ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Баранов Юрий Иванович
Собачья мамка

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:

Ю.И. Баранов

  
  

Собачья мамка

   Ты не прячься. Иди сюда, садись рядышком. Так и быть. Сегодня я тебе все расскажу.
  
   Родилась я в маленьком шахтерском поселке Ростовской области. Отец, вернувшийся по ранению с фронта, в перерывах между бесконечным празднованием обрюхатил мамку и загремел в зону за драку по пьяному делу. Был он лихим фронтовым разведчиком, вся грудь в орденах, и, выпив грамульку, начинал куражиться и кричать, потряхивая смоляным казацким чубом:
  -- Я восемь языков притащил, а вы тут что делали, курвы?
   Бабы его любили.... Потому и дрался он везде: в чайной, в станционном буфете и просто на улице из-за очередной подружки.
   Так, что я росла без отца. А когда мне исполнилось пять лет, отец неожиданно приехал. Приехал и стал уговаривать мать отдать меня ему. Дескать, он устроился, получает хорошие деньги. Домик свой у них с новой женой. Время было голодное, а у мамки еще две старших дочери от первого мужа, который погиб на финской войне. Приехал отец не с пустыми руками. Привез мамке платок пуховый, сестрам по косынке, а мне куклу. Я таких игрушек, отродясь не видала. Блондинка с большими голубыми глазами в белом платье и синих туфельках с бантиками. Эти бантики на туфельках меня просто сразили. Это был королевский подарок. Даже говорить нечего - я готова была поехать с отцом куда - угодно. Да и он сам: красивый, веселый, в темно-синем габардиновом костюме был именно таким, каким видела я его в своих детских снах. Конечно же, он всех уговорил и увез меня в Казахстан. Хотя, зачем я ему была нужна, я так никогда не узнала.
   Еще в дороге начал папанька гулеванить и приехали мы в Казахстан уже без куклы. То ли украли её по дороге, то ли папанька продал. Даже не знаю.
   Встретила нас папкина сожительница - тетя Клава, вполне нормально. Погладила меня по голове, накормила борщем. Папке сказала: - Опять, кобель, все пропил. Стали мы вместе жить.
   Дуся! Да ты меня не слушаешь, моя хорошая. Сейчас я тебе дам попить, и дальше буду рассказывать.
   - Все? Попила? Ну, иди ко мне и слушай.
   Целыми днями я бегала с детворой по улицам. Домой забегала только поесть. Да и не всегда получалось. Бывало, прибегу, а никого нет дома. Пока лето было - не страшно, а осень пришла, стало холодно. Однажды вот так прибежала я домой, а в окнах темно. Дверь закрыта. Холодно и есть хочется. Тогда я решила залезть в собачью будку. Жил у нас во дворе большой лохматый и злой пес, которого звали Волк. Чужих он во двор не пускал. Волк признавал только отца. Меня и тетю Клаву он терпел. Когда я полезла в будку к Волку, он зарычал. Мне стало очень страшно, и я заплакала. Волк, Волчок пусти меня, пожалуйста, - попросила я. Волк перестал рычать, и я влезла в будку. Спасибо, Волчок, - сказала я. Наверное, он все понял. Потому, что лизнул меня в нос. Я обняла Волка и еще громче заплакала. Волк вылез из будки, и тут же гремя цепью, полез обратно. А потом положил передо мной корку хлеба. Это он вытащил из своей миски. Эту корку я съела. Обняла Волка и, согревшись, уснула. С тех пор я больше жила в собачьей будке, чем дома. Волк стал мне роднее всех моих родственников. Он меня и защищал, и согревал, и делился своей едой. Частенько мы с ним из одной миски ели. Однажды папанька за что-то хотел меня наказать. А я вырвалась и прямиком в будку, к Волку. Только отец туда сунулся, Волк на него как зарычит и клыки свои показывает. Ну, папанька осерчал, кинулся в дом и выбегает оттуда уже с ружьем. Тут уж я выскочила из будки, кинулась папке в ноги, обняла его колени, а сама кричу: Папочка, папочка! не убивай Волка. Лучше меня убей. Посмотрел папка на нас и ушел молча в дом.
