ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Цеханович Борис Геннадьевич
Летом 41го

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    главы 1 и 2 четвёртой части книги. По замечаниям читателей фамилии героев Баранов и Синцов заменены на Устинов и Чириканов. Полная версия книги представлена на сайте Литрес - электронная библиотека под названием "Горячий 41-й год"
  Глава первая
  
   Через десять дней на базе вновь нарисовался секретарь райкома со своей группой, которая с прошлого посещения слегка увеличилась. Вместе с ними вернулся и Максимов, которого мы послали с ними, чтобы связать тех с городским подпольем. В этот раз Кривошеев был без своего верного подчинённого Вербицкого, что не скрою, обрадовало не только меня. Поздоровались, отдал распоряжение на размещение гостей, а сам пригласил Кривошеева в свою землянку, где секретарь, положив автомат на нары, устало сел и откинулся на стенку, на несколько секунд закрыв глаза. Потом открыл и открыто улыбнулся: - Нальёшь что-нибудь, Алексей Денисович? Что-то тяжеловато переход дался.
   - Нальюююю..., Николай Петрович... И накормлю. А то может быть сначала отдохнёшь, а уж потом...., спокойненько и посидим...!? Тем более, что занозы твоей нет рядом. - Полушутливо закончил вариант своего предложения.
   - Ха..., - коротко хакнул секретарь, - он как узнал, что пойду через тебя, так сразу отказался идти. Я, говорит, лучше тут поработаю с подпольем, чем лишний раз этого гордеца лицезреть. А так лучше давай сразу посидим, поговорим, а потом уж я отосплюсь. А то завтра тоже длинный путь предстоит...
   Через десять минут на столе стояла немудрящая еда из общего котла. Из своего НЗ достал самогон и щедро плеснул в кружку секретаря, себя лишь чуть-чуть, на что Кривошеев сразу среагировал.
   - А чего себе так скупо? Может и мне тогда не надо?
   - Не... Всё нормально. Вы гость, а так - у нас почти сухой закон. А вы пейте, пейте, Николай Петрович, расслабтесь и поспите зато лучше.
   - Ну, хорошо.... Уговорил. Знаю - спиртное зло, но иной раз действительно нужно расслабиться. Давай... За Победу.
   Через несколько минут, утолив первый голод, Кривошеев достал немецкую сигарету, закурил и, глядя сквозь завитки дыма, удовлетворённо произнёс: - Хорошо у тебя, Алексей Денисович.... Сейчас шёл по лагерю, душа радовалась. Полноценный отряд, народу смотрю значительно прибавилось и все люди делом заняты. У нас там пока хиловато дело идёт. Устинов горит желанием громкого и большого дела, хочет воевать. Весь кипит, постоянно строит планы... А дальше планов дело не двигается. Людей мало. У тебя вот как с пополнением дела идут?
   Вопрос мне не понравился, отчасти посчитав, что Кривошеев специально пришёл к нам без Вербицкого, чтобы в нормальной обстановке попросить в отряд Устинова, так сказать, "лишних людей", поэтому сам резковато задал встречный вопрос: - А вы что, Николай Петрович, за людьми пришли? Я ведь по этому поводу уже свою отрицательную позицию твёрдо высказал. Не ушёл бы Устинов, был бы сейчас командиром взвода и громкие дела были... А так..., захотелось ему власти... Пожалуйста..
   - Да ладно, ладно... Алексей Денисович, не за этим я к тебе пришёл. Шёл мимо, а иду к секретарю обкома с докладом. Чего бы и к тебе не завернуть!? Информации лишней поиметь. Да заодно и отдохнуть, да и выпить... Так что не лезь в бутылку, а наоборот давай ещё по чуть-чуть... И расскажи заодно, как всё-таки с пополнением и какие планы у тебя?
   - Ну..., раз так, - всё ещё неприветливо буркнул в ответ, одновременно разливая самогон, - можно и опытом поделиться. Сейчас в отряде сто одиннадцать человек и создано два полноценных стрелковых взвода. Командир первого взвода майор Стрельцов, второго сержант Дюшков. Также есть сапёрное отделение и развед взвод. Там командует один из пограничников Кузиванов. Комендантский взвод, где усиленное хоз отделение. И медпункт. Пока вот так. Пополнение идёт, но с каждым днём или неделей всё хуже и хуже. Мельчает ручеёк.... Да и не той подготовки, какой хотелось бы. Резко снизился приток окруженцев. Видать красноармейцы кто осел тут, вот из них все активные и желающие воевать - пришли, а остальные или переждать решили, или выжидают - какую сторону принять. Зато активно пошла деревенская молодёжь, правда к сожалению, хоть и задорная и желающая, но она совсем не обученная. Да и девушек среди них много. Я уж не знаю, куда их девать. Всё что должны делать женщины - у меня забито. А мне мужики нужны. Вот если сейчас придут ещё девушек пять - реально не знаю, куда их пристроить. Это по пополнению. С планами!? Планы тоже есть и большие. Но это будущее. Сразу хочу сказать - недалёкого будущего. А сейчас для нас главное сколотить крепкий боевой отряд и всё сейчас направлено на сколачивание и обучение подразделений. Про немцев и их пособников мы тоже не забываем: щипаем потихоньку. В трёх деревнях разгромили полицейские посты. Одного ретивого старосту прилюдно к стенке поставили. Два дня тому назад устроили на дороге засаду и прищучили небольшую колонну. Десять немцев отправили на небеса и два грузовика. Один был забит консервами, так мы их еле утащили к себе. Вам тоже выделим, чтоб дорога веселей была. А пока ведём активную разведку, собираем информацию по противнику, по предателям, по железной дороге, чтобы потом эффективно ударить в их слабое место. Пока вот так.
   - Ну что ж, молодцы... И всё-таки, раз я здесь, озвучу предложение Устинова...
   - Хм...
   - Не надо, Алексей Денисович, так скептически хмыкать. Ты сначала выслушай. Мне вот хочется знать именно твоё мнение, своё я пока оставлю при себе. Если трезво смотреть на все наши дела, то тебе откровенно повезло. Ты начал действовать и формировать отряд, когда шёл активный ход не сдавшихся красноармейцев и командиров на восток. Которые хотели как можно быстрее присоединиться к армии и драться с оккупантами. И ты на их основе создал ядро отряда и так сказать снял все "сливки", как ты сам только что выразился наиболее активных осевших окруженцев. А вот Устинов припоздал и у него с отрядом дело идёт туго. Так что ты послушай.
   - Хорошо. Говорите...
   - Мне вот не особо нравиться, что он предлагает... Но вот в случае удачи... Эффект будет хороший, да и с пополнением вопрос решим. Устинов предлагает нанести одновременно два удара обоими отрядами. Первый удар по лагерю военнопленных. Там ещё около двухсот пятидесяти человек содержится. Освободить их и увести с собой. А второй удар по городской полиции - там в их застенках пятнадцать окруженцев содержится. Если всё чётко продумать, а я думаю, что два грамотных командира майор Третьяков и подполковник Устинов это сделают и тогда и вопрос с пополнением решится на долгое время. И для местного населения хороший сигнальчик будет - советская власть есть, есть люди, которые ничего не бояться и боряться.... Так... Тихо..., тихо..., - секретарь райкома протестующе выдвинул вперёд руку, увидев явное моё возражение, - что ты задёргался? Я ж не требую от тебя немедленного ответа. Посиди, подумай. Посоветуйся со своим штабом, а через десять дней буду возвращаться и к тебе заверну. Вот тогда - все За и Против выскажешь. А так хочу, как секретарь райкома, выразить тебе огромную благодарность... Мы пока первые в области, у остальных ничего, а мне есть о чём доложить в обком. И о двух партизанских отрядах... Благодаря тебе. О конкретных операциях, о городском подполье, которое ты курировал.... Ладно, ладно... Не морщись. Это ты сделал, а не я. И так и будет доложено. Спасибо тебе и за то, что иду туда с лёгким сердцем. А над будущей операцией подумай всё-таки. А сейчас я лягу поспать... Устал...
   Хоть и был секретарь более менее откровенным в разговоре, но ситуация по отряду Устинова полностью сложилась лишь после разговора с Максимовым. Сам он особо ничего не рассказал, потому что от своей неопытности и молодости не знал куда смотреть и на что. Да и жил он ещё романтикой партизанской войны, когда все взрослые дядьки, особенно командиры и красноармейцы, казались ему героями. Но через час, задав кучу наводящих вопросов и вытянув из него другую кучу мелочей, сумел понять в какой обстановке рождается отряд Устинова.
   Обосновались они в сорока километрах от нашей базы с таким расчётом, чтобы взять под свой контроль остальную часть района и своими действиями не пересекаться с нашим отрядом. Его район оказался немного в стороне от прокатившейся войны, в болотистой местности, поэтому окруженцев там было совсем мало. Да и немцы там показывались довольно редко, из-за того что туда вела одна дорога. И та работала, только когда было сухо. Во время даже небольших дождей, дорога превращалась в хорошую полосу препятствий, где можно было проехать только верхом на лошади и очень медленно на телеге и пёхом. Такое удачное расположение, позволяло жить местным жителям вольно и в достатке, даже при советской власти. Конечно, и там были поставлены старосты, было по два-три полицейских на деревню или куст деревень. Но опять же отдалённость от районного центра вносила определённую расслабленность в их деятельность, а при отсутствие какого-либо сопротивления со стороны местных немецкой администрации, про этот куст деревень даже иной раз просто забывали.
   Базу для отряда заложили в глухом углу дремучего леса. Выкопали две больших землянки: одну под штаб, где расположились командир отряда Устинов и комиссар Чириканов, вторая землянка, тоже большая, под личный состав. Правда, того личного состава на момент возвращения Максимова к нам было всего восемь человек. Помимо двух человек, что решили уйти с Барановым, к ним присоединились трое деревенских парней, на которых из-за чего-то взъелись местные полицаи...
   - А так бы они вряд ли ушли из деревни в лес..., - пояснил Максимов и после некоторой заминки, добавил, - первые несколько дней вроде бы радовались и гордились, что они партизаны и им выдали оружие, а потом заскучали и затосковали.... Сбегут наверно....
   Ещё троих вызвали в отряд, которые нам не понравились и мы отказали им в приёме, когда освободили из плена - Шахрин, Миронов и Вирт.
   Группа секретаря райкома тоже вырыла себе землянку, но они в отряд Устинова не входят. Живут отдельно, у них свои задачи, подчиняются только Кривошееву и Вербицкому. Да и в лагере бывают редко. В основном они ходят с секретарём райкома и пытаются расшатать население на организацию отпора немцам. И Устинова вот эта двойственность очень бесит. Несколько дней обустраивали лагерь, а потом начали потихоньку дёргать местных богатеньких и старост на предмет реквизиции продуктов и одежды. Полицаев не трогают, благо те ещё не обтёрлись в своей деятельности и не успели себя запачкать. Полицаи пока пьют и безобразничают по мелочи и нет смысла их ликвидацией привлекать к себе внимание немцев и районной полиции. А в партизаны идти желающих нет. Вот и остаётся Устинову и Чириканову строить грандиозные планы на громкие дела....
