Что-то "не отпускает", иногда вспоминаю службу...
Причем, вспоминаю всякую ерунду, а совсем
не "ракетно-бомбовые удары".

"Позвони мне, позвони..."

- Оперативный, пригласи ко мне начальника связи.
- Звали, Владимирович?
- Звал. Заходи. Слушай. У меня сегодня важное событие в 
жизни, вечером иду ночевать уже в новую квартиру.
- Поздравляю.
- Спасибо. Но, в связи с этим, у начальника связи, то есть у 
тебя, возникла проблема - надо быстренько установить в 
новую квартиру телефон.
- Установить не трудно, намного труднее к телефону провод
подвести.
- Ты меня техническими подробностями не "грузи", мне надо, 
чтобы сегодня в моей новой квартире стоял телефон, и в нём
"гудело".
- Владимирович! Как на духу, типа, на исповеди, - нет провода!
Я уж их просил, просил, заявки посылал, у вас подписывал, -
не дают.
- Значит, полк к войне не готов? А почему ты скрываешь это от
своего любимого начальника штаба, который за отсутствие связи 
и отвечает? Ладно, принесешь все заявки, найдем тебе провод.
Но, пока война не началась, давай займемся моим телефоном. 
В "эскадрах" провод возьми, потом отдашь.
- У них нет, я знаю.
- Какие предложения?
- Ну, у Вас же есть рация...
- Ну?
- Недельку с рацией, а я провод буду доставать...
- Не утверждается. Слушай сюда, ходы записывай. Берешь 
своих специалистов, идешь к себе домой, отрезаешь провод, 
тянешь его в мою квартиру. Если твоего провода не хватает, 
отрезаешь у начальников  связи эскадрилий. Ну, очередность 
обрезания можешь определить своим решением. Для мня это 
не очень важно. Иди, не тяни кота за хвост, к 17.00 пусть мне 
в кабинет позвонят из моей новой квартиры. Там у меня жена 
ковыряется, адрес знаешь.
- Разрешите?
- Заходи. А, 17.00, пришел узнать, как работает телефон? Пока
не звонили, еще 2 минуты есть.
- Можем и сами позвонить, все работает.
- Молодцы! А где провод взяли?
- Да, все просто оказалось. Позвонил эскадрильским, сказал, что
телефоны обрезаю, ситуацию объяснил, - так они сами провод
прямо Вам в квартиру протянули. Нашли скрытые резервы.
- Ну вот, а ты, - нет провода, нет. Все у нас есть, главное - 
подход к людям найти, они рады будут сами все отдать.




Итоги.

"Подпол", за сорок, немного лысею,
стать генералом уже не сумею.
Если подумать, - и этого много,
пора подводить небольшие итоги.

Удар по АУГ, поиск подлодки,
могу без закуски "съесть" литр водки,
спирта стакан не поставит в тупик,
в управлении войсками чего-то достиг. 

Прекрасные навыки, в службе важны,
но на "гражданке" они не нужны.
 

Разлет.

	Организовали практические пуски КР по морской цели.
Прилетели "дальники" и "северяне". Полетали, проверили
ракеты, выполнили нормальные пуски. Дальники сразу ушли на
Воздвиженку, а "северяне" сели у нас. Банкет, поросенок, все по
плану. Ничто не предвещало приключений.
Позвонил ОД ВВС ТОФ, начал издавать истерические команды:
- собрать руксостав "северян", посадить в Ан-12, который сейчас
прилетит, отправить в Возжаевку, откуда их заберет Ту-154.
Вроде, все нормально, но меня начали терзать смутные сомнения.
Дело в том, что обычно "зеленый почтовик" садился в Воздвиженке,
которая в Приморском крае, а Возжаевка находится в Амурской
области, это два разных конца. Я предупредил "северян",  что они
скоро улетают, банкет пошел быстрее. То есть выпивать они стали 
чаще, а закусывать уже не было времени. А сам я пошел к 
телефону, пообщаться с ОД ВВС ТОФ. Высказал  ему свои сомнения
в пункте назначения, послушал крики о том, что все заявки даны 
"срочным планом", мол, в ВВС не дураки сидят. Дураки, не дураки, 
но по голосу ОД я понял, что расчет командного пункта ВВС не 
остался в стороне от всеобщего ликования по поводу успешных 
практических пусков.
	Люди мы военные, поэтому за 40 минут до посадки Ан-12,  я 
вытащил "северян" из-за стола, отвез в общагу, они забрали вещи,
и мы поехали под самолет. Не так все это просто получилось, 
"северяне" все пытались заехать на банкет, попрощаться. Но мне
удалось вывезти их на аэродром, минуя столовую. Началась погрузка.
тоже дело непростое, сами представляете... Наиболее "набанкеченным"
оказался нач. СБП "северной" дивизии, кто знаком, тот знает, ещё имя
у него очень характерное. Так вот, он наотрез отказался садиться в самолет,
мотивируя тем, что банкет продолжается, а в Возжаевке ему никто не
нальет, и он вообще не знает, где эта дыра находится. Товарищи 
"физически" помогли ему зайти в самолет, борт пошел на Возжаевку, а 
я поехал на банкет.
	Утром начались разборки, - кто отправил "северян" на Возжаевку,
если "почтовик" их ждет на Воздвиженке? Правда восторжествовала,
расчет командного пункта "поощрили", дали "срочные" заявки на перелет
Ан-12 через нас на Воздвиженку. Когда прилетел с Возжаевки Ан-12 с 
непохмеленными "северянами", я подъехал к ним. Зрелище было не для
слабонервных. "СБП"-шник дико ругался, мол, он еще вчера заподозрил
недоброе, требовал продолжения банкета. Ну, "фуршет" мы им 
организовали, но в гарнизон не выпустили.
	"Почтовик" их все-таки дождался.

Тормознул меня сегодня "гаишник".
Просто так тормознул, от скуки. Сам и признался.
Когда я свою башку, лысую и небритую, в окно высунул,
и спросил,- "А в чем, собственно дело?", он так и
ответил,- "Да ни в чем, просто так, проезжайте".
Я и вспомнил про встречу с "гаишником" на Сахалине.

Иногда на Сахалин посылали группу руководства, на
случай ухода бортов на запасной аэродром. Вот и поехали
мы с Мишкой Т. и Яшкой Ц. на пару недель, а там и полк
должен был на "Ручеек" перелететь. Чтобы не скучно было
ехать, поехали на Мишкином мотоцикле "Урал". Нет, не все 
время ехали на "Урале", через Татарский пролив шли на
пароме. Ну, а потом уже по восточному берегу Сахалина,
по кромке Охотского моря, уже на "Урале".
Приехали, обустроились, отдохнули, заскучали.
Решили в кабачок съездить, развеяться. Кабачок, - это сильно
сказано, но кафешка в Леонидово имелась. Поехали. Конечно
на мотоцикле, чтобы обратно не так трудно было добираться.
Развеялись. Серьезно так, без дураков. И домой поехали.
Надо заметить, что я никогда не встречал на Сахалине
"гаишников". Уж и не знаю, почему, но я ни одного не видел.
Правда, в те времена, военные вообще на "гаишников"
внимания не обращали, раньше нас трогать "ментам" было нельзя.
Вот мчимся мы по "трассе" Леонидово - Поронайск. Весело едем,
с песнями. Подъехали к нашему повороту на аэродром.  Что-то
Мишка сделал не так, - то ли скорость не сбросил, то ли руль
не довернул, но не вписались мы в поворот, а поехали по совсем
непредсказуемой траектории в кювет, и далее в лес. Я за "шофером"
сидел, догадался раздвинуть ноги, мотоцикл из-под меня сам уехал,
а вот остальным похуже пришлось. Мишка, до столкновения с крепким 
деревом, руль не выпускал, "газ" не сбрасывал, поэтому так и улетел
сквозь "блистер" в момент вынужденного торможения, а Яшку просто 
коляской накрыло. Но это я потом узнал.
А пока я стою, и осматриваю "поле битвы", никого не видно, они
далеко  отлетели. И тут из кювета, по которому только что пролетел 
мотоцикл, вылазит "гаишник", в белом ремне, в "крагах", и без штанов.
 Я то ожидал своих хлопцев увидеть, поэтому растерялся,
а "гаишник" никак не ожидал, что по нему будут на мотоциклах
ездить, поэтому растерялся ещё больше. Вот он и спрашивает, - 
"Что это было?". Я и ответить не успел, как ребята подошли, Яшка
слегка помятый, а Мишка живой, но от стресса никак не может из
рук "блистер" выпустить, сквозь который катапультировался.
Мишка быстро сориентировался, и строго сказал "гаишнику" - 
"Что ты гадишь, где попало? Из-за тебя чуть не убились! Одевай
штаны, и вали отсюда быстрее!". Ошеломленный "гашник" куда-то
испарился, а мы сели на мотоцикл, и поехали домой, нисколько не
огорченные, ведь "у нас с собой ещё было".


