ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
"Человек амфибия"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.29*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение рассказа "Немецкая старушка"
  Командир взвода амфибий.
  
  
   Очередной взрыв хохота потряс помещение дежурного по парку. Лейтенант Денисенко переждав приступ веселья, продолжил: - Выскакиваю я в коридор и начинаю судорожно натягивать штаны и как раз напротив большого зеркала. Глянул туда, а оттуда на меня смотрит какое то косматое и белое чудище....
   Новый взрыв смеха потряс дежурку, а в самый разгар веселья открылась дверь и помещение зашёл командир взвода с восьмой батареи старший лейтенант Мусин - мой тёзка. Хитровато поглядел на меня и присоединился к нашей компании. Сегодня была суббота, до обеда парковый день и постепенно офицеры и прапорщики собрались в помещении дежурного, где проводили время за разговорами.
   Денисенко закончил рассказывать и когда мы отсмеялись, то свою историю решил рассказать капитан Евминов, но его прервал Боря Мусин.
   - Мужики, третий год служу в полку, но ни фига не знал, что у нас есть машины-амфибии.
   Со всех сторон послышались ироничные возгласы: - Боря, ты чего перепил? Так рано, ещё только суббота.... Боря, да откуда у нас амфибии...? Ты чего буровишь? Боря, тебе пора в отпуск в Союз...
   Присутствующие офицеры подкалывали Борю, но Мусин был невозмутим, лишь хитро поглядывал в мою сторону. Я хоть и пользовался авторитетом у офицеров, но не мог позволить себе остроту или шутку в сторону сослуживца - был ещё молод. Но весело смеялся со всеми над какой-нибудь острой подколкой.
   Старший лейтенант, переждав веселье, продолжил: - Зря, ребята смеётесь. Я только что своими глазами видел машину-амфибию. Её кстати испытывают и именно сейчас, пока мы здесь сидим.
   В дежурке повисло удивлённое молчание, а Мусин торжествующе продолжил.
   - Вот особисты чётко работают. У нас в полку уже год как есть разведывательная машина ПРП-1. Мы её видим в течении года только издалека, до того она засекречена. Как только её выгоняют из бокса, так рядом садится на табуретку особист и выставляется часовой, который ближе чем на тридцать метров никого не подпускает. А тут есть машина-амфибия и все об этом узнают лишь только как её начинают испытывать у нас в парке....
   - Мусин, ты что перегрелся? Какие испытания? Какие амфибии? - старший лейтенант Геворгян от удивления даже привстал с топчана.
   - Да, да, Лёва, сейчас её испытывают в пожарном водоёме, за боксами вашей батареи, - Боря Мусин опять загадочно посмотрел на меня. Мы разом загалдели и, теснясь в дверях, стали поспешно выходить на улицу. После чего направились на дальнюю половину парка, где находился один из пожарных водоёмов. Рядом со мной и Лёвой шёл Мусин и всё укоризненно гудел.
   - Ну, как так? Боря, Лёва рядом с вами, буквально на ваших глазах находилась эта техника и вы не догадывались. Ну, вы и даёте...
   Мы с Лёвой таращили глаза на товарища и удивлённо переглядывались, а за нами тянулись остальные офицеры. Вышли к нашим боксам, свернули у пункта технического обслуживания влево и вышли к пожарному водоёму, ожидая увидеть нашего особиста, часовых и всё полковое начальство. Но никого из них не было, лишь у края пожарного водоёма кучковались солдаты с нашей батареи, которые увидев толпу офицеров мигом разбежались.
   Я, Лёва Геворгян и Боря Мусин первые подошли к водоёму и я ожидал увидеть в водоёме, что то среднее между большой лодкой и автомобилем, но из воды посередине пожарного водоёма торчал тент кузова, виднелась крыша кабины ЗИЛ-131 сантиметров 30, а на ней сидел, сложив ноги по восточному, водитель с моего взвода рядовой Джегутанов.
   Моё лицо опахнуло холодом, после чего меня бросило в пот от нехорошего предчувствия.
   - Джегутанов, ты чего там делаешь?
   Подчинённый с тоской посмотрел на меня, на подошедших офицеров, которые сгрудились на краю водоёма и молча разглядывали автомобиль, Джегутанова и сам пожарный водоём.
   Солдат неуклюже слез с кабины в воду, в несколько гребков пересёк водное пространство до берега водоёма и весь мокрый теперь стоял передо мной и старшим офицером батареи Лёвой Геворгяном.
