ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
"Куба любовь моя, остров зари багровой"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.52*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Последняя глава
  Глава 22.
  
  
   ВСЁ! ВСЁ! Закончилась моя отличная командировка в такой чудесной и экзотической для советского человека стране. Когда приехал сюда, то ходил и думал: - Уууу..., два года - это так долго... Впереди ещё служить целых 23 месяца... Нормально...
   А прошло два с половиной года, а как будто ВСЁ пролетело в один миг и приехал только вчера. Теперь только и остаётся вспоминать. Вспоминать, как приехали, как служили, дружили, ходили на пиво, ученья и полигоны, занятия и тревоги. Да и много чего другого было и в памяти останется в основном только позитив, хотя было достаточно и негатива.
   Но всё таки - ВСЁ хорошее закончилось, я стою на палубе, у трапа корабля "Клавдия Еланская" и мне странно смотреть на своих уже бывших сослуживцев сверху вниз, суетливо гомонящих на пирсе, бестолково крича нам вверх. И вроде бы они, вот тут внизу.., совсем рядом - сошёл вниз и среди своих, но нас уже разъединила невидимая и непреодолимая стена. Они ещё там, а мы уже тут. И уходим домой. В Союз.
   Толпа внизу пьяно колышется, продолжая здешнюю традицию провожания и весело квасит, а мы, уезжающие, мрачно смотрим вниз и жутко завидуем им, хотя одновременно страстно хотим скорейшего возвращения домой. И это противоречивое чувство раздирает нас. Мы тоже потихоньку пьём и натужно весело машем провожающим, но все уже устали от всей этой суеты, ночных проводов, утренних хлопот перед посадкой на бригадном плацу и опять проводов, но уже на корабле: когда все загрузились и провожающие растеклись по каютам провожаемых, а потом плавно перетекали из одной каюты в другую, постепенно надираясь. Такова русская традиция и ничего не поделаешь. Её надо добросовестно выполнять всем и провожающим и провожаемым.
   К двенадцати часам провожающие постепенно стали перемещаться на пирс: большинство сходило сами, правда на нетвёрдых ногах, но сами, а были и такие, кого нужно было вести под руки. Но в принципе, всё было в разумных рамках, как обычно, и на корабле остался лишь начальник штаба бригады и наш переводчик, которые решали последние текущие вопросы с кубинской таможней и выходом из порта. И это были простые формальности. Кубинская таможня никогда не проверяла советских военнослужащих, уходящих кораблями. Хотя если бы они хорошенько так проверили, то наверно удивились - как много национального достояния увозили русские офицеры и солдаты. А ведь под национальное достояние у них подходят очень много чего, в том числе - раковины, чучела разные, особенно крокодилов, а также лангустов и других морских гадов, говорящие попугаи с острова Пинос, я уж не говорю про серебряные монеты и многое чего другого эксклюзивного...
   Сейчас они подпишут бумаги, "клюкнут" в каюте капитана и мы пойдём. Скорей бы... Отойти, помахать в последний раз рукой провожающим, уйти в море, упасть на постель и банально поспать. Я потёр, наверно, красные от недосыпа и употребления алкоголя глаза, сразу вспомнив последние сутки и особенно последнюю ночь.
   Вчера, после обеда к нам приехали все мои кубинские друзья с семьями. Мы с женой делали для них небольшую отвальную, после чего я просто раздарил им всё наше личное имущество, которое мы оставляли здесь. Конечно, можно было всё это оставить своему заменщику и я это так бы и сделал. Но мой заменщик приходил только на последней барке "Грузия", а сейчас в мою квартиру селили вообще непонятно кого и оставлять ему всё это у меня не было никакого желания.
   Счастливые и довольные нужными в хозяйстве подарками кубинцы, вышли со мной на улицу, где мы и прощались. А недалеко от моего подъезда крутился зампотылу дивизиона, который боялся, что я мог отдать и кондиционер, числившийся на учёте дивизиона. Увидев тылового майора, во мне всё вновь всколыхнулось от обиды. Если бы не его анонимка, я бы уходил в Союз через месяц на "Грузии" через Канарские острова на Одессу, а благодаря ему, ухожу завтра на второй барке "Клавдии Еланской" на Мурманск. (Читать рассказ "Магнитофон")
   Наскоро попрощавшись с кубинцами, я пошёл выяснять отношение с зампотылом, решив напоследок набить ему харю. А что они мне сделают? Отставить от барки - уже не отставят, а я хоть душу потешу... Да даже если и отставят. Да ради бога. Шансы уйти на "Грузии" только повысятся. На улице его уже не было, поэтому горячие разборки происходили на лестничной площадке перед его квартирой. До драки не дошло и, слава богу. В самый пиковый момент между нами смело влезла его жена и распихала в разные стороны. Честно говоря, я всегда удивлялся ею. Когда ловил, будучи "Народным контролем" её мужа на хитрых делах, то у него высчитывали деньги в инвалютных рублях. Получалось, что я и ей в карман залазил и любая другая женщина относилась бы ко мне, как к врагу. Но она со мной была в хороших отношениях и никогда, даже взглядом не выказала негатива в мой адрес. Поэтому, когда она вмешалась в нашу свару, я не стал противиться и ушёл. Пусть его Бог сам наказывает.
   - ...Боряяяяя..., - из толпы на пирсе вылез раскрасневшийся и разгорячённый начальник связи реактивки и, подняв вверх непонятно какую по счёту рюмку, завопил чуть ли не на весь порт, - Боря..., давай... чтоб... семь футов под килем....
   Я вяло махнул рукой в ответ и улыбнулся про себя - Во..., как спиртное меняет человека...
   Старший лейтенант, несмотря на то, что гляделся здоровяком, на самом деле был тихим, смирным и в общем незаметным человеком, показав себя ещё и нерешительным буквально в первые же часы пребывания на Кубе.
   В большинстве случаев, прибывшая барка из Союза с новенькими, убывала обратно с убывающими через два, а то бывало и через три дня. То есть времени для того, чтобы достаточно спокойно принять должность и имущество заменщикам друг у друга было. А тут - утром прибыла барка, а на следующее утро убывала. Конечно, офицеры и прапорщики готовились задолго до сдачи дел и старались всё это сделать по максимуму, чтобы не омрачать ситуацию и не заморачиваться в последние часы перед баркой. Поэтому все акты были готовы и сверены и, как правило, к вечеру всё уже подписывалось, даже если всё это принималось поверхностно.
   Или поступали по другому. Имущество подразделения передавалось другому офицеру по актам и как положено, а тот уже передавал прибывшему заменщику. И по идее я должен был принять имущество взвода управления дивизиона у старшего лейтенанта Юртаева, но желания этим заниматься у меня совсем не было и я откровенно признался начальнику связи: - Саня..., ну не хочу. У тебя же всё в порядке и ты передашь ведь мигом.... Ну..., не хочется сейчас у тебя принимать, а потом суетиться и передавать. Не хочу....
   Да и сам Юртаев не особо переживал, считая, что передаст "только так - на раз-два...". Но тут его ждал пренеприятнейший облом. Новый начальник связи освободился от всех хлопот с приездом и размещением семьи лишь к вечеру и когда Юртаев предложил пробежаться по службам, где их ждали и где должны были подтвердить, что во взводе управления дивизиона недостачи нет - после чего подписать Акты передачи. Вот тут новенький упёрся - Нееее.... Надо считать... А то вдруг....