   - Понятно, Саша... А что с подпольем?
   - Оооо..., товарищ майор, тут всё нормально. Свёл я секретаря райкома и Вербицкого с нашей группой. Очень они обрадовались, что теперь будут работать планомерно и связь постоянная будет с райкомом, а не урывками, как у нас получалось. Тем более, что они установили контакты ещё с одной молодёжной группой. Они тоже самостоятельно самоорганизовались, перед войной школу закончили. Пока только планы строят и сумели одну девочку устроить в городскую управу, где она имеет допуск к документам. За городское подполье и за его работу будет отвечать Вербицкий. Вот...
   На следующий день группа секретаря ушла, а я рассказал своему штабу о предложение Устинова по совместной операции.
   - ..... С одной стороны негоже оставлять без внимания военнопленных и неплохо бы их освободить, да и городских полицаев пощипать надо бы. А то они там очень вольготно живут, но с другой стороны мы ещё не в той силе, чтобы замахиваться на такую большую цель. Пока подумайте, прикиньте. Давай завтра, начальник штаба, посылай туда разведку. Пусть они полазят вокруг лагеря и всё хорошо посмотрят. И пару местных в город пошли, чтобы они тоже пару дней по присмотрелись к полиции и к обстановке внутри города. Чтоб потом грамотный ответ дать секретарю - Будем мы участвовать или нет? И как мы видим это, если будем участвовать.
   Но..., это планы Устинова и Кривошеева, а сейчас давайте о наших планах поговорим.... Николай Иванович, что у тебя с минами?
   Задумали рвануть на железной дороге эшелон с немцами, а чем рвануть не было. Вот и озадачились, но тут вовремя подсуетились наши сапёры Носков и Кравцов. Не зря они служили в сапёрах: предложили простой вариант - наплавить тротил из брошенных снарядов. Несколько недель тому назад случайно наткнулись в двадцати километрах от базы на укрытую в лесу полуторку, загруженную 76 мм снарядами. Видать горючее кончилось при отступление, водитель загнал в лес, замаскировал машину и ушёл к своим пешком, в надежде, когда пойдут наши вперёд, вернуться за своей техникой. Вот и предложили они этот вариант. Когда я выразил сомнение, что они могут сами подорваться при этом, те заверили меня в достаточной безопасности: - .... Там, товарищ майор, главное за очком взрывателя следить надо, через которое расплавленный тротил сливаться будет.... Чтоб не забивался, а то точно долбанёт. Будем постоянно шурудить в очке шомполом и всё будет нормально....
   Николай Иванович солидно кашлянул в кулак и непроизвольно провёл указательным пальцем по своей гордости, пышным, пшеничным усам и стал обстоятельно докладывать: - Готовы три мины. Пока только три, но Носков обещал и дальше их клепать, как только испытаем их в деле. Одна нажимного действия, правда ящичек в котором она размещается получился большим и неудобным, но Носков говорит, что это самая удачная и надёжная. Другая - там надо дёргать за верёвку. Как только машина или поезд наезжает на мину, так дёргаем и вырываем чеку от прикрепленной гранаты и всё взрывается. Третья - через бикфордов шнур. Её сделали, а шнура нету. Носков говорит, если бы был шнур, тоже надёжная была.... Четверо человек остались у машины и продолжают выплавлять тол и через неделю у нас будет килограмм 12... К этим минам.
   - Нормально. После совещания Носкова ко мне. Да и что у нас там с продовольствием?
   - Тут тоже всё нормально и дней пятнадцать можно жить не беспокоясь. Хотя я уже присмотрел следующий объект для пополнения продовольствия. Завтра придут разведчики и доложат, тогда я за разрешением к вам приду.
   - Хорошо. Андрей Сергеевич, давай теперь ты по планируемой операции...
   Начальник штаба откинулся немного назад, потянулся рукой, достал с полочки трофейную немецкую карту и аккуратно разложил её на столу.
   - Сначала хотели мины испытать на дороге, но потом подумали - А когда машина наедет на закопанную мину? Поэтому решили наверняка... На железной дороге. Положим под рельсы нажимного действия и рванём. А вот когда с ближайшей станции пойдёт ремонтный поезд, рванём вторую мину, которая у нас с выдёргиванием чеки. Вот и испытаем оба варианта. Саму диверсию проведём между этими станциями. А вот примерно и места. Нажимного действия установим вот здесь, а вторую здесь, - начальник штаба карандашом указал на чёрной линии железки два места. - Вот тут длинная выемка, а здесь высокий откос и в прямо болото ремонтники уйдут. Правда, идти туда далековато, почти 80 км, но пока не хочется привлекать к нашему району и к нам особого внимания немцев.
   - А почему здесь? Ремонтный состав пускаем под откос, а эшелон с техникой и людьми в выемке застрянет? Может оба под откос....?
   - Да у нас тоже сначала была такая мысля. Но, Носков молодец... Дельное у него замечание получилось. Если состав пускать под откос.... Ну..., уйдёт он туда... И всё. На самой насыпи останется только рельсы восстановить и следующие эшелоны дальше пойдут через несколько часов. А если в выемке взрыв произойдёт. Конечно, задние вагоны не пострадают, зато весь перед эшелона закупорит полностью выемку. И тогда ремонтникам придёт сначала растаскивать завалы из перекорёженного железа, устраивать там же спасательную операцию по раненым. А для этого понадобиться много времени. И лишь потом исправлять железнодорожное полотно. В этом случае железная дорога будет бездействовать гораздо дольше... А тут мы ещё пустим ремонтников под откос.
   - Хм... А ведь точно. Не зря значит мы сапёрное отделение организовали. Думают парни. А когда планируете выход?
   - Вот завтра обмозгуем остальные мелочи и послезавтра можно выходить.
   - То есть, два дня туда. Ну, три... Там день-два. И если всё нормально. Два дня обратно. Всего семь - восемь дней. Так тогда я с ними схожу, заодно и с той местностью ознакомлюсь. Да и засиделся в лагере, хоть развеюсь...
   - Негоже командиру покидать свой отряд на такое длительное время, - сразу возразил мне капитан Нестеров и тут же с апломбом предложил своё видение, - я тоже засиделся. Давайте я схожу с подрывниками вместо вас. Ну, скучно ведь....
   Все присутствующие на совещание, а тут ещё сидели командиры стрелковых взводов Стрельцов, Дюшков, командир разведвзвода Кузиванов, рассмеялись над таким непосредственным заявлением, а следом смущённо засмеялся и сам начальник штаба.
   Посмеялись, по подкалывали начальника штаба, но ещё с минуту прокатывались по землянке смешки. Я потёр щёку и всё ещё смеющими глазами оглядел своих соратников: - Ладно. Действительно такая проблема у нас Андреем Сергеевичем присутствует. Все гуляют по окрестностям, задачи интересные и не очень выполняют, а мы тут сидим как сычи. И действительно, негоже обезглавливать отряд на такое время. Но что-то мне подсказывает, что скоро время становления нашего отряда закончится и придётся приступать к активным действиям. Если секретарь райкома удачно сходит и повстречается с обкомом, то вернётся с кучей задач и на нас начнут давить. Поэтому времени на раскачку почти не остаётся. Сделаем так: Ты, Андрей Сергеевич, завтра уходишь с разведчиками к городу и проводишь тщательную разведку вокруг лагеря пленных. Да и вокруг города. Возьми Максимова для работы в городе. Мне нужно твоё мнение по вполне предстоящей операции. А я в это время смотаюсь на железку с подрывниками. Тоже посмотреть в той стороне. Да..., Андрей Сергеевич, возьми с собой ещё несколько автоматчиков для охраны. Мне совершенно не хочется терять начальника штаба.
   - Вы тоже тогда возьмите..., - вставил свои "пять копеек" начальник штаба.
   - Возьму. Лишние люди не помешают, а может по дороге что-нибудь провернём.
   - Кто на отряде останется? - Задал законный вопрос Нестеров.
   - А вот майора Стрельцова и оставим. Как Михаил Николаевич, потянешь партизанский отряд? Это тебе не армейский батальон - это партизанщина, - и все дружно грохнули, уловив юмор в моих словах, тем более зная пунктик Стрельцова, который в своём взводе всё пытался делать на армейский лад.
   Стрельцов тоже засмеялся, понимая над чем смеются, и пробасил: - Нормально. Идите спокойно....
   .... Через три дня я с Носковым и парой подрывников с любопытством рассматривали с высокого травяного откоса глубокую и длинную выемку, на дне которой вызывающе поблёскивали две полоски рельсов однопутной линии.
   - Ну что ж... Всё понятно, товарищ майор. Только надо понаблюдать за прохождением эшелонов, чтобы понять - куда мину ставить? С какого края выемки, чтобы хорошо закупорить её.
   - Ладно, ставь задачу. Пусть наблюдают. Только не отсюда..., с другого места. А потом мы пойдём и посмотрим насыпь...
   - Так точно, товарищ майор, - мы отползли обратно в лес к остальной группе, Носков поставил двоим задачу. Через полчаса они нашли место, откуда будут наблюдать и мы ушли дальше на разведку, пообещав вернуться к ним через сутки. Я задумал не только посмотреть высокую насыпь, откуда мы собирались сковырнуть ещё один эшелон вниз, в болото.... И, честно говоря, не важно какой он будет - ремонтный или с техникой. Главное было проверить наши самодельные мины в действии и заодно нанести максимальный вред.
   Что ж, прямой участок дороги по крутой насыпи предполагал тут высокую скорость прохождения эшелона и если сковырнуть взрывом паровоз, то он обязательно утянет вниз кучу вагонов, где многообещающе поблёскивали под неяркими лучами солнца конца августа большие участки открытой болотной воды. Конечно, там было мелко и не фатально, но вода и вполне возможно вязкое дно доставит достаточно неприятностей для подорвавшихся, да и для тех, кто потом будет проводить спасательные работы. Что ещё радовало - болото было широкое и насыпь была длиной метров восемьсот, что тоже предполагало определённые трудности для эвакуации раненых и пострадавшей техники. Плохо было только одно, самое удачное место для закладки мины было как раз посередине насыпи и для того чтобы до туда добраться, пристроить и замаскировать мину, нужно кучу времени. И ещё ведь уйти надо... Хорошо, туда поставим мину нажимного действия. Тогда возникают трудности в выемке. Если мину мы ставим там быстро, то верёвка для выдёргивания чеки нужна очень длинная. А при более глубоком размышление вообще много чего другого повылезало по мелочи, что в этом месте, что на выемке. Даже место для подрывника, чтобы он дёргал верёвку и то было трудно найти. Вдоль железнодорожной насыпи, где лес близко подходит, всё было вырублено на пятьдесят метров.
