Аннотация: Как служили и жили на Кубе. И как залёт одного тянул других в омут неприятностей. Фамилии некоторых героев изменены.
Магнитофон.
Расстелив только что склеенную рабочую карту, я с удовольствием начал наносить условные обозначения, готовясь к предстоящим учениям. Закончив рисование знаков, стал терпеливо их подретушировать и когда откинулся и удовлетворённо осмотрел законченную работу, констатировал - карта "заиграла" и её не стыдно будет показать проверяющим. Теперь только осталось аккуратно сложить размером со стандартный лист, чтобы она помещалась в полевую сумку. И это у меня тоже получилось чётко и с первого раза.
В кабинете с утра работал один и мне уже до чёртиков надоело находиться в одиночестве, а закончив с рабочей картой, я был готов немножечко расслабиться и кем то побазарить и именно в этот момент, когда мог неспешно выслушать любого вошедшего, дверь открылась и в кабинет зашёл секретарь комсомольской организации нашего учебного центра Витька Захаров. Ещё с порога было видно, что старший лейтенант был ну.... очень расстроен. Витька плюхнулся на стул и унылым, загробным тоном прошелестел: - Боря, я влетел... Как... я влетел..., ну надо же....
- Что, Витя, птичью болезнь словил? - Оскалился я в предвкушении эротического рассказа с какой-нибудь черномазой кубашкой, - так это лечится на раз-два.... Да успокойся ты, каждый мужик рискует и может влететь.
- Да нет. Если бы трипак словил - так это ерунда. Я гораздо хуже влетел - особисту. И кому... - Сыскову. Он меня, как пацана расколол. Короче, влетел по полной программе. Или меня в 24 часа с Кубы, или даже боюсь этого "Или". Боря, я ведь и других сдал.... Вынужден был сдать... Что делать, прямо не знаю?
Веселье как то у меня сразу же поубавилось. Если Захаров влетел майору Сыскову - это хреново. Этот как клещ вцепится и пока не вытрясет всю до капельки информацию, какая его интересует - не отцепится. И про всех. А у всех тут были свои грешки. У кого их побольше, у кого поменьше. Ну это ещё как преподнести начальству. Можно и под мелочёвку загреметь. Был у нас свой особый отдел в Учебном центре и не два особиста, как обычно на полк или бригаду, а целый отдел, где их было человек двенадцать. Свои солдаты и своя техника, своя территория и стояли они тоже особо. За забором Учебного центра. В принципе, особисты были тоже людьми, понимали некоторые негативные особенности службы на Кубе. А это в основном мизерная выплата денежного содержания в национальной валюте. Ну что такое 25 песо в месяц - это всего несколько кружек пива себе и несколько порций мороженного детям и бабе. Поэтому на то, что офицеры, прапорщики и члены семей занимались "мелкой" спекуляцией, чтобы не только пиво пить и мороженное есть...., особисты закрывали глаза. Сами этим делом занимались. И в национальной валюте можно было наспекулировать и иметь много денег и никто тебе слова не скажет. Потому что на неё хрен чего купишь в кубашских магазинах - там ни черта нету. Главное не воруй у личного состава и меру знай. А вот что касается долларов, валютных магазинов вот здесь было определённое Табу. Тут уже особисты копали - А откуда у офицера, прапорщика могут быть доллары? А за что он их получил? А что он продал? Если канистру, две, три бензина - конечно, не хорошо, но ладно. А если более существенное - ВОЕННУЮ ТАЙНУ? Хотя какую военную тайну мог кто то продать? Американцы и так про нас всё знали. Но всё равно. Доллары - Нельзя. Валютные магазины - тоже Нельзя.
Но ведь наших, русских, этим не напугаешь. И все, в том числе и солдаты и сержанты имели доллары и могли купить в валютных магазинах, всё что там продаётся. И когда грузились на корабли, чтобы возвратится в Союз, довольно сложно было определить, если не считать по возрасту, кто офицер-прапорщик, а кто солдат-сержант. Все были прекрасно и модно одеты из валютных магазинов. И каждый вёз с Кубы: офицеры-прапорщики от десяти ящиков багажа и выше, а солдаты-сержанты от одного до трёх. Смотря, кто как провернётся.
Вот здесь было, где развернуться особистам. Если офицер-прапорщик имели постоянный приток в долларах и это были приемлемые цифры, то его как правило не трогали. Но если цифры другие, не влазившие в рамки разумного, то под таких копали и пытались разобраться - Что это за такой источник доходов?
Год назад взяли за жопу прапорщика вещевика. Сумел продать имущество со склада на сорок тысяч долларов. Не знаю на чём он погорел? Скорее всего не стал делится - зажопить решил. Ну и залетел. И со словами - Не по чину берёшь прапорщик - он вылетел в Союз в 24 часа за свой счёт. А это как не крути 700 рублей.
Но всё равно существовало равновесие и это равновесие нарушил майор Сысков. Как только он приехал с Союза так сразу же заявил на первом же партийном собрании: - Мне по хер, что у вас тут со всеми "ладушки" и хорошие, приятельские отношения. Буду бороться и выявлять всё что пахнет криминалом и изменой....
И понеслось и поехало. Раз в две недели он конкретно потрошил кого-нибудь из офицеров и прапорщиков, не взирая на чины и ранги с вытекающими последствиями. Он был волком-одиночкой и так и жил одиноким "борцом" и на него не могли найти управу даже свои....
- Меня тоже сдал?
- Про тебя тоже спрашивал, но ты же начальник разведки и у тебя свои правила игры. Да и шифруешься ты.... И хорошо, а то тебя тоже бы пришлось сдать.
- Ну, тогда ладно, - мысленно поаплодировав себе. По сути дела я был открытым человеком. Доверял своим сослуживцам и как бы особых тайн и секретов от них у меня никогда не было. Но попав на Кубу и правильно врубившись в существующую обстановку и особенности здешней службы, ни малую роль здесь сыграла и моя должность, я стал скрытничать и зачастую играл свою игру. Совершенно случайно, общаясь со своими кубинскими знакомыми, нашёл выход на чёрный валютный рынок. Всё там было мутно, рискованно, в том числе и смертельно-опасные люди, занимающиеся этим делом. Один раз чисто интуитивно избежал ловушки, из которой мог бы и не выбраться. Но зато теперь мог без проблем и в любое время поменять песо на доллары в любом количестве и даже мог взять любую сумму в долг. Что в наших условиях было немаловажно. И если бы особисты докопались до моих дел, или например Захаров, зная об этом, сдал бы меня - его бы мигом простили, а вместо него "полетел" бы я.
- На чём хоть залетел?
- Магнитофон мой помнишь?
- Помню. Ну и что?
Три назад я шёл к своему подъезду, как с балкона меня таинственно поманил рукой Витька: - Боря, зайди на минутку. Похвастуюсь кое чем.
В квартире товарищ с таким же загадочным видом подвёл к столу и театрально сдёрнул небольшое цветастое покрывало, под которым скрывался двухкассетный японский магнитофон. Да это была ВЕЩЬ! Классная, красивая машинка посвёркивала никелированными вставками на чёрном фоне. Куча разных ручек, кнопочек, рычажков, разноцветных и загадочных панелек ещё больше украшали дизайн магнитофона.
- Вот это дааааа...., - выразил я своё искреннее восхищение, - вот это класссс....
- Это что, - Витька был польщён моим восторгом, - ты смотри. Вот видишь - пять эвалайзера. Хоть знаешь что это такое?
- Не... Покажи, я ведь от музыки далеко и в такой технике не соображаю.
- Темнота, - с превосходством протянул Захаров, - хоть что такое "Полёт шмеля" знаешь?