   - Да, я завтра ухожу..., а через два часа у меня отвальная... Да.... всё там в порядке. Вот, смотри сам... Ну, всё есть. Тебе же и в службах сказали...., так что давай, кончай эту бодягу, подписывай и через два часа жду тебя с супругой на отвальной, - весело надавил он на заменщика.
   Но тот упёрся: - Ты уедешь, а потом вскроется недостача....
   Через час ко мне прибежал расстроенный Саня: - Боря, помогай... Это чмо упёрлось и не подписывает Акты.
   На кухне у Юртаева сидел меланхоличный новый начальник связи и уже на мои слова - Подписывай, тут всё в порядке...., - опять затянул нудную бодягу, что нужно всё пересчитывать.
   И тут, не выдержав, "взорвался" Юртаев и заорал в бешенстве: - Да ты понимаешь, что это займёт всю ночь....? И солдаты ночь спать не будут... И я, вместо того, чтобы сидеть вот за этим столом, - Саня неистово застучал кулаком по кухонному столу, - с тобой должен возиться, чтобы ты утром удостоверился, что - всё в порядке и на месте....
   Юртаев схватил его за руку и силой вытащил в большую комнату, где стоял накрытый стол: - Это я тут должен с ребятами сидеть, а не жена....
   Но тот опять уныло затянул свою песню и жена Сани возмущённо всплеснула руками, тихо матернулась в сердцах и расстроенная вышла из квартиры, чтобы не видеть эту "размазню".
   Ситуацию нужно было кардинально менять и выручать товарища.
   - Наливай, Саня. Не надо никуда идти и всё это пересчитывать, а для него сейчас проведём урок "Мужества".
   Юртаев со вспыхнувшей надеждой взглянул на меня, быстро раскупорил бутылку, разлив по трём стаканам водку.
   - Тащи сюда Акты, - Саня метнулся на кухню, где они лежали на столе и принёс в комнату.
   - Давай сюда ложи. Ручку тоже давай, - я сел за стол и в течении одной минуты подписал все Акты, после чего осуждающе посмотрел на новенького, - вот так, товарищ старший лейтенант - нужно быть МУЖИКОМ. Ты сюда, блин, не один приехал служить и не один останешься, когда он завтра уедет. Ну, а тебе, Саня, удачи и чтоб барку сильно не качало...., я чокнулся со обрадованным Юртаевым, с новеньким и мы выпили. А счастливый Юртаев тут же налил ещё, но только себе и мне, - спасибо, Боря.
   А мне было неудобно перед сослуживцев. Нужно было сразу принять всё у него, а я поленился и доставил товарищу несколько неприятных часов.
   Юртаев уехал, а я в течении последующей недели долго и нудно сдавал имущество новому начальнику связи дивизиона тире командиру взвода. А когда всё сдал, до последнего метра телефонного кабеля, до последней простыни и солдатских штанов, с укоризной заявил: - Убедился? А людям ведь верить нужно, особенно когда тебе все говорили...
   - Раздухарился..., - с осуждением посмотрел на начальника связи, вспомнив этот эпизод, и перевёл взгляд на миномётчика с "Четвёрки" и улыбнулся, вспомнив, как я ездил на последнюю свою морскую рыбалку две недели назад. Рыбалка была в самом разгаре, когда на обширной банке, где мы активно собирали ракушки, появилась двухметровая акула с явными агрессивными намерениями то ли зажевать кого, то ли просто поиграться с кем-либо, заставив нас в самые кратчайшие сроки забраться на большую резиновую лодку. Сколько при этом было истеричных воплей и криков... Ну, а сколько мы ещё перекрыли рекордов, безумно махая руками и плывя к лодке - об этом можно было только догадываться и спорить.
   Поняв, что закуска ускользнула, акула начала кружить вокруг лодки, а мы пока решили перекусить и немного выпить, здраво рассудив, что за двадцать-тридцать минут пока мы расслабляемся, ей надоест и она умотает. И вот этот момент, когда ей надоело и она уплывает в сторону океана, как то упустили, лишь через некоторое время констатировав её отсутствие. Вот тогда и отличился миномётчик. Мы ещё решили выпить и закусить, а миномётчик надел ласты, маску и, картинно рисуясь, нырнул в такую ласковую, прозрачную волну, пронизанную жаркими лучами тропического солнца. Ещё не успели скрыться в воде кончики ласт, а миномётчик, с перекошенным от страха лицом лез обратно в лодку.
   - Акула...., - перевалившись через скользкий резиновый борт, неистово заорал ныряльщик, выплюнув изо рта загубник трубки, - тамммм....., под лодкой, сукаааа..., стоит.....
   Мы резко надели маски и сунули свои рожи в воду по оба борта. Действительно, акула стояла под лодкой и терпеливо ждала. Ох, мы и ржали над миномётчиком, представив, как он нырнул и нос к носу столкнулся с океанской хищницей.
   Достали пики и начали шурудить ими под лодкой, пытаясь прогнать хищницу, но ничего не получилось и рыбалка была сорвана, но особо не расстроились. Благо, до неё достаточно морских трофеев уже добыли.
   .... Около меня остановился начальник штаба бригады, выйдя из глубинных пространств корабля. Был он весел и от него тоже прилично попахивало спиртным. Видать "клюкнули", как минимум бутылочки три на всех.
   Он перегнулся через борт и рассеянным взглядом посмотрел вниз: - Все вышли? Никто случайно не остался?
   - Все, товарищ подполковник. Кому охота раньше срока отсюда уехать, да ещё так - по дебильному...
   - Да..., конечно..., - задумчиво протянул подполковник, - сейчас ещё переводчик с таможенниками выйдет и сразу же отвалите. Цеханович, я понимаю, что у вас у всех настроение сейчас отдохнуть на барке. Не дай бог свалите всё на добросовестного начальника эшелона. Смотри тут, ты как начальник штаба эшелона тоже несёшь не шуточную ответственность. Это вам не молодые солдаты, которых когда то ты вёз сюда. А увольняемые....
   - Товарищ подполковник, да всё в порядке будет. Не молодые ведь офицеры... Все в одной лодке, и если что-то случиться, так всем мало не покажется.
   - Вот как раз что молодые... Тут вчера, телефонограмму капитан первой барки прислал. Там у них, один старший лейтенант уличил свою благоверную в измене. То ли на барке, то ли здесь что то было... Из телефонограммы не понять. Так вот он её по всей барке гоняет и грозит выкинуть за борт. Так что смотрите там... Ну..., ладно. Удачи вам...
   Дав ещё пару напутствий, начальник штаба спустился вниз, а ещё через пять минут к трапу вышли таможенники и переводчик Юра. Таможенники попрощались со мной. Юра тоже пожелал всего хорошего и они начали спускаться по трапу, но с середины переводчик развернулся и побежал обратно и, остановившись около меня, выпалил.
   - Боря..., да..., совершенно забыл. Я вчера на суде был. Ну.., того кубаша, который пытался ограбить тебя.
   - Ну?
