- Это грандиозно! Что еще сделает с тобой творец перемен? Сделает из тебя печень крысы?
- Если они торопят меня умереть, а я не повинуюсь, то окажусь дерзким, а разве они в чем-то виноваты?
из "Чжуан-Цзы"
...Как сон, вспомнился рассказ школьной учительницы, еще в начальной школе. Про дореволюционных барышень, которые, перед выходом на публику, чтобы их руки были белее, поднимали их над головой и трясли. Чтобы кровь отлила от тонких пальцев...Учительница рассказывала, насмехаясь над барышнями-белоручками, но у него эти дамские дореволюционные заморочки не вызывали классовой ненависти. Наоборот, он представлял себя поручиком на балу: вот он подходит к барышне, снимает со своей руки белую перчатку, нежно берет ее пальчики и целует, приглашая на танец...
Этот давний рассказ первой учительницы настолько запал в душу, что он пронес через свою жизнь как его, так и весь ком ассоциаций, связанных с белыми перчатками. На втором курсе ему удалось украсть у старшины белые парадные перчатки. Однокурсники смеялись, но он чувствовал какое-то наслаждение, когда на огневой подготовке, вместо вязаных коричневых одевал белые, и шел на огневой рубеж. В белых перчатках как-то лучше стрелялось из Калашникова...
Эти белые перчатки, наряду с другими грехами, ему ставили в вину на третьем курсе, пытаясь исключить из комсомола... Из комсомола тогда не исключили, потому как явных грехов не было, а то, что ведет себя не так, как остальные, к делу не пришьешь. Он же решил, что белые перчатки - талисман, он их повез с собой даже в Ливию. Но там он их одевал только один раз, когда зимой пошли собирать грибы, и дул холодный ветер с севера...
...Интересно, какого цвета у меня руки сейчас?..
...Человек, сидевший на табуретке, увидел, как другой человек, висевший напротив него на крюке, со скрученными проволокой руками, шевельнулся и попытался поднять голову.
- Очнулся? -заботливо спросил тот, кто сидел. - Что-нибудь скажешь?
- Да...
- Неужели вспомнил?!
- Да...
- Снимай!
По этой команде с деревянной скамьи, стоявшей у стены холодильника, встали два парня, и подошли к висевшему. Дыша паром, они отцепили почерневшие скрученные руки от крюка, и посадили его на забрызганный кровью пол.
- Ну, что вспомнил?
- Феню...
- Какую феню?
- Феню Владимировну...
- Кто такая?
- Учительница первая моя...
- Я тебя о другом спрашиваю. Как узнал про нас?
- Пошел ты...
У сидевшего на табурете были крепкие нервы. Парни, стоявшие рядом, даже не заметили его желания вскочить и ударить пленника. С минуту посидев, ему вдруг тоже вспомнилась школьная учительница. В памяти всплыл ее рассказ про фашистов, которые, с целью экономии топлива, перед отправкой узников концлагеря в крематорий, подсушивали их тела. Называлось - сушить рыбу. Для этого они их вешали живыми на крюк, подцепив за подбородок. У них в классе тоже был еврей. После рассказа учительницы, они в шутку на перемене гонялись за ним. Он боялся всерьез. Это было забавно.
- Так, парни. Воблу сушить умеете?...
***
...Неприятности начались с пустяка - в чемоданчике не досчитались десяти тысяч долларов. Казалось бы, это совершенно непринципиально, сколько там было: четыреста тысяч или триста девяносто. Однако бандюки на допросе показали, что было четыреста, это и пошло в бумаги. И в то же время пересчет денег в управлении показал, что в наличии лишь триста девяносто. Всего один корешок.
Это было невыносимо, спрашивать "где деньги" у своего подчиненного, который спокойно и честно смотрит тебе в лицо. Такие глаза не лгут. Но где тогда деньги? Тогда все списали на лживость бандитов, которые в отместку решили опорочить оперов.
Однако через пару недель у помощника районного прокурора украли деньги. Сравнительно немного - небольшая пачка. К тому же он и не заявлял. Быть может, даже не заметил. Его парни зашли к нему всего-то на минуту, поставить прослушку. Один из них подошел к столу, взял с него барсетку, открыл, достал пачку денег, и положил в карман.
Он же это видел потому, на сутками раньше сам поставил там прослушку. И не только, оптику тоже. И теперь смотрел, как работают его подчиненные.
Но куда денешься с таким знанием? Такое видео к делу не подошьешь. Тем более, что все делалось без санкции. Да это даже смешно - просить санкцию у одного прокурора на прослушивание другого.