- Ну, ты уж меня совсем за деревенщину не принимай. Арам Хачатурян, "Полёт шмеля". Вот эта музыка нравится.
- Тогда слушай, как на таком маге она объёмно звучит. - Захаров вставил кассету и включил магнитофон. Да..., это было классное звучание, потом Витька стал двигать рычажками эквалазеров и тональность звуков стала ещё сочнее и мощнее. Послушав "Полёт шмеля" до конца, магнитофон выключили и я ещё раз высказал своё восхищение и засыпал товарища вопросами.
- Сколько стоит? Где купил? Тоже хочу себе такую машинку....
Недели две тому назад Сысков словил одного из офицеров в валютном магазине и тогда, при бурном обсуждении в кругу офицеров, как можно наеб...ть особистов, секретарь комсомольской организации заявил.
- А я вот так куплю валютную вещь, что ни один особист не подкопается.
Поэтому Захаров сейчас снисходительно и несколько свысока усмехнулся: - Вот так, Боря. Ни в каком валютном магазине и не на доллары. А на обычные песо.
- Да ну не звизди. На песо такие вещи не покупаются и такой магнитофон стоит не меньше двухсот долларов.
- Ну, ну, думай как хочешь. Я ведь не спрашиваю у тебя, где ты доллары меняешь....
- ...Вот на магнитофоне и влетел, - уныло протянул старший лейтенант.
- Получается ты соврал, что не на доллары, а на песо купил?
- Да нет. Как раз не соврал.
- Слушай, а чего ты ко мне со своей бедой пришёл? Я ведь ни в чём не смогу тебе помочь.
- Да я знаю, просто выговорится надо кому то.
- Ну, тогда рассказывай, чтобы потом другим два раза на одни и те же грабли не наступать.
- Иду с обеда на службу. Не по дороге пошёл, а по тропинке, мимо расположения особистов. Иду, мечтаю, настрой отличный, настроение прекрасное и в таком настроении подхожу к ихнему забору, а там стоит, облокотившись на ограду, и нервно курит майор Сысков.
- Здорово, здорово, Витя, - Сысков хмуро протянул руку и поздоровался через забор, - Как дела? Как жизнь?
- Да нормально, товарищ майор.
- Это хорошо, что у кого то она хоть нормальная, а вот у меня проблемы, чёрт побери. И если к вечеру не управлюсь, ещё больше проблем будет.
- У каждого свои проблемы... Да и вы с ними, я уверен, справитесь.
- Это ты точно говоришь, вот только спрос другой. С тебя один, а с меня гораздо круче. Ну, ладно я пошёл.
Майор Сысков кинул остаток сигареты на красноватую землю и ожесточённо растёр её ногой, развернулся и пошёл к себе. Ну я, Боря, тоже пошёл дальше. Метров на пятнадцать отхожу, слышу кричит.
- Витя, погоди, - оборачиваюсь, вижу, Сысков скорым шагом идёт обратно к забору.
- Витя, ты же старшим школьного автобуса ездишь в посольскую школу и пока занятия идут, болтаешься по Гаване.
- Ну. А что?
- Так ты наверно Гавану хорошо знаешь? И служишь гораздо дольше здесь, чем я.
- Ну, знаю немного, - неуверенно протянул я.
- Во..., - обрадовался Сысков, - пошли, поможешь мне. Мне тут дали несколько фоток и сказали, чтобы я по ним определил адрес в Гаване. А я ни бум бум. Пошли, покажу...
Мне стало интересно и я охотно согласился помочь. Заходим к нему в кабинет, садимся друг против друга. Он говорит: - Витя, я тебе сейчас по одной фотке буду давать, чтоб ты лучше вспоминал, если вдруг что узнаешь. Готов?
Я азартно потёр руки: - Готов. Поехали.
Он мне через стол кидает первую фотку. На ней кусок улицы, часть дома и красивые, ажурные, металлические ворота.
- Ну....?
- Так, так, товарищ майор, что то где то видел....
- Витя, Витяяяя..., да ты меня спасаешь. Давай, давай... Вспоминай..., - обрадовался майор, - на вторую фотку.
Кидает следующую фотографию, а там те же ворота, но не с улицы, а со двора.
- Точно видел. И причём недавно. Счас вспомню.
- Витя, блин. Ну..., чертяка, ну, молодец.. А то я уже хотел брать УАЗик и наобум по улицам ездить.
- Третья фотка есть?
- Есть, но последняя. Ты уж напрягись. Вспомни, ну очень важно это.
Я вообще в азарт вошёл. Пальчиками так пошевелил и как будто в очко играем говорю: - Ещё...
Он кидает третью фотку, беру её в руки и покрываюсь ледяным потом.
На третьей фотке ночь. Снимали с расстояния метров восемьсот. Причём с крыши высотки. Классной оптикой. В тёмной ночи открытое, ярко освещённое окно и большая комната. В комнате сидят трое мужчин. Двое явно иностранного вида, а третий ... Боря, третий - Я. Между нами стоит журнальный столик, на нём мой магнитофон и я, перегнувшись через столик... И там можно думать что угодно - То ли передаю им пачку документов, то ли мне дают деньги...
Витька замолчал и горестно понурился на стуле. Я тоже молчал и через минуту товарищ продолжил.
- Боря, ты только никому не говори, меня Сысков об этом строго предупредил, но мне надо хоть с кем то посоветываться и если верить словам особиста, то влип я по самое не хочу....
- Короче фабула всего этого сюжета такова. Фотки эти сделаны КГБ кубинцев. Они давно следят за этими индийскими сикхаки, которые готовят какую то охеренную диверсию, причём здесь должен был замешан советский офицер. Вот я им и попал на крючок. Кубаши поняли, что на фотке советский офицер и сразу же спулили эту информацию нашим особнякам, а те мигом узнали меня. Короче, под давлением всех этих данных, мне и пришлось слить им всё что знаю, в том числе и про офицеров и прапорщиков. Ох и нехорошо мне, Боря....
Последующие несколько дней прошли довольно бурно и содержательно и у меня сложилось впечатление что мы оказались в маленьком 37 году. Всех кого сдал секретарь комсомольской организации, таскали к особистам, где главным в этом деле был Сысков и тот их методически грамотно "колол". Те сдавали других: кто меньше, кто больше и все подробнейше писали "оперу" и на себя и на остальных, неправильно считая - чем больше людей будет сдано - тем меньше на этом фоне будет его вина. Дошло до того, что один из офицеров с испугу написал бумагу даже на свою жену. В эти сети попал и я.
....Я сидел напротив майора Сыскова и ждал, когда он перейдёт к главному вопросу. Но тот всё ходил вокруг и около, видимо понимая что с наскока он меня не возьмёт. И, видя моё спокойствие и отсутствие видимого испуга, Сысков вздохнул и наконец то приступил.
- Товарищ старший лейтенант, вы конечно в курсе дела последних событий в вашем учебном центре?
- Ну и хорошо - проще разговаривать, - Сысков перелиснул несколько стандартных листов и, достав один из них, что то там прочитал и помахал им в воздухе над столом, - вот здесь написано одним из..., одним из.....
Сысков пытался на ходу сформулировать тоже нейтрально вопрос и не раскрыть автора писульки: - Одним из..., из..., из... Чёрт, короче, тут написано что ты поменял песо на 123 доллара, причём очень быстро. После обеда взял песо, а вечером в восемь часов отдал доллары. Это по нашим меркам очень быстро. Вот и расскажите об источнике долларов.
- Я никому и ничего не менял. Живу только на песо и на ленточках. - Мгновенно отпарировал вопрос.
Майор усмехнулся и снова потряс листком: - Но ведь человек здесь очень подробно пишет и это как ни крути, а документ. Подпись, дата.
