ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Груз 200

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.34*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как оно..., похоронить груз 200. Реальная история
  Груз 200.
  
  
   Закончив последние приготовления, мы с готовностью присели за стол и виновник торжества Андрей стал неторопливо разливать водку по стопашкам. С чувством выпили настоящую русскую водку и, похваливая "Пшеничную", стали неспешно закусывать. Андрей Кучеренко вернулся из командировки в Союз и как это принято привёз "привет с Родины" несколько бутылок советской водки, которая здесь в Германии ценилась очень высоко. В основном русские здесь пили немецкую водку "Луников". В принципе, водка неплохая, но довольно задиристая и без запивки шла плохо. Всё равно что проглотил сразу несколько напильников или большой кусок наждачной бумаги, так сильно она дерёт. А вот наша прямо мягким бархатом катится по горлу и как это не удивительно - вкусная, хоть и горькая.
   Отдав должное национальному напитку и ещё раз обсудив все её достоинства и выпив по второй, мы наконец то предложили Андрею рассказать как он съездил в очередную "хитрую" командировку.
   Прапорщик Кучеренко был старше нас на пару лет, холостяковал также как и мы. Был в авторитете и мы, молодняк, частенько бегали к нему за советом и за жизненным опытом. А этим делом он был богат. Вот и сейчас он начал свой рассказ нравоучительным тоном.
   - Слушайте меня школяры и мотайте на усы, которых у вас ещё нет, - и сам самодовольно закрутил свои густые пшеничного цвета усы, бывшими предметом нашей зависти, - опыт, конечно, у меня в этом деле хреново-богатый, но лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих.
   Кучеренко только что вернулся из командировки по сопровождению тела солдата-дагестанца на Родину, погибшего от несчастного случая. Был тот водителем и во время марша у него закипела машина. Всё сделал правильно: съехал на обочину, открыл капот и защищённой тряпкой рукой начал открывать пробку радиатора. Но вместо того чтобы потихоньку стравить пар, смело крутанул.... Ну и оттуда хлестанул столб пара и кипятка. Дагестанец вовремя уклонился и от неожиданности соскочил на дорожное полотно прямо под колёса немецкой машины и насмерть.
   Так как Андрей уже возил такой груз в Союз год назад, то командир полка снова назначил его: - Ты, товарищ прапорщик, опыт уже имеешь вот и вези. А чтоб компенсировать тебе будущие неприятности, даю тебе лишних семь суток, чтоб ты пришёл в себя дома. А не как в прошлом году.....
   То что Кучеренко имел определённый опыт тут же в кабинете у командира полка и проявилось. Андрюха стал сразу же перечислять с важным видом и со знанием дела всё, что ему необходимо, чем сразу же поставил командира в тупик. Правда, не надолго. Тот вызвал к себе зам по тылу, свёл их друг с другом и командирским тоном поставил задачу.
   - Товарищ подполковник, выполнить всё что требует прапорщик и чтоб послезавтра его и груза здесь не было.
   Бедный зам по тылу: эти полтора суток он наверно не спал, не спала ремрота и даже немцы с сахарного завода, с которыми дружил полк. Они доставали цинк и паяли гроб. Но приказ был выполнен и Кучеренко в мрачно-траурном настроении отбыл в непростую командировку.
   Так как прапорщик был не любителем распространяться о своих проблемах, о первой его подобной командировке в подробностях знало лишь несколько человек, но слухов и домыслов ходило немало. А Андрей упорно молчал.
   Вот мы и приступили к нему: - Давай, рассказывай, Андрюха, как съездил?
   И Андрей, слегка опьяневший и довольный благополучным возвращением, начал рассказывать.
