ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
"Дедушка Ахромеев"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.01*15  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    из Кубинского цикла
  Дедушка Ахромеев.
  
   - Товарищ старший лейтенант, - начальник учебного центра "Д" подполковник Подрушняк в лёгком раздражении махнул рукой, приглашая присесть за стол, - я тут поглядел вашу секретную тетрадь и остался капитально недовольный. Через несколько дней приезжает комиссия генерального штаба с проверкой, во главе с маршалом Ахромеевым, а тетрадь начальника разведки девственно пуста. А я, что теперь перед москвичами мыргать глазами должен? Ты хоть уровень понимаешь? Если ты, старший лейтенант, себя не уважаешь, вынуждая меня читать тебе длинные и нудные нотации, то я себя, как личность и как начальник, в отличии от некоторых, уважаю и не позволю, чтобы мне каждая штабная штафирка, пусть даже и московская тыкала в морду каждым недостатком. Чего молчишь? Тебе, что нечего писать? Так не поверю... Крутишься, вертишься, вижу..., да и звонят мне сверху - просят иной раз не загружать тебя. Ладно, у каждого свои игры. Иди и заполняй, я потом посмотрю.
   В секретке получил свою тетрадь и с тяжёлым вздохом бросил её на свой рабочий стол. Тетрадь действительно не вёл. Как завёл её по приезду полтора года назад, так больше и не открывал. Переписал своим подчерком только секретную инструкцию и всё. А чего сейчас писать - Не знаю? Да, честно говоря, и неохота. Но теперь надо изгаляться, что то придумывать и писать туда какую- нибудь военную херню. Я открыл тетрадь и прочитал первый пункт инструкции.
   - Ежедневно докладывать начальнику учебного центра о настроениях среди местного населения, об отношении местного населения к правящему режиму и пребыванию советских войск на территории Республика Куба.
   Пробежал взглядом всю инструкцию. Ну, дальше и не стоит читать: там были конкретные задачи, которые должен был выполнить со своими разведчиками в течении 3х часов после объявления сигнала "Полная" и другие тонкости и особенности деятельности начальника разведки на территории Кубы. Условия взаимодействия с местными структурами...., короче, те моменты, под которую обычно пишут подписку и про которое знает только моё начальство - начальник штаба и начальник учебного центра. Но они, как правило, старались дистанцироваться от моей, иной раз, "хитрой" деятельности, справедливо считая "Чем меньше знаешь, тем дольше и спокойнее живёшь". Как то раз всё таки попытался Подрушняку рассказать об одной выполненной задачи в Гаване, но подполковник аж руки вытянул вперёд: - Цеханович, молчать. Как выглядит вечерняя, тёмная и окраинная Гавана и что ты там делал - я не знаю и знать не хочу. Мне хватило того скандала, когда ты раскопал экскаватором часть замаскированных огневых точек в Гуанабо. Тебя тогда, блин, послали с другой задачей, а ты чего накуролесил....?
   С этими огневыми точками на побережье действительно скользко получилось, поэтому больше не пытался посвящать никого в свои дела.
   - Нет, про свои разведывательные дела писать ничего не буду, - трезво оценив их, рассудил я. Должность моя, относительно других офицеров, была выигрышная во всех отношениях. Чтобы "Ежедневно докладывать ....."... Хотя и докладывать не приходилось, у Подрушняка были совершенно другие заботы и если ему нужна была такого рода информация, то он её получал из других источников, а не от своего старлея. Но всё равно мне разрешалось заводить знакомства во всех слоях кубинского общества, лазить там где другим просто не позволялось, поэтому все наработанные мною связи по полной программе использовал и в личных целях. Если б начальство знало в каких местах у меня были контакты и куда я был вхож и чем частенько занимался.... Неприятностей мне бы не избежать.
   - Так тогда вспомним, что я ещё и артиллерист, - сходил ещё раз в секретку и получил свою карту. Аккуратно расстелил на столе, полюбовался на красиво выполненную надпись "Рабочая карта начальника учебного центра "Д"" и другие также тщательные нарисованные таблицы, нужные и ненужные, но которые истово требует начальство. После минуты разглядывания карты я уже знал, что можно занести в тетрадь. Причём, рассуждал следующим образом: если американцы произведут внезапное нападение на Кубу, как это было на острове Гранада, то они высадят десант, чтобы сразу же захватить стратегически важные объекты и районы. А так как под жопой у меня целый реактивный дивизион, который своим огнём и дальностью накрывает всю Гавану, то через две минуты с энтузиазмом сделал первую запись в тетради - "Цель Љ1 площадь перед сенатом Х=48413, У= 34578 Н=15. Огневой налёт 240 снарядов"
   - Так, нормально. Как только они высадятся на площади - так их и накроем. Следующая Площадь Революции. Ну, эта побольше раза в три будет, туда хватит два огневых налёта. Ещё одна - туннель под проливом. Один огневой налёт на выход в город, второй на выезд к Касабланке. Дальше...., - таким образом в течении полутора часов, несколько страниц в тетради были заполнены целями, координатами и другими артиллерийскими расчётами, а вся Гавана на карте была равномерно накрыта прямоугольниками целей после чего я, критически взглянув на карту, удовлетворённо протянул, - Ну, вот. Видно, что владелец этой карты периодически работает. Сейчас ещё тетрадь потреплю, чтобы новенькой не смотрелась и пусть попробуют сказать, что начальник разведки не работает....