   - Восемь лет каторги дали...., - Юра прощально махнул рукой, развернулся и вновь побежал вниз.
   - Ни хера себе....., - про негра я давно забыл. Знал, что возбудили уголовное дело, но думал что помурыжат его, потаскают по полиции, нервы потреплят и максимум что дадут, типа условного наказания. Всё-таки он ничего не украл. Вернее мы с женой не дали ему переступить эту черту. Телесных повреждений нам с женой он тоже не нанёс
   Но восемь лет КАТОРГИ..... Правда, мысли об кубаше быстро улетучились, потому что наше общее мероприятие стало входить в финальную фазу. Забурлила вода за кормой и между бортом и каменной стеной пирса, и корабль начал медленно отходить в глубь порта, постепенно разворачивая нос к выходу. Толпа на причале охотно откликнулась радостным рёвом на данный манёвр и накатила очередную порцию алкоголя, после чего стала поспешно садиться по машинам, чтобы убыть на следующую прощальную точку в самом узком месте пролива, где мы проходим буквально в ста метрах от набережной Малекона.
   А через десять минут, новая порция вопля, более мощная, накрыла корабль, пролив и ближайшие кварталы Гаваны и мы вышли в океан. С каждой минутой движения, в сизой дымке стали уменьшаться и постепенно исчезать высокие и импозантные здания набережной Гаваны, а вместо них, мимо нас и справа потянулись современные кварталы Аламара и пляжи Санта Марии и Гуанабо, с которыми были связаны так много приятных воспоминаний. Напускное веселье, связанное с провожанием, постепенно спадало и теперь все: офицеры, жёны, солдаты и даже дети притихли и с грустью смотрели в последний раз на уже недостижимые берега с пальмами и пляжами, прощаясь с яркой и необычной, как тропическая природа, частью своей жизни.
   После того, как скрылся из виду такой знакомый и близкий Гуанабо, народ с палубы постепенно стал исчезать. Всё-таки сказалось напряжение и усталость последних суток. Я с семьёй тоже спустились в свою каюту, где дети, от избытка впечатлений, вырубились мгновенно, а мы с женой открыли бутылочку коньяка и решили отметить отплытие.
   И тут я снова вспомнил негра: - Валя, помнишь негра, которого мы сдали в полицию....?
   - Да... А что? - Вяло поинтересовалась жена.
   - Да мне, когда переводчик с барки сходил сказал, что ему вчера дали восемь лет каторги...
   - Да ты что? - Жена в неподдельном ужасе всплеснула руками и в её голосе прозвучала целая гамма и куча оттенков, начиная от жалости и сочувствия и кончая сожалением.... Но только не мщения и радости от суровой степени наказания, - Зачем мы его сдали? Нужно было хорошо поколотить его, да и отпустить.... Восемь лет каторги..., ёлки-палки....
   Я тоже был удручён случившимся. И сейчас тоже сожалел о таком мрачном раскладе. В молчании выпили, потом выпили ещё по одной, обсудили и пришли к обоюдному выводу.
   - Это судьба. И эту судьбу кубаш сделал сам - своими руками. Здоровый, откормленный - Что ему мешало честно работать? Ничего. А он решил - что вот так, в один миг взять и заработать. Если бы не попался - то хвастал перед другими, такими же дебилами, смелым налётом, тем самым подвигая их самих на такие же действия и мысли. Одна минута страха - и целый месяц балдежа. А так, может быть, кто и задумается, что - Одна минута страха может обернуться восемью годами каторги.... Пошёл он на хрен... Башкой надо было думать раньше...
   Два часа сна освежили и мы всей семьёй отправились знакомиться с баркой. Да..., это не "Аджария". Кораблю всего лишь двенадцать лет и смотрится свеженьким и новеньким. Короче чем "Аджария" и несколько меньше по размещению пассажиров. Так на "Аджарии" экипаж был 150 человек, тут около 50. Вместимость "Аджарии" около 350 человек, а на "Клавдии..." 250. Но зато здесь есть опреснители, спутниковая антенна, что предполагает определённую комфортность путешествия. Корабль, в отличии от "Аджарии" предназначен для плавания в северных широтах и первая прогулочная палуба полностью закрыта толстым оргстеклом и очень тёплая, что мы ощутили на себе уже через несколько дней. Просторные каюты и много чего другого приятного...
   Чего все считают эту барку не престижной, и сам также считал - теперь не понимаю. Конечно, идти по южному маршруту, через Канарские острова, через Средиземное море, Стамбул в Одессу... Конечно, приятнее и интереснее. Но наша барка нам понравилась.
   В этот день мы солдат не трогали, предоставив возможность и самим и себе немного прийти в себя. А на второй день начальник эшелона майор Перминов собрал всех офицеров и прапорщиков в музыкальном салоне, сразу после завтрака. А было нас мало. Десять офицеров и прапорщиков, это если считать начальника полевого банка и его прапорщика. Но их можно смело вычёркивать - на них, в смысле помощи, можно не надеяться. Начальник эшелона, замполит эшелона и начальник штаба эшелона, ротный, взводные были приказом назначены ещё в бригаде. Все знали об этом и сейчас майор Перминов, в небольшой своей речи, ещё раз заострил внимание на выполнение своих обязанностей и контролем за увольняемыми.
   Потом выступил замполит. Надо отдать должное, замполит попался толковый и боевой. Он уже сошёлся с парторгом корабля и у него была целая программа работы с личным составом.
   Настала моя очередь, где я определил состав суточного наряда и порядок несения службы и дополнил выступления начальника и замполита эшелона другими моментами.
   После чего быстро разбили сто восемьдесят увольняемых на четыре взвода, после чего объявили общее построение увольняемых на просторной, верхней палубе.
   Не знаю, как это происходило на других барках с увольняемыми, но во время построения и дальнейшей работы с личным составом, можно было смело снимать ремейк фильма "Броненосец Потёмкин", но не само восстание матрос, когда они убивали своих офицеров, а начало бунта.
   Увольняемые, нехотя и недовольно бурча, построились в несколько неровных шеренг и в полном молчании внимательно выслушали приказ "О порядке следование воинским эшелоном", после чего строй взорвался возмущёнными криками и категоричным неприятием приказа. Причём, появившиеся среди увольняемых лидеры, выскакивали из строя и, активно размахивая руками, перед небольшой кучкой офицеров, выдвигали свои встречные требования, суть которых сводился к следующему.
   - Мы увольняемые, мы отслужили и едем домой.... Мы уже не в армии и исключены из списков части, а поэтому не будем подчиняться вашим приказам. Хватит..., мы там..., в бригаде находились досыта в наряды и теперь, на корабле мы простые пассажиры.... Такие же как и вы, и ваши жёны с детьми... - Были и другие требования, высказанные сгоряча и бездумно, которые мы выслушали молча, давая возможность выплеснуть эмоции до конца, после чего переломить ситуацию в свою сторону.
   Шум постепенно стих и строй ощетинился, выставив свои требования и ожидая теперь нашего встречного хода. Опять выступил начальник эшелона, потом замполит, популярно объяснив увольняемым типичную ошибку, когда боец выйдя за ворота части считает, что с армией он рассчитался.
