ЦИРКАЧИ
Замполиту 122 мотострелкового полка нужно было провести культурно-массовое мероприятие и отчитаться перед политотделом дивизии о проделанной работе. Для укрепления афгано-советской дружбы он додумался пригласить "зеленых", так кодировано звали солдат национальной армии Афганистана.
Через несколько дней три афганских офицера и десяток солдат-сарбозов сидели на почетном первом ряду полкового клуба. Торжественная часть посвященная какой-то очередной советской годовщине с обязательным докладом и вручением грамот прошла на удивление быстро. И все закончилось бы как обычно - государственным Гимном в клубе для всех и "спортивным праздником" на плацу для солдат, но напоследок объявили гимнастические номера. Где-то в песчаных барханах афганского Туркестана нашел начальник полкового клуба гастролирующую по воинским частям Ограниченного Контингента концертную бригаду ташкентского цирка.
Для разогрева публики на сцену вышел фокусник. Деду было далеко за семьдесят, и он был явно нетрезв. Все исполняемые им фокусы были настолько просты и так неуклюже демонстрировались, что даже в последнем ряду зрители видели все секреты. Но никому и не нужны были фокусы - все пялились на ассистентку фокусника. А посмотреть служивым было на что: иссиня-черные, вьющиеся длинные волосы, божественная фигура, великолепные формы и все это при почти двухметровом росте, а шикарные груди ассистентки только символически были прикрыты маленькими тряпичными треугольничками. Солдатня на последних рядах даже соскочила со своих мест, похотливо разглядывая широко раскрытыми глазами молодую женщину. Знал замполит, чем поднять боевой дух стриженных двадцатилетних пацанов, по году и больше служивших в афганской глуши.
Окончание каждого фокуса сопровождалось оглушительными аплодисментами. Фокусник кланялся, а ассистентка делала реверанс и ее коротенькая юбочка из какой-то легкой ткани на секунду приоткрывала еще один розовый треугольничек, и зал снова взрывался аплодисментами. Пять раз вызывали на "бис" этот дуэт. За фокусниками на низкую сцену выпорхнули три силовые гимнастки. Приветственный свист и топот шести сотен ботинок заглушили узбекскую национальную музыку в хрипящих колонках. Возбужденный полк с неописуемым восторгом встретил выступление гимнасток, и каждый элемент их номеров сопровождал криками, свистом и мощными хлопками огрубевших солдатских ладоней. Из душного помещения через открытые двери эхо несло этот неистовый гам в невысокие горы за полком, где местные "духи" держали несколько наблюдательных постов.
Среди дикого шума, в приспособленном под солдатский клуб железном ангаре, стал выделяться еще один звук, очень похожий на предрассветный вой шакала. Он усиливался, когда гимнастки в своих купальничках делали так называемый "мостик". Этот странный нечеловеческий вой издавал молоденький сарбоз, во все глаза таращившийся на почти обнаженных гимнасток, в трех метрах от него выполнявших акробатические этюды. Ноздри афганца с жадностью вдыхали поднятую на сцене пыль, смешанную с запахом парфюмерии и пота женских тел. Солдатик, сжав колени, раскачивался из стороны в сторону на скамейке и из последних сил пытался удержаться на ней, ухватившись за доску судорожно сжатыми пальцами. Юношеский организм, воспитанный в строгой исламской морали, не выдерживал созерцания естественных для европейцев цирковых номеров. Другие сарбозы, зажав ладони между коленей и закатив глаза, шептали молитвы, умоляя о чем-то Аллаха. Афганские офицеры более спокойно отнеслись к цирковым номерам и даже перешептывались между собой. Командир советских мотострелков наблюдая за гостями, что-то шепнул замполиту и тот, не дожидаясь окончания выступления трио, под каким-то благовидным предлогом увел всех афганцев из клуба.
Выступление цирковой бригады заканчивала дрессировщица голубей, тоже в коротенькой юбочке и купальнике с блестками. Из-за шума перепуганные птицы отказывались вылетать из клетки, дрессировщица от волнения без конца кланялась в зал. Номер явно срывался, но положение спас старший прапорщик Клеманов. Он выскочил сбоку на сцену и вручил совсем растерявшейся женщине непонятно где добытый в раскаленных барханах букетик цветов. Концерт на этом закончился. Циркачи уехали из Ташкургана так же неожиданно, как и появились. И "духи" от чего-то затихли. За неделю не сделали по полку ни одного выстрела, не устроили ни одной подлянки и вообще, казалось, что забыли на эти дни о джихаде - священной войне с неверными.
