Аннотация: Отрывки из романа о командировке на целине в 1979 году. Фамилии многих героев изменены.
"Целина, целина, голубые дали...."
(Целина 79)
Часть третья.
- Не понял! А где же моя рота? - голос командира роты майора Мусиенко прозвучал сначала удивлённо, но вот во второй фразе уже прозвенело лёгкое негодование, которое взлетело в ночное тёмное небо, поливающее нас нудным, моросящимся дождиком. Мы толпились за спиной ротного, но ответить на его вопрос никто не мог, так как у самих возникали точно такие же вопросы, только масштабом поменьше.
Примерно в том же направлении усиленно соображал и я: - А где же мой третий взвод? Восемнадцать автомобилей, двадцать три солдата, четыре расставленных палатки, одна из которых офицерская, где хранились наши вещи...
Рядом со мной вполголоса матерились командир первого взвода Шурка Золотарёв и командир второго взвода Дима Беляев. Эти два здоровенных старших лейтенантов не задавали ночному небу глупых, риторических вопросов - Где их взвода? А клятвенно обещали кого то урыть, прибить, устроить хорошую встряску, вспоминали каких то матерей, но от этого на раздербаненом колёсами поле стадиона не появилась даже детская коляска. Оно продолжало мокро блестеть развороченной, мокрой землёй и водой в длинных разъезжанных автомобилями колеях. Командир четвёртого взвода Игорь вообще меланхолически созерцал пустынный пейзаж и не задавал ни каких вопросов. Ему было просто всё "до лампочки". Остальные шушукались за нашими спинами и особо не переживали, так как были не материально ответственные лица.
И тут опять возопил командир роты: - Я убью этих прапоров..., - все это перевели следующим образом: он убьёт старшего техника роты Володю Иванова и старшину роты Славу Арутюняна, которых Мусиенко оставил старшими в подразделении.
- Вот кто мог приехать и приказать этим дол....бам, чтобы они куда то уехали с ротой? Вот кто? - Ротный повернулся к нам и гневно затряс руками. - В этом сраном городе военком и тот капитан. Ну, им звиздец... как только найду - всех убью..., - вновь плотоядно пообещал ротный.
Из кучки "сочувствующих" высунулся командир моего взвода старший лейтенант Крицкий и, нетвёрдо ворочая языком, идиотски предположил: - Товарищ майор, так это может не наш стадион?
- Мусин, какой не тот стадион? - Мусиенко вызверился на Борю Крицкого, - Если шары залил.... Ты мне лучше скажи, где твой взвод?
- Да он, товарищ майор, не мой, а Вахлюева, - с пьяным апломбом заявил старший лейтенант, а из-за его спины тут же высунулся Толик Вахлюев и таким же пьяным голосом возразил.
- А я, товарищ майор, взвод не принимал.... И акты не подписывал...
Мусиенко зло плюнул в грязь: - Сволочи, свалили всё на добросовестного прапорщика он и тянет свой взвод, да ещё и четвёртый.
- Цеханович, где твои взвода?
Я тоже был выпивши, но не сильно. Командира роты уважал, поэтому ответил успокоительно: - Сейчас подумаю, где они могут быть и пойду искать.
Майор раздражённо махнул рукой: - Ладно... Думайте все - куда могла подеваться целая рота....? С автомобилями, ПХД, палатками и двумя бестолковыми прапорщиками?
* * *
Семь дней тому назад мы закончили уборку урожая на Алтайском крае и по приказу командования наша, четвёртая целинная рота, переместилась в город Камень на Оби и встала лагерем на пристанционном стадионе.
Честно говоря, я вздохнул с облегчением: за последние полтора месяца вымотался и устал вконец. Первый этап целины проходил у нас в Волгоградской области и прошёл довольно легко и успешно. Лето, лагерь стоял между помидорной и огуречной плантацией и впервые в жизни я обжирался данными овощами. Жители деревни Краснокоротовка с трепетом относились к Красной Армии и ко всему, что с ней было связано. В годы Великой Отечественной войны Красная Армия стала насмерть в трёх километрах от деревни и не пустила дальше фашистов. А в районном центре Новоаннинское, в шести километрах от деревни, немцы были, стояли и зверствовали над местным населением целых полгода. Вот ещё с тех времён и сохранилось у деревенских жителей трепетное отношение к Красной Армии. Поэтому с самого раннего утра и до вечера вереница детей несла в наш лагерь бидончики, кастрюльки, узелки с домашней едой. Я даже особо взводное ПХД не разворачивал. Боря Крицкий спокойно рулил взводом, я был у него замкомвзводом и третьим у нас был Толик Пожидаев - техник взвода. Да попивали, но не особо. А вот когда нас переместили на второй этап в Алтайский край, в совхоз Крутиха стало худо. Первый и второй взвод всегда стояли со штабом роты. А наш взвод соединили с четвёртым и поставили от командования роты за сорок километров в совхозное отделение Радостное. Край был голодный, никто нам ничего не нёс. Варили то, что давала армия, а она давала овсянку и ещё какую-то ерунду. То есть с кормёжкой было не особо. Стала лететь техника. У Бори Крицкого не сложились отношения с партизанами-шахтёрами, призванные на уборку урожая с Донбасса. А я с ними подрался и что самое удивительное в драке заломал самого здорового шахтёра, что сразу подняло мою планку авторитета и шахтёры смирились со мной и моими требованиями. А вот командир взвода сломался. Стал пить, гулять на взвод махнул рукой. Следом за ним сломался техник взвода прапорщик Пождаев. И взвод автоматом сел на мою чисто вымытую шею и я, кряхтя от усилия, потащил на себе свой взвод, а потом и четвёртый, где сломались все. На замену Бори Крицкого из Германии вызвали капитана Вахлюева, но тот под разными причинами затягивал приёмку взвода и не принимал его. Так мы и дотянули до отъезда. По приказу командования совершили марш и расположились лагерем на стадионе около станции Камень на Оби. На этой станции грузился наш целинный батальон и штаб опергруппы. Наша очередь грузиться была последней. А пока стояли последние тёплые деньки бабьего лета и мы надеялись, что до затяжных, осенних дождей успеем загрузиться в эшелон. Развернув лагерь, я посадил перед собой обоих своих офицеров и командира четвёртого взвода.
- Боря, Толя, Игорь, ну вас на хер. Вы пили, балдели полтора месяца, а я пахал вместо вас. Имейте совесть. Теперь я до погрузки отдохну, как хочу. Мне по фиг, как вы разделите между собой ответственность, но со взводами каждый день кто то из вас сидит здесь на стадионе и пасёт бойцов. Понятно?
Офицеры озадаченно переглянулись и уставились на меня.
- Ни фига себе дожились - прапорщик офицерами командует. Боря, ты может съел что то не того? - Ядовито произнёс командир четвёртого взвода.
- Игорь, мне плевать на твой взвод. Можешь им не заниматься. Разбегутся, принесут ЧП, да и по хер. Ты за них отвечаешь. Но как то быстро ты забыл, как я волок на себе твой взвод.... Кормил, шмотки засранные возил менять. Спасибо.... Знал бы, ещё в Радостном плюнул на четвёртый взвод. Только и к тебе бы тогда заменщик с Германии приехал.
Игорь сразу стушевался и извиняющее забормотал: - Да ладно, чего ты, Боря, в бутылку полез... Конечно, спасибо.
Боря Крицкий до этого молчавший, поднял голову: - Ладно, парни... Надо хотя бы за эту неделю реабилитироваться перед Мусиенко, а то по партийной линии нахватаем выговоров.... Отдыхай, Боря, заслужил...
И я отдыхал. Всё своё свободное время мы проводили в единственном ресторане города с таким же гордым названием "Камень на Оби", который располагался на первом этаже единственной городской гостиницы с таким же гордым названием.
Денег было достаточно: получили сразу три приличные премии, солидные командировочные и теперь с компанией командира роты, куда входили Золотарё, Беляев и я, с одиннадцати часов каждый день, когда открывался ресторан, сидел там. Тем временем, каждый день со станции отправлялся эшелон с целинной ротой, погрузилась и убыла опергруппа. И подошла наша очередь грузиться завтра. Не испортил нам настроение и начавшийся дождь, грозивший затянуться на неделю, а может и больше. Ерунда, завтра вечером мы будем сидеть в сухом и тёплом вагоне и до лампочки этот дождь.
Дождь шёл и ночью, промочив насквозь наши старые палатки и пропитав противной сыростью и тёплой от наших тел влажностью постели. Всё равно - сегодня грузимся и уезжаем. Утром после опостылевшей пищи на завтраке, командир роты, сдерживая торжественный тон, отдал распоряжение техникам прогреть машины, а старшине быть в готовности снимать лагерь. И мы, чисто выбритые, наодеколоненные, с праздничным настроением, дышащие свежим перегаром, отправились на станцию принимать платформы.
