Я опять за рекой,
вновь шагаю от старой границы.
Хайратон - Мазари..,
затаилось дыханье в груди.
Над моей головой,
словно мины, проносятся птицы.
А седой горизонт
склоны гор прочертил впереди.

Ну салам, Гиндукуш!
Тридцать лет я тебя не тревожил.
Слёзы градом из глаз
у развилки Кундуз-Ташкурган.
Этот горный массив
мою душу до смерти стреножил...
Здесь, от этой черты
моя молодость шла на таран.

Я сегодня один,
онемели от дерзости горы.
Скалы помнят меня
и прицельные залпы "Катюш".
Тут Советская мощь,
уничтожила "ящик Пандоры"
и лавиной огня
нас встречает с тех пор Гиндукуш.

Я иду налегке 
по, до боли знакомой, дороге.
Где те трубы сейчас,
из которых хлестал керосин? 
И как в прошлой войне, 
холодею в неясной тревоге.
Кто однажды здесь был,
понимает, что значит один.

Как в былые года,
обгоняют меня "барбухайки".
Незаметный подъём,
за селением Доши привал.
Никогда не забыть
как сбивались мы в крепкие "стайки"
и давали отпор
смельчакам, кто на нас посягал.

Слева пойма реки.
Тут когда-то стояла пехота.
Под скалистой грядой,
отдыхала сапёрная рать.
Нас в горах берегла
штурмовая-десантная рота.
Там гремели бои
и за нас кто-то шёл умирать.

По дорогам войны
я иду трижды духами битый.
Всюду русский металл,
тридцать лет, на откосах стоит.
Этот гордый Афган,
щедро потом и кровью залитый,
в моей рваной душе
не засохшею раной болит.