ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Цеханович Борис Геннадьевич
Куба любовь моя, остров зари багровой

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.56*45  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полная версия (за исключением нескольких глав, связанных с хитрыми делами)
  Куба - любовь моя, остров зари багровой.....
  
  
  Глава 1.
  
   Лунный свет струившийся с чистого, звёздного неба, красиво подсвечивал высокие сосны, спортивный городок, казармы, засыпанный снегом территорию городка, чисто хрустевший под ногами свежевыпавший снежок.... Бодрящий морозец... Всё это поддерживало во мне почти праздничное настроение. Почти... Потому что наряду с этим настроением, где-то в глубине души таилась лёгкая тревога. И было отчего. Я только что исполнил последнюю военную традицию - проставился по случаю убытия к новому месту службы. И никуда-то там - а аж в Республику Куба. Честно сказать, за эти полгода, как стало известно о моём отбытие на Кубу, я уже почти потерял надежду, что туда уеду, считая что такую престижную командировку у меня давно перебил какой-нибудь офицер с "мохнатыми руками" и блатом.
   Но нет. Теперь все тревоги и волнения позади. Три дня тому назад пришла телеграмма: - Старшему лейтенанту Цеханович Б. Г сдать дела и должность и к 25 октября 1986 года прибыть в г. Одесса, в учебный центр Одесского военного артиллерийского командного училища вместе с семьёй.
   Я тихо и счастливо захихикал, вспоминая, как это начиналось.....
  
  А начиналось это на полковом совещании.
   - Товарищи офицеры, теперь приказ министра обороны Љ 76 этого года.... Тихо, тихо, товарищи офицеры, что за базар? Приказ этот касается всех командиров подразделений, так что сидите и слушайте, можете что-нибудь полезное для себя записать...., - начальник штаба полка вновь опустил голову к бумагам и стал читать приказ. Примолкшие было офицеры, через минуту относительной тишины вновь стали перешёптываться. Я тоже добросовестно попытался вникнуть в суть приказа, но хватило меня лишь на полминуты, а дальше мысли переключились на более интересные размышления.
   Вчера в полк приехал генерал Гамов, начальник ракетных войск и артиллерии округа, вывел меня и капитана Богомолова к летнему клубу и сказал: - К ноябрю месяцу я тут вижу лазерный артиллерийский полигон с классами, с хорошим и красивым полем и другими атрибутами. Дам денег, выделим солдат человек десять, освобожу вас от нарядов и вперёд. Сделаете нормально и если мне понравится, получите по медали "За боевые заслуги"...
   Получить медаль "За БЗ" конечно приятно, но гораздо лучше быть на полгода освобождённым от нарядов и быть самостоятельной единицей в полку. Но строительство начнётся только в мае, а сегодня конец марта. Через две недели сдача весенней проверки, суета, нервозное дёрганье, впереди куча строевых смотров и сама сдача, что слегка сбивало приятный, весенний настрой. Я недовольно поморщился от этих мыслей и тут же вскочил, услышав команду - "Товарищи офицеры". В тактический класс, где проходило полковое совещание зашёл командир полка подполковник Шапошников и сразу же прошёл к небольшой, аккуратной трибуне с красочным гербом СССР.
   И сходу поднял меня вопросом: - Цеханович, чем занимаешься завтра?
   Я вскочил и, не задумываясь, назвал тему занятия по специальной подготовке, место проведения и какие вопросы отрабатываю в ходе занятия.
   - Молодец, садись, но это тебе так кажется, что ты завтра занятие проводишь... Теодорович, - Справа от меня не спеша поднялся командир дивизиона, - Теодорович, Цеханович с завтрашнего дня в отпуске. Понятно?
   - Так точно, товарищ подполковник, но только у него отпуск по графику в сентябре.
   - В сентябре так в сентябре, но идёт он завтра. Обсуждению этот вопрос не подлежит. Цеханович, - я опять вскочил с места, - после совещания ко мне зайдёшь....
   Дальше совещание покатилось по своей колее, а я погрузился в размышления. Командир полка пользовался среди офицеров заслуженным авторитетом и уважением, поэтому какого-либо подвоха с его стороны я не ожидал. Хотя такие неожиданные и незапланированные выверты в службе могли предполагать и довольно неприятные изменения военной судьбы: такие как замена в ЗабВо, ДальВо, куда я ехать ну...., совсем не хотел. Понятно, что и Афганистан мог светить, куда я подспудно желал попасть. Но тоже одновременно и не хотелось. А что ещё - ну, просто не знаю. Но с другой стороны, идея с отпуском в апреле мне нравилась гораздо больше. Тут было много плюсов: избегал сдачу проверки, апрель ожидался быть тёплым и солнечным, судя по марту, в отличии от дождливого и серого сентября. И с отпуска выхожу после первомайских праздников. Спокойно выхожу и спокойно вливаюсь в рабочий ритм. А с сентябрьского отпуска выхожу и прямо на осеннюю проверку. И на хрен это мне нужно...?
   Перед тем, как подняться к командиру полка, подошёл к командиру дивизиона: - Товарищ майор, вы в курсе дела?
   - Это я тебя хотел спросить - Что за ерунда?
   Я лишь в недоумении пожал плечами: - Сам не могу понять...
   Шапошников встретил меня, усадил за стол и сам обмяк в своём удобном кресле, после чего пожаловался: - Устаю я, Боря. Вроде весь день крутишься и не чувствуешь усталости, а вечером прихожу в кабинет, сажусь в кресло и всё.... Состояние - ни рыба, ни мяса. У тебя то как дела?
   - Товарищ подполковник, вы ж как командир полка знаете, что нормально. От себя только добавлю, что залётов, о которых вы не знаете, у меня нет. - Я выжидающе замолчал.
   Командир рассмеялся и вяло махнул рукой: - Конечно знаю. Это я так - для завязки разговора. Боря, знаем мы друг друга уже четыре года. И я тебя знал, как хорошего прапорщика - командира взвода, и сейчас два года как ты офицер тоже к тебе претензий нет. Молодец. Что прежний командир полка Кривулькин, что я хотели бы поставить тебя командиром батареи, но ты ж прекрасно понимаешь. Если бы мы служили в Елане или в Чебаре, тут проблем не было. Был бы ты комбатом. Но Свердловск окружной город и мне округ сверху навязывает разных сынков и своих протеже... И не в моей воле тебе дать батарею.
   Поэтому, как нормальный командир полка, если не могу тебя повысить, то по-другому могу решить этот вопрос. Ты как отнесёшься, если тебя опять за границу пошлют служить?
   - Да нормально, товарищ подполковник, даже отлично. Но ведь ещё четырёх лет нет, как я с Германии заменился...?
   - Ерунда всё это. Я уже два месяца этот вопрос для тебя пробиваю...
   - Аааа...., то-то мне месяц назад был звонок - Спрашивали в какой части Анголы я хочу служить: северной или южной?
   - Ну и ты что ответил?
   - Конечно, в южной...
   - А какая разница? Ангола есть Ангола... Юг или север...
   - Нет, товарищ подполковник, разница большая. На севере служба спокойная, а на юге с южноафриканцами постоянно бодаются, да ещё с повстанцами.... Хотелось бы боевой опыт приобрести.
   - Боря, ты дурак..., - с экспрессией наехал на меня командир, - тебе тридцать один год, а всё в жопе "пионерская зорька" играет. На хрен тебе это надо? Я тебе другой вариант приготовил. А как ты насчёт Республики Куба?
   - Оооо... Да это моя большая мечта. И хотелось бы там послужить.
   - Вот и хорошо. Езжай туда служить на два года, да ещё с семьёй, а не скакать по саване, как ужаленный в задницу. Поэтому с завтрашнего дня в отпуск. Начальник строевой части всё знает и даст тебе направление на медицинскую комиссию. Проходишь с семьёй. Ну, и жди вызова. Но сразу хочу предупредить: к сожалению туда едешь опять на должность командира взвода. Большее я продавить не смог. А так, Цеханович, это тебе моё командирское спасибо за службу.
   Так и получилось. Прошли всей семьёй медицинскую комиссию. Получил справку, что годен как я, так и моя семья для службы в странах с жарким климатом. Сдал справку в строевую часть и стал ждать вызова.
   .... Прошло четыре месяца, но никаких телодвижений в мою сторону по поводу службы на Кубе не происходило. Я и семья сначала с нетерпением ожидали вызова, потом накал постепенно стал снижаться и мы с женой уже махнули на "загранку" рукой, считая, что она "пролетела" мимо нас и очередной чей-то сынок поехал вместо меня.
   Но в конце августа меня внезапно вызвал в строевую часть капитан Васильков: - Боря, завтра в штаб округа на собеседование к члену военного совета по поводу службы на Кубе. Это последнее что тебе придётся пройти.
   ...Коридор управления кадров округа был полон офицерами, также прибывшими на собеседование. Все хаотически и взволнованно перемещались по замкнутому пространству, общаясь друг с другом и пытаясь поиметь хоть какую-нибудь информацию по предстоящему собеседованию. Но никто ничего не знал, что подымало градус волнения.
   Вскоре из дверей в коридор выскочил прилизанный и весь такой делано-озабоченный подполковник-кадровик: - Товарищи офицеры, товарищи офицеры, строиться. Сейчас проверимся и идём на собеседование.
   Мы быстро выстроились в одну шеренгу вдоль стены и так получилось, что я оказался третьим с правого фланга. Оглядев выстроившихся, подполковник с красной папкой в руке подошёл к правофланговому капитану.
   - Представьтесь, товарищ капитан, и куда вы едете?
   - Капитан Перминов. Еду в Мозамбик советником.
   Кадровик открыл папку и стал водить по списку ручкой: - Капитан Перминов, капитан Перминов... ага вот... Нет... вы в Мозамбик не едете. В сторону. - И сделал шаг вправо, к следующему претенденту.
   - Капитан Чернов. Еду в Танзанию. Должность не знаю. - Браво представился офицер.
   - Подполковник смешно задрыгал ручкой в пальцах и сделал пометку в списке: - Вы тоже в Танзанию не едете. Отойдите в сторону.
   - Чёрт побери, сейчас и меня прокатят. Вот обидно будет..., - мелькнула мысль, а я уже представлялся, - Старший лейтенант Цеханович. Республика Куба. Должность не знаю.
   - Так..., есть... Должность вам там скажут, - и подполковник черкнул галочку против моей фамилии, а я еле сдержал вздох облегчения. А рядом представлялся майор, едущий в Монголию.
   - Чего это у вас, белены в строевой части объелись? Какое собеседование? Монголия - это часть Забайкальского военного округа. Идите отсюда и езжайте спокойно в свою Монголию.
   Таким образом подполковник проверил остальных и стал инструктировать: - Сейчас подымаемся на второй этаж и по пять человек заходите в кабинет члена военного совета. На все его вопросы отвечаете чётко и кратко. Никаких глупых вопросов и вообще вопросов не задаём. Всё. Напра-Во!
   - Товарищ подполковник, а нам что делать? В часть ехать? - На капитанов было жалко смотреть. Ещё полчаса тому назад они видели себя в Африке, в пробковом шлеме, а сейчас....
   - Ах ты чёрт! Я ведь про вас совсем забыл. Как вас, товарищ капитан? А да, Перминов. Вы у нас ехали в Мозамбик, но теперь вы едете в Перу. Будете служить в столице Лима, на их ней базе - там наш сектор есть. А вы, капитан Чернов, едете на острова Зелёного мыса в Фристаун. Вместо своей сраной и пыльной Танзании, на Атлантике будете служить. Становитесь в строй и пошли, товарищи офицеры.
   Счастливые капитаны, заняли свои места в строю и мы направились на второй этаж. Я попал в первую пятёрку и стоял как раз по середине маленькой шеренги перед большим, массивным столом, за которым восседал генерал-лейтенант и всматривался в список кандидатов. Сзади него в угодливой позе стоял подполковник, почтительно тыча в список и слащавым голосом, что-то объясняя члену военного совета.
   - Хорошо, понял. Поехали что ли? - Генерал взял в руки красный карандаш и посмотрел на первого в шеренге.
   Как такового собеседования и не было, офицер представлялся, генерал смотрел в список, где были краткие данные по кандидату. Если возникал какой-либо вопрос, генерал его задавал, как правило дежурный, типа - Готов ехать служить за границей? А когда офицер браво и утвердительно отвечал, то член военного совета благосклонно кивал головой и красным карандашом делал пометку - Готов. Так дошла очередь до меня.
   - Старший лейтенант Цеханович. Республика Куба, - чуть громче обычного доложил я, увидев обращённый на меня взгляд.
   - Так...., - протяжно протянул генерал, оглядев меня, и уткнулся в список, читая мои данные и опять удовлетворённо протянул,
   - Готов, старлей ехать?
   - Так точно, товарищ генерал-лейтенант, готов,
   - Хорошо, - доброжелательно буркнул генерал и прицелился карандашом, чтобы поставить против моей фамилии красную галочку.
   Я тихо стал сквозь усы выдыхать воздух облегчения, видя как глаза генерала пробегают последние графы списка напротив моей фамилии и карандаш почти опустился к списку и тут он озадаченно замер.
   - Не понял? А ты старший лейтенант с какого года рождения?
   - С 1955 го..., - Доложил, мгновенно просчитав последующие развитие событий, и опечалился. - Иэххх, хрен меня сейчас пропустят на Кубу.
   - Что он тут делает, товарищ подполковник? - Генерал возмущённо повернулся к кадровику и тот сразу же сделал два мелких шажка вперёд и слегка наклонился, чтобы не напрягать начальственную шею.
   - Товарищ генерал-лейтенант, это кандидатура от артиллерийского полка, характеризуется крайне положительно...
   Член военного совета гневливым взглядом смерил кадровика: - Подполковник, ты сколько в кадрах служишь? - Офицер слегка покраснел и что-то пролепетал в ответ, а генерал повысив голос, начал разнос, - ты, подполковник, прежде чем вести ко мне на собеседования хоть прочитай его личное дело. Ты что не видишь сам, что положил мне на стол? Вот смотри начало службы - февраль 1976 года, командир взвода и сейчас, в 1986 году, ты мне представляешь на беседу опять командиром взвода. Это ведь почти одиннадцать лет....
   - Товарищ генерал-лейтенант, он начальник разведки дивизиона, вот тут написано, - попытался оправдаться подполковник и густо покраснел, поняв что сморозил глупость и ещё больше усугубил своё положение.
   Генерал грузно повернулся и многообещающе посмотрел на офицера: - Да вы я смотрю засиделись в штабе округа и вас надо бы опустить вниз, чтобы там, отделе кадров дивизии, вспомнили, что должность начальника разведки артиллерийского дивизиона равнозначна должности командира взвода.
   - Он уже одиннадцать лет лежит на должности, ему тридцать один год и вы ещё хотите, чтобы он там на Кубе работал? Да ему лень и по большому счёту и не интересно уже работать. По возрасту майора должен в этом году получать, а он всё ещё старшим лейтенантом ходит.
   Я молчал, не зная какие аргументы приводить и так, чтобы не ввергнуть члена военного совета в ещё больший гнев. Генерал откинулся на спинку кресла и смотрел на меня, молча принимая решение, а подполковник сделал шажок назад, скрывшись за спиной начальника.
   - Ладно, товарищ старший лейтенант, по человечески я тебя понимаю. Обидно и семья наверно уже настроилась.... Давай-ка мы направим тебя служить в военкомат и солдат нету, и служба спокойная. - Генерал слегка повернулся к кадровику, - Где у нас есть капитанская должность в военкомате?
   - Каменск-Уральский городской военкомат. Начальник первого отдела.
   Член военного совета удовлетворённо кивнул головой и почти отечески заговорил: - Всё. Для вас, товарищ старший лейтенант, собеседование закончилось. Езжайте в свой военкомат. Служите там.
   - Товарищ генерал-лейтенант, - моё лицо опахнуло холодом бледности. А..., была не была. Хуже уже не будет, - я не согласен с вашим решением. И могу аргументировано объяснить почему.
   Генерал, член военного совета округа, не привыкший к обсуждению нижестоящими своих решений, удивился моему заявления и тут же безаппеляционо ответил.
   - А мне по большому счёту плевать - согласен ты или не согласен. Здесь не колхоз, чтобы обсуждать принятые решения. Хотя, честно говоря, любопытно. Излагай. Попробуй меня переубедить...
   - Действительно, я одиннадцать лет служу, именно служу командиром взвода и на равнозначных должностях, - подполковник-кадровик возмущённо корчил мне рожи и махал за спиной генерала рукой, типа - Ты, что с ума сошёл, спорить с генералом....? Молчи дурак..., Я же просил не задавать глупых вопросов... Ты куда лезешь? Я тебя вместо Каменск-Уральска в деревенский военкомат зашлю.... Но меня понесло и я отчаянно боролся за службу на Кубе, - но если вы внимательно прочитаете мои анкетные данные, то увидите, что восемь лет из одиннадцати я служил командиром взвода прапорщиком. И только с 1984 года, когда получил первое офицерское звание лейтенант, уже офицером служил взводным. Это во-первых. Во-вторых: при таких характеристиках, какие дало командование полка я легко бы пробил себе службу в военкомате и давно бы там служил. Но это не моя "голубая мечта" - мне нравится служить в войсках и дальше хочу там и служить. Прошу вас пересмотреть своё решение.
   Подполковник уже не махал руками, а обречённо ждал очередного разноса за безумное поведения старлея, осмелившегося вступить в спор с окружным начальником. Генерал же, озадаченно хмыкнув на мою тираду, склонился над списком, а потом заинтересованно поглядел на меня.
   - Хм, действительно. Ты что экстерном сдавал?
   - Так точно. Экстерном, в 1981 году за Коломенское артиллерийское училище.
   Генерал вновь откинулся на спинку кресла и, слегка постукивая себя красным карандашом по волосам, задумчиво произнёс: - Ну что ж..., ты меня почти убедил. А вот скажи мне, чего ты так рвёшься на Кубу?
   Собрался с духом, понимая, что именно сейчас и должен совсем убедить генерала: - Честно скажу, товарищ генерал-лейтенант. Чего греха таить, но боевая подготовка за границей, надеюсь и на Кубе, проходит более интенсивно и качественно, чем здесь. Не маловажно, что хочется освоить в военном отношении и этот регион. К примеру, там такая интересная особенность для меня артиллериста. В Германии поправка в дирекционный угол вводится в среднем - 1-47, здесь - 2-51, а на Кубе, говорят, 0-00 или же 0-01 и может быть знак минус или плюс. Хочется посмотреть самому и показать мир семье. Не маловажно, что и хочу там заработать денег по больше...
   - Во..., - в азарте перебил меня генерал, - если бы ты честно про деньги не сказал, хрен бы я тебя пропустил. Но молодец, не покривил душой. Убедил, Цеханович. Езжай на Кубу, но после Кубы только в военкомат. Так здесь я и пишу. Понял меня?
   - Так точно! - А пока член военного совета делал приписку напротив моей фамилии, облегчённо подумал, - Хрен вам, а не военкомат после Кубы.
   После окончания собеседования, в коридоре управления кадров, подполковник оторвался на мне по полной. Орал, что когда я вернусь с Кубы он загонит меня в Байкаловский военкомат, где вечно буду ходить в резиновых сапогах и так и умру капитаном и в валенках. Много было и других красочных, ёмких по смыслу и содержанию обещаний, но на всё это я снисходительно улыбался и молчал. Каждый делал свою работу. Наконец поток будущих кар на мою карьеру иссяк и опустошённый, потерявший свою лощёность подполковник отпустил меня.
   Были впрочем опасения, что он попытается вставить палки в колёса, помешать мне уехать на Кубу, но в десятых числах октября из Главного управления кадров пришла телеграмма с вызовом....
  
  
  
   Три дня суматохи. И вот со спокойной совестью иду домой, проставой подведя конкретную черту, когда можно говорить - Это было ДО.... Или Это было После.... А через четыре часа я и семья уже будем сидеть в поезде Свердловск - Москва.
   Начинался новый этап моей службы и я так понимаю - очень интересный и престижный. Два года службы совершенно в других условиях, в другой стране.... Даже на другой стороне земного шара, где люди по отношению к нам ходят кверх ногами. За моей спиной уже была служба в Германии - почти восемь с половиной лет и прошло совсем немного времени, как я заменился оттуда. И даже предполагать не мог, что всего через четыре года меня постигнет такая удача.
   Но тревога была. Куба - Кубой, а вот куда после Кубы попаду служить - Вот это ещё тот вопрос? Кадровики заверили меня, что после этой командировки я вернусь обратно именно в свой округ, а не абы куда. Но в округе дыр полно. Конечно, лично меня Елань, Чебаркуль и другие дальние гарнизоны не пугали. Но семья? Здесь, в Свердловске, в 32ом военном городке, у меня двухкомнатная квартира. Школа рядом, жена неплохо устроена с работой... А куда я после попаду? А как там с квартирами? А как с остальным? Вот это и тревожило.
   Аааа..., да ладно.... Всё это будет через два года, а пока.... Впереди.... Полно ярких и многообещающих впечатлений. Одно плавание через Атлантику чего стоит. Я решительно мотнул головой, выгоняя тревожные мысли, и засмеялся, вспомнив "заключительный" аккорд отвальной.
   После обеда договорился с начальником клуба, что данное мероприятие проведу у него в клубе, но в последний момент всё сорвалось и пришлось проставу срочно переносить в каптёрку третьей батареи к капитану Князеву. Тот лет шесть тому назад сам отслужил на Кубе, а ещё раньше, когда я призвался в армию, был у меня первым командиром взвода, поэтому он принял горячее участие в данном мероприятии. Отвальная практически закончилась, почти все разошлись, как на пороге каптёрки, как тень Гамлета, появилась заснеженная и замороженная фигура командира ремроты. Был он слабоват на водку и прямо нюхом чувствовал любую пьянку. Вот и в моём случаи, тоже узнав про отвальную и о месте проведения, он два часа лазил под окнами клуба, стучался в тёмные оконные провалы, ломился в закрытые двери, а потом сумел правильно вычислить, где мог "отваливаться" будущий кубинец. Не стряхивая снег с плеч и шапки, капитан молча прошёл к столу и вылил последние остатки водки в стакан, коих набралось как раз под краешек. Кратко пожелал удачи, выпил и также молча удалился, удовлетворив свою потребность.
   Дома тоже была отвальная: жена "отваливалась" перед подругами с работы.
   А в два часа ночи сели в поезд и со вздохом облегчения завалились спать. Последние несколько дней были заполнены хлопотами, поэтому полтора суток прошли в отсыпании и в периодическом приёме пищи. Мы с женой спали, а сын с удовольствием смотрел в окно вагона.
   Если в Свердловске уже была зима, то Москва встретила нас слякотью, но, слава богу, в столице были всего шесть часов, пересаживаясь с Казанского вокзала на Киевский, где купили билет до Одессы. Опять поезд и вот Одесса. Здесь царила тёплая и сухая осень. В поезде я переоделся в форму, на вокзале нанял таксиста и через час докладывал капитану - окружному кадровику, удобно расположившимся во временном кабинете.
   - Товарищ капитан, старший лейтенант Цеханович прибыл в ваше распоряжения для убытия в длительную командировку. - Доложился и протянул командировочное предписание.
   - А чего вы, старший лейтенант, в военной форме заявились? - Вызверился на меня кадровик и брезгливо, за уголочек, взял предписание.
   - Не понял, товарищ капитан? А в чём мне являться надо было? В трусах что ли? - Почти примирительно, но одновременно с нормированной долей вызова спросил я. Типа: - Ты капитан, конечно, можешь строить из себя тут начальника, но тоже тут особо не дёргайся.... Видали мы таких... Ты сначала мне покажи, как ты можешь "живого солдата за яйца взять", вот тогда и ори...
   Капитан мой посыл принял, поняв, что старлея так просто, с наскока, не возьмёшь, несколько сменил тон и почти нормально спросил: - А вам что ли телеграмму не зачитывали - что и как?
   - Ни как нет, товарищ капитан. Предписание в зубы и Вперёд... А что до формы, так я сейчас переоденусь и завтра её посылкой обратно отправлю.
   Кадровик недовольно пробурчал себе под нос ругательство и сделал отметку о прибытии.
   - Дневальный, дневальный, - заорал он в коридор, а когда тот появился на пороге, приказал, - отведи старшего лейтенанта с семьёй к месту проживания.
   Место проживания не удивило ни меня, ни жену, а сына наоборот обрадовало, когда он увидел ещё троих пацанов своего возраста.
   Большое казарменное помещение с двухярусными солдатскими кроватями, тумбочками, табуретками, пыльными плафонами было более чем наполовину заполнено такими же семьями офицеров и прапорщиков, с любопытством разглядывавших вновь прибывших. Дневальный махнул рукой на отсек с кроватями.
   - Аааа..., любые выбирайте..., - и ушёл, а мы с женой стали знакомиться с присутствующими, которых уже было одиннадцать семей. Был тут и прапорщик Лукин с семьёй с нашего гарнизона. Лично мы знакомы не были, но видели друг друга в городке. Нас быстро ввели в курс дела. Завтра последний день, отведённый для прибытия остальных, как офицеров, так и солдат. Потом комплектование воинского эшелона и через неделю уходим на Кубу. А для начала посоветывали ознакомиться со списком, в котором прописано - что и какие предметы мы должны ещё приобрести, чтобы нормально существовать на Кубе. Список висел у дверей расположения и был довольно длинный. Сразу же бросился в глаза стабилизатор напряжения, который нужно приобрести в обязательном порядке, желательно на три розетки. Было много и других рекомендаций.
   Когда я только узнал о будущей командировке, то сразу же залез в энциклопедию, откуда узнал, что несмотря на экономическую блокаду Куба успешно торгует со многими кап. странами, не считая лагеря социализма. В принципе, этого было достаточно, чтобы ехать туда с двумя-тремя чемоданами. Да и опыт Германии тоже успокаивал.
   Так уж получилось, что я уезжал из Германии в отпуск, из которого должен был приехать к месту службы уже с женой, из арт. полка в городе Ошац. Но пока был в отпуске мою батарею и ещё одну перекинули в город Галле, для разворачивания в мотострелковом полку арт. дивизиона. Вот и приехал я с женой в Галле с двумя чемоданами. Правда, квартира была под меня уже подготовлена, но из мебели там были только лампочки под потолком. Метнулся к командиру полка, выпросил дежурную машину на два часа и помчался на городскую свалку. Там набрал приличную мебель, выброшенную как брак с мебельной фабрики, набрал нормальных ковров, паласов, моющих обоев на кухню. Можно было взять и посуду, но как-то побрезговал. И через два часа всё это мои бойцы, под изумлённые вопросы жены - Откуда? Затащили в квартиру, а я только отмахивался: - Потом, потом, Валя...
   Ну уж через две недели я открыл секрет и мы уже вдвоём на батарейной машине съездили на свалку и жена была поражена богатству, качеству и разнообразию того, что вывозилось с фабрик, заводов и выбрасывалось бережливыми немцами.
   Примерно также мыслил я и в ситуации с Кубой. Что не привезём с Союза - купим там.... Но за две недели до приказа, мой сослуживец дал почитать письмо жены друга, которые в это время служили на Кубе. Всё письмо женщины было пронизано жалобами и стенаньем на нищету, на невозможность чего-либо там купить и на другие бытовые неурядицы. В конце была приписка: - Если бы я про это узнала ещё в Союзе, то всю обувь и одежду, которую выбросила на мусорку, забила в багаж и здесь бы успешно продала....
   - Так что, Боря, что у тебя на выброс, но ещё в достаточно нормальном состоянии вези туда. Может продашь....
   Жена спешно провела ревизию и за нами в Одессу шли багажом три здоровенных, фанерных ящика с вещами для продажи. Только теперь я забеспокоился - Успеют ли они к отходу? Но денег у нас собой было достаточно, поэтому следующий день был посвящён отправке военной формы к матери в Пермь и закупке тех необходимых вещей, которые были указаны в списке.
   К вечеру прибыли остальные семьи офицеров и прапорщиков и последняя партия солдат, поэтому после завтрака, всех без исключения, в том числе и членов семей собрали в клубе, где перед нами выступил офицер, непосредственно отвечающий за комплектование нашей партии.
   Вкратце его выступление, для всех, было следующего содержания: - Для следования воинского эшелона по маршруту Одесса - Санта Круз - Гавана Министерство обороны арендовало пассажирский корабль под названием "Аджария". Время следования в пути 20 суток. Погрузка и отплытие в ночь с 31 октября на 1 ноября. Прибытие в порт Гаваны 21 ноября. Каждой семье будет предоставлена отдельная каюта. Все офицеры и прапорщики, а также военнослужащие срочной службы будут переодеты в гражданскую форму одежды. Питанием на время нахождения на корабле будете обеспечены за счёт Министерства обороны...
   В этом месте многие офицеры и прапорщики, в том числе и я, скептически-мудро хмыкнули - Знаем, чем может наше родное Министерство кормить - перловка..., овсянка... и много чего другого занятного, но не вкусного... А вот про гражданку - интересно....
   - ... Сразу хочу заострить внимание на таком щекотливом моменте. Полтора месяца назад затонул "Адмирал Нахимов", где погибло около четырёхсот пассажиров. Экипаж "Аджарии" 150 человек, так половина экипажа с "Адмирала Нахимова". И "Аджария" идёт в последний свой рейс - после чего на переплавку. Я это довожу открыто, чтобы уже там, в море, узнав такие тонкости, не было паники. Особенно прошу офицеров и прапорщиков провести работу среди своих жён и членов семей. Вместе с вами до Гаваны и обратно следует квалифицированная медсестра. Ну и на корабле тоже весь врачебный штат укомплектован и опытный. И вместе с вами туда плывёт ваш будущий начальник медицинской службы Учебного центра. Так что медицинской помощью будете обеспечены. Так же с вами будет следовать и офицер госбезопасности. Его представят отдельно.
   Прошу никому не расслабляться. В городе не болтать - Кто вы и куда направляетесь. Сейчас будет сформирован воинский эшелон и за каждым офицером будет закреплёны солдаты. В пути следования живём полностью по уставу. Вопросы есть?
   Вопросы были, но они касались бытовых мелочей в пути следования, а когда они закончились и члены семей ушли, началось комплектование эшелона. Тут же нам представили подполковника Шкуматова, который тоже плыл с нами на должность начальника штаба всего учебного центра, а по военному начальником штаба 7ой отдельной мотострелковой бригады Солдат было около 300 человек, офицеров и прапорщиков 17 человек. Поэтому было принято решение сформировать две роты. Я попал в первую роту, командиром первого взвода. Мигом разделили солдат и каждый офицер стал переписывать своих новых подчинённых, по форме как в штатной книге. В первый взвод я принял 24 рядовых и 6 сержантов. Все прослужили по полгода и закончили учебки, где их конкретно и отбирали на Кубу. Замковзводом выбрал младшего сержанта Воробьёва. Сразу мне парень глянулся - расторопный и толковый.
   Разбивка личного состава по подразделениям, знакомство с ним и другие вопросы формирования затянулись до обеда, а после обеда офицеры и прапорщики пошли на склад получать гражданскую одежду.
   Здоровенное помещение, импровизированное под вещевой склад, было чуть ли не до потолка забито гражданской одеждой и её элементами. И это было понятно: нужно было переодеть более трёхсот человек с головы до ног или наоборот с ног до головы. А это - куртки, плащи, костюмы тройка, по паре рубашек, галстуки, трусы-майки, носки фуражки, шляпы, обувь и так далее. Всё это висело на плечиках, лежало на кроватях, изображающих из себя полки, громоздилось кучами коробок из-под обуви. Но и здесь была своя субординация. Для офицерского состава и прапорщиков всё вещевой имущество было разложено отдельно и более-менее аккуратно и не лишне будет добавить, что всё оно было производством из кап. стран. Я себе выбрал шикарный серый костюм тройку англицкого производства с красивой клубной эмблемой вышитой золотистыми нитками на левой стороне пиджака. Всё остальное тоже выбирал, придерживаясь этого стиля. Ну уж плавки и носки, с майками я даже не глядел чьи они. Надолго задумался при выборе шляп. Все офицеры и прапорщики должны были быть одеты в шляпы. А опыта ношения такого головного убора ни у кого не было. После долгого колебания всё-таки выбрал серую фетровую шляпу. Примерно такой же выбор сделали и остальные, а вот замполит нашей роты раскопал в грудах одежды светло-бежевый колониальный шлем. Правда, он тоже был из толстого фетра, а не из пробки, как в известном советском фильме, но замполит мёртвой хваткой уцепился в этот экзотический головной убор и отказался его сдавать, даже когда ему сказали, что все должны быть в шляпах одинакового фасона.
   После того как были экипированы офицеры и прапорщики, на склад повели переодевать солдат. Разница здесь была только в одном. Одежда и обувь в основном были ГДРовского и Румынского производства, но тоже отличного качества. И головными уборами у них были одинаковые фуражки.
   Оставшиеся дни пролетели в суматохе и мелочной суете. Теперь у каждого были в подчинении солдаты, которых необходимо было чем-то занять и они целыми днями скребли и чистили территорию учебного центра училища. Но вот наступил день, когда мы должны были предстать перед московской комиссией, которая должна была определить нашу степень готовности к перемещению на Кубу.
   Все мы были выстроены по подразделениям на небольшом плацу учебного центра перед трибуной, где столпилось члены комиссии. Подполковник Шкуматов в гражданской форме, приложив ладонь к шляпе, строевым шагом направился к председателю комиссии и доложил о готовности к строевому смотру. Отдельной шеренгой выстроились офицеры и прапорщики. Нас проверял председатель комиссии, а солдат сержантов остальные проверяющие. Смотр занял немного времени, все были в новенькой гражданке, все были готовы к службе на Кубе. Отвечали чётко и односложно, понимая, что один неточный ответ или идиотский вопрос, неуместная и несвоевременная претензия проверяющему и "эта тумбочка" уже никуда не поедет. Даже замполит, поняв опасность тут и остаться из-за своего дурацкого колониального убора, поддался уговорам и на смотре стоял в шляпе, выпрошенной у начальника склада на два часа. Больных, хромых и увечных в строю тоже не оказалось. Нам рассказывали, что весной при отправке очередной партии на Кубу, произошёл неприятный казус. Капитан, убывающий на Кубу, отпросился у командования с учебного центра и поехал по своим делал в Одессу. Что там и как произошло, но при посадке в автобус он оступился и сломал какие-то сложные и тонкие косточки в ступне правой ноги. Идти самостоятельно он не мог, вызвали скорую помощь и отвезли в ближайший травмпункт. Понимая, что командировка на Кубу накрылась "медным тазом", он обратился к какому-то там врачу, заплатил хорошие деньги. И тот ему быстро там сложил косточки, наложил тончайший гипс, заколол новейшим, импортным обезболиванием и это же обезболивание продал ему на путь следования. Вечером капитан, как ни в чём ни бывало, явился своим ходом на учебный центр, на следующий день отстоял на смотре, даже промаршировал торжественным маршем мимо трибуны. Всё ничего, но все обратили внимание на крупный пот, постоянно выступавший на его лице. Он улыбался и отмахивался от вопросов, ссылаясь на жару, а на самом деле ему было очень и очень больно. На следующий день, погрузка на корабль, а когда они оказались через три дня посередине Средиземного моря и вероятность снятия с корабля снизилась практически до нуля - вот тут он и открылся.... Вот он я, а вот моя нога. Лечите... На Кубе он ещё два месяца провалялся с ногой, а все, причастные к подготовке эшелона, получили хороший нагоняй.
   Поэтому проверяющие с подозрением и предубеждением смотрели на всех, пытаясь предугадать какой-либо подвох.
   Но все смотрели ясными и преданными глазами, поэтому всё закончилось быстро и благополучно. Краткие напутственные речи, бодро и с подъёмом прошли торжественным маршем и с таким же воодушевлением спели песню, которую разучивали и тренировали последние два дня. После короткого перекура, мы сидели в зале. Тут же нам представили полковника КГБ, высокого, представительного красавца, который будет плыть с нами до Кубы и обратно уже с увольняемыми. Представили медсестру, также сопровождающая нас. Если статная и привлекательная медсестра просто встала и повернулась к нам, когда её представляли, то полковник КГБист сразу же после представления встал за трибуну и начал инструктировать о правилах поведения при погрузке на пароход, при следовании на пароходе, при стоянке в порту Санта Круз на Канарских островах....
   - Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты, - грозно вещал с трибуны полковник, - всё должно быть скрытно, секретно, чтобы противник не знал о целях и задачах, а также о маршруте движения корабля. При посадке, на корабле, когда будем находится в непосредственной близости от берега или наблюдения мы всем своим видом должны изображать из себя беззаботных советских туристов....
   В таком духе он инструктировал ещё минут пятнадцать, стращая нас немыслимыми карами в случаи если кто-то, даже в невзначай, выдаст истинное предназначение корабля.... И наверно не одного у меня в голове проскользнула забавная картинка - корабль и на нём триста одинаково одетых и подстриженных трезвых молодых мужиков с потугами изображающих туристов. По моему, только безмозглых акул могла убедить такая картинка.
   После инструктажа полковник решительно сел рядом с медсестрой и по тем быстрым взглядам, которыми они обменялись, стало понятно, что полковник особо нас не будет докучать своим вниманием, а со всей своей страстностью, "с холодной головой, с чистыми руками и горячим сердцем", займётся разрабатыванием медсестры.
   Среди комиссии возникла небольшая заминка, посовещавшись между собой с минуту, председатель комиссии пригласил к столу подполковника Шкуматова, где быстро был подписан Акт о проверке и готовности очередной партии к отправке на Кубу.
   После чего председатель громко довёл до всех, обращаясь к Шкуматову.
   - Товарищ подполковник, личный состав воинского эшелона Љ 12345 в вашем распоряжении.
   - Есть, - подполковник Шкуматов повернулся лицом к залу и скомандовал, - Встать! Смирно! Слушай приказ! Приказываю, совершить марш по маршруту.....
   Далее в течении десяти минут подполковник без запинки оттарабанил весь приказ, предусматривающий полный аспект мероприятий как при погрузке, так и в пути следования, а также меры безопасности при следовании воинским эшелоном морским транспортом.
   После окончания приказа все, особенно офицеры и прапорщики, облегчённо вздохнули, так как существовала гипотетическая опасность в последний момент слететь с престижной командировки. А такие прецеденты были. Акт подписан, теперь в полную силу заработает канцелярия - списки в куче экземпляров, печати и всё такое, когда такая толпа пересекает границы Железного занавеса. Завтра в 23:30 погрузка на корабль.
   После обеда я договорился с начальником учебного центра о машине на завтра, чтобы сгонять на вокзал в багажное отделение и забрать оттуда свои ящики с багажом, если они конечно прибыли и отпросился уже у Шкуматова съездить в город и купить на оставшиеся деньги кондиционер. Хоть и предупредили нас, что на Кубе всех обеспечат всем необходимым, в том числе и кондиционерами, я решил подстраховаться. Дадут - хорошо, не получится - у меня свой там будет и новенький. Да и, честно говоря, захотелось просто в последний раз прогуляться по русским улицам. Всё-таки уезжали мы на целых два года. Из своего личного опыта знал, что полтора года без отпуска, в чужой стране, для меня были критичные. Один раз у меня получился отпуск в январе за наступающий год, а следующий в декабре следующего года за прошедший. Почти два года не был в Союзе и уже чисто психологически не мог смотреть на правильные немецкие рожи, на готическую немецкую архитектуру, чистые и ровные улицы.... А когда вышел с Брестского вокзала и пошёл гулять по улицам, то просто умилился, увидев перекошенный забор и лежащего под ним пьяненького мужичка.
   Кондиционер нашли только в центральном универмаге и то уже последний и самый мощный - БК-2500. Но когда увидел его размеры - посетило законное сомнение. А как я его увезу? Денег было в обрез, только на кондиционер. Тем более что потратил деньги и успел купить маленький телевизор, который работал в дециметровых волнах и как мне говорили, берёт там американское телевидение. Махнув на сомнение рукой и приняв по военному быстрое решение, через пятнадцать минут пыхтя и потея от приложенных усилий, вытащил к краю тротуара здоровенную коробку и стал ловить такси. Денег на такси не было совсем - ни копейки, но надеялся в учебном центре у кого-нибудь занять. Таксисты останавливались охотно, но увидев громоздкую коробку, сразу отказывались, даже не пытаясь её всё-таки попытаться пристроить в багажнике машины. Дело уже катилось к восьми часам вечера, а я не мог решить возникшую проблему. Прошло ещё двадцать минут и закрылся универмаг, где жена грелась, пока я воробьём прыгал вокруг коробки на тротуаре и кидался на все зелёные огоньки такси. И вопрос как быть и что делать, если не сумею словить машину - уже стоял во весь рост. Надо было кондиционер оплатить, а забрать его завтра, когда буду на машине... Но магазин закрыт и я всё ещё махал руками, пытаясь хоть кого-нибудь заарканить и не оставляя надежды на чудо. И чудо случилось. В тот момент когда уже решил послать всё это.... куда-нибудь подальше и "подарить" чёртов кондиционер кому угодно или просто бросить его здесь на тротуаре, из-за угла универмага вывернула грузовая машина нашего учебного центра. Я чуть под колёса не прыгнул от радости, а через пять минут ехал в кузове и чуть ли не с любовью смотрел на кондишен.
   С утра на этой же машине сгонял на вокзал, но был жестоко разочарован - багаж не пришёл. Чёрт побери эту чёртову железную дорогу. Ведь больше недели уже прошло, а доставить вовремя не смогли. Я наверно ещё долго материл бы железнодорожников, но меня успокоила жена: - Да и чёрт с ними..., с ящиками... Всё равно там всё было на выброс.
   Но я уже "упёрся рогом" и, приехав обратно на учебный центр, договорился с начальником центра, что он получит мой багаж и отправит его на Кубу следующей партией военнослужащих через две недели. Хотя, честно говоря, сомневался что из этого получится толк. Но хотя бы себя чисто психологически успокоил - я сделал всё возможное.
   В девять часов вечера на плацу выстроилась колонна автомобилей. Под офицеров и прапорщиков подали два автобуса, а под личный состав грузовые машины.
   Последняя проверка личного состава и полковник КГБист довёл порядок посадки на корабль и прохождения таможни.
   - Семьи офицеров и прапорщиков заходят на Морской вокзал первыми и самостоятельно. Потом с интервалом в десять минут в вокзал заходят взвода. Сначала первый взвод, первой роты, потом второй и так далее. Заходим без строя, никто ни к кому по воинским званиям не обращается. Если надо обратится к офицеру то только по имени и отчеству. Обо всё подозрительном сразу же докладываете своим командирам. Ни с кем из посторонних ни в какие разговоры не вступать. Если кто-то всё-таки спросят вас - отвечайте уверенно какую-нибудь херню. Ну.., надеюсь, найдёте что ответить... Дальше..., - примерно таким образом он инструктировал ещё минут пять и после этого мы стали рассаживаться по машинам.
   Час неспешного движения по вечерним улицам Одессы и наша колонна скрытно сосредоточилась в небольшом переулке недалеко от здания Морского вокзала. Ушли сначала семьи, а через десять минут, окружённый своими бойцами тронулся и я. В огромном, гулком зале кроме нас и наших семей народу было человек двадцать. Какая-то парочка, состоявшая из длинного, худого и волосатого хлюста, которых в народе называют "глистами", под стать ему такая же раздёрганная девица. В дальнем конце зала у стенда толклось ещё трое явно поддатых мужиков, бурно что-то обсуждающих. И равномерно по всему залу сидели с газетками в руках или бесцельно слонялись до десятка крепких мужчин. Плотно сбитой кучкой, мы прошли немного в глубь зала и остановились там. На нас практически никто не обратил внимание, но до тех пор пока в зал не вошёл второй взвод и такой же плотной толпой остановились рядом с нами. "Глиста" и девица в удивлении вылупили на нас глаза, а на шарканье ног обернулись датые мужики. Все мы дружно изо всех сил делали вид, что не знаем друг друга и зашли на вокзал лишь погреться. Ещё через десять минут в зале возник третий взвод и мне стало смешно. В зале уже находилось около сотни одинаково одетых молодых людей и все посторонние изумлённо таращили на нас глаза. И изумление усиливалось по мере того как новые взвода заходили в вокзал. Всего этого можно было избежать, если бы таможенники начали работать и пропускать через себя людей. Но у тех что-то не ладилось и они никак не могли приступить к работе. Там ругался со старшим таможенником наш КГБист, но это мало помогало. И вскоре весь зал был забит отъезжающими. Датые мужики шатались среди бойцов и удивлённо спрашивали тех - Кто они такие и куда едут? И везде получали один и тот же ответ - Мы футбольная команда и едем на соревнование, чем приводили мужиков в ещё большее изумление. Правда изумлялись они не долго, бесцельно слонявшиеся крепкие мужики скрутили им руки и утащили на улицу, где их забросили в милицейские "воронки". Только затихли вопли задержанных, как ко мне, чуть ли не строевым шагом, подошёл замкомвзвод и громко обратился, привлекая внимание чуть ли не всего зала: - Борис Геннадьевич, разрешите нам с Петром Клюевым сходить в туалет....
   - Тише..., тише..., Воробьёв. Что ты на весь зал орёшь? - Раздосадовано зашипел я на добросовестного сержанта, - идите...
   А через две минуты они заполошенно выскочили оттуда: - Борис Геннадьевич, там к нам пристают с разными вопросами....
   Несколько мужчин невозмутимо сидевшие недалеко с газетками, сорвались с места и нырнули в туалет и через минуту "глиста" с высоко заломленными руками чуть ли не носом чертил кровавую линию по полу, а следом волокли буйно извивавшуюся и визжавшую девицу.
   Шум, гам, несколько крепких слов и угроз со стороны КГБиста в адрес старшего таможенника сумели всё-таки сдвинуть с места процесс. Первыми пошли на досмотр семьи, а потом я со своим взводом. Жены и дети были с лёгкими сумочками, а чемоданы были у мужей и их тащили взвода. Как всегда, а это уже было традиционно, видя мои честные глаза и такую же честную физиономию, каждому таможеннику как на Брестском вокзале, так и здесь хотелось доказать и опровергнуть мои чистые намерения и помыслы и найти хоть что-нибудь запретное. Поэтому сразу предложили мне открыть первый чемодан, который был мигом перерыт и на его дне нашли кучу юбилейных монет, в том числе и с изображением Ленина. И тут понеслось - Нельзя! А зачем вы их везёте? А с какой целью? А почему Ленина так много? А может быть у вас ещё что-то есть? Рядом стоял ещё не отошедший от горячего спора КГБист и, забывшись, на весь вокзал тоже орал: - А на хрена, товарищ старший лейтенант, ты это везёшь на Кубу? Вот на хрена?
   А когда они нашли ещё одну кучку юбилейных (новодельных) рублей, но уже высшего качества "Пруф", радости таможенников было "выше крыши". Даже КГБист затих, с интересом крутя в руках зеркально блестевшие монеты.
   - Ничего себе, никогда таких не видел...., - монеты кочевали из рук в руки и я всех их умолял.
   - Блин..., да берите вы их за рёбра... Что вы их так лапаете?
   На меня давили и если бы я пересекал границу в первый раз жизни, то наверняка плюнул на монеты и просто отдал бы их таможенникам. Но опыт службы в ГСВГ и Брестская таможня - это хороший и большой опыт жизни. Я знал свои права, знал что могу провозить, а что нет - поэтому упёрся и не поддавался давлению. А снять с парохода за такую херню просто не имели права. Пока со мной разбирались, практически все прошли таможню и меня с великим сожалением таможенники вынуждены были отпустить и с монетами.
   - Давай сюда, - успокоенный КГБист, остававшийся со мной до последнего, ухватился за один из чемоданов и пошёл к пограничному контролю, а я потащился за ним с двумя огроменными чемоданами "Гросс Германия" или "Мечта оккупанта". Мы были последними и процедура проверки погранцами заняла не более двух минут. КГБист упёрся первым, а я отстал со своими чемоданами и вывалился на мокрый, пассажирский причал одинокой и согбенной под тяжестью фигурой и остановился поражённый видом корабля.
   - Огооооо..., ни фига себя.... вот это корабль..., - слева от пассажирского причала высоко подняв крашенные железные борта, стоял огромный, белоснежный лайнер.
   - Ну..., министерство обороны...., ну..., молодцы. На таком шикарном корабле приятно прокатится, - полюбовавшись на белоснежного красавца, я ухватился за ручки и трудолюбиво потащил чемоданы к трапу, не обращая внимание на какие-то невнятные крики сзади меня.
   - Товарищ..., товарищ..., - меня догнали два солдата-пограничника и остановили, - вам не сюда. Вам туда надо.
   Пограничники махнули рукой налево и я, проследив их жест взглядом, ничего не увидел, кроме каких-то фонариков видневшихся на полтора метра выше причала.
   - Не..., мне туда надо, - я вновь ухватился за чемоданы и двинулся к уже близкому трапу.
   Пограничники рассмеялись: - У вас "Аджария", а это судно Академии наук "Космонавт Гагарин". Ваша "Аджария" там стоит, - и вновь махнули рукой в сторону пустынного причала.
   Тут уж я и сам разглядел надпись на носу корабля. Действительно "Космонавт Гагарин".
   - А где тогда мой корабль? - В растерянности опустил чемоданы на причал, - он, что уже ушёл?
   Погранцы аж закатились от смеха: - Да вон он...., - и снова махнули в сторону моря.
   Оставив чемоданы на месте, я озадаченный подошёл к краю причала и огляделся по сторонам. Только сейчас обратил внимание, что причал был очень высокий - в несколько этажей и внизу на небольшой волне едва заметно покачивался небольшой кораблик.
   - Вот это и есть ваша "Аджария", - подошли с моими чемоданами пограничники.
   - Как? И на этой барже я пойду через океан?
   Пограничники аж загнулись от хохота: - Да нет.... Нормальный корабль. Это он сверху таким маленьким кажется. Идите.
   Глядя на то, что стояло внизу, в памяти сразу всплыл рассказ моего старшего электрика, у которого на гражданке проходил практику.
   Он проходил службу в ГСВГ танкистом и за несколько дней до дембеля им объявили - На дембель полетят на самолёте, а не как обычно поедут в Союз поездом. Самолётом, так самолётом. Даже ещё лучше. Быстрее до Урала доберутся. Привезли их на аэропорт, посадили на самолёт и они полетели. Летят час, летят два, три..., четыре... и всё в облаках. Потом спрашивают у стюардессы - А когда приземляться будем? Что-то долго летим? Та мило улыбнулась и прощебетала беззаботно.
   - Не волнуйтесь, в Москве нелётная погода - летим на запасной аэропорт.
   Ну, запасной, так запасной. Проходит ещё куча времени и самолёт выходит из облаков, а под ним море.
   Самолёт огласился радостным рёвом дембелей: - Ура!!!! Через пару часов в Чёрном море покупаемся. - Орал и мой старший электрик, ни разу не видевший моря. Самолёт тем временем приземлился и подкатил к зданию аэропорта с гордым названием "Хосе Марти". Прокатил мимо него к большому ангару, куда их быстро, громкими командами и толчками - Давай, давай, быстрей шевелись. Нам ещё танки надо в порту принимать - спровадили русские офицеры. Бывших дембелей мигом переодели в гражданку, посадили на машины и через полтора часа обалдевшие солдаты и сержанты были в Гаванском порту, где из огромных сухогрузов из под пшеницы выгружали танки. Им ещё повезло, что их на Кубу перекинули на самолёте. Остальные члены танковых экипажей прибыли вместе с танками на сухогрузах и месяц сидели в душных трюмах, что бы американцы не прочухали о переброске советских войск. Лишь ночью их выпускали на палубу и то на пару часов. Это был Карибский кризис и мой старший электрик там прослужил ещё год. Правда, уже сверхсрочником и за этот год неплохо заработал, а воспоминаний осталось на целую жизнь.
   Вот и сейчас у меня мелькнуло подозрение об огромном обмане Министерством обороны: - Сейчас, блин, загонят на корабль и будем сидеть в трюмах ёб...., ёб..., переёб....
   Но делать было нечего, подхватил чемоданы и стал осторожно спускаться ко входу на корабль, откуда приветливо лился желтоватый свет. К моему удивлению, холл куда я попал оказался уютным и достаточно просторным и где меня приветливо встретили стюарды. Спросили фамилию, сверились со списком и направили в ближайший, светлый коридор и буквально через пять метров я увидел дверь моей каюты с номер 107. Тут были и мои - жена с сыном. Каюта раза в два с половиной больше железнодорожного купе, в небольшой прихожей шкафчики под одежду и спасательные жилеты, напротив дверь в туалет с умывальником. В самой каюте два широких спальных места, стол и широкое окно, выходящее на прогулочную палубу. Ничего и даже хорошо.
   Только успели разместится и разложить вещи, как захрипело радио и выдало сообщение: - Уважаемые пассажиры, просим вас проследовать в рестораны "Батуми" и "Сухуми" на ужин.
   Немного поплутав по коридорам, мы оказались в большом ресторанном помещении "Батуми". Расположились в середине зала и с любопытством осмотрелись. Мне всё больше и больше нравился корабль. Да, сверху, с причала, он смотрелся небольшим, но попав во внутренние помещения корабля и немного осмотревшись, первоначальное разочарование прошло и мне всё больше и больше нравилось. И сервировка, и само помещение ресторана, качество пищи, суетящиеся красивые официантки - всё это было на высоком уровне.
   После ужина, оставив на некоторое время своих в каюте, я пошёл искать свой взвод. Подавляющее большинство солдат было размещено по четыре, по шесть и восемь человек в каютах на нижних палубах вокруг машинного отделения. Так сказать во втором и третьем классе. Каюты тоже были уютные, но здесь уже ощущалась духота от близости работающих машин. Моему взводу повезло больше всех, они были размещены в отдельном закутке на офицерской палубе. Бойцы, плотно и вкусно поужинав, были довольные и готовились ко сну. Не стал я их строить на вечернюю поверку из-за позднего времени, только прошёлся по каютам и пересчитал их.
   Вернулся в свою каюту. Сын уже спал, а мы с женой оделись потеплей и вышли на палубу. Температура около нуля, было сильно влажно и холодно. Прогулялись по всем открытым палубам и остановились на корме, разглядывая стылую воду за бортом, где к нашему великому удивлению рассмотрели скопище мелких медуз вокруг корабля. Минут через десять забурлила вода под кормой, раскидывая в разные стороны медуз, и корабль стал потихоньку отваливать от причала. Совершив какие положено манёвры, корабль стал выходить за пределы порта, а через пятнадцать минут мы вернулись в каюту.
   Всё! Все страхи, что что-то сорвётся, в последний момент где- то что-то не сладится - позади. Мы плывём на Кубу, мы плывём в новый, яркий мир. За это и выпили по чуть-чуть и завалились спать.
   Проснулся по давней армейской привычке в шесть утра и сразу же выскочил на палубу. Было светло и солнечно от только что поднявшегося из-за горизонта солнца. От мерзкого и влажного холода не осталось и следа, а голубое и чистое небо предвещало отличную погоду. Но самое главное - МОРЕ. Ласковое и синее. Огромное море во все стороны, без малейших признаков суши. Не спеша обошёл все палубы, постоял на корме, с удовольствием глядя на широкий кильеваторный след. Потом перешёл на нос и, перегнувшись через борт, стал смотреть вниз на белый пенный бурун от разбивавшейся волны. Мне даже показалось что там в какой-то момент выскочил из воды дельфин.
   Я с удовольствием пошлялся по палубам, знакомясь с расположением, и меня около музыкального салона выловил командир второго взвода нашей роты лейтенант Агуреев.
   - Боря, ты куда пропал? Я тут вместо тебя чалюсь? - Обиженно стал наезжать товарищ.
   - Не понял, Серёга? О чём ты?
   - Вот..., вместо тебя дежурным по эшелону стою, - продолжал обиженно гудеть Сергей, - вчера Шкуматов приказал нашему ротному капитану Паршикову выставить дежурного. Ты командир первого взвода и он тебя начал искать. Хер нашёл, вот меня и сунули...
   - Сергей, ну а чего искать то? Вон моя каюта 107ая, - я ткнул в коридор, - так что я ни причём. Ты радуйся, что первым стоишь. В бардаке этом пронесёшь службу, а вот второму достанется....
   Но Серёга всё бухтел и бухтел, даже когда я ушёл к себе. Выслушал перед завтраком неудовольствия и от командира роты, что он не мог меня найти. Впрочем, на всё это я беспечно махнул рукой.
   После завтрака начальник эшелона приказал построить всех на корме и довёл до личного состава порядок следования эшелоном, распорядок дня и другие моменты уже связанные с совершением марша морским транспортом.
   Отдав общие указания, подполковник Шкуматов вызвал из строя офицеров и прапорщиков.
   - Товарищи офицеры и прапорщики, я понимаю, что мы сейчас плывём на корабле и находимся в комфортабельных условиях с семьями. Как бы отпуск дополнительный. Можно, конечно, и немного расслабиться, благо наш любимый личный состав с корабля никуда не денется. Но люди незнакомы нам и там могут быть разные и с разными завихрениями в головах. Все они за вами персонально закреплены, поэтому они должны быть под постоянным контролем. Первые три дня трогать их не будем. Пусть после учебки отсыпаются, а потом будем их занимать занятиями, утренними физзарядками и другими делами. Мы сейчас с командованием эшелона соберёмся и наметим весь план. Ну, а сейчас по плану выходного дня, а в семнадцать часов совещание в музыкальном салоне.
   День до совещания прошёл на палубе в приятном времяпровождении и принимая солнечные ванны. Прекрасный, солнечный день. Температура около 24 градусов тепла и к вечеру она продолжала такой и оставаться. И даже не верилось, что у нас в Свердловске сейчас минус 10-15 градусов и снег. В семнадцать собрались на совещание, где Шкуматов довёл решение на жизнедеятельность эшелона. Подъём и утренняя зарядка каждый день под руководством командиров взводов. После завтрака ежедневное построение. По вторникам и четвергам политзанятие с темой "Куба наш союзник". Также предполагались занятия по уставам, физо, военно-медицинская подготовка и другие занятия, в том числе и ночные по военной топографии. Но они в основном будут сводится к изучению звёздного неба в секторе, где мы в это время будем находится. Замполиту была поставлена задача отобрать бойцов и поставить для членов экипажа и для всего эшелона праздничный концерт в честь Октябрьской Революции. И одна из основных задач - это изучение личного состава. Порядок приёма пищи определили в следующем порядке: в ресторане "Батуми" питались офицеры, прапорщики и члены семей, а в ресторане "Сухуми" личный состав.
   Каждый солдат, сержант, офицеры, прапорщики и члены семей, в своих ресторанах, были закреплены за конкретными столами и ужин прошёл уже организованно и в более спокойной обстановке.
   Все эти первые сутки наш корабль шёл строго на юг, пройдя практически всё Чёрное море, и где то в половине двенадцатого ночи мы должны зайти в пролив Босфор, на обоих берегах которого расположился Стамбул. Я остановился у карты мира и на пунктирной линии Одесса-Стамбул прочитал - 630км. Значит за двадцать дней пути мы по идее должны пройти 12600 километров. В этот вечер решили отбой перенести на более позднее время, чтобы и солдаты тоже посмотрели на пролив и Стамбул. В половине одиннадцатого над горизонтом появилось сначала бледное зарево, которое с каждым пройденным километром или милей, как считают моряки, всё становилось ярче, разрастаясь вширь и в высоту. Перед входом в пролив остановились ненадолго и с подвалившего к борту корабля небольшого катера сняли лоцмана и вошли в пролив уже под его руководством. Корабль двигался медленно, как бы давая нам возможность вдоволь полюбоваться окрестностями. Пролив был не широкий, километра два. Правый берег, относительно нашего хода, был в полутьме, но всё равно на нём была хорошо видна невысокая крепостная стена с мрачными круглыми и квадратными башнями, тянувшиеся вдоль берега. Иной раз она сходила прямо к урезу воды, а потом резко подымалась по склонам невысоких береговых холмов. Левая, наоборот, блистала и сверкала яркими разноцветными огнями зданий и реклам. По набережной, также сверкая фарами, мчались потоки легковых машин. Пройдя чуть вперёд, мы увидели на обоих берегах циклопические сооружения. Стоявший рядом с нами член экипажа пояснил: - Это турки начинают строить второй мост через пролив, а то тот который есть уже не справляется с нагрузкой. Это только опоры для висячего моста. Вот сейчас ещё вперёд пройдём и вы его увидите...
   Да..., такого моста я ещё не видел. Точно такие же огромные опоры виднелись на берегах и между ними, на высоте метров сто пятьдесят висел сам мост. Он, конечно, висел на мощных канатах и вантах, но их в темноте не было видно и казалось, что мост висел в воздухе сам по себе. А по нему тёк, сверкая огнями фар, бесконечный автомобильный поток. Это было самое узкое место в проливе, где то около километра. Ещё дальше пролив как бы уходил немного влево, а право более узкий водный проход, образуя между собой как бы полуостров, в глубине которого полукруглым куполом виднелась святая София с узкими и высокими минаретами по углам.
   По мере движения вперёд, огней по обоим берегам становилось всё меньше и меньше. Стамбул кончался, на подскочивший катер перешёл лоцман с двумя бутылками русской водки и мы пошли дальше в темноту.
   Утро встретили в Мраморном море. Встретило оно нас пасмурно, низкими тучами и ветром. Но всё равно было тепло и мы с удовольствием проводили время на верхних палубах. Бойцы наши, пользуясь такими возможностями для отдыха дрыхали "без задних ног" по каютам. Прерывая сон на приём пищи и туалет. Так, иной раз выйдут на палубу, прогуляются и снова идут в каюты.
   Я уже более-менее освоился на корабле и немного присмотрелся к экипажу. Экипаж был сто пятьдесят человек и разделен поровну - семьдесят пять мужчин и семьдесят пять женщин, начиная от двадцать одного года и кончая сорок пять лет. А так средний возраст где-то от 27 до 35 лет. Экипаж к нам особо не лез. Офицеров и прапорщиков ещё в первый день собрали и провели ознакомительную экскурсию по кораблю и познакомили с командованием и основными лицами. Но нам приходилось общаться лишь с узким кругом экипажа. И это в основном со стюардами и персоналом ресторанов. Старшим стюардом была Эллочка. Молодая, стройная женщина. Если смотреть на неё холодным и бесстрастным взглядом мужчины, то можно смело фыркнуть и назвать её "крокодилом", из-за несколько неправильной формы лица с многочисленными оспинками. Это на взгляд импотента, который критическими замечаниями по поводу внешних данных партнёрши хочет скрыть свою несостоятельность. Но Эллочка была прелестью. Стройная, с точёной фигуркой, из которой прямо прёт свежая, возбуждающая энергетика. Искрящиеся, брызжущие весёлыми чертенятами глаза. Чистенькая, опрятная она прямо привлекала взгляд любого нормального мужика. Помимо всего в ней ощущалась некая, таинственная "изюминка", которая превыше всего ценится в женщине. Её рабочее место находилось в холле, перед музыкальным салоном и когда она там была, там всегда толпились мужчины. И каждый получал свою порцию улыбок и свежей молодости, исходящей от этого очаровательного существа. Она всегда была открыта любому, но в тоже время каждый ощущал грань, за которую она никого не пускала.
   Директором обоих ресторанов была рослая деваха. Про которых справедливо говорят - "В горящую избу войдёт и коня на скаку остановит". Гренадёрского роста, красивая, с высокой грудью она на каждом приёме пищи выходила в "офицерский" ресторан всегда в новом, импортном прикиде. Смотрелась она эффектно и своими нарядами сводила с ума наших жён, которые тоже жаждали и хотели иметь такие же шмотки. Но за всей этой яркой мишурой, терялась женщина и мы, мужики, смотрели на неё почти равнодушно, что очень задевало директоршу.
   Капитана мы почти не видели, в основном общались лишь со старшим помощником и то только тогда, когда стояли дежурными по эшелону. Знали своих стюардов, парторга корабля..., ну и постепенно, по мере необходимости, знакомились и с другими.
   Полковник КГБ активно гарцевал вокруг медсестры и на ней. Последние два дня мы их обоих наблюдаем только во время приёма пищи и, судя по их довольным и удовлетворённым лицам, "вербовка" медсестры проходила успешно.
   "Аджария" в основном использовалась на Средиземноморских пассажирских линиях: Одесса - Каир, Греция - Египет, Турция.... И так далее. В первые дни плавания многие из нас находили под кроватями монеты этих стран. И лишь два раза в год её арендовало Министерство обороны для доставки военнослужащих с Союза на Кубу и обратно. Два года тому назад их посылали вокруг Африки. Точно также везли туда молодых бойцов и одновременно забирали в различных африканских портах отбывших свой срок командировок военных. Тогда рейс занял почти два месяца.
   Корабль был старой постройки, без опреснителей и когда мы вошли в Эгейское море, нас стали призывать экономить воду. Эгейское море поразило обилием живописных, скалистых островов самых различных размеров, которыми мы любовались на протяжении всего светлого дня.
   Утро мы встретили в Средиземном море и хотя было солнечно и жарко, море волновалось и на корабле ощущалась лёгкая бортовая качка. Минут через тридцать после завтрака мне понадобился замкомвзвод Воробьёв. Я заскочил в каюту, где он жил с пятью бойцами. Солдаты дрыхали, но Воробьёва не было, зашёл в другую каюту - та же картина. Спящие безмятежно солдаты и отсутствие замка. В последней каюте, не обнаружив Воробьёва, я затормошил ближнего к себе подчинённого и когда тот открыл глаза с мутными от сна глазами, агрессивно спросил: - Где Воробьёв?
   Солдат сосредоточил на мне взгляд и, уяснив, что перед ним командир взвода, ответил. Вернее, он хотел добросовестно ответить, но из-за глубокого и здорового сна, он смог исторгнуть из себя лишь невразумительные звуки: - Мууу.., м уму м уму, - и неожиданно для меня уронил голову на подушку и ровно задышал.
   С внезапно вспыхнувшем возмущении, оглядел каюту и впавших в спячку солдат и заголосил изо всех сил: - Взвод подъЁЁЁЁЁЁММММММ...... ТРЕВОГАААААА! ТРЕВОГААААА! Строиться в коридоре!
   Точно также проголосил возмущённую команду во всех своих каютах, при этом безумно тормоша солдат, выводя их из коматоза.
   Слава богу, вбитые им в учебке армейские инстинкты сработали автоматом и безошибочно. Ещё не проснувшись, бойцы горохом посыпались со своих коек и уже через минуту строились, толкаясь и застёгиваясь в широком коридоре. Тут же крутился и непонятно откуда появившийся Воробьёв, который выравнивал и подгонял подчинённых, а когда они закончили застёгиваться и приводить себя в порядок, скомандовал: - Равняйсь! Смирно! Равнение на средиНУ!
   - Вольно! - А дождавшись, когда младший сержант Воробьёв встанет на своё место, начал воспитательную работу, - вы, что, товарищи солдаты? Всё понимаю, всё знаю, сам был таким, как вы после учебки... Молодого воина кормят ноги и он постоянно находится в готовности выполнить любую задачу, с какой-либо стороны она не придёт. А вы что-то чересчур быстро расслабились. Два-три дня и вы впали в спячку..., причём днём..., да ещё после завтрака. Если вам не интересно море, острова, корабль, который вы видите в первый раз жизни...., то придётся вас встряхнуть и провести небольшое занятие по Уставам. Воробьёв, тащи сюда Устав Внутренней службы.
   Через две минуты Устав был в моих руках, я сидел на табурете по середине широкого коридора. Солдат выстроил в две шеренге спиной друг к другу и поставил их тоже по середине коридора. И приступил к громкой читке Устава с первой страницы. Как по заказу бортовая качка усилилась и шеренги подчинённых стало болтать от одной стенки к другой. Я читал в слух нудным голосом статьи и с интересом смотрел, как шеренги мотались от стенки к стенке. Спящих и дремлющих в строю, как это бывает при таких читках, не было. Сначала бойцы веселились, шутили, потом стали чертыхаться, затем посыпались тихие матюки. А через час они просто угрюмо бегали от стены к стене. Ещё через час взмолился Воробьёв.
   - Товарищ старший лейтенант, мы всё поняли и больше этого не повторится.
   Мне тоже до чёртиков уже надоело, да и устал я читать, но "упёрся рогом" - я же им пообещал воспитательную работу до обеда. Значит надо до обеда.
   В двенадцать часов в наш отсек забрёл парторг экипажа, понаблюдал минут десять и поинтересовался - Что тут происходит?
   Услышав мои слова о воспитательной работе, он возмущённо хрюкнул и умчался, а через десять минут появился с подполковником Шкуматовым и стал ему жаловаться, что я издеваюсь над солдатами.
   Подполковник Шкуматов с непроницаемым лицом выслушал стенанье гражданского политработника. Потом выслушал мои объяснения и язвительно спросил парторга - Служил тот в армии или нет?
   - Ах нет!? Ну, тогда, Максим Иванович, не будем мешать командиру взвода проводить занятия, - Шкуматов взял под локоть парторга и потащил его из моего отсека, бросив напоследок через плечо, - Цеханович, потом зайдёшь ко мне.
   Еле дотянул занятие по Уставам до обеда, но добился своего - бойцы были злые на меня, на корабль, на бортовую качку и на сон тоже. А когда я предупредил, что если что - то "Повторение - мать учения". Ответ был един - НИКОГДАааааа...
   Шкуматов, когда я появился на его очи, махнул мне рукой отсылая - Потом..., после обеда, на совещании....
   Приняв доклады от командиров рот и решив ряд мелочных вопросов, начальник эшелона сначала высказал своё виденье на состояние дел в эшелоне: - Товарищи офицеры и прапорщики, в моих планах было дать ещё пару дней на отдых, на изучение личного состава и лишь потом начинать с солдатами работать плотно. Но сегодняшний случай в первой роте, - командир роты недоумённо поднял голову и посмотрел на подполковника, - заставил меня резко изменить весь предыдущий план. Паршиков не смотри на меня так удивлённо... Ничего там у тебя особенного не произошло, но тем не менее, слава богу, что именно так и произошло. И твой командир взвода Цеханович первый отреагировал и вовремя. Причём сразу стал работать с личным составом неординарно, с выдумкой, но думаю эффективно...
   Теперь все смотрели на меня, а ротный немо кивнул мне - Что там у тебя было? Но я лишь скорчил рожу, типа - Всё нормально. Потом...
   - Так вот, убедившись, что в первом взводе всё нормально, взводный на месте и работает, прошёлся по другим подразделениям. Вывод один - личный состав брошен и занимается чем хочет. Хорошо если он спит, но много кто не спал. Кто сидел в каюте, кто бесцельно шатался по палубам. В одной каюте сидели две молоденьких девочки их экипажа. Так в каюте солдат набилось человек пятнадцать. Они только на плафоне не сидели. Офицеры, за кем закреплены солдаты, тоже ничем кроме как балдежа не занимаются. Ещё пару дней и у нас будут и изнасилования и падение личного состава за борт, самоубийства и чёрте что ещё... Исходя из этого, принимаю решение. С завтрашнего дня занятия. Это первое. Второе. Пошёл к капитану и договорился с ним о выделении наряда по ресторанам - двадцать человек на сутки. Пять человек пойдут в помощь механикам в трюмы к машинам. Ещё десять человек ежедневно будет выделяться экипажу в помощь на разные работы. Помимо дежурного по эшелону и его помощника дополнительно ввожу следующих лиц суточного наряда. Посыльный и два патруля. Патруль по правому борту, патруль по левому борту. Солдат и прапорщик. Так чтобы у нас были заняты как можно больше людей. Теперь по занятиям....
   Со следующего дня наша жизнь покатилась по военным рельсам. Даже будущий наш начальник медицинской службы майор Антонов стал периодично собирать жён офицеров и прапорщиков и проводить с ними беседы, где он рассказывал об особенностях жизни в жарком климате. Майор был с "тараканами в голове", любил похохмить на занятиях и после них наши жёны возвращались в ужасе - Куда мы едем?
   - Боря, а ты знаешь? - После очередного такого занятия жена с содроганием в голосе вывалила на меня "страшилки", рассказанные медиком, - что там есть лягушки, которые если прыгнут на человека то, так прилипают к нему, что их не оторвать рукой. А чтобы оторвать - их надо посыпать солью. И эти лягушки с помощью своих присосок могут по стене дома забраться аж на пятый этаж... А вот он ещё говорит, что там пауки размером больше чем кулак взрослого мужчины. И такие ядовитые, что не всякая вакцина действует... И живут они прямо в домах, где люди живут. Боря, куда мы едем...?
   - Валя, ты чего? Приедем и разберёмся на месте. Живут ведь там люди....
   Последующие два дня прошли нормально. Солдаты были даже рады нарядам и работам, воспринимая это как приятное разнообразие и дополнительное общение с экипажем. До обеда были занятия и обязательная учебная тревога для всех. По тревожным сигналам, мы доставали из шкафчиков в каютах оранжевые спасательные жилеты, одевали их и организованно выходили на палубы, каждый к своему спасательному средству. Где проходила тренировка в посадку в большие шлюпки или на спасательные плоты. Показывали, где лежит неприкосновенный запас пищи и воды и другие вещи необходимые при таких случаях. Очень подробно и познавательно рассказывали, как вести себя, если вдруг оказался в воде или же если благополучно все расселись и отплыли от тонущего корабля. Там правило было одно - держаться вместе, в куче и помогать друг другу. А после обеда можно было всем и расслабиться. Бойцы спали, но уже гораздо меньше, а мы отдыхали на палубах с семьями. Тем более что погода располагала. Чистое и ясное небо, море солнца и температура в среднем около 25 градусов тепла. Даже не верилось, что сейчас начало ноября и на Урале минус десять-пятнадцать и лежит снег. Мы шли ближе к африканскому берегу, который иной раз смутно просматривался с корабля и оттуда веяло жаром африканской пустыни.
   Когда подошли к Сицилии, я достал купленный в Одессе телевизор на дециметровых волнах, а включив его, был поражён обилием телевизионных каналов. Мы то в Союзе смотрели только два канала, а тут их было около восьмидесяти только итальянских. Музыкальные, новостные, киношные, рекламные, спортивные.... Я крутил маховичок каналов, пытаясь найти что-то приемлемое и интересное, но телевизор по звуковой дорожке не совпадал с европейскими стандартами и был глух и нем. Я ещё по Германии знал, что в советских телевизорах надо что-то перепаивать, чтобы был звук. Уже устал палец от постоянного кручения, когда наконец-то наткнулся на военный фильм про наших советских подводников. Ну, хоть что-то, но посмотрев минут десять, плюнул с досады, поняв что наткнулся на очередную антисоветскую хрень самого низкого пошиба. Как это всегда показывали подлую советскую военщину, которая с помощью ядерной подводной лодки хочет нанести удар по мирным и пушистым капиталистам и по их свободной демократии. Но на защиту этой свободной жизни становится красавец супермен, нырнувший в море и проникший на ходу во внутрь подводной лодки. В течении пяти минут он уничтожает этих глупых и неуклюжих русских, потом взрывает подводную лодку и ровно за две минуты до взрыва, преодолевая вдруг возникающие препятствия, благополучно покидает её и со стороны наблюдает гибель врагов. Короче, чушь несусветная.... Выключил телевизор и спрятал его обратно в чемодан.
   Следующее утро встретило нас низкими, наполненными влагой облаками, ветром и сначала небольшой волной. Экипаж начал споро крепить всё, что по их мнению было не совсем закреплено. А следующим верным признаком, что нас ждёт хороший шторм, стали характерные серые пакеты из плотной бумаги, которые стюарды стали раскладывать и крепить на всех видных местах. Постепенно волна стала усиливаться и весь состав воинского эшелона встретил начинающийся шторм с нарастающей тревогой. Кораблекрушения как бы никто особо не боялся, но все с опасением ожидали начала морской болезни, признаки которой начали постепенно проявляться. Сначала откуда-то изнутри и глубины организма тихо накатывала тошнота... С ней ещё можно бороться, пытаться не обращать внимание, но она всё усиливалась и отмахнуться от неё уже не получалось. Появились первые следы рвоты на ковровых дорожках в коридорах и стюарды тут же хлопотливо их убирали, но в воздухе всё равно витали неприятные запахи, усиливающие позывы к рвоте.
   Я тоже с тревогой ожидал шторма, не зная как поведёт себя мой организм. Но сколько не прислушивался к своим ощущениям, даже малейшего признака морской болезни обнаружить не мог. А вот моя семья и многие другие уже лежали в лёжку. Но когда по корабельной связи объявили, что старший стюард раздаёт таблетки против рвоты, практически все рванулись в холл музыкального салона за таблетками. Но они мало кому помогли. Мою жену и сына сильно тошнило, но не рвало. А когда наступил обед, то при одной только мысли о еде их чуть не вырвало и они отказались идти кушать. В ресторане пустовало половина столов, а прежде чем подать пришедшим еду, официанты щедро поливали из чайников скатерти, чтобы по ним не скользила посуда и только потом ставили тарелки.
   Шторм уже был девять баллов и по морю гнало огромные волны. Корабль то зарывался носом в водяные валы, до наоборот задирал его куда то в небо и по коридорам уже можно было ходить только цепляясь за поручни, тянущиеся вдоль стен. Впереди меня брёл с обеда ныряющей походкой бойчина, внезапно он рванул вперёд и попытался добежать до очередного серого пакета, торчавшего из-за поручня, но не успел. Тело изогнулось в непонятный знак и солдатский желудок в один момент исторгнул из себя только что проглоченный обед и наверно остатки завтрака. Увидев густую струю и ощутив желчный запах, я сам чуть не метнул обед на красную ковровую дорожку. Резко развернулся и побежал на палубу, где часто и быстро задышал широко открытым ртом. Вернулся к себе в каюту уже другим путём. Стюард только что убрал остатки блевотины, как из-за поворота коридора послышались новые звуки рвоты и стюард, матерясь на ходу, ринулся туда.
   Жена и сын несчастными глазами встретили моё появление и выглядели они совсем не хорошо. Их не рвало, не ныли, но их здорово мутило. Я прилёг на кровать и решил немного вздремнуть, но не тут то было. Корабль был в килевой качке и когда нос задирался в небо меня сильно прижимало к переборке, а через сорок секунд нос уходил вниз и я съезжал по одеялу к краю постели. Хорошо, что на краю был небольшой бортик, который не давал мне каждые полторы минуты падать на пол каюты. Тоже самое происходило и с моими на противоположной постели, только в обратном порядке. Помучившись так минут десять и услышав, как по внутрикорабельной связи передали сообщение о запрете выхода на палубу в одиночном порядке и без причин, я решил сходить во взвод и проверить подчинённых. Каюты встретили меня сплошной лёжкой. Только замкомвзвод Воробьёв и другой сержант Перминов были свежими и сытыми, с сонной поволокой в глазах, встретили появление командира взвода. Из туалета доносились бессильные стоны, где над унитазом страдало сразу и одновременно трое солдат.
   - Воробьёв и Перминов, отгадайте загадку. Что могут сделать одновременно трое мужиков, а что не могут две бабы? - С ходу весело мотнул головой на дверь туалета.
   - Ну..., товарищ старший лейтенант, это бородатая загадка, - протянул Воробьёв, а Перминов задумался. Замкомвзвод посмотрел на товарища и, не дождавшись успеха локального мозгового штурма, весело выдал разгадку, - две баба не могут поссать одновременно в один унитаз, зато трое мужиков могут.
   - Молодец, - я щёлкнул щелбан в лоб Перминову, который призывался из глухой сельской местности, - учись, пионер, и ощущай какая разница между городом и деревней. Видишь, как шустро замок ответил.
   - Парни, вы мне нужны для одного дела. Я хочу на кинокамеру снять шторм с кормы, но сами видите как швыряет корабль с носа на корму. Поэтому достаньте верёвку, привяжете ко мне и я с кинокамерой вылезу к самой корме и оттуда снимаю шторм во всей его красе, а вы меня держите и страхуете. Давайте, я пошёл за камерой.
   Через пятнадцать минут мы сосредоточились у дверей, выходящей на кормовую палубу, где находился прапорщик Лукин со своим патрульным. Даже через стекло двери было достаточно страшно смотреть на разгулявшуюся стихию. Волнами, в отличии от носа, корму не захлёстывало, но она гуляла как взбесившийся лифт, который сам по себе то уносился в небо, то ухал вниз.
   Но мы были молодые, безбашенные и это был наш первый в жизни шторм. И мы даже не представляли какие опасности могли поджидать меня на корме.
   С весёлыми шутками и подколками, меня обвязали крепкой капроновой верёвкой и открыли дверь. Первые десять шагов, прикрытый надстройкой я прошёл легко, но как только пересёк безопасную границу, как меня ударил с боку плотный поток ветра и чуть ли не потащило к борту, но в это время нос корабля пошёл вниз, корма наоборот стала задираться вверх, а от такого неожиданного манёвра я, не удержавшись, попятился назад, за что-то зацепился пяткой кроссовок, грянул спиной на палубу и покатился хрен его знает в какую сторону, не заботясь о своей безопасности, лишь переживая за сохранность камеры. Может быть, меня и выкинуло бы за борт, но страховочная верёвка сильно и больно впившаяся в тело, остановила моё беспорядочное кувыркание.
   Сев на задницу и помахав весело рукой выглядывающим из дверей подчинённым и Юре Лукину, типа - Всё в порядке.... Я огляделся. Пока кувыркался и елозил спиной по палубе, корма ушла глубоко вниз и я с ужасом увидел, что вокруг, по крайней мере кормы, громоздятся водяные горы а мы находимся как бы на дне водяной долины. И эти водяные горы, высотой с трёхэтажный дом вот-вот обрушатся всей своей массой на корму и утопят нас к чёртовой матери...
   Я остолбенел от страха и это спасло меня от паники и от необдуманных действий, когда запросто мог вскочить на ноги и с дуру метнуться куда-нибудь спасаться. А так, немо и сидя на заднице, таращил глаза на жуткую водяную мешанину и пропустил тот момент, когда корма благополучно взлетела вверх и огромные волны, готовые нас утопить, пропали где-то внизу. Мне только и оставалось стереть со лба то ли холодный пот, то ли водяную взвесь.... Страх сразу улетучился от понимания, что если сейчас не утопило - то и дальше не потопнем. Я встал на ноги и стал пробираться к поручням кормы, опасно балансируя телом, чтобы опять не свалиться и не уехать к бортам. Через минуту добрался до поручней и намертво одной рукой ухватился за них. И остолбенел от открывшейся картины буйства водной стихии, где наш корабль был обыкновенной щепкой, но щепкой управляемой и потому ещё державшейся на поверхности.
   В этот момент корма опять поднялась на самую верхнюю точку, на какую-то секунду замерла, перед тем как ухнуть вниз, но мне этого хватило чтобы оглядеть и оценить грандиозность шторма. От самого горизонта до нас и мимо нас катились водяные валы и ни что не могло остановить их бег, им можно было только подчиняться. Мы пошли вниз и вот уже оказались на самом дне водяной котловины, когда нашу железную скорлупку опять обступили горы воды, готовые обрушиться на нас, но не успевали, потому что корма уже подымалась вверх уходя из под удара. Постояв так минуты три, наслаждаясь буйством природы, я стал снимать и в очередной раз, когда мы опустились вниз, в объектив камеры попались следы безвестного кораблекрушения. Трупы нескольких коров, разбитые и целые деревянные ящики, клоки сена и другой бытовой мусор колыхался рядом с нашей кормой. Я откинулся от видоискателя и пристальным взглядом попытался охватить всё это разом и попытаться разглядеть - Есть ли там и люди? Но корма пошла вверх, а когда мы опустились вниз, то оказались в соседней уже водяной впадине, где ничто не напоминала о том, что я видел минуту назад. А с самой верхней точки не было видно ничего и никого кроме нас. Может быть и это и не было кораблекрушением..., может быть большая волна просто слизнула всё это с палубы какой-нибудь низко посаженной баржи?
   Плёнка закончилась, я ещё с минуту полюбовался стихией, старательно отбрасывая мысли о том, что вполне вероятно кому-то в этот шторм и не повезло.... Благополучно добрался до своих и решил больше не испытывать судьбу.
   К ужину, разгул стихии даже увеличился и влёжку лежал практически весь эшелон. Но на меня морская болезнь вообще не подействовала и на ужине, в пустом ресторане, нас было всего несколько человек, в том числе и ротный. Глянув на всё это, Паршиков глубокомысленно хмыкнул: - Давайте со столов собирайте закусь и за мой стол. Раз такое дело, сейчас я кое-что принесу...., - ротный ушёл, а мы с энтузиазмом собрали со всех столов колбасу. Наделали кучу здоровенных бутербродов. Часть их отложили, чтобы отнести своим в каюты. Вскоре появился Паршиков и из пакета достал две бутылки водки, чем привёл нас в приятное оживление.
   Ужин затянулся и я попал к себе в каюту лишь часов в десять вечера. Открыл дверь каюты и постарался показать жене, что меня мотает и бьёт об стены не от выпивки, а от шторма, потому что где было две бутылки, каким-то чудом оказалось четыре. Но, слава богу, мои, измученные морской болезнью, спали тяжёлым сном. Я бухнулся на постель и постарался уснуть, но не тут то было. Качка из килёвой, давно стала боковой. И если до обеда шторм старался меня выкинуть из постели, то теперь с периодичностью в полторы минуты меня то ставило чуть ли не стойке "Смирно", то наоборот - я становился "на голову".
   Честно говоря, боковая качка была даже страшнее килевой. У меня каюта находилась примерно в середине корабля и когда нос или корма попадали под волну, то весь корпус корабля периодически сотрясал мощнейший, гулкий удар от хлопка об воду. Но такие удары были довольно редки, хотя и тревожащие. А при боковой качке, особенно когда ты лежишь в постели поперёк корпуса происходило следующее. Вроде бы сначала забавно, но вот потом....
   Я лежу. Корабль начинает заваливаться на левый бок. Валится..., валится..., всё больше и больше. Ноги постепенно опускаются вместе с постелью вниз и естественно, что верхняя часть туловище наоборот начинает подыматься относительно продольной части корабля. Корабль продолжает валиться влево... И вот ты уже на спине и жопе, по простыни, начинаешь съезжать к переборке туалета и пятками упираешься в неё. А корабль продолжает валиться влево... И ты понимаешь, что ещё несколько томительных мгновений и ты уже будешь уверено стоять обеими ногами на переборке и начинаешь паниковать: - Ёб тв...ю м...ь.., ну сколько можно валиться на бок? Ёлки-палки... Пора бы уже останавливаться....
   При этом как-то в невзначай вспоминается и утонувший "Нахимов" и то, что наш корабль идёт в последний рейс, и что ты плаваешь херово, и твои близкие тоже... и много чего другого. И вот когда ты чуть ли не по стойке "Смирно" стоишь на переборке, корабль перестаёт валиться и начинает своё боковое движение в обратную сторону. Ты облегчённо переводишь дух, ощущая, как твоё тело начинает принимать нормальное горизонтальное положение, а корабль начинает валиться вправо. Валится..., валится, внося уже привычное тревожащее ощущение опасности. Привычно едешь на спине и жопе, и также привычно упираешься, но уже головой в переборку. А корабль невозмутимо продолжает валиться вправо. И в какой-то момент твоя шея начинает судорожно сигнализировать о том что ты стоишь на голове, а твои ноги хрен его знает где... И вновь немой крик души: - Да ёлки палки... да вались ты обратно, а то ведь мы сейчас перевернёмся....
   И так полночи. Хмель от такой эквилибристики куда-то улетучился, туда же улетучился и сон. Но вторая половина ночи обнадёжила, качка становилась всё слабее и слабее и под утро шторм закончился и я смог забыться тяжёлым сном. Лишь к часам одиннадцати утра все реанимировались от последствий шторма и уже на обед шли с энтузиазмом и здоровым чувством голода. А после обеда вывалили на палубу под тёплое средиземноморское солнышко. С капитанского мостика гаркнул электроматюгальник, объявив нам, что по правому борту наблюдается стадо то ли касаток, то ли кашалотов..., не расслышал. И действительно, в метрах четырёхстах плыли четыре огромные особи. Чёрные спины, которые мы видели на поверхности были размером метра четыре и воображение дорисовывало, что могла скрывать морская вода. Подавляющее большинство из нас крупнее селёдки или выпотрошенного Хека на витрине магазина и не видели рыб, а тут такая громадина, которую все рассматривали с почтением, пока они плыли рядом с нашим кораблём.
   Вечером я заступил дежурным по эшелону и всё дежурство свелось к вечерней поверке, ночного патрулирования, чтобы ночью бойцы не лазили по палубам. Утром подъём, а всё остальное ерунда. Мы входили в Гибралтарский пролив и своими глазами увидели это чудо. Гигантская скала и небольшой городок Гибралтар у его подножья. Из иностранных фильмов я знал, что там, чуть подальше, располагался аэропорт и уходящая в море взлётная полоса. Много что знал по фильмам и по телевизору и всё это теперь видел воочию. Тем более что мы проходили близко от берега. Африканского берега видно не было, он был за горизонтом в сорока километрах от нас. Три часа мы любовались красивеными видами, пока шли по проливу. И вот вышли в Атлантический океан. Тут даже волны были другие. И их даже волнами не назовёшь - величественные, пологие, изумрудно-зелёные валы нескончаемой чередой катились навстречу нам и корабль лишь плавно колыхался на них.
   Капитан обещал, что после пролива он наполнит бассейны морской водой и все сгрудились на палубе перед большим бассейном и детским, куда лилась чистая забортная вода и как только она заполнила бассейн, я прямо с повязкой дежурного нырнул в воду, тем самым открыв купальный сезон.
   А вечером, в музыкальном салоне, был праздничный концерт, посвящённый 69ой годовщине Октябрьской революции. Замполит неплохо поработал с бойцами и я даже погордился нашими солдатами, видя удивление экипажа, что за несколько дней можно организовать на приличном уровне и сбацать неплохой концерт. Парторг корабля был уязвлён и пообещал в свою очередь через неделю дать ответный концерт силами экипажа. Ну, а после концерта все достали свои заначки и мы, разбившись по компаниям, неплохо закончили праздник.
   Корабль после Гибралтарского пролива свернул в сторону Африки и шёл сейчас строго на юг. Через два дня мы зайдём на Канарские острова - в город-порт Санта Круз на острове Тенерифе. Пора бы уже. Опреснителей на корабле не было и если первые три дня мы пресной водой пользовались, можно сказать, без ограничения, то сейчас был введён экономный режим. Пресная вода по каютам давалась практически на минуты, три раза в день, только чтобы помыть руки и лицо перед приёмом пищи. Ну и в это же время все запасались водой для питья. А там..., в Санта Крузе, заправимся водой, продуктами и пойдём уже строго на запад через океан.
   Погода эти два дня стояла жаркая и бассейны в какой-то степени спасали, в отсутствии нормального душа, нас от вонизма. Но солёная океанская вода, после купания мгновенно высыхала и тело, покрывшись мельчайшими крупинками соли, активно чесалось. Один боец решил океанской водой помыть себе голову с мылом. Намылить то он намылил, но вот смыть мыло с волос не смог и все уржались, когда он с растопыренными в разные стороны, стоявшими колом волосами метался по кораблю. Посмеялись, потом сжалились и отвели на кухню ресторанов, где он уже горячей и пресной водой вымыл голову. Но всё равно - мы балдели. В Союзе народ ходил в шубах и валенках, а мы запросто сидели в палубных шезлонгах в плавках и загорали. А ночью...., жара спадала и на бархатно-чёрном небосклоне высвечивались во множестве яркие и крупные звёзды. Вот это красота. Я выходил на палубу в часов двенадцать ночи, ложился в шезлонг и часами пялился на небо, звёзды и растущий серп луны. И на красоту ночного океана.
   Утром проснулся и первым делом выскочил на свою сторону борта глянуть - Где тут остров Тенерифе? Но океан был привычно пуст. Вышел на палубу, к бассейнам и, кинув уже безразличный взгляд на другую сторону, был ошарашен открывшейся картиной. Когда шли через Эгейское море, то видели по всему его пространству большое количество островов самых разных размеров и видов. Были маленькие, были крошечные, были и большие. Как правило, они были скалистые и серым камнем вздымались из морских волн. Что-то подобное ожидал и здесь увидеть, но был поражён. Огромная, гигантская гора величественно вздымалась из океана и тянулась на долгие, долгие километры до самого горизонта, но не казалась частью материка, а именно, несмотря на свои размеры, она и ощущалась островом. Гора вздымалась пологими, но крутыми берегами, а вдоль неё узкое побережье, где виднелись цистернами нефтебазы, небольшие посёлки или предприятия и бежала бесконечная, с оживлённым автомобильным движением, дорога. Мы шли вдоль побережья около полутора часов, успели позавтракать, а берег всё разматывал и разматывал всё новые и новые картины островной жизни.
   После завтрака нас срочно собрали в музыкальном салоне, где рядом с начальником эшелона удобно и вальяжно расположился полковник КГБист. Надо сказать, что полковник до этого времени не докучал нас и полностью отдался всем прелестям отдыхающего туриста. Мигом сошёлся с медсестрой и мы их видели весьма периодически. Как правило, входящими или выходящими или из его каюты, или из её. Мужиком он оказался сильным и этому сексуальному марафону можно было только позавидовать. В одну из последних ночей я оказался невольным и случайным свидетелем страстного траха в бассейне, а потом около него. Они не заметили меня, лежащего в шезлонге и глазеющего на небо, а я сразу как-то не среагировал, да и было потом поздно. Поэтому пришлось затаиться и молить бога, чтобы меня не заметили и не подумали чего лишнего. Вернувшись потом к себе в каюту, я долго не мог заснуть, ворочаясь в постели, невольно вспоминая все сопутствующие моменты случайного подслушивания и подглядывания.
   Сейчас полковник сидел рядом со Шкуматовым со слегка утомлённым видом и, источая невольную радость от того, что он оторвался от приятного, но утомительного секса и сегодня посвятит себя работе.
   Проверив офицеров и прапорщиков, начальник эшелона сразу же представил слово КГБисту.
   - Долго рассусоливать не буду. Через полчаса прибываем в порт города Санта Круз. И будем там стоять до вечера. Данный порт является военно-морской базой НАТО и там будут находиться и стоять рядом с нами НАТОвские корабли. Поэтому задача наша следующая - Ни в коем случаи не расшифровать истинное предназначение нашего корабля. Зачем и куда мы идём? И кто на самом деле находится на корабле? Всех солдат загнать по каютам, причём в каюты того борта, который будет обращён в сторону рейда и там они сидят до вечера закрытыми на ключ. Во время следования на обед на палубу не выходят и после обеда сразу же возвращаются в каюты и опять закрываются. Ну а вы, товарищи офицеры и прапорщики, вместе с членами семей усиленно изображаете беззаботных советских туристов. Задача ясна? - КГБист суровым взглядом оглядел сидевших перед ним.
   Вопросов не было, одно только задумчивое выражение лиц, на котором явно читалось, что так просто изобразить "беззаботных туристов" как-то "сумнительно". Юрка Лукин эту общую мысль озвучил тут же вслух и открыто, "наивно" захлопав глазами.
   Полковник ядовито усмехнулся и спросил: - А что без этого нельзя что ли сыграть?
   - Да..., как-то с этим более интересно будет беззаботных туристов изображать....
   - Кто вы такой? Представьтесь...
   Юрка встал и оттарабанил: - Старшина первой роты прапорщик Лукин.
   - Понятно, - веско произнёс, как припечатал полковник, - у прапоров только одно на уме - либо украсть, либо выпить....
   Но увидев на лицах присутствующих офицеров, даже у подполковника Шкуматова, стойкое и упрямое желание выпить, да на халяву, с досадой крякнул и сожалеюще произнёс: - Ладно, через полчаса ко мне в каюту зайдёте.... Получите...
   Получив через полчаса по бутылке 0.7 литра "Солнцедара" с напутствием растянуть бутылку хотя бы на пол дня и, увидев наплывающий из-за горы город и порт, мы стали загонять бойцов по каютам. А сами с жёнами и детьми вывалились на палубу полюбопытствовать на первый в жизни капиталистический город, да ещё и порт НАТО, нашего потенциального противника.
   Порт, в том классическом виде, когда видны кучи портовых кранов, бесчисленные пакгаузы, рельсы, горы морских контейнеров, мы не увидели. Часть моря была отгорожена длинным бетонным сооружением, который служил достаточно широким пирсом и одновременно волноломом. Может быть грузовой морской порт был в другом месте, а здесь сейчас пришвартовалось несколько небольших пассажирских лайнеров, штук пять военных кораблей, выкрашенных серой шаровой краской, а когда мы встали у бетонного причала, то под нашей кормой оказалась английская подводная лодка, всей своей людской суетой показывающая скорый уход. Да ещё стояли несколько сухогрузов под нашим флагом. Встали мы совсем близко к городской набережной, совершенно не огороженной от порта, как принято у нас в Союзе. Тут же вполне свободно ходили гражданские люди, катил городской транспорт, а чуть дальше начинались городские кварталы со своей жизнью, распахнутой нашим любопытным взглядам. Основная часть города располагалась на достаточно ровной части суши острова, но равномерно подымалась от моря. И уже бело-жёлтые окраины карабкались вверх по крутым склонам высоких гор, высотой метров восемьсот-девятьсот. Хорошо были видны извилистые дороги и улицы, тянувшиеся к живописным вершинам, где вольготно располагались многочисленные виллы с висячими бассейнами.
   Посмотрев вдоволь на подводную лодку, на английских моряков, на двоих полицейских, лениво фланирующих, вдоль "Аджарии", мы как-то незаметно переместились на капитанский мостик, где второй помощник капитана, вооружив нас биноклями, начал показывать местные достопримечательности, доступные взгляду.
   - ....А вон там местное гетто, - парторг показал нам квартал на окраине, обнесённый трёхметровой белой стеной. Мы впились биноклями в двух, трёхэтажные, аккуратные домики.
   И через пять минут рассматривания в сильные бинокли местной жизни, капитан Паршиков с сожалением опустил оптический прибор: - Хотел бы я жить в таком гетто. Офицером восемь лет, а всё по "убитым" общагам скитаюсь с семьёй...
   Потусовавшись на капитанском мостике, мы спустились на кормовую палубу, где наши жёны и дети вокруг бассейнов весело изображали безмятежных советских туристов. Самое интересное, что без "Солнцедара", которым как говорят англичане красили у себя заборы, а американцы распыляли над джунглями во Вьетнаме против партизан, это у них получалось хорошо, а мы, мужики, никак не могли органично включится в это безмятежье. По поводу волшебного появления "Солнцедара" у КГБиста существовали две версии - Откуда у чекиста винище? Первая: это вино специально предназначено для этого дела и было закуплено ещё в Одессе. Вторая: КГБист, видя наше упорство в желании выпить, выпросил вино у капитана из его запасов. Хотя, нам до лампочки, чьё это вино - мы его получили и сейчас выпьем. Вольно невольно образовались компашки и семисотграммовые бутылки из тёмного, толстого стекла были опорожнены в рекордно быстрое время и первая бутылка, сверкая тёмными и стеклянными боками, полетела за борт. Только она плюхнулась в небольшие волны, как недалеко бодренько затарахтел двигатель небольшого катера и судёнышко с большой и густой металлической сеткой впереди устремилось к нашему кораблю. Подплыв к уже двум торчавшим горлышкам из воды, сетка окунулась в воду под бутылки и, резво подняв их из воды, перекинула через себя в контейнер из под мусора. После чего катерок стал шнырять вдоль нашего борта, вылавливая из воды окурки, щедро летевшие из иллюминаторов кают, где были заперты бойцы.
   Глядя на эту, постыдную для нас картину, невольно вспомнился годишней давности случай. Вечером, перед вечерней поверкой, я случайно зашёл в спальное расположение батареи и невольно прислушался к рассказу рядового Безуглого. Безуглый прослужил уже год, был старше других по возрасту на четыре года и до армии плавал в загранке на торговом флоте. И вот он рассказывал, что самый чистый порт, который он видел - это порт Сингапура.
   - .....Вода чистая, никакого мусора там не плавает...., очень уж они за чистоту борятся....
   Я тогда его поднял и как секретарь партийной организации дивизиона отчитал: - Не может быть, чтобы в капиталистическом мире было чисто. Тем более в Сингапуре, в этой сраной и нищей Азии.... Врёшь ты всё.
   И вот сейчас я воочию видел подтверждение слов солдата, а не секретаря партийной организации. Перегнулся через борт и внимательно осмотрел поверхность воды. Потом перешёл на корму оглядел подводную лодку, и другие корабли, стоящие недалеко от нас. Да, только от нашей "Аджарии" радужная плёнка от просачивающегося топлива, расплывалась по воде.
   Посетовал и забыл. Выпитое винище ударило по мозгам и мы, под пристальным взглядом полковника КГБиста, полностью отдались отдыху. Купались, фотографировались, общались с семьями. КГБист тоже внёс свою лепту в это дело и вместе с медсестрой жизнерадостно резвились в бассейне под любопытными взглядами наших жён. И было на что посмотреть - пара смотрелась отлично. Он высокий, стройный и мускулистый. Она тоже ему под стать - стройная, с весьма привлекательным и соблазнительным бюстом. Мы, мужики, по хорошему завидовали полковнику, для которого данная командировка на Кубу и обратно - отличный отдых и разлекаловка.
   Через полчаса они удалились в каюту для продолжения активного и интересного отдыха, а в наших, одурманенных алкоголем мозгах появилась "дурная" идея - Чего это наши бойцы сидят взаперти в каютах?
   Сказано - сделано и через пятнадцать минут новая, мощная волна "советских туристов" запрудила все палубы корабля. Сначала многочисленная толпа "туристов" скопилась на корме и просто молча разглядывала подводную лодку. Здесь уже приготовление к отходу заканчивались. На нескольких машинах подъехало местное городское начальство и из машин на лодку понесли в картонных коробках подарки от города. Это были в основном местные деликатесы, от вида которых у всех нас потекли слюнки. Потом среди бойцов нашлись знатоки английского языка и когда КГБист вальяжно и удовлетворённо, ничего не подозревая, вышел на палубу с медсестрой он чуть не упал в обморок от того активного общения между нашими бойцами и английскими моряками снизу. И в этот пикантный момент ему надо было поступить умнее. Тихо вклиниться в толпу солдат и тихонько их оттуда выгнать, создав впечатление, что наверно русским туристам надоело общаться и они разошлись по каютам. Но полковник тупо сглупил. С руганью и матом он ворвался в толпу бойцов и стал их разгонять с кормы. И появление атлетически сложенного, подтянутого русского "туриста", с руганью разогнавшего толпу молодых "туристов", явно укрепило "простодушных и наивных" английских моряков во мнении "что тут, что-то не всё в порядке".
   Бойцы плавно перетекли в другое место и теперь оттуда кучами глазели на военные корабли, откуда им тамошние моряки что-то кричали и махали руками. КГБист ринулся туда и там навёл временный порядок, но теперь часть солдат вернулись на корму, а другая переключилась на полицейских, бродящих под бортом "Аджарии".
   Подводная лодка к этому времени закончила приготовление к выходу из порта. Но тут возникла проблема. Наш корабль встал очень близко от лодки и её теперь нужно было вытаскивать чуть ли не из под наших винтов. Мощный буксир вытащил лодку назад, пробуксировал её немного в сторону и отцепился. Вода за кормой забурлила и лодка, низко посаженная в воде, плавно тронулась на выход из порта. К этому времени скандал с выпуском солдат на палубу достиг своего апогея. На палубе появился подполковник Шкуматов, "заведённый" КГБистом, сам полковник и начальник эшелона стал собирать вокруг себя офицеров и прапорщиков, чтобы отдать приказ загнать личный состав обратно по каютам. Но было поздно. Все, члены семей, бойцы, столпились у бортов, с интересом наблюдая за манёврами британцев. Английская подводная лодка, к этому времени, тихим ходом подошла на расстояние сто метров к нам. На центральной рубке толпились офицеры, а на корме у флага застыл моряк в белой форме с огромной коричневой кобурой на ремне. Как только лодка поравнялась с кораблём, офицеры на центральной рубке и моряк у флага, как по команде повернулись в нашу сторону, приняли строевую стойку "Смирно" и, приложив руки к головным уборам, отдали воинское приветствие глазевшим на них "советским туристам", а КГБист закрыл глаза и бессильно застонал.
   - Сволочи..., я на всех вас напишу рапорт, как вы своим бездействием сорвали скрытность переброски военнослужащих на Кубу... И на вас, товарищ подполковник, тоже напишу..., - злобно пообещал КГБист, повернувшись к Шкуматову.
   Всё это: и проход подводной лодки мимо нас с отданием воинского приветствия и всю эту перепалку я сумел незаметно заснять на кинокамеру. Жалко только что она звук не писала, а то бы
  можно было услышать, как Шкуматов зло прошипел в ответ: - Товарищ полковник, не забывайте что я тоже могу написать, как вы тут выполняли свои обязанности.... Умерьте свой пыл - они и так знали кто и куда плывёт на этом корабле....
   Обменявшись злыми и едкими репликами, начальник эшелона и КГБист удалились во внутренние помещения выяснять и далее отношения, забыв совершенно про свободно болтающихся по кораблю личного состава.
   А подводная лодка, приведшая в ужас чекиста, спокойно прошла, не отдавая никакого приветствия, мимо стоявших далее советских сухогрузов, уменьшилась в размерах и вскоре вовсе исчезла с наших глаз.
   Оставшийся день прошёл в вялом слонянии по палубам, в периодическом купании в бассейне и под знаком банного дня. Все мылись и стирались в пресной воде, совершенно не думая об экономии, так как сразу же по причаливанию, корабль был подсоединён к водной магистрали города. Лишь вечером на ужине нашим жёнам пришлось пережить небольшой шок. Мы думали, что как только причалим, так свободные от вахты моряки пойдут в город до вечера. Но никто из экипажа не пошёл на берег. Лишь сошли директор ресторанов, парторг, хорошо владеющий испанским и ещё кто-то с ними, для закупки продуктов и организации их погрузки. Из разговора с экипажем выяснилось, что сейчас на берег сходить просто не выгодно. Им платили суточные в валюте. И за девять дней там набежало лишь чуть-чуть, а вот на обратном пути будет уже приличная сумма и тогда с корабля сойдут многие. Мы, опять же из общения с моряками, знали, что в Санта Крузе есть куча комиссионных магазинов, которые с довольствием покупали у советских моряков советские товары, которые потом с хорошей надбавкой перепродавали местным. Так здесь были в цене наши фотоаппараты с маркой "Ломо", особенно с олимпийской символикой. У меня как раз имелся такой фотоаппарат. Так вот его можно было сдать за 10-15 тысяч песет, а на эти деньги можно было запросто одеть и обуть семью из четырёх человек. Ценились и радиоприёмники "Океан", бинокли, кинокамеры. То есть всё, что у меня было сейчас в наличии и если через два года мне повезёт пойти через Канарские острова, то всё это можно будет неплохо сдать через моряков и здесь подзатарится. Моряки же на обратном пути сдав в комиссионки заготовленные товары и получив валюту на руки тоже закупались. В основном, сейчас хорошо шёл модный материал... "Люстрин" что ли... И по прибытию всё это тоже сдавалось в Одесские комиссионки с большой выгодой для сдавших.
   Закупив продукты и обсудив все вопросы с их погрузкой, сошедшая троица прогулялась по магазинам и вечером директор ресторана вышла в зал в сногсшибающих импортных шмотках, где из-под заводящей мужиков мини юбки, струились по длинным и стройным ногам колготки с искрящимися по бокам драконами.
   Если мы, мужики, просто "раздели" её глазами и, мысленно облизнувшись, подумали о вечном (о чём думает мужик, глядя на кирпич), то наши жёны с чёрной завистью пожирали взглядами сверкающие колготки и страстно желали иметь на своих ножках тоже самое.
   Примерно в десять часов вечера, корабль плавно отошёл от причала и уже через тридцать минут, только зарево над горизонтом напоминала о призрачном и сверкающим острове.
   Последующий переход через Атлантический океан не запомнился ничем примечательным, за исключением нескольких моментов.
   Появились "летающие" рыбы и с ними, вернее с их участием, произошёл смешной случай. Как бы они и не летали совсем... Просто в воде рыбы набирали скорость, выскакивали из воды и с помощью особых плавников, подобием крыльев, могли пролететь над водой от пятидесяти до ста пятидесяти метров, на небольшой высоте. Камбуз или ресторанная кухня располагалась на нижней палубе. Там тоже была небольшая открытая палуба и до воды было совсем чуть-чуть. И вот боец, с кухонного наряда вышел на корму с полным ведром, чтобы вылить за борт содержимое. И в тот момент, когда он плесканул с кормы, одна из летучих рыб, размером с хорошую селёдку прилетела ему прямо в лоб. Неожиданный, резкий и ослепляющий удар, заставил выронить солдата ведро за борт, а сам он, опрокинувшись на спину, завопил в страхе, тонким голосом, переходящим в визг: - Ааааа..., аааааааяяяййй акулааааа..., акулаааа...., меня ударила акулааа....
   Я был дежурным по эшелону и в этот момент находился на кухне, поэтому выскочил к нему в числе первых, а увидев лицо солдата в рыбьей чешуе и в кишках минут пять хохотал вместе со всеми в полный голос. Переставал и вновь начинал хохотать, слушая лепет пострадавшего.
   - Да.., да..., это была акула... Я плеснул за борт, а она меня в рожу хвостом как даст, - рассказывал боец, глядя на ржущие лица обступивших его людей. Кто-то подобрал останки летучей рыбы и сунул их под нос виновнику смеха, но тот твёрдой рукой отстранил от себя погибшую рыбу и продолжал талдычить про акулу.
   Отсмеявшись и отчаявшись донести до него банальную истину, мы переместились на кухню, где я рассказал смешной случай уже из своей жизни, где пострадавший точно также был уверен на всю оставшуюся жизнь, что при копке могилы его в лоб пнул покойник.
   Я тогда был пацаном и проживал с родителями в далёком таёжном посёлке Лопач, где располагался большой лагерь с заключёнными, отбывающими свой заслуженный срок. Такие посёлки и лагеря были временными и существовали лет двадцать-тридцать на одном месте, пока в окрестностях ещё была деловая древесина. Потом, как правило, они закрывались и создавались уже в другом месте. Поэтому своих кладбищ в таких посёлках не было. Умерших зеков хоронили тут же при лагере, под безымянными столбиками, без имени и фамилии. Лишь цифры на небольшой табличке указывали месяц, год и порядковый номер умершего. А умерший гражданский и вольный персонал возили хоронить за сорок километров в старинное уральское село Ныроб, на местное, такое же старое кладбище. И вот у одного из офицеров в лютую, морозную пору умерла старуха-мать. Надо было кого-то посылать в Ныроб, чтобы он на кладбище выбрал хорошее место и выкопал могилу. И этим делом занимался у нас местный пьянчужка Ваня Агишев. Маленький, сухонький, глава большой семьи, где одних детей было пять штук... Тут вкалывать надо, чтобы обеспечить всю такую орду, а Ваня пил, уходил в запои, поэтому охотно откликнулся на предложение офицера поехать в сорокаградусный мороз и выкопать могилу. Тем более, что офицер с собой ему дал три бутылки водки, закуску и ещё 25 рублей. Да и ещё пообещал потом. Ваня двадцать рублей отдал жене, а с пятёркой и выданной выпивкой помчался на попутной машине в Ныроб. Выбрал тихое и уютное место среди высоких тёмно-зелёных ёлок. Разжёг здоровое кострище, чтобы растопить промёрзшую землю и так и работал. Потюкает ломиком, выкинет землю, сделает пару глотков - закусит и опять потюкает. И суровый уральский мороз нипочём и работа двигается. Выкопав таким образом могилу необходимой глубины, Ваня решил подравнять дно могилы, благо там образовался непонятный земляной бугор, откуда торчал измазанный землёй угол какого то ящика. Агишев спрыгнул вниз, примерился и коротким ударом ударил ломиком по деревяшке. Эффект был мгновенный. На кладбище хоронили ещё со времён "царя Гороха" и кладбище было перенаселено. Вот Ваня, сам того не зная, и раскопал старинную могилу. Гроб был сколочен на совесть и в образовавшуюся дыру вырвался скопившийся за века трупный газ, вырвался с силой, выкинув в образовавшуюся дыру мусор из полусгнивших остатков одежды, щепки и даже старый, полуистлевший ботинок. Что уж с испугу и по пьяни привиделось на тот момент Агишеву одному богу известно, но он мигом выскочил из могилы и, не видя перед собой ничего, ломанулся сначала по густо заросшей ёлками части кладбища, потом вырвался на поле, на противоположном конце которого виднелись избы. Рядом, в ста метрах от летящего по глубокому снегу Ваньки, проходила широкая, уезжанная дорога с оживлённым автомобильным движением, соединяющие две части Ныроба и можно было туда свернуть и бежать по лёгкому, но испуганный и бывший в ужасе Агишев, мчался по снежной целине, раскидывая снег как бульдозер, оставляя даже небольшие отвалы по бокам борозды, а удивлённые пассажиры автомобилей с любопытством разглядывали бегущего и с азартом гадали - Сколько бедняга принял на грудь?
   В доме, куда ввалился Ваня и упал без памяти на пороге, гулянка была в самом разгаре. Мужики, хорошо подогретые водкой, подняли забежавшего и быстро привели того в чувство, дали выпить стакан водки и только после этого нежданный гость смог рассказать, как он копал могилу, выкопал гроб и оттуда выскочил покойник и пнул его ногой в лоб. Лоб действительно был разбит, но хороший водочный перегар и безумный вид Агишева навевал мысль о "безумной Белочке", неожиданно посетившей мужика. Потом Ваня рассказал, как покойник бежал за ним по кладбищу и отстал только на поле. Мужики вышли на крыльцо - прямая и широкая борозда на поле, уходящая на кладбище, слегка развеяла сомнения в правдивости и мужики, лихо намахнув по стакану водки, решили сходить и поглядеть на такого наглого покойника. Вооружившись чем попало, по той же самой борозде и пошли. Нашли место, где Ваня разбил себе лоб. Даже показали ему ёлку и место, куда он въехал головой.
   - Нет..., - не верил Ванька, - я точно помню, как он пнул меня ногой в лоб....
   Нашли могилу - дыра в гробу, гнилой ботинок и прочий мусор и ни следа покойника....
   - Нет..., был покойник, - твердил Ванька, но мужики от мороза стали трезветь, а дома ждала водка и ядрёная закуска и они утащили с собой Ваньку. Это для него была последняя пьянка. До того было сильное потрясение, что Агишев завязал вообще с выпивкой и с той поры стал примерным семьянином, но до конца жизни был уверен - что его покойник пнул ногой в лоб....
   Вторым хохмачём на корабле был наш медик. Майор, сумел найти выход на выпивку, а может это было у него затарено заранее. И вот он намахнёт, выйдет на палубу и начинает всем нашим женщинам рассказывать, что он только что видел перископ английской подводной лодки, которая пасёт нас от Канарских островов. И что лодка находится в готовности к торпедной атаке... Раз предупредили - Не хохми..., второй раз... Не понял. После третьего раза, он понял - либо ему офицеры и прапорщики набьют банально рожу, чтобы не пугал баб. Либо...., вот этого либо он больше всего и испугался.
   Да..., ещё парторг корабля устроил шахматный турнир между воинским эшелоном и экипажем и к его горькому разочарованию солдаты, офицеры и прапорщики позорно разгромили экипаж.
   А так погода стояла отличная, мы наслаждались нечаянным отдыхом и с нетерпением ждали окончания рейса. Я, ночами, уложив своих спать, выходил на палубу, ложился в шезлонг и любовался, усыпанный яркими звёздами небом. Ставил рядом радиоприёмник, он как раз с середины Атлантики стал ловить радиостанции с островов Карибского моря и теперь с удовольствием слушал испаноязычную речь с ихним раскатистым РРРРРРррррр.... - АррррррриБооооо....
   И вот наконец то показался берег Кубы. Правда, это была провинция Сантьяго де Куба и до Гаваны плыть ещё два дня и тысячу километров. Но всё равно это была уже Куба, хоть и в виде размытой полоски земли на горизонте. Всем уже слегка надоело это путешествие и все теперь с нетерпением ожидали свидания с островом Свободы.
   И это свидание наступило. До Гаваны оставалось часа два ходу и мы уже плыли в двух километрах от берега, где виднелись настоящие, высокие пальмы, широкие песочные пляжи с белоснежными пенными волнами, чистые и аккуратные посёлки и городишки. Всё это, с большого расстояния, казалось красивым и прекрасным. И чем ближе к Гаване, тем нам казалось всё красивее и красивее. Вот и Гавана. Перед нами раскинулась прекрасная панорама латиноамериканского города с одной из самых красивейших набережных мира. Небоскрёбы, старинные здания, пальмы, памятники на набережной, оживлённые улицы и проспекты стекающиеся к океану с одной стороны и величественные бастионы крепости Моро с другой стороны, своими старинными пушками, контролирующие узкий проход в чашу порта, где толпилось множество кораблей под разными флагами. И в который раз, после Канарских островов и порта Санта Круз я вспомнил рассказ своего бывшего подчинённого рядового Безуглова. Чем ближе мы подплывали к порту, тем сильнее был запах фекалий. Наш белый корабль величественно прошёл между набережной и крепостью и стал тихо приближаться к назначенному нам грузовому причалу и длинному ряду пакгаузов закрывающих припортовую улицу Гаваны. Тихий толчок и корабль замер у бетонной стенки. Мы повисли на бортах, глядя на толпу гражданских явно ожидающих наш корабль. Уже познакомившись с южным солнцем, мы ожидали увидеть до черна загорелых соотечественников, но к нашему удивлению все они были лишь слегка загоревшими. Они также, с любопытством задрав головы, рассматривали нас. А так больше рассматривать и нечего было. Только спустился трап, как на борт корабля поднялись кубинские таможенники и нагруженные лёгким водолазным снаряжением кубинцы-водолазы. Они должны сейчас были опустится под воду и осмотреть днище корабля. Что они там смотреть будут не знаю, но меня и не только меня вдруг брезгливо передёрнуло - Брррррр.... Вода в порту была загажена до предела и имела коричневый вид плохого кофе. А вдоль корабля и по всей поверхности воды во множестве плавали какашки. И туда им надо было спускаться. Но водолазов это не смутило и через десять минут они уже жизнерадостно нырнули в отвратительную муть. Таможенники тоже особо себя не утруждали. Что-то там подписали и быстро удалились, а по громкой корабельной связи нас пригласили на выход. В это время наши подписанные чемоданы и крупногабаритный багаж солдаты из прибывшей погрузочной команды, стали таскать на пирс и грузить на военные грузовики. При себе мы имели лишь сумки и лёгкий, самый необходимый груз и поэтому мы довольно непринуждённо спустились на пирс и стали садиться в подогнанные автобусы.
   Вот оно. Конец нашего путешествия, которое будет помнится всю жизнь и день 21 ноября 1986 года тоже.
  
  
  
  Глава вторая.
  
