ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Мур Гарольд, Гэллоуэй Джозеф
Мы были солдатами. Главы 1-11

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.96*8  Ваша оценка:

  ПРОЛОГ
  
   На днях к тебе вошла я. Ты дремал,
   Шепча во сне о битвах и доспехах.
  
  - У.Шекспир, 'Генрих IV', часть первая, акт II, сцена 3
  (Перевод Л.Пастернака)
  
  Это рассказ о времени и о памяти. Время означает 1965-й год, год особенный, переломный, в Америке заканчивалась одна эпоха и начиналась другая. Мы тогда понимали, что во многих отношениях жизнь наша меняется внезапно и драматично, и, по прошествии четверти века, мы оглядываемся назад и у нас не остаётся никаких в том сомнений. В тот год Америка решила напрямую вмешаться в запутанные дела непонятного и далёкого Вьетнама. Это был год, когда мы отправились на войну. В широком, традиционном смысле под этим 'мы', теми, кто пошёл на войну, понимались мы все, американцы, хотя, по правде говоря, в то время подавляющее большинство из нас мало знало, ещё меньше интересовалось и почти совсем не заботилось о том, что затевается в такой дали.
  Итак, эта история о меньшем, более чётко сфокусированном 'мы' из предыдущего предложения: о первых американских боевых частях, которые поднялись на борт военных кораблей времён Второй мировой войны, приплыли в это малоизвестное место и участвовали в первой крупной битве конфликта, который затянулся на десять долгих лет и приблизился к разрушению Америки так же близко, как он приблизился к разрушению Вьетнама.
  Кампания на реке Йа-Дранг стала для войны во Вьетнаме тем же, чем стала страшная гражданская война в Испании 30-х годов для Второй мировой войны: генеральной репетицией; местом, где новая тактика, техника и оружие были испытаны, усовершенствованы и утверждены. На реке Йа-Дранг обе стороны заявили о победе, и обе стороны извлекли уроки, некоторые из которых оказались опасно обманчивы, и отголоски и резонанс от которых ощущались на протяжении всего последующего десятилетия кровопролитных боёв и горьких потерь.
  Эта книга о том, что мы делали, что видели, что выстрадали в ходе тридцатичетырёхдневной кампании в долине реки Йа-Дранг на Центральном нагорье Южного Вьетнама в ноябре 1965-го года, когда мы были молоды, уверены в себе и полны патриотизма, а наши соотечественники о наших жертвах знали мало, и трогали они их и того меньше.
  'Ещё один рассказ о войне', скажете вы? Не совсем так, ибо с более важных точек зрения это рассказ о любви, поведанный нашими собственными словами и действиями. Мы, дети 1950-ых, отправились туда, куда были посланы, потому что любили свою страну. Большинство из нас были призывниками, но мы гордились возможностью послужить своей стране, как служили ей наши отцы во время Второй мировой и старшие братья в Корее. Мы являлись членами элитного экспериментального боевого подразделения, обученного новому искусству воздушной войны по воле президента Джона Ф. Кеннеди.
  Перед отправкой во Вьетнам армия снабдила нас эмблемами исторической 1-ой кавалерийской дивизии, и мы с гордостью прикрепили на плечи большие жёлто-чёрные нашивки с силуэтом конской головы. Мы отправились на войну, потому что наша страна просила нас об этом, потому что новый президент Линдон Б. Джонсон отдал приказ о нашей отправке, и, что особенно важно, потому что мы видели свой долг в этой отправке. Такова одна сторона любви.
  Другая, ещё более необыкновенная любовь снизошла на нас, непрошенная, на полях сражений, как нисходит она на всяком поле битвы во всякой войне, когда-либо затеянной человеком. В той тоскливой и адской местности, где смерть стала нашим постоянным спутником, мы обнаружили, что любим друг друга. Мы убивали друг за друга, мы умирали друг за друга, и мы оплакивали друг друга. И со временем мы возлюбили друг друга как братья. В бою наш мир сжимался до бойца слева и бойца справа и до врагов повсюду. В своих руках мы хранили жизни друг друга и научились делиться страхами, надеждами и мечтами с той готовностью, с какой делились тем немногим добром, что попадалось на нашем пути.
  Мы были детьми 1950-ых и юными приверженцами Джона Ф. Кеннеди в начале 1960-ых. Он заявил миру, что американцы 'заплатят любую цену, вынесут любое бремя, преодолеют любые трудности' ради защиты свободы. Мы были первым взносом в этом крупном контракте, но человека, подписавшего его, уже не было, когда мы выполняли его обещания. Джон Ф. Кеннеди уже ждал нас на холме Арлингтонского национального кладбища; со временем мы сами тысячами пришли наполнить те склоны белыми мраморными надгробиями и влить в шорох ветра вопрос о том, на самом ли деле таково было будущее, которое он нам уготовил.
  Средь нас были старики-ветераны, убелённые сединами сержанты, сражавшиеся в Европе и на Тихом океане во Второй мировой войне, выживавшие в ледяном аду Кореи и готовые прицепить ещё одну звезду рядом со значком 'За участие в боевых действиях'. Были армейские срочники, молодёжь из городков Америки, чьи отцы говорили, что в армии их обучат дисциплине и сделают из них настоящих мужчин. Имелись и другие молодые люди, променявшие на армию равнозначный срок заключения в тюрьме. Нынче юристы называют это 'альтернативным наказанием'. Но большую часть составляли призывники, мальчишки девятнадцати-двадцати лет, набранные военкоматами со всех концов Америки, чтобы во всём зелёном оттрубить два года. Рядовые 1-го класса с жалованием 99,37 долларов в месяц да сержанты 1-го класса за 343,50.
  Командовали нами сыны Вест-Пойнта и молоденькие лейтенанты запаса из Ратгерского университета, из 'Цитадели' (The Citadel, The Military College of South Carolina - 'Цитадель', Военная академия Южной Каролины - прим. пер.) и даже из Йельского университета, услышавшие призыв Кеннеди и ответившие на него. Были также рядовые и сержанты, прошедшие офицерские училища и ставшие новоиспечёнными офицерами и джентльменами. Все они нервно посмеивались, знакомясь с холодной статистикой, отмерявшей вторым лейтенантам жизни в бою в минуты и секунды, даже не в часы. Нашим вторым лейтенантам платили 241,20 долларов в месяц.
  Призыв 1965-го года, набранный со всей старой Америки, навсегда растаял в дыму, взметнувшемся над районами сражений в джунглях, где мы бились и истекали кровью. Страна, пославшая нас на войну, не приветствовала наше возвращение домой. Ведь той страны больше не существовало. Мы ответили на призыв президента, который был уже мёртв; мы выполняли приказы другого президента, которого изгонит с поста и впоследствии всегда будет преследовать война, которую он так неудачно вёл.
  Многие наши соотечественники возненавидели войну, в которой мы сражались. Те, кто ненавидел её больше всех, - 'профессионально чувствительные', - в конечном счёте, оказались не столь разборчивы, чтобы отделить войну от солдат, которым приказали в ней участвовать. Они ненавидели нас так же, как и её, и мы валились на землю под перекрёстным огнём, как были обучены поступать в джунглях.
  Со временем подзабылись наши битвы, обесценились наши жертвы, и психика наша и способность соответствовать жизни в благовоспитанном американском обществе подверглись публичному сомнению. Сейчас наши мудрые не по годам лица, измождённые и исхлёстанные лихорадкой, жарой и бессонными ночами, взирают на нас, потерянных и всеми проклятых чужаков, с пожелтевших снимков, упрятанных подальше в коробки вместе с нашими медалями и орденскими лентами.
  Мы восстанавливали свои жизни, искали себе занятия и профессии, женились, создавали семьи и терпеливо ждали, когда же Америка опомнится. Шли годы, мы находили друг друга и обнаруживали, что полузабытую гордость за службу разделяли с нами именно те, кто делил с нами и всё остальное. С ними и только с ними могли мы говорить о том, что на самом деле там происходило: о том, что мы видели, о том, что делали, и через что прошли.
  Мы знали, что собой представлял Вьетнам, знали, как выглядели сами, как действовали, как разговаривали и чем пахли. Больше никто в Америке этого не ведал. Голливуд, оттачивая кривые политические ножи о кости наших мёртвых братьев, всякий проклятый раз преподносил всё неверно.
  Итак, повторимся ещё раз: это рассказ о том, как всё начиналось, на что было похоже, что значило для нас и что мы сами значили друг для друга. Это было не кино. Когда всё кончилось, мёртвые не восстали, не отряхнули прах и не отправились прочь. Раненые не смыли красную краску и не продолжили жить, как ни в чём не бывало. Тот, кто каким-то чудесным образом оказался не оцарапан, ни в коем случае не остался незатронут. Никто из нас не покинул Вьетнам тем же юношей, каким туда прибыл.
  Что ж, этот рассказ - наше завещание, наша дань 234 молодым американцам, павшим рядом с нами за четыре дня в зонах высадки 'Экс-Рэй' и 'Олбани' в Долине Смерти в 1965-ом году. Это гораздо больше американцев, чем погибло в любом из полков - хоть Севера, хоть Юга - в битве при Геттисберге, и уж гораздо больше, чем было убито в бою во время войны в Персидском заливе. Ещё семьдесят наших товарищей погибли в отчаянных стычках до и после больших боёв при 'Экс-Рэй' и 'Олбани'. Все имена общим числом 305, считая лётчика ВВС, выбиты на третьей панели справа от вершины, на панели 'Восток-3' Мемориала ветеранов войны во Вьетнаме в Вашингтоне, округ Колумбия, и на наших сердцах. Это также рассказ о страданиях семей, чьи судьбы навсегда были разрушены гибелью отца, сына, мужа или брата в той долине.
  Хотя те, кто никогда не знал войны, могут не понять логики, но эта история - также дань памяти сотен юношей из 320-го, 33-го и 66-го полков Вьетнамской народной армии, погибших в том месте от наших рук. Они тоже храбро сражались и умирали. Они оказались достойным противником. Мы, те, кто убивал их, молим о том, чтобы их кости извлекли из того пустынного и дикого места, где мы оставили их, и отправили домой для достойного и почётного погребения.
  Это история о нас и о них. Ибо однажды мы были солдатами - и были молоды.
  
  ОТПРАВКА НА ВОЙНУ
  
  1. В ПЫЛУ СРАЖЕНИЯ
  
  Не выбрать тебе поле битвы,
  За тебя это сделает бог;
  Но можешь водрузить знамя
  Там, где его не бывало.
  
  - Стивен Крейн, 'Знамёна'
  
  Небольшой залитый кровью окоп, командный пункт командира роты 'чарли' капитана Боба Эдвардса, был забит людьми. Сержант Хермон Р. Хостаттлер, 25-ти лет, родом из Терра-Альты, штат Западная Виргиния, лежал, скрючившись, в красной грязи, насмерть сражённый в горло выстрелом из АК-47. Специалист 4-го класса Эрнест Э. Паолоне из Чикаго, радист, согнулся в три погибели, истекая кровью из осколочной раны в левом предплечье. Сержант Джеймс П. Каслберри, передовой артиллерийский наблюдатель, и его радист рядовой 1-го класса Эрвин Л. Браун-младший сидели на корточках рядом с Паолоне. Капитан Эдвардс получил пулевое отверстие в левое плечо и подмышку и сидел в неудобном положении, неспособный двигаться и теряя кровь. Здоровой рукой он прижимал к уху трубку рации. Северовьетнамский пулемётчик на вершине огромного термитника, расположенного не далее, чем в тридцати футах от окопа, держал всех на мушке.
  'Мы лежали и смотрели, как пули выколачивают пыль из невысокого бруствера по краю окопа, - вспоминает Эдвардс. - Я не знал, насколько серьёзно меня ранило, понимал только, что не могу подняться и что-то сделать. Два взводных, с которыми я поддерживал радиосвязь, лейтенант Уильям У. Франклин справа от меня и лейтенант Джеймс Л. Лейн справа от Франклина, докладывали, что противник их обстреливает, но не прорвался. Я знал, что два других моих взвода сильно потрёпаны и что враг продвинулся к моему командному пункту на бросок ручной гранаты'.
  Яростная атака более пятисот северовьетнамских солдат ударила прямо в два взвода капитана Эдвардса, тонкую линию из пятидесяти бойцов, - вот всё, что оказалось между противником и моим батальонным командным пунктом, расположившимся в роще возле зоны высадки 'Экс-Рэй' в долине реки Йа-Дранг на Центральном нагорье Южного Вьетнама утром 15-го ноября 1965-го года.
  Медленно, но неумолимо вплывала Америка в войну в этой далёкой стране. До сих пор гибель личного состава, по крайней мере, с нашей стороны, составляла один-два человека во время 'эры советников', которая только что закончилась; затем, с начала того года, когда в боевые действия вступили морские пехотинцы США, по четыре и по пять. Теперь же здесь, в этой жуткой лесной долине под гребнем массива Тьыпонг высотой в 2401 фут, который на десять миль вдаётся в Камбоджу, отсчёт потерь начался всерьёз, в оптовых партиях. Недавно прибывшая 1-я аэромобильная дивизия уже расстроила и поменяла дерзкие планы северовьетнамского бригадного генерала Тю Хюи Мана по захвату Центрального нагорья. Теперь его целью стало вовлечь американцев в бой: узнать, как они сражаются, и научить своих людей, как их убивать.
  У одного недоукомплектованного батальона хватило безрассудства высадиться с вертолётов прямо в сердце базового лагеря генерала Мана, исторического убежища, расположенного так далеко от дорог, что за предшествующие двадцать лет ни французская, ни южновьетнамская армии никогда не рисковали проникнуть в него. Мой батальон, 1-й батальон численностью 450 человек 7-го аэромобильного полка армии США, прибыл в долину Йа-Дранга на поиски неприятностей; мы нашли то, что хотели, и даже больше. Два регулярных полка Вьетнамской народной армии (ВНА) - более двух тысяч человек - отдыхали и перегруппировывались в своём убежище неподалёку и готовились к возобновлению боевых действий, когда мы свалились на них накануне. Командиры генерала Мана отреагировали быстро и яростно, и вот теперь мы сражались за свою жизнь.
  Один из бойцов капитана Эдвардса, специалист 4-го класса Артур Виера, вспоминает каждую секунду агонии роты 'чарли' в то утро. 'Перестрелка гремела вовсю. Нас обходили справа. Лейтенант <Нил А.Крогер, 24 года, уроженец Оук-Парка, штат Иллинойс> средь всей этой суматохи вынырнул из укрытия. Я подумал, что это к лучшему. Он что-то крикнул мне. Я приподнялся, чтобы расслышать . Он кричал, чтоб я помог прикрыть левый сектор'.
  Виера добавляет: 'Я помчался к нему, но когда подбежал, он был уже мёртв. Он продержался полчаса. Я опустился на колени рядом, снял с него жетоны и положил в карман рубашки. Я снова выстрелил из своего гранатомёта М-79, но был ранен в правый локоть. Гранатомёт отлетел, а меня отбросило прямо на лейтенанта. Левой рукой я достал 'сорок-пятый' и стал стрелять. Потом меня ранило в шею, пуля прошла навылет. И теперь я не мог ни говорить, ни мычать.
  Я вскочил и попробовал собраться, но меня ранило в третий раз. Пуля вошла в правую ногу и свалила меня. Она ткнулась выше лодыжки, поднялась по ноге, вернулась назад, затем вошла в пах и оказалась в спине близко к позвоночнику. Тут же прямо надо мной разорвались две гранаты и разворотили мне обе ноги. Левой рукой я дотянулся до осколков в левой ноге, и мне показалось, что я коснулся раскалённой кочерги. Ладонь так и зашипела'.
  Получив ранение, Боб Эдвардс связался по рации со своим заместителем, лейтенантом Джоном Аррингтоном, двадцатитрёхлетним выходцем из Южной Каролины, который находился на командном пункте батальона и раздавал боеприпасы, чтобы тот выдвигался и принимал командование над ротой 'чарли'. Эдвардс рассказывает: 'Аррингтон добрался до моего командного пункта и после нескольких минут разговора со мной, лёжа на краю окопа, тоже был ранен. Он посчитал, что ранен тяжело, и сказал мне, чтобы я передал его жене, что он её любит. Я ещё было подумал: 'Разве он не знает, что я тоже тяжело ранен?' Пуля пошила ему руку, ударила в грудь и засела в лёгком. Его терзала боль, но страдал он молча. Он также поймал несколько осколков граныты от М-79, который, по-видимому, захватили северные вьетнамцы и из которого обстреливали стоявшие над нами деревья'.
  Теперь вьетнамцы приближались ко 2-му взводу лейтенанта Джона Ланса (Джека) Гоухигана. Взвод уже смешался с несколькими выжившими из 1-го взвода лейтенанта Крогера и маневрировал к окопу Боба Эдвардса. Клинтон С. Поули, двадцати трёх лет и шести футов трёх дюймов роста, сын фермера из Экли, штат Айова, был вторым номером у одного из пулемётов М-60 лейтенанта Гоухигана. Первым номером был специалист 4-го класса Джеймс К. Комер, уроженец Сигроува, штат Северная Каролина.
  Поули рассказывает: 'Когда я приподнялся, что-то сильно ударило меня в затылок, швырнуло голову вперёд так, что каска свалилась в окоп. Я думал, кто-то подкрался ко мне сзади и врезал прикладом, такой получился удар. Но никого не было; это сбоку или сзади прилетела пуля. Я наложил повязку, и каска помогла её придержать. Я снова поднялся и справа от нас увидел четырёх из них с карабинами. Я приказал Комеру взять больше вправо. После этого я услышал крик и подумал, что кричит лейтенант Гоухиган'.
  Но всё было иначе. К тому моменту лейтенант Джек Гоухиган был уже мёртв. Его взводный сержант Роберт Джемисон-младший видел, как он упал, пытаясь помочь раненому. 'Вилли Годбольдт лежал в двадцати ярдах справа от меня. Он был ранен и кричал: 'Кто-нибудь, помогите!' Я крикнул: 'Я пойду за ним!' А лейтенант Гоухиган ответил: 'Нет, я!'. Он оставил свою позицию в окопе, чтобы помочь Годбольдту, и погиб'. Спустя всего пять дней после своего двадцать четвёртого дня рождения Джон Лэнс Гоухиган из Пелэма, штат Нью-Йорк, единственный отпрыск гордых и любящих родителей, муж Барбары и отец полугодовалой Камиллы, раненный в голову и спину, лежал мёртвый в высокой траве на красной почве долины Йа-Дранга. Рядовой 1-го класса Вилли Ф. Годбольдт из Джексонвилла, штат Флорида, тоже двадцати четырёх лет, умер прежде, чем его достигла какая-либо помощь.
  Сержант Джемисон, отбивавшийся от пяти китайских дивизий в бою при Чипён-ни во время Корейской войны, получил пулю в живот, но продолжал сражаться. Двадцать минут спустя во взводы поступил приказ цветной дымовой шашкой обозначить свои позиции для ударов артиллерии и с воздуха. Джемисон встал, чтобы бросить одну, и его снова ранило: на этот раз пуля угодила в левое плечо. Он снова поднялся, теперь гораздо медленнее, и продолжил стрелять из М-16. Джемисон сражался, пока его не ранило в третий раз: 'Это было автоматическое оружие. Меня ударило в правую руку и разорвало мою винтовку на куски. В руке остался только пластиковый приклад. Другой пулей срезало металлическую застёжку на подбородочном ремне и скинуло мою каску. Пуля ударила так сильно, что показалось, будто у меня сломана шея. Меня швырнуло на землю. Я поднялся, но у меня уже ничего не оставалось. Ни оружия, ни гранат - ничего'.
  Джеймс Комер и Клинтон Поули, находившиеся в тот миг в тридцати футах слева от Джемисона, отстреливались из пулемёта М-60 уже почти час, целую вечность. 'Перед окопом упала ручная граната с рукояткой. Комер закричал 'Ложись!' и чуть-чуть отбил её ногой. Она взорвалась. К этому моменту у нас почти кончились патроны, а пулемёт заклинило. В клубах дыма и пыли мы помчались налево, пытаясь отыскать другие позиции 2-го взвода. Вот тогда-то меня и ранило в грудь, и я со всего маху брякнулся на землю'.
  Поули добавляет: 'Я вскочил, но, получив пулю в бедро, снова упал. В высокой траве мы с Комером потеряли друг друга. Мы уже потеряли нашего подносчика боеприпасов <рядовой 1-го класса Чарли Х. Кольер из Маунт-Плезанта, штат Техас>, которого убило накануне. Ему было всего восемнадцать лет, и он провёл во Вьетнаме лишь несколько дней. Мне удалось сделать три перебежки по двадцать метров и, наконец, достичь миномётного взвода. Сержант отрядил двух парней помочь мне пройти по открытой местности к командному пункту батальона у большого муравейника. Батальонный врач, капитан, оказал мне первую помощь'.
  Тем временем Виера стал свидетелем ужасных сцен: 'Враг был везде, по крайней мере, три или четыре минуты пара их сотен бродила повсюду; а мне показалось, три или четыре часа. Они расстреливали наших раненых, скалясь и хихикая. Я понимал, что они убьют меня, если заметят, что я жив. Когда они приблизились, я прикинулся мёртвым. Открыв глаза, я уставился на деревце. Я знал, что у мертвецов глаза остаются открытыми'.
  Виера продолжает: 'Подошёл один из вьетнамцев, посмотрел на меня и пнул ногой, и я перевернулся. Думаю, он решил, что я мёртв. Изо рта у меня текла кровь, рука и ноги тоже кровоточили. Он снял с меня наручные часы, взял мой 'сорок пятый' и пошёл дальше. Я видел, как они собирают наше оружие; потом они ушли туда, откуда пришли. Помню, вокруг меня падали снаряды, бомбы, напалм. Подо мной дрожала земля. Но то же самое валилось и на северовьетнамских солдат'.
  Всё это - и ещё многое другое - произошло утром 15-го ноября 1965-го года между 6:50 и 7:40. Агония роты 'чарли' проходила на линии в 140 ярдов. С трёх сторон тонкого американского периметра сражались и умирали бойцы. В центре периметра жизни всех этих людей в своих руках держал я. Тяжело раненный капитан Боб Эдвардс висел на рации и просил подкреплений. Единственным резервом, который у меня оставался, был разведывательный взвод, двадцать два человека. Было ли нападение на роту 'чарли' главным ударом притивника? Ведь рота 'дельта' и миномётные позиции теперь тоже подвергались атаке. Неохотно я сообщил капитану Эдвардсу, что его роте придётся пока отбиваться самостоятельно.
  Грохот боя стоял невероятный. Винтовки, пулемёты, миномёты и гранаты гремели, взрывались и лопа-лись. Две батареи 105-мм гаубиц, двенадцать больших орудий, расположенных в другой зоне высадки в пяти милях от нас, стреляли без остановки, их снаряды взрывались не более чем в пятидесяти ярдах от кольца неглубоких окопов.
  Рядом со мной на батальонном командном пункте авианаводчик ВВС лейтенант Чарли В. Гастингс, двадцати шести лет, родом из Ла-Меса, штат Нью-Мексико, передал особый пароль 'Сломанная стрела', означающий, что 'американское подразделение в опасности быть захваченным', и через короткий промежуток времени все доступные в Южном Вьетнаме истребители-бомбардировщики выстроились в небе над головой с интервалом в тысячу футов на высотах от семи до тридцати пяти тысяч футов, ожидая своей очереди, чтобы сбросить бомбы и напалм на поле боя.
  Среди моих сержантов были бойцы, прошедшие три войны, люди, которые десантировались на парашютах в Нормандии в 'День Д' и пережили войну в Корее; этих старых ветеранов поражала свирепость и адский шум этой битвы. Удушающие облака дыма и пыли заволакивали 'огненный мешок'. Во рту у нас пересохло, кишки скрутило страхом, а неприятель волнами всё наступал и наступал.
  
  2. КОРНИ КОНФЛИКТА
  
  Не бывало ещё такого времени, когда, по моему мнению, нельзя было бы найти какой-нибудь способ предотвратить обнажение меча.
  