   - Нет..., товарищи увольняемые, ошибаетесь и капитально ошибаетесь, считая что вы раз в гражданке, то можете себя поставить на одну доску с нами. Поставить вы можете и никто у вас не отнимает ваших прав. Никто тут не будет устраивать строевые занятия, физзарядки по утрам и принятие зачётов.... Но вот некоторые моменты мы оставим в силе и это будет - Отбой и неизменная вечерняя поверка. Хотите позже? Давайте сделаем её в 23 часа... Я же, как начальник эшелона, не против. Но вечерняя поверка будет. Хотите вы этого или нет. Мы должны вас проверить и посмотреть друг на друга и в глаза тоже друг другу. Построения будут и перед каждым приёмом пищи. Будет наряд суточный, куда вы будете ходить. А это посыльный и две пары патрульных - одна с правого борта, вторая с левого. И это делается не для того, чтобы вас тут задолбать, а для того чтобы все - здоровые и красивые доплыли до Мурманска. Сойдёте с корабля... Там нам будет наплевать, как вы поедете до дома. В каком состоянии - трезвом, пьяном или в полупьяном. Снимут вас с поезда или вы оттуда выпадете. Это уже дело каждого. Но хочу предупредить. Первое: пока вы не станете на учёт в военкомате - вы считаетесь на военной службе. Второе: все кто не понимает вот этих простых требований, кто не будет подчиняться нашим требованиям - будут арестованы моей властью и изолированы до самого прихода корабля в Мурманск. Где они потом будут переданы в военную комендатуру и там ещё на гауптвахте дней так десять посидите. Надо это вам? Третье: сразу предупреждаю. Капитан корабля является самым высшим начальником на корабле, со всеми вытекающими последствиями. Он и экипаж имеют как положительный, так и отрицательный опыт перевозки военнослужащих и у меня с ним есть уже договорённость - Если что, то к нам присоединяется экипаж. А это уже не десять человек, как сейчас перед вами. Опять же с последующим арестом зачинщиков и с передачей только уже органам прокуратуры. Кто хочет приключений и горьких воспоминаний на всю жизнь - пусть лучше выйдет сразу. Обеспечим комфортабельным одиночеством, да под охраной на все двадцать суток.
   По моему я высказался чётко и ничего такого от вас не требую. Спите, сколько захотите, читайте, смотрите фильмы до опупения, гуляйте по палубам, но то что я озвучил будет выполняться или будут репрессии... к непонимающим...
   Высказано это было прямо и жёстко, после чего, под недовольное ворчание, быстро сформировали взвода. Но уже никто не захотел высказать своё неудовольствие открыто.
   Как показали последующие события, тактика оказалась верной и до самого Мурманска плавание прошло без происшествий. Правда, одно было, довольно досадное и глупое. Один из средних корабельных начальников обратился к начальнику эшелона, заявив, что у него из каюты украли несколько дорогих импортных вещей. А накануне один из дембелей тоже сообщил о краже вещей из каюты.
   Вопрос воровства во время плавания иной раз вставал довольно остро на всех барках, как среди дембелей, так и кража вещей из ящиков багажа офицеров и прапорщиков. Если дембеля воровали друг у друга и в каютах. То вот в трюме к офицерскому багажу "ручонки свои прилагали" члены экипажа. На "Клавдии Еланской" со своим багажом мы решили вопрос сразу ещё при погрузке. Все ящики загрузили в носовой трюм и опечатали печатью капитана. А вот бойцы... Уже после самого факта воровства, увольняемые устроили сами дежурства в своих каютах. И если все уходили, то в каюте обязательно оставался один из них.
   Получив сигналы о воровстве и чтобы в корне пресечь это явление, мы приказали всем увольняемым находиться в каютах, а сами устроили капитальный шмон по каютам. Начали с кормы. Заходили в каюту, бойцов, проживающих в ней выстраивали в коридоре и устраивали тщательный обыск. Потом переходили в другую и уже на середине процесса обнаружили все вещи в одной каюте, где проживали увольняемые узбеки. Быстрый и бескомпромиссный допрос, выявил троих из четверых причастных и они были арестованы. Решили содержать в их же каюте до Мурманска, чтобы остальные дембеля не сотворили чего непотребного и чтобы дать другим урок. Невиновного перевели в другую каюту, а тех заперли и установили там круглосуточный пост. Там же их и кормили. Больше ничего подобного не случилось. Да и само путешествие до Мурманска не особо запомнилось в отличии от плавания на Кубу.
   Можно отметить только несколько моментов моих личных впечатлений.
   Если бы мы плыли по южному маршруту на Канарские острова, а потом на Одессу, то мы шли вдоль берегов Кубы дня два, а так уже вечером повернули в сторону севера и пошли через пресловутый Бермудский треугольник. Погода нахмурилась, волн больших не было, но на поверхности океана была зыбь. И тут меня торкнуло и сломало. Я как раз взял печатную машинку у парторга корабля, чтобы распечатать списки увольняемых по каютам и развесить на дверях. Удобно расположился в музыкальном салоне и стал печатать. И вот тут меня замутило, сначала я мужественно боролся с подступающей тошнотой, задавливая рвотные позывы и удивлённо размышляя - Что вот на такой херне, на зыби, меня так повело...
   Но ничего не помогало. Я даже сбегал в каюту и выпил целый стакан коньяка - эффект был минимальнейший. Но самое удивительное, жена и дети чувствовали себя прекрасно. Так я безуспешно боролся с "морской болезнью" ещё пару часов, но до банальной рвоты, слава богу, не дошло. Меня только сильно мутило и когда всё это меня вымотало до конца, выдул бутылку коньяка и вырубился. Зато на следующий день от "морской болезни" не осталось и следа, хотя зыбь преследовало нас ещё два дня. Первые дни мы большую часть времени проводили на палубах, сидели, прогуливались, наслаждаясь теплом, потом прохладой, но чем дальше мы заходили в северные широты, время пребывания на палубах и прогулки по ним неумолимо сокращалось. Потом прохлада стала более пронзительной и постепенно превратилась в холод. Хотя градусники показывали +10 - +15 градусов по Цельсию, но для нас это было очень холодно. К этому времени жизнь наша переместилась во внутрь корабля и мы теперь переключились на просмотры художественных фильмов. Первое что с огромным интересом посмотрели - "Собачье сердце". Много был наслышан насчёт этого фильма, но посмотрев, разочаровался. Посредственный фильм и если бы не точечная критика советского строя, что в настоящее время была актуально для нашего пробуждающегося общества, он был бы на любителя. Точно также как и книга Булгакова "Мастер и Маргарита". Туфта высшей марки. Там же на корабле прочитал и книгу Пастернака, "Доктор Жеваго". Тоже ничего особенного, одна нудота. Нет никакой динамики в развитии сюжета и масса отвлечённого философствования. Конечно, можно тут проехаться по моему плебейскому происхождению и типичному пролетарскому мышлению. И рассказывать о высоко интеллектуальных фильмах Тарковского, но как только вспомнишь его фильм "Сталкер" по братьям Стругацким, где в самом начале фильма показывают сюжет с комнатой, стаканом с водой на столе и шумом приближающегося, а потом удаляющегося поезда в течении пяти минут и сразу же недоумённым задашься вопросом - Неужели я такой тупой, что не могу понять, что он этим хотел сказать? И зачем именно в этой форме? Он что - метраж отрабатывал? Если бы вместо двух с половиной часов, он сделал обычный полуторачасовой, то смотрелся он гораздо с большим интересом. Ради любопытства и здоровой попытки всё таки понять кинорежиссёра внимательно посмотрел и "Ностальгию". Понятно. Тоска по Родине. Но почему этот фильм он поехал снимать в Италию? Вот это не понятно. И что тебе мешает вернуться с Италии в Союз? Боишься, что тебе справедливо не дадут снимать затянутые и нудные фильмы? Понятно, что я солдат, что у меня, как у военного, специфическое мышление, но не верю в высоко интеллектуальность его фильмов. Не верю, что есть такие эстеты, которые с наслаждением смотрят эти фильмы. Думаю, что эти люди хотят казаться эстетами, чтобы показать, что они "над толпой", а не "с толпой". Но это, конечно, моё сугубо личное мнение. Да и по моему мнению Ильф и Петров в своих книгах "Двенадцать стульев" и "Золотой телёнок" более хлёстко критиковали советский строй и образ жизни, но облекли всё это в юмористическую форму, отчего их произведения только выигрывали и легко проходили жёсткую советскую цензуру.
