ArtOfWar. Чаботько Алексей Анатольевич. Дорожная рапсодия. Часть 2. Зк 2

О тепляках

Тепляк (пример диалекта Забайкалья - местной разновидности языка) - хозяйственная бревенчатая постройка в Сибири и Забайкалье, разделенная на две половины. Первая используется летом как летняя кухня, а зимой для отопления второй половины, где находятся домашние животные: свиньи, козы и прочая живность.

Зачастую первая половина тепляков сдавалась офицерам-дорожникам. Местным жителям это было вдвойне выгодно, т.к. зимой не нужно было их самим отапливать, а постояльцы за проживание платили еще и деньги.

По приглашению своего земляка, минчанина лейтенанта-двухгодичника Саши Борисевича, мне пришлось также вкусить прелестей проживания в его апартаментах в тепляке.

Жарко натопленная печь, ужин приготовлен тут же на раскаленной докрасна плите, съеден под рюмочку. Поиграли в карты. Жарко. Открываем единственную дверь и выбегаем в нательном белье "до ветру". На улице морозец 25-30 С. Светит с безоблачного неба луна, ярко мерцают звезды. Романтика!

Двухгодичники

Для укомплектования штатной численности первичных офицерских должностей: командиров взводов, зампотехов рот, помощников начальника штаба, начальника технической части и других в бригаду направлялись выпускники вузов, имеющих военную кафедру. Большинство лейтенантов-двухгодичников быстро вникали в вопросы несения воинской службы, полностью осваивали свои должностные обязанности, приобретали опыт работы с людьми, становились настоящими специалистами-практиками в области дорожного строительства. И когда подходили к концу сроки их службы мы с глубоким сожалением с ними расставались. С благодарностью вспоминаю своих сослуживцев, отдавших свой долг Родине службой в дорожно-строительных частях: Витченко Александра, Киреева Виктора, Коновалова Александра, Кузина Славу (в 2011 году его не стало), Борисевича Александра и многих других фамилии и имена которых не помню, но их лица стоят перед глазами. Многие из них приходили к нам не сразу после институтов, имели опыт работы на гражданке и были уже зрелыми специалистами.

В качестве офицеров-двухгодичников прослужили в армии и многие мои сокурсники по институту и в основном в отдельных дорожно-строительных бригадах. В первый год моей службы в 159 ОДСБр, поехав в соседний дорожно-строительный батальон, размещавшийся в поселке Тарбагатай, в поисках четырехрядной цепи экскаватора, я встретился со своим институтским товарищем Волком Валерием, с которым мы жили в одной комнате общежития. Валерой в комнате был заведен жесткий порядок, когда вечером после исполнения гимна Советского Союза свет выключался в обязательном порядке. Этому правилу он следовал неукоснительно и был беспрекословен, тем более что его кровать находилась рядом с выключателем. Как видно он уже тогда был склонен к соблюдению дисциплины и приучал к этому не только себя, но и нас, своих товарищей. Попав в Забайкалье, он женился на местной девушке из поселка и на всю жизнь связал свою судьбу с Вооруженными Силами.

Запомнился мне начальник санчасти нашего батальона, которого комбат так и не заставил носить уставной шарф, потому что зимой доктор сильно замерзал на забайкальском морозе. Но врачом лейтенант Шилков Игорь был "от Бога", делал довольно сложные операции, его в тяжелых случаях приглашали и в поселковую больницу.

До него был у нас и другой доктор. Узбек по национальности, звали его Алик. Приходит к нему солдат с жалобой на живот. Он дает команду санинструктору: Дай ему "желтый таблетка", голова болит - "белий таблетка".

Отравился я в столовой находящейся рядом с вокзалом в г. Петровске-Забайкальском при проведении бригадной спартакиады печенкой. Свалился на стадионе, прямо на землю, под скульптурой футболиста на постаменте. В глазах темные круги, облака на небе восьмерки накручивают, футболист то наклоняется надо мной, то куда-то в сторону убегает. Ребята отвезли меня на автобусе в больницу металлургического завода, где мне оказали первую помощь и дали пригоршню таблеток с напутствием пить как можно больше жидкости и находиться в лежачем положении. На следующий день на службу выйти сил не было. Присылает комбат Алика. Поговорил он со мной, ничем не помог, но командиру доложил, что я симулянт.

А когда свалилась клубная машина с деньгами с высокой насыпи прямо возле части, а в кузове был командир взвода 3-ей роты, двухгодичник, то оказать медицинскую помощь последнему кроме сержанта-медика было не кому. До авиационного госпиталя в Баде его довезти живым не смогли из-за бездействия начальника санчасти. Так и остался лежать навсегда лейтенант Стекольников на хохотуйском кладбище, у подножья нашей дороги.

Встречались среди офицеров двухгодичников и одиозные личности. Начальник службы ГСМ лейтенант Ц. был родом из Ленинграда, вырос и воспитывался в интеллигентной семье институтского профессора и директора средней школы. Родители вложили в единственного сына всю свою любовь и заботу и вырастили эгоиста, который в отрыве от семьи не мог позаботиться даже о себе. Ходил лейтенант в засаленном обмундировании до такой степени, что на отвороте полы шинели образовался обширный блестящий черный слой, похожий своим видом и составом на слой засохшего гуталина. Если на совещание он приходил без записной книжки, то умудрялся указания командира записывать спичкой на этом пятне. Ногти на руках и ногах долго не стриг, в баню его удавалось затащить только в редких и исключительных случаях. Ребята-холостяки кто жил с ним в комнате намучились изрядно и только к концу службы смогли приучить своего соседа к элементарному соблюдению общепринятых правил личной гигиены и общежития.

В батальоне сложилась традиция проводов офицеров-двухгодичников в августе месяце. Комбат вручал им за хорошую службу благодарственные грамоты. Во дворе самого длинного ДОСа накрывались столы, собирались все офицеры и прапорщики, кроме дежурной службы, звучала музыка, песни, были и танцы. Гуляли до позднего вечера, до того момента когда резко континентальный климат Забайкалья начинал подмораживать всю теплую компанию.

В стеклянной бутылке веселый, живой,
Он не технический, он питьевой.
В граненом стакане стоит он с закуской,
Спирт питьевой, этиловый, Русский!

В поселке все магазинные полки под спиртное были всегда заставлены бутылками с зеленовато-желто-синими наклейками, на которых было написано: Спирт питьевой Крепость 95%, цена 12. Водка завозилась в магазины редко и считалась большим дефицитом, чем коньяк. И часто продавалась продавщицами из-под полы с наценкой.

Спирт питьевой - это напиток для настоящих русских парней. Своими глазами видел как "крепкие ребята" выпивают из горлышка в один заход почти бутылку спирта, слегка запив водой из ручья, затем садятся за рычаги своих трелевочных тракторов или руль лесовоза и продолжают работать. Шутили, что на "северах" без этого нельзя, мол, на морозе под 50 градусов кровь, растворенная в чистом спирте, текущем по сосудам не успевает замерзать!

Однажды и мне пришлось ощутить, что такое спирт. Осенью 1978 года наш батальон, закончив укладку асфальта, на своем участке полностью сосредоточился на отделочных работах. В помощь нам на дорогу были брошены подразделения учебного батальона. Велись интенсивные работы по установке водоотводных лотков, ограждающих металлических конструкций с бело-красными световозвращающими элементами катафотов, дорожных столбиков и знаков, их покраска, укладывалась дорожная плитка у мостов, подсыпались склоны откосов и обочины дороги желтым песком и т.д. и т.п. Работала необходимая в таких случаях дорожная и автомобильная техника, автокраны, люди сновали взад-вперед, как муравьи.