  
  
   ... И попробовали, и сказали. Ещё как сказали. С этой тетрадью и картой я существенно влетел москвичам.
   Подполковник Подрушняк, всегда спокойный, выдержанный, довольно редко повышающий на нас голос, сейчас был в взбешённом состоянии.
   - Цеханович, это что за херня? - На стол громко шлёпнулась моя рабочая карта и следом за ней туда же упала, растопырив листы, секретная тетрадь.
   Не понимая сути происшедшего, я ответил нейтрально, изобразив при этом деланное удивление на лице: - Тетрадь и карта, товарищ подполковник...
   - Да без тебя знаю, что это такое... Что ты корчишь здесь рожи? - Подполковник судорожными движениями стал разворачивать карту, чуть не порвав её. Потом грубо раскрыл тетрадь и, швырнув её на карту, стал тыкать пальцем то в карту, то в тетрадь, - вот это что такое? Вот это....?
   В лёгком недоумении посмотрел на карту с тетрадью и поднял голову на начальника: - Товарищ подполковник, я не пойму чего вы хотите от меня? Ну, тетрадь..., ну карта.... Всё это моё... В чём дело то?
   Подрушняк аж заскрипел зубами от досады, но сделав несколько глубоких вздохов, как то быстро успокоился.
   - Товарищ старший лейтенант, да меня за эту карту прямо в секретке оттрахали. Ещё немного и карту на голове полковник проверяющий порвал бы..., да и тетрадь тоже.
   - А за что? - Удивился в свою очередь, - все знаки нанесены правильно, какие положено таблицы есть. Чего ещё надо?
   - Цеханович, ты что дебил что ли? Ты запланировал огневые налёты по зданиям и объектам наших союзников... По столице и правительственным учреждениям. Да, если бы эта карта попала к кубинцам, тут бы бошки и погоны как в осенний листопад полетели бы...
   - Товарищ подполковник, я что то не пойму. Карта находится в секретной части, о ней знают только вы, я и начальник штаба....
   - Теперь содержание её знает секретчик, полковник-москвич, а через полчаса маршал Ахромеев...., - угрюмо прервал меня подполковник.
   - Ну и что. Мы что собрались её кубинцам показывать? Я её заберу с секретки в случаи начала военных действий, так тогда всем будет до лампочки что там нанесено...
   Подрушняк молчал, молчал и я. Помолчав так с минуту, только я стоя, а начальник сидя, подполковник веско сказал: - Ещё неизвестно как маршал отреагирует, но если на подведении итогов твоя карта пойдёт в минус.... Ну..., извини....
  
  
   * * *
  
   Строевой смотр проходил как обычно, хотя лёгкая тревога офицеров, особенно командиров подразделений, ощущалась. Всё таки смотр проводили офицеры ген. штаба и за эти несколько дней учебный центр вывернули наизнанку. И что они накопают на строевом смотре, это ещё надо посмотреть. Но сегодня был последний день проверки, вечером подведении итогов. Наш Учебный центр в целом показал неплохие результаты и оценка должна быть тоже нормальная. Тут же на строевом смотре присутствовал и сам маршал Ахромеев, а вместе с ним министр обороны Кубы Рауль Кастро со своими офицерами.
   Маршал, вместе со своими офицерами, начальником Учебного центра полковником Меркурьевым, за спиной которого маячали его замы и начальник политотдела, обходил шеренги офицеров и прапорщиков, опрашивая офицеров. Но от всех слышал одно и тоже - "Жалоб и заявлений не имею". Всё как обычно, но по мере приближения ко мне, я всё больше и больше волновался. Накануне смотра начальник политотдела в категорической форме предупредил всех офицеров и прапорщиков: - Чтоб никто не вздумал маршалу что то заявить или задать глупый вопрос. Ничего он решать всё равно не будет - это не тот уровень. А если кто то и осмелится прыгнуть мимо нас, то всё равно возникший вопрос придётся решать здесь и нам. Так что давайте не умничать, а если у кого то есть реальные жалобы, заявления и вопросы, сдавайте мне. Мы их обобщим и посмотрим, что можем решить мы, а что необходимо предадим маршалу Ахромееву - пусть они там в Москве решают. Так что не вздумайте...
   Вот и надумал я обратиться лично к маршалу, справедливо посчитав, что мой вопрос может решить только Ахромеев. Полковник Меркурьев и начальник политотдела мою просьбу только отфутболят, да ещё заявят: - Ты что, старший лейтенант, офигел что ли? Все служат здесь по два года и ты будешь служить два. Особенный что ли?
