ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Куба любовь моя, остров зари багровой

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.67*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Служба на Кубе, как она была.
  Глава четвёртая.
  
  
   Сегодня был последний день занятий по боевой готовности и всем уже до чёртиков надоело бегать из расположения в парк и обратно. Бежать надо в парк метров четыреста, да всё в горку по каменистой тропе, так что когда там оказываешься то весь в мыле и поту. Назад то ничего - вниз и не спеша. Всё как обычно, как и в Союзе. Первый день не спеша, второй день лёгким галопом, третий день уже в хорошем темпе, а сегодня с выходом в район. Единственно, что радовало - тепло. Для старослужащих тепло, а для новичков жара. В Союзе как по закону подлости во время выхода в район устанавливались морозы и занятие превращалось в борьбу с холодом.
   Сегодня вся бригада по нескольким маршрутам пешим ходом выходят в район сбора. А это двадцать километров туда и столько же обратно. Конечно, это учебный район сбора. В случаи же войны есть секретный район, сведение о котором хранятся в запечатанном пакете. Я со своими разведчиками тогда должен в течении трёх часов разведать маршрут и район и доложить по связи командованию о его готовности.
   Наша батарея тоже идёт, а я еду на машине и разворачиваю в районе палатку для командования дивизиона. Иван Худяков заболел и начальник штаба сказал, что я на этот выход буду работать за начальника разведки. С одной стороны мне хотелось пройти с батареей, но с другой стороны лучше это сделать весной, когда организм адаптируется к жаре. А так только изойдусь потом.
   Естественно сыграли в шесть часов тревогу. За нами в деревню примчался автобус, сбегали в парк, изобразили там заводку двигателей и на завтрак. После завтрака колоннами начали вытягиваться из своих расположений. А я быстро загрузил большую палатку, колья, стулья, столы бачки с водой, связь и остальное имущество в кузов и тоже двинулся за БТРом командира дивизиона, где сидел сам Подрушняк и всё управление.
   Выехали через тревожные ворота нашего учебного центра, на асфальте свернули влево, через два километра вправо и стали подыматься вверх, в холмы. Здесь я ещё не был и поэтому с любопытством рассматривал голую незнакомую местность с выжженной жёлтой травой и одинокими пальмами, стоявшими друг от друга на расстоянии метров в пятьдесят. Попетляв между вершинами холмов, внезапно въехали в лес. Это по нашему лес, а по ихнему наверно кусочек джунглей. Высокие деревья с мощными и обильными кронами, в довершении ко всему обвитые лианами толщиной в человеческую руку, густые заросли между ними папоротники, и другие растения закрывающие землю, всё это было густо и неприступно переплетено и человек мог туда зайти, только если в руках будет хорошее мачете. И то придётся с силой прорубаться через кусты. Узкая дорога, зажатая джунглями внезапно нырнула под массети, натянутые высоко над дорогой и крепко зацепленные за верхушки деревьев.
   - Ого..., - удивился я, через лобовое стекло с любопытством рассматривая бесконечную массеть.
   - Тут, дальше..., километрах в пяти у них подземные склады в туннелях и патронный завод. Вот они и маскируют дорогу и массеть ещё километра два будет висеть. - прокомментировал водитель, уходящий в Союз на дембель весной.
   Действительно, через пару километров появилась развилка дорог. Мы уходили влево, а дорога ныряла уже под непроницаемые кроны деревьев сомкнувшихся над дорогой. Там уже массетей не было видно, да и так с воздуха ни черта не увидишь в этом растительном буйстве.
   - Там ещё с километр и туннели начинаются, - кивнул головой водитель, а через километр закончилась и маскировка из массетей над нашей дорогой. А ещё через пару километров мы выехали из леса и спустились к перекрёстку, где свернули вправо. Проехали пару населённых пунктов, свернули в поле и, снизив скорость, по грунтовой дороге двинулись вдоль высоких, высотой три метра, бесконечных зарослей сахарного тростника. Потом резко свернули вправо, в узкую, зажатую тростником дорогу и через двести метров неожиданно выехали на круглую поляну диаметром метров сто пятьдесят. Здесь стояло пару высоких и толстых баобабов и с десяток, тоже высоких, манговых деревьев. Ровная, словно подстриженная газонокосилкой трава, и в тени баобабов типичный кубинский дом, сколоченный из потемневших от старости досок. Картинка прямо красивенная, так и просилась в кадр фотоаппарата под названием - Они так живут.
   Остановились, все попрыгали с БТРа и из кузова моего ГАЗ-66, вылез и я. Что не говори, а очень красиво, да ещё высокий тростник по краям поляны, органично вписывает всё это как бы в естественную рамку.
   Подошедший майор Захаров, мотнул головой на окружающий пейзаж: - Что красиво?
   - Да, жалко фотоаппарат не взял.
   - Ничего весной здесь ещё красивее, а на траве в бесчисленном множестве лежат королевские манго. На БТРе едешь и из-под колёс сок в разные стороны так и брызжет. Вот тогда и нащёлкаешься, а сейчас давай расставляй палатку вон там, так чтобы по максимуму тень была.
   Расставить палатку, затащить туда всё имущество было делом минут в тридцать. Связью занимался начальник связи Юртаев, я же был пока свободен. Увидев, что бойцы как только выпадала свободная минута, бежали с мачеткой к тростнику, рубили его на несколько кусков, очищали и сосали сладкий сок, тоже сходил, вырубил себе и попробовал - приятная штука. Командование всё уже сидели на раскладных табуретах в тени палатки и наблюдали за моими манёврами, а когда я подошёл Подрушняк стал рассказывать, как он один раз попал на сафру.
   - Ну ты, Цеханович, ещё увидишь это..... Недельки через две они начнут повсеместно поджигать поля с сахарным тростником... Во тогда заполыхает кругом...
   - Поджигать, а зачем?
   - Огонь - это один из элементов подготовки к сафре. Они выжигают все сухие листья, живность разную там - змей, скорпионов. Ещё говорят, не знаю насколько это правда, но когда огонь низовой идёт то якобы сок в тростнике более качественным становится. Ну, вот когда они всё выжгут вот тогда начинается сафра. Выгоняют на поля всех, в том числе школьников и студентов и начинается рубка сахарного тростника.
   - У них же комбайны есть. На хрен людей туда гнать в таком количестве? Я вот на картинках видел...
   - Эээээ..., наивщина, - Подрушняк покровительственно и свысока посмотрел на меня, - всё это пропаганда. У них даже завод есть по выпуску этих комбайнов. Мы им, русские, построили. И они успели на всю страну, пока там русские специалисты были штук триста сделать. Мне один знающий кубаш рассказывал, что их сейчас так и осталось триста штук и завод только тем и занимается, что их ремонтирует. Поэтому людей и выгоняют на рубку тростника. Да и они с удовольствием идут - платят там хорошо. Смена обстановки, ну и так далее. Я как то туда подъехал, а они все в саже, потные, грязные целый день на жаре машут мачетками. Так вот к соку. На каждом участке стоят примитивные соковыжималки. Две здоровых шестерни на раме, рукоятка приварена к ним и жёлоб. Вот он подходит туда, суёт в шестерни ствол тростника и крутит рукоятку. Сок по жёлобу в посудину стекает - грамм триста-четыреста. Я тоже попробовал - сок сладкий и что удивительно охлаждённый....
   В неспешной беседе, прерываемой сеансами связи с бригадой и идущими в пешем порядке подразделениями, прошёл час и почти одновременно поступили доклады от третьей и второй батарей. Просили машину для ослабевших на марше бойцов и послали меня.
   В пяти километрах от района сбора, мне попались батареи, идущие навстречу. Жуков махнул рукой, чтобы я ехал дальше и ещё через пару километров наткнулся на сидевших в тени у дороги солдат, около которых стоял Серёга Мельников.
   - Серёга, ты что ли ослабевший, - подковырнул товарища.
   Мельников махнул рукой, как будто отгонял муху и мотнул головой на солдат: - Да вон..., молодёжь..., а я старшим остался. Розочек нахватали и идти не могут... Сейчас ухохочешься...
   - Хорошо, давайте загружайтесь, - я махнул рукой бойцам и с огромным удивлением стал наблюдать за странными действиями солдат. Пару бойцов, стыдливо отвернувшись, поднялись с земли и спиной, спиной ко мне и к Мельникову, который подмигивая и еле сдерживая смех, кивал на солдат. Чуть сдвинувшись в сторону, с удивлением увидел причину стыдливости. Ширинки у них были расстегнуты полностью, всё хозяйство и причиндалы вывалены в наружу и поддерживались обеими руками, а сами солдаты двигались к машине в раскорячку.