Станция, до этого заполненная до отказа платформами, день и ночь оглушающая окрестности свистками, гудками и лязганьем сцепок платформ и вагонов, гулом автомобилей заезжавших на платформы, стуком кувалд, прибивающих колодки, встретила нас провинциальной тишиной и что ещё хуже - пугающей и нехорошо настораживающей пустотой. Если бы командир роты майор Мусиенко встал в позу богатыря Ильи Муромца и приложил к глазам ладонь, как на известной картине художника Васнецова "Три богатыря" и осмотрел окрестности то и тогда не обнаружил бы ни единой платформы. Несколько железнодорожных путей, тускло отсвечивая мокрыми рельсами, только подчёркивали девственную пустоту железнодорожной станции.
Праздничное настроение несколько поубавилось и майор Мусиенко, скорее сознательно обманывая себя, но всё равно бодрым голосом авторитетно изрёк: - Наверно платформы подадут чуть позднее. Пойдёмте к начальнику станции уточним время подачи.
Приёмная начальника станции встретила нас сухим теплом и недовольным ворчанием привлекательной секретарши бальзаковского возраста: - Георгий Константинович занят, приходите после обеда.
- Нам он нужен сейчас, - Мусиенко был твёрд, как скала и решительно направился к высоким двухстворчатым дверям. Но секретарша была тоже решительна и к тому же весьма проворна: она вскочила из-за стола и встала в дверях, раскинув в стороны руки и выставив вперёд свой роскошный бюст.
- Товарищи, я же вам сказала, что он занят, - решительно заявила женщина, думая что таким наивным манером она нас остановит.
Мусиенко остановился перед ней и с удовольствием обозрел туго обтянутую высокую грудь и коротко бросил: - Убрать....
Обойдя с двух сторон ротного, Шурка Золотарёв и Димка Беляев деликатно подхватив женщину под руки, приподняли её и поставили на пол в двух метрах от дверей начальника. И только тут она запоздало взвизгнула, но мы уже гурьбой, вслед за майором ввалились в просторный кабинет начальника станции.
Начальник станции блаженствовал. Целую неделю он с утра до вечера скакал по железнодорожным путям, куда то звонил, кого то распекал, кому то докладывал и от кого то получал втык, за то что погрузка целинных рот шла медленно или обеспечение погрузки было недостаточно. И вот сейчас станция была пуста и вновь вернулась к своему первоначальному состояния захолустья. Картина, которая открылась нам, могла из любого гражданского вышибить слезу умиления и сочувствия. Как сытый кот, представительный мужчина в железнодорожной форме развалился в удобном кресле и с удовольствием рассматривал картинки в журнале "Вокруг света". Тут же на столе лежало ещё несколько открытых журналов "Огонёк" и "Советский экран". Для полноты картины не хватало только чашечки кофе на столе, хорошей кубинской сигары в пепельнице и домашних тапочек. Но этот балдёж был бесцеремонно прерван, непонятно откуда взявшимися военными.
Мы решительно прошли к большому Т-образному столу, с шумом отодвинули стулья и также решительно расселись. Начальник станции переменил позу и недовольно поморщился: - Товарищи, вам что не сказали что я занят? - Бархатным, хорошо поставленным голосом, добавив туда начальственные нотки, значительно произнёс железнодорожник.
- Я им говорила, Георгий Константинович, а они меня за руки схватили и отодвинули в сторону, - Секретарша горела праведным гневом и от этого стала ещё более привлекательной и мы, окинув её чисто мужским взглядом, по хорошему позавидовали начальнику станции.
- Так что вам надо, товарищи офицеры? - Напомнил о себе начальник и мы снова обратили внимание на хозяина кабинета.
- Товарищ начальник станции, согласно графика сегодня, на вашей станции должна грузиться четвёртая целинная рота, которую я возглавляю. Вот у меня и вопрос - Где наши платформы?
- А вы откуда взялись, товарищи? Я всех отправил и в моём графике ни какой четвёртой целинной роты нет. Так что я свой график выполнил и все вопросы задавайте своему военному начальству. Платформ нет и когда они будут не знаю...
- Нет, погодите, Георгий Константинович. Не надо уходить в сторону. - Мусиенко нервным движением открыл полевую сумку и выложил перед начальником станции несколько отпечатанных листов. - Вот выписка из приказа опергруппы о погрузки. Вот приказ по целинному батальону о сегодняшней погрузке. Вот расчёт платформ на мою роту.
Железнодорожное начальство одним взглядом глянуло в бумажки и нажало на кнопку селектора: - Татьяна Владимировна, принесите сюда пожалуйста заявку военных на погрузку, наши заявки и наш график погрузки целинных частей.
Полторы минуты, в течении которых Татьяна Владимировна собирала означенные бумажки, прошли в молчаливом разглядывании друг друга.
- Товарищ майор, теперь посмотрите вот эти документы. Вот заявка вашей опергруппы месячной давности: 867 платформ, 32 крытых, товарных вагона, и 34 плацкартных вагона под личный состав. Вот моя заявка на точно такое же количество подвижного состава. Вот ваш график погрузки, который спустила нам ваша опергруппа. Вот мой график, точно повторяющий ваш. Найдите здесь себя. Вот мой доклад своему начальству. Смотрите внимательно: сколько вы заказывали платформ, столько нам и подали и столько же отправили. Так что извините. Все вопросы не ко мне. - Железнодорожный начальник торжествующе развёл руками.
Мусиенко растерялся, да и нам стало понятно, что ошибка по количеству платформ произошла по вине опергруппы. Неправильно посчитали. И на нашем месте могла быть любая целинная рота, которая по графику грузилась последней. Но последними оказались мы. Но самое хреновое было в том, что опергруппа, которая решала все такие вопросы была уже в пути и на колёсах. Штаб батальона тоже в пути. Даже не понятно как сними связаться и доложить о случившимся. И что мог сделать обычный армейский майор, застрявший со своей ротой в провинциальной дыре? Продуктов осталось на четыре дня и кто нам поставит всё это непонятно.
Всё это он и выложил начальнику станции, но тот только сочувственно развёл руками: - Конечно, я прямо сейчас доложу своему начальству об этом. Но в точности знаю, что сейчас никаких свободных платформ в радиусе сто пятьдесят километров нет. И самое минимальное время поставки платформ, если сразу все включатся в решение вашего вопроса, ну дней семь-десять точно займёт. Такова практика. А ведь помимо платформ нужно будет для вас выбивать окна в движении... И масса других вопросов и согласований.
Видя, что его слова чуть ли не добивают нашего командира роты, он предложил: - Давайте сделаем следующим образом. Я сейчас докладываю своему начальству. Вы своему..., а так в семнадцать сорок пять звоните вот по этому номеру телефона. И я может быть что-нибудь и скажу вам...
Мы вышли из здания вокзала удручённые и поникшие, забрели в ближайшую то ли столовую для рабочих, то ли третьеразрядную забегаловку и, взяв по две кружки пива, сели совещаться.
Пока мы шли к забегаловке, пока брали пиво у Мусиенко появилось решение этого вопроса.
- Парни, вот тут нас шесть человек. - Ротный обвёл всех пальцем, - Приказываю, никому в роте не говорить о том дерьмовом положении, в котором мы оказались. Сейчас придём и доведём, что платформы будут завтра к вечеру. Мне нужна будет хотя бы первичная информация, что скажет железнодорожное начальство. Это первое. Второе: никуда я звонить не буду. Пока наше начальство раскачается, пока всё сдвинется с места - белые мухи полетят. Поэтому пойдём другим путём.
Командир роты в упор посмотрел на Золотарёва: - Саша, чёрт меня побери, ты в конце концов сын министра путей сообщения или нет?
То что старший лейтенант Золотарёв, полковая кличка - "Слон", был сыном министра путей сообщения знали все. Но Сашка никогда не кичился и не козырял этим. Был простым, нормальным офицером. Открытым парнем, шубутным, любителем розыгрышей. Если бы никто не знал бы о этой строчке его биографии, в жизни никто бы не подумал, что он мог относится к звёздной молодёжи. В полку у нас были два лейтенанта - сынки московских генералов. Оба женаты на таких же девочках из высших кругов. Вот они как раз открыто демонстрировали свою причастность к золотой молодёжи. Эти две пары и два лейтенанта общались только друг с другом. Друзей в гарнизоне у них не было, оттого что они сами не подпускали к себе сослуживцев. У них были только служебные отношения с окружающими офицерами. А Сашка Золотарёв щедрая, открытая душа имел в друзьях практически всех офицеров и прапорщиков полка. Такой же рубаха-парень он был и в училище, учился на тройки и был постоянным залётчиком. А по сложившейся практике таких троечников и нарушителей дисциплины отправляли в ЗабВо и ДальВо, а отличников в ГСВГ. Вот на одной пьянке мы и спросили Золотарёва: - Слон, если ты в училище был залётчиком, учился на тройки, то как ты попал в Германию, а не в Забайкальский военный округ?
