ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Школа Прапорщиков

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.52*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава четвёртая. Читателей, озабоченных высокой нравственностью советских военнослужащих и болеющих интернационализмом, просьба это не читать
  Глава четвёртая.
  
   В середине ноября мы закончили обучение по программе подготовки командира орудия и сразу приступили к изучению работы командира взвода на огневой позиции, по "Руководству по боевой работе огневых подразделений артиллерии", где были изложены действия личного состава при выборе, подготовке, занятии и оставлении огневой позиции, правила исполнения команд при ведении огня, порядок обращения с орудием и боеприпасами на огневой позиции.
   Работу командира орудия большинство курсантов в основном освоили и считали изучение работы командира взвода на огневой позиции совсем лёгким делом.
   - Подумаешь... Ну..., будет теперь не одно орудие, а три... Пусть даже и шесть.... Работа ведь одна и та же...., - рассуждали они, но уже первые занятия показали, что за два месяца придётся не только изучить, но и на практике связать или выстроить и понимать в логической связи кучу разных моментов. Если в предыдущие месяцы изучали орудие, ТТХ его, буссоль, прибор управления огнём (ПУО), десантно-метеорологический комплект, топогеодезию и топографию..... И всё это по отдельности. То теперь всё это надо понять в общем, пропустить через себя и научиться грамотно применять на практике и в комплексе. Если мы, бывшие командиры орудий в общем-то знали это и могли всё это связать и практически исполнить, хоть и не совсем уверенно, то вот для остальных всё смешалось в кучу. Особенно угнетал прибор управления огнём, который каждый раз при кардинальном изменении Основного направления нужно было заново оцифровывать, причём строго наоборот и наносить боевой порядок. Короче заморочек было достаточно, чтобы впасть в не хилую тоску.
   .... Мы сидели на самостоятельной подготовке и я с головой ушёл в чтение книги, когда меня просительно окликнули: - Боря....
   Рядом со мной с ПУО в руках, с убитым видом стоял Филлипенко, а когда он увидел, что я на нём сфокусировал взгляд, умоляюще попросил: - Боря..., объясни мне ещё раз, можешь на пальцах, можешь ещё как-нибудь совсем просто, но объясни, как надо правильно оцифровывать ПУО....? И как это увязать, блядь, с орудиями на огневой позиции???
   Кивнул приглашающе и Филлипенко, радостный, что его не послали, положил ПУО на стол. Рядом выложил кучку плохо заточенных карандашей и приготовился слушать. Я поднял пару карандашей и сунул их товарищу по нос: - Это вот что такое?
   - Что? Что? Карандаш... Что ты мне как первокласснику вопросы задаёшь? - Сразу надулся Филлипенко.
   - Это не карандаш. Это огрызок, а карандаш для работы на ПУО должен быть вот таким, - я быстро остро заточил карандаш и повертел им снова перед носом обучаемого, который тут же вспылил.
   - Ты меня учить будешь или Бучнева из себя изображать?
   - Балбес, вот с этого карандаша и начинается работа на ПУО, потому что я теперь могу засунуть его вот в эту маленькую дырочку в центральном узле и поставить на планшете такую же маленькую точку, обозначающую огневую позицию твоего взвода или батареи. А теперь давай поставим точку твоим огрызком карандаша...
   - Не огрызком, а таким же карандашом, - непримиримо буркнул курсант.
   - Огрызком... Смотри, он в дырочку не пролазит и координаты огневой позиции ты точно нанести не сможешь. Вот смотри, с боку ставлю точку твоим карандашом. Видишь, какая точка получилась? А артиллерия работает в основном в масштабе 1к 50 000, то есть в одном сантиметре 500 метров и в твоей жирной, миллиметровой точке уже закладывается ошибка максимум в сорок метров, а то и пятьдесят. Это тебе понятно?
   - Теперь понятно..., - буркнул товарищ.
   - Так. Идём дальше. Что такое Основное направление стрельбы?
   - Ну..., знаю...
   - Ты не нукай. Ты мне доложи, что ты знаешь.
   - Основное направление стрельбы, - неуверенно начал Филиппенко, замолк, подумал и уже более уверенно выдал, - это когда стрельба проходит через цель.
   - Пфффффф..., - возмущённо выпустил воздух уголком губ и изобразил это же возмущение, высоко поднятыми бровями, - Филлипенко, в принципе, ты сказал правильно, но неграмотно. Ты хотя бы заучи словестные термины и их значение. И если ты через несколько месяцев, за бутылкой водки будешь вот также рассказывать про артиллерию такому же дезинфектору, только соседней дивизии, то он тебя ни хера не поймёт.
   - Да пошёл ты..., что вы меня все дезинфектором попрекаете? Не я, так другой бы был... - вызверился на меня Филлипенко и вскочил с места, но я его успел схватить за руку и с силой усадил рядом со мной.
   - Ладно..., ладно... Не кипятись...., давай заниматься, но только такие понятия, как Основное направление стрельбы, надо знать. Основное направление стрельбы назначается выше стоящим начальником и оно проходит через середину полосы боевых действий или же через центр основного района целей. Поехали дальше..., - а дальше я ему как олигофрену, медленно и доходчиво рассказал и показал, как оцифровывается ПУО, как наносится боевой порядок батареи и как снимаются данные по прицелу и по направлению. Но когда я взглянул на товарища, то увидел осоловелые глаза. Наверно такие глаза бывают у баранов, когда они смотрят на чужие ворота.
   - Ну, ты хотя бы что-то понял?
   Филлипенко медленно поднял на меня глаза и с тоской в голосе признался: - Боря, понял. Понял одно - либо ты фуевый учитель, либо я тупой ученик. Но я себя тупым не считаю, значит ты херовый препод.
