ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Курсант Воробьёв

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.45*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Армейская быль
  Курсант Воробьёв.
  
   Курсант Воробьёв был высокого роста, добродушного характера, сорока трёх летним, импозантным мужчиной, про которых справедливо говорят - "Мужчина в полном соку". К нам - срочникам, попавшим в школу прапорщиков со срочной службы Николай Иванович относился по отечески и при необходимости опекал нас. И мы тоже охотно тянулись к этому, умудрённому житейским опытом мужику и бежали по поводу и без него за советом и поддержкой. Старший сын Воробьёва уже два года учился в Союзе в институте и они встречались только тогда когда всей семьёй приезжали из Германии в отпуск, а с ним и с женой здесь в Потсдаме проживала младшая дочь, девица четырнадцати лет, на которую Николай Иванович перенёс всю свою отцовскую любовь.
   Наша школа прапорщиков находилась в Недлице на окраине Потсдама, а военный городок, где проживала его семья и где он сам служил до школы прапорщиков, на противоположной стороне города. Воробьёв был старым сверхсрочнослужащим, служа там в должности старшины роты и каждую субботу после занятий его командир батареи старший лейтенант Скляр отпускал в увольнение до утра понедельника, но с таким условием чтобы Воробьёв прибудет к подъёму - к шести часам утра. Кроме Николая Ивановича в нашей батарее проходили учёбу ещё несколько сверхсрочнослужащих, но это были парни молодые, холостые - год-два после срочной службы. Был ещё старшина батареи Шевелюхин сверхсрочник, которому было где то около тридцати пяти лет и его комбат тоже частенько отпускал домой, но уже в Ютербог. Больше никого. Нас же обычных молодых курсантов только в воскресенье выпускали на несколько часов в увольнение и мы с удовольствием шатались по улицам Потсдама или в знаменитом парке "Сан-Суси" - в летней резиденции саксонских императоров.
   Так было до недавнего времени, но дней двадцать тому назад в городе началась эпидемия гриппа и как это не удивительно эпидемия дизентерии, после чего все увольнения в город, в том числе и для сверхсрочников нашей школы были запрещены.
   Сегодня было воскресенье и батарея в полном составе ушла в клуб смотреть четырёх серийный художественный фильм "Щит и меч", а я был дежурным по батарее и пока дневальные наводили порядок стоял у тумбочки дневального, с любопытством наблюдая как Воробьёв бесцельно слонялся по расположению. Он отпросился от просмотра фильма и теперь неприкаянно бродил из помещения в помещение и маялся от скуки: зашёл в бытовую комнату, посидел там минут пять. Потом переместился в Ленинскую комнату, где пощёлкал переключателем каналов телевизора и не найдя ничего интересного, выключил телевизор. Вышел опять в коридор и остановился у дверей Ленинской комнаты, поглядывая в мою сторону.
   - Николай Иванович, ты чего маяшься?
   Услышав мой вопрос, Воробьёв с готовностью подошёл к тумбочке дневального и остановился напротив меня.
   - Тоскливо, Боря, понимаешь тоскливо. Две недели как дома не был.... Соскучился....., с женой, да и с дочкой пообщаться хочется....
   - Да ладно тебе, Николай Иванович.... Ну, недельки две ещё запрет на увольнение продержится и пойдёшь себе домой. Учится то осталось - пару месяцев и опять с семьёй будешь.
   - Да вам, пацанам, чего тосковать - ничего за душой нету, а я уж 23 года стаж семейной жизни имею. Привык уже и к уюту семейному тоже. Да ты, Боря, сейчас и не поймёшь - живёшь больше двух лет в казарме - привык и другой жизни не знаешь, а я семейный человек....
   - Слушай, Боря, у меня тут спрятано грамм сто пятьдесят водки. Пошли, вмажем? А то я один не могу. - Вдруг внезапно поменял тему Воробьёв.
   - Николай Иванович, неее... - я ведь дежурный по батарее. Не, не буду. Тебя если словят с запахом, то комбат простит, а меня турнут из школы. Да и честно говоря и не хочу.
   Воробьёв протестующее замахал руками: - Нет, Боря, ты чего? Я что не понимаю что ли...? У меня там ещё бутылочка газировки есть: ты газировку, а я водчонку за компанию. Нууу...?