   - Меня, ведь когда я ездил в первый раз в Узбекистан, чуть после похорон не убили. Поэтому, когда повёз дагестанца домой, да ещё по карте посмотрел, где он живёт: то понял - там меня точно убьют, голову отрежут, бросят в какое-нибудь глубокое ущелье и никто меня искать не будет. С гробом, с ящиком, у меня в этот раз никаких эксцессов не было, поэтому до станции разгрузки в Дагестане добрался довольно быстро и спокойно. Махонькая станция, небольшой пристанционный посёлок. И горы вокруг. А везти ещё надо от станции в горы километров сто. Только из багажного вагона вытащили деревянный, громоздкий ящик с солдатом, поезд ушёл, а я пошёл на станцию звонить в военкомат, который сам отсюда был километров за пятьдесят. Иду и все на меня зыркают глазами, как на какую-нибудь лёгкую и богатую добычу. Мужики все как на подбор здоровые, полубритые и небритые. Рожи зверские и бандитские, вгоняющие в тоску. Правда, в тоску я впал ещё раньше, когда в Чечню заехали. Там такие же чёрные рожи. Но там хоть в поезде тосковал, а здесь уже вот они и взгляды такие нехорошие. Ну, думаю, звиздец мне здесь. Пришёл в халупу, гордо именуемую вокзалом, нашёл телефон, узнал как звонить и давай названивать в военкомат. Дозвонился и оттуда мне, с кавказским акцентом, говорят - Машина с родственниками уже в посёлке и ждут вторые сутки. Жди у гроба, сейчас они подъедут. А когда звонил, глядел в окно и увидел, как к вокзалу медленно подъехало такси и за рулем сидел русский, а не кавказец. И тут у меня мелькнула толковая мысля. Я выскакиваю на улицу и к таксисту. Шеф свободен? Свободен. Подожди меня тридцать минут. Я с тобой уеду. Тот обрадовался, что в этой глуши клиента нашёл и радостно мотнул головой - Давай, командир, жду....
   Я бегом к ящику, а там уже четверо здоровенных грузчиков зверского вида расположились. Разложили на моём ящике помидоры, огурцы, лепёшки, какое-то мясо. Тут же стоит огроменный кувшин с вином.
   Я к ним подойти боюсь, а они увидели меня и приветливо гомонят: - Командир, ничего если тут немножко на твоём ящике пообедаем?
   Вижу, хоть и рожи небритые, но разговаривают дружелюбно - осмелел.
   - Вы чего? Вы хоть знаете что там? Пообедать они собрались....
   - А что? Ты военный - значит и груз там военный. Ничего ему там не будет, если мы немного тут пообедаем, да и ты к нам присоединяйся...., - вот и рожи бандитские. Мужики оказались нормальными и гостеприимными людьми, можно было бы к ним и присоединиться. Накормят, напоят, пообщаемся и вполне возможно хороший совет бы дали, если я им начистоту всё расскажу. Но мною уже овладела другая идея и мне нужно было спешить.
   - Так там у меня солдат мёртвый лежит. Если он вас не пугает, то можете и покушать, - грузчиков вместе с обедом, как ветром сдуло. Мигом умчались и я у багажного отделения остался один. Огляделся кругом - поблизости никого. Вытаскиваю все документы и бац их на гроб, на погибшего солдата и на ящик ложу, а сверху кирпичом прижал, чтобы ветром не удуло и спрятался за угол здания.
   Ждать долго не пришлось. Минут через десять подъехал Газ-66 и две легковушки. Вылезло из машин мужиков десять. Все мрачные, здоровые блин, в кепках как у грузин, небритые. Огляделись и увидели один единственный ящик на площадке. Подошли, прочитали документы. Походили и поискали видать меня. Потом гыр..., гыр..., гыр переговорили между собой. Загрузили ящик в машину и уехали, но на месте оставили одну легковушку и двоих. Наверно подумали, что я отошёл на несколько минут и сейчас подойду. А я тем временем ломанулся к такси, плюхнулся туда и командую: - Шеф, пулей отсюда....
   Шеф понял всё правильно и только когда отъехали по единственной оттуда дороге километров на двадцать, он спросил - Куда тебя?
   Мужик был местным русским и как оказалось потом толковым и нормальным, поэтому я честно рассказал ему всё. И объяснил, что мне надо как можно быстрее съе.....ся отсюда в направлении Москвы.
   - Давай, шеф, выручай.... Не обижу..., - с надеждой обратился к нему.