   - Серёга, чего это они? - Тихо шепнул другу.
   - Смотри, смотри на того, - Серёга кивнул головой на третьего солдата. Тот тоже встал, но стоял и не двигался с места. Ноги тоже в раскоряку, ширинка застёгнута, но поза, в которой он стоял, говорила уже о проблемы с задницей. Солдат сделал неуклюжий шаг, болезненно поморщился, потом ещё шаг и гримаса на лице - и так, чуть не плача он подошёл к кузову, куда ему помог забраться водитель ГАЗ-66.
   - Серёга, что хоть случилось?
   - Те, двое с яйцами, натёрли трусами розочки до крови и идти могут только когда яйца в руках несут.
   - А как можно трусами так натереть кожу? Я первый раз такое вижу.
   - В Союзе, конечно, такое не увидишь, особенно у тебя на Урале. А здесь, когда человек потеет быстро. Это ж молодняк, который осенью прибыл. Так вот трусы становятся мокрыми и противоположная штанина трусов, от той где все причиндалы болтаются, начинает скатываться до самой промежности и сдавливать там кожу. Если идёшь один, можно остановиться и всё это дело расправить, правда через некоторое время снова скатается и снова придётся останавливаться. А тут идёшь в составе колонны, когда тебя подгоняют и ты не должен отставать, вот так и происходит. А у третьего..., он натёр задницу. И майки точно также скатываются и могут натереть уже подмышки. Тоже бывает у кого волосы между ягодицами жестковатые... Чтобы избежать в условиях тропиков на таких длительных маршах, таким надо слегка промежность вазелинчиком, как это не смешно, немного пройти.
   Серёга хитровато посмотрел на меня: - Повезло тебе, что ты сегодня на машине. Тоже ведь мог влететь.
   Я беспечно махнул рукой: - А..., я плавки ношу, не прошёл бы этот номер. Ладно, поехали...
   Завёз солдат к штабной палатке и там их высадил. Они сели в тени баобаба и ими занялся наш медик, а майор Захаров отослал с Мельниковым в батареи.
   - Иди с Мельниковым, посмотри где районы батарей и как они их приводят в порядок. Потом придёшь, доложишь...
   Районы оказались совсем рядом. Если идти по дороге то это будет метров семьсот, а напрямую через тростник всего триста метров. Здесь уже кипела работа. Бойцы махали мачетками, вырубая мелкий кустарник, заполонивший выкопанные капониры под технику за прошедшие полгода. Офицеры кучковались и с наслаждением покуривали, делясь впечатлениями от марша. В первой и в моей батарее всё было нормально. Бойцы закончили рубку и теперь растелешившись до трусов и плавок сушили на горячем солнце обмундирование, готовясь двигаться обратно. А вот район третьей батареи накрывали волны зловония.
   - Что тут у вас за херня? - Выскочив из облака зловония, я подошёл к смеющимся офицерам третьей батареи. Те стояли в сторонке и следили, как солдаты по очереди подбегали к капонирам. Рубили с минуту здоровенные кусты и убегали к чистому воздуху, чтобы отдышаться.
   - Так что тут у вас так воняет? Гавно что ли раскопали?
   Офицеры рассмеялись: - Ничего, ничего, Боря, вот ещё немного послужишь и узнаешь что такое "Смерть европейца", а сегодня... вон иди к тем кустам и запомни их. А когда их увидишь - не трогай. Всё кругом завоняешь и сам провоняешь.
   Закрыв нос пальцами и дыша широко открытым ртом, я подошёл к порубленному кустарнику и осмотрел ветки. Одну из них поднял и сильно нюхнул: - Блядььььь...., ну и вонь...., - бросил ветку и метнулся к сослуживцам, которые встретили меня подколками.
   Отсмеявшись вместе с ними, я спросил: - А что про "Смерть европейца" говорили? Что это за фигня?
   Снова смех и новые подколки: - Узнаешь в своё время, но это фигня. На мужиков не особенно действует, в основном на баб. А вот "кубинка" - этого ты никак не минёшь. А вот эти кусты увидишь - не трогай. Пока их не трогаешь - они не воняют. А как рубить начинаешь, так вот эта вонь и идёт.
   Обойдя весь район, я вернулся на поляну к штабной палатке. К этому времени подъехал на машине командир взвода обеспечения прапорщик Киреев, привёзший на весь дивизион обед. Как только дивизион отобедает, так сразу же пойдём обратно.
   За обедом я спросил секретчика - Что это за херня такая "Смерть европейца" и "кубинка"?
   - Около твоей касы дерево растёт. Ну..., такое как сирень, правда там цветы крупные и красные. Так вот когда она начинает цвести, все белые люди начинают сильно чихать, а ещё больше слезятся глаза. На негров, метисов и всех остальных местных с примесью не действует - поэтому и называется "смерть европейца". Но тоже не на всех. А "кубинка" та ещё штука, по серьёзнее. Стремительный понос, ни с того ни с сего, порой штаны не успеваешь снять...
   - Да ну..., - выразил я недоверие.
   - Да, да... Причём она индивидуальна и ею переболевают каждый. Но...., - Коля наставительно поднял палец в верх, у каждого она проходит по своему и в разные сроки. Кто в первые же дни её подхватывает, кто через несколько месяцев, а кто и позже - но обязательно. Как у тебя она пойдёт... ну не знаю... Готовься.
   Через час мы начали сворачиваться и вскоре поехали обратно. В течении обратного марша я подобрал с дороги человек пятнадцать солдат с растёртыми яйцами и жопами и привёз их в бригаду.
   Со следующего дня начались плановые занятия. Огневики занимались в парке, а я брал приборы и уходил со взводом на ВАП и там разворачивал наблюдательный пункт, откуда открывался красивенный вид на небольшой автодром, на наши учебные поля, где занимались мотострелки и миномётчики. С нашей возвышенности хорошо были видны дороги, рощицы, пригороды Гаваны и сама Гавана. Расставлял буссоль, дальномер ДАК-2. Связисты расставляли радиостанцию Р-109Д, телефонные аппараты и катушку с кабелем. Начинал с азов: задачи разведки, требования к разведке, организация разведки, ведение разведки и ведение документации на НП. Связисты изучали такие же вопросы, но применительно к связи. Уже через три дня, когда бойцы заучили то, что я требовал и могли запросто процитировать какие положено положения Руководства по боевой работе подразделений оптической разведки, приступил к практическим действиям. До опупения заставлял отрабатывать вопросы скрытного занятия НП и оставления. В перерыве между ними отрабатывали нормативы. Пару раз приходил начальник артиллерии и проверял, как я проводил занятия, а через несколько дней, прямо с занятий, вызвал меня к себе.
   - Цеханович, готовься. Со следующего понедельника ты проводишь недельные сборы со всеми артиллерийскими разведчиками на базе арт. дивизиона в Торренсе.
   - Так я, товарищ подполковник, командир взвода управления батареи. Вон капитан Худяков пусть и проводит, раз он начальник разведки.
   Начальник недовольно поморщился: - Цеханович, хорош дуться. Худяков мне тут нужен, я его постепенно начну вводить в курс дела, а уже через три месяца ты вернёшься на свою должность. Всё, всё иди к себе и после обеда приносишь мне темы занятий, а мои писаря расписание занятий тебе напишут.
   В расположении дивизиона была тишина, лишь изредка из полутёмных и прохладных казарм выглядывали дневальные внутреннего наряда. Да перед штабом стоял УАЗик с незнакомыми номерами. Я сунулся к начальнику штаба, чтобы попросить у него Программу боевой подготовки, но там сидел наш прокурор с Торренса. Сразу хотел выйти, но полковник меня остановил: - Подождите, товарищ старший лейтенант, вы чем сейчас занимаетесь?
   Услышав мой ответ, он повернулся к Захарову: - Вот и нормально. Вы и старший лейтенант и будете понятыми.
   - Захаров махнул мне рукой: - Давай, заходи и садись вон там.
   Зачем приехал полковник-прокурор, я в общих чертах знал. Ещё когда приехал на Кубу, то обратил сразу внимание на некоторые отличия нашей бригады, допустим от такой же бригады в Союзе. Сразу же бросилось в глаза обилие легкового транспорта. Я сам в Союзе ни в одной бригаде не был, но отталкиваясь от, допустим, мотострелкового полка, мог предположить что УАЗики в бригаде могут быть у комбрига, замов комбрига... Ну..., ещё НачПо и всё. Может быть один автобус. Допускаю, что у комбрига могла быть служебная "Волга".