Золотарёв рассмеялся: - Так я туда и распределился. А тут папа мне звонит, он тогда ещё был только замом министра, и спросил - Куда я попал? Ну, я ему сказал, что в ЗабВо. Он спросил - Почему в ЗабВо, а не в Германию? Я ему честно всё рассказал. Отец сказал - Хорошо и положил трубку. Потом уже я узнал: папа позвонил кому то из знакомых в министерство обороны и сказал - Чего это за ерунда? Троечниками ЗабВо и хулиганами заваливаем, а отличниками Германию. Давайте в этом году сделаем наоборот - укрепим ЗабВо отличниками, а троечников пошлём набираться ума в Германию. Вот так я и попал в ГСВГ....
- Ну, да... - неохотно протянул Золотарёв.
- Слон, позвони отцу. Блин, сгибнем мы здесь, пока платформы подойдут.
Сашка замялся и, опустив глаза к столу, неохотно протянул: - Да как то не хочется. Отец не любит когда кто-нибудь его напрягает проблемами. Даже не знаю...
Мусиенко отпил пиво из кружки и, чуть наклонив голову, подался вперёд, заглядывая старшему лейтенанту в глаза, и вкрадчиво заговорил: - Слон, надо, надо звонить. Я понимаю, что тебе не хочется звонить, но надо. Оглянись назад: сзади тебя, меня, остальных парней - стоят люди. Они то здесь совсем ни причём. Идиот какой то в опергруппе ошибся и спокойно едет себе сейчас в тёплом и сухом вагоне пьяный, поигрывая в картишки и всё ему до лампочки. А ты представь себе, как мы все будем жить на этом грязном поле, жрать опостылевшую пищу, а самое главное как наши бойцы, видя нашу беспомощность, будут расползаться по городу. Саша, пошли звонить.
Допив пиво мы выдвинулись в лагерь, построили роту и майор Мусиенко в оптимистическом тоне объявил, что платформы подойдут завтра к вечеру и погрузка переносится на послезавтра. После чего, забрав всех офицеров и единственного прапорщика - меня, остальных он оставил в лагере и старшими над ними были назначены техник роты и старшина, мы убыли на почтамп города.
... - Папа, здравствуй. Да это я. Да, всё нормально. Всё, закончилась целина, вот домой собираемся. А у вас как? - Мы столпились у открытой дверцы кабинки и с нетерпением ждали, когда Золотарёв подойдёт к главной теме телефонного звонка. Особенно нетерпелив был командир роты, гримасы досады у которого каждую секунду изменяли конфигурацию лица. Но вот все замерли.
....- Папа, тут такая ерунда. Да..., да.... Сегодня должны были грузиться, а на нашу роту не хватило платформ и мы ту застряли, как минимум на десять дней. Нет..., нет... Станция Камень на Оби. Да, да, Западно-Сибирская... Да нет, пока мы своих расшатаем, тем более какая то рядовая целинная рота..., да..., нет.... Папа, сделай... Хочу на ноябрьские праздники быть Германии и с женой... Да... Папа, если будешь в министерство обороны звонить, то нам и еды нужно... Что, не будешь...? А как? Ну, хорошо будем ждать..., - Золотарёв осторожно положил трубку на телефонный аппарат и повернулся к нам.
- Слон, ну что? - В едином порыве выдохнули мы вопрос.
- Что, что? - Золотарёв вдруг вызверился на нас, - Сказал посмотрит..., и сказал ещё что в министерство обороны звонить не будет, там все козлы... Вот так и сказал. А я что? Чего вы на меня все уставились? Что я вам - Исус Христос что ли?
- Ладно, ладно тебе. Чего ты завёлся? Когда хоть какой то результат будет? Что он сказал по срокам?
- Да ничего... Сказал - посмотрим...
Мусиенко в сильном возбуждении стал чесать затылок, а потом огорчённым тоном произнёс: - Чёрт, одна надежда на звонок вечером начальнику станции. Может там что то известно будет?
Командир роты замолчал, молчали и мы. Настроение было аховое и идти в лагерь никому не хотелось.
- Чего носы повесили? У кого какие предложения будут? - Мусиенко, видя упадочное настроение, пытался нас расшевелить.
Вперёд вылез поддатый мой командир взвода Боря Крицкий: - Товарищ майор, берём пива и в баню, а потом в ресторан. Ну, больше некуда...
Так и поступили. Купили чуть ли не ведро пива, рыбки и завалились в баню, где пробанились до пяти вечера. Правда, за пивом бегали раза два, но настроение поднялось и мы уже с энтузиазмом завалились в ресторан, где нас прекрасно знали.
В половину шестого командир роты ушёл в кабинет директора ресторана, а через пятнадцать минут вернулся злой донельзя.
- Чёрт побери, как всегда не вовремя. Начальника станции нет на месте - куда то выскочил. То ли комиссия с Москвы едет, то ли его самого куда то вызывает. Ничего эта крашенная курица толком не могла объяснить, - Мусиенко выругался с досадой и обратился к Золотарёву, - Слон, на тебя вся надежда. Утром хоть какая-нибудь нам нужна информация....
В принципе вечер в ресторане прошёл как всегда - нормально. Мы пили, общались, горячо спорили, обсуждая те или иные аспекты военной службы, и совершенно забыли о постигшей нас неудаче с платформами.
В 23:00 ресторан закрылся и мы оказались на тёмной улице, под всё продолжающимся нудным, холодным дождём, который быстро охладил наши разгорячённые головы. Сразу стало неуютно и мы, нахохлившись, глубоко засунув руки в карманы, двинулись в сторону лагеря. Шагая по лужам и скользя ногами по грязи, мы шагали молча, лишь иногда коротко матерились, когда ноги совсем уж опасно разъезжались в стороны. Такой же мрачный шёл и я. Как только представлял, как лягу в мокрую и влажную постель, так настроение сразу же падало всё ниже и ниже. Но я подстраховался и, уходя из ресторана, купил чекушку водки, решив перед тем как лечь в негостеприимную постель, залпом выдуть 250 грамм водки и тогда мне будет совершенно всё равно - влажная она или нет. Но вот на стадионе и ждал нас неприятный сюрприз - роты на стадионе не было.
....Мы уже минут пять бессмысленно толклись на краю разъезжанного стадиона: все наши риторические вопросы канули без ответа в тёмном, дождливом небе, были произнесены положенные крепкие слова и многоэтажные словосочетания согласно сложившийся ситуации, даны сильные и клятвенные обещания разобраться как с конкретными прапорами так и с мифическим начальством, уведшим роту непонятно куда. Всё это было произнесено и обещано, как и полагается русскому человеку в нетипичной ситуации, но это так и не дало ответа - Где же рота?
В крайнем возбуждении мы собрались в кучу, горячо обсуждая, где искать подчинённых и технику. Высказывались даже такие дикие предположения, как: снова приехали директора совхозов и разобрали остальную технику. Вчера у нас был день распродажы автомобильной техники. Со всего района на стадион съехались руководители района, директора совхозов и колхозов для покупки грузовых автомобилей. Причём цены были просто аховые. От 800 рублей до 2000 за единицу техники. Директора, привезли своих технарей и те в течении получаса облазили все сто единиц техники и доложили своему начальству, что нужно брать. Тогда начинался торг и через пять минут подписывался акт передачи автомобиля новому хозяину. Мы особо не торговались: назначал директор цену 1000 рублей, за тысячу она и уходила. Всё равно деньги шли мимо нас, напрямую в министерство обороны. Вот и появилась такая дикая идея про директоров совхозов. Но её тут же отбросили - всё равно, кто то из прапорщиков должен был найти ротного и доложить о происшедшем. Тем более что искать то и не надо было: место где мы могли находиться только одно - ресторан.
Пока мы бурно обсуждали решение возникшей проблемы, полупьяный Боря Крицкий отошёл в сторону и озадаченно прислушивался к ночным звукам. После чего решительно оборвал размышления в слух командира роты.
- Товарищ майор, по моему наша рота грузится на платформы....
- Крицкий, пора тебе пить прекращать, а то у тебя белая горячка начинается.... Откуда там платформам взяться?
- Да, нет, товарищ майор, вы послушайте, - с пьяной настойчивостью твердил командир взвода и мы, подчиняясь его настойчивости, замолчали вглядываясь в ярко освещённую станцию в километре от нас.
- Хм, - озадаченно хмыкнул ротный, - действительно, похоже на погрузку. Ну ка, пошли туда товарищи офицеры.
Скользя ногами по грязи, мы пошли в сторону погрузочной рампы и с каждым шагом характерный шум погрузки техники на платформы становился громче и явственнее: вразнобой стучали десятки кувалд, беспрестанные гудки и свистки локомотивов таскающих и подающих платформы к месту погрузки, металлическое лязганье сцепок и многие другие звуки, выдающие напряжённую деятельность.
