ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Блоцкий Олег Михайлович
Бахча

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]

   Бахча
  
  
   Разваренная пресная гречневая каша-размазня не лезла в горло, от баланды под кодовым названием "суп на м/б" - тошнило, ну а на перловку Гришин вообще смотреть не мог. Такая хавка за полтора года службы осточертела, другой на оставшиеся полгода не предвиделось.
   Рядовой Гришин заходился в злобе и тоске. В полукилометре от полка, за колючей проволокой и минными полями, раскинулась афганская бахча.
   Солдат смотрел на огромное поле с четырёхугольным шалашиком в центре и всё гадал: как же ему дотянуться до бахчи? Близок локоть, да не укусишь. Гришин это прекрасно понимал. Как выйдешь, когда всё вокруг охраняется? Да и страшно было. Не афганцев боялся солдат, а своих - офицеров. Заметят, поймают, накажут. Начхим точно свинцовыми кулаками грудную клетку вобьёт в позвоночник. Короче говоря, сплошная безнадёга.
   Гришин смотрел на бахчу, затем вздыхал и плёлся на пост, где на "зушке" - двуствольной спаренной зенитной установке - дежурил его друг.
   Под маскировочной сетью сидели Гришин с земляком Ивантеевым, курили и разговаривали о наболевшем.
   - Это западло какое-то, Серёга, - жаловался Гришин товарищу. - Лето в разгаре. У духов арбузы, виноград, яблоки, дыни, груши - всё, что душе угодно, а мы этими консервами давимся.
   - Если бы консервами, - щурился от дыма Ивантеев. - Когда ты сгущёнку видел? А в каше тушёнка есть? То-то! Я сам чувствую - ещё немного и листья с деревьев жрать начну. Слышь, я читал где-то, что в одной семье было малое дитя. И, значит, подходит оно к стенке и начинает лизать извёстку. Родители били ребёнка, а он всё равно языком по стенкам водит. Короче, предки стали следить за ним, всячески отгоняли от стенки, и малый умер.
   - ???
   - Не понял?
   - Избили до смерти?
   - Бестолочь ты! В организме у него этого, как его, тьфу ты, чёрт, - Ивантеев взъерошил волосы, задумался, а потом хлопнул себя ладонью по лбу. - Во, вспомнил, калия не было. Организм требовал, поэтому дитя по стенам и ползало. А как родители запретили, так он и умер.
   - А у меня витаминов не хватает, - загрустил Гришин. - Я тоже, наверное, скоро подохну. Слушай, когда ты последний раз арбуз точил?
   Ивантеев бухнул с размаху, не задумываясь:
   - Неделю назад.
   Гришин выпучил глаза и посмотрел на друга так, словно ему уже завтра на дембель.
   - Врёшь!
   Ивантеев ногтем большого пальца зацепил передний зуб, поддел его, словно пытался выломать, а потом этим же ногтем резко чиркнул по горлу.
   - На козла, - коротко сказал он.
   - Вот это да!
   - Димка, водитель с командирского бэтээра, угостил. Они только-только из города приехали. Арбуз в бэтээре жрали и мне кусок отрезали. Я Димке когда-то классную дембельскую запонку на галстук выточил. Вот он и вспомнил.
   - Везучие они. Ездят кругом. Что хотят - продают, что хотят - покупают. А тут сидишь день-деньской за колючей проволокой и никуда не выйти. Угораздило меня в химики попасть. Ни боевых, ни выездов, ни черта нет. Пайсу тоже не сделаешь. Окочурюсь я с такой житухи!
   - Скорее ты на войне окочуришься, от пули, - справедливо заметил Ивантеев. - Радуйся, что жив-здоров. Сколько полк на последней операции потерял людей? А наш призыв возьми. Жорка без ноги, Юрик Бахтин - слепой, Колька-Мерседес подорвался на фугасе. Вообще ничего от него не собрали. Дряни всякой напихали в цинковый гроб, запаяли и домой отправили. А что делать было? Я подсчитал как-то: из нас, нашего призыва, из ста шестидесяти трёх человек девять убито, четырнадцать калеки, сорок два ранены были. Я уже контуженных и всех тех, кто желтухами, тифами, амёбиазами и прочей гадостью переболели, не считаю. Думаешь, инвалидом жить хорошо? Кому Юрик сейчас нужен? Он письмо прислал. Фиг разберёшь. Буквы перекорёженные - писал через какую-то картонку. Хреново, говорит, мужики. Блуждаю по дому, на углы натыкаюсь, никуда не выйти. С отчимом несколько раз дрался. Тот пьяный приходит - и на мать с кулаками. Юрик - защищать. Особо не помахаешься, когда ничего не видишь!
   Ивантеев сплюнул.
   - Юрик просил Баклана к нему после дембеля заехать - помочь с отчимом разобраться. Но, говорит, я его, наверное, ещё раньше прибью. Издевается он над Юриком, падла. Верёвки в доме исподтишка вяжет, а Юрец через них падает. А ты говоришь! Я вот тоже на сопровождение колонн рвался. Лучше, думал, ездить, чем на одном месте сидеть. Время так быстрее летит. А как под Кабулом нашу колонну сожгли и мне ногу прострелили - никуда не хочу. Из госпиталя вышел - сюда посадили. Я сижу и не рыпаюсь. И ранение вроде не тяжёлое, а ведь болит, собака. Иногда как схватит, так слёзы из глаз. Не хочу, а они льются и льются, - Ивантеев скривился и закончил: - Так что, братан, сиди и не дёргайся. Дома нахаваешься.
   - Декабрь будет. Какие фрукты? Сдать бы что-нибудь и нажраться всего досыта, - размечтался вслух Гришин. - Ведь на третьем посту проход в минном поле есть?
   - Есть, - подтвердил Ивантеев. - Туда по ночам афганцы приходят, мужики с поста им товар сдают. Пайсу делают хорошую. А то! Сгущёнку, тушёнку, муку, рис - всё, что тащат им со склада или столовой, то они и продают. А потом делятся с теми, кто им всё это приносил.
   - Мне и сдать нечего. Что у нас сопрёшь? Противогазы?
   - Кто на что учился, - ухмыльнулся Ивантеев.
   Гришин вяло пожал ему руку и побрёл в казарму. Настроение было окончательно испорчено и продолжать разговор не хотелось.
  
