ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Дед

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.33*20  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Осколки памяти
  Дед.
  
  
   Мне четырнадцать лет и на дворе 69й год. Я держу в руках справку о смерти деда - Цеханович Антона Осиповича, 1891 года рождения. Я держу. Читаю содержание - Умер....., - как всегда написано непонятным врачебным почерком.
   Всего полтора месяца назад он, крепкий ещё старикан, спокойно сказал моему отцу: - Всё. Гена, Пора. Надо ехать на Родину. Месяц мне остался..., - и уехал. Ровно через месяц пришла телеграмма: - "Умер отец. Сообщи выезд. Хоронить или ждать приезда". Адрес Куренец. Вилейский район. Минской. Облтуббольница Главврач Бойко. И теперь уже уехал отец, хоронить своего отца. И вот он вернулся обратно домой, в далёкий таёжный посёлок Лопач, капитан МВД, дежурный помощник начальника лагерного пункта "Нижний Лопач". Байдачёвского лагерного отделения Љ15, Учреждения Ш320 МВД СССР.....
   Что я знал о своём деде? Да по сути дела ничего. Из крестьянской, белорусской семьи. Был солдатом в Первую мировую, участвовал в Гражданской войне.... Да и всё. Сколько себя помню - он был на пенсии. Первые воспоминания - это Минск, мне годика четыре и мы живём у дедушки. Он комендант Республиканского Радиокомитета и в углу большого, закрытого двора маленький флигелёк. Где мы и все вместе живём. Потом была Орша, но здесь мы жили без него. А вот когда переехали на север Пермской области в посёлок Вижаиха и получили первое своё большое жильё, целый дом, он приехал к нам и остался жить. С мебелью тогда было хреновато, да ещё в такой глуши как наша. До ближайшей железнодорожной станции Соликамск 250 километров. Там то и можно было что то купить, но потом всё это - мебель, надо везти на машине по разбитой в хлам дороге 150 км до районного центра Чердынь, от Чердыни до Ныроба, где было головное управления Учреждения Ш320 МВД СССР, а по простому "СпецЛес", а в определённых, известных кругах "Ныроблаг" .... Ещё 50километров. Потом семь километров до реки Колва, по ней уже на моторной лодке или барже ещё километров пятнадцать до посёлка Бубыл. Здесь всё это с берега перетащить к узкоколейке и по ней ещё 30 километров. Так что мороки только с перевозкой было достаточно, чтобы напрочь отказаться от этой затеи. А у деда в этом плане оказались золотые руки. Рубанок, лучковая пила, пару напильников, наждачная бумага и фанера от ящиков из под продуктов. Он облюбовал под мастерскую большую веранду в финском домике и у нас уже через пару месяцев в доме стояла необходимая мебель. Да..., она была по магазинным меркам не того товарного вида, но она полностью выполняла все свои эксплуатационные и функциональные обязанности. Дед в свои эти годы был крепким стариканом. Летом ходил в лес за грибами, ягоды, огород, разные необходимые мужские дела по нашему небольшому хозяйству. Зимой огребал снег, колол дрова, топил печки. Много читал. Причём, интересно - не загибал уголки страниц, а где останавливался, ставил галочку карандашом.
   Вместе с нами переезжал к месту очередной службы сына. С Вижаихи, где мы прожили два года, отца перевели в посёлок Рассольная. Здесь мы задержались на полгода и из-за моей учёбы.... На Рассольной была только начальная школа. Мы переехали в посёлок Лопач. Где и прожили по настоящее время.
   Вот тут то он и почувствовал приближение смерти.
   Отец, выпив рюмку водки, сидит напротив, за накрытым столом и задумчиво курит "Беломорканалину...", а я, глядя на папиросный дым, вспомнил ещё кое какие подробности из ещё недавней жизни деда. Дед курил до самой смерти махорку. Крутил солидных размеров самокрутку "козья ножка" и курил. Как то услышал его ответ, на вопрос сына: - Батя, а ты что махорку куришь? Я понимаю, что любишь покрепче. Но и "Беломорканал" тоже крепкие папиросы....