Благополучно добравшись до погрузочной рампы, мы испустили облегчённый вздох. Рота была здесь и она грузилась. Вернее не она грузилась, а её сноровисто грузили железнодорожники. Ни около машин, ни у платформ не было видно ни одного солдата и прапорщика. Железнодорожники подгоняли к очередному автомобилю свой тягач, цепляли тросом и вытаскивали на погрузочную рампу, тут же его цепляли уже несколькими тросами и козловой кран легко подымал автомобиль в воздух, перенося на платформу, где опускал передним мостом в кузов впереди стоящей машины, а задним мостом на платформу. Железнодорожник шаблоном мгновенно замерял высоту и, убедившись, что верхний край такой конструкции (что называлось "погрузка ёлочкой") проходит по габариту, давал команду и крепёжная команда, тоже из железнодорожников, с колодками кидалась к заднему мосту и тут же их прибивали. После чего автомобиль начинался крепиться проволокой. Таким образом уже было закреплено более половины роты. Вокруг нас как угорелые метались железнодорожные рабочие, таща к эшелону колодки, ящики с двухсот миллиметровыми гвоздями и скобами. Внизу под откосом горели огромные костры, на которых обжигали целые бухты металлической проволоки, а чуть в стороне уже обозжённую её рубили на равные куски и тащили в сторону крепёжной команды.
И всем этим деятельно распоряжался начальник станции, который увидев нас ринулся с докладом. Майор Мусиенко с достоинством выступил вперёд, но начальник станции проигнорировав, проскочил мимо него и обратился к нам.
- Кто тут из вас старший лейтенант Золотарёв?
- Ну я..., - от нашей группы отделился Сашка и остановился перед начальником станции. А тот подобрался и стал докладывать.
- Товарищ старший лейтенант, к данному моменту загружено и закреплено 47 единиц автомобильной техники. Личный состав находится в пассажирских вагонах и отдыхает. Пункт хозяйственного довольствия находится в оборудованном вагоне и ваш старшина принимает продукты. Погрузка будет закончена через полтора часа. Тогда и произойдёт оформление эшелона. Время отправки вашего эшелона в три ноль-ноль ночи по местному времени.
Золотарёв в недоумении топтался перед начальником станции и виновато поглядывал в сторону командира роты, а по окончании доклада спросил: - А чего мне докладываете? Вон командир роты, майор Мусиенко....
- Моё начальство доложило мне, что вы командир роты.
Мусиенко обиженно засопел и если командир роты был бы сейчас трезвым, то всё бы превратил в шутку, типа: - А, Слон, ты командир роты, вот и рули, а я отдохну...
Не сказать, чтоб ротный был сильно пьян, но алкоголь помешал разобраться с ориентирами и Мусиенко обиделся всерьёз: - Слон, я не понял. Хоть папа у тебя и министр путей сообщения, но отстранить меня от командования ротой не имеет права...., - командир с досадой махнул рукой и отошёл в сторону, где нервно закурил.
Золотарёв досадливо дёрнул плечом и, не обращая внимания на обиду командира, обратился к начальнику станции, преданно евшего его глазами: - Какая то помощь нужна? А то я сейчас бойцов нагоню...
Но начальник с показной готовностью выпрямился ещё больше, превратившись в напряжённую струну, и отчеканил: - Ничего не надо - мы справимся своими силами. Товарищ старший лейтенант идите в вагон и отдыхайте, как только закончим крепёж, я приду и доложу вам.
В метрах трёхстах от рампы, на тупиковой ветке, гостеприимно блистая ярким светом, стояли три пассажирских вагона, обещающие встретить нас сухим уютным теплом и покоем. В тамбуре, командиру роты, который залез первым, сразу же стал докладывать старший техник роты Володя Иванов. Но Мусиенко, всё ещё пребывая в раздражённо-обиженном состоянии, сорвал на нём всю накопившуюся злость.
- Чего ко мне, товарищ прапорщик, не послали посыльного и не предупредили о погрузке?
Высокий, широкоплечий прапорщик Иванов, уверенный что сумеет преломить мрачное настроение командира, блистая широкой улыбкой, демонстрируя здоровый румянец в пол лица, испуская жизнерадостный оптимизм, также жизнерадостно доложил: - Хотел сюрприз сделать? Вы приходите, а рота загружена...
- Ааааа..., - голос командира взвился в верх и Мусиенко аж задохнулся от возмущения, - аааа, сюрприз... да меня чуть "кондратий" не хватил, когда пустой стадион увидел. Иванов, ты о чём говоришь? Я когда на эту пустоту смотрел, то у меня партийный билет в кармане зашевелился и майорские погоны сразу стали жать, а ты мне сюрприз решил устроить.... Это я тебе сейчас сюрприз устрою. Почему ты, прапорщик, в вагоне сидишь? А ну марш на рампу пересчитать все машины, разобраться всё ли железнодорожники погрузили и чтоб до самого отъезда я тебя не видел...
- ...Куда, куда ты побежал, Иванов? - Это Мусиенко уже кричал в темноту улицы, высунувшись под дождь из тамбура, - а ну вернись сюда. Ты чего один туда побежал? Забрать немедленно всех техников взводов... Я вам устрою сюрприз...
Командир роты рвал и метал в тамбуре, а с другого конца вагона в дождливую темноту выпрыгивали техники взводов и испуганными зайцами мчались к погрузочной рампе. А мы стояли внизу на насыпи и теперь не знали, то ли нам тоже бежать на рампу и считать машины...., то ли....
А в тамбуре продолжал бушевать ураган, теперь майор Мусиенко трепал старшину, который не вовремя выскочил с докладом к командиру роты. Но Слава Арутюнян, в отличии от молодого Иванова, был в возрасте и имел больше житейского опыта, поэтому быстро обуздал ротного и через минуту из тамбура послышался умиротворённый голос Мусиенко.
- Ну, где вы там? Давайте залазьте...,
Мы долго шаркали сапогами по мокрой и пожухлой траве, счищая грязь, потом тщательно вытирали ноги на толстой тряпке в тамбуре, где около весело гудящей печки встречал нас приветливый и улыбчивый проводник, наверняка заинструктированный насмерть насчёт сына министра путей сообщения.
Вагон действительно встретил нас теплом, уютом и покоем. Бойцы уже спали, а в купе командира роты был накрыт столик, за который нас и пригласил уже успокоенный Мусиенко. Мы выкатили в удивлении глаза на деликатесы и приличную закуску и ротный умиротворённо спросил старшину: - Слава, откуда такое богатство?
Арутюнян, довольный произведённым впечатлением, улыбаясь, доложил: - Не знаю откуда, но грузовик с едой лично начальник станции подгонял к вагону. Чуть ли не сам грузил....
Мы расселись вокруг столика, а Арутюнян загадочно улыбаясь, выставил на стол водку. Разомлевшие от тепла, довольные благополучным исходом, мы подняли кружки и ротный растроганно провозгласил: - За наших доблестных железнодорожников и за их начальство - министра путей сообщения.
А выпив, выдохнул и добавил: - Ну, Слон - отличный у тебя отец. Здорово он накрутил хвосты...
Самого отбытия эшелона я не помнил: в это время сладко спал в сухой и чистой постели. Если с Германии до Волгоградской области, где убирали урожай на первом этапе, мы ехали восемнадцать суток, то сейчас нашему эшелону был присвоен какой то особый литерный номер и мы мчались как хороший экспресс, без долгих и нудных остановок. Останавливались редко, только для смены локомотива и осмотра платформ. Как правило, тогда стояли минут сорок-тридцать. Только и успевали выскочить за водкой. Она то проклятая и подвела меня.
Мы миновали Смоленск на четвёртые сутки и приближались к станции Орша, где была плановая смена локомотива и так уж получилось, что мне выпала очередь идти за водкой. Я оделся, как положено по форме, быстро собрал со всех деньги и приготовился к быстрому рывку в магазин. Эшелон, последний раз лязгнув сцепкой, остановился на четвёртом пути. Соскочив на землю, ринулся к локомотиву: - Сколько стоим?
- Минут сорок, командир. Если за водкой - то успеешь, - засмеялся машинист, осматривающий колёсные пары.
- Успею, - лет пятнадцать тому назад, в счастливом детстве, я жил в этом городе поэтому смело маханул по воздушному переходу на привокзальную площадь и в знакомом магазине мигом купил десять бутылок водки. Довольный такой оперативностью, вышел на крыльцо магазина и глянул на часы. Уложился за десять минут.
- А если, я сейчас метнусь к дому, где прожил три года, зайду во двор на пять минут. Я ведь успею. Тут семь минут туда, да семь обратно. Пять во дворе. Успею...
По моим детским воспоминаниям улица, дом культуры имени Кирова, дома вдоль улицы, стадион, четырёхэтажное кирпичное здание милиции, мой дом, в котором жил, двор и тополь казались такими огромными, а на самом деле всё это оказалось неожиданно маленьким. И путь от магазина до двора занял минут пять. Грустно посмотрев на памятные детские места игр, двор, я побежал обратно на вокзал и, взлетев на переход, увидел с него, как наш эшелон медленно тронулся и стал набирать скорость.
- Всё равно успею, - я ринулся с перехода и успел к путям вовремя. Если бы в этот момент мимо проходили наши пассажирские вагоны, то без особого труда смог бы заскочить в тамбур. Но мимо меня тянулись первые платформы с техникой, набирая скорость и когда поравнялись пассажирские вагоны с открытым тамбуром, прыгать было поздно и опасно. Высунувшись из тамбура, командир роты прокричал: - Боря, догоняй на следующем поезде. Ты знаешь, где мы будем перегружаться....