- Всё это фигня. Мне даже не интересно кто это написал и что там написано. Щенок обоссался от страха и писал всё, что в голову придёт.
- Вот и попался Цеханович. Косвенно, но подтвердил что ты этому молодому человеку менял доллары. Вот так на мелочах и сыпятся. - Сысков злорадно рассмеялся и азартно потёр руки.
- Это ни о чём не говорит. Нам обоим по тридцать три года и разница в возрасте всего в два дня. У меня день рожденья 25 апреля пятьдесят пятого года, у вас 23 апреля того же года и все эти лейтенанты, старшие лейтенанты и даже капитаны, которых вы тут "колете" для нас обоих щенки.
Сысков в удивлении откинулся на спинку стула: - А ты откуда так точно знаешь мой день рожденья?
- Вы же сами говорите, что на мелочах люди сыпятся. Вот и вы засыпались. Много ещё чего про вас знаю, - многозначительно протянул я.
- Ладно, об этом чуть попозже, - Сысков деловито засуетился и, снова помахав листком в воздухе, уже официальным тоном задал вопрос, - товарищ старший лейтенант, вы будете отвечать на вопрос - Где вы меняете доллары?
Я долгим взглядом посмотрел на офицера и буркнул: - Буду, но только в письменном виде. Дайте бумагу.
Сысков в удивлении даже глаза вытаращил. Готовился долго бултыхаться со мной, а я взял и сломался.
- Ну и правильно, Цеханович. Молодец. Только ты давай не только где меняешь, но и что знаешь про других. Ну что ты так на меня смотришь? Мне это необходимо чтобы всё проанализировать. Враньё и испуг, как ты тут говоришь отсеять и оставить только истину. Да, ещё напиши - Чего это ты в Сантьяго де Лас Вегас к итальянскому священнику бегаешь по вечерам. Подробненько. Да, да..., не делай удивлённые глаза и про это мы тоже знаем.
- Ладно, сейчас напишу, - я опустил голову, чтобы скрыть злорадно блеснувшие глаза, - на кого писать?
- Как на кого? На всех, про кого знаешь....
- Да нет.... Кому бумагу писать?
- Аааа, Пиши на меня, сейчас продиктую.
- У меня важная информация. Давайте сразу на начальника особого отдела.
- Ты её мне сначала скажи, а потом обсудим кому писать.
- Нет. Я хочу сразу начальнику...
- Ну, чёрт с тобой. В правом верхнем углу пиши....
Сысков продиктовал, как правильно написать и я погрузился в писанину, не давая заглянуть особисту в содержание своей писанины. Тот, сгораемый любопытством, сделал несколько неудачных попыток заглянуть в листок, потом успокоился и углубился в свои бумаги.
Через пятнадцать минут, закончив писать, облегчённо выдохнул: - Фуууу..., ну всё можно звать начальника особого отдела.
- Зачем? Давай сюда, - Сысков протянул руку к бумаге, но я её сдёрнул со стола и прижал к груди.
- Не..., зовите. Слишком важная информация. Пусть он решает, кто потом этим делом будет заниматься.
Майор недовольно поморщился и облокотился локтями на крышку стола, недоумённо почесав затылок, сделал ещё одну попытку, но увидев моё непреклонное выражение лица, взялся за трубку телефона и буквально через минуту в кабинет зашёл начальник особого отдела.
- Ну что тут у вас?
- У меня есть важная информация. Для вас, - я протянул исписанный мелким почерком листок.
Интересно было наблюдать, как по мере чтения менялось выражение лица с любопытного на недоумевающее, а потом злое. Закончив читать, замороженным взглядом посмотрел на меня и произнёс только одно слово: - Долбоёбы...., - и, сунув лист бумаги Сыскову, буквально пулей вылетел из кабинета.
Сысков, проводив недоумевающим взглядом начальника, погрузился в чтение и уже через тридцать секунд вскочил со стула как ужаленный в задницу: - Цеханович, ты что тут за херню пишешь? Ты что думаешь на тебя не найдётся управы? Да прямо сейчас уедешь на самолёт и в Союз.... И там будешь шутковать.
- Ну.., ну..., товарищ майор. Что вы так разгорячились? Подумаешь написал, что вы мне по пьянке 18 мая рассказали, что вы внебрачный сын английской королевы и как вы планируете здесь бросить семью и смыться в Англию.... К мамочке....
- Молчать! - Рявкнул майор и в бешенстве стукнул кулаком по столу и уже более тише вновь выкрикнул, - Молчать!
В кабинете повисла тишина. Я молча сидел на стуле, а Сысков наводил на столе порядок. Видя что он успокоился, я примеряющее задал вопрос: - Про итальянского священника тоже писать?
Майор раздражённо махнул рукой: - Да ладно, знаем чего ты там пасёшься.
- Товарищ майор, давайте спокойно поговорим. Ничего и никому я не менял. И тут вы меня с места не сдвинете. И бумаге, где это написано - Грош цена. Написать с испугу что угодно можно, только бы с себя часть вины снять и переложить на другого. Мы это сейчас воочию и увидели. Второй момент - это сумма. Ну что это за сумма - 123 доллара? Почему не 125, или 120, или 130? Вот - 123 доллара.... Чепуха всё это и не стыкуется.
Сысков изподлобья посмотрел на меня: - Ладно, с долларами мы пока вопрос этот закрываем. Ответь тогда на другой вопрос. Только давай не крути. Раз задаю этот вопрос - значит, знаю точно и отвечай откровенно.
- Хорошо, товарищ майор, если это касается только меня - то отвечу.
- Парабеллум "Вальтер" и двести патронов к нему у тебя есть?
Я деланно рассмеялся, скрывая растерянность, и огорчённо развёл руками: - Правильно говорят: Если тайну знают трое человек и больше то никогда не узнаешь кто её продал. Но когда её знают только двое... Теперь я точно знаю кто стучит на меня.
Теперь рассмеялся особист и, подняв палец, назидательно сказал: - Неправильно акценты ставишь, Цеханович. Ты теперь знаешь, кто проболтался, а кто стучит никогда не узнаешь.
- Ерунда. Пойду по цепочке вниз и узнаю.
- То есть ты подтверждаешь, что пистолет у тебя есть.
- Да. Есть. Только там уже не двести, а сто шестьдесят патронов.
- Уууу..., и куда или по кому пульнул сорок?
- С женой пошёл на карьер и пострелял. Хорошо бьёт машинка.
Сделав значительное лицо, майор пальцем постучал по крышке стола: - Завтра..., рано утром..., вот сюда и положишь его. Оформим актом, что добровольно сдал. Ну и бумажечку сегодня вечером напишешь, где и при каких обстоятельствах.....
....C этим парабеллумом всё произошло совершенно случайно. Был у нас офицер, одессит, технарь, повёрнутый на оружии. Сошёлся со своим подчинённым прапорщиком, который на гражданке был слесарем-металистом высшего разряда, и начали они клепать тесаки. Надо сказать, что получались неплохие ножики. И форма, и другие моменты. Правда металл был не того качества, но всё остальное было завлекательно. В основном они делали ножи для подводной охоты, длиной сантиметров по тридцать. Делали и ножны, удобно крепящиеся на ноге. Всё это охотно покупалось офицерами и прапорщиками, которые были повёрнуты на морской охоте. А таких было подавляющее большинство. Конечно, морская охота сказано слишком громко. В основном она заключалась в собирание со дна красивых и больших раковин, добычи лангустов и разной другой сувенирной фигни. Но всё равно это громко среди нас называлось - Морская охота, реже рыбалка. И ножи были для самообороны. Но по большому счёту для самоуспокоения. Какой на хрен нож, когда на тебя выплывает акула или несколько барракуд.
И вот этот офицер подходит ко мне и говорит: - Боря, слушай... У тебя ведь куча знакомств у кубашей. Спроси их про американский винчестер.