Безденежье.
Бездна воспоминаний.
Из раннего... безденежья.

Раньше народ и Армия были едины.

Лейтенант второго года службы. Из училища привез диагноз -
"нейроциркулярная дистония". Цены этому диагнозу нет, но
я об этом поздно узнал. Послали в госпиталь. Доктор, "Старый
Раджабли", резко решил списать диагноз, чтобы у меня не было
проблем при поступлении в академию. Списал. В палате лежит
майор Редькин, по прозвищу "Хренов", кажется, из Хороля.
Прославился тем, что очень хотел списаться. Ему сказали, что 
надо перед "велосипедом" съесть 4 кг сахара, тогда ЭКГ зашкалит.
Чтобы не рисковать, съел 5 кг сахара-песка, ЭКГ показало, что
здоров, как бык. Злой пришел в палату, достал из тумбочки запасные
2 кг сахара, выкинул в окно. Под окном сидел матрос. Попал прямо в 
голову, матроса увезли в реанимацию.
"Хренов" уезжал домой, попросил у меня 30 рублей на дорогу. Я, тогда 
наивный, поверив ему, что он сегодня же, по прибытии в гарнизон, вышлет 
мне деньги, отдал ему последние. Не вернул. Забыл, наверное.
Пришло время и мне уезжать. Пошарив по всем карманам, нашел 1 руб. 15 коп.
Ну, и хрен с ним, с Редькиным. Билет по ВПД, 1 руб. на постель, на все
15 коп. купил пачку "Примы" и коробку спичек. Ехать ровно 2-е суток.
Сел в "паровоз", поехал. 
Был в форме, весь из себя "офицер". В купе 2 тетки, и один серьезный 
мужчинка, лет 40-ка. Когда подошло время ужина, я, сказав, что пошел
в ресторан, сходил в туалет, потом покурил в тамбуре, выждал время,
пришел в купе, сообщил, что неплохо поужинал. Но жрать уже охота,
а ехать ещё около 2-х суток. Лег полежать, может, голод и пройдет.
Мужчинка ушел в ресторан, долго отсутствовал, пришел невменяемым,
но спать не ложился, шарахался, и на меня поглядывал. Чтобы не
вызывать интереса, я пошел покурить. Тут и мужичок подвалил. И, так
сходу, предложил сходить в ресторан. Я ему намекнул, что "уже покушал",
да и ему уже хватит. Но он приставал и приставал. Я не выдержал, и сказал,
что у меня больше денег нет, чтобы по кабакам шляться, да и вообще нет.
Как этот мужик обрадовался! Он представился, рассказал, что он шахтер,
едет в мою сторону к сестре, которую не видел 10 лет, денег у него море,
но его в ресторане больше не обслуживают. А мне, в форме, никто не откажет,
поэтому он приглашает меня в ресторан на два оставшихся дня пути.
Я не мог отказать простому шахтеру, да и жрать очень хотелось.
Пошли в ресторан. Я и поел, и выпил, и мужичок мимо рта не проносил.
Что удивительно, - чем больше он пил, тем трезвее становился.
После второй ходки в ресторан мы решили, что нечего шляться по
составу, так можно и в межвагонное пространство упасть. Да и с персоналом
ресторана у нас уже завязались теплые отношения, у каждого из нас со 
своим персоналом. И стали мы жить в ресторане. И неплохо так жить...
Двое суток пролетело, как одно мгновение. Когда мы расставались с шахтером,
он плакал. На мое предложение привезти ему деньги к сестре, он мне чуть лицо
не набил. Мол, что мы, свою Армию не прокормим? А когда он выглянул в дверь  
на станции, где я выходил, так он вообще в голос завыл, и перекрестил меня в спину.


Первая рыбалка.

Около гарнизона есть пирс. Он расположен на
берегу реки Тумнин, там стоят гаражи, в которых
хранятся лодки и всякие рыболовные принадлежности.
Некоторые гаражи по обустройству не уступают
благоустроенным квартирам. С началом сезона во
многих гаражах живут на постоянной основе "рыбаки",
которых командование "отпустило" на заготовку рыбы
и икры. Рыбаки ловят рыбу, пьют, и регулярно тонут.
Чтобы переложить с себя ответственность, начальство
придумало новый вид наряда, - "патруль по пирсу". Ну,
чтобы было, с кого строго спросить за тот бардак, который
творится на пирсе. Вот меня и назначили начальником 
такого патруля. А патрульным определили прапорщика,
из тех, кто постоянно живет на пирсе, мол, будет, где
переночевать. До пирса далеко, транспорт не выделяется,
добирался на пирс на попутке. Добрался, нашел своего
патрульного, поставил ему задачу. Так прямо и сказал, что
я здесь первый раз, поэтому хочу все увидеть своими глазами,
и, по возможности, попробовать и руками.
Меня правильно поняли, определили место для лежания, 
выдали 20-литровую канистру с вином, предложили ни в
чем себя не ограничивать в ожидании ужина. Я погулял,
осмотрелся, винца попил для аппетита, поужинали.
Смотрю, патрульный с товарищами куда-то на лодке
собирается, попросился с ними. Погнали сети ставить.
Я им тоже мешал, как мог, но они меня терпели, как
представителя власти. Сети поставили, попили, попели,
спать легли. Поспали, попили, погнали сети проверять.
И я с ними, на острие атаки. Лично рыбу выбирал, пока
рыбнадзор с милицией не подскочили. Испугался. Но все
уладил патрульный, пригласил ребят в гараж, когда все сети
проверим. Много рыбы взяли, мешка четыре. В гараже 
"правоохранители" получили два технических "комбеза", 
и отвалили, а мы занялись рыбой. Я тоже руки приложил, 
подавал рыбу. В тот момент патрульный занимался засолкой
рыбы, икра его не интересовала, он просто откладывал её
в котел. Когда вся рыба была переработана, мне нашли
попутную машину, и отправили в гарнизон. За хорошую
работу я был поощрен всей свежей икрой, которую удалось
добыть из улова. Я эту икру взял, но куда девать, так и не
придумал, я холостяковал, а самому с ней возиться не хотелось,
да и не моглось. Вот иду по гарнизону с огромным котелком
икры, а что с ней делать, ума не приложу. На мое счастье,
повстречался мне однокашник из Хороля, Славка Гришаев,
они самолет перегоняли. Вот я и отдал ему всю икру, и
облегченно выдохнул. И от икры избавился, и товарищу
приятное дело сделал.
Вот так я первый раз попал на рыбалку. И  последний.
Больше я рыбалкой не занимался, а на пирс ездил просто
отдыхать.


Я и на охоту ходил.
На утку. Оба раза.

Первый раз пошел в "лейтенантизме", чтобы узнать
все прелести таежной жизни. Один товарищ подарил
брату ружье. Вот я и решил, с этим ружьем, да на утку.
Чтобы не пропасть, пригласил товарища, такого же
"опытного" охотника, как и я. Товарищ ещё опытней 
оказался, у него не только ружье было, но и патроны.
Взяли резиновую лодку, припасы, ружья, и поехали на 
тот самый пирс. На другой стороне реки были островки,
где, по моему разумению, должны были жить утки.
Переправились на эти островки, и стали бродить по 
протокам, где на лодке, где и волоком лодку тащили.
Ни одной утки мы не увидели, но лодку проткнули, у неё
"работала" теперь только половина, а второй кусок этой
резиновой гадости  волочился за нами, как плавучий якорь.
Стемнело. И вдруг прибавилось воды, там, где мы по колено
проходили в сапогах, теперь нам было по пояс, и сапоги уже
не помогали, а только мешали, когда в них набиралась вода.
Потом я узнал что это явление называется "прилив", и характерно
для всех рек, впадающих в море. Пока боролись с лодкой и 
сапогами, стемнело так, что мы потеряли ориентировку, и уже
не понимали, на какой берег нам надо выбираться. Решили
ночевать на островке. Но тут по дальнему берегу промелькнули
длинные огоньки, и мы поняли, что это поезд прошел.
Сориентировались, кое-как перебрались на нужный берег,
вышли к профилакторию летного состава, который 
использовался как дача-бардак для зам. ком. АД.
Обслуга запустила нас в баньку, мы хорошо прогрелись,
попили, поели, поспали, с утра постреляли по бутылкам,
и выбрались в гарнизон.
Но, в отличии от рыбалки, первого опыта мне не хватило,
и, уже в очень зрелом возрасте, я опять отправился "на утку".