   Хорошая на корабле была и видеотека и теперь бойцы, целыми днями просиживали в нескольких помещениях и смотрели модные и известные боевики и другие фильмы.
   Пришли в Ла-манш, жена из-за холода отказалась выходить на палубу, а я выскочил, понимая, что больше никогда в жизни не увижу знаменитый пролив. Было холодно и ветрено, низкие тучи наполненные влагой, зелёно-бутылочная вода, бесчисленные белые барашки и клочья пены, летящие над волнами. Ни Англии, ни берегов Франции видно не было, но сам пролив был похож на проспект в час пик. Две колонны многочисленных кораблей, шедших друг за другом, на небольшой дистанции. Мы шли в правой, а левая шла нам навстречу в двух-трёх километрах левее нас. Всё чётко и отлажено. Стоял, смотрел, пока совсем не замёрз и нырнул в тёплое нутро корабля.
   Северное море, с редкими нефтяными платформами, мы прошли за полтора суток и потянулись скалистые и высокие берега Норвегии с редкими маяками, где по узкой береговой линии теснились уютные и небольшие норвежские города, вдоль которых мы шли целую неделю. Очень красиво. Яркое, незаходящее солнце, голубое небо, отражающееся в таких же голубых и холодных водах, серые и мощные скалы, узкие входы в фьорды - всё это северное великолепие создавало ощущение, что ты находишься внутри цветного фильма про викингов, ладьи которых вот-вот выйдут из фьордов на океанскую кладь Северного Ледовитого океана.
   Определённый колорит и незабываемые ощущения создавало и полярный день, когда солнце даже не касалось водной глади вечером и светило своими лучами чуть ли не параллельно воде прямо в широкие и прямоугольные окна кают офицеров, что создавало определённый дискомфорт. Приходилось на ночь завешивать окна и только тогда, в искусственной темноте, можно было спокойно заснуть.
   Чуть больше месяца назад, около острова Медвежий погибла наша атомная подводная лодка "Комсомолец". Мы шли гораздо южнее места гибели, но часто выходили на палубу и задумчиво смотрели на холодные океанские воды, поминая погибших моряков и представляя, как погибшие от переохлаждения барахтались в этих гибельных водах....
   И вот наконец то потянулись советские берега, сутки хода и мы 30 мая, около 11 часов, вошли в порт Мурманска и причалили к пирсу. Погода стояла солнечная, мы периодически выходили из тёплого нутра корабля на палубу и с любопытством смотрели на нескольких офицеров встречавших наш корабль. Они были в новой форме, в пилотках и полушерстяных куртках, что выглядела на наш взгляд довольно необычно, но неплохо.
   Через некоторое время на корабль поднялись пограничники с таможенниками и тут нас ждало неприятное известие. Самыми лояльными таможенниками считались Одесские, которые в день проверяли массу кораблей заходивших и выходивших из Одесского порта. Ещё Ленинградская таможня. Калининградская и Мурманские таможня были наоборот суровыми и мы внутренне надеялись, что всё таки досматривать будут не так тщательно. Но действительность преподнесла сюрприз. Нас будут досматривать таможенники-стажёры, под руководством своих опытных учителей. Чёрт побери.... Мы поняли, что нас вывернут наизнанку. Быстро собрались своим небольшим коллективом, решая - Как быть? Практически каждый вёз и в достаточном количестве, то что не положено было провозить в Союз и подлежало изъятию. Из всех офицеров и прапорщиков, только я имел достаточно богатый опыт общения с таможенниками, когда служил в Германии поэтому и предложил противопоставить таможне нехитрый приём. Откуда я это взял - непонятно, но что то такое всплыло в моей памяти: Таможенник сам вскрывает багаж досматриваемого, сам досматривает его и сам точно также укладывает вещи, а хозяин багажа находится рядом и наблюдает. Он не обязан всё это делать сам, облегчая работу досматривающему.
   На этом мы и остановились. Причём, договорились между собой стоять на этом условии насмерть. Когда нас собрали в музыкальном салоне и объявили порядок пограничного контроля и таможенного, то начальник эшелона озвучил наши условия, чем неприятно удивили таможенников. Может быть и произошёл бы нешуточный скандал на этой почве, но тут сгладило ситуацию, что основная тяжесть досмотра ложилась на плечи стажёров. Вот пусть они и трахаются с ящиками - Решили их наставники. Но вот чемоданы и носимые вещи, мы будем досматривать сами. И как положено.
   Так оно и произошло. Первыми покидали корабль женщины с детьми и солдаты с носимыми вещами. Их после пограничного контроля и таможенного осмотра вещей, которые они выносили с корабля с собой, должны были отвезти на обед и разместить в гостинице в забронированных номерах, пока их мужья присутствовали при осмотре багажа. Солдат везли в воинскую часть, где каждому выписывали проездные на поезд и выдавали талон на железнодорожный билет, которые на тот момент в Мурманске было практически не достать. Но надо отдать должное Министерству обороны. Как только мы вышли с Кубы, были ещё раз уточнены списки увольняемых и офицерских семей и куда их надо отправлять, а Министерство заранее забронировало билеты, что было очень кстати в период начала массовых отпусков в южную сторону.
   Наставники, обучая стажёров на собственном примере, требовали открывать все чемоданы, сумки и всё это тщательно досматривалось. Я как всегда, почему то досматривался с особой тщательностью, но в носимых вещах ничего запретного не было. А вот в багаже..., мои коллекции. Ну, явно они заинтересуют таможенников и мне придётся тяжело биться с ними, чтобы не потерять всё это. Тем более, что я ничего такого не указал в таможенной декларации. Поэтому пройдя досмотр, с замиранием сердца ждал вскрытия ящиков. Одна из семей везла с собой говорящего попугая. И по всем таможенным и санитарным нормам, это было не положено. А попугай, здоровый красавец, любимец семьи, говорящий и матерящийся... Чуть ли не личность с задатками интеллекта... Чтобы пронести его через таможню, перед этой процедурой, с силой открыли клюв и сунули ему таблетку снотворного, после чего спящего положили в сумку, застегнув на молнию. Но, наверно, доза была маленькая, потому что, как раз во время прохождения таможенников, он проснулся в абсолютной темноте и заматерился. Это была трагедия. Таможенники под громкий плач детей и уговоры отца с матерью, торжественно изъяли попугая. Не положено, сурово вынесли вердикт. Как только не уговаривали, выставляли вперёд плачущих детей, просили, умоляли всем составом воинского эшелона, ходили делегации от экипажа. Но всё было бестолку.