   В расположении, спрятавшись в подсобке, думал солдат об арбузах. Ну не смешно ли? Вокруг фруктов полным-полно, продаются они по дешёвке, бачи ими обжираются, а они - весь полк - только слюну глотают.
   Запрещено было русским покупать у афганцев фрукты. Везли их на машинах или перебрасывали на самолётах из Союза, но всё равно ничего из этого до бойцов не доходило. А самим частям, чтобы что-то купить - ни-ни. Боялись, что подсунут отравленные фрукты. А как они подсунут? Если мужик с соседнего поля их продаёт, а сам живёт рядом, и дом его тут же стоит, где детей орава. Разве будет он этим заниматься? Понимает прекрасно, что за такие шутки шурави-советские в порошок сотрут всю его семью, а от дома камня на камне не оставят. И потом, то ли он будет всё это на базар таскать и там продавать по килограмму, то ли он сразу - оптом - всё сдаст. Есть разница? Конечно, есть.
   А что касается денег, то их в полку полным-полно. Под ногами валяются. Какая свалка битых машин за автопарком! Переводчик Каримов рассказывал, что из кишлака афганцы приходили к командиру полка. Разговаривали о свалке. Предлагали два миллиона афошек, чтобы её к себе перетащить. Бачи - они молодцы. Ребята говорят, что наши сожжённые машины афганцы до болтика разбирают. Всё у них в дело идет. А здесь такое богатство ржавеет!
   Два миллиона! У Гришина перехватывало дыхание, и он судорожно начинал думать, что же на эти деньги можно купить. Выходило так много, что у солдата сдавливало грудь, и он отгонял от себя эти мысли. Ещё бы! Видеомагнитофон стоит в дукане сто тысяч. Да за два миллиона всю долину, все поля, наверное, можно купить.
   Но кто купит? Гришин прекрасно понимал, что никто не отважится продать этот металлолом: ни командир, ни его заместитель, ни начальник штаба. Дорого им эта сделка обойдётся, если кто-нибудь их застучит. А в том, что сделает это кто-нибудь, Гришин не сомневался. Зависть да жадность - подружки подлости, все втроём ходят, под ручку. Вон у них два прапора продали машину бензина, да деньги не поделили. Рассорились и в штаб друг на друга стуканули. В итоге - разбирательство, шум и суета.
   Горы винограда и сочные продолговатые арбузы вкупе с ароматными янтарными дынями постепенно исчезали в воображении Гришина и от этого казались ему ещё желаннее. Настолько, что если бы добрый волшебник на соседние кровати с одной стороны от Гришина положил девушку, а с другой - сочный, аппетитный арбуз, то солдат бы надолго задумался, что бы выбрать.
   Представляете, до чего дошёл Гришин? От девушки отказывается! Нет, вы не представляете: для того, чтобы это представить, надо прослужить в Афгане ну хотя бы три месяца.
   По ночам снилась Гришину бахча.
   А за колючей проволокой наяву, а не во сне созревали огромные арбузы, уткнувшись огромными мордами в сухую землю.
  
