ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Куба любовь моя, остров зари багровой

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение, десятая глава
  Глава десятая.
  
  
  
   Так оно и произошло. Сразу после утреннего развода я постучался в дверь кабинета начальника штаба дивизиона, получил разрешения и переступил порог.
   - Товарищ майор, начальник разведки дивизиона старший лейтенант Цеханович, - Браво и нагло представился и решительно прошёл к столу начальника разведки. Сел. И выжидательно уставился на майора Власова.
   Начальник штаба был нормальным мужиком и хорошим офицером. Спокойный, рассудительный, немного педант, а для такой должности это только плюс. И думаю, что я с ним сработаюсь. Да и по большому счёту Власову выгодно иметь начальником разведки меня и делить со мной вот этот кабинет. Ещё неизвестно кого могут сунуть на эту должность из вновь прибывших. А тут офицер, которого ты уже знаешь. Да и по возрасту мы почти одинаковы, и по военному опыту, и жизненному. А то пришлют, пацана какого-нибудь, которого ещё надо учить и особо с ним не пообщаешься.
   Власов откинулся на спинку стула и, молча, заинтересованно смотрел на меня. Потом буднично сказал, постукивая кончиком карандаша по верней губе: - А ты знаешь!? Я бы хотел чтоб ты, товарищ Цеханович, был начальником разведки. Вот только что скажет командир дивизиона? А ты, кстати, представлялся командиру?
   - Нет, товарищ майор. Но считаю подполковника Подрушняк умным командиром. Даже если он не захочет видеть меня на этой должности, ему придётся в письменном виде, достаточно аргументировано объяснить очень многие вопросы. Почему? На каком основании? Начальник разведки старший лейтенант Цеханович служит командиром взвода управления, а капитан Иванов на его должности? И на каком основании, имея одно мелочное взыскание, и наоборот кучу поощрений, старший лейтенант не может быть начальником разведки? Так что думаю и с этой стороны всё будет нормально.
   Но интересно - Как поведёт себя командир дивизиона? Эта загадка разрешилась буквально через пять минут. Дверь открылась и к начальнику штаба зашёл Подрушняк.
   Я вскочил со своего места и тоже бодренько представился, чем слегка озадачил командира дивизиона. Он сел на стул, свободно откинулся на спинку, сложив руки на груди, и задумчиво посмотрел на меня, решая про себя - Как поступить с этим своевольством? Но я решил опередить его решение, контратаковав невинным военным вопросом: - Товарищ подполковник, на какое время сегодня разрешите назначить вливание в коллектив офицеров управления? Планирую его провести в ресторане Зоны отдыха ПВО..., - и замолчал. Теперь осталось ждать, что решит командир.
   Тот снова поглядел на меня и, досадливо крякнув, повернулся к начальнику штаба: - Владимир Семёнович, вот ведь всё продумал старший лейтенант. И ведь теперь не откажешь.... Ладно, Цеханович, служи, а там посмотрим. А насчёт представления..., думаю часиков в 19ть.
   Представление прошло нормально, но меня в коллектив приняли прохладно. Ну и понятно. Замполит не горел меня здесь видеть по понятным причинам. Враги мы. Зам по тылу знал о моих откровенных высказываниях, что всех тыловиков надо расстреливать через полгода. Правда, это не я сказал, а Суворов, я лишь цитировал, кое что добавляя от себя. Подрушняк был настроен нейтрально. Про начальник штаба можно было не говорить и ещё капитан Дуванский. Гена. Зам по вооружению дивизиона, после Карпука. Тот воспринял меня нормально. Это так сказать верхний эшелон власти в дивизионе. Секретчик, прапорщик Косенко Иван, непонятно почему, но относился ко мне недружелюбно, и это ещё мягко сказано, и не скрывал этого. Финик, старший лейтенант Лапота - тому было до лампочки. Он вечно сидел запёршись в своей кассе и мы с ним встречались только на разводе. Начальник связи старший лейтенант Юртаев и комсомолец дивизиона - приняли на "Ура".
   На моё место, командира взвода управления, с первой барки поставили молодого лейтенанта Жданеня. А я сумел со взвода батареи перетащить во взвод управления дивизиона сержантов Карташёва и Никифорова. И пошла у меня служба начальником разведки. Но это так пока внешне.
   Началось строительство ВАПа. Место выбрали прямо за парком танкового батальона. Создали строительную бригаду. С первой баркой пришли стройматериалы и пошла заливка фундамента. Бойцы были освобождены от нарядов и работали с удовольствием. Соорудили небольшой балаганчик и с утра до вечера находились там. Потихоньку лили фундамент и балдели в своём балаганчике. Я контролировал и если была необходимость вмешивался, а так работа продвигалась, продвигалась заметно и начальник артиллерии, когда приходил с проверкой светлел лицом, не подозревая, что та дневная норма, которую он назначил, выполнялась до обеда, а потом был сплошной балдёж. Бойцы по очереди дежурили "на фишке" и как кто то из начальства появлялся в поле зрения, работа начинала кипеть и тут же прекращалась, как только начальство уходило довольное ходом работ. Я это знал, но ничего не ломал. Пусть всё идёт, как оно идёт.
   Несколько дней офицеры и прапорщики злорадно обсуждали новость, пришедшую с Москвы. Она касалась вроде бы уже закрытого уголовного дела по продаже новой техники с бригады. Мы тогда очень досадовали, что старый зампотех майор Карпук, сумел открутиться, благодаря своим связям от этой уголовки, и для него всё закончилось вычетом всего лишь четырёх тысяч рублей. Так вот в бригаду пришла бумага из главной военной прокуратуры, где сообщалось - Делу вновь дан ход и офицеры бригады, тут же перечислялись фамилии, в том числе и Карпук, подпадали под новое пристальное расследование прокуратуры.
   Немало позубоскалили в бригаде, обсуждая смешное происшествие с комбригом Затынайко. У нас в арт. полку тоже что то подобное произошло. Как то раз командир полка полковник Кривулькин на совещании поднял командира батареи управления и поставил задачу: - Товарищ капитан, назначьте за мной посыльного. Подберите добросовестного молодого солдата, проведите с ним занятие и пусть по тревоге за мной бегает.