   - Дай-ка..., - дед взял папиросину, задумчиво сделал пару затяжек, - ерунда...., слабые. Не задирает, стерва. На..., моё курни.
   Дед свернул "козью ножку", раскурил её и протянул сыну. Тот осторожно взял и слегка потянул в себя дым....
   - Да ты посильней и поглубже курни....
   Отец потом кашлял и перхал до вечера, хоть и был заядлым курильщиком и со стажем. А дед и магазинную махорку не курил. Тоже не забирала. А садил, вот здесь - практически на северном Урале, самосад. Свой. Садил, выращивал, собирал, сушил и потом огромным кухонным ножом резал его. И курил, блаженно пуская в воздух, ядовито зелёный дым.... Тоже самое у него было и с алкоголем. Водка его не брала и пил он исключительно спирт. Или же гнал самогон, по градусам, не уступающим спирту. Вот тут отец с удовольствием присоединялся к деду и, тихонько потягивая спиртное, вели свои мужские задушевные разговоры. Меня и брата всегда перед этим выгоняли из кухни.
   К нам, ко мне и брату, дед относился строго и требовательно, никогда внешне не проявляя своих чувств к внукам. Наверно, он всё таки нас любил, но как-то это было совсем незаметно. Частенько ругал, гонял нас за наши детские проказы, шалости и излишный шум, а мы его в свою очередь, побаивались и старались как можно меньше попадаться ему на глаза. Никогда не ругался матом как наш отец и выражал свои сильные чувства более народными выражениями - "Чтоб тебя холера убила...", "Чтоб тебя громом разорвало...".
   Это в основном относилось к поросёнку Борьке. Это он такой был - поросёнок, когда мы его купили ранней весной маленьким и худеньким. А летом, разожравшись и разжирев, вымахал в громадного, наглого кабана, смыслом жизни которого стало воровство и бандитизм на наших и соседских огородных грядках. Вот они и воевали друг с другом. У того с зубами было что то не в порядке и когда он жевал, то периодически разевал рот и высовывал язык, а деду казалось что на его ругань кабан презрительно показывал ему в ответ язык. И начиналась гоньба по тем же самым грядкам и огородам, с хорошим дрыном в руке, пока по здоровой свиной спине дед на настучит. А тот отскочит от него и опять высунет язык.
   - Чтоб тебя громом разорвало...., - кричал совсем без сил дед.
   ....Отец курит "Беломорину...", уйдя в свои мысли. Я тоже сижу за столом и грустно молчу: пью чай. Мать сердито и в сердцах гремит кастрюлями у печи и злится на отца, который приехал с похорон с приключениями. Опять наверно с него снимут звёздочку и опять отец целый год будет ходить старшим лейтенантом, пока не восстановят в капитанском звании. У отца всегда так. Только приближается какое-либо повышение - так у отца залёт. Или нарежется и попадётся начальству. Причём попадётся очень хорошо. Или же выскажет ненужную "правду-матку" этому же начальству и опять же под хорошим градусом.
   Вот и сейчас. Приехав хоронить своего отца, отец совершенно случайно узнал, что с груди умершего деда украли мешочек с деньгами. Похоронными деньгами. Сумма была хорошая: не только на похороны, но и на приличные поминки. И вот их украли. И отец вспомнил недавнее своё прошлое, в котором он был неплохим опером уголовного розыска. Поставил на уши всю деревню, оперативно и результативно, с качественным битиём рож, провёл расследование. Нашёл вора, вернул деньги и почти практически довёл того до самоубийства. Благо вовремя вытащили из петли. Конечно, деревня осудила вора, но и была напугана и возмущена теми методами, с помощью которых отец мигом раскрутил воровство. Пообещали со своей стороны обратится в компетентные органы и сообщить об самоуправстве.
   Выпив вторую рюмку и закусив, отец протянул мне кожаное, самодельное портмоне: - Посмотри и почитай бумаги там...