   Понаблюдав за насыпью минут тридцать, прикидывая разные варианты выдвижения к месту закладки и благополучный отход, мы сподобились увидеть мчавшийся на всех парах в сторону далёкого фронта немецкий эшелон, который нас вдобавок ко всему сильно разочаровал. Мы наивно предполагали движение эшелонов по железной дороге только с техникой, с боеприпасами или с личным составом, что предполагало нанесение приличного урона для оккупантов, а тут промчались мимо нас сорок платформ полностью набитых лесом. Да на такой состав и мины жалко.
   - Вот так, Носков, надо заводить своих людей на железной дороге и иметь точную информацию о всех передвижениях эшелонов. Ладно, это не твоя забота. Пошли, посмотрим, что у них там за станции.
   Между станциями, где мы решили устроить диверсию, было 18 километров. Судя по карте, одна была обычным полустанком, где отстаивался состав, идущий навстречу, а вторая крупнее и населённый пункт при ней гораздо больший. К станции, из глубины леса выходила узкоколейка с недалёких торфоразработок. Вот к ней мы и двинулись, благо до неё тут было 7 километров. По большой дуге обошли болото и снова подошли на небольшое расстояние к железной дороге и пока мы шли параллельно ей, в восточном направление проследовал ещё один состав, состоящий из закрытых вагонов. Надеюсь, там везли боеприпасы, а не ерунду какую-нибудь. Что первый состав, который мы видели на насыпи, что второй, тащили немецкие паровозы, что предполагало там и немецкие паровозные бригады. А то своих что-то жалко было подрывать.
   Через два часа осторожного движения вышли почти к выходному семафору, за которым уже маячили многочисленные станционные пути, а в двести метрах от места, где мы залегли, к нашей радости стоял под парами настоящий воинский эшелон, готовый к движению. Около вагонов маячили редкие фигуры немцев, а основная масса немецких солдат торчала из широких дверей теплушек, горланила, веселилась, переговаривалась со своими товарищами, которые ещё находились на земле. В мимолётных паузах призрачной тишины доносились звуки играющего аккордеона. В конце эшелона было прицеплено около десятка платформ с разными автомобилями, где тоже виднелись солдаты. У далёкого и небольшого здания станции на деревянной платформе расхаживало несколько вооружённых людей и, судя по разнообразной форме, это были полицаи. На крайних железнодорожных путях стояли ещё платформы и вагоны, а по всей территории станции мотался паровоз, таскающий в разные стороны ещё какие-то платформы - то ли формируя новый эшелон под грузы, то ли освобождая пути под новые составы. Тем более что вдалеке, из-за леса показался новый железнодорожный состав. Неожиданно и громко заскрежетал проводами недалёкий от нас семафор и опущенная его железная рука с небольшим кругом на конце, достаточно быстро поднялась вверх, давая команду стоящему эшелону на движение. Пронзительно свистнул паровоз, от эшелона послышалась команда и находившиеся на земле, начали залезать по своим вагонам. Паровоз ещё раз свистнул, окутался большими клубами пара и с громким лязгом сцепок, прокатившейся по всему составу, стронул с места эшелон. Уже около нашего укрытия, он успел набрать приличную скорость и всё больше и быстрее ускорял свой бег. Замелькали мимо нас многочисленные теплушки, с толпившимися в дверях солдатами, потом платформы с машинами, где в живописных и вольготных позах, в майках и голые по пояс, благо позволяла погода, удобно расположились водители самих машин.
   Промелькнула последняя платформа с часовым, который облокотившись на ограждение, беспечно глазел на пролетавшие мимо него пейзажи.
   - Вот этот край непуганых идиотов нам, Володя, и предстоит всколыхнуть, - кивнул головой в сторону ушедшего эшелона и с сожалением констатировал, - эх..., жалко. На день бы раньше пришли, подготовились и они сегодня доехали бы у нас либо только до болота или же до выемки... Ничего..., будут и другие.
   С этого места мы наблюдали за станцией ещё около часа и как только сюда прибыл встречный поезд с побитой немецкой техникой, так мы снялись и по кругу стали обходить пристанционную деревню, чтобы с другой стороны посмотреть на станцию. Да и вообще ознакомиться с местностью. К вечеру немного разобрались - что тут и как? Станцию охранял полувзвод немцев явно не строевого вида и человек двадцать полицаев. Если немцы постоянно находились на станции, то в сферу деятельности полицаев, помимо станции и самой деревни, входили и недалёкие торфоразработки. Мы и туда прошвырнулись вдоль узкоколейки, которую довольно быстро обнаружили и прошли вдоль неё около семи километров. И здесь, на окраине старого и большого болота обнаружили небольшой временный лагерь наших военнопленных. В трёх старых, скособоченных бараках, обнесённых колючей проволокой, обитало до пятидесяти военнопленных, которых охраняли всего пятнадцать человек, но вооружены они были гораздо лучше, чем пристанционные полицаи. У двух были немецкие автоматы, у одного наш ППШ. У остальных были винтовки и на двух вышках наблюдались два пулемёта Дегтярёва.
   Отойдя от лагеря на два километра вглубь леса, мы устроились на ночёвку, а к десяти часам следующего дня вернулись к наблюдательному посту подрывников, где и решили сделать небольшой привал, перед тем как пройти вдоль железной дороги и посмотреть на полустанок. Итоги наблюдения были следующие - прошло всего шесть составов. Четыре в восточном направление: один с лесом, один с закрытыми теплушками, потом личным составом и автомобилями, это которые мы сами видели. И четвёртый с разнообразной техникой и личным составом. В западном направление два состава: один с подбитой техникой и второй санитарный. Скорость движения на данном участке в пределах пятидесяти километров. Пару раз вдоль железной дороги прошёл полицейский патруль с путевым обходчиком
   Отдохнув с часок, мы двинулись к полустанку и оказались там довольно быстро. Ничего примечательного. Действительно, здесь отстаивались эшелоны, идущие в западном направление, пропуская эшелоны, двигающиеся в сторону фронта. Те же семафоры - входной и выходной, несколько стрелок, крохотное, деревянное административное здание, пара приземистых пакгаузов и сейчас на полустанке, с тремя железнодорожными ветками, как раз рядом с пакгаузами стояли лишь пятнадцать товарных вагонов, вокруг которых суетилось большое количество людей, грузивших с телег в вагоны по всей видимости зерно и сено. А из широко открытых дверей пакгаузов, по сходням во внутрь ещё носили большие деревянные ящики. Опять же под руководством полицаев. Чёрт побери, всего два месяца прошло, как тут хозяйничают немцы, а столько предателей оказалось на стороне оккупантов!? С ними надо что-то делать и также радикально, как и с захватчиками. А глядя на всё это у меня в голове начался складываться план, как закончить этот рейд с максимальным эффектом. К вечеру мы вернулись к подрывникам на наблюдательный пункт. Дав спокойно бойцам поужинать, после чего, собрал вокруг себя подчинённых, сразу обратившись к командиру подрывников Носкову.
   - Мы вчера и сегодня достаточно полазили вокруг железки, понаблюдали и теперь давай, Володя, говори свой расклад - как собираешься действовать?
   Носков задумчиво поводил глазами по густым кустам, скрывавших нас от нечаянного взгляда, глубоко вздохнул и начал свой доклад: - Периодичность с какой идут эшелоны мы путём наблюдения установили. Это, как правило - один поезд в западном направление и два-три после него в восточном направление. Поэтому мину нажимного типа будем ставить здесь, в выемке с той стороны, - Носков махнул рукой в сторону восточного края выемки. А вот вторую мину... Тут у нас, товарищ майор, досадная заминка произошла. Верёвки мало взяли с собой. Но дело поправимо. Ночью смотаемся к полустанку и попытаемся там найти веревку и тогда мы вторую мину поставим на насыпи у болота, только поближе к лесу, чтоб длины верёвки хватило. Ну, вот такой расклад.
   - Что ж, - я резко махнул рукой, отогнав назойливую осу, помолчал немного и подвёл итог докладу, - план нормальный. Простенько и без выделываний. Опыта у нас пока в этом деле нет, поэтому я не знаю, что ещё к этому добавить. И шли мы сюда испробовать наши самодельные мины. Но пока мы тут лазали и разведывали окрестности, у меня родился следующий план. А теперь слушайте, как будем действовать.....
  
  
  Глава вторая
  
  
   Мы уже шесть часов лежали в засаде, ожидая развития событий, сигналом для которого будет взрыв на железной дороге. Я предупредил, чтобы все, не только я, слушали и как только услышат взрыв, обязательно меня известили. Хотя, были капитальные сомнения, насчёт долетевших звуков. С другой стороны тут по прямой будет километров девять и уж взрыв двух килограммов тротила ну...., должен долететь. Но, чёрт побери, лёгкий ветерок, поднявшийся час тому назад, был порывистым и иной раз, чересчур сильно шумя вершинами деревьев, мог и заглушить его...
   Телефонной связи между торфоразработкой и станцией не было, поэтому вторичным признаком того, что началось, если мы пропустим взрыв, мог быть конный посыльный или же маленький паровозик, который таскал платформы с готовыми брикетами торфа на станцию. Его кстати у лагеря не было и не было там и платформ, лишь две теплушки с густо замотанными колючей проволокой небольших оконцев под крышей.
