С опушки леса будущие огневые позиции выглядели мирно и огромное, песчаное поле полигона Либберозен размером два на три километра было cовершенно пустым. Лишь на самом краю, где проходило шоссе на Котбус, мелькали разноцветные легковые и грузовые автомобили.
Старший лейтенант Смуровский повернулся к нам, командирам орудий, и будничным голосом стал ставить задачу.
- Выходим на поле колонной и по сигналам флажками начинаем разворачиваться. Огневые позиции на прямую наводку занимаем сходу и открываем огонь по автомобилям на дороге. Работаем на время. Кто первый тот - Молодец! Задача ясна?
Мы азартно кивнули головами и стали ехидно переглядываться, глядя друг на друга с вызовом. Дело знакомое и на занятиях все варианты занятия огневых позиций отрабатывали десятки раз. В зимнем периоде обучения мой четвёртый расчёт вызвал на социалистическое соревнование первый расчёт, сплошь состоящий из одних дембелей, во главе со старшим сержантом Фёдоровым. А у меня в расчёте из старослужащих был только я, остальные прослужили по девять месяцев и конечно на всех занятиях мы проигрывали Фёдорову. Я злился, гонял свой молодняк. В каждую свободную минуту сажал их около себя и обучал по технической, специальной, ЗОМП и другим предметам. Тем более что у меня как на подбор собрался азербайджанский расчёт. Парни хорошие, но вот с русским языком не того. Поэтому и приходилось с ними заниматься дополнительно. Лишь наводчик Исмаилов более менее понимал, остальные, рядовые Мамедов и Джабраилов, требовали особого внимания. Но эти дополнительные занятия и насыщенные тренировки в зимнем лагере на полигоне Либберозен стали давать результаты. Мы почти догнали расчёт Фёдорова и уже не раз выигрывали в выполнении нормативов.
Поэтому я огненно глянул на Фёдорова и самоуверенно брякнул: - Ну, Николай, сейчас я тебя сделаю.
- На очко сначала сходи, а то обосрёшься, - заносчиво ответил сослуживец. Примерно такие же диалоги происходили и между другими расчётами. Даже вялый Кузиванов, вдруг оживился и заорал на всю опушку леса: - Надерём задницу второму взводу.....
Народ полез по машинам и, не оставив без внимания вопль Кузиванова, стал беззлобно подначивать друг друга. А Смуровский лишь довольно улыбался, слушая нашу заводную перебранку.
Загудели двигатели и наша колонна по лесной дороге, слегка подымая пыль, начала медленно выдвигаться к полю. Первая машина, в которой сидел старший офицер на батарее, вышла из леса и сразу же прибавила скорость. Мы тоже прибавили скорость и через минуту колонна огневых взводов вся выскочила из леса и через двести метров за машиной СОБа послушно повернула направо. Мы мчались по полю и поднятая песчаная пыль сразу же относилась небольшим ветерком в сторону, давая возможность следить за сигналами с машины Смуровского.
Вот, командир третьего орудия, стоявший в кузове за ящиками со снарядами, замахал флажками, подавая сигнал - "Во взводные колонны!".
- Хамурзов - "Во взодные колонны!". Давай ходу...., - Хамурзов, которого я перетащил за собой к себе в расчёт, крутанул баранку руля влево и прибавил скорость. Первый же взвод, скорость наоборот немного снизил, а я выскочил на подножку ЗИЛ-131го и заорал в кузов Исмаилову - "Во взводные колонны" и тот сразу же замахал флажками, дублируя команду.
Потом резко нагнувшись к Хамурзову в кабину, закричал : - Давай..., давай.... Быстрей....! - И стал делать различные жесты и телодвижения в сторону машины Фёдорова, показывая что мы их сейчас ТРАХНЕМ. Оттуда тоже неслись возбуждённые вопли и такие же жесты. Две наши взводные колонны сравнялись и неслись вперёд к всё приближающейся впереди стоявшей машине с командиром батареи и взводом управления. Комбат, широко расставив ноги, внимательно наблюдал, как разворачивается батарея, а взвод управления в кузове скакал и тоже улюлюкал, размахивая руками.
- "В линию машин", - проревел Исмаилову команду, увидев как резко показал флажками сигнал командир третьего орудия в кузове.
По этой команде я и третье орудие продолжали ехать прямо, остальные разъезжались в разные стороны и выравнивались в прямую линию. Мне нравился это манёвр и несколько раз наблюдал его со стороны. Получалось, как будто цветок распускался.
- Стой! - Резко подал команду и тут же соскочил с подножки на песок, не дожидаясь остановки автомобиля и заголосил новую команду, - Слезай! Расцепляй!
Номера расчёта споро соскочили с кузова и ухватились за станины и шворневую балку, чуть поднатужились и приподняли над крюком дульный тормоз.
- Тягач вперёд! Орудие к бою! - Команды сыпались уже на ходу выполнения норматива. Тягач отъехав на три метра, остановился. На кузов птицей влетел Хамурзов и ловко и быстро стал подавать вниз ящики с прицелом, панорамой, тренога под коллиматор и тут же почти кинул в руки принимающих ящик с холостыми выстрелами. Дальше он уже не обращал на нас внимание и по бокам машины скидывал шанцевый инструмент и другие причиндалы всё убыстряя свои движения. Нас тоже больше не интересовал тягач - у самих было полно работы. Каждый выполнял свою операцию при приведении гаубицы Д-30 к бою. И через тридцать секунд, выведя рычаг подъёма из зацепа и зафиксировав его муфтой, выкатил глаза и заорал: - Колёса поднять! - И сразу завалился на спину, чувствуя как Джабраилов и Мамедов в рывке помогали поднять колёса. Тело послушно опустилось вниз и в нужный момент мотнулось влево вводя в зубчатый венец рычаг и тем самым стопоря колёса в верхнем положении.
Кинув рычаг в захват, я заскочил на педали стопоров станин и снова громким голосом скомандовал - "Станины!" и кинул взгляд на первый расчёт.
- Чёрт побери. Опаздывааааем! - Гаубица в первом расчёте уже начала опускаться на домкрате, а у меня только сейчас клацнули стопора станин, закрепляя их в нужном положении.
- От станин! - Прокричал и сразу же один стал опускать гаубицу, контролируя скорость верчения правой рукоятки домкрата, не давая ей под тяжестью гаубицы уйти в ту скорость опускания, когда все сто восемьдесят шариков домкрата идут на срез.
Даже когда контролировал этот ответственный момент опускания гаубицы на домкрате я успевал наблюдать и за своим расчётом, за тягачом и за обстановкой вокруг. Тягач Хамурзова по звуковому сигналу командира отделения тяги, двинулся на пять метров вперёд и одновременно со всеми повернул направо и по большой дуге стал уходить с огневой позиции, так как батарея вот-вот откроет огонь.
Дружно застучали кувалды, вгоняя сошники в песок по вторую дырку сверху, Исмаилов уже закрепил прицельные приспособления и присоединился к остальному расчёту, собирая выкинутое имущество из машины и выкладывая его около орудия в определённом порядке.
- По автомобилю...., - послышалась команда от первого расчёта и я снова озлился. Мне ещё надо секунд десять, чтобы закончить с раскладкой. Кинул бинокль Исмаилову.
- Наблюдай за дорогой и корректируй снаряды. - А сам уже прильнул к оптическому прицелу и сильно закрутил механизмами горизонтальной и вертикальной наводки, ловя под треугольник шоссе и появившийся с краю грузовик.
Обрадовано начал команду: - По грузовику..., Осколочно-фугасным, взрыватель Осколочный, заряд Полный.
Треугольной маркой прицела словил ехавший неторопливо автомобиль и взял упреждение: - Заряжай.....
