ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чеботарёв Сергей Иванович
Мысли вслух

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  Мысли вслух.
  
  1. Коротко о районе расположения полка.
  
  Этот рассказ я хотел бы посвятить своим наблюдениям и впечатлениям об условиях жизни афганского народа и военнослужащих советских войск в Афганистане. Даже не всего Афганистана, а так называемой северной зоны этого государства. Не стану отрицать, а вернее, уверен в том, что на западе государства можно было наблюдать картины, отличающиеся от тех, что я предлагаю вашему вниманию. В южных районах, вполне возможно, население жило по совершенно другим традициям. Каждая часть этой страны имела свои особенности, свойственные обычаям, месту жительства, природе и так далее. Поэтому, воспринимайте мой рассказ таким, каким он мной запланирован, и попробуйте взглянуть на изложенное мною моими глазами. Итак, в путь!
  Место дислокации управления, нашего 3-го горнострелкового батальона и подразделений обеспечения 122 мотострелкового полка 201 мотострелковой дивизии с момента ввода и до конца 1981 года было, наверное, самым удобным из всех воинских частей дислоцировавшихся на территории Афганистана. Судите сами. Трасса Термез-Кабул. Развилка дороги из Кабула на Хайтатон и Мазари-Шариф. В 500 метрах от этой развилки и находился наш полк. До границы с Союзом около 50 километров. До Мазари-Шариф - 29 километров. И хотя до Ташкургана было 18 километров, наш полк называли именно Ташкурганским (почти как в царской армии все полки имели почётное наименование от названия какого-нибудь населённого пункта). Пункт постоянной дислокации располагался на равнине. На север, в сторону Союза, простиралась равнина, возле речки переходящая в болота, густо заросшие кустарником, деревьями и другой всевозможной растительностью. В тех районах наши вертолётчики охотились на диких кабанов, которых было довольно много (мусульмане "чушку" не ели, и спросом это животное у них не пользовалось). На запад, в сторону Мазари-Шариф равнина перемежевывалась небольшими холмами, возвышавшимися метров на 20-50. На восток, до самого Ташкургана - равнина, хотя сразу на восточной окраине этого кишлака начинались горы, а вернее, за Ташкурганом дорога входила в ущелье. На юге от расположения полка, километрах в 5-ти начинались горы, высота которых постепенно достигала 2500 метров и более. В этих горах обитали свободолюбивые пуштунские племена, которые при мне, как это ни прискорбно говорить, несколько раз давали внушительную "трёпку" нашим войскам. В общем и целом, место расположения полка было бы совершенно идеальное, если бы где-нибудь поблизости находился источник питьевой воды. Однако, питьевую воду приходилось возить или из Мазари-Шариф, или из источника, находившегося в 30 километрах от нас, за Ташкурганом.
  Населённый пункт Ташкурган, давший название нашему полку, представлял собой большей кишлак, расположенный возле гор. Кабульская трасса проходила по южной окраине кишлака. За дорогой, на противоположной от кишлака стороне, сохранились развалины старинных культовых мусульманских строений, сложенных из саманного кирпича. Удивительнее всего, что в самом кишлаке вдоль дороги не было ни одного дукана, ни одной торговой точки. А ведь, если судить по домам, крыши которых чаще всего были крытые оцинкованным железом, высоким дувалам, добротным воротам, жители кишлака давно перешли из категории бедняков в более высокий статус, и чаше всего относились к категории зажиточных. Площадь данный кишлак занимал где-то около квадратного километра. Учитывая, что дома были в основном одноэтажные, реже - двухэтажные, всего там могло проживать от 200 до 300 семей. На восточной окраине Ташкургана располагалась старинная крепость, сохранившаяся до нашего времени в довольно "воинственном" виде. В конце 1981 года (точно сказать когда, я затрудняюсь) в этой крепости разместился отдельный пограничный батальон КГБ СССР. Вообще-то, чем занимались пограничники в 50 километрах от границы, для нас оставалось загадкой и пищей для обсуждения. Знаю только, что по разведывательным сведениям данного батальона в середине апреля 1982 года наш батальон проводил операцию в Ташкургане. Операцию успешную, хорошо спланированную и реализованную в полном объёме. Действия этого пограничного батальона у меня в памяти оставили самые лучшие воспоминания. Чем ещё мне запомнился Ташкурган, через который мне пришлось ездить десятки раз, так это плодовыми деревьями, растущими прямо вдоль дороги. Гранатовые, шелковичные и другие "вкусные" растения находились в полном распоряжении всех проезжающих в направлении Кабула или Термеза. Возле трассы, входящей в узкое ущелье, протекала небольшая горная речушка. Кстати, через Ташкурган проходила дорога, соединяющая трассу Термез-Кабул с Кундузом. Причём, дорога довольно неплохая. В общем и целом, если судить по нашим меркам, кишлак находился на узле оживлённых дорог, и, вполне естественно, процветал уже только благодаря своему положению.