   Командир батареи подобрал, показал маршрут движения, провёл занятие - как нажимает на кнопку дверного звонка и как докладывает командиру. Типа: - Товарищ полковник, полку объявлен сигнал - "Вас вызывает 101". - Всё вроде бы предусмотрели, но не учли того, что дверь может открыть не полковник Кривулькин в полной форме, а его жена в домашнем халате. Так оно и произошло.
   Жмёт боец на кнопку звонка. Приготовился оттарабанить заученную фразу, а дверь открывает жена командира в бигудях. Что говорить командиру он знает - А вот что жене командира? Да ещё когда она в непонятных херовинах на голове.
   Боец помялся перед дверьми под вопросительным взглядом женщины, соображая что ей сказать, и бухнул.
   - Ты что ли баба нашего Кривулькина?
   Женщина оказалась с юмором и спокойно ответила: - Да, я его баба. А что передать мужику, а то он в ванной моется.
   - Ну..., тогда скажи своему мужику, что его там кто то вызывает... Какой то 101... А так наверно, тревога...
   Командир потом на совещании смеялся: - Я, товарищи офицеры, чуть с ванны не выпал, когда это услышал.
   Примерно тоже самое произошло и с Затынайко, только под другим соусом. Комбриг и его замы жили в отдельных касах. А тут один зам ушёл в Союз первой баркой, а его заменщик должен был прийти третьей. И на время вот этого перерыва на охрану касы посадили туда молодого бойца, прибывшего с первой баркой и естественно ничего и никого не знающего, кроме своего командира отделения, да ещё взводного. Определили ему там комнату, кровать и он там жил и охранял. Единственно, кушать приносили в котелках. И в один прекрасный день забыли принести обед и ужин.
   А на следующее раннее утро командир бригады вышел на улицу в шортах, сладостно потянулся и непонятно почему решил пойти посмотреть - Как охраняется каса зама? Не успел он дойти до касы, как над забором появилась голова бойца.
   - Здорово, мужик. Вижу русский....
   - Здорово, здорово, русский и местный..., - принял навязанные правила разговора комбриг.
   - Во, отлично. Меня Серёга зовут. А тебя как?
   - Александр...
   - Длинно, ничего если я тебя Сашей буду звать?
   - Да ничего. Ну, как тут тебе?
   - Да нормально. Вот только жратву не принесли вчера - ни обед, ни ужин, а жрать хочется. У тебя дома ничего нет пошамать?
   - Да есть. Принести что-нибудь? Так я сейчас...
   - Погоди, погоди, Саша. Ты курева ещё подбрось и книжку какую-нибудь по интересней, а то скукотищааа....
   Через десять минут комбриг выложил на стол перед бойцом кучу деликатесов, полблока цивильных сигарет, чем несколько смутил бойца: - Ну, зачем ты так много принёс? Мне ведь чуть-чуть, только червячка заморить. Вот эту консерву возьму, а это неси обратно. А вот за сигареты и книгу спасибо....
   - И вот, товарищи офицеры, солдат только тогда решил поесть, когда я с ним сел кушать. Блин, я полковник, чуть не прослезился, когда солдат кушал, стараясь не показать как он голоден. Ну, выходи сюда перед строем командир РМО. Сейчас с тобой разбираться за этого солдата буду....
   Капитан как ужаленный в задницу потом бегал по бригаде, пока комбриг не ушёл в Союз. Вместо яркого и решительного Затынайко, пользовавшегося заслуженным авторитетом у офицерского коллектива, пришёл полковник Меркурьев, которому довольно тяжело придётся завоёвывать авторитет после старого комбрига.
   ..... Разморённый послеобеденной жарой, я неспешно шагал по безлюдной улице в сторону бригады. Безлюдной она была только номинальной, потому что впереди катила детскую каталку жена штабного офицера, с которым и его семьёй плыли на одной барке, а это среди местных военных считалось чуть ли не кровным братством - ОДНОБАРОЧНИКИ. И если ты нуждаешься в помощи или в чём то другом - то идёшь к однобарочнику и считалось "Западлом" не выполнить просьбу.
   Конечно, я не ходил к нему с просьбами в штаб бригады, понимая - кто он и кто я. Но как офицер он был нормальным, без дела не ругал и не заносился как другие штабники. Нравилась мне и его жена. Приветливая, всегда улыбающуюся, слегка полноватая, но когда полнота красит женщину и придаёт особую сексуальность. Как говорят мужику - имеет "Изюминку". А после родов она ещё больше расцвела той женской красотой, которая магнитом притягивает мужские взгляды.
   И сейчас она катила коляску со спящим младенцем в лёгком, просвечивающим халатике, а я идя в двадцати метрах сзади, любовался волнующей женской фигурой. Волновала она не только меня, но и сексуально озабоченного кубинца, перекаченного спермотозоидами, сидевшего в засаде в кустах. И так волновала, что кроме неё он ничего не видел - не видел и русского офицера. Только она, безлюдная улица и он - сильный и грубый мерзавец. Кубаш, пропустив женщину мимо себя, стремительно выскочил из кустов, в несколько прыжков настиг жертву и одним сильным рывком сдёрнул невесомый халатик, обнажив её полностью и обхватив сзади руками, стал грубо тискать за большие груди. Женщина на какое то время ошеломлённо замерла, невольно позволяя извращенцу мацать податливое тело и он пользовался этими мгновениями вовсю, а я длинными прыжками стелился над дорогой в жажде мщения. В несколько секунд созрев, кубинец отскочил от неё, затрясся в экстазе и "кончил" со сладострастным стоном прямо в штаны...