А сзади уже наплывали голосами номера расчёта: - Осколочно-фугасныйййй...., заряд Полныйййй....
Смачно клацнул затвор, запирая гильзу снаряда и с горечью понял - НЕ УСПЕЛ. От первого расчёта послышался громкий выстрел.
Я тоже дёрнул рукоять затвора, привычно раздирая в крике рот на ширину приклада: - Выстрелллл!!!!
Белый дым от холостого выстрела и сгоревшей смазки на пару секунд окутал гаубицу и расчёт. А через пятнадцать секунд загрохотали и остальные гаубицы.
Я ещё в азарте успел крикнуть: - Исмаилов, корректура...? - И встретил изумлённый взгляд наводчика.
- Какая корректура? Мы же холостыми стреляли....
А рядом в этот момент наконец то справившись с рукояткой опускания клин-затвора, Джабраилов выкинул гильзу из ствола и хоть и с сильным акцентом, но прокричал: - Ствол чист, откат норма.
- Во..., Исмаилов, видишь? И ты тоже хотя бы для порядку крикнул - Цель...
Я бы и дальше разбирался с наводчиком, но послышалась команда СОБа: - Командиры орудий ко мне!
Мы побежали к старшему лейтенанту Смуровскому и комбату, который на своём ГАЗ-66 уже подъехал с тылу батареи.
Пока подбегали командиры орудий с флангов огневой позиции, пока прибежал командир отделения тяги, Фёдоров не упустил момента "щёлкнуть меня по носу".
- Ну что, сынок, дедушки опять вас оттрахали....
- Подумаешь..., на десять секунд нас опередили. Могли бы и больший задел сделать. Ничего всё только начинается. Посмотрим кто кого.
Не утерпел влезть в наш разговор и командир отделения разведки сержант Ермолаев из кузова ГАЗ-66, тоже дедушка и тоже очень ревниво следивший за нашим соревнованием.
- Ну что салабоны, - завопил он оттуда, - рано ещё на дедушек письку дрочить. Вот уедем на дембель, тогда и фишку в батарее держи. А пока МЫ, тут главные во всех отношениях.
- Тебе то что, Ермошка...? Ты то чего в наши дела влазишь? А если так тебе хочется, то давай на время с тобой буссоль расставим, тогда посмотрим какой ты у нас дедушка.
Ермолаев был хорошим и грамотным командиром отделения разведки, но вот тут он мог запросто мне проиграть. Осенью, в масштабах полка я прошёл десятидневные сборы с группами самопривязок, где меня научили расставлять и ориентировать буссоль по дирекционным углам. А потом ещё Смуровский меня на всех занятиях хорошо погонял и теперь я отвечал за расстановку буссоли и её ориентировку. Правда, в привязке рубил ещё смутно и мог привязать огневую позицию более менее точно только одним способом - по обратным дирекционным углам. Но и тут Смуровский не пожалел своего времени на меня и я уже мог кое что и ещё. А вот Ермолаев с буссолью особо не дружил и знал своё слабое место, поэтому он немного поутих, но всё равно подкалывал меня с кузова, но уже безобидно.
Комбат пощёлкал кнопкой блестящего, никелированного секундомера: - Неплохо, неплохо. Развернулись красиво. Время открытия огня отличное. Первым открыл огонь первый расчёт - старший сержант Фёдоров, потом четвёртый расчёт - сержант Цеханович. Третий, а вы чего? У Цехановича молодёжь, а вас сделали на раз-два. Последним как всегда младший сержант Кузиванов, хоть и по времени нормально, но товарищ Кузиванов это вам не официантом работать на теплоходе.
Строй сдержанно засмеялся, зная мечту младшего сержанта устроиться после армии официантом в ресторане на пароходе на своей родной реке Лена.
- Можно было бы и побыстрей, если бы у вас у всех были нормальные кувалды. А так долго заколачивали сошники. И водители долго тянули с уходом с огневых позиций.
- Ну а теперь о главном. Вчера всё обговорили, но ещё раз хочу повторить и заострить - мероприятие предстоит нам важное и все должны выложиться. Проиграть соревнование нельзя. Только выиграть. Немцы ребята серьёзные, но всё равно проиграть тем кого наши отцы и деды победили будет просто позорно. Я надеюсь, что все настроились только на победу. Надеюсь так? - Комбат испытующе смотрел на сержантский строй.
- Так точно. - Грянули мы с воодушевлением.
- Ну и молодцы. Цеханович, после постановки задач подойдёшь ко мне.
Как таковой постановки задачи Смуровским не было. Всё уже было обговорено "сто раз". СОБ кое что уточнил и, распустив строй, отошёл с комбатом в сторону. Куда и позвали меня. Осенью батарея избрала меня секретарём комсомольской организации и комбат спросил про настрой комсомольцев.
- Порвём, товарищ капитан. Нормальный настрой....
Комбат уехал на НП, а мы приступили к оборудованию огневых позиций. Задача была закопаться полностью и замаскироваться.
Песок копался легко, никого не надо было подгонять и через два часа, когда прибыла и встала рядом с нами немецкая батарея таких же гаубиц как и у нас, окопы под орудия вчерне были готовы. Не обошлось и без смеха и весёлых подколок. Как всегда отличился расчёт Васи Кузиванова. Хоть и был на дворе февраль, немецкое солнце светило по весеннему, было тепло и уже через несколько минут маханья лопатами все разделись по пояс. Оружие составили в пирамиды, у кого они были, а одежду сложили сбоку в одном месте. Вася, собираясь на соревнование, как всегда кое что забыл взять с парка и в данный момент это была пирамида под оружие. Автоматы они покидали абы как и одежда была раскидана где попало. Вот и получилось, что через час работы пару автоматов было закидано песком. Был у Васи в расчёте высокий и молодой узбек, вроде бы парень сообразительный, но по молодости вечно влипал в разные нелепые истории. Вот и сейчас, даже несмотря на то что усиленно копал, копал одетый в зелёную, стёганную фуфайку.
- Мёрзну, товарищ младший сержант, - отвечал он своему командиру, когда тот говорил, что надо снять одежду.
..... - И легче копать и вонять потом потом не будешь, - но тот упорно не снимал фуфайку и Вася махнул на него рукой. Фуфайка была туго подпоясана ремнём, на котором болтался штык-нож и от интенсивного копанья тот понемногу сбился с бока на задницу. В этот момент и всполошился младший сержант Кузиванов, заметив что несколько автоматов оказались под песком. Вася наорался на своих подчинённых и те вытащили автоматы из под песка. Вот тут то узбек и обнаружил: автомат то он достал, а штык-ножа нету.
Он кинулся интенсивно раскапывать дальше песок совершенно не чувствуя как штык-нож болтается у него на заднице. А сослуживцы, прочухав возможность посмеяться, стали сочувственно его ругать.
- Кумаров, ты чего - охерел что ли? Как так потерял штык-нож? Это ж оружие..., за него ведь можно и в дисбат загреметь или ещё хуже на тюрягу.... Давай ищи.
Бедный солдат и так испуганный, совсем впал в панику и в первые полчаса, под задавленные смешки товарищей, энергично изрыл весь песок сначала вокруг своего окопа, а потом и огневых позиций взвода. Отчаявшись найти штык-нож, он уныло бродил вокруг огневой позиции и тыкал лопатой в песок, со всё убывающей надеждой найти холодное оружие. Через час такого бестолкового круженья, он от отчаянья рухнул на ящик из под ЗИПов и с размаху больно сел задницей на свой штык-нож. Радостно-безумный вопль огласил всё песчаное поле полигона, да так сильно, что разбудил спящего СОБа около буссоли.