  Город Мазари-Шариф. Довольно большой город по меркам Афганистана. Могу предположить, что в городе проживало несколько десятков тысяч человек. Запомнилось, что на въезде в город располагалась триумфальная арка, построенная, кем и в честь чего, не знаю. Скорее всего, эта арка символизировала неизвестный мне мусульманский ритуал. В общем, не стану гадать. На окраинах города дома преобладали одно- и двухэтажные. Ближе к центру уже можно было увидеть и трёхэтажные, постройкой напоминающие наши дома времён начала прошлого века. Цивилизация этого города коснулась только "краешком своего крыла". Здесь даже имелись какие-то средне-специальные учебные заведения, типа техникума и училищ. В городе можно было увидеть молодых девушек и женщин, ходивших без паранджи, в национальной одежде, с некоторыми отголосками европейского стиля. Где-то на западной окраине города располагались какие-то промышленные объекты, на которых работали советские специалисты. В самих Мазарях имелся отдельный городок для этих специалистов, который называли Департаментом. Охраняла советских специалистов 9-я мотострелковая рота нашего батальона, которую "с кровью" оторвали у командира батальона. Ротой командовал капитан Скибинский Александр Александрович, с которым мы прибыли в Афганистан одновременно, и даже на одном и том же самолёте. Трудно понять, кому пришло на ум, забрать в рейдовом батальоне целую роту, 100 человек, БТРы. Ну, да бог с ними. На операциях мы справлялись и без этой роты. Только в сентябре 1982 года, когда батальон перевели из категории рейдовых в охранные, 9-я рота влилась в состав родного батальона. Жилось этой роте, наверное, лучше всех в нашем полку. Условия для жизни были близкие к идеальным. Питание в столовой Департамента, рядом крупный город с полным набором торговых точек. И что немаловажно, советские специалисты в Афганистане получали местную валюту - афгани. В Союзе с этой денежной единицей делать нечего. Вот и меняли они "афошки" на "чеки" у наших военных по соотношению: за 1 "чек" - 15 афгани. Быстрее всего это можно сделать у тех, кто тебя охраняет. Вот и получается обоюдная выгода. В города располагался базар, рынок, а в общем-то, торговый центр. Море магазинов, в которых торговали всем, чем только можно торговать. Специализированных магазинов было немного. В основном это такие, где продавали изделия из кожи и меха, посудные магазины и магазины с радиотехникой. Однако, 90% магазинов из товаров имели всё, начиная от сигарет, зажигалок, сувениров, продуктов и кончая джинсами, одеждой, радиоаппаратурой. В общем, супермаркет в миниатюре. Были даже в городе два магазине, своими названиями на русском языке, нацеленными на советских граждан: дуканы "Весна" и "Мечта". На любом перекрёстке, в любой подворотне можно было найти мангал, на котором тебе за 5-10 минут приготовят шашлык в ароматной булке, продадут "Фанту" или "Колу". Голодным, если у тебя есть деньги, ты не останешься. Основная особенность местных "торгашей" - тебя зазывают, предлагают товар, расхваливают качество. И никогда ты не услышишь, такую привычную в наших магазинах фразу: "Не нравится - можешь идти в другой магазин!" Наоборот, хозяева дукана стремятся любыми методами "всучить" тебе именно свой товар. Эту особенность торговли в Афганистане наши военные "уловили" очень быстро, и научились использовать в своих целях. За покупками в дуканы собиралась, как правило, группа в составе 4-5 человек. Во-первых, безопаснее было ходить именно таким количеством, во-вторых, группа разбивалась на две подгруппы: в первой 2-3 человека, самые языкастые, но не имеющие цели что-либо купить, а во второй - конкретные покупатели. Первая группа заходила в дукан и начинала рассматривать и прицениваться к вещам, нужного ассортимента, изображая из себя потенциальных покупателей. Естественно, возникал торг и оживлённый диалог. Основной целью было сбить цену до нужных пределов. Самым верным аргументом была фраза: "Только что в соседнем дукане у Махмуда за такую же вещь с нас просили в полтора раза меньше! А ты требуешь