   А пока лежали и ждали. Я тоже лежал и может со стороны моё лежание выглядело банальным отдыхом. Да - лежал, да не - спал.... Лежал, набирался сил для скорого пешего перехода. Грыз спокойно травинку, потом срывал другую, очищал её от жёсткой структуры и снова грыз бледно-зелёную мякоть. Не знаю о чём думали в это время партизаны, наверно мысли у них были иными чем у меня, более прозаичными. А вот моя голова в это время, несмотря на спокойный и безмятежный вид, работала на полную катушку, потому что командир должен всегда думать на будущее. Вот и думал, воспользовавшись паузой в активных действиях. Думал, вспоминал, размышлял и прикидывал, опираясь на пока ещё небольшой опыт, который мы заимели за эти почти два месяца. Выжили, сумели создать отряд. Худо-бедно, но вели боевые действия и думаю, что добрая сотня немецких солдат и некая толика техники, из-за наших действий не доехало до фронта и в свою очередь не нанесла вреда нашей армии. Да и мы тоже понесли потери, даже чуть не разгромили один раз. Всё равно выжили и разрослись и мне, как командиру, помимо боевых действий, планов и задач, пришлось вникать во все вопросы и мелочи жизни отряда и на борьбу с ними уходило не меньше усилий и нервов, чем на всё остальное. Достаточно только вспомнить комаров, которые достали всех. Если на открытой местности, продуваемые ветерком их почти не было, то в лесу и особенно ночами они не давали нам покоя. И так весь июль, когда мы ходили с расчёсанными укусами, распухшими рожами и красными глазами от недосыпа. Но уже в августе их стало гораздо меньше и стало легче. Но вот вторая проблема - это вода, даже не думал, что с такой проблемой можно столкнуться в лесу. Но парадокс заключался в следующем - воды было полно. Болотной воды, а чистой, чтобы пить в удовольствие и без опаски, готовить еду - было мало. А ведь надо ещё стираться, следить за собой, в смысле личной гигиены, и не только лицо мыть, но и проводить подобие банных дней. Для меня лично самым большим мучением было отсутствие обыкновенной зубной щётки. Вот привык два раза в день, утром и вечером, чистить зубы и хоть ты убейся, но меня страшно раздражало невозможность качественно почистить зубы. И никакие заострённые веточки, палочки и ковыряние в зубах не могли заменить простых вещей - зубной щётки и зубного порошка. Видя мои терзания, старшина отдал приказ и через неделю мне из города принесли к великой моей радости означенные атрибуты цивилизации. Ну..., а отсутствие качественной воды ввергло нас в дичайший понос. И смех и грех, но пока мы не приспособились..., ох и срали... Дальше, чем видели. Я тоже на три дня подзалетел, попив болотной водички. И самое поганое в этом случае было - нечем подтереться. Вот смехота была. Тут каждый клочок бумаги на учёте, чтоб туда завернуть табачок и с наслаждением покурить, а тут это. Но к нашему счастью почти все благополучно просрались, не допустили эпидемии и лишь трое умерли от дизентерии. А готовка еды!? Горячую пищу готовили и ели только ночью, чтобы дымом не выдать место лагеря.... И если все проблемы и трудности перечислять - да пальцев не хватит на руках, да и на ногах тоже. Но впереди их было ещё больше. Война затягивалась, а через месяц осень вступит в свои права, начнутся дожди, грязь, холода. Опадёт листва. Потом придёт снег и в этих условиях нам же придётся не только воевать, но и жить. Вот и грыз одну травинку за другой, напряжённо думая над будущими проблемами, потому что когда вернусь в лагерь, к этим проблемам прибавятся ежедневная отрядная кутерьма и плюс ещё явно нарежут кучу задач, которую на меня вывалит секретарь райкома, после встречи с обкомом. Так что этот небольшой рейд являлся для меня своеобразным отдыхом, где ты решаешь лишь поступающие и текущие, незамысловатые задачи.
   .... Всё-таки услышали.... Да..., еле-еле слышно бухнуло именно в той стороне, где и должно это было быть. Все на своих позициях слегка зашевелились и по цепочке побежало ко мне сообщение от подчинённых о взрыве. Молодцы, парни, не спали, а тоже как и я напряжённо прислушивались, стараясь не пропустить. Теперь дело было за малым. По моим расчётам засада сработает часа через три. Вполне вероятно что немцы и полицаи на станции и полицаи на разъезде услышат взрыв, может быть и свяжут его с идущим в сторону фронта эшелоном, но всё равно подождут, надеясь, что эшелон вполне себе благополучно вот-вот прибудет. Когда пройдёт время прибытие, истечёт контрольное время - минут десять-пятнадцать, последует звонок по телефону на станцию с вопросом - Где эшелон? И с последующим сообщением, что он не прибыл на разъезд и был слышен взрыв в той стороне. Тут же организуют и пошлют к месту взрыва ручную дрезину, либо нескольких человек на лошадях. И вот уже через час после взрыва все поймут - произошла диверсия на железной дороге и с весьма нехорошими последствиями. И вот тут наверняка немцы вспомнят про военнопленных на торфоразработках и пошлют за ними, чтобы те были использованы для разбора завалов от взорванного эшелона, эвакуации из разбитых вагонов раненых и убитых. Вот тут мы и прижучим полицаев с военнопленными, отобьём их и уведём с собой. Поэтому мы сейчас затаились по краям длинной поляны, по обе стороны невысокой насыпи узкоколейки, проходящей посередине поляны. Носков с подрывниками установил под рельсами мину с чекой, замаскировал её и верёвку, идущую от чеки, и затаился с противоположной стороны насыпи в жидковатом лесу, а мы с другой в густом кустарнике. Полосу отчуждения тут никто не чистил и Носкову до путей было метров двадцать, а нам чуть подальше, так что полицаев будем бить в упор. На нашей стороне проходило подобие грунтовой дороги с глубокими колеями, заполненными болотной водой, так что если поскачет конный, то мы его обязательно не пропустим. Вернее увидим и пропустим к лагерю.
   Но..., честно говоря, немцы удивили своей организованностью и уже через полтора часа, по насыпи в сторону лагеря на достаточно высокой скорости промчался паровоз с прицепленной платформой, где сидело до десятка полицаев. Ещё через тридцать минут примчались мои наблюдатели за лагерем.
   - Товарищ майор, прибыл паровоз с платформой. В лагере объявлена тревога. Пока гонят с разработок пленных, приехавшие полицаи шустро прицепили к паровозу две теплушки, а платформу поставили сзади.
   - Хорошо. Сейчас дуйте обратно, вот по этой дороге в сторону лагеря метров триста и там занимаете оборону. Ваша задача не дать оставшимся полицаям, если они окажутся смелыми, напасть на нас с фланга. Как закончится наш бой, вы минут через двадцать, отступаете к нам и вместе уходим. Виноградов, ты старший и на часы, - я снял со своей руки часы и отдал высокому партизану, которого поставил старшим и критически оглядел обоих. У Виноградова был немецкий автомат, а у второго винтовка. Перекинул через голову ремень автомата и протянул его второму, - бери автомат и давай сюда свою винтовку. Часы и автомат потом вернёте.
   Обменявшись боеприпасами, мы снова затаились. Сценарий был следующий: подрываем паровоз и с двух сторон расстреливаем охрану. После чего освобождаем пленных из вагонов. Правда, при обсуждение этого варианта возник небольшой спор. Паровоз обслуживала русская паровозная бригада - машинист и его помощник, он же и кочегар. И никому не хотелось брать на свою душу смерть вот этих русских, которых под угрозой насилия привлекли на работу. Поэтому решили подорвать мину перед самим паровозом и он сам съедет с рельс в воронку. А после боя мы его взорвём.
   Двадцать минут ожидания, недалёкий тонкий свисток и ещё через пару минут послышался гул приближающегося состава. Паровоз с прицепленными вагонами и платформой уже не летел, а трудолюбиво тянул свой груз в сторону станции, не подозревая, что скоро его постигнет печальная участь. Выехал на поляну и вытянул к засаде весь коротенький состав. Всё как рассказывали наблюдатели: паровоз, две теплушки и сзади платформа. Трое полицаев сидело на тендере, а остальные вольготно расположились на платформе. Кто сидел на больших чурбаках, двое стояли, склонившись друг к другу, прикуривая сигарету, несколько человек лежало. То ли у них там было что-то постелено, то ли просто на голых досках, торчали только одни головы. Один, держась за низкий борт, стоял у торца платформы и что-то оживлённо говорил двум полицаям стоявшим на тормозной площадке задней теплушки. Так что особо напрягаться, чтобы их пересчитывать, не нужно было. Мы затаились, напряжённо наблюдая, как паровоз всё ближе и ближе подъезжает к мине, ожидая взрыва, а взрыва всё нет и нет. Чёрт побери - Что за ерунда? Надо рвать....!!! Неужели не сработала? Я с досадой плюнул и коротко матернулся, понимая, что если взрыв сорвался, то открывать огонь просто бессмысленно. Паровоз прибавит ходу и сумеет увести теплушки с пленными и платформу с полицаями от засады. И максимум, что получиться при большой удаче убить или ранить нескольких полицаев. Тьфу..., блиннннн! Паровоз спокойно наехал на место закладки мины, думал хоть сейчас рванёт, но он покатил дальше. Лишь только на тендере один из полицаев, внезапно что-то закричал, вскинул винтовку и выстрелил в сторону засады Носкова. И тут наконец-то долбануло!!!!! Громко и сильно, потому что мина взорвалась как раз под будкой машинистов, а вместе с ней рванул и паровозный котёл, накрыв на несколько секунд белоснежным облаком пара место взрыва. Резкий металлический лязг сцепок, предостерегающие и испуганные крики, и коротенький состав встал на рельсах колом. В первый момент от резкой остановки показалось, что обе теплушки просто выдавит и они сейчас слетят с небольшой насыпи на поляну. Но те устояли. А мы, первые несколько секунд, как зачарованные смотрели на результат диверсии. Уж не знаю как в теплушках, но полицаев на платформе от внезапной остановки, как ветром сдуло и они кубарем полетели по платформе, упав на лежащих. Полицая, стоявшего и разговаривающего с товарищами на тормозной площадке, сильно кинуло вперёд, тело перелетело через низкий борт и с размаху упало на сцепку, и тут же провалилось между вагонами. А вот полицаям на тендере совсем не повезло. Хоть паровозик и был невысокий, но от взрыва мины и котла их прямо сдуло с тендера и они жёстко приземлились на землю. И тут затрещали выстрелы и очереди с обоих сторон насыпи. Первыми погибли полицаи на тормозной площадке. Их только приложило спинами к стенке вагона и они остались на ногах. Им первым и прилетело. После чего огонь сосредоточили на платформе, по периодически появлявшимся головам над бортами. Но огонь с нашей стороны, да ещё с близкого расстояния, был до того убийственным, что через минуту оттуда донёсся отчаянный одинокий голос: - Сдаёмся..., сдаёмся..., не стреляйте...
   Но зря они надеялись на милосердие. С моей стороны поднялись двое партизан, короткий рывок и две гранаты полетели за борт платформы и выстрелы с нашей стороны быстро пошли на убыль. Противник был разгромлен начисто. Вскочили остальные и побежали к эшелону. Со стороны Носкова тоже подскочили и сразу несколько человек рывком заскочили на платформу. Прозвучало несколько одиночных выстрелов, потом донеслись выстрелы и от паровоза, где добили полицаев с тендера. Сам паровоз, вернее его остатки, выглядели довольно необычно. Уцелел лишь тендер, из которого тонкими струйками выливалась вода, на месте паровозной будки - развалины, переходящие в разорванный на несколько неравных кусков котёл. Лишь мимолётно пожалел паровозную бригаду - "Ну не повезло мужикам. Это война" и закричал.
   - Открывай теплушки..., - хотя команда была запоздалая, у теплушек уже возились несколько человек. А я огляделся кругом, чтобы выцапать Носкова, но он сам уже бежал ко мне, вывернув из-за расстрелянной платформы. Вид у него был мрачно-расстроенный.
   - Носков, чего так поздно рвануло?
   - Да, товарищ майор, верёвки подвели...
   - Порвались что ли?