  - Генерал Улисс С. Грант
  
  Месяц манёвров, нападений, отступлений, заманиваний, ловушек, засад и кровавой бойни в долине Йа-Дранг осенью 1965-го года стал истинным рассветом войны во Вьетнаме, временем, когда две противоборствующие армии присматривались друг к другу. В северовьетнамских командирах глубоко укоренился страх того, что уроки, которые они извлекали, сражаясь и побеждая французов в течение десяти предыдущих лет, уже устарели по сравнению с высокотехнологичным вооружением и революционной тактикой применения транспортно-десантных вертолётов, которые американцы испытывали на них.
  Северные вьетнамцы желали, чтобы их пехотинцы испробовали жало этого оружия и нашли способы его нейтрализовать. Их приказы заключались в том, чтобы вовлекать новоприбывших американцев в бой и искать недостатки в их мышлении, что позволило бы армии Третьего мира, состоящей из крестьян-солдат, которые передвигались пешком и сражались на дальнем конце линии снабжения, преодолеваемой носильщиками за два месяца, не только выживать и проявлять упорство, но, в конечном счёте, одержать победу в войне, которая для них вступала в новую фазу.
  1-ая аэромобильная дивизия родилась из убеждённости президента Джона Ф. Кеннеди, что армия США, в течение десятилетия занимавшаяся исключительно подготовкой и самовооружением для ведения Третьей мировой войны на равнинах Европы, готова провести и несколько маленьких грязных войн на окраинах мира. С этой целью Кеннеди даровал спецназу США руководство и - отличительный зелёный берет. Спецназ был хорош в том, что делал, - в войне против партизан, но, по-видимому, не был той силой, которая требовалась для борьбы с батальонами и полками кадровых солдат коммунистических армий освобождения. В этом отношении не годились и кадровые пехотные дивизии армии США, консервативные, привязанные к дорогам и ориентированные на войну в Германии. Нужно было создавать что-то новое и совершенно другое, чтобы противостоять джунглям Индокитая.
  Так что же из себя представляло это 'что-то'? Никто не был абсолютно убеждён, но у кружка молодых полковников и бригадных генералов, скрытого в недрах научно-исследовательского отдела армии в Пентагоне, была идея, мечта, и они возились с ней годами.
  Летом 1957-го года генерал-лейтенант Джеймс М. Гейвин, получивший раннюю известность и быстрое повышение в командиры 82-ой воздушно-десантной дивизии во время Второй мировой войны, служил начальником армейского отдела исследований и разработок. У него имелось вúдение новой боевой силы, которую он описал в оригинальной статье как 'Кавалерия - и я не говорю о лошадях'. Его концепция сосредотачивалась на вертолёте, этом неуклюжем шмеле, который в боевых условиях очень ограниченно дебютировал в Корее, главным образом перевозя раненых в тыл, по два человека за один раз.
  Мечта Джима Гейвина состояла в том, что когда-нибудь большие, более быстрые и совершенные вертолёты понесут пехоту в бой, навсегда освободив её от тирании местности и позволив войне развиваться в темпе, значительно более быстром, чем шагающий человек. Вертолёт, полагал Гейвин, таит в себе возможность обратить поле битвы в настоящий трёхмерный кошмар для вражеского командира.
  Мечту Гейвина с энтузиазмом разделили бригадный генерал Гамильтон У. Хауз, начальник армейской авиации, и другие пионеры, такие как полковник Джон Нортон, полковник Джордж Ф.(Фип) Сенефф, полковник Джон Дж.(Джек) Толсон, полковник Боб Уильямс и полковник Гарри У.О. Киннард. Вторая мировая война доказала, что в практике воздушно-десантных операций имелись недостатки и ограничения; но аэромобильная война могла бы устранить большинство, если не все эти ограничения.
  К середине 1962-го года министр обороны Роберт С. Макнамара, следуя замыслу президента Кеннеди, ухватился за идею аэромобильности. Макнамара приказал армии определить, оправдают ли себя на поле битвы будущего новый вертолёт UH-1 'Хьюи', большой транспортный вертолёт CH-47 'Чинук' и их братья по винтокрылой авиации.
  Был создан Совет по изучению концепции аэромобильности, и вслед за ним в феврале 1963-го года в Форт-Беннинге, штат Джорджия, родилась 11-ая воздушно-штурмовая дивизия (экспериментальная). Её командиром стал бригадный генерал Гарри Киннард. 10-ую авиатранспортную бригаду (экспериментальную) сформировали под командованием полковника Делберта Бристола, а группу армейской авиации (экспериментальную) создали под командованием полковника Фипа Сенеффа. Чтобы дать оценку всем этим структурам, сформировали группу 'тестирования, оценки и руководства' под началом бригадного генерала Боба Уильямса. В Форт-Беннинге эти подразделения не встретят никакого бюрократического сопротивления и проволочек: новым помощником командующего там стал бригадный генерал Джон Нортон. Говорите теперь о подтасовке колоды!
  11-ая воздушно-штурмовая экспериментальная стартовала с нуля и отстраивалась вверх, имея в начале лишь три тысячи человек для проведения индивидуальных тренировок и испытаний аэромобильности повзводно и поротно. К июню 1964-го года армия добавила к ней ещё две бригады пехоты, а также артиллерийские и вспомогательные подразделения, и приступила к обучению и отработке тактики на уровнях батальона, бригады и дивизии.
  В то время Америка ещё не оправилась от потрясения, связанного с убийством президента Кеннеди, и только начинала прицениваться к человеку, который сменил его, к Линдону Б. Джонсону. Джонсон проходил первую волну законодательных инициатив 'Великого общества', которое перестроило бы Америку, и оно стояло во главе его повестки дня. Но проблема в Южном Вьетнаме не исчезала, и в год выборов её нельзя было игнорировать без последствий.
  Страна, которую он называл 'Вит-Нам', уже вгрызалась во внутренности Линдона Бейнса Джонсона. Не такое место выбрал бы Джонсон, чтобы выступить против коммунистов. В 1954-ом году, когда французы балансировали на грани катастрофического поражения при Дьенбьенфу, а советники президента Эйзенхауэра обсуждали плюсы и минусы американской интервенции в Индокитай - интервенции, возможно, даже не исключающей применение ядерного удара, - сенатор Линдон Джонсон решительно выступал против этой глупости, возражая против любой войны на азиатском континенте. Джонсон гордился этим.
  Джонсон, тем не менее, унаследовал гиперактивную внешнюю политику Джона Ф. Кеннеди, а также главных советников Кеннеди, людей, которых он насмешливо прозвал 'вы, гарвардцы'. За тысячу дней Кеннеди нация прошла через разгром в заливе Свиней, Берлинский кризис, Кубинский ракетный кризис и кризис в крошечном и крайне несущественном королевстве Лаос. За несколько дней до того, как Кеннеди пал от пули убийцы, Нго Динь Зьем, самодержавный правитель Южного Вьетнама, был свергнут и убит в ходе государственного переворота, который по меньшей мере санкционировался, если не финансировался, Вашингтоном.
  Преемник Кеннеди, ещё только вникающий в работу и вступающий в год выборов, не мог позволить себе выглядеть мягкотелым по отношению к коммунизму. Президент Джонсон одобрял медленное, но неуклонное наращивание числа американских советников в Южном Вьетнаме.
  Теперь, летом 1964-го года, важные решения принимались также и в Ханое, столице коммунистического Северного Вьетнама. В оборонном ведомстве и правящих советах Коммунистической партии группа молодых радикалов отстаивала позицию в пользу эскалации войны с целью освобождения южной части страны. Они утверждали, что простого снабжения оружием, боеприпасами и прочего поощрения партизан Вьетконга уже недостаточно, что пришло время выступать на поля сражений Юга полками и дивизиями регулярных войск Северовьетнамской народной армии.
  Эти лучше вооружённые, обученные и мотивированные солдаты должны проникнуть в Южный Вьетнам, утверждали они, и ударить молотом по слабой и немотивированной южновьетнамской армии. В короткие сроки они освободят всю землю и людей к югу от 17-ой параллели. Генерал Во Нгуен Зиап решительно выступал против предлагаемой эскалации, как поспешной и преждевременной, и призывал к продолжению фазы партизанской войны, которая становилась всё более успешной.
  Президент Хо Ши Мин встал на сторону эскалации, и высшее командование армии составило дерзкий план кампании на сухой сезон 1965-го года. Три регулярных армейских полка будут усилены, обучены, укомплектованы и отправлены на юг по тропе Хо Ши Мина через Лаос и Камбоджу, чтобы предпринять ошеломляющее осеннее наступление, которое начнётся на отдалённом Центральном нагорье и, возможно, закончится в Сайгоне.
  Ханойские планировщики предусматривали классическую кампанию по разгрому Армии Республики Вьетнам (АРВ), начиная с октября 1965-го года, после того как закончатся муссонные дожди в горах и на плато провинции Плейку. Они возьмут в осаду лагерь американских сил особого назначения в Плейме с его двенадцатью американскими советниками и свыше четырёх сотен наёмников-монтаньяров.
  Эта атака, в свою очередь, вынудит деблокирующую колонну войск и танков АРВ выйти из Плейку на трассу ?14, а затем отправиться на юго-запад по грунтовой однополосной дороге, называемой провинциальной трассой ?5, где в тщательно подготовленной засаде её будет поджидать полк Народной армии. После того как силы АРВ по деблокированию будут уничтожены, а лагерь в Плейме разгромлен, победоносные северовьетнамские армейские полки захватят город Плейку, и путь для продвижения по трассе ?19 в сторону Куинёна и Южно-Китайского моря будет расчищен. Тот, кто контролирует трассу ?19, контролирует Центральное нагорье, а кто контролирует Нагорье, тот контролирует Вьетнам. К началу 1966-го года северовьетнамские командиры были уверены, что Южный Вьетнам будет рассечён надвое и затрепещет на грани капитуляции.
  Приготовления северных вьетнамцев к осени 1964-го года шли полным ходом, в то же самое время Линдон Б. Джонсон разъезжал по Америке, обещая, что 'американских парней не отправят делать то, что азиатские парни должны делать сами'. Той осенью 11-ая воздушно-штурмовая экспериментальная дивизия прошла решающие двухмесячные испытания в обеих Каролинах. В ходе крупнейших со времён Второй мировой войны полевых учений теория вертолётной войны была успешно опробована армией США. Теперь Пентагон начал процесс включения воздушно-штурмовой дивизии в регулярные армейские ряды.
  По мере того как новая аэромобильная дивизия продвигалась к тому, чтобы стать реальностью, ситуация на театре её наиболее вероятного использования - там, во Вьетнаме, который Линдон Джонсон называл 'этим чёртовым мелким захолустьем', - с каждым днём ухудшалась как в политическом, так и в военном отношении. Сайгонские генералы сменяли друг друга, устраивая государственные перевороты и становясь калифами на час, в то время как партизаны Вьетконга расширяли свой контроль над рисовой житницей - дельтой Меконга - и всё дальше проникали на север, в каучуконосные районы страны.
  Пока он преподносил себя как разумную, мирную альтернативу ястребу-республиканцу сенатору Барри Голдуотеру, Джонсон не поддавался рекомендациям советников в отношении массовой эскалации американского военного присутствия. Одолев же Голдуотера и став полноправным президентом, Линдон Джонсон уверился, что сможет заключить сделку с вьетнамскими коммунистами в лучших традициях Техаса.
  Разочарованный серией террористических актов, направленных против американцев во Вьетнаме, Джонсон прямо-таки взорвался, когда в ночь на 6-ое февраля 1965-го года вьетконговские подрывники обстреляли из миномётов и забросали минами лагерь и авиабазу американских советников в Плейку на Центральном нагорье. Восемь американцев были убиты и более ста ранены. 'С меня довольно', - заявил Джонсон своему Совету национальной безопасности.
  В отместку, уже через несколько часов палубные реактивные бомбардировщики ВМС нанесли удар по первым целям Северного Вьетнама. Ко 2-му марта началась операция 'Раскаты грома', систематическая и продолжительная программа воздушных ударов по Северу. В то время как боевые самолёты ВМС благополучно возвращались и взлетали с авианосцев в море, самолёты ВВС США, базирующиеся в Дананге, оставались явно уязвимы для ответных действий противника.
  Когда генерал Уильям Ч. Уэстморленд, американский командующий во Вьетнаме, запросил морпехов для охраны авиабазы, он их получил. 8-го марта батальон морской пехоты выплеснулся на пляж 'Чайна-Бич'. 1-го апреля президент Джонсон удовлетворил просьбу генерала Уэстморленда о двух дополнительных батальонах морской пехоты плюс 20 000 человек из материально-технического обеспечения. Также он согласился с генералом Уэстморлендом в том, что морские пехотинцы не должны ограничиваться только оборонительными действиями; отныне они должны были рассредоточиваться и убивать вьетконговцев. Впервые со времён Корейской войны американские боевые части разворачивались для действий на азиатском материке.
  В важной речи 7-го апреля президент призвал северных вьетнамцев начать переговоры о разумном урегулировании и предложил им участие в огромном проекте экономического развития реки Меконг, который профинансирует Вашингтон. Ханой ответил, что никаких переговоров быть не может, пока американские самолёты бомбят Северный Вьетнам.
  До 15-го апреля Белый дом занимался просьбой Уэстморленда о направлении дополнительных 40 000 американских военнослужащих в Южный Вьетнам, чтобы повысить ставку. В середине июня Уэстморленд срочно потребовал удвоить численность американских войск в пути следования. Теперь он хотел, чтобы к концу 1965-го года были одобрены силы в 180 000 человек, большая часть из которых американцы, а меньшая - южнокорейцы. Генерал также планировал, что в 1966-ом году ему понадобятся как минимум ещё 100 000 или даже более.
  Президент Джонсон склонялся к тому, чтобы дать Уэстморленду всё, чего тот хотел, но также был полон решимости в том, что война будет вестись без излишнего беспокойства для американской общественности. Безусловно, такая богатая и могущественная нация могла позволить себе и локальную войну, и его программы 'Великого общества'.
  Джонсон, вопреки советам своих военных вождей, решил, что американская эскалация в Южном Вьетнаме будет проводиться по дешёвке: не будет мобилизации резервных подразделений и подразделений Национальной гвардии; не будет объявления чрезвычайного положения, которое позволило бы армии продлить время набора самых подготовленных и опытных солдат. Вместо этого война будет подпитываться выводом лучших кадров и техники из армейских дивизий в Европе и континентальных Соединённых Штатах до тех пор, пока не заструится речка из новобранцев по 20 000 человек в месяц, чтобы стрелять и умирать.
  Поскольку морские пехотинцы США начинали боевые действия в северной части Южного Вьетнама, а недавно прибывшая 173-я воздушно-десантная бригада действовала уже в центральной части страны, военные стратеги Ханоя вынуждены были по-новому взглянуть на запланированную зимне-весеннюю кампанию по захвату провинции Плейку. Генерал Тю Хюи Ман, который командовал этой кампанией, говорит, что в июне 1965-го года высшее командование Народной армии решило отложить дерзкий план захвата Центрального нагорья и атаки побережья по трассе ?19.
  'Этот план откладывался на десять лет, - говорит генерал Ман. - Его завершили в 1975-ом году'. Новый план будет следовать первоначальной последовательности оригинала: войска Народной армии возьмут в осаду лагерь спецназа в Плейме, устроят засаду на неизбежную южновьетнамскую колонну помощи, когда та выйдет из города Плейку, и затем будут дожидаться, когда бросят в бой американские войска для спасения южных вьетнамцев.
  'Мы хотели заставить тигра спуститься с горы, - повествует генерал Ман, добавляя, - мы атаковали АРВ, - но готовились сражаться с американцами'. Генерал-майор Хоанг Фыонг, ныне руководитель Института военной истории в Ханое и ветеран сражений при Йа-Дранге, вспоминает: 'Штаб решил, что нам нужно очень тщательно подготовиться к борьбе с американцами. Наша проблема заключалась в том, что мы никогда раньше не сражались с американцами, и у нас не было опыта борьбы с ними. Мы знали, как воевать с французами. Мы хотели вызвать американские подразделения на контакт с целью научиться сражаться с ними. Мы хотели контакта с любым американским боевым отрядом, всё равно, каким'.
  Американцы, с которыми в впоследствии Ману и Фыонгу предстояло встретиться, в июне 1965-го года ещё не покинули Соединённые Штаты, но уже чувствовали, что в воздухе чем-то запахло. В начале мая 1965-го года командиры 11-ой десантно-штурмовой дивизии начали получать информационные копии отчётов о боевых действиях и операциях 173-й воздушно-десантной бригады во Вьетнаме. К концу мая командиры и личный состав батальонов, бригад и дивизий уже собирались в строго охраняемых классных комнатах пехотной школы в Форт-Беннинге, штат Джорджия, для проведения совершенно секретных тактических занятий по карте. Карты, на которых отрабатывались учения, охватывали Центральное нагорье Южного Вьетнама.
  В середине июня Пентагон приказал командирам дивизий начать интенсивную восьминедельную программу боеготовности, направленную на развёртывание в Южном Вьетнаме. 16-го июня министр обороны Макнамара заявил, что армия ввела аэромобильную дивизию в состав своих шестнадцати дивизий.
  В начале июля Пентагон сообщил, что 11-ая воздушно-штурмовая (экспериментальная) дивизия будет переименована в 1-ую кавалерийскую (аэромобильную) дивизию и что она примет знамёна той исторической дивизии, которая отличилась в боях Корейской войны и на Тихоокеанском театре во Второй мировой войне, не говоря уже о кавалерийских стычках с бандитами на мексиканской границе в Техасе и Нью-Мексико в начале 1920-ых годов.
  В телевизионном обращении к нации утром 28-го июля 1965-го года президент Джонсон описал ухудшающуюся ситуацию в Южном Вьетнаме и объявил: 'Сегодня я отправил аэромобильную дивизию во Вьетнам'.
  В тот день, убеждённый в том, что президентская эскалация без объявления чрезвычайного положения является актом безумия, генерал Гарольд К. Джонсон, начальник штаба Армии США, отправился в Белый дом с намерением подать в отставку в знак протеста. Он даже снял серебряные звёзды со своей летней форменной рубашки. Когда его машина подъезжала к воротам Белого дома, генерал Джонсон заколебался в своём решении; он убедил себя, что сможет сделать больше, оставаясь и работая внутри системы, чем уйдя в отставку в знак протеста. Генерал приказал водителю развернуться и везти его обратно в Пентагон. Всю оставшуюся жизнь это решение преследовало Джонни Джонсона.
  В Южном Вьетнаме 320-ый полк Народной армии Вьетнама уже осилил половину двухмесячной осады лагеря сил специального назначения в Дыкко на Центральном нагорье. Молодой армейский майор Н. Норманн Шварцкопф, выпускник Уэст-Пойнта 1956-го года, служил советником в южновьетнамском парашютно-десантном батальоне, который по уши увяз в боях у Дыкко. Через четверть века генерал Норм Шварцкопф определит датой рождения своего вспыльчивого характера именно те дни, когда он по рации всех и каждого просил и умолял эвакуировать раненых южновьетнамских солдат, но американские вертолёты порхали мимо, не останавливаясь.
  На той же неделе 33-й полк Народной армии отправился из провинции Куангнинь в Северном Вьетнаме в двухмесячный марш по тропе Хо Ши Мина через Лаос и Камбоджу в Южный Вьетнам. Бригадный генерал Тю Хюи Ман находился на Юге, наблюдая за операциями Вьетконга против морской пехоты США в регионе Дананг-Тюлай, но уже получил приказ вернуться на Западное нагорье для создания фронта B-3 и гибкого расширенного штаба, ответственного за тактическое и административное управление подразделениями Народной армии и Вьетконга, действующими на Нагорье. Новым заданием для Мана стала подготовка тёплого приёма американцам в провинции Плейку.
  Первый этап пути новой высокотехнологичной аэромобильной дивизии в зону боевых действий оказался решительно низкотехнологичным. Начиная с августа, 1-ая кавалерийская будет перевозиться на войну мини-флотом транспортников эпохи Второй мировой войны, а её вертолёты отправятся в Южный Вьетнам на борту флотилии из четырёх стареющих авианосцев.
  Десантники-'кавалеристы' окунулись в суматоху укладки снаряжения, фотографирования на память, написания завещаний, решения в последнюю минуту проблем с зубами и здоровьем, переселения жён и детей за пределы части и выхода в короткие увольнения, если можно было подмениться. В начале августа передовая группа из 1 100 офицеров и рядовых вылетела во Вьетнам, чтобы начать обустройство нового дома для дивизии в Анкхе, сонном холмистом городке на трассе ?19, на полпути между Куинёном на побережье и Плейку в горах.
  Один из батальонов, готовящихся к отправке, стал моим. Меня зовут Гарольд Г. Мур-младший, но 'Хэл' тоже сойдёт. В 1957-ом году, будучи молодым майором, только что окончившим командно-штабное училище в Форт-Ливенворте и прикомандированным к отделу начальника управления НИОКР в Пентагоне, я присутствовал при рождении концепции аэромобильности. В течение двух с половиной лет в аэромобильной дивизии я был её воздушно-десантным филиалом в единственном лице. В этом качестве я работал с генерал-лейтенантом Джимом Гейвином, полковником Джоном Нортоном, полковником Фипом Сенеффом и полковником Бобом Уильямсом.
  Я уже работал с Гарри У.О. Киннардом в 1948-ом году, когда он был подполковником и возглавлял секцию лётных испытаний в Форт-Брэгге. Будучи первым лейтенантом двадцати шести лет, я вызвался испытывать экспериментальные парашюты для Киннарда. Несомненно, Киннард запомнил меня навсегда: во время моего первого прыжка новый управляемый парашют, который я тестировал, зацепился за хвост самолёта C-46, и меня потащило, крутя и болтая, за самолётом со скоростью 110 миль в час на высоте в полторы тысячи футов над районом выброски. Через несколько минут запутанный клубок, наконец, сорвался, и резервный парашют вернул меня на землю невредимым. Когда я предстал перед Киннардом, он только и сказал: 'Привет, счастливчик!'
  В начале 1960-ых, во время трёхлетнего срока службы в составе войск НАТО в Норвегии, до меня доходили слухи о том, что администрация Кеннеди совершенно по-новому стала рассматривать концепцию аэромобильности. В августе 1963-го года я закончил службу в НАТО и поступил на годичные курсы в Военно-морском колледже в Ньюпорте, штат Род-Айленд. К тому моменту я уже четыре года был подполковником и стремился получить командование батальоном в качестве следующего назначения.
  Тогда-то армия и создала 11-ую воздушно-штурмовую экспериментальную дивизию под командованием генерал-майора Гарри Киннарда. Я написал своему старому начальнику письмо с просьбой о пехотном батальоне в его новой дивизии. (В те дни командир дивизии сам мог выбирать командиров бригад и батальонов, просто называя их по имени. С середины 1970-ых такие командиры выбираются армейскими отборочными комиссиями на конкурсной основе). В апреле 1964-го, когда я заканчивал военный колледж, Пентагон сообщил мне, что Киннард затребовал назначить меня командиром 2-го батальона 23-го пехотного полка, который вывели из состава 2-ой пехотной дивизии и придали 11-й воздушно-штурмовой экспериментальной.
  27-го июня, в субботу, я прибыл в Форт-Беннинг, штат Джорджия. Предполагалось, что у меня будет пять дней на повторительный курс командира батальона перед тем, как действительно принять командование. Но все мысли о переподготовке выскочили за дверь, как только появился полковник Томас У.(Тим) Браун, командир 3-ей бригады и мой новый начальник, и приказал мне сдать учебники обратно. 'Вы примете командование над батальоном в девять утра в понедельник, и мы сразу же выступаем на полевые учения на три дня'. Он дал мне номер телефона капитана Грегори (Мэтта) Диллона, батальонного офицера S-3, или оперативного офицера. Диллон сказал мне, что казармы и штаб находятся на 'Холме Келли', на территории части в пяти милях от командного пункта. Моя жена и пятеро детей оставались с её родителями в близлежащем Оберне, штат Алабама, до тех пор, пока мы не получили квартиру в самой части.
  В понедельник, 29-го июня, как и планировалось, я вступил в командование своим батальоном. Мне было сорок два года, я был выпускником Уэст-Пойнта 1945-го года с девятнадцатилетним стажем действительной службы, включая четырнадцать месяцев боевой командировки в Корее. Чуть позже в короткой речи к личному составу я сказал, что батальон хорош, но станет ещё лучше. 'Я сделаю всё от меня зависящее, - сказал я, - и ожидаю от каждого из вас того же'.
  Ещё до вступления в должность у меня был долгий разговор с самым важным человеком в любом ба-тальоне - сержант-майором. Бэйзил Л. Пламли, медведь сорока четырёх лет и шести футов двух дюймов роста, родился в Западной Виргинии. Бойцы иногда называли его 'Старой Железной Челюстью', но так, чтобы он не слышал.
  Пламли прошёл две войны, на груди его красовались 'крылышки' мастера-парашютиста и пять звёзд за боевые десантирования. Он был тем, что молодые десантники называют 'отморозок с четырьмя прыжками': Пламли выжил во всех четырёх десантах 82-ой воздушно-десантной дивизии во Второй мировой войне: Сицилия и Салерно в 1943-ем, а затем в 1944-ом, 'День Д' в Нормандии и 'Огород' в Нидерландах. Заодно он совершил один прыжок с парашютом вместе с 187-ым воздушно-десантным полком во время Корейской войны. Вторую мировую он закончил сержантом, а в 1961-ом году получил звание сержант-майора.
  Сержант-майор, парень без затей, верил так же, как и я, в упорные тренировки, жёсткую дисциплину и крепкое физическое состояние. По сей день есть ветераны батальона, которые убеждены в том, что Бог выглядит как сержант-майор Бэйзил Пламли, но что Он и близко не так стоек к грехам, большим и малым, как сержант-майор. В глубине души я возблагодарил свои счастливые звёзды за то, что унаследовал такое сокровище. Я сказал сержанту-майору Пламли, что он может обращаться ко мне в любое время по любому вопросу, который сочтёт нужным поднять.
  После церемонии командиры рот и штаб батальона получили и представление о своём новом начальнике, и понятие о его стандартах. Стандарты довольно простые: в этом батальоне будут показаны, приняты или представлены только первые места. Второе место в нашей работе - это поражение отряда на поле боя и смерть человека в бою. Никаких толстых солдат и офицеров. Принятие решений будет децентрализовано: поделись властью. В военное время это окупится. Преданность тоже распределяется. Я получаю сведения обо всём. Я доступен днём и ночью, чтобы поговорить с любым офицером батальона. Наконец, сержант-майор работает только на меня и получает приказы только от меня. Он моя правая рука.
  Читателю будет полезно обратиться к персональным портретам ключевых игроков в 11-ой воздушно-штурмовой дивизии и в моём батальоне в том году. Эти люди вновь и вновь будут появляться на протяжении всего повествования.
  Генерал-майор Гарри У.О. Киннард, командир дивизии. Гарри Киннарду, уроженцу Техаса, в тот год исполнилось сорок девять лет. Выпускник Уэст-Пойнта 1939-го года, в 1942-ом году он прошёл воздушно-десантную подготовку. Киннард был одной из звёздочек 101-ой воздушно-десантной дивизии во Второй мировой войне. Он служил оперативным офицером, G-3, у бригадного генерала Тони Маколиффа в битве за городок Бастонь во время Арденнской операции, и именно он предложил генералу Маколиффу специфически ответить на немецкую просьбу о капитуляции одной исторической фразой: 'Чёрта с два!'. Киннард стал полным полковником в возрасте двадцати девяти лет.
  Бригадный генерал Ричард Т. Ноулз, заместитель командира дивизии. Дику Ноулзу было сорок пять лет; уроженец Чикаго, он прошёл через комиссию по подготовке офицеров резерва в Иллинойском университете. Ноулз служил в Европе во время Второй мировой войны в составе группы противотанковых установок. В Корее он совершил десант в Инчоне в составе армейского артиллерийского дивизиона, приданного 1-ой дивизии МП. Позже он заработал в Северной Корее 'Серебряную звезду', возглавив контратаку, которая рассеяла семьдесят пять северокорейцев, проникших за периметр его дивизиона. Первоначально он поступил в 11-ую воздушно-штурмовую дивизию в качестве полковника, командующего дивизионной артиллерии. Когда Ноулза повысили до бригадного генерала, он перешёл на должность оперативного помощника командира дивизии, и в этом качестве большую часть своего времени проводил в поле, наблюдая за подготовкой и действиями дивизии. Стройный Ноулз, шесть футов три дюйма, был полон энтузиазма; он всегда приходил с полными карманами хороших сигар.
  Полковник Томас У. Браун, командир 3-ей бригады. Тиму Брауну было сорок четыре года, рост его составлял шесть футов один дюйм; он окончил Уэст-Пойнт в январе 1943-го года, был коренным жителем Нью-Йорка и ещё одним десантником времён Второй мировой, который служил в 11-ой и 13-ой воздушно-десантных дивизиях. Мы с ним вместе учились на курсах повышения квалификации в пехотном училище в 1951-1952-ом годах и вместе служили в 7-ой пехотной дивизии во время Корейской войны. В 1952-1953-ем годах он командовал батальоном в 32-ом пехотном полку, в то время как я командовал двумя ротами и был оперативным офицером 17-го пехотного полка. Браун был спокойным, хладнокровным и язвительным перфекционистом. В полном соответствии с Киннардом, он давал руководящие указания своим командирам батальонов, а затем предоставлял полную свободу управлять своими подразделениями. Он командовал этой бригадой с начала 1963-го года и с самого начала участвовал в развитии доктрины аэромобильности, её тактики и техники.
  Офицеры моего нового батальона составляли обычную великую армейскую смесь из людей, проступивших на свои должности из Уэст-Пойнта, из резерва, из военных училищ и военных школ, таких как 'Цитадель'. Многие молодые вторые лейтенанты прошли через военные училища и программы колледжей по подготовке офицеров резерва. В состав батальона входили три стрелковые роты - 'альфа', 'браво' и 'чарли', - полностью укомплектованных, что предполагало по шесть офицеров и 164 человека рядовых в каждой. Они были моими боевыми подразделениями.
  Каждая стрелковая рота состояла из трёх стрелковых взводов плюс один взвод из трёх расчётов 81-мм миномётов для огневой поддержки. Каждый стрелковый взвод, в свою очередь, имел три стрелковых отделения плюс отделение оружия с двумя пулемётами М-60 в качестве огневой поддержки.
  Дополнительно у батальона имелась рота боевого обеспечения 'дельта', состоящая из разведывательного взвода, миномётного взвода и противотанкового взвода. Для службы во Вьетнаме ненужный противотанковый взвод мы превратили в пулемётный. В роте 'дельта' по штату числилось пять офицеров и 118 рядовых.
  Штаб батальона и штабная рота имели по штату четырнадцать офицеров, уорент-офицера и 119 рядовых. Штаб и штабная рота включали в себя командный и штабной состав, связистов и медицинский персонал, личный состав транспортной службы и службы техобслуживания, а также службы материального обеспечения. В медицинском взводе имелись батальонный врач, по званию капитан, и лейтенант военно-медицинской службы, отвечавший за операции. Они управляли батальонным медицинским пунктом как в гарнизоне, так и в боевой обстановке, и обеспечивали каждый взвод в ротах санитарами, теми добросовестными и храбрыми санитарами, которых неизменно называли 'Док'.
  Вот некоторые из офицеров батальона:
  Капитан Грегори П.(Мэтт) Диллон, оперативный офицер. Мэтт, тридцати двух лет, сын ветерана Первой мировой войны главного старшины ВМС, был жителем Нью-Йорка, женат и имел двоих детей. Он поступил с курсов по подготовке резерва Алабамского университета, в котором блистал в команде по лёгкой атлетике. Он дважды командовал ротами, в том числе ротой 'браво' этого батальона. Он был наделён ясной головой, быстрым умом и слыл 'душой компании'. Батальонный 'третий', или оперативный офицер, в любом подразделении - это 'альтер эго' командира, скрупулёзный человек, который воплощает в жизнь идеи в планы и составляет воедино многие части сложной боевой операции. Когда я командовал батальоном и бригадой, Мэтт Диллон оставался моим 'третьим' в течение двух лет и был просто великолепен.
  Капитан Гордон П.(Рози) Розански, командир штабной роты. Позже, во Вьетнаме, он служил офицером снабжения батальона, или S-4. Рози, двадцати шести лет, родом из Элизайана, штат Миннесота, поступил из военного училища. Он был холост, всегда весел, грубоват и невозмутим. Он отвечал за выбор места для обустройства штаба батальона в полевых условиях, за питание офицеров и рядовых в штабе и обслуживающих секциях и за сохранность и обслуживание огромной материальной части: оружия, средств связи и электрического оборудования.
  Капитан Джон Д. Херрен, командир роты 'браво'. Херрен, курящий трубку двадцатидевятилетний холостяк, был потомственным военным: его отец, армейский генерал-лейтенантом, был выпускником Уэст-Пойнта 1958-го года. Херрен был спокоен, вдумчив, дружелюбен и твёрд; никто никогда не видел, чтобы Джон Херрен конфузился.
  Капитан Роберт Х.(Боб) Эдвардс, командир роты 'чарли'. Боб, двадцать семь лет, был женат и родом из штата Нью-Джерси. Он с отличием окончил курс по подготовке резерва Лафайеттского колледжа в 1960-ом году. Стройный, ростом пять футов девять дюймов, Эдвардс был очень способным и очень молчаливым, говорил коротко и по существу. Он был исключительно компетентен, таковыми же слыли бойцы и офицеры под его командованием в роте 'чарли'.
  Капитан Рамон А.(Тони) Надаль, командир роты 'альфа'. Изначально Надаль поступил в батальон в качестве S-2, офицера разведки. Ему было двадцать девять лет, он был сокурсником Джона Херрена по Уэст-Пойнту и сыном армейского полковника. Отец Тони, уроженец Пуэрто-Рико, служил военным специалистом по делам стран Центральной и Южной Америки, и Тони рос в той части мира. Он был женат и имел ребёнка. В последние дни перед тем, как мы отправились во Вьетнам, Тони Надаль объявился в моём штабе, прося о должности командира роты. У него за плечами имелся год боевой службы во Вьетнаме, он командовал командой А спецназа и хотел вернуться. Он получил назначение в Корею и находился в отпуске в Оклахоме, когда товарищ из армейской службы личного состава услышал, что 1-ая аэромобильная дивизия отправляется во Вьетнам. Надаль сел в семейный автомобиль и проехал полстраны. В Форт-Беннинге сотрудники отдела по делам ЛС дивизии заявили Тони, что он мог бы принять должность офицера связи бригады. В отчаянии два дня он бродил по дивизии в поисках командирской должности. Мне понравилось то, что я увидел и услышал, поэтому я сказал ему, что, хотя и не могу сразу дать ему роту, я мог бы взять его на должность офицера разведки батальона. На корабле книги Тони о Вьетнаме, заполнявшие большой ящик, вошли в обязательный список чтения, а сам он вёл занятия по местности и противнику, с которыми нам предстояло столкнуться.
  Капитан Луи Р.(Рэй) Лефевр, командир роты 'дельта'. Как и Тони Надаль, Рэй Лефевр пришёл ко мне, охотясь на должность боевого командира, и исполнял обязанности помощника оперативного офицера, прежде чем получил свою роту. Лефевр, тридцатидвухлетний уроженец городка Боннерс-Ферри, штат Айдахо, был женат и имел четверых детей. Окончив курсы по подготовке резерва в Университете Гонзага, Рэй также отслужил год во Вьетнаме (1963-1964) и свободно говорил по-вьетнамски. Из-за своих языковых способностей он был назначен на должность сотрудника по делам гражданского населения в штаб дивизии. Рэй пришёл ко мне с просьбой о должности, которая отправила бы его из штаба на позиции, к войскам. 'Что-то должно произойти, и я хочу в этом участвовать', - сказал он. Я обещал, что если он примет на себя должность по координированию действий авиации в оперативном отделе батальона в подчинении у Мэтта Диллона, то когда-нибудь получит роту. Он согласился.
  Первый лейтенант ВВС Чарли У. Гастингс, двадцати шести лет, выпускник курсов по подготовке резерва из Университета Северного Колорадо и опытный пилот истребителя F-4 'Фантом-II', был назначен к нам в качестве авианаводчика за шесть недель до того, как мы отправились во Вьетнам. Чарли отхватывал много добродушных шуток от пехоты, но назад выдавал столько же, сколько и получал. Он ходил с нами маршами, отрабатывал 'кавалерийские' приёмы и ловко демонстрировал умения в обращении с винтовкой М-16.
  Настоящая сила моего батальона заключалась в его сержантах, многие из которых были боевыми ветеранами и служили в батальоне уже по три-пять лет. Типичным образчиком старших сержантов был сержант 1-го класса Ларри М. Гилрит, ветеран Корейской войны из округа Андерсон, штат Южная Каролина. Он был взводным сержантом 1-го взвода роты "браво" и служил в батальоне с 1961-го года. За это время он подготовил больше командиров из новеньких вторых лейтенантов, чем пальцев на руках. Лейтенанты приходили и уходили, Гилрит оставался всегда. Он воплощал в себе саму стабильность и преемственность; он знал каждого бойца во взводе, его сильные и слабые стороны. Практически в каждом взводе батальона служил подобный ему сержант.
  Раз я принял командование, то цель моя заключалась в том, чтобы создать лучший в мире воздушно-штурмовой пехотный батальон - и, несомненно, самый гордый. Каждый боец должен был знать и верить в то, что он важная частица этого лучшего. Мы тренировались и проходили проверки. Высокие чины армии США и союзных войск были частыми посетителями в Форт-Беннинге, ибо повсюду стало известно, что в свете военного искусства здесь создаётся нечто-то новое, необычное, смертоносное. Нам были приданы сотни вертолётов, и во время вылетов на операции в леса и болота Джорджии и обеих Каролин лётные экипажи и пехота превратились в сплочённую команду.
  Если бы эту систему удалось заставить работать, время солдата тратилось бы только на бой, а не на переходы, ожидание грузовика или размышления, отыщет ли его снабжение. Подобно коню на шахматной доске, теперь мы могли бы атаковать фланги и тыл противника за считанные минуты. Вертолёт добавил бы действиям на суше возможность переброски вперёд на скорости 110 миль в час.
  В течение четырнадцати месяцев перед отправкой во Вьетнам мы проводили большую часть времени в полевых учениях, отрабатывая десантирование с вертолётов, а также невероятно сложную координацию действий артиллерии, тактической авиационной поддержки и авиатранспортабельной реактивной артиллерии с имеющим первостепенное значение потоком вертолётов как внутрь зоны боевых действий, так и из неё. Командиры должны были научиться видеть местность по-новому, добавить постоянное тщательное изучение зон высадки и зон посадки десанта ко всем прочим объектам, которые им приходилось держать в голове. Мы практиковали быструю погрузку и выгрузку людей и матчасти, чтобы уменьшить окно уязвимости вертолётов. Полная гибкость стала лозунгом как в планировании, так и в подходе к делу.
  Был в реальности и один отрезвляющий нюанс, который я настоятельно требовал ввести на каждый уровень этих учений: объявив командира взвода погибшим, мы позволяли его сержанту заменить его и выполнить задачу. Или, подтвердив погибшим сержанта, дать одному из его рядовых возглавить отделение. Мы готовились к войне, а в бою командиры гибнут. Я хотел, чтобы каждый боец был обучен и способен взвалить на себя обязанности стоящего над ним человека.
  Выпускной церемонией 11-ой воздушно-штурмовой дивизии стала заключительная испытательная программа 'Воздушный десант II', проводившаяся в обеих Каролинах в октябре-ноябре 1964-го года. В ней участвовало около 35 000 солдат; 11-ая воздушно-штурмовая дивизия противостояла силам 'агрессора', 82-й воздушно-десантной дивизии. То и дело появлялись сотни важных персон из Вашингтона, чтобы воочию лицезреть вертолётную войну в действии; их присутствие придавало вес первой порции слухов о том, что нас готовили для службы во Вьетнаме.
  По иронии судьбы, однажды поздно вечером на командном посту батальона мы услышали по новой полевой рации PRC-25, как во Вьетнаме американский передовой авианаводчик направляет воздушный удар. Мы слышали треск стрельбы и разрывы бомб с расстояния двенадцати тысяч миль благодаря причудливым скачкам радиоволн, которые ненадолго привнесли настоящую войну в поросшие соснами песчаные равнины Южной Каролины, где мы играли в военные игры.
  Большую часть этого времени мой батальон находился в полной или почти полной штатной численности: тридцать семь офицеров, один уорент-офицер и 729 рядовых. Всё изменилось весной 1965-го, когда мы лишились восьми из пятнадцати взводных лейтенантов. Большинство из них были офицерами запаса, у которых завершился срок службы; их комиссовали, остальных перевели или назначили в другие места. С апреля по июль мы также потеряли по выслуге или по переводу офицера разведки, врача, офицера по ЛС, офицера по воздушным операциям, офицера снабжения, помощника начальника медслужбы, капеллана и двух командиров рот.
  В начале июня к нам назначили шесть новоиспечённых вторых лейтенантов. Мы бросили их на амбразуры свободных вакансий взводных командиров и отвели семь недель на практическое обучение, чтобы 'по-быстрому набраться ума' в аэромобильной и воздушно-штурмовой тактике. Но в начале августа, незадолго до нашего развёртывания, всех шестерых выдернули из батальона и оставили в Форт-Беннинг для прохождения полугодового основного курса подготовки офицеров пехоты: кто-то раскопал в политике армии, что новых лейтенантов нельзя отправлять в бой без прохождения этого курса. Политика, может быть, и разумна, но в сухом остатке батальон и наличные войска остались в убытке от ненужной смены командиров.
  Каждая стрелковая рота получили по три новых командира стрелковых взводов, кроме роты 'альфа', которая получила двоих. В стрелковых ротах были миномётные взводы, но офицеров ими командовать у нас не было. В роте 'дельта' появился новый командир разведвзвода, лейтенант Джон Аррингтон, и новый командир миномётного взвода, первый лейтенант Рауль Э. Табоада-Рекера.
  Чтобы запихнуть четырнадцатимесячную аэромобильную подготовку в головы новых лейтенантов, оставалось очень мало времени. Мы делали всё возможное, так же поступали и они. Как только они прибыли, я их вызвал вместе с их взводными сержантами и сказал, что мы идём на войну, а времени в обрез. Я отдал два приказа: во-первых, взводные сержанты обучат своих новых командиров взвода всему, что смыслят сами в аэромобильности и тактике мелких подразделений, что знают о бойцах в строю и о командовании, которого эти бойцы заслуживают. Во-вторых, новые лейтенанты держат рот на замке и могут только задавать вопросы, слушать и запоминать всё, что им скажут сержанты.
  В начале июля Пентагон объявил, что 11-ая воздушно-штурмовая дивизия (экспериментальная) выполнила свою задачу; теперь она становится 1-ой кавалерийской дивизией (аэромобильной). Полковник Браун с оглядкой на военное наследие и традиции немедленно затребовал присвоить двум своим батальонам историческую символику 7-го кавалерийского полка США. Мой батальон переродился в 1-ый батальон 7-го кавалерийского. Аналогичный батальон стал 2-ым батальоном 7-го кавалерийского полка.
  В дни, когда подполковник Джордж Армстронг Кастер командовал 7-ым кавалерийским, в качестве походного марша полк принял буйную ирландскую застольную песню 'Гарри Оуэн'. Слова 'Гарри Оуэна' проникли на эмблему полка, и офицеры и солдаты полка обычно сопровождали каждый обмен приветствиями сердечным 'Гарри Оуэн, сэр!'. Мы подхватили традицию с символикой 7-го кавалерийского, и личный состав воспринял это с энтузиазмом.
  Офицеры и пилоты молодецкой 3-ей эскадрильи 17-го кавалерийского полка подполковника Джона Б. Стоктона теперь стали 1-ой эскадрильей 9-го кавалерийского полка - и уже пропитались самой сущностью кавалерийского духа. Они отращивали большие кавалерийские усы и носили чёрные ковбойские шляпы, складывали бумаги в кожаные седельные сумки, несмотря на все попытки, предпринимаемые более консервативными лицами в командном эшелоне дивизии для их обуздания. Стоктон и его люди даже умудрились переправить свой талисман, мулицу Мэгги, во Вьетнам, несмотря на строгий запрет на животных, призванный гарантировать, что мулица останется дома.
  К сожалению, теперь мой батальон и все остальные батальоны дивизии начали страдать от последствий отказа президента Джонсона объявить чрезвычайное положение и продлить срок действительной военной службы призывников и офицеров запаса. Был спущен приказ: любой солдат, у которого на дату развёртывания, 16 августа, оставалось до конца срока службы шестьдесят дней и менее, должен был оставаться.
  Нас охватывала досада. Нас отправляли на войну в тоскливом некомплекте, изуродованными потерей: только в моём батальоне не хватало почти сотни солдат. Тех самых бойцов, которые были бы наиболее полезны в бою, тех, кто дольше всех обучался новым приёмам вертолётной войны, по этому приказу у нас отняли. Это не имело смысла тогда, не имеет смысла и сейчас.
  Наш последний вечер в Форт-Беннинге был пятницей 13-ого августа 1965-го года. Я вернулся домой рано, около семи вечера, как раз к ужину с женой Джулией и нашими пятью ребятишками возрастом от тринадцати лет до трёх. Я объявил всем, что уезжаю рано утром, задолго до того, как все проснутся, что еду на войну во Вьетнаме. Потом сидел на диване и читал вслух шестилетней дочке Сесиль. В какой-то момент она подняла головку и спросила: 'Папа, а что такое война?' Я постарался объяснить, как умел, но лишь усилил её недоумение.
  Я завёл будильник на 01:30 ночи, а к 03:30 батальон уже погрузился в арендованные автобусы, направлявшиеся в порт Чарлстон, штат Южная Каролина, где на пристани ожидал транспортник ВМС 'Морис Роуз'. Мы отплыли из Чарлстона в понедельник, 16-го августа, и 'Вьющаяся Роза' потратила почти месяц, чтобы пересечь Панамский канал и, пройдя Тихий океан, достичь Южного Вьетнама. В тот же день, 16-го августа, последние подразделения 66-го полка Народной армии покинули свою базу в Тханьхоа в Северном Вьетнаме. Им понадобится почти два месяца, чтобы пешком пройти пятьсот миль по тропе Хо Ши Мина до места нашей встречи в долине Йа-Дранга.
  В середине сентября 'Роза' бросила якорь в порту Куинён, в центре Южного Вьетнама, на берегу нас приветствовала наша передовая группа. К северу от городка Анкхе 101-ой воздушно-десантной дивизией уже была зачищена огромная территория кустарниковых джунглей. Анкхе, что в сорока двух милях к западу от Куинёна по трассе ?19, станет базовым лагерем 1-ой кавалерийской дивизии, как только мы расчистим джунгли и выстроим этот лагерь. Это было именно то, против чего так энергично выступал генерал Гарри Киннард для своих аэромобильных войск, - форт в центре индейской территории. Киннард активно лоббировал в Вашингтоне, Сайгоне и Бангкоке, чтобы его новая дивизия базировалась в Таиланде, в своём собственном убежище. Оттуда она могла бы начать боевые действия как в Южном Вьетнаме, так и выходить на северовьетнамские коммуникации в Камбодже и Лаосе. Отрицательные ответы, которых добилось требование генерала Киннарда, не отличались даже вежливостью. Теперь его дивизии придётся и строить гарнизон, и охранять базовый лагерь, и это уменьшит количество войск, доступных для активного преследования и уничтожения врага.
  Пока наши транспортные вертолёты 'Чинук' переправляли батальон в Анкхе, мы миновали небольшую взлётно-посадочную полосу с видавшим виды старым трёхэтажным жёлтым зданием на северо-западном конце. На судне во время рейса я перечитал 'Улицу без радости' Бернарда Фолла, и в этой взлётно-посадочной полосе узнал точку отправления 'мобильной группы 100' французской армии, когда 24-го июня 1954-го года она отправилась на запад по трассе ?19 прямиком в организованную Вьетминем историческую засаду, которая помогла решить судьбу французского колониального господства в Индокитае.
  Мы сошли с вертолётов в машанину деревьев, травы и кустарника, в самую гущу того, что станет нашим аэродромом, 'полем для гольфа'. Замкомандира дивизии, бригадный генерал Джон М. Райт, распорядился, чтобы аэродром для более чем 450 вертолётов и самолётов 1-ой аэромобильной стал 'гладким, как поле для гольфа'. Он не хотел, чтобы бульдозеры выскребли землю догола и превратили её в грязную дыру во время муссонов и красную пылевую бурю в сухой сезон.
  Солдаты дивизии и около двух тысяч вьетнамских работников вручную, только с помощью мачете и топоров, очистили это место, и генерал Райт получил своё поле для гольфа быстрого приготовления. Они также построили вокруг базы укреплённый оборонительный периметр длиной в двенадцать миль и шириной в сто ярдов, названный 'полосой препятствий'. Жили мы сурово: походные палатки, сухие пайки и душ только во время дождя. Батальоны сменяли друг друга, укомплектовывая пикетные линии боевого охранения на значительном удалении от полосы и осуществляя патрулирование, чтобы не дать Вьетконгу застать нас врасплох. В течение первого месяца в одном из дозоров мой батальон потерял двух человек, утонувших при переходе через речку Сонг-Ба.
  В первые же дни местные партизаны запустили несколько осветительных ракет, и нервные солдатики расстреляли много зелёных деревьев, прежде чем была восстановлена огневая дисциплина. Увы, одной из жертв дёрганых часовых стал любимый кавалерийская талисман полковника Стоктона, мулица Мэгги, которую подстрелил одним из бойцов моей роты 'чарли', когда тёмной ночью она решила побродить по периметру.
  Сержант-майор Пламли доложил мне о смерти Мэгги: 'Её окликнули, но она не знала пароля'. Пламли добавил, что распорядится павшей мулицей 'должным образом'. Он пристроил тело Мэгги на борт грузовика с кухней, когда тот совершал утренний объезд, развозя продовольствие по батальонам. Мэгги сгрузили вместе с сухпайками на следующей остановке грузовика: в 1-ой эскадрилье полковника Стоктона 9-го кавалерийского полка. Это было эффективное, но вряд ли дипломатическое решение: гибель Мэгги и последующая перевозка на продуктовозке спровоцировали недружелюбные отношения между батальонами.
  Раз в день каждый из нас под пристальным наблюдением глотал горькую жёлтую таблетку от малярии размером с десятицентовую монетку. Автоматическим правонарушением статьи 15, по которой следовало дисциплинарное взыскание, считалось быть пойманным спящим вне москитной сетки независимо от того, насколько жарко было под ней. Тем не менее, мы начали терять ребят из-за малярии уже через две или три недели. В течение шести недель пятьдесят шесть солдат только из моего батальона, жестоко страдающих от малярии, эвакуировали в госпитали. Проблема заключалась в особенном вирулентном тропическом штамме этого заболевания, распространённом на Центральном нагорье: он был устойчив к противомалярийным препаратам, доступным нам на тот момент.
  Продолжалась также утечка живой силы батальона из-за истечения срока службы. В конце сентября в моём батальоне оставалось 679 офицеров и рядовых против штатной численности в 767 человек. Четыре сержанта и семнадцать рядовых вернулись домой в октябре. В ноябре из батальона планировалось отправить ещё шесть сержантов и 132 бойца.
  В октябре мы получили взамен двух офицеров и двух-трёх сержантов по программе 'Вливание', по которой к нам переводили людей, уже служивших во Вьетнаме в других частях и которые, по всей видимости, были лучше осведомлены о стране и противнике. Одним из таких офицеров, капитан Томас С. Мецкер, мускулистый офицер-спецназовец шести футов ростом, был выпускником 'Цитадели' 1961-го года, где он четыре года состоял в легкоатлетической команде. Мецкер, сынок дипломатической миссии, росший в Японии и Корее, был импозантным молодым офицером.
  Тони Надаль теперь принял командование ротой 'альфа'; я назначил Мецкера офицером батальонной разведки и поставил его на первое место в моём списке на командование ротой. Он часто сопровождал меня во время пятимильных утренних пробежек по внутреннему периметру лагеря.
  Другим вновьприбывшим был первый лейтенант Уильям Дж. Лайонс, двадцать пять лет, калифорниец и выпускник Рипонского колледжа 1962-го года. Как и Мецкер, Лайонс имел квалификацию десантника и рейнджера; его перевели к нам с должности советника 41-го диверсионно-разведывательного батальона АРВ. Он свободно говорил по-вьетнамски. Я назначил его заместителем Боба Эдвардса в роту 'чарли'. Поздно вечером 4-го ноября Лайонс и сержант Рой Хитт, тридцатитрёхлетний уроженец Алабамы, погибли в лобовом столкновении двух вертолётов 'Хьюи' при доставке почты и продовольствия на линию сторожевого охранения роты 'чарли'.
  В этот период наш батальон провёл две оперативно-поисковые операции в районе базы в Анкхе; мы получили несколько раненых (ранены снайперами) и захватили огромный вьетконговский флаг.
  В конце октября 1-ая бригада 1-ой аэромобильнойой дивизии передислоцировалась в лагерь 'Холлоуэй' восле Плейку и начала преследование неприятельских сил, задействованных в нападении на спецназовский лагерь в Плейме и принимавших участие в неудавшейся засаде на южновьетнамскую деблокирующую колонну.
  Полковник Стоктон со своими вертолётными разведывательно-ударными группами быстро напал на след отступающих северных вьетнамцев. 1-го ноября одна из групп засекла около десятка вражеских солдат в восьми милях к западу от Плейме. Солдат обстреляли, но они скрылись. Через несколько минут было замечено ещё большее количество солдат противника. Стоктон высадил стрелков на землю, и те через несколько минут захватили полевой госпиталь 33-го полка Народной армии. Пятнадцать человек неприятеля были убиты, а сорок четыре человека, включая пациентов и персонал госпиталя, захвачены в плен вместе с тоннами медикаментов, риса, документов и оружия. В тот же день северовьетнамцы контратаковали; бой продолжался нескольких часов, пока на помощь Стоктону не подоспел 2-ой батальон 12-го кавалерийского полка. Одиннадцать американцев погибли, пятьдесят один был ранен, потери противника оценивались в 250 человек.
  В тот день, 1-го ноября, передовые части 66-го полка Народной армии начали переход в Южный Вьетнам из Камбоджи, двигаясь вдоль реки Йа-Дранг. Среди документов, захваченных в ходе боя за госпиталь, нашлась карта долины реки Йа-Дранг с указанием троп, используемых северными вьетнамцами. 3-го ноября генерал Дик Ноулз приказал полковнику Стоктону начать разведку боем на особой тропе, идущей в двух милях от границы вдоль Йа-Дранга.
  Стоктон перенёс свою оперативную базу в лагерь спецназа в Дыкко и, озабоченный тем, что 1-ая бригада шевелилась слишком медленно, отправляя пехотное подкрепление к нему на подмогу во время боя за госпиталь, убедил Ноулза перевести роту 'альфа' (командир - капитан Теодор С. Дэниелсен) 1-го батальона 8-го кавалерийского полка туда же.
  Той ночью Стоктон устроил три засады численностью до взвода каждая: одну на тропе вдоль Йа-Дранга, остальные примерно в миле от неё к северу. Самый южный взвод наблюдал, как усиленная северовьетнамская рота приблизилась к их засаде на тропе примерно в 2-х милях от вьетнамской границы. Северные вьетнамцы остановились на отдых всего лишь в 120-ти ярдах от места засады и после девяти вечера возобновили свой марш на восток.
  Американцы пропустили головную группу, но как только вся рота тяжёлого оружия протарахтела в зону поражения, американцы сдетонировали восемь мин 'клеймор', - каждая извергла сотни стальных шариков полукругом смерти, - и излили шквал винтовочного и пулемётного огня на тех, кто выжил после взрывов мин. Затем капитан Чарльз С. Ноулен приказал своим засадным частям вернуться на основную поляну и через полчаса подвергся интенсивной атаке со стороны крупных сил крайне рассерженных северных вьетнамцев. Когда его бойцы сообщили по рации, что появилась опасность быть захваченными, полковник Стоктон приказал роте капитана Дэниелсена вылетать туда на вертолётах в качестве подкрепления.
  Этот шаг спас положение, но и самого Стоктона подвёл под монастырь: генерал Ноулз заявил, что приказывал Стоктону сперва заручиться своим однозначным разрешением, прежде чем бросить в бой бойцов роты 'альфа' Тэда Дэниелсена. Инцидент закончился тем, что Стоктона перевели на штабную должность в Сайгон, и дивизия лишилась одного из самых строптивых и успешных комбатов.
  Как бы то ни было, в тот раз штаб дивизии не попытался воспользоваться успехом засады Стоктона и начать преследование значительного количества подкреплений неприятеля, которые только что сошли с тропы Хо Ши Мина. Вместо этого 6-го ноября были отданы приказы 1-ой бригаде вернуться 10-го ноября в Анкхе, а 3-ей бригаде выступить в поход в провинцию Плейку.
  Батальоны 3-ей бригады под командованием полковника Тима Брауна состояли из моего 1-го батальона 7-го кавалерийского полка, 2-го батальона подполковника Роберта Макдейда 7-го кавалерийского полка и 2-го батальона подполковника Роберта Талли 5-го кавалерийского полка. Макдейд, ветеран Корейской войны, служил начальником отдела ЛС дивизии (G-1) в течение почти двух лет и в конце октября получил командование над братским батальоном.
  9-го ноября мы с полковником Брауном отправились в Плейку на передовой командный пункт дивизии на совещание по ситуации в районе боевых действий. На разведывательной карте, висевшей на стене, к западу от Плейме красовалась большая красная звезда на горном массиве Тьыпонг, возвышающемся над долиной Йа-Дранга. Я спросил одного из выступающих, что означает эта звезда, и он ответил: 'Базовый лагерь противника'. На следующий день мой батальон перебросили из Анкхе в полевое расположение бригады на чайной плантации 'Catecka', где штаб полковника Брауна ввёл нас в курс дела и поставил передо мной задачу: осуществить воздушный десант в пяти милях к востоку от Плейме, искать и уничтожать противника. Я был удивлён и озадачен. До этого все контакты 1-ой бригады с врагом происходили к западу от Плейме, но нам приказывали рыскать по кустам в другой стороне. Опять же, на разведкарте стояла та большая красная звезда, указывая, что самая большая цель из всех находится на западе.
  3. САПОГИ И СЁДЛА
  Марш, бойцы, из ножен сабли,
  Марш, бойцы, скачи за мной.
  Грянем громче 'Гарри Оуэн'
  И в историю войдём.
  
  - неизвестный автор, Вьетнам, 1965-ый год.
  