   - Джегутанов, что произошло? - Рявкнул старший лейтенант и солдат, вздрогнув в испуге, дрожащим голосом стал докладывать.
   - Товарищ старший лейтенант, товарищ прапорщик, я тут с ребятами поспорил..., - солдат виновато опустил голову и замолчал.
   - Продолжай..., - приказ офицера, как кнутом ожёг солдата и тот опять залепетал.
   - Ну, мы поспорили... Я сказал, что водоём мелкий и проеду на машине, а ребята говорят что глубокий.... Ну, и закусились... Я заехал и машина утонула... Точно глубокий...
   Лёва в возмущении сдвинул фуражку на затылок и озадаченно тёр ладонью лоб, разглядывая машину. Я же ожесточённо сплюнул и с надеждой повернулся к своему старшему товарищу, но Лёва лишь развёл руками.
   - Ну и влетели мы... Машину вытащим, но её нужно перебирать, продувать всё... Короче, суматохи дня на два точно... Блин, ох и оттрахают нас, да ещё и комбата....
   Я огорчённо матернулся и удивлённо спросил: - Лёва, а ты то тут причём? Комбата - понятно за что..., а я командир взвода.
   Лёва уже начал распоряжаться и Джегутанов убежал за другим автомобилем в наш бокс и Геворгян повернулся ко мне: - Да ладно, Боря, не дрейфь - прорвёмся... А отдерут меня... Мы с тобой хоть и взводники, но я как СОБ всё таки какое ни какое - начальство над тобой.
   Мы замолчали, а старший лейтенант Мусин подогнав в голос деланного удивления протянул: - А я то думал испытания амфибии идут...
   Все офицеры так и грохнули в хохоте. Улыбнулись даже мы. Правда, улыбались и смеялись мы не долго: так как из-за пункта технического обслуживания вывернул начальник автомобильной службы полка майор Сушинский.
   - Ну, надо же, уже кто-то вложил. Сейчас, Лёва, меня будут убивать, - наблюдая за приближающимся багроволицым майором, я затосковал. Полгода назад ефрейтор Цюпа разбил первую машину со взвода, два месяца назад уже я с Лаптевым во время рейса, уводя машину от немецкой старухи в кювет разбил вторую машину. Ну, а эта третья...
   Сушинский остановился у водоёма и, сопя и пыхтя от одышки, внимательно оглядел утопленную машину и замолчавших офицеров. Потом его взгляд остановился на мне, медленно переместился на Геворгяна, а потом снова на меня.
   - Геворгян, - глаза начальника автослужбы гневно заблестели и он агрессивно выпалил, - давай поспорим, что я угадаю с первого раза чья это машина?
   Лёва под взглядом Сушинского замялся, подыскивая слова, но я выдвинулся вперёд и тяжело вздохнув, обречённо пролепетал: - Это моя машина....
   Майор также тяжело вздохнул и долгим, многообещающим взглядом посмотрел на меня. После этого повернулся к водоёму и ещё с минуту молча разглядывал вызывающе торчащий из воды ЗИЛ-131. Из-за нашего бокса, грозно ревя и выкидывая сизые дымки из выхлопной трубы, выехал грузовой автомобиль, на подножке которого стоял мокрый Джегутанов. Машина подкатила к пожарному водоёму и под сумрачным взглядом майора Сушинского, начала сдавать к краю водоёма, где и остановилась у самой воды. Водитель машины заскочил в кузов и выкинул на землю длинный трос, который тут же подхватил виновник происшедшего. Джегутанов зашёл в воду по колено, потом вода поднялась ему до пояса. У капота, где ему было выше головы он нырнул и с первой попытки сумел зацепить конец троса за крюк на бампере своего автомобиля. После чего забрался в кабину, махнул оттуда рукой и закричал.
   - Нормально, Давай...
   Водитель второй машины засуетился, накинул на шваркоп свой конец троса, защёлкнул его и застопорил большой стальной булавкой. Повернулся ко мне и вопросительно посмотрел.
   Я посмотрел на Сушинского, затем на Геворгяна и, видя, что они не собираются вмешиваться, сорвался с места и побежал к машине.
   - Давай, трогай.., - водитель запрыгнул в кабину, переключил рычаг скоростей и по моей команде стал медленно двигаться вперёд, натягивая металлический трос.
   Трос натянулся и я в азарте закричал: - Давай..., Газу.....