гораздо большую, завышенную цену! Больше к тебе мы не придём и своим друзьям скажем, чтобы у тебя ничего не покупали!". Как правило, эта фраза имела неизменный успех. Цена на товар падала, и вторая подгруппа, ожидающая своей очереди, брала всё необходимое по умеренной цене. А за то, что первая подгруппа привела покупателей, хозяин давал им "бакшиш" в виде зажигалок, очков, всевозможных сувениров. В результате такого похода все оставались довольными. Самое интересное, что товар можно было купить не только за афгани, но за чеки и советские рубли. Как-то на операции нам в руки попались царские деньги "Катьки", образца 1910 года, достоинством по 100 рублей. Причём, пачка солидная, где-то штук 30-40. Естественно, ценность эти деньги представляли только с исторической точки зрения. Некоторые в нашем батальоне умудрились приобрести в дуканах товар за эти деньги, выдавая их за советские. Не хочу врать, но пока торговцы разобрались, что это за деньги, определённая часть купюр была обменяна на джинсы, дублёнки и даже японские магнитофоны. Не укоряйте меня за то, что я привёл этот пример явного обмана "честных тружеников торговли". Кому приходилось сталкиваться с восточными продавцами, знают, что в накладе они никогда не остаются, а цены у каждого зависят не от того, за какую цену он приобрёл товар, а от того, какую прибыль он стремится получить. Есть у него капитал, он может немного подождать и не уменьшать цену. Поджимает его время - может уступить в цене.
  Перейду к жемчужине города Мазари-Шариф - "Голубой мечети". Это грандиозное сооружение культового назначения находится в центре города. По слухам, мечеть является второй по красоте и значимости в мусульманском мире, после мечети в Мекки. Стоит один раз увидеть это красивейшее строение, и не забудешь его всю жизнь. Представьте себе, стоящее на большоё площадке, размеров около 3 гектаров, здание, высотой более 20 метров, причудливой, неправильной геометрической формы, с двумя куполами, увенчанными шишковидными наболдашниками. Вокруг куполов располагаются где-то с десяток минаретов, причём высота их разная, но даже самый высокий из них находится только чуть выше куполов. Именно с этого, самого высокого минарета мулла призывает правоверных приступить к совершению молитвы Аллаху. В небольших мечетях мулла взывает к мусульманам своим голосом, используя силу только своих голосовых связок. В "Голубой мечети" использовались достижения современной радиотехники, поэтому "бедному служителю культа" не приходилось надрываться. Его голос многократно усиливался динамиками, а учитывая, что микрофон в руках он не держал, не удивлюсь, если все его крики были записаны на магнитофон, и для призыва на молитву с высоты минарета мулла только делал "упражнения утренней гимнастики", иначе говоря, все те телодвижения, которые присущи данному моменту. Все наружные стены покрыты голубой керамической плиткой в виде рисунка разных оттенков. В связи с этой внешней облицовкой мечеть и получила название "Голубой", а не по тому, что её посещают... Такая же плитка, только белого цвета, создаёт надпись на фасаде арабской вязью. К центральному входу в мечеть через всю площадь ведут две дорожки, шириной около 10 метров каждая, выложенные плитами, которые упираются в площадку перед мечетью, выложенную мраморными плитами и отгороженную резным заборчиком, высотой около метра. Дальше можно пройти только оставив обувь за заборчиком. Причём это делается в любую погоду, независимо от того, снег на дворе, дождь ли идёт, или плиты раскалены солнцем. Правда, к чести местных "мечетеслужителей" сказать, мраморная площадка перед мечетью всегда очищена от пыли, грязи, снега. За этим следят специальные люди, которые как муравьи, со швабрами шныряют по мрамору. С обеих сторон каждой дорожки, метров через 5, установлены простенькие скамейки, чтобы правоверные могли присесть и отдохнуть. Между дорожками разбиты ухоженные цветники, стоят столбы с фонарями. В ночное время вся площадь освещена, а сама мечеть подсвечивается цветными фонарями и прожекторами. Когда