Употребив по паре бокалов пива, мне и Серёге Королёву стало хорошо. Так же хорошо мы решили и продолжить дальше, а потом идти на отмечание приказа, куда меня пригласили дембеля взвода управления дивизиона. А я в свою очередь пригласил туда командира взвода с третьей батареи, который был моим соседом по площадке. Да и дружили мы семьями.
Мы, удобно расположившись, сидели в ближайшей Зоне отдыха танкового полка. Сидели хорошо, с удовольствием наблюдая, как постепенно наполняется зона отдыхающими кубинцами и желающими точно также спокойненько, неторопливо попить холодненького пивка и пообщаться с другими.
Вот в этот момент и подсел кубинец и практически на чистейшем русском языке заговорил с нами.
- Ого..., - удивились мы с Серёгой, но невысокий, кудловатый, смуглый, с живыми глазами кубинец, быстро развеял наше удивление.
- Я пять лет учился в Союзе и там научился так говорить.
Разговорились, познакомились - зовут его Энрико Агиллар, а через какое то время он предложил: - А чего мы тут сидим? Поехали ко мне домой. Я на машине, посидим у меня..., - и мы с готовностью согласились на это приключение. Тем более что ехать было недалеко в посёлок Кватро Каминес. Сели в крохотный польский фиат и поехали. По пути заскочили ещё к одному кубинцу и тут и остались. Мы с Серёгой. Кубинцы между собой возбуждённо перетрещали о чём то и Энрико объяснил: - Ребята, вы тут побудьте минут сорок, а я за это время отвезу знакомую женщину в больницу, а пока пообщайтесь с Родригесом, - кивнул на второго кубинца и уехал. Общение с Родригесом заладилось сразу. Он притащил две рюмки грамм по сто и с уважительным придыханием сообщил, что там чистейший медицинский спирт. Типа - пейте осторожно.
Я незаметно подмигнул Серёге и запросто, одним махом, выпил всё, после чего изобразил искреннее удивление: - Какой спирт? Вода...
Серёга тут же подыграл мне - выпил и тоже скорчил лицо: - Чёрт побери, точно вода...
Родригес с болезненной гримасой наблюдавший как мы хлопнули спиртяшки, разинул рот в удивлении: - Как вода? Спирт...., - взял рюмки из наших рук, повертел их, понюхал и обрадовался, - да спирт это....
- Да блин, Родригес - ВОДА....
Тот хмыкнул и удалился в глубину касы, а мы с Серёгой тихонько захихикали. Родригес вернулся с трёхлитровой банкой, наполненной спиртом и снова налил нам и уверенно заявил: - Вот это спирт.
С каменным лицом я взял рюмку и спокойно её выпил: - Вода...., - тоже подтвердил следом и Сергей.
- Не может быть, - недоверчиво и изумлённо воскликнул Родригес, быстро наполнил рюмку и тут же её попытался точно так же хлопнуть и закашлялся, с трудом выкрикивая: - спирт..., спирт....
- Какой спирт? Если там градусов нету совсем...., - когда Энрико вернулся из больницы Родригес был в отрубе, но и мы тоже были хороши и о поездке к нему в гости вопрос так жёстко уже не стоял. Опять уселись в машину и поехали обратно в бригаду и как раз вовремя.
Дембеля накрыли стол в большой каптёрке, которая стояла на отшибе от наших казарм. Все были в сборе и ждали меня. Командир взвода-начальник связи дивизиона старший лейтенант Юртаев отсутствовал, круча свои дела. Дембеля кучковались в одном углу, молодёжь в другом, а между ними стол с неизменным и традиционным тортом - метр длиной, пятьдесят сантиметров шириной и 10 толщиной. Розочки, виньетки, а посередине курсивом и большими буквами надпись "27го марта День Приказа". Было тут и много других солдатских деликатесов и напитков на которые солдаты помоложе смотрели с нетерпением.
Вроде бы, что тут такого? Нормальная солдатская традиция, без употребления спиртных напитков и со здоровым солдатским юмором.
Но армейскими политорганами это считалась проявлением дедовщины. Мы же, строевые офицеры, смотрели на такую традицию вполне нормально. Беспокойство замполитов вызывал следующий момент: молодые солдаты подразделения, которых приглашали дембеля, должны съесть всё, что они приготовили. Конечно, это не обходилось без активного блевания бойцов, но блюём мы не только от переедания... Поэтому замполитам лучше бы следить за другими моментами. А то в мою срочную службу стрижка налысо считалась нормальным явлением, особенно летом она даже приветствовалась. А как стал прапорщиком, вектор замполитовского мнения поменялся на строго противоположный - это уже стало считаться издевательством над личным составом. Была у нас в ГСВГ и такая традиция - Дембеля, на день приказа, брили головы наголо, за что активно преследовались замполитовским племенем. Вот им то какое дело. Увольняемый солдат бреет сам себе голову - Что в этом криминального? За что его наказывать?
Наш приход послужил сигналом и мы уже через две минуты расположились за столом. Бойцы, как увольняемые, так и помоложе, налили себе менты, ну а нам с Сергеем, Карташёв с Никифоровым выставили бутылку рома. Поздравил парней с их приказом, сказал пару добрых слов напутствия и мероприятие покатилось. Уже через час первые кандидаты на "метания харча" выскочили на улицу. Мы с Серёгой тоже присоединились к ним и чтобы не опозорить звание офицера. Во-первых: блевали за другими кустами... А во-вторых- Дальше и богаче... Но у нас наложилось пиво на спирт, а потом ещё и качественный, задиристый ром. Ну..., всё это и выстрелило....
До весенней проверки осталось пару недель и их я посвятил ВАПу. Взял у командира дивизиона припасённый спирт, несколько банок тушёнки и пошёл искать какой-нибудь кубинский бульдозер, который нашёл на строительстве новых казарм и где он маялся от безделья. И это был не просто бульдозер - а японский КОМАЦУ с мощным ножом спереди и массивным железным когтем сзади.
Увидев, то что я принёс, кубинец мигом согласился и мы поехали в сторону ВАПа. Показав, что надо сделать, я отошёл в сторону, а бульдозер сначала железным когтём хорошо прошёлся по площадке перед двухэтажным зданием, взломав, перемолов в течении двадцати минут скалу, а потом за полчаса из всего этого сформировал вал нужной высоты на краю поля. Подравнял и, получив заработанное, уехал, оставив меня в восхищении от работы мощной машины.
Последующие два прошли в выравнивании площадки, после чего стал разбивать поле на километровые квадраты в масштабе 10 метров - один километр. К обеду, натянув шнуры, мы сформировали километровую сетку. Теперь можно было формировать рельеф местности. То есть: где по карте горы и холмы, мы насыпали их чуть большей величины из песка. Формировали леса из дёрна, низины, обозначали реки и озёра стеклом, крашенным голубой краской . Этим мы занимались несколько дней и на этом решили до проверки закончить и продолжить накрывать поле через две недели.
В эти дни я окончательно познакомился с Энрико Агиллар. Как то мы, офицерской компанией, поехали в неплохую пивнушку в тот посёлок, где и жил Энрико. Посидев и выпив пару бокалов, я решил найти его дом. Хоть и тогда неплохо был выпивши, но хорошо запомнил его объяснения, что и помогло буквально за десять минут найти его.
Он был дома и радостно встретил меня. Тут же познакомил со своей женой Мартой Вальдес, как я понял сначала. Но оказалось, что это его одноклассница и он с ней живёт гражданским браком. Есть у него и законная жена. Тоже одноклассница и она вполне спокойно общается и даже дружит с Мартой. В последствии я узнал, что Энрико живёт ещё с одной одноклассницей, подтвердив тем самым лёгкие сексуальные отношения среди кубинцев. Несмотря на свою затрапезную домашнюю одежду, в которой она меня встретила, у Марты была отличная фигура с привлекательным бюстом и длинными ногами. Клаудия Шиффер просто сдохла бы от зависти и желания иметь именно такую фигуру. Не портило впечатления и то что Марта была иссине-чёрной негритянкой. Но вот типичное негроидное лицо и курчавые волосы, несколько смазывали общий облик. Но всё равно со своей фигуркой смотрелась она шикарно. А Энрико ещё добавил с гордостью, видя моё восхищение, что Марта не какая то там..., а была заведующей всех аптек соседнего города Которро. Правда, она вообще не говорила по-русски, но словоохотливый Энрико полностью восполнял этот пробел, активно переводя всё Марте и обратно. Просидел я у них с большим удовольствием два часа и Энрико проводил меня до автобусной остановки и мы договорились о следующей встрече. Тем более что я ему пообещал сорок литров бензина, который тоже являлся у них дефицитом. На его малолитражку выдавали всего 60 литров на месяц, что ему явно не хватало. Интересно просветил он меня и по этой теме. Оказывается, купить новую машину у них было практически невозможно и их тоже распределяли или ими награждали. Энрико работал мастером на довольно крупном заводе по производству арматуры. И за хорошую работу был награждён машиной. Здесь тоже был интересный момент. Фидель Кастро награждал отличившихся кубинцев, но не рабочих, а рангом гораздо выше автомобилями "Волга". Рауль Кастро "Волгой" награждать не мог, но зато тут в ход шли машины марки "Жигули". Государственные чиновники рангом ниже польскими "Фиатами", немецкими "Трабантами" и другими машинами соц. лагеря.