- Да ни каких проблем...
Через какое то время ко мне подкатывает мой кубинский друг Энрико Агиллар: - Борис, ту мой товарищ хочет купить в валютном магазине хороший японский телевизор. Ну, сам понимаешь - песо у него есть, ты меняешь их на доллары и в валютном магазине покупаешь ему телевизор. Как тебе? А он тебя отблагодарит.
- Да никаких проблем.
И месяц тому назад предлагает: - Поехали, Борис, к моему другу.
Войдя в дом друга Энрико, я был неприятно удивлён. Думал, что это обычный кубинец, а тут в огромной комнате сидела большая компания полицейских чинов и что то праздновала. Нас радостно встретили, усадили за стол. Энрико представил меня, потом представил присутствующих и тут же стали понятны причины застолья. Оказывается, эти люди в полицейской форме входят в ближайшее окружение Фиделя Кастро. Конечно, это были не те фигуры, которые открывали пинком ноги дверь в его кабинет, или же давали советы "команданту", как рулить государством, но тем не менее это были люди "оттуда" и сейчас они обмывали вручённые сегодня государственные награды.
- Энрико, если они "оттуда", так чего сами не могут организовать себе телевизор? - Прошептал я кубинскому товарищу на ухо.
- Борис, - Энрико, как всегда сделал ударение на последнюю гласную, - это лучше сделать через советского офицера. Так лучше для всех. Поверь мне.
- Ну, мне тогда по фиг.
Застолье катилось своим ходом по правилам кубинского застолья, которые в корне отличались от русских. Никто не нажирался, не начинал выёживаться, а наоборот - все потихоньку пили и спокойно общались.
В какой то момент Энрико мне мигнул и мы вышли в соседнюю комнату, куда тут же зашёл хозяин дома. Быстро обсудили все вопросы, он передал деньги и я ему пообещал, что через три дня телевизор привезу на машине Энрико. Закончив, мы вернулись в общую комнату и присоединились к остальным. И тут я вспомнил просьбу товарища и, улучшив момент, озвучил её.
Хозяин дома выслушал перевод Энрико и так простенько говорит: - Оооо..., есть у меня. Сейчас принесу.
Ушёл и через три минуты приносит картонную коробку из под ботинок: - Вот, дарю....
В моём понимании американский винчестер - что то из вестернов, из фильмов про индейцев. А тут обычная обувная коробка, но тяжёлая. Хозяин дома что то прочирикал и Энрико перевёл: - Говорит, что у него давно дома валяется. Вот и пригодился. Это тебе подарок. Бери...
Я открыл коробку и сразу же увидел парабеллум "Люгер" лежащий на толстом слое патронов. Ни фига себе, я восторженно достал парабеллум и закрутил его перед собой. Правда, при ближайшем рассмотрении он оказался сильно заржавевшим. Затвор почти не двигался и только с большим трудом сдвинул его в заднее положение. Пистолет пошёл по рукам и кто то знающий тут же на столе, тоже не без труда, разобрал его, насколько это было возможно. Даааа...., и внутри он был засранный, ржавый и грязный. Но патроны - как конфетки. Чистенькие и аккуратные. Мне его собрали и я снова с удовольствием повертел его перед собой, после чего поблагодарил хозяина и положил оружие в коробку, а коробку поставил на каминную полку.
Я был шокирован подарком и не знал, как поступить: то ли принять его, то ли сделать вид, что забыл его при уезде. По нашим, советским законам, как это не прискорбно я - офицер, офицер с кучей положительных характеристик и аттестаций, психологически уравновешенный, выдержанный. Я уж не говорю, что целый начальник разведки и не имею право иметь оружие. А на какой то сраной Кубе - любой офицер имеет право не только ношения оружия, причём любого, но может запросто, без разрешения хранить его дома. Меня и не только меня удивляло, что кубинский офицер в качестве личного оружия мог выбрать пистолет или револьвер любой марки. Нередко можно увидеть кубинского офицера с пистолетом или револьвером оригинальной марки, чем он очень гордился. А рядом на ремне мог висеть какой-нибудь оригинальный штык-нож иностранного производства. Я уж не говорю, про различного рода украшений кобур в виде кисточек или бахромы. Очень был либеральным закон об оружии. Насчёт гражданского населения и какие права на оружие по этому закону он имел - не знаю. Но силовики всех рангов имели право и спокойно им пользовались.
А я вот запросто мог залететь под уголовку с таким подарком. Поэтому и ломал голову. Подошло время нам с Энрико уезжать и мы стали тепло прощаться с присутствующими на застолье и с хозяином дома. Вышли на улицу, сели в машину Энрико и только тронулись, как из дома заполошно выскочил хозяин дома и истошным воплем остановил нас.
Дверь автомобиля открылась и мне в руки сунули коробку с пистолетом.
- О, да... Забыл его. Спасибо, друг. - Вынужден был поблагодарить его и мы уехали. Через несколько минут езды Энрико с неудовольствием пробурчал.
- Пожалел.... У него этого барахла в доме дополна, мог тебе и получше подогнать...
Дома я похвастался подарком перед женой, что она встретила крайне негативно: - Вечно у тебя завихрения и не в ту сторону.... Верни его обратно, а то будут неприятности, а я хочу последние полгода на Кубе спокойно прожить, а не вылететь отсюда на самолёте.
Но я её успокоил тем, что пистолет ржавый и не пригоден для применения и как оружие ценности не представляет, а значит под уголовку не подходит.
Сам же на следующий день развил бурную деятельность. У РАВистов раздобыл компоненты раствора РЧС (раствор чистки ствола), приготовил его и опустил туда на сутки разобранный парабеллум. На следующий день хорошо его прочистил и на двое суток кинул в керосин. И только после этого стал тщательно чистить. Сначала отлетела размокшая грязь, а по мере того как чистил и убирал ржавчину, парабеллум преображался и всё больше и больше стал походить на исправное боевой оружие. Ствол, конечно, из-за такого варварского обращения был в раковинах, но они были незначительные. Но когда в конце работы смазал пистолет, остальные части и механизмы заработали, как положено - легко и чётко. Положив в карман горсть патронов, я удалился в ближайший карьер, где не без опаски произвёл первый выстрел. Всё работало нормально и я с удовольствием расстрелял оставшиеся патроны.
Через несколько дней приехал в гости Энрико и, немного выпив, я с загадочным и интригующим видом предложил прогуляться до карьера, где показал парабеллум. Сказать, что я удивил его - это значит мягко сказать. Энрико был шокирован тем, как я его привёл в нормальное состояние. Справедливости ради надо сказать, что при всех своих положительных моментах кубинцы в техническом плане были тупыми и безалаберными. И мы, советские, ежедневно, даже на бытовом уровне сталкивались с этим. К примеру: дают какому-нибудь кубинцу-водителю новенький автобус Икарус, только что съехавший с корабля. Русский водитель берёг бы его и как минимум года два, три ездил и не парился. А у кубинского водителя автобуса, уже через три месяца довольно сложно было представить, что совсем недавно он был как новенькая копейка, зато можно было наблюдать торчащие отовсюду разноцветные провода на не заизолированных скрутках, снятые и покоцанные панели и другое варварское обращение. Но зато весь автобус был в мигающих разноцветных лампочках и метёлках. Военные кубинцы нередко обращались к нам за помощью в ремонте техники и как правило оказывалось, что где то, что то перекрутили или наоборот не докрутили, не дочитали до конца правила эксплуатации и банально не обслуживали технику.
Энрико в восхищении крутил парабеллум в руках и беспрестанно спрашивал: - Борис..., Да как так? Он же совсем ржавый был..., Да ну..., ты наверно со склада своего взял и мне голову дуришь.