   Я рассмеялся и только развёл руками, а Филлипенко горестно опёрся подбородком на руку и с тоской в голосе стал жаловаться мне на жизнь: - Какой я дурак!? Надо было мне идти учиться в Фортсцину на старшину и сейчас бы изучал длину портянок, ширину полотенец, вес куска мыла, нормы довольствия. Вот всё бы заучил назубок и не переживал. Я, блядь, ночами не сплю и всё только думаю - как сдать экзамены? Как получить звание? Вот чёрт дёрнул меня сюда идти...
   - Действительно, а чего ты сюда пошёл, а не в Фортсцину?
   - Аааа... Меня спрашивают в штабе дивизии - Куда тебя записать в Потсдам или Фортсцину? А я спрашиваю - А что там в Потсдаме? А там - артиллеристов готовят. Выйдешь и будешь таким же умным, как и все артиллеристы у нас. А я ещё сам прикинул: Фортсцина стоит в лесу и никуда там толком не выйдешь. А в Потсдаме наверняка, для нас "сверчков", свободный выход будет и город большой... Вот и купился, а теперь только переживай...
   Примерно в таком же положении, кто больше, кто меньше, оказались многие курсанты. На самоподготовке они нервно метались между нами, подготовленными, и просили помочь. И помогали, и у них шло это понимание, хоть и понемножку, но в правильном направлении. Но конечно, были и такие, как Филлипенко. Поэтому увольнение в город были той отдушиной, где можно хоть на восемь часов забыть об учёбе.
   Тем более, что курсанты сразу натоптали широкую дорожку в местный госпиталь, где их просто ждали взрослые тётки с раскрытыми объятьями. Я тоже сходил туда с товарищами, заведшими там подружек...
   - Пошли, Боря, там голодное бабьё просто бросаются на любого мужика.... Тем более, они просили привести ещё ребят...
   Сходил... Сходил из любопытства и посмотрел не замыленным спермотоксикозом взглядом на всё это блядство. Не замыленным..., не потому что был импотентом или имел другую, тщательно скрываемою ориентацию.... Во мне тоже бушевала и давила на всё сперма и при взгляде на обыкновенный кирпич я мог думать только об одном... Об вечном.... О диком сексе... А так всё просто. Ещё со школы был безнадёжно влюблён в свою одноклассницу Валентину, которая в данный момент училась в Пермском университете и весьма нейтрально писала мне ответные письма дежурными словами. И я прекрасно понимал всю ситуацию - Кто я такой!? Просто одноклассник, средний поселковый пацан.... И кто такие студенты, продвинутые и форсистые городские парни, окружающие её там. Конечно, мог от этого тоже удариться во все тяжкие, но держался и надеялся, что всё-таки..., как-нибудь..., вполне возможно..., когда приеду в Пермь в свой первый отпуск, я сумею решить эту свою любовную проблему, если не опоздаю. Поэтому меня совершенно не привлекли взрослые тётки, фальшиво-радостно улыбающиеся нам. Понятно, при обычных условиях на нас бы и не глянули. Ещё бы отшили, сказав обидно в след: - Подрастите ещё..., - а сейчас мы были завидными и перспективными женихами. Захомутав любого из нас, можно ещё на пять лет с удовольствием остаться в Германии. Среди этих тёток были и красивые, и не очень, глупые и умные, алчные и наивные. И на фоне наших двадцати одного года, когда кровь с молоком и после двухлетнего воздержание находишься на пике гипер сексуальности, когда можешь долго и много, да ещё неутомимо, то они при своих двадцать шесть-двадцать восемь лет, при иных обстоятельствах, казались бы нам археологической древностью. Но сейчас, когда тебе хочется и тебе тут же дают, на все эти мелочи вообще не обращалось внимание. Да и на саму охоту устроенную на тебя - где ты был отличным трофеем.
   Спасло меня в то посещение госпиталя и мой слишком юный вид. Я, для своих двадцати лет, даже на фоне товарищей, выглядел вообще пацаном. Поэтому на меня никто не положил глаз, а я будучи лишним, со стороны, мог очень хорошо разглядеть огромную разницу между этими молодыми женщинами с опытом и нами, ещё беззубыми и неопытными щенками. Больше я не ходил в госпиталь, а с удовольствием гулял по городу.
   Накануне очередного увольнения, ко мне подвалил товарищ, который служил до школы прапорщиков тоже в арт полку в одном из городов севернее Берлина и предложил сгонять туда, соблазнив огромным наличием в полку Пермских земляков.
   - Серёга, так до него километров пятьдесят и как мы туда....?
   - Всё на мази. Я уже договорился с земляком, он как раз завтра туда едет на машине на целый день. И со старшим машины он всё уже порешал. Едем с ним туда и обратно с ними. Ну как?
   - Ну, тогда давай, а то по Потсдаму уже надоело болтаться...
   Так всё и получилось. Утром сели в кузов ЗИЛ-130, а через час соскочили в его арт. полку.
   - У вас четыре часа, потом встречаемся здесь, - предупредил улыбчатый прапорщик и машина уехала в сторону складов. А мы пошли в батарею Серёги и отлично провели время. Немного там, потом погуляли с друзьями Сергея по части, завалились в чайную и остальное время просидели, угощая ребят. Земляков я не нашёл, вернее Пермских было полно, но они в подавляющем большинстве были с юга области и ни одного с севера. Но всё равно отлично провёл время в компании друзей товарища.
   Через четыре часа мы были на КПП, где была назначено место встречи с машиной. Мы терпеливо стояли и ждали бы долго, но на улицу вышел дежурный по КПП и огорошил нас сообщением, что наша машина ушла в Потсдам ещё час назад.
   - У него..., у вашего прапорщика, всё сорвалось и ему пришлось рано уезжать, водитель бегал искал вас, но не нашёл...
