ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Куба любовь моя, остров зари багровой

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.66*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава двенадцатая
  Глава двенадцатая.
  
  
   Уже через неделю я с удивлением констатировал - как много машин с иностранными номерами, в том числе и с дипломатическими шарахаются в Сантьяго де Лас Вегас и по его окрестностям. И теперь возвращаясь из города, со встреч с кубинскими друзьями, запомнив по каким адресам заметил иностранцев, записывал в блокнот эти адреса и наносил их на старую карту города, выпрошенную у Густо. Нанеся около двадцати точек, уже можно было провести кое какой анализ. Допустим - какой страны наиболее чаще машины посещают именно наш город, с какой частотой.... Но всё равно для нормального анализа информации было маловато. Вообще, у кубинцев ихнее КГБ было не слабое и им в работе большую помощь оказывали "Комитеты защиты революции", которые были практически в каждом квартале городов и селений. Они несли большую нагрузку по мобилизации населения по отражению внезапной агрессии на страну, имели свои оружейные комнаты, где хранилось оружие на всё взрослое население квартала и деревни. Правда, это оружие было довольно разнокалиберное и старое - от ППШ и ППС до автоматов Калашникова образца 1947 года и возвращаясь обратно к старым винтовкам. Зная досконально всех жителей квартала, они не только эффективно отслеживали настроение жителей, но и активно влияли на эти настроения в нужном направлении и наверняка работали в плотной связке со спецслужбами. Вроде бы всё, сверху до низу, пронизано тотальной слежкой, но с другой стороны, та информация, которой поделился особист открывала противоположную сторону этой проблемы.
   Несколько лет тому назад, когда служил в Германии в Галле, совершенно случайно смог ознакомиться с документами особистов, рассказывающих о визуальной слежке за офицерами и прапорщиками полка. Наш, 68 и 244 мотострелковые полки, размещались в старых фашистских казармах на окраине города. Здесь, во время войны у немцев был крупный аэродром и на крышах нескольких зданий располагались застеклённые вышки, вполне возможно выполняющие роль либо авиационных диспетчерских, либо наблюдательных за окрестностями или небом в системе противовоздушной обороны. И вот однажды, проходя по полковому плацу, где в это время проходил полковой развод суточного наряда - "влетел".
   - Цеханович, иди сюда, - взмахом руки подозвал начальник штаба полка, а через полминуты я понял, зачем меня подозвал майор. Дежурный по КПП "Амендорф", тыловому КПП полка, оказался пьян и начштаба снял его и приказал мне заступить вместо него, - твоему командиру я сообщу, а ты иди домой, предупреди жену и возьми что тебе надо на дежурство. Через сорок минут ты на месте.
   Особо не расстроился, я меняюсь завтра с наряда, а батарея наоборот заступает и я буду послезавтра балдеть, да и дежурство на КПП сплошной балдёж. Солдаты были с разведроты и притащили на дежурство кучу бумаг.
   - Вот, товарищ прапорщик, приказали к концу дежурства красивым и разборчивым почерком переписать, - пояснили они на мой вопрос. Ну, приказали - так приказали. И бойцы полночи и следующий день старательно что то переписывали в амбарные книги, а я читал, спал, опять читал, бродил, скучая, вокруг будки КПП и опять читал. На обед отпустил обоих и чисто машинально открыл амбарную книгу и уже через минуту с увлечением погрузился в особисткое чтиво, которое оказалось результатами ежедневного наблюдения солдатами разведроты с вышек на крышах зданий.
   - Бля....., бляяяя...., ни хера себе. 13:45 старший лейтенант Михайлов вынес ведро с мусором на свалку, вывалил его и стоял там минут десять, курил и наблюдал как Густав (старик-немец вечно ковырялся на нашей свалке) собирает отходы. Контакта с ним не имел. Покурил и вернулся обратно.
   14:10 на свалке появились два солдата с полным вещмешком, предположительно со второго батальона, так как они появились с той стороны. Они подошли к Густаву, угостили его сигаретой и о чём то поговорили. Предположительно об обмене алюминивой посуды на спиртное, так как Густав отошёл к своей тележке и достал оттуда бутылку с жидкостью. Но обмену помешал прапорщик Арутюнян, который внезапно появился на свалке. Напинал солдатам под задницу. Они убежали, а прапорщик из вещмешка достал несколько тарелок и долго матерился. Потом обматерил Густава и опрокинул его тележку откуда достал ещё несколько алюминевых тарелок и три бачка из под первого. После чего всё это унёс в солдатскую столовую.
   14:40 вновь появились солдаты со второго батальона и опять стали разговаривать с Густавом, но их спугнул капитан Свиридов. Он, с пакетом в руке, прошёл в пролом забора на свалку и, не обращая внимания на Густава, ушёл на берег реки.
   14:55 через пролом в заборе вышла женщина 30-35 лет, в открытом платье, волосы светлые, предположительно с 244 полка и пошла в направлении берега, где её ждал капитан Свиридов.
   15:10 На свалку приехали на велосипедах немецкие подростки, переговорили с Густавом и проехали вдоль забора сто метров, где сели под забором с тыльной стороны и стали ждать.
   15:20 через забор перепрыгнул рядовой Казарян (известная негативом в полку личность- прим. автора), он присел к подросткам и о чём то с ними разговаривал, сильно размахивая руками. Передал что то небольшое, предположительно деньги или часы, подростки уехали.
   ....Блин, даже я здесь есть. Но ничего криминального. Пока солдаты обедали, я прямо поглощал секреты повседневной жизни нашего полка и соседнего и читал всё это как увлекательнейший детектив. Но когда бойцы появились, журналы лежали как они и лежали, а я со скучающим видом глазел в окно.
   Перед сдачей дежурства, заставил дневальных сделать чуть ли не генеральную оборку, а мусор приказал отнести на дальнюю мусорку, а сам открыл журнал и опять погрузился в чтение.
   Ещё через месяц меня и ещё двух прапорщиков вызвал к себе начальник штаба и объявил, что в течении месяца мы будем втроём ходить дежурными по КПП "Амендорф", меняя друг друга. Мы удивлённо переглянулись между собой, задав сами себе один и тот же вопрос - За что? Майор Веремеев улыбнулся, уловив этот мысленный посыл, и продолжил: - Ни за что, а потому что. Вам, парни, оказывается определённое доверие и о том, что будет на КПП происходить рекомендую не распространяться, обо всё остальном вас более подробно проинструктируют полковые особисты.
   Особисты начали издалека, с мирового империализма, с его звериного оскала.... Но тут прапорщик с танкового батальона категорично брякнул: - Товарищ капитан, что в Ленинской комнате перед солдатами выступаете что ли? Что надо, говорите прямо....
   Особисты недовольно переглянулись и после непродолжительного молчания внесли ясность, хоть и туманную: - Есть информация, что против нашего гарнизона готовится акция. В чём она будет заключатся - неизвестно. Поэтому будете в течении месяца нести службу на КПП, дневальными у вас будут трое разведчиков с разведроты. Один сержант и два солдата. Вместе с вами на КПП, в комнате отдыха, будут находиться сотрудники немецких спецслужб со спецтехникой. Выходят они на улицу только в крайнем случаи и чтобы не выделяться оденут советскую форму.