   - Тогда ни каких проблем. Ты иди в расположение, а я сейчас дневального на тумбочку поставлю и приду. - Воробьёв степенно удалился в комнату нашего взвода, а я позвал дневального из туалета, где он наводил порядок.
   - Филлипенко, постой минут десять на тумбочке, пока я с Воробьёвым пообщаюсь.
   В расположении взвода Воробьёв на прикроватную тумбочку уже выставил открытую бутылку "Vita Cola", поставил два стакана и початую пачку печенья.
   Увидев меня, Николай Иванович, засуетился, извлёк из под кровати бутылку водки и налил себе половину стакана мне же плеснул газировки до краёв стакана.
   Сослуживец поднял гранёную посудину, оценивающе оглядывая содержимое, и солидно изрёк: - Боря, я на два раза, - чокнулся со мной и, выпив половинку налитого, быстро, быстро задышал мелкими вздохами.
   - Блин, как её немцы без запивки пьют - не понимаю. То ли дело наша водка - как бархат в глотку катится. И всё-таки я скучаю, Боря... Домой хочу, хотя бы часика на три..., - опять скатился Николай Иванович на болезненную для себя тему.
   Решив отвлечь от тоскливой для Воробьёва темы, я отпил газировки и спросил: - Слушай, Николай Иванович, давно собирался тебя спросить, а чего ты офицером не стал? Ты нормальный военный, опыта у тебя полно - отличный офицер бы из тебя получился. И, внешностью, и статью ты..., ну..., ну..., вылитый полковник. Недаром мы тебе на день рожденье полковничьи погоны помимо подарка вручили. Сам не хотел? Наверняка, тебе предлагали....
   Воробьёв задумчиво заглянул в свой стакан, поставил его на тумбочку, взял бутылку с "Vita Cola" и сделал два крупных глотка.
   - Предлагали..., Конечно, предлагали. Я ведь с тридцать второго года рожденья. Семья у нас была большая и дружная. Я старший и ещё младшие сестрёнки. Мама, отец - высшее образование, очень ценный специалист и до войны мы очень хорошо жили. А война началась, отец сразу же ушёл добровольцем. Дали ему офицерское звание и ты знаешь - повезло ему. Кстати тоже артиллеристом был. Так он с лейтенанта к концу войны до майора дошёл и имел только два ранения, да и то небольших. Понравилось ему в армии и после войны собирался дальше служить. Но ведь надо же. Судьба. Уже здесь, в Германии, правда под Дрезденом. В последний день войны. В последнем бою войны, который вёл полк. Под конец боя. Прилетает шальная автоматная очередь и ему полностью раздробило кость правой руки. Он потом рассказывал мне: его сразу же на машину и в медсанбат, а там прямо с машины на операционный стол. Только ему руку отняли, а тут кругом крики и густая стрельба. Всех врачей и медсестёр с палатки прямо выдуло. А потом врач забегает и кричит - Это салют...., Салют - война закончилась...
   И суёт отцу в левую руку свой пистолет, отец подняв руку вверх, всю обойму выпустил в потолок и потерял сознание.
   Вернулся без руки, надо сказать что устроился он на работу нормально, но я заканчивал семилетку и мне было стыдно. Отец, без руки и на нём вся семья. Закончил кое-как семь классов и на завод. Да и если честно говорить и учиться уже не охота было. Потом в армию пошёл, остался на сверхсрочную, закончил десять классов в вечерней школе и мне предложили идти учится в офицерское училище, а я уже был женат. Вот и не получилось. Так вот "сверчком" и прослужил. Сейчас два года до пенсии осталось, надо прапорщика получать: и зарплата больше и к пенсии прибавка неплохая..., - Воробьёв поднял стакан с водкой и потянулся ко мне, но внезапно застыл и через несколько секунд отвёл руку со стаканом назад, - Оп-па-на, Боря, а ведь это идея. Ну, надо же... Чего это я не додумался раньше?
   Воробьёв быстро чокнулся со мной и лихо опрокинул остатки водки в рот: - Боря, всё..., давай дуй отсюда. Только чур сюда не заходить пока я не позову... Сейчас проверим мою идею....