   Вот это да! Мы растерянно переглянулись и с надеждой уставились на пожилого прапорщика, дежурного по КПП. Тот нам посочувствовал и предложил два варианта: либо автобусом добираться до Потсдама, либо поездом. Но эти варианты предполагали промежуточную пересадку, что для нас, по сути дела неопытных в этом деле срочников, было довольно проблематично, да и по времени нас совсем не устраивало. Опаздывали из увольнения и здорово. Тогда прапорщик предложил другое: - Тогда шуруйте вот по этой улице, никуда не сворачивая, и через полчаса выйдете из города. Ещё через пару километров будет оживлённый перекрёсток дорог. Если повезёт, то там словите какую-нибудь нашу военную машину. Они там в основном в сторону Потсдама и идут. Хотя..., честно говоря, в воскресенье они редко ходят, - в тоже время выразил сомнение опытный прапорщик.
   Выбор был небольшой, времени оставалось три с половиной часа до конца увольнения и мы ломанули на этот перекрёсток. И бог наверно был на нашей стороне, только мы успели отдышаться, как увидели зелёный УАЗик с военными номерами, целеустремлённо и бодро приближающийся к перекрёстку. Мы только под колёса не бросились, отчаянно махая всеми руками, полами шинелей и головой, отчего УАЗик отчаянно заскрипел тормозами, а оттуда выглянул изумлённый полковник.
   - Вы, что едрит твою вас налево....? - Рявкнул он и уже гораздо мягче продолжил, увидев, что сверхсрочники трезвые и нормальные, - мы ж вас чуть не задавили....
   - Товарищ полковник...., - мы представились и сбивчиво объяснили отчаянность нашего положение, - вы случайно не в Потсдам едете?
   - Нет, товарищи курсанты... Но в том направлении. Садитесь, подкину насколько смогу.
   Полковник оказался нормальным офицером и человеком тоже, пожурил нас, что так самонадеянно мы в увольнении отдалились от своего гарнизона и даже сделал крюк, чтобы как можно дальше провезти нас к городу. По его настоянию записали позывной телефонного узла, номер телефона и фамилию: - Если уж опоздаете и совсем там ваш командир удила закусит, пусть мне позвонит... Помогу вам... Или вы мне позвоните.
   И мы снова оказались одни на дороге, в сумерках и в 30 километрах от нашей казармы. И от лёгкой паники, охватившей нас, мы начали голосовать всем машинам подряд. Машин сорок проскочило с ГДРовскими номерами и ни одна даже не притормозила. А вот первая же западная машина с ФРГевскими номерами, уже в темноте обнадёживающе замигала правым поворотником, медленно проехала мимо нас и затормозила, остановившись на обочине чуть дальше. Серёга был побойчее и инициативней чем я и первым оказался у водительской дверцы.
   - Камрад..., - дальше на чудовищной смеси русско-немецкого и матерного языка он живо объяснил, что нам, просто срочно надо: - Schnell...., schnell faren stadte Potsdam...
   Думал, хрен нам... Счас, камрад откажется, но из тёмной глубины автомобиля донеслось волшебное и желанное: - Ооооо..., gut, gut....
   - Боря, садись, - засуетился радостно Серёга и задние дверцы легковушки открылись, а из них выпорхнули два белокурых ангелочка, но без крылышек и нимбов над головой. Зато в коротеньких платицах, которые и коротенькими не назовёшь и лишь с натяжкой платьем. И с разрезом на груди, при взгляде на который и в глубину которого у любого молодого и здорового парня, при иных обстоятельствах, случался столбняк и причём везде. Но обстоятельства и правда были иные, поэтому я лишь только мельком отметил про себя их полуголый вид и, заглянув во внутрь салона машины, нерешительно остановился - сзади места было только для двоих. Ну..., в крайнем случаи для троих.
   - Setzen sie sich...., - послышались приглашающие голоса кругом меня и из машины от двух взрослых парней, а к ним добавился раздражённый голос товарища, - Боря, чего затупил? Садись быстрей...
   И я нырнул в тёплую темноту, следом за мой туда же последовал один из ангелочков и немного покрутившись в тесном пространстве, смело уселась мне на коленки, обняв меня правой рукой за шею и к своему ужасу, мои глаза и нос практически уткнулись в глубокий, ничего не скрывающий, разрез. Отчего у меня мгновенно случился столбняк и с такой скоростью, что все остальные домкраты мира просто умерли бы от зависти. А ангелочек счастливо и довольно засмеялся, провокационно заёрзав на пятке домкрата. А ко мне, усердно сопя, лез товарищ и с ним тут же произошло тоже самое, что и со мной. С одним лишь различием, она села ему на колени и обняла за шею уже левой рукой, а из декольте почти выпала упругая, молодая грудь, отчего довольный и короткий смешок второго ангелочка слился с удовлетворённым хрюканьем товарища и весёлым смехом молодых мужчин, включивших потолочный плафон и наблюдавших посадку неожиданных попутчиков.