   Действительно, с шести утра до 10 вечера в комнате отдыха находилось двое немецких спецов. Через специально проделанное отверстие они вели видео съёмку и фотографировали всех немецких граждан, кто проходил или проезжал на машине мимо КПП в ту или иную сторону. Мы тоже не бездельничали. Как только в поле зрения появлялся бредущий или едущий немец на велосипеде, или на машине, как мы сразу занимали определённые места и каждый отвечал за свою часть наблюдения. Я запоминал номер машины, марку и цвет. Сержант - сколько человек находилось в машине. Мужчин - женщин и кто за рулём. Один из дневальных запоминал внешность сидящих на переднем сиденье, второй на задних. Я ещё должен зафиксировать - проявляют они любопытство к нам или равнодушно смотрят в сторону КПП. Или вообще не обращают внимание. Всё это заносилось в журнал наблюдений. Если одинокий прохожий, то он фиксировался более подробно. И так целый месяц. Дало ли это какие либо результаты так и неизвестно. Но и каких либо эксцессов в отношении двух наших полков Вёрмлицкого гарнизона не произошло. Но с тех пор я стал более осторожен в своих контактах с немцами.
   Впрочем, на фиксировании дип. номеров интерес у меня к этой теме постепенно угас и я вновь окунулся в повседневную жизнь. Последнее время мы, делегации офицеров и солдат, зачастили ездить к кубинским военным в гости, а это в основном 9ая танковая дивизия, которая стояла недалеко от нас в городе Манагуа. Водили нас по казармам, показывая, как живут кубинские солдаты, как и где они занимаются. Надо сказать не впечатлило. Да, чистенькая и аккуратная казарма, но она такая аккуратность от бедности. Тумбочек не было, а вместо них были фанерные ящики, где хранились туалетные принадлежности. Они же, фанерные ящики, выполняли роль табуретов. Двух ярусные кровати, больше похожие сваренные между собой металлические рамы, на которых были уложены листы фанеры толщиной в 12 миллиметров. Тоненький поролоновый матрас только с одной простыней и подушки без наволочек. Подстать всему этим постельным принадлежностям было и одеяло - опять тонкое, мало чем отличающее по тонкости от простыни. Перенимать у них нечего было. Это ихние офицеры с разинутыми ртами в изумлении приходили в наши казармы и палатки лагерного сбора и удивлялись, в каких условиях жили и служили наши солдаты. И чем их обеспечивала страна.
   Но это так, обзорно, главное это активное участие в совместных спортивных соревнованиях. В основном футбол, волейбол, баскетбол и другие простенькие виды спорта, типа перетягивания каната. Мы обычно выигрывали футбольные матчи, половину игр в волейбол, но в баскетбол всегда проигрывали. А кубинцев больше интересовали бокс, бейсбол, карате и они просили привезти боксёров и каратистов и мне частенько предлагали поучаствовать в поединке каратистов. Но хорошо помня, как меня на тренировке отлупили, я тактично отказывался.
   А тут, на последней барке, пришёл старший лейтенант из отдалённого округа.
   - Что? Им боксёр нужен? Так я чемпион этого региона в среднем весе. Давайте, заявляйте меня...
   Мы связались с кубинской дивизией, объяснили что у нас есть чемпион такого то региона и предложили в ближайшее воскресенье устроить поединок с ихним чемпионом дивизии. Приехали большой делегацией, поиграли в футбол, баскетбол, но всё это происходило вяло, на фоне предстоящего центрального события - БОКСА. Советский военный чемпион против кубинского чемпиона. Уже за полчаса до матча ринг был окружён чуть ли не всей дивизией и восторженным рёвом кубинские военнослужащие, висящие и сидевшие на всех спортивных снарядах, деревьях и других высоких местах, встретили наше появление. Взбодрённые этим рёвом, мы обступили товарища и стали помогать ему разминаться у ринга, а тот резвился, купаясь в лучах славы. Мы уже знали, что чемпион дивизии, когда ему сказали с кем придётся биться и показали какого размера военный округ, и во сколько раз он больше Кубы, был морально деморализован. Если бы не честь дивизии и просьбы, уговоры командования, просившие ради дивизии продержаться хотя бы два раунда, он бы и не вышел на ринг. Чёрт с ней, с победой - здоровье дороже.
   Вскоре на ринге появился и чемпион дивизии, огромный негр, тяжелее нашего килограмм на десять. Его тоже встретили рёвом сотен глоток, но рёв этот был скорее сочувствующий и ободряющий, типа - Держись..., не сдавайся сразу...
   Но он был уже сломлен и вяло реагировал на поддержку земляков, а всё косился взглядом на своего противника.
   Видя уже побеждённого противника, мы наперебой уговаривали и просили товарища: - Дима, Дима, ну ты его особо не бей... Всё таки это наши союзники и смотри не изуродуй его случайно...
   А Дима, скакал на месте в нетерпении и только ждал начало поединка: - Ничего, ничего ребята... Не бойтесь, первый раунд разведка. Попрыгаю вокруг него, посмотрю на что он способен. Во втором поиграюсь немного с ним, а в третьем всё таки его побью слегка, а потом вырублю...
   - Дима, Дима, ну только поаккуратней с ним.....
   И вот соперники на ринге друг против друга, прозвучал гонг и наш Дима бодро заскакал вокруг противника, который собрал в кулак остатки воли и ушёл в глухую оборону, стараясь не попасть под удар русского чемпиона.
   Но уже через минуту над толпой зрителей повисла недоумённая тишина и мы тоже, раскрыв в удивлении рты, смотрели на непонятки происходящие на ринге, а когда прозвучал гонг, мы обступили товарища в углу.
   - Дима, Дима, да ты хоть когда-нибудь видел бокс?
   - Да вы что - Охерели что ли? - Обиженно взревел боксёр, - Вы же сами просили не уродовать его. Ну ладно, раз так, я его сейчас уделаю как бог черепаху.
   Но у нас уже были определённые сомнения насчёт бога и черепахи. Во втором раунде, кубинский чемпион, разобравшись, что русский видел бокс только по телевизору и то только один раз в жизни, да ещё в глубоком и наивном детстве, начал активно превращать своего соперника в черепаху, мстя ему за свой постыдный страх. И уже через минуту наша черепаха имела вид беспомощного существа без панциря и по которому проехал как минимум грузовик гружённый песком. И нам пришлось позорно выкидывать на ринг полотенце. Было и стыдно, и смешно..., больше смешно, от того как здоровенный негр по матерински хлопотал над поверженным противником.
   В конце спортивного праздника мы оказались в офицерской столовой за общим столом, щедро заставленный бутылками плодово-ягодного вина и кубинской закуской. Натянутость и скованность исчезла буквально через три тоста, все оживились и постепенно перемешались общаясь друг с другом. Без смеха нельзя было глядеть на залепленную пластырем рожу Димы, пьяно обнявшего чемпиона дивизии и о чём то ворковавшего ничего не понимающему кубинцу. Но тот, тоже выпивший, кивал ему впопад и невпопад. И тут не важно было - понимали они друг друга или нет. Главное тут был сам процесс общения.
   Через полтора часа дружеская посиделка закончилась и мы вывалили на плац, постепенно двигаясь в сторону нашего автобуса. У большого красочного панно, на котором изображалась национально-освободительное движений 19 века и современная кубинская армия, мой взгляд наткнулся на два больших портрета Фиделя и Рауля Кастро и немного пьяная мысль, резко сменило направление.
   - Женя, - затеребил я шедшего рядом товарища,, - ты же был посредником, когда наши накрыли Фиделя Кастро. Расскажи.