А когда постреляли по банкам Энрико многообещающе сказал: - Я тебе ещё привезу. Посмотрим, как ты его сделаешь.
На следующий день Энрико привёз дамский, никелированный револьвер 1897 года выпуска. Был он тоже ржавый, запущенный, со сломанным курком. Только перламутровые щёчки на рукоятке были как новые.
- Фигня, через три дня приезжай. Покажу, как всё это делается.
Метнулся к прапорщику-металлисту, показал револьвер и попросил выточить курок. Всё остальное проделал как с парабеллумом. Только перламутровые щёчки предварительно снял, когда в РЧС и керосин ложил. И через три дня предъявил звонко щёлкающий револьвер изумлённому Энрико. Но тому больше нравилось, как ровненько жужжал барабан револьвера, когда его сильно крутанёшь. Жалко было после этого отдавать револьвер хозяину, но к моему удивлению Энрико отказался принимать: - Борис, раз ты его сделал и удивил меня, то и забирай себе. Пусть это будет тебе моим подарком. А для меня ты другую вещь сделаешь.
Вот тут то я и похвастался "Люгером" перед своим товарищем. У него аж глаза заблестели, когда он его в руки взял, а когда мы ещё на карьере с него постреляли он предложил 150 долларов за парабеллум.
- Не..., ну ты что? Это я себе оставлю. Ты же винчестер просил.
- Я хочу его. Хорошо..., двести долларов...
- Да не продаю я...
- Двести пятьдесят...
Три дня он ходил за мной, в результате чего цена вопроса выросла до семисот долларов и мне пришлось решительно с ним поговорить: - Если ты не отстанешь, я вообще с тобой разговаривать и общаться перестану.
.... - Не, не принесу. - Категорически ответил я, нимало удивив особиста, посчитавший меня сломленным.
- Я принесу вам, а потом случится небольшой дипломатический скандал, который никому не нужен. Этот пистолет мне подарил человек с кубинского верха, - я многозначительно поднял глаза к потолку. - Он ежедневно готовит всякие там дела для Фиделя... И что получится? Спросит как мой подарок, Борис? А я ему Му-мууу..., муууу... вот так забрали в приказном порядке... Расскажет Фиделю, а тот дёрнет главного военного советника генерал-лейтенанта Зайцева. Спросит - Как так, мы дарим вашему офицеру оружие, а вы его изымаете? Как понимать? Я думаю, что после того скандала, когда мы стрельнули по Фиделю Кастро, ему такие вопросы просто невыгодны....
- Цеханович, вот ведь звиздишь. И звиздишь нагло. Сейчас позвоню прокурору и санкцию на обыск. Ты не имеешь право на хранение боевого оружия. И все дела.
- Товарищ майор, вы за границей служили, кроме Кубы?
- Служил. Ну и что?
- Где?
- Не много ли вопросов, Цеханович?
- Да не бойтесь, никуда не побегу эту военную тайну продавать...
- Хорошо, в Венгрии. Ты к чему клонишь?
- Вот к тому и клоню. На территории Венгрии за оружие вы могли меня взять за жопу, а здесь нет. Там территории военного городка находится под юрисдикцией Союза, а здесь территория офицерского городка территория Кубы и здесь официально руководит кубинская комендатура.
- Да эта комендатура одна фикция, недаром её "Проблемой" называют.
- Да, согласен. Но при разной фигне, вы туда сразу же бежите и ко всему сказанному хочу добавить, и вы это тоже знаете, что территорию городка должны патрулировать полицейские Сантьяго Де Лас Вегас. Так что здесь в этом случаи действуют кубинские законы. Ну и последнее. Товарищ майор, да если бы меня не сдали - никто бы и не узнал про оружие. Я ведь не бегаю пьяным с пистолетом в руке по городку, никому им не угрожаю. Что за проблемы тогда? Уверен на 100%. Попал бы вам в руки такой пистолет - хрен бы вы его сдали. А так предлагаю компромисс. Я завтра принесу, но не парабеллум, а дамский револьвер, антиквариат и покажу. Но при условии, если вы не отберёте его. Разве не любопытно вам на коллекционную штучку глянуть.
- Сучара, ты Цеханович. Ладно, я подумаю. Принеси, посмотрю. Но ответь мне на один вопрос - Всё таки откуда ты имеешь обо мне информацию?
- Скажу, но в обмен на информацию обо мне.
- Ладно, посмотрим что ты спросишь.
- Всё очень просто. Заглянул в вашу библиотечную карту в библиотеке. Мелочь, но приятно.
- Вот чёрт, точно ведь... Хорошо, твой вопрос.
- Что ещё про меня знаете?
Сысков изучающее оглядел меня и после недолгого раздумья сказал: - В Сантьяго Де Лас Вегас ты дружишь с бывшим диссидентом Александром Тухинидис. Если бы он вовремя не сбежал с Союза, то был бы за свою деятельность арестован. Жена его - дочь бывшего миллионера, владевшего половиной города, и который до сих пор проживает с ними. Раз в год к ним приезжают родственники из Америки. Живут в особняке. Даже непонятно, на что они его содержат. Вот какой у тебя там интерес?
- Ну, вы же сами сказали - бывший. И поверьте хоть он и высказывает негативные взгляды на политику КПСС, Политбюро, на Перестройку он не ставит цели завербовать меня в ряды диссидентов. Кстати сказать, он не только бывший диссидент, но и уважаемый профессор Гаванского университета, преподаватель русского языка и литературы. Очень хорошо преподаёт. Насчёт его жены, помимо того что она дочь бывшего миллионера, она ещё и известный в стране скульптор. А про бывшего миллионера, так тут совсем ерунда. Это самый презираемый в их ней родне человек, только что под жопу его не пинают.... Родня с Америки.... Это младший брат миллионера. Фермер средней руки.
- Как то у тебя всё благостно. И миллионер - не миллионер, и американец у тебя тоже чуть ли не овечка.
- Вы, товарищ майор, полгода уже на Кубе и как то до сих пор не разобрались даже в современной истории Кубы. Советую почитать, тогда многое чего станет ясно, в том числе и про наш город, про то как проходила здесь революция. Как Куба стала социалистической.... Сходите в их городской музей. Он небольшой, всего одна комната, но тоже очень много узнаете про город, фотографии посмотрите. Да, если есть кто по-испански читает и говорит - вот туда вместе сходите.
- Схожу..., обязательно схожу, но ты мне сначала про миллионера расскажи. С чего бы он стал презираемым?
- Вот как раз в музее есть один большой стенд, посвящённый периоду правления Батисты. И там ряд фотографий и много текста. Вот этот миллионер был самым богатым жителем не только города, но и всей местности. Два года перед революцией возглавлял городской муниципалитет. Владел всеми крупными магазинами города и построил фешенебельный квартал для богачей. Вот тот район, который сейчас называется "Польский" и есть тот квартал. Видели, какие там виллы стоят? Конечно, они сейчас не совсем ухожены и видуха немного проигрывает... Так вот когда Фидель взял власть в свои руки он не стал как мы проводить экспроприацию предприятий у капиталистов. Он их выкупал. Платил хорошие деньги, а бывших хозяев ставил директорами этих же предприятий. Те капиталисты, деньги ложили в банки за границей и прекрасно жили и живут до сих пор на ренту от них. А вот тесть Александра Тухинидис, непонятно почему воодушевлённый революцией, вместо того чтобы продать всю свою недвижимость государству и преспокойно жить на проценты, просто передал безвозмездно всё в руки новой власти. Единственно, что оставил себе свой особнячёк. Короче, остался ни с чем, а вот остальные бывшие живут и припевают. Кстати, я всех бывших города знаю и бываю периодически у них. Очень интересно они рассказывают про своё прошлое и настоящее. Ну и под этой маркой я свои дела кручу, личные... Да, вот за это они его и презирают. Честно сказать, Тухинидис с женой не особо богато живут, поэтому они и вся ихняя родня с таким почётом встречают его брата с Америки. Тот после революции сбежал в США с небольшой толикой денег. Купил там небольшую ферму, тем и живёт. Привозит оттуда по меркам кубинцев богатые подарки, да тут их одаривает с валютных магазинов. Поэтому когда он уезжает обратно, его братца ещё больше гнобят.