   А здесь куча "Волг", все командиры батальонов, дивизионов имели УАЗики, у начальника артиллерии белая "Волга", на которой он по моему почти и не ездил. Зато на ней частенько рассекал командир взвода управления начальника артиллерии старший лейтенант Чурбанов, с которым у меня как то сразу не сложились отношения. Жил он у нас в деревне и на обед почти всегда ездил на "Волге" как барин и никогда никого не приглашал с собой. Был заносчивым и высокомерным. До окончания срока службы у него здесь оставался год и он хвастал как вернётся и его дядя пробьёт ему должность командира батареи в Москве.
   Были ещё автобусы в каждом батальоне и дивизионе, а также несколько штук при штабе бригады. Если у нас были ПАЗики, то там ЛиАЗы. Эти же автобусы поддерживали автобусное сообщение между посёлками, где проживали офицеры и прапорщики, а также использовались в целях самих подразделений. В основном это субботние и воскресные выезды семей офицеров на отдых либо на пляж, либо на экскурсию в Гавану или ещё куда-нибудь. У нашей реактивки автобуса не было. Около года из-за того, что влетели в дебильную аварию. В Гаване был один автомобильный туннель, который делился на две части: для легкового транспорта с низким сводом и для грузового с высоким сводом. Оба входа были рядом друг с другом и неопытному водителю или старшему автобуса порой нелегко было определить в какой туннель надо въезжать. Вот в один прекрасный день, для автобуса и старшего не совсем прекрасный, попутали туннели и наш автобус на большой скорости влетел в туннель для легкового транспорта. И так он туда качественно влетел и заклинился между потолком и полом, что его пришлось разрезать на части и по частям вытаскивать оттуда. Только к моему приезду у нас снова появился автобус.
   За четыре месяца до моего приезда на Кубу, на подъезде к Гаване со стороны Касабланки произошла автомобильная катастрофа с участием "Волги" нашего учебного центра и кубинской грузовой машины. Виноват был кубинец, но в аварии погибла жена полковника, за которым был закреплён автомобиль. Солдат-водитель остался жив. Тело жены офицера отправили в Союз, туда же досрочно уехал и сам офицер. Провели служебное расследование в бригаде. Кому положено выписали выговора и другие взыскания и на этом дело закрылось. Автомобильная служба добросовестно подготовила и подала документы в Москву на списание "Волги". И тут обнаруживается, что разбитая "Волга" уже как пять лет списана и вместо неё в бригаду была поставлена новая "Волга". Срочно с Москвы прибыла комиссия, которая провела ревизию автомобильного парка бригады, в результате чего была выявлена следующая картина - в бригаде эксплуатируется в полный рост около 150 единиц списанной автомобильной техники, а новая, поставленная взамен списанной отсутствует. То есть продана кубинцам. Это был скандал. Было заведено уголовное дело в том числе и по факту отсутствия в реактивном дивизионе 8 грузовых автомобилей. И сейчас прокурор решил провести очную ставку между зам по вооружению майором Карпук и старшим лейтенантом Дафтян, который был председателем комиссии по списанию автомобильного имущества. Минут через десять появился вспотевший Карпук. Спокойно со всеми поздоровался и сел за стол рядом с Захаровым. Держался он уверенно и всем своим видом говорил - Мне бояться нечего, я кристально чистый человек. Прослужив это время в реактивке, я полностью убедился в правильности оценки зам по вооружения, данную моим заменщиком. Карпука в дивизионе не любили, авторитетом он ни у кого, даже у солдат не пользовался. И за высокомерие со стороны майора втихушку платили презрением. У нас в парке прижились две собаки, так солдаты на большей собаке выстригли на боку большими буквами слово - КАРПУК. Но он был замом Подрушняка, при всей своей гнилости имел сильный и нахрапистый характер. Никого не боялся, плевал на отсутствие авторитета и держался независимо. Я смотрел на него с любопытством, прикидывая на себя ситуацию, в которой оказался майор - А как бы я держался, оказавшись в таком положении? То что Карпук был причастен к продаже кубинцам автомобилей, ни у кого не вызвало сомнений. Открыто это в лицо ему никто не говорил, но он мнение офицерского коллектива знал и открыто говорил: - Во первых, всё это надо ещё доказать, а во вторых, у меня в Москве хорошие подвязки и блат. Ничего мне не будет.
   Через пять минут после того как пришёл Карпук, в кабинете робко нарисовался Сурик Дафтян. Стеснительно улыбаясь, поздоровался с присутствующими и сел на стул перед прокурором. Туда пододвинулись Карпук и мы с Захаровым.
   После всех необходимых протокольных процедур, за которые мы расписались в протоколе очной ставки, прокурор возгласил: - Что ж, переходим к конкретике. Товарищ старший лейтенант, вы являетесь председателем комиссии по списанию автомобильного имущества. С какого времени?
   - Да, товарищ полковник, - тщательно выговаривая слова, ответил Сурен, - я являюсь председателем комиссии по списанию автомобильного имущества реактивного дивизиона с осени 1985 года.
   Прокурор достал из папки несколько листов актов списания и протянул их Дафтяну: - Товарищ старший лейтенант, это акты списания нескольких автомобилей вашего дивизиона. Они подписаны вами, как председателем. Посмотрите пожалуйста и скажите - Ваши это подписи стоят?
   Сурик осторожно взял бумаги в руки, медленно и тщательно осмотрел каждую, внимательно вгляделся в подписи и аккуратно положил их обратно перед прокурором.
   - Да, товарищ полковник, эти акты подписывал я и там стоят мои подписи.
   Карпук, услышав подтверждающие слова, еле заметно облегчённо перевёл дух и слегка даже осел на стуле, расслабившись.
   - Прежде чем занести ваши слова в протокол, я обязан ещё раз вас предупредить об ответственности за дачу ложных показаний....
   Сурик озадаченно встрепенулся на стуле, выпрямил спину и протянул руку к актам: - Товарищ полковник, дайте я ещё раз посмотрю на акты.
   Осторожно взял в руки листки, поднял с глаз на лоб очки и, близоруко щурясь, впился глазами в подписи. Через минуту опустил очки на глаза и также осторожно положили бумагу на стол перед прокурором и удивлённо-твёрдым тоном произнёс: - А вы знаете, товарищ полковник, а это не моя подпись....
   - Как???? - Взвился со своего места Карпук, - ты что Сурик? Это ж ты подписывался.... Я к тебе ещё когда подходил....
   - Товарищ майор, это не моя подпись. Я ничего не помню и ничего не подписывал, - с неожиданной твёрдостью заявил Дафтян Карпуку и повернулся к прокурору, - товарищ полковник, где надо подписать и разрешите идти, а то мне занятие ещё проводить.
   Быстро подписал бумаги и под крики Карпука: - Сурик, подожди меня, вместе в парк пойдём..., - задом, задом, не забывая прикладывать руку в отдаче воинского приветствия, выдавился из кабинета начальника штаба в коридор.
   Карпук бушевал и отказался подписывать протокол: - Всё это ерунда, товарищ полковник. Я сейчас с ним поговорю и он признает свои подписи....
   После того как мы подписались и очная ставка закончилась, Карпук пулей выскочил из кабинета.
   Оставшиеся два часа я провёл в канцелярии батареи выписывая темы занятий на сборы.
   Приехав на обед и идя от автобуса к своей касе, я увидел занятную картину. Оказывается, выйдя из кабинета начальника штаба, Давтян не пошёл в парк на занятия, боясь предстоящей встречи с Карпуком. А метнулся на автобусную остановку и уехал домой, где и закрылся наглухо в своей касе. Майор, выскочив на улицу, сразу же умчался в парк для сурьёзного разговора со старшим лейтенантом, но не найдя его там и правильно поняв, что тот прячется дома - рванул в деревню. Приехав, он ломанулся в дверь, но та была закрыта. Он кинулся к двери на мойке и та тоже закрыта. Жалюзи опущены, но Дафтян был внутри.
   - Сурик, Сурик, открой двери... Давай поговорим...
   - Я, товарищ майор, двери вам открывать не буду и разговаривать с вами тоже не буду....
   - Сурен, ну давай поговорим....
   Вот момент уже часового разговора я и застал. Карпук на корточках сидел у бокового окна с опущенными жалюзами, прислонившись боком к стене и проникновенно говорил со старшим лейтенантом: - Сурик, ну пойми меня.... Если ты отказываешься от своей подписи, то получается, что я помимо всего изготовил ещё и подложные документы. Ты можешь понять, что это больший срок....? А мы оба знаем, что подпись ты ставил. Ну, Сурик, чего ты боишься, ведь тебе ничего не будет. Подумаешь, подпись поставил....