   - А ты откуда про это знаешь? - Вытаращил на меня нетрезвые глаза товарищ.
   - Да вся бригада об этом знает... Конечно, без подробностей..., и так на уровне смутных слухов, но ведь знают. Поделись этими подробностями.
   Женя воровато оглянулся и, увидев, что никто не услышит его слов, чуть ли не шёпотом стал говорить: - Да ты что - нам строго настрого сказали, чтобы никому. Так что неееее....
   - Да ладно тебе, постороннему что ли рассказываешь или солдату? - Напирал я, видя что товарищ и сам загорелся рассказать и не очень то упирался.
   - Только сразу прошу, возьмут тебя за жопу - я не рассказывал.
   - Замётано, давай....
   Евгений ещё раз огляделся, замедлил шаг, чтоб отстать от основной группы и стал с воодушевлением рассказывать.
   - Ты же помнишь, тогда по тревоге батарею подняли, а меня посредником на огневую позицию назначили. Нормально и по светлу совершили марш в Канделярию, развернулись на старых огневых позициях. До ночи успели провести выверку прицельных приспособлений, буссоль проверили. Всё нормально и никаких подвохов не ожидали. Всё как обычно. Ночью подвезли снаряды и мы зарядили в пакет основной машины 15 "огурцов". Ну и всё. В 23:30 пошла команда потом основной залп в 8 снарядов. Я главное успел снять "буссоль огня" и удостоверился - всё правильно. Но когда увидел на горизонте вспышки разрывов - зачесал репу. Что то в стороне, вроде бы. Не так чтоб много, но как то так.... Цель то была в районе "Рощи Кокосовой" на дальнем конце полигона, а разрывы ушли правее. И Эдик, старший офицер на батареи, тоже всполошился, хоть и темно, но ему тоже показалось - не туда.... А тут с КНП вопли - Вы чё там - Охерели? Проверить установки...
   Блядь, проверяем - всё нормально. Так и докладываем. С КНП ещё больше воплей - Долбоёбы, дебилы.... И через пятнадцать минут толпа начальства прилетает на ОП. Проверяют привязку, ориентирование буссоли, боевых машин, прицелы и довороты и ругань постепенно смолкает. Все чешут затылки. Всё правильно. Уезжают обратно на КНП и вроде бы пошла команда на новую цель... Вдруг прерывается, команда "Отбой" и срочно совершить марш в Пункт Постоянной Дислокации. В таких непонятках прилетаем сюда, а нас здесь уже ждут особисты. Собирают всех офицеров, кто причастен к боевой стрельбе, на машину и в Гавану. Чего, что, зачем, почему? Никто не объясняют, а выгружают нас на "площади Революции" и прямо перед трибуной строят в одну шеренгу.
   - Да..., - не удержался я, перебивая товарища, - это ж всё равно как если бы вас на Красную площадь привезли и перед Мавзолеем построили...
   - Да..., и расстреляли бы. - Мрачно пошутил рассказчик, - да к расстрелу практически всё и шло. Ночь, под утро, стоим по стойке "Смирно". Правофланговый Главный военный советник и все его приспешники, потом комбриг со своими, потом мы. Я самый крайний. Вокруг кубинские автоматчики из охраны Рауля Кастро, а он сам в бешенстве бегает вдоль строя и орёт.
   - .....Мы каждый день меняем маршруты движения Фиделя, держим в секрете, куда он поедет и когда. Ночует каждый раз в разных местах, чтобы ни один диверсант и враг не смог совершить покушения на вождя кубинской революции. А тут приезжают советские и первым же залпом накрывают Фиделя. И где? А 150 километрах от Гаваны, где его никто и не ждёт....
   Все эти вопли, крики, ругань длятся примерно полчаса. Трахали всех, по очереди, кроме меня. До меня не дошла очередь - все устали и сдулись к этому времени...
   Наконец то Рауль прыгнул в свою машину и умотался со своей охраной. Но перед этим поставил Главному советнику задачу - Разбирайтесь, потом доложишь мне.
   Вот тут то всё и всплыло. Оказывается Фидель решил немного порыбачить, понырять ночью и поехал из Гаваны на озеро с глупым названием "Политбюро". Потом уже особисты под большим секретом рассказали. Что там у него есть каса, куда он иной раз приезжает порыбачить. Озеро это соединяется с океаном длинным проливом, который охрана перегородила металлической сетью, чтобы не заплывали акулы и не мешали рыбачить. Хотя чего он там ночью мог в воде нарыбачить - не пойму.
   Ну и как раз в этот момент, они приехали. Пока готовили касу и всё остальное, Фидель с ближайшей охраной отъехал на берег. Быстро облачился в снаряжение и нырнул в сопровождении нескольких аквалангистов, а через несколько минут туда лёг наш залп. Хорошо дальность была большая и разлёт тоже был приличный. Убить никого не убили, а вот переранили да контузили. Слава богу, ни один снаряд не упал в воду - а то Фидель бы всплыл брюхом к верху.
   Приехали после площади к себе. Разложили боевые документы, артиллерийские расчёты - всё правильно и отработано в полном объёме, что у командира батареи, что у СОБа, так и у командира боевой машины. Закончив с документами, все "зачесали репу". Рассчитано всё верно, а лупанули вправо довольно прилично. Ну не может этого быть. Может дело в буссоли. Пошли в парк, расставили буссоль и выверили её, после чего прямо в парке развернули боевые машины и сориентировали их. Оп-па-на.... Пакет третьей боевой машины, как раз виновницы происшедшего, в отличии от других машин "смотрит" сильно вправо.
   - Селиванов..., - заорал СОБ, - ты чего там выставил?
   - Да всё правильно я поставил угломер, товарищ старший лейтенант, - "убитым" голосом прокричал командир машины.
   Через пять минут всё выяснилось и все стояли кучей вокруг поникшего сержанта, не зная что говорить и как реагировать. Случай был уникальный и сержант был виноват лишь в том, что промолчал - ну, подумаешь чуть-чуть в сторону снаряды лягут. С другой стороны его молчание могло обернуться глобальными неприятностями для всего мира социализма. Неприятности - это ещё мягко сказано. Убить...., вот так просто лидера страны....., обожаемого лидера населением страны... Страны союзника.... Из-за того, что один солдат чересчур резко сдал назад, а другой промолчал.... Все яростно курили, забыв, что они в парке и молчали.
   Ночью, при зарядке пакета с транспортно-заряжающей машины, водитель резко сдал назад и краем заднего борта упёрся в кронштейн, на котором крепились прицельные приспособления, сильно загнув его. Вот и получилось: установки на панораме правильные, а пакет со снарядами смотрит сильно вправо. Было бы это днём, то это сразу же заметили. А ночью....
   Хоть американцы и их союзники и блокировали Кубу, третировали её, не признавали руководство страны - Фидель Кастро был заслужено признан международным сообществом.
   Впервые, по настоящему он заявил себя на судебном процессе, когда судили его с соратниками после неудачного штурма казарм Монкада. Он отказался от адвокатов и сам себя защищал. Режим Батисты вынужден был его отпустить по амнистии и он обратно уехал в Мексику. Да, он через некоторое время вновь, во главе новой команду снова высадился на Кубе и начал партизанскую войну, которая закончилась победой. Ну, победил Батисту, ну выгнал с острова американцев, но это не давало ему право считаться наравне с лидерами других стран. И по настоящему его разглядели на международном симпозиуме, посвящённому развитию Латинской Америки. Когда он вышел на трибуну без подготовленных тезисов, без единого листка бумаги толкнул речь на пять часов, с многочисленными цифровыми выкладками, данными, логически соединяющиеся друг с другом. И своей эрудицией, аналитическим умом просто сразил всех.
