ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Куба любовь моя, остров зари багровой Глава восьмая

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прдолжение.
  Глава восьмая.
  
   Марш совершили без происшествий и тут же стали разворачивать лагерь на знакомой вытоптанной и выезжанной техникой поляне. Всё без изменений: те же колючие кусты вокруг поляны, тысячные стада муфлонов, бродящие по полигону и торчащие в саване трёхметровые кактусы, та же нищая кубинская деревня в восьмистах метрах от лагеря с крытыми широкими пальмовыми листьями крышами хижин с утоптанными земляными полами. Всё тоже. Только мы приехали в летние лагеря и уже вечером ощутимо прочувствовали разницу между зимними и летними лагерями. В том числе и я, проявив от неопытности в этом вопросе, изрядную беспечность.
   Зимой москиты вылетали на свою охоту где то в десятом часу вечера, но действовали довольно вяло. Конечно, если упасть харей в траву и в алкогольном угаре там отрубиться, то они повеселятся над тобой от души. А так, часов в семь утра исчезали до самого вечера. Но летом, уже в восемь часов вечера они собирались в злобные многомиллионные тучи и свирепо атаковывали любое двуногое существо легкомысленно вышедшее на улицу, предварительно не облив себя с головы до ног сильнейшим репеленом. И так до девяти утра, когда ты на улице должен находиться с максимально закрытыми участками кожи. В десять утра их уже не было, улетев в свои укромные места на дневной отдых. Самое интересное, в деревне у кубинцев, комаров было мало и они там вечерами вполне комфортно отдыхали.
   Не буду говорить о ночном тоскливом топтании часовых, беспрерывно машущими руками в бесплодной попытке разогнать бесчисленные тучи москитов. Про бессильный мат на этих тварей и.... Это сейчас смешно вспоминать. А тогда в этом плане возникали совершенно другие, не менее насущные проблемы - А это как сходить ночью и утром "по малому" или "по большому" и при этом не пострадать? Вот эта была ЗАДАЧА..... Особенно когда организм не перестроился и требовал своего ранним утром от сонного хозяина. Вот тут то и приходилось проявлять различные чудеса, выдавливая из себя в прямом и переносном смысле всё, что можно выдавить за минимальнейшее время. Смех смехом, но когда ты облепленный москитами достаёшь свой прибор и в него мигом, не успев ещё сесть, впивается несколько десятков кровососущих тварей.... Сгонять их, убивать - совершенно бессмысленно и бесполезное занятие, с риском отбить себе яйца. Вот тогда с криком "Япона мать...", сильнейшим волевым импульсом и непонятно какими мышцами, ты одномоментно и могуче сжимаешь мочевой пузырь и в этот момент струя мочи, вылетающая и орошающая всё кругом, может запросто соперничать со струёй пожарного гидранта. Но это всё равно не исправляет того положения в каком ты оказался. Здесь только отделываешься "малой кровью".
   Гораздо смешнее, когда твой организм на подъёме говорит: - Всё, я больше не могу....Пошли срать....
   Тогда, все движения сливаются в одно смазанное и длительное, когда нет временного интервала и есть только одна мысль.... - Быстрееееее..... Мигом расстёгиваешь штаны и также мгновенно спускаешь их до колен, потом стремительно, в приседании, пробиваешь роящуюся внизу тучу москитов..... Это ты так думаешь - Что ты её пробиваешь... На самом деле ты в неё садишься. И уже в приседании, вылупив глаза, начинаешь тужиться, ощущая как твоя родная задница, с грубой кожей, уже превратилась в подобие огромного международного аэродрома, по которому в разных направлениях снуют самолёты и другая около аэродромная техника. Первые секунды они ещё снуют, потому что с ходу не могут пробить своими хоботками жёсткую, толстую и натянутую кожу, но потом, через секунды ты понимаешь, что это не самолёты, а сотни маленьких экскаваторов, начинающих копать на заднице сотни ям и канав. И ещё страшнее и мучительно больнее от сознания, что точно такие же экскаваторы уже выкопали канавы и ямы на нежной коже твоих причиндалов, беззащитно болтающихся над землёй. И тут уже тужиться надо осторожнее, чтобы задница не треснула от всех этих потуг и переживаний. Я уж не говорю про окровавленную жопу и яйца от размазанных по ним москитов.
   Последующие несколько часов, офицер или солдат, очутившись в таком незавидном положении, превращался в шелудивую, чесоточную обезьяну, непрерывно чешущуюся одновременно руками и ногами во всех интимных местах. И требовать от него в этот момент проведения занятия на высоком методическом уровне просто бессмысленно.
   Всё это я испытал на себе во всех ярких проявлениях и теперь знал как правильно и главное когда надо решать естественные проблемы.
   Дааааа...., Москиты - это яркое впечатление, оставшееся на всю жизнь. Даже сейчас, по прошествии двадцати пяти лет я явственно слышу зудящий звон миллиона крыльев маленьких хищников, который только и ждут, когда кончится действие репелена, чтобы всей тучей упасть на тебя и мигом высосать всю кровь. Или ещё того хуже - схватить тебя миллионами лапок и утащить куда-нибудь, чтобы в этом укромном месте спокойно опять же высосать кровушку...
   Следующий день был организационный, за который мы должны полностью развернуть лагерь со всеми сопутствующими элементами - ПХД, парком, ленинскими комнатами и другими местами, в том числе и туалетами.
   Поставив задачу личному составу, мы со старшиной Петром Николаевичем, отпросились у комбата и поехали на полигон за кокосовыми орехами, чтобы потом в спокойной обстановке попить кокосового молока и полакомиться белой, аппетитной массой ореха.
   Задавленный в прошлые лагеря танком крокодил, также лежал на той же обочине, где я его видел в последний раз. Правда, теперь там лежала только шкура с чисто обглоданными костями, а все внутренности - мясо, кишки и остальное было сожрано насекомыми, термитами и мелкими грызунами изнутри. Проехали ещё вперёд чуть чуть и остановились. Перекурив, с опаской спустились с высокой дорожной насыпи в заболоченные джунгли, покрытые высокой травой и папоротниковидными растеньями, которые полностью скрывали место, куда надо было сделать очередной шаг.
   Натянутыми шутками и дебильными подколками, чересчур громкими голосами мы скрывали друг от друга свой страх, ожидая каждую секунду нападения из травы крокодилов или же удавов, зная о том, что местный крокодильник, расположенный отсюда в трёх километрах соединялся с этими болотами. И убитый крокодил был ярким тому подтверждением. Заготовив в течении часа необходимой количество орехов на офицерский и солдатский состав, мы с облегчением вернулись на относительно безопасную дорогу и уехали в лагерь.
   - Петро Николаевич, пошли к комдиву, - мы только подтащили мешки с кокосами к офицерской палатке, как из неё вышел комбат.
   - Чего ему надо? - Удивлённо спросил весь потный, мечтающий о душе, старшина.
   - Да не знаю, - с такой же досадой на неожиданный вызов откликнулся комбат.
   Рассортировав орехи: какие офицерам, а какие солдатам, я поставил солдат на разделку. И уже через пять минут с наслаждением пил холодное кокосовое молоко. Вот ведь удивительно - несмотря на постоянно давящую жару, молоко внутри ореха всегда было холодное. А вскоре появились и старшина с комбатом, интригующе и загадочно поблёскивая глазами.
   - Парни, - комбат собрал нас вокруг себя в тесную кучку, - мы тут решили с Петром Николаевичем снова разыграть старшину третьей батареи. Только, чур не проболтаться....
   Старшина третьей батареи прапорщик Титкин Владимир Степанович был уже в возрасте и на неплохом счету. Звёзд с неба не хватал, но свои старшинские обязанности выполнял исправно, считался рачительным хозяином и всё у него было в батарее с запасом. Уж не знаю сколько кому он там в Союзе заплатил или угодил, но свой приезд на Кубу Владимир Степанович обстряпал так, что на пенсию он должен был уходить за некоторое время до окончания своей двухгодичной командировки. И теперь у него была одна единственная мечта уйти здесь на пенсию и сразу же каким то образом устроиться на работу в наше посольство. И продолжать работать и получать зарплату уже в полновесных долларах. А исходя из этого, очень боялся каких либо серьёзных проколов в своей службе и особенно улететь в 24 часа в Союз. А туда, как правило, отправляли самолётом за свой счёт. И билет стоил 700 рублей, а если ещё и на жену.... То Ого го....
   Был он мягковат характером и из-за этого быстро попал под влияние нашего старшины Петро Николаевича Шевчука. Бывшего капитана милиции, за что-то вылетевшего оттуда. Решительный, волевой, иной раз жёсткий, но в тоже время лёгкий в общении, весельчак и чего греха таить одновременно нагловатый и бесцеремонный Шевчук мигом раскусил безобидного и слабовольного товарища и сделал его объектом бесчисленных шуток и розыгрышей, иной раз перехлёстывающих через грани дозволенного.
   .... - Владимир Степаныч, ты конечно меня извини, - начинал проникновенно и задушевно Петро Николаевич после очередного бокала пива, - но вот никак не могу понять - Кто у тебя отец? Вроде бы тогда там у вас партизан не было. Румыны да немцы. Он что полицаем был?
