ArtOfWar. Чаботько Алексей Анатольевич. Рвение

Рвение.

Весна. От жары уже поблекли зеленые краски кабульского плато. Раннее субботнее утро. Внизу раскинулась, чуть теряясь в дымке, широкая панорама древнего города.

Горный воздух еще свеж, но поднимающееся яркое солнце и безоблачный небосвод обещают очередной жаркий день.

Из парка вышла поливомоечная машина и освежающей, искрящейся на солнце струей воды обильно прибила пыль центральной дороги гарнизона и бригадного плаца.

Комбригу Ковшову В.Д. докладывает НШ А. Кокоткин

Быстро прошло совместное построение частей бригады в Теплом Стане. Комбриг кратко довел изменения в военно-политической обстановке в Афганистане, подвел итоги работы за неделю, похвалил передовиков и отметил недостатки в службе отдельных подразделений, поставил новые задачи.

После прохождения торжественным маршем под оркестр батальонные колонны, подняв откуда-то вдруг взявшуюся пыль, выдвинулись к местам своего расположения.

Ничто не предвещало в части никаких неожиданностей. Офицеры сменили повседневную форму одежды на полевую. Впереди батальонный развод, политзанятия и парко-хозяйственный день, после которого можно постирать собственное белье, навести марафет в жилом помещении, привести в порядок себя: подстричься, помыться и наконец отдохнуть.

Посыльный разыскал меня в парке в момент натягивания брюк танкового комбинезона в "тропическом исполнении" - подарок ребят из 108 МСД. Удобная одежда для работы в жару: хлопчатобумажная ткань, широкий открытый ворот, вентиляционные отверстия в районе подмышек и ниже...

С Юрой Жевталюком (справа)

Комбат был лаконичен:

- Бери зилок техчасти и срочно дуй в песчаный карьер, туда собирается выехать начпо УИРа для проверки занятий с личным составом! Нужно, чтобы были конспект у руководителя политзанятий и тетради у людей;

- Петр Иванович! А как же парко-хозяйственный?

- Без тебя разберемся! Езжай. Ты же знаешь, что положиться на капитана Жилина нам нельзя!

Песчаный карьер бригады располагался на окраине Кабула в долине одноименной реки за афганской тюрьмой Пули-Чархи. Заготовка песчано-гравийной смеси (ПГС) и ее погрузка в автотранспорт производилась строительной техникой, принадлежащей нашему батальону механизации.

Промбаза 159 ОДСБр в Теплом Стане. 1981 год

Поскольку ПГС использовалась в качестве местного материала для производства фундаментных и песко - блоков на бригадной промбазе, то учетом объемов погрузки песка и организацией работ в карьере занимался офицер промбазы.

Он же (капитан Жилин) был и старшим по объекту. Личный состав, прикомандированный от нашего батальона и промбазы, жил в палатке, которая находилась через дорогу от карьера, ниже афганского танкового рембата. В этой же палатке должны были проводиться и занятия с людьми.

Станок для изготовления пескоблоков, справа на переднем плане командир181 МСП В. Махмудов и начальник ПО бригады Маслов РИ., позади гл. инженер промбазы капитан Рябков Юрий

Капитан был своеобразной личностью. Воспитанный, достаточно образованный и не пьющий человек, с одной стороны. С другой - он не имел среди своих сослуживцев друзей, был замкнутым, обладал патологической жадностью. Офицерская молва донесла, что жена покинула его еще в Союзе, т.к. уходя на службу, он делал отметки на банках с едой, колбасе и других продуктах, чтобы знать, сколько она израсходовала их в его отсутствие. По словам солдат, в карьере он неплохо зарабатывал на погрузке песка в машины афганцев.

Захватив на всякий случай тетрадки и карандаши у замполита, "дую" в парк, беру машину, автомат и выезжаю с водителем (исполнительным рыжеволосым и веснушчатым немцем из Поволжья) через бригадный КПП в Кабул.