   И сейчас, по прошествии стольких лет, Фидель иной раз, даже не в государственный праздник, мог собрать на площади Революции миллионную аудиторию горячих почитателей и толкануть речь часов на четыре-пять. И что самое интересное, жители Гаваны и участники митинга, слушали его с энтузиазмом. Даже не из-за того что он говорил какие то умные и дальновидные вещи или вещал о богатом и чудесном будущем: он разминал свой ум перед народом, а народ просто развлекался и бурно реагировал на слова любимого вождя. А справа и слева от трибуны сидела политическая и культурная элита кубинского общества, в обязанности которой входила доведение до остального народа, всё что сказал вождь нации. А вождь мог иной раз говорить иносказательно и на следующий день всё это надо было "перевести" и выложить на страницах газеты "Гранма" в доступном и понятном для народа виде.
   Последний раз по этому поводу произошла занятная история. Собрали общенациональный митинг, миллиончика на полтора, вышел на Трибуну Фидель и пошёл говорить. Первые два часа речь лидера нации лилась в понятном русле - он пригвазживал американский империализм к позорному столбу, рассказывая если бы не "ОНИ" - то мы бы жили как в раю. Потом плавно перекинулся на другие мировые вопросы и на четвёртом часу его вдруг переклинило, а по рядам партийной и культурной интеллигенции пошла волна ропота и недоумения, потому что он вновь внезапно перекинулся на ненавистный американизм и каждую минуту присовокуплял к произнесённому фразу - "как ковбой с морковкой"....
   Что он этим имел ввиду - никто понять не мог, поэтому и заволновались. Ведь завтра всё это надо разъяснить в центральном органе партии "Гранме". Все лихорадочно перешёптывались, пытаясь вникнуть в скрытый смысл, но он - смысл - никак не давался. А Фиделя несло и на протяжении последнего часа речи он этот словесный эквилибиризм произнёс двадцать семь раз.
   Фидель речь произнёс, прыгнул в машину и умчался по своим делам, народ тоже рассосался в глубине улиц, а элита - Политбюро, Центральный Комитет, Редакция газеты "Гранма" и главный редактор, редакторы других газет, телевидение и радио устроили лихорадочный мозговой штурм - Что имел ввиду Фидель Кастро, говоря про морковку и ковбоя?
   Время шло, сформированы были уже макеты завтрашних газет с пустым местом для разгадки интересного момента в речи Фиделя, телевидение и радио уже вынуждены были дать первые свои впечатления о митинге и речи, но все понимали - главная мысль митинга как раз заключена именно в этих словах. А что он сказал? Ведь у него не спросишь? Он уехал. Да даже если и не уехал - Как подойти и спросить его? Спросить и показать свою некомпетентность в современных политических реалиях. Нет..., на такое политическое самоубийство никто не решался... Время шло, время неумолимо сокращалось, а разгадки всё не было и не было. Общими усилиями перерыты были все информационные хранилища, подняты с постелей даже самые последние филологи.... И вот как раз самый последний, самый зачмырённый, чмошный интеллигент, до которого сумели дотянуться, сказал: - Да вы что? Это ж такой мифологический ковбойский способ движения вперёд. Ковбой на длинной палке вешает перед носом голодной лошади большую морковку, на которой сам сидит, и лошадь в стремлении съесть её двигается вперёд.
   К чему он это тогда говорил я уже не помню, но это было как то связано с Анголой. На государственные праздники, когда по площади Революции весело двигаются колонны демонстрантов, после многочасового митинга или шагают шеренги парадных расчётов войск, Фидель всегда появлялся на трибуне с большим биноклем и часто его вскидывал к глазам, что то там рассматривая в толпах ликующих кубинцев. Наверно, разглядывал красивых баб. А что? Мужчина в самом соку, не женатый, при такой огромной власти и авторитете... Да и сами кубинцы, смеясь, рассказывали о многочисленных его детях. Ну..., и молодец.
   - Боря, - прервал размышления о вожде кубинцев товарищ, - говорят, когда Главный военный советник доложил о причинах происшедшего, Рауль поверить не мог, что из-за такой херни и так нелепо мог погибнуть его брат и глава страны.
   Прошла неделя и тут среди офицеров и прапорщиков внезапно распространили билеты на гастролирующий балет из Аргентины. Мне тоже досталось два билета, но получилось для меня несколько неудобно. Выехали мы на балет сразу после моего дежурства по дивизиону. Дежурство было хлопотное и нервное, толком в положенное время поспать не пришлось и уже в нашем дивизионном автобусе я стал тихо дремать, положив голову на плечо жены. Час езды до красивого здания государственного театра балета Гаваны провёл в полудрёме, ежеминутно вскидываясь от резких поворотов, торможений и других моментов возникающих при движении автобуса. Но по приезду взбодрился, а когда ещё перед самим балетом поел хорошую, полновесную порцию мороженного, я был готов смотреть знаменитый аргентинский балет и даже попытаться понять в чём его знаменитость.
   Места нам достались удачные и мы удобно расположились в креслах, богато обитых красным бархатом. Да и зал, и всё его убранство впечатляло. Зал быстро наполнился, ещё какое то время, свет угас и под мощную увертюру тяжёлые полотнища занавеса разъехались в разные стороны, явив нашим взорам красочно выполненные декорации, изображающие живописную деревенскую площадь, где и развернулись основные действия первого акта. Специалистом по балету никогда не был и если честно говорить, то и на балете был первый раз в жизни. Но всё таки отметил, что и костюмы на балеринах и балерунах были тоже богатые и красивые. И красочные, потому что действие балета происходило в средние века. Извечная тема - принцы, золушки, злодей и вечная любовь. И борьба за любовь со злом.
   Интенсивные прыжки, короткие пробежки по сцене и разные такие балетные движения, изображающие эту борьбу со злом наблюдал сначала с любопытством и интересом. Но я был обычным армейским офицером, далёким от театральных подмостков и отнюдь не страстным театралом, поэтому скоро заскучал, чуть ли не ежеминутно поглядывая на часы и мечтая об антракте. И тут же получил замечание от жены. Блин. Глянул на её увлечённое лицо и ещё больше заскучал. Скука постепенно переросла в здоровую дрёму, которая была прерван болезненным ударом локтя по рёбрам: - Не спи....
   Свирепое лицо жены и сдавленные смешки сослуживцев и их жён, сидящих за нами. Чёрт побери....!!!
   - Всё, всё..., не сплю..., - горячо заверил супругу и с фальшивым интересом уставился на сцену, где в это время скакал принц в плаще вокруг деревенской пастушки, охмуривая бедную и нищую, но чистую сельскую дурочку, которая наверняка в конце балета станет умной и принцессой.
   Блин, везде одна и та же сказка для детей. Даже в Аргентине. Сюжет вполне предсказуемый, что я, забывшись, и сказал в слух. Чёрт, да ещё и в музыкальную паузу и мои слова в тишине зала прозвучали чуть ли не вызывающе.
   - Дыньььььь...., как больноооо...., Валя, я не хотел...., - следующую минуту я сидел, боясь пошевелиться, и вдумчиво решал внезапно возникший жизненный вопрос - Сколько рёбер сломала мне жена? Одно или два?
