Штрихи к портрету командира отряда спецназа "Сатурн"

Спецназ. Конечно, это слово обладает ярко выраженным стимулирующим действием. Конечно, большинство гражданских на бойцов спецназа смотрели и будут смотреть почти как на небожителей. Или как на последнюю надежду. И здесь нет ничего странного: отряды специального назначения для того и существуют, чтобы решать задачи, которые другим не под силу. Правда, мы постоянно забываем, что эти "люди из стали" тоже созданы из плоти и крови. Они - такие же, как мы. Только, бесспорно, значительно лучше подготовленные, чем среднестатистический обыватель. И дело не только в показателях боевой подготовки.

С полковником Борисом Николаевым, начальником отдела специального назначения "Сатурн" УФСИН России по городу Москве, мы ровесники и земляки. Всю жизнь мы ходим одними и теми же улицами и живем по соседству. Даже наши дети сегодня учатся в одной школе. Ирония судьбы: возможно, только благодаря детям мы с Николаевым и познакомились. Наверное, это могло бы произойти и раньше. Например, в какой-нибудь командировке на войну - жизнь очень часто сводит военных и журналистов именно в таких командировках. Но у нее свои правила. Да и ездили мы с Николаевым на разные войны. Причем Николаев - именно воевать...

Он удивительный мужик. Конечно, выправку не спрячешь ни за какой "гражданкой". Но цивильная одежда и потрясающе открытая улыбка делают боевого полковника внутренней службы Николаева... Своим, что ли? Ровесником и земляком. В какой-то момент ты действительно ловишь себя на мысли, что знаешь этого человека очень давно. Только большая ошибка при этом - "подозревать" Бориса в мягкости. Скорее, в мягкой силе.

В этом человеке, несмотря на внимание журналистов, совсем нет "звездности". Он подчеркнуто интеллигентен. Действительно, типичный москвич из хорошей семьи. И даже носит очки - как следствие давнего ранения. Но именно так выглядит полковник Николаев - обладатель высшего знака спецназовской доблести, крапового берета.

Конечно, он решил стать спецназовцем еще в детстве. В нашем с ним детстве спецназом бредили все нормальные пацаны нашего поколения...

- Борис, - пытаюсь подколоть я его, - спорим, мы с тобой когда-то насмотрелись одного и того же кино! Только для тебя оно оказалось "заразным", а для меня нет.

- Даже спорить не буду, - отвечает он, улыбаясь. - Да, именно фильм "В зоне особого внимания" предопределил мой профессиональный выбор. Кстати, с режиссером фильма, Андреем Малюковым, судьба свела меня в 2000-х - на съемках сериала "Побег". Наш отряд участвовал в них.

Конечно, я рассказал тогда Андрею Игоревичу об этом. Он посмотрел на меня как-то странно и сказал: "Боря! Мне иногда становится страшно: сколько ребят, заразившись этой романтикой, пошли служить в армию! Хотя, наверное, могли бы стать замечательными музыкантами, спортсменами или учеными".

***

Конечно, режиссер Андрей Малюков сегодня знает точно, как может отозваться слово. И как могут в настоящей жизни воплощаться стоят созданные им образы. Наверняка он знает, какую ответственность будет нести до конца жизни. Например, перед родными тех, кто когда-то, после его фильма, выбрал путь воина.

Я же почему-то думаю о другом. О том, что еще в девяностых-начале двухтысячных наше поколение небезосновательно называли "потерянным". Слишком многие, выйдя из нашего советского детства, не выдержали испытаний изменившегося мира. Не смогли состояться такими людьми, как мечтали в детстве. Изменили мечте? Или просто не стали защитниками?

Николаев же, естественно, говорит мне, что ни капельки ни о чем не жалеет:

- Ты правильно подметил: те созданные Галкиным и Волонтиром образы для многих потом стали судьбой. Во всяком случае, о герое фильма прапорщике Александре Ивановиче Волентире я вспоминал очень долго - уже будучи действующим бойцом спецназа. Хотя бы потому, что в "Сатурне" в 1990-х на должностях бойцов служили прапорщики. Прапорщиком стал и я. Пришел и думал: "Сейчас послужу и стану таким же крутым, как Волентир". Скоро мне даже присвоили звание старшего прапорщика. А я думал: "О! Я уже такой крутой! Я уже обошел Волентира!". А потом пришла другая, совсем незатейливая мысль: неужели так всю жизнь и ходить в прапорщиках? Пора получать высшее образование и становиться офицером...