Эшелон простучал мимо последними платформами и скрылся вдалеке, оставив меня на путях с сумкой водки. Я особо не переживал. Станция перегрузки у нас была Брест-товарный, где сама перегрузка займёт как минимум сутки. Поэтому спокойно могу догнать эшелон, в крайнем случае достану их в Бресте.
На вокзале глянул на расписание и обрадовался: через пятнадцать минут на Минск уходила электричка. Купил билет и сел у окна, чтобы контролировать все эшелоны, которые будем обгонять. Но к моему разочарованию эшелона до самого Минска не догнал. Послонявшись по вокзалу, решил сразу рвануть в Брест и там ждать эшелон. В Брест приехал рано утром на автобусе. Вылез и направился на товарную станцию, где меня ждало жёсткое разочарование. На мой вопрос - Когда прибывает литерный поезд такого то номера? Диспетчер, сонно поковырявшись в своих записях, огорошил.
- Твой эшелон, товарищ прапорщик, в Минске завернули на Калининград и там он будет пересекать границу.
- Почему? - Тупо задал я вопрос.
- А у нас Брест-товарный весь забит вашими целинными эшелонами, вот начальство и повернуло его в том направлении. Перегружаться будут на станции Железнодорожный. Это за Черняховским, - диспетчер выказал сочувствие, но это меня мало успокаивало. Туда я не успевал и во весь рост вставала проблема - Как пересекать границу?
Я сидел на скамеечке у двухэтажного, выкрашенного в жёлтый цвет, диспетчерского пункта в глубокой задумчивости, ковыряя куском проволоки утоптанную землю и пытаясь найти выход из дурацкого положения. Заграничного паспорта у нас ни у кого не было и мы должны были пересекать границу по списку роты по паспорту майора Мусиенко. Это там, в Калининградской области. А как здесь? Я уже исчертил всю поверхность земли перед скамейкой треугольниками, квадратиками и другими геометрическими фигурами, но какого-либо решения в хаотическом переплетении линий видно не было.
- Боря, ты что ли? Ты то что тут делаешь? - Послышался знакомый голос и, подняв голову, увидел перед собой прапорщика Дрязгина с соседнего с нами мотострелкового полка.
- Во, Сергей, а ты то что тут сам делаешь?
Сергей неопределённо мотнул головой куда то на окраину товарной станции: - Да мы тут перегружаемся. С целины возвращаемся. А ты то...?
- Да я тоже с целины возвращаюсь, но влип в неприятную историю...., - дальше я изложил товарищу ситуацию, в которой оказался.
- Боря, какая ерунда.... Давай с нами пересекёшь, - бесшабашно предложил прапорщик, мгновенно возродив во мне надежду на благополучный исход.
- Серёга, как?
- С нашей ротой в эшелоне едет штаб батальона. Сейчас подойдёшь к командиру батальона, звякнешь сумкой и тебя быстренько допечатают в списки роты. Тем более что у нас место техника роты вакантное. Шлёпнут печать батальона и всё. - Дрязгин носком сапога шевельнул сумку, где нежно звякнули бутылки с водкой, - а водкой с начальником штаба и комбатом рассчитаешься.
Так оно и получилось. Командир батальона и начальник штаба тоже были с соседнего 44 мотострелкового полка и немного знали меня. Выслушав мою историю и увидев в сумке водку, вопрос со мной решили быстро и по военному. Тут же на машинке перепечатали последний лист списка, где я был последним и единственным персоналием, зачислив меня в списки роты старшим техником. Дыхнули на печать слабым перегаром и шлёпнули её на размашистую подпись командира батальона, утверждающую список. Я в свою очередь сумку с водкой поставил под их столик и выслушал напутствие комбата: - Иди, Цеханович, контролируй крепление техники, ты теперь у нас старший техник.
В принципе контролировать ничего не надо было. Машины были уже закреплены и во всю шло оформление эшелона. По графику через два часа нас должны утянуть к границе для проверки. В вагоне я представился ротному, капитану Поленову, которого уже предупредил Дрязгин. Он же принёс командиру роты в купе и четыре моих бутылки водки, чтобы представление было честь по чести. Через час железнодорожники приняли эшелон, ещё через полчаса эшелон дёрнулся и постройки товарной станции медленно поплыли назад, а нас потянули вперёд к границе. Проехав километра три, мы остановились, эшелон сразу же оцепили пограничники, которые и дали команду на выход из вагонов. Все пересекающие границу эшелоном выстроились внизу насыпи. Часть пограничников стали осматривать эшелон, а несколько офицеров, взяв список стали по одиночке вызывать военных к себе. Выкликнутый по фамилии выходили к столу с документом удостоверяющим личность. Пограничники проверяли документы, сличали данные документов с данными списка и проверенный отходил в сторону. Проверочная процедура проходила быстро и я стоял в строю, с улыбкой представляя каково будет удивление моих товарищей, когда я их буду встречать в Германии на станции разгрузки.
... Прапорщик Цеханович..., - наконец то до меня дошла очередь.
- Я..., - быстрым шагом подошёл к столу и протянул удостоверение личности, мельком удивившись заинтересованным взглядам пограничников.
- Ну, документы у прапорщика в порядке, а вот гляньте вот здесь, - после недолгого изучения моих документов, пограничный майор внимательно просмотрел все листы списка и протянул их другим офицерам-пограничникам. Те зашуршали страницами и через минуту подозвали к столу командира батальона с начальником штаба.
- Откуда у вас прапорщик Цеханович? - Прозвучал дурацкий вопрос майора-пограничника.
- Как откуда? Это старший техник второй роты. Командир роты иди сюда.
К нам подбежал капитан Поленов и, козырнув, подтвердил: - Прапорщик Цеханович - старший техник роты.
Пограничники засмеялись, а майор назидательно стал выговаривать: - Товарищи офицеры, вы кому лапшу вешаете на уши? Прапорщик Цеханович у вас левый. Совершенно посторонний. Это ж сразу видно. Да документы у него в порядке, но мы его снимаем с эшелона.
Командир батальона с начальником штаба загорячились, пытаясь отстоять меня, приводя различные аргументы, всё более и более запутываясь в них. Не перебивая, с усмешкой выслушав командиров, майор взял два листочка списка и сунул их начальнику штаба: - Товарищ майор, вот вам два листочка с напечатанным текстом. Сравните их.
Мы склонили головы над страничками и сразу стала понятна причина разборок. Шрифты на обоих листах были разные. Нет, конечно, они были напечатаны русскими буквами, с соблюдением всех грамматических и орфографических правил, но сами шрифты сильно отличались друг от друга и было понятно, что эти два листочка были напечатаны на разных машинках.
Начальник штаба разочарованно матюкнулся, немо посмотрев на меня, протянул листки пограничнику.
- Убедились? Ну и что теперь?
- Товарищ майор..., - дальше командир батальона рассказал мою историю пограничникам, закончив просьбой, - .... Товарищ майор, я прапорщика Цеханович знаю уже года три, да и остальные его знают. Ну, получилось у него так.... Давайте его пропустим с нашей ротой.
Пограничник сожалеющее покачал головой: - Не могу. Сожалею, но не могу. Вы хоть старые списки не уничтожили, а то ведь придётся тащить эшелон на товарную обратно.
Начальник штаба повернулся ко мне и с сожалением развёл руками: - Извини, Цеханович, но не получилось. Я сейчас последние страницы принесу, - это он повернулся и сказал пограничникам. Поднялся на насыпь и исчез в глубине тамбура вагона. Через пару минут выпрыгнул и отдал последнюю страницу списка в трёх экземплярах.
- Ну вот, теперь порядок, - констатировал майор-пограничник и, повернувшись ко мне, распорядился, - Стой тут, Цеханович, сейчас отправим эшелон и поедешь с нами.
Полчаса спустя, рота с веселым гамом и шумом полезла в вагоны, а мне оставалось лишь с завистью смотреть на отъезжающих.
Начальник штаба вынес из вагона сумку с водкой и сожалеющее отдал её мне: - Цеханович, забери обратно. Тебе она ещё пригодится.
Эшелон тронулся, громко лязгнув сцепкой и медленно уполз к границе, до которой здесь было восемьсот метров, а я сел с пограничниками в автобус и мы выехали из пограничной зоны.
- Товарищ майор, что мне теперь делать? Как через границу перебираться? - Задал я вопрос.
Майор ободряюще улыбнулся: - Цеханович, дуй на пересыльный пункт. Там тебя вобьют в группу солдат-отпускников, возвращающихся с отпуска в Германию и всё. Правда, тут ещё одна заковыка: к удостоверению личности надо иметь справку, что ты действительно служишь в своём полку с печатью полка... Деньги то есть?
- Есть, но эта справка займёт неделю времени минимум. А если, товарищ майор, перепечатать полностью список, поставить печати? А?