   Николай Иванович нетерпеливо вытолкал меня из нашего расположения и закрылся изнутри. Недоумевая и прикидывая, что это такое придумал старший сослуживец, я отправил Филлипенко дальше наводить порядок в туалете и стал ждать, когда меня позовут.
   Примерно минут через двадцать из расположения нашего взвода послышался крик Воробьёва: - Боря, бери дневальных и заходите.
   Заинтригованные мы двинулись по коридору и я, открыв дверь, первым зашёл в помещение и тут же машинально принял строевую стойку, вскинув руку к головному убору. Прямо передо мной стоял ПОЛКОВНИК и грозно смотрел на меня и замерших за мной дневальных. Только через пару секунд я разглядел, что это был Воробьёв и глупо захихикал. А ещё через несколько секунд послышался восхищённый голос дневальных.
   - Ну, ты Николай Иванович и даёшь, ну вылитый полковник....
   Воробьёв довольный произведённым эффектом, картинно крутанулся на каблуках вокруг своей оси: - Ну, как? Можно мне сейчас домой идти?
   - Так всё, концерт окончился..., идите на тумбочку и смотрите чтобы никто из офицеров внезапно не появился, - я вытолкал в коридор дневальных и ещё раз в восхищении обошёл старшего товарища.
   - Да..., Николай Иванович, ничего не скажешь. Хороший из тебя бы полковник получился. А ты что, вот так в самоволку собрался?
   - А чего? Кто меня остановит? Кто остановит ПОЛКОВНИКА? Ты то сам, Боря, глаза вылупил..., ещё немного и докладывать бы стал. Ерунда, прорвусь. Ты только замкомвзвода предупреди и командира отделения, а к шести часам вечера я вернусь и всё будет нормалёк.
   Я с Воробьёвым вышел в коридор, где дневальные лихо отдали воинское приветствие и в восхищении ещё раз зацокали языками: - Ну, Николай Иванович. Ну - полковник...
   Воробьёв ещё раз заострил моё внимание: - Боря, только сделай как я просил..., - и вышел в дверь.
  
  * * *
  
  Николай Иванович вышел из подъезда казармы и решительным шагом направился на КПП. С виду он выглядел спокойным и невозмутимым, но внутри всё таки было тревожно и натянуто. Вроде бы бояться было нечего. Никто не посмеет остановить полковника, но это на улице за забором городка. А тут внутри расположения бригады, увидев незнакомого полковника, да в воскресенье, может запросто подскочить дежурный по арт. бригаде представиться и задать вопрос с какой целью, зачем и так далее. Ведь надо что то отвечать и небрежно, как настоящий полковник. Да и в своём городке, главное на глаза сослуживцев не попасться, а то потом засмеют и заподкалывают. Ладно, главное до КПП дойти и пройти его.
   Пройдя вдоль казармы, где на первом этаже располагалась учебная батарея, а на втором штаб арт. бригады, Воробьёв свернул за угол и также решительно направился к КПП, где на вертушке маялся от безделья дневальный. Солдат увидев полковника, встрепенулся и тут же через дверь сообщил дежурному по КПП о приближении старшего офицера. А через десять секунд на проходную выскочил старший лейтенант с красной повязкой на рукаве и с пистолетом на боку.
   - Хреново.., сейчас посыплются вопросы, - лихорадочный рой мыслей метнулся в голове курсанта. Только сейчас Воробьёв понял во что он вляпался и так глупо, и главное каковы будут последствия. На душе стало совсем тоскливо, - Ну, и дурак же я... Хрен с ним с этим увольнением...
   Но отступать уже было поздно. Если его задержат в форме полковника, то сразу же сдадут в особый отдел, а там начнут крутить: С какой целью переодевался в форму полковника? А куда в этой форме пытался проникнуть? А как часто переодевался и уходил из батареи? И так далее и тому подобное... А у Воробьёва, как и у практически любого военнослужащего было что скрывать от особистов. В лучшем случаи его выпнут из школы прапорщиков, в худшем в 24 часа в Союз. А ведь неохота.