   Это была первая серия подколок. Владимир Степанович родился в 1943 году в Молдавии и старшина Титкин начинал по первому времени объяснять, типа: папе тогда было семнадцать лет, взрослые мужики кто в армии, кто ещё где. Вот и сошлись моя мама 25 лет от роду и мой папа и появился я....
   - Нет..., ну как? - Продолжал гнуть своё Шевчук, - молодёжь тогда отовсюду гребли на работы в Германию, а твой папа никуда не попал. Ни в партизаны, ни в Германию.... Что то тут не клеиться. Значит, он всё равно каким то боком к той власти относился....
   Отчаявшись привести убедительные доводы, мягкотелый Титкин, постепенно зверел и когда он был готов убить своего собутыльника, Петро Николаевич примирительно гудел.
   - Ну что ты в бутылку лезешь? Спросить что ли нельзя? Ну, родился ты в оккупации..., ну ..., что тут поделаешь, а раз ты тут - значит проверенный..., - и утыкался, хитро ухмыляясь в полупустой бокал.
   Последний розыгрыш вообще. Ржала вся бригада. Но к нему Шевчук готовился целую неделю и, улучив момент, когда командир батареи капитан Асташков отпросился у Подрушняка и не присутствовал на совещании, привёл свой коварный план в действие.
   В половине шестого утра в дверь квартиры старшины третьей громко застучали и заспанный, в длинных семейных трусах, Владимир Степанович испуганно распахнул дверь и замер, широко и изумлённо распахнув глаза. На лестничной площадке стоял странно и вызывающе одетый Петро Николаевич, который как только отворилась дверь, деловито оттолкнул хозяина с дороги и влетел в квартиру.
   - Владимир Степаныч, блин.... У меня утюг сгорел. Дай свой скорее... Вот тут гладануть..., - Шевчук активно крутился около здоровенного зеркало, озабоченно оглядывая себя, потом повернулся к остолбенелому другу и с экспрессией спросил - Ну как? Нормально на мне форма смотрится?
   Чем вверг Титкина в ещё больший столбняк. И было отчего. Большое, волосатое и потное тело было втиснуто в нелепые, короткие шорты зелено-бурого цвета. Такого же грязного цвета рубашка, с одним единственным ярким и опереточным эполетом на левом плече туго облегала жирные телеса, нагло выпячивая такой же живот между редкими пуговицами. От дебильного вида эполета тянулся такой же дебильности аксельбант. На голове сидел нелепый головной убор, который на солдатском жаргоне ярко и сочно назывался "напиздником". А толстый и наглый живот перепоясывала портупея с китайской мачеткой в потёртых кожаных ножнах. Весь этот дурацкий наряд завершали обыкновенные кроссовки, покрашенные в зелёный цвет, но с чёрными шнурками и ослепительной белизны носки.
   - АААаааааа....., - только и сумел выдавить из себя Владимир Степанович и вопросительно ткнул пальцем в Петро Николаевича.
   - А..., блин... Что? Херово? - Заволновался Шевчук и снова закрутился по новой у зеркала, - блядь... Ну, понимаешь... Не оказалось на складе моего размера. Говорят - Бери пока это... На строевой смотр. Потом, мол выдадим. Я и сам себя огородным чучелом чувствую, но не хочется в 24 часа с Кубы вылететь.
   Шевчук перестал крутится около зеркала и уставился на Титкина: - А ты то сам чего в трусах? Готовый что ли? Так оденься, я хоть посмотрю, как на тебе эта форма смотреться будет.
   - Какая форма? Какой строевой смотр? - Наконец то прорезался хриплый голос у старшины третьей.
   - Как какая? Ты что ею не получил? Ты что не знаешь про строевой смотр? - Удивлённо протянул Шевчук и сочувственно закончил, - Ну ты и влетел, Владимир Степаныч. Ёлки-палки. Сочувствую.
   Добитый последними словами сослуживца, Владимир Степанович встревожено засучил голыми ногами на месте, как будто собирался куда то бежать, но остановился и отчаянно возопил, разбудив своим воплем половину дома: - Петро Николаевич, что я пропустил? Что случилось?
   - Как что? Вчера, во время совещания Подрушняк довёл до всех командиров подразделений - Всем прапорщикам получить новую форму, которая вместе с министром обороны вчера прилетела на самолёте и министр сам лично будет проводить смотр прапорщиков в девять часов утра. В связи с этим Главный военный советник проводит в семь утра свой строевой смотр. И у кого будет замечание тот сразу же в 24 часа, вместе с министром обороны завтра и улетит в Союз. Вот такой расклад, - закончил обстоятельный доклад Шевчук, а потом продолжил - а я то смотрю - тебя нету. Ну, думаю..., уже получил. А так бы я на тебя получил. Размер твой знаю.
   Петро Николаевич смущённо замялся: - Владимир Степаныч, ну... тебе уже всё равно... Утюг то дашь?
   Это была последняя капля в взбудораженный и кипящий мозг от возможного крупного залёта с нехорошими последствиями и Владимир Степанович, как был в цветастых трусах и босиком, так и ринулся к командиру батареи, проживающему выше этажом, лелея надежду, что комбат всё знает и получил на него форму. Но когда бесцеремонно разбуженный комбат выразил справедливое недоумение по поводу всего того нелепого лепета, что нёс старшина, да ещё сказал, что его вообще не было на совещании.... Прапорщик Титкин понял: через 24 часа он будет лететь на ИЛ-76 в Союз и мечта остаться на пенсии работать в посольстве так и останется несбыточной хрустальной мечтой и карточным домиком, рухнувшим под безжалостной пятой обыденной военной жизни.
   - Товарищ капитан, как же так.....? - Жалобно и тоскливо протянул прапорщик, - все получили..., все знали - а я нет. Вон и Шевчук у меня в квартире складку на рубашке нового образца разглаживает....
   - ААААааа..., - облегчённо протянул комбат, - так тебя Шевчук опять разыграл. Ну, когда ты, Владимир Степанович, перестанешь верить этому пройдохе?
   - Товарищ капитан, - неожиданным фальцетом закричал Титкин, - что вы на Шевчука всё сваливаете. Просрали всё, меня подставили... Идите и сами на него посмотрите....
   Долго хохотал Асташков, разглядывая Петро Николаевича и его бутафорскую форму. Заканчивал смеяться, задавал вопрос - А для чего у тебя вот это? И вновь смеялся. Смеялась и жена Титкина, соседи разбуженные веселым смехом, не смеялся только Владимир Степанович. Он несмело улыбался и никак не мог поверить, что это только розыгрыш и мечта остаётся путеводной звездой, к которой надо было стремиться.
   Вот и сейчас. Оказывается Шевчука откомандировывали на трое суток для проведения какого то там расследования в бригаде. А так как старшина был когда-то капитаном милиции и имел юридическое образование, опыт в таких делах - вот и решили его привлечь.
   - Только вот это - никому...., а то не получится.
   После обеда, когда мы валялись в своих кроватях, пытаясь не шевелиться и не потеть, в палатку неслышно просочился Владимир Степанович и присел на кровать Шевчука.
   - Петро Николаевич, чего тебя в бригаду вызывают? Только что приехали....
   Шевчук, изнывавший от нетерпения в ожидании прихода товарища, артистически преобразился в только что проснувшегося, вяло забарахтался в постели и наконец то сел, вытирая полотенцем пот с огромного тела.
   - А...., тут одно дело давно пробивал под себя, вот и получилось, - Шевчук с безразличным видом обмахивался полотенцем, - вот жду машину. Говорят, через два часа поедем...
   - А что за "дело" ты себе пробил? - Настороженно спросил старшина третьей, неприятно уязъвлённый что кто то, помимо него, пробивает "дела".
   Петро Николаевич беспечно махнул рукой: - Я никому не говорил - боялся сглазить. А сейчас наверно можно - вышел на "финишную" прямую... Посол меня вызывает на личную беседу. Я тут пробивал должность коменданта посольства через знакомства... Ну, вот всё. Сам понимаешь: хозяйство там немалое, материальные ценности, обеспечение жизни и масса чего другого хитрого. Вот посол и решил лично со мной переговорить, а потом принять окончательное решение по моей кандидатуре. Но там, в принципе, всё уже решено и эта беседа только простая формальность.
   Владимира Степановича аж зашатало на кровати от зависти и одновременно неверия, опасаясь очередного розыгрыша: - Да ну, не звизди, Петро Николаевич.....
   Наш старшина широко зевнув, безразлично отозвался: - А чего мне звиздеть? Не веришь - не надо. Кому я там в бригаде нужен? Прапорюга, старшина батареи.....
   Вот этот безразличный тон и убедил старшину третьей больше, чем если бы Шевчук стал горячо доказывать правоту своих слов.
   - Погоди..., погоди..., Петро Николаевич - А как тебя из армии переведут в совершенно другое ведомство?
