ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Отпуск Салаги

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.47*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как иной раз солдаты зарабатывают отпуск.
  Отпуск Салаги.
  
   Последний день полковых учений обещал быть нудным и тоскливым, как и предыдущие несколько дней. Не повезло нам и с погодой, когда всё произошло как по закону подлости. Если перед учениями была целая неделя солнечной и тёплой погоды, то накануне учений полил дождь, который не прекращался все эти дни и температура опустилась до +2 - +3 градуса. Конечно, кто служит в Союзе, только бы посмеялся - В январе...., да плюс 2 - 3 градуса тепла, да они там в Германии оборзели совсем. Но все кто прослужил в ГСВГ несколько лет знали - Лучше -10, -15 сухого мороза, чем +2 градуса, да под дождичком в Германии. Это мерзкая погода, когда не можешь толком согреться.... Вечно сырой и влажный, когда холод тихой сапой предательски заползает под одежду, как только ты остановился или прекратил двигаться.
   Правда, сегодня ночью дождь прекратился, но низкое, угрюмое, пасмурное небо, взвесь воды в воздухе и непременный ветер обязательно в харю превращал последние часы учений в нервотрёпку.
   Да и учения сами, в отличии от других полковых, были неинтересными. Раньше нас подымали и в течении трёх суток активно прокручивали через три-четыре полигона, где мы в высокой динамике отрабатывали все учебные вопросы. И на последнем полигоне, заключительным этапом, проводили управление огнём артиллерии полка с боевой стрельбой. Сворачивались и уходили в Пункт Постоянной Дислокации. А тут подняли и сразу кинули на полигон Либеррозен. Всё бы ничего, но во время марша в моём взводе, в самый пик сильного ливня, взорвалось колесо пятого орудия. Приняли на обочину. Пока меняли, правда, это заняло пятнадцать минут, я стоял с флажками на дороге и поворачивал немецкие машины на встречку и очень по дебильному гордился. Вот типа, Гансы, сидите в тёплых машинах, а я, советский военнослужащий, под ливнем охраняю вас. Я промок до нитки и более менее просох только сейчас. Приехали на Либеррозу, встали на песчаном поле, закопались и двое суток так и простояли. Конечно, шло управление огнём, но это всё учебными снарядами или холостыми обозначали выстрелы и залпы.
   Короче намучились с этими учениями. Но нашей батарее всё таки немного повезло. Все остальные батареи встали на самом песчаном поле, а наша, девятая батарея, самая крайняя, удачно расположилась как раз на опушке леса, который хоть чуть-чуть, но прикрывал нас от ветра и там можно было развести костры для обогрева. У остальных такой возможности не было. Не было на поле дров, да и как только разведут костёр, так сразу рёв с КП полка - Почему нарушаете маскировку? А какая к чёрту маскировка, когда на жёлтом, песчаном поле выкопано 48 орудийных окопов, накрытых зелёными массетями. Через поле проходило шоссе и проезжающие немцы наверно здорово удивлялись как ровно, в одну ниточку тянется линия невысоких, заросших травой бугров....
   Ну, а мы прямо на опушке выкопали ямы и в них постоянно горели жаркие костры, дым от которых ветром уносился в лес.
   Вот мы и сейчас сидели с Лёвой Геворгян у костра и балдели. До ячейки СОБа было метров двадцать, там на связи сидел дежурный радиотелефонист и с завистью смотрел на наш костёр, где сидели мы, вычислитель и второй связист. Такие же костры горели за каждым орудие и там грелись расчёты, за исключением дежурных наблюдателей.
   Только что закончился завтрак, до начала управления огнём было ещё около часа и мы немного расслабились. Но как всегда в такой момент, когда ты размазываешься по бревну, блаженно жмуришься от такого уютного жара, ёрзаешь на бревне, чтобы подставить под животворящее тепло другой бок, прозвучала тревожная трель телефонного аппарата.