из торговых и жилых кварталов выходишь к мечети, кажется, что из трущоб попал во дворец. Всё здесь сделано так, чтобы впечатление было максимальным. Я не поэт и не писатель. Описать своими словами так, чтобы все поняли эту красоту, не смогу. Не поймите, что я приверженец культовых сооружений, тем более, исламских. Но что красиво, то красиво. Думаю, что в Интернете можно найти фотографии "Голубой мечети" и убедиться в достоверности моих слов. Да и описание, сделанное профессионалами, только подтвердит достоверность моих слов. В связи с этой мечетью в нашем полку бытовала одна легенда, которую я вам хочу поведать. В самом начале своего пребывания в Афганистане наш полк несколько раз подвергался обстрелу со стороны басмачей. Естественно, это создавало определённые трудности в организации охранения. Хотя, охранение вокруг полка стояло в постоянной боевой готовности, но сами обстрелы заставляли высылать резервные подразделения для отражения нападения, вынуждали всех находиться в повышенном напряжении. Первый командир нашего полка полковник Изварин направил через старейшин "духам" письмо-ультиматум примерно такого смысла: "Если и в дальнейшем расположение полка будет подвергаться обстрелам и нападениям, направлю в Мазари-Шариф сапёров с взрывчаткой и превращу вашу "Голубую мечеть" в развалины!". Не буду заявлять с полной ответственностью, исполнил бы командир полка эту свою угрозу, или она "повисла бы в воздухе", но обстрелы полка прекратились, и за полтора года моей жизни на месте ППД полка, только один раз, в новогоднюю ночь, пули летали над домиками. Да и то под сомнением, было ли это нападение "братков", или кто-то из своих, спьяну, палил из автомата. Но легенда осталась, и, возможно, те, кто служил в 122 мотострелковом полку после меня, эту легенду слышали.
  Теперь немного об ещё одном населённом пункте, находившемся поблизости от "базы" полка. На самой границе с Союзом расположился населённый пункт Хайратон. Возможно, что это место даже населённым пунктом называть нельзя. Располагались там большие советские склады, на которые с нашей территории завозили всевозможные грузы для 40 армии и Республики Афганистан, которые потом развозились по всей территории. Местность ровная, как стол, песок, который во время "афганца" поднимается вверх метров на 100, кое-где встречаются невысокие холмы. Километрах в 10 от Хайратона находятся природные сероводородные источники. Горячая вода даже зимой имеет температуру около 40-45 градусов. Единственный минус - довольно неприятный запах, правда, концентрация сероводорода небольшая, и находиться рядом с источником вполне терпимо. Где-то до середины 1981 года колонны через реку Аму-дарью проходили по паромной переправе, но с открытием нового моста, часть грузов доставлялась автомобильным транспортом, а то, что должно было складироваться в Хайратоне - железнодорожными составами. На складах в Хайратоне железнодорожные пути и обрывались. Уже после возвращения в СССР мне пришлось слышать новости, передаваемые ОБС ("одна бабушка сказала") о том, что в Афганистане басмачи подорвали железнодорожный эшелон, который, якобы, вёз в Союз "дембелей". Очень много убитых и раненых. Эта новость меня очень развеселила, ведь в Афгане длина железнодорожных путей составляла около пяти километров, и все они проходили по складам Хайратона. Перед открытием железнодорожного моста одну роту нашего батальона где-то на две недели выделяли для усиления охраны Хайратона. После этого офицеры роты рассказывали, что на открытие моста приезжал президент Афганистана Бобрак Кармаль. На праздничном банкете он со своим братом так "нажрались", что охране пришлось грузить их в вертолёты. И какое уважение может искать президент среди своего народа, в государстве, где религией установлен сухой закон. Я не хочу вступать в ряды "трезвенников и язвенников", но закон есть закон, и не следует его нарушать на людях. Раз десять мне пришлось проезжать через Хайратон, однако кроме больших складских территорий, песка и пыли ничего там интересного не увидел.