   - Мне сказали, что вы старший лейтенант Цеханович...
   - Да, - передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти - сорока, в гражданке, среднего роста, худощавый, глядящий на меня внимательными и спокойными глазами. - А вы кто такой?
   Тот слегка усмехнулся и спокойно отрекомендовался: - Я ваш начальник, подполковник Подрушняк, начальник Учебного центра "Д".
   Мигом принял строевую стойку и представился по форме: - Товарищ подполковник, старший лейтенант Цеханович.
   - Хорошо, - удовлетворённо произнёс мой начальник и мы обменялись рукопожатиями. После чего подполковник опять спросил, - На какую должность прибыл - Знаешь?
   - Никак нет, но предполагаю на командира взвода.
   - А что тебе не говорили?
   - Ни как нет...
   - Хм... А испанский язык хорошо знаешь?
   - Ни как нет. Хорошо знаю немецкий язык.
   - Как не знаешь? - Внезапно сорвался Подрушняк, сразу потеряв всё спокойствие, - я ведь специально звонил в кадры, в Москву, чтобы мне прислали начальника разведки со знанием испанского языка.
   - Оп па на..., а я оказывается начальник разведки. Неплохо..., неплохо..., - замелькала у меня очень положительная эмоция, а в это время, слегка потеряв над собой контроль, Подрушняк продолжал разоряться.
   - Блядь..., сидят там в Москве, жопы поотращивали и ими наверно и думают. Кадры ещё называется, сукииии....
   - Товарищ подполковник, - решил подсластить пилюлю и одновременно успокоить начальство, - да я его выучу только так. Я немецкий в школе уже знал на пять, а в Германии только его шлифовал. Так что испанский на основе немецкого быстро выучу.
   Я врал, врал нагло и уверенно. В школе, как и у всех немецкий шёл туго и экзамены в десятом классе по иностранному языку сдал только чудом. Конечно, служба в ГСВГ неплохо подправила знания языка, но вот такое уверенное заявление было чистой воды профанация. Я смотрел на подполковника открыто и твёрдо, а Подрушняк, ощущая что его обманывают и, понимая, что сейчас он ничего не может сделать этому вралю, взорвался выплеском беспомощной эмоций.
   - Товарищ старший лейтенант, если вы через полгода не сдадите экзамен по испанскому языку, я вас отсюда отправлю в Союз за свой счёт и вашу семью тоже. Всё что здесь заработаете - всё пустите на билеты.
   Всё это я уже слышал буквально несколько минут назад при знакомстве с командованием Учебного центра.
   Слова " Нельзя", "Запрещено", "Высокая миссия советских людей, находящихся на Кубе", "Долг и Должны...", красочные и многозначительные обещания различных последствий, если эти слова и понятия не будут выполняться и будут нарушаться, причём "отправка в 24 часа за ваш счёт" звучали математической аксиомой в устах начальника Учебного центра полковника Затынайко, который проводил с нами ознакомительную беседу.
   - Ерунда всё это. Ну..., не сдам...., так переведут тогда взводным да и всё.
   Выплеснув негативные эмоции, Подрушняк пробурчал: - Ладно, с этим потом. Где твоя семья?
   - Вон стоит, - кивнул в сторону.
   Подполковник махнул рукой на стоящий недалеко УАЗик: - Моя машина, около неё старший лейтенант Беспалько. - Около автомобиля мялся крепыш, среднего роста, в гражданке, с круглой, коротко постриженной головой.
   - Сажаешь туда свою семью и он везёт на квартиру. Старый начальник разведки уезжает через десять дней вот и въедешь потом в его квартиру. А пока поживёшь вместе с Беспалько. Для вас там уже всё приготовлено. А ты в это время, давай дуй на плац и проконтролируй доставку своих вещей домой. Там, в принципе всё знают, но не помешает приглядеть. Он же тебе потом и скажет, чем займёшься завтра.
   Мои уехали, я пообщался ещё немного с начальством, а потом направился на плац. Там уже половину вещей увезли, но мои ещё были тут, кроме одного здоровенного чемодана, поисками кое го и занялся. Всем здесь распоряжался капитан-танкист и он успокоили меня: - Находись здесь. Разберёмся.
   Так прошло ещё пару часов. Последние чемоданы загрузили и машина, рыкнув мотором уехала. Я остался на плацу один.
   - Чёрт побери. Что делать? - Чертыхнулся и задумался. Ни капитана, ни моего чемодана. Куда идти? Где моя семья?
   Особо как-то не переживал. И чемодан найдётся и скажут, где моя семья. Но всё равно..., как то не то во..., - ладно, подожду для контроля ещё минут пятнадцать и пойду искать оперативного дежурного.
   Через пять минут, как принял решение, на плац медленно заехала грузовая машина и, сделав большой круг, остановилась на другом конце плаца, откуда вылез прапорщик и стал оглядываться. А увидев, что тут ещё кто-то всё-таки есть, решительно направился ко мне.
   - Вы, старший лейтенант Цеханович? - Ещё издалека спросил он.
   - Да...
   - Давайте садитесь и поедем в репарто Электрик, туда по ошибке увезли ваш чемодан. Заберём и я вас увезу домой.
   В кабину я отказался садиться, решив проехать в кузове и оттуда, без расспросов, спокойно поглядеть на Кубу. Когда ехали в автобусе с порта, особо не пришлось смотреть в окошко, а больше смотрел за женой. Она у меня была в положении, уже третий месяц и этот пресловутый токсикоз мог сыграть свою плохую шутку. В семьдесят восьмом году мы в таком же положении с женой отдыхали в Одессе и она там внезапно вырубилась в битком набитом трамвае. И вот я её оттуда выносил. Поэтому был настороже.
   А сейчас ехал и с удовольствием осматривал незнакомые окрестности и они мне нравились. Сначала по обеим сторонам дороги тянулись густые и колючие заросли, за которыми подымались, на мой ещё не замыленый взгляд, одиночные экзотические пальмы, пальмовые рощи и целые кущи растительности, густо покрывающие холмы, отдельно стоящие дома и целые улицы непривычной архитектуры. Мелькнула дорожная табличка с надпись Маnagya и мы заехали в небольшой городок. На большом окраинном и оживлённом перекрёстке свернули налево, вырвались из населённого пункта и помчались дальше, а через пятнадцать минут въехали, наверно в этот посёлок репарто, потому что поплутав немного по улицам, мы остановились перед четырёхэтажным, панельным домом. Я соскочил из кузова и за старшим машины поднялся на второй этаж и зашёл в квартиру, где увидел растерянного Юрку Лукина. Тот бродил по двухкомнатной квартире вместе с такой же растерянной женой, не зная за что схватится.
   - О, Боря, тут у нас твой чемодан по ошибке привезли... Забирай...
   Я остановился и огляделся. Нормальная двухкомнатная квартира, только на окнах не было стёкол, а одни деревянные жалюзи. Как я успел заметить, стёкол здесь ни у кого не было. На полу вместо привычного деревянного пола, плитка под мрамор.
   - Ну, как вы тут?
   - Как, как? Вот так... Дети хватанули чего пожрать в руки и умчались на улицу с пацанами местными знакомиться. А мы с Таней не знаем за что взяться. Вот сам смотри - тут всё для жизни есть. И холодильник.... Во..., весь забит продуктами. Тут мой заменщик постарался и полностью всё приготовил для нас и постельное, и продукты... Ну, короче, всё... И выпивка видишь стоит..., кубинская. А через час он придёт за нами и пойдём к нему в гости ужинать. А ты как устроился?
   - Да ни как. Жену и сына увезли, а куда не знаю. Вот сейчас чемодан заберу и вот товарищ повезёт....
   - Нормально, нормально вы тоже устроились, - вмешался прапорщик, - даже может быть лучше, чем здесь. Поехали...
   - Ну ладно, Юра, я погнал... Слушай, а ты куда попал?
   - Начальником склада в какую-то реактивку.... А ты куда?
   - А я начальником разведки в учебный центр "Д".
   Старший машины рассмеялся: - Да вы в одно место попали....
   Обратно я уже ехал в кабине, решив пообщаться с прапорщиком. Познакомились.
   - Слушай, Андрей, ты сказал что у меня квартира лучше чем у моего товарища. Что хоть за хата?
   - Да как тебе сказать... Ведь везде есть свои плюсы и свои минусы. У меня в городке при бригаде, точно такая же квартира в таком же доме. Причём, нормальная квартира, но я бы только ни минуты не думал: если бы предложили, сразу бы поменялся на твоё жильё.
   - Во как.... Что ж тогда за жильё такое? Заинтриговал...
   - Жить будешь в Манагуа....
   - Это городок, что мы проезжали?
   - Да, только не в нём самом, а в полутора километрах в кубинской деревне Франк Паис, но мы по привычке называем Манагуа. Тут недалеко, до революции, американская база была, так там семейные американские сержанты жили, а теперь советские офицеры и прапорщики. Там нормально. Поел и с чаем или пивом выходишь на мраморную террасу, садишься в кресло качалку и балдеешь... Кругом пальмы, баобабы - Красота. А у меня выйдешь на балкон... Ну и что увидишь? У вас там хорошо, - мечтательно произнёс прапорщик.
   - Впрочем, сам увидишь...
   Было темно, когда мы подъехали к моему временному жилищу и действительно, подсвеченные уличными фонарями пальмы, огромные деревья (баобабы наверно) и экзотичная растительность, среди которой летали светлячки, гляделось всё это классно. Меня ждали и жена с облегчением перевела дух, увидев чемодан в моих руках.
   Наш дом и такие другие дома по обе стороны улицы, или как я уже знал по-испански - Каса, имели одинаковые кубические формы с плоской крышей. От дороги к дому и действительно к террасе тянулась асфальтовая дорожка. На террасе, выложенной крупными плитками, имитирующей зеленоватый мрамор, стояли два кресла-качалки, где в одной сидела жена, а во второй молодая, красивая деваха в лёгком полупрозрачном халатике. Это оказалась жена старшего лейтенанта Беспалько - Галя. На шум вышел и сам старлей в шортах и майке. Познакомились, его звали Василий. Тут же меня завели и познакомили с временным жилищем.
   - Не совсем удачная здесь планировка. У тебя Каса, куда ты переедешь, будет получше. Там несколько другая планировка. А здесь вот....: наша с Галей спальня, вот ваша комната. Это кухня. У вас вообще кухня большая и посередине большой мраморный стол. Классненько так.... Здесь общая комната, а это холл. Да вот тут второй вход на мойку. Вот и всё хозяйство. На вас продукты, вашим заменщиком, получены и всё вот здесь. Постельное бельё тоже в вашей комнате, а всё остальное там уже передаст заменщик. Ну, а теперь давайте за стол, тебя только, Борис, ждём.
   Поужинали, немного выпили. Чета Беспалько нам с женой понравилась. Были они оба с Украины, что очень чётко прослеживалось во всём, но простые. Правда, держались они несколько напряжённо и сковано, причин чего я не мог понять. Было уже достаточно поздно, и после ужина, сытые и переполненные впечатлениями, жена и сын ушли спать, а я с Васей вышел на террасу, где мы удобно расположились в качалках. Я думал, что сейчас сумею порасспросить поподробнее о жизни и службе, но не получилось. Василий отделывался общими словами, уходил от ответов, как будто боялся ответственности за свои произнесённые слова или сболтнуть чего лишнего. Всё говорил, что он командир взвода, а начальник разведки это совершенно другое. Хмыкнув про себя, я перестал спрашивать, а Вася, сославшись на ранний подъём, ушёл спать. Мне же спать не хотелось совсем. Налив в большую кружку горячего чай, снова упал в качалку и стал созерцать уже ночную жизнь Кубы. Посёлок Франк Паис, или как наши называли Манагуа, находился в метрах в восемьсот от оживлённой автомобильной трассы, связывающей Манагуа и соседний город Сантьяго де лас Вегас. Поэтом шум от проезжающих машин практически не доносился. Посёлок был большой, в несколько улиц. Наших улиц здесь было три, где проживали советские с семьями. Василий говорит, что здесь, с нашими, проживало ещё пару семей кубинских офицеров. Улицы без привычных для русского взгляда заборов были широкими и чистыми, с короткой и жёсткой травой. Среди домов стояли пальмы с широкими кронами и несколько крупных и высоких деревьев. Кое-где виднелся невысокий кустарник, среди которого летали яркие и крупные светлячки. За посёлком виднелось что-то типа леса, откуда доносились громкие крики и клики незнакомых птиц. На чистом, звёздном небе светила яростная и крупная луна, такие же яркие звёзды, создавая для меня съюарилистическую картину. Пока ещё очень непривычную для меня. В таком балдеже прошло около часа. Посёлок к этому времени совсем отошёл ко сну и я тоже собирался через некоторое время идти спать, как увидел мчавшегося огромным прыжками, явно в мою сторону, здоровенного мужика в военной форме. Слегка насторожился, подобрал под себя ноги, чтобы мгновенно вскочить и встать в стойку. Но тот подбежал к террасе и сам остановился, разглядывая меня. Это был явно русский, хоть и в диковенной, серой камуфлированной форме, никогда мною не виданной.
   - Ты кто такой? - Спросил он.
   - Я, Цеханович. А ты кто такой?
   - А я Цикрович. Ты мой заменщик. Меня Игорем зовут.
   Я назвался и мы и обрадовано пожали руки, а Игорь тут же устроился в качалке.
   - Борис, ты извини меня, но по традиции каждый должен встречать своего заменщика, устраивать его... А мне, как назло сегодня нарезали задачу и я только что освободился. Давай бери свою жену и пошли ко мне. Там моя жена накрыла стол. Посидим, выпьем. Познакомимся. Я введу тебя в курс дела, а моя твою жену введёт.
   - Валя, Валя, - я не без труда разбудил жену, - Валя, заменщик пришёл и приглашает нас в гости. Пошли познакомимся и пообщаемся.
   Жена сонно заворочалась в постели: - Сколько времени?
   - Двенадцать часов...
   - Я спать хочу. Ты иди, а я посплю, - и жена, уронив голову на подушку, снова ровно задышала. Пожав плечами, я вышел из дома и направился за Игорем.
   Действительно, моё будущее жилище было несколько другое, более удобной планировки, чем у Василия и терраса - она была несколько выше, отчего казалась более удобной. И кухня с мраморным столом мне тоже понравилась. Даже то, что в небольшом холле стояло высокое и большое, старинной работы зеркало, тоже выгодно отличало дом. В холле у накрытого стола хлопотала жена Игоря - Марина. В касе жила ещё одна семья старшего лейтенанта Громова, но их видно не было и мы одни сели за стол. Выпили и потёк неспешный разговор. В отличии от Василия и Гали Беспалько, Цикровичи показали себя радушными и открытыми людьми, охотно и откровенно отвечали на все вопросы. Посмеялись и над сдержанностью Беспалько.
   - Вася с Галей нормальные. Не обращай внимание. Правда, Вася несколько деревянный, но нормальный мужик, а то что они с вами себя держали несколько напряжённо, так это понятно. Они хотят пожить одни в касе и боятся, что вместо вас в этот дом вселят кого-нибудь других, а вас оставят с ними. Вот и дёргаются.
   Цикровичи в свою очередь жадно расспрашивали про жизнь в Союзе и их можно было понять. Уезжали они сюда из махрового Советского Союза, а возвращались в перестроечную страну. Информацию о которой черпали только из газет. А кубинское телевидение несколько в искажённом виде преподносили информацию о событиях в СССР и вообще на Кубе очень негативно отнеслись к Перестройке.
   Пообщавшись на общие вопросы, мы через час с Игорем переместились на террасу. На столик между качалками поставили водку, пиво, закуску. Марина тактично удалилась, давая возможность откровенно поговорить о службе.
   - Давай теперь, Игорь, расскажи так по подробненько - Что за подразделение, где придётся служить? Чем буду заниматься? За что отвечать? Что за коллектив? Как и чем здесь живёте?
   Игорь усмехнулся и потянулся к пиву: - Давай сначала промочим горло и начну рассказывать.
   Бутылочное пиво оказалось неплохим, хотя как сказал заменщик там полно глицерина. Выпив по бутылочке, я приготовился слушать.
   - Служить ты будешь в 7ой отдельной мотострелковой бригаде. Но это секретное наименование. В шестидесятых годах, после Карибского кризиса, Хрущёв и Кеннеди подписали документ, где в том числе говорилось, что на Кубе мы не имеем право держать наши части. Поэтому наша бригада и громко называется "Учебный центр". Мы, якобы, здесь обучаем кубинских военнослужащих правильному обслуживанию техники и организации боевой подготовки. Ну и другим делам. Как и в любой бригаде, здесь имеется три мотострелковых батальона с наименованиями - тройка, четвёрка и двадцатка. Тройка и четвёрка в нашем городке. Он называется Нарокко, а двадцатка в другом городке - Торренс. Есть танковый батальон, наш реактивный дивизион. Мы тоже в Нарокко стоим. Есть ещё гаубичный дивизион. Он в Торренсе. Ну, само собой, отдельные подразделения. Разведрота, зенитная батарея, рота связи, здоровенная рота материального обслуживания. Там около 240 человек. Рем рота, комендачи. Да..., ещё мощнейший мед. пункт. Хлебозавод и особый отдел. Всего нас тут около двух с половиной тысяч человек. Ещё отдельно учебный центр Алькисар. Там пехота проводит стрельбы и ещё Гуанабо. Это на побережье десять человек и прапорщик старший. Они в основном обслуживают и охраняют наш пионерский лагерь, посольский лагерь и дачи Главного военного советника и других шишек.
   Так вот все батальоны и дивизионы идут тоже под наименованием учебного центра, но только с литерами. Так наша реактивка называется "Учебный центр Д".
   Исходя из этого, у тебя обязанности и служба, как в обычном армейском дивизионе. Но тут есть свои особенности. Помимо наставлений и боевого Устава, где всё расписано, есть секретная инструкция, чем ты ещё занимаешься, помимо остального. У тебя какие задачи на завтра?
   - Вася сказал, что завтра получаю форму, оборудую её и до конца дня обустройство на месте. А послезавтра принимаю должность.
   - Хорошо. Вот послезавтра ты с инструкцией и ознакомишься. Принимать тебе то и нечего. Всё висит на начальнике связи старшем лейтенанте Юртаеве. Он же командир взвода управления дивизиона и твои разведчики в порядке внутренней службы подчиняются ему. Естественно и техника вся на нём, в том числе и БТР командира дивизиона и топопривязчик. Чисто номинально это твоё, но всё опять же висит на Юртаеве. Так что приём должности уложится в пару часов.
   Чем будешь заниматься? До тебя тоже доведут. Единственно, что сейчас точно могу сказать - ты будешь отвечать за назначение наряда по учебному центру.
   - Теперь что касается по коллективу. Тут свои нюансы. Значит управление. Начальник -подполковник Подрушняк. Ты с ним уже сталкивался и интересно, какое у тебя сложилось первое впечатление?
   - Нормальное, спокойный...
   - В принципе, так оно и есть. Спокойный. Без дела не орёт. Грамотный. Всё обдумает, а потом действует. Но он закрытый, сам себе на уме и в управлении держится особняком. Никого к себе старается не подпускать. Так что тут всё нормально. Начальник штаба майор Захаров. С этим ты сработаешься запросто. Конечно, как начальник штаба он несколько безалаберный, но в остальном с ним можно "кашу сварить", а вот зам по вооружению майор Карпук - тот гнилой. Служил в Афгане, очень этим кичится, смотрит на всех свысока, типа - я войну видел, а вы что в своей жизни видели? С ним ни в какие дела не вступай. Крутит он тут хитрые дела, но чувствую влетит и влетит капитально. Замполит капитан Плишкин, тоже ещё тот гусь. Вот кого надо остерегаться. Внешне открытый, мягко стелет, но тут же тебя может сдать. Были уже прецеденты. Уважением среди офицеров не пользуется. Да и среди личного состава тоже. Поэтому будь с ним осторожнее, не попадай ему на крючок. Зам по тылу, майор Головко. С ним тебе придётся по минимуму общаться. Тот крутится в своей тыловой каше. Тоже крутит дела, но по умному. Но туда тоже лучше не лезть. Плюс твоей должности, что ты сам по себе и задачи у тебя будут несколько другие. Начальник связи Николай Юртаев. Деловой, на своём месте. Ты с ним сразу найдёшь общий язык. Да ещё первой баркой прибыл новый комсомолец, капитан Кораблёв. Вроде бы ничего мужик, но не приживётся он у нас. Чего-то сразу полез не в те дела, какие нужно. Хотя бы на месяц, два притих, пригляделся к раскладу и тогда дёргайся... А он сразу. Ну, это его дело. Кого я тебе ещё не охарактеризовал? А, ещё есть финансист. Но старый сейчас уезжает, а вместо него придёт последней баркой новый. Да ещё есть секретчик, прапорщик Ламтев... Николай. Прослужил здесь полтора года и теперь считает себя "дедом Карибского бассейна". Соответственно этого звания и ведёт, как последний дебильный дембель. Будет под этой маркой подъезжать к тебе, так ты на это фанфаронство не обращай внимание. Дурачок, хоть и здоровый. Вот такое разношёрстное у нас управление. Подразделения у нас живут сами по себе, своими коллективами. Ребята нормальные, но у каждого свои тараканы в голове. Из них бы я выделил СОБа второй реактивной батареи старшего лейтенанта Мельникова. Серёга толковый офицер, мужик с юмором и надёжный. Одессит. Вот с ним можно делать любые дела.
   - Ну вот, хоть какой то расклад появился. Так, давай теперь проясни мне насчёт жития-бытия. Как тут? А то перед отъездом с гарнизона мне дали почитать письмо жены одного офицера с Кубы. Пишет что здесь полнейшая нищета. Ничего нет. И что даже волосы помыть - шампуня нет.
   - Фамилию жены этого офицера не помнишь?
   - Не..., не помню. Знаю только что они должны вот сейчас отсюда уходить и он зенитчик.
   - Тююю..., так я его знаю. Зенитчики рядом с нами стоят и там только он один сейчас уходит и по-моему даже на Аджарии. Тогда понятно, почему такое нытьё. Ни он, ни его жена крутиться тут не могли, вот и зачухонская жизнь у них и была. А чтоб ты правильно всё здесь понял, сначала расскажу про Кубу.
   Так вот. До революции Куба была большим публичным домом для Америки и здесь ничего не производилось. Ну, может быть сахарный тростник да табак выращивали. Говорят, даже молоко завозили с Америки. Единственно, чему они научили кубашей делать, так это строить дороги. Дороги у них тут гораздо лучше, чем у нас в Союзе. Так вот за двадцать пять лет после революции тут мало что изменилось в этом плане. Промышленность развита слабо, магазины пустые и у кубинцев в жизни есть только две проблемы - что пожрать и что одеть. Народ весёлый, но бестолковый. Им бы только веселиться и танцевать. Это они умеют хорошо. Да..., так вот. Вся бытовуха для жизни завозится сюда из Союза и стран социализма. И если, например, на Кубу не завезли вовремя фотоплёнку, то хоть тресни - её на острове не найдёшь. Ну, кроме как в валютном магазине. Там несколько другое снабжение. Каждый день в порту разгружается до двадцати кораблей с различными грузами и товарами. Но это в основном техника. Это я тебе так рассказываю, чтобы потом ты не удивлялся. Второй момент. Когда Фидель к власти пришёл, он решил кормить всё рабочее население на производстве. Я там не знаю как насчёт завтраков и ужинов, но обед стабильно на работе. Питаясь таким образом вот столько лет, кубинцы обленились и растеряли национальную кухню. Им, по крайней мере в нашей местности, стало проще пойти к русским и купить у них консервы и другие продукты, которые в их магазинах дефицит, чтобы только самим не готовить. Особенно в субботу и воскресенье, когда выходные дни. Это так тебе для завязки сюжета. Теперь тебе вопрос. Раз ты читал письмо жены зенитчика, то наверно багаж с собой привёз?
   Я тяжело вздохнул: - Игорь, ты уезжал сюда на Кубу из Союза был бардак на железной дороге, так он и остался. Багаж то я собрал, три здоровенных ящика с обувью и одеждой. Ношенное, но приличное. Так, блин, за неделю до Одессы не дошло. Вроде бы с начальником пересылки договорился, что он получит и отправит сюда. Но, честно говоря, не знаю. Вот такая хератень...
   - Да, хреново. Но не трагично, если багаж и не придёт сюда. Тоже бедствовать не будешь, если крутится будешь. Смотри на чём тут можно неплохо жить. Здесь ты будешь получать 25 песо. Даже по кубинским меркам - это нищета. Так..., несколько кружек пива и пару порций мороженного. Но в нашем городке есть магазин для офицеров и прапорщиков. Там тоже не особо богатый ассортимент, но цены копеечные. Там в основном покупают одеколон "Шипр" и "Тройной". Кубинцы от этого одеколона прямо балдеют. Он там стоит совсем мизер, а кубинцы у тебя его покупают за 15 песо. Это почти два с половиной доллара. 6 песо - 1 доллар. Потом если у тебя жена шьёт...
   - Шьёт, шьёт. Мы машинку с собой привезли.
   - Ооо, это нормально. Так в магазине можно закупить по дешёвке материала и шить юбки, трусы. Тоже хорошо расходятся. Ты куришь?
   - Нет.
   - Ничего, будешь как курящий получать сигареты и продавать их. Тоже неплохой навар получается.
   - Слушай, слушай, Игорь, погоди... Ты всё говоришь - продашь, продашь... Это как? Что я, офицер, должен куда-то идти и сдавать или продавать? Как это?
   Игорь рассмеялся: - Ты сегодня не успел увидеть, а вот завтра всё и увидишь. Никуда не надо идти. Кубаши сами придут к тебе в касу и всё скупят. Вот тебя переодели в Одессе в гражданку, так завтра её и продай всю. На эти деньги в валютном магазине ещё лучше и моднее купишь. А через год тебе опять выдадут гражданку и её тоже продавай. То что ты привёз кондишен - молодец. Продавай его, а с местной комендатуры, мы её "Проблемой" называем, тебе обязаны выдать кондиционер.
   - А что за комендатура такая?
   - Там, у нас в городке, есть кубинская комендатура. По сути дела это военное квартирно-эксплутационная служба. Ну а у кубинцев называется комендатура. Они ведают твоими бытовыми условиями. Выдают телевизоры, холодильники, кондиционеры и другое. Это же ремонтируют, если поломается.
   - Дальше. Офицерам и прапорщикам выдают тропический паёк - это очень усиленная пайка. Мяса столько дают, что даже не успеваешь съесть его за месяц, я уж не говорю за крупы и консервы. Половину пайка смело можно продавать. И самый основной источник дохода это ленточки.
   - Что за ленточки?
   - Шёлковые ленточки, какие девочки заплетают себе в косички. Здесь их нет и не производятся. А косички заплетать надо. Одна ленточка стоит 7-8 песо, это в зависимости от цвета. Скупают разом и всё. Два метра проглаженной утюгом ленточки, почти незаметно лежит в почтовом конверте. И в день по почте получают от семи до пятнадцати, а у кого больше, конвертов с ленточками. Рекордсмен у нас тут замполит. Он получает по сорок конвертов в день и на почту приходит с портфелем. Почта работает четыре дня. Вот и считай сколько можно заработать на ленточках. Простой подсчёт говорит, что замполит на ленточках в месяц имеет 750 долларов. Это только на ленточках. У него жена... Блин, красивенная баба - ещё та спекулянтка. Торгуееееет.... И кликуха у неё "Купи-продай". Так что всё нормально, прорвёшься. Остальное сам разберёшься.
   В таком разрезе мы ещё общались и дальше, не забывая прикладываться к спиртному, и когда я уходил от заменщика, то был очень хорошо "под шафе".
   Я брёл по улице, слегка покачиваясь, но при этом не переставал любоваться экзотикой, которая от выпитого воспринималась ещё ярче и цветистее. Я балдел, щенячье восхищаясь и крутя головой, как ребёнок радовался каждому светляку, пролетающего мимо ярким фонариком. За одним погнался, нелепо и бестолково махая руками, сумел его всё-таки словить и попытался разглядеть - Что ж там у него в жопе так ярко светит?
   Но мои увлекательные исследования были грубо прерваны ядовито-язвительным смехом. Увлёкшись поимкой светляка, не заметил как оказался около своего дома и стоял перед террасой, где сидела в качалке жена. Закончив саркастически смеяться, она обвинительным жестом ткнула в мою сторону пальцем: - Даааа..., прошло всего несколько часов, как ты приехал в деревню. Нет и суток как мы на этом острове. Денег нет, знакомых и друзей тоже нет - но вот как ты и где нажрался...? Вот это непонятно. Волей неволей начинаешь гордится русскими мужиками. Вот ни один иностранец в таких условиях не смог бы в такие рекордные сроки найти водяру.
   - Ну, Валя, ну чего ты..., - примиряющее начал тянуть я, - я ж тебя будил и говорил, что заменщик к себе зовёт. Ты не хотела идти, вот я у него и усугубил немного. Так что....
   - Будить лучше меня надо было. Пошли спать.
   Утро началось с небольшого трагикомического происшествия и с последующей суматохой. Как говорил Вася Беспалько, он рано утром уехал на подъём и с ним уехала Галя, по своим делам. Поэтому утром мы были полноправными хозяявами в доме. Взяв принадлежности для бритья, зубную щётку, я вышел на мойку и стал чистить зубы. Пока елозил щёткой по зубам, мой взгляд блуждал по мойке и, подняв его выше, остановился на обрезанной железной трубе, торчавшей из стены на уровне двух метров. На обрезе трубы, обхватив лапками с перепонками, сидела небольшая зелёная лягушка, с любопытством наблюдая за русским.
   - Про эту что ли, лягушку, вещал медик? Русская лягушка по стене вряд ли туда могла забраться. Значит эта с присосками....
   Только ушёл с мойки, как туда ушла жена умываться и чистить зубы. Не прошло и тридцати секунд, как оттуда донёсся истошный визг. В несколько прыжков выскочил на мойку, даже не предполагая, что там могло случиться. Белая как стенка, жена, бросив щётку с пастой на землю, стояла подняв руки на уровень груди и в ужасе визжала. Выходила она на мойку в лёгком халатике на голое тело и только она слегка наклонилась к мойке, как до этого спокойно сидевшая лягушка, скаканула с трубы прямо в широкое декольте на голую грудь. От такого визга, лягушка должна была упасть в обморок и отлепиться, но тварь от испуга ещё больше прилипла к телу. Я засуетился вокруг, продолжавшей работать "циркулярной пилы", но вспомнив, что лягушку надо посыпать солью, метнулся обратно на кухню и попытался с ходу найти соль. Незнакомая кухня и где чего там лежало, дало понять что соль так просто найти не смогу. Кинулся обратно на мойку, сдёрнул с жены халатик и ухватился за лягушку, которая спокойно, на удивление, отлепилась и тут же отправилась в долгий и длинный полёт по очень высокой траектории, который мог закончиться для неё только размазыванием по асфальту, куда она мокрым шлепком и упала. А жена даже не заметила, что стоит на мойке голая и причина её испуга уже благополучно перекочевала в мир иной. Через три минуты визг прекратился и ещё минут десять я её успокаивал. И только ещё минут через пять она злобно спросила - Где эта ТВАРЬЬЬЬЬЬ????? Узнав, что её больше нет...., она обессилено упала на постель, провалившись от потрясения в тяжёлый сон.
   Поэтому в восемь часов я не поехал в Учебный центр, а поехал через час, когда жена проснулась окончательно успокоившись. Все, прибывшие вчера, сосредоточились около вещевого склада, где в течении трёх часов получили летнее и зимнее обмундирование. Оно отличалось друг от друга только тем, что летние рубашки были с коротким рукавом, а зимние рубашки с длинным рукавом. Да ещё давали стёганную зимнюю куртку, на которую я посмотрел с сомнением - Когда её носить то? Было 22 ноября, а на улице стояла жара в плюс тридцать семь градусов и я, и все остальные прибывшие были уже в поту. Прошедшая ночь тоже была далеко даже не прохладная - где-то около двадцати семи градусов тепла. Выдали ещё и советскую полевую тропическую форму. Вещевик сказал, что она проходит здесь уже полгода испытание и в мае должны приехать с Союза тыловики за результатами. С огромным узлом форменной одежды и обуви, я добрёл до автобуса, загрузился и уехал домой, где в течении двух часов оборудовал форму. Всё перемерял и остаток дня обустраивался на месте, хотя чего там обустраиваться. После обеда с семьёй погуляли по окрестностям, а вечером уже вдвоём с женой сходили к заменщину.
   С утра припозднился и в автобус ПАЗик ввалился чуть ли не последний. Все места кроме переднего были заняты и я сразу плюхнулся туда. В автобусе повисла удивлённая тишина, на которую особо не обратил внимания. А ещё через полминуты в салон ввалился здоровенный прапорщик и сразу же громко возмутился: - Это чего это соловьи занимают чужие места?
   Поняв, что это и есть прапорщик Ламтев - Дед Карибского бассейна, и также мгновенно вспомнил о существующих кубинских традициях в наших офицерских кругах, о которых мне вчера толковал Игорь Цикрович. Если у нас в войсках принято молодого солдата называть салагой, то в кубинской армии таких называли - Соловьями. Вторая традиция говорила - раз ты Соловей, то в автобусе должен ездить на задних сиденьях, а старослужащие офицеры и прапорщики на передних. И вот так я, соловей, невзначай нарушил традицию, сев на самое удобное место Деда Карибского бассейна. Если говорить по-честному, то в общественном транспорте я любил ездить на задних местах. И спина всегда прикрыта и весь салон на виду и под контролем. Поэтому, несмотря на такую дебильную традицию, ничего не видел оскорбительного для себя в езде на задних местах и сейчас. Но меня уже "заело".
   Не понял? А почему прапорщик, причём штабной прапорщик, хоть и Дед Карибского бассейна, должен занимать такое удобное место, а не например офицер - командир взвода или батареи, кои сейчас присутствовали в автобусе? И почему я, начальник разведки учебного центра, старший лейтенант, хоть и соловей - должен уступать ему место?
   Я продолжал, молча смотреть на продолжавшего бушевать прапорщика, который при этом оценивающим и холодным взглядом смотрел на меня, готовясь к схватке за место. Точно таким же взглядом смотрел и я. Здоровый, сильный бугай и в случаи схватки ему будет пожалуй тесновато здесь, а я владел приёмами карате и не составляло особо труда нанести ему несколько не хилых ударов, чтобы он успокоился. Остальные офицеры молчали и с любопытством наблюдали за этим поединком. Спасует старлей или нет? Пойдёт на обострение или зассыт? Заломает он в схватке прапорщика или тот выйдет победителем?
   - Старлей, ты сидишь на моём месте, - уже открыто и с угрозой прорычал прапорщик.
   - Раньше приходить надо, теперь это моё место, - я внешне спокойно смотрел на него, но внутренне сжался, понимая, что звание Деда Карибского бассейна надо поддерживать и может быть Ламтев и ринулся бы в атаку на меня, но сзади его взял под руку крепкий старший лейтенант.
   - Коля, не трепыхайся. Садись сюда.
   И Коля сел рядом со старшим лейтенантом, продолжая разоряться, чтобы уж совсем не уронить своё Реноме: - Вот блин... Соловьи, не успев приехать, уже порядки свои начинают заводить...
   Но ему уже шепнули: - Не лезь... это начальник разведки и ещё "тёмная лошадка", - после такого пояснения Ламтев с любопытством посмотрел на меня и больше не дёргался, а я в свою копилку добавил небольшой плюсик.
   На разводе меня представили офицерскому и личному составу, после чего я встал в строй офицеров управления и уже сам с любопытством огляделся. Что ж, уютненько. После развода Цикрович завёл меня в кабинет начальника штаба, где я уже по всей форме представился майору Захарову. Невысокий, с намечающимся животиком Захаров был живчиком и с юмором. Тут же усадив за стол, стал вводить в курс дела и, уточняя на что обратить внимание при приёме дел и должности, одновременно при этом ругаясь с одним из командиров батарей.
   - Ну, а как примешь, я тебя более подробно проинструктирую по твоим обязанностям. Всё, Цикрович, забирай заменщика... Идите, вы мне не нужны..., - и тут же стал с азартом рулиться уже с другим офицером.
   Сначала Игорь показал штаб и какие где находятся кабинеты. Вышли на небольшой плац и я ещё раз огляделся, слушая объяснения заменщика: - Вот справа три казармы. Это первая, вторая и третья реактивные батареи. Там же живут и взвода. Взвод управления и взвод материального обеспечения дивизиона. Пошли, зайдём в казармы.
   Казармы, лёгкие щитовые бараки. Стены снизу у фундамента и вверху под крышей по всему периметру имели широкие щели для устройства сквозняков. А так - неширокий центральный проход, кровати в два яруса и непривычный для моего взгляда атрибут в виде москитной сетки на каждой кровати.
   - Что комары достают?
   - Есть немного... Только не комары, а москиты. Здесь их мало, а вот когда на полигон в Канделярию поедете, вот их там - море. Особенно летом и особенно ночью.
   - А в чём разница между комаром и москитом? - Слегка удивился я.
   - Комар он крупнее. И наш комар, прежде чем тебя цапнуть - он приземляется, ходит и ищет место куда вонзиться. А москиты мельче и их тут аж двадцать разновидностей. Злые, агрессивные, он ещё приземлиться не успел, а уже кровь сосёт. Тоже ещё познакомишься... Ну, вот так в принципе и остальные расположения. Ещё москитная сетка зимой опускается и в ней теплее, да ещё напердят и вообще тепло.
   - Ночью ведь тепло... Какой холодно?
   - Холодно, Боря, холодно. Это ты так оцениваешь, потому что только что прибыл с Союза. Вот тебе и кажется, что жарко. А пробудешь тут год, особенно после лета и тебе плюс 27 градусов ночью тоже будет холодно. Организм в этом плане очень здорово адаптируется. Ты посмотри - на каждой кровати ещё по два одеяла и не просто обычных, солдатских, а из верблюжьей шерсти.
   - Ни фига себе..., а я то думал - Зачем мне утеплённую куртку выдали?
   После казармы прошли в Ленинскую комнату, затем зашли в доморощенную мастерскую, где несколько солдат чистили огромные и красивые раковины. Несколько штук их уже очищенных и покрытых лаком стояли на полках, там же стояло несколько красивых парусников из красного дерева и подсвечников, тоже сделанные из этого же материала. На нитках висели круглые, раздутые рыбы. На дощечках здоровенные раки.
   Игорь посмеялся: - Не раки это, а лангусты. Такие же мастерские есть в каждом подразделении. Отбирается человека два-три с руками и головой и вот они тут трудятся - делают различные сувениры себе, товарищам, офицерам на память о службе на Кубе, так и на продажу и подарки проверяющим, приезжающим из Москвы. Очень нужная вещь - эти мастерские. Полгода назад у нас смешная история вышла с этими мастерскими. Вдруг обнаружилось в роте связи, что у них красное дерево закончилось. И нигде его быстро не взять. А сувениры нужны, вот-вот проверка приедет с Москвы. Так они что сделали. Они за ночь всей ротой заменили все телефонные столбы, которые были из красного дерева и стоящие вдоль дороги от Нарокко до города Сантьяго де Лас Вегас, на обычные. А это семь километров. Так потом вся бригада на поклон к ним бегала, а кубинские связисты только через три месяца спохватились, что столбы не те. Да и то после того как случилась авария и наша машина снесла там несколько столбов.
   Вышли опять на плац: - Вон там штаб "Четвёрки", - Игорь махнул рукой на точно такое же здание, как и у нашего штаба. - Сам батальон там внизу.
   - Это кинобудка нашего кинозала и одновременно почта нашего Учебного центра. Всего в городке четыре кинозала учебных центров и центральный кинозал, где вас инструктировали. Каждый вечер здесь показывают фильмы, вот бойцы и шатаются из одного кинозала в другой, выбирая себе фильм поинтересней. Пошли в парк.
   Расположение нашей реактивки мне понравилось. Небольшое и уютное. Стоят высокие пальмы, вдоль дороги и асфальта аккуратно подстриженный кустарник. Из расположения спустились мимо казармы разведчиков и зенитчиков вниз, чуть свернули влево, перешли по мостику небольшой и грязный ручей: - Наша вонючка. Сейчас зима, то есть "сухой сезон", дождя почти не бывает, а летом когда идут мощные тропические ливни, она в минуту так вспучивается и бурлит, то хрен подумаешь что это на самом деле вот такой ручеёк.
   Поднялись вверх и вышли к одинокому небольшому, каменному сараю: - Это каптёрка взвода управления нашего дивизиона.
   Зашли во внутрь, где чем-то занимались бойцы, с любопытством уставившись на меня: - Тут у Юртаева в основном имущество связи хранится да кое-что из взводного имущества. Пошли дальше.
   Вдоль густого и буйного кустарника, по каменистой тропе поднялись в достаточно крутую горку и через три минуты подошли к парку.
   - Это наш парк, а это парк танкового батальона, - заменщик показал на будку КТП танкистов справа, а мы сами прошли вперёд к своему КТП. Сразу за будкой дежурного по парку, под большим деревом, находилась курилка, где сидело несколько офицеров и коренастый майор Карпук, с которым я познакомился на разводе. С остальными обменялся рукопожатием и назвался.
   Посидев в курилке, мы прошли в парк и я в течении получаса облазил БТР и топопривязчик. Техника была нормальная и укомлектованность ЗИПа устраивала полностью. Водитель БТРа, шустрый парнишка, прибыл передо мной на первой барке, тоже успокоил: - Нормальная машина, товарищ старший лейтенант, не беспокойтесь.
   Тут же стоял топопривязчик - УАЗик "Буханка", укомплектованность и его техническое состояние тоже были в норме.
   - Всё что ли?
   - Нет, сейчас ещё примешь ВАП и потом пойдём в секретку.
   - Что? И здесь есть винтовочно-артиллерийский полигон? Ну, блиииннн, и невезуха.
   - А что ты так всполошился?
   - Да думал, что на Кубе от этого отдохну. Я ведь все четыре года, как с Германии приехал и вот до Кубы, отвечал за ВАП нашего арт. полка. Здоровенное, четырёхэтажное здание, девять пулемётов, столько же ячеек, семь классов, мишенное поле с обстановкой семьдесят метров на сто пятьдесят. Каменная, широченная лестница от дороги до здания ВАПа, выложенная плиткой и длиной сорок метров, окопы вокруг здания и боец, постоянно живущий там. От полка до ВАПа десять километров и в неделю я должен раза три там побывать, проведать бойца. Как он там и чего? И не только проведать, а ещё помочь ему убрать снег. Зимы снежные были. Ладно летом, а зимой..., да ещё в морозы... Мрак короче. Как среда, так с пулемётами туда тащусь....
   Услышав крик отчаянья в моём голосе, Игорь засмеялся: - Ну, тут всё поменьше. И снега нету... Двухэтажная башенка, станок и мелкашка и всё рядом. Тебя он напрягать не будет. Зато есть место, где ты можешь спокойно заниматься со своими разведчиками.
   - Ну, хоть этим ты меня успокоил.
   По неширокой дороге, среди колючих зарослей, мы поднялись ещё выше и вышли к месту, где и был ВАП. Увиденное меня успокоило. Всё было на примитивном уровне, поле маленькое, рядом с вышкой небольшой класс под шиферным навесом. Каменная вышка, на верху станок с креплениями для винтовки, внизу сам прибор и место для стреляющего и руководителя стрельбы. Осмотрев всё это, я решил передохнуть. От жары был весь в мыле, потный и уже не знал, куда спрятаться от знойного тропического солнца, поэтому мигом нырнул под навес и с силой опустился на поперечную железную трубу, укрепляющую всю конструкцию хлипковатого навеса. Навес, с радостью откликнулся на мою задницу, резво зашатался и к моему дичайшему ужасу из под шиферной крыши, прямо мне на голову свалилась большим комом змея. Дико заорал, увидев на своих плечах, вяло шевелящиеся кольца змеиного тела, резко вскочил на ноги и со всего размаху врезался головой об верхнюю перекладину и мощного удара потерял сознание.
   Пришёл в себя от лёгкого похлопывания по щекам. Я лежал рядом с навесом на траве, тут же валялась фуражка, а надо мной склонился смеющийся Цикрович: - Ну ты, Боря, и даёшь, чуть головой не сломал навес. Как прыгнул вверх....
   Я сел и осторожно потрогал гудящую голову, ожидая ощутить липкую кровь от разбитой башки. Но там была только здоровенная шишка.
   - А где змея? Или мне это от жары причудилось?
   Цикрович опять засмеялся и из-за невысокого каменного бордюрчика достал змеюку длиной метра два. Она вяло и тяжело шевелилась в руках заменщика, а тот ещё поднёс её ко мне, отчего я быстро заелозил задницей по земле, пытаясь оставить как можно большее расстояния между собой и этой тварью.
   - Игорь, ну её на хрен... Убери от меня...
   - Да это же молодой и бестолковый удав. Он в спячку на зиму пристроился под крышей, а ты его шатанием свалил себе на башку. Смотри, какой он вялый..., - Игорь опустил удава на землю и тот медленно заскользил в сторону зарослей. - Ты не бойся. Тут на Кубе ядовитых змей нет. Удавы - да, крокодилы ещё есть. Ну, тех увидишь, когда на полигон поедешь. А вот яйцеедов бояться надо и даже дома надо быть настороже. Скорпионы ещё... Очень они ядовитые... Ну, что пришёл в себя? Давай, перекурим и пошли в штаб.
   В штабе меня ждало ещё одно потрясение. Весь умученный жарой и гудевшей головой, я в кабинете начальника штаба, уже в своём кабинете, прислонился к невысокому шкафу и машинально глянул влево. Прямо перед моей рожей, на верху шкафчика приготовилась к атаке змея, именно к атаке, когда тело собрано в напряжённые кольца, голова чуть отклонена назад и опасно раскрывающая пасть... Я мигом скаканул в сторону, с грохотом свалив пару стульев стоявших у стен, и там же, не удержавшись на ногах, хлопнулся на задницу. Громовой хохот потряс кабинет и он только увеличился, когда на смех заскочил и секретчик. Я тоже смеялся, только уже смущённо, разглядев что это было искусно сделанное чучело и при всём том из пасти торчала сигарета. Я, ворча, поднялся, обтряхнул задницу и сел на стул прямо под тихо вертящемся потолочном вентилятором. На шум заглянул подполковник Подрушняк, зам по тылу и все опять смеялись, когда Цикрович рассказал в действии и в лицах о смешном происшествии на ВАПе.
   Передохнув в прохладном помещении, мы переместились в секретку, где быстро принял секретные документы: рабочую карту начальника разведки, рабочую тетрадь и секретную инструкцию. Первые три пункта инструкции были главными и только перекликались с остальными. Они гласили:
   - Ежедневно докладывать начальнику Учебного центра об настроениях местного населения, об отношении к пребыванию советского воинского контингента на территории Кубы, об отношении к правящему режиму и к политике, проводимой Фиделем Кастро.
   - Оказывать помощь в.... и так далее....
   - Участвовать в совместных.... и так далее....
   - И так далее.....
   - ........
   - Это как мне воспринимать? - Я махнул инструкцией и вопросительно посмотрел на Игоря.
   - Боря, не заморачивайся. У каждого начальника разведки всё происходит по этой инструкции по разному. Тот, кого я менял два года назад, затрахался. Особо он меня не посвящал, но ему и его разведчикам приходилось тут участвовать в разных хитрых мероприятиях. Даже выскакивал в Никарагуа, правда один, без солдат. Как он сказал туманно бегал по джунглям. Меня особо никуда и не привлекали, а как у тебя будет - не знаю.
   Через полчаса я подписал акт о приёме должности и рапортом о том же доложил подполковнику Подрушняк. Игорь улетучился делать свои дела, но пообещал завтра с собой забрать и проехать с ним на машине по разным местам. А в остальном день прошёл в мелочной суете. Когда вечером вернулся домой то растерянная жена показала мне кучу кубинских денег - что-то около пятисот песо: - Тут кубинцы приходили покупали разное, ты сказал всё что тебе в Одессе выдавали, можно продавать - вот я и продала. А что с деньгами дальше делать не знаю. Куда идти и в какие магазины и что покупать - тоже не знаю.
   - Так ты сходи к жене Игоря и она тебя в этом плане просветит или вон Галя Беспалько.
   Жена тоже провела день не зря, до обеда съездила с сыном в нашу школу, которая находилась на территории военного городка и сын уже с завтрашнего дня начнёт ходить в первый класс.
   Через полчаса после развода в штабе появился Цикрович, который оформлял на себя машину в парке: - Боря, пошли сначала посмотрим, как отъезжать на "Аджарию" будут, а потом поедем.
   Плац бригады и всё кругом был забит народом. На плацу в две шеренге стояли в гражданке дембеля. Рядом с ними их вещи: чемоданы, объёмистые сумки, картонные коробки с сувенирами, пакеты.... Перед ними начальник штаба бригады давал последние наставление досмотровой группе офицеров, которые будут проводить досмотр дембелей и их вещей. Сзади дембелей, на приличном расстоянии кучковались их товарищи. Вдоль другого края плаца вытянулась колонна кубинских автобусов, на которых и дембеля, и убывающие офицеры и прапорщики со своим семьями поедут на корабль, а сейчас они клубились вдоль длинной колонны автобусов. Их никто не проверял и они ждал конца проверки дембелей. Как это всегда при провожание бывает, все разбились на кучки по подразделениям, около каждого отъезжающего. Мелькали бутылки, звякали стаканы и кружки, активно доставались из пакетов кучи бутербродов. Голоса звучали всё громче и громче, а лица всё больше и больше багровели.
   Цикрович рассмеялся: - Боря, не думай, что как они сядут на автобусы и уедут, так на этом всё и закончится. Многие провожающие следом поедут в порт и на корабле провожанки продолжатся. Так что сегодня половина бригады будет выведено из строя. Пошли, посмотришь на некоторые дембельские традиции.
   Мы подошли к шеренгам дембелей, которые разительно отличались от тех, что несколько дней тому назад сюда приехали. Да, наши солдаты тоже были неплохо экипированы на пересыльном пункте и им бы было не стыдно показаться на любом мероприятии. Но вот дембеля - одетые из валютных магазинов..... Если бы я не знал что это увольняемые, то без малейшего сомнения сказал - это офицеры и прапорщики, так хорошо и богато они были одеты.
   Не прошло и минуты как мы подошли к дембелям, по их шеренгам прошло шевеление и все они стали одновременно из карманов доставать кубинские деньги и аккуратной и приличной кучкой выкладывать перед собой. Закончив, все застыли с зажигалками в руках, а потом по неслышной нами команде наклонились и подожгли кучки денег.
   От такой картины кубинские водители автобусов, чуть не повыпадывали из своих машин, выпучив глаза от изумления, а офицеры из политработников с руганью заметались вдоль шеренг увольняемых, но было поздно - деньги горели ярким пламенем. Остальные офицеры и прапорщики довольно равнодушно смотрели на этот ритуал.
   - Среди бойцов это называется - "Дембельский костёр". Собирается не меньше ста песо по одной купюре и сжигаются вот так. Политработники борятся каждый раз с этим, но как видишь ничего у них пока не получается. И ещё одна есть традиция у дембелей - "Дембельский каблук" называется. Сейчас мода на высокий каблук. Поэтому они как покупают обувь, в которой будут уезжать, каблуки отрывают и опять же берут купюры по одному песо и, клея купюры друг к другу, формируют из них каблуки. Представляешь..., если в "Дембельском костре" сгорает, как минимум, сто песо, то в "Дембельский каблук" уходит от четырёхсот до пятисот песо на каблук, ну на два сам понимаешь сколько.
   - Ну, ни хрена себе.... А какие тут ещё "дурные" традиции есть?
   - Да, полно... Видел сегодня после развода шум был? Кубаш приходил и скандалил с нашими...
   - Видел, только не понял - Чего он ругался?
   - Тоже дебильная традиция. Этот кубинец живёт в своей касе за нашим расположением и ему принадлежит кусок земли там же. Наверно, видел там королевские пальмы растут. Во... Так вот есть такая традиция: в последнюю ночь перед баркой надо срубить пальму. Вот он и приходил... Опять бойцы порубали там пальмы.
   - Да..., действительно, дебилизм...
   - Это что... В Торренсе, начальник штаба дивизиона вообще рекорд поставил. Он выбрал молодой баобаб и каждое утро, за три месяца до барки, на зарядке бегал и рубил его. Самое опасное было, когда вот-вот оно должно было рухнуть. Ему приходилось чуть ли не во внутрь надрубленного ствола соваться. Он залезет - тюкнет и обратно. Постоит, послушает - Не трещит ли? И опять лезет. Тюкнет и бегом обратно. Завалил всё-таки. Вот это, действительно, дебилизм.
   Мы пробыли на плацу до тех пор, пока все не уехали в порт и лишь потом уехали сами. Цикрович хотел на барку себе заготовить бананы, апельсины и мандарины. По пути на плантации, мы заехали в посёлок "Новая деревня", где проживали советские специалисты. В основном это были связисты, обслуживающие станции связи. В здешнем магазине Цикрович сдал ящик с пустыми бутылками из под пива, а взамен получил уже с пивом. Потом проехали по плантациям и когда заготавливали бананы со мной произошёл казус. Банановые деревья, высотой метра три-четыре, по существу были большой травой, на ветках которых и висели весомые, килограмм по пятнадцать, гроздья бананов. Их нужно было рубать стальной мачете и потом ветку грузить на машину. Вот я и рубил сочные ветки, обильно забрызгав каплями бананового сока военные брюки и рубашку. Увидев меня, Цикрович коротко матюгнулся: - Чёрт... - моя ошибка. Надо было тебя предупредить, чтобы рубил осторожно и не забрызгался...
   - А, ерунда какая... Чего ты Игорь?
   - Да не ерунда. Сок бананов не отстирывается, так всё в пятнах и будет...
   - Да ну..., фигня.... Кинем в стиральную машинку, побольше порошка и как миленькие отстираются.
   - Ну..., ну... - Как позднее оказалось, брюки и рубашку пришлось выкинуть. Даже универсальный, военный "растворитель" бензин не помог.
   Прошло несколько дней, в течении которых я постепенно и плавно вошёл в рабочий ритм. Сходил помощником дежурного по нашему учебному центру, потом уже дежурным, после чего начальник штаба майор Захаров "торжественно" вручил мне Книгу нарядов.
   - Всё, Борис Геннадьевич, теперь эту лямку тяни сам.
   А тут пришла третья барка, на которой уходил Цикрович. Я не пошёл на плац смотреть на приезжающих, мне ещё рано на них смотреть, а задумчиво сидел в кабинете над списком экипировки разведчиков. В дверь постучали и на моё разрешение в кабинет заглянул посыльный по штабу.
   - Товарищ старший лейтенант, вас на плац вызывают.
   - Хм..., - закрыл рабочую тетрадь и с некоторой долей удивления отправился на плац, где царило многолюдство. Туда только что привезли багаж пришедших на барке и теперь погрузочная команда, вместе с приехавшими разбирались с ящиками и чемоданами. Походил туда-сюда, сетуя на себя, что не спросил посыльного - Кто меня вызывал? И уже собрался возвращаться в прохладу кабинета, как ко мне подошёл один из приехавших.
   - Мне сказали, что ты - Цеханович? - С вопросительной интонацией произнёс высокого роста, ладно скроенный молодой парень.
   - Да..., я.., - настороженно протянул, одновременно гадая про себя - Чего ему нужно?
   - Мне в Одессе начальник пересыльного пункта твои ящики дал. Говорит, они опоздали...
   - Ёлки-палки..., - обрадовался я, - а я уж даже и забыл о них думать. Вроде бы с ним договорился, а сомнения всё равно были. У него своих проблем мол хватает, а тут... Ну, майор..., ну молодчина.... Ты то сам куда идёшь? Да, кстати, меня Борис зовут, а тебя?
   - Константин, тоже старший лейтенант. Сказали, что в какую-то "четвёрку". - Старший лейтенант протянул руку и мы обменялись рукопожатиями.
   - Так это рядом с нами, соседями будем, ну а за багаж с меня причитается.
   Константин показал ящики и через час я их выгрузил, но уже не к Васе Беспалько, а в одну из моих комнат в касе, уезжающего завтра Цикровича. На завтра я и запланировал переезд уже сюда.
   А сначала надо было поучаствовать в ещё одной офицерской традиции. Отъезжающий вечером накрывает стол и все гуляют всю ночь, пока в четыре часа утра не подъедет машина за багажом. Загружают и дальше гуляют, в восемь сосредотачиваются на плацу, где это дело догуливают, а самые стойкие едут на корабль и пока идёт погрузка багажа, оформление отплытия, происходит последний судорожный рывок в прощании, - где - ПЬЮТ ВСЕ.... До самого отхода барки. Но это ещё не конец. Как только корабль отваливает от причала. Весь этот оставшийся пьяный шалман, мигом перемещается на набережную в самое узкое место входа в порт. Там через пролив, до возвышающейся на противоположном берегу крепости Моро, метров пятьсот-семьсот и барка проходит от набережной в метрах семидесяти-ста. И когда она проходит, все отъезжающие сосредотачиваются на левом борту и одновременный рёв в несколько сотен глоток накрывает все звуки городской жизни в радиусе пятьсот метров. А пока борт корабля медленно и величественно проходит мимо провожающих - ВСЕ ОПЯТЬ ПЬЮТ.... Ну, что поделаешь - такие мы РУССКИЕ....
  
  
  Глава третья.
  
  
   Всё! Заменщик уехал и как таковой период вхождение в должность закончился. Я выпросил у Захарова день и к долгожданному облегчению четы Беспалько, полностью переехал в касу Цикровича. К вечеру, уже к своему облегчению и радости, чему способствовал и найденный багаж, мы уже полностью обосновались на новом месте. Было бы ещё в запасе часа три светлого времени, может быть и успел установить и кондиционер.
   В касе помимо нас проживала семья старшего лейтенанта Руднова с нашего учебного центра. Он, жена и их сын пяти лет. Они занимали одну комнату, а мы расположились в двух. Сын в отдельной и мы с женой тоже отдельно. Сам Олег Руднов нам понравился. Спокойный, адекватный, дружелюбный, но вот его жена.... Ничего мы бы и не смогли плохого сказать про неё. Но в отличии от открытого Олега, она была закрытым человеком. Невысокого роста, шустрая, молчаливая и вечно недовольная всем. Недовольная внутри себя, испускающая волны неприятия нас как своих вынужденных соседей. Своё неудовольствие она выплёскивала на безответного мужа и вечно сопливого сына. Причём выплёскивала своеобразно, напоминая всегда сюжет одного мультфильма. Там тоже изображается супружеская чета, где муж-бревно, а жена-циркулярная пила. И вот она мужа-бревно постоянно дома пилит - Уооо-уууу-оооооОООО..., а как только тот выходит из дома на улицу так из инфантильного мужа превращался в бравого и нормального мужика, а возвращается домой после работы и по новой включается пила. Вот тут было одно к одному. Даже когда они ложились в постель, из-за стены было слышно неразборчивое пиленье Олега. А так мы не лезли к ним, они к нам.
   Каса была старая, кубинская комендатура "Проблема" её видать ни разу не ремонтировало и я попытался сделать хотя бы лёгкий косметический ремонт, но не сумев ничего найти бросил эту затею, тем более что нам сказали о скором переезде всех в новый дом в городок Нарроко. Но мне всё больше и больше нравилось моё новое жилище. У касы Васи Беспалько было довольно много открытого пространства, а вокруг моей толпились, затеняя дом и террасу пальмы, а сбоку рос молодой баобаб, толщиной полтора метра и, простирающий свои толстые и мощные ветви над моей касой и далеко во все стороны.
   На службе тоже сложилось нормально. Я было хотел своих разведчиков взять на себя, но заартачился старший лейтенант Юртаев: - Боря, сейчас барочный период и они тебе на хрен не нужны. А вот начнутся занятия - тогда пожалуйста. До обеда они твои. А сейчас они мне нужны.
   Действительно, если в Союзе уже давно начался учебный год, то тут только после прихода последнего корабля. А тот придёт только 3 января. Так что занятия по "Боевой готовности" начнутся только 7 января. И в этом плане я был предоставлен самому себе. Начальник штаба Захаров сказал - До начала учебного года вникай в местную обстановку, потом посмотрим какую тебе задачу нарезать.
   Вот я и вникал. Вёл наряды по учебному центру, немного шевелился по ВАПу, но в основном занимался экипировкой своих разведчиков. То что было - было в убогом состоянии. Поэтому надо было за месяц сделать экипировку чисто для занятий и комплект для показухи. Вот тут то столкнулся с первыми специфическими кубинскими трудностями. Ватмана нет, пластик для бланков хрен где найдёшь. Нужна фанера, но это было жутчайшим дефицитом. Правда, с ватманом задачу решил быстро. Пошёл в бригадную типографию, куда попал один из бойцов из моего взвода с эшелона, и тот притащил мне аж двадцать листов классного ватмана. Шум в типографии был жуткий, но поиски "врага" закончились быстро и безрезультатно. Никто не мог даже подумать на безбашенного "соловья", и потом я не раз прибегал к его "помощи".
   В Союзе тоже было большой проблемой достать хороший белый пластик на бланки. Но и тут сработала смекалка. Взял в полку машину, бойцов и поехал на главную свалку города, где успешно стал потрошить пластиковые внутренности выброшенных старых холодильников. В самый разгар выдирания пластика из холодильных агрегатов ко мне сбежались агрессивно настроенные бомжи чуть ли не со всего района.
   - Ты чего это командир на нашей территории холодильники потрошишь? Для чего тебе этот пластик?
   - На учебно-материальную базу....
   - Блядь.... На какую-такую ты базу пластик сдаёшь? По какой цене...?
   Пришлось их усадить в кружок и рассказать что такое учебно-материальная база, экипировка артиллерийского разведчика, про бланки, про журналы разведки и обслуживания стрельбы, про блокноты разведчиков и дальномерщиков, про схемы ориентиров и про кучу других вещей, в которых у нас применялся пластик.
   Бомжи были удовлетворены и даже польщены, что их не напинали под зад, как это бывало обычно, а по-человечески поговорили с ними. И когда я через две недели опять приехал на свалку, то уже знакомые бомжи с радостью указали на место на свалке, куда они снесли старые холодильники. И не только снесли, но и аккуратно вытащили оттуда пластиковые короба. Я был поражён результатом человеческого общения с бомжами, которые на это так ответили. Молча развернулся, доехал до ближайшего магазина, где купил им на все деньги, что были в кармане три бутылки водки и хорошей закуски, чем просто "убил" бомжей, не ожидавших ответного шага офицера.
   Поэтому и здесь на Кубе с пластиком я решил эту проблему, исходя из старого опыта. Где тут свалки были я ещё не знал, но зато безжалостно выдрал из всех действующих холодильников Учебного центра дверцы морозильных камер, тем самым обеспечив себя необходимым объёмом пластика.
   А вот с фанерой вообще смешная история получилась. Мне нужно было всего пять листов, но где их взять я не знал. А мне ведь надо было сделать два аккуратных ящика разведчика и ещё кое- что, да и на ВАПе нужно некоторые плакаты обновить. Сломав голову над этой проблемой, я её отложил, так сказать, в "дальний ящик" и переключился на другое, а через несколько дней стал случайным свидетелем обсуждения той же проблемы, но уже между начальником штаба и начальником учебного центра.
   Им надо было десять листов. И они "обсасывали" этот вопрос со всех сторон в кабинете у Захарова. Обсудив в течении получаса все варианты добычи хотя бы дрянной фанеры, они зашли в тупик и молча закурили. Я сидел за своим столом и работал над бланками, тоже раздумывая над этой проблемой и прикидывая, как бы мне упасть им на хвост. И тут меня посетила совсем простенькая мысль.
   - Товарищ подполковник, а если я смогу достать фанеру, как быстро вы мне дадите машину?
   Майор Захаров, простой парень, просто выкатил глаза в удивлении на меня, в которых можно было чётко прочитать - Цеханович, ну ты то куда лезешь? Тут зубры не знают где взять... А подполковник Подрушняк, с начальственной ленцой, медленно повернулся в мою сторону, с пренебрежительной усмешкой в глазах, пустил красивое синее колечко сигаретного дыма в мою сторону и назидательно поставил меня на место: - А же знаю направление твоей мысли и если ты сумел у этих дураков в типографии увести дефицитный ватман, то тут у тебя ничего не получится. Сейчас на этом сраном острове фанера есть только у замкомбрига на полигоне в Алькисаре для мишеней. И то он трясётся над каждым обломком, так что оставь эту идею. Даже если ты и договоришься там и сопрёшь, то всё равно замкомбрига узнает и головы тебе не сносить.
   - Что, только у него есть? Я в другом месте попытаю.
   Подрушняк изобразил на своём лице деланное удивление, а Захаров сразу же сказал: - Ты только договорись и мы тебя ещё сами подсадим в кабину. - Хотя он сам тоже был удивлён такому самоуверенному заявлению старлея, который тут пробыл чуть больше двадцати дней.
   Тем не менее уверенность была. Ещё когда жил в касе у Беспалько, увидел, что на нашей улице проживала семья кубинского майора. Ну..., жил, да жил. И к нему никто не лез с дружбой, и он особо в этом плане не суетился. Хотя у них очень приветствовалась дружба с советскими военными. И даже для меня самого неожиданно получилось, что чуть ли не на второй день я с ним познакомился. Звали его Антонио. Чистый мулат. Невысокого росточка, неплохо говорил по-русски. Служил начальником отдела снабжения Гаванского корпуса и чтобы добираться до службы в Гавану, а это около сорока километров, у него был служебный мотоцикл "Урал".
   Как только я переехал уже в свою касу, так возобновил утренние пробежки на длинные дистанции. Как ни как у меня был первый разряд по бегу. Вставал без пятнадцати шесть и вокруг деревни кружка три в своём темпе, а потом разминочка и минут десять - карате. За полгода до Кубы попал в одну секцию карате и уже что-то умел и мог. Как правило, без пяти семь заканчивал зарядку и садился весь мокрый от пота в кресло-качалку ждать, когда включат "систему", чтобы принять душ и побриться. Вода была большой проблемой на острове и её где-то централизованно накапливали и подавали в дома всего лишь три раза в сутки: утром на два часа, в обед на час и вечером тоже на два часа. За это время надо было ещё успеть набрать воды в большие баки, которые стояли на крыше каждой касы, чтобы в промежутках между подачей была дома вода. Ну, ещё и у каждого были как минимум по две двухсотлитровых бочек, куда тоже нужно было залить воду.
   И когда я сидел в ожидании воды в качалке, каждое утро, с интересом наблюдал, как Антонио готовится к отъезду на службу. По словам старожилов эта зима была самая холодная. В самую холодную ночь температура опускалась до +24 градусов, а днём она подымалась до +37 - +40 градусов. А однажды, на каком-то ихнем полуострове температура опустилась до рекордных аж +16 градусов и они об этом тарахтели по телевизору целую неделю. Конечно, для меня прибывшего только что с Союза, это было смешно. Но для коренных кубинцев - это была жуткая зима.
   Антонио выходил из касы и заводил мотоцикл, чтобы тот прогрелся. После чего становился в растопырку - руки протягивал вперёд - и его жена, классическая негритянка (иссине-чёрная, коренастая, с толстой жопой, которая была облачена в обтяжку неизменными фиолетовыми брюками), выходила с форменной зимней курткой и через руки одевала её наподобие хирургического халата. Спина впереди, стоячий высокий воротник закрывал пол лица и куртка застёгивалась на спине мужа. После этого голову он обматывал каким-то драным куском плотной материи, садился и уезжал. Не знаю, какой или в каком виде он приезжал в свой штаб, но наверно такой же, когда возвращался обратно домой и я в это время опять сидел на террасе в шортах и майке и пил чай. Ещё издалека проявлялся звук двигателя мотоцикла, его ещё не видно из-за поворота, но за сто метров до дома он начинал отчаянно сигналить. Выруливал и подъезжал к дому, откуда в это время выскакивала его сильная негритоская жена, обмотанная для тепла какой то древней тряпкой и целый выводок, замотанных в такое же трепьё детей. Мотоцикл останавливался, но Антонио до того промерзал во время езды, что самостоятельно слезть с него не мог. Тогда его сильная жена, рывком подымала мужа над сиденьем мотоцикла и ставила на землю. Вот как он ехал, полусогнутый, руки вперёд - в этой позе мотоциклиста он и стоял, после чего неуклюже поворачивался и в развалку, на негнущихся ногах шёл в дом. Как я потом узнал, он заходил в дом и, не раздеваясь, падал в кресло качалку и дети укрывали его тёплым пледом, жена сначала подавала бокал кубинского рома, а затем чашечку крепкого кофе.
   Русское сердце дрогнуло от жалости. Мужик погибал от холода, погибал прямо на глазах - нужно срочно что-то делать, спасать хотя бы этот кубинский экземпляр.
   На следующий вечер, как только Антонио забрёл в свою касу, я решительно направился к нему в пакетом в руках.
   Антонио полулежал в кресле, укрытый пледом, рядом на столе стояла чашечка кофе и бутылка рома.
   - Борис, - как всегда сделав ударение на последней гласной, почти простонал кубинец, - Борис, я не готов сейчас с тобой общаться. Приходи через сорок минут.
   - Ладно, ладно... Ты лежи, согревайся я тут пока кое-что сделаю тебе. Где тут у вас душ?
   Может быть, и наверняка, у элиты кубинского общества и был горячий душ, то подавляющее большинство кубинцев горячей воды не имели и мылись той водой из ёмкостей, стоящих на крыше. Вот что солнце нагреет за день то и есть "горячая" вода. Ну..., а у нас у русских на сам душ накручивались электронагревательные приборы и мы такой проблемы не испытывали. Накануне я перетряхнул всю кладовку и нашёл запасной и исправный водонагреватель. Мигом его накрутил на их душ и тут же под восторженный взвизги детей Антонио пустил струю горячей воды. На радостные вопли, пришёл и сам хозяин, чуть не впавший в ступор от такого неожиданного роскошества. Но это ещё был не конец вечера раздачи "щедрых" подарков. У стола, я как бывалый фокусник, из пакета достал хорошие кожаные перчатки и шикарный махеровый шарф, в котором приехал в Одессу. Ну..., не продаются и не завозятся такие товары на Кубу. А сверху всего этого положил новенький танковый шлем с белым мехом, чем окончательно "убил" начальника отдела снабжения. Этот шлем я обнаружил в своём БТРе, когда его принимал. Надо сказать, что из-за своей скучной, нищей жизни любой кубинец по-детски радовался любому даже мизерному подарку. Достаточно оторвать пуговицу со своей формы с изображением на ней звёздочки, дать её среднестатистическому кубинцу и сказать - это Regalo, то есть подарок и он будет искренне рад. А тут русский вывалил такую кучу так необходимых по жизни подарков, что Антонио не знал - Куда меня посадить и что мне налить?
   На следующее утро я наблюдал уже оптимистическую картину. Стоящий у мотоцикла Антонио, торжественно укутывает шею фиолетовым, пушистым шарфом, жена помогающая одеть тёплую куртку уже как положено. Одевание шлемофона вообще отдельный ритуал, а когда он натягивал перчатки, то я сразу вспомнил Волка из мультфильма "Ну Погоди". Всё было хорошо, но Антонио явно не хватало восторженных кубинских зрителей, падких до таких зрелищ.
   Вот вечером я и направился в гости к кубинцу. Мы выпили по бокалу рома и я ему задал в лоб вопрос про фанеру.
   - Сколько тебе надо?
   Сжавшись от наглости, брякнул наобум: - Тридцать листов.
   - Да не проблема, во сколько будешь забирать?
   - В двенадцать часов дня.... А где брать?
   - Да тут..., в нашей части. Приезжай, я к этому времени позвоню туда.
   Первым шоком для Захарова с Подрушняком было, когда я попросил машину. Они тупо уставились на меня и только спросили - Не в Алькисаре я это беру?
   Второй шок был уже для всех остальных старожилов, которые бились за добычу каждого листа фанеры, чтобы сколотить ящики под багаж, когда из кузова ГАЗ-66 было выгружено тридцать пять листов первоклассной фанеры. Я немножко у кубинцев понаглел и когда загрузили тридцать, заглянул в кузов и сказал - Давай ещё пять листов....
   - Так, фанеру без моей команды не брать и занести её в кабинет начальника штаба, - начал распоряжаться Подрушняк, а потом тихо добавил, - пока, блин, замкомбрига не посмотрит.
   Разгневанный замкомбрига появился через два часа и сразу налетел на меня с угрозами: - Товарищ старший лейтенант, где фанера? Я тебя за эту фанеру уничтожу... Подрушняк, ты где таких ворюг выращивашь? Это ж надо такой наглости набраться, чтобы у меня свистнуть....
   Но увидев в кабинете идеальные листы фанеры и поняв что это не его, он мгновенно успокоился и завистливо стал перебирать листы: - Ни фига себе, да это ж экспортный вариант. Блин, старший лейтенант, сдай мне эту точку...
   - Нет, товарищ полковник, эта точка мне ещё самому нужна будет.
   - Ха.., ха.., рано тебе ещё о ящиках думать. Но теперь я догадываюсь, кто в типографии ватман тиснул. Ну..., фанера понимаю куда может идти - А ватман?
   - Так вот, - я сунул в руки полковника готовый журнал разведки и обслуживания стрельбы, - вот - это входит в экипировку артиллерийского разведчика. Это на показуху, а это на пластике для занятий.
   - Хм..., занятно, занятно. Как твоя фамилия старший лейтенант. Цеханович? Запишем, запишем, такая нужная фамилия мне тоже пригодится...
   К моим пробежкам вскоре присоединился и Константин, который привёз мой багаж. Он попал в "Четвёрку" командиром взвода и поселился с женой у нас в деревне, но на соседней улице. Как оказалось он тоже занимался карате и уровнем был несколько выше, чем я. Через несколько дней он предложил записаться к кубинцам в секцию карате: - Я тут, Боря, узнал, что в Сантьягно де Лас Вегас есть секция карате и туда нам можно записаться. Одному стрёмно ходить, а вдвоём веселей. Как ты на это смотришь?
   Я с энтузиазмом воспринял предложение. Давно интересовался этим единоборством и за полгода до Кубы сумел записаться в секцию при Дворце Культуры завода РТИ. Секция была полуподпольная и в спортзале начинали заниматься в 21:30 вечера, чтобы никто не видел. Как то раз с внезапной проверкой пришли два сотрудника КГБ и стали проверять документы у занимающихся. Мигом выявили двух пожарников, одного строителя и студента педагогического института. Вывели их из строя и со словами: - А вам это карате и не нужно, - запретили посещения занятий. Вели два тренера, лет двадцати семи-тридцати, оба принадлежали к разным школам. Оба не любили друг друга, но на людях соблюдали корпоративность, а когда наступала очередь проводить занятие, то каждый начинал одинаково: - Такккк..., значит, то что преподавал вам на том занятии этот.... - забыть... и делайте как я говорю...
   Нас эта детская вражда веселила и мы сразу занимались по методикам двух школ. Но однажды оба одновременно ушли в месячный отпуск и старшим проводить оставили накаченного парня чеченца. Он стал проводить занятие по своей методике, более жёсткой, но она нам больше нравилась и мы за месяц усвоили гораздо больше чем за предыдущие. Я, например, научился дышать во время ударов. Прямо, балдел - когда тебе наносили удары в солнечное сплетение, а в этот момент делал выдох чуть ли не до позвоночника и всё по хер... Но вот нашим тренерам по хер не было - воплей было до небес в адрес чеченца, который по их словам больше вреда принёс. А мы вот считали по-другому.
   Спортзал в Сантьяго встретил неистребимым запахом пота, кожи, гулом голосов и сериями хлёстких ударов, одновременно проходили занятия по карате и боксу. Наше появление было встречено с явным любопытством и через пятнадцать минут, после разговора с тренером, мы с Костей, в маскировочных КЗСах стояли в ряду разминающихся. Еще через полчаса мы воочию поняли разницу между советским карате и кубинским. И разница была разительная и болезненная, которую мы почувствовали на всех частях своего тела. У нас была щадящая методика, даже в спаррингах, а у них всё на полном контакте. На спаррингах нас жутко отлупили, слава богу, что ничего не поломали и не наставили на роже синяков. Возвращались мы из Сантьяго удручённые и молчаливые, а при расставании я твёрдо сказал товарищу: - Ну, их на хрен...., не пойду я..., не хочу быть мальчиком для битья.
   У Кости было другое видение этого вопроса и он убеждённо заявил: - А я буду ходить. Пусть меня и будут бить по началу... Вытерплю, но зато через два года всех в Союзе буду "строить на подоконниках"...
   Мечта "строить на подоконниках" у Кости так и осталась мечтой. После второй тренировки он усталый и избитый приплёлся ко мне в касу, плюхнулся на террасе в кресло-качалку и молча принял от меня кружку горячего и сладкого чая. Выпил и со вздохом сожаления сказал: - Я тоже, больше не буду ходить туда. Ох и больно они бьют....
   Решили тренироваться вдвоём, но уже следующим утром всё и закончилось. Костя, когда входил в азарт, переставал контролировать себя и силу ударов. В спарринге он ударом ноги в голову вырубил меня, а когда я очнулся на холодном полу террасы, он извинился и сказал что этого больше не повториться.
   Я потряс головой, вытряхивая оттуда гул и шум от удара: - Конечно, не повториться. Пошёл ты на хер, если себя не можешь контролировать. Будем заниматься отдельно...
   Теперь бегать мы бегали вместе, а разминались и отрабатывали приёмы раздельно - каждый на своей террасе.
   Постепенно наладилась и жизнь, во всех кубинских аспектах. Буквально на следующий день как мы обустроились уже на постоянку в касе, жена довольно активно поторговала вещами из багажа и к обеду к пятистам песо за проданный костюм, добавились ещё две тысячи песо. Солидная сумма если учитывать - одно песо - один рубль. Но на Кубе существовала карточная система - Tarjeta (Тархета, как мы её называли) и на деньги в кубинских магазинах, кроме ограниченного количества продуктов особо ничего не купишь. Поэтому большую часть сразу же поменяли на доллары. А остальные оставили на мелочёвку и на свои развлечения. Каждую субботу и воскресенье автобусом нас вывозили куда-нибудь отдыхать. Но надо было заранее записываться: то есть одна часть семей выезжала в субботу, а вторая половина в воскресенье. Также заранее договаривались - куда едем. Так как купальный сезон для русских заканчивался, то мы ещё успели семьёй в последний раз съездить покупаться в местечко Гуанабо, где располагался наш пионерский лагерь, там же недалеко был пионерский лагерь посольских и дачи для отдыха Главного военного советника и других русских начальников. В том числе и нашего комбрига с НачПо. Тут же проживали десять наших солдат, которыми командовал прапорщик Сергей, наш однобарочник. Главная их задача охрана пионерских лагерей, дач начальства, ну и естественно обслуживание их. С Сергеем я подружился ещё на корабле, поэтому радостно встретились и он показал, скорее похвастался, как живёт и за что отвечает. Неплохо устроился, надо сказать. Особенно мне понравился катер Главного военного советника, который тут же стоял на приколе и на котором Сергей уже пару раз выходил в море. Правда, эту часть суши омывало, правильно сказать не море, а волны Атлантического океана. Вода была теплой и на удивление прозрачной. Я попросил у одного из наших маску и ласты и с удовольствием поплавал и понырял недалеко от берега. Видимость под водой изумительная, видно было метров на сорок - пятьдесят. Удовольствий получил..... После купания заехали в пивную попили пиво, которое оказалось очень даже неплохое, а потом посетили так называемую здесь капетелию, где уже угостились мороженным. Всегда считал, что у нас, в Союзе, ну может быть одно из лучших мороженых, но оказывается и здесь ошибался. Лучшего ещё мороженного я не едал. Это был последний выезд на море покупаться и теперь будут возить, как правило, в Гавану, где посещали большой местный зоопарк, дельфинариум и просто гуляли по городу.
   Куба всё больше и больше удивляла своими контрастами. Нищая страна, а медицина третья в мире. У нас, где они все учились, такого уровня нет, а у них есть. Лечат всё что угодно. Наши, советские, здесь лечат зубы и глаза. Те кто это уже сделал рассказывают удивительные вещи. Зубы, например, можно тут лечить во сне. Приходишь, тебе делают укол и ты засыпаешь, просыпаешься, а там что положено сделано. И ты даже ничего не помнишь и не ощущал. Да и те кто делал без сна, говорят что всё происходит безболезненно, потому что уровень аппаратуры, гораздо выше чем у нас. Один из знающий мне сказал, что наша бормашина делает 4000-5000 оборотов в минуту, а их, японского производства, около 200 000 оборотов, да ещё с холодным поддувом. Как кубинцы говорят: наши бормашины - камнедробилки.
   А глаза. Близорукость лечат обыкновенным уколом. Короче, решил - пройдёт полгода, немного здесь огляжусь и надо привести в порядок зубы и левый глаз, а то он меня в прошлом очень подводил.
   Я в первый дни после приезда как-то раз включил телевизор, а там в это время Фидель Кастро выступал. Что-то очень экспансивно говорил, помахивая на экране толстой сигарой, которую тут же курил. Потом её демонстративно затушил, сказал ещё несколько фраз и передача закончилась.
   А на следующий день узнал подоплёку этого выступления. Оказывается, Куба на конец года имела недобор валюты именно по линии продажи на экспорт табака и Фидель с экрана телевизора призвал население один месяц не покупать и не курить сигары и тогда они сумеют образовавшийся запас сигар кинуть на продажу за границу и покрыть таким образом убыток. Вот Фидель и сказал, куря сигару на экране - Эта сигара последняя, вот я её сейчас докурю и всё - даю слово, месяц курить не буду. Политработники говорят, что этот ход дал уже свои плоды.
   Поразило меня и проведение учений кубинцев в конце декабря под названием "Бастион 86". Это когда в один день они ставили под ружьё всё взрослое население страны. Кубинская армия считалась самой большой армией Латинской Америки - 600 тысяч человек, да ещё воюющей. Они участвовали сразу и одновременно в трёх конфликтах - Эфиопия, Ангола и Никарагуа. Самое массовое Ангола. Вот как раз в Анголе, перед моим приездом, месяца за два, кубинцы на границе с Конго понесли потери. Сколько - крыто мраком, об этом кубинцы не распространялись, но от этих потерь большой шум по армии их прошёл и все горели желанием отомстить врагу. Так в ноябре месяце, через границу Анголы решил проникнуть батальон врагов и командир, стоявшего там реактивного дивизиона, грамотно подготовил данные и одним залпом накрыл его. Уничтожены были практически все. Даже раненых не оказалось. Так этому майору дали сразу звание полковника и ввели чуть ли не в состав ЦК партии. Так вот такие учения проходят только раз в году. Под ружьё одномоментно ставится около восьми миллионов человек. Первые несколько часов как они вооружаются в своих местных "Комитетах защиты Революции", все призванные проводят манёвры в местных условиях, а потом до конца дня ездят вооружённые на всех видах грузовых автомобилей, поют революционные песни, всеми силами демонстрируя с кузовов решимость дать отпор американским агрессорам. Хотя какой отпор они могут дать. Вся их стратегия и тактика сводятся только к обороне. Причём обороне "очаговой". Каждый город, каждый населённый пункт в случаи агрессии становится очагом сопротивления. Как там армия будет действовать? Конечно, она будет сосредотачиваться на вероятных направления и местах высадки десанта. Но вот вопрос сосредоточения и вызывает кучу вопросов. Остров длиной 1100 километров и средней шириной 60км. Есть вообще узкие места в 40 километров. Там сосредоточиться, да укрыться негде. А америкосы одним ударом могут перерезать остров на несколько частей. Наша реактивка, в случаи агрессии, в течении первых трёх часов принимает участие в уничтожении одного из секретных объектов, тоже делают артиллеристы Торренса, только прямой наводкой расстреливают объекты, после чего вместе с бригадой мы уходим в Гавану, оцепляем весь посольский район и в течении трёх суток обеспечиваем безопасную эвакуацию всех посольств с Кубы и советских гражданских специалистов, коих на острове около ста тысяч человек. После чего, по плану мы тоже грузимся и уходим. Но вот тут возникают вполне законные сомнения - Куда и на что будем грузиться?
   В процессе вступления в должность, решил полистать и почитать секретную тетрадь своего предшественника и наткнулся на интересные данные характеризующие милитаризованность Кубы в сравнении с СССР и другими странами по следующему оценочному признаку: в СССР на оборонку и Вооружённые силы из ста работающих человек работало 48, а на Кубе 73 человека, в США 37, в ФРГ 25 человек. Прочитав ещё кое-что, я решил вплотную ознакомиться с современной историей Кубы. Нашёл в бригадной библиотеке, всё что можно было найти и поразился. Чего уж греха таить я был не наивным мальчиком, воспринимающим официальную пропаганду за истину. И как бы не была сильна цензура в СССР, а если читаешь внимательно и систематически литературу и другую прессу, находишь массу нестыковок. А вот кубинцы по отношению к своей истории оказались более честнее. Первое что меня "убило": при смене общественно-экономических формаций. А они менялись три раза - испанская колония, капиталистический путь развития, социализм - три основных атрибута - Гимн, флаг, и герб не претерпели не единого изменения. Если почитать воспоминания Джона Рида и других участников октября 1917 года об Октябрьской революции, о штурме Зимнего дворца - вырисовывается одна картина. Если читать, смотреть героические фильмы о революции уже наши, советские - другая картина. А кубинцы пишут, как было на самом деле. Пишут о том, что Фидель и Рауль Кастро происходили из очень богатой семьи провинции Сантьяго де Куба, на противоположном от нас конце острова. В этом городе есть казармы Монкада. Казармы носят официальное звание - Казарма Герой. Штурм этих казарм как бы символизирует начало борьбы Кастро за освобождение Кубы от гнёта Америки. И куда бы ты не приехал, везде - на стенах домов, на бетонных заборах и других свободных пространств можно было увидеть картинки из штурма Казарм. А в своей истории они пишут честно - Штурма казарм не было. Когда отряд Фиделя в количестве семидесяти с чем-то человек высадился на Кубу и подошли к городу Сантьяго де Куба, они разделились на два отряда. Один возглавил Фидель, а второй его брат Рауль, так чтобы пробраться к казармам и атаковать их с двух сторон. Вошли в город и банально заблудились в тёмных, окраинных улочках. Отряд Рауля вышел в два часа ночи на незнакомую площадь, где в это время находился обычный армейский патруль на машине из нескольких человек. (Вот тоже сравнить: - Какой бы наш армейский патруль шарахался в городе в два часа ночи. Да просто бы "забили" на патруль и спокойно уехали спать в казарму) Непонятно с какого хера революционеры во главе с Раулем приняли патруль на машине за здание КПП казармы и атаковали их. Так как они были бестолковые то быстро получили хороших пиз....н от патруля и были вынуждены спасаться бегством из города от организованной погони. Солдаты их загнали на вершину высокого холма и окружили их там, но не стали штурмовать высоту, а просто блокировали повстанцев. А через три дня спокойно поднялись туда и повязали все семьдесят человек, спящими и голодными. Так закончилась первая и неудачная попытка начала революции. Потом, через несколько лет была вторая высадка на Кубу, но уже более удачная с развёртыванием партизанского движения. Всего за три года Гражданской войны с обеих сторон погибло 25 тысяч человек и 8 января 1959 года партизанские отряды без боя вошли в Гавану.
   А как честно они пишут, как Фидель стал коммунистом. Воюя с американским ставленником Батистой, Фидель Кастро с братом даже и не думали о социалистическом пути развития страны. И вот первым толчком, как пишут в истории, послужила его случайная встреча на Гаванской улице на второй день как они вошли в Гавану с генеральным секретарём одной из трёх коммунистических партий, что на тот момент были на Кубе. Так этот коммунист обнял Фиделя и сказал: - Ты, Фидель, для Кубы сделал больше чем мы все три партии, поэтому я слагаю с себя полномочия генерального секретаря и отдаю свою партию в твои руки.
   И то тогда ещё Фидель не думал о социализме. Вот у нас есть чёткая дата - 7 ноября. До неё было одно, после неё было уже другое. А у них в истории пишут до июля Куба была народно-демократической страной с тем путём развития, а уже после августа - она социалистическая страна. И у себя преобразования тоже проводили по другому. У нас экспроприировали предприятия у капиталистов, а на Кубе предприятия у хозяев выкупались и те свои выкупные деньги вкладывали в банки Латинской Америки, после чего они спокойно жили на проценты. Сами же хозяева назначались властями уже директорами своих бывших предприятий....
  
  
   ... По службе всё шло нормально, но моя военная удача вдруг сделала неожиданный и резкий зигзаг совершенно не в ту сторону, в какую бы мне хотелось. В кабинете у Подрушняка, куда я был вызван, находился начальник артиллерии и капитан Худяков. Он прибыл третьей баркой, на которой уходил Цикрович. Где-то в глубинах Главного управления кадров произошёл досадный сбой и капитану по приезду просто не хватило должности. Он ехал на должность старшего помощника начальника артиллерии, а тот заменялся только через полгода и Худяков повис в воздухе. Начальство прикинуло несколько вариантов и остановилось на одном из них. Для этого я и понадобился.
   - Цеханович, - обратился ко мне начальник артиллерии, когда я сел на один из стульев у стены, - не буду ходить "вокруг да около", а сразу перейдём к делу. Капитана Худякова ты знаешь....
   С Иваном Худяковым, я сошёлся сразу. С первого взгляда и первого рукопожатия чувствовалось в нём мужская основательность и надёжность. Также он выглядел и внешне и сейчас сидел за столом, спокойно глядя на меня.
   - Так вот ты знаешь про его ситуацию и мы тут посовещались и приняли решение. Сейчас в артиллерии есть только одна свободная должность - это командир взвода управления второй реактивной батареи. И вот не солидно как-то будет, если мы туда на полгода поставим старого капитана, пока не освободится его должность. Да и командир батареи старший лейтенант, а командир взвода капитан. Поэтому решили следующим образом. Ты так и остаёшься на должности начальника разведки, но идёшь на эти полгода и служишь командиром взвода управления во второй батареи, а Худяков служит начальником разведки. Через полгода он уходит ко мне старпомом, а ты возвращаешься на своё. Ну..., так надо. Как ты на это смотришь? Конечно, всё это только с твоего согласия и если "упрёшься рогом", как бы претензий к тебе не будет...
   ...Конечно, я не хотел. И тут даже не в престижности: командир взвода и начальник разведки. Мне не хотелось опять окунаться в работу в подразделении. Опять личный состав, опять все эти моменты связанные с обязаловкой. Ну, с личным составом я любил работать, тут проблем вообще не видел. Но не хотелось опять ходить в подчинении у молодёжи. Хоть комбат-Два и был нормальным мужиком, но ему было всего двадцать пять лет, а мне тридцать один.
   Но вот эти "как бы", прозвучавшее из уст начальника артиллерии - намекали и беспокоили. К сожалению, за эти дни я сделал несколько ошибок, чтобы вот так "упираться рогом". Надо было осмотреться, разобраться в коллективе управления, в течениях внутри его, а я чего-то тупо повёлся на поводу у секретаря комсомольской организации, который сразу же по прибытию встал в оппозицию к командованию. В принципе, он был прав, что боролся с тыловиками по поводу воровства и я его несколько раз поддержал. Но думаю, что всё-таки рано мы оба наступили на "больную мозоль" и сейчас капитана Кораблёва резко перекинули с нашего гарнизона на равнозначную должность в арт. дивизион в Торренсе. А меня, под красивым и "благородным" поводом, с явным намёком вот так убирали с управления. Начну дёргаться уберут и меня - ещё хорошо, если на должность командира взвода, где-нибудь в миномётке. Посмотрел на непроницаемое лицо подполковника Подрушняк и с фальшивым воодушевлением согласился: - Конечно, если надо...
   В секретке в минуту переписал секретные документы на Худякова и пристально посмотрел в глаза Ивана. Тот выдержал мой взгляд и спокойно ответил: - Боря, не ссы, подсижывать тебя не буду. Через полгода вернёшься на свою должность. С меня поляна....
   - Причём тут поляна? Я их сам десяток могу накрыть... Откровенно сказать, я бы всё-таки обиделся и "упёрся бы рогом", но так уж сложилось, что золупаться мне просто не выгодно. Поэтому на полгода уйду в тень и отсижусь в подразделении....
   Командир батареи старший лейтенант Жуков встретил меня с облегчением. Он, оказывается, знал о возможной рокировке и совсем не горел желанием иметь в своём подчинении старого и опытного капитана, которым надо командовать, а тот будет спокойно ставить того на место. Хотя я тоже был его старше и намного, но внешне выглядел даже моложе чем он и чисто психологически он меня так и воспринимал - молодым. И тут он ошибался. Хотя, дёргаться против Жукова или игнорировать его не собирался. Служба есть служба и комбат не виноват, что так получилось. Но и тянуться, щёлкать каблуками тоже не буду. Жуков со своей батареей был на хорошем счету у командования. Был добросовестным и ответственным офицером. Правда, иной раз он с чувством ответственности перехлёстывал, боясь уронить заслуженный авторитет в глазах высшего начальства. Старшим офицером на батарее был старший лейтенант Мельников. Весёлый, с одесским колоритным юмором. Грамотный офицер, нормальный командир, справедливый начальник для своих подчинённых солдат и сержантов. Вторым взводом командовал старший лейтенант Давтян Сурен Тельманович, как он представился мне при первом знакомстве. Но, не кривя душой, на Сурена Тельмоновича он не тянул. Скорее на Сурика... Как человек он был хороший, отзывчивый, открытый, но несколько безалаберный и безобидный. И как ещё добавил Сергей Мельников - слегка тормознутый. Худенький, в очках, был он секретарём партийной ячейки нашей, уже нашей, батареи, чем очень гордился, а мы безобидно подтрунировали над ним. А раз он секретарь - то спекуляциями не занимался и не выпивал. Над чем мы тоже слегка посмеивались. Старшина - прапорщик Николаев Петро Николаевич. Громадный, пузатый, багроволицый, громкоголосый любитель выпить и похохмить над кем-нибудь, особенно над старшиной третьей батареи Владимиром Степановичем. Но старшиной был добросовестным.
   Во взводе у меня было восемь человек, среди которых я сразу же выделил своих сержантов: командира отделения разведки Карташёва, худощавого, но продуманного и командир отделения связи сержанта Никифорова, иной раз страдающего бестолковизмом, но преданного.
   В коллектив батареи я влился легко и органично. Всё-таки тринадцать лет службы и опыт никуда не выкинешь. Со словами: - Иван, извини, но это моё, - я забрал фанеру и всю свою экипировку и дефицитные материалы - пластик, с ватманом, оставив новоиспечённого начальника разведки у разбитого корыта.
   Последние дни декабря прошли быстро и на Новый год меня, как молодого, назначили ответственным по батарее, а я не расстроился. Зато, потом целых два дня буду спокойно отдыхать. 31 декабря был днём ПХД и коротким. Без пяти два автобус отъехал от КПП и мы направились в свою деревню. Было очень жарко, все расслабились и растеклись по горячим от солнца дермантиновым сиденьям и сонно покачивались в такт поворотов и манёвров автобуса. Я сидел на заднем сиденье, пристально наблюдая за минутной стрелкой и держа кожаный дипломат на коленях. А когда настало время, встрепенулся и громко заорал на весь салон: - Ураааа....! Урааа....! Новый год наступил......
   Все оживились и с весёлым любопытством обернулись ко мне, продолжавшему бестолково кричать здравницы Новому году.
   - Спёкся, старший лейтенант, от жары, - единодушно решили старослужищие товарищи по службе на Кубе.
   Ко мне подобрался Серёга Мельников и стал успокаивать: - Боря, Боря, спокойно... Сейчас приедем домой, там в тенёчек..., холодный душ примешь....
   А я продолжал дурашливо орать: - Ураааааа....! Ураааа! Новый год на Урале наступил, - открыл дипломат и стал доставать оттуда пластмассовые стаканчики и раздавать товарищам. Оттуда же достал и бутылку водки.
   Все, поняв, что я не перегрелся и на Урале действительно наступил Новый год, шустро собрались вокруг меня и мы с энтузиазмом выпили.
   Я должен был в батарею подъехать к восьми часам вечера и отпустить комбата, который до этого времени рулил личным составом. Оставшееся время после обеда и до вечера прошло в мелочной суете, но в восемь часов я стоял на автобусной остановке. Было уже темно, тепло, но погода была неровная. То шёл сильный дождь, причём минут три-четыре и также внезапно кончался. Минут десять-пятнадцать влажной духоты и опять минуты три ливень с ветром. Пока я стоял под крышей остановки прошли два таких ливня и между ними на остановку пришли Серёга Мельников, нач. службы РАВ нашей реактивки старший лейтенант Бирюков и СОБ третьей батареи Эдик Яфаев. Они собрались сгонять в посёлок Кватра Каминес в здешнюю пивнушку. Я там ещё ни разу не был и выразил сожаление, что если бы не ответственность, то с ними бы тоже сгонял.
   - А что, поехали, - предложил Мельников, а остальные поддержали, - там Жуков разберётся, а ты посидишь с нами и к десяти часам подъедешь и комбат успеет приехать домой на празднование Нового года.
   - Да у меня и денег с собой нету, - сделал я вялую попытку отказаться, хотя сам уже желал попить холодненького пивка.
   - Да фигня какая, поехали..., угощаем....
   Я и не ломался. Через три минуты подъехал автобус и мы поехали в это Кватро Каминес. Ехать надо было десять километров и вскоре мы уже заходили в ярко освещённую большую пивную на открытом воздухе. Сели на каменные скамейки, за каменный стол, заказали пива и понеслось. Парни разговаривали, а я с любопытством рассматривал посетителей. Пивная была забита до отказа и гудела в пивном угаре разноголосицей. Надо сказать, что пиво у кубинцев было хорошее и крепкое. Парни говорят, что оно около 10 градусов, но я думаю, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, что гораздо больше - градусов 14. Рассказывают также, что пиво это делается путём разбавления пивного, японского порошка в воде из-за чего градусы держатся только минут сорок и после этого времени оно как моча. Можно было спокойно выливать. Правда, проверить это я ещё ни разу не мог, так как бокал усасывал минут за десять-пятнадцать. Моя норма было два бокала по 750 грамм, третий я мог тоже выпить, но тогда был бы в гавнище пьян. Мой сосед по касе Олег Руднов после второго бокала ложился в лёжку и домой уже не ехал, а ночевал в казарме, чтобы избежать нудного пиленья дома. А новый начфин, маленький старший лейтенант Лопата (он всё время нас поправляет - Не Лопата, а Лапата, - делая ударение на последнем слоге) вот он срубался с первого же бокала. Поэтому я решил выпить один большой бокал и ехать в батарею. Но после первого, как-то так незаметно в руке оказался второй, а потом во всём Гаванском секторе вырубили свет. Веерное отключение. В стране не хватало электричества.
   Чуть ли не выставив руки вперёд, в кромешной тьме, которую не разгонял тусклый свет свечей из окон домов вдоль улицы, я еле добрался до автобусной остановки. Парни же остались, допивать пиво и решили ещё усугубить ликёрчик, а потом домой. Поездка обратно в учебный центр запомнилась смутно, оттого что я непрерывно пялился в тёмное окно, боясь проехать в кромешной тьме свою автобусную остановку и ещё смертельно хотел ссать, сучил под сиденьем ногами, зажимая член и мечтал только об одном - быстрее доехать до нашего КПП. Доехал, чуть не сломал двери автобуса, помогая им быстро открыться. Мне показалось, что они вообще заели. Поэтому, я их просто раздвинул, с силой вогнав поршни и наверно выдавив всё масло из цилиндров. Автобус уехал уже как несколько минут, а из меня всё лилось и лилось...., и я стонал в наслаждении, одновременно прикидывая - будет ли там расти трава в ближайшие десять лет?
   В батарее оказался в половине одиннадцатого. Жуков был на месте. Видать хорошо усугубил с остальными комбатами, поэтому был весел и лишь слегка пожурил за опоздание.
   - Комбат, давай езжай, дальше уж я сам....
   Жуков отдал последние распоряжения и ушёл, а я включился в Новогоднее действо. Кровати в казарме были сдвинуты максимально в дальний край, а на освободившемся пространстве были расставлены накрытые едой и напитками столы. В углу из пальмовых веток сооружено и украшено подобие ёлки. Все были в праздничном настроении и суетились вокруг столов, поглядывая в мою сторону.
   - Чего ходите? - Окинул всех весёлым взглядом и подал команду рассаживаться. Бойцы засуетились ещё больше, но расселись быстро, так как давно решили - кто с кем будет сидеть. Я как ответственный прошёл вперёд и сел во главе стола и вместе со всеми с удовольствием осмотрел то, что за эту ночь надо было съесть. Отдельным украшением, такого в Союзе не встретишь, был здоровенный, можно сказать гигантский торт. Метр в длину, шестьдесят сантиметров в ширину и двадцать в толщину. В Союзе и в Германии, отдельным приказом медиков запрещалось при праздновании Нового года в частях использовать торты и приравненные к ним продукция из-за опасения дизентирии. Здесь тоже, но существовала здесь такая традиция и на это смотрели "сквозь пальцы". Торт заказывали в Манагуа и получился он шикарным, весь в крему, розочках и с надписью на русском языке "С Новым 1987 годом", но кубинцы ошиблись и все веселились, читая - "С Новим 1987 гадом". Сами кубинцы Новый год не отмечали - этот праздник был у них под запретом и сегодняшняя ночь была обычная и будничная и завтра они поедут на опостылевшую работу. Помимо торта на столах полно было всевозможных фруктов, всё что тут в это время росло и вызревало. Полно напитков, но основным была тёмная и пенистая "Мента", подобие нашего кваса. На ужин никто не ходил, а его принесли в подразделение и он сейчас стоял на столах. Кормили бойцов в столовой не только качественно, но и как на убой. Прожаренное мясо аппетитно громоздилось горками в тарелках, а хорошо поджаренная картошка источала такой запах... Её, кстати, старослужащие солдаты сами приготовили по-домашнему и в большом количестве. И сейчас старики снисходительно поглядывали на молодёжь, невольно сглатывающие слюну. У меня после пива проснулся "русский едун", поэтому я азартно хлопнул ладонями и провозгласил: - Ну, что.... Наливай...
   Все шумно потянулись к напиткам и еде, а ко мне подошёл лидер старослужащих и с загадочным видом кивнул на тумбочку около меня: - Товарищ старший лейтенант, там для вас....
   В таинственной глубине пустой тумбочки стеклянными боками поблёскивала семьсот пятидесяти граммовая бутылка кубинского рома.
   - Так, хорошо. Кузнецов, я надеюсь это единственная бутылка в батарее....
   - Товарищ старший лейтенант, - обиженно загудел солдат.
   - Ты мне не звизди. Где одна, там и вторая. Всех поубиваю, если что...., - пообещал сурово, кисло скривившемуся солдату, и погрозил кулаком. Дальше всё пошло по шаблону. Все наполнили свои кружки, тут уж я особо зорко глядел из каких бутылок наливали себе старослужащие. Дети, хоть и прослужили по полтора года, их выдавала скованность и искоса брошенные взгляды в мою сторону.
   Наполнил свою кружку, но ромом. Поднялся, в нескольких словах сказал о прошедшем годе и предложил выпить за старый год. И слегка перекусить. Все встали выпили, сели и оживлённо стали кушать. Я тоже выпил, с удовольствием пододвинул к себе тарелку с картошкой. Изумительно и бесподобно. Молодцы ребята, хорошо приготовили картошку. Интересно, откуда они её взяли, да ещё в таком количестве? Только тут я обратил внимание, что в каждом ломтике картошки было по десятку игольчатых проколов, расположенных по кругу. Не понял? Зачем? Я переворошил всю тарелку - на каждом кусочке одно и тоже - дырочки. Я заглянул в тарелку стоявшую рядом. Там тоже самое.
   - Кузнецов, иди сюда, - позвал солдата.
   - Это что за фигня? - Я поднял кусочек картофелины на вилке и показал на отверстия, - Зачем????
   - Так это жаренный банан, товарищ старший лейтенант..., - и ехидно заулыбался.
   - Что ты мне мозги компостируешь? Что я жаренную картошку никогда не едал?
   - Товарищ старший лейтенант, ну...., вы......
   - Ладно уж, не мнись, говори прямо - Соловей...
   - Это кормовые бананы, их жаришь и они как картошка. Посмотрите любой банан - там тоже самое.
   - Хммм..., точно, - я с удивлением разглядывал в разрезанном банане уже знакомые точечки, - ладно, здесь я соловей в этом, а теперь я покажу, что вы салабоны. Ну-ка, вон ту, ту и ту бутылки менты - ко мне.
   Кузнецов заныл, а я прикрикнул на него и тот притащил три бутылки. Попробовал из них. Не ошибся, там действительно в Менту было добавлено рома. Правда, немного.
   - Это всё? Только по-честному. Честно скажешь, также честно и приму решение.
   - Всё, больше нету..., по-честному...
   - Хорошо, забирай и если что, с тебя лично спрошу.
   В смехе, в шутках и общем веселье незаметно прошёл час. За этот час мы, ответственные по подразделениям ни один раз сходили друг к другу в гости. Каждый раз уединились где-нибудь, чтобы бойцы не видели, хотя прекрасно понимали саму абсурдность прятанья - прекрасно они всё понимали и сами не плошали. Пили, правда, аккуратно, по чуть-чуть, но покрасневшие рожи и иной раз чересчур громкие голоса с головой выдавали их. Всё было в пределах нормы и я особо не опасался эксцессов. Если что - порядок наведу резко и жёстко. Примерно тоже самое было и в других наших подразделениях.
   За несколько минут до Нового года опять наполнили кружки - кто чем. Я поздравил всех с наступающим годом, особенно старослужащих - с дембельским годом и мы начали громко считать удары кремлёвских курантов. Считала в голос наша батарея, считала вся реактивка, разведрота с зенитчиками рядом с нами, внизу считала хором "Четвёрка", считала вся бригада. А когда прозвучал последний удар курантов, ближайшие окрестности покрыло громогласное русское УРАААААААААААААА!!!!!! Опрокинули в распалённые рёвом глотки напитки и все вывалили на небольшой плац реактивки. Дембеля мигом выстроились в несколько шеренг и десять раз прокричали - "1987 год - НАШ ГОД".
   Минут десять над бригадой разноголосицей стоял шум. Несмотря на запрет то тут, то там взлетали осветительные и сигнальные ракеты, которые тоже встречали радостным рёвом. Постепенно все успокоились и опять зашли в казармы и расселись за столы. Старослужащие есть уже не хотели, а молодёжь дорвавшись до сладкого шустро уничтожали торт. Ничего что завтра им будет худо, что будут срать дальше чем видеть и блевать, блевать, выворачивая желудок наизнанку... Ничего...., ЗАТО ИМ ХОРОШО СЕЙЧАС...
   Непонятно кто кинул клич устроить песенное соревнование - Какая батарея перепоёт другую или всех разом. Идея была подхвачена всеми с воодушевлением и через несколько минут... Нет это песней не назовёшь. Это был упоительный рёв полутора сотен молодых глоток, на который в испуге прибежал начальник политотдела, но увидев что бойцы сидят за столами и в воодушевлением поют во всю глотку и такие же ответственные, засмеялся, махнул рукой и удалился к себе.
   Через полчаса таких песенных выкрутасов, потому что мы пели с энтузиазмом ещё и на плацу, все устали и личный состав реактивки безропотно лёг спать. Мы, ответственные, посидели ещё с полчасика и тоже завалились спать. Я как в яму провалился, но проснулся свежим и полный сил, с удивлением обнаружив спящим около себя командира батареи. По его помятому виду было видно, что новогоднюю ночь он провёл бурно и явно не дома. Через час проснулся и он. Мутным и унылым взглядом обвёл помещение канцелярии и сходу всосал из холодильника холодненькой Менты, крякнул с удовольствием и вновь припал к спасительному напитку.
   - Ну и дома мне будет...., - грустно прокомментировал комбат, - и главное обидно, что не хера не помню - где и как...
  
  Глава четвёртая.
  