   - Да..., здесь... Да, сейчас, - в ячейке во весь рост поднялся замёрзший радиотелефонист и призывно помотал в воздухе телефонной трубкой, - товарищ старший лейтенант, вас комбат к телефону зовёт.
   Лёва недовольно поморщился: - Ну, чего комбату там неймётся....? Счас... подойду.
   Старший офицер на батарее поднялся со стульчика, с удовольствием потянулся крупным и плотным телом и направился в ячейку. Долго слушал указания, потом буркнул в трубку: - Хорошо, сделаю.
   Вернулся обратно и, сев на на стульчик, послал связиста по окопам с приказом - Строиться перед ячейкой СОБа.
   - Чего там, Лёва?
   - Да, комбат, загонашился чего то.... Оказываются, ждут командующего артиллерией армии генерала Смирнова. Он будет контролировать последний этап. Вот и комбат задёргался, типа - привести всех в порядок. А то вдруг по огневым поедет.
   Лёва разнежился у костра и ему лень было шевелиться: - Давай, Боря, ты проверь их, а я посижу. Чего то в сон потянуло....
   Мне уже надоело сидеть у костра, поэтому с удовольствием стал распоряжаться. Построил огневиков в одну шеренгу и, проверив внешний вид, практически каждому сделал замечание - Помыться, подшиться, подбриться, почиститься и так далее. Единственно на ком споткнулся это на рядовом Юзбашеве. Мой подчинённый с шестого расчёта. Маленький, хиловатого вида азербайджанец, чуть больше месяца назад пришёл в мой взвод из молодого пополнения. Был он городским, из Баку, поэтому хорошо говорил по-русски, что здорово его отличало от других азеров. Конечно, как молодой солдат, он был зачуханный и ещё сырой. Но уже первый месяц службы показал, что в последствии из него получится толковый боец. Правда, сейчас он выглядел жалко. Грязное, не умытое лицо, зимняя стойка, шинель несколько большего размера висела на нём как на вешалке и всё остальное болталось точно также. Конечно, можно его сейчас у костра раздеть и дать умыться горячей водой, равномерно развесить на нём оружие и остальные причиндалы, но вот что делать с густой, иссине-чёрной и матёрой щетиной... Это был ещё тот вопрос. Он ещё на гражданке имел кучу отсрочек от армии по семейным обстоятельствам и сейчас ему было 24 года. По южным меркам он считался зрелым мужиком, что красноречиво подчёркивала его щетина. Если русские солдаты, даже старослужащие только подбривались раз в три дня, то Юзбашев, наверно единственный в полку, даже среди офицеров и прапорщиков, брился опасной бритвой и это был целый ритуал. Сначала он её точил, потом размачивал полотенцем опущенным в горячую воду щетину, а после всего этого намыливался, брился и треск срезаемой щетины доносился даже в коридор, вводя в священный ужас сослуживцев.
   Вот и сейчас бегло осмотрев подчинённого, я понял бессмысленность даже попытки побрить его в полевых условиях и также быстро принял решение.
   - Юзбашев и ты Матвеев идёте на перекрёсток дорог и меняете там Серебрякова и Кумова. Обороняете левый фланг батареи. Матвеев ты старший.
   Матвеев был с пятого расчёта, прослужил больше года и рвал и метал в попытке заслужить отпуск, но посчитав что вырытый окоп на перекрёстке лесных дорог не место, где можно его заработать, заныл: - Товарищ прапорщик, а чё я ...? Чё.., вечно я? Я лучше из орудия постреляю и здесь на огневой позиции поработаю... Там Юзбашев и один справится...
   - Хорош ныть. Ты на себя посмотри..., тебя как и Юзбашева прятать надо... Вперёд...
   - Боря, погоди. Ну-ка давай их сюда обоих, - послышался голос Лёвы от костра.
   Все разбежались устранять недостатки, а этих двоих подвёл к Лёве, который стал их инструктировать.