   - Да нет... Они у нас бельевые были. Дёрнули за неё, а они растягиваются. Начали тянуть, а они, сукиии..., тянутся и всё. А паровоз уже на мину наехал. Ещё пару секунд и он её пройдёт и мина рванёт под теплушками. Так Григорьев вскочил и с верёвкой побежал, выбрал слабину, вот тогда и рвануло.
   - Тьфу ты чёрт... Ну.., надо ж, на голом месте чуть не опозорились. Ну ладно, хоть так получилось. Тогда следующий раз надо будет запастись телефонным кабелем. Тогда точно выдерните. Ладно, не расстраивайся.
   - Товарищ майор, у меня Григорьев тяжело ранен. Не донесём мы его.
   - Оп-па-на... А его что - осколками?
   - Нет. Полицай с тендера срезал. То ли случайно попал, то ли, скотина, меткий такой. В спину попал и пуля всю грудину на выходе разворотила. Пока живой, но не донесём.
   - Так. Оказывайте помощь ему и мастерите быстро носилки. Десять минут тебе, а носильщиков у нас теперь полно, - я кивнул головой на открытые двери теплушек, откуда выпрыгивали освобождённые.
   - Как бы их самих не пришлось нести..., - пробурчал Носков, позвал своих подрывников и спешно ушли на ту сторону насыпи. А у теплушек командир отделения ефрейтор Клочков строил бывших пленных и считал их.
   - Товарищ майор, в строю 42 человека. Трое раненых. Двое легко, идти могут и один тяжело. Пулей раздробило ногу. Серёгин ему помощь оказывает. Раненый просит старшего, то есть вас.
   - Хорошо. Давайте тут заканчивайте. Через десять-пятнадцать минут начинаем марш. Предупреди их, марш будет быстрый, если хотят жить - пусть настраиваются, - а сам направился к раненому, над которым склонился Серёгин, старательно перевязывая голую окровавленную ногу, грязная стопа которой просто висела на обрывках мышц.
   Нога над раной уже была перетянута, кровь остановлена, но сам раненый выглядел плоховато, посеревшее от боли лицо, обильно покрытое крупными каплями пота, прерывисто дышал и лишь изредка стонал сквозь стиснутые зубы.
   Разглядев во мне того, кого звал, он чуть вскинулся и представился: - Товарищ командир, красноармеец Лившиц..., - после чего замолчал, пережидая приступ боли от движения и начал отрывисто говорить.
   - Вот ведь незадача.... Вроде бы освободили и ранили... Но я не в обиде... Видать судьба... Отбегался... Я вот вас к чему позвал... Обуза я... А эти скоро полезут сюда... Посмотреть чего тут... Так оставьте меня, только дайте мне..., если возможно пистолет и гранату... Я хоть напоследок грохну хоть кого... Только меня на платформу положите.... И не беспокойтесь... Дождусь их... Сил и злости хватит...
   Успокаивающе похлопал раненого по плечу, мне тоже был понятен весь такой простенький расклад и я был благодарен этому красноармейцу. Ведь если бы он не предложил такой вариант... Ведь не бросили его, а потащили и действительно связал бы он нас по рукам. Если бы мы действовали в своём районе, где были верные и надёжные люди, то его можно было дотащить до них и сдать. Но здесь...!?
   - Хорошо. Серёгин, иди и из трофеев принеси всё, что он хочет, - партизан кивнул головой и умчался, а я окликнул Клочкова и через две минуты раненого Лившица аккуратно укладывали у борта платформы, так чтобы через пулевые отверстия и щели он мог вовремя заметить подошедших врагов. А ещё через несколько минут, мы сами канули в лес и направились кружным путём в свою сторону. А ещё через пятнадцать минут с той стороны донёсся глухой звук взрыва.
   - Где Серёгин? Серёгина ко мне..., - не останавливая движения, отдал приказ.
   - Товарищ майор, - подскочил через несколько минут запыхавшийся партизан, - я ему отдал старый револьвер и гранату Ф-1. Он ещё попросил, чтобы я усики разогнул на гранате. Я в тыловом охранение шёл и перед взрывом донеслись три выстрела, а потом сам взрыв.....
   Шагов двадцать мы прошли молча, осмысливая решение и поступок Лившица. Да что там поступок - это был подвиг.
   - Спасибо тебе, красноармеец Лившиц, - молча махнул рукой Серёгину и тот отстал, дожидаясь тылового охранения.
   Что ж, наверно ещё рано говорить об удачности рейда. Надо бы ещё дойти. Погони я не боялся, противнику на данный момент было просто не до нас. Ну..., может быть через сутки они оповестят все свои силы и постараются, что-то организовать. Но.., как говориться - "У убегающего тысяча дорог, у преследователя только одна".
   А за эти сутки, мы уйдём на достаточное расстояние и главное теперь - случайно не нарваться на немцев. Беспокоился я и за двоих подрывников, которых оставил на месте первого подрыва, чтобы знать результаты диверсии. Они пойдут в лагерь самостоятельно. А пока мы весьма ходко двигались целый день и когда объявил ночной привал, бывшие пленные просто свалились на землю, где их застало моё решение. Молодцы, держались из последних сил и я думал, что будет хуже. Главное теперь, чтоб утром у них были силы подняться.
   Зря сомневался. Утром был неприятно удивлён. Ночью, из освобождённых, исчезло пятеро. Об этом виновато сообщил командир отделения ефрейтор Клочков. Чёрт побери, ведь вроде бы смотрели за ними и охрана вокруг ночного привала была. Но факт оставался фактом. Оказывается, не все силы были вчера истрачены. Тем более что с ними ушёл и один из раненых, насчёт которых я больше всего беспокоился. Умершего Григорьева, мы похоронили ещё вчера, через два часа как покинули место засады.
   - Товарищ майор, я тут поговорил немного со знающими их. Четверо с Украины, мобилизованные за два месяца до войны как специалисты ремонтники, а раненый в километрах ста где-то тут проживает. Он действительную проходит. Но ни фамилий, ни адресов никто не знает. Все друг друга по именам звали.... Вроде бы ни в чём плохом замечены не были и вели себя как все.
   Клочков замолчал, ожидая моего решения, а я сидел на пеньке и сумрачно размышлял над происшедшем. Потом встряхнулся - что произошло, того уже не вернуть. Взглянул на расстроенного Клочкова: - Херово, конечно, что ночью мы проспали их. Но с другой стороны - хорошо, что они отсюда дрызнули, а не из лагеря. Хер с ними. После войны они всё равно ответ будут держать. А сейчас давайте с Носковым стройте всех пленных и срочно переписать все фамилии и откуда, воинские звания и части, чтоб больше не плошать. Пусть мы убьём на это лишние сорок минут, но хоть людей будем знать.
   За день мы прошли гораздо меньше, чем вчера. Хоть освобождённые и держались, но подорванные пленом силы были на исходе, да и покормить мы их особо не могли. У самих еды было в обрез. Но как всегда, то ли я такой везучий, то ли - кто действует и ему удача сама идёт в руки. Но вот на третий день нашего марша, когда мы собирались переходить хорошо наезжанную дорогу, мы уткнулись в обоз из 11 повозок, сопровождаемые несколькими полицаями.
   - Товарищ майор..., по всем прикидкам продовольствие везут... Может тово? И вон глядите, там на той стороне дороги, прогал в лесу. Наверняка свороток в лес. Сразу и загоним туда..., - горячо зашептал Клочков, глядя через ветки густого кустарника на стоявший на обочине обоз и на кучку полицаев, собравшихся у передней повозки. Выпивали, перекусывали, что-то весело обсуждая, беззаботно хохоча во всё горло. Сытые, датые, довольные жизнью и по фиг им, что родную их землю топчет сапог иноземного оккупанта, а глядя на эту веселящуюся мразь я и сам был уже готов на "Тово". Даже и не за продовольствие, а пустить их в это далёкое "Тово", откуда не возвращаются, за банальное предательство, которое они совершили наверно достаточно легко и без угрызений совести. Вон как гогочат.... Но и продовольствие не помешает, если оно там есть. Идти до лагеря с такой толпой ещё дня два, а кушать хочется уже сейчас и Ого-го как... Да и, честно говоря, пора нам обзаводиться гужевым транспортом. А тут как раз такой удачный вариант.
   - Тово, Клочков... Тово...
   План нападения сложился в голове мигом. Да и что нам эти полицаи... Их восемь человек, у некоторых винтовки за спиной, кое у кого на телеге, нападения не ждут, выпившие. Обезоружим и сразу в лес, там и разберёмся - что и как.
   - Носков, ты со своими занимаешь у того прогала оборону с той стороны, а ты Клочков с этой. Как только они поравняются со своротком, одновременно атакуем их и берём в плен и тут же уводим обоз в лес. Да.., Клочков, с освобождёнными оставь двоих и как только всё сделаем сразу их тоже через дорогу. Только всё быстро надо сделать.
   Мы на карачках отползли в глубь леса и быстро со организовались, ещё через пятнадцать минут замерли на своих местах ожидая, когда обоз наконец-то тронется в путь. Место засады было удачное и там действительно был заезд в густой лес старой дороги. Да и смешанный лес с обоих сторон почти вплотную подходил к дороге. Это не железка, где оккупанты всё-таки чистили полосу отчуждения и так просто к ней не подберёшься в некоторых местах. А тут стремительный рывок и через несколько секунд ты уже на дороге.
   Так и произошло. Полицаи, привязав лошадей к задку впереди идущей повозки, так и шли плотной кучкой у передней повозки, которую оседлал здоровый дядька-полицай. Видать старший. Он что-то оживлённо рассказывал, махая обеими руками, а остальные, густо дымя табаком, шли рядом и увлечённо смотрели на рассказчика. Поэтому тот момент, как вдруг резко зашевелился кустарник по обе стороны дороги, из которого выскочили непонятные вооружённые люди, они банально пропустили.
   - Стоять... Сукииии...!!!! Руки вверх! - Сначала никто и ничего не понял. Смех оборвался, а полицаи тупо смотрели на незнакомцев и на их оружие, направленное на них. Не понял и рассказчик, которого повелительные крики оборвали на полуслове, отчего он возмутился больше всего и, не разобравшись вовремя в обстановке, грозно приподнялся со своего места и, весомо помахивая длинным кнутом, заорал: - Кто такие!!! Да я вас сейчас....
   Дальше он не успел продолжить. Негромко треснул пистолетный выстрел и здоровяк свалился с передка повозки прямо под задние ноги лошади, которая от испуга громко захрапела и вскинулась в упряжке. Может быть даже и понеслась бы, но её вовремя подхватили за узды.
   - Кто ещё хочет пулю в лоб....? Я же сказал руки вверх. - Наставил пистолет на полицаев, которые послушно подняли руки. Мои подчинённые сразу набросились на них, сорвали оружие, подсумки с патронами. Быстро обыскали и не зря. Почти у каждого из них были приличного размера ножи, которыми в равной степени можно резать сало и хлеб, а также и человека. Ещё через пару минут головную повозку завернули на лесную дорогу, а за ней ушёл и остальной обоз и теперь на дороге ничего не говорило о происшедшем. Ну.., может быть, только небольшое пятно крови. Но вряд ли кто, проезжая по дороге, будет приглядываться к рядовому пятну, да и после проезда его запорошит пылью.