Всех находившихся на дороге военнослужащих охватил необычайный энтузиазм, все понимали, что "Еще немного, еще чуть-чуть, Последний бой - он трудный самый" и огромный многолетний труд многотысячного коллектива бригады будет успешно и что самое главное досрочно завершен.

Все эти годы каждый батальон работал на своем участке, офицеры разных частей хоть и встречались на бригадных мероприятиях, но довольно редко. А тут сошлись вместе да еще по такому волнительному случаю, как подготовка дороги к сдаче в эксплуатацию! Естественно офицеры и прапорщики, сделав необходимые указания или замечания подчиненным, нет-нет да сходились вместе, чтобы поделится впечатлениями, новостями, рассказать пару анекдотов.

А тут и обед подвезли батальонные продовольственники на дорогу. Ну что, по чуть-чуть? - бросил кто-то предложение. Метнулся в поселок за спиртным командир взвода лейтенант Попов, который получил от старших товарищей команду привезти коньяк, в крайнем случае, водку, но только не спирт!

Хоть молодой, но мудрый лейтенант решил, что второй раз все равно пошлют. Так ведь всегда бывает, мы же знаем! И привозит спирт, которого как он посчитал обязательно должно на всех хватить. Не хватило и опять, получив аналогичное указание (везти коньяк), он был отправлен по второму кругу. И опять был привезен спирт.

Пьется питьевой спирт под компот неплохо, сосредотачивается он в организме незаметно, но действует особенно в тепле решительно и мощно. Так и я на дороге в прохладе держался уверено, приехав в часть и проходя мимо казарм, был зазван уважаемым мной Лешей Пауком в канцелярию 1-ой роты, где не мог не выпить небольшую, но такую долгожданную рюмку коньяка по какому-то торжественному случаю. Быстро откланявшись, выдвинулся в хорошем настроении домой. Уверено перешел деревянную кладку через речку Хохотуйку. Сделал нескольких глубоких вдохов, чтобы не услышала запах спиртного жена!? Дома мои уже легли спать. Тихонько повесил шинель на вешалку и, наклонившись, начал снимать сапог. И вдруг какая-то неведомая сила бросила меня на умывальник!

Рано утром проснулся на кровати сына в ПШ, но без сапог. Было очень стыдно. На развод не опоздал, но сделал для себя вывод, что со спиртом нужно быть очень осторожным и внимательно контролировать свое состояние.

Пили офицеры и прапорщики в Забайкалье хорошо, если не сказать сильно. Основная масса из них не забывала о выполнении своих должностных обязанностей. Но были и такие, для которых служба уже имела второстепенное значение.

По прибытии в часть меня собирались назначить зампотехом роты. Но потом, то ли передумали, меня пожалев, то ли не знали куда деть ротного зампотеха лейтенанта Слоника, и я приступил к исполнению должности помощника начальника техчасти по дорожным машинам. О чем конечно не жалел, т.к. личного состава в непосредственном моем подчинении не было.

Руководили ротой "прославленные" офицеры: командир роты ст. лейтенант Е, он же лейтенант Е, замполит лейтенант П., он же младший лейтенант П. Понижение и восстановление их в воинском звании происходило с определенной периодичностью. В роте вся дисциплина держалась на кулаке этих горе воспитателей.

Зампотех роты, как технарь, дело свое знал хорошо и исполнял свои обязанности добросовестно, если бы ни одно НО.

Это "но" заключалось в том, что лейтенант был женат на местной и хотя редко, но ездил в гости к тестю и теще, которые жили в поселке за районным центром недалеко от границы с Бурятией. Эти поездки всегда заканчивались длительным отсутствием зампотеха роты на службе. Одна из таких поездок привела к тому, что "керосинил" он со своими родственниками несколько недель.

И вот у себя в кабинете командир части проводит вечером очередное совещание. На нем присутствует после длительного отсутствия провинившийся лейтенант. Комбат рвет и мечет: "Ты где был? Отвечай!... Молчать! Вы посмотрите: это не он, это оно! Оно позорит нашу часть. Докладывай!"

Слоник и так невысокого роста стал еще меньше. Чувствуется как ему "хреново". "Тов. полковник! - дрожащими губами тихо, но четко произносит лейтенант, - все эти дни я находился на выездной сессии прокуратуры, на которой заслушивалось состояние воинской дисциплины в бригаде. На него я был направлен по Вашему приказанию"

От удивления командир открыл рот, офицеры между собой переглядываются. В кабинете повисла напряженная тишина ... .

Все поняв, комбат просит по имени лейтенанта присесть. Тот садится на стул. А командир молчит и вопросительно смотрит то на замполита батальона, то на лейтенанта-медика.

Через год моей службы в нашем дорожно-строительном батальоне появился невысокого роста ничем непримечательный прапорщик. Обращала на себя внимание только его фамилия - Негодяев.

К службе прапорщик Негодяев относился добросовестно, никогда не опаздывал, был скромным и замкнутым. Мы ни разу не видели его улыбающимся. Детей у них с женой не было.

В один из дней нас, как гром среди ясного неба, поразило известие, что прапорщик умер во сне.

Оказалось, что пил он с определенной регулярностью, в одиночку и крепко. Для опохмелки утром он всегда оставлял себе чекушку водки. В воскресенье поздно ночью вернулась с танцев с подругой его жена. Воспользовавшись тем, что прапорщик спал беспробудным сном, женщины опохмельную чекушку и выпили. Рано утром Негодяев не смог нащупать на тумбочке возле кровати припасенную водку и поправить свое здоровье.

Приезжал за телом сына его отец - интеллигентный и прилично одетый пожилой мужчина. Слезно просил командира оформить документы о смерти сына как при исполнении обязанностей воинской службы. Объяснял это тем, что в противном случае будет стыдно перед соседями. Добрый Юрий Андреевич пошел навстречу просьбам отца.

Они не лгут, не предают

Как только мы поселились в своей квартире, у нас возникли проблемы с мышами, которые по ночам особенно сильно наглели, шурша в полу и стенах, бродили по кухне в поисках съестного, а утром мы находили их следы повсюду, в том числе и на столе. Мышеловка, со все прибывающими из окружающего нас пространства полей и леса, полчищами грызунов не справлялась.

Решено было завести кота. Такому решению особенно обрадовался Димка. Появившийся маленький серенький комочек сразу стал всеобщим любимцем. Котенок, питаясь коровьим молоком, быстро рос. Сын не отходил от него ни на шаг, любил с ним играться и готов был проводить с котом все время. От такого настойчивого внимания к своей персоне последний уставал и сбегал от Димы в узкое пространство между диваном и полом. Проникнуть туда сынишка не мог. И тогда мы наблюдали картину, как из-под дивана торчала только попа сына в колготках и раздавался его приторно ласковый голос: "Ну, иди ко мне Дружок, иди не бойся". Дружок (не будь дураком), забившись в самую недоступную точку безопасного пространства, с опаской наблюдал за действиями своего маленького хозяина.

За все время своей жизни у нас кот (потом оказалось, что это была кошка) ни разу не поцарапал сына. Дима научился ловко ловить зазевавшегося кота и, запустив палец под ребра животного, надежно его удерживать от побега. А тот, повиснув на руке сына, безропотно сносил все его ласки.

А мыши из нашей квартиры исчезли.

Саша Коновалов, лейтенант-двухгодичник из Томска, был в батальоне секретарем комсомольской организации. Он увлекался каратэ. В своей комнате, расположенной в самом большом ДОСе, установил чучело, похожее по габаритам и по форме на фигуру взрослого человека. Изготовлено чучело было из деревянных чурок, старых ватных брюк и бушлата. Тренировочный снаряд крепился к потолку и полу при помощи пружин, на котором Александр отрабатывал приемы модного в то время вида единоборства и достиг, несмотря на свой интеллигентный вид, видимых для нас успехов.

