ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Баранов Юрий Иванович
Душа Бизона

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:

Ю.И. Баранов

  

Душа Бизона

  
   Опять прошел день также быстро и бесследно, как и предыдущие. Время истаивало. Накапливаясь сугробом где-то за кромкой создания, оно потом вдруг таяло, истекало в пространстве будничных забот, оставляя в памяти крохотные соринки дат и поступков.
   Сергей Санин после увольнения из армии, работавший охранником в небольшой конторе, которую называл про себя "Рога и копыта" стал готовиться к завершению своей смены. Сложил в портфель термос, сборник кроссвордов. Сделал в журнале запись о сдаче дежурства, полистал и отложил в сторону журнал с той самой фотографией, что так разбередила ему душу. На снимке был аэродром. Неизвестный фотограф сверху заснял беспорядочно стоящие разрезанные самолеты. У каждого самолета был отсечен стабилизатор. У некоторых еще и крылья. Вид кладбища серебристых птиц, созданных людьми, искалеченных и убитых ими же, заставлял судорожно сглатывать комок в горле и чувствовать нарастающую тяжесть сердца.
   Санину хорошо был знаком аэродром и мертвые самолеты на нем. В Энгельсе он впервые садился еще праваком, то есть помощником командира корабля. Да и самолеты эти были не просто знакомы, а любимы. Так, как можно любить девушку самой первой, чистой, незамутненной любовью, когда даже прикоснуться боишься к предмету своего обожания.
   Да, это были знаменитые самолеты М-4 конструктора Мясищева Владимира Михайловича. Уникальность этих самолетов объяснялась не только оригинальностью конструкции и летными характеристиками, но и тем, что построено их было удивительно мало. Всего двадцать машин.
   Одна эскадрилья в Энгельсе, а другая в поселке Серышево Амурской области - аэродром Украинка.
   Эти корабли могли нести ракеты и бомбы на расстояние до двенадцати тысяч километров. Хотя позже, стали использоваться как танкеры.
   Вспомнилось первое свидание с Мясищевским творением.
   Сергей Иванович даже обернулся, посмотрел кругом - так захотелось рассказать кому-нибудь о том, как впервые увидел он этот гигантский самолет, прозванный американцами "Бизоном".
   Никогда он не понимал людей, что так легко выкладывают случайным попутчикам всю подноготную о себе, рассказывая самые интимные подробности своей жизни, видимо, не надеясь более встретиться с нынешним собеседником. А здесь в конторе люди, которых даже попутчиками не назовешь. Все они озабочены зарабатыванием денег. На жизнь смотрят просто и прагматично: дали - взял, не дали - выпросил, урвал, добился. Хорошее слово "добился". В нем оттенок стойкости и мужества. Даже романтикой это слово светится.
   Вот только все зависит от того, куда это слово приложить. В юности Санин свой первый мужской поступок совершил, когда вопреки воле родителей решил поступать в летное училище. Были и другие преграды, но он добился своего - стал военным летчиком. А тут молодежь участвует в конкурсах, идет напролом, добиваясь возможности занять какую-то ступеньку в сетевом маркетинге. Во имя чего?
   Размышления Санина прервал подошедший сменщик. Быстренько сдав дежурство, Сергей Иванович надел куртку, взял видавший виды старенький штурманский портфель с термосом и вышел на улицу. Морозный воздух слегка ожег лицо. Не смотря на бензиновый привкус, он бодрил и будоражил память, вызывая воспоминания о том декабрьском морозном солнце, которое сопровождало их - свежеиспеченных лейтенантов в первом выезде на аэродром, где и произошло знакомство с "Бизоном".
   Санин подошел к стоянке, открыл дверь и запустил двигатель своей праворукой "Короллы". Очень долго он не решался, пересесть с "Жигулей" на японку. Но в сибирском городе, где он остался после службы, основная масса горожан владела праворуким транспортом. Все друзья подначивали Сергей Ивановича, посмеиваясь, над его привязанностью к старому, изношенному отечественному автомобилю.