   Однажды после обеда пришёл Гришин к Ивантееву. Настроен он был решительно.
   - Ну его к дьяволу, Серёга! Пойдём на бахчу.
   - Каким образом?
   - Да через третий пост, по проходу.
   - Прямо сейчас?
   - Конечно.
   - А ты не того? - Ивантеев покрутил пальцем у виска. - Офицеры сцапают - умрёшь, бегая в полной боевой выкладке по плацу.
   - Сам ты того, - обиделся Гришин. - Что я, придурок, просто так дело предлагать? Я же всё продумал. Сегодня в пять часов в клубе собрание офицеров и прапорщиков полка. Все до одного туда сползутся - это точно. Думаю, что не меньше часа будут заседать. Да мы за двадцать минут всё сбацаем. Вещмешки с собой возьмём, гранаты на всякий случай - и всего делов.
   Ивантеев задумался.
   - А этот пацан, сторож?
   Гришин захохотал.
   - Да он же одноногий. Прыгает на своей деревяшке еле-еле. Что он нам сделает? А если подойдёт, ругаться начнёт, то дадим ему в тыкву и всё.
   - Вообще-то можно, - неопределённо сказал Ивантеев.
   - Не можно, а нужно, - напирал Гришин. - Вещмешки и гранаты я уже приготовил.
   И в конце концов Ивантеев согласился.
   В начале шестого, проинструктировав ребят на третьем посту и пообещав им парочку наиспелых арбузов, друзья подались на бахчу.
  
   Солнце скатывалось за горы. Его лучи уже не испепеляли землю, а лишь скользили по ней.
   Задыхаясь, солдаты подбежали к бахче и начали торопливо ворочать арбузы, выбирая самые спелые.
   Вещмешки постепенно раздувались. Из шалашика выглянул смуглолицый парнишка, всмотрелся в солдат, а потом приветливо замахал рукой. Друзья переглянулись.
   - Подойдём, что ли? - спросил Гришин.
   - Давай.

Афганец торопливо скакал навстречу. Он радостно улыбался, показывая мелкие, частые, крысиные зубки. Протянул немытую руку, зацепился ею за крепкие мозолистые солдатские ладони. Приглашая, ткнул пальцем в сторону шалашика.