На "обеспечение".

Частенько приходилось летать на обеспечение сил флота.
Но расскажу не о полете, а о подготовке к нему. О серьезной
подготовке, о том, как зрелый командир корабля заботится
об экипаже, продумывает полет, пытается спланировать свои
действия в нештатной ситуации.
Подготовили экипаж "бэкфайера"на "обеспечение". Одиночный 
вылет на постановку помех, и работу в качестве цели в районе
Японии. Вылет после обеда. Погода портится. Сидим в штурманском
цеху, готовимся к предполетным указаниям. Смотрю, что-то "старшой"
около меня крутится, круги нарезает. Спрашиваю, - "Что ты там задумал?".
Ответ завуалированный, - "Понимаешь, там около Японии работать,
помехи ставить, возможна посадка на Кневичи...". Отвечаю, что
понимаю, но не понимаю, причем здесь я? Заход издалека - "Ты раньше
штурманом эскадрильи РЭБ был, на Кневичах часто садился, сгоняй
с ними, что-то душа не на месте". Не могу сказать, что перспектива
улететь на Кневичи меня порадовала, но служба, - есть служба.
Сходил домой, взял тряпки, поехал на аэродром. На предполетных 
указаниях внимание на возможной посадке в Кневичах не акцентировали, 
просто напомнили о готовности к посадке на запасном аэродроме.
Экипаж был бывалым, все мои одногодки, командиром Ренат А.,
штурманом - мой однокащник Кеша. Их ничем не испугаешь, поэтому
мое появление в экипаже они восприняли даже с обидой. Ну, да ладно.
Запустились, запросили "предварительный". С КДП суровым голосом
сказали, что нам надо в районе задержаться, корабли ещё не подошли,
поэтому посадка будет однозначно в Кневичах, и по погоде, и по остатку.
Вот тут командир и проявил себя. Доложив РП, что выруливает, в СПУ
командир сказал, что выключает левый двигатель, а "Земле" срочно надо
тащить стремянку. Нам, штурманам, сзади плохо видно, что там, впереди 
творится,  суету стартеха увидели, но не поняли. Быстро запустились
повторно, вырулили.  С "предварительного" нас вернули на стоянку, вылет
отбили по неготовности кораблей.
Зарулили, вылезли. Спросил я у командира, что за суета была с левым двигателем?
Вместо ответа Ренат показал литровую металлическую флягу.  Все оказалось
просто. Обычно эту флягу Ренат наполнял спиртом после полета, она хранилась
у стартеха, но, услышав о посадке в Кневичах, выключил двигатель, заставил 
стартеха наполнить флягу, и взял её в полет. "Ну, чтобы нам не так скучно было
на чужом аэродроме", - сказал Ренат.
Очень мне понравилась подготовка к серьезному вылету в этом экипаже.
Надо отметить, что мы нашли, что сделать с этой флягой, и на базовом 
аэродроме. Не пропал спирт, не пропал...



Какие удивительные бывают карьеры...

О наших "парашютистах".

В каждом полку есть начальник ПД и АСС. Обычно это
летчик, или штурман, фанат парашютных прыжков, у которого
не сложилась летная карьера. Они мучают летный состав зачетами,
тренажами, и парашютными прыжками. В принципе, достаточно
безобидные люди, постоянно находящиеся на своих сборах по ПСО,
прыжкам, и выживанию. Но у нас в ВВС ТОФ все, не как у людей.
Вот и начальником ПД и АСС ВВС ТОФ стал метеоролог. Сначала
он просто служил метеорологом в спасательной АЭ, потом его "замучала"
эта трудная служба, начал он её разнообразить. То в НПСК запишется,
то в ПДГ, с парашютом стал прыгать, в воду лазить... Командование
АЭ сначала не вникало в происходящее, и упустило момент, когда он успел
наладить связи с ВВС-овскими начальниками. Какие связи, сами понимаете,
то красная рыбешка в "гидрокостюм попадется", то спирт после регламента
"останется". Ничего метеоролог не выкидывал, все в вышестоящий штаб
отправлял, мол, там, наверху, разберутся. Там и разобрались, назначили
начальником ПД и АСС спасательной АЭ. И стал метеоролог ходить в
самодельном "комбезе", пошитом из обрывков парашютов и парашютных
сумок, весь в наклейках и нашивках, на людей покрикивать, и командиру АЭ
"подсказывать". Спасательную АЭ вскорости "разогнали", и очутился этот
специалист в ВВС ТОФ, а через некоторое время и стал начальником ПД и
АСС ВВС ТОФ.
Начальником БП у нас в ВВС был генерал. Хороший генерал, комдивом был,
две Академии окончил, но служба не пошла. Причину объяснять не буду, многим
хорошим людям эта причина помешала в службе, вы её все знаете.
Вот как-то "звенит" мне "Ильич", и говорит, - "Я ПДС-ника на побывку к вам
отпустил, третий день найти его не могу, если попадется, возьми его за шкирку,
и засунь в самолет, он мне здесь нужен". Информацию я принял, но розыск
организовывать не стал, знал, что этот парашютист-метеоролог скоро сам
себя проявит. Предчувствия меня не обманули.
Позвонил ОД, попросил зайти на КП. Захожу. А там парашютист в "комбезе", с
запахом, пытается драть моего начальника КП за плохую организацию ПСО.
Взял я этого специалиста под ручку, завел в кабинет, и ласково спросил, что это
он делает в моем штабе? И тут я узнал, что прибыл представитель вышестоящего
штаба с проверкой, результатами проверки недоволен, сейчас он проверит
документацию, и акт проверки доложит аж самому Командующему. Спрашиваю,
а план проверки, утвержденный Командующим, и подписанный нач. БП есть?
А что это он проверку проводит в странной форме одежды, без головного убора,
и почему экономит на жевательной резинке и "темных очках от запаха"?
Такие "наглые" вопросы до глубины души потрясли представителя ВВС ТОФ,
побежал он в кабинет командира правду искать, да не сложилось, уехал командир.
Стал он тогда за телефоны хвататься, типа, в ВВС позвонить, да кто же ему позволит
мои телефоны использовать? Ну, я не стал больше его развлекать, сказал, что все я
знаю и понимаю, что этой "проверкой" он перед "Ильичем" оправдаться хочет за
задержку, что самолет завтра, в списки я его запишу, а в штаб больше не пущу.
И пригласил дежурного по штабу, попросил проводить подполковника, и в штаб
больше не пускать, здесь не штаб ВВС, нечего ему тут "с запахом" разгуливать.
Долго он потом в штабе ВВС на меня жаловался, пока ему "Ильич" "по шее не
треснул".



День рождения моего полка подкатил, вот и
вспомнилось, как я "на работу" нанимался.