  
   Был последний день занятий по боевой готовности и всем уже до чёртиков надоело бегать из расположения в парк и обратно. Бежать надо в парк метров четыреста, да всё в горку по каменистой тропе, так что когда там оказываешься то весь в мыле и в поту. Назад то ничего - вниз и не неторопливо. Всё как обычно, как и в Союзе. Первый день не спеша, второй день лёгким галопом, третий уже в хорошем темпе, а сегодня с выходом в район. Единственно, что радовало - тепло. Для старослужащих тепло, а для новичков жара. В Союзе, как по закону подлости во время выхода в район устанавливались морозы и занятие превращалось в борьбу с холодом.
   Сегодня вся бригада по нескольким маршрутам пешим ходом выходят в район сбора. А это двадцать километров туда и столько же обратно. Конечно, это учебный район сбора. В случаи же войны есть секретный район, сведение о котором хранятся в запечатанном пакете. Я со своими разведчиками тогда должен в течении трёх часов разведать маршрут и район и доложить по связи командованию о его готовности.
   Наша батарея тоже идёт, а я еду на машине и разворачиваю в районе палатку для командования дивизиона. Иван Худяков заболел и начальник штаба сказал, что я на этот выход буду работать за начальника разведки. С одной стороны мне хотелось пройти с батареей, но с другой стороны лучше это сделать весной, когда организм адаптируется к жаре. А так только изойдусь потом.
   Естественно сыграли в шесть часов тревогу. За нами в деревню примчался автобус, сбегали в парк, изобразили там заводку двигателей и на завтрак. После завтрака колоннами начали вытягиваться из своих расположений. А я быстро загрузил большую палатку, колья, стулья, столы бачки с водой, связь и остальное имущество в кузов и тоже двинулся за БТРом командира дивизиона, где сидел сам Подрушняк и всё управление.
   Выехали через тревожные ворота нашего учебного центра, на асфальте свернули влево, через два километра вправо и стали подыматься вверх, в холмы. Здесь ещё не был и поэтому с любопытством рассматривал голую незнакомую местность с выжженной жёлтой травой и одинокими пальмами, стоявшими друг от друга на расстоянии метров в пятьдесят. Попетляв между вершинами холмов, внезапно въехали в лес. Это по нашему лес, а по ихнему наверно кусочек джунглей. Высокие деревья с мощными и обильными кронами, в довершении ко всему обвитые лианами толщиной в человеческую руку, густые заросли, между ними папоротники и другие растения, закрывающие землю. Всё это было густо и неприступно переплетено и человек мог туда зайти, только если в руках будет хорошее мачете. И то придётся с силой прорубаться через кусты. Узкая дорога, зажатая джунглями внезапно нырнула под массети, натянутые высоко над дорогой и крепко зацепленные за верхушки деревьев.
   - Ого..., - удивился я, через лобовое стекло с любопытством рассматривая бесконечную массеть.
   - Тут, дальше..., километрах в пяти у них подземные склады в туннелях и патронный завод. Вот они и маскируют дорогу и массеть ещё километра два будет висеть, - прокомментировал водитель, уходящий в Союз на дембель весной.
   Действительно, через пару километров появилась развилка дорог. Мы уходили влево, а дорога ныряла уже под непроницаемые кроны деревьев сомкнувшихся над дорогой. Там уже массетей не было видно, да и так с воздуха ни черта не увидишь в этом растительном буйстве.
   - Там ещё с километр и туннели начинаются, - кивнул головой водитель, а через километр закончилась и маскировка из массетей над нашей дорогой. А ещё через пару километров мы выехали из джунглей и спустились к перекрёстку, где свернули вправо. Проехали пару населённых пунктов, свернули в поле и, снизив скорость, по грунтовой дороге двинулись вдоль высоких, высотой три метра, бесконечных зарослей сахарного тростника. Потом резко свернули вправо, в узкую, зажатую тростником дорогу и через двести метров неожиданно выехали на круглую поляну диаметром метров сто пятьдесят. Здесь стояло пару высоких и толстых баобабов и с десяток, тоже высоких, манговых деревьев. Ровная, словно подстриженная газонокосилкой трава, и в тени баобабов типичный кубинский дом, сколоченный из потемневших от старости досок. Картинка прямо красивенная, так и просилась в кадр фотоаппарата под названием - Они так живут.
   Остановились, все попрыгали с БТРа и из кузова моего ГАЗ-66, вылез и я. Что не говори, а очень красиво, да ещё высокий тростник по краям поляны, органично вписывает всё это как бы в естественную рамку.
   Подошедший майор Захаров, мотнул головой на окружающий пейзаж: - Что.., красиво?
   - Да, жалко фотоаппарат не взял.
   - Ничего весной здесь ещё красивее, а на траве в бесчисленном множестве лежат королевские манго. На БТРе едешь и из-под колёс сок в разные стороны так и брызжет. Вот тогда и нащёлкаешься, а сейчас давай расставляй палатку вон там, так чтобы по максимуму тень была.
   Расставить палатку, затащить туда всё имущество было делом минут в тридцать. Связью занимался начальник связи Юртаев, я же был пока свободен. Увидев, что бойцы как только выпадала свободная минута, бежали с мачеткой к тростнику, рубили его на несколько кусков, очищали и сосали сладкий сок, тоже сходил, вырубил себе и попробовал - приятная штука. Командование всё уже сидели на раскладных табуретах в тени палатки и наблюдали за моими манёврами, а когда я подошёл Подрушняк стал рассказывать, как он один раз попал на сафру.
   - Ну ты, Цеханович, ещё увидишь это..... Недельки через две они начнут повсеместно поджигать поля с сахарным тростником... Во тогда заполыхает кругом...
   - Поджигать, а зачем?
   - Огонь - это один из элементов подготовки к сафре. Они выжигают все сухие листья, живность разную там - змей, скорпионов. Ещё говорят, не знаю насколько это правда, но когда огонь низовой идёт то якобы сок в тростнике более качественным становится. Ну, вот когда они всё выжгут, вот тогда начинается сафра. Выгоняют на поля всех, в том числе школьников и студентов и начинается рубка сахарного тростника.
   - У них же комбайны есть. На хрен людей туда гнать в таком количестве? Я вот на картинках видел...
   - Эээээ..., наивщина, - Подрушняк покровительственно и свысока посмотрел на меня, - всё это пропаганда. У них даже завод есть по выпуску этих комбайнов. Мы им, русские, построили. И они успели на всю страну, пока там русские специалисты были штук триста сделать. Мне один знающий кубаш рассказывал, что их сейчас так и осталось триста штук и завод только тем и занимается, что их ремонтирует. Поэтому людей и выгоняют на рубку тростника. Да и они с удовольствием идут - платят там хорошо. Смена обстановки, ну и так далее. Я как-то туда подъехал, а они все в саже, потные, грязные, целый день на жаре машут мачетками. Так вот к соку. На каждом участке стоят примитивные соковыжималки. Две здоровых шестерни на раме, рукоятка приварена к ним и жёлоб. Вот он подходит туда, суёт в шестерни ствол тростника и крутит рукоятку. Сок по жёлобу в посудину стекает - грамм триста-четыреста. Я тоже попробовал - сок сладкий и что удивительно охлаждённый....
   В неспешной беседе, прерываемой сеансами связи с бригадой и идущими в пешем порядке подразделениями, прошёл час и почти одновременно поступили доклады от третьей и второй батарей. Просили машину для ослабевших на марше бойцов и послали меня.
   В пяти километрах от района сбора, мне попались батареи, идущие навстречу. Жуков махнул рукой, чтобы я ехал дальше и ещё через пару километров наткнулся на сидевших в тени у дороги солдат, около которых стоял Серёга Мельников.
   - Серёга, ты что ли ослабевший, - подковырнул товарища.
   Мельников махнул рукой, как будто отгонял муху и мотнул головой на солдат: - Да вон..., молодёжь..., а я старшим остался. Розочек нахватали и идти не могут... Сейчас ухохочешься...
   - Хорошо, давайте загружайтесь, - я махнул рукой бойцам и с огромным удивлением стал наблюдать за странными действиями солдат. Пару бойцов, стыдливо отвернувшись, поднялись с земли и спиной, спиной ко мне и к Мельникову, который подмигивая и еле сдерживая смех, кивал на солдат. Чуть сдвинувшись в сторону, с удивлением увидел причину стыдливости. Ширинки у них были расстегнуты полностью, всё хозяйство и причиндалы вывалены в наружу и поддерживались обеими руками, а сами солдаты двигались к машине в раскорячку.
   - Серёга, чего это они? - Тихо шепнул другу.
   - Смотри, смотри на того, - Серёга кивнул головой на третьего солдата. Тот тоже встал, но стоял и не двигался с места. Ноги тоже в раскоряку, ширинка застёгнута, но поза, в которой он стоял, говорила уже о проблемы с задницей. Солдат сделал неуклюжий шаг, болезненно поморщился, потом ещё шаг и новая гримаса на лице - и так, чуть не плача он подошёл к кузову, куда ему помог забраться водитель ГАЗ-66.
   - Серёга, что хоть случилось?
   - Те, двое с яйцами, натёрли трусами розочки до крови и идти могут только когда яйца в руках несут.
   - А как можно трусами так натереть кожу? Я первый раз такое вижу.
   - В Союзе, конечно, такое не увидишь, особенно у тебя на Урале. А здесь, когда человек потеет быстро. Это ж молодняк, который осенью прибыл. Так вот трусы становятся мокрыми и противоположная штанина трусов, от той где все причиндалы болтаются, начинает скатываться до самой промежности и сдавливать там кожу. Если идёшь один, можно остановиться и всё это дело расправить, правда через некоторое время снова скатается и снова придётся останавливаться. А тут идёшь в составе колонны, когда тебя подгоняют и ты не должен отставать, вот так и происходит. А у третьего..., он натёр задницу. И майки точно также скатываются и могут натереть уже подмышки. Тоже бывает у кого волосы между ягодицами жестковатые... Чтобы избежать в условиях тропиков на таких длительных маршах, таким надо слегка промежность вазелинчиком, как это не смешно, немного пройти.
   Серёга хитровато посмотрел на меня: - Повезло тебе, что ты сегодня на машине. Тоже ведь мог влететь.
   Я беспечно махнул рукой: - А..., я плавки ношу, не прошёл бы этот номер. Ладно, поехали...
   Завёз солдат к штабной палатке и там их высадил. Они сели в тени баобаба и ими занялся наш медик, а майор Захаров отослал с Мельниковым в батареи.
   - Иди с Мельниковым, посмотри, где районы батарей и как они их приводят в порядок. Потом придёшь, доложишь...
   Районы оказались совсем рядом. Если идти по дороге то это будет метров семьсот, а напрямую через тростник всего триста метров. Здесь уже кипела работа. Бойцы махали мачетками, вырубая мелкий кустарник, заполонивший выкопанные капониры под технику за прошедшие полгода. Офицеры кучковались и с наслаждением покуривали, делясь впечатлениями от марша. В первой и в моей батарее всё было нормально. Бойцы закончили рубку и теперь растелешившись до трусов и плавок сушили на горячем солнце обмундирование, готовясь двигаться обратно. А вот район третьей батареи накрывали волны зловония.
   - Что тут у вас за херня? - Выскочив из облака зловония, я подошёл к смеющимся офицерам третьей батареи. Те стояли в сторонке и следили, как солдаты по очереди подбегали к капонирам. Рубили с минуту здоровенные кусты и убегали к чистому воздуху, чтобы отдышаться.
   - Так что тут у вас так воняет? Гавно что ли раскопали?
   Офицеры рассмеялись: - Ничего, ничего, Боря, вот ещё немного послужишь и узнаешь что такое "Смерть европейца", а сегодня... вон иди к тем кустам и запомни их. А когда их увидишь - не трогай. Всё кругом завоняешь и сам провоняешь.
   Закрыв нос пальцами и дыша широко открытым ртом, я подошёл к порубленному кустарнику и осмотрел ветки. Одну из них поднял и сильно нюхнул: - Блядььььь...., ну и вонь...., - бросил ветку и метнулся к сослуживцам, которые встретили меня подколками.
   Отсмеявшись вместе с ними, я спросил: - А что про "Смерть европейца" говорили? Что это за фигня?
   Снова смех и новые подколки: - Узнаешь в своё время, но это фигня. На мужиков не особенно действует, в основном на баб. А вот "кубинка" - этого ты никак не минёшь. А вот эти кусты увидишь - не трогай. Пока их не трогаешь - они не воняют. А как рубить начинаешь, так вот эта вонь и идёт.
   Обойдя весь район, я вернулся на поляну к штабной палатке. К этому времени подъехал на машине командир взвода обеспечения прапорщик Киреев, привёзший на весь дивизион обед. Как только дивизион отобедает, так сразу же пойдём обратно.
   За обедом я спросил секретчика - Что это за херня такая "Смерть европейца" и "кубинка"?
   - Около твоей касы дерево растёт. Ну..., такое как сирень, правда там цветы крупные и красные. Так вот когда она начинает цвести, все белые люди начинают сильно чихать, а ещё больше слезятся глаза. На негров, метисов и всех остальных местных с примесью не действует - поэтому и называется "смерть европейца". Но тоже не на всех. А "кубинка" - та ещё штука, по серьёзнее. Стремительный понос, ни с того ни с сего, порой штаны не успеваешь снять...
   - Да ну..., - выразил я недоверие.
   - Да, да... Причём она индивидуальна и ею переболевают каждый. Но...., - Коля наставительно поднял палец в верх, у каждого она проходит по своему и в разные сроки. Кто в первые же дни её подхватывает, кто через несколько месяцев, а кто и позже - но обязательно. Как у тебя она пойдёт... ну не знаю... Готовься.
   Через час мы начали сворачиваться и вскоре поехали обратно. В течении обратного марша я подобрал с дороги человек пятнадцать солдат с растёртыми яйцами и жопами и привёз их в бригаду.
   Со следующего дня начались плановые занятия. Огневики занимались в парке, а я брал приборы и уходил со взводом на ВАП и там разворачивал наблюдательный пункт, откуда открывался красивенный вид на небольшой автодром, на наши учебные поля, где занимались мотострелки и миномётчики. С нашей возвышенности хорошо были видны дороги, рощицы, пригороды Гаваны и сама Гавана. Расставлял буссоль, дальномер ДАК-2. Связисты расставляли радиостанцию Р-109Д, телефонные аппараты и катушку с кабелем. Начинал с азов: задачи разведки, требования к разведке, организация разведки, ведение разведки и ведение документации на НП. Связисты изучали такие же вопросы, но применительно к связи. Уже через три дня, когда бойцы заучили то, что я требовал и могли запросто процитировать какие положено положения Руководства по боевой работе подразделений оптической разведки, приступил к практическим действиям. До опупения заставлял отрабатывать вопросы скрытного занятия НП и оставления. В перерыве между ними отрабатывали нормативы. Пару раз приходил начальник артиллерии и проверял, как я проводил занятия, а через несколько дней, прямо с занятий, вызвал меня к себе.
   - Цеханович, готовься. Со следующего понедельника ты проводишь недельные сборы со всеми артиллерийскими разведчиками на базе арт. дивизиона в Торренсе.
   - Так я, товарищ подполковник, командир взвода управления батареи. Вон капитан Худяков пусть и проводит, раз он начальник разведки.
   Начальник недовольно поморщился: - Цеханович, хорош дуться. Худяков мне тут нужен, я его постепенно начну вводить в курс дела, а уже через три месяца ты вернёшься на свою должность. Всё..., всё иди к себе и после обеда приносишь мне темы занятий, а мои писаря расписание занятий тебе напишут.
   В расположении дивизиона была тишина, лишь изредка из полутёмных и прохладных казарм выглядывали дневальные внутреннего наряда. Да перед штабом стоял УАЗик с незнакомыми номерами. Я сунулся к начальнику штаба, чтобы попросить у него Программу боевой подготовки, но там сидел наш прокурор с Торренса. Сразу хотел выйти, но полковник меня остановил: - Подождите, товарищ старший лейтенант, вы чем сейчас занимаетесь?
   Услышав мой ответ, он повернулся к Захарову: - Вот и нормально. Вы и старший лейтенант и будете понятыми.
   - Захаров махнул мне рукой: - Давай, заходи и садись вон там.
   Зачем приехал полковник-прокурор, я в общих чертах знал. Ещё когда приехал на Кубу, то обратил сразу внимание на некоторые отличия нашей бригады, допустим от такой же бригады в Союзе. Сразу же бросилось в глаза обилие легкового транспорта. Я сам в Союзе ни в одной бригаде не был, но отталкиваясь от, допустим, мотострелкового полка, мог предположить что УАЗики в бригаде могут быть у комбрига, замов комбрига... Ну..., ещё НачПо и всё. Может быть один автобус. Допускаю, что у комбрига могла быть служебная "Волга".
   А здесь куча "Волг", все командиры батальонов, дивизионов имели УАЗики, у начальника артиллерии белая "Волга", на которой он по моему почти и не ездил. Зато на ней частенько рассекал командир взвода управления начальника артиллерии старший лейтенант Чурбанов, с которым у меня сразу не сложились отношения. Жил он у нас в деревне и на обед почти всегда ездил на "Волге" как барин и никогда никого не приглашал с собой. Был заносчивым и высокомерным. До окончания срока службы у него здесь оставался год и он хвастал как вернётся и его дядя пробьёт ему должность командира батареи в Москве.
   Были ещё автобусы в каждом батальоне и дивизионе, а также несколько штук при штабе бригады. Если у нас были ПАЗики, то там ЛиАЗы. Эти же автобусы поддерживали автобусное сообщение между посёлками, где проживали офицеры и прапорщики, а также использовались в целях самих подразделений. В основном это субботние и воскресные выезды семей офицеров на отдых либо на пляж, либо на экскурсию в Гавану или ещё куда-нибудь. У нашей реактивки автобуса не было. Около года из-за того, что влетели в дебильную аварию. В Гаване был один автомобильный туннель, который делился на две части: для легкового транспорта с низким сводом и для грузового с высоким сводом. Оба входа были рядом друг с другом и неопытному водителю или старшему автобуса порой нелегко было определить в какой туннель надо въезжать. Вот в один прекрасный день, для автобуса и старшего не совсем прекрасный, попутали туннели и наш автобус на большой скорости влетел в туннель для легкового транспорта. И так он туда качественно влетел и заклинился между потолком и полом, что его пришлось разрезать на части и по частям вытаскивать оттуда. Только к моему приезду у нас снова появился автобус.
   За четыре месяца до моего приезда на Кубу, на подъезде к Гаване со стороны Касабланки произошла автомобильная катастрофа с участием "Волги" нашего учебного центра и кубинской грузовой машины. Виноват был кубинец, но в аварии погибла жена полковника, за которым был закреплён автомобиль. Солдат-водитель остался жив. Тело жены офицера отправили в Союз, туда же досрочно уехал и сам офицер. Провели служебное расследование в бригаде. Кому положено выписали выговора и другие взыскания, и на этом дело закрылось. Автомобильная служба добросовестно подготовила и подала документы в Москву на списание "Волги". И тут обнаруживается, что разбитая "Волга" уже как пять лет списана и вместо неё в бригаду была поставлена новая "Волга". Срочно с Москвы прибыла комиссия, которая провела ревизию автомобильного парка бригады, в результате чего была выявлена следующая картина - в бригаде эксплуатируется в полный рост около 150 единиц списанной автомобильной техники, а новая, поставленная взамен списанной, отсутствует. То есть продана кубинцам. Это был скандал. Было заведено уголовное дело в том числе и по факту отсутствия в реактивном дивизионе 8 грузовых автомобилей. И сейчас прокурор решил провести очную ставку между зам по вооружению майором Карпук и старшим лейтенантом Дафтян, который был председателем комиссии по списанию автомобильного имущества. Минут через десять появился вспотевший Карпук. Спокойно со всеми поздоровался и сел за стол рядом с Захаровым. Держался он уверенно и всем своим видом говорил - Мне бояться нечего, я кристально чистый человек. Прослужив это время в реактивке, я полностью убедился в правильности оценки зам по вооружения, данную моим заменщиком. Карпука в дивизионе не любили, авторитетом он ни у кого, даже у солдат не пользовался. И за высокомерие со стороны майора втихушку платили презрением. У нас в парке прижились две собаки, так солдаты на большей собаке выстригли на боку большими буквами слово - КАРПУК. Но он был замом Подрушняка, при всей своей гнилости имел сильный и нахрапистый характер. Никого не боялся, плевал на отсутствие авторитета и держался независимо. Я смотрел на него с любопытством, прикидывая на себя ситуацию, в которой оказался майор - А как бы я держался, оказавшись в таком положении? То что Карпук был причастен к продаже кубинцам автомобилей, ни у кого не вызвало сомнений. Открыто это в лицо ему никто не говорил, но он мнение офицерского коллектива знал и спокойно говорил: - Во-первых, всё это надо ещё доказать, а во-вторых, у меня в Москве хорошие подвязки и блат. Ничего мне не будет.
   Через пять минут после того, как пришёл Карпук, в кабинете робко нарисовался Сурик Дафтян. Стеснительно улыбаясь, поздоровался с присутствующими и сел на стул перед прокурором. Туда пододвинулись Карпук и мы с Захаровым.
   После всех необходимых протокольных процедур, за которые мы расписались в протоколе очной ставки, прокурор возгласил: - Что ж, переходим к конкретике. Товарищ старший лейтенант, вы являетесь председателем комиссии по списанию автомобильного имущества. С какого времени?
   - Да, товарищ полковник, - тщательно выговаривая слова, ответил Сурен, - я являюсь председателем комиссии по списанию автомобильного имущества реактивного дивизиона с осени 1985 года.
   Прокурор достал из папки несколько листов актов списания и протянул их Дафтяну: - Товарищ старший лейтенант, это акты списания нескольких автомобилей вашего дивизиона. Они подписаны вами, как председателем. Посмотрите пожалуйста и скажите - Ваши это подписи стоят?
   Сурик осторожно взял бумаги в руки, медленно и тщательно осмотрел каждую, внимательно вгляделся в подписи и аккуратно положил их обратно перед прокурором.
   - Да, товарищ полковник, эти акты подписывал я и там стоят мои подписи.
   Карпук, услышав подтверждающие слова, еле заметно и облегчённо перевёл дух и слегка даже осел на стуле, расслабившись.
   - Прежде чем занести ваши слова в протокол, я обязан ещё раз вас предупредить об ответственности за дачу ложных показаний....
   Сурик озадаченно встрепенулся на стуле, выпрямил спину и протянул руку к актам: - Товарищ полковник, дайте я ещё раз посмотрю на акты.
   Осторожно взял в руки листки, поднял с глаз на лоб очки и, близоруко щурясь, впился глазами в подписи. Через минуту опустил очки на глаза и также осторожно положили бумагу на стол перед прокурором и удивлённо-твёрдым тоном произнёс: - А вы знаете, товарищ полковник? А это не моя подпись....
   - Как???? - Взвился со своего места Карпук, - ты что Сурик? Это ж ты подписывался.... Я к тебе ещё когда подходил....
   - Товарищ майор, это не моя подпись. Я ничего не помню и ничего не подписывал, - с неожиданной твёрдостью заявил Дафтян Карпуку и повернулся к прокурору, - товарищ полковник, где надо подписать и разрешите идти, а то мне занятие ещё проводить.
   Быстро подписал бумаги и под крики Карпука: - Сурик, подожди меня, вместе в парк пойдём..., - задом, задом, не забывая прикладывать руку в отдаче воинского приветствия, выдавился из кабинета начальника штаба в коридор.
   Карпук бушевал и отказался подписывать протокол: - Всё это ерунда, товарищ полковник. Я сейчас с ним поговорю и он признает свои подписи....
   После того, как мы подписались и очная ставка закончилась, Карпук пулей выскочил из кабинета.
   Оставшиеся два часа я провёл в канцелярии батареи выписывая темы занятий на сборы.
   Приехав на обед и идя от автобуса к своей касе, я увидел занятную картину. Оказывается, выйдя из кабинета начальника штаба, Давтян не пошёл в парк на занятия, боясь предстоящей встречи с Карпуком. А метнулся на автобусную остановку и уехал домой, где и закрылся наглухо в своей касе. Майор, выскочив на улицу, сразу же умчался в парк для сурьёзного разговора со старшим лейтенантом, но не найдя его там и правильно поняв, что тот прячется дома - рванул в деревню. Приехав, он ломанулся в дверь, но та была закрыта. Он кинулся к двери на мойке и та тоже закрыта. Жалюзи опущены, но Дафтян был внутри.
   - Сурик, Сурик, открой двери... Давай поговорим...
   - Я, товарищ майор, двери вам открывать не буду и разговаривать с вами тоже не буду....
   - Сурен, ну давай поговорим....
   Вот момент уже часового разговора я и застал. Карпук на корточках сидел у бокового окна с опущенными жалюзами, прислонившись боком к стене и проникновенно, через жалюзи, говорил со старшим лейтенантом: - Сурик, ну пойми меня.... Если ты отказываешься от своей подписи, то получается, что я помимо всего изготовил ещё и подложные документы. Ты можешь понять, что это больший срок....? А мы оба знаем, что подпись ты ставил. Ну, Сурик, чего ты боишься, ведь тебе ничего не будет. Подумаешь, подпись поставил....
   - Товарищ майор, подписи я не ставил и не уговаривайте меня....
   Все офицеры, кто видел эту картину, ядовито и безжалостно ухмылялись и шли дальше. Правильно говорится - Земля круглая и рано или поздно откуда ушёл - туда и пришёл. Это Карпука бог наказал за высокомерие, хамство и хапужество. Ещё несколько дней тому назад он смотрел на Дафтяна с презрением и с высокомерием, а сейчас готов был унижаться. Я и не только я, но и другие прекрасно знали, что подписи Дафтян ставил, но с другой стороны не осуждали за отказ признать их. Я тоже был несколько раз председателем комиссии по списанию вещевого имущества нашего полка и когда к тебе подходит начальник вещевой службы и просит подписать акт списания такого-то имущества, то никогда не бежал проверять - А не врёт ли он? А может, он их продал или украл? Конечно, допускал, что он списывает гораздо большее количество имущества и понимал, что нормы носки одни, а на практике другие. А ещё есть просто утери личным составом.... Верил офицеру, верил в его порядочность и подписывал не глядя. И мог запросто оказаться в положении Дафтяна. А тут был наглый обман, да ещё подстава. Не хочет Дафтян признавать свою подпись - так это его право.
   ....В воскресенье, после обеда, меня и четырнадцать арт. разведчиков с бригады привезли в артиллерийский дивизион в Торренс. Меня устроили жить в офицерской бане, прямо в раздевалке, чему я обрадовался. Помимо того, что там можно без помех принять душ, я прямо с койки мог упасть в бассейн и также спокойно поплескаться. Бойцов определили жить в казармы. Я был назначен старшим сборов и мне в помощь придали начальника разведки арт. дивизиона шустрого старшего лейтенанта Андрея с кем я вечером, в бане не хило отметили начало сборов. Насквозь промокший матрац, простыни и подушка, множество глубоких луж на кафельном полу, только подтвердило это. А валявшийся рядом в сильнейшем похмельном синдроме на деревянной скамье Андрей ещё добавил о прошедшем вечере яркий рассказ о беспрерывным ныряньем в бассейн во время обильных возлияний. Это, Слава Богу, что в бассейне была вода, а то мы своими дурными головами побили бы весь кафель и ещё утром удивлялись - Чего это он такой весь разбитый? Но и без этого головы трещали, дико хотелось пить и ещё больше почистить зубы, чтобы избавиться от Змея Горыныча вырывающегося при каждом выдохе. Но сто грамм водки и получасовое сиденье в прохладной воде привели наши организмы в рабочее состояние.
   Правда, Андрей, вяло пошевелившись и также вяло промолвил: - Боря, тебе тут всё равно занятие проводить, а я пошёл домой. До обеда я не боец, а после обеда ты можешь отдохнуть. Я уже бойцами займусь.
   Меня это полностью устраивало. После завтрака к нам присоединились разведчики с арт. дивизиона и два разведчика с миномётной батареи с тамошнего мотострелкового батальона - "Двадцатки". Все двадцать четыре человека были экипированы и укомплектованы буссолями. А чтобы не мозолить глаза начальству, я увёл разведчиков из расположения арт. дивизиона и, выбрав удобное место, начал сборы. Сначала оценил укомплектованность экипировкой, которая оказалась довольно убогой, что ярко говорило об безделии, либо отсутствии опыта в таком важном вопросе их командиров. Вывел из строя уже своих, батарейных разведчиков и показал как боевые документы на пластике, а потом, показной вариант, но уже в исполнении на ватмане. Хотя, честно говоря, всё это надо было показывать командирам батарей и взводов, а потом драть и требовать такого же от них.
   Тут же провёл и беглый опрос теоретической части - Те же задачи разведки, требования к разведки, обязанности дальномерщика, обязанности командира отделения разведки. Ну и другие вопросы. Если разведчики с дивизионах ещё более менее, хоть и коряво, но через пень-колоду ответили на вопросы, то миномётчики плавали и мучительно пытались из себя хоть что-то выдавить. Примерно такой же расклад был и по выполнению нормативов. Время до обеда пролетело быстро и активно и на после обеда я поставил им задачи на изучение положений из Руководства по боевой работе подразделений оптической разведки. Андрей пообещал это дело возглавить, а я сам оделся в гражданку, вышел на дорогу и смотался в Гавану. Я ещё ни разу не был в столице Кубы, поэтому шёл по её улицам и с огромным удовольствием осматривал и впитывал в себя староиспанскую архитектуру. Прошёл мимо огромнейшей Площади Революции, куда Фидель на митинг собирал миллионную толпу и в течении многих часов исторгал из себя речи. Как оратор Фидель был сильным и благодаря его ораторскому искусству его впервые и признали на международном уровне. В начале шестидесятых годов, когда Фидель поехал первый раз то ли в Аргентину, то ли в Бразилию на международную встречу и там впервые выступил. Без единого листка бумаги на трибуне, сыпя многочисленными цифрами, выкладками, приводя и цитируя целыми кусками первоисточники, Фидель, своей пятичасовой аргументированной и логично построенной речью, просто "убил" всех делегатов. И сейчас раза три в год он собирал такие митинги и выступал перед такой вот миллионной аудиторией.
   Помимо того, что просто хотел погулять по улицам Гаваны, у меня была ещё определённая цель. Я был коллекционером - филателистом и нумизматом. И накануне отъезда на Кубу крутил в руках альбомы с обменным фондом своей коллекцией из почтовых марок, не зная что с ними делать. И даже сам не заметил, как сунул их в багаж. Каково было моё удивление, а потом и радость, когда из пришедшего багажа достал семь альбомов с советскими марками. И тогда же я выписал из ежемесячного журнала "Филателия" несколько конкретных адресов кубинских коллекционеров. Вот как раз и шёл на один из адресов. Как оказалось, когда я нашёл его в центре старой Гаваны около величественного здания бывшего Сената, это был отдел общества филателистов Гаваны. Там были очень удивлены приходу советского филателиста. Но договорится об каких либо контактов не получилось: моего куцего словарного запаса испанских слов явно не хватало, а они ни бум-бум по-русски. Но зато на клочке бумаги написали мне какой то адрес в нашем городе Сантьяго де Лас Вегас. Какой-то Хусто там проживал. Я в свою очередь оставил свой адрес.
   После посещения филателистов уже спокойно гулял по улицам и проспектам и совершенно случайно, в районе порта наткнулся на небольшой магазинчик, торгующий нумизматическими товарами, в том числе монетами и банкнотами. Я тут же за десять песо купил один из наборов монет, состоявший из двадцати монет разных стран и лет и в очень хорошей сохранности. Время в прогулке прошло быстро, также быстро на город опустился вечер и я фланирующим шагом направился обратным путём к автобусной остановке и в этот момент, в этой части города произошло веерное отключение электричества, погрузив улицы в кромешную тьму.
   Епонский городовой, по закону подлости я решил срезать путь и с известного маршрута свернул в узкие улочки, где по выключению света банально заплутал. И ориентир у меня сейчас был только один - Площадь Революции. Выбравшись туда, я даже в темноте спокойно мог дойти до искомой автобусной остановки. Был бы сугубо гражданским, я бы плутал по кривым каменным переулкам до утра. Но армейская служба и артиллерийский опыт помог. Я как бы поднялся мысленно над Гаваной и, с ориентировавшись, проложил направление к Площади Революции. А через полчаса ходьбы в том направлении вышел к площади. Дальше, довольно быстро добрался до остановки и как раз успел на последний автобус на Сан Антонио, маршрут которого проходил мимо Торренса и здесь моим ориентиром в темноте тропической ночи был вечный огонь на мемориале погибшим советским воинам. Если бы я его пропустил, то потом с Сан Антонио мне пришлось топать и топать. Но, Слава Богу, мои приключения закончились благополучно и в двенадцать часов ночи я рухнул в тёплую воду бассейна, смывая с себя пот и вонь городских улиц.
   На следующий день, до обеда провёл интенсивные занятия по нормативам, потом по правильному заполнению и оформлению рабочих документов на НП батареи. Проверил то, что они должны были изучить, вчера после обеда. Если практические вопросы бойцы отрабатывали с удовольствием и в общем в нормативы вкладывались, то вот с теоретической составляющей было гораздо хуже. Лень было напрягать мозги. В середине занятий приехал начальник артиллерии, проверил, как идут занятия и остался доволен. Единственно выразил неудовольствие отсутствием начальника разведки дивизиона, но я его отмазал, типа: основная нагрузка на того ляжет после обеда. Но всё равно начарт недовольно пробормотал: - Здесь он должен быть..., на занятиях, а не балду гонять.
   Видя, что он собирается уезжать, я обратился к нему с предложением: - Товарищ подполковник, у меня завтра по плану два часа занятий по Военной топографии. Разрешите, я до обеда полностью время посвящу Военной топографии.
   - Почему? - Начарт собрался садиться в машину, но повернулся ко мне.
   - Хочу получить карту окрестностей и по ней, вместе с обучаемыми, проложить маршрут к Сантьяго де Лас Вегас, пройти туда, практически показывая как надо пользоваться картой, как ориентировать её на местности. В городе зайти на кладбище и в центр города.
   - А туда то зачем? - Удивился подполковник.
   - А хочу проверить и бойцам показать, как надо ориентироваться по церквям и старым кладбищам. Таким образом, у них лучше и на всю жизнь отложится в мозгах информация хотя бы по этому занятию.
   - Ну-ка, ну-ка, интересно. Напомни мне, я сейчас буду мимо проезжать и тоже зайду на кладбище.
   - Вот какая у меня информация по кладбищам и церквям. Тем более что костёл в Сантьяго постройки восемнадцатого века и кладбище у них тоже старое, когда соблюдались все правила. Могилы что у нас, что у католиков ориентируются с запада на восток. И крест у нас ставится в ногах, на востоке могилы. А у католиков крест и надгробие в голове, то есть на западном краю. У католиков алтарь в костёле располагается на западном краю здания, значит вход в костёл на востоке и перекладины креста соответственно должны север-юг.
   - Давай..., давай..., разрешаю данное занятие и сам сейчас обязательно заеду.
   После обеда Андрей занимался с разведчиками, а я получил в секретке листы и склеил карту. После чего вышел за пределы дивизиона и три часа потратил на разбивку маршрута протяжённостью в пять километров. В последний день сборов у нас будет так сказать зачётное занятие - Движение по азимуту.
   Занятие по Военной топографии прошли на "Ура". Несмотря на то, что нужно было по жаре пройти десять километров туда и десять обратно, бойцы с живостью интересовались всеми моментами ориентирования и работы с картой. На кладбище, когда убедились, что всё совпадает и могилы расположены согласно канонам, я распустил разведчиков и дал полчаса времени походить по кладбищу и посмотреть захоронения. А посмотреть было что. Это не наши неухоженные кладбища с заброшенными могилами. Каменные, мощные склепы с ажурными металлическими решётками на входе, такие же каменные и мраморные надгробия со статуями и скульптурными группами. Кругом чистые, посыпанные песком дорожки... и солдаты ходили по кладбищу с разинутыми ртами. Вышли к центру города к костёлу. Достали компасы и все убедились - вход находился на востоке. Решили проверить - А правда, что напротив входа, то есть на западной стороне, расположен алтарь?
   Когда мы чинно вошли в костёл, то просто "убили" этим посещением священнослужителей. Как? В костёле советские солдаты? Зачем? В чём дело?
   Заполошенно примчался падре, оказавшийся римским священником и, заикаясь, глотая от волнения слова что-то тараторил.... Слава Богу, нашелся среди местных прислуживающих знающий русский язык и их успокоил, объяснив наш визит проведением занятия по Топографии и что мы хотели посмотреть. Падре мигом успокоился, заулыбался и неожиданно предложил через переводчика: - Если это занятия и русским солдатам будет интересно, то он готов показать и сокровищницу костёла, где несколько столетий хранятся местные реликвии.
   Конечно, нам это было интересно. Он завёл нас в красиво оформленный пристрой и в течении часа интересно рассказывал и показывал реликвии, а потом провёл занимательную экскурсию по всему костёлу. Бойцы были в восторге и когда мы вернулись на обед в Торренс, пристали ко мне: - Товарищ старший лейтенант, давайте завтра ещё куда-нибудь сходим. - Я согласился и на следующий день, проложил по карте маршрут в сторону Сан Антонио. Дал бойцам карту и они по ней и пошли. Я не вмешивался и солдаты вполне толково прошли по начерченному маршруту. В костёл мы там не ходили, а кладбище посетили.
   На зачётное занятие приехал начарт с капитаном Худяковым. На старт вытащили стол, стулья. Разбил разведчиков на несколько групп и раздал кроки маршрутов. Запускали каждую группу через пять минут и маршрут заканчивался опять у стола, делая круг вокруг Торренского гарнизона. Зачётное занятие уложилось в два часа и на этом сборы закончились. Я уехал в бригаду на машине довольного сборами начальника артиллерии, а Андрей на машине арт. дивизиона повёз остальных разведчиков в бригаду.
   Думал, что субботу и воскресенье отдохну, но не тут то было. Только появился в дивизионе, как меня выловил начальник штаба: - Во..., отлично... Дуй, Цеханович, к начальнику штаба бригады Шкуматову он тебе задачу поставит.
   - Что за задача? Я ведь ещё на сборах числюсь.
   - Не знаю. Вот там и узнаешь. Сказали начальника разведки.
   - Так я ж не начальник разведки, пусть Худяков идёт.
   - Цеханович, я что буду объяснять подполковнику Шкуматову что Цеханович начальник разведки, но не начальник, а командир взвода. А начальник разведки, вообще другой офицер. Тем более что вы с ним однобарочники. Иди..., иди..., вперёд.
   Я боялся, что сейчас нарежут какую-нибудь жуткую задачу и проплюхаюсь с ней все выходные дни, но ничего. Задача была простенькой. Завтра с утра я со своими солдатами, в полевой форме, с оружием и боеприпасами выдвигаюсь на международный аэропорт имени "Хосе Марти" и охраняю самолёт члена Политбюро КПСС, прилетевшего на переговоры. Охраняю столько сколько нужно. Но, по всей видимости, до вечера.
   В восемь утра меня уже ждали в аэропорту кубинцы, отвечающие за охрану. Сопроводили мой ГАЗ-66 на дальний конец аэропорта, а через сорок минут туда подрулил красавец ИЛ-62 с членом на борту. Я думал, что встреча будет с организована с оркестром и со всеми ритуалами. Но визит наверно был чисто рабочий, а может даже секретный. Только самолёт заглушил двигатели на стоянке, как мы оцепили лайнер. Подъехало несколько машин с затемнёнными стёклами, откуда вышли встречающие лица, но в основном это были русские и наверно среди них был и посол, но в рожу я его не знал. Высыпало из самолёта несколько крепеньких человек охраны и оттеснили моих бойцов к хвосту. После чего уставились на меня, решая - Кто я? Кубинец или хрен с горы, которого можно и под жопу пнуть. Если бы я был в нормальной форме, может быть меня и шуганули, но тут они встали в тупик. Я как на грех на это задание одел ЮАРовскую камуфлированную форму, раскрашенную серо-тёмно-коричневыми полосами под скалу. Но фишка в форме была в том, что брюки имели достаточно широкие галифе, отчего я офигенно смахивал на немца Второй мировой войны. Ещё дурацкая, камуфлированная кепка на башке - вот они и гадали в нерешительности. Я подошёл, представился и они расслабились.
   - Ну ты, старлей, и вырядился....
   Член Политбюро уехал, я выставил на охрану парный пост, установил маршрут движения вокруг самолёта. Остальных расположил в тени ГАЗ-66, а сам отправился на самолёт посмотреть в каких условиях летает высшее руководство государства.
   Далеко меня не пустили, но дали возможность заглянуть в дверь, в салон или как они сказали - рабочий кабинет. Ну что ж - не хило. Но больше всего мне понравились стюардессы. Как на подбор высокие, стройные, сисястые.... Интересно.... Что уж там говорить, нашим членам под восемьдесят и как у них у самих с членами? Тем более при таком обслуживающем персонале.
   Через час всё наскучило и я уже бесцельно, убивая время, бродил по всем соседним стоянкам. Ещё через час уже не знал, куда мне деваться от жары. По кубинским меркам, несмотря на палящее солнце и раскалённый аэродромный бетон, день считался очень прохладным. Был ещё и небольшой ветерок, который несколько снижал струящейся жар от бетона, а кубинцы ползающие на стоянках в тёплых куртках, ещё больше запахивались от, как они ощущали, пронзительного ветра. Вскоре я не выдержал.
   - Никифоров, сходи к стюардессам и попроси пару вёдер воды, а то мы тут скоро совсем умоемся потом...
   Со стуком поставив полные вёдра на бетон, Никифоров похвастался: - Товарищ старший лейтенант, девки сказали - если ещё надо, подходите.
   Разделся по пояс, нагнулся и с наслаждением стал мыться под прохладной струёй воды из ведра, фыркая от удовольствия и ощущая, как энергия, отнятая жарой, вновь возвращается в тело. В этот момент мимо проходили кубинские лётчики в застёгнутых меховых фирменных куртках, с поднятыми воротниками от небольшого ветерка и засунутыми "по локоть" в карманы руками. Им было холодно, но увидев радостно плескающегося под струёй воды советского офицера, они сжались под куртками ещё больше и у двоих с содроганием в голосе вырвалось: - Оооо...., руссоооо..... мариконесссс....
   Что они там сказали, конечно, я не понял и не пытался понять, а лишь с превосходством рассмеялся над тем, что от увиденного им стало ещё холоднее. И судя по интонации возгласа здесь одновременно присутствовало восхищение, матерная изощрённость, осуждение и вновь восхищение. Передёрнув в зябком ознобе телом, они ещё больше зарылись в свои куртки и ускорили шаг, чтобы не видеть этого издевательства над телом.
   Нам повезло, уже после обеда, к самолёту не спеша подъехали легковые автомобили с затемнёнными стёклами, нас опять оттеснили к хвосту самолёта, не давая разглядеть - Кто хоть прилетал из членов Политбюро? Трап убрали и самолёт улетел в Союз, а мы к себе в бригаду.
   Сдав оружие, я направился в кабинет начальника штаба бригады. Доложил о выполненном задании и уехал домой, где от соседа по касе узнал, что с понедельника начинаются сборы командиров взводов и они будут проходить на учебном центре Алькисар. ЧЁРТ ПОБЕРИ!!!!
   В понедельник мы с час маялись на плацу бригады. Строевой смотр проводил полковник Затынайко, где его одним из "любимых" занятий было смотр носков. То есть снимаешь по команде правый или левый ботинок и являешь на обозрение комбригу и окружающих носок. Все об этом знали, но как всегда и сейчас нашлось двое, у которых из дыры в носке вызывающе торчал палец большой ноги. Затынайко, вообще то, был мужик со здоровым армейским юмором и под весёлый смех командиров взводов и присутствующих начальников отодрал позорников. Потом очередь дошла до командирских сумок и здесь традиционно отличались мотострелки, танкисты и другие специалисты. Поэтому, обгрызанные и ополовиненные обломки карандашей, помятые дешёвые тетради, причудливо поломанные офицерские линейки и другой командирский хлам очень скоро образовали живописную кучку на сером асфальте плаца. В положительную сторону тут как всегда отличились артиллеристы. Не сказать, чтобы у всех командирские сумки были укомплектованы полностью, но подавляющее большинство артиллеристов, при минимальнейших замечаниях, сумело "отстреляться". Но особо умилился полковник Затынайко, когда командир второго взвода первой реактивной батареи старший лейтенант Лычиц достал из сумки самодельный, из ватмана сделанный, блокнот командира огневого взвода. Колю Лычица я знал ещё по совместной службе в арт. полку в Свердловске и поэтому мог смело и объективно судить о нём. Как командир взвода, именно в работе с личным составом, он был слабоват и особо авторитетом у них не пользовался. А вот как артиллерийский офицер, как специалист он был грамотный и был выше нас на целую голову. Дотошный и скрупулёзный во всех вопросах, он этим своим качеством доводил своих подчинённых солдат до истерик, а офицеров, особенно когда он заступал в наряд до ругани и бешенства. Вот он ещё в Свердловске и сделал себе толстенный блокнот командира огневого взвода и заносил туда каллиграфическим почерком всё, что касалось артиллерии, а также свои, не лишённые изящества артиллерийские решения. В этом плане он был Умница. Над своим блокнотом он прямо "трясся" и говорил - ЭТО мой УМ... И если я его потеряю.... Вот этим "УМОМ" он и умилил комбрига. Вывел его из строя, раскрыл его сумку и показал остро заточенные карандаши, блестящий никелированный циркуль-измеритель и всё что положено иметь в командирской сумке. После чего провозгласил, показывая рукой на Колю - Равняйтесь СЫНКИ!
   На этом строевой смотр был закончен и мы убыли в Алькисар - самое убогое место на Кубе, где в этот момент, на целую неделю, сосредоточили около семидесяти здоровых, жаждущих развлечений молодых мужиков. Учебный центр - кучка щитовых казарм, несколько стрельбищ, танковая директриса. Всё это с двух сторон ограничено болотами, а с дальней стороны топкими берегами моря. Сам убогий Алькисар из нескольких коротеньких улиц, был в четырёх километрах от учебного центра. Единственно, что было положительным - это питьевая вода. На Кубе я впервые столкнулся с такой проблемой как питьевая вода. Вроде бы набираешь её из-под крана в стакан и смотришь - чистая, обыкновенная вода. И её пьёт в сыром виде всё местное адаптированное к ней население. Но оказывается в её составе очень много извести, которой не видно невооружённым взглядом. Если у тебя почки хорошие и здоровые, то ты какое-то количество сырой воды можешь выпить, но если слабые то с первого же стакана можно скопытится. Поэтому все русские воду кипятят и не просто кипятят, а ставят ведро и кипятят в течении полутора часов. Тогда вся извёстка и все полезные минеральные соли, находящиеся в воде, выпадают в осадок на стенки и дно ведра. После такого кипячения в ведре остаётся, как правило, половина воды и чистая чуть ли не дисцилированная вода. Конечно, это вредно и как говорят старослужащие здесь офицеры и прапорщики в первую очередь из-за отсутствия при таком кипячении Кальция и других минеральных веществ, сыпятся зубы, а потом всё остальное. Но зато, это происходит постепенно и растягивается на очень продолжительный срок. Также кипятят воду и для солдат. В каждом дивизионе, батальоне или отдельном подразделении есть должность - Кипятильщик, на которую подбирают добросовестных и чистоплотных солдат. И он в течении суток должен три раза прокипятить воду для солдат подразделения. Поэтому к употреблению воды у советских военнослужащих относятся очень ответственно.
   А здесь в Алькисаре, как рассказывает народная молва, можно пить воду без кипячения. Но ну его на хрен. И потекли унылые будни командирских сборов, которые я никогда не любил. Из этих сборов запомнились только вечерние посиделки за спиртным, да ночные занятия и так бы они и закончились и не остались бы в памяти, но на этих сборах, практически на пустом месте я схлестнулся с командиром взвода управления начальника артиллерии. У нас было обоюдная не любовь. Но если в пункте постоянной дислокации мы пересекались всего несколько раз и расходились в разные стороны, притушив взгляды. То тут, в куче, Чурбанов стал дерзко наезжать на меня, ища причины к драке. Я тоже был не робкого десятка, не хилый, под стать сопернику, поэтому не пасовал, не уходил в сторону, а наоборот обострял наши отношения. Всё понимаю и понимал, что драка между двумя офицерами - это ЧП. И мне может в этом плане хорошо достаться, как более зрелому и опытному офицеру, по сравнению с Чурбановым. Но вдруг появилось здоровое желание поставить на место зарвавшегося сосунка. Видя, что дело принимает хреновое положение, вмешался Сергей Мельников, который имел среди офицеров авторитет. Он нормально поговорил, отведя в сторону, с Чурбановым. А потом также отвёл в сторону меня.
   - Боря, беру сразу "быка за рога" - Ты, что не знаешь - Кто у него дядя? И чего он так буро держится здесь, в бригаде?
   - Да мне по хер кто его дядя.
   - Тем более, что не знаешь - это чуть не зам министра внутренних дел СССР. Ты понял на кого ты замахиваешься?
   - Оооо..., а я то думаю, что это фамилия мне что-то напоминает. Что серьёзно, что ли?
   - Да. Поэтому после драки ему ничего не будет, а тебя сожрут. И на хрен это тебе надо?
   Я в задумчивости зачесал в башке. Честно сказать, я был настроен на драку, но хотел это организовать так, чтобы не я её первым начал. Хрен с ним, пусть он мне первым в челюсть заедет. Я даже уклоняться не буду. Может быть и не вырубит с первого удара. Зато уж потом я .... Но теперь то понимал, что при любом раскладе буду виноват всё равно я.
   - Блин, Сергей, я ведь отступить теперь не могу. Все подумают, что зассал.
   - Всё нормально, ты главное не дёргайся, а я всё организую.
   И Сергей молодец, всё организовал грамотно. Не знаю, что он там говорил Чурбанову, но тот согласился на мировую и вечером, Мельников выставил на стол бутылку и мы помирились. Как-то после этого он ко мне стал дышать гораздо ровнее.
   Дома было всё нормально. Связь с родными наладилась и теперь четыре раза в неделю мы получали по 7-10 ленточек в конвертах, а это около пятидесяти долларов. Жена полностью освоилась с торговлей или как у нас называлось с ченчем и мы всегда были с деньгами. Торговала она всем и сигаретами, которые мне выдавали как "курящему", одеколоном "Шипр", купленным по дешёвке в городковском магазине, Кубинцы одеколон смешно выговаривали "Чипр"..., "Чипр". Продавала жена и продукты с продовольственного пайка. А наполнение пайка было солидным. Мяса было столько, что мы не успевали его съедать и половина его уходила на продажу. Много было консервов, которые кубинцы брали с большой охотой. Особенно они любили мясную тушёнку. Хорошо шла килька в томате. Да что им из продуктов не предлагай - брали всё. Но единственно, что я запрещал продавать, это настоящую Астраханскую воблу. Она тоже выдавалась по продовольственному пайку в высоких жестяных банках, где они были уложены по три штуки. Янтарная и твёрдая икра прямо таяла на языке и я никогда не мог дождаться пива и съедал её так. Много чего можно было предложить и продать. Деньги у кубинцев были, а вот в магазинах на них ни хрена не купить. Правда, эта торговля иной раз доставляло неудобства. Только садишься обедать за стол, как нарисовываются кубаши и пока идёт торговля, они только не садятся рядом с тобой с ложкой в руках. Но ничего: хочешь нормально жить - надо терпеть.
   А тут через два дня ко мне подкатывает Сергей Мельников с заманчивым предложением.
   - Слушай, Боря, у тебя же жена в положении. Так ведь?
   - Ну..., четвёртый месяц. А что?
   - Во..., раз у тебя жена в положении и рожать будет здесь, то ты имеешь право на доставку сюда багажа под рождении ребёнка. До восьмидесяти килограмм.... Ты секёшь - Сколько дефицита можно на продажу привезти?
   - Блин и что надо?
   - С тебя справка, что она в положении. Всё, а там официальное письмо от бригады на пересылку и ты встречаешь свой багаж, - Сергей выжидательно уставился на меня, а я с досадой зачесал затылок.
   - Да всё это хорошо. Но тут такая заковыка: мать у меня не деловая. Это ж ящик надо здоровенный сколотить, отправить с Перми. А куда отправлять? Она же не поедет в Одессу...
   - Стоп. Я всё продумал. Никуда ей не надо ехать и ящик колотить не надо. Это сделает мой отец. Она из Перми отправляет посылками, что вы закажете. Мой отец колотит ящик. Половина ящика твоя, половина моя. Мои же родители и организовывают отправку багажа баркой. И мы с тобой уже через три месяца получаем всё, что нам нужно. Как тебе это?
   - Серёга, отлично. Тогда ни каких проблем.
   Справку жена организовала быстро, я ею помахал перед носом НачПо и получил "Добро" на официальное письмо, которое было отправлено в двух экземплярах: один родителям Сергея, а второй на пересылку.
   От того же Мельникова узнал, что с Сантьяго можно позвонить матери в Союз и предупредить её о намеченной операции. Поехали мы с женой звонить на переговорный пункт поздно вечером с перспективой ожидания связи как минимум полночи. А обшарпанный вид убогого помещения внёс законные сомнения в саму возможность организации связи. Но мы с женой были просто "убиты", когда уже через десять минут после заполнения бланка заявки, нас пригласили в кабинку. Блокада американцами Кубы - блокадой. А вот связь с Союзом пошла через Нью Йорк, а потом Москва и Пермь. Всё соединение заняло полторы минуты и связь была, как будто мать стояла рядом. Вот тебе и нищая Куба. В Союзе с Костромы до Перми меня соединяли полтора часа и связь как в жопе.
   Все сборы наконец-то прошли и все втянулись в нормальный режим учёбы - занятия, обслуживание техники и вооружения, хождение по нарядам и ответственными по подразделениям. Как-то так, само по себе у нас сложилась своя компания: Мельников, я, СОБ первой Эдик Яфаев, холостяк начальник службы РАВ Бирюков... Это постоянный состав и периодически к нам примыкал мой сосед Олег Руднов и финик нашего дивизиона Лопата. В понедельник до обеда кто то из нашей компании ехал в Сантьяго и смотрел какой там фильм идёт в кинотеатре и если он нас устраивал, то вечером после совещания мы ехали в город в кино. Прелесть просмотра фильмов в у кубинцев была а в том, что фильм крутили без перерыва и билеты на просмотр продавали без конца. То есть мы подходим к кассе, покупаем билеты и спокойно идём в тёмный зал и попадаем на середину фильма. Сидим, смотрим, фильм кончается. Но как только мелькала надпись END, сразу же начинался фильм и мы смотрели до того места, когда мы тут появились. Встаём и уходим. Вот такой круговорот зрителей идёт весь сеанс. Кто-то приходит, кто-то уходит. Свет в зале не включается совсем. А один раз, когда включили, поразились в каком сарае мы сидим. А один раз наняли такси и поехали в автомобильный кинотеатр. Сначала нас впечатлил огромнейший размер экрана, но когда мы там же в машине приняли "на грудь", то на экран уже не смотрели, а глазели на остальных посетителей в машинах, где шёл активный трах.
   Выйдя из кинотеатра мы прямиком направлялись в местное заведение под громким названием "Дом стариков". В уютном каменном дворике, внутри старого здания стояло до сорока столиков и пиво лилось рекой. Народу было постоянно полно, но мы всегда находили свободный столик или же для советских офицеров охотно выносили дополнительный столик. Тут мы застревали часа на два, с удовольствием общаясь и попивая отличное пивко. Иной раз нас сопровождал начфин Лопата. Маленький, тёмненький старший лейтенант всегда и везде ходил с огромным чёрным портфелем, который своими размерами превращал офицера в аккуратного первоклассника. Не хватало только круглых очков на детском лице. Если нам было достаточно трёх бокалов пива за вечер, то маленький Лопата уходил в аут с одного и тогда мы начинали до него доколупливаться - А что ты носишь всегда в портфеле? Но тот никогда не открывал его и однажды, сидя в "Доме стариков" мы решили силой открыть портфель и удовлетворить своё любопытство. Мы влили в Лопату два бокала пива и думали, что беспрепятственно утолим своё любопытство. Но не тут то было: пьяный и крохотный старший лейтенант оказал нам ожесточённое сопротивление и пришлось отступиться от него.
   Если же фильм мы уже смотрели или он нам казался по названию не интересным, то мы тогда вечером в семь часов на нашем рейсовым автобусе, развозящем офицеров, уезжали в посёлок Репарто Электрик. Там была отличная пивнушка "Циркуль". Предупреждали солдата водителя автобуса и он последним рейсом заезжал за нами в пивную. Жена у меня была беременной и как всегда в этом положении, женщины бывают иной раз невыносимые. К чести моей жены, она старалась сдерживать раздражительность и другие негативные моменты, которые сопровождают это состояние. Но иной раз она, чисто психологически, не могла вовремя остановиться и я всегда был дома напряжён, стараясь быть терпимым. А в пивной, да накатив пиво, я расслаблялся и психологически отдыхал. Когда выпьешь первый бокал и приступал ко второму, то позволял себе выкурить тонкую сигару "Граф Монте Кристо", но не затягиваясь, только набирая вкусный дым в рот. В этом плане мне всегда вспоминалась Германия и мой первый отпуск прапорщика в Союз.
   С середины шестидесятых и до семидесятого года вместе с нами жил дед, отец моего отца. Было ему около восьмидесяти лет, но был крепким стариканом и строгим, по отношению ко мне и брату, дедом. Мы его побаивались. Сколько его помню по детству, когда жили в Минске и Орше, был он дворником, очень хорошо столярничал. Так я и думал, что он всю жизнь этим и занимался. А когда умер, то случайно попались на глаза его документы. Дед то мой был оказывается полковником НКВД, прошёл всю первую мировую войну, Гражданскую, имел наградное оружие от Дзержинского. Вот пройдя такую напряжённую и нервную жизнь - он имел крепкое здоровье. Что интересно: водка его не забирала. Для него она была как слабенькое вино и единственно отчего он мог запьянеть - это Политура и Денатурат. Вот этот яд. Кто не знал этого и садился пить с ним, то выбивал из рук у него стакан, узнав что там эта ядовитая жидкость. И курил дед исключительно свой табак. Он высаживал в огороде табак, собирал урожай, сушил листья, крошил неизменным, большим ножом и когда он курил, даже дым был ядовито зелёный, а он курил с наслаждением. Отец, тоже заядлый курильщик, как-то попробовал курнуть, так с полчаса кашлял, выворачивая лёгкие, таким ядрёным был. Так вот решил отцу из Германии привезти коробку кубинских сигар. Купил, привёз, подарил. Отец был очень рад подарку и сразу же закурил сигару, вдохнув в себя дым. Ох и смеялся я тогда до слёз, глядя как у отца вылазят глаза от крепости. Оказывается то, что я купил, дым нельзя глотать, а надо его держать во рту. Так отец пристрастился к розыгрышам. Сядет около подъезда на лавочку и как только знакомый офицер бежит мимо - он ему предлагает курнуть сигару, а потом ржёт, счастливо глядя, как тот загибается от кашля и вытирает слёзы.
   А сигара "Граф Монте Кристо" была слабенькой. Тем более что её можно скатать и самому. Иной раз около барной стойки, на высокий табурет садилась красивая и сексапильная кубашка в мини юбке и в опасном декольте. Закидывала ногу на ногу и около неё лежали табачные листы. Она специальным ножичком аккуратно обрезала листки, а ты подходишь и на её шоколадном бедре начинаешь скатывать тоненькую сигару, заглядывая при этом в глубокое декольте. Ну, очень приятно. В одиннадцать часов, в последний рейс за нами в пивную заезжал автобус и мы ехали домой. Между Репарто Электрик и Манагуа, как раз посередине, стояла круглосуточная, третьеразрядная кофейня и тут мы всегда останавливались и пили чашечку крепкого кофе, весело базаря с молодыми кубашками.
   Если не хотелось ехать в Сантьяго или в Репарто Электрик, то мы тогда шли отдохнуть в так называемую "Зону отдыха танкового полка". Каждый полк, дивизия Кубинской армии имели свои зоны отдыха. Это, как правило, огороженные и обихоженные участки местности, где располагались небольшие пивнувшки под открытым небом, или же небольшие здания уютных кафе. Тут же на территории располагались площадки для отдыха детей, красивые аллейки, где можно не спеша прогуляться под ручку с женщиной. Правда, в будние дни они работали только по вечерам, но в выходные открывались с утра и до позднего вечера, где можно было хорошо отдохнуть с семьёй. "Зона отдыха танкового полка", которая находилась в километре от учебного центра, была слегка запущенной, а вот "Зона отдыха ПВО" на окраине Сантьяго в сторону Бехукаля и "Зона отдыха танковой дивизии" около Репарто Электрик, те были ухоженными и привлекательными.
   Вообще, прослужив пару месяцев на Кубе и понаблюдав за кубинской армией, у меня сложилось очень неоднозначное мнение. С одной стороны армия как армия, но вот с другой...
   Кубинский народ был очень весёлый, в том смысле, что любит веселиться по любому поводу, открытый, эмоциональный, простой, но с другой стороны технически не развитый, мстительный, далеко не задумывающийся, легко поддающийся и идущими на поводу своим эмоциям. Если я ехал на Кубу с чувством уважения к ним как к союзникам, то уже в первые же месяцы уважение слегка закачалось.
   Послали меня один раз старшим машины в Торренс, водитель машину тоже молодой и зелёный, как и я, солдат. Едем, смотрим, стоит на обочине кубинский военный ЗИЛ-131 с задранным капотом. На двигателе никого, зато за задним бортом кузова стоит на земле радиоприёмник, исторгающий из себя лёгкую, но весёлую мелодию и пятнадцать кубинских солдат с офицером азартно зажигают на обочине танец. Просто так зажигают... Для себя.
   - Надо помочь, союзникам, - решаем мы оба, останавливаем машину и подходим к ним.
   - Что за проблемы, компанэро? - Нас живо обступают кубинцы, ведут к машине и объясняют - Сломалась. Fin Trabajo....
   Залазим на бампер и скептически хмыкаем. Если сама машина выглядит внешне ничего и чисто, то двигатель, даже моему не просвещённому автомобилизацией взгляду понятно - С него снято всё, без чего он может работать. Я уж не говорю, что оставшееся выглядит качественным автомобильным хламом, который валялся где-то на свалке лет пять в глубокой луже мазута. Мой водитель, говорит кубинскому водителю - Тащи инструменты. И когда он их принёс, то нас прошибла скупая мужская слеза - это было подобие молотка с полуогрызанной ручкой, сломанные плоскогубцы и газовый, разводной ключ на все случаи жизни, которым можно закручивать или откручивать гайки минимум на 50. Водитель хмыкнул, сходил за своей укомплектованной инструментальной сумкой и под восхищённый вздох кубинского водителя открыл её. Ремонт начался под любопытными взглядами всех солдат и их командира, но уже через пять минут около нас не было никого, даже кубинского водителя.
   - Не понял! А где они тогда? - Спрыгнул с бампера и пошёл на звуки типичной музыки островов Карибского бассейна. За кузовом самозабвенно танцевали все - солдаты, водитель, офицер....
   - Всё..., поехали отсюда. Если им это на хрен не надо, то нам тем более. - Нашего отъезда они даже не заметили.
   Удивляли и некоторые демократические моменты отношений между офицерами и солдатами вне части. Допустим: на территории части ты - командир полка или роты. Ты можешь там сделать с солдатом всё что угодно и приказать ему что угодно. Но как только ты пересекаешь линию забора. Не КПП (это само собой), а именно забора, ты становишься точно таким же гражданином как и все. Как и твой командир, который молча, скрипя зубами, наблюдает с автобусной остановки, когда его солдат, ничего не боясь, перелезает забор части и идёт в самоход. И ротный ничего не может сделать, кроме как скрипеть зубами. А солдат, особо не переживая, подходит на остановку и здоровается за руку с командиром. И попробуй не ответить на его рукопожатие. А вечером, когда командир роты приходит в пивную дёрнуть пару кружечек пивка, этот солдат-самовольщик может запросто сесть за столик командира и начать того критиковать - не правильно командуешь ротой, не так проводишь занятия, и воспитанием занимаешься неправильно. И ты должен сидеть и слушать этот бред. Вот такие у них бойцы и взаимотношения. Вот он идёт по городку и вдруг ему в башку от жары хлопнула мысль - А не сходить ли мне за забор в самоход? И идёт спокойно. Несколько раз я уже видел массовые облавы на таких самовольщиков. Подъёзжает к городу Сантьяго де Лас Вегас колонна грузовиков. Как их называют "Дети Рауля". Какой они официальный статус имеют не знаю, но что-то подобие военной полиции. Оцепляют город и начинают цепями идти со всех сторон к центру. Интересное зрелище. Человек сорок-шестьдесят солдат за раз ловят, на грузовики и увозят. Вся операция у них занимает около часа. Как уж там они наказывают в точности не знаю, но говорят сурово.
   Или их ГАИ. Тоже удивляет меня. Кубинцы ездят, как хотят, лишь минимально соблюдая Правила Дорожного Движения. ГАИшники здесь наказывают по результату. Ездишь и нарушаешь, но ущерба нет - они тебе даже слова не скажут. Но если совершил аварию и ты в ней виноват, то извини братан, получи по полной. Или сидят ГАИшники в кафе, а рядом мужик квасит и они знают, что он приехал на машине и как наебе...ся, на ней же и уедет - и слова не скажут. Мужик пьяный падает около машины, головой к ней, они ещё его подымят с земли и посадят в машину и он поедет на "автопилоте на базу", ещё ручкой помашут. Доедет без ЧП - ну и хорошо. Попал в аварию - получи по полной. И то, что аварию устроил, и то что пьяный за руль сел. Это, конечно, утрировано изложено, но пьяным или датым за рулём ездить можно.
   В общем, жизнь и служба шла своим ходом и мы потихоньку приближались к выходу в лагеря на полигон Канделярия. Сурик Дафтян первые несколько дней как мы вернулись со сборов командиров взводов, прятался от майора Карпук. Но тот созвонился с кем-то в Москве и теперь опять ходил с высоко поднятой головой, высокомерно заявив: - Хрен, меня посадят. Всё я уже уладил... И мне на тебя, Сурик, наплевать, но смотри, ты меня сдал - я это помню и при первой возможности должок верну. А если мы попадём на одну барку...., - многозначительно тянул паузу зам по вооружению и Сурик медленно покрывался бледностью.
   В спокойной обстановке прошёл марш молодых водителей. Проехали около трёхсот километров до Канделярии и обратно и вот уже завтра выезжаем в лагеря.
  
  Глава пятая.
  
   Спал тяжело и без сновидений, но проснулся как от толчка. Прежде чем разлепить свинцовые веки, лежал и прислушивался к себе, пытаясь понять причину пробуждения. Впрочем, если исключить тяжёлую от похмелья голову, страшный сушняк, что было ерундой на фоне того что очень хотелось ссать и нужно срочно вставать, бежать иначе прямо сейчас может случится неприятное событие. Но, прислушавшись к себе более внимательно, стало понятно - бежать так срочно никуда не надо, а можно сначала спокойно реанимироваться, собрать в кучу руки, ноги, включить мозги, всё это синхронизировать и тогда уже можно лёгкой трусцой бежать "до ветру...". Правда, вот реанимироваться и синхронизироваться не давала одиноко бродящая и непрерывно мычащая корова..., где-то вот тут, совсем рядом...
   Вчера артиллерия бригады совершила марш и мы прибыли на полигон Канделярия для проведение артиллерийских лагерей на полтора месяца. Весь день разворачивали лагерь, а вечером накрыли стол и так вот хорошо отметили начало лагерей.
   Всё-таки разлепив глаза и тяжело закряхтев, я поднялся и сел в кровати, высунув наполовину ноги из под москитной сетки. Почесал потную грудь и обвёл мутным взглядом палатку. Да..., знатно мы вчера посидели. Парни тоже спали в тяжёлом угаре, беспокойно ворочаясь в своих постелях под москитными сетками, а старшина Пётро Николаевич могуче храпел, что совершенно не мешало здоровенному коту с миномётной батареи "Четвёрки" с удовольствием доедать нашу закуску на столе. Он сначала насторожился и даже перестал жевать, уставившись жёлтыми глазами на меня, но я вяло махнул рукой: - Ешь котяра... Ох и худо мне... Надо ж так нажраться, что даже сил не было чтобы носки снять....
   Я сидел и, страдая от сушняка, в слабеньком синем свете дежурной лампочки разглядывал свои ноги и чёрные, длинные носки до колен, вяло и тягуче размышляя: - Не понял.... А откуда у меня такие носки? Насколько ещё помню у меня таких длинных гетр никогда в жизни не было... Блин, всё-таки меру надо знать.
   Обе ноги чего-то жгуче зачесались и я провёл по носкам рукой, ожидая ощутить шершавый материал, а вместо этого рука мокро заскользила, оставляя за собой кровяную дорожку.
   - БляяяяяДьььььь....., да это ж москиты..., - я аж подскочил на кровати и судорожными хлопками и шаркающими движениями стал избавляться от кровососущих тварей. Там, где мы жили и служили, москитов не было. Вернее они были, но в мизерном количестве. Тем более, что в процессе борьбы кубинцев с комарами Денге, унесшими от укусов около ста тысяч человек, каждый день, минимум два раза в день проходило тотальное обкуривание дымом всех мест, где эти комары могли обитать. Гибли массово и москиты. И мне вчера ещё днём рассказывали, что за пределами городов и конкретно, вот здесь, на полигоне москиты свирепствовали и без антикомарина делать тут нечего. Днём, примерно с десяти часов дня, до восьми вечера, ещё можно, а потом звиздец. Также меня товарищи и инструктировали: - Боря, поссать ещё можно, но надо только быстро, а вот посрать.... Вот это дело нужно переносить на после десяти часов, иначе они тебе задницу и яйца отгрызут.
   Под воздействием алкоголя я с легкомыслием воспринял информацию друзей, ещё сам посмеялся: - Да какая муйня, вот у нас на Урале комары - так комары. Бомбардировщики. Особенно в Елани. Хорошо, что когда летят и не срут, а то бы какашками людей убивало. А так летит, ты его на лету хвать и зажимаешь в кулаке. Сверху голова торчит, а внизу яйца и ты снизу по яйцам ему как дашь и отпускаешь, потому что он неделю потом не боец....
   А сейчас я полностью забрался под москитную сетку и ожесточённо скрёб все зудящие места на ногах. Нелепо скорчившись и рискуя передавить наполненный мочевой пузырь и обоссаться прямо в постели, я напялил штаны. Там же одел куртку и ещё побрызгал на себя "Дэтой". После чего уже смело вылез в наружу. Кот опять замер, в готовность мигом смыться со стола при малейшей угрозе получить в лоб, но он меня совершенно не интересовал. Зачерпнув кружкой холодной воды из бачка с остатками льда, я с наслаждением и утробным урчанием выдул одну кружку, а потом без передыха вторую, прислушался к себе и уже не торопливо влил в себя третью.
   - Фуууу, всё котяра... пошли поссым и будем разбираться с коровой. - Но котяра, поняв, что разбираться будут не с ним, перестал обращать на меня внимание и продолжил чавкать на столе.
   Ночь хоть и стояла звёздная, но ни черта не было видно. Отошёл метров на десять от палатки и с довольным ворчанием пустил сильную и мощную струю, даже слегка испугался, думая что смог дострелить до кубинской деревни и затопить там всё насмерть. Но, вспомнив, что до неё восемьсот метров, уже просто наслаждался процессом, поглядывая в ту сторону, откуда доносилось мычание.
   Пока вчера устанавливали лагерь, я побродил по окрестностям с биноклем и успел немного ознакомиться с полигоном. Местность кругом была плоской как стол. Там, где мы располагались лагерем, она оживлялась высоким, колючим кустарником, где острые как игла шипы были по пять сантиметров и несколькими баобабами, а вот само поле полигона, размером два километра на пятнадцать, где проходили основные стрельбы и учения было голым, за исключением торчащих одиноко высоких кактусов как в мексиканской пустыни. Лишь на дальнем конце виднелась небольшая кокосовая роща и там же клубились такие же кустарники как и у нас, утыканные длинными колючками. Километра два за рощей уже был океан. И там же, на дальнем конце, но слева начинались и тянулись вдоль побережья Атлантического океана подобие джунглей. Но это мне так сказали старослужащие офицеры. И там же уже начинались болота и ползали крокодилы. В бинокль же, в этой саванне, разглядел и огромнейшее стадо, медленно продвигающее по полигону в поисках пищи. Тоже мне сказали, что это стадо муфлонов - двухгорбых коров, которое является частью стратегического запаса мяса страны. А их там гуляло несколько десятков тысяч. Справа от саванны, тоже были поля полигона, но там уже занимались боевой подготовкой кубинские военнослужащие. Если смотреть назад, то там тоже тянулась ровная равнина, с плантациями сахарного тростника. В километрах трёх проходила оживлённая дорога, связывающая два города Артемиса и Канделярия. Потом опять бесконечные поля сахарного тростника, которые упирались в шикарную автостраду, или как по-испански - Автописта. А вот за автопистой равнина начинала постепенно подымать вверх и потом довольно резко переходила в высокую гряду то ли гор, то ли высоких холмов, густо заросших тропическим лесом. Очень красиво смотрится эта гряда из нашего лагеря. Слева, в восьмистах метрах расположилась экзотическая кубинская деревня из ряда деревянных хижин, крытых пальмовыми листьями.
   Всё это довольно зримо встало перед моим взором, пока я с удовольствием испускал сильную струю. Закончив, решил посмотреть мычавшую корову вблизи. Верблюда двухгорбого видел, но чтоб корова с двумя горбами - это надо посмотреть. Продолжала она мычать совсем рядом, но я никак не мог её рассмотреть. Даже присел на корточки, чтобы на фоне слегка сереющего горизонта разглядеть её. Но всё было бесполезно, хоть и смотрел в том направлении, откуда доносилось мычание, но ни хрена не видел. Но ведь совсем рядом..., кажется протяни руку... Покрутившись так с пару минут, я ушёл обратно в палатку. Кот уже закончил чавкать и сейчас сидел среди разорённого стола и яростно умывался и даже не обеспокоился моим появлением, явно считая за своего. Увидев в одной из бутылок остатки алкоголя, я вылил всё это в кружку, хлопнул и завалился спать.
   Утреннее пробуждение было гораздо легче, чем ночью. Но вот товарищи смотрели на нарождающийся день довольно угрюмо и также печально копошились, совершая утренний моцион. Но после завтрака, ожили и уже гораздо оптимистичней смотрели на мир. Я повеселил ребят своим ночным приключением, а когда посетовал на мычание муфлона, не дававшего мне заснуть, Сергей Мельников загадочно заулыбался.
   - Боря, хочешь я тебе этого муфлона покажу?
   - Так он ушёл, около палатки, да и рядом ничего не видать.
   - Да ты не туда смотрел, - Сергей засмеялся и приглашающе махнул мне рукой, - пошли, покажу.
   Мы вышли из палатки, и сразу же завернули за неё. Серёга осмотрелся и тут же ткнул пальцем в густой пук высокой травы, диаметров сантиметров в семьдесят: - Да вон он муфлон - там сидит.
   Я недоверчиво посмотрел на товарища, потом на пук травы и с сомнением переспросил: - Где сидит муфлон?
   - Да вон там... Ты подойди и траву раздвинь.
   Ещё раз с сомнением посмотрел на Мельникова, подошёл к траве и нерешительно остановился.
   - Давай, давай...., смотри, - послышался голос.
   Я осторожно раздвинул высокую траву и глянул туда.
   - Блядьььььь..., - неистово заорал я, мгновенно отдёрнув руки и подскочив на полметра вверх, - блядььь..., Серёга, что это такое?????
   А Серёга хохотал во всё горло, ухватившись руками за живот. Отхохотавшись, он вытер выступившие слёзы: - Ты, Боря, посмотри ещё раз... Не бойся, раз приехал на Кубу, то всё надо узнать.
   Я снова осторожно раздвинул сочную траву, росшую из углубления, где на влажной земле сидела здоровенная жаба величиной с полведра. Увидев меня она разъзявила пасть и замычала мне в лицо - Мууууууууу..... Я вновь отскочил, а товарищ отсмеявшись пояснил: - Это жаба-бык. Безобидная и если её руками не брать, то ничего тебе не будет. У неё только кожа ядовитой жидкостью покрыта и то для человека не особо опасно.
   Сегодня день был определён как организационный и доведение лагеря до окончательного вида, чтобы уже с завтрашнего дня приступить к занятиям в полном объёме. После развода меня вызвал Подрушняк и приказал ехать на водовозке старшим за водой, мол водитель знает куда ехать. И я с удовольствием поехал. Ехать надо было километров пять, да через кубинскую часть полигона, где с интересом глазел на занятие кубинской пехоты. Потом мы несколько раз свернули и через поле сахарного тростника выехали к кубинской деревне домов в пятнадцать, где стояла небольшая водокачка. Водитель был старослужащий, моего вмешательства не требовалось и я только наблюдал за его действиями. Убедившись, что вода пошла в бочку, мы сами расположились у горловины и с высоты стали наблюдать за деревней, которая казалось вымершей. Но вот дверь одной из хижин открылась из неё выглянула симпатичненькая, молоденькая кубашка. Выглянула и скрылась. Через минуту вышла и с корзиной в руках, с независимым видом, не глядя на нас направилась в глубину деревни. Была она стройненькая, с высокой грудью, лет пятнадцать и уже привлекала взгляд мужчин. Надо сказать, что молодые кубашки очень сексапильны и из них секс прямо пёр в наружу. Недаром у них сексуальная жизнь разрешается с четырнадцати лет. Но вот век женской молодости очень короткий. В сельской местности он лет пять максимум. Кубашка выходит замуж, тут же рожает и через пять лет её разносит, становится толстой, большие груди опускаются и висят, она прекращает особо следить за собой и превращается в сексуальную машину для деланья детей. В городских и цивилизационных условиях кубинские женщины больше и дольше сохраняют женственность и красоту, но тоже лет через десять-пятнадцать там не на что взглянуть с интересом.
   Тем временем, девочка вернулась обратно в дом и вышла через пять минут уже в другом, наверно выходном платье и также, не обращая внимание, прошла уже мимо нас. Мы же проводили её заинтересованными взглядами.
   - Эхххх..., Катрин, похорошела за эти полгода, - плотоядно протянул водитель, - это она, товарищ старший лейтенант, играет так. В независимость. А через неделю с ней можно что угодно делать. Сама тащит в касу.
   - Да ну..., - выразил я сомнение, - ей ведь совсем немного...
   - Оооо..., - протянул водитель и вяло махнул рукой, - мне её передали ещё год назад. И все водители водовозок через неё прошли. Она с двенадцати лет трахается.
   Развивать я эту тему не стал, так как уже сам знал об лёгких сексуальных отношениях на Кубе. И то, что у них изнасилование не считается таким уж особым преступлением - хулиганство. Ну, может быть что-то и побольше.
   Тем временем, пока мы заполняли цистерну водой, Катрин раз пять прошмыгнула мимо нас, демонстрируя новые туфли и щеголяя в каких то обновках. В последний раз она прошла с зонтиком в руках.
   К вечеру лагерь был готов и с утра мы приступили к занятиям. Я занимался со взводом отдельно, а комбат с Мельниковым и Дафтяном занимались с огневиками. За неделю со взводом облазил все окрестности и теперь чётко понимал где и что находится. Недалеко от лагеря нашли широченную бетонную трубу, откуда мощным потоком из болота вытекала достаточно чистая вода и, как правило, в конце занятий мы там купались и мылись, что здорово нравилось бойцам да и мне. Потому что после занятий, перед обедом, все душевые расположенные за палатками были забиты, да и не всегда хватало воды. После обеда три часа отдыха, когда можно было раздевшись до плавок поваляться на кровати и поспать. После обеда либо занятия, либо обслуживание техники. Но вот в начале второй недели меня посетила "кубинка". Причём случилась она внезапно и на голом месте, если так можно было выразиться. Вот только что я был здоровый, а уже через пять минут температура 40 градусов, охеренная слабость, стремительный понос и так три дня подряд. Я валялся потный и грязный, от неимения сил встать и пойти в душ. Принимал много численные пилюли и таблетки, которые ни черта не помогали и опять валялся без сил. Также внезапно она и закончилась. Вот только что валялся в полубреду, а тут уже жрать хочу и температуры как будто и не было. И понос прекратился. С наслаждением смыл в душе с себя многодневный пот, грязь переоделся в чистое бельё, с аппетитом пообедал, а после обеда испытал новое потрясение. Сразу вспомнились слова секретчика Коли Ламтева - что последствия от кубинки чисто индивидуальные.
   После обеда я застелил кровать свежей простынёй и с наслаждением лёг в постель, где собирался спокойно поспать, а не валяться в бредовом состоянии, как это было до обеда. Я только раскрыл книгу, как меня внезапно прошиб пот от понимая и сильного физического ощущения, что сейчас обосрусь прямо в постели. И причём процесс уже пошёл. Я стремительным стрижом взлетел над кроватью, хватанул бесхозный лист бумаги, сшиб на входе палатки с ног грузного старшину и вихрем вылетел в тылы офицерских палаток. Понимая, что до туалета не добежать, тут же сдёрнул плавки и тут же сел. Но жопа что-то невнятно просипела слабенькими газами и сиротливо выдала только - КАП. И больше она ничего не хотела.
   Блядььььь, я раздражённо вытер задницу и под весёлые подколки товарищей вернулся в палатку. Через пятнадцать минут всё повторилось, только в более сильном варианте. И задница, вместо того чтобы качественно отработать, снова сказала - КАП.
   К вечеру я передвигался с трудом, превозмогая боль. Очко горело от обилия типографской краски и беспрестанного шорканья обрывками газеты. И на последующие несколько дней я стал объектом веселья, подколок и анекдотов, которыми охотно и увлечённо делились все в лагере. По расположению лагеря я передвигался с внутренней настороженностью, постоянно прислушиваясь к своим ощущениям. Карманы были вечно набиты аккуратно нарезанными клочками газет, но уже с учётом печального опыта и очко теперь болело от краски гораздо меньше. Теперь я был признанным экспертом по всем разновидностям бумаги в лагере и часами мог авторитетно рассуждать, как её правильно применять в экстремальных условиях и при этом не поцарапать задницу. Как методически правильно нужно разминать ватман, если ничего другого не попалось под руки и как его сделать мягче газетной бумаги. Много чего другого мог рассказать, но "кубинка" и её последствия также стремительно закончились. Причём закончились также ярко и запоминающее, как и началась.
   Я был дежурным по лагерному сбору. Спокойно отстоял ночь, провёл с личным составом все положенные утренние мероприятия и когда развод лагерного сбора был в разгаре, фланирующим шагом направился из парка к палаткам. КОНЕЧНО, прежде чем выйти оттуда я недоверчиво протестировал свой организм на предмет разного рода неожиданностей, на что он мне бодро отрапортовал - ВСЁ О КЕЙ ХОЗЯИН! Поэтому я так легкомысленно и двинулся из парка, предвкушая, как сейчас приму душик и завалюсь в кровать на свои законные четыре часа отдыха. Когда уже находился на середине ровного, как футбольное поле, пространства, прямо напротив середины полутысячного строя, в пятидесяти метрах за спиной начальника артиллерия, крывшего матом каких-то негодяев с миномётной батареи и искренне верящего в действенность воспитательного процесса. Вот именно в этот момент меня и прошибла вся правда жизнь. Прошибла от головного мозга до заднего прохода. Я ещё стремительно дёрнулся, пытаясь в пять секунд покрыть расстояние в двести пятьдесят метров до ближайшего укрытия и даже успел промчаться метров пять, за которые понял - НЕ УСПЕЮЮЮЮ!!!!!!
   Кинув загнанный взгляд на насторожившийся в ожидании увлекательнейшей развлекухи строй, мигом представив, как я пойду под солдатский гогот, нелепо растопырив ноги и ощущая противную липкость ползущую по ногам, скрипнул зубами и моментально принял совершенно другое правильное решение - Пусть лучше здоровый солдатский смех, чем смешки и хохотки в спину.
   И строй замер, затаил дыхание, ожидая - ВОООООТ!
   А я лихорадочно, перекрывая все рекорды в соревновании с собственным организмом, оторвав кучу пуговиц и чуть не порвав двойную кожаную портупею, скинул штаны. При этом я успел ещё достать из кармана пук газетных листов и сел на корточки за спиной у нач арта. Строй дружно ахнул, а из меня шумно и активно попёрли газы. Строй жизнерадостно заржал, а я сделал вид, что в поле один и меня очень интересует, что написано в периодической прессе, пусть даже и на безобразных клочках. А начальник артиллерии, приняв аханье и смех, как поощрение на его очередной оригинальный словесный оборот, с ещё большим воодушевлением стал крыть миномётку, не замечая, что твориться у него за спиной. Лишь через минуту он обратил внимание, что все с интересом смотрят не на него, а за его спину. Он остановился на полуслове, обернулся и потерял дар речи, увидев в интересной позе, скучающего дежурного по лагерному сбору.
   Что было потом, вспоминать не хочется. Но от превращения в лагерную пыль меня спас подполковник Подрушняк, который признался мне потом, что он в жизни так не смеялся. И врач, который был в курсе моих дел. Но всё равно начальник артиллерии при встрече со мной всегда хмурился, а на меня ещё долго показывали в бригаде пальцем и рассказывали о происшедшем в таких подробностях и под такими ракусами, что новички только и ахали, - приговаривая - АХЕРЕТЬ......
   Пока я болел этой гадской болезнью, комбат закончил работать с огневиками и теперь стал отлаживать работу батареи в комплексе. В качестве НП мы использовали рукотворные курганы высотой метров пять-шесть, где были обустроены бетонные наблюдательные пункты и откуда проглядывалось всё поле до самого конца. Правда, когда днём наступала самая жара, всё поле застилал мираж, превращающий пространство от нас до кокосовой рощи в водяную гладь, где бродили уродливые силуэты муфлонов.
   Так как мы были вторая батарея, то Иван Худяков решил подмять меня под себя, сделав НП дивизиона совмещённым с НП нашей батареи и тем самым возложить развёртывание наблюдательного пункта в том числе и дивизионного на меня. И моими показными документами тоже закрыть убогость экипировки взвода управления дивизиона. А самому ходить и поплёвывать. Оглядев большой бетонной окоп, я выразительно показал кукиш Ивану.
   - Вот, Иван, мои ячейки, а вот твои. Каждый баран должен носить свои яйца. Единственно, что вдвоём будем делать, это Схему ориентиров, чтобы она у нас была одинаковая.
   Помимо развёртывания и организации работы на НП, я исполнял роль и батарейной контрольной группы, просчитывая и контролируя работу ячейки СОБа на Приборе управления огнём (ПУО-9) и все полученные цели. При работе с буссолью, первые несколько дней занятий на полигоне пока не привык, меня выбивала поправка в дирекционный угол в буссоль - 0-00. Как-то непривычно было её не вводить. Хотя в третьей батарее ещё непривычней было там поправка была плюсовая и они частенько из-за этого ошибались в другую сторону. В Германии поправка в дирекционный угол в среднем была в районе - 1-47, на Урале - 2-45, а тут 0-00.
   Неделя прошла в интенсивных занятиях, где с каждым днём мы наращивали боевые навыки и слаженность. В субботу часть офицеров и прапорщиков уехало на выходные домой, а моя очередь будет только на следующую неделю. Поспав после обеда и оставив батарею на старшину, я отправился прогуляться по окрестностям. Зашёл в нищий кубинский магазин на окраине деревни. Выпил там стакан сладкого бананового ликёра и пошёл неспешным шагом через деревню. Зашёл в один дом попить холодной воды да и посмотреть, как живут простые кубинцы. Домом это сооружение было можно назвать с большой натяжкой, по-пьяни и не глядя. В Союзе его можно смело обозвать сараем. Причём, хреновым сараем. Четыре столба, по периметру приколочены плохо обструганные доски, из-за чего в стенах здоровенные щели. Всё это когда-то было вымазано извёсткой и покрыто старым и плотным налётом пыли. Потолка нет. Есть крыша крытая толстым слоем пальмовых листьев. Земляной, плотно убитый пол, по которому весело бегают тощие свиньи, общипанные куры, дети и ходят взрослые. Внутри дома такие же дощатые серые стены, разбивающие внутреннее пространство на закутки, отсеки. Такая же убогая мебель, но японские холодильники и неплохие цветные телевизоры, причём отечественного производства.
   Выйдя из деревни и пройдя по дороге километра два, окунулся в облако навозной вони, которая тянулась от стен животноводческого комплекса, где на большой стене ещё проглядывалась живописная картина - Фидель Кастро пожимает руку Хрущёву. Сразу после революции Фидель Кастро пригласил с Аргентины экономистов, чтобы определиться со стратегией экономического развития. Те поработали и вынесли решение. Если снести половину плантаций сахарного тростника и на них развернуть пастбища крупного скота, то экономический эффект будет в тринадцать раз больше чем от выращивания тростника и выработки сахара. Вот тогда то и был построен бесплатно этот мощный животноводческий комплекс Советским Союзом размером квадратный километр. Эксперты не учли одного - Куба была до революции публичным домом Америки и кубинцы не были приучены особо к труду. Поэтому этот животноводческий комплекс и был благополучно похерен, превратившись в квадратный километр грязи, навоза, туч мух и вони. Ведь его надо убирать, следить.... И теперь как только ветер начинал дуть со стороны гор, так наш лагерь накрывала волна неприятных и резких запахов. Так и плантации сахарного тростника тоже никто не стал сносить. За ним даже ухаживать не надо - он и так растёт. И СССР, чтобы поддержать союзника, вынужден был покупать не особо сладкий тростниковый сахар, хотя своего свекольного было дополна. Поэтому, недаром в народе ходила песня....
  
  Куба возьми свой сахар
  Куба отдай наш хлеб....
  
   Перевалил через асфальтовую дорогу и углубился в обширные плантации сахарного тростника, где неожиданно уткнулся в одиноко стоящий дом, на террасе которого балдели кубинцы. Зашёл, попросил попить воды. Пару сидящих кубинцев неплохо знали русский язык, когда-то учились в Союзе, поэтому живо завязался разговор. Я скептически оглядел такой же неказистый дом и спросил - Почему они не хотят иметь вместо этой хибары, нормальный каменный дом, который государство может им построить бесплатно вот на этом же месте?
   Кубинцы весело посмеялись: - Да, такая программа есть. И только заявку напиши, тебе приедут и в три месяца сделают. Всё там будет цивильно, но вот жить в этом доме не комфортно. Каменные дома типовой постройки днём сильно нагреваются и там постоянно душно, а вот в таких "хибарах", пусть они старые, грязный, с земляным полом, но в них всегда прохладно. Да и привыкли так уже жить.
   Приятно пообщавшись, я уже было спросил на прощание, если у них что-нибудь на продажу из старых вещей: почтовые марки, денежные знаки, монеты.... Я, мол, готов у них это купить. Спросил так, без особой надежды и был удивлён, когда они показали мне толстенные пачки старых денег времён Батисты. Да ещё и в хорошем состоянии. У меня даже глаза загорелись. Быстро обговорили цену вопроса. А она оказалась вообще никакой. 100 песо и три банки тушёнки. Всё это я пообещал принести через неделю, когда сгоняю домой.
   Следующая неделя прошла в занятиях, как в составе батареи, так и дивизиона и на следующей неделе, начинались батарейные учения. А потом на полигон начнут прибывать мотострелковые подразделения, танкисты и другие, чтобы на фоне лагерей прошли учения рот и батальонов и всё закончилось управлением огнём артиллерии с боевой стрельбой. Все учения батальонов и дивизионов будут показными, куда будут привозить кубинских офицеров для перенимания опыта.
   На субботу и воскресенье смотался домой, где было всё нормально, отдохнул в семье. Взял денег и тушёнки для покупки бумажных денег. И в понедельник после обеда отпросился у Жукова на три часа. Кубинцы уже и забыли о сделке и были удивлены, когда я заявился и выложил, то что обещал, а сам получил - что хотел. Отойдя от касы кубинцев на приличное расстояние, я сел на травянистую обочину и стал с удовольствием рассматривать бумажные деньги, коих в пачке оказалось около двухсот банкнотов. Да, поистине кубинцы не знали цены этому товару. Надо будет потом ещё к ним подвалить.
   Когда вернулся в батарею, то мне сообщили новость - На Кубу надвигается тайфун "Джильда". Завтра после обеда он ожидается у нас. Правда нашу местность затронет лишь краем и основной удар придётся на Гавану, ну и соответственно и на нашу бригаду и дома. В декабре я уже переживал с семьёй один тайфунчик. Был он слабенький, но кассу трясло всё равно сильно и через окна с деревянными жалюзами всё залило внутри водой. На удивление вся эта свистопляска длилась минут двадцать и также внезапно закончилась.
   В связи с приближающимся тайфунов было приказано всё переукрепить и натянуть палатки по новой. Тем более что над небольшими офицерскими палатками и здоровыми солдатскими сверху натягивали большие брезентовые навесы, чтобы палатки не стояли под прямыми лучами солнца и не нагревали воздух внутри. С утра вроде бы как обычно светило солнце с чистого неба, но жара давила гораздо сильнее. Именно давила и к обеду небо стало свинцового оттенка и его постепенно затягивала белесая муть, которую из-за гор быстро оттесняли тёмные тучи.
   Природа затихла в ожидании катаклизма. Всё замерло в тревожном ожидании. Исчезли стада муфлонов с полигона, где-то скрылись птицы. Ни единого колыхание ветки или травинки. Лишь тяжёлые и низкие тучи, угрюмо ползущие по небу. И тяжёлая, давящая духота. Мы пришли после обеда в палатку мокрые от пота, разделись до плавок, обтёрлись полотенцем и попадали на кровати, снова покрытые обильным потом. Тяжело ворочались на простынях, пытаясь хоть как-то облегчить состояние.
   Комбат не выдержал, заматерился и стащил с себя плавки: - Блядь..., я готов с себя кожу содрать, только бы хоть мгновение прохлады...., - и тоскливо плюхнулся обратно. Я его понимал и лежал, плавая в собственном поту, мечтая о прохладном душе - куда можно встать и стоять..., стоять, стоять, впитывая каждой клеточкой прохладу воды. Нужно только всего лишь встать и пройти пятьдесят метров. Но для того чтобы встать, надо взять откуда-то силы, преодолеть вялость, ощущая как из тебя этими движениями выдавливаются из организма последние капли жидкости....
   По моему на какое-то время я впал в полубредовое состояние, но за тридцать секунд до удара стихии очнулся и ошеломленный прислушался к непонятному гулу приближающемуся к лагерю со скоростью курьерского поезда. Все приподнялись на своих кроватях, тревожно прислушиваясь, а Сурик Дафтян испуганно вскочил с кровати, непонятно зачем накинул на голое тело плащ-накидку и закричал в ужасе - АААААаааааааа.....
   Мощный удар тайфуна потряс палатку, её может быть и сорвало сразу же, но за секунду до удара я, Серёга Мельников и комбат, одновременно вскочили на своих кроватях и ухватились за металлические стойки и, тем самым удержав палатку на месте. Потом последовал второй удар и мы опять удержали палатку, а Дафтяна неведомым образом выкинуло на улицу, только и мелькнули грязные, голые ноги офицера в полёте. Мгновенно стало холодно, мы изо всех сил держали стояки, а кругом всё грохотало, рушилось и заливало мощными потоками воды со всех сторон.
   В этом грохоте и вое разбушевавшейся стихии, с улицы, в палатку, на четвереньках заполз Дафтян, очки его были заляпаны грязью и он ничего не видел, но истошно орал: - Сэрёга..., Сэрёга...., помоги мне..., - и тянул вперёд заляпанную и мокрую руку. Я был крайний, Серёга держал среднюю стойку и смеялся как сумасшедший, а комбат изо всех сил переднюю стойку. Мельников, на крик Сурика, неуклюже повернулся, нагнулся к протянутой руке, ухватился, но новый, мощный удар воздуха и теперь перед моим лицом мелькнули ноги матерящегося Серёги и он вылетел из палатки за Дафтяном. Теперь то я понял над чем смеялся товарищ. Сашка Жуков уцепился за стойку, не замечая, как его член болтало свистящим ветром и колотило по дужке кровати. Теперь и я смеялся, на что обратил вниманием комбат и поняв причину. Он отпустил металлический стояк, мгновенно развернулся и уткнулся задницей в стояк, удерживая его таким образом, и стал судорожно одевать плавки. Но следующий удар ветра мгновенно сорвал палатку, облепив Жукова и выкинув его в грязь к палатке третьей батареи, которая ещё держалась, но из последних сил. Видать при первом ударе она только лопнула по шву, но офицеры успели прыгнуть к образовавшейся дыре, просунуть туда свои головы и каждый с силой зажал плотную ткань палатки вокруг своей шеи. Так и торчали три головы друг над другом, избиваемые ветром, летящей пылью и обильной водой. В проходе между уже бывшей нашей палатки, запутавшись в плащ-накидке барахтались Дафтян и Мельников, комбат с головой накрытый палаткой тяжело ворочался в глубокой луже воды у палатки третьей батареи. А я изо всех сил держался за металлический стояк, избиваемый ветром и холодными струями воды, боясь, что меня тоже сейчас удует, чёрт его знает куда. Но в тоже время и имел возможность наблюдать за тем, что происходит в лагере. Солдатские палатки удержались, хотя и имели по сравнению с нашей большую парусность. Но там и больше было людей, борющихся за живучесть и оттуда доносились подбадривающие крики, истеричный смех, мат, вопли и грохот падающих двухярусных кроватей. Но все полога были сдёрнуты и гигантскими птицами летали далеко от лагеря. Палатка ленинской комнаты на кольях удержалась, но её так трепыхало и прямо на глазах легко рвало и распускало толстый брезент на многочисленные брезентовые ленточки. По земле катились бочки, солдатские тумбочки и всё что было не закреплено, а небе вместе с пологами летали листы жести, как из деревни, так и от наших различных навесов. Ревели, свистели и грохотали огромные массы воздуха, стремительно несущиеся через наш лагерь, превращая обычные дождевые капли в свинцовые пули, больно разящие незащищённое тело. И холод, ужасный холод от ветра, холодного дождя, стремительно секущего всю эту разруху.
   Этот кошмар длился всего двадцать минут, показавшиеся нам бесконечной вечностью, которая также внезапно прекратилась, как и начиналась. Тайфун стремительно пролетел и наступила грозная тишина. Лагерь был разгромлен и одновременно затоплен водой. Если какие палатки и устояли, то внутри всё было разгромлено и валялось в куче, пропитанной водой и грязью.
   Кругом слышались несмелые вскрики, тихие разговоры, люди постепенно оживали и начинали оглядываться, пытаясь вот так сразу, одним взглядом, окинуть разруху. Устоял только парк, там техника стояла в воде, глубиной сантиметров пятьдесят. Сам лагерь был чуть выше, и здесь виднелись лишь большие лужи. Командиры подразделений ринулись сразу к бойцам, но никто не пострадал и палатки более менее отстояли, но всё было насквозь мокрым. Отдав распоряжения на наведение порядка, офицеры вновь сосредоточились около своего жилья и печально решали - Что Делать?
   Мы растянули свою палатку, которую просто сорвало со стояк, но не порвало. Здесь порядок, но когда сунулись к постелям и стали разбираться со своими личными вещами, стало печально. Матрацы, одеяла и простыни были насквозь мокрые, но самое печальное москитные сетки превратились в комья грязных, бесформенных тряпок. Тумбочки и всё их содержимое валялось в грязи. Короче, звиздец. Ещё у нас ничего, а у других соседей телевизор в дребезги. С весёлым матерком стали разбираться со своими вещами, подкалывая Сурена Тельмоновича, который грязный и ошеломлённый тайфуном, потеряно бродил вокруг разгромленных палаток. К моему удивлению не пострадал от воды фотоаппарат и я пощёлкал немного нашу разруху. Минут через сорок ушла основная вода, а через два часа она исчезла совсем. К вечеру лагерь восстановился и мы зажили обычной жизнью. А на следующий день, вышло солнце, всё засушило и уже ничего не напоминало о прошедшем тайфуне. Как нам потом рассказывали, в Гаване на время прохождения тайфуна с набережной Малекон было эвакуировано вглубь города около ста тысяч человек.
   Постепенно стали подтягиваться мотострелковые подразделения и становиться своим временным лагерем, приехали танкисты с техникой и другие подразделения. И начался период ротных и батарейный учений с боевой стрельбой. Сами учения не особо запомнились. Потому что всё как и в Союзе, но были свои интересные особенности.
   Полигон, когда не было стрельб, использовался как пастбище для пятидесятитысячного стада муфлонов. А когда начинались стрельбы, то нужно было договариваться с кубинцами, чтобы на время стрельб их с полигона выгонять. Всё это происходило следующим образом. Всё стадо обслуживало около двадцати настоящих ковбоев на лошадях. Всё как в вестернах. Лассо, кожаные штаны и фартуки, оказывается они защищали ноги ковбоев от острых колючек. Естественно мачетка. Не было только винчестера за спиной. Не все двадцать ковбоев одновременно там работали, а по сменам - по пять человек. И мы их, по договорённости, должны были кормить горячей пищей, что не составляло особых трудностей. Кормили нас в лагерях сытно, но однообразно. И гречневая каша с обильной тушёнкой уже через неделю питания не лезла в глотку. Жена мне с собой дала поллитровую банку ядреной горчицы - вот с ней только и можно было ещё есть. Или если навернёшь грамм сто спиртного, тогда тоже можно было принимать пищу. А вот кубинцы на приёмы пищи приезжали все двадцать человек и наяривали гречку с тушняком, только за ушами трещало. Покушав, смена из пяти ковбоев грузило своих лошадей в прицеп на колёсах, туда же они сами садились и трактор бойко тащил их в район, где паслось стадо. А это семь-восемь километров. Там они садились на лошадей и в течении часа всё стадо выгоняли за пределы полигона. После чего опять лошадей грузили на прицеп и ехали уже в район наблюдательных пунктов, где и базировались. А мы начинали стрелять. Но через час стадо опять постепенно выдвигалось на привычное место и мы стреляли до тех пор, пока это было безопасно для муфлонов. И опять - лошадей в прицеп и ковбои мчались в глубь полигона выгонять животных. И через два часа стрельба возобновлялась. И так в течении дня раза три-четыре. Под конец, когда и ковбои и лошади вымотаются по жаре гонять муфлонов, старший ковбоев махал рукой и мы тогда стреляли, иной раз поражая десятками муфлонов и по окончанию стрельбы туда выдвигались ковбои добивали животных и разделывали мясо. Часть мяса они забирали себе, а часть отвозили на продажу в крокодильники.
   Ну и всех, особенно нас - русских, выматывала жара. Если на НП ещё протягивал небольшой ветерок, то когда начиналось перемещение, то работали с БТРов, которые раскалялись на солнце. Последние батальонные учения мы проводили с "четвёркой". Отрабатывали вопросы наступления и отражения высадки десанта. Отстрелялись и пошли за пехотой и танками вперёд. Пару раз останавливались и опять открывали огонь по целям в районе кокосовой рощи и двигались вперёд. На последнем этапе учений - отражение десанта. По сценарию - нужно было свернуть влево и по узкой дамбе через кусочек джунглей и заболоченной местности прорваться на побережье, где и отразить высадку десанта. Наш БТР мчался за танком, где на броне сидели мотострелки. С полигона выехали на невысокую и узкую дамбу через болото. Густые тропические заросли подступали почти вплотную к дамбе и внезапно из них, перед танком, выскочил здоровенный крокодил метра три длиной. Он бы успел перебежать дамбу и скользнуть в родное болото, но услышав рёв танкового двигателя, чуть приостановился удивлённо и это было фатальной ошибкой для него. Правая гусеница наехала на середину туловища, сломала хребет, но уже в предсмертной судороге крокодил мощно успел ударить хвостом по броне танка и всё. Сдох крокодил. Мы тоже в свою очередь перескочили через крокодилье тело и помчались дальше, где на побережье отработали вопросы последнего этапа учений. Тут и получили команду Отбой. Пока готовились к возвращению в лагерь, я успел сбегать к танку и посмотреть на место удара. Да..., хорошо что хвост не достал никого из солдат. Удар был такой мощный, что погнул ящики ЗИПов, крепившихся на бортах. Ехали обратно последними, поэтому у погибшего крокодила остановились, чтобы рассмотреть его по подробнее. Я впервые видел крокодила не в зоопарке, за стеклом, а в живую. Хоть и мёртвого. И он меня впечатлил. Широкая спина сантиметров шестьдесят, мощные челюсти с кучей зубов, хвост, которым можно гнуть двухмиллиметровое железо ящика. Кривые, но сильные лапы. Хороший экземплярчик.
   - Ну что, комбат, забираем с собой?
   Сашка Жуков озадаченно почесал затылок: - Да хрен его знает, что с ним делать? Если бы прямо сейчас везти его в ППД, то забрал. А то сейчас в лагерь, жара, протухнет и инструментов нет. Пусть валяется. Меня крокодилы не интересуют, а кому надо заберут...
   ... Лагеря закончились и мы двинулись в Пункт Постоянной Дислокации. Меня посадили старшим ГАЗ-66, за которым была прицеплена бочка под воду, с закреплённой на ней мощным ручным насосом. Сзади меня шёл старшим на УРАЛе Дафтян и марш тоже ничем бы не запомнился, если бы опять не отличился Сурен Тельмонович.
   Мы выехали на дорогу, связывающую Гавану с Сан Антонио и колонна стала резко тормозить, чтобы дать спокойно свернуть влево арт. дивизиону и миномётке с Торренса в свои части. Я своевременно затормозил перед впереди идущей машиной, оставив ещё место для отставшего автомобиля, и в этот момент наш ГАЗ-66 потряс мощнейший удар, отчего я сильно ударился затылком об заднюю стенку кабины, а нас протащило вперёд чуть ли не под задний борт впередистоящей машины.
   - Чёрт..., что там такое? - Я, одновременно с водителем, выскочил на полотно дороги и увидел смешную картину. На УРАЛе Сурена за рулём был тоже армянин молодой водитель Карапетян. Не успев затормозить, когда моя машина остановилась, УРАЛ врезался в бочку, зацепленную за ГАЗ-66 и сильным ударом, бампером срезал огромный ручной насос с длинной металлической ручкой с рамы бочки и тут же остановился, а мы от удара уехали вперёд. Так вот, оторванный насос оказался под двигателем остановившегося УРАЛа, а вокруг капота двигателя суетились Дафтян и Карапетян, осматривая повреждения. Которых по большому счёту и не оказалось: так..., несколько царапин на чёрном бампере и на облицовке капота.
   - Сурен, ёлки-палки, ты чего водителем не руководил? - Заорал я ещё от ГАЗ-66 идя к УРАЛу и щупая затылок, продолжая орать, но уже решив разыграть Дафтяна, зная что и он не секёт в автомобилях. - Вон смотри, что у тебя отвалилось...
   Я ткнул пальцем в насос на асфальте и Сурик с водителем одновременно присели, впав в ступор от огромной детали, которая, как они посчитали, отвалилась от двигателя. Потом с усилием вытащили её из-под машины. Карапетян заскочил на бампер, отстегнул крепления и поднял капот, после чего нагнулся и принял тяжеленную деталь у офицера, который еле держал её на весу. После чего он шустро тоже заскочил на бампер и теперь, вдвоём держа насос в руках рассматривали, откуда он мог отлететь. Они его крутили в разных плоскостях пытаясь как-то пристроить хоть куда-нибудь. И пристроили бы. Чего русские и нерусские с Союза не сделают.... Но выбивало из конструктивного русла длинная, металлическая ручка, которая просто не вписывалась в конструкцию двигателя. Наконец-то, "правильно" поняв, что раз эта деталь лежала под двигателем, значит она оттуда и отвалилась. Дафтян с Карапетяном шустро соскочили с бампера, положили рядом на асфальт насос и полезли с водителем под двигателем, бурно обсуждая, что за хрень у них отвалилась. Я со своим водителем аж покраснели, сдерживая гомерический хохот, рвавшийся из нас, но терпели. Может быть, они бы и сумели куда-нибудь его приспособить, но в это время колонна начала движение.
   - Сурен, хватай эту деталь к себе в кабину... Там..., в парке разберёшься....
   Я отступал к своей машине спиной и еле сдерживался, чтобы не заржать и не спугнуть Дафтяна, который безуспешно пытался запихнуть насос в кабину, но не мог из-за этой треклятой длинной рукоятки. Но всё-таки, с помощью водителя они вбили огромную железяку в кабину, по-моему что там сломав и помчались за нами.
   В парке я сразу же подскочил с Серёге Мельникову, объяснив суть хохмы: - Серёга, давай наедь на Сурика, пусть череп почешет....
   - Сурен, ёлки-палки, ты чего транспортно-заряжающую машину мне сломал...., - я ржал, спрятавшись за машиной, ржали все кругом и тоже прятались. А Сурик и молодой водитель Карапетян метались с тяжеленным насосом в руках вокруг машины. Ржачку прекратил комбат, который в сердцах обругал Дафтяна и открыл ему глаза. Сурик только облегчённо вздохнул, как на него налетел с претензиями командир хозяйственного взвода прапорщик Киверин.
   - Товарищ старший лейтенант, вы мне сломали водовозку. Вот как я теперь буду приваривать насос...? - Короче, весёлая кутерьма вокруг Дафтяна закончилась только вечером, когда мы собрались ехать домой.
   А Сурен Тельмонович ещё два дня ходил за Лёхой Кивериным, решая вопрос с насосом.
  
  
  Глава шестая.
  
  
   Через три дня, как мы вернулись с полигона, вся техника была вычищена и приведена в порядок. Всё что получено со склада на лагеря, туда же благополучно и вернулось. И бригада без раскачки приступила к новому этапу своей активной жизни, которая не прекращалась ни днём, ни ночью. Через две недели начало весенней проверки, вот к ней то все и начали активно готовиться. Командиры подразделений со своими писарями и штаб дивизиона погрязли в бумажной круговерти, где до позднего вечера штамповались многочисленные списки, заполнялись различные журналы, делались какие положено записи в формулярах и куча, куча другой бумажной мудаты, в которую запросто могут воткнуться проверяющие и накопать многочисленные недостатки. Старшины суетились по своей линии, что-то белили, немного ремонтировали, бегали на склад и тащили оттуда полученное имущество или наоборот несли туда лишнее. Командиры взводов заполняли журналы Боевой и политической подготовки, которые всегда при проверках были слабым местом и восстанавливали для отчётности конспекты. Сувенирки перешли практически на круглосуточную работу и штамповали сувениры как для проверяющих, так и для дембелей. Так как сразу, как мы приехали с полигона в штабе вывесили расписание кораблей и теперь пятачок перед доской объявлений стал знаковым местом для доброй половины личного состава. Если до обеда все были заняты на занятиях и подготовке к проверке, то после обеда и до отбоя у расписания постоянно толпились дембеля, со знанием дела обсуждающие достоинства и недостатки кораблей. А после этого обсуждение превращалось в гаданье, так как они уже начинали прикидывать, кто и на какой барке может уйти на дембель. И вот тут уже было масса вариантов и суждений. Одни лишь увольняемые водители и механики-водители, свысока поглядывали на сослуживцев и хранили гордое молчание, так как они все чётко знали на какой барке они уйдут - На последней. В конце июня. Тут только они могли солидно порассуждать о достоинствах своей барки и о порте, куда они прибудут. Поэтому дембеля, помимо проверки тоже интенсивно готовились и к дембелю, заготавливая ракушки, обезьян, вырезанных из кокосовых орехов, парусники и подсвечники из красного дерева и много чего другого. Потому что запросто можно уйти и на первой барке - то есть уже через три недели. Короче, все были заняты выше крыши.
   К нашему общему разочарованию, Карпук вроде бы выскакивает из-под удара уголовного дела по продаже автомобилей. Ходит по дивизиону гоголем и свысока посмеивается. Действительно, его московские подвязки сработали на совесть и из восьми проданных кубашам автомобилей пять уже каким-то непонятным образом, вторично списали и теперь на зампотехе висит чисто символическая сумма, которую он безболезненно для себя может отстегнуть, если его связи не сработают до конца. Сурик уже заколебался прятаться от него, так как при каждой встрече с Карпуком выслушивает разные намёки - как они вместе дружненько поплывут на одной барке в Союз. И как он делает всё, чтобы Сурик попал с ним на одну барку.
   Пришлось собраться своей компанией и в один из моментов, когда в парке было по минимуму людей, мы его зажали. Сначала он начал дёргаться, типа - Вы на кого тут наезжаете? Да вы знаете, что я вам сделаю?
   Но очень быстро усёк, что когда он нас сделает - это будет когда-то, а сейчас сделают его... И очень хорошо и качественно, он поскользнётся и причём несколько раз..... Всяко ведь в жизни бывает - и конь о четырёх ногах спотыкается. А тут шёл майор, запнулся и... Разбился... Очень быстро и популярно майору объяснили, что если он не отстанет от Дафтяна, то на барку он может попасть со сломанной ногой или рукой, а то и с разбитой головой и весь в синяках. И тут уже не поможет ему не его чин, ни его должность, так как его будут бить "неизвестные кубаши", непонятно чего слонявшиеся вокруг городка. И не важно, что они будут явно славянской внешности и хорошо говорящие по-русски, главное что это будет, если он будет и дальше себя так похабно вести.
   Разговор по душам удался и теперь Карпук, вдруг поняв, что за два года службы он здесь не заимел ни уважения, ни авторитета и случись что-нибудь с ним, он не поимеет ни сочувствия, ни помощи.
   Ну, а к Сурику наконец вернулось спокойствие. Правда, чудить и веселить окружающих тот не перестал. Как-то раз он остался ответственным на отбой, но в тот вечер и мне по разным причинам пришлось остаться в подразделении и я тогда предложил Сурену поменяться ответственностью.
   - Сурен, чего тебе тут делать, если я тут? Проведу вместо тебя отбой и все мероприятия, а ты езжай домой. Придёт моя очередь - ты останешься...
   Сурик обрадовался и умотал домой, но утром он сидел в канцелярии тихий, погрузившись в тяжелое раздумье. Мы с Серёгой поглядывали на товарища, но с расспросами не лезли. Комбат в это время проводил политические занятие со всей батареей, а мы балдели в канцелярии. Через час Серёга не выдержал и спросил: - Сурен, ты чего такой угрюмый? Что хоть случилось? Может, помощь нужна?
   Дафтян тяжело вздохнул и нехотя стал делится своими вчерашними впечатлениями: - Да вчера, приезжаю домой в девять вечера. Каса, как всегда закрыта изнутри и я постучался в дверь....
   Сурик, как старослужащий офицер, проживал один в касе и был женат на русской женщине. Сам невысокого роста, худощавый, под стать ему и жена Татьяна, миниатюрная, с обычной привлекательной внешностью молодой русской женщины, когда можно сказать, что она красивая и тут же забыть, пройдя мимо неё. Так вот у Сурика в этом плане был свой бзик - он и она, непонятно почему считали, что все негры хотят её изнасиловать. Если наши касы всегда были открыты и закрывались только на ночь, то у Сурика она была всегда закрыта и кубинцы даже не ходили туда, зная что эта русская семья, ничего не продаёт.
   - ... Вот стучусь и кричу - Таня..., Таня..., открой.... А мне из-за двери она говорит - Уходи отсюда и не стучись, а то когда мой Сурик приедет я ему скажу и он тебе морду набьёт. Я ей опять кричу - Таня.... Таня..., это я, Сурик, открой мне. А она мне обратно - Не ври... Мой Сурик сегодня ответственный и придёт только в половине двенадцатого... Уходи отсюда. Я ей опять - Таня, так это я и есть Сурик и сегодня вместо меня Борис остался. Открой мне дверь. А она опять - Нет, уходи, а то Сурику всё расскажу..... И так минут двадцать я её через дверь уговаривал, чтобы она мне дверь открыла. Вот ни хрена понять не могу - Чего её заклинило? Тропикоз что ли? Скорей бы в Союз...
   Сурик опять горестно сутулился и поник головой в тяжёлом размышлении, а я с Серёгой весело переглянулись. Серёга был истинным одесситом и решил просто, по-дружески пошутить, поэтому весёлым голосом, сочно так, сказал: - Ну и дурак ты, Сурик.... Как только она эту бодягу завела, тебе надо было быстренько метнуться вокруг касы и поглядеть - А кто оттуда с другого входа выбегает....?
   Дафтян недоумённо поднял голову и озадаченно спросил: - Ты, Сэрёга о чём?
   - Оооо..., как тут всё запущенно..., - протянул Мельников и зафыркал, еле сдерживая смех. Я тоже пыжился, стараясь не рассмеяться, а Дафтян построжавшим взглядом посмотрел на нас и вновь понурился. Поняв, что Дафтян ни хрена не понял глубинного смысла шутки и здорового, мужского смеха не будет, мы с Мельниковым погрузились в свои взводные журналы. Только через пять минут до Дафтяна дошёл смысл безобидной по сути мужской подколки. Сергей только хотел пошутить и любой другой бы русский мужик просто поддержал бы шутку и ещё бы вместе посмеялись, но у Дафтяна, когда до него дошло, вдруг прорезалась сущность горячего кавказского мужчины.
   - Сэрёга, я тебя зарежу, - вдруг взвился Дафтян над табуреткой, схватил мачетку и кинулся на Мельникова. Благо неуклюжий Дафтян тут же запутался ногами и рухнул прямо на стол Мельникова, а я прыгнув через свой стол, успел обхватить Сурика сзади, не давая тому опасно размахивать мачеткой.
   - Сурик, Сурик, хорош..., бросай мачетку, - я держал его сзади и уговаривал Дафтяна, но тот был в бешенстве и орал не переставая.
   - Я убью тебя, Сэрёга....
   Мельников наконец-то сумел вылезти из-за стола и отскочил на безопасное расстояние, а на шум прибежал комбат и помог мне обезоружить Дафтяна. Лишь после этого всё очень быстро утихомирилось. Сурик сидел на табуретке и злобно посверкивал глазами, Жуков материл Мельникова, а Серёга отбивался: - Комбат, да фигня какая-то..., ну пошутил..., если бы мне так пошутили..., ну шутка есть шутка и ничего такого оскорбительного я не вкладывал. Я ж не виноват, что он такой туп...., - Серёга вовремя прикусил язык, а то и тут пришлось бы разбираться.
   Только к вечеру мы помирились с Дафтяном, распив в канцелярии, бутылку коньяка и Сурик успокоился и сам уже смеялся над нелепостью ситуации. Правда, вечер всё равно закончился трагикомично. В самый разгар посиделок, Сурик чего полез к своему столу и когда сдвинул кипу стандартных бумаг, то мы увидели на столе здоровенного жука. Как и все твари жаркого климата он был сантиметров шесть в длину с мощной парой жвал и весь его устрашающий вид, с отливающей синевой хитинового тела, говорил - Огооооо..., Не трожь.....
   Вот его и никто не тронул, только Сурик испуганно заорал и маханул взводным журналом, отчего жук, пролетев по плавной траектории, благополучно приземлившись Серёге на ширинку и с силой сжал мощными челюстями ткань штанов. Мельников стремительно вскочил на ноги и попытался лёгкими встряхивающими ударами ладони стряхнуть жука, но тот всё сильнее и сильнее сжимал ткань и при этом опасно приближался к интимному месту.
   Теперь оглушительно орали двое: Серёга и Дафтян. Серёга в ужасе оттого, что сейчас жук своим челюстями прокусит ткань и укусит его за член. Дафтян орал, не зная, что делать и боясь за Серёгу. А тут к этому рёву присоединился и я, вскочив в испуге ногами на свой стол и издалека наблюдая за развивающейся драмой.
   Поняв, что руками жука не сшибить, Мельников неистово заорал: - Сурен, Сурен, сбей его мне... Сбей...
   Сурен был панике и естественно схватил мачетку и ринулся выручать товарища. Теперь мы вопили вдвоём с Серёгой: - Сурик, сука..., брось мачетку...
   Сурик послушно бросил мачетку, схватил гибкую металлическую артиллерийскую линейку и со свистом в воздухе опустил её на жука и конечно промахнулся. Мельников взвизгнул от боли: - Сурик, скотина.... Ты ж мне по яйцу попал...
   Дафтян вскинул руку и вновь с силой опустил линейку на член товарища, Мельников опять завопил от боли и жук в полуобморочном состоянии сам отцепился от брюк и удачно упал на пол, сразу откатившись под металлический сейф, чем спас себе жизнь. Но нам было не до него. Я успокаивал Дафтяна, испугавшегося, что он испортил главную мужскую ценность Серёги, успокаивал и Мельникова шипящего сквозь зубы и осторожно щупающего свои причиндалы. А через пять минут мы хохотали до упора.
   За неделю до проверки с Москвы, с тыла Вооружённых сил СССР, приехала комиссия по проверке годичного испытания советской тропической формы.
   Надо сказать, что в бригаде только солдаты носили кубинскую форму, да ещё офицеры и прапорщики, прибывшие с Союза последними барками. И то не все. А так ношение формы офицерами и прапорщиками было вполне демократичным. Комбриг Затынайко, здоровенный под два метра полковник, правда, с небольшим животиком, отчего его прозвали "Удавом", сам любил щеголять в полевой форме иностранных государств, естественно с нашими знаками различия. Особо любимой была форма американского морского пехотинца, в которой он очень эффектно смотрелся. Точно так же он не препятствовал и офицерам, прапорщикам. Как он сам не раз заявлял, на замечания различных комиссий и главного военного советника: - А мне плевать, в чём он ходит. Пусть даже он в свою роту в цветных трусах придёт - главное, чтобы рота согласно нормативам поднялась по тревоге и выполнила поставленную задачу.
   Вот и ходили офицеры и прапорщики в разных полевых формах, разных расцветок и разных стран. Мне Заменщик оставил южно-африканскую полевую форму с серо-коричневой расцветкой под скалы, был ещё у меня зелёный камуфляж Ангольской армии и с трофейного кубинского склада взял себе Никарагуанский камуфляж. Но любимая моя форма была южно-африканская. Как раз по мне, с шикарным галифе.
   А советскую тропическую форму одевали только на строевые смотры. Она была красивая, удобная, и как это не парадоксально страшно жаркая. Отчего мы очень страдали и сильно потели на строевых смотрах. А так она благополучно висела по старшинским каптёркам и где её комиссия и обнаружила в не испытанном состоянии. Произошёл громкий скандал в прямом и переносном смысле этого слова, где полковник Затынайко своим громовым голосом переорал всю комиссию, перечисляя все недостатки данной формы, и со словами - Не мешайте мне командовать бригадой - спихнул её на зам по тылу. Озлобленные не гостеприимным приёмом комиссия вывалила на улицу и стала вылавливать всех подряд офицеров и прапорщиков щеголявших в иностранной форме и переписывать их фамилии. В этот длинющий список попал и я. А вечером, когда зам по тылу накрыл стол для приехавших тыловиков, выпил с ними и, особо не задумываясь, выложил всю правду о том, откуда к нам попадает эта форма. Рассказал про пять складов с трофейным имуществом, где они расположены и как там просто по ведомости выдачи можно получить любую форму.
   На следующий день важный председатель тыловой комиссии заявился снова к комбригу, представил список офицеров и прапорщиков носящих неподобающую форму и, набравшись смелости, сделал комбригу замечание по этому поводу. Затынайко уже было остыл от вчерашнего горячего разговора и решил разойтись с комиссией по мирному: одарить сувенирами, вручить им по паре комплектов иностранной формы и сделать ещё некоторые приятности, чтобы всё прошло по тихому. А тут вновь вспылил и эмоционально послал председателя комиссии почти на три буквы.
   Тот тоже загорячился, тут же вписал в список фамилию комбрига под номером 1 и сказал, что сейчас он едет на трофейные склады, официально сделает выписки из ведомостей и со всех, кто в списке будут сделаны вычеты за форму, но уже за чеки. И тут Затынайко всё-таки послал московского тыловика на все буквы, присовокупив, что ему всё по х....
   - Хоть в долларах..., - крикнул он уже в спину разъярённого проверяющего. Тот примчался в выделенный ему кабинет, взял с собой ещё двоих своих офицеров, зам по тылу бригады и на его УАЗике помчались на ближайший кубинский склад трофейного имущества, где их ждало жесточайшее разочарование. Встретили их кубинцы хорошо, приветливо. Жизнерадостно подтвердили, что русские офицеры у них периодически получают форму и охотно откликнулись на просьбу показать ведомости выдачи. Вот тут то и ждал их неприятный сюрприз.
   В своих юридических отношениях русские люди всегда опирались на фамилии. А у кубинцев, у которых фамилия могла состоять аж из пяти слов, такие отношения основывались на именах и в ведомостях на выдачу трофейной формы стояли имена: Борис - 3 комплекта и подпись - Борис. Иван - 2 комплекта и подпись. Петя.....
   Всё это в цветах и красках Затынайко рассказал зам по тыл и задал вполне законный вопрос - Что делать будем с комиссией, товарищ полковник?
   - А что? Да ни что... Пошли они на хрен. Приехали тут Москвичи..., Перцы... Тут я хозяин и если бы повели себя по нормальному и мы бы пошли им навстречу. И всё им было бы. А так, конечно, по большому счёту надо бы дать что-нибудь им, но не будем. Ты, Сергей Петрович, сейчас озадачивай своего умного начальника вещевой службы и завтра к вечеру мне на подпись акт о результатах испытания формы. Причём, должен быть очень компетентным акт, с цифрами, с таблицами, с выкладками, с ссылками на наш климат и другими вещами. Да, в том числе и медицинскими. Их тоже привлеки. А так никаких подарков, взяток, чем бы они там на тебя не давили. Разрешаю в последний день перед вылетом вывезти их в Гуанабо, накрой им там поляну, шашлычки, выпить, пусть пару часов покупаются и всё.
   Так было и сделано. Вечером, последнего дня пребывания комиссии, в кабинете Затынайко был подписан Акт работы комиссии, выдержанный в крайне негативном духе. Когда Акт при молчании всех присутствующих был подписан и один из экземпляров передан комбригу, председатель разрешился гневной филиппикой в адрес командования бригады с перечислением всех кар, которые обрушатся на голову всех, а особо на голову комбрига.
   Затынайко всё это выслушал спокойно и когда тот иссяк, дал прочитать наш Акт о результатах испытания формы в жарком климате. Да уж, наши постарались расписать и всё это авторитетно аргументировать аж на двадцати страницах, после чего Акт о результатах работы комиссии выглядел бледно и призрачно.
   - Товарищ полковник, вот этот Акт, завтра, когда вы только будете ехать в международный аэропорт "Хосе Марти", уже будет лежать на столе вашего начальства и вам довольно трудно будет отвечать на вопросы - А что вы тут делали? Поэтому, впереди будет ещё ночь, подумайте. Может нужно утром другой акт подписать?
   Честно сказать, для всех так и осталось тайной, с каким актом уехала комиссия со старым или новым. Но через две недели зам по тылу бригады, смеясь, рассказал, что члены комиссии чуть не избили своего председателя за неумную позицию и то, что они уехали с Кубы голые и без навара. Конечно, Затынайко ничего не было и он спокойно откомандовал бригадой до своего отбытия. А испытание тропической формы кануло в безвестность. Тем временем зима на Кубе, или как её тут называли "Сухой сезон", закончилась и наступило лето или "Сезон дождей". Таких мощных ливней я ещё не видел. Ладно, сам по себе ливень, но самое интересное он начинался как по часам. Ровно в 13:05. Старожилы говорят, что постепенно он по времени сдвигается и за лето сдвигается на один час. И уже на следующий год будет начинаться в 14:05 и так далее. Если, например, в Союзе дождь собирался и начинался постепенно. То тут всё происходило внезапно и мгновенно. Буквально за полчаса до тропического ливня практически ничего не говорит о нём. Чистое, голубое небо, яростное солнце и вдруг, непонятно откуда стремительно надвигаются тучи. Опять же, в Союзе дождь начинался постепенно. Сначала падает первая капля, потом вторая, третья и постепенно, в течении нескольких минут, а то и часа дождь усиливался и мог превратится в ливень. Точно также и заканчивался постепенно затухая. А тут всё происходило стремительно. Сначала появлялся гул стремительно приближающего поезда, который изображали крупные капли воды яростно стучавшие по листьям, крышам домов и земле. Падала первая капля, тут же вторая... Третьей не было, вместо неё падала сплошная стена воды из-за которой ни хрена не было видно. Также и с границей ливня: между первой каплей и сплошь мокрым асфальтом, пузырящих от крупных капель всего пятьдесят сантиметров. Даже если протянуть руку - то ладонь не увидишь. Стена воды приближалась и падала с такой скоростью, что находясь в пяти метрах от укрытия, добежать до него всё равно не успеваешь и мигом промокаешь насквозь. Очень интересно было наблюдать тропический ливень, находясь на КТП нашего парка. Хоть он и располагался на горе, рядом лежащий парк танкового батальона был несколько выше и оттуда мимо будки дежурного по нашему парку, проходил железобетонный жёлоб для стока дождевых вод, шириной сантиметров семьдесят и глубиной шестьдесят. Перед самым ливнем я садился на табуретку в проёме дверей КТП и с любопытством смотрел: вот ударилась первая капля, практически сразу вторая и тут же заколотился ливень, а по жёлобу промчалась первая струйка воды, но уже через тридцать секунд там ревел бурный, мутный поток воды, катившийся вниз к центральной части бригады.
   Примерно такая же картина происходила с хилым ручейком "Вонючкой", который протекал сзади наших казарм. Он в минуту превращался в опасную реку шириной метров пять и мощным течением, где в бурой воде плыли обломки деревьев, мусор, а по дну катились камни.
   Всё это буйство природы длилось минут сорок и также мгновенно прекращалось. Только что была непроницаемая для взгляда сплошная стена воды и вот её уже нет, а на небе стремительно тают и уходят дождевые облака. И тут же в свои права вступает солнце, в течении сорока минут высушивая землю, и вскоре ничего не напоминает о ливне. Но в тоже время эти сорок минут самые тяжёлые, когда мощные испарения влаги окутывают всё кругом и если ты до ливня просто активно потел, то вот в это время ты исходишь обильным, каким то грязным потом, даже при малейшем движении. При этом и дышать становилось довольно тяжело, но спустя час всё приходит в норму до следующего ливня.
   Жара летом вообще отдельный разговор. Зимой всё-таки температура и влажность несколько пониже, а вот летом: днём она доходит до сорока пяти в тени, ночью не опускается ниже тридцати пяти и тут спасает только кондиционер или вентиляторы. Воду лучше не пить: только её выпиваешь, как чуть ли не в эту же минуту она крупными каплями выходит через все поры тела. Немного поэкспериментировав для себя, выяснил следующий момент. Чтобы вода не выходила сразу из тела нужно пить либо ледяную воду или же наоборот кипяток. Тогда только первые несколько глотков выдавливаются из тела, а остальное более-менее усваивается организмом. Тёплую или прохладную воду пить бессмысленно, она не утоляет жажду, а когда выходит из тела то ещё забирает дополнительную часть жидкости. За месяц такой жары я несколько привык, научился обходиться минимумом влаги и уже не так страдал. А вот когда прилетела московская комиссия на весеннюю проверку, на них было интересно смотреть.
   Середина апреля, кучка офицеров-проверяющих стояла напротив строя бригады и полковник Затынайко с председателем комиссии распределял офицеров за подразделениями, где они будут проводить проверку. Среди них своим высоким ростом, очень самоуверенным видом и нагловатым поведением выделялся полковник Родионов, которого оставили в резерве. И когда начался строевой смотр Родионом помимо самоуверенности и наглости, проявил и другие свои негативные качества - настырно лез в подразделения, где уже закреплённый офицер проводил смотр, вскрывал и указывал недостатки, по его мнению намеренно пропущенные проверяющими, громко на весь плац распекал командиров, записывал в свой блокнот всех провинившихся, обещая разгромные выводы в Акте проверки. Короче вёл себя вызывающе, тем самым настроив, против себя всех и даже по-моему председателя комиссии, который хмуро смотрел в ту часть плаца, когда оттуда доносился очередной рёв супер активного полковника. Конец строевого смотра был смазан горячей перепалкой полковника Родионова с председателем комиссии, который поставил бригаде оценку "хорошо" за строевой смотр. Родионов же настаивал на оценке "удовлетворительно" и то если в конце проверки будет проведён повторный смотр с уже устранёнными недостатками. Председатель комиссии не сдержался и рявкнул чуть ли не на весь плац: - Мы, товарищ полковник, приехали сюда не только проверять, но и оказать помощь... А если вы такой принципиальный, я вам нарежу отдельный участок работы....
   Вот ему и нарезали. После строевого смотра, шла сдача строевой подготовки и он должен был принять её у роты материального обеспечения бригады. На плац стали выносить заранее приготовленные столы со списками по строевой подготовке, стулья. И сдача строевой пошла шустро. Остальные офицеры комиссии майоры-подполковники были адекватные, многие из них в своё время служили в войсках и на командных должностях, поэтому они реально подходили в этом вопросе к сдаче, что очень возмущало полковника, который в ожидании своей роты шатался от стола к столу и бесцеремонно вмешивался в процесс оценки. Если проверяющий ставил оценку солдату "хорошо", то полковник констатировал "удовлетворительно". То у одного стола, то у другого возникали перепалки и его отовсюду вежливо, всё-таки полковник, гнали.
   Роты и батареи были по численности небольшие и сдача строевой благополучно шла к концу, но вот роты мат. обеспечения всё не было и не было. Я как раз проходил по плацу, когда наконец- то туда вышла вся рота, все 100%, в количестве двухсот пятидесяти четырёх человек во главе с командиром роты.
   - Товарищ капитан, - пальчиком подозвал грозный полковник командира роты к себе, - это что за батальон?
   - Товарищ полковник, - набрав в грудь побольше воздуха, стал докладывать невысокого роста командир роты, - рота материального обеспечения для сдачи проверки по строевой подготовке Прибыла....
   Полковнику чуть плохо не стало, когда он понял, что ему на строевом плацу придётся сидеть под палящими лучами солнца несколько часов. Итог был печальный. Полковник принимал строевую до обеда и получил солнечный удар, помимо того что сильно обгорел. И вечером, когда спала жара, я его с бригадной санчасти увёз на автобусе в Гуанабо, где в нашем пионерском лагере проживала комиссия. Больше мы полковника не видели и сдача проверки проходила в нормальном рабочем режиме. Запомнилась сдача Физо. Мы, офицеры дивизиона, должны были бежать один километр на третий день проверки. Проверяющие уже к этому времени полностью вкусили все прелести жаркого климата, от которого они страдали больше нашего. Если они уже и мечтали о прохладной московской погоде, где они окажутся через несколько дней, то нас они искренне жалели и поэтому на Старте чуть не упрашивали нас пробежать дистанцию: - Товарищи офицеры, вы хотя бы пройдите пешком километр, - говорили они, глядя как мы готовились к бегу и были искренне удивлены, когда мы прибежали обратно уложившись в норматив.
   Всё. Проверка закончилась и закончилась нормально. Бригада получила твёрдую оценку "Хорошо". Комиссия улетела, довольная подарками и программой, которую им организовала бригада в перерыве между проверкой и в последние дни, а у нас наступил период в два месяца, когда мы должны отправить дембелей, принять молодое пополнение и подготовится к летнему периоду обучения. Так называемый "барочный" период, а местные остряки переименовали - "Бардачный" период.
   Прошла уже неделя, а мы, как и вся бригада, никак не могли войти в рабочий режим. Хоть и наступал "бардачный" период, когда можно было слегка расслабиться, но нужно было и делами заниматься. Вот мы уже неделю и занимались попытками заняться делами. А потом махнули рукой. Сегодня пятница, прибывает первая барка... А..., начнём с понедельника дела делать. Махнули рукой и теперь сидели в канцелярии всем коллективом и беззаботно точили лясы. Я и Серёга Мельников были слегка возбуждённые в ожидании багажа. Сегодня мы запланировали на себя ГАЗ-66, который стоял за казармами и только ждал, когда на плац с барки привезут багаж. Вернее мы сидели и ждали в канцелярии, а на плацу сидел и дежурил боец, который прибежал в двенадцатом часу и сообщил: - Товарищ старший лейтенант, первые машины с багажом приехали...
   Приход барки на Кубу был почти праздничным днём для всех. И на плацу, и вокруг него, куда мы пришли спешным шагом, толпилась чуть ли не вся бригада. Бойцы стояли кучками вокруг плаца, а офицеры и прапорщики стояли группками на самом плацу и выглядывали среди приезжих, которые подошли от центрального клуба после общего инструктажа, знакомых. В сторонке строевики занимались молодыми солдатами и сержантами, прибывшими на плац одновременно с машинами с багажом и здесь же толпились командиры подразделений, получая новых бойцов.
   Я как-то сразу увидел свою детскую коляску, которая одиноко стояла среди ящиков. Обшитая плотной материей, где было написано крупными буквами мой адрес и фамилия.
   - Серёга, ищи ящик, коляску я нашёл...
   Судя по тому, как была обшита коляска, там явно тоже лежали вещи, а вот Серёгу больше интересовал ящик, где и должна быть его передачка от родителей.
   - Боря, нашёл... Тут он...
   Точно, вот он. И мой адрес. Ящик был здоровенный и уж Серёгины родители постарались набить его по максимуму - 80 положенных килограмм. Замахали рукой и из-за края плаца к ящику подскочили мои бойцы и шустро потащили его к ГАЗ-66, подъехавшему к воротам КПП.
   Я уже закрывал задний борт, когда услышал истошный крик: - Подождите..., подождите...
   Со стороны плаца к нам бежал одетый в гражданку невысокого роста парень.
   - Подождите..., - отдышавшись, парень спросил меня, - это вы, Цеханович?
   - Да, я, а что?
   От кабины подошёл Серёга Мельников и кивнул на парня: - Что такое?
   - Я, лейтенант Сандалов, и мне начальник пересыльного пункта поручил доставить ваш багаж на Кубу.
   - Аааа.., спасибо..., спасибо... братан. Мы теперь твои должники. Молодец. Ты куда попал?
   - В третий батальон говорят..., командиром взвода.
   Серёга махнул рукой: - Нормально, в Тройку. Значит, смотри, сегодня пятница, а через неделю в следующую пятницу, мы тебя с Борей найдём после обеда и сводим в пивную. Отблагодарим....
   - Хорошо, - прошелестел лейтенант, - а это ваша машина?
   - Да...
   - А не поможете мне вещи на квартиру закинуть?
   - Да никаких проблем, Адрес знаешь?
   - Да..., сказали... Жену туда уже увезли
   - Тащи тогда...
   Наши бойцы притащили лейтенантские чемоданы, загрузили. Я с лейтенантом сели в кузов, Серёга в кабину и мы поехали в городок к дому Тройки. Подъехали, Сергей открыл задний борт и вопросительно посмотрел на лейтенанта, продолжавшего сидеть на лавочке: - Ну...?
   Лейтенант засуетился и стал подтягивать к борту чемоданы, а потом смущённо заговорил: - Тут, парни, такое дело... У меня не все вещи входили в чемодан и я часть своих вещей в ваш ящик положил. Мне надо забрать их оттуда.
   - Да никаких проблем.
   Водитель притащил монтировку и через минуту крышка ящика была открыта и, лейтенант стал, приговаривая, споро выкладывать оттуда на чемоданы вещи: - Так, это.... Вот это. Вот это тоже... Так..., ещё вот... ещё....
   По мере того, как лейтенант выкладывал вещи из ящика, на наших благостных лицах всё больше и больше проявлялось изумление. Мы, молча переглядывались друг с другом, потом смотрели на растущую кучу вещей и также молча переводили взгляд на огромный ящик, который практически опустел.
   - Ну, вот и всё, остальное ваше, - лейтенант удовлетворённо поглядел на большую кучу вещей, еле державшуюся на чемоданах, а я с Серёгой одновременно заглянули в ящик, где на самом дне лежала жалкая кучка детской одежды для новорождённого.
   C безмерным удивлением мы уставились на открыто смотревшего на нас лейтенанта и первым очухался Серёга: - И это всё???? А где остальные вещи?
   - Всё, - спокойно ответил лейтенант и также спокойно стал объяснять, - так я говорю..., мои вещи не влазили и я положил их сюда, а ваши выложил.
   - Ну, это понятно. А наши вещи где? - Упрямо повторил вопрос Мельников, хотя я уже сам стал догадываться, где они.
   - А они остались там, на пересыльном пункте. Я их там в углу склада оставил, - терпеливо и спокойно объяснял нам лейтенант, как будто перед ним сидели два дебила. И я, действительно, по дебильному захихикал, глядя на вмиг поглупевшее лицо товарища. Серёга был истинным одесситом, шустрый, кручёный, способным реагировать и действовать в любой обстановке и тут впервые я увидел растерявшегося одессита. Серёга сидел на скамейке и добросовестно пытался въехать в глупую ситуацию, где его, какой-то сопляк, простенько так швыранул. Швыранул так..., походя..., как будто так и надо и ещё удивляется, что его не понимают - У него не влезли вещи....
   - Это ты так пошутил или я в чего-то не врубился? - Всё ещё надеясь, что лейтенант сейчас засмеётся, крутанётся, как фокусник и скажет - А вещи то ваши вот они!!!
   Но лейтенант не смеялся и не стал делать волшебные пасы руками, а стал снова и подробно рассказывать, как у него не влазили вещи и как он принял такое простое решение - положить вместо наших вещей свои.
   Мельников набычился и стал медленно подыматься со скамейки, но прежде чем присоединиться к нему и бить этого бестолкового лейтенанта, я решил разобраться - Как у этого вполне нормального с виду лейтенанта, могла родиться мысль выкинуть чужие вещи?
   - Сергей..., Сергей..., погоди... Ещё успеем. - Остановил я приятеля.
   - Лейтенант, давай поговорим спокойно, а то до меня тоже чего-то не доходит... Тебе мой ящик, кто передал?
   - Начальник пересыльного пункта. Майор.
   - Вот что он тебе сказал насчёт ящика?
   - Ну..., сказал, чтобы я этот ящик под своим именем привёз сюда и передал тебе.
   - Хорошо. У тебя не влезали вещи. Ты, почему не купил ещё два чемодана и не положил туда свои вещи?
   - Ну..., решил вот так.
   - Нееее..., подожди. Как тебе пришло в голову выкинуть чужие вещи и положить свои? Вот это у меня не укладывается в голове. Как?
   Лейтенант беззаботно пожал плечами и вновь затянул уже довольно затёртую пластинку о том, что у него не хватило места. И как-то сразу стало понятно, что перед нами непосредственный ДУРАК и ЭТО НАДОЛГО. И нужно было шустро приступать ко второй фазе разговора - банально чистить рожу. То есть попытаться хоть чуть-чуть вылечить молодого офицера "от дурки". Вот таким народно-русским способом. Хотя вряд ли это прибавило ему ума, но попытаться вбить что-нибудь в башку, кулаком, надо было... И произошёл бы качественный мордобойчик с последующими нехорошими последствиям для нас обоих, где два оборзевших старших лейтенантов избили несчастного, молоденького лейтенанта. И неизбежно стоять нам бы пришлось и на парткомиссии....
   Но в этот пикантный момент у заднего борта появилась жена лейтенанта и капризно затянула: - Петя, ну что ты тут сидишь? Я уже заколебалась тебя ждать....
   Но остановило не её неожиданное появление, а огромный живот, говорящий о вот-вот..., ещё чуть-чуть и ей пора...
   - Оооо..., лейтенант.., да ты в таком же положении, как и я. Ну, сучара..., а если бы ты сейчас был на моём месте, а я твои вещи выкинул на пересылке... Чтобы ты мне сказал?
   - Ну что вы мужики...? Ну, ведь места не хватило...
   - Пошёл на х... отсюда, - заорали мы с Серёгой, - спасибо своей жене скажи, а то бы...
   - ...Не постой..., - вдруг вспомнил я про часы и выпрыгнул из кузова, когда лейтенант с последним чемоданом направился к подъезду. - А где часы?
   - Какие часы? - Наивно удивился летёха.
   - Такие..., которые тик-так.... У меня в списке вещей часы прописаны.
   - Ни про какие часы я не знаю.
   - Ладно, пошли у твоей жены спросим, - мы вошли в квартиру на первом этаже и этот же самый вопрос задал молодой женщине, только тоном пониже, чтобы не дай бог не напугать её и потом не быть виновным за выкидыш.
   Женщина внимательно посмотрела на меня, подумала несколько секунд, взяла в руки дамскую сумочку и спокойно достала оттуда часы на металлическом браслете.
   - Ну...., у меня просто слов нету, - я взял часы и мы ушли из квартиры этого долбо...ба.
   Серёга был очень сильно расстроен и вечером я утащил его на пиво, где всё-таки пришли к общему решению: когда жена лейтенанта родит мы его всё равно попинаем. Моя жена тоже расстроено повздыхала, но не стала особо предаваться унынию: - Ну что ж, всё равно теперь ничего не исправить. Выкрутимся..., - у неё всё было готово к рождению ребёнка, но то что должно было прийти в багаже далеко бы нам не помешало. Но самое главное коляска пришла, где в зашитой части, оказалось очень много ленточек, но это конечно, не компенсировало всего того, что было в ящике.
   Валя была на шестом месяце и сегодня с утра поехала в кубинский госпиталь на УЗИ. В Союзе такого ещё не делают, а у кубинцев вот так запросто, за несколько месяцев до рождения ребёнка, можно было узнать, кто будет - Мальчик или девочка? Сын уже был и это будущий мужик, которого воспитывать нужно по мужски и мы с женой теперь были настроены на девочку. Дочка всё-таки для души.
   Сегодня как-то так получилось, что на обед я приехал раньше. Покушал и с кружкой чая сидел в кресле-качалке на террасе, наслаждаясь отдыхом. На недалёком от нас перекрёстке улиц остановился наш автобус и оттуда вышла жена. Даже отсюда было видно, что она была очень расстроена и плакала.
   - Валя, что случилось? - Встревожено вскочил я на ноги.
   Жена уже была недалеко и сквозь слёзы, расстроено прокричала мне с дороги: - Барон..., барон... будет....
   От сердца отлегло и я беспечно махнул рукой: - Ну что ты расстраиваешься. Мальчик - ну пусть будет и второй мальчик....
   Сдвинулись у меня и мои личные дела. В один прекрасный вечер, после работы поехал в Сантьяго де Лас Вегас по адресу, который мне дали ещё в январе в обществе филателии. Быстро нашёл дом, постучался и мне открыл дверь представительный, седовласый мужчина шестидесяти лет. Я показал ему записку с адресом. Да, это был он - здешний филателист. Пригласил меня к себе, познакомил с семьёй и за стаканчиком неплохого вина мы разговорились насколько мне позволяло уже знание испанского языка. К моему удивлению он оказался не простым филателистом, а аж президентом общества филателии и нумизматики всей Кубы. Звали его Густо и мы, несмотря на огромную разницу в возрасте, сразу сошлись и стали регулярно встречаться, как минимум раз в неделю, а то и два. Несколько раз он приезжал ко мне в гости и я его познакомил со своей семьёй. А Густо стал меня постепенно вводить в местное общество, где много было бывших богатых людей, которые здесь неплохо жили на проценты от своих богатств, размещённых в зарубежных банках. И естественно, что в обществе местных филателистов и нумизматов, коими как раз и оказались в основном бывшие, были ещё неплохие коллекции не связанные с филателией и нумизматикой.
   Общение с Густо и с бывшими давало обильную и интересную информацию о настоящей жизни страны и что особенно было интересно, о прошлом. В отличии от бывших, Густо при старом режиме, при Батисте, был простым парнем, выходцем из низов. Когда вышел во взрослую жизнь, неплохо устроился продавцом в магазине на международном аэропорту "Хосе Марти". Получал 180 песо в месяц, что считалось хорошей зарплатой и давало возможность неплохо жить. Был он парнем молодым, красивым, любил погулеванить и гражданская война, которая уже несколько лет гремела в провинциях, революционные идеи, всё это проходило мимо него. Он этим просто не интересовался, также просто принял и пришедших к власти "бородачей", Фиделя Кастро и новую жизнь. И так бы он особую разницу между Батисой и Кастро и не заметил. Но за год до свержения Батисты у Густо на позвоночнике стала развиваться болезнь, которую можно было вылечить только операционным путём. И стоила она не хило - в пределах 20 тысяч долларов, которых у него естественно не было и никогда он их заработать не смог. И итог с этой болезнью и без операции только один - смерть. А тут революция и Густо бесплатно и благополучно делают операцию, после чего он стал ярым приверженцем нового социалистического строя.
   Пошёл активный обмен марок, или же банальная покупка редких марок, монет, старых банкнот на песо. Коллекция, к моему великому удовольствию, стала быстро расти количественно и качественно. А тут, в один из вечеров, Густо загадочно улыбнулся и повёл меня посмотреть, как он выразился, один любопытный, альбом со старыми марками. К моему удивлению он привёл в уже знакомый мне костёл и чуть ли не вторично познакомил со священником. Хоть Густо и был удивлён моему знакомству с падре, он не оставлял надежды всё-таки удивить меня. И удивил. Выпив немного винца в служебном помещении, священник пригласил какого то служку. Что-то ему сказал и через пять минут передо мной, на столе лежал толстенный альбом с марками начиная с 1890 по 1924 года. Всех на тот момент стран. В том числе и Российская империя. Блиннннн...., блин..... вот это альбом! Я прямо слюни пускал, перелистывая художественно оформленные тонкие листы, где на тонкие хвостики были приклеены старые марки. Этих стран уже давно не существовало, а альбом с ними был.
   Рядом с нами сидел и владелец этого альбома, молодой парень, бестолковый кубинец из местных. Альбом этот ему достался совсем недавно в наследство от умершей бабушки и как я сразу понял он не понимал, каким богатством он владел. Даже на вскидку и по минимуму тысяч сто долларов. Я сразу непринуждённо спросил: - Продаёшь, компанеро?
   - Да.
   - Сколько? - Железо надо было ковать горячим и прямо сейчас. Но кубинец замялся и сказал, что он даже и не знает, сколько запросить за альбом. Тогда я сразу "взял быка за рога".
   - Хорошо, я у тебя прямо сейчас куплю всю Россию, все пятнадцать листов и за неё даю тридцать долларов. - И выложил доллары на стол. По вспыхнувшему взгляду нищего кубинского парня, понял - иду правильным путём. Но у того глаза вспыхнули и тут же погасли и упавшим голосом он пояснил, что на эти доллары он ничего не сможет купить.
   - Хорошо, что ты хочешь иметь - я тебе завтра сам куплю. - Азартно пообещал я. Кубинец вновь воспрянул и ткнул пальцем в шикарные туфли священника.
   - Вот такие хочу иметь.
   - Завтра вечером ты их будешь иметь, но марки я заберу сейчас, - и под одобрительную ухмылку Густо стал аккуратно выдирать листы с марками из альбома. С кубинцами так и надо поступать - решительно и быстро. Они были очень необязательны и уже через какое-то недолгое время могут запросто поменять или отказаться от уже принятого решения. Или вообще отложить его "на завтра", "на послезавтра". По-испански это звучит - "Маньяна" и "посалу Маньяна". Как только кубинец говорит "Маньяна", это значит никогда он этого не сделает.
   Дома я разложил листы и с наслаждением целый час рассматривал марки. За тридцать долларов купить... Да тут на..., на..., даже не знаю. Вот приеду в Союз и по каталогу Ивера или Михеля с увлечением и азартно оценю. Но и так понятно, что приобрёл ценные вещи. Теперь надо разрабатывать операцию по приобретению марок с этого альбома по максимуму.
   На следующий вечер я опять сидел в служебном помещении костёла, а передо мной весь сияющий от удовольствия прохаживался кубинец в купленных в валютном магазине туфлях. Они стоили 25 долларов и когда он полностью насладился туфлями и мечтами о том, как он на танцах щегольнёт в них, я достал модные солнцезащитные очки в стиле Сильверста Стелоне, чем "убил его насмерть". И тут же предложил: - Компанеро, если что нужно ещё я готов в любое время за марки тебе купить что угодно, - этим бил наверняка, прекрасно понимая теперь, что ему понадобятся к туфлям и очкам модные джинсы, рубашки и футболки. Так оно и произошло. Когда я появился в костёле через пять дней, он уже чуть не умер от ожидания встречи со мной и за джинсы, футболку ещё двадцать листов, а на них около двухсот старых и ценных колониальных марок, перекочевали в мою коллекцию.
   Дни "бардачного" периода неспешно ползли, также неспешно и без особых встрясок шла жизнь и в бригаде. Сурен Тельмонович Дафтян уходил второй баркой, которая вскоре должна прийти тоже из Одессы. Вместе с ним уходил и мой сосед по касе старший лейтенант Громов. Сурик отвальную устроил в зоне отдыха и мы там неплохо посидели. Дафтян расчувствовался и чуть не плакал, жалея что расстаётся с таким коллективом. Его враг, майор Карпук, уходил на последней барке и всё выше и выше задирал голову, хвастаясь, какие сильные у него подвязки в Москве. Всё украденное постепенно вторично списалось и на нём долга то висело всего четыре тысячи рублей. Пришла вторая барка. У меня не получилось потолкаться на плацу в надежде встретить знакомых, но после обеда на второй день к нам в батарею забрёл капитан из мотострелков, прибывший вчерашней баркой.
   - Кто тут Цеханович? - Спросил капитан, спокойным взглядом оглядев нас всех.
   Я поднял голову от разложенных блокнотов экипировки своих разведчиков и настороженно назвался.
   - Я тебе с пересылки вещи привёз. От предыдущей барки остались и начальник пересыльного пункта попросил их доставить, а то несколько дней они в углу склада валялись...
   Мы с Серёгой только рты пооткрывали в изумлении: - Ни фига себе... Вот это да.... Где они?
   - Да хоть сейчас можете забирать. Они у меня на квартире.
   Через час вещи были уже у нас и к великому удивлению они были все, вплоть до последней вещи из списка. Ну, надо же? Ну и начальник пересылки, второй раз так меня выручает. Серёга тоже был в обалдении и тут же вскрывал пачки со стиральным порошком, которые были туго забиты ленточками до упора. Пришли и все вещи на ребёнка и всё то, что мы заказывали матери. На радостях мы с Серёгой прыгнули обратно в автобус, нашли в городке капитана Мишу и повезли его в город на пиво, где славно его угостили, да и сами хорошо накушались.
   Этой же баркой пришёл новый секретчик, прапорщик Косенко и новый начальник штаба майор Власов. Косенко Иван поначалу показался в отличии от Коли Ламтева, порядочным мужиком и сначала у нас сложились неплохие отношения. Но в последствии и непонятно по каким причинам, незаметно для нас самих, мы стали врагами, стараясь тем не менее придерживаться нейтралитета. Новый начальник штаба была сама противоположность старому, пышащему излишней энергией, страдающий военной безалаберностью и другими моментами присущими скорее команднику, чем начальнику штаба. Власов был педантом, в хорошем смысле слова, спокойным, разумным начальником и прежде чем принять решение, тщательно его обдумывал. Я случайно оказался в кабинете начальника штаба, когда майор Власов принимал у Захарова документацию.
   - Так, с бумагами всё понятно. Где печать?
   - Печать..., печать..., - Захаров слегка задумался и захлопал себя по карманам, надеясь там нащупать некую безделушку в виде печати войсковой части, - печать..., печать..... И хде она....?
   У Власова слегка вытянулось в удивлении лицо.
   - Счас.... Ламтев..., Ламтев...., - закричал в коридор Захаров и на его крик в кабинет вплыл прапорщик Ламтев, сдающий секретку новому секретчику. - Коля, печать у тебя?
   - Да откуда? Вы её забрали у меня неделю назад....
   - Хорошо, иди. Куда я её мог подевать? - Вслух произнёс Захаров, глядя на потолочный вентилятор, а у Власова в изумлении широко раскрылись глаза. Потерять печать? А Захаров, не замечая негативной реакции своего заменщика, морщил лоб в безуспешной попытке хоть что-нибудь вспомнить. Но тут же бросил это занятие и пошёл по более простому пути - Штабной писарь должен знать ВСЁ.
   - Липский..., Липский..., - вновь послышался командный рык Захарова и в кабинет пулей влетел штабной писарь, - Липский, печать у тебя?
   - Нет. Вы её у меня забрали три дня тому назад и тут же отдали сержанту Вольхину....
   - А на хрена я ему отдал? - Наморщил в удивлении лоб старый начальник штаба.
   - Да я не знаю. Взяли и отдали....
   - Ладно, давай сюда Вольхина.
   Власов уже понял, что печать утеряна и, судя по его задумчивому виду, уже в уме составлял обтекаемый АКТ об утере печати, не просто реактивного дивизиона, а воинской части.....
   А Захаров не унывал и продолжал что-то щебетать и растолковывать заменщику, даже не замечая, что тот зациклился на этой печати и уже ничего не воспринимал.
   Через десять минут в кабинете возник смущённый Вольхин, по одному только его виду было понятно - Печать пропита и причём уже давно находится в ЦРУ. Но на самом деле не всё было так плохо. Печати у Вольхина действительно не было. Он её дал для оформления дембельского альбома в третью батарею рядовому Ежову, а Ежов сейчас на выезде на Алькисаре и будет только вечером. В этот момент по системе Станиславского и по Гоголю должна случится пауза и немая сцена. И чем дольше она тянется, тем выразительней подчёркивается пикантность ситуации. Да..., немая сцена удалась и я с удовольствием, как независимый зритель, полностью насладился всей гаммой оттенков. Потом наслаждался разъярённым рёвом разбуженного среди зимы и случайно раненого в жопу медведя. И рёв такой был продолжительный и яростный от понимания, что вторую половину зимы ему всё равно не спать. Если перевести этот рёв на человеческий язык, то он умещался в несколько предложений.
   - Вольхинннннн......, я не знаюююююю, как ты за тридцать минут метнёшься до Алькисара и обратно, но через тридцать минут печать лежит у меня на столе. Если её не будет здесь, то первого застрелю тебя, а потом уж себя. Нет...., сначала тебя Липский, а потом уж себя.
   - А я то причём, товарищ майор? - Обиженно и испуганно закричал писарь.
   - А чтоб у меня там был свой писарь.
   Опера НКВД, КГБ и ментовки, они были бы уязвлены до глубины души, наблюдая за тем какой стремительный обыск и такие же стремительные и результативные допросы прокатились по трём казармам и мастерским организованные дембелями, но через тридцать минут печать и дембельский альбом Ежова лежал на столе перед Захаровым.
   Смерив злым взглядом Вольхина, Захаров сочно пообещал прямо сейчас переставить его с третьей барки на последнюю, чтоб тот плыл на барке полностью пропитанной мазутой, чем чуть морально не убил дембеля. Захаров впрочем быстро успокоился, но открыв дембельский альбом Ежова болезненно застонал, поняв связь печати и дембельского альбома. Все многочисленные листы альбома с фотографиями, вторым планом, были красиво усеяны чёткими оттисками печати. Ещё громче застонал, когда Вольхин убитым голосом доложил - все дембельские альбомы оформлены в этом стиле. Захаров попытался изъять альбомы, но было поздно. Шустрые дембеля, всё попрятали. Скандала, слава богу, не было. Все, кто мог наказать убывающего майора, восприняли происшедшее с юмором и на этом поставили точку.
   Вторая барка благополучно ушла, а мы отпраздновали День Победы.
   Уже после праздника ко мне в гости пришёл кубинский майор Антонио. Он получил повышение в своём гаванском корпусе и теперь вместо мотоцикла у него был служебный ГАЗ-69. Принёс он свой неизменный ром "Гавана Клуб", который я не любил, пришёл представляться по поводу повышения. Хорошо посидели, выпили. Дело было во второй декаде мая и я его спросил - Как кубинцы относятся к Дню Победы, да и вообще к Великой Отечественной войне?
   Кубинское телевидение 9 го мая запустили все серии фильма из цикла "Великая Отечественная война и Освобождение". А отдельным приказом Министерства обороны Кубы было определено - Посадить всю кубинскую армию к телевизору и просмотреть все серии.
   - Ну и как? Как впечатление?
   Антонио молча налил в бокалы ром и равнодушно буркнул: - Да никак. Общее мнение рядового состава - Такой войны не может быть....
   Как говорится "Комментарии излишни". Конечно, они в такое поверить не могли, если у них самих предпоследняя война была в конце 19 столетия, а в последней, Гражданской войне, за пять лет погибло с обоих сторон всего 25 тысяч человек.
   Так мы потихоньку жили, отдыхали, готовясь к летнему периоду обучения. У Ивана Худякова не заладилось чего-то с переходом на должность старшего помощника начальника артиллерии. Новый то прибыл. Спокойный такой подполковник, вроде бы нормальный, без излишних замашек, но вот что-то не получалось у Ивана с ним. Главное он не отказывал, но и переход никак не оформлялся.
   - Боря, ты на меня не обижайся, но потерпи немного. Мой вопрос вот-вот решится, - говорил частенько мне Иван, чувствуя за собой невольную вину. А я не особо заморачивался, потому что официально я всё равно начальник разведки и как это не удивительно, но незаметно вновь привык к должности командира взвода. Да и сработался с офицерами батареи.
   - Да, ладно, Иван, всё понимаю. Ты давай пробивай себе должность спокойно.
   И Иван пробивал, чуть ли не каждый день звонил в Москву в управление кадров, а я пока тихонько балдел в батарее.
   Как-то раз в дверь канцелярии, где в этот момент находился Мельников и я, тихо постучались. Разрешили войти и на пороге появился рядовой Желтков со второго огневого взвода. Солдатом он был нормальным, претензий к нему по службе не имелось. В среде сослуживцев пользовался авторитетом, но сейчас выглядел несколько смущённым.
   - Товарищ старший лейтенант, - обратился он к Мельникову, - разрешите с вами наедине поговорить?
   Серёга сделал удивлённое лицо: - Желтков, а у меня от старшего лейтенанта Цеханович секретов нет.
   Солдат немного помялся, но потом с разрешения Мельникова сел на табуретку перед нами: - Я только прошу, чтобы это осталось между нами...
   - Ну, само собой, если не криминал - то ни каких проблем, - пообещал Сергей.
   Желтков помялся, помялся и стал рассказывать: - Товарищ старший лейтенант, тут дней десять тому назад решил сходить в самоход в кубинскую деревню. Сходил нормально, встретил там смазливую кубашку, легко договорился и трахнул её в кустах. Хорошо так трахнул. Прошло несколько дней и у меня с конца закапало, ссать больно стало. Короче, трипак подхватил. У вас жена в санчасти работает, нельзя ли как-нибудь через неё договориться и вылечить меня по нормальному. Тут тоже предлагают за бабки вылечить с четвёрки один сан инструктор. Но я хочу чтобы меня лечили по нормальному. И чтоб никто не знал. А то сами понимаете....
   Солдат выжидающе и с надеждой уставился на нас. А Серёга затеребил себя за нижнюю губу.
   - Кубашка, хоть нормальная была? - С мужским интересом задал он вопрос.
   - Да вроде бы нормальная... В моём вкусе - жопастая, грудастая, титки упругие, да и подмахивала хорошо.
   - Ладно, не ссы. Солдат ты хороший, поэтому грех тебе не помочь и никому не докладывать. Сегодня поговорю с женой, а ты завтра с утра ко мне подойдёшь.
   Когда обнадёжанный солдат ушёл из канцелярии, мы обсудили этот вопрос. Солдата вылечат и в никакие списки и данные политработников он не попадёт. Чего нормального солдата трепать? Но, обсудив все щекотливые моменты, всё-таки решили, что замполита дивизиона мы проинформируем. Ну, и естественно предупредим, чтобы он не болтал. Хоть и гавно, но всё-таки замполит и несёт определённую ответственность за моральное состояние личного состава. Примерно так мы рассуждали, приравнивая свою офицерскую честь к чести замполитовской, забывая, что у этой категории свои понятия о чести. Вечером мы подошли к капитану Плишкину и, попросив оставить данную информацию в конфидициальности, рассказали о происшедшем с рядовым Желтковым.
   - Парни, да я что не понимаю что ли? Конечно..., будьте спокойны, - заверил нас замполит.
   Желтков обратился к нам в понедельник, во вторник он прошёл первую процедуру и к воскресенью уже налицо были первые успешные результаты. И вот в воскресенье грянул скандал с той стороны, откуда мы его совершенно не ждали.
   Ответственным по дивизиону был замполит, а по своей батарее я. Сводили личный состав на завтрак. Как всегда в девять часов посадили солдат и сержантов в нашем летнем клубе, где замполит в течении часа провёл политинформацию. В десять построились на плацу, чтобы довести до людей план выходного дня. Сегодня на удивление и к всеобщей радости для личного состава и ответственных не было запланировано ни каких общих мероприятий: ни спортивного праздника, ни участие в общих бригадных мероприятиях. Всё по плану командиров подразделений. А это значит балдёж. В конце построения, когда обычно подаётся ожидаемая команда "Разойдись", замполит сделал интригующую паузу и произнёс: - Ну, а теперь самое последнее. Рядовой Желтков выйти из строя.
   Желтков с недоумённым лицом вышел на несколько шагов и повернулся лицом к строю солдат и сержантов, а у меня нехорошо ворохнулось сердце. Дальше было ещё хуже. С гаденькой улыбкой на лице и ехидным, противным голосом, с оскорбительными подробностями замполит начал рассказывать о трипаке Желткова. Моё лицо опахнуло сначала ледяным холодом, а потом пошло красными пятнами стыда. Стыда за себя и Серёгу, за нашу наивность, когда мы доверили чужой секрет совершенно чуждому человеку. Я стоял в строю батареи, опустив голову, и готов был провалиться сквозь асфальт, только не смотреть в глаза солдата, который с презрением смотрел на меня.
   Еле дождался конца построения и сразу же завёл Желткова в канцелярию и, глядя тому в глаза, начал говорить: - Желтков, после всего случившегося ты волен думать о нас как ты хочешь. Но от себя лично и от старшего лейтенанта Мельникова приношу свои извинения, что вот так, по нашей вине всё получилось довольно погано. Скажу даже больше, что после вот этого для меня капитан Плишкин перестал быть офицером. Да я буду выполнять все его распоряжения по службе и всё что положено по Уставу, но как офицер, для меня и я думаю и для Мельникова он перестал существовать и об этом я сейчас пойду и сам ему скажу в лицо. Да..., мы ему рассказали о тебе и о твоём трипаке не для того, чтобы он поступил вот так, как сейчас. А как офицеру и замполиту, для ведения потом нормальной воспитательной работы среди вас. Всё, Желтков, иди. Больше я ничего не хочу говорить.
   Солдат молча развернулся и пошёл на выход из канцелярии. На пороге он остановился и повернулся ко мне.
   - Ладно, товарищ старший лейтенант, не расстраивайтесь... Конечно, нехорошо получилось, но что случилось - уже не заворотишь. А замполиту я отомщу...., - и вышел из канцелярии, а я пошёл разбираться с замполитом, который сидел в своём кабинете и явно ждал меня.
   - Ну что, Цеханович, ругаться пришёл? - Ухмыльнулся капитан.
   - Нет. Ругаться с вами считаю ниже своего достоинства. После всего того, что случилось и вы нарушили своё слово, тем самым подставив нас - меня и Мельникова, я вас больше офицером не считаю и общаться с вами буду, если возникнет необходимость, только по служебным вопросам и думать о вас только с презрением. Честь имею. - Приложил руку к головному убору и вышел, слыша как мне в спину орал замполит.
   - Цеханович, вернись....
   Да пошёл ты.... Целый день замполит пытался поговорить со мной, но я с ледяным выражением лица уходил от него, а на следующий день замполит пожаловался на меня командиру дивизиона, типа - я игнорировал его указания, будучи ответственным по батарее. Но Подрушняку уже доложили о подоплёке происшедшего и тот только промолчал.
   А через несколько дней я всё-таки подставился замполиту. Накануне с товарищами поехали на пиво в Репарто Электрик. Неплохо посидели, пили пиво, общались. А утром, я вскочил в пять утра, быстро привёл себя в порядок и помчался на автобусную остановку, чтобы ехать на подъём. Вот тут то я понял - Мне плохо. Благо на остановке никого не было и меня пару раз хорошо вывернуло. Подъехал автобус, а уже через три минуты я попросил водителя остановиться и выскочил из автобуса. Он ещё не успел тронутся, а меня снова качественно вывернуло. Я чем-то отравился. Автобус уехал, а я спустился вниз с дороги и лёг без сил в траву, так хреново мне было. Через полчаса собрался с силами и побрёл в Учебный центр. Естественно ни о какой ответственности не могло быть речи и пришёл в дивизион без пятнадцати семь, зарядка закончилась. Ответственным был замполит, который посмотрел на меня издалека, но промолчал. А я без сил рухнул на дермантиновый топчан дежурного по дивизиону и провалился в полузабытье. Через час меня растолкал дежурный: - Боря, иди в санчасть. Ты весь зелёный, ещё помрёшь тут у меня.
   В санчасти меня живо приняли и сразу же положили под капельницу и лишь к обеду я пришёл в более-менее нормальное состояние. Поблагодарил врачей и вместо того, чтобы ехать домой, потому что мне дали освобождение от службы на три дня, пошёл в дивизион, где меня сразу же посадили писать объяснительную - Почему я отсутствовал на подъёме и не выполнял обязанности ответственного? Оказывается, замполит рапортом доложил Подрушняку о том, что я отсутствовал на подъёме, а когда появился открыто игнорировал все утренние мероприятия, в том числе и его. Ну и так далее...
   Либо подполковник Подрушняк был в херовом настроение, либо он решил меня встряхнуть, но я попал "на ковёр" в кабинет командира. Все мои вяканья и ссылки на санчасть, на справку об освобождении на три дня и другие робкие оправдания, отметались напрочь и меня отодрали на высоком методическом уровне. А Подрушняк это умел. Вышел из его кабинета злой как чёрт и сразу зарулил в кабинет к замполиту. Раз решил с ним общаться на служебном уровне, то дерзить ему не стал.
   - Товарищ капитан, разрешите обратится.
   - Да.., - барственно разрешил Плишкин, неправильно посчитав вежливое обращение старшего лейтенанта, за признание мною поражение.
   - Товарищ капитан, есть такая русская пословица - Не рой яму другому - попадёшь в неё сам. Разрешите идти?
   Белое лицо замполита, с лёгким налётом интеллигентности сморщилось, как от лимона: - Идите и представьте мне объяснительную по поводу отсутствия и нежелания выполнять обязанности ответственного. По вам будет проведено служебное расследование.
   - Есть! - Чётко повернулся и вышел из кабинета, еле удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, - Сукаааааааа....
   Объяснительную написал, к ней присовокупил авторитетную медицинскую справку, что я действительно по медицинским показателям на тот момент не мог выполнять свои обязанности и находился чуть ли не при смерти. Но ничего не помогло. Наверняка меня решили слегка для профилактики "нагнуть" и мне влепили полновесный выговор и с "харашей" такой формулировкой. Хоть я и был атеистом, но искренне верил в русский тезис - "Бог есть и он всё видит". А пока Плишкин резвился даже не предполагая, какой позор обрушится на его бестолковую голову через несколько месяцев и какую роль в этом сыграет Желтков.....
  