   Служить я приехал сюда с семьёй в ноябре месяце восемьдесят шестого года, поэтому и уезжать отсюда буду тоже в ноябре-декабре уже этого года. Год назад у меня на Кубе родился второй сын, сейчас ему почти год, а когда буду уезжать в Союз будет почти полтора. Здесь температура осенью будет +35 градусов, а через 20 дней пока буду плыть на пароходе будет - 15 - 20 градусов мороза. Для взрослого человека перепад в почти 50 - 55 градусов экстремальный, а для детского организма может быть фатальным. Прошлой осенью пароход с увольняемыми солдатами пришёл в декабре в Калининград, а там -20 градусов мороза. Бойцы, одетые в лёгкие курточки, отказались выходить на берег, так их с милицией оттуда вытаскивали. Говорят, двое суток по кораблю отлавливали.
   Поэтому написал маршалу письмо-просьбу, типа: - Товарищ маршал Советского Союза, исходя из следующих семейных обстоятельств, где их все перечисляю.... Эти обстоятельства... Прошу вас продлить мне, старшему лейтенанту Цеханович Б. Г. срок службы в республике Куба на полгода..., до весны 1989 года.
   Вроде бы просьба простенькая, но всё равно тревожился. Я, всё таки, без разрешения, прыгал через головы своих командиров, а это - учитывая некоторые особенности службы на Кубе и "тонкие, чувствительные и не совсем чистые руки и души" начальства было чревато. В случаи неблагоприятного исхода меня могли просто "съесть" и в 24 часа выпнуть на самолёте в Союз. Но просчитав все варианты, решился. Не выйдет, так всё равно через полгода уезжать, а получится - начальству волей-неволей придётся смириться. Поругают, конечно...., но не привыкать.
   Вот маршал со всей свитой приблизился к офицерской шеренге нашего Учебного центра "Д" и подполковник Подрушняк чётко отчеканил: - Товарищ маршал Советского Союза, начальник Учебного центра "Д" подполковник Подрушняк. Жалоб и заявлений не имею.
   Маршал поздоровался за руку с начальником, осмотрел в пару секунд подтянутую, худощавую фигуру подполковника и сделал шаг влево, остановившись перед начальником штаба майором Захаровым. Та же процедура и следующий шаг влево. Так через несколько шагов маршал Ахромеев остановился напротив меня.
   С замиранием сердца отрапортовал: - Товарищ маршал Советского Союза, начальник разведки Учебного центра "Д" старший лейтенант Цеханович. Жалоб не имею, но имею заявление в письменном виде. Прошу Вас его рассмотреть и принять решение. Это решение можете принять только Вы. - И протянул запечатанный конверт.
   Ахромеев взял конверт, вслух прочитал на нём надпись "Лично в руки Маршалу Советского Союза Ахромееву С. Ф. от начальника разведки Учебного центра "Д" старшего лейтенанта Цеханович Б. Г."
   - Лично в руки, - громко повторил маршал, хлопнул конвертом по ладони и положил его к себе в папку, которую держал в руках, - хорошо, товарищ старший лейтенант. Прочту и обещаю разобраться.
   Реакция окружающих офицеров на такое простое действие была неожиданной. Полковник Меркурьев и начальник политотдела покраснели и у них испугано забегали глазки в разные стороны. Зам по тылу всего Учебного центра полковник Хряков посерел лицом и сдулся, напоминая теперь прострелянный шарик из мультика про Винни-Пуха. А вот наш зам по тылу упал прямо в шеренге в обморок и вокруг него сразу же сгрудились рядом стоящие офицеры. А подполковник Подрушняк неожиданно, невзирая на присутствие маршала, зло и матерно выругался: - Ну, блядь, Цеханович, и подставил же ты нас...
   Конечно, такая яркая картинка промелькнула только в моём мозгу, на самом деле реакция на мой демарш внешне был несколько иной. У Меркурьева и НачПо стали злыми глаза. Да, полковник Хряков несколько сдулся и теперь, набычившись, угрожающе и многообещающе смотрел на меня. Беспокойно затоптался в строю наш зам по тылу. А Подрушняк выдвинулся из строя на полкорпуса и внимательно посмотрел на меня. И я прекрасно понимал их беспокойство.
   В своей жизни, как в гражданской так и военной, всегда придерживался определённых жизненных принципов, которые считал справедливыми. Вот один из них был - Не воруй. Сам не воровал и другим не давал. Считал, всё что положено солдату - отдай. Отдай всё до копейки и положи в солдатский котёл до грамма. Солдат должен служить - он для этого предназначен, а не прислуживать офицерам. Вот если офицер сам что то физически не может сделать, ну не хватает сил - тогда можно взять своих подчинённых в помощь. Но по окончании ты должен их накормить, напоить чаем и снабдить цивильными сигаретами.
   Поэтому, когда меня выбрали в партбюро нашего Учебного центра, то рассудили следующим образом - Раз ты начальник разведки, то тогда будешь отвечать за Народный контроль. Что называется - Пусти козла в огород.
