Перебирай кизиловые четки, поглядывай, как пишут облака
на ледяных алмазах-самородках, что на вершинах царствуют века,
и смотрят в неуютные ущелья, где смерть порою длительней, чем жизнь...
О, как же отвратительно похмелье, когда питье настояно на лжи!
Здесь, в вышине, не так уж безмятежно... На горных тропах сгинешь без труда...
Но здесь поныне, как и было прежде, в ключах бурлит кристальная вода,
без подлой мути... Без смертельной гари, осевшей на душе и на руках
уже не человека - просто твари, оставившей Аллаха в дураках...
А что Аллах? Его знаменья зыбки, он сам далек - подальше, чем амир,
что щерится всезнающей улыбкой, уверенно командуя в эфир,
и цели назначает правоверным, ссылаясь на Аллаха и джихад,
и учит, что в святой борьбе со скверной опора - безотказный автомат...
Перебирай кизиловые четки, тоскуй, старик, не ведая вины,
над выцветшей солдатскою пилоткой, оставшейся от правильной войны,
подаренной тебе лихим урусом, что на закорках пер тебя тогда,
когда ты весь был пулями искусан и уходил из жизни в никуда...
И думай, отчего же нынче внуки, которых ведь могло бы и не быть,
из той, тобой усвоенной, науки один урок восприняли - убить...
И убивают с выдумкой и вкусом, спасителя забывши твоего, -
потомков белобрысого уруса... И сами погибают... Для чего?