   - Как..., как... Да вот так. Вон жена комсомольца с арт. дивизиона Торренса в посольстве работает и ты это прекрасно знаешь. Говорят, когда посол вышел на своё министерство иностранных дел и попросил делового мужика на эту должность прислать, то ему оттуда ответили - у тебя там целая бригада под жопой. Вот оттуда и набирай себе персонал. Как выберешь - мы с министерством обороны договоримся. А уж как там вся эта механика делается - мне, честно говоря, "до лампочки". - Шевчук беззаботно обмахивался влажным от пота полотенцем и наивным взглядом смотрел на своего другана, которого раздирали противоречивые чувства - зависть, обида на судьбу, огромное желание быть на месте Шевчука и также небрежно обмахиваться полотенцем и растолковывать бестолковому Петру Николаевичу прописные истины жизни, в то же время воспользоваться моментом подлизаться и может быть через Шевчука влезть в посольство.
   - Слушай, Петро Николаевич, ну ты же знаешь мою ситуацию, - "запел сладким голосом" Титкин, стараясь быть рассудительным и убедительным, - ты там замолви за меня словечко. Мы ведь с тобой друзья - Так ведь?
   - Ну, конечно, мы же друзья... Какой разговор...., - обнадёжил Шевчук товарища, но тут же деланно спохватился, - слушай, Владимир Степаныч, я то сам ещё не при делах. Рано как то обещать...
   - Ну, ты же сам сказал, что этот разговор простая формальность, - гнул свою линию Титкин.
   - Так то оно так, - продолжал с серьёзным и задумчивым видом рассуждать Петро Николаевич, - стоят там за меня люди горой, но ты ж не пацан, Владимир Степаныч. Не с той ноги посол утром встал, вечером жена не дала, секретарша пришла на работу в закрытом платье без декольте... Да мало отчего настроение может испортиться. Вот так всю жизнь и зависишь от разной херни. Было бы что выпить сейчас - точно бы выпил за удачу....
   - Так за чем дело встало? Я сейчас..., - Владимир Степанович вскочил с кровати Шевчука и мигом вылетел из нашей палатки, а мы, лежащие до этого с безразличным видом на своих кроватях, наконец то смогли уткнувшись в подушки задушливо смеяться. А когда прапорщик Титкин через три минуты втащил в палатку объёмистую сумку, мы продолжали валяться на кроватях с равнодушным видом к происходящему.
   - Вот, Петро Николаевич, сейчас выпьем за твою удачу. Парни, а вы чего валяетесь? Давайте присоединяйтесь, - Владимир Степанович суетился вокруг стола, выставляя туда не хилые свои запасы.
   Через два часа запасы спиртного и жратвы были благополучно нами уничтожены, а Владимир Степанович повёл пьяного в дупелину Петро Николаевича к машине, продолжая зудеть ему на ухо как он будет благодарен Шевчуку если и он, Титкин, окажется в посольстве.
   Мы уже устали смеяться над легковерным старшиной третьей, когда в нашу палатку ввалился разъярённый Асташков и горестно оглядел разорённый стол и остатки щедрых и богатых запасов его старшины, на которые он тоже рассчитывал.
   - Я не понял, мужики, вы на какой херне раскрутили моего старшину? - Экспрессивно наехал комбат 3.
   - Да чёрт его знает? - Командир батареи пьяно щурил глаза, - пришёл с сумкой и давай с Шевчуком шептаться, а потом накрыл стол....
   - Ну, блядь, опять этот ваш Шевчук моего старого хрена объегорил, - горестно возопил Асташков, - я его сейчас построю...
   Строить впрочем Владимира Степановича было уже бессмысленно. Титкин был пьян не только от выпитого, но и от осознания, вызванного пара алкоголя, что до вожделенной работы в посольстве всего пару шагов. Поэтому Владимир Степанович отгавкивался от командира батареи активно и последние слова, которые донеслись из их палатки, были вообще дерзкими: - Комбат, отвянь от меня и вообще ищи себе нового старшину.
   После этих слов послышался отчаянный скрип кровати и могучий храп, а расстроенный Асташков появился с бутылкой водки в нашей палатке и остаток дня прошёл в безуспешной попытке узнать - Какая "муха" и что там, эта сволочь Шевчук, нашептала, заставив смирного Титкина так безответственно вести.
   В первый день занятий я выгнал из парка свой БТР и до обеда мы колесили по всему полигону. Заниматься в первый день было неохота. Поэтому, так сказать - раскачивались. Мелькнула у меня дельная мысль отрубить у убитого крокодила голову, обработать её, оставив для красоты одни мощные челюсти и я метнулся в известное место. Но меня уже кто то из наших опередил. Головы не было, лишь одна неряшливая, пыльная шкура. Покатавшись ещё немного, у меня созрела новая мысль - забрать и выделать шкуру. Заодно и посмотреть - так ли она крепка, как её расписывают. Вернулся и опять опоздал - шкура исчезла. Явно опять кто то из наших. Так оно и выяснилось впоследствии. На следующий день уже наполовину обработанные челюсти я увидел в миномётке "Четвёрки", а вымытая, отлично выглядевшая шкура крокодила лежала в тени офицерской палатки тоже миномётки, но с "Тройки". Только и оставалось плюнуть с досадой за свою неразворотливость.
   Взвод управления батареи за прошедшие полгода был подготовлен мною хорошо и мне только и оставалось шлифовать и нарабатывать навыки при отработках нормативов и других мероприятиях связанных с работой на КНП батареи. Командиром отделения разведки был сержант Карташёв. Невысокого роста, худощавый, быстрый в движениях и главное толковый. Схватывал всё на лету и дополнительно что то объяснять не приходилось. Командир отделения связи сержант Никифоров. Краснощёкий здоровяк, преданный мне, но зачастую допускал элементы бестолковщины. И когда ему ставишь задачу, то нужно её сначала разжевать, но зато потом можно было спать спокойно - выполнит всё до тонкости. Но иной раз наблюдать за ним было довольно забавно.
   Как-то был я не в настроении, да и взвод чего то напортачил: поэтому решил устроить "день пехоты". Получил до фига холостых патронов, взрывпакетов и штук десять ИМ-100. Выехали мы на побережье на краю полигона и там поставил взводу задачу.
   - Через три часа на этом участке побережья высадится вооружённая группа диверсантов. Наша задача за это время окопаться, замаскироваться, заминировать пляж, встретить огнём и уничтожить высадившихся. Места одиночных окопов я укажу каждому.
   За пятнадцать минут определил каждому место окопа, сектора и кто за что отвечает. А сам пошёл покупаться. Через сорок минут освежённый морской водой прошёлся первый раз по рубежу обороны. У всех оборудовыние стрелковых ячеек в красной вулканической почве хоть и с трудом, но шло нормально. Лучше всех было у Карташёва и у него уже вырисовывалась аккуратная ячейка. Но вот у Никифорова была какая то безобразная яма.
   - Никифоров, ёлки-палки - Это что за авиаворонка? Сходи к Карташёву и посмотри как у него.
   - Понял, сейчас схожу. - Мокрый и потный Никифоров вылез из ямы и убежал к товарищу, а через три минуты вернулся, - понял, товарищ старший лейтенант, понял. Счас...
   Я уходил от его окопа, который превратился в мини вулкан, откуда вылетали куски почвы, камни и над всем клубилось небольшое облако пыли и доносилось: - Счас..., счас, товарищ старший лейтенант...., всё будет как у Карташёва....
   Но когда я вернулся к нему через тридцать минут, яма стала ещё безобразней и больше. А в конце этого занятия, мы долго смеялись, разглядывая получившийся безобразный котлован.
   Вертлявый рядовой Гурешидзе по кличке "Хитрый" был радиотелефонистом. И его внешний вид и первое впечатление соответствовали данной кликухе. Водитель БТР - надёжный русский парень и у меня никогда не болела голова за БТР и его состояние. Он всегда был БГ. И другие солдаты взвода соответствовали высоким требованиям. Отбор военнослужащих срочной службы для Кубы проходил качественно. Многие солдаты и сержанты имели за своими плечами техникумы, училища, были отмечены активностью и оптимизмом, понимая высокую степень ответственности и чести, которую им доверила Родина. С таким личным составом можно было смело решать любую поставленную задачу и интересно служить. Хотя, конечно, и среди наших срочников попадались уроды.
   Так в одну из ночей лагерь проснулся от нескольких автоматных очередей и суматошных криков. Через несколько минут мы узнали подробности происшедшего и поняли какого крупнейшего ЧП только что избежали. Солдат с миномётной батареи "Четвёрки", как оказалось потом, был наркоманом со стажем. Как он прошёл все проверки и попал на Кубу уже никого не интересовало. Служил в общем как все, каких либо нареканий по службе у него не было. Но был замкнутым и нелюдимым, на что к сожалению не обратили внимания офицеры батареи. А зря. Накануне вечером солдат наглотался украденными у врача таблетками. Вместе с остальными лёг спать, а ночью тихо встал. Пробрался мимо дремлющего дневального. Выждал удобный момент, когда часовой пошёл на очередной круг вокруг полевой ружейки, прополз под колючей проволокой и проник в палатку с оружием. Плохо нёс службу часовой и совершенно не слышал, как вскрывались ящики с автоматами, снаряжался магазин патронами. Точно также неслышно прополз под проволокой обратно и лишь, когда встал у палатки и передёрнул затвор, на него сзади накинулись дежурный по батарее с дневальным, пытаясь разоружить. Это спасло от трагедии, хотя он и успел нажать на курок и несколько очередей пронеслись над спящими товарищами.