Верность мечте и способность к преодолению в ее реализации - вот что отличает нормальных мужиков от тех, кто до срока соглашается с предложенными обстоятельствами. У Николаева, например, были все шансы не стать спецназовцем. И неважно, что он готовился к этому лет с десяти. Сначала "накрылось" поступление в суворовское училище: восьмой класс закончил с двумя "тройками". "Троечников" в суворовские не принимали. После средней школы он, спортсмен, выпускник спортшколы ЦСКА, конечно, пошел в армию. В приписном свидетельстве значилось: дивизия внутренних войск имени Дзержинского. Всего-то шаг до мечты! Но служить Николаев попал в... стройбат. Такие случайности иногда происходят на призывных пунктах.

- Счастливая случайность! - утверждает сегодня он. - Хотя тогда мне, конечно, казалось, что мечта все время уплывает. Растворяется!

- Почему счастливая?

- Потому, что мои командиры помогли мне тогда состояться. Я считаю их своими учителями - по жизни. Стройбат? Наплевать мне, как в обществе принято относиться к стройбатам. В первую очередь, это армия. А командирам я благодарен за то, что мое желание служить дальше они лишь укрепили.

Я ни минуты не сомневаюсь, что в армии Борису Николаеву повезло с командирами. Всё очень просто: он служил в 1991-1993 годах. Уволился и узнал: в уголовно-исполнительной системе МВД есть отряд специального назначения. Прошел отбор. Был зачислен на должность бойца штурмовой группы.

Помните, что за время стояло? Власть впервые кинула клич - "Обогащайтесь!". Неважно, что для большинства он обернулся другим словом: "Выживайте, как можете". Наши с Борисом ровесники и земляки, в любом случае, бросились обогащаться. Время коммерции и новых идеалов, в которых "путеводной звездой" стал логотип "Макдональдса". А Николаев - в спецназ. Впрочем, в те годы Внутренние войска для многих желавших служить оказались едва ли не единственным прибежищем...

- Тогда в отряде было всего 25 человек. Но очень сплоченный коллектив! И занятия по боевой подготовке шли постоянно. За полгода нас, молодых, успели очень хорошо подготовить.

Через полгода, в конце декабря 1994-го, отряд был отправлен на войну. В зимний Грозный. Как и многие другие подразделения - невзирая на ведомственную принадлежность и специфику изначально стоящих задач.

В разные годы я много разговаривал с прошедшими кровавое пекло и неразбериху тех чеченских улиц. Принято говорить: "Время лечит". Ничего подобного! Время лишь сглаживает остроту воспоминаний и горечь потерь. Обида же осталась у многих. И сейчас я тоже пытаюсь найти эту "занозу" в Николаеве.

- Конечно, я был тогда пацаном, - возражает он и тут же поправляется. - Все-таки профессионально неплохо подготовленным пацаном. Конечно, всем отрядам спецназначения, оказавшимся там, в Грозном, пришлось решать несвойственные им задачи. И неразбериха межведомственная была - армейцы, МВД, ФСБ. И воевали техникой, мало думая о людях. Заводить танки в город? Конечно, трагическая ошибка. Да, страшно было очень. Только обиды не было.

Но ты прав, тогда не принято было вслух говорить: "Родина может ошибаться, но это - наша Родина"...

***

Их группа входила в Грозный в новогоднюю ночь 1995 года. Бойцов по парам рассадили на БТРы, в которых шли внутренние войска - чтобы поднять боевой дух солдат: с вами спецназ идет! Ирония судьбы: на броне тогда рядом со "срочниками" сидели такие же пацаны. Сверстники. Только гораздо лучше подготовленные...

- Нет у меня "героических воспоминаний", - предупреждает он. - Рутинная работа - проверки, зачистки. Почему-то из всех командировок, начиная с той, первой, в памяти остаются только веселые моменты. Забывается, например, как несколько дней ты сидишь без еды и не умываешься. Но зато - оказывается! - чтобы целиком помыться, человеку достаточно трехлитровой банки теплой воды.

И все-таки самое яркое воспоминание о той войне осталось у Николаева навсегда. Ранение.

- Я получил его в результате классически организованной засады. Сам зашел, чтобы получить пулю. И слава Богу! Она пошла впрок.

Мы стояли на блок-посту. Прибежали два солдата. Причем по ним хорошо было видно, что одеты бойцы были не так, как те, что стояли в те дни рядом с нами. Эта деталь бросилась в глаза, но я всё равно "повёлся". Они кричат: "Тут, недалеко, подбитый "бэтээр". Там ребята лежат, братишки. Помогите их эвакуировать!". И мы туда бросились не раздумывая. Без разведки.

Сели на броню, подъезжаем: точно, стоит "бэтээр". Точно, лежат раненые солдатики. Мы только спешились - этих двух бойцов, вызвавших нас, уже нету рядом. А нас начинают обстреливать!