Комната отличалась от других помещений общежития великолепной перегородкой, выложенной при помощи цементного раствора, вместо кирпичей в которой были использованы пустые бутылки разного цвета. Этого штучного материала в комнатах ДОСа было в изобилии.

Родители Саши периодически, проявляя заботу о сыне, присылали ему продуктовые посылки. Однажды, вскрыв такую посылку, лейтенант обнаружил там несколько бутылок коньяка, пару палочек колбасы твердого копчения и сосиски. Естественно коньяк и колбаса были тут же извлечены из фанерного ящика и употреблены немедленно с друзьями по назначению. А сосиски оставлены для приготовления быстрых завтраков.

Кот, прибившийся к холостяцкой квартире, обнаружил в неплотно закрытой крышке посылочного ящика щель и через нее, зацепив когтистой лапой сосиску, стал активно поедать продукт, вытаскивая колбаски одну за другой, пока не сожрал всю гирлянду.

Можно представить себе ярость голодного каратиста, которая обрушилась на жирного наглого вора. После этого случая пути Саши и кота никогда не пересекались. Кот появлялся на пороге только тогда, когда комнату покидал Александр.

Летом 1979 года жена с сыном уехали на летние каникулы в Белоруссию. Заикаться командиру насчет моего отпуска в этот период было бесполезно. Батальон оказывал помощь соседней части в строительстве самого крайнего участка дороги вблизи населенного пункта Глинка. Здесь заканчивалась зона ответственности 159 ОДСБр. Дальше дорогу строили уже гражданские дорожники. Личный состав батальона и техника были сосредоточены в полевом лагере у железнодорожной станции Харчетой. Там я постоянно длительное время находился и домой наведывался только для того, чтобы помыться в бане, сменить белье, да накормить кота. Мой сосед по дому Вася Баян, приехав из Хохотуя на объект, сообщил, что кот ночью сильно мяукал, видно был очень голодный, а под утро, почему то замолчал - может сдох?

Как только выдалась возможность покинуть полевой лагерь (а это могло быть не раньше субботы), немедленно выехал в наш гарнизон. С замирающим сердцем открывая дверь, я боялся увидеть труп кота, умершего от голода. На мою радость кот, приветливо мяукнув, протиснулся в приоткрытую дверь и доверчиво потерся о мои ноги. Я облегчено вздохнул: Слава богу, все хорошо!

Сменив воду и положив еды в кошачье блюдце, в приподнятом настроении выдвинулся в поселковую баню. Отпарив, как следует, от въевшейся дорожной пыли тело, с друзьями после баньки пропустили по рюмочке водочки.

Вечером, попив чайку и посмотрев в кресле телевизор, решил пораньше лечь спать - завтра опять на дорогу! Моя постель была разложена на диване и, учитывая, что я был дома один, накануне утром ее обратно в диван не убирал. Разделся и в предвкушении сладкого сна отбрасываю край одеяла. Наполняя комнату писком, на пол посыпались маленькие пушистые комочки. Котята! Откуда они?!

А тут и кот встревожено обнюхивает и облизывает "пушистиков". Значит это не кот, а кошка!

Соорудил на полу из ненужных тряпок теплое уютное гнездо для котят и кошки, перетащил их туда. Сменил себе постельное белье и в надежде на хороший отдых быстро уснул. Но был разбужен шумом какой то возни возле себя. Кошка перетащила своих малышей ко мне в постель. Пришлось их возвращать снова обратно. Так в эту ночь нормально мне поспать не удалось, был занят непрекращающейся борьбой с инстинктом кошки - растить приплод там, где она его родила.

Белье, на котором родила кошка котят, было в пятнах крови и околоплодной жидкости. Чтобы не испортилась простыня, решил пятна застирать вручную, а затем пропустить белье через стиральную машину. Вывешенное на улице белье с так полностью и не отстиранными пятнами вызвало у женщин гарнизона пересуды: не успела жена уехать, а мужик бросился во все "тяжкие"! По возвращению семьи из Белоруссии жене доброжелатели тут же о моих прегрешениях доложили. Но мое алиби было 100% и на лицо!

У комбата был красавец бульдог. Юрий Андреевич жил не в части как все офицеры, а в поселке на улице Королева, где снимал у хозяев полдома. Так же поступали и некоторые другие офицеры, т.к. в бревенчатых домах было значительно теплее. Командир части убыл с женой в отпуск. Бульдог, которого звали Леси, был оставлен на попечение писаря техчасти. Солдат каждый день исправно отправлялся перед обедом в командирский дом и кормил собаку, не заходя в комнату, где она находилась.

Однажды после обеда мы его не дождались, а он требовался нам срочно. Послали за ним командира взвода выяснить, где он и что с ним. Оказалось, что писарь находиться в заточении и бульдог его не выпускает. Он вынужден был зайти в комнату, чтобы навести там порядок. Зайти зашел, а выйти не может. Сидит солдат на стуле, Лесси приветливо на него смотрит и постукивает хвостом о пол. Но как только он приближается к двери, на загривке пса вздыбливается короткая шерсть, раздается грозное рычание, оскаливается мощная пасть, а тело напрягается для резкого прыжка.

Пришлось нам проводить целую операцию по освобождению узника из заточения. Помог в этом рыжий хозяйский кот, которого мы заставили визжать и нагло с шумом, постукивая в дальнее окно комнаты, демонстрировали бульдогу. Собака яростно бросилась на ненавистного ей врага, а солдат в это время сумел быстро покинуть помещение.

Начпрод батальона ст. лейтенант Кустов держал огромного черного дога. Летом теплолюбивому догу было привольно, а вот зимой он ходил постоянно простуженный, чихал, вздрагивая всем своим мощным телом. Вечером, когда офицеры и прапорщики батальона собирались в штабе перед совещанием у командира части, эта устрашающих размеров "морда" добродушно обнюхивала в коридоре вновь прибывающих офицеров и прапорщиков, оставляя на их шинелях длинные ошметки соплей.

Однако впоследствии дог сыграл роль определяющего аргумента в одном мощном противостоянии, которое потрясло своим драматизмом наш гарнизон и обывателей поселка. А дело было так.

Со мной по соседству жила, деля общий холодный коридор, молодая бездетная семья с (теперь пишут из) Украины. Беззаботную, вечно щебечещую и слегка ветреную хозяйку квартиры звали Людой. Она, обладая хорошей фигурой и зная, что муж ее сильно любит, чтобы вызвать еще большую его страсть к ней специально строила глазки мужчинам в гарнизоне, допуская с ними легкий флирт.

Лейтенант Коваленко, исполнительный и дисциплинированный командир взвода 1-й роты, под руководством многоопытного командира роты Леши Паука, представлялся, как казалось многим, офицером с перспективой на выдвижение на должность командира роты.

Некоторые офицеры в Забайкалье в условиях отсутствия нормальных бытовых условий, перспектив в службе и замен в европейские округа, к выполнению служебных обязанностей относились "спустя рукава", искали утешения в стакане и постепенно деградировали.

Толик был назначен командиром 3-ей роты, где длительное время командовали офицеры, которых с определенной периодичностью понижали в воинских званиях и с такой же периодичностью вынужденно восстанавливали в них. За дискредитацию звания офицера они были уволены из Вооруженных Сил. В роте вся дисциплина держалась на силе кулака командиров и авторитете старослужащих.

Но часто и эта не совсем надежная система давала сбои. И тогда для того, чтобы поднять личный состав роты на подъем в подразделение вынуждены были приходить комбат и его заместитель по политчасти. В особо критические моменты из бригады приезжала для наведения дисциплины военная комендатура во главе с помощником начальника штаба бригады подполковником Беляевым В.М. Вооруженные "комендачи" под видом проведения занятий по боевой подготовке быстро приводили в чувство зарвавшихся нарушителей воинской и трудовой дисциплины.