   Через минуту пришла облегчающая мысль - Нет, слава богу - обошлось, но болеть будет долго. Немного успокоившись, добросовестно пялился на сцену минут пять, но прошедшее дежурство стало сказываться и я опять стал проваливаться в дрёму. И опять бы опозорился, но вовремя наступил антракт. Правда, все тридцать минут был вынужден выслушивать разные наставительно-язвительные слова от жены. Поэтому вернулся в зал во вздёрнутом состоянии, даже не предполагающее в ближайшие три часа даже самой мысли о сне. Но здоровый военный организм, прошедший когда то хорошую армейскую срочную службу, где этот организм научился спать в любом положении, в любом месте, в любой ситуации - стоя, лёжа, сидя, в движении.... Спать много и долго....
   Вот и мой организм, опасливо покосился на жену и, видя её искреннее заинтересованность той чепухой, что творилась на сцене, аккуратно поставил локоточек на подлокотник кресла, головку положил на ладошку и..... Заснул.
   Проснулся я от того, что больно ударился головой, проваливаясь куда то вниз. Провалился недалеко и застрял в каком то неудобном и необычном положении, потому что, открыв глаза удивился необычному ракусу. Перед моими глазами, практически в двадцати сантиметрах виднелись мои же ботинки, а где то вверху гремела музыка, а меня за брючной ремень сильно дёргали, пытаясь выдернуть из этого непонятного места.
   Но я позорно застрял, заклинившись между рядами кресел куда свалился. Жена неосторожно повернулась и, задев мой опорный локоть, на котором в принципе и держалось всё равновесие моего тела. Потеряв опору, тело резко согнулось и я ушёл в пространство между рядами, а если быть точнее между своих же ног, не дойдя головой буквально пяти сантиметров до пола. Поэтому и созерцал свои ботинки перед носом и топчующиеся ботинки сослуживцев помогающие моей жене выдернуть меня из щели. Никто в зале не смотрел на сцену, а с любопытством наблюдали за веселой кутерьмой возникшей в центре партера. Как мне потом сказали даже дирижёр выглянул из оркестровой ямы, услышав шум и смех, а участники балета танцевали и тоже искоса поглядывали в зал.
   Дружными усилиями и даже с одиночным матерным возгласом, меня натужно выдернули, как пробку, из этого неудобного положения и водрузили на место. От немедленной расправы жены меня спасло только публичное место, а жена на протяжении всего этого акта угрюмо контролировала, чтобы я не дай бог не сотворил ещё чего-нибудь. Но я, даже если хотел бы заснуть - после такого и в ожидании разборок со стороны жены - не смог. Я был нормальным мужиком, а нормальные мужики в жизни ничего не боялись - кроме своих жён.
   Антракта не заметил, потому что я стал некой знаменитостью, на которую все смотрели и показывали пальцами. Слава богу, не фотографировались рядом со мной. Сгораемая от стыда и от такой славы жена вывели меня из театра и властно показала пальцем на автобус: - Иди туда и спи.... Мне стыдно за тебя. Нет чтоб показать свою интеллигентность, а ты ведёшь себя как последняя деревенщина....
   Мне было тоже стыдно и поэтому весь антракт прошёл в убедительной речи, краткое содержание которой можно было уложить в несколько слов - Никогда этого больше не повторится. Я убедил её и третий акт сидел в зале как мышь - тихо..., тихо.
   Вот это тихо-тихо и снова подвело меня - я заснул и так качественно захрапел в музыкальную паузу на весь зал. Блин.... Наверно, мне сегодня рёбра всё таки сломают...
   Я сидел, боясь пошевелиться, с опаской поглядывая на разъярённое лицо жены, а на сцене сюжет вступил в заключительную фазу. Принц с деревенской дурочкой танцевал многочисленные и жизнерадостные пируэты, а на них с идиотским умилением смотрел отец принца, со своей свитой и радовался будущей принцессе. Но этого я не видел, потому что спал. Спал тихо, уронив голову на грудь, под досадливым взглядом жены. Когда прозвучали последние аккорды, меня грубо растолкали и, выпучив ничего не видящие глаза, я тоже хлопал, радовался только не счастливому концу сказочной истории, а концу так не понравившегося мне балета.
   Пока шли к автобусу и садились туда, я получил жестокую взбучку от жены, а я только покорно молчал, внимая злым словам. Выплеснув весь свой гнев, она успокоилась, но когда сели и товарищи начали меня подкалывать, она вновь возбудилась и попробовала на меня опять "наехать", но тут уж я не выдержал.
   - Валя, я не понял? Я что квасил с мужиками или на блядках всю ночь пропадал? Я, блин, сутки на дежурстве был и спал всего час. Да, мог остаться дома и не поехать, но мне тоже было интересно. Я хоть знаю теперь что такое балет. Ну, получилось так... Я же не пьяный там валялся... Всё, давай прекращай.... Я спать хочу, - после чего спокойно положил голову на её плечо и тут же заснул.
   Прошло несколько дней и я уже забыл про балет, но он напомнил о себе с той стороны, с которой просто не мог ожидать. Я шёл на обед мимо "Тройки" и меня догнали миномётчики.
   - Боря, тут нам рассказали что ты на балете наебенился и упал в оркестровую яму. Чуть весь балет не сорвал....
   Я со злостью вызверился на товарищей: - Да, ну вас на хер, херню разную слушаете... Слышали звон, да не знаете где он....
   А через неделю на пиве, в Сантьяго, встретил однобарочника с арт дивизиона Торренса капитана Паршикова.
   Поговорив о том, о сём, Паршиков сделав большой глоток, неожиданно спросил: - Слушай, Боря, тут у нас байка ходит. Говорят, вас с бригады на балет возили. Ты ездил?
   - Ну..., - я уже понял про что он будет спрашивать и с интересом навострился, потому что случай на балете оброс всевозможными вымыслами....
   - Во, - обрадовался товарищ, - а то такое рассказывают..., что не знаешь - верить или не верить. Рассказывают, что там как то офицер-танкист нажрался в антракте. Полез на сцену и упал в оркестровую яму. Ну..., там перевалял половину оркестра..., пару раз заехал в рыло дирижёру. Короче вытащили его оттуда, наши же. Всё дальше пошло. А он смотался обратно и пробрался за кулисы и давай там за балеринами бегать. Потом запёрся с двумя в какой то комнате. Пришлось дверь ломать, чтобы вытащить. Чего - так и было?
   Я искренне засмеялся долгим смехом: - Даааа...., танкист бычара ещё тот. Да вы там, в Торренсе, не всё знаете. Пока взламывали дверь он оттрахал этих балерин. Во как...
   У Паршикова в удивлении вытянулось лицо: - Ни хера себе... Так это ж уголовка... И что ему? - И ещё больше выпучил глаза.
   - Что, что? Конечно уголовка. Изнасилование, чёрт побери, иностранных граждан, да ещё в таких условиях... Политика..., - я со значением поднял указательный палец вверх.
   - Вот это мужик влип...., - протяжно и сочувственно протянул Паршиков.
   - Ерунда, - я махнул рукой, - выкрутился. Ничего ему не будет. И баб поимел и ничего... Во как бывает.
   Паршиков глядел на вопросительно и удивлённо и мне пришлось сходу сочинять дальше: - Да наш НачПо приехал извиняться к ним, а те как услышали про изнасилование и уголовное дело... Они всем балетом просили, чтоб его не наказывали. Бумагу написали, а когда НачПо собрался уходить, эти две бабы отвели в сторону и шепчут ему - нам, мол, очень понравилось и мы хотим с ним вновь встретиться.