   Ну, не мог Санин расстаться с ним. Не мог. Казалось, что пересев на другую машину он предаст своего Чуню, такое было у жигуленка прозвище. Но всё когда-нибудь кончается. Чунька благополучно помер, выходив свой срок. Оживить его было дороже, чем купить новый автомобиль. Вот тут и подвернулась подержанная "Королла". Освоить эту праворукую технику было не сложно. Летал ведь, в свое время, он и слева на командирском кресле, и справа за инструктора. Дело было в другом. Даже сформировать выразить точно словами Сергей Иванович, пожалуй, не мог. Просто Чунька был свой, родной. А Короллочка, хоть и не плохая машина, была набором агрегатов, склепанных толковыми умельцами. Души в ней Сергей Санин не ощущал.
   В то декабрьское солнечное утро старенький разбитый автобус вез их на аэродром. В салоне было холодно, но приятно пахло новенькими меховыми комбезами. Поскрипывали необмятые высотные ботинки, которые летчики из-за толстой подошвы зовут ортопедами. Лейтенанты балагурили, подначивая друг-друга, не стесняясь присутствия заместителя комдива полковники Капцевича. Он и сам с удовольствием шутил и смеялся вместе с нами. Казалось, что вернулся праздник, который каждый носил в себе со дня зачисления в училище. Вернулся и всплыл в памяти тот вожделенный миг, когда не плечах курсантские синие погоны с золотой окантовкой и все время хочется ещё и ещё раз посмотреть на них и сказать: "Неужели это я! Неужели это на мне погоны курсанта летного училища!".
   Все смолкли, когда вдали показались силуэты серебристых сигар с опущенными, слегла обвисшими крыльями. Все пристально смотрели на самолеты. Силуэты сигар росли, росли пока не превратились в огромных, ни с чем не сравнимых гигантских птиц. Поравнявшись с передней стойкой одного из кораблей, автобус остановился и они, словно заколдованные, в полной тишине высыпались наружу. Санин подошел к переднему колесу и не сразу осознал, что оно выше уровня глаз - 170 см.
   - Обалдеть! - кто-то выдохнул рядом.
   Конечно же, теоретически они знали размеры того мясищевского творения, но наяву...
   Наяву эта птица вызывала восхищение и трепет, сравнимый вероятно с тем чувством, которое мог испытывать человек увидевший гигантского птеродактиля. Но птеродактиль был уродлив. А наш самолет был не просто красив. Он был птицей, изготовившейся к прыжку, и клинком, и сказочным великаном.
   Опомнившись, Санин воскликнул: "Какая же стремянка нужна, чтоб в кабину забраться!". Ему даже в голову не пришло, что в самолет можно попасть другим способом. Полковник засмеялся и сделал знак технику, который открыл нижний люк, и лейтенанты по очереди проникли внутрь этого библейского кита.
   Осматриваясь в нагромождении тросов, жгутов и проводов, различных блоков, они с недоумением почувствовали себя в чреве космического корабля. Но ничего похожего на штурвал или РУС (ручку управления) не было видно. И тогда Санин, как самый смелый снова задал вопрос, рассмешивший техника: "А где же кабина пилотов?". Отхохотавшись, техник ткнул пальцем вверх, где среди нагромождения клепаных конструкций на высоте трех метров виднелся проход в царство летчиков.
   Проникнув в пилотскую кабину, Сергей Иванович, снова задохнулся от восторга. Несомненно, здесь обитали Гулливеры.
   Стоило только посмотреть на огромную конструкцию, которая называлась ШТУРВАЛ. Он был сорок сантиметров шириной, а штурвальная колонка, в виде трубы толщиной пятнадцать сантиметров с изгибом, уходила к левому борту и дальше вниз к тросам управления.
   Санин сел в командирское кресло, привычно почувствовал жесткость парашютной подушки, погладил штурвал, поднял глаза на остекление кабины и услышал, как в душе у него запели фанфары.
   Ничего подобного он ещё не испытывал, находясь в кабине самолета. Он ещё был на земле, но уже парил над землей на высоте шести метров. И тут поющие фанфары на самой высокой ноте зафальшивили оттого, что вдруг проявилась предательская мыслишка: А как же я буду определять высоту выравнивания?!! Господи! Помоги!
   На земле полковник Капцевич представил лейтенантов командирам кораблей. Вернее, распределил по экипажам. Комэска Барановский Валерий Алексеевич посмотрел на Санина и, улыбаясь, спросил: "Фамилию сам придумал?" А чтоб было понятней, пропел:

... с Серегой Саниным

шагаем по Петровке

по самой бровке

по самой бровке.