310 оплап дд посадили к нам в гарнизон последним, поэтому
им досталось все то, что не смогли "освоить" два ракетоносных
полка и управление дивизии. Для штаба полка им выделили
деревянный барак, жилья для личного состава практически
не выделяли, поэтому полк выживал, как мог. Мы, ракетоносцы,
очень удивлялись, как, в таких условиях, этот полк мог успешно
решать важнейшие задачи. Тем более, что и ракетоносная дивизия
"помогла" укомплектованию этого полка, то есть передала им всех
тех, с кем не смогли справится воспитательные органы полков МРА.
Короче, тот еще получился полк, и прозвище имел соответсвующее
- "хунхузы".
Наступили трудные для страны времена. Прошел слух, что дивизию
расформируют, один ракетоносный полк сократят. После того, как
наш командир полка торжественно объявил на построении, что именно
наш полк не тронут, все поняли, что пора искать новое место службы.
В соседнем, ракетоносном полку, НШ АП служил брат, командира АП
я знал с "лейтенантизма", понимал, что я без должности не останусь, но,
захотелось чего-то новенького. Решил я "нанятся на работу" к "хунхузам".
К тому времени я был подполковником на должности РП, исполнял
обязанности ДШ КДП, особенно не утруждался, мыслил и дальше
продолжать в том же духе. Выяснив, что у "хунхузов" одна должность РП
вакантна, поговорив с их старшим штурманом, получив его принциальное
согласие, решил я сходить к командиру "хунхузов", узнать, что он думает
по этому поводу.
Пришел я к ним в штаб. Штабом, в нормальном понимании этого слова, этот
барак назвать было нельзя, но кое-какая служба там была, меня проводили в
кабинет командира. Меня очень удивило, что для того, чтобы попасть в кабинет
командира, надо было спуститься ниже "уровня моря", то есть в полуподвал.
Зашел к командиру. Командиром полка был удивительный человек, достаточно
оригинальный, на 6 лет старше меня, однокашник MORLET-а. В общей сложности,
он прокомандовал этим полком около 10 лет, он же и сделал меня потом НШ
этого полка. Но, это в будущем. А пока, командир посмотрел на меня с
какой-то тоской, предложил сесть, и спросил, - "Что привело?". Ничего от него
не скрывая, я так и сказал, что мой полк разгоняют, и я, посоветовавшись с его
старшим штурманом, хочу предложить себя на должность РП, с исполнением
обязанностей ДШ КДП. "А кем ты раньше был?" - спросил командир. Я ответил,
что раньше я был штурманом полка. Он обрадовался, сказал, что у него как раз
штурмана полка и не хватает, предложил эту должность. Но, зная, что на эту
должность хочет попасть мой товарищ, штурман разгоняемой дивизии, я мягко
отказался, сказав командиру, что на эту должность уже запланирован кандидат.
Ну ладно, сказал командир, я тебя возьму, и опять с тоской посмотрел на меня.
Я не очень понял, что мне дальше делать, но тут командир мне все подсказал,
- "Надо как-то скрепить наши договоренности". Попросив подождать 10 минут,
я помчался в магазин, где и взял 2 бутылки коньяку. Вернувшись в кабинет, я
увидел подготовленный стол, и мы приступили к более близкому знакомству.
В конце первой бутылки командир предложил мне спеть хором, я опрометчиво
согласился. Голосом меня природа не обидела, поэтому через некоторое время
в кабинет ворвалась "чернобровая дивчина" в погонах прапорщика, осмотрела
стол, и строго сказала командиру - "Завязывай!". На мой вопросительный взгляд
командир сказал - "Вот, дочку на службу взял, мучаюсь теперь". Потом командир
задал мне вопрос, смысл которого показал, что он не очень вникал в жизнь
ракетоносной дивизии. "Скажи, почему ты, РП, ходишь вместо Генки (командир
мрап) на гарнизонные планирования?". Я ему рассказал, что подполковников с таким
лицом в гарнизоне аж два, один из них - НШ Генкиного АП, вот он и ходит.
Командир с облегчением выдохнул, видимо, этот вопрос уже давно ему покоя не
давал. Когда я выставил на стол вторую бутылку, командир сказал, что дочь,
да и жена, этого не поймут, предложил зайти в кабинет "замов", мол, там тоже
есть, с кем познакомиться. Когда, попрощавшись, я выходил из кабинета, командир
меня остановил, вспомнив, что мы так и не доделали главное дело. Дав мне лист
бумаги, он предложил мне написать рапорт о переводе в его полк. Я написал рапорт,
отдал его командиру, пошел знакомиться с "замами". Там служили серьезные
ребята, поэтому домой я попал уже поздно ночью.
Через две недели я начал свою службу в 310 оплап, о которой всегда вспоминаю
с чувством гордости за "небесцельно " прожитые годы.


Так, ни о чем...

Вот зашли в класс два подполковника, - Хусейн Мамедович
и Мансур Хабибулович, и начали приставать к капитану "Сене" .
А "Сеня", на самом деле Саня, в свободное от Ту-16-х время, 
летал на Ан-2. Вот "Мамедыч" и спрашивает у "Сени", почему 
это он на Ан-2, в прошлом полете, начал 1-й разворот на высоте
менее 100 метров?  "Сеня" вяло отбрехивается, "Мамедыч"
настаивает, что с КДП все видел.
И кто меня за язык тянет? 
Вот сижу рядом, и говорю "в воздух", что с КДП определить
истинную высоту невозможно, а вот если к хвосту Ан-2 
привязать веревку длиной 100 метров, то по её отрыву
от земли сразу станет ясно, что высота более 100 метров,
это и можно считать инструментальным контролем.
Народ смеется, "Мамедыч" шипит, и выскакивает из класса.
"Халабудыч" с укоризной смотрит на меня.
"Ну а что? Грубый солдатский юмор!" - парирую я этот взгляд.
"Если бы не твой язык, давно бы был штурманом эскадрильи",
- раскрывает причину моего "служебного неуспеха" "Халабудыч".
"Зато сохраняются перспективы карьерного роста", - успокаиваю
я себя вслух.
И народу не так скучно штаны в классе протирать.

Решили меня штурманом полка назначить. То есть ст. штурман
решил, и вынес этот вопрос на заседание методического совета,
или какой-то там комиссии. Но меня пригласить забыли, а может,
и не посчитали нужным. Да я и не знал об этом совещании.
Надо отметить, что "старшой" пришел после академии из другого
полка, не все мои особенности знал, да и командир полка тоже
"не из наших" был, только назначили.
После этого сборища "старшой" поделился впечатлениями.
- Не все хотят видеть тебя в этой должности, не все.
- А какие претензии? Что-нибудь "по делу" было?
- Да странные какие-то претензии, я их толком и не понял. 
Вот твой замполит, не понимаю, что он там делал, прямо 
сказал, что не надо тебя продвигать, "сильно умный".
- Ну, это мне понятно, он у меня оператором летал, я все время
у него карту и бортжурнал требовал.
- А "один штабной" сказал, что если тебя взять в штаб, то все узнают, 
чем мы тут на самом деле занимаемся, так как тёща твоего брата
служит в особом отделе.
- А этот "штабной" не заметил, что тот брат, о чьей тёще он говорил,
работает в этом штабе заместителем НШ, и ему давно известно, чем
в этом штабе занимаются?
- Логично, я как-то и не сообразил ему так ответить.
- А командир что решил?
- Он, как и я, ничего не понял, кроме того, что "друзей" у тебя хватает.
- Да, с такими "друзьями" и врагов не надо, так что будем делать?
- Как что делать? Служить будешь штурманом полка, ведь я тоже
здесь не балалайка!


Иногда меня заставляли использовать свое семейное положение.
Разговор со "старшим".

- Миша, вот ты уже работаешь у нас в "цеху".
- Ну?
- А тебе не противно в этом сарае находиться?
- Ну?
- А что, если нам здесь ремонт сделать?
- Ну?
- У тебя жена служит начальником КЭС, у неё на складах
есть стройматериалы.
- Ну?
В твоей бывшей АЭ есть много прапорщиков с руками,
выросшими из нужного места.
- Ну?
- Ты не "нукай", а попроси жену выделить стройматериалы,
а прапорщиков - навести здесь порядок.
- Сейчас я план нового "цеха" нарисую, ты утвердишь, потом
займемся остальным.
- А что это за "дырка" на плане?
- Это "уголок психологической разгрузки", его от входа
не видно, здесь будет стоять диван, а я буду на нем сидеть.
- Ну, ты размахнулся, и "уголок", и стол откидной, и обшивка 
деревом...
- Да не сомневайся, все построим на халяву, давай, диван
утверждай, иначе все пропало.
- Ладно, утверждаю.
Материалы жена выделила согласно расчетам присланного
техника,  прапорщики приложили свои "золотые руки"
согласно выделенному спирту, и "цех" получился очень
даже симпатичным.


Шла очередная "военная война", - тревога, указания, подвеска, 
готовность к вылету. Находимся на стоянке, в домику летного 
состава, точнее, в избушке, которую построили своими руками.
К войне мы всегда готовы, поэтому смотрим телевизор, играем
в нарды и домино. Все портфели, шлемофоны, маски и противогазы
валяются в углу аккуратной кучей.
Командир полка, устав ожидать сигнала на вылет, решил проехать
по стоянкам. Приехал и к нам, зашел в домик. Мы на него внимания
не сразу обратили, - ведь война идет, не до чинопочитания. А зря.
Командир разозлился. Он вообще был оригинальным человеком,
именно поэтому, так и не получив полковника, уехал потом
служить к своему однокашнику MORLET-у.
Зачем он возил в "Уазике" какую-то дымовую шашку, я не знаю, 
но тут она ему и пригодилась. Командир зажег шашку, вбросил 
её в домик, и закрыл дверь, подперев её плечом. А парень он был 
не хилый.
Поняв, что дверь нам не открыть, мы лихорадочно разобрали
противогазы, надели их, и продолжили наши занятия. Только
мой командир "Яшуха" продолжал носиться по домику, не смотря 
на надетый противогаз. В конце концов он напрягся, выбил дверь
вместе с командиром, и выбежал на свежий воздух, где очень долго
кашлял и плевался. Не вникая в сущность происходящего, командир
сказал командиру АЭ, чтобы "Яшухе" "выписали" выговор, и уехал.
Когда "Яшуха" прокашлялся, я спросил у него, зачем он носит на
себе неисправный противогаз? "Яшуха" открыл сумку, и я увидел,
что там вообще нет коробки, а шланг намертво закреплен на стенке 
сумки. "Яшуха" мне объяснил, что устал эту "тяжесть" таскать, вот и
выкинул коробку, ведь никогда противогазы не проверяют. А когда я 
спросил, зачем он тогда маску напялил, если коробки нет, Вовчик
сказал, что сделал это машинально, повинуясь "стадному инстинкту".
Но, с тех пор, "Яшуха" стал очень внимательно относится к средствам
химзащиты, и даже иногда проверял у нас "химкомплекты".