   Всё это промелькнуло в голове в нескольких секунд, в течении которых самозваный полковник почти подошёл к проходной КПП. Солдат вопросительно посмотрел на дежурного офицера, ожидая от него какой-либо команды, но Воробьёва спасло то что он шёл из городка, а не в городок. В глазах старшего лейтенанта плеснулось удивлённое недоумения, типа - Как и когда этот полковник зашёл на территорию части? Почему я его пропустил? Он глянул с этим, немым, вопросом на дневального, но тот таким же недоумённым пожатием плеча ответил - Да, хрен его знает, когда он зашёл???
   Удивление плеснулось и угасло, полковник уверенно и небрежно махнул рукой, отвечая на воинское приветствие наряда по КПП, и спокойно вышел за территорию части.
   - Фуууу, пронеслоооо, - Воробьёв шумно выдохнул воздух и уже с лёгким сердцем двинулся по улице к центру города. Дальше всё пошло вообще нормально. Встречные офицеры и прапорщики уже издалека увидев внушительную фигуру полковника, внутренне подбирались и чётко отдавали воинское приветствие. Воробьёв же подчёркнуто небрежно им отвечал и ему всё больше и больше начинало нравиться быть полковником и ощущать себя большим начальником. Даже сама возможность взять и остановить кого-нибудь и сделать замечание, наполняло его дерзкой самоуверенностью. Воробьёв до того осмелел, что дойдя до гарнизонного дома офицеров, свернул и смело зашёл в ресторан при доме офицеров. Встретили его в баре как и положено для его чина и это ещё больше подняло его в собственных глазах. Накатив сто грамм водки, закусив и в хорошем настроении, Воробьёв двинулся дальше, при этом совсем потеряв бдительность. Командира батареи старшего лейтенанта Скляр Николай Иванович увидел слишком поздно и свернуть куда-либо или отвернуться было уже бесполезно. Тем более что старший лейтенант безразлично скользнув глазами по полковнику, приготовился отдать ему воинское приветствие.
   Пронесёт...!? Не узнал....!? - Похолодев внутри, Воробьёв тем не менее спокойно продолжал двигаться навстречу комбату, у которого на лице одновременно отражалась полная гамма чувств: от безмерного удивления, лёгкого сомнения, возмущения и опять сомнения от того, что полковник совершенно не реагируя на старшего лейтенанта пёр ему навстречу. Скляр в нерешительности остановился, всё ещё сомневаясь, но когда полковник приблизился вплотную всё таки, хоть и неуверенно, но отдал воинское приветствие. И может быть на этом всё и закончилось. Комбат долго бы смотрел в спину удаляющемуся полковнику, удивлённо размышляя о том, как полковник капитально похож на курсанта Воробьёва. Скорее всего на следующий день Скляр бы вызвал в канцелярию курсанта и, испытующе глядя в лицо, осторожно поспрашивал - А есть ли у того в Германии родственник-офицер? Поглядел бы на него и отпустил, благополучно забыв данный эпизод.
   Но Воробьёва чёрт дёрнул за язык: ответив на приветствие, Николай Иванович чуть замедлил шаг и буркнул старшему лейтенанту недовольным тоном: - Чётче и быстрее нужно воинское приветствие отдавать полковнику, товарищ старший лейтенант. - Неприязненно протянув последние слова, и пошёл дальше.
   Надо сказать, что старший лейтенант Скляр был нормальным офицером и в это понятие входило - решительность в принятии решения, смелость, здоровое офицерское самолюбие, твёрдость характера - не упёртость, а именно твёрдость, уверенность в себе и в своих действиях.
   Пройдя пять-шесть шагов от командира батареи, Воробьёв услышал властную команду: - Курсант Воробьёв - Ко Мнееее!
   Инстинкт, который вбивался десятилетиями любому военнослужащему на всех занятиях по строевой подготовке, всем укладом военной жизни, автоматически реагировать на голос командира и бездумно выполнять поданную команду, чуть было не подвёл курсанта. Услышав команду, Воробьёва едва не развернулся и лишь в последнее мгновение взял контроль над собой.
   - Я, Полковник..., ПОЛКОВНИК - он старлей. А Я ПОЛКОВНИК!!!! Спокойно, спокуха Николай Иванович, иди дальше..., не обращай внимание.
   - Воробьёв, Ко мне... Ты что, оглох что ли? - Но полковник продолжал спокойно удаляться в сторону центра города, лишь несколько немцев благоразумно и поспешно стали переходить улицу на другую сторону, чтобы не быть случайно замешанными в назревающий конфликт между советскими офицерами.