   Двигатель взревел, задние колёса слегка пробуксовали, но зацепившись за твёрдый участок машина тронулась вперёд, уверенно выволакивая машину Джегутанова из воды. Водитель первой машины протащил на буксире автомобиль Джегутанова далеко вперёд, по большой дуге обогнул мойку и подъехал к нам, где по взмаху майора Сушинского остановился. Чуть проехав вперёд, остановилась вторая машина, откуда со всех щелей выливалась мутная вода. Сушинский, я и Лёва Геворгян направились к кабине, где сидел мой солдат уцепившись аз баранку руля. Остальные офицеры предпочли остаться на месте и издалека наблюдать за последующими событиями, которые не замедлили произойти.
   Видя, что Сушинский упорно молчит и сдерживает рвущийся в наружу гнев, я было с надеждой подумал что в принципе на этом "гроза и прошла"... Ну, немного поругают... Обзовут дураком.... Может объявят выговор. В конце-концов это не так страшно, а предсказуемо. Страшно когда Сушинский выкатив в гневе глаза в красных прожилках нависает над тобой и начинает крыть матом - вот тогда действительно страшно.
   Может быть и обошлось бы...., но начальник автомобильной службы не подумав, потянул ручку дверцы на себя и резко открыл дверь кабины. Вода, которая до этого просачивалась из кабины из всех щелей тонкими струйками, бурным потоком хлынула на брюки Сушинского, что привело его тотчас в состояния бешенства. Сначала майор немо только разевал рот, пытаясь хоть что то произнести, но не мог. То ли он не мог, вот так с ходу найти подходящие для такого случая сильные слова и выражения, то ли он действительно онемел или же у него отказал в данный момент речевой аппарат? Тряс кулаками перед моим лицом, безмолвно тыкал пальцем в сторону автомобиля, обильно брызгая слюной во все стороны. Я уже смирился со всеми карами и наказаниями, которые ждали меня из-за этого происшествия в ближайшем и отдалённом будущем и с завистью наблюдал, как мой водитель Джегутанов в ужасе убегал в сторону боксов батареи. Я же убежать не мог, потому что у меня было самолюбие - я ведь всё-таки командир взвода, а не бестолковый солдат, да и в конце концов ощущал свою вину. Лёва Геворгян стоял рядом и хмуро наблюдал эту пляску "Святого Витта". Офицеры, которые находились недалеко за спиной Сушинского, веселились во всю, наблюдая этот спектакль одного актёра, но когда начальник в очередном приступе гнева поворачивался в их сторону, улыбки и смешки одним движением стирались с их губ и лиц. Командиры батарей и взводные становились серьёзными и укоризненно качали головой, "осуждая" меня за данное ЧП.
   Наконец-то у Сушинского прорезался к всеобщему облегчению голос и он выдал в течении двух минут "на гора" всё что он думал обо мне, о моём ближайшем сексуальном будущем, которое было очень печальным и извращённым. Вспомнил о моих родителях, причём, вспомнил как то совсем нехорошо. Все слова о моём будущем были такими яркими и цветистыми, образными, что все в том числе и я даже заслушались. И даже было странно слушать тишину, которая внезапно на нас обрушилась, когда у Сушинского иссяк словарный запас, запас всяких пикантных выражений. Самое странное, что солнце продолжало светить и продолжало катиться по своему извечному пути, а не рухнуло с небосклона на наш парк. Я был живой и не расстрелянный, а воробьи продолжали копошиться в куче мусора, выклёвывая оттуда какие то грязные, но наверно до ужаса вкусные, зёрнышки.
   Сушинский в течении двадцати секунд осматривал промокшие насквозь брюки, растянув пальцами в разные стороны, попытался что то с них стряхнуть, после чего поболтал ногой обутый в сапог и, услышав там весёлое побулькивание, вдруг сам рассмеялся и уже обычным голосом обратился к старшему лейтенанту Геворгян.
   - Лёва, ну прапорщик ещё пацан молодой, а ты ведь не сопливый лейтенант... Геворгян, ну ведь эту молодёжь учить надо... Что за прокол такой? Полгода и уже третья машина... Лёва, ну ёлки-палки...
   Старший лейтенант Геворгян был типичным представителем армянской национальности как внешне, так и внутренне. Был крупным и сильным человеком. Был грамотным артиллеристом и отличным командиром, имел весёлый и добродушный характер и за всё это в совокупности пользовался огромным авторитетом и уважением среди однополчан. Поэтому даже майор Сушинский общался с ним почти как с равным.