   Вот в этот то пикантный момент, не останавливаясь, я обрушил удар ногой на вздувшийся в штанах бугор члена. Кубаш заверещал тонким голосом, схватился за промежность и закрутился на одном месте, а я нанёс ещё один удар, но слегка промахнулся, и он заработал лишь синяк под глазом, хотя я целился по зубам. Остановился, прицеливаясь как бы лучше ему влупить, отомстив за всех наших пострадавших женщин, вот от таких уродов и застыл в изумлении. Пострадавшая внезапно очнулась от шока и, не замечая в сильных эмоциях, что на ней лишь узкая полоска плавочек, с бранью накинулась на кубинца.
   - Скотина, сволочь...., как вы уже всех задолбали.... Ты же мне порвал халат и что теперь.... Ну...., зачем было рвать халатик? Ну..., приспичило.... Гад..., я бы тебе сама показала..., - она схватила свои роскошные груди в ладони и затрясла в гневе перед ничего невидящими от боли глазами извращенца. - Смотри Сука..., смотри.... И не нужно было лапать.... Глаза открывай, сволочь..., - и пнула ногой в лёгком тапочке, ничего не соображающего от боли нападенца.
   Потом развернулась ко мне и, сменив гневную интонацию на жалобную, протянула: - Борис, смотри - эта скотина мне грудь поцарапала, а я ведь ребёнка грудью кормлю...., - а я стоял, разинув рот от такой картины, даже забыв про кубаша, а женщина углубилась в свои переживания рассматривая повреждения и по инерции продолжая жаловаться, - ну что делать, Борис? А вдруг он заразный? Или..., а я тут.....
   И вдруг она замолчала и медленно подняла на меня глаза, осознав свою обнажённость посередь улицы перед, пусть и хорошо знакомым, но всё равно чужим мужчиной, который не отрывал своего взгляда от её тела. Протестующе взвизгнула, кинулась к валявшемуся на дороге порванному халатику и мигом накинула его на себя, смущённо хихикая. Я тоже смутился и отвёл взгляд, хотя в разорванном в самых интересных местах халате, она выглядела ещё соблазнительней.
   - Борис, я тебе тут не нужна? Я пошла? - Ох уж эти женщины, кокетливо спросила знакомая, прищимывая пальцами прорехи халата.
   Я не удержался и кинул на неё ещё один откровенный взгляд, чем совсем смутил пострадавшую.
   - Чего смотришь так? - Спросила она и тут же следуя женской логике сказала, - Так я пошла?
   - Красивая ты, - только и нашёлся что сказать, - иди, я тут сам разберусь.
   Она подхватила коляску с ребёнком, который даже и не проснулся от всех тут воплей и других перипитий и умчалась скорым шагом в сторону своего дома, а я задумался над тихо скулящим кубашом. Потом наклонился и за затрещавший ворот рубахи потащил его в кусты, где очень хорошо и качественно, без свидетелей, в спокойной обстановке и в разумных пределах, обработал его ногами.
   Вышел на дорогу и огляделся. Блин, в это время дорога была оживлённой: офицеры, прапорщики в одиночку и группами тащились по жаре на службу. А тут никого. Чего за херня? Я бросил взгляд на часы и озадаченно ругнулся. Видать, очумелый от жары, я попутал время и ломанулся на службу на час раньше. Ну надо ж, я сплюнул с досады, но тут же ругнулся успокаивающе. Если бы не ошибся, то этот извращенец мог бы пойти и на более опасное деяние. Месяц назад женщина рано утром пошла выносить мусор к мусорке, там её и нашли без сознания и в тяжёлом состоянии. Изнасилована она не была, но явно на неё точно также напали и она начала сопротивляться, может быть даже закричала и её хорошо "успокоили" ударом тяжёлого предмета по голове.
   Я вернулся обратно в кусты и поглядел на продолжавшего валяться на земле и мычавшего от боли кубинца. Пнув с силой ещё несколько раз, уже за ту женщину, со спокойной совестью направился на службу.
   В дивизионе суетился Серёга Мельников. Он уходил в Союз через две недели и как это всегда у русских бывает - ждал, готовился, но неоконченных дел оказалось ещё больше, чем законченных. А в Ленинской комнате готовил к открытию книжную лавку Юрка Лукин. Служил я долго в Германии, в Союзе, много чего слышал из рассказов товарищей, тоже побывавших везде, но с понятием "Книжная лавка" в подразделение, батальон-дивизион, столкнулся только на Кубе. Надо сказать, что в Союзе года так до 75го в книжных магазинах можно было свободно приобрести как новинки книгоизданий, так и другие книги любых жанров. Но потом всё это стало почему то жутким дефицитом, которого не было, например, за границей. В Германии в каждом крупном городе был обязательно довольно большой книжный магазин советской литературы, где свободно продавались книги, которые в Союзе "днём с огнём" не найдёшь. И многие кого знал, в том числе и я, являясь завзятым читателем, составили и вывезли в Союз неплохую библиотеку. На Кубе, в Гаване, тоже был книжный магазин, торговавший советской литературой. Но он был единственный на весь остров, а советская колония переваливала за сто тысяч человек гражданского персонала и военных, из-за чего магазин успешно процветал, многократно перевыполняя планы.
   Не знаю как у гражданских, но у нас, чтобы офицеры не мотались в Гавану в каждом подразделении выбирался офицер или прапорщик, у нас это был прапорщик Лукин, начальник склада, который отвечал за поставку книг в подразделение. Происходило это следующим образом. Лукину офицеры и прапорщики дивизиона сдавали аванс на книги - по 10 песо. Юрка, зная предпочтения своих потенциальных покупателей, ехал в книжный магазин, вносил аванс и набирал необходимую литературу в известном количестве и вёз в учебный центр. На столах Ленинской комнаты, раскладывал книги и практически все они в течении часа просто сметались со столов, реально поддерживая суждение, что "Советский Союз самая читающая страна мира". Изголодавшие из-за дефицита печатного, художественного слова - брали всё и для того чтобы унести домой всё купленное, приходилось делать несколько рейсов. Значительная часть багажа составляла именно литература, купленная на "Острове Свободы". Но и здесь тоже был своеобразный дефицит и конкуренция. Задача представителей подразделения, была не только банально набирать со клада или книжных полок литературу, но и близко познакомиться с директором магазина, задаривать его, чтоб потом брать наиболее дефицитные книги. В этом плане довольно показательным был случаи с книгой Анатолия Рыбакова "Дети Арбата" и кубинцы наверно были шокированы видом длиннющей очереди русских перед книжным магазином, которую занимали с вечера, чтобы заиметь такой желанный томик. Юрка Лукин потом рассказал некоторые подробности.