   - Так, балбесы. Довожу информацию. Помимо нас, здесь на полигоне проходят учения разведбата армии. Если мы стреляем и крутимся здесь на поле, то они наоборот должны взять языка, напасть на какое то подразделение и обезоружить его или условно заминировать. Так что, Матвеев, ты морду в сторону не вороти и там можно отпуск заработать. Вот где они там шатаются? Может к нашей огневой позиции подбираются? Благо мы чуть ли не в самом лесу стоим. Вон они позавчерашней ночью разоружили наряд по парку и угнали оттуда ГАЗ-66. Так что - Ушки на макущке. Ну а если с разведчиками у вас прокол будет - то я вам такой прокол устрою... Ну, естественно никого не пропускать, - Лёва поднял кулак и погрозил им.
   Надо сказать, что руки и ладони старшего лейтенанта Геворгян - это отдельная тема для анекдотов среди офицерского состава полка. Они были как лопаты - большие и широкие. А если он их сжимал в кулаки то они становились, как раньше на Руси говорили - Пудовыми. Для Лёвы это тоже была больная тема. Ни одни кожаные перчатки не налазили на руки. Просто не было таких размеров. Поэтому, когда Лёва ездил в отпуск, в свою солнечную Армению, то там шил на заказ пар десять перчаток. Но это спасало его лишь на некоторое время. Он их терял со скоростью одна пара в неделю, и вскоре щеголял либо голыми, покрасневшими от холода руками, либо одевал и ходил в обычных, брезентовых строительных рукавицах.
   Вот и сейчас если приложить кулак Геворгяна к голове Матвеева, то из-за него будет выглядывать только уши и шапка, а уж голова Юзбашева скроется как луна за солнцем.
   Солдаты с почтением осмотрели воспитательный инструмент командира и молча направились в глубину леса, менять сослуживцев. Лёву бойцы не боялись, а уважали как грамотного офицера, так и как отличного и справедливого командира. Лёва бойцов никогда не бил, зная свою дурную силу. Мы как то с обеда вместе возвращались в казарму, а дневальный в это время сидел не тумбочке, отвернув лицо от входной двери и весело базарил с товарищами в конце коридора и не заметил входящих командиров. Так Лёва подскочил и не ударил, а просто резким движением руки снёс бойца с тумбочки. В какой позе он сидел, в той же и летел по воздуху метров пять, а потом катился на заднице ещё метра три по кафельному полу под смех товарищей.
   Пауза затягивалась, было уже почти двенадцать часов, а никаких команд не поступало. С правого фланга огневой позиции неожиданно прибежал к нашему костру наблюдатель и сбивчиво доложил: - Товарищ старший лейтенант, там..., там на поле, все батареи сворачиваются...
   Мы вскочили на ноги и метнулись к первому орудию, откуда просматривалось всё поле. Действительно, батареи полка отбивались, но не так как будто на учениях получили команду "Отбой" и переместится. Все отбивались не спеша и явно сворачивались.
   - Не понял? - Удивился Лёва. Я эту же мысль выразил более сочно и матерно.
   Мы оба метнулись в ячейку и Лёва позвонил на КНП батареи. Трубку взял командир взвода управления лейтенант Денисенко.
   - Витя, там что команда "Отбой" пошла? - Я прислонился ухом к трубке с другой стороны и услышал, - Да...
   - А чего нам тогда не передаёте?
   - Комбата срочно вызвали на КНП командира полка. Чего вызвали не знаю. Вот сам сижу и жду, а рядом остальные отбиваются. Вроде бы конец учениям. Сейчас Чистяков придёт тогда что-нибудь и скажет...
   Херня какая то. Мы удивлённо посмотрели друг на друга. Никогда такого не было, чтобы полковые учения заканчивались без управления огнём с боевой стрельбой. Ну ладно, посмотрим что будет дальше.
   Через десять минут зазвонил телефон. Это был комбат: - Лёва, к тебе полковая контрольная группа приехала?
   - Нет, никого нет.
   - Хорошо, сейчас подъедет...
   - А что хоть случилось? Что все отбиваются, а нам команды нет?