   Скляр сорвался с места и, в несколько прыжков догнав своего подчинённого, схватил его за рукав шинели и, сильно дёрнув, развернул его к себе: - Воробьёв, ты чего мои приказы не выполняешь?
   Полковник в свою очередь выкатил в гневе глаза и возмущённо вскричал: - Товарищ старший лейтенант, вы что охренели? Вы что себе позволяете? Немедленно уберите руки...
   - Молчать, курсант... Ты почему нарушил приказ и вышел за пределы городка? И что это за погоны у тебя?
   Воробьёв ещё больше выкатив глаза, ляпнул первое попавшее на ум.
   - А, товарищ старший лейтенант, вы ещё и пьяны? Теперь мне понятно, что у вас "белая горячка"...., то-то вы на людей кидаетесь, но я тебя сейчас упеку....
   Комбат, учуяв свежий перегарчик исходящий от полковника, сам радостно завопил: - Звиздец, тебе Воробьёв - это я тебя сейчас упеку..., это ты у меня сейчас попрыгаешь на "губе"....
   - Какой я тебе, старлей, Воробьёв? Я полковник Коркин со штаба Группы Советских войск в Германии. А вот кто ты такой? Представься...
   - Воробьёв, да ты охамел совсем..., чтоб я тебе представлялся? А ну пошли в комендатуру - я тебя там и оставлю на гауптвахте. Посидишь, подумаешь, а там я с тобой разберусь...
   - Что, гауптвахта? Комендатура? - Радостно взвизгнул новоявленный полковник, неприятно удивив командира батареи, ожидавший, что Воробьёв сейчас смутится и начнёт оправдываться, стараясь свести всё к шутке, - пошли старлей, вот тебя то я там самого и оставлю. Комендант ещё наверняка помнит, как месяц назад я у него проверку проводил.
   - Пошли, старший лейтенант, пошли - плотоядно-любовно протянул старший офицер и потянул за рукав шинели, слегка растерявшего от уверенного поведения полковника, офицера в сторону комендатуры, которая находилась недалеко, на параллельной улице, - сейчас я тебя неприятно удивлю.... Я покажу тебе как со старыми полковниками связываться..., я тебя научу как.....
   Оба офицера резко развернулись и дружно направились по улице до ближайшего поворота, в сторону комендатуры. Если Воробьёв, поставив всё на этот неординарный ход, излучал уверенность и продолжал брюзжать в адрес комбата, обещая на его голову всяческие кары, то старший лейтенант Скляр всё больше и больше впадал растерянность, теряя почву, видя как полковник чуть ли не силой волочит его в комендатуру.
   Когда до здания комендатуры осталось двести метров, к тайному облегчению Воробьёва, Скляр сломался: - Товарищ полковник, товарищ полковник, погодите. Давайте разберёмся с этим недоразумением.
   Полковник с готовностью остановился и грозно спросил: - Ну, и в чём мы тут на улице будем разбираться? Пойдёмте, вон комендатура рядом, там и разберёмся - только уже в присутствии коменданта....
   - Да зачем нам комендант? Мы сами разберёмся - вот тут, но вот вы удивительно похожи на моего курсанта Воробьёва..., ну вылитый он... Покажите ваше удостоверение личности и я извинюсь, если вы действительно полковник Коркин.
   - Эгеее, товарищ старший лейтенант, - Воробьёв сменил тон и теперь по отечески стал внушать "прописные истины" командиру батареи, - когда пьёте - закусывать надо. То-то, вы молоденького курсанта с училища попутали с полковником. Кто хоть ты - товарищ старший лейтенант? - Участливо спросил полковник.
   - Командир учебной батареи 341 школы прапорщиков, старший лейтенант Скляр. Товарищ полковник, только хочу вам заметить что я не пью...
   - Ну, ну, сынок, - командира батареи аж передёрнуло от такого вальяжно-покровительного обращения, - ладно, не пьёшь - так и не пей эту гадость. Честно говоря, мне тоже некогда, да и неохота время терять. Раз признался в ошибке, то давай разойдёмся - повеселил ты меня. Фамилию твою упоминать не буду, но завтра в штабе расскажу товарищам - вот посмеёмся. Так что идите, товарищ старший лейтенант, занимайтесь своими делами, но только не пить.