   У меня примерно такая же ситуация была с собакой, когда служил в Германии. В 79 году при формировании целинного батальона, к нам в лагерь пришла старая немка и привела чистопородную немецкую овчарку. Так уж получилось, что я оказался первым, кого она увидела из русских и со слезами на глазах стала настойчиво предлагать собаку. Она уезжала на постоянное жительство в западную Германию, а для того чтобы туда увезти и собаку, нужно было платить приличную сумму денег и ставить, опять же за деньги, кучу дополнительных прививок. Чего она не могла себе позволить и решила отдать русским. Я стоял в нерешительности. И вроде бы собака мне нравилась - сразу видно умная, воспитанная и ухоженная. Тем более, что немка отдавала все какие положено документы с родословной. Просто отдавала и всё. А вокруг стояли офицеры и прапорщики и говорили мне.
   - Боря.., Боря..., да ты что? Бери..., не пожалеешь. С кормёжкой проблемы не будет, у нас же ПХД, а там в Союзе продашь рублей за пятьсот... Бери.... Породистая ведь...
   И я взял. Собака спокойно восприняла прощание с хозяйкой и также спокойно приняла меня в качестве хозяина. Быстро освоилась с русским военным бытом, с русско-военной пищей и никаких неудобств не доставляла, а наоборот мне нравилось возиться с ней. Перед отправкой на целину в Союз, я приехал в штаб дивизии, нашёл дивизионного ветеринара, выставил пару бутылок водки и он мне в документы прописал все какие возможно собачьи прививки, напутствуя, опрокинув первую порцию водки: - Езжай, прапорщик, спокойно...
   И вот также, при пересечении границы во Львовской области, когда наш эшелон досматривали пограничники, им приглянулась моя собака. Посмотрели на меня - молодой и неопытный прапор - "Счас мы его обуем....".
   Вяло полистав собачьи документы, пограничник с сожалением протянул: - Товарищ прапорщик, тут не хватает двух прививок.... Так что..., к сожалению... Не положено....
   Я стоял напротив пограничника и растерянно теребил поводок, с надеждой поглядывая на окруживших меня сослуживцев, но те тоже не знали, что делать и молчали. А собака, к которой я уже привык, спокойно сидела рядом со мной, иной раз поглядывая на меня умными глазами.
   - Товарищ капитан, ну ведь видите..., нормальная собака, здоровая... Может быть, всё-таки пропустите..., - нудно тянул я, вопросительно глядя на офицера пограничника. Но тот сожалеюще хмурил брови и разводил руками.
   - А что теперь делать? - Был мой следующий вопрос.
   - Что, что? Вон граница, иди и отпускай её на польскую сторону, - капитан помолчал, а потом добавил, - или давай её нам, а мы какие положено уколы сделаем и будет она служить на границе.... А по-другому не получается....
   Стоявшие вокруг нас офицеры и прапорщики сочувственно молчали и наверно я отдал бы собаку им, но тут из толпы офицеров вылез пьянущий в жопу старшина нашей целинной роты Слава Арутюнян.
   - Что? По-другому... Ещё как получится, а вам она хрен достанется..., - и пьяно заорал в сторону вагонов, - Серёга..., Серёга..., тащи сюда топор...
   Из теплушки, где стояла полевая кухня, вылез повар Серёга с огромным мясницким топором в руках и шустро подбежал к нам.
   - Зачем тебе, прапорщик, топор? - Насторожился пограничник.
   - Аааа..., раз не положено... Так я сейчас её на рельс положу и бошку оттяпаю, но вам её не отдадим..., - Слава поудобнее перехватил топор в руках, - Боря, заваливай её на рельс.
   Прапорщик Арутюнян, надо отдать должное, был вообще-то миролюбивым человеком, маленький росточком и совершенно не смотрелся на изверга. Но сейчас, пьяный, расхристанный, с топором в руках, заросший, как все кавказцы, чёрным жёстким волосом... Вот в этот момент он совершенно не казался мирным армянином. И погранец, поняв, что этот кавказец сейчас вот так запросто, при всех и при нём, оттяпает бошку собаке, сдался.
   - Ладно, забирайте свою собаку, - с сожалением отвернулся, продолжая процедуру проверки.
   Вот это я и предложил хозяину попугая.
   Тот нервно кивнул головой, соглашаясь на такой вариант: - Это будет последний козырь, а сейчас пойду к капитану - может он поможет... А нет, так так и сделаю. Пообещаю отвернуть башку попугаю прямо при них...
   Но до этого не дошло. Капитан поговорил с таможенниками и те с сожалением отдали попугая счастливой семье.
   Нас, офицеров и прапорщиков, разделили на две части и пока первая часть представляла свой багаж таможенникам, вторая, куда и я входил, поехала в воинскую часть, где мы тоже получили талончики на билеты на поезд и нехилую сумму денег. После чего вернулись на корабль, где застали весьма печальную картину.
   Так уж получилось, но мой багаж и те кто входил во вторую часть офицеров и прапорщиков, загружался в Гаване в первую очередь и сейчас находился в самом низу трюма. А в верху трюма был багаж начальника полевого банка, который был закреплён за нашей бригадой и его прапорщика. Вот их багаж и был первым для осмотра и после вскрытия всех ящиков таможенники трудолюбиво выкладывали на палубе более сотни пар обуви, около сотни бутылок коньяка и множество других импортных вещей, намного превышающую положенную норму. Тут же грустно стоял сам начальник полевого банка и его брат, который встречал приход корабля, а также прапорщик и все трое печально смотрели на эту суету. Опытный и битый финансист сделал все подходы и предложил разные варианты "нормально разъехаться", но всё было бестолку.
   - Ну.., мы тоже должны показать результаты своей работы...., радуйтесь, что вы военнослужащий, а то бы ещё приписали контрабанду. А так просто изымем по акту, - был ответ.
   Закончив выкладывать, всё это сфотографировали под разными ракусами, дали подписаться в Акте и вся эта контрабанда мигом исчезла в неизвестном направлении с палубы.
   Такая вакханалия продолжалась практически до вечера, к которому стажёры выглядели до нельзя вымотоными, а их учителям-наставникам всё это до смерти надоело. А в трюме ещё оставался багаж нашей второй половины. Стажёры с надеждой смотрели на старых и опытных таможенников, а те смотрели на нас, но уже пристально, изучающее и с немым вопросом в глазах - А стоит это или не стоит?
   Ещё раз оценивающе поглядев на стажёров и поняв, что тогда им самим придётся ковыряться в ящиках и вещах, они приняли единственно правильное решение - Не СТОИТ. И через тридцать минут, закончив все формальности с таможенным досмотром, они исчезли с корабля.