  
  2. Так жили ОНИ.
  
  У меня совершенно нет желания описывать все населённые пункты, в которых я побывал, через которые довелось проезжать, в которых находился во время рейдовых операций. В общем и целом, все населённые пункты этой страны можно было разделить на группы:
  крупные и средние города, которые получили лёгкий "налёт" цивилизации;
  провинциальные города, живущие по законам XIV века;
  кишлаки, расположенные недалеко от крупных городов и оживлённых дорог;
  горные населённые пункты, живущие по законам переходного периода между каменным и бронзовым веками, не знакомые с понятиями прогресса.
  Практически мне пришлось побывать в каждой из разновидности этих групп. Впервые мне пришлось близко познакомиться с условиями жизни местных афганских жителей во время проведения второй операции, в которой мне довелось участвовать на территории Афгана. До этого просто видел города, придорожные кишлаки из окошка машины. Вот что удалось выудить из своего дневника, и какие эмоции вызывают мои собственные воспоминания.
  26 июля 1981 года. Наконец-то дали долгожданную команду на убытие в рейдовую операќцию. На этот раз поедем на запад в направлении Шиберган - Маймане. Впервые проехал по городу Мазари-Шариф. Город, по сравнению с нашими городами, не потянет даже на посёлок городского типа. Самое высокое строение в городе - "Голубая мечеть". Сооружение по своей красоте достойно кисти художника. Есть на что посмотреть. До первой ночёвки ехали по асфальту. В целом, движение было без особых приключений. Где-то ближе к обеду головная застава ликвидиќровала группу басмачей из 7 человек. Глупенькие, они попытались поќмешать движению колонны боевого батальона. 50 БТРов, более 100 пуќлемётов. С такой огневой мощью можно двигаться по дорогам Афганиќстана. Хотя, судя по рассказам наших старожилов, диверсии на дорогах проводят не с целью воспрещения продвижения колонны. Оказывается, существует определённая расценка на подрывы советской техники в Афганистане. Правда это или нет, судить и доказывать не берусь, но цена автомашины, подорвавшейся на мине, установленной на дороге, 40 000 афгани, БТР и БМП - 60 000 афгани, танк - 80 000 афгани. Я начале не поверил в это, но нам рассказали официально, что большинство мин на дорогах устанавливают не профессиональные боевики-диверсанты антиправительственных бандформирований, а обычные мирные жители, которым совершенно безразлично, какое правительство "рулит" в Кабуле. Технология очень простая. Почему наибольшее количество мин устанавливается в период весна-начало лета? Вовсе не из-за того, что банды после зимовки выходят на "свободную охоту". Всё гораздо банальнее. Весной крестьянину необходимо производить посадку нового урожая, чтобы по осени отдать дань местному начальству, "хозяину" земли, банде, "крышующей" в данной местности. Осенью у него забрали всё, что только можно, оставили минимум на проживание. К весне семян для посева не хватило. Нужно как-то выживать. Собирает он деньги, берёт взаймы у местных богатеев, и идёт в банду: "Продайте мне мину, чтобы заработать деньги!". За 20 000 афгани ему продают "итальянку", или ещё какую-то другую мину и предупреждают: "Подрыв советской техники должны подтвердить два свидетеля, не являющиеся родственниками". Идёт "бедолага" к дороге, устанавливает, по данной ему в банде инструкции, мину и со "свидетелями" ждёт. Подорвалась машина "шурави" - неплохо, БТР - ещё лучше, ну, а если танк - вообще прекрасно. Теперь нужно "поспешать" в банду за премией. Чистый "навар" от 20 000 до 60 000 афгани. Можно купить зерно, рассчитаться с долгами, да и отложить что-нибудь впрок. Если же денег маловато, можно купить ещё одну мину и уповать на везение. Крестьянину совершенно безразлично, кто пострадал в подорвавшейся технике. Никакой ненависти к нам он не испытывает. Это обычная коммерческая сделка, порой удачная, порой - нет. Если повезёт - заработает деньги, если нет - пулю. Кстати, в бандах "премии" за подбитую технику, убитых и раненых "шурави" и представителей власти также платили, только свою долю получала и верхушка банды. Как видите, совершенно бессмысленно говорить, что многие из местных жителей поддерживали или сочувствовали "духам" и принимали участие в борьбе с нашими войсками. Чаще всего, пока их не трогали, всякие политические проблемы их не касались.