- Кто орал? Чего ты орёшь? Что штык-нож нашёл? Ну и дурак, я только-только заснул, а ты меня разбудил. Фёдоров, объяви ему за небрежное отношение к оружию пару нарядов на работу. Блин..., весь сон перебил.
Под этот радостный вопль и появилась немецкая батарея. Немцы просто и буднично заняли огневую позицию в пятидесяти метрах от нас. И стали приводить её к бою, бросая любопытные взгляды в нашу сторону.
Если бросить взгляд со стороны на наши батареи, то можно сразу же увидеть разительную разницу между нами. Немецкие артиллеристы всё делали так как нужно делать правильно. Развернулись без спешки, приводились к бою размеренно и чётко. Если написано в наставлении что прицел и панорама передаётся из рук в руки, то они и передавали, а не бросали как у нас. Точно также, как в учебном фильме, без нарушений мер безопасности, воплей и ругани как у нас, перевели гаубицы из походного в боевое положение и спокойно разложили все орудийные причиндалы около орудий. Всё это делалось в касках, во всей экипировки и с автоматами, на зависть нам, с металлическими раскладными прикладами удобно висевшими за спиной. Немцы все, как на подбор, были рослыми и гляделись взрослыми парнями. Сержанты-командиры орудий вообще были дядьками, которые командовали своими расчётами, а не метались как мы. Конечно, если у нас в расчётах из шести человек было только четыре или пять, то ты как командир орудия в сторонке не постоишь. А офицеров на огневой позиции у них было аж три штуки. Два командира взвода, которые следили за действиями своих подчинённых и старший офицер на батарее, спокойно контролировавший разворачивание огневых взводов. А у нас только Смуровский. Командир взвода лейтенант Барабанчук уехал в отпуск по семейным обстоятельствам.
Мы же, сбежавшись на правый фланг огневой позиции, изображали из себя детскую Запорожскую сечь. Голые по пояс, ещё не совсем сформировавшиеся юношеские и худые фигуры. (только старослужащие выглядели более менее взрослыми), на худых и голых плечах болтались автоматы с деревянными прикладами, ремни с подсумками с магазинами и штык-ножами у кого на казацкий манер висели через плечо, а кого как положено на поясе, но гораздо ниже пупков. Отличало нас от немцев и разнообразие национальностей. Славянских лиц было мало, а вот кавказские и среднеазиатские в изобилии. Смуровский стоявший впереди, точно также с любопытством наблюдавшим за немцами, оглянулся на нас и критически окинул взглядом нашу толпу, криво стоявшие в окопах гаубицы и сокрушённо крякнул.
- Смотрите, японский городовой, смотрите.... Вот она Европа. Вот он знаменитый немецкий порядок. А теперь всем марш по своим окопам, будем Европу догонять и обгонять...
Мы мигом рассосались по своим позициям, экипировались, с ориентировали орудия и через полчаса интенсивной работы можно было без всякого стеснения пригласить немцев на нашу огневую позицию. Что и сделал Смуровский.
Немцы приходили к нам повзводно, причём все, от солдат до офицера, уважительно смотрели на нас. Задавали вопросы и с удивлением выслушивали ответы. Остановившись в моём окопе и оглядевшись, один из солдат спросил - А где мы спим ночью?
- Вот здесь в окопе и спим, - я дождался, когда один из немецких офицеров перевёл мой ответ и стал разворачивать чехол общего укрытия орудия, - расправляем чехол на земле у казённой части и всем расчётом, за исключением часового ложимся в ряд. Потом второй половиной укрываемся - тепло и дождиком не мочит. Правда, есть свои минусы. Когда одному надо повернуться на другой бок, то поворачивается весь расчёт. Или когда "по малому" надо..., тоже неудобно. Чехол открывается и тепло выходит. Но ничего, через пять минут, как ложишься обратно снова тепло.
Переждав удивлённое обсуждение своих подчинённых, немецкий офицер объяснил, что его солдаты спят в палатке на раскладушках, а для унтер-офицеров расставляется отдельная палатка. Объяснив это нам, офицер задал уже Смуровскому вопрос - А где он спит?
Старший лейтенант задумчиво осмотрел огневые позиции, голое песчаное поле, оглянулся на опушку леса, где были замаскированы наши тягачи. Да..., он мог сказать что ночью спит в кабине одного из тягачей, но чего то застеснялся и ткнул рукой на буссоль.
- Вон там сплю..., возле буссоли. Расстилаю плащ-палатку, укрываюсь ей и сплю. Нормально так сплю....
Задавали и другие вопросы и каждый наш ответ с изумлением и активно обсуждался. Например, их очень удивило, что шинели в которых мы сейчас находились - были как для повседневной носки и занятий, так для выхода в город в увольнение. И форма на нас, также одна - как для занятий, так и для повседневной жизни. Я уже тогда знал, что у немецкого солдата вещевое довольствие было гораздо богаче. Вот и сейчас они щеголяли в полевых комбинезонах для учений и занятий. Причём они были из крепкого клеёнчетого, немаркого материала.
Меня лично заинтересовали каски, в которых они ходили. Мы свои каски не любили и носили только тогда, когда требовали и офицеры могли за отсутствие оного предмета на голове дать под жопу хорошего пендаля. Да и как её носить? Даже если подгонишь подтулейные устройства, она болталась на голове как пустая кастрюля. А вот у немцев она сидела как влитая. И подтулейные устройства были совершенно другого типа.
Через несколько часов, когда немецкие артиллеристы тоже закопались и обустроились, повели на экскурсию к ним и нас. Водил Смуровский, но только командиров орудий. Вроде бы всё что и у нас, но гляделось это лучше и практичнее. Завели в палатки для личного состава и показали раскладушки с нормальными подушками и одеялами. Показали палатку для унтер-офицеров, гораздо более удобную, чем у рядового состава. Дали возможность заглянуть и в специальный прицеп для отдыха офицеров с небольшой, но эффективной печуркой, с кроватями, столом и другими прибамбасами для нормального отдыха. Тут даже Смуровский замычал от зависти - из этого прицепа можно и управлять огнём батареи. Развернул двери пошире и командуй себе и дождик не мочит и печка задницу греет.
В орудийных окопах всё разложено, всё в хорошем, исправном и покрашенном состоянии. У нас тоже в нормальном состоянии, но всё это покоцанно и поцарапано. Но что больше всего поразило нас, командиров орудий, это шанцевый инструмент. А особенно кувалды. По три кувалды на каждое орудие. Настоящие рукоятки, сами кувалды покрашены в чёрный цвет, но видно что ими пользуются и ухаживают за ним. Лопаты тоже с родными деревянными черенками, на конце которых удобные ручки, а не как у нас выстроганные тупыми топорами из берёзовых стволов. Про топоры можно было и не рассказывать. Все заточены. Где положено блестеть - блестят, где положено быть железу - железо и не ржавое.
Короче - утёрли они нам нос по всем позициям.
После посещения немецкой батареи Смуровский со всеми командирами орудий молча прошёлся уже по нашим окопам, а потом распорядился.
- Видели как у этих фашистов всё устроено? Видели.... Через час прохожу и смотрю. Чтоб было как у них.
Приказать то приказал, а выполнить оказалось было просто невозможно. Через час Смуровский снова нас собрал и мы пошли смотреть что получилось. Уже в окопе первого расчёта он заматерился.
- Фёдоров, что это за порнография?
Заматерился и сам попытался разложить и устроить орудийный окоп, похожий на немецкий. Попробовал и разочарованно рассмеялся.
- Убого..., убого..., ну ёлки-палки...