- Не советую. Ты пойми: мы тебя сейчас задерживать не будем, за незаконную попытку пересечения границы, но обязаны о тебе сообщить в штаб ГСВГ. Но за тебя здорово начальник штаба и комбат ходатайствовали, поэтому сообщать никуда не будем. Так что давай, всё по закону.
Пограничники уехали, а я остался один на улице. Постоял, подумал и решительно принял решение.
- Да ну их к чёрту... Будем пересекать.
Через полчаса я был снова на вокзале. Сдал в камеру хранения сумку с водкой и снова направился на товарную станцию. Мне снова здорово повезло. Только что подошёл новый эшелон, в котором оказался штаб очередного целинного батальона. Честно и откровенно рассказал начальнику штаба, командиру батальона свою историю и предложил свой вариант пересечения границы.
Начальник штаба и комбат переглянулись и командир батальона сказал: - Ладно, знаем мы ваш полк. Давай, прапорщик, но только крутись сам.
Получив у начальника штаба один экземпляр списка, я быстро метнулся на пересыльный пункт. Нашёл кабинет со скучающей девицей лет двадцати семи и главное с печатной машинкой. Шаркнув ногой по полу, выдал кучу комплиментов и целый ряд ослепительных улыбок, вручил ей пару шоколадок и бутылку шампанского и попросил её перепечатать список в пяти экземплярах. Девушка оказалась покладистой и адекватной: мы раскупорили с ней шампанское и попивая шипучий напиток, закусывая шоколадом и весело общаясь, в течении часа она оттарабанила наманикюренными пальчиками пять экземпляров списка. Чмокнув её от полноты чувств в щёку, я выскочил из кабинета, помахав на прощание рукой Кате, которая запьянев жаждала продолжения знакомства, и помчался на станцию, по пути захватив из камеры хранения сумку с водкой.
Комбат с начальником штаба хмыкнули, но подписали список, пришлёпнув его печатью: - Везёт тебе прапорщик на хороших людей. Иди, устраивайся в вагоне.
Половину бутылок водки я оставил в штабном вагоне, а с другой частью алкоголя направился в соседний вагон, где представился командиру роты. Последующие сутки прошли в сплошных хлопотах: я активно включился в перегрузку автомобильной техники с наших советских платформ на платформы европейского образца и так отработал, что заслужил удивлённую похвалу от командира батальона.
- Молодец, молодец, прапорщик.... Здорово ты помог зампотеху батальона. Наши то все сдохли и разбежались по Бресту, ну я с ними в полку разбираться буду. А ты молодец, недаром сразу понравился.
Мне была приятна похвала, да и как я мог по другому поступить. Люди проявили доверие ко мне, пошли навстречу в решении моей проблемы - и не помочь им, было бы просто свинством с моей стороны.
Знакомо лязгнули сцепки и наш эшелон потащили к границе. Я был спокоен, так сумел узнать, что на границе проверять нас будут совершенно другая смена пограничников, которые меня не знали.
Эшелон остановился и по команде пограничников личный состав выстроился внизу насыпи для проверки. Около стола сгрудились несколько пограничников, старшим у которых был капитан в возрасте, начальник штаба и командир батальона. Со своего места в строю я спокойно наблюдал деловую суету вокруг стола и был спокоен - всё должно было прокатить. Но через минуту сердце болезненно сжалось, от того как пограничник приняв списки и медленно пролистав, сунул их обратно начальнику штаба и стал что то возмущённо говорить. Начальник штаба в свою очередь с досадой плюнул на землю и стал обратно совать списки старшему от пограничников, что то ему доказывая. Пограничник резко встал и чересчур повысив голос, отчего до меня донёсся обрывок фразы: - ...если вы, товарищ майор, и дальше будете упорствовать, то я сейчас заверну ваш эшелон обратно....
- Блин, ну что на этот раз? Всё же было сделано, как положено...., - я уже понял, что и на этот раз не перейду границу. Сейчас меня задержат и доставят в пограничную комендатуру, доложат в штаб ГСВГ, те в полк. Короче, неприятностей огребу по полной программе. Чего доброго ещё и уволят "под горячую руку". На душе было тоскливо и я только ждал, когда меня вызовут из строя.
- Цеханович, иди сюда, - я вышел из строя и, не спеша, под любопытными взглядами всех присутствующих, приблизился к столу.
- Вот он, разбирайтесь, - буркнул, не глядя на меня, начальник штаба, - а вот настоящие списки.
Капитан-пограничник окинул меня недоброжелательным взглядом: - Это про тебя, что ли трепался майор Чириканов?
Я скорчил недоумённую гримасу и пограничник пояснил: - Тебя, вчера утром с эшелона сняли?
- Ну да, меня.
- Неймётся что ли? Чего ты людей подставляешь?
- В полк мне надо... чего мне здесь делать? В этот раз на чём я прокололся? Ведь весь список перепечатал....
- Салага, ты прапорщик... Думать надо башкой. Подумал бы немного и проскочил бы за границу. Стал бы легендой у себя, а так только приключения на свою задницу нашёл.
- Всё таки, чего я не додумал? - Мне стало интересно: оказывается всё могло прокатить, если бы не прокололся на какой то мелочи.
Капитан был в возрасте, а его подчинённые пограничники лейтенанты и старшие лейтенанты, которых он решил на мне поучить.
- Товарищи офицеры, можете курить, - сам достал сигареты и над нашей группой потекли сизые сигаретные дымки, - товарищ майор дайте сюда липовые списки.
Взял пачку листов и тут же начальственно сунул их лейтенанту-пограничнику: - Определи причину, почему я почти сразу завернул списки. Вы тоже, товарищи офицеры, посмотрите списки. Напрягите мозги.
Пограничники добросовестно склонили головы над списками, листали их, смотрели на свет, крутили, вертели, только что не нюхали, но ничего не смогли выдавить из себя под снисходительным взглядом старшего и более опытного товарища.
- Пионеры вы... Ладно лейтенант недавно с училища пришёл, а вы то уже по три года на пограничном контроле крутитесь. Нехорошо... А во теперь послушайте что вам расскажет старый и мудрый капитан.
Пограничник взял из рук лейтенанта список и начал читать небольшую лекцию: - Ладно, особо вас расстраивать не буду, так как чтобы заметить все проколы прапора нужно послужить здесь с моё. Так что у вас всё впереди. Первое: списки печатались на одной из машинок пересыльного пункта. Смотрите - буква "Р" везде характерно завалена вправо, а буква "О" пропечатывается плохо. Смотрите теперь на эти буквы и следующее - точка пробивает насквозь бумагу. Второе: печатала список Катерина. Это я определил по бледности самого напечатанного текста. У неё длинные, лакированные ногти, чем она очень гордится, поэтому осторожно стучит по клавишам, чтобы не поломать их.
- Что, прапорщик, пили - шампанское? - Неожиданно спросил капитан у меня.
- Ну, да - шампунь... А как вы узнали?
- А это третье, - капитан торжествующе осмотрел наши удивлённые лица, - первый лист отпечатан нормально, если так можно сказать, а вот со второго и дальше начинаются ошибки в самом построении текста: всё чаще и чаще у неё увеличенный пробел между строчек. Не один щелчок, а два... Если бы вино или водку пили, то ошибки начались бы с первого листа. Вот так, товарищи офицеры. Если дальше вам рассказывать, глядя на список, то можно многое ещё что рассказать. Ну, например... закусывали исключительно шоколадом... Или то, что она хотела "продолжения банкета"....
Наступила немая сцена полная удивления, а я только и сумел из себя выдавить: - А про шоколад вы откуда узнали?
Капитан снисходительно махнул рукой: - Всё, лекция закончилась, давайте делами займёмся. Ты, товарищ прапорщик, в сторону отойди, перекури. Потом с нами уедешь.
Оставшееся время я провёл, наблюдая за деловой суетой пограничников. Снова с завистью смотрел на грузившихся в вагоны солдат и офицеров. Сел в знакомый автобус и поехал с погранцами из пограничной зоны. В пограничной комендатуре старший пограничников отвёл меня в сторону.
- Цеханович, не буду тебя задерживать, да и сообщать о тебе никуда не буду. А то с тобой быстро разберутся. Но больше так не делай. Иди.
Из комендатуры я прямиком отправился на вокзал и на вокзальной почте, на обратной стороне телеграммных бланков написал длинное письмо начальнику строевой части полка. Описал, как отстал от эшелона, из-за того, что проверял крепление техники на платформе, поэтому и отстал. Подробно написал, как два раза пытался пересечь границу. Пустил, конечно, в тексте слезу - как мне тут тяжело без денег - только для того чтобы капитан быстрее прислал справку. Написал, что каждый день буду выходить к приходу поезда "Эрфурт-Брест" и ждать справку с кем-нибудь из наших отпускников.
В этот же день выловил на вокзале старшего лейтенанта с нашего полка, возвращающегося из отпуска и попросил передать письмо строевику.
Поезд ушёл с письмом, а я остался ожидать документ.