Лейтенанту Коваленко, как он не старался, не удалось найти в себе силы сломать сложившуюся в роте в течение ряда лет обстановку и навести требуемый порядок. Однако ему повезло, по замене он был переведен на аналогичную должность в Монголию. А из военно-строительных частей дислоцированных в МНР, относящихся к Забайкальскому военному округу, прибыл новый командир роты лейтенант Орехов. Появление Виктора в Петровск-Забайкальском районе было отмечено его дракой в городском ресторане "Сибирь" с местными металлургами, которые путем группового наезда пытались обеспечить себя выпивкой за счет молодого офицера. Да не на того нарвались!

Витя появился в части в начале лета с еле заметным фингалом под глазом, в чудом державшейся на самом кончике макушки фуражке, из под которой торчал чуб, как у лихого казака. Все молодые женщины в округе были покорены его бравым видом, дерзновенным напором и удивительным пением под гитару. Прописывался он в части и военном городке несколько дней. Эта прописка привела к возникновению у него конфликта со сторожилами части на почве неподеленной в период длительных застолий женщины.

Орехов был представлен комбатом личному составу подразделения. На следующий день он прибыл на подъем в роту. Виктора в 6 часов 10 минут поразила картина сладкого безмятежного сна многих подчиненных, на ногах были только молодые солдаты. Дежурный по роте сержант тихим голосом, чтобы не разбудить старослужащих, доложил, что подразделение действует по установленному распорядку. Прозвучала громкая команда командира: "Рота подъем!" Тут же из угла казармы в сторону Виктора полетел табурет. Но и здесь не на того нарвались, пацаны! Табурет таким же образом совершил свое путешествие обратно, вызывая на своем пути испуганные вопли пострадавших сонных солдат.

Потом была долгая напряженная, другой раз полная трагизма, работа по наведению в роте уставного порядка: беседы с группами военнослужащих разных сроков призыва и отдельными солдатами, выявление зачинщиков беспорядков, беседы с ними, применение различных мер дисциплинарного порядка и не только. Постепенно, но очень медленно, положение начало выправляться.

Не сдавался только один старослужащий рядовой Урюмцев, прошедший через дисбат, и дослуживающий в части установленный законом срок. Он продолжал мутить воду в роте.

Вода и привела его в чувство. Небольшая речка Хохотуйка несет свои холодные и быстрые воды из далеких сопок в "хиляющий" в обширной долине со множеством рукавов медлительный и более теплый Хилок. Вода в Хохотуйке даже в самый жаркий месяц лета была ледяной. Возмутитель спокойствия был доставлен лично, разъяренными и решившими идти до конца, ротным и под стать ему ст. техником роты прапорщиком Поповым к протекавшей возле забора батальона речке. Урюмцев вначале держался уверено. Однако многократно насильственно на длительное время, погружаясь с головой в воду, и наглотавшись ее в изобилии и до посинения, он понял, что может просто захлебнуться и расстаться со своей жизнью. Ему пришлось подчиниться воле командиров.

Менее чем через полгода 3-я рота стала числиться в части на хорошем счету.

Но настало время осеннего увольнения. Бывший дисбатовец, получивший на руки все положенные уволенному военнослужащему документы и деньги, решил поквитаться с обидчиками, которые так низко "опустили его среди местных авторитетов".

Вынужден применить тюремную терминологию по той простой причине, что контингент солдат в дорожно-строительных частях был не самый выдающийся. Лучших новобранцев отбирали элитные части видов вооруженных сил. А нам доставалось то, что оставалось. В наши "стройные" ряды попадали молодые люди с отклонениями в физическом развитии и с нарушениями психики, состоящие до призыва в армию на учете в милиции, условно судимые, а также лица, с которых судимость была снята и др. Поэтому в солдатской среде действовали привнесенные извне неуставные хулиганские и уголовные взаимоотношения, дедовщина. С этим боролись различными путями (как видите не совсем законными) и с разным успехом, но самое главное состояло в хорошей организации производства, где военнослужащие полностью выкладывались, выполняя установленные им задания.

Урюмцев со своими дружками из поселка, оснастившись кольями и деревянными дубинками (были и обрезы), стали барражировать по улице, на которой находился длинный ДОС, в котором жили в основном молодые офицеры и прапорщики, в том числе и Орехов с Колей Поповым.

Однако наши ребята также подготовились к осаде, вооружившись охотничьими ружьями и лопатными черенками, и организовали постоянное дежурство. А самым весомым аргументом в этом противостоянии был огромный дог.

Не сумев толком воплотить в жизнь злостный замысел, истратив на собутыльников выданные в части деньги (а если деньги заканчиваются, то "друзья" моментально исчезают), Урюмцев вынужден был поселок покинуть.

О комбатах

- "Не человек местом красится, а место человеком"

Подполковник Простов Юрий Андреевич был ответственным офицером-руководителем, болеющим всем сердцем за вверенную ему часть и порученный участок производства. Он пользовался большим авторитетом, как у подчиненных, так и у старших начальников. Его природная доброта не знала границ и этим в своих не очень благовидных целях до поры - до времени пользовались некоторые подчиненные.

Служил у нас прапорщик, "служил" - одно название. За свои полгода службы в батальоне видел я его два раза. Первый раз, когда после почти трех месяцев самовольной отлучки, он появился в части вместе с женой. Был длинный разговор в кабинете командира батальона в присутствии замполита. Были даны обещания со стороны прапорщика и со стороны его жены, что такое больше не повториться. Жена слезно умоляла командира выдать зарплату, т.к. нечем кормить маленького ребенка. Добрая душа комбата взяла верх над его разумом. Комбат вызвал начфина и тот получил указание выдать деньги.

Неделю прапорщик ходил на службу исправно, потом опять исчез.

Через два месяца увидел я запоминающуюся картину. Машина командира едет по территории части вдоль насыпи строящейся дороги. Сверху, по деревянной лестнице, проложенной по откосу дороги, держась за поручни, вниз спускается к штабу взволновано-испуганный прапорщик.

"Товарищ подполковник, разрешите обратиться?!", - спрашивает разрешения самовольщик. Комбат разрешает и, прищурившись, ждет, что будет дальше. А дальше старая песня - простите меня "засранца", я больше не буду, дома шаром покати ... . И при этих словах прапорщик, как сноп, падает на откос песчаной насыпи от короткого прямого удара в лоб. Видимо не зря в части ходили слухи, что Простов Ю.А. в молодости добился звания мастера спорта (по боксу или по хоккею) и выступал за ЦСКА.

Добротой командира пользовались и некоторые его замы, не видевшие перспектив в дальнейшей службе, но числящиеся на своих должностях и получающих соответствующее денежное довольствие. Естественно выполняли они свои обязанности спустя рукава.

Особенно отличался этим майор Жеков, который жил в одном со мной доме и был переведен к нам с понижением с должности командира батальона в Байкальской бригаде. Его главной задачей на утреннем совещании было заполучить в свое распоряжение автомашину (как мы говорили - себе под "задницу") и рассекать на ней по объектам, вмешиваясь бестолково в отлаженный ритм производства, внося ненужную сумятицу и нервозность.

То он появлялся на выемке, где разработку грунта вели бульдозеристы 1-й роты - мастера своего дела. И там начинал руководить действиями одного бульдозериста, давая взмахами рук и свистом непонятные сигналы. Солдат, окончательно растерявшись от обилия противоречащих друг другу команд, делал противоположное, что от него требовал начальник. В итоге в бульдозер разъяренный майор метал булыжник, матерился и уезжал.