   - Товарищ майор, подписи я не ставил и не уговаривайте меня....
   Все офицеры, кто видел эту картину, ядовито и безжалостно ухмылялись и шли дальше. Правильно говорится - Земля круглая и рано или поздно откуда ушёл - туда и пришёл. Это Карпука бог наказал за высокомерие, хамство и хапужество. Ещё несколько дней тому назад он смотрел на Дафтяна с презрением и с высокомерием, а сейчас готов был унижаться. Я и не только я и другие прекрасно знали, что подписи Дафтян ставил, но с другой стороны не осуждали за отказ признать их. Я тоже был несколько раз председателем комиссии по списанию вещевого имущества нашего полка и когда к тебе подходит начальник вещевой службы и просит подписать акт списания такого-то имущества, то я никогда не бежал проверять - А не врёт ли он? А может их он продал или украл? Конечно, допускал, что он списывает гораздо большее количество имущества и понимал, что нормы носки одни, а на практике другие. А ещё есть просто утери личным составом.... Верил офицеру, верил в его порядочность и подписывал не глядя. И мог запросто оказаться в положении Дафтяна. А тут был наглый обман, да ещё подстава. Не хочет Дафтян признавать свою подпись - так это его право.
   ....В воскресенье, после обеда, меня и четырнадцать арт. разведчиков с бригады привезли в артиллерийский дивизион в Торренс. Меня устроили жить в офицерской бане, прямо в раздевалке, чему я обрадовался. Помимо того, что там можно без помех принять душ, я прямо с койки мог упасть в бассейн и также спокойно поплескаться. Бойцов определили жить в казармы. Я был назначен старшим сборов и мне в помощь придали начальника разведки арт. дивизиона шустрого старшего лейтенанта Андрея с кем я вечером, в бане не хило отметили начало сборов. Насквозь промокший матрац, простыни и подушка, множество глубоких луж на кафельном полу, только подтвердило это. А валявшийся рядом в сильнейшем похмельном синдроме на деревянной скамье Андрей ещё добавил о прошедшем вечере рассказ о беспрерывным ныряньем в бассейн во время обильных возлияний. Это, Слава Богу, что в бассейне была вода, а то мы бы своими дурными головами побили бы весь кафель и ещё утром удивлялись - Чего это он такой весь разбитый? Но и без этого головы трещали, дико хотелось пить и ещё больше почистить зубы, чтобы избавиться от Змея Горыныча вырывающегося при каждом выдохе. Но сто грамм водки и получасовое сиденье в прохладной воде привели наши организмы в рабочее состояние.
   Правда Андрей, вяло пошевелившись и также вяло промолвил: - Боря, тебе тут всё равно занятие проводить, а я пошёл домой. До обеда я не боец, а после обеда ты можешь отдохнуть. Я уже бойцами займусь.
   Меня это полностью устраивало. После завтрака к нам присоединились разведчики с арт. дивизиона и два разведчика с миномётной батареи с тамошнего мотострелкового батальона - "Двадцатки". Все двадцать четыре человека были экипированы и укомплектованы буссолями. А чтобы не мозолить глаза начальству, я увёл разведчиков из расположения арт. дивизиона и, выбрав удобное место, начал сборы. Сначала оценил укомплектованность экипировкой, которая оказалась довольно убогой, что ярко говорило об безделии, либо отсутствии опыта в таком важном вопросе их командиров. Вывел из строя уже своих, батарейных разведчиков и показал как боевые документы на пластике, а потом, показной вариант, но уже в исполнении на ватмане. Хотя, честно говоря, всё это надо было показывать командирам батарей и взводов, а потом драть и требовать такого же от них.
   Тут же провёл и беглый опрос теоретической части - Те же задачи разведки, требования к разведки, обязанности дальномерщика, обязанности командира отделения разведки. Ну и другие вопросы. Если разведчики с дивизионах ещё более менее, хоть и коряво, но через пень-колоду ответили на вопросы, то миномётчики плавали и мучительно пытались из себя хоть что то выдавить. Примерно такой же расклад был и по выполнению нормативов. Время до обеда пролетело быстро и активно и на после обеда я поставил им задачи на изучение положений из Руководства по боевой работе подразделений оптической разведки. Андрей пообещал это дело возглавить, а я сам оделся в гражданку, вышел на дорогу и смотался в Гавану. Я ещё ни разу не был в столице Кубы, поэтому шёл по её улицам и с огромным удовольствием осматривал и впитывал в себя староиспанскую архитектуру. Прошёл мимо огромнейшей Площади Революции, куда Фидель на митинг собирал миллионную толпу и в течении многих часов исторгал из себя речи. Как оратор Фидель был сильным и благодаря его ораторскому искусству его впервые и признали на международном уровне. В начале шестидесятых годов, когда Фидель поехал первый раз то ли в Аргентину, то ли в Бразилию на международную встречу и там впервые выступил. Без единого листка бумаги на трибуне, сыпя многочисленными цифрами, выкладками, приводя и цитируя целыми кусками первоисточники, Фидель, своей пятичасовой аргументированной и логично построенной речью, просто "убил" всех делегатов. И сейчас раза три в год он собирал такие митинги и выступал перед такой вот миллионной аудиторией.
   Помимо того, что я просто хотел погулять по улицам Гаваны, у меня была ещё определённая цель. Я был коллекционером - филателистом и нумизматом. И накануне отъезда на Кубу крутил в руках альбомы с обменным фондом своей коллекцией из почтовых марок, не зная что с ними делать. И даже сам не заметил, как сунул их в багаж. Каково было моё удивление, когда из пришедшего багажа я достал семь альбомов с советскими марками. И тогда же я выписал из ежемесячного журнала "Филателия" несколько конкретных адресов кубинских коллекционеров. Вот как раз и шёл на один из адресов. Как оказался, когда я нашёл его в центре старой Гаваны около величественного здания бывшего Сената, это был отдел общества филателистов Гаваны. Там были очень удивлены приходу советского филателиста. Но договорится об каких либо контактов не получилось: моего куцего словарного запаса испанских слов явно не хватало, а они ни бум-бум по-русски. Но зато на клочке бумаги написали мне какой то адрес в нашем городе Сантьяго де Лас Вегас. Какой то Хусто там проживал. Я в свою очередь оставил свой адрес.
   После посещения филателистов уже спокойно гулял по улицам и проспектам и совершенно случайно, в районе порта наткнулся на небольшой магазинчик, торгующий нумизматическими товарами, в том числе монетами и банкнотами. Я тут же за десять песо купил один из наборов монет, состоявший из двадцати монет разных стран и лет и в хорошей сохранности. Время в прогулке прошло быстро, также быстро на город опустился вечер и я фланирующим шагом направился обратным путём к автобусной остановке и в этот момент, в этой части города произошло веерное отключение электричества, погрузив улицы в кромешную тьму.
   Епонский городовой, по закону подлости я решил срезать путь и с известного маршрута свернул в узкие улочки, где по выключению света банально заплутал. И ориентир у меня сейчас был только один - Площадь Революции. Выбравшись туда, я даже в темноте спокойно мог дойти до искомой автобусной остановки. Был бы сугубо гражданским, я бы плутал по кривым каменным переулкам до утра. Но армейская служба и артиллерийский опыт помог. Я как бы поднялся мысленно над Гаваной и с ориентировавшись проложил направление к Площади Революции. И через полчаса ходьбы в том направлении вышел к площади. Дальше, довольно быстро добрался до остановки и как раз успел на последний автобус на Сан Антонио, маршрут которого проходил мимо Торренса и здесь моим ориентиром в темноте тропической ночи был вечный огонь на мемориале погибшим советским воинам. Если бы я его пропустил, то потом с Сан Антонио мне пришлось топать и топать. Но, Слава Богу, мои приключения закончились благополучно и в двенадцать часов ночи я рухнул в тёплую воду бассейна, смывая с себя пот и вонь городских улиц.
   На следующий день, до обеда провёл интенсивные занятия по нормативам, потом по правильному заполнению и оформлению рабочих документов на НП батареи. Проверил то, что они должны были изучить, вчера после обеда. Если практические вопросы бойцы отрабатывали с удовольствием в общем в нормативы вкладывались, то вот с теоретической составляющей было гораздо хуже. Лень было напрягать мозги. В середине занятий приехал начальник артиллерии, проверил, как идут занятия и остался доволен. Единственно выразил неудовольствие отсутствием начальника разведки дивизиона, но я его отмазал, типа: основная нагрузка на того ляжет после обеда. Но всё равно начарт недовольно пробормотал: - Здесь он должен быть..., на занятиях, а не балду гонять.