   Как дед шил портмоне из коричневого, дешёвого дермантина, я тоже помню. Но портмоне получилось аккуратным и там дед хранил свои документы.
   Паспорт деда...
   Справка о смерти...
   Выписка о браке Цеханович Антона и Ласко Людмилы 1926 года
   И.... Справка
  
  СПРАВКА.
   Гражданин Цеханович Антон Осипович состоял на службе в органах НКВД с августа 1919 года по июль 1939 года. Љ 6868/17. Уволен по болезни.
  
  Начальник отделения кадров /Ланин/
  
  
   - Что... Удивлён?
   - Ну да... Не знал, что он чекистом был.
   - Ты много чего не знаешь. Не знаешь, что и твоя бабушка, моя мама, тоже в ЧК служила. Но только до 32 года. Перед моим рождением она вынуждена уйти. - Отец задумчиво смотрел на меня, уйдя в своё прошлое.
   - Расскажи про деда что-нибудь... Я ведь всегда считал, что дед был простым рабочим..., каким-нибудь плотником. А тут оказывается - чекистом.
   - Да я тоже немного знаю, - неохотно признался отец, - в 39 году, когда он уволился с НКВД, мне было всего 7 лет. Особо тогда за мной и не приглядывали. Жили тогда в Витебске, жили неплохо, я пошёл в школу. Юрка родился - твой дядя Юра. Родители ему больше уделяли внимания, а мне только это и надо было. Гулял, бегал по улицам и был предоставлен сам себе. Да и мал был, чтобы интересоваться такими вещами. Знал, что у него пистолет был. Иной раз выпьет и показывает мне. Наградной был пистолет. Сам Дзержинский ему вручал за первое выполненное задание. Браунинг. Я всё хотел к нему сам подобраться и поиграть, но он всегда был в ящике стола и закрыт на ключ. А когда война началась, он чуть нас с пистолета не пострелял...
   - Ничего себе..., - удивился я, - А за что?
   - Война началась и мы первые дни не знали что делать. А потом пришёл приказ срочно эвакуироваться. Витебск уже тогда сильно бомбили и отец сумел выбить под семью подводу с лошадью. Правда, она была уже старая, но довольно шустрая. Да и ещё в нагрузку дали непонятно откуда южноамериканское животное - Ламу. Знаешь такое? Во..., - отец удовлетворённо кивнул головой и налил себе стопашку, - Вот и её надо было тоже эвакуировать. Грузились мы уже под бомбами. Причём, в этот раз бомбили наш район. Отец матерился, бегал и таскал из дома домашние вещи, узлы какие то. Я вообще в испуге накрылся одеялом и дрожал под ним от страха. Даже обоссаться забыл. Ламу эту привязали сзади и только двинулись по улице, как в соседний дом бомба попала. Я как раз одеяло скинул и вижу, как брёвна в разные стороны полетели и как баба... бабахнет.... И здоровенный осколок прилетает в бок Ламе. И наповал. Отец соскакивает с телеги с топором и давай её рубить на мясо. Мать кричит, плачет - Давай, мол, поехали быстрей... А отец - Погоди.., я сейчас мяса заготовлю... А то чем вас кормить в пути?
   Вот таким манером мы и ушли из города. Отец потом рассказывал - мы с одного края города выходили, а немцы наших выдавливали с противоположного. И вот мы по дороге мчимся, кругом беженцы, пылюка.... Крик, вой... Наши войска навстречу немцам мчаться рядом с дорогой. Как раз танки шли. Да не просто шли, а мчались. А тут ещё немецкие самолёты налетели и давай швырять в нас мелкими бомбами. Вот тогда запомнилась мне на всю жизнь такая картина. Пыль, дым, взрывы кругом и ближайший к нам танк. В люке стоит танкист, что-то орёт и танк вдруг выезжает на дорогу и как раз перед нами подводу с семьёй переезжает. Истошные крики, вопли, кровище... И в этот момент рядом с нами разрывается бомба. Нам ничего, а танкисту в люке осколком голову напрочь сносит. Танк перевалил через телегу едет дальше, а танкист ещё с полминуты стоит в люке, упёршись руками в края, и только потом упал вовнутрь башни. Ну и отец давай нахлёстывать лошадь и пока была паника и все разбегались с дороги, мы только одни сумели вырваться вперёд. Самолёт несколько раз на нас заходил, очередями бьёт и всё рядом... Так и не попал в нас.