Действительно наш шанцевый инструмент с кривыми и суковатыми черенками. Зазубренные и тупые топоры с изгрызаными топорищами. Расклёпанные и ржавые, ещё со времён Великой Отечественной войны кувалды, с расщепленными рукоятками. Исцарапанные и кое где погнутые железным ящики из под орудийных ЗИПов. Облупленные ящики с оптическим прицелом и ночной подсветкой. Всё это не давало образа законченно орудийного окопа. Если бы мы сами, воочию не видели как у наших союзников, может мы и дальше равнодушно смотрели бы на наше имущество. А так сначала стало стыдно Смуровскому, а потом не по себе и нам.
Приехал комбат, сходил с СОБом к немцам, посмотрел там всё, вернулись и прошлись по всем окопам и загрустили. Можно, конечно, сейчас метнуться в лагерь и попробовать набрать там прямых и нормальных лопат, исправных кувалд и острых топоров. Привезти покрашенные ящики. Но никто не метнулся и ничего не привёз. В нашем полку у всех была такая же картина как и у нас.
Не прибавил энтузиазма и неплохой ужин, который в это время привёз старшина. Не было бы немцев и никто бы и не обратил внимания на обычный приём пищи в полевых условиях. Но уже глянув на всё это глазами немцев (правда, это осознание пришло позже) стало стыдно и за нас, и за нашу Родную Красную Армию.
ГАЗ-66 старшины бодро ворвался на огневую позицию, оставляя густой шлейф пыли, которым он качественно накрыл все окопы, СОБа и комбата.
Автомобиль резко затормозил, в кузове послышался металлический лязг и мат бойца, на которого завалились термоса с пищей. А из кабины весёлый и довольный жизнью выскочил старшина прапорщик Афанасьев.
Из всех окопов торчали головы огневиков внимательно следившие за старшиной и офицерами, терпеливо ожидая команды. И вот, после того как старшина быстро и споро на столике СОБа расставил миски и кружки с едой для офицеров, команда на приём пищи пошла в солдатские массы.
Гремя котелками, полуодетая толпа огневиков с оружием за спиной, спотыкаясь и толкаясь ринулась к автомобилю, где в кузове расположился старшина около термосов и плащ-палатки с хлебом.
Как то так получилось, что никто не командовал и не руководил этим приёмом. Толпа гомонила и тянула руки с котелками и кружками, а старшина с непонятным азартом метко и равномерно раздавал пищу по котелкам. Его помощник разливал по кружкам парящий чай, и выдавал хлеб и масло замкомвзводам на взвода.
Старшина размахивая массивным черпаком, весёло орал в толпу: - Осади..., осади я сказал. Чего столпились? Становись очередь..., а ты чего лезешь? Не лезь.., Блядь..., да что это такое? Не понимаешь русского языка?
Тресььььь... - черпак с громким лязгом опустился на голову, единственную в каске, увольняемого Быстрицкого. Тот рьяно лез к тарелке с маслом и уже тянул туда свою грязную ручонку. Быстрицкий замер, а потом обиженным тоном заголосил.
- Чего вы, товарищ прапорщик, дерётесь?
Тресьььь... - второй удар вновь обрушился на каску и солдат отскочил в сторону, а старшина ласково предупредил.
- Счас..., ещё раз пригрею, но уже не жалеюче.... Солдат, ты что не видел что твоё масло у замкомвзвода? Иди да получай там, а это масло взвода управления. Покормлю вас и им повезу....
- Да что это такое? Фёдоров, Цеханович - вы будете своей ордой руководить или нет? - Возмущённо орал старшина в нашу сторону, но мы не обращали внимания на крики старшины увлечённо деля масло, которое должны были выдать ещё утром. А старшина, тут же забыв про свой вопль, с воодушевлением и азартом продолжал выдавать пищу. Получив свою порцию, все расползались по своим орудийным окопам. А раздав масло, я тоже пошёл к себе и только сейчас обратил внимание на немцев в молчании и в изумлении наблюдавшие за приёмом пищи русских в полевых условиях.
Причины их изумления стало понятным через тридцать минут, когда на огневую позицию к ним прибыла машина с ужином. Небольшой зелёный автомобиль с прицепленным агрегатом и дымящей трубой шустро подъехал с тыла позиций к палаткам личного состава. Из кабины выскочил водитель и в течении пяти минут установил полевой умывальник с несколькими кранами, куда второй - повар, вылезший с другой дверцы кабины, вылил бачок с горячей водой литров на сорок. Приезд машины с едой не остался незамеченным для личного состава немецкой батареи, но все продолжали заниматься инженерным оборудованием огневых позиций.
Установив несколько лёгких столиков и расставив раскладные стулья вокруг них, второй из прибывших одел белую куртку и такой же белый колпак. А водитель в это время крутил форсунки, увеличивая огонь в топке. Повар открыл дверцы ячеек, где стояли большие, никелированные бачки с едой, открыл их и наверно проверил степень подогретости. Только после этого повар направился к офицерам сидевшим у пункта управления огнём, где и доложил о своей готовности к выдаче пищи.
Немецкий СОБ отдал распоряжение, его продублировали в расчёты и офицеры спокойно вымыли руки и уселись за стол, где уже в нескольких тарелках парила пища. Пока офицеры кушали, расчёты под командой унтер-офицеров, в колонну по одному, подошли к умывальнику, вымыли руки и направились к кухне и выстроились в очередь. Поставив своих подчинённых в очередь, унтер-офицеры направились к своим столикам, куда им пищу подавал водитель автомобиля, а повар выдавал рядовому составу еду в котелки, после чего солдаты пусть и не строем, но в составе расчёта направлялись в свои окопы, где и кушали. Всё это происходило организованно, без криков и воплей, пусть даже и весёлых.
После того как приём пищи был закончен и все солдаты помыли опять же горячей водой котелки, повар с водителем собрали грязную посуду офицерского стола и от унтер-офицеров, свернулись и также быстро умчались в свой лагерь.
К этому времени почти вся батарея опять стояла на границе двух батарей и, раскрыв рот в изумлении, в благоговейном молчании наблюдала европейский порядок и дисциплину. Среди нас стояли и Смуровский с комбатом и также молча смотрели на знаменитый немецкий Ordnung. Потом одновременно, но восхищённо перематерились: - Европаааа...., ёб тв...ю м...ь в бога душу корень мать....
А я про себя осуждающе подумал: - А чего материться? Даже в нашей маленькой батарее можно вот так организоваться и точно также блеснуть перед немцами. Хотя бы один раз.... Хотя бы для показухи..... - И сразу же рассмеялся, представив как бы это получилось на самом деле. Начинать в таком деле нужно со всех нас и с самых пелёнок. И долбать, и долбать.... Может быть даже долбить и долбить дубиной по голове - чтобы привить нам всем хотя бы часть той "культуры и порядка", каким только что блеснули перед нами немцы. Причём не показушно, а так у них это заведено.
Недавно на политзанятиях командир батареи рассказал такой забавный случай, который произошёл у нас в ГСВГ. Он как раз прекрасно характеризовал нас - русских и наши некоторые национальные черты характера.
Подняла где то в Германии по тревоге московская комиссия гарнизон, где стояли танковый полк и мотострелковый. Всё нормально: полки поднялись, вышли по тревоге вовремя, отвоевались на полигоне на "Хорошо" и также без ЧП вернулись в Пункты Постоянной дислокации. Все остались довольные. Москвичи тоже, которых встретили хорошо, ублажали всё время и отправили с богатыми подарками обратно в Союз. Полки также остались довольные честно заработанной оценкой и командиры и начальники уже гадали, кому и какие награды и должности будут светить в недалёком будущем. Но вот незадача. Через неделю как всё закончилось, немецкое руководство тем округом вдруг выставило счёт на три миллиона марок, за "убитый" асфальт на двухкилометровом отрезке шоссе. Чтобы выполнить нормативы по выходу из городков, командиры полков дали добро на движение всей техники по асфальтной дороге, что и дало такой печальный результат.