   Водила внимательно выслушал и стал просвещать меня: - Что ж. Дагестанский народ, в принципе, нормальный. Я тут живу уже давно, знаю их обычаи и традиции и с ними можно рядом жить, дружить и вообще общаться. Единственно, здесь молодёжь дикая. Для того чтобы тебя признали за нормального дагестанца, джигита в хреновом смысле слова, ты должен это доказать перед другими. Наехать на кого то из своих не получится, потому что кавказские законы очень суровые и крепкие родственные узы не позволяют таких вольностей. А вот подмять под себя чужака, такого как ты одинокого - это да. Так что ты с гробом всё сделал правильно. В доме погибшего тебе бы худо не сделали. Законы гостеприимства здесь, в сельской местности, ещё сильны. Но вот молодняк сельский, какую-нибудь подляну изподтишка мог бы. Да и ещё непонятно как сам процесс похорон пошёл бы... В какую сторону качнулся бы. Вполне возможно и в хреновую для тебя. Так что всё таки правильно сделал. В Махачкалу на московский поезд мы уже не успеваем, а вот в Грозный нормально. Как у тебя по деньгам?
   - Парни, всё сладилось нормально. В Грозном сразу взял билет и уже через двадцать минут ехал в поезде. Дома отдохнул недельку. В нашем военкомате поставил "прибыл - убыл" и вот я тут. Командиру доложил совершенно другое.... Типа: всё нормально. Так что договоримся сразу: про то что я рассказал - Молчок. Ну его на хрен, мне того случая выше крыши хватило.
   Мы выпили, закусили и тут я не выдержал: - Андрей, раз ты тут так откровенно рассказал, то расскажи, что хоть произошло в Узбекистане с тобой. А то слухи тут такие бродят невероятные.... И якобы ты цинковый гроб где то вскрывал непонятно для чего.... Да..., говорят ещё, что после того как вскрыл гроб, в теле бойца обнаружили пулевые ранения и кучу иголок... Вообще, фигня какая то. Но ведь откуда то эти слухи появились? Не на голом месте. И все знают, что по тому поводу прокуратура к тебе приезжала разбираться. Как хоть там всё было?
   Кучеренко лениво ковырнул кусок колбасы и машинально зажевал её. Видно, что ему не особо хочется не только рассказывать, но и вспоминать. Поэтому, чтобы немного его расслабить. Я азартно хлопнул в ладоши и провозгласил: - А ну давай ещё по одной..., - и ухватился за бутылку. Андрею налил побольше, но тот даже и не заметил. Намахнул рюмку и продышавшись, кивнул головой.
   - Ладно. Расскажу, но тоже особо не болтайте и мотайте на ус. А то вдруг самим придётся в этой кутерьме оказаться.
   - Ты, Паша, недавно к нам в полк пришёл, - обратился он к Паше Белоусову, которого перевели с другого полка к нам, - поэтому начну с самого начала. Вон, у Бори, в третьем дивизионе служил узбек поваром....
   - Погоди, - остановил я Андрея, - я про узбека Паше несколько слов скажу. Узбек этот служил во взводе управления дивизиона. Был у нас поваром, готовил нормально. По крайней мере в лагерях вкусно нас кормил. Служил тоже нормально, ничем не выделялся. А тут подходит его дембель. Завтра его партия уезжает на самолёт, а сегодня вечером он одевает дембельскую парадку. Идёт в солдатскую чайную и там вешается на железной решётке. Ни записки, ничего.... Чего повесился - непонятно? Вот теперь, Андрей, рассказывай дальше.
   Андрей закурил сигарету и, щурясь от синего сигаретного дыма, продолжил рассказ: - Все какие положено действия с ним сделали. И в подвале, за трое суток, под штабом немцы спаяли из цинка гроб, наши сколотили там же ящик, куда этот гроб поместили. Заколотили, опечатали сургучной печатью и командир полка ткнул пальцем в меня: - Прапорщик Кучеренко поедет.
   А мне что? Я готов. После того как отвезу, решил домой сгонять - отдохнуть. В чемодан "Гросс Германия" подарки уложил для родных. Выделили машину от полка и повезли меня с ящиком во Франкфурт на Одере. Там, такие грузы оформляют и отправляют от пересыльного пункта.
   Там тоже всё отработано и только переночевал, а утром на ихней машине меня с ящиком повезли на вокзал. Сгрузили в багажном отделении и стали оформлять. И вот тут возникли первые, крупные проблемы. Наш ящик весит больше трёхсот килограмм. А по норме нужно не более двухсот пятидесяти. И немцы упёрлись рогом и ни в какую.
   - Nein..., Nein..., - и ни в какую. Как только их не уговаривали. Нет и всё.
   Ёкалы манэ...., - приезжаю обратно на пересылку и к начальнику, - товарищ подполковник, что делать?