  
  Глава седьмая.
  
  
   Прежде чем сесть в кабину автомобиля, я бросил последний прощальный взгляд на касу, в которой неплохо прожил восемь месяцев. Дом, который строили для нас кубинцы, наконец-то сдали и командованием принято решение все семьи офицеров и прапорщиков, проживающих в Репарто Электрик и в Манагуа сосредоточить в одном городке при бригаде - в Нарроко. Четырёх этажный дом в Нарроко кубинцы строили достаточно долго, но он был готов по кубинским меркам ещё в феврале. Но тут насмерть упёрся комбриг Затынайко, не желая подписывать АКТ приёмки дома. И как бы на него не давили, он не подписывал. Не подписывал из-за того, что в квартирах, в душевых комнатах, не было горячей воды. Приехал даже министр обороны Кубы Рауль Кастро и, наезжая на комбрига своим статусом второго человека в стране, должностью министра обороны, спросил: - Почему ты, полковник, не принимаешь дом?
   Ответ Затынайко был прост и незатейлив: - В доме нет горячей воды?
   Рауль Кастро отечески ворчливым тоном парировал: - У нас на Кубе кубинцы моются той водой, что нагреет солнце. А солнце у нас щедрое. Так что подписывай, полковник.
   Но Затынайко, не был бы Затынайко если бы ответил по-другому: - А мне по хер, что кубинцы так моются. В Советском Союзе, у всех есть горячая вода. Пока её не будет - акт подписывать не буду.
   И пока в доме не поставили на душ электрические водонагреватели, Затынайко не подписывал акта. И вот только в июне кубинцы сдали дом с горячей водой. Бригада установила график и мы стали переезжать. Честно говоря, было жалко уезжать с обжитого места. Жили мы в кубинской деревне дружно, своим колхозом. Местное население относилось к нам хорошо. Природа, выйдешь террасу..., ну вообще классно. Немаловажно было и то что, мы проживая в семи километрах от бригады домой попадали на автобусе быстрее чем, тем кто жил в городке. Мы до дома на автобусе доезжали за пятнадцать минут, а им по жаре идти двадцать-двадцать пять минут. Точно также и обратно: мы приезжали на работу свеженькие, а они приходили взмыленные. Много было и других плюсов. Тем более что последние полтора месяца мы были полноправными хозяявами касы. Уезжая, я забрал с кассы всё, что только можно было. Единственно, что оставил - это здоровенное и старинное напольное зеркало до потолка. И сейчас в душе шевельнулось мимолётное сожаление, но было уже поздно. С задней двери в касу уже ворвались местные мародёры. Утащат они к себе и зеркало. Жили мы тут спокойно и никогда не опасались, что нас ограбят или обкрадут, но тут хозяин ещё не успевал выйти из дома, как врывались местные жители и тащили из касы всё, что по их меркам представляло ценность.
   А вот в городке воровство со стороны кубинцев процветало. Среди них самих воровство считалось большим преступлением и они не воровали друг у друга. Да и там по большому счёту и нечего было воровать, но у русских украсть что-нибудь, даже по мелочи, не считалось грехом. И воровали. Приходили в квартиру покупать что-нибудь и за ними надо было смотреть в оба глаза. Чуть отвернулся и тут же украдут, всё до чего дотянется рука. Это ладно, по мелочам. А ведь обворовывали и по крупному. Каждый батальон, дивизион и отдельные подразделения жили отдельными домами и раз в неделю какой-то из мотострелковых батальонов, или танковый батальон находились на учебном центре Алькисар в течении пяти дней, где отрабатывали стрельбы из стрелкового оружия и другие вопросы боевой подготовки. И на это время целый дом оставался без мужчин. Вот кубинцы, объединившись в группу пять-шесть человек, пробивали: что в этом доме в этом подъезде нет мужиков и есть три квартиры, откуда русские по замене уезжают в Союз. То есть у них товар (шмотки, аппаратура) уже закуплен по максимуму и можно грабить. Под предлогом покупки сигарет врывались толпой в квартиру и в течении одной, максимум двух минут потрошили квартиру, хватая импортные вещи, аппаратуру, после чего мигом испарялись. Справедливости надо сказать, что находящихся женщин и детей в квартире не трогали, а те забивались в угол и со страхом ожидали окончания этой бури. И такое происходило довольно часто. По кубинским законам, если ты застал кубинца за воровством или грабежом в своём доме, то ты его мог там и убить и ничего тебе за это не будет. Но если он вырвался за пределы твоего жилища, то тогда вступает в силу закон и ты можешь только побить и то ничего не ломая ему. Ну, потом сдать в полицию.
   Были и другие, достаточно болезненные и неприятные моменты жизни проживания в городке. Среди нас, русских, ходило такое юморное выражение - Тропикоз. Это явление имело и чисто медицинское название, но очень длинное и на латинском языке и намекало оно на воздействие избыточного солнечного света и жары на психологическое состояние человека, особенно европейцев. Воздействие жары влияло на память, что выражалось во внезапных, правда, незначительных провалах памяти. Например - стоят несколько офицеров и обсуждают какую-то единую проблему и вдруг, через некоторое время обращаешь внимание, что все говорят одновременно, не слушая друг друга и, причём говорят о совершенно разной тематике, далёкой от начала разговора. На кубинцев, вроде бы привычных к жаре, она тоже воздействовала и уже на более глубоком уровне. Жара с детства тормозит развитие ребёнка и как последствие становление во взрослой жизни. Так на Кубе примерно 50% детей чуть ли не до шести-семи лет не могли обойтись без соски. Так и ходит пацан, вроде бы всё нормально, но с соской во рту. Во взрослой жизни были другие отклонения, например - онанизм. В Союзе это постыдное дело. У кубинцев - ничего такого. Не раз видел, как вполне нормальный и прилично одетый кубинец, прямо на виду у других мог дрочануться, подтереться и дальше продолжать работу. Не знаю как в других частях Кубы, но вокруг нашего военного городка Нарокко шлялось очень много таких, с сексуальными отклонениями. Были просто безобидные онанисты. Они приходили в городок, садились дружненько два-три человека недалеко от домов. Вывалили свои причиндалы в наружу и ждали. А увидев русскую женщину, дружно дрочили, после чего долго и жарко спорили, не обращая на русских, кто кончил лучше. Или же другой тип онанистов. Идёт кубаш по городку, голова задрана вверх и смотрит на балконы вторых и выше этажей. Руки в карманах и держат член. Что уж греха тут таить. Жара для нас, жителей северных широт, дело непривычное и наши женщины ходили дома и на улицах, в городке, в максимально облегчённом виде. Тоненький халатик и плавочки, а то многие и их (плавочек) не носили. Ну, конечно, халат до того лёгкий, что просвечивал и там трудно что было скрыть. Вот идёт кубаш, задрав голову и увидев снизу, стоящую русскую женщину на балконе - тут же кончал. Сколько их не гоняешь, всё равно они возвращаются и постепенно привыкаешь к их присутствию, как какой-нибудь непременной детали кубинского пейзажа. Это что касается безобидных.
   Но существовала и другая категория более опасных извращенцев. Те нападали на женщин прямо среди бела дня. Идёт женщина, в лёгкой одежде, а по городку они ходили особо не стесняясь, и вот он сзади подкрадывается к ней, нападает и начинает срывать с неё одежду или халатик. И когда её оголит, то отскакивает и кончает. Он её не насилует, не бьёт, только срывает с неё одежду, а какой стресс из-за этого переживает женщина. Мало было женщин в городке, которые не подвергались таким нападениям. Да ещё по несколько раз. Жаловались, требовали, наше командование давило на полицию. Но появятся полицейские день-два и опять их нет и опять происходят нападения, воровство и грабёж. И наши политические органы начинали давить уже на особо настырных, требующих покарать воров и насильников. Чувствуя своё бессилье, политотдел сам переходил в наступление.
   - Сами провоцируете кубинцев... Что ваши жёны так ходят по городку? Не изнасиловали ведь... А за какие деньги у тебя куплены украденные магнитофоны и вещи с валютных магазинов? Короче, сами виноваты....
   И мечтой всех русских офицеров и прапорщиков было застать воров в квартире или же словить насильника, чтобы там на месте и покарать скотов.
   Вот с такими мыслями мы и переезжали в городок. Квартира мне досталась двухкомнатная, на первом этаже. Холл, самая большая комната в квартире - 32 квадратных метра. Сквозные окна, обеспечивающие приличный сквознячок. Правда, входная дверь в квартиру с лестничной площадки в холл, как в сарае. Щелястая, грубая. Спальня, квадратов шестнадцать и детская - 12 кв. м. Небольшая кухня и тут же душевая с туалетом. Открытый балкон и закрытая лоджия, куда я сосредоточил две двухсотлитровых бочки под воду. Пол, прохладная каменная плитка под зелёный мрамор. Красиво. Квартира просторная и хорошая. Соседями по лестничной площадке стала семья старшего лейтенанта Королёва. Сергей, Татьяна и их сынишка Илья. Они прибыли весной и Сергей попал командиром второго огневого взвода в третью батарею.
   Обустроились и жизнь потекла прежним путём, только теперь на службу приходилось идти двадцать-двадцать пять минут. Утром и вечером ещё ничего, а вот на обед и после обеда тяжёловато. Весь потом изойдёшь пока добредёшь до части.
   Всё вроде бы нормально, но приближалось время родов и мы с женой всё больше и больше беспокоились. Беременность проходила нормально и медицина у кубинцев была не чета нашей. Считалась третьей в мире. Вот тебе и нищая Куба.
   Но меня и жену беспокоило другое. В Союзе, насколько я знал, беременную женщину за несколько дней помещали в роддом и как у неё начинали отходить воды, её сразу же ложили на стол или куда там ложат.... И она рожала. Потом, например, как у меня со старшим сыном произошло, жену с сыном выписали из роддома лишь на десятые сутки, когда всё пришло у сына в норму. Здесь же когда воды отошли, только тогда за ней приезжает Скорая помощь и её везут в больницу, где сразу же на стол. Делают надрезы, чтобы лучше ребёнок шёл (что я думаю положительно) и строго через три дня выписывают. И не важно: зажило там у женщины или нет. Три дня и долой - дома заживёт.
   За три дня до родов я уже затерроризировал всех в бригадной санчасти насчёт дежурной машины. Чтоб если что - чтоб мигом и сразу, а то всех потом поубиваю. И вот наступил этот день.
   - Боря..., Боря..., - растолкала меня жена в половине шестого утра, - вроде бы началось....
   Я очумело вскочил с постели и заскакал по каменному полу на одной ноге, пытаясь спросонья попасть ногой в штанину. А когда был готов выскочить из квартиры, чтобы бежать в соседний подъезд к начальнику штаба, у которого стоял телефон, жена виноватым голосом остановила меня.
   - Боря, погоди. Вроде бы прошло...
   Всё равно, в половине седьмого, я пошёл к командиру батареи: - Комбат, я сегодня на службу не пойду. Вроде бы сегодня у жены всё случится.
   - Да ни каких проблем, Боря. Давай оставайся.
   Всё утро я настороженным взглядом следил за женой. Но у той всё было нормально. И в одиннадцать часов они решила помыть полы в квартире.
   - Ты чего надумала? Я сам помою, - запротестовал я. Но жена решительно схватила тряпку, ведро.
   - Нет я. А если из-за этого начнётся, так уж быстрее бы....
   Так оно и произошло. Она только успела помыть холл, как заохала: - Боря, всё... Давай машину.
   Ну там, в санчасти, затраханные мною и сильно желающие отвязаться от настырного и невменяемого старшего лейтенанта, только и ждали моего звонка. Уже через пять минут медицинский УАЗик "Буханка" мягко пофыркивал у моего подъезда. Ещё пять минут суматохи и мы помчались в госпиталь Касабланка, до которого езды было сорок минут. Жена тихонько поохивала, но потом притихла, а когда до госпиталя оставалось минут десять езды, она прошептала мне: - Боря, а у меня всё прошло....
   - Ничего, сейчас прошло, а через полчаса начнётся, - решительно произнёс я.
   - Так меня в госпиталь не примут. Надо наверно домой ехать, - попробовала настоять на своём жена.
   - Пусть только попробуют не принять. Весь госпиталь по кирпичикам раскатаю, - пообещал я нехорошо.
   Но в госпитале всё сладилось без скандала и нормально. Уже на проходной, медсестра, хорошо говорящая по-русски, села к нам в машину и стала показывать куда ехать. Подъехали, я отпустил машину. Жену приняли в родильное отделение и вышедший в коридор врач, сказал мне: - Компанейро, давай иди домой. Нечего тебе здесь делать. Всё будет нормально.
   Добрался до дома уже вечером и сразу же пошёл к комбату.
   - Саша, ну всё моя в госпитале. Вот-вот родит. На, рапорт на отпуск, на десять суток по семейным обстоятельствам. Отдашь там в штаб, а то я завтра с утра в госпиталь поеду.
   Комбат взял у меня лист стандартной бумаги с рапортом: - Хорошо. Отдам. Когда обмывать будем пацана?
   - Да обмывать ещё рано. Давай минут через двадцать бери Серёгу, старшину и ко мне. Сегодня выпьем, чтоб легко родила.
   Так день и закончился хорошим застольем. С утра я уже был в госпитале. У нас, в Союзе, пришлось бы мыкаться под окнами, пытаться что-то там разглядеть через стёкла, как правило второго этажа, а у кубинцев всё это гораздо проще. Без халата, спокойно прошёл в родильное помещение и сразу же встретил жену. Она тихо шла, осторожно перемещая ноги, придерживаясь за стенку по полутёмному коридору и с первого взгляда всё было понятно - она родила. Я кинулся к ней и сразу же засыпал её вопросами - Как? Что? Нормально?
   - Нормально, нормально, - улыбнулась жена, - это хорошо, что мы не завернули обратно. Меня только завели туда и я родила. Быстро и без осложнения.
   - А где он?
   - В палате. Пошли.
   Также беспрепятственно зашли в небольшую палату на восемь коек. Кровать жены стояла у входа, тут же стояла и детская люлька для новорождённых из толстого прозрачного пластика, где и лежал мой второй новорождённый отпрыск. Пока мы шли, жена рассказала некоторые подробности. Вес 3700, рост 56 сантиметров, что говорило о норме. Сейчас сын спал и что самое странное во сне чему то улыбался - розовенький, чистенький и довольный.
   - Только что его покормила и решила прогуляться по коридору, - ввела в курс дела жена.
   Все остальные кровати были тоже с пациентками, на которых лежали, сидели и кормили грудью, не стесняясь русского мужчины, кубинки всех расовых оттенков: мулатки, негритянки, белые испаноязычные и женщины с помесью явно индейского происхождения. Но только у половины были дети.
   - ....Остальные совсем недоношенными у них родились и сейчас находятся в специальных инкубаторах для таких. Вон видишь, девушка у окна печальная сидит, - жена легонько кивнула на молодую мулатку, сидевшую у окна, - у неё ребёнок родился весом всего в 1200 грамм и врачи сейчас бьются над ним чтобы выходить.
   Я уже знал, что от общей нищеты, плохого питания кубинские женщины очень часто рожали детей недоношенными и раньше срока. Вот и сейчас все новорождённые в палате по сравнению с моим были маленькими и хилыми. Что и подтверждали частые посетители нашей палаты, прослышавшие, что русская женщина родила здорового и большого ребёнка. Мужчины и женщины заходили в палату и стоя в паре шагов от нашей люльки восхищались нашим сыном.
   - Ооооо, Гранде ниньё (то есть - какой большой ребёнок), - поворачивались к другим или к своему ребёнку на руках его жены и, сокрушённо покачивая головами и цокая языком, уже в жалостливой тональности тянули, - ооооо, чикито ниньё (какой маленький ребёнок).
   У жены я просидел часа два и ушёл только тогда, когда заметил, что жена хочет спать. Какое было обмытие, можно не рассказывать, а только представить. Хорошо, что организм у меня был крепкий и я никогда не страдал похмельем.
   Через три дня я, как штык, был уже в госпитале. У главного входа стояло такси и только ждало, когда мы выйдем из здания. Выйдя из главного входа, я огляделся. Всё хорошо, всё нормально, солнце светит, как положено и с ребёнком на руках, мне казалось, что оно светит ласково и убавив свой жар. Но это был обманчиво и под эйфорией. На самом деле солнце светило тускло, через нехорошее марево, которое тревожно давило на психику. И как сегодня обещали кубинские метеорологи по этой части острова должен промчаться небольшой тайфун со всеми тропическими радостями и прибамбасами. То есть торнадо, мощная гроза и офигенное количество осадков, предполагающих залить тут всё.
   Госпиталь стоял на небольшой возвышенностей и с парадного входа, с которого хорошо была видна нижележащая местность с окрестностями, деревушками и городками, с окраинами Гаваны, международным аэропортом имени "Хосе Марти", нашим родным городом Сантьяго де лас Вегас и с угадывающимся вдали военным городком Норроко, куда нам надо ехать. А в это время, как по заказу, со стороны Карибского моря, как раз на нас, всем своим грозовым и мрачным фронтом, с ярчайшими проблесками молний, надвигался такой ожидаемый тайфун. Хоть и не было у него имени, как у более грозных и мощных, когда проходила эвакуация сотен тысяч жителей, но своими чёрными, клубящимися громадами облаков, нехорошим видом и мощью он внушал мне определённые опасения. Я глянул на жену, но та занятая ребёнком и собственными болезненными ощущениями не полностью зажитых порезов, не обращала внимание на такие мелочи как тайфун. Ну и ладно. Но вот пожилой таксист, вышел из машины и, вытянув шею, тревожно разглядывал громады ещё далёких, но уже опасных туч.
   Ехать всё равно надо было, поэтому, сказав про себя несколько русских магических слов, в том числе - "а хусим", примерно тоже самое энергично, в приказном тоне на испанском водителю, тем самым немного его взбодрив, и мы поехали. Но решили ехать не по автописте, и через Манагуа, как обычно ездим с городка по низине, а по возвышенности постараемся обогнуть грозовой фронт тайфунчика и заехать со стороны международного аэропорта "Хосе Марти". Я просчитал, что если таким маршрутом мы поедем, то сумеем пропустить мимо себя все негативные моменты и въедем в Сантьяго де лас Вегас уже с тылу и когда тайфунчик помчится дальше.
   Я почти не ошибся в своих расчётах. Ещё минут десять, пятнадцать и всё получилось бы, как думал. Мы уже подъезжали к международному аэропорту, когда стало понятно, что мы всё-таки въедем в самый центр тайфуна. А пока медленно ехали по широкой улице около аэропорта, над нами висели медленно плывущие свинцовые и мрачные тучи. Люди, скопившиеся на автобусных остановках, опасливо выглядывали из под навесов и вопросительно глядели на небо, несущее нешуточную угрозу. Ни ветерка, воздух застыл в неподвижности, а опустившиеся давление почти физически давило на людей и на природу, поникшую в преддверье удара. А тайфун уже нанёс удар по Сантьяго де лас Вегасу, который лежал впереди по ходу движения в пяти километрах от нас. Даже отсюда было страшно смотреть на непрерывно сверкающие молнии, бившие в землю где-то там, сплошную пелену воды уже минут пятнадцать тяжёлым потоком падающую на город. И ощущение чего-то ужасного прямо висело в воздухе. Я сидел на переднем сиденье такси, старенького красного Москвича, держал на руках завёрнутого сына и изредка слегка оборачивался на заднее сиденье, где расположилась жена.
   Бросив очередной взгляд вперёд, я понял причину неясного беспокойства - по асфальту дороги стремительно катился вал воды. Катился в зловещей тишине, под свинцовым небом, неслышимо подминая под себя траву и кустарник, растущие по обочине и в придорожной канаве. Только сейчас обратил внимание и ещё на одну причину, неясно тревожущую меня уже несколько минут. Мы на дороге были одни, остальные благоразумно остановились ещё около аэропорта - где люди и техника были в относительной безопасности.
   - Чёрт, чёрт, чёрт...., - быстро и испуганно забормотал я про себя, глядя на мутный вал, приближающийся к нам. Водитель тоже напрягся, уперевшись в руль, ещё секунда и первая волна ударила в "Москвичок". Волна плеснула аж на лобовое стекло, на миг закрыв перспективу, схлынула, и машину стремительной водой стало разворачивать на дороге, таща к глубокому кювету. Вода была уже вокруг и стремительными, тонкими струйками через все дыры и отверстия в корпусе быстро наполнила салон машины, где мы сидели, можно сказать по задницу в воде. Судорожно прижал к себе тельце сына и кинул мимолётный взгляд на жену, вцепившуюся в испуге руками в переднее сиденье, потом на водителя, судорожно крутящего рулевое колесо и тут же ощутил лёгкий удар от касания колёс к асфальту. Первая, высокая волна нас только приподняла, развернула, а дальше машина под своей тяжестью и тяжести вода опустилась на дорожное полотно. К нашей радости двигатель под капотом не захлестнуло водой и он продолжал ровно работать, попёрдывая через воду выхлопными газами. Как только колёса сцепились с асфальтом, "Москвич" продолжил движение вперёд, но было странно видеть и ощущать себя сидевшим чуть ли не наполовину в воде, в салоне движущегося опять же в водяном потоке автомобиля. Мы все трое с облегчением рассмеялись и двинулись на встречу несущегося из города потока воды. В таком виде мы и заехали в затопленный город. Тайфун за эти десять минут пролетел мимо нас и ушёл в сторону Касабланки, а город встретил въезжающую машину первыми жаркими лучами солнца. Прятавшийся до этого народ, вылез на улицу и если взрослые стояли на порогах затопленных водой первых этажей, или выглядывали из окон вторых этажей и перекрикивались с соседями, делясь впечатлениями от пронёсшийся стихии, то ребятня радостно плескалось в полуметровых грязных и мутных потоках воды, несущих на своих поверхностях весь городской мусор с фекалиями вперемежку, на который впрочем ребятишки и не обращала внимания.
   Здесь был небольшой уклончик со стороны центра и мы уже довольно бодро мчались по залитым улицам, весело и обильно разбрызгивая воду в разные стороны и даже гоня перед собой небольшую волну, куда кубинские дети с жизнерадостным визгом кидались и ныряли, заставляя нас смеяться и над их кульбитами в воде и над их бесшабашным отношением к бациллам и микробам, наверняка тучами роящимися в этом мутном и грязном болоте. К отвороту на Нарроко мы уже выезжали по сухому асфальту и оставшиеся семь километров до дома пролетели с ветерком и комфортом. Как оказалось у нас в городке дождик лишь редко прокапал и стоящие у подъезда женщины, раскрыли рот в удивлении, увидев вылезающих нас из такси, мокрыми по пояс. Но они тут же окружили жену с ребёнком на руках и сюсюканье, умиленное оханье и аханье затянулись. Пришлось довольно бесцеремонно прекратить женские излияния и увести уставшую жену в квартиру. Последующие 10 дней, которые я взял по рождению ребёнка, прошли в непрерывной суматохе и незаметно. Жена пришла в себя и с огромным облегчением я вышел на службу, где всё было ясно, планомерно и без ежеминутной суеты.
   А тут подошла карнавальная неделя. Карнавал для кубинцев был чуть ли не главным национальным праздником года и сами кубинцы, как только заканчивался карнавал, тут же начинали готовиться к следующему. Страна прекращала работать на целую неделю и помимо Гаваны свои карнавалы проводились и в остальных городах. Конечно, гаванский карнавал был главным, куда также высылали свои карнавальные делегации города и наверно половина десятимиллионного населения Кубы на эту неделю переезжало в Гавану. Сам карнавал шёл ночью, всю неделю: примерно с десяти часов вечера и до четырёх утра на самой длинной набережной Латинской Америки Малеконе. В самой широкой части набережной устраивались высокие, многоэтажные трибуны, длиной метров двести пятьдесят и в широком проходе между ними и проходило само главное, красивено-роскошное действие карнавала.
   Конечно, все советские - гражданские и военные хотели посетить карнавал. Не знаю как у гражданских, но перед карнавалом подполковник Подрушняк принёс из штаба бригады пригласительные на центральные трибуны для офицеров и членов семьи. Так как плана расположения мест у нас не было, то пригласительные мы тянули тут же на совещании по жребию. Как потом оказалось, мне досталось шикарное и удобное место, откуда я мог спокойно смотреть не только свою часть карнавального шествия, но и видеть на всём её парадном протяжении. Со срочниками было проще. Была установка со штаба бригады, чтобы срочников пропускать через карнавал по максимуму, но всё это на усмотрение командиров подразделений. Вот тут то и были разные негативные моменты и очень многое зависело от командиров. В реактивке Подрушняк организовал следующим образом. Кто из солдат-сержантов приходят на Кубу весной имели возможность посетить карнавал два раза, осенники только один раз. Так и делили весенников на половину, а осенников запускали всех сто процентов, даже нарушителей. И каждую ночь автобус и грузовой автомобиль уходили в Гавану. Автобус с автомобилем при моём посещении припарковали недалеко от набережной и пешком пошли к месту действа. Старшим был командир третьей батареи, который лично каждого из бойцов предупредил о правилах поведения и не усугубления. Тоже самое проделали и другие офицеры, чьи подчинённые были с нами. После чего солдаты и сержанты бодренько растворились в экзальтированной толпе.
   До начала карнавального шествия оставалось тридцать минут и я первым делом купил большой бокал пива и не спеша побрёл по набережной. Кубинцы тут клубились и тусовались с середины дня и давно были в том настроении, когда можно было не обращать внимание ни на что, а веселиться, веселиться и веселиться. Но если учесть, что после карнавала этот веселящийся кубинский народ в миллионном количестве укладывался тут же на набережной спать, трахаться, пить и есть, ссать и срать во временных туалетах, которые не выдерживали нагрузок и весело истекали обильными фекалиями в океан..... Не видеть кучи мусора, которые просто не убирали всю эту неделю.... Не ощущать богатые на различные оттенки миазмы запахов.... И кубинцы не ощущали, не видели и не чувствовали, а беззаботно веселились. Для того чтобы мне русскому и другому иностранцу вот это не видеть и не ощущать, ну надо выпить очень много кубинского рома. Поэтому моя прогулка по набережной довольно быстро завершилась и я направился на трибуну, где было относительно чисто и отсутствовала толкотня. А вскоре началось само карнавальное шествие. Описать это довольно трудно. Пестрота, богатство красок, пышность, убранства костюмов, конструкций, платформ, которые везли автомобили, многочисленность танцоров и участников, слаженно танцующих и двигающихся под жгучие латиноамериканские ритмы под яркими огнями фонарей и прожекторов - всё это завораживало и ошеломляло, полностью поглощая всё внимание, и я очнулся от феерического действия только утром, когда прошла последняя делегация участников карнавала. И вдобавок в середине всего карнавального шествия долбанул шикарный фейерверк. Я ещё, когда прогуливался по набережной, то видел недалеко на воде, огромную баржу. Оказывается её полностью зарядили пиротехникой и в самый пик представление всё это долбануло в звёздное небо, создавая там новые рукотворные звёздные скопления, галактики и вселенные.
   Собрались мы у своих автомобилей быстро. Все были уставшие и переполненные впечатлениями, бойцы слегка пьяные, но держащие себя в руках. Всё для нас закончилось и мы спокойно поехали домой отсыпаться до обеда.
   Карнавальная неделя закончилась и мы, получившие свои порции сильных впечатлений, окунулись в подготовку к летним лагерям.
   Но через два дня снова поехали в Гавану. На экраны кинотеатров вышел новый американский фильм "Взвод", о котором мы были давно наслышаны. Поэтому собрались компанией в десять человек и поехали на вечерний сеанс. Гавана встретила нас вечерним многолюдством, когда дневная жара спадает и народ высыпает на улицы погулять и посидеть в открытых кафе за чашечкой кофе или бокалом пива. Когда купили билеты, то до сеанса оставалось около часа и мы решили, по предложению Сергея Мельникова, посидеть в ресторане отеля "Habana Libre". Серёга уже посещал этот ресторан и расхвалил его кухню.
   Отель "Habana Libre" или "Hilton", как он назывался до революции, полностью соответствовал своему названию ОТЕЛЬ, а не ГОСТИНИЦА по-советски. Это взмывшее вверх двадцати пяти этажной здание, где на самом верху был открытый ресторан с прекрасным видом на Гавану. Внизу, до уровня примерно третьего этажа, вокруг и примыкая к основному зданию был цокольный этаж, в котором располагались все необходимые помещения. Огромный холл, именно холл, как в американских фильмах, а не в наших гостиницах, куча валютных магазинов и магазинчиков, торгующих от бритвенного станка с сувенирами, до серьёзных покупок. Несколько крупных ресторанов и более уютных, с интимным освещением ресторанчиков и прохладных баров, где приятно просто посидеть и выпить несколько бокалов пива. На крыше цокольного этажа располагался большой бассейн. Я всегда, когда посещал Гавану, начинал свои дела именно с посещения отеля "Habana Libre" и в течении часа бродил по магазинчикам разглядывая на витринах многообразие часов, солнцезащитных очков и других приятных мелочей, который мог запросто здесь приобрести. Я был слаб на многофункциональные электронные часы и поэтому мог долго стоять у таких витрин. Закончив слоняться по магазинчикам, заходил в бар в холле и пропускал пару баночек голландского пива и лишь потом выходил в город решать свои дела.
   Мы зашли с улицы через вход и спустились ещё на пару пролётов лестницы вниз и оказались в уютном полутёмном зале. По совету Мельникова заказали цыплят Табака, рома и различных кубинских специй и неплохо посидели до начала фильма. Большой кинозал со сферическим потолком был заполнен до отказа, а нам достались места как раз посередине зала, что только добавило удобства при просмотре фильма. Да и сам фильм нам понравился. Хотя были удивлены реакцией кубинцев на отдельные моменты. В тех местах, когда у русских принято хмурить брови и проявлять негодование американской военщиной, кубинцы откровенно веселились и не раз этот сюжет заканчивался громкими аплодисментами. Чему они так аплодировали и смеялись мы не поняли, так как слабо владели испанским языком.
   А на следующий день я заступил дежурным по учебному центру. После приёма дежурства, провёл все какие полагается мероприятия, закончив вечерней поверкой и отбоем. Ответственным был замполит дивизиона и после поверки он вызвал меня к себе. Кивнул на стул, приглашая сесть. Я знал почему он меня вызвал и до обеда маялся в ожидании неприятного разговора, поэтому сейчас ощетинился, готовясь дать отпор. Случай довольно мелочный и его можно расценить и так, и эдак и удовлетвориться банальным замечанием в адрес "оборзевшего" старшего лейтенанта. Но можно было расценить и так, что после случая с рядовым Желтковым я решил "положить на него прибор", поэтому замполит тоже молчал, крутил в руках карандаш, находясь в затруднительном положении и не зная в каком тоне разговаривать со мной. Но всё-таки прикинув, что я хоть и старший лейтенант, но по возрасту старше его и опыта военного и жизненного у меня будет на чуток побольше..., решил провести разговор в примирительном тоне.
   Суть происшедшего была в следующем. Я сегодня вместе с замполитом был ответственным на подъём. Встал без особого настроения, умылся и в минорном состоянии побрёл до дивизиона. На середине пути меня догнал капитан Плишкин, с которым поздоровался согласно Устава и, не меняя темпа ходьба, неспешно продолжил движение. Естественно, когда прибыл в расположение, то подъём был произведён и зарядка второй батареи проходила под руководством сержантов, а я не стал вмешиваться и в остальные утренние мероприятия. Хотя прекрасно понимал, что давал хороший повод для замполита. Но вот это моё равнодушие и поставило капитана в тупик и он решил разобраться самостоятельно, не докладывая командиру.
   - Товарищ старший лейтенант, я что-то не пойму сегодняшнего вашего равнодушного отношения к выполнению обязанностей ответственного. Вас утром догоняет заместитель командира дивизиона. Спешит на подъём, а старший лейтенант даже для приличия не прибавляет шага. Проведением зарядки не руководит и остальные утренние мероприятия пущены на самотёк. Как это понимать? Если это вызов лично мне в связи с историей с Желтковым... То давайте наши личные отношения переведём в плоскость личного плана. Зачем здесь смешивать личное и служебные обязанности?
   - Товарищ капитан, у вас есть замечания по процессу проведения зарядки и другим утренним мероприятиям?
   - Нет. Но мы сейчас обсуждаем не сержантов, выполнивших свои обязанности, а ваше халатное отношение. Если у вас личное что-то ко мне, то давайте обсудим. Если есть другие причины, то я тоже готов выслушать вас, - замполит был доволен моим смиренным видом и поведением, считая что мы сейчас всё спокойно обсудим и восстановим отношения. Но я его разочаровал.
   - Товарищ капитан, - сказал я жёстко и непримиримо, вставая со стула, - своего личного отношения к вам менять не собираюсь, а по поводу утреннего халатного своего отношения -признаю. Я был неправ и обязуюсь впредь такого не повторять. А теперь, товарищ капитан, разрешите идти выполнять свои обязанности дежурного по учебному центру.
   Плишкин болезненно поморщился и тоже встал: - Цеханович, ну что ты в позу становишься. Давай сядем и спокойно всё обсудим. Нам с тобой ещё почти год вместе служить и общаться по разным вопросам.
   - Товарищ капитан, - продолжил я официальным тоном, - мы с вами ещё пуд соли не съели, но у меня о вас, как о человеке и замполите, сложилось твёрдое мнение. И случай с Желтковым только укрепил его. Поэтому у меня нет абсолютно никакого желания обсуждать это моё мнение. Со своей стороны обещаю, что служебные отношения у нас будут нормальные. Как ни как вы заместитель командира дивизиона. Разрешите, я всё-таки пойду. Мне ведь надо результаты вечерней поверки оперативному дежурному докладывать.
   - Зря..., зря..., так поступаешь, товарищ Цеханович, - с сожалением протянул замполит.
   Я остановился в дверях и повернулся: - Может быть и зря. Всё-таки у нас разные "весовые категории". Но надеюсь на вашу порядочность.
   Дождавшись, когда замполит ушёл из расположения домой, я решил немного развеяться и развлечься не совсем обычным способом.
   Предупредив, ухмыльнувшемуся помощника, куда я пошёл, вышел на плац дивизиона, прошёл между казармами второй и первой батареи, мимо солдатских душевых и кипятилки и встал в тени правого угла солдатского туалета. Ночь была ясная, с высыпавшими на небе кучами ярких звёзд. Но основным светилом была полная луна, которая освещала происходящее на поляне в мельчайших подробностях. А там шло активное порево.
   То что солдаты по ночам трахают кубашек за туалетом знали все офицеры. И у каждого подразделения были свои места, куда приходили сутенёры с проститутками. Например, у пехоты с "четвёрки" было своё место в кустах на горке, за сараем взвода управления реактивного дивизиона. У танкистов своё и у других тоже. Хоть и заявлял Фидель Кастро на весь мир, что он покончил с проституцией на "Острове Свободы", но всё это было только заявлением.
   Лёгкие сексуальные отношения на Кубе, где изнасилование считалось лёгким хулиганством, наследие прошлого, когда Куба считалась и реально была Публичным домом Америки, горячие латиноамериканские отношения, всё это сводило на нет усилия по искоренении проституции.
   Вчера солдатам выдали зарплату, чтобы они закупили необходимые вещи на лагеря, а сегодня, прознав про деньги, пришли сутенёры с пятью бабами.
   Всё происходила буднично и по отработанной схеме. Два сутенёра, четыре - пять кубашек. Чёрные, белые. Сутенёры и проститутки приходят на поляну и приносят с собой по количеству баб секундомеры, бабы несут с собой тощие матрацы или зачуханные и грязные пледы, которые с деловым видом аккуратно раскладывают на траве в ряд на расстоянии одного метра друг от друга. Рядом ложат кучу тряпок для подтирания. И несколько бутылок с водой - попить..., ну и может подмыться. Раздеваются догола и, бесстыдно раскинув ноги, ложатся. К этому времени в пяти метрах выстраивается очередь солдат в синих армейских трусах до колен и с полотенцами в руках и по команде одного из сутенёров первая партия подходят к лежащим кубашкам, разглядывают их и решают, кто кого будет трахать. Сдают деньги сутенёрам и те включают секундомеры. Такса была следующая: белая - десять песо, чёрная - пять песо за три минуты.
   Включаются секундомеры и бойцы кидаются на баб и иной раз случались забавные случаи. От сексуальной голодухи бойцы кончали быстро и вполне укладывались в три минуты. Но иной раз кого-нибудь переклинивало и тогда один из сутенёров вскакивал, подбегал к бойцу и легонько хлопал того по заднице: - Компанеро..., компанеро..., фин..., финн трабаха... (то есть - товарищ, товарищ, кончай работать)
   А боец, выпучив глаза от предвкушении, что сейчас, вот-вот... он кончит, а тут ему мешают, отвлекая разной хернёй, возмущённо орёт: - Пошёл на х...й.... еба....ая обезьяна.... Да заплачу я тебе... ООООУУУууууоооооо...... Кончиллллллл.....
   Начальство требовало от дежурных и ответственных, чтобы те не допускали и гоняли cолдат. Но офицеры подразделений дружно игнорировали, прекрасно понимая, что если они "перекроют этот крантик" здесь, то боец просто уйдёт в самоход и всё равно оттрахает кого-нибудь и "спустит пар" и тоже в антисанитарных условиях. А так пусть лучше здесь..... Так сказать - на виду....
   Это всё я и увидел на поляне, очередь бойцов в двадцать человек, двоих незнакомых сутенёров и таких же неизвестных баб. Видать какие-то новых. Тогда есть повод вмешаться и развлечься по полной программе, да и повеселить наряд.
   Я достал пистолет из кобуры и передёрнул затвор, загнав патрон в ствол, поправил красную повязку дежурного на руке, чтоб её было хорошо видно и, спрятав руку с пистолетом за спиной, вышел из тени, направляясь к месту траха. Сутенёры насторожились, а бойцы с короткими смешками отодвинулись в сторону от моего пути. Видя, что офицер целенаправленно движется в их сторону с желанием прекратить их бизнес, сутенёры поднялись с травы с уже блеснувшими синеватым бликом острых лезвий мачете и приняли угрожающую позу, считая что этого будет достаточно, чтобы офицер от....бался от них. Может такой финт на кого-нибудь и действовал, но меня он только раззадорил. Когда до них осталось четыре метра и они угрожающе замахали своим оружием, я вытянул из-за спины руку с пистолетом и спокойно стрельнул между ними.
   Эффект был такой, какой я и предполагал. Сутенёры в диком испуге бросили мачетки на землю, бросили всё, даже заработанные деньги и пустились наутёк в сторону дороги. Кто-то из кубашек испуганно взвизгнула под бойцом, но траха никто не прекратил. Подождав немного в сторонке в ожидания спокойного окончания сексуального акта, я приступил к разглядыванию трофеев, которым порадовался. Пять никелированных секундомеров. Пригодятся. Отличного качества мачетки китайского производства, с удобными рукоятками. Одну себе заберу, а вторую старшине отдам. Из ящичка, служившего кассой, достал сто сорок песо и спросил обступивших меня гогочущих солдат, которые совершенно не обиделись прекращению траха.
   - Кто уже отработал, забирайте свои деньги
   Когда деньги вернулись к своим хозяивам, я построил проституток. Стояли они спокойно, зная - что им ничего не будет и терять было нечего в отличии о сутенёров. Статьи о проституции в их уголовном кодексе не было, а вот за сутенёрство можно было спокойно схлопотать лет восемь. Поэтому так шустро и убежали кубаши.
   Две белые, две негритоски и одна мулатка. Одна белая ничего, но фигура у неё коренастая и плотная. Зато грудь привлекательной формы четвёртого размера. Мулатка тоже ничего: стройная, длинные чёрные волосы, грудь возбуждающе бугриться, а вот рожа подкачала - вся в угрях, как будто там "черти горох молотили". Негритоски были "крокодилами". Как мужики говорят - "не письки не сиськи". А вторая белая высокая, но ДС-2С (Доска, два соска). И все какие-то неопрятные. Не сказать чтоб грязные, но как-то веяло от них нехорошо.
   - Бойцы и вы вот таких трахаете? - Я повернулся к обступившим меня солдатам, показывая на маленький строй жриц любви. - Они же непонятно с кем там "пихаются", кто в них "концы мочит". Ну, ёлки-палки... Я ведь тоже на срочке два года был. Терпел же... Трудно было, но терпел...
   Толпа бойцов жизнерадостно заржала: - Товарищ старший лейтенант, так дёшево и так просто... Ну, ни какого терпежу нету, а дрочиться западло.... И солдат по фамилии "Табуретка" у нас нету. - Солдаты вновь грохнули здоровым и беззаботным смехом.
   - А что с этими собрались делать, товарищ старший лейтенант? Отдайте их нам, мы и деньгами с ними расплатимся. Всё как положено.
   - Неее..., - теперь рассмеялся я, - затрахаете вы их без сутенёров. Проходили уже такое. Сейчас по-другому развлечёмся.
   Я с удовольствием ткнул пальцем в мягкую грудь белой и мулатке кивнул на казармы и по-испански сказал: - Пойдёте со мной, - а на остальных вызверился и также по-испански матом погнал их в сторону дороги. Куда они лениво затрусили, похватав свои нищенские пожитки.
   А оставшиеся две, под моим конвоем и толпы голых солдат, с солёными шутками и прибаутками, пошли в расположение дивизиона. И через три минуты около больших окон дежурки, куда я завёл пленниц, было не протолкнуться. Не спеша, давая возможность бойцам всё разглядеть, поставил проституток напротив окон и уже более внимательно оглядел их. При ярком свете электричества они выглядели ещё более замызганными и потасканными.
   Выждав пару минут, я грозно приказал им раздеться, показав чуть ли не на пальцах, что сейчас их буду обыскивать на предмет спрятанного оружия. Бабы ни капли не смутившись и не возмущаясь, через голову стащили с себя тёмные футболки и начали расстегивать брюки, но я их остановил. Толпа солдат за окнами взвыла в восторге, разглядывая вывалившиеся женские груди, оказавшиеся даже и ничего себе.
   - Вот эту белую, если хорошо помыть, сделать макияж, причесон и приодеть, да не знать чем она занималась, можно было бы провести приятно время. А так..., ну её на х..., - прокомментировал помощник, кивнув на белую.
   Покомандовав и повернув, их несколько раз в разные стороны, давая возможность собравшимся за окном, разглядеть женские прелести под разными ракусами, я дал команду одеться и вызвал дежурную машину. Сообщил оперативному дежурному, что задержал в расположении проституток и спросил разрешения съездить в Сантьяго и сдать их в полицию. Что и сделал в ближайший час. Бабы вели себя смирно и также покорно в полиции, где их приняли с безразличием. Вернувшись, я застал в расположении "сонное царство", только внутренний наряд бодрствовал у входа в свои подразделения и ночь прошла спокойно.
   Утром доложил о ночном происшествии командиру дивизиона в служебной интерпретации, после чего Подрушняк приказал начальнику службы РАВ дивизиона списать патрон. Я думал придётся оправдываться, но написал объяснительную, сделал куда положено записи и отдал РАВисту, для списания патрона. Меня потом солдаты просветили, что замполит вызвал своих стукачей и пытался дознаться, как дело было на самом деле, но никто не сдал офицера - то есть меня.
   А после обеда меня повеселили, слушая рассказ товарища о сексуальном происшествии в офицерском городке, произошедшем рано утром в одном из домов.
   ....Командир взвода одного из батальонов вскочил с кровати в пол шестого и начал торопливо одеваться, чтобы успеть на подъём и одновременно будил молодую жену: - Катя..., Катя..., вставай..... Я сейчас пойду и закроешь за мной дверь....
   Но Катя разнежившись в постели, абсолютно нагая лежала и слабо реагировала на мужа, пытаясь провалиться ещё глубже в такой сладкий, молодой сон.
   - Катя..., Катя.... Иди..., закройся за мной, - повысил голос муж и белокурая, стройная женщина в полусонном состоянии поднялась и пошла к двери, сонно возмущаясь: - Коля..., ну ты меня заколебал... Не можешь что ли сам на ключ закрыть дверь...?
   Молодая женщина накинула крючок на петлю и, практически засыпая на ходу, рухнула обратно в постель. А муж, услышав щелчок крючка, бодро помчался на подъём. А буквально через полминуты в подъезд, откуда выскочил старлей, зашёл замухрышистый и неказистого вида кубаш. Зашёл с банальным желанием подкупить у "советика" сигарет. От простоты своей он не задумывался, что на дворе стоит очень раннее утро и что люди спят. Вот ему захотелось сигарет и он постучал в первую же попавшуюся дверь, за которой Катерина почти снова заснула. Но стук вырвал её из "обволакивающих объятий Морфея" и женщина, ничего не соображая ото сна, как зомби и надо сказать красивое, привлекательное и обнажённое зомби, встала с постели и направилась к двери, справедливо считая, что её благоверный вернулся, забыв что-то взять.
   - Коля..., Коля..., - хныкающим голосом возмущалась жена, - ты меня заколебал своими хождением туда-сюда....
   Откинула крючок и приоткрыла дверь, тут же развернулась и пошла обратно: - Сам за собой дверь закрой... Я сплю...
   Кубаш остолбенел и обалдел одновременно и в штанах обалдело всё тоже. Хотел купить сигарет, а ему открыла дверь нагая, красивая, блондинка и как ему показалось, ласково позвала за собой в квартиру. Кубаш воровато огляделся и скользнул за дверь, тихонько прикрыл её, всё ещё в нерешительности глядя на русскую женщину, которая дошла до кровати, упала туда и, повернувшись на спину, с возбуждающим видом раскинулась перед бедным кубинцем, у которого из-за его невысокого роста, неказистости и постоянной нищеты женщин было ну явно не больше пальцев на обеих рук. А тут вот.... ОНА.... РУССКАЯ КРАСАВИЦА... Бери..., пользуйся моментом.
   Буркнув что-то напоследок, женщина затихла и кубаш решился. Быстро скинул всю свою небогатую одежду, решительно залез в кровать и, обняв такое соблазнительное женское тело, жадно зашарил руками по нему, всё плотнее и плотнее прижимаясь.
   - Коля..., Коля..., - капризным тоном и слегка сопротивляясь, заворчала Катя, - Коля..., ну не хочу я... Ну..., давай потом.... Ну, Коля....
   А кубаш уже лез на неё.
   - Коля..., ну Коляяяяяя..... Ааааааа...., - Катя, учуяв явно не Колин запах тела, открыла глаза и увидела на себе образину и уже неистово заорала практически на весь городок. А кубаш, поняв, что он ошибся и попал в неприятное положение, когда на дикий крик женщины сбегутся все жителя и будут его топтать...., превращая в размазанный на асфальте блин, он соскочил с вопящей русской женщины, так и не успев войти в неё, схватил в охапку одежду. Голым телом, с одеждой в руках, чуть ли не выбив дверь, но свалив на выходе из подъезда следующим ударом Колю, который действительно кое-что забыв возвращался и, услышав истошный крик жены, летел на всех парах.
   - Коля, конечно, не пошёл уже на подъём, а сначала успокаивал свою супруженицу и разгонял соседей, который прибежали на вопль. А теперь бегает по квартире разъярённым тигром и всё её допрашивает - Так он успел или нет? Нет, ты мне правду скажи - сунул он или не сунул? И почему так бестолково открыла ему? Короче он там задаёт ей бесконечные вопросы, а та оправдывается и клянётся - Что ОН НЕ УСПЕЛ....
   - А ты откуда знаешь? Ты ведь спала....
   Вот так закончился этот день. Завтра мы едем в лагеря.
  
  
  Глава восьмая.
  
   Марш совершили без происшествий и тут же стали разворачивать лагерь на знакомой вытоптанной и выезжанной техникой поляне. Всё без изменений: те же колючие кусты вокруг поляны, тысячные стада муфлонов, бродящие по полигону и торчащие в саване трёхметровые кактусы, та же нищая кубинская деревня в восьмистах метрах от лагеря с крытыми широкими пальмовыми листьями крышами хижин с утоптанными земляными полами. Всё тоже. Только мы приехали в летние лагеря и уже вечером ощутимо прочувствовали разницу между зимними и летними лагерями. В том числе и я, проявив от неопытности в этом вопросе, изрядную беспечность.
   Зимой москиты вылетали на свою охоту где-то в десятом часу вечера, но действовали довольно вяло. Конечно, если упасть харей в траву и в алкогольном угаре там отрубиться, то они повеселятся над тобой от души. А так, часов в семь утра исчезали до самого вечера. Но летом, уже в восемь часов вечера они собирались в злобные многомиллионные тучи и свирепо атаковывали любое двуногое существо легкомысленно вышедшее на улицу, предварительно не облив себя с головы до ног сильнейшим репеленом. И так до девяти утра, когда ты на улице должен находиться с максимально закрытыми участками кожи. В десять утра их уже не было, улетев в свои укромные места на дневной отдых. Самое интересное, в деревне у кубинцев, комаров было мало и они там вечерами вполне комфортно отдыхали.
   Не буду говорить о ночном тоскливом топтании часовых, беспрерывно машущими руками в бесплодной попытке разогнать бесчисленные тучи москитов. Про бессильный мат на этих тварей и.... Это сейчас смешно вспоминать. А тогда в этом плане возникали совершенно другие, не менее насущные проблемы - А это - Как сходить ночью и утром "по малому" или "по большому" и при этом не пострадать? Вот эта была ЗАДАЧА..... Особенно, когда организм не перестроился и требовал своего ранним утром от сонного хозяина. Вот тут то и приходилось проявлять различные чудеса, выдавливая из себя в прямом и переносном смысле всё, что можно выдавить за минимальнейшее время. Смех смехом, но когда ты облепленный москитами достаёшь свой прибор и в него мигом, не успев ещё сесть, впивается несколько десятков кровососущих тварей.... Сгонять их, убивать - совершенно бессмысленно и бесполезное занятие, с риском отбить себе яйца. Вот тогда с криком "Япона мать...", сильнейшим волевым импульсом и непонятно какими мышцами, ты одномоментно и могуче сжимаешь мочевой пузырь и в этот момент струя мочи, вылетающая и орошающая всё кругом, может запросто соперничать со струёй пожарного гидранта. Но это всё равно не исправляет того положения в каком ты оказался. Здесь только отделываешься "малой кровью".
   Гораздо смешнее, когда твой организм на подъёме говорит: - Всё, я больше не могу....Пошли срать....
   Тогда, все движения сливаются в одно смазанное и длительное, когда нет временного интервала и есть только одна мысль.... - Быстрееееее..... Мигом расстёгиваешь штаны и также мгновенно спускаешь их до колен, потом стремительно, в приседании, пробиваешь роящуюся внизу тучу москитов..... Это ты так думаешь - Что ты её пробиваешь... На самом деле ты в неё садишься. И уже в приседании, вылупив глаза, начинаешь тужиться, ощущая как твоя родная задница, с грубой кожей, уже превратилась в подобие огромного международного аэродрома, по которому в разных направлениях снуют самолёты и другая около аэродромная техника. Первые секунды они ещё снуют, потому что с ходу не могут пробить своими хоботками жёсткую, толстую и натянутую кожу, но потом, через секунды ты понимаешь, что это не самолёты, а сотни маленьких экскаваторов, начинающих копать на заднице сотни ям и канав. И ещё страшнее и мучительно больнее от сознания, что точно такие же экскаваторы уже выкопали канавы и ямы на нежной коже твоих причиндалов, беззащитно болтающихся над землёй. И тут уже тужиться надо осторожнее, чтобы задница не треснула от всех этих потуг и переживаний. Я уж не говорю про окровавленную жопу и яйца от размазанных по ним москитов.
   Последующие несколько часов, офицер или солдат, очутившись в таком незавидном положении, превращался в шелудивую, чесоточную обезьяну, непрерывно чешущуюся одновременно руками и ногами во всех интимных местах. И требовать от него в этот момент проведения занятия на высоком методическом уровне просто бессмысленно.
   Всё это я испытал на себе во всех ярких проявлениях и теперь знал как правильно и главное когда надо решать естественные проблемы.
   Дааааа...., Москиты - это яркое впечатление, оставшееся на всю жизнь. Даже сейчас, по прошествии двадцати пяти лет я явственно слышу зудящий звон миллиона крыльев маленьких хищников, который только и ждут, когда кончится действие репелена, чтобы всей тучей упасть на тебя и мигом высосать всю кровь. Или ещё того хуже - схватить тебя миллионами лапок и утащить куда-нибудь, чтобы в этом укромном месте спокойно опять же высосать кровушку...
   Следующий день был организационный, за который мы должны полностью развернуть лагерь со всеми сопутствующими элементами - ПХД, парком, ленинскими комнатами и другими местами, в том числе и туалетами.
   Поставив задачу личному составу, мы со старшиной Петром Николаевичем, отпросились у комбата и поехали на полигон за кокосовыми орехами, чтобы потом в спокойной обстановке попить кокосового молока и полакомиться белой, аппетитной массой ореха.
   Задавленный в прошлые лагеря танком крокодил, также лежал на той же обочине, где я его видел в последний раз. Правда, теперь там лежала только шкура с чисто обглоданными костями, а все внутренности - мясо, кишки и остальное было сожрано насекомыми, термитами и мелкими грызунами изнутри. Проехали ещё вперёд чуть-чуть и остановились. Перекурив, с опаской спустились с высокой дорожной насыпи в заболоченные джунгли, покрытые высокой травой и папоротниковидными растеньями, которые полностью скрывали место, куда надо было сделать очередной шаг.
   Натянутыми шутками и дебильными подколками, чересчур громкими голосами мы скрывали друг от друга свой страх, ожидая каждую секунду нападения из травы крокодилов или же удавов, зная о том, что местный крокодильник, расположенный отсюда в трёх километрах соединялся с этими болотами. И убитый крокодил был ярким тому подтверждением. Заготовив в течении часа необходимой количество орехов на офицерский и солдатский состав, мы с облегчением вернулись на относительно безопасную дорогу и уехали в лагерь.
   - Петро Николаевич, пошли к комдиву, - мы только подтащили мешки с кокосами к офицерской палатке, как из неё вышел комбат.
   - Чего ему надо? - Удивлённо спросил весь потный, мечтающий о душе, старшина.
   - Да не знаю, - с такой же досадой на неожиданный вызов откликнулся комбат.
   Рассортировав орехи: какие офицерам, а какие солдатам, я поставил солдат на разделку. И уже через пять минут с наслаждением пил холодное кокосовое молоко. Вот ведь удивительно - несмотря на постоянно давящую жару, молоко внутри ореха всегда было холодное. А вскоре появились и старшина с комбатом, интригующе и загадочно поблёскивая глазами.
   - Парни, - комбат собрал нас вокруг себя в тесную кучку, - мы тут решили с Петром Николаевичем снова разыграть старшину третьей батареи. Только, чур не проболтаться....
   Старшина третьей батареи прапорщик Титкин Владимир Степанович был уже в возрасте и на неплохом счету. Звёзд с неба не хватал, но свои старшинские обязанности выполнял исправно, считался рачительным хозяином и всё у него было в батарее с запасом. Уж не знаю сколько и кому он там в Союзе заплатил или угодил, но свой приезд на Кубу Владимир Степанович обстряпал так, что на пенсию он должен был уходить за некоторое время до окончания своей двухгодичной командировки. И теперь у него была одна единственная мечта уйти здесь на пенсию и сразу же каким-то образом устроиться на работу в наше посольство. И продолжать работать и получать зарплату уже в полновесных долларах. А исходя из этого, очень боялся каких-либо серьёзных проколов в своей службе и особенно улететь в 24 часа в Союз. А туда, как правило, отправляли самолётом и за свой счёт. И билет стоил 700 рублей, а если ещё и на жену.... То Ого го....
   Был он мягковат характером и из-за этого быстро попал под влияние нашего старшины Петро Николаевича Шевчука. Бывшего капитана милиции, за что-то вылетевшего оттуда. Решительный, волевой, иной раз жёсткий, но в тоже время лёгкий в общении, весельчак и чего греха таить одновременно нагловатый и бесцеремонный Шевчук мигом раскусил безобидного и слабовольного товарища и сделал его объектом бесчисленных шуток и розыгрышей, иной раз перехлёстывающих через грани дозволенного.
   .... - Владимир Степаныч, ты конечно меня извини, - начинал проникновенно и задушевно Петро Николаевич после очередного бокала пива, - но вот никак не могу понять - Кто у тебя отец? Вроде бы тогда там у вас партизан не было. Румыны да немцы. Он что полицаем был?
   Это была первая серия подколок. Владимир Степанович родился в 1943 году в Молдавии и старшина Титкин начинал по первому времени объяснять, типа: папе тогда было семнадцать лет, взрослые мужики кто в армии, кто ещё где. Вот и сошлись моя мама 25 лет от роду и мой папа и появился я....
   - Нет..., ну как же? - Продолжал гнуть своё Шевчук, - молодёжь тогда отовсюду гребли на работы в Германию, а твой папа никуда не попал. Ни в партизаны, ни в Германию.... Что-то тут не клеиться. Значит, он всё равно каким-то боком к той власти относился....
   Отчаявшись привести убедительные доводы, мягкотелый Титкин, постепенно зверел и когда он был готов убить своего собутыльника, Петро Николаевич примирительно гудел.
   - Ну что ты в бутылку лезешь? Спросить что ли нельзя? Ну, родился ты в оккупации..., ну ..., что тут поделаешь, а раз ты тут - значит проверенный..., - и утыкался, хитро ухмыляясь в полупустой бокал.
   Последний розыгрыш вообще. Ржала вся бригада. Но к нему Шевчук готовился целую неделю и, улучив момент, когда командир батареи капитан Асташков отпросился у Подрушняка и не присутствовал на совещании, привёл свой коварный план в действие.
   В половине шестого утра в дверь квартиры старшины третьей батареи громко застучали и заспанный, в длинных семейных трусах, Владимир Степанович испуганно распахнул дверь и замер, широко и изумлённо распахнув глаза. На лестничной площадке стоял странно и вызывающе одетый Петро Николаевич, который как только отворилась дверь, деловито оттолкнул хозяина с дороги и влетел в квартиру.
   - Владимир Степаныч, блин.... У меня утюг сгорел. Дай свой скорее... Вот тут гладануть..., Видишь, складка...? Да и тут не мешает пройтись...., - Шевчук активно крутился около здоровенного зеркало, озабоченно оглядывая себя, потом повернулся к остолбенелому другу и с экспрессией спросил, - Ну как? Нормально на мне форма смотрится?
   Чем вверг Титкина в ещё больший столбняк. И было отчего. Большое, волосатое и потное тело старшины-2 было втиснуто в нелепые, короткие шорты зелено-бурого цвета. Такого же грязного цвета рубашка, с одним единственным ярким и опереточным эполетом на левом плече туго облегала жирные телеса, нагло выпячивая такой же живот между редкими пуговицами. От дебильного вида эполета тянулся такой же дебильности аксельбант. На голове сидел нелепый головной убор, который на солдатском жаргоне ярко и сочно назывался "напиздником". А толстый и наглый живот перепоясывала портупея с китайской мачеткой в потёртых кожаных ножнах. Весь этот дурацкий наряд завершали обыкновенные кроссовки, покрашенные в зелёный цвет, но с чёрными шнурками и ослепительной белизны носки.
   - АААаааааа....., - только и сумел выдавить из себя Владимир Степанович и вопросительно ткнул пальцем в Петро Николаевича.
   - А..., блин... Что? Херово? - Заволновался Шевчук и снова закрутился по новой у зеркала, - блядь... Ну, понимаешь... Не оказалось на складе моего размера. Говорят - Бери пока это... На строевой смотр. Потом, мол, выдадим. Я и сам себя огородным чучелом чувствую, но не хочется в 24 часа с Кубы вылететь.
   Шевчук перестал крутится около зеркала и уставился на Титкина: - А ты то сам чего в трусах? Готовый что ли? Так оденься, я хоть посмотрю, как на тебе эта форма смотреться будет.
   - Какая форма? Какой строевой смотр? - Наконец-то прорезался хриплый голос у старшины третьей.
   - Как какая? Ты что ею не получил? Ты что не знаешь про строевой смотр? - Удивлённо протянул Шевчук и сочувственно закончил, - Ну ты и влетел, Владимир Степаныч. Ёлки-палки. Сочувствую....
   Добитый последними словами сослуживца, Владимир Степанович встревожено засучил голыми ногами на месте, как будто собирался куда-то немедленно бежать, но остановился и отчаянно возопил, разбудив своим воплем половину дома: - Петро Николаевич, что я пропустил? Что случилось?
   - Как что? Вчера, во время совещания Подрушняк довёл до всех командиров подразделений - Всем прапорщикам получить новую форму, которая вместе с министром обороны вчера прилетела на самолёте и министр сам лично будет проводить смотр прапорщиков в девять часов утра. В связи с этим Главный военный советник проводит в семь утра свой строевой смотр. И у кого будет замечание тот сразу же в 24 часа, вместе с министром обороны завтра и улетит в Союз. Вот такой расклад, - закончил обстоятельный доклад Шевчук, а потом продолжил - а я то смотрю - тебя нету. Ну, думаю..., уже получил. А так бы я на тебя получил. Размер твой знаю.
   Петро Николаевич смущённо замялся: - Владимир Степаныч, ну... тебе уже всё равно... Утюг то дашь?
   Это была последняя капля в взбудораженный и кипящий мозг от возможного крупного залёта с нехорошими последствиями и Владимир Степанович, как был в цветастых трусах и босиком, так и ринулся к командиру батареи, проживающему в этом же подъезде, но только на последнем этажом, лелея надежду, что комбат всё знает и получил на него форму. Но когда бесцеремонно разбуженный комбат выразил справедливое недоумение по поводу всего того нелепого лепета, что нёс старшина, да ещё сказал, что его вообще не было на совещании.... Прапорщик Титкин понял: через 24 часа он будет лететь на ИЛ-76 в Союз и мечта остаться на пенсии работать в посольстве так и останется несбыточной хрустальной мечтой и карточным домиком, рухнувшим под безжалостной пятой обыденной военной жизни.
   - Товарищ капитан, как же так.....? - Жалобно и тоскливо протянул прапорщик, - все получили..., все знали - а я нет. Вон и Шевчук у меня в квартире складку на рубашке нового образца разглаживает....
   - ААААааа..., - облегчённо протянул комбат, - так тебя Шевчук опять разыграл. Ну, когда ты, Владимир Степанович, перестанешь верить этому пройдохе?
   - Товарищ капитан, - неожиданным фальцетом закричал Титкин, - что вы на Шевчука всё сваливаете. Просрали всё, меня подставили... Идите и сами на него посмотрите....
   Долго хохотал Асташков, разглядывая Петро Николаевича и его бутафорскую форму. Заканчивал смеяться, задавал вопрос - А для чего у тебя вот это? И вновь смеялся. Смеялась и жена Титкина, соседи разбуженные веселым смехом, не смеялся только Владимир Степанович. Он несмело улыбался и никак не мог поверить, что это только розыгрыш и мечта о посольстве остаётся путеводной звездой, к которой надо было стремиться.
   Вот и сейчас. Оказывается Шевчука откомандировывали на трое суток для проведения какого- то там расследования в бригаде. А так как старшина был в прошлом капитаном милиции и имел юридическое образование, опыт в таких делах - вот и решили его привлечь.
   - Только вот это - никому...., а то не получится.
   После обеда, когда мы валялись в своих кроватях, пытаясь не шевелиться и не потеть, в палатку неслышно просочился Владимир Степанович и присел на кровать Шевчука.
   - Петро Николаевич, чего тебя в бригаду вызывают? Только что ведь приехали....
   Шевчук, изнывавший от нетерпения в ожидании прихода товарища, артистически преобразился в только что проснувшегося, вяло забарахтался в постели и наконец-то сел, вытирая полотенцем пот с огромного тела.
   - А...., тут одно дело давно пробивал под себя, вот и получилось, - Шевчук с безразличным видом обмахивался полотенцем, - вот жду машину. Говорят, через два часа поедем...
   - А что за "дело" ты себе пробил? - Настороженно спросил старшина третьей, неприятно уязъвлённый что кто-то, помимо него, пробивает "дела".
   Петро Николаевич беспечно махнул рукой: - Я никому не говорил - боялся сглазить. А сейчас наверно можно - вышел на "финишную" прямую... Посол меня вызывает на личную беседу. Я тут пробивал должность коменданта посольства через знакомства... Ну, вот то да сё.... Сам понимаешь: хозяйство там немалое, материальные ценности, обеспечение нормальных условий жизни посольских и масса чего другого хитрого. Вот посол и решил лично со мной переговорить, а потом принять окончательное решение по моей кандидатуре. Но там, в принципе, всё уже решено и эта беседа только простая формальность.
   Владимира Степановича аж зашатало на кровати от зависти и одновременно неверия, опасаясь очередного розыгрыша: - Да ну, не звизди, Петро Николаевич.....
   Наш старшина широко зевнув, безразлично отозвался: - А чего мне звиздеть? Не веришь - не надо. Кому я там в бригаде нужен? Прапорюга, старшина батареи.....
   Вот этот безразличный тон и убедил старшину третьей больше, чем если бы Шевчук стал горячо доказывать правоту своих слов.
   - Погоди..., погоди..., Петро Николаевич - А как тебя из армии переведут в совершенно другое ведомство?
   - Как..., как... Да вот так. Вон жена комсомольца с арт. дивизиона Торренса в посольстве работает и ты это прекрасно знаешь. Говорят, когда посол вышел на своё министерство иностранных дел и попросил делового мужика на эту должность прислать, то ему оттуда ответили - у тебя там целая бригада под жопой. Вот оттуда и набирай себе персонал. Как выберешь - мы с министерством обороны договоримся. А уж как там вся эта механика делается - мне, честно говоря, "до лампочки". - Шевчук беззаботно обмахивался влажным от пота полотенцем и наивным взглядом смотрел на своего другана, которого раздирали противоречивые чувства - зависть, обида на судьбу, огромное желание быть на месте Шевчука и также небрежно обмахиваться полотенцем и растолковывать бестолковому Петру Николаевичу прописные истины жизни, в то же время воспользоваться моментом подлизаться и может быть через Шевчука влезть в посольство.
   - Слушай, Петро Николаевич, ну ты же знаешь мою ситуацию, - "запел сладким голосом" Титкин, стараясь быть рассудительным и убедительным, - ты там замолви за меня словечко. Мы ведь с тобой друзья - Так ведь?
   - Ну, конечно, мы же друзья... Какой разговор...., - обнадёжил Шевчук товарища, но тут же деланно спохватился, - слушай, Владимир Степаныч, я то сам ещё не при делах. Рано как-то обещать...
   - Ну, ты же сам сказал, что этот разговор простая формальность, - гнул свою линию Титкин.
   - Так то оно так, - продолжал с серьёзным и задумчивым видом рассуждать Петро Николаевич, - стоят там за меня люди горой, но ты ж не пацан, Владимир Степаныч. Не с той ноги посол утром встал, вечером жена не дала, секретарша пришла на работу в закрытом платье без декольте... Да мало отчего настроение у посла может испортиться - и всё пойдёт коту под хвост. Вот так всю жизнь и зависишь от разной херни. Было бы что выпить сейчас - точно бы выпил за удачу....
   - Так за чем дело встало? Я сейчас..., - Владимир Степанович вскочил с кровати Шевчука и мигом вылетел из нашей палатки, а мы, лежащие до этого с безразличным видом на своих кроватях, наконец-то смогли уткнувшись в подушки, задушливо смеяться. А когда прапорщик Титкин через три минуты втащил в палатку объёмистую сумку, мы продолжали валяться на кроватях с равнодушным видом к происходящему.
   - Вот, Петро Николаевич, сейчас выпьем за твою удачу. Парни, а вы чего валяетесь? Давайте присоединяйтесь, - Владимир Степанович суетился вокруг стола, выставляя туда не хилые свои запасы.
   Через два часа запасы спиртного и жратвы были благополучно нами уничтожены, а Владимир Степанович повёл пьяного в дупелину Петро Николаевича к машине, продолжая зудеть ему на ухо - как он будет благодарен Шевчуку если и он, Титкин, окажется в посольстве.
   Мы уже устали смеяться над легковерным старшиной третьей, когда в нашу палатку ввалился разъярённый Асташков и горестно оглядел разорённый стол и остатки щедрых и богатых запасов его старшины, на которые он тоже рассчитывал.
   - Я не понял, мужики, вы на какой херне раскрутили моего старшину? - Экспрессивно наехал комбат-3.
   - Да чёрт его знает? - Командир батареи пьяно щурил глаза, - пришёл с сумкой и давай с Шевчуком шептаться, а потом накрыл стол....
   - Ну, блядь, опять этот ваш Шевчук моего старого хрена объегорил, - горестно возопил Асташков, - я его сейчас построю...
   Строить впрочем Владимира Степановича было уже бессмысленно. Титкин был пьян не только от выпитого, но и от осознания, вызванного парами алкоголя, что до вожделенной работы в посольстве всего пару шагов. Поэтому Владимир Степанович отгавкивался от командира батареи активно и последние слова, которые донеслись из их палатки, были вообще дерзкими: - Комбат, отвянь от меня и вообще ищи себе нового старшину.
   После этих слов послышался отчаянный скрип кровати и могучий храп, а расстроенный Асташков появился с бутылкой водки в нашей палатке и остаток дня прошёл в безуспешной попытке узнать - Какая "муха" и что там, эта сволочь Шевчук, нашептала, заставив смирного Титкина так безответственно вести.
   В первый день занятий я выгнал из парка свой БТР и до обеда мы колесили по всему полигону. Заниматься в первый день было неохота. Поэтому, так сказать - раскачивались. Мелькнула у меня дельная мысль отрубить у убитого крокодила голову, обработать её, оставив для красоты одни мощные челюсти и я метнулся в известное место. Но меня уже кто-то из наших опередил. Головы не было, лишь одна неряшливая, пыльная шкура. Покатавшись ещё немного, у меня созрела новая мысль - забрать и выделать шкуру. Заодно и посмотреть - так ли она крепка, как её расписывают. Вернулся и опять опоздал - шкура исчезла. Явно опять кто-то из наших. Так оно и выяснилось впоследствии. На следующий день уже наполовину обработанные челюсти я увидел в миномётке "Четвёрки", а вымытая, отлично выглядевшая шкура крокодила лежала в тени офицерской палатки тоже миномётки, но с "Тройки". Только и оставалось плюнуть с досадой за свою неразворотливость.
   Взвод управления батареи за прошедшие полгода был подготовлен мною хорошо и мне только и оставалось шлифовать и нарабатывать навыки при отработках нормативов и других мероприятиях связанных с работой на КНП батареи. Командиром отделения разведки был сержант Карташёв. Невысокого роста, худощавый, быстрый в движениях и главное толковый. Схватывал всё на лету и дополнительно что-то объяснять не приходилось. Командир отделения связи сержант Никифоров. Краснощёкий здоровяк, преданный мне, но зачастую допускал элементы бестолковщины. И когда ему ставишь задачу, то нужно её сначала разжевать, но зато потом можно было спать спокойно - выполнит всё до тонкости. Но иной раз наблюдать за ним было довольно забавно.
   Как-то был я не в настроении, да и взвод чего-то напортачил: поэтому решил устроить "день пехоты". Получил до фига холостых патронов, взрывпакетов и штук десять ИМ-100. Выехали мы на побережье на краю полигона и там поставил взводу задачу.
   - Через три часа на этом участке побережья высадится вооружённая группа диверсантов. Наша задача за это время окопаться, замаскироваться, заминировать пляж, встретить огнём и уничтожить высадившихся. Места одиночных окопов я укажу каждому.
   За пятнадцать минут определил каждому место окопа, сектора и кто за что отвечает. А сам пошёл покупаться. Через сорок минут освежённый морской водой прошёлся первый раз по рубежу обороны. У всех оборудовыние стрелковых ячеек в красной вулканической почве хоть и с трудом, но шло нормально. Лучше всех было у Карташёва и у него уже вырисовывалась аккуратная ячейка. Но вот у Никифорова вырисовывались контуры безобразной и непонятной ямы.
   - Никифоров, ёлки-палки - Это что за авиаворонка? Сходи к Карташёву и посмотри как у него.
   - Понял, сейчас схожу. - Мокрый и потный Никифоров вылез из ямы и убежал к товарищу, а через три минуты вернулся, - понял, товарищ старший лейтенант, понял. Счас...
   Я уходил от его окопа, который превратился в мини вулкан, откуда вылетали куски почвы, камни и над всем этим клубилось небольшое облако пыли, откуда доносилось: - Счас..., счас, товарищ старший лейтенант...., всё будет как у Карташёва....
   Но когда я вернулся к нему через тридцать минут, яма стала ещё безобразней и больше. А в конце этого занятия, мы долго смеялись, разглядывая получившийся безобразный котлован.
   Вертлявый рядовой Гурешидзе по кличке "Хитрый" был радиотелефонистом. И его внешний вид и первое впечатление соответствовали данной кликухе. Водитель БТР - надёжный русский парень и у меня никогда не болела голова за БТР и его состояние. Он всегда был БГ. И другие солдаты взвода соответствовали высоким требованиям. Отбор военнослужащих срочной службы для Кубы проходил качественно. Многие солдаты и сержанты имели за своими плечами техникумы, училища, были отмечены активностью и оптимизмом, понимая высокую степень ответственности и чести, которую им доверила Родина. С таким личным составом можно было смело решать любую поставленную задачу и интересно служить. Хотя, конечно, и среди наших срочников попадались уроды.
   Так в одну из ночей лагерь проснулся от нескольких автоматных очередей и суматошных криков. Через несколько минут мы узнали подробности происшедшего и поняли, какого крупнейшего ЧП только что избежали. Солдат с миномётной батареи "Четвёрки", как оказалось потом, был наркоманом со стажем. Как он прошёл все проверки и попал на Кубу уже никого не интересовало. Служил в общем как все, каких либо нареканий по службе у него не было. Но был замкнутым и нелюдимым, на что к сожалению не обратили внимания офицеры батареи. А зря. Накануне вечером солдат наглотался украденными у врача таблетками. Вместе с остальными лёг спать, а ночью тихо встал. Пробрался мимо дремлющего дневального. Выждал удобный момент, когда часовой пошёл на очередной круг вокруг полевой ружейки, прополз под колючей проволокой и проник в палатку с оружием. Плохо нёс службу часовой и совершенно не слышал, как вскрывались ящики с автоматами, снаряжался магазин патронами. Точно также неслышно прополз под проволокой обратно и лишь, когда встал у палатки и передёрнул затвор, на него сзади накинулись дежурный по батарее с дневальным, пытаясь разоружить. Это спасло от трагедии, хотя он и успел нажать на курок и несколько очередей пронеслись над спящими товарищами.
   Солдат был обезоружен, связан и когда мы сбежались, бился в истерике и бессвязно что-то кричал. Его быстренько утащили в палатку дежурного по лагерному сбору и тут же начали проводить расследование. Но перед этим мы выслушали коротенькую исповедь конченного наркомана.
   - Что смотрите на меня? Что уставились? Да..., Да..., я наркоман..., я конченый наркоман и нисколько не жалею об этом. Наоборот, это мне вас жалко. Жалко безмозглых червей, которые только существуют в своей серости и убогости, даже не понимая какой яркий и ослепительный мир проходит мимо них, и в котором я живу. Вы убожество, которые ничего не могут и никогда не смогут. Это я могу создавать и создаю свой мир, в котором живу полноценной жизнью и я там являюсь БОГОМ. А вы все ничтожества..... Корчите из себя властителями наших судеб...., - он орал ещё очень долго и постепенно затих, а мы разошлись потрясённые услышанным.
   Это сейчас, пройдя "лихие 90ые" и остальные 2000ые, мы можем со знанием дела обсудить и точно определить - Обкуренный он или обдолбанный? По запаху понять - Что он курил или жевал? И с самим страдающим поспорить, куда и как лучше "забить косячок".
   А тогда!? Мы были под защитой могучего государства и были глубоко наивными в этом вопросе. Утром командир миномётной батареи поделился некоторыми подробностями.
   - Чёрт побери. Как мы его проморгали? Ведь он, когда под утро пришёл в себя более менее, такие вещи толкал, что мы только рты разевали. Говорит: когда я в транс вхожу - передо мной открывает новый мир. Цветущая долина, среди высоких и красивых гор, наполненная запахами цветов, трав и хвои. В центре долины огромное озеро, с большим островом посередине, заросшим густым лесом. И я. И никого кругом. Я в лодке. Красивый, мускулистый, только что от такой же красивой женщины. Сижу в лодке и тихо гребу к острову, где у меня живописный и большой дом. Я выхожу на берег и вот он - мой дом. Он мне нравится, а если что-то там не так, я мигом это исправляю. Я живу там, а не существую, как вы тут в этой жизни..., - командир батареи болезненно поморщился, - вот так, парни, иные люди то живут....
   В этот же день, но только после обеда в нашу палатку ввалился взмыленный Петро Николаевич, вернувшийся из бригады. Ввалился с пыхтеньем, волоча за собой агроменную сумку.
   - Фу..., - выдохнул старшина и тут же рухнул на кровать, - еле дотащил от машины.
   Не успел он открыть рот, чтобы поделиться бригадными новостями и впечатлениями, как в палатке незримым духом возник Владимир Степанович и с воодушевлением поздоровался с прибывшим товарищем. Надо сказать, что на следующий день, как уехал Шевчук, капитан Асташков здорово встряхнул своего старшину и все эти дни прапорщик Титкин жил и работал под флагом надежды и ожидания приезда Шевчука. И вот он приехал. Сгораемый нетерпением, любопытством и завистью, но тем не менее понимая, что вот так с порога совсем невежливо задать животрепещущий вопрос, Титкин изо всех сил делал вид, что в нашу палатку он зашёл совершенно случайно и лишь только поздороваться с Шевчуком. Петро Николаевич в свою очередь даже не заикался о том, как съездил, а дразня Владимира Степановича, начал долго и нудно решать с комбатом накопившиеся батарейные вопросы.
   В палатке уже побывали многие - заходили, здоровались с Шевчуком, перебрасывались несколькими словами и уходили, а Владимир Степанович всё сидел и сидел, не решаясь начать разговор на интересующую его тему. Пришёл и комбат третьей, тоже поздоровался, глянул хмуро на Титкина и, выходя из палатки, позвал его за собой.
   - Сейчас..., сейчас, товарищ капитан. Пять минут..., - нетерпеливо отмахнулся старшина.
   И наконец-то, когда Титкин уже был психологически в кризисном и заведённом состоянии, Шевчук вспомнил.
   - А, Владимир Степаныч, вот тебе передачка от жены. Еле дотащил. Весь употелся. - Слегка пнул ногой по баулу, где что-то в ответ приятно звякнуло и булькнуло.
   - А я ей ничего не заказывал, - сделал удивлённое лицо старшина третьей.
   - Я то что... Пришла, говорит - Петро Николаевич забери, а то мой наверно мается без вкусненького. Вот я и припёр. С тебя причитается, всю дорогу держал, чтобы не разбилось..., - мы затаённо хихикали, глядя на озадаченного Титкина, прекрасно понимая, что Петро Николаевич сам наплёл Валентине Титовне какой-нибудь чуши и та наготовила жратвы по крайней мере на неделю вперёд.
   - Да какие проблемы, - зацепился Титкин за удачную возможность наконец-то начать разговор на интересующую тему и закрутился вокруг стола, вытаскивая из сумки аппетитную еду и приятное количество спиртного, - сам то как съездил? Удачно?
   - Удачно, удачно. Есть интересные новости и тебя наверно это тоже касается, - ворковал Шевчук, пряча весело поблёскивающие глаза, - ты давай накрывай. Вот по первой выпьем, тогда и расскажу, а ты уж там сам мозгами раскидывай.
   Подстёгнутый обнадёживающими словами Титкин мигом закончил сервировку стола и тут же разлил всем по первой.
   - Ну...., поехали.
   Отдышавшись и закусив, Петро Николаевич стал рассказывать и по мере его рассказа у Владимира Степановича от открывающихся перспектив глаза всё сильнее и сильнее горели "жёлтым дьяволом".
   - Дня три пришлось ждать, пока посол смог меня принять. Короче, перспективы следующие. Предлагают мне на выбор две должности. Первая..., я тебе уже рассказывал - комендант посольства. И вторая - начальник автогаража. По деньгам - одинаково, но конечно начальником автогаража лучше быть. Должность поспокойнее, машины любые всегда под жопой, хозяйство поменьше. Квартиру мне показали, где буду жить с женой. Классная. Выходишь и сразу же бассейн. Комендантом всё-таки хлопотливо. За всё посольское хозяйство отвечать придётся. Конечно, там и подчинённых гораздо больше, чем в гараже. Только правильно надо всё организовать и живи себе спокойно....
   - Слышь, слышь, Петро Николаевич, а сколько платить то будут? В долларах? - Не утерпел задать вопрос Титкин.
   Шевчук с укоризной посмотрел на товарища и разлил уже по третьей всем. Мы с удовольствием пили и закусывали, удивляясь стройному полёту фантазии старшины и артистичному исполнению. А Петро Николаевич продолжал разливаться соловьём.
   - Ну что ты, Владимир Степаныч, мне совсем неудобно было такой вопрос задавать. Вот стану там работать так и узнаю.
   - Ну да, конечно...., ну да...., - забормотал смущённо старшина третьей и тут же затеребил его по новой, - и что ты надумал? На что дал согласие?
   - Ну, ты даёшь, Владимир Степаныч. Как ребёнок несмышлёный, - слегка возмутился Шевчук, не забывая налить спиртное и положить хороший кусок закуски в тарелку. Мы тоже поспешно положили, под сожалеющим взглядом Титкина, закуски и наполнили свои посудины.
   Крякнув от выпитого и солидно закусив, изрядно помучив собеседника, Шевчук продолжил: - посол дал время до конца лагерей подумать. А когда вернёмся озвучить ему свой выбор....
   - Ну и что ты? На чём свой выбор остановил? Слушай, а чего до конца лагерей, а не сразу? - Засыпал вопросами Титкин.
   Петро Николаевич сделал вид, что захотел сделать замечание Титкину, но лишь укоризненно покачал головой и после некоторого молчания продолжил: - Да не.... Тут дело в том, что нынешний комендант уезжает в Союз через два месяца, а начальник гаража через три и сначала нужно хотя бы месяц с кем-то из них постажироваться. Но я всё-таки выбираю коменданта. Понимаешь, лучше через два месяца работать в посольстве, чем через три. Что там за месяц произойдёт ещё неизвестно. Так что лучше раньше, - Шевчук замолчал, изо всех сил пытаясь изобразить на своём толстом лице глубокую и умудрённую задумчивость, а Владимир Степанович разинул рот, боясь спугнуть глубокомысленные размышления коллеги, но потом всё-таки несмело затеребил того за руку.
   - Петро Николаевич, Петро Николаевич, а насчёт меня ты что-нибудь сказал?
   - А...., - очнулся Петро Николаевич, - а..., насчёт тебя. Как стану на должность, так сразу тебя начну пробивать
   - Петро Николаевич, - заныл Титкин, а может всё-таки пораньше. Вдруг кто-то перебьёт должность начальника гаража?
   - Ну, ты что? Что мне с лагерей сбежать что ли? Кто меня отпустит? Нет, придётся ждать...
   Ушёл от нас Владимир Степанович в дымину пьяный и с пустой сумкой и из палатки третьей батареи опять послышалась ругань комбата, опять пролетевшего мимо содержимого сумки старшины, а тот опять с безрассудной смелостью лаялся с командиром.
   Потекли дни занятий. Командир батареи с Сергеем Мельниковым взялись за огневые взвода, а я занимался со своим взводом. Обычно занятие проходило на одном из двух мест. Поле полигона, савана, было плоским как столешница и не было возможности найти хоть какое-нибудь возвышенное место, где можно было оборудовать КНП батареи и вести оттуда наблюдение. Поэтому кубинцы недалеко от нашего лагеря, почти под траекторией пролёта снарядов насыпали высокие, метров в пять, бугры, где и были размещены большие бетонные КНП. Одно из них я и занимал. Здесь мы тренировались в занятии НП, разворачивание его. Вели разведку и рисовали красивые и красочные Схемы Ориентиров, Панораму местности, отрабатывали карточку топопривязки, заполняли Блокноты разведчика, дальномерщика и Журнал разведки и обслуживания стрельбы.
   Второе место было в густых зарослях, посередине между лагерем и бетонными КНП, под молодым баобабом. Ну, здесь они проходили в сокращённом составе и я со взводом больше здесь балдел в чахлой тени большого дерева, чем занимался. За взвод не волновался - он был подготовлен, что и показали последующие учения и комплексные занятия.
   Незаметно прошло две недели лагерного сбора и я предвкушал, как на выходные дни поеду домой, но тут влетел замполиту дивизиона капитану Плишкину.
   В тот день я выехал на занятие не на БТРе, а на ГАЗ-66. Настроения заниматься не было и решил поехать и попить пивка, но не в ближайшем городке Канделярии, где мог наткнуться на начальство, а проехать дальше в Сан Кристобаль. Взвод оставил балдеть под баобабом, а сам отлучился на два часа. Быстро, окольными дорогами доехал до Сан Кристобаля, купил бокал пива себе, водителю напиток "Мента" и уютно расположился в тени высоких деревьев, прямо на главной улице городка. Балдел и наслаждался ледяным пивом недолго. Из-за поворота выехал ГАЗ-66 и из кабины ехавшей машины на меня глянул замполит. Только глянул, не остановился и уехал.
   Блиннннннн!!!!! Пиво теперь не пиво. Настроение - никакое. Чёрт побери - так влететь.... Теперь он на мне оторвётся, да и Подрушняк тоже.
   Думал, что меня, как только появлюсь в лагере, к себе вызовет командир дивизиона или же прочтёт гнусную воспитательную лекцию капитан Плишкин. Но никто меня не ругал и не вызывал. Как будто и замполит не видел меня, распивающего пиво. Ну, наверно, вечером... Так..., в спокойной обстановке отдерут на пару - замполит и командир. Тишина.... И так два дня. Ничего не пойму - он же меня видел. Он же просто не мог не видеть меня.... Ну..., не похоже что бы он меня видел и промолчал. Не тот характер, не та должность, чтоб не сдать меня. Но была загадочная и интригующая тишина.
   После обеда в субботу мы, отъезжающие домой, толпились у машины, ожидая команды садиться. Из своей палатки вышел командир дивизиона, который тоже ехал домой и замполит дивизиона. Он оставался за старшего. Мы быстро построились около машины и Подрушняк медленно прошёлся вдоль нашего небольшого строя и ткнул пальцем в меня и в лейтенанта Чуракова.
   - Вы не едете.
   - Почему? - Удивился я, хотя уже понял - за что.
   - А тебе что ли не ясно - За что, товарищ старший лейтенант?
   - Да теперь ясно, товарищ подполковник, - и метнул взгляд на замполита, скрипнув зубами. В принципе за дело. Всё понятно..., но как-то так подленько. Под дых и ведь молчали.
   Юрка Чураков даже не задавал вопроса - За что? У него были свои промахи. Машина уехала, ушёл в палатку замполит, а мы злые до чёртиков толклись на пятачке, потом выматерились, закинули вещи в палатку и скорым шагом пошли в кубинский магазин на окраине деревни.
   - А ну на хрен все в сторону..., - зло заорали мы с Юркой, когда ввалились в хлипкое сооружение и увидели у прилавка очередь в семь человек. Были бы мы в спокойном состоянии, встали бы в очередь и дождались своего. Но у кубинцев была в этом плане хреновая манера поведения в магазине и не только, которая доводила русских до белого каления. Продавец обслуживая очередного покупателя, даже ему незнакомого, которого он видит первый раз в жизни, обязательно вступит с ним в разговор на любую отвлечённую тему какая взбредёт ему в голову и будет нудно с бестолково с этим покупателем обсуждать её. И так с каждым. Стоящий в этой бесконечной во времени очереди русский за это время сходил несколько раз с ума и в мыслях не раз уже с истинным садизмом и наслаждением убивал продавца самыми различными способами, всю его родню и всю кубинскую очередь, стоящую перед ним, которая молча принимала этот маразм. Сам русский за это же время уже раз пять застрелился от медленного процесса продвижения очереди. В воспалённом мозгу русского покупателя возникали и другие мстительные мысли и яркие образы казни и только они помогали выстоять эту очередь. Или другое милое и наивное поведение кубинцев. Едет рейсовый автобус. Всё нормально, скоро приеду на свою остановку. И вдруг, автобус внезапно останавливается, дверь распахивается и из автобуса выбегает водитель и убегает к ближайшей касе. Просит воды и, получив её, спокойно садится в кресло-качалку, вступая в оживлённый разговор с хозяином дома. Проходит три минуты, пять, десять, а конца разговора не видно. И самое интересное, кубинцы: как в очереди, так и сидящие в автобусе - Молчат. И молчат потому - что сами скоро будут на месте этого продавца или водителя автобуса и все остальные будут ждать. Только русские не могут ждать и взрываются далеко не интернациональными воплями: - Ну ты, обезьяна еба....я.... Ну сколько можно языком молоть....?
   Слава богу, многие кубинцы не понимали нашего второго, почти основного матерного языка, считая что мы так экспансивно и радостно реагируем на них.
   Поэтому мы так яростно шуганули очередь и уставились на полки с алкогольной продукцией. Впрочем, выбор был небогат. На полках толпились лишь пузатые бутылки с ликёром.
   - Блядь, у тебя есть тут нормальное пойло? - Рявкнули мы на продавца.
   - Si...., si..., - закивал радостно кубинец.
   - И это ты называешь выпивкой? - Я плюнул на земляной пол, - ладно, чёрт с тобой. Давай вон тот Банановый ликёр. Две бутылки...
   Мы прямо тут же, под изумлёнными взглядами очереди махом выпили противно тёплый, тягуче сладкий ликёр ядовито-жёлтого цвета, ожидая привычного опьянения и сбития злого накала страстей. Но, видать мы были до того злые, что алкоголь расщеплялся на атомы прямо в желудке и уже не доходил до мозга и не давал нам забыться.
   Ладно, замполит.... Бог всё видит и когда-нибудь тебя накажет..... И хорошо накажет.
   На следующей неделе Подрушняк лично провёл контрольно-комплексное занятие с нашей батареей и сменил по отношении ко мне гнев на милость. Взвод показал себя, да и Иван как начальник разведки охарактеризовал крайне положительно подготовку моих бойцов, сделав отдельный акцент на мою работу, а также заявил, что и экипировка бойцов лучшая среди всех арт. подразделений. И я в последующую субботу поехал домой. Но уже через несколько дней влетел и влетел по крупному. Слава богу без последствий.
   Время интенсивной подготовки и занятий прошло. Батареи прошли контрольно-комплексные занятий по допуску к череде учений и боевой стрельбе. Вот-вот должны были начать прибывать мотострелковые, танковые и другие подразделения для участия в учениях и образовалась небольшая пауза, когда в основном всё сводилось к подготовке техники. В один из таких дней, после ужина, в нашей палатке собралась компания офицеров и сели азартно расписать "Пульку", а уже через полчаса возникло вполне здоровое желание чего-нибудь выпить. Но как раз этого ни у кого не оказалось. И само собой появилось простейшее решение - сгонять за пивом. Скинулись деньгами, подготовили тару в виде трёх армейских двенадцати литровых термосов и все дружно посмотрели на меня.
   - Боря, ты в карты не играешь. Давай, сгоняй за пивком.
   Мне и самому надоело сидеть в лагере, поэтому охотно согласился. Нужно только было спросить разрешения на выезд из лагеря у подполковника Подрушняк, к палатке которого я целенаправленно и направился. Подрушняк тоже отдыхал и в компании с замполитом сидели около большого эмалированного таза и таскали оттуда аппетитно приготовленных крупных варёных креветок.
   - Товарищ подполковник, в душевых и в умывальниках мало воды. Разрешите сгонять за водой.
   Подрушняк остро и понимающе взглянул на меня и, кинув мимолётный взгляд на замполита, глядевшего на меня с показушным равнодушием, разрешающе кивнул: - Езжай, только будь осторожен.
   - Есть.
   В Канделярии, в пивнушке закупился пивом и мы поехали на поиски воды. Но вот тут то нас неожиданно постигла неудача. Пива везде было полно, а уже на пятой водокачке было пусто. Проездив так около часа, мы хрен его знает в какой глухой деревне всё-таки нашли воду и просидели на бочке сорок пять минут, пока она наполнялась. Обратно двинулись уже в темноте. Зил-130 с цистерной был старенький, но ещё крепенький, правда фары светили тускло и мы были вынуждены ехать со скоростью не более сорока километров в час и когда до лагеря оставалось километров семь, на окраине придорожной деревни навстречу нам внезапно из темноты на огромной скорости выехал огромный грузовик с потушенными фарами.
   - Вправо...., - отчаянно заорал я, понимая, что избежать удара всё равно не удастся. Водитель и сам, без моей команды, уже выруливал вправо.... Мощнейший боковой удар, скрежет, нас замотало по всей кабине и через секунду всё закончилось. Мы тихо катились по асфальту деревенской улицы с заглохшим двигателем живые и здоровые... И тишина.
   Очумело поглядели друг на друга, не веря, что для нас всё закончилось благополучно и водитель, нажав на тормоза, остановил автомобиль. Посидев в кабине секунд сорок, оглушённые тишиной, мы неторопливо вылезли и огляделись. Вокруг не было ни единой человеческой души и главное не было и груды автомобильного железа, в которую должна была превратиться врезавшиеся в нас встречная машина.
   - Может, нам привиделось? - Именно с таким вопросом мы поглядели друг на друга и уже через десять секунд стало понятно - Не привиделось.
   Слегка помятое левое крыло, снесённая напрочь стойка зеркала, вдоль железного, длинного ящика, куда обычно укладывают шланги, глубокая и длинная вмятина и пробито одно из двойных заднее колесо. И опять никого и темнота такая, что ничего не видно.
   - У тебя что-то есть посветить? - Спросил водителя.
   - Есть старый фонарик, но еле-еле светит.
   - Давай... Всё равно надо идти и смотреть - Кто в нас въехал? - Вторую часть своего рассуждения я уже произнёс про себя - И кого мы там наеб....ли?
   Фонарик действительно светил тускло, но помог рассмотреть в десяти метрах от нашего автомобиля оторванные и закрученные под немыслимым углом два машинных крыла, потом ещё какие-то ржавые обломки и деревянные части. И с каждым метром их становилось больше. А тут мы наткнулись на раскуроченную, но пустую кабину и я совсем затосковал, хотя старался бодриться.
   - Бля...., товарищ старший лейтенант, звиздец водителю... Наверно, где-то тут валяется, - незамысловато добавил мой водитель "ложку дёгтя в мою бочку мёда" и в совсем затосковавшую душу. Я и сам понял: в такой кабине - Не выживают.
   Но поиски ни к чему не привели и мы направились к тёмному пятну, дальше по дороге. Это и был врезавшийся в нас автомобиль. Расхристанный и раздолбанный деревянный кузов, но не от удара, а от древности и глубокой старости, мы обошли слева и уткнулись в развалины, осветив их тлеющим лучом фонарика, и через секунд тридцать разглядывания я глупо и облегчённо захихикал. А водитель громко и безудержно заржал, схватившись за живот.
   - Ой не могу...., ну надо ж..., товарищ старший лейтенант...., Ха-хахааааа.... Ха-хааааааа..., товарищ старший лейтенант.....Хахахахааа.... ведь нам никто не поверит.... ХА-ХА-ХААААА...., - водителя аж загибало от смеха и через минуту он лишь всхлипывал и снова смеялся сквозь слёзы. А я смеяться вот так почему-то не мог, лишь по-идиотски продолжал хихикать, не веря удаче и своим глазам.
   Среди ржавых обломков и покорёженного железа древнего американского грузовика, который наверняка ехал в свой предпоследний рейс и сам планировал завтра где-нибудь развалиться на дороге, молча сидело два полупьяных пожилых кубинца. Они сидели молча и смирно и никак не могли решить - Как себя вести? Ведь они наверняка уже в аду, раз кругом темно и только мутное световое пятно перед ними, из-за которого доносится дебильный смех.
   По всем законам физики их должно было разрезать пополам или хотя бы насмерть исполосовать рваной автомобильной жестью. Но они сидели целенькие и невредимые, потому что где русские, да ещё военные русские - законы физики не работают.
   Дальше я разразился длинной, гневной и облегчённой тирадой, где такие словестные обороты как "еба...е обезьяны" были музыкой Чайковского и были лишь прелюдеей. Потом была музыка Вагнера со всеми идеологическими подтекстами, претендующими на фашизм, расизм и шовинизм. Интернационализмом там и не пахло.
   Самое интересно я их этим вернул с небес на землю и они неуверенно слезли на асфальт и вокруг нас вдруг закружил хоровод деревенских жителей набежавшей со всей деревни. Через десять минут я уже разобрался с ситуацией и убедился, что в данном ДТП полностью виноваты кубинцы и они этого не отрицали, обречённо кивая головой, отчего мне было их жалко. Ехали пьяные, ехали без света, потому что света на машине уже лет пять не было, столько же лет и отсутствовали и фары и отчего они ехали по осевой, а когда столкнулись с нами, вообще ехали по нашей, встречной полосе. Только реакция моего водителя помогла избежать лобовухи и удар был вскольз. Мы то отделались по минимуму, а у них от удара машина прекратила своё существование. Но чего мне их жалеть, когда я сам оказался в весьма щекотливой и хреновой ситуации.
   О таких вещах полиция мигом сообщала в посольство послу, а там обычно не церемонятся и не разбираются: прав ты или не прав. И действительно можно было вылететь в Союз в 24 часа. Поэтому с тревогой ждал приезда полиции и прикидывал все варианты выйти "сухим" из данной идиотской ситуации. Да ещё это пиво в термосах, да и сам пропустил бокальчик. Блин. Ещё укажут в протоколе что был выпивши и с пивом. Но на моё счастье вперёд полиции подъехал на "Шишарике" командир миномётной батареи, тоже возвращающийся с пива.
   - О, Боря, чего ты тут нахерачил? - Жизнерадостно завопил коллега, выпадывая из кабины под хорошим шафе.
   - Андрей, да тут небольшая авария. Тупорылые кубаши вон въехали в меня....
   - Хорошо въехали... Хорошо...., очень даже так душевненько..., - бубнил пьяный товарищ, разглядывая толпу любопытствующих кубашей и понурившихся виновников аварии.
   - Андрей, Андрей... Послушай меня, забери пиво и отдай его комбату и передай - если я в течении полутора часов не появлюсь в лагере, то пусть едет выручать. А так может сам выкручусь....
   Миномётчик уехал и я немного успокоился - без пива в кабине вполне официально выезжал из лагеря по уважительной причине и только за водой.
   К приезду полицейских мы слили воду с цистерны и теперь машина ровно стояла на одном скате и могла спокойно ехать в любую сторону и в любой момент. И вот на старом, раздолбанном ГАЗ-69 появились двое полицейских. Разобравшись, кто есть кто, они первым делом настучали дубинками виновников аварии и те безропотно вынесли довольно чувствительные удары. Нелишне сказать, что кубинцы уважали, а ещё больше боялись своей полиции, которая держало население страны в жёстких рамках и особо не церемонилась в общении с гражданскими. Да и законы у них такие были. Жёсткие. Пару раз я был сам свидетелем действий полицейских и был поражён их хладнокровию и равнодушию к последствиям.
   Один раз, возвращаясь своей компанией из кино, мы на улице города увидели, как белый полицейский разбирался с негром. Почему он к нему прицепился нам было неизвестно, но градус разборок между ними, особенно со стороны полицейского был довольно высок. Воспользовавшись тем, что полицейский отвернулся и поглядел на нас, негр сильно толкнул того и бросился в густые кусты, где благополучно скрылся. Полицейский зло взглянул на нашу компанию, с любопытством ожидающую дальнейшие его действия. Наш бы милиционер плюнул бы с досадой и пошёл дальше по своим делам или кинулся преследовать неподчинившегося, чтобы потом оторваться на нём. Но кубинский полицейский пошёл другим путём - выхватил пистолет и выпустил обойму беглым огнём веером по кустам. Логично было потом ему залезть в кусты и посмотреть - Завалил он его или нет? Но кубинец вложил пистолет в кобуру и неспешным шагом пошёл дальше по своим делам.
   Или другой случай. Сидели мы в пивнушке на открытом воздухе в посёлке Куатро Каминес и завязалась там не хилая драка между кубашами. Причём, стенка на стенку. В самый разгар драки, прямо в пивную, заехал на мотоцикле полицейский, и несколькими выстрелами в воздух прекратил побоище, потом стволом пистолета, не слезая с мотоцикла ткнул драчунов в грудь и молча махнул им - За мной! Развернулся с рёвом двигателя на мотоцикле и, не оглядываясь, помчался в сторону ближайшего полицейского участка. Ему даже в голову не приходило, что кто то не побежит за ним. Побежали, толкаясь на выходе из пивнушки, на перегонки за полицейским мотоциклом.
   Так и сейчас. Постучали по головам и тут же стали разгонять остальных по домам. Воодушевлённый такой поддержкой, я нащупал в кармане два металлических рубля. Чего они валялись в кармане непонятно даже сейчас. Но они валялись и в минуты ничего не деланья я их надраивал до охеренного блеска. Один - "20летие Победы в Великой Отечественной войне", второй "50летие Великой Октябрьской революции". Вот я их тут же и подарил обоим полицейским, зная любовь кубашей к подаркам, чему они очень обрадовались и тут же загнали обоих виновников в свой ГАЗон и предложили мне проехать обратно в Канделярию, в полицию, для оформления аварии.
   Мы развернулись на дороге и помчались за ГАЗиком и я зашёл в полицию, когда оба кубинца уже смирно сидели за загородкой и виновато давали показания, а один из полицейских бодро долбил по пишущей машинке, перенося всё это на бумагу.
   - О компанейро, - радостно возопили полицейские по-испански, - давай теперь твои показания. Фамилия, номер машины и как было дело?
   Это меня совершенно не устраивало, тем более официальный протокол, поэтому я перешёл в активное наступление, в глубине души поражаясь своей бестолковой наглости, но как оказалось она и сработала в полной мере.
   Я тоже радостно закричал: - О компанейро...., - и обнял обоих полицейских за плечи, сумбурно и громко на русско-испанском языке объясняя.
   - Да на хер..., ни каких претензий я к ним не имею. Да вы чего, мужики? Да не трогайте их... Пусть едут домой на касу..., к своей бабе и детям. Они и так пострадали сами и теперь уже без машины... На..., - я выдернул из полевой кепки красную звёздочку и в качестве подарка сунул её полицейскому, печатавшему протокол, попутно с треском выдернув протокол из печатной машины и скомкав, сунул его в карман. Полицейский было дёрнулся, но я его обеими руками осадил обратно на стул и уже сам чего там оря, двинулся к загородке, где разинув рот в изумлении от этого непонятного русского сидели кубинцы.
   - Ерунда всё это и из-за этого не стоит ссорится..., - открыл загородку схватил обоих за руки и вытащил их оттуда, - всё..., идите отсюда Нах Хаус...
   Наверно со стороны это выглядело смешно и странно. Все: арестованные кубинцы, которых с силой вытаскивают из-за перегородки для того чтобы выпнуть на свободу. Но они бояться последующих последствий и этого непонятного русского и упираются изо всех сил. Полицейские, которых все боятся и которые впервые столкнулись с такой ситуацией. Был бы на месте русского кубинец, так его бы сейчас "заколбасили" дубинками вместе с арестованными. Но это был русский офицер, показавший удостоверение красного цвета, где в том числе на родном их языке написано - "оказывать данному офицеру всякое содействие". И сам он явно не боялся никаких последствий. Вот что им в такой ситуации делать?
   А я, видя нерешительность с обеих сторон, вызверился и злобно заорал на арестованных: - Фуера бамос, мариконас....
   Что это обозначало, я не знал, но один раз видел и слышал, как один кубинец в ярости это прокричал другому. Арестованные ещё раз испуганно глянули на полицейских и, видя их затруднительное положение, вдруг решились - развернулись и ломанулись на выход, даже устроив небольшую толкатню на выходе, когда оба одновременно пытались протиснуться на улицу через дверь.
   А я продолжал метаться по просторному помещению и по ходу действия сгрёб со стола ещё какие-то бумаги, куда перед этим полицейский что-то писал. Метался и понимал, что надо теперь уходить "по-английски", но тихо не получалось и сбежал я тоже с шумом и гамом.
   - Компанейро, всё нормально... Эссо нормаль, - и непонятно для чего выкинул кулак вверх, проорав, - Но пасаран.... Парни, всё нормально... Не делайте глупых рож.... Я поехал.
   Последнее, что я видел, выскакивая в дверь - изумлённые лица полицейских, тупо глядевших мне вслед. Водовозка была заведена и мне только и надо было прыгануть в кабину и мы помчались. Поворачивая за угол, в последний момент увидел выскочивших на крыльцо полицейских.
   - Не догонят, товарищ старший лейтенант.... У них ГАЗик уехал, а я номера снял. Не найдут.
   - Молодец, соображаешь, - похвалил водителя, - сразу видно дембель.
   Давно так водовозка не ездила, наверно вспомнила молодость и бодро бренча пустой цистерной мчалась по тёмной дороге. А навстречу мчалась, блистая фарами, целая колона машин - это комбат Сашка Жуков летел на помощь....
   ...- Товарищ подполковник, разрешите доложить? - Подрушняк так и продолжал сидеть вместе с замполитом. Только тазик был пустой, а рядом с каждым высилась приличная кучка останков креветок. Комбат меня уже просветил. Комбат миномётчиков приехал в лагерь и, затащив термоса с пивом к нам в палатку, брякнул спьяну, решив пошутить.
   - Там, твой Цеханович на водовозке в автобус с туристами въехал. Трупы кругом, Цеханович спятил с ума и с полицейскими дерётся... Короче звиздец... Выручать его надо...
   Жуков аж взвился на кровати и метнулся к Подрушняку. Тот как раз поссать вышел один и комбат в двух словах обрисовав картину, сказал что надо ехать туда и выяснять ситуацию. А что командиру оставалось - только разрешающе мотнуть головой, мгновенно протрезвев. Вот и сейчас Подрушняк трезвый и тщательно скрываемый тревогу, изучающее смотрел на меня, констатируя - Трезвый, адекватный и явно старший лейтенант не с автомобильной катастрофы с кучей трупов.
   - Нормально съездил? - Опередил мой доклад командир дивизиона.
   - Так точно. Разрешите подробности доложить...
   - Нет не надо, - поспешно опять оборвал меня подполковник и тут же спросил, - машина на месте? В парке?
   - ЭЭЭээээ..., да наш бравый командир дивизиона сам опасается своего замполита. Ни фига себе?! - Удивлённо протянул я про себя и бодро доложил, - Так точно. Там только зеркало со стороны водителя разбилось и глубокая царапина вдоль ящика....
   - Ну..., машина на ходу? - Опять оборвал Подрушняк.
   - Так точно. Всё нормально. Разрешите я сейчас вам...., - про себя решил пол термоса пива командиру занести.
   - Нет, не надо, Цеханович, отдыхайте.
   Ну, мы и отдохнули, уговорив 36 литров пива. Правда, потом все дружно, друг за другом, с матом и глупым смехом, через каждые десять минут выбегали в ночь и ссали, а потом чесались и снова выбегали. И так почти всю ночь, пока почки и печень не перестали выжимать из организма лишнюю жидкость.
   После завтрака я всё-таки решил довести до Подрушняка подробности вечернего происшествия. Дождавшись, когда подполковник пошёл со столовой один, я догнал его.
   - Товарищ подполковник, я вчера не смог доложить некие подробности - Разрешите сейчас?
   - Не надо, - мгновенно среагировал командир, - как вода в бочку набирается я прекрасно представляю, остальных подробностей не хочу знать.... Надеюсь, никаких последствий поездки за водой не будет?
   - Никак нет, товарищ подполковник. Всё нормально.
   - Ну и хорошо. Иди, занимайся.
   Мы и занимались. Подготовкой к учениям. Здесь отличилась третья батарея, вернее командир второго взвода Серёга Королёв. Причём, ситуация дебильно-тупая. Завтра начинаются учения, а сегодня в районе кокосовой рощи, или как ещё артиллеристы говорят в "котле", народ накрывал мишенной поле, для пехоты. А все батареи, в том числе и третья уже были на огневых позициях. Кто дал команду и зачем, сейчас уже не вспомнить, но в третьей батарее в четвёртой установке пакет был заряжен на двадцать пять снарядов. Вот и подходит к командиру взвода командир установки. Он прибыл весной и это была его первая боевая стрельба, отчего он очень переживал и вследствии чего в голову лезла разная нелепая ерунда и страхи. Вот он подходит к командиру взвода и задаёт совершенно "дурацкий" вопрос: - Товарищ старший лейтенант, а если мне дадут команду 19 снарядов из двадцати пяти - Как мне их запустить?
   - Товарищ сержант, ну что вы за херню мне задаёте? - Заныл взводный, - Ну, ёлки-палки... Ну, чего ты так волнуешься? Ну, хорошо... пошли покажу.
   Как потом мне Серёга рассказывал: - От такого дебильно-простого вопроса меня самого заклинило. Садимся в кабину машины и я на "автомате" всё привёл в боевое положение, а потом ему говорю: - Вас же в учебке этому учили. Вот берёшь и переводишь вот эту рукоятку на пульте на 19ую цифирку и снаряды полетели. Боря...., и снаряды ПОЛЕТЕЛИ..... Только когда они улетели до меня дошёл весь ужас происшедшего. Ведь пакет был наведён в "котёл"..., а там ЛЮДИ.... Меня командир батареи, который в это время на огневой был и СОБ чуть не убили. Потом примчалось начальство убивать и наверно убили бы, но слава богу от кокосовой рощи доложили - Все целы, один контуженный. Весь залп перелетел центр "котла", а мишени ставили ближе к передней границе....
   Но всё равно, шуму было много. Продолжался и розыгрыш с Владимиром Степановичем, но только он перетёк уже в другую плоскость. Все, в том числе и Шевчук, поняли что в розыгрыше зашли слишком далеко. Старшина, конечно, исправно выполнял свои старшинские обязанности, но почему-то уверовал, что после лагерей он будет уже работать с Шевчуком в посольстве. Поэтому работать то он работал, но спустя рукава и допускал досадные проколы по своим обязанностям, отчего Асташков не раз получал звиздюлин от командования. Комбат, уже посвящённый в детали розыгрыша, открыто говорил старшине: - Тебя, как пацана Шевчук разыграл, а ты повёлся. Ну, ладно... раз выпили, второй раз выпили. Вернее ты второй батарее стол накрыл, ну третий раз, бог любит троицу, ну неужели ты не понял, что тебя разыгрывают?
   - Товарищ капитан, - самолюбиво вскинув подбородок, как правило, лез обидчиво в бутылку Титкин, - Петро Николаевич мой друг и он не может меня так обманывать....
   И Асташков обречённо махал рукой: - Ну ладно, чёрт с тобой. Хочешь верить - верь, но до конца лагерей должен исправно выполнять свои обязанности, а там посмотрим.
   И Шевчук чесал свою репу, не зная как дать "задний ход". Уже подсылали к Владимиру Степановичу других офицеров, которые ему тоже говорили - Шевчук тебя разыгрывает....
   Но Владимир Степанович был непреклонен: - Вы все мне завидуете и хотите нас рассорить, - и продолжал поить Шевчука, ну и заодно и нас офицеров второй батареи. Нам уже эта водка в глотку не лезла, но Владимир Степанович настаивал и мы пили, правда с нечистой совестью, успокаивая себя мыслью, - Пусть сам Шевчук с ним разбирается.
   Перед учениями нас опять отпустили домой на выходные. Как правило, поездка начиналась с поисков близлежащих пивных, где мы "хорошо" приземлялись на часок и после чего ехали домой от пивнушки к пивнушке. Какие мы приезжали иной раз, попив вдоволь крепкого пива, можно не рассказывать. Точно также и возвращались в лагерь - тяжёлые и вялые от выпитого.
   И в этот раз всё было по стандартной схеме. Правда, мы зарулили куда-то в сторону от трассы и попали в незнакомую деревню, ну и естественно незнакомую нам пивную на открытом воздухе. Впрочем, она была достаточно уютной и кубашей было немного и мы уже через пять минут держали в руках гранде бокалы. Потом по второму. Третий мы предусмотрительно не стали брать, посчитав, что на нашем пути ещё будет как минимум три пивные, а может четыре. Это от того, как старший машины поедет. Но старший то ли от жары, то ли от ударивших по мозгам пивным дрожжам, поехал непонятно в какую сторону и мы опять оказались в незнакомой деревне, где сразу же возникло общее желание посетить местную пивную.
   - Пссс, пссс..., Эй, мучача, - окликнули с кузова, уныло бредущую по обочине кубашку, - где тут у вас пивная? Сербеса..., сербеса, тринкен.... Понимаешь?
   На рано постаревшем лице, когда то бывшем красивом, причём славянского типа, внезапно возникло радостное изумление: - Вы русские? - На чисто русском языке радостно прокричала вопрос кубашка.
   - Да, а ты то сама..., тоже что ли русская?
   - Да, я русская... Замужем за местным..., Ёлки-палки..., как я давно не слышала русской речи и не видела русских мужчин, - женщина от встречи с соотечественниками сразу помолодела и радостно улыбалась, подняв к нам сияющее лицо.
   -Да есть тут забегаловка. Да ну её к чёрту, поедемте ко мне, я вам дома налью. Есть у меня заначка. - Она быстро села в кабину и через три минуты мы спрыгивали на землю у её невзрачного дома.
   Судя по полуразваленной касе и нищей обстановки внутри, да и по самой женщине - жизнь у неё была трудной и не задалась. Мы, притихшие, окружили стол и смотрели, как хозяйка прошла в дальний угол комнаты и достала из тайного места бутылку рома.
   - Вот..., прятала... от своего.... На светлый день, - женщина говорила с трудом, глотая слёзы и одновременно споро накрывая стол. Хотя на стол она выставила только бутылку и стаканы и что то для закуски, что с горечью и извинительно прокомментировала, - извините, больше у меня ничего нету.
   А выпив и выслушав рассказ женщины, даже слегка протрезвели. Была на Кубе одна категория женщин - совкубашки. Это русские женщины, вышедшие замуж за кубинцев учившихся в СССР. В Союзе и среди советских людей ходили стойкие стереотипы: Куба - это сказка, Куба - это пальмы, море, экзотика и счастливые, открытые люди, живущие в раю. И многие русские девушки познакомившись с кубинцами, страстно хотели и мечтали попасть в эту сказку. И таких оказалось, по информации из посольства, аж 26 тысяч. Сколько из них нашло здесь счастья мы не знали, но очень многие женщины обманулись, увидев вместо сказки нищету, невзгоды и сказочный принц с далёкой и прекрасной Кубы превращался в трутня. Вроде бы можно плюнуть и уехать обратно в Союз, но билет стоит дорого, заработки низкие, да и гражданство кубинское становится хорошей преградой для такого решения. Но самое главное дети. Если у совместной семьи родились дочки, то матери повезло. А если сыновья или дочь и сын - это горе и муки. По кубинским законам, уезжая с Острова Свободы, мать могла забрать с собой только дочек. Сыновья, будущие солдаты, должны остаться на Кубе. И как? Как оставить родное дитё? И оставались, мучаясь уже с нелюбимым мужем и борясь с невзгодами чужбины. Десятки совкубашек, вызывая жалость у наших жён, откровенно побирались в нашем городке. В нашей Реактивке прижилась такая Галя, подружившись с семьёй капитана Асташкова. Такую же вот историю рассказала и наша знакомая. В Союзе встретила своего будущего мужа, который учился на агронома. Втюрилась без огляда и когда пришло время, смело поменяла гражданство и очертя голову кинулась в сказочное будущее. Но всё быстро кончилось. Нищая деревня, убогая хижина, агроном с дипломом не захотел работать и стал бездельничать, полностью отдавшись плотским удовольствиям и алкоголю, заставляя русскую женушку работать за двоих и иной раз поколачивать её. Сын, который стал якорем, не позволявшим женщине уехать домой....
   А тут некстати для себя появился муженёк. И что она в нём нашла? Убогий, невидный метис, слегка кривоватый, с гнилыми зубами. Вот с ними, с зубами, он чуть сразу и не расстался. Слегка его поколотили, встряхнули и сказали, что теперь раз в неделю будем приезжать и проверять жизнь нашей землячки. Кубаш очень испугался такого наезда и мелко, мелко тряс головой на все наши угрозы. Можно было, конечно, постучать по роже посильней и выбить из него обещание не трогать жену, но всё-таки посчитали, что для первого раза хватит. А сами выгребли все продукты, которые у нас были и отдали растерянной от такой щедрости женщине, строго предупредив кубаша, что это не для него, а для его сына и его жены.
   Больше мы никуда не заезжали и приехали домой почти трезвые.
   Как это всегда бывает учения и боевые стрельбы пронеслись быстро и из них запомнилось только пуски ПТУРов с противотанковых установок. Пустили несколько ПТУРов, но даже не запомнилось, как попали ими по целям. Зато на всю жизнь осталась память о пуске последнего ПТУРа.
   Противотанковая установка стояла на уровне бетонных КНП, несколько левее нашего. Сделала пуск и ракета сначала пошла нормально, но пролетев метров четыреста упала, запрыгала по красной земле по кругу и неожиданно, наткнувшись на небольшой бугорок, развернулась и широкими скачками помчалась точнёхенько на нас, с любопытством глазевшим за пусками. Сначала мы весело и оживлённо тыкали пальцами в приближающую ракету, считая что она сейчас или свернёт в сторону, или же во что-нибудь воткнётся. Но ракета, не рыская по курсу, ревя маршевым двигателем, оставляя широкий пыльный шлейф, где она ударялась о грунт, уверенно неслась на нас. И через пару секунд мы в панике дрызнули в разные стороны, только бы не попасть под эту дуру и взрыв. Но за пятьдесят метров на пути ракеты попалась глубокая, наполненная грязью, яма, куда она благополучно и свалилась. Мы остановились и уже с любопытством ожидали концовки, а ракета как живая и мыслящая пыталась всё-таки выбраться из ямы. Она в каком то порыве приподымалась над краем яма и казалось вот-вот выскочит и снова кинется за нами, но вновь опадала вниз, чтобы покрутившись несколько секунд в глубине вновь попытаться выскочить и снова над краем шевелилась головная часть смертоносного снаряда. Наконец то маршевый двигатель истощил свой ресурс, ракета окончательно упала в грязь, а ещё через две минуты ожидания сработал самоликвидатор и из ямы поднялся не хилый фонтан жидкой грязи.
   Лагеря закончились и мы уехали в ППД.
  