   Видя, что он собирается уезжать, я обратился к нему с предложением: - Товарищ подполковник, у меня завтра по плану два часа занятий по Военной топографии. Разрешите, я до обеда полностью время посвящу Военной топографии.
   - Почему? - начарт собрался садиться в машину, но повернулся ко мне.
   - Хочу получить карту окрестностей и по ней, вместе с обучаемыми, проложить маршрут к Сантьяго де Лас Вегас, пройти туда, практически показывая как надо пользоваться картой, как ориентировать её на местности. В городе зайти на кладбище и в центр города.
   - А туда то зачем? - Удивился подполковник.
   - А хочу проверить и бойцам показать, как надо ориентироваться по церквям и старым кладбищам. Таким образом, у них лучше и на всю жизнь отложится в мозгах информация хотя бы по этому занятию.
   - Ну-ка, ну-ка, интересно. Напомни мне, я сейчас буду мимо проезжать и тоже зайду на кладбище.
   - Вот какая у меня информация по кладбищам и церквям. Тем более что костёл в Сантьяго постройки восемнадцатого века и кладбище у них тоже старое, когда соблюдались все правила. Могилы что у нас, что у католиков ориентируются с запада на восток. И крест у нас ставится в ногах, на востоке могилы. А католиков крест и надгробие в голове, то есть на западном краю. У католиков алтарь в костёле располагается на западном краю здания, значит вход в костёл на востоке и перекладины креста соответственно должны север-юг.
   - Давай, давай, разрешаю данное занятие и сам сейчас обязательно заеду.
   После обеда Андрей занимался с разведчиками, а я получил в секретке листы и склеил карту. После чего вышел за пределы дивизиона и три часа потратил на разбивку маршрута протяжённостью в пять километров. В последний день сборов у нас будет так сказать зачётное занятие - Движение по азимуту.
   Занятие по Военной топографии прошли на Ура. Несмотря на то, что нужно было по жаре пройти десять километров туда и десять обратно, бойцы с живостью интересовались всеми моментами ориентирования и работы с картой. На кладбище, когда убедились, что всё совпадает и могилы расположены согласно канонам я распустил разведчиков и дал полчаса времени походить по кладбищу и посмотреть захоронения. А посмотреть было что. Это не наши неухоженные кладбища с заброшенными могилами. Каменные, мощные склепы с ажурными металлическими решётками на входе, такие же каменные и мраморные надгробия со статуями и скульптурными группами. Кругом чистые, посыпанные песком дорожки... и солдаты ходили по кладбищу с разинутыми ртами. Вышли к центру города к костёлу. Достали компасы и все убедились - вход находился на востоке. Решили проверить - А правда, что напротив входа, то есть на западной стороне, расположен алтарь?
   Когда мы чинно вошли в костёл, то просто "убили" этим посещением священнослужителей. Как? В костёле советские солдаты? Зачем? В чём дело?
   Заполошенно примчался падре, оказавшийся римским священником, и заикаясь, глотая от волнения слова что то тараторил.... Слава Богу, нашелся среди местных прислуживающих знающий русский язык и их успокоил, объяснив наш визит проведением занятия по Топографии и что мы хотели посмотреть. Падре мигом успокоился, заулыбался и неожиданно предложил через переводчика: - Если это занятия и русским солдатам будет интересно, то он готов показать и сокровищницу костёла, где несколько столетий хранятся местные реликвии.
   Конечно, нам было интересно. Он завёл нас в красиво оформленный пристрой и в течении часа интересно рассказывал и показывал реликвии, а потом провёл занимательную экскурсию по всему костёлу. Бойцы были в восторге и когда мы вернулись на обед в Торренс, пристали ко мне: - Товарищ старший лейтенант, давайте завтра ещё куда-нибудь сходим. - Я согласился и на следующий день, проложил по карте маршрут в сторону Сан Антонио. Дал бойцам карту и они по ней и пошли. Я не вмешивался и солдаты вполне толково прошли по начерченному маршруту. В костёл мы там не ходили, а кладбище посетили.
   На зачётное занятие приехал начарт с капитаном Худяковым. На старт вытащили стол, стулья. Разбил разведчиков на несколько групп и раздал кроки маршрутов. Запускали каждую группу через пять минут и маршрут заканчивался опять у стола, делая круг вокруг Торренского гарнизона. Зачётное занятие уложилось в два часа и на этом сборы закончились. Я уехал в бригаду на машине довольного сборами начальника артиллерии, а Андрей на машине арт. дивизиона повёз остальных разведчиков в бригаду.
   Думал, что субботу и воскресенье отдохну, но не тут то было. Только появился в дивизионе, как меня выловил начальник штаба: - Во..., отлично... Дуй, Цеханович, к начальнику штаба бригады Шкуматову он тебе задачу поставит.
   - Что за задача? Я ведь ещё на сборах числюсь.
   - Не знаю. Вот там и узнаешь. Сказали начальника разведки.
   - Так я ж не начальник разведки, пусть Худяков идёт.
   - Цеханович, я что буду объяснять подполковнику Шкуматову что Цеханович начальник разведки, но не начальник, а командир взвода. А начальник разведки, вообще другой офицер. Тем более что вы с ним однобарочники. Иди..., иди..., вперёд.
   Я боялся, что сейчас нарежут какую-нибудь жуткую задачу и проплюхаюсь с ней все выходные дни, но ничего. Задача была простенькой. Завтра с утра я со своими солдатами, в полевой форме, с оружием и боеприпасами выдвигаюсь на международный аэропорт имени "Хосе Марти" и охраняю самолёт члена Политбюро КПСС, прилетевшего на переговоры. Охраняю столько сколько нужно. Но, по всей видимости, до вечера.
   В восемь утра меня уже ждали в аэропорту кубинцы, отвечающие за охрану. Сопроводили мой ГАЗ-66 на дальний конец аэропорта, а через сорок минут туда подрулил красавец ИЛ-62 с членом на борту. Я думал, что встреча будет с организована с оркестром и со всеми ритуалами. Но визит наверно был чисто рабочий, а может даже секретный. Только самолёт заглушил двигатели на стоянке, как мы оцепили лайнер. Подъехало несколько машин с затемнёнными стёклами, откуда вышли встречающие лица, но в основном это были русские и наверно среди них был и посол, но в рожу я его не знал. Высыпало из самолёта несколько крепеньких человек охраны и оттеснили моих бойцов к хвосту. После чего уставились на меня, решая - Кто я? Кубинец или хрен с горы, которого можно и под жопу пнуть. Если бы я был в нормальной форме, может быть меня и шуганули, но тут они встали в тупик. Я как на грех на это задание одел ЮАРовскую камуфлированную форму, раскрашенную серо-тёмно-коричневыми полосами под скалу. Но фишка в форме была в том, что брюки имели достаточно широкие галифе, отчего я офигенно смахивал на немца Второй мировой войны. Ещё дурацкая, камуфлированная кепка на башке - вот они и гадали в нерешительности. Я подошёл, представился и они расслабились.
   - Ну ты, старлей, и вырядился....
   Член Политбюро уехал, я выставил на охрану парный пост, установил маршрут движения вокруг самолёта. Остальных расположил в тени ГАЗ-66, а сам отправился на самолёт посмотреть в каких условиях летает высшее руководство государства.
   Далеко меня не пустили, но дали возможность заглянуть в дверь, в салон или как они сказали - рабочий кабинет. Ну что ж - не хило. Но больше всего мне понравились стюардессы. Как на подбор высокие, стройные, сисястые.... Интересно.... Что уж там говорить, нашим членам под восемьдесят и как у них у самих с членами? Тем более при таком обслуживающем персонале.
   Через час всё наскучило и я уже бесцельно, убивая время, бродил по всем соседним стоянкам. Ещё через час уже не знал, куда мне деваться от жары. По кубинским меркам, несмотря на палящее солнце и раскалённый аэродромный бетон, день считался очень прохладным. Был ещё и небольшой ветерок, который несколько снижал струящейся жар от бетона, а кубинцы ползающие на стоянках в тёплых куртках, ещё больше запахивались от, как они ощущали, пронзительного ветра. Вскоре я не выдержал.
   - Никифоров, сходи к стюардессам и попроси пару вёдер воды, а то мы тут скоро совсем умоемся потом...