   Полковник благодушно погрозил пальцем, а Скляр удручённо отдал воинское приветствие, повернулся и направился по улице прочь от комендатуры и возможных неприятностей, которые мог принести полковник.
   - Товарищ старший лейтенант, ну-ка вернитесь ко мне, - послышался строгий голос полковника и комбат послушно направился обратно к неуёмному старшему офицеру.
   - Кхммм, товарищ старший лейтенант.., Кхммм, я конечно понимаю что вы сейчас растерянны, но всё-таки строевые приёмы надо выполнять по-чётче, по-чётче. Я всё-таки ПОЛКОВНИК, а не абы кто. Идите, товарищ старший лейтенант, - полковник приложил руку к головному убору и неожиданно перешёл на официальный тон.
   - Есть, - Скляр, совсем обалдевший от происшедшего, чётко повернулся на каблуках и строевым шагом пошёл от полковника, который в спину поощрительно крикнул, - ну, совсем другое дело. Но только подойдите ко мне обратно, товарищ старший лейтенант.
   Командир батареи молча вернулся и вопросительно уставился на полковника, источавшего благодушие: - Товарищ старший лейтенант - вы молодой офицер, а я полковник, которому до пенсии осталось чуть-чуть. Моё, старшее поколение, уйдёт, а вам придётся продолжать наши традиции - традиции советского офицера. Вот посмотрите на меня - как сидит на мне форма..., как начищены сапоги... У вас в принципе тоже всё нормально, но вот эмблемка криво сидит и пуговица болтается, оторвётся скоро, - Воробьёв протянул руку, зажал пальцами, действительно ослабшую пуговицу и, слегка дёрнув, оторвал её, - вот возьмите и пришейте. Будьте внимательней товарищ старший лейтенант - не позорьте наше поколение....
   Отойдя метров на двадцать, комбат оглянулся и увидел внушительную спину полковника, спокойно удаляющую в противоположную сторону.
   - Нуууу, я так это дело я не оставлю..., - дальше были одни сильные эмоции и хорошая офицерская злость - командир батареи, не раздумывая, метнулся в сторону своего подразделения.
   Как только фигура командира скрылась в глубине улицы, Воробьёв сбросив показушную спокойность, сам суетливо побежал, распугивая встречных немцев, в ту же сторону что и комбат. Но если Скляр в горячке, не подумавши, побежал по самой длинной дороге, мимо "Русской деревни" - а это целых пять километров, то Воробьёв рванул напрямик, через развалины остатков старинного замка, чем сразу, сократив дорогу в два раза.....
   ....- Боря, я спалился комбату, срочно перешей погоны, а я с самого утра лежу в постели и болею зубами, - Воробьёв, запалено дыша, вломился в расположение батареи, содрал с себя шинель и, кинув её мне на руки, ломанулся в спальное помещение.
   - Вот это да! Весёленькое дело сейчас будет....
   Когда раскрасневшийся и нехорошо возбуждённый комбат, с грохотом открыв дверь, ворвался в батарею, было уже поздно. Шинель с перешитыми погонами пять минут как спокойно висела, заправленная в ряд, таких же шинелей в шкафу.
   - Батарея Смирно! Товарищ старший лейтенант, во время моего дежурства происшествий не случилось. Личный состав батареи находится в клубе на просмотре художественного фильма. Дежурный по батарее курсант Цеханович. - Я смотрел "преданными" и невинными глазами в разъярённые глаза командира и внутренне холодел.
   - Ааааа, происшествий у вас не случилось, товарищ дежурный....? Личный состав фильм смотрит в клубе???? А то, что ваши курсанты по городу толпами в самоволке шляются - это вы конечно не знаете? Поэтому, курсанта Воробьёва ко мне и если он в течении пяти минут здесь не появится тебе, Цеханович, просто ЗВИЗДЕЦ придёт. Выполняйте!!! - Комбат злой как стая голодных тигров помчался по коридору в свою канцелярию, а я не спеша направился в расположение, где меня встретил испуганный взгляд Воробьёва. Николай Иванович лежал в постели, с повязанным через всё лицо полотенцем, и пытался изображать болящего зубами, что у него совсем не получалось.