  
  Глава девятая.
  
   Прошла неделя, как мы вернулись с лагерей. Привели технику в порядок и началась череда обычных военных будней, прерываемая лишь какими-нибудь происшествиями. Тогда дня три всё в бригаде кипело, а потом вновь успокаивалось до очередного чего-нибудь. И это чего-нибудь один раз слегка коснулось и меня. Но, слава богу, мимолётно коснулось и пролетело мимо. Хотя...., хотя... Чуть не влетел.
   Несколько дней тому назад комбриг Затынайко в конце утреннего развода вывел к трибуне всех офицеров и прапорщиков.
   - Товарищи офицеры и прапорщики, - с хорошей командирской злостью начал комбриг, - вот сколько вам можно говорить и вдалбливать в ваши головы. Если вы что-то совершили и в этом правы или нет - лучше доложите, а не скрывайте. Ведь всё равно это вылезет каким-нибудь боком и станет известно. Если доложили - то, заранее предупреждённые, мы можем в этой ситуации лавировать и вполне возможно свести её, эту ситуацию, на НЕТ или же минимизировать последствия. А так..., вот сейчас история вскрылась с автомобильной аварией...
   Затынайко сделал многозначительную паузу и пробежался взглядом по строю и несмотря на жару я покрылся холодной испариной, а Подрушняк чуть подался вперёд и посмотрел в мою сторону.
   - Чёрт побери, ну кто сдал? Ну, ведь там были только свои... Блин, ну что за народ такой? - Тоскливо потёк ряд таких же унылых мыслей, а потом я ожесточился, - всё..., буду отпираться и пошли все на хрен. Если это не полицейские - отопрусь. Главное водителя предупредить и ничего не докажут...
   - Этот старший лейтенант..., ну поехал за водой и захотелось ему пива попить... Ну, ведь мы все здесь мужики и всё понимаем.... Ну, организуй всё это без последствий... И что мне теперь делать? Меня посол перед фактом поставил. Звонит и так ехидно спрашивает - Вы хоть там у себя владеете ситуацией или нет? И я, целый полковник, должен был мямлить в трубку, что разберусь, доложу, накажем... Хотя в чём разбираться - совершенно не знаю и не понимаю. Вот я вам сейчас прочитаю письмо кубинцев, которое они прислали послу. Ну, позорище.... Ладно, я понимаю расхерачил машину, даже с кучей трупов. Ну..., вот тут, - Затынайко затряс возмущённо листком бумаги, - вот тут семь задавленных мулов, два быка, и девять тележек.... Ну что ты, товарищ старший лейтенант стоишь в строю - Выходи! Вот сюда, чтоб все видели Героев нашего времени.
   Пока комбриг всё это говорил, меня с калейдоскопической быстротой кидало то в холод, то в жар и на меня с сочувственным ужасом смотрело половина офицеров дивизиона, знавших ту историю, а Подрушняк смотрел таким взглядом, как будто уже просчитывал - Где ему взять офицера на освободившуюся должность? Ясности не вносило, а только запутывало такое количество убитых мулов, быков и раздавленных телег: - Вот откуда? Откуда....? Суки, кубаши... Тупые, тупые, а моментом воспользовались, чтобы списать своё тощее и худое барахло...
   Единым мимоходом мелькнуло воспоминание о службе в 27 дивизии в Германии. Мне тогда рассказывали, что когда дивизия в 68 году входила в Чехословакию, там мотоцикл разведчиков с нашего полка в пропасть упал. Так ротный подал Акт на списание мотоцикла и там прописал, что в коляске лежали все простыни роты и два АКБ. В штабе полка добавили своё имущество, в дивизии тоже приписали. А когда в Акт проверяющие воткнулись, то оказалось - в люльке лежало столько имущества, которое можно было уместить в кузове ЗИЛ-131. Вот и эти суки повесили на меня... Ну, надо ж додуматься!?
   Хорошо я был в таком раздрае и не сразу до меня допёрло, что надо выходить из строя. Я лишь только успел обозначить это движение и в последний момент успел остановиться - из строя "Четвёрки" вышел старший лейтенант и с понурившей головой встал на указанное комбригом место. Но Затынайко не был бы Затынайко, если бы не заметил моё мимолётное движение.
   - А ты что, Цеханович, тоже мулов и быков подавил? Выходи тогда тоже сюда. - Ехидно произнёс комбриг.
   - Никак нет, товарищ полковник, обувь жмёт - вот и маюсь, - чуть ли не счастливым голосом прокукарекал я в ответ, но Затынайко повернулся к НачПо.
   - Гляньте там за ним, не нравится мне его обувь. Может там тоже шлейфик тянется....
   Но мне уже всё было пофиг. Ничего они не накопают и с такими счастливыми мыслями стал слушать письмо. Громкая читка письма, в возмущённо-недоумевающем тоне, которое заканчивалось неизменным кубинским "С Пламенным Революционным приветом" и последующий, ярко раскрашенный рассказ, раскрыл суть печального происшествия. Старлей ехал на стареньком ЗИЛ-131ом с имуществом для солдат на полигоне Алькисар и в Сан Антонио решил попить пивка в пивнушке. Дал команду водиле свернуть к невысокой каменной стене, ограждающей пивнуху, и где уже стояли привязанные означенные несчастные животные и телеги. Ну и как это всегда бывает - в этот момент пропали тормоза. Вот старлей и затормозил, остановившись на девятой телеге и задавив всех животных, которые там были привязаны.
   Затынайко, видать "пар" уже весь выпустил, поэтому над бедным старлеем не особо изгалялся. Сказал, что решение будет принимать, когда пройдёт тщательное расследование. Надо отдать должное комбригу - расследование прошло "как надо". Очень здорово в приказе потом прошлись по автомобильной службе, которая выпустила неисправный автомобиль в рейс. В докладе послу акцентировали, что автомобиль от маршрута не отклонялся. И это была правда, пивнуха там на маршруте и находилась и многое другое чего довели до посла. Даже то, что кубинцы, погонщики этих животных в рабочее время находились в пивной. Короче, старшему лейтенанту повезло. Всё перекрутили и виновными оказались сами кубинцы, ну а автомобиль - на то оно и железо, чтобы ломаться.
   А вчера Петро Николаевич решился и открылся Владимиру Степановичу - как он его нехорошо обманул. Конечно, это было обмыто "гекалитром" спиртного. Были пьяные слёзы, вопли, небольшая потасовка. Вернее, попытка Титкина начистить рожу Шевчуку, за то что тот "облапал светлую хрустальную мечту своими грязными и главное потными руками". Но бывший опытный мент запросто скрутил товарища и, дождавшись, когда тот обессилит в его хватке, отпустил. Потом были лобзания и заверения в дружбе до гробовой доски. Сегодня они оба были помятые и опухшие и только и ждали конца развода, чтобы уединиться и подлечиться. Но прежде чем "открыться" Шевчук снова разыграл другана.
   Мы ползли на обед небольшой толпой и мечтали только об одном - ДУШ.... ДУШ... Прохладный ДУШ - который смоет вечный спутник русских - ПОТ и избавляющий от такого же вонючего запаха. И в тот момент, когда мы уже видели наш дом, Пётр Николаевич, шедший впереди нас, вывернул из-за угла дома "Четвёрки" и тут же подался назад, остановив нас.
   - Ты чего, Пётро Николаевич? - Возмущённо загудели мы, ведь до дома оставалось метров тридцать.
   - Тихо, мужики. Я сегодня решил Владимиру Степановичу сдаться, но сейчас напоследок ещё раз разыграю. И вы повеселитесь... А? - Таинственно и хитро подмигнул старшинка и мотнул головой на угол.
   Мы были, не прочь повеселиться и осторожно выглянули из-за угла. Титкин, видать, ушёл на обед пораньше и сейчас в цветастых шортах до колен и в майке стоял со своей женой на балконе третьего этажа, о чём-то мирно беседуя.
   - Счас..., повеселимся..., - Шевчук снова подмигнул, резко развернулся и, выскочив бегом из-за угла, заполошно завопил на бегу: - Зина..., Зина...
   - Что? - Послышался ответный вопль жены Шевчука из глубины квартиры под квартирой Титкиных.
   - Зина, ёлки-палки.... У тебя всё готово? - Шевчук вопил так, как кричат последний раз в жизни хватаясь за соломинку, перед тем как утонуть.
   Владимир Степанович сделал на балконе Стойку и вместе с женой настороженно наблюдали за судорожным бегом огромной туши по фамилии Шевчук.
   - Что готово? - На балкон выплыла жена Шевчука, под стать мужу. Крупные черты лица, вырубленные топором, выражали удивление, - Что надо было готовить?
   - Зина, я ж тебе утром говорил, что в три часа посол приедет смотреть нас...., - с этими словами Шевчук скрылся в подъезде, а Титкины стали перегибаться через поручни балкона, прислушиваясь к шуму этажом ниже. А там гудела семейная разборка.
   - Зина, мы сколько вместе живём и я всегда поражаюсь тебе.... Зина...., через час посол приедет и от этого будет зависеть - будем мы работать в посольстве или нет. А у тебя ничего не готово...
   Владимир Степанович опасно перегнулся через поручни, пытаясь услышать и может быть попытаться что-то там увидеть. И если бы не бдительность жены Титкина, он бы выпал с балкона и разбился насмерть, но она вовремя схватила его за шорты и втащила обратно. Так повторялось три раза, а мы от души посмеялись, наблюдая весёлую кутерьму.
   Вроде бы только всё опять устаканилось, как влетел уже наш замполит Плишкин и влетел серьёзно. Самое интересное, что о влёте замполита первыми узнали в Политотделе, ну и естественно комбриг, но всё это тщательно скрывалось от всех. Ну как же - политработники, как представители партии в армии должны быть кристально честны и чисты.... Это ведь не взводники и ротные, которых запросто можно открыто полоскать на всех построениях и совещаниях. Это ж ЗАМПОЛИТЫ....., Ёкарный бабай.
   Хотя кое-какие смутные слухи покатились по бригаде и городку - Что..., кто-то... из замполитов крепенько влетел. Всё это продолжалось с неделю и Плишкин, прекрасно зная, что народ вполне справедливо злорадствует влёту "одного из политрабочих" и " вовсю копает" чтобы узнать - КТО? Ходил спокойно на службу, ни чем не выдавая свою причастность. И вот этот нарыв вскрыл как раз рядовой Желтков, отомстив замполиту. Вскрыл его публично, с выдумкой и так что уже ничего не поделать. Скандал выплыл наружу.
   Воскресенье и я опять был ответственным по батарее. Капитан Плишкин провёл утреннее построение и распустил строй, но солдаты вместо того чтобы разойтись плотной толпой обступили замполита и стали задавать показушно-дебильные вопросы, чтобы усыпить бдительность замполита и офицеров. Если остальные ответственные офицеры сразу же разбежались по канцеляриям, то я, смутно почувствовав неладное и какое-то неясное ожидание срочников впилился в толпу солдат и стал пробиваться к замполиту. И тут за спиной капитана образовался неширокий коридор из солдатских тел, по которому вальяжно шествовал Желтков. Он подошёл к замполиту и, панибратски похлопал капитана по плечу: - Здорово, братан....
   Плишкин резко развернулся и возмущённо вскрикнул: - Товарищ солдат...., - но продолжить не успел.
   - Да ладно тебе, братан, - ни капли не смущаясь, перебил замполита солдат и тут же выдал "на гора" компроментирующую информацию. Причём, выдал не смутные слухи, а сказал в слух, как потом оказалось, истинную правду. Ещё увидев заходящего со спины Желткова, я думал что он ударит офицера и рванул к нему, но не успел. Бить и не стоило - когда можно было просто "убить" словом. (хоть я и не любил замполита и считал его своим врагом, мне его в тот момент было по человечески жалко и по некоторым этическим причинам я не буду вдаваться в подробности случившегося с капитаном. Те, кто тогда служил там, знают эту нехорошую историю. Тем более, что солдат озвучил только её малую часть. В течении пары недель эта история всплыла полностью, заставив народ только качать головой. Она продолжалась в течении ещё нескольких месяцев и закончилась в барочный период).
   А сейчас капитан было возмущённо дёрнулся к Желткову, но только дёрнулся. Повернулся и понуро ушёл из дивизиона.
   Политотдел в этой ситуации просто не знал что делать. Конечно, если бы это было со взводником и ротным. Ого..., го..., гооооо... Куча партийных собраний с орг выводами и наверно с высылкой в Союз с "волчьим билетом" куда-нибудь в ЗабВо или ДальВо. А тут замполит. Выгнать нельзя, потому что это сразу аукнется в Москве в политуправлении. Приедет комиссия, которая уже будет разбираться не с капитаном, а с Политотделом - Как так... Допустили? Это вы тут, что товарищ полковник - это начальнику политотдела - Засиделись? Может вас вслед за капитаном отправить?
   А тут ещё один нюанс. На следующий год, по окончанию командировки на Кубе, Плишкин хочет поступать в академию и этот влёт ставил под сомнение само поступление и он также ставил перед капитаном определённый мужской выбор. Очень трудный жизненный выбор. И он его сделал. Политотдел его решение устраивало и в академию можно поступать. А вот в глазах остальное части нашей бригады, планка его авторитета упала ниже "городской канализации". И, честно говоря, если поставить на его место меня или другого строевого офицера - решение было бы другое. Как это было не больно... в психологическом плане. Но замполит выбрал замполитовский путь. Конечно, с ним здоровались из вежливости, решали различные служебные дела, но вокруг него образовался вакуум общения и ему существовать в нём ещё девять месяцев было тяжело.
   Но с замполитом - ладно. Его наказал бог или как по пословице - Не рой яму другому - сам в неё попадёшь....
   Желткову, за его демарш ничего не было и он спокойно уволился на дембель. А пока жизнь продолжалась. На Кубу приехала очень известная и раскрученная в Союзе "группа" и нашему дивизиону досталось штук тридцать билетов на один из первых концертов. Концерт проходил в большом и красивом зале Гаваны. Офицеры, члены семей, гражданский персонал посольства с послом и аппарат главного военного советника, кубинцы высокопоставленные и ни очень, все мы сидели в партере, а весь балкон был отдан под посольскую школу с весьма развязными и "свободными" школьниками 9-10 классов. Судя по их поведению, были они поддатые, вели себя чересчур независимо, шумно, болтая над балконом многочисленными приветственными плакатами и флагами. Посол периодически поворачивался и негодующе смотрел в ту сторону и, не выдержав, подозвал к себе директора школы и приказал умереть пыл сынков и дочек отнюдь не простых людей. Но всё было бесполезно и по моему, вмешательство директора только распалило молодёжь. Сидели вместе с нами в партере и солдаты нашего ансамбля, который по праву считался лучшим во всей бригаде и в качестве поощрения, мы их привезли на концерт.
   Наконец то в зале притушили свет, утих гул человеческих голосов, даже на балконе и прожектора, огни рампы ярко осветили сцену, куда выскочили участники ансамбля. Здоровенные, упитанные, кровь с молоком - Дааа..., таких бы в армию или к станку. Но..., это так лирическое отступление. Играли хорошо, профессионально, мигом заведя балкон и присутствующих кубинцев, которые несмотря на свои высокие ранги, еле сдерживались, чтобы не выскочить к сцене и отдаться бездумному танцу. Только русские сдержанно аплодировали, подчёркивая статус положения, хотя в душе может и хотелось тряхнуть.... И тут случился неожиданный казус и блиннннн... именно с нашими солдатами.
   В самый разгар начала концерта, когда ансамбль играл модную зажигательную мелодию, по центральному проходу к сцене, как Зомби, дёргаясь и совершая танцевальные скачки выскочили наши бойцы. По моему от музыки они вошли в транс и сейчас "зажигали" перед сценой, веселя экспансивных кубинцев, соскочивших со своих мест.
   Бойцы были в гражданке из валютных магазинов и по своему внешнему виду явно не тянули на школьников, могущих прорваться с балкона в партер. Поэтому грозно-возмущённый взгляд посла метнулся в сторону главного военного советника, отрикошетил к забеспокоющемуся комбригу. А тот повёл внимательным взглядом по своим подчинённым и уткнулся к Подрушняка. Но тот опередил команду комбрига и, несколько офицеров оторвавшихся от жён метнулись к сцене. Почти профессионально скрутили бойцов и в несколько секунд вытолкали из зала. Всё было проделано так быстро и чётко, что кубинцы азартно зааплодировали, а музыканты заржали на сцене, весело переглядываясь между собой, но балкон ответил возмущённым рёвом и свистом. Впрочем, уже через пару минут, инцидент был исчерпан и концерт покатился по своим рельсам и через пять минут уже кубинцы скакали в азарте около сцены. Ну, кубинцы они ведь заводные и им можно, благо что их никто не трогал и не выгонял.
   Был ещё один смешной эпизод, характеризующий кубинцев как больших и наивных, радующимся любому поводу. Во время азартного выступления, солист чересчур сильно ударил никелированной стойкой микрофона о пол сцены и у неё отлетела одна из ножек. Вроде бы фигня и певец тут же перехватил стойку другим хватом, но кубинцы тут же прекратили танцевать и сгрудились в том месте, где лежал обломок, бурно обсуждая мелкое событие.
   Молодцы парни, хорошо и добросовестно отбабацали концерт и мне до сих пор непонятно, как выдержал балкон от бури эмоций толпы школьников. А когда мы вернулись в автобус, бойцы с нашего ансамбля продолжали дёргаться в трансе и под сильнейшем впечатлением профессиональной игры.
   Дни текли друг за дружкой в подготовке к осенней проверки и в один из дней, возвращаясь с Алькисара, где проходили занятия по огневой подготовке, мы завернули в пивную Сан Антонио, где когда-то, совсем недавно были задавлены старшим лейтенантом быки и ослы, вместе с повозками. Решили тоже попить пивка. Пивная считалась самой большой в округе под открытым небом. Многочисленные бетонные столики и скамейки были живописно раскиданы в тени огромных деревьев на большой площади и огорожены колоритной каменной изгородью. Сейчас, среди дня, кубинцев было немного и они не спеша попивали пиво, лениво общаясь друг с другом. Мы тоже удобно расположились за отдалённым столиком, предвкушая наслаждение. И оно наступило. Сделав несколько крупных глотков народного хмельного напитка, я с удовольствием перевёл дух и уже не спеша попивал ледяное пиво. Товарищи стали оживлённо обсуждать расписание барок, а я наблюдал за кубинцами. Не знаю какой тут по насыщенности была жизнь до революции, но сейчас она была размеренной, бедной на события и яркие впечатления. А кубинцы, наивные и открытые, простые и непосредственные, столкнувшись даже с мелким событием, от всех этих серых будней, сами превращали его в яркое, в долго незабываемое событие.
   Например: едет автобус полностью забитый кубинцами, которые также забитые жизнью и чередой однообразных дней. Едут в сонной одури, колыхаясь в едином ритме, и тут какой-нибудь молодой Педро, бездумно пялящийся в окно - вскакивает и высовывается наполовину в окно.
   - Эрнесто..., Эрнесто..., - безумно-радостный крик перекрывает уличный шум и Эрнесто, уныло бредущий по улице, начинает яростно крутить головой, пытаясь увидеть зовущего. И вот он видит, висящим в окне автобуса Педро.
   - Педро, Педро..., - радостно кричит в ответ Эрнесто и машет рукой.
   Автобус монументально медленно проплывает мимо прыгающего на тротуаре Эрнесто и скрывается за углом, а Педро срывается с места и, яростно жестикулируя, начинает рассказывать всему автобусу - Какой классный парень этот Эрнесто..., какой он друг, весёлый и жизнерадостный....
   И не важно, что Педро видел Эрнесто всего один раз в жизни, в какой то компании и всего пять минут. В его рассказе и фантазиях Эрнесто превращается в старинного друга, с которым он в своей короткой жизни прожил самые яркие моменты. И до самой конечной остановки все пассажиры автобуса будут горячо обсуждать крепкую мужскую дружбу Педро и Эрнесто и жутко им завидовать.
   Эрнесто тем временем будет останавливать пешеходов, теребить их и рассказывать, что в только что проехавшем автобусе, в окне, видел товарища, лучше которого в мире нет. Преданный, надёжный как скала, с которым вместе легко идти по жизни. Первые пешеходы, с которыми Эрнесто поделился своей радостью от мимолётной встречи с другом, уже давно дошли до своих домов и мест, куда они шли, а Эрнесто подключал всё новых и новых пешеходов к своей такой нежданной радости. Такие вот они - Кубинцы.
   Нищета была здесь во всём и у кубинцев были в жизни только две проблемы - Что пожрать и Что одеть? Конечно, они не ходили голыми и голодными, как в блокадном Ленинграде. Государство их снабжало всем, но по минимуму. Распределяло - что приплывало из-за океана по карточкам. Легковых машин купить было невозможно. Они распределялись и выдавались только передовикам-кубинцам. Так Рауль Кастро ведал раздачей машин от польского "Фиата" до "Жигулей". Фидель Кастро ведал "Волгами". Но их было мало, и пока по улицам и весям Кубы колесили многочисленные старые американские машины. Был на Кубе ещё один любопытный дефицит и связанный с ним интересный момент. Пивная бутылка. Да, да! Банальная пивная бутылка, которая валялась в Союзе на каждом углу и под любым кустом. Здесь, пустая пивная бутылка, была страшным дефицитом и фетишем. За пустую пивную бутылку можно было поиметь очень многое.... И чтобы этот дефицит заработал на тебя ты должен собрать и укомплектовать ящик из под пива 24 бутылками. Я собирал год. И не только собирал, но если получалась и покупал их за песо. В чём фишка собиранья бутылок? Имея полный ящик пустых пивных бутылок, ты запросто можешь прийти в любую пивнушку, на любой пивной завод и за гораздо дешёвую цену ящик с пустыми бутылками поменять на полный - без очереди. И пить пиво по вечерам дома на зависть всех соседей, у которых этого не было, небрежно доставая бутылочку из холодильника.
   И сейчас, затаив дыхание, вот именно в этом ключе я наблюдал за новым ярким эпизодом кубинской жизни. Сонную обстановку дневной пивной нарушил шум подъехавшего старого и ржавого американского лимузина. При Батисте этот автомобиль блистал хромированными боками и молдингами на улицах Гаваны, а сейчас, с грохотом ржавых крыльев и задышливым подвыванием двигателя он медленно подкатил к входу пивной, сразу привлекая внимание посетителей данного заведения, приезд которого был для них событием и развлечением, где они примут самое активное участие. Пусть даже пассивное, но с активным переживанием. А для меня это был увлекательнейший спектакль, где кубинцы играли двоякую роль - зрителей и участников действа.
   Итак, завистливые взоры сидящих за пивом кубинцев обратились к подъехавшей машине. И оттуда, ощущая на себе завидущие взгляды всей пивнушки, не спеша и небрежно вылезли двое кубинцев. И все сидящие кубинцы вдруг возжелали, вот так же с шиком, пусть и даже на старом автомобиле, подъехать к пивной, с ленцой, под завистливые взгляды, вылезти из машины и непринуждённо облокотится на неё, не прекращая обсуждать с товарищем некие глобальные проблемы.
   Я тихо засмеялся, глядя на горящие глаза непосредственных кубинцев переживающие в мечтах этот момент. А приехавшие кубинцы вдоволь попозировав и прокрутившись во всех направлениях перед выпивохами, переместились к багажнику и, раскрутив со смехом ржавую проволоку, являвшуюся замком багажника, открыли его, явив на свет два пивных ящика, наполненных пустыми бутылками. Это было почти смертельным выстрелом в душу каждого кубинца, сидящего за столиками. Горящие в дикой зависти глаза, убитые лица, позы - всё говорило и буквально кричало - Я хочу быть там..., у багажника машины..., и держать в руках на виду у всех вот это, не доступное мне сейчас, такое богатство - пивной ящик с бутылками.... Вдоволь насладившись произведённым эффектом и убитым видом земляков, два кубаша взяли каждый свой ящик и чинно вошли на территорию пивной. Как они шли..., как красиво и степенно.... Так могут идти только победители и люди ухватившие счастье за хвост.
   Кто такие Эрнесто Че Гевара? Кто такой Фидель Кастро со своим оборванными партизанами входящими в Гавану? Да это был нищий сброд, а сейчас между столиками шла сила, шло богатство и власть. И каждому кубинцу в пивной было наплевать на Фиделя, на революцию и на весь империализм - сейчас они страстно желали независимо идти между столиками, чувственно прижимая пластмассовые ящики к животу и ощущать себя "пупом вселенной". А вокруг них кубинцы бились в истерике на каменных столешницах, понимая что их жизнь без этих пивных бутылок была прожита впустую и их дети-бездари тоже будут влачить жалкое существование....
   Вызывающе бросив ящики на каменный прилавок бара, владельцы богатства просто забили очередной гвоздь в крышку гроба, как бы говоря - мы состоялись в жизни, а вы все нищета и босота и там и будете всегда.....
   Но это был ещё не конец, а только начало агонии. Бармен, угодливо улыбнувшись, мигом поменял пустые бутылки на полные и покупатели, снисходительно улыбаясь, заказали себе ещё по бокальчику пива и сели за свободный столик. Ощущая себя в центре внимания, впитывая всеми фибрами души кучу разнообразных флюидов, когда все обострённые чувства окружающих критически зашкаливали - они прямо купались в лучах хотя бы такой мимолётной славы.
   Конец всей этой истории был печальный. Когда они, подымая клубы пыли и чёрной гари от выхлопов, поехали от пивной, там послышался грохот выстрелов - это кончали жизнь самоубийством выпивохи. Жизнь закончилась и они никогда не будут иметь машины, даже старой и ржавой, не смогут они вот так независимо отъехать от пивной, а вечером достать бутылочку пива из холодильника и на зависть окружающих соседей выпить её. Жизнь не удалась - Так стоит ли тогда жить?
   Мы уже не могли смеяться, а только коротко всхрапывали, наблюдая эту комедь кубинской жизни. Конечно, никто не стрелялся и не бился в истерике на столиках, всё это с утрировали мы, перебрасывась яркими репликами, но действительность была примерно такая и если вместе с нами сидел Станиславский, он бы сразу всех кубинцев в пивной принял в свою театральную труппу.
   За неделю до проверки меня к себе вызвал начальник артиллерии.
   Только я доложился о прибытии, как начарт встал из-за стола и одел фуражку: - Пошли, старший лейтенант, до ВАПа дойдём, да заодно и пообщаемся.
   Подполковник Звонарёв за эти несколько месяцев пообтёрся и мы офицеры присмотрелись к нему. Мужиком он оказался нормальным и спокойным. В подразделения не лез со своими заморочками. Да и чего лезть, если командир нашего дивизиона, да и арт. дивизиона в Торенсе были самостоятельными офицерами и командирами, не требующих какого-то особого контроля со стороны. Я, как командир взвода, с ним особо не пересекался и вот так вдвоём общаясь оказался впервые. Беседуя о том, о сём, мы дошли до Винтовочно - Артиллерийского полигона, огляделись и тут стала ясна причина вот такого вызова.
   - Да..., ВАП надо сказать довольно убогий, - высказал своё видение начальник артиллерии, - не гоже нам, эталону для Кубинских Вооружённых Сил, иметь такой.
   Тут я с ним был согласен. Да, для дивизиона он ещё бы потянул, но для мотострелковой бригады, где артиллерии был чуть ли не арт полк, да ещё когда мы являемся образцом - это не тянет. - Примерно так и выразил свою мысль вслух.
   - Во..., я рад что и у тебя такие мысли, а отсюда - слушай задачу. Я тут созвонился с Москвой, порешал ряд вопросов, получил "Добро" и первой баркой сюда придёт цемент, кирпич и другие строй материалы для строительства нового ВАПа. А к весне подойдут три станка под пулемёты. Мою мысль усекаешь?
   Мысль его то я усёк и куда начарт клонит тоже понял, но браво рявкнул: - Ни как нет!
   - Ладно, не строй из себя оловянного солдатика. Всё ты понял. Будешь строить новый и солидный Винтовочно - Артиллерийский полигон - ВАП-72. Мне ведь доложили, что до Кубы ты четыре года заведовал окружным ВАПом. Что, не так что ли?
   Всё было так. Через месяц, как я заменился из Германии в арт. полк, на Свердловском Учебном центре снимали несколько эпизодов из фильма "Демидовы". И мы, переодетые и загримированные, на хим. городке три дня участвовали в съёмках, а на третий день, прямо со съёмок, меня за собой позвал командир полка. Подвёл к громадному зданию на небольшом холме и сказал: - Принимай, товарищ прапорщик. Будешь помимо своего взвода отвечать ещё и за ВАП.
   От такого щедрого подарка у меня даже ружьё старинное выпало из рук. Большое кирпичное здание на горке, с охеренно-широкой и длинной лестницей выложенной каменной плиткой под мрамор, два этажа с шестью огромными классами, с девятью классами - КНП, со станками и пулемётами Калашникова, которые располагались на третьем и четвёртых этажах. Мишенное поле длиной 150 метров и шириной 100, прилегающая территория. Куча мебели и другого чего. И всё это на меня одного.
   - Товарищ подполковник, как же так? У меня взвод, техника, наш полк в десяти километрах от ВАПа и я ещё должен вот за это отвечать. А на хрен, извините за выражение, тогда здесь полигонная команда?
   - Во..., - обрадовался командир полка, - ты уже начинаешь думать - как её выполнять. Молодец. Сегодня вечером придёшь и доложишь решение.
   Командир помог. На следующий день я отобрал с полка добросовестного русского солдата, зачислил его в состав взвода и приказом по полку ему было определено место проживания на Винтовочно-Артиллерийском Полигоне. Были определены и другие моменты. В остальном плюхался я один с солдатом. Самым тяжёлым временем была, конечно, зима. Два раза в неделю, в мороз, вьюгу, я выдвигался на ВАП. От полка ехал на автобусе, а с конечной остановки 5 километров шлёпал пешком. Приходил и бессильно матерился. 50 метров лестницы, которая могла запросто соперничать с Потёмкинской в Одессе, была завалена снегом и один солдат не мог справиться с этими горами снега. Брал лопату и махал с ним по несколько часов. А ведь помимо лестницы была территория перед зданием, которую тоже надо было чистить. Летом было легче, но трава ... Её ведь надо косить и хоть стога ставь. Ну, а функционирование ВАПа это вообще отдельный разговор. После нескольких горячих звиздюлин от командира полка и я знал, как работают станки, как их выверяют, вытачиваются вручную копиры и пристреливается весь комплекс: станок - пулемёт. Много чего узнал и теперь спокойно обеспечивал еженедельную арт. стрелковую подготовку полка. Во взводе было 9 пулемётов ПК. Помимо своего оружия за каждым солдатом взвода и за мной были закреплены пулемёты. Хоть тут был свой плюс - настрелялись я и солдаты взвода из пулемётов больше чем пехота. После АСП, чтобы не тащить обратно патроны, высовывали их в окна и с подоконников пуляли до одурения. А периодические ремонты. Блиннннн..... Раз в полгода косметический. Раз в полтора года, более серьёзные. Но здание и всё что там находилось содержал в отличном состоянии. Хлопот хватало, а помимо беспокойства я периодически, со своим ВАПом, попадал в разные истории.
   Особенно запомнились мне две. Однажды штаб округа решил проверить процесс боевой подготовки дивизии. Как раз в среду, когда арт. стрелковая подготовка.
   Накануне, на вечернем совещании командир полка поднял меня: - Цеханович, завтра все пулемёты, патроны на ВАП, что в 10 часов утра всё там стреляло и вертелось. Понятна задача?
   - Так точно, товарищ подполковник. Только мне машина нужна, взводом я всё не утащу.
   - Садись, прапорщик. - Поморщился командир полка, - Задачу получил! Вот и думай. На хрен ты такой нужен, если я за тебя думать буду.
   А что тут думать? Утром каждому солдату взвода, в том числе и себе, выдал по пулемёту и по коробке с полностью снаряжёнными в лентах патронами: трассер-разрывная, трассер-разрывная, трассер-разрывная.... и пошли на автобусную остановку в совхозе. Стоим, ждём автобуса, а тут подъезжает чёрная "Волга" и останавливается напротив нас. А в "Волге" сидит командующий округом и так ласково пальчиком меня манит.
   С пулемётом на плече, с коробкой с лентами, браво подхожу, рисуясь пред гражданскими на остановке, и также браво представляюсь - Кто, Зачем и Куда.
   Командующий глазами показывает на коробку, типа - Что там? Открываю коробку и тот вытягивают оттуда ленту с трассерами и разрывными.
   - Товарищ прапорщик, вас кто-нибудь инструктировал, как вам на Учебный центр вот с этим выдвигаться?
   - Так точно, командир полка. Сейчас сяду в автобус и поеду на учебный центр.
   - Понятно, - дверца захлопнулась и "Волга" умчалась в сторону учебного центра.
   Через пять минут у автобусной остановки остановилась "Волга" командира дивизии.
   - Цеханович, командующий округа проезжал?
   - Так точно. Пять минут тому назад. Останавливался и спрашивал - Куда и зачем я иду?
   Командир дивизии оглядел меня с пулемётом и коробкой, толпу солдат сзади вооружённых также "до зубов", гражданских и заскрипел зубами: - Долбоёбы..., - хлопнул дверцей и умчался за командующим.
   Но он был не последним, кто увидел меня на остановке. На УАЗике подскочил командир полка и остановился.
   - Ты чего тут делаешь, Цеханович?
   - Жду автобуса, товарищ подполковник, чтоб на ВАП проехать. - Командир тоскливо оглядел меня и обречённо констатировал.
   - Голову на отсечение даю - тебя с твоими еба....ми пулемётами видели все....
   - Так точно, командующий и командир дивизии. - И посмотрел вслед командирскому УАЗику, который также умчался в ту же сторону.
   В этот раз мне было не суждено уехать на ВАП. Только вдали показался автобус Љ26, как около автобусной остановки остановилась "Волга" командующего, "Волга" командира дивизии и УАЗик командира полка. Я шустро выстроил взвод в одну шеренгу и чётко доложил командующему, за спиной которого с кислыми лицами стояли комдив и командир полка. Командующий молча и хмуро обошёл маленький строй, осмотрел солдат. Попросил тут же рядового Снытко сделать частичную разборку пулемёта, что тот расторопно сделал. Генерал-полковник взял ствол и посмотрел его на свет и секунд двадцать любовался чистыми бликами внутри ствола. Надо сказать, что в нашу батарею, где был навечно зачислен Герой Советского Союза старший лейтенант Борщик И. В набирали только парней славян, большинство из которых были родом из родного села Героя и их там отбирали на общем собрании совхоза, типа - достоин или не достоин служить в батареи героического земляка. Поэтому и солдаты смотрели на командующего весело, бодро и открыто, не то что азербуты. Командующий остался доволен взводом и у меня закралось подозрение, что он, глядя на моих орлов, подумал что и в остальном полку, да и в дивизии только русские солдаты служат. Хотя дивизия на 80% была укомплектована дикими азерами или как ещё говорили - лучшими комсомольцами Азейбарджана.
   - Что ж, - подъитожил командующий результаты маленького строевого смотра, - прапорщик и солдаты - молодцы. Им поставили задачу и они её выполняют. Как поставили - так и выполняют?
   Командующий повернулся ко мне: - Товарищ прапорщик, для вас занятия на Учебном центре сегодня закончились. Идите в расположение и занимайтесь там. А вы, товарищи офицеры, останьтесь.
   И прямо там, на автобусной остановке, провёл с моими командира занятие - Как должны передвигаться такие подразделения к местам занятий. Вернее он им напомнил об этом в несколько повышенном тоне.
   А вечером меня вызвал командир полка и долго смотрел на меня и также молча отпустил. Но после этого для меня выделялась машина для перевозки оружия и боеприпасов.
   Второй случай тоже был довольно забавный, но уже летом. Только я появился на ВАПе и проверил своего бойца, как на ВАП ворвался всполошенный начальник учебного центра.
   - Цеханович, выручай, - и выложил суть просьбы. Оказывается приехала московская проверка, проверять учебный центр. До обеда они работают на "втором карауле", там танкодром был, а потом перемещаются уже на сам учебный центр. А тут как назло замкнуло электричество и ярким пламенем сгорела будка на третьем этаже вышки артиллерийско-танкового училища.
   - Блядь, мы её потушили, но она там чёрная и ещё дымит. Давай делаем так. Сейчас я в одном классе у тебя накрываю стол со всем этим.... И привожу их к тебе. Ты показываешь свой ВАП и мы садимся у тебя квасить.... Тьфу ты - обедать. Пока обедаем, курсанты снесут эту горелую кирпичную будку и я тогда смело смогу их там провезти. Лады?
   Так и сделали. Пообедали мы отменно. С испугу начальник Учебного центра выставил чересчур много пойла, а полковник и майор, члены комиссии, парни оказались простыми. ВАП мой им понравился и мы неплохо пообщались за столом, тем более что нашлись общие знакомые. А за два часа третий дивизион училища снёс будку с третьего этажа, закрасил извёсткой чёрные подпалины и когда, крепко поддатые проверяющие проезжали мимо, она смотрелась свеженько и весело.
   И вот сейчас мне собирались навесить эту фигню, чему я горячо воспротивился.
   - Товарищ подполковник, - горячо возопил я, - это ж епархия начальника разведки. Вот пусть капитан Иванов и занимается.
   - Цеханович, - болезненно поморщился начарт, закатив глаза, - как меня достала эта бодяга. В конце концов ты начальник разведки, а капитан Иванов никто.
   - Мне тоже, товарищ подполковник, надоела эта бодяга и я тоже хочу ездить на БТРе командира дивизиона и ни за что кроме разведки не отвечать. Что за фигня - капитан Иванов - НИКТО. Только это НИКТО сейчас сидит в кабинете под вентилятором, а старший лейтенант должен что то там строить. - Я не заметил, как перешёл на повышенный тон и подполковник тоже вдруг взбодрился, побагровел и заорал в ответ.
   - Так я не понял - Ты будешь строить ВАП или отказываешься?
   - Да буду, товарищ подполковник..., - и засмеялся. Возвращались мы с ВАПа мирно.
   Перед самой проверкой у нас сошёл с ума боец. Утром он ещё был нормальный, а перед обедом пошёл в душевую и стал там мыться не снимая обмундирование. Намылил форму на себе, открытые участки тела и тщательно помылся. Бойцы сначала хохотали, думая что он прикидывается, но потом поняли - Фишка поехала.
   Был боец смирным и дуриком бродил по расположению. Только каждый час бегал в душевую и мылся в обмундировании. Конечно, за ним присматривали. А через пару дней фельдшер дивизиона Вася Суровцев улетел с ним в Союз через международный аэропорт в Ирландии, чему мы все жутко завидовали.
   Проверка прошла спокойно без каких либо закидонов и наступил "бардачный период", когда в течении пары месяцев можно было расслабиться.
   За неделю до прихода первой барки в канцелярию батареи зашёл капитан Иванов. Оглядел пустое помещение и присел напротив меня.
   - Боря, я завтра ухожу в штаб артиллерии на должность старшего помощника начальника артиллерии, а ты завтра иди и садись на своё место.
   - Как это так - Иди и садись. Тут должно быть всё официально. Чтоб это кто-то сказал - чтоб я сел...., либо Подрушняк, либо начарт. А то как сел - так и встал. А я ещё себя уважаю.
   - Боря, послушай меня. Иди и садись. Никто тебя туда специально сам приглашать не будет. Ты там как заноза. А если не пойдёшь - первого же артиллериста туда сунут, а ты останешься взводным. И на хрен тебе это нужно. Разницу что такое начальник разведки и командир взвода ты понимаешь. Так что иди завтра и садись.
  
  
  Глава десятая.
  
  
  
   Так оно и произошло. Сразу после утреннего развода я постучался в дверь кабинета начальника штаба дивизиона, получил разрешения и переступил порог.
   - Товарищ майор, начальник разведки дивизиона старший лейтенант Цеханович, - Браво и нагло представился и решительно прошёл к столу начальника разведки. Сел. И выжидательно уставился на майора Власова.
   Начальник штаба был нормальным мужиком и хорошим офицером. Спокойный, рассудительный, немного педант, а для такой должности это только плюс. И думаю, что я с ним сработаюсь. Да и по большому счёту Власову выгодно иметь начальником разведки меня и делить со мной вот этот кабинет. Ещё неизвестно кого могут сунуть на эту должность из вновь прибывших. А тут офицер, которого ты уже знаешь. Да и по возрасту мы почти одинаковы, и по военному опыту, и жизненному. А то пришлют, пацана какого-нибудь, которого ещё надо учить и особо с ним не пообщаешься.
   Власов откинулся на спинку стула и, молча, заинтересованно смотрел на меня. Потом буднично сказал, постукивая кончиком карандаша по верней губе: - А ты знаешь!? Я бы хотел чтоб ты, товарищ Цеханович, был начальником разведки. Вот только что скажет командир дивизиона? А ты, кстати, представлялся командиру?
   - Нет, товарищ майор. Но считаю подполковника Подрушняк умным командиром. Даже если он не захочет видеть меня на этой должности, ему придётся в письменном виде, достаточно аргументировано объяснить очень многие вопросы. Почему? На каком основании? Начальник разведки старший лейтенант Цеханович служит командиром взвода управления, а капитан Иванов на его должности? И на каком основании, имея одно мелочное взыскание, и наоборот кучу поощрений, старший лейтенант не может быть начальником разведки? Так что думаю и с этой стороны всё будет нормально.
   Но интересно - Как поведёт себя командир дивизиона? Эта загадка разрешилась буквально через пять минут. Дверь открылась и к начальнику штаба зашёл Подрушняк.
   Я вскочил со своего места и тоже бодренько представился, чем слегка озадачил командира дивизиона. Он сел на стул, свободно откинулся на спинку, сложив руки на груди, и задумчиво посмотрел на меня, решая про себя - Как поступить с этим своевольством? Но я решил опередить его решение, контратаковав невинным военным вопросом: - Товарищ подполковник, на какое время сегодня разрешите назначить вливание в коллектив офицеров управления? Планирую его провести в ресторане Зоны отдыха ПВО..., - и замолчал. Теперь осталось ждать, что решит командир.
   Тот снова поглядел на меня и, досадливо крякнув, повернулся к начальнику штаба: - Владимир Семёнович, вот ведь всё продумал старший лейтенант. И ведь теперь не откажешь.... Ладно, Цеханович, служи, а там посмотрим. А насчёт представления..., думаю часиков в 19цать.
   Представление прошло нормально, но меня в коллектив приняли прохладно. Ну и понятно. Замполит не горел меня здесь видеть по понятным причинам. Враги мы. Зам по тылу знал о моих откровенных высказываниях, что всех тыловиков надо расстреливать через полгода. Правда, это не я сказал, а Суворов, я лишь цитировал, кое-что добавляя от себя. Подрушняк был настроен нейтрально. Про начальник штаба можно было не говорить и ещё капитан Дуванский. Гена. Зам по вооружению дивизиона, после Карпука. Тот воспринял меня нормально. Это так сказать верхний эшелон власти в дивизионе. Секретчик, прапорщик Косенко Иван, непонятно почему, но относился ко мне недружелюбно, и это ещё мягко сказано, и не скрывал этого. Финик, старший лейтенант Лапота - тому было всё до лампочки. Он вечно сидел запёршись в своей кассе и мы с ним встречались только на разводе. Начальник связи старший лейтенант Юртаев и комсомолец дивизиона - приняли на "Ура".
   На моё место, командира взвода управления, с первой барки поставили молодого лейтенанта Жданеня. А я сумел со взвода батареи перетащить во взвод управления дивизиона сержантов Карташёва и Никифорова. И пошла у меня служба начальником разведки. Но это так пока внешне.
   Началось строительство ВАПа. Место выбрали прямо за парком танкового батальона. Создали строительную бригаду. С первой баркой пришли стройматериалы и пошла заливка фундамента. Бойцы были освобождены от нарядов и работали с удовольствием. Соорудили небольшой балаганчик и с утра до вечера находились там. Потихоньку лили фундамент и балдели в своём балаганчике. Я контролировал и если была необходимость вмешивался, а так работа продвигалась, продвигалась заметно и начальник артиллерии, когда приходил с проверкой светлел лицом, не подозревая, что та дневная норма, которую он назначил, выполнялась до обеда, а потом был сплошной балдёж. Бойцы по очереди дежурили "на фишке" и как кто то из начальства появлялся в поле зрения, работа начинала кипеть и тут же прекращалась, как только начальство уходило довольное ходом работ. Я это знал, но ничего не ломал. Пусть всё идёт, как оно идёт.
   Несколько дней офицеры и прапорщики злорадно обсуждали новость, пришедшую с Москвы. Она касалась вроде бы уже закрытого уголовного дела по продаже новой техники с бригады. Мы тогда очень досадовали, что старый зампотех майор Карпук, сумел открутиться, благодаря своим связям от этой уголовки, и для него всё закончилось вычетом всего лишь четырёх тысяч рублей. Так вот в бригаду пришла бумага из главной военной прокуратуры, где сообщалось - Делу вновь дан ход и офицеры бригады, тут же перечислялись фамилии, в том числе и Карпук, подпадали под новое пристальное расследование прокуратуры.
   Немало позубоскалили в бригаде, обсуждая смешное происшествие с комбригом Затынайко. У нас в арт. полку тоже что-то подобное произошло. Однажды, командир полка полковник Кривулькин на совещании поднял командира батареи управления и поставил задачу: - Товарищ капитан, назначьте за мной посыльного. Подберите добросовестного молодого солдата, проведите с ним занятие и пусть по тревоге за мной бегает.
   Командир батареи подобрал, показал маршрут движения, провёл занятие - как нажимает на кнопку дверного звонка и как докладывает командиру. Типа: - Товарищ полковник, полку объявлен сигнал - "Вас вызывает 101". - Всё вроде бы предусмотрели, но не учли того, что дверь может открыть не полковник Кривулькин в полной форме, а его жена в домашнем халате. Так оно и произошло.
   Жмёт боец на кнопку звонка. Приготовился оттарабанить заученную фразу, а дверь открывает жена командира в бигудях. Что говорить командиру он знает - А вот что жене командира? Да ещё когда она в непонятных херовинах на голове.
   Боец помялся перед дверьми под вопросительным взглядом женщины, соображая что ей сказать, и бухнул.
   - Ты что ли баба нашего Кривулькина?
   Женщина оказалась с юмором и спокойно ответила: - Да, я его баба. А что передать мужику, а то он в ванной моется.
   - Ну..., тогда скажи своему мужику, что его там кто-то вызывает... Какой-то 101... А так наверно, Тревога...
   Командир потом на совещании смеялся: - Я, товарищи офицеры, чуть с ванны не выпал, когда это услышал.
   Примерно тоже самое произошло и с Затынайко, только под другим соусом. Комбриг и его замы жили в отдельных касах. А тут один зам ушёл в Союз первой баркой, а его заменщик должен был прийти третьей. И на время вот этого перерыва на охрану касы посадили туда молодого бойца, прибывшего с первой баркой и естественно ничего и никого не знающего, кроме своего командира отделения, да ещё взводного. Определили ему там комнату, кровать и он там жил и охранял. Единственно, кушать приносили в котелках. И в один прекрасный день забыли принести обед и ужин.
   А на следующее раннее утро командир бригады вышел на улицу в шортах, сладостно потянулся и непонятно почему решил пойти посмотреть - Как охраняется каса зама? Не успел он дойти до касы, как над забором появилась голова бойца.
   - Здорово, мужик. Вижу русский....
   - Здорово, здорово, русский и местный..., - принял навязанные правила разговора комбриг.
   - Во.., отлично. Меня Серёга зовут. А тебя как?
   - Александр...
   - Длинно, ничего если я тебя Сашей буду звать?
   - Да ничего. Ну, как тут тебе?
   - Да нормально. Вот только жратву не принесли вчера - ни обед, ни ужин, а жрать хочется. У тебя дома ничего нет пошамать?
   - Да есть. Принести что-нибудь? Так я сейчас...
   - Погоди..., погоди..., Саша. Ты курева ещё подбрось и книжку какую-нибудь по интересней, а то скукотищааа....
   Через десять минут комбриг выложил на стол перед бойцом кучу деликатесов, полблока цивильных сигарет, чем несколько смутил бойца: - Ну, зачем ты так много принёс? Мне ведь чуть-чуть, только червячка заморить. Вот эту консерву возьму, а это неси обратно. А вот за сигареты и книгу спасибо....
   - ...И вот, товарищи офицеры, солдат только тогда решил поесть, когда я с ним сел кушать. Блин, я полковник, чуть не прослезился, когда солдат кушал, стараясь не показать как он голоден. Ну, выходи сюда перед строем командир РМО. Сейчас с тобой разбираться за этого солдата буду....
   Капитан как ужаленный в задницу потом бегал по бригаде, пока комбриг не ушёл в Союз. А вместо яркого и решительного Затынайко, пользовавшегося заслуженным авторитетом у офицерского коллектива, пришёл полковник Меркурьев, которому довольно тяжело придётся завоёвывать авторитет после старого комбрига.
   ..... Разморённый послеобеденной жарой, я неспешно шагал по безлюдной улице в сторону бригады. Безлюдной она была только номинальной, потому что впереди катила детскую каталку жена штабного офицера, с которым и его семьёй плыли на одной барке, а это среди местных военных считалось чуть ли не кровным братством - ОДНОБАРОЧНИКИ. И если ты нуждаешься в помощи или в чём-то другом - то идёшь к однобарочнику и считалось "Западлом" не выполнить просьбу.
   Конечно, я не ходил к нему с просьбами в штаб бригады, понимая - кто он и кто я. Но как офицер он был нормальным, без дела не ругал и не заносился как другие штабники. Нравилась мне и его жена. Приветливая, всегда улыбающуюся, слегка полноватая, но когда полнота красит женщину и придаёт особую сексуальность. Как говорят мужику - имеет "Изюминку". А после родов она ещё больше расцвела той женской красотой, которая магнитом притягивает мужские взгляды.
   И сейчас она катила коляску со спящим младенцем в лёгком, просвечивающим халатике, а я идя в двадцати метрах сзади, любовался волнующей женской фигурой. Волновала она не только меня, но и сексуально озабоченного кубинца, перекаченного спермотозоидами, сидевшего в засаде в кустах. И так волновала, что кроме неё он ничего не видел - не видел и русского офицера, шедшего сзади. Только она, безлюдная улица и он - сильный и грубый мерзавец. Кубаш, пропустив женщину мимо себя, стремительно выскочил из кустов, в несколько прыжков настиг жертву и одним сильным рывком сдёрнул невесомый халатик, обнажив её полностью и обхватив сзади руками, стал грубо тискать за большие груди. Женщина на какое-то время ошеломлённо замерла, невольно позволяя извращенцу мацать податливое тело и он пользовался этими мгновениями вовсю, а я длинными прыжками стелился над дорогой в жажде мщения. В несколько секунд созрев, кубинец отскочил от неё, затрясся в экстазе и "кончил" со сладострастным стоном прямо в штаны...
   Вот в этот-то пикантный момент, не останавливаясь, я обрушил удар ногой на вздувшийся в штанах бугор члена. Кубаш заверещал тонким голосом, схватился за промежность и закрутился на одном месте, а я нанёс ещё один удар, но слегка промахнулся, и он заработал лишь синяк под глазом, хотя я целился по зубам. Остановился, прицеливаясь как бы лучше ему влупить, отомстив за всех наших пострадавших женщин, вот от таких уродов и застыл в изумлении. Пострадавшая внезапно очнулась от шока и, не замечая в сильных эмоциях, что на ней лишь узкая полоска плавочек, с бранью накинулась на кубинца.
   - Скотина..., сволочь...., как вы уже всех задолбали.... Ты же мне порвал халат и что теперь.... Ну...., зачем было рвать халатик? Ну..., приспичило.... Гад..., я бы тебе сама показала..., - она схватила свои роскошные груди в ладони и затрясла в гневе перед ничего невидящими от боли глазами извращенца. - Смотри Сука..., смотри.... И не нужно было лапать.... Глаза открывай, сволочь..., - и пнула ногой в лёгком тапочке, ничего не соображающего от боли нападенца.
   Потом развернулась ко мне и, сменив гневную интонацию на жалобную, протянула: - Борис, смотри - эта скотина мне грудь поцарапала, а я ведь ребёнка грудью кормлю...., - а я стоял, разинув рот от такой картины, даже забыв про кубаша, а женщина углубилась в свои переживания рассматривая повреждения и по инерции продолжая жаловаться, - ну что делать, Борис? А вдруг он заразный? Или..., а я тут.....
   И вдруг она замолчала и медленно подняла на меня глаза, осознав свою обнажённость посередь улицы перед, пусть и хорошо знакомым, но всё равно чужим мужчиной, который не отрывал своего взгляда от её тела. Протестующе взвизгнула, кинулась к валявшемуся на дороге порванному халатику и мигом накинула его на себя, смущённо хихикая. Я тоже смутился и отвёл взгляд, хотя в разорванном в самых интересных местах халате, она выглядела ещё соблазнительней.
   - Борис, я тебе тут не нужна? Я пошла? - Ох уж эти женщины, кокетливо спросила знакомая, прищимывая пальцами прорехи халата.
   Я не удержался и кинул на неё ещё один откровенный взгляд, чем совсем смутил пострадавшую.
   - Чего смотришь так? - Спросила она и тут же следуя женской логике сказала, - Так я пошла?
   - Красивая ты..., - только и нашёлся что сказать, - иди, я тут сам разберусь.
   Она подхватила коляску с ребёнком, который даже и не проснулся от всех тут воплей и других перепитий и умчалась скорым шагом в сторону своего дома, а я задумался над тихо скулящим кубашом. Потом наклонился и за затрещавший ворот рубахи потащил его в кусты, где очень хорошо и качественно, без свидетелей, в спокойной обстановке и в разумных пределах, обработал его ногами.
   Вышел на дорогу и огляделся. Блин, в это время дорога была оживлённой: офицеры, прапорщики в одиночку и группами тащились по жаре на службу. А тут никого. Что за херня? Я бросил взгляд на часы и озадаченно ругнулся. Видать, очумелый от жары, я попутал время и ломанулся на службу на час раньше. Ну надо ж, сплюнул с досады, но тут же ругнулся успокаивающе. Если бы не ошибся, то этот извращенец мог бы пойти и на более опасное деяние. Месяц назад женщина рано утром пошла выносить мусор к мусорке, там её и нашли без сознания и в тяжёлом состоянии. Изнасилована она не была, но явно на неё точно также напали и она начала сопротивляться, может быть даже закричала и её хорошо "успокоили" ударом тяжёлого предмета по голове.
   Я вернулся обратно в кусты и поглядел на продолжавшего валяться на земле и мычавшего от боли кубинца. Пнув с силой ещё несколько раз, уже за ту женщину, со спокойной совестью направился на службу.
   В дивизионе суетился Серёга Мельников. Он уходил в Союз через две недели и как это всегда у русских бывает - ждал, готовился, но неоконченных дел оказалось ещё больше, чем законченных. А в Ленинской комнате готовил к открытию книжную лавку Юрка Лукин. Служил я долго в Германии, в Союзе, много чего слышал из рассказов товарищей, тоже побывавших везде, но с понятием "Книжная лавка" в подразделение, батальон-дивизион, столкнулся только на Кубе. Надо сказать, что в Союзе года так до 75го в книжных магазинах можно было свободно приобрести как новинки книгоизданий, так и другие книги любых жанров. Но потом всё это стало почему то жутким дефицитом, которого не было, например, за границей. В Германии в каждом крупном городе был обязательно довольно большой книжный магазин советской литературы, где свободно продавались книги, которые в Союзе "днём с огнём" не найдёшь. И многие кого знал, в том числе и я, являясь завзятым читателем, составили и вывезли в Союз неплохую библиотеку. На Кубе, в Гаване, тоже был книжный магазин, торговавший советской литературой. Но он был единственный на весь остров, а советская колония переваливала за сто тысяч человек гражданского персонала и военных, из-за чего магазин успешно процветал, многократно перевыполняя планы.
   Не знаю, как у гражданских, но у нас, чтобы офицеры не мотались в Гавану в каждом подразделении выбирался офицер или прапорщик, у нас это был прапорщик Лукин, начальник склада, который отвечал за поставку книг в подразделение. Происходило это следующим образом. Лукину офицеры и прапорщики дивизиона сдавали аванс на книги - по 10 песо. Юрка, зная предпочтения своих потенциальных покупателей, ехал в книжный магазин, вносил аванс и набирал необходимую литературу в известном количестве и вёз в учебный центр. На столах Ленинской комнаты, раскладывал книги и практически все они в течении часа просто сметались со столов, реально поддерживая суждение, что "Советский Союз самая читающая страна мира". Изголодавшие из-за дефицита печатного, художественного слова - брали всё и для того чтобы унести домой всё купленное, приходилось делать несколько рейсов. Значительная часть багажа составляла именно литература, купленная на "Острове Свободы". Но и здесь тоже был своеобразный дефицит и конкуренция. Задача представителей подразделения, была не только банально набирать со склада или книжных полок литературу, но и близко познакомиться с директором магазина, задаривать его, чтоб потом брать наиболее дефицитные книги. В этом плане довольно показательным был случаи с книгой Анатолия Рыбакова "Дети Арбата" и кубинцы наверно были шокированы видом длиннющей очереди русских перед книжным магазином, которую занимали с вечера, чтобы заиметь такой желанный томик. Юрка Лукин потом рассказал некоторые подробности.
   - Прихожу я к директору, справедливо понимая, что если не привезут хотя бы несколько экземпляров "Детей Арбата", меня в дивизионе просто не поймут. Купил в валютном магазине неплохие иностранные часы и считал, что теперь то сумею взять вожделенную книгу. Но когда вытащил и показал часы директору, тот аж руки вперёд выставил - .... Нет, нет, нет, Юрий...
   - Я к нему опять.... На..., возьми, только дай мне хоть пять экземпляров. А тот с таким мученическим видом открывает ящик своего письменного стола и показывает - там штук тридцать часов импортных валяется...
   Когда на Кубу привозили советских туристов, то посещение книжного магазина было обязательным пунктом программы. И когда они видели это недоступное книжное изобилие - то просто мычали от несчастья, потому что на те небольшие деньги, которые они имели, они могли купить максимум две книги. Один раз мы с Серёгой Мельниковым оказались в магазине в кубинской форме и уткнулись в книжный развал. А в это время зашла очередная группа русских туристов, которые с тоской глядели на это богатство и на двух кубинских офицеров листающих книги на русском языке. И тут до нас донеслась смешная реплика одного из туристов к своей жене: - Маша, Маша, смотри... Неужели эти обезьяны что то по-русски понимают?
   Мы с Сергеем рассмеялись: - Понимаем, понимаем и по-испански тоже..., - чем немало смутили туриста. Когда мы уходили с магазина вся туристическая группа с чёрной завистью смотрела нам вслед. Эту зависть я ощущал на себе когда служил в Германии и шёл в форме по улице Фестивальная в городе Галле навстречу очередной туристической группе. Они платили деньги, ехали в группе, наверняка зная что среди них есть сотрудник КГБ и они должны соблюдать "облико морале" и всё это счастье всего десять дней. А тут идёт спокойно прапор, который тут служит годами и ему за эту загранпоездку государство платит ещё и хорошие бабки.
   А так каждому своё. Когда в батарее узнали, что я остаюсь на прапорщика в Германии, как только меня не отговаривали сослуживцы, какие только дебильные солдатские доводы не приводили... Типа: - Боря, только на бабу залезешь, а тут посыльный в дверь стучит... Или ещё: - На заводе свои восемь часов отработал, станок выключил водку пьёшь до утра, баб трахаешь, а ты тут трахаешься с утра до вечера....
   Конечно, хотелось домой, хотелось после срочки отдохнуть законные свои два месяца, но в тоже время понимал - Чтобы чего-то в жизни добиться, нужно от чего-то и отказываться....
   Поэтому я здесь, а вы смотрите на меня из группы туристов. И промелькнут эти 10 дней и уже через месяц всё это будет как сон. А я здесь живу, служу и если будет надо - на этих подступах буду вас защищать и умру без сожаления - потому что выполню свой долг. Не за страх, а за совесть.
   Так уж получилось, но прошедшую неделю пришлось повкалывать, помогая начальнику штаба и вчера он дал мне внеочередной выходной. Накопилось много личных дел и для их решения надо было выскочить в Гавану. А утром жена с тоской рассказала про сон, где ей приснился обыкновенный чёрный, ржаной хлеб, с аппетитной горбушкой. Она с такой тоской рассказывала свой сон, что я сам воочию почувствовал горбушку чёрного хлеба в своей руке. И не просто почувствовал, но ярко и объёмно, увидел картинку из своего детства - когда по этой горбушке растирал крупную дольку чеснока, густо солил и, закрыв от удовольствия глаза - чавкал...., чавкал... и чавкал.
   Рот мгновенно наполнился густой слюной и я её еле сглотнул.
   - Валя, понял. Обязательно зайду в порт и привезу оттуда хлеба.
   - Боря, может селёдочку у них спросишь? - Почти умоляюще попросила жена.
   Я залез в свою коллекцию и перебрал все монеты и отобрал несколько серебренных монет в одно песо. Суть была здесь в следующем. Продовольственный паёк, который мы тут получали, был шикарный и рассчитан именно на тропические условия. То есть там было всё, чтобы восполнять потерю калорий, соли от обильного потоотделения и восполнение витаминов с белком. Он раза в полтора, в два превышал обычный продпаёк, получаемый в Союзе. Особенно умиляла вобла, настоящая Астраханская вобла. Завяленная по всем правилам, отборная, в круглых, высоких банках, которую не стыдно было положить на стол привередливых западников. Точно также кормили и солдат - "На Убой" - вернее не скажешь. Усиленная пайка мяса, других продуктов. По пол банке сгущёнки в день, вместо чая - настоящий кофе, который был жутким дефицитом в Союзе. Да и повара в солдатской столовой готовили хорошо. Но и здесь были свои минусы. И первый - Хлеб. Что солдаты, что офицеры, прапорщики с членами семьи получали и ели только белый пшеничный хлеб, который выпекался на Кубе только в бригадной солдатской хлебопекарне. Там белый хлеб выпекался и для экипажей советских кораблей. На Кубе коренное население ело рисовый хлеб. Хлеб вкусный, что тут говорить, но пока тёплый и свежий. Через несколько часов после выпечки он жутко черствел и обильно крошился. Глядя на такой хлеб, вспоминался кукурузный хлеб эпохи Никиты Хрущёва. То же самое: пока свежий - он нормальный. А потом дерево деревом.
   Ржаной муки, тем более хлеба не было на острове вообще. Да, можно было пойти и купить что то подобное в валютном магазине, но это был европейский хлеб, не рассчитанный на русского человека. Да, поначалу кофе и сгущёнка устраивала, но через некоторое время начиналась жуткая тоска по чаю. И на каждом вечере "вопросов и ответов" солдаты задавали вопросы командованию по чаю. Командование в свою очередь делало заявки в Москву, но утверждённый приказом министра обороны паёк, перебивал все желания солдат. А пару месяцев назад у берегов Кубы потерпел крушении корабль, шедший из ГДР на Кубу с продовольствием и на берег выкинуло несколько ящиков с чаем. Как уж они попали в бригаду - неизвестно, но чай высушили и с удовольствием пили пару недель подпорченный чай.
   Вкусную и обильную пищу бойцы пытались по всякому разнообразить и зачастую, можно было наблюдать такую картину - солдаты по пути в столовую срывали с веток деревьев лимоны, даже и недозрелые и щедро выжимали лимонный сок на пищу. Если зимой пища в столовой принималась нормально, то вот летом это становилось мучением. Жара. Хоть и стояла столовая в тени громадных деревьев, но внутри летом была жуткая духота и только заходишь во внутрь, как обильно начинаешь истекать потом, а начинаешь кушать - ещё больше потеешь. Аппетита никакого, а кушать ведь хочется и надо. И выходят бойцы из столовой мокрые, раздражённые, с единственным желанием немедленно смыть пот. И если солдаты вынуждены были с этим смириться, потому что если нет - то нет. То офицерам и прапорщикам приходилось крутиться. Сами мужики ещё более менее терпели такие моменты, то женщины и дети требовали своего. И тогда мужики ехали в порт Гаваны, где на советских кораблях можно было достать истинно русские деликатесы.
   На одном из вечеров "вопросов и ответов" один из офицеров задал вопрос. В кратком изложении он звучал так: - Для того чтобы без опаски выпить воду её надо кипятить полтора-два часа. Но при этом погибают полезные бактерии и микробы, а в осадок выпадают минеральные соли и кальций, что здорово сказывается на здоровье всех без исключений русских. Солдат и офицеров, а также членов семей. Что в этом случаи может посоветывать командование?
   Отвечал начальник политотдела и отвечал как всегда по замполитовски, казённо и стандартно: - Надо стойко и мужественно переносить все тяготы воинской службы и разъяснять эти трудности своим членам семьи....
   Комбриг, видя неоднозначную реакцию на НачПо и возмущённый гул присутствующих, примирительно предложил: - Давайте послушаем нашу медицину.
   На трибуну с некоторым усилием взгромоздился начальник медицинской службы бригады. Майор. Он плыл со мной на корабле и был однобарочником. Уже там он зарекомендовал себя довольно странным и неоднозначным. Запугал насмерть всех наших жён лягушками с присосками и другими тварями. Не раз за переход всех будоражил сообщениями, что видел перископы американских подводных лодок.
   Решение комбрига дать ему слово было явно ошибочным, что майор медицинской службы тут же подтвердил.
   - Товарищ офицеры, прапорщики и члены семей. Не буду ходить вокруг да около и молоть разную чепуху, как тут до меня. Ко всему, что сказал тут начальник политотдела, нужно отнестись правильно и вдумчиво. Что-то принять, а на что-то смело наплевать. От себя, от науки и медицины, скажу следующее. Все витамины, все минеральные соли, которые выпариваются из питьевой воды - присутствуют в одном бокале пива. И его надо выпивать каждый день вечером. Если их будет два - не страшно. Можно и три, но тут нужен правильный баланс....
   В чём правильность баланса мы не узнали, майора силой стащили с трибуны замполиты и как оказалось, он перед вечером усиленно восполнял витамины и минеральные соли. Правда, спиртом. Но слова ПРАВДЫ упали на благодатную почву и теперь все твёрдо, уверенно и последовательно следовали советам главного медика. И как бы политработники с этим не боролись, всё было бестолку. Все, попавшиеся на пьянке, ссылались на авторитетное мнение бригадного медика.
   Не хватало ещё, как это не странно, обычной колбасы и селёдки, по которым очень скучали. Сделав все свои дела в Гаване, я направился в порт, где ежедневно стояло под разгрузкой до двадцати советских судов. И про который в бригаде ходила одна из легенд и где тут правда, а где был вымысел, сказать сложно. Но, уже зная кубинцев, можно сказать что доля правды в ней была. Может быть только концовка не такая кровавая. Кубинцы по своей сути - ленивы и безответственны. И вот на этой почве в Гаванском порту, да не только наверно в нём. В любом кубинском порту, где происходила разгрузка кораблей, советские корабли простаивали из-за того что их разгружали либо в последнею очередь, либо просто из-за банальной лени грузчиков. Тем более, что за простой советского судна не надо было платить огромные штрафы, причём в золоте. Другие иностранные суда, как только происходил простой из-за задержки по разгрузке, кубинским властям выставлялся приличный штрафной счёт. А Советский Союз сквозь пальцы смотрел на свои убытки, принесённые безалаберными кубинцами. Но вот капитанов кораблей и команды это совершенно не устраивало. Они матерились, требовали, ругались с портовым начальством, но ничего поделать не могли. И тут один из капитанов, на каком-то приёме пожаловался на такую ситуацию высокопоставленному кубинскому чиновнику, а тот на следующий день доложил об этом Раулю Кастро.
   Надо сказать, что о Рауле Кастро тоже ходили довольно не однозначные легенды. Так одна из них о его кровожадности. Если Фидель Кастро считался среди кубинцем чуть ли не "голубем мира", то вот Рауль был жёстким руководителем и мне, шёпотом, знакомые кубинцы рассказывали, что когда Рауль был руководителем одной из провинций то он чуть ли не кровью залил свою подведомственную территорию. Даже Фиделю Кастро пришлось вмешиваться в стиль правления брата. И пусть легенда о его кровожадности и жестокости останется на совести кубинцев. Но и то, что мы тут видели, кое в чём подтверждало хотя бы частично эти легенды. Так например, на одно из мероприятий в бригаде приехал Рауль Кастро и нас, офицеров и прапорщиков, резво собрали в центральном клубе. В ходе встречи был задан вопрос и по кубинцам, которые грабили наши квартиры и нападали на наших женщин - Что делать?
   Рауль Кастро ни капли не смущаясь, глядя в зал, сказал: - Все, кто незаконно находится на жилой территории военного городка - должны быть расстреляны.
   В зале повисла гробовая тишина. Мы сами знали, что простым кубинцам запрещено находится на нашей территории. Там могут быть только работники кубинской комендатуры, обслуживающие городок c бейджиками на груди и патрульные полицейские. Всё. Но вот так кардинально решать вопрос!!!!!?????
   Растерянное молчание зала нарушил комбриг: - На каком основании?
   Рауль рассмеялся и подозвал одного из своих адъютантов. Взял у него листок бумаги и написал приказ о расстреле всех незаконно присутствующих на территории советского военного городка. Расписался и отдал бумагу совсем уж растерявшимся комбригу.
   - Так что смело можете....
   Никто, конечно, никого не расстреливал, но находились авантюрные, с нормальным армейским юмором офицеры из состава начальников патрулей, которые подкрадывались со спины к подозрительным кубинцам, шлявшиеся по городку и внезапно стреляли у того над ухом. Эффект всегда был поразительный - нарушители либо уссыкались, либо усерались. А когда один из кубинцев, усравшись, ещё и потерял сознание от страха, такие сомнительные эксперименты сошли на нет.
   Что у Фиделя, что у Рауля, были свои "гвардейцы" - "дети Фиделя" и "дети Рауля". Тоже знающие кубинцы рассказывали. Фидель после революции набрал смышлёных юношей из детских домов, интернатов и создал из них преданную личную гвардию, которые имели очень много прав. Но, справедливости ради, надо сказать, что мы советские не видели открыто действующих "детей Фиделя". Но вот "детей Рауля", его личную гвардию, частенько можно было видеть при массовых облавах. Сам несколько раз видел, как "гвардейцы" Рауля оцепляли полностью наш не хилый по размеру город Сантьяго Де Лас Вегас и, сжимая кольцо к центру, проводили зачистку, с целью выловить самовольщиков и болтающихся в городе без дела офицеров. С самоволками в кубинской армии было просто. Перескочил через забор воинской части и ты такой же гражданин как и все. И не важно что ты в военной форме. Ты запросто можешь, перескочив через забор, на виду своего командира роты или взвода, выйти к автобусной остановке, где они тоже стоят в ожидании транспорта, зная что они даже замечания тебе сделать не могут. Вечером самовольщик также спокойно, может подсесть к столику своих командиров и высказать свои претензии по поводу их командования подразделением. И ротный со взводным будут сидеть и молчать, слушать разглагольствование подчинённого и бессильно скрипеть зубами. Конечно, это несколько утрированно, но в принципе так на самом деле. Но вот когда это чмо вернётся в часть, они уже имеют право отыграться на нём по полной, но опять же в рамках закона. В кубинской армии рукоприкладство запрещено и капитально осуждается. Зато гауптвахта у них знатная. Это как правило решётка из арматуры и на солнцепёке. Днём жарко, ночью холодно и другие прелести - дождь, москиты....
   Вот "дети Рауля" и вылавливают всех самовольщиков. Лично видел как после одной из облав, в кузова нескольких грузовиков было посажено до 150 самовольщиков. Куда их отвозили и что с ними там делали - не знаю. Но думаю, им было не сладко.
   И вот Рауль Кастро, узнав о состоянии дел с разгрузкой советских пароходов, хватает своих "гвардейцев", летит в порт. Строит их там на причале и тут же расстреливает. Говорят, потом советские суда разгружали с опережением графиков.
   ...Порт встретил меня рабочей суетой и, особо не заморачиваясь, я подошёл к трапу первого же советского корабля.
   - Здорово. - Поздоровался с вахтовым, скучавшим у трапа.
   - Здорово, - добродушно отозвался матрос, признав во мне русского.
   - Слушай, брат, помоги. Жена изголодалось по чёрному хлебу. Хлеб нужен, буханки две. Как? Сделать сможем?
   - Но проблем..., - засмеялся вахтовый, - знакомая проблема. Ты сегодня третий. Что взамен?
   - Серебряные песо.
   - Годиться. Что тебе конкретно надо? Говори сразу. - По-деловому взялся за дело матрос.
   - Хорошо. Так: две буханки ржаного хлеба..., чернушечки. Банку селёдки. Большую. Если есть колбаса - я бы её тоже взял. В чём она у вас только не знаю. Если есть на реализацию часы японские электронные, их бы тоже себе взял. Как бы вот так, - я закруглился в своих желаниях и выжидательно смотрел на матроса, а тот весело рассмеялся.
   - Ну и запросы у тебя. Пришёл за хлебом, а купить решил весь корабль. Хватит то серебра? Гражданский или военный сам то?
   - Хватит, хватит. Военный, военный. Разведчик.
   - Ну, командир, тогда постой здесь, а я сейчас. - Матрос поднялся по трапу на корабль и, стоя в открытых дверях, чтоб было видно вход на корабль, с кем-то быстро переговорил и приглашающе махнул мне рукой.
   - Начнём тогда с часов. - Деловито начал моряк, - вон иди за ним, а потом возвращайся сюда. Остальное будет здесь.
   За худым коллегой вахтового, я прошёл по паре коридоров и оказался в каюте, где на небольшой столик передо мной выложили до десятка разнообразных электронных часов. У меня даже глаза разгорелись - Cassio, Citizen, - какие-то ещё. С клавиатурой, с кнопками, с радио, с большими экранами и двойные.
   - Блиннннн..., вот это да, - выразил своё восхищение.
   - Только хочу сразу предупредить - чистой Японии тут нет, - честно предупредил продавец.
   - Да по фиг. Я беру вот эти. Сколько?
   - А что у тебя есть?
   Я достал из кармана несколько больших монет в одно песо и показал.
   - Вот эту беру, - моряк взял серебряную монету и протянул мне часы. Из разговора с вахтенным я уже знал, что корабль после разгрузки пойдёт на Одессу через Канарские острова. А там эти монеты очень ценятся и с охотой принимают в нумизматических магазинах. Я получил часы, моряк монету. Оба остались довольные проведённой сделкой. А ещё больше был доволен, когда на выходе с корабля вахтенный протянул мне полиэтиленовую сумку, где лежали две замороженные буханки чёрного хлеба, большая банка сельди Иваси и палка колбасы. И всё это тоже стоило одно серебряное песо.
   Вечером я сидел за столом со стопариком в руке и с удовлетворением смотрел, как жена, закрыв глаза с наслаждением и удовольствием, смакуя, откусывала маленькие кусочки чёрного хлеба и ела с селёдкой. А рядом с ней старший сын Денис уминал тоже чёрный хлеб с толстенным куском колбасы. А я был счастлив от того, что сумел накормить деликатесами своих близких.
   Накануне ноябрьских праздников меня вызвали к комбригу.
   .....- Товарищ старший лейтенант, дальше тебя инструктировать не буду. Ты начальник разведки и там, на месте, сориентируешься - кого и куда ставить. Да и КГБисты тебе подскажут, что и как. Смотри, только не подведи - задание ну уж очень ответственное, но интересное. Думаю, что у тебя вопросов нет, - командир бригады полковник Меркурьев встал из-за стола и протянул мне руку, - Удачи тебе, Цеханович.
   Я резво вскочил со стула и пожал руку комбрига: - Вопросов нет, не беспокойтесь, всё будет нормально, товарищ полковник.
   Начальник политотдела, худощавый, с маленькой головкой, где волосы серебристого цвета были аккуратно уложены - волосок к волоску (ну, истинный ариец), который до этого упорно молчал, тоже протянул руку: - Для выполнения данного задания подбери только комсомольцев и смотри там.... Если что, то "политику" сразу пришьют. Очень уж важное мероприятие собирается. Политбюро, Центральный комитет партии, послы, дипломаты - все в куче будут и ты будешь отвечать за их безопасность... Особо предупреждаю насчёт употребления спиртных напитков... Этого пойла там будет море, поэтому ни ты, ни не дай бог твои разведчики даже об этом и не задумывались.
   Я также бодро пожал руку НачПо и с тем же идиотским энтузиазмом заверил - что всё будет нормально.
   В расположении меня с нетерпением ждали мои разведчики, которые уже пронюхали о предстоящем задании и команду построиться в гражданской форме одежды через пятнадцать минут восприняли с воодушевлением. Но когда я оглядел построившихся бойцов, то загрустил.
   Всех - офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат, которые уходили из Союза на Кубу переодевали на пересыльных пунктах в новенькую гражданскую форму одежды вплоть до трусов и носков. Меня, конкретно, переодевали в Одессе: где на вещевом складе, подобрал себе добротный костюм-тройку английского производства, я уж не говорю о рубашках, носках, трусах, обуви. Каждому офицеру и прапорщику положена была шикарная фелюровая шляпа и достался мне очень приличный импортный плащ. Бойцов тоже переодели в костюмы-тройки, но костюм и всё остальное было уже только ГДРовского производства и вместо шляп им были положены кепки. В этой же гражданке бойцы и офицеры, по идее, должны передвигаться по своим делам вне части и на Кубе. А по уезду на дембель бойцам опять выдавалась новая гражданка, но как правило они уезжали в фирменной одежде купленной в валютных магазинах. А полученная гражданская форма благополучно и выгодно, при обоюдном удовольствии, продавалась местному населению.
   Вот и сейчас строй моих подчинённых живописно блистал всеми модными течениями и веяниями, которых они придерживались каждый из своего воспитания, вкуса и суждений. На всех разведчиках, за исключением рядового Варданяна, были все виды джинсов, начиная от классических и кончая самой дикой "варёнкой" и "бананами". Рубашки тоже поражали разнообразием, пестротой и вольностями покроя. Но туда, куда мы шли - это не проходило. Про очки я вообще не говорю. Сильверст Сталлоне умер бы от зависти, увидев, как бойцы непринуждённо и естественно носят модные солнцезащитные очки, которые он разрекламировал в своих фильмах.
   - Карташов, а где твои очки? Тебе же комбриг лично подарил.
   Очки, отдельная тема. Их тоже выдают, когда приезжаешь сюда служить, но офицерам выдают хорошие и качественные - со стеклянными линзами. То у бойцов линзы из обыкновенного пластика и в течении двух недель зацарапываются до такой степени, что в них ни хрена не видно. Да ещё и вещь инвентарная, которую старшины подразделений должны сдавать при сдаче должности. Поэтому прапорщики их собирают обратно у бойцов и складывают в каптёрки. Вот на вечере вопросов и ответов и пожаловался мой сержант комбригу, что старшина зажал очки. Тогда комбриг снял с себя валютные очки и при всех вручил их Карташёву, а старшину отодрал тут же и прилюдно. Но сейчас командир отделения красовался в круглых, тёмных очках как у кота Базилио в известном фильме "Буратино".
   Сержант снял очки, задумчиво покрутил их в руках: - А чего? Эти ведь тоже нормальные..., а очки комбрига я на дембель увезу - как память. - Снова водрузив дебильного вида очки на облупленный нос.
   - Даааа..., товарищи солдаты. Вы наверно не поняли - Куда собрались и что мы там будем делать? Варданян выйти из строя, - высокий, широкоплечий, жгучий красавец-армянин, сделал два строевых шага вперёд, повернулся и замер перед сослуживцами.
   - Вот..., товарищи солдаты. Вот..., учитесь. Берите пример, балбесы. Это единственный человек, который готов к выполнению полученного задания. Варданян - повернись..., покажись...
   Разведчик плавно развёл руками, как бы открывая себя к показу, медленно и с достоинством повернулся, демонстрируя безупречно подогнанный чёрный, строгий костюм тройку, ослепительной белизны рубашку и в тон к костюму и рубашке выдержанный галстук.
   - Ты, ботинки, ботинки покажи, чтоб все видели на что доллары надо тратить
   Варданян чуть приподнял безупречно отглаженную брючину и выставил на показ лакированные полуботинки.
   - Молодец, товарищ солдат - я подумаю, как тебя поощрить. А теперь рядовой Гурешидзе и сержант Никифоров выйти из строя и вот сюда, рядом с Варданяном встаньте.
   Здоровяк Никифоров в пёстрой гавайской рубахе и худощавый Гурешидзе в обтянутых до невозможного джинсах в такой же приталенной голубой джинсовой рубахе под смешки товарищей и зевак с других подразделений пристроились рядом с Варданяном.
   - Парни! Когда вы уйдёте на дембель и придёте в Союзе первый раз на танцплощадку или дискотеку в этом прикиде... Конечно..., вы там у девок будете иметь сногсшибающий успех. Бабы прямо штабелями будут ложиться под вас. Правда, после танцев вас попинает местная шпана, чтобы не выёбы....сь и хорошо попинает... Семеро одного не боятся... Это будет потом. Но мы сейчас идём обеспечивать безопасность большого дипломатического приёма в посольстве Советского Союза в честь 70-летия Великой Октябрьской Революции - Вы вдумайтесь и на секунду представьте, что это такое, - я замолчал и с интересом разглядывал мыслительные процессы, быстрыми мазками отражающиеся на лицах моих подчинённых. Парни у меня были нормальные, весёлые, с юмором: у каждого как минимум техникум за плечами и воображение работало на полную катушку. Поэтому уже через пятнадцать секунд послышались смешки в строю и бойцы стали беззлобно друг друга подкалывать.
   - Понятно, представили... Ещё добавлю для общей информации. Участие в приёме будет принимать порядка 1400 человек: мужчины в строгих костюмах и фраках, женщины в вечерних туалетах с декольте на спине до задницы, про перед говорить не буду, но думаю что туда будет интересно хотя бы одним глазом заглянуть. Фидель Кастро уже улетел в Союз - в Москве праздновать будет, а самым главным гостем в посольстве будет Рауль Кастро, который остался главным в стране. Поэтому: слушайте приказ - через три часа повторный строевой смотр. Образец перед вами - рядовой Варданян. Где вы всё это будете брать - мне не интересно. Но через три часа безжалостно вышвырну любого из вас из этого задания, если вы мне не понравитесь и возьму любого другого из молодых, которые ещё не продали кубашам свою гражданку. Разойдись!
   Следующие три часа наш "Учебный центр Д" кипел и бурлил от той деятельности, которую развили мои разведчики. Молодёжь, прибывшая первым кораблём, летала по всей территории как ужаленные в задницу. За казармами, в импровизированной примерочной, молодые бойцы выстроились в ряд со своими костюмами в руках, а разведчики мерили всё подряд и если костюм и рубаха подходили то "соловей" мчался в бытовую комнату и там уже шёл процесс глажки и чистки костюма с рубашкой. Тут же наяривались кремом чёрные ботинки до синего блеска, после чего разведчики одевались в костюмы и становились рядом с Варданяном перед большим зеркалом, критически сравнивая свой облик с образцом. Через три часа суматоха закончилась и я, сделав несколько мелких замечаний, остался доволен внешним видом бойцов.
   Под вечер нарисовался наш особист, который сразу же отвёл меня в сторону.
   - Борис, собери людей, которые едут с тобой в Ленинскую комнату. Я тоже их проинструктирую
   - Хорошо. Тогда через десять минут.
   Особый отдел в нашей бригаде, стоял особняком. За забором бригады. Группа небольших зданий, огороженных невысокой изгородью. Там их было человек 12-15 офицеров. И солдат было тоже человек пятнадцать. Несколько автомобилей и свои задачи. В каждом батальоне были свои особисты, а вот особиста в Реактивном дивизионе не было и по совместительству мы ходили под особистом танкового батальона. Капитан Кузнецов, зовут Анатолий. На год моложе меня. Как потом оказалось однополчанин и мы с ним служили срочку в артполку в Германии, но в разных дивизионах. Я его, конечно, не помнил и не знал, но он меня запомнил по тому, как я драл свою батарею, когда был старшиной батареи. Общие знакомые, общие воспоминания по срочке. Мне он понравился, но он был особистом и дружба с ним могла породить нелицеприятные слухи и недоверие товарищей. А он искренне обрадовался, увидев во мне кусочек своего прошлого, и потянулся ко мне с дружбой. Без всяких особистких штучек. Конечно, ему надоело всё время вращаться в своём маленьком профессиональном кругу. Вести разговоры на одни и те же темы. А тут так сказать "свеженький", да ещё однополчанин. Приглашал меня на пиво и пару раз я даже с ним выезжал на их ГАЗ-66, но в дальние пивнушки, которые не посещались нашими офицерами. Но дружба наша быстро завяла. Как-то раз он спросил меня о Серёге Мельникове и я сразу ощетинился.
   - Толя, и ты из-за этого меня на пиво возил и на дружбу набивался, чтоб расколоть старшего лейтенанта? Да спросил бы сразу и я тебя тоже сразу бы на хер послал... Чего тратился?
   Капитан смутился: - Боря, да ты не правильно меня понял. Да я так спросил... На всякий случай... Мельников кручёный и может быть не там крутится.... Я ж спросил не для того чтобы его закрыть, а для того чтобы предупредить.
   - Толя, значит так. Это последний раз, как я с тобой выехал на пиво. Всё.., давай переходить на служебные отношения. А так, напоследок, насчёт Мельникова могу сказать следующее. Сергей крутится не больше и не меньше чем любой офицер или прапорщик бригады. Это во-первых. Во-вторых: за ним ничего не тянется. Тут ты можешь быть спокойным. А в-третьих: дай ему спокойно уехать. Не надо копать. Ты лучше тыловиков потряси, вот уж там связи - так связи. И хитрые, и очень хитро-криминальные...., - на этом наши личные отношения и прекратились.
   Людей в Ленинскую комнату собрал быстро и особист минут десять говорил то же самое, что и комбриг с НачПо, но несколько в другой манере. Закончив, он отпустил личный состав, а меня задержал. С минуту мялся, но потом решился.
   - Слушай, Боря. Я понимаю, что ты сейчас пошлёшь меня на хер. Но всё-таки хочу тебя попросить оказать нам помощь.
   - Ну, сначала я выслушаю тебя, а потом наверно пошлю. Хоть кому "Нам" помочь надо? Особому отделу что ли?
   - Да. Завтра, когда будешь в посольстве..., нужно чтобы ты познакомился с одним человечком. Пообщался с ним. Подружился. Ты ж коллекционер и он тоже....
   - Потом бумажку написал, - продолжил я, прервав капитана, - а затем ты уже начнёшь мне ставить задачи. Мы же с тобой уже на эту тему разговаривали, когда ты насчёт Мельникова спрашивал. Я ж тебе однозначно сказал - не хочу в этих делах участвовать. Тем более в тёмную. Ты ж меня просто используешь....
   - А другого выхода у нас нету. Нет у нас коллекционеров со связями, как у тебя. А ты в теме и на одном с ним языке будешь разговаривать. И к тебе у него больше доверие будет.
   Я засмеялся: - Ну, ты и сволочь, Толя, на святом меня берёшь. Конечно, мне интересно с коллекционером пообщаться. Да ещё с посольства. Хоть, что он там собирает?
   - Также как и ты - деньги. Да..., ещё награды.
   - Да, действительно, хрен вы к нему ходы найдёте. Тот, кто собирает награды: ордена, медали, знаки, чтоб ты знал - называется фалеристом. Кто собирает бумажные деньги - бонист, а монеты - нумизмат.
   - То есть ты согласен? - Резюмировал Кузнецов.
   - Э нет..., - ухмыльнулся я, - конечно, мне интересно познакомиться с коллекционером с посольства. Тут, в бригаде, к сожалению нет коллекционеров моего уровня. А там интересно: что за коллекция у него тут, где пасётся, что взял и почём? Среди каких коллекционерах местных вращается? Да и другие попутные вопросы интересны.... А вот "стучать" на него.... Ты ведь мне не дашь хотя бы первичную информацию на него. Может всё это туфта, как насчёт и Мельникова.
   - Нет. Тут есть определённая конкретика. Вот если ты дашь своё согласие, то мы тебе, в рамках разумного, дадим информацию по обстановке вокруг нашей бригады и военного городка. Ты просто будешь поражён ею. И тогда несколько по другому будешь оценивать работу особого отдела.
   - Любопытно, любопытно, Толя... Но давай поступим так. Я завтра попытаюсь познакомиться с твоим человеком, а дальше..., как пойдёт.... Только сразу - писать ничего не буду.
   - Хорошо, - облегчённо вздохнул особист и деловито спросил, - фамилию тебе давать.
   - Нет, не надо. Я сам.
   Когда мы вышли из Ленинской комнаты, я случайно взглянул вдоль стены и увидел, как от узкого и высокого окна Ленинской комнаты в темноту метнулась фигура человека, наверняка подслушивающего наш разговор. Хоть и темно было, но сумел разглядеть знакомый силуэт.
   Особист ушёл к себе, а я отошёл к кинобудке, понимая - что если Сергей хоть что-то слышал из нашего разговора, то обязательно подойдёт ко мне и придётся откровенно поговорить. Хотя он мало, что мог услышать - не так громко мы разговаривали. Так оно и произошло. Из тёмного прохода между казармой второй батареи и первой вынырнул Мельников и прямиком направился ко мне.
   - Боря, что вы там насчёт меня разговаривали? - Спросил напрямую товарищ.
   - А что ты слышал? - Тоже прямиком спросил в ответ.
   - По честному - ничего. Но слышал два раза свою фамилию. Давай, колись. Я же догадываюсь, что он пасёт меня, но честно сказать то что он спрашивал тебя - для меня это нерприятное открытие....
   - Хорошо. Только, Серёга, не делай поспешных выводов. Он действительно спрашивал про тебя, но я сказал, что он не там копает. И что за тобой никакого шлейфа нет, - всё это я ему сказал твёрдо, посчитав основное содержание нашего разговора не своей тайной и не собирался ею делиться с другом.
   - Но вы ведь долго там шептались, - недоверчиво произнёс Мельников, - и ты что-то скрываешь от меня.
   - Знаешь что, Сергей, у тебя от меня никаких секретов нет. Я прекрасно знаю, где, как, почём, за что и так далее.... И если бы я тебя сдал, давно бы ты уже был в своём Буйнаксе, да с "чёрной меткой" в личном деле. А так ты через две недели, спокойненько почапаешь на свою Одессу и точно также спокойно будешь служить дальше. Так что, Сергей, брось эти подозрения, а то мне будет очень обидно.
   Сергей испытующе смотрел на меня с минуту, потом вздохнул сожалеющее: - Что-то не особо верится, Боря. Неужели ты стучишь...?
   Я вспыхнул от обиды: - Знаешь что, Друг.... Да не пошёл бы ты в таком случаи на х... Оправдываться перед тобой, что-то там доказывать не буду. Не веришь - ну, значит ты дурак. Только ты подумай о том, что домой уезжаешь спокойно и также спокойно уезжают другие с кем я общался. Подумай над этим...
   ...Рано утром на двух автомобилях: в первом ехали мои разведчики, одетые в чистую рабочую форму с аккуратно упакованными в полиэтиленовые чехлы костюмами на коленях. Во втором разместилось пятнадцать солдат со второй батареи для наведения общего порядка на территории посольства. Они в обед вернутся на базу, а мы остаёмся до конца приёма. Через час езды, небольшая колонна свернула в ворота посольства и остановилась во дворе. Тут нас уже ждали. Только вылез из кабины, как ко мне подскочил плотненький, невысокого роста, весь кипящий в желании работать сотрудник посольства.
   - Товарищ старший лейтенант, я комендант посольства. Зовут меня Иван Фёдорович, люди которых вы привезли предназначены для меня. Так что давайте их сюда быстрей и я начинаю с ними наводить порядок.
   По моей команде сопровождающая меня рабочая команда соскочила с автомобиля и тут же удалилась в подсобные помещения за хоз. инвентарём. Я только успел у коменданта спросить, где мне найти сотрудника отвечающего за безопасность посольства.
   В кабинете, куда я пришёл за инструкциями, неспешно беседовали двое гражданских: оба невысокого роста, но один лет сорока пяти, плотненький, а второй наоборот - поджарый, лет тридцати молодой парень с открытой улыбкой.
   - Разрешите войти? - А окинув быстрым взглядом деловую обстановку кабинета, браво представился, - начальник разведки учебного центра старший лейтенант Цеханович.
   Старший из двух рассмеялся, а молодой расплылся в улыбке: - Ну ты и старлей и доложился... После такого доклада осталось тебе достать пистолет с глушителем из кармана и, покручивая стволом спросить - Кого тут мне убрать?
   Оба жизнерадостно заржали, рассмеялся и я: - Да нет... Я прибыл для обеспечения безопасности приёма. Если не туда попал, то извините - сейчас выйду.
   - Да нет, нет, старший лейтенант - правильно зашёл. Проходи, садись.
   Я скромно уселся на стуле и приготовился слушать инструктаж.
   Старший посмотрел на молодого, потом на меня и представился: - Меня именуют Виктор Николаевич, а моего коллегу Сергей. Инструктировать тебя сейчас не буду, получишь инструктаж со всеми, кто будет обслуживать приём в 15:00 в кинозале. Мы сейчас с Сергеем уедем в город по своим делам, а ты сам тут покрутись... Задача понятна?
   - Да вроде бы всё ясно, но у меня два вопроса. Первый - когда и какое оружие будем получать? И, исходя из вашей информации, какие близлежащие здания около посольства необходимо зачистить?
   Виктор Николаевич и Сергей, в глазах которых сначала колыхнулось удивление, сменившееся весельем, закатились в новом приступе смеха.
   - Ну ты, Цеханович, и даёшь.... Сразу видно что армейский вояка. - А отсмеявшись, Виктор Николаевич рассудил.
   В твою зону ответственности будет входить только внутренняя территория посольства. Всё что за забором - там будут работать полиция и местные службы безопасности. Так что иди вниз и изучай так, чтобы к 15:00 знал каждый камешек внутри забора.
   - Понял...
   В течении двух часов я с разведчиками добросовестно облазили всю территорию посольства, обошли все помещения, куда нас запустили и теперь даже с закрытыми глазами или в кромешной тьме мы смогли бы прекрасно ориентироваться на этом пятачке советской земли. Разрешив бойцам перекусить сухим пайком в кузове ГАЗ-66, я теперь уже один отправился осматривать помещения и саму территорию, где будет проходить приём.
   Меня ещё с самого начала заинтересовала в неприметном углу калитка из каслинского литья. Я подошёл к ней, несильно подёргал, но она не открылась. Похмыкав про себя, завернул за угол и по лестнице поднялся на второй этаж и через такую же неприметную, но уже из дерева, дверь вышел в протокольный зал. Огромное помещение, площадью примерно в четыреста квадратных метров было абсолютно пустое и дышало холодом, который как бы шёл от идеально отполированного гранитного пола. Он был до такой степени отполирован, что казалось был залит чистой водой толщиной в 10 миллиметров. На стене, прямо за мной, висело огромное зеркало, занимающее половину всей стены. Поглядев в него, я выдернул пару волосков из носа и, не удержавшись, скорчил рожу. На противоположной стороне зала, вся стена была занята, прекрасно сделанным красочным панно из разноцветной смальты, сюжет которого символизировал могущество Советского Союза. Здесь были: фигура колхозницы и рабочего, герб Советского Союза, несколько сюжетов показывающих единство армии и народа, смычку деревни и города, промышленные пейзажи плавно переходили в поля с пшеницей, гидроэлектростанции соседствовали с Байконуром и Кремлём. Атомные ледоколы..... Всё это завораживало....
   ...- Чтобы сделать всё это, специально из Москвы выписывали специалистов, - послышался голос за моей спиной.
   Я повернулся к коменданту посольства, который зашёл в зал: - Да, красиво...
   Постояв у панно, мы зашли в другой зал, в два раза поменьше, но посередине его стоял массивный стол громадных размеров - где-то три метра в ширину и метров пятнадцать в длину. Он уже был наполовину накрыт и увиденное в очередной раз удивило меня. Посередине стола стояло большое блюдо, где среди искусно разложенной зелени, изображающей лужайку, лежал приличных размеров жаренный поросёнок. Румяная, с коричневатым оттенком кожица вызывала мгновенно несколько рефлексов - жевательный и глотательный, а рот сразу же наполнился обильной слюной. Он не просто лежал, а ещё был украшен различными кулинарными прибамбасами. Вокруг него располагалось ещё несколько серебряных блюд, где также в импровизированных водоёмах якобы плавали крупные рыбины, название которых даже и не знал. Каждая чешуйка была обведена майонезом, а изо рта этих голиафов свисал на стол пучок зелени. Тут же равномерно по всему столу, на подносах, на растопыренных ногах, в угрожающих позах стояли огромные крабы, пуча тёмными бусинками глаза.
   - Канадские крабы...., обитают на большой глубине и довольно большая редкость. Специально заказывать пришлось, - прокомментировал мой удивлённый возглас комендант.
   Помимо уже стоявших блюд, тут живописно громоздились горки всевозможных тропических фруктов и овощей. Чинными рядами стояли бутылки с русской водкой, разноцветными стайками хороводились красочные бутылки с винами, чванливо блистали боками сосуды с французским коньяком и фирменным ромом.
   - Да..., впечатляет. Тоже наверно кулинары с Москвы?
   Комендант загадочно ухмыльнулся: - Отнюдь, ты разочаруешься, но одновременно сильно удивишься. Пошли.
   Через дверь в торце зала, мы вышли в огромную кухню, где всё было в движении. Прапорщика, заведующего офицерской столовой нашей бригады и двух его поварят-солдат я уже видел, поэтому завертел головой, пытаясь увидеть - Кто тут командует парадом? И где тут москвичи? Но каково моё было удивление, когда через несколько минут разобрался - главным кулинаром здесь был прапорщик, а солдаты его помощниками.
   - Ничего себе, товарищ прапорщик, и вы такие шедевры выдаёте? - Я подошёл к заведующему, который трудился над очередным кулинарным изыском.
   - Да это ерунда, в кулинарном техникуме и не то проходили.
   - Не ожидал, просто даже не мог себе представить, что обыкновенный прапорщик может с солдатами такие чудеса творить, - не удержался от похвалы, а прапорщик польщено улыбнулся и продолжил заниматься блюдом, не забывая контролировать работы многочисленных помощников. Понаблюдав за слаженной работой кухни, спустился на нижний этаж, где женщины, жёны сотрудников, стоя за длинным столом готовили многочисленные маленькие бутербродики из красной и чёрной икры. Процесс приготовления закусок работал как часы и в последующие два часа до инструктажа я периодически появлялся на кухне и с любопытством наблюдал священнодействие поваров, не забывая между делом чего-нибудь из деликатесов отправить в рот.
   Без пятнадцати три, вместе со своими разведчиками я сидел в зрительном зале, наполненным почти наполовину персоналом, который будет обслуживать приём. Я уже знал, что помимо жён работников посольства, были приглашены учителя с посольской школы и школы нашего военного городка, а также студенты, приехавшие из Союза на языковую практику. Всего где-то человек семьдесят и в основном это были женщины. Среди них я уже заметил Елену Александровну, классную руководительницу моего младшего сына. Красивая, молодая женщина и она мне очень нравилась, но когда с ней встречался в школе или на улице она лишь холодно кивала на моё приветствие. Наверно, считала меня обычным "Ванькой-взводным". За несколько минут до начала инструктажа в зал, в числе последних, зашла ну очень красивая женщина, которая привлекла внимание не только немногочисленных мужчин, но и завистливые взгляды присутствующих женщин.
   Правда, через пару минут, внимание собравшихся переключилось на сцену, куда вышли знакомые мне КГБисты - Виктор Николаевич и Сергей и уселись в два кресла, стоящих на сцене. Третье место, которое было посередине осталось пустым. Сначала тихо переговорив друг с другом о чём-то своём, они стали смотреть в полуосвещённый зал, явно кого-то выглядывая.
   Виктор Николаевич взял в руку микрофон, дунул в него, извлекая из динамиков шипящий звук, удовлетворённо кивнул, поздоровался и обратился в зал: - Борис Геннадьевич, где вы там сидите? Не вижу...
   Все с любопытством закрутили головами, выглядывая неизвестного Бориса Геннадьевича. Закрутил головой и я, а сержант Никифоров шепнул мне: - Это вас, наверно....
   - Старший лейтенант Цеханович, это я вас... Идите сюда..., на сцену.
   Под любопытными взглядами, прошёлся через весь зал и поднялся на сцену. Виктор Николаевич кивнул головой на центральное кресло, куда я уселся, чувствуя себя довольно неуютно, не понимая почему меня вызвали на всеобщее обозрение. Но ещё более смутился, когда услышал то, что сказал главный КГБист.
   - Позвольте вам представить старшего лейтенанта Цеханович - разведчика, главного специалиста по безопасности данного приёма. Поэтому все его приказы, распоряжения какими бы они необычными и даже глупыми вам не казались, исполнять немедленно и беспрекословно. Обо всём странном и непонятным, что вы увидите в ходе приёма тоже немедленно доводить до старшего лейтенанта Цеханович...
   Дальше Виктор Николаевич представился сам довольно скромно, также бледно представил и своего коллегу Сергея после чего приступил к самому инструктажу, который длился минут сорок. Когда все вышли из зала, там остались только мои солдаты, я и КГБисты. В течении десяти минут разведчики были распределены парами на конкретные посты внутри территории посольства: две в районе бассейна и туалета.
   - .... Чтобы, приняв на грудь, никто из гостей не упал в бассейн и не утонул....
   Остальные три пары распределили для патрулирования вдоль забора, по периметру посольства.
   - Боря, - мы остались одни на сцене, - Ну как мы тебя представили? А? Понравилось....?
   - Да уж, ещё немного и я бы вас по стойке "Смирно" поставил прямо на сцене, - КГБисты жизнерадостно засмеялись
   - Ничего, ничего, пользуйся моментом. Тебя так представили потому что мы сами будем находится в другом месте, а ты будешь крутиться прямо на приёме - у всех на виду. Имеется ввиду - на виду обслуживающего персонала. Поэтому, если что случится или понадобится срочно принять информацию - тут и ты. Теперь дальше...
   Через час мы тебя представим службе охраны Рауля Кастро. Он будет самым главным и почётным гостем на приёме. Представим, чтобы ты имел беспрепятственный доступ ко всем помещениям, где будет проходить приём. Последнее - Ты хорошо изучил территорию посольства?
   Я мгновенно представил основное здание посольства, взметнувшееся на многие десятки метров ввысь, стилизировано выполненное в виде меча воткнутого в землю, комплекс жилых и административных зданий вокруг него и остальная территория. Представив всё это, кивнул утвердительно головой.
   - Хорошо. Калитку из такого красивого литья видел?
   Снова кивнул головой и счёл нужным подправить: - Каслинское литьё..., - чем нимало удивил безопастников.
   - Ого..., ты и в этом разбираешься? Молодец. Так вот за этой калиткой мы и будем находиться. Если что надо сообщить или решить быстро вопрос - идёшь туда, нажимаешь кнопочку, дверь открывается и ты подымаешься на второй этаж. Здесь будем и мы. Мы туда прямо сейчас уходим и начинаем свои мероприятия.
   Выйдя из кинозала, я собрал вокруг себя бойцов и провёл свой инструктаж.
   - Так, товарищи солдаты, довожу общую информацию. На приёме будет присутствовать 1400 гостей из разных мест. Это руководство всех посольств, которые находятся в Гаване. Политбюро и Центральный Комитет компартии, творческая интеллигенция. Будут гости и из Союза. На площадке между бассейном и зданием для приёма будет развёрнуто 18 баров для обслуживания гостей. Все гости будут разбиты на две части. Самые почётные, четыреста человек, будут тусоваться в протокольном зале и в зале с накрытым столом. Но там обстановку будут контролировать другие. Нам достанется оставшиеся тысяча гостей. Поэтому вести себя достойно, не материться, не плевать на землю, не тыкать пальцами и гоготать на всё посольство если увидите женщину с чересчур глубоким декольте. Если захотелось закурить - перекурите где-нибудь в сторонке, окурки не раскидывать. И последнее: алкоголя, причём бесплатного, будет полно - поэтому запрещаю употребление спиртных напитков. Кого словлю - пеняйте на себя. Но обещаю, если всё пройдёт нормально и без эксцессов, после приёма я вам накрою стол и мы вместе выпьем за праздник. Слово офицера.
   А сейчас, до 17:30 помогаете расставить бары и также поможете принести всю их начинку. В 17:30 при любом раскладе, успели вы помочь или нет, сосредотачиваемся у ГАЗ-66 и переодеваемся. В 18:00 все на маршрутах. В 18:30 начало приёма. Вопросы? Нет? Тогда вперёд...
   После инструктажа солдат у меня осталось ещё минут сорок свободного времени и я снова прошёл по периметру посольства. За забором, со стороны океана, полиция начала выгонять отдыхающих с пляжа. Со стороны города, улица вдоль посольства, была уже перекрыта. Стол в зале был практически накрыт и тут тоже заканчивалась суета. Я ещё успел с прапорщиком и его поварами перекусить, как прибыла личная охрана Рауля Кастро, которой я и был представлен. Всё постепенно затихло: всё было готово, все были на местах. Я, переодетый в костюм, неприкаянно бродил вдалеке от площадки с барами, завистливо поглядывая в ту сторону. Там уже появились первые гости с бокалами в руках, а за тридцать минут площадка постепенно наполнилась приглашёнными, которые непринуждённо общались друг с другом, выпивали, чокались и опять выпивали, кучковались, беседовали - то есть отрывались по полной программе в тех рамках какие позволяли правила поведения на дипломатических приёмах. В толпе мужчин, в строгих чёрных костюмах, блистали ухоженные женщины в красивых причёсках и вечерних туалетах. Изредка взблёскивали погоны и различных оттенков и покроев мундиры военных атташе. Мне же было скучно и был сильно разочарован: думал, что приём оставит яркие впечатления и воспоминания на всю жизнь, а я тёрся с солдатами где-то на задворках. Вот уж чего не ожидал.....
   Ещё через тридцать минут, в очередной раз обойдя посты своих подчинённых, я плюнул от досады и решительно отправился к калитке из каслинского литья. Только подошёл к ней и протянул руку к кнопке, как калитка едва скрипнув, распахнулась сама. Удивлённо хмыкнув, зашёл и калитка также тихо закрылась за мной. По красивой винтовой лестнице поднялся на площадку второго этажа и, толкнув единственную на площадке дверь, перешагнул через порог в полутёмное помещение.
   Комната, размером пять на пять метров, была напичкана аппаратурой различного типа, на которых приветливо мигали огоньки зелёного и красного цвета. Половина, противоположной от входа стены, была занята десятком телевизионных экранов, показывающих под разными ракусом территорию посольства и на одном из них я увидел рядового Гурешидзе и сержанта Карташова, которые стояли у дальнего бара и с явным интересом приглядывались к батарее винных бутылок стоящих на стойке.
   Тут же стояла тахта полностью накрытая белоснежной простынёй, где в строгом порядке были разложены медицинские причиндалы. Врач, тоже в белоснежном халате, сидел рядом с тахтой и безмятежно курил, держа в одной руке бокал с вином, а в другой длинную, тонкую сигару "Монте Кристо".
   Но самой примечательной деталью комнаты было большое, в половину стены окно, в протокольный зал заполненный гостями, а у окна стоял посол с супругой, встречая прибывающих гостей. И свет, падающий из окна, освещал стоящий в этой комнате громадный стол, одновременно служивший пультом, так как на нём виднелись ряды кнопок и тумблеров, а также сидевших в весьма вольных позах в удобных, кожаных креслах КГБистов и спокойно потягивающих вино из бокалов. Тут же стоял столик с пятью бутылками вина с кучей самой разнообразной закуской.
   К моему ужасу, посол повернулся к окну и как мне показалось с явным неудовольствием посмотрел через стекло на Виктора Николаевича и Сергея, в этот момент повернувшихся ко мне. Я машинально щёлкнул каблуками и принял строевую стойку, вызвав сразу же снисходительные улыбки. Бросив взгляд через плечо на посла и, поняв причину моего остолбенения, Виктор Николаевич успокоительно произнёс.
   - Ну, ну..., Боря, ты чего? Расслабься... Там же зеркало и он ничего не видит.
   Действительно, как это я мог забыть что там зеркало? Хитро. Я было успокоился, но тут же опять всполошился, увидев на экране монитора, как Гурешидзе и Карташов уже протянули свои ручонки к вину.
   - Виктор Николаевич, я потом доложу..., я побежал, а то мои сейчас усугубят....
   Старший КГБист успел остановить меня практически на выходе.
   - Боря, Боря, постой... Пугани ты их этим, - и протянул мне микрофон.
   Я покрутил эбонитовый микрофон, на секунду задумался и зашептал: - Карташов, Гурешидзе, - бойцы резко отдёрнули от бокалов руки и завертели головами, - Не садись на пенёк, не ешь пирожок.... А ну марш на свой пост.
   Результат был мгновенный, мои подчинённые как испуганные зайцы ломанулись от бара и через двадцать секунд уже замаячали на другом экране, всем своим видом показывая старательное несение службы.
   - Ну, вот. А ты хотел сломя голову мчаться туда и чистить им рожи. Прогресс, Боря, прогресс. С чем пожаловал?
   - Да, вот скучно чего-то. Решил зайти доложить, что всё нормально.
   - Молодец и бойцы у тебя нормальные. Выпить хочешь?
   - А что можно?
   - А ты что - запойный или меры не знаешь? - Удивились КГБисты, а врач ухмыльнулся, глядя через бокал на меня.
   - Да нет, нормальный. Просто меня заинструктировали и застращали в Учебном центре. Сказали ни-ни...
   - Аааа..., ерунда. Если ты нормальный и можешь держать себя в руках, то вон там бери бокал и наливай себе.
   Я особо и не сопротивлялся, взял бокал и под доброжелательными взглядами присутствующих плеснул себе тёмно-бархатистый напиток. Потом прикинул и добавил ещё, а когда все рассмеялись, глядя на мои задумчивые манипуляции, решительно добавил вина до краёв бокала и хлопнул его одним залпом, чем вызвал очередной приступ смеха.
   - Да.., сразу видно - Вояка. Хлобыстнул, как будто стакан водки. Ты же даже вкуса не почувствовал, - осуждающе протянул врач, - давай, наливай себе ещё и мелкими глотками..., только мелкими, два-три глотка..., почувствуй вкус вина. Такого вина ты в Союзе так просто не достанешь.
   Послушно налил вина и попробовал, как посоветывал врач и слегка удивился. Действительно, вкус был приятный и ощущения совершенно другие, чем когда хлопнешь бокал разом. Я пододвинул кресло к Виктору Николаевичу и стал наблюдать за происходящим в протокольном зале. Посол с супругой ушёл, а вместо него встали молодая пара, которая и стала встречать гостей, шедших непрерывным потоком.
   Виктор Николаевич пощёлкал тумблерами и показал моих бойцов несущих службу, а после этого стал рассказывать и пояснять, что же происходит на приёме, если глянуть на него несколько под другим углом.
   - ... Вот смотри... Сейчас подошла очередь встречать гостей третьему секретарю посольства и его жене. Посмотри какая роскошная женщина? А задница какая...., - КГБист в восхищении заёрзал в кресле, а врач даже зачмокал губами и с придыханием дополнил Виктора Николаевича, - Как бы я сейчас хотел быть в числе приглашённых...
   - Во, во я бы тоже хотел быть там же..., - Виктор Николаевич отхлебнул чересчур большой глоток вина из бокала и ткнул им в зеркало, - смотри старший лейтенант, как её гости обнимают и целуют.
   Да.., женщина была в таком возрасте когда ей можно было одновременно дать и 25 лет, и 35. Стройная фигура с волнующими формами была заключена в платье, тесно облегающее прелестное тело и заставляющее это тело просто рваться из этих уз. А когда она повернулась слегка к зеркалу и мимолётно-кокетливым движением подправила слегка растрепавшуюся причёску, сердце у меня дало сбой и сладко ухнуло куда-то вниз. И не только у меня: КГБисты и врач выразили своё восхищение различными звуками - от хрюканья до выразительного "ЙйииеееххХ"...
   Открывшиеся картина и откровенное декольте с роскошным бюстом, заставила нас аж придвинуться чуть ли не к вплотную к окну. Но женщина лукаво и знающе ухмыльнувшись, тут же повернулась обратно к очередному гостю, который с удовольствием и отнюдь не с дипломатичной сдержанностью обнялся с ней и поцеловался в алеющую, бархатистую щёчку. А мужские руки, похотливо обхватившие сзади женскую талию и на мгновение прижавшие женщину к себе, полностью выдали мужское вожделение гостя, на что мы только завистливо замычали. А рядом стоял следующий приглашённый и с горящими глазами ожидал своей очереди. Мужчина с явной неохотой оторвался от супруги секретаря и перешёл к нему, пожал с официально-дежурной улыбкой руку и пошёл вовнутрь зала, не удержавшись напоследок, чтобы не обернуться и с завистью поглядеть на очередного лапающего гостя.
   За пять последующих минут она была облапана и общупана, как минимум десятком мужчин, причём она совсем не скрывала своего удовольствия от того откровенного мужского восхищения и не менее откровенных объятий. Супругу наверняка это не нравилось, но дипломатический этикет заставлял его улыбаться и относиться со снисходительностью к вынужденному ритуалу. Хотя после приёма, уже в квартире, вполне возможно он и выдаст свой жене по полной, но сейчас он терпел, улыбался, пожимал руки и говорил какие-то дежурные фразы.
   Глядя в спину женщины, я вспомнил вошедшую в зал перед инструктажом красавицу и спросил про неё у КГБистов.
   - Что? Тоже обратил внимание? - Доброжелательно спросил Сергей, а Виктор Николаевич восхищённо покачал головой.
   - Честно говоря, такую женщину трудно не заметить. Ладно мы мужики..., у нас как у "собаки Павлова" при виде роскошной женщины разные физиологические процессы проходят, но когда она зашла, то в атмосфере зала прямо висела "чёрная зависть" всех сидящих женщин...
   - Да, Боря, есть им чему завидовать. Катя у нас считается самой красивой женщиной советской колонии на Кубе и она будет обслуживать лично Рауля Кастро..
   - А мне, как уловил запах зависти в зале, вспомнилась следующая подобная ситуация. - Я замолчал, но увидев заинтересованность на лицах собеседников, продолжил, - год назад я плыл на Кубу на теплоходе "Аджария". Нормальная барка, бассейны, музыкальный салон, два ресторана "Сухуми" и "Батуми". Корабль шёл в последний рейс, после чего в переплавку. Поэтому экипаж из ста пятидесяти человек был сборный. Половина экипажа была с парохода "Адмирал Нахимов", который утонул за два месяца до этого рейса. И вот там директором обоих ресторанов была деваха лет 27-29. Высокая, стройная, в меру привлекательная, но из той категории: увидел её на улице и с удовольствием оглядел её, а прошла мимо тебя - тут же забыл. Не было в ней - "изюминки". И была на корабле старший стюард Эллочка. На лицо - Крокодил, но фигурка, внутренний шарм, "изюминка".... И мы все мужики так и вились вокруг неё, оказывая ей разные знаки внимания, что капитально злило директоршу. И каждый раз, к каждому приёму пищи она одевалась по разному в импортные шмотки и выходила в зал. Мы, офицеры и прапорщики, с любопытством и со здоровым мужским интересом оглядывали её, ну а женщины ревниво оценивали, причём прикидывая мысленно всё это на себя. Через девять дней плавания мы зашли в порт города Санта Круз на Канарских островах и до вечера небольшая часть экипажа, в том числе и директор ресторана были отпущены на берег.
   И вот вечером, во время ужина, директорша вышла в новых шмотках, купленных сегодня на берегу. Всё на ней было классно, но больше всего что "убило" наших жён это были блестящие колготки с красиво-переливающими драконами на каждой ноге. Про "чёрную зависть", которая прямо висела в воздухе, я говорить не буду, но каждая из сидящих за столами женщин дала себе "страшную клятву", что как только они приедут на Кубу, так обязательно купят себе такие же колготки. Эта клятва прямо на лбу у них печаталась...
   Посмеявшись над моим рассказом, Сергей спросил: - Слушай, Борис, а что "Аджария" такая старая барка, раз в последний рейс шла?
   - Честно говоря, мне как пассажиру довольно сложно говорить - старая она или нет. Нормальный лайнер, курсировал на международных рейсах. Да нормальный корабль. Правда был один капитальный минус: не было опреснителей воды. Поэтому воду приходилось набирать с запасом и на Канарские острова мы заходили для пополнения воды. А когда перешли через Атлантику и подходили к Кубе на пароходе был введён строгий режим пользования водой. Принимать душ мы уже не могли, воду выдавали для питья по стакану после завтрака, обеда и ужина. Детям и женщинам, конечно, больше давали. А так всё нормально были. Вообще история "Аджарии" интересная. Была спущена на воду в 1924 году, а с 1936 по окончанию войны это была личный пароходом Геринга. После войны он достался Советскому Союзу по контрибуции. Нормальный..., здоровый корабль - 124 метра в длину...
   - Вам ещё с водой повезло, - Виктор Николаевич кивнул головой на врача, - вон, Евгений, полтора года назад ездил к больным пассажирам одной барки. Точно так же как и вы плыли солдаты и офицеры с семьями. И корабль попал в жесточайший тайфун. Три дня подряд их трепало штормом, а когда он немного утих, капитан принимает решение в Гавану идти не обычным путём - со стороны Атлантики, а обогнув остров, уйти из тайфуна и через Карибское море, мимо Пинар-дель-Рио уйти в Гавану. Так и сделали, а тайфун перескочил через остров и они снова попали в самый раздрай. Их потом ещё неделю трепало в море. Вода была только для питья: и то давали по 200 грамм. Так они еду варили на морской воде. Еле-еле до Гаваны добрались.
   Все замолчали, переваривая рассказы, а потом моё внимание Виктор Николаевич переключил на другое.
   - Смотри, старлей, видишь кубинский полковник зашёл?
   Действительно, в очереди к очаровательной супруге секретаря стоял высокий и статный полковник с мужественным лицом, терпеливо ожидая своей очереди: - Ну, вижу и что?
   - Да нет, ничего... Просто он в списках приглашённых не значится, - Виктор Николаевич сделал паузу, отхлебнув из бокала вина и куснув бутерброд с икрой, внимательно глянул на меня и продолжил, - так вот этот полковник с кубинского генерального штаба приходит на каждый приём, хоть он и не приглашённый. Обходит все бары, где не хило прикладывается, тихо напивается и ровно через сорок минут также тихо уходит. Хоть часы по нему сверяй. Сейчас опять нарежется и уйдёт. Сначала у нас были разные мысли по этому поводу, но этого полковника оказывается интересовал только алкоголь. Так что мы ему препятствия не чиним. Пусть выпьет... Слушай, Боря, а чего ты напрягся, когда я начал про него рассказывать?
   - Напрягёшься здесь... Я думал, что сейчас вы прикажете его из посольства выкинуть, а мужик он крепкий и самолюбивый как вижу.... Да и у меня в этом плане есть достаточно неприятные воспоминания...
   - Ну, давай рассказывай дальше.., чужой опыт порой бывает полезен и поучителен, - Виктор Николаевич поощрительно посмотрел на меня сквозь стекло бокала, - Что..., по морде получил?
   - Да, нет... По морде не получил, но... Впрочем дело было так. Стоял я как-то раз дежурным начальником патруля при комендатуре. И вот в одиннадцать вечера звонят из ресторана "Центральный" и говорят - "Срочно приезжайте к нам, здесь напился ваш офицер. Отказывается рассчитываться, побил мебель и подрался, разогнав половину посетителей".
   Ну, я прыгаю в дежурную машину ГАЗ-66, в кузов залазят двое щуплых патрульных солдат-узбеков и помчались. Подымаюсь на второй этаж ресторана... А там не просто офицер, а офицерище... Майор, двухметрового роста, агромадный, пьянущий и в том состоянии, когда "всё до лампочки". Пол ресторана разгромлено, обслуживающий персонал толпиться у выхода из кухни... А майор увидел меня и так плотоядно руки потирает: - Аааааа..., старлей, ну иди сюда, сейчас биться будем...
   А я смотрю на него и понимаю, даже то что он пьян в дымину не давало ни единого шанса мне на победу в схватке. Уж слишком он здоровый... И спасти меня и мой авторитет может только хитрость.
   Вот после некоторого колебания предлагаю ему: - Товарищ майор, я согласен, но только давайте отсюда уедем в комендатуру и там подерёмся один на один.
   Майор оживился, встал из-за стола: - Да, негоже чтобы гражданские шпаки глядели, как один офицер другого бьёт. - И так гордо кидает официантам, - счёт пришлите в комендатуру...
   Быстро загрузил его в кузов и пока он не пришёл в себя, рванул не взирая на светофоры в комендатуру. А там произошла маленькая "Куликовская битва", мы вшестером еле-еле его заломали. А утром, когда он пришёл в себя и ему рассказали, что он натворил - он только в коленях не валялся. Его спасло то, что он приехал в командировку из дальнего гарнизона и командующий округом воспринял всё это со здоровым юмором, типа - "Ну вырвался из дыры офицер на Большую землю".....
   А когда майор рассчитался за ущерб в ресторане, совсем всё свелось к анекдоту. Вот я и вспомнил....
   - Да, повезло, а то бы майор помакал бы тебя по всем салатам, а вот у меня случай был..., - Сергей хотел рассказать про своё, но был прерван горестным воплем врача.
   - Я так и знал, что какая-нибудь подляна будет, вот прямо чувствовал...., - мы повернулись к эскулапу, который с расстроенным видом тыкал пустым бокалом в монитор, показывающий парадный вход. Я вгляделся. Ну и что такого? Ну лимузин подъехал, кому-то помогают выйти... Ну и что? - Искренне удивился я. Но моё удивление быстро развеяли развеселившиеся КГБисты.
   - Боря, это привезли на приём самого старого по возрасту коммуниста на Кубе. Его всегда кубинская сторона включает в списки гостей, но последние три приёма его не привозили по состоянию здоровья. Но, сам понимаешь, 70-летие Октября, особая дата и так далее..., вот его и привезли. Теперь это пациент нашего Евгения и сейчас он несёт за его жизнь полную ответственность, со всеми вытекающими последствиями, - Виктор Николаевич с весёлой ухмылкой кивнул на пригорюнившегося врача.
   - Пока ещё не несу..., вот как зайдёт в здание... тогда..., - буркнул врач и тут же с надеждой воскликнул, - вдруг он на лестнице споткнётся и сломает себе ногу?
   Но его надежды быстро развеялись и самого старого коммуниста Кубы почти на руках занесли в протокольный зал сопровождающие его лица. Глубокий старик с морщинистым лицом, в костюме висевшем на нём как на вешалке, стоял перед супругой третьего секретаря и на её фоне и в окружении сопровождающих лиц выглядел беспомощно, наверняка не совсем даже понимая, где находится и зачем его привезли. Женщина наклонилась и слегка поцеловала старика в щеку и его сразу же передвинули к третьему секретарю. Он пожал протянутую руку секретаря и его снова повернули и теперь повели в глубину протокольного зала. Вся эта сцена вызывала только сочувствие к старому человеку, которого использовали в политических целях, а не дают спокойствия в старости.
   - Сколько хоть ему лет, Виктор Николаевич?
   - Да где то около ста....
   Я уже находился в комнате чуть больше часа. Виктор Николаевич и Сергей показывали и рассказывали различную, забавную и пикантную информацию о многих гостях. Да, недаром мужики "ели свой хлеб". Действительно, через сорок минут кубинский полковник, хоть и сильно поддатый, слегка нетвёрдым шагом, но достойно удалился из посольства. Ещё через десять минут в глубине зала показался в сопровождении двух кубинцев старый коммунист и направился в сторону выхода.
   - Ну..., ну...., нуууу..., - врач аж приподнялся над тахтой и как удав стал гипнотизировать взглядом через стекло старика, - Нууууу..., нууу..., Фуууу..., Ну теперь если он споткнётся, то выкатится на улицу, а это уже не моя территорияяяя.... И мне на всё теперь наплевааать...
   Врач на радости хлопнул целый бокал вина и от избытка чувств сделал несколько танцевальных "Па" по свободному пространству, после чего плотненько присел к столику с закусками.
   Мне уже надоело сидеть в полутёмной комнате и, решив немного прогуляться, я осторожно спросил старшего КГБиста: - Виктор Николаевич, а мне на площадку с гостями можно заходить?
   - Боря, да ты там и должен тереться..., приглядываться. Только, смотри, не увлекайся....
   - Виктор Николаевич, всё будет нормально.
   Для начала я прошёлся по постам и молча потряс кулаком перед Карташовым и Гурешидзе, которые путано начали оправдываться: - Товарищ старший лейтенант, да мы что..., мы не что... да мы только так..., вы не думайте, мы ни, ни...
   Я поднёс кулак к носу Гурешидзе: - Солдат, чем пахнет?
   Гурешидзе натурально нюхнул кулак и непонимающе вытаращил на меня глаза, а я выдержав многозначительную паузу, веско сказал: - Могилой пахнет, солдат, Могилой.... Всех поубиваю если что... Понятно?
   - Так точно, - хором ответили подчинённые, показушно преданно выкатив глаза.
   - Ну, ну, несите службу...
   Смело зашёл на площадку с гостями и спокойным, фланирующим шагом пошёл к бару, за стойкой которого крутилась учительница моего сына.
   - Елена Александровна, ну-ка налейте мне чего-нибудь...
   Молодая женщина быстро налила вина и протянула наполовину наполненный бокал.
   - Как обстановка? Ничего странного не заметили? - Небрежно спросил я, принимая вино.
   - Да, вроде бы всё нормально..., - неуверенно протянула женщина.
   - Ну, ну..., дай бог, чтобы всё нормально прошло, - значительно произнёс я, изобразив озабоченно-задумчивый вид.
   - А что, разве что-то может произойти? - Слегка обеспокоенным голосом спросила учительница.
   - Да нет, пока всё под контролем. Но если интересно, то я могу через несколько дней вам рассказать кое-что интересное об изнанке приёма. Как моё вам предложение?
   Елена Александровна молча закрыла глаза, таким образом давая своё согласие и я, с бокалом в руке, слился с толпой гостей, подчиняясь её течениям. Постарался представить себя неким дипломатом из некого посольства и, совсем входя в роль, подошёл к одному из смуглых гостей явно из какого-то арабского государства. Чокнулся, как с давним знакомым и небрежно спросил по-немецки - Как его дела? Араб что-то залепетал на английском языке, добросовестно пытаясь вспомнить меня, а я бросив ещё одну фразу на немецком отошёл в сторону, оставив его в лёгкой растерянности от своей забывчивости.
   Таким образом я прогуливался ещё около часа, пару раз наведываясь к бару Елены Александровны, которая радушно встречала меня. После чего опять появился в комнате КГБистов. Врач уже был довольно "хорошим" и что-то весёлое рассказывал Виктору Николаевичу и Сергею, которые в отличии от врача были лишь слегка подогретые. Кивнули мне, принимая доклад, и я тоже присоединился к компании.
   Приглушенно зазвенел звонок телефона и Виктор Николаевич поднял трубку. Выслушал, положил трубку и обвёл нас глазами, скинув с лица маску благодушности, превратившись сразу же в строгого и требовательного начальника самой авторитетной силовой структуры.
   - Для законченного образа не хватает только серых стальных глаз и квадратного подбородка, - мелькнула у меня мысль и я внутренне собрался.
   - Всё, парни, балдёж закончился, начинаем работать. Через двадцать минут приезжает Рауль Кастро. Личная его охрана взяла всё под контроль и все на своих постах. Боря, слушай задачу. Мы находимся здесь. Ты сейчас собираешь всех своих людей с постов, кроме поста у бассейна и туалета. Там два человека. Остальных сосредоточь в одном месте. Место сам подберёшь, но так чтобы они были недалеко... Это так на всякий пожарный. Сам, с одним из солдат, находишься в районе ворот и периодически заглядываешь на кухню и протокольный зал. Но там, в зале, особо не светись. Основную задачу по охране Рауля будет выполнять его охрана, а ты там нужен только как наш представитель службы безопасности... Мало ли, какая там ситуация сложится. Ну и.., как наши глаза и уши. Вопросы есть?
   - Был бы опыт таких мероприятий, наверно были бы вопросы, а так - не знаю, что и спросить. Единственно - До какого времени приём будет проходить?
   КГБисты и врач знающе ухмыльнулись.
   - Вот от него и будет всё зависеть. По неписанным дипломатическим законам приём заканчивается, когда уезжает самый почётный гость. В данном случаи Рауль Кастро. И вот тут, - Виктор Николаевич выразительно пощёлкал ногтём по бутылке с вином, - вот как он нарежется так и закончится приём. Когда он быстро ломается, а когда до четырёх утра куролесит. А как сегодня произойдёт - не знаю. И все будут находится здесь, пока его не увезут. Так что, Боря, дерзай.
   Ещё когда расставляли бары для гостей на площадке, я заметил, что один бар расположили недалеко от калитки из каслинского литья, то есть недалеко от КГБистов. Удобно было и то, что он был как бы оторван от других баров и туда во время приёма никто из гостей не заходил. Вроде бы он был в тридцати метрах от основной площадки, но к нему никто не шёл. Вот туда я и собрал своих подчинённых.
   Двум студентам, которые маялись от скуки, приказал: - Кормите, поите моих разведчиков, но алкоголя не давать. А мне плесните вина.
   Бойцы обрадовались и обступили барную стойку, а я отвёл в сторону сержантов Никифорова и Карташова и поставил задачу быть наготове выполнить любую задачу.
   Взяв со стойки бокал с вином, позвав с собой Варданяна, я повернулся и пошёл в сторону въезда в посольство и тут прямо на меня вывернули командир бригады и начальник политотдела.
   - Что, Цеханович, пьянствуешь? Мы же тебя предупреждали..., - Ещё издалека возмущённо закричало начальство.
   Я мгновенно сунул руку с бокалом вина за спину и с досадой матюкнулся про себя: - Ну, блин, не вовремя их нанесло...., - но вслух прокричал подходившему полковнику Меркурьеву.
   - Ни как нет, это у меня в бокале "Мента", - и тут же почувствовал, как по руке что-то потекло, мгновенно поняв, что это меня выручают солдаты и льют в вино безалкогольный напиток, которого в баре было дополна.
   - Вот смотрите, - вытащил из-за спины мокрую руку с тёмным, пенистым напитком.
   - Хм..., точно "Мента". Ладно, Цеханович, как тут у вас дела? - Спросил комбриг.
   - Всё нормально, товарищ полковник. Через пятнадцать минут прибывает Рауль Кастро. Всех разведчиков по приказу безопастников собрал в кулак, а сам с рядовым Варданян следую к въезду в посольство для встречи Кастро.
   - Ну и ладно, молодец. Работай по своему плану дальше. Только разъясни нам тут ситуацию насчёт - Где тут поесть и где попить? В смысле выпить.... А то мы только что приехали....
   - Тогда вам, товарищ полковник, нужно идти на площадку, - бокалом показал на толпу гостей, колыхающуюся на основной площадке, - там все бары, вино, закуска. А здесь почти и ничего нет и только для наших солдат, - слегка приврал я и полковники, развернувшись, нырнули в толпу гостей.
   Я схватил очередной бокал с вином: - Варданян, за мной - и мы скорым шагом направились к воротам.
   Без всякой помпы и излишнего шума в распахнутые ворота въехал чёрный лимузин с затемнёнными стёклами. Проехал метров двадцать и остановился у неприметной, явно не парадной двери. Грузно выбравшись из автомобиля Рауль Кастро зашёл в здание.
   Мы с Варданяном остались у ворот и я разговорился с одним из охраны, неплохо говорящим по-русски, которого запомнил ещё при представлении меня охране. Варданян принёс нам два бокала вина, потом ещё по одному. Кубинец размяк, разоткровенничался, а после нырнул в рядом растущие кусты и достал оттуда небольшой чемоданчик. Картинно распахнул и представил его содержимое, довольный нашим удивлением. В чемодане компактно лежали в специальных креплениях автомат АКСУ-74, шесть магазинов с патронами. В специальных углублениях покоились несколько гранат: тут были шумовые, световые гранаты, пару наступательных. Даже неплохой ножичек. Были ещё какие-то причиндалы неизвестных назначений.
   Насладившись нашим искренним удивлением, кубинец распахнул пиджак, продемонстрировав нам теперь кожаную сбрую, где на левом боку висел автоматический пистолет "Стечкина", а справа штук пять магазинов к нему.
   - Ну, а у вас как? - Захлопнув чемоданчик, поинтересовался охранщик.
   - Да ни как, - я распахнул пиджак и показался, а когда кубинец мотнул головой на Варданяна, то и солдат распахнул полы пиджака.
   - А как же вы тогда? - Удивился кубаш.
   - Карате, дорогой, карате и быстрая реакция, - я, слегка присел, внезапно крутанулся на левом носке, одновременно приподнимаясь и выставляя руками блок, правой ногой с иммитировав удар в голову охранщику. Это был мой любимый приём и он получился хорошо. Если бы удар был нанесён по настоящему, то у кубинца не было бы ни одного шанса. Он даже среагировать не успел, лишь скосил глаза на ногу, замершую у виска.
   Кубинец восторженно выдохнул, но продолжить не успел, как у него сработала Моторола и там быстро, быстро затараторили по-испански.
   - Что там сказали? - Когда охранщик бросил в радиостанцию доклад о приёмке сообщения.
   - На кухне что-то случилось, - кубаш полез в кусты за чемоданчиком, а мы с Варданяном скорым шагом, чтобы не привлекать к себе внимания гостей, пошли на кухню. На лестничной площадке перед входом догнали КГБиста Сергея и вместе ввалились в варочное помещение, где царила лёгкая суматоха. А через минуту стало известна причина суеты.
   Рауль Кастро, посол и ещё шесть почётных гостей, побыв минут двадцать в протокольном зале среди приглашённых, уединились в президентском номере, парадный вход которого выходил в протокольный зал, а служебная дверь выходила на кухню. Пару минут тому назад охрана Рауля Кастро услышала странные звуки, доносившиеся из-за закрытых дверок шахты небольшого грузового лифта для подачи на кухню продуктов. На несколько секунд по команде старшего все затихли и в наступившей тишине мы тоже услышали эти звуки: как будто в шахте кто-то ворочался и одновременно стонал.
   Ещё днём, когда я заходил на кухню, то обратил внимание, как около шахты люка крутились два пожилых электромонтёра. Что-то там чинили. И вспомнив это, я отодвинул Сергея и старшего кубинцев в сторону, подошёл к дверцам лифта и прислушался. Потом решительно нажал кнопку пуска и, услышав шум механизма подъёма, встал сбоку от люка. Сергей и кубинец прильнули к стене с другой стороны. Шум мотора затих и я по кивку Сергея, в руке которого непонятно откуда появился пистолет, резким рывком открыл дверцу лифта и сразу ушёл в сторону.
   Открывшиеся картина сначала вызвала недоумённое изумление, потом неуверенные смешки и хохот. В лифте, размером 80 на 80 и ещё раз 80 сантиметров пьяно ворочался и стонал один из пожилых электриков. Свет от открывшейся дверцы ослепил пьянчугу и он слепо вывалился в кухню, хорошо приложившись при этом головой об чистый кафель.
   - Иии хде я....? - Электрик сел на задницу, покачиваясь из стороны в сторону и пьяно щуря глаза на нас.
   Сергей зло усмехнулся и наклонился над электриком: - Ну что ты так нарезался, Петро? Ты ж нормальный мужик, а теперь из-за тебя краснеть приходится...., - не удержался и слегка стукнул ладонью в лоб. Петро обиженно мотнул головой, но потерял равновесие и упал на спину, высоко задрав ноги к потолку.
   Через минуту, появившийся комендант посольства с виноватым видом и под обидный смех кубинцев, утащил своего подчинённого с наших глаз.
   Сергей ушёл, а я выглянул в дверь в протокольный зал. Человек сто гостей, разбившись на группки, с бокалами в руках оживлённо разговаривали, прогуливались вокруг, на удивление нетронутого стола, сходились, расходились, выпивали..... Но ничего не брали оттуда.
   Покрутившись немного по кухне, вышел на лестницу, где вновь столкнулся с комендантом посольства.
   - Борис, ты что уходишь с кухни? - Встревожено вскричал Иван Фёдорович.
   - Да, а что опять случилось? Второй, что ли электрик в лифте застрял? - Засмеялся я, глядя на встрёпанного коменданта.
   - Нет..., с этой стороны всё нормально. Завтра, я этого Петро...., завтра он у меня поплачет. Он у меня должен подать с подвала через лифт водку, я на кухне встречаю её и передаю официантке, которая уносит её....
   - Так какие проблемы, Иван Фёдорович? Не пойму.... Иди, да подавай..., - прервал я коменданта.
   Иван Фёдорович болезненно сморщился и, судорожно сглотнув, почти завопил: - Боряяяя, да это водка для Рауля Кастро и для самых главных гостей. Понимаешьььь? Она ни на секунду из под внимания не должна уходить.
   - Пфффыыы, раз водка для Рауля, то пусть у тебя его охрана на кухне принимает....
   - Старлей, ты дурак или прикидываешься? - Возмущённо заорал комендант и на его крик из дверей кухни сразу же высунулись две головы охранщиков, но увидев двух русских, которые имеют право доступа, тут же исчезли. А Иван Фёдорович снизил голос.
   - Боря, блин..., ёб... ть, Рауль Кастро и все остальные гости.... Понимаешь гости... и если что то случится, если после водки они даже пукать чаще начнут...., то вся ответственность упадёт на Советский Союз. И к этому делу только самых проверенных допускают... А ты говоришь кубинцы, - почти с презрением завершил комендант.
   Я осуждающе хмыкнул: - Да, нашёл ты самого проверенного - электрика Петра... Ладно, иди водку подавай, а я пошёл к лифту. Куда хоть водку тащить?
   Иван Фёдорович обрадовано засуетился: - Не надо никуда нести. Там подойдёт красивенная девушка.... Катериной зовут, вот ей и отдашь, - комендант ринулся вниз, но потом приостановился, - а завтра с Петром будут капитальные разборки и поверь мне, что мои разборки с ним для него будут самым лучшим вариантом...
   Вернулся обратно на кухню, где четверо кубинцев из охраны Рауля Кастро, собрались в кружок и беспечно чирикали, даже не подозревая, какие страсти тут происходят. Да и что могло случиться с их Раулем в самом сердце советского посольства?
   Заняв позицию у лифта, я приготовился ждать, как дверь ведущая в президентский номер открылась и оттуда вышла ОНА. По моему даже мухи, которые до этого весело жужжали, с грохотом упали на пол в изумлении. Да что там мухи - кубинцы, двухметровые громилы, застыли соляными столбами и как кролики перед удавом смотрели на красавицу, натурально разинув рот. Я тоже не блистал выдержкой и если бы знал точно, что это ко мне приближается американская диверсантка и, подойдя ко мне, представилась Катериной, я с радостной готовностью поверил бы ей. Но слава богу, она не была американской диверсанткой, а подойдя ко мне, обворожительно улыбнулась отчего сердце дало сладко-болезненный сбой, пропустив сразу пять тактов. Описывать её внешность было бесполезно: её нужно было воспринимать целиком с её изумрудно-зелёными глазами, алыми губами, правильными чертами лица и сногсшибающей фигурой. Я уже не говорю про высокую, волнующую грудь. А когда она спросила чарующим голосом про банальный поднос с водкой, у меня даже в коленках ослабло. Чем бы всё это закончилось, не знаю, но в это время загудел лифт и я хриплым голосом по-идиотски произнёс: - А вот и водка....
   Это действительно был поднос, где стояло восемь бутылок запотевшей до белой изморози водки разных марок. Катерина изящно наклонилась, невольно открывая моему, уже и так очумелому взгляду, плавные и таинственные глубины тёплой ложбинки её бюста, и попыталась поднять поднос.
   - Оооо, тяжёлый, - она выпрямилась и мило улыбнувшись, полувопросительно произнесла, кивнув на дверь президентского номера, - вы ведь, товарищ старший лейтенант, по моему имеете право заходить туда?
   Я, молча, чтобы не выдать хриплость своего голоса, кивнул головой.
   Окатив зелёными брызгами своих глаз, Катерина предложила помочь ей и я с радостью схватил поднос с водкой и готов был нести его хоть на край земли.
   Катя открыла дверь и зашла за мной в помещение президентского номера, который опять поразил своей казёнщиной и отсутствием уюта. Днём, в ходе изучения обстановки, комендант посольства завёл меня и сюда, с гордостью сказав: - А это номер для самых почётных гостей: для членов Политбюро, Генерального секретаря, а также и для Президента страны.
   Иван Фёдорович думал, что он меня поразит роскошью, богатством и блеском убранства, но он был разочарован моей сдержанной реакцией. Большие, с высоченными потолками комнаты, были забиты разнокалиберной, разных стилей, дорогой мебелью без всякой системы и без учёта даже малейшей дизайнерской мысли. Огромные зеркала, половина из которых были хорошо отреставрированные раритеты, в чём я неплохо разбирался, обильно блистая позолотой добавляли во всю эту казёнщину массу холода.
   - Ну как, Боря? - Всё-таки спросил меня комендант, когда мы вышли оттуда.
   - Да никак, Иван Фёдорович, - огорошил я его, - в нашей комнате отдыха дежурного по учебному центру, где стоит потёртый кожаный топчан и на стене японский кондишен, больше уюта и теплоты чем здесь. Лучше в казарме, среди солдат заночевать, чем здесь на ночь остаться....
   Мы прошли несколько комнат и зашли в самую большую - центральную. Увиденное удивило меня. Я думал, что и здесь стоит прекрасно сервированный стол, за которым чинно сидели собравшиеся, ожидая, когда занесут водку. Но всё оказалось совсем наоборот. На середину комнаты был выдвинут низкий, небольшой полированный столик, где на двух больших подносах навалом громоздились куски мяса, рыбы, зелень, хлеб, тартетки с икрой, бутерброды, несколько тарелок с салатами. Тут же стояли разнокалиберные стаканы из толстого стекла. А вокруг него на стульях сидели восемь мужчин, которые с энтузиазмом встретили нас, а конкретно поднос с водкой. И как русский мужик, как офицер я их понимал. Вокруг столика сидели люди облечённые огромной властью, властители миллионов и миллионов душ. По приказу которых, эти миллионы пойдут и сделают то, что они им прикажут. Люди, которые обречены создавать для этих миллионов определённый образ власти. И вот они собрались на "мальчишник" в этой с безвкусицей обставленной комнате, вокруг этих подносов с горой закуски, чтобы спокойно, без лишних глаз и камер, не стесняясь никого и ни перед кем, выпить по мужски, отметить этот важный для всех праздник и просто потом открыто, среди своих, поговорить. Даже может быть и о бабах - не всё ж время об государственных делах....
   Поставив поднос на тумбочку, выпрямился и вопросительно взглянул на посла, сидевшего справа от Рауля Кастро, который сдержанно махнул мне рукой, взмах которой понял как - НАЛИВАЙ.
   Вроде бы и что такого особенного? Скручивай пробку и наливай. И в своей компании я бы так и сделал. Налил бы грамм по пятьдесят-сто, хряпнули, закусили, а потом минут бы через пять повторили.
   Но то среди своих - А тут как поступать? Сколько наливать? Стояли бы стопашки - тогда было бы понятно: наливай полные. А тут...?
   Из определённых источников было известно, что Рауль Кастро любит русскую водку и вполне неплохо прикладывается к ней. Говорят хлещет стаканами и только холодную. Но это только общая информация и вполне возможно, если бы знал, как квасит второе лицо государства, в каких компаниях и в каких количествах - я бы не сомневался и действовал решительно. Но тут замешкался, видя перед Раулем Кастро двухсот пятидесяти граммовый стакан.
   Посол нахмурил брови и метнул в меня "огненный взгляд" - НАЛИВАййй!!!!
   Я с хрустом скрутил с горлышка пробку, ощутив ладонью леденящий холод тающего инея на бутылочном стекле, сделал несколько шагов вперёд, наклонился и стал наливать водку в стакан Раулю. Бутылка была до того охлаждена, что водка загустела и нехотя сочилась из горлышка. Я бросил вопросительный взгляд на посла - Сколько ЛИТЬ!
   - Лей!!! - Бросил глазами приказ посол.
   Уровень водки в стакане поднялся к половине и я перевёл взгляд на Рауля, который спокойно смотрел на меня - Сколько? Или ВЕСЬ?
   Кастро, наверно поняв моё смятение, поощрительно закрыл глаза и я понял - ДО ВЕРХУ? Что и сделал с весёлой решимостью. Теперь я знал, как мне действовать дальше и стаканы остальных были также наполнены до верху замороженной водкой. Схватил третью бутылку с подноса, скрутил пробку и замер, приняв строевую стойку и с интересом наблюдая за происходящим. На лице посла мелькнуло явное замешательство от такого количества водяры, но оно только мелькнуло и растворилось в широкой и щедрой улыбке хозяина торжества.
   Рауль Кастро медленно взял стакан и остальные тут же повторили его манёвр, значительно поднялся. Может в официальной обстановке он бы и произнёс пламенную речь, но здесь - в кругу своих он несколькими словами поздравил присутствующих с Великим Праздником, пожелал плодотворных успехов Советскому Союзу и его руководству. После чего чокнулся сначала с послом, а потом с остальными. Повернулся ко мне и Катерине и стаканом с водкой как бы тоже с нами чокнулся. Я отсалютовал бутылкой и изумлением подумал: - Неужели он, южный человек, сейчас всё махом и выпьет? От такой ледяной водки он же как минимум воспаление лёгких получит если не больше... Я, русский мужик, и то вряд ли полный стакан замороженной водки выпил бы... Хотя если б приказали или вот сейчас надо было мне поддержать тост - Выпил. Но только чтобы не опозориться перед тропическим человеком.
   Но нет, Рауль Кастро, спокойно, по-русски, выдул стакан и под его взглядом все остальные выпили водку как миленькие. Правда, удовольствие от такой лошадиной порции никто не получил, но поставив стаканы на стол, все проявили показной энтузиазм и стали яростно закусывать, пытаясь задавить скорое действие такого количества алкоголя обильной закуской.
   Я стоял с бутылкой в руке и не знал, что мне делать: то ли поставить бутылку на поднос и тихонько удалиться..., то ли стоять болваном и ждать, что прикажет посол. Я с завистью смотрел, как раскрасневшиеся Катерина, ловко скользя между сидевшими гостями, пыталась по-женски навести порядок на столе. А я истуканом продолжал глупо стоять, не зная что мне делать.
   В принципе, в таком раздрае был недолго. Посол вновь махнул рукой, давая команду - ВСЁ ПО-НОВОЙ... И я с готовностью ринулся к столу, но столкнулся теперь с другой проблемой, которая привела меня в ужас. Пока стоял в сторонке с бутылкой в руке, я не заметил что от ледяной бутылки у меня полностью замёрзла кисть руки и ладонь, потеряв всякую чувствительность, перестала реагировать на панические сигналы моего мозга, ощущая, как мокрая бутылка начала выскальзывать из моих рук.
   - Сейчас она упадёт и разобьётся об мраморный пол. Вот ЭТО ПОЗОРЩЕ!!!! Советский офицер не удержал бутылку!!! Нет..., всё что угодно - только не это. Пусть порежу себе руки, пусть раздавлю рукой эту сраную бутылку, но не опозорюсь...
   В отчаянии, сконцентрировавшись, сумел выдавить из себя волевой импульс и ладонь намертво обхватила бутылку. Раздавить её я не раздавил, но бутылку из рук не выпустил и стал благополучно наливать водку в стакан Раулю и теперь у меня возник новый вопрос - А сколько сейчас лить?
   Набулькав полстакана, я собрался было убирать бутылку, как на горлышко лёг указующий перст Рауля Кастро и прижал его к кромке стакана. Понятно. Я вновь наполнил до краёв посудину, а остальным столько же налила Катерина. Отошёл в сторону и осторожно поставил бутылку на поднос, но к своему ужасу понял, что ладонь отказалась выполнять мои приказы и я не могу отцепиться от бутылки. Собравшись с духом, попытался повторить волевой импульс, но ничего не произошло - бутылка так и осталась в руке.
   Повернулся к гостям, которые подняли тост за Коммунистическую партию Советского Союза и за его создателя Владимира Ильича Ленина. Рауль Кастро снова лихо опрокинул в себя стакан. У остальных так лихо не получилось и они мучительно долго цедили ледяную водку, мелкими глотками, сквозь зубы. Правда, не подкачал посол, хлопнувший стакан вслед за Раулем, но и ему было тяжеловато. Всех, за исключением Рауля и посла "повело", но честно говоря поведение посла меня очень удивило и разочаровало. Прекрасно зная, что существование Кубы на 80%, а может быть даже и больше зависит от поставок товаров повседневного спроса, техники, в том числе и военной, а также продуктов питания из Советского Союза, думал что и посол должен был вести себя соответственно статусу державы. Это они, кубинцы, должны суетиться вокруг посла. Но всё было наоборот. Посол вёл себя мелко, как будто мы должны кубинцам и полностью зависим от них: много и мелочно суетился, выказывая различные знаки уважения как Раулю Кастро так и остальным членам Политбюро. Чуть ли не сам лично руками разрывал куски мяса и подкладывал на тарелки гостей. Тут же затыкался, как только кто то из присутствующих начинал говорить, но зато обращаясь ко мне или Катерине из него пёрло барство. Глядя на всё это, у меня сложилось впечатление, что если бы я всё-таки уронил бутылку с водкой и разбил её и Кастро выказал бы этим неудовольствие, то посол выхватил откуда-нибудь пистолет и сам лично расстрелял меня, только бы угодить Раулю.
   Поэтому я был даже рад, когда посол поднял на меня глаза и взглядом приказал - ВОН!
   Я повернулся и осторожно поставил бутылку на поднос, но отцепиться от бутылки опять не смог - пальцы продолжали судорожно сжимать уже мокрые бока бутылки. Если бы она была пустой - я бы с ней, с пустой, и вышел. Но она была наполовину наполненной....
   Заслонив поднос своей спиной, я левой рукой стал с силой распрямлять пальцы, тем самым высвобождая бутылку.
   Фу..., можно идти. Проследовав через комнаты, хлопнул дверью и оказался на кухне, куда следом за мной выскочила Катерина.
   - Товарищ старший лейтенант, что у вас с рукой? - Встревожено спросила молодая женщина, приятно удивив своим сочувствием.
   - Да ерунда, - я уже размял ладонь и тепло приятно окатило кисть руки, - Катя, только моё имя Борис.
   - Боря, сейчас, погоди тут, - Катя мгновенно скрылась за дверь и буквально через минуту появилась снова, но в руках она держала большую тарелку с двумя стопками водки и несколькими бутербродиками с икрой. Поставив тарелку на плиту, она взяла одну, а вторую протянула мне.
   - Давай, за праздник хлопнем.... Ну их этих стариков....
   Выпив и оживлённо пообщавшись несколько минут, мы разошлись: Катя скрылась за дверью, а я в глубокой задумчивости пошёл к КГБистам, которые встретили меня подколками и шуточками.
   - Ну что, Боря, договорился с Катериной?
   Я задумчиво посмотрел на монитор, показывающий кухню и задумчиво ковыряющего в носу кубинца.
   - Всё это ерунда, Виктор Николаевич, - дальше поделился своими невесёлыми мыслями по поводу поведения посла перед Раулем Кастро и гостями.
   - Мы на политзанятиях рассказываем солдатам, что каждый день в порту разгружается 24 танкера с Советского Союза. Что каждый день наша страна на каждого кубинца от младенца до глубокого старика платит за Кубу один рубль 54 копейки... Да они с наших рук кормиться должны.... Что-то у нас не то в стране твориться...., - задумчиво закончил я свои мысли.
   В комнате повисла тишина. КГБисты молчали, молчал врач, потягивая вино. Я помолчал и продолжил рассказывать.
   - У нас несколько месяцев назад проходили стажировку три майора. Они проходят обучение в кубинской военной академии в Аламаре. Вот они рассказали мне при каких обстоятельствах родился знаменитый приказ Рауля Кастро о всемерном оказании помощи любому советскому офицеру в его любой просьбе под личную ответственность кубинского начальника или командира, к которому обратились. Однажды Рауль Кастро узнал, что к этим нашим офицерам в академии довольно высокомерное отношение. Он внезапно приехал, поднял академию по тревоге и всех собрал в актовом зале. Сел на сцене в кресло и туда же вытащил и посадил в кресло троих наших майоров. Потом подымает с места одного из кубинских полковников, с первого ряда.
   - Ты кто такой? - Спрашивает его.
   - Я, командир реактивного дивизиона, такой-то части, - представляется полковник.
   - Хорошо, - говорит Кастро и тут же спрашивает, - А ты знаешь полковник сколько денег мы заплатили Советскому Союзу за твои 18 реактивных установок "Град" и за двадцать транспортно-заряжающих машин?
   - Никак нет. - Следует ответ полковника.
   Тогда Рауль Кастро подымает следующего полковника и тот представляется командиром полка.
   - Ты знаешь, полковник, где шьётся наша военная форма, в которой ты стоишь?
   - Никак нет...
   - Тоже в Советском Союзе, причём на всю нашу армию... Понимаешь - НА ВСЮ!!!!
   - Танкисты - Встать!
   Поднялись человек сорок: - И вы тоже на советских танках служите.
   - Лётчики - Встать! Вам тоже рассказать на какой технике вы летаете или сами догадаетесь?
   Рауль Кастро махнул рукой в молчавший зал - Садись!
   Встал сам, прошёлся под взглядами замерших офицеров: - Как министр обороны, как один из руководителей государства я вам официально заявляю - за всю военную технику, за продовольствие, за всё что Советский Союз поставляет нам, мы не платим ни единого центаво. Понимаете... ни единого... Это бескорыстная, благородная помощь великого государства кубинскому народу...
   Кастро замолчал, выдержал долгую и томительную паузу и жёстко скомандовал: - Встать! Смирно! Слушай приказ...., - и выдал свой знаменитый приказ.
   - И тут такое поведение посла..... ну просто я разочарован...
   Виктор Николаевич переглянулся с Сергеем, потом наполнил бокалы: - Давай, Боря, сначала выпьем.
   Выпили, молча закусили. Врач, пьяно пробурчав, что ему надо на пять минут... с трудом встал с кресла и вышел из помещения. Виктор Николаевич пощёлкал тумблерами, быстро проглядев на мониторах обстановку. После чего щёлкнул тумблером: - Смотри, старший лейтенант.... Вряд ли ты такое ещё когда увидишь...
   Экран монитора показал картинку, где посол вытирая носовым платком вспотевший лоб, чуть ли не униженно, в чём-то оправдывался перед Раулем Кастро.
   - Звук я не включаю, думаю ты понимаешь чего на посла нападает Рауль Кастро, - прокомментировал Виктор Николаевич.
   - Ты, Боря, разочарован, а вот кубинцы очень-очень встревожены нашей перестройкой, откатом КПСС от основ Марксизма-Ленинизма, от того бардака, который наступил в стране после смерти Андропова. Тревожит и то, что Советский Союз может поменять свои ориентиры на международной арене. Ты сам что ли не видишь?
   - Почему - вижу и знаю настроение местного населения, в том числе и к перестройке - очень негативное отношение и его - это отношение, формирует партийное руководство страны, партийная пресса...
   - Вот, - удовлетворенно протянул КГБист, - вот сейчас и треплет посла Рауль Кастро и задаёт неудобные вопросы - А не снизится ли объём помощи Кубе? А не снюхается ли Советская страна с Америкой? А как отразится перестройка на всём Социалистическом лагере? И так далее и тому подобное.... Фидель Кастро сейчас эти же вопросы задаёт в Москве. Ведь им сейчас надо определяться со своим будущим... А нам не с руки терять такой стратегически важный, как в военном смысле так и в политическом - плацдарм. Вот и крутится посол.... Он им готов сам носки стирать только бы Кубинцы кормились с нашей кормушки и не глядели по сторонам....
   - Что? Неужели так плохо?
   - Хреново, очень хреновая обстановка сейчас в стране, да и в мире. То что мы сейчас живём на Кубе - это большая удача. Живём в тихой гавани, не ощущая как лихорадит страну и особенно национальные окраины. Так что наливай и выпьем за удачу в будущем, когда вернёмся в Союз.
   Врач так и не вернулся, а через десять минут ушёл и я. Приём катился как по накатанной колее и никакого вмешательства, в том числе и с моей стороны не требовалось. Толпа гостей фланировала по площадке, в протокольном зале, перетекая из одного помещения в другое. Мои бойцы добросовестно объели весь бар, которым я разрешил пользоваться и когда там осталось нетронутым одно спиртное, с удовольствием переключились на близлежащий. Несколько раз я заходил к КГБистам, выпивал с ними по бокалу вина и уже сам щёлкал тумблером монитора президентского номера и с удовлетворением наблюдал, как Рауль Кастро также по накатанной колее быстро катился в "синюю яму". Скорей бы. Мне уже было скучно и неинтересно. Хотя пусть лучше будет скучно, чем что-то бы случилось и потом пришлось отвечать за правильные или неправильные действия.
   Почётный гость в этот раз нарезался быстро и его незаметно вывезли из посольства, также стремительно, без суеты исчезла личная охрана Рауля. Гости, прочухав ситуацию, организованно, в течении получаса покинули приём и везде стало пустынно. Вроде бы только что кругом кипела толпа, а сейчас бармены и барменшы потерянно толклись у своих стоек, не зная что делать с оставшейся закуской. Елена Александровна быстро сообразила и с моей помощью стала в полиэтиленовый пакет укладывать бутерброды, а глядя на неё остальные также споро стали убирать оставшееся в сумки.
   Появившийся комендант внёс ясность в дальнейшие наши действия.
   - Внимание. Сейчас всю барную мебель сосредотачиваем вот сюда. Завтра её заберут. Оставшиеся вино и продукты снести на кухню - я там её буду принимать. На всё это отводится сорок минут. После этого все собираемся на кухне и там доведут, что будем делать дальше. Всё, начинаем
   - Боря, - комендант отвёл меня в сторону, - дай команду своим бойцам, чтобы они помогли всю мебель стащить в одно место.
   - Иван Фёдорович, никаких проблем. Сейчас дам. Но у меня несколько просьб.
   - Ну..., - настороженно протянул комендант.
   - Во-первых: мне, так скажем, за хорошую службу и оказанную тебе помощь выдели с "барского плеча" если это возможно пол ящика вина. Не мешает колбаски, да и икорочки тоже. А? Как?
   - Тьфу, да никаких проблем. Всё это забираешь, вот с этого и этого бара, - Комендант подвёл меня к барам и приказал барменам все продукты и вино передать мне.
   - Хорошо, спасибо, Иван Фёдорович. Следующее. Мне надо накрыть праздничный стол для бойцов. Опять же нужна закуска и бутылок десять вина. Я им обещал.
   Комендант с сомнением закрутил головой: - Нажрутся ведь бойцы, Боря, да передерутся. И тебе влетит и мне ведь тоже за бойцов..., да и за вино, что дал...
   - Ты не сссыы... Всю организацию и ответственность беру на себя, а бойцы у меня нормальные.
   Иван Фёдорович нерешительно помялся, но видя с какой требовательностью я смотрю на него, сдался и подвёл к следующим барам.
   - Ладно, вот тебе всё отсюда забирай. Но смотри, чтобы всё было аккуратно и без пьяных воплей.
   Дальше вообще всё пошло быстро и стремительно. Никифоров с Карташовым тут же оттеснили барменов от стоек и стали аккуратно укладывать в картонные ящики продукты предназначенные для меня. Трое разведчиков под командой Варданяна, воодушевлённые предстоящим застольем, так быстро стали утаскивать барную мебель с площадки, что она опустела буквально в считанные минуты, после чего они присоединились к остальным, которые под командой Гурешидзе, мигом сдвинув несколько столов, опустошили ближайшие бары и накрыли праздничный стол. Я только и успел подняться к КГБистам, выпить с ними вина и договориться, чтобы они завтра сделали в бригаду звонок и попросили поощрить командование бригады моих разведчиков.
   Бойцы сидели за столом и дисциплинированно ждали меня. Вина они на стол выставили больше чем десять бутылок, но я закрыл на это глаза, считая что всё будет нормально.
   - Ну чего сидим как не родные...? НАЛИВАЙ!!!!
   Бойцы засуетились, разлили вино. Я поднялся с бокалом, довольный благополучно прошедшим мероприятием, довольный собой тем, что пообещав бойцам стол и выполнил это обещание, довольный тем праздничным настроением, которое владело мною весь день.
   - Товарищи сержанты и солдаты! Поздравляю вас с Днём Великой Октябрьской революции. Удачи вам, здоровья и быстрого дембеля. От своего лица выражаю вам свою командирскую благодарность за хорошую службу. УРА!!!
   Через сорок минут, проинструктировав и оставив за себя сержантов Карташова и Никифорова, я убыл на кухню, где собрался весь обслуживающий приём персонал. Вскоре к нам вышел комендант Иван Фёдорович.
   - Внимание. Товарищ внимание, - гул от разговоров постепенно прекратился, - я только что от посла. Он просил передать свою благодарность всем кто участвовал в приёме, за то что всё прошло нормально и все гости без исключения остались довольны. Меня он назначил старшим и я приглашаю вас в протокольный зал за стол, чтобы отметить наш праздник. - И первым открыл дверь в зал.
   Честно говоря, думал что после приёма, нам достанется полностью разорённый стол, но я и все остальные были приятно удивлены практически нетронутностью стола. Лишь в том месте, куда Рауль Кастро присел на пару минут, закуска была слегка разворошена, в остальном хоть снова приглашай гостей. Хотя приглашать уже никого и не надо: мы зашли и чинно расселись вокруг стола.
   Застолье покатилось по накатанным рельсам, как это принято у нас - у русских. Обильно и щедро. Но только как у культурных русских. Поэтому в дымину пьяных не было, никто никому не бил морду и не ругался матом. Всё было пристойно. Несколько раз я выскакивал из-за стола и контролировал бойцов, но и тут солдаты меня не подвели. Быстро выпили, быстро уничтожили закуску и тихо удалились в кузов ГАЗ-66, завалившись там спать.
   Правда, через час за моей спиной замаячили Карташов и Никифоров и спросили - Когда мы поедем домой?
   Я в это время одновременно общался с Катериной и Еленой Александровной, которые сидели по обе стороны от меня.
   - Парни, парни, попозже... Чего не спится...? Давайте минут через сорок...
   Мои сержанты пришли через сорок минут за мной, потом они опять через сорок минут пришли, а у нас был самый разгар. Ещё через час они взмолились.
   - Товарищ старший лейтенант, ну поехали... уже ведь три часа ночи...
   - Ладно.... поехали, - я с сожалением поднялся из-за стола.
   - Милые дамы, сегодня я с вами расстаюсь. Служба зовёт... Долг прежде всего, - так балагуря, я расцеловал молодых женщин и под их сожалеющие взгляды удалился из зала.
   ГАЗ-66 медленно выехал из ворот посольства и набрал скорость. Через пять минут езды в моей разгорячённой алкоголем голове появилась бредовая идея. Она мне на этот момент показалась блестящей, но я забыл про один момент. Идея состояла в том, что в бригаду можно было ехать двумя путями. Первый: по окраине Гаваны, мимо международного аэропорта имени "Хосе Марти", на Сантьяго-де-Лас-Вегас и в бригаду. В принципе, все так и ездили - это был самый короткий путь. Но я решил, в качестве дополнительного поощрения, вывернуть на второй путь, более дальний, но зато через красивейшую набережную Гаваны "Малекон", совершенно забыв, что на ночь самая красивая набережная латинской Америки превращалась в пограничную зону, куда на ночное дежурство выдвигались воинские подразделения.
   Я вылез через боковое окно кабины и, опасно балансируя над пролетающим внизу асфальтом, неловко повернулся телом и цепко уцепился пальцами за верхнюю кромку кабины.
   - Парни, - разведчики, до этого дремавшие на скамейках, оживились. Вскочили с мест и пробрались вперёд кузова к кабине, - парни сейчас поедем через набережную и вам там покажу все достопримечательности. Потом промчимся в туннеле под проливом у крепости "Эль Моро" и мимо "Касса Бланки" едем в бригаду....
   Разведчики радостно заревели и мы, свернув влево, нырнули в небольшой туннель. Выскочив через некоторое время на поверхность, наш автомобиль помчался в сторону набережной, куда мы ворвались с радостным рёвом и свистом. Я ещё успел заметить растерявшихся кубинских военнослужащих, которые разинув в изумлении рот несмело попытались преградить машине дорогу, но потом благоразумно отпрыгнули в сторону. Не знаю, что о нас докладывали в ночной штаб о несущейся в сторону набережной машине с непонятными людьми в кузове, армейские и полицейские патрули, но картина наверно была достаточно забавной.
   ...Ночь..., Глубокая ночь. До конца ночного бдения осталось два часа и очередное ночное дежурство закончится ничем.... Не подлетели стремительно с океана десантные корабли американцев, никто с них не высадился и янки не устремился в атаке на дежурные расчёты, дежурные подразделения, раскинувшие свои позиции вдоль берега. Не вынырнули из темноты хищными тенями вертолёты огневой поддержки, расстреливая всё, что им попадётся на пути, а следом за ними грузные транспортные вертолёты, откуда высыпят знаменитые зелёные береты....
   Вместо этого, со стороны города - с тылу, на набережную, прорывается грузовой автомобиль, в кузове которого десяток крепких молодых парней, ведущих себя вызывающе. А в кузове упакованные тюки, картонные коробки. Что это? Кто так нагло мог нарушить покой? Да ещё в такой знаменательный день - Когда вся прогрессивная часть человечества празднует 70-летие Великой Октябрьской революции.
   Это явно не кубинцы, которые от мала до велика знали - что ночью нельзя так нагло и вызывающе вести себя.
   Что делать? Как поступать? Открывать огонь сразу на поражение или блокировать, захватить....
   Пока кубинцы принимали решение и, слава богу, это решение было не радикальным - мы промчались половину набережной с бешеным рёвом, свистом, размахиванием руками и попытками расшатать автомобиль на ходу, который и так закладывал лихие виражи по пустынной набережной.
   Несколько кубинских БТР внезапно выросли на нашем пути и блокировали автомобиль. Резкий, неприятный визг покрышек по асфальту, вплоть до горелого запаха резины. От внезапной остановки мои разведчики с возмущёнными воплями кубарем полетели к кабине, а дверца подо мной, не выдержав такого испытания, открылась и вместе со мной по дуге ушла вперёд. Меня спасло от смертельного падения на асфальт то, что в последний момент я намертво ухватился за верхнюю часть дверцы и чудом удержался сидя в окне. Дверца спружинила и также стремительно пошла обратно и я опять успел убрать пальцы, а то они бы осыпались жалкой кучкой во внутрь кабины от сильнейшего удара, когда дверь закрылась. Я лишь успел уцепиться за рантик кабины. Кубинцы мигом соскочили с бронетранспортёров и тут же окружили автомобиль, направив на нас автоматы, а разведчики, вскочив на ноги, после падения, заняли оборону внутри кузова, демонстрируя агрессивные намерения. К кабине подскочил кубинский полковник и гневно заорал по-испански, требуя показать документы.
   - Чего ты орёшь, Коронель (полковник)? Сейчас покажу документы..., - я нагнулся, насколько это было возможно, и скомандовал водителю, - Фисенко, открой мне дверь...
   Я забыл, что сижу верхом в окне дверцы, а водитель Фисенко впрямую воспринял мою команду. Он перегнулся через капот, дёрнул ручку и сильным толчком открыл дверь, которая с громким скрипом, под смех моих разведчиков и гогот кубинских солдат, по дуге пошла вперёд и со скрежетом остановилась в крайнем положении. После ряда неловких движений, одной рукой я держался за верх дверцы, достал красную книжицу - пропуск на территорию бригады с фотографией и сунул его полковнику, который мгновенно успокоился, услышав русскую речь.
   - Ну, что успокоился? Давай..., отпускай... У нас сегодня Grande Fiesta... Гуляем...
   Полковник заулыбался и вернул мне пропуск, повернулся к свои и что-то скомандовал. БТР разъехались в сторону и мы поехали вперёд. Правда, ехали уже спокойно, а через две минуты нас догнал БТР с полковником на борту и он повёл маленькую колонну к туннелю под проливом.
   -... А вот смотрите..., товарищи солдаты смотрите..., справа впереди. Видите дом..., и этажи у него похожи на гробы, которые стоят друг на друге... Ага, видите. Это местный капиталист, ещё до революции построил. У него, четырнадцатилетнего сына, съела акула, которая приплыла в этом месте к берегу, когда он тут купался. Вот в память его он и построили четырнадцатиэтажный дом в виде гробов, стоящих друг на друге. А дальше....
   Показывая на ходу солдатам местные достопримечательности, мы занырнули в туннель, пронзили его и выскочили наверх на другом берегу пролива. Здесь БТР остановился и полковник с солдатами прокричали нам поздравления с праздником, а мы энергично замахали им руками.
   Через час мы были в бригаде, дома я разгрузил то что мне дал комендант, отвёл машину в парк и вернулся домой. Жена уже спала и я сел на кухне. Налил бокал вина и вышел на балкон. Тёплая, тропическая ночь ласково объяла меня. Я поднял бокал и через кроваво-красную жидкость посмотрел на яркую, круглую луну: - Боря, с Праздником!- И махом хлопнул вино. Я был доволен - мне есть что вспомнить.
   На следующий день, ко мне подошёл Серёга Мельников и в грубоватой форме извинился. Но мне показалось, что он всё равно не до конца поверил мне.
   Вечером, когда я шёл домой, меня выловил особист.
   - Ну что, получилось? - Нетерпеливо спросил он.
   - Ты бы, Толя, ради приличия спросил - Нормально ли у меня прошёл приём? - С лёгким упрёком наехал на него.
   - Да ладно тебе. Не обижайся. Знаем, что нормально. И кому положено он уже насчёт поощрения тебя и бойцов оттуда позвонил в бригаду. Я про нашего визави спрашиваю.
   - Да понял, что не про то, как ночью по Малекону вышивали.
   - И про это знаем. Не беспокойся. Если бы ты знал, что другие иной раз выкидывают - рот разинул бы от удивления.
   - Хорошо. Есть там такой. Но к счастью для меня или к сожалению для тебя, он сейчас находится в командировке на другом конце острова. В Сантьяго Де Куба. Так что - увы и ах. Может потом, когда вернётся, проеду к нему и познакомлюсь....
   А последующие дни прошли под эгидой недоверия Мельникова ко мне. Слава богу, он не делился своими мнимыми подозрениями с другими. А так, в последний вечер перед отправкой, я был приглашён на его отвальную. Чувствуя его недоверие, настроения у меня не было, но надеялся что подыму свой жизненный тонус в процессе употребления. Но что-то не шло, даже водка не лезла в глотку. Посидев с час и поняв, что с такого настроения я просто и банально набухаюсь и завтра буду страдать, решил откланяться. Попрощался, договорившись, что завтра ещё бухнём на плацу при отъезде, я направился к двери и тут услышал возглас Сергея в спину: - Боря....
   Я обернулся.
   - Что, пошёл к Толе докладывать? - Мельников смотрел на меня острым и трезвым взглядом, через головы пирующих и не обращающих на нас друзей.
   Я с сожалением посмотрел на товарища и таким же сожалением протянул: - Мдааааа....
   На следующее утро прощание на плацу было сумбурным и Сергей ни единым словом или намёком, не обмолвился об вчерашнем. Распрощались и он уехал, а у меня остался неприятный осадок.
  