  Перед высадкой десанта в целевом районе мы с капитаном Мэттом Диллоном совершили короткий высотный разведывательный облёт на вертолёте, намечая зоны высадки и формируя план операции. Во время полёта мы заметили небольшую деревню горцев племени зярай, и я взял на заметку предупредить войска, что в этом районе есть мирные жители, либо сочувствующие, либо, по крайней мере, нейтральные. И я решил воздержаться от использования огневой подготовки перед высадкой десанта. Почти все поля в этом районе представляли из себя подсечно-огневые пашни монтаньяров. Уже то худо, что нужно было сажать вертолёты на их поля, а бойцам топтать жалкие лоскуты ямса и маниока; что тогда говорить, если б пришлось перепахивать их тяжёлыми снарядами и множить жертвы среди гражданского населения.
  Мы доставили батальон на шестнадцати военно-транспортных вертолётах 'Хьюи', которые называли 'гладкими', чтобы отличать их от боевых вертушек 'Хьюи', несущих реактивные снаряды и пулемёты. Мы с Пламли приземлились вместе с первыми бойцами роты 'альфа' капитана Тони Надаля. Мы не встретили сопротивления, но поле оказалось занято: полдюжины горских мужчин и женщин, обнажённых до пояса, занимались расчисткой кустарника. Они тут же скрылись в густых зарослях. Я был рад, что мы махнули рукой на артподготовку.
  Следующие два с половиной дня мы занимались патрулированием мелкими группами по всему району. Репортёр агентства ЮПИ Джо Гэллоуэй, двадцатитрёхлетний уроженец Рефухио, штат Техас, выходил вместе с нами. Ранее Джо добился вертолётного рейда в лагерь спецназа в Плейме, находившийся в тот момент в осаде, где из-за нехватки бойцов ему был доверен лёгкий пулемёт 30-го калибра. Когда он примкнул к нам, то носил на плече винтовку М-16, которую вручил ему командир спецназа майор Чарльз Беквит после окончания боя у Плейме. Гэллоуэй заявил Беквиту, что, строго говоря, в соответствии с Женевской конвенцией, он является 'гражданским лицом'. Ответ Беквита был таков: 'Только не в этих горах, парень. Держи винтовку'.
  Вспоминает Гэллоуэй: 'Мой первый выход с 1-ым батальоном Хэла Мура 7-го кавалерийского полка был адской прогулкой по жаре в отдалённую горную деревню монтаньяров. Мы попали на участок кустарника и колючих лиан, таких густых и острых, что каждый шаг нужно было вырубать с помощью мачете. За четыре часа мы едва преодолели триста ярдов и, когда уже стало темнеть, перешли вброд стремительный горный поток, доходивший до груди, а затем всю ночь валялись в плащ-палатках, сырых и стылых.
  При первых лучах солнца я отщипнул кусочек пластита С-4 из неприкосновенного запаса в рюкзаке и разжёг, чтобы вскипятить воду для кофе в крышке от котелка. Если зажечь C-4 очень осторожно, то через тридцать секунд можно пить горячий кофе; если же проявить небрежность, он оторвёт тебе руку. Подкурив первую сигарету, я наблюдал за людьми Мура. Для начала, все брились. Брились? Здесь? Я был поражён. Затем сам полковник, белокурый и очень напористый, с выдающейся вперёд челюстью, сын Бардстауна, штат Кентукки, и Вест-Пойнта, прошёл мимо меня с утренним обходом вместе с сержант-майором Пламли. Мур окинул меня взглядом и произнёс: 'В моём отряде бреются все, включая журналистов'. Дымящаяся вода для кофе пошла на умывание и бритьё, а я проникся некоторым уважением к этому человеку'.
  В тот же день мы пришли в деревню монтаньяров, расположившуюся высоко в горах. Из длинного дома вышел беззубый старик: он шарил по пуговицам изодранного старого французского армейского кителя и гордо размахивал небольшим трёхцветным французским флагом, уверенный в том, что товарищи его младых дней наконец-то вернулись. Не думаю, что ему хоть как-нибудь удовлетворительно прояснили и ситуацию, и нашу национальность.
  Санитары занялись больными и травмированными, а Том Мецкер с переводчиком стали выяснять сведения о противнике в этом районе. Они безуспешно выискивали возможного врага, когда санитарам вдруг попался мальчик с сильно обожжённой рукой, нуждавшийся в госпитализации. Деревенский староста и отец мальчика, в конце концов, согласились на его эвакуацию. Санитары вызвали американский вертолёт, чтобы вывезти ребёнка, которого обожгло огнём с другого американского вертолёта.
  Мальчик с отцом, прихватив кувшин с водой, большой кусок сырого мяса, завёрнутый в зелёные листья, и арбалет, поднялись на борт, дрожа от страха. Они только что в считанные минуты перенеслись из пятнадцатого века в двадцатый. Гэллоуэй, наблюдая и фотографируя сцену, подумал про себя: 'Ничего нет простого на этой войне; как, впрочем, и на любой другой'.
  Мы продолжили патрулирование на юг и восток, ничего не находили и час от часу всё больше расстраивались.
  Оказывается, расстраивались не только мы. Генерала Дика Ноулза явно удручало отсутствием результатов. Ноулз рассказывает: 'Здравый смысл подсказывал, что противник переместился в район к юго-востоку от Плейку, и нас направили туда проводить операции. Вскоре после начала операции командир кор-пуса генерал-майор Стэнли (Швед) Ларсен посетил нас и поинтересовался, как идут дела. Я ответил, что у нас не было контактов, о которых можно было бы упомянуть, и что мы их и не ожидаем. В связи с чем Ларсен задал вопрос: 'Зачем же вы там проводите операции?' На что я ответил: 'Так нас нацеливает ваш письменный приказ'. Генерал же заявил, что наша первостепенная задача - обнаруживать противника и преследовать его'.
  Ноулз знал, как поступать с указаниями такого рода. Вечером 12-го ноября в своём командирском вертолёте он вылетел на юг от Плейку на поиски полковника Тима Брауна, который находился в поле рядом со мной. С сигарой в руке, он выбрался из вертолёта и поинтересовался, как идут дела. Браун, который не тратил слова впустую, ответил: 'Сухая скважина, сэр'. Ноулз повернулся ко мне: 'А ты что думаешь?' - 'Здесь ничего, генерал; мы просто изнуряем войска'. Он обратился к Брауну: 'Тим, что ты мыслишь о том, чтобы отправиться на запад - перепрыгнуть в долину Йа-Дранга?' Браун сказал, что там будет лучше, чем здесь: 'Я помню, ваш G-2 <начальник разведки> что-то говорил о тамошнем базовом лагере'.
  Ноулз дал нам знак приступать. Позже он скажет, что отдал этот приказ, 'основываясь на крепких ин-стинктах и хилых разведданых'. Через несколько минут Ноулз и Браун сели в вертолёты и исчезли. Я приказал своему штабу изучить карту долины Йа-Дранга и начинать планирование операции. Я не сомневался в том, что мой батальон выберут для атаки на Йа-Дранг. До сих пор Браун отправлял 1-ый батальон 7-го кавалерийского на каждое задание, в котором существовала возможность контакта с противником. У 2-го батальона 7-го кавалерийского, другого батальона под его началом, командир и штаб были новичками, и Браун старался обтёсывать его полегоньку.
  Мы с Ноулзом и Брауном чувствовали себя комфортно друг с другом. Мы тесно сотрудничали в течение последних восемнадцати месяцев. Они хорошо разбирались в своём деле аэромобильности и вертолётной войны, а я у них учился. Они знали, что могут рассчитывать на меня, и я знал, что они окажут мне любую необходимую поддержку, иногда даже прежде, чем я пойму, что она мне нужна. В 1-ой кавалерийской дивизии такой тип командования заложил генерал Гарри Киннард. Киннард исходил из великой воздушно-десантной концепции о том, что полномочия должны передаваться непосредственно бойцу, ибо никогда не знаешь, где приземлятся командиры, когда отряды выпрыгнут из летательных аппаратов. То, что было верно для парашютно-десантных операций, было также верно для быстро движущихся аэромобильных боевых частей, перескакивающих через сложную местность.
  Рано утром в субботу, 13-го ноября, полковник Браун перебросил мой батальон в новый район к юго- юго-западу от Плейме, где мы снова проводили патрулирование из широко разбросанных ротных баз. Мы установили командный пункт батальона в старом французском форте рядом с периметром лагеря спецназа в Плейме. Американский спецназ часто размещал свои лагеря в местах старых постов французской армии, стратегически расположенных на путях проникновения коммунистов.
  Не поменялись ни противник, ни необходимость отслеживать его передвижения. Почти в каждом случае французы делали правильный выбор, размещая эти посты 'глаз и ушей' так, чтобы они прикрывали самые логичные маршруты неприятеля через скалистые горы. Но и для французской армии, и для их американских преемников эти пункты наблюдения были отдалённы и изолированы, располагались вдали от помощи, привязанной к плохим дорогам. Они становились заманчивыми целями, часто подвергались нападениям, их порой громили и захватывали.
  Каждая сторона этого треугольного форта представляла себой густо заросшую глиняную стену высотой от шести до восьми футов и длиной около девяноста ярдов. Долгие годы запустения и ежегодные муссонные дожди разрушили огневые позиции, ступени и сами стены. Прилегающий лагерь спецназа, тоже треугольный, выглядел не намного лучше. Во время осады в конце октября лагерь в Плейме был обстрелян миномётами, атакован сапёрами и подвергся шквалам пулемётного и стрелкового огня, а несколько хлипких сооружений с жестяными крышами, не взорванные противником, были разбиты большими поддонами с припасами, которые сбрасывали на парашютах транспортные самолёты ВВС США.
  В тот же день полковник Браун приказал мне отправить стрелковую роту обратно на чайную плантацию 'Catecka', чтоб усилить на ночь периметр обороны вокруг командного пункта 3-ей бригады. Это задание получила рота 'браво' капитана Джона Херрена. Накануне, в 11:23 вечера, примерно две роты партизан Вьетконга атаковали штаб бригады, близлежащий склад авиационного топлива и инженерные сооружения. Через час атаку отбили, но семь американцев были убиты и двадцать три ранены. Были обнаружены шесть мертвецов противника, одетых в чёрные пижамы.
  Менее чем в четверти мили от палаток Брауна через чайные кусты стоял прекрасный белый колониальный особняк. Там жил французский управляющий плантацией, и если вы прогуливались по дороге, то видели мельком молодых женщин в бикини, загорающих у бассейна. Особняк не подвергся ни обстрелу, ни нападению предшествующей ночью. Армейская разведка сообщала, что французские владельцы платили Вьетконгу миллион пиастров в год в качестве платы за защиту и ещё три миллиона пиастров в год в виде налогов сайгонскому правительству. Плантация выставляла правительству США счёт на 50 долларов за каждый чайный куст и 250 долларов за каждое каучуковое дерево, повреждённое в результате боевых действий. Ещё одно такое вот несоответствие.
  В тот день, в субботу, 13-го ноября, Джо Гэллоуэй поймал попутку от Плейку до 'Catecka', в штаб Брауна. Он рассказывает: 'Два французских корреспондента, которые выезжали со мной, выцыганили приглашение провести ночь со своим земляком в особняке. Я же вместе с ротой 'браво' вырыл себе 'лисью нору' под одним из этих чайных кустов за 50 долларов у периметра, окружавшего штаб бригады. Вырыл глубоко, приготовил несколько запасных обойм к винтовке и устроился в 'норе' праздновать свой двадцать четвёртый день рождения с банкой персиков и банкой песочного пирога. Прошёл слух, что на следующее утро батальон Хэла Мура двинется вглубь зарослей'.
  Гэллоуэй уловил слух, и слух оказался верным. Должно быть, он получил его раньше, чем я. Примерно в четыре часа дня капитан Тони Надаль и его бойцы из роты 'альфа' во время дозора вышли к чистым водам маленькой речки. Надаль удовлетворил просьбу своих людей по очереди, небольшими группами, под охранением, искупаться и постираться. 'Я возвращался со старшиной [Артуром Дж.] Ньютоном и парой других парней, когда услышал стрельбу ракетами, - вспоминает Надаль. - Мы помчались назад и увидели, как наши собственные вертолёты в два захода сбрасывают на нас кучу ракет. Я схватил рацию и заорал: 'Уберите от меня эту чёртову штуку!'
   Мы с сержант-майором Пламли вылетели на место происшествия и встретились с Надалем и майором Роджером (Чёрным Бартом) Бартоломью, командиром вертолётной роты авиатранспортабельной реактивной артиллерии (АРА), прилетевшим для расследования. Похоже, что подразделение нашего братского батальона - 2-го батальона 7-го кавалерийского полка - напортачило с координатами при вызове огневой поддержки. Четверо бойцов Надаля получили ранения и были вывезены санитарными вертолётами.
  Вскоре прилетел полковник Браун, разобрался в ситуации с ротой 'альфа', а затем отозвал меня в сторону. 'Хэл, завтра утром я перевожу твой батальон на запад, - сказал он, разворачивая карту. - Вот твой район действий - к северу от Тьыпонга в долине Йа-Дранга. Твоя задача та же, что и сейчас: находить и уничтожать противника'. Он вкратце обрисовал план операции и ресурсы, которыми он мог располагать: шестнадцать UH-1D 'Хьюи' для переброски моих войск, две батареи 105-мм гаубиц в пределах досягаемости для нашей поддержки и как минимум два дня на патрулирование местности.
  Он добавил, что рота 'альфа' из 229-го батальона транспортно-десантных вертолётов предоставит вертолёты; что командир роты 'альфа' 229-го майор Брюс Крэндалл уже в пути. 'Ещё одно, Хэл. Убедись, что в этом районе твои роты находятся достаточно близко друг от друга для взаимной поддержки'. После того, как он отбыл, я предупредил капитана Надаля о том, что нам предстоит, и вылетел обратно к старому французскому форту. По дороге я набросал пункты того, что необходимо сделать, связался по рации с Мэттом Диллоном, моим оперативным офицером, и сказал, чтобы он отдал предварительные распоряжения остальным командирам рот и подразделений обеспечения и собрал штаб. У нас имелось много дел и мало времени на их исполнение.
  Брюс Крэндалл, тридцать четыре года, был типичной американской школьной звездой бейсбола из Олимпии, штат Вашингтон. Он использовал характерный радиопозывной 'Древний Змий-6', который без промедления подвергался богохульным преобразованиям. Крэндалл уже был на месте с капитаном Микки Пэрришем, офицером взаимодействия вертолётов, который останется с нами на протяжение всей операции, чтобы координировать передвижения вертолётов. Такова была стандартная оперативная процедура в 1-ой кавалерийской дивизии: детальное планирование и координация действий между ротой транспортных вертолётов и пехотой.
  Во Вьетнаме мы сами ещё не участвовали в боях силами батальона, и вертолётчики Брюса Крэндалла тоже были необстреляны. Нам всем вскоре предстояло пройти испытание. Крэндалл подходил мне по всем статьям: был хорош в том, что делал, прямолинеен и абсолютно честен. Он знал, что его люди искусны; он лично следил за этим и ожидал таких же высоких стандартов ото всех, с кем работал. То, что Древний Змий-6, или Старая Змея, или Змеиное Дерьмо-6, как его называли, входил в число самых смешливых людей из всех живущих, делу не вредило. Его лётчики, его воздушная и наземная команды с гордостью разделяли позиции и профессионализм Старой Змеи, и Крэндалл их обожал.
  'У нас летало шестнадцать аппаратов из двадцати, приданных отряду, - рассказывает Крэндалл. - То, чего нам не хватало в боевом опыте, мы восполняли полётным временем. У нашего младшего пилота было около семисот часов налёта на вертолётах, и он имел право летать по приборам. Многие лётчики были универсалами и могли летать как на самолётах, так и на вертолётах, и у каждого командира было право летать по приборам на тех и на других. Большинство из нас уже служили в батальоне во время его воздушно-штурмовой подготовки, а наша рота вылетала в составе экспедиционного контингента, направленного в Доминиканскую Республику в середине 1965-го года'.
  Крэндалл продолжает: 'Тринадцатого ноября я присутствовал на совещании у полковника Мура. Мы обсуждали, как провести атаку, как расположить огневые позиции, организовать тактическую авиационную поддержку и т. д., и наметили разведывательный полёт на следующий день рано утром. Мур ожидал, что мы, авиационный компонент, будем присутствовать на планёрках и инструктажах и станем частью его штаба. Такой подход разделял его штаб и его командиры. И как команда мы доказали, что целое стало даже лучше, чем сумма частей'.
  Капитан Пол Паттон Винкель, прадед которого скакал вместе с Уильямом Текумсе Шерманом, был командиром взвода в роте 'браво' 229-го батальона, приданной к оперативной группе Брюса Крэндалла для операции у Йа-Дранга. Он рассказывает о том, что пошло на создание первого поколения аэромобильных авиаторов: 'С июля 1964-го года до самого прибытия во Вьетнам вместе с 1-ой кавалерийской дивизией мы обучались точному пилотированию: по четыре машины в V-образном строю на скорости от 80 до 120 узлов чуть выше макушек деревьев, обтекая контуры земли. Радиосвязь, навигация, полёты в ненастную погоду. Расчёты по времени, постоянные расчёты по времени. Пересечение точки выброса в решающий момент. Координация с вертолётами огневой поддержки, с артиллерией, пехотой. Практика, практика, и ещё раз практика. На земле с войсками, высоко в воздухе, в разведке, в подаче донесений. Всё это окупилось. Многие из нас живы сегодня только потому, что хорошо усвоили те уроки'.
  К тому времени Тони Надаль и Боб Эдвардс получили приказание при первых лучах следующего дня выводить своих людей из зарослей и собирать на самых больших доступных в тех районах открытых участках для посадки в вертолёты. Обе роты действовали примерно в шести милях к югу от Плейме. Рота 'браво' Джона Херрена уже собралась у штаба бригады и вылетала оттуда.
  Мы с моим штабом и офицерами-координаторами обсудили сто и одну деталь, которые необходимо учесть в боевом оперативном плане: местность, возможные зоны высадки в этой суровой области зарослей и джунглей, прогноз погоды, противника, численность личного состава в каждой нашей роте, тыловое обеспечение, огневые средства поддержки и грузоподъёмность вертолётов.
  Транспортные вертолёты Брюса Крэндалла, шестнадцать 'Хьюи', прибывали в форт у Плейме в 9:30 утра. Пять больших вертолётов 'Чинук' появятся ещё раньше, принесут под собой на стропах батарею из шести 105-мм гаубиц и доставят их на базу 'Фолкон', где присоединят их к другой, уже стоящей на месте батарее из шести пушек. Я приказал организовать утром разведывательный полёт на двух невооружённых 'Хьюи' и двух боевых вертолётах над долиной реки Йа-Дранг. На задание вылечу я и Мэтт Диллон, Брюс Крэндалл, Джон Херрен, командир артбатареи капитан Дон Дэвис, командир разведотделения капитан Рикард, координатор огневой поддержки капитан Джерри Уайтсайд и передовой авианаводчик лейтенант Чарли Гастингс.
  'Поскольку рота 'браво' уже собрана в одном месте и скоро вернётся, она станет штурмовой ротой, - сказал я собравшимся. - Планируйте двадцатиминутную артподготовку, за ней тридцать секунд для авиатранспортабельной реактивной артиллерии, а затем тридцать секунд на обстрел с ударных вертолётов. Рота 'браво' высадится сразу после того, как отстреляются 'ганшипы'. Я полечу вместе с 'браво' на головном штурмовом вертолёте. Скажите командирам, чтобы их люди запаслись максимальным количеством боеприпасов, по одному сухпайку и по две фляги на человека. Пока всё. Вопросы?' Вопросов не оказалось.
  В восемь вечера всё жужжало на командном пункте, состоявшем из четырёх небольших палаток, каждая около десяти футов в диаметре: одна для батальонного врача и медпункта, одна для S-2 и S-3 (офицера разведслужбы и оперативного офицера), одна для S-1 и S-4 (офицера ЛС и офицера по тылу) и одна для начальника штаба роты. Все остальные спали на земле, завернувшись в плащ-палатки. Питание в полевых условиях почти всегда состояло из сухпайка: или банка ветчины и лимской фасоли, или спагетти с фрикадельками, или бобы с сосисками; банки вскрывались открывашками P-38, которые все мы носили на шее на цепочке вместе с личными жетонами.
  Перекусив, мы с сержант-майором Пламли пошли по внутреннему периметру старого французского форта, время от времени карабкаясь на глиняные уступы, чтобы выглянуть в темноту. Штаб охранялся разведвзводом и пулемётным взводом из роты 'дельта'. На периметре мы останавливались поговорить с бойцами. Стояла тихая ночь, крики птиц и чиликанье гекконов смешивались с приглушённым шипением лагерных керосиновых фонарей, то и дело освещавших сценки внутри затемнённых палаток.
  Я снова подумал о французских солдатах, строивших и охранявших этот рассыпающийся пост на границе ныне почившей колониальной империи. Меняются какие-то вещи, но не меняются ритмы военной жизни. Пятнадцатью годами ранее насколько иной стала бы картина для французского командира, готовящего начало операции?
  Мои мысли обратились к завтрашней операции. Я был уверен, что противник использует долину Йа-Дранга как плацдарм для атак на Плейме и, скорее всего, вернулся туда, чтобы перегруппироваться и подлечить раненых. В реке Йа-Дранг было много воды для питья и приготовления риса. Привлекательней всего для ВНА было её расположение на границе с Камбоджей. Вьетнамские коммунисты приходили и переходили через границу по своему усмотрению, нам же пересекать её было запрещено.
  Я знал, что за последние три недели 1-ая бригада 1-ой кавалерийская дивизии, гарнизон Плейме, вертолётный разведбат дивизии и наши мощная артиллерийская поддержка и огневая поддержка с воздуха нанесли им тяжёлый урон. Разведчики докладывали мне свои наиболее вероятные предположения: возможно, один батальон находится у основания массива Тьыпонг в двух милях к северо-западу от района, на который мы нацелились; возможно, противник в непосредственной близости от поля, которое мы рассматривали для зоны высадки десанта; и, возможно, имеется секретная база в полумиле к востоку от района нанесения удара. Если хоть одна из этих вероятностей окажется действительностью, мы получим яростный ответ.
  Насколько подготовлен к бою мой батальон? Мы никогда не маневрировали в бою целым батальоном, хотя все три стрелковые роты попадали уже в незначительные передряги. Многие бойцы никогда не видели вражеского солдата, хоть живого, хоть мёртвого. С момента нашего прибытия в Анкхе в разведывательных патрулях и мелких операциях мы уничтожили меньше десятка партизан в чёрных пижамах.
  В четырёх линейных ротах числились двадцать из предписанных двадцати трёх офицеров, но рядовой и сержантский состав сильно сократили истечение сроков службы, случаи заболевания малярией и необходимость выделения охранения для базового лагеря и работников в Анкхе. В роте 'альфа' оставалось 115 человек, на 49 меньше штатного расписания. Рота 'браво' имела 114 человек, меньше на 50. В роте 'чарли' числилось 106 человек, на 58 человек меньше. А в роте оружия, роте 'дельта', было только 76 человек, что на 42 меньше, чем по расписанию. Штабная рота также была недоукомплектована, и я был вынужден сократить её ещё больше, отправив её бойцов на заполнение крайне важных вакансий санитаров и связистов в линейных ротах.
  Нехватка рук мне не нравилась, но в Корейской войне по-другому дела и не складывались, а ведь мы как-то справлялись. Просто подбираешь сопли и делаешь, и при Йа-Дранге мы поступим точно так же. Офицеры и сержанты сделают всё, чтобы подтянуть слабину, как в Корее это делали мы.
  Я мог только надеяться, что в ходе предыдущих боёв противника серьёзно потрепали и что он так же, как и мы, не досчитывается людей. По крайней мере, чтобы подтасовать расклад, я хоть мог рассчитывать на сильную огневую поддержку. Прогноз погоды - ясные солнечные дни и лунные ночи - практически гарантировал нам поддержку с воздуха, а две батареи в двенадцать 105-мм гаубиц полностью будут переданы в наше распоряжение.
  Но главная моя озабоченность фокусировалась на том факте, что у нас будет только шестнадцать транспортных 'Хьюи' на доставку батальона в район десантирования и в среднем пятнадцатимильный перелёт в одну сторону из различных пунктов приёма ЛС на борт. Это означало, что в первой волне меньше восьмидесяти человек - даже не целая рота - приземлятся в зоне высадки и будут единственной силой на участке до тех пор, пока вертолёты не вернутся в Плейме, не загрузят ещё восемьдесят и не вернутся обратно. Следующие рейсы поднимут уже больше людей - от девяноста до ста, - поскольку сожгут топливо и по весу станут легче.
  Полёт туда и обратно займёт тридцать минут, и при ожидаемой интенсивности понадобится больше четырёх часов, чтобы доставить всех моих людей на место. Во время этого процесса машинам 'Хьюи' также придётся отвлекаться на дозаправку, из-за чего потребуется ещё больше времени; а если зона высадки окажется 'горячей' и какой-нибудь из шестнадцати вертолётов рухнет подстреленный, это тоже немедленно ударит по расписанию.
  В ту ночь, прислонившись к глиняной стене старого французского форта, я мысленно перебирал бесконечную вереницу из 'если'. Потраченное таким образом время никогда не пропадает; если хоть одно 'если' придёт в голову, то в игре командир окажется на несколько драгоценных секунд впереди. Моим наихудшим сценарием была 'горячая' зона высадки, бой, начинающийся во время или сразу после высадки нашего десанта, и я определённо должен был допустить, что противник сможет нам его обеспечить. В любой атаке на удерживаемый противником район, - будь то плацдарм или зона выброски десанта, необходимость форсирования крупной реки или, как в нашем случае, приземление в базовом районе, - самое страшное время - тот неопределённый интервал перед тем, как войска, прочно обосновавшись и организовавшись, начнут выдвигаться. Вот когда ты больше всего уязвим.
  Я обдумывал то, что можно сделать, чтобы повлиять на ход действий, если случится худшее. Для начала, я лично приземлюсь на первом вертолёте, ведомом Брюсом Крэндаллом. Это позволит мне взглянуть с малой высоты на зону высадки и окружающую местность, и - Крэндалл в переднем кресле, я в заднем - мы сможем, если потребуется, тут же отработать любой возникший в последний момент манёвр в запасную зону высадки и устранить другие проблемы с партией.
  Во время американской гражданской войны считалось делом принципа, чтобы хороший офицер как можно меньше ездил на лошади. Для того имелись веские причины. Если сидишь на лошади, а твои солдаты маршируют, то как ты можешь судить, насколько они устали, как сильно хотят пить и как тяжело давят рюкзаки на их плечи?
  Той же философии я придерживался и во Вьетнаме, где за каждым комбатом закреплялся оперативный вертолёт. Некоторые командиры использовали такой вертолёт в качестве личного скакуна. Я же никогда этому не доверял. Чтобы видеть и слышать то, что происходит, нужно ногами ступать по земле вместе со своими бойцами. Чтобы твои инстинкты сработали правильно, нужно получать информацию из первых рук. Кроме того, слишком легко быть бодрым, невозмутимым и бесстрастным на высоте 1500 футов, слишком легко требовать невозможного от войск, слишком легко совершать ошибки, которые окажутся фатальными только для тех душ, что далеко внизу - в грязи, крови и смятении.
  Со мной на первой машине полетят сержант-майор Пламли, капитан Том Мецкер, мой радист рядовой Боб Уэллетт и наш переводчик мистер Ник, монтаньяр.
  Второй аспект моего плана решения проблем в зоне высадки заключался в следующем. Я помещу свою группу координации огневой поддержки наверх, в командный вертолёт батальона, и Мэтт Диллон будет координировать. С высоты 2500 футов Диллон установит радиосвязь со штабом 3-ей бригады, с тыловым командным пунктом батальона в Плейме и со всеми ротными зонами посадки десанта. Он сможет отслеживать всё, что будет сказано по радиосети батальона. Джерри Уайтсайд будет направлять артиллерию и 'ганшипы' с ракетами. Чарли Гастингс займётся огневым сопровождением от ВВС. А Микки Пэрриш будет иметь дело с Брюсом Крэндаллом и вертолётчиками.
  В-третьих, я должен был до максимума усилить удар восьмидесяти человек, которые в первые критические полчаса окажутся на земле одни. Согласно новой науке об аэромобильной войне стандартная оперативная процедура диктовала, что головная группа рассеивается вкруговую на 360 градусов и образует периметр. Но не на сей раз. Я обдумывал новую последовательность, которая казалась мне скроенной как раз для такой ситуации. Рота 'браво' соберётся в центре зоны высадки в качестве резерва и ударной силы. Четыре отделения по семь человек отправятся в разных направлениях, чтобы проверить периметр и прилегающую территорию. Если одно из отделений столкнётся с неприятельскими силами, я смогу переместить остальную часть роты в том направлении и перенести бой на противника, подальше от зоны высадки.
  Около 10:30 вечера мы с Пламли вернулись в оперативную палатку, чтобы проверить приготовления. Всё шло нормально. Пламли предложил немного поспать, заметив, что может пройти немало времени, прежде чем у нас появится другой шанс. Мы вернулись к месту, где оставили рюкзаки, прямо на земле завернулись в плащ-палатки, - положив оружие под руку, - и уснули.
  4. СТРАНА И ПРОТИВНИК
  Кто контролирует Центральное нагорье, тот контролирует Южный Вьетнам.
  
  - Вьетнамская военная максима
  
  Центральное нагорье - прекрасный регион; от густонаселённых прибрежных районов с белыми песчаными пляжами и плоскими рисовыми полями, ограниченными дамбами, он поднимается в более пересечённые, изрезанные ручьями предгорья и, наконец, в горы высотой от двух до трёх тысяч футов - внутренние районы, где французы обустраивали кофейные и чайные плантации. В 1965-ом году Нагорье вошло во владения 'зелёных беретов', спецназа США. Но задолго до военных и ещё до французов это была родина многих племён монтаньяров, или горцев; каждое племя имело свой диалект и территорию, и жизнь их мало изменилась со времён бронзового века, когда, изгнанные из Южного Китая, они заселили горные хребты Индокитая, Малайский архипелаг и даже некоторых индонезийские острова.
  Они занимались подсечно-огневым земледелием: вырубали небольшие поляны в густых джунглях, распахивали землю и выращивали кукурузу, маниок и ямс в тонкой горной почве, пока через три или четыре года та не истощалось; затем снимались с места. Монтаньяры жили сообща в длинных домах, крытых соломенной крышей и поставленных на сваи. Они всегда держались подальше от равнинных вьетнамцев, которые называли их дикарями и относились к ним с презрением и нетерпимостью. Ненависть соизмеримо возвращалась назад, и монтаньяры охотно ополчались против вьетнамцев, выступая сначала за французов, а потом и за американцев. Они были храбрыми, верными и беспощадными наёмниками и на своей территории очень эффективными солдатами.
  Основным маршрутом сообщения и снабжения через Нагорье является легендарная колониальная трасса ?19, ведущая от порта Куинён на запад до Плейку, столицы Нагорья, и далее в Камбоджу. Базовый лагерь 1-ой кавалерийской дивизии в Анкхе расположился как раз на полпути между Куинёном и Плейку, примерно в сорока милях от каждого из этих ключевых городов.
  Вскоре по прибытии во Вьетнам мы с сержант-майором Пламли взяли джип, охранника с дробовиком и поехали на десять миль к западу от Анкхе по трассе 19, на ничейную полосу, к миротворческому маркировочному столбику ?15. Там одиннадцать лет назад в смертельной западне Вьетминь уничтожил большую часть французской 'мобильной группы 100'. Мы бродили по полю сражения, где иссечённый пулями каменный обелиск высотой шесть футов сообщает по-французски и по-вьетнамски: 'Здесь 24-го июня 1954-го года солдаты Франции и Вьетнама погибли за свои страны'. В руке я держал книгу Бернарда Фолла 'Улица без радости', в которой описывается тот бой. Два часа мы с Пламли ходили по полю. Всюду на земле валялись фрагменты костей, куски оружия и транспортных средств, жилеты, осколки снарядов и гильзы. Один урок я вынес из этого визита: 'Смерть - вот цена, которую платишь за недооценку этого стойкого противника'.
  К северу от трассы 19 и к западу от впечатляющего перевала Мангъянг земля неровна и гориста, покрыта девственными джунглями и редкими широкими плато. Немногие второстепенные дороги не асфальтированы и в сезон муссонов непроходимы. На стыке границ Лаоса, Камбоджи и Южного Вьетнама растут густые тропические дождевые трёхуровневые леса, в которые никогда не проникает солнце, почва в которых всегда влажна, а путников поджидают заросли спутанных лиан. К югу от Плейку и трассы 19, к северу от Буонметхуота и к западу от лагеря спецназа в Плейме раскинулись кустарниковые заросли с чахлыми лиственными деревьями, пересекаемые стремительными горными потоками, цепочками звериных следов и горскими тропами.
  Господствующей высотой местности является массив Тьыпонг, взмывающий на высоту более 2400 футов; это нагромождение гор, долин, ущелий и хребтов, тянущихся на запад более пятнадцати миль, и последние пять из них лежат уже в Камбодже. С севера на юг массив занимает от десяти до тринадцати миль. Сложенные из известняка высоты Тьыпонга полны источников, ручьёв и пещер. Вдоль северной стороны массива протекает река Йа-Дранг. ('Йа' означает 'река' на одном из диалектов Нагорья.) Йа-Дранг образуется при слиянии двух небольших речек возле чайной плантации 'Catecka' на колониальной трассе ?14 между Плейку и лагерем в Плейме. Достигая района Тьыпонга, река становится быстрой и глубокой и во время дождей превращается в бушующий поток. Она течёт на запад, в Камбоджу, где в конечном итоге вливается в реку Меконг и возвращается во Вьетнам далеко на юге, в Дельте.
  Солдаты под командованием бригадного генерала Тю Хюи Мана тренировались более восемнадцати месяцев. Когда они присоединились к Народной армии, каждому новобранцу выдали две рубашки и две пары брюк цвета хаки, набор для починки обмундирования и пару сандалий 'Хо Ши Мин', вырезанных из старых автопокрышек. Предполагалось, что форма прослужит пять лет. Основной курс подготовки длился тринадцать недель, шесть дней в неделю, с шести утра до 9:15 вечера. Инструктора делали упор на оружие и тактику, на вопросы ведения войны - 'как', в то время как политические комиссары ежедневно выкраивали время для чтения лекций по вопросам 'почему' в этой войне. Новобранцам постоянно напоминали, что отцы разбили французских колонизаторов и что теперь их обязанность - победить американских империалистов. И вдохновляли изречением Хо Ши Мина: 'Нет ничего более ценного, чем свобода и независимость'.
  После базового обучения некоторых отбирали для полугодичного обучения на курсах сержантского состава, которые они заканчивали капралами. Помимо прочего, повышенная подготовка пехотинца включала в себя ознакомление со всеми видами оружия, с использованием взрывчатых веществ, с тактикой засад и тактикой разведки, с корректировкой миномётного огня и тактикой патрулирования. В июне 1964-го года солдаты Мана двинулись в горы Северного Вьетнама, в местность, подобную местности Западного нагорья Южного Вьетнама. Здесь делался упор на физической закалке: они взбирались по крутым склонам с рюкзаками, набитыми пятью-шестью десятками фунтов камней. В повышенной подготовке теперь также делался упор на искусстве маскировки. Доводили до них и первичные инструкции по противовоздушной обороне: стрелять в автоматическом режиме прямо перед траекторией полёта машины, чтобы вертолёт или самолёт влетал в стену из пуль.
  Когда пришло время начать изнурительное двухмесячное путешествие по тропе Хо Ши Мина через Лаос, в целях безопасности полки генерала Мана разбили на батальоны, каждый из которых выдвигался отдельно и как минимум за три дня до следующего за ним. Каждый солдат нёс четыре фунта риса, - семидневный паёк, - плюс ещё восемь фунтов продуктов питания, которые нужно было растянуть на весь поход: два фунта соли, два фунта пшеничной муки и четыре фунта солёной свинины. Один человек в каждом отделении нёс алюминиевый котелок, в котором варился рис отделения. Каждый человек снабжался также пятью десятками противомалярийных таблеток, по одной на каждый день пути, и сотней таблеток витамина В1, которые нужно было принимать из расчёта три таблетки в неделю. Несмотря на лекарства, практически каждый человек, шедший по тропе, заразился малярией, и в среднем три или четыре солдата из каждой роты в 160 человек погибли в пути. Малярия, диарея, несчастные случаи, ядовитые змеи и американские воздушные налёты собирали свой урожай.
  На маршруте солдаты проходили мимо строительных команд; многие рабочие были юными девушками: они тысячами занимались улучшением сети троп и лагерей, располагавшихся вдоль маршрута через каждые девять миль. Лагерь, способный укрыть роту, состоял из ряда грубых бамбуковых хижин, рассредоточенных на расстоянии в полмили вдоль тропы, чтоб уменьшить мишень для боевых самолётов. У каждого солдата имелся лёгкий холщовый гамак, на ночь он подвешивался в хижинах. Имелся также длинный прямоугольный кусок зелёного целлофана в качестве импровизированного 'пончо'. Ночью на тропе бывало холодно, днём - нормально. Солдаты Мана каждый день покрывали девять миль, расстояние между лагерями отдыха, в которых останавливались на ночь. Каждый четвёртый день они задерживались в лагере и проводили время в отдыхе, стирке обмундирования и врачевании незначительных медицинских проблем.
  Носильщики катили велосипеды, модифицированные одним длинным шестом, привязанным к раме и поднимающимся на три фута над седлом, и ещё одним длинным направляющим шестом, прикреплённым к левой рукоятке руля. Увязанные тюки, содержащие свыше 350 фунтов риса, боеприпасов или медикаментов, привязывались к раме велосипеда и высокому шесту. Носильщик шёл вдоль тропы и сталкивал груз, управляя устройством с помощью привязанного к рулю шеста. Примитивно, до смешного просто, да, но груз попадал по назначению. Обслуживали тропу и вьючные лошади.
  Помимо еды и лекарств каждый солдат нёс своё оружие и табельный комплект боеприпасов. Оружием было то, с чем солдаты проходили подготовку все эти месяцы на полигонах: винегрет из излишков Восточного блока с заводов Советского Союза, Китая, Чехословакии и Албании. Здесь были автоматы Калашникова АК-47, превосходное оружие пехоты; СКС, полуавтоматические карабины Симонова со складным штыком; ручные пулемёты Дегтярёва; тяжёлые пулемёты Максима; 60-мм, 82-мм и 120-мм миномёты; 12,7-мм зенитные пулемёты; ручные гранаты с деревянной рукояткой и офицерские 9-мм автоматические пистолеты китайского производства.
  Солдаты Народной армии, молодые и пожилые, увлечённо вели дневники. Почти у каждого имелась небольшая тетрадь, в которую записывались стихи о любви, слова популярных песен и собственные сочинения. Солдаты тосковали по дому и семье. Записную книжку да два-три маленьких снимка возлюбленной или жены и детей носили завёрнутыми в целлофан.
  Сейчас, в конце сентября, когда американские 'кавалеристы' вырубали новый базовый лагерь в джунглях близ Анкхе, один из полков генерала Мана, 320-ый, уже находился в Южном Вьетнаме; второй, 33-ий, только что достиг границы между Камбоджей и Южным Вьетнамом; а третий, 66-ой, ещё тянулся своими батальонами по тропе. Местность, где они будут действовать в течение последующих двух месяцев, от лагеря в Плейме и на запад до камбоджийской границы, в основном представляет собой холмистую саванну, покрытую слоновой травой высотой от четырёх до пяти футов и поросшую низкорослыми деревьями, довольно схожими с американским дубом крупноплодным, и некоторыми другими видами, которые выше и толще, особенно вдоль ручьёв и речных русел. Дорог в этом регионе нет, есть только несколько троп.
  Земля осушается с северо-востока на юго-запад двумя небольшими речками, Йа-Меур на западе и Йа-Таэ на востоке. Хотя наши топографические карты были усыпаны примерно двадцатью чёрными точками, обозначающими деревни монтаньяров, мы не увидели там ни деревень, ни самих монтаньяров.
  Историк Вьетнамской народной армии генерал-майор Хоанг Фыонг, который осенью 1965-го года в качестве подполковника был отправлен в долину Йа-Дранга для сбора материала о боевых действиях и написания отчёта для верховного командования, рассказывает: 'Когда мы получили известие о том, что 1-ая аэромобильная дивизия прибыла во Вьетнам, командиры наших дивизий на юге переполошились, чрезвычайно обеспокоенные тем, что услышали об этом сильном, мобильном подразделении, так хорошо оснащённом вертолётами. Освободительные силы перемещались в основном пешком и были плохо экипированы. Наши госпитальные и продовольственные службы также оставляли желать лучшего. Как же сможем мы воевать и побеждать 'кавалерию'?'
  Генерал-майор Фыонг добавляет: 'В сентябре 1965-го года, когда вы высадились в Анкхе, наши командиры на Центральном нагорье учились, как с этим справиться. Мы предвидели, что грядущая битва будет очень жестокой. Для начала мы эвакуировали население и подготовили тренировочные лагеря. Мы укрепляли свои позиции, рыли укрытия, готовили запасы провианта и подземные госпитали. Мы знали, что рано или поздно вы нападёте на наши районы, и мы старались подготовить позиции, которые вас нейтрализуют. Мы понимали, что пропагандистских заявлений, что мы побеждаем, будет недостаточно. Нам приходилось учиться тому, как сражаться с американцами'.
  Фыонг продолжает: 'Девятнадцатого октября в 11:50 вечера мы начали атаку на Плейме. Мы атаковали с трёх направлений. Это был 33-ий полк. Его бойцы атаку отрепетировали. Когда мы окружили Плейме, АРВ направила один полк в качестве деблокирующей группы. Двадцать третьего октября в час дня первые подкрепления достигли нашей засадной позиции. Засаду устроил наш 320-ый полк. Сражение проходило вдоль четырёх километров провинциальной трассы ?5. Противник нанёс много ударов с воздуха, яростно бомбя наши позиции. Бои продолжались до двадцать пятого октября. Мы уничтожили первую группу сайгонских сил, но другие подразделения АРВ заняли высоты и продолжили сражаться. Мы не смогли уничтожить всю деблокирующую колонну. Слишком много оставалось тех, кто выжил. В результате воздушных ударов наш 320-ый полк понёс серьёзные потери, и в пять часов вечера двадцать пятого октября мы приказали нашим войскам выходить из района боевых действий, включая силы, окружавшие Плейме. Им было приказано быстро отступить и готовиться к борьбе с американцами. Таков был конец первого этапа кампании.
  Два полка, участвовавшие в той битве, только недавно прибыли с севера, и у них не было достаточных знаний об этой области. Командиры этих двух полков также были новичками. Во время французской войны они командовали ротами. Командиром 320-го полка был майор Ма Ван Минь. Командиром 66-го полка - подполковник Ла Нгок Тяу. Двадцать восьмого октября американцы сбросили часть войск в тылу нашей базы. В то время штаб-квартира генерала Тю Хюи Мана, фронт B-3, находилась в Плейбонгкло.
  С двадцать девятого октября по девятое ноября проходил второй этап кампании. В то время наши войска были в большом беспорядке. Мы испытывали много трудностей. Вы сбросили войска близко к нашему штабу и очень близко к нашим подразделениям. Наши подразделения оказались разъединены, разрозненны, а потом, 3-го ноября, американцы высадились в Плейтхе у границы с Камбоджей. Вы уничтожили много тайников с запасами провианта, а также наш госпиталь. Мы потеряли оружие, военную технику, матчасть и линии связи. Когда мы отступали, вы бросили войска, чтобы отрезать наши подразделения. Мы потеряли связь с отступающими частями. В течение этих десяти дней вы стали причиной многих страданий и неразберихи. У наших солдат не было времени отдохнуть и перегруппироваться. Когда мы отступили к нашей базе сюда [Тьыпонг], нам пришлось посылать солдат слишком далеко, чтобы доставить рис и продукты питания для своих подразделений. Обычно на путь туда уходил один день, один день на путь обратно - два дня туда и обратно. Нам не хватало средств связи. У нас было очень мало раций, а те, что имелись, находились в очень плохом состоянии. Ваши атаки были очень эффективны. Мы же старались, используя местность, избегать контактов и потерь. Штаб генерала Мана теперь находился в Плейтхе. Он передвинулся ближе к границе, на юг от Тьыпонга'.
  Генерал-лейтенант Нгуен Хыу Ан, ныне начальник Главной военной академии вьетнамской армии, осенью 1965-го года был старшим подполковником и заместителем командующего фронтом B-3. С передового командного пункта недалеко от места действий он руководил неудачной засадой против южновьетнамских деблокирующих сил, направлявшихся в лагерь в Плейме. Во время отступления он перенёс свой командный пункт обратно на склоны массива Тьыпонг.
  Десятилетиями высшие командиры северовьетнамской армии оставались призрачными, загадочными фигурами, воевавшими часто под боевыми псевдонимами. Не так много было известно об их происхождении и фактах жизни, даже секретные папки Центрального разведывательного управления и Агентства военной разведки содержали скудную информацию. Биография Ана принадлежит солдату, находившемуся на действительной службе более сорока пяти лет, большую часть из которых он провёл в боях двух великих войн Вьетнама:
  'Я родился в 1926-ом году в Ханое. Мой отец работал техником в аэропорту Бахмай. С 1937-го года он участвовал в антифранцузском движении и был заключён французами в тюрьму в 1939-ом. Так что я заразился этой инфекцией от своего отца, и с юных лет она стала моей страстью. Когда в 1945-ом году наша Осенняя революция добилась успеха, я вступил в армию. Первым моим званием было 'рядовой'. Вслед за этим меня направили в училище, готовившее командиров отделений. Я также поступил в политическое училище и стал ротным комиссаром. Но я попросил вернуть меня обратно на должность боевого командира. Итак, в армии я прошёл все уровни: капрал, сержант, командир роты, командир батальона. При Дьенбьенфу я стал заместителем командира, а затем и командиром полка. Мой полк сражался на [французском опорном пункте] 'Элиан I', держа в своих руках укрытие французского командира, генерала [Кристиана де ла Круа-де-] Кастри. Когда Французская война закончилась, я стал офицером штаба, а затем командиром дивизии. Я командовал четырьмя различными дивизиями: 35-ой дивизией, 1-ой дивизией и 308-ой дивизией, очень известной дивизией с гордой историей. Четыре года назад я занял свой нынешний пост начальника Главной военной академии. До этого я руководил военным училищем, которое готовит командиров полка. У меня трое детей. Моя дочь майор и замужем за майором. Мой второй сын - инженер. Мой старший сын - проектировщик в морском строительстве. У меня трое внуков, все девочки. Моя жена была учителем химии, но сейчас вышла на пенсию'.
  О кампании при Йа-Дранге Ан повествует: 'На первом этапе, когда мы атаковали лагерь в Плейме, мы окружили эту позицию, чтобы уничтожать подкрепления. Наша цель была выманить сайгонскую колонну АРВ в поход на подмогу. Мы располагали значительными силами, но не собирались освобождать территорию. Мы намеревались уничтожать силы противника. После начала этой кампании, мы узнали, что американские войска высадились во Вьетнаме. На первом этапе мы надеялись, что если атакуем Плейме, то появится АРВ, и мы устроим засаду на её подкрепления. Мы думали, что на втором этапе подойдут американцы, и мы на них нападём. Мы уже знали, что американцы могут высадить свои войска далеко позади нас. Поэтому на третьем этапе мы были готовы атаковать американцев в наших тыловых районах. Ближе к засаде мы устроили передовой командный пункт, включив в него меня, замкомандующего фронтом В-3, и подполковника Дык Ву Хиепа, заместителя политкомиссара фронта B-3, который теперь тоже является генерал-лейтенантом. Нас сопровождала очень маленькая группа, всего, наверное, человек сорок. В штабе было несколько офицеров разведки и оперативных офицеров. Это была очень небольшая, но очень мобильная группа управления'.
  Старшему генералу Тю Хюи Ману, бывшему главному политическому комиссару Народной армии и до недавнего времени члену Центрального комитета Коммунистической партии, сейчас около восьмидесяти лет. Он уволился из армии только в 1990-ом году. Его звание старшего генерала самое высокое во вьетнамской армии, оно эквивалентно званию пятизвёздного генерала (генерал армии - прим.пер.) в американской армии; только пять человек, в том числе Во Нгуен Зиап, когда-либо достигли его. Личная история Мана: 'Я присоединился к революционному движению в 1930-ом году, сразу после образования Коммунистической партии Индокитая. В Контуме французы посадили меня в тюрьму. В 1945-ом году, во время Осенней революции, я вступил в армию и стал командиром полка. Я командовал несколькими полками и участвовал во многих кампаниях Французской войны. Во время Дьенбьенфу я был политкомиссаром колонны 316-ой дивизии. Генерал Нгуен Хыу Ан был одним из моих комполка в наступлении на Дьенбьенфу. В 1964-ом году я перебрался в Южный Вьетнам. Сначала я находился в дельте центрального Вьетнама, а затем в 1965-ом году переместился на Центральное нагорье'.
  Генерал Ман рассказывает, что прибытие первых американских боевых частей в Южный Вьетнам, особенно 1-ой кавалерийской дивизии, уже в июне 1965-го года вынудило внести серьёзные коррективы в планы осенне-зимнего наступления. 'Мы использовали наш новый план, чтобы выманить тигра с горы. Сначала мы атакуем Плейме, затем подкрепления АРВ попадают в нашу засаду. Тогда, я был в том уверен, американцы воспользуются своими вертолётами, чтобы высадиться в нашем тылу, в районе Йа-Дранга. Нашим намерением было вытащить американцев из Анкхе. У нас не было никаких планов освобождения территории, только уничтожать войска". Ман указывает, что на первом этапе он задействовал пять батальонов: один усиленный батальон, чтобы обложить лагерь у Плейме, четыре, чтобы подготовить засаду на трассе ?5; шестой же батальон оставался в резерве. 'У нас не было достаточно войск', - говорит Ман, объясняя провал засады.
  Характер кампании радикально изменился, когда северные вьетнамцы прекратили атаку на Плейме и отказались от попытки устроить засаду. Генерал Ман приказал 320-му и 33-му полкам вернуться в базовый лагерь у Тьыпонга для отдыха и перегруппировки. 320-ый полк достиг позиции на камбоджийской границе к югу от Тьыпонга практически нетронутым, но несчастный 33-ий полк, понёсший тяжёлые потери и измотанный в боях, подвергся дополнительным ударам при отступлении на запад, беспощадно преследуемый ротой воздушной разведки 1-ой бригады.
  Захваченные документы и допросы пленных показали, что к моменту достижения базового лагеря возле Тьыпонга 33-ый полк ВНА докладывал, что около сорока процентов его офицеров и солдат, включая двух из трёх командиров батальонов, были убиты. 33-ый полк потерял практически все свои восемнадцать 12,7-мм зенитных пулемётов и одиннадцать миномётов, а в 1-ом батальоне 33-го полка, который осуществлял осаду Плейме, в строю осталось до роты человек. Генерал Ан говорит, что 33-й полк, достигнув базового лагеря, получил пополнения и восстановил численность приблизительно до девятисот человек. Но надежды и планы генерала теперь вращались вокруг вновь прибывшего 66-го полка, который не принимал участия в атаках на Плейме.
  Три полка генерала Мана перегруппировались в базовом районе Йа-Дранг-Тьыпонг. Во время долгой войны с французами этот район служил убежищем Вьетминю. Начиная с 1954-го года, в течение многих лет преемник Вьетминя Вьетконг ограниченно использовал долину Йа-Дранга в качестве укрытия. Генерал Ман не мог выдумать более подходящего места для секретной перевалочной базы, чтобы провести кампанию 1965-1966-ых годов. Здесь было вдоволь воды для приготовления пищи, для стирки, питья и ухода за пострадавшими. Здесь находились глубокие лесистые ущелья и укрытые джунглями долины для базирования войск, размещения госпиталей и хранения припасов. Под навесом джунглей имелись отличные тренировочные площадки и широкие тропы, по которым войска могли передвигаться даже днём, не будучи обнаруженными с воздуха. Лучшим из всего было то, что долина Йа-Дранга служила удобным и надёжным районом пересечения камбоджийской границы.
  Северовьетнамские носильщики уже переправили сюда на своих дюжих велосипедах и вьючных лошадях огромное количество риса, арахиса и соли, а также большие канистры с растительным маслом, те самым создав запасы для войск. Принесли тонны боеприпасов, оружия, полевых телефонов EE-8 и телефонного кабеля WD-30. Один огромный северовьетнамский склад снабжения раскинулся на квадратную милю за рекой Йа-Дранг, менее чем в трёх милях к северу от большого поля у основания массива Тьыпонг.
  66-ой полк фронта B-3 состоял из 7-го, 8-го и 9-го батальонов, каждый из которых имел полную или почти полную численность в 40 офицеров и 515 рядовых. Ещё находились на тропе и планировали подойти в середине ноября батальон 120-мм миномётов и батальон крайне необходимых зенитных установок. Генерал Ман также мог призвать местных ветеранов батальона Н-15 из главных сил Вьетконга, численность которого составляла шестьсот человек, выполнять обязанности носильщиков, проводников и воинов.
  Октябрь и начало ноября оказались не лучшим временем для генерала Мана. Если старый план захвата Плейку и наступления по трассе ?19 в сторону побережья действительно был отвергнут Ханоем и заменён на новый план, цель которого заключалась в том, чтобы научиться воевать с новыми американскими боевыми частями, то урок обошёлся очень дорого. Партию игры в 'лис и гончих', которую сыграла 1-ая эскадрилья Джона Б. Стоктона из 9-го кавалерийского полка, 'гончие' выиграли с лёгкостью.
  Тем не менее, генерал Ман намеревался получить то, чего, по его словам, он и хотел: решительное сражение с батальоном американских 'кавалеристов' прямо на собственном заднем дворе. И где же оказался противник, когда явился 1-ый батальон 7-го кавполка? В неуютной близости. По данным Мана, Ана и Фыонга, большая часть 33-го полка была рассредоточена в двухмильную линию вдоль восточной стороны Тьыпонга. 9-ый батальон 66-го полка находился в пятистах ярдах на юго-запад от большого луга у подножия горы. 7-ой батальон 66-го полка находился на гребне прямо над этим лугом, на расстоянии не более девяноста минут хода. 8-ой батальон 66-го полка находился в полудне марша на северо-востоке, за рекой Йа-Дранг. Вьетконговский батальон Н-15 был на расстоянии примерно восьми часов пути. 320-ый полк стоял за камбоджийской границей, в десяти милях на северо-запад.
  Рассказывает генерал Ан: 'Когда вы высадились здесь, то приземлились прямо посреди трёх батальонов 66-го полка, наших резервных сил. Это был самый сильный наш полк. При полной численности каждый батальон имел около четырёхсот пятидесяти человек. Там же располагался и штабной батальон. Общая численность полка составляла около тысячи шестисот человек'.
  Когда пришло время присвоить кодовое обозначение - для использования на картах и в радиопереговорах - тому полю у подножия Тьыпонга, которое мы, наконец, выбрали для высадки, эту честь ему оказал мой оперативный офицер капитан Диллон. Обычно он выбирал короткие слова - названия животных или птиц - и однозначные цифры; буквы алфавита выражались фонетической системой НАТО. В тот день он выбрал букву 'X', или 'Экс-Рэй' ('рентген' - прим.пер.) в алфавите НАТО. Северные вьетнамцы в 1965-ом году тоже пользовались кодовыми буквами, чтобы скрывать идентичность своих полков. Генерал Ан говорит, что в то время кодовой буквой для 66-го полка была 'Х'.
  Так была подготовлена сцена.
  
  'ЭКС-РЭЙ'
  
  5. В ДОЛИНУ
  
  Великая радость кавалерии состояла в том, чтобы держаться вдали, на вольном воздухе, в чистом поле, подальше от этих треклятых советов. Бьюфорд... ощущал прекрасное отсутствие командира, тишину над собой, пьянящую свободу.
  