Последующие десять дней прошли в плотном общении с Энрико и мы подружились. Он оказался лёгким в общении и открытым. Уже через три дня, вечером, я притащил в условное место у дороги две канистры с бензином, чему он был очень рад. Почти каждый вечер я сидел у него в гостях и активно общался, пытаясь разобраться во многих неясных для меня кубинских реалиях.
Особенно поразил его рассказ о роли сексуальных отношений в жизни кубинцев. Мы, русские, привыкли смотреть на это, на сексуальные отношения среди кубинцев через призму штампа - "Куба - публичный дом Америки". Или такой штамп - "Русский мужик, самый сильный сексуальный мужик", с удовольствием рассказывая о гипер сексуальных возможностях русских. А вот Энрико заставил на всё это взглянуть с другой стороны и ощутить себя в этом плане гораздо ниже кубинцев и ущербней. Может быть, какой-нибудь учёный-сексопатолог объяснил бы всё это с научной точки зрения, может быть заумно, но простой кубинский мужик обо всём этом рассказал с народной точки зрения и я склонен верить ему в этом. И здесь немалую роль играл жаркий тропический климат, который очень здорово влиял на женскую и мужскую потенцию.
У нас, в Союзе, тоже есть штампы, один из которых приписывает горячий темперамент армянам и грузинам. А у азербайджанских мужчин эта планочка почему то была занижена. Тоже наверно жаркий климат сказывался.
Так вот, как Энрико говорил: - Климат у нас, Борис, повлиял на время самого акта и на остроту ощущений. Мы, кубинские мужчины, кончаем быстро, но ярко. А вы, русские мужики, в этом плане можете дольше, но и женщины у вас более "холодные" и менее темпераментные в постели, чем кубинки. Поэтому, для того чтобы совершился полноценный сексуальный акт, немало важную роль здесь играет такое понятие как "любовная игра", роль которой довести обоих партнёров до нужной кондиции.
В этом месте я выразил удивление: - Энрико, ну-ка с этого места поподробнее....
Энрико самодовольно усмехнулся и задал в свою очередь вопрос: - А ты видел, что у нас в армии женщины военнослужащие днём и даже на занятия приходят в бигудях?
- Конечно, видел и меня это очень удивляет. У нас бы ни одна русская женщина, никогда бы даже на улицу в бигудях не выйдет, а тут у вас они целый день ходят в них и в магазин, и на работу...
- Во..., это тоже наш национальный элемент сексуальной культуры. Не знаю как в других латиноамериканских странах, но наши кубинские женщины считают, что основное время суток это вечер и ночь. День - это для работы, для решения каких-либо повседневных дел. Но вечером, перед приходом мужей, женихов или вообще в целях показать свою красоту и себя, бигуди снимаются, волосы красивыми волнами и локонами рассыпаются по плечам и женщина становится привлекательной и притягательной. Вот тогда и начинается любовная игра, в которую входит всё - и причёска, с которой женщина встречает своего мужчину, одежда, обнимание, прикосновения, поглаживание, тисканье, томные и многообещающие взгляды, комплименты, музыка и многое чего другого, что обоих партнёров в течении трёх-четырёх часов заводит и подготавливает к самому акту, который происходит бурно и ярко для обоих....
- Фигня какая то..., - выразил я сомнение.
- Нет, Борис, это не фигня.... Даже в армии, сам же заметил, они ходят в бигудях и для этого у них есть даже специальная военная косынка, скрывающая бигуди. Это вот так у нас, а теперь разберёмся как у вас....
- Ну..., тут я лучше тебя знаю, - коротко засмеялся я и задумался. И чем больше думал, анализировал, тем больше соглашался с Энрико. После чего предложил. - Хорошо, изложи своё виденье. Интересная штука получается, я ведь до этого особо не задумывался над этим вопросом.... Давай, попробуй меня разубедить.
И ведь, гад, убедил в своей правоте буквально через пару минут.
- Тут дело, Борис, как раз и опять в "любовной игре". Русский мужчина в сексе эгоистичней, лишь бы быстрее забраться на женщину, удовлетворить себя и поэтому всегда спешит. И вот этот важный момент, "любовной игры" либо совсем пропускает, либо уделяет минимальнейшее внимание. Не подготовив, "не разогрев" женщину совершает акт, сам кончает, но не факт что женщина достигает оргазма. Да, она может тоже получить какую ту тень удовольствия, наверняка получила и массу приятных ощущений, но того пика, вершины, ради которого секс и существует русская женщина достигает редко. Поэтому я тебе дам совет - будешь с кубинкой в постели, не торопись... Вспомни что тебе сказал. А так скажу, как другу и откровенно, но только не обижайся - Вы русские мужики среди кубинских женщин, именно поэтому и не котируетесь.... Да ещё любите выпить крепко перед сексом...
Мы молчали. Я переваривал не совсем приятную информацию, а Энрико хитро поглядывал на меня.
- Ну, а русские женщины? Я много слыхал, что они очень ценятся и когда в Германии служил, да и здесь...
- Оооо..., русские женщины - это отдельный разговор, - Энрико аж закатил мечтательно глаза под лоб, видать вспоминая бурную молодость, когда учился в Союзе. - Русские женщины - это Душа, это нежность, это тёплота, чего к сожалению не хватает нашим женщинам. У наших присутствует страсть, эгоизм.... Да.., да. Ты не ослышался эгоизм. Они в постели требуют равноправия и попробуй её не удовлетвори... А ваша женщина, если у неё есть отношения с мужчиной, полностью отдаёт себя... Она растворяется в своём партнёре...
Энрико кивнул на Марту, которая сидела рядом с нами с шитьём и прислушивалась к незнакомым словам: - Вот Марта. Всё у неё есть - и фигура, и не дура и в постели хороша, не плохая хозяйка и не более. Если бы я не знал русских женщин, меня в ней всё устаивало, а так.... Не хватает ей, вот по этому я одновременно и живу с четырьмя одноклассницами. Ищу ...., - Энрико покрутил растопыренными пальцами в воздухе, но не смог выразить словами, что он ищет, а я его прекрасно понял. А Марта продолжала улыбаться, даже не понимая, что её сейчас обсуждали с сексуальной стороны.
Второй неприятной откровенностью было признание Энрико в том, что кубинцы между собой в порыве негодования называли нас, русских - Вонючками. И видя, что это мне неприятно, с кубинской непосредственностью стал говорить: - Это я тебя сказал, чтоб ты ориентировался и знал...
Я и без него знал и понимал, что коренное и адаптированное население Кубы, потело гораздо меньше чем мы русские и европейцы. И с потом боролись несколькими способами, основным из которых был душ. Я, например, принимал его четыре раза в день - утром, в обед, вечером когда приходил домой и перед тем как лечь спать. И то всегда чувствовал на теле солёный пот. А особенно ощущался он подмышками, в паху. И душ тут помогал мало, поэтому многие, мужчины и женщины, пшыкали туда разными, по своему вкусу, дезодарантами.
....- Вот представляешь, какой запахан стоит в автобусе особенно от русских, когда пот и дезодарант вместе.....
Моя жена знала о дружбе с Энрико и предложила пригласить их к нам в гости, что было с радостью воспринято Энрико и Мартой. И в ближайшее воскресенье они приехали, захватив с собой сына Марты, негритёнка лет восьми.
Мы подготовились, настряпали салатов, наварили, нажарили исходя из своего русского гостеприимства. Не учтя только одного - всеобщего дефицита на всё, в том числе и на продукты. И когда они зашли и увидели накрытый стол, нормально накрытый русский стол, предполагающий ХОРОШЕЕ застолье, где стояло пищи в таком количестве и в таком разнообразии, которое на Кубе может быть только ну по очень, очень большим случаям или .... , даже не зная чего. Энрико, конечно такое видел в Союзе, но наверно забыл. Марта взрослая, рассудительная женщина и Энрико сумели скрыть своё удивление, а вот негритёнок был просто ошарашен. Особенно количеством мяса и большим количеством мясных, сочных и горячих беляшей. Хоть его Марта наверняка и инструктировала как себя вести в гостях у русских, негритёнок не удержался и схватил беляш, который мигом исчез во рту. А в руке у него тут же оказался второй беляш. Марта шикнула на него, слегка ущипнула сына, но тот уже пошёл в разнос. Беляши один за другим, с огромной скоростью, исчезали из большой кастрюли и одновременно мальчишка уминал всё, что стояло на столе перед ним. Марта недовольно хмурила брови, а моя жена по наивности, похваливая аппетит прожорливого гостя, подкладывала и подкладывала ему. Я попытался остановить её, ещё помня "метание харчей" молодыми солдатами от переедания, но женщина есть женщина и ей надо самой убедиться в своей неправоте. А так она удивлённо посмотрела на меня: - Чего ты? У мальчика хороший аппетит... Пусть кушает...