   - Да сам не знаю... Приехал минут сорок тому назад генерал Смирнов. Злой и раздражённый как чёрт. Всех на КНП полка оттрахал... Чего то там орал, а потом вызвал меня. Я там как чмо стою, глазами моргаю, - в этом месте мы с Лёвой придушенно засмеялись. У Чистякова был периодический врождённый или просто нервный тик и иной раз, в самый неподходящий момент, особенно когда его ругали, он начинал моргать, а впечатление такое создавалось, как будто он заговорчески подмигивает, что ещё больше заводило ругающее начальство. - А он поспрашивал про батарею. Спросил про тебя. Ты где ему попался? Очень уж он агрессивно про тебя спросил...
   - Да я никогда его в жизни не видел, - задумчиво произнёс Лёва, мысленно пробегая свою службу в первой танковой армии, - А что он спрашивал?
   - Как обычно спрашивают. Как служит?
   - Ну?
   - Чего Ну? Нормально тебя все отхарактеризовали.
   - Короче сказал лично проверит батарею. Да, там сейчас тебе ещё с других дивизионов снаряды подвезут. Так что готовься к стрельбе. Ты внешний вид проверил?
   - Да, нормально в этом плане.
   Лёва положил трубку на аппарат и озадаченно выругался по-армянски: - Откуда он меня знает?
   Через десять минут на огневой позиции остановил ГАЗ-66, из кабины которого вылез жизнерадостный начальник топослужбы полка и он же начальник полковой контрольной группы, а из кузова высыпали солдаты и сержанты с приборами.
   - Здорово герои, - радостно завопил капитан Климкин, здороваясь с нами.
   - Хорош подъёб....ть. Ты лучше скажи, что ты приехал? И что там у вас происходит?
   - Что, что... Сексуальный день. Нас уже оттрахали, теперь будут вас. Мыло, полотенца, штаны ширинкой назад. Лично генерал будет...
   - Коля, хорош тарахтеть. Ты конкретно скажи - Чего там у вас?
   - Так я конкретно и говорю. Ждали, что генерал к нам подъедет в десять часов и начнётся. А его всё нет и нет. А тут в двенадцатом часу появляется злой как собака, раздражённый. С ходу налетел на командира полка, а потом всех по очереди. Я от греха подальше с КНП смылся, а когда генерал немного утих, снова нарисовался там. Короче он говорит командиру. Ваш полк знаю. Управление огнём отстреляете не ниже на "Хорошо". А вот проверю вас на вшивость и проверю с боевой стрельбой только одну батарею. И по ней поставлю полку оценку. И спрашивает - В какой батарее служит старший лейтенант Геворгян? В девятой, товарищ генерал - отвечает командир. Вот её и готовьте и комбата ко мне. Вот так, Лёва. У тебя сейчас есть шанс стать командиром батареи...
   - Или оказаться в заднице, - пробормотал озабоченно Геворгян.
   - Может это твоя родня с Армении замутила протекцию? - Высказал я своё предположение.
   - Не..., у меня все простые. Я же не Миша Григорян, у которого пол Армении шишкари...
   В течении десяти минут подошли машины с дивизионов и мы разгрузили снаряды. Теперь у нас на огневой позиции было по восемь снарядов на орудие. Я послал солдата за Матвеевым и Юзбашевым, чтобы потом не забыть про них в суматохе. Через пять минут подскочил Матвеев и бодрым голосом доложил, что всё нормально. Подозрительным взглядом осмотрел его, пышещую здоровым румянцем лицо, явно не замёрзшего на посту, а только что отошедшего от костра. Вдалеке мелькнул Юзбашев и я, кивнув головой, принял доклад.
   Доложили комбату, что ОП готова и замерли на своих местах.