   Товарищ восхищённо выдохнул: - Ну..., блин...
   А я с сожалением посмотрел на товарища: - Саша, ну ёлки-палки, ну ты же вроде бы серьёзный мужик, а веришь в разную ерунду. Во-первых: Ну..., какой танкист-бычара? Они же все мелкие.
   - Ну да, ну да, - закивал головой Паршиков, а я продолжил.
   - А во-вторых - это был я, - и весело скорчил рожу, глядя как капитан откинулся на спинку стула и в сомнении зачесал пятернёй лоб.
   - Да ну...., ни звизди, Боря... Что б ты..., - он смачно чмыкнул уголком губ и как припечатал, - Не верю.
   - Ну, вот видишь - какой то херне веришь, а мне не веришь. Да я это был. Я. Только всё это было по-другому, гораздо веселее и жизненней. Правда, потом жена не разговаривала со мной трое суток, - дальше я рассказал про свои приключения в цветах и красках, а Паршиков и остальные ржали на всю пивную как лошади на случке.
   ...Дни летели за днями, служба текла спокойно и без напрягов и в один из дней отпросился у начальника штаба сгонять на день в Гавану по своим делам. Уехал с утра, порешал все проблемы, с кем надо повстречался и остаток дня с удовольствием пошлялся по Гаване и как то незаметно спустил все деньги. Осталось только на билет на автобус до дома. Уже в вечерней темноте садился на автобус до Сантьяго де Лас Вегас. И пока мы пробирались по улицам Гаваны на выезд, всё было нормально и я расслабленно сидел у окна, наблюдая уличную жизнь кубинской столицы, слегка сожалея о всё уменьшающимся времени до отъезда в Союз.
   А когда мы выскочили из города, меня сначала посетило лёгкое беспокойство, которое вполне стремительно переросло в проблему на грани паники. Весь день пока шатался по Гаване пил пиво, накатывал в барах и барчиках стопарики разного пойла. Один раз неплохо посидел и поел в гостиничном ресторане. Ну, выпил тоже, там же покупался в бассейне. И всё это наложившись друг на друга, дало вполне предсказуемую реакцию - я захотел посрать. Не просто захотел - всё это активно и требовательно просилось в наружу.
   Паника от этой ситуации происходила от знаний кубинских реалий. В Союзе можно было подойти к водителю и попросить остановиться и подождать. Ну, посмеётся, поухмыляется народ и всё. И все проблемы. Но у кубинцев - нет. Да, водитель остановится, но вот ждать не будет. Высадит и уедет. Вторая суровая реалия кубинской жизни - у них не принято останавливаться и подбирать с дороги голосующих. Вот и выбирай - либо втыкать в задницу палец и терпеть до Сантьяго, либо останавливать автобус и потом всю ночь идти пешком. Вот такая дилемма во весь рост внезапно встала передо мной. Правда, использовать палец в качестве затычки было пока рано, но судя по тому, как оно просилось наружу до этого осталось километров пять езды, а ехать ещё надо раз пять по столько. Блядь..., вот ситуация....!
   А пока я синел, краснел, может быть даже зеленел, меня кидало в ледяной холод и обратно в жар, по лицу катился крупными горошинами пот, от той борьбы, которая велась внутри организма. Слава богу, было темно и мои попутчики не видели того невидимого фронта, проходящего по моему организму. Тут в ход шли все способы борьбы - от силовых, когда седалищные мышцы насмерть клинили очко, до идеологических - это когда ты уговариваешь свою жопу.
   - Ну..., потерпи...., потерпи..., не дай опозориться советскому офицеру...., начальнику разведки..., коммунисту.... Потерпи..., сейчас приедем в Сантьяго, мы с тобой сходим в шикарный кафельный туалет автовокзала и усрём там всё. Они там долго будут нас помнить....
   Это мало помогало, и каждая выбоина на дороге, каждый достаточно крутой поворот, резковатое торможение, могло стать позорным и вонючим финалом. В такой тяжёлой силовой и психологической борьбе я и не заметил, как мы, я и задница, ворвались в узкие теснины улиц Сантьяго. На автовокзале я стремительно выскочил из автобуса, готовый прямо тут, на освещённом пятаке асфальта и сесть. Но задница - НЕ ХОТЕЛА. Вот просто ничего не хотела. Блядь, а с чем я тогда так боролся? Для очистки совести заглянул в тамошний туалет и некоторое время задумчиво там постоял, прислушиваясь к себе - Нет. Не хочу. Ну что ж....
   Пройдя через половину города, вышел к остановке 463 автобуса, который шёл мимо нашего городка. На всякий случай встал недалеко от густых кустов, но всё было в порядке и двадцать минут ожидания прошли в недоверчивом прислушивании к себе. Вечером автобусы ходили редко и на остановке собралось до фига народу и сам автобус пришлось брать штурмом. Но благополучно втиснувшись во внутрь, я с облегчением вздохнул - ехать тут всего минут семь-десять.
   Но успокоился рано. Видать от усилий, применивших для попадания в автобус, от того как меня стиснули со всех сторон, всё что копилось во мне моментально взбунтовалось и я с ужасом понял что процесс начался. И силовые усилия и всё остальное уже не поможет. Слабое утешение - Что мне повезло - истерично мелькнуло в башке и я изо всех сил прижался очком к вертикальной, металлической стойке, преграждая путь калу наружу. Такой манёвр дал только мимолётное временное преимущество и я сейчас лихорадочно просчитывал все возможные варианты борьбы, даже учитывая тот, что водитель автобуса попался лихой и гнал по вечерней дороге с максимальной скоростью и с той же лихостью вписывался во все вроде бы при обычных обстоятельствах не такие уж крутые повороты, но всех пассажиров с весёлыми женскими повизгиваниями мотало по всему салону, лишь я один, вопреки этому коллективизму намертво прилип жопой к вертикальному поручню, моля бога, чтобы езда быстрее закончилась и тогда я, на автобусной остановке, так стрельну, что от неё ничего не останется.
   В этой стремительной и бешеной езде был и свой, важный для меня плюсик. Вместо 7 - 10 минут езды, мы доехали за пять, а может даже и за четыре, которые впрочем, всё равно, показались вечностью. Последний раз колыхнувшись на рессорах, автобус остановился на остановке и чуть ли не половины пассажиров с гамом устремились на выход. А в числе последних, смачно отлепившись от поручня, двинул на выход и я провожаемый удивлёнными взглядами. Чтобы удержать дерьмо внутри себя, не дать ему вылезти, я вынужден был из последних усилий, всеми мышцами таза сжать, завернуть во внутрь ягодицы, тем самым заткнуть очко и чтобы не потерять над этими мышцами контроль, должен был нелепо перебирать в движении лишь голенью обеих ног. Но сделав таким образом три шага, в отчаянии остановился перед крутыми ступенями "Икаруса". Тут волей-неволей придётся сделать несколько полноценных шагов и потерять контроль над задницей. Под взглядами оставшихся пассажиров и удивлённо выглянувшего из кабины в салон водителя, решился и прыгнул в темноту улицы сразу обоими ногами, как будто они были у меня связаны. Конечно, по всей логике, выпрыгнув, я должен был при приземлении потерять равновесии и качественно проехаться рожей по бетону, но бог миловал и удержался, и не обосрался, хотя организм грубо брякнул - Всё, больше не могу.