Для того, чтобы сократить путь, решили ехать не через центр города, а после палаточного городка кочевников повернуть в Хайрхане налево к полевой, покрытой толстым цементно-подобным слоем пыли, дороге.

Палатки кочевников. Появлялись и исчезали всегда неожиданно

Эта дорога вела в сторону бочкообразных афганских печей для обжига кирпича.

Дальше, оставляя слева взлетно-посадочную полосу аэродром, двигаться мимо 103 ВДД к выезду из аэропорта в город. А там и до карьера уже рукой подать.

Мы торопились быстрее выполнить поручение комбата. И как в старой пословице говориться: "Поспешишь, людей насмешишь", так получилось и у нас.

В Хайрхане после поворота налево, проезжая мимо автобусной остановки, мы сбиваем невысокого роста афганца в чалме, неожиданно выскочившего на проезжую часть из-за остановившегося автобуса. И хотя скорость нашей машины не превышала 60 км/час, мой вопль водителю тормозить не помог уйти от столкновения. Как не помогли последовавшие за этим экстренное торможение и резкий поворот рулем вправо. Было хорошо видно, что левым концом бампера машина по касательной ударила пешехода (скорохода) в область поясницы и перевернула его вверх тормашками. Перед лобовым стеклом мелькнули пролетавшие мимо нас сандалии. Афганец при падении ударился лбом об асфальт. Смягчил удар пострадавшего многометровый слой материи головного убора.

Я выскочил из машины, подбежал к афганцу. Передо мной лежало маленькое скрюченное тело человека, одетого в длинную рубаху и широкие штаны, похожие мотней* на нынешние молодежные шаровары. И хотя на улице стояла жара, афганец был одет еще и в безрукавку, т.к. ходить в одной рубахе мужчинам в Афганистане не полагалось. На меня из-под края сбившейся чалмы смотрели с испугом черно-коричневые глаза страдальца.

Неожиданно раздался визг тормозов. Из не полностью остановившейся Тойоты выскочили сотрудники афганского царандоя.* На их головах лихо сидели фуражки с большой кокардой и высокой тульей, очень напоминающие по форме головные уборы офицеров германского вермахта.* Подбежав к машине, они открыли водительскую дверь и выдернули из замка зажигания ключ. Опешивший водитель, как будто со стороны, не покидая кабину автомобиля, отстраненно наблюдал за их дальнейшими действиями по составлению схемы дорожно-транспортного происшествия. Подошла местная скорая помощь и увезла пострадавшего афганца. Списав с номерного знака машины ее номер и из путевого листа номер нашей войсковой части, царандоевцы, вернув ключ зажигания, уехали так же быстро, как и появились.

Пока мы разбирались с полицией, вокруг нас образовывалась и быстро увеличивалась в размерах толпа местного населения. Краем глаз я видел как недалеко от противоположной стороны дороги, где на значительном расстоянии не было жилых домов, формируется, нарастая, огромная разнокалиберная масса людей. Мужчины в афганской и частично европейской одежде, в тюбетейках, каракулевых пилотках, "пуштунках" и чалмах. Женщины в парандже и однотонных цветных платьях поверх штанов с покрытыми легкими шарфиками головами. Многие из них держали на руках или за руку маленьких детей, вездесущие бачата ...

После отъезда царандоя афганцы начали медленно охватывать в кольцо нашу машину. Запахло жареным!

- Заводи, поехали! - крикнул я водителю и запрыгнул в кабину ЗИЛа. Как только мы тронулись, по кузову и кабине машины загрохотали камни. Может, от страху и почудилось мне, но вроде бы был явно слышен выстрел. Заставив водителя остановиться, я поднялся на подножку машины, передернул затвор и повел стволом автомата в сторону толпы. Раздался дикий вой и люди бросились в разные стороны.

- Гони! - кричу водиле. А тому команда уже не нужна. Под затихающий грохот камней мы мчимся по асфальтированной дороге в сторону аэропорта, оставляя позади себя последние дома городской застройки.