  27 июля 1981 года. Вот теперь и мне довелось познакомиться с суровой действительноќстью афганских дорог. Асфальт кончился. Грунтовая дорога значиќтельно хуже, чем у нас в самом захудалом районе. Сплошные кочки и "стиральная доска". Но, самое страшное - мелкая пыль, которая прониќкает через все щели в машине. Столб пыли, поднятый нашей колонной, стоит сплошной линией, не рассеиваясь практически, в стороны. Видиќмость метров 20. Скорость движения практически 10-15 км/час. Вошли в горное ущелье. Хотя это назвать горами нельзя - просто высокие сопки. Холмы возвышаются над головами на 500-700 метров. Пыль по-прежнему сопровождает колонну. На привалах, когда начинаем отряќхивать её с обмундирования, столб пыли становится ещё плотней. На ночёвку стали в небольшой горной долине. Построение техники класќсическое: колонна БТРов управления батальона- колонна минометной батареи - колонна БТРов 7-ё горнострелковой роты - колонна автомоќбилей хозяйственного взвода и ремонтников - колонна БТРов 8-й горќнострелковой роты. Получается своеобразный "слоёный пирог" из бронетехники и автомобилей. Это обеспечивает прикрытие машин при обстрелах. Часть БТРов устанавливается для прикрытия со всех сторон от лагеря. На соседние вершины выставляется охранение. Причём, при расположении на ночёвки всё это построение занимает от силы 10 миќнут. Как таковой растительности очень мило. Склоны гор покрыты чахлой, выгоревшей на солнце травой. Если где-то имеется жалкое подобие источника воды - ручеёк, пересыхающее озерцо - можно увидеть кустарник или даже деревца. В такой местности дрова ценятся очень дорого, и продаются не по объёму (кубометры), а по весу. Ценятся не только стволы, но и ветки, корни. Зато, если брать с позиции безопасности, отсутствие растительности нам выгодно. Попробуй-ка на ровной местности спрячься и устрой засаду!
  28 июля 1981 года. Ещё одним преимуществом постановки техники в колонны является удобство начала движения. Колонна не перестраиваться, а просто начинает движение по мере своего вытягивания. Утром к нам присоединилась колонна афганского батальона. Мы должны прикрывать их при ведеќнии боя. Прошли километров пятнадцать, и вышли к населенному пункту. Сразу по голове колонны начался обстрел со стороны кишлака и гор. 7-я горнострелковая рота развернулась в линию и обстреляла кишлак из пулемётов. Десант двух рот спешился. Пехота 7-й роты пошла по левому хребту гор, а 8-й роты - по правому. Миномёты под прикрытием бронетехники развернули в боевое положение и обстреляли ближнюю окраину кишлака. Откуда ведут по нам огонь, определить я не смог. Возможно, это связано с отќсутствием опыта. Видел, как из-за дувала стреляло что-то похожее на орудие. Потом оказалось, что это была толстостенная труба диаметром около 60 мм, загнутая с одной стороны и закреплённая к здоровой коќряге. В детстве мы делали наподобие этого себе самопалы. Здесь же это "приспособление" стреляло в нас обрезками металла и камнями. Страшный вой получается при этом. Пока мы обстреливали кишлак, пехота обошла его со всех сторон. "Зелёные" медленно начали продвиќгаться к кишлаку. Особого рвения с их стороны идти в атаку я не увиќдел. В результате боя и чистки уничтожено человек 30-35 вооружённых афганцев. Предположительно восьмерых я накрыл из миномёта, когда они забежали в сарай, находящийся в стороне от кишлака. Мина пробила крышу и разорвалась внутри. Идти смотреть поленился (дальность более 1 километра). Основная часть банды отошла. Населения в кишлаке не осталось все куда-то