  
  Глава одиннадцатая.
  
  
   Самосвал поставил на место сразу, а вот с экскаватором, на базе КРАЗа пришлось изрядно повозиться. Большая и громоздкая машина, которую взял с инженерно-сапёрной роты, никак не могла вписаться и встать на отведённое ей место. Было громко сказано много красочных и сочных слов, в том числе и матерных, хватало смеха, командирских воплей, но всё-таки мы с Серёгой сумели воткнуть её в угол рядом с самосвалом.
   - Блин, Серёга, это что теперь каждый день такая чехарда будет? - Повернулся я огорчено, к товарищу-однобарочнику. - Может, другое место определишь?
   Сергей Каргапольцев, тоже принимавший активное участие в постановке машины, задумчиво прищурил один глаз и обошёл вокруг КРАЗа.
   - Нееее..., сейчас своим бойцам скажу, чтобы вот этот хлам перекинули в другое место. Вот хотя бы сюда, - Каргапольцев ткнул рукой куда-то в сторону, а я критически оценив его решение, согласился.
   - Да, слушай, тогда будет нормально. - На том и порешили. Солдаты Сергея вместе с моими водителями, дружно сгрузили двухсотлитровые бочки с бензином и солярой и откатили на предназначенное место.
   - Так, давай теперь с продуктами разберёмся, - мы залезли с двух сторон на задние колёса самосвала и поглядели в кузов, - здесь продуктов на десять суток на меня и на двух водителей. Я тоже у тебя на довольствие стоять буду. Как будем принимать?
   Каргапольцев соскочил с колеса: - Нормально. Счас примем. - Иван, иди сюда, - подозвал к себе Сергей солдата и представил его мне. - Это мой повар. Прими продукты и с завтрашнего дня они на довольствие.
   Повар шустро залез в кузов и через минуту оттуда послышалось: - Нормально, товарищ прапорщик, - и тут же по-командирски заорал.
   - Илюха, перетаскивай всё на склад.
   Я удовлетворённо кивнул головой и похвалил товарища: - Вот это порядок. Молодец. Так, с моими бойцами теперь как?
   - Сейчас распоряжусь. Слушай, Боря, как тебя сейчас размещу, наверно захочешь посмотреть, чем заниматься будешь. Так я тебе покажу....
   - Да ты что? На хрен нужно. Всё завтра. Сегодня отдыхаем, а завтра всё остальное. Давай лучше, как размещусь - дербалызнем. Мы с тобой давно не сидели....
   - А у меня другое предложение, - обрадовался товарищ, - мне от главного военного советника задачу поставили: нужно в море выйти и сувениров набрать. Вот там и выпьем.
   - Отлично. Согласен.
   Моих солдат тут же увели на второй этаж импозантного здания, а я шёл за командиром отделения в пионерский лагерь. Сзади пыхтел солдат, таща мои сумки. Я был в гражданке, но сержант был проинформирован, что ведёт на постой старшего лейтенанта, поэтому военнослужащий, широко махнув рукой на несколько каменных зданий, предложил.
   - Выбирайте, товарищ старший лейтенант.
   Особо не думал и выбрал себе небольшую комнатёнку в двухэтажном доме, заднее крыльцо которого выходило прямо на берег, где до волн, лениво бившихся в берег и защитные бетонные глыбы, было пару метров.
   - Сейчас отлив, товарищ старший лейтенант, а в прилив вода подходит прямо к крыльцу.
   - Во..., - по дебильному обрадовался я, - прямо с крыльца в океан ссать буду.
   Быстро собрал всё что надо для сабантуйчика, благо жена с собой много чего дала и с тем же командиром отделения отправился к причалу, где стоял катер главного военного советника. Но, честно говоря, он меня разочаровал. Не..., катер, который качался на мелких волнах канала у деревянного причала, конечно был по советским меркам приличный, но я ожидал более солидное.
   - Сергей, чё за фигня? Я уж думал...., - Каргапольцев тоже думал, что я буду восхищён, смутился и быстро затараторил, оправдываясь.
   - Ничего..., ничего..., вот через два месяца приедешь, я тебя на другом покатаю. Кубинцы обещали подогнать уже настоящий, современный прогулочный катер.
   - Ладно, ладно..., - поспешил успокоить товарища, - нормальная посудина. Принимай товар.
   Перескочил на катер, а Сергей принял сумку со спиртным и закусью.
   - Андрей, готовься к выходу, а мы с товарищем немного усугубим.
   На катере находился ещё один шустрый солдат, который тут же засуетился, готовя катер к выходу, а я огляделся, пока Сергей на небольшом приставном столике раскладывал закуску.
   Гуанабо. Здесь у нас располагался бригадный пионерский лагерь, посольский пионерский лагерь, тут же, на самом берегу стояла каса для отдыха комбрига и НачПо. Чуть в отдалении стояло ещё несколько кас - Главного военного советника, главного политрабочего аппарата главного военного советника и ещё чьи-то. Для того чтобы это сохранялось и не грабилось местным населением, в отдельном двухэтажном, большом доме располагалось около пятнадцати бойцов с бригады на постоянной основе во главе с прапорщиком, которым был Сергей Каргопольцев. Тут же проживала и его семья. Из техники у него был свой УАЗик и катер главного военного советника. Вдали от бригады Сергей жил довольно свободно, конечно, у него тут были свои задачи и проблемы, с которыми ему приходилось бороться. Были свои ньюансы - но тем не менее, он был здесь хозяином. На субботу и воскресенье с бригады приезжали с семьями либо комбриг, либо НачПо или же обои сразу. И Сергей тогда с бойцами был тут на подхвате - принеси, подай, обслужи, приготовь.... И так далее. Также в субботу с семьёй приезжал главный военный советник, но он прапорщику досаждал гораздо меньше. Где-нибудь в четверг Серёге звонил адъютант главного военного советника и зачитывал ему список фильмов, которые надо было достать к субботе. Дорожка была уже наезжана и Сергею только и оставалось заехать в посольство и в другие места, где нужно было забрать фильмы. А вечером, когда стемнеет, перед огромным киноэкраном садилась семья главного военного советника, бойцы, может сам комбриг с семьёй и начинался бесконечный киносеанс. Кончался один фильм, сразу начинался второй, потом третий и так до четырёх утра. Кто смотрел, кто спал, прямо в креслах, просыпались - смотрели и опять спали, закутавшись в одеяла. Спал-смотрел и опять спал и главный военный советник, один лишь солдат-киномеханик браво крутил одну ленту за другой.
   Зато, когда они в воскресенье вечером разъезжались, Сергей снова становился полновластным хозяином своей территории до следующих выходных. И бойцы тоже дорожили своим местом службы, где они жили и существовали как в санатории и имели гораздо больше свободы, чем любой солдат, сержант бригады.
   Катер наш стоял в небольшом канале с тыловой части дома и, выпив рюмку коньяка, я кивнул на другой берег канала: - А там у тебя что?
   Серёга, тоже намахнув стопарик, ткнул куском беляша в крыши кас, видневшиеся за деревьями: - Ооооо..., там дом министра внутренних дел Кубы и дома других высокопоставленных чинов. И я с этой стороны хорошо прикрыт. Охраны там до хера и все спецы..., - потом Сергей сделал таинственное лицо и нагнулся ко мне, - а у меня там, где моя каса, прямо за забором база боевых пловцов. Ну, базой может быть и громко назвать её. Но там постоянно находятся от 8 до 10 боевых пловцов, проходящих там обучение. Так что в этом плане я прикрыт очень даже надёжно. Слыхал про арест кубинского командующего ВВС?
   Мы уже тихонько плыли по каналу и я с любопытством разглядывал дома, лужайки и лёгкие сооружения, дающие тень, представляя как здесь резвятся высокопоставленные чины. Потом с не меньшим любопытством посмотрел и на так называемую базу боевых пловцов, но не увидел никого, кто был бы похож на одетого в боевой акваланг и с пикой в руке или каким там подводным оружием.
   - Они шифруются и так просто не светятся, но у них постоянно наблюдатель скрытно наблюдает за местностью и если что....
   - А чего им наблюдать за местностью? У себя то в стране? - Удивился я.
   - Ээээ.., Боря, не всё так просто, - товарищ с превосходством посмотрел на меня, - база то кубинская, но обучение там проходят иностранцы. Сейчас там ангольцы, так что вот так. И тут тоже не всё гладко и тихо. В океан уходят вон с того сарая, там погружаются в воду и по каналу уходят....
   Теперь Сергей кивнул головой в противоположную сторону, на дома высокопоставленных: - Помнишь, день когда Руст приземлился на Красной площади? Давай, намахнём по ещё одной и хватит, потом по возвращении продолжим, а пока плывём я тебе расскажу.
   - Давай, давай, а с этим Рустом одно позорище. - Я взял стопку и опрокинул во внутрь себя, ощутив не только физическую горечь от алкоголя, но и душевную, - Стыдно перед кубинцами было. Да и сейчас стыдно. А чего ты про Руста вспомнил?
   - Во..., - Серёга тоже намахнул и, закусив, махнул куда-то в глубь престижного острова, - вот там..., каса ихнего командующего ВВС. У него сын - по-русски дебил и олигрофен. Ну.., не совсем конечно, ну ты же наверно знаешь, как на них тоже влияет жара. Не совсем нормальный, короче. Это мне потом главный военный советник рассказал. Но несмотря на это и благодаря своему отцу он закончил лётное училище, дослужился чуть ли не до полковника. Так вот. Именно в тот день, когда Руст приземлился на "Сесне" на Красную площадь, сын командующего посадил свою семью тоже в самолёт и именно в "Сесну" и улетел в Америку. Отец знал об этом и запёрся у себя в касе, на этом острове и спецслужбы, чтобы арестовать командующего чуть ли не с боем брали дом. Вышибли грузовиком ворота и ворвались. Представляешь, какие бывают совпадения?
   - Да..., в жизни всё бывает, Сергей. А это там что такое?
   Мы выплыли из канала и оказались как бы в широком проливе: справа виднелись уютные здания посольского пионерского лагеря, а слева несколько зданий армейского образца.
   - А..., это пограничная застава, а дальше океан....
   Волны стали больше и круче, но всё было в рамках. Приличных рамках. Безоблачное небо, тёплые воды, надёжный катер и мы удаляемся всё дальше и дальше от берега.
   - Я знаю тут на мелководье одну банку и там до фига ракушек. Вот их и просили набрать. А, давай ещё по третьей...
   Мы выпили и Сергей предложил: - Я сейчас выкину верёвку за корму, а ты цепляйся за неё и я тебя до банки протащу...
   - Ну и что из этого? - В недоумении скривил лицо.
   - Оооо, Боря, надевай маску, ласты и трубку и прыгай за борт. Не пожалеешь. - Предложил товарищ.
   Был бы трезвый, то пораспросил бы поподробней, а так экипировался, и просто прыгнул за борт, ухватившись за крупный узел на верёвке в пяти метрах от катера. И в полной мере оценил предложение друга. Небольшой латунный винт неистово крутился, создавая вьющиеся космы воздушных пузырьков и гнал наше судёнышко вперёд, а подо мной расстилался подводный мир, богатый красками, меняющимися каждую минуту картинами. Чистое песчаное дно, с непонятными подводными растениями, редкими и хрупкими на вид ветками кораллов, громадные подводные огурцы, немногочисленные ленты водорослей, сменялись небольшими участками коралловых рифов, со снующимися стайками разноцветных рыбок и более крупных рыб. И всё это пронизано насквозь жёлтыми лучами солнца, освещающие мягким светом каждую ложбинку, выемку и уголок подводного мира. И я, как будто летящий, над всей этой красотой.
   Такое увлекательное путешествие длилось около получаса и когда мы остановились, я вынырнул из воды и, полный впечатлений, забрался на катер. Мы стояли почти на горизонте и было такое ощущение, что проплыви ещё метров сто то кругом будет один только безбрежный океан.
   - Вот, Боря, - как будто угадав мои мысли, начал оправдываться Сергей, - на этом катере мы можем находиться только в пределах видимости берега, а через два месяца на новом катере будет уже система навигации и мы сможем уходить за горизонт. А пока вот здесь как раз и находится та банка, куда мы и плыли.
   Я уже и сам, перед выходом из воды, заметил эту банку, заполненную большим количеством различных типов и размеров ракушек. Но всё равно, для меня было глубоковато. На грани. Передохнув, нырнул вслед за Сергеем и его солдатом в ласковые, тёплые волны. Плавая по поверхности, наблюдал как Сергей и солдат опустились на глубину почти в десять метров и шустро шуровали на банке складывая ракушки в сетки. Не просто всех подряд, но разглядывая и отбирая - что подходит, а что нет. И находились они там по минуте. Мне только и приходилось с завистью констатировать - я так не смогу. Нырять я мог. Вернее, только тут научился нырять по настоящему. Что я умел в Союзе? Мог максимум проплыть в воде метров сто. Это максимум. И нырнуть... Ну метра на полтора и ещё считал, что умею это делать. А вот тут то и научился уже. Если раньше нырял и уходил на глубину под углом, то тут понял - надо погружаться практически вертикально вниз. Но возникало другое препятствие, связанное с барабанными перепонками. То ли они у меня были тонкими, то ли ещё что-то, но уже на глубине в три-четыре метра, становилось больно. Терпеть можно, но всё равно некомфортно. Вот и сейчас, понаблюдав, как Сергей с солдатом в очередной раз опустились на дно и теперь там, переговариваясь знаками, исследовали расщелину, я отплыл в сторону на мелководье и стал нырять, доставая доступные мне ракушки. Но самые интересные, были как раз на глубине. Особенно одна. Она была на глубине метров восемь, немного в стороне от других. И даже глядя сверху можно было догадаться об отличных её внешних данных, пока ещё скрытых разными наростами. Мы в очередной раз вылезли из воды и уселись на корме.
   - Сергей, послушай, как у тебя получается, что ты можешь так глубоко нырнуть? У меня вот не получается. Уши больно. - Задал волнующий меня вопрос, считая что тут какой-то неизвестный мне приём.
   Сергей ухмыльнулся и решил меня, как это потом оказалось, подколоть: - Уши болят? Так это фигня. Ты главное терпи. Больно, а ты терпи. Вот я терплю и как там, в ушах, что-то щёлкнет - боль пропадает и можно спокойно плавать внизу.
   Приняв всё это за чистую монету, после перекура, я одел опять маску, пристроил трубку и нырнул к облюбованной мною ракушке. Сергей к этому времени, вместе с солдатом, обследовали какую-то нору. Я опускался вниз и на мои уши, уже привычно, стала давить вода, но я терпел. Появилась лёгкая боль, но уходил ниже и ниже, приближаясь к заветной ракушке и понимая, что она будет лучшей в моей коллекции. Боль стала нестерпимой и я с нетерпением ждал, щелчка в ушах. И он случился в тот момент, когда до ракушки остался метр. Но щёлкнуло не в ушах, а в носу и вода вокруг меня слегка замутнела, а я уже коснулся ракушки, схватил её и, превозмогая боль, стал рассматривать, роскошное создание моря. А через некоторое время вдруг обратил внимание, что Сергей и солдат, делают мне суматошные знаки, показывая что надо немедленно выходить из воды, и рванули вверх. А следом за ними стал подыматься и я, оставляя за собой непонятный бурый след.
   Не успел залезть на катер, как на меня с возмущением обрушился Сергей: - Боря, ёб... переёб... Ты что шуток не понимаешь? Всю рыбалку сорвал... Блин...
   Только сейчас я обратил внимание на боль в ушах и обильно текущую кровь из носа и с правого уха.
   - Ни фига себе, что это такое? - Заудивлялся я, рассматривая капающую на пузо кровь, хотя уже сам догадался, а Сергей, выплеснув основные эмоции, уже ворчливо протягивал мне не совсем чистую тряпицу.
   - На..., сосуды лопнули у тебя в ухе и в носу. Да.., рыбалке каюк, сейчас сюда приплывут...
   И точно минуты через две появились барракуды и вокруг катера заходила небольшая акула, ненавязчиво демонстрируя свой треугольный плавник. За эти минуты Сергей с бойцом перебрали морские трофеи и несколько успокоился - ракушек достали достаточно. Но я, в качестве извинения, предложил свои, от которых Каргапольцев отказался. Хотя последнюю крутил в руках с минуту, восхищённо цокая языком.
   - Блин, красавица. Ты сколько тут планируешь быть?
   - Да хрен его знает. Может дней за семь управлюсь... А что?
   - Если семь, то я тебе из неё такую игрушечку сделаю...
   Кровь уже перестала течь и, перегнувшись за борт, совершенно потеряв бдительность, я прополоскал окровавленную тряпку в морской воде и еле успел её оттуда выдернуть из-за двух барракуд внезапно выскочивших из под дна катера.
   - Ух ты, суки, - восхитился я и гулко шлёпнул тряпкой по воде, - шустрые какие. Серёга у нас в прошлых лагерях смешной случай был. Отпросились мы в выходной день съездить на рыбалку. Хороший улов был, даже штук десять лангустов словили. Костёрчик запалили, ведро повесили и туда четыре штуки лангустов кинули. Получилось - пальчики оближешь. Естественно, выпили. Ну, сидим, базарим и один из взводников... Надо сказать, блин, уже "дед Карибского бассейна"... пошёл бродить по берегу. То по песочку, то в волны забредёт. Смотрим, а он весело так бегает по колено в воде и пикой тыкает энергично и кричит: - Ребята, ребята, смотрите какая скумбрия длинная и узкая плавает... И много её здесь...
   Мы похватали пики и побежали к нему. Скумбрий узких и длинных не бывает. Вовремя мы туда подскочили, отогнали этих тварей и говорим ему: - Эдик, идиот... Это же барракуды... Сейчас залопали бы тебя...., - ох и ржали мы, когда он из воды бледный выскочил.
   - А чего ты можешь с солдатом глубоко нырять, а я нет? - Резко изменил тему.
   - Откуда я знаю... Может у меня толстая кожа... Не знаю, но ты урок получил и не ныряй больше так. Знаешь, как с ракушками обращаться?
   - Знаю...
   - А то давай, мои бойцы всё сделают.
   - Нееее..., я сам.
   День закончился хорошо. Пока Серёга собирал закуску у себя дома, я нашёл ржавых гвоздей. Позагибал их, проткнул моллюсков внутри раковин и развесил на солнцепёке. К следующему утру или обеду раковины под своей тяжестью освободятся от своих хозяев. Ну а дальше дело техники. Потом пришёл Сергей и мы просидели, усугубляя и общаясь, чуть ли не до полуночи, когда приливная вода действительно подошла вплотную к крыльцу и мы, дико хохоча, ссали в океан, качественно повышая её солёность.
   Утром я проснулся от сильного сушняка и сумел его победить только после трёх кружек крепкого кофе, от которого меня кинуло в обильный пот. Но пора было браться за работу, ради которой я сюда приехал.
   Позавчера, после утреннего развода меня к себе вызвал Подрушняк.
   - Цеханович, завтра выезжаешь в Гуанабо. Там, сильным штормом, смыло весь песок с пляжа главного военного советника. Вот его и восстановишь...., - командир дивизиона рассмеялся, увидев мою невольную реакцию и перекосившуюся от удивления рожу, на которой прямо было написано - И как это я, блин, сделаю?
   - Не лупай глазами, а то выпадут. Слушай дальше. Идёшь в инженерно-сапёрную роту. Командир роты уже всё знает и готовит под тебя экскаватор. Но ты после обеда проконтролируй, чтоб потом не звонил оттуда и не жаловался на подсунутый плохой экскаватор. Самосвал заберёшь наш, им будет заниматься Дуванский. Командировку рассчитывай на неделю. Получай продукты, топливо и завтра вперёд. Вопросы есть?
   Я надул щёки и медленно спустил воздух: - Да как бы и есть, и как бы их и нет. Думаю, что на месте разберусь....
   Вот сейчас я и рассматривал небольшой пляжик - шириной метров пять и длиной....
   - Боря, и соседний тоже...., надо. - Сергей кивнул на соседний участок.
   - Сергей, - я недовольно поморщился, - мне сказали про пляж только генерал-полковника. А главному политрабочему пусть его коллеги насыпают.
   - Боря, он в субботу тебя вот здесь по стойке "Смирно" поставит и расскажет про "пыль на ветру". И всё равно ты будешь это делать, только с испоганенным настроением. Тебе это надо?
   - Да не надо. Ладно, посмотрим....
   В принципе, каких-либо проблем я не видел. Нормальный экскаватор есть, самосвал тоже. Песка кругом навалом. Надо только найти где его побольше намыло морем да и всё. Туда экскаватор...., да дня за три закончу.
   Сначала проехал по пляжу Гуанабо. Народу практически не было. Песок был. Но мне показалось что слой тут не совсем толстый и пляж узкий, метров пять-семь. Правда, в одном месте, кажется, копать можно и совсем недалеко. Ладно. Запомним. Поехали дальше. Развернулся и поехал в сам город. Немного покрутился по нешироким улицам и выехал на край городского пляжа. Вот это да. Шириной метров пятьдесят-сорок и общей длиной километров семь. Правда, длина городского была километра полтора и он дальше переходил в пляжи Аламара и Санта Марии, где стояли шикарные туристические комплексы для иностранцев.
   Но самое главное. Прямо передо мной высилась здоровенная куча песка высотой с трёхэтажный дом и ёмкостью как бы не в четыреста, а может быть пятьсот моих самосвалов. И такие кучи виднелись по всему пляжу, через километр. Я чуть ли не с любовью обошёл отвал чистого и крупного песка, под взглядами немногочисленных кубинцев.
   - Андрюха, - весело завопил водителю самосвала, - вот её мы и звизданём начальнику на радость....
   Быстро вернулся на базу. Водитель экскаватора на месте и через полчаса мы уже ехали по улицам Гуанабо, но тут же столкнулся с новой проблемой. Здоровенный и высокий КРАЗ, с торчащей ковшом экскаватора никак не мог проехать к пляжу. Улицы ещё, блин, не давали как следует повернуть или развернуться, а многочисленные электрические провода низко висели над дорогой. Помучившись так с час, я разозлился хорошей русско-военной злостью и как Наполеон решительно махнул рукой на улицу, выходящую к пляжу. Перед въездом КРАЗ остановился и из кабины выскочил водитель.
   - Товарищ старший лейтенант, да я тут им все провода на машину соберу... Отзвиздюлят нас.... - И зачесал озадаченно затылок.
   Проблема была в том, что мы были в гражданке. Бойцы в брюках и рубашках с короткими рукавами, а я в шортах сделанных их потрёпанных джинсовых штанов, да ещё по нынешней моде разлохмаченных внизу. Потная майка и на носу тёмные очки в стиле Сильверста Стеллоне. Да таких могут и отметелить местные аборигены. Были бы по форме...., а тут вот так. Но это были такие мимолётные мысли, от которых по молодости и русской бесшабашности, как правило, отмахиваются.
   Сказав русское магическое слово - Хусим, я опять махнул рукой и поехал первым. Сзади заревел двигатель КРАЗа и, весело собирая на стрелу экскаватора все провода, под хорошее искрение электричества, вопли и крики жителей, мы довольно шустро промчались по улице и умчались к вожделенной куче песка, пока местные прочухивались - Кто? Зачем? Куда и какие скоты?
   Фигня всё это. Самосвал будет ездить по другой дороге, а КРАЗ вечером уведу по кругу, вокруг города. Заодно и на завтра разведаю безопасную дорогу. Работа пошла сразу весело и активно. Поставил удобно КРАЗ и давай мослать на самосвал песок. Одна ходка максимум двадцать минут. Через час я заскучал и стал подумывать, что надо бы в самосвале старшим поездить, но и с другой стороны экскаваторщика одного не хотелось оставлять. Было смутное ощущение приближающихся неприятностей и я стойко боролся со скукой, бродя по берегу.
   Предчувствия меня не обманули. Из прибрежной улицы неожиданно выскочил открытый УАЗик, заполненный кубинскими военными и ринулся в мою сторону или в нашу, потому что я в этот момент стоял у экскаватора и разговаривал с бойцом. Из резко остановившегося УАЗика выскочили кубинские бойцы, напали на меня и профессионально завалили лицом на песок, заломив назад руки, после чего одним движением больно надели наручники на запястья. Разобравшись со мной, требовательно замахали, бойцу и тот растеряно вылез из кабины на песок. Но ему, слава богу, ласты не стали крутить, лишь многозначительно помахали кулаками перед рожей и веско сказали по-испански - Конец работы.... И, подняв меня с песка, стали грузить в УАЗик. Уже сидя в машине: всем телом, усиленным морганьем глаз и другими телодвижениями, телепатически, постарался передать водителю КРАЗа основную мысль - Я задержу их...., а ты грузи самосвалы по максимуму.
   И, как это не удивительно, но боец понимающе мотнул головой, провожая взглядом отъезжающую машину. Ехали мы минут десять и остановились перед высоким каменным крыльцом здания явно штабного типа. Вывеска, входящие и выходящие военнослужащие, в основном офицеры, только подтверждали это. Мне помогли вылезти и, слегка, но болезненно подталкивая в спину в районе почек, повели вовнутрь. Под любопытными взглядами встречавшихся военных, поднялись на второй этаж и зашли в большой кабинет, где меня обступило несколько офицеров и сходу, агрессивно, стали задавать вопросы: - Кто такой? Как зовут? Что делаю здесь и почему стал копать песок?
   Я прекрасно понимал о чём меня спрашивали, но обрадовано и непонимающе вытаращил глаза. Чем вызвал разочарованные всплески руками и общее мнение - Хоть и русский, но - Идиот...
   Они как-то сразу потеряли ко мне интерес, оставив на некоторое время в покое. А я продолжал сидеть, наблюдая за рутинной работой кубинских офицеров, гадая - Куда попал и как долго продлится мой арест? В довершении ко всему, чёртовы кубаши, сильно сдавили наручниками запястья и они стали затекать. Но, слава богу, хоть ссать не хотелось, а то по закону подлости - могло и захотеться.
   Но уже через полчаса обстановка резко изменилась. В кабинет вошла стройная и темнокожая кубашка с погонами старшего лейтенанта и сразу же, на хорошем русском языке, спросила: - Кто вы такой?
   - Ну, наконец то..., - сварливо заворчал я, - скажите им чтоб, наручники сняли, а то руки затекли.
   Вокруг нас снова собралась целая куча любопытствующих и кубашка кинула несколько фраз, после чего с меня сняли наручники. И дождавшись, когда я перестал разминать запястья, ледяным тоном опять задала уже несколько вопросов: - Кто вы такой? Кем работаете? Цель вашей работы?
   Когда вязали, меня не обыскивали: потому что и так было видно, что оружия и ещё чего то у меня не было. И в задний карман шорт, заглянуть не удосужились, откуда я достал красного цвета пропуск в бригаду с фотографией и печатью, где было написано моё воинское звание, фамилия и внизу мелким шрифтом на испанском языке рекомендовано оказывать всемерную помощь.
   Честно говоря, в течении целой минуты я наслаждался произведённым впечатлением. Они думали, что зацапали цивильного русского, на котором можно было заработать неплохие очки, а тут военный, за которого можно было и получить.
   - А кто вы такой? Кем служите? - Растерянно спросила кубашка, верчя мой пропуск.
   Я взял из её рук документ и солидно произнёс: - Начальник разведки....
   Изумлённая тишина. Как говорится в одном очень известном комедийном фильме - Чьёрт Поберьи....
   Все довольно сконфужливо стушевались и мигом рассосались по своим столам, старательно углубившись в дела, предоставив решать что делать со мной кубашке. Та тоже растерялась. Приехала переводить, а надо что-то решать....
   - А зачем вам песок? - Чтобы как-то заполнить томительную паузу спросила старший лейтенант, а остальные навострились за своими столами.
   Говорить, что я вожу песок на личный пляж начальства, было некрасиво да и неудобно. Поэтому пришлось соврать, типа - возим песок взамен смытого на пляж пионерского лагеря, чтобы через неделю побаловать детей офицеров.
   Моя ложь прошла на "УРА" и все присутствующие в комнате, в том числе и симпатичная кубашка с уважением посмотрели на меня, видя во мне СССР, который для советских детей ничего не жалеет, а мне стало слегка стыдно.
   - Если вопросов ко мне больше нет, так я тогда поехал...., или вы меня отвезёте. Мне сегодня нужно ещё самосвалов двадцать песка привезти. - Поднялся со стула, изобразив на лице вопрос. Кубашка повернулась к присутствующему в помещении капитану, который тут был старшим и перевела ему мой вопрос.
   Капитан отрицательно покачал головой и заговорил одновременно открывая дверцу большого железного шкафа. Говорил он невнятно, но было понятно - Отпускать он меня отпускает, но копать не разрешает.
   - А почему? Там песка и этих куч.... Что, жалко что ли?
   Капитан достал карту и, расстелив её на столе, стал показывать карандашом. А я и без него всё усёк моментально. Карта побережья. Есть тут и Гуанабо, Аламар и Санта Мария. Но самое главное - это условные обозначения. Блинннн...., это ж карта обороны побережья. Вот сектора обстрела, наблюдательные посты, границы зон ответственности.... Всё красиво подретушировано. Но самое главное - крайняя линия сектора исходила из точки, где была моя куча песка. Я сразу ткнул пальцем в неё.
   - Это что такое?
   Из пространных объяснений капитана я понял - в кучах песка законсервированы бетонные доты....
   Я вскочил, как ужаленный: - Бля..., быстрее..., быстрее... Поехали на место, - и стал теребить кубинцев. Пока объяснил, пока мчались на машине, но всё равно опоздали или успели вовремя - это как кому. Я успел. Потому что самосвал и КРАЗ обступили разъярённые кубинцы, обитатели улицы, где мы беспардонно оборвали все провода. А военные кубинцы опоздали - из кучи песка обнажилось часть бетонной конструкции с железными дверями. Пока часть кубинцев ругались с моими солдатами, другая уже орудовала железным ломиком, пытаясь проникнуть во внутрь.
   Со мной приехала целая толпа военных, которые мигом и жёстко разогнали протестующих и чересчур любопытных. Теперь они ходили вокруг кучи, горестно качая головой. Убедившись, что ни бойцы, ни техника не пострадали, присоединился к кубинцам и, чувствуя свою вину, предложил помощь. Мол, я сейчас экскаватором закопаю всё обратно, но от меня с досадой отмахнулись. Сами....
   Да и чёрт с вами. Мы свернули экскаватор и дальней дорогой ушли обратно на базу. Я "зачесал репу" - Что делать? Где брать песок? Ясно, что на пляже хрен возьмёшь.... Придётся наверно там, на первом месте брать....
   После обеда, опять самосвал впереди, сзади КРАЗ выехали на наш дальний край пляжа Гуанабо. Остановились и начали совещаться. Песку тут было явно мало, да ещё он замусоренный травой и мелкими кустарниками. Самосвалов десять наберём - А где остальное брать?
   - Ладно, парни, давайте хоть это, а потом я буду думать....
   Развернули экскаватор, копнули.... Чёрт... Слой песка ещё тоньше, чем думал.
   Самосвал успел сделать ещё пару ходок и из-за прибрежных бугров появилась полицейская машина с включенными мигалками.
   - Блин..., опять за мной. Что за страна такая? Песка кругом до полна и хрен возьмёшь. Неужели опять руки крутить будут. - Наученный горьким опытом, только они угрожающе вылезли из машины, я им сунул под нос свой документ. Полицейские внимательно вникли в текст и сразу стали очень вежливыми, но ехать мне с ними всё равно пришлось, хоть и без наручников. Блин, ну что за день? Привезли меня в городское полицейское управление, прямо к начальнику. Полковнику. Разобрались со мной быстро и сказали - НЕЛЬЗЯ.
   - А где тогда можно? - Тупо спросил.
   - Езжай в муниципалитет. Это их земля и договаривайся, а без разрешения нельзя.
   Полицейские были так любезны, что отвезли меня к главе города и я в своих дебильных шортах, потной майке предстал перед чиновником. Разговора не получилось. Я со своим куцым испанским не мог толком объяснит ситуацию, а тот, зная, что перед ним советский офицер, пытался добросовестно вникнуть в проблему и ничего не понимал.
   Плюнул, встал из-за стола и ушёл, хлопнув громко дверью и прямо из муниципалитета опять в городскую полицию, к ихнему начальнику, который в этом городе имел реальную власть.
   - Так, компанейро коронель, ничего не знаю - выручай. Мне нужен переводчик. Давай, а то я тебе здесь ископаю всё на хрен и твои заколебаются за мной ездить по всем пескам.
   Начальник попался с хорошим чувством юмора и с пониманием отнёсся к моей просьбе. Куда- то мигом позвонил, о чём-то долго договаривался, весело глядя на меня. Вызвал полицейских и приказал отвезти советика официала в городскую тюрьму. Там всё знают и быстро примут, добавил он улыбаясь во все тридцать два зуба.
   Ну что ж - Тюрьмой меня не испугать. Видать сегодня мне придётся испить "горькую чашу передряг" до дна. Успокаивало и вселяло надежду в лучший исход одно - наручники на руки не надевали, обращались вежливо и мною овладело здоровое любопытство - Что ж посмотрим - что это за тюрьма такая.
   Так уж получилось по жизни, что всё своё смышленое детство, юность, вплоть до армии я провёл около Зоны и хорошо знал, что это такое. Знал и о нравах внутризоновых. Даже один раз побывал в заложниках. Отец у меня был капитаном МВД и сотрудником этих Зон. Поэтому не только знал, но и частенько вместе с ним посещал Зоны.
   Здесь, на Кубе, я тоже сталкивался до этого с тюрьмой. Но только чисто внешне. В районе сбора по тревоге располагалась кубинская тюрьма. Всё как обычно. Высокий бетонный забор, с бетонными вышками по углам. Внутри огороженного пространства стояло большое четырёхэтажное бетонное здание, кубинской архитектуры, предполагающие сильные сквозняки для прохлады. Решёток на окнах не было. Были узкие щели, по идее усиливающие перемещение воздуха внутри. Но вряд ли это помогало. Открытое для прямых лучей солнца, бетонное здание наверняка сильно нагревалось и духота там была ещё та.... В километре от тюремного расположения раскинулось место для работы самих заключенных. Глубокие и большие карьеры, разрабатываемые вручную. Высокие, отвесные стены, дно на глубине метров в десять. И самое интересное. Перед тем как начали разрабатывать эти карьеры, там стояло полтора десятка пальм. И их срубать не стали, а углубляясь вокруг них, оставляли пятаки земли диаметром метра два, на которых и росли пальмы. Когда начали копать, не знаю, но сейчас каждая пальма росла на отдельном столбе высотой в десять метров. Как они там, на каменных столбах, подпитывались влагой - не знаю, но было занятно смотреть на такую диковину.
   Городская тюрьма Гуанабо представляло собой тоже высокую, побеленную стену, внутри которой виднелись крыши нескольких зданий. У ворот нас уже ждали и меня передали двум тюремщикам, которые вежливым взмахом руки пригласили пройти в открытую дверцу в больших и глухих железных воротах. Внутренний двор был чистым и разделён несколькими решётками на сегменты, в которых не было видно ни одного человека. Провели в административное здание, поднялись на второй этаж и зашли, как я понял, в кабинет начальника тюрьмы, по казённому скучный. За большим и голым столом сидел сам начальник в форме, а рядом на обшарпанном стуле импозантный кубинец, лет тридцати пяти, но по неким неуловимым ньюансам от него веяло не хилой подчинённостью.
   Всё объяснилось довольно быстро. Широко и приветливо улыбаясь, начальник тюрьмы произнёс небольшую речь, а второй кубинец, на отличном русском языке перевёл её содержание.
   Начальник тюрьмы знает о проблемах советского офицера и по просьбе начальника полиции предлагает услуги переводчика.... Чем я приятно был удивлён.
   Тут же на столе тюремщика, непонятно откуда, материализовалась бутылка рома, пара стаканчиков и совсем немудрящая закуска. Практически на один зуб. Ром мгновенно разлился, один стаканчик оказался в моей руке, второй в руке начальника, который торжественно предложил выпить за Советско-Кубинскую дружбу и дальнейшее содружество.
   - А ему...? - Кивнул головой на переводчика.
   - А мне не положено, я заключённый...
   - Хм..., ну ладно тогда, - и выпил за Дружбу.
   В ходе последующего возлияния, выяснилось удивительное. Мне отдают этого заключённого, на всё время пока я выполняю свою задачу, чем поставили меня в хороший тупик. Я уж не говорю про моё изумление.
   - За что сидишь и сколько? - Задал вопрос.
   - За воровство. Дали восемь лет. Отсидел шесть.
   С удивлённо-вопросительным выражением посмотрел на начальника тюрьмы, и тот, уловив смысл вопроса, утвердительно закивал головой.
   - Тебя как зовут?
   - Мартин.
   - Так я что, за тебя ещё должен отвечать? Ты скажи своему начальнику, что у меня нет камеры, куда на ночь я тебя бы запирал. И нести ответственности не хочу за тебя. А если сбежишь?
   Мартин рассмеялся: - Да куда с острова я сбегу!? - И добросовестно всё перевёл.
   Всё остальное решилось быстро, в течении поглощения последующих пяти стаканчиков, и мы уже через пятнадцать минут стояли за воротами тюрьмы. Я за этого зека даже не расписывался. Ну и нравы! Кому в Союзе расскажу - не поверят.
   Но тут возникло другое обстоятельство, которое надо было решать. Пока я тут разбирался со всеми этими препятствиями, наступил конец рабочего дня и ехать в муниципалитет было бессмысленно.
   - Чёрт..., - я с досадой чертыхнулся. Под стаканчики рома всё решалось быстро и чётко. То есть, что на ночь я мог либо вернуть Мартина в тюрьму, либо он ночует вместе со мной или с солдатами. И теперь возвращать его обратно, за каменную стену, было по-человечески неудобно. Но и везти к себе, да ещё с ним ночевать - тоже не горел особым желанием.
   Но Мартин, правильно поняв мои терзания, предложил свой вариант.
   - Борис, - уважительно обратился он, - я местный. С Гуанабо. Давай на ночь уеду к себе, а утром приеду туда, куда скажешь.
   Хоть я и не нёс за него ответственности, и не расписывался - всё равно колебался, не зная как поступить.
   - Вы, Борис, не беспокойтесь. Никуда я не сбегу. Если бы я был дураком, меня ни за что не выпустили с вами отсюда. Всё будет нормально и мне совершенно не выгодно подводить начальника тюрьмы. Куда мне утром и во сколько подъехать?
   - Ну и ладно, - решился я и махнул рукой в сторону базы, - в восемь часов приедешь туда, где ресторан "Венеция" стоит. Знаешь его?
   Мартин улыбнулся: - Знаю, знаю... Там директором мой хороший товарищ работает, так что там и покушать можно будет. Во..., удивится то он, увидев меня в ресторане.
   На том и порешили. Я записал его адрес, остановил такси и уехал к себе. КРАЗ и самосвал были на месте. Прождав на пляжу с час, бойцы свернулись и уехали на базу.
   Сергей был занят и не мог выслушать мою дневную одиссею, поэтому вечер провёл в одиночестве. Прямо у крыльца развёл костёрчик, тушёночки разогрел, кое что ещё и в одиночку, не спеша, с чувством и расстановкой, хорошо надрался. Сидел на крыльце, лупал пьяными глазами на звёздное небо и с любопытством наблюдал за приливом, тихой сапой подбирающийся к крыльцу.
   Утром на удивление проснулся свежим и бодрым и после завтрака увидел перед воротами базы Мартина. Тот тоже выглядел отдохнувшим и посвежевшим, а в руке он довольно многозначительно держал полиэтиленовый пакет.
   - Это вам, Борис, от всей души и в благодарность, - я заглянул. Что ж вполне стандартный набор, но главное от души.
   - Вот на обед его и пустим, а пока поехали договариваться.
   Вот тут то я и оценил удачу в лице Мартина. Tого знали чуть ли не все жители города и вопрос в муниципалитете был решён практически за пятнадцать минут. Через полчаса мы были на песчаном карьере, где Мартин договорился о внеочередной погрузке нашего самосвала, когда он будет туда приезжать. Мы тут же загрузились и сделали первую ходку с нормальным и чистым песком.
   Вторую и последующие рейсы водитель уже ездил без меня. Вместо себя я старшим машины посадил водителя КРАЗа, а сам с Мартином сели у меня в комнате и неплохо посидели. Мартин, правда, выпил совсем немного.
   - Мне, Борис, нельзя. Всё-таки я заключённый...
   Ну, нельзя, так нельзя. Я не настаивал, но наконец-то "оторвался" на кубинце, знающий русский язык и всё задавал и задавал вопросы про местный менталитет, давно интересующие меня.
   Потом Мартин отпросился на два часа, а я в это время покатался на самосвале и до обеда мы сделали порядочное количество ходок и дело хорошо пошло вперёд. На обед я с Мартиным пошли в ресторан "Венеция", в двухстах метрах от базы. Часть ресторана стояло на берегу, а другая выходила метров на пятнадцать в океан и было довольно занятно и приятно сидеть на деревянной террасе и видеть с трёх сторон одну воду и слушать как внизу плещутся волны.
   Товарищ Мартина был приятно поражён и одновременно обрадован встрече со старинным другом и об оплате и заказе блюд речи даже не стояло. Мы были гостями ресторана и ресторан выставил на стол самое лучшее.
   Выпили по первой, выпили по второй. Друзья оживлённо общались, а я им не мешал. Лишь Мартин иной раз спохватившись, виновато улыбался, но я махал рукой - не обращай, мол, внимание. Утолив первый голод в пище и выпивке, я сидел расслабленно за столом и лениво разглядывал ресторан и его посетителей. Надо сказать, что ресторан и весь его внешний антураж был средний. И цены были тоже средние. Кубинцы посещали его редко и основными посетителями были иностранцы, у которых денег в избытке и для которых ресторан с его террасой выходящей в океан были милым времяпровождением. Вот и сейчас, кроме нас в ресторане были пара кубинцев и человек пятнадцать иностранцев. За соседним столиком сидела пожилая пара немцев. Он пил и ел обстоятельно и больше молчал, слушая восхищёно-глупую трескотню свой супруги. А та возбуждённо и счастливо щебетала, делясь своими восторженными эмоциями от поездки. Я тоже радовался вместе с ней, но только от сознания, что за эти пять лет не забыл немецкий язык и почти полностью понимал женщину.
   Мой взгляд лениво блуждал по ресторану, потом перебрался на океан, но не задержался надолго, потому что кроме как на череду бесконечных зелёных волн и далёкий, пустой горизонт, смотреть было не на что. Прошёлся по берегу и уткнулся в нашего бойца бодро шурующего к небольшому, в виде круглой беседки, бару, вокруг которого стояло несколько машин приехавших иностранцев, в том числе и одна с дипломатическими номерами. Не понял? Я настороженно наблюдал за целеустремлённо шагающим бойцом, думая что он всё-таки минует её и уйдёт в сторону посольского пионерского лагеря. Но боец спокойно скрылся в беседке. Бросил мимолётный взгляд на часы. Угу..., сослуживцы бойца и сам Серёга сейчас после сытного обеда дремлют, пережидая жару и спокойно переваривая пищу, а боец в это время...., без контроля и свидетелей.... Понятненько...
   - Мартин, я тебя попрошу. Сходи в бар и посмотри - Что там делает, только что зашедший русский солдат?
   - Хорошо, я сейчас...
   Пятнадцать минут ожидания прошли быстро, в общении с директором ресторана, а тут вернулся Мартин.
   - Ну что, водку боец пьёт? - Весело и непринуждённо спросил у вернувшегося.
   - Не..., менту. Сидит и разговаривает. По-французски чешет, как я по-русски.... А что? - Вдруг серьёзно спросил Мартин.
   - Да нет, ничего. Если водку не пьёт, пусть общается, - почти беспечно ответил, а про себя подумал, - эээээге ге..., ни фига себе, а казачок то непростой.
   Через час я покинул друзей, договорившись, что Мартин завтра утром придёт и мы определимся дальше, как работать.....
   После обеда самосвальщик с водителем КРАЗа продолжали возить песок, а я пришёл к Серёге. Минут двадцать, слегка приукрасив, рассказывал про вчерашние приключения и товарищ безудержно смеялся. И очень удивился рассказу о тюрьме.
   - Что, вот так и дали? Зека, восемь лет отсидки....? И где он у тебя?
   - Что, хочешь познакомиться? Да ради бога, завтра. Сегодня я его отпустил домой до утра.
   - Боря, ну ты и даёшь... Сбежит ведь ещё...
   - Не сбежит, - беспечно махнул рукой, - кубаш молодец, по-русски шарит, как русский. А я тут сегодня семейную пару немцев слушал и понимал. Так для того чтоб понимать - пять лет в школе на двойки учил немецкий, потом восемь с половиной лет в Германии. Испанский вон за год с горем пополам - Подай. Принеси. Сколько стоит? И ещё кое что.... Ты то сам насчёт иностранных языков как?
   - Аааа..., - Сергей махнул рукой, потом воровато выглянул в дверь, - давай, пока моя во дворе суетится дербалызнем...
   Мы быстро накатили и Сергей продолжил, начатый мною разговор: - Я тоже немецкий изучал в школе, а попал служить в Венгрию. И немецкий забыл, и венгерский не знаю, и испанский так же как ты...
   - А бойцы у тебя как? По-испански? Всё-таки сюда отбор идёт. Как они шпрехают по-испански?
   - Фигня всё это с отбором. Техникумы у большинства за плечами, а языков не хрена не знают. Тут месяц назад жене попался один кулинарный рецепт на английском языке. Я своих построил, все как на подбор - немецкий. Только один французский учил. Но тоже двоешник. Бонжур и что там еще по-французски...? Так что, Боря, нам с тобой уже поздно иностранные языки учить. Через год вернёмся в Союз и всё. Никуда больше не пошлют.
   В дом зашла жена Серёги и подозрительно посмотрела на наши слегка покрасневшие рожи. А я сделал деловой вид и, подмигнув однобарочнику, предложил: - Пошли, посмотришь на песок, может что не так, так подскажешь....
   На пляжиках главного военного советника и главного политрабочего всё было нормально. Кучи чистого и приятного на вид песка уже покрывали почти 25% процентов пляжа и мы тут же решили, вместо физзарядки утром мои и его бойцы равномерно раскидают песок по берегу и разровняют. Проконтролировав очередную разгрузку подъехавшего самосвала и уточнив, сколько он ещё сделает рейсов, мы с Сергеем плавно переместились ко мне и уже через час товарищ с огорчением констатировал: - Бля..., Боря, я опять нажрался.... Ох и влетит мне сейчас. Пойду сдаваться.
   Сергей ушёл, а я, накатив ещё грамм пятьдесят, вышел на улицу, уселся у ворот пионерского лагеря и задумался.
   - Так, Боря. Хере пить, пора включать мозги. Разведчик ты всё-таки или не разведчик? Вот и думай. В активе у нас есть следующее. Есть боец, который скрывает знание... Хорошее знание французского языка. Во время, когда его никто не контролирует он встречается с иностранцами и общается с ними. Вопрос - Случайно это или нет? Случайно он, знающий французский язык, наткнулся на француза?
   Это раз. А теперь рассмотрим всё это с другой стороны. Что у нас в пассиве? Есть пионерский и посольские лагеря, которые если и могут представлять интерес, то чисто специфический и побочный. Также здесь, на небольшом пятачке, находятся подразделение русских в количестве шестнадцати человек. Каса главного военного советника и политработника. Совместная каса командира бригады и НачПо, также его замов. Все они регулярно, раз в неделю посещают побережье и живут, и отдыхают тут. За касами советника и его политработника есть ещё одна каса, по моему посольская. Ну..., тут надо узнать поподробнее. На этом же пятачке располагаются дома министра внутренних дел Кубы и других высокопоставленных чиновников. Я уж не говорю про базу боевых пловцов. То есть вполне интересная территория для иностранных спецслужб.....
   Я давно вышел из возраста, когда зачитываешься низкопробной шпионской литературой, где шпиону важно узнать - Сколько солдат в полку? Сколько там танков и автоматов? Сколько орудий и где стоит сам полк? Каковы запасы и где склады полка?
   Всё это для детей и пионеров. И сколько в нашей бригаде автоматов и солдат, наш потенциальный противник знает лучше, чем начальник службы РАВ и строевая часть. Всё это фигня. Вполне уверен, что лучше нас знали все наши задачи, маршруты и сроки предстоящих учений. А уж наша тактика времён Великой Отечественной войны наверняка набила им оскомину. И сейчас настоящую разведку интересует больше информация другого рода. Информация о людях, о командирах и начальниках. Только не та, что пишется в служебных и комсомольских характеристиках, а другая - негативная и любопытная. Что любит? Чем увлекается? Жадный или не очень? Страдает завистью или пессимизмом? Может ли в сложный момент принять решение или оно аморфное создание? Доволен ли своим положением? Любит ходить налево? Каких любит - толстых, худеньких или грудастых? Или ещё лучше - может быть он любит мальчиков? А как квасит? Может ли он по пьянке или хвастаясь, строя из себя значительного начальника, с таинственным видом разболтать секрет? А может он ширяется? Скотина, сволочь порядочная, ворюга или же наоборот отличный командир, решительный и грамотный, за которым личный состав пойдёт в огонь и воду? Вот эта информация их и интересует больше всего, для того чтобы влиять, для того чтобы и дальше качать секреты как военные, так и личные других военнослужащих, а также вести незаметную подрывную работу.
   Так, тут всё понятно. А теперь что мы тут имеем в активе потенциальных врагов? Пляж, пусть не такой чистый и просторный как в самом Гуанабо, Аламаре и Санта Марии, но куда можно беспрепятственно и легально приехать любому, не вызывая никаких подозрений. Ресторан "Венеция" и небольшой барчик, из которых спокойно имеется хорошая возможность наблюдать за практически всеми местными советскими объектами и их обитателями.
   Ещё рядом с нашим пионерским лагерем располагались несколько жилых касс. И из одной, примыкающей к пионерскому лагерю, постоянно и ежедневно велось наблюдение. В восемь часов утра у окна садился старый кубаш и сидел там с небольшим перерывом весь день. А с его окна было видно всё. Вот этим и займётся завтра Мартин. Также пусть он соберёт информацию и по бару и по солдату. С кем, как часто и почему?
   Утром все эти вопросы я поставил перед Мартином. Он долго и молча смотрел на меня исподлобья и я выдержал его взгляд.
   - Зачем это вам надо? - Наконец-то спросил он.
   - Мартин, даю тебе честное слово, что ни один кубинец не пострадает. Но мне это надо знать, - твёрдо произнёс я.
   - А если откажусь?
   - Через час ты будешь сидеть в тюрьме. И хочу сразу предупредить, чтоб всё было по-честному и без обид. Тебя в тюрьме изолируют. Пойми меня правильно, я просто вынужден это буду сделать, - я блефовал и единственно, что мог выполнить, это действительно прямо сейчас отвезти его обратно в камеру. Тем более, что он мне уже не был нужен. Ещё два-три дня и с песком я закончу. Такое действие с моей стороны было бы не совсем порядочным, но я тоже должен проявить определённую твёрдость - хотя бы на словах. Чтобы как-то подвигнуть его в мою сторону, после недолгого, но многозначительного молчания, продолжил, - а так я тебя отпускаю на двое суток. Не знаю, как ты будешь решать мою задачу, но послезавтра утром ты должен будешь дать мне информацию. Только давай, Мартин, без соплежуйства. Откажешься, я сам добуду эту информацию, но с моим знанием испанского языка могу потом принять неправильное решение или что-то не так понять. И ты мне должен помочь всё правильно понять.
   - Мартин..., Мартин, - затеребил опустившего голову кубинца, - так ты мне поможешь или нет?
   Кубинец тяжело вздохнул и уныло произнёс: - Хорошо. Помогу.
   - Лады..., только давай договоримся сразу - Никому и ничего. И тебе спокойнее и мне лучше.
   Делать в принципе было нечего и решил до обеда поездить старшим самосвала. Заканчивая последнюю ходку, я увидел на территории пионерского лагеря зелёный УАЗик. Гадая, кто это мог бы быть, направился к автомобилю и тут увидел, выходящими из-за здания командира дивизиона и зампотылу, майора Пороховщикова.
   - Товарищ подполковник, за время выполнения работ происшествий не случилось. Здравия желаю.
   - Здорово, здорово, Цеханович, - Подрушняк добродушно поздоровался со мной, потом поздоровался Пороховщиков, - сколько тебе осталось ещё?
   - Дня через три-четыре закончу...
   - Ну и хорошо. Мы вот тут с Григорием Ивановичем к тебе на пару суток приехали. Решили немного отдохнуть. Пошли, покажешь, что ты там наработал и можно пообедать.
   Утром солдаты раскидали привезённый песок и теперь та часть пляжа, как по закону подлости замполитовская, смотрелась цивильно, свежо, а на половине главного военного советника бугрились кучи и угрожающе торчали глыбины камней. Честно говоря, Подрушняку было наплевать на этот пляж, на песок и на главного военного советника тоже. Проявив дежурный интерес, чтобы потом если что сказать - я там был..., я проконтролировал и в зависимости от ситуации, добавить - либо указал на выявленные нарушения и недостатки. Или же наоборот, вмешался и исправил ситуацию, в результате чего задача была выполнена.
   - Ну, что ж..., вижу дело у тебя идёт, вмешательства не требуется... А как у тебя здесь с обедом?
   Мы расположились на веранде ресторана и я махнул рукой директору, выглядывающему из дверей подсобки, в глубине которой едва проглядывался Мартин. Подлетела официантка, приняла заказ и умчалась.
   - Что то ты многовато заказал, - выразил опасение в смысле денег комдив, а у зампотылу, судя по задумчивым глазам, в башке заработал счётчик денег - Хватит, не хватит....? Рассчитаться.
   - Всё нормально, товарищ подполковник, - и рассказал историю своих приключений.
   - Ни хера себе, - удивился Подрушняк с зампотылом, - да ты тут неплохо устроился, - обед бесплатный с пойлом, персональный переводчик....
   Мы очень хорошо посидели в ресторане и вышли оттуда уже изрядно потяжелевшие. Моё начальство хотело "продолжение банкета". Но для продолжения необходимо было "энное" количество спиртного, которое имело нехорошее свойство кончаться именно в тот момент, когда всё только разворачивалось, а душа требовала.... Да ещё если двое суток. Тут проблему нужно было решать кардинально.
   - Цеханович, ты про знаменитый приказ министра обороны Рауля Кастро знаешь? - Мы остановились у ворот и Подрушняк вперил в меня тяжёлый взгляд.
   - Так точно, товарищ подполковник.
   - Тогда езжай к своему знакомому начальнику полиции или к береговой охране и бери у них спирт или что там у них есть.
   - Не.., к ним не поеду. Начальник полиции и так мне помог, а перед охраной береговой - мне вообще неудобно. И так им проблем создал. Дайте мне ваш УАЗик и я смотаюсь в сапёрно-инженерный полк. Он тут в километрах двадцати пяти стоит...
   - Давай, а мы пока с Григорием Ивановичем отдохнём, - комдив и зампотылу повернулись и, не спеша, покуривая сигаретки, направились к касе комбрига, где они определились с проживанием.
   А пока я трясся по каменистой дороге в УАЗике, мимо высоких и одиноких пальм, у водителя прояснил истинную причину приезда командира дивизиона. Оказывается, из Москвы прилетела серьёзная комиссия и чтоб не попасть "под каток", Подрушняк и Пороховщиков под благовидным предлогом проверки работы в Гуанабо смотались с бригады, оставив на дивизионе старшим начальника штаба. Посмеялся я и над другими бригадными и дивизионными новостями и сплетнями. А через полчаса, подняв клубы пыли при резком торможении, мы остановились перед КПП инженерно-сапёрного полка.
   И тут меня обуяли вполне справедливые сомнения. Приказ то министра обороны был - О всемерной помощи советским военнослужащим.... Если они обращаются в кубинские части...
   .... И вот сейчас я стоял перед чистеньким и опрятным дневальным по КПП, с удивлением смотревший на меня и на УАЗик с военным номером, откуда выглядывала рязанская рожа водителя в гражданской форме.
   Удивление было вполне законным. Из машины вылез непонятный гражданский в грязных шортах, потной майке и в тёмных очках. Но удивление стало ещё больше, когда он вальяжно подошёл и наглым тоном потребовал встречи с командиром полка. У кубинца, судя по взгляду, вполне возможно мелькнула мысль дать нахалу под жопу, но я, наученный горьким опытом, сунул ему в рожу свой документ и тот сразу сдулся.
   - Компанейро, давай веди меня к командиру полка. Чего стоишь столбом?
   Озадаченный и растерянный дневальный зашёл в небольшое КПП, откуда удивлённо выглядывал остальной наряд. Пока дневальный соединялся с дежурным, потом с командиром, пока виноватым голосом объяснял, что приехал непонятный русский старший лейтенант и требует встречи, я достал из УАЗика две десятилитровые канистры и с сомнением оглядел их.
   Мда...., такое впечатление что по ним проехал как минимум самосвал, может два, а после этого они года два валялись в технической каптёрке, в самом дальнем углу под кучей технического хлама. С облупленными, помятыми и ржавыми канистрами я терпеливо стоял у КПП, гадая - В каком состоянии они внутри?
   - Точно..., и там ржавчины полно...., - уверенно подумал я и увидел разрешающий мах руки дневального. Территория полкового городка была чистенькой и ухоженной и среди подтянутых, опрятных кубинских военнослужащих я смотрелся нелепо и также неуютно чувствовал себя, прикидывая, что ждёт меня в кабинете у командира полка.
   Был бы я в форме....!!!! А так, в дебильном прикиде. Меня сейчас особенно смущали замасленные шорты с длинной грязной бахромой внизу. Блин..., и это советский старший лейтенант. Ё моё... Хорошо, если меня просто обматерят и выставят обратно. Ну, прочитает кубинский командир нотацию - Что советский офицер в глазах кубинских военнослужащих должен выглядеть совершенно по-другому....
   Блин, а если задержит? Повертит в руках мой пропуск красного цвета. Эту фиговину и задержит. Конечно, я слыхал эти бравые рассказы, как кто-то из офицеров или прапорщиков приезжали в кубинские части и, пользуясь этим приказом Рауля Кастро, брали там канистрами спирт. Слыхал, но вдруг понял, что не знаю и не видел в глаза этих героев и теперь мог стать жертвой этих россказней.
   Мне даже стало ещё жарче от глупейшей ситуации, в которой так глупо оказался, причём из-за обычного своего бахвальства и самонадеятельности.
   - Блядь..., - я неожиданно для самого себя выругался вслух, и дневальный озадаченно оглянулся. Но заворачивать оглобли было поздно и как безмозглый оловянный солдатик двигался к логическому концу своего дебильного приключения.
   В Союзе со спиртом в армии были свои и знакомые проблемы. Его положено было выдавать для обслуживания оптических приборов, средств связи и другой электроники. Что такое электроника? По военному - это наука о контактах. Так вот спирт как раз и предназначался для чистки спиртом этих контактов. Самые богатые в этом плане в артиллерии были батареи управления и ракетчики. На простые батареи тоже выделяли, но спирт не доходил до нас. А если доходил то в микроскопических дозах и, как правило, эти дозы сразу же выпивались, а на контакты потом дышали перегаром и протирали. Ну, это утрированно. Давали на батарею грамм сто и этими граммами протиралась вся оптика, и все электронные контакты. А у кубинцев спирта было море. Херовенький по качеству спирт, но спирт он и в Африке спирт. А у нас в бригаде, как в Союзе, нормальный спирт был под строгим учётом. Недели две тому назад мы участвовали в командно-штабных учениях. И вот ни с того, ни с сего захотелось нам с комсомольцем дивизиона Волковым выпить и знали, что у зампотылу спирт с собой был. Вот мы и начали просить у Пороховщикова грамм по сто перед обедом. Тот долго отнекивался, но потом вдруг согласился и, загадочно улыбаясь, предупредил.
   - Только спирт с бензином... С хорошей такой частью бензина.
   - Блин, а что так?
   - В бригаде боялись, что мы мигом выжрем, вот и добавили туда бензин. Чё..., пить будете теперь?
   - А давайте...., - мы тогда выпили и сутки бензином отрыгивали.
   Вот так печально размышляя, я незаметно для себя оказался в приёмной командира полка, а ещё через тридцать секунд стоял перед самим командиром. Высокий и здоровенный негр, полковник, сидел за столом с непроницаемым видом и с презрением смотрел на это чучело стоявшее перед ним и объясняющее, что у него сегодня гранде фиеста и ему надо муча алкоголя, при этом оно ещё очень убедительно трясло двумя ржавыми канистрами.
   Негр кивнул головой на стул, и я туда уселся, гремя помятыми ёмкостями, а командир приказал дневальному кого-то вызвать. Я то знал, что он вызывает "комсомольца" полка, офицера ведавшего за патриотическое воспитание и который как правило отвечал за полковое вино. Кубинским солдатам, в отличии от наших, вино выдавалось. Вот только по сколько - я не знал. Через семь минут ожидания, которые превратились для меня в мучительные, под испытующими взглядами кубинского полковника, появился "комсомолец", подтянутый, стройный "пример тиненто", то есть тоже старший лейтенант по-испански. Из короткого диалога я сумел вычленить, что у "комсомольца" осталось только НЗ или два ящика плодово-ягодного вина.
   - Вам ящика хватит? - Ледяным тоном спросил полковник.
   Мигом посчитав: - Двенадцать бутылок по 0.7, это 8.4 литра, разделить на троих - 2.8 литра, - я решительно заявил.
   - Мало..., но давайте, - и многозначительно затряс канистрами, на что полковник закатил глаза, откинувшись на спинку кресла. Потом вернулся в первоначальное положение и безнадёжно махнул рукой, отдав распоряжение, в кратком изложение которое звучало следующем образом.
   - Веди его в парк, пусть берёт сколько хочет... Я сейчас позвоню.
   В парке, на пункте Горюче-Смазочных Материалов, которое ведало выдачей спирта было три колонки: бензиновая, дизельное топливо и к моему великому удивлению спиртовая. Военнослужащий, отвечающий за ГСМ, уже знал о спирте и приготовился к выдаче. И тут я сделал то, что повергло кубинцев в шок, а в Союзе стало бы легендой, со священным ужасом передаваемая алкашами друг другу и только шёпотом.
   - Компанейро, давай наливай, но только чуть-чуть. - ГСМэмщик вылупил глаза в удивлении и включил колонку. Я мигом вставил "пистолет" в горловину канистры и когда там забулькало заорал, - Стой....
   Пока кубинец вырубал колонку и последняя капля упала в канистру, там уже было около двух литров спирта. Тоже самое повторил со второй канистрой и с каменным лицом забултыхал канистрой в воздухе, прополаскивая внутренности, после чего под изумлённые взгляды кубинцев, смотревших из всех углов парка вылил на чахлый газон мутную и ржавую жидкость. Тоже самое проделал и со второй канистрой и также, не дрогнувшей рукой вылил алкоголь на землю, за что меня в Союзе просто убили бы.
   - А теперь - ДАВАЙ! - Дальше было всё обыденно. Набрал, проверил чистоту жидкости и прямо из канистры сделал несколько хороших глотков. Конечно, этим я рисовался перед глазевшими на меня союзниками. Со стороны это выглядело по-русски совершенно нормально: русский спокойно выпил девяностоградусную жидкость. Крякнул от удовольствия и вытер мокрый подбородок голой рукой. "Комсомолец" и ГСМэмщик были в растерянно-полуобморочном состоянии и ждали, что я сейчас упаду отравленный и с обожжёнными внутренними органами высокоградусным алкоголем и его, советского офицера, ведь нужно будет спасать, ташить в санчасть....
   А этот офицер сдавленным и осипшим голосом удовлетворённо произнёс: - Эссо нормаль....
   Какой нормаль...? У меня всё в зобу спёрло. Звиздо противный кубинский спирт, непонятно с чего его гонят - с говна муфлонов что ли? И недаром мы, русские, называем его "Шилом"... Но я был русским и советским офицером и никак не мог не показать удовлетворение от спиртного, хотя был близок к обморочному состоянию от этого говна. Мутило меня и по пути к КПП, хотя я весело, через силу, тараторил с "комсомольцем" и там же на КПП принял уже принесённый ящик вина. Беззаботно помахал ручкой из машины и поехали обратно. Но как только КПП и забор полка скрылся за пыльным поворотом, я мигом остановил машину, выскочил к колючим кустам и "метнул харч" в глубину кустов. За несколько минут активно обрыгал все кусты вдоль дороги, загубив растительность на площади примерно в пять квадратных метров. Но стало гораздо легче, после чего, под сочувственным взглядом водителя вылакал полбутылки вина и мне стало Хорошо.
   В пионерском лагере царила оживлённая суета и как только мы затормозили перед касой комбрига, водитель сразу же был озадачен. Я думал, что моё начальство будет добросовестно спать в ожидании моего прибытия. Но как только уехал, из ресторана пришёл официант и принёс от Мартина бутылку рома. Какой тут сон? Начальство благополучно и быстро выжрало бутылку и в таком пьяно-восторженном состоянии их потянуло на приключение. Когда я услышал их радостно-возбуждённое щебетанье о том, как они заломали в воде метровую акулу, у меня мокрые от пота волосы встали дыбом. То ли акула больная была и приплыла к берегу умирать, то ли увидев пьяных русских мужиков, которым всё было до звизды и которые пока её не убьют не успокоятся - отдалась им без боя. Хотя бой был, судя по азартным и восторженным впечатлениям. И если бы они, начальство, были трезвые - акула их бы почикала. Но пьяным и дуракам, как говорится - Бог помогает....
   Водитель достал из багажника здоровенный нож, больше похожий на маленькую саблю и начал воодушевлённо разделывать бедную хищницу, а командир дивизиона и зампотылу по-детски повизгивая с воодушевлением наблюдали за процессом. В пол уха выслушали мой рассказ и тут же забыли. Главное они узнали - я привёз двадцать литров "Шила".
   Тут же, под моё болезненное выражение лица, и выпили по пятьдесят граммов.
   - Говно, Цеханович, но потянет, - вынесли единодушное мнение. К этому времени водитель располосовал вдоль белое брюхо акулы и достал оттуда кровавую печень длиной с пол руки и тут же помыл печёнку в подготовленной воде. Выкинули остальную ненужную требуху и прополоскали уже саму тушу. После чего нарезали крупными кусками, посолили и кинули на громадную чугунную сковороду с уже кипящем маслом.
   Ну..., а дальше всё покатилось по накатанной колее офицерской пирушки, где много было выпито, столько же было съедено. Акула ушла просто на "Ура". Никогда не слышал чтоб акулье мясо можно есть. Один раз попал на рыбзавод, недалеко от Гуанабо и там узнал, что акулье мясо перерабатывали на удобрения. Поэтому с настороженностью ел жаренные куски. Не знаю, какое на вкус мясо взрослой акулы, но у нашей, молоденькой, оно оказалось сочным, вкусным и с такой пикантной кислинкой. Я пил исключительно только вино, а Подрушняк с Пороховщиковым схлестали спирт, поэтому на следующее утро они только болезненно таращили мутные глаза и никак не могли вспомнить ни акулы, ни её печёнки, ни даже как убивали несчастную рыбу, случайно попавшиеся у них на пути.
   - И что..., это мы её....? - Не верящее тянули они и испытующе смотрели на меня, ожидая извиняющего смеха. Не помнили они и "Шило", но когда я их подлечил, они весело смеялись над всем, что я им рассказывал о вчерашнем дне.
   Видя, что всё может повториться как вчера, с самого утра, я банально сбежал от своих командиров, сославшись - что просто обязан быть старшим самосвала. Когда в обед, осторожно заглянул на территорию пионерского лагеря, ожидая увидеть разруху и разгром, подполковник и майор спали в блаженном забытье и я их не осуждал. Ну..., бывает, ну... оторвались, ну.... И чёрт с ними...
   К вечеру они проснулись и стали копошиться, собираясь в обратный путь. Отдыхать они больше не хотели, да и сил уже не было, но остатки спирта забрали и к моему великому облегчению укатили. Не успела ещё пыль осесть над асфальтом, как из-за угла осторожно выглянул Сергей Каргапольцев.
   - Боря..., уехали?
   - Уехали, уехали, не беспокойся.
   - Да я сейчас не беспокоюсь, а вот вчера и сегодня до обеда... Я думал тут ничего целого не останется. Но вчера вечером вы так орали, что я уж думал, что тут все передрались.
   Сергей успокоено гудел, но когда заглянул в касу комбрига, он горестно замолчал лишь качал головой, разглядывая тот бардак, оставшийся после гулянки.
   Но после второй кружки плодово-ягодного вина Сергей быстро успокоился и сказал: - А..., фигня. Завтра бойца сюда поставлю и к обеду порядок будет...
   Первого кого я увидел утром, был Мартин с бутылкой рома в руках. Вчера мы с Серёгой "дали стране угля" и сейчас ощущал такой сушняк, что готов был выпить всё что угодно, но только чтобы это было сурово ледяным. Увидев бутылку рома, наверняка тёплого, меня чуть не вывернуло наизнанку. Еле удержался, зная что кубинцы крайне отрицательно относятся к "харчеметанью". Но как-то приводить себя в порядок надо было. И практически в несколько глотков выпил большую кружку противно тёплой воды, которую мгновенно выжало из меня из всех пор организма. Пришлось, как это было не противно, идти старинным русским путём. Налил крепкого рома в кружку и, задавив желание облеваться, выдул её. И через пятнадцать минут был нормальным. Выпил ещё и облегчённо выдохнул - Фууууууууу...... Я был в порядке.
   За эти минуты я не только выпил ром и сидел ждал благотворного влияния на организм, но умылся, побрился и остро взглянул на кубинца.
   - Ну..., докладывай.
   Информация была интересной и было даже удивительно - Как он за такое короткое время собрал её? Про что я и спросил, наливая себе и Мартину рома.
   - Да всё просто. Я вчера посидел с товарищем, который директор ресторана, и тихонько расспросил его. Всё-таки он здесь работает уже восемь лет.
   - Я надеюсь ты не в открытую его спросил? - Настороженно вскинулся я.
   - Борис, ну что вы меня за дурака принимаете? - Слегка обиделся Мартин, - всё это я выкачал потихоньку у него за полдня. Он даже ничего не заподозрил...
   - Молодец. Хорошо, хорошо..., - я обдумывал полученную информацию и думал - Как мне её использовать? Если по порядку, то она выглядела следующим образом. На постоянном проживании здесь проживало три семьи. Самая дальняя от пионерского лагеря и от советских солдат, главного военного советника проживала семья кубинцев. Ему и ей по тридцать пять лет. Она домохозяйка, он числился рабочим где-то в городе, но постоянно ошивался дома. Занимался подводной охотой и делал отличные сувениры из даров моря и всё это продавал иностранным туристам, которые посещали его дом ежедневно. С русскими солдатами не общался, да и русский прапорщик посещал его очень редко. Но вот рядом проживающую одинокую кубинку с двумя детьми, русские солдаты посещали часто и по очереди. Трахали её и общались с ней. Её тоже периодически посещал кубинец и тут не понятно - то ли он был её бывшим ухажёром, то ли он уже сейчас ухаживал за ней и заботился о её детях. Лазил втихушку к кубинке и сувенирщик, хотя, что вполне естественно, мог шифроваться и от жены. В доме, который был вплотную к пионерскому лагерю, проживала семья из бывших и тот, кто постоянно наблюдал из окна - бывший. К нынешней власти относится отрицательно и если бы были средства, уехал в Америку. Ресторан "Венеция" и круглый бар был хорошо известен в кругах туристов из иностранцев и они тут тёрлись практически ежедневно. Были и постоянные посетители - несколько работников иностранных посольств, приезжающие сюда с периодичностью раз в неделю в две. Боец, говорящий по-французски общается с одним из дипломатом, который приезжает раз в две недели немного отдохнуть на побережье. О чём говорят - неизвестно, но дипломат пьёт ром или вино, а русский пьёт только менту. С иностранцами общается только этот солдат.
   Вывод, только с этой информации можно сделать следующий. Даже несколько выводов.
   Первый: наша территория находится под постоянным наблюдением.
   Второе: Трахаясь и общаясь с кубашкой, бойцы вполне возможно, даже сами не подозревая, могли сливать информацию о том что знают. При правильно поставленных вопросах солдаты могут многое рассказать о комбриге, НачПо, о главном военном советнике и других советских военных периодически отдыхающие здесь. О своём прапорщике, имеющий свободный допуск, опять же, к телу главного военного советника, комбрига и других. Что очень немало важно.
   Третье: Кубинцы, проживающие здесь в основном настроены к правящему режиму либо негативно, либо нейтрально-негативно.
   Четвёртое: исходя из третьего они запросто могли работать, даже не осознавая, что на иностранную разведку и свободно, не вызывая подозрений передавать информацию кому нужно.
   Размышляя о полученной информации, я задумчиво смотрел на Мартина и тот, неправильно поняв мой взгляд, понурился.
   - Что? Теперь меня наверно отвезёте в тюрьму?
   - Зачем? - Тут уже удивился я.
   - Ну, как? Вы во мне больше не нуждаетесь. Сами обходитесь...
   Я рассмеялся и сильно хлопнул Мартина по плечу: - Хреново ты думаешь об русских. Гуляй ещё. Дня два я буду возить песок, а вот потом, как закончу... Ничего не поделаешь - придётся тебя туда вернуть. А пока иди и отдыхай. Но каждое утро, в восемь, здесь "как штык", чтоб я знал - Мартин на месте и живой.
   У Мартина даже глаза от изумления на лоб полезли от такого щедрого подарка. Обрадовался и, горячо поблагодарив, умчался в сторону ресторана.
   Ездить старшим не хотелось и к радости водителя КРАЗа я его назначил старшим, а сам решил поплавать с маской. Маску, трубку и ласты привёз с собой. Быстро во всё это облачился и, нырнув в прибрежные воды, поплыл от берега. Конечно, действовал не по правилам. Нельзя одному плавать, но я был истинно русским, который жил и действовал в таких случаях по принципу - Авось пронесёт.
   Вода чистая, чистое небо и солнечные лучи, пронизывающие небольшую толщу воды, всё это создавало чувство уверенности и безопасности. Хотя понимал, что в любую секунду ситуация может обернуться другим боком и я даже пикнуть не успею. Поэтому плыл насторожившись, оглядывая подводные окрестности. Правда, иной раз забывался, любуясь красотой подводного мира, переливающийся всеми мыслимыми красками. Чистое, песчаное дно, с кустами растительности, здоровенными морскими огурцами, с длинными полосами колышащихся водорослей, с редкими ветками белых кораллов, снующимися вокруг них и в разные стороны разноцветными рыбками всевозможных размеров - всё это завораживало и увлекало. Я плыл всё дальше и дальше от берега, дно постепенно опускалось и вскоре подплыл к полосе каменных рифов. Вскинулся над водой и оглянулся назад. Ого-го..., практически на километр отплыл. Я вновь опустил голову и поплыл вдоль рифов, наслаждаясь ощущения свободного полёта, которое складывалась от присутствия рифов. Я то плыл рядом с каменной стеной, изрезанной многочисленными разломами и трещинами, то подымался над ними и потом опускался в расщелины и стены тянулись уже с обоих сторон, а внизу подо мной проплывал разнообразный подводный мир. Всё было благостно и спокойно, хотя пару раз сердце ёкало, когда на пределе видимости вдруг возникали огромные силуэты подводных чудищ, которые при приближении оказывались плотными косяками рыб. Ракушек было мало и не особо привлекательные. Да и по честному мне некуда было их складывать. Порезвившись у рифов и полностью насладившись красотами, повернул к берегу и неожиданно быстро выплыл к ресторану "Венеция". Дно резко поднялось и я вдруг оказался в полуметре над многочисленной колонией морских ежей. Чёрт побери! Я энергично заработал ластами, пытаясь уйти в сторону, но волна мягко подхватила меня и потащила прямо на здоровенные иглы морских животных.
   - Ёлки-Палки!!!! - Чуть не заорал я, но сдержался, когда вода опустила меня на ежей. Каких то десять сантиметров не хватило, чтоб меня не накололо на иглы. Я лежал, едва шевеля ластами и дожидаясь очередной волны, чтобы она меня приподняла и пронесла дальше. Дождался, она подняла меня и через три метра опустила на новую группу морских ежей. Они были здесь везде и кругом и я оказался практически в центре колонии. И рано или поздно, но всё равно проткну себе живот. Подавляя ужас и начинающуюся панику, раз за разом уворачивался от острых игл и каким то чудом волнами меня всё-таки вытащило в сторону и я оказался на чистой воде. Ушёл обратно в море на глубокое место и уже спокойно поплыл вдоль берега к пионерскому лагерю. И тут меня подстерегало новое потрясение.
   В десяти метрах от меня на дне колыхалось немыслимое чудовище бело-водянистого цвета высотой метра два и диаметром с метр, выкинув в стороны такие же белые и гладкие ветви-щупальца. Что-то отдалённо похожее на осьминога, но не осьминог. А что такое? Даже было непонятно. Смахивало на медузу..., но не такого же размера. И щупальца - толстые, длинные, а у медуз они тонкие... Я уже знал, что медузы здесь не такие безобидные как на Чёрном море, а в большинстве ядовитые и опасные. Вроде бы плывёт такое блюдце, диаметром сантиметров двадцать-тридцать, а вокруг себя раскинула тонкие, в воде невидимые щупальца-жгутики, которые больно жгут тебя. Рыба наткнувшиеся на такой жгутик гибнет, а человека обжигает острой болью. Но если ты наткнёшься на несколько таких жгутиков и медуз, то встреча эта для человека тоже может закончиться и плачевно.
   И вот тут такая тварь. Я начал медленно, не делая резких движений отплывать в сторону и огибать по большой дуге неведомую опасность, а та стояла на одном месте и продолжала угрожающе колыхаться.
   Когда она скрылась в подводном мраке, я дал волю чувствам и очень быстро добрался до берега. И лишь после того, как хлопнул чуть ли не разом пол бутылки вина, выдохнул: - Чтоб я ещё..., да один..., никогда так бездумно не полезу в воду...
   Остальные два дня прошли в спокойной обстановке. Пляж засыпали полностью, а когда его ещё разровняли, он стал, как Сергей сказал, ещё лучше чем был. В последний день дал водителям до обеда покупаться и понырять с маской, а после обеда стали собираться. Обедал я в ресторане "Венеция" вместе с Мартиным, директором ресторана и приехало ещё трое их друзей. Обстановка за столом была грустная. Все налегали на спиртное и Мартин от них не отставал. Я его не останавливал - думаю, он знает что делает.
   Но и обед, даже такой длительный закончился. Ещё час ковырянья и мы поехали. КРАЗ я оставил на верхней дороге, проходящей по склону холмов над Гуанабо, а сам на самосвале и с Мартиным погнали в тюрьму. Процедура сдачи кубинца прошла быстро, в кабинете начальника тюрьмы. Тут же навернули ещё по порции рома с начальником. Тепло распрощался с расчувствующимся Мартиным и я вернулся к оставленному КРАЗу. Время в дороге до бригады пролетело быстро и уже на следующий день, казалось что всё это мне приснилось.
   Единственно над чем я ломал голову так это - Доводить до особиста то, что я узнал или нет? Но при зрелом и спокойном размышлении пришёл к выводу - наверняка, в небольшой команде солдат у особистов есть свои информаторы и они всё и так без меня знают. На том и успокоился. Но последующие события заставили меня поступить наоборот.
   Через три дня я сидел в дежурке и балдел под кондишеном. Дежурить оставалось несколько часов и я лениво наблюдал за неспешным коловоротом бойцов на плацу, готовившихся к инструктажу наряда. В этот момент и появился в дежурке особист Толя, который только что общался с Подрушняком.
   - Здорово...
   - Здорово, - мы хлопнулись ладонями и особист присел на стул помощника, который выгонял новый суточный наряд на плац.
   - Как отдохнул? - Непринуждённо задал вопрос Толя.
   - Это ты про Гуанабо что ли?
   - А про что ещё. Мне сейчас Подрушняк в цветах и красках рассказал, как вы там акулу жарили.
   - Да.., было дело, - неопределённо протянул я. - Что ещё тебе рассказали?
   - Про спирт, - начал перечислять особист и тут же оживлённо спросил, - что вот так приехал к командиру полка с ржавыми канистрами и они налили? Да ещё вина ящик дали? Вот слыхал про такое, но не верил. Считал, что всё это враки, а тут Подрушняк с Пороховщиковым взахлёб расписали. Ну, ты и даёшь... Молодец. У меня бы так не получилось.
   - Ну, не знаю в каких цветах и красках, тебе рассказали. Но было дело и канистры спиртом полоскал, и ящик вина тоже был. А про то, как меня береговая охрана арестовывала рассказывали.
   - Конечно, рассказали - уехал начальник разведки пляж песком засыпать, а ему там и переводчика с тюрьмы дали и ласты вязали и многое чего другое.
   Я испытующе смотрел на веселящегося особиста и неожиданно для себя задал вопрос: - Толя, хочу задать один вопрос и даю тебе Честное слово офицера, что это останется между нами. Только ответь честно. Если хочешь соврать или уйти от ответа я тебе его задавать не буду.
   - Ни фига себе завернул. Я ж не знаю, что ты спросишь. Может про то, что тебе никоем случаи и знать нельзя.
   - А что есть у тебя такие секреты?
   - Конечно, есть.
   - Ты, Толя, не ссы. Вопрос задам конкретный и общий, и без требований фамилия. Только "Да" или "Нет".
   - Ну....
   - Кто из вас отвечает за Гуанабо?
   Капитан поднял глаза к потолку и задумался на некоторое время, а потом удивлённо протянул: - А ты знаешь - Никто?
   - Как никто? - Теперь удивился я. - Такое важное место и Никто. Может ты не в курсе?
   - Как это не в курсе? - Чуть ли не обиделся собеседник, - да нас тут по пальцам сосчитать можно. Не, никого там нету... Это точно.
   - А, что там? Ты там интересное что-то раскопал? - Сам перешёл в наступление особист.
   - Э..., нет, - рассмеялся я, - сначала расскажи, потом напиши. Нет. Я то вот раскопал, а ты езжай сам и покопай. Оглянись там кругом - глядишь и кучу плюсиков перед начальством заработаешь. И головной боли тоже. А так - столби под себя место и будет у тебя официальная причина выехать туда в будние дни и отдохнуть. Заодно и семью с собой возьмёшь. Ну, а если накопаешь что-то реальное - с тебя хорошее пиво...
   На этом конструктивная часть разговора закончилась и теперь капитан вцепился меня и пытался вытянуть хоть каплю информации. Но я встал насмерть, лишь пообещал - когда он вернётся с Гуанабо сравнить полноту накопанного и если что-то он пропустил, я ему восполню.
   Особист оперативно решил с начальством вопрос командировки в Гуанабо и уже на следующий день, после обеда, Подрушняк зайдя в кабинет начальника штаба смеясь сказал: - Во, я вчера особисту расписал наши приключения в Гуанабо, так он сегодня с семьёй туда укатил отдыхать на неделю. Ты, Цеханович, ему хоть позвони туда.... намекни где и как берётся спирт.
   - Сам разберётся, товарищ подполковник, не маленький...., - а сам про себя ухмыльнулся, - во как очки перед начальством загрести охота....
   .... "Дом Стариков" славно "гудел" и мы своей компанией тоже неплохо сидели и ещё так собирались сидеть часа два. Все уже были "под шафе", когда все становились чуть ли не братьями, когда раскрывается душа для задушевного общения и ты видишь в любом собеседнике родственную душу, а окружающий мир начинал блистать яркими красками. И всё это благодаря всего лишь двум бокала пива. Правда, большим бокалам довольно крепкого пива. Не важно, что после следующих бокалов краски потускнеют и будут смазанными, и собеседник напротив периодически куда-то пропадает, и вместо товарища напротив уже сидит такой же датый кубинец и ты даже не удивляешься, что свободно шпаришь по-испански и прекрасно понимаешь кубинца. Но это будет только через два часа, тогда-то и придёт к тебе осознание, что ты "готов" и тебе уже пора "на базу" - домой. И с включенным автопилотом, ничего не помня: как ты дошёл до автобусной остановки, где ждал этот чёртов автобус двадцать минут, при этом раз пять бегал в кусты и орошал кубинскую землю обильной и мощной струёй, как ехал восемь минут с Сантьяго де Лас Вегас и умудрился не заснуть, а слезть именно на своей остановке, у "Шайбы", потом полз ещё до дома, где тебя встретит разгневанная супруга. И на следующее утро, когда тебе будет не до того, тебе жена мстительно выложит весь накопленный ею негатив...
   Но всё это будет завтра, а сегодня и сейчас мы оживлённо общались, органически слившись с такой же пьяной обстановкой пивной с вычурным названием "Дом Стариков".
   В самый разгар посиделок во внутреннем дворе пивной появились ещё двое русских офицеров. Это был особист Толя и особист "Четвёрки". Видать они усугубили ещё в бригаде и приехали в город добавить. Все столики во дворе были заняты и вполне логичным было их решение подсесть к нам. Выхватили по пути стулья кубинцев, отлучившихся то ли в туалет, то ли за следующими бокалами. Если бы это было началом посиделок, то их появление за нашим столом было бы встречено недовольным ворчанием, но после двух бокалов это было вполне естественно и оживлённое общение возобновилось.
   Особист вернулся с Гуанабо три дня тому назад и прямо ощущал его желание пообщаться со мной на интересующую тему. Через полчаса я поднялся и пошёл за очередным бокалом, а следом за мной, допив свой, поспешно поднялся особист. Очередь была небольшой и пять минут было достаточно, чтобы договориться о завтрашней встрече на ВАПе, где можно было пообщаться без помех.
   Строительство шло своим ходом и стены подняли уже наполовину. Трое бойцов потихоньку ложили кирпичи, а я сидел в тенёчке, ожидая особиста. И он появился с объёмным пакетом и тут же, на обломке широкой доски стал раскладывать закуску и выставил бутылку коньяка, оставив вторую в пакете. Выглядел он не ахти как, видать вчера он тоже "хорошо" провёл время.
   - Это моё "пиво", Борис. Прав ты оказался и мы туда очень вовремя влезли.
   - Если "очень вовремя", то что-то маловато, - с видимым скептицизмом махнул рукой на импровизированный стол.
   - Ну, это так - для завязки. Да и подлечиться не мешает. Давай первый начинай, а я потом дополню если что..., - сходу предложил особист, накрыв стол.
   - Ээээ..., нет, Толя, - я протестующее замахал указательным пальцем перед лицом собеседника, - если бы не я, этого разговора и не было бы. Я бы там проквасил, ничего не увидел, тебе не сказал. Вы бы всё это упустили и потом получили бы хороший прокол, а может быть и ЧП в виде измены или шпионажа. И что вы тогда за контрразведка? Поэтому начинай ты, а у меня вот тут, в кармане, несколько листочков есть, где всё это написано конспективно, чтоб ты потом не сказал - что я наугад про Гуанабо тебе ляпнул. И мне твоё пиво, по большому счёту и не нужно. Если я тебе действительно помог "прогнуться", то у меня к тебе есть другая просьба. Так что начинай ты первым "петь".
   Толя ухмыльнулся и стал срывать пробку с бутылки. Выпив по первой, капитан стал рассказывать.
   Ничего нового я от него не услышал. Бойца он мигом вычислил, расколол, прошерстил остальных и теперь там бдят обстановку аж двое. Ну, а проштрафившейся боец уже служит в бригаде, в одном из мотострелковых батальонов.
   - Так что, Боря, спасибо. Благодаря тебе, провёл хорошую работу и теперь там порядок и лишний раз могу туда выскочить с семьей..., - все эти благодарности Толя выражал мне, разливая коньяк, а когда протянул стаканчик, наткнулся на мой насмешливый взгляд, - Ты чего?
   - Да так. Думаю, зря ты туда семью с собой забирал. Нашёл бойца, расколол его, посадил двух стукачей и остальное время отдыхал с семьёй. Не глубоко ты копнул, Толя... Совсем не глубоко...
   Особист аж стаканчик на стол поставил: - Не понял! И что ж я там такое пропустил?
   Я достал клочок бумаги и показал написанную фамилию: - Этот боец?
   - Да...,
   - Видишь - совпадает, только я дальше пошёл, а ты остановился. Вот я сейчас озвучу свою просьбу. Дашь слово, что выполнишь, я тебе солью то, что ты не доработал, а должен был... Только давай сначала выпьем.
   Мы молча выпили, закусили и Толя начал первым: - Давай, что ты хочешь?
   - Мне нужно, чтобы ты из отделения кадров забрал мой загран паспорт и жены. И передал их мне.
   Толя скорчил удивлённую рожу: - Зачем?
   - Ой, Толя, только не думай что я женой сразу сбегу. По валютным магазинам хочу спокойно ходить. А то сам знаешь - без паспорта можно и влететь в любой момент кубинской полиции. А так раз паспорт есть - значит на законных основаниях.
   - Ну, вообще-то да. Хорошо, будет тебе паспорт...
   - Не паспорт, а паспорта. Я по моему правильно акценты расставил, - поправил я собеседника.
   - Ладно, ладно, будут паспорта.
   - Хорошо. Видел старого кубинца, который целый день в окне торчал у пионерского лагеря?
   - Ну..., видел...
   - Он из бывших. Ненавидит нынешнюю власть и советских тоже. И я уточняю - не торчит в окне, а ведёт круглосуточное наблюдение за нашей территорией и всеми кто там живёт и приезжает. Ты врубаешься? Представь себе, что он может видеть из окна. Представил?
   Судя по задумчивому виду особиста - он представил.
   - Понятно. Идём дальше. В следующем доме проживает одинокая кубашка с детьми, которую каждый вечер, по очереди посещают наши бойцы. Для чего они туда шастают, я думаю тебе не надо говорить, но представь себе, какую информацию эти бойцы могут невзначай сливать ей, даже не задумываясь про главного военного советника, про комбрига с НачПо - что они любят, какие у них есть слабости..., - я замолчал и лишь развёл руки, - а ты мне тут какую-то херню про посольский лагерь рассказываешь. Хочешь я тебе кое какие пикантные подробности про то что там творилось летом в этом посольском лагере? Про то как развратные девочки посольских работников, не только нашего, а и других, эта "золотая молодёжь" деньги бойцам платила, чтоб они их трахали. Понимаешь? Не бойцы им, а они им. Да что там деньги! Они носки солдатам за трах стирали...
   Ты говоришь, что у тебя теперь круглый бар и ресторан под контролем. Да это фигня. Последний дом у пляжа помнишь, такой двухэтажный. Так там проживает со своей женой кубинец-сувенирщик. Его каждый день иностранцы посещают, а он два раза в неделю, крадом ходит к кубашке, которую трахают наши бойцы. Это хорошо если у них только любовная связь, а если нет и она ему скачивает информацию от солдат...
   Я засмеялся, глядя на озадаченного особиста: - Толя, ты хоть рот закрой то...
   - Ни черта себе, а ты откуда это всё знаешь?
   Конечно, я не стал говорить - что если бы случайно не увидел идущего в бар бойца, то ничего бы этого не было, а так мудро усмехнулся и уже сам стал разливать коньяк по стаканчикам и, протянув посудину капитану значительно сказал: - Ну, я же разведчик всё-таки. Скучно было, вот и покопался..., а ты что, думал песок там только возил, да водку пьянствовал....?
   Толя сидел и озадаченно тёр шею, даже забыв про коньяк: - И что теперь делать? Мне как-то не с руки опять там появляться. Замелькаю там, лишние вопросы и мысли могут появиться... Может ты, Боря, туда ещё раз съездишь...? Так я это организую, - с надеждой предложил особист.
   - Не..., я тебе слил инфу вот сам и работай. Ты сам подумай - А с чего я туда приеду? Толщину песка на пляже замерять? Пусть другой особняк туда едет. Вас в особом отделе до фига. Ты только Сергея Каргапольцева не трогай, а то мне неудобно перед ним будет. Вроде как подвёл его...
   - Ладно, действительно это моя проблема. А насчёт Каргапольцева не беспокойся. Нормальный парень и отзываются о нём хорошо. Конечно, пришлось его немного прижать и постращать. Не без этого, это ж его вина, что он бойцов в этом плане на самотёк пустил. Так что он теперь за ними смотреть будет более тщательно.
   Мы накатили, потом ещё и Толя "поплыл". Видать свежий коньяк упал на вчерашнее и капитан стал жаловаться, типа - нас никто не уважает, никто с ними дружить не хочет, а мы такие же офицеры - только вот работаем в другом ключе....
   - Как же..., - глядя на особиста, ехидно думал я, - А за что вас любить? За то, что "пасёте" нас. За то, что собираете на нас компромат, а потом используете его и заставляете "стучать" на других...
   Любой офицер или прапорщик, прослуживший с моё в армии имел возможность познакомиться с этим закрытым органом, которого все боялись или опасались. И, как правило, эти эпизодические контакты оставляли негативное впечатление. Не избежал этого и я. Всяко было, но за эти годы моё мнение несколько трансформировалось. Если в полку нормальный особист, адекватный, то и отношение в целом к особистам тоже нормальное. А если карьерист, да ещё сволочь, вот уж тут можно было всем от рядового до командира полка хватить лиха. Основными задачами особистов это, конечно, выявление фактов измены, шпионажа, саботажа. Это отслеживания негативных настроений среди военнослужащих, отрицательных наклонностей для предотвращения на ранних стадиях государственных преступлений. Измена, шпионаж явления довольно редкие, можно сказать штучные. Да и время сейчас для негативных настроений в армии тоже не то. Поэтому в настоящее время особые отделы занимались по большому счёту в основном вербовкой стукачей и сбором компромата на офицерский и командный состав. Причём, не брезговали ничем и складывали в папочки донесения даже о том, как солдаты собирали землянику и грибы офицерам на полигоне во время лагерных сборов. Я уж не говорю про факты мелкой спекуляции военным имуществом или даже своим. Тут разбег был очень большой. И если один, два и даже три факта в отдельности не могли повредить карьере военнослужащего, то когда их достаточно, да ещё они в одной куче, то такая папочка приобретала солидный вес и офицер не совсем уютно чувствовал себя в кабинете особиста, куда его пригласили на беседу.
   Я тоже влетал. Первый раз на срочке, когда, будучи разводящим, открыл огонь из автомата по военной миссии связи, которая заехала в запретную зону и фотографировала парк сапёров и автобата. Слава богу, без трупов обошлось. Но особисты дивизии на мне тогда здорово отжались. И сломали бы пацана, но полковой особист старший лейтенант Никитин оказался порядочным и пожалел меня. Правда, когда был уже прапорщиком здорово ему тогда влетел. По глупости и дурости. Молодой, что поделаешь. Возвращался с командировки из Союза и в поезде познакомился с негром, студентом из Африки. И тот мне подарил 10 долларов. Они у меня несколько месяцев валялись в чемодане, а перед своим отпуском решил их потратить в единственном крошечном валютном магазине в нашем городе. Помню тогда купил там бутылку виски и кучу мелких, красивых сувенирчиков, даже не подумав, что в таком магазине продавец просто обязан быть стукачом. Вот на пути из магазина и перехватил меня Никитин, которому брякнул по телефону продавец. Ох и пришлось мне отвечать на кучу вопросов - Откуда доллары? Сколько их у тебя? Не звизди, Цеханович, а то вместо отпуска в другом месте отдыхать будешь. Кто такой этот негр? А как давно ты его знаешь? Назови его полное имя. За что получил доллары? Там этих вопросов было не меньше сотни...
   С днём "Икс" тоже у меня ещё та история была. Даже был арестован и сидел на губе.
   Про то что особисты ловили шпионов в войсках - вообще таких случаев не знаю и не слыхал. В кино видел и в книжках читал, но в реальной жизни - ни единого факта. Да..., был у меня солдат Никифоров в Германии. Два побега в ФРГ. Сдуру - больше ничего не могу сказать. Первый раз его словили немецкие пограничники при переходе границы. Шум, гам, наезд на меня. Но я мигом представил дневник индивидуальных бесед с личным составом, где было записано больше двадцати бесед с его подписью в том числе и на тему нехороших вещей. И в добавок он был лучшим солдатом дивизиона и от меня отвязались. Завели уголовное дело об измене. Второй побег у него был из-под стражи. Снял тяжеленную решётку с окна и спрыгнул со второго этажа. Здесь он поступил умнее. Решил на крыше электрички в Западный Берлин прорваться. Всё учёл, не учёл видеокамер, которые его засекли на крыше двигавшейся электрички. Срочно её остановили и вагон, на крыше которого он был, остановился в пятидесяти метрах от условной линии границы. Ещё бы 60 метров и он в западном мире. Но это так - от безмозглости.
   А вот, забегая вперёд, в будущее, знаю один случай конкретной измены, где особисты просто обкакались по полной. Служил я в Германии в 68 гвардейском мотострелковом полку до 82 года, так там при выводе полка в Союз, в 90 году сбежал командир полка. И не просто сбежал, а вывез образец секретного оружия и перефотографировал всю "секретку". Это потом, когда разбирались выяснилось. А так командир полка приказал построить все сто процентов полка на плацу для зачитки очень важного приказа министра обороны. Даже караул приказал вывести, за исключением часовых на постах, весь наряд в строй, остались только по одному дневальному. Когда ему доложили, что все в строю, он пошёл сам лично проверять, как выполнили его приказ о построении. Стоит полк в строю, стоят все офицеры, стоит наряд, а командира всё нет и нет. Прошло минут сорок, когда забеспокоились и послали замполита полка искать командира. А тот в это время, в пустом парке загрузил на УРАЛ секретную ракету и через тревожные ворота, выехал. Подхватил там жену командира роты РМО, говорят офигенно красивая баба и уехал в ближайшую бундесверовскую часть, коих тогда на территории бывшей ГДР уже было достаточно. Вот это был шок, вот тогда погоны и звёзды полетели за недосмотр. А на день полка, бывший командир прислал курьером поздравление, где поздравлял личный состав с полковым праздником и подпись - полковник Бундесвера такой то.
   Но это будет в будущем, а пока я с ухмылкой слушал обиды и откровения особиста, который незаметно для себя уже наливал из второй бутылки, и которая закончилась довольно быстро. Толик озадаченно помотал пустой бутылкой, удивлённо пробормотав: - Ну, надо ж, как не вовремя она кончается....
   Но, на мой взгляд - вовремя. Капитан был сильно пьян, неуклюже попрощался и, тяжело шагая, ушёл в сторону бригады. А я остался на ВАПе и уснул в тенёчке, лишь периодически переползая за тенью, когда меня доставали лучи солнца.
   Я думал, что особист и половины не запомнил рассказанного мною о Гуанабо, но уже через неделю он нашёл меня и предложил попить пивка в нейтральном месте.
   - Толя, что-то часто я с тобой стал встречаться и мне это здорово не нравится.
   - Ладно, ладно тебе. Я угощаю и мне надо кое-что тебе рассказать и предложить.
   - Стоп, Толя. Стоп - никуда мы не едем....
   - Боря, да не буду я тебя вербовать. Наоборот кое-какую информацию солью, да заодно паспорта тебе передам.
   - Чёрт. Ну, если паспорта, то ладно.
   Вечером он меня подхватил в условленном месте, сам за рулём ГАЗ-66, я на месте старшего и покатили километров за тридцать в пивную, где русских видели раз в десять лет. Ничего пивнушка, уютная. Мы расположились за столиком и с удовольствием сразу же выдули по пол бокала, после чего уже не спеша стали потягивать пивко с любопытством озираясь по сторонам. Толя отдал мне паспорта, которые я тут же спрятал в карман и после нескольких минут разговора ни о чём, перешли к главному, ради чего мы здесь встретились.
   - Мы сделали запрос в кубинские спецслужбы насчёт кубинцев в Гуанабо и вчера пришёл ответ. Всё, что ты рассказал полностью подтвердилась. И вот у меня и не только у меня, но и у моего начальства возникает вполне законный вопрос - Откуда у тебя такие точные сведения?
   Я рассмеялся и шутливо чокнулся парафиновым бокалом: - Не парься, Толя. Ларчик открывается просто. Когда я увидел спокойно шурующего солдата в бар, около которого стояли машины с дип номерами, то переводчик, который был у меня из тюрьмы, по моей просьбе осторожно расспросил своего старинного товарища, директора ресторана, опять же который там работает уже восемь лет и всё там знает, об обстановке на этом клочке побережья. Вот и всё. Переводчик сидит в тюрьме и молчит. Директор ресторана даже не понял проявленного интереса. Так что всё нормально.
   - А..., ну если так, то хорошо..., - задумчиво протянул особист и продолжил, - ладно, ладно.... Хорошо, идём дальше. Не думай, что все твои изыски в нашем направлении я приписал себя. Я доложил своему начальству от кого получил информацию по первому случаю и по второму. Конечно, мне попеняли за не полностью сделанную работу, но это ерунда и издержки работы. Так вот начальник особого отдела предложил, для того чтобы у тебя был шире кругозор, чтоб лучше понимал ситуацию вокруг городка, слить тебе некую информацию...
   - А зачем? - Бесцеремонно прервал особиста, - сначала вы мне, а потом скажете, давай нам...
   - Боря..., Боря..., Стой, - поднял вверх руки особист, - давай закроем эту тему. Не хочешь работать по бригаде - не надо. Есть другие люди, а вот другое направление тебе будет интересно. Наверняка интересно.
   - Ну...
   - Вот тебе второй вопрос - Что ты знаешь про ситуацию вокруг нашей бригады и вокруг городка? В общем, без фамилий....
   Я задумался на минуту, окидывая мысленным взглядом эту ситуацию со стороны и сверху и неуверенно начал излагать: - Бойцы трахаются, ченчат по мелочёвке, бегают в самоволки, опять же потрахаться и ченчить. Офицеры, прапорщики и члены семей тоже ченчат, но в гораздо большем объёме. Потихоньку спекулируют военным имуществом, кто на чём сидит. У кого больше навар, у кого меньше. У тыловых работников и у командования наверняка на порядки выше заработки от продаж. Ну, в принципе и всё.
   - Скудно, скудненько. А в контрразведывательном направлении?
   - Тут ничего не знаю. Но раз громких скандалов нету, значит обстановка спокойная. Вполне вероятно отдельные случаи поползновения и есть. Но думаю, если бы они и были - то данный офицер, прапорщик как пробка мигом отсюда бы вылетел.
   - Вот тут ты не прав и ничего ты оказывается не видишь и не знаешь. Хоть и в Гуанабо проявил себя, - капитан свысока и ехидно смотрел на меня, а я слегка уязвлённый пробормотал.
   - Если бы была зацепка, то может быть и увидел...
   - О..., - Толя удовлетворённо аж указательный палец поднял, - вот эту зацепку, да не одну я тебе сейчас и дам. Но эта информация конфидициальная. Если она уйдёт - хреново будет... Так вот: жена одного из офицеров дружит с одной из совкубашек, которые побираются по нашему городку. Часто у них ночует, общаются между собой. С ней тоже охотно общается и сам офицер. Кстати очень красивая баба. Так вот эта кубашка кое на кого работает..., - капитан замолчал, ожидая реакцию на свой рассказ.
   Я улыбнулся, выразив здоровый скептицизм, а в слух озвучил недоверие: - Лапшу мне вешаешь. Если вы знаете, что эта баба работает на кого-то и контактирует с советским офицером - что ж вы его под благовидным предлогом не убираете в Союз? От греха подальше.... Или же включили в игру?
   - А зачем? - Особист излучал уверенность и откровенно наслаждался над моими дилетантскими рассуждениями, - Зачем? Чтоб потом думать и искать, кого они вместо него окучивают? А так всё под контролем, прослеживаются их связи, офицер у них пока в стадии разработки. Да и честно говоря, хоть он и грамотный и хороший офицер, для игры не тянет - не тот характер и нет "разумного" авантюризма. А вот когда он уйдёт в Союз, и если попадёт по замене в интересное место службы, вот тогда всё вступит в активную фазу. А мы его передадим другим. Так что насчёт греха - ещё тоже рано.
   - Ну..., вообще-то так. Правильно, - вынужден был согласиться и замолчал, давая возможность собеседнику излагать дальше, но не утерпел и задал вполне глупый, в этой ситуации вопрос, - А я его знаю?
   - Знаешь, знаешь, только просьба - не пытайся его вычислить. Так, идём дальше. Как это не обидно, но наши вторые половинки нас, офицеров, своих любимых мужей и подставляют в основном. Есть ну очень активные дамы, которые по своему недомыслию влезают не туда, куда надо было бы и обстановка в этом плане вокруг городка довольно сложная. И дорожка к офицерам идёт в основном через вот таких активных жён...
   - Ты, Толя, это к чему ведёшь? - Мне уже надоело хождение вокруг да около и я решил пойти напролом, - давай уж начистоту...
   - Вот к этому я и веду. А чтоб ты лучше понимал - вот кто работает на нашей территории, - особист наклонился ко мне и горячо зашептал на ухо.
   - Не может быть! - Я был удивлён услышанному, отстранился от него и неверяще уставился на капитана, - ну я бы поверил если бы ты назвал кого-то из ведущих потенциальных противников. Каких-нибудь англичан, французов.... Понимаю, что американцы тут работать априори не могут, но эти... Да, ну - не верю.
   - И тем не менее это они. И не думай, что если они обретают на мировых задворках - то они не сильны. Очень даже компетентны в этих вопросах и делах.
   Особист достал из кармана пару листков и протянул их мне: - Вот здесь написаны дип. номера машин, чтоб ты знал. А вот которые отчёркнуты, выучи и знай - очень интересно, где они проявятся.
   Взял листок в руку и бегло пробежался взглядом: - Ну, выучу. И как я их буду отслеживать? - Я даже не заметил, как перешёл на деловое обсуждение, но по блеснувшим торжеством глазам особист, вдруг констатировал - Я согласен. Поэтому недовольно буркнул.
   - Только не надейся - ни на кого стучать не буду. На стороне согласен сработать, но не в бригаде...
   - А я тебя и не заставляю. Ты имеешь довольно обширные знакомства, шарахаешься частенько в тех кругах, куда обычный, рядовой офицер и не полезет... Вот и поглядывай - где и как часто они проявляются. Особенно в Сантьяго и в окружающих нас посёлках. Я сейчас тебе ещё кое какую информацию дам, а ты подумай, как её использовать.
   Деловую часть встречи мы закруглили в течении получаса и остальное время до уезда с пивной провели приятно, даже не заметив, как мы "надрались". Только в кабине ГАЗ-66 я внезапно озаботился этим вопросом, глядя как чересчур весело устраивался Толик за рулём, но потом пьяно махнул рукой: - А..., хусим...
  