А Энрико сразу ухватился за бутылку и застолье понеслось. Правда оно, застолье, периодически прерывалось. Негритёнок с Мартой выбегали из-за стола и скрывались в туалете на продолжительное время, где пацана рвало беляшами и другой пищей. Там же его приводили в порядок и Марта делала жёсткое внушение, но как только негритёнок садился за стол и видел пищу, рука чисто автоматически тянулась к ней и всё повторялась заново. Но это был единственный негативный момент, который совершенно не испортил дружескую атмосферу за столом.
Через несколько дней мы с женой получили ответное приглашение посетить Энрико и Марту уже в их доме.
На автобусной остановке нас, празднично одетый, ждал Энрико в окружении кубинской детворы. Он церемонно расшаркался и торжественно, с важным видом повёл нас на его улицу. Впереди весело бежала детская ватага и громко кричала на всю улицу, извещая всех, что к Энрико и Марте приехали советские, военные друзья, с которыми у него крепкая дружба. А Энрико важно разговаривая с нами, косился взглядом, контролируя и оценивая - Все ли видят, какие у него дружеские связи с советскими?
- Энрико, а чего они тебя женским именем называют? - Спросил я Энрико, имея в виду крики детворы.
- Так ты в этом и виноват, - добродушно произнёс кубинский товарищ, на что я в недоумении только развёл руками. То, что мне тут же разъяснил товарищ, я знал, но не предавал значение в разговорной речи. В испанском языке мужской и женский род отличается двумя буквами в окончании слова. Буква "О" обозначает мужской род, буква "А" женский род. Например: Мучача - девушка, Мучачо - парень, ну и так далее... Если нужно множественное число, то добавлялась буква "С". Мучачас - девушки, Мучачос - парни...
....- Так вот ты русский и не делаешь особой разницы между "А" и "О" и зовёшь меня всё время Энрика..., Энрика. Вот теперь меня так и дразнят.... Дети...., чего на них обижаться? -
Блин..., - я сконфузился и виновато пробормотал, - извини меня, ЭнрикО.
Мы с женой думали, что гостевание пройдёт по стандартной схеме. Сядем за стол и за рюмкой рома или чего другого пообщаемся. Но толпа, человек в пятьдесят, встречающих кубинцев ошарашила своим гостеприимством и радостными, приветственными криками. Но когда я узнал, что Энрико с Мартой тщательно продумали и всю программу встречи, посиделок и всего остального - мы были просто "убиты".
Нас торжественно усадили в кресла на большой террасе. В руках как то незаметно появились бокалы со спиртным и Энрико с пафосом провозгласил тост за Кубино-Советскую дружбу и за приехавших гостей. Выпили все, в том числе и присутствующие на улице. После чего мы опять сели в кресла, а Энрико махнул рукой, давая сигнал к празднику.
- Борис, Валентина, мы сейчас вам продемонстрируем несколько старых танцев, оставшихся от эпохи испанцев.
Заиграла музыка и на чисто подметённой улице начались танцы. Они действительно готовились к нашему визиту и сейчас несколько пар азартно и красиво танцевало негритянские танцы перед верандой, а остальные с не меньшим азартом хлопали в ладоши и подбадривали танцующих. Потом они пели, снова танцевали, а мы с женой ошеломлённо только и могли воспринимать, как должное всё происходящее перед нами.
Через час Энрико пригласил нас и самых ближних соседей во внутренний двор, где стоял накрытый стол. И тут нам стало с женой совсем неудобно. По кубинским меркам стол был накрыт просто шикарно. И мы представляли, чего это могло стоить Энрико с Мартой. Чёрт побери....
- Борис, Валентина, мы хотим вас угостить чисто кубинскими блюдами, приготовленные по старым рецептам.
Кубинская кухня, по старым рецептам, особенно запечённый поросёнок, была восхитительна, а за лёгким возлиянием час за столом пролетел незаметно. Мы думали, что вскоре придётся откланяться. Но не тут то было. Мы вышли снова на террасу и нас опять усадили в кресла и началось новое представление. Но уже современные, зажигательные, с примесью и лёгким налётом секса латино-американские танцы, под типично-ритмическую кубинскую музыку. Этот вечер нам с женой запомнился на всю жизнь.
После удачно сданной проверки я хотел вплотную заняться ВАПом, но меня вновь озадачили.
- Цеханович, давай снова бери самосвал и гони в Гуанабо. Там опять смыло песок с пляжа.
- Блин...., Чёрт... Товарищ подполковник, может кто другой поедет? А я лучше ВАПом займусь, - начал я жалостливо давить на подполковника Подрушняк. Но тот только досадливо отмахнулся. Ему уже ничем не хотелось заниматься - скоро барка, а незаконченных дел как всегда ещё больше. И чтобы отвязаться от меня, смилостливался.
- Ладно..., ладно..., не ной. Понимаю, одному скучно. Так чтоб не было скучно, комсомольца с собой возьми. Мне в бригаде сказали, чтоб именно ты ехал. Всё иди. Готовься. Да..., старшего лейтенанта Захарова ко мне. Я ему сам задачу поставлю.
Ну что ж. С Витькой ехать можно....
За пару дней собрались и поехали. Всё как и в прежний приезд. Поселились в домике пионерского лагеря на берегу моря. Естественно, в вечер приезда мы с Витькой не хило выпили и легли спать. Но уже через два часа проснулись и отчаянно зачесались от многочисленных укусов летающих тварей. После недолгого и горячего обсуждения, где каждое первое и второе слово было матерным, решили москитов выкурить. Набрали на улице каких то шишек, очень похожих на сосновые, но гораздо крупнее и несколько иного вида. И запалили прямо на мраморном полу. После хорошего задымления, мы спокойно проспали до утра.
На следующий день я одел военную форму, которую специально взял для ведения официальных переговоров с кубинцами. Быстро позавтракали и поехали на песчаный карьер, где меня встретили как старого знакомого, поэтому проблем погрузки моего самосвала вне очереди, когда будет приезжать, не предвиделось. После чего спокойно поехали в знакомый мне сапёрный полк кубинцев. Вызвал на КПП их комсомольца и тот радостно заулыбался, увидев меня в военной форме. И тут проблем не было, а через двадцать минут кубинский солдат ставил ящик с вином в кузов. Вернулись к себе в двенадцатом часу и ехать за песком уже не хотелось.
- Игорь, иди готовься к обеду. После обеда поедем, - отдал распоряжение я водителю
Но после обеда поехали мы не за песком, а на курорт Варадеро за двести пятьдесят километров. Как говориться - Водка до добра не доводит. В данном случаи вино. Выпили, пообедали, поглядели друг на друга и как то так одновременно решили сегодня уже не работать а сгонять и посмотреть - что такое Варадеро. Заправили полный бак и погнали. Дорога на Варадеро была отличная, мы выжимали из самосвала все его скоростные возможности и уже через полтора часа спускались по извилистой дороге, огибающая бухту, вокруг которой и располагался город Матанзас, стоявший на половине пути. Проскочили по окраине города, поднялись опять вверх на возвышенность и вновь выскочили на простор дороги. Нам было весело, тем более что и по дороге выпили из горла бутылку вина. Весело было и солдату, водителю самосвала от такого приключения и предстоящих впечатлений. Но вот тут нас ждало небольшое приключение, которое могло закончиться довольно печально для нас. Нас с рёвом обогнал полицейский мотоцикл, на котором восседал огромный негр в полицейской форме и стал подавать нам сигнал на остановку. Пока мы тормозили, пока он остановился, мы проехали ещё метров триста и встали на обочине. Полицейский остался сидеть, ожидая когда к нему на задних лапках подбежит водитель. И иной реакции он и не ожидал. У водителя тоже сработал вполне прогнозируемый инстинкт и несмотря на наш общий вопль: - Стой, Ты куда? - Солдат выскочил из-за руля и полетел в сторону полицейского.
- Блин! Ну, куда он пометелил на хер? - Теперь мы вывалились из кабины и тоже направились в сторону полицейского, но только если от водителя источалась покорность и послушание, то мы излучали здоровую русскую агрессивность и нам явно не хватало в руках вырванного из забора штакета с гвоздями.
Полицейский думал, что остановил кубинский самосвал, благо на нашей машине стояли обычные кубинские номера голубого цвета. А тут стоит перед ним явно не кубинец, в полувоенной форме, а он сам крутит в руках вообще непонятный документ, на иностранном языке, да ещё запаянный в огромный и толстый кусок оргстекла. (водители, чтобы талоны от пота не портились, запаивали в куски оргстекла, размером в нагрудный карман).