Три миллиона марок - это уже скандал, причём не хилый. За это по головке не погладят, а ведь все уже свыклись с вполне возможными высшими должностями и наградами. Командиры полков посовещались между собой и поехали на переговоры с немцами, для того чтобы хотя бы как то минимизировать сумму ущерба к более приемлемым суммам. Немцы ответили - Если сами восстановите, мы отзовём иск. И тогда наши предложили "гениальный" вариант (как им казалось на тот момент) выхода из положения.
- Если вы, как утверждаете, поставите нам бесплатно из своих фондов асфальт, всё остальное мы сделаем сами и своими силами. - Командир мотострелкового полка не удержался и хвастливо добавил, - в две ночи..... В первую ночь мы разбираем разбитый асфальт, во вторую устраиваем из асфальта новое дорожное полотно.
Результат получился как всегда анекдотичный. Два километра испорченной трассы были разделены между восемью линейными батальонами двух полков и двух сводных. На каждый батальон досталось по двести метров. Внутри батальонов всё это было разделено между ротами, в ротах между взводами. И за первую ночь эта масса людей разбитый и размолотый гусеницами асфальт на руках вынесли в указанное место, чем немало удивили немцев, которые подсчитали что для этого им бы понадобилась неделя.
Никто не сомневался в успехе и второй ночи, но когда немцы следующим утром приехали принимать дорогу.... И увидели рукотворно вылепленную асфальтовую "булыжную" мостовую....
- Всё хорошо, - сказали ошарашенные немцы, - мы отзываем свой счёт. Вы только заново всё сломайте и унесите, а мы новый асфальт сами положим.
К следующему утру не только асфальт был унесён, но и половина щебёнки.
.... Комбат уехал и вскоре стемнело. Мы навесили на прицельные приспособления подсветку и подготовились к вполне возможной ночной работе. А в десять часов вечера, в темноте командиров орудий, собрал старший лейтенант Смуровский.
- Так, орлы, - энергично и бодро начал старший офицер, - мы с комбатом решили ночной тренировкой вас не мурыжить, а то завтра как сонные мухи будете, поэтому разрешаю отдыхать до шести ноль-ноль. Я сейчас подгоню машину сюда и буду там спать. Если что - будите. Старшими на огневой позиции остаются на первую половину ночи старший сержант Фёдоров, на вторую сержант Цеханович. Порядок охраны и обороны огневой позиции на усмотрение старших, они же и отвечают за несение службы своими подчинёнными. Вопросы есть?
- Есть, товарищ старший лейтенант, - послышался в темноте голос Фёдорова, - мы с вашего разрешения, тут одну операцию проведём....
- А вот этого я не слышал. - Быстро отпарировал офицер. - Вы парни взрослые, вот сами и разбирайтесь. Но предупреждаю, если что - сотру в порошок.
- Не..., всё нормально будет. Вы спите спокойно, товарищ старший лейтенант.
СОБ удалился в сторону машин, а мы сгрудились в кучу и стали бурно обсуждать, как нам обокрасть немецкую батарею.
- Раз первый взвод несёт службу в первой половине, вот пусть они в это время и лезут к ним, - авторитетно заявил младший сержант Упоров, командир пятого орудий.
- Ты офигел что ли? - Возмутились чуть ли не хором я и младший сержант Русаков с шестого орудия.
- А чё?
- Да не чё..... Там Вася Кузиванов полезет и точно влетит и ничего тогда никому не достанется...
- Чего вы на меня все тянете? Урод я что ли? Если боитесь, тогда я после вас всех слазаю, - обиделся Кузиванов, - задолбали совсем....
- Так, Стоп! - Прервал Фёдоров было возникший базар. - Совсем что ли с башкой не дружите? Все лезем одновременно. Каждый работает в своём расчёте, чтобы не перекрещиваться. Берём, что нужно и одновременно все уходим. У них же смена часовых будет и если растянем на всю ночь, то точно при смене пропажа вскроется и тогда остальным ничего не достанется. И последнее: лезем все и Кузиванов с нами. И если, Вася, напортачишь тебе звиздец....
Ночь прошла в интересной суете. Никто не спал, кроме спокойно спящего Смуровского, а мы хвастались трофеями и всю ночь прятали их по всему песчаному полю и заснуть удалось лишь часов в пять утра.
А утром в немецкой батарее поднялся большой переполох. Как только рассвело, сначала тихо забегали вокруг огневых позиций часовые. Через несколько минут к ним присоединились наспех одетые унтера, солдаты и когда вся эта суета достигла своего апогея, появились офицеры.
Через десять минут хмурые командиры взводов и их СОБ решительно направились к нашей огневой позиции.
- Цеханович, что это у них за переполох? - Из машины неуклюже вылез Смуровский, тут же, блаженно мурлыкая, поссал на заднее колесо машины, сладко зевая и мутными глазами от сна, наблюдая при этом активное "броуновское движение" у соседей.
- Да не знаю, чего они там подорвались?
- Ну и хорошо. - Смуровский стряхнул последние капли на песок и встал перед капотом, наблюдая за подходящими и радостно возвестил, как только они приблизились.
- Guten morgen....
Я тоже по-идиотски радостно поприветствовал хмурых немецких офицеров, для которых утро было явно не доброе и которые с ходу стали обвинять нас в воровстве шанцевого инструмента, произошедшее ночью.
- Да вы что? - Жизнерадостно изумился СОБ и от избытка чувств громко хлопнул себя по ляжкам, - Да не может быть!
Но немцы упорно напирали и широкими движениями рук показывали на огромное песчаное поле, где были только мы и только мы могли сделать Цап-царап.
Всю эту длинную тираду немца, говорящего по-русски, Смуровский широко улыбался и кивал головой, как будто соглашаясь с приведёнными доводами, чем самым успокаивая немцев, считавших, что припёрли русских и они тут же отдадут уворованное без скандала.
Дослушав немцев до конца, Смуровский таким же широким жестом показал на нашу огневую позицию, по которой бестелесными тенями, бесцельно перемещались всё ещё спящие на ходу бойцы.
- Камрады...., - СОБ сурово сдвинул брови и чуток значительно помолчал, - камрады..., ну посмотрите на них. Ну, разве они способны на воровство. Да у них самих сейчас можно всё своровать....
Немцы дружно посмотрели на бестолковые передвижения русского личного состава, засыпающего на ходу и замолчали, не зная что ещё говорить.
- Хорошо, пойдёмте посмотрим что там у вас украли, - выручил немцев Смуровский и увёл их с нашей ОП.
Через полчаса он вернулся и собрал командиров орудий.
- Ну, парни вы и повеселились. Батарея осталась практически голая. Лопаты, кувалды, топоры, ломы... А ломы то зачем, их же у нас до фига? Ну, ладно это я понимаю. В хозяйстве всё пригодится. Даже понимаю, что с четырёх расчётов утащили полностью всю ночную подсветку с аккумуляторами. Понимаю, что и ЗИПы орудийные надо восполнять...., а то он у нас на половину растерян. Полевые сумки командиров орудий - тоже интересно. Но вот на хера вы спёрли пять раскладушек? Вот на хера они вам? Да..., ещё. Интересный момент. Если на всех орудиях ушло имущество по божески, то есть там хоть что то осталось. А вот со второго немецкого расчёта упёрли всё. Осталось орудие и прицел с панорамой.
- Вот кто это такой за извращенец? - Смуровский пытливым взглядом упёрся в Васю Кузиванова, а тот обиженно забубнил под дружный смех присутствующих.
- Ну что вы, товарищ старший лейтенант, так на меня посмотрели? Не я это.... Не я... А то всё дурак, да дурак Кузиванов, - без всякой логики закончил младший сержант.