   Везде есть свои особенности службы, есть они и на Кубе. Если, служа в Германии, любой военнослужащий, прапорщик или офицер, одну зарплату получал в национальной валюте - в марках, на которую он мог полностью содержать себя, свою семью, покупать подарки близким, ходить в ресторан. Вторая зарплата шла на книжку в Союзе. То на Кубе, в национальной валюте платили всего 25 песо, что соответствовало 15 кружкам пива. И что? А семья - Детям мороженное, бабам цветы...????? Государство поставило нас в унизительное положение, типа: а зато вам два оклада идёт в Союзе на книжку, да ещё инвалютные рубли по высшей категории "А". А ведь пиво, детям мороженное и бабам цветы хочется сегодня, а не через два года.
   Куба была страной нищей, голодной, ничего в ней не было, кроме как в валютных магазинах, поэтому местное население и кубинские спекулянты скупали у советских военнослужащих ВСЁ.... Начиная от солдатских трусов, горючего, продуктов и другого. Я ничего не имел против и моя жена, и я как и все, начиная от последнего солдата и кончая начальником Всего Учебного центра с НачПо, торговали, продавали.... Я не имел ничего против, пока продавали своё личное, но когда начинали запускать шаловливые ручонки в государственные закрома, а особенно замахиваться на солдатское обеспечение - вещевое и продовольственное, вот тут у меня глаза наливались кровью. И я ловил за руку - складчиков, зам по тылу, устраивал засады с разведчиками, внезапно опечатывал вещевой и продовольственный склады и проводил ревизию, по результатам которой потом с начальника склада и с зам по тылу высчитывали деньги. Причём, не в рублях, а в валюте. Наживал врагов и опять ловил. Справедливости надо сказать, ловил то мелкоту и то только в своём Учебном центре. Я был старлеем, поэтому по субординации и из-за инстинкта самосохранения, на верхние эшелоны воровства не лез. Понимал - сожрут мигом. Да и считал, что там рулить должен офицер повыше меня. И был там тоже неугомонный майор - борец...
   Имел достаточную информацию на верха - Где, когда, почём, сколько...., И в один пиковый момент у меня произошёл конфликт с зам по тылу всего Учебного центра полковником Хряковым, которому вдруг захотелось влезть в мою разедывательную деятельность и нагнуть меня, чтобы показать - он полковник, а я всего лишь старший лейтенант. Влезть тогда в свои дела не дал, а вот в запале словесной перепалки, пришлось выложить кое какие факты совершенно не красящие полковничьи погоны.
   Вот об этом сразу же все окружающие и подумали. И я мигом проникся злым торжеством, решив немного отыграться на ворюгах. Тем более ещё свежими были воспоминания о недавнем расследовании по поводу незаконной продажи новенькой автомобильной техники, прибывшей из Союза для замены списанной, кубинцам из Учебного центра. Продано было около ста двадцати единиц техники и дело ещё только раскручивалось.
   - Пусть, суки, подёргаются..., - мстительно подумал я.
   Маршал повернулся к полковнику Меркурьеву и кивнул на меня: - Кто командир?
   - Подполковник Подрушняк, - мой начальник вышел из строя, и вытянулся рядом со мной.
   - Как служит старший лейтенант?
   Возникла мимолётная пауза, в течении которой подполковник, не зная содержания конверта, просчитывал варианты ответа. Но Подрушняк был порядочным человеком и хорошим командиром и в такой непонятной ситуации, мог дать только нейтральную характеристику, типа: - Старший лейтенант Цеханович, профессионально подготовлен, со своими обязанностями и поставленными задачами справляется. Есть ряд замечаний, но над ними он работает...., - примерно что то такое. А вот замполит нашего учебного центра, гнилой капитан, мог запросто утопить.
   Ответить Подрушняк не успел, с задних рядов свиты Ахромеева выдвинулся полковник и, наклонившись к начальственному уху, громко прошептал: - Это тот старший лейтенант, у которого вся Гавана под обстрелом....
   - Аааа..., - весело протянул маршал и с живым интересом взглянул на меня, - ты чего ж, старший лейтенант Гавану решил уничтожить?
   - Товарищ маршал Советского Союза, учитывая возможность внезапного нападения потенциального противника и очаговую оборону, заранее запланировал огневые налёты по возможным местам высадки десанта. Я думаю, что есть разница между "держать под обстрелом" и "заранее запланировать огневые налёты". - Сказал и внутренне испугался, понимая что вступаю в спор с не просто вышележащим начальством, а с верховным начальством. По идее я должен сейчас "мемекать и бебекать", удариться лбом об асфальт плаца, сказать - Что ВИНОВАТ, что ИСПРАВЛЮСЬ, что карта, тут же после замечания была уничтожена и так далее и тому подобное... А так стоял и ждал разноса, так как полковник на мой ответ сурово посмурнел лицом.
   Но маршал воспринял мои слова нормально: - Ну что ты, старший лейтенант, с таким вызовом отвечаешь? Молодец, что работаешь на опережение. Я ведь во время войны тоже имел отношение к артиллерии... так что понимаю. И не такое на войне выделывали. Хорошо, не будем отвлекаться, давайте дальше работать, - и сделал шаг влево к очередному офицеру.