  - Майкл Шаара, 'Ангелы-убийцы'
  
  В старом французском форте за колючей проволокой, в лагере спецназа Плейме мы с сержант-майором Пламли выбрались из плащ-палаток. Было 4:30 воскресного утра, 14-ое ноября, и 1-му батальону 7-го кавалерийского полка предстояла сегодня работа. Мы вернулись к оперативной палатке, работавшей круглосуточно. За ночь никаких изменений в приказах не поступило. Но за чашкой кофе Мэтт Диллон сообщил интересные сведения, которые выудила прикреплённая к нашему штабу группа радиоперехвата. Рассказывает Диллон: 'Они перехватили закодированное и похожее на оперативную сводку сообщение на мандаринском диалекте с позиции, находящейся где-то на линии от лагеря у Плейме напрямую через поле у подножия горы Тьыпонг. У лейтенанта разведки была карта с проведённой по ней линией. Он сказал, что радиопередатчик стоит где-то на этой линии. Я не помню, как долго длилось это сообщении, - не это меня беспокоило. Меня беспокоило направление, откуда оно пришло. Лейтенант сказал, что, по его мнению, где-то там, возле горы Тьыпонг, возможно, расположился северовьетнамский полк'.
  Мы с Пламли побрились, позавтракали сухпайками и выпили чёрного кофе. Затем я собрал рюкзак, приготовил боеприпасы, почистил винтовку М-16 и пистолет 45-го калибра. В то утро с наступлением дня в Плейме было прохладно и свежо, по земле стелились клочки тонкого тумана. Стояла середина сухого сезона, и солнце, выглянувшее из-за горизонта, обещало жаркий день.
  Из штаба бригады на вертолётах 'Чинук' подлетали Джон Херрен и его рота 'браво'. Я вышел на грунтовую полосу, чтобы встретить их, а также проинструктировать наряд воздушной разведки. Те же 'Чинуки', что привезли роту 'браво', подняли потом большие орудия батареи 'альфа' 1-го дивизиона 21-го артполка, чтобы перебросить их в зону высадки 'Фолкон', откуда те будут поддерживать наш десант вглубь долины. Бойцы Херрена отошли к кустам к югу от взлётно-посадочной полосы, чтобы отдохнуть. У них ещё оставалось время перекусить, наполнить фляги, проверить и почистить оружие. К сожалению, они были не так свежи, как следовало бы. Штаб бригады всю ночь держал их в состоянии боевой готовности.
  Я подошёл к 'Хьюи' Брюса Крэндалла и коротко проинформировал тех, кто будет сопровождать нас в разведполёте над долиной Йа-Дранга. Полковник Тим Браун в целом указывал, где нам, по его мнению, действовать после высадки, но теперь нужно было выбрать саму зону высадки, и желательно такую, чтоб могла принять за раз как можно больше из наших шестнадцати 'Хьюи'.
  Все мы предпочли бы вообще не совершать разведывательный полёт. Не хотелось спугнуть врага в этом районе и, возможно, предупредить его о неизбежной высадке. Но мы не могли выбрать зону высадки для десанта, просто взглянув на карту масштабом 1:50000; нам требовалось облететь район. При облёте на высоте около 4500 футов шансы на обнаружение сведутся к минимуму; мы пролетим на юго-восток от массива Тьыпонг по прямой сразу в окрестности лагеря спецназа в Дыкко. Пять минут покружив над лагерем, полетим обратно немного другим маршрутом. Мы надеялись, что какой-нибудь неприятельский командир подумает, что два грузовых аппарата и две боевые машины занимаются своими делами в других районах. Глядя в бинокль, мы подыщем подходящее свободное пространство: такое, чтобы поменьше препятствий и побольше места.
  Полёт прошёл точно по плану. Мы не угодили под зенитный огонь и не заметили никаких действий противника; возвращаясь в лагерь в Плейме, мы быстро наметили три возможные зоны высадки: 'Экс-Рэй', 'Танго' и 'Янки'. От полковника Брауна прилетел майор Генри (Пит) Моллет, оперативный офицер 3-ей бригады, с боевым распоряжением на полстранички. Один из наших вариантов посадочной площадки, 'Янки', находился примерно в миле к югу от назначенного района операции. Площадка располагалась в пологой местности, но могла принять только от шести до восьми 'Хьюи'. Возможный вариант. 'Танго' находилась в середине долины и ближе к Йа-Дрангу примерно на милю, что было хорошо. Но она была слишком мала и могла принять только два или три 'Хьюи' одновременно; и, что ещё хуже, она представляла собой почти колодец, окружённый очень высокими деревьями. Лётчики ненавидели колодцы. Чтобы приземлиться, им приходилось замедляться почти до зависания, а затем падать в колодец. Зависшие вертолёты - лакомые цели. Мы вычеркнули 'Танго'. Оставалась 'Экс-Рэй'. Она была плоской, деревья вокруг неё были не так высоки, и было похоже, что она сможет принять до восьми вертолётов сразу.
   Я передал в группу управления, что предварительно принял решение о поле под названием 'Экс-Рэй', но хотел бы получить больше информации. Обратившись к капитану Рикарду, командиру разведотделения 1-ой эскадрильи 9-го кавалерийского полка, я попросил его сесть в пару своих крошечных вертолётов наблюдения H-13 и на бреющем полёте над целевым районом собрать побольше сведений об 'Экс-Рэй', 'Янки' и прилегающей территории.
  К тому времени на командном пункте батальона уже собрались все командиры рот. Ожидая возвращения разведывательных вертолётов с докладами, я вновь потребовал от командиров рот удостовериться, чтобы у каждого стрелка имелся как минимум табельный боекомплект в триста патронов и две ручные гранаты плюс столько дополнительных боеприпасов, сколько получится унести. У каждого гранатомётчика с М-79 должно быть как минимум тридцать шесть жирненьких маленьких 40-мм зарядов. В каждом отделении должно быть по два новых лёгких противотанковых ружья (LAW) для уничтожения блиндажей и снятия пулемётных расчётов. Командирам подразделений второго эшелона, ожидавшим своей очереди на отправку в зону высадки, я напомнил оставаться подключёнными к командной радиосети и слушать, что происходит, чтобы быть в курсе ситуации на 'Экс-Рэй', когда они туда, наконец, доберутся.
  Вернулись пилоты-разведчики и отчитались. Они сообщили, что зону высадки 'Янки' использовать можно, но рискованно, потому что она усыпана старыми пнями. 'Экс-Рэй', несомненно, может принимать от восьми до десяти 'Хьюи' за раз. Наконец, они сообщили, что заметили провод - телефонный кабель, - идущий с востока на запад по тропе, ведущей к северу от 'Экс-Рэй'. Это сообщение склонило чашу весов в пользу 'Экс-Рэй', потому что приводило явные доказательства того, что солдаты противника находятся в непосредственной близости. Зоной десантирования станет 'Экс-Рэй', а 'Танго' и 'Янки' останутся в качестве запасных.
  В 8:50 утра на западном конце взлётной полосы в Плейме я отдал приказ собравшимся командирам рот, офицерам связи, лётчикам и штабу: для поиска и уничтожения врага десантироваться в зону высадки 'Экс-Рэй'. Сначала высаживается рота 'браво' в сопровождении моей командной группы, затем рота 'альфа', потом рота 'чарли', за ней рота 'дельта'. 'Браво' и 'альфа' выдвигаются на северо-запад по моему приказу. Рота 'чарли' двигается на юго-запад, к горе, также по моему приказу. Рота 'дельта' контролирует миномёты. Разведывательный и пулемётный взводы остаются в резерве батальона. Артиллерия по восемь минут обстреливает 'Янки' и 'Танго' для введения противника в заблуждение, а затем двадцать минут ведёт пристрелочный огонь по 'Экс-Рэй' и сопредельным площадям. Затем следуют тридцать секунд на огонь авиатранспортабельной ракетной артиллерии и тридцать секунд на огонь вертолётов огневой поддержки. Тыловой командный пункт батальона под командой моего оперативного офицера майора Германа Вирта, наши пункт снабжения и медпункт выдвигаются вперёд, к зоне высадки 'Фолкон', где находятся две артиллерийские батареи.
  Прибыл полковник Браун, и я ознакомил его с планом. Он со всем согласился, в том числе с выбором 'Экс-Рэй' в качестве зоны высадки десанта. Несколько минут он разговаривал кое с кем из офицеров и солдат. Затем перед самым отлётом он сделал нечто из ряда вон. Мэтт Диллон рассказывает: 'Полковник Браун отозвал в сторону Мура и меня. И сказал нам: 'Я хочу, чтобы вы оба были особенно осторожны в этой операции'. Он выглядел обеспокоенным'. Когда мы провожали Брауна к вертолёту, он повторил свои инструкции: 'Держитесь друг друга' и 'Не позволяйте вашим ротам отрываться друг от друга'. В 9:15 две артбатареи доложили, что выдвигаются на позиции и скоро будут готовы к стрельбе. Я установил момент приземления первой партии на 10:30 утра. Командиры вернулись к своим ротам, штабисты проследовали на командный пункт. Экипажи 'Хьюи' получали инструктаж от своих пилотов.
  Затем поступило сообщение о том, что из-за задержек с переброской по воздуху артиллерия ещё не вышла на позиции в зоне высадки 'Фолкон' и до 10:17 утра не сможет начать артподготовку по целям в долине Йа-Дранга. Соответственно сдвинулось время 'Ч', что и было передано по цепочке. Тем временем в командном вертолёте вместе с группой огневой поддержки и координирования вертолётов батальона взлетел Диллон. Мы с Брюсом Крэндаллом стояли возле его вертушки и обсуждали последние детали. Появилось точное подлётное время от взлёта в Плейме до приземления в 'Экс-Рэй'. Второй пилот Крэндалла, капитан Джон Миллс, двадцатипятилетний уроженец зоны Панамского канала, повозившись пару минут с картами, таблицей полётов и калькулятором, поднял голову и сказал: 'Тринадцать минут пятнадцать секунд'. Я поспорил на пиво, что тютелька в тютельку ему не уложиться. Он поймал меня на этом пари: он вёл честный журнал и трое суток спустя получил своё пиво в лагере 'Холлоуэй', недалеко от Плейку.
  Мы загрузились на борт, и Крэндалл с Миллсом занялись предстартовой подготовкой 'Хьюи'. Крэн-далл, раскурив толстую сигару, запустил двигатель. Нас окутало удушливыми облаками красной пыли, когда все шестнадцать 'Хьюи' напряглись для взлёта. Крэндалл, восседая в левом кресле, оглянулся. Я показал ему большим пальцем вверх и на запад. Он потянул руль высоты на себя, мы взлетели и отправились в зону высадки 'Экс-Рэй'.
  Мы летели над широкой, чуть волнистой равниной, усеянной деревьями от тридцати до пятидесяти футов высотой и разбросанными тут и там старыми полями монтаньяров и пересекаемой небольшими извилистыми ручьями и сухими руслами. Мы не видели ни деревень, ни людей. Стояло воскресное утро, но я не осознавал этого: здесь мы обращали внимание на дату, а не на день недели. В боевой обстановке во Вьетнаме все дни бывали одинаковы: то жарко и сыро, то жарко и сухо, но всегда опасно. В Колумбусе, штат Джорджия, был субботний вечер. Моя жена, отправив ко сну пятерых наших детишек, смотрела по телевизору вечерние новости. Министр обороны Роберт Макнамара объявил о планах ликвидации 751 резервного подразделения армии, включая шесть резервных дивизий. Круизный лайнер 'Ярмут Касл' загорелся в море и затонул, девяносто один пассажир пропал без вести. 'Нью-Йорк Таймс' вышел с обзорной статёй Джеймса Рестона 'ВАШИНГТОН: ВОЙНА В РАССРОЧКУ'. Джо Неймет, которому выплатили немыслимую премию в 400 000 долларов за подписание контракта с клубом 'Нью-Йорк Джетс', отлично начинал первый сезон в профессиональном футболе.
  Боковые проёмы на вертолётах 'Хьюи' были открыты. Мы летели на высоте две тысячи футов, чтобы уменьшить вероятность попадания выстрелов стрелкового оружия противника во время преодоления 14,3 миль враждебной территории. Мы летели четырьмя звеньями по четыре вертолёта, каждое звено летело тяжёлым левым 'клином', а четыре боевых вертолёта Крэндалла обороняли фланги, по два с каждой стороны и немного опережая нас. Капитан Джон Херрен, чьи бойцы роты 'браво' наполняли вертолёты, вспоминает: 'Когда мы взлетали, было прохладное утро с низко висящим туманом, но вскоре после взлёта мы вырвались в чистое пространство и увидели, как 105-мм артиллерия обстреливает районы вокруг зоны высадки, к которой мы направлялись. Вьетнам, даже в военное время, оставался живописен: зелёные джунгли, густо заросшие лесом горы и дикие реки, пересекающие местность'.
  Примерно за четыре мили до 'Экс-Рэй' Брюс Крэндалл подал сигнал, и лётчики снизились до уровня крон деревьев, при последнем заходе на посадку летя уже на предельно малой высоте. Птицы разлетались врассыпную, когда мы с рёвом проносились чуть выше их гнёзд на скорости 110 миль в час. Высоко над головой в командном вертолёте Мэтт Диллон вёл подготовку к огневой поддержке: 'Самой опасной частью любой операции всегда был воздушный десант. Нам так близко друг к другу приходилось устанавливать время полёта и артобстрела. Когда вертушкам оставалась одна минута для подлёта, последние артиллерийские снаряды должны были быть уже выпущены, иначе получишь посадку 'Хьюи' вперемешку со снарядами. Мы всегда обливались потом, потому что если прикрыть артиллерию слишком рано, враг может поднять голову и ждать, когда прилетят вертушки. На сей раз всё случилось точно по графику'.
  Мы были уже на расстоянии в две минуты и видели дым и пыль, кружащие вокруг зоны высадки. Минимум огня был направлен на саму поляну: если б там оказался противник, его б не было на самой поляне, он засел бы в скрытых позициях по её краям. Вот вертолёты авиатранспортабельной реактивной артиллерии ударили по периметру ракетами, гранатами и пулемётным огнём, выпустив по двадцать четыре из сорока восьми штатных 2,75-дюймовых ракет. Другую половину оставили на случай, если нам понадобится помощь после того, как окажемся на земле. По мере того как вертушки АРА круто уходили в сторону, чтобы зависнуть на орбите поблизости, четыре эскортных боевых вертолёта, покинув нас, бросились вперёд и продолжили обстрел, не давая противнику поднять голову во время нашего захода на посадку.
  Вспоминает майор Брюс Крэндалл: 'Мы шли на бреющем и в точку сброса в зоне высадки прибыли точно по графику. Площадка оказалась не так свободна от препятствий, как хотелось бы, но подлёт прошёл без особых осложнений. Единственное движение, которое мы заметили в зоне высадки, смахивало чем-то на собаку, бегущую в подлесок на другой её стороне. Вероятно, это был вражеский солдат'. Когда мы садились на поляну, бортстрелки транспортных вертолётов вели огонь по линии деревьев. Вот Крэндалл, жаркий и сверкающий, завис над сухой слоновой травой в пять футов высоты, и я, отстегнув ремень безопасности, переключил переводчик огня на винтовке М-16 в автоматический режим - 'рок-н-ролл' - и выпустил несколько очередей по зарослям слева, уходящим в сторону горы. Когда полозья вертолёта коснулись земли, я крикнул 'Пошли!' и, выпрыгнув, побежал к деревьям на западном краю поляны, стреляя из винтовки.
  Часы показывали 10:48 утра. Сержант-майор Пламли, капитан Мецкер, Боб Уэллетт и переводчик мистер Ник неслись за мной по пятам. Тем же манером Херрен и его люди выскочили из своих 'Хьюи'. Менее чем через десять секунд первая партия Крэндалла из восьми машин с рёвом взлетела в воздух и, круто накренившись в сторону севера, умчалась назад на восток. На посадку уже шла вторая партия из восьми вертолётов, чтобы извергнуть свои войска.
  Возглавляя командную группу, я пробежал двадцать пять ярдов открытого пространства, пересёк сухое речное русло шириной в десять футов и глубиной по грудь и пробежал ещё около семидесяти пяти ярдов по кустарнику. Мы остановились, чтобы вогнать в винтовки свежие обоймы. Сопротивления до сих пор мы не встретили. Мы находились в слабо поросшей лесом местности с раскидистыми деревьями высотой от двадцати до пятидесяти футов и сухой бурой слоновой травой в промежутках между ними. Район усеивали большие кучи красной глины, многие с кустарником и травой на вершине. Эти старые термитные холмики варьировались в размерах от маленького автомобиля до большого грузовика и предлагали превосходное укрытие и маскировку. Долина оказалась пустынным местом без деревень и мирных жителей; в десяти милях к востоку от неё тропа Хо Ши Мина сворачивала налево из Камбоджи в Южный Вьетнам.
  Поросшие густым лесом восточные склоны Тьыпонга вздымались круто и мрачно более чем на тысячу футов над поляной. Нижние склоны массива покрывала густая зелёная растительность: слоновая трава и заросли кустарника. Уступы и длинные отроги вели от подножия горы и сливались с лесом и сухим руслом ручья, у которого мы стояли. Много места, чтобы спрятаться. Русло ручья на западном краю поляны могло стать отличным маршрутом подхода как для вражеских войск, идущих со стороны горы или долины, так и для нас, идущих в обратном направлении. Это русло было очень важной особенностью местности.
  Направляясь назад к поляне, мы натолкнулись на нескольких бойцов 1-го взвода роты 'браво' во главе с сержантом Ларри Гилритом, движущихся в заросли. Гилрит выкрикнул: 'Огневая группа Мура уже зачистила этот участок'. Пламли хмыкнул. Он знал, как нравится бойцам видеть в полях рядом с собой Старика, разделяющего с ними все тяготы. Гилрит со своими людьми углубился в заросли на западе. Мы с Пламли перешли сухой ручей и двинулись вокруг поляны, изучая местность и проверяя патрули, организованные 'кавалеристами' Херрена. Контакта с противником пока не случилось, и я был этому рад. Не хотелось вступать в бой до посадки на землю остальной части батальона.
  С востока на запад поляна протянулась в длину около ста ярдов и имела форму воронки с устьем шириной в девяносто ярдов на западном краю возле сухого ручья. Вход в воронку располагался на промежутке в 45 ярдов на восточном краю поляны. В центре её стояла рощица тощих деревьев размером примерно с половину теннисного корта. В общем, чистого пространства на 'Экс-Рэй' было не больше, чем на футбольном поле.
  Я остановился посмотреть на крутые склоны горы. Меня не покидало ощущение, что мы находимся под пристальным наблюдением противника. И ощущение, и факт, что всё пока шло так гладко, заставляли меня нервничать. Ничего из ряда вон ещё не случилось, за исключением того, что ещё пока не случилось ничего из ряда вон. Я продолжал рекогносцировку. На севере, востоке и юге русел не было. Южный край поляны находился ближе всего к горе и к тем лощинам и 'пальцам', которые тянулись с высоты. Рельеф на севере и востоке был относительно ровным. Мое внимание всё время обращалось к югу и западу.
  Я сделал две вещи. Я приказал 1-му взводу Херрена усилить прочёсывание к западу от ручья и убедился, что остальная часть роты 'браво' собрана под деревьями возле русла ручья и готова к действиям. У Херрена большая часть бойцов была уже на земле; остальные ещё находились в пути во второй партии.
  На две мили хоть к востоку, хоть к западу, поляна являлась единственной приличной зоной высадки для вертолётов между склонами Тьыпонга и Йа-Дрангом. Наш десант, насколько мы могли судить, добился полной внезапности. Противника, поджидающего нас, вокруг поляны не оказалось. Но северные вьетнамцы видели, как мы прибываем, и уже выдвигались в нашем направлении.
  Командир Народной армии на поле боя, в ту пору старший подполковник Нгуен Хыу Ан, рассказывает: 'Когда вы высадили войска в зоне 'Экс-Рэй', я находился на горе Тьыпонг. У нас была очень сильная позиция и сильная, мобильная группа управления. Мы были собраны, изготовились и ждали вашего появления. Оставался единственный вопрос - когда. Деревья и кустарник ограничивали наш обзор на посадку вертолётов, но на вершине горы у нас имелся наблюдательный пункт, и он докладывал и о высадке ваших войск, и об их перемещениях'.
  Память сержанта Ларри Гилрита о том утре ясна и отчётлива: '1-му взводу было приказано двигаться прямо вперёд, примерно на сто пятьдесят ярдов от того места, где мы высадились. И оттуда каждое отделение должно было выслать по два-три человека дальше во всех направлениях. Сержант Джон В. Минго из 1-го отделения с парой бойцов вышел вперёд и отсутствовал не очень долго, когда обнаружил, что по окрестностям бродит 'мальчик'. Когда Минго привёл его, моими точными словами были: 'Мальчик, как бы не так! Далеко не мальчик'. Минго и его разведывательное отделение заметили сидящего на земле солдата; тот, застигнутый врасплох, вскочил и бросился наутёк. После короткой замысловатой погони по кустарнику сержант догнал его и взял в плен. Херрен доложил об этом мне. Я был рад, что 1-й взвод взял его живым, и не удивился, узнав, что его поймал Минго. Во время Корейской войны Минго служил в диверсионно-разведывательной роте и знал цену живому пленному, способному говорить'.
  Было 11:20 утра; вернулись шестнадцать вертолётов Крэндалла, доставив оставшуюся часть роты "браво" и 3-й взвод роты "альфа", а также командную группу капитана Тони Надаля. Они скрылись в кустарнике на северном краю поляны возле русла ручья. Всё было тихо, пока что ничего не происходило, и потому многие бойцы вскрыли сухпайки и наскоро перекусывали. Я шёл допрашивать пленного и ещё не виделся с капитаном Надалем, чтобы дать ему указания. Мы находились в зоне 'Экс-Рэй' только тридцать две минуты, и обратный отсчёт уже начался.
  Джон Херрен оставил часть роты 'браво' в роще на своего зама, лейтенанта Кена Дункана, и присоединился ко мне и моей группе, когда мы, второпях перескочив через ручей, углубились в кустарник, где люди Гилрита охраняли пленного. Не ахти какое приобретение, но он стал первым пленным батальона во Вьетнаме: ростом около пяти футов семи дюймов, может быть, двадцати лет от роду, тощий, с безумным взором и дрожащий от страха. Он был безоружен и бос; на нём болталась грязная рубашка цвета хаки, выбившись из-под брюк того же цвета. На одном из оплечий рубашки стоял личный номер. У него имелась фляжка, но она была пуста. При нём не оказалось ни документов, ни еды, ни боеприпасов.
  В Корее, когда в бою брали пленного, в долгих допросах мы не вязли. На допросы не оставалось времени. Все, что я хотел знать, это 'Сколько вас там?' и 'Где они?'. На лице мистера Ника появилась тревога, когда он с дрожью в голосе перевёл слова пленного: 'Он говорит, что на горе три батальона, которые очень хотят убивать американцев, но пока что не смогли их найти'. То, что сказал пленный, прекрасно согласовывалось и с тем, о чём докладывали наши разведчики, и с той большой красной звездой на карте в штабе дивизии. Я до сих пор не знаю, что делал тот солдат в кустах без еды, воды и оружия, но он явился даром небес.
  Три батальона противника в общей сложности насчитывали более 1600 человек против примерно 175 американцев, которые сейчас находились на месте. Я повернулся к Джону Херрену и приказал немедленно усилить патрулирование в районе, где обнаружили пленника. Я сказал Херрену, что как только бойцы роты 'альфа' Тони Надаля окажутся на земле в достаточном количестве для прикрытия зоны высадки, рота 'браво' отправится размяться, чтобы прочесать нижние склоны горы, с особым вниманием на выступ и лощину на северо-западе. Если вражеские батальоны уже вышли в путь, вступать с ними в бой нужно было как можно дальше от зоны высадки.
  Мы связались по рации с Мэттом Диллоном: просили забрать пленного и доставить в бригаду для дальнейшего допроса. Диллон приземлился в 11:40. Передовой авианаводчик, лейтенант ВВС Чарли Гастингс, рассказывает, что, когда Диллон посадил пленного на борт командного вертолёта и передал его слова о том, что в районе множество врагов, желающих убивать американцев, 'война внезапно приковала к себе всё моё безраздельное внимание'.
  Пока я стоял в лесу с пленным, меня разыскивал капитан Надаль. Мы столкнулись друг с другом сразу после посадки пленного на борт командного вертолёта. Я наскоро обрисовал Надалю ситуацию и сказал, что рота 'альфа' возьмёт на себя охрану зоны высадки, как только следующий рейс доставит последних его людей. Вертолёты Крэндалла вернулись третьим рейсом на 'Экс-Рэй' в 12:10 и привезли последних солдат Тони Надаля, за исключением нескольких человек. Теперь у Надаля хватало людей на месте для выполнения задачи.
  Внезапно в районе, где захватили пленного, прозвучали винтовочные выстрелы. В контакт вступили бойцы сержанта Гилрита! Часы показывали 12:15. Мы обязаны были действовать быстро, если хотели выжить, должны были покинуть зону высадки и нанести удар прежде, чем ударят по нам. Только заставив противника сражаться в гуще деревьев и кустарника, у нас появится пусть слабый шанс удержать поляну за собой и высадить оставшуюся часть батальона. Это пространство размером с футбольное поле было и нашим 'спасательным тросом', и нашим путём снабжения. Если неприятель перекроет доступ к вертолётам, погибать нам всем на этом месте.
  Ещё звучали первые выстрелы, а я уже радировал Херрену, чтобы 'сажал в сёдла' бойцов своей роты 'браво' и скорей двигался к горе выяснять обстановку. Обратившись к Надалю, я сказал, что первоначальный план летит в трубу, что его рота 'альфа' немедленно берёт на себя охранение зоны высадки и готовится выдвигаться вверх слева от роты 'браво', когда следующим рейсом принимать на себя заботу по охране поляны прибудет основная часть роты 'чарли'.
  В маленькой роще два других взвода роты 'браво', вскрыв банки сухпайков, ещё подкреплялись, когда в кустарнике послышались первые выстрелы. Сержанты поопытней переглянулись и кивнули друг другу. 'Доедайте быстрее, - приказали они бойцам, - и готовьтесь выдвигаться'.
  Сражение за зону высадки 'Экс-Рэй' началось.
  6. СХВАТКА НАЧИНАЕТСЯ
  Не равняйся по трусам, попав под обстрел,
  Даже бровью не выдай, что ты оробел.
  Будь верен удаче и счастлив, что цел,
  И вперёд! - как велит тебе служба.
  
  - Редьярд Киплинг, 'Служба Королевы'
   (Перевод Исидора Грингольца)
  
  12:20 пополудни. Командир роты 'браво' Джон Херрен связался по рации со своими четырьмя взводными командирами, чтобы встретили его у того русла речки по пояс глубиной, что пересекало западный край поляны; там они организуют штурм горы. Херрен наскоро переговорил с ними: 'С лейтенантом 1-го взвода Элом Девни, горячим, порывистым офицером, горевшим желанием наброситься на врага; лейтенантом 2-го взвода Генри Т. Херриком, рыжеволосым и воинственным, который всё подгонял своих парней и как-то сказал мне, что надеется когда-нибудь получить орден Почёта; лейтенантом 3-го взвода Дэннисом Дилом, сдержанным, но очень эффективным офицером; и сержантом 1-го класса Эдом Монтгомери, превосходным миномётчиком, исполнявшим обязанности командира взвода оружия'.
  Командир роты 'браво' рассказывает: 'Я велел Девни и Херрику выдвигаться, построившись в шеренгу, Херрик справа, а Дилу следовать за взводом Девни в качестве резерва. Взводу оружия поддержи-вать их своим 81-мм миномётом и четырьмя десятками мин к нему'.
  Около 12:30 контакт роты 'браво' усилился. Специалист-4 Гален Бангэм, двадцать два года, невысокий мускулистый сын Хейфилда, штат Миннесота, парень с молочной фермы, числился во взводе лейтенанта Херрика. У него был 40-мм гранатомёт, похожий на толстый одноствольный укороченный дробовик, и пистолет 45-го калибра. Обычный боезапас гранатомётчиков состоял из тридцати шести выстрелов для М-79. В тот день у Галена Бангэма в подсумках зелёного сукна лежало только восемнадцать. День его начинался великолепно, потом стал неважным и близился к моменту стать хуже некуда.
  Бангэм вспоминает: 'Рано утром старшина Роберт Ф. Мор распорядился, чтоб я раздал свои боеприпасы ребятам, потому что сам я возвращался в Анкхе, чтобы ехать в отпуск в Бангкок. Я только что закончил раздачу, когда он вернулся и сказал: 'Бангэм, сегодня вертолётов в ту сторону уже не будет, так что возвращай назад свои гранаты. Сегодня пойдёшь с нами'. Я не вернул боеприпасы полностью, только восемнадцать штук'. Теперь вот прервали и завтрак Бангэма. Со встречи с капитаном Херреном прискакал лейтенант Херрик и заорал: 'Всем по коням и за мной. Мы идём вверх!' Сержант взвода Карл Палмер, тридцать девять лет, уроженец Пелэма, штат Джорджия, женатый ветеран Корейской войны, построил четыре отделения и повёл сквозь слоновую траву.
  Вспоминает капитан Херрен: 'Ведущие взводы благополучно ушли, и я последовал за ними с моими радистами и корректировщиком артогня, лейтенантом Биллом Риддлом. Я наметил соединиться с тылом взвода Эла Девни, но вынужден был остановиться, чтобы настроить надёжную радиосвязь со штабом Мура'. Пока Херрен этим занимался, мимо него по западному краю русла прошли два других стрелковых взвода. Из-за этой паузы Херрен будет отрезан от своих людей примерно весь следующий час.
  1-ый взвод Эла Девни шёл впереди и вскоре отдалился на сотню ярдов к западу от ручья. 2-ой взвод Генри Херрика пересёк сухой ручей и двигался сквозь кустарник справа и немного позади Девни. Выступая, Гален Бангэм слышал впереди рассеянные винтовочные выстрелы.
  Рассказывает Бангэм: 'Пока мы двигались таким образом, ко мне приблизился сержант Палмер, приобнял и сказал: 'Бангэм, послезавтра мне исполнится сорок лет, но я не верю, что доживу до этого'. Я не знал, как ответить Палмеру, поэтому просто сказал: 'Да ладно, сардж, нельзя сюда лезть с таким отношением. Всё у вас получится''. В третий раз за последние дни Карл Палмер предсказывал собственную смерть. Сержант Ларри Гилрит и капитан Херрен говорят, что они тоже вели подобные разговоры с Палме-ром и пытались его ободрить.
  К 12:45 контакт перерос в умеренную перестрелку и у нас появились потери. Бой разрастался, и я подумал, что впереди нас ждёт долгий день и что количество раненых значительно превысит возможности взводных санитаров. Я связался по рации с Мэттом Диллоном в командирской вертушке и сказал ему передать приказ врачу батальона, капитану Роберту Каррара, и его подчинённым по медпункту прибыть в зону высадки 'Экс-Рэй'. 'Скажи, пусть не беспокоятся о палатке, пусть прихватят побольше медикаментов', - сказал я.
  Для оказавшихся на острие копья парней Эла Девни ситуация явно накалялась. Сержант Гилрит вспоминает: 'Командир моего 3-го отделения, штаб-сержант Карл Р. Бертон, заметил спускающуюся с горы колонну войск. Не похоже было, чтоб они спешили: шли они цепочкой друг за другом. Кто-то нёс оружие на плечах. Не думаю, что они знали, где мы в точности находимся. Мы с капитаном Херреном сверились и убедились, что в районе нет южновьетнамских отрядов, и затем открыли по ним огонь. У нас понятия не было, с каким подразделением мы схлестнулись, но, попав под плотный огонь стрелкового и автоматического оружия, очень скоро об этом узнали. В тот же момент я потерял связь с лейтенантом Девни и всецело озаботился расположением бойцов как можно ближе к себе, - на позициях, из которых они могли бы вести эффективный ответный огонь'.
  Через несколько минут 1-ый взвод Девни, возглавлявший штурм, подвергся мощной атаке тридцати-сорока стреляющих из автоматического оружия северных вьетнамцев в форме цвета хаки и пробковых шле-мах. Время показывало теперь около часу дня; бойцов Девни атаковали с обоих флангов, они оказались в трудном положении. Вьетнамцы использовали проторённую тропу в качестве главной оси наступления. Рассказывает сержант Гилрит: 'Нас практически прижали к земле, мы несли потери'. Тот же момент вспоминает лейтенант Дэннис Дил: 'Взвод Девни находился под умеренным огнём. Мы всё слышали сквозь листву, и ещё я слышал, как он тарахтел по рации. С Элом стряслась какая-то бедаа. Плотность и интенсивность перестрелка нарастали; потом я увидел своего первого раненого, вероятно, первого американца, раненого в зоне высадки 'Экс-Рэй'. Его ранило в шею или в рот или, может, туда и туда; он ещё сжимал винтовку и двигался и казалось, ошеломлён тем, что с ним случилось. Он спросил, куда ему идти, я приобнял его и показал туда, где в последний раз видел командира батальона'.
  Вот что вспоминает сержант Джимми Джейкс из города Феникс-Сити, штат Алабама, ведший за собой четырёх парней в одном из стрелковых отделений Девни: 'Когда мы приближались к врагу, пулемётный огонь сразил двух моих бойцов и ещё одного из другого отделения. Я командовал бойцами слева и справа, хоть некоторые даже не принадлежали нашему взводу. Я крикнул, чтобы прикрыли меня огнём, и пополз помогать раненым. Мне удалось оттащить двоих к нашей оборонительной линии. В той точке наше продвижение остановилось. Когда я попытался оттащить назад третьего, то сам был ранен'. Пуля из АК-47 пробила бок Джейкса и вышла из верхней части левого плеча.
  Справа и чуть позади людей Эла Девни лейтенант Генри Т. Херрик маневрировал своим 2-ым взводом по склону навстречу судьбе. Его командир роты, капитан Херрен, рассказывает: 'Взвод Херрика был, вероятно, самым опытным моим подразделением с выдающимися сержантами. Их возглавлял старый профессионал сержант 1-го класса Карл Палмер, на чьи советы и помощь я опирался при натаскивании лейтенанта Херрика, так же, как делал это с двумя другими сержантами взвода - Ларри Гилритом из 1-го взвода и Ларри Уильямсом из 3-го. Но у 2-го взвода имелись свои уникальные сержанты: Эрни Сэвидж, молодой сержант из Алабамы, командир стрелкового отделения; затем сержант 1-го класса Эммануэль (Рейнджер Мак) Макгенри, которому было сорок лет, но который мог перешагать людей вдвое моложе себя; штаб-сержант Пол Хердл, командир отделения оружия, ветеран Корейской войны, и сержант Рубен Томпсон, командир огневой группы с репутацией никогда не отступающего человека'.
  Генри Торо Херрик был рыжим, пяти футов десяти дюймов, двадцатичетырёхлетним сыном профессора астрономии из Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Он прибыл в батальон в июле и получил стрелковый взвод; он слыл рьяным. Когда в октябре в батальоне открылась вакансия командира разведвзвода, лакомое назначение, я поначалу принял решение отдать его молодому Херрику. Я упомянул Херрика сержант-майору Пламли, и его ответ был решителен и скор: 'Полковник, если вы поставите туда лейтенанта Херрика, он убьёт их всех'. У нас в батальоне имелась целая стая новых вторых лейтенантов, и меня удивило, что один из них произвёл на сержант-майора столь незавидное впечатление. Нечего и говорить, что должность в разведвзводе Херрик не получил.
  Сержант взвода Херрика, Карл Палмер, высказал свои опасения относительно лейтенанта капитану Херрену после того, как во время патрулирования один из его людей утонул при переправе через реку. 'Сержант Палмер отвёл меня в сторону после случая с утонувшим и сказал, что Херрик угробит их всех своей агрессивностью, - рассказывает Херрен. - Но я не мог винить Херрика за это. Все мы горели желанием найти неприятеля, и я решил, что смогу контролировать его необузданные действия'.
  Девни доложил по рации капитану Херрену, что его взвод с обоих флангов прижат к земле. Рассказывает Херрен: 'Чтобы несколько ослабить воздействие противника, я направил лейтенанта Херрика, приказав ему подниматься справа от Девни и держать контакт с 1-ым взводом Девни'. Время показывало около 1:15 пополудни, и заросли пеклись под полуденным жаром свыше девяноста градусов. В районе Девни разорвались несколько 60- и 82-мм миномётных мин и несколько гранат от РПГ-2 противника. Капитан Херрен со свои передовым артиллерийским наблюдателем лейтенантом Биллом Риддлом заработали рациями, вызывая огневую поддержку артиллерии и с воздуха.
  Ларри Гилрит, сержант из взвода Девни, ожидал, что Херрик со своими бойцами поднимается вверх справа от него. Ожидал, но недолго. По мере движения Херрик радировал капитану Херрену, что его 2-ой взвод обстреливают справа, что заметил отделение солдат противника и преследует их. В ответ Херрен радировал: 'Хорошо, но будь осторожен; не хочу, чтобы тебя прижали или во что-нибудь втянули'.
  Рассказывает Гилрит: 'Я увидел лейтенанта Херрика на расстоянии около пятидесяти ярдов. Командир его отделения оружия, сержант Хердл, оказался ко мне ближе всех. Я спросил: 'Куда вас, чёрт возьми, несёт?' Развернувшись в линию, они быстро двигались. Я хотел, чтобы он остановился и установил два своих пулемёта на моём правом фланге. Они же продолжали двигаться. Я-то думал, что они собираются сомкнуться с моими людьми'.
  Капитана Херрена беспокоила ситуация с Девни, но вдохновлял контакт Херрика, о котором он со-общил мне по рации. 'Вскоре после этого, - говорит Херрен, - я двинулся снова, чтобы догнать Девни. Он докладывал, что находится под плотным огнём и прижат к земле. Я немедленно связался с лейтенантом Ди-лом, чтобы тот зашёл слева и помог Девни'.
  Дэннис Дил всего две недели командовал 3-им взводом роты 'браво'. 'Моим взводным сержантом был штаб-сержант Лерой Уильямс, настоящий человек. Он провёл полтора года в Корее. Моим командиром отделения оружия был штаб-сержант Уилбур Карри, чистокровный индеец сенека из штата Нью-Йорк, два года воевавший в Корее и считавшийся лучшим пулемётчиком в батальоне, если не во всей дивизии. Как раз перед тем, как мы покинули базовый лагерь, Карри принял в себя слишком много огненной воды, раздобыл у вьетнамца лошадь и погнал её по трассе 19 в сторону Плейку. Поскольку полковник Мур знал, какой он хороший солдат, то вынес решение наказать Карри'.
  До сих пор взвод Дила не видел врага, но, поднявшись на пятьдесят ярдов и приблизившись к левому флангу Девни, попал под сильный огонь. Сержант Гилрит вспоминает, что у 3-го взвода 'образовались те же сложности с автоматическим огнём противника, что и у нас. Вёлся он из укрытой пулемётной позиции и зада-вал нам перцу'.
  Штаб-сержант Уильям Н. Роланд, двадцатидвухлетний кадровый солдат, прибывший из Эндрюса, штат Южная Каролина, состоял у Дила одним из командиров отделения. 'Нам стали попадаться раненые из 1-го взвода. Потом мы сами попали под огонь противника, включая обстрел миномётами'. Рассказывает лейтенант Дил: 'Полным ходом шло моё личное боевое крещение; я обернулся к сержанту Карри: 'Вождь, в меня никогда раньше не стреляли. Звучит оно так, как сейчас?' Тот улыбнулся: 'Так точно, сэр, так оно и звучит. В нас стреляют'. Нам пришлось кричать, чтобы расслышать друг друга'.
  Военный историк С.Л.Э. Маршалл писал, что в начале боя подразделения разделяются на группы, между противниками происходит прощупывание, и бой, таким образом, принимает свою форму. Маршалл уловил верно. Именно так всё и происходило в тот день в лесу над зоной высадки 'Экс-Рэй'. И никакое другое событие не оказало большего влияния на форму той битвы, чем то, что проделывал лейтенант Генри Херрик. Херрик же, идя по горячим следам нескольких драпающих вражеских солдат, промчался прямо мимо людей лейтенанта Девни, повернул свой взвод вправо и скрылся из виду в зарослях.
  Вот что говорит сержант Эрни Сэвидж о приказах Херрика: 'Он принял плохое решение, и мы знали, что в тот раз это было плохое решение. Мы разорвали связь с остальной ротой. Мы должны были под-ниматься на фланге 1-го взвода, на самом же деле удалялись от него. Мы потеряли связь со всеми'.
  Взвод рвался сквозь заросли в сторону северо-запада, преследуя бегущего врага вниз по пологому склону по хорошо утоптанной лесной тропе, и Генри Херрик шёл во главе стрелкового отделения сержанта Макгенри. Взвод растянулся более чем на пятьдесят ярдов. За отделением Макгенри следовало стрелковое отделение сержанта Джерри Заллена, затем шли бойцы Эрни Сэвиджа. Отделение оружия Пола Хердла с двумя пулемётами М-60 замыкало колонну.
  Враг вскоре пропал, но Херрик продолжил путь вниз по тропе. Он уже оставил более ста ярдов между собой и остальной ротой 'браво', когда тропу пересекло небольшое русло глубиной четыре фута. Херрик перепрвился через него с отделением Макгенри и потребовал от остального взвода следовать за собой. Около ручья листва была густой и расступалась только через пять ярдов. Взвод сомкнулся, и два ведущих стрелковых отделения вытянулись в шеренгу: Макгенри справа, Заллен слева, а Сэвидж и Хердл с тыла. Небольшой отрог, едва ли больше пальца, спускался вниз с небольшого взгорка на запад, параллельно руслу речки и прямо поперёк линии марша двух передовых стрелковых отделений.
  Капитан Херрен рассказывает: 'Через несколько минут Херрик доложил, что достиг открытого про-странства, и запросил, должен ли он пересечь его или обойти вокруг. Он сказал, что если пойдёт вокруг, то потеряет связь с Элом Девни'. На самом деле, Херрик уже потерял связь с 1-ым взводом. Он поспешил вверх по южной стороне отрога, в то время как два отделения в его тылу ещё переходили ручей. У вершины этого 'пальца' два головных отделения неожиданно столкнулись с сорока или пятьюдесятью вьетнамцами, которые торопились вниз по тропе на звуки перестрелки роты 'браво'. Обе стороны немедленно открыли огонь, и противник тут же рассыпался влево и вправо.
  Когда началась стрельба, между двумя ведущими отделениями Херрика оказался огромный термитный холм. Херрик радировал Сэвиджу, приказывая обойти противника с правого фланга. С пулемётами Хердла за спиной, Сэвидж и его парни так и поступили: выскочили из-за деревьев, стреляя из М-16 в автоматическом режиме. Фланговый удар ошеломил врагов. Они крутились волчком, шатались и падали, сражённые градом пуль и гранат, выпускаемых из М-79 специалистом-4 Робертом М. Хиллом. Гранату за гранатой всаживал Хилл по визжащим вьетнамцам. Стрельба бушевала с обеих сторон, как внезапно более крупная группа противника из свыше пятидесяти солдат, выбравшись из гущи деревьев, бросилась к термитному холму и тут же попала под сильный огонь двух отделений на отроге и отделения Сэвиджа справа. В ходе перестрелки был уничтожен пулемёт неприятеля со всем расчётом из трёх человек. Рассказывает Сэвидж: 'Три или четыре минуты мы вели неслабую такую перестрелку, но никого не потеряли. У них же мы многих положили. Я сам во многих попал. Я видел, как они падали. Они попытались выставить пулемёт против нас справа, но мы застрелили пулемётчика и с ним ещё двух'.
  По рации Генри Херрик сообщил капитану Херрену, что противник справа и слева от него и что он опасается, что его отрежут. Рассказывает Херрен: 'Я сказал ему, чтобы постарался восстановить связь с 1-ым взводом и возвращался ко мне. Одновременно я предупредил 1-ый взвод и велел прикинуть, можно ли добраться до Херрика. Кажется, прошло всего несколько минут, как Херрик снова вышел на связь, докладывая, что между ним и Девни крупные вражеские силы, что он под интенсивным огнём и несёт потери. Я приказал ему занять участок и удерживать, пообещав, что мы до него доберёмся. Я также велел ему воспользоваться миномётной и артиллерийской поддержкой'.
  Подтянув тыл колонны Херрика, старый ветеран Корейской войны и чародей-пулемётчик Пол Хердл с одного взгляда оценил происходящее и понял, что у отделений Макгенри и Сэвиджа забот по горло и нужна немедленная помощь. Махнув своим расчётам следовать за собой, Хердл выскочил из густой растительности у ручья, устроил оба пулемёта М-60 на огневые позиции, нацелился на гребень отрога за отделением Сэвиджа, и открыл огонь.
  Внизу на поляне я слышал, как на склоне горы разразился страшный грохот. Как зазвучали ритмичные, глухие очереди пулемётного огня, автоматический треск винтовок, взрывы гранат, мин и ракет. Всё гремело намного громче и гораздо масштабнее того, с чем мы сталкивались до тех пор. На связь вышел Джон Херрен и сообщил, что его люди попали под массированный удар по крайней мере двух неприятельских рот и что его 2-ой взвод оказался в опасности окружения и может быть отрезан от остальной части роты. Он говорил, а на поляну, где я стоял, падали мины и ракеты. Осуществился мой худший сценарий: мы вступили в интенсивный контакт прежде, чем весь мой батальон оказался на земле. И теперь мне приходилось разбираться ещё и с отрезанным взводом. Сердит был мой ответ: 'Дерьмо!'
  Оценка капитана Джона Херрена, что бойцы его роты 'браво' противостоят двум неприятельским ро-там, оказалась слегка неверной. Полноценный вражеский батальон, более пятисот решительных солдат, волной катился вниз с горы к попавшему в ловушку 2-му взводу Херрика и маневрировал возле прижатого к земле 1-го взвода Эла Девни. Рота 'браво' со своими пятью офицерами и 114 рядовыми уже вступила в бой. В бурлящем калейдоскопе быстро меняющейся обстановки Джон Херрен отчаянно пытался разобраться в том, что делает противник, держать меня в курсе событий и в то же время не допустить разгрома своей роты.
  Происходящее с ротой 'браво' усилило моё беспокойство по поводу подхода по сухому руслу на западный край зоны высадки. Инстинкты мне подсказывали, что командир противника, стремясь к поляне, наверняка нанесёт удар по нашему левому флангу. Требовалась немедленная помощь, и помощь уже была в пути.
  Старый Змей, Брюс Крэндалл, вышел на связь. Задержанный необходимостью дозаправки своих шестнадцати машин, он подлетал четвёртым рейсом за день с последними бойцами роты 'альфа' Тони Надаля и первыми парнями из роты 'чарли' капитана Боба Эдвардса. Как только в 1:32 дня первые восемь вертолётов упали на поляну, я приказал капитану Надалю собрать своих бойцов, скорее подниматься к Джону Херрену и примкнуть к нему слева. 'Потом, - сказал я, - я хочу, чтобы ты передал Херрену взвод, чтобы помочь ему добраться до его отрезанного взвода'. Сам я побежал на поляну, чтобы расположить Боба Эдвардса. Я решил отправить роту 'чарли' к горе сразу по прибытии и рискнуть оставить свой тыл без защиты с севера и востока. На какое-то время батальон останется без резерва.
  Парни роты 'чарли' капитана Эдвардса выскакивали из вертолётов и бежали к лесистому краю зоны высадки - южному краю, хвала господу. Я схватил Эдвардса, вкратце ввёл его в курс дела и крикнул, чтобы отводил людей из зоны высадки на юг и юго-запад и, обороняя левый фланг роты 'альфа', занимал блоки-рующую позицию. Я скомандовал 'Вперёд!', и Эдвардс с двумя своими радистами припустил сломя голову, крича и подавая сигналы остальным бойцам следовать за собой.
  Рассказывает Боб Эдвардс: 'При организации блокирующей позиции по нам вёлся мощный прицельный огонь из стрелкового и автоматического оружия. Затем, через пятнадцать или двадцать минут после высадки, мы получили беспорядочный миномётный и ракетный огонь. Мы ещё не вступили в контакт с пехотными отрядами противника. Углубившись в чащу, я расположил три своих стрелковых взвода в линию: 3-ий взвод справа, 1-ый взвод в центре, 2-ой взвод слева.
  Я устроил свой командный пункт недалеко от края зоны высадки, вблизи тылов 2-го взвода лейтенанта Джека Гоухигана. Сочетание удачи, быстрого реагирования на приказы и обученных, дисциплинированных солдат, исполняющих то, что приказано, позволило роте нскоро развернуть линию обороны в пятидесяти-ста ярдах от зоны высадки. Проблемой оставалась слоновая трава: когда ложился на землю, видимость крайне ограничивалась'.
  К тому времени мы с радистом Бобом Уэллеттом воссоединились с сержант-майором Пламли и капитаном Томом Мецкером около сухого ручья. Переводчик, мистер Ник, залёг на землю. Капитан Мецкер, опустившись на одно колено, выстрелил из М-16 по вражеским солдатам, появившимся в 75 ярдах к югу. Через несколько минут Мецкер получил пулевое ранение в плечо, был перевязан старшиной Артуром Дж. Ньютоном из роты 'альфа' и отправлен обратно в рощу.
  Я испытывал желание присоединиться к парням Надаля или Эдвардса, но противился искушению. Дело моё не сводилось к действиям только одной роты, ибо меня могли прижать к земле, и я стал бы просто ещё одним стрелком. Долг же мой состоял в том, чтобы стрелков возглавить.
  Щелчки и треск пролетающих пуль теперь приобрели совершенно иной характер: подобно пчелиному рою, они кружили вокруг наших голов. Я висел на рации, пытаясь расслышать сообщения сквозь помехи, когда почувствовал твёрдую руку на правом плече. Это был сержант-майор Пламли. Сквозь грохот перестрелки он крикнул: 'Сэр, если не найдёте укрытия, погибнете; погибнете вы - погибать нам всем!'
  Пламли был прав, как всегда. Любой, кто махал рукой, кричал, подавал сигналы или разговаривал по рации, немедленно становился мишенью противника. Эти ребята быстро обнаруживали и подстреливали командиров, радистов и санитаров. Ни в Корее, ни здесь меня никогда не беспокоило, что в бою могут ранить. Но Пламли меня осадил. Игра только начиналась, и время выходить из неё для меня ещё не настало.
  Сержант-майор показал на большой термитный холм высотой семь или восемь футов, стоящий в зоне высадки на полосе деревьев между двумя открытыми участками. До него было около тридцати ярдов; мы втроём кинулись к нему, и пули поднимали красную пыль под нашими ногами, и 'пчёлы' всё жужжали над головами. Тот термитник размером с большой автомобиль станет и командным пунктом батальона, и перевязочной, и пунктом снабжения, и местом сбора пленных, оружия и техники противника, а также местом, куда мы будем носить наших мёртвых.
  В 1:38 села вторая партия из восьми вертушек, доставив остальных парней из рот 'альфа' и 'чарли'. На сей раз вертушкам тоже досталось. Эдвардс и Надаль рассортировали прибывших и распределили по соответствующим ротам.
  Вместе с этой партией прибыл и медицинский эвакуационный вертолёт, доставивший медгруппу моего батальона. Большие красные кресты, намалёванные на бортах, привлекли ещё больше огня. Вертолёт привёз военврача капитана Роберта Каррару, сержанта медицинского взвода Томаса Китона и штаб-сержанта Эрла Кита. Президент Джонсон отправил нас на войну с недокомплектом по многим пунктам, но ничто не стало столь критичным, как нехватка медицинского персонала. В медпункте по штату числилось тринадцать человек. Но Китон и Кит - вот всё, чем мы располагали. И точка. В течение последующих пятидесяти часов капитан Каррара и два его сержанта творили чудеса.
  Вот как описывает своё прибытие сержант Китон: 'Между часом-тридцать и часом-сорок пять, следуя за полётом четырёх вертолётов, мы подлетели к 'Экс-Рэй' и хорошо видели наших солдат и северных вьетнамцев. Солдаты ВНА засели в лесу и стреляли по вертолёту. Лётчик санвертолёта словно застыл с нами: у него возникли сложности с посадкой машины. Мы так и не зависли как положено. Всем бывшим на борту пришлось прыгать на землю с высоты около шести футов. Пригнувшись, мы побежали туда, где находился полковник Мур, к муравейнику. Там уже сгрудились на земле двадцать или двадцать пять раненых. Мы положили мёртвых отдельно и начали работать'.
  Теперь на земле находилось около 250 человек из моего батальона, и они действовали. Накапливались потери. Свалившись за тот термитник, я вскользь припомнил своего выдающегося предшественника из 7-ого кавалерийского полка, подполковника Джорджа Армстронга Кастера, его последнюю битву в долине ручья Литл-Бигхорн в Монтане за восемьдесят девять лет до того. Меня наполняла решимость, что в долине Йа-Дранга история не повторится. Мы были сплочённой, хорошо обученной и дисциплинированной боевой силой, и обладали тем, чего Джордж Кастер был лишён, - огневой поддержкой.
  Настало время накинуть цепь на всё, до чего могли дотянуться руки. Я связался по рации с Мэттом Диллоном и координаторами огневой поддержки в небе и приказал нанести удары с воздуха, артиллерией и АРА по нижней части горы, особенно по путям подхода к зоне высадки с запада и юга. Приоритетом при всех ударах оставлять конкретные запросы пехотных рот. При отсутствии необходимости выполнения этих задач, непрерывно поражать другие цели. Я велел Диллону и всем остальным оставаться начеку и выискивать миномётные позиции противника. Я надеялся, что авиация и артиллерия несколько ослабят натиск на мои войска, а также проредят подкрепления противника, направленные с горы для вступления в бой.
  Через несколько минут воздух в долине наполнился дымом и красной пылью: с небес потоками обрушилась благословенные реки мощного разрушения. Однако ротные командиры и передовые артиллерийские и миномётные наблюдатели испытывали трудности с точным определением местоположения своих передовых элементов. Полковник Тим Браун из командного вертолёта связался со мной, убеждая отвести удары с горы и придвинуть их как можно ближе к себе.
  Самая большая проблема имелась у Джона Херрена: определить местонахождение пропавшего 2-го взвода. Херрик и его бойцы не только отделились от остальной части 'браво', но и увязли в перестрелке. Тот факт, что этот взвод находился где-то перед Надалем и Херреном, некоторое время сдерживал эффективное применение огня артиллерии непосредственной поддержки. Но, постепенно перенеся удары по горе вниз, ротным командирам удалось направить часть артиллерии туда, где она принесла пользу. А поток огневой поддержки по склонам горы выше кромсал подкрепления противника.
  Канонада стояла страшная, гром её симфонией звучал для наших ушей. Артиллерийские снаряды шипели над головами с характерными звуками на подлёте, за которыми следовали близкие разрывы. Вертолёты АРА выкатывались над 'Экс-Рэй' и со свистом выпускали 2,75-дюймовые ракеты, детонировавшие сокрушительными взрывами. В небе ревели истребители-бомбардировщики ВВС и сбрасывали 250- и 500-фунтовые бомбы и зловещие канистры с напалмом. Отовсюду слышался несмолкае-мый ближний треск винтовок, пулемётов, взрывы гранат и миномётных мин.
  Становилось ясно, что к югу от командного пункта у термитника большое открытое пространство, на котором приземлялись вертолёты, было особенно уязвимо. Самое большое открытое пространство, вместе с тем оно ближе всего лежало к тому месту, где атаковал противник. Я уже присматривался к меньшему пространству на восток от моего командного пункта, которое, если убрать несколько деревьев, могло бы принять два вертолёта за один раз. Оно бы стало нашей линией снабжения и эвакуации в тыл в случае, если в зоне высадки станет жарче.
  Я обратился к командиру своей подрывной команды сержанту Джорджу Наю из 8-го инженерного батальона и приказал свалить те деревья. Най, 25-летний уроженец Бангора, штат Мэн, на 'Экс-Рэй' привёл шестерых: специалиста-5 Джеймса Кларка, специалиста-5 Скотта О. Генри, специалиста-4 Роберта Дёрша, рядовых 1-го класса Джимми Д. Накаяму, Мелвина Аллена и Дэвида Уилсона. 'Огонь быстро становился всё более и более плотным, и периметр, казалось, просто превращался в потасовку непрерывного огня, - вспоминает Най. - Враг уже был виден, и как-то внезапно мы стали частью 1-го батальона 7-го кавполка. Трудно быть одновременно и пехотинцем, и подрывником, но мы справились. Те деревья мы взорвали; спиливать не стали. Интенсивность огня усложнила бы работу с пилой, заставила бы работать без оружия в руках. Взрывая деревья, мы получали больше времени на саму перестрелку. Я услышал, что один из наших людей убит, парень по имени Генри, специалист Генри из Колумбуса, штат Джорджия. По мере того как разворачивался день, я осознал, что Генри мы таки потеряли'.
  В те несколько минут, в течение которых я занимался переброской роты 'чарли' на юг, обеспечивал по рации огневую поддержку и говорил с Джорджем Наем о расчистке малой зоны высадки, капитан Тони Надаль повёл бойцов своей роты 'альфа' по открытой местности на юго-запад, в сторону сухого ручья.
  