  
   Если бы он знал, сколько подначек слышал Серега на тему этой песни Визбора за время учебы в училище.
   Привык, смирился и давно уже на обращал внимания. Но тут словно бес вселился в него вселился. Санин вскинул подбородок и гордо ответил: "Придумал. А что?"
   Двигатель Короллы прогрелся и Сергей Иванович мягко отпустив тормоза тронул машину с места. Жил он почти на окраине города в новом спальном районе, но, повинуясь сегодняшнему настроению, решил немного изменить маршрут.
   - А парень-то с характером. - Сказал тогда комэска и Санин понял, что служба в боевом полку начнется для него не просто.
   Не смотря на чувство восторга, которое охватывало Серегу Санина каждый раз, когда он видел мясищевский самолет, он быстро понял, что помощник командира корабля это не летчик, а всего лишь оператор по уборке шасси и закрылков, а также по ведению радиосвязи на маршруте. После первого же полета Серега заявил комэске, который определил его в свой экипаж, что летать в качестве балласта он отказывается.
   - Какой же я летчик. - Возмущенно говорил он - когда вы у меня на посадке штурвал отбираете.
   На что Валерий Алексеевич хитро улыбнувшись начал поэтапный процесс воспитания ершистого правака.
   О! Сейчас Санин с благодарностью вспоминал жесткую и мудрую хватку командира.
   Это напоминало обработку металлической болванки, когда её доводят до нужного размера на токарном станке, а затем начинают доводку снимая тонкий слой микрон за микроном.
   Для начала, чтобы стравить пар возмущения комэска заставил лейтенанта Санина пять раз подряд сходить в наряд дежурным по штабу. Затем он вызвал его и все также хитро улыбаясь сказал: "За штурвал держаться не сложно, а чтобы летать всерьез, а не понарошку нужно двигатель и все агрегаты знать лучше техника, вести связи лучше радиста, маршрут проложить и рассчитать лучше штурмана.
   Конечно же, далеко не сразу Серега Санин оценил это, А дальше Барановский начал натаскивать Санина уже в процессе полетов.
   Даже само слово "полеты" имеет для всех летчиков магическую силу. Это как любимая песня, которую готов мурлыкать бесконечно. А когда есть возможность, то поешь её во весь голос, никого не стесняясь, вкладывая всю силу своего голоса и сердца.
   Да что там, летчики! Санину казалось, что все без исключения люди в глубине души мечтают о полетах. Только одни могут сознаться в этом, а другие нет. Но полеты в Серышево зимой - это постоянное преодоление себя и своих земных привычек.
   Сергею Ивановичу вспомнилось, как тяжело было вставать в три часа ночи. Если учесть, что температура в квартирах была двенадцать - пятнадцать градусов по Цельсию, то вылезать из-под теплого одеяла никак не хотелось. Спасибо маме, что снабдила таким замечательным одеяльцем, провожая его в дальневосточную тьму-торокань. Буквально на автопилоте Серега умывался, заставлял себя побриться. Потому, что офицер должен быть до синевы выбрит, но не до синевы пьян, как шутил в училище ротный командир.
   В обязательный ритуал входил взгляд на градусник за окном. И каждый раз после осмотра термометра было ощущение, что ты ещё не проснулся. Уж, слишком невероятной казалась температура - 50о. А затем в темпе вальса на себя напяливается всё: коричневое шерстяное белье, шерстяной свитер с замочком, носки хлопчато-бумажные, носки длинные шерстяные, меховой комбез, унтята, то есть меховые носки, унты, кожаная куртка, меховая куртка, меховые перчатки, меховые варежки, военная шапка-ушанка с кокардой. С собой берется меховой шлем с подшлемником и кислородная маска. Уф!
   Даже сейчас, после стольких лет Санин поежился. Сам себе в этом снаряжении он казался то ли средневековым рыцарем, то ли водолазом. Повторяя про себя слова известной песни: "Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка", Санин в меховых латах подходил к месту остановки автобуса, который увозил экипажи на аэродром. Но случалось, что автобус подменяла "Коломбина" - здоровенная будка на шасси автомобиля "Краз", даже влезть в которую было довольно сложно.