Негр тупо крутил в руках права, пялился на водителя и ничего не мог понять, а тут ещё сбоку вынырнули ещё два каких то, явно недружелюбно вида, типа и неуважительно, совершенно ничего не боясь, заорали по-испански: - Чё..., тебе надо...? Чё... к солдату пристал?
Полицейский вылупил от такой наглости глаза и нерешительно забормотал: - Velocidad...., Velocidad....
- Чего ты там бормочешь, дол....б в форме? Чё..., скорость нарушили? Да пошёл на хер..., Какая скорость на самосвале? Дай сюда права..., - я выдернул из его рук права бойца, а лощёное рожа негра стремительно посерела, что у них обозначало - сильно побледнела. Не знаю, что он подумал о своём ближайшем будущем, но он не хило испугался даже не нас, а той непонятной ситуации, когда его - ХОЗЯИНА дороги, порядка, блюстителя закона совершенно не боятся, говорят на незнакомом языке, белые.... Явно не кубинцы. Может он подумал, что мы американские диверсанты, захватили кубинский грузовик и двигаемся по каким то своим диверсантским делам, а он дурак взял и влетел в эту глупейшую ситуацию. Форма на его спине стремительно взмокла, мигом крутанул ручку газа и мотоцикл, почти на заднем колесе, стремительно рванул с места и уже через несколько секунд превратился в тёмную точку где то там на горизонте.
Выкрикнули в азарте в след ему кучу ругательств, обругали водителя, за то что выскочил из кабины и послушно побежал к полицейскому и начали совещаться - Что делать дальше?
По идее надо бы поворачивать назад и мчаться на базу, потому что сейчас оскорблённый и напуганный полицейский подымет тревогу и нас начнут ловить по всем дорогам. Были бы трезвые - так наверно и поступили. Но и пьяными мы тоже не были - Выпившие. Поэтому порешали быстро и по-русски - А хусим.... Где наше не пропадало... Прорвёмся...
И поехали дальше. Опасность залететь с полицейскими была реальная. Полиция на Кубе - это отдельная каста. Выше даже армии, высокооплачиваемая, привилегированная и они были настоящими хозяивами. На всяких офицерских сборах нам иной раз доводили различную эксклюзивную информацию. В том числе и про полицию. Так интересна история экипировки полицейских. Например, всю военную форму кубинцам шили в СССР, а вот по полицейской форме и экипировки кубинцы пошли по другому пути. Как бы там не крутили американцы и разные там блокады экономические, но Куба была и есть курортным местом, куда стремятся приехать миллионы туристов. А в мире, в восемнадцати мировых курортных зонах, полицейские носили единую форму. Вот и полицейские Кубы тоже носили такую же форму, чтобы любой иностранец, увидев, сразу понял - это представитель власти. Форма была красивая, тёмно-синего цвета, облегающая... А экипировка, мотоциклы и всё остальное были итальянские. Полицейский всегда разговаривал с простым кубинцем, когда был на службе, только свысока, тем самым подчёркивая своё превосходство. Я и сам частенько видел, как полицейский смотрел на кубинца, даже если он и ничего и не нарушил. Особенно монументально выглядели, сидевшие на своих конях, конные полицейские. Два года назад полицейское управление Гаваны и жители столкнулись с большой проблемой - внезапным всплеском уличной преступности. Начали копать, анализировать - вроде бы причин для такого всплеска не было. И ведь докопались. Оказывается, они в ходе оптимизации полицейского штата столицы и работы уволили на пенсию 900 участковых, которые знали на своих участках всё и их вся шпана знала и боялась. А тут сразу раз и уволились. Как уволили, так и восстановили, введя уровень уличной преступности в нормальный уровень.
Нашему полицейскому наверняка стало потом стыдно за свою трусость и он не стал никому и ничего докладывать и к Варадеро мы подъехали уже через час и совершенно спокойно.
Сама курортная зона - это длинная песчаная коса шириной метров триста-четыреста и длиной километров тридцать, уходящая в океан. Мы ехали на небольшой скорости по автописте и с любопытством крутили головами, но честно говоря видно с дороги было мало. Все отели и пляжи были на той стороне косы и нам были видны лишь крыши высоких и красивых отелей. Километров через пятнадцать внезапно уткнулись в шлагбаум, за которым стояли кубинские пограничники. Дальше проехать не удалось и, свернув по боковой дороге, выехали на другой край косы и теперь неторопливо ехали вдоль ухоженных отелей, бунгало, многочисленных ресторанчиков, бассейнов и глазели на гуляющую курортную публику, которая в свою очередь смотрела с удивлением на грязноватый, обшарпанный самосвал, непонятно как оказавшийся среди этой роскоши и респектабельности. Но нам было по фиг и мы лихо припарковались у уютного ресторанчика. Сели на открытой веранде, откуда было прекрасно видно и бесконечный пляж, длинные океанские волны, гуляющая публика и наш самосвал. Усадили рядом водителя, заказали цыплёнка табака, пиво, бойцу менты и с удовольствием отдохнули. Потом проехали вперёд и выехали на поля для гольфа, сфоткались у скульптуры Дон Кихота и Санчо Панчо, зашли ещё в один ресторанчика "La Pirata", пропустив там ещё по бокальчику пивка. Покатались немного среди шикарных отелей, окунулись и повалялись на чистом песке. На этом решили закончить свой вояж. Выехали к вывеске_________, где и щёлкнулись. Теперь можно смело говорить - Я отдыхал или был на Варадеро.
Обратная дорога была уже рутиной. Витька спал, я зорко смотрел вперёд и на бойца, опасаясь что того тоже разморит, тем более что быстро сгустились сумерки и вскоре мы ехали в полной темноте. За водителя я опасался зря, а когда до Гуанабо осталось километров пятьдесят он огорчённо выругался: - Не хватит нам, товарищ старший лейтенант, бензина. Чёрт...
Мигом проснулся Витька и мы оба встревожено спросили: - А на сколько хватит?
- Да, скоро закончится....
- Чёрт..., блин...
Дальше мы старались ехать экономно. Хотя как можно было экономить на старом ЗИЛ 555....? Разгонялись и выключали двигатель и потом ехали по инерции. На спусках тоже выключали двигатель и все втроем смотрели на указатель уровня бензина, радуясь каждому отвоёванному километру и надеясь - что хватит. Не хватило и мы окончательно заглохли как раз в пятнадцати километрах от базы. Обсудив все варианты, остановились на одном: я иду пешком, беру УАЗик Сергея, канистру бензина и возвращаюсь к самосвалу. На всё про всё я отводил часа три. Но уже через десять минут сумел остановить такси, ехавшую в сторону Гуанабо, и денег у меня было как раз. Через двадцать минут лихо подскочил к пионерскому лагерю. Дальше всё прошло ещё быстрее и под ехидные подколки Серёги-однобарочника, через сорок минут мы уже тормозили у самосвала.
День прошёл не зря, мы все втроём получили яркие и богатые впечатления на всю жизнь. Хотя могли и залететь с такими же яркими впечатлениями и тоже на всю жизнь. Но бог всегда на стороне тех, кто рискует разумно.
Последующие два дня у нас Витькой прошли тоже плодотворно. Водитель к великой своей радости ездил в карьер за песком без нас. Он нас завозил в сам город Гуанабо. Оставлял там, где мы с удовольствием ошивались по прибрежным ресторанчикам, купались и доходили аж до курортной зоны Санта Марии. То есть отдыхали по полной. Такой отдых у нас был до обеда. А после обеда, садились в самосвал и уезжали в глухие деревне, где бессовестно ченчили.
На третий день позвонили с бригады и потребовали, чтобы Витька вернулся в дивизион. Ожидалась большая проверка партийного и комсомольского хозяйства. Жалко конечно было. Без Витьки стало скучно и я целыми днями катался на самосвале и дело по устройству нового пляжа быстро двигалось к завершению.
Зная о том, что у особиста здесь аж двое человечков, которые за всем здесь смотрели, я уже не интересовался особискими делами. Правда, как то набрался наглости и пошёл к сувенирщику из крайнего дома, под предлогом прикупить каких-нибудь редких сувениров. Встретил он меня неплохо, но почему то здорово нервничал. Уйдя от него через тридцать минут, прикрываясь густыми кустами вернулся к его дому, выбрал хорошее место и стал оттуда наблюдать. Он ждал гостей и видать не хотел, чтобы их видели, особенно русские. Машина была с дипломатическими номерами крупного европейского государства. Я быстро срисовал двоих, вышедших из машины мужиков, запомнил их приметы и тихо удалился. Информация была, пусть дальше особист сам разбирается.