   - Прихожу я к директору, справедливо понимая, что если я не привезут хотя бы несколько экземпляров "Детей Арбата", меня в дивизионе просто не поймут. Купил в валютном магазине неплохие иностранные часы и считал, что теперь то я возьму вожделенную книгу. Но когда вытащил и показал часы директору, тот аж руки вперёд выставил - .... Нет, нет, нет, Юрий...
   - Я к нему опять.... На..., возьми, только дай мне хоть пять экземпляров. А тот с таким мученическим видом открывает ящик своего письменного стола и показывает - там штук тридцать часов импортных валяется...
   Когда на Кубу привозили советских туристов, то посещение книжного магазина было обязательным пунктом программы. И когда они видели это недоступное книжное изобилие - то просто мычали от несчастья, потому что на те небольшие деньги, которые они имели, они могли купить максимум две книги. Один раз мы с Серёгой Мельниковым оказались в магазине в кубинской форме и уткнулись в книжный развал. А в это время зашла очередная группа русских туристов, которые с тоской глядели на это богатство и на двух кубинских офицеров листающих книги на русском языке. И тут до нас донеслась смешная реплика одного из туристов к своей жене: - Маша, Маша, смотри... Неужели эти обезьяны что то по-русски понимают?
   Мы с Сергеем рассмеялись: - Понимаем, понимаем и по-испански тоже..., - чем немало смутили туриста. Когда мы уходили с магазина вся туристическая группа с чёрной завистью смотрела нам вслед. Эту зависть я ощущал на себе когда служил в Германии и шёл в форме по улице Фестивальная в городе Галле навстречу очередной туристической группе. Они платили деньги, ехали в группе, наверняка зная что среди них есть сотрудник КГБ и они должны соблюдать "облико морале" и всё это счастье всего десять дней. А тут идёт спокойно прапор, который тут служит годами и ему за эту загранпоездку государство платит хорошие бабки.
   А так каждому своё. Когда в батарее узнали что я остаюсь на прапорщика в Германии, как только меня не отговаривали сослуживцы, какие только дебильные солдатские доводы не приводили... Типа: Боря, только на бабу залезешь, а тут посыльный в дверь стучит... Или ещё: На заводе свои восемь часов отработал, станок выключил водку пьёшь до утра, баб трахаешь, а ты тут трахаешься с утра до вечера....
   Конечно, хотелось домой, хотелось после срочки отдохнуть законные свои два месяца, но в тоже время понимал - Чтобы чего то в жизни добиться, нужно от чего то и отказываться....
   Поэтому я здесь, а вы смотрите на меня из группы туристов. И промелькнут эти 10 дней и уже через месяц всё это будет как сон. А я здесь живу, служу и если будет надо - на этих подступах буду вас защищать и умру без сожаления - потому что выполню свой долг. Не за страх, а за совесть.
   Так уж получилось, но прошедшую неделю пришлось повкалывать, помогая начальнику штаба и вчера он дал мне внеочередной выходной. Накопилось много личных дел и для их решения надо было выскочить в Гавану. А утром жена с тоской рассказала про сон, где ей приснился обыкновенный чёрный, ржаной хлеб, с аппетитной горбушкой. Она с такой тоской рассказывала свой сон, что я сам воочию почувствовал горбушку чёрного хлеба в своей руке. И не просто почувствовал, но ярко и объёмно, увидел картинку из своего детства - когда по этой горбушке растирал крупную дольку чеснока, густо солил и, закрыв от удовольствия глаза - чавкал...., чавкал... и чавкал.
   Рот мгновенно наполнился густой слюной и я её еле сглотнул.
   - Валя, понял. Обязательно зайду в порт и привезу оттуда хлеба.
   - Боря, может селёдочку у них спросишь? - Почти умоляюще попросила жена.
   Я залез в свою коллекцию и перебрал все монеты и отобрал несколько серебренных монет в одно песо. Суть была здесь в следующем. Продовольственный паёк, который мы тут получали, был шикарный и рассчитан именно на тропические условия. То есть там было всё, чтобы восполнять потерю калорий, соли от обильного потоотделения и восполнение витаминов с белком. Он раза в полтора, в два превышал обычный продпаёк, получаемый в Союзе. Особенно умиляла вобла, настоящая Астраханская вобла. Завяленная по всем правилам, отборная, в круглых, высоких банках, которую не стыдно было положить на стол привередливых западников. Точно также кормили и солдат - "На Убой" - вернее не скажешь. Усиленная пайка мяса, других продуктов. По пол банке сгущёнки в день, вместо чая - настоящий кофе, который был жутким дефицитом в Союзе. Да и повара в солдатской столовой готовили хорошо. Но и здесь были свои минусы. И первый - Хлеб. Что солдаты, что офицеры, прапорщики с членами семьи получали и ели только белый пшеничный хлеб, который выпекался на Кубе только в бригадной солдатской хлебопекарне. Там белый хлеб выпекался и для экипажей советских кораблей. На Кубе коренное население ело рисовый хлеб. Хлеб вкусный, что тут говорить, но пока тёплый и свежий. Через несколько часов после выпечки он жутко черствел и обильно крошился. Глядя на такой хлеб, вспоминался кукурузный хлеб эпохи Никиты Хрущёва. То же самое: пока свежий - он нормальный. А потом дерево деревом.