   Солдат был обезоружен, связан и когда мы сбежались, бился в истерике и бессвязно что то кричал. Его быстренько утащили в палатку дежурного по лагерному сбору и тут же начали проводить расследование. Но перед этим мы выслушали коротенькую исповедь конченного наркомана.
   - Что смотрите на меня? Что уставились? Да..., Да..., я наркоман..., я конченый наркоман и нисколько не жалею об этом. Наоборот, это мне вас жалко. Жалко безмозглых червей, которые только существуют в своей серости и убогости, даже не понимая какой яркий и ослепительный мир проходит мимо них, и в котором я живу. Вы убожество, которые ничего не могут и никогда не смогут. Это я могу создавать и создаю свой мир, в котором живу полноценной жизнью и я там являюсь БОГОМ. А вы все ничтожества..... Корчите из себя властителями наших судеб...., - он орал ещё очень долго и постепенно затих, а мы разошлись потрясённые услышанным.
   Это сейчас, пройдя "лихие 90ые" и остальные 2000ые, мы можем со знанием дела обсудить и точно определить - Обкуренный он или обдолбанный? По запаху понять - Что он курил или жевал? И с самим страдающим поспорить, куда и как лучше "забить косячок".
   А тогда!? Мы были под защитой могучего государства и были глубоко наивными в этом вопросе. Утром командир миномётной батареи поделился некоторыми подробностями.
   - Чёрт побери. Как мы его проморгали? Ведь он, когда под утро пришёл в себя более менее, такие вещи толкал, что мы только рты разевали. Говорит: когда я в транс вхожу - передо мной открывает новый мир. Цветущая долина, среди высоких и красивых гор, наполненная запахами цветов, трав и хвои. В центре долины огромное озеро, с большим островом посередине, заросшим густым лесом. И я. И никого кругом. Я в лодке. Красивый, мускулистый, только что от такой же красивой женщины. Сижу в лодке и тихо гребу к острову, где у меня живописный и большой дом. Я выхожу на берег и вот он - мой дом. Он мне нравится, а если что то там не так, я мигом это исправляю. Я живу там, а не существую, как вы тут в этой жизни..., - командир батареи болезненно поморщился, - вот так, парни, иные люди то живут....
   В этот же день, но только после обеда в нашу палатку ввалился взмыленный Петро Николаевич, вернувшийся из бригады. Ввалился с пыхтеньем, волоча за собой агроменную сумку.
   - Фу..., - выдохнул старшина и тут же рухнул на кровать, - еле дотащил от машины.
   Не успел он открыть рот, чтобы поделиться бригадными новостями и впечатлениями, как в палатке незримым духом возник Владимир Степанович и с воодушевлением поздоровался с прибывшим товарищем. Надо сказать, что на следующий день, как уехал Шевчук, капитан Асташков здорово встряхнул своего старшину и все эти дни прапорщик Титкин жил и работал под флагом надежды и ожидания приезда Шевчука. И вот он приехал. Сгораемый нетерпением, любопытством и завистью, но тем не менее понимая что вот так с порога совсем невежливо задать животрепещущий вопрос, Титкин изо всех сил делал вид, что в нашу палатку он зашёл совершенно случайно и лишь только поздороваться с Шевчуком. Петро Николаевич в свою очередь даже не заикался о том, как съездил, а дразня Владимира Степановича, начал долго и нудно решать с комбатом накопившиеся батарейные вопросы.
   В палатке уже побывали многие - заходили, здоровались с Шевчуком, перебрасывались несколькими словами и уходили, а Владимир Степанович всё сидел и сидел, не решаясь начать разговор на интересующую его тему. Пришёл и комбат третьей, тоже поздоровался, глянул хмуро на Титкина и, выходя из палатки, позвал его за собой.
   - Сейчас..., сейчас, товарищ капитан. Пять минут..., - нетерпеливо отмахнулся старшина.
   И наконец то, когда Титкин уже был психологически в кризисном и заведённом состоянии, Шевчук вспомнил.
   - А, Владимир Степаныч, вот тебе передачка от жены. Еле дотащил. Весь употелся. - Слегка пнул ногой по баулу, где что то в ответ приятно звякнуло и булькнуло.
   - А я ей ничего не заказывал, - сделал удивлённое лицо старшина третьей.
   - Я то что... Пришла, говорит - Петро Николаевич забери, а то мой наверно мается без вкусненького. Вот я и припёр. С тебя причитается, всю дорогу держал, чтобы не разбилось..., - мы затаённо хихикали, глядя на озадаченного Титкина, прекрасно понимая, что Петро Николаевич сам наплёл Валентине Титовне какой-нибудь чуши и та наготовила жратвы по крайней мере на неделю вперёд.
   - Да какие проблемы, - зацепился Титкин за удачную возможность наконец то начать разговор на интересующую тему и закрутился вокруг стола, вытаскивая из сумки аппетитную еду и приятное количество спиртного, - сам то как съездил? Удачно?
   - Удачно, удачно. Есть интересные новости и тебя наверно это тоже касается, - ворковал Шевчук, пряча весело поблёскивающие глаза, - ты давай накрывай. Вот по первой выпьем, тогда и расскажу, а ты уж там сам мозгами раскидывай.
   Подстёгнутый обнадёживающими словами Титкин мигом закончил сервировку стола и тут же разлил всем по первой.
   - Ну...., поехали.
   Отдышавшись и закусив, Петро Николаевич стал рассказывать и по мере его рассказа у Владимира Степановича от открывающихся перспектив глаза всё сильнее и сильнее горели "жёлтым дьяволом".
   - Дня три пришлось ждать, пока посол смог меня принять. Короче, перспективы следующие. Предлагают мне на выбор две должности. Первая..., я тебе уже рассказывал - комендант посольства. И вторая - начальник автогаража. По деньгам - одинаково, но конечно начальником автогаража лучше быть. Должность поспокойнее, машины любые всегда под жопой, хозяйство поменьше. Квартиру мне показали, где буду жить с женой. Классная. Выходишь и сразу же бассейн. Комендантом всё таки хлопотливо. За всё посольское хозяйство отвечать придётся. Конечно, там и подчинённых гораздо больше, чем в гараже. Только правильно надо всё организовать и живи себе спокойно....
   - Слышь, слышь, Петро Николаевич, а сколько платить то будут? В долларах? - Не утерпел задать вопрос Титкин.
   Шевчук с укоризной посмотрел на товарища и разлил уже по третьей всем. Мы с удовольствием пили и закусывали, удивляясь стройному полёту фантазии старшины и артистичному исполнению. А Петро Николаевич продолжал разливаться соловьём.
   - Ну что ты, Владимир Степаныч, мне совсем неудобно было такой вопрос задавать. Вот стану там работать так и узнаю.
   - Ну да, конечно...., ну да...., - забормотал смущённо старшина третьей и тут же затеребил его по новой, - и что ты надумал? На что дал согласие?
   - Ну ты даёшь, Владимир Степаныч. Как ребёнок несмышлёный, - слегка возмутился Шевчук, не забывая налить спиртное и положить хороший кусок закуски в тарелку. Мы тоже поспешно положили, под сожалеющим взглядом Титкина, закуски и наполнили свои посудины.
   Крякнув от выпитого и солидно закусив, изрядно помучив собеседника, Шевчук продолжил: - посол дал время до конца лагерей подумать. А когда вернёмся озвучить ему свой выбор....
   - Ну и что ты? На чём свой выбор остановил? Слушай, а чего до конца лагерей, а не сразу? - Засыпал вопросами Титкин.
   Петро Николаевич сделал вид, что захотел сделать замечание Титкину, но лишь укоризненно покачал головой и после некоторого молчания продолжил: - Да не.... Тут дело в том, что нынешний комендант уезжает в Союз через два месяца, а начальник гаража через три и сначала нужно хотя бы месяц с кем то из них постажироваться. Но я всё таки выбираю коменданта. Понимаешь, лучше через два месяца работать в посольстве чем через три. Что там за месяц произойдёт ещё неизвестно. Так что лучше раньше, - Шевчук замолчал, изо всех сил пытаясь изобразить на своём толстом лице глубокую и умудрённую задумчивость, а Владимир Степанович разинул рот, боясь спугнуть глубокомысленные размышления коллеги, но потом всё таки несмело затеребил того за руку.
   - Петро Николаевич, Петро Николаевич, а насчёт меня ты что-нибудь сказал?
   - А...., - очнулся Петро Николаевич, - а..., насчёт тебя. Как стану на должность, так сразу тебя начну пробивать
   - Петро Николаевич, - заныл Титкин, а может всё таки пораньше. Вдруг кто то перебьёт должность начальника гаража?
   - Ну ты что? Что мне с лагерей сбежать что ли? Кто меня отпустит? Нет, придётся ждать.