То майор Жеков приезжал на участок трассы, где под руководством геодезистов велось окончательное профилирование дорожного полотна автогрейдерами. Он останавливал работы, строил военнослужащих срочной службы и выдавал им сигареты, кому пачку, кому полпачки, а кому и несколько сигарет (в зависимости от того кто по его мнению как работал). При этом все это действо, похожее на фарс, сопровождалось со стороны 1-го заместителя комбата подзатыльниками, "поджопниками" или панибратскими похлопываниями. Выдаваемых по нормам табачного довольствия сигарет (десять штук в день) солдатам явно не хватало. И для того, чтобы "срочники" не стреляли у пассажиров проходящих пассажирских поездов курево, выбрасываемое сердобольными путешественниками из вагонов на ходу, подполковником Простовым было принято решение в качестве поощрения людям, работающим непосредственно на дороге, сигареты выделять сверх установленных норм.

Особенно повадился майор Жеков бывать у меня на укладке асфальта, где всегда перед самым обедом появлялся комбриг, совершая объезд объектов строящейся дороги. Показать свою активность и "гребануть очко" у старшего начальника майору было так приятно! Однажды он подложил мне "хорошую свинью", заставив солдат укатывать, параллельно с уплотнением асфальтобетонного покрытия, песчаные обочины. В результате один каток сполз с рыхлой обочины, чуть не перевернувшись, а у второго заклинила муфта ходового реверса. Майор, поняв, что может получить от комбрига "люлей", с места работ быстренько смылся. Пришлось "фитиль" от Ковшова В.Д. получать мне.

Однако на следующий день ретивого начальника в жесткой форме я послал "куда подальше" от места производства работ, за которое был в ответе.

Когда энергия у первого замкомбата вдруг куда-то исчезала, он запирался у себя в квартире и пьянствовал, распевая песни и лихо перебирая кнопки баяна.

Юрию Андреевичу Простову был присущ великолепный юмор, образность которого заставляла офицеров и прапорщиков более ответственно относиться к исполнению своих обязанностей. Особенно доставалось от него батальонным тыловикам.

Когда в столовой появлялся дефицит посуды, которая растаскивалась военнослужащими, он брал с собой несколько солдат и демонстративно собирал с ними по территории гарнизона миски, кружки и ложки.

Мог лично организовать сбор пищевых отходов нарядом по столовой и заставить свинарей навести порядок в свинарнике, вычистить и вымыть кормушки. А вечером на офицерском совещании перед предстоящим разносом с присущим только ему юмором рассказать всем о том, что он сделал для обиженных тыловиками животных и как он лично их кормил. По его словам свиньи, с умилением глядя на комбата, с аппетитом уплетали еду. По их глазам от благодарности к нему текли слезы и они говорили ему же человеческим голосом: "Большое спасибо, Юрий Андреевич!" Ну, а потом: "Как же Вам не стыдно?!" и традиционное: "Мать вашу, ... бога ...!!!"

Юрий Андреевич ранней весной и поздней осенью, когда мы были еще одеты в бушлаты и шинели, мог ходить в одной рубашке. Однако хоть он и был закаленным человеком, но сердце у него пошаливало. В 1978 году мы проводили его на заслуженный отдых. Уезжал наш "батя" со станции Бада со своей женой Людмилой Моисеевной и бульдогом, оставив в наших сердцах светлую память о себе.

- "Взялся за гуж, не говори, что не дюж"

После ухода Простова Ю.А. на пенсию, исполнять дела командира части, был назначен майор Таран, начальник штаба автобата в Баде, имевший военную специальность связиста.

Новый командир прибыл в часть зимой одетый в повседневную форму с иголочки. Отличная офицерская шинель из полковничьего сукна была опоясана новенькой генеральской портупеей. На его ногах поблескивали лаком хромовые сапоги на меху, на руках были одеты хорошие кожаные утепленные перчатки. Весь его внешний вид показывал нам, что в батальоне будет окончательно и бесповоротно покончено с разгильдяйством, все будут действовать только по уставу и закону.

Одним из первых под раздачу попал я, будучи дежурным по части. Мне было указано на мятую шинель и шапку, а также найденный командиром окурок на плацу. Сдача-приемка дежурства превратилась для меня и моего сменщика в настоящую многочасовую пытку. Сказывалась бессонная ночь, потраченная на проверку дежурной службы и многочисленных котельных, обеспечивающих теплом помещения военного городка и ДОСы. Котельные зимой необходимо было контролировать особенно тщательно, так как их тепло и узкое темное пространство за котлами привлекало неразборчивых (часто несовершеннолетних) девиц и агрессивных парней из поселка, а также самовольщиков из казарм. Туда местные часто приносили спиртное, употребление которого могло привести к остановке котлов или выходу их из строя (зимой этого допустить было нельзя!), дракам и изнасилованию малолеток. На такие проверки для пущей убедительности и надежности я (да и многие другие офицеры) брал с собой черенок от лопаты. Часто о предстоящих сабантуях мы узнавали через коммутатор части, который имел выход на телефонную сеть поселка. Поэтому какой ночью сон?

Кроме того, несколько часов перед самым подъемом вместо отдыха были безрезультатно израсходованы мной на борьбу с холодом в дежурном помещении. Сон на топчане никак не удавался. То горячая труба парового отопления обжигала грудь и живот, но тогда замерзала спина, то наоборот.

Мелочные придирки комбата после бессонной ночи внутри всего моего существа вызывали неведомые доселе возмущение и ярость.

А новая метла старалась мести по-новому. Учитывая, что квартира командира была в 24 км от части, он самовольно изменил распорядок дня. Подъем личного состава производился не в 6-00, а на час позже.

Вторая командирская инициатива больно ударила по офицерам и прапорщикам и связана была с сокращением длительности отпусков. Майор Таран, ссылаясь на регламентирующие документы, определил, что ежегодные отпуска состоят из основного (30 суток) и дополнительного (до 15 суток) отпуска, представляемого военнослужащему по усмотрению командира. В итоге отдельные офицеры и прапорщики уходили в отпуск кто на 30 суток, кто на 40.

Командиром велась работа по поощрению доносительства, противопоставлению одних военнослужащих другим. Позже я также был вызван к нему на беседу, где услышал хорошие слова в свой адрес. Одновременно мне было предложено выполнять команды комбата и игнорировать распоряжения моего непосредственного начальника. Поблагодарив командира за доверие, я попросил его не ставить меня в сложную ситуацию и попробовать решить этот вопрос в законном поле. В итоге зампотех батальона в сложный период окончания работ с группой личного состава был направлен в село Екатеринославка Амурской области для строительства военного городка под ожидаемую передислокацию части.

В зимний период техника и личный состав были перемещены в полевой лагерь, расположенный на опушке леса недалеко от населенного пункта Глинка, для оказания помощи соседнему дорожно-строительному батальону (командир майор Чижиков). Нашей части предстояло за семь-восемь месяцев выполнить полный цикл работ по строительству 4,5-километрового отрезка дороги.

Действия же ВРИД комбата в это ответственное время вызывало только недовольство в коллективе части. Майор Таран начал ощущать это недовольство и молчаливое игнорирование его не совсем продуманных и профессиональных распоряжений. Нет, прямого саботажа не было. Но каждое его решение подвергалось офицерами тщательному анализу и выполнялось зачастую иным, чем он указывал, способом.

Иногда его желания разобраться во всем самому были по-детски наивными. Однажды приехав в карьер, он решил научиться работать на тросовом экскаваторе Э-652. Командир 1-й роты капитан Паук А.С. объяснил ему основные приемы. Сложность управления данным экскаватором заключалась в четкой синхронности работы ног и рук машиниста, воздействующие одновременно на лебедки подъема стрелы и рукояти, их тормоза, а также механизм поворота платформы. Обучение закончилось быстро, запутав тросы и при этом, чуть не перевернув машину, комбат быстренько с карьера уехал. Мы же с Алексеем и экскаваторщиками промучились около трех часов, распутывая перехлестнувшиеся тросы.