Набережная реки Кабул

В песчаном карьере мы застали безмятежную картину ничего неделанья. Собрав в палатке солдат, капитан рассказывал им какие-то байки из своей жизни. Начальник политотдела 342 УИР на данный объект в этот день так и не приехал.

Через три или четыре дня эта история с ДТП из легкого волнительного происшествия стала перерастать в серьезную проблему. Об этом событии стало известно в штабе 40-й армии, из военной прокуратуры приехал следователь, взял с нас объяснительные и провел перекрестный допрос.

Контроль за проведением следственных мероприятий, установлением и наказанием лиц, виновных в ДТП, осуществляла только что образованная совместная афгано-советская комиссия по расследованию инцидентов между советскими военнослужащими и местным населением.

По словам прокурорского работника, водителю за нарушение правил дорожного движения мог грозить срок.

Услышав такую новость, солдат совсем потерял присутствие духа. На время следствия его отстранили от управления автомобилем. Завидев меня в расположении батальона, он молящим взглядом и дрожащими губами просил не бросать его в беде. Морально вину водителя в ДТП разделял и я как старший машины и его прямой начальник. Решил, не дожидаясь окончания следственных мероприятий и выводов комиссии, действовать сразу по нескольким направлениям: выяснить состояние здоровья пострадавшего и его претензии к нам, наладить контакты с нашими представителями в двухсторонней комиссии, прокуратуре и автослужбе армии с целью прекращения судебного разбирательства.

Воспользовавшись первой же представившейся мне возможностью, выехал из Теплого Стана в город.

Со стороны нашего гарнизона Кабул виден как на ладони, он лежит словно в плоской горной чаше, разделенной с северо-запада на юго-восток двумя горами. По склонам этих гор лепятся тесно друг к другу глинобитные домики, взбирающиеся упорно к их вершинам все выше и выше. С каким трудом туда добираются жители, как туда попадает вода?! Об этом можно только догадываться. Недаром профессия водоноса пользовалась в городе большим спросом.

Ночью, когда в этих домиках зажигаются огни, кажется, что на окраинах Кабула вспыхнули светом многоэтажные дома - зрелище для плоского города удивительное. Но это только ночью. Днем же вид рыжевато-серых окраин не поражает взгляд и напоминает маловыразительную мозаику. В центре "чаши" Кабул в основном двух и трехэтажный, но есть и пятиэтажные дома, особенно много их в "советском районе". Этот район полностью был застроен так знакомыми нам серыми панельными домами - продукцией местного домостроительного завода, построенного "шурави".

В ветреную погоду, когда порывы воздуха врываются в Кабульское ущелье, в городе дышится легко, над головой - лазурное горное небо, вершины гор вдали четкие и только чуть-чуть призрачные.

Но если ветра долго нет, над Кабулом поднимается пыль, и с нашей стороны видны лишь близлежащие горы и отдельные улицы, угадываются с трудом очертания полос аэродрома. Остальные детали города скрываются в мутной дымке, и он становится совсем уж плоским и равнинным.

Двухсторонняя афгано-советская комиссия располагалась в красивом (как мне тогда казалось) двухэтажном особняке, выходившим фасадом на небольшую округлую площадь с круговым автомобильным движением и заскорузлой цветочной клумбой в центре.

К площади примыкали улицы с многочисленными лавками кабульских ремесленников, изготавливающих тут же в своих небольших мастерских различные предметы домашнего обихода.

К слову, афганские мастера в кустарных условиях смогли достичь совершенства в обработке металлов, резьбе по дереву, изготовлении ковров и в искусстве декоративной вышивки.

Большим спросом у населения пользовались золотые и серебряные чеканные сосуды с гравировкой, ювелирные украшения, а также медно-бронзовые изделия: посуда, орудия труда, церемониальные предметы.

Камнерезы изготавливали множество разнообразных сосудов, миниатюрных коробочек, флаконов, статуэток и амулетов из мрамора и мягкого темного стеатита*. Их нередко украшали гравировкой с изображением драконов и змей.