   Мой СОБ сокрушённо покрутил головой, потом залез на бампер и открыл капот, секунд тридцать смотрел на двигатель, спрыгнул и решительно подошёл к начальнику автомобильной службы полка.
   - Товарищ майор, всё будет нормально. Сейчас всех водителей поставлю на машину, к вечеру раскидаем движок. Просушим, с утра всё продуем и к вечеру заново соберём. Я так думаю, что вечером и заведём.
   - Ладно, Лёва, действуй. Я тебе сейчас ещё своих пару специалистов подошлю. Ну, а ты Цеханович, пошли со мной....., к командиру. Я думаю ему весело тоже будет, как и мне.
   Я облегчённо вздохнул: Раз Геворгян сказал, что завтра вечером машина будет заведена - так оно и будет. Ну, а командир? У него чемоданное настроение. Сегодня-завтра в полк прибудет новый командир полка, а подполковник Скворцов уйдёт в артиллерийскую дивизию начальником штаба. Так что моя утопленная машина ему уже не помеха. Ну, посмеётся, ну слегка пожурит. Фигня всё это.
   В помещении дежурного по парку Сушинский позвонил в канцелярию нашей батареи и приказал моему комбату тоже идти в штаб полка, отчего у меня совсем испортилось настроение. Капитан Чистяков был отличным командиром батареи, спокойным как слон, руководил батареей уверенно и грамотно и был тем командиром, у которого не только можно поучиться и приобрести определённый военный опыт, но он сам не жалел своего времени и нервов обучая меня, поэтому я был в полку, несмотря на свою молодость, не на последнем счету. Я думал, что меня сейчас в кабинете командира полка отругают одного, а комбату достанется лишь остатки праведного гнева командира полка и Сушинского, то теперь может так получиться, что на Чистякове все оторвутся по полной программе. Вот это меня не устраивало.
   Ожидая, что всю дорогу до штаба Сушинский будет ругать меня, был безмерно удивлён его молчанием, причём это молчание не носило характер грозовой тучи, которая вот-вот разразится над моей головой. Майор что-то сосредоточенно обдумывал, лишь искоса иногда поглядывая на меня.
   В штабе царила непонятная лёгкая суматоха и возбуждение, причина которой стала понятна через несколько минут - только что прибыл новый командир полка. Сушинский открыл дверь командирского кабинета и хотел было туда уже зайти, но вдруг остановился и произнёс в глубину кабинета: - Товарищ подполковник, я потом зайду..., - хотел закрыть дверь, но послышался весёлый голос командира.
   - Геннадий Антонович, заходи. Как раз вовремя.
   - Цеханович, стой здесь. Жди.
   Сушинский скрылся за дверью, а я стал маяться в приёмной, ожидая вызова. Через пять минут подошёл командир батареи, который в общих чертах уже знал о происшествии. Он лишь выслушал некоторые подробности. Помолчал немного, помаргивая глазами, подумал, разглядывая казённую обстановку приёмной и спокойно произнёс: - А, прорвёмся...
   Вскоре из-за двери послышался голос Сушинского.
   - Цеханович, где ты там? Заходи.
   В кабинете, куда я зашёл вслед за комбатом, царила непринуждённо-весёлая атмосфера. Подполковник Скворцов вальяжно сидел на своём месте, а через стол напротив него сидел незнакомый подполковник, около которого основательно угнездился Сушинский. Самое поразительное, что Скворцов и незнакомый подполковник были явно поддатые. А за год службы никто в полку не видел среди рабочего дня нетрезвым командира полка. Он себе этого просто не позволял, а сейчас сидел за столом и весело улыбался, слушая наш доклад о прибытии.
   - Чистяков, Цеханович, знакомьтесь - это ваш новый командир полка...
   Командир батареи и я приняли строевую стойку и представились: - Командир девятой батареи капитан Чистяков... Командир второго огневого взвода девятой батареи прапорщик Цеханович, - эхом вторил я.
   - Семён Семёнович, вот твои первые подчинённые, - Скворцов также весело махнул рукой в нашу сторону, выдержал театральную паузу и продолжил.
   - Командир девятой батареи капитан Чистяков на своём месте, батарея хорошая, офицерский коллектив в батарее крепкий. Батарея способна выполнить любые поставленные задания. Прапорщик Цеханович, командир взвода девятой батареи, Ну, это легенда нашего полка - за полгода командования взводом разбил два автомобиля взвода и один сегодня утопил. Это, Семён Семёнович, ты уже слышал. Правда, справедливости ради, тоже нужно сказать - хороший прапорщик как командир взвода, так и как артиллерист. Но..., вот эти машины - его беда. Что скажешь, прапорщик?