А на следующий день я влетел. Вернее влетел водитель самосвала. Он после обеда поехал без меня на карьер. Я не захотел ехать, разморило после сытного обеда и решил немного покемарить. А на дороге самосвал без старшего машины случайно выловил зам по тылу бригады. В принципе, к водителю зам по тылу претензий не имел: тот был на маршруте, вёз песок на пляж без нарушений, а расспросив и узнав, что старшим должен быть старший лейтенант Цеханович, полковник Хряков отменил все свои дела, по которым он куда то ехал, и помчался в Гуанабо сводить счёты со своим врагом. Как Суворов говорил - Через полгода службы любого тыловика можно смело расстреливать. Ну, а нашего Хрякова, недаром на Руси фамилии давали, можно было расстреливать ещё в Союзе. Нечистоплотное, высокомерное хамло, типичное тыловое племя дорвавшееся до кормушки с материальными ценностями. А я был "Народным контролем" и не раз ловил тыловых работниках на хищениях. А с тех удерживали в валюте.... В инвалютных рублях. Но это были моего уровня тыловики - прапорщики, да зам по тылу дивизиона. В верхние эшелоны воровства не лез. Ну, их на хрен. Сожрут, но ситуацию что там творится знал. С самим полковником Хряковым по службе не сталкивался, но один раз это хамло решило меня нагнуть. Причём, так... походя. Типа - старлей пацан.... И мы остро и горячо поговорили, где открытым текстом я его чуть ли не назвал ворюгой. И пообещал словить его за руку, а тут приехал маршал Ахромеев с проверкой (рассказ "Дедушка Ахромеев") и я со своим обращением к маршалу наделал нешуточной суматохи среди начальства, да ещё потом поругался с ним. Так что ему представился хороший случай разделаться с зарвавшимся старшим лейтенантом.
Я только проснулся и вывалился из комнаты на улицу, навстречу начальства: с помятой, красной и лоснившейся от пота рожей. Как бы к нему не относился, но он был полковник и заместитель командира бригады и я должен был ему доложить. Но докладывать и не пришлось. Полковник, увидев мою заспанную рожу, мигом определил степень моего опьянения - Суровая такая степень.... Ну..., а дальше понеслось - ругань и нецензурщина.
Терпеливо прождав с минуту, ожидая хоть какого то логичного завершения затянувшегося монолога, нетактично прервал старшего офицера.
- Товарищ полковник, вы ничего не попутали?
Таким "хамским" вопросом я его мгновенно поставил в тупик и он замолчал, переваривая смысл вопроса и удивляясь моей смелости. Он ожидал, что я буду оправдываться, заискивать, а старлей наоборот невозмутимо прервал праведный, начальственный гнев. А Сергей однобарочник, прибежавший на вопли и ожидавший окончания трёпки, чтобы доложить начальству, даже закатил глаза в испуге от того что он оказался свидетелем дальнейшего.
- Товарищ полковник, я вас ещё раз спрашиваю - Вы ничего не попутали? - Зам по тылу продолжал тупо вращать глазами, не понимая - Почему этот старший лейтенант дерзко задаёт вопросы и как себя в этой ситуации повести? А меня понесло.
- Вы что с солдатом разговариваете? Вас в вашем Вольском училище другим словам не учили? - Не дождавшись ответа от обалдевшего полковника, назидательно продолжил, - вы, товарищ полковник, сейчас разговариваете с офицером, а не в обезъяннике в милиции. Перед вами стоит коммунист и начальник разведки. Вы что это себе позволяете так разговаривать? Может вас научить, как нужно и какие слова говорить.....
- Ааааа...., - вдруг прорезался голос, - аааа....., звиздец тебе, Цеханович.... Как приедешь, я тебя арестую и посажу на гауптвахту за пьянку и нетактичное поведение со старшим офицером....
Лично позвоню Соболю, чтоб он там тебя вздёрнул.... Ты, куда пошёл, старший лейтенант...? Стой... !
- Да..., пошёл ты...., - кинул через плечо и ушёл.
Крики, вопли и угрозы минут пять ещё звучали на территории лагеря, но полковник благоразумно не стал идти за старшим лейтенантом и продолжать выяснять отношения. Ещё непонятно как он поведёт себя, а потом вопли стали удаляться в сторону уже конкретно хозяйства Серёги и ещё долго там Хряков срывал свой гнев и злость на безответном прапорщике. Потом он уехал, но появился расстроенный и кислый Серёга.
- Ты поругался с зампотылом, а мне досталось...., - забухтел недовольно товарищ, - всю злость свою на мне сорвал....
Я вытащил из-под кровати ящик с четырьмя последними бутылками вина: - Давай, Сергей, выпьем. Раз начальство сказало, что я пьяный - значит надо надраться. А так особо не беспокойся. Вот сейчас вернусь в бригаду вот тогда и потопчут меня. Это здесь я смелый. Когда один на один. А там, в бригаде, вся эта свора как налетит на меня.... И мало не покажется. Быстро заклюют.
- А что тогда дёргаешься? - Всё ещё недовольно, но тональностью пониже, спросил однобарочник, принимая полную кружку плодово-ягодного вина, - промолчал бы и всё...
- Эээ...., тебе вот сейчас 27 лет, поэтому и рассуждаешь так. Я до двадцати семи лет сидел и молчал, сидел и слушал старших товарищей, набирался опыта житейского, военного. Пытался разобраться в себе - А кто я такой? Что я могу? И могу ли я себя считать мужиком? В нормальном смысле слова. Это я тогда ещё прапорщиком был. А сейчас мне 34 года, я считаю себя нормальным мужиком, офицер и уважаю себя, потому что в моей жизни есть нормальные принципы. И не позволю, чтобы всякая мразь меня унижала или хотела подмять под себя. Армия научила меня быть прямолинейным как доска. И не вилять по жизни, поэтому сейчас так себя и повёл. Если бы он был чуточку умнее и смотрел чуть дальше он бы меня запросто "построил". А так... А..., отобъёмся... Ты вот мне лучше скажи - Напишешь мне бумажку, как он нецензурно ругал меня и то что я в тот момент не был пьяный?
- Нееее... Ты что? Ничего писать не буду, - энергично пошёл товарищ в отказ, - я эти последние полгода хочу нормально прослужить...
Я горько усмехнулся: - Серёга, вот почему плохие люди всегда проявляют корпоративность? А хорошие - Нет? И ты, нормальный мужик, тоже в кусты....
- Боря, пойми меня правильно, - виновато заныл товарищ, - ну не хочу я последние полгода служить каким-нибудь командиром взвода. Да ещё не дай бог у такого урода, как Соболь в двадцатке. Я тут связями оброс, на тёплом местечке. И отсюда хочу уехать...
Мы молчали, сидя на койках, потягивая винцо. Через пару минут тягостного молчания, Сергей тяжело вздохнул и трагичным тоном сказал: - Если у тебя там круто завернётся и будут разбираться - то тогда я скажу, но писать ничего не буду....
Ну и на том спасибо.
- .... Товарищ подполковник, старший лейтенант Цеханович прибыл. Замечаний и происшествий не было, - доложил я Подрушняку, прибыв с Гуанабо.
Командир дивизиона поздоровался со мной и усмехнулся: - Насчёт замечаний ты погорячился. Тут даже собака в нашем парке знает, как ты квасил в Гуанабо. Ты знаешь, что тебя уже Записка об аресте ждёт?
- Ну, обещал зампотылу, обещал посадить... Надеюсь, товарищ подполковник, меня прямо отсюда на губу не повезут?
- Тоже надеюсь, что ты херово о своём командире не думаешь?
- Никак нет, товарищ подполковник...
- Ну и хорошо. Поедешь, сам и когда тебе официально вручат записку. Тут на меня надавили, но я отфутболил - Я не видел, что ты был пьяным? Так они в бригаде всё сварганили. Тебя уж там командир двадцатки прямо желает видеть. Звонил мне, спрашивал - что ты из себя представляешь?
- Ну и...?
- Да ничего я ему говорить не стал. Сказал - сам увидишь..., что ты за конь..., - Подрушняк замолчал, а потом заразительно засмеялся, - мне вот интересно - Как ты его на место поставишь? Ведь он там царь и бог.... А ведь поставишь. Я твою дурацкую натуру знаю. Ладно, иди. Тебя зампотылу ждёт. Сказал, как приедешь - сразу к нему.
- Товарищ полковник, старший лейтенант Цеханович, по вашему приказанию прибыл. - Браво доложился я и замер по стойке "Вольно".
- Аааа..., - обрадовано заорал Хряков, даже не вставая из-за стола, - появился. Ну, что допрыгался до гауптвахты наглец. Я тебе покажу, как надо уважать старших офицеров....
- Товарищ полковник, прошу вас обращаться ко мне на Вы, а также попрошу вас уменьшить громкость, - лицо полковника стало кислым. Он поднялся из-за стола, подошёл ко мне и с минуту рассматривал меня как какое то редкое насекомое, которое надо бы прихлопнуть, но руки марать не охота.
- Ладно, товарищ Цеханович, если Вы, - слово "Вы" он прямо наполнил ядом, - хотите вежливого служебного обращения - Хорошо. Будем соответствовать.
Он вернулся к столу, достал бумагу, которая оказалась Запиской об аресте и торжественно зачитал: - За употребление спиртных напитков в рабочее время вам объявляется пять суток ареста с содержанием на гауптвахте. - И протянул её мне. После чего он уже отеческим тоном продолжил.