В Кабуле ковры висели на жердях возле лавок и мастерских, лежали на тротуарах и частично на проезжей части улиц, по которым сновали люди и животные. На шелковых коврах разноцветный узор представлял собой сочетание геометрических орнаментов со стилизованными растительными мотивами. Шерстяные ковры делали обычно темно-вишневого цвета с узором из многоугольных фигур.

Афганские оружейники сумели создать прекрасные экземпляры оружия, украшенные резным узором, драгоценными и полудрагоценными камнями.

Разговор с нашим представителем в комиссии не получился. Среднего роста черноволосый, выбритый до синевы, одетый с иголочки в повседневную форму одежды старший лейтенант-армянин не хотел слушать мои доводы. Его ответ был жестким: нарушили Правила дорожного движения - будете отвечать! Я психанул и заявил ему в резкой форме, что он как представитель советской стороны должен защищать наши интересы. Тот в ответ дал понять, что разговор со мной закончен. Единственно положительным в моей поездке было то, что я смог узнать, что пострадавший жив и находится в городском госпитале.

По дороге в часть, успокоившись, размышлял, как найти подходы к комиссии. У нас в батальоне служили два офицера-армянина. Оба невысокого, почти одинакового роста, коренастые, форма на них сидела мешковато (двухгодичники - военных училищ не оканчивали) и от этого они были издали похожи как братья-близнецы. Звали мы их Ромик и Томик. Часто смеясь над произношением русских слов, беззлобно подначивая их, мы спрашивали, с мягким знаком или без мягкого знака пишутся слова: соль - "сол", бутылка - "бутилька" и т.д.

Вызвался мне помочь самый маленький из армян - Ромик, занимавший должность помощника начальника снабжения батальона.

Появившись с ним на следующий день в расположении комиссии, мы застали все того же старлея. Видя, что разговор со старшим лейтенантом в моем присутствии у него не получается, Ромик попросил меня из кабинета выйти. Как только я покинул помещение, за неприкрытой полностью дверью раздался шумный непрекращающийся ни на секунду диалог двух земляков на их родном языке, сопровождаемый многочисленными восклицаниями, "цоканиями" и красноречивыми жестами. Через несколько минут кто-то с той стороны резко захлопнул дверь.

Из темного коридора мне захотелось выйти на свет. Напротив здания комиссии я обнаружил небольшой зоопарк, куда один пойти не рискнул. Тут же недалеко продавались на вес дефицитные в Афганистане дрова, которые стоили около 9 афганей за 1 кг. Взвешивались скрученные куски дерева на больших, как будто пришедших из далекой древности, весах, напоминающих мне чем-то виденный в детстве у бабушки в белорусской деревне безмен*.

Ромик появился в дверях особняка комиссии сильно раскрасневшимся и, как мне показалось, слегка расстроенным. На мой немой вопрос резко бросил: - Поехалы!

В грохочущем как консервная банка УАЗ-452 мы сидели молча, не разговаривали. Я пришел к выводу, что наша попытка потерпела провал. В автопарке батальона, выйдя из машины в окончательно расстроенном состоянии, я спросил Романа, что говорил его земляк. Ромик с грустью в голосе, приобняв меня за талию, сказал с акцентом:

- Льеша, зачем расстраиваешься? Всо будет харашье!

- Что хорошо?!

- Накрывай стол и всо будет харашье! - сказал он и, привстав на носки, сильно хлопнул меня по спине чуть выше поясницы и радостно засмеялся.

Великое дело землячество и дружба! В своей жизни мне не раз приходилось решать сложные вопросы через своих земляков и друзей, ну и конечно, оказывать помощь другим. Думаю, что и я смог ответить взаимностью своим армянским сослуживцам, правда уже позже, когда, не считаясь со своим личным временем, мы гнали в Армению новую и из капитального ремонта строительную и автомобильную технику, формировали бригады механизаторов, водителей и ремонтников для ликвидации последствий землетрясения, находились в районах разрушений в длительных командировках, обеспечивая выполнение поставленных Правительством задач.