   Со стуком поставив полные вёдра на бетон, Никифоров похвастался: - Товарищ старший лейтенант, девки сказали - если ещё надо, подходите.
   Разделся по пояс, нагнулся и с наслаждением стал мыться под прохладной струёй воды из ведра, фыркая от удовольствия и ощущая, как энергия, отнятая жарой, вновь возвращается в тело. В этот момент мимо проходили кубинские лётчики в застёгнутых меховых фирменных куртках, с поднятыми воротниками от небольшого ветерка и засунутыми "по локоть" в карманы руками. Им было холодно, но увидев радостно плескающегося под струёй воды советского офицера, они сжались под куртками ещё больше и у двоих с содроганием в голосе вырвалось: - Оооо...., руссоооо..... мариконесссс....
   Что они там сказали, конечно, я не понял и не пытался понять, а лишь с превосходством рассмеялся над тем, что от увиденного им стало ещё холоднее. И судя по интонации возгласа здесь одновременно присутствовало восхищение, матерная изощрённость, осуждение и вновь восхищение. Передёрнув в зябком ознобе телом, они ещё больше зарылись в свои куртки и ускорили шаг, чтобы не видеть этого издевательства над телом.
   Нам повезло, уже после обеда, к самолёту не спеша подъехали легковые автомобили с затемнёнными стёклами, нас опять оттеснили к хвосту самолёта, не давая разглядеть - Кто хоть прилетал из членов Политбюро? Трап убрали и самолёт улетел в Союз, а мы к себе в бригаду.
   Сдав оружие, я направился в кабинет начальника штаба бригады. Доложил о выполненном задании и уехал домой, где от соседа по касе узнал, что с понедельника начинаются сборы командиров взводов и они будут проходить на учебном центре Алькисар. ЧЁРТ ПОБЕРИ!!!!
   В понедельник мы с час маялись на плацу бригады. Строевой смотр проводил полковник Затынайко, где его одним из "любимых" занятий было смотр носков. То есть снимаешь по команде правый или левый ботинок и являешь на обозрение комбригу и окружающих носок. Все об этом знали, но как всегда и сейчас нашлось двое, у которых из дыры в носке вызывающе торчал палец большой ноги. Затынайко, вообще то, был мужик со здоровым армейским юмором под весёлый смех командиров взводов и присутствующих начальников отодрал позорников. Потом очередь дошла до командирских сумок и здесь традиционно отличались мотострелки, танкисты и другие специалисты. Поэтому, обгрызанные и ополовиненные обломки карандашей, помятые дешёвые тетради, причудливо поломанные офицерские линейки и другой командирский хлам очень скоро образовали живописную кучку на сером асфальте плаца. В положительную сторону тут как всегда отличились артиллеристы. Не сказать, чтобы у всех командирские сумки были укомплектованы полностью, но подавляющее большинство артиллеристов, при минимальнейших замечаниях, сумело "отстреляться". Но особо умилился полковник Затынайко, когда командир второго взвода первой реактивной батареи старший лейтенант Лычиц достал из сумки самодельный, из ватмана сделанный, блокнот командира огневого взвода. Колю Лычица я знал ещё по совместной службе в арт. полку в Свердловске и поэтому мог смело и объективно судить о нём. Как командир взвода, именно в работе с личным составом, он был слабоват и особо авторитетом у них не пользовался. А вот как артиллерийский офицер, как специалист он был грамотный и был выше нас на целую голову. Дотошный и скрупулёзный во всех вопросах, он этим своим качеством доводил своих подчинённых солдат до истерик, а офицеров, особенно когда он заступал в наряд до ругани и бешенства. Вот он ещё в Свердловске и сделал себе толстенный блокнот командира огневого взвода и заносил туда каллиграфическим почерком всё, что касалось артиллерии, а также свои, не лишённые изящества артиллерийские решения. В этом плане он был Умница. Над своим блокнотом он прямо "трясся" и говорил - ЭТО мой УМ... И если я его потеряю.... Вот этим "УМОМ" он и умилил комбрига. Вывел его из строя, раскрыл его сумку и показал остро заточенные карандаши, блестящий никелированный циркуль-измеритель и всё что положено иметь в командирской сумке - Равняйтесь СЫНКИ! На этом строевой смотр был закончен и мы убыли в Алькисар - самое убогое место на Кубе, где в этот момент, на целую неделю, сосредоточили около семидесяти здоровых, жаждущих развлечений молодых мужиков. Учебный центр - кучка щитовых казарм, несколько стрельбищ, танковая директриса. Всё это с двух сторон ограничено болотами, а с дальней стороны топкими берегами моря. Сам убогий Алькисар из нескольких коротеньких улиц, был в четырёх километрах от учебного центра. Единственно, что было положительным - это питьевая вода. На Кубе я впервые столкнулся с такой проблемой как питьевая вода. Вроде бы набираешь её из под крана в стакан и смотришь - чистая, обыкновенная вода. И её пьёт в сыром виде всё местное адаптированное к ней население. Но оказывается в её составе очень много извести, которой не видно невооружённым взглядом. Если у тебя почки хорошие и здоровые, то ты какое то количество сырой воды можешь выпить, но если слабые то с первого же стакана можно скопытится. Поэтому все русские воду кипятят и не просто кипятят, а ставят ведро и кипятят в течении полутора часов. Тогда вся извёстка и все полезные минеральные соли, находящиеся в воде, выпадают в осадок на стенки и дно ведра. После такого кипячения в ведре остаётся, как правило, половина воды и чистая чуть ли не дисцилированная вода. Конечно, это вредно и как говорят старослужащие здесь офицеры и прапорщики в первую очередь из-за отсутствия при таком кипячении Кальция и других минеральных веществ, сыпятся зубы, а потом всё остальное. Но зато это происходит постепенно и растягивается на очень продолжительный срок. Также кипятят воду и для солдат. В каждом дивизионе, батальоне или отдельном подразделении есть должность - Кипятильщик, на которую подбирают добросовестных и чистоплотных солдат. И он в течении суток должен три раза прокипятить воду для солдат подразделения. Поэтому к употреблению воды у советских военнослужащих относятся очень ответственно.
   А здесь в Алькисаре, как рассказывает народная молва, можно пить воду без кипячения. Но ну его на хрен. И потекли унылые будни командирских сборов, которые я никогда не любил. Из этих сборов запомнились только вечерние посиделки за спиртным, да ночные занятия и так бы они и закончились и не остались бы в памяти, но на этих сборах, практически на пустом месте я схлестнулся с командиром взвода управления начальника артиллерии. У нас было обоюдное не любовь. Но если в пункте постоянной дислокации мы пересекались всего несколько раз и расходились в разные стороны, притушив взгляды. То тут, в куче, Чурбанов стал дерзко наезжать на меня, ища причины к драке. Я тоже был не робкого десятка, не хилый, под стать сопернику, поэтому не пасовал, не уходил в сторону, а наоборот обострял наши отношения. Всё понимаю и понимал, что драка между двумя офицерами - это ЧП. И мне может в этом плане хорошо достаться, как более зрелому и опытному офицеру, по сравнению с Чурбановым. Но вдруг появилось здоровое желание поставить на место зарвавшегося сосунка. Видя, что дело принимает хреновое положение, вмешался Сергей Мельников, который имел среди офицеров авторитет. Он нормально поговорил, отведя в сторону, с Чурбановым. А потом также отвёл в сторону меня.
   - Боря, беру сразу "быка за рога" - Ты, что не знаешь кто у него дядя? И чего он так буро держится здесь, в бригаде?
   - Да мне по хер кто его дядя.
   - Тем более, что не знаешь - это чуть не зам министра внутренних дел СССР. Ты понял на кого ты замахиваешься?
   - Оооо..., а я то думаю, что это фамилия мне что то напоминает. Что серьёзно, что ли?
   - Да. Поэтому после драки ему ничего не будет, а тебя сожрут. И на хрен это тебе надо?
   Я в задумчивости зачесал в башке. Честно сказать, я был настроен на драку, но хотел это организовать так чтобы не я её первый начал. Хрен с ним пусть он мне первым в челюсть заедет. Я даже уклоняться не буду. Может быть и не вырубит с первого удара. Зато уж потом я .... Но теперь то понимал, что при любом раскладе буду виноват всё равно я.
   - Блин, Сергей, я ведь отступить теперь не могу. Все подумают, что зассал.
   - Всё нормально, ты главное не дёргайся, а я всё организую.
   И Сергей молодец, всё организовал грамотно. Не знаю, что он там говорил Чурбанову, но тот согласился на мировую и вечером Мельников выставил на стол бутылку и мы помирились. Как то после этого он ко мне стал дышать гораздо ровнее.
