Я помню только боль -
и ничего иного...
Но все же из молитв
всплывает исподволь
никак не вспоминаемое слово,
которое - единственный пароль...
Оно, быть может, ключ,
чтоб вырваться из плена -
несвежих простыней
и трещин в потолке,
бесформенных теней
на госпитальных стенах,
бессонницы, отточенной,
как нож на оселке.

Я помню только жар -
и ничего иного...
И из войны в войну
земной катится шар,
стирая в пыль завещанное слово
и обнажая лезвие ножа.
А нож, как видно, зол
и жаждет омовенья
в кровавом и шальном
безудержном пиру,
и видятся в окно,
как светопреставленье,
судьбина беспросветная
и тризна на юру.

Я помню только тьму -
и ничего иного...
Молюсь, чтоб вопреки 
бессилью своему 
я вспомнил ускользающее слово -
оно бы и прикончило войну...
Оно в последний раз
рвануло бы гранатой,
влепило пулю в лоб, 
не чувствуя вины...
И сколотило гроб -
не для меня, солдата...
Для, наконец, законченной -
и навсегда - войны...