   Пока маршал был рядом, постепенно смещаясь от нас всё дальше, всё было нормально. Но как только Ахромеев с сопровождающими офицерами удалился вдоль строя на приличное расстояние, я оказался в центре внимания, как негодующего, так восхищённо-сожалеющего.
   Ко мне подошёл подполковник Подрушняк, пристально посмотрел на меня и задумчиво сказал: - Думаю, что ты Цеханович, понимаешь все последствия....
   Прямо и открыто поглядев в глаза начальнику, я оглянулся на офицеров нашего учебного центра, на секунду дольше задержав взгляд на зам по тылу майору Савельеву и твёрдо ответил: - Товарищ подполковник, по иному поступить не мог. Этот вопрос по некоторым причинам даже полковник Меркурьев решить не может. А решать надо, - получилось довольно двусмысленно. Подрушняк кивнул головой и встал на своё место, а мне уже товарищи шептали в спину.
   - Ну, Боря, ты и встрял... На хрена тебе это надо....?
   Что либо ответить не успел, так как ко мне нервной походкой подошёл НачПо.
   - Ну ка, Цеханович, отойдём в сторону.
   Мы отошли и полковник сразу же в упор спросил меня: - Ты чего и на кого написал? Давай говори, пока не поздно и можно всё это завернуть обратно....
   - Аааа, задёргались...., ну подёргайтесь, подёргайтесь..., - злорадное чувство заполнило меня, но на лице ничего не проявилось, кроме упрямого выражения, - товарищ полковник, ничего заворачивать не буду. Для меня это принципиальный вопрос и хочу довести его до логического конца. Что написано, тоже говорить не буду - боюсь сглазить.
   - Ты дурак, старший лейтенант, ты что думаешь что тебя Ахромеев прикроет. Да ни фига, чтобы ты там не написал, он завтра отсюда уедет, а ты останешься. Ты об этом подумай. Давай, говори, пока ещё время есть.
   - Товарищ полковник, извините, но давайте дождёмся, когда он сам прочитает. Не могу сейчас говорить. Вдруг сорвётся, а я многое от этого жду.
   - Ну, Цеханович, - зло произнёс НачПо, - никогда тебе не доверял. Тёмная ты лошадка. Ладно, не хочешь по добру, будем по другому... Идите в строй, товарищ старший лейтенант.
   Под сочувственными взглядами сослуживцев я встал в строй, а ещё через час строевой смотр закончился.
   Я сидел за своим рабочим столом в кабинете у начальника штаба нашего учебного центра. Майор Захаров просматривал списки, а я бездельничал, наслаждаясь небольшим ветерком от большого, потолочного вентилятора. С начальником штаба у меня были хорошие отношения, в какой то степени даже доверительные и я ожидал, что он тоже начнёт подъезжать ко мне с расспросами о содержании письма. Наверняка ему такую задачу Подрушняк поставил. Но Захаров разговора не начинал, да и не успел: через некоторое время с шумом распахнулась дверь и в кабинет скорым шагом решительно зашёл полковник Хряков.
   - Захаров, выйди из кабинета, мне с Цехановичем надо поговорить, - начальственным тоном потребовал зам по тылу.
   Слегка полноватый, невысокого роста майор Захаров имел внешность не конфликтного человека и послушного подчинённого, что часто вводило в заблуждение начальство. Но Захаров уважал себя и никогда не позволял без причины понукать собой. Если бы Хряков нормальным тоном предложил минут десять наедине поговорить со мной, то начальник штаба спокойно ушёл бы. А так майор ощетинился и спокойным тоном заявил: - Товарищ полковник, вы находитесь в моём кабинете и я бы попросил вас снизить тональность общения. Это во-первых. Во-вторых: старший лейтенант Цеханович является моим подчинённым и, понимая ситуацию, я остаюсь при данном разговоре....
   - Да что вы понимаете, товарищ майор? В адвокаты что ли записались? - Взорвался Хряков. - Хотите послушать... Тогда сидите и молчите.
   Захаров побурел лицом встал и, опёршись кулаками на стол, угрожающе отчеканил: - Товарищ полковник, выйдите вон из кабинета. А если хотите разговора, то потом зайдёте и в спокойном тоне пообщаемся. Вон отсюда....
   Полное лицо полковника побагровело от злости и он ткнул пальцем в начальника штаба: - Захаров ты кого защищаешь? Да он тебя тоже с потрохами сдаст.... Он хоть полтора года здесь прослужил и теперь как пробка вылетит отсюда, а ты ведь лишь полгода назад сюда прибыл... Тебе это надо?
   Выкрикнув в запале в лицо майора, Хряков повернулся ко мне: - Ну, а ты сука.... С тобой чуть попозже, - полковник бурей вылетел из кабинета и так хорошо приложил дверью, что она чуть вместе с косяком не вышиблась из стены.