А тут еще майор на утреннем разводе в присутствии всего личного состава батальона получил нелицеприятную "выволочку" от комбрига за самовольное изменение установленного и единого для всех частей бригады распорядка дня.

Все это подтолкнуло горе-командира к единственно правильному в данной ситуации решению - отказаться (пока не поздно) от занимаемой должности.

В последний день передачи своей должности замполиту части майору Лукашенко П.И., когда ими были подписаны все положенные в таких случаях документы, из полевого парка выполз последний долго ремонтирующийся там нами бульдозер и, чадя сизым дымом и как-то скособочившись, медленно, но уверено пополз в сторону строящейся дороги.

Глядя на эту картину, майор Таран, поджав губы, с грустью сказал: "Вот, Петр Иванович, какие дела, только поднял часть и вынужден уйти...".

- "При храбром командире и трус храбрый"

Лукашенко П.И. был ветераном части и прибыл с нею на строительство дороги в ЗабВО из Костромы.

Он, будучи политработником, не был специалистом в области дорожного строительства, но очень хорошо разбирался в психологии людей, был коммуникабельным и одновременно ответственным человеком. Накануне его назначения командиром части из Вооруженных Сил уволились два зама комбата, пришли новый начальник штаба и его заместитель.

Сделав ставку на молодых офицеров, всемерно поддерживая и поощряя их инициативу, он в короткий период сумел сплотить и нацелить коллектив части на выполнение поставленной задачи. С Петром Ивановичем работалось легко и весело. Он умел и пошутить, а когда требовала обстановка и жестко спросить с подчиненного не унижая его человеческого достоинства.

Иногда летними вечерами мы, кроме офицеров и прапорщиков дежурной службы и ночной смены, собирались на берегу Хилка и там, в тесном дружном кругу, под водочку и ушицу, приготовленную из пойманной продовольственниками рыбы и прихваченных с собой кур, обсуждали свои бытовые и служебные дела, рассказывали истории и анекдоты, пели песни. И не было в этот момент среди нас ни подчиненных, ни командиров. Точно также на утренней пятиминутке в штабном вагончике мы быстро забывали о том, что было вчера вечером. Да и Петр Иванович своим видом и намерено подчеркнутым серьезным отношением к своим вчерашним любимчикам этому способствовал.

Командирам рот и мне, как исполняющему обязанности зампотеха батальона, комбатом было обещано, что если сумеем с опережением графика дойти до конечной отметки, установленной у населенного пункта Глинка, обозначавшей крайнюю точку всего бригадного участка дороги, то получим либо досрочные звания, либо назначения на вышестоящие должности.

Мы это сделали! А вот обещанного в связи с плановой передислокацией бригады в Амурскую область, а затем срочной отправкой в Афганистан или по каким-то другим причинам (кто знает?), за исключением Алексея Паука, получить не смогли. Но тот период особо слаженной работы всего коллектива части забыть нельзя. Как не забываются танцы на открытой веранде на станции Харчетой и стакан прохладного полусухого болгарского вина Хемус, выпитый в жаркий июльский день с комбатом у, случайно сделавшимся по нашей воле придорожным, забайкальского куста.

Пожары или "от вора остатки бывают, а от огня - одно пепелище.

Пожары были бичом дорожно-строительных частей. Вечная спешка, кочевая жизнь, неустроенность службы и быта военнослужащих и их семей этому в немалой степени способствовали.

В батальоне за год до моего прибытия в Забайкалье сгорел пункт технического обслуживания и ремонта машин (ПТОР). Спасая технику из горящего сборно-щитового сооружения, погибли сержант и два солдата, оказавшиеся под завалившимся горящим строением.

Их обгоревшие тела для проведения судебно-медицинской экспертизы поместили в помещение временного содержания задержанных военнослужащих, допускавших грубое нарушение воинской дисциплины. Под это изолированное помещение был использован обыкновенный строительный вагончик с обшитой листовым железом дверью и закрытыми металлическими решетками окнами.

В поселке после пожара были выловлены самовольщики в пьяном и довольно буйном виде. Их изолировали для быстрейшего протрезвления в холодную задержку, затолкав во вторую свободную ее половину. Самовольщики требовали их освободить или хотя бы дать закурить. Поиски курева и привели нарушителей дисциплины в другую половину вагончика, где лежали тела погибших ребят. Пьяные солдаты стали в темноте тормошить мертвых и просить дать им закурить. Осознав кто перед ними находится, самовольщики моментально протрезвели, стали умолять немедленно их выпустить и дали самостоятельно обещание больше никогда к спиртному не притрагиваться.

На участке строительства нашего батальона был уникальный объект - по проектной документации 37 выемка. Уникальность ее состояла в том, что в практически вертикальной стороне сопки необходимо было прогрызть коридор для прокладки полотна дороги. Сопка внутри же представляла собой в основном каменный монолит. Использование взрывных работ ограничивалось только их локальным применением из-за близости железнодорожной магистрали.

В связи с большим объемом работ на выемке была сосредоточена мощная дорожно-строительная и буровая техника. Построен полевой лагерь. Производство работ велось днем и ночью при свете прожекторов.

Был воскресный день. Раскрутив с утра производство на выемке, ротные офицеры постепенно покидали объект для небольшого отдыха и традиционного мытья в бане с обязательным приемом разгрузочных ста грамм. Ответственным за производство работ командованием был оставлен я, а прапорщик Коробов заступил дежурным по полевому лагерю.

Стоял жаркий забайкальский июль. Тайга под обжигающими лучами солнца высохла до треска. В нашей округе то там, то здесь пылали леса. Стал огонь подбираться и к нашей сопке. Ощущения были не из самых приятных и даже пугающими. На голом месте произвольно появлялись очаги самовозгорания. А это было время напряженных отношений с Китаем. Думалось и представлялось всякое.

Оставшись из командования на выемке последними, замполит и начальник штаба батальона, подгоняемые желанием быстрее оказаться в кругу своих семей, смущенно потоптавшись возле нас с Димой Коробовым, сказали: "Ну, что? Думаем, справитесь!" и уехали.

А пламя, неожиданно появившееся со стороны распадка и подгоняемое легким, неизвестно откуда взявшимся к вечеру ветерком, все ближе и ближе приближалось снизу к полевому лагерю.

Наступил критический момент. Потушить вручную все усиливающийся пожар мы уже не могли. Спасти нас могла только техника. По крутому склону сопки шла узкая, более-менее пологая полка. Большой бульдозер мог с нее свалиться в пропасть. Принимаем решение и пускаем по этой полке бульдозер на шасси трактора ДТ-75. Действиями бульдозериста умело руководит Дима. Маневрируя между деревьями, солдаты расчистили полосу, свободную от горючего материала.

Вечером, умаявшись за целый день, сидим на бревне возле полевого лагеря, курим, смотрим в распадок на дымящиеся головешки деревьев и Дима вдруг говорит: "Вот так и в войну поставят командиры нам задачу и бросят на произвол судьбы. А если что не так, строго спросят и на командирском уровне, и по партийной линии!"

Розов Володя, командир 2-й роты, с женой Надей возвращаются из отпуска из подмосковного города Балашиха. В Иркутске на железнодорожном вокзале они случайно встречаются с семьей офицера из батальона капитана Калиткина, находящегося вместе с нашей частью в одном гарнизоне. Ребята катят на запад в отпуск. Слова за слово: - Ну как отдохнули? - Хорошо, а что у нас нового в Хохотуе? - Да все нормально, только перед самым нашим отъездом сгорел один из верхних ДОСов! - А какой?! - Да точно не знаем, но по-моему не ваш!

