ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Бобров Игорь Владимирович
Три кита

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.12*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Каждый человек сам является кузнецом своего счастья. Вот только молот и наковальня достаются не всем...
  Три кита.
  
   Форма была ему явно не по размеру. Даже панама и та обвисла как шляпка у сморчка. Представился он робко и виновато: "Вова". Да, такой приход в роту не обещал ничего хорошего. Мы даже несколько оторопели, когда он пискнул это своё "Вова". Все вопросительно уставились на взводного, а тот, в свою очередь, так вызверился на замполита, отбиравшего в этот раз пополнение, что тот поспешно ретировался в ленкомнату.
   И началась у Вовы весёлая жизнь. Точнее весёлой она, конечно же, была для кого угодно, только не для него самого. В первый же вечер было проведено более неформальное знакомство "черпаков" и "дедушек" с молодыми товарищами. Во время таких смотрин самое главное не вызвать к себе какого-нибудь особенного интереса. Слиться с толпой. И тогда все неприятности для тебя ограничатся традиционными "полётами", что в принципе, вполне терпимо. А при условии, что со временем, ты ещё и "шарить" и "врубаться" начнёшь, постепенно вообще станет рутиной. Но Вове этого сделать не удалось. Уже первые ответы на самые безобидные вопросы, вызвали у дедушек бурный восторг.
   - Откуда родом?
   - Из Вышнего Волочка.
   - Откуда?!
  - Из Вышнего Волочка...
  - А-а-а-а-а - ревёт от восторга водитель водовозки Толя Бакаев, с говорящим прозвищем Бяка, хлопая себя по коленкам. Ну не ведомо ему - мордвину из глухой Оренбургской деревушки о существовании старинного русского города с таким смешным и непонятным названием.
  Позже мы узнали, что уроженец этого славного города, после окончания школы успел выучиться ещё и на мастера - электрика в каком из техникумов Ленинграда. И уже после окончания учёбы был призван в армию. Получалось, что Вова был старше всех нас, в том числе и дедов!
   - Бабу трахал? - звучит самый популярный на таких анкетированиях вопрос.
  Я всегда подозревал, что задавали его как правило, те, у кого с этим делом были проблемы. И не дай Бог, тебе сказать что да - самого затрахают потом хуже всякой бабы. Но допрашиваемый на этот раз поступает правильно. Стыдливо опускает глаза и молчит как партизан. Лишь круглое личико краснеет как помидор. Несколько смешков и всё, тема не прокатила. Поехали дальше.
   - А какие фильмы сейчас на гражданке смотрят?
   - Ну, разные.
   - Понятно, что разные! Тебе какие больше всего понравились?
   - Да я мало смотрел.
   - Ты давай не тупи! А то сейчас калыбаху огребёшь, быстро всё вспомнишь!
   - Ну вот "Трест, который лопнул" недавно вышел.
   - Это про стройку что ли?
   - Нет. Это по произведениям О"Генри. Повисает пауза. Бяка и его друзья мучительно ворочают слежавшимися извилинами.
   - А чего там интересного-то?
   - Ну, там смешно очень о жуликах рассказывается. Артисты классные. Песни хорошие.
   - Песни? Ну-ка, спой!
  И тут Вова допустил самую главную ошибку. Немного помявшись, он запел.
   - Как плоская истертая монета
   На трех китах покоилась планета
   И жгли ученых-умников в кострах,
   Тех, что твердили: "Дело не в китах"...
  Сначала стояла какая-то удивлённая тишина. По-моему слушатели сами не ожидали, что он так быстро согласится. Попытки устроить песнопения бывали и раньше, но заканчивались всегда одинаково - "волшебным пендалем". После этого несостоявшийся певец отпускался с миром. Но на этот раз концерт удался на славу.
   -Есть три кита
   Есть три кита
   Есть три кита
   И больше ни черта...