   Ушёл от нас Владимир Степанович дымину пьяный и с пустой сумкой и из палатки третьей батареи опять послышалась ругань комбата, опять пролетевшего мимо содержимого сумки старшины, а тот опять с безрассудной смелостью лаялся с командиром.
   Потекли дни занятий. Командир батареи с Сергеем Мельниковым взялись за огневые взвода, а я занимался со своим взводом. Обычно занятие проходило на одном из двух мест. Поле полигона, савана, было плоским как столешница и не было возможности найти хоть какое-нибудь возвышенное место, где можно было оборудовать КНП батареи и вести оттуда наблюдение. Поэтому кубинцы недалеко от нашего лагеря, почти под траекторией пролёта снарядов насыпали высокие, метров в пять, бугры, где и были размещены большие бетонные КНП. Одно из них я и занимал. Здесь мы тренировались в занятии НП, разворачивание его. Вели разведку и рисовали красивые и красочные Схемы Ориентиров, Панораму местности, отрабатывали карточку топопривязки, заполняли Блокноты разведчика, дальномерщика и Журнал разведки и обслуживания стрельбы.
   Второе место было в густых зарослях, посередине между лагерем и бетонными КНП, под молодым баобабом. Ну, здесь они проходили в сокращённом составе и я со взводом больше здесь балдел в чахлой тени большого дерева, чем занимался. За взвод я не волновался - он был подготовлен, что и показали последующие учения и комплексные занятия.
   Незаметно прошло две недели лагерного сбора и я предвкушал как на выходные дни поеду домой, но тут влетел замполиту дивизиона капитану Плишкину.
   В тот день я выехал на занятие не на БТРе, а на ГАЗ-66. Настроения заниматься не было и я решил поехать и попить пивка, но не в ближайшем городке Канделярии, где мог наткнуться на начальство, а проехать дальше в Сан Кристобаль. Взвод оставил балдеть под баобабом, а сам отлучился на два часа. Быстро, окольными дорогами доехал до Сан Кристобаля, купил бокал пива себе, водителю напиток "Мента" и уютно расположился в тени высоких деревьев, прямо на главной улице городка. Балдел и наслаждался ледяным пивом недолго. Из-за поворота выехал ГАЗ-66 и из кабины ехавшей машины на меня глянул замполит. Только глянул, не остановился и уехал.
   Блиннннннн!!!!! Пиво теперь не пиво. Настроение - никакое. Чёрт побери - так влететь.... Теперь он на мне оторвётся, да и Подрушняк тоже.
   Думал, что меня, как только появлюсь в лагере, к себе вызовет командир дивизиона или же прочтёт гнусную воспитательную лекцию капитан Плишкин. Но никто меня не ругал и не вызывал. Как будто и замполит не видел меня, распивающего пиво. Ну, наверно, вечером... Так..., в спокойной обстановке отдерут на пару - замполит и командир. Тишина.... И так два дня. Ничего не пойму - он же меня видел. Он же просто не мог не видеть меня.... Ну..., не похоже что бы он меня видел и промолчал. Не тот характер, не та должность, чтоб не сдать меня. Но была загадочная и интригующая тишина.
   После обеда в субботу мы, отъезжающие домой толпились у машины, ожидая команды садиться. Из своей палатки вышел командир дивизиона, который тоже ехал домой и замполит дивизиона. Он оставался за старшего. Мы быстро построились около машины и Подрушняк медленно прошёлся вдоль нашего небольшого строя и ткнул пальцем в меня и в лейтенанта Чуракова.
   - Вы не едете.
   - Почему? - Удивился я, хотя уже понял - за что.
   - А тебе что ли не ясно - За что, товарищ старший лейтенант?
   - Да теперь ясно, товарищ подполковник, - и метнул взгляд на замполита, скрипнув зубами. В принципе за дело. Всё понятно..., но как то так подленько. Под дых и ведь молчали.
   Юрка Чураков даже не задавал вопроса - За что? У него были свои промахи. Машина уехала, ушёл в палатку замполит, а мы злые до чёртиков толклись на пятачке, потом выматерились, закинули вещи в палатку и скорым шагом пошли в кубинский магазин на окраине деревни.
   - А ну на хрен все в сторону..., - зло заорали мы с Юркой, когда ввалились в хлипкое сооружение и увидели у прилавка очередь в семь человек. Были бы мы в спокойном состоянии, встали бы в очередь и дождались своего. Но у кубинцев была в этом плане хреновая манера поведения в магазине и не только, которая доводила русских до белого каления. Продавец обслуживая очередного покупателя, даже ему незнакомого, которого он видит первый раз в жизни, обязательно вступит с ним в разговор на любую отвлечённую тему какая взбредёт ему в голову и будет нудно с бестолково с этим покупателем обсуждать её. И так с каждым. Стоящий в этой бесконечной во времени очереди русский за это время сходил несколько раз с ума и в мыслях не раз уже с истинным садизмом и наслаждением убивал продавца самыми различными способами, всю его родню и всю кубинскую очередь, стоящую перед ним, которая молча принимала этот маразм. Сам русский за это же время уже раз пять застрелился от медленного процесса продвижения очереди. В воспалённом мозгу русского покупателя возникали и другие мстительные мысли и яркие образы казни и только они помогали выстоять эту очередь. Или другое милое и наивное поведение кубинцев. Едет рейсовый автобус. Всё нормально, скоро приеду на свою остановку. И вдруг, автобус внезапно останавливается, дверь распахивается и из автобуса выбегает водитель и убегает к ближайшей касе. Просит воды и, получив её, спокойно садится в кресло-качалку, вступая в оживлённый разговор с хозяином дома. Проходит три минуты, пять, десять, а конца разговора не видно. И самое интересное кубинцы: как в очереди, так и сидящие в автобусе - Молчат. И молчат потому - что сами скоро будут на месте этого продавца или водителя автобуса и все остальные будут ждать. Только русские не могут ждать и взрываются далеко не интернациональными воплями: - Ну ты, обезьяна еба....я.... Ну сколько можно языком молоть....?
   Слава богу, многие кубинцы не понимали нашего второго, почти основного матерного языка, считая что мы так экспансивно и радостно реагируем на них.
   Поэтому мы так яростно шуганули очередь и уставились на полки с алкогольной продукцией. Впрочем, выбор был небогат. На полках толпились лишь пузатые бутылки с ликёром.
   - Блядь, у тебя есть тут нормальное пойло? - Рявкнули мы на продавца.
   - Si...., si..., - закивал радостно кубинец.
   - И это ты называешь выпивкой? - Я плюнул на земляной пол, - ладно, чёрт с тобой. Давай вон тот Банановый ликёр. Две бутылки...
   Мы прямо тут же, под изумлёнными взглядами очереди махом выпили противно тёплый, тягуче сладкий ликёр ядовито-жёлтого цвета, ожидая привычного опьянения и сбития злого накала страстей. Но видать мы были до того злые, что алкоголь расщеплялся на атомы прямо в желудке и уже не доходил до мозга и не давал нам забыться.
   Ладно, замполит.... Бог всё видит и когда-нибудь тебя накажет..... И хорошо накажет.
   На следующей неделе Подрушняк лично провёл контрольно-комплексное занятие с нашей батареей и сменил по отношении ко мне гнев на милость. Взвод показал себя, да и Иван как начальник разведки охарактеризовал крайне положительно подготовку моих бойцов, сделав отдельный акцент на мою работу, а также заявил что и экипировка бойцов лучшая среди всех арт. подразделений. И я в последующую субботу поехал домой. Но уже через несколько дней влетел и влетел по крупному. Слава богу без последствий.
   Время интенсивной подготовки и занятий прошло. Батареи прошли контрольно-комплексные занятий по допуску к череде учений и боевой стрельбе. Вот-вот должны были начать прибывать мотострелковые, танковые и другие подразделения для участия в учениях и образовалась небольшая пауза, когда в основном всё сводилось к подготовке техники. В один из таких дней, после ужина, в нашей палатке собралась компания офицеров и сели азартно расписать "Пульку", а уже через полчаса возникло вполне здоровое желание чего-нибудь выпить. Но как раз этого ни у кого не оказалось. И само собой появилось простейшее решение - сгонять за пивом. Скинулись деньгами, подготовили тару в виде трёх армейских двенадцати литровых термосов и все дружно посмотрели на меня.
   - Боря, ты в карты не играешь. Давай, сгоняй за пивком.
   Мне и самому надоело сидеть в лагере, поэтому я охотно согласился. Нужно только было спросить разрешения на выезд из лагеря у подполковника Подрушняк, к палатке которого я целенаправленно и направился. Подрушняк тоже отдыхал и в компании с замполитом сидели около большого эмалированного таза и таскали оттуда аппетитно приготовленных крупных варёных креветок.
   - Товарищ подполковник, в душевых и в умывальниках мало воды. Разрешите сгонять за водой.
   Подрушняк остро и понимающе взглянул на меня и, кинув мимолётный взгляд на замполита, глядевшего на меня с показушным равнодушием, разрешающе кивнул: - Езжай, только будь осторожен.
   - Есть.