   Дома было всё нормально. Связь с родными наладилась и теперь четыре раза в неделю мы получали по 7-10 ленточек в конвертах, а это около пятидесяти долларов. Жена полностью освоилась с торговлей или как у нас называлось с ченчем и мы всегда были с деньгами. Торговала она всем и сигаретами, которые мне выдавали как "курящему", одеколоном "Шипр", купленным по дешёвке в городковском магазине, Кубинцы одеколон смешно выговаривали "Чипр"..., "Чипр". Продавала жена и продукты с продовольственного пайка. А наполнение пайка было солидным. Мяса было столько, что мы не успевали его съедать и половина его уходила на продажу. Много было консервов, которые кубинцы брали с большой охотой. Особенно они любили мясную тушёнку. Хорошо шла килька в томате. Да что им из продуктов не предлагай - брали всё. Но единственно, что я запрещал продавать, это настоящую Астраханскую воблу. Она тоже выдавалась по продовольственному пайку в высоких жестяных банках, где они были уложены по три штуки. Янтарная и твёрдая икра прямо таяла на языке и я никогда не мог дождаться пива и съедал её так. Много чего можно было предложить и продать. Деньги у кубинцев были, а вот в магазинах на них ни хрена не купить. Правда, эта торговля иной раз доставляло неудобства. Только садишься обедать за стол, как нарисовываются кубаши и пока идёт торговля, они только не садятся рядом с тобой с ложкой в руках. Но ничего: хочешь нормально жить - надо терпеть.
   А тут через два дня ко мне подкатывает Сергей Мельников с заманчивым предложением.
   - Слушай, Боря, у тебя же жена в положении. Так ведь?
   - Ну..., четвёртый месяц. А что?
   - Во..., раз у тебя жена в положении и рожать будет здесь, то ты имеешь право на доставку сюда багажа под рождении ребёнка. До восьмидесяти килограмм.... Ты секёшь - Сколько дефицита можно на продажу привезти?
   - Блин и что надо?
   - С тебя справка, что она в положении. Всё, а там официальное письмо от бригады на пересылку и ты встречаешь свой багаж, - Сергей выжидательно уставился на меня, а я с досадой зачесал затылок.
   - Да всё это хорошо. Но тут такая заковыка: мать у меня не деловая. Это ж ящик надо здоровенный сколотить, отправить с Перми. А куда отправлять? Она же не поедет в Одессу...
   - Стоп. Я всё продумал. Никуда ей не надо ехать и ящик колотить не надо. Это сделает мой отец. Она из Перми отправляет посылками, что вы закажете. Мой отец колотит ящик. Половина ящика твоя, половина моя. Мои же родители и организовывают отправку багажа баркой. И мы с тобой уже через три месяца получаем всё, что нам нужно. Как тебе это?
   - Серёга, отлично. Тогда ни каких проблем.
   Справку жена организовала быстро, я ею помахал перед носом НачПо и получил "Добро" на официальное письмо, которое было отправлено в двух экземплярах: один родителям Сергея, а второй на пересылку.
   От того же Мельникова узнал, что с Сантьяго можно позвонить матери в Союз и предупредить её о намеченной операции. Поехали мы с женой звонить на переговорный пункт поздно вечером с перспективой ожидания связи как минимум полночи. А обшарпанный вид убогого помещения внёс законные сомнения в саму возможность организации связи. Но мы с женой были просто "убиты", когда уже через десять минут после заполнения бланка заявки, нас пригласили в кабинку. Блокада американцами Кубы - блокадой. А вот связь с Союзом пошла через Нью Йорк, а потом Москва и Пермь. Всё соединение заняло полторы минуты и связь была, как будто мать стояла рядом. Вот тебе и нищая Куба. В Союзе с Костромы до Перми меня соединяли полтора часа и связь как в жопе.
   Все сборы наконец то прошли и все втянулись в нормальный режим учёбы - занятия, обслуживание техники и вооружения, хождение по нарядам и ответственными по подразделениям. Как то так, само по себе у нас сложилась своя компания: Мельников, я, СОБ первой Эдик Яфаев, холостяк начальник службы РАВ Бирюков... Это постоянный состав и периодически к нам примыкал мой сосед Олег Руднов и финик нашего дивизиона Лопата. В понедельник до обеда кто то из нашей компании ехал в Сантьяго и смотрел какой там фильм идёт в кинотеатре и если он нас устраивал, то вечером после совещания мы ехали в город в кино. Прелесть просмотра фильмов в у кубинцев была а в том, что фильм крутили без перерыва и билеты на просмотр продавали без конца. То есть мы подходим к кассе, покупаем билеты и спокойно идём в тёмный зал и попадаем на середину фильма. Сидим, смотрим, фильм кончается. Но как только мелькала надпись END, сразу же начинался фильм и мы смотрели до того места, когда мы тут появились. Встаём и уходим. Вот такой круговорот зрителей идёт весь сеанс. Кто то приходит, кто то уходит. Свет в зале не включается. А один раз, когда включили, поразились в каком сарае мы сидим. А один раз наняли такси и поехали в автомобильный кинотеатр. Сначала нас впечатлил огромнейший размер экрана, но когда мы там же в машине приняли "на грудь", то на экран уже не смотрели а глазели на остальных посетителей в машинах, где шёл активный трах.
   Выйдя из кинотеатра мы прямиком направлялись в местное заведение под громким названием "Дом стариков". В уютном каменном дворике, внутри старого здания стояло до сорока столиков и пиво лилось рекой. Народу было постоянно полно, но мы всегда находили свободный столик или же для советских офицеров охотно выносили дополнительный столик. Тут мы застревали часа на два, с удовольствием общаясь и попивая отличное пивко. Иной раз нас сопровождал начфин Лопата. Маленький, тёмненький старший лейтенант всегда и везде ходил с огромным чёрным портфелем, который своими размерами превращал офицера в аккуратного первоклассника. Не хватало только круглых очков на детском лице. Если нам было достаточно трёх бокалов пива за вечер, то маленький Лопата уходил в аут с одного и тогда мы начинали до него доколупливаться - А что ты носишь всегда в портфеле? Но тот никогда не открывал его и однажды, сидя в "Доме стариков" мы решили силой открыть портфель и удовлетворить своё любопытство. Мы влили в Лопату два бокала пива и думали, что беспрепятственно утолим своё любопытство. Но не тут то было: пьяный и крохотный старший лейтенант оказал нам ожесточённое сопротивление и пришлось отступиться от него.
   Если же фильм мы уже смотрели или он нам казался по названию не интересным, то мы тогда вечером в семь часов на нашем рейсовым автобусе, развозящем офицеров, уезжали в посёлок Репарто Электрик. Там была отличная пивнушка "Циркуль". Предупреждали солдата водителя автобуса и он последним рейсом заезжал за нами в пивную. Жена у меня была беременной и как всегда в этом положении, женщины бывают иной раз невыносимые. К чести моей жены, она старалась сдерживать раздражительность и другие негативные моменты, которые сопровождают это состояние. Но иной раз она, чисто психологически, не могла вовремя остановиться и я всегда был дома напряжён, стараясь быть терпимым. А в пивной, да накатив пиво, я расслаблялся и психологически отдыхал. Когда выпьешь первый бокал и приступал ко второму, то позволял себе выкурить тонкую сигару "Граф Монте Кристо", но не затягиваясь, только набирая вкусный дым в рот. В этом плане мне всегда вспоминалась Германия и мой первый отпуск прапорщика в Союз.
   С середины шестидесятых и до семидесятого года вместе с нами жил дед, отец моего отца. Было ему около восьмидесяти лет, но был крепким стариканом и строгим, по отношению ко мне и брату, дедом. Мы его побаивались. Сколько его помню по детству, когда жили в Минске и Орше, был он дворником, очень хорошо столярничал. Так я и думал, что он всю жизнь этим и занимался. А когда умер, то случайно попались на глаза его документы. Дед то мой был оказывается полковником НКВД, прошёл всю первую мировую войну, Гражданскую, имел наградное оружие от Дзержинского. Вот пройдя такую напряжённую и нервную жизнь - он имел крепкое здоровье. Что интересно: водка его не забирала. Для него она была как слабенькое вино и единственно отчего он мог запьянеть - это Политура и Денатурат. Вот этот яд. Кто не знал этого и садился пить с ним, то выбивал из рук у него стакан, узнав что там эта ядовитая жидкость. И курил дед исключительно свой табак. Он высаживал в огороде табак, собирал урожай, сушил листья, крошил и когда он курил, даже дым был ядовито зелёный, а он курил с наслаждением. Отец, тоже заядлый курильщик, как то попробовал курнуть, так с полчаса кашлял, таким ядрёным был. Так вот решил отцу из Германии привезти коробку кубинских сигар. Купил, привёз, подарил. Отец был очень рад подарку и сразу же закурил сигару, вдохнув в себя дым. Ох и смеялся я тогда до слёз, глядя как у отца вылазят глаза от крепости. Оказывается то, что я купил, дым нельзя глотать, а надо его держать во рту. Так отец пристрастился к розыгрышам. Сядет около подъезда на лавочку и как только знакомый офицер бежит мимо - он ему предлагает курнуть сигару, а потом ржёт, счастливо глядя, как тот загибается от кашля и вытирает слёзы.