  7. СБЛИЖЕНИЕ С ПРОТИВНИКОМ
  
  Твой ротный убит, нет на старших лица...
  Ты помнишь, надеюсь, что ждёт беглеца.
  Останься в цепи и держись до конца
  И жди подкреплений от службы.
  
  - Редьярд Киплинг, 'Служба Королевы'
  (Перевод Исидора Грингольца)
  
  Лейтенант Роберт Э. Тафт скачками вёл 3-ий взвод роты 'альфа' на звуки боя. Он получил приказ о движении от командира роты, капитана Тони Надаля, и выполнял его. Стройный, похожий на мальчишку, лишь двадцати трёх лет от роду, Боб Тафт из Хайленд-Парка, штат Иллинойс, нёсся к линии деревьев на краю поля аллюром, за которым его сильно нагруженный радист, специалист-4 Роберт Хейзен, уроженец Чикаго и тоже двадцати трёх лет, еле-еле поспевал. Хейзен тащил и винтовку М-16, и боеприпасы, и большую полевую радиостанцию PRC-25 на спине.
  Капитан Надаль двигал два своих взвода к сухому ручью, чтобы обезопасить этот критический участок местности, а также, как я приказал, прикрыть левый фланг роты 'браво'. Говорит Надаль: 'Я шёл к востоку от ручья, продираясь сквозь слоновую траву, когда вдруг набрёл на своего однокашника по Вест-Пойнту Джона Херрена, который со своими радистами лежал на земле. Он сообщил мне снизу вверх: 'Там уйма Вэ-Ка!'' Херрен тоже помнит ту случайную встречу: 'Я сказал ему, чтобы падал на землю, иначе отстрелят задницу. Надаль залёг'.
  Ещё дальше в кустарнике соединялись и уходили, чтобы пробиться к ведущему бой взводу лейтенанта Генри Херрика, 1-ый и 3-ий взводы Джона Херрена. Для этой атаки Надаль передал Херрену свой 2-ой взвод под командованием лейтенанта Уолтера Дж. (Джо) Марма. С тем, чтобы развернуть в шеренгу и сориентировать бойцов, у Марма произошла заминка; Дил и Девни уже начали атаку. От двух взводов Херрена Марм отставал примерно на сто ярдов.
  Лейтенант Дил вспоминает, что произошло потом: 'Я слева, Девни справа, физического контакта со штабом роты нет. Оба взвода двигались к Херрику и были встречены пулемётным и автоматным огнём, приведшим в обоих взводах к ранениям лёгкой и средней степени тяжести. Интенсивный огонь заставил отойти на позицию, в которой мы могли оценить ситуацию'.
  В этот момент лейтенант Боб Тафт и его 3-ий взвод роты 'альфа' лоб в лоб столкнулись с неприятельскими войсками численностью до 150 человек, которые шли в атаку по обе стороны сухого ручья. Началась жестокая драка за обладанием сухим руслом. Капитан Надаль, проведший в Южном Вьетнаме год в спецназе, глянул через ручей на противника, выбегающего из-за деревьев, и понял, что это не партизаны Вьетконга, а кадровые северовьетнамские войска. Он вышел на радиочастоту батальона и заорал: 'Это Вэ-Эн-А! Это Вэ-Эн-А!' <ВНА, Вьетнамская народная армия - прим.пер.>
  Специалист-4 Кармен Мичели, уроженец Норт-Бергена, штат Нью-Джерси, вспоминает: 'Нам при-казали снять рюкзаки. Мы выстроились в шеренгу и пошли в атаку. Слева от меня я видел специалиста-4 Билла Бека с пулемётом М-60. Капитан Надаль шёл тут же с нами. Нас стали обстреливать, и ребята начали падать. Мы видели врага очень ясно. Мы продолжали наступать. Многие наши ребята выбыли сразу же'.
  Сержант Стив Хансен шёл позади и справа от лейтенанта Тафта. Он говорит: 'Мы двигались рысью по открытой траве к линии деревьев и слышали перестрелку на отроге на западе, куда мы и направлялись. Мы с моим другом-радистом, специалистом-4 Рэем Тэннером, пересекли русло речки. Команда капитана Надаля и два других взвода заходили справа. Когда мы приближались к чаще, лейтенант Тафт шёл впереди. Специалист-1 Лоренцо Натан, Рэй Тэннер и я поспевали следом, отставая, может быть, на десять ярдов. Двигались мы быстро. Специалист-4 Пит Уинтер держался возле меня.
  Мы столкнулись со свинцовой стеной. В ведущем отделении подстрелили всех. С момента, когда мы получили приказ выступать, до момента, когда стали гибнуть люди, прошло каких-то пять минут. Враг ока-зался к нам так близко, что захватил нескольких наших погибших. Произошла тяжёлая перестрелка. Сержант Натан вывел нас из леса обратно к руслу речки'.
  Боб Хейзен, радист Боба Тафта, вспоминает: 'Передо мной двигался лейтенант Тафт. Я был слева от него. В левой руке он держал трубку, соединённую гибким прорезиненным проводом с рацией на моей спине. Провод натянулся, я навалился на лейтенанта и крикнул: 'Связь пропадает'. Он оглянулся на меня, устремился вперёд и сделал ещё четыре шага. Затем он два раза во что-то выстрелил. Я не видел, во что.
  Потом он рухнул на землю лицом вниз. В лейтенанта Тафта попали. Я не понял, насколько серьёзно, пока не перевернул его. Он был ранен в горло, пуля отскочила рикошетом вниз и вышла с левой стороны. Он был мёртв, я с трудом перевернул его, хоть и был он некрепкого сложения'.
  Рассказывает капитан Надаль: 'Враги стали стремительно спускаться с горы несколькими до некоторой степени несогласованными атаками. Они устремлялись вниз с холма и шли вдоль сухого русла. Противник знал район. Он спускался наиболее скрытным маршрутом. Слева от меня 3-ий взвод сильно увяз в бою, и плотность огня возрастала всё больше и больше. В это время я и потерял радиосвязь со взводом Тафта'.
  Посреди этого неистовства Боб Хейзен напрягся и перевернул-таки своего мёртвого комвзвода. 'Он погиб, и мы ничего не могли с этим поделать. Прежде всего, я подумал о том, чему меня учили: не дай врагу наложить лапы на карту и книжку кодовых сигналов. Я забрал их у лейтенанта Тафта и, стоя на коленях, попытался оттащить его. В этот момент в мою рацию попали, и осколок её ударил меня в затылок. Большого вреда он не причинил, но внезапно я оказался лицом вниз на земле рядом с лейтенантом Тафтом. Я чувство-вал, как что-то бежит по шее, пощупал и увидел ладонь, полную крови'. Кармен Мичели находился справа от Хейзена: 'Мы поняли, что случилось. Быстро покатилась весть: 'Лейтенанта Тафта убили!''
  1-ый взвод лейтенанта Уэйна О. Джонсона из роты 'альфа' находился справа от парней Тафта. Старшина взвода Джонсона, сержант 1-го класса Трой Миллер, вспоминает: 'Мы видели, что враги как сумасшедшие преследуют 3-ий взвод. Там был более открытый участок, чем у нас, и у северных вьетнамцев имелся к ним лучше прикрытый, скрытный подход. Враги хорошо замаскировались, ты их едва мог видеть, потому что униформа цвета хаки и головные уборы того же цвета хорошо сливались с буро-жёлтой травой. Все они, очень дисциплинированные, казалось, совсем не боялись смерти'.
  Момент был решающий. Какая из сторон овладеет сухим ручьём с его скрытностью и маскировкой, та будет владеть открытой площадкой, где приземлялись 'Хьюи'. Мы обязаны были удержать этот ручей, и на долю Надаля и его бойцов выпало выполнить задачу - лицом к лицу с очень воинственным противником.
  Как любое другое подразделение в батальоне, отделение оружия 3-го взвода было недоукомплектовано. В нём по штатному расписанию числилось два пулемётных расчёта М-60, каждый из которых предполагал пулемётчика, помощника пулемётчика и двух подносчиков боеприпасов. На самом же деле, в одном расчёте было три человека, а в другом только два. Один расчёт состоял из пулемётчика, специалиста-4 Рассела Э. Адамса, двадцати трёх лет, родом из Шумейкерсвилла, штат Пенсильвания; второго номера специалиста-4 Билли Бека, двадцати двух лет, из Стилтона, штат Пенсильвания; и подносчика боеприпасов рядового 1-го класса Джона Уандерли. Расселу Адамсу, когда он высадился на 'Экс-Рэй', не хватало ровно четырнадцати дней до завершения армейской службы. При пяти футах восьми дюймах роста и 145 фунтах веса Адамс был невысок, но жилист; он с лёгкостью управлялся с тяжёлым пулемётом М-60. Худой и крепкий Бек имел рост шесть футов два дюйма. Другой расчёт М-60 состоял из специалиста-4 Терона Лэднера, двадцати двух лет, высокого худого уроженца Билокси, штат Миссисипи, и его второго номера, рядового 1-го класса Родригеса Э. Риверы.
  Билл Бек говорит, что Рассел Адамс был его лучшим другом, спокойным, тихим человеком с большими руками. 'Он мало разговаривал, никогда не ворчал - просто смазывал свой М-60, - рассказывает Бек и добавляет, - После кормёжки мы двигались к ручью. Внезапно отовсюду раздалась стрельба, и Джерри Кирш, бывший в трёх ярдах прямо передо мной, схватил пулемётную пулю и упал: он закричал, перевернулся на спину и стал звать свою мать. Я перепугался до усрачки и прыгнул влево, в укрытие, рядом с солдатиком на земле. Тот лежал как в положении для стрельбы и смотрел на меня. Это был сержант Александр Уильямс. У него во лбу зияла маленькая дырка, и он был мёртв'. Уильямс, двадцать четыре года, родился в Джексонвилле, штат Флорида.
  Бек рассказывает: 'Я вскочил так же шустро, как и юркнул вниз, и помчался вперёд, к Адамсу, который уже миновал Кирша. Мы находились на открытом месте примерно в тридцати ярдах слева от русла, двигаясь параллельно ему в направлении Тьыпонга. Никто не сказал нам, как далеко надо зайти, поэтому мы продолжали двигаться. Я слышал, как кричал Боб Хейзен, что убили лейтенанта Тафта. Я видел, как он склонился над Тафтом, когда солдат ВНА выстрелил в него, и его рацию разнесло на куски. Спина его была обращена к руслу. Всё произошло одновременно, знаешь, секунд за тридцать. Мы продолжали бежать. Адамс, выпалив с бедра, срезал солдата ВНА, целившего в нас свой АК из развилки ветвей на дереве'.
  На восточной стороне ручья Боб Хейзен какое-то время пролежал без сознания рядом с убитым лейтенантом. Придя в себя, он помог оттащить тело Тафта к руслу. 'Нас обстреливали. Я посмотрел направо: позади нас оказался солдат ВНА, прятался за деревом. Мы как-то прошли мимо него. Мы с санитаром уставились на него: он стоял, прижавшись к дереву, в пробковом шлеме, коричневой форме, с пистолетным ремнём, при оружии. У меня оружия не было. Он смотрел на нас. Тут кто-то слева от меня выстрелил в него. Его жёстко отбросило на ствол, а потом он рухнул'.
  Тот солдат вполне мог оказаться человеком, причинившим огромный ущерб 3-му взводу Надаля. Погибли лейтенант Тафт, сержант Трэвис Посс, специалист-4 Альберт Уитчер и сержант Александр Уильямс. Нескольких человек ранило, включая радиста взвода Боба Хейзена, чью рацию PRC-25 вообще развалило на куски. Уцелевшие, таща за собой раненых товарищей, отступили к руслу ручья.
  Приняв на себя жестокий удар и понеся потери, взвод Тафта, которым теперь командовал ветеран Корейской войны сержант Лоренцо Натан, тем не менее, держался твёрдо и сдерживал темп наступления. Противник откатился и медленно перемещался влево, пытаясь найти способ обойти роту 'браво'. Что вывело его прямо на бойцов Джо Марма, которые двигались вверх на соединение с 'браво'. Около восьмидесяти северовьетнамских солдат были застигнуты врасплох, когда десантники Марма открыли беглый огонь прямой наводкой из пулемётов и винтовок и забросали ручными гранатами их плотные ряды на открытом правом фланге. Парни Марма их словно косили. Двоих взяли в плен.
  Несколько человек до сих пор помнят странное поведение вьетнамцев, попавших под тот смертельный огонь. Рассказывает капитан Тони Надаль: 'Это мало походило на бой, 2-ой взвод их просто выкашивал'. Штаб-сержант Лес Стэйли вспоминает: 'Пятьдесят солдат ВНА оказались передо мной прямо по фронту и были почти сразу же скошены, и они не повернули и не попытались дать ответный огонь'. Оставшиеся в живых солдаты противника отступили в тыл, к руслу ручья. И вернулись во фронт перед 1-ым и 3-им взводами Тони Надаля, которые теперь укрывались в том русле четырёх футов глубиной. И снова врагов резали справа кинжальным фланговым огнём. Они же просто шли и шли в полосу обстрела.
  Сержант Трой Миллер из 1-го взвода сражался в гуще событий: 'Я видел, как уже в русле одному солдату ВНА пули угодили в верхнюю часть тела, его убили сержант из 3-го взвода и командир огневой группы из моего взвода. Он лежал не далее чем в десяти футах от нас. Позже мы обыскали тело и обнаружили личные жетоны лейтенанта Тафта'.
  Капитан Надаль, потеряв радиосвязь со взводом Тафта, двинулся навстречу яростной стрельбе на своём левом фланге, чтобы выяснить, что происходит. Надаль рассказывает: 'Мой радист, сержант Джек Э. Гелл, ротный специалист связи, вызвавшийся таскать одну из двух моих радиостанций, выбежал вместе со мной из русла на открытое пространство в сторону позиций Тафта. Мы столкнулись с сержантом Натаном, и я спросил его, что происходит. Он ответил, что взвод атаковали на левом фланге, что левое отделение понесло потери и отступило от ручья, открыв левый фланг противнику. Натан сказал, что Тафт убит и ос-тавлен в русле.
  Меня это разозлило. Нас учили не бросать раненых и мёртвых на поле боя. Мы с сержантом Геллом поползли от наших линий к руслу, где засел враг, чтобы найти Тафта. С западной стороны русла в нас полетели гранаты, но мы укрылись среди деревьев. Мы нашли убитого Тафта. Оттаскивая его назад, увидели ещё одного брошенного бойца. Передав тело Тафта своему взводу, мы с Геллом вернулись снова и забрали того парня'.
  Билл Бек и Рассел Адамс к тому времени продвинулись примерно на сто ярдов к горе и теперь отбивались от неприятельских масс в тридцати ярдах на юго-запад от русла ручья. Бек рассказывает, как бурно они вступали в бой: 'Я мчался за Адамсом, как среди шума автоматического огня кто-то крикнул 'Граната!', и прямо передо мной, менее чем в двух ярдах, плюхнулась одна из тех картофелин с длинной деревянной рукояткой. Я начал было падать на землю, колени уже подгибались, но тут, вспыхнув ярко-белым светом, произошёл взрыв. Я так и не брякнулся на землю и продолжил бег, неся коробки с патронами для М-60.
  Справа, в двадцати ярдах от нас, сразу возле русла ручья, стоял муравейник с группой деревьев на макушке. На одной стороне находились американские джи-ай, и два солдата ВНА - на другой, на расстоянии не более пяти ярдов друг от друга. Не думаю, что наши ребята видели врага. Я закричал во всю мощь своих лёгких, но из-за грохота боя никто меня не услышал. А грохот стоял оглушительный. Единственным моим оружием оставался 'сорок пятый''.
  Рассказывает Бек: 'Двигаясь вместе с Адамсом вперёд, я всё время то скакал, то увёртывался, то шлёпался в грязь. Выхватив пистолет, я всю обойму в семь патронов выпустил по левой стороне мура-вейника, - те два солдата упали. Адамс потребовал патронов, и мы с ним залегли возле небольшого дерева. Позиция наша оказалась впереди всех. Ленту за лентой 7,62-мм патронов вставлял я в пулемёт. Мы лежали плашмя, и он стрелял по противнику спереди и справа. Справа от нас, примерно в десяти ярдах, за своим пулемётом лежали наши товарищи Терон Лэднер и Родригес Ривера. Мы почти не видели их из-за травы'.
  Бек добавляет: 'Я замечал движение впереди, показывал где, и Адамс направлял туда огонь. Так про-должалось несколько атак. Враги целились прямо в нас с Рассом: пули грызли ствол дерева, поднимали пыль вокруг и свистели над головой. Расс застопорил эти атаки, и мы стали искать нашего подносчика патронов, Джона Уандерли. Он погиб. Помню сильную жару, помню, как охватывало изнеможение, будто всё это время не переводил дух. Мокрые от пота лежим в бурой траве, солнце палит нещадно, а мы под открытым небом, на самом виду, безо всякого укрытия, если не считать травы'.
  Во время вылазок за Тафтом и раненым солдатом капитан Надаль заметил, что примерно в двадцати ярдах слева от него Бек и Адамс бегут к горе. Бек и его пулемётчик Рассел Адамс и ещё один расчёт М-60 остановились на расстоянии не менее семидесяти пяти ярдов впереди от 3-го взвода роты 'альфа'. Адамс говорит об этом просто: 'Никто не приказал мне остановиться, потому я и бежал'.
  Собирая воедино мозаику запутанного и стремительно развивавшегося боя, мне становится ясно, что эти смелые пулемётчики нанесли тяжёлый урон крупному северовьетнамскому отряду, который спешил вниз, чтобы усилить атаку на левый фланг роты 'альфа'. Билл Бек и его товарищи заплатили страшную цену, но практически своими руками не позволили врагу обойти левый фланг Надаля и вбить клин между ротами 'альфа' и 'чарли'.
  Наверху в небе прекрасно справлялся с работой по прикрытию с воздуха A-1E 'Скайрейдер', старомодный одномоторный винтовой самолётик времён Корейской войны, который, оказывая тактическую авиационную поддержку наземным войскам, доказал свою высокую ценность. Летал он медленно, но был мощно бронирован и просто устроен; он вёл очень точный огонь и, что ещё лучше, мог кружить поблизости до восьми часов.
  Капитан Брюс М. Уоллес, во время Корейской войны бывший рядовым, а в 1956-ом - выпускником Вест-Пойнта, в 1965-ом году проходил второй срок службы во Вьетнаме в рядах ВВС, на сей раз летая на стареньких 'Спадах', как прозвали А-1Е. Уоллес рассказывает: ' 'Скайрейдер' был уникально приспособ-лен для доставки боеприпасов на землю в то самое время и в том самом месте, где это требовалось полевому командиру. Летал он небыстро, был грузен, нескладен, весь промаслен, и в нём было жарко. Но под его крыльями можно было повесить всё, кроме кухонной мойки. По мере усиления боевых действий вокруг Йа-Дранга, все свободные самолёты и экипажи 1-ой и 602-ой десантно-диверсионных эскадрилий были задействованы в выполнении этой боевой задачи'.
  Примерно в два часа дня один из этих A-1E заходил с юга на склон горы, очень низко, прямо над деревьями идя на бомбометание к тому месту, откуда атаковал противник. Вдруг раздался взрыв, и 'Спад' загорелся. Он полетел вниз к руслу ручья, вытягивая за собой хвост из пламени и дыма, пролетел прямо над нами и над всем полем боя, повернул на восток и, качаясь, протянул, наверное, пару миль, и рухнул, подняв чёрный клуб дыма. Парашюта мы не видели. Наверху капитан Мэтт Диллон всё ясно видел из командной машины: 'Самолёт загорелся, отклонился от курса и рухнул к востоку от 'Экс-Рэй'. Был взрыв, за ним пожар. Мы полетали вокруг, чтобы рассмотреть хоть какие-то признаки жизни. Почти сразу после крушения к самолёту подбежали солдаты противника, человек двадцать или тридцать. Я вызвал на них вертолёты АРА'.
  Данные ВВС показывают, что погибшим в этом крушении лётчиком был капитан Пол Т. Макклеллан-младший, тридцать четыре года, из Уэст-Стейтона, штат Орегон, служивший в 1-ой десантно-диверсионной эскадрилье. Капитан Брюс Уоллес рассказывает: 'Вероятно, Пол был сбит осколками собственных боеприпасов. На одном самолёте мы несли как бомбы, так и напалм, и безопасная высота разделения для двух типов боеприпасов была различной. Под обстрелом в разгар выполнения задачи на малой высоте легко было выбрать в кабине неверный переключатель. Точную причину крушения, однако, так официально и не установили'.
  Тем временем в штабе 3-ей бригады бригадному генералу Дику Ноулзу докладывали о деталях нашего стремительно развивающегося сражения. Захваченного нами пленного допросили, он назвал своё подразделение батальоном 33-го полка Народной армии. Разведка доносила, что 66-ой и 320-ый полки также находились в непосредственной близости. По настоянию Ноулза командир дивизии генерал-майор Гарри Киннард вылетел из штаб-квартиры в Анкхе на совещание. Рассказывает Ноулз: 'Когда прибыл генерал Киннард, я показал ему карту обстановки. Он взглянул на неё и спросил: 'Какого чёрта вы делаете в этом районе?' Я ответил: 'Что ж, генерал, цель манёвра - найти врага, и мы, чёрт побери, его нашли'. После неловкой паузы и нескольких вопросов он сказал: 'Ладно, всё выглядит великолепно. Сообщите, что вам нужно'.
  Пока всё это происходило, Джон Херрен отчаянно пытался добраться до отрезанного взвода лейтенанта Херрика. Остальные его взводы вели бой с большим количеством неприятельских солдат, вклинившихся между ними и Херриком. Пользуясь неразберихой, лейтенант Билл Риддл, передовой артиллерийский наблюдатель Херрена, пробился вперёд и соединился с лейтенантом Элом Девни. Сам Херрен по-прежнему находился в районе сухого русла, справа от местоположения роты 'альфа' Надаля, пытаясь соединить взвод подкреплений лейтенанта Джо Марма с Дилом и Девни.
  Сокрушительный фланговый огонь парней роты 'альфа' Надаля, обрушенный на врага, и замешательство от беспрерывной артиллерийской и воздушной бомбардировки заставили вьетнамцев, стоявших перед Девни и Дилом, откатиться назад и ослабить натиск. Это дало возможность лейтенанту Марму продвинуться со своими бойцами вперёд и соединиться с двумя взводами роты 'браво'. Теперь они могли начать полноценную атаку трёх взводов в направлении отсечённых ребят Херрика. На линии встали три взвода, слева направо: Дил, Девни и Марм.
  Вспоминает Дэннис Дил: 'Мы успели продвинуться в шеренге на сто-сто пятьдесят ярдов, прежде чем плотный огонь заставил нас остановиться. Мы несли слишком большие потери. Я вызвал по рации взвод Херрика и сказал: 'Кажется, мы рядом с тобой. Сделай один выстрел, досчитай до трёх и стреляй ещё два раза'. Радист, или кто там висел на рации, передал как надо, так что мы довольно точно определили, где он находится. Мы поднялись и снова пошли в атаку. Мы прошли около десяти ярдов, но всё дело просто развалилось у нас на глазах. Противник, просочившись между нами и взводом Херрика, и тепер заходил к нам сзади.
  Я видел, как сержант взвода [Лерой] Уильямс выстрелил по дереву; свалилось только оружие. Само тело осталось привязанным к верхушке. Впереди лежало, по крайней мере, пятнадцать наших раненых и мёртвых бойцов. Тогда из укрытия поднялся наш санитар, специалист-5 Келвин Букнайт, и помчался оказывать помощь раненым. Он успел обработать четырёх или пятерых, всегда устраиваясь телом между нескончаемыми потоками плотного огня и человеком, которому помогал. Менее чем через пять минут после начала выполнения потрясающе геройских действий, Букнайта смертельно ранило'. Букнайт, двадцать четыре года, родился в Вашингтоне, округ Колумбия.
  Рассказывает Дил: 'Внезапно на поле боя наспуило затишье. Во время затишья один из бойцов моего взвода в десяти футах от меня привстал на колени, пока все остальные пластались на животе. И немедленно схлопотал пулю, и я слышал, как она ударила в человеческую плоть. Звук был такой, как если взять весло для каноэ и шлёпнуть им по жидкой грязи. Одна пуля, один удар, - ещё один человек упал. Во время того же за-тишья бедро моего радиста внезапно, если хотите, взорвалось, и прежде чем хлынула кровь, я увидел, как торчит белая зазубренная кость. Мы оказали ему первую помощь и постарались не дать отключиться. Он сказал: 'Всё нормально. Только покажите, куда идти'. До медпункта он добрался сам'.
  Лейтенант Дил добавляет, что он и два других взводных командира стали прикидывать следующую попытку прорваться и спасти людей Херрика. 'Командиры носились туда-сюда, координируя атаку, когда началась внезапная стрельба. Быстро рассеялось затишье. В это самое время был убит мой командир отделения оружия, сержант Карри, 'Вождь'. Вот его последние слова: 'Эти гады хотят меня достать!' Его едва успели подхватить, когда он падал. Чуть позже, когда парни понесли его, я приказал им положить его на землю: повернув его лицо к себе, я вгляделся в него. Я никак не мог постичь, что Вождь погиб'. Штаб-сержанту Уилбуру Карри-младшему из Баффало, штат Нью-Йорк, было тридцать пять лет.
  Дил рассказывает, что и его взвод, и все остальные поднялись идти в атаку, но снова были отброшены чрезвычайно плотныим огнём. 'Мы рвались вперёд изо всех сил, но, в конце концов, у нас появилось так много раненых, что пришлось остановиться и сказать: 'Давай-ка отсюда убираться''. Говорит сержант Ларри Гилрит: 'Мы испробовали и огонь, и манёвр, и атаку в шеренгу, но всякий раз нас ожидала ВНА'.
  Менее чем в ста ярдах в стороне люди Херрика с самой первой минуты контакта беспрерывно сражались за свою жизнь. Вскоре после снятия пулемётного расчёта противника, сержант Эрни Сэвидж краем глаза заметил какое-то движение к ручью. Развернувшись в том направлении, он разглядел большую группу быстро движущихся неприятельских солдат. Рассказывает Сэвидж: 'Их было человек пятьдесят, может, семьдесят. Они в нас не стреляли, - обходили справа, пытаясь зайти к нам в тыл. Мы открыли по ним огонь, одновременно продолжая стрелять по фронту перед собой. Они всё-таки обошли нас с фланга. Какого-нибудь способа сдержать их у нас не оказалось. У нас не хватало для этого людей'.
  В это время два пулемёта сержанта Пола Хердла вели огонь по врагу прямо перед собой и направо. Отделение Сэвиджа в тридцати ярдах перед пулемётами также вело бой на две стороны и, отстреливаясь и маневрируя, начало отступать: одна огневая группа прикрывала, в то время как другая отступала к остальной части 2-го взвода на нижнем конце пальца-отрога. Сэвидж говорит: 'Пулемётчики уже засели на нижней части отрога и вели огонь. Вокруг так гремело, что в тот момент я этого даже не понял. Когда мы стали отходить, я увидел обоих пулемётчиков. Они стреляли из-за бугра под уклон. Мы отступали мимо пулемётов. Один из пулемётчиков, рядовой 1-го класса Бернард Биренбаум, успел-таки нанести врагу чертовский урон, прежде чем погиб. Его огонь позволил нам откатиться. Отходя назад, мы шли прямо на него. Чудо, что он не расстрелял нас самих: враг преследовал нас по пятам, но он стрелял мимо нас. Всё происходило так быстро'.
  Херрик и два других отделения кое-как держались за небольшой взгорок у основания отрога. Сэвидж объединился с прижатым к земле отделением Макгенри. Сам Херрик находился в этом же отделении. От-деление сержанта Заллена оказалось у них в тылу слева. Соединившись с Макгенри, Сэвидж сосчитал своих людей. И понял, что специалиста-4 Роберта М. Хилла, гранатомётчика М-79, с ними больше нет. 'Где-то там Хилл и погиб. У него был М-79 и пистолет 45-го калибра, и он палил из них одновременно'. Двадцатитрёхлетний Хилл прибыл из Старквилла, штат Миссисипи.
  Под сильным огнём неприятельских войск, приближавшихся к ним с севера и востока, бойцы трёх стрелковых отделений Херрика сгруппировались на небольшом взгорке. К несчастью, два пулемётных расчёта М-60 были отрезаны от них на расстоянии около тридцати ярдов вниз по склону. Когда Сэвидж начал расставлять людей на огневых позициях, вьетнамцы предприняли усиленную атаку с трёх направлений: вверх по отрогу с севера, вниз по отрогу с юго-запада и, что хуже всего, от пятидесяти до семидесяти ата-кующих подступали из канавы к тылам двух пулемётов М-60. Лейтенант Херрик и взводный сержант Карл Палмер находились в самой гуще событий. К тому времени Сэвидж лично уничтожил от пятнадцати до двадцати неприятельских солдат. 'Пулемёты всё строчили, а мы бились изо всех сил и сдерживали врагов. А было их не счесть - повсюду', - вспоминает Сэвидж.
  Лейтенант Херрик крикнул пулемётным расчётам подниматься на холм. Один, вместе с сержантом Хердлом, находился на северном конце пальца. Другой же, что поближе, прервал стрельбу и перебрался на взгорок в крошечный американский периметр. Пулемёт сержанта Хердла продолжал стрельбу, прикрывая отход. Несметное число вражеских солдат навалилось на пулемёт, полезло на расчёт со всех сторон. В той отчаянной рукопашной схватке взвод Херрика понёс самую тяжёлую утрату, потеряв один из своих драгоценных пулемётов.
  Снова сержант Сэвидж: 'Враг миновал пулемёт ещё до того, как тот замолчал навеки. Я слышал, как там внизу ругается сержант Хердл. Даже сквозь шум перестрелки я слышал его. Он был знаменит вот этим своим 'Ублюдок! Сукин сын!' Я слышал, как он там орал. Потом в него полетели гранаты'. Хердл, тридцать шесть лет, был из Вашингтона, округ Колумбия. Биренбаум, двадцать четыре года, родился в Нью-Йорке. Рядовой 1-го класса Дональд Родди, двадцать два года, был родом из Энн-Арбора, штат Мичиган. Все трое полегли под градом пуль и гранат противника.
  Когда сержант Уэйн М. Андерсон и его стрелок-помощник, неся М-60, поднялись на отрог, враг внизу развернул пулемёт сержанта Хердла против американцев на взгорке. У последнего взводного пулемёта оставались только те патроны, что были в заправленной ленте. Сержант Андерсон вопил, что у него горит лицо. И оно горело. Осколки гранаты, начинённой белым фосфором, дымились и тлели в его плоти. Сержант Заллен опрокинул Андерсона навзничь, и они с Сэвиджем штыками соскребли раскалённые частицы 'Вилли Питера' с лица Андерсона.
  Противник численностью более 150 человек атаковал холм с трёх направлений - с севера, юга и востока; с обеих противостоящих сторон падали солдаты. Организуя оборону, лейтенант Херрик метался от бойца к бойцу. Залп неприятеля накрыл и Херрика, и его радиста, специалиста-4 Джона Р. Стюарта, и сержанта артиллерийской разведки Джона Т. Брауна, ранив всех троих, причём Херрика с Брауном серьёзно. Стюарту пуля пробила ногу.
  Херрик вышел по рации на командира роты 'браво' Джона Херрена и доложил, что тяжело ранен и передаёт командование взводом сержанту Карлу Палмеру. Затем Херрик дал своим людям чёткие распоряжения: уничтожить сигнальные коды, перераспределить боеприпасы, вызвать артиллерию и по возможности выбираться из передряги. Говорит Херрен: 'Полностью отдаю должное Херрику: он сплотил взвод так, что тот смог выдержать оборону'.
  Нам бы всем так поступать. Сэвидж и Заллен рисуют ясную картину того, как под ливнем вражеского огня зелёный молоденький лейтенант отлично справился с задачей. Его взвод остановил крупное северовьетнамское подразделение, явно направлявшееся вниз на соединение с атакой на зону высадки. Я давно пришёл к выводу, что само присутствие его взвода так далеко к северо-западу сбило с толку неприятельского командира относительно того, где именно мы находимся и как далеко проникли во всех направлениях, и, таким образом, сыграло нам на руку по мере развития сражения.
  Сержант Сэвидж рассказывает о последних минутах Генри Херрика: 'Он лежал рядом со мной на холме и сказал: 'Если суждено умереть, я рад отдать жизнь за свою страну'. Я помню, как он это сказал. Он впадал в забытьё и, раненый в бедро, страдал от сильной боли. Протянул он недолго. Скончался в самом начале боя под небольшой группой кустов'. Специалист-5 Чарльз Р. Лоуз, двадцать два года, из Мобайла, штат Алабама, был новым взводным санитаром. Он поступил во взвод всего несколько дней назад. 'Лейтенант Херрик стоял на коленях, когда его ранило. Он получил пулевую рану в бедро. Но велел мне идти и помогать другим раненым.
  Карл Палмер получил рану примерно в то же время, что и лейтенант Херрик, как только мы вернулись. Рана в голову, по касательной. Не смертельно, но она его отключила. Он рухнул прямо позади меня. Я думал, он убит, но он был жив. Палмер пришёл в себя и сказал: 'Давай-ка вытаскивать ребят отсю-да'. Я ответил, что со всеми нашими ранеными выбраться никак нельзя. Палмер же, то теряя, то приходя в сознание, всё твердил о том, чтобы всех вывести'.
  Было уже 2:30 дня, и тяжкие испытания отрезанного взвода длились уже больше часа. Палмер лежал раненый на земле под каким-то стволом. Ближе всех к нему устроился Гален Бангэм. Бангэм рассказывает: 'Палмер лежал, его повязка сползла, и я помог ему вернуть её на место. Пока возились с повязкой, вьетнамец швырнул в нас нашу же ручную гранату. Она упала за спиной сержанта Палмера, взорвалась и убила его. Осколок гранаты ударил меня в колено, и я вытащил этот осколок. Вьетнамец, бросивший гранату, стоял над нами и смеялся. Специалист-4 Майкл Л. Паттерсон выпустил, должно быть, полный магазин ему в живот. Клянусь, я видел дневной свет сквозь него, пока он не свалился'.
  Сержант Карл А. Палмер погиб в бою за два дня до сорокалетия. Как сам и предсказывал, он не до-жил до этого дня.
  Специалист Бангэм быстро израсходовал свой ограниченный запас гранат к М-79 и повёл охоту за оружием, с которым можно было бы воевать. 'Я ползал вокруг и искал М-16. В руки попалась одна винтовка, но специалист-5 Марлин Т. Дорман сказал: 'Она не работает, я дам тебе другую, - потом закричал, - эта тоже не работает!' Я направился к третьей винтовке, но рядовой 1-го класса Дональд Джеффри крикнул: 'Эта не работает!' Наконец, у наших убитых я нашёл-таки М-16 и несколько полных обойм. Примерно в то же время рядовой 1-го класса Джонни Босвелл [тридцать два года, из Итонтона, штат Джорджия] получил рану в ягодицу и истекал кровью. Он заявил мне: 'Сейчас встану и уйду'. Я ответил: 'У тебя не получится'. Он стал было подниматься. Я схватил его за ногу и удержал, но немного погодя он скончался. Сержанта [Роберта] Стоукса ранило в ногу. Док Лоуз перевязал его и ушёл к другим'.
  Ранее сержант Сэвидж послал рядового 1-го класса Босвелла, сержанта Хоакина Васкеса и рядового Рассела Хикса поспешать на четвереньках к трём атакуемым сторонам периметра. Сам он вместе с сержантом Стоуксом направлял миномётный и артиллерийский огонь. До этого он перенёс двух раненых, рядового 1-го класса Каликса Рамоса и специалиста Стюарта, на северную сторону взгорка. Специалист Кларенс Джексон получил сквозное ранение в левую руку, переложил винтовку в правую и стрелял до тех пор, пока его не ранило во второй раз. Точно так же, благодаря своему мужеству и медицинской помощи санитара Лоуза, сражались сержант Васкес и другие раненые. Специалисту Джеймсу Блайту отстрелили большой палец. Паттерсон, Хикс, Джеффри - все были ранены. Сержанту Рубену Томпсону пуля вошла в грудь выше сердца и вышла из-под левой руки; обильно истекая кровью, он схватил винтовку и продолжил воевать. Окружённые пехотинцы Потерянного взвода отказывались сдаваться.
  Специалист Дорман: 'Мы все прижимались к земле, а если начинал двигаться, то получали пулю. Тогда-то и сказалась наша подготовка. Мы перешли к обороне. За двадцать пять минут у нас убили пять человек. Потом внезапно с трёх сторон они предприняли общую атаку, перебегая от куста к кусту и обстреливая нас. Мы выставили наши М-16 в автоматический режим и уничтожили большую их часть'. Гален Бангэм: 'Мы собрали все полные обоймы, что смогли найти, и сложили перед собой. Никак нельзя было выкопать окоп. Рукоятку моей лопатки отстрелили, в одной из моих фляжек зияла дыра. Огонь вёлся настолько сильный, что если ты пробовал приподняться, чтобы как-то копать, то становился мёртвым. Вокруг царили смерть и разрушение'.
  К тому времени в бою погибли восемь из двадцати девяти бойцов взвода, ещё тринадцать были ране-ны. Периметр шириной в двадцать пять ярдов превратился в кольцо боли, смерти, страха и сурового мужества. В продолжение всей яростной перестрелки санитар Чарли Лоуз ползал от человека к человеку, изо всех сил стараясь залатать раненых ограниченными запасами из своей санитарной сумки. Сам раненый дважды, Лоуз не сбавлял темпа. В течение двадцати шести долгих, мучительных часов он будет хранить в живых всех тринадцать раненых. Рассказывает Лоуз: 'В некоторых случаях мне приходилось вставать или садиться, чтобы обработать раненого. И каждый раз ВК обстреливали меня'. Чтобы защитить раненых, Лоуз использовал и свой пистолет, и винтовку М-16.
  Капитан Джон Херрен услышал отчаянный призыв по рации из взвода Херрика от корректировщика взвода оружия: 'Сержант Стоукс сообщал, что боеприпасы у них кончились и он хочет оттуда скрытно выби-раться. Я отвечал, что попытки вырваться безнадёжны. Сразу после этого его убили'. На сборной миномёт-ной позиции в зоне высадки специалист-4 Винсент Канту, двадцать три года, из Рефухио, штат Техас, миномётчик роты 'браво', которому оставалось десять дней из двухгодичного срока службы в качестве призывника, рассказывает: 'Мы развернулись и получали углы возвышения и отклонения от сержанта Роберта Стоукса, миномётного корректировщика, попавшего на горе в ловушку вместе со взводом. Он посылал по рации отчаянные мольбы о помощи. Мы все его слышали. Их окружили. Он вызывал огонь из всего, что у нас имелось. В несколько минут мы истратили все свои миномётные заряды'.
  Канту говорил, как миномётные расчёты терзались неспособностью оказать дальнейшую огневую поддержку попавшему в ловушку взводу в ответ жалостные просьбы товарища о помощи. Он рассказывает: 'Сержант Монтгомери сказал, что мы пойдём за сержантом Стоуксом. Мы схватились за личное оружие и пошли, но продвинуться не смогли. Сила огня оказалась непреодолимой. Мы вернулись.
  К 2:30 дня казалось, что половина батальона либо уже погибла, либо ранена. Помню, как заворачивал солдата в плащ-палатку. Парень лежал лицом вниз, я его перевернул. И увидел лейтенантские нашивки. Я чертыхнулся и про себя подумал: 'Пулям всё равно. Это Гэри Куперу да Оди Мэрфи они нипочём, ну так это только в кино''.
   Сержант Эрни Сэвидж, лежавший рядом с сержантом Стоуксом, вспоминает: 'На нас лились потоки огня, и были идущие на нас люди, но в ответ на них тоже обрушивался адский огонь. Миномётчик вызывал артиллерию класть снаряды вокруг нас, и сами мы отстреливались из периметра. Единственным прикрытием нашим был подъём холма. Если ты двигался, то полз, а если полз, то навлекал на себя огонь. После того, как убили сержанта Палмера, сержант Стоукс и говорит: 'Надо отсюда выбираться'. И поднялся.
  Там на земле залегло много врагов, и если они замечали твою каску, то стреляли. Вот Стоукса и шлёпнули прямо в голову: две пули в каску и одна - под закраину; он свалился задом через бревно с рацией на спине, да так и остался лежать на ней. Рация оказалась под ним, от меня с другой стороны бревна, но я всё-таки дотянулся под бревном до трубки и вызвал ещё больше артиллерийского и миномётного огня'. Сержант Роберт Л. Стоукс, двадцать четыре года, приехал из Солт-Лейк-Сити, штат Юта.
  Командование переходило от лейтенанта Генри Херрика к сержанту Карлу Палмеру, а от того - к сержанту Роберту Стоуксу, когда они по очереди гибли в бою. Теперь настала очередь сержанта Эрни Сэвиджа. 'Сержант Сэвидж вышел на связь, - вспоминает капитан Херрен. - Он сказал, что Херрик, Палмер и Стоукс убиты; просил дать больше артогня и что направит его как можно ближе к себе. Мы не смогли установить точное местоположение взвода, но лейтенант Риддл смог пристреляться по наводкам Сэвиджа, да так и стрелял'.
  Необычайное, непреклонное сопротивление, которое оказывала примерно дюжина здоровых бойцов, а также артиллерийский заградительный огонь, наводимый Эрни Сэвиджем, наконец, отбили мощную атаку противника. Во время короткой передышки американцы собрали боеприпасы, гранаты и оружие у мёртвых и тяжелораненых, не способных отстреливаться, и распределили между собой. Некоторые стрелки перешли на более выгодные огневые позиции. Сержант Заллен собрал карты, блокноты и книжки с инструкциями по опознавательным сигналам у погибших командиров и сжёг. Прикрыли рацию PRC-25 лейтенанта Херрика. Теперь капитан Херрен держал связь с Сэвиджем и докладывал об отчаянных попытках прорваться к нему.
  Эрни Сэвидж со своей небольшой группой затаился, решив до конца удерживать тот клочок земли.
  