   Пока командир на предполетных указаниях, нужно было заставить себя съесть два яйца, многократно воспетые в авиационных анекдотах, провести осмотр всех систем и агрегатов, проверить закрытие заправочных горловин и люков.
   Морозище жжёт лицо. Даже небольшой ветерок делает эту прогулку вокруг самолета просто невыносимой.
   Сколько раз Санин чертыхаясь и приплясывая на холоде, говорил себе: Тебе что, Серега, больше всех нужно!
   И каждый раз, подавляя в себе желание побыстрее закончить осмотр, испытывал чувство гордости за собственный педантизм. Плевать на обиды техников. Ему не раз открыто говорили: Ты что, молодой нам не доверяешь?
   - Доверяй, но проверяй. Обязанности у меня такие, отвечал он.
   И проверял дотошно, тщательно. Хотя в результате этих проверок зуб-на-зуб не попадал и кожа на щеках становилась похожей на кирзовый сапог, только красного цвета. И это, не смотря на то, что впереди полет продолжительностью этак часов восемь с дозаправкой пары наших ТУ-95 где-нибудь в районе Бомнак-Сивучьи камни. А может быть, тщательно проверял именно потому, что в океане не хотелось купаться.
   В 5.30, вспоминал, Санин он строил экипаж и докладывал командиру о готовности корабля. Помнится, Валерий Алексеевич всегда хмыкал и, улыбаясь, насколько это возможно "на таком морозе и ветру говорил: "Добро. По коням".
   После этой команды все члены экипажа поднимались в самолет и рассаживались по своим местам. А дальше: запуск движков, чтение "молитвы", так называли чтение карты контрольных докладов, и поехали. У Санина всегда взлет мясищевского корабля вызывал смесь чувств от благовейного восхищения до ужаса. Так себя, вероятно, могли чувствовать аборигены Новой Гвинеи при виде паровоза. Ещё бы. Ведь этот самолет взлетал сам.
   На нем был установлен, так называемый, автомат вздыбливания. В передней стойке давление было тарировано таким образом, что на разбеге, при определенной подъемной силе стойка разгружалась и сама поднимала нос самолета, заставляя корабль плавно отходить от земли. Это было потрясающе. Этот библейский Кит, несущий людей в своем чреве, гигантский Меч Господа Бога, Бизон, взлетал, повинуясь летчикам, вручая ему - Санину свою душу, надеясь на его умения, знания и способность лететь, расправив крылья над океанами и землями.
   Отморгался огнями город и Санин неспешно повернул от аэропорта в сторону пригородной деревни Пивоварихи. Дорога к деревне вела вдоль взлетно-посадочной полосы. Именно сюда ему хотелось попасть в сегодняшний вечер. Уже стемнело, и сизая пелена сравняла небо и землю, покрытую белым снегом, который ночная мгла окрасила густой синевой. Если бы не огни аэродрома, то горизонт было бы сложно угадать в этой вязкой чернильной пустоте. Сергей Иванович съехал на обочину и заглушил двигатель Короллы. Зачем он приехал сюда и чего ждал от этого свидания с аэродромом? Он и сам не знал. Просто сидел в машине и смотрел.
   После взлета на М-4 он сразу прятал руки в меховые рукавицы. Меховые перчатки не согревали и за время взлета пальцы просто сводило от холода. Минут пятнадцать он отогревал их, а затем брался за штурвал, продолжая набор высоты. Наступала очередь Валерия Алексеевича греться в своих варежках. Так по очереди они грелись часа полтора, пока температура в кабине не начинала приближаться к нулю. С повышением температуры улучшалось настроение. Экипаж словно оттаивал вместе с самолетом. На смену сосредоточенному, доведенному до автоматизма чувству долга приходило удовольствие от полета.
   Летом были другие сложности. В жару ведь плотность воздуха уменьшалась. Поскольку весил наш корабль с полной заправкой двести две тонны, то перед взлетом взлетно-посадочную полосу непрерывно поливали водой для опосредованного форсирования двигателей. При разбеге учитывался каждый метр. Очень медленно и постепенно плиты полосы уходили и уходили куда-то под нос самолета. Вот уже и осевая линия начинала сливаться в сплошную черту. Три с половиной километра полосы совершенно не казались достаточными. Редкое постукивание колес становится все чаще. Непрерывный стук все мягче - это автомат вздыбливания начал свою работу.
   И, наконец - о, чудо, - самолет отрывается от земли. Он уходит в небо, когда терпение летчиков, казалось, иссякло и начинает казаться, что корабль никогда не взлетит.