   Проехав вглубь леса километра три, остановились, выставили охранение и приступили к интересному действу. Я занимался полицаями, а Носков с Клочковым с остальными, в предвкушение перекуса, активно потрошили грузы на повозках. Лишь бывшие пленные сидели несколько в сторонке и с вожделением и надеждой смотрели на обоз и партизан, которые споро ворочали мешки, ящики, доставали оттуда свёртки, подымали деревянные крышки бочонков, заглядывали туда и, сглатывая обильную слюну, сожалеюще закрывали. Все хотели кушать и находились в том внутреннем состоянии, когда - "кишка кишке показывает кукиш". Впрочем, процесс оприходывания трофеев закончился быстро.
   - Товарищ майор, - ко мне подошли с результатами осмотра Носков и Клочков и уже на половине перечисленного списка продуктов, где фигурировали несколько бочонков с мочёными грибами и солёными огурцами, я вынужден был их резко прервать.
   - Всё... Стой..., стойте, а то я сейчас захлебнусь слюной... Клочков, всё что сейчас можно дать людям покушать - выдать. Пусть утолят голод. Горячее сготовим на ночном привале, а я пока закончу с этими, - кивнул на кучку испуганных полицаев.
   Разборки с полицаями надолго не затянулись. Они не знали ничего из того, что меня интересовало, да и не стремились они знать больше. Их полностью устраивала роль простых исполнителей приказов старших и искренне считали, что из-за этого их вина если и есть, то она мизерна. Так и сейчас они все хором и дружно всё валили на Сидора Ефграфовича, который у них был старшим. А они, типа: лишь бедные овечки. И Сидора Ефграфовича сейчас не спросишь - его тело скинули в кусты, как только отдалились от дороги метров на двести. Сами они возвращались в город из недельной поездки по дальним деревням, собирая по приказу начальника полиции Дьякова продовольствие на прод. паёк для городских полицаев. Выдавив из них всё, что они всё-таки знали, я задумался. Их надо кончать. Верёвки, чтоб повесить семь человек, нужно много и жалко. Нам самим в хозяйстве сгодятся. Стрелять - слишком громко...
   Глядел на эту кучку негодяев, связанных по рукам, обильно потеющих и обоссаных, с горящими в глазах отчаянной надеждой, прекрасно понимающих, что сейчас решается их судьба. Трое из них были в возрасте, одетые в добротную городскую одежду, в кепках, фуражках, на ногах хоть и запылённые, но хорошие сапоги. У одного даже хромовые и перепоясан командирским ремнём. Сука....!!! Может снял с расстрелянного им же пленного командира!? Четвёртый - молодой худощавый парень, фасонистый пиджак, из-под лакированного козырька фуражки выбивался густой чуб. Рассказывал, что в армию не взяли, потому что он больной. Ага..., а в полицию значит не больной. Это были городские. А остальные трое из деревенских, 30 - 35 лет, объясняли, что кушать было нечего и они подались в полицию, соблазнившись пайком. Хотя, по внешнему виду, одежде - деревенские лодыри и босата...
   Как не хотелось принимать это решение - резать их, а надо было. Хоть и противно и варварски. И Носков с Клочковым, чутко почуяв, что эту грязную во всей смыслах работу придётся делать им, слиняли от меня и копошились около повозок, якобы очень они заняты. Видать по мне это было хорошо видно и тут меня выручил один из освобождённых по фамилии Селиванов. Как я успел уже к ним приглядеться, к нему бывшие пленные относились с уважением и прислушивались к его мнению, хоть и был он простым красноармейцем, в растерянности после разгрома его подразделения, сдавшимся в плен.
   Худущий Селиванов подошёл ко мне, когда я уже собирался отдать приказ: - Товарищ майор, отдайте их нам. Ох и много они нашей крови попили..., там в лагере. Жалеть их не будем...
   Я кивнул на винтовки полицаев, где рядом лежали и их ножи: - Резать ведь придётся... Сможете.
   - Сможем, товарищ майор..., Теперь сможем. Они нас не жалели и мы не будем, - решительно отрубил Селиванов.
   - Хорошо. Только не здесь, а вон в кустах...
   Селиванов вернулся к своим, быстро переговорил и десять человек решительно направились к полицаям, помертвевшим от страха. Пинками стали по очереди подымать их и раздевать. Поняв для чего, они впали в истерику, катались по земле, ползали на коленях вокруг исполнителей казни, пытались ползти и тянули руки ко мне, но их беспощадно били ногами, руками и через некоторое время полицаи лишь скулили и сквозь слёзы с мольбой смотрели на меня. Половина из них вновь обоссались, когда схватили первого и поволокли в кусты, где он через полминуты резко взвизгнул и захлебнулся в крике. Второму уже затолкали его же портянку в рот и из кустов донеслось лишь мычание. Третьего уже волокли в бессознательном состоянии, так как он не выдержал и упал в обморок...
   Когда всё закончилось, я приказал вытащить тела из кустов и уложить их рядком на дороге. Всё-таки хоть она и была старой, по ней иной раз и проезжали, о чём свидетельствовали следы тележных колёс недельной давности. Мы ушли, тела остались, а на телах записка на бересте, где было нацарапано - "Так будет со всеми полицаями".
   .... В свой лагерь освобождённых из плена вести не стал. Во главе их поставил ефрейтора Клочкова, оставил с ним его отделение и всех остальных. Тем, кто участвовал в казни, выдали оружие и боеприпасы полицаев. Они стали первым отделением нового взвода, куда командиром отделения назначил красноармейца Селиванова. Определил им место для лагеря в десяти километрах от нашей базы, оставил часть продовольствия, а сам, с подрывниками, направился в отряд. Наш рейд здорово затянулся, что было заметно даже по природе - уходили ещё было лето, а возвращались, первые признаки осени уже стали проявляться в виде пока ещё в маленьких клочках жёлтых листочков. Но всё равно, погода была можно сказать отличная, под стать моему настроению. Сходили хорошо: и задачу выполнили и вернулись с весомым прибытком. А если и оставленные подрывники ещё благополучно вернулись. Вообще, всё отлично. Жалко, конечно, погибшего Григорьева, но... это война. Приподнятое настроение было ещё и от того, что наверняка секретарь райкома, не дождавшись меня, ушёл в отряд Устинова. Конечно, информацию для меня он оставил. И там помимо информации и куча нарезанных задач, как от обкома, так и от него самого. Но одно дело эти задачи получать лично и что-то по ним сразу отвечать или обещать. А другое дело, когда тебе передали и у тебя есть время осмыслить, обдумать не спеша, посоветоваться своим кругом соратников и тогда принимать решение.
   Но меня ожидал неприятный облом. Отряд встретил меня деловой суетой, говорящей о его благополучном состояние. Все нас радостно приветствовали. Правда, командир взвода сержант Дюшков сначала расстроился, не увидев своего отделения и посчитав это за потери, но уже через минуту улыбался, узнав причину отсутствия. И вот тут, навстречу мне, из штабной землянки вышел ехидно улыбающийся секретарь райкома Кривошеев.
   - Что? Не ожидал...? А я вот дождался..., - и протянул руку для крепкого рукопожатия.
   Я пожал руку и с сожалением призналась: - Николай Петрович, честно скажу - надеялся, что спокойно воткнусь в обстановку. А уж потом, ради бога...
   - Ха... Не получиться, Алексей Денисович.... Уж терпите теперь... Ну..., чтоб до конца вас расстроить и поставить перед фактом..., - секретарь обернулся к землянке и крикнул, - Константин Иванович, Сергей Сергеевич, чего там сидите? Выходите, хозяин прибыл....
   И из землянки вышел хмурый Устинов и щурившийся в полуулыбке Чириканов и молча, по очереди протянули руки для рукопожатия, а секретарь улыбаясь произнёс: - Ну что вы, Алексей Денисович, гостям так не рады. Но ладно, есть и приятная для вас новость - Вербицкого в лагере нету. Так что на этом неприятные сюрпризы закончились.
   - Ну, слава богу, успокоили, - пробурчал в ответ и сделал шаг в сторону, чтобы дать возможность майору Стрельцову доложить.
   - Товарищ майор, - Стрельцов вышел из-за спин пришлого начальства, приложил руку к головному убору, - за время вашего отсутствия происшествий не случилось. Отряд занимается повседневной деятельностью. Командир первого взвода майор Стрельцов.
   - Командир первой роты, так будет вернее..., - поправил майора и пожал руку удивлённому новоиспечённому ротному.
   - Хм..., - удивился секретарь, а у Устинова сумрачно блеснули глаза. А мне было всё равно. Направился ко входу штабной землянки, спросив у Стрельцова, - Нестеров вернулся?
   - Да, ещё четыре дня тому назад. А сегодня утром ушёл посмотреть место запасной базы. Будет вечером...
   Мы все зашли в землянку и я с наслаждением опустился на длинную скамью у стола и только сейчас понял, как устал. Ещё помыться бы и поспать в нормальных условиях. Но видать, не суждено, тем более что у зашедших за мной соратников в глазах виднелось не хилое любопытство, которое прямо требовало удовлетворения.
   Но сначала обратился к Стрельцову: - Михаил Николаевич, подрывники Брыков и Сельцов вернулись?
   - Вернулись. Здоровые и живые, ещё два дня тому назад... Доложили, что подорвали эшелон немцев с личным составом и техникой. Паровоз и две платформы с машинами вдребезги и ещё две теплушки налезли на эти платформы и упали набок. А когда остальной эшелон остановился, они ещё обстреляли с автоматов выскочивших немцев и ушли оттуда. Правда, сколько и чего конкретно уничтожено - сказать не могут. Вот от них и узнали, что вы пошли пленных освобождать на торфоразработки....
   - А что, Алексей Денисович, освободить не получилось? - Стрельцов замолчал и секретарь тут же задал вопрос.
   - Ну, почему не получилось? Получилось... Просто их, ещё не проверенных, не потащил сюда. А тут, в десяти километрах определил им лагерь. Ефрейтора Клочкова старшим оставил и его отделение тоже. Поэтому Михаил Николаевич, - я с улыбкой посмотрел на Стрельцова, - я про роту не зря сказал. Так что, свой взвод передаёшь, кому там сам определишь, второй взвод Дюшкова и третий взвод из пленных, 36 человек, там командиром взвода Клочков будет и принимай под командование первую партизанскую стрелковую роту.
   Стрельцов поднялся со своего места, принял строевую стойку и с воодушевлением произнёс: - Служу Советскому Союзу.