   Мы сели и мне было неприятно, что из-за моих проблем с тыловиками мог каким то боком пострадать начальник штаба, которого очень уважал.
   - Товарищ майор, давайте расскажу, что там написано, - виноватым тоном предложил я.
   Но Захаров поднял руку вверх и махнул: - Не надо.... Это твои дела и ты не сопливый лейтенант, чтобы не понимать что делаешь....
   - Не..., товарищ майор, там совершенно не то что все думают, - Захаров удивлённо вскинул брови и я ему рассказал содержание письма и побудительные мотивы, заставляющие меня держать такую мину. - Только, товарищ майор никому пока не говорите. Можете Подрушняку сказать, но просьба пока молчать. После обеда Ахромеев собирает в клуб офицеров с семьями. Наверно, там и объявит решение по мне. Пусть пока эта интрига сохраняется.
   - Хорошо, хорошо... я даже начальнику говорить не буду. Ну, ты молодец, так закрутить. А не боишься потом?
   - А, дурака включу...
   - Да, Борис Геннадьевич, если хочешь пистон вставить полковнику Хрякову, я любую бумажку напишу как он тебя, офицера, обозвал.
  
  
   .... Большой зал центрального кинозала Учебного центра был заполнен до отказа офицерами, прапорщиками и членами семей - стояли даже в проходах. Ровный и неясный гул голосов покрывал всё пространство и под любопытными взглядами присутствующих я пробирался к месту, где сидел штаб нашего учебного центра. Захаров пододвинулся и я плотно уселся между начальником штаба и начальником связи, старшим лейтенантом Константиновым.
   - Боря, - горячо зашептал мне в ухо связист, - тут перед тем как в зал зайти, увидел в сторонке стоявших полковника Хрякова, нашего зам по тылу и нашего замполита капитана. Краем уха услышал - обсуждали, как с тобой разобраться.... Так что будь осторожней.... Хотя, на хрена тебе это надо было такой демарш делать....?
   Я поморщился и досадливо махнул рукой: - Пусть, суки, подёргаются. Ничего они мне не сделают....
   Через десять минут, под команду - "Встать! Смирно!" - С улицы в зал зашли маршал Ахромеев, Рауль Кастро, руководство Учебного центра, неторопливо поднялись на сцену и заняли свои места за длинным столом, покрытым красной скатертью.
   К трибуне вышел маршал и в течении десяти минут подвёл итоги проверки Учебного центра. В целом он остался очень доволен результатами проверки и поблагодарил офицерский коллектив за высокие показатели. Потом очень эмоционально выступил Рауль Кастро, который в конце своей речи заявил буквально следующее: - Мне не важно, что вы себя называете Учебным центром, для меня и для всех Революционных Вооружённых Сил Республики Куба вы есть боевая советская часть - 7ая отдельная мотострелковая бригада, которая для каждого кубинского военнослужащего является эталоном выполнения своего воинского долга.
   Прокричав с трибуны ещё несколько революционных лозунгов, довольный Рауль под гром аплодисментов, снова занял своё место за столом. Дальше пошёл уже сам процесс встречи начальника генерального штаба, которому подчинена наша бригада, с офицерами и членами их семей. Ахромеев ответил на несколько поступивших в записках вопросов, что то рассказывал с трибуны, но я плохо всё это слушал, так как всё ожидал когда дойдёт и до меня очередь. Впереди меня сидел наш зам по тылу, а на сцене полковник Хряков и оба они потели и нервничали, настораживаясь каждый раз, когда маршал начинал озвучивать очередной вопрос.
   Я уж не надеялся услышать решение своего вопроса и стал слегка жалеть, что только зря раззадорил своих врагов, когда со сцены послышался голос Ахромеева: - Старший лейтенант Цеханович.
   Вскочил с места и выпрямился, почти оглушённый внезапно наступившей тишиной и увидев множество обращённых ко мне лиц.
   - Ага, вижу. - Ахромеев поднял со стола письмо и потряс им в воздухе, - я ознакомился с вашим обращением. Что ж, правильно и своевременно обратились. Давайте, товарищ старший лейтенант, решим следующим образом - вернёмся в Москву, я передам ваше заявление кому положено и сам лично его поддержу. Думаю, что в течении двух недель по вашему заявлению будет принято положительное решение. Спасибо за службу, товарищ старший лейтенант.
   - Фуууууу...., - взмокший от пота, я сел обратно, невольно обратив внимание на нашего зампотылу, рубашка которого стремительно потемнела от пота. Не лучше выглядел на сцене и полковник Хряков, а Меркурьев и НачПо многообещающим взглядом смотрели в мою сторону. Через полчаса встреча с маршалом закончилась и он с Раулем Кастро, под оглушительные аплодисменты, убыл из зала. Был конец рабочего дня и основная масса офицеров и прапорщиков, вместе со своими семьями потянулась домой в городок, а я пошёл в часть, так как понимал, что меня вскоре вызовет к себе полковник Меркурьев. Так оно и произошло. Через час, осторожно постучавшись, я открыл дверь и шагнул в кабинет комбрига. В просторном кабинете помимо комбрига, который устало развалившись сидел в кожаном кресле, был НачПо. Тот прикрыв левой ладонью лицо, что то нервно строчил в рабочую тетрадь. Тут же сидел полковник Хряков и задумчиво взирал на синий вьющийся к потолку дымок от тонкой сигары "Граф Монте Кристо". Бросил на меня быстрый и жгучий взгляд и снова уставился на сигару.