   В Канделярии, в пивнушке закупился пивом и мы поехали на поиски воды. Но вот тут то нас неожиданно постигла неудача. Пива везде было полно, а уже на пятой водокачке было пусто. Проездив так около часа, мы хрен его знает в какой глухой деревне всё таки нашли воду и просидели на бочке сорок пять минут, пока она наполнялась. Обратно двинулись уже в темноте. Зил-130 с цистерной был старенький, но ещё крепенький, правда фары светили тускло и мы были вынуждены ехать со скоростью не более сорока километров в час и когда до лагеря оставалось километров семь, на окраине придорожной деревни навстречу нам внезапно из темноты на огромной скорости выехал огромный грузовик с потушенными фарами.
   - Вправо...., - отчаянно заорал я, понимая что избежать удара всё равно не удастся. Водитель и сам, без моей команды, уже выруливал вправо.... Мощнейший удар, скрежет, нас замотало по по всей кабине и через секунду всё закончилось. Мы тихо катились по асфальту деревенской улицы с заглохшим двигателем живые и здоровые... И тишина.
   Мы очумело поглядели друг на друга и водитель, нажав на тормоза, остановил автомобиль. Посидев в кабине секунд сорок, оглушённые тишиной, мы неторопливо вылезли и огляделись. Вокруг не было ни единой человеческой души и главное не было и груды автомобильного железа, в которую должна была превратиться врезавшиеся в нас встречная машина.
   - Может, нам привиделось? - Именно с таким вопросом мы поглядели друг на друга и уже через десять секунд стало понятно - Не привиделось.
   Слегка помятое левое крыло, снесённая напрочь стойка зеркала, вдоль железного, длинного ящика, куда обычно укладывают шланги глубокая и длинная вмятина и пробито одно из двойных заднее колесо. И опять никого и темнота такая, что ничего не видно.
   - У тебя что то есть посветить? - Спросил водителя.
   - Есть старый фонарик, но еле-еле светит.
   - Давай... Всё равно надо идти и смотреть - Кто в нас въехал? - Вторую часть своего рассуждения я уже произнёс про себя - И кого мы там наеб....ли?
   Фонарик действительно светил тускло, но помог рассмотреть в десяти метрах от нашего автомобиля оторванные и закрученные под немыслемым углом два машинных крыла, потом ещё какие то ржавые обломки и деревянные части. И с каждым метром их становилось больше. А тут мы наткнулись на раскуроченную кабину и я совсем затосковал, хотя старался бодриться.
   - Бля...., товарищ старший лейтенант, звиздец водителю... Наверно, где то тут валяется, - незамысловато добавил мой водитель "ложку дёгтя в мою бочку мёда" и в совсем затосковавшую душу. Я и сам понял: в такой кабине - Не выживают.
   Но поиски ни к чему не привели и мы направились к тёмному пятну, дальше по дороге. Это и был врезавшийся в нас автомобиль. Расхристанный и раздолбанный деревянный кузов, но не от удара, а от древности и глубокой старости, мы обошли слева и уткнулись в развалины, осветив их тлеющим лучом фонарика, и через секунд тридцать разглядывания я глупо и облегчённо захихикал. А водитель громко и безудержно заржал, схватившись за живот.
   - Ой не могу...., ну надо ж..., товарищ старший лейтенант...., Ха-хахааааа.... Ха-хааааааа..., товарищ старший лейтенант.....Хахахахааа.... ведь нам никто не поверит.... ХА-ХА-ХААААА...., - водителя аж загибало от смеха и через минуту он лишь всхлипывал и снова смеялся сквозь слёзы. А я смеяться вот так почему то не мог, лишь по-идиотски продолжал хихикать, не веря удаче и своим глазам.
   Среди ржавых обломков и покорёженного железа древнего американского грузовика, который наверняка ехал в свой предпоследний рейс и сам планировал завтра где-нибудь развалиться на дороге, молча сидело два полупьяных пожилых кубинца. Они сидели молча и смирно и никак не могли решить - Как себя вести? Ведь они наверняка уже в аду, раз кругом темно и только мутное световое пятно, из-за которого доносится дебильный смех.
   По всем законам физики их должно было разрезать пополам или хотя бы насмерть исполосовать рваной автомобильной жестью. Но они сидели целенькие и невредимые, потому что где русские, да ещё военные русские - законы физики не работают.
   Дальше я разразился длинной, гневной и облегчённой тирадой, где такие словестные обороты как "еба...е обезьяны" были музыкой Чайковского и были лишь прелюдеей. Потом была музыка Вагнера со всеми идеологическими подтекстами, претендующими на фашизм, расизм и шовинизм. Интернационализмом там и не пахло.
   Самое интересно я их этим вернул с небес на землю и они неуверенно слезли на асфальт и вокруг нас вдруг закружил хоровод деревенских жителей набежавшей со всей деревни. Через десять минут я уже разобрался с ситуацией и убедился, что в данном ДТП полностью виноваты кубинцы и они этого не отрицали, обречённо кивая головой, отчего мне было их жалко. Ехали пьяные, ехали без света, потому что света на машине уже лет пять не было, столько же лет и отсутствовали и фары и отчего они ехали по осевой, а когда столкнулись с нами, вообще ехали по нашей, встречной полосе. Только реакция моего водителя помогла избежать лобовухи и удар был вскольз. Мы то отделались по минимуму, а у них от удара машина прекратила своё существование. Но чего мне их жалеть, когда я сам оказался в весьма щекотливой и хреновой ситуации.
   О таких вещах полиция мигом сообщала в посольство послу, а там обычно не церемонятся и не разбираются: прав ты или не прав. И действительно можно было вылететь в Союз в 24 часа. Поэтому с тревогой ждал приезда полиции и прикидывал все варианты выйти "сухим" из данной идиотской ситуации. Да ещё это пиво в термосах, да и сам пропустил бокальчик. Блин. Ещё укажут в протоколе что был выпивши и с пивом. Но на моё счастье вперёд полиции подъехал на "Шишарике" командир миномётной батареи, тоже возвращающийся с пива.
   - О, Боря, чего ты тут нахерачил? - Жизнерадостно завопил коллега, выпадывая из кабины под хорошим шафе.
   - Андрей, да тут небольшая авария. Тупорылые кубаши вон въехали в меня....
   - Хорошо въехали... Хорошо...., очень даже так душевненько..., - бубнил пьяный товарищ, разглядывая толпу любопытствующих кубашей и понурившихся виновников аварии.
   - Андрей, Андрей... Послушай меня, забери пиво и отдай его комбату и передай если я в течении полутора часов не появлюсь в лагере, то пусть едет выручать. А так может как то выкручусь....
   Миномётчик уехал и я немного успокоился - без пива в кабине я вполне официально выезжал из лагеря по уважительной причине и только за водой.
   К приезду полицейских мы слили воду с цистерны и теперь машина ровно стояла на одном скате и могла спокойно ехать в любую сторону и в любой момент. И вот на старом, раздолбанном ГАЗ-69 появились двое полицейских. Разобравшись кто есть кто, они первым делом настучали дубинками виновников аварии и те безропотно вынесли довольно чувствительные удары. Нелишне сказать, что кубинцы уважали, а ещё больше боялись своей полиции, которая держало население страны в жёстких рамках и особо не церемонилась в общении с гражданскими. Да и законы у них такие были. Жёсткие. Пару раз я был сам свидетелем действий полицейских и был поражён их хладнокровию и равнодушию к последствиям.
   Один раз возвращались своей компанией из кино мы на улице города увидели как белый полицейский разбирался с негром. Почему он к нему прицепился нам было неизвестно, но градус разборок между ними, особенно со стороны полицейского был довольно высок. Воспользовавшись тем, что полицейский отвернулся и поглядел на нас, негр сильно толкнул того и бросился в густые кусты, где благополучно скрылся. Полицейский зло взглянул на нашу компанию, с любопытством ожидающую дальнейшие его действия. Наш бы милиционер плюнул бы с досадой и пошёл дальше по своим делам или кинулся преследовать неподчинившегося, чтобы потом оторваться на нём. Но кубинский полицейский пошёл другим путём - выхватил пистолет и выпустил обойму беглым огнём веером по кустам. Логично было потом ему залезть в кусты и посмотреть - Завалил он его или нет? Но кубинец вложил пистолет в кобуру и неспешным шагом пошёл дальше по своим делам.
   Или другой случай. Сидели мы в пивнушке на открытом воздухе в посёлке Куатро Каминес и завязалась там не хилая драка между кубашами. Причём, стенка на стенку. В самый разгар драки, прямо в пивную, заехал на мотоцикле полицейский, и несколькими выстрелами в воздух прекратил драку, потом стволом пистолета, не слезая с мотоцикла ткнул драчунов в грудь и молча махнул им - За мной! Развернулся с рёвом двигателя на мотоцикле и, не оглядываясь, помчался в сторону ближайшего полицейского участка. Ему даже в голову не приходило, что кто не побежит за ним. Побежали, толкаясь на выходе из пивнушки, на перегонки за полицейским мотоциклом.