Правак.

Пришел к нам в экипаж правак. Прозвали его "Щелчком", потому,
что фамилия была ... Ну, была фамилия, была... И стали мы летать
в одном экипаже. То есть, мы продолжали летать, и он с нами
находился в одной кабине. Я даже горжусь тем, что мне удалось 
послужить с таким летчиком. 
Если у него и были какие-то знания, то находились они, как говорится,
"на молекулярном уровне", и никто не мог понять, в какой именно
области они были. Но ничего, мы из него "выковали" воздушного бойца, 
хотя и нелегко нам пришлось.
Начались наши, а вернее мои, страдания, сразу после того, как он
попросил у меня карту района полетов с аэродромными зонами,
чтобы сделать себе такую же. Когда "Щелчок" представил мне свое
творение для контроля, я чуть с лавки не упал. Он не карту нарисовал, 
нет, он написал картину. Все зоны были разукрашены разными цветами,
ширина ЛЗП была в полсантиметра, средства РТО "стояли" не там, где 
надо, а там, где  удобнее их было рисовать, а все надписи сделаны шрифтом 
высотой 3 сантиметра. Ну, как нормальный штурман отряда, я выдал ему 
ещё один "хабаровский" лист, и попросил просто скопировать мою карту, 
причем порекомендовал использовать для рисования только черный цвет.
Карту района аэродрома, на которую можно было смотреть без содрогания, 
он нарисовал с четвертой попытки.
Пришло время полетов. Чему его учили в училище, я не знаю, но наш
первый взлет, с "Щелчком" на борту, мне запомнился на всю жизнь.
До исполнительного старта мы дорулили без приключений, потому,
что этим занимался командир. И от земли оторвались нормально,
но дальше что-то не заладилось. Ещё на разбеге я услышал в кабине
нехарактерный шум, который нарастал по мере увеличения скорости,
после взлета шум превратился в рёв. После отрыва я высунулся из 
своей "норы", чтобы увидеть, что там у летчиков происходит. И увидел 
"Щелчка", который сидел, подперев щёку, повернувшись к окну, и 
обозревал окрестности аэродрома в незакрытую форточку. И командира, 
который одной рукой пилотировал самолет, а другой бросал в правака 
свою маску. Короче, у летчиков было не скучно.
Когда, в аэродромных полетах, командир научил правака закрывать
форточку перед взлетом, а после взлета убирать шасси и закрылки,
мы перешли к маршрутным полетам. Ну, про рисование карты и плана
полета я много говорить не буду, эти картины можно было смело
отправлять в "Третьяковку", настолько они были не похожи на полетную 
документацию. Особенно "доставали" командира "полетные листы" с
дырками от "подчисток", потому, что даже в своей фамилии этот мастер
делал ошибки. В ходе выполнения маршрутных полетов  открылась ещё 
одна особенность летчика, - ему было очень скучно просто так сидеть, и 
контролировать показания приборов. Так я научился пилотировать Ту-16.
Потому, что как только мы уходили в море, и "картинка в окне" становилась
однообразной, - "сверху небо, снизу море", так правак начинал канючить, 
чтобы его пустили в штурманскую кабину, "посмотреть телевизор", как
он называл РЛС. Строго запретив что-либо делать в кабине, я запускал его
на свое место, а сам был вынужден садиться на его кресло. Но, пилотирование
самолета мне показалось не очень "интеллектуальным" занятием, поэтому
подобные перемещения я скоро прекратил, мотивируя тем, что "кто на что
учился", тот тем и должен заниматься.
Надо отметить, что в "земной" жизни этот правак был вполне вменяемым,
за водкой бегал "быстро и правильно", и не было случая, чтобы он принес
вместо водки минеральной воды. Через год, когда я уже перестал вздрагивать
от слов моего правака: "Можно я новую карту нарисую?", мы поняли, что 
больший объем знаний может только навредить дальнейшей карьере этого 
летчика, и передали его в другой экипаж, где он и продолжил применять 
полученные от нас знания и навыки.




Помню, в партию меня принимали.

Мой первый штурман отряда был "академиком",
то есть выпускником Лесотехнической Академии.
Ему было уже под 40, а в этом возрасте раньше
капитанов из Армии увольняли. Но ему так нравилось 
служить в Армии, что он мечтал о "майоре", и продлении
службы до 45 лет. По специальности ему было трудно
продвинуться, поэтому он мечтал стать замполитом АЭ.
Для этого он работал секретарем партийной организации
АЭ. И вот ему где-то вверху попеняли, что он не множит
ряды "продвинутых" строителей коммунизма. Решив эту 
ситуацию исправить, он подошел ко мне, предложил вступить
в ряды "ума, чести и совести нашей эпохи", то есть в КПСС.
Я понимал, что это будет нужно для карьеры, но в тот
момент я был просто к этому не готов, даже не думал об
обязательных рекомендациях. Он меня успокоил, показал 
свою рекомендацию, а о второй сказал, что комэска уже 
пишет. Отступать было некуда.
Дал Игорь мне образец заявления, попросил переписать
"слово в слово", сам пошел за второй рекомендацией.
Написал я заявление, тут и Игорь подошел, прочитал,
ругаться начал, носом меня тыкать в ошибки. Оказывается,
я вместо "передовой авангард", написал просто "авангард".
Как я его не уговаривал, что "задних", или "боковых"
авангардов не бывает, что авангард, сам по себе, - это
передовой отряд, он со мной не согласился, сказал, что
партком полка такое заявление не примет.
Я другое заявление писать отказался, сказав, что заявлениями
о приеме в Партию разбрасываться не привык. Короче,
довел я Игоря до истерики. Но, когда я ему наплел, что
любая комиссия из дивизии может заметить ошибку, и спросить,
куда это секретарь первичной организации смотрел, Игорь собрал
последние силы, и побежал согласовывать заявление в партком
полка. Вернулся он довольный, партком все понял правильно
и, для разнообразия, разрешил писать либо "передовой отряд",
либо "авангард". 
И конечно, лавры борца за "чистоту коммунистического языка" 
достались Игорю, но не смотря на явные успехи в деле
коммунистического строительства, замполитом он так и не стал.


Почитываю итоги "локальной" войны, комментарии, удивляюсь,
огорчаюсь, недоумеваю, и вспоминаю, как нас учили воевать.