   - Не..., не..., не, Алексей Денисович... Погоди. - Резво встрепенулся секретарь, - давай повременим. Никуда от тебя партизанская рота не денется. Давай лучше этими людьми подполковнику Устинову поможем. А то у него с людьми совсем швах. Всего пять человек.
   - Ааааа...., - едко ухмыльнулся я и поглядел на недовольно встрепенувшихся от моего возгласа Устинова с Чирикановым, - деревенские сбежали что ли? Да наверно ещё с оружием?
   - Дааа.... Чёрт побери.., и с оружием, - с досадой протянул Устинов, - не доглядели... К полицаям подались. Ничего... Чуть погодя и конкретно до них руки дойдут. Лично вздёрну. Поэтому и пришлось с базы сняться и уйти сюда. Но ты не беспокойся, это всё временно. Как только обрасту людьми - так сразу уйду, - заносчиво и непримиримо закончил подполковник.
   - Вот давай и поможем ему, Алексей Денисович, укомплектовать хотя бы одним взводом. Для начала. А вот потом и будем думать о первой партизанской роте. - Кривошеев всё это произнёс почти категорическим тоном, даже слегка постукивая ребром ладони по самодельному столу, после чего начальственно откинулся на стенку землянки, считая вопрос решённым, а Устинов с Чирикановым с благодарностью посмотрели на него. Видать, этот животрепещущий вопрос уже обсуждался между ними много раз и они готовились вернуться к прежнему предложению и обсуждению раздела моего отряда. А тут так удачно получилось с бывшими пленными и вроде бы и разделяться не надо и острота вопроса снижается.
   Тяжело вздохнул и исподлобья посмотрел на гостей. Ссориться и ругаться не хотелось, и спорить тоже. С другой стороны, если зубы не покажешь, так быстро на шею сядут. Вон как секретарь распорядился, как будто у себя в кабинете сидит. И ведь считает себя правым. Молчание затягивалось, надо что-то отвечать, но вместо конкретного ответа, я предложил.
   - Наверно, вместо того чтоб вскачь начать делить людей, правильней было, товарищ секретарь, спросить - А как ты, товарищ майор, сходил? Что узнал? Как и сколько освободил? Каковы результаты? У меня ведь потери. Боец Григорьев погиб, чтоб освободить этих пленных... Да рассказали - как сами сходили? Встретились ли секретарём обкома? Какие указание дал обком? Да и новости оттуда не лишне послушать...
   Кривошеев несколько смешался и через несколько секунд поспешил оправдаться: - Да. Извини, Алексей Денисович, признаю... Запырхался совсем. Давай тебя выслушаем. А потом, извини, но всё равно вернёмся к этому вопросу и задачам, которые перед нами поставил обком.
   Рассказ о рейде занял минут пятнадцать и если секретарь слушал внимательно и одобрительно кивал, то вот в глазах Устинова и Чириканова плескалась не прикрытая зависть.
   - Так что, поэтому... Константин Иванович, не обижайся, но людей я этих тебе не отдам. Я их освободил и это теперь мои люди. И первая партизанская рота тоже будет и это, - повернулся к секретарю райкома, - моё решение - командира отряда.
   В землянке повисла досадливая тишина, прерываемая неопределённым хмыканием, покашливанием, переглядыванием и потом все взгляды остановились на секретаре. Я смотрел с упрямством, готовясь к горячему спору и радуясь, что здесь нет Вербицкого, который сумел бы градус разборок поднять к максимуму, превратив всё это в банальный пропагандистский трёп, основанный на личном негативном отношение ко мне. Стрельцов благоразумно не вмешивался и смотрел нейтрально. А вот Устинов и Чириканов смотрели с надеждой. Ещё раз хмыкнул, похлопав ладонью по столу и сморщив лицо в недовольную гримасу, Кривошеев сумел подавить в себе вспышку гнева на такой прямой отказ. Вздохнув, примирительно предложил: - Ладно. Пусть будет так. Ты командир, ты их освободил... Тем более человека при этом потерял... Ругаться тоже не хочется, чёрт с тобой... Пусть будет по твоему, но вот семерых человек, которых привёл с собой твой адъютант, отдай Константин Ивановичу.
   - Не понял!? - Удивился я, - какой адъютант? У меня адъютанта нет...
   - Ну, я фамилию его не запомнил, но все говорят, кто адъютант..., кто ординарец... Вот он после ранения вернулся в отряд и привёл с собой семь человек.
   - А..., Петька..., Суриков..., - обрадовался и тут же закричал в плащ-палатку, закрывающую вход в землянку, - посыльный..., посыльный...
   Тут же во внутрь землянки всунулась голова дежурного посыльного: - Сурикова знаешь?
   - Это тот, что три дня тому назад пришёл с окруженцами? - Спросила голова в кепке.
   - Да я не знаю, сколько он там дней тому назад пришёл... Зови его..., - весело отдал приказ.
   - Стой..., стой..., товарищ боец, - громко произнёс секретарь и голова, готовая исчезнуть, замерла в проёме входа, а Кривошеев повернулся ко мне.
   - Алексей Денисович, давай закончим наши дела, а потом мы от тебя отстанем. Отдохни, пообщайся с боевым товарищем... Мы не против, а сейчас давай поработаем.
   - Хорошо. Отставить, товарищ боец. - И голова исчезла, а я со здоровой злостью оглядел желающих со мной поработать.
   - Хорошо...!!! - Начал с нажимом, начиная издалека, чтоб разом своих оппонентов опустить на грешную землю, - давайте поработаем. Тогда, товарищ секретарь, вам вопрос - Как с лагерем пленных? Ещё стоит этот вопрос на повестке дня?
   - Стоит, Алексей Денисович, стоит. - Спокойно ответил Кривошеев, принимая мой вызов, - и не просто стоит в повестке, а он уже в плане наших боевых задач, не только у нас, но и у обкома. И мы его будем выполнять. Нравиться вам это или нет.
   - Хороший план. Наверно очень развёрнутый план, насыщенный такой...., раз обком утвердил. А если ли в этом плане подпунктики и расчёт средств и сил... - необходимое количество продовольствия, одежды, оружия, медикаментов, шанцевый инструмент или вы голыми руками для трёхсот человек землянки рыть будете. Наверняка, там будут и больные, истощённые....!? Вот освободим пленных, уведём к себе - И что!? Как будем одевать, кормить такую ораву? А ведь из пленных нужно будет сколачивать подразделения, оружие выдавать....
   Резко повернулся к Устинову и ткнул пальцем в его сторону: - Товарищ подполковник, я сейчас пожертвую своими мечтами о партизанской роте и отдам тебе этих 36 человек. Вот ответь мне честно - Ты сумеешь их одеть, обуть, дать оружие и накормить? Я тебе даже упрощу ответ - пока ты у меня в отряде, я тебя прокормлю. Но остальное... Извини.... Сам уж...
   Устинов нервно затеребил пуговицу на вороте гимнастёрки, готовясь резко ответить, коротко глянув на Чириканова, ожидая его поддержки, но тот растерянно блуждал взглядом и... уже спокойно, с сожалением в голосе вынужден был признать: - Если совсем честно - то нет. Но я надеюсь ты мне поможешь... Наверняка какие-то запасы есть? - Добавил он просительным тоном, чуть погодя.
   - Есть..., - успокоенный смирённым тоном Устинова, тоже ответил спокойно, - тоже честно отвечу, хотя ожидал от тебя гонористый ответ. Но..., не дам я тебе людей и свои запасы нужны нам самим....
   - Хватит..., - неожиданно вспыхнул Кривошеев, громко хлопнув ладонью по столу, - только и слышу тут - мой отряд, я решил, я сказал, мне самому..., мои подчинённые. Хватит..., Третьяков..., мы делаем общее дело и если надо поставим прямо вопрос. Не хватит моей власти, будет приказ обкома и попробуй его не выполнить. Надоело это ваше местничество, пора об общем деле думать.
   - А я что не думаю об общем деле? - Тоже резко ответил на выпад, - вы, товарищ секретарь, тоже тут не козыряйте мифическим обкомом. Я не знаю куда вы там ходили и с кем разговаривали и писали планы, но пока кроме разговоров, я ни какой помощи от вас не вижу... Может и обкома нету....!? Да и товарищу Устинову вы никакой помощи в формированию отряда не оказали. Жили вместе. Вы ходили по району, какие-то там свои дела решали, а Константин Иванович, чужой в этом районе, без связей, бился как рыба об лёд. Почему вы ему не помогли? Людьми? Связями? Тем же самым продовольствием? Вы же тут рассказывали, что в каждом селе у вас люди верные есть? Так чего он в таком положение оказался рядом с секретарём райкома и его горячим соратником Вербицким? Кстати с городским подпольем опять Я вас свёл. А где ВАШЕ подполье, которое вы подготовили и оставили для работы в тылу врага, как тут несколько дней тому назад ваш чересчур горячий подчинённый расписывал по известному Постановлению?
   Кривошеев аж вскочил со скамьи и возмущённо заорал: - Не забывайся, Третьяков... Не тебе судить о задачах обкома и райкома и мы их выполняем. И находимся здесь, а не в эвакуации. И действуем, каждый в своей плоскости. Ты живёшь только жизнью своего отряда, а мы помимо практических вопросов, решаем и политические, видим и имеем информацию большего объёма чем ты и руководствуемся другими указаниями, а конкретно Москвы. И ты сейчас противодействуешь именно Москве, а не мифическому секретарю райкома Кривошееву и нелюбимому тобой Вербицкому. Поэтому поумерь свои амбиции, а то их поумерят другие.
   В землянке повисло тяжёлое молчание. Разговор начинал приобретать опасный характер и грозил громкой ссорой, когда в горячке можно было наговорить много лишнего и расстаться врагами, да ещё с нехорошими последствиями. Хоть и отдалёнными. Устинов выглядел несколько смущённым, справедливо понимая, что явился первопричиной такого яростного спора, поэтому решил сделать первым шаг к примирению сторон.
   - Товарищи..., товарищи..., - приподнял он обе руки над столом и через секунду опустил их, сложив пальцами домик, - знаете, когда есть полнокровный полк, со всеми службами, штабом, а ты начальник штаба этого полка. Конечно, тогда все вопросы и задачи решаются легко и быстро. А тут незнакомая земля, нет штаба, на который ты можешь опереться, а если совсем честно - то видать у меня не хватило деловой хватки, да и банальной военной удачи, как у Алексея Денисовича, поэтому у меня и не пошло... Так что давайте не спорить и не надо переходить на личности и угрозы. Правильно говорит секретарь райкома - Надо делать общее дело и поэтому давайте отбросим в сторону всё, что тут наговорили и ещё раз всё обсудим и взвесим. Всё-таки надеюсь, что ты, Алексей Денисович, мне поможешь и поддержишь...