Так называемая "вьетнамская" засада "на живца", о которой нам столько рассказывали наши инструкторы! Вот в эту "классику жанра" мы и влетели. Спасло только то, что у организовавших засаду не было гранатометов - они просто закидывали нас ручными гранатами и расстреливали из стрелкового оружия. Поэтому наша "броня" уцелела. И раненым оказался только я один...

Из госпиталя в Москве Бориса выписали в той самой форме, в которой и доставили с поля боя: прострелена, залита кровью. В этой форме его и повез домой школьный друг. Он занимался коммерцией - держал на рынке палатку. Попросил: "У меня сегодня кран заказан - палатку на другое место переставить. Давай по пути заедем!".

- Понятно, я согласился. Кран палатку поднимает, а мы с другом проход загородили - следим, чтобы никого не задело. И начал один дедушка, ветеран войны, возмущаться: мол, мы, торгаши проклятые, мешаем ходить людям. Посмотрел на нас внимательно и заявил: "Вам воевать надо!". Ткнул в меня пальцем и добавил: "Особенно тебе!". Друг от смеха катается. А мне и сказать нечего...

***

Конечно, это было "всего лишь ранение". Неважно, что в результате у Николаева начало падать зрение. Он не собирался уходить из спецназа. "Очки? - мягко улыбается он. - Это ж не причина отказываться от мечты. И это - самая мягкая расплата за собственные ошибки"...

Он давно сделал свои выводы. Он профессионал. И за его плечами еще несколько командировок на войну - в двухтысячные.

Вся жизнь Николаева связана с "Сатурном". Этот уникальный отряд, созданный в самом начале 1990-х, пережил все межведомственные встряски и метаморфозы. Созданный на излете "перестройки" (примерно в те же годы, что и отряды милиции особого назначения), он с самого начала предназначался для решения очень специфических задач - пресечения преступлений на объектах уголовно-исправительной системы, освобождения заложников и т.п. Замкнутое пространство, специфическое освещение, большое скопление ожесточенных людей, решетки на всех окнах, узкие переходы, тесные коридоры, стальные двери с ограничителями, которые всегда открываются только на себя, шлюзовая система.

- Конечно, всё это - специфика, - говорит Николаев, - и действовать в предложенных условиях могут люди, не просто прошедшие курс жесточайшего отбора и великолепно обученные. Спецназ ФСИН - это братство на необъяснимом уровне. Если хочешь, на невербальном.

Сам он, начинавший бойцом штурмовой группы, прошел в отряде весь путь становления профессионала:

- В начале службы я вообще о карьере не думал. Хотел стать хорошим спецназовцем. Потом получил звание лейтенанта. Стою в строю, а командир со смехом спрашивает: "Николаев! Ты кем себя дальше-то видишь?". Что можно ответить командиру на такой вопрос? Я и ответил: "Командиром, товарищ полковник! Сейчас выучусь, вы на пенсию уйдете, меня назначат". Так вскоре и произошло.

Если серьезно, в какой-то момент я почувствовал, что, как боец, всё впитал в себя. Стал инструктором. Справился и... тоже перерос эту должность. Предложили стать начальником штурмового отделения. Потом - заместителем командира отряда. Веришь, на каждой должности было интересно!

Понятно, сейчас, став командиром, я из специалиста превратился в управленца. В того самого "менеджера". Часто не хватает времени поучаствовать в практических занятиях или съездить на полевой выход. Но моя задача - создать условия для боевой подготовки ребят. Это тоже приносит удовлетворение и даже удовольствие: у мужиков глаза горят, когда они занимаются.

***

Об отрядах, подобных "Сатурну", говорят и пишут нечасто. Но это лишь подчеркивает эффективность сложившейся системы. Правда, любой ее сбой немедленно становится поводом для обсуждения "демократической общественностью". Расхлебывать эти сбои и приходится спецназу ФСИН. Так было, например, несколько лет назад, когда в следственном изоляторе московского района Капотня несколько зэков, во главе с бывшим пограничником, осужденным за два убийства, захватили в заложники начальника СИЗО, его заместителя и несколько женщин. "Операция по освобождению заложников длилась полторы минуты, ее подготовка - около трех часов", - сообщили тогда СМИ. Возглавлял штурмовую группу Борис Николаев...

- Один из принципов спецназа "Сатурн" - мыслить и действовать согласно обстановке! - говорит он. - Когда командиры говорят бойцам "Поступай так, как сказано", они мигом создают шаблон. Хотя, да, шаблоны строго задаются на инструктажах...

Если боец при выполнении конкретной поставленной задачи отступает от шаблона и все равно ее выполняет, значит, даже в стрессовой ситуации он не перестает думать и просчитывать ситуацию. Видит, что стандартно ее не выполнить. Зачем делать, как того требует инструкция, два шага вперед, если впереди стена? Надо сделать три шага вокруг и зайти сбоку. И это радует командиров! Значит, нам удалось научить их главному - думать.