  
  Глава двенадцатая.
  
  
   Уже через неделю с удивлением констатировал - как много машин с иностранными номерами, в том числе и с дипломатическими шарахаются в Сантьяго де Лас Вегас и по его окрестностям. И теперь возвращаясь из города, со встреч с кубинскими друзьями, запомнив по каким адресам заметил иностранцев, записывал в блокнот эти адреса и наносил их на старую карту города, выпрошенную у Густо. Нанеся около двадцати точек, уже можно было провести кое какой анализ. Допустим - какой страны наиболее чаще машины посещают именно наш город, с какой частотой.... Но всё равно для нормального анализа информации было маловато. Вообще, у кубинцев ихнее КГБ было не слабое и им в работе большую помощь оказывали "Комитеты защиты революции", которые были практически в каждом квартале городов и селений. Они несли большую нагрузку по мобилизации населения по отражению внезапной агрессии на страну, имели свои оружейные комнаты, где хранилось оружие на всё взрослое население квартала и деревни. Правда, это оружие было довольно разнокалиберное и старое - от ППШ и ППС до автоматов Калашникова образца 1947 года и возвращаясь обратно к старым винтовкам. Зная досконально всех жителей квартала, они не только эффективно отслеживали настроение жителей, но и активно влияли на эти настроения в нужном направлении и наверняка работали в плотной связке со спецслужбами. Вроде бы всё, сверху до низу, пронизано тотальной слежкой, но с другой стороны, та информация, которой поделился особист открывала противоположную сторону этой проблемы.
   Несколько лет тому назад, когда служил в Германии в Галле, совершенно случайно смог ознакомиться с документами особистов, рассказывающих о визуальной слежке за офицерами и прапорщиками полка. Наш, 68 и 244 мотострелковые полки, размещались в старых фашистских казармах на окраине города. Здесь, во время войны у немцев был крупный аэродром и на крышах нескольких зданий располагались застеклённые вышки, вполне возможно выполняющие роль либо авиационных диспетчерских, либо наблюдательных за окрестностями или небом в системе противовоздушной обороны. И вот однажды, проходя по полковому плацу, где в это время проходил полковой развод суточного наряда - "влетел".
   - Цеханович, иди сюда, - взмахом руки подозвал начальник штаба полка, а через полминуты я понял, зачем меня подозвал майор. Дежурный по КПП "Амендорф", тыловому КПП полка, оказался пьян и начштаба снял его и приказал мне заступить вместо него, - твоему командиру я сообщу, а ты иди домой, предупреди жену и возьми что тебе надо на дежурство. Через сорок минут ты на месте.
   Особо не расстроился, я меняюсь завтра с наряда, а батарея наоборот заступает и я буду послезавтра балдеть, да и дежурство на КПП сплошной балдёж. Солдаты были с разведроты и притащили на дежурство кучу бумаг.
   - Вот, товарищ прапорщик, приказали к концу дежурства красивым и разборчивым почерком переписать, - пояснили они на мой вопрос. Ну, приказали - так приказали. И бойцы полночи и следующий день старательно что-то переписывали в амбарные книги, а я читал, спал, опять читал, бродил, скучая, вокруг будки КПП и опять читал. На обед отпустил обоих и чисто машинально открыл амбарную книгу и уже через минуту с увлечением погрузился в особисткое чтиво, которое оказалось результатами ежедневного наблюдения солдатами разведроты с вышек на крышах зданий.
   - Бля....., бляяяя...., ни хера себе. 13:45 старший лейтенант Михайлов вынес ведро с мусором на свалку, вывалил его и стоял там минут десять, курил и наблюдал как Густав (старик-немец вечно ковырялся на нашей свалке) собирает отходы. Контакта с ним не имел. Покурил и вернулся обратно.
   14:10 на свалке появились два солдата с полным вещмешком, предположительно со второго батальона, так как они появились с той стороны. Они подошли к Густаву, угостили его сигаретой и о чём-то поговорили. Предположительно об обмене алюминивой посуды на спиртное, так как Густав отошёл к своей тележке и достал оттуда бутылку с жидкостью. Но обмену помешал прапорщик Арутюнян, который внезапно появился на свалке. Напинал солдатам под задницу. Они убежали, а прапорщик из вещмешка достал несколько тарелок и долго матерился. Потом обматерил Густава и опрокинул его тележку откуда достал ещё несколько алюминевых тарелок и три бачка из под первого. После чего всё это унёс в солдатскую столовую.
   14:40 вновь появились солдаты со второго батальона и опять стали разговаривать с Густавом, но их спугнул капитан Свиридов. Он, с пакетом в руке, прошёл в пролом забора на свалку и, не обращая внимания на Густава, ушёл на берег реки.
   14:55 через пролом в заборе вышла женщина 30-35 лет, в открытом платье, волосы светлые, предположительно с 244 полка и пошла в направлении берега, где её ждал капитан Свиридов.
   15:10 На свалку приехали на велосипедах немецкие подростки, переговорили с Густавом и проехали вдоль забора сто метров, где сели под забором с тыльной стороны и стали ждать.
   15:20 через забор перепрыгнул рядовой Казарян (известная негативом в полку личность- прим. автора), он присел к подросткам и о чём-то с ними разговаривал, сильно размахивая руками. Передал что-то небольшое, предположительно деньги или часы, подростки уехали.
   ....Блин, даже я здесь есть. Но ничего криминального. Пока солдаты обедали, я прямо поглощал секреты повседневной жизни нашего полка и соседнего и читал всё это как увлекательнейший детектив. Но когда бойцы появились, журналы лежали как они и лежали, а я со скучающим видом глазел в окно.
   Перед сдачей дежурства, заставил дневальных сделать чуть ли не генеральную оборку, а мусор приказал отнести на дальнюю мусорку, а сам открыл журнал и опять погрузился в чтение.
   Ещё через месяц меня и ещё двух прапорщиков вызвал к себе начальник штаба и объявил, что в течении месяца мы будем втроём ходить дежурными по КПП "Амендорф", меняя друг друга. Мы удивлённо переглянулись между собой, задав сами себе один и тот же вопрос - За что? Майор Веремеев улыбнулся, уловив этот мысленный посыл, и продолжил: - Ни за что, а потому что. Вам, парни, оказывается определённое доверие и о том, что будет на КПП происходить рекомендую не распространяться, обо всё остальном вас более подробно проинструктируют полковые особисты.
   Особисты начали издалека, с мирового империализма, с его звериного оскала.... Но тут прапорщик с танкового батальона категорично брякнул: - Товарищ капитан - что...? В Ленинской комнате перед солдатами выступаете что ли? Что надо, говорите прямо....
   Особисты недовольно переглянулись и после непродолжительного молчания внесли ясность, хоть и туманную: - Есть информация, что против нашего гарнизона готовится акция. В чём она будет заключатся - неизвестно. Поэтому будете в течении месяца нести службу на КПП, дневальными у вас будут трое разведчиков с разведроты. Один сержант и два солдата. Вместе с вами на КПП, в комнате отдыха, будут находиться сотрудники немецких спецслужб со спецтехникой. Выходят они на улицу только в крайнем случаи и чтобы не выделяться оденут советскую форму.
   Действительно, с шести утра до 10 вечера в комнате отдыха находилось двое немецких спецов. Через специально проделанное отверстие они вели видео съёмку и фотографировали всех немецких граждан, кто проходил или проезжал на машине мимо КПП в ту или иную сторону. Мы тоже не бездельничали. Как только в поле зрения появлялся бредущий или едущий немец на велосипеде, или на машине, как мы сразу занимали определённые места и каждый отвечал за свою часть наблюдения. Я запоминал номер машины, марку и цвет. Сержант - сколько человек находилось в машине. Мужчин - женщин и кто за рулём. Один из дневальных запоминал внешность сидящих на переднем сиденье, второй на задних. Я ещё должен зафиксировать - проявляют они любопытство к нам или равнодушно смотрят в сторону КПП. Или вообще не обращают внимание. Всё это заносилось в журнал наблюдений. Если одинокий прохожий, то он фиксировался более подробно. И так целый месяц. Дало ли это какие-либо результаты так и неизвестно. Но и каких-либо эксцессов в отношении двух наших полков Вёрмлицкого гарнизона не произошло. Но с тех пор я стал более осторожен в своих контактах с немцами.
   Впрочем, на фиксировании дип. номеров интерес у меня к этой теме постепенно угас и я вновь окунулся в повседневную жизнь. Последнее время мы, делегации офицеров и солдат, зачастили ездить к кубинским военным в гости, а это в основном 9ая танковая дивизия, которая стояла недалеко от нас в городе Манагуа. Водили нас по казармам, показывая, как живут кубинские солдаты, как и где они занимаются. Надо сказать не впечатлило. Да, чистенькая и аккуратная казарма, но она такая аккуратность от бедности. Тумбочек не было, а вместо них были фанерные ящики, где хранились туалетные принадлежности. Они же, фанерные ящики, выполняли роль табуретов. Двух ярусные кровати, больше похожие сваренные между собой металлические рамы, на которых были уложены листы фанеры толщиной в 12 миллиметров. Тоненький поролоновый матрас только с одной простыней и подушки без наволочек. Подстать всему этим постельным принадлежностям было и одеяло - опять тонкое, мало чем отличающее по тонкости от простыни. Перенимать у них нечего было. Это их офицеры с разинутыми ртами в изумлении приходили в наши казармы и палатки лагерного сбора и удивлялись, в каких условиях жили и служили наши солдаты. И чем их обеспечивала страна.
   Но это так, обзорно, главное это активное участие в совместных спортивных соревнованиях. В основном футбол, волейбол, баскетбол и другие простенькие виды спорта, типа перетягивания каната. Мы обычно выигрывали футбольные матчи, половину игр в волейбол, но в баскетбол всегда проигрывали. А кубинцев больше интересовали бокс, бейсбол, карате и они просили привезти боксёров и каратистов и мне частенько предлагали поучаствовать в поединке каратистов. Но хорошо помня, как меня на тренировке отлупили, я тактично отказывался.
   А тут, на последней барке, пришёл старший лейтенант из отдалённого округа.
   - Что? Им боксёр нужен? Так я чемпион этого региона в среднем весе. Давайте, заявляйте меня...
   Мы связались с кубинской дивизией, объяснили что у нас есть чемпион такого-то региона и предложили в ближайшее воскресенье устроить поединок с их чемпионом дивизии. Приехали большой делегацией, поиграли в футбол, баскетбол, но всё это происходило вяло, на фоне предстоящего центрального события - БОКСА. Советский военный чемпион против кубинского чемпиона. Уже за полчаса до матча ринг был окружён чуть ли не всей дивизией и восторженным рёвом кубинские военнослужащие, висящие и сидевшие на всех спортивных снарядах, деревьях и других высоких местах, встретили наше появление. Взбодрённые этим рёвом, мы обступили товарища и стали помогать ему разминаться у ринга, а тот резвился, купаясь в лучах славы. Мы уже знали, что чемпион дивизии, когда ему сказали с кем придётся биться и показали какого размера военный округ, и во сколько раз он больше Кубы, был морально деморализован. Если бы не честь дивизии и просьбы, уговоры командования, просившие ради дивизии продержаться хотя бы два раунда, он бы и не вышел на ринг. Чёрт с ней, с победой - здоровье дороже.
   Вскоре на ринге появился и чемпион дивизии, огромный негр, тяжелее нашего килограмм на десять. Его тоже встретили рёвом сотен глоток, но рёв этот был скорее сочувствующий и ободряющий, типа - Держись..., не сдавайся сразу...
   Но он был уже сломлен и вяло реагировал на поддержку земляков, а всё косился взглядом на своего противника.
   Видя уже побеждённого противника, мы наперебой уговаривали и просили товарища: - Дима, Дима, ну ты его особо не бей... Всё-таки это наши союзники и смотри не изуродуй его случайно...
   А Дима, скакал на месте в нетерпении и только ждал начало поединка: - Ничего, ничего ребята... Не бойтесь, первый раунд... Так.. разведочка. Попрыгаю вокруг него, посмотрю на что он способен. Во втором поиграюсь немного с ним, а в третьем всё-таки его побью слегка, а потом вырублю...
   - Дима, Дима, ну только поаккуратней с ним.....
   И вот соперники на ринге друг против друга, прозвучал гонг и наш Дима бодро заскакал вокруг противника, который собрал в кулак остатки воли и ушёл в глухую оборону, стараясь не попасть под удар русского чемпиона.
   Но уже через минуту над толпой зрителей повисла недоумённая тишина и мы тоже, раскрыв в удивлении рты, смотрели на непонятки происходящие на ринге, а когда прозвучал гонг, обступили товарища в углу.
   - Дима, Дима, да ты хоть когда-нибудь видел бокс?
   - Да вы что - Охерели что ли? - Обиженно взревел боксёр, - Вы же сами просили не уродовать его. Ну ладно, раз так, я его сейчас уделаю как бог черепаху.
   Но у нас уже были определённые сомнения насчёт бога и черепахи. Во втором раунде, кубинский чемпион, разобравшись, что русский видел бокс только по телевизору и то только один раз в жизни, да ещё в глубоком и наивном детстве, начал активно превращать своего соперника в черепаху, мстя ему за свой постыдный страх. И уже через минуту наша черепаха имела вид беспомощного существа без панциря и по которому проехал как минимум грузовик гружённый песком. И нам пришлось позорно выкидывать на ринг полотенце. Было и стыдно, и смешно..., больше смешно, от того как здоровенный негр по матерински хлопотал над поверженным противником.
   В конце спортивного праздника мы оказались в офицерской столовой за общим столом, щедро заставленный бутылками плодово-ягодного вина и кубинской закуской. Натянутость и скованность исчезла буквально через три тоста, все оживились и постепенно перемешались общаясь друг с другом. Без смеха нельзя было глядеть на залепленную пластырем рожу Димы, пьяно обнявшего чемпиона дивизии и о чём-то ворковавшего ничего не понимающему кубинцу. Но тот, тоже выпивший, кивал ему впопад и невпопад. И тут не важно было - понимали они друг друга или нет. Главное тут был сам процесс общения.
   Через полтора часа дружеская посиделка закончилась и мы вывалили на плац, постепенно двигаясь в сторону нашего автобуса. У большого красочного панно, на котором изображалась национально-освободительное движений 19 века и современная кубинская армия, мой взгляд наткнулся на два больших портрета Фиделя и Рауля Кастро и немного пьяная мысль, резко сменило направление.
   - Женя, - затеребил я шедшего рядом товарища, - ты же был посредником, когда наши накрыли Фиделя Кастро. Расскажи.
   - А ты откуда про это знаешь? - Вытаращил на меня нетрезвые глаза товарищ.
   - Да вся бригада об этом знает... Конечно, без подробностей..., и так на уровне смутных слухов, но ведь знают. Поделись этими подробностями.
   Женя воровато оглянулся и, увидев, что никто не услышит его слов, чуть ли не шёпотом стал говорить: - Да ты что - нам строго настрого сказали, чтобы никому. Так что неееее....
   - Да ладно тебе, постороннему что ли рассказываешь или солдату? - Напирал я, видя что товарищ и сам загорелся рассказать и не очень то упирался.
   - Только сразу прошу, возьмут тебя за жопу - я не рассказывал.
   - Замётано, давай....
   Евгений ещё раз огляделся, замедлил шаг, чтоб отстать от основной группы и стал с воодушевлением рассказывать.
   - Ты же помнишь, тогда по тревоге батарею подняли, а меня посредником на огневую позицию назначили. Нормально и по светлу совершили марш в Канделярию, развернулись на старых огневых позициях. До ночи успели провести выверку прицельных приспособлений, буссоль проверили. Всё нормально и никаких подвохов не ожидали. Всё как обычно. Ночью подвезли снаряды и мы зарядили в пакет основной машины 15 "огурцов". Ну и всё. В 23:30 пошла команда, потом основной залп в 8 снарядов. Я главное успел снять "буссоль огня" и удостоверился - всё правильно. Но когда увидел на горизонте вспышки разрывов - зачесал репу. Что-то в стороне, вроде бы. Не так чтоб много, но как-то так не совесм правильно.... Цель то была в районе "Рощи Кокосовой" на дальнем конце полигона, а разрывы ушли правее. И Эдик, старший офицер на батарее, тоже всполошился, хоть и темно, но ему тоже показалось - не туда.... А тут с КНП вопли - Вы чё там - Охерели? Проверить установки...
   Блядь, проверяем - всё нормально. Так и докладываем. С КНП ещё больше воплей - Долбоёбы, дебилы.... И через пятнадцать минут толпа начальства прилетает на ОП. Проверяют привязку, ориентирование буссоли, боевых машин, прицелы и довороты и ругань постепенно смолкает. Все чешут затылки. Всё правильно. Уезжают обратно на КНП и вроде бы пошла команда на новую цель... Вдруг всё прерывается, команда "Отбой" и срочно совершить марш в Пункт Постоянной Дислокации. В таких непонятках прилетаем сюда, а нас здесь уже ждут особисты. Собирают всех офицеров, кто причастен к боевой стрельбе, на машину и в Гавану. Чего, что, зачем, почему? Никто не объясняет, а выгружают нас на "площади Революции" и прямо перед трибуной строят в одну шеренгу.
   - Да..., - не удержался я, перебивая товарища, - это ж всё равно как если бы вас на Красную площадь привезли и перед Мавзолеем построили...
   - Да..., и расстреляли бы. - Мрачно пошутил рассказчик, - да к расстрелу практически всё и шло. Ночь, под утро, стоим по стойке "Смирно". Правофланговый Главный военный советник и все его приспешники, потом комбриг со своими, потом мы. Я самый крайний. Вокруг кубинские автоматчики из охраны Рауля Кастро, а он сам в бешенстве бегает вдоль строя и орёт.
   - .....Мы каждый день меняем маршруты движения Фиделя, держим в секрете, куда он поедет и когда. Ночует каждый раз в разных местах, чтобы ни один диверсант и враг не смог совершить покушения на вождя кубинской революции. А тут приезжают советские и первым же залпом накрывают Фиделя. И где? А 150 километрах от Гаваны, где его никто и не ждёт....
   Все эти вопли, крики, ругань длятся примерно полчаса. Трахали всех, по очереди, кроме меня. До меня просто не дошла очередь - все устали и сдулись к этому времени...
   Наконец-то Рауль прыгнул в свою машину и умотался со своей охраной. Но перед этим поставил Главному советнику задачу - Разбирайтесь, потом доложишь мне.
   Вот тут то всё и всплыло. Оказывается Фидель решил немного порыбачить, понырять ночью и поехал из Гаваны на озеро с глупым названием "Политбюро". Потом уже особисты под большим секретом рассказали. Что там у него есть каса, куда он иной раз приезжает порыбачить. Озеро это соединяется с океаном длинным проливом, который охрана перегородила металлической сетью, чтобы не заплывали акулы и не мешали рыбачить. Хотя чего он там ночью мог в воде нарыбачить - не пойму.
   Ну и как раз в этот момент, они приехали. Пока готовили касу и всё остальное, Фидель с ближайшей охраной отъехал на берег. Быстро облачился в снаряжение и нырнул в сопровождении нескольких аквалангистов, а через несколько минут туда лёг наш залп. Хорошо дальность была большая и разлёт тоже был приличный. Убить никого не убили, а вот переранили да контузили многих. Слава богу, ни один снаряд не упал в воду - а то Фидель бы всплыл брюхом к верху.
   Приехали после площади к себе. Разложили боевые документы, артиллерийские расчёты - всё правильно и отработано в полном объёме, что у командира батареи, что у СОБа, так и у командира боевой машины. Закончив с документами, все "зачесали репу". Рассчитано всё верно, а лупанули вправо довольно прилично. Ну не может этого быть. Может дело в буссоли. Пошли в парк, расставили буссоль и выверили её, после чего прямо в парке развернули боевые машины и сориентировали их. Оп-па-на.... Пакет третьей боевой машины, как раз виновницы происшедшего, в отличии от других машин "смотрит" сильно вправо.
   - Селиванов..., - заорал СОБ, - ты чего там выставил?
   - Да всё правильно я поставил угломер, товарищ старший лейтенант, - "убитым" голосом прокричал командир машины.
   Через пять минут всё выяснилось и все стояли кучей вокруг поникшего сержанта, не зная что говорить и как реагировать. Случай был уникальный и сержант был виноват лишь в том, что промолчал - ну, подумаешь чуть-чуть в сторону снаряды лягут. С другой стороны его молчание могло обернуться глобальными неприятностями для всего мира социализма. Неприятности - это ещё мягко сказано. Убить...., вот так просто... лидера страны....., обожаемого лидера населением страны... Страны союзника.... Из-за того, что один солдат чересчур резко сдал назад, а другой промолчал.... Все яростно курили, забыв, что они в парке и молчали.
   Ночью, при зарядке пакета с транспортно-заряжающей машины, водитель резко сдал назад и краем заднего борта упёрся в кронштейн, на котором крепились прицельные приспособления, сильно загнув его. Вот и получилось: установки на панораме правильные, а пакет со снарядами смотрит сильно вправо. Было бы это днём, то это сразу же заметили. А ночью....
   Хоть американцы и их союзники и блокировали Кубу, третировали её, не признавали руководство страны - Фидель Кастро был заслужено признан международным сообществом.
   Впервые, по настоящему он заявил себя на судебном процессе, когда судили его с соратниками после неудачного штурма казарм Монкада. Он отказался от адвокатов и сам себя защищал. Режим Батисты вынужден был его отпустить по амнистии и он обратно уехал в Мексику. Да, он через некоторое время вновь, во главе новой команду снова высадился на Кубе и начал партизанскую войну, которая закончилась победой. Ну, победил Батисту, ну выгнал с острова американцев, но это не давало ему право считаться наравне с лидерами других стран. И воочию его разглядели на международном симпозиуме, посвящённому развитию Латинской Америки. Когда он вышел на трибуну без подготовленных тезисов, без единого листка бумаги толкнул речь на пять часов, с многочисленными цифровыми выкладками, данными, логически соединяющиеся друг с другом. И своей эрудицией, аналитическим умом просто сразил всех.
   И сейчас, по прошествии стольких лет, Фидель иной раз, даже не в государственный праздник, мог собрать на площади Революции миллионную аудиторию горячих почитателей и толкануть речь часов на четыре-пять. И что самое интересное, жители Гаваны и участники митинга, слушали его с энтузиазмом. Даже не из-за того, что он говорил какие-то умные и дальновидные вещи или вещал о богатом и чудесном будущем... Он разминал свой ум перед народом, а народ просто развлекался и бурно реагировал на слова любимого вождя. А справа и слева от трибуны сидела политическая и культурная элита кубинского общества, в обязанности которой входила доведение до остального народа, всё что сказал вождь нации. А вождь мог иной раз говорить иносказательно и на следующий день всё это надо было "перевести" и выложить на страницах газеты "Гранма" в доступном и понятном для народа виде.
   Последний раз по этому поводу произошла занятная история. Собрали общенациональный митинг, миллиончика на полтора, вышел на Трибуну Фидель и пошёл говорить. Первые два часа речь лидера нации лилась в понятном русле - он пригвазживал американский империализм к позорному столбу, рассказывая если бы не "ОНИ" - то мы бы жили, как в раю. Потом плавно перекинулся на другие мировые вопросы и на четвёртом часу его вдруг переклинило, а по рядам партийной и культурной интеллигенции пошла волна ропота и недоумения, потому что он вновь внезапно перекинулся на ненавистный американизм и каждую минуту присовокуплял к произнесённому фразу - "как ковбой с морковкой"....
   Что он этим имел ввиду - никто понять не мог, поэтому и заволновались. Ведь завтра всё это надо разъяснить в центральном органе партии "Гранме". Все лихорадочно перешёптывались, пытаясь вникнуть в скрытый смысл, но он - смысл - никак не давался. А Фиделя несло и на протяжении последнего часа речи он этот словесный эквилибиризм произнёс двадцать семь раз.
   Фидель речь произнёс, прыгнул в машину и умчался по своим делам, народ тоже рассосался в глубине улиц, а элита - Политбюро, Центральный Комитет, Редакция газеты "Гранма" и главный редактор, редакторы других газет, телевидение и радио устроили лихорадочный мозговой штурм - Что имел ввиду Фидель Кастро, говоря про морковку и ковбоя?
   Время шло, сформированы были уже макеты завтрашних газет с пустым местом для разгадки интересного момента в речи Фиделя, телевидение и радио уже вынуждены были дать первые свои впечатления о митинге и речи, но все понимали - главная мысль митинга как раз заключена именно в этих словах. А что он сказал? Что имел в виду? Ведь у него не спросишь? Он уехал. Да даже если и не уехал - Как..., подойти и спросить его? Спросить и показать свою некомпетентность в современных политических реалиях. Нет..., на такое политическое самоубийство никто не решался... Время шло, время неумолимо сокращалось, а разгадки всё не было и не было. Общими усилиями перерыты были все информационные хранилища, подняты с постелей даже самые последние филологи.... И вот как раз самый последний, самый зачмырённый, чмошный интеллигент, до которого сумели дотянуться, сказал: - Да вы что? Это ж такой мифологический ковбойский способ движения вперёд. Ковбой на длинной палке вешает перед носом голодной лошади большую морковку, на которой сам сидит, и лошадь в стремлении съесть её двигается вперёд.
   К чему он это тогда говорил я уже не помню, но это было как-то связано с Анголой.
   На государственные праздники, когда по площади Революции весело двигаются колонны демонстрантов, после многочасового митинга или шагают шеренги парадных расчётов войск, Фидель всегда появлялся на трибуне с большим биноклем и часто его вскидывал к глазам, что-то там рассматривая в толпах ликующих кубинцев. Наверно, разглядывал красивых баб. А что? Мужчина в самом соку, не женатый, при такой огромной власти и авторитете... Да и сами кубинцы, смеясь, рассказывали о многочисленных его детях. Ну..., и молодец.
   - Боря, - прервал мои размышления о вожде кубинцев товарищ, - говорят, когда Главный военный советник доложил о причинах происшедшего, Рауль поверить не мог, что из-за такой херни и так нелепо мог погибнуть его брат и глава страны.
   Прошла неделя и тут среди офицеров и прапорщиков внезапно распространили билеты на гастролирующий балет из Аргентины. Мне тоже досталось два билета, но получилось для меня несколько неудобно. Выехали мы на балет сразу после моего дежурства по дивизиону. Дежурство было хлопотное и нервное, толком в положенное время поспать не пришлось и уже в нашем дивизионном автобусе я стал тихо дремать, положив голову на плечо жены. Час езды до красивого здания государственного театра балета Гаваны провёл в полудрёме, ежеминутно вскидываясь от резких поворотов, торможений и других моментов возникающих при движении автобуса. Но по приезду взбодрился, а когда ещё перед самим балетом поел хорошую, полновесную порцию мороженного, я был готов смотреть знаменитый аргентинский балет и даже попытаться понять в чём его знаменитость.
   Места нам достались удачные и мы удобно расположились в креслах, богато обитых красным бархатом. Да и зал, и всё его убранство впечатляло и удивляло богатством интерера. Зал быстро наполнился, ещё через какое-то время угас свет и под мощную увертюру тяжёлые полотнища занавеса разъехались в разные стороны, явив нашим взорам красочно выполненные декорации, изображающие живописную деревенскую площадь, где и развернулись основные действия первого акта. Специалистом по балету никогда не был и если честно говорить, то и на балете был первый раз в жизни. Но всё-таки отметил, что и костюмы на балеринах и балерунах были тоже богатые и красивые. И красочные, потому что действие балета происходило в средние века. Извечная тема - принцы, золушки, злодей и вечная любовь. И борьба за любовь со злом.
   Интенсивные прыжки, короткие пробежки по сцене и разные такие балетные движения, изображающие эту борьбу со злом наблюдал сначала с любопытством и интересом. Но я был обычным армейским офицером, далёким от театральных подмостков и отнюдь не страстным театралом, поэтому скоро заскучал, чуть ли не ежеминутно поглядывая на часы и мечтая об антракте. И тут же получил замечание от жены. Блин. Глянул на её увлечённое лицо и ещё больше заскучал. Скука постепенно переросла в здоровую дрёму, которая была прервана болезненным ударом локтя по рёбрам: - Не спи....
   Свирепое лицо жены и сдавленные смешки сослуживцев и их жён, сидящих за нами. Чёрт побери....!!!
   - Всё, всё..., не сплю..., - горячо заверил супругу и с фальшивым интересом уставился на сцену, где в это время скакал принц в плаще вокруг деревенской пастушки, охмуривая бедную и нищую, но чистую сельскую дурочку, которая наверняка в конце балета станет умной и принцессой.
   Блин, везде одна и та же сказка для детей. Даже в Аргентине. Сюжет вполне предсказуемый, что я, забывшись, и сказал в слух. Чёрт, да ещё и в музыкальную паузу и мои слова в тишине зала прозвучали чуть ли не вызывающе.
   - Дыньььььь...., как больноооо...., Валя, я не хотел...., - следующую минуту я сидел, боясь пошевелиться, и вдумчиво решал внезапно возникший жизненный вопрос - Сколько рёбер сломала мне жена? Одно или два?
   Через минуту пришла облегчающая мысль - Нет, слава богу - обошлось, но болеть будет долго. Немного успокоившись, добросовестно пялился на сцену минут пять, но прошедшее дежурство стало сказываться и я опять стал проваливаться в дрёму. И опять бы опозорился, но вовремя наступил антракт. Правда, все тридцать минут был вынужден выслушивать разные наставительно-язвительные слова от жены. Поэтому вернулся в зал во вздёрнутом состоянии, даже не предполагающее в ближайшие три часа - даже самой мысли о сне. Но здоровый военный организм, прошедший когда-то хорошую армейскую срочную службу, где этот организм научился спать в любом положении, в любом месте, в любой ситуации - стоя, лёжа, сидя, в движении.... Спать много и долго....
   Вот и мой организм, опасливо покосился на жену и, видя её искреннее заинтересованность той чепухой, что творилась на сцене, аккуратно поставил локоточек на подлокотник кресла, головку положил на ладошку и..... Заснул.
   Проснулся я от того, что больно ударился головой, проваливаясь куда-то вниз. Провалился недалеко и застрял в совершенно неудобном и необычном положении, потому что, открыв глаза удивился необычному ракусу. Перед моими глазами, практически в двадцати сантиметрах виднелись мои же ботинки и не только мои, а где-то вверху гремела музыка, а меня сильно дёргали, пытаясь выдернуть из этого непонятного места. Причём дёргали за брючной ремень.
   Но я позорно застрял, заклинившись между рядами кресел. Куда оказывается свалился. Жена неосторожно повернулась и, задев мой опорный локоть, на котором в принципе и держалось всё равновесие моего тела. Потеряв опору, тело резко согнулось и ушло в пространство между рядами, а если быть точнее между своих же ног, не дойдя головой буквально пяти сантиметров до пола. Поэтому и созерцал свои ботинки перед носом и топчующиеся ботинки сослуживцев помогающие моей жене выдернуть меня из щели. Никто в зале не смотрел на сцену, а с любопытством наблюдали за веселой кутерьмой внезапно возникшей в центре партера. Как мне потом сказали, даже дирижёр выглянул из оркестровой ямы, услышав шум и смех, а участники балета танцевали и тоже искоса поглядывали в зал.
   Дружными усилиями и даже с одиночным матерным возгласом, меня натужно выдернули, как пробку, из этого неудобного положения и водрузили на место. От немедленной расправы жены меня спасло только публичное место, а жена на протяжении всего этого акта угрюмо контролировала, чтобы я не дай бог не сотворил ещё чего-нибудь. Но я, даже если хотел бы заснуть - после такого и в ожидании разборок со стороны жены - не смог. Я был нормальным мужиком, а нормальные мужики в жизни ничего не боялись - кроме своих жён.
   Антракта не заметил, потому что я стал некой знаменитостью, на которую все смотрели и показывали пальцами. Слава богу, не фотографировались рядом со мной. Сгораемая от стыда и от такой славы жена вывели меня из театра и властно показала пальцем на автобус: - Иди туда и спи.... Мне стыдно за тебя. Нет чтоб показать свою интеллигентность, а ты ведёшь себя как последняя деревенщина....
   Мне было тоже стыдно и поэтому весь антракт прошёл в убедительной речи, краткое содержание которой можно было уложить в несколько слов - Никогда этого больше не повторится. Я убедил её и третий акт сидел в зале как мышь - тихо..., тихо.
   Вот это тихо-тихо и снова подвело меня - я заснул и так качественно захрапел в музыкальную паузу на весь зал. Блин.... Наверно, мне сегодня рёбра всё-таки сломают...
   Я сидел, боясь пошевелиться, с опаской поглядывая на разъярённое лицо жены, а на сцене сюжет вступил в заключительную фазу. Принц с деревенской дурочкой танцевал многочисленные и жизнерадостные пируэты, а на них с идиотским умилением смотрел отец принца, со своей свитой и радовался будущей принцессе. Но этого я не видел, потому что спал. Спал тихо, уронив голову на грудь, под досадливым взглядом жены. Когда прозвучали последние аккорды, меня грубо растолкали и, выпучив, ничего не видящие глаза, я тоже восторженно хлопал, радовался только не счастливому концу сказочной истории, а концу так не понравившегося мне балета.
   Пока шли к автобусу и садились туда, получил жестокую взбучку от жены, а я только покорно молчал, внимая злым словам. Выплеснув весь свой гнев, она успокоилась, но когда все сели и товарищи начали меня подкалывать, она вновь возбудилась и попробовала на меня опять "наехать", но тут уж я не выдержал.
   - Валя, я не понял? Я что квасил с мужиками или на блядках всю ночь пропадал? Я, блин, сутки на дежурстве был и спал всего час. Да, мог остаться дома и не поехать, но мне тоже было интересно. Я хоть знаю теперь что такое балет. Ну, получилось так... Я же не пьяный там валялся... Всё, давай прекращай.... Я спать хочу, - после чего спокойно положил голову на её плечо и тут же заснул.
   Прошло несколько дней и я уже забыл про балет, но он напомнил о себе с той стороны, с которой просто не мог ожидать. Я шёл на обед мимо "Тройки" и меня догнали миномётчики.
   - Боря, тут нам рассказали что ты на балете наебенился и упал в оркестровую яму. Чуть весь балет не сорвал....
   Я со злостью вызверился на товарищей: - Да, ну вас на хер, херню разную слушаете... Слышали звон, да не знаете где он....
   А через неделю на пиве, в Сантьяго, встретил однобарочника с арт дивизиона Торренса капитана Паршикова.
   Поговорив о том, о сём, Паршиков сделав большой глоток, неожиданно спросил: - Слушай, Боря, тут у нас байка ходит. Говорят, вас с бригады на балет возили. Ты ездил?
   - Ну..., - я уже понял про что он будет спрашивать и с интересом навострился, потому что случай на балете оброс всевозможными вымыслами и небылицами, которые я начал коллекционировать....
   - Во, - обрадовался товарищ, - а то такое рассказывают..., что не знаешь - верить или не верить? Рассказывают, что там какой-то офицер-танкист нажрался в антракте. Полез на сцену и упал в оркестровую яму. Ну..., там перевалял половину оркестра..., пару раз заехал в рыло дирижёру. Короче вытащили его оттуда, наши же. Всё дальше пошло. А он смотался обратно и пробрался за кулисы и давай там за балеринами бегать. Потом запёрся с двумя в какой-то комнате. Пришлось дверь ломать, чтобы вытащить. Чего - так и было?
   Я искренне засмеялся долгим смехом: - Даааа...., танкист бычара ещё тот. Да вы там, в Торренсе, не всё знаете. Пока взламывали дверь он оттрахал этих балерин. Во как...
   У Паршикова в удивлении вытянулось лицо: - Ни хера себе... Так это ж уголовка... И что ему? - И ещё больше выпучил глаза.
   - Что, что? Конечно, уголовка. Изнасилование, чёрт побери, иностранных граждан, да ещё в таких условиях... Политика..., - я со значением поднял указательный палец вверх.
   - Вот это мужик влип...., - протяжно и сочувственно протянул Паршиков.
   - Ерунда, - я махнул рукой, - выкрутился. Ничего ему не будет. И баб поимел и ничего... Во как бывает.
   Паршиков глядел на вопросительно и удивлённо и мне пришлось сходу сочинять дальше: - Да наш НачПо приехал извиняться к ним, а те как услышали про изнасилование и уголовное дело... Они всем балетом просили, чтоб его не наказывали. Бумагу написали, а когда НачПо собрался уходить, эти две бабы отвели в сторону и шепчут ему - нам, мол, очень понравилось и мы хотим с ним вновь встретиться.
   Товарищ восхищённо выдохнул: - Ну..., блин...
   А я с сожалением посмотрел на товарища: - Саша, ну ёлки-палки, ну ты же вроде бы серьёзный мужик, а веришь в разную ерунду. Во-первых: Ну..., какой танкист-бычара? Они же все мелкие.
   - Ну да..., ну да.., - закивал головой Паршиков, а я продолжил.
   - А во-вторых - это был я, - и весело скорчил рожу, глядя как капитан откинулся на спинку стула и в сомнении зачесал пятернёй лоб.
   - Да ну...., ни звизди, Боря... Что б ты..., - он смачно чмыкнул уголком губ и как припечатал, - Не верю.
   - Ну, вот видишь - какой-то херне веришь, а мне не веришь. Да я это был. Я. Только всё это было по-другому, гораздо веселее и жизненней. Правда, потом жена не разговаривала со мной трое суток, - дальше я рассказал про свои приключения в цветах и красках, а Паршиков и остальные ржали на всю пивную как лошади на случке.
   ...Дни летели за днями, служба текла спокойно и без напрягов и в один из дней отпросился у начальника штаба сгонять на день в Гавану по своим делам. Уехал с утра, порешал все проблемы, с кем надо повстречался и остаток дня с удовольствием пошлялся по Гаване и совсем незаметно спустил все деньги. Осталось только на билет на автобус до дома. Уже в вечерней темноте садился на автобус до Сантьяго де Лас Вегас. И пока мы пробирались по улицам Гаваны на выезд, всё было нормально и я расслабленно сидел у окна, наблюдая уличную жизнь кубинской столицы, слегка сожалея о всё уменьшающимся времени до отъезда в Союз.
   А когда мы выскочили из города, меня сначала посетило лёгкое беспокойство, которое вполне стремительно переросло в проблему на грани паники. Весь день пока шатался по Гаване пил пиво, накатывал в барах и барчиках стопарики разного пойла. Один раз неплохо посидел и поел в гостиничном ресторане. Ну, выпил тоже, там же покупался в бассейне. И всё это наложившись друг на друга, дало вполне предсказуемую реакцию - я захотел посрать. Не просто захотел - всё это активно и требовательно просилось в наружу.
   Паника от этой ситуации происходила от знаний кубинских реалий. В Союзе можно было подойти к водителю и попросить остановиться и подождать. Ну, посмеётся, поухмыляется народ и всё. И все проблемы. Но у кубинцев - нет. Да, водитель остановится, но вот ждать не будет. Высадит и уедет. Вторая суровая реалия кубинской жизни - у них не принято останавливаться и подбирать с дороги голосующих. Вот и выбирай - либо втыкать в задницу палец и терпеть до Сантьяго, либо останавливать автобус и потом всю ночь идти пешком. Вот такая дилемма во весь рост внезапно встала передо мной. Правда, использовать палец в качестве затычки было пока рано, но судя по тому, как оно просилось наружу до этого осталось километров пять езды, а ехать ещё надо раз пять по столько. Блядь..., вот ситуация....!
   А пока я синел, краснел, может быть даже зеленел, меня кидало в ледяной холод и обратно в жар, по лицу катился крупными горошинами пот, от той борьбы, которая велась внутри организма. Слава богу, было темно и мои попутчики не видели того невидимого фронта, проходящего по моему организму. Тут в ход шли все способы борьбы - от силовых, когда седалищные мышцы насмерть клинили очко, до идеологических - это когда ты уговариваешь свою жопу.
   - Ну..., потерпи...., потерпи..., не дай опозориться советскому офицеру...., начальнику разведки..., коммунисту.... Потерпи..., сейчас приедем в Сантьяго, мы с тобой сходим в шикарный кафельный туалет автовокзала и усрём там всё. Они там долго будут нас помнить....
   Это мало помогало, и каждая выбоина на дороге, каждый достаточно крутой поворот, резковатое торможение, могло стать позорным и вонючим финалом. В такой тяжёлой силовой и психологической борьбе я и не заметил, как мы, я и задница, ворвались в узкие теснины улиц Сантьяго. На автовокзале я стремительно выскочил из автобуса, готовый прямо тут, на освещённом пятаке асфальта и сесть. Но задница - НЕ ХОТЕЛА. Вот просто ничего не хотела. Блядь, а с чем я тогда так боролся? Для очистки совести заглянул в тамошний туалет и некоторое время задумчиво там постоял, прислушиваясь к себе - Нет. Не хочу. Ну что ж....
   Пройдя через половину города, вышел к остановке 463 автобуса, который шёл мимо нашего городка. На всякий случай встал недалеко от густых кустов, но всё было в порядке и двадцать минут ожидания прошли в недоверчивом прислушивании к себе. Вечером автобусы ходили редко и на остановке собралось до фига народу и сам автобус пришлось брать штурмом. Но благополучно втиснувшись во внутрь, я с облегчением вздохнул - ехать тут всего минут семь-десять.
   Но успокоился рано. Видать от усилий, применивших для попадания в автобус, от того как меня стиснули со всех сторон, всё что копилось во мне моментально взбунтовалось и я с ужасом понял, что процесс начался. И силовые усилия и всё остальное уже не поможет. Слабое утешение - Что мне повезло - истерично мелькнуло в башке и я изо всех сил прижался очком к вертикальной, металлической стойке, преграждая путь калу наружу. Такой манёвр дал только мимолётное временное преимущество и я сейчас лихорадочно просчитывал все возможные варианты борьбы, даже учитывая тот, что водитель автобуса попался лихой и гнал по вечерней дороге с максимальной скоростью и с той же лихостью вписывался во все вроде бы при обычных обстоятельствах не такие уж крутые повороты, но всех пассажиров с весёлыми женскими повизгиваниями мотало по всему салону, лишь я один, вопреки этому коллективизму намертво прилип жопой к вертикальному поручню, моля бога, чтобы езда быстрее закончилась и тогда я, на автобусной остановке, так стрельну, что от неё ничего не останется.
   В этой стремительной и бешеной езде был и свой, важный для меня плюсик. Вместо 7 - 10 минут езды, мы доехали за пять, а может даже и за четыре, которые впрочем, всё равно, показались вечностью. Последний раз колыхнувшись на рессорах, автобус остановился на остановке и чуть ли не половина пассажиров с гамом устремились на выход. А в числе последних, смачно отлепившись от поручня, двинул на выход и я провожаемый удивлёнными взглядами. Чтобы удержать дерьмо внутри себя, не дать ему вылезти, я вынужден был из последних усилий, всеми мышцами таза сжать, завернуть во внутрь ягодицы, тем самым заткнуть очко и чтобы не потерять над этими мышцами контроль, должен был нелепо перебирать в движении лишь голенью обеих ног. Но сделав таким образом три шага, в отчаянии остановился перед крутыми ступенями "Икаруса". Тут волей-неволей придётся сделать несколько полноценных шагов и потерять контроль над задницей. Под взглядами оставшихся пассажиров и удивлённо выглянувшего из кабины в салон водителя, решился и прыгнул в темноту улицы сразу обоими ногами, как будто они были у меня связаны. Конечно, по всей логике, выпрыгнув, я должен был при приземлении потерять равновесии и качественно проехаться рожей по бетону, но бог миловал и удержался, и не обосрался, хотя организм грубо брякнул - Всё, больше не могу.
   Не знаю, что думали обо мне вылезшие из автобуса кубинцы, шедшие в попутную со мной сторону, видя как мимо них с низким и непонятным гудением, со скоростью реактивного самолёта промчался русский и тут же исчез из поля зрения. Думаю, что они были весьма этим удивлены и наверно ещё долго обсуждали высокую спортивную подготовку советских военнослужащих.
   Но..., а мне было уже всё равно - и рекорды, которые я побил в беге и в старте, и всё остальное на свете. Мои мысли сосредоточились только на одном - как можно быстрее достигнуть заветного очка.
   Я ворвался на финишную прямую, которая проходила вдоль дома и где у каждого подъезда сидело наше бабьё, с великим любопытством наблюдавшие в течении нескольких секунд супер стремительный бег начальника разведки, расстегивающего на ходу штаны и отчаянно орущего во весь голос: - Валя, открывай дверььььььь........, - конечно, бабы в души позавидовали моей жене, может даже захотели оказаться на её месте в этом супер стремительном сексе, о котором они подумали, увидев мои действия со штанами.
   А мой подъезд как назло был самый последний на этой финишной прямой и не факт, что жена услышит вопль души и я уже понимал - если она не услышит, то дверь для меня будет обыкновенной газетной бумагой. Ну, ничего потом поставлю другую, вместе с косяком.
   Но бог сегодня был на моей стороне: и жена услышала мой вопль, и успела открыть, и даже отскочить в сторону от вихря, ворвавшегося в квартиру, и дверь туалета хорошо что открывалась в нужную сторону - во внутрь, а не на меня... Штаны в рывке слетели на колени, а я сам чвакнулся на прохладный фаянс и понеслось.
   Какие неслись с туалета звуки в течении минуты, о них можно было судить по жене и Густо, которые смеяться уже не могли, а лишь вытирали слёзы, выступившие после смеха. Я смущённый и одновременно счастливый вышел из туалета, таща за собой и не хилый духан, и также смущённо поздоровался с Густо, которого не заметил при врывании в квартиру.
   - Ну, я уж думала, что в туалете заработал реактивный двигатель и ты взлетаешь..... Унитаз хоть целый? - И жена вновь залилась звонким смехом.
   - Целый, целый... Только тяги не хватило, так бы улетел, - и сам счастливо засмеялся, правда смущённо, помня как только что трубно гудела моя задница. Не знаю, что подумали на улице женщины, но а пока я предложил Густо кофе. Когда он первый раз пришёл ко мне в гости, я тоже ему предложил кофе и по простоте душевной налил крепчайший ароматный напиток в пол литровые кружки и вынес к Густо.
   - Что это такое? - Воскликнул Густо, глядя на кружку одновременно с удивлением и ужасом.
   - Как - Что? - Теперь удивился я, заглянув в свою кружку, и отхлебнул изрядный глоток, доказывая, что не дерьмо ему принёс.
   - Борис, - как всегда делая ударение на последнем слоге, потрясённо воскликнул кубинский товарищ, - и ты это пьёшь?
   - Не понял? Пью..., каждый день..., да ещё штук по пять...
   Густо рассмеялся: - Борис, мы тоже пьём кофе, но только вот в таких маленьких чашечках, - и показал сантиметра три пространства между пальцев.
   Пришлось закупить маленькие кофейные чашечки и теперь мы сидели друг против друга и Густо излагал свой план поездки к его другу.
   - Борис, хочу тебя свозить к моему другу в монастырь. У него самая большая коллекция монет на острове. Познакомлю тебя и ты там наберёшь себе сколько нужно, а то достаёшь тут понемногу....
   - Ты только, Борис, возьми что-нибудь для подарка.
   Жена выделила мне банку варенья, что-то из еды для хорошей закуски, большое, махровое полотенце из валютного магазина, взял ещё две бутылки коньяка и мы поехали. Оказывается вёз он меня в один из монастырей, очень почитаемый в католическом мире и считающиеся второй религиозной достопримечательностью в Латинской и Центральной Америке, отчего его ежедневно посещали огромные толпы паломников из разных стран. Внутри монастырского двора был шикарный, каменный фонтан, куда паломники охотно кидали монеты. Прогулявшись немного по большой и красивой территории монастыря, мы зашли в просторную и светлую келью, уставленную десятком высоких, закрытых шкафов. Место оставалось только для большого стола, узкой, почти армейской образца койки и небольшого свободного пространства. За столом сидел невысокого роста, скрюченной фигурой монах. А когда он повернулся и встал из-за стола, приветствуя нас, я невольно содрогнулся от его уродства, которое не отталкивало взгляд, а наоборот притягивало. Даже под обширной, из плотной материи, рясой прорисовывалась перекрученная фигура в нескольких направлениях. Гладкая, неприятного вида, как стекло, кожа лица была так натянута на череп, что казалось - только тронь и она тут же разойдётся в разные стороны обширной и кровавой раной. Выпученные глаза, без ресниц в глазницах непонятно как держались, узкий лоб переходил в остатки волос, кучковавшихся на голове отдельными кустиками и огромные лопухи ушей. Я уже не говорю о руках, где помимо пальцев, в глаза сразу же бросались огромные пульсирующие вены. Монах с радостью приветствовал Густо, они обнялись и Густо представил меня, а хозяин с любопытством оглядел меня умными и цепкими глазами. Наверняка, я был первый советский офицер, который посетил данный монастырь и преступил порог этой кельи. Мой товарищ мигнул мне и я выставил на стол коньяк, закуску и сразу же подарил монаху полотенце и варенье. Тот в свою очередь тоже что-то выставил на стол и без долгих рассусоливаний выпили за знакомство. Пока закусывали, Густо бегло рассказал о монахе и его истории, а также зачем меня сюда привёз.
   Когда-то, много лет тому назад, ещё при Батисте, не будучи монахом, а обычным жителем одной из бедной латиноамериканской страны, этот человек заболел тяжёлой болезнью. Его перекрутило, изломало, всё тело было покрыто гнойными язвами и он приготовился умирать. Старший брат, небогатый лавочник, но глубоко верущий человек, с трудом собрав деньги, привёз его сюда, веря что прикосновение к местным святыням и сам воздух священной обители исцелит больного. И произошло чудо. Он исцелился, последствия болезни конечно видны воочию и сейчас, но он выздоровел и стал здоровым человеком и в благодарность за исцеление он посвятил себя богу - стал монахом этого монастыря. Так как он был от природы физически слабым человеком, его закрепили за известным фонтаном и он теперь уже более тридцати лет отвечал за чистоту и функционированием этой части территории. Раз в две недели он очищал от монет дно фонтана и проводил сортировку. Старые и попорченные монеты он относил в подвал, где их складировал, а монеты в отличном состоянии он приносил сюда в келью, раскладывая их по странам и мешкам. За эти годы у него скопилось сотни тысяч монет почти всех стран мира и эта коллекция сейчас считается самой большой не только на Кубе, но и в центральной Америке.
   Под потеплевшим от алкоголя взглядом монаха, Густо тут же продемонстрировал содержимое шкафов и я только потрясённо охал, глядя на бесконечные ряды мешков с монетами.
   - Борис, залазь... не стесняйся. Бери, сколько хочешь.
   Мы выпили по второй и Густо стал разговаривать с другом о своих делах, а я начал шариться по шкафам. Вот "сколько хочешь" брать - я постеснялся, а отобрал с каждого мешка по четыре-пять монеток и скромно присел за стол. Посидев с часок, мы стали собираться, а Густо поинтересовался - Что я там отобрал?
   - Борис, ты чего так мало набрал? - Удивился кубинский товарищ, - я же сказал, бери сколько хочешь...
   Но поняв моё смущение, сам начал распоряжаться. Он открывал мешок, запускал туда руки и, не глядя, высыпал в дипломат пригоршни сверкающих монет. Когда я дома разобрался, то только изумлённо покачал головой. По приезду в Союз я мог их либо продать коллекционерам и получить солидный куш денег, либо мог поменяться и расширить свою коллекцию и не только монет.
   Я потом, правда, с разрешения Густо, сам ездил несколько раз в гости к монаху и часами ковырялся в мешках уже целенаправленно отбирая монеты....
   Поездкой в монастырь и знакомством с монахом-нумизматом остался очень доволен, тем более, что Густо разрешил посещать монаха и без него, чем я потом успешно и беззастенчиво пользовался, качественно пополняя свою коллекцию.
   "Бардачный" период закончился и, после последней барки и Нового года, бригада приступила с новому периоду обучения. Всю неделю опять бегали, высунув язык, по Боевой готовности из казармы в парк и обратно. Сходили маршем в район выхода по тревоге, а потом уже спокойно стали заниматься привычными и повседневными занятиями. Сборы командиров взводов, куда и я был подключён, прошли на учебном центре Алькисар и не обошлись без мелких и весёлых приключений. Вечерами, мы пытались втихушку смотаться на пиво в Алькисар или в другое место, что предполагало тайно выгнать машину из парка. Когда это удавалось, а когда и нет. Но командование бригады бдило нас и не давало расслабиться. Особенно запомнились на сборах два момента: сдача нормативов по физо и вождение.
   Физо сдавали в Алькисаре и сдача свелась в основном к упражнениям на перекладине, бег сто метров и 3 километра. Вот на трёх километрах и произошло самое смешное. Маршрут проходил по дороге вокруг большого, пустынного поля и те, кто не переживал за норматив, бежали как положено. А вот группа "хитрожопых", человек двадцать решили срезать часть маршрута и свернули через поле. Поле вроде бы ровное и не предполагало каких-либо препон, но когда-то давно там проходили мелиорационные работы, после которых остались широкие и глубокие канавы. Со временем они затянулись и сверху прикрылись предательской зелёной ряской, со стороны казавшейся полосой сочной травы. Вот туда они всей толпой и влетели по пояс в грязь и чем больше они барахтались, пытаясь выбраться, тем больше погружались. Мы успешно финишировали, а они пришли под смех других и начальства, покрытые подсохшей коркой грязи по шею, минут через тридцать.
   Затем, нас артиллеристов отделили и мы уже проходили сборы в бригаде. И после занятий по арт. стрелковой подготовке на старом ВАПе, отправились на автодром в полутора километрах от места занятия. Пришлось немного подождать пока закончат вождение кубинцы и подойдёт наша очередь, а отводив машины, мы двинулись по домам на обед. Уже практически у нашего парка вдруг страшно всполошился Коля Лычиц.
   - Парни..., - горестно завопил старший лейтенант, всплеснув руками, - я свой блокнот забыл на автодроме....
   Коля развернулся и быстрым, энергичным галопом помчался на автодром, до которого сейчас было около трёх километров, а мы весело рассмеялись.
   То что он забыл, блокнотом назвать было трудно. Это была книга, больше похожая на здоровенный, старинный фолиант. Да ещё тяжеленный. Старшего лейтенанта Лычиц знал ещё по службе в Свердловске. Я служил в первом дивизионе артполка, а он в реактивном и был своеобразной легендой полка. Как строевой офицер - был слабоват, но как артиллерист - сильным и грамотным. Человеком был нудным, мелочным и из-за этого не пользовался уважением и авторитетом у своих подчинённых, которых своим занудством доводил до тихого бешенства. И от скорой расправы в этот момент его спасали только офицерские погоны. Зато эта мелочность и нудность, помогала ему досконально изучить все артиллерийские документы и различные наставления.
   Несмотря на то, что у каждого артиллерийского офицера была возможность достать и иметь стандартный арт стрелковый блокнот, который являлся хорошим подспорьем, как для боевой работы, так и подготовке. В семидесятые и восьмидесятые годы поощрялись самодельные арт стрелковые блокноты. Считалось что, самостоятельно создавая блокнот, со всеми артиллерийскими, топогеодезическими, метеорологическими и другими задачами, офицер лучше усваивал артиллерийскую науку.
   Из ватмана нарезались листы, размерами с командирскую сумку, всё это переплеталось в твёрдые переплёты. После этого разлиновывалась и офицер, сам лично начинал наполнять содержанием блокнот.
   Внутри частей проводились даже конкурсы "На лучший арт. стрелковый блокнот", где оценивалось содержание, наполненность материалом, аккуратность, удобность в пользовании и такой показатель как "артиллерийская культура". Если блокнот признавался "Лучшим" или "одним из лучших", то это засчитывалось хорошим "Плюсом" для офицера.
   Так вот блокнот Коли Лычица тянул на звание артиллерийской энциклопедии - это был толстенный, самодельный ТОМ, размером больший чем любая даже генеральская командирская сумка, поэтому он его носил подмышкой. И в этом ТОМе были записаны все артиллерийские науки - системно и безсистемно. И там можно было найти ответ на любой артиллерийский вопрос и на наши весёлые подколки Коля отшутивался - "Это мои мозги - это мой УМ".
   И вот он, "СВОЙ УМ" забыл на автодроме. Появился только вечером - подавленный и угнетённый из чего вытекало - что Коля "без УМА".
   - Парни, - Коля чуть не плакал, - не нашёл. Всё перелопатил..., перерыл там. Наверное, это обезьяны-кубаши его забрали. Вот нахрен он им нужен.....? Как я теперь без него...?
   Забегая вперёд, в ближайшее будущее, Лычиц действительно "как сглазил" и в "зимних лагерях", на занятиях и боевых стрельбах совершал глупейшие ошибки.
   А в более далёком будущем, уже в Союзе, Коля всегда занимал первое место в соревнованиях артиллеристов Уральского округа и вторые места на всеармейских соревнованиях. Мог бы и первые, но как говориться - у маршалов тоже есть дети.....
   Месяц январь незаметно пролетел в занятиях, хлопотах и строительстве ВАПа, которое очень продвинулось вперёд. Здание практически было готово. Первый этаж полностью выполнен из кирпича и включал в себя три класса и коридор соединяющий их. Второй этаж был сварен каркасом из труб и выполнен в виде навеса, под которыми будут размещаться сами автомотизированые станки с пулемётами. Вся система, входящая в ВАП-72, придёт только первой баркой, а сейчас оставалось только накрыть шифером сам навес и здание будет закрыто от непогоды. Уже после зимних лагерей и до прихода начинки будем заниматься изготовлением макета поля с дорогами, населёнными пунктами, лесами и другими топографическими элементами. По нему и будем стрелять разрывными пулями, проводя занятия по арт стрелковой подготовке офицеров.
   А сегодня решили закрыть шифером крышу. Но с самого утра что-то не заладилось. Долго решали какую машину дать для перевозки шифера из каптёрки взвода управления. Дали ГАЗ-66, загружали тоже долго и неправильно. Весь пакет оказался по середине кузова и когда поехали, один из парней расположился между тяжёлым пакетом и кабиной. Я вроде бы понимал, что это неправильно, но ничего не поменял, а через пять минут было поздно. При резком торможении, пакет с шифером сдвинулся и резким ударом зажал ноги бойцу. Резкий вскрик, искажённое лицо от боли, мат, команды, поднявшиеся суета, принесла быстрые результаты и все облегчённо перевели дух. Ноги не поломало, но ободрало кожу до обильного кровотечения. Ну, наверняка и сильнейший ушиб. Стоять он самостоятельно не мог и мы помчались к бригадному медпункту, где сдали бойца в надёжные руки медиков, обматеривших меня по полной.
   Блин..., настроения никакого от понимания своей ошибки и от того, что после устройства крыши, будут активные разборки, писание объяснительных и ругань начальства. Приехали на ВАП, вяло и расслабленно разгрузили чёртов шифер. Правда, работу пришлось ускорить, так как из-за горизонта стала вылезать охеренная чёрная туча, предполагающая сильнейший ливень.
   - Парни, давайте быстрей. Нужно до ливня хотя бы положить шифер, а после него закрепим....
   Вроде бы всё правильно и работа закипела, а тут ещё пришёл начальник артиллерии, которому доложили о неприятном происшествии и он с ходу наорался на меня. Надо сказать, что в последнее время он придирался ко мне довольно часто: по делу и просто так. Такое впечатление, что ему постоянно докладывали на меня какой-то негатив. И даже, если бы ничего не случилось, всё равно бы он к чему-нибудь прицепился, а так, выпустив в ругани пар, он сейчас недовольно бродил по ВАПу, мешая бойцам азартно таскать шифер и укладывать их на перекладины крыши.
   А опасная туча уже громоздила свои воздушные башни над Гаваной, дыхнув на нас прохладной влажностью, но мы её всё равно опережали. Я и начальник артиллерии стояли под уже уложенной крышей, глядя как последний лист лёг на своё место.
   Всё - УСПЕЛИ! Я удовлетворённо обернулся на приближающуюся тучу, извергающую из себя дождевые потоки, кинул взгляд на старый ВАП и мгновенно понял - Всё это херня. Успеть то мы успели уложить шифер, а вот то что не закрепили....
   Первый же, совсем не хилый порыв ветра перед ливнем, залетел под крышу и, слегка приподняв её, с опасным стуком тут же её и опустил.
   - Цеханович...., - в бешенстве заорал начальник, тыкая пальцем в шиферную крышу, - её же сейчас скинет ветром...
   - Не скинет, товарищ подполковник, - торопливо и полным уверенности голосом воскликнул в ответ, - сейчас ливень долбанёт и шифер прижмёт дождём.
   - Старший лейтенант, ёб... пере ёб...., если хоть один лист разобьётся, я не знаю что тебе сделаю...., - он орал таким убедительным голосом, что я мигом в это поверил, потеряв часть военной уверенности, прекрасно зная, что перед ливнем идёт мощный приземный поток воздуха.
   Так оно и произошло. Сильный порыв ветра ворвался под крышу, легко поднял целиком все 108 квадратных метра шифера и также плавно пронёс под нашими изумлёнными взглядами пять метров по воздуху и обрушил крышу вниз, расколотив весь шифер в дребезги. Слава богу, в это время внизу никого из бойцов не было. И тут же ударил ливень, который мгновенно промочил нас насквозь.
   Побледневший от гнева подполковник, под сильными струями холодной воды, немо хлопал губами, не зная как прореагировать, а я с любопытством наблюдал за начальником, за его бессильными потугами еле сдерживая совсем неуместный и дебильный смех, но понимая, что этот смех может его оскорбить и тогда его гнев будет вообще непредсказуем....
   Но не выдержал и захохотал во весь голос, откинув голову назад. Подполковник от возмущения напыжился и если бы он сейчас меня ударил, то я даже не дёрнулся, чтобы уйти от удара, полностью уйдя в безумный хохот. И видя это, что-то дрогнуло в его глазах, мелькнула мгновенная растерянность, переросшая в удивление, наверно мигом представил себя, положение в котором мы оказались и через мгновение тоже дико захохотал. Наш безумный хохот, донёсся до солдат, прятавшихся от дождя и они обеспокоенные сумасшедшим нашим смехом, выскочили под ливень и полезли к нам.... А там.... Два офицера, уставившись друг на друга, хохотали облегчающим смехом....
   Всё закончилось нормально. Начальник артиллерии меня даже не попрекнул. А перед лагерями мне сообщил, что заказал в Союзе новую партию шифера и он придёт тоже с первой баркой.
  
  
  Глава тринадцатая.
  