   Свет потух, и мы выехали на дорожное полотно. Не знаю, какие между ними были отношения, но судя по репликам и их тональности, под ехидное хихиканье мужчин, девушкам был дан карт-бланш, после чего все преграды пали. Я в это время сидел в полутьме в неудобном положении, с растопыренными руками, не зная, куда мне их деть. А положить я их мог только на оголённые "до самого не могу" и длинные ноги девушки. А вот Серёга такими терзаниями не мучился и его рука уже давно лежала на коленке его девушки. И не просто лежала, а пока ещё осторожно ёрзала по стройной ножке, осторожно проверяя реакцию на такое фривольное действие. И я тоже, как будто ухнув в ледяную прорубь, положил холодную ладонь на тёплую коленку своей девушки. Она слегка взвизгнула и залопотала мне горячо в ухо и даже при моём плохом знании немецкого, стало понятно - ей жалко меня и что она меня сейчас быстро, быстро согреет. Смело схватила мою ладонь и быстрым движением сунула её к себе в декольте, где ничего не было и снова радостно взвизгнула от холода моей ладони, а я сомлел, внезапно ощутив горячую, упругую грудь, и непроизвольно сжал её и замер. Всё..., я был готов. Если бы меня в этот момент сфотографировали или включили свет, то неизвестный долго смеялся, глядя в мои воловьи глаза, сладострастно открытый рот и наверно текущие слюни. Ни о чём уже не думая, чисто инстинктивно, сдвинул руку и нащупал вторую восхитительную грудь. И совсем забыл, что я комсомолец, про облико-морале, что у меня есть девушка-одноклассница, на которой я собирался жениться и что опаздываю из увольнения... Да и вообще, что я где-то там служу... Ничего не видел и даже не дышал, так как рот был закрыт долгим поцелуем и весь сосредоточился на руках, которые залезли чёрт знает куда. Но всё-таки я ещё что-то и видел... Моя девушка оторвалась от меня и что-то волнующе проворковала спутникам на передних сиденьях, а те только поощрительно рассмеялись. В этот момент в салон проникли лучи фар сразу нескольких встречных машин и в их свете, я увидел такого же возбуждённого товарища, который целовал голую грудь напарницы. Перевёл взгляд на свою и увидел, как моя, медленно тянула вниз молнию платья, интригующе открывая моему жадному взору ВСЁ.... И наверно, для нас это дорожное приключение кончилось бы достаточно скверно. Но в угасающем отблеске фар, на развилке дорог мелькнул знакомый указатель - Potsdam. Ну..., мелькнул и мелькнул. Успокоив - всё правильно..., едем в Потсдам и ехать тут осталось 20км, то есть у нас тоже есть двадцать минут. И за эти двадцать минут можно сделать Ухххх... УУУУхххх...., нууууу..., очень много чего интересного и сладкого сделать, тем более, когда тебе снова закрыли рот жарким поцелуем, а твои руки блуждали по голому и желанному телу. И важная часть твоего тела желала бурного извержения... Хотя..., где-то в глубине падающего в омут страстей сознания, зазвенели тревожные звоночки. Вот эти звоночки и не давали расслабиться полностью и уйти в мутные воды разврата. Они мешали, тревожили, разделяя меня на две сущности: одна наслаждалась всем процессом, ласкало тело, щупала, заводилась, ощущая, как через руки бурные биотоки уходят вниз, на самый кончик, заостряя и так острые ощущения. А вторая, отринувшись от происходящего, упорно копала, пытаясь найти причину беспокойства. Всё это здорово раздражало, отвлекая от такого увлекательного процесса, которого я был лишён ЦЕЛЫХ два года.
   Наверно, был бы и логический конец всего это, если салон машины был больше, а так в тесноте и при отсутствии опыта секса в машине с нашей стороны и вообще даже понятия самого такого увлекательного опыта.... А девушки в этом ограниченном пространстве сумели только оголиться до пояса. На этом всё и застопорилось и между очередной серией поцелуев меня вдруг прямо ожгло.
   - Серёга..., дорожный указатель на развилке был не с той стороны.... Серёга.., ёб тв... ма..., Серёга..., да оторвись ты от неё...., - и сильно ткнул локтём товарища пребывающего в нирване. Но мне тут же запечатали рот поцелуем, а девичьи руки зашурудили в волосах, что мне всегда нравилось, уводя в приятное расслабление.
   - Да видел я этот указатель... Нормально всё... Скоро в Потсдам приедем..., - его тоже прервали и он радостно ухнул, захлебнувшись очередной порцией ласки.
   Я еле оторвался от девушки и, уже не скрывая паники, чуть не завопил: - Долбоёб..., он же был справа, а не слева. Мы в Западный Берлин херачим....
   Серёга с трудом оторвался от своей и недовольно прогудел: - Какая разница с какой стороны? И причём тут Западный Берлин?
   Мне уже ничего не хотелось и даже не обращал внимания на руки, ласкающие мой огромный бугор ниже пояса: - Дурак, если бы на развилке мы свернули на Потсдам, то указатель должен быть слева. А он справа - значит, мы едем в сторону Западного Берлина. Другой тут дороги нету....
   - Точно..., бляяя...., - нешуточно всполошился товарищ и тут же заорал водителю, - Halt, сука...., halt! Стой, скотина....
   Но на переднем сиденье только засмеялись в ответ и прибавили скорость. Теперь в вопль Серёги, органично вплёлся мой мат и бесцеремонно, отстранив полуголой женское тело в сторону, я изо всей сил стукнул водителя по спине: - Стой, сволочь....
   Ко мне присоединился товарищ, колотя другого по спине, но те только пригнулись вперёд, смеялись и ещё больше давили на педаль газа. Девки тоже завизжали, отчего я покрылся липким потом страха от нехорошего понимания скользкой ситуации: сейчас любому полицейскому патрулю им можно было заявить о попытке изнасилования и вообще чёрт знает что ещё можно было им заявить. Даже то, что советские военнослужащие взяли их в заложники. Тоже самое понял и товарищ и, не долго думая, перегнулся вперёд и дал ещё пока только слегка водителю в ухо, что сразу же привело к разрешению ситуации. Машина резко свернула на обочину и через несколько мгновений остановилась. Скинув девок с колен, мы мигом выскочили из машины и стали в боевую стойку, полагая, что здоровые парни вылезут и попытаются набить нам рожу. Но те только проорали в наш адрес через открытые окна немецкие ругательства, девки выставили в окна голые титьки и под издевательский хохот юных ведьмачек, машина стартанула и исчезла за недалёким поворотом.