   Сидели, репу чесали и додумались лишь до одного решения. Ящик под цинковый гроб у нас действительно оказался большой и решили его перебрать, доски подрезать и выкинуть оттуда опилки. Создали комиссию из нескольких человек. В её присутствии взломали сургучные печати и раздолбали ящик. После чего был по этому факту составлен акт. Все расписались, печать шлёпнули. Мне выделили толковых солдат и за сутки мы заново собрали ящик под гроб. Заколотили, новую сургучную печать и новый акт. Свои экземпляры я забрал и бросил в чемодан. И на следующий день, с замом начальника пересылки, вновь покатили на вокзал. Ставим ящик на весы. БЛИНННННН!!!! Снова перевес на двадцать пять килограмм. Немцы опять упёрлись. Но начальник приказал своему заму - Что хочешь делай, но сегодня груз должен быть отправлен.
   Так зам перепоил весь персонал багажного отделения и только голый лезгинку на столе не танцевал. Но дело своё сделал и меня с гробом загрузили на проходящий поезд.
   Про то как добирался пять дней до Узбекистана рассказывать не буду. Уж очень печальная история. Я вымотался и издёргался, особенно в Москве, когда этот ящик пришлось перевозить с одного вокзала на другой. Да ещё лето, пик сезона и перевозок. Билетов нет, поезда опаздывают. Короче, намаялся. Я как в поезд в Москве сел, так чуть ли не сутки спал. За трое суток спокойной езды отдохнул, пришёл в себя и когда ящик и я выгрузились на станции, дальше всё пошло нормально. Станция была одновременно и районным центром, машина с военкомата подъехала мигом, одновременно с многочисленной роднёй самоубийцы. И под горестные вопли и крики женской половины мы тронулись в путь, который тут же и закончился. Семья солдата жила в четырёхстах метрах от станции. Приехал я утром, а по их законам нужно хоронить до заката. Представителю военкомата отдал документы и свои тоже, чтобы отметили командировочные. А так как похоронят его сегодня, то мотанулся на вокзал и купил на завтра билет на проходящий поезд на Москву. В сопровождающих документах было написано, что солдат погиб при исполнении служебных обязанностей. Поэтому, как только привезли ящик с гробом домой, я благоразумно рассказал родственникам о героической гибели повара на учениях и после этого его родня потеряла ко мне всякий интерес и я был предоставлен сам себе. Мне определили комнату в доме, кормили конечно, но а так я был волен распоряжаться своим временем самостоятельно. Я впервые участвовал в таком мероприятии, поэтому с интересом наблюдал за похоронами по мусульманским традициям. Стойко отсидел в неудобной позе за достарханом, после самого погребения. Всё без капли спиртного и ушёл спать. Утром встал, до поезда было полтора часа, не спеша поел, привёл себя в порядок. В тенистом дворе никого не было, кроме отца солдата. Мужик вроде бы нормальный, вменяемый и перед тем как уходить на станцию вдруг внезапно решил рассказать правду о смерти сына. Отец должен знать: вот дурак - решил и рассказал. Выслушал отец Правду, неподвижно застыв и с непроницаемым лицом. Посидел минуты две молча и также молча встал и ушёл в дом. Я похмыкал в недоумении, ухватил тяжеленный чемодан "Гросс Германия - мечта оккупанта" и потащился по жаре на недалёкую станцию. Прошёл метров двести - двести пятьдесят, остановился отдохнуть и невольно обернулся назад и увидел, как в этот момент из ворот выскочил отец солдата с топором в руках. Очумело огляделся, увидел меня и с диким воплем ринулся в мою сторону, размахивая топором в воздухе. То что он бежал ко мне не отечески прощаться, было понятно даже издалека, особенно глядя на топор. Я подхватил чемодан и ломанулся в сторону уже такого близкого вокзала, где в зале, справа от входа была дверь с приветливым и спасительным названием "Милиция". Но уже метров через двадцать стало очевидно, что с таким чемоданом я добежать до милиции не успею. Оглянулся, а до мужика уже было метров сто и что самое хреновое, за ним бежала неистово орущая толпа человек в двадцать родни и соседей, заполонив всю улицу. Мне стало как то совсем тоскливо и, справедливо посчитав, что жизнь дороже чемодана, бросил его и изо всех сил ринулся к