   Чётко доложил о прибытии и замер в строевой стойке под недоброжелательными взглядами начальников. Первым прервал молчание НачПо, который на высокой ноте стал меня отчитывать.
   - Товарищ старший лейтенант, вы что себя считаете умнее других? Я уже не говорю, что ты нас всех, командование бригады выставил в неприглядном свете. Ты выразил недоверие своим командирам, обращаясь напрямую к начальнику генерального штаба. Я уже не говорю про другие скользкие моменты. Вот что нам надо было думать о содержании письма? А вдруг ты там меня в гомосексуализме беспочвенно обвиняешь? Или на полковника Меркурьева напраслину написал? Почему молчал, когда тебя впрямую спрашивали?
   Я выкатил в усердии глаза и по деревянному брякнул: - А что такого я мог написать? Боялся сглазить - вот и молчал....
   НачПо в возмущении возвёл очи к потолку, потом нервно поднял свою рабочую тетрадь над столом, молча затряс ею и с силой брякнул об стол: - Да здесь, чтоб ты знал Цеханович, таких просьб как у тебя от восемнадцати офицеров и прапорщиков... По тем же самым причинам....
   Тут я уже не вытерпел, сбросив маску оловянного солдатика, и дерзко спросил: - А что ж вы, товарищ полковник, тогда об этих офицерах и прапорщиков Ахромееву не доложили? Что то только моя просьба была рассмотрена маршалом....
   - Цеханович, не борзей...., - в кресле вяло зашевелился полковник Меркурьев, потянулся и ткнул пальцем кнопку селектора, кому то скомандовав, - ....Зайди....
   Через минуту в кабинете возник начальник отделения кадров бригады майор Агуреев, но в этот момент в кабинете уже было "жарко". Посчитав, что теперь наступила его очередь отчитывать борзого старлея, на меня с нецензурной бранью налетел полковник Хряков. Сцепив зубы, я считал про себя до ста, тем самым пытаясь удержаться не дать адекватного ответа зажравшемуся полковнику. Хрякова в Учебном центре не уважали, за нечистоплотность в делах, за хамство и беспардонность. Не уважали и НачПо, которого только терпели. Меньшим авторитетом пользовался комбриг Меркурьев, чем предыдущий Затынайко. Поэтому их приходилось терпеть. Из верхушки выделялся лишь начальник штаба бригады полковник Шкуматов, к которому все относились с уважением.
   И сейчас Хряков орал переступив всякие границы приличия, что даже Меркурьеву пришлось осадить своего зама. В наступившей тишине, опять не удержавшись, я снова задал ехидный вопрос, обращаясь к комбригу: - Вот не пойму. Почему у полковника Хрякова такая реакция на заявление обычного старшего лейтенанта. Причём, далеко не его подчинённого. И содержание заявления совершенно не касается подчинённых служб полковника Хрякова? Почему полковник Хряков врывается в кабинет к начальнику штаба майору Захарову и в его присутствие нецензурно, беспричинно оскорбляет старшего лейтенанта? Почему полковник Хряков в вашем присутствии, товарищ полковник, нецензурно оскорбляет начальника разведки учебного центра "Д"? Причём на пустом месте. Может действительно верна поговорка - "На воре шапка горит.....".
   Вот этого говорить мне было нельзя. Хряков побагровел ещё больше, а Меркурьев сильно хлопнул ладонью по столу, но всё таки спокойным тоном и угрожающе проговорил: - Цеханович, ты зарываешься. Если есть конкретика - выкладывай. Ты ж офицер - давай... Говори... Если нет, то закрой рот... Я сейчас с тобой разбираться не буду.... А то очень некрасиво с моей стороны будет, я лучше подожду.
   Меркурьев чуть отклонился в сторону, чтобы видеть кадровика: - Что, товарищ майор, скажешь по этому вопросу?
   Агуреев хоть и штабной работник, но офицером и мужиком был порядочным и независимым, поэтому юлить не стал.
   - Товарищ полковник, если бы с такой просьбой обратилось несколько офицеров и прапорщиков, то вряд ли этот вопрос был решён положительно. А так, одна просьба, да ещё подкреплённая маршалом Ахромеевым - вполне возможно, что ему и разрешат служить ещё полгода.