   Ржаной муки, тем более хлеба не было на острове вообще. Да, можно было пойти и купить что то подобное в валютном магазине, но это был европейский хлеб, не рассчитанный на русского человека. Да, поначалу кофе и сгущёнка устраивала, но через некоторое время начиналась жуткая тоска по чаю. И на каждом вечере "вопросов и ответов" солдаты задавали вопросы командованию по чаю. Командование в свою очередь делало заявки в Москву, но утверждённый приказом министра обороны паёк, перебивал все желания солдат. А пару месяцев назад у берегов Кубы потерпел крушении корабль, шедший из ГДР на Кубу с продовольствием и на берег выкинуло несколько ящиков с чаем. Как уж они попали в бригаду - неизвестно, но чай высушили и с удовольствием пили пару недель подпорченный чай.
   Вкусную и обильную пищу бойцы пытались как то разнообразить и зачастую, можно было наблюдать такую картину - солдаты по пути в столовую срывали с веток деревьев лимоны, даже и недозрелые и щедро выжимали лимонный сок на пищу. Если зимой пища в столовой принималась нормально, то вот летом оно становилось мучением. Жара. Хоть и стояла столовая в тени громадных деревьев, но внутри летом была жуткая духота и только заходишь во внутрь, как обильно начинаешь истекать потом, а начинаешь кушать - ещё больше потеешь. Аппетита никакого, а кушать ведь хочется и надо. И выходят бойцы из столовой мокрые, раздражённые, с единственным желанием немедленно смыть пот. И если солдаты вынуждены были с этим смириться, потому что если нет - то нет. То офицерам и прапорщикам приходилось крутиться. Сами мужики ещё более менее терпели такие моменты, то женщины и дети требовали своего. И тогда мужики ехали в порт Гаваны, где на советских кораблях можно было достать истинно русские деликатесы.
   На одном из вечеров "вопросов и ответов" один из офицеров задал вопрос. В кратком изложении он звучал так: - Для того чтобы без опаски выпить воду её надо кипятить полтора-два часа. Но при этом погибают полезные бактерии и микробы, а в осадок выпадают минеральные соли и кальций, что здорово сказывается на здоровье всех без исключений русских. Солдат и офицеров, а также членов семей. Что в этом случаи может посоветывать командование?
   Отвечал начальник политотдела и отвечал как всегда по замполитовски, казённо и стандартно: - Надо стойко и мужественно переносить все тяготы воинской службы и разъяснять эти трудности своим членам семьи....
   Комбриг, видя неоднозначную реакцию на НачПо и возмущённый гул присутствующих, примирительно предложил: - Давайте послушаем нашу медицину.
   На трибуну с некоторым усилием взгромоздился начальник медицинской службы бригады. Майор. Он плыл со мной на корабле и был однобарочником. Уже там он зарекомендовал себя довольно странным и неоднозначным. Запугал насмерть всех наших жён лягушками с присосками и другими тварями. Не раз за переход всех будоражил сообщениями, что видел перископы американских подводных лодок.
   Решение комбрига дать ему слово было явно ошибочным, что майор медицинской службы тут же подтвердил.
   - Товарищ офицеры, прапорщики и члены семей. Не буду ходить вокруг да около и молоть разную чепуху, как тут до меня. Ко всему, что сказал тут начальник политотдела, нужно отнестись правильно и вдумчиво. Что то принять, а на что то смело наплевать. От себя, от науки и медицины, скажу следующее. Все витамины, все минеральные соли, которые выпариваются из питьевой воды - присутствуют в одном бокале пива. И его надо выпивать каждый день вечером. Если их будет два - не страшно. Можно и три, но тут нужен правильный баланс....
   В чём правильность баланса мы не узнали, майора силой стащили с трибуны замполиты и как оказалось, он перед вечером усиленно восполнял витамины и минеральные соли. Правда, спиртом. Но слова ПРАВДЫ упали на благодатную почву и теперь все твёрдо, уверенно и последовательно следовали советам главного медика. И как бы политработники с этим не боролись, всё было бестолку. Все, попавшиеся на пьянке, ссылались на авторитетное мнение бригадного медика.
   Не хватало ещё, как это не странно, обычной колбасы и селёдки, по которым очень скучали. Сделав все свои дела в Гаване, я направился в порт, где ежедневно стояло под разгрузкой до двадцати советских судов. И про который в бригаде ходила одна из легенд и где тут правда, а где был вымысел, сказать сложно. Но, уже зная кубинцев, можно сказать что доля правды в ней была. Может быть только концовка не такая кровавая. Кубинцы по своей сути - ленивы и безответственны. И вот на этой почве в Гаванском порту, да не только наверно в нём. В любом кубинском порту, где происходила разгрузка кораблей, советские корабли простаивали из-за того что их разгружали либо в последнею очередь, либо просто из-за банальной лени грузчиков. Тем более, что за простой советского судна не надо было платить огромные штрафы, причём в золоте. Другие иностранные суда, как только происходил простой из-за задержки по разгрузке, кубинским властям выставлялся приличный штрафной счёт. А Советский Союз сквозь пальцы смотрел на свои убытки, принесённые безалаберными кубинцами. Но вот капитанов кораблей и команды это совершенно не устраивало. Они матерились, требовали, ругались с портовым начальством, но ничего поделать не могли. И тут один из капитанов, на каком то приёме пожаловался на такую ситуацию высокопоставленному кубинскому чиновнику, а тот на следующий день доложил об этом Раулю Кастро.
   Надо сказать, что о Рауле Кастро тоже ходили довольно не однозначные легенды. Так одна из них о его кровожадности. Если Фидель Кастро считался среди кубинцем чуть ли не "голубем мира", то вот Рауль был жёстким руководителем и мне, шёпотом, знакомые кубинцы рассказывали, что когда Рауль был руководителем одной из провинций то он чуть ли не кровью залил свою подведомственную территорию. Даже Фиделю Кастро пришлось вмешиваться в стиль правления брата. И пусть легенда о его кровожадности и жестокости останется на совести кубинцев. Но и то, что мы тут видели, кое в чём подтверждало хотя бы частично эти легенды. Так например, на одно из мероприятий в бригаде приехал Рауль Кастро и нас, офицеров и прапорщиков, резво собрали в центральном клубе. В ходе встречи был задан вопрос и по кубинцам, которые грабили наши квартиры и нападали на наших женщин - Что делать?