   Уже много позже Санин понял, что "Бизон" в ту пору присматривался к нему, как бы, прощупывал, прежде чем допустить в тайны своей души.
   Но был наиболее памятный полет, открывший перед Серегой новый этап в жизни и дружбе с "Бизоном".
   Началось все с того, что он проспал. Вскочил, лихорадочно натягивая на себя летные доспехи. Благо было лето, и надевать следовало не так много. Схватил шлемофон с кислородной маской. Вывел из сарайчика старенький мотороллер, исправный, но без фары. Прыгнул в седло и помчался на аэродром, буквально, на автопилоте, потому, что в молодости сладок сон, а проснуться в полной мере, Санин так и не успел. Быстренько прошел медосмотр и рванул к самолету. За год службы Санин уже до автоматизма довел исполнение своих обязанностей помощника командира корабля. Ему становилось тесно в четко очерченных рамках своей службы. Частенько он стал ловить себя на том, что фантазирует на темы особых случаев в полете. Играя сам с собой, заставляет корабль садится в самых невероятных условиях, где он не только блестяще справляется, но и спасает самолет и экипаж от неминуемой гибели.
   В тот раз, тщательно осмотрев "Бизона" он улегся на крыле, закрыл глаза и мгновенно погрузился в сладкий сон, где в очередной раз совершал подвиги, обращал на себя внимание начальства и девушек, совершенно не подозревая о том, какое испытание ему ещё предстоит в этом полете. Открыв глаза, Санин с удовлетворением отметил, что проспал семнадцать минут из расчетных двадцати.
   У него, как у всех военных людей, и сегодня сохранилась привычка в случае необходимости заставить себя уснуть на строго установленное время.
   Взлетели они без особых сложностей, так как была ночь, и прохладный воздух создавал необходимую плотность. Они набирали высоту, медленно пробиваясь сквозь звездную круговерть. Перед ними стояла обычная задача.
   Где-то над Атлантикой с разведки возвращалась пара ТУ-95. Они благополучно нашли авианосец "Карл Винсон", сфотографировали его и теперь торопились, несли домой разведданные. Этих "Медведей" следовало дозаправить в воздухе. А заправлять, возвращающихся значительно сложнее, чем уходящих.
   Экипажи возвращаются обалдевшие и усталые от нудной многочасовой вибрации двигателей. Во время заправки изо всех сил держат режим, болтаясь на заправочных штангах.
   А вернуться домой без особых приключений ой как хочется.
   Тогда Санин сидел в своей правой "чашке", включив вместе с автопилотом фантазии на заданную героическую тему. Все было как обычно. В полумраке кабины тускло светились приборы, второй штурман прильнул к прицелу и крутит не различимые в темноте ручки, бортовой техник что-то пишет (в него вечно не хватает времени на оформление бумаг).
   Санин, сидя в Королле и глядя на огни аэродрома, даже усмехнулся, вспомнив авиационную грубоватую шутку: Больше бумаги - чище зад.
   Но где-то в глубине сознания он почувствовал тогда зарождение неясного, смутного предчувствия тревоги. Он никак не мог понять, что ему мешает. Словно привычная жесткость парашюта перестала нежить ягодицы из-за попавшей туда горошины. Командир что-то выискивает на карте. Все нормально. Все, как обычно. Разве, что в шлемофонах раздавалось какое-то необычное потрескивание.
   Серега оторвал взгляд от командирской карты и посмотрел в звездное небо справа от корабля. Корабль плыл в пустоте звездного пространства. И его душа - душа Бизона покоряла пространство и время. Клинок его тела плавно и мощно вспарывал небесную твердь, ведь только для непосвященных и нелетающих пятый океан представляется обиталищем легких облаков и ласковых ветров. Увидев на остеклении кабины, снаружи еле заметные фиолетовые шарики, Санин понял причину потрескивания в шлемофонах - электризация.
   - Командир, вдруг раздался голос штурмана - впереди гряда засветок. Удаление семьдесят. Сразу вспомнились слова метеоролога: "На маршруте мощная кучево-грозовая облачность".
   - Штурман, посмотри проходы.
   - Не наблюдаю. Только карманы.
   - Радист запроси метео.