  8. РАЗГАР БОЯ
  
  Самым ценным ресурсом, с которым имеет дело армия, является отдельный солдат; он сердце и душа наших боевых сил.
  
  - Генерал Дж. Лоутон Коллинз
  
  В том смелом вертолётном штурме на поляну у основания массива Тьыпонг наше намерение со-стояло в поиске врага, и мы, со всей очевидностью, в том преуспели, превзойдя самые смелые свои ожидания. Тем воскресным днём, 14-го ноября, подполковник Народной армии Нгуен Хыу Ан находился в глубоком командном блиндаже на расстоянии не более полутора миль оттуда и отдавал приказы по стационарному телефону - помните телефонный провод, обнаруженный разведчиками вертолёта H-13? - а также старыми ненадёжными приёмопередатчиками 'уоки-токи' и пешими связными. Его приказы каждому находившемуся поблизости батальону были просты: 'Атакуйте!'
  В третьем часу дня, когда сражение шло уже полным ходом, начальник полковника Ана, бригадный генерал Тю Хюи Ман, благополучно располагался в штаб-квартире возле самой границы с Камбоджей, почти в десяти милях от места действия. С другой стороны, мой босс зависал прямо над моей головой. Бой бушевал по обеим сторонам периметра, когда полковник Тим Браун неожиданно вышел по рации на связь со мной из своего командного вертолёта и запросил о возможности приземлиться и непосредственно взглянуть на ситуацию. Я отмахнулся от него без объяснения причин. Слишком много происходило всякого, чтобы ещё отвлекать внимание на визит командира бригады; кроме того, командный вертолёт, изобилующий множеством радиоантенн, стал бы слишком заманчивой мишенью. Браун не настаивал. Он сразу всё понял.
  Сообщения об ожесточённых столкновениях в секторах Херрена и Надаля на западе вновь напомнили мне, что северная и восточная стороны зоны высадки по-прежнему широко распахнуты. Я молил о том, чтобы следующий вертолётный рейс, неся последних солдат роты 'чарли' и головную группу роты 'дельта', прибыл поскорее. Он был уже в пути.
  Командир роты 'дельта' капитан Рэй Лефевр летел в головной вертушке, пилотируемой Брюсом Крэндаллом. Лефевра сопровождали члены его командной группы. В следующих за ним вертолётах летели его пулемётный взвод, часть его миномётного взвода и последние бойцы роты 'чарли' капитана Боба Эдвардса. 'Ко времени, когда я прилетел, около двух тридцати дня, там много чего случилось. На сближение с 'Экс-Рэй' у нас ушло около одиннадцати минут полёта, но я всё слышал по рации, - говорит Лефевр. - В ведущем вертолёте летели мой радист рядовой 1-го класса Гилберт Никлас, командир взвода миномётов лейтенант Рауль Ф. Табоада, его радист и кто-то ещё. По рации я слышал и командира батальона.
  Видно было, как в том же направлении летят артиллерийские снаряды, как падают бомбы. Летишь в вертолёте, видишь бой и слушаешь всю эту хренотень по рации. Лётчик, Брюс Крэндалл, обернулся ко мне, покачал головой и скроил рожу типа: 'Чувак, во что это мы ввязываемся?' Мне запомнилось выражение лица этого пилота. Мы увидели мощную перестрелку. Я всё старался представить, куда именно меня несёт. Я сидел у левого борта, лицом к горе, между двумя радистами'. Крэндалл по рации доложил, что, спускаясь к зоне высадки, заходит на посадку; я ответил, чтоб садился и побыстрее улетал.
  Когда этот пятый рейс за день заревел на уровне древесных верхушек, зона высадки тут же раскалилась докрасна. Враг у русла ручья развернул оружие на вертолёты и наполнил воздух винтовочным и автоматным огнём. Рассказывает Крэндалл: 'Перед посадкой я выравнивал вертолёт, и нас начали мощно обстреливать с земли. Я приземлился в передней части посадочной площадки, глянул влево и заметил вьетнамца, стрелявшего в мой аппарат из точки сразу за пределами длины роторных лопастей. Другой солдат вёл огонь с противоположной стороны. Казалось, что все и вся вокруг палит либо в нас, либо в них.
  Казалось, так продолжалось целую вечность, на самом же деле пехота довольно быстро зачистила этих парней. Несмотря на такую близость к противнику, бортстрелки не могли действовать, чтобы обороняться. Войска на земле и те, кто выскакивал из наших птичек, сами должны были разбираться с противником в зоне высадки. Мы не смогли б сделать и выстрела, чтоб не попасть в своих же ребят на периметре, поэтому наша политика состояла в том, чтобы не стрелять вовсе.
  На сей раз, забирая раненых, я задержался на земле немного дольше. Я потянул штурвал на себя, и моя группа из четырёх машин взмыла вверх, и почти сразу в зону высадки влетела следующая четвёрка вертолётов. Я сообщил подлетающим машинам о плотном обстреле и приказал продолжать заход на посадку. Я знал, что несколько вертолётов поразили, но оставаться я не мог; моя задача состояла в том, чтобы доставить раненых в Плейме для медицинской помощи, а также получить матчасть и подкрепления для бойцов на земле. У меня в птичке было трое убитых и трое раненых. Среди последних оказался и мой раненый в горло командир экипажа. Приземлившись, мы обратили внимание, что все пули пришлись раненым либо в голову, либо в шею. Отличная меткость с противной стороны, и несчастливые мысли для пилота вертолёта, если не сказать больше'.
   Капитан Рэй Лефевр, командир роты 'дельта', в течение следующих семи минут чуть не заработал себе сразу 'Знак пехотинца за участие в боевых действиях', 'Серебряную звезду' и 'Пурпурное сердце'. Он вспоминает: 'Когда мы прибыли, гора оказалась от нас слева, и мы привлекли к себе много огня. Мы сели возле границы с лесом. Из зарослей вёлся сильный обстрел. Пока мы зависали, Табоаду ранило в руку.
  Я отстёгивал привязной ремень, когда пуля чиркнула меня сзади по шее. Повернувшись вправо, я увидел, что мой радист получил ранение в голову: та пуля, что порезала меня, его убила. Он завалился впе-рёд, по-прежнему пристёгнутый. Никлас был молод, всего-то двадцать лет, из Ниагара-Фоллс, штат Нью-Йорк. Я выскочил. Стрельба велась с горы, втроём или вчетвером мы продвинулись на пятидесят или семидесят пять ярдов к деревьям на звуки перестрелки и остановились в небольшой складке местности'.
  Вместе с Крэндаллом, пилотировавшим 'Жёлтого Змея-3', летали уоррент-офицеры Риккардо Дж. Ломбардо, тридцать четыре года, из Хартфорда, штат Коннектикут, и Алекс С. (Поп) Джекел, сорок три года, из Сиэтла, штат Вашингтон. Поп Джекел, отец девяти детей, во время Второй мировой войны в возрасте двадцати лет летал на B-24 из Англии, а в послевоенные годы - на B-29, пока не покинул службу в 1950-ом году. В 1952-ом Поп Джекел вернулся на службу и с 1963-го года летал уже на вертолётах.
  Ломбардо восседал тогда в кресле пилота и вспоминает тот рейс: 'Подлетая, я видел, как дым битвы становится гуще. Я приказал Попу Джекелу браться за рычаги управления вместе со мной. Когда полозья коснулись земли, бойцы выпрыгнули наружу. Я видел, как на земле лежали люди. Я чувствовал и слышал щелчки в спинку моего кресла. Я глянул на Попа: тот уставился прямо перед собой, противотанковыми ми-нами выпучив глаза и широко разинув рот. Я посмотрел вперёд и увидел человека примерно в пятидесяти ярдах, на краю зоны высадки. Нацелив на нас оружие, он стоял у всех на виду. Я подумал, это один из наших бойцов, но что-то было не так. Форма на нём была цвета хаки, и у него не было каски.
  Не успел я заметить дульные вспышки, как в лобовом стекле появились три отверстия. Я мысленно спросил себя: 'Зачем этот ублюдок в меня стреляет?' Человек исчез так же быстро, как появился. Я оторвался от земли и, взлетая, стал разворачиваться вправо, и всё это время меня преследовали красные полоски. До сего момента по внутренней связи не было сказано ни слова. Я ещё ничего не произнёс, а Поп Джекел уже подключился и сказал: 'Во Второй мировой я совершил тридцать один вылет на B-24, но в этот раз я ближе всего подошёл к тому, чтобы проглотить свои яйца'. То был последний рейс с войсками, который я сделал в зону высадки'.
  'Хьюи' Ломбардо так сильно изрешетили, что он едва смог доковылять до Плейме подлататься, а затем вернулся в Кэмп-Холлоуэй для дальнейшего ремонта. Рик и Поп провели остаток дня, слушая битву по тактической радиосвязи и посасывая пиво.
  1-ый лейтенант Роджер К. Бин летел на 'Хьюи' во второй волне птичек вслед за Крэндаллом. 'Когда мы приземлялись, я шёл в правом крыле капитана Эда Фримэна. Всех нас обстреливали, и аппарат номер четыре уже выглядел так, будто ему вообще не выбраться из 'Экс-Рэй'. Я сидел в кресле пилота, капитан Джин Меш занимал левое кресло. Через плечо я смотрел на машину номер четыре, когда нас окатил огонь АК-47. Одна пуля прошла в дверь перед Джином, вошла в заднюю часть моего лётного шлема, сбоку в моей голове проделала дыру и вышла через переднюю часть шлема. Кровь из меня брызнула, как из недорезанной свиньи, а шлем так развернуло на голове, что наушниками закрыло мне глаза. Сначала я подумал, что ослеп. Это озаботило меня, ибо я продолжал лететь. Джин взял управление на себя, бортстрелок меня перевязал. В лагере спецназа мне сделали рентгеновский снимок, и в отряд я вернулся только после того, как меня под-шили'.
  Несколько 'Хьюи' в первой волне из восьми машин получили попадания, но ни одна из них не разбилась, не загорелась, ни одну не пришлось оставлять в зоне высадки. По рации я приказал другой восьмёрке 'Хьюи' пятого рейса покинуть район и ждать, пока я не остужу зону высадки и не возьму её под контроль. Они направились назад на восток к Плейме; там сели, выгрузили войска, заправились и замерли в ожидании.
  Теперь в бой вступил капитан Рэй Лефевр. Совершенно случайно он и несколько человек из его роты 'дельта' побежали к критическому участку периметра, открытому зазору на левом фланге ведущих бой парней роты 'альфа' Тони Надаля. Лефевр вспоминает: 'Мой заместитель и старшина с этим рейсом не прилетели, потому единственным сержантом у меня оказался Джордж Гонсалес, штаб-сержант пулемётного взвода, но он ушёл в другом направлении.
  Между нами и линией деревьев никого не оказалось; вперёд на сорок ярдов по фронту у нас был свободный обзор. Лейтенант Табоада находился от меня слева. Я крикнул ему, что мне нужна его рация и чтоб оставался там, где был. Он прокричал в ответ, что его ранили, но что с ним всё в порядке. Когда его ра-дист добрался до меня, я связался с сержантом Гонсалесом и приказал тащить пулемёты к моему расположению. Он был примерно в 150 ярдах от меня позади и сказал, что уже на подходе. Я выходил на него три или четыре раза, но мы так и не соединились'.
  Хотя казалось, что вьетнамцы атакуют целенаправленно, командир противника подполковник Нгуен Хыу Ан испытывал разочарование и злость. Он рассказывает: 'Я приказал командиру 66-го полка подполковнику Ла Нгок Тяу использовать свой 7-й батальон, чтобы непрестанно атаковать вас, окружить и не позволить отступить на вертолётах. Во время первых атак [на сектора рот 'браво' и 'альфа'] 9-ым батальоном и 33-им полком наши разведчики определили ваши позиции, но командир 7-го батальона не знал в точности, где вы находитесь. Я приказал ему продолжать поиск. Я приказал, чтобы он лично продвигался вперёд, напрямую контролировал ситуацию и окружил вас'.
  Командир 7-го батальона Народной армии майор Ле Тьен Хоа решил, что наконец-то обнаружил открытую дверь в зону высадки 'Экс-Рэй' на южной стороне периметра, и развернул свой батальон в широком обходном манёвре вокруг левого фланга Тони Надаля в направлении южной стороны поляны. Но, благодаря роте 'чарли', эта дверь быстро закрывалась.
  Командир роты 'чарли', капитан Боб Эдвардс, понёсся по линии вновь прибывших пехотинцев, от-бирая тех, кто подчинялся ему, и торопя их на позицию остальной части роты на южной и юго-восточной сторонах зоны высадки. Эдвардс расположил пулемётчиков и стрелков вдоль слегка растянутой блокирующей позиции, протянувшейся на 120 ярдов.
  Прошло не более пяти минут, когда широкая волна вьетнамцев, передовых штурмовых частей 7-го батальона майора Хоа, стремительно обрушилась на тонкую линию из 112 американских стрелков. К шуму битвы на участках рот 'альфа' и 'браво' добавилась внезапная мощная стрельба в лесу, где расположилась рота 'чарли'. Капитан Боб Эдвардс в тот же миг по рации связался с батальоном и закричал: 'У нас плотный контакт. От ста семидесяти пяти до двухсот человек противника. Чёрт побери! Как хороши эти ребята!'
  Капитан Эдвардс рассказывает: 'Враги быстро продвигались к зоне высадки, направляясь на северо-запад. В основном к центру зоны высадки, где садились вертолёты. Должно быть, они немало удивились, столкнувшись с нами. Только мы заняли позицию, как случилась сильная перестрелка, затем, после первоначального напора, она немного ослабла. Враги были на виду. Мы словно по уткам постреливали'.
  Одновременно 9-й батальон 66-го полка предпринял мощную атаку против роты 'альфа' Тони Надаля, нащупав разрыв в сорок ярдов между левым флангом роты 'альфа' и правым флангом роты 'чарли' и отчаянно пытаясь захватить контроль над сухим ручьём. Храбрые пулемётчики Надаля - Бек с Адамсом и Лэднер с Риверой - покрывали большую часть разрыва между моими ротами своим смертоносным огнём. Сыграла свою роль в сдерживании волны противника и горстка вновь прибывших солдат роты 'дельта' во главе с капитаном Лефевром.
  Рэй Лефевр упал в какое-то углубление на западном краю поляны, недалеко от границы с лесом. 'Справа от меня из-за деревьев показался капитан Джон Херрен и сказал: 'Чёрт, сколько же врагов движется к нашему участку вон оттуда!' Я увидел шестнадцать или семнадцать человек действительно очень близко, ярдах в двадцати, спускавшихся прямо по ручью на краю зоны высадки. Похоже, они не понимали, что делают, выходя в зону высадки. В ход пошли пулемёт и винтовки М-16, полетели гранаты. Я выпустил по ним две обоймы к М-16, и тогда они просто исчезли. Пулемётчика справа от меня ранило. Думаю, его убили. Примерно тогда же ранило и меня, как и бойца, заменившего моего радиста. Я снова связался с сержантом Гонсалесом и приказал: 'Дуй сюда как можно быстрее'. Я лежал на земле, Джон Херрен помогал мне накладывать жгут. Я связался с полковником Муром и сообщил, что ранен'.
  Рассказывает Джон Херрен: 'Закончив последний доклад Мэтту Диллону, который висел в воздухе, я поднял голову и увидел вьетнамского солдата с АК-47 прямо над берегом, за которым стоял я вместе с двумя радистами. Я дал очередь из М-16, которая тут же и развалилась. Штифт, удерживавший спусковой механизм на стволе, сломался или выпал. Вьетнамец, бывший, очевидно, головным в своей группе, юркнул за прирусловый вал, тогда я схватил гранату и швырнул в его сторону. Она ударилась о ветку над ним и, отскочив, шлёпнулась прямо перед нами и взорвалась. Не ведая, жив солдат или нет, опасаясь, что за ним в сухом русле есть ещё больше солдат противника, что означало бы, что они вклинились между моими взводами, я с радистами пересёк русло и вернулся обратно в зону высадки, а оттуда на юго-запад, где, как я думал, должен был находиться взвод Дэнниса Дила.
  Я думал, люди в той канаве были бойцами Дила. Справа я увидел пулемётный расчёт. Я подбежал и сказал, что в ручье ВНА. Мы тут же попали под кинжальный огонь с юга и залегли с парнями за каким-то небольшим укрытием. То была часть роты 'дельта', и я оказался по соседству с капитаном Лефевром. Вслед за тем над нами пронёсся огонь из автоматов. Мой неутомимый радист, девятнадцатилетний рядовой 1-го класса Доминик Де Анжелис из Квинса, как только пуля ударила его в руку, повернулся ко мне, едва успев произнести 'Капитан Херрен, я ранен'; слова его так и застыли на губах. Пока он поворачивался, в центре его каски появилась дырка от пули, и он был мёртв.
  Справа от меня ранило Лефевра, кровь захлестала из его правой руки. Он попытался остановить кровотечение самостоятельно. Я выхватил компресс из индивидуального пакета и прижал его к ране, стара-ясь из него и ещё какой-то тряпки сделать жгут. Лефевр стал ослабевать, и примерно через двадцать минут, - в течение которых я то отстреливался и обнимал землю, то держал связь по рации с лейтенантом Херриком, то проверял рану Рэя Лефевра, - я попросил ближайшего к себе бойца помочь мне отвести Лефевра в тыл. Вернувшись, я нашёл Тони Надаля на том же месте, где нас пригвоздили: он оттаскивал своих мертвецов. Для меня это было мучительное, полное разочарования испытание: я потерял физический контакт с моими взводами, меня прижали к земле, в то время как взвод Генри Херрика оставался в трудном положении'.
  Тяжело раненный Лефевр быстро угасал: 'Я потерял много крови. Я видел, как стреляют бойцы, но уже не слышал никаких звуков. Я сказал Джону Херрену, что кто-то должен принять командование. Я снова связался с полковником Муром и сказал, что собираюсь передать роту сержанту Гонсалесу. Потом прибыл санитар перевязывать мою рану. Помню, как вскоре после этого меня уже укладывали в 'пончо' и волокли к командному пункту батальона. Когда позднее я снова встретился лейтенантом Табоадой, мы об этом особо не распространялиь. Это была чертовски закрытая тема'.
  Рэй Лефевр и горстка солдат его роты 'дельта', сами того не ведая, подключилиь к бою роты 'альфа' в решающий момент. Около тридцати вьетнамцев обходили левый фланг бойцов Надаля, и группа капитана Лефевра, напоровшись на них, уничтожила многих из них. Люди Надаля справились с остальными. Лефевру было неизвестно, что сержанта Гонсалеса вражеская пуля ранила в лицо. Сам же Гонсалес ответил просто 'Принято!', когда Лефевр сказал ему, что теперь командует он, и в течение следующих полутора часов командовал ротой 'дельта'.
  Лефевра и Табоаду принесли к батальонному медпункту у термитника на носилках из плащ-палаток. Раны их были глубоки, зрелище страшное. Правую руку и болтающуюся кисть Лефевра искалечило и раздробило, наружу торчали кости. Лефевр тихонько стонал. Нога Табоады казалась зияющим, сырым, кровавым месивом от бедра до ступни; он вопил от боли. (Первый лейтенант Рауль Э. Табоада был чем-то вроде человека-загадки. Из уст в уста передавалась история, что он был кубинцем и сражался против Фиделя Кастро во время вторжения в заливе Свиней.)
  Находясь в сухом русле ручья вместе с 3-им взводом роты 'альфа', сержант Стив Хансен выпустил все свои миномётные мины и теперь стал стрелком. Вот его описание тех событий: 'Рота 'дельта' призем-лилась после нашей первой перестрелки. При подлёте их обстреляли, несколько человек пострадали. Одним из них был лейтенант Табоада, которого ранило в руку и ногу. Я нашёл его возле роты 'альфа'. Сержант Хосе Роблес-Клаудио, командир отделения из роты 'альфа', разговаривал с ним по-испански. Помню, как Табоада держал в окровавленной руке фотографию жены и детей. Ругался он тоже по-испански. То, что он оказался во внешнем периметре роты 'альфа', я приписываю нехватке сведений о зоне высадки и о местонахождении плохих парней.
  Вертушки приближались к зоне высадки с востока, и головные машины садились чуть ли в нескольких футах от стрелков ВНА, у линии деревьев. Левый фланг нашей 'альфы' оставался неприкрытым до самого момента, когда рота 'чарли' протянулась туда своими линиями и заняла там позиции. Первоначально разрыв между ротами 'альфа' и 'чарли' прикрывался только огнём. Этот разрыв был критической точкой и открытым путём подхода. Когда рота 'чарли' подверглась атаке, рота 'альфа' была атакована в русле ручья. Атакующие спускались с массива'.
  Всё это время Билл Бек и Рассел Адамс со своими товарищами на другом пулемёте находились впереди, укрепляя дальний левый фланг роты 'альфа', струи их пулемётного огня крошили наступающего неприятеля в пух и прах. Побывал Бек недолго и санитаром. Бек вспоминает: 'Я заметил руку слева от меня, примерно в двадцати ярдах, поднявшуюся над травой с зажатой в ладони солдатской фляжкой. Правую руку. Как будто солдат пытался выжать из фляжки последние капли. Адамс прикрыл меня, и я подбежал к нему. Это был радист, каска свалилась, рация на земле. Высокий и тощий, с каштановыми волосами. Он попросил у меня воды и сказал, что ранен. Я распахнул его рубашку: на груди виднелась маленькая чёрная дырочка. Я успокаивал его, говоря, что с ним всё будет в порядке, что рана неопасная. Я осторожно перевернул его на бок, ожидая, что будет вырвана половина спины, но там была такая же маленькая чёрная дырочка.
  Я наложил его индивидуальный пакет и пластиковый бандаж на оба отверстия, позвал санитара, взял его М-16 и попробовал выстрелить из неё в паливших по нам солдат ВНА. Винтовка оказалась расстреляна к чертям. Я снова позвал санитара и тащил его десять или пятнадцать ярдов, пока Док [Донал Дж.] Нейл не подхватил его. Затем я заметил офицера, - помню серебряную нашивку на его рубашке, - тот был в шоке, стонал, его ладонь разнесена в клочья, и бедро в таком же не лучшем виде. Он сидел лицом к ручью. Я понял, что его шлёпнуло из того же района, и чуть не наделал в штаны от мысли, что получу пулю в спину, пока буду над ним хлопотать'.
  Бек, опустившись на колени, перевязал раненого офицера и позвал санитара. Он добавляет: 'Я оста-вался с ним не больше минуты. Я поднял его М-16 и попытался выстрелить, но она оказалась неисправна. Я взял его пистолет и выстрелил по джунглям, в сторону врага. Где-то вдоль цепочки я взял у мёртвого парня гранатомёт М-79 и попробовал выстрелить, но и он оказался бесполезен. Я сделал ещё несколько выстрелов из 'сорок пятогого' по джунглям. Вражеская стрельба набирала обороты.
  Именно тогда я услышал крик Лэднера: 'Бек, Бек, на помощь! Адамса ранило!' Я помчался назад. Расс лежал на спине и глядел на меня, М-60 валялся на боку. Вся его головы с одной сторона была изуродо-вана. Он пытался говорить со мной, но ничего не выходило. Враги знали, что они попали в него, и приблизились к нам уже на тридцать ярдов прямо и справа по фронту. Не мешкая, я поправил М-60 и начал стрелять. Всякий раз, когда я давал очередь, Адамс морщился. Он лежал прямо возле пулемёта, поэтому я старался стрелять не так часто. Кроме того, патронов оставалось мало, а перестрелке не видно было конца.
  Внезапно М-60 заклинило. Нас атаковали, и я видел врага уже в двадцати пяти ярдах от себя. Удивительно, как быстро в такой ситуации думаешь и действуешь. Лёжа ничком, я открыл крышку приёмника, перевернул пулемёт и ударил им о землю. Удар вышиб патроны. Грязь с земли попала в патронную ленту, когда Адамса ранили. Я поставил пулемет как положено, вставил ленту назад, захлопнул крышку приёмника и снова начал стрелять. Казалось, прошла целая жизнь, на самом деле не более пяти или десяти секунд.
  Огонь противника ослаб. Каска Адамса лежала передо мной. Увидев в ней пулевое отверстие, я протянул руку и перевернул её. Мне показалось, что весь его мозг вывалился передо мной на землю. Я пришёл в ужас! Я снова и снова звал санитара и пытался сказать Адамсу, что это ничего, что с ним всё будет в порядке. Я говорил ему, что вертушки скоро его вытащат. Я взял его пистолет; теперь у меня их было три. Я помню, что Адамс лежал там полчаса, не меньше. Лэднер и Ривера вели огонь, и я видел, что впереди и справа движения стало больше. Я снова повёл огонь. Один раз я даже вскочил и плащ-палаткой сбил движущееся к нам по подлеску пламя пожара'.
  Билл Бек, мучимый жаждой, измотанный и потрясённый ужасной раной товарища, теперь услышал крики с другой пулемётной позиции. Он говорит: 'Лэднер кричал мне со страхом в голосе: 'Родригес ранен! Помогите! Его кишки на земле!' Пришёл Док Нейл, замотал голову Адамса и под моим прикрытием потащил его в тыл. Затем Док вернулся за Родригесом, но Лэднер уже сам оттащил его'.
  Вскоре к Беку снова присоединились специалист Терон Лэднер и подносчик боеприпасов Лэднера, рядовой 1-го класса Эдвард Ф. Догерти, последние бойцы двух пулемётных расчётов. Они находились на расстоянии пятнадцати ярдов друг от друга, и каждый размеренно обстреливал идущего на сближение противника. Кто-то принёс боекомплект для пулемётов. Бек рассказывает: 'Это наполнило меня счастьем. Слева от меня долго никого не было. Мне там было чертовски одиноко, пока с тыла слева ко мне не подобрался капитан и не приказал 'стоять на месте. Ты теперь в такой-то роте!' Никогда этого не забуду. Не помню, о какой роте он говорил; чёрт возьми, всякая рота хороша. Я не знаю, что, мать его, происходит. Я там один, сам по себе. Я всего лишь двадцатилетний паренёк. Я не понимаю, что за хрень творится. Я всегда следовал за Расселом Адамсом; я его заряжающий, иду туда, куда идёт он. Вот как я туда попал'.
  Тем капитаном был Джон Херрен из роты 'браво'. Боб Эдвардс и бойцы его роты 'чарли' оставались слева от Бека, но не в прямом соприкосновении. Бек, Лэднер, Догерти и, пока не получили ранения, Рассел Адамс и Родригес Ривера, - все призывники, ни одного с боевым опытом, - подвергались основательному и сокрушительному испытанию. Рассел Адамс каким-то образом выжил после травматической раны головы, из-за которой частично стал калекой. Он вспоминает, как летели куски коры и щепки, когда струи вражеского огня кромсали дерево по соседству с его пулемётом. 'Следующей очередью сразило меня'.
  Бек помнит, как во время всего того ужаса страх охватил его: 'Пока Док Нэйл был со мной, хлопоча над Расселом, страх, настоящий страх охватил меня. Страх, которого я никогда не ведал раньше. Страх при-ходит, и как только ты его признаёшь и принимаешь, уходит так же быстро, как пришёл, и ты больше о нём не думаешь. Просто делаешь то, что должен, но ты познаёшь настоящий смысл страха, смысл жизни и смерти. Следующие два часа я оставался один на том пулемёте и вёл огонь по врагу. Враг стрелял в меня, и пули грызли землю рядом со мной и щёлкали над головой. Он шёл на меня в атаку, и я отстреливался длинными очередями так скоро, как только мог. Мой М-60 варил как положено. Меня до зарезу припёрло оправиться и отлить, и тогда, лёжа на боку, я стянул штаны и сделал это на бок, всё время оставаясь под обстрелом'.
  Слева от Бека боевое крещение получала рота 'чарли'. Сержант 1-го класса Роберт Джемисон-младший служил старшиной во 2-ом взводе лейтенанта Джона Гоухигана. Джемисон, уроженец Элисвилла, штат Алабама, отец четверых детей и старый ветеран, уже помогал вершить историю в Корее. Призванный в 1947-ом году в возрасте семнадцати лет, Джемисон остался в армии. В феврале 1951-го он стал стрелком в роте 'килоу' 3-го батальона 23-го пехотного полка. В бою при Чипён-ни, в двенадцати милях позади неприятельских линий, 23-ий пехотный полк был окружён двумя корпусами китайской армии и чудесным образом одолел их.
  Сержант 1-го класса Джемисон не слишком хорошо преуспел с судьбой и армией Соединённых Штатов. Теперь он снова был окружён и снова вершил историю. Рассказывает Джемисон: 'В зоне высадки нас обстреляли. Убили специалиста-4 из Феникс-Сити, штат Алабама, и одного рядового, прибывшего с пополнением. Мы заняли позицию и стали окапываться. Доложили о боеприпасах и потерях командиру взвода лейтенанту Гоухигану. Сообщили об одном убитом. Он ответил: 'Да помилует господь его душу'. Там, где мы развернулись, нас атаковали весь день, приходя и уходя'.
  Специалист-4 Джордж Дж. Макдональд-младший, двадцать четыре года, уроженец Пасс-Крисчена, штат Миссисипи, числился миномётчиком в роте 'чарли'. Когда он выскакивал из вертолёта в зоне высадки, ему оставалось ровно четырнадцать дней до конца службы в армии. 'Зона высадки 'Экс-Рэй' никогда не выходит у меня из головы. В воскресенье утром моё отделение увидело зону высадки. Там лежали бойцы и стреляли из М-16 по деревьям, махали нам руками, сигналя о том, что находятся под обстрелом. Как только мы ступили на землю, с левого склона Тьыпонга нас стали обстреливать из автоматов. Какое-то время пришлось вжиматься в землю; пули щёлкали вокруг очень близко. Я заметил дульные вспышки на деревьях. Поскольку они находились вне досягаемости моего гранатомёта М-79, я позаимствовал М-16 у соседнего солдата, который их не видел. Я стрелял прямо по вспышкам до тех пор, пока они не прекращались.
  Потом, подхватив миномёт, мы выдвинулись вперёд, в заросли, изготовились и быстро израсходовали все выстрелы. На земле лежали мёртвые парни из разведроты, раздавались крики, что впереди тяжёлый бой и нужна помощь. Я отправился в направлении мощной перестрелки и израсходовал все патроны, что имел, потом вернулся к миномёту'.
  С моего командного пункта у термитника солдаты неприятеля были отчётливо видны в ста ярдах к югу. Чертовски хорошие бойцы, они в совершенстве использовали укрытия и маскировку, метко стреляли: большую часть моих убитых и раненых сразили попадания в голову или верхнюю часть тела. Особое внимание вьетнамцы уделяли радистам и командирам. У них самих, похоже, рации отсутствовали; они командовали своими людьми голосовыми командами, взмахами, жестами, свистом, иногда сигналами горна.
  Северовьетнамские регулярные части были хороши, но рота 'чарли' косила их огнём из высокой слоновой травы. Боб Эдвардс и его тонкая зелёная линия сдерживали самую серьёзную угрозу дня. Уже девятнадцать месяцев Эдвардс командовал своей ротой. Старшина роты, Джон Джеймс, лежал в госпитале с малярией, и потому обязанности старшины в этой операции исполнял сержант 1-го класса Гленн Ф. Кеннеди, тридцатилетний уроженец штата Миссисипи с негромкой речью.
  Перед самой нашей отправкой из Форт-Беннинга Эдвардс получил трёх новёхоньких вторых лейтенантов в качестве взводных командиров. Командиром 1-го взвода стал Нил А. Крогер, двадцать четыре года, недавний выпускник военного училища в Оук-Парке, штат Иллинойс. Взводным сержантом Крогера - тридцатитрёхлетний сержант 1-го класса Лютер В. Гилрит, высокий стройный десантник родом из Сергойнсвилла, штат Теннеси. Командиром 2-го взвода определили Джона Гоухигана, красивого рыжеволосого молодого офицера, выпущенного из Пенсильванского военного училища, которому четыре дня назад исполнилось двадцать четыре года. У женатого Гоухигана всего за три месяца до того, как мы отправились во Вьетнам, родилась дочь. Его взводным сержантом был назначен Роберт Джемисон. Командиром 3-го взвода стал Уильям Франклин, ещё один выпускник военного училища, постарше Крогера и Гоухигана; женат, имел двоих детей. Старшиной 3-го взвода назначили сержанта 1-го класса Чарльза Н. Фримэна, ещё одного старого профи.
  Наступающий северовьетнамский 7-ой батальон натолкнулся на роту американских пехотинцев в секторе, который лишь несколько минут назад оставался полностью беззащитен. Его яростно отбросили назад. Теперь, под мощным наземным огнём и смертоносным заградительным артогнём и огнём с воздуха, майор Хоа пытался перегруппироваться. Боб Эдвардс докладывал, что рота 'чарли' в хорошей форме, ведёт тяжёлый бой, но полностью держит ситуацию в руках.
  Было 2:45 дня. Все три мои стрелковые роты вели тяжёлый бой. Мы потеряли возможность использовать большую поляну для посадки вертолётов. Раненые потоком вливались в медпункт у командного поста. Положение складывалось отчаянное, и меня беспокоило, что оно может стать ещё более отчаянным. К тому времени я уже полагал, что мы сражаемся, по крайней мере, с двумя батальонами Народной армии; но оказывается, их было три. Они были очень упорны и полны решимости смять нас, но главное отличие подполковника Нгуен Хыу Ана из Вьетнамской народной армии от подполковника Хэла Мура из 1-ой аэромобильной дивизии заключалось в том, что у меня имелась серьёзная огневая поддержка, а у него - нет.
  Капитан ВВС Брюс Уоллес и его товарищи-пилоты самолётов A-1E 'Скайрейдер', а также реактивных истребителей-бомбардировщиков всех трёх видов ВС помогли обеспечить это преимущество, выполнив тем воскресным днём пятьдесят боевых вылетов для непосредственной авиационной поддержки. Уоллес рассказывает: 'Важность самолётов в вульгарной драке заключается в том, чтобы находиться среди пальм вместе с войсками и сбрасывать боекомплект на землю в точное время и в том самом месте, где это необходимо наземному командованию'.
  Находясь в воздушном пространстве над зоной высадки 'Экс-Рэй', капитан Уоллес наблюдал за атаками вертолётов АРА 1-й аэромобильной дивизии с непреходящим интересом. Он рассказывает: 'Лётчику ВВС всегда полезно понаблюдать, как стая 'Хьюи' атакует цель. Мы гордимся гибкостью своего мышления, скоростью своей реакции, способностью реагировать на постоянно меняющуюся ситуацию, но мы привержены несколько прямолинейному мыслительному процессу. В атаке цель всегда находится прямо перед нами. У 'Хьюи' всё наоборот. Наблюдать за тем, как четыре или восемь машин одновременно манев-рируют вверх и вниз, из стороны в сторону и даже в обратном направлении, - это поражает разум лётчика-истребителя. Эти парни вьются над мишенью, как пчёлы над мёдом. Я вынужден был отдать должное тем парням с 'Хьюи'. Воистину они находились вместе с войсками там, среди деревьев'.
  Вертолёты АРА, грызущие склоны Тьыпонга от нашего имени, были из батареи 'чарли' 2-го батальона 20-го артполка (АРА), которым командовал майор Роджера Дж. Бартоломью, легендарный Чёрный Барт Бартоломью, позже убитый в бою во Вьетнаме. Один из лётчиков Чёрного Барта, капитан Ричард Б. Уошберн, тридцать один год на тот момент, вспоминает: 'Батарея вела огонь весь день, поддерживая 'Экс-Рэй'. Мы заправлялись каждый третий рейс, не выключая двигателей. Каждый вертолёт нёс по 48 ракет, и при шести вертолётах да с командиром батареи мы расходовали боеприпасы моментально. Подполковник, командир артиллерийского батальона, и его водитель в рядах добровольцев вскрывали ящики с ракетами и помогали нам вооружаться. То и дело подлетали вертолёты CH-47 'Чинук' с комплектами боеприпасов, чтобы мы могли бесперебойно продолжать своё дело. Мы занимались этим весь день'.
  Полевая артиллерия, которую мы называли 'ствольной артиллерией', чтобы отличить парней при гаубицах от парней на вертолётах с ракетами, сама себя гордо называет Богом войны. Во время подготовки в Форт-Беннинге координатор огневой поддержки моего батальона, капитан Роберт Л. Баркер, подарил мне репродукцию образцового артиллерийского офицера приблизительно 60-х годов XIX века, подносящего фитиль к небольшой пушке, нацеленной на кучку неопрятных мужчин, с головой занятых сабельными дуэлями, мордобоем и перестрелкой. Надпись, тиснённая по низу репродукции, гласила: 'Артиллерия придаёт достоинство тому, что в противном случае стало бы вульгарной потасовкой'.
  Ко времени битвы в зоне высадки 'Экс-Рэй', которая, без сомнения, вылилась в чрезвычайно вульгарную потасовку, командиром батареи 'чарли' 1-го батальона 21-го артполка являлся уже Боб Баркер, чья шестёрка 105-мм гаубиц стреляла, поддерживая нас, из зоны высадки 'Фолкон', отстоявшей от нас более чем на пять миль. Лейтенанты Билл Риддл, передовой наблюдатель при роте 'браво' Джона Херрена, и Тим Блейк, убитый в роте 'альфа' Тони Надаля, поступили к нам из батареи 'чарли' Баркера. Также на 'Фолконе' расположились шесть больших орудий батареи 'альфа' 1-го батальона 21-го артполка, ими командовал капитан Дональд Дэвис, двадцать восемь лет, уроженец штата Огайо.
  Отважные пушкари на 'Фолконе' не смыкали глаз три дня и три ночи, помогая держать нас окружёнными стеной из стали. Эти две батареи, двенадцать орудий, только в первый день сделали более четырёх тысяч выстрелов фугасными снарядами. Баркер рассказывает: 'В первый день обе батареи вели огонь на поражение [прямо по цели] в течение пяти часов подряд'. Один из лётчиков грузовых 'Хьюи' у Брюса Крэндалла, капитан Пол Винкель, в тот первый день, ненадолго приземлившись на 'Фолконе', был изумлён увиденным: 'Стояли штабели стреляных гильз, один, по крайней мере, футов 10 высотой; суетились измотанные орудийные расчёты. К тому моменту они вели огонь на поражение уже три часа кряду, даже не останавливаясь, чтобы скорректировать наводку. Один ствол спалили, у двух других полетела гидравлика. Вот так стрельба!'
  Сколь ни дурно складывались дела для американцев, бьющихся не на жизнь, а насмерть по периметру 'Экс-Рэй', нужно было лишь глянуть в заросли в любом из направлениё, в тот кромешный ад рвущихся артиллерийских снарядов, 2,75-дюймовых ракет, канистр с напалмом, 250- и 500-фунтовых бомб, огня 20-мм пушек, чтобы возблагодарить господа и наши счастливые звёзды, что нам самим не приходится преодолевать вот это всё, чтобы приступить к делу.
  
  9. ХРАБРЫЕ АВИАТОРЫ
  
  Где б я ни был, я знал, что вы думаете обо мне; что если я попаду в трудное положение, вы придёте, - если будете живы.
  