   Так и сейчас. Постучали по головам и тут же стали разгонять остальных по домам. Воодушевлённый такой поддержкой, я нащупал в кармане два металлических рубля. Чего они валялись в кармане непонятно даже сейчас. Но они валялись и в минуты ничего не деланья я их надраивал до охеренного блеска. Один - "20летие Победы в Великой Отечественной войне", второй "50летие Великой Октябрьской революции". Вот я их тут же и подарил обоим полицейским, зная любовь кубашей к подаркам, чему они очень обрадовались и тут же загнали обоих виновников в свой ГАЗон и предложили мне проехать обратно в Канделярию, в полицию, для оформления аварии.
   Мы развернулись на дороге и помчались за ГАЗиком и я зашёл в полицию, когда оба кубинца уже смирно сидели за загородкой и виновато давали показания, а один из полицейских бодро долбил по пишущей машинке, перенося всё это на бумагу.
   - О компанейро, - радостно возопили полицейские по-испански, - давай теперь твои показания. Фамилия, номер машины и как было дело?
   Это меня совершенно не устраивало, тем более официальный протокол, поэтому я перешёл в активное наступление, в глубине души поражаясь своей бестолковой наглости, но как оказалось она и сработала в полной мере.
   Я тоже радостно закричал: - О компанейро...., - и обнял обоих полицейских за плечи, сумбурно и громко на русско-испанском языке объясняя.
   - Да на хер..., ни каких претензий я к ним не имею. Да вы чего, мужики? Да не трогайте их... Пусть едут домой на касу..., к своей бабе и детям. Они и так пострадали сами и теперь уже без машины... На..., - я выдернул из полевой кепки красную звёздочку и в качестве подарка сунул её полицейскому, печатавшему протокол, попутно с треском выдернув протокол из печатной машины и скомкав, сунул его в карман. Полицейский было дёрнулся, но я его обеими руками осадил обратно на стул и уже сам чего там оря двинулся к загородке, где разинув рот в изумлении от этого непонятного русского сидели кубинцы.
   - Ерунда всё это и из-за этого не стоит ссорится..., - открыл загородку схватил обоих за руки и вытащил их оттуда, - всё..., идите отсюда Нах Хаус...
   Наверно со стороны это выглядело смешно и странно. Все: арестованные кубинцы, которых с силой вытаскивают из-за перегородки для того чтобы выпнуть на свободу. Но они бояться последующих последствий и этого непонятного русского и упираются изо всех сил. Полицейские, которых все боятся и которые впервые столкнулись с такой ситуацией. Был бы на месте русского кубинец, так его бы сейчас "заколбасили" дубинками вместе с арестованными. Но это был русский офицер, показавший удостоверение красного цвета, где в том числе на родном их языке написано - "оказывать данному офицеру всякое содействие". И сам он явно не боялся никаких последствий. Вот что им в такой ситуации делать?
   А я, видя нерешительность с обеих сторон, вызверился и злобно заорал на арестованных: - Фуера бамос, мариконас....
   Что это обозначало, я не знал, но как то видел и слышал, как один кубинец в ярости это прокричал другому. Арестованные ещё раз испуганно глянули на полицейских и, видя ихнее затруднительное положение, вдруг решились - развернулись и ломанулись на выход, даже устроив небольшую толкатню на выходе, когда оба одновременно пытались протиснуться на улицу через дверь.
   А я продолжал метаться по просторному помещению и по ходу действия сгрёб со стола ещё какие то бумаги, куда перед этим полицейский что то писал. Метался и понимал, что надо теперь уходить "по-английски", но тихо не получалось и сбежал я тоже с шумом и гамом.
   - Компанейро, всё нормально... Эссо нормаль, - и непонятно для чего выкинул кулак вверх, проорав, - Но пасаран.... Парни, всё нормально... Не делайте глупых рож.... Я поехал.
   Последнее что я видел, выскакивая в дверь - изумлённые лица полицейских, тупо глядевших мне вслед. Водовозка была заведена и мне только и надо было прыгануть в кабину и мы помчались. Поворачивая за угол, в последний момент увидел выскочивших на крыльцо полицейских.
   - Не догонят, товарищ старший лейтенант.... У них ГАЗик уехал, а я номера снял. Не найдут.
   - Молодец, соображаешь, - похвалил водителя, - сразу видно дембель.
   Давно так водовозка не ездила, наверно вспомнила молодость и бодро бренча пустой цистерной мчалась по тёмной дороге. А навстречу мчалась, блистая фарами, целая колона машин - это комбат Сашка Жуков летел на помощь....
   ...- Товарищ подполковник, разрешите доложить? - Подрушняк так и продолжал сидеть вместе с замполитом. Только тазик был пустой, а рядом с каждым высилась приличная кучка останков креветок. Комбат меня уже просветил. Комбат миномётчиков приехал в лагерь и, затащив термоса с пивом к нам в палатку, брякнул спьяну, решив пошутить.
   - Там, твой Цеханович на водовозке в автобус с туристами въехал. Трупы кругом, Цеханович спятил с ума и с полицейскими дерётся... Короче звиздец... Выручать его надо...
   Жуков аж взвился на кровати и метнулся к Подрушняку. Тот как раз поссать вышел один и комбат в двух словах обрисовав картину, сказал что надо ехать туда и выяснять ситуацию. А что командиру оставалось - только разрешающе мотнуть головой, мгновенно протрезвев. Вот и сейчас Подрушняк трезвый и тщательно скрываемый тревогу, изучающее смотрел на меня, констатируя - Трезвый, адекватный и явно старший лейтенат не с автомобильной катастрофы с кучей трупов.
   - Нормально съездил? - Опередил мой доклад командир дивизиона.
   - Так точно. Разрешите подробности доложить...
   - Нет не надо, - поспешно опять оборвал меня подполковник и тут же спросил, - машина на месте? В парке?
   - ЭЭЭээээ..., да наш бравый командир дивизиона сам опасается своего замполита. Ни фига себе?! - Удивлённо протянул я про себя и бодро доложил, - Так точно. Там только зеркало со стороны водителя разбилось и глубокая царапина вдоль ящика....
   - Ну..., машина на ходу? - Опять оборвал Подрушняк.
   - Так точно. Всё нормально. Разрешите я сейчас вам...., - про себя решил пол термоса пива командиру занести.
   - Нет, не надо, Цеханович, отдыхайте.
   Ну, мы и отдохнули, уговорив 36 литров пива. Правда, потом все дружно, друг за другом, с матом и глупым смехом, через каждые десять минут выбегали в ночь и ссали, а потом чесались и снова выбегали. И так почти всю ночь, пока почки и печень не перестали выжимать из организма лишнюю жидкость.
   После завтрака я всё таки решил довести до Подрушняка подробности вечернего происшествия. Дождавшись, когда подполковник пошёл со столовой один, я догнал его.
   - Товарищ подполковник, я вчера не смог доложить некие подробности - Разрешите сейчас?
   - Не надо, - мгновенно среагировал командир, - как вода в бочку набирается я прекрасно представляю, остальных подробностей не хочу знать.... Надеюсь, никаких последствий поездки за водой не будет?
   - Никак нет, товарищ подполковник. Всё нормально.
   - Ну и хорошо. Иди, занимайся.
   Мы и занимались. Подготовкой к учениям. Здесь отличилась третья батарея, вернее командир второго взвода Серёга Королёв. Причём, ситуация дебильно-тупая. Завтра начинаются учения, а сегодня в районе кокосовой рощи, или как ещё артиллеристы говорят в "котле", народ накрывал мишенной поле, для пехоты. А все батареи, в том числе и третья уже были на огневых позициях. Кто дал команду и зачем, сейчас уже не вспомнить, но в третьей батарее в четвёртой установке пакет был заряжен на двадцать пять снарядов. Вот и подходит к командиру взвода командир установки. Он прибыл весной и это была его первая боевая стрельба, отчего он очень переживал и вследствии чего в голову лезла разная нелепая ерунда и страхи. Вот он подходит к командиру взвода и задаёт совершенно "дурацкий" вопрос: - Товарищ старший лейтенант, а если мне дадут команду 19 снарядов из двадцати пяти - Как мне их запустить?
   - Товарищ сержант, ну что вы за херню мне задаёте? - Заныл взводный, - Ну, ёлки-палки... Ну, чего ты так волнуешься? Ну, хорошо... пошли покажу.
   Как потом мне Серёга рассказывал: - От такого дебильно-простого вопроса меня самого заклинило. Садимся в кабину машины и я на "автомате" всё привёл в боевое положение, а потом ему говорю: - Вас же в учебке этому учили. Вот берёшь и переводишь вот эту рукоятку на пульте на 19ую цифирку и снаряды полетели. Боря...., и снаряды ПОЛЕТЕЛИ..... Только когда они улетели до меня дошёл весь ужас происшедшего. Пакет был наведён в "котёл"..., а там ЛЮДИ.... Меня командир батареи, который в это время на огневой был и СОБ чуть не убили. Потом примчалось начальство убивать и наверно убили бы, но слава богу от кокосовой рощи доложили - Все целы, один контуженный. Весь залп перелетел центр "котла", а мишени ставили ближе к передней границе....