   Рауль Кастро ни капли не смущаясь, глядя в зал, сказал: - Все кто незаконно находится на жилой территории военного городка - должны быть расстреляны.
   В зале повисла гробовая тишина. Мы сами знали, что простым кубинцам запрещено находится на нашей территории. Там могут быть только работники кубинской комендатуры, обслуживающие городок c бейджиками на груди и патрульные полицейские. Всё. Но вот так кардинально решать вопрос!!!!!?????
   Растерянное молчание зала нарушил комбриг: - На каком основании?
   Рауль рассмеялся и подозвал одного из своих адъютантов. Взял у него листок бумаги и написал приказ о расстреле всех незаконно присутствующих на территории советского военного городка. Расписался и отдал бумагу совсем уж растерявшимся комбригу.
   - Так что смело можете....
   Никто, конечно, никого не расстреливал, но находились авантюрные, с нормальным армейским юмором офицеры из состава начальников патрулей, которые подкрадывались со спины к подозрительным кубинцам, шлявшиеся по городку и внезапно стреляли у того над ухом. Эффект всегда был поразительный - нарушители либо уссыкались, либо усерались. А когда один из кубинцев, усравшись, ещё и потерял сознание от страха, такие сомнительные эксперименты сошли на нет.
   Что у Фиделя, что у Рауля, были свои "гвардейцы" - "дети Фиделя" и "дети Рауля". Тоже знающие кубинцы рассказывали. Фидель после революции набрал смышлёных юношей из детских домов, интернатов и создал из них преданную личную гвардию, которые имели очень много прав. Но, справедливости ради, надо сказать, что мы советские не видели открыто действующих "детей Фиделя". Но вот "детей Рауля", его личную гвардию, частенько можно было видеть при массовых облавах. Сам несколько раз видел, как "гвардейцы" Рауля оцепляли полностью наш не хилый по размеру город Сантьяго Де Лас Вегас и, сжимая кольцо к центру, проводили зачистку, с целью выловить самовольщиков и болтающихся в городе без дела офицеров. С самоволками в кубинской армии было просто. Перескочил через забор воинской части и ты такой же гражданин как и все. И не важно что ты в военной форме. Ты запросто можешь, перескочив через забор, на виду своего командира роты или взвода, выйти к автобусной остановке, где они тоже стоят в ожидании транспорта, зная что они даже замечания тебе сделать не могут. Вечером самовольщик также спокойно, может подсесть к столику своих командиров и высказать свои претензии по поводу ихнего командования подразделением. И ротный со взводным будут сидеть и молчать, слушать разглагольствование подчинённого и скрипеть зубами. Конечно, это несколько утрированно, но в принципе так на самом деле. Но вот когда это чмо вернётся в часть, они уже имеют право отыграться на нём, но опять же в рамках закона. В кубинской армии рукоприкладство запрещено и капитально осуждается. Зато гауптвахта у них знатная. Это как правило решётка из арматуры и на солнцепёке. Днём жарко, ночью холодно и другие прелести - дождь, москиты....
   Вот "дети Рауля" и вылавливают всех самовольщиков. Лично видел как после одной из облав, в кузова нескольких грузовиков было посажено до 150 самовольщиков. Куда их отвозили и что с ними там делали - не знаю. Но думаю, им было не сладко.
   И вот Рауль Кастро, узнав о состоянии дел с разгрузкой советских пароходов, хватает своих "гвардейцев", летит в порт. Строит их там на причале и тут же расстреливает. Говорят, потом советские суда разгружали с опережением графиков.
   Порт встретил меня рабочей суетой и, особо не заморачиваясь, я подошёл к трапу первого же советского корабля.
   - Здорово. - Поздоровался с вахтовым, скучавшим у трапа.
   - Здорово, - добродушно отозвался матрос, признав во мне русского.
   - Слушай, брат, помоги. Жена изголодалось по чёрному хлебу. Хлеб нужен, буханки две. Как? Сделать сможем?
   - Но проблем..., - засмеялся вахтовый, - знакомая проблема. Ты сегодня третий. Что взамен?
   - Серебряные песо.
   - Годиться. Что тебе конкретно надо? Говори сразу. - По-деловому взялся за дело матрос.
   - Хорошо. Так: две буханки ржаного хлеба..., чернушечки. Банку селёдки. Большую. Если есть колбаса - я бы её тоже взял. В чём она у вас только не знаю. Если есть на реализацию часы японские электронные, их бы это себе взял. Как бы вот так, - я закруглился в своих желаниях и выжидательно смотрел на матроса, а тот весело рассмеялся.
   - Ну и запросы у тебя. Пришёл за хлебом, а купить решил весь корабль. Хватит серебра? Гражданский или военный сам то?
   - Хватит, хватит. Военный, военный. Разведчик.
   - Ну, командир, тогда постой здесь, а я сейчас. - Матрос поднялся по трапу на корабль и, стоя в открытых дверях, чтоб было видно вход на корабль, с кем то быстро переговорил и махнул мне рукой.
   - Начнём тогда с часов. - Деловито начал моряк, - вон иди за ним, а потом возвращайся сюда. Остальное будет здесь.
   За худым коллегой вахтового, я прошёл по паре коридоров и оказался в каюте, где на небольшой столик передо мной выложили до десятка разнообразных электронных часов. У меня даже глаза разгорелись - Cassio, Citizen, - какие то ещё. С клавиатурой, с кнопками, с радио, с большими экранами и двойные.
   - Блиннннн..., вот это да, - выразил своё восхищение.
   - Только хочу сразу предупредить - чистой Японии тут нет, - честно предупредил продавец.
   - Да по фиг. Я беру вот эти. Сколько?
   - А что у тебя есть?
   Я достал из кармана несколько больших монет в одно песо и показал.