Легкое волнение охватило Розовых. Хоть и не разжились они особо ценными вещами, но кое-какое барахлишко все-таки имелось. Предчувствие их не обмануло. Сгорел именно их дом. Переночевав ночь у приютивших их друзей, на следующий день Володя с женой были на пепелище. В их обгоревшей квартире частично сохранился только сервант, прислонившийся к не полностью сгоревшей стене. В этом серванте в фужере Надя хранила их с мужем золотые обручальные кольца и свои немногочисленные золотые украшения. Отодвинув обугленный сервант Володя нашел застывший расплав стекла в котором видны были вкрапления желтого металла. Сарафанное радио быстро разнесло эту весть по гарнизону. На следующий день Розов обнаружил, что чьи-то руки тщательно перетряхнули несгоревшие полностью остатки строительных конструкций, мебели, черепков посуды, бытовых приборов и пепла в поисках драгоценностей на месте нахождения их квартиры.

На склоне пологой сопки возле поселка Харчетой располагался наш полевой лагерь. На самом верху находилась дизельная электростанция, а рядом с нею строительный вагон на салазках, в котором размещалась офицерская столовая. Ниже по склону с одной стороны были установлены вагончики, в которых жили офицеры и прапорщики, еще ниже вагон, в котором был кабинет командира, где он проводил совещания и планерки. Напротив, через плац, заметно выделялся вагон начальника штаба и заместителя комбата по снабжению с видным издалека красным пожарным щитом. Там же располагались палатки личного состава и солдатская столовая.

Еще ниже через дорогу был устроен полевой парк с контрольно-техническим пунктом (КТП), передвижной ремонтной мастерской и стоянками для дорожно-строительной техники и автотранспорта.

Командиру батальона Лукашенко П.И. за досрочную сдачу нашего участка дороги в качестве поощрения был выделен по фондам автомобиль ВАЗ-21011 и он в срочном порядке, с разрешения Врио комбрига полковника Вдовиченко Е.А., в четверг выехал в далекую Читу за покупкой машины в окружном военторге.

Так получилось, что заместителей командира части на месте не было. Я же около года исполнял обязанности заместителя командира батальона по технической части, т.к. моего непосредственного начальника командировали с группой военнослужащих для обустройства военного городка на новом месте строительства дороги в Амурской области.

Петр Иванович, радостно-возбужденный, своим решением назначил меня исполнять обязанности комбата. На мои возражения и сомнения - справлюсь ли? - заявил: Ни хрена с тобой за три дня не случится! Справишься.

И вот Я-я-я - Командир части! Ну, мужики держитесь!

Вечером дежурным по полевому лагерю заступал ст. лейтенант Орехов. Лично я провел инструктаж суточного наряда, предупредил дежурную смену строго и точно соблюдать требования устава.

После неспешной и степенной (как подобает командиру отдельной части) беседы за ужином в офицерской столовой со своими сослуживцами, построения и инструктажа ночной смены, сам лично проконтролировал проведение вечерней поверки. С чувством исполненного долга направился к себе в парк, где в технической части было устроено мое спальное место.

Утром, умывшись и побрившись, в наутюженных брюках и надраенных до блеска сапогах медленно, заложив за спину руки, поднимаюсь по склону сопки в наш жилой городок. Отмечаю, что личный состав выдвигается строем на завтрак. На плацу наведен должный порядок: все кругом подметено и даже посыпано желтым песком. Дежурная смена укомплектовывает пожарный щит. Молодец Орехов! Никакого землячества и панибратства. Знает службу! Надо объявить ему своей власть благодарность.

Зашел в вагончик, "шуганул" офицеров и прапорщиков, не имеющих подчиненного личного состава. Вечно "дрыхнут"! Видимо допоздна писали "пулю".

Что-то разыгрался аппетит, пора позавтракать. Направляюсь к офицерской столовой. Что такое?! Где столовая?! Кругом только желтый-желтый песок. О-ре-хов!!!

Дежурный по полевому лагерю уверенной, слегка спешащей, но не роняющей собственного достоинства, походкой приближается ко мне и переходит на строевой шаг:

- Тов. старший лейтенант, во время моего дежурства происшествий не случилось, за исключением в результате короткого замыкания сгорел вагон-столовая! Пострадавших нет!

- Витя! Сука, ну разве так можно? Что я буду через час докладывать полковнику Вдовиченко на селекторном совещании? Как это произошло?

- Повара поставили греть воду для мытья посуды на электрическую плиту, а сами ушли в свою палатку. Вода закипела и пролилась на плиту, а дальше КЗ и столовой нет.

Через час, выслушав по телефону доклады нескольких командиров частей временно исполняющему обязанности командира бригады, очередь дошла и до меня:

- 12631, докладывайте!

- Тов. полковник! Происшествий не случилось, за исключением ...

- Собака Жучка у Вас сдохла!! Мать Вашу, крест ... ...!!!

И чуть позже слегка успокоившись: А с людьми что?? Ну ладно уберите там, чтобы видно не было. Убрали? И песком посыпали? Скорые какие!! Кто там у нас еще не докладывал?

Петр Иванович в воскресенье пригнал из Читы новенькие сверкающие красной краской, как пожарный автомобиль, Жигули. На радостях "взбучку" от комбата мы с Виктором не получили.

Жена Лукашенко П.И Марина с дочерью на фоне новенькой машины, п. Хохотуй, 1978 г.

А через неделю озадаченные командиром части с замполитом 3-ей роты Сашей Витченко мы выехали на машине на бригадный КМТС. Я за запчастями, а он за листовым железом и уголком для комбатовского гаража. Да так неожиданно случилось, что в этот же день для фотографирования на партийные документы в Петровск-Забайкальский направлены были замполитом батальона секретарь комсомольской организации лейтенант Коновалов Александр и командир 3-ей роты ст. лейтенант Орехов Виктор. Выехали они в город на пригородном поезде до станции Декабристы, где в Соцгороде (жилой городок металлургов) было хорошее фотоателье. Накануне мы вчетвером сговорились встретиться после их фотографирования в кафе возле городского музея княгини Муравьевой.

Не было еще одиннадцати часов дня, как мы появились на пороге питейного заведения. В кафе подача посетителям до 11-00 спиртных напитков была в то время строго запрещена. Подмигнув заговорчески официантке, мы заказали ей четыре чая и легкую закуску. Через пять минут на нашем столе стояли стаканы в подстаканниках с чайными ложками, в которых был налит портвейн. Повторного заказа официантке не пришлось долго ждать. Взбодренные двумя стаканами вина мы, как молодые жеребцы, застучали копытами, шальные мысли запульсировали в наших головах. Была придумана легенда, что у Саши Коновалова сегодня день рождения и мы приглашаем работников кафе отметить его вместе с именинником. Нами было забронирован самый лучший столик, обговорено меню и назначено время "Ч". Решено было, что все расходы оплачу я, т.к. у меня была пачка новых купюр достоинством в 1 рубль, а затем ребята возместят мне каждый свою долю.

Нам с Витченко сопутствовала удача, были оперативно получены листовой металл, уголок и запасные части. В условленное время, гремя металлом и высекая из асфальта, свешивающимся из кузова уголком, искры, мы подъехали к кафе. Наш столик был уже накрыт. За ним важно в торце стола восседал "именинник" одетый в хороший костюм-тройку. Рядом расположился Виктор и празднично наряженные женщины, которые пришли на мероприятие не с пустыми руками, а с подарками.