   Не знаю, что думали обо мне вылезшие из автобуса кубинцы, шедшие в попутную со мной сторону, видя как мимо них с низким и непонятным гудением, со скоростью реактивного самолёта промчался русский и тут же исчез из поля зрения. Думаю, что они были весьма этим удивлены и наверно ещё долго обсуждали высокую спортивную подготовку советских военнослужащих.
   Но, а мне было уже всё равно - и рекорды, которые я побил в беге и в старте, и всё остальное на свете. Мои мысли сосредоточились только на одном - как можно быстрее достигнуть заветного очка.
   Я ворвался на финишную прямую, которая проходила вдоль дома и где у каждого подъезда сидело наше бабьё, с великим любопытством наблюдавшие в течении нескольких секунд супер стремительный бег начальника разведки, расстегивающего на ходу штаны и отчаянно орущего во весь голос: - Валя, открывай дверььььььь........, - конечно, бабы в души позавидовали моей жене, может даже захотели оказаться на её месте в этом супер стремительном сексе, о котором они подумали, увидев мои действия со штанами.
   А мой подъезд как назло был самый последний на этой финишной прямой и не факт, что жена услышит вопль души и я уже понимал - если она не услышит, то дверь для меня будет обыкновенной газетной бумагой. Ну, ничего потом поставлю другую, вместе с косяком.
   Но бог сегодня был на моей стороне: и жена услышала мой вопль, и успела открыть, и даже отскочить в сторону от вихря, ворвавшегося в квартиру, и дверь туалета хорошо что открывалась в нужную сторону - во внутрь, а не на меня... Штаны в рывке слетели на колени, а я сам чвакнулся на прохладный фаянс и понеслось.
   Какие неслись с туалета звуки в течении минуты, о них можно было судить по жене и Густо, которые смеяться уже не могли, а лишь вытирали слёзы, выступившие после смеха. Я смущённый и одновременно счастливый вышел из туалета, таща за собой и не хилый духан и также смущённо поздоровался с Густо, которого не заметил при врывании в квартиру.
   - Ну, я уж думала, что в туалете заработал реактивный двигатель и ты взлетаешь..... Унитаз хоть целый? - И жена вновь залилась звонким смехом.
   - Целый, целый... Только тяги не хватило, так бы улетел, - и сам счастливо засмеялся, правда смущённо, помня как только что трубно гудела моя задница. Не знаю, что подумали на улице женщины, но а пока я предложил Густо кофе. Когда он первый раз пришёл ко мне в гости, я тоже ему предложил кофе и по простоте душевной налил крепчайший ароматный напиток в пол литровые кружки и вынес к Густо.
   - Что это такое? - Воскликнул Густо, глядя на кружку одновременно с удивлением и ужасом.
   - Как - Что? - Теперь удивился я, заглянув в свою кружку, и отхлебнул изрядный глоток, доказывая, что не дерьмо ему принёс.
   - Борис, - как всегда делая ударение на последнем слоге, потрясённо воскликнул кубинский товарищ, - и ты это пьёшь?
   - Не понял? Пью..., каждый день..., да ещё штук по пять...
   Густо рассмеялся: - Борис, мы тоже пьём кофе, но только вот в таких маленьких чашечках, - и показал сантиметра три пространства между пальцев.
   Пришлось закупить маленькие кофейные чашечки и теперь мы сидели друг против друга и Густо излагал свой план поездки к его другу.
   - Борис, я хочу тебя свозить к моему другу в монастырь. У него самая большая коллекция монет на острове. Познакомлю тебя и ты там наберёшь себе сколько нужно, а то достаёшь тут понемногу.... (поездка и знакомство описаны в конце рассказа "Магнитофон").
   Поездкой в монастырь и знакомством с монахом-нумизматом остался очень доволен, тем более, что Густо разрешил посещать монаха и без него, чем я потом успешно и беззастенчиво пользовался, качественно пополняя свою коллекцию.
   "Бардачный" период закончился и, после последней барки и Нового года, бригада приступила с новому периоду обучения. Всю неделю опять бегали, высунув язык, по Боевой готовности из казармы в парк и обратно. Сходили маршем в район выхода по тревоге, а потом уже спокойно стали заниматься привычными и повседневными занятиями. Сборы командиров взводов, куда и я был подключён, прошли на учебном центре Алькисар и не обошлись без мелких и весёлых приключений. Вечерами, мы пытались втихушку смотаться на пиво в Алькисар или в другое место, что предполагало тайно выгнать машину из парка. Когда это удавалось, а когда и нет. Но командование бригады бдило нас и не давало расслабиться. Особенно запомнились на сборах два момента: сдача нормативов по физо и вождение.
   Физо сдавали в Алькисаре и сдача свелась в основном к упражнениям на перекладине, бег сто метров и 3 километра. Вот на трёх километрах и произошло самое смешное. Маршрут проходил по дороге вокруг большого, пустынного поля и те кто не переживал за норматив, бежали как положено. А вот группа "хитрожопых", человек двадцать решили срезать часть маршрута и свернули через поле. Поле вроде бы ровное и не предполагало каких-либо препон, но когда то давно там проходили мелиорационные работы, после которых остались широкие и глубокие канавы. Со временем они затянулись и сверху прикрылись предательской зелёной ряской, со стороны казавшейся полосой сочной травы. Вот туда они всей толпой и влетели по пояс в грязь и чем больше они барахтались, пытаясь выбраться, тем больше погружались. Мы успешно финишировали, а они пришли под смех других и начальства, покрытые подсохшей коркой грязи по шею, минут через тридцать.
   Затем, нас артиллеристов отделили и мы уже проходили сборы в бригаде. И после занятий по арт. стрелковой подготовке на старом ВАПе, отправились на автодром в полутора километрах от места занятия. Пришлось немного подождать пока закончат вождение кубинцы и подойдёт наша очередь, а отводив машины, мы двинулись по домам на обед. Уже практически у нашего парка вдруг страшно всполошился Коля Лычиц.
   - Парни, - горестно завопил старший лейтенант, всплеснув руками, - я свой блокнот забыл на автодроме....
   Коля развернулся и быстрым, энергичным галопом помчался на автодром, до которого было около трёх километров, а мы весело рассмеялись.
   То что он забыл, блокнотом назвать было трудно. Это была книга, больше похожая на здоровенный, старинный фолиант. Да ещё тяжеленный. Старшего лейтенанта Лычиц знал ещё по службе в Свердловске. Я служил в первом дивизионе артполка, а он в реактивном и был своеобразной легендой полка. Как строевой офицер - был слабоват, но как артиллерист - сильным и грамотным. Человеком был нудным, мелочным и из-за этого не пользовался уважением и авторитетом у своих подчинённых, которых своим занудством доводил до тихого бешенства. И от скорой расправы в этот момент его спасали только офицерские погоны. Зато эта мелочность и нудность, помогала ему досконально изучить все артиллерийские документы и различные наставления.
   Несмотря на то что у каждого артиллерийского офицера была возможность достать и иметь стандартный арт стрелковый блокнот, который являлся хорошим подспорьем, как для боевой работы, так и подготовки. В семидесятые и восьмидесятые годы поощрялись самодельные арт стрелковые блокноты. Считалось что, самостоятельно создавая блокнот, со всеми артиллерийскими, топогеодезическими, метеорологическими и другими задачами, офицер лучше усваивал артиллерийскую науку.