В кабинете повисла тишина. Сысков закурил и, глядя на меня сквозь дым, о чём то задумался. О своём..., особистском. Минут через пять, приняв какое то решение, решительно затушил окурок в пепельнице.
- Ладно. Заканчиваем. Приноси завтра револьвер и парабеллум. Даю слово не отберу. Хочу посмотреть. Над твоими словами подумаю. По всему остальному я тоже подумаю.... Может чего и придумаю. Иди.
Парабеллум и револьвер я на следующий день показал и Сысков, вдоль нащёлкавшись и наглядевшись на оружие, не без сожаления отдал обратно мне, но напросился пострелять, что мы сделали после обеда.
- Ладно. Живи. Но смотри - много что про тебя знаю. Не зарывайся. А насчёт города - я иной раз буду к тебе обращаться с разными вопросами. Чувствуется ты там в теме многих хитрых вопросов.
На этом для меня всё закончилось. Потом он не раз обращался ко мне за информацией по некоторым моментам городской теневой жизни и каждый раз ледяной холодок пробегал по хребту. Очень уж он близко копал по моим связям и делам и шёл параллельно мне. Почти рядом. Но остальных Сысков тряс, как грушу..., а потом всё внезапно закончилось. Наступила томительная пауза. Ситуация зависла - молчали особисты, молчал Политотдел, всё как всегда, но все, кто влетел особистам и посдавали друг друга ходили как опущенные в воду, ожидая развязки. Немного повеселел Витька Захаров, считая что основная гроза пронеслась. Я как на грех, взял и купил точно такой же магнитофон, но в валютном магазине. Надо было уйти в тину, а вот как то так получилось спонтанно. Но все друг друга перезаклали и я удачно пролетел над всем этим.
Гроза грянула недели через две. С политотдела пришла указивка провести партийное собрание и обсудить проступок коммуниста Захарова и других, кто был замешан в валютных операциях. И интрига здесь была не в обсуждении проступка коммуниста, а в том какое наказание определил Политотдел.
В нашем учебном центре было 23 коммуниста, но восемь человек относились к управлению, а управление всегда держалось своим коллективом и обособленно от подразделений. Поэтому залёты с валютными делами их коснулись лишь взскольз, через Захарова, но вот в подразделениях там залетели и были замараны писаниной друг на друга почти все. Поэтому как бы бурного обсуждения и гневного осуждения проступка Захарова не предвиделось. Там царила гнетущая обстановка. Управление тоже как то не имело желания рьяно высовываться, так как имели по этому делу свои грехи. Но вот какую установку Политотдел поставил секретарю партийной организации, никто не знал и поэтому не знали какую линию поведения выбрать. Я попытался офицеров подразделений расшатать, но те отмахнулись от меня: - Тебе хорошо так говорить. Ты тут два года отрубил и тебе пофиг, а нам ещё охота послужить.... Да и сами вляпались... И какую такую теперь активную позицию должны занять?
- Пацаны...., - злился я и имел полное право на это. Когда прибыл на Кубу мне было тридцать один год и, прослужив в армии тринадцать лет, имел довольно большой военный и жизненный опыт. Имел свои суждения и свой взгляд на те процессы, которые проходили в армии, в обществе в целом и в нашем учебном центре в частности. Коллектив штаба нашего центра принял меня, так как они тоже были в общем моего возраста, только подполковник Подрушняк был старше и конечно опытней нас. Но в некоторых, "скользких" вопросах жизни и деятельности учебного центра я занял свою позицию, которая шла вразрез и не устраивала остальных офицеров и прапорщиков штаба. И чтобы, не дай бог, это старлей-дурак не стал совать свой нос туда, куда не следует, при первой же возможности меня сплавили в ссылку на исправление во вторую реактивную батарею командиром взвода управления. Дебильно объяснив: - Ну, мы же не можем капитана Иванова поставить на взвод. Пусть он побудет на твоей должности пока.
К нам тогда, последним кораблём, прибыл капитан Иванов и в результате кадровой ошибки у него не нашлась должность. Вот и произвели такую рокировку: я был и оставался начальником разведки, но служил командиром взвода. Ладно, хер с вами. Меня этим не сломать. А когда через полгода капитану Иванову наконец то нашли должность в штабе артиллерии, я прямо нагло пришёл в кабинет начальника штаба, сел за свой рабочий стол и сказал: - Хватит, это моя должность и моё место. И тут я и буду служить.
Надо сказать поступил дерзко, но вовремя - а так бы туда сунули своего. Я и дальше вёл себя независимо, правда в особо конфликтные ситуации старался не влезать, понимая что второй раз меня сожрут.
Поэтому на партийном собрании, где царила подавленная обстановка и большинство присутствующих упорно не подымали глаз и сверлили взглядами крышки столов, я сразу же заявил свою позицию: - Да совершён определённый проступок... Да, из-за некоторых особенностях нашей службы и жизни коммунист Захаров попал в эту ситуацию. Было бы нормальное денежное обеспечение - никогда бы он в ней не оказался. Да, вовремя вмешались органы и коммунист не попал в более тяжёлое положение. Да, давайте осудим его, но осудим его адекватно всем этим моментам. Моё предложение - постановка на вид.
Я сел и огляделся, коммунисты подразделений продолжали молчать, опустив головы. Майор Сысков, присутствующий на партийном собрании от особого отдела, сидел сзади и молчал. Также молчал и представитель политотдела. Затянувшееся молчание прервал замполит нашего учебного центра. Авторитетом у офицеров и личного состава не пользовался. Был он "гнилой" и по моему даже начальник учебного центра подполковник Подрушняк его опасался. Поэтому никто не удивился, услышав выступление политработника, которое в общих словах сводилось к следующему - Коммунист Захаров совершил тяжёлый проступок. Потерял бдительность и дал втянуть себя в эти шпионские игрища. Ещё неизвестно какие сведения он им передал.... И может быть покупка данного магнитофона могла служить лишь прикрытием. И неизвестно за что он на фотографии получает деньги.... И так далее и тому подобное. В конце он внёс своё предложение, наверняка озвученное политотделом - Исключить коммуниста Захарова из рядов КПСС.
Сука. Можно было ограничится даже строгим выговором, только не исключением. Это было практическим концом всякой карьеры для Захарова, а также предполагало досрочное убытие в Союз. Ну, не в 24 часа, но всё равно - самолётом и в ближайшее время.
Головы коммунистов подразделений опустились ещё ниже, а Витька побледнел, не ожидая такой жёсткой постановки. Я попытался как то переломить ситуацию, аппелируя к тому, что на фотографии не видно - либо он передаёт деньги за магнитофон, либо он их получает... Да и вообще, непонятно что они там друг другу передают. Может в карты играют?
Но в целом мой голос в защиту Захарова был практически единственным. При голосовании: одним голосом против и двумя воздержавшимися Захаров был исключён из партии.