   - Боря, слышал, слышал, сейчас приду... Господи, ну на хрена я пошёл в самоход... Ой, что сейчас будетттт... Господи помоги мне выстоять, - под причитания старшего товарища я вышел из расположения и постучался в дверь канцелярии.
   - Разрешите, товарищ старший лейтенант?
   Комбат закончил метаться по небольшому помещению и подскочил ко мне: - Ну что, Цеханович? Только не говори, что он в клубе и ты его сумеешь только через полчаса доставить ко мне. Не поможет это ему, как бы ты время не тянул. Он сейчас максимум только в районе "Русской деревни" и здесь появится только через час. А ему ещё где то погоны нужно перешить... Бл....дь, я вам устрою тут спокойную жизнь....
   - Да нет, товарищ старший лейтенант, он здесь в расположении с утра зубами маяться. Сейчас оденется и зайдёт к вам.
   Мои слова врасплох застали командира и он резко развернулся на половине пути к столу: - Каааак? Он здесьььь???? Когда он успел? Он же меня не обгонял....
   Комбат сорвался с места и, выскочив в коридор, скорым шагом направился к шкафам с шинелями: - Цеханович, покажи его шинель.
   Я с показным спокойствием достал из середины шинель сослуживца. Старший лейтенант распахнул полу шинели и на внутреннем кармане увидел фамилию и номер удостоверения личности Воробьёва. После чего со злостью швырнул шинель на чистый кафельный пол и лихорадочно стал пересчитывать шинели и их число совпало с числом курсантов на сегоняшный день, что повергло его в ещё большее изумление.
   Хорошо, что я стоял за спиной офицера и он не видел моей ехидной улыбки, когда в коридор из нашего расположения вышел перевязанный полотенцем, со страдальческим видом виновник переполоха.
   - Товарищ старший лейтенант, курсант Воробьёв по вашему приказанию прибыл, - болезненно морщась и ежесекундно хватаясь рукой за полотенце на щеке, доложил курсант остолбеневшему комбату.
   - Оба..., ОБАИ ...., зайти в канцелярию, - зловеще прокаркал Скляр.
   Мы уже три минуты стояли по стойке "Смирно" в канцелярии батареи, а комбат молча крутился вокруг нас, разглядывая и озадаченно хмыкая. Потом остановился напротив Воробьёва и, вперив в него злой взгляд, вкрадчиво спросил: - Товарищ курсант, так это были вы или не вы?
   Я с любопытством скосил взгляд на товарища, а тот страдальческим голосом заныл: - Товарищ старший лейтенант, очень сильно зубы болят. Я с утра маюсь... Может быть у вас таблеточка анальгина есть???
   - Да я сейчас тебе сам зубы вышибу и никакой таблетки не понадобиться. Говори, Воробьёв - ты был или не ты? А то убью..., - взревел в бешенстве комбат и тяжёлой скалой навис над совсем не хилым Николай Ивановичем, а я опасливо стал отодвигаться в сторону, впервые наблюдая в таком состоянии, всегда спокойного и доброжелательного офицера.
   - Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант, - испуганно зачастил Воробьёв, - вы наверно попутали меня с кем. Я ж с утра в постели...
   Николай Иванович неосторожно дыхнул на комбата и тот радостно завопил: - Во, во, не отпирайся Воробьёв... Ты это был.... От полковника тоже свежим перегаром пёрло.
   - Товарищ старший лейтенант, ей богу не пил..., - начал было отпираться товарищ, но комбат сразу же предложил.
   - А ну-ка, курсант, - дыхни на меня.
   Воробьёв заперебирал губами, потом вытянул их трубочкой вперёд и вместо того чтобы дыхнуть, резко вдохнул со свистом в себя воздух.
   - Не, не, Воробьёв, не в себя, а на меня, - ласково-приторным тоном протянул комбат, от которого не только меня, но и у Воробьёва лицо стянуло мурашками.
   Но Воробьёву терять было уже нечего и он нахально заявил: - Так я на вас и дышу..., - и со свистом, ещё более энергично втянул в себя воздух.