- Товарищ старший лейтенант, надо бы вас прямо сейчас и отправить на гауптвахту, но я всё таки нормальный человек, а не зверь. Завтра. Завтра убываете. А сегодня можете побыть с женой, душик принять, а завтра вас ждёт подполковник Соболь. Вам всё понятно?
Я внимательно прочитал содержание Записки об аресте, поглядел на печать, подпись и усмехнулся. После чего принял строевую стойку и ответил: - Ясно, товарищ полковник, что к великому сожалению вы не знаете или уже забыли Уставы. Разрешите идти?
- Это мы поглядим, кто из нас лучше знает, - покровительственно кивнул головой бестолковый полковник и я вышел из кабинета.
- Товарищ подполковник, - Подрушняк всё ещё сидел в кабинете, - вот Записка об аресте и есть приказание завтра убыть на губу. Официально докладываю вам, как своему командиру - ни на какую гауптвахту я завтра не поеду. И вообще не поеду.
Командир дивизиона в удивлении уставился на меня: - Не понял? Это что за демарш?
- А вы прочитайте записку об аресте.
- Прочитал и что? За употребление спиртных напитков... Ну и что тебе тут не нравится? - Подрушняк положил Записку на стол.
- Да с формулировкой ерунда... Вы посмотрите, кто меня арестовывает и кто подписал Записку об аресте.
Командир вновь поднял Записку и посмотрел вниз листка: - Хм, а ведь точно. Он что Устава не знает?
- Так я ему тоже об этом сказал, а он не понял.
- Ну, тогда всё нормально. Только одна просьба - не золупайся... Неохота мне перед своим отъездом грязь разгребать...
На утреннем разводе зампотылу подошёл к строю дивизиона, нашёл меня глазами и заговорщески подмигнул, типа - Стоишь? Ну, Стой, стой... Вечером будешь сидеть... На губе...
В ответ я ему тоже взял и подмигнул, на что полковник скорчил рожу и пошёл дальше.
Вечером, в дверь квартиры постучался посыльный из дивизиона: - Товарищ старший лейтенант, вас вызывает зампотылу бригады к себе в кабинет.
- Понял. Снегирёв сейчас приходишь и говоришь - дома его нет.
- Товарищ старший лейтенант, - ноющим голосом стал жаловаться посыльный, - да сходите вы туда. Я ведь сейчас доложу, а через полчаса меня опять к вам пошлют. И буду бегать. Ведь туда и обратно сорок минут...
- А ты больше не бегай. Скажи - сходил, а его опять не ту дома. И дальше так говори. Понял? - Проинструктировал бойца.
- Ну, тогда ладно, - сразу успокоился посыльный.
Утром только появился в дивизионе, так меня сразу же попросили зайти к командиру, у которого сидел зампотылу.
Я был сама вежливость. Попросил у полковника разрешения обратиться к командиру дивизиона и тут же доложил Подрушняку о прибытии и остался стоять посередине кабинета. По роже Хрякова было видно, что он кипел, но сдерживал "крышку кипящего котла". Так он и начал... Сдержанно.
- Товарищ старший лейтенант, доложите - Почему вы не убыли на гауптвахту, как это было вам предписано? Где вы находились вечером? Поясняю для недисциплинированных старших лейтенантов. Вечером звонил командир батальона подполковник Соболь и доложил, что вы не прибыли на гауптвахту. Дома вас не было весь вечер и вчера я, чуть было не поднял по тревоге разведроту для прочёсывания маршрута вашего движения в Торренс. Вдруг вы валяетесь в придорожной канаве с пробитой головой?
- Товарищ полковник, разрешите свои причины доложить своему командиру, - вежливо обратился к полковнику и у того сразу сорвало "Крышку".
- Да мне по хер, кому ты будешь докладывать.... Я хочу слышать причину - Почему ты, старший лейтенант, не выполнил приказ?
- Товарищ полковник, ещё раз обращаю ваше внимание на "ВЫ" и то что я - Товарищ старший лейтенант. Если вы не понимаете, то я тоже перейду на "Ты".
Не ожидая реакции бригадного начальника, стал официальным тоном докладывать суть проблемы. Подрушняк сделал озабоченное лицо и принял, предложенную мной игру.
- Товарищ подполковник, я не намерен выполнять незаконные приказы по незаконно выписанной Записке об аресте на пять суток. Вот ознакомьтесь, - и положил Записку об аресте на стол перед командиром.
Командир с деланным вниманием прочитал Записку и дальше стал мне подъигрывать: - Я не понял, товарищ старший лейтенант - Вас что, формулировка не устаривает?
- Формулировка так себе. Это лишь субъективное мнения товарища полковника, не подкреплённое ни анализами, ни свидетелями...., - лицо Хрякова пошло красными пятнами, - а вы, товарищ подполковник внизу Записки посмотрите....
- Хм... Да, действиетльно..., - Подрушняк всем своим лицом, бровями и гримасами, выразил недоумение и махая листком в воздухе над столом, вопросительно смотрел на зампотылу, а тот непонимающе переводил глаза то на меня, то на Подрушняка.
- Вот я и говорю, товарищ подполковник, Записка не законная. Арестовать меня имеет право согласно Дисциплинарного Устава либо вы, либо командир бригады до десяти суток. А тут меня арестовывает заместитель командир бригады по тылу. Внизу его должность и подпись. На лицо превышение власти, подделка документа....
Зампотылу наконец то очнулся и потянулся к Записке, но Подрушняк быстро передал её мне.
- Дай её сюда, Цеханович, - потребовал Хряков.
- Никак нет, товарищ полковник, я её оставлю себе на память. В офицерский дембельский альбом вклею. А может она мне ещё пригодиться, - аккуратно свернул Записку и положил её в карман. В кабинете повисла тишина, которую через минуту нарушил полковник.
- Да, Подрушняк, не ожидал я от тебя. Ладно, старший лейтенант сопляк, но ведь ты.... Хорошо, Цеханович, умыл ты меня действительно. Что ж будем действовать как положено. Командир твой скоро уедет. Ему то всё равно, а ты то остаёшься....., полковник погрозил мне толстым пальцем, - остаёшься, Цеханович....
- Не боишься? - Спросил Подрушняк, когда мы остались вдвоём.
- Надоело, товарищ подполковник, бояться. Вы ж меня знаете. Было бы за дело и виноват - смолчал. А так...
На следующий день командир бригады вывел из строя всех офицеров. А потом вывел меня и объявил десять суток ареста - "За самоустранения от выполнения обязанностей старшего машины".
- Есть!
- После обеда убыть для отбытия наказания, - добавил комбриг.
- Есть! - Козырнул и встал в строй, увидев торжествующий блеск в глазах зампотылу. А я в которых раз удивился - Ну, ладно бестолковый и толстокожий Хряков... Но как мог проколоться комбриг на такой чепухе? Какие десять суток? Сегодня сяду - тут же всё официально и правильно. Но ведь завтра вечером я буду на свободе.... И тоже на законном основании....
После обеда, с дипломатом в руках, где лежали мыльные принадлежности, книжка, 250 граммовая бутылочка коньяка, я слонялся по плацу.
Сегодня пришла вторая барка и на плацу царила обычная суматоха вокруг багажа прибывших и крутился человеческий муравейник из новеньких с членами семей и стареньких. Среди вновь прибывших заметил полноватого молодого мужика в гражданской одежде, которого по моему я видел в нашем гарнизоне в Свердловске. Он был чем то очень огорчён и яростно матерился, а рядом стоящая и тоже расстроенная женщина успокаивала его. Постепенно все расползлись и я направился к автобусу с арт. дивизиона, чтобы ехать в Торренс в двадцатку на губу. Сел на заднее сиденье и через десять минут поехали. Уже виденная мною расстроенная семья тоже оказывается едет в Торренс и мужик, сидевший впереди, периодически вскидывался и по инерции оглашал автобус вычурным матом, потом опять утихал, но не надолго, веселя остальных пассажиров. В такой весело-взвинченной обстановке мы бодренько доехали до Торренса и остановились перед штабом арт. дивизиона. Выгрузились, я сразу пошёл в дежурку и связался по телефону с дежурным по "Двадцатке" и сообщил, что старший лейтенант Цеханович прибыл для отбытия ареста и готова ли камера для приёма. Удовлетворившись ответом, что сейчас уточнят, я вышел на крыльцо и стал наблюдать за жизнедеятельностью братского дивизиона и за семьёй прибывшего офицера, который ушёл представляться к командиру дивизиона. Вскоре и он сам вышел на крыльцо и снова крепко выругался. Посмотрел на меня и агрессивно подошёл.
- Слушай, ты такого Цехановича, знаешь?
Такая прямая постановка вопроса и так прямо в лоб слегка ошеломила, но вида не подал и, ещё не зная как вести себя с этим взвинченным товарищем, неуверенно ответил: - Ну..., так в общем знаю. А что?