- Так, орлы, - резюмировал довольный СОБ, - за такую инициативу не благодарят, но за находчивость и изворотливость - Молодцы. А сейчас живо по местам, по моему комбат сюда пылит. Цеханович, проверь ориентировку буссоли....
Это был действительно комбат. Командиры остановились недалеко от места стояния буссоли и я услышал некоторые подробности ночных событий в изложении смеющегося Смуровского.
.... - Наши балбесы сегодня ночью полностью обчистили немцев. Упёрли всё, что смогли утащить, а Вася... Тот вообще... Помимо того что обчистил весь расчёт, так он ещё с палаток упёр пять раскладушек. Немцы в шоке, а я дураком прикинулся, типа - "Это не я и песня тоже не моя".
- Ну и как прокатило? Там же следов от солдатских сапог осталось наверное море?
Смуровский заразительно рассмеялся: - Да уж..., там нашими затоптано всё. Похоже ночью в батарее спал только я один, а к немцам ходили всю ночь, да ещё по несколько раз. Но слоны наши даже в офицерский салон забрались. Как они там никого из них не разбудили не знаю, но слава богу оттуда ничего не украли. Правда, сожрали всё что было на столе. Но самое интересное, что следы с их батареи уходили во множестве и в разные стороны, только не в нашу. Бойцы воровали и по всему полю прятали, закапывали, маскировали.... Главное, чтобы потом они нашли, а то ведь ночь тёмная была.
- А как их часовые?
- А это они пусть сами разбираются.
Не знаю, как у немцев закончились разборки, но они быстро снарядили машину и через час привезли всё недостающее имущество. А ещё через час приехала совместная комиссия, которая будет судить соревнование между нами.
Они прошли по огневой позиции немцев и записали какие то мелочные замечания. Зашли к нам и также прошлись по окопам, задавая контрольные вопросы. В принципе, у нас было не хуже чем у немцев, но получили баллов меньше из-за неполного комплекта убогого и обгрызанного вида шанцевого инструмента, отсутствие пирамидок под оружие в двух расчётах и за неприглядный вид флажков Васи Кузиванова, куда тот активно сморкался уже целую неделю.
Немцы на первом этапе оказались впереди. Все мило улыбались друг-другу, шутили, но у командира полка, входящего в комиссию глаза налились ледяной синевой, обещая СОБу и комбату после соревнований массу различных неприятных вещей.
По двое посредников, немецкий и русский офицеры, остались на огневых позициях, а остальные уехали на наблюдательный пункт, откуда будут наблюдать и оценивать результаты огня и на позициях возникла томительная пауза.
- Цель 101. ДЗОТ, Х=34587, У=75234, Высота 145, Осклочно-фугасным, заряд четвёртый, Веер сосредоточенный. Один снаряд залпом Огонь! - Пошла команда от комбата и вокруг стола СОБа, где расположился вычислитель возникла лёгкая суета. Вычислитель склонился над ПУО, готовя данные, а рядом Смуровский лихорадочно готовил команду, которая тут же полетела на орудия.
- Внимание! Цель 101, ДЗОТ, Осколочно-фугасным, взрыватель осколочный и фугасный, заряд четвёртый, Прицел...., - возникла пауза и Смуровский нетерпеливо заплясал вокруг вычислителя рядового Хамукова.
Хамуков был флегматом в квадрате, а ещё точнее - флегмат умноженный на сангвиника. Движения у него были неторопливые, такая же речь и мысли в голове у него работали медленно и обстоятельно. Из-за этого о нём в полку ходили анекдоты, которые с воодушевлением бойцы и офицеры рассказывали друг другу. Пару из них произошли за несколько дней до лагерей.
Как правило вычислители они были писарями в батарее. Так вот приходит комбат утром в батарею и видит сидящего за столом в канцелярии Хамукова с разбитым носом.
- Не понял, Хамуков? Кто это тебя? - Нахмурился комбат.
- Да это у меня чисто мужские разборки произошли. Тут ничего такого нет..., - отъехал вычислитель.
- Ну всё таки. Давай расскажи, хотя бы без фамилий. Ни фига себе, у моего солдата нос разбит, - настаивал комбат.
Хамуков помялся немного, а потом решился: - Ну, если без фамилий, тогда дело было так. Я на завтраке делил хлеб и одному не понравилась, как я его делил. Он вскочил и ударил меня в нос.
Вычислитель был парнем крепким и у комбата возникло законное опасение: - Хамуков, я надеюсь он в сознании находится. Ты же у нас совсем не хилый.
- Не..., товарищ капитан, - задумчиво протянул Хамуков, - я пока думал и осозновал, что он меня ударил - он убежал. Но всё равно к вечеру я его словлю.
- Хамуков, только не бей его ногами по животу. - Приказал комбат.
Комбату он рассказал в нескольких словах, а мы видели всё это воочию.
Рядовой Бучия, худющий, но шустрый грузин, эмоционально вскочил с места за столом и ударил Хамукова в нос. Ударил и испугался, понимая что его сейчас убьют. Прямо здесь в столовой и одним ударом. Пока к нему приходило понимание близкого увечья, на лице Хамукова появилось задумчиво-удивлённое выражение - Меня ударили....? Ни фига себе...
Потом глаза вспыхнули новой, радостной мыслью - Теперь я буду его убивать... Где эта сволочь?
А сволочь уже как тридцать секунд сбежала из столовой. До вечера мы наблюдали диалог хилого Бучии и Хамукова. Причём он происходил с безопасного расстояния в пять метров: - Али..., Али, ну чёрт меня дёрнул... Ну, мы же с тобой с Кавказа..., Давай решим всё мирно...
- Не, биджо... я тебя буду убивать медленно и долго, - так говорил Хамуков до обеда, но пока он собирался сделать быстрый рывок и сграбастать Бучию, тот уже убегал и убегал далеко.
После обеда он уже уговаривал: - Биджо, я согласен, но я тебе тогда тоже заеду в нос.
- Али, - вопил сокрушённо в ответ Бучия, - но я же тогда не грузином буду, а казахом или бурятом. Рожа круглая и плоская будет. Всё равно, что говорящая сковородка....
К отбою они снова подружились. Или другой случай, когда командир полка на полковом разводе попросил командира батареи принести "Правила стрельбы", чтобы тут же решить какой то спор.
- Хамуков..., Хамуков..., ёб Тв... м....ь, ты где? - Комбат вихрем ворвался в расположение батареи и от нетерпения скакал около дверей запёртой канцелярии.
- Я здесь, товарищ капитан, - из Ленинской комнаты неторопливо выплыл вычислитель и замедленными шагами подошёл к комбату.
- Давай, быстрей открывай дверь. Мне там "Правила стрельбы" надо забрать. - Комбат кипел, но пока ещё сдерживал себя.
- Сейчас, товарищ капитан, - Хамуков глубоко засунув руку в левый карман брюк, долго и мучительно шарился там в поиске ключей.
- Ну что там, - возопил, почти взорвавшись командир.
- Не..., не в этом кармане, - также заторможено, вытащил руку из кармана и погрузил её уже в правый карман, где начал перебирать металлически звенящие штуки.
- И тут нету, товарищ капитан, - возвестил подчинённый и с удивлением стал рассматривать раскрытую ладонь с каким то солдатским хламом.
- Блядь, ты меня уже зае....., - импульсивная натура комбата не выдержала и он сам ринулся шариться у солдата по карманам, да с такой силой и энтузиазмом, что Хамукова болтало во все стороны. С треском и шумом были выворочены все карманы и на полу образовалась даже небольшая кучка какой то мелочёвки. И лишь в конце интенсивного обыска на кафельный пол со звоном упала связка ключей.