  
   Полицейская машина появилась неожиданно и как всегда некстати, а увидев стоявшие за хлипкой изгородью два БТРа и непонятно суетившихся там русских, нерешительно остановилась. Полицейские и сами были не рады, что их сюда непонятно зачем занесло и застали русских за непростым делом, но и уезжать для них было уже зазорно. Ну, а кубинец, хозяин огорода практически был в полуобморочном состоянии. Нам то чего - нам ничего не будет, а вот ему.... Его за продажу, его же собственных ананасов, могут и посадить. И не важно, что огород его и ананасы на нём он выращивал сам. Ананасы считались наравне с табаком и сахаром стратегическим продуктом и продавались за рубеж за валюту. И на его огороде они тоже были посчитаны, да не один раз, и уже поделены: что ему, а что государству.
   Была надежда, что полицейские издалека посмотрят и уедут. И всё закончится миром. Но нет, машина тронулась с места и медленно подъехала к месту событий. Пока они перелезали через изгородь, бойцы шустро собрали все ананасы в две грязные простыни и завернули их. Конечно, видно что там, но хер я позволю, даже полицейским, смотреть и убеждаться что там лежат именно ананасы, а не вулканические камни, про которые я им заявлю.
   Правильно определив во мне старшего, главный из двоих полицейских задал вопрос, кивнув на посеревшего от страха хозяина ананасов, судорожно державшего в руках две полукилограммовых банки тушёнки: - Lo que pasa aquí, компаньеро? (Что тут происходит, компаньеро?)
   - Да вот, камни собираем, - со спокойным и дебильным видом, в тоже время железным голосом не предполагающее иное, выдал ответ, широко и открыто улыбнувшись, и кивнул бойцам, чтобы они загрузили добычу в мой БТР и БТР командира взвода управления второй реактивной батареи, которым командовал новенький лейтенант Жданеня.
   Полицейские послушно и понимающе закивали головами, только бы не связываться с русскими, которых было большинство, да и вид их старшего не предполагал разойтись миром, если они захотят предъявить им какие-либо претензии. Сейчас они были готовы поверить даже в такой ответ. Вернее сделать вид, что они верят русским. Бойцы поднатужились, приподняли груз и в этот пикантный момент, одна из простынь громко треснула и распалась на две половинки, явив взору полицейских, хоть и мизерную, но всё-таки часть валютного запаса страны.
   Я с досадой крякнул, у кубинца из рук выпали банки с тушёнкой, бойцы замерли над кучей диковинных фруктов, а полицейские мигом отвернулись в другую сторону и изо всех сил делали вид, что они не видят того, что лежало на земле.
   - Чего застыли? - Рявкнул я на солдат, - загружайте....
   Когда полицейские повернулись обратно к нам, на земле ничего не было, даже тушёнки, которую ударами ноги я зафутболил в заросли. Бойцы с лейтенантом дисциплинированно сидели на БТРах, только я продолжал стоять, понимая, что как только уедем, хозяина ананасового огорода, начнут не хило рихтовать.
   - Bueno, компаньеро, Todo? No tocar (Ну что, компаньеро, всё? Его не трогать.) - С вызовом спросил полицейских и требовательно показал пальцем на кубинца. Те с сожалением посмотрели на продавца ананасов и, поняв что им не двусмысленно предлагают убраться вон, синхронно кивнули головами и через две минуты уехали.
   - Ты что? Не ссы... Ничего тебе не будет, - я покровительственно похлопал кубаша по плечу и обнадёжил, - через два дня приеду. Узнаю, как у тебя тут.
   Конечно, я не собирался ни через два дня, ни через три или неделю приезжать к нему. Также прекрасно понимал, что полицейские всё равно приедут с разборками. Ну..., это уже его проблемы. А так хоть как-то приободрить....
   Мы уже были в зимних лагерях на полигоне две недели и завтра должны были ехать домой на выходные. Вот и ездили, заготовляли подарки для семей. Три дня тому назад от дивизиона выделили ЗИЛ-131, для заготовки апельсинов, мандарин и бананов для офицеров и солдат. А плантации здесь всего этого знатные: едешь, едешь на машине, а они не кончаются и не кончаются, сменяя друг друга вдоль дороги. И тут только успевай крутиться и грузиться. Можно, конечно, поехать к руководству плантации и договориться. И не спеша, никуда не торопясь собрать нужное количество урожая, но это долгий путь и не для русских - да и просто неинтересно. Гораздо проще договориться со сторожами плантации. Дать им пару банок красной рыбы, или тушёнки и сколько тебе надо столько и грузи. Но русские не были бы русскими, если не шли третьим путём.
   Едет машина по дороге вдоль плантации с бананами, как будто спешит по своим военным делам, вдруг резко сворачивает в глубину плантации и уже медленно ползёт между бесконечными рядами банановой травы. Не банановых деревьев, хоть они высотой за три метра, а именно травы, к классу которой они относились. А в это время из кузова выскакивают бойцы с мачетками и начинают стремительно рубать висящие тяжёлые гроздья бананов и тут же закидывать в кузов. Для того чтобы заполнить кузов грузовика требуется от трёх до пяти минут таких слаженных действий. И машина, взревев двигателем, уезжает с места заготовки, оставив на земле глубокие рубчатые следы.
   Процесс заготовки апельсинов, мандаринов и остальной вкусной мелочи, тоже идёт по этой же схеме, но дольше. Так чтобы набрать кузов ЗИЛ-131 необходимо минут сорок пять - час. Это от того, как шевелятся бойцы.
   В этот раз старшим машины, на которой мы ехали домой на побывку, был назначен Юрка Лукин, чему мы были не особенно рады. Когда старшим машины ехали другие, даже из управления дивизиона, то поездка превращалась в весёлую прогулку, когда не пропускалось ни одна пивная на пути следования. Частенько бывало, что мы сворачивали с маршрута и уезжали в незнакомые места, чтобы окучить неизведанные пивные. Приезжали после такой импровизированной экскурсии к семьям поздноватенько и под хорошим градусом. И уж тут Юра Лукин был в числе самых активных закопёрщиков и весело долбил кулаком по крыше, требуя от старшего завернуть туда или туда. Также весело мы возвращались и в лагерь после побывки. А вот когда Юрка был старшим, и от страха ответственности за что-нибудь, Лукин заезжал в пивную Артемисы в восемнадцати километрах от лагеря, отмерял время в полчаса на злоупотребления пивом, и потом хоть долби, хоть не долби по крыше, Юра не обращал внимания на наши требования заскочить куда-нибудь и опрокинуть очередной бокал пива. Так произошло и в этот раз. Почти трезвые мы спрыгнули с машины и дружно обматерили прапорщика, пригрозив, что если и на обратном пути такое будет, в следующий раз мы его просто в машину не пустим, когда надо будет ехать домой. Но страх перед начальством был более весомым и в лагерь мы вернулись не пропустив ни единого бокала пивка.
   В середине недели к себе в палатку, вызвал Подрушняк: - Цеханович, бери тушёнку и едешь в крокодильник. Меняешь её на пять маленьких крокодильчиков. Сантиметров так по пятьдесят и два метровых. Задача понятна? Да.., обязательно возьмёшь с собой сувенирщиков Козлова и Чиркина. Они и выберут их и знают, как с ними обращаться. Понятно?
   - Так точно, - я положил несколько банок консервов в пластиковый пакет и уже через полчаса на ГАЗ-66 выехал из лагеря. Конечно, пользуясь моментом, заскочил в пивную, где в быстром темпе, но всё равно с величайшим наслаждением накатил, пару бокалов крепкого пива, дав одновременно время бойцам пошариться по окрестным улицам и также в темпе поченчить. Третий взял в кабину, особым способом загнул края, чтобы можно было пить на ходу и мы попылили в крокодилий питомник.
   Кто никогда не был в таких заведениях запросто может представить что-то типа зоопарка, но только исключительно для крокодилов. Чистенько, ухоженно, решёточки, дорожки, песочек, небольшие водоёмы, где эти твари плескаются. Ну и куча других моментов, связанных с рыборазведением - чаны, мальки... Что там ещё? Инкубаторы, яйца, откуда они вылупаются и разная другая дребедень, подсмотренная в телепередаче "В мире животных". Но это по телеку и не для посвящённых....
   На самом деле у кубинцев крокодильник состоял из грязного вонючего болота, такого же грязного измочаленного берега без единого клочка травы и несколько жалких, покосившихся и нищих сараев в убогом кубинском стиле. Чуть лучше выглядело обшарпанное здание администрации. Но увидел бы я эту хибару в Союзе, точно бы подумал, что это обычный курятник.
   Мы приехали как раз вовремя, когда начальство отсутствовало и можно было спокойно договориться с низовым звеном, которое в хорошем алкогольном состоянии собиралось кормить своих подопечных. Кубинцы по детски обрадовались нашему приезду, а узнав цель, ещё больше обрадовались. Похватали из сумки тушёнку, которая мигом растворилась в их руках и махнули бойцам, чтоб они сами выбирали что им нужно, а меня повели в "курятник", внутри которого оказалось даже чисто, хоть и присутствовал здесь плотно утоптанный земляной пол и стоял сильный, неприятный духан. Впрочем, уже через две минуты, накатив с кубинцами по хорошей порции рома, я его уже и не замечал и с поросячьим восторгом согласился участвовать в кормёжке рептилий.
   Бойцы, пользуясь отсутствием контроля, таскали и кидали в кузов всё что попадалось интересное под руку и я уже стал опасаться за их конечности, когда поедем обратно, потому что в кузове полно было мелких крокодильчиков и даже такая мелочь способна была оттяпать палец.
   Но, понадеявшись на опыт бойцов, которые не одного крокодила уже пустили на сувенир, забрал из кабины, наполовину выпитый бокал уже тёплого пива и, удачно пройдя по вонючей береговой грязи, даже не поскользнувшись, важно залез в плоскодонку, где на склизком дне громоздилась приличная куча залежалого мяса муфлонов.
   Ещё пару минут суеты и лодка пошла по открытой воде к густым зарослям, чем-то похожим на камыши. И тут я понял какую совершил ошибку. Пьяные в драбадан кубаши, плоскодонка, борта которой не внушали доверия и возвышались над водой сантиметров на пять и армада рептилий, разом метнувшиеся к нашей посудине. Видать их кормили в строго определённое время, поэтому они так организованно ждали обеда или их вообще не кормили и они с таким голодным энтузиазмом кинулись к нам, чтоб нами же и подхарчиться.
   Блиннннн..... Да они сейчас лодку с ходу перевернут. Я судорожно ухватился одной рукой за борт, но тут же её отдёрнул, понимая что пальцы откусят в первую очередь... И застыл, машинально хлебая пиво из бокала и даже не замечая, как оно льётся мне на грудь. А кубаши, чего то радостно выкрикивая, лупили шестами по воде, а когда и по самым ретивым хищникам, которые крутились около лодки, при этом сама лодка, непонятно почему никак не переворачивалась, хотя и опасно кренилась. Это ещё пол беды, отбиться ещё можно было и даже попытаться прорваться обратно к берегу. А тут эти сволочи стали кидать тухлые куски вонючего мяса в воду, да так чтоб они упали рядом со мной. Что тут началось в воде.... Да она просто закипела от драки, где крокодилы, в основном длиной метр-полтора, дрались между собой за куски мяса, не замечая что рвут сами себя. Челюсти, кривые зубы, мощные хвосты, лапы и светлые брюхи прямо мелькали перед моими расширенными от страха глазами и я чуть не уссался. Всё это продолжалось несколько минут, которые показались вечностью и вдруг вся эта злобная, кровожадная масса, как по команде, ринулась в разные стороны и я с облегчением перевёл дух, увидев в руке судорожно смятый парафиноный бокал и мокрые, пропитанные пивом брюки.
   Я только и успел перевести дух, как сердце дало новый сбой. Из зарослей величаво выплыл огромный крокодилище, размером с нашу лодку. На его спине можно запросто всем нам разместиться и весело кататься по этому болоту. И эта тварь плыла прямо к нам.
   - Чёрный Гарри.... Чёрный Гарри..., - с уважением закричали кубаши, показывая пальцами на этого монстра. Я был наслышан об этой местной достопримечательности, но не мог даже себе представить весь ужас от его вида. А эта тварь спокойно плыла к нам, зная что мы ей ничего не можем сделать, а если она захочет то запросто перекусит лодку вместе с нами и что самое поразительное даже не заметит этого. Кубинцы торопливо покидали в воду крупные куски муфлонов и быстро отплыли на почтительное расстояние. Как он жрал, рассказывать неохота, но только через двадцать минут и то, только в трёх километрах от крокодильника и в кабине ГАЗ-66, я почувствовал себя в безопасности. Для того чтобы привести растрепанные чувства в порядок пришлось в срочном порядке вновь заехать в пивную, где первый бокал ушёл в несколько крупных глотков, а второй на два раза больше. Ощутив благотворное влияние крепкого пива, я готов был снова очутится на середине вонючего водоёма и покормить Чёрного Гарри прямо с рук. Пришлось срочно, третьим бокалом, убить это желание в зародыше, чтобы не натворить глупостей.
   На эти выходные домой ехала другая часть офицеров и прапорщиков, а мы оставались бдить бойцов. Но как только машина с отдыхающими офицерами и начальством скрылась в кубинской деревне, мы пристали к зам по вооружению капитану Дуванскому, который оставался старшим по дивизиону и, получив "Добро", группа жаждущих пива, на ЗИЛ-131 отчалила в соседний город Артемиса, в тамошнюю пивную.
   Мы с удовольствием окунулись в многолюдство посетителей и по первому бокалу отстрелялись очень быстро, также быстро ушёл и второй бокал, третий. Только взяли разгон и у нас, к великому сожалению, почти закончились деньги. А выпить хотелось ещё и ещё. Последний бокал растягивали до невозможности долго и скребли по всем карманам, чтобы хотя бы в складчину сделать ещё по несколько глотков.
   И тут наше внимание привлекли азартные крики толпы кубинцев, обступившие крайние столики и за что-то горячо болеющих. С бокалами в руках мы подошли, раздвинули кричащих и прыгающих кубашей и увидели причину этой кутерьмы. Здесь сцепились в армрестлинге два здоровенных кубаша. Напрягшиеся, с красными рожами, выпучив глаза они пытались завалить руку противника, но пока борьба шла на равных и всё решится кто быстрее сдуется. На кону был бокал пива.
   Хрясьььь.... - внешняя сторона ладони одного из них смачно припечаталась к мокрой от пива и гладкой каменной поверхности стола под радостный рёв болельщиков со стороны выигравшего и разочарованный гул проигравшей стороны. Здесь тоже заключались пари и толпа заколыхалась в употреблении выигранного пива, под завистливыми взглядами проигравших. А перед победителем, которого все поощрительно хлопали по крутым плечам, мигом оказался полный бокал пива. И тут вперёд вылез Лёха Киверин, командир взвода материального обеспечения. Прапорщик был среднего роста и не хилый, но никогда мы не замечали за ним страсти к каким- либо спортивным соревнованиям, тем более борьбе на руках. Да ещё против такого здоровяка, снисходительно смотревшего на нового противника.
   - Боремся на пиво. Я побеждаю, всем русским пиво. Вы побеждаете - мы вам всем, - самонадеянно и громко заявил прапорщик, удобно устраиваясь на каменной скамье.
   Да, это была интрига и интрига для всех. Для кубинцев, а особенно для нас, потому что в случаи поражении Лёхи, нам просто не на что было оплачивать победу противника. Капитан Асташков, бывший среди нас старшим тихо отослал лейтенанта к ЗИЛку, чтобы заранее завести и быть наготове быстро умчаться из пивной.
   Но Киверин был спокоен, поудобнее расположил свою ладонь в ладони противника, насторожился и по сигналу судьи, включился в борьбу. Рёв, крики, всё это слилось в оглушительный шум, превратившись в единый возбуждённый звук - АААААааааАААААаааааа...... и тут же сменивший тональность на разочарованный - Уууууууууууууу и наш восторженный - АААААААааааааа, потому что Лёха Киверин чуть не разбил о каменную крышку стола руку противника.
   Перед Кивериным мигом появился бокал пива, и в наших руках тоже, а перед прапорщиком садился новый претендент, жаждущий реванша. Он тоже через минуту, был опозорен и у нас было уже по два бокала. Ну, так недолго и нажраться.
   Кубинцы суетились и шептались в сторонке, поглядывая на нас, а мы с гордостью сидели вокруг героя вечера и пивной, смакую народный напиток.
   - Компаньерос, - подошли и обратились к нам кубинцы, - мы сейчас привезём чемпиона города. Согласны вы на поединок?
   Мы вопросительно посмотрели на товарища, а тот намекающее заглянул в бокал.
   - Да, да... Не проблема, - кубинцы даже выставили вперёд руки и Лёха солидно кивнул головой.
   Где они искали чемпиона, не знаю, но времени прошло достаточно. Пиво перед нами не кончалось и мы уже были порядочно пьяны. Лёха тоже. И вот появился чемпион Артемисы, мускулистый негр в майке, у которого бугры мышц плавно перекатывались под эластичной кожей.
   Пренебрежительно посмотрел на прапорщика и уверенно сел напротив, вперив вызывающий взгляд в противника. Поединок взглядов. На западе может это и канает, но суровый взгляд чемпиона не достиг того эффекта, которого ожидалось. Он просто утонул в хмельных глазах, уже мало что понимающего Киверина.
   Между Асташковым и кубинцами завязался горячий спор о призовых, сводившийся к тому, что если выиграет русский, то кубинцы всей пивной упаивают нас. Если выиграют кубинцы, то мы упаиваем их. И Асташков снисходительно согласился, правда, глядя на Лёху, способного свалиться со скамьи прямо сейчас, в наших головах возникло определённое сомнение. Но русские есть русские, особенно когда поддадут, поэтому тут же родился план. В случаи проигрыша, выхватываем Киверина из-за стола и рвём к заведённому ЗИЛку и уматываем.
   Кубинцы столпились сзади своего, требуя победы и реванша - Громкого реванша, а мы вокруг Киверина, пытаясь встряхнуть товарища и направить оставшиеся его силы на поединок и хотя бы если и проиграть то КРАСИВО.
   - Бррррр...., - Лёха затряс башкой, взбадриваясь и немного приходя в себя. Судьи заняли свои места, все кругом затихли, а противники, установив локти на поверхности стола, соединили руки перед поединком. Если кубаш действовал основательно и уверенно, не сомневаясь в своей победе, то у Лёхи все движения были заторможенные и расплывчатые. Можно сказать даже вялые. Асташков, повернул голову к ЗИЛку. Мы поглядели тоже и пьяно затосковали, видя отчаянную возню водителя и лейтенанта - машина напрочь отказалась заводиться, отрезая все возможности к быстрому отступлению. Но остановить поединок было уже невозможно. Судья махнул рукой и началось.
   Прапорщик не успел собраться или уже не мог, но противник сразу же взял верх и мощным рывком чуть не вырвал мгновенную победу. В последний момент Лёха сумел остановить победное движение противника, но всё равно ситуация была проигрышная. Чемпион всё давил и давил на руку и рука Киверина дрогнула и миллиметр за миллиметром стала клониться к крышке стола.
   Что творилось кругом - передать простыми словами трудно - это надо было только видеть. Кубаши в диком азарте вопили, как дикие бабуины на случке и прыгали выше пальм. Пару из них, ничего не соображая от переизбытка эмоций, трясли эти пальмы и если бы на них росли кокосы они упали бы и поубивали трясунов.
   Мы тоже, забыв о предстоящем позоре от невыполнения условий пари, орали и болели не хуже кубинцев. Лёха побагровел, глядя налитыми кровью и пивом глазами на противника и пытался бороться, даже стабилизировал положение руки. Потом поднатужился и под изумлёнными взглядами кубинцев и наших, а также чемпиона, который от такого, совсем неожиданного поворота даже ослабил нажим. А Киверин напряжённо протянул свободную руку к бокалу с пивом. Медленно взял его и, глядя поверх бокала на противную сторону, стал пить пиво крупными глотками. Над пивной повисла тишина, нарушаемая лишь гулом движения автомобилей на дороге, проходящей за низким каменным забором вдоль пивной.
   Лёха, не спуская глаз с противника, допил пиво. Также осторожно поставил бокал на стол, натужился и с утробным рыком стал выжимать руку чемпиона в верхнее положение. Тишина вновь сломалась и взорвалась воплями, криками и азартным рёвом всех болеющих. И тут уже было неважно - кто выиграет, а кто проиграет. Всеми овладел неконтролируемый азарт, когда ничего не соображая можно было вцепиться зубами в пальму и запросто откусить половину ствола, даже не заметив отсутствие нескольких зубов. Или лбом разбить каменную крышку стола, вместе со скамейками и ощутить полученную контузию только завтра. А Лёха тем временем с бычьим упорством жал, жал, выровнял положение и, не останавливаясь стал валить руку противника в обратную сторону. Тот пытался переломить ситуацию, но уже был побеждён морально и через десять секунд рука была припечатана к столу.
   Что тут было? Проще сказать чего не было - не бились головами об каменные крышки столов, а в остальном было море эмоций. Пива тоже было море. Пьяные были все - мы, кубинцы, гости пивной и только трезвые пальмы и бездушные каменные столы спокойно взирали на эту вакханалию.
   Уезжали мы, предварительно договорившись встретится завтра вечером. Они выставляли против Киверина другого чемпиона, а мы были согласны на всё, благо герой сегодняшнего дня был в отрубе и не надо было спрашивать его согласия.
   С гамом и шумом загрузились на машину и поехали. Правда, через километр пришлось срочно остановиться и бурно поссать. Сели и через километр новая остановка, на новый перессыкон. Залив половину дорожного полотна, мы двинулись дальше, но смех смехом, через километр новая остановка. Как в известном болгарском фильме семидесятых годов - "На каждом километре". И смех и грех. Километров через десять, с великим удивлением мы обнаружили пропажу старшего лейтенанта Захарова.
   - Кто видел этого комсомольца последний раз? - Спросил пьяный в дымину Асташков такую же пьяную ораву офицеров и прапорщиков. Но никто не помнил. Вроде был..., вот он был, рядом ссал с таким же энтузиазмом. А когда исчез и где - никто не помнил. Пришлось развернуться и помчались, останавливаясь на таких заметных и мокрых участков асфальта. Только на пятом перессыконе, мы увидели нагло торчавшие ноги из придорожного кювета, куда секретарь комсомольской организации свалился и спал сном невинного ребёнка или солдата, но спал спокойно и ровно. Даже не проснулся, когда мы его грузили в машину.
   На следующее утро все болели и никто, тем более Лёха, не хотел ехать и соревноваться. А я немного оклемавшись, решил всё-таки сгонять старшим машины на фабрику за брикетами льда, для охлаждения воды, заодно и развеяться. Приехал, загрузил пять здоровенных брикетов размером метр двадцать на семьдесят сантиметров и толщиной тридцать. Этот лёд дробился и добавлялся в термоса с водой. Тогда холодная вода не выжималась с организма, а более менее усваивалась. А когда приехал, то узнал, что после обеда та же компания собиралась на ближайшую Зону отдыха "Сороа". Что обозначает это название не знаю, но зона была шикарная. Расположена в глубине идущего в пятнадцати километрах от нас небольшого хребта, высотой метров шестьсот-восемьсот, покрытые густыми и труднопроходимыми зарослями, которые смело можно назвать джунглями. Правда, культурными джунглями. Там был ряд уютных пивнушек, рангом выше, чем обычные городские, небольшие бунгало, большой бассейн, ровно подстриженные изумрудные лужайки. А если пройти в глубину джунглей метров двести-триста по удобной утоптанной тропе, то выходишь к красивому водопаду метров в пятнадцать высотой. Вот туда и собирались культурно попить пиво в обществе вполне цивилизованных кубашей и многочисленных иностранных туристов. Всё было вроде бы нормально, но у меня ещё вчера кончились деньги, а занять ни у кого не получалось, так как примерно такая же проблема была и остальных. Но мы были на Кубе и такие финансовые вопросы решались здесь на раз-два путём банального ченча. Ооооо..., это отдельная тема разговора и каждый её решал по своему. Кто лучше и богаче, кто хуже и поменьше. Настоящий классический ЧЕНЧ это не то, когда ты воруешь со склада и это продаёшь. Это когда торгуешь своим личным и при этом крутишься сам.
   Конечно, ченч солдатский и ченч офицерский сравнивать было бы не корректно. Что мог заченчить солдат-сержант? Те же классические ленточки, полотенце, свой костюм и остальные элементы одежды, в которых он прибыл с Союза. Трусы, майки.... И кое что другое: например - сигареты.. У офицеров и прапорщиков были другие возможности и круг товаров, которыми они могли оперировать, был гораздо шире. У кубинцев было только две проблемы - Что пожрать и что одеть? Вот эта ниша и использовалась по полной программе. Тут продавалось всё, что было привезено из Союза - одежда и обувь, причём ящиками. Те же ленточки, которые офицеры получали в гораздо больших количествах, чем срочники. Я уж не говорю про организованные передачки с Союза. Хороший финансовый вклад вносил и офицерский продовольственный паёк, который на 50% продавался кубашам, а на остальные 50% спокойно можно было жить. Неплохим подспорьем в этом был наш офицерский магазин, где на положенные 25 песо можно было приобрести кучу флаконов одеколона "Шипр", крепко шибающий по органам обоняния. Те же самые полотенца и другой ширпотреб, охотно приобретаемый кубинцами. Те же сигареты. Ещё моя жена с подругой покупали простенький материал и шили довольно неплохие юбки, трусы, блузки, которые у ленивых и бестолковых кубашек расходились влёт, принося приличный доход. Мой семейный месячный ченч составлял примерно полторы тысячи долларов. В принципе у кубинцев деньги были, но вот купить на них, при их поголовной талонной системе и пустых прилавков магазинов - нечего. И местные кубинцы, живущие недалеко от нас и спекулянты, скупали у советских практически всё, хорошо наживаясь на перепродаже. Но надо сказать, что спекуляция очень строго наказывалась кубинским законом. И то, что мы называли красивым словом ЧЕНЧ тоже было спекуляцией. Но самое интересное, что ченч между русскими и кубинцами, самими кубинцами не воспринимался как спекуляция. А вот когда кубинец спекулировал к этому относилось население очень отрицательно, часто сдавая властям местных коробейников. И тем приходилось изрядно шифроваться, чтобы не попасть в кутузку.
   Вот и сейчас был только один способ найти деньги - метнуться в деревню и что-нибудь заченчить. Выдернул из под кровати сумку и быстро проинспектировал свои возможности. Мне нужно было тридцать песо, чтобы плодотворно и душевно провести вечер в "Сороа". И чтобы их набрать нужен был точечный удар, а не бродить по деревне с кучей разноцветных полотенец и плавок из валютного магазина и другим ширпотребом.
   Отдельно, в небольшой коробочке, у меня лежали броские и дешёвые женские украшения - несколько вариантов безвкусного вида серёг, пару кулончиков, колечки, браслетики. Всё это густо было украшено разноцветными стеклянными стразами и для кубинцев, особенно женщин, смотрелись хорошо и завлекательно. У меня в Одессе оставалось 25 рублей и я на них и купил всю эту блестящую бижутерию, которую нормальная городская русская женщина постесняется одеть и пойти в ней куда-нибудь. А тут это расходилось на "Ура". И коробочка меня частенько выручала. Выбрал пару серёжек с блестящими стекляшками и небольшой кулончик с большим фиолетовым и красиво ограненным куском стекла под бриллиант. Потянет...., даже на пятьдесят песо.
   Но уже в деревне, в первой касе столкнулся с непреодолимым препятствием. Кубашки, как те ещё вороны, слетелись на красиво сверкающие под лучами солнца украшения: - Линда..., Линда... То есть красиво, - тарахтели они, прикладывая украшения к ушам и вешая кулон на грудь. При этом нисколько не стесняясь русского, обнажали по максимуму грудь и вертелись перед зеркалом. Я уже не сомневался в быстрой продаже, но как понял из ихнего тарахтения - купить бы они и купили, но денег сейчас ни у кого не было. Предлагали прийти через три дня, когда во всей стране дадут зарплату... А сейчас в деревне ни у кого нет таких денег.
   Блин..., блин... Вот невезуха. Я ведь уже настроился на отдых в "Сороа" и на усугубление пива в неком количестве. Может быть даже и заказать покушать чего-нибудь цивильного. Блин...
   Быстрая пробежка по половине деревни выявляла ту же самую удручающую картину. Купить хотят все, но денег нет. Будут через три дня. Расстроенный зашёл в последнюю касу, где навстречу вышла красивая кубашка лет тридцати с ребёнком на руках. Даже не ожидал, что в этой нищей деревни есть такая красотулька, не испорченная сельским ручным трудом.
   Зачарованно глянул на неё и протянул украшения: - Трента песо.
   Я уменьшил сумму до тридцати песо. Хоть бы эту сумму набрать. Следом за ней вышел её муж и она сразу же протянула ему ребёнка, а сама зачаровано взяла украшения и приложила их перед зеркалом к ушам.
   - .... Мдааа...., - безвкусные стекляшки как бы ожили на ней, придавая дополнительное очарование. Та покрутилась, покрасовалось перед зеркалом и с сожалением вернула обратно и тоже предложила зайти через три дня.
   - ... Да ёб... тв... м...ь..., Да что за невезуха..., - видать кубашка уловила моё разочарование, хотя все ругательные слова я произнёс про себя, очаровательно улыбаясь красивой женщине. Она бросила красноречивый взгляд на мужа и я даже вспотел, уловив всю суть телепатического диалога.
   - Мне понравились эти серьги и кулончик. Они такие милые и я хочу иметь их.
   - Но ты же знаешь - денег у нас нет.
   - Да, знаю и у меня есть вариант. А если я предложу....
   Муж инфантильно пожал плечами: - Ну, если ты хочешь.... Договаривайся. - И отдал её инициативу.
   Та повернулась ко мне и невинным голосом спросила: - А если фики-фик.....?
   Мда..., это был интересный вариант и я уже чисто мужским взглядом окинул кубашку - белая, высокая, шатенка, стройная, с высокой грудью, какие мне нравились. И в ней была та "изюминка", на которую мужики летели, как светлячки на губительный огонь.
   Чёрт.., чёрт..., чёрт. Если бы она была одна в касе и предложила, наверно бы рисканул, но муж. Даже такой и согласный на это, портил всю картину.
   То что на Кубе лёгкие сексуальные отношения, меня про это просветили ещё в первые дни пребывания на острове Свободы. Потом я в этом довольно часто убеждался. Не на своём личном опыте, а на опыте других офицеров-ходоков. Тем более, что у нас первые полгода моего пребывания служил старший лейтенант, начальник службы РАВ дивизиона. Он был здесь без семьи и служил всего один год. Вот он и отрывался на кубашках по полной и потом вовсю делился с нами впечатлениями. Но таких было крайне мало и я, и остальные служили с семьями и на сторону ходили довольно редко. Ни кому не хотелось залётов, тем более на такой почве.
   Но то, что Куба десятилетиями по праву носило звание "Публичного дома Америки", отложило свой отпечаток на эту сферу отношений мужчины и женщины. Трахались здесь спокойно и все друг с другом, да ещё везде и особо не скрываясь. Так, например, спокойно можно было наблюдать на участке в сто метров пляжа, пар семь-восемь, на виду у всего пляжа совокупляющихся в воде кубинцев, со всеми этими стонами и оханиями, закатыванием глаз и мелкими волнами от быстрых и частых фрикций. И тогда наши бойцы, да и офицеры с прапорщиками начинали с энтузиазмом нырять вокруг них, пытаясь подглядеть процесс спаривания. А вода в море прозрачная и далеко видно, и хорошо. После чего, некоторое время никто не мог спокойно выйти на берег. Да и статья "Изнасилование", если это произошло без ущерба для здоровья, здесь считалась мелкой.
   Я стоял и таращил в растерянности глаза и кубашка, уловив моё колебание, решила додавить. Протянула руку, забрала серьги и кулон. Несколько быстрых манипуляций у зеркала и снова провернулась, заставив сердце пропустить несколько тактов. Понятно, серьги в ушах смотрелись классно, но вот рубашка была расстегнута до пупка и кулончик очень сексуально и уютно лежал в ложбинке грудей, с низко опущенным лифчиком.
   - Умууууу...., - промычал я неопределённо, где всё смешалось: восхищение, вожделение, желание не только её оттрахать. Но и просто затискать за её соблазнительные формы.
   - Линда? Фики-фик? - И так пальчиком небрежно провела по обрезу лифчика, слегка оттягивая его вниз и показывая стоячую грудь с аккуратным коричневым соском.
   - УУУУуууууу...., - во мне боролось сразу несколько ипостасей, вернее они были все в куче и вяло копошились под такими понятиями, как - долг, честь, порядочность....
   Но пересилило другое - Благоразумие и присутствие мужа. Если бы не муж, наверное сломался бы. А так..., ну его на хрен. Сейчас он разрешающе улыбается, а потом двинет по голове лопатой в самый пикантный момент или побежит в полицию. Я решительно стряхнул с себя сексуальное наваждение и всё-таки с великим сожалением в голосе сказал: - Нет сеньорина, мне нужны деньги.....
   Я уже отошёл от окраины деревни на сто метров, как меня громко окликнули. Это бежала кубашка из первых кас, с зажатыми в потном кулаке песо.
   Обмен произошёл мигом и я успел. Поездка в "Сороа" удалась, попил пивка, зажевал хорошо прожаренного цыплёнка Табака, но в глубине души остался осадок. Я прекрасно помнил, что этот кулончик стоил рубль двадцать копеек, а серёжки около рубля. Как бы даже не девяносто копеек. А я, пользуясь общей кубинской нищетой, содрал с деревенской наивной девушки половину её месячной зарплаты, да ещё толкнул другую на секс. Пусть это у них принято...., и вполне в рамках почти нормальных, но всё равно как-то всё это выглядело довольно погано.
   Последующие несколько дней прошли в интенсивных занятиях и тренировках. Я как всегда действовал по принципу - Хорошо отдохнул - а теперь, также хорошо и поработай.
   Сегодня мы занимались на бетонных наблюдательных пунктах, но занятиями это было трудно назвать, так как в предыдущие дни мы активно отработали все вопросы и сейчас просто убивали время, сидя вокруг термоса с водой, где плавали и медленно таяли большие куски льда. Периодически залазили туда кружкой и пили мелкими глотками ледяную воду, восстанавливая водяной баланс в организме. Вот тут то и пристали ко мне Никифоров и Карташёв.
   - Товарищ старший лейтенант, - совсем не издалека начал Никифоров, - скоро начнутся батарейные контрольные занятия, а потом учения и времени совсем мало будет. Надо съездить на ченч, пока время есть. А? Вы ж обещали свозить....
   Да, я обещал и если обещал, то всегда старался выполнить своё обещание. Вообще, к своим подчинённым всегда относился по принципу - За всё надо платить. Хорошо служишь - для тебя сделаю всё, даже пойду на нарушение, но поощрю любым способом. Херово служишь - ну, извини. Будешь иметь только то, что тебе положено по Уставу и по службе.
   Я когда пришёл со школы прапорщиков в 9ую батарею арт. полка в Германии, столкунлся со следующей ситуацией. Представился командиру батареи капитану Чистякову и пока строилась батарея, комбат открыл штатную книгу и стал знакомить с личным составом. Мне достался взвод наполовину чеченский. Зам ком взвод здоровенный чеченец Осмаев и шесть таких же лбов солдат и все они с одной деревни.
   - Так что ты, товарищ прапорщик, в своей воспитательной работе опирайся не на сержанта Осмаева, а на рядового Мурманишвили. Он их в кулаке всех держит.
   Про себя я тогда поправляющее подумал: - На кулаке, наверное....
   - Ага, вот он, Мурманишвили, - я оценивающе окинул взглядом здорового кавказца, но каково было моё удивление, что не он, а самый маленький и невзрачный солдат взвода представился: - Рядовой Мурманишвили.
   И действительно, пока я проходил период становления командиром взвода, да и потом Мурманишвили Георгий был моей надёжной опорой. Ему было 27 лет, высшее образование, острый на язык и он "убивал" всех словом. Именно словом к месту. Только что-то не то сделает какой-нибудь здоровяк чеченец во взводе, того на место ставил не Осмаев, замкомвзвод....
   - Мне ж потом, товарищ прапорщик, в одной деревне с ними жить, - оправдывался Осмаев.
   И вот этот физически слабый, но сильный духом и умом солдат, словом ставил на место любого и те потом ещё виновато оправдывались перед ним.
   Под дембель Мурманишвили я его спросил: - Георгий, я благодарен тебе за ту помощь, которую ты мне оказал и за твою честную службу и хочу отблагодарить тебя. Проси, что хочешь.
   Солдат смутился, подумал и сказал: - У меня тут есть три желание. Первое: мечтаю побывать в Дрезденской картинной галереи. Второе: на дембель хочу купить джинсовый костюм, но денег не хватает. И третье: ходил со старшим лейтенантом в патруль и в музыкальном магазине видел пластинки западных исполнителей. Хотелось бы кое что приобрести и увезти в Союз. Правда, не знаю, как это сделать. Запрещено ведь.
   В ближайшее воскресенья, я переодел Георгия в гражданку и на целый день свозил его в Дрезден в картинную галерею да и неплохо мы там погуляли. Джинсовый костюм и пластинки я ему тоже купил и так получилось, что мы одновременно уезжали: я уходил в отпуск, а он на дембель. Поэтому джинсовый костюм и пластинки в Союз вёз я, а уже из дома посылкой отослал ему.
   Своим нормальным подчинённым я всегда шёл навстречу, поэтому сразу же и определился: - Едем после обеда.
   После обеда выехали на ГАЗ-66, где в кузове сидели помимо Карташёва с Никифоровым, ещё несколько дембелей со второй батареи, бывших моих подчинённых. Я давно приметил на карте эту деревушку, стоявшую вроде недалеко от полигона, но в тоже время и на отшибе. И там наверняка если и бывали наши, то редкими набегами.
   Поставил машину за кустами, в пятидесяти метрах от окраины. Проинструктировал бойцов, назначил старших в каждой паре и определил время первого сбора через тридцать минут. Если всё будет в порядке, то пойдём по второму кругу. Когда бойцы шустро разбежались, отстегнул свои офицерские погоны и ещё раз, предупредил молодого водителя, чтобы не высовывался и был наготове. Если что... И направился к группе кас, стоявших немного в стороне.
   Типичный кубинский дворик, заключённый между нескольких кас, небрежно сколоченных из неравномерных и тёмных от времени досок, крытых листьями пальм и завешанный постиранным бельём, бегающие тощие свиньи, больше похожие на собак, куча мелких кубашат и несколько молодых женщин суетящихся по хозяйству. Весело и дружелюбно поздоровался и широко раскрыл сумку, показывая стандартный набор товара. Пару цветастых полотенец из валютного магазина, несколько флаконов зелёного одеколона "Шипр", 20 ленточек разных цветов, три белые майки и постиранные шорты, в которых я щеголял в Гуанабо, когда восстанавливал пляж.
   Кубашки весело и оживлённо защебетали и их щебет бальзамом лёг на мою душу. Они хотели всё купить и деньги у них были. В стране выдали зарплату. Ленточки ушли мигом, каждая за шесть песо. Хорошее начало. Одеколон "Шипр" или как они называли "Чипр" они по капле капнули себе на руки, тщательно растёрли их, понюхали и одобрительно закивали головами: - Buena Чипр..., Buena...
   Глядя на их манипуляции с каплями одеколона, было понятно - эту деревню русские уже окучивали и обманули наивных кубашей.
   Вообще, линейка дешевого советского одеколона на Кубе была довольно небольшой - "Шипр", "Тройной одеколон". "Гвоздика", "Саша"..., ну и всё пожалуй. Самое популярное. "Шипр" считался "Экстра" класса и содержал около 70% спирта. И в Союзе у него было двойное применение - его пили и им же брызгались. Сильный и стойкий запах, шибающий в нос за несколько метров. Такой же был и "Тройной одеколон", а вот "Гвоздика" больше применялась как средство против комаров и других кровососущих. Так вот кубинцы предпочитали только "Шипр". А что бы выдать одеколон "Саша" жёлтого цвета, который в нашем магазине стоил дешевле, за одеколон "Шипр", некоторые русские туда капали зелёнку, чтобы тот позеленел. Вот видать и впарили кубинцам здесь фальшивый "Шипр". Когда на руку капаешь и растираешь, зелёнка сразу же проявлялась.
   Мой одеколон им понравился, но они замялись и я понял, что лимит денег на такие покупки у них уже исчерпан. И тогда им предложил обмен - Может у них есть что-то от старых времён? Моё предложение было воспринято с энтузиазмом и через несколько минут передо мной лежала целая куча старого барахла. С деланным безразличием стал пальцем растаскивать кучу, по более мелким, всем своим видом показывая, что всё это фуйня, хотя среди всего этого мой взгляд цепко выхватил три достойные вещи и действительно старые и ценные. Оловянная ложка, видно что не заводская штамповка, а сделана в кустарных условиях. Большая серебряная вилка в изящных завитушках и аристократических розочках, явно попавшая сюда в годы революции из очень богатого дома. И оловянный кубок с охотничьими сценами по стенкам. Ложка и вилка явно девятнадцатый век, а кубок восемнадцатый. Но все эти три вещи были покрыты густой и тёмной патиной, все узоры и тиснённые линии забиты грязью, поэтому бестолковые и ленивые кубашки посчитали это хламом, решив впулить русскому. И мне пришлось разыграть целую сценку, прежде чем, якобы с превеликой неохотой, я произвёл этот обмен.
   Бойцы тоже неплохо поченчили и мы уехали с деревеньки удовлетворённые, тем более что на завтра кубашки пообещали мне ещё несколько старых вещей. А вечером я хорошо поработал над добычей - помыл их в горячей воде с мылом, прошёлся тщательно зубной щёткой по всем линиям и выбоинам, где скопилась грязь и они заиграли. А вот когда приеду домой и вымыю их специальным раствором, снимая патину - вот тогда можно попытаться и определить истинную цену добычи.
   Но на следующий день меня ожидал неприятный облом. Я прямо с занятий рванул на БТРе, обуянный охотничьим азартом старого коллекционера. БТР оставил на прежнем месте и сразу же пошёл к знакомой касе, а там меня уже ЖДАЛИ. Но не женщины, вернее они тоже были здесь, пришиблено шмыгая по двору серыми мышами, а у стен хижин сидело пяток хмурых кубинских МАЧО. Хоть я и весело поздоровался со всеми присутствующими, тут же мгновенно прочухал всю щекотливость ситуации с возможным хватанием меня за грудки и биением рожи. Моей..., личной рожи.
   Видать, когда вчера мужики вернулись с работы, кубашки похвастались выгодно приобретённым товаром за старое хламьё и тут же получили от своих мужиков, которые то ли немного разбирались в старине, то ли для них это были памятные и дорогие для души вещи.
   - Что? Всё понял.... Всё нормально.... Они действительно дуры... Сидите, сейчас я всё принесу - и ложку, и вилку и кубок тоже... И мы ещё выпьем... Всё понятно... Уно моментико...., - угрюмые мужики угрожающе было начали подыматься со стульев, но я своей торопливо-убедительной тарабарщиной и характерным, международно-многозначительным жестом пощёлкивая пальцем по горлу, усадил их обратно. И боком, боком стал выдавливаться на улицу, где развернувшись стремительно ринулся к своим.
   До кубашей только через минуту дошло, что их банально кинули и они с яростными воплями метнулись за мной. Но было поздно, я уже заскочил на броню и БТР рванул вперёд, безжалостно ломая заросли и заслоняя нас от преследователей тучей красной пыли.
   Через километр остановил машину и, встав на верху во весь рост, направил бинокль в сторону деревни. Мужики, злые от неудачи и судя по яростным жестам, материли по-испански своих бестолковых жён, периодически отвешивая им оплеухи.
   Опустил бинокль и стал инструктировать: - Слушайте внимательно. Никуда мы не ездили, всё это время занимались на бетонных НП. И молчок. В подробности вдаваться не буду, но по тому что видели наверно понятно, что я только что избежал "хорошей жопы". Видели и забыли.
   Два дня прошли в тревожном ожидании. Чёрт его знает, что взбредёт обиженным кубашам. Вдруг пойдут с жалобой в свой "комитет защиты революции" или в полицию. В крайнем случаи, если "возьмут за жопу" - отрицать ничего не буду. Да, скажу, - ездил, ченчил. И за эти вещи рассчитался, как положено - что запросили. И ничего больше не знаю. Потребуют вернуть - верну. Хрен с ними. И ничего мне не будет. Конечно, нервы потреплят и на уровне бригады и на уровне дивизиона. Наверняка ещё и по партийной линии влупят выговорёшник, но не более и не смертельно. Выгнать не выгонят, а так ну и хрен с ним.
   Но всё прошло благополучно и кубаши наверное не обращались никуда, вполне справедливо считая, что сами могут получить "по шапке". А тут Никифоров с Карташёвым опять пристали: - Товарищ старший лейтенант, ну товарищ старший лейтенант..., товара до фига осталось, нужно пока время есть реализовать его...
   Ладно, на следующий день опять выехали на ГАЗ-66 и к моим сержантам присоединился Гурешидзе со второй батареи. Нормальный парнишка, которого стоило поощрить.
   Далеко не поехал, а решил немного понаглеть и окучить дальнюю городскую окраину Канделярии, а то всё по деревням, по глухим и нищим. Посмотрим, как с деньгами в городе.
   Выбрал улицу, загнал ГАЗ-66 в тупиковый проулок и, проинструктировав подчинённых отпустил их с богом.
   Правда, бог нам не помог, а наоборот - решил наказать за дерзость. Типа: если не понимаете намёков.... А то ведь три дня назад я тебе, раб божий Борис, предупреждение сделал, а ты ни хрена не понял.
   Минут через сорок прибежал весь возбуждённый Гурешидзе и махнул в сторону соседней улицы: - Товарищ старший лейтенант, там Никифорова с Карташёвым полиция повязала....
   Доложил и замолк, задышливо дыша, ожидая моего решения.
   Сержанты всё возьмут на себя и не сдадут меня. Тут даже сомневаться не приходится. Нормальные парни. И по большому счёту им ничего не будет. К вечеру, составив все протоколы - Где, что, за что, за каким делом? И отвезут в лагерь, где передадут нашему начальству. Пополоскают им мозги, может посадят на губу в "Двадцатку" после лагерей, ну и по комсомольской линии влепят выговор, который им "как мёртвому припарки".В крайнем случаи отправят на дембель на последней барке. Правда, зададут кучу неприятных вопросов и мне. Типа: - Как так, товарищ старший лейтенант? Они должны были быть на занятиях вместе с вами, а в это время ченчили в десяти километрах от лагеря?????? Вот объясните..... А может вы сними на пару ченчили????
   Ну и отсюда два вариантов действий. Первый - спокойно ехать в лагерь. А потом, наивно вылупив глаза, ответить на все глупые и нудные вопросы командования, также глупо: - Не знаю, товарищ подполковник...., не знаю... Хрен его знает...
   Второй - надо выручать парней из полиции. Хотя бы сделать попытку. Получится - всё будет отлично. Не получится - всё равно придётся отвечать на все "вумные" вопросы.
   Решил - ехать, выручать.
   - Сергеев, - позвал водителя, - быстро скручивай номера с машины.
   Через десять минут ГАЗ-66 остановился перед крыльцом полиции. Тогда, когда я ночью приезжал сюда после аварии, то во всём здании было всего несколько полицейских. И сейчас, чисто психологически, тоже ожидал здесь опустение, но действительности была хуже. Не знаю, сколько по численности Канделярская полиция, но мне показалось, что здесь собрались все полицейские округа Пинар дель Рио. Блядь. И как тут крутиться? Но уезжать уже было поздно и под многочисленными любопытствующими взглядами, с суровым лицом сурового командира, я направился во внутрь здания. А за мной деловым шагом шёл Гурешидзе, всем своим видом изображающий исполнительного адъютанта, проинструктированный насмерть выполнять все мои приказы - тупые они или не тупые. Выполнять на хер и всё.
   На входе шустро подскочил дежурный полицейский, но я его решительно отодвинул рукой в сторону и прошёл в знакомое помещение, в котором возбуждённо тусовалось около пяти полицейских. Никифоров и Карташёв, полностью выпотрошенные и без ремней, сидели понуро в углу, а всё их имущество, документы, вперемешку с деньгами, и товар неряшливыми кучами громоздились на большом столе и два полицейских трудились над их описью. Слава богу, здесь не было тех знакомых полицейских с аварии и тех, которые застали нас на покупке ананасов. Вторые, обиженные до глубины души, так просто не дали бы сработать.
   Все оторвались от такого увлекательного дела и с любопытством уставились на советского офицера, в пятнистой форме. Я был в своей любимой камуфлированной форме под скалы, южно-африканского происхождения и своим покроем, галифе она очень смахивала на эсесовскую форму. И кепка с большим козырьком только подчёркивало это сходство. Карташёв и Никифоров радостно вскочили, понимая, что командир сейчас сделает всё, чтобы их отсюда вытащить. Правда, они ещё не знали каким неприятным способом это произойдёт. Но делать было нечего - действовать надо жёстко и ошеломляюще. На это и была ставка, да ещё на знание кубинских реалий жизни.
   - Buenas tardes (Добрый день), - довольно громко и недовольно буркнул, обращаясь к полицейским и твёрдо, обличающее, ткнул пальцем в своих подчинённых, - Эти что ли?
   - Si..., si..., - дружно и осуждающе закивали все полицейские, с любопытством ожидая моих дальнейших действий и ни капли не удивившись на такое быстрое появление русского.
   - Простите парни, но по-другому не получится, - мысленно обратился я к сержантам и со зверским выражением направился в их сторону.
   - Дынььььь....., - Карташёв получил приличный удар кулаком в челюсть и отлетел в угол.
   - Хрясьььь....., - Никифоров послушно схватился за живот и согнулся пополам, немо хватая раскрытым ртом воздух, от удара в солнечное сплетении.
   - Бамммм..., - дополнительный удар под жопу, придавший ускорение, и Никифоров тоже отлетел в угол к Карташёву.
   Разъярённый на самого себя от таких неправедных действий по отношению к своим подчинённым, я повернулся к Гурешидзе и рявкнул команду: - Солдатттт..., всё со стола в сумку, - и решительно направился к остолбеневшим полицейским и, правильно вычленив среди них старшего, плотно схватил его за пуговицу.
   - Слушай, ты... Я сейчас их заберу с собой и посажу их в тюрьму, - я вовремя отпустил пуговицу, а то бы её оторвал "с мясом" и сложил пальцы, импровизированно показав тюремную решётку, а потом стал засучивать рукава, плотоядно продолжая говорить, - а сейчас я их сначала у вас отрихтую "как бог черепаху"....
   Не знаю, поняли они меня именно дословно или догадались по смыслу, но глядя с каким видом засучиваю рукава и снимаю часы с руки, одновременно завопили: - No...., no....
   Они что-то ещё протестующее кричали, но мне уже было понятно - Они готовы отдать бойцов, только бы я их не бил здесь. В минуту Гурешидзе смёл всё со стола и чуть ли не ногой утрамбовал всё это в сумки. Я вытащил из машинки начатую опись и за шкирку поднял обоих сержантов, сильными пинками погнав их на выход. У дверей обернулся и, снова сложив пальцы решёткой, грозно рявкнул: - Сinco años..., - подразумевая пять лет тюрьмы за ченч.
   Что уж там думали полицейские, я не знаю. Но отъехали мы от полиции беспрепятственно и, покрутившись немного по улицам, на другом конце города я остановил машину около небольшого питейного заведения.
   - Вылезай и за мной, - и, не глядя, направился во внутрь полутёмного и прохладного помещения. Хлопнул рукой по столику, сел сам, а напротив меня сели угрюмые и обиженные Никифоров и Карташёв, последний рефлекторно стал потирать челюсть. Гурешидзе наоборот, сел и с любопытством стал осматриваться, не упуская нас из внимания, ожидая продолжения.
   - Компаньеро, бутылку рома и чего-нибудь закусить. Да, ещё менты всем по бокалу, - сделал я заказ бармену и всё это чуть ли не мгновенно появилось перед нами.
   Молча открыл бутылку и щедро налил всем: - Всё, парни, проехали... Давайте выпьем, за удачное освобождение.
   Поднял свою посудину и задержал руку, взглядом подгоняя подчинённых. Те тоже взяли объёмистые рюмки, лишь Гурешидзе замелтешился, не понимая - ему брать или не брать рюмку. С Никифоровым и Карташёвым, как с пострадавшими, всё было понятно... А он...?
   - Гурешидзе..., - подтолкнул окриком рядового и тот тоже взял рюмку.
   Я выпил, под угрюмыми взглядами сержантов, а когда поставил рюмку на стол, Карташёв со злостью сказал: - А по другому нельзя что ли было нас выдернуть? А то по роже... Ведь так можно было и челюсть сломать. - И поставил невыпитую рюмку на стол, Никифоров тоже, с обидой в голосе, поддержал товарища: - Я, товарищ старший лейтенант, чуть лёгкие не выплюнул, когда вы мне под дых дали.... Да и жопа, до сих пор болит..., - а вот Гурешидзе поглядел на них и смачно выпил свою долю.
   - Пейте..., пейте, балбесы. Я смотрю ты, Никифоров, неплохо на заднице сидишь. Не особо сильно я видать пинал..., - съязвил я, а потом помягчел тоном, - если бы по другому можно было бы - поступил бы по другому. Но надо было быстро действовать.... А у кубинцев не принято бить солдат. Да..., наказать, посадить. Но не бить. Вот на этом и сыграл. Зато мы сейчас сидим спокойненько в баре и пьём ром.
   В принципе, на этом объяснении обида и закончилась и через пять минут они уже сами смеялись над своим приключением, тем более что товар и приличную сумму наченченных денег, мы с полиции забрали.
   Через несколько дней начиналась череда учений и к нашему лагерю стали постепенно сосредотачиваться и другие подразделения бригады. На батарейных учениях я помимо контрольной группы, выполнял обязанности старшего имитационной команды, состоявших из моих разведчиков. Как положено были составлена куча списков по мерам безопасности при обращении со взрывчатыми веществами. Куча инструктажей и в конце практическое занятие, под руководством начальника службы РАВ дивизиона. Вот тут и произошёл обычный армейский казус, когда сам начальник, требующий скрупулёзного выполнения своих инструкций и сам же влетал на нарушении.
   Мы стояли в одну шеренгу и наблюдали, как старший лейтенант готовил и подрывал имитационные заряды ИМ-100, имитирующие разрыв 100 миллиметрового артиллерийского снаряда. Солидное зрелище. Потом перешли к запуску сигнальных и осветительных ракет, в ходе которых он показал, как они запускаются с руки и с опорой на автомат. Стрельба холостыми патронами и меры безопасности при стрельбе. И в конце поджигание и метание взрывпакетов. Вот тут всё и произошло.
   Старший лейтенант поджёг бикфордовый шнур и, подняв дымящийся взрывпакет, стал вещать: - Товарищи солдаты, поджигая бикфордов шнур, не надо суетиться и бояться, что взрывпакет рванёт у вас в руке. Длина шнура и скорость горения рассчитаны на 9 секунд. То есть у вас будет время, чтобы спокойно осмотреться и кинуть взрывпакет, так чтобы не повредить участника учений или занятий.
   Старший лейтенант сделал секундную паузу и поднял руку с взрывпакетом: - Вот видите..., даже видно, где происходит горение внутри пороховой дорожки....
   Начальник РАВ был ещё молодым и видать не знал, что внутри шнура огонь идёт быстрее, чем на видимой части.
   - Игорь, бросай..., - не выдержал я и предостерегающе крикнул сослуживцу, но тот продолжал улыбаться, наблюдая за синеватым дымком и дождавшись нужного момента, который был поздноватеньким, сделал кидательное движение и взрывпакет рванул в момент раскрытия ладони. Практически в пяти сантиметрах от ладони. Мгновенная вспышка, грохот и старший лейтенант тихо заскулил от боли, тряся рукой в воздухе. Ему повезло, что всё-таки взрыв произошёл в воздухе и ему только отсушило ударом и обожгло кисть руки, которая мигом опухла.
   Мы обступили офицера и, разобравшись, что всё закончилось относительно благополучно, облегчённо перевели дух, а старший лейтенант, сквозь слёзы боли, просипел: - Вот так, товарищи солдаты, делать нельзя.
   Честно говоря, это была типичная ошибка, при обращении со взрывпакетом. Ему ещё повезло. А ведь сколько рук было повреждено от взрывпакетов в армии за всё это время? Сколько было проведено с ним дебильных экспериментов. Типа: если крепко зажать рукой в кожаной перчатке взрывпакет, так чтобы шов на нём был обращён во внутрь - то ничего не будет. Взрывом просто вышибет торцевые пробки. Или кидали его в миномётный ствол и потом смотрели на сколько метров улетит 120 миллиметровая мина....
   Перед отъездом на Кубу, в нашем арт. полку на контрольных занятиях, Старший лейтенант Вильчинский, тоже проводил со своими солдатами занятие по обращению с взрывпакетом. Зажёг его и точно также стал вещать: - Товарищи солдаты, не мельтешите..., времени полно...
   Видит один из его подчинённых в сторону смотрит и зевает: - Товарищ солдат, ёб... пере... Ты куда смотришь? Вот сюда надо смотреть..., - и направил указующий перст на дымящийся взрывпакет, забыв про время и что его надо бросать. Взрыв, разорванная и обожжённая ладонь. Слава богу, зажило всё без последствий. И таких случаев можно рассказывать до фига.
   После такого показательного инструктажа и практического занятия, можно было не сомневаться - теперь то все будут скрупулёзно учитывать меры безопасности. Как бы не так. Набрав имитационных средств, мы выехали на поле и начали взрывать всё, что нам попалось под руку - с соблюдением мер безопасности и без соблюдения оных. Первое что нам попалось - Ориентир Љ1. Кабина от огромного грузовика, валяющаяся в поле в метрах восьмистах от бетонных КНП. После того как мы её эффектно взорвали, при этом осколки от кабины просвистели в опасной близости от наших бестолковых голов, как ориентир кабина перестала существовать. Потом подъехали к Ориентиру Љ2 - американский танк, времён чуть ли не второй мировой. То ли "Шерман", то ли ещё какой. Заложили ИМ-100 вовнутрь и взорвали. Красиво вылетела облако пыли из всех люков и особенно из ствола. Такое впечатление, что танк стрельнул. Повторили. Третий ИМ мы закопали в большую кучу пыли. Очень эффектный разрыв и большой - как в кино. Потом взорвали грязную и мутную лужу и долго смеялись над очень длительным и удивительным полётом заснувших на зиму лягушек, проснувшихся на пике полёта. Вот уж они удивились наверно, весело устремившись к земле. Короче, взрывали всё, что попадало на глаза и делали всё, чтобы взорвать самих себя и как минимум покалечить. Но бог всегда на стороне таких дураков, как мы, особенно из русских и мы вернулись в лагерь целые, с пальцами, с руками, с глазами и с неповреждённым здоровьем. Такой дебильный энтузиазм, с массой дурной инициативы был "своевременно" прекращён начальником штаба дивизиона. По его приказу я, и мои разведчики должны был изображать диверсионную группу вероятного противника и устроить засаду на третью батарею, совершающую марш из района ожидания в район огневых позиций. Отдать то он приказ отдал, но не поинтересовался - как я к этому делу подойду. А я подошёл серьёзно и основательно. Устроили засаду в зарослях вымахавшего сахарного тростника в пятидесяти метрах от асфальтовой дороги. Заложил вдоль дороги из ИМов фугасы. Всё это замаскировали и мы затаились, приготовив дымовые и хлорпикриновые шашки, для прикрытия отхода после нападения. И всё бы ничего, но за сто метров до места подрыва, колонну третьей батареи лихо обогнал кубинский грузовик, полностью набитый сельскохозяйственными рабочими, возглавив колонну русских.
   Блядь! По идее и к великому сожалению, по всем правилам безопасности, нужно было пропустить и кубинцев, и вместе с ними и колонну. А жалко. Мы ведь так готовились. Терпеливо лежали в густых зарослях около часа, предвкушая удовольствие от игры в войнушку. И вот так.... Пшык....
   - Аааа..., ёкарный бабай. Ну, раз так получилось - то тогда получите. Взрывай! - Кинул я команду Никифорову и преданный сержант, ни в коем случаи не сомневаясь в правильности приказа, замкнул аккумулятор. Мощный и красивый взрыв первого ИМа, послужил сигналом для подрыва других, поднявшие огромные клубы пыли по обоим сторонам дороги и на мгновение заслонив кубинскую машину и нашу колонну, красной пылевой и очень густой завесой. Тут же застрочили автоматы, захлопали взрывпакеты в глубине пылевого облака. Уж не знаю, что подумали кубинцы, но когда их машина вырвалась из района подрывов, то она едва не перевернулась, слетев одной стороной в кювет. Чудом вывернулась оттуда и очумелый водитель дал по тормозам, отчего все кубинцы мигом оказались в районе кабины в живописной куче тел. В это время колонна третьей батареи, чтобы не ввязываться в бой, прибавила скорость и быстро покинула место засады. Если бы у нас были боевые патроны и нормальные мины, то как минимум половина батареи была бы уничтожена. А так они умчались, а мы подожгли дымовухи и хлорпикриновые шашки, облако которых качественно накрыло кубинскую машину и, прикрывая друг друга огнём холостыми патронами, отошли к своему БТРу и спокойно поехали на огневую позицию третьей батареи.
   А через полчаса, всегда спокойный и выдержанный начальник штаба, драл меня "как сидорову козу"....
   - Я ведь что планировал...? Я ведь что от тебя ждал...? А ты там третью мировую войну устроил!!!! Цеханович, у тебя в башке хоть что-то шевельнулось? Да, чтоб я ещё с тобой в таких вопросах связался...
   А ещё через полчаса, я виновато хихикал, когда успокоившийся начальник штаба в цветах и красках рассказывал, какую картину он застал, приехав на место засады.
   - Я то отстал от батареи, движок что-то забарахлил на машине. Стрельбу слышал. Ну, думаю всё нормально, имитационная команда отработала. А подъезжаю туда.... Ёлки палки... Все кубинцы от химии в соплях и слезах, размазанных по грязным рожам, кашляли, перхали, пердели, чихали и блевали на высохшую траву в разных позах, вокруг грузовика. И чем больше они тёрли глаза, тем больше плакали и меньше видели. Не видели они и нас.... Вернее видели, но видели в размытых образах и такой же размытый силуэт машины, на которой я подъехал. Поняв, что кроме вот таких страданий, они больше не пострадали и очухаются от последствий минут через тридцать, вскочил в машину и умотал. Но ехал сюда, Цеханович, готов был тебя убить. Особенно когда командир батареи рассказал, как машина кубашская чуть не перевернулась...
   Ну, ладно повезло тебе. Но наказать я тебя накажу и сегодня в ночь с колонной поедешь на кубинские склады за снарядами.
   По плану, во время батарейных учений мы даём залп всей батареей - 240 снарядов. Вот за ними и поехали в ночь. Взяли погрузочную команду, несколько машин и в двенадцать часов приехали на склады, около патронного завода недалеко от бригады, спрятанные в джунглях в небольшом скальном массиве. Знакомая дорога с массетью поверху, развилка, где мы ушли в боковую дорогу, но уже под густыми кронами деревьев. Потом показалось КПП с проволочными воротами. Ещё метров двести и увидели мощные ворота, вделанные в скалу на глубину в один метр. А за ними проезд метров пятьдесят и огромное, с высоким потолком помещение, дальний край которого терялся в полумраке. Всё пространство этой каменной полости было заставлено здоровенными штабелями ящиков со снарядами. Но наши снаряды были не здесь и мы ещё проехали вперёд метров двести, а потом свернули ещё в боковой проход и там уже въехали в ещё одно огромное помещение, где и были снаряды к БМ-21. Пока солдаты грузили, я походил немного, обследовав ещё несколько подобных помещений, искренне восхищаясь гигантскому объёму труда, вложенного кубинцами, чем немало подфартил военным кубинцам, снисходительно наблюдавшим за мной. Я простил им это снисхождение, помня что всему этому их научили московские метростроевцы.
   Утром, мы уже разгружались на огневой позиции и тут же стали заряжать пакеты всех машин. Я, как начальник контрольной группы, проверил привязку позиции, ориентировку буссоли и, убедившись в правильности, убыл на КНП. О том, что батарея будет давать залп, кубинцы были оповещены заранее и к этому времени сосредоточили около КНП человек четыреста офицеров, для того чтобы они тоже посмотрели сам залп и результаты залпа. Приехал и их национальный герой. Полковник. Мне рассказывали, как он стал национальным героем, членом Центрального Комитета коммунистической партии и полковником. Был он майором и командовал реактивной батареей в Анголе. На севере Анголы, на границе с Конго. А тут случилась беда. Конголезские вооружённые силы внезапно перешли границу Анголы и напали на кубинский батальон, находящийся в приграничном лагере. В ходе неожиданного боя, кубинцы понесли тяжёлые потери и на Кубе был объявлен даже траур. Через несколько дней конголозцы вновь решили повторить вылазку и новый батальон перешёл границу, но его своевременно засекли, грамотно подготовили данные и нанесли его батареей залп по батальону. Результат был ошеломляющий - весь батальон был уничтожен полностью. Майор стал героем Кубы, через звание полковником и введён в члены Центрального Комитета партии.
   И наши офицеры мало кто видел залп реактивки, поэтому с другой стороны толпились бригадные офицеры.
   И вот залп. Над огневой позицией мгновенно вспухло облако пыли, из которого огненными стрелами стали вылетать снаряды, а ещё через несколько секунд донёсся мощный скрипящий звук от работающих стартовых двигателей снарядов. Полётное время было секунд пятнадцать, так что полюбовавшись на эту мощь залпа, все обернулись и стали смотреть на кокосовую рощу, которой осталось существовать секунды. И через эти секунды она скрылась во множестве мгновенных огненных вспышках. Весь залп длился секунд тридцать, но в роще всё горело и рвалось ещё минут двадцать. Видать рвались старые неразорвавшиеся снаряды прошлых лагерей. Столько же висело и облако пыли и дыма, а когда всё это осело, показались жалкие остатки рощи. Да..., Блин....
   Расселись по машинам, автобусам и вся эта толпа техники, по дороге руководство выехало в место залпа. Зрелище впечатляющее: изрытые воронками земля, поваленные и изломанные пальмы, вырванные с корнями целые участки колючих кустарников. Лезть туда никто не захотел и лишь издалека поглядели и поехали обратно. За моим БТРом ехал кубинский ЗИЛ-131, кузов которого был битком набит кубинскими офицерами. Машина была старая, малоухоженная и вполне возможно ездила уже свои последние рейсы. И тут меня дёрнул чёрт. Осталось пара взрывпакетов и я решил подшутить над кубашами. Поджёг один их них, опустил руку, уронив незаметно взрывпакет на дорогу. Думал, что он взорвётся перед грузовиком, но в этот момент ЗИЛок дёрнулся вперёд и я с ужасом увидел взрывпакет, с дымящимся бикфордовым шнуром, под таким же гнилым бензобаком машины, да ещё с открытой горловиной.
   - Блядьььььь....., - конечно.., по закону подлости взрывпакет долбанул прямо под баком, который к довершению всего наверно протекал. Взрыв, пламя, бензобак сразу вспыхнул, а офицеры с криками, горохом посыпались из кузова и стали активно помогать водителю сбивать пламя. Пламя сбили и машина вроде бы не особо пострадала, но её пришлось брать на буксир, а кубинцы, не услышав взрыва, посчитали что пришло время кончины машины. А я вытер пот и дал себе страшную клятву - Чтоб я ещё так баловался.....
   Остальные дни прошли сплошной чередой учений и стрельб без каких либо запоминающихся эпизодов. Правда, первая батарея опять отличилась. Там командир батареи капитан Овчинников, пытался блеснуть точностью. Если мы ориентировали приборы что на КНП, что на ОП, традиционным способом, особо не заморачиваясь. Реактивка ведь стреляла по площадям. Это ведь ствольной артиллерии нужна точность. А тут Овчинников решил блеснуть и построить параллельный веер боевых машин на огневой позиции по небесному светилу. Сел в угол КНП и давай тихо бормотать в микрофон радиостанции, а мы только посмеивались и кидали весёлые реплики в сторону комбата-1. Ну, хочет - пусть пробует. Хотя армейская мудрость говорит - Если можно просто - то так и делай. Не умничай.
   Как уж там СОБ на огневой позиции смотрел и проводил контроль наводки машин, но первый же снаряд лёг в метрах шестистах справа от КНП и чуть дальше, едва не накрыв НП сопряжённого наблюдения.
   - Овчинников... ёб..., ёббб...., - послышалась ругань командира дивизиона и других начальников.
   Но как обычно, на ругань комбата с огневой пришёл стандартный ответ: - У нас всё в порядке..., - что вызвало новую волну ругани.
   Успокоившись, решили сделать на исправленных установках второй выстрел и новая волна ругани - снаряд упал метров на сто дальше, едва не попав в трёхэтажную наблюдательную вышку кубинцев.
   - Блядьььььь....., - всё слилось в этом вопле и комбат-1 резво поскакал на огневую позицию наводить порядок. Последующая стрельба уже пошла нормально, но Овчинников и СОБ так и не сдали причину такого херового начала стрельбы.
   Отстреляли все стрельбы и с огромным удовольствием, полные различными впечатлениями от прошедших лагерей вернулись в бригаду.
  
  
  Глава четырнадцатая.
  
   Употребив по паре бокалов пива, мне и Серёге Королёву стало хорошо. Так же хорошо мы решили и продолжить дальше, а потом идти на отмечание приказа, куда меня пригласили дембеля взвода управления дивизиона. А я в свою очередь пригласил туда командира взвода с третьей батареи, который был моим соседом по площадке. Да и дружили мы семьями.
   Мы, удобно расположившись, сидели в ближайшей Зоне отдыха танкового полка. Сидели хорошо, с удовольствием наблюдая, как постепенно наполняется зона отдыхающими кубинцами и желающими точно также спокойненько, неторопливо попить холодненького пивка и пообщаться с другими.
   Вот в этот момент и подсел кубинец и практически на чистейшем русском языке заговорил с нами.
   - Ого..., - удивились мы с Серёгой, но невысокий, кудловатый, смуглый, с живыми глазами кубинец, быстро развеял наше удивление.
   - Я пять лет учился в Союзе и там научился так говорить.
   Разговорились, познакомились - зовут его Энрико Агиллар, а через какое-то время он предложил: - А чего мы тут сидим? Поехали ко мне домой. Я на машине, посидим у меня..., - и мы с готовностью согласились на это приключение. Тем более что ехать было недалеко в посёлок Кватро Каминес. Сели в крохотный польский фиат и поехали. По пути заскочили ещё к одному кубинцу и тут и остались. Мы с Серёгой. Кубинцы между собой возбуждённо перетрещали о чём- то своём и Энрико объяснил: - Ребята, вы тут побудьте минут сорок, а я за это время отвезу знакомую женщину в больницу, а пока пообщайтесь с Родригесом, - кивнул на второго кубинца и уехал. Общение с Родригесом заладилось сразу. Он притащил две рюмки грамм по сто и с уважительным придыханием сообщил, что там чистейший медицинский спирт. Типа - пейте осторожно.
   Я незаметно подмигнул Серёге и запросто, одним махом, выпил всё, после чего изобразил искреннее удивление: - Какой спирт? Вода...
   Серёга тут же подыграл мне - выпил и тоже скорчил лицо: - Чёрт побери, точно вода...
   Родригес с болезненной гримасой наблюдавший, как мы запросто хлопнули спиртяшки, разинул рот в удивлении: - Как вода? Спирт же..., - взял рюмки из наших рук, повертел их, понюхал и обрадовался, - да спирт это....
   - Да блин, Родригес - ВОДА....
   Тот хмыкнул и удалился в глубину касы, а мы с Серёгой тихонько захихикали. Родригес вернулся с трёхлитровой банкой, наполненной спиртом и снова налил нам и уверенно заявил: - Вот это спирт.
   С каменным лицом я взял рюмку и спокойно её выпил: - Вода...., - тоже подтвердил следом и Сергей.
   - Не может быть, - недоверчиво и изумлённо воскликнул Родригес, быстро наполнил рюмку и тут же её попытался точно так же хлопнуть и закашлялся, с трудом выкрикивая: - спирт..., спирт....
   - Какой спирт? Если там градусов нету совсем...., - когда Энрико вернулся из больницы Родригес был в отрубе, но и мы тоже были хороши и о поездке к нему в гости вопрос так жёстко уже не стоял. Опять уселись в машину и поехали обратно в бригаду и как раз вовремя.
   Дембеля накрыли стол в большой каптёрке, которая стояла на отшибе от наших казарм. Все были в сборе и ждали меня. Командир взвода-начальник связи дивизиона старший лейтенант Юртаев отсутствовал, круча свои дела. Дембеля кучковались в одном углу, молодёжь в другом, а между ними стол с неизменным и традиционным тортом - метр длиной, пятьдесят сантиметров шириной и 10 толщиной. Розочки, виньетки, а посередине курсивом и большими буквами надпись "27го марта День Приказа". Было тут и много других солдатских деликатесов и напитков, на которые солдаты помоложе смотрели с нетерпением.
   Вроде бы, что тут такого? Нормальная солдатская традиция, без употребления спиртных напитков и со здоровым солдатским юмором.
   Но нашими, именно местными политорганами это считалась проявлением дедовщины. Мы же, строевые офицеры, смотрели на такую традицию вполне нормально. Беспокойство замполитов вызывал следующий момент: молодые солдаты подразделения, которых приглашали дембеля, должны съесть всё, что они приготовили. Конечно, это не обходилось без активного блевания бойцов, но блюём мы не только от переедания... Поэтому замполитам лучше бы следить за другими моментами. А то в мою срочную службу стрижка налысо считалась нормальным явлением, особенно летом она даже приветствовалась. А как стал прапорщиком, вектор замполитовского мнения поменялся на строго противоположный - это уже стало считаться издевательством над личным составом. Была у нас в ГСВГ и такая традиция - Дембеля, на День Приказа, брили головы наголо, за что активно преследовались замполитовским племенем. Вот им то какое дело? Увольняемый солдат бреет сам себе голову - Что в этом криминального? За что его наказывать?
   Наш приход послужил сигналом и мы уже через две минуты расположились за столом. Бойцы, как увольняемые, так и помоложе, налили себе менты, ну а нам с Сергеем, Карташёв с Никифоровым выставили бутылку рома. Поздравил парней с их приказом, сказал пару добрых слов напутствия и мероприятие покатилось. Уже через час первые кандидаты на "метания харча" выскочили на улицу. Мы с Серёгой тоже присоединились к ним и чтобы не опозорить звание офицера. Во-первых: блевали за другими кустами... А во-вторых- Дальше и богаче... Но у нас наложилось пиво на спирт, а потом ещё и качественный, задиристый ром. Ну..., всё это и выстрелило....
   До весенней проверки осталось пару недель и их я посвятил ВАПу. Взял у командира дивизиона припасённый спирт, несколько банок тушёнки и пошёл искать какой-нибудь кубинский бульдозер, который нашёл на строительстве новых казарм и где он маялся от безделья. И это был не просто бульдозер - а японский КОМАЦУ с мощным ножом спереди и массивным железным когтем сзади.
   Увидев, то что я принёс, кубинец мигом согласился и мы поехали в сторону ВАПа. Показав, что надо сделать, я отошёл в сторону, а бульдозер сначала железным когтём хорошо прошёлся по площадке перед двухэтажным зданием, взломав, перемолов в течении двадцати минут скалу, а потом за полчаса из всего этого сформировал вал нужной высоты на краю поля. Подравнял и, получив заработанное, уехал, оставив меня в восхищении от работы мощной машины.
   Последующие два дня прошли в выравнивании площадки, после чего стал разбивать поле на километровые квадраты в масштабе 10 метров - один километр. К обеду, натянув шнуры, мы сформировали километровую сетку. Теперь можно было формировать рельеф местности. То есть: где по карте горы и холмы, мы насыпали их чуть большей величины из песка. Формировали леса из дёрна, низины, обозначали реки и озёра стеклом, крашенным голубой краской . Этим мы занимались несколько дней и на этом решили до проверки закончить и продолжить накрывать поле через две недели.
   В эти дни я окончательно познакомился с Энрико Агиллар. Как-то мы, офицерской компанией, поехали в неплохую пивнушку в тот посёлок, где и жил Энрико. Посидев и выпив пару бокалов, я решил найти его дом. Хоть и тогда неплохо был выпивши, но хорошо запомнил его объяснения, что и помогло буквально за десять минут найти его.
   Он был дома и радостно встретил меня. Тут же познакомил со своей женой Мартой Вальдес, как я понял сначала. Но оказалось, что это его одноклассница и он с ней живёт гражданским браком. Есть у него и законная жена. Тоже одноклассница и она вполне спокойно общается и даже дружит с Мартой. В последствии я узнал, что Энрико живёт ещё с одной одноклассницей, подтвердив тем самым лёгкие сексуальные отношения среди кубинцев. Несмотря на свою затрапезную домашнюю одежду, в которой она меня встретила, у Марты была отличная фигура с привлекательным бюстом и длинными ногами. Клаудия Шиффер просто сдохла бы от зависти и желания иметь именно такую фигуру. Не портило впечатления и то что Марта была иссине-чёрной негритянкой. Но вот типичное негроидное лицо и курчавые волосы, несколько смазывали общий облик. Но всё равно со своей фигуркой смотрелась она шикарно. А Энрико ещё добавил с гордостью, видя моё восхищение, что Марта не какая-то там..., а была заведующей всех аптек соседнего города Которро. Правда, она вообще не говорила по-русски, но словоохотливый Энрико полностью восполнял этот пробел, активно переводя всё Марте и обратно. Просидел я у них с большим удовольствием два часа и Энрико проводил меня до автобусной остановки и мы договорились о следующей встрече. Тем более что я ему пообещал сорок литров бензина, который тоже являлся у них дефицитом. На его малолитражку выдавали всего 60 литров на месяц, что ему явно не хватало. Интересно просветил он меня и по этой теме. Оказывается, купить новую машину у них было практически невозможно и их тоже распределяли или ими награждали. Энрико работал мастером на довольно крупном заводе по производству арматуры. И за хорошую работу был награждён машиной. Здесь тоже был интересный момент. Фидель Кастро награждал отличившихся кубинцев, но не рабочих, а рангом гораздо выше автомобилями "Волга". Рауль Кастро "Волгой" награждать не мог, но зато тут в ход шли машины марки "Жигули". Государственные чиновники рангом ниже польскими "Фиатами", немецкими "Трабантами" и другими машинами соц. лагеря.
   Последующие десять дней прошли в плотном общении с Энрико и мы подружились. Он оказался лёгким в общении и открытым. Уже через три дня, вечером, я притащил в условное место у дороги две канистры с бензином, чему он был очень рад. Почти каждый вечер я сидел у него в гостях и активно общался, пытаясь разобраться во многих неясных для меня кубинских реалиях.
   Особенно поразил его рассказ о роли сексуальных отношений в жизни кубинцев. Мы, русские, привыкли смотреть на это, на сексуальные отношения среди кубинцев через призму штампа - "Куба - публичный дом Америки". Или такой штамп - "Русский мужик, самый сильный сексуальный мужик в мире", с удовольствием рассказывая о гипер сексуальных возможностях русских. А вот Энрико заставил на всё это взглянуть с другой стороны и ощутить себя в этом плане гораздо ниже кубинцев и ущербней. Может быть, какой-нибудь учёный-сексопатолог объяснил бы всё это с научной точки зрения, может быть заумно, но простой кубинский мужик обо всём этом рассказал с народной точки зрения и я склонен верить в этом больше ему. И здесь немалую роль играл жаркий тропический климат, который очень здорово влиял на женскую и мужскую потенцию.
   У нас, в Союзе, тоже есть штампы, один из которых приписывает горячий темперамент армянам и грузинам. А у азербайджанских мужчин эта планочка почему-то была занижена. Тоже наверно жаркий климат сказывался.
   Так вот, как Энрико говорил: - Климат у нас, Борис, повлиял на время самого акта и на остроту ощущений. Мы, кубинские мужчины, кончаем быстро, но ярко. А вы, русские мужики, в этом плане можете дольше, но и женщины у вас более "холодные" и менее темпераментные в постели, чем кубинки. Поэтому, для того чтобы совершился полноценный сексуальный акт, немало важную роль здесь играет такое понятие как "любовная игра", роль которой довести обоих партнёров до нужной кондиции.
   В этом месте я выразил удивление: - Энрико, ну-ка с этого места поподробнее....
   Энрико самодовольно усмехнулся и задал в свою очередь вопрос: - А ты видел, что у нас в армии женщины военнослужащие днём и даже на занятия приходят в бигудях?
   - Конечно, видел и меня это очень удивляет. У нас бы ни одна русская женщина, никогда бы даже на улицу в бигудях не выйдет, а тут у вас они целый день ходят в них и в магазин, и на работу...
   - Во..., это тоже наш национальный элемент сексуальной культуры. Не знаю как в других латиноамериканских странах, но наши кубинские женщины считают, что основное время суток это вечер и ночь. День - это для работы, для решения каких-либо повседневных дел. Но вечером, перед приходом мужей, женихов или вообще в целях показать свою красоту и себя, бигуди снимаются, волосы красивыми волнами и локонами рассыпаются по плечам и женщина становится привлекательной и притягательной. Вот тогда и начинается любовная игра, в которую входит всё - и причёска, с которой женщина встречает своего мужчину, одежда, обнимание, прикосновения, поглаживание, тисканье, томные и многообещающие взгляды, комплименты, музыка и многое чего другого, что обоих партнёров в течении трёх-четырёх часов заводит и подготавливает к самому акту, который происходит бурно и ярко для обоих....
   - Фигня какая то..., - выразил я сомнение.
   - Нет, Борис, это не фигня.... Даже в армии, сам же заметил, они ходят в бигудях и для этого у них есть даже специальная военная косынка, скрывающая бигуди. Это вот так у нас, а теперь разберёмся как у вас....
   - Ну..., тут я лучше тебя знаю, - коротко засмеялся я и задумался. И чем больше думал, анализировал, тем больше соглашался с Энрико. После чего предложил. - Хорошо, изложи своё виденье. Интересная штука получается, я ведь до этого особо не задумывался над этим вопросом.... А теперь...!? Давай, попробуй меня разубедить.
   И ведь, гад, убедил в своей правоте буквально через пару минут.
   - Тут дело, Борис, как раз и опять в "любовной игре". Русский мужчина в сексе эгоистичней, лишь бы быстрее забраться на женщину, удовлетворить себя и поэтому всегда спешит. И вот этот важный момент, "любовной игры" либо совсем пропускает, либо уделяет минимальнейшее внимание. Не подготовив, "не разогрев" женщину совершает акт, сам кончает, но не факт что женщина достигает оргазма. Да..., она может тоже получить какую-ту тень сексуального удовольствия, наверняка получила и массу приятных ощущений, но того пика, вершины, ради которого секс и существует, русская женщина достигает редко. Поэтому я тебе дам совет - будешь с кубинкой в постели, не торопись... Вспомни, что я тебе сказал. А так скажу, как другу и откровенно, но только не обижайся - Вы русские мужики среди кубинских женщин, именно поэтому и не котируетесь.... Да ещё любите выпить крепко перед сексом...
   Мы молчали. Я переваривал не совсем приятную информацию, а Энрико хитро поглядывал на меня.
   - Ну, а русские женщины? Я много слыхал, что они очень ценятся и когда в Германии служил, да и здесь...
   - Оооо..., русские женщины - это отдельный разговор, - Энрико аж закатил мечтательно глаза под лоб, видать вспоминая бурную молодость, когда учился в Союзе. - Русские женщины - это Душа, это Нежность, это Тёплота, чего к сожалению не хватает нашим женщинам. У наших присутствует страсть, эгоизм.... Да.., да. Ты не ослышался эгоизм. Они в постели требуют равноправия и попробуй её не удовлетвори... А ваша женщина, если у неё есть отношения с мужчиной, полностью отдаёт себя... Она растворяется в своём партнёре..., не требуя ничего взамен.
   Энрико кивнул на Марту, которая сидела рядом с нами с шитьём и прислушивалась к незнакомым словам: - Вот Марта. Всё у неё есть - и фигура, и не дура и в постели хороша, не плохая хозяйка и не более. Если бы я не знал русских женщин, меня в ней всё устаивало, а так.... Не дотягивает она до них, вот по этому я одновременно и живу с четырьмя одноклассницами. Ищу ...., - Энрико покрутил растопыренными пальцами в воздухе, но не смог выразить словами, что он ищет, а я его прекрасно понял. А Марта продолжала улыбаться, даже не понимая, что её сейчас обсуждали с сексуальной стороны.
   Второй неприятной откровенностью было признание Энрико в том, что кубинцы между собой в порыве негодования называли нас, русских - Вонючками. И видя, что это мне неприятно, с кубинской непосредственностью стал говорить: - Это я тебя сказал, чтоб ты ориентировался и знал...
   Я и без него знал и понимал, что коренное и адаптированное население Кубы, потело гораздо меньше чем мы русские и европейцы. И с потом боролись несколькими способами, основным из которых был душ. Я, например, принимал его четыре раза в день - утром, в обед, вечером когда приходил домой и перед тем как лечь спать. И то всегда чувствовал на теле солёный пот. А особенно ощущался он подмышками, в паху. И душ тут помогал мало, поэтому многие, мужчины и женщины, пшыкали туда разными, по своему вкусу, дезодарантами.
   ....- Вот представляешь, какой запахан стоит в автобусе особенно от русских, когда пот и дезодарант вместе.....
   Моя жена знала о дружбе с Энрико и предложила пригласить их к нам в гости, что было с радостью воспринято Энрико и Мартой. И в ближайшее воскресенье они приехали, захватив с собой сына Марты, негритёнка лет восьми.
   Мы подготовились, настряпали салатов, наварили, нажарили исходя из своего русского гостеприимства всего и до фига. Не учтя только одного - всеобщего дефицита на всё, в том числе и на продукты. И когда они зашли и увидели накрытый стол.... Нормально накрытый русский стол, предполагающий ХОРОШЕЕ застолье, где стояло пищи в таком количестве и в таком разнообразии, которое на Кубе может быть только ну... по очень, очень большим случаям или ...., даже не зная чего. Энрико, конечно такое видел в Союзе, но наверно забыл. Марта взрослая, рассудительная женщина и Энрико сумели скрыть своё удивление, а вот негритёнок был просто ошарашен. Особенно количеством мяса и большим количеством мясных, сочных и горячих беляшей. Хоть его Марта наверняка и инструктировала, как себя вести в гостях у русских, негритёнок не удержался и схватил беляш, который мигом исчез во рту. А в руке у него тут же оказался второй беляш. Марта шикнула на него, слегка ущипнула сына, но тот уже пошёл в разнос. Беляши один за другим, с огромной скоростью, исчезали из большой кастрюли и одновременно мальчишка уминал всё, что стояло на столе перед ним. Марта недовольно хмурила брови, а моя жена по наивности, похваливая аппетит прожорливого гостя, подкладывала и подкладывала ему. Я попытался остановить её, ещё помня "метание харчей" молодыми солдатами от переедания, но женщина есть женщина и ей надо самой убедиться в своей неправоте. А так она удивлённо посмотрела на меня: - Чего ты? У мальчика хороший аппетит... Пусть кушает...
   А Энрико сразу ухватился за бутылку и застолье понеслось. Правда оно, застолье, периодически прерывалось. Негритёнок с Мартой выбегали из-за стола и скрывались в туалете на продолжительное время, где пацана рвало беляшами и другой пищей. Там же его приводили в порядок и Марта делала жёсткое внушение, но как только негритёнок садился за стол и видел пищу, рука чисто автоматически тянулась к ней и всё повторялась заново. Но это был единственный негативный момент, который совершенно не испортил дружескую атмосферу за столом.
   Через несколько дней мы с женой получили ответное приглашение посетить Энрико и Марту уже в их доме.
   На автобусной остановке нас, празднично одетый, ждал Энрико в окружении кубинской детворы. Он церемонно расшаркался и торжественно, с важным видом повёл нас на его улицу. Впереди весело бежала детская ватага и громко кричала на всю улицу, извещая всех, что к Энрико и Марте приехали советские, военные друзья, с которыми у него крепкая дружба. А Энрико, важно разговаривая с нами, ревниво косился взглядом, контролируя и оценивая - Все ли видят, какие у него дружеские связи с советскими?
   - Энрико, а чего они тебя женским именем называют? - Спросил я Энрико, имея в виду крики детворы.
   - Так ты в этом и виноват, - добродушно произнёс кубинский товарищ, на что я в недоумении только развёл руками. То, что мне тут же разъяснил товарищ, я знал, но не предавал значение в разговорной речи. В испанском языке мужской и женский род отличается двумя буквами в окончании слова. Буква "О" обозначает мужской род, буква "А" женский род. Например: Мучача - девушка, Мучачо - парень, ну и так далее... Если нужно множественное число, то добавлялась буква "С". Мучачас - девушки, Мучачос - парни...
   ....- Так вот ты русский и не делаешь особой разницы между "А" и "О" и зовёшь меня всё время Энрика..., Энрика. Вот теперь меня так и дразнят.... Дети...., чего на них обижаться? -
   Блин..., - я сконфузился и виновато пробормотал, - извини меня, ЭнрикО.
   Мы с женой думали, что гостевание пройдёт по стандартной схеме. Сядем за стол и за рюмкой рома или чего другого пообщаемся. Но толпа, человек в пятьдесят, встречающих кубинцев ошарашила своим гостеприимством и радостными, приветственными криками. Но когда я узнал, что Энрико с Мартой тщательно продумали и всю программу встречи, посиделок и всего остального - мы с женой были просто "убиты".
   Нас торжественно усадили в кресла на большой террасе. В руках как-то незаметно появились бокалы со спиртным и Энрико с пафосом провозгласил тост за Кубино-Советскую дружбу и за приехавших гостей. Выпили все, в том числе и присутствующие на улице. После чего мы опять сели в кресла, а Энрико махнул рукой, давая сигнал к празднику.
   - Борис, Валентина, мы сейчас вам продемонстрируем несколько старых танцев, оставшихся от эпохи испанцев.
   Заиграла музыка и на чисто подметённой улице начались танцы. Они действительно готовились к нашему визиту и сейчас несколько пар азартно и красиво танцевало негритянские танцы перед верандой, а остальные с не меньшим азартом хлопали в ладоши и подбадривали танцующих. Потом они пели, снова танцевали, а мы с женой ошеломлённо только и могли воспринимать, как должное всё происходящее перед нами.
   Через час Энрико пригласил нас и самых ближних соседей во внутренний двор, где стоял накрытый стол. И тут нам стало с женой совсем неудобно. По кубинским меркам стол был накрыт просто шикарно. И мы представляли, чего это могло стоить Энрико с Мартой. Чёрт побери....
   - Борис, Валентина, мы хотим вас угостить чисто кубинскими блюдами, приготовленные по старым рецептам.
   Кубинская кухня, по старым рецептам, особенно запечённый поросёнок, была восхитительна, а за лёгким возлиянием час за столом пролетел незаметно. Мы думали, что вскоре придётся откланяться. Но не тут то было. Мы вышли снова на террасу и нас опять усадили в кресла и началось новое представление. Но уже современные, зажигательные, с примесью и лёгким налётом секса латино-американские танцы, под типично-ритмическую кубинскую музыку. Этот вечер нам с женой запомнился на всю жизнь.
   После удачно сданной проверки я хотел вплотную заняться ВАПом, но меня вновь озадачили.
   - Цеханович, давай снова бери самосвал и гони в Гуанабо. Там опять смыло песок с пляжа.
   - Блин...., Чёрт... Товарищ подполковник, может кто другой поедет? А я лучше ВАПом займусь, - начал я жалостливо давить на подполковника Подрушняк. Но тот только досадливо отмахнулся. Ему уже ничем не хотелось заниматься - скоро барка, а незаконченных дел, как всегда ещё больше. И чтобы отвязаться от меня, смилостливался.
   - Ладно..., ладно..., не ной. Понимаю, одному скучно. Так чтоб не было скучно, комсомольца с собой возьми. Мне в бригаде сказали, чтоб именно ты ехал. Всё иди. Готовься. Да..., старшего лейтенанта Захарова ко мне. Я ему сам задачу поставлю.
   Ну что ж. С Витькой ехать можно....
   За пару дней собрались и поехали. Всё как и в прежний приезд. Поселились в домике пионерского лагеря на берегу моря. Естественно, в вечер приезда мы с Витькой не хило выпили и легли спать. Но уже через два часа проснулись и отчаянно зачесались от многочисленных укусов летающих тварей. После недолгого и горячего обсуждения, где каждое первое и второе слово было матерным, решили москитов выкурить. Набрали на улице каких-то шишек, очень похожих на сосновые, но гораздо крупнее и несколько иного вида. И запалили прямо на мраморном полу. После хорошего задымления, мы спокойно проспали до утра.
   На следующий день я одел военную форму, которую специально взял для ведения официальных переговоров с кубинцами. Быстро позавтракали и поехали на песчаный карьер, где меня встретили как старого знакомого, поэтому проблем погрузки моего самосвала вне очереди, когда будет приезжать, не предвиделось. После чего спокойно поехали в знакомый мне сапёрный полк кубинцев. Вызвал на КПП их комсомольца и тот радостно заулыбался, увидев меня в военной форме. И тут проблем не было, а через двадцать минут кубинский солдат ставил ящик с вином в кузов. Вернулись к себе в двенадцатом часу и ехать за песком уже не хотелось.
   - Игорь, иди готовься к обеду. После обеда поедем, - отдал распоряжение я водителю
   Но после обеда поехали мы не за песком, а на курорт Варадеро за двести пятьдесят километров. Как говориться - Водка до добра не доводит. В данном случаи вино. Выпили, пообедали, поглядели друг на друга и как-то так одновременно решили сегодня уже не работать, а сгонять и посмотреть - Что такое Варадеро? Заправили полный бак и погнали. Дорога на Варадеро была отличная и мы выжимали из самосвала все его скоростные возможности, так что уже через полтора часа спускались по извилистой дороге, огибающая бухту, вокруг которой располагался город Матанзас, стоявший на половине пути. Проскочили по окраине города, поднялись опять вверх на возвышенность и вновь выскочили на простор дороги. Нам было весело, тем более что и по дороге выпили из горла бутылку вина. Весело было и солдату, водителю самосвала от такого приключения и предстоящих впечатлений. Но вот тут нас ждало небольшое приключение, которое могло закончиться довольно печально для нас. Нас с рёвом обогнал полицейский мотоцикл, на котором восседал огромный и тучный негр в полицейской форме и стал подавать нам сигнал на остановку. Пока мы тормозили, пока он остановился, мы проехали ещё метров триста и встали на обочине. Полицейский остался сидеть, ожидая когда к нему на задних лапках подбежит водитель. И иной реакции он и не ожидал. У водителя тоже сработал вполне прогнозируемый инстинкт на представителя дорожной власти и несмотря на наш общий вопль: - Стой, Ты куда? - Солдат выскочил из-за руля и полетел в сторону полицейского.
   - Блин! Ну, куда он пометелил на хер? - Мы вывалились из кабины и тоже направились в сторону полицейского, но только если от водителя источалась покорность и послушание, то мы излучали здоровую русскую агрессивность и нам явно не хватало в руках вырванного из забора штакета с ржавыми гвоздями. А также жертвы для хорошего мордобития.
   Полицейский думал, что остановил кубинский самосвал, благо на нашей машине стояли обычные кубинские номера голубого цвета. А тут стоит перед ним явно не кубинец, в полувоенной форме, а он сам крутит в руках вообще непонятный документ, на иностранном языке, да ещё запаянный в огромный и толстый кусок оргстекла. (водители, чтобы талоны от пота не портились, запаивали в куски оргстекла, размером в нагрудный карман).
   Негр тупо крутил в руках права, пялился на водителя и ничего не мог понять, а тут ещё сбоку вынырнули ещё два каких-то, явно недружелюбно вида, типа и неуважительно, совершенно ничего не боясь, заорали по-испански: - Чё..., тебе надо...? Чё... к солдату пристал?
   Полицейский вылупил от такой наглости глаза и нерешительно забормотал: - Velocidad...., Velocidad....
   - Чего ты там бормочешь, дол....б в форме? Чё..., скорость нарушили? Да пошёл на хер..., Какая скорость на самосвале? Дай сюда права..., - я выдернул из его рук права бойца, а лощёное рожа негра стремительно посерела, что у негров обозначало - сильно побледнела. Не знаю, что он подумал о своём ближайшем будущем, но он не хило испугался даже не нас, а той непонятной ситуации, когда его - ХОЗЯИНА дороги, порядка, блюстителя закона совершенно не боятся, говорят на незнакомом языке, белые.... Явно не кубинцы. Может он подумал, что мы американские диверсанты, захватили кубинский грузовик и двигаемся по каким-то своим диверсантским делам, а он дурак взял и влетел в эту глупейшую ситуацию, которая для него сейчас закончится вполне предсказуемым и печальным финалом. Форма на его спине стремительно взмокла, негр мигом крутанул ручку газа и мотоцикл, почти на заднем колесе, стремительно рванул с места и уже через несколько секунд превратился в тёмную точку где-то там на горизонте.
   Выкрикнули в азарте в след ему кучу ругательств, обругали водителя, за то что выскочил из кабины и послушно побежал к полицейскому и начали совещаться - Что делать дальше?
   По идее надо бы поворачивать назад и мчаться на базу, потому что сейчас оскорблённый и напуганный полицейский подымет тревогу и нас начнут ловить по всем дорогам. Были бы трезвые - так наверно и поступили. Но и пьяными мы тоже не были - Выпившие. Поэтому порешали быстро и по-русски - А хусим.... Где наше не пропадало... Прорвёмся...
   И поехали дальше. Опасность залететь с полицейскими была реальная. Полиция на Кубе - это отдельная каста. Выше даже армии, высокооплачиваемая, привилегированная и они были настоящими хозяивами. На всяких офицерских сборах нам иной раз доводили различную эксклюзивную информацию. В том числе и про полицию. Так интересна была история экипировки полицейских. Например, всю военную форму кубинцам шили в СССР, а вот по полицейской форме и экипировки кубинцы пошли по другому пути. Как бы там не крутили американцы и разные там блокады экономические, но Куба была и есть курортным местом, куда стремятся приехать миллионы туристов. А в мире, в восемнадцати мировых курортных зонах, полицейские носили единую форму. Вот и полицейские Кубы тоже носили такую же форму, чтобы любой иностранец, увидев, сразу понял - это представитель власти. Форма была красивая, тёмно-синего цвета, облегающая... А экипировка, мотоциклы и всё остальное были итальянские. Полицейский всегда разговаривал с простым кубинцем, когда был на службе, только свысока, тем самым подчёркивая своё превосходство. Я и сам частенько видел, как полицейский смотрел на кубинца, даже если он и ничего и не нарушил. Особенно монументально выглядели, сидевшие на своих конях, конные полицейские. Два года назад полицейское управление Гаваны и жители столкнулись с большой проблемой - внезапным всплеском уличной преступности. Начали копать, анализировать - вроде бы причин для такого всплеска не было. И ведь докопались. Оказывается, они в ходе оптимизации полицейского штата столицы и работы уволили на пенсию 900 участковых, которые знали на своих участках всё и их вся шпана знала и боялась. А тут сразу раз и уволились. Как уволили, так и восстановили, введя уровень уличной преступности в нормальный уровень.
   Нашему полицейскому наверняка стало потом стыдно за свою трусость и он не стал никому и ничего докладывать и к Варадеро мы подъехали уже через час и совершенно спокойно.
   Сама курортная зона - это длинная песчаная коса шириной метров триста-четыреста и длиной километров тридцать, уходящая в океан. Мы ехали на небольшой скорости по автописте и с любопытством крутили головами, но честно говоря видно с дороги было мало. Все отели и пляжи были на той стороне косы и нам были видны лишь крыши высоких и красивых отелей. Километров через пятнадцать внезапно уткнулись в шлагбаум, за которым стояли кубинские пограничники. Дальше проехать не удалось и, свернув по боковой дороге, выехали на другой край косы и теперь неторопливо ехали вдоль ухоженных отелей, бунгало, многочисленных ресторанчиков, бассейнов и глазели на гуляющую курортную публику, которая в свою очередь смотрела с удивлением на грязноватый, обшарпанный самосвал, непонятно как оказавшийся среди этой роскоши и респектабельности. Но нам было по фиг и мы лихо припарковались у уютного ресторанчика. Сели на открытой веранде, откуда было прекрасно видно и бесконечный пляж, длинные океанские волны, гуляющая публика и наш самосвал. Усадили рядом водителя, заказали цыплёнка табака, пиво, бойцу менты и с удовольствием отдохнули. Потом проехали вперёд и выехали на поля для гольфа, сфоткались у скульптуры Дон Кихота и Санчо Панчо, зашли ещё в один ресторанчика "La Pirata", пропустив там ещё по бокальчику пивка. Покатались немного среди шикарных отелей, окунулись и повалялись на чистом песке. На этом решили закончить свой вояж. Выехали к вывеске_________, где и щёлкнулись. Теперь можно смело говорить - Я отдыхал или был на Варадеро.
   Обратная дорога была уже рутиной. Витька банально спал, я зорко смотрел вперёд и на бойца, опасаясь что того тоже разморит, тем более что быстро сгустились сумерки и вскоре мы ехали в полной темноте. За водителя я опасался зря, а когда до Гуанабо осталось километров пятьдесят он огорчённо выругался: - Не хватит нам, товарищ старший лейтенант, бензина. Чёрт...
   Мигом проснулся Витька и мы оба встревожено спросили: - А на сколько хватит?
   - Да, скоро закончится....
   - Чёрт..., блин...
   Дальше мы старались ехать экономно. Хотя как можно было экономить на старом ЗИЛ-555....? Разгонялись и выключали двигатель и потом ехали по инерции. На спусках тоже выключали двигатель и все втроем смотрели на указатель уровня бензина, радуясь каждому отвоёванному километру и надеясь - что хватит. Не хватило и мы окончательно заглохли как раз в пятнадцати километрах от базы. Обсудив все варианты, остановились на одном: я иду пешком, беру УАЗик Сергея, канистру бензина и возвращаюсь к самосвалу. На всё про всё я отводил часа три. Но уже через десять минут сумел остановить такси, ехавшую в сторону Гуанабо, и денег у меня было как раз. Через двадцать минут лихо подскочил к пионерскому лагерю. Дальше всё прошло ещё быстрее и под ехидные подколки Серёги-однобарочника, через сорок минут мы уже тормозили у самосвала.
   День прошёл не зря, мы все втроём получили яркие и богатые впечатления на всю жизнь. Хотя могли и залететь с такими же яркими впечатлениями и тоже на всю жизнь. Но бог всегда на стороне тех, кто рискует разумно.
   Последующие два дня у нас Витькой прошли тоже плодотворно. Водитель к великой своей радости ездил в карьер за песком без нас. Он нас завозил в сам город Гуанабо. Оставлял там, где мы с удовольствием ошивались по прибрежным ресторанчикам, купались и доходили аж до курортной зоны Санта Марии. То есть отдыхали по полной. Такой отдых у нас был до обеда. А после обеда, садились в самосвал и уезжали в глухие деревне, где бессовестно ченчили.
   На третий день позвонили с бригады и потребовали, чтобы Витька вернулся в дивизион. Ожидалась большая проверка партийного и комсомольского хозяйства. Жалко конечно было. Без Витьки стало скучно и я целыми днями катался на самосвале и дело по устройству нового пляжа быстро двигалось к завершению.
   Зная о том, что у особиста здесь аж двое человечков, которые за всем здесь смотрели, я уже не интересовался особискими делами. Правда, как-то набрался наглости и пошёл к сувенирщику из крайнего дома, под предлогом прикупить каких-нибудь редких сувениров. Встретил он меня неплохо, но почему-то здорово нервничал. Уйдя от него через тридцать минут, прикрываясь густыми кустами вернулся к его дому, выбрал хорошее место и стал оттуда наблюдать. Он ждал гостей и видать не хотел, чтобы их видели, особенно русские. Машина была с дипломатическими номерами крупного европейского государства. Я быстро срисовал двоих, вышедших из машины мужиков, запомнил их приметы и тихо удалился. Информация была, пусть дальше особист сам разбирается.
   А на следующий день я влетел. Вернее влетел водитель самосвала. Он после обеда поехал без меня на карьер. Я не захотел ехать, разморило после сытного обеда и решил немного покемарить. А на дороге самосвал без старшего машины случайно выловил зам по тылу бригады. В принципе, к водителю зам по тылу претензий не имел: тот был на маршруте, вёз песок на пляж без нарушений, а расспросив и узнав, что старшим должен быть старший лейтенант Цеханович, полковник Хряков отменил все свои дела, по которым он куда-то ехал, и помчался в Гуанабо сводить счёты со своим врагом. Как Суворов говорил - Через полгода службы любого тыловика можно смело расстреливать. Ну, а нашего Хрякова, недаром на Руси фамилии давали, можно было расстреливать ещё в Союзе. Нечистоплотное, высокомерное хамло, типичное тыловое племя, дорвавшееся до кормушки с материальными ценностями. А я был "Народным контролем" и не раз ловил тыловых работниках на хищениях. А с тех удерживали в валюте.... В инвалютных рублях. Но это были моего уровня тыловики - прапорщики, да зам по тылу дивизиона. В верхние эшелоны воровства не лез. Ну, их на хрен. Сожрут, но ситуацию что там творится знал. С самим полковником Хряковым по службе не сталкивался, но один раз это хамло решило меня нагнуть. Причём, так... походя. Типа - старлей пацан.... И мы остро и горячо поговорили, где открытым текстом я его чуть ли не назвал ворюгой. И пообещал словить его за руку, а тут приехал маршал Ахромеев с проверкой (рассказ "Дедушка Ахромеев") и я со своим обращением к маршалу наделал нешуточной суматохи среди начальства, да ещё потом поругался с ним. Так что ему представился хороший случай разделаться с зарвавшимся старшим лейтенантом. А дело было ТАК.....
   - Товарищ старший лейтенант, - начальник учебного центра "Д" подполковник Подрушняк в лёгком раздражении махнул рукой, приглашая присесть за стол, - я тут поглядел вашу секретную тетрадь и остался капитально недовольный. Через несколько дней приезжает комиссия генерального штаба с проверкой, во главе с маршалом Ахромеевым, а тетрадь начальника разведки девственно пуста. А я, что теперь перед москвичами мыргать глазами должен? Ты хоть уровень понимаешь? Если ты, старший лейтенант, себя не уважаешь, вынуждая меня читать тебе длинные и нудные нотации, то я себя, как личность и как начальник, в отличии от некоторых, уважаю и не позволю, чтобы мне каждая штабная штафирка, пусть даже и московская тыкала в морду каждым недостатком. Чего молчишь? Тебе, что нечего писать? Так не поверю... Крутишься, вертишься, вижу..., да и звонят мне сверху - просят иной раз не загружать тебя. Ладно, у каждого свои игры. Иди и заполняй, я потом посмотрю.
   В секретке получил свою тетрадь и с тяжёлым вздохом бросил её на рабочий стол. Тетрадь действительно не вёл. Как завёл её по приезду и приняв должность, так больше и не открывал. Только переписал своим подчерком секретную инструкцию и всё. А чего сейчас писать - Не знаю? Да, честно говоря, и неохота. Но теперь надо изгаляться, что-то там придумывать и писать туда какую-нибудь военную херню. Я открыл тетрадь и прочитал первый пункт инструкции.
   - Ежедневно докладывать начальнику учебного центра о настроениях среди местного населения, об отношении местного населения к правящему режиму и пребыванию советских войск на территории Республика Куба.
   Пробежал взглядом всю инструкцию. Ну, дальше и не стоит читать: там были конкретные задачи, которые должен был выполнить со своими разведчиками в течении 3х часов после объявления сигнала "Полная" и другие тонкости и особенности деятельности начальника разведки на территории Кубы. Условия взаимодействия с местными структурами...., короче, те моменты, под которую обычно пишут подписку и про которое знает только моё прямое и непосредственное начальство - начальник штаба и начальник учебного центра. Но они, как правило, старались дистанцироваться от моей, иной раз, "хитрой" деятельности, справедливо считая "Чем меньше знаешь, тем дольше и спокойнее живёшь". Как-то раз всё-таки попытался Подрушняку рассказать об одной выполненной задачи в Гаване, но подполковник аж руки вытянул вперёд: - Цеханович, молчать. Как выглядит вечерняя, тёмная и окраинная Гавана и что ты там делал - я не знаю и знать не хочу. Мне хватило того скандала, когда ты раскопал экскаватором часть замаскированных огневых точек в Гуанабо. Тебя тогда, блин, послали с другой задачей, а ты чего накуролесил....?
   - Нет, про свои разведывательные дела писать ничего не буду, - трезво оценив их, рассудил я. Должность моя, относительно других офицеров, была выигрышная во всех отношениях. Чтобы "Ежедневно докладывать ....."... Хотя и докладывать не приходилось, у Подрушняка были совершенно другие заботы и если ему нужна была такого рода информация, то он её получал из других источников, а не от своего старлея. Но всё равно мне разрешалось заводить знакомства во всех слоях кубинского общества и лазить там, где другим просто не позволялось, поэтому все наработанные мною связи по полной программе использовал и в личных целях. И если б начальство знало в каких местах у меня были контакты и куда был вхож, и чем частенько занимался.... Неприятностей мне бы не избежать.
   - Так тогда вспомним, что я ещё и артиллерист, - сходил ещё раз в секретку и получил свою карту. Аккуратно расстелил на столе, полюбовался на красиво выполненную надпись "Рабочая карта начальника разведки учебного центра "Д"" и другие также тщательные нарисованные таблицы, нужные и ненужные, но которые истово требует начальство. После минуты разглядывания карты, я уже знал, что можно занести в тетрадь. Причём, рассуждал следующим образом: если американцы произведут внезапное нападение на Кубу, как это было на острове Гранада, то они высадят десант, чтобы сразу же захватить стратегически важные объекты и районы. А так как под жопой у меня целый реактивный дивизион, который своим огнём и дальностью накрывает всю Гавану, то через две минуты с энтузиазмом сделал первую запись в тетради - "Цель Љ1 площадь перед сенатом Х=48413, У= 34578 Н=15. Огневой налёт 240 снарядов"
   - Так, нормально. Как только они высадятся на площади - там их и накроем. Следующая Площадь Революции. Ну, эта побольше раза в три будет, туда хватит два огневых налёта. Ещё одна - туннель под проливом. Один огневой налёт на выход в город, второй на выезд к Касабланке. Дальше...., - таким образом в течении полутора часов, несколько страниц в тетради были заполнены целями, координатами и другими артиллерийскими расчётами, а вся Гавана на карте была равномерно накрыта прямоугольниками целей после чего я, критически взглянув на карту, удовлетворённо протянул, - Ну, вот.... Видно, что владелец этой карты периодически работает. Сейчас ещё тетрадь потреплю, чтобы новенькой не смотрелась и пусть попробуют сказать, что начальник разведки не работает....
   ... И попробовали, и сказали. Ещё как сказали. С этой тетрадью и картой я существенно влетел москвичам.
   Подполковник Подрушняк, всегда спокойный, выдержанный, довольно редко повышающий на нас голос, сейчас был в взбешённом состоянии.
   - Цеханович, это что за херня? - На стол громко шлёпнулась моя рабочая карта и следом за ней туда же упала, растопырив листы, секретная тетрадь.
   Не понимая сути происшедшего, я ответил нейтрально, изобразив при этом деланное удивление на лице: - Тетрадь и карта, товарищ подполковник...
   - Да без тебя знаю, что это такое... Что ты корчишь здесь рожи? - Подполковник судорожными движениями стал разворачивать карту, чуть не порвав её. Потом грубо раскрыл тетрадь и, швырнув её на карту, стал тыкать пальцем то в карту, то в тетрадь, - Вот это что такое? Вот это....? Вот это...? Вот это....?
   В лёгком недоумении, слегка наклонился и одним глазом посмотрел на карту с тетрадью и поднял голову на начальника: - Товарищ подполковник, я не пойму чего вы хотите от меня? Ну, тетрадь..., ну карта.... Всё это моё... В чём дело-то?
   Подрушняк аж заскрипел зубами от досады, но сделав несколько глубоких вздохов, как-то быстро успокоился.
   - Товарищ старший лейтенант, да меня за эту карту прямо в секретке оттрахали. Ещё немного и карту на голове полковник проверяющий порвал бы..., да и тетрадь тоже.
   - А за что? - Удивился в свою очередь, - все знаки нанесены правильно, какие положено таблицы есть. Чего ещё надо?
   - Цеханович, ты что дебил что ли? Ты запланировал огневые налёты по зданиям и объектам наших союзников... По столице и правительственным учреждениям. Да, если бы эта карта попала к кубинцам, тут бы бошки и погоны, как в осенний листопад полетели...
   - Товарищ подполковник, и я всё-таки что-то не пойму. Карта находится в секретной части, о ней знают только вы, я и начальник штаба....
   - Теперь содержание её знает секретчик, полковник-москвич, а через полчаса маршал Ахромеев...., - угрюмо прервал меня подполковник.
   - Ну и что. Мы что собрались её ещё и кубинцам показывать? Я её заберу с секретки в случаи начала военных действий, так тогда всем будет до лампочки, что там нанесено...
   Подрушняк молчал, молчал и я. Помолчав так с минуту, только я стоя, а начальник сидя, подполковник веско сказал: - Ещё неизвестно как маршал отреагирует, но если на подведении итогов твоя карта пойдёт в минус.... Ну..., извини....
  
  
   * * *
  
   Строевой смотр проходил как обычно, хотя лёгкая тревога офицеров, особенно командиров подразделений, ощущалась. Всё-таки смотр проводили офицеры генерального штаба и за эти несколько дней учебный центр вывернули наизнанку. И что они накопают на строевом смотре, это ещё надо посмотреть. Но сегодня был последний день проверки, вечером подведении итогов. В конце-концов наш Учебный центр в целом показал неплохие результаты и оценка должна быть тоже нормальная. Тут же на строевом смотре присутствовал и сам маршал Ахромеев, а вместе с ним министр обороны Кубы Рауль Кастро со своими офицерами.
   Маршал, вместе со своими офицерами, начальником Учебного центра полковником Меркурьевым, за спиной которого маячали его замы и начальник политотдела, неспешно обходил шеренги офицеров и прапорщиков, опрашивая офицеров. Но от всех слышал одно и тоже - "Жалоб и заявлений не имею". Всё как обычно, но по мере приближения ко мне, я всё больше и больше волновался. Накануне смотра начальник политотдела в категорической форме предупредил всех офицеров и прапорщиков: - Чтоб никто не вздумал маршалу что-то заявить или задать глупый вопрос. Ничего он решать всё равно не будет - это не тот уровень. А если кто-то и осмелится прыгнуть мимо нас, то всё равно возникший вопрос придётся решать здесь и нам. Так что давайте не умничать, а если у кого-то есть реальные жалобы, заявления и вопросы, сдавайте мне. Мы их обобщим и посмотрим, что можем решить мы, а что необходимо предадим маршалу Ахромееву - пусть они там в Москве решают. Так что не вздумайте...
   Вот и надумал я обратиться лично к маршалу, справедливо посчитав, что мой вопрос может решить только Ахромеев. Полковник Меркурьев и начальник политотдела мою просьбу только отфутболят, да ещё заявят: - Ты что, старший лейтенант, офигел что ли? Все служат здесь по два года и ты будешь служить два. Особенный что ли?
   Служить я приехал сюда с семьёй в ноябре месяце восемьдесят шестого года, поэтому и уезжать отсюда буду тоже в ноябре-декабре уже этого года. Год назад у меня на Кубе родился второй сын, сейчас ему почти год, а когда буду уезжать в Союз будет почти полтора. Здесь температура осенью будет +35 градусов, а через 20 дней пока буду плыть на пароходе будет - 15 - 20 градусов мороза. Для взрослого человека перепад в почти 50 - 55 градусов экстремальный, а для детского организма может быть фатальным. Прошлой осенью пароход с увольняемыми солдатами пришёл в декабре в Калининград, а там -20 градусов мороза. Бойцы, одетые в лёгкие курточки, отказались выходить на берег, так их с милицией оттуда вытаскивали. Говорят, двое суток по кораблю отлавливали.
   Поэтому написал маршалу письмо-просьбу, типа: - Товарищ маршал Советского Союза, исходя из следующих семейных обстоятельств, где их все перечисляю.... Эти обстоятельства... Прошу вас продлить мне, старшему лейтенанту Цеханович Б. Г. срок службы в республике Куба на полгода..., до весны 1989 года.
   Вроде бы просьба простенькая, но всё равно тревожился. Всё-таки ведь, без разрешения, прыгал через головы своих командиров, а это - учитывая некоторые особенности службы на Кубе и "тонкие, чувствительные и не совсем чистые руки и души" начальства было чревато. В случаи неблагоприятного исхода меня могли просто "съесть" и в 24 часа выпнуть на самолёте в Союз. Но, просчитав все варианты, решился. Не выйдет, так всё равно через полгода уезжать, а получится - начальству волей-неволей придётся смириться. Поругают, конечно...., но не привыкать.
   Вот маршал со всей свитой приблизился к офицерской шеренге нашего Учебного центра "Д" и подполковник Подрушняк чётко отчеканил: - Товарищ маршал Советского Союза, начальник Учебного центра "Д" подполковник Подрушняк. Жалоб и заявлений не имею.
   Маршал поздоровался за руку с начальником, осмотрел в пару секунд подтянутую, худощавую фигуру подполковника и сделал шаг влево, остановившись перед начальником штаба майором Захаровым. Та же процедура и следующий шаг влево. Так через несколько шагов маршал Ахромеев остановился напротив меня.
   С замиранием сердца отрапортовал: - Товарищ маршал Советского Союза, начальник разведки Учебного центра "Д" старший лейтенант Цеханович. Жалоб не имею, но имею заявление в письменном виде. Прошу Вас его рассмотреть и принять решение. Это решение можете принять только Вы. - И протянул запечатанный конверт.
   Ахромеев взял конверт, вслух прочитал на нём надпись "Лично в руки Маршалу Советского Союза Ахромееву С. Ф. от начальника разведки Учебного центра "Д" старшего лейтенанта Цеханович Б. Г."
   - Лично в руки, - громко прочитал маршал надпись, хлопнул конвертом по ладони и положил его к себе в папку, которую держал в руках, - хорошо, товарищ старший лейтенант. Прочту и обещаю разобраться.
   Реакция окружающих офицеров на такое простое действие была неожиданной, для проверяющих. Полковник Меркурьев и начальник политотдела покраснели и у них зло и испуганно забегали глазки в разные стороны. Зам по тылу всего Учебного центра полковник Хряков посерел лицом и сдулся, напоминая теперь прострелянный шарик из мультика про Винни-Пуха. А вот наш зам по тылу упал прямо в шеренге в обморок и вокруг него сразу же сгрудились рядом стоящие офицеры. А подполковник Подрушняк неожиданно, невзирая на присутствие маршала, зло и матерно выругался: - Ну, блядь, Цеханович, и подставил же ты нас...
   Конечно, такая яркая картинка промелькнула только в моём мозгу, на самом деле реакция на мой демарш внешне была несколько иной. У Меркурьева и Начальника Политотдела глаза действительно стали злыми. Да, полковник Хряков несколько сдулся и теперь, набычившись, угрожающе и многообещающе смотрел на меня. Беспокойно затоптался в строю наш зам по тылу. А Подрушняк выдвинулся из строя на полкорпуса и внимательно посмотрел на меня. И я прекрасно понимал их беспокойство.
   В своей жизни, как в гражданской так и военной, всегда придерживался определённых жизненных принципов, которые считал справедливыми. Одним из них был - Не воруй. Сам не воровал и другим не давал. Считал, всё что положено солдату - отдай. Отдай всё до копейки и положи в солдатский котёл до грамма. Солдат должен служить - он для этого предназначен, а не прислуживать офицерам. Вот если офицер сам что-то физически не может сделать, ну не хватает сил - тогда можно взять своих подчинённых в помощь. Но по окончании ты должен их накормить, напоить чаем и снабдить цивильными сигаретами.
   Поэтому, когда меня выбрали в партбюро нашего Учебного центра, то рассудили следующим образом - Раз ты начальник разведки, то тогда будешь отвечать за Народный контроль. Что называется - Пусти козла в огород.
   Везде есть свои особенности службы, есть они и на Кубе. Если, служа в Германии, любой военнослужащий, прапорщик или офицер, одну зарплату получал в национальной валюте - в марках, на которую он мог полностью содержать себя, свою семью, покупать подарки близким, ходить в ресторан. Вторая зарплата шла на книжку в Союзе. То на Кубе, в национальной валюте платили всего 25 песо, что соответствовало 15 кружкам пива. И что? А семья - Детям мороженное, бабам цветы...????? Государство поставило нас в унизительное положение, типа: а зато вам два оклада идёт в Союзе на книжку, да ещё инвалютные рубли по высшей категории "А". А ведь пиво, детям мороженное и бабам цветы хочется сегодня, а не через два года.
   Куба была страной нищей, голодной, ничего в ней не было, кроме как в валютных магазинах, поэтому местное население и кубинские спекулянты скупали у советских военнослужащих ВСЁ.... Начиная от солдатских трусов, горючего, продуктов и другого. Я ничего не имел против и моя жена, и я как и все, начиная от последнего солдата и кончая начальником Всего Учебного центра с Начальником Политотдела, торговали, продавали.... Я не имел ничего против, пока продавали своё личное, но когда начинали запускать шаловливые ручонки в государственные закрома, а особенно замахиваться на солдатское обеспечение - вещевое и продовольственное, вот тут у меня глаза наливались кровью. И я ловил за руку - складчиков, зам по тылу, устраивал засады с разведчиками, внезапно опечатывал вещевой и продовольственный склады и проводил ревизию, по результатам которой потом с начальника склада и с зам по тылу высчитывали деньги. Причём, не в рублях, а в валюте. Наживал врагов и опять ловил. Справедливости надо сказать, ловил то мелкому и то только в своём Учебном центре. Я был старлеем, поэтому по субординации и из-за инстинкта самосохранения, на верхние эшелоны воровства не лез. Понимал - сожрут мигом. Да и считал, что там рулить должен офицер повыше меня. И был там тоже неугомонный майор - тоже борец...
   Имел достаточную информацию на верха - Где, когда, почём, сколько....? И в один пиковый момент у меня произошёл конфликт с зам по тылу всего Учебного центра полковником Хряковым, которому вдруг захотелось влезть в мою разведывательную деятельность и нагнуть меня, чтобы показать - он полковник, а я всего лишь старший лейтенант. Влезть тогда в свои дела не дал, а вот в запале словесной перепалки, пришлось выложить кое какие факты совершенно не красящие полковничьи погоны.
   Вот об этом сразу же все окружающие и подумали. И я мигом проникся злым торжеством, решив немного отыграться на ворюгах. Тем более ещё свежими были воспоминания о недавнем расследовании по поводу незаконной продажи новенькой автомобильной техники, прибывшей из Союза для замены списанной, кубинцам из Учебного центра.
   - Пусть, суки, подёргаются..., - мстительно подумал я.
   Маршал повернулся к полковнику Меркурьеву и кивнул на меня: - Кто командир?
   - Подполковник Подрушняк, - мой начальник вышел из строя, и вытянулся рядом со мной.
   - Как служит старший лейтенант?
   Возникла мимолётная пауза, в течении которой подполковник, не зная содержания конверта, просчитывал варианты ответа. Но Подрушняк был порядочным человеком и хорошим командиром и в такой непонятной ситуации, мог дать только нейтральную характеристику, типа: - Старший лейтенант Цеханович, профессионально подготовлен, со своими обязанностями и поставленными задачами справляется. Есть ряд замечаний, но над ними он работает...., - примерно что-то такое. А вот замполит нашего учебного центра, гнилой капитан, мог запросто утопить.
   Ответить Подрушняк не успел, с задних рядов свиты Ахромеева выдвинулся полковник и, наклонившись к начальственному уху, громко прошептал: - Это тот старший лейтенант, у которого вся Гавана под обстрелом....
   - Аааа..., - весело протянул маршал и с живым интересом взглянул на меня, - ты чего ж, старший лейтенант Гавану решил уничтожить?
   - Товарищ маршал Советского Союза, учитывая возможность внезапного нападения потенциального противника и очаговую оборону, заранее запланировал огневые налёты по возможным местам высадки десанта. Я думаю, что есть разница между "держать под обстрелом" и "заранее запланировать огневые налёты". - Сказал и внутренне испугался, понимая что вступаю в спор с не просто вышележащим начальством, а с верховным начальством. По идее я должен сейчас "мемекать и бебекать", удариться лбом об асфальт плаца, сказать - Что ВИНОВАТ, что ИСПРАВЛЮСЬ, что карта, тут же после замечания была уничтожена и так далее и тому подобное... А так стоял и ждал разноса, так как полковник на мой ответ сурово посмурнел лицом.
   Но маршал воспринял мои слова нормально: - Ну что ты, старший лейтенант, с таким вызовом отвечаешь? Молодец..., что работаешь на опережение. Я ведь во время войны тоже имел отношение к артиллерии... так что понимаю. И не такое на войне выделывали. Хорошо, не будем отвлекаться, давайте дальше работать, - и сделал шаг влево к очередному офицеру.
   Пока маршал был рядом, постепенно смещаясь от нас всё дальше, всё было нормально. Но как только Ахромеев с сопровождающими офицерами удалился вдоль строя на приличное расстояние, я оказался в центре внимания, как негодующего, так восхищённо-сожалеющего.
   Ко мне подошёл подполковник Подрушняк, пристально посмотрел на меня и задумчиво произнёс: - Думаю, что ты Цеханович, понимаешь все последствия....
   Прямо и открыто поглядев в глаза начальнику, я оглянулся на офицеров нашего учебного центра, на секунду дольше задержав взгляд на зам по тылу майору Савельеву и твёрдо ответил: - Товарищ подполковник, по иному поступить не мог. Этот вопрос по некоторым причинам даже полковник Меркурьев решить не может. А решать надо, - получилось довольно двусмысленно. И, Подрушняк кивнув головой, встал на своё место, а мне уже товарищи шептали в спину.
   - Ну, Боря, ты и встрял... На хрена тебе это надо....?
   Что-либо ответить не успел, так как ко мне нервной походкой подошёл Начальник Политотдела.
   - Ну-ка, Цеханович, отойдём в сторону.
   Мы отошли и полковник сразу же в упор спросил меня: - Ты чего и на кого написал? Давай говори, пока не поздно и можно всё это завернуть обратно....
   - Аааа, задёргались...., ну подёргайтесь, подёргайтесь..., - злорадное чувство заполнило меня, но на лице ничего не проявилось, кроме упрямого выражения, - товарищ полковник, ничего заворачивать не буду. Для меня это принципиальный вопрос и хочу довести его до логического конца. Что написано, тоже говорить не буду - боюсь сглазить.
   - Ты дурак, старший лейтенант. Ты что думаешь, что тебя Ахромеев прикроет. Да ни фига... Чтобы ты там не написал, он завтра отсюда уедет, а ты останешься. Ты об этом подумай. Давай, говори, пока ещё время есть.
   - Товарищ полковник, извините, но давайте дождёмся, когда он сам всё прочитает. Не могу сейчас говорить. Вдруг сорвётся, а я многое от этого жду.
   - Ну, Цеханович..., - зло произнёс НачПо, - никогда тебе не доверял. Тёмная ты лошадка. Ладно, не хочешь по добру, будем по другому... Идите в строй, товарищ старший лейтенант.
   Под сочувственными взглядами сослуживцев я встал в строй, а ещё через час строевой смотр закончился.
   Я сидел за своим рабочим столом в кабинете у начальника штаба нашего учебного центра. Майор Власов просматривал списки, а я бездельничал, наслаждаясь небольшим ветерком от большого, потолочного вентилятора. С начальником штаба у меня были хорошие отношения, в какой-то степени даже доверительные и я ожидал, что он тоже начнёт подъезжать ко мне с расспросами о содержании письма. Наверняка ему такую задачу Подрушняк поставил. Но Власов разговора не начинал, да и не успел: через некоторое время с шумом распахнулась дверь и в кабинет скорым шагом решительно зашёл полковник Хряков.
   - Власов, выйди из кабинета, мне с Цехановичем надо поговорить, - начальственным тоном потребовал зам по тылу.
   Слегка полноватый, невысокого роста майор Власов имел внешность не конфликтного человека и послушного подчинённого, что часто вводило в заблуждение начальство. Но Власов уважал себя и никогда не позволял без причины понукать собой. Если бы Хряков нормальным тоном предложил минут десять наедине поговорить со мной, то начальник штаба спокойно ушёл бы. А так майор ощетинился и спокойным тоном заявил: - Товарищ полковник, вы находитесь в моём кабинете и я бы попросил вас снизить тональность общения. Это во-первых. Во-вторых: старший лейтенант Цеханович является моим подчинённым и, понимая ситуацию, я остаюсь при данном разговоре....
   - Да что вы понимаете, товарищ майор? В адвокаты что ли записались? - Взорвался Хряков. - Хотите послушать... Тогда сидите и молчите.
   Власов побурел лицом встал и, опёршись кулаками на стол, угрожающе отчеканил: - Товарищ полковник, выйдите вон из кабинета. А если хотите разговора, то потом зайдёте и в спокойном тоне пообщаемся. Вон отсюда....
   Полное лицо полковника побагровело от злости и он ткнул пальцем в начальника штаба: - Власов, ты кого защищаешь? Да он тебя тоже с потрохами сдаст.... Он хоть полтора года здесь прослужил и теперь, как пробка вылетит отсюда, а ты ведь лишь год назад сюда прибыл... Тебе это надо?
   Выкрикнув всё это в запале в лицо майора, Хряков повернулся ко мне: - Ну, а ты сука.... С тобой чуть попозже, - полковник бурей вылетел из кабинета и так хорошо приложил дверью, что она чуть вместе с косяком не вышиблась из стены.
   Мы сели и мне было неприятно, что из-за моих проблем с тыловиками мог каким-то боком пострадать начальник штаба, которого очень уважал.
   - Товарищ майор, давайте расскажу, что там написано, - виноватым тоном предложил я.
   Но Власов поднял руку вверх и махнул: - Не надо.... Это твои дела и ты не сопливый лейтенант, чтобы не понимать, что делаешь....
   - Не..., товарищ майор, там совершенно не то, что все думают, - Власов удивлённо вскинул брови и я ему рассказал содержание письма и побудительные мотивы, заставляющие меня держать такую мину. - Только, товарищ майор никому пока не говорите. Можете Подрушняку сказать, но просьба пока молчать. После обеда Ахромеев собирает в клуб офицеров с семьями. Наверно, там и объявит решение по мне. Пусть пока эта интрига сохраняется.
   - Хорошо, хорошо... я даже начальнику говорить не буду. Ну, ты молодец, так закрутить. А не боишься потом?
   - А, дурака включу...
   - Да, Борис Геннадьевич, если хочешь пистон вставить полковнику Хрякову, я любую бумажку напишу как он тебя, офицера, обозвал.
  
  
   .... Большой зал центрального кинозала Учебного центра был заполнен до отказа офицерами, прапорщиками и членами семей - стояли даже в проходах. Ровный и неясный гул голосов покрывал всё пространство и под любопытными взглядами присутствующих я пробирался к месту, где сидел штаб нашего учебного центра. Власов пододвинулся и я плотно уселся между начальником штаба и начальником связи, старшим лейтенантом Юртаевым.
   - Боря, - горячо зашептал мне в ухо связист, - тут перед тем как в зал зайти, увидел в сторонке стоявших полковника Хрякова, нашего зам по тылу и нашего замполита капитана. Краем уха услышал - обсуждали, как с тобой разобраться.... Так что будь осторожней.... Хотя, на хрена тебе это надо было такой демарш делать....?
   Я поморщился и досадливо махнул рукой: - Пусть, суки, подёргаются. Ничего они мне не сделают....
   Через десять минут, под команду - "Встать! Смирно!" - С улицы в зал зашли маршал Ахромеев, Рауль Кастро, руководство Учебного центра, неторопливо поднялись на сцену и заняли свои места за длинным столом, покрытым красной скатертью.
   К трибуне вышел маршал и в течении десяти минут подвёл итоги проверки Учебного центра. В целом он остался очень доволен результатами проверки и поблагодарил офицерский коллектив за высокие показатели. Потом очень эмоционально выступил Рауль Кастро, который в конце своей речи заявил буквально следующее: - Мне не важно, что вы себя называете Учебным центром... Для меня и для всех Революционных Вооружённых Сил Республики Куба вы есть боевая советская часть - 7ая отдельная мотострелковая бригада, которая для каждого кубинского военнослужащего является эталоном выполнения своего воинского долга.
   Прокричав с трибуны ещё несколько революционных лозунгов, довольный Рауль под гром аплодисментов, снова занял своё место за столом. Дальше пошёл уже сам процесс встречи начальника генерального штаба, которому подчинена наша бригада, с офицерами и членами их семей. Ахромеев ответил на несколько поступивших в записках вопросов, что-то рассказывал с трибуны, но я плохо всё это слушал, так как всё ожидал когда дойдёт и до меня очередь. Впереди меня сидел наш зам по тылу, а на сцене полковник Хряков и оба они потели и нервничали, настораживаясь каждый раз, когда маршал начинал озвучивать очередной вопрос.
   Я уж не надеялся услышать решение своего вопроса и стал слегка жалеть, что только зря раззадорил своих врагов, когда со сцены послышался голос Ахромеева: - Старший лейтенант Цеханович.
   Вскочил с места и выпрямился, почти оглушённый внезапно наступившей тишиной и увидев множество обращённых ко мне лиц.
   - Ага..., вижу. - Ахромеев поднял со стола письмо и потряс им в воздухе, - я ознакомился с вашим обращением. Что ж, правильно и своевременно обратились. Давайте, товарищ старший лейтенант, решим следующим образом - вернёмся в Москву, я передам ваше заявление кому положено и сам лично его поддержу. Думаю, что в течении двух недель по вашему заявлению будет принято положительное решение. Спасибо за службу, товарищ старший лейтенант.
   - Фуууууу...., - взмокший от пота, я сел обратно, невольно обратив внимание на нашего зампотылу, рубашка которого стремительно потемнела от пота. Не лучше выглядел на сцене и полковник Хряков, а Меркурьев и Начальник Политотдела многообещающим взглядом смотрели в мою сторону. Через полчаса встреча с маршалом закончилась и он с Раулем Кастро, под оглушительные аплодисменты, убыл из зала. Был конец рабочего дня и основная масса офицеров и прапорщиков, вместе со своими семьями потянулась домой в городок, а я пошёл в часть, так как понимал, что меня вскоре вызовет к себе полковник Меркурьев. Так оно и произошло. Через час, осторожно постучавшись, я открыл дверь и шагнул в кабинет комбрига. В просторном кабинете помимо комбрига, который устало развалившись сидел в кожаном кресле, был Начальник Политотдела. Тот прикрыв левой ладонью лицо, что-то нервно строчил в рабочую тетрадь. Тут же сидел полковник Хряков и задумчиво взирал на синий вьющийся к потолку дымок от тонкой кубинской сигары. Бросил на меня быстрый и жгучий взгляд и снова уставился на сигару.
   Чётко доложил о прибытии и замер в строевой стойке под недоброжелательными взглядами начальников. Первым прервал молчание Начальник Политотдела, который на высокой ноте стал меня отчитывать.
   - Товарищ старший лейтенант, вы что себя считаете умнее других? Я уже не говорю, что ты нас всех, командование бригады, выставил в неприглядном свете. Ты выразил недоверие своим командирам, обращаясь напрямую к начальнику генерального штаба. Я уже не говорю, про другие скользкие моменты. Вот что нам надо было думать о содержании письма? А вдруг ты там меня в гомосексуализме беспочвенно обвиняешь? Или на полковника Меркурьева напраслину написал? Почему молчал, когда тебя впрямую спрашивали?
   Я выкатил в усердии глаза и по деревянному брякнул: - А что такого я мог написать? Боялся сглазить - вот и молчал....
   НачПо в возмущении возвёл очи к потолку, потом нервно поднял свою рабочую тетрадь над столом, молча затряс ею и с силой брякнул об стол: - Да здесь, чтоб ты знал Цеханович, таких просьб как у тебя от восемнадцати офицеров и прапорщиков... По тем же самым причинам....
   Тут я уже не вытерпел, сбросив маску оловянного солдатика, и дерзко спросил: - А что ж вы, товарищ полковник, тогда об этих офицерах и прапорщиков Ахромееву не доложили? Что-то только моя просьба была рассмотрена маршалом....
   - Цеханович, не борзей...., - в кресле вяло зашевелился полковник Меркурьев, потянулся и ткнул пальцем кнопку селектора, кому-то скомандовав, - ....Зайди....
   Через минуту в кабинете возник начальник отделения кадров бригады майор Агуреев, но в этот момент в кабинете уже было "жарко". Посчитав, что теперь наступила его очередь отчитывать борзого старлея, на меня с нецензурной бранью налетел полковник Хряков. Сцепив зубы, я считал про себя до ста, тем самым пытаясь удержаться и не дать адекватного ответа зажравшемуся полковнику. Хрякова в Учебном центре не уважали, за нечистоплотность в делах, за хамство и беспардонность. Не уважали и НачПо, которого только терпели. Меньшим авторитетом пользовался комбриг Меркурьев, чем предыдущий Затынайко. Поэтому их приходилось терпеть. Из верхушки выделялся лишь начальник штаба бригады полковник Шкуматов, к которому все относились с уважением.
   И сейчас Хряков орал переступив всякие границы приличия, что даже Меркурьеву пришлось осадить своего зама. В наступившей тишине, опять не удержавшись, я снова задал ехидный вопрос, обращаясь к комбригу: - Вот не пойму. Почему у полковника Хрякова такая реакция на заявление обычного старшего лейтенанта. Причём, далеко не его подчинённого. И содержание заявления совершенно не касается подчинённых служб полковника Хрякова? Почему полковник Хряков врывается в кабинет к начальнику штаба майору Власову и в его присутствие нецензурно, беспричинно оскорбляет старшего лейтенанта? Почему полковник Хряков в вашем присутствии, товарищ полковник, нецензурно оскорбляет начальника разведки учебного центра "Д"? Причём на пустом месте. Может, действительно верна поговорка - "На воре шапка горит.....".
   Вот этого говорить мне было нельзя. Хряков побагровел ещё больше, а Меркурьев сильно хлопнул ладонью по столу, но всё-таки спокойным тоном и угрожающе проговорил: - Цеханович, ты зарываешься. Если есть конкретика - выкладывай. Ты ж офицер - давай... Говори... Если нет, то закрой рот... Я сейчас с тобой разбираться не буду.... А то очень некрасиво с моей стороны будет, я лучше подожду.
   Меркурьев чуть отклонился в сторону, чтобы видеть кадровика: - Что, товарищ майор, скажешь по этому вопросу?
   Агуреев хоть и штабной работник, но офицером и мужиком был порядочным и независимым, поэтому юлить не стал.
   - Товарищ полковник, если бы с такой просьбой обратилось несколько офицеров и прапорщиков, то вряд ли этот вопрос был решён положительно. А так, одна просьба, да ещё подкреплённая маршалом Ахромеевым - вполне возможно, что ему и разрешат служить ещё полгода.
   - Хорошо, идите товарищ майор, - дождавшись ухода Агуреева, Меркурьев подвёл черту разборок, - Я, Цеханович, тоже не дурак. Поэтому за подачу заявления через наши головы и за то, что как ты всё это обставил - я наказывать тебя не буду. И другим запрещу. Возьму паузу. У меня тоже в ГУКе (Главное управление кадров) связи есть. Так что, раз такой расклад у нас получился, на положительный результат даже не надейся. А когда придёт официальный отказ в твоей просьбе, вот тогда и начнутся подковёрные разборки. Раз своё место не знаешь - значит, с поля долой. К этому времени, кому положено, на тебя столько накопают.... Что на 24 часа вполне достаточно будет. И с волчьим билетом... В Союз... На самолётике и за свой счёт.... Так что - Не плюй в колодец, из которого пьёшь. Я сам лично тебе отказ зачитаю. Ты понял, старший лейтенант?
   - Так точно, товарищ полковник. Только у меня одна просьба - компромат на меня должен быть объективным, а не высосанным из пальца.
   - Тут не беспокойся, даю слово офицера.
   Я вышел из кабинета и облегчённо выдохнул воздух: - Фууууу...., я думал разборки будут круче....
   Хотя понимал, что это был только первый этап разборок, а в ожидании официального ответа под меня начнут конкретно копать. Много они не накопают, в этом был уверен. Шифровался хорошо, никого не посвящая в свои дела. На самый худой конец у меня была крепкая прикрышка.., но это на самый неблагоприятный сценарий.
   Две недели ожидания прошли в напряжении, хотя внешне всё выглядело благопристойно. Но я знал, что под меня копали. Много нашлось порядочных офицеров, которые втихушку сливали информацию, готовя меня к противостоянию. Но были и такие, кто рьяно выслуживался перед командованием, лез из шкуры чтобы утопить офицера. У нас в учебном центре им оказался замполит. А тут и пришёл и ответ с Главного Управления Кадров.
   - ....Продлить срок службы старшего лейтенанта Цеханович Б. Г в Республике Куба до весны 1989 года. На.., распишись за ознакомление приказа, - майор Агуреев пододвинул листок бумаги и я, с удовлетворением черканул незамысловатую подпись.
   - Что Меркурьев? Читал?
   - Конечно, читал, - майор весело рассмеялся, - рожу перекривил, тоже расписался и приказал довести до тебя.
   - Что, связи его не сработали?
   - Да нет у него никаких связей. Одни слова. Он сам дёргается, не зная как ему на следующий год в академию генерального штаба попасть...
   А вот те восемнадцать офицеров и прапорщиков, которые тоже хотели остаться, взвыли от обиды и негодования на НачПо, которому и сдавали свои просьбы. Многие приходили ко мне и говорили, что они тоже хотели лично обратиться к маршалу, но не хватило духу, о чём очень сожалели.
   Конечно, я был под пристальным вниманием у командования бригады и старался не давать поводов для негативного продолжения конфликта.
   Но всё-таки они свели со мной счёты. Свели как то по мелкому, подленько... ударом в спину... В такой момент, когда я уже ничего не ожидал.
   .....Подошло к концу время моей службы на Кубе. До отплытия комфортабельного теплохода "Грузия", на котором я с семьёй отплывал в предвкушении двадцатидневного путешествия через Канарские острова в Одессу оставалось две недели.
   И тут на меня написали анонимку, написал зампотылу нашего учебного центра майор Савельев. Типа: старший лейтенант Цеханович, за два с половиной года службы на Кубе сумел скупить редкие серебряные монеты, представляющие большую ценность. При стоянке порту города Санта Крус на острове Тенерифе, Цеханович хочет покинуть судно со своей семьёй, попросить политического убежища, продать эти редкие монеты и жить на вырученные средства.
   Мигом закрутилось следствие, в ходе которого в течении трёх дней, было полностью опровергнуто суть содержания анонимки, но вместо комфортабельной "Грузии" мне пришлось плыть в Союз на менее престижном теплоходе "Клавдия Еланская". Плыл я, правда, начальником штаба воинского эшелона, плыл мимо Англии на Мурманск и, честно говоря, даже особо не жалел.
   Откровенно говоря, я не верил тому что маршал Советского Союза снизойдёт к просьбе обыкновенного старшего лейтенанта и подавал ему заявление наудачу. Но с тех пор я с искреннем уважением относился и отношусь к маршалу Ахромееву. Хоть и покойному. Правда, несколько покоробили обстоятельства его смерти. Имея пистолет в столе, нужно было уйти по-офицерски. Хотя, вполне возможны и варианты что его "ушли"....
  
   Вот на этой почве и решил сейчас со мной разобраться зам по тылу.
   Я только проснулся и вывалился из комнаты на улицу, навстречу начальству: с помятой, красной и лоснившейся от пота рожей. Как бы к нему не относился, но он был полковник и заместитель командира бригады и я должен был ему доложить. Но докладывать и не пришлось. Полковник, увидев мою заспанную рожу, мигом определил степень моего опьянения - Суровая такая степень.... Ну..., а дальше понеслось - ругань и нецензурщина.
   Терпеливо прождав с минуту, ожидая хоть какого-то логичного завершения затянувшегося монолога, нетактично прервал старшего офицера.
   - Товарищ полковник, вы ничего не попутали?
   Таким "хамским" вопросом я его мгновенно поставил в тупик и он замолчал, переваривая смысл вопроса и удивляясь моей смелости. Он ожидал, что я буду оправдываться, заискивать, а старлей наоборот невозмутимо прервал праведный, начальственный гнев. Отчего, Сергей однобарочник, прибежавший на вопли и ожидавший окончания трёпки, чтобы доложить начальству, даже закатил глаза в испуге от того, что он оказался невольным свидетелем дальнейшего.
   - Товарищ полковник, я вас ещё раз спрашиваю - Вы ничего не попутали? - Зам по тылу продолжал тупо вращать глазами, не понимая - Почему этот старший лейтенант так дерзко задаёт вопросы и как себя в этой ситуации повести? А меня понесло.
   - Вы что с солдатом разговариваете? Вас в вашем Вольском училище другим словам не учили? - Не дождавшись ответа от обалдевшего полковника, назидательно продолжил, - вы, товарищ полковник, сейчас разговариваете с офицером, а не в обезъяннике в милиции. Перед вами стоит коммунист и начальник разведки. Вы что это себе позволяете так разговаривать? Может вас научить, как нужно и какие слова говорить.....
   - Ааааа...., - вдруг прорезался у моего оппонента голос, - аааа....., звиздец тебе, Цеханович.... Как приедешь, я тебя арестую и посажу на гауптвахту за пьянку и нетактичное поведение со старшим офицером....
   Лично позвоню Соболю, чтоб он там тебя вздёрнул.... Ты, куда пошёл, старший лейтенант...? Стой... !
   - Да..., пошёл ты...., - кинул через плечо и ушёл.
   Крики, вопли и угрозы минут пять ещё звучали на территории лагеря, но полковник благоразумно не стал идти за старшим лейтенантом и продолжать выяснять отношения. Ещё непонятно как он поведёт себя, а потом вопли стали удаляться в сторону уже конкретно хозяйства Серёги и ещё долго там Хряков срывал свой гнев и злость на безответном прапорщике. Потом он уехал, но появился расстроенный и кислый Серёга.
   - Ты поругался с зампотылом, а мне досталось...., - забухтел недовольно товарищ, - всю злость свою на мне сорвал....
   Я вытащил из-под кровати ящик с четырьмя последними бутылками вина: - Давай, Сергей, выпьем. Раз начальство сказало, что я пьяный - значит надо надраться. А так особо не беспокойся. Вот сейчас вернусь в бригаду, вот тогда и потопчут меня. Это здесь я смелый. Когда один на один. А там, в бригаде, вся эта свора, как налетит на меня.... И мало не покажется. Быстро заклюют.
   - А что тогда дёргаешься? - Всё ещё недовольно, но тональностью пониже, спросил однобарочник, принимая полную кружку плодово-ягодного вина, - промолчал бы и всё...
   - Эээ...., тебе вот сейчас 27 лет, поэтому и рассуждаешь так. Я до двадцати семи лет вообще сидел на заднице и молчал, сидел и слушал старших товарищей, набираясь житейского и военного опыта. Пытался разобраться в себе - А кто я такой? Что я могу? И могу ли себя считать мужиком? В нормальном смысле слова. Это я тогда ещё прапорщиком был. А сейчас мне 34 года, я считаю себя нормальным мужиком, офицером и уважаю себя, потому что в моей жизни есть нормальные принципы. И не позволю, чтобы всякая мразь меня унижала или хотела подмять под себя. Армия научила меня быть прямолинейным, как доска. И не вилять по жизни, поэтому сейчас так себя и повёл. Если бы он был чуточку умнее и смотрел чуть дальше, он бы меня запросто "построил". А так... А..., отобъёмся... Ты вот мне лучше скажи - Напишешь мне бумажку, как он нецензурно ругал меня и то, что я в тот момент не был пьяный?
   - Нееее... Ты что? Ничего писать не буду, - энергично пошёл товарищ в отказ, - я эти последние полгода хочу нормально прослужить...
   Я горько усмехнулся: - Серёга, вот почему плохие люди всегда проявляют корпоративность? А хорошие - Нет? И ты, нормальный мужик, тоже в кусты....
   - Боря, пойми меня правильно, - виновато заныл товарищ, - ну не хочу я последние полгода служить каким-нибудь командиром взвода. Да ещё не дай бог у такого урода, как Соболь в двадцатке. Я тут связями оброс, на тёплом местечке. И отсюда хочу уехать...
   Мы молчали, сидя на койках, потягивая винцо. Через пару минут тягостного молчания, Сергей тяжело вздохнул и трагичным тоном сказал: - Если у тебя там круто завернётся и будут разбираться - то тогда я скажу, но писать ничего не буду....
   Ну и на том спасибо.
   - .... Товарищ подполковник, старший лейтенант Цеханович из командировки прибыл. Замечаний и происшествий не было, - доложил Подрушняку, прибыв с Гуанабо.
   Командир дивизиона поздоровался со мной и усмехнулся: - Насчёт замечаний ты погорячился. Тут даже собака в нашем парке знает, как ты квасил в Гуанабо. Ты знаешь, что тебя уже Записка об аресте ждёт?
   - Ну, обещал зампотылу, обещал посадить... Надеюсь, товарищ подполковник, меня прямо отсюда на губу не повезут?
   - Тоже надеюсь, что ты херово о своём командире не думаешь?
   - Никак нет, товарищ подполковник...
   - Ну и хорошо. Поедешь, сам и когда тебе официально вручат записку. Тут на меня надавили, но я отфутболил - Я не видел, что ты был пьяным? Так они в бригаде всё сварганили. Тебя уж там командир двадцатки прямо желает видеть. Звонил мне, спрашивал - что ты из себя представляешь?
   - Ну и...?
   - Да ничего я ему