   Дальше произошло то, что должно было произойти с полком за все эти дни. За четыре последующих часа на всём песчаном поле не осталось места, где бы не разворачивалась батарея в боевое положение. Причём, это происходило на время и с обязательным выстрелом или залпом. Потом перемещались на сто-двести метров и опять разворачивались. Условный противник периодически применял по нам отравляющие вещества, наносил ядерный удар, после которого мы всё равно возрождались. Разворачивались и тут же сворачивались, уходя от возможного налёта авиации. Снова одевали хим. защиту и целый час работали в ней, нервно ощущая, как просохшая одежда вновь пропитывается, но уже солёным потом. Опять стреляли и в конце с ходу развернулись на прямой наводке, где выполнили задачи по поражению неподвижных и движущихся целей.
   Батарея была качественно вывернута наизнанку и мы здорово переживали за результаты своей работы. Это потом мы узнаем, что почти все нормативы выполнены с оценкой "Хорошо", либо "Удовлетворительно" и три задачи на "Отлично". А сейчас нервничали, переживая за результаты и за оценку полка.
   Все снаряды были выпущены и над полигоном повисла тревожная тишина. На последнем этапе, прямой наводке, к нам присоединился комбат со своей ячейкой и теперь в яме, откуда мы руководили огнём было не протолкнуться от взвода управления батареи.
   - Командира батареи к командиру полка, - пришла команда по радиостанции. Капитан Чистяков выбрался из укрытия и побежал к недалёкому КНП полка, придерживая рукой полевую сумку.
   - Ну, сейчас комбат обратно или начальником штаба дивизиона прибежит. или взводным, - прокомментировал лейтенант Денисенко, - хотя насколько я понял отстрелялись мы вроде бы ничего...
   Через десять минут из-за полкового КНП появился комбат и неспешной походкой направился в нашу сторону. Мы вскинули бинокли и впились в лицо комбата, стараясь угадать - С какой вестью он идёт назад?
   - Вроде бы всё нормально, - неуверенно проговорил Лёва, - комбата не сняли, а я так и остался на своей должности.
   Глядя на суету, поднявшуюся после отъезда чёрной, генеральской "Волги" и УАЗика командира, стало понятно, что учения закончились и там отбиваются.
   Серёга Чистяков неспешным шагом подошёл к нам, вылезшим из ямы, и тут же опустился на раскладной стульчик, подсунутый одним из солдат взвода управления. Комбат молчал, молчали и мы, ожидая приговора. После недолгого молчания капитан улыбнулся, как это он умел - открыто и широко: - Ну что набычились. Не обосрались и слава богу....
   - Фуууууу..., - мы оживились и тоже заулыбались, а комбат продолжил. Какую там оценку полку генерал утвердит - не знаю, но нам - "Хорошо".
   - Фуууу..., нормально... Ну ёлки-палки пусть нас полк теперь поит... Нет, каждый дивизион по отдельности... Чёго дивизион? Восемь батарей - вот пусть поляны и накрывают по очереди..., - каждый высказывал свои варианты будущего расчёта полка, - комбат, а что генерал про нас сказал?
   - Вот это самое интересное и загадочное. Он сказал следующее: командира батареи и старшего лейтенанта Геворгян я поощрю сам, офицеров и прапорщиков батареи приказом полка, а рядового Юзбашева после учений отправить в отпуск. Во как! Ладно, он мог знать тебя, Лёва. А вот откуда он Юзбашева знает? - Чистяков развёл в недоумении руками, глядя на наши также удивлённые лица.
   - Боря, ну-ка Юзбашева сюда позови...
   Через минуту перед нами стоял Юзбашев и мне показалось, что за эти несколько часов щетина у него стала гуще и ещё чернее.
   - Юзбашев, кто у тебя родители? И откуда тебя знает генерал Смирнов? - Ну, на первый вопрос мог и я спокойно и довольно подробно ответить. Обычные учителя, в обычной школе. Такие же и родственники. Только дядя довольно известный нефтяник, награждённый двумя орденами Трудового Красного знамени. Но это всё не то...
   В принципе своим ответом и неопределённым пожиманием плеч, всё это подтвердил солдат.