- Где грань между случайностью в боевой ситуации, стечением обстоятельств и знаменитым русским "авось"?

- Конечно, слишком часто на войне солдат расхлебывает чужое разгильдяйство. Только не надо при этом всегда грешить на генералов. Сколько я видел нормальных начальников - совестливых честных мужиков! Всё валить на начальников, если слишком часто незаметный, "последний винтик" в системе решает схалтурить или прикрыть собственные грешки? Но в этом и трагедия, если ты принял решение стать командиром: твой солдат платит кровью. А вина, да, остается на твоей совести.

Хорошего командира "вычислить" можно всегда - даже если знаком ты с ним не очень давно. Николаев - хороший командир. Хороший и... немножко нехарактерный. Чтобы убедиться в этом, надо хотя бы раз оказаться на базе "Сатурна".

Отношения между людьми всегда складываются из мелочей. Между начальником и подчиненными - тем более. Есть "стена"? Что-то не то с начальником. В "Сатурне" бросается в глаза другое - подчеркнутое взаимное уважение. Примерно так же вежливо разговаривают офицеры в наших с Николаевым фильмах детства - об армейском спецназе...

Я замечаю это вслух, а он веселится:

- Помнишь старый анекдот? Американцы провели исследование: почему доведение приказа до подчиненных в бою лучше всего получается у вьетнамцев? Получили результат: "Потому что у вьетнамцев приказ состоит из шести букв, а у нас - из восьми". Кто-то возразил: "Но самые лучшие воины - это русские. Однако их приказ на выполнение задачи состоит из семи букв". Выяснили и это: все дело в том, что у русских в реальных боевых условиях приказ сокращается до трех букв.

Я не ангел. Просто очень стараюсь довести задачу до подчиненных - взрослых самостоятельных мужиков, не опускаясь до знаменитых трех букв.

Все-таки он действительно москвич из хорошей семьи. Командующий взрослыми самостоятельными мужиками...

- Знаешь, - продолжает он, - в отряде служит достаточное количество офицеров, с которыми мы когда-то начинали вместе в девяностых. Мы дружим семьями. За пределами службы все называем друг друга по имени и на "ты". И общаемся мы на разные темы. И спорим. В неофициальной обстановке это нормально. Друзья не просто могут, они обязаны иметь свое мнение и отстаивать его. Но когда мы приходим на службу, обращаются ко мне либо по имени-отчеству, либо - "Командир!". За это я им очень благодарен - они не путают службу и личные отношения.

***

В кабинете полковника Николаева висят иконы. Конечно, иконами в наше циничное время никого не удивишь. Вопрос лишь в искренности стремления человека повесить над собой образ.

Николаев ловит мой взгляд:

- Это не дань моде. Видел когда-нибудь неофитов? Вот я и есть тот самый неофит. Я шел к этому, то приближаясь - как после ранения в 95-м, то надолго отдаляясь. Но все-таки свой выбор сделал - православие!

- В окопах атеистов нет? - иронизирую я.

- И это тоже. Но, скорее, нам с тобой в нашем детстве плохо историю преподавали. Не рассказывали, например, что граф Суворов перед каждым сражением молился. И после - тоже. В разрушенных городах храмы строил. Помнишь песню "Любэ"? "Все зависит от Бога. И немножко - от нас".

- Тебе вера - зачем? Военные обычно стесняются показывать свое православие.

- Военные вообще считают: раз у них есть приказ, то и на себя не надо оглядываться. Но кто сказал, что приказы смывают с человека грехи - личные, персональные, за которые Там отвечать? Вера - тот самый "сторожок", ограничитель между "можно" и "нельзя". Да и борьба со своими страстями - почище любой брани.

Самое тяжелое - придти к личному пониманию, что в своем нежелании жить по заповедям Божиим нельзя прикрываться уставами и приказами. Нельзя в одной ситуации разрешать себе быть исключительно "солдафоном", а в другой - исключительно православным.

- Но очень часто между словами "спецназ" и "гордыня" можно ставить знак равенства.

- Ты прав! У нас и срезаются, приходя в отряд, именно на гордыни. Но, извини за пафос, в российском спецназе задачи решают не "рембо", не одиночки, а подразделения. Поэтому специальные подразделения - отличное место для борьбы с самим собой. Для выдавливания из себя греха - капля за каплей, каждый день. Примерно так же живет братия в православных монастырях.

Командира спецназа "Сатурн" сложно заподозрить в восторженности или "невзвешенности":

- Ты давно был в храме ВДВ? Там над алтарем золотые слова: "Нет больше любви, чем отдать душу свою за други своя". А ты говоришь: военные своей веры стесняются...

Серафим Берестов