   Из ватмана нарезались листы, размерами с командирскую сумку, всё это переплеталось в твёрдые переплёты. После этого разлиновывалась и офицер, сам лично начинал наполнять содержанием блокнот.
   Внутри частей проводились даже конкурсы "На лучший арт. стрелковый блокнот", где оценивалось содержание, наполненность материалом, аккуратность, удобность в пользовании и такой показатель как "артиллерийская культура". Если блокнот признавался "Лучшим" или "одним из лучших", то это засчитывалось хорошим "Плюсом" для офицера.
   Так вот блокнот Коли Лычица тянул на звание артиллерийской энциклопедии - это был толстенный, самодельный ТОМ, размером больший чем любая даже генеральская командирская сумка, поэтому он его носил подмышкой. И в этом ТОМе были записаны все артиллерийские науки - системно и безсистемно. И там можно было найти ответ на любой артиллерийский вопрос и на наши весёлые подколки Коля отшутивался - "Это мои мозги - это мой ум".
   И вот он, "СВОЙ УМ" забыл на автодроме. Появился только вечером - подавленный и угнетённый из чего вытекало - что Коля "без УМА".
   - Парни, - Коля чуть не плакал, - не нашёл. Всё перелопатил там. Наверное, это обезьяны-кубаши его забрали. Вот нахрен он им нужен.....? Как я теперь без него...?
   Забегая вперёд, в ближайшее будущее, Лычиц действительно "как сглазил" и в "зимних лагерях", на занятиях и боевых стрельбах совершал глупейшие ошибки.
   А в более далёком будущем, уже в Союзе, Коля всегда занимал первое место в соревнованиях артиллеристов Уральского округа и вторые места на всеармейских соревнованиях. Мог бы и первые, но как говориться - у маршалов тоже есть дети.....
   Месяц январь как то незаметно пролетел в занятиях, хлопотах и строительстве ВАПа, которое очень продвинулось вперёд. Здание практически было готово. Первый этаж полностью выполнен из кирпича и включал в себя три класса и коридор соединяющий их. Второй этаж был сварен каркасом из труб и выполнен в виде навеса, под которыми будут размещаться сами автомотизированые станки с пулемётами. Вся система, входящая в ВАП-72, придёт только первой баркой, а сейчас осталось только накрыть шифером сам навес и здание будет закрыто от непогоды. Уже после зимних лагерей и до прихода начинки будем заниматься изготовлением макета поля с дорогами, населёнными пунктами, лесами и другими топографическими элементами. По нему и будем стрелять разрывными пулями, проводя занятия по арт стрелковой подготовке офицеров.
   А сегодня решили закрыть шифером крышу. Но с самого утра что то не заладилось. Долго решали какую машину дать для перевозки шифера из каптёрки взвода управления. Дали ГАЗ-66, загружали тоже долго и неправильно. Весь пакет оказался по середине кузова и когда поехали, один из парней расположился между тяжёлым пакетом и кабиной. Я вроде бы понимал, что это неправильно, но ничего не поменял, а через пять минут было поздно. При резком торможении, пакет с шифером сдвинулся и резким ударом зажал ноги бойцу. Резкий вскрик, искажённое лицо от боли, мат, команды, поднявшиеся суета, принесла быстрые результаты и все облегчённо перевели дух. Ноги не поломало, но ободрало кожу до обильного кровотечения. Ну, наверняка и сильнейший ушиб. Стоять он самостоятельно не мог и мы помчались к бригадному медпункту, где сдали бойца в надёжные руки медиков, обматеривших меня по полной.
   Блин..., настроения никакого от понимания своей ошибки и от того, что после устройства крыши, будут активные разборки, писание объяснительных и ругань начальства. Приехали на ВААП, вяло и расслабленно разгрузили чёртов шифер. Правда, работу пришлось ускорить, так как из-за горизонта стала вылезать охеренная чёрная туча, предполагающая сильнейший ливень.
   - Парни, давайте быстрей. Нужно до ливня хотя бы положить шифер, а после него закрепим....
   Вроде бы всё правильно и работа закипела, а тут ещё пришёл начальник артиллерии, которому доложили о неприятном происшествии и он с ходу наорался на меня. Надо сказать, что в последнее время он придирался ко мне довольно часто: по делу и просто так. Такое впечатление, что ему постоянно докладывали на меня какой то негатив. И даже, если бы ничего не случилось, всё равно бы он к чему-нибудь прицепился, а так, выпустив в ругани пар, он сейчас недовольно бродил по ВАПу, мешая бойцам азартно таскать шифер и укладывать их на перекладины крыши.
   А опасная туча уже громоздила свои воздушные башни над Гаваной, дыхнув на нас прохладной влажностью, но мы её опережали. Я и начальник артиллерии стояли под уже уложенной крышей, глядя как последний лист лёг на своё место.
   Всё - УСПЕЛИ! Я удовлетворённо обернулся на приближающуюся тучу, извергающую из себя дождевые потоки, кинул взгляд на старый ВАП и мгновенно понял - Всё это херня. Успеть то мы успели уложить шифер, а вот то что не закрепили....
   Первый, не хилый порыв ветра перед ливнем, залетел под крышу и, слегка приподняв её, с опасным стуком тут же её и опустив.
   - Цеханович...., - в бешенстве заорал начальник, тыкая пальцем в шиферную крышу, - её же сейчас скинет ветром...
   - Не скинет, товарищ подполковник, - торопливо и полным уверенности голосом воскликнул в ответ, - сейчас ливень долбанёт и шифер прижмёт дождём.
   - Старший лейтенант, ёб... пере ёб...., если хоть один лист разобьётся, я не знаю что тебе сделаю...., - он орал таким убедительным голосом, что я мигом в это поверил, потеряв часть военной уверенности, прекрасно зная, что перед ливнем идёт мощный приземный поток воздуха.
   Так оно и произошло. Сильный порыв ветра ворвался под крышу, легко поднял целиком все 108 квадратных метра шифера и также плавно пронёс под нашими изумлёнными взглядами пять метров по воздуху и обрушил крышу вниз, расколотив всё в дребезги. Слава богу внизу никого из бойцов не было. И тут же ударил ливень, который мгновенно промочил нас насквозь.
   Побледневший подполковник, под сильными струями холодной воды, немо хлопал губами, не зная как прореагировать, а я с любопытством наблюдал за начальником, за его бессильными потугами еле сдерживая смех, но понимая что этот смех может его оскорбить и тогда его гнев будет вообще непредсказуем....
   Но не выдержал и захохотал во весь голос, откинув голову назад. Подполковник от возмущения напыжился и если бы он сейчас меня ударил, то я даже не дёрнулся чтобы уйти от удара, полностью уйдя в безумный хохот. И видя это, что то дрогнуло в его глазах, мелькнула мгновенная растерянность, переросшая в удивление, наверно мигом представил себя, положение в котором мы оказались и через мгновение тоже дико захохотал. Наш безумный хохот, донёсся до солдат, прятавшихся от дождя и они обеспокоенные сумасшедшим нашим смехом, выскочили под ливень и полезли к нам.... А там.... Два офицера, уставившись друг на друга, хохотали облегчающим смехом....
   Всё закончилось нормально. Начальник артиллерии меня даже не попрекнул. А перед лагерями мне сообщил, что заказал в Союзе новую партию шифера и он придёт тоже с первой баркой.
  
  
  Продолжение следует.
  
  
Оценка: 9.66*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023