   Но всё равно, шуму было много. Продолжался и розыгрыш с Владимиром Степановичем, но только он перетёк уже в другую плоскость. Все, в том числе и Шевчук, поняли что в розыгрыше зашли слишком далеко. Старшина, конечно, исправно выполнял свои старшинские обязанности, но почему то уверовал, что после лагерей он будет уже работать с Шевчуком в посольстве. Поэтому работать то он работал, но спустя рукава и допускал досадные проколы по своим обязанностям, отчего Асташков не раз получал от командования. Комбат, уже посвящённый в детали розыгрыша, открыто говорил старшине: - Тебя, как пацана Шевчук разыграл, а ты повёлся. Ну, ладно... раз выпили, второй раз выпили. Вернее ты второй батарее стол накрыл, ну третий раз, бог любит троицу, ну неужели ты не понял, что тебя разыгрывают?
   - Товарищ капитан, - самолюбиво вскинув подбородок, как правило, лез обидчиво в бутылку Титкин, - Петро Николаевич мой друг и он не может меня так обманывать....
   И Асташков обречённо махал рукой: - Ну ладно, чёрт с тобой. Хочешь верить - верь, но до конца лагерей должен исправно выполнять свои обязанности, а там посмотрим.
   И Шевчук чесал свою репу, не зная как дать "задний ход". Уже подсылали к Владимиру Степановичу других офицеров, которые ему тоже говорили - Шевчук тебя разыгрывает....
   Но Владимир Степанович был непреклонен: - Вы все мне завидуете и хотите нас рассорить, - и продолжал поить Шевчука, ну и заодно и нас офицеров второй батареи. Нам уже эта водка в глотку не лезла, но Владимир Степанович настаивал и мы пили, правда с нечистой совестью, успокаивая себя мыслью, - Пусть сам Шевчук с ним разбирается.
   Перед учениями нас опять отпустили домой на выходные. Как правило, поездка начиналась с поисков близлежащих пивных, где мы "хорошо" приземлялись на часок и после чего ехали домой от пивнушки к пивнушке. Какие мы приезжали иной раз, попив вдоволь крепкого пива, можно не рассказывать. Точно также и возвращались в лагерь - тяжёлые и вялые от выпитого.
   И в этот раз всё было по стандартной схеме. Правда, мы зарулили куда то в сторону от трассы и попали в незнакомую деревню, ну и естественно незнакомую нам пивную на открытом воздухе. Впрочем, она была достаточно уютной и кубашей было немного и мы уже через пять минут держали в руках гранде бокалы. Потом по второму. Третий мы предусмотрительно не стали брать, посчитав, что на нашем пути ещё будет как минимум три пивные, а может четыре. Это от того, как старший машины поедет. Но старший то ли от жары, то ли от ударивших по мозгам пивным дрожжам, поехал непонятно в какую сторону и мы опять оказались в незнакомой деревне, где сразу же возникло общее желание посетить местную пивную.
   - Пссс, пссс..., Эй, мучача, - окликнули с кузова уныло бредущую по обочине кубашку, - где тут у вас пивная? Сербеса..., сербеса, тринкен.... Понимаешь?
   На рано постаревшем лице, когда бывшем красивом, причём славянского типа, внезапно возникло радостное изумление: - Вы русские? - На чисто русском языке радостно прокричала вопрос кубашка.
   - Да, а ты то сама..., тоже что ли русская?
   - Да, я русская... Замужем за местным..., Ёлки-палки..., как я давно не слышала русской речи и не видела русских мужчин, - женщина от встречи с соотечественниками как то сразу помолодела и радостно улыбалась, подняв к нам сияющее лицо.
   -Да есть тут забегаловка. Да ну её к чёрту, поедемте ко мне, я вам дома налью. Есть у меня заначка. - Она быстро села в кабину и через три минуты мы спрыгивали на землю у её невзрачного дома.
   Судя по полуразваленной касе и нищей обстановки внутри, да и по самой женщине - жизнь у неё была трудной и не задалась. Мы, притихшие, окружили стол и смотрели, как хозяйка прошла в дальний угол комнаты и достала из тайного места бутылку рома.
   - Вот..., прятала... от своего.... На светлый день, - женщина говорила с трудом, глотая слёзы и одновременно споро накрывая стол. Хотя на стол он выставила только бутылку и стаканы и что то для закуски, что с горечью и извинительно прокомментировала, - извините, больше у меня ничего нету.
   А выпив и выслушав рассказ женщины, даже слегка протрезвели. Была на Кубе одна категория женщин - совкубашки. Это русские женщины, вышедшие замуж за кубинцев учившихся в СССР. В Союзе и среди советских людей ходили стойкие стереотипы: Куба - это сказка, Куба - это пальмы, море, экзотика и счастливые, открытые люди, живущие в раю. И многие русские девушки познакомившись с кубинцами, страстно хотели и мечтали попасть в эту сказку. И таких оказалось, по информации из посольства, 26 тысяч. Сколько из них нашло здесь счастья мы не знали, но очень многие женщины обманулись, увидев вместо сказки нищету, невзгоды и сказочный принц с далёкой и прекрасной Кубы превращался в трутня. Вроде бы можно плюнуть и уехать обратно в Союз, но билет стоит дорого, заработки низкие, да и гражданство кубинское становится хорошей преградой для такого решения. Но самое главное дети. Если у совместной семьи родились дочки, то матери повезло. А если сыновья или дочь и сын - это горе и муки. По кубинским законам, уезжая с Острова Свободы, мать могла забрать с собой только дочек. Сыновья, будущие солдаты, должны остаться на Кубе. И как? Как оставить родное дитё? И оставались, мучаясь уже с нелюбимым мужем и борясь с невзгодами чужбины. Десятки совкубашек, вызывая жалость у наших жён, откровенно побирались в нашем городке. В нашей Реактивке прижилась такая Галя, подружившись с семьёй капитана Асташкова. Такую же вот историю рассказала и наша знакомая. В Союзе встретила своего будущего мужа, который учился на агронома. Втюрилась без огляда и когда пришло время, смело поменяло гражданство и очертя голову кинулась в сказочное будущее. Но всё быстро кончилось. Нищая деревня, убогая хижина, агроном с дипломом не захотел работать и стал бездельничать, полностью отдавшись плотским удовольствиям и алкоголю, заставляя русскую женушку работать за двоих и иной раз поколачивать её. Сын, который стал якорем, не позволявшим женщине уехать домой....
   А тут некстати для себя появился муженёк. И что она в нём нашла? Убогий, невидный метис, слегка кривоватый, с гнилыми зубами. Вот с ними, с зубами, он чуть сразу и не расстался. Слегка его поколотили, встряхнули и сказали, что теперь раз в неделю будем приезжать и проверять жизнь нашей землячки. Кубаш очень испугался такого наезда и мелко, мелко тряс головой на все наши угрозы. Можно было, конечно, постучать по роже посильней и выбить из него обещание не трогать жену, но всё таки посчитали, что для первого раза хватит. А сами выгребли все продукты, которые у нас были и отдали растерянной от такой щедрости женщине, строго предупредив кубаша, что это не для него, а для его сына и его жены.
   Больше мы никуда не заезжали и приехали домой почти трезвые.
   Как это всегда бывает учения и боевые стрельбы пронеслись быстро и из них запомнилось только пуски ПТУРов с противотанковых установок. Пустили несколько ПТУРов, но даже не запомнилось, как попали ими по целям. Зато на всю жизнь осталась память о пуске последнего ПТУРа.
   Противотанковая установка стояла на уровне бетонных КНП, несколько левее нашего. Сделала пуск и ракета сначала пошла нормально, но пролетев метров четыреста упала, запрыгала по красной земле по кругу и неожиданно, наткнувшись на небольшой бугорок, развернулась и широкими скачками помчалась точнёхенько на нас, с любопытством глазевшим за пусками. Сначала мы весело и оживлённо тыкали пальцами в приближающую ракету, считая что она сейчас или свернёт в сторону, или же во что-нибудь воткнётся. Но ракета, не рыская по курсу, ревя маршевым двигателем, оставляя широкий пыльный шлейф, где она ударялась о грунт, уверенно неслась на нас. И через пару секунд мы в панике дрызнули в разные стороны, только бы не попасть под эту дуру и взрыв. Но за пятьдесят метров на пути ракеты попалась глубокая, наполненная грязью, яма, куда она благополучно и свалилась. Мы остановились и уже с любопытством ожидали концовки, а ракета как живая и мыслящая пыталась всё таки выбраться из ямы. Она в каком то порыве приподымалась над краем яма и казалось вот-вот выскочит и снова кинется за нами, но вновь опадала вниз, чтобы покрутившись несколько секунд в глубине вновь попытаться выскочить и снова над краем шевелилась головная часть смертоносного снаряда. Наконец то маршевый двигатель истощил свой ресурс, ракета окончательно упала в грязь, а ещё через две минуты ожидания сработал самоликвидатор и из ямы поднялся не хилый фонтан жидкой грязи.
   Лагеря закончились и мы уехали в ППД.
  
  
  Продолжение следует.....
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023