   - Фу.... О блядь, как мы могли влипнуть, - мы переглянулись и расслаблено опустили руки. Пустая дорога, лес с обоих сторон... И никого. Глянули на часы и одновременно, одинаковыми словосочетаниями тоскливо перематерились. До конца увольнения оставался час и десять минут, а мы находились непонятно где. Правда, от поворота, за которым скрылась машина, шёл отблеск какого-то дальнего света вместе с непонятным, еле слышимым шумом. Не сговариваясь, пошли туда, чтобы понять - если ли за поворотом какая-нибудь возможность определиться на местности и с транспортом.
   С одной стороны - лучше бы мы туда не смотрели, потому что увиденное вызвало огромную волну страха, накрывшую нас очередным валом липкого пота и явными признаками "медвежьей болезнью", когда хочется моментально метнуться в кусты, сдирая с себя штаны.
   Но с другой стороны увиденное придало мощный импульс и острое понимание, что отсюда надо мотать и мотать немедленно. Чем быстрее, тем лучше. Иначе потом не отмажешься. И мы стремительно побежали в спасительную темноту, стараясь за минимально короткое время максимально отдалиться от ярко освещённого пограничного КПП на границе с Западным Берлином, где работал многочисленный пограничный наряд, а рядом стояло несколько полицейских машин и у одной на крыше мигали маячки сине-красного цвета. Машина, которая нас сюда привезла, встала в небольшую очередь таких же машин перед лабиринтом, хлопнули двери автомобиля и на улицу вылезли парни, а легко одетые девушки, наверняка, не осмелились выходить на холодную улицу. Что уж они могли там наговорить пограничникам и полицейским про нас....? Или промолчат...? Даже думать не хотелось. Хотя ярко представлялся кабинет особистов, с убогой казённой мебелью и куча вопросов - Как? Почему? С какой целью? Как давно задумали переметнуться? Какие сведения собирали? Кто ещё знал об этом....? Чёрт побери, как не хотелось этих вопросов..... А очень хотелось оказаться в такой уютной казарме.
   Мы пробежали метров пятьсот, когда нас догнал яркий свет автомобильных фар одинокой машины и мы отчаянно замахали ей руками и даже не удивились, тому что она послушно приняла вправо и остановилась на обочине.
   - Камрад..., - в дорогой импортной машине с иностранными номерами сидел обыкновенный дядька, лет сорока пяти и спокойно смотрел на нас, - Потсдам faren..., поехали...
   И также спокойно отреагировал на наш просительный тон, мотнув головой, мол садитесь. Не раздумывая, мы прыгнули в машину, я на переднее сиденье, а Серёга сзади. Только через несколько минут, успокоившись и оглядевшись - камрад был в машине один, из вежливости решил завести разговор. А то остановили, заскочили, тем более что он может и не в Потсдам едет... То ли от пережитого шока, то ли от облегченного понимания, что едем пока в правильном направлении, я вспомнил школьный немецкий язык и сумел правильно задать несколько вопросов и понять ответы западного немца.
   Да..., он едет в Потсдам. Вернее не сам в Потсдам, а ещё дальше через него... И он, конечно, довезёт нас. А если мы действительно торопимся, то сейчас и поедем очень быстро. Только надо пристегнуться ремнями. Вот тогда-то я понял что такое "очень быстро". Мой личный рекорд был 100 км в час. Мы тогда с товарищем ехали в кузове новенького ГАЗ-53 и через заднее стекло в кабине видели скорость на циферблате. Мы тогда поднялись во весь рост, открыли рот и даже дышать не надо было - сильнейший напор воздуха запросто вентилировал лёгкие. А тут как рванули, глянул на спидометр и с ужасом увидел стрелку в районе 100 миль и, мигом умножив в уме, ещё больше испугался, но про себя. Лишь повернулся к Серёге и сказал обречённым тоном: - Не доедем, убьёт он нас...
   Но мы доехали живыми и счастливыми, времени оставалось как раз дойти до казармы. Благоразумия ради, мы попросили немца остановить машину не доезжая забора нашей бригады. Тепло распрощались и расслабленным шагом молча двинулись к КПП. Лишь зайдя на территорию городка, Серёга восторженно выдохнул: - Ну и девки классные были... Ты знаешь, я в трусы кончил. А ты?
   Я скептически хмыкнул: - Давай молчать про это. А то не дай бог, кто-то проболтается, да ещё от себя добавит и звиздец нам будет. А так, честно скажу, если б не этот чёртов указатель - я бы тоже кончил. Два раза. Первый на эту девку в машине, а второй когда нас бы вытащили полицейские на пограничном КПП из машины....
   Увольнения увольнениями, но то был только краткий миг в нашей жизни. Пусть и увлекательно-интересный, но ходили по очереди. В субботу одна часть курсантов, в воскресенье вторая. А так учились, отдыхали и жили обычной армейской жизнью. Вражда между дембелями бригады и нами сама по себе сошла на нет. Дембеля сейчас жили другими мыслями, а те которые переходили в этот статус, ещё не оперились и не сумели пока сплотиться, чтобы на равных вступить в противостояние и поддержать своё реноме. Поэтому мы безбоязненно шатались по всей бригаде и по очереди "качались" в двух чайных. Заходили, смело отдвигали очередь и брали всё что нам надо, чтобы качнуться и очередь молчала, зная что мигом получат отпор. Но всё равно окончательная драка, можно сказать побоище, после которой вообще в бригаде наступила тишина, произошла спонтанно и неожиданно.
   Почему так получилось: то ли по недогляду командования, то ли замполиты и другие кому положено не просчитали и сборы молодого пополнения оказались укомплектованы на 80% из молодых солдат-азербайджанцев. А их там было до 250 человек и располагались в казарме штаба бригады. Как потом оказалось, оставшиеся дембеля правильно просчитав, что в воскресенье в школе прапорщиков останется половина курсантов, пришли в карантин и сумели раскачать их лидеров на драку с нами. Всё произошло после обеда.
