С утра, как обычно, дед Аршак возился на пасеке. Приближалась роевая пора - пчёлы нуждались в особом уходе и, сами не зная покоя и суетясь, доставляли старику много хлопот. Ни свет ни заря выходил он из дому, а возвращался только с наступлением сумерек. Его, кажется, нисколько не волновало то, что за околицей давно бушевала война...
Стоял жаркий полдень. Старик уже подносил специальную ёмкость к ветке акации, чтобы стряхнуть с неё привившийся пчелиный рой, как сзади донёсся до него сдавленный женский крик:
- Аршак-даи*, скорее бросай всё - азеры в село ворвались... все ушли, только мы остались!..
Заупрямился по-старчески дед: не хотелось ему вот так, разом бросать всё, накопленное и выстраданное годами, оставлять на произвол судьбы единственных утешителей одиноких дней угасающей своей жизни. Уж больно сроднился дед Аршак с пчёлами за последние восемь лет - с тех пор, как старушка его, почти полвека делившая с ним все горести и радости жизни, ушла навсегда, оставив ему одному этот мир...
Старик побежал в усадьбу, снял со стены старинную двустволку, спустился и встал перед калиткой на пасеку - кособокий, тощий и сгорбленный годами, но гордый:
- Пусть все уходят, я один буду защищать село!..
Силком ли, ласковым словом, но соседке удалось вывести старика за околицу...
Долго мыкался дед Аршак по разным столицам, не уживаясь ни с родичами в Степанакерте, ни даже с замужней дочерью в Ереване. Всё мерещилась ему пасека в цветущей, лоснящейся от солнца и мёда деревне, а по бессонным ночам, словно колыбельная песня, откуда-то издалека доходило до старческого слуха жужжание пчёл. И монотонное жужжание это для старика было лучшей мелодией на всём белом свете.
И вот, услышав в один прекрасный день долгожданную весть об освобождении родного Атерка, дед засуетился, засобирался...
Неласково встретила его родина. Мельком оглядел старик обгоревший, полуразвалившийся, опустевший дом и поспешил на пасеку. Взглянул он на побитые, осиротевшие ульи, загрёб пригоршню сухих, невесомых трупиков и опустился в бессилии на колени. Не выдержало старческое сердце - разрыдался, как ребёнок... оборвалась мелодия в душе.
Но недолго горевал дед Аршак. Успокоился, поднял одиноко валявшуюся в весенней поросли роевню и поплёлся по привычке в сарай за инструментом - чинить скособочившуюся калитку.
И кто знает, быть может, через год-другой вновь появятся среди цветущих акаций на пасеке пчёлы, радуя жужжанием своим исстрадавшуюся старческую душу...
* Даи - почтительное обращение к пожилому человеку
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023