- Открывай, - заревел на всю казарму комбат и вычислитель, неспеша, наклонился, поднял ключи и стал их мучительно медленно перебирать в руках. Этого капитан уже выдержать не смог. Яростно выхватил ключи, с лязгом вставил их в замочную скважину и с ужасным треском повернул их. Но дверь не открылась, а в руках разгневанного офицера остался обломок ключа.
- Товарищ капитан, вы не тот ключ вставили и сломали его, - невозмутимо заявил Хамуков.
- А, солдат, раз не открывается - значит она ломается, - и с ужасным треском выбил дверь вместе с косяком.
Приказ командира был выполнен, а старшина ещё неделю матерился и материл Хамукова: - Ну ты, что не мог что ли побыстрее шевелиться? Как её теперь поставить так, чтобы как раньше она стояла?
Дежурным тогда стоял сержант Ермолаев и он потом нам в цветах и красках рассказал как прыгал около дверей комбат.
Но зато Хамуков со своей невозмутимостью и неторопливостью был почти идеальным вычислителем. В то время когда вычислители из русских, трясущими руками от азарта раскладывали и оцифровывали планшет ПУО-9, Хамуков своими неторопливыми движениями выполнял норматив и выигрывал его.
Но иной раз он ошибался и если ошибался то по крупному. У каждого из нас был свой бзик, был он и у вычислителя. Хамуков дико боялся пороха. Если мы после стрельб старались украсть пару пучков, чтобы втихомолку по резвиться, то Хамуков только под угрозой немедленного расстрела мог взять в руки пучок. А Смуровский усёк это и на боевых стрельбах рядом с ним лежал пучок с порохом.
- Если ты, солдат, ошибёшься, я тебе как дам по башке пучком - так мозги и взорвутся....
Поэтому Хамуков на боевых стрельбах работал всегда в каске. Был он и сейчас в каске, а от третьего расчёта бежал заряжающий и тащил СОБу пучок с порохом.
- Хамуков, чёрт побери, - орал Смуровский и, тряся пучком от заряда над вычислителем, - давай быстрее.... Быстрей давай дальность и доворот....
Солдат в каске, с ужасом косясь на офицера и на пучок в его руках, тихо впал в панику, но стал работать ещё быстрее и мигом выдал необходимые данные.
- Прицел...., доворот от основного направления правее 0-35. Соединить к третьему в 0-02. Зарядить! Готовность доложить! - Смуровский проорал команду и от избытка чувств сильно хлопнул пучком пороха по каске Хамукова. Пучок не выдержал удара, лопнул и разные стороны брызнули жёлтые цилиндрики семиканального пороха. Отчего солдат, возомнив взрыв пороха на голове, ухватился за каску и в ужасе закричал.
- Мои мозги..., моя голова....
В другой момент, можно было и посмеяться, но Смуровский с азартом смотрел на расчёты, командиры которых один за другим вскидывали флажки вверх, сигнализируя о готовности к выстрелу и как только последний флажок взвился в руке командира орудия, он неистово скомандовал.
- Батарея Залпом ОГОНЬ!
Батарея грохнула, а несчастный Хамуков даже не обратил на залп внимания, тупо разглядывая свои мозги на песке.
- Хамуков, хорош хернёй заниматься. Сейчас доложат, как там залп лёг.
- Товарищ старший лейтенант, мои мозги, - трясущимся пальцем солдат показал на рассыпанный порох.
- Да ладно тебе, - Смуровский успокаивающе похлопал вычислителя по плечу, - это порох из пучка... Порвался он.
Хамуков, мгновенно успокоившись, посмотрел на офицера и облегчённо протянул: - А я то думал, чего мозгов так мало?
А тут ещё пришёл доклад с НП батареи: Время - оценка ОТЛИЧНО, точность - оценка ХОРОШО.
Теперь всё внимание обратилось на немецкую батарею. Там пошла команда по той же самой цели. Посыпались лающие команды СОБа, точно также закрутились около орудий расчёты, но уже с самого начала было видно, что они проигрывают по времени. Как нам потом объяснили - у них нормативы по времени другие. Больше даётся времени.
ЗАЛП! И через пять минут пришла оценка: Время - оценка ХОРОШО, точность - оценка ХОРОШО.
Это уже был результат, по очкам и баллам мы догнали немцев и теперь предстояло по команде "Отбой" одновременно с немецкой батареей отбиться, переместится на километр вперёд, снова развернуться и произвести залп по цели, координаты которой будут даны СОБам в движении на новую огневую позицию.
Так оно и произошло.
- ОТБОЙ! - Отчаянно завопил команду Смуровский. И понеслась - "телега в рай". Командиры орудий продублировали команду и всё вокруг орудий закипело. Из леса вырвались тягачи и на полной скорости погнали к позициям орудий и когда они лихо развернулись, орудия уже были отбиты, а расчёты подняли за станины и шворневую балку стволы.
Пока расчёт спешно грузил орудийное имущество, я метнулся к буссоли и стал её отбивать, не упуская возможности оглядеться по сторонам. Немцы безнадёжно отставали. Они всё делали спокойно, размеренно и с соблюдением всех мер безопасности. Зато на нашей огневой позиции народ носился как угорелый, заканчивая грузиться. А среди них, как молния, носился Смуровский с досыльником в руках и лупил по заднице всех, кто по его мнению отставал. В основном досталось расчёту Васи Кузиванова и взбодрённые "деревянным замполитом" его расчёт чуть ли не первым доложил о готовности к движению. Тут даже мой расчёт с Фёдоровым безнадёжно отстали.
А от тягача основного орудия азартно неслось: - Внимание! Приготовиться к движению!!!! Вперёд!
Тягач третьего орудий двинулся вперёд, набирая скорость, в зад ему пристроилось второе орудие, потом первое. Я к этому времени, оставшись вместо лейтенанта Барабанчука командиром взвода, вытянул свой взвод в колонну и собирался пристроиться сзади первого орудия. Но услышал крики Исмаилова, который тыкал флажком назад, пытаясь на что то обратить моё внимание.
- Чёрт...., - я выскочил на подножку и, перегнувшись в сторону, глянул назад, - да..., только у нас, у русских, может быть такое.
По полю мчались два солдата из шестого расчёта, мчались галопом, слегка подымая песчаную пыль, и догоняли тягач в кабине, которого ни о чём не подозревая сидел сержант Русаков. Ладно бы мчались так просто. Но когда они тронулись с места, то забыли загрузить ящик со снарядами, вот с ним, весом в почти семьдесят килограмм, и летели по песку бойцы. Не знаю, но наверно бы немецкие солдаты в такой ситуации не смогли бы догнать уходящую по песку колонну. Но вот русские солдаты не только догнали, но и не останавливая тягач закинули ящик в кузов и точно также сами благополучно забрались туда.
К тому времени колонна набрала приличную скорость и понеслась к новой огневой позиции, а к немцам только-только подъезжали тягачи.
В течении трёх минут мы пролетели пятьсот метров и пошла команда на разворачивание батареи, а ещё через две минуты команда - СТОЙ! К БОЮ!
При выполнении этого норматива я уже не участвовал в приведении гаубицы к бою, а схватив буссоль, отбежал на сорок метров назад и стал быстро расставлять прибор и ориентировать по дирекционным углам.