   - Ладно, ладно. - Скляр сдержанно зарычал, приглушая гнев, - хорошо, ты лежал с утра в постели, ты нигде не был. Ты не пил... Ты божья коровка... Всё было нормально. Но я даю честное слово офицера - что если ты мне сейчас скажешь правду... Как ты меня строил посередь города, под косыми и ехидными взглядами немчуры, да ещё орал при этом на весь город на меня.... Честное слово ничего тебе не будет - только скажи что это ты был всё таки с погонами полковника. И Цехановичу тоже ничего не будет... Хотя, как дежурный он наверняка знал о твоём самоходе....
   Мы оба: комбат и я с любопытством воззрились на Воробьёва.
   В какой-то момент Николай Иванович заколебался, но через минуту молчания огорчённо выдохнул: - Товарищ старший лейтенант, я даже ума приложить не могу в чём мне сознаваться... Вот даже понятия, вот на столечки, не имею...
   Комбат шумно выдохнул воздух и возмущённо заметался по канцелярии: - Ну, Воробьёв, ну б...дь! Я..., офицер, твой командир тут унижаюсь перед тобой, а ты упёрся. Я ведь всё равно докопаюсь до правды, всё равно - вот тогда ты пожалеешь, что не сознался. Я тебе шанс давал? Давал... Запомни это. Потом жалеть будешь.
   Меня комбат выгнал из канцелярии и ещё минут тридцать там проходили танцы "индейцев вышедших на тропу войны". В роли индейца и всего племени одновременно был неизменный командир батареи, а Воробьёв был единственным зрителем, а может быть и единственной жертвой этой войны с бледнолицыми. Вскоре комбат выдохся, ещё раз молча и зловеще потряс кулаком у моего носа и исчез в дверях. Воробьёв упал без сил на кровать и мгновенно заснул, а я продолжил выполнять повседневные обязанности дежурного по батарее, гадая - узнает правду комбат или нет? Сдадут Воробьёва, в том числе и меня или нет?
  
  
  
   ....Отгремели последние аккорды гимна Советского Союза, мы в последний раз под звуки марша "Прощание славян" слитными рядами, посвёркивая новенькими звёздочками прошли мимо трибуны с командованием школы прапорщиков, бригады, на территории которой мы базировались, офицеров из штаба Группы войск и других гостей. Все мероприятия по выпуску закончились и мы в последний раз обнимались перед тем как разъехаться по гарнизонам. Вместе с погонами мы получили и последнюю свою курсантскую зарплату, на которую закупили по две бутылки водки и немудрящей закуски. Одну бутылку мы тащили в канцелярию батареи для комбата и взводных, а вторую тут же, в расположении употребляли при прощании. Так уж получилось, что с прапорщиком Воробьёвым в канцелярию зашли одновременно.
   Во главе стола торжественно, и сияя как медный таз, сидел командир батареи, который неделю назад досрочно получил очередное воинское звание "капитан". Справа и слева от него сидели командиры взводов и все вместе они благосклонно принимали слова искренней благодарности от своих бывших подчинённых. Чтобы там не было у нас по службе, но это были настоящие, отличные советские офицеры, которых мы в последующей своей службе будем не раз вспоминать хорошим и добрым словом.
   - Товарищ капитан, товарищи офицеры, прапорщик Воробьёв представляется по случаю присвоения воинского звания прапорщик. - Далее последовали слова благодарности и пожеланий. После чего комбат кивнул и очередная бутылка дорогой водки "Gold Korn" присоединилась к внушительному строю алкоголя.
   Точно также представился и я, выставив в этот же ряд свою бутылку водки. Я хотел было развернуться и выйти из канцелярии, но Николай Иванович придержал меня рукой и из-за спины достал ещё одну фигурную бутылку дорого французского коньяка. На "полусогнутых ногах" подошёл к столу и уважительно поставил её перед комбатом.
   Товарищ капитан, это был я..., - капитан Скляр хитро прижмурился и секунд двадцать смотрел на Воробьева, потом засмеялся.
   - Ну и мудак же, вы товарищ прапорщик, - потом помолчал и, повернувшись к командирам взводов, добавил, - а хороший анекдот получился...., я потом вам расскажу - поржём вместе.
  
  Екатеринбург
  Январь 2010 года.
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.45*13  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023