Где вы сейчас, Ромик и Томик? Удалось ли Вам выжить в природных катаклизмах и военных конфликтах, произошедших в Вашей стороне?

Роман все-таки смог договориться со своим земляком в двухсторонней комиссии. Какие его аргументы были приняты во внимание несговорчивым старшим лейтенантом - не знаю, но главным его условием по прекращению следствия являлось отсутствие претензий к нам со стороны пострадавшего в ДТП.

Для поездки в афганский госпиталь я взял в качестве переводчика солдата-таджика, который ничем примечательным среди своих земляков не выделялся. Однако важность предстоящей миссии преобразила его до неузнаваемости. Он расправил плечи, выпятил вперед откуда-то взявшийся живот, походка его стала медлительной и вальяжной.

С собой мы прихватили с продовольственного склада говяжью тушенку, консервированный сыр, сгущенку, сахар, печенье, галеты.

Госпиталь располагался недалеко от Кабульского университета на небольшом возвышении. Его здание имело несколько этажей и выглядело в окружении хвойных деревьев довольно прилично. Начальник госпиталя - пожилой с сединой в висках афганец, неплохо говорящий по-русски, сообщил, что состояние больного удовлетворительное и тот скоро будет выписан из медучреждения. Он выделил нам в качестве сопровождающего молодого врача, который на нашем языке не разговаривал.

Палата произвела на меня удручающее впечатление: обшарпанные стены со следами отвалившейся штукатурки, кровати с глубоко прогнувшимися панцирными сетками, грязно-серое белье с множеством следов от протекшей жидкости или крови, затхлый воздух, сильная скученность больных.

Наш "крестник" лежал в углу, справа от входа, с головой накрывшись одеялом. На мои вопросы через переводчика о его самочувствии отвечал, испугано зыркая на нас из-под одеяла, односложно и невразумительно. Доктор, вошедший в палату вместе с нами, сказал, что у больного легкое сотрясение, аппетит хороший и назвал его симулянтом, так как тот, пользуясь случаем, подольше хочет оставаться в стенах госпиталя.

Ко всеобщему удовлетворению всех (нас и руководства медучреждения) пострадавший заявил, что претензий к "шурави" не имеет. Извинившись за причиненный нами без злого умысла ущерб его здоровью, пожелав быстрейшего и окончательного выздоровления, оставив больному свои богатые по меркам Афганистана подношения, мы из палаты, возглавляемые величественно шедшим впереди нас афганским врачом, удалились.

Военная прокуратура, учитывая отсутствие претензий с афганской стороны, следствие по данному происшествию прекратила.

С помощью моего друга, начальника автослужбы 103 ВДД майора Шебеко Н.А., и переданного ему спирта, был решен в автомобильной службе 40-й армии, к глубокому удовлетворению комбата и бригадного начальства, и вопрос о снятии с учета этого злосчастного ДТП.

Глаза, рябое лицо и даже, казалось, рыжие волосы немца-водителя светились благодарностью и едва скрываемым чувством долгожданного душевного облегчения от давившего груза неизвестности в отношении его дальнейшей судьбы, когда я вернул ему обратно изъятые у него корочки водительского удостоверения.

Примечания:

- мотня - отвислая средняя часть украинских, турецких и афганских шаровар;

- царандой - полиция, выполняла и функции внутренних войск;

- форма досталась афганцам от немецких советников;

- стеатит - сероватый или зеленоватый камень, легко поддающийся обработке, после нагревания до 1000 град становится очень твердым;

- безмен - ручные весы с неравным рычагом и подвижною опорною точкой.

Комментарии: 4, последний от 03/03/2012. © Copyright Чаботько Алексей Анатольевич (pet-plast@bk.ru) Размещен: 28/02/2012, изменен: 28/02/2012. 27k. Статистика. Рассказ: Афганистан Иллюстрации: 19 штук. Годы событий: 1981	Ваша оценка:
Аннотация: По следам пожелтевших фотографий

Чаботько Алексей Анатольевич Рвение

Чаботько Алексей Анатольевич
Рвение