вожделенному вокзалу и такой милой узбекской милиции. Без чемодана я домчался до вокзала в несколько секунд, ухитрился не останавливаясь распахнуть тяжеленную дверь, открывающуюся "на себя" и с торжествующим воплем повернул направо к спасительной двери, на которой висел здоровенный амбарный замок. Ринулся на перрон, думая что менты там - нету никого. И как в кошмарном сне - я один на перроне и один в зале ожидания, куда тут же вернулся, надеясь закрыться в помещении кассира. Но и касса была закрыта на технический перерыв. Я заскулил от беспомощности и подскочил к окну, чтобы поглядеть - Где мой убийца? А тот подбежал к моему чемодану и стал его остервенело рубить топором. И тут его накрыла волна догнавших родственников и соседей. Они налетели, закружили вокруг него в дружном хороводе, а потом разом навалились и вырвали топор из рук. В минуту скрутили и потащили в сторону дома, оставив валяться мой чемодан в пыли. А через минуту, на пустынной и пыльной улице ничего не напоминало о вполне могущей быть здесь трагедии. Неровным и нервным бегом, испуганным и затравленным зайцем, на полусогнутых я подскочил к своему имуществу. Поруганный, обесчещенный пыльный чемодан являл жалкое зрелище. Из огромных дыр торчала испорченная и порванная одежда, а когда я обнял и поднял, внутри жалобно забренчали осколки фарфорового сервиза "Мадонна". Я, парни, не трус, но до прихода поезда прятался в вокзальном туалете, стоявшем на отшибе от вокзала и последние десять минут ожидания превратились в часы и сутки, а три минуты которые поезд стоял у вокзала вообще превратились в бесконечное дёрганье и выглядывание из открытого окна купе - А не вырвался ли отец из рук родни и соседей? А не бежит ли он по рельсам за тронувшимся поездом с огромным желанием порубать меня? Лишь только когда мы проехали семафор и колёса стали бодро выстукивать весёлую чечётку, я немного успокоился.
   Вернулся обратно в полк. Доложил командиру, что всё нормально. И постарался забыть эту командировку как кошмарный сон. Забыл довольно быстро, но уже через два месяца она напомнила о себе и напомнила очень херово.
   Меня из парка вызвали в кабинет командира полка. Захожу, ни о чём таком не беспокоюсь. Докладываю мрачному командиру о прибытии и командир сразу же указывает на незнакомого подполковника. Вот, мол, военный прокурор и он хочет задать тебе несколько вопросов. Отвечать честно и не юлить.
   Я сморщил рожу в недоумении, не чувствуя за собой никаких грехов и в готовности вылупился на прокурорского. А то таким елейным голосом задаёт простенький вопрос, от которого я тут же впадаю в ступор.
   - Товарищ прапорщик, доложите - Что вы делали с трупом рядового Заксенбаева, который вы возили на его Родину?
   У меня челюсть отвалилась от такого вопроса: - Как что? Ничего, товарищ подполковник...
   - Хорошо, товарищ прапорщик... Вот вам акт медицинского освидетельствования, когда его ложили в гроб. Никаких повреждений тела. А вот бумага из республиканского МВД Узбекистана. Почитайте и только внимательно почитайте.
   Беру бумагу и читаю. И глаза лезут на лоб. Акт эксгумации тела рядового Заксенбаева. И в ней написано, что по просьбе родственников была проведена эксгумация и в ходе осмотра тела умершего на нём было обнаружено три пулевых отверстия и большое количество швейных иголок в желудке.
   И вторая бумага. Что в ходе проведённого расследования выяснено следующее. Между отцом погибшего и сопровождающего тело возник конфликт, в результате чего отец погибшего попытался убить прапорщика, но тот сумел скрыться. Причины конфликта выяснить не сумели, так как через два дня сам отец был убит неизвестными.
   Прочитав всё это, я только и развёл молча руками.
   Прокурорский тоже молчал, но многозначительно помахивал бумагой из Узбекистана в воздухе, как бы говоря - Но вот он - ДОКУМЕНТ.....
   И мне пришлось говорить. Говорил долго, сбивчиво, не последовательно, но когда дошёл до места, где рассказал правду отцу о гибели сына, командир закатил глаза под лоб и трагично прошептал: - О mein got....., - и тут же констатировал, как будто при печатал, - Прапорщик, какой ты дурак.....