Вот это было самое трудное. Прошедшие целинные полгода прошли в довольно напряжённом ритме, где я должен был постоянно крутится, обеспечивая свой взвод питанием, вещевым имуществом, заниматься помывкой личного состава, обеспечивать порядок и дисциплину внутри взвода. Если первые четыре месяца в жизни взвода активно участвовал командир взвода, то последние два месяца Боря Мусин сломался и мне досталось в этом плане по полной... И вот я остался один. Никуда не надо спешить, не надо постоянно решать проблемы, сыпущиеся со всех сторон, кому то что приказывать, кого давить и требовать.... И в первые два дня убедился как это тяжело. С деньгами был напряг и их даже если сильно экономить хватит дней на пять, а справку ожидаю только через семь - десять дней. За два дня я полностью обошёл весь город и теперь мог даже с закрытыми глазами пройти в любой конец. Третий день посвятил Брестской крепости.... И всё. Я не знал, что мне теперь делать - Куда идти? Что смотреть, что делать, чтобы убить время.
День складывался следующим образом. Так как денег у меня было мало и не хватало на гостиницу, то спал на вокзале в воинском зале. Утро приходилось просыпаться рано, часов в шесть и я начинал болтаться по окрестностям вокзала, чтобы убить время до завтрака. В восемь часов открывалась железнодорожная столовая. Кстати самая лучшая столовая из всех какие я знал в Союзе. Кормили там сытно, вкусно, практически домашней едой и очень дёшево. После завтрака приходилось ещё два часа болтаться по улицам Бреста в ожидании открытия бани. Здесь я мылся, брился, стирался и приводил себя в порядок. Ещё час и можно было идти обедать в столовую. В обед в столовой открывался буфет, где продавалось пиво и я позволял себе две кружки холодного, хмельного напитка. Если по честному, то пиво до недавнего времени я не любил. Ну, не нравилось оно мне. И в Германии, когда с ребятами ходил в гаштетте или ресторан - они пили, похваливая немецкое пиво, а я стопочку за стопочкой водку. В один из отпусков приехал в гости к бабушке и дедушке в Кострому. И дед, фронтовик, решил похвастаться внуком-прапорщиком перед такими же друзьями-фронтовиками. Пошли в баню на Пятницкой улице и после бани у ларька стали пить пиво, расспрашивая меня о службе в Германии. Это они пили, а я не смог даже половину кружки выпить. Ох дед и ругал меня потом: - Что ты за афицер, даже кружку пива выпить не мог... Ты чуть не опозорил меня...
Ну не мог я пить пиво, организм не принимал. Водку, коньяк - нормально, а пиво нет. Так было до недавнего времени. Полтора месяца назад к нам во взвод неожиданно из города приехал директор пивзавода и попросил у командира взвода пять машин ГАЗ-66 на три дня. Оказывается, по плану, он должен был развести произведённое пиво по отдалённым деревням, но туда из за хреновой дороги могли пройти только такие автомобили, как ГАЗ-66 или ЗИЛ-157.
- Парни дайте мне машины, я развезу свою продукцию и выполню план. Тогда заводу, людям будет обеспечена хорошая премия. Бойцов буду сам кормить и через трое суток сам лично приведу их обратно. За это подпишу любые товарно-транспортные накладные для отчёта.
Мы с Борей Мусиным нерешительно переглянулись и, видя наше колебание, директор дожал нас: - Ребята, ещё одно. Выпишу на вас обоих постоянный пропуск в заводскую столовую. Питаться будете бесплатно, в "греческом зале", куда выходят краны от пива. Пива там пейте сколько угодно, единственный момент - не выносить.
Это нас и доломало. На время уборочной компании в сельской местности вводился "сухой закон" и днём с огнём спиртное достать было невозможно. Сельчане, конечно, гнали втихую самогонку, но для себя и опасались нам её продавать. А выпить хотелось и частенько. Мы сразу же договорились. Через три дня машины были возвращены в целости и сохранности и с двумя ящиками пива и бессрочными пропусками на завод. А на следующий день мы с командиром взвода поехали обедать в Камень на Оби в столовую пивзавода. Там нас уже ждали, провели в "греческий зал". Показали краны и обед растянулся у нас на два часа. Уезжали мы оттуда пьянущие. И так каждый день, в результате чего я распробовал вкус пива, причём ещё не разбавленного, поэтому с удовольствием пропускал пару кружек пива за обедом.
Время после обеда тянулось тягуче медленно и я просто зверел от безделья. В 21:00 шёл в кинотеатр на последний сеанс, чтобы вернувшись на вокзал в половине двенадцатого ночи, завалится спать до утра.
Так продолжаться просто не могло: я маялся от безделья и всё больше и больше тревожился от недостатка денег.
На четвёртый день, отобедов, я сидел за столиком, с сожалением приканчивая вторую кружку пива и размышляя, куда сейчас двинуть и что сделать, чтобы до вечера убить время. За мой столик, дружелюбно спросив разрешения, с кружкой пива присел молодой парень.
- Тебя как зовут? - Через минуту разглядывания меня спросил парень.
- А тебе зачем? - Вопросом на вопрос ответил я. Парень мне понравился сразу, поэтому тон мой был довольно нейтральный.
- Да, я тут застрял надолго. Тоже прапорщик, как и ты. Ехал с отпуска и в поезде у меня украли все документы. Вот и загораю здесь уже месяц. Справку с части мне прислали и теперь жду, когда оформят удостоверение личности, чтобы пересечь границу. Тебя уже несколько дней наблюдаю на вокзале, наверно такие же проблемы - вот и решил познакомиться.
Я тяжело вздохнул и, отхлебнув из кружки, с горечью протянул: - Да, у меня тоже в этом плане проблема. Только вот отстал от эшелона и у меня на руках удостоверение личности. Сейчас тоже жду справку с полка. Меня зовут Борис и я с Германии. А ты откуда?
- Сергей, с Польши. Да, у тебя проблема гораздо проще. Я тут с девушкой познакомился и живу у неё. А ты как устроился?
- Да ни как. С деньгами напряг. Жесточайшая экономия.... Сплю в воинском зале. Единственно, что могу себе позволить, это - вот две кружки пива.
- Всё понятно. Знакомая картина, я в таком же положении был первую неделю, а потом совершенно случайно познакомился с местными, пообщался, поделился своими печалями и те меня надоумили. Сейчас у меня есть бригада грузчиков из таких же, как и я и мы ночами разгружаем вагоны. Вот и тебя приметил, тем более что сегодня в ночь надо идти разгружать, а из нашей бригады один вчера уехал к себе в Германию: документы у него пришли. Как ты смотришь на такой способ зарабатывания денег?
- Да, ты что? Конечно, нормально. Сколько хоть за ночь можно заработать?
- Тут по разному. Если в будние дни, в ночь, то 90 копеек за тонну. А в такую ночь, как сегодня с субботы на воскресенье - рубль восемьдесят. Как правило дают вагон разгружать, ну конечно приходиться на лапу дать диспетчеру рублей пять, чтобы нормальный вагон разгрузить. Если сегодня дадут вагон полностью загруженный, то вот сам умножь шестьдесят тонн на рубль восемьдесят - получается сто восемь рублей. Нас пять человек. Пятёрку диспетчеру. Каждому по двадцать рублей, мне двадцать три. Я думаю, что за ночь работы - это вполне нормально.
- Нормально, нормально, Сергей, мне и выбирать не с чего. Я согласен, только один вопрос - Одежда какая то есть, чтобы не в форме разгружать?
- Есть, так что не переживай.
В девять часов вечера я встретился с остальной бригадой на товарной станции и пока Сергей ходил к диспетчеру перезнакомился с остальными и узнал их грустные истории.
Пётр, капитан, с Германии - постирал свой заграничный паспорт в стиральной машинке. На паспорте осталась только фотография, все печати и визы расплылись и пропечатались через все листки паспорта. Тоже ждёт справку с части, но особо не спешит на службу. Как он сказал - Уволить меня не уволят, а я тут женщину нашёл и погуляю немного.
Константин Григорьевич, полковник, со штаба ГСВГ - хронь и пьянь, всё это легло печатью на лицо в склеротических жилках. Он и сейчас пришёл хорошо поддатый, грязный, зачуханный, несёт от него довольно неприятно. Где живёт и как не рассказывает. Возвращался из отпуска, нажрался и валялся где то под забором. Вытащили из карманов все деньги и документы. Существует, именно существует, судя по его внешнему виду в Бресте почти месяц.
Игорь, старший лейтенант, тоже с Германии, у него вообще обидная ситуация. Жена у него оказалась чересчур самостоятельной и упрямой. Все вокруг, в том числе и её муж Игорь - пентюхи, только она одна деловая. Любила покомандовать окружающими и навязать всем своё мнение. "Упёртая", чёрт побери, даже если понимает что не права - всё равно настоит на своём" - с неожиданной злостью вырвалось у старшего лейтенанта, когда он рассказывал свою историю.