На этом история залётов и разборок для остальных закончилась. А ещё через неделю, с семьёй, Витька улетел в Союз а в нашем учебном центре ещё долго царила гнетущая обстановка и тема убытия Захарова была под "Табу". Улетая, Захаров пообещал обратиться с жалобой на исключение из партии в Центральный комитет КПСС, но как то не верилось, что там, в Москве разберутся в событиях произошедших на Кубе и в обстоятельства исключения. Наверняка, отделаются отпиской и Витьке придётся идти простым взводником. Чтобы как то сгладить атмосферу и восстановить душевное равновесие офицерского коллектива, было предложено в ближайшую субботу провести вечер отдыха и расслабиться. Идея всеми была воспринята с воодушевлением и к семи часам вечера на улицу перед нашим домом были вытащены и накрыты столы. Немножко в сторонке разместился музыкальный ансамбль нашего учебного центра. Вечер начался нормально, все налегли на выпивку, оживились. Ещё немного и можно было приступать к танцам. Первой дошла до кондиции жена офицера, который с испугу написал на неё бумагу особисту. Они, конечно, давно помирились, но видать обида жены на мужа была спрятана не так глубоко и при не совсем удачной шутке она выплеснулась в наружу.
- А сам..., Как ты мог написать на свою жену? Сволочь ты..., - и, залепив ему пощёчину, заплакала и убежала домой. За ней убежал муж, а за столом повисла напряжённая тишина, вечер был испорчен насмарку и до танцев дело не дошло. Все как то быстро разбрелись по квартирам.
* * *
До убытия в Союз оставалось пару месяцев. На досках объявлений в учебных центрах уже вывесили расписание прибытие и убытие кораблей и маршруты. И теперь каждый убывающий обязательно по несколько раз в день останавливался около расписания и прикидывал на какую лучше барку попасть. А дембеля вечерами вообще толпились в этих местах, пытаясь предугадать кто попадёт на первую барку, а кто на последующие. Разнос по времени между первой и последней в пределах двух-двух с половиной месяцев.
- Что, Цеханович, прикидываешь? - Раздался голос из-за спины, когда я в очередной раз остановился у расписания. Это был майор Сысков по каким то своим делам забрёвший в наш учебный центр.
- Да..., неплохо бы на "Грузию" попасть.
- Ну-ка отойдём на пару слов.
Мы пересекли небольшой плац и спустились в летний кинотеатр нашего учебного центра, где сели на скамейках друг против друга.
Я молчал, предоставляя инициативу особисту, а тот, помолчав с полминуты, заговорил: - "Грузия" хорошо. Можешь ведь и на другую барку попасть?
- Ну да. Но хочется на приличном корабле в Союз вернуться.
- Что с оружием надумал?
- Да, товарищ майор, вопрос вы задали.... Больной вопрос.
Сысков рассмеялся: - Значит, подумываешь, как бы это в Союз вывезти. Цеханович, после той истории с магнитофоном я тут покопался немножко и навёл насчёт тебя кой какие справочки. И теперь то прекрасно понимаю, что ты ищешь. У тебя ведь помимо оружия на таможне могут возникнуть "хорошие" проблемы.
Да. Действительно, для меня всё это было больным вопросом. Я как то свыкся с мыслью, что револьвер и парабеллум - МОИ. И прорабатывал все варианты, в том числе и провоз оружия в Союз. И своей проблемой поделился с президентом общества филателистов и нумизматов Республика Кубы Хусто. Он проживал в нашем городе Сантьяго Де Лас Вегас и мы дружили семьями. Хусто пообещал проконсультироваться и через неделю приехал с готовым предложением.
- Борис, так это не проблема. Я тут переговорил в своих кругах. Вот тебе бланк заявления, вот анкета. Заполняешь, естественно на испанском языке. Тут я тебе помогу. Нужно ещё три фотографии. Платишь 17 долларов и ты член международной ассоциации коллекционеров оружия. Документ, всё как положено. И мои говорят, что он действительный и для Советского Союза. На пистолет и револьвер даём документы, что это коллекционные вещи и часть твоей коллекции и всё нормально.
Я был воодушевлён. Тут же выпили за нового коллекционера-оружейника, тут же заполнили анкету и заявление. Но вот уже месяц, всё это лежит пока у меня. Всё таки я колеблюсь. И главное не с кем из знающих русских проконсультироваться. То что говорят кубаши - это одно. Но мне нужно твёрдое знание и уверенность.
Помимо оружия я тут, пользуясь всеобщей кубинской нищетой, сумел собрать неплохую коллекцию монет, бонов и марок, которые при нормальном расклады попадали под культурные ценности. Если бы я вылетал с Кубы самолётом, то у меня наверняка были бы проблемы с кубинской таможней в аэропорту "Хосе Марти", но отплывающих на кораблях советских военнослужащих таможенники не проверяли совсем. А наши таможенники трясли капитально, но по всякому. Самая лояльная таможня считалась Одесская. Хреновыми Мурманская и Ленинградская. Поэтому то и целился на барку "Грузия" - на Одессу.
Про всё это не стал говорить особисту, а только тяжело вздохнул: - Значит, это будут мои проблемы...
- Что ж так печально? Ведь любые проблемы можно решить....
Я насторожился: - Это интересное начало. Давайте, продолжайте, только по подробнее, товарищ майор.
- Вот я тебе и предлагаю: Вальтер отдаёшь мне. Я за это накрываю тебе хорошую "поляну" в любой зоне отдыха. Револьвер можешь везти, - майор помолчал немного, давая возможность ответить, но видя моё молчание, продолжил, - или я у тебя его покупаю.
- А вы знаете, какая была последняя цена, когда у меня хотели его купить?
- Так..., Цеханович, мы не на рынке и ты не в том положении чтобы торговаться. Добавлю от себя, чтоб тебе легче было принимать решение. Откажешься: перед посадкой на барку будет проведён досмотр твоего багажа. Тебе это надо? И вместе с капитаном барки будет отправлено письмо для таможенников, чтобы они тебя тоже тщательно досмотрели. Думаю, что ты там не только неприятностей огребёшь, но лишишься всей своей коллекции, которую ты тут эти годы собирал. Такие вот простенькие перспективы.
Это был удар под дых. В бригаде, перед отправкой офицеров и дембелей, создавалась комиссия по досмотру вещей и багажа. Но, как правило, досматривались только вещи солдат и сержантов. Но особисты могли настоять о выборочной проверке багажа. Моего багажа. А мне это действительно не нужно было. Но и отдавать особисту парабеллум - вот..., категорически не хотелось.
- Убедительно, товарищ майор, убедительно. Но не думайте, что я вот так сразу побежал домой за Вальтером и в зубах его принёс. У меня время для принятия решения есть? Есть. Так что возможны и другие варианты.
- Это какие? - Неприятно удивился майор, считая что я покочывряжусь, но всё равно отдам ему.
- Да отвезу и отдам парабеллум обратно и объясню ситуацию. Надо..., ещё справку с печатью возьму, что вернул.
- Ладно, время у тебя есть. Только прими решение правильно. Мне бы не хотелось тоже встать в позу, если ты примешь неправильное решение.
На этой минорной ноте мы и разошлись. И как это было не печально, я подарил парабеллум Энрико, а также вернул ему и револьвер, чему он был несказанно удивлён, но и одновременно обрадован.
Через месяц, как бы в невзначай меня выловил майор Сысков и многозначительно задал вопрос: - Ну что, Цеханович? Месяц прошёл....
- Я, товарищ майор, хорошо продумал, всё тщательно взвесил. Да, действительно, мне никаких проблем не надо - ни здесь при отправке, не потом на таможне. Поэтому, я парабеллум и револьвер подарил жителю Республика Куба Энрико Аггилар. Есть его расписка, что в присутствии таких то и таких то свидетелей он получил от меня то то и то то... Адрес его у меня есть, номер парабеллума вы знаете. Если возникнет необходимость я дам адрес и вы проедете и проверите мои слова в любое время.