Апофеозом боевой подготовки были, конечно же, полковые и
дивизионные вылеты. По 25-55 самолетов в воздухе. И в них мы,
молодые ребята, ничего не боявшиеся, умевшие, если надо было,
и "Бога за бороду подергать".
А начиналось все с постановки задачи. Вывешивалась "латуха" с
планом выполнения вылета, начальники зачитывали порядок 
выполнения задания, мы записывали, прекрасно зная, что сейчас
все поменяется. И точно, после выключения магнитофона старший
штурман подзывал ведущих штурманов, и, уже "на пальцах",
рассказывал, как все будет на самом деле. Потом начиналась
бумажная работа. Штурмана ведущих экипажей быстро рисовали
маршруты, считали ИШР, отдавали все это ведомым экипажам
на переработку. Праваки перерисовывали порядок взлета, сбора,
посадки. Никогда не забыть эти планы, с номерами бортов, 
фамилиями и позывными, эту "колбасу" на плане, порядок набора 
эшелона, пробивания облачности. В это время штаб полка все
время "ставит помехи", то есть, меняет номера бортов, фамилии
и позывные летчиков, маршрут и высоты полета.
Нарисовав все бумаги с последними изменениями, все идут на
полковой контроль готовности.  Это небольшое цирковое 
представление. Командир полка задает, как ему кажется, каверзные
вопросы, утомленный подготовкой летный состав вяло демонстрирует
свои знания. Практической пользы этот цирк не имеет, но надо
отрабатывать и этот элемент, согласно руководящих документов. 
И вот наступает день вылета. Еще до предполетных указаний
летный состав измордован бесконечными проверками снаряжения
и экипировки, получением бортпайков и пистолетов, переноской 
"химкомплектов" и противогазов, портфелей, "говорящих шапок" 
и масок. Как обычно, на предполетных указаниях что-то меняется,
начинается лихорадочная доподготовка, летный состав потихоньку
"звереет", и уже сам полет кажется единственным мероприятием,
когда можно будет отдохнуть от этой свистопляски.
Ну, вот и кабина самолета. Вся суета отходит на задний план.
Полет будет проходить в радиомолчании, и только РП и ведущие 
групп иногда будут подавать условные команды. "Курс взлета 303".
Это разрешили выруливание. Потянулись... Выстроились на МРД,
хвост этой "колбасы" загибается на "стояночную. "Справа под 30,
3 метра". Взлет. С одноминутным интервалом. Не зевать, быстренько
выруливать, щелкать секундомером,- "20 секунд, 10, 5, пошли!".
Взлетели. Собираемся. Днем в ПМУ проблем нет, а вот в облаках,
или ночью, - это занятие не для слабонервных. Главное, уцепиться
за впередиидущий борт, рассмотреть его номер, определиться со
своим местом в боевом порядке. А ночью номер не видно. И подходить
близко страшновато. У кого в задней кабине (на Ту-16) остались
заправочные прожектора, тем "корма" подсветит номер, а те, у кого
этих прожекторов нет, выкручиваются, как могут. И радиомолчание...
Вот тогда и случился один анекдот, который рассказывали при всех
последующих подготовках. Ночью летчик подошел к впередиидущему
борту, номер рассмотреть не смог, и тогда, как ему казалось шепетом,
спросил по УКВ, - "Ты кто?". В ответ получил встречный вопрос, который
его ничем не порадовал - "А ты?".
Набрали эшелон, продолжаем сбор. "701-й, рубеж 1 - 20-ю минуту".
Это ведущий помогает собираться. Посчитал, добавил, и головой крутишь.
Эшелонирование минимальное, 200м, или, того хуже, "150 встык".
Вылез из облаков, всех увидел, обрадовался, расслабился. Зря. Ведущий
начинает гасить лишнее время. А ты на верхнем эшелоне, на минимальной
скорости, болтаешься, как... Но, в конце концов, все прибывают на рубеж
удара, ведущий, своими условными командами, формирует ракетный залп,
отцепили, погнали домой. Но, праздновать победу рано. Впереди роспуск,
и заход на посадку с 2-х минутным интервалом.
Очень, я вам доложу, увлекательное занятие. Тут, как никогда, очень важно
взаимодействие между командиром и штурманом. Летишь, видишь, что
до впередиидущего 1мин. 20 сек, а до ведущего - 4мин. Вот и думаешь, 
прибирать, или "эта сволочь" сейчас встанет на свое место? В башке -
километры, минуты и секунды, и, главное, нельзя забывать, что ты тоже
заходишь на посадку, и сзади тебя тоже люди летят. "265" - посадочная
впередиидущего, секундомер, ближний, посадка, "260" - твоя посадочная,
секундомер, 2.05, отлично.
Зарулили. Впереди любимая "колбаса", тягачей не хватает, сидишь в кабине,
ругаешься, отходишь от вылета. Выключаемся на рулежке, выскакиваешь из
кабины, бежишь на край рулежки, выплескиваешь из себя лишнюю жидкость,
закуриваешь, и думаешь - "Вот оно, счастье!".


По мелочи.

Служил у нас в полку хороший летчик. Дослужился
до командира отряда. Летчиком и командиром был 
очень хорошим, любое задание выполнял, что угодно
можно было поручить, все сделает. И лодку найдет,
и авианосец облетает, да ещё и с открытыми люками
над ним пройдет,  - чтобы знали наших. Но дальше
не рос, не пускала извечная наша привычка к некоторым
напиткам. Да, любил выпить, причем, делал это всегда,
не взирая на место и время, хоть на предварительной,
хоть после полетов. И вот сложилась такая обстановка,
что нам крайне необходим был замкомэска. И лучше
этого летчика не найти, но грехи не пускают. Пришлось
пойти на "должностное преступление". Договорившись
с командиром, я взял на гражданскую должность писаря
этой АЭ жену нашего героя. Та ещё жена... Помню, как
она меня материла, когда пришла "выносить бойца с
поля боя".
И что вы думаете? Помогло! Мы лишний раз убедились,
что жены действительно помогают мужьям служить.
Уволился этот прекрасный летчик командиром АЭ, 
подполковником. 


Совсем не про Морскую Авиацию.
А про людей, которые служили в Морской Авиации.

Служил у нас в полку штурман Игорек П. Совсем ничем
от нас не отличался, маленький такой. Причем "маленький" 
- в буквальном смысле этого слова. Ну, очень маленький.
Иногда его называли "полслина", потому, что "Слин" был
двухметровым детиной. Даже командир полка один раз
попал впросак из-за маленького роста Игоря.
На разборе полетов командир полка начал ругать экипаж,
в котором летал Игорь П., причем ругал "по штурманской
части". Когда запас ругани иссяк, командир победоносно
осмотрел класс, и не увидел, чтобы Игорек встал, а так принято,
ну, в стоячем положении ругань командира глубже проникает.
Командир пошел на второй виток ругани, мол, почему "старлей"
сидит, когда полковник его "порет"? Игорек спокойно ответил,
что он давно стоит, и, для наглядности, вышел в проход. Увидев,
что этот"стоячий" штурман находится на одном уровне с "сидячими",
командир поперхнулся, и только рукой махнул.
Вот так и служил Игорек, нисколько не переживая по поводу своего 
роста. А мы старались его лишний раз не обижать.
И вот всем нам представилась возможность убедиться, что "не 
ростом единым" примечателен человек.
Их части сбежали два матроса. Причем сбежали с карабинами и 
патронами. И уже успели это оружие применить, и что-то ограбить.
Так как у нас в тайге было только две дороги, - обыкновенная, и река,
то нормальную дорогу перекрыли, а по реке послали патрули из
офицеров и  матросов-патрульных. Всем выдали оружие, приказали
беглецов задержать, а, если окажут сопротивление, уничтожить.
Большинство из нас просто отсиделись в безопасных местах, а вот
Игорек приказ выполнил.
Беглецы украли лодку, и шли на ней по реке. Лодка вышла к тому месту,
где в засаде сидел Игорек с матросами-патрульными. Увидев лодку,
Игорек встал во весь свой "богатырский" рост, и приказал рулить к
берегу. Когда беглецы сумели разглядеть Игорька, они начали смеяться,
издеваться, достали карабины, и несколько раз выстрелили в Игорька.
Игорек хладнокровно взял у патрульного карабин, и двумя выстрелами
выполнил приказ командира.
Вот после этого мы все поняли, что рост, - не самое главное в человеке.

11 сентября...

Мы как-раз готовились к "глобальной войне".
Командующий решил проверить, как мы организуем
"казарменное положение" для полка, при полном 
отсутствии казарменного фонда. Ну, днем все понятно,
народ в классах и на аэродроме, питание в столовой, а
вот с ночевкой проблемы. Ночевали, кто где место найдет,
в классах на столах спали, некоторые принесли надувные
матрасы. Я очень удивлялся, - откуда у людей в нашем, 
прямо скажем, далеком от курортов районе, надувные
матрасы? Мы, штабные, ночевали по кабинетам, у меня был
личный диван (приобретенный за свои деньги), а плед и
подушку выдала жена.
Как всегда, к нам прилетела "группа поддержки" из штаба
ВВС, утром должна была начаться активная фаза "войны",
с тревогой и вылетами. С большим трудом "успокоив"
"группу поддержки", мы с командиром и замполитом решили
обсудить наши дальнейшие действия. Засиделись, спать легли
поздно. 
Ночью ко мне в кабинет прибежал диспетчер, разбудил, захлебываясь,
тыкал пальцем в сторону телевизора, громко разговаривал руками.
Ещё не очухавшись от "обсуждения" я понять его не смог, молча
показал ему в сторону КП, а сам пошел в кабинет командира.
Включили телевизор, тупо смотрели на горящие и рушащиеся 
небоскребы... Я даже сначала подумал, а может наша "война"
и происходящее на экране - звенья одной цепи?
Но, поняв, что мы тут не причем, я стал надеяться, что нашу
"войну" отменят, мол нельзя на таком фоне "в солдатиков" играть.
Воодушевленный такой мыслью, я пошел досыпать.
И совсем "заспал" тот момент, что я должен был разбудить
начальника "группы поддержки", чтобы он в 06.00 пришел к нам
на КП, и совершенно "неожиданно" вручил нам "письмо о войне".
Начальник комисси, с опозданием прибыл на КП, расстроился,
боялся звонить на КП ВВС о том, что он опоздал с началом "войны".
Я его успокоил, сам позвонил в ВВС, доложил, что в 06.32 получил
"сигнал". На вопрос, почему не в 06.00, как было запланировано, я
ответил, что, видимо, начальник хотел добиться настоящей "внезапности",
и, к тому же, он ожидал указаний по своим действиям, в связи с событиями
в мировом масштабе.
Воевали три дня, я все время ждал отбоя, но даже когда "зеленые" Ту-95
слишком близко подошли к США, и "муруканцы" подняли крик,
нашу "войну не отбили.