   Вечером подъезжаем к какой то деревне, а оттуда народ и военные машины валом несутся: - Немцы..., немцы..., немцы в деревне.
   Отец заворачивает лошадь и мы полем мчимся к другой деревне, а оттуда тоже люди, военные и стрельба им в спину. Хорошо мы подъезжали в числе последних, поэтому сумели уйти от расстрела на поле. Заехали в небольшой лес и тут начинает темнеть, а вокруг леса грохот и рычание танковых двигателей и стрекотанье мотоциклов. Тогда отец достаёт наградной пистолет, взвёл его и сел на телеге. Слышу, а он матери шепчет: - Если немцы нас тут найдут, всех застрелю, а потом сам....
   В плен НКВДистов и членов их семей не брали, а отец был в форме. Но ничего, ночью немцы в лес не сунулись, а утром снялись и пошли вперёд. Мы целый день просидели в лесу, поспали, покушали, лошадь пощипала травы и тоже отдохнула, а ночью поехали просёлками и малонаезженными дорогами и так сумели за три дня как то проскочить в разрывах немецких войск и догнали наших. Ну, а там уже было всё проще. Добрались до большого города, уже и не помню какого. Там лошадь и телегу у нас реквизировали, а самих посадили на поезд и отправили в Пензенскую область. Там мы до освобождения Минска жили. Отец устроился на пекарню, поэтому с хлебом были всегда и особо не голодовали. Мать тоже работала. А как в 44 году освободили Минск, мы сразу же вернулись. Отец стал работать при ЦК Коммунистической партии Белоруссии, а уже в середине пятидесятых его поставили комендантом Республиканского Радиокомитета.
   Отец опять замолчал, окунувшись в прошлое. Потом выпил рюмку и закусил, вкусно хрустя солёной капустой, а я сидел, прихлёбывая горячий чай, с нетерпением ожидая продолжения воспоминаний.
   ....- У твоего деда было ещё два брата. Так вот перед самой первой мировой, что уж там было если дед и рассказывал, то вот подробностей я чего то не запомнил. Там, в деревне, где они жили и где сейчас он похоронен, что то произошло такое, что братовья сговорившись, убили полицейского пристава, после чего вынуждены были бежать. Наверно, их бы всё равно словили. Чтобы там не говорили, а царская полиция умела работать. Но тут вмешалась война, которая раскидала братьев в разные стороны. Дед попал в армию и провоевал всю войну. А вот двое остальных сгинули без следа и вестей. (Правда, через двенадцать лет, когда мы в последний раз с ним виделись, отец сказал по секрету: - Ты только особо не болтай, чтоб анкету не портить, но знай. Братья твоего деда не сгинули, а попали за границу. Одна ветвь твоей родни сейчас в Америке - и твой двоюродный брат, он старше тебя на десять лет, майор американской армии. Вторая ветвь во Франции и они владеют банком. Откуда я это знаю..., не суть важно.)
   Революцию он принял сразу и опять же воевал там же, где и в мировую войну. Был ранен и в 19ом году, после выздоровления направили в органы ЧК. Вот тут он на первом задании, проявив себя, и был награждён пистолетом.