Что же оставалось делать? Объявить выговор за то, что приходят на службу небритые? Но все тут бомжами ходят... Вот тут-то и пришло понимание, почему на этом отделе так часто меняются начальники, при стабильности ядра коллектива. Оставался путь мелких придирок и плавного выдавливания неугодных.
Ответный удар прилетел совершенно с неожиданной стороны: бульварная газетенка напечатала материал про связи прокурорских с местным криминалом. Ничего там особенного не было, домыслы, байки, немного прозы жизни. Однако там в качестве иллюстрации была фотокопия какого-то служебного документа. Номер и фамилия исполнителя были замараны, однако, что это за документ, для знающих людей было ясно.
На следующий день началось внутреннее расследование, почему в его рабочей тетради вырван лист.
- Она ведь хранится в секретной части, да ведь это же глупо, рвать в своей секретной тетради лист, чтобы посылать в газету...
- Конечно, глупо. Так просто не бывает. Может, вы поэтому так и сделали? Вы ведь начальник отдела, кто, кроме вас, имеет доступ к вашим документам?
- Никто. Кроме проверяющих...
- Вас никто не проверял сверху. Согласно формуляра, только вы брали свою рабочую тетрадь...
***
...Собственно говоря, на этом служба и кончилась. Внутреннее расследование перестало быть таковым, когда каким-то образом о деле узнали в прокуратуре. Прокуратура не простила ему листок, в котором он описывал, где они, что, и с кем... Нарушение режима секретности, скажи спасибо, что не посадили за должностное преступление...Возможно, его пощадили за то, что на допросе он сказал, что излагал на бумаге лишь свои предположения, про закладки и все остальное умолчал...
Он постарался выбросить все из памяти. Лишь сегодня, когда он шел на рынок, купить судачка, он вспоминал про неудавшееся строительство станции метро на этом месте. Чиновника, который проталкивал этот проект, посадили на много лет за пустяковую взятку. Прокуратура к коррупционеру была беспощадна, да и население было не против, к рынку в центре города все привыкли. Это так и осталось за скобками, надо ли было строить станцию метро именно так. Чтобы нарушить материальные интересы многих.
Судак был хороший, еще живой. Он упорно не хотел взвешиваться, бил хвостом, стрелка весов шарахалась из стороны в сторону. Раздосадованный продавец схватил рыбу, положил на обитый жестью прилавок и несколько раз ударил по голове кулаком, чтобы оглушить.
Невольно вспомнился фильм про итальянскую мафию, которая предателю посылала дохлую рыбу. С судаком в пакете он шел вдоль контейнеров на заднем дворе рынка, в сторону выхода в город. Пытался вспомнить, как же назывался тот фильм... Не вспомнил, удар по затылку оглушил...
...В этом контейнере его и нашли через три дня. Свежий снежок давно замел следы, если они и были. У этого контейнера давно уже не было арендатора, поэтому он ни на ком не числился. И вот, нашелся торговец, намеревавшийся хранить там куриные окорочка. Отворив скрипящую дверь, он увидел висящее на крюке окровавленное тело.
Рука по локоть отняли, застой крови был уже необратим, хорошо, что гангрена не пошла дальше. Хуже было то, что отняли нижнюю челюсть. Очень трудно было объяснить, чего ты хочешь. Постоянно сушило рот и першило в горле.
Последним каналом связи с внешним миром был компьютер. Но чем давить на клавиши? Сиделка, умевшая работать с "клавой", проходила через два дня на третий. Два дня он сочинял в памяти текст, запоминал его, что бы потом диктовать. Диктовка выглядела так: она вела пальцем, он мычаньем и глазами указывал, какую букву или знак жать. Сиделка очень уставала, два часа, буква за буковкой, ее изматывали больше, чем уборка квартиры или стирка обмоченных простыней.
Глядя ему в глаза, она коснулась буквы "п", увидела, как улыбнулись они, и догадливо спросила:
- Пиво? За пивом сбегать?
Он кивнул, и она с радостью побежала. Чтобы она с радостью бегала за пивом, он выработал у нее условный рефлекс, просьбой сбегать за пивом он заканчивал ее рабочий день. Когда он видел, что сиделка устает, он сигналом "пиво" дарил ей радость. Рефлекс удалось закрепить буквально за первую неделю, он всегда считал женщин существом легко обучаемым. В этом был и другой аспект - "малыш Дик" бодр, а рук нет.
Интересен был и способ потребления пива, очень кстати пришлась капельница и пластиковые прозрачные трубочки.