- Да, блядь, тут... или скорее всего в Союзе чего то напутали. Я ехал сюда на должность начальника разведки реактивного дивизиона. Хотел побалдеть без личного состава два года, а оказывается он только через полгода мне освободит должность. Да ещё говорят вроде бы его оставляют сверх срока ещё на полгода. Блядь и теперь пока он не уйдёт я должен служить здесь опять старшим офицером батареи. Блядь, мы уж с женой нацелились в бригаде жить, а придётся вот в этой дыре... Мужик то хоть он нормальный?
- Ну..., мне довольно сложно сказать. Вроде бы ничего..., - неуверенно тянул я, весело хихикая про себя.
- Вот блядь... Ну что за невезуха... Опять личный состав, опять с ним трахайся....
Я хотел ещё немного помурыжить вновь прибывшего, но к сожалению интрига закончилась быстро. На крыльцо из дверей высунулся начальник штаба дивизиона: - Цеханович, камера для тебя готова. Но сначала к Соболю зайди. Он тебя ждёт...
- Так ты и есть, Цеханович? - Вылупил в замешательстве глаза вновь прибывший.
- Я..., я и есть.
- Ни фига себе. А про какую камеру он говорит?
- Про обыкновенную, где под следствием сидят. Ты что думал? Будучи начальником разведки спокойно служить? - Дальше я погнал военные страшилки, - да я только что с Никарагуа прибыл, где половину группы в не совсем удачной операции потерял. Вот сейчас буду сидеть и прокурору отвечать на разные вопросы.
- Да ну..., не звизди..., - отшатнулся новичок, - мне об этом не говорили. Сказали, что спокойная служба....
- Спокойная, спокойная... Не ссы. Про Никарагуа никто не знает, а для прикрышки придумана легенда, что я на губе по пьяни. А так, через три дня в новое место кинут. Так что ты радуйся, что снова СОБом служить попал. А то бы через три дня вместо меня скакал по джунглям....
Оставил я его в сильном раздрае.
Подполковник Соболь, командир "Двадцатки", по общему признанию младших офицеров бригады, да не только младших, была большая СУКА. Плотный здоровяк, высокомерный и самолюбивый. Властолюбивый. Самодур. Если в других батальонах и дивизионах офицеры и прапорщики служили в нормальных условиях и служебных взаимоотношениях в своих воинских коллективах, то здесь они существовали под хорошим прессом страха, что эта сволочь как минимум тебе испортит кучу нервов, а по максимуму просто сломает карьеру и военную судьбу. Поэтому офицерам двадцатки искренне сочувствовали. Я ещё с ним ни разу лично не сталкивался, но много был наслышан и сейчас с нездоровым любопытством смотрел на плотного и здорового подполковника, даже не вникая в то что он говорил. А надо было. Подполковник со сладострастием рассказывал, как за десять суток он сделает из меня отличного и дисциплинированного офицера. Но перед этим я вычищу вместе с солдатами кучу мусорок, гектары закреплённой территории и проведу массу строевых занятий, как в одиночном порядке, так и проводя эти занятия с арестованными солдатами. И ведь он это делал с офицерами, помещёнными на гауптвахту, лично ставя задачу. Я стоял, смотрел на него и думал, что отсутствие отпора в своём офицерском коллективе, который он задавил, безответные, запуганные арестованные офицеры - развязали этому хаму руки. Ну..., ничего. Завтра он получит отпор. Он обломает на мне зубы. А пока стоял и молчал, а Соболь, ошибочно воспринимая моё молчание за покорность, продолжал красочно расписывать моё недалёкое будущее. Видать хорошую "поляну" пообещал зампотыл, чтоб меня здесь качественно обтесали.
Камера была обычной. Огляделся. Простыни, москитная сетка, тусклый свет. Коридор пятнадцать шагов длиной. И всё. Послонялся по коридору, вышел в караульный дворик. Скукотища. Еле дождался посредственного ужина, но сдобрив его коньяком, я неплохо покушал, а потом завалился на кровать и с удовольствием погрузился в мир фантастики.
Утром привёл себя в порядок, позавтракал. Правда, без коньяка. И завалился на кровать, с любопытством ожидая развития событий, которые не замедлили быть.
- Товарищ старший лейтенант, - в дверях камеры появился сержант, помощник начальника караула, - пойдёмте. Командир батальона приказал вас привести.
Я заинтересованно поднялся с лежачего положения и сел на кровати: - То есть, ты должен меня отконвоировать. Я правильно понимаю?
- Да...
- Не да, а - Так Точно, товарищ сержант. И тебя спасает от зуботычины только твоя бестолковость. Пошёл Вон и начкара ко мне. - Сержант исчез и в проёме дверей появился старший лейтенант.
- Ты чего, Цеханович, выёживаешься. Иди к командиру батальона.
- Я..., выёживаюсь? Ты чего прислал своего помначкара?
- Командир батальона ведь вызывает - сопроводить...., - с недоумением ответил начкар.
- Вы что тут все обтруханные что ли? На каком основании меня, офицера, будет конвоировать сержант? Я что тут по уголовному делу прохожу? Я тут сижу по дисциплинарному проступку, по которому у меня даже дверь в камере не должна закрываться. А ты сопровождать. Не пойду.
- Хорошо, я пойду с тобой, - сразу предложил старший лейтенант.
- Ты не понял что ли? Я пойду к вашему комбату либо один, либо вообще не пойду. Как в Уставе написано. Ты хоть читал его?
Своим заявлением я поставил начкара в тупик, от которого он очнулся, услышав что я ему сказал: - А если ему так надо, так пусть сам сюда придёт. Дурак он у вас и привык, что вы ему отпора не даёте....
- Вот сам ему про это и скажи, а то ты тут смелый, - и старлей вышел из камеры.
Впрочем через несколько минут он опять появился на пороге камеры: - Иди один, он тебя ждёт. Я посмотрю - какой ты смелый от него вернёшься...
Постучался в дверь кабинета и вошёл: - Товарищ подполковник, старший лейтенант Цеханович по вашему приказанию прибыл. - И замер.
Соболь монументально восседал за столом и сверлил меня тяжёлым взглядом. После чего веско произнёс коротенький монолог: - Товарищ старший лейтенант, вы сейчас и на протяжении последующих десяти суток находитесь в полной моей власти. Это я вам говорю... Нет, лучше скажу - Предупреждаю, чтобы вы правильно всё понимали и больше не выёб....сь. Вам всё понятно?
- Так точно!
- Ну, вот, - успокоенный моим показушно-покорным видом, Соболь откинулся на спинку кожаного кресла и уже дальше начал ставить уже конкретную задачу, - а для начала, чтобы всё до конца стало ясно, что я здесь тебе толковал.... Сейчас на гауптвахте возьмёшь троих арестованных бойцов и в первую очередь уберёте мусорку. Солдаты знают какую. Потом начинаете от гауптвахты и дальше убирать территорию. Там начальник караула задачу поставит по территории - до куда. Работаете до обеда. Лично проверю и по тому, как наведёте порядок - попытаюсь понять степень понимания нашего разговора. Если всё поняли правильно и мне понравится, то после обеда можете и отдохнуть... Лёжа на спине. Если задача понятна, то можете идти.
- Задача понятна, товарищ подполковник, - подполковник Соболь удовлетворённо кивнул, но через несколько секунд аж подпрыгнул в своём кресле, услышав продолжение, - но я это выполнять не буду. Старшим над арестованными поставите выводного. Я думаю, он хорошо справится. А я как положено Уставом буду изучать Общевоинские Уставы до обеда. Как раз четыре часа. А после обеда вы меня обязаны освободить....
Я даже не сдержался и фыркнул от смеха, глядя на непосредственную реакцию подполковника не привыкшего к таким демаршам. Рёву то было.... Соболь только на люстре не качался. Но успокоился быстро. Сел в кресло и, тяжело глядя на меня, заявил: - Правильно зампотыл про тебя сказал - говно ты Цеханович, а говно надо топить. Эти десять дней ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь. Хочешь по Уставу - будет тебе Устав. И четыре часа ежедневно изучения Устава и четыре часа ежедневно строевой подготовки и много чего ещё интересного. - Соболь аж пальцем застучал по столу.
- Во.., во..., товарищ подполковник - по Уставу. И после обеда по тому же Уставу вы обязаны меня отпустить. Это первое. А второе, товарищ подполковник, если вы ещё раз оскорбите меня - я промолчу, но по выходу с гауптвахты напишу на вас официальную бумагу в политотдел, в прокуратуру и комбригу по факту оскорбления. А потом прилюдно, при офицерах вызову вас на поединок. Вот тут мы посмотрим, что вы за боец. К вашему сведению, я занимаюсь карате. Пояса, правда, не имею, но прилично изуродовать вас сумею. И последнее, тоже вам посоветую - не связывайтесь со мной. Вашим старлеям 23 - 25 лет, а мне 34 года и в армии я уже 17 лет. Не меньше вашего, заметьте. И опыта у меня больше, чем у ваших подчинённых. Не советую - получите адекватный отпор.