   А дело было так. Как он мне сам рассказывал. Тогда же богатых из домов выселяли, а туда селили семьи рабочих. Вот и стоял на одной из центральных улиц города здоровенный особняк одного миллионщика. Сам то он слинял за границу и одно время здание просто пустовало. И решили туда для начала заселить две многодетные семьи рабочих. Заселили, вроде бы всё нормально, но проходит неделя и утром их всех обнаруживают мёртвыми. Всех. Что самое интересное, нет признаков насильственной смерти, только гримасы ужаса на лице. Уж как там - проводили вскрытие или каким другим способом определили причину смерти, но определили - как разрыв сердца. Что в те времена? Ну, умерли, ну - разрыв сердца. Причину разрыва сердца с ходу не определили, похоронили и забыли. Тогда других проблем хватало. Через месяц при очередном этапе расселения снова вспомнили о пустующем особняке и снова заселили две семьи рабочих, но стали приглядывать за ними. Прошла неделя - ничего. Вторая - тоже всё нормально. Люди живут, радуются новому жилищу. Ну, живут и пусть живут. И ослабили контроль, а неделю спустя - находят их утром и все вновь мёртвые и опять от разрыва сердца. Вот тут и насторожились все в ЧК. Тем более, что случайно заметили совпадение - оба случая массовых смертей происходили в полнолуние. А тут дед поступает на службу и дают ему это задание. Разберись, мол... Тебя испугать сложно - прошёл две войны....
   За неделю до полнолуния деда поселяют в особняк. Типа рабочий, и распространили слух по округе, что через три недели вообще заселят весь особняк рабочими семьями.
   Дед, как положено, с утра уходит на работу, якобы на завод. Вечером приходит, готовит еду, шастает по дому и двору, изображая занятие домашними делами, а как настаёт ночь он, с наганом в руке, садится в углу самого большого помещения, через которое он мог контролировать большую часть особняка и ждал. Целую неделю просидел, не смыкая глаз, и ничего не происходило. И вот в конце второй недели, как раз в полнолуние, да в двенадцать часов ночи, а он уже от усталости стал кемарить потихоньку в своих ночных бдениях, очнулся от неясного шума, который постепенно приближался к большой комнате. Сначала стал различать единый топот, потом монотонное и заунывное пение, замогильными голосами, которое по мере приближения становилось всё чётче и чётче.
   - Идём несём.... Идём несём.... Идём несём.... , - дед, услышав неживые голоса, почувствовал как на голове от подступающего ужаса и страха зашевелились волосы. Он ещё крепче сжал рукоятку нагана и нацелился в проём дверей. А надо сказать, сидел он в темноте, и комнату освещал лишь яркий лунный свет, льющийся через окна. И вот сначала появляются блики жёлтого, колеблющегося света от множества свечей и в комнату, через двери входит мужик в покойничном саване с десяти свечным шандалом в руке. Взгляд неподвижный и что-то жутко загробное тянет на одной ноте. Дед в ступоре вжался в угол и только стволом нагана ведёт странную фигуру. А тот обошёл с монотонным пением по периметру комнаты, совершенно не обращая внимание на замершего в углу человека, и водрузил шандал на громадный стол, стоявший в середине зала и затянул уже явно нечеловеческую тарабарщину. Как только это произошло, в широком дверном проёме возникла как из воздуха целая процессия из шести здоровых мужиков с мёртвыми лицами, тусклыми глазами в белых саванах, несущих большой и богатый гроб, в котором лежал убранный покойник с горящей свечой в мёртвых пальцах. Они мерно прошествовали также по периметру комнаты, заунывно взвывая: - Идём несём..., Идём несём..., Идём несём, - совершенно не обращая внимания и не видя, находящегося в углу в полуобморочном состоянии деда.
   Осторожно поставили гроб с покойником на стол, встали лицом к гробу и, делая таинственные пасы над гробом, затянули молитву, смысл которой был - Восстань из гроба....
   - Для чего восстать? - Дед от этой мистики и страха уже ничего не соображал, а готовился к самой смерти, до которой осталось уже чуть чуть. Сердце внутри груди бухало, а на своём лице он ощущал ту же гримасу ужаса и страха, что и у умерших рабочих. Он бы наверно и умер, но умереть как раз не давало ощущения оружия в руке, эта последняя ниточка, соломинка, которая держала его на поверхности жизни, где он даже не барахтался, а просто ждал конца... Конца всего.
   Между тем взвывания и вопли мёртвых мужиков возымели должное действие и покойник стал медленно подыматься из гроба. Волосы у деда на голове от этого ужаса совсем выпрямились стоймя, да и по всему телу тоже...