Майор возмущённо сверкнул глазами, но тут же притушил свой взгляд: - Дурак ты, Цеханович... За оставшийся месяц многое что может случится. И я тогда тоже встану в позу....
* * *
.... По всем раскладам я всё таки попадаю на "Грузию". Это тебе не "Аджария", а комфортабельный, настоящий океанский лайнер. Там даже в футбол можно было играть на грузовой палубе, до того он был огромный. Девятипалубный, пять ресторанов, куча бассейнов. И прежний маршрут - Куба - Канарские острова - Одесса. Так что возвращение в Союз будет очень приятным и хорошим окончанием длительной командировки. Первую барку мы уже отправили, через неделю 10 мая вторая "Клавдия Еланская" отходит на Мурманск, а потом 10 июня "Грузия". Я ж не боец, который дни считает до дембеля и для меня лишний месяц наоборот не лишним становится во всех отношениях.
Но тут как "Гром с ясного неба" на меня обрушились неприятности.
- Товарищ старший лейтенант, вас комбриг к себе вызывает.
- Не понял? - Удивился я.
- Не знаю, позвонил оперативный и передал, - посыльный пожал плечами, козырнул и исчез из кабинета. Грехов каких либо за собой не видел. Может постановка задачи....? Нет, тоже не получается. Больше на какую ту подляну смахивает. Такие неожиданные вызовы всегда чреваты. Шёл и ломал голову над непонятным вызовом. И всё больше и больше склонялся, что причина связана с моим отбытием. Вторая барка, которая отходила через семь дней была "Клавдия Еланская", ещё ходили на Кубу "Ермолова", "Балтика" и эти три корабля у убывающих никогда не котировались. Во первых: маршруты их пролегали в северные широты в Ленинград, Калининград и Мурманск без захода в какие либо порты. Во вторых: они не считались комфортабельными и были маленькими. В третьих: если по южному маршруту до Одессы было тепло и всё время можно было проводить на палубе, то на северных маршрутах дня три ещё и можно гулять на палубах, то последующие прогулки с каждым днём будут всё меньше и меньше. Так что формирование воинского эшелона "Клавдии Еланской" проходило с трудом. Если солдат и сержантов, которым в принципе было по фиг на чём и куда плыть - лишь бы быстрее на дембель, то с офицерами и прапорщиками было гораздо труднее. Тут в ход пускалось всё - лишь бы туда не попасть.
Вот и я шёл и прикидывал все отмазки, чтобы пустить их в ход, если такая перспектива замаячит передо мной. Правда, не знал под каким соусом мне это предложат.
В кабинете комбрига помимо полковника Меркурьева находился и вечно недовольный начальник политотдела, что меня насторожило ещё больше. Доложил о прибытии и замер в пяти шагах от Т-образного стола командира, но тот махнул рукой и я присел на стул напротив НачПо, который остро взглянул на меня.
Я год служил при старом комбриге полковнике Затынайко, который был яркой личностью во всех отношениях. Вёл себя достаточно независимо с начальством и различными комиссиями. И как командир он тоже был отличным, а вот полковник Меркурьев на его фоне терялся. Наверно не было сильных покровителей и ему приходилось всё время лавировать и играть в "политику". Его мечтой было попасть в академию генерального штаба, отучиться там и получить генерала. И он всё делал, чтобы эта мечта осуществилась.
Сейчас оба полковника сидели и изучающее смотрели на меня. НачПо смотрел с изрядной долей подозрительности, а в глазах комбрига читалась заинтересованность. Я же всем своим видом изображал невинного агнца и готовность выполнить любую поставленную задачу. Хотя, честно говоря, мне не хотелось выполнять ни каких задач. Лозунг - "Заменщики не потеют" имел и здесь актуальность. Но всё равно прямо лучился этой готовностью.
Вдоволь насмотревшись на старшего лейтенанта в "белоснежных одеждах", который невинно хлопал глазами, полковник Меркурьев решил опустить меня с небес на нашу грязную повседневность.
- На, Цеханович, почитай. На тебя анонимку написали. - Меркурьев бросил через стол лёгкий листок стандартной бумаги, который чуть было не спланировал на паркет, но я его быстро перехватил и, перевернув лист, стал читать.
Хоть там и стояла моя фамилия и мелькали знакомые слова, я с первого раза не въехал в смысл написанного и второй раз читал уже осмысленно, после чего положил бумагу на стол.
- Бред сивой кобылы, товарищ полковник. Больше ничего не могу сказать. Тем более, что и анонимка, хотя я догадываюсь кто это мог написать. Мне мстят на Народный контроль, за то что хватал этих тыловых ворюг за руку...
- Может и бред, а может и не бред, но я обязан реагировать на сигнал, - Меркурьев облокотился локтями на стол и как бы придвинулся ко мне. НачПо молчал и сверлил меня взглядом. С Меркурьевым, я был уверен - если бы мы были одни то сумел бы договориться, но вот НачПо... Этому ведь нужно было зацепиться за что угодно, только чтобы показать свою работу и как политический отдел реагирует на любой сигнал....
- Товарищ полковник, ну ведь только вслушайтесь. Старший лейтенант Цеханович, за время пребывания на Кубе, сумел приобрести большое количество уникальных серебряных песо, являющихся культурной и национальной ценностью страны. Собирается их вывезти, а на Канарских островах в городе Санта Круз, сойти с корабля с семьёй и попросить политического убежища. Продать монеты и жить припеваючи на деньги вырученные от продажи. Ну..., бред же.
Кто меня с семьёй выпустит с корабля? Ну есть у меня пару серебряных песо... Так..., на память о Кубе. И о политическом убежище.... Два с половиной года я тут служу - всё было нормально, а перед отправкой - вдруг перебежчик.... Ну..., особый отдел запросите. Если бы я такое замысливал, наверно у них была бы какая-нибудь информация.
- Не беспокойся. Запросили, - наконец то заговорил НачПо, - и не всё там благополучно, как ты тут ты стараешься показать, Цеханович. Шлялся и лазил там, где тебе не стоило бы лазить. Это твоя удача, что анонимка сейчас пришла. Месяца два тому назад, взялись бы за тебя взерьёз. А так готовься - пойдёшь в Союз на второй барке. Нам тоже проблем здесь не нужно, особенно таких.
- Товарищ полковник, - обиженно взревел я, - это что получается? Пришла безвестная анонимка, от хрен знает от кого и два с половиной года коту под хвост. Ну, ведь сейчас не времена культа личности. А чего тогда особый отдел молчал? Почему руки не крутили, а ждут когда я с семьёй смотаюсь? Ну, ведь это херня... Какая то скотина скинуло враньё и сейчас сидит и злобно хихикает, да ещё потирает радостно руки... Что, теперь с каждым так можно?
- Ты, старший лейтенант, не ори тут. Анонимку не на нас написали, а конкретно на тебя. Да, показал ты себя тут неплохо и как офицер и как коммунист. И за работу в Народном контроле отдельное спасибо. Молодец. Но бумага - есть и реагировать на неё надо.
- Хорошо. Я согласен на проведение расследования, для того чтобы доказать свою чистоту, - я как то сразу успокоился. Пусть проводят расследование, время идёт и ничего они не докажут. А тем временем вторая барка уйдёт. На самолёте после этого они отправлять меня побоятся, так как самолёт делает промежуточную посадку в Ирландии. А там и "Грузия". И к этому времени всё прояснится.
- Ладно, Цеханович, не ерепенься. Не лезь в бутылку. Расследование проводить не будем, но решение тебе озвучено, - полковник Меркурьев приподнял анонимку и значительно потряс её над столом, - пойдёшь на "Еланской" не просто командиром взвода или роты увольняемых, а начальником штаба эшелона. Каюта люкс, спутниковое телевидение, ну ты сам понимаешь...