   - Вот эту беру, - моряк взял серебряную монету и протянул мне часы. Из разговора с вахтенным я знал, что корабль после разгрузки пойдёт на Одессу через Канарские острова. А там эти монеты очень ценятся и с охотой принимают в нумизматических магазинах. Я получил часы, моряк монету. Оба остались довольные проведённой сделкой. А ещё больше был доволен, когда на выходе с корабля вахтенный протянул мне полиэтиленовую сумку, где лежали две замороженные буханки чёрного хлеба, большая банка сельди Иваси и палка колбасы. И всё это тоже стоило одно серебряное песо.
   Вечером я сидел за столом со стопариком в руке и с удовлетворением смотрел, как жена, закрыв глаза с наслаждением и удовольствием, смакуя, откусывала маленькие кусочки чёрного хлеба и ела с селёдкой. А рядом с ней старший сын Денис уминал тоже чёрный хлеб с толстенным куском колбасы. А я был счастлив от того, что сумел накормить деликатесами своих близких.
   Накануне ноябрьских праздников меня вызвали к комбригу. Новый комбриг и старый НачПо. Оказывается, меня вызвали на инструктаж по поводу охраны большого дипломатического приёма в нашем посольстве. (Читай рассказ "Стакан водки для Рауля). Инструктировали и пугали разными карами, если я или мои подчинённые допустим какой либо прокол на этом приёме. В принципе, всё было понятно и их инструктаж сводился к общим словам, лозунгам и другой бредятине, которую иной раз мы, командиры, несём инструктируя нижележащий личный состав. Главный инструктаж я должен был получить в посольстве, от людей конкретно отвечающие за проведения приёма. Но оказывается это было не всё.
   - Борис, собери людей, которые едут с тобой в Ленинскую комнату. Я тоже их проинструктирую, - я с некоторым удивлением посмотрел на особиста и спросил.
   - На когда?
   - Давай сейчас, если это не нарушает каких-либо планов.
   - Ну, хорошо. Тогда через десять минут.
   Особый отдел в нашей бригаде, стоял особняком. За забором бригады. Группа небольших зданий, огороженных невысокой изгородью. Там их было человек 12-15 офицеров. И солдат там было тоже человек пятнадцать. Несколько автомобилей и свои задачи. В каждом батальоне были свои особисты, а вот особиста в Реактивном дивизионе не было и по совместительству мы ходили под особистом танкового батальона. Капитан Кузнецов, зовут Анатолий. На год моложе меня. Как потом оказалось однополчанин и мы с ним служили срочку в артполку в Германии, но в разных дивизионах. Я его, конечно, не помнил и не знал, но он меня запомнил по тому, как я драл свою батарею, когда был старшиной батареи. Общие знакомые, общие воспоминания по срочке. Мне он понравился, но он был особистом и дружба с ним могла породить нелицеприятные слухи и недоверие товарищей. А он искренне обрадовался, увидев во мне кусочек своего прошлого, и потянулся ко мне с дружбой. Без всяких особистких штучек. Конечно, ему надоело всё время вращаться в своём маленьком профессиональном кругу. Вести разговоры на одни и те же темы. А тут так сказать "свеженький", да ещё однополчанин. Приглашал меня на пиво и пару раз я даже с ним выезжал на ихнем ГАЗ-66, но в дальние пивнушки, которые не посещались нашими офицерами. Но дружба наша быстро завяла. Как то раз он спросил меня о Серёге Мельникове и я сразу ощетинился.
   - Толя, и ты из-за этого меня на пиво возил и на дружбу набивался, чтоб расколоть старшего лейтенанта? Да спросил сразу и я тебя тоже сразу бы на хер послал... Чего тратился?
   Капитан смутился: - Боря, да ты не правильно меня понял. Да я так спросил... На всякий случай... Мельников кручёный и может быть не там крутится.... Я ж спросил не для того чтобы его закрыть, а для того чтобы предупредить.
   - Толя, значит так. Это последний раз как я с тобой выехал на пиво. Всё давай переходить на служебные отношения. А так, напоследок, насчёт Мельникова могу сказать следующее. Сергей крутится не больше и не меньше чем любой офицер или прапорщик бригады. Это во-первых. Во-вторых: за ним ничего не тянется. Тут ты можешь быть спокойным. А в-третьих: дай ему спокойно уехать. Не надо копать. Ты лучше тыловиков потряси, вот уж там связи - так связи. И хитрые, и очень хитро-криминальные....
   На этом наши личные отношения прекратились. Людей в Ленинскую комнату я собрал быстро и особист минут десять говорил то же самое, что и комбриг с НачПо, но несколько в другой манере. Закончив, он отпустил личный состав, а меня задержал. С минуту мялся, но потом решился.
   - Слушай, Борис. Я понимаю, что ты сейчас пошлёшь меня на хер. Но всё таки хочу тебя попросить оказать нам помощь.
   - Ну, сначала я выслушаю тебя, а потом наверно пошлю. Хоть кому "Нам" помочь надо? Особому отделу что ли?
   - Да. Завтра, когда будешь в посольстве..., нужно чтобы ты познакомился с одним человечком. Пообщался с ним. Подружился. Ты ж коллекционер и он тоже....
   - Потом бумажку написал, - продолжил я, прервав капитана, - а затем ты уже начнёшь мне ставить задачи. Мы же с тобой уже на эту тему разговаривали, когда ты насчёт Мельникова спрашивал. Я ж тебе однозначно сказал - не хочу в этих делах участвовать. Тем более в тёмную. Ты ж меня просто используешь....
   - А другого выхода у нас нету. Нет у нас коллекционеров со связями, как у тебя. А ты в теме и на одном с ним языке будешь разговаривать. И к тебе у него больше доверие будет.
   Я засмеялся: - Ну, ты и сволочь, Толя, на святом меня берёшь. Конечно, мне интересно с коллекционером пообщаться. Да ещё с посольства. Хоть что он там собирает?
   - Также как и ты - деньги. Да..., ещё награды.
   - Да, действительно, хрен вы к нему ходы найдёте. Тот, кто собирает награды: ордена, медали, знаки, чтоб ты знал - называется фалеристом. Кто собирает бумажные деньги - бонист, а монеты - нумизмат.