   А покойник неестественным движением выскользнул из гроба на пол, при этом свеча даже не погасла и продолжала гореть ровным пламенем, встал с закрытыми глазами и, медленно, как будто ощупывая невидимым взглядом, стал осматривать комнату и, уткнувшись в деда, ткнул в него рукой: - Вот ОНО.....
   И медленным шагом стал надвигаться на деда. Судорожным движением, дед вскинул наган и выстрелил в приближающегося покойника. Тот остановился, удивлённо и по-птичьему повернул голову и выплюнул из себя пулю на ладонь. Дед вновь выстрелили, покойник сделал шаг вперёд и выплюнул новую пулю. И тут у деда совсем сорвало крышу и он открыл по покойнику беспорядочную стрельбу. А тот только выплёвывал пули на пол и мёртво улыбался.
   Курок сухо заклацал по пустому барабану и дед, уже ничего не соображая, выхватил из-за пояса ещё один пистолет, его личный трофей с войны, и первым же выстрелом в голову свалил покойника на пол. Остальные мужики всё это время стояли на своих местах, лишь повернувшись в сторону угла и истошно выли, подбадривая мертвеца. Но как только прозвучал выстрел из пистолета и покойник рухнул, мужики мигом упали на пол, закрыв руками головы и наперебой закричали: - Всё..., всё... Сдаёмся... не стреляй... Сдаёмся....
   Вот эти испуганный крики и привели в чувство деда. Дальше всё было совсем просто. Сдавшиеся, друга друга связали, а в оставшееся время до утра дед допросил их всех и всё стало на свои места.
   Сбежавший за границу миллионщик имел здесь своих верных людей и опять же через других людей сносился с ними, поддерживал их материально. Сам он считал, что революция, гражданская война и вся эта смута быстро закончится. Ну.., ещё годик-полтора и можно будет возвращаться обратно в свой дом. А дом свой он любил и не хотел, чтобы во время смуты его разворовали или привели в негодное состояние. Узнав о возможном заселение дома рабочими семьями, он и придумал этот трюк, используя "темноту" и невежество рабочих. А верные люди в обоих случаях довольно эффектно провернули данную операции. И с дедом всё прошло бы удачно. За то время, что дед проживал в доме, они раскусили его, узнали откуда он, но всё равно решили провернуть и с ним смертельный трюк. Пока он суетился, якобы по домашним делам, один из них пробрался по подземному ходу в дом и заменил в беспечно оставленном нагане боевые патроны на холостые, совершенно не предполагая, что может быть ещё один пистолет.
   Вот и получилось, что покойник выплёвывал пули..., а второй пистолет только кардинально изменил ситуацию в пользу деда. Столь неординарный случай стал известен Феликсу Дзержинскому и дед был награждён именным браунингом.
   Больше в тот вечер отец ничего не рассказывал. А у детства были более важные приоритеты...
  
   * * *
  
   Прошло много лет. Ушли из жизни отец, мать. Мне стало много лет и постепенно я стал понимать смысл выражения - "Иван, не помнивший родства....". Умру я, умрёт вместе со мной даже эти куцые воспоминания и мои дети вообще не узнают - А кто были их деды и прадеды? Как жили? Чем жили? Ради чего жили? Начал лихорадочно искать хоть какие то следы. Нашёл личное дело отца. Сумел его полностью ксерокопировать. Сделал запрос через компетентные органы. Но ответ меня разочаровал: - Документы о деятельности гражданина Цеханович Антона Осиповича, связанные с периодом его жизни с 1919 по 1939 год утеряны в ходе Великой Отечественной войны.
   Куда обращаться - не знаю. А так, часто достаю самодельное, кожаное портмоне деда, достаю оттуда немногочисленные документы, раскладываю их на столе и с сожалением думаю: - Какой я в молодости был легкомысленным... Как многое в жизни упустил и не узнал...
  
  
  Екатеринбург
  Июнь 2014 года.
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.33*20  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023