   Мы замолчали, не зная что ещё спросить, а у меня зародилось вполне законное подозрение и я приказал вычислителю: - Вызови сюда Матвеева.
   Офицеры с любопытством поглядели на меня, но промолчали.
   - Матвеев, у вас всё нормально было на перекрёстке?
   - Так точно, товарищ прапорщик, всё нормально, - с готовностью и преданно глядя на нас молвил пышащий здоровьем и оптимизмом солдат.
   - Матвеев не Зви-з-ди, - медленно и раздельно высказал своё сомнение, - ты когда мне докладывал, мне показалось что ты только что от костра.
   - Тэкккк..., Матвеев, начинаем с тобой разговаривать по серьёзному, - в течении последующих десяти минут была выяснена вся картина происшедшего. Юзбашев выкатил в дичайшем изумлении глаза, когда услышал, что как максимум через неделю он будет ехать домой в отпуск, а Матвеев наоборот превратился в соляной столб, отчаянно вращая глазами и поняв как он бездарно и позорно просрал отпуск. Мы же молчали, переглядывались и не знали, как реагировать на рассказ Юзбашева. Хотелось восхищённо заматериться и дико захохотать от той дебильной ситуацию, которую Юзбашев создал на перекрёстке.
   Комбат попросил всё это показать и когда Юзбашев показал и изобразил.....
  
  
   .... В лесу, на перекрёстке было тихо и даже немного теплей, чем на опушке. Матвеев огорчённо покрутился на пятачке сошедших вместе лесных дорог, порыскал по мокрым кустам и остановился около мелкого окопчика, вырытого в глубине кустов. Постоял, о чём то думая, после чего решительно встряхнул головой.
   - Юзбашев, остаёшься здесь, а я пойду в расчёт. Ты ещё салага, поэтому и стой здесь. Я год назад такой же как ты был. Так что всё по справедливости. Если "Отбой" будет - я за тобой прибегу. А так смотри - не дай бог кого пропустишь. Геворгян нас обоих убьёт. - Снял с себя гранатомёт и отдал его напарнику.
   Матвеев улетучился и Юзбашев остался один. Свой автомат он повесил за спину, а гранатомёт повесил на плечо и стал вышагивать по перекрёстку. Сначала вроде бы от ходьбы согрелся, но песок хоть и был дождём уплотнён всё равно ноги проваливались и через полчаса солдат уже выбился из сил. Он остановился на середине дорог и замер, пытаясь сохранить тепло, но в условиях Германии и такой погоды это было невозможно. Постепенно, незаметно для самого солдата, его тело начало самостоятельно принимать позу, при которой потеря тепла сводилась к минимуму или как она называлась в армии - Зимняя стойка.
   Голова втянута в плечи, туловище слегка согнуто и подано вперёд, руки слегка растопырены в стороны, ладонь в левой рукавице зажата в кулак, а сама рукавица из-за этого опущена ещё ниже, визуально превращая обыкновенную человеческую руку в обезьянью, где кончики пальцев достают до колен. А вот правая рукавица была во время учений порвана. Точнее, внутренняя часть рукавицы была практически оторвана, поэтому правая ладонь была сжата в кулак, где и находилась оторванная часть рукавицы. Живот ещё больше втянулся, отчего ремень ослаб и штык-нож с подсумком и магазинами съехали к яйцам. Комизма фигуре добавлял здоровенный гранатомёт, который был чуть меньше самого Юзбашева. Синие губы и мутно-зелёная сопля на горбатом носу довершала картину. И чем быстрее уходило тепло, тем больше трансформировалось тело в Зимней стойке.
   Молодой солдат так глубоко ушёл в себя, в борьбу с потерей тепла, что чёрную, начальственную "Волгу", которая вывернула из-за изгиба лесной дороги, заметил тогда когда до неё осталось метров десять.
   Солдат поднял правую руку, разжал кулак и оторванная внутренняя часть рукавицы красиво отвалилась выставив на обозрение генерала замаранную ладонь. Юзбашев хотел махнуть рукой, обозначая сигнал "Стой!", но он уже замёрз и лишь грязный указательный палец беспомощно согнулся и застыл в полусогнутым положении.