Вечер удался на славу! Коновалов в роли именинника был великолепен. Он степенно благодарил тостующих за хорошие слова в свой адрес, благосклонно принимал подарки. Незаметно пролетело время и вся теплая компания, прихватив с собой ящик вина и закуску, переместилась в дом заведующей кафе. Я вынужден был поздно ночью, как самый трезвый, отвезти официантку на машине домой, которая жила далеко от кафе возле железнодорожного вокзала и была в натянутых отношениях с заведующей. Дважды подняв грохотом металла на ноги всех собак Петровска-Забайкальского, я выполнил возложенную на себя самим задачу и вернулся обратно, застав спящей почти полностью всю компанию. Дом дрожал от мощного храпа, расположившихся в беспорядке в разных комнатах людей. Не спал только один "именинник", он стоял на коленях у широкой хозяйской кровати в одних трусах и тормошил своего товарища, выписывающего дыханием рулады на разные лады. Громкий его шепот был слышен всему дому: "Ради нашей дружбы с тобой отдай мне Людку", а в ответ, наконец, раздалось такое долгожданное: "Забирай!"

Рано утром слегка поправив здоровье и перекусив остатками провизии от праздничного стола мы, забрав назло "имениннику" подарки, стали собираться в путь. Нужно было успеть Орехову и Витченко на политзанятия. Саня Коновалов решил у Людки (заведующей кафе) задержаться до обеда, уж очень они друг другу понравились. Когда мы уже сидели в кабине машины, Коновалов взмолился: - Ребята, а как же без денег я доберусь в часть? На что Орехов сказал: - Леха, дай ему рубль с него хватит! Я передал Виктору новенькую хрустящую купюру и тот ее, скомкав, бросил под ноги опешившего Александра. ЗиЛ медленно тронулся с места.

А теперь представьте ночь не спавшего секретаря комсомольской организации части в костюме-тройке на вокзале станции Петровский завод просовывающего свое интеллигентное бритое слегка бледное лицо в очках в узкое окошечко кассы: - Скажите, пожалуйста, за рубль в сторону Хилка куда можно доехать? Ответ: - До Черного озера. - Тогда мне, пожалуйста, один билет до Черного озера!

Через месяц комбатовская машина стояла в большом просторном металлическом гараже, основой которому служили стальные полозья сгоревшего вагона-столовой. На "замочке" машины и гаража Петр Иванович, слегка захмелев, похвалил нас с Ореховым за содеянное в его отсутствии: - Знал кого на хозяйстве оставлять!

В этом добротном укрытии машина перекочевала сначала в Екатеринославку Амурской области, а потом и на Украину.

В результате отъезда к новому месту службы в ДВО значительной части офицеров, прапорщиков и их семей верхние ДОСы в Хохотуе были полностью освобождены и заколочены. Прапорщик Коробов со своей семьей перебрался, в находящийся по соседству с нами, ДОС, где были квартиры комбата и его заместителей. Условия проживания в нем были значительно лучше, чем в нашем. Одни ванные и туалетные комнаты чего стоили! Учитывая, что на новом месте таких условий нет, командир батальона на время оставил свою семью (жену и дочь) с нами в Хохотуе.

Был один из выходных дней накануне Нового года. Некоторые, наиболее хозяйственные, уже нарядили в своих квартирах елки. Мы с сыном сходили в баню, хорошо пообедали и меня потянуло на сон. Прилег на диван у телевизора и уснул.

И снится мне какой-то хороший сон. Лето, зелень, светит ласковое солнышко и вокруг плавно кружат, порхают красивые голуби. Играет спокойная музыка и сквозь эту музыку диссонансом прорывается какой-то плач и причитания, ощущается непонятное, беспокоящее меня, движение. Я же никак проснуться не могу.

Растормошили меня. На кухне стоят возбужденные женщины, все в слезах. В обстановку врубился быстро - горит командирский ДОС!

Подбежал к дому. Крыша вся в дыму, пламени не видно. Кругом все в панике и растерянности. Некоторые выносят из дому вещи. На улице же под 40 градусов мороза.

В причинах пожара, перебросившись с мужиками несколькими фразами, также разобрались быстро. К молодому лейтенанту Зайцеву накануне приехала жена из Москвы. И хотя водяное отопление в доме работало, решили они еще протопить и печку, да переусердствовали. В месте разделки проема в потолке для трубы печного отопления загорелись опилки утепления.

Лейтенанта, который был в одном спортивном костюме, "шуганул" в поселок за пожарной машиной. Немногочисленным солдатам, оставленным в части для обслуживания казарменного фонда и ДОСов , а также женщинам дал команду собрать ведра и таскать воду из проруби рядом протекающей речки Хохотуйки. Сам побежал домой за топором. В общем коридоре горящего дома перерубил питающий электроэнергией провод. В результате короткого замыкания образовалась небольшая слепящая шаровая молния.

Выстроили людей цепочкой и те, передавая друг другу ведра, стали заливать водой через лестницу и чердачный проем очаг возгорания. Нам повезло, что место пожара хорошо освещалось прожектором и при его свете было видно все вокруг.

А тут подоспела и поселковая пожарная машина, при помощи которой сделали "контрольный" пролив чердачного перекрытия. Зайцев в спортивном костюме даже не простыл.

Вместо благодарности за оперативное тушения пожара и спасение государственного и частного имущества я получил от командира части нагоняй за то, что не организовал эвакуацию вещей его семьи. Моя вина была усугублена тем обстоятельством, что вытащенные в панике его женой ковры из квартиры в небольшую лощину возле дома под шумок были украдены местными жителями.

"Бог создал Сочи, а черт - Магочи", а какой-то "й.х" нас отправил в Хохотуй".

Служба наша в Забайкалье была сложной и тяжелой. Оторванные от цивилизации, находящиеся на значительном удалении от развитых регионов страны, в жутких жилищных условиях, не всегда обеспеченные в полной мере необходимыми материально-техническими ресурсами, техникой и средствами ее ремонта и обслуживания, военнослужащие дорожно-строительных частей 159 ОДСБр, не считаясь со своим личным временем, показывая примеры трудового героизма, проявляя смекалку и изворотливость в хорошем смысле этого слова, выполняли возложенную на бригаду непосильную задачу строительства в сжатые сроки рокадной дороги. Многие из нас оставили в Забайкалье часть своей молодости и здоровья. Многих ветеранов дорожного строительства уже нет среди нас. Но памятник себе они воздвигли рукотворный еще при жизни. Он виден даже из космоса.

Белая полоса - дорога с петлей серпантина в районе 37 выемки, местное название "Тещин язык", ниже ж/д магистраль с черной полосой поезда слева, широкая темная полоса - р. Хилок

Это сейчас в красивом офисе или ухоженной теплой городской квартире воспоминания тех далеких дней кажутся нам такими светлыми, наполненными разноцветными красками и романтичными. Но может быть это и хорошо?

Знаете, как у Высоцкого: С меня при цифре 37 в момент слетает хмель. Вот и опять - как холодом подуло. На этой цифре Пушкин подгадал себе дуэль. И Маяковский лег виском на дуло...

И меня, и моих товарищей при упоминании этой цифры пробирает легкая дрожь. Только нам известно, сколько сил и времени мы отдали, чтобы разработать более 1200 тыс. м3 его скального грунта в стесненных условиях из-за находящейся вблизи, у подножия сопки, Транссибирской железнодорожной магистрали.

После завершения строительства дороги 37 выемка приобрела, наконец, законченный вид. Самое удивительное состояло в том, что у большого валуна, который лежал возле километрового знака открылся родничок с кристально чистой водой. Каменная глыба была окрашена нами по собственной инициативе в белый цвет и названа в честь комбата "Камнем Простова".

Комментарии: 2, последний от 12/11/2013. © Copyright Чаботько Алексей Анатольевич (pet-plast@bk.ru) Размещен: 06/11/2013, изменен: 14/01/2024. 72k. Статистика. Сборник рассказов: Мемуары Иллюстрации: 15 штук. Годы событий: 1977-80	Оценка: *7.004** Ваша оценка:

Чаботько Алексей Анатольевич Дорожная рапсодия. Часть 2. Зк 2

Чаботько Алексей Анатольевич
Дорожная рапсодия. Часть 2. Зк 2