   Когда закончил свой печальный рассказ, прокурорский в удивлении лупал на меня глазами, а командир был в прострации от вполне возможно могущего быть ещё одного трупа, который повис бы на полку ещё одной "палкой". Но, слава богу, трупа лишнего нет, но зато есть другие неприятности, которые опять же "чёрной палкой" могут быть повешаны на полк при подведении итогов за год. А прокурорскому было "до лампочки" - убили бы меня там или не убили? Будет лишняя "палка" на полку или не будет - он делал свою работу. Поэтому крякнул и приступил к делу.
   - Прапорщик, всё это лирика, а нам с тобой нужна физика. Вот и начнём с азов. Вопрос первый - Ты гроб скрывал?
   - Так точно, - обрадовался я, - вскрывал....
   От падения на пол командира полка спасла особая конструкция кресла и он остался в нём, с немым кричащим вопросом в глазах - ЗАЧЕМ?
   Этот же вопрос задал не меньше удивлённый прокурорский, только констатирующее уточнил: - Он же опечатан был......
   - Так он же тяжёлый был и я всё оттуда лишнее повыкидывал. - Я удивлённо смотрел на непонятную реакцию офицеров, непонимающих таких простых вещей. Поэтом счёл нужным уточнить, - и доски тоже выкинул.
   - Какие доски в цинковом гробу? - Чуть не простонал командир полка.
   - А..., так я ж цинковый гроб не скрывал, а только деревянный ящик, в котором он был. Немцы в багажном отделении не принимали по весу. Вот и пришлось на пересыльном пункте ящик переколачивать и заново сургучные печати ставить.
   - Кучеренко...., - возмущённо взревел командир, - так ты с толком и по порядку рассказывай. Меня тут чуть кондрашка не хватила.
   - Так я и рассказываю..., - дальше я всё по порядку рассказал, что происходило на пересылке.
   - А акты..., акты у тебя сохранились? - Вкрадчиво спросил прокурорский.
   - Так точно. Я их как в чемодан положил, так они там в общаге и валяются.
   - Иди, неси их сюда. Принесёшь, считай отмазался. Нету их, - прокурорский приподнял письмо из Узбекистанского МВД, - козлом отпущения станешь.... Сколько времени надо?
   Я пулей выскочил из штаба и помчался в общагу, а на половине пути внезапно остановился, как будто наткнулся на столб и обильно покрылся потом.
   - Ёкалы манэ, я ж тот, порубленный чемодан, ещё в Союзе выкинул с остатками сервиза "Мадонна" и с другим хламом и наверно с бумагами тоже. Ёкалы манэ........
   К общаге я уже брёл и брёл чисто на автомате. Зашёл в комнату и для очистки совести вытащил из под кровати запылённый чемодан, купленный в Союзе взамен поруганного. Конечно, там никаких актов не было. Залез на всякий случай в свою тумбочку, переворошил кучу ненужных и уже забытых там вещей и тоже ничего не обнаружил. Спешить и идти в кабинет командира уже не было смысла, поэтому я горестно уселся на кровати и завалился спиной на стену. Правда, сразу же стал ёрзать спиной, наткнувшись на полевую сумку, пытаясь устроиться поудобнее. Потом отодвинулся и уже более осмысленным взглядом поглядел на коричневую командирскую сумку. Вряд ли документы там были, но для очистки совести надо поглядеть. Тем более что это было последнее место, где они могли быть.
   ОНИ БЫЛИ ТАМ. Помятые и пожамканные блокнотом по арт стрелковой подготовке, в каких то непонятно-весёлых жирных пятнах, почему то пахнувшие селёдкой. И когда, а главное зачем я их туда засунул - хоть убей меня, не помню. Вот Акт на вскрытие ящика, вот Акт на запечатывание, вот Акт из военкомата на вскрытие ящика и цинкового гроба, в котором чётко и ясно прописано - повреждения отсутствуют.
   - УРААААААааааааа, - торжествующий вопль русского воина потряс старое здание, наверно последний раз слышавшее этот рёв при взятии города русскими. Как бежал в штаб я не помнил и это хорошо. Вид бегущего прапорщика вызывает только удивление и понимающую улыбку. А вот вид бегущего полковника может вызвать и панику.