   Нас было сорок человек и мы спокойно шли на просмотр кинофильма в клуб. Всё как обычно. Построились и пошли строевым шагом. Я взял с собой толстенную книгу "Севастопольская страда", чтобы скоротать почти пол часа времени, пока в кинозал придут все подразделения. Идём мимо казармы молодых водителей, которые только что пришли с обеда и тоже готовятся к построению и следованию в клуб. Идём никого не трогаем, да и в наш адрес никто не хамит. Но молодые азера смотрят волками. Все они как на подбор невысокого роста, щупловатые и пока ещё не представляют какой-либо опасности. Это через год, когда они отожрутся на казённых харчах, сплотятся, заматереют и поймут, что даже для бригады их много.... Вот тогда-то они станут хорошей головной болью для командования. А пока они только осваивались и было смешно представлять, как они подходят к громадной машине КРАЗ, которой они будут таскать длинную пушку. Залазят в просторную кабину, садятся и смотрят сквозь руль в узкую щель, как в танке - между каской и нижним обрезом лобового стекла. И если под худую задницу ему не положить минимум две подушки, то обзор из кабины не увеличится и на маршах ох и наделают они делов.
   Так как я был высоким, то всегда шагал в первых шеренгах и с чего начался конфликт так и не понял. Шум, гам, крики... Я обернулся и через головы товарищей увидел, как в двадцати метрах от нашего строя на армянина Вахтанга напало аж десять азеров из молодняка. Хоть и был Вахтанг кандидатом в мастера спорта, да и ещё по боевому самбо, но десять противников есть десять, они его смяли, завалили на асфальт и уже начали топтать ногами.
   Возмущённый рёв и батарея, как один, ринулась в схватку. Накатилась валом на этих десятерых, тут же затоптала и покидала эти тела в кусты. А Вахтанг, хоть и весь попинутый и в синяках, но был в порядке. Легко вскочил на ноги, перематерил поверженного противника сначала по-армянски, потом по-азербайджански, в том числе и замершую в растерянности толпу молодых азербайджанцев и присоединился к батарее, которая мигом построилась и как ни в чём не бывало, продолжила путь в клуб. Вахтангу ничего не поломали, хотя и досталось ногами ему хорошо. Предложили ему идти в санчасть или в расположение, но тут же сами передумали. Ну его на хрен, в нашей толпе он будет в большей безопасности. Обычно клуб к приходу зрителей был всегда открыт, но когда мы пришли, там висел замок. Строй распался на небольшие кучки и в прохладный воздух завились многочисленные синие дымки солдатского перекура. Все обменивались впечатлениями от произошедшего и пытали Вахтанга - С чего хоть там началось? Но тот сам не мог толком объяснить. Говорит, его окликнули по-армянски и он немного приотстал от строя, а тут из-за кустов неожиданно налетела толпа: - А дальше вы всё и сами видели....
   И в конце концов все сошлись к одному мнению - молодые азера получили наглядный урок, что с курсантами лучше не связываться. Но мы ошибались и то было лишь прелюдией. Клуб бригады находился как бы немного в стороне и между ним и группой зданий, где была наша столовая, штаб бригады и казармы, располагалось большое чистое пространство - то ли плац, хотя он не заасфальтирован, то ли просто площадка для техники. И вот там, за деревьями, в районе казарм молодняка, вдруг вознёсся к небу возмущённый, многоголосый ор, больше похожий на злобный и голодный вой волчий стаи, которая вышла на след жертвы.
   - ООоооооААААааааа....., - мы насторожились, правильно поняв посыл этого вопля, а когда увидели сначала зачерневшие промежутки между деревьями и кустами, а потом бегущая толпа вырвалась на открытое пространство, мы поняли - будет битва. Достойная битва, когда на одного из нас приходилось от пяти до шести противников. А пока волна взбешённых азеров, летела на нас с одной единственной целью - покарать. Размазать, измордовать, порвать и отомстить за своих побитых земляков. И не важно, что эти земляки подло, не по-мужски, из-за угла, толпой напали на одного. И это не важно - это было вполне нормально и в духе некоторых народов Кавказа. И чтобы нам не говорили замполиты, но мы видели, что в жизни и в службе, в подавляющем большинстве армянские и грузинские парни были более культурные, более адекватные и управляемые. А азербайджанцы показали себя дикими и плохо управляемыми. А по большому счёту - менее цивилизованными.
   И сейчас они летели толпой на нас, жаждая мести. Кровавой мести... Налететь ордой, затоптать, а потом во время разборок начальства вылупить глаза и бормотать: - Моя твоя не понимай....
   Видя надвигающуюся толпу, мы не дрогнули. Зря что ли прослужили два года? И эти четыре месяца совместной службы - когда всё вместе? Мы были одним коллективом, одним кулаком, мы были сплочены одной целью и лозунг "Один за всех и все за одного", был и нашим лозунгом.
   Позиция наша была удобной, когда с двух сторон нас прикрывали стена клуба и длинный вход фойе, перпендикулярно зданию. А третьей стороной - мы, плотной стеной в две-три шеренги. Сжались и встретили волну человеческих тел. Она стремительно налетела и своей массой сумела пробить середину строя, завязнув внутри ... И пошла махаловка. Я оказался во второй шеренге, как раз посередине, куда пришёлся главный удар. Сразу же всё завертелось: кому-то сходу врезал, сам увернулся, наскочил ещё один, отбился от него. Словил хороший и болезненный пинок в жопу. Резко повернулся к тому, но тот уже валялся, получив со стороны отличный удар в челюсть. Мне приходилось драться одной правой рукой, что было довольно неудобно, от того что в левой держал толстенный том "Севастопольской страды". Приложил ещё одного, сам пропустил удар ухо, от которого сразу же свалился на землю, не удержавшись на ногах. Книга выпала из рук, а я еле увернулся от удара сапога, летевшего в моё лицо. От сапога увернулся, но увидел, как этот же сапог изо всей силы пнул мою книгу и она растрёпанной птицей полетела в самую гущу дерущихся. Ах ты блядь...!!! За книгу убью....!!! Не взирая на толчки, удары, мат, вопли, рёв, я сумел продраться книге и схватить её.