   А сигара "Граф Монте Кристо", она слабенькая. Тем более что её можно скатать и самому. Иной раз около барной стойки, на высокий табурет садилась красивая и сексапильная кубашка в мини юбке и в опасном декольте. Закидывала ногу на ногу и около неё лежали табачные листы. Она специальным ножичком аккуратно обрезала листки, а ты подходишь и на её шоколадном бедре начинаешь скатывать тоненькую сигару, заглядывая при этом в глубокое декольте. Ну, очень приятно. В одиннадцать часов, в последний рейс за нами в пивную заезжал автобус и мы ехали домой. Между Репарто Электрик и Манагуа, как раз посередине, стояла круглосуточная, третьеразрядная кофейня и тут мы всегда останавливались и пили чашечку крепкого кофе, весело базаря с молодыми кубашками.
   Если не хотелось ехать в Сантьяго или в Репарто Электрик, то мы тогда шли отдохнуть в так называемую "Зону отдыха танкового полка". Каждый полк, дивизия Кубинской армии имели свои зоны отдыха. Это, как правило, огороженные и обихоженные участки местности, где располагались небольшие пивнувшки под открытым небом, или же небольшие здания уютных кафе. Тут же на территории располагались площадки для отдыха детей, красивые аллейки, где можно не спеша прогуляться под ручку с женщиной. Правда, в будние дни они работали только по вечерам, но в выходные открывались с утра и до позднего вечера, где можно было хорошо отдохнуть с семьёй. "Зона отдыха танкового полка", которая находилась в километре от учебного центра, была слегка запущенной, а вот "Зона отдыха ПВО" на окраине Сантьяго в сторону Бехукаля и "Зона отдыха танковой дивизии" около Репарто Электрик, те были ухоженными и привлекательными.
   Вообще, прослужив пару месяцев на Кубе и понаблюдав за кубинской армией, у меня сложилось очень неоднозначное мнение. С одной стороны армия как армия, но вот с другой...
   Кубинский народ был очень весёлый, в том смысле что любит веселиться по любому поводу, открытый, эмоциональный, простой, но с другой стороны технически не развитый, мстительный, далеко не задумывающийся, легко поддающийся и идущими на поводу своим эмоциям. Если я ехал на Кубу с чувством уважения к ним как к союзникам, то уже в первые же месяцы уважение как то закачалось.
   Послали меня один раз старшим машины в Торренс, водитель машину тоже молодой и зелёный, как я, солдат. Едем, смотрим, стоит на обочине кубинский военный ЗИЛ-131 с задранным капотом. На двигателе никого, зато за задним бортом кузова стоит на земле радиоприёмник, исторгающий из себя лёгкую, но весёлую мелодию и пятнадцать кубинских солдат с офицером азартно зажигают на обочине танец. Просто так зажигают... Для себя.
   - Надо помочь, союзникам, - решаем мы оба, останавливаем машину и подходим к ним.
   - Что за проблемы, компанэро? - Нас живо обступают кубинцы, ведут к машине и объясняют - Сломалась. Fin Trabajo....
   Залазим на бампер и скептически хмыкаем. Если сама машина выглядит внешне ничего и чисто, то двигатель, даже моему не просвещённому автомобилизацией взгляду понятно - С него снято всё, без чего он может работать. Я уж не говорю, что оставшееся выглядит качественным автомобильным хламом, который валялся где то на свалке лет пять в глубокой луже мазута. Мой водитель, говорит кубинскому водителю - Тащи инструменты. И когда он их принёс, то нас прошибла скупая мужская слеза - это было подобие молотка с полуогрызанной ручкой, сломанные плоскогубцы и газовый, разводной ключ на все случаи жизни, которым можно закручивать или откручивать гайки минимум на 50. Водитель хмыкнул, сходил за своей укомплектованной инструментальной сумкой и под восхищённый вздох кубинского водителя открыл её. Ремонт начался под любопытными взглядами всех солдат и ихнего командира, но уже через пять минут около нас не было никого, даже кубинского водителя.
   - Не понял! А где они тогда? - Спрыгнул с бампера и пошёл на звуки типичной музыки островов Карибского бассейна. За кузовом самозабвенно танцевали все - солдаты, водитель, офицер....
   - Всё..., поехали отсюда. Если им это на хрен не надо, то нам тем более. - Нашего отъезда они даже не заметили.
   Удивляли и некоторые демократические моменты отношений между офицерами и солдатами вне части. Допустим: на территории части ты - командир полка или роты. Ты можешь там сделать с солдатом всё что угодно и приказать ему что угодно. Но как только ты пересекаешь линию забора. Не КПП (это само собой), а именно забора, ты становишься точно таким же гражданином как и все. Как и твой командир, который молча, скрипя зубами, наблюдает с автобусной остановки, когда его солдат, ничего не боясь, перелезает забор части и идёт в самоход. И ротный ничего не может сделать, кроме как скрипеть зубами. А солдат, особо не переживая, подходит на остановку и здоровается за руку с командиром. И попробуй не ответить на его рукопожатие. А вечером, когда командир роты приходит в пивную дёрнуть пару кружечек пивка, этот солдат-самовольщик может запросто сесть за столик командира и начать того критиковать - не правильно командуешь ротой, не так проводишь занятия, и воспитанием занимаешься неправильно. И ты должен сидеть и слушать этот бред. Вот такие у них бойцы. Вот он идёт по городку и вдруг ему в башку от жары хлопнула мысль - А не сходить ли мне за забор в самоход? И идёт спокойно. Несколько раз я уже видел массовые облавы на таких самовольщиков. Подъёзжает к городу Сантьяго де Лас Вегас колонна грузовиков. Как их называют "Дети Рауля". Какой они официальный статус имеют не знаю, но что-то подобие военной полиции. Оцепляют город и начинают цепями идти со всех сторон к центр. Интересное зрелище. Человек сорок-шестьдесят солдат за раз ловят, на грузовики и увозят. Вся операция у них занимает около часа. Как уж там они наказывают в точности не знаю, но говорят сурово.
   Или их ГАИ. Тоже удивляет меня. Кубинцы ездят, как хотят, лишь минимально соблюдая Правила Дорожного Движения. ГАИшники здесь наказывают по результату. Ездишь и нарушаешь, но ущерба нет - они тебе даже слова не скажут. Но если совершил аварию и ты в ней виноват, то извини братан, получи по полной. Или сидят ГАИшники в кафе, а рядом мужик квасит и они знают, что он приехал на машине и как наебе...ся, на ней же и уедет - и слова не скажут. Мужик пьяный падает около машины, головой к ней, они ещё его подымят с земли и посадят в машину и он поедет на "автопилоте на базу", ещё ручкой помашут. Доедет без ЧП - ну и хорошо. Попал в аварию - получи по полной. И то, что аварию устроил, и то что пьяный за руль сел. Это, конечно, утрировано изложено, но пьяным или датым за рулём ездить можно.
   В общем, жизнь и служба шла своим ходом и мы потихоньку приближались к выходу в лагеря на полигон Канделярия. Сурик Дафтян первые несколько дней как мы вернулись со сборов командиров взводов, прятался от майора Карпук. Но тот созвонился с кем то в Москве и теперь опять ходил с высоко поднятой головой, высокомерно заявив: - Хрен, меня посадят. Всё я уже уладил... И мне на тебя, Сурик, наплевать, но смотри, ты меня сдал - я это помню и при первой возможности должок верну. А если мы попадём на одну барку...., - многозначительно тянул паузу зам по вооружению и Сурик медленно покрывался бледностью.
   В спокойной обстановке прошёл марш молодых водителей. Проехали около трёхсот километров до Канделярии и обратно и вот уже завтра выезжаем в лагеря.
  
  Продолжение следует...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.67*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023