   Остальной багаж был загружен на грузовики в течении часа и убыл в воинскую часть, где опечатанные машины будут стоять под охраной до утра, а потом весь багаж будет перемещён в багажное отделение станции.
   Заскочив в гостиницу к семье и, сообщив, что всё в порядке, мы опять толпой направились на вокзал выкупать по выданным талонам билеты. Вот тут то воочию оценили заботу родного Министерства обороны. Вокзал спасало от лопанья только то, что он был каменный. Он был забит под завязку гражданским и военным людом. Начался отпускной период и в это время людской поток шёл только на юг, по единственной железнодорожной ветке. Свой хороший вклад добавляли сюда и неисчислимые потоки дембелей, как сухопутных, так и морских, косяками тянущиеся тоже в сторону юга и по той же единственной железной колее.
   Хоть и были у нас талоны, но пришлось постоять в очередях практически до поздней ночи, но мы то получили свои билеты, на зависть остальным стоявшим в очереди, а они остались томиться в неизвестности. Мне достался поезд, отходящий из Мурманска на 17 часов. Остальные кто раньше, а кто позже, но все были довольны. Оставалась лишь последняя часть суеты - это багажное отделение, но это будет только утром. А сейчас мы собрались в вокзальном буфете: водочка, закуска, общие воспоминания - недавние и далёкие. И так два часа, когда мы неплохо расслабились, после чего пошли пешком через весь город в гостиницу, к своим семьям. И вот тут, на свою беду, на нас вынесло нескольких знакомых нам таможенников и стажёров. Они тоже видать неплохо расслабились в своей таможне и тоже были под градусом, но гораздо большим, чем наш. Как бы какой либо обиды у нас к таможенникам не было - Каждый делает свою работу. Но вот то, что они в объёмистых сетках и сумках трудолюбиво тащили домой изъятый у банкиров коньяк, обувь и другие конфискованные вещи, вот это нам очень здорово не понравилось. Ладно бы ещё по бутылочке и коробочке.... Но из сеток и сумок у каждого вызывающе торчало по пять-шесть бутылочных горлышек, громоздких обувных коробок не было и дефицитные туфли, ботинки, кроссовки навалом лежали там же.
   Банкир с прапорщиком, увидев конфискованное "нажитое непосильным трудом" первыми издали воинственный крик, хотя в самих по жизни не было ничего воинственного и ринулись в бой, жаждая реванша за понесённую обиду.
   Это была очень короткая, жестокая и кровавая битва. Нас было больше, они были пьянее. Мы пылали праведным гневом, они вяло защищали "ДОБРО", не узнав нас и не понимая - Кто их бьёт, за что бьют и грабят...?
   А их только били, но не грабили. Даже банкир с прапорщиком увлечённо били бывшие ещё утром их бутылки об асфальт и приводили в негодность конфискованное имущество.
   Мы уложились в пять минут и, оставив на асфальте еле шевелившиеся тела, в удовлетворённом настроении растворились в глубинах Мурманских улиц.
   Остаток ночи я провёл в тёплой постели, а утром, быстро позавтракав, мы всё той же толпой оказались в багажном отделении. Было первое июня, первый день лета, ярко и сильно светило солнце, но как это не удивительно - совсем не грело. Оно просто висело, но не грело, а висящий на стене большой термометр уверенно показывал 0 градусов, что нас очень забавляло, вспоминая между делом, как всего двадцать дней тому назад мы шарахались под знойным и тропическим солнцем. Но к приходу машин с нашим багажом мы уже изрядно промёрзли и встретили ящики с облегчающим воодушевлением. Сдача багажа не предвещало каких либо препон, поэтому для меня было неприятным сюрпризом, что на всех ящиках надо было переколачивать окантовочную металлическую ленту.
   Чёрт побери! Да тут работы часа на полтора-два, а я уж не мог шевелить руками, которые стали такого же цвета, как и тонкая синяя куртка на мне. Пока парни сдавали свои ящики, я мигом сбегал в ближайший хозяйственный магазин, купил там гвоздодёр, молоток, плоскогубцы, гвозди... Пока бегал, вроде бы согрелся, но когда своими "синими ластами" и гвоздодёром попытался отодрать ленту, у меня ничего не получилось. Замёрзшие руки, да и всё тело, не хотели подчиняться, лишь вяло шевелилось, отвечая на мои потуги. Вот что значит адаптировался организм к субтропическому климату.
   Из кандейки грузчиков при багажном отделении на свежий воздух вышел бригадир, в распахнутой на груди видавшей виды фуфайке и, улыбнувшись в прокуренные усы моему несчастному виду, спросил.
   - Откуда командир будешь?
   - С Кубы...., - прошелестел скрюченный от летнего холода "командир".
   - Ааа..., это ваш корабль вчера пришёл в порт, - вяло констатировал старший грузчиков.
   - Ага..., - на остальное у меня просто не хватило сил, даже на удивление, что он знает про корабль, вошедший вчера в порт.
   - Ну..., тогда всё понятно... Пошли, командир..., - бригадир добродушно поманил меня и я послушно побрёл в кандейку грузчиков.
   В небольшом помещении, посередине, на невысокой металлической подставке, стоял здоровенный "козёл", где на асбестовую трубу диаметром в 150мм была наверчена толстенная нихромовая нить, малиново рдевшая и дававшая на всё помещение хороший жар. Но я до того замёрз, что этого жара и не почувствовал.
   Как Зомби, на не гнувшихся ногах прошёл к "козлу" и под удивлёнными взглядами всей бригады, растопырив ноги, встал над ним. Но и в таком положении ничего не почувствовал.
   - Командир, сгоришь..., - неуверенно предупредил бригадир.
   - Лучше сгореть, чем замёрзнуть, - только и сумел изречь из себя избитую истину.
   - Что у тебя за проблему с багажом? - Начал пытать бригадир.
   - Да ленту надо переколотить на ящиках, а я вон какой..., - дальше я виртуозно и вдохновенно продолжил фразу разными словами, где было обозначено половина населения земного шара, Мурманск с его холодом, железной дорогой в совокупностью с багажным отделением.... и много чего интересного и познавательного. Причём, всё это говорил под восхищёнными взглядами грузчиков целую минуту, а те внимали новые для себя словесные обороты и намертво впечатывали в свои мозги, чтобы уже сегодня в новой компании ошарашить друганов свежими словами и образами.
   - Ну, ты и даёшь..., - восхищённо выдохнул бригадир, а остальные весело зашевелились, услышав, как старший тут же сделал деловое предложение, - если деньги есть, так давай. Мы это мигом тебе исправим.
   Деньги, конечно, были и я ни слова не говоря и не глядя, достал новенькую купюру, которая оказалась в 50 рублей и молча передал старшему.
   Тот её покрутил в растерянности в толстых, заскорузлых пальцах и с сожалением протянул: - Командир, много даёшь... Тут делов на пятнадцать- двадцать рублей.
   - Бери..., только дело сделайте, - всё ещё не согревшись, пробубнил я.
   - Хорошо, - тут же согласился старшой и деловито стал распоряжаться. Двое сразу испарились, галопом убежав в магазин. Молодые грузчики уже через минуту с душераздирающим железным скрежетом начали выдирать ленту с ящиков.