   - Хорошо, идите товарищ майор, - дождавшись ухода Агуреева, Меркурьев подвёл черту разборок, - Я, Цеханович, тоже не дурак. Поэтому за подачу заявления через наши головы и за то, что как ты всё это обставил я наказывать тебя не буду. И другим запрещу. Возьму паузу. У меня тоже в ГУКе (Главное управление кадров) связи есть. Так что, раз такой расклад у нас получился, на положительный результат даже не надейся. А когда придёт официальный отказ в твоей просьбе, вот тогда и начнутся подковёрные разборки. Раз своё место не знаешь - значит, с поля долой. К этому времени, кому положено, на тебя столько накопают.... Что на 24 часа вполне достаточно будет. И с волчьим билетом... В Союз... На самолётике и за свой счёт.... Так что - Не плюй в колодец, из которого пьёшь. Я сам лично тебе отказ зачитаю. Ты понял, старший лейтенант?
   - Так точно, товарищ полковник. Только у меня одна просьба - компромат на меня должен быть объективным, а не высосанным из пальца.
   - Тут не беспокойся, даю слово офицера.
   Я вышел из кабинета и облегчённо выдохнул воздух: - Фууууу...., я думал разборки будут круче....
   Хотя понимал, что это был только первый этап разборок, а в ожидании официального ответа под меня начнут конкретно копать. Много они не накопают, в этом я был уверен. Шифровался хорошо, никого не посвящая в свои дела. На самый худой конец у меня была крепкая прикрышка.., но это на самый неблагоприятный сценарий.
   Две недели ожидания прошли в напряжении, хотя внешне всё выглядело благопристойно. Но я знал, что под меня копали. Много нашлось порядочных офицеров, которые втихушку сливали информацию, готовя меня к противостоянию. Но были и такие, кто рьяно выслуживался перед командованием, лез из шкуры чтобы утопить офицера. У нас в учебном центре им оказался замполит. С самого начала у меня не сложились с ним отношения, но вели мы себя друг с другом корректно, в служебных рамках. И тут моих противников постигло первое жесткое поражение. По крупному влетел замполит нашего учебного центра, влетел через свою жену и влёт этот вышел аж на уровень Москвы. Полит органам и замполиту стало не до меня, как бы самого его в 24 часа не выпнули. В довершении всего пришёл и ответ с Главного Управления Кадров.
   - ....Продлить срок службы старшего лейтенанта Цеханович Б. Г в Республике Куба до весны 1989 года. На.., распишись за ознакомление приказа, - майор Агуреев пододвинул листок бумаги и я, с удовлетворением черканул незамысловатую подпись.
   - Что Меркурьев? Читал?
   - Конечно, читал, - майор весело рассмеялся, - рожу перекривил, тоже расписался и приказал довести до тебя.
   - Что, связи его не сработали?
   - Да нет у него никаких связей. Одни слова. Он сам дёргается, не зная как ему на следующий год в академию генерального штаба попасть...
   Так на этой положительной ноте и закончилась для меня эта история. Накопать на меня ничего они не смогли - Так..., бытовая мелочёвка... Должность начальника разведки очень хорошо прикрывала, многие хитрые вещи.
   А вот те восемнадцать офицеров и прапорщиков, которые тоже хотели остаться, взвыли от обиды и негодования на НачПо, которому и сдавали свои просьбы. Многие приходили ко мне и говорили, что они тоже хотели лично обратиться к маршалу, но не хватило духу, о чём очень сожалели.
   Конечно, я был под пристальным вниманием у командования бригады и старался не давать поводов для негативного продолжения конфликта.
   Но всё таки они свели со мной счёты. Свели как то по мелкому, подленько... ударом в спину... В такой момент, когда я ничего не ожидал.
   .....Подошло к концу время моей службы на Кубе. До отплытия комфортабельного теплохода "Грузия", на котором я с семьёй отплывал в предвкушении двадцатидневного путешествия через Канарские острова в Одессу оставалось две недели.
   И тут на меня написали анонимку, написал зампотылу нашего учебного центра майор Савельев. Типа: старший лейтенант Цеханович, за два с половиной года службы на Кубе сумел скупить редкие серебряные монеты, представляющие большую ценность. При стоянке порту Санта Крус на острове Тенерифе, Цеханович хочет покинуть судно со своей семьёй, попросить политического убежища, продать эти редкие монеты и жить на вырученные средства.
   Мигом закрутилось следствие, в ходе которого в течении трёх дней, было полностью опровергнуто суть содержания анонимки, но вместо комфортабельной "Грузии" мне пришлось плыть в Союз на менее престижном теплоходе "Клавдия Еланская". Плыл я, правда, начальником штаба воинского эшелона, плыл мимо Англии на Мурманск и честно говоря даже особо не жалел.
   Откровенно говоря, я не верил тому что маршал Советского Союза снизойдёт к просьбе обыкновенного старшего лейтенанта и подавал ему заявление наудачу. Но с тех пор я с искреннем уважением относился и отношусь к маршалу Ахромееву. Хоть и покойному. Правда, несколько покоробили обстоятельства его смерти. Имея пистолет в столе, нужно было уйти по-офицерски. Хотя, вполне возможны и варианты что его "ушли"....
  
  
  Екатеринбург
  Май 2012 года
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.01*15  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023