   - Аааааа...., убью..., - потоптанная книга являла собой жалкое зрелище, что привело меня в дикую ярость. Я схватил обеими руками уже не книгу, а тяжёлое оружие и пошёл гвоздить всех, кто мне попадался по пути по головам, по мордам... Особенно хорошо досталось одному крепенькому азеру. Удачно и сбоку, изо всей силы, я впечатал книгой ему в нос, превратив лицо в хорошую плоскую сковородку. Азер аж взвизгнул от боли, схватился за то место, которое всего несколько секунд назад было гордым и горбатым шнобелем и упал на землю. А битва продолжалась и не важно, что нас было всего сорок человек, а их двести. На нашей стороне была сплочённость коллектива, мы дрались друг за драга, за плечами два года службы и мы знали за что дерёмся. А они были всего только массой, где каждый дрался сам по себе и за себя. Поэтому через пять минут, мы дружным усилием переломили ход схватки и сами погнали уже не двести человек, а меньше, через плац. Догоняли, били, пинали и гнали дальше. Враг больше не сопротивлялся, а лишь пытался спастись.
   Только на краю плаца мы остановились, тяжело дыша и оглядывая друг друга. А когда оглянулись назад, то сокрушённо перематерились. На плацу лежало, ползало и стонало до десятка тел. А у нас никто особо не пострадал. Так..., синячки, ссадины, разбитые о рожи и зубы руки, кровь - у кого из носа, у кого с губ. Кто-то как я потирал ухо, мигом увеличившееся в два раза, несколько человек суетились на плацу, подбирая свои головные уборы.... Всё как обычно после массовой драки. Быстро привели себя в порядок, проверились и направились в расположение. В напряжённой тишине прошли мимо казармы молодого пополнение, которое уже прибежало сюда и являло весьма печальное зрелище. Кого-то рвало, кого-то держали, а он падал, кровь..., сопли..., слёзы и полурастерзанный вид молодёжи, провожаемые нас потухшими взглядами. Тут же уже суетились многочисленные замполиты со всех подразделений, рулившие порядком в выходной день. На нас они тоже кидали недобрые взгляды, но не лезли, понимая, что до нас очередь дойдёт позже. А сначала надо разобраться с пострадавшими, причинами, последствиями и определиться - кого сделать виноватым. Командиров подразделений, курсантов.....!? А самим остаться в сторонке снова чистенькими и правильными.
   Но очень быстро дошла очередь и до нас. Через сорок минут взбалмошенный прилетел комбат, ещё через пять по очереди заявились недовольные взводные. К этому времени мы стояли в две шеренги в коридоре и с непроницаемыми лицами наблюдали неистовые метания Скляра вдоль строя.
   - ....Сволочи...! Гады...!!! Вы что себе позволяете????? Вы что думаете, что вы..., 80 человек и вы сумеете заломать всю бригаду... Чем вы думаете - Головой или жопой? Это же почти полторы тысячи человек...!?
   Но строй стоял и молчал, всем своим видом показывая командиру батареи - Обязательно заломаем. И это его бесило ещё больше. Выплеснув в крике кипевшие эмоции, внезапно остановился. И ткнул пальцем в первого попавшего. И, конечно, этим первым попавшим оказался я.
   - Цеханович, чего у тебя ухо, как тарелка со столовой...? Дрался?
   - Так точно, товарищ старший лейтенант. Стою около клуба, никого не трогаю, а тут непонятно откуда набежали неизвестные солдаты, вырвали у меня книгу и давай её пинать...., - изложил я происшедшее тоном и с видом обиженного пятилетнего детсадника.
   - Какая книга? - Обиженно взревел комбат, - Что ты тут за херню городишь?
   - Из библиотеки... А я за неё расписывался... Вот и кинулся спасать "Севастопольскую страду" и в ухо получил...
   - Дебил! - Как припечатал Скляр и тут же ткнул пальцем в рядом стоящего Гутника, у которого от распухшей губы перекосило половину лица, - А у тебя чего, губы как у негра?
   - Смотрю.., у друга книгу дербанят и он дерётся... Ну..., я и вступился, - но уже тоном первоклассника, который за пёрышко убьёт любого, пояснил своё участие товарищ.
   - Блядь! Всех вые...у, высушу... Вот на кого покажут - Уволююююю.... Так..., вы двое выйти из строя.
   Я и Алик Гутник обречённо шагнули из строя.
   - Кто ещё дрался за книгу - Выйти из строя! - Понятно, что комбат такой реакции не ожидал... Не ожидали и мы с Гутником. Весь строй, до единого человека, ни секунды не промедлив, слитно сделал два шага вперёд и замер рядом с нами.
   Комбат возмущённо набрал воздух, чтобы выдать очередную матерную тираду, но не успел. В расположение батареи с суровыми лицами вершителей судеб, зашли замполит бригады со своими замполитами.
   - Разобрался Скляр!? Теперь мы будем разбираться..., - это было сказано таким тоном, как будто после разборки, комбата вместе с нами отправят в шрафбат, а потом заставят штурмовать до последнего бойца высоту. Скляра перекосило, но он благоразумно промолчал.