   - Бийо. Унджа бийо. На тарс. Душман нист.
   Слова "душман" и "нист" были друзьям знакомы. Гришин кивнул головой.
   - Нист так нист. Пойдём, мужик.
   "Мужик", как птица с перебитой лапой, запрыгал к шалашу. Солдаты посмотрели на пост, убедились, что знака тревоги нет, и зашагали за пацаном.
   В шалаше уселись они на землю треугольником.
   - Ангур бухо?
   Ивантеев с Гришиным непонимающе переглянулись.
   Парнишка потянулся к узелку, развязал его. Там оказались спелые большие грозди винограда.
   - Ин ангур аст! - сказал афганец и вложил виноград в руки солдат.
   Гришин угостил пацана "Охотой".
   Не успел парнишка сделать несколько затяжек, как друзья выбросили пустые кисти.
   - Хороший виноградик, - вздохнул Ивантеев. - Вот такого бы набрать.
   Мальчишка, казалось, понял, о чём сказал солдат. Он вытащил сигарету изо рта и быстро заговорил, высовываясь из шалаша и указывая на два одиноких дувала, которые стояли почти у самого подножия гор. Расстояние до них - с километр.
   - Дар унджа ангур бесийор зияд аст!
   Парнишка широко разводил в стороны руки, надувал щёки и качал головой.
   Друзья задумались.
   - Сходим, что ли, - предложил Гришин. - Гулять так гулять! Я уже и винограда хочу.
   Ивантеев посмотрел в сторону полка.
   - А если заметят?
   - Тоже верно, - согласился Гришин и повернулся к афганцу.
   - Понимаешь, бача, мы бы сходили, но нам нельзя. Командор, понимаешь, - Гришин ткнул пальцем в сторону вышек, а затем сжал пальцы в кулак и ударил им несколько раз себя по челюсти, - голову оторвёт. Сходи лучше ты. А мы тебя подождём здесь.
   Гришин показал на пацана и задвигал двумя пальцами, будто шагает в сторону дувалов. Парнишка понял, вздохнул и так же выразительно показал на деревяшку.
   - На ней много не набегаешь, - согласился Гришин.
   Он посмотрел на Ивантеева.
   - Сходим, что ли?
   Афганец потянул Гришина за рукав, выполз из шалаша, показал на арык, который проходил рядом, и быстро заговорил.
   - По арыку предлагает проскочить. Шарит, бача. Точно, он сейчас сухой.
   Гришин вскочил с земли, захлопал по штанинам ладонями, отряхивая пыль.
   - Давай сходим. Вещмешки здесь оставим. Виноград в майки собирать будем, узлом их с одной стороны свяжем.
   Солдаты бросили взгляд на пост - по-прежнему всё спокойно. И они, пригибаясь, побежали к арыку.
  
   Гришин с Ивантеевым зашли за дувал и остолбенели: два бородатых афганца целились в них из автоматов. Пацан что-то радостно закричал за спинами солдат.
   - Бежим! - всхрипнул Гришин и опрометью бросился за угол. Тенью метнулся за ним Ивантеев.
   Одноногий, который стал калекой из-за советской противопехотной мины, пискнул и кинулся в ноги Гришину. Тот покатился по земле, судорожно вырывая из кармана гранату, затем дёрнул за кольцо и швырнул "эфку" за дувал. Взрыв.
   Гришин вскочил, с силой вбил носок полусапога в рёбра пацану и помчался к полку. Далеко впереди маячил Ивантеев, быстро перебирая ногами.
   Услышав взрыв, на посту заволновались. Солдаты увидели, как по полю, спотыкаясь, бежали две фигурки. Они размахивали руками и не оглядывались.
   Застучали прицельные автоматные очереди. Первым споткнулся и врезался в землю Ивантеев. Петляя, как заяц, мокрый и задыхающийся, к нему подбежал Гришин. Рванул за плечо, перевернул, заглянул в угасающие глаза друга.
   - Серёга, бача, как же это так? Серё...
   Договорить он не смог. Пули пробили ему грудь и горло, сорвав напоследок кусок черепа на затылке. Мозг цвета горчицы каплями усеял спину солдата. Кровь хлынула на Ивантеева, и Гришин упал рядом с земляком, с силой ударяя ногами по земле. Вскоре и он затих.
   Остервенело заработали "зушки" на постах, разбивая серые стены. Потом по дувалам била артиллерия. Танк, выползший из капонира на прямую наводку, бухал монотонно и однообразно. Стены строений вздувались пузырями пыли.
  
   На следующее утро на трибуне стоял командир полка. Под ней - на старых плащ-палатках - тела Ивантеева и Гришина.
   На плацу - общее построение полка.
   Сначала говорил командир, потом замполит. Они рычали, матерились и грозили всеми карами тем, кто ещё хоть раз попытается выбраться за пределы полка.
   Затем они, казалось, забыли об убитых, и командир, как всегда, рявкнул в микрофон:
   - К торжественному маршу! По-рот-но! Дистанция - двадцать метров! Управление прямо, остальные напра-во! Шагом марш!
   Из динамиков грохнула бравурная, радостная музыка. Полк зашаркал ногами, зашагал по периметру. А вдоль трибуны уже рубили строевым шагом первые роты, повернув головы направо и вздёрнув подбородки. Командир стоял как чугунный и ревел на тех, кто, по его мнению, недостаточно высоко поднимал ногу.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023