   - Действительно, давайте все успокоимся, - поддержал я Устинова, увидев в глазах Чириканова и Кривошеева такое же желание мирно выйти из этой щекотливой ситуации, - предлагаю следующий план работы. Сейчас расходимся. Вечером, когда вернётся капитан Нестеров, которого я посылал на разведку к лагерю. Выслушаем его видение и будем тогда решать - как быть дальше....
  
  * * *
  
   - Здорово, Сундук..., - нагловатое и панибратское приветствие прозвучало из-за спины в тот момент, когда Сундуков и сам решил сделать перерыв в нудной колке дров. С удовольствием и готовностью опустил топор и оглянулся.
   - Здорово..., здорово... Коли не шутишь..., - ответил на приветствие и с любопытством окинул взглядом подошедшего. Молодой мужик, лет 28-30, самоуверенного и нагловатого вида, смутно знакомый. Где-то он его уже видел, вот только вспомнить не мог. Тот был из небольшого отряда, который несколько дней назад присоединился к ним.
   - Чего.., не узнал что ли? На хуторе помнишь? Когда отряд организовывался, троих из строя вывели... Не захотели в отряд брать...
   - Ааааа..., вспомнил. Точно.
   - Ну вот..., тебя ведь Тимофеем кличут!? Да? А я Павел. Будем знакомы, - обменялись рукопожатиями, новый знакомый огляделся, подтащил чурбак и удобно присел на него, - курить будешь? Угощаю...
   - Кто ж от бесплатного табачка отказывается..., - Сундуков живо поставил рядом с Павлом ещё один чурбачок, присел и с довольным ворчанием запустил пальцы в большой кисет нового знакомого. - А ты..., значит..., в новом отряде воюешь?
   - Да..., вот как видишь.., вызвали..., - неопределённо ответил собеседник и прикурил от немецкой зажигалки аккуратную самокрутку и дал прикурить Сундукову и в свою очередь задал вопрос. - Ну, а ты тут как?
   - Да..., как-как? Да вот так тоже..., - в свою очередь неопределённо ответил Тимофей и с удовольствием сделал первую глубокую затяжку. Потом со смешком продолжил, мотая перед собой толстой, дымящейся козьей ножкой, - одет, обут, сыт и нос с табаке....
   - Это хорошо, когда нос в табаке..., - весело поддержал Павел, потом понизив голос и пододвинувшись к собеседнику, продолжил, - я чего к тебе подошёл.... Привет тебе из города. Наверно, понимаешь от кого?
   Сердце Сундукова дало сбой и лицо опахнуло холодом, он грузно осел на чурбаке и загнанным взглядом глянул на Павла, свободно и легко сидящего на своём месте и с полупрезрительной улыбкой глядевшего на него, сразу поняв, что перед ним размазня.
   - Ну дак..., как ты тут? И что-нибудь есть передать в город?
   - Как.., как...? Обычный рядовой... Вон, видишь, - Сундуков в безнадёжном остервенение пнул наколотые поленья, - дрова колю на отрядную кухню, больше мне ничего не доверяют....
   - Да ладно прибедняться!? Я тут поспрашал про тебя. Герой ты оказывается. В плен во время боя попал... Рассказывают, когда освобождался, такого здоровенного полицая завалил, да не только сам освободился, но и других. Ты смотри, если ты шевелиться не будешь, то командование отряда быстро узнает, как ты освободился и для чего здесь. Поэтому, давай... шевелись. Я тут от своего командира узнал, что они готовятся напасть на лагерь пленных в городе, но вот когда - не знаю. Поэтому тебе задача, узнать - Когда? И если возможно, как можно больше узнай. Я тоже шевелиться и пытаться буду. Помни, как только немцы разгромят отряд и перевешают всех командиров, мы с тобой в полиции будем служить, в городе.... Как сыр в масле кататься будем.
   - Да это понятно, - тоскливо заныл Сундуков, - только как я узнаю? Кто мне об этом расскажет? Я даже не знаю, как это мне сделать....
   - Блядь...., - вызверился на Тимофея Павел, - ты тут уже чёрт знает сколько, всех знаешь... Тебя тоже знают. Девок, вон у вас в отряде полно. Кто вот из них с командиром спит?
   - Откуда я знаю..., - снова заныл Сундуков.
   - А ты узнай и подкати к бабе. Или заведи дружбу с теми, кто около штаба крутиться... так что давай, думай... Через три дня я к тебе подойду. - подельник легко встал, покровительственно похлопал Сундукова по плечу и беззаботно пошёл к своей землянке, оставив подельника почти в панике. Впрочем, в этом состоянии он был недолго и реальная угроза разоблачения заставила, хоть и медленно и со скрипом, но крутиться мозговым шестерёнкам. Если сам не можешь, то нужно попытаться через других.
   Вечером, после плотного ужина, тем более что как дневальный по кухне он получил солидную добавку, разделив её со своим единственным близким другом Иваном Аксёновым, они расслабленно сидели недалеко от взводной землянки под разлапистой ёлкой. Сундуков лежал, сонно смежив веки, и сквозь ресницы наблюдал за товарищем, который с иголкой в руке примеривался к небольшой дырке на рукаве ещё крепкого пиджака. Наконец, выждав удобный момент, Сундуков заворочался на старой хвое, поудобнее устраиваясь и одновременно мечтательно заговорил: - Эх чёрт... После такого ужина нелишне было бабу какую-нибудь помять и завалить... Баб в отряде полно, а все наверно по командирам разобраны...
   - Ну откуда, Тимоха, полно...? Человек двадцать на весь отряд..., - Аксёнов задумчиво крутил в руках пиджак, не зная, как приступить к починке.
   - Ага... На сто мужиков... Вот я и говорю - только на командиров. Вон, Марья, самая красивая у нас деваха, наверняка к командиру по ночам шастает.
   - Да нууу... У Марьи свой парень есть, с их деревни... А по командиру Катька с кухни сохнет. Её там все бабы задразнили...
   - Это ты про какую Катьку? Это про ту что Ефросиньи помогает?
   - Ну, а про какую же!? Там Катерина одна всего лишь...
   - Это вот эта серая мышь!? - Удивлённо вскинулся Сундуков, даже на какое-то время забыв для чего он начал этот разговор, - да там в ней ничего нет... Ни мяса... Одна худоба... Там не за что лапать то...
   - Ха... Эта серая мышь, как ты говоришь, семилетку закончила, не то что мы с тобой. Училкой перед войной год работала, вот она по нему и сохнет. Сам слышал, как смеялись над ней бабы.
   - Ну командир? Удивил он меня... Ну, я понимаю Марья...!? Там у неё всё есть и на каких положено местах. А в этой..., что он в ней такое нашёл?
   - Ну..., нашёл - не нашёл, не знаю... Только вряд ли он с ней дело имеет... Не до того ему. Целый отряд на шее висит. Да ещё секретаря райкома нечистая сила к нам принесла, явно будет нашего командира на что-нибудь подбивать. Да этот Устинов со своим отрядом куцым прибрёл к нам....
   Аксёнов воровато оглянулся по сторонам, потом наклонился к товарищу: - По секрету скажу тебе, а ты никому - ни-ни... Понял?
   - Могила. Ты ж меня знаешь, - клятвенно и шёпотом пообещал Сундуков и тоже склонился к Аксёнову.
   - Подружился я тут с одним из комендантского взвода. Федька. Ну.., такой..., в зелёном свитере вечно ходит...
   - Ну.., знаю такого..., - кивнул Тимофей.
   - Он там вечный посыльный, да заодно и часовой... Печку топит и за порядком следит в штабной землянке. Так вот как вчера наш командир из рейда с подрывниками возвернулся, так и сидит с этими гостями в землянке и ругаются... Так что нашему командиру не до блядок. Конечно, если бы не секретарь, наверно Денисыч и закрутил бы роман с Катькой. А счас, да при нём - хрен..., быстро аморалку приклеят...
   - А чего ругаются?
   - Да отряд раздербанить хотят и часть отряда отдать Устинову. А я к ним попасть не хочу. Денисыч он хоть и строгий, но человек. А Устинов... Ему только бы и командовать Ать-два..., ать- два... И попробуй эти ать-два не сделать... И наш командир этого не хочет, говорит - Пока я командир - не бывать этому.... А те грозятся высоким начальством. Вот так вот.
   - А чё ещё рассказывает? - Осторожно подтолкнул к откровению товарища Сундуков.
   - Да пихают Денисыча на какую-то операцию, а тот не соглашается, говорит - не готовы мы. А те ему опять грозятся, типа эта операция уже в плане высокого начальства.
   - А чё за операция?
   - Да не знаю...
   - Дурак ты, Ванька..., - плюнул на старую хвою с искренней досадой Тимофей и разочарованно отодвинулся от товарища. - Самое главное и не узнал.
   - Ты о чём? - Вылупил в удивление глаза Аксёнов и даже иголку с ниткой опустил.
   Сундуков оглянулся и, видя, что никто не интересуется о чём толкуют два товарища, стал учить жизни наивного друга.
   - Иван..., мы с тобой в плену у полицаев были. Что там, хорошо что ли!? Грязные, вечно голодные, а как били... Да за всё лупили... Я больше туда попадать не хочу.
   - Это ты к чему? Я тоже туда больше не хочу...
   - А к тому... Помнишь последний бой, когда я второй раз в плен попал? Ты то тогда был со всеми, толпой воевали... А я.., нас там было всего с гулькин член... Вот и попал в плен. Было бы больше и оставили бы меня не одного трофеи собирать, а несколько человек и отбились бы. А так я один - и в плен попал, потому что один. Знаешь, как меня там лупили? Вон, видишь, два зуба долой...
   - Да.., не позавидуешь тебе, - посочувствовал Аксёнов, - ну ты ж, молодец, сбежал, да ещё такого кабана завалил ножом. Я б не смог...
   - Ага..., жить захочешь - не то сделаешь. Вот я к тому и клоню. Тихонько Федьку расспроси - что за операция, где, как, когда? Чтобы решить и подсуетиться и оказаться при всём этом в толпе, а не опять в маленькой группе, чтоб опять влететь. Как говориться - На миру и смерть красна. А я в плен опять не хочу. Увидит нас начальник полиции, а ещё хуже этот страшила его Курихин... Ох и смерть у нас будет с тобой лютая... Вот к чему я клоню...
   - Хммм..., чёрт..., - Аксёнов в задумчивости потёр заросший мягкой и светлой щетиной подбородок, - а я с этой стороны и не подумал. Действительно, есть в твоих словах правда. Ладно, по расспрашиваю я его.
   - Ты только осторожно. А то не дай бог что подумает и мы лиха ещё здесь огребём, - предостерёг товарища Тимофей.
   - Чё я дурак что ли, конечно тихонько, - огрызнулся Аксёнов, не видя как ему в спину ухмыльнулся довольный собой Сундуков.
  
  Полная версия книги опубликована на сайте Литрес - электронная библиотека под названием "Горячий 41-ы год."
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023