Соболь больше не стал качать права, а повелительно указал на дверь: - Вон...
- Ну что, Цеханович, арестованных тебе давать сразу или чуть попозже? - Встретил меня ехидно начкар.
- Тебя как зовут?
- А что? - Вытаращил глаза старший лейтенант, - ну, Николай. А зачем?
- Да затем... Меня Борис зовут. Чего ты Коля ехидничаешь? Радуешься, что ли...? Привыкли что вас тут гнут как хотят... На хер я вашего Соболя послал. Понял? Пусть твой выводной командует....
- Ты, что - Не шутишь? Ну ты перец... А он что?
- Да ничего. Обещал меня сгнобить за десять дней.
- Ну, это он может сделать, - филосовски протянул начкар, а я с сочувствием посмотрел на Николая.
- Да заеб....ся, сегодня же и отпустит...
- Да с чего бы он тебя отпустил. Как миленький отсидишь. Соболь хоть и говно, но твёрдый мужик. Раз сказал - значит сделает, - с некой рабской гордостью заявил начальник караула.
- Да...., как всё здесь у вас запущено. Ну, тогда смотри, как нужно строить зарвавшихся начальников. На, читай...., - я взял Устав гарнизонной и караульной службы, быстро пролистал его и ткнул пальцем в нужное место, - Прочитал? Вот и звони своему командиру батальона. Посмотрим, что он, твёрдый мужик, на это скажет?
Старший лейтенант растерянно посмотрел на меня и усиленно зачесал щёку, а я его подтолкнул: - Давай, давай. Звони, ты как начальник караула обязан заранее предупредить своего командира. Он ведь у вас тут принимает все решения.
Начальник караула мялся и маялся у телефона, не имея ни малейшего желания звонить: - Давай я тогда сам позвоню ему, - предложил свои услуги.
Но старший лейтенант всполошился: - Ты что? Ты что? Я сам, сам..., дай только мне собраться.
Через пару минут он собрался с духом и позвонил: - Товарищ подполковник, начальник караула старший лейтенант Дмитриев. Что делать с арестованными солдатами и старшим лейтенантом?
Дальше он не успел ничего сказать, как из трубки полилась гневная речь. Типа - Ты что сынок? Как задачу я поставил так её и выполняй.
- Я про другое, товарищ подполковник. Согласно Устава мы должны их сегодня отпустить.
Трубка молчала, видать комбат решал - либо начкар с катушек поехал, либо что-то в его "родном" батальоне в разнос пошло. Наконец то оттуда донеслось.
- Ты про что говоришь? Про какое освобождение?
- Сегодня 8ое мая, а согласно Устава мы должны их освобождать после обеда. Что делать? - И положил трубку, прокомментировав, - связь прервалась.
- Ничего, через десять минут ещё раз позвонишь.
- Да хрен там, сейчас сюда прибежит. Ох и устроит. - Запечалился начальник караула.
Но Соболь не прибежал и начкар храбро набрал его второй раз.
- Товарищ подполковник, тут связь с вами прервалась. Так что мне с арестованными делать?
- Чтоооо? Хрен ему, а не освобождение. Так и передай своему арестованному. - И бросил трубку.
- Ну что - убедился? Хрен ты Соболя перебьёшь. У него тут всё схвачено, - несколько с превосходством и удовольствием, что сбываются его слова, констатировал Николай.
- Рано ты успокоился. Так, теперь звони прокурору и говори ему, что арестованный офицер требует к себе в камеру прокурора...
- Ничего себе ты загнул, - удивлённо протянул начальник караула и категорически отказал, - не..., я звонить не буду.
- Николай, ты на чьей стороне? На стороне командира батальона, которого боишься и не уважаешь, или на моей? Ты хочешь посмотреть, как твоего, твёрдого мужика, нагибает обыкновенный старший лейтенант?
Начкар сначала задумчиво, потом уже азартно поскрёб пальцем затылок и как в ледяную воду прыгнул, отчаянно выдав: - А по хер.... Всё равно оттрахают, а так хоть повеселюсь.
- Товарищ полковник, начальник караула старший лейтенант Дмитриев. У меня на гауптвахте содержится старший лейтенант Цеханович и он требует прокурора, то есть вас, к себе в камеру, - общаясь не со своим командиром, не под прессом страха, старший лейтенант держался свободно и толково донося суть вопроса, - нет, не знаю. Он сказал, что причины вызова вас назовёт лично вам. Да. Нет, командиру батальона не докладывал, может какую-нибудь ерунду заявит, а я комбата беспокою по пустякам. Хорошо. Жду.
- Ты только, Коля, его визит и причины в постовую ведомость занеси и пусть прокурор распишется.
- Хорошо, всё сделаю. Мне ведь тоже жопу надо прикрывать.
Через пятнадцать минут прокурор зашёл в камеру и я ему браво представился, почти как в тюрьме - Кто такой, за что сижу и на какой срок. Прокурор и я знали друг друга, но так шапошно. И у офицеров и у меня в принципе мнение о нём было неплохое. Он оглянулся на начальника караула и хотел его отослать, но я его опередил.
- Товарищ полковник, хочу сделать заявление при свидетеле и чтоб потом запись в постовую ведомость была сделана.
Прокурор настороженно кивнул головой и я пошёл чесать: - Товарищ полковник, в соответствии с Уставом гарнизонной и караульной службы, Приложение No15, раздела - Освобождение арестованных с гауптвахты, пункт 36. Цитирую - Арестованные в дисциплинарном порядке освобождаются по окончании срока ареста: с гарнизонной гауптвахты - начальником гауптвахты, с войсковой гауптвахты - дежурным по воинской части.
Накануне праздничных дней: 22 февраля, 30 апреля, 8 мая, 6 октября и 6 ноября, а также накануне дней выборов в Верховный Совет СССР, Верховные Советы союзных и автономных республик, местные Советы народных депутатов и в народные суды арестованные в дисциплинарном порядке распоряжением начальника гарнизона (командира воинской части) освобождаются с гауптвахты.
То есть - сегодня меня и остальных, после обеда, обязаны выпустить. На мой запрос командиру батальона - был получен отказ об освобождении.
Прошу Вас, как прокурора, принять меры по восстановлению законности и пресечении со стороны подполковника Соболь незаконных действий и превышение власти.
- У вас всё?
- Так точно, товарищ полковник. Пока всё.
- А что вы подрузумеваете под словом - "ПОКА"? - Насторожился прокурор.
- Это будет зависеть от ваших действий и решения командира батальона.
- Хм..., - пообещав разобраться с этим вопросом, подписав запись в постовой ведомости, полковник удалился.
- Ну и что? - В камере вновь нарисовался начкар, - Соболь в хороших отношениях с прокурором и полковник не захочет их портить. Ничего у тебя, Борис, не получится.
- Эх, Коля, Коля..., молодой ты ещё. Ты что думаешь я на этом успокоюсь. Если у меня здесь будет осечка - сделаем следующий шаг и поставим их обоих перед фактом. Либо они выпускают - либо произойдёт скандал, за который кому то придётся отвечать. И что самое интересное обоим. Конечно, мне и самому может не хило влететь, но после того как я напрямую обратился к маршалу Ахромееву, вряд ли им захочется играть в жёсткую. Если через час ничего не произойдёт. Делаю новый, более резкий шаг. Пусть репу почешут....
В течении последующих тридцати минут была тишина, а потом она взорвалась телефонным звонком. На начкара было жалко смотреть, так его жёстко трепал комбат. Это по телефону, а если в кабинете, да один на один с этим разъярённым быком... Да.., тяжело им тут служится.
- Так, понятно..., - мне было жалко смотреть на начкара, тем более что причиной его неприятностей был я. Даже подумал, что старший лейтенант уже сломлен и мне будет труднее проводить свой план в действие. Но вот потускневшие глаза офицера разгорелись мстительной яростью.
- Какой у тебя следующий ход? Как с херовым солдатом разговаривал. Ладно..., поехали.
- Давай звони опять прокурору. Нет сначала делай запись в постовую ведомость следующего содержания - Арестованный старший лейтенант, узнав об отказе в освобождении объявил голодовку в знак протеста и снова требует в камеру прокурора. А теперь звони.
Прокурор явно не ожидал такого неприятного развития ситуации. Был бы обычный день - Да и хрен с ним, со старшим лейтенантом, но 8ое мая, накануне Дня Победы и завтра в трёхстах метрах кубинская политическая элита будет возлагать венки к мемориалу погибших советских воинов. Это уже ПОЛИТИКА и с херовым душком. И спросить за такое могут сурово.
Но прокурор не пришёл, видать он позвонил Соболю и объяснил ему некоторые моменты, потому что телефон просто взорвался матом и руганью. Особенно его возмутило, что начкар сделал обе записи в постовой ведомости. Но тут Николай держался молодцом. Дождавшись паузы в ругани, он храбро заявил в трубку.