   - Ну что ж, - прокурорский скептически осмотрел бумаги и если в кабинете никого бы не было, может быть даже и понюхал эти пожамканые листочки, имеющие жалкий вид, - это хорошо что ты не использовал их дальше. Вид у них, конечно, ещё тот, но печати и подписи на месте и содержание тоже чётко читается. Ну, а теперь, прапорщик, садись и мы начнём с тобой работать.
   И работали со мной, парни, четыре часа. Если бы когда-нибудь и мечтал стать следователем, то эта мечта была напрочь убита. За четыре часа он задал мне кучу вопросов со всех сторон, при этом исписал такую же кучу бумаги. Как у него рука не отвалилась - не пойму. Я потом перечитывал всё им написанное сорок минут, благо у него подчерк был чёткий. Ну и подписи свои ставил.
   Кучеренко замолчал и слегка задумался, забыв о нас, а мы сгораемые любопытством начали его теребить: - Дальше..., дальше то что?
   - Дальше? А дальше всё..., - товарищ засмеялся, глянув на наши вытянутые рожи. Мы то предвкушали продолжения, а тут на самом интересном месте - Конец....
   Андрей не спеша разлил водку по рюмкам, слегка подправил порядком уже разорённый стол, подрезал колбаски и потом смилостливился: - Ладно, ладно, расскажу концовку. Правда, извините за каламбур, всей правды я не знаю и приходится домысливать. Но думаю что так всё и было, потому что мне кое кто и кое какие подробности по секрету со штаба рассказали.
   Мы выпили и, закусив, Кучеренко откинулся на спинку стула продолжил рассказ.
   Прокурорский тогда уехал и всё. Больше меня никто не тревожил, только командир как встретит где меня то молча грозил кулаком, ну а я в ответ корчил рожу и пожимал плечами. А месяца через два, оказался я в одной компании с офицером штаба и тот по пьяни мне разболтал некоторые подробности. Так, например - Почему повесился боец, да накануне отправки. Оказывается, особисты плотно с земляками поработали и выяснили, что до армии повесившийся повар гулял с местной девушкой, которая была из семьи враждовавшей с его семьёй. Что там у них между семействами в прошлом произошло - неизвестно. Но враждовали не хило. И каждая семья имела неплохие подвязки во властных структурах. Так сказать - существовало определённое равновесие. Ну и как водиться перед самой отправкой в армию боец её шпокнул. Он уехал служить в Германию, а она оказалась с пузом. Ну и та семья поклялась, как только он вернётся - они его тово.... И каждый день какой-нибудь член семьи по очереди писал ему письмо, мол - лучше не возвращайся сюда, а то грохнем. Лучше сразу вешайся. Ну вот в течении всей службы они его и точили. И он повесился. А тут я рассказал отцу всю правду. Нервы у него сдали, вот он меня чуть не порубал, а потом пошёл к враждебной семье и объявил им кровную месть. А те его опередили и грохнули на следующий день.
   Полтора месяца назад пришла с Узбекского МВД повторная бумага. Мне её не давали читать, но тот же офицер в двух словах рассказал её содержание. Но я не хера не понял, кроме одного, что с меня всё снято. Короче, они там сами провели своё внутреннее расследование насчёт пулевых следов и иголок в желудке. Оказывается, вся эта экспертиза был сфабрикована для того, чтобы всё это использовать против враждебной семьи и тот сотрудник кто сфабриковал, уже под уголовным делом. Вот такая ерунда. Поэтому я так напрягся, когда меня в Дагестан послали. Так что, парни, рассказать я вам рассказал, а выводы делайте сами.
  
  
   Прошло почти четыре десятка лет и за все годы армейской службы, мне этот опыт, слава богу, не пригодился. Но вот мой сын, будучи командиром дивизиона возил из Таджикистана одновременно два гроба. Причём один он должен был отвезти в Калининградскую область, а второй в Нижегородскую. С ним было два контрактника. Вот как он решил эту задачу, имея на руках два гроба - до сих пор не знаю. Когда задавал ему этот вопрос, он только махал рукой и говорил: - Главное задачу выполнил. Не только довёз, но и с честью похоронил каждого.... Но правду про их смерть не рассказывал. Не нужна она такая родственникам.
  
  
  Екатеринбург
  Июнь 2013 года.
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.34*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023