  - Старательно выводил Вова своим несколько гнусавым голосом. Не ленясь и даже повторяя припев по два раза. Толи он действительно очень любил петь, толи испугался до такой степени, что умудрился пропеть все песни из фильма, ни разу не сбившись. Одобрительный рёв стоял после каждой, но особенно всем понравилась самая первая - "про кита", как окрестил её Бяка. Дело дошло до того, что бедный солист повторял её на бис раза три, а восторженные поклонники дружно орали полюбившийся им припев. Закончилось всё тем, что на эти вопли, из каптёрки пришёл разбуженный старшина и разогнал любителей прекрасного по койкам.
   После этого, для Вовы наступили суровые испытания. Отлетав, как и положено, весь день вместе с остальными "духами", вечером он вновь и вновь открывал концерт по заявкам. Он так достал нас этими "китами", что мы несколько раз пытались вразумить его разными способами. Ничего не помогало.
   Неизвестно сколько бы ещё продолжалась эта самодеятельность, но в сентябре наш взвод выехал в очередную командировку в Хайратон. Если весной жить и работать пришлось в пустыне, то теперь местом работ была полоса высоченного тростника, начинавшаяся от самого берега Амударьи и тянувшаяся примерно на километр. Мы должны были пробить десятиметровую просеку в тростнике, по её краям натянуть колючую проволоку, а по центру заминировать. Просеку в тростнике расчистил БАТ*. Ямы для столбов выкопала ПЗМка**. На нашу долю осталось только зарыть столбы, натянуть проволоку и установить мины. Да, не часто нам выпадали такие курортные условия! У речки, в прохладе, на той стороне Союз светится. Кроме работы мы рыбачили (правда, по-армейски, без удочек), охотились (эх, какие фазаны в тростнике бегали!), купались... Красота! Потом всю службу этот выезд вспоминали. Пищу готовили сами на костре, из продуктов, полученных в полку и добытых на месте. Поваром назначили единственного во взводе узбека Узакова Гафура по прозвищу Федька, а в помощь ему назначали дежурного по кухне. В общем, классно нам жилось, всегда бы так! Утром, после завтрака выходили на работу. Перед обедом купались, после обеда два часа отдыхали. Потом ещё три часа работали, снова купались и шли на ужин. В армии это называется "тащиться". Всё было бы прекрасно, если бы не Вова. В первый же день он забыл рюкзак с минами под гусянкой БАТа. Результат - десять ОЗМок*** были деформированы, нам пришлось их подорвать. На второй день, сгружая рулоны колючки из кузова, он обрушил вниз целую лавину, чуть не прибив несколько человек, в том числе и взводного. На третий день, точнее ночь, Вова перепутал пару на фишке**** и принялся будить меня, уже отстоявшего свою очередь. Я естественно послал его по известному адресу, а он разбудил замкомвзвода и настучал ему. Фишка в Афгане считалась делом священным. В итоге я получил "в бубен". На утро взводный обнаружил у меня чрезмерную "синеокость" и "в бубен" получил уже замок. Когда, после длительных разборов, всё-таки выяснился главный виновник произошедшего, было решено назначить его вечным дежурным по кухне, с отстранением от фишки. На некоторое время всё затихло, только Федька каждый день жаловался, что Вова его "зае*аль". Сам же виновник торжества вдруг начал стремительно "чмориться". Его, ещё совсем новое х/б стало напоминать самую грязную подменку из полковой посудомойки. Сказать, что оно было в пятнах, было бы неверно, потому что оно целиком представляло собой одно большое, жирное, чёрное пятно. Впрочем, лицо, шея и руки хозяина не особенно контрастировали с обмундированием. Даже весьма смуглый Федька по сравнению с ним выглядел Белоснежкой. Вову и стыдили, и уговаривали, и более жёстко "критиковали". Ничего не помогало. Он стирал форму, но пятно на ней становилось лишь немного бледнее. Его выгоняли мыться на речку, но он возвращался лишь слегка посветлевшим и жалобно блеял: "Не отмывается!" В конце концов, терпение взводного лопнуло, и он вызвал Федьку.
   - Узаков! Что хочешь с ним делай, но что бы сегодня к обеду он был чистый и розовый как молочный поросёнок!