Что же касается писанины как таковой, мемуары писать не хотелось. Начнешь описывать жизнь, как есть - компьютер отберут. В лучшем случае. И глазом не моргнешь. Да и скучно все это было: пустыня, спирт, провода всякие...
Тексты свои сначала держал на компьютере, потом как-то вывел в сеть. Естественно, под чужим именем. Сначала придумал себе псевдоним, потом под него стал сочинять биографию. С нетерпением ждал первых читателей и первых отзывов, постепенно обрастал кругом виртуальных знакомых, со сходным жизненным опытом.
Через полгода он научился обходиться без сиделки, что-то вроде протеза с крючком на конце приделали к правому локтю, трудно было переключать регистры и делать большие буквы, но научиться можно всему.
Общение в сети стало более интенсивным. Однажды он описал свои несуществующие приключения в одной из далеких стран, и, у удивлением получил на форуме упрек - мол, ты не мог служить в этой роте, и вулкан был совсем в другой стороне. И вообще, кто ты такой?
Упрек его развеселил. Он вспомнил, как один из друзей как-то попросил "пробить" по базе своего знакомого. Естественно, он отказал. Банальное проверочное действие. После чего пару дней думал, доложить ли об этой просьбе начальству. Решил не докладывать. Но в рабочую тетрадь записал. Пусть, даже если это банальная проверка, думают, что кроме служебного долга, у меня в голове есть и такая ценность, как мужская дружба.
Хуже стало, когда на волне дурно понятой компьютеризации, стали оцифровывать секретные документы. Одно дело, когда текст в твоем личном сейфе, хуже - когда в секретной части. Еще хуже - когда ты и сам не знаешь всего круга читателей, и, может, твой рапорт об успешной установке техники на квартире "объекта", этот "объект" сейчас и читает...
Он представил, как этот возмущенный читатель идет к друзьям, и выясняет его послужной список по псевдониму. Сначала было улыбнулся оставшейся верхней губой, потом опять споткнулся о вопрос, который жег его: "А кто меня сдал?"
Собственно говоря, какая ему разница, какая мотивация у того, кто его сдал? Деньги, месть, любопытство... Не обязательно секретную информацию сдают по идейным соображениям.
Хорошо, я не стал светить базу. Но если бы я делал на этом деньги, я бы выполнил безобидную просьбу? Вполне возможно, для отмазки. Мол, доброе дело делал... Ошибся, извините...
Схватив языком трубочку в рот, он наклонил голову, "Балтика-6" потекла по трубочке, смочила горло. Он подтянулся к клавиатуре и буква за буквой отстучал оскорбительный ответ...
На следующий день он в очередном рассказе написал явную лажу, дождался возмущенного отзыва очередного ветерана, после чего старательно возбудил ненависть и у того. Так у него и повелось. Правда, отвечал он не всем. Выбирал тех, кто, предположительно, имеет доступ к базам данных. Или друзей имеет с доступом. Некоторых ветеранов было жаль. Их друзей - уже меньше. Судьбы друзей их друзей - уже никак не волновали.
По листингу он внимательно отслеживал географию ответов и оценок, постепенно смещая ее в сторону города, в котором жил. Любопытствующие из Лиссабона или Москвы его не интересовали, в этих городах полно праздных людей. Сменой мелких деталей в своих текстах он медленно смещал интерес возмущенных читателей в нужном направлении... Работа с текстами... Нарушение синтаксиса - цепляет... Уменьшение удельного веса прилагательных над глаголами и существительными - шиза заразительна...
...Очнувшись, он увидел, что сиделка не ушла, а что-то стучит по клавишам... Закрыл глаза... Я ничего не вижу...
Проснулся. Посмотрел в окно. Какие-то геодезисты с линейкой и триангуляром меряют улицу. Машут руками. Почему они ничего не записывают, подумал он, у них в руках нет блокнота и рулетки... Разницу высот между точками они должны записывать...
- Сегодня я за Оксану. Она сказала, что вы любите шестерку, - сказала женщина в белом и насильно сунула трубочку в горло. Заснул он сразу.
...Ему приснился военный гарнизон, все блочные пятиэтажки развалены, но в том, куда он идет - видны огни, он почти цел. Черное небо, все занесено снегом...Он легко взбегает на третий этаж, подходит к счетчикикам электроэнергии на лестничной площадке. Он выключает рубильники всех шести квартир по очереди, и выбегает в снежную зиму.
По очереди зажигаются окна. Ее окно зажигается последним. Значит - она одна.
Он лепит снежок. Откусывает от него кусок свежего снега. Приятно холодит горло и руки. Он бросает снежок в окно балкона... сейчас балконная дверь откроется...
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