   Ты это.... Дуся, не волнуйся. Я сейчас слезы вытру, просморкаюсь.... Ну вот, стали мы дальше жить. Да только папка все пил, пока его снова не посадили. Тетя Клава меня не гнала, но и не привечала. Она сама по себе, а я сама по себе с Волком. Только заскучала я сильно по маме. Не знаю, что со мной сделалось бы, если бы соседи маме моей письмо не отписали.
   Ну, приехали за мной и забрали домой. Все бы хорошо. Да только как я могла Волка там оставить? Был он мне и мамой, и папой, и подружкой. Но ведь уехала.
   Но с тех пор я собак так люблю, так люблю.... Ну, ты сама знаешь.
   Как я в школе училась, я рассказывать не буду - не интересно это.
   Когда школу закончила, стала думать - а что дальше? И не придумала ничего лучше, как пойти на военную службу. Одноклассница присоветовала: иди, говорит, в военкомат и оформляйся. В армии и жениха найдешь, и в люди выйдешь. Вот так я оказалась в Тарту, в Эстонии. Служила я в лётной части, которой командовал Джохар Дудаев. Конечно, сейчас все говорят - злодей, преступник. А я ничего плохого про него сказать не могу. Встал вопрос - маму перевести ко мне в Тарту. Но не в общагу же её везти. Пошла я прямиком к Дудаеву. Выслушал он меня внимательно. А ведь кто я для него - писарь эскадрильи, ефрейтор. Выслушал и говорит: Мать- это святое. И распорядился выделить мне комнату в малосемейке. Вот такой он был человек. А что там дальше с ним было - меня не касается. На службе я и Петровича своего встретила. Летчик он был хороший. Ну, все его хвалили. Только для меня это не важно было. Я как его увидела - обмерла. Красивый, усы черные, глаза блестят.
   Влюбилась до смерти. А он был женат и ребенок у него был. Жена его Лариска натуральная шалава была. Как-то мы с ней оказались на каком - то празднике в одной компании. Я - сама по себе, а она с любовником. Набралась я нахальства и говорю ей: Лариска, как же ты можешь от такого мужика гулять. Ведь твой Петрович лучше всех в полку. А Лариска подбоченилась так и говорит: кому бы это сокровище отдать. Я бы еще и приплатила. Ах так, думаю. Уж я счастья своего не упущу. И увела его. Расписались мы. Все честь по чести. К этому времени мне уж сорок годков стукнуло. Рожать поздно. Но нам и так не скучно было. Петрович во мне души не чаял, а я в нем, тем более. Я с ним только себя женщиной почувствовала, а то все пацанкой была. В полку меня так и звали - ШП, швой парень. И все бы хорошо. Но забарахлило у Петровича сердечко. Списывают его с лётной работы. Я было обрадовалась. А Петрович заскучал и попросился в авианаводчики. В аккурат, в последний год афганской войны он на эту войну и угодил. Уж я его и так и эдак отговаривала. Да разве мужики послушаются. Приказ, говорит, положено - не положено. Им война да воля, а нам слезы.
   Ты не волнуйся, Дуся. Я сегодня больше плакать не буду.
   Вернулся из Афганистана Петрович в цинковом гробу. Похоронила я его. Вот все письма от него лежат стопочкой. Каждый вечер перечитываю. И сама ему письма пишу. Все эти годы пишу. Я бы написала: Петрович, миленький забери меня отсюда. Да как же я вас, мои хорошие, оставлю. Всё. Всё. Я сегодня уже плакала. А вскорости и мама умерла. Перед смертью стала вся маленькая, сухонькая и все винилась, что тогда меня отцу отдала. А сестры где- даже не знаю.
   Стала я привыкать жить одна. Ну не одна, конечно. Мамку свою Машку, помнишь? Мне её ещё Петрович подарил. Привез из Москвы маленьким кутенком, в корзинке. А потом ты, Дуся, появилась. Тошу мы на улице подобрали со сломанной лапой и вылечили. Гоша прошлой зимой к нам прибился. Что, маленький, голову поднял? Да! Про тебя говорим. Вот с тех пор, как на улицу выйдем, так ребятня кричит: Собачья мамка гулять вышла. Собачья мамка. А мне все равно. Сейчас я Вам всем водички налью, залезу в постель, обниму Дусю, Тошка и Гоша в ногах устроятся, и мы уснем.
  
  
   январь 2005г.
  
   1
  
  
   3
  
  
  
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023