   - Командир, фронт от Анадыря до Японии предположительно 300 км в глубину, высота выше четырнадцати тысяч.
   - Штурман уточни расчетное время встречи.
   - Командир, Медведи будут в зоне заправки через час двадцать. Плюс двадцать минут на принятие решения, а затем уйдут на запасной аэродром.
   Барановский помолчав несколько мгновений дает команду ведомому продолжать выполнение задания, не изменяя боевой порядок, самостоятельно обходя засветки. При уклонении выход в точку заправки осуществить самостоятельно.
   - Вот оно. - Подумал тогда Санин. Все без напоминаний подтянули ремни, перешли на чистый кислород. Серега зачем-то ощупал карманы куртки. В левом пистолет, обоймы, в правом коробок спичек в изоленте, нож в боковом кармане комбеза , батарея "Прибой" под карманом пристегнута к аварийной радиостанции.
   - Вот оно - её раз подумал Санин, слегка любуясь собой. Как бы со стороны наблюдая спокойную, сосредоточенную работу экипажа, а значит и свою собственную. Как писали в старинных романах: "Юный герой бросил вызов грозной стихии и приготовился не только мужественно встретить неизбежное, но и победить в этой схватке".
   Эта розовая чепуха едва успела промелькнуть у него в создании, как шум в шлемофоне усилился и превратился в завывание.
   - Доворот вправо пять градусов - перекрывая треск прокричал штурман.
   - Доворачиваю пять вправо.
   В это время лобовое стекло просто вспыхнуло от толстого слоя тех самых шариков и аварийно отключился автопилот.
   Самолет потоком воздуха бросило вниз и вправо.
   Резкое снижение с прогрессирующим креном, почти сорок градусов. Плечевые ремни просто впились и вдавили ключицы от отрицательно-боковой перегрузки. Мимо пролетели карандаши и карты из рук командира. Сделав инстинктивное хватательное движение им вдогон, он лишил себя возможности отреагировать на удары стихии движением штурвала. Как же гордился потом собой Санин, что он сумел схватить взбунтовавшийся штурвал и энергично начал стабилизировать падение, а потом кобчиком чуя следующий удар стихии, не дал восходящему смерчу сорвать корабль в штопор. Это был миг откровения, когда Бизон доверился Санину окончательно, перестал проверять на вшивость, а вручил полностью свою душу, всю свою мощь ревущего зверя.
   Карандаши дружно снова полетели вниз. Высота выше заданной на 200 метров. Затем снова чувство невесомости. Краем глаза Санин увидел, как командир врубил взлетный режим, и задохнулся от любви к Валерию Алексеевичу. Какая же он умница. Они были единым целым с Бизоном и вместе боролись с восходящими и нисходящими потоками, окончательно поверив в то, что Бизон не выдаст и вывезет их.
   Они, конечно же, прорвались. Прорвался и ведомый. Встретили и заправили Медведей, отдав им по сорок восемь тонн горючего.
   Два дня на самолетах меняли оплавленные антенны, восстанавливали кое-где поврежденную металлизацию и следы проникновения шаровых молний в различные отсеки.
   Позже, уже, будучи в отпуске, Санин, рассказал об этом полете через грозу матери. Выслушав, его она написала от руки "Отче наш", дала ему и сказала: "Выучи, читай перед полетом и все будет хорошо".
   Потом были и другие самолеты. От легкого Ан-2 до тяжелого Ан-12. Но на всю жизнь осталось чувство, что именно в этом памятном ночном полете Бизон передал Сергею Ивановичу частицу своей души, уверенность в своих силах и способность идти напролом к цели сквозь любую грозу.
   Сейчас именно этот аппарат М-4, борт N 5 стоит в Серышево рядом с командно-диспетчерским пунктом. У отцов командиров хватило ума и любви сохранить его.
   В это время натужно взревев двигателями зашел на посадку Ан-12 и Санин долго наблюдал, как неизвестный ему командир выравнивает самолет и притирает его к полосе.
   Настроение сразу улучшилось. Как будто Сергей Иванович знал какое ему потребуется лекарство для снятия сердечной боли от вида поверженных самолетов на фотографии.
   Он сел в машину, запустил двигатель и всю дорогу до дома мурлыкая незатейливую песенку:
  

... с Серегой Саниным

шагаем по Петровке

по самой бровке

по самой бровке...

  
  
  
  
  
  
  
  
   9
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023