  Не думаю, что Гафур когда-нибудь видел молочного поросёнка, но парень он был сообразительный и смысл приказа понял верно, хотя задача и казалась невыполнимой.
   Когда мы шли на обед, ещё метров за пятьдесят услышали какие-то странные звуки. Толи смех, толи стон, толи кто-то любовью занимается. Войдя в лагерь, мы увидели поразительную картину. На костре стоит огромный казан***** (мы его на одной из операций экспроприировали), в казане сидит голый Вова и плачет. Большущие, с виноградину слёзы текут по его щекам, рыдания сотрясают его рыхлое, пухлое тело, а усталый, вспотевший и злой как чёрт Федька трёт его спину круглой танковой щёткой. Но главное, что бросилось нам в глаза - он чистый и действительно розовый! На растяжках палатки сохнет Вовина форма, тоже чистая! О чудо!
   К сожалению, этого великолепия хватило на два дня. На третий Вова стал прежним. На четвёртый его поймал взводный возле ямы, в которую мы выбрасывали мусор. Он вылизывал остатки сгущёнки из банок. На пятый день Вова обосра... ну, в общем, заболел и его отправили в санчасть. Так закончился его единственный выезд. Остаток командировки мы провели спокойно.
  
   Для не служивших в армии, понятие "вечерняя прогулка" наверное, ассоциируется с лёгким, прохладным ветерком, свежим воздухом, которым так полезно подышать перед сном. Тишиной...
  На самом же деле, вечерняя прогулка - это совсем другое. Это топот сотен кирзачей, разной степени растоптанности. То затихающий, то судорожно усиливающийся после пронзительных окриков "рота"! Это истошные вопли сотен глоток, безуспешно пытающихся переорать друг друга в экстазе совместной песни. Я не раз пытался постичь, в чём логика этого зоопарка? Чем руководствовались мудрые составители уставов, придумывая этот идиотский ритуал? Они что всерьёз надеялись, что во время "прогулки" солдаты действительно будут отдыхать перед сном поле трудного дня, насыщенного боевой учёбой? Или может быть наоборот, они рассчитывали, что это действо в конец измотает "гуляющих", топотом и криком, и они будут спать сном младенцев, не помышляя ни о каких ночных безобразиях? Это больше похоже на истину, но цели тоже не достигало. В конце концов, я оставил эти бесплодные попытки, поняв наконец, что армия и логика понятия несовместные.
   Справедливости ради, надо сказать, что прогулки эти случались в нашем полку не очень часто. Обычно это выглядело так. Старшины, в чьи обязанности входила необходимость нашего "выгуливания" перед сном, выгнав нас на плац, и передав командование кому-либо из сержантов, сходились в кружок где-нибудь на его краю, и неторопливо покуривая, обменивались новостями. Подразделения продолжали движение в дальний конец главной полковой площади. Там, возле спортгородка и клуба, на собственные "консилиумы" удалялись дембеля и дедушки, а оставшиеся в строю два младших призыва "гуляли" дальше. При этом, громкость пения и строевого шага не должна была уменьшиться, а если учесть, что задача черпаков заключалась только в периодическом шипении "выше ногу" и "громче суки", станет понятно что бедным духам приходилось орать и топать за четверых.
   В тот раз заведённый порядок был неожиданно нарушен. В центре плаца, прямо перед трибуной застыла монументальная фигура замполита полка - человека дотошного и принципиального до маниакальности. Кроме того, он был идейным борцом с неуставными взаимоотношениями, что послужило причиной припечатанного ему намертво прозвища. Все звали его Чик-чирик. Любое своё публичное выступление, будь то инструктаж суточного наряда, поздравление личного состава с каким-либо праздником, и само собой, распекание кого-нибудь за провинность, он всегда заканчивал темой неуставщины и знаменитым стишком: ..."Чик-чирик, пиздык ку-ку скоро дембель старику..." Именно поэтому выступления подполковника пользовались огромной популярностью. Лишь только он начинал говорить, все разговоры смолкали, рассеянное до этого внимание концентрировалось, и все слушали его, открыв рты. Думаю, что многие из бойцов впервые услышали этот шедевр солдатского фольклора именно от нашего главного воспитателя. Он читал эти незамысловатые строки так вдохновенно, с такой самоотдачей, что потом, по вечерам, дембеля ставили его в пример неискушённым в декламации духам.