   - Только там поаккуратней, - попросил бригадира, а тот озабоченно наблюдая за мной, успокоил, - всё будет нормально. Не беспокойся, а ты всё-таки бы слез с "козла". Загоришься ведь скоро.
   - Не....., не слезу.
   Через пятнадцать минут все грузчики снова были в сборе. Летавшие в магазин за "горючим" и закуской, с достоинством и солидно, под горевшими в восхищении взглядами товарищей, в священной тишине, выставляли бутылки водки и обильную закуску на стол. И не мудрено, на пятьдесят рублей в Союзе можно было хорошо гульнуть.
   Когда всё это "богатство" было выставлено на всеобщее обозрение, жаждующие и вопрошающие взгляды обратились на бригадира и тот, довольно крякнув от самого предвкушения застолья, разгладил усы и строгим голосом распорядился.
   - Сейчас по сто грамм. Вот когда командиру всё сделаем, тогда и сядем.
   Такое справедливое решение было встречено одобрительным гулом. Все оживлённо зашевелились, а бригадир, сорвав алюминивую пробку с горлышка бутылки и налив полный стакан, при полном молчании грузчиков протянул его мне.
   - Давай, командир, ты первый и тебе согреться надо.
   С того момента, как я залез на "козёл" прошло минут двадцать- двадцать пять и до сих пор не мог согреться. Да, ощущал как сильно нагрелись от истекающего жаром "козла" плотно сидящие на жопе джинсы и они в свою очередь уже пекли кожу ног, бёдер, задницу.. Да..., полыхало и сделалось пунцовым лицо, но холод поселившийся внутри меня, волнами растекался по всему телу не давая комфортного ощущения тепла. Поэтому принял стакан, и в несколько крупных глотков выдул его, под разинутые рты всех сидевших в помещении.
   Выдохнул, под одобрительными взглядами, молча зажевал поданный мне толстый бутерброд, вдумчиво прислушался к внутренним ощущениям и приказал: - Давай ещё....
   Бригадир мигом исполнил приказ и протянул вторую полноценную порцию алкоголя. При всеобщем уважительном молчании, в благоговейной тишине, не морщась, выдул и её. И замер, наконец-то почувствовав, как внутренний жар покатился сверху вниз, а не подымался снизу вверх, но уже холодом.
   - Фу..., нормально. Мне хватит, - и слез с "козла". Все оживлённо зашевелились и потянулись к бригадиру за первичной, стограммовой порцией, а я сел рядом и стал вытирать с лица внезапно выступивший обильный пот. Через пару минут, в кандейке остались только двое - я и бригадир. Остальные выскочили на улицу и дружно взялись за мои ящики. А бригадир, выпив свою порцию, деловито спросил: - Командир, а на каком поезде ты едешь?
   Выслушав мой ответ и записав номер поезда, он вышел на улицу и появился минут через десять.
   - Нормально, через пятнадцать минут закончим и сами сдадим твой багаж в отделение. Я договорился и его оформят и отправят твоим же поездом. Так что в своём Свердловске быстро его словишь.
   Так и получилось. Через сорок минут я держал в руках багажную квитанцию на мой багаж и мне только и осталось выпить с русскими мужиками свои сто грамм, поблагодарить их и уйти. До поезда оставалось несколько часов и я один, что особенно мне понравилось, спокойно пошёл в гостиницу через город, с любопытством оглядывая оживлённые улицы.
   Поезд, куда мы сели, был забит до самого последнего места. В купе у нас было три места и четвёртое занял капитан медицинской службы. Высокий и крепкий мужик.
   Тронулись, пока переодевались, пока устраивались прошло минут сорок. Я за последние сутки, непрерывной суеты вымотался и желал только одного - Спать. Что и сделал, как только устроились. Залез на вторую полку и моментально вырубился. Думал, что просплю до утра, но проснулся как толчка и сначала не понял - Отчего? Лежал с закрытыми глаза и слушал непонятное бубнение, доносившееся из коридора, которое по мере просыпания становилось всё чётче и яснее. Кто-то, с хорошим кавказским акцентом, да ещё пьяным, приставал скорее всего к девушке.
   - Иииииээх...., блядььььь..., - вставать и вмешиваться не хотелось, да и было лень и я открыл глаза. Была ночь, на второй полке лежал с открытыми глазами капитан и недовольно морщился. Жена, дети спали внизу.
   А из коридора уже доносились испуганное блеянье явно испуганной женщины: - Нет.., нет..., я не пойду... Отпустите меня... Я не хочу идти в тамбур...., - действия в коридоре развивались явно в негативном русле и нужно было вмешиваться. Первым соскочил капитан, за ним тихо сполз я и мы вышли в пустой коридор вагона, где пьяный дембель, невысокого роста азербайджанец приставал к молоденькой девушке.
   - Нуууу..., тебе же сказали, что девушка не хочет с тобой знакомиться и идти в тамбур..., - приглушенным и напряжённым тоном произнёс капитан. Мы были оба в гражданке, поэтому азер несколько не сориентировался в ситуации.
   - Мужик, утухни и скройся, а то сейчас свистну и на ходу придётся выходить...., - явно он был не один, раз так себя нагло вёл. Но уже в следующую секунду летел вдоль закрытых дверей купе, собирая в гармошку потёртую ковровую дорожку. Это его сурово вмочил медик, потряс кулаком, видать сильно ушиб и наставительно поправил: - Не мужик, а товарищ капитан...
   Видать одного удара, даже такого сильного было мало, чтобы правильно понять ситуацию, потому что азер вскочил с пола и с яростным обещанием "убить ВСЕХ" - ринулся в бой. Но тут к своему удивлению он наткнулся уже на мой кулак и снова, но только на спине, поехал по полу в сторону тамбура. Только второй удар совместил извилины мозга и дал понять бестолковому дембелю, что - "Один в поле не воин".
   Азер уже далеко не шустро поднялся с пола, сплюнул кровавую слюну и пообещал вернуться..., но уже не один.
   Девушка воспользовавшись такой удачей, скрылась в своём купе, а капитан предложил мне: - Пошли в тамбур. Там и будем, если что, оборону держать...
   Прождав минут сорок и не дождавшись противника, мы ушли спать. Встретили своего азера, только на большой стоянке. Мы стояли на перроне с капитаном, наслаждаясь твёрдой землёй и свежим воздухом, а он попытался незаметно прошмыгнуть мимо нас. Но капитан выхватил его из сутолоки и поставил перед собой.
   - Ну, что щенок! Мы вчера час тебя ждали с твоей кодлой, а ты не пришёл... Ну, какой ты после этого кавказский мужчина? А к девушке, как смело лез... Понятно с тобой. Пошёл на фуй от сюда, козёл... Чтоб больше мне на глаза не попадался...
   Вот тут, впервые я и увидел: уезжал на Кубу с доброго и старого доперестроечного Советского Союза, а вернулся через два с половиной года в перестроечный Союз, в совершенно другую страну, с озлобленным народом, где люди друг к другу - волки, готовые вырвать кусок из твоего рта. И нам, мне и моей семье, придётся активно бороться в своей стране за своё место под солнцем.
  
  Екатеринбург
  Сентябрь 2014 года.
  
  
Оценка: 7.52*17  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023