   Бампер автомобиля чуть ли не воткнулся в ноги солдата и Юзбашев медленно перевёл взгляд с капота "Волги" на высунувшегося из боковой двери генерала и не думая, почти на автомате произнёс: - Старший лейтенант Геворгян приказал никого не пропускать.
   - Понятно, - задумчиво произнёс генерал, разглядывая возникшее на дороге зачухонное создание. С таким же любопытством через лобовое стекло смотрел и солдат-водитель.
   - В сторону отойди, товарищ солдат.
   - Старший лейтенант Геворгян приказал никого не пускать...
   - Да понял, понял, - развеселился генерал, - только в сторону отойди.
   Солдат продолжал стоять и смотрел с тоской в глазах: - Старший лейтенант Геворгян приказал никого не пускать.
   - Мне можно, я генерал. Видишь погоны генеральские? - Генерал продолжал веселиться, радуясь забавному происшествию, а Юзбашев вновь затянул.
   - Старший лейтенант Геворгян приказал никого не пропускать.
   - Ну..., ты и упёртый, - удивлённо протянул генерал и поманил рукой, - иди сюда.
   Солдат с гранатомётом переместился к правой дверце автомобиля, а генерал стал с ним говорить как с ребёнком.Причём с ребёнком отстающим в развитии.
   - Вот видишь погоны - я генерал. Знаешь кто такой генерал? Во знаешь. Молодец. Помимо того что я генерал, я ещё и артиллерийский генерал и ношу точно такие же эмблемы как и у тебя. Только побольше размером. А раз я артиллерийский генерал, значит я начальник твоего старшего лейтенанта и твой начальник тоже. То есть - я могу спокойно проехать по этой дороге. Правильно? Во..., согласен. Тогда я поехал. - Генерал удовлетворённо откинулся на спинку сиденья, ожидая что сейчас солдат сделает шаг назад и отдаст воинское приветствие. Но Юзбашев, подумав лишь секунду, бесцветным голосом затянул по новой: - Старший лейтенант Геворгян приказал никого не пускать.
   - Тьфу ты, чёрт побери.... Надоел ты мне. Николай, поехали, - и генерал с досадой махнул перчаткой вперёд. Разбитной водитель ухмыльнулся, переключился на первую скорость и медленно сдвинулся с места.
   Вся унылось и вялость мигом пропали у Юзбашева и тот, скинув с плеча гранатомёт, перехватил его и через открытое окно дверцы с силой ткнул гранатомётом в грудь генерала, плотно прижав его к спинке сиденья и заорал: - Старший лейтенант Геворгян приказал никого не пускать.
   Испуганный водитель мгновенно нажал на тормоз и уставился на солдата, а обалдевший генерал молчал секунд двадцать.
   - Хорошо солдат, убери оружие.
   Юзбашев убрал с генеральской груди гранатомёт и вновь его повесил на плечо.
   - Как фамилия?
   - Рядовой Юзбашев.
   - С арт. полка?
   - Так точно.
   - Разворачивайся, Николай, поедем другой дорогой.
  
  
   В конце рассказа мы уже не могли слушать без слёз, а Матвеев чуть не плакал. Отсмеявшись, комбат успокаювающе сказал "убитому" такой неудачей солдату: - Матвеев, не переживай. Даже если бы там ты был - отпуска ты бы не заработал.
   - Почему, товарищ капитан? Чем я хуже Юзбашева?
   - Вот в этом то и дело. Такое мог сделать только неотёсанный службой молодой солдат. А ты бы, Матвеев, увидев генерала, встал бы по стойке Смирно и пропустил его.... Так что не расстраивайся. Ещё целый год у тебя впереди и много будет возможностей его заработать.
  
  
  Екатеринбург
  Декабрь 2012 года.
  
  
Оценка: 9.47*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023