   Весть о том, что на прогулку явился Чик-чирик, мгновенно облетела все подразделения. Намылившиеся было сойтись в свой традиционный "кружок по интересам" старшины, быстренько одёрнули форму и призвали всех последовать их примеру. Видя, что в этот раз увильнуть от прогулки не удастся, деды и дембеля поначалу рассчитывали отсидеться за широкими спинами и лужёными глотками молодых. Расположившись в конце строя, они лениво переставляли ноги и немного приоткрывали рты. Но от чуткого, к любому намёку на дедовщину, нюха замполита этот саботаж, конечно же, не укрылся. Мастерски используя огромный запас идиоматических выражений, он очень настоятельно потребовал привести ротные колонны в предписываемый строевым уставом вид. Прапорщики русским фольклором владели не хуже подполковника, хотя и несколько уступали ему в разнообразии, идейности и образности выражений. Тем не менее, через пару минут все подразделения были перестроены строго по ранжиру, а пение и топот стали гораздо более стройными и громкими. К юношескому задору молодёжи добавился черпаческий опыт, благо мы ещё не успели забыть свою недавнюю практику. Чик-чирик, всё равно остался недоволен, о чём не преминул сообщить подчинённым, параллельно пообещав, что отбой сегодня будет отложен на неопределённый срок. После этого, мощь шага приобрела угрожающий характер и если бы все колонны шли в ногу, постройки вокруг плаца, наверняка начали бы подпрыгивать. С песнями была такая же история, но если разнобой в шаге, хоть и создавал эффект гороха, по звуку всё-таки не диссонировал, то песни, исполняемые по принципу чем громче, тем лучше, создавали полную какофонию и устойчивое впечатление престольного праздника в дурдоме. Ситуация усугублялась ещё и тем, что особого разнообразия в репертуаре не наблюдалось, а когда одно и тоже произведение эхом гуляет из конца в конец плаца, этот "спецэффект" вообще вызывает ощущение нереальности происходящего. Сейчас уже не помню кто, но совершенно точно что из стремления быть не похожими на остальных, сначала одна рота запела "Марусю", которая "от счастья слёзы льёт", другая вдруг затянула про "хлопцев и коней" и пошло - поехало! Вот уже и наши дембеля решили последовать этому примеру. Но что петь? Ведь песня нужна такая, что бы её все знали. И вдруг кто-то выкрикнул: "А давайте "про кита!" Старшина опомниться не успел, как мы заорали, заходя на очередной круг:
  ...Есть три кита
   Есть три кита
   Есть три кита
   И больше ни черта...
   Замполит сначала замер от удивления, а потом так замахал руками от возмущения, что создал вокруг себя маленький смерч.
   - Какой Никита?! Я вам покажу Никиту, мать вашу! Какая рота? А, сапёры! Старшина ко мне! Я вам, б**ть, такого Никиту сейчас устрою!
  Перепуганный прапор, придерживая кепку, стремглав бросился на зов, но судя по отчаянной жестикуляции подполковника, махавшего кулаком перед самым носом нашего старшины, ничего объяснить не смог. Не знаю уж на которого из Никит был так озлоблен наш Чик-чирик, но гнев его был воистину страшен. Он бушевал минут пять, а затем, отпустив все остальные роты, направился к нам. Похоже, вечерняя прогулка должна была перерасти в ночное рандеву.
   - Ну, кто здесь Никита?! Кто придумал эту песню петь?