   Замполит не матерился, а тихим голосом стал наводить жуть: - Товарищи курсанты. В бригаде произошло неприятное, дурно пахнущее Чрезвычайное Происшествие, о котором мы будем обязаны доложить в верхний штаб. Потому что всё это расценивается, как избиение молодых солдат на межнациональной почве. В санчасти, после драки, устроенной вами, сейчас находится 15 человек лежачих, 13 человек можно сказать средней тяжести и двое в тяжёлом состоянии. Их сейчас отправят в госпиталь. Двадцать человек с подозрением на сотрясение головного мозга... И это всё солдаты азербайджанской национальности.
   - С подозрением..., да у них мозгов нету..., - едко ухмыльнулся я, впрочем про себя, и одновременно с гордостью подумал, - человек пять точно мои. Хорошее оружие "Севастопольская страда"... Тяжёлое...
   - ... Сколько выбито зубов, сломано челюстей... Мы позже узнаем. Да..., нос одному сломали прямо жутко..., - я снова удовлетворённо ухмыльнулся и, конечно, опять про себя. Замполит таким образом словесно изголялся ещё минуты три, после чего уже перешёл к конкретике.
   - ....А для того чтобы обстоятельно и компетентно доложить на верх, мы проведём своё расследование. Поэтому, все кто имеет явные признаки участия в драке - Выйти из строя. - И опять весь строй сделал два шага вперёд.
   - Хорошо, - ничуть не смутившись, констатировал замполит, - раз вы не поняли про дурно пахнувшую историю с межнациональным подтекстом, хотите качественно измазаться всем этим, тогда будем действовать старым дедовским образом.
   Замполит подошёл к правому флангу и стал тыкать пальцем: - Ты выходи, ты.., ты..., - и означенные курсанты с ссадинами и видимыми повреждениями стали послушно выходить. Но процедуру тут же нарушил возмущённо-удивлённый голос.
   - А вы, товарищ подполковник, почему меня пропустили?
   - А у вас что? - Удивился замполит.
   - Да у меня жопа болит. Так пнули ногой в очко, что я только стоять могу. Сидеть нет.
   - Хорошо, выходите...
   - А у меня, товарищ подполковник, сейчас покажу, - и курсант начал расстёгивать портупею, и одновременно объясняя, - мне по яйцам дали, сейчас покажу...
   - Не надо, - поспешил замполит, - выходите...
   Когда половина курсантов таким образом вышло из строя, замполит побагровел и сквозь зубы скомандовал: - Встать в строй....
   - А теперь выйти из строя зачинщикам....
   Вот тут-то надо было стоять всем, но я ещё не полностью врубился в смысл команды и, считая что сейчас все опять шагнут вперёд, сделал два шага из строя. И таких недоумков оказалось ещё пятеро. В том числе и Вахтанг.
   Облегчённо вздохнув, замполит тут же распустил строй, а комбат из-за его спины возмущённо постучал кулаком себе по лбу, сигнализируя нам - какие мы дураки.... Но дело было сделано и нас завели в Ленинскую комнату и, положив перед нами по листку жёлтой стандартной бумаги, предложили написать подробные объяснительные. Но тут уж нас было не купить. Мы прослужили достаточно, чтобы знать цену написанному. Поэтому твёрдо отказались. Мол, рассказать расскажем, а писать ничего не будем. Одно дело бумага, которой ты подтверждаешь участие, а другое дело - слово. Которое можно повернуть как хочешь и никуда не пришьёшь.
   Первым в канцелярию комбата зашёл Вахтанг. Он очень правильно отстрелялся, свалив на давний конфликт и неприязнь народов Азербайджана к армянам. Типа: шёл, никого не трогал, ничего не говорил, никуда не смотрел - на меня напали с националистическими лозунгами и избили ногами. Тут же разделся и показал тело с реальными синяками. Замполит благоразумно не стал развивать в эту скользкую сторону разборки и сразу закруглился с Вахтангом. Тут уже начало пахнуть политической близорукостью самого замполита.
   Потом вызвали меня и я пошёл по проторенной дорожке. Стоял, читал, напали, отобрали книгу и начали её рвать и пинать. А за книгу кого угодно порву, поэтому подрался. Тем более что это библиотечная книга и я за неё расписывался. Принёс "Севастопольскую страду" и показал в каком жалком и раздербаненном виде она находилась.
   И так каждого. Пока нас опрашивали, остальные замполиты вели стенограмму опроса, а когда попросили расписаться, мы наотрез отказались.
   Вскоре замполиты ушли, а комбат снова построил нас. За время разборок он успокоился, куда-то позвонил, с удовлетворённым видом слушая телефонную трубку. Молча прошёл вдоль строя и, ничего не сказав, распустил. Лишь пригласив нас, шестерых, к себе в канцелярию.
   - Ладно..., - комбат, уткнувшись взглядом в стол, помолчал несколько секунд, - ладно... Рассказывайте, как было на самом деле.
   И мы рассказали, не скрывая ничего. Убив сразу. Особенно он был очень удивлён, когда узнал ещё о драке на балконе. Озадаченно почесал башку и подвёл итог.
   - С Шевелюхиным я разберусь. Мог бы мне и доложить. А так, не ссыте... Шуму будет, конечно, много. Но здесь есть свои моменты, на которые можно нажать. Есть куда позвонить и кому. Сами только не суетитесь и никуда больше не лезьте. И ничего, никому без меня или командира взвода не говорите. Сидите в казарме.
   Так оно всё и произошло. Наехало целая куча комиссий, которые стали совать свой нос везде, в том числе и туда, где их ничего не касалось. Очень хорошо поработали особисты, выявив истинные глубинные причины конфликта и замполиты вынуждены были замолчать, понимая, что это они пропустили мимо себя данную ситуацию и сейчас им могут это вставить в вину. Тяжёлые пошли на поправку... И всё закончилось и забылось.
  
  
  Окончание следует....
  
  
  
  
  
Оценка: 9.52*17  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023