- Мы, Борис, когда приехали к её родителям, вылезли на вокзале и я предложил взять такси: цена вопроса - рубль. Так она из чистого упрямства и из-за того, что это не она такси предложила - упёрлась - Нет, с вокзала пойдём через пути. Ничего страшного, дотащишь чемоданы. Спорить с ней было бесполезно. Ну, потащились. Я весь упарился, а там надо было ещё через забор перелазить. Вот пока перелазили, чемоданы я перетаскивал, она повесила сумочку со всеми документами, деньгами на забор. Как она говорила, ты потеряешь, а я никогда - Курица, блин.... Перелезли и пошли домой. Пришли, встретили нас, обнимания, расспросы, а через сорок минут спохватилась - сумочки нет. Ринулись - конечно, её уже там нет. Две с половиной тысячи рублей, загранпаспорт её, мой, удостоверение личности... Она в слёзы, кричит - Прости Игорь.... Ну, блядь, я ей выдал там. Высказал ей всё, что накипело и накопилось на душе, так она через несколько дней, успокоившись, всё перевернула и во всём обвинила меня. Ты, мол сам дурак, нечего было меня дуру слушать, а быть мужиком. Как другие. Ну, тогда я ей ещё раз выдал: раз я не мужик - пошла на хер. Развернулся и уехал к своим родителям, благо в кармане была заначка. Сразу же написал в часть, но у нас строевик безалаберный. Я сюда десять дней тому назад приехал и он никак не может передать с отпусниками готовое удостоверение личности и справку. Ничего, приеду - разберусь с ним, - мстительно пообещал старший лейтенант....
Появился Сергей: - Нормально, дают нам на вагон с цементом. За грязную работу накидывают ещё денег. Как, мужики, справимся?
- Справимся, веди.
Идти пришлось недалеко и я думал, что двоим придётся подавать мешки с вагона, а мы на земле их будем принимать и носить к месту укладки. Но вагон подогнали к пакгаузу, где пол был вровень с полом вагона и мы быстро и шустро стали таскать мешки из вагона во внутрь полутёмного помещения. Полковник сдох уже через полчаса: он был весь мокрый от выступившего нездорового пота, а от этого от него несло вонью немытого тела и грязной одежды ещё больше. Пока он тащил свой мешок, мы успевали сделать несколько ходок.
Только к утру мы разгрузили вагон и сдали работу. Диспетчер пустил нас в небольшую душевую, где мы с удовольствием помылись и привели себя в порядок, пока Сергей решал вопрос с выплатой нам денег. А заработали мы за ночь хорошо: Я, Пётр и Игорь получили из рук Сергея по 28 рублей, а Константину Григорьевичу он выдал лишь 20 рублей.
- Константин Григорьевич, извини, по идее я должен был выдать вам четырнадцать рублей. Плохо вы работали, да и пьяными пришли на работу, а мы ведь договаривались. Но, учитывая ваш возраст, мы то молодые всё таки, даю двадцать. Правильно ребята? - Повернулся к нам Сергей.
Мы кивнули согласно головой, а Константин Григорьевич, не обидевшись, извиняющее сказал: - Сергей, всё нормально, я подвёл тебя и ребят. Следующий раз трезвым буду. А двадцать рублей мне хватит.
- Хорошо, себе я взял тридцать шесть рублей и десять отдал диспетчеру. Нормально? Без обид?
- Нормально, нормально...
Все разошлись, договорившись встретится сегодня вечером в двадцать один час, чтобы и сегодня ночью по вкалывать и заработать денег до следующих выходных, а меня Сергей пригласил к себе: - Боря, пошли ко мне. Моя Тамара, у которой я живу, сегодня до вечера на дежурстве - выпьем немного, поспишь на диване нормально...
Я с удовольствием согласился. Двухкомнатная, уютная квартирка. Сергей достал из холодильника початую бутылку водки и мы неплохо посидели на кухне общаясь друг с другом. Проснулся в двенадцать часов дня хорошо отдохнувшим. Сергей ещё спал и я не стал его тревожить, тихонько оделся, вышел из дома и неспешным, прогулочным шагом пошёл на вокзал через весь город. Как раз пришёл к обеду, взял, не поскупившись хорошую обеденную порцию, потом не спеша и с удовольствием выпил три кружки пива. Теперь, даже если не разгружать вагоны, можно было дотянуть до справки.
Вечером мы снова собрались вместе, не пришёл только полковник: - Ну, Константин Григорьевич, на эти двадцать рублей дня четыре будет пить, если сразу у него не украдут, - засмеялся Сергей.
- Ждите, я пошёл,- наш старший ушёл, но вернулся быстро и огорчённый.
- Все лакомые куски уже разобрали. Надо было пораньше подходить. Дали тут вагон один разгружать, но с чем не сказали. Пошли смотреть. - Вагон мы нашли на крайних путях, где то на задворках станции. Стоял он отдельно, а рядом с путями стояли три грузовика. Водители лениво курили, а вокруг них нервничая бегал толстячок, который с руганью накинулся на нас, но сразу же осёкся увидев меня в форме.
- Вы, что ли ответственный за груз? - Спросил Сергей, продолжавшегося щурится на меня толстяка.
Но ответственный упорно молчал, недоверчиво оглядывая нас. Сергей быстро сообразил и рассмеялся: - Да ладно вам. Не бойтесь... не мент он, а армейский прапорщик. Давайте разгружать, что там у вас.
- Что то вы на грузчиков не похожи. Гладкие слишком и интеллигентные..., - толстяк не спешил открывать тяжёлую дверь товарняка и всё колебался.
- Точно, не грузчики мы. Жизненные обстоятельства заставляют заниматься этим ... Давай, давай, не ссы, - от автомобилей тоже послышались недовольные возгласы водителей и это переломило ситуацию. Всё ещё недоверчиво косясь на нас, толстячёк оборвал свинцовую пломбу и мы с металлическим визгом откатили в сторону тяжёлую дверь вагона, за которой всё пространство было забито небольшими, картонными коробками.
- Чего это там у вас? - Недовольно спросил Сергей и выдернул одну из коробок из вагона.
- А тебе какая разница? Бери и разгружай, - толстяк агрессивно выдернул из рук нашего старшего коробку, - Я не понял, чего стоите? Лезьте и разгружайте, я сейчас машину буду подгонять.
Мы в эту перепалку не лезли, считая что Сергей знает что он делает, тем более что не понимали почему он упёрся. Но всё тут же и разрешилось.
Сергей глянув в дверь, решительно заявил: - Мы этот вагон разгружать не будем.
Ответственный за груз уже повернулся и кричал в полумрак, чтобы подъезжала первая машина, а потом обернулся к нам.
- Что ты там сказал? Я не расслышал...
- Говорю, вагон разгружать не будем. Полночи провозимся, а заплатят нам с гулькин член... На фиг на эта маята нужна. Лучше пойдём, там вагон с цементом стоит, за ночь разгрузим и по тридцатке на нос получим. Пошли, ребята, - Теперь то стало понятно цель всех этих препираний и мы, сделав возмущённые лица, изобразили явную готовность скрыться в темноте.
- Постойте, постойте..., - возмущённо возопил толстяк, - а кто тогда здесь будет разгружать?
- А нам всё равно, вон пусть водители и разгружают, - Сергей кивнул головой на подъезжавшую задом машину. - Ну, а если заплатишь нам как за вагон с цементом, то мы разгрузим...
Толстяк с возмущением всплеснул руками и ринулся в темноту. Машина остановилась, не доехав до вагона метров десять и оттуда донеслась возбуждённая перепалка.
- ...Слушай, Семён, - донесся до нас обрывок перепалки после пары минут ругани, - нам всю ночь ещё ехать, а ты нам предлагаешь полночи пахать. Иди с мужиками договаривайся и сваливаем отсюда пока не спалились....
Из темноты к нам выскочил расстроенный Семён: - Сколько вы за разгрузку цемента заработаете? - Сходу налетел он на Сергея.
- Сто пятьдесят рублей....
- Да вы оборзели. Да за сто пятьдесят рублей я и сам перегружу.
- Перегружай, только смотри быстрей перегружай, пока менты сюда не подскочат. - Сергей был на коне и чувствовал себя выигрышной ситуации. А вот толстяк нервничал.
- Не..., за сто пятьдесят не согласен. Семьдесят пять....
- Не знаю кто из нас борзеет, но это ты. Нам тоже неприятности не нужны. Поэтому сто тридцать пять рублей и вас тут через два часа нету.
- Да у меня таких денег нету, поймите меня парни. Только сто двадцать...
- Мы согласны..., - я, да и остальные двое товарищей с удовольствием наблюдали увлекательнейший торг. Я бы так не смог. Теперь то понимал, почему прапорщик был старшим в нашей команде и его слушались.
- Отлично.... Только парни побыстрей.
Через пару минут всё закрутилось и мы уложились в полтора часа. В коробках оказались женские лифчики разных фасонов, а наблюдая со стороны нервную обстановку, которую создавал Семён вокруг разгрузки, можно смело констатировать, что груз был левый и спекулятивный.