   Я лишь развёл руками и этот жест можно было истолковать по разному: от - Я расписываюсь в своей беспомощности, до - Готов бороться до конца...
   - Ты, Цеханович, крыльями не маши, а отвечай если тебя спрашивают. Когда у тебя по графику угробить четвёртую машину? Докладывай. - Подполковник Скворцов откровенно веселился, а новый командир доброжелательно смотрел на нас.
   Я молчал, а вместо меня, видя, что атмосфера в кабинете отнюдь не грозовая, высказался комбат: - Товарищ подполковник, всё будет нормально, тем более что автомобиль стоит на складе загруженный под завязку снарядами, на колодках и заводится на месте раз в два месяца...
   - Вот, вот, Чистяков, - командир полка прервал командира батареи, - и мне до жути интересно каким способом твой командир взвода её убьёт. Вот смотри: первую машину у него разбил Цюпа - въехал в стену хранилища, в разбитии второй машины он лично принимал участие, будучи старшим машины, третью сегодня утопил в пожарном водоёме. А? Какова завязка интриги? Вот Как? Машина стоит на колодках.... Заводится только на месте и никуда не едет..., но ведь он её разобьёт..... Цеханович, давай...., поделись планами...
   Я стоял, добросовестно морща лоб и пытаясь представить каким образом я или мои водители сумеют автомобиль привести в негодность. А глядя на мои потуги, все присутствующие в кабинете, в том числе и Чистяков, грохнули от смеха.
   Отсмеявшись и вытерев выступившие слёзы, Скворцов обратился к Сушинскому: - Геннадий Антонович, слушай. Когда он всё-таки убьёт машину, не поленись, позвони мне и расскажи - как всё это произошло, - все опять рассмеялись.
   - Ладно, Чистяков идите, повезло вам - я сегодня добрый....
   В парке, куда мы пришли с комбатом, кипела работа. Все десять водителей батареи, как трудолюбивые муравьи суетились вокруг автомобиля, с которого была снята облицовка и теперь четверо бойцов с гаечными ключами одновременно что то скручивали с двигателя. В трёх метрах от машины стоял стол, откуда Лёва Геворгян руководил всей этой суетой. Обсудив детали восстановления машины и посидев немного с нами, комбат удалился в сторону казармы, а я в цветах и красках рассказал о посещении кабинета командира полка.
   К вечеру следующего дня машина завелась: сначала она выкинула густые клубы сизого дыма, а через три минуты ровно заработала и я с облегчением перевёл дух. В этот же вечер сводил Геворгяна и Чистякова в ресторанчик, недалеко от полка и щедрым столом отблагодарил своих старших товарищей.
   В течении последующих двух месяцев меня иной раз подымали на полковых совещаниях или выдёргивали из строя и командир полка, хитро прищурившись или майор Сушинский грозно сдвинув брови ехидно задавали вопрос командиру батареи, типа: - Ну, как там дела у Человека-амфибии....? Или же - Когда командир взвода водолазов грохнет свою машину...? А то - Чистяков, второй месяц на исходе. Тебе что-нибудь известно о планах командира взвода амфибий насчёт четвёртой машины....?
   Конечно, это было беззлобное подтрунивание, над которым весело смеялись присутствующие. Но смех - смехом, но к концу второго месяца майор Сушинский своим приказом запретил мне и моим водителям в течении двух следующих месяцев даже появляться на складе боеприпасов. К машине мог подойти только командир батареи или Лёва Геворгян.
   Надо сказать, что судьба четвёртого автомобиля оказалась куда более удачливей, более героичнее чем у других моих машин.
   Через год, я тогда буду служить уже в другой части, водителем этого автомобиля станет мастер спорта по автогонкам, который отремонтирует и доведёт двигатель автомобиля до гоночного состояния. А в восьмидесятом году, ЗИЛ-131 будет передан в сводный батальон, который прямиком отправят в Афганистан, где он и подорвётся на мощном фугасе и до самого вывода наших войск, как мне рассказывали, ржавый, обгоревший остов машины лежал на дне ущелья рядом с пыльной дорогой, немым укором взывая к воюющим сторонам.
  
  
  Екатеринбург декабрь 2009 года
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.29*17  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023