  - Уильям Текумсе Шерман в письме Улиссу С. Гранту
  
  За более чем двадцать месяцев аэромобильной подготовки была налажена связь между пехотой и её 'лошадками', пилотами вертолётов 'Хьюи' и членами экипажей. Теперь эта связь испытывалась на проч-ность в самом жарком из огней. Если воздушный мост выйдет из строя, бойцы 1-го батальона 7-го кавале-рийского полка, вне всякого сомнения, погибнут точно так же, как погибли кавалеристы Джорджа Армстронга Кастера в бою у Литтл-Бигхорна - отрезанные, окружённые численно превосходящими силами, схваченные и уничтоженные до последнего человека.
  Я просил отважные экипажи Брюса Крэндалла из роты 'альфа' 229-го авиабатальона о последней мере преданности, о службе, далеко выходящей за рамки долга и боевой задачи, и они проявили себя так, как я и ожидал. Это была первая и, по мнению многих из нас, самая сложная из многочисленных задач, которые нам выпадет выполнять совместно во время долгой и смертельно опасной боевой командировки. Мы отчаянно нуждались в боеприпасах, воде и медикаментах, - и 'Хьюи' Крэндалла нам их доставляли. Наших раненых, то кричащих от боли, то тихо стонущих без сознания, нужно было эвакуировать, иначе они умерли бы там, где лежали, в плащ-палатках за термитником.
  Вывоз раненых не входил в обязанности транспортных экипажей. Люди Крэндалла были командами десантных вертолётов, обученными доставлять пехотинцев в бой. Перевозка раненых с поля боя составляла задачу санитарных вертолётов. Но всё происходило в самом начале войны, и командование медеваков уже распорядилось, что их птички не будут приземляться в горячих зонах высадки - другими словами, они не полетят туда и тогда, где и когда были нужны больше всего. Опережая мою просьбу, Брюс Крэндалл про себя уже сам решил делать всё, что делать было должно.
  Когда его истерзанный 'Хьюи', полный раненых, направлялся обратно на восток, Старый Змей размышлял о гибельной ситуации на земле в зоне высадки 'Экс-Рэй'. Крэндалл вспоминает: 'Возвращение в Плейме казалось бесконечным, хотя мы летели так быстро, насколько позволяла машина. Во время полёта я принял решение, что если 1-й батальон проиграет в этом бою, произойдёт это не из-за несостоятельности вертолётной поддержки. Мы знали, что офицеры и бойцы на земле - лучшие в своём деле; теперь пришло время доказывать нам, что в воздухе мы им равны.
  Перед тем, как приземлиться в Плейме, я решил, что на данном этапе полковнику Муру боеприпасы нужнее, чем дополнительная живая сила. Мой план состоял в том, чтобы поменять вертолёты, и двое из нас, нагруженные боеприпасами, вернутся на 'Экс-Рэй'. Привезут боеприпасы и вывезут раненых. Я чувствовал, что мы сможем достичь зоны высадки, если влетим в неё точно над кронами деревьев. Если даже не сможем выбраться оттуда, то, по крайней мере, там будут боеприпасы, и пехота защитит нас, если только мы доберёмся до зоны высадки'.
  Крэндалл связался по рации с капитаном Полом Винкелем, сидевшим в ведущей вертушке 'Ориндж-1' на взлётной полосе в Плейме, и велел отправить пару 'Хьюи' в Кэмп-Холлоуэй принять на борт столько боеприпасов, сколько смогут увезти. Винкель отправил 'Хьюи' 'Ориндж-3' и 'Ориндж-4', пилотируемые старшими уорент-офицерами Далласом Харпером и Кеном Фаба. Полёт туда-обратно да плюс загрузка - всего около часа.
  Крэндалл посадил 'Хьюи', нагруженный убитыми и ранеными, на красную грунтовую полосу в Плейме. 'Когда мы сели на землю в Плейме, нас встретили санитары и пехота, ещё ожидавшие отправки в 'Экс-Рэй'. Они освободили мою птицу от мёртвых и раненых, и это действие отпечаталось в моей памяти глубже, чем любой другой случай из двух моих боевых командировок во Вьетнам. Огромный чернокожий рядовой, одетый только в шорты и ботинки, с ладонями больше обеденных тарелок, полез в вертолёт и подхватил одного из убитых белых солдат. Слёзы текли по его лицу, он нежно прижал мёртвого солдатика к груди и медленно пошёл от вертолёта к медпункту. Я не знаю, был ли тот, кого он поднял на руки, его дру-гом. Подозреваю, что нет. Его горе было и за падшего товарища, и за ту боль, которую насильственная смерть приносит тем, кто становится её свидетелем'.
  Крэндалл собрал своих лётчиков и кратко обсудил пугающую ситуацию на 'Экс-Рэй'. Он изложил свой план направить в зону высадки две машины с боеприпасами и просил вызваться добровольцев. Он говорит: 'Капитан Эд Фримэн, мой друг на протяжении десятка лет, который всё утро возглавлял моё второе звено, сказал, что возьмёт этот рейс на себя. Большой Эд не понял. Мне нужен был только экипаж добро-вольцев для второй птицы. Я сам собирался возглавить рейс. Я планировал оставить Эда на полосе руководить возобновлением перевозки войск, как только полковник Мур откроет дверь в зону высадки'.
  Капитан Эд Фримэн, тридцать шесть лет, рядовым сражался на высоте Порк-Чоп-Хилл <высота 'Свиная Отбивная' - прим.пер.> в Корее и там заработал себе очередное звание. При шести футах и шести дюймах Фримэн на четыре дюйма превышал максимальный предел роста для армейских лётчиков, когда поступал в лётное училище, отсюда его прозвище 'Слишком Высокий, чтобы Летать'. Крэндалл и Фримэн годами были сплочённой командой, деля между собой лётные обязанности над самыми сложными на свете участками местности. Вместе они летали над Арктикой, над пустынями Ближнего Востока и Северной Африки, над джунглями Центральной и Южной Америки, выполняя для армии задачи по картографированию. Все знали, что единственное, о чём они когда-либо спорили, - это кто из них второй лучший вертолётчик в мире. Поп Джекел описывает Слишком Длинного Эда той поры как 'старого доброго селянина, чьи выигрыши в покер могли бы погасить половину государственного долга'.
  Крэндалл понимал, насколько непреклонным может быть Фримэн. 'Мы с Большим Эдом несколько секунд обсуждали задание, и, зная, что спорить с ним - пустая трата времени, я решил, что мы выполним задачу вдвоём'.
  Пока зона высадки не запылала в полную силу, Мэтт Диллон и Микки Пэрриш из висевшего над головой командного вертолёта контролировали все полёты на 'Экс-Рэй'. Но услуги их стали не нужны. Я взял управление на себя, потому что только я знал, где находятся мои люди, откуда ведётся неприятельский огонь и где в данное время самое безопасное место для приземления. С этого самого момента каждый вертолёт, заходящий на 'Экс-Рэй', связывался по рации со мной для получения указаний по посадке.
  Экипажи 'Хьюи' великолепно исполняли своё дело, раз за разом проникая сквозь огонь противника. Они никогда не отказывались прилететь, когда их звали. В свою очередь, мы старались вызывать их только тогда, когда обстрел был наименьшим, и старались, чтобы всегда были наготове команды для выгрузки припасов и загрузки раненых в кратчайшие сроки, чтобы уменьшить уязвимость машин на земле.
  В Плейме, на грунтовой взлётной полосе, Крэндалл со своим вторым пилотом Джоном Миллсом перенесли снаряжение из своей искалеченной птицы в другой вертолёт; новый аппарат и аппарат Фримэна вскоре наполнили боеприпасами из остававшихся на полосе запасов 7-го кавалерийского полка. Затем Крэндалл назначил одного из своих звеньевых принять на себя командование группой из восьми машин, которой запретили посадку на 'Экс-Рэй'. Он приказал ей оставаться наготове, чтобы привезти оставшуюся часть роты 'дельта', когда я дам добро.
  Рассказывает Крэндалл: 'Мы с Большим Эдом взлетели и взяли курс к зоне высадки. Подключившись к радиообмену, мы поняли, что ситуация не улучшилась. Примерно через пять минут я связался с полковником Муром, объяснил, что везу на борту, и он подтвердил необходимость боеприпасов. После этого наш прилёт стал обязательным, независимо от последствий. Мур понимал проблему и дал нам инструкции по подлёту и точке приземления. При подлёте мы попадали под плотный обстрел. Я предостерёг Большого Эда, на что он спокойненько ответил: 'Понял. Чего ты от меня хочешь, Змей? Я вроде так и думал, что это может случиться'.
  Бойцы Мура прикрывали нас огнём, и когда мы ворвались из-за деревьев на поляну, я видел, как, выставив себя под огонь противника, в дальнем конце зоны высадки стоял Хэл Мур, всё для того чтобы посадить нас в наиболее безопасной позиции. Я приземлился туда, куда он указал, и наши экипажи и его люди начали как можно быстрее сбрасывать ящики с боеприпасами с вертолёта. Одновременно подносили раненых и загружали на борт'.
  Кое-кто из раненых, загружаемых на борт, в том числе капитан Лефевр и лейтенант Табоада, были бойцами роты 'дельта' Рэя Лефевра, которых Крэндалл же и привёз в 'Экс-Рэй' во время последнего рейса. Среди ходячих раненых, ожидавших погрузки на борт, был офицер батальонной разведки капитан Том Мецкер, раненый в плечо в перестрелке у сухого ручья вместе с ротой 'альфа'. Лефевр вспоминает: 'Мы стояли у вертолёта. Помню, как Мецкер поддерживал меня. Как помогал запихнуть меня внутрь. И тогда же он и сказал: 'В меня попали'. Командир экипажа втащил его на борт'.
  Крэндалл вспоминает: 'Моя птица унесла восемь тяжелораненых. Пока мы находились там, раненый капитан, помогавший другому офицеру забраться в мой 'Хьюи', был убит. Мы его тоже забрали. Эд в свою машину смог загрузить пять раненых'. Капитан Том Мецкер, семьянин и отец семнадцатимесячной дочери, прибыл в Плейме уже мёртвым.
  Занятый сражением, я не видел, как погиб капитан Мецкер на поляне возле 'Хьюи' Крэндалла, но такое развитие событий означало угрожающий оборот. Это значило, что на восточной стороне поляны объявились вьетнамцы и ломятся в нашу незащищённую заднюю дверь.
  Выводя перегруженный 'Хьюи' из 'Экс-Рэй', Крэндалл задел лопастями несущего винта верхушки деревьев. Он вспоминает: 'Мы чуть не провалили всё дело. На тренировках порой мы сознательно касались полозьями верхушек, чтобы до усрачки напугать пехоту, особенно если она состояла из новичков. Но лупить лопастями по деревьям напугало до усрачки меня самого. Как только мы поднялись над деревьями, нас снова обстреляли. Вернувшись в Плейме, я пересел в свой первый аппарат, уже налаженный и заправленный'.
  В Плейме капитан Пол П. Винкель, тридцать четыре года, из Сисеро, штат Индиана, выпускник Уэст-Пойнта 1956-го года, ждал возвращения двух своих вертолётов 'Оранжевого' звена с боеприпасами из Плейку. 'Радиоканал пехоты клокотал, как старый фильм про войну. Полковник Мур, позывной 'Троянец-6', говорил спокойно и внушительно. [Его голос] звенел смело и здраво. В тот день на 'Экс-Рэй' из мальчишек он сделал мужчин. 'Хорошо, оцени ситуацию... держись... мы наведём вокруг тебя артиллерию. Собери лю-дей... всех... и, как только начнут падать снаряды, все вместе медленно отходите назад. Просто отходи вместе с артиллерией, и всё будет в порядке. Действуй'.
  Старший уорент-офицер Леланд К. Комич сообщил по рации Винкелю, что его и старшего уорент-офицера Далласа У. Харпера машины прибывают из Плейку, и запросил место выгрузки боеприпасов. Винкель отвечал 'подожди', переключился на канал Брюса Крэндалла, направлявшегося в Плейме в полном убитых и раненых вертолёте, и передал вопрос. На что Старый Змей ответил кратко: 'Экс-Рэй'.
  Рассказывает Винкель: 'Я подумал: бог мой, как же отправить мне две тяжело гружёные боеприпасами машины на 'Экс-Рэй', всю окружённую противником, с направленной на неё авиационной поддержкой, с поддержкой АРА и прямым артиллерийским огнём, да чтоб не подбили и чтоб не взлетели на воздух? Я переключил каналы и вызвал Комича: 'Немедленно садись в Плейме'. Когда две машины в струях пыли сели, я побежал к машине, увидел Ли Комича в левом кресле и велел его второму пилоту убирать зад из кабины и идти к моему аппарату и лететь с моим вторым пилотом, старшим уорент-офицером Уолтером Шрэммом. Я сказал Комичу, что мы летим на 'Экс-Рэй'. Ли прищурил глаза. Я понял, что он думает о том же, о чём и я. Мы нагружены боеприпасами, одно прямое попадание - и над деревьями зоны высадки 'Экс-Рэй' мы превратимся в ослепительную вспышку, сопровождаемую тёмными клубами дыма.
  Я переключился на частоту Мура: ' 'Троянец-6', это 'Ориндж-1', звено из двух машин с боеприпасами направляется к 'Экс-Рэй'. Прошу дать направление для посадки, сэр'. Вмешался командный вертолёт батальона. Донёсся голос капитана Винса Панцитты: 'Держите курс 275 градусов на сбитый A-IE, затем делайте крутой поворот налево и, когда вас начнут обстреливать, скажем, через 10 секунд, сразу же поверните вправо на 90 градусов. Наверняка попадёте прямо в центр зоны высадки'. Мур добавил: 'Подтверждаю. Мы будем размахивать полотнищем там, где вы должны приземлиться. Не промахнитесь. Повторяю: НЕ ПРОМАХНИТЕСЬ. Если проскочите мимо, поверните прямо на север и попробуйте ещё раз. Прижимайтесь к деревьям'.
  Мы подлетели к горящему A-IE. Я сказал: 'Теперь налево! Жми 80 узлов и держись деревьев'. Поворот Ли был точным. Затем защёлкало 'поп-поп-поп': прямо рядом с нами - яркие вспышки пролетающих зелёных трассёров. 'Теперь вправо, Ли, вправо! Ищи [сигнальное] полотнище!' Я увидел его внизу прямо по курсу. Вот так. Теперь вниз. Ли осадил как раз вовремя и спустился к земле точно над бойцом с полотнищем. Я выглянул наружу и увидел, что наши бойцы лежат ничком, обнимая землю. Мы с Ли сидели в креслах примерно в шести футах над землёй. Мой экипаж быстро сбрасывал боеприпасы. Летели ящики. Я же смотрел перед собой. Впереди по курсу смутно вырисовывался Тьыпонг. В любой секунду я ожидал свинцовой очереди. Все краски словно покинули моё зрение; казалось, разгрузка растянулась буквально на часы. Страх творит странные вещи.
  Мой командир экипажа крикнул: 'Всё, теперь давай валить отсюда к чертям!' Затем Мур вышел на связь: 'Можете взять раненых и пару пленных?' Я ответил, что можем. Их посадили на борт, Ли потянул штурвал, и мы, начав поступательный подъём, полетели, направляясь на север, так низко, что цепляли ветки деревьев. Секунду спустя я оглянулся проверить, следует ли за мной Даллас Харпер. Не веря глазам, я увидел, как белый дым вырывается из вентиляционных отверстий его двигателя, которых обычно не видно. Я заорал: 'Сажай машину, ты горишь'. Харпер отреагировал мгновенно. Он ещё не покинул зону высадки, поэтому упал на поляну в пределах периметра Мура. Ли тут же пошёл на нисходящий разворот и плюхнулся рядом с искалеченной птицей Харпера. Запросил Мур: 'Каковы ваши намерения?' Я ответил: 'Я вернулся высадить пленных, забрать сбитый экипаж и ваших дополнительных раненых. Конец связи'. Мур принял'.
  Даллас Харпер, экипаж и раненые из его дымящегося 'Хьюи' теперь загружались на борт птицы Пола Винкеля. Рассказывает Винкель: 'Я заметил, как один раненый, хромая и спотыкаясь, удирал к деревьям. Я видел, что у него вся спина - от шеи до пояса - промокла от красной, красной крови. Я крикнул бортстрелку: 'Там человек! Вон тот раненый! Пусть кого-нибудь вернёт сюда его задницу. Мы не уйдем, пока не соберём всех, кого отсюда забирали. Давай за ним!' Два члена экипажа помчались вдогонку. Щелчки 'поп-поп' продолжались. Ли, готовый ко взлёту, держал машину под парами.
  Мы взяли на борт 15 или 16 человек. Я надеялся, что мы сожгли достаточно топлива, чтоб получилось подняться. Ли потянул штурвал на себя, и 'Хьюи' взлетел; датчики на приборной панели слегка качнулись - и успокоились. Второй аппарат чадил слева от нас. Позже наш специалист по техобслуживанию говорил, что гидравлика и маслопроводы того вертолёта были так повреждены, что лети он ещё пять минут, двигатель бы заклинило и он рухнул бы в джунгли на скорости в 120 узлов. Мы бы потеряли и храбрый экипаж из четырёх человек, и семь раненых Мура, и пассажира, пехотного капитана. Кем, чёрт побери, был тот парень? Четверть века спустя я узнал, что он был капитаном Гордоном П. Розански, офицером службы снабжения батальона, который весь день мотался на 'Экс-Рэй' и обратно, помогая разгружать боеприпасы и загружать раненых.
  Наш 'Хьюи' чиркнул по веткам и направился на север, подальше от опасности. Я закурил сигарету и налево, через плечо, увидел залитого кровью солдатика, положившего голову на колени другого парня. Я передал сигарету назад, зажёг вторую и сунул её в рот окровавленному солдату. Солдат с окровавленной спиной посмотрел мне в глаза и сказал такое горячее 'спасибо', какого я никогда больше не получал. Ветровое стекло то и дело покрывалось кляксами крови, которые швырял ветер, свистящий в открытых проёмах. Примерно через 30 минут мы связались с командно-диспетчерским пунктом в Плейку: 'На подлёте 'Ориндж-1', на борту семь раненых. Срочно нужна помощь'. Я просил передать медслужбе, что сегодня будет ещё много вертолётов, потому что раненых, наверное, уже человек сто. Немедленно запросите дополнительное медобеспечение. У нас там идёт страшный бой. Как слышите?
  Мы приземлились, выгрузили раненых и, не выключая двигатель, заправились. Харпер со своим вторым пилотом умчались искать другой вертолёт. Мы уже изготовились перед взлётом, как Ли сказал: 'Раз уж мы возвращаемся, может, прихватим ещё боеприпасов?' Я ответил: 'Понял тебя, зависни-ка вон там, где у батальона сложены припасы'. Мы сели посреди оружейного склада, и наш экипаж погрузил ящики в машину. С криками примчался какой-то капитан: 'Вы не можете так поступить. Это принадлежит 3-ей бригаде и должно быть учтено на бумаге'. У меня не было времени объясняться с крикуном, я просто сказал: 'Ли, вытаскивай нас отсюда нахрен'. Мы оставили капитана метать громы и молнии в облаке красной пыли'.
  Майор Брюс Крэндалл и Большой Эд Фримэн сделали ещё два рейса с боеприпасами на 'Экс-Рэй'. Крэндалл вспоминает: 'Я потерял счёт времени. Где-то в начале дня я решил попытаться отправить пару санитарных вертолётов дивизии в зону высадки. Чтобы показать им наиболее безопасный путь входа и выхода, две мои птицы влетели туда на малой высоте при поддержке полковника Мура. Хотя нас и обстреляли в обоих направлениях, прилетели и улетели мы нормально. Санитарным вертолётам не понравился расклад и, в частности, не понравился подлёт на уровне леса. Они решили заходить по одному с пятнадцати сотен футов, как при обычном заходе на посадку. Это, конечно, сделало их гораздо уязвимей для огневых средств неприятеля, но мне было всё равно, пусть влетают хоть задом, лишь бы они туда попали. Один вертолёт фактически коснулся земли и двоих раненых успели загрузить, как тут второй вертолёт сообщил о попадании, и оба тут же прервали спасательную операцию.
  С этой поры, вместо того, чтобы летать обратно до Плейку, я летал к зоне высадки 'Фолкон', артиллерийской базе, поддерживающей 'Экс-Рэй'. Это место было намного ближе, и мы могли там перегружать раненых с нашего вертолёта на санитарные вертолёты для дальнейшего вывоза на базу 'Кэмп-Холлоуэй'. Мы совершили ещё несколько полётов между зонами 'Фолкон' и 'Экс-Рэй', доставляя боеприпасы и воду и вывозя раненых. Ко времени, когда мы заканчивали третий круг, вся оставшаяся часть моей эскадрильи уже вызвалась участвовать, и тогда мы устроили челночную перевозку. Вступив в игру, парни подхватили мяч'.
  На земле бой детонировал чередой оглушительных всплесков перестрелки, вспыхивающих то здесь, то там: командир противника яростно пытался нащупать наше слабое место, найти щель, которая позволила бы ему вбить клин в тонкую линию из обороняющих зону высадки людей. Эта лихорадочная деятельность напоминала какую-то свистопляску. Враг стремился уничтожить нас, алкал нашей смерти. Он наносил удары на четырёх разных участках.
  Никогда прежде вьетнамский противник не вёл бой с отрядом американской армии с таким упорством. Никакой здравый смысл, рождённый американским опытом во Вьетнаме на тот момент, нельзя было применить к такому противнику. Мы увязли в свирепой схватке из огня и манёвра, в битве на выживание, победить в которой будет дано лишь одной из сторон. У командира в бою есть три средства воздействия на ситуацию: огневая поддержка, теперь льющаяся потоками, личное присутствие на поле битвы и использование резерва.
  Весь мой резерв сводился к сержант-майору Пламли, радисту Бобу Уэллетту и меня самого. Я ре-шил, что если понадобится, мы присоединимся к роте 'альфа' Тони Надаля и вступим в перестрелку у сухого ручья. Готовясь к такому развитию событий, я направился к груде снаряжения, взятого у раненых, набил патронами подсумки и карманы, взял несколько гранат и вставил в М-16 свежую обойму.
  Хотя восточная часть поляны ещё находилась под огнём противника, стрельба там ослабла отчасти благодаря роте 'чарли', отчасти действиям капитана Рэя Лефевра и его немногочисленных бойцов, а также интенсивной воздушной и артиллерийской бомбардировке, обрабатывавшей район. Боб Эдвардс, командир роты 'чарли', делал отличную работу. Говорит Эдвардс: 'Мои взводы упорно сопротивлялись, и, помимо обеспечения их потребностей в пополнении запасов и координации огневой поддержки, я мог сосредоточиться на других вопросах. Меня беспокоил мой обнажённый левый фланг'.
  Эдвардс, зная, что Рэй Лефевр передал командование ротой 'дельта' сержанту Гонсалесу, нашёл Гонсалеса и, с моего одобрения, направил бойцов роты 'дельта' на свой открытый левый фланг, расположив их густо вдоль юго-восточного края зоны высадки. Затем Эдвардс, чьи солдаты только что остановили северовьетнамский батальон, появился на моём командном пункте в поисках дополнительной задачи. Он попросил разрешения помочь организовать миномёты.
  Эдвардс обнаружил, что приданные к каждой из трёх стрелковых рот миномёты, которые должны были свести под управление роты 'дельта', по-прежнему действовали независимо друг от друга из-за ранения обоих офицеров роты 'дельта'. Он собрал миномёты стрелковых рот на участке к востоку от командного пункта: 'Я ввёл их в периметр, приказал командиру моего миномётного отделения, штаб-сержанту [Гарольду] Матос-Диасу, взять на себя управление, пока в роту 'дельта' не прибудет офицер. Матос-Диас их расставил и оборудовал, и к тому времени, когда я вернулся в роту 'чарли', он подключил их к ротной радиочастоте и изготовил к стрельбе. Мы попытались пристрелять их, но из-за огромного количества пыли, дыма, из-за неразберихи боя, плотного подлеска и отсутствия приметных ориентиров мы не смогли сделать это эффективно'.
  На связь вернулся командир бригады Тим Браун, запрашивая оперативную обстановку. Я доложил, что мы ведём тяжёлый бой, что противник превосходит нас численно и мы несём потери; что зона высадки обстреливается и один взвод отрезан, и что у меня ещё не все бойцы прибыли на место. Я сказал полковнику Брауну, что бой ведётся с напряжением всех сил и что можно было бы задействовать ещё одну стрелковую роту в качестве подкрепления. Он ответил, что роту отправит, но оба мы понимали, что пройдёт два или три часа, прежде чем подкрепление достигнет 'Экс-Рэй'. Браун уже поднял по тревоге роту 'браво' 2-го батальона 7-го кавполка, и она уже подтягивалась к пунктам приёма ЛС на борт.
  Время близилось к трём часам дня. Отразив приступ северных вьетнамцев, рота 'чарли' прекратила попытки противника обойти нас слева, что дало мне возможность перебросить остальных 'кавалеристов' сюда. Если заведём разом однин-два 'Хьюи' и лётчики последуют нашим указаниям, у нас появится неплохой шанс доставить этих людей, а они мне были ой как нужны.
  Несколько бойцов роты 'чарли', часть роты 'дельта', включая её исполняющего обязанности командира 1-го лейтенанта Джеймса Л. (Ларри) Литтона и старшину Уоррена Э. Адамса, а также батальонный разведвзвод по-прежнему ждали отправки из Плейме. Я радировал Диллону в аппарат 'Чарли-Чарли' <СС, command and control ship - вертолёт оперативного управления. - Прим.пер.> и приказал выдвигать их.
  Последние транспорты с войсками батальона начали прибывать около 3:20 дня. Именно в этот период сбили второй наш вертолёт из потерянных на 'Экс-Рэй'. Происшествие так и стоит перед глазами. На мою частоту вышел лётчик с просьбой дать инструкции по посадке. Я ответил, чтобы, прижимаясь к деревьям, заходил с востока и приземлялся на восточной стороне поляны. Он вынырнул из клубов дыма, и я увидел, что летит он слишком быстро и слишком высоко и проскочит через восточную сторону ближе к горе, на 'жаркую' западную сторону. Я сказал ему, чтобы спускался ниже и приземлялся на восточной стороне. Он же летел прямо на меня и явно не попадал туда, куда его направляли. Я закричал по рации: 'Тебя собьют! Собьют!'
  Он прогудел в пятидесяти футах над моей головой, содрогнулся и завалился в крутой правый поворот на северо-запад. Лётчик, старший уоррент-офицер Дональд С. Эстес, направил падающюю машину, молотящую лопастями винта, к деревьям, прямо через поляну напротив командного пункта у термитника. Вертушку с экипажем немедленно прикрыли ближайшие бойцы. Два из наших шестнадцати вертолётов в зоне высадки вышли из строя. Тридцатилетний Эстес из Оберна, штат Алабама, погиб в бою позднее, 24 июня 1966 года.
  Одна из машин привезла Ларри Литтона, и тот немедленно принял командование ротой 'дельта' от раненого сержанта Гонсалеса. Я приказал ему перевести четыре миномёта 'дельты' в сводную миномётную позицию, устроенную капитаном Эдвардсом, и наводить все семь миномётов на цель из единого пункта управления огнём. Основное направление огня было в сторону рот 'альфа' и 'браво', и у миномётчиков также оставалась задача оборонять с востока зону высадки на два вертолёта.
  Я приказал Литтону распределить разведвзвод под командованием лейтенанта Джеймса Рэкстроу вдоль северной и восточной окраин поляны, справа от миномётных окопов, в качестве дополнительного охранения для малой зоны высадки. Развевзвод также назначался в батальонный резерв. В первый раз за день у меня образовалось, наконец, некое подобие полного периметра и прикрытых тылов.
  Рота 'чарли' Боба Эдвардса отбивалась от врага более часа. На её стороне было преимущество более открытого пространства. Отчего она могла точнее корректировать артиллерийские и воздушные удары, а лётчики сверху могли видеть кишащего в слоновой траве противника и, таким образом, уничтожать его более эффективно. Ошеломлённый противник, наконец, отступил на юг и юго-запад, унося с собой своих раненых. Когда он покинул поражаемый ротой 'чарли' участок, его активность вокруг роты 'альфа' также ослабла.
  Любопытно, что вьетнамцы, противостоявшие взводам Дила, Девни и Марма, не использовали своего преимущества. Во время затишья многих раненых и убитых из 'браво' и 'альфы' отнесли к медпункту батальона. Сержант Хансен из роты 'альфа' рассказывает: 'Мы уносили на плащ-палатке одного довольно тяжело раненного бойца 'альфы', специалиста Джерри Кирша, когда парня на левом углу носилок ранило в спину. Он тут же упал. Это был специалист Скотт Генри. Пулю, угодившую в него, выпустили с очень близкого расстояния. Я устроил Генри поудобней; потом мы потащили Кирша дальше. Киршу пуля попала в живот, но он выжил. Когда же я вернулся за Генри, тот был уже мёртв. Я часто думаю о нём, в одиночку уми-рающем в том открытом поле. Он был сапёром, приданным нашему батальону'.
  На склоне лейтенант Джо Марм тоже пытался эвакуировать своих убитых и раненых. 'Командир моего отделения оружия, штаб-сержант Роберт Л. Паркер, организовал партию для вывода раненых. Приблизительно через двадцать минут он вернулся и сказал, что не может выйти, потому что нас окружили. Были мы окружены или нет, это до сих пор вопрос для меня; это мог оказаться огонь своих же войск. Однако противник маневрировал к нашим флангам. Я запросил разрешение отойти вместе с ранеными. Мы собрали мёртвых. Мы изрядно намаялись со всеми своими ранеными, но, отходя, упорного сопротивления не встретили. Когда мы добрались до канавы, нашего переднего края отхода, раненых переправили на поляну, нам же подкинули боеприпасов. Воды вот только не хватало'.
  Среди раненых, во время того краткого затишья текущих на медицинский пункт у командного поста, был специалист-5 Кэлвин Букнайт, санитар 3-го взвода лейтенанта Денниса Дила. Букнайт числился в медпункте батальона более 18 месяцев в качестве одного из двух фельдшеров военврача. К концу октября нашим линейным ротам не хватало восьми взводных санитаров. Мы изучили личные дела батальона и обнаружили несколько солдат, ранее служивших санитарами. Некоторые из них пришли на помощь сами; другие, пройдя переподготовку, были назначены резервными санитарами. Джо Марм так описывает ситуацию в своём взводе: 'Мой взводный санитар, как дембель, не отправился с нами на Тьыпонг. Сержант 1-го класса [Джордж] Маккалли, замкомвзвода, нёс с собой походную аптечку, и, если б возникла такая необходимость, мы намеревались использовать штаб-сержанта Томаса Толливера в качестве санитара. Он служил санинструктором во время Корейской войны и имел хороший опыт'.
  Тем не менее, у нас не хватало санитаров, чтобы поспевать повсюду, поэтому мы отправили специалиста Букнайта и специалиста-5 Чарльза Лоуза, старшего санитара, санитарами взводов в роту 'браво'. И вот теперь Келвина Букнайта, ещё живого, но смертельно раненого, осторожно положили на землю в наполненной кровью прорезиненной плащ-палатке перед старшиной медвзвода сержантом 1-го класса Китоном, его другом и товарищем последних двух лет: 'Букнайт был ещё жив. Его ранило между плеч, в аккурат между плеч. Он протянул руку, сжал мою ладонь и сказал: 'Сардж, у меня не вышло'. Мы сделали ему внутривенное вливание и наложили на рану на спине давящую повязку. Но надежды не оставалось никакой. Нам удалось загрузить его в вертушку, но он всё равно умер'. В Писании говорится, что 'нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя'. Именно так поступил Кэлвин Букнайт в тех наполненных огнём джунглях. Он прикрыл раненого, которого перевязывал, собственным телом, подставив свою беззащитную спину под вражеские винтовки.
  На позициях опустели фляги. Редьярд Киплинг в стихотворении 'Ганга Дин' пишет:
  
   А случись война, ребятки,
   Так, небось, оближешь пятки
   Архиблагодетелю с водицей!
  
   (Перевод Евг. Фельдмана)
  
  Киплинг прав. Жара, пыль, дым и страх иссушили уста каждого в зоне высадки 'Экс-Рэй'. То немногое, что оставалось во фляжках, отдали раненым. Рассказывает лейтенант Дил: 'К трём или четырём часам мы исрасходовали всю воду, в основном на раненых, потому что те умоляли о воде. Пить хотелось страшно. Должно быть, это особенно было ужасно для раненых, потерявших много крови. Тогда мы полезли в сухпайки, чтобы выпить из них всю жидкость. Я открыл банку, там оказалась ветчина с лимской фасолью, самое солёное блюдо в сухпайке. Я выпил жидкость и стал испытывать жажду вдвое сильней. Невероятный тупица'.
  Дил помогал эвакуировать раненых, когда его отвлекло странное зрелище. 'Именно в тот момент в бою случилось то, о чём я жалею больше всего. Я увидел линию, не колонну даже, просто линию людей, вероятно, человек двести, которые двигались на моём правом фланге в том же направлении, на восток, в котором мы сами собирались выдвигаться с ранеными. Я тут же поднял оружие, взял их на мушку и уже готов был выстрелить. Я крикнул парням, что стояли рядом, браться за оружие, потому что думал, что идут северные вьетнамцы. Но было всё-таки далековато, чтобы различить, американцы движутся или вьетнамцы, поэтому стрелять я передумал.
  Имелось также опасение привлечь внимание к нашему потрёпанному взводу. Мои бойцы были либо мертвы, либо ранены, за исключением примерно двух отделений, человек восемнадцать - около того. Эти двести солдат шли параллельно нам, направляя путь к зоне высадки. Марм, стоявший справа от меня, уже откатился. Оказалось, то были северные вьетнамцы, с ними нам пришлось сражаться в тот же день позднее, и они нанесли нам страшный урон. Я так сожалею, что мы просто стояли там и не начали в них стрелять'.
  Не более чем в ста ярдах от Дила Потерянный взвод упрямо цеплялся за свой крошечный измученный клочок земли. К тому времени сержант Эрни Сэвидж со своей группой выживших из 2-го взвода Генри Херрика выдержал четыре атаки противника. Враг был уверен, что взял американцев в клещи. Три вьетнамца в маскировочной форме вышли прямо на периметр со стороны 'Экс-Рэй'. Все трое были немедленно уничтожены. Гален Бангэм видел, как несколько солдат противника не более чем в десяти футах поднялись на ноги и, повесив винтовки на плечо, посмеивались, 'словно вышли на воскресную прогулку'.
  Лёжа, плотно прижимая тела к земле, выжившие из Потерянного взвода обрушивали огонь по насыщенной целями окружающей среде. Эрни Сэвидж приподнялся сделать выстрел по трём вражеским солдатам в нескольких футах от себя и лишь тогда обнаружил, что винтовка пуста. Сэвидж рассказывает: 'Я не знал, что делать, поэтому просто сказал 'привет' и улыбнулся. Тройка в замешательстве уставилась на меня, но к тому моменту я успел вставить свежую обойму и залил их свинцом'.
  Дормэн вспоминает: 'Они пытались подобраться к нам ползком. Мы же клали винтовки на землю и вели огонь в двух-трёх дюймах от земли. Мы стреляли очень низко и их остановили. Всё это время в десяти-пятнадцати ярдах от нас находились снайперы. Если ты поднимал голову, они в неё стреляли. Но и мы убива-ли их направо и налево. Всякий раз, когда у них поднималась голова, мы тоже в неё стреляли'.
  Время показывало 3:45 дня, и, за исключением сложного положения сержанта Сэвиджа с отрезанным взводом, ситуацией в целом я был доволен. Все наши бойцы находились в периметре, были задействованы значительные огневые средства, рота подкрепления находилась в пути, страховочная малая зона высадки на два вертолёта была прикрыта, раненые либо уже эвакуировались, либо ожидали эвакуации, и мы стойко держались. Меня наполняла решимость предпринять ещё одну попытку спасти на склоне сержанта Сэвиджа с его ранеными и погибшими. Я приказал ротам 'альфа' и 'браво' эвакуировать убитых и раненых, под огневым прикрытием выйти из тесного контакта с противником и готовиться к совместному удару после мощного предварительного артобстрела, чтобы достичь отрезанного взвода. Судьба этих людей и необходи-мость их спасения мучили меня.
  
  10. ШТЫКИ - ПРИМКНУТЬ!
  
  Есть только три принципа ведения войны: отвага, отвага и ещё раз ОТВАГА!
  