Из курилки.

Лето. Сидим в курилке, ждем командира. Сейчас
он придет, и начнем "совещание совещать". Жара.
"Комбезы", тельняшки, пилотки.
Сижу, в полуха слушаю треп, а глаза "в автомате"
сканируют окружающую действительность, на предмет
"выявления и устранения". Ну, у всех НШ глаза под
это заточены.
Вдруг глаза, "сразу оба-два", упираются во что-то
красно-зеленое в квадратик, явно не военно-морское.
Сфокусировал зрение, сузил угол обзора, выявил
носки начальника РЭБ.
- Слышь, "Вован", у нас в полку, в этом сезоне, в моде
носки черного, или темно-синего цвета. Ты, это, не 
все носки, которые на складе выдают, на рынок неси.
Оставь себе пару, и носи их на службу.
- "Владимирыч"! Вот Вы меня за носки порете, а у 
самого на синих носках две белые полоски.
- "Вован"! Это не "белые полоски", это у меня там
тельняшка заканчивается. Надо же понимать разницу!


"Помощь зала".

Мы работали по плану краткосрочной противолодочной 
операции, "гоняли ИПЛ" в целях... Ну, в очень серьезных целях.
И такая это серьезная была задача, что обложили эту лодку со 
всех сторон - из-под воды, с поверхности моря, и с воздуха.
Нас предупредили, что на нашей ПЛ будет Командующий Флотом.
 Лодку мы "загонялили" до того, что она подвсплыла, а это о многом
говорит. Но, как всегда, проявили излишнее усердие,  "накосячили", 
то есть "взяли лодку" способом, ещё не описаным в учебнике.
Вот тогда, в недрах нашего штаба и родилась легендарная фраза - 
"ИПЛ уклонилась от слежения путем всплытия".
По окончании операции на связь вышел грубый голос, который 
прокричал следующее: "Эй вы там, наверху! Ну-ка быстренько 
посмотрите, что это за коробка надо мной тарахтит нехарактерно.
Данные завтра мне пришлите."
В переводе на нормальный язык это означало - "Я Командующий 
Флотом. Немедленно обнаружить и классифицировать надводную цель, 
которую не могут опознать акустики. Результаты воздушной разведки 
доложить завтра в штаб Флота".
Наша пара кинулась фотографировать все суда и корабли в этом районе. 
Сфотографировав все, что попалось в объектив, помчались на базу.
Сидим в кабинете, изучаем снимки. Всех опознали, а это судно опознать 
не можем, даже не понятно, как его обозвать. Нервничаем, ведь нельзя же 
признаться Командующему, что мы не в состоянии классифицировать цель.
В кабинет входит мой водитель, как всегда с вопросом, когда домой поедем?
Я злой, посоветовал "шоферу Васе" нам не мешать, а то домой поедем "никогда". 
Вася заглянул в компьтер, на котором мы рассматривали фото, промычал "А-а...", 
и пополз к дежурному по штабу. Я его остановил, спросил, по какому поводу он 
тут мычит?
Его ответ меня убил и оживил одновременно - "Да вот, суденышко знакомое
увидел". 
Оказалось, что Вася, до того, как стал водителем УАЗ-ика, был матросом 
торгового флота, ходил из Находки в Японию, часто видел это судно. 
Это был "автомобилевоз" новой постройки. Все оказалось очень просто, и 
мы, с помощью Васи, прекрасно "отстрелялись".
После этого я всегда говорил начальнику разведки, что если возникают
проблемы с классификацией надводных целей, то надо консультироваться
у моего "шофера Васи", который, хоть и прапорщик, но в некоторых вопросах
понимает больше, чем майор, и даже подполковник.


Про находчивость.

Играли в "войнушку". Выполнили необходимые мероприятия,
добрались до постановки боевой задачи. Как положено, около
часа курили, слонялись по классу, ждали рождения "Решения"
командира. Когда рождение было оформлено должным образом,
в класс пришли Командующий, комдив, и командир полка, -
Гена Д. . Уж и не знаю почему, но все звали его именно так - Гена.
Наверное потому, что он в душе так и не повзрослел, от него можно
было ждать любой нестандартной выходки. Может, именно этим он 
и нравился нам.
И вот наступил момент, когда командир должен был зачитать "Боевой 
приказ". Но эта "бумага" оказалась не полностью оформлена, в
принципе, как всегда. Надо было просто зачитать в "приказной" форме
"Пояснительную записку". 
Но не таков был Гена! Он решил сочинять приказ "на ходу", уповая на 
свою память, и висящий "План штурманского обеспечения боевого
вылета". Все шло хорошо, но с целью Гена ошибся, просто с ошибкой 
прочитал координаты, "оттащил" цель километров на 300 дальше от 
аэродрома. Никто и внимания на обратил, цель была "игрушечной", 
мы даже на тактическую карту эту ерунду не наносили. Так бы все и 
прошло без замечаний, но на каждого Гену, в каждом полку, всегда 
есть очень исполнительный летчик.
Вот этот командир корабля, очень неплохой летчик, но нудный теоретик,
зачем-то нанес обстановку на карту, глубоко изучил её, и после
риторического вопроса "Какие есть вопросы?", вдруг поднял руку.
Тут удивились все, включая Командующего. Из летчика просто 
"поперло" - мол, при таких раскладах, нам топлива обратно не хватает.
Командующий перестал "отбывать номер", заинтересованно смотрел
на Гену. Но этого Гену и из пушки не убьешь!
Этот ответ нам запомнился на всю оставшуюся службу, использовался
в различных, не всегда боевых ситуациях - "При полной выработке 
топлива на обратном пути, - посадка на воду вблизи наших кораблей!".
Больше вопросов не было. Ни у кого.

Первая встреча.

Прилетел из командировки. Иду в штаб, рассказать 
старшему штурману, как отработали. На лестнице
встречаю знакомого по гарнизону подполковника,
машинально киваю головой, продолжаю движение.
- Стой! Ты откуда?
- С Камчатки.
- Что ты врешь? Я тебя знаю! Почему не приветствуешь?
- ???
- Сколько раз подтягиваешься?
- Я больше по штурманской части...
- Ну ничего, я вас всех в порядок приведу!
Захожу к "старшому", спрашиваю, кто это там по 
лестницам ходит, про подтягивание спрашивает?
Тот смеется, говорит, что это новый командир полка,
от соседей назначили.

Первый маршрут.

"Старлей" штурман выполняет первый в жизни полет по
маршруту. Неизвестно зачем, но контролирующим посадили
старшего штурмана дивизии, полковника. Раньше "старлей"
видел "эту глыбу" только в президиумах торжественных
собраний. "Эта глыба" давненько не летала с очень молодыми.
После полета:
- Разрешите получить замечания?
- Получай. Либо ты полный идиот, либо я.
- ???
- Ты за весь полет сказал не больше 10 предложений,
но цель нашли, отработали, домой пришли.
- Поставленная задача выполнена, больших уклонений нет,
какие проблемы?
- Ну да. Наверное, это я идиот, старею...
- Вам виднее.

Эталонная запись.