   - То есть ты согласен? - Резюмировал Кузнецов.
   - Э нет..., - ухмыльнулся я, - конечно, мне интересно познакомиться с коллекционером с посольства. Тут, в бригаде, к сожалению нет коллекционеров моего уровня. А там интересно: что за коллекция у него тут, где пасётся, что взял и почём? Среди каких коллекционерах местных вращается? Да и другие попутные вопросы интересны.... А вот "стучать" на него.... Ты ведь мне не дашь хотя бы первичную информацию на него. Может всё это туфта, как насчёт и Мельникова.
   - Нет. Тут есть определённая конкретика. Вот если ты дашь своё согласие, то мы тебе, в рамках разумного, дадим информацию по обстановке вокруг нашей бригады и военного городка. Ты будешь поражён ею. И тогда несколько по другому будешь оценивать работу особого отдела.
   - Любопытно, любопытно, Толя, но давай поступим так. Я завтра попытаюсь познакомиться с твоим человеком, а дальше как пойдёт.... Только сразу - писать ничего не буду.
   - Хорошо, - облегчённо вздохнул особист и деловито спросил, - фамилию тебе давать.
   - Нет, не надо. Я сам.
   Когда мы вышли из Ленинской комнаты, я случайно взглянул вдоль стены и увидел, как от узкого и высокого окна Ленинской комнаты в темноту метнулась фигура человека, наверняка подслушивающего наш разговор. Хоть и темно было, но сумел разглядеть Серёгу Мельникова.
   Особист ушёл к себе, а я отошёл к кинобудке, понимая - что если Сергей хоть что то слышал из нашего разговора, то обязательно подойдёт ко мне и придётся откровенно поговорить. Хотя он мало, что мог услышать - не так громко мы разговаривали. Так оно и произошло. Из тёмного прохода между казармой второй батареи и первой вынырнул Мельников и прямиком направился ко мне.
   - Боря, что вы там насчёт меня разговаривали? - Спросил напрямую товарищ.
   - А что ты слышал? - Тоже прямиком спросил в ответ.
   - По честному - ничего. Но слышал два раза свою фамилию. Давай, колись. Я же догадываюсь, что он пасёт меня.
   - Хорошо. Он действительно спрашивал про тебя, но я сказал, что он не там копает. И что за тобой никакого шлейфа нет, - всё это я ему сказал твёрдо, посчитав основное содержание нашего разговора не своей тайной и не собирался ею делиться с другом.
   - Но вы ведь долго там шептались, - недоверчиво произнёс Мельников, - и ты что-то скрываешь от меня.
   - Знаешь что, Сергей, у тебя от меня никаких секретов нет. Я прекрасно знаю, где, как, почём, за что и так далее.... И если бы я тебя сдал, давно бы ты уже был в своём Буйнаксе, да с "чёрной меткой" в личном деле. А так ты через две недели, спокойненько почапаешь на свою Одессу и точно также спокойно будешь служить дальше. Так что, Сергей, брось эти подозрения, а то мне будет очень обидно.
   Сергей испытующе смотрел на меня с минуту, потом вздохнул сожалеющее: - Что то не особо верится, Боря. Неужели ты стучишь...?
   Я вспыхнул от обиды: - Знаешь что, Друг.... Да не пошёл бы ты в таком случаи на х... Оправдываться перед тобой, что то там доказывать не буду. Не веришь - ну, значит ты дурак. Только ты подумай о том, что домой уезжаешь спокойно и также спокойно уезжают другие с кем я общался. Подумай над этим.
   Расстались мы злые и недовольные друг другом. А следующий день, насыщенный впечатлениями от прошедшего приёма, несколько сгладил произошедший конфликт. А потом ко мне подошёл Серёга и в грубоватой форме извинился. Но мне показалось, что он всё равно не до конца поверил мне.
   Вечером, когда я шёл домой, меня выловил особист.
   - Ну что, получилось? - Нетерпеливо спросил он.
   - Ты бы, Толя, ради приличия спросил - Нормально ли у меня прошёл приём? - С лёгким упрёком наехал на него.
   - Да ладно тебе. Не обижайся. Знаем что нормально. И кому положено он уже насчёт поощрения тебя и бойцов оттуда позвонил в бригаду. Я про нашего визави спрашиваю.
   - Да понял, что не про то, как ночью по Малекону вышивали.
   - И про это знаем. Не беспокойся. Если бы ты знал, что другие иной раз выкидывают - рот разинул бы от удивления.
   - Хорошо. Есть там такой. Но к счастью для меня или к сожалению для тебя, он сейчас находится в командировке на другом конце острова. В Сантьяго Де Куба. Так что - увы и ах. Может потом, когда вернётся, проеду к нему и познакомлюсь. (Забегая вперёд, скажу - знакомства не получилось и я о нём благополучно забыл, тем более что меня вывели на отличный источник пополнения коллекции)
   А последующие дни прошли под эгидой недоверия Мельникова ко мне. Слава богу, он не делился своими мнимыми подозрениями с другими. А так, в последний вечер перед отправкой, я был приглашён на его отвальную. Чувствуя его недоверие, настроения не было, но надеялся что подыму свой жизненный тонус в процессе употребления. Но что то не шло, даже водка не лезла в глотку. Посидев с час и поняв, что с такого настроения я просто и банально набухаюсь и завтра буду страдать, решил откланяться. Попрощался, договорившись, что завтра ещё бухнём на плацу при отъезде, я направился к двери и тут услышал возглас Сергея в спину: - Боря....
   Я обернулся.
   - Что, пошёл к Толе докладывать? - Мельников смотрел на меня острым и трезвым взглядом, через головы пирующих и не обращающих на нас друзей.
   Я с сожалением посмотрел на товарища и таким же сожалением протянул: - Мдааааа....
   На следующее утро прощание на плацу было сумбурным и Сергей ни единым словом или намёком, не обмолвился об вчерашнем. Распрощались и он уехал, а у меня остался неприятный осадок.
  
  Продолжение следует....
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023