  Его, покрывшаяся пятнами физиономия, светилась в темноте как раскалённая печка. Пытаться объяснить что-либо ему, находящемуся в таком состоянии, было равносильно самоубийству. Каково же было наше удивление, когда из самого конца строя, вдруг вывалился маленький, несуразный солдатик, и в гробовой тишине проблеял: "Я". Мы оторопели от неожиданности - это был Вова. Замполит как-то по-вампирски ухмыльнулся и двинулся к несчастному. Но, по мере приближения, ухмылка на его лице постепенно превратилась в растерянность. Вова, являясь живой иллюстрацией, затюканного службой солдата, представлял собой что-то среднее, между Олегом Кошевым перед казнью и зайчонком из мультика "Подарок для самого слабого". Его отрешённо-отчаянный вид до такой степени не вязался со штанами - пузырём, гимнастёркой - мешком и панамой - сморчком, что Чик-чирик на некоторое время впал в ступор.
   А потом началось самое интересное. Вова принялся объяснять подполковнику смысл песни Дунаевского. При этом умудрился приплести даже цитаты из трудов каких-то философов, чем отправил в аут не только замполита, но и нас грешных. Закончилось всё также неожиданно, как и началось. Чик-чирик приказал старшине вести нас в казарму, а сам увёл новоявленного Никиту в штаб. Больше в роте мы его не видели почти до самого дембеля. Впоследствии выяснилось, что он переведён служить по специальности - на полковую электростанцию. Тем не менее, числился он в нашей роте, о чём свидетельствовала книга учёта личного состава. Каждый вечер его фамилию выкрикивали на вечерней поверке, но в ответ неизменно звучало: "электростанция". А увидеть Вову жаждали многие. И старики, неожиданно подвергшиеся гонениям, и молодые, вынужденные летать ещё больше. Но повстречаться с ним никак не удавалось. Вход на электростанцию нам был заказан, а за её пределы он не выходил. Даже причитавшееся ему денежное довольствие, по личному распоряжению замполита, старшина доставлял прямо на место заточения.
   Прошло время, и о Вове стали вспоминать всё реже. Уже давно уволились дембеля и деды, так донимавшие его в начале службы. Уже мы служили третий год, а призыв нашего "отшельника" начал отсчитывать стодневку, как вдруг, в роте появился незнакомый боец. Новенькое х/б - эксперименталка ушито и отглажено по всем канонам дембельской моды. Шапка вытянута до размеров полковничьей папахи. Подмётки сапожек обрезаны, а каблуки набиты как на модельной обуви. Идёт по взлётке и подковками цок-цок, цок-цок. Рота замерла и напряжённо молчит. И вдруг: "Пацаны! Да это же Никита!" Появись в роте Алла Пугачёва, удивление было бы не намного большим. Оказалось, что Вова, "вступив в преступный сговор с бойцами из соседних с электростанцией хлебозавода и продсклада, при помощи водителя мусоровозки, занимался активной распродажей вверенного им военного имущества". Налево шли мука, жир, сахар, ГСМ и прочая, прочая, прочая... Попадись они особистам, всё могло бы закончиться совсем печально, но их накрыли собственные прапора, наверняка не заинтересованные в широкомасштабной ревизии. Поэтому последствия ограничились полной конфискацией, нажитого преступным путём имущества, удару под зад, и возвращению в родные пенаты. Не знаю как для остальных подельников, но для Вовы возвращение в роту оказалось не намного лучше тюрьмы или дисбата. Разве что срок оставался не очень большой.
   В тот же вечер, в дальнем углу казармы, можно было наблюдать до боли знакомую картину - одинокий певец в мешковатой форме, с торчащими нитками возле швов, выводит гнусавым голосом знакомые слова:
  
  
  ...И по указке ветреной фортуны
   Без устали мы мечем в них гарпуны,
   Манят нас от усов и до хвоста
   Три страсти, три порока, три кита...
  
  ...Есть три кита
   Есть три кита
   Есть три кита
   И больше ни черта...
  
  
  Сапёры идут с развода. Лето 1986 г. []
  Сапёры идут с развода. Лето 1986 г.
  
  
  БАТ* - бульдозер армейский танковый.
  ПЗМ** - полковая землеройная машина.
  ОЗМ*** - осколочно-заградительная мина.
  Фишка****(стоять на фишке; рубить фишку) - нести службу по охране спящих товарищей.
  Казан***** - восточный котёл круглой формы.
  
Оценка: 9.12*10  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2025