Пуск ракеты К-10, по нынешним временам, был
делом суетным, и хлопотным. Участие принимали
все летчики и штурманы экипажа.
Штурман-оператор обнаруживал цель, брал её "на
захват", обнаруживал и "захватывал" ответчик ракеты,
сопровождал и наводил ракету на цель после отцепки.
Штурман корабля запитывал ракету электричеством,
раскручивал гироскопы, отцеплял ракету. Правый
летчик запускал двигатель ракеты, выводил его на
нужный режим. Ну, а командир контролировал весь
процесс, разрешал пуск, плавно отворачивал от цели
после отцепки.
Основная нагрузка лежала на штурмане-операторе. А
так как он проживал на самолете в "отдельной одноместной
конуре", подвешенной в брюхе самолета, то контролировать
его действия можно было только по СПУ. Вот и приходилось
оператору постоянно производить доклады по СПУ,
согласно "Инструкции...". Доклады были длинными, и
очень "технологичными", приблизительно такими:
"АРУ цели, АПЧК, масштаб 1.... к пуску готов!". Эти
доклады надо было произвести в сжатые сроки, и без
ошибок, с контролем положения органов управления РЛС.
В слетанных экипажах иногда доклады сокращались, что
очень не приветствовалось руководящим штурманским
составом.
Для наведения порядка в работе на боевом пути, старший
штурман дивизии решил сам слетать на пуск КР, и сделать
эталонную запись переговоров экипажа при пуске КР. Эта
акция была широко разрекламирована, мы с нетерпением
ждали результата. Полетели они со штурманом дивизии, пуск
выполнили нормально, но вот с записью переговоров что-то
не заладилось, никак нам не удавалось ознакомиться с этим
эталоном.
Зашел к нам в класс штурман полка. Вот я и пристал с вопросом,
когда же мы увидим эту легендарную запись? 
- Не получилась запись.
- А что, "пленка" порвалась?
- Да нет, все работало нормально.
- А в чем дело?
- Да там всего несколько фраз, и все - матом.
______________________________________
Для любознательных:
АРУ - автоматическая регулировка усиления.
АПЧК - автоматическая подстройка частоты клистрона.
СПУ - самолетное переговорное устройство.
РЛС - радиолокационая станция.
КР - крылатая ракета.


Лейтенант.

Зашел в кабинет "зам. по железам", озабоченный.
- Ты что, Саныч?
- Да вот, звонили из Владика, лейтенанта дали
из ТОВМИ, служить будет у нас, техником.
- Это же прекрасно.
- Не-е, звонили, чтобы предупредить, что там, у него,
что-то с адмиралом связано.
- Да ладно, разберемся. Ты куда его засунешь?
- Во вторую.
Прошла неделя. Опять Саныч, опять озабоченный.
- Ты что, Саныч?
- Да вот, звонили из Владика, узнавали, как служит
молодой лейтенант.
- Ну, и как служит?
- Да он еще не прибыл.
- Это настораживает.
Прошло пять дней. Опять Саныч, опять озабоченный.
- Ты что, Саныч?
- Да вот, тот лейтенант прибыл.
- Это же прекрасно.
- Не очень. Кто-то там, во Владике, пообещал ему, что 
он будет служить в штабе.
- Очень интересно. Распределяй его во вторую, когда
закончишь, гони его ко мне. Будут звонить из Владика,
всех посылай... ко мне.
В приемную вваливается лейтенант, без разрешения
заходит в кабинет, рассказывает, что прибыл служить.
- Лейтенант П.?
- Ну да!
- Начнем с азов. Сейчас выходите, закрываете дверь,
с той стороны стучитесь, испрашиваете разрешение
на вход, заходите, представляетесь, докладываете
цель прибытия.
Лейтенант выполняет указанные мероприятия.
- Ну вот, уже лучше. Но, ещё есть, над чем поработать.
Вы опоздали на 10 дней. Практически дезертировали.
- Я на своей машине ехал из Владивостока, задержался.
- Приятно слышать, что у лейтенанта уже есть собственная
машина. А что так долго ехали, через Камчатку, наверное?
- Машину тесть подарил, я женат на дочери адмирала К.
А долго потому, что в Хабаровске отдыхали.
- Радует, что Вы прибыли на службу отдохнувшим, теперь
придется немного напрячься. Во второй АЭ Вам скучать
не дадут.
- Мне сказали во Владивостоке, что я буду служить в штабе.
- Вынужден Вас разочаровать, у нас в штабе пока нет должности
"муж дочери адмирала". Как введут, - милости прошу. Вы пока
единственный кандидат. Но не огорчайтесь, если у Вас такая 
тяга к штабной работе, я пойду Вам на встречу. Прямо сейчас, 
при Вас, и "пойду".
Звоню шачальнику штаба 2-й АЭ.
- Саркисыч! Сейчас к тебе придет лейтенант П. Он неплохо
отдохнул в Хабаровске, дней 10, поэтому рвется в бой. И что
характерно, - хочет служить в штабе. Я ему обещал, что не 
разочарую. Ты уж помоги лейтенанту, как только введешь его 
в строй, оденешь, вооружишь, примешь все зачеты, так сразу 
и посылай его ко мне в штаб. Дежурным. Ровно 10 раз посылай.
А я тут помогу ему освоиться, расскажу как служить надо. Так
глядишь, эта нездоровая тяга к штабной работе сама собой и
пройдет.
- Ну вот, товарищ лейтенант, все Ваши пожелания выполнены,
так и передайте "папе своей жены". Идите, служите.

"Несгибаемый" Петрович.

Лежу в госпитале. В стоматологическом отделении.
То есть, не лежу а "числюсь", живу дома, периодически
появляюсь, на процедуры, и, чтобы начальник отделения
не нервничал.  Заехал в гости.
- Привет, мужики! Не забыли, что я тут тоже лежу?
- Да все нормально, заходи.
- Что-то я начальника найти не могу, надо показаться.
- Сегодня операционный день, вон, Петровича нет,
как раз его и оперируют.
- Ну, раз все в порядке, давайте выпьем. Петровичу не
повезло, после операции все-равно нельзя.
После третьей заходят Петрович и начальник. Петрович
бледный, говорит плохо, рот еще под наркозом. Изо рта 
торчат какие-то веревочки.
- Здорово, начальник. Зачем  Петровичу "рот зашил"?
- Я ему десны от парадонтоза чистил, пришлось все разрезать,
а теперь леской связал, чтобы "зубы не вывалились".
- Ну ты "садюга"! Будешь?
- Нет. Спасибо, но мне еще оперировать после обеда.
- Как знаешь, успехов в "живодерном" деле.
- Петрович, извини, но мы ещё выпьем.
- А-а-а, у-у, (остальное жестами).
- Тебе же нельзя!
- Ы-ы (характерный жест, удар ладонью по предплечью).
- Ну, сам смотри...
- О-о-о!
Петрович, капитан первого ранга, начальник гидрографической
службы, удовлетворенно откидывается на койку.
Разве можно победить таких людей?


Впереди встреча с однокашниками по ВВВАУШ,
30-летие выпуска. Вспоминаются курсантские годы.

Командиром роты у нас был "Буба". С виду простоватый,
на самом деле, очень знающий курсанта офицер.
Попивал, не без этого. 

Вчера вечером мы ушли в самоволку, пили и гуляли.
Сегодня утром нас с гауптвахты отпустили в роту.
Рота на завтраке, а нас "Буба" выдерживает перед 
дверью в кабинет, дает возможность осознать весь 
ужас того, что мы вчера натворили, и того, что сейчас 
с нами будет.
В казарме отключили воду, организмы, после вчерашнего,
категорически требуют жидкости. А в столовой сейчас
на столах холодный кефир. Кисленький...
"Буба" выходит из кабинета, говорит дневальному, -
"Я к комбату, "этим" ждать здесь".
Как только за "Бубой" закрылась дверь, мы, не сговариваясь,
побежали в столовую, к прохладному кефиру.
Побежали, это сильно сказано, но, когда мы доплелись до 
столовой, первым, кого мы там встретили, был "Буба",
со стаканом холодного кефира в руках.
Ну, а дальше, как в Армии, - "Кругом! В казарму бегом марш!".

В казарме отбой. Горит ночное освещение.Контролирующий 
командир взвода укладывает курсантов спать, причем, делает
это излишне резко, даже оскорбительно.
Внезапно отключают электричество, гаснет и дежурное
освещение. С коек раздаются возмущенные голоса осмелевших
в темноте курсантов, в сторону командира взвода пролетают
несколько кусков мыла. Командир взвода решает обстановку
не накалять, постепенно все нормализуется.
Утром командир взвода докладывает "Бубе" в кабинете, -
"Вчера вечером мне в голову чуть-чуть не попали мылом, надо 
что-то делать!".
Уже "утомленный" "Буба" с тоской смотрит на взводного,
спрашивает - "Нашел виновников? Нет? Ну, что делать? 
КАСКУ НОСИ!".