Пока выгонял стрелочки и пузырьки на середину, была возможность немного оглядеться. Работа на огневой позиции кипела и все, со спортивной злостью, боролись за секунды. Расчёты крутились вокруг орудий, а кузова тягачей были похожи на вулканы, из жерл которых изрыгалось всё - лопаты, ломы, топоры и кувалды взлетали на пару метров над кузовом и по крутой траектории падали вниз. Изредка среди них появлялись, но гораздо ниже, ящики из под орудийного инвентаря и металлические орудийные ЗИПы. Водители всё это выкидывали не глядя по сторонам, а под таким довольно опасным дождём суетились орудийные номера, с муравьиным упорством растаскивая этот дождь и раскладывая по своим местам. Если мы, русские, офицеры и солдаты на это реагировали спокойно, вернее совсем не реагировали. То немецкий офицер-посредник даже глаза закрыл в страхе. Но никого не убило, не искалечило, а к буссоли подскочил СОБ.
- Всё...? С ориентировал?
- Так точно, - и помчался к своему орудию, а сзади понеслась песня СОБа.
- Первому... 34-18, второму...., третьему... четвёртому..., пятому..., шестому..., наводить в буссоль. Первое... 34-20, второе......Отметиться по основной и запасной точке наводки. Основная точка наводки Жёлтый столб, что справа. Запасная точка наводки правый край железнодорожной будки на переезде. Рассчитать разность перехода от основной точки наводки к запасной....
... - Измерить углы укрытий в основном направлении и вправо-влево 5-00, Доложить опасные прицелы и довороты.
Только была проделана эта работа, как СОБ начал подавать команду.
- Батарея Внимание! Заградительный огонь "Берёза". Прицел 104, доворот от основного направления -1-25, Уровень больше 0-03, разъединить от третьего в 0-04. Осколочно-фугасным, взрыватель осколочный. Заряд четвёртый, Зарядить! Готовность доложить!
Пока Исмаилов выставлял данные на прицельные приспособления, я оглянулся и посмотрел где немцы.
- Ого, да им ещё минуты четыре ехать, а через минуту мы сами откроем огонь....
Открыли мы раньше - Прозвучал слитный залп и чёрные мячики снарядов стремительно улетели к цели. Теперь осталось только ждать результатов по точности.
- Рядовой Фалдин с порохом ко мне.
От третьего орудия помчался единственный молодой солдат в расчёте с пучками пороха в руках. Русский офицер-посредник с удивлением посмотрел на СОБа, а мы заулыбались, вспомнив двухнедельной давности ЧП.
Начались в полку первые боевые стрельбы зимнего периода обучения. И начались с нашей батареи.
Первый выстрел. Все на полковом НП вскинули бинокли. Цель находилась на холмах, в километрах трёх впереди. Прошли положенные секунды полётного времени, но желанного разрыва никто не увидел.
- Не разрыв, - констатировал командир полка, опустив бинокль. И тут же скомандовал: - Огонь!
Что подрузумевало выстрел на тех же установках.
- Выстрел, - доложил радиотелефонист и все опять вскинули бинокли. Но разрыва опять никто не увидел, лишь через долгие секунды кто то уловил, на пределах возможного, дальний отголосок разрыва.
- Товарищ полковник, где то далеко долбанул снаряд, - доложил услышавший. Командир повернулся к командиру батареи и с немым вопросом посмотрел на него, под которым тот сразу же подал на огневую позицию команду - Проверить установки.
- Свидунович, у тебя взвод звуковой разведки сейчас развёрнут? - Задал следующий вопрос командир полка командиру батареи управления и артиллерийской разведки.
- Так точно, товарищ полковник, сейчас запрошу координаты.
Несколько минут прошли в молчании, а выслушав ответ от СОБа, командир нашей батареи доложил: - Прицел и доворот выставлены на прицельных приспособлениях и соответствует полученной команде. Это же и подтверждает посредник на батарее.
- Тогда я не понял... Свидунович, что у тебя?
- Сейчас, товарищ полковник, записываю координаты засечки, - спокойно доложил капитан, но уже через минуту спокойствие исчезло мигом, когда координаты обоих разрывов легли на центр немецкой деревни Баутцен.
- Ни фига себе..., - протяжно засвистел командир и стал распоряжаться, - Первой батарее, Стой! Всем отойти от орудий. Командир батареи, начальник штаба полка с контрольной группой выезжают на огневые позиции и разбираются в причинах такой стрельбы. Начальник разведки. Ты берёшь дежурный ГАЗ-66 и летишь в деревню Баутцен, но не лезешь с глупыми вопросами, а издалека зондируешь обстановку и сразу же обратно.....
Комиссия во главе с начальником штаба ничего не смогла накопать на огневой позиции. Стояли какой положено прицел, все уровни были выгнаны, доворот правильный. Офицеры собрались кучкой недалеко от строя батареи, обсуждая что они ещё не проверили.
- Заряд четвёртый был....., - полувопросительно сказал подполковник Корвегин и посмотрел на Смуровского и посредника.
- Так точно. Зарядный поднял над головой и показал вынутые четыре пучка с порохом, - чуть ли не хором подтвердили оба офицера.
- Тогда не пойму в чём дело? - Начальник штаба задумался, а из солдатского строя вышел зарядный рядовой Фалдин и робко доложил, неуклюже приложив руку к шапке.
- Так я, товарищи офицеры, когда поднял пучки над головой, то после заглянул в гильзу и ничего не увидел. Я ещё подумал - А что снаряд на капсюльной втулке полетит что ли? И засунул все пучки обратно.....
И тут мы все воочию увидели немую сцену из "Ревизора". Офицеров как столбняк поразил. Начальник штаба полка полувыкатив глаза, застыл с полуудивлённым и одновременно жалеющим солдата выражением на лице. Комбат растопырил в растерянности руки, банально открыв рот в немом крике - Бляяяяяя.... долбо.....бббббб..... Смуровский, наоборот, возмущённо навис над щуплым солдатом. Рот у него закрывался и открывался, но звук почему то был выключен и я чуть было не выскочил из строя и не покрутил пуговицу на его шинели, чтобы прибавить звук и услышать - Сукаааааа, тебя же учили баран..... Хотя Фалдин по определению бараном быть не мог. Всё таки за плечами 25 лет жизни и Пермский политехнический институт. Да и в батарее он себя за эти три месяца неплохо зарекомендовал. Солдатский строй в ступор не впал, а сдержанно загудел, выражая общее мнение - Ну и влип, пацан....
Первым опомнился комбат: - Как обратно засунул?
- Как? Да вот так, - Фалдин руками изобразил, как взял в руки гильзу и заглянул в неё, - там темно было и пусто.... Ну..., вот я и ....
- Баран..., - очнулся Смуровский, - там же на дне основной пучок лежит, а так ты сделал опять Полный заряд.
Все толпой двинулись к ящику со снарядами. Заставили солдата разгерметизировать гильзу и вытащить четыре пучка. После этого Фалдину пришлось чуть ли не засунуть голову в гильзу, а после этого он вытащил основной пучок, который был в два раза больше чем остальные.
Когда такое короткое и импровизированное занятие было закончено, Фалдина усадили на ящик и взяли под охрану, до решения командира полка.
Через два часа томительного ожидания к полковому наблюдательному пункту подъехал ГАЗ-66, откуда вылез улыбающийся начальник разведки.
- Фу..., слава богу..., - командир уже было поднял руку чтобы перекрестится, но вовремя опомнился и сконфуженно произнёс, - раз улыбается - значит всё нормально....
Так оно и было.
- ... Я так долго ехал, товарищ полковник, потому что весь полигон пришлось огибать и заезжал к деревне со стороны Любеннау. Пока ехал меня обогнали пожарные машины, полиция ехала. Ехали и автомобили скорой помощи и всё туда. Подъезжаю Баутцену уже после них, а на окраине деревне полицейский пост стоит и во внутрь не пускают. Я прикинулся дурачком и спрашиваю у полицейских - Что случилось, камрады?
А те так удивлённо головой покрутили и говорят - Вот, герр майор, 30 лет как война закончилась, а мины до сих пор взрываются....