  - Генерал Джордж Паттон
  
  Роты 'альфа' и 'браво', первые высадившиеся подразделения, уже более двух часов были заперты в жестоком поединке, несли немалые потери, особенно среди сержантов и радистов, и расстреляли большую часть своих боеприпасов. Двум командирам, Тони Надалю и Джону Херрену, требовалось время для эвакуации убитых и раненых, реорганизации и перегруппировки своих численно сократившихся взводов и назначения новых командиров, а также на пополнение запасов патронов и гранат. У них будет всего сорок минут на выполнение этих задач; затем перед ними прольётся ливнем шквальный артиллерийский огонь, и они предпримут ещё одну попытку прорвать кольцо вражеских войск и спасти оставшихся в живых из 2-го взвода лейтенанта Генри Херрика.
  Тем временем помощь была в пути. В штабе 3-ей бригады на чайной плантации отдавались приказания: братскому батальону, 2-му батальону 7-го кавполка, сообщили, что одна из его рот, рота 'браво', выделяется и отправляется в зону высадки 'Экс-Рэй' в качестве подкрепления. По прибытии на 'Экс-Рэй' рота 'браво' 2-го батальона поступает под моё оперативное управление на время боя.
  В тот день три взвода роты 'браво' 2-го батальона несли караульную службу вокруг штаба 3-ей бригады полковника Тима Брауна и потому оказались под рукой, и, когда Браун изыскивал подкрепления, двинуть их было проще всего. Остальные роты 2-го батальона рассыпались в патрулях по густым зарослям, их сбор занял бы гораздо больше времени. Так что бойцы роты 'браво' капитана Мирона Дидурыка в орлянку проиграли вчистую.
  Рота 'браво' 2-го батальона имела хороших, сплочённых и профессиональных сержантов, и её бойцы уже долгое время служили вместе. Образцовая стрелковая рота, и я был счастлив получить её. Капитан Дидурык, двадцать семь лет, украинец по происхождению, приехал в Соединённые Штаты со своей семьёй в 1950-ом году. Он окончил училище Святого Петра по подготовке офицеров запаса в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, и поступил на действительную службу в июле 1960-го. Прошёл парашютно-десантную и диверсионно-разведывательную подготовки, служил в Германии и Форт-Беннинге. Дидурык был женат, имел двоих детей. Он находился в своём миномётном взводе в лагере у Плейме, когда получил по рации известие о новом задании для своей роты.
  Специалист-5 Джон Валлениус, 22 года, уроженец Глостера, штат Массачусетс, находился у Дидурыка во взводе 81-мм миномётов, который вместе с остальной частью роты уже не вернулся к штабу бригады. Он рассказывает: 'Мы ждали посреди красной пыли возле лагеря в Плейме. Постоянные подлёты и отлёты вертолётов делали разговор почти невозможным. Просочилась весть, что 1-ый батальон ввязался в бой и мы должны быть готовыми в любой момент прийти ему на помощь. Меня определили в первую птичку вместе с капитаном Дидурыком, его радистом рядовым 1-го класса Джо Китом, взводным старшиной сержантом 1-го класса Джоном А. Юзлтоном и радистом специалистом-4 Вирджилом Хибблером-младшим'.
  Пока наши подкрепления 'седлали лошадей' у 'Catecka' и Плейме, мои роты 'альфа' и 'браво' собирались предпринять вторую попытку пробиться к попавшему в ловушку взводу лейтенанта Херрика. Джон Херрен и Тони Надаль во время затишья отвели своих людей к сухому ручью, чтобы атаку начать оттуда.
  Тони Надаль расположился слева с тремя взводами роты 'альфа'. Джон Херрен с двумя оставшимися взводами роты "браво" - справа. Херрену будет предоставлено преимущество огневой поддержки, так как он стоял ближе всего к отсечённому взводу и у него под командой оставались только два взвода.
  Надаль и его люди сняли рюкзаки и пополнили боеприпасы. То немногое количество воды, что ещё оставалось, поделили на всех. Надаль хорошо понимал угрозу со стороны горы и вдоль линии отрога: 'Сначала я планировал использовать боевой порядок уступом влево <При боевом порядке уступом влево командир роты располагает один взвод в голове; второй следует за ним уступом влево на сорок пять градусов, а третий следует за вторым, тоже уступом влево на сорок пять градусов. Такое боевое построение используется для противодействия предполагаемой угрозе с левого фланга. - Прим. автора>, поскольку все движения противника проходили слева от нас, а затем перестроиться в клин, если не встретим сопротивления'. Джон Херрен планировал для 'браво' воспользоваться сочетанием 'огня и манёвра', при котором один взвод двигается вперёд под прикрытием огня другого.
  В сухом русле Надаль созвал трёх своих взводных командиров на совещание: 'Я сказал, что мы собираемся делать, и сообщил о боевом построении. Я также проинструктировал Джо Марма направлять роту 'браво', потому что мы не знали, где находится отрезанный взвод. Затем я собрал большую часть роты в ручье и произнёс напутствие о том, что мы отправляемся спасать взвод из 'браво' и как собираемся это делать'. Старшина взвода Трой Миллер вспоминает эту сцену: 'После первого контакта наш боевой дух был очень высок. Перед выходом за отсечённым взводом капитан Надаль собрал нас вместе и сказал: 'Солдаты, где-то там отрезан американский взвод, и мы идём за ним!' В ответ раздались возгласы: 'Да!', 'Пойдём и вытащим их!', 'Гарри Оуэн!''.
  Надаля беспокоила серьёзная проблема, обнаруженная им во время предыдущего столкновения: 'Для всех передовых артнаблюдателей батальона имелась только одна радиочастота для запроса артиллерийского огня. Было трудно получить артобстрел перед более чем одной ротой за раз, и более опытному и настойчивому наблюдателю, оказавшемуся в роте 'браво', удавалось управлять обстрелами. Когда же мы готовились выходить, я попытался получить огневую поддержку артиллерии, но мой передовой наблюдатель не смог связаться с батареями'.
  Солдаты поднялись на ноги в 4:20 и пошли из сухого ручья в атаку. Отошли они не далеко. Последовала немедленная и яростная реакция со стороны вьетнамцев, которые, само собой разумеется, воспользовались преимуществами временного отхода американских войск, чтобы спуститься ниже по склону и ещё туже затянуть кольцо вокруг нас. Одни засели на деревьях. Другие зарылись на верхушках и склонах термитных холмов. Третьи устроились в наскоро вырытых стрелковых ячейках. Они благополучно миновали стену артогня, и мы, как следствие, дорого за это заплатили.
  Капитан Тони Надаль, рота 'альфа', первым выскочил из сухого русла, ведя на штурм 1-ый взвод. Он вспоминает: 'Мы продвинулись примерно на пятьдесят ярдов, когда столкнулись с силами неприятеля, спустившимися с горы. Я полагаю, они готовились начать атаку примерно в то же время, когда мы начали свою. Бой быстро стал очень ожесточённым, на близком расстоянии. Мы несли большие потери. Лейтенанта Уэйна Джонсона, командира 1-го взвода, ранило. По меньшей мере, три командира отделений также были ранены, двое из них погибли - один во время продвижения вперёд при попытке спасти одного из своих солдат вопреки прямым приказам'.
  Сержант Трой Миллер оказался в гуще боя 1-го взвода. 'Я стал исполняющим обязанности командира взвода, когда ранило лейтенанта Джонсона. Мы обогнали взвод Марма. Сразу после того как ранило лейтенанта Джонсона, сержант Билли Эллиотт, один из командиров моего отделения, закричал: 'У нас убитый'. Это был сержант Рамон Бернард. [Бернарду из Маягуэса, Пуэрто-Рико, исполнилось бы двадцать шесть лет через пять дней.] Мы быстро продвигались вперёд, когда нас стали плотно обстреливать из стрелкового и автоматического оружия, в основном из АК'. Сам сержант Эллиотт погиб вскоре после того, как сообщил о смерти сержанта Бернарда.
  Справа от Надаля солдаты роты 'браво' Джона Херрена столкнулись с той же смертельной циркулярной пилой. План 'огня и манёвра' был позабыт. В силу необходимости рота 'браво' вытянулась в шеренгу и шла в атаку на значительные силы противника в зарослях прямо перед собой.
  Лейтенант Дэннис Дил, в чей взвод упирался правый фланг 'браво', снова попал в бурю вражеского огня. 'Мы поднялись и пошли на штурм - вышли из траншеи, и весь мир словно взорвался. Не знаю, сколько их было. Я не видел девяносто процентов из них, но я точно слышал их оружие. Повсюду падали бойцы. Наконец, атакующая линия, выходившая в атаку в полный рост, сначала опустилась на колени, а затем распласталась на земле. Один из моих бойцов прямо передо мной принял на себя всю мощь взрыва реактивной гранаты. Его сержант, стоявший позади меня за деревом, кричал не прекращая: 'Давай, Джо, давай сюда, ты сможешь вернуться!' Я подполз к нему, забрал его винтовку и забросил её в тыл. На виду у врага эта М-16 приземлилась на вершине муравейника.
  С солдатом стряслась беда. Он спросил, есть ли у меня морфий. Я ответил, что нет ничего. Я сказал: 'Джо, ползи к тому дереву'. И он пополз. Он добрался туда, и сержант о нём позаботился. Его место теперь занял я и стал, по сути, стрелком. Я увидел, что вьетнамцы обходят наш правый фланг, а на линии мы были подразделением правого фланга. Я заорал как сумасшедщий; вскочил один мой пулемётчик, проскочил сквозь весь тот огонь и стал стрелять в них с бедра. Я поддержал его, и мы всех уложили. Избавились от них. Невредимыми вернувшись к исходному рубежу, мы залегли'.
  В секторе роты 'альфа' пулемётчик Билл Бек, воссоединившись со своей ротой, двигался в первой группе, выбравшейся из сухого ручья. Бек рассказывает: 'Капитан Надаль первым перевалил через бугор. Я шёл рядом с ним, примерно в пяти ярдах слева. Впереди я видел северных вьетнамцев'. Для атаки Тони Надаль приказал своим людям примкнуть штыки. Билл Бек, выпускавший очереди из пулемёта М-60 по правому фронту, был потрясён увиденным впереди: 'Высокий тощий сержант втыкал штык в грудь вьетнамцу. Словно на тренировке с соломенным чучелом: 'Готовсь, коли, закройсь, ушёл! Раз, два, три''.
  Бек продолжал двигаться и стрелять, как внезапно рой ос или шершней - на сей раз настоящих - влетел ему под каску. Храбрый солдат, который выдержал всё, что бросили на него вьетнамцы, мгновенно был побеждён роем разъярённых, жалящих насекомых. Говорит Бек: 'Вмиг я выронил пулемёт и сорвал каску. Вся голова искусана. Самому не верилось, что чем-то можно заставить меня забыть про врага, но боль была такая резкая'.
  Бек не единственный, кого атаковали шершни. Других тоже сбивали с толку их болезненные укусы.
  На смешанном командном и медицинском пункте батальона стремительно накапливались убитые и рененые. Капитан Каррара и два его сержанта не покладая рук врачевали раненых, повсюду лежавших на земле. Мы наткнулись на смертоносную циркулярную пилу. Тем не менее, командир неприятеля ещё не атковал нас с восточной стороны поляны. Все боестолкновения в тот день вспыхивали и велись на западной и южной сторонах зоны 'Экс-Рэй'. В ноябре 1991-го года в Ханое, когда я сказал генералу Ану, что тыл мой был открыт весь тот день, в его реакции просквозили и удивление, и досада. Затем он сделал мудрое замечание: 'Ни один командир не знает всего, что происходит на поле боя'. К счастью для нас, а также благодаря майору Крэндаллу и его храбрым лётчикам, мы могли эвакуировать наших раненых и получать пополнения боеприпасами и водой.
  У капитана Тони Надаля, когда он углублялся в заросли, командной группе бсостояла из четырёх человек: два радиста, сержант Джек Гелл, двадцатипятилетний уроженец Нью-Йорка, и специалист-4 Джон Кларк из Мичигана, плюс передовой артнаблюдатель роты лейтенант Тимоти М. Блейк, 24 года, из Чарлстона, штат Западная Виргиния, и командир отделения разведки Блейка, сержант Флойд Л. Рид-младший, двадцать семь лет, из Хета, штат Арканзас. Когда они пошли вверх, Надаль прижимал трубку рации к уху. Очередь вражеского пулемёта прошила группу. Сержант Гелл был сражён и упал без единого звука. Надаль продолжал движение, пока длинный чёрный шнур не придержал его. Он оглянулся узнать, что случилось. Та же очередь, что убила сержанта Гелла, убила лейтенанта Блейка и ранила сержанта Рида, который вскоре после того умер. Сержант Сэм Холлман-младший, уроженец Пенсильвании, опустился на колени рядом со смертельно раненым товарищем, Джеком Геллом, и услышал, как тот выдохнул: 'Скажи моей жене, что я люблю её'.
  У Тони Надаля не было времени оплакивать Джека Гелла, которого он очень уважал. Слишком много других жизней держал он в своих руках. Он продолжил действовать: 'Я снял рацию с его спины, приказал нескольким ближайшим солдатам отнести Гелла в медпункт и велел ещё одному взять на себя рацию'. Тем солдатом оказался специалист-4 Рэй Тэннер, двадцатидвухлетний 'кавалерист' из Коудса, штат Южная Каролина. Тэннер вообще-то был радистом сержанта Стива Хансена, но они разъединились, и Тэннер увязался за 1-ым взводом.
  На правом фланге порядков роты 'браво' лейтенант Дил катался по земле, отчаянно пытаясь увернуться от града пулемётных пуль, резавших траву вокруг него. Внезапно в двадцати пяти ярдах от себя Дил увидел, как поднялся американец и, в то время как все вокруг пластались на брюхе, метнулся вперёд. Дил рассказывает: 'Я видел, как он швырнул гранату за муравейник и опустошил в него своё оружие. Затем упал на колени. Я сказал себе: 'Пожалуйста, вставай; хоть бы не ранили'. Я не знал, кто это был, не мог рассмотреть как следует. Поле боя плотно заволокивало какой-то марью из пыли и дыма'.
  Это был лейтенант Джо Марм. Он засёк пулемёт наприятеля, установленный на большом термитном холме; пулемёт пожирал оба взвода роты "браво". Не сумев вырубить его ракетой из лёгкого ПТ оружия и брошенной гранатой, он решил разобраться с ним вплотную. Проскочив сквозь огонь, он бросил ручную гранату за холм и зачистил оставшихся в живых из винтовки М-16. На следующий день лейтенант Эл Девни нашёл мертвого вьетнамского офицера и одиннадцать его солдат, вповалку лежащих позади того термитного кургана. Говорит Дил: "Джо Марм спас и мою жизнь, и жизни многих других".
  Лейтенант Марм, шатаясь, вернулся к своему взводу с пулевыми ранениями в челюсть и шею. Он присоединился к растущему потоку ходячих раненых, текущему к батальонному медпункту. Сержант Китон обработал раны Марма, и один из 'Хьюи' Брюса Крэндалла эвакуировал его в тыл. Несколько дней лейтенант Джо Марм восстанавливался в армейском госпитале 'Вэлли-Фордж' недалеко от своего дома в Пенсильвании. В декабре 1966-го года Джо Марм явился в Пентагон, где министр сухопутных войск от имени президента Линдона Джонсона вручил ему орден Почёта, высшую награду страны за доблесть.
  Вот как скромно описывает то, что произошло, сам лейтенант Джо Марм: "Я располагался на правом фланге своего взвода, сержант 1-го класса Джордж Маккалли - на левом. Справа от меня находился взвод лейтенанта Эла Девни. Так что я был в центре событий. Тот блиндаж сдерживал всю линию, и я сначала выстрелил в него из лёгкого ПТ оружия. В муравейнике не было щелей, огонь вёлся с боков блиндажа. Вокруг него густо стояли деревья, не позволяя ручным гранатам ложиться как следует. Я подумал, что проще будет подбежать к блиндажу и забросить гранату через верх. Жестами я показал то, что нужно сделать, одному из бойцов. Шум боя был так силён, что лежавший поблизости сержант решил, что я хочу, чтобы гранату кинули с нашей позиции. Граната не долетела. Чтобы сэкономить время и сделать дело как можно быстрее, я приказал обеим ротам поостеречься со стрельбой, потому что вознамерился рвануть к муравейнику сам. Меня ранило сразу, как только я заставил блиндаж замолчать".
  Героический поступок Джо Марма, к сожалению, не смог отомкнуть дверь к отрезанному взводу. Рота "браво" продвинулась всего на семьдесят пять ярдов, рота "альфа" - чуть дальше. Все три взводных командира Надаля были либо убиты, либо ранены, как и многие сержанты. Хуже того, 1-ый взвод роты "альфа" оторвался от двух других и ввязался в тяжёлый бой, возможно, с сотней неприятельских солдат. Кое-кто из бойцов 'альфа' в густых зарослях прошли мимо северных вьетнамцев, и те открыли по ним огонь. Мы не только не смогли пробиться, чтобы спасти взвод Херрика, но и сами оказались под угрозой отсечения ещё одного взвода.
  Настала очередь 1-го взвода. Взводный сержант Ларри Гилрит вспоминает этот момент: "Они, наверное, отбили один из наших М-60 у отсечённого взвода и повернули его против нас. Мы лежали за упавшим деревом, плотно прижатые к земле пулемётным огнём, и не могли пошевелиться. Помню, как я сказал, что сержант Хёрдл, должно быть, злится на нас, потому и обстреливает. Всё дело в ином звучании того конкретного пулемёта от автоматического оружия, которое нас поливало".
  На самом деле сержант Гилрит и его парни не были целью дружественного огня. Сержант Пол Хёрдл погиб, прикрывая отход товарищей из взвода Херрика. Но чуткие уши сержанта Гилрита не обманули: оружие, которое он слышал, действительно было пулемётом М-60 Пола Хёрдла. После того, как убили Хёрдла и его помощников, противник сначала использовал пулемёт против отрезанного взвода, а затем обратил его против бойцов, пытавшихся пробиться, чтобы спасти людей лейтенанта Херрика.
  Было уже около пяти вечера, и Крэндалл вёл на посадку на 'Экс-Рэй' тринадцать 'Хьюи' с подкреплением - ротой "браво" капитана Мирона Дидурыка из 2-го батальона. Специалист Джон Валлениус летел на борту первого вертолёта. "Из-за пыли и дыма трудно было разглядеть что-нибудь за пределами зоны высадки, но впереди, на Тьыонге, мы видели трассёры и слышали выстрелы стрелкового оружия. Оказавшись на земле, мы со всех ног помчались от вертушки. Я бежал к участку с муравейниками, потому что там было единственное укрытие, которое я мог заметить, да и ближе всего. Туда же подбежал капитан Дидурык и козырнул начальнику".
  Сержант Джон Сетелин, стройный двадцатидвухлетний уроженец Южной Каролины, командовал 2-ым отделением 2-го взвода на третьем 'Хьюи', входящем в зону высадки. "Командир экипажа заорал: "Входим в жаркую зону высадки и зависаем; выгружай людей шустрее и бегом вправо!' Потом с воздуха я увидел тех, кто показался мне бойцами в хаки. Я подумал, что мы, должно быть, доведены до отчаяния, раз везём ребят сразу из отпуска, не дав времени переодеться в полевую форму. Потом до меня дошло, что винтовки направлены на нас, что это враги! Когда мы выпрыгивали, эти люди в нас стреляли. Гуки сидели даже на деревьях!"
  Ко мне подбежал капитан Дидурык и крикнул: "Гарри Оуэн, сэр! Капитан Дидурык и рота "браво" 2-го батальона 7-го кавалерийского полка в количестве ста двадцати человек прибыли в ваше распоряжение!" Его глаза искрились от волнения и вызова, брошенного ситуацией. Я приказал Дидурику собрать своих людей в роще деревьев в тридцати ярдах к северо-западу от командного пункта и действовать пока в качестве батальонного резерва. Примерно в то же время на 'Экс-Рэй' прибыл ещё один отряд, непрошенный, неожиданный и, по сути, мною не замеченный. Это была группа из управления специального фотогра-фирования СВ в составе двух сержантов, Джека Ямагучи и Томаса Широ, вооружённых 16-миллиметровыми бесшумными кинокамерами. Пройдёт четверть века, прежде чем мы выкопаем их плёнки из военных архивов и увидим жуткие цветные изображения самих себя в боевой обстановке.
  Наверху, в зарослях, в гуще боя за спасение отрезанного взвода Херрика, командир роты 'альфа', капитан Тони Надаль, принял решение. У него один взвод был прижат к земле потоками вражеского огня, и он понимал, что чем дольше так будет продолжаться, тем труднее будет вытащить их из боя. Время показывало 5:10 вечера. Надаль приказал своему резерву, 3-му взводу, выдвигаться вверх слева от себя и попытаться обойти силы неприятеля. Попытка успеха не принесла. Взвод наткнулся на ту же циркулярную пилу, что пожирала все остальные взводы.
  Справа, у сержанта Ларри Гилрита из роты "браво", продвижение вперёд шло ничуть не легче. Капитан Джон Херрен спросил у Гилрита, известен ли тому какой-нибудь другой путь, ещё не испробованный ими. Говорит Гилрит: "Последовал мой ответ "Никак нет, сэр". Даже без всех наших погибших и раненых, о которых нужно было позаботиться, время суток играло против нас".
  Капитан Надаль рассказывает: "Стычка продолжалась ещё двадцать или тридцать минут, ни одна из сторон не продвинулась вперёд. Становилось темно, и по мере того, как росли потери, я понял, что прорваться мы не сможем. Я связался с полковником Муром и запросил разрешения отступить". Джон Херрен, следивший за батальонной радиосетью, услышал просьбу Надаля и тут же выразил согласие. Было уже 5:40 вечера; я приказал обеим ротам под прикрытием огневой артподдержки отступать к сухому ручью.
  Приближалась ночь, и другого выбора не оставалось. Я не хотел вступать в часы темноты с раздробленным батальоном, с ротами, неспособными ко взаимной выручке, и с вероятностью разгрома рот поодиночке. Отрезанному взводу ночью предстояло самому держаться за свой маленький холмик. Мы должны были отступить, экакуировать раненых и погибших и пополнить запасы боеприпасов и воды. Кроме того, нужно было разместить подразделения на позициях, крепко состыковав друг с другом и привязав к артиллерийскому и миномётному огню, пристрелянному на долгую предстоящую ночь.
  Самым трудным для Надаля и Херрена будет прекратить контакт с противником и отступить. Отступление - всегда один из самых тяжёлых для успешного исполнения военных манёвров. Доктрина требует плана по вводу неприятеля в заблуждение, элементов прикрытия, огневой поддержки, обеспечения секретности, нанесённых на карту маршрутов, точного графика движения и применения дымов. Мы имели огневую поддержку и могли затребовать дымовую завесу, но у нас не было ни людей, ни времени на выработку решения задачи, как то прописано в учебнике.
  Капитан Надаль, у которого погибли и артнаводчик, и артиллерийский радист, сам теперь запрашивал и корректировал огневую поддержку по батальонной командной радиосети. Он вспоминает: "Я передал взводным командирам, что никто не отступит, пока всех, - и мёртвых, и живых, - не соберём вместе. Чтобы прикрыть отступление, я связался с полковником Муром и запросил обеспечить дымовую завесу и выставить её примерно на сто метров ближе к нам, чем прицел огневых средств. Так, чтобы завеса направлялась почти прямо на наши головы".
  Запрос Надаля отправился на батальонный командный пункт и был передан в висевший над головой командный вертолёт, из которого капитан Джерри Уайтсайд направил его в пункт управления огнём в зоне высадки "Фолкон". Через несколько секунд вернулся ответ: "Дымовая завеса отсутствует". Опираясь на опыт Корейской войны, я спросил, есть ли снаряды с белым фосфором. Сказали, что есть. Я запросил, чтоб клали завесу с помощью 'Вилли Питера' .
  Взрываясь, снаряды с белым фосфором создают густые облака ярко-белого дыма и извергают частицы фосфора, который воспламеняется при контакте с воздухом. Я подумал, что если вьетнамцы ещё не знакомы с 'Вилли Питером', то снаряды откроют им глаза. Через минуту снаряды засвистели, пролетая низко, над самой головой. Взрывы вызвали мгновенный эффект, сломив ВНА и заставив замолчать их оружие.
  Специалист Рэй Тэннер, поставленный Надалем на замену радисту, рассказывает: "Мы начали отхо-дить, неся мёртвых и раненых. Мы оставались под сильным огнём, который затруднял движение. Для прикрытия капитан Надаль вызвал дымовые снаряды. Полковник Мур приказал артиллерии использовать ВП. Мы пригибались как можно ниже, когда полетели снаряды. Ошеломляли грохот и яркие вспышки. Никого не ранило, и нам удалось отойти. Снаряды ВП ложились в нескольких ярдах от наших позиций. До сих пор помню, как ослепительно они вспыхивали при взрыве".
  Капитан Надаль отреагировал на 'Вилли Питера' гневом, удивлением и - благодарностью, примерно в такой последовательности. Он вспоминает: "Когда ВП разорвался среди нас, я был потрясён. Каким-то чудом ни одного солдата роты "альфа" этот ВП не задел. Он оказался очень эффективным. Перестрелка сошла на нет, и мы стали выносить погибших и раненых. Успех залпа заставил меня просить о повторении. Снова ВП упал среди нас, и никто не пострадал. Я считаю, что именно ВП позволил нам отвести людей к руслу ручья, не понеся при этом дополнительных потерь. Я с моими радистами оставался позади, прикрывая отход огнём, и был последним, кто вернулся к ручью". Видя, как хорошо сработал белый фосфор перед 'альфой', мы обрушили его и перед ротой 'браво'. Он дал нам преимущество именно в тот момент, когда мы в нём нуждались больше всего.
  На левом фланге лейтенант Дэннис Дил получил приказ остановиться и отходить к сухому ручью, - "что мы и сделали бегом. Начальник штаба, лейтенант Кен Дункан, занимавшийся пострадавшими, поднял голову и спросил: "За вами что, гонятся?' Я сказал нет. Мы восстановили все свои рации, но та М-16 ещё оставалась на муравейнике, и я точно знал, где она лежит. С одним из сержантов мы рванули туда. Без разгрузочных жилетов оба бежали быстро. Он меня прикрывал. Мы пробежали около ста ярдов. Я подскочил к муравейнику, схватил брошенную винтовку, и мы помчались обратно к периметру, - прямо к двум сотням американцев, нацеливших на нас своё оружие. Тогда только я сообразил, что забыл скоординировать с кем-нибудь свои действия, а было уже почти темно. Слава богу, ребята не стали стрелять. Иначе быть бы мёртвыми и глупому лейтенанту, и храброму сержанту".
  В то время как дорого стоившая попытка добраться до остатков взвода лейтенанта Херрика предпринималась в зарослях в ста ярдах от нас, сержант Эрни Сэвидж и его окружённые товарищи отчаянно цеплялись за свой маленький клочок земли. Сэвидж вплотную навёл артогонь вокруг себя, и всякий раз, заслышав голоса или заметив какое-либо движение, вызывал тяжёлую артиллерию. "Казалось, им было всё равно, сколько у них убито. Некоторые, идя прямо на нас, спотыкались. У кого-то оружие висело на плече, и он шёл в атаку с голыми руками. У меня было вдоволь патронов: в рюкзаке лежало около тридцати магазинов. И проблем с М-16 не возникло. За час до наступления темноты к периметру вышли три человека. Я убил всех троих с расстояния в пятнадцать футов. У них были АК. Сначала я подумал, что это южные вьетнамцы. Одеты они были в камуфляжную форму. На западной стороне сержант Макгенри уничтожил ещё троих".
  Капитан Херрен зависал на рации, держа Сэвиджа в курсе попыток прорыва. В конце концов, Херрен сообщил, что он не сможет пробиться до наступления темноты и потому отходит. Херрен сказал Сэвиджу: "Не волнуйся. Ты уже выиграл этот бой". Сэвидж и сержант Макгенри казались уверенными в том, что вы-живут, если смогут продержаться всю ночь. Специалист Гален Бангэм и остальные в том сомневались: "По рации сообщили, что нам придётся держаться до утра. Я не мог поверить тому, что услышал. Я думал, что мы никак не сможем этого сделать. Остальные считали так же. Рядовой 1-го класса Кларк всё время спрашивал меня: "Как думаешь, у нас получится?" Я не знал, но ответил, что нам следует помолиться - и помолиться как следует. У всех в мозгах сидел один большой вопросительный знак. Нам всем предстояло сохранять хладнокровие и прилагать все усилия".
  Когда рота "браво" отступала в сторону ручья, сержант Гилрит получал сведения о погибших. "Сержант Роланд сказал мне, что Вождь Карри убит. Я отправился за Роландом и помог вынести его. Нельзя было его оставлять. Я был ему многим обязан. У меня было особое чувство к Карри. Он командовал отделением в моём взводе, пока не перевели в 3-ий взвод. Я хорошо знал Карри по 'Холму Келли' [Форт-Беннинг]. Он никогда не распространялся о семье или родственниках. Он не был женат. Все знали его как служаку".
  Командир роты "браво", капитан Херрен, отдавал распоряжения на ночь. "Я приказал своей роте око-паться перед ручьём, где мы могли лучше состыковаться с ротой "браво" 2-го батальона справа и ротой "альфа" Надаля слева. Мы продолжили класть заградительный огонь артиллерии вокруг сержанта Сэвиджа".
  Тем временем я взвесил ситуацию и решил укрепить наши тонкие линии, развернув роту "браво" Дидурыка из 2-го батальона и по-прежнему оставив разведывательный взвод в батальонном резерве. Я приказал Дидурыку разместить два своих взвода между ротой "браво" Джона Херрена и ротой "дельта" Литтона на северо-восточной стороне периметра. Я также приказал ему передать два своих 81-мм миномёта с расчётами в централизованный пункт управления огнём в роте "дельта".
  Ещё я приказал Дидурыку отправить свой 2-ой взвод под командованием лейтенанта Джеймса Л. Лейна на усиление роты "чарли" Боба Эдвардса, жидко растянувшейся на 120 ярдов по периметру с южной и юго-восточной стороны. Говорит Эдвардс: "Мы с благодарностью встретили присоединение 2-го взвода. Я поместил его на правом фланге, где он заполнил критический промежуток между ротой "альфа" и моим 3-им взводом. Наша способность обмениваться взводами с другими ротами и взаимодействовать с ними была очень важна".
  Когда взвод лейтенанта Лейна начал устраиваться, произошло ужасное событие. Сержант Джон Сетелин перевёл своих людей в окопы, оставленные бойцами роты 'чарли' при перемещении налево. "Я собрал всех и повёл разведку влево от себя, чтобы соединиться с ротой "чарли". Отправляясь, я услышал, как над головой просвистела пуля. Я слышал треск винтовки и свист. Я никогда не видел и не стоял так близко к человеку, которого подстрелили. Гленну Уилларду, пулемётчику, пуля угодила в левую часть груди. Я бросился к нему; я высоко ценил Уилларда. Сам невысокий человек, он никому не позволял помогать себе таскать М-60 или патроны. Уиллард булькал, глаза закатывались. Было похоже на то, что с ним случился удар".
  Сетелин перевернул Уилларда и снял с него разгрузочный жилет и одежду. "У него оказалась сосущая рана грудной стенки, и я вспомнил, как во время подготовки учили с ней справляться. Должно быть, я сделал всё правильно, закрыв его рану, но когда попробовал поднять его, мои руки словно провалились в нижнюю часть спины, откуда вылетела пуля. На помощь подбежал Ламонт. У меня по лицу текли слёзы. Я кричал: "Он сейчас умрёт, на моих руках!' Уиллард стал моим первым раненым, и я чувствовал себя так, словно не справился со своим делом. Подошёл высокий парень, принял Уилларда на руки и отнёс к санитарам у батальонного КП". Серьёзно раненый Уиллард выжил.
  Дым и пыль заволакивали долину, и с ними сумерки оказались коротки. На устройство периметра на ночь вокруг 'Экс-Рэй' времени оставалось мало. Размещая пять пехотных рот, я учитывал несколько моментов: боевую мощь каждой роты, необходимость обороны малой зоны высадки с двумя вертолётами, направление атак противника, а также расположение пулемётного взвода роты 'дельта' с шестью М-60 там, где пулемёты могли быть наиболее полезны и способны нанести наибольший урон. Я хотел, чтобы они находились на более открытой, ровной местности на восточной окраине поляны.
  Я учитывал также плату, которую схватка собрала в тот день. Рота "альфа" Тони Надаля потеряла трёх офицеров и тридцать одного рядового убитыми и ранеными и теперь докладывала о боевой численности в два офицера и восемьдесят четыре рядовых. Рота "браво" Джона Херрена убитыми и ранеными потеряла одного офицера и сорок шесть рядовых и уменьшилась до четырёх офицеров и шестидесяти восьми рядовых, и один взвод, взвод Херрика, остался в ловушке за пределами периметра. Эти две роты получили сектора меньшего размера, чем рота "чарли" Боба Эдвардса, которая потеряла только четыре человека и сообщала о численности в пять офицеров и сто два человека рядовых. Тем не менее, я усилил роту "чарли" взводом лейтенанта Лейна из роты "браво" 2-го батальона. Мирон Дидурык и два других его взвода направились в сектор к северо-востоку от малой зоны высадки, чтобы помочь в обороне поляны, восьми миномётов, а также медпункта, КП и склада снабжения возле термитника. Разведвзвод батальона оставался на участке сбора резервов неподалёку от моего командного пункта. Я убедился, что пулемётный взвод тесно соединён с левым флангом Боба Эдвардса в юго-восточном секторе.
   Примерно в 6:50 вечера я передал по рации Мэтту Диллону, чтобы прибыл на 'Экс-Рэй' как можно скорее и прихватил с собой двух радистов, Гастингса и Уайтсайда, и столько патронов и воды, сколько можно унести на двух 'Хьюи'. Теперь у нас была хорошая прямая связь со штабом бригады, и больше был не нужен командный вертолёт над головой, чтобы передавать наши радиосообщения дальше. Это случилось благодаря старшине Уоррену Адамсу из роты "дельта", который привёз с собой полевую антенну RC-292. Установленная на высоком дереве, длинная антенна дала нам возможность связываться с располагавшейся на чайной плантации бригадой, то есть более чем в двадцати пяти милях от нас. Кроме того, битва была далека от завершения, и Диллон был мне нужен под рукой, чтобы помогать руководить боем. Имея же координаторов огневой поддержки на земле, в скоротечной, быстро меняющейся обстановке мы сократили бы время нашего реагирования.
  В течение почти восьми часов я занимался ежеминутным управлением боя. Теперь же я хотел лично пройтись по периметру и проверить, как идёт подготовка к тому, что предвещало стать трудной ночью и ещё одним трудным следующим днём. Незадолго до наступления темноты мы с сержант-майором Пламли покинули командный пункт и отправились проверять периметр, беседовать с десантниками и почувствовать обстановку на месте. Больше всего меня беспокоил боевой дух солдат, насколько хорошо состыкованы роты, их планы ведения оборонительного огня, а также положение с боеприпасами и запасами воды.
  Боевой дух солдат оставался высок, хоть и ощущалась понятная печаль по поводу потери товарищей. Бойцы, с которыми я беседовал, понимали, что нам противостоит ожесточённый, решительный противник, которому, однако, не удалось прорвать наши ряды. Они понимали, что бой ещё не окончен. Усталые солдаты говорили примерно такие вещи: "Мы их одолеем, сэр" и "Им не пробиться сквозь нас, сэр". Их боевой дух не ослаб, они вселяли в меня гордость и признательность. В каждой моей роте, высадившейся в этом месте сегодня утром, имелось по пятнадцать-двадцать человек, у которых оставалось меньше двух недель до расставания с армией. Кое-кто из них, завёрнутый в 'пончо', лежал мёртвый возле моего командного пункта. Остальные оставались на периметре, плечом к плечу с товарищами, готовые продолжить бой.
  С наступлением полной темноты, около 7:15 вечера, Пламли и я двинулись назад к командному пункту у термитника. Вернувшись, я связался с сержантом Эрни Сэвиджем и группой выживших из отрезанного взвода Херрика. Они сообщили, что дополнительных потерь не имеют и держатся крепко. Я обдумывал возможные варианты их спасения: ночная атака, ночное просачивание для усиления взвода или новая попытка пробиться к ним ранним утром. В эту ночь она будет у всех на уме, эта храбрая горстка людей, окружённая и одинокая посреди моря врагов.
  
  11. НАСТУПАЕТ НОЧЬ
  
   Коль суждено погибнуть нам, - довольно
   Потерь для родины; а будем живы, -
   Чем меньше нас, тем больше будет славы.
  
  - Уильям Шекспир. 'Генрих V', акт IV, сцена 3
  (Перевод Е.Бируковой)
  
  Бушевавшая днём битва угасла до спорадической стрельбы. Зона высадки изготовилась к ночным действиям, артиллерия и миномёты пристрелялись вокруг периметра. В медпункте сержанты Китон и Кит на скорую руку соорудили небольшую затемнённую палатку из 'пончо', чтобы безопасно использовать свет при работе с ранеными. Теперь они были хорошо снабжены морфием и бинтами. "Примерно в пять вечера у нас кончился морфий, и полковник Мур запросил в бригаде дополнительный запас. К ночи мы получили сто двадцать пять или сто тридцать шприц-тюбиков морфия, - говорит Китон. - Похоже, каждое американское подразделение во Вьетнаме, услышав наш запрос, прислало необходимое. Когда мы вернулись в базовый лагерь, у меня ещё оставалось столько морфия, что хватило бы до конца войны во Вьетнаме".
  Репортёр агенства ЮПИ Джо Гэллоуэй весь день провёл в отчаянных попытках как-нибудь просо-читься в зону высадки 'Экс-Рэй', но всё безуспешно. Гэллоуэй был на борту командного вертолёта полковника Тима Брауна, когда я попрощался с Брауном вскоре после полудня. В штабе бригады Гэллоуэй встал в очередь вместе с десантниками роты "браво" 2-го батальона и поднялся на борт транспортного вертолёта, - однока, ненадолго. Лейтенант Рик Рескорла рассказывает: "Когда мы поднимались на борт "Хьюи", коренастый журналист в берете песочного цвета, с М-16 и камерой, запрыгнул в одну из наших вертушек. Подошёл майор Пит Моллет и вытащил его. Нужно было дать место санитару роты". Гэллоуэй перебрался в зону высадки 'Фолкон' и там нашёл Мэтта Диллона, загружавшего припасами два транспортных вертолёта. Он попросил подвезти его. Диллон не мог принять такого решения, но согласился запросить меня по рации. Я ответил Диллону, что если Гэллоуэй такой спятивший и если есть место, то пусть везут его сюда.
  Я познакомился с Галлоуэем во время тех прогулок под солнышком вокруг Плейме. Он отличался от большей массы репортёров, в те первые дни стекавшихся в 1-ую кавалерийскую (аэромобильную) дивизию. Он оставался с батальоном в удачах и неудачах, заворачивался в плащ-палатку на земле и оставался на ночь вместо того, чтобы сваливать на транспортном 'Хьюи' в тыл, к тёплой койке и горячей пище. Во время пребывания во Вьетнаме я встретил ещё только двух журналистов, которые проявляли такую же смелость: Боба Пуса из 'Ассошиэйтед Пресс' и Чарли Блэка из 'Леджер Енкуайрер' (Коламбус, штат Джорджия).
  Имелось ещё одно соображение: я пришёл к выводу, что американский народ имеет право знать, что делают его сыновья на этой войне, на земле, в бою. Я приветствовал журналистов, приезжавших в мой ба-тальон, а затем и в мою бригаду. Я говорил, что им можно идти с бойцами куда угодно, только с двумя ограничениями: не выдавать информации, которая поставила бы нас под угрозу, и не вмешиваться в ход действий. У меня никогда не появлялось причин сожалеть об этой открытости.
  Вскоре после девяти вечера Брюс Крэндалл вышел на связь по рации 'Пасфайдеров' ('Следопытов'). В его сообщении ко мне, переданном через лейтенанта Дика Тиффта, энергичного молодого калифорнийца, приведшего группу для координации посадок вертолётов, говорилось о том, что они с Большим Эдом Фримэном уже в пяти минутах пути, - два транспортника в сопровождении двух ганшипов, - везут Диллона со товарищи плюс боеприпасы и воду.
  Когда вертолёты заходили на посадку, Мэтт Диллон смотрел в сторону Тьыпонга. На склонах горы ясно виднелись сотни маленьких вспышек, мерцающих посреди тёмного леса. Заметил он и проблески чуть ниже вершины горы прямо над 'Экс-Рэй' и второй мигающий огонёк на северном склоне 1312-футового пика в одной миле к югу. "Я убеждён, что проблески, которые я видел, были сигнальными. Оттуда, где они находились в горах, их не могли заметить с 'Экс-Рэй'', - говорит Диллон.
  Но и Диллона, и Гэллоуэя, и всех бывших на борту вертолётов захватило иное световое шоу: эллиптический поток с северо-запада на юго-восток крошечных, мерцающих огней свыше полумили в длину и трёхсот ярдов в ширину, который двигался вниз по передней стороне массива. Движущиеся огни находились не более чем в полумиле от наших окопов, обращённых к горе. Гэллоуэя, восседавшего на штабеле ящиков с грантами и патронами, эти мерцающие огоньки заворожили. В какой-то момент он с замиранием сердца подумал, что видит дульные вспышки винтовок, стреляющих по этим двум вертолётам.
  Диллон же был осведомлён лучше: "Эти огни исльзовали северные вьетнамцы, сотни вьетнамцев, чтобы спуститься вниз с горы к зоне высадки на позиции для утренних атак. На огни навели артиллерию, а на эти две горные вершины - сигнальные ракеты. Где-то после полуночи прогремел мощный вторичный взрыв на участке горы прямо над 'Экс-Рэй''.
  'Следопыты' мгновенно включили на малой поляне небольшие посадочные прожекторы с направляющими щитками, в то время как Тиффт заводил Крэндалла и Фримэна вниз сквозь густую завесу пыли и дыма, висевшую над 'Экс-Рэй'. Старый Змей и Большой Эд снизились в темноте, сбивая верхушки деревьев, и в несколько секунд Диллон, Гэллоуэй и компания выгрузили и сложили в высокой траве ящики с патронами и пятигаллонные пластиковые бутыли с водой, после чего два вертолёта отчалили. Гэллоуэй вспоминает: "Мы присели во тьме, пытаясь сориентироваться, и ждали, когда за нами придут. Из темноты раздался голос: "Следуйте за мной и смотрите, куда ступаете. Тут на земле кругом мёртвые, и они все наши". Голос, принадлежавший сержант-майору Пламли, повёл нас на командный пункт".
  Я приветствовал Гэллоуэя коротким рукопожатием и стал вводить в курс дела Диллона, Уайтсайда и Чарли Гастингса, авианаводчика ВВС; Джо слушал. Первым делом нужно было направить артиллерию и уда-ры с воздуха по тем участкам, где заметили огни. Второе, нужно было убедиться, что сержант Сэвидж и отрезанный взвод получают всю необходимую артподдержку. Мы с Диллоном обсуждали, как подобраться ко взводу Сэвиджа. Гэллоуэй нашёл дерево, привалился к нему своим рюкзаком и ждал.
  Ночь выдалась беспокойная. Все подразделения оставались в полной боевой готовности. Херрен с ротой "браво" уже вторую ночь проводил без сна. Командир противника имел, по крайней мере, приблизительное представление о нашей численности, если считал подлетавшие днём вертолёты, и уж наверняка знал, что потрепал нас изрядно. Около одиннадцати часов ночи взошла полная луна, что дало командиру противника на Тьыпонге возможность лучше разглядеть периметр. Мы с Диллоном, хоть и благодарные неприятелю за то, что не бросил в игру какой-нибудь зенитный пулемёт, всё же опасались, что он это сделает, и совсем скоро. Мы должны были продолжать обстрел склонов артиллерией и с воздуха, чтобы подавить это средство ещё до того, как его задействуют.
  В тридцати семи милях к северо-востоку Брюс Крэндалл и Большой Эд Фримэн заглушили, наконец, свои 'Хьюи' на огромной вертолётной площадке, прозванной "Индюшиная ферма", рядом с проволочным ограждением лагеря 'Холлоуэй', поблизости от Плейку. Они летали без остановки с шести утра; шёл уже одиннадцатый час вечера, когда Крэндалл отключил двигатель и стал выбираться из машины. "Вот тут-то меня и одолела проделанная за день работа. Ноги отказали мне, когда я ступил на полоз, и я рухнул на землю. Несколько минут меня рвало. Мне было очень стыдно, потребовалось какое-то время, чтобы восстановить самообладание. Кто-то сунул мне в руку бутылку коньяка, и я сделал большой глоток. Пустая трата хорошей выпивки. Она вырвалась наружу так же быстро, как и упала внутрь.
  Наконец, меня перестало трясти, и я добрался до оперативной палатки, чтобы подвести итоги этого дня и спланировать следующий. Ух и денёк выдался у авиаотряда! У нас не было ни одного смертного слу-чая, и задачу мы выполнили. Когда нас звали братья-пехотинцы, мы срывались с места. В этот день был ус-тановлен стандарт для штурмов с вертолётами. Я размышлял о завтрашнем дне. Будет ли он хуже? Я не был уверен, что смогу выдержать ещё один такой день, как сегодня. Но потом снова подумал о парнях на 'Экс-Рэй'. И выбор остался не за мной".
  Брюс Крэндалл так и кипел из-за отказа лётчиков санитарных вертолётов вернуться на 'Экс-Рэй' и вывезти раненых. "Офицер, командующий медэваками, окинул меня взором и стал грызть за то, что я повёл его людей в жаркую зону высадки; предостерегал, чтоб я больше никогда этого не делал. А я не мог взять в толк, как ему хватило смелости заглянуть в лицо мне, когда ему так не хотелось заглянуть в лицо врагу. Если б мои лётчики не удержали меня, той ночью тот офицерик заработал бы порядочное 'Пурпурное сердце'. С того дня каждое задание я планировал таким образом, чтобы при эвакуации раненых пехоте ни на кого не пришлось полагаться, кроме моего подразделения".
  Раненые, вывозимые из 'Экс-Рэй' на вертолётах Крэндалла, оказывались в роте "чарли" 15-го медицинского батальона 1-ой кавалерийской дивизии, временно размещённой в палатках лагеря 'Холлоуэй'. Замкомандира медроты был капитан Джордж Х. Келлинг, 28 лет, родом из Сент-Луиса, штат Миссури. Пятеро военврачей 'чарли' старались стабилизировать солдат, покидающих вертолёты. "Лечение, которое мы предоставляли, - говорит Келлинг, - разрабатывалось для поддержания кровообращения в организме пациента до тех пор, пока его не доставят в госпиталь, где есть и персонал, и оборудование для проведения радикальной хирургической операции". Врачи медроты 'чарли' перетягивали повреждённые кровеносные сосуды, остановливая кровотечение, и вливали цельную кровь.
  Келлинг вспоминает, как много раненых умирало от потери крови, что шла постоянная гонка со временем: вливать в солдата кровь быстрее, чем он её терял, даже после перетягивания военврачами кровоточащих сосудов. "Мы часто забывали об осторожности и делали пациенту сразу четыре вставки [внутривенные трубки, вставленные в кровеносные сосуды], и четыре санитара давили на пакеты с кровью изо всех сил. Так что нет ничего необычного в том, что пациента трясло, он дрожал и терял температуру тела от быстрого вливания такого большого количества холодной крови, но была альтернатива - позволить ему умереть".
  Транспортные самолёты 'Карибу' 17-ой авиароты стояли наготове для эвакуации стабилизированных пациентов из Плейку в армейские госпитали в Куинёне и Нячанге. Оттуда после проведения дополнительных хирургических операций наиболее серьёзные случаи доставляли в Кларк-Филд на Филиппинах, а затем в Соединённые Штаты. Те, у кого выздоровление ожидалось в течение двух-трёх месяцев, эвакуировались в армейские госпитали в Японии - и в свой срок возвращались в Южный Вьетнам, обратно на войну.
  В зоне высадки 'Экс-Рэй' в ту первую ночь противник беспокоил и прощупывал все роты, кроме роты 'дельта' в восточно-юго-восточной четверти периметра. В каждом случае ему отвечали либо артиллерийским огнём, либо гранатами из М-79. Наши пулемётчики получили строгий приказ огня не откры-вать, если только на то не будет приказа; мы не хотели выдавать их местоположение.
  Капитан Боб Эдвардс и солдаты его роты "чарли", усиленные взводом Мирона Дидурыка, заняли самый длинный участок периметра, протянувшись на 140 ярдов по юго-юго-восточной стороне и состыковавшись с ротой "альфа" справа от себя и ротой "дельта" слева.
  Рассказывает Эдвардс: "Попытки неприятеля прощупать нас происходили в основном вблизи позиций лейтенанта Лейна справа от меня. Малыми группами по пять-десять человек. Думаю, нас просто пытались прощупать на предмет расположения автоматического оружия. Войска открывали ответный огонь из М-16 и М-79. Я не знал в ту ночь, какими возможностями на самом деле обладает противник, потому готовил себя ко всяким неожиданностям и приказал взводным держать всех в стопроцентной готовности и ждать атаки".
  Тот факт, что рота "чарли" вступила в боевые действия сразу после своего прибытия, не позволил бойцам вырыть нормальные окопы и расчистить добротные сектора обстрела в высокой траве на южной сто-роне периметра. Парни наскоро вырыли неглубокие ямы, которые защищали только в том случае, если оставаться в них лёжа. Теперь у них появилось время выкопать ячейки получше, но тут вмешалась строгая звукомаскировка, установленная на ночь капитаном Эдвардсом, который не хотел, чтобы звуки окапывания выдали американские позиции или заглушили шум неприятельских передвижений.
  Подкрепление Боба Эдвардса, 2-й взвод лейтенанта Лейна, выведенный из роты Мирона Дидурыка, держал правый фланг роты 'чарли' и стыковался справа от себя с ротой "альфа" капитана Тони Надаля у сухого ручья. Парни делали всё возможное, чтобы окопаться, но это было тяжело из-за переплетения древесных корней и камней прямо у поверхности твёрдой, сухой земли. Сержант Джон Сетелин, проследив, чтобы в медпункте позаботились о его тяжелораненом товарище Уилларде, до наступления темноты вернулся на позицию своего отделения.
  Сетелин вернулся, совладал со своими чувствами и велел Ламонту следить за деревьями. "Я больше не шевелил своих бойцов. Я заставил всех лежать до выяснения, где засел этот снайпер; я был уверен, что не пройдёт и пяти минут, как он совершит роковую ошибку, вынырнув из-под прикрытия своего дерева. Высоко на дереве он висел на обвязке. Он крутился вокруг ствола, как воздушный гимнаст в цирке, и, совершая витки, беспорядочно посылал огонь. Мы ждали, когда он пролетит над нами ещё раз. Когда он это сделал, мы были готовы. В итоге, мы отстрелили страховавший его строп, и он замертво свалился на землю. Не передать, как мы были довольны, потому что это он подстрелил Уилларда.
  Нас беспокоили всю ночь напролёт. Несколько человек ранили. Я никогда не бывал в такой ситуации. Приближаясь к нам, они кричали, мы слышали их горны".
  Рота "дельта", которой теперь командовал лейтенант Ларри Литтон, удерживала более короткий отрезок линии сразу слева от роты "чарли" Боба Эдвардса. 'Дельта' прикрывала восточно-юго-восточный сектор. Старшина роты 'дельта', сержант 1-го класса Уоррен Э. Адамс, сидел в L-образном окопе с Литтоном и двумя радистами. Адамс, ветеран Второй мировой войны и Кореи, управлялся со своей ротой в течение долгой череды ротных и взводных командиров.
  Сержант Адамс разместил шесть ротных пулемётов М-60 ближе к роте 'чарли', увязав их с самым левым подразделением этой роты, 2-ым взводом лейтенанта Гоухигана. Пулемёты имели ровные, направ-ленные на юг сектора обстрела через левофланговые позиции Гоухигана, нацеленные на юго-восток и строго на восток. Эти шесть пулемётов образовали наиболее грозную позицию, способную возвести стену на-стильного, перекрёстного огня. В течение следующих сорока восьми часов пулемёты и пулемётчики за ними сыграют ключевую роль в обороне 'Экс-Рэй'.
  Слева от шести пулемётов находилась позиция, на которой группировались восемь 81-мм миномётов батальона, снабжённые теперь сотнями выстрелов. С этой позиции своими фугасными зарядами миномёты могли поддержать любой участок периметра. Миномётные расчёты отвечали не только за свои 'большие трубы', но и выполняли функции стрелков, помогая роте 'дельта' оборонять эту сторону периметра. Слева от них, ещё с тремя пулемётами М-60, расположился разведывательный взвод лейтенанта Джима Рэкстроу. Они обороняли два повреждённых вертолёта "Хьюи", стоявших на краю периметра.
  Специалист-4 Винсент Канту, назначенный в тот день командиром миномётного отделения взамен раненого, бодрый и бдительный, твёрдо намеревался оставаться таким и дальше. Он вспоминает: "Ночь сияла как день, спасибо ребятам из артиллерии, которые поддерживали нас. К тому времени мы все уже зарылись в землю. Я выкопал обычный окоп с пространством, где можно было сидеть и разместить все свои патроны, гранаты и оружие. У меня был пистолет 45-го калибр калибра, винтовка AR-15, гранатомёт М-79 и 15-дюймовый нож плюс 81-мм миномёт и боеприпасы к нему. Также пятьдесят футов нейлоновой верёвки для переправ через речки".
  Рота "браво" капитана Мирона Дидурыка из 2-го батальона, за минусом взвода лейтенанта Лейна, находилась слева от роты "дельта" и окопов батальонных миномётов, обороняя северо-северо-восточный сектор и помогая прикрывать миномётные расчёты и малую зону высадки. "Полковник Мур приказал мне занять сектор, простирающийся от правого фланга роты "браво" 1-го батальона у русла речки до левого фланга роты "дельта". 1-ый взвод под командованием лейтенанта Сирила Р. (Рика) Рескорла встал слева, а 3-ий взвод под командованием лейтенанта Эда Вернона - справа".
  Бойцы Дидурыка окопались, зачистили сектора обстрела и приготовились к ночи. Передовой артиллерийский наблюдатель, лейтенант Уильям Лунд, имея маркировочные артиллерийские снаряды, заранее наметил координаты немедленного заградительного огня. В течение ночи людей Дидурыка беспокоил снайперский огонь и несколько незначительных разведок боем по периметру.
  Слева от роты 'браво' Дидурыка из 2-го батальона находились линии роты 'браво' капитана Джона Херрена из 1-го батальона, оборонявшие северо-северо-запад. Херрен вспоминает, как его парни старались закопаться насколько можно лучше: 'Я приказал ребятам выкопать, по крайней мере, ячейки для стрельбы лёжа. Большая канава [сухой ручей] обеспечивала естественное укрытие. В ней я расположил свой командный пункт. Однако боевые позиции оказались перед ним. Я установил свои пулемёты на позиции, прикрывавшей мой непосредственный фронт. С моего периметра обеспечивался хороший настильный огонь по фронту. У Дидурыка же имелась проблема посложней, потому что местность перед ним была не так открыта, как моя. К его линии обороны вели скрытые подходы. Противник мог выйти и на нашу сторону, но я не тревожился, потому что мы достигли довольно приличного сосредоточения огня, и, когда мы пристреливались, огонь наш ложился так близко, что меня в канаве прямо-таки обдувало ветром'.
  Слева от Джона Херрена, оборонявшегося вдоль сухого ручья на западной стороне периметра, находилась рота 'альфа' капитана Тони Надаля. Основная часть бойцов 'альфы' удерживала это важное русло, но небольшая часть линии теперь резко сворачивала на юг, на соединение с правым флангом Боба Эдвардса в двадцати ярдах к востоку от русла. Капитан Надаль рассказывает: 'Мы отбили короткие атаки, сначала на моём левом фланге, где находился 3-ий взвод, потом в центре моей линии, в 1-ом взводе. Атаки были предприняты между часом и двумя часами ночи. Артиллерийская поддержка усилилась, и я ошибочно предположил, что кризис миновал'.
  Новый радист Надаля, специалист Рэй Тэннер, рассказал, что с появлением подкреплений все почувствовали себя немного лучше: 'Пока всё было тихо, появилось время, чтобы обдумать то, что произошло в течение дня. Я думаю, все мы стали мужчинами в тот день. После того дня я не помню, чтобы снова испытывал настоящий страх. Мы собирались жить и знали, что победим. Помню, я видел, как спускались с горы огоньки. Я так и не уснул. Всю ночь летели артиллерийские снаряд и миномётные мины, время от времени вспыхивали перестрелки. Ночь была очень долгая'.
  Специалист Билл Бек вспоминает в ту ночь на периметре роты 'альфа' 'вспышки, горны, страх, разговоры, мысли о доме, тени, силуэты ВНА, зелёные трассёры противника. Мы по-прежнему оставались в открытом поле и ничком лежали на земле; свистели сигнальные ракеты и вспыхивали ярким светом, освещая нас. Всё это чертовски действовало мне на нервы; я лежал неподвижно и еле сдерживался, чтоб не вы-стрелить'.
  Два солдата в роте 'альфа' Надаля оказались не столь добросовестны в поддержании огневой дисциплины. Каждые несколько минут мы слышали 'ба-бах', когда выстреливал М-79, а затем разрыв 40-мм гранаты далеко впереди от этой роты. Всякий раз, как это случалось, я просил Диллона связаться с Надалем и узнать, что происходит. Наконец, Диллон заявил Надалю: 'Если не прекратишь палить из M-79, Чарли [противник] врежет тебе по башке мешком с дерьмом'. Надаль разобрался и доложил: два его парня были дембелями, которым оставалось в армии несколько дней. Их переполняла решимости выжить и успеть на вылетающий домой самолёт, и они стреляли по кустам из гранатомёта на всякий случай - вдруг кто-нибудь там да окажется. Им очень не хотелось, чтобы подкрались вьетнамцы и нарушили план их путешествия.
  В развороченных бомбами зарослях, в 125 ярдах к западу от сухого ручья и нашего периметра, Потерянный взвод выжимал последние капли воды из фляжек и сока из банок сухпайков; стрелки, здоровые и раненые, встречали долгую, полную жажды, мужества и трепета, ночь. Внутри вытянутого с востока на запад периметра люди разделились на две группы. Десантник Мэк Макгенри возглавил группу из шести человек в западной части. С сержантом Сэвиджем оставалась дюжина выживших в восточной части.
  Совершенно случайно Сэвидж, сержант с тремя лычками и младше по званию сержанта 1-го класса Макгенри, возглавил борьбу за спасение взвода Херрика: он оказался ближе всех к рации после гибели сержанта Стоукса. Босс Сэвиджа, сержант 1-го класс Макгенри, хоть и находился всего в тридцати ярдах от него, был совершенно недосягаем.
  С наступлением темноты Сэвидж завис на связи с лейтенантом Биллом Риддлом, передовым артнаблюдателем Херрена, направляя мощный заградительный огонь вокруг отсечённого взвода. 'В результате ударов нас всех подкидывало и осыпало землёй и ветками, - вспоминает Гален Бангэм. - Сэвидж всё твердил по рации: 'Как раз там, где нужно'. Мы же орали, что слишком близко. Оглянувшись посмотреть, куда упали первые снаряды, я увидел, как к нам бегут три человека. Мы открыли огонь. Должно быть, они подползали к нашей позиции, когда начался артобстрел. Они подобрались к нам не менее чем на десять ярдов, много раз вскакивая и смеясь над нами. Мы заставляли их залечь. Это действовало мне на нервы: над чем они там смеются? Ну и дела...'
  Всякий раз, заслышав в зарослях движения противника, Сэвидж обрушивал на него артиллерию и испытывал радость, слыша крики и вопли после взрывов. Ещё на закате снайперский огонь угас, и, когда вокруг взвода навели артиллерийское кольцо, атаки противника ослабли. Джон Херрен, Мэтт Диллон, сер-жант Ларри Гилрит и все остальные всю ночь поддерживали с Сэвиджем тесную радиосвязь. 'Наступила моя очередь контактировать с ним, - рассказывает Гилрит. - Нас обоих глушило, но я всё говорил и говорил ему держаться и что завтра увидимся'. Диллон ранее восемнадцать месяцев командовал ротой 'браво' и лично знал многих бойцов во взводе Херрика. Ночью он тоже переговаривался с Сэвиджем.
  Более чем в пяти милях к северо-востоку от 'Экс-Рэй', в зоне высадки 'Фолкон', тыловое штабное подразделение моего батальон отслеживало и регистрировало каждую радиопередачу по батальонной радиосети. Там командовал мой заместитель, майор Герман Л. Вирт, пенсильванец. Такова стандартная оперативная процедура для батальона в полевых условиях - создать небольшой тыловой штаб, возглавляемый оперативным офицером батальона. Тот тыловой штаб отвечал за снабжение батальона всем необходимым и за отслеживание связи, за эвакуацию пострадавших и за сотни других мелких, но очень важных дел, заниматься которыми во время боя у командира пехотного батальона нет времени.
  В оперативной палатке начальствовал лейтенант Ричард Мерчант из Понтиака, штат Мичиган, ему помогали мастер-сержант Рэймонд Л. Уиллз из разведывательного отдела и мастер-сержант Ноэль Блэквелл из оперативного. Мерчант провёл больше года с ротой 'браво' как под командой Диллона, так и Херрена. 'Чувства меня так и захлёстывали. Я был командиром 2-го взвода роты 'браво' на протяжении всей фазы отработки аэромобильности и знал всех, кроме самых новеньких. Сержанты в отрезанном взводе были для меня как семья. Мы вместе тянули солдатскую лямку. Майор Вирт, видя мою тревогу, разрешил мне немного отдохнуть от рации'.
  В продолжение той длинной ночи вьетнамцы предприняли три отдельные атаки для оказания давление на попавший в западню 2-ой взвод: каждый раз отправляли около пятидесяти человек против американцев и каждый раз бывали отбиты артиллерией и огнём стрелкового оружия. У Сэвиджа было семь здоровых бойцов и тринадцать раненых. Девять человек погибли. Некоторые раненые в Потерянном взводе продолжали сражаться, включая раненого в грудь сержанта Рубена Томпсона.
  'Сэвидж вызывал нас и говорил: 'Слышу, как они разворачиваются; уверен, через нескольких минут они атакуют'. Позже солдаты взвода говорили мне, что во время тех ночных атак враг наверняка проскакивал их позиции насквозь, - рассказывает капитан Херрен. - Такая мелкая группа, да в темноте, противнику приходится преодолевать такое количество артогня, что я думаю, он не был уверен в точном местоположении взвода'.
  Первая атака случилась ещё до полуночи, в тот момент, когда люди Сэвиджа услышали, как войска направляются к зоне высадки по двум большим тропам: одна с юга от американцев и одна - с севера. Стрелки и вызванный Сэвиджем артиллерийский заградительный огонь отбили атаку.
  Примерно в 3:15 утра на горе и вокруг взвода Сэвиджа зазвучали горны, сначала глухо, потом громче. Передовой авианаводчик Чарли Гастингс немедленно затребовал осветительные ракеты ВВС и вызвал воздушные удары по склонам выше Сэвиджа. Двадцать минут летели осветительные ракеты и следовали удары с воздуха, чуть предваряя и прямо во время второй атаки на Потерянный взвод, помогая отбить её. Сэвидж, хоть и благодарный за помощь, просил Джона Херрена отменить осветительные ракеты, потому что пойманные в ловушку бойцы опасались, что яркий свет обнаружит их непрочно удерживаемые позиции. При вспышках последних в ту ночь осветительных ракет они всё же видели, как по неровной поляне снуют вьетнамцы и тащат своих убитых и раненых в лес.
  Позднее взвод услышал, как ещё один крупный неприятельский отряд шумно движется по северной тропе к 'Экс-Рэй', и снова обрушил на него артиллерийский удар. Вслед за ним, около 4:30 утра, туда и обратно последовал шквал ручных гранат. Через час первые лучи на восточном небе открыли взору десятки мертвецов в хаки, разбросанных вокруг маленького взгорка. Отрезанный взвод пережил длиннейшую ночь из всех известных его бойцам. Сосчитав боеприпасы, парни изготовились встретить утреннюю атаку.
  
  
  
  (продолжение следует)
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 6.96*8  Ваша оценка:

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018