ушли или спрятались. Основная часть кишлака располагается в ущелье. Через кишлак проходит грунтовая дорога, ведущая дальше в глубину гор. Если смотреть со стороны дороги, увидишь сплошную глинобитную стену, составленную из глухих стен домов и дувалов, причём, где кончается дом и начинается забор, порой определить невозможно. Создаётся впечатление, что находишься возле небольшой старинной крепости. С обратной окраины кишлака вид идентичный. Удивительно, но несколько домов находятся вне пределов "крепости", и как бы составляют "форштадты". Эти дома лепятся возле подножья гор, и при осмотре оказалось, что их хозяева использовали пещеры, отрытые в самой горе, как подсобное помещение. Посмотрели пару домов, чтобы иметь представление. В основном это интересно только тем, кто видит впервые. Чтобы не отвлекать просьбой об "экскурсии" занятых своим делом офицеров, присоединился к одной из групп, назначенной для прочёсывания. С нами пару аскеров с переводчиком. Прежде чем зайти в пещеру или любое другое подсобное помещение, афганцы-аскеры на своем языке что-то громко кричит, видимо предлагают живым выходить. Через минут пять в помещение, которое невозможно осмотреть со стороны выхода, летит граната. Теперь можно заходить, не опасаясь выстрела в упор. Сами жилые дома оставляют весьма убогое впечатление. Условия жизни просто ужасают. Грязь, первобытный уровень, отсутствие элементарных приспособлеќний для существования. Как правило, внутренняя территория дома делится на две части - мужская и женская половины. Пол или земляной, или глинобитный. Окошки очень маленькие и находятся под самым потолком, видимо для того, чтобы сохранять зимой тепло, а летом спасать от изнуряющей жары. В некоторых домах из кирпичей стожен камин, а кое-где я вообще печей не видел. Возможно, что на зиму устанавливают металлические печи, типа наших "буржуек". Мебели, кроме лежаков, нет вообще. О столах и стульях даже речи быть не может. На лежаках куча какого-то тряпья, в виде потрепанных ковров и одеял. Больше глазу уцепиться не за что. Приготовление пищи происходит во дворе, где, под навесом, стоит обычная печь, печь для лепёшек, что-то наподобие стола, полка для посуды и кухонной утвари. Туалета и умывальника я не обнаружил. Видимо для этого имеются специальные места, не обозначенные какими-то строениями или отгородками. А вот подсобных построек довольно много: отдельно для каждого вида живности, отдельно для хранения продуктов питания, отдельно для фуража. Естественно, в связи с дефицитом дерева и железа, изделия из этих материалов встречаются редко. В основном преобладают изделия из глины - строения, посуда, украшения, игрушки для детей. В целом, впечатление убогости, нищеты, неустроенности. Конечно, любое впечатление основывается на сравнении. Если всю жизнь прожил в городских условиях, пользовался благами XX века, средневековье действует угнетающе. Ведь об электричестве, водопроводе, отоплении и горячей воде многие афганцы будут слушать как фантастические рассказы.
   Не хочется очернять Афганистан и всех "грести под одну гребёнку". Ведь у них и в сельской местности встречаются дома, где живут даже несколько лучше, чем у нас в деревнях. Пришлось мне как-то побывать в двухэтажном домике какого-то богатея в ущелье Ходжасаид. Случилось это 2 июня 1982 года. Уже шла третья неделя нашего участия в рейдовой операции в районе Пули-Хумри. Досталось нам на этой операции изрядно, были убитые и раненые, устали "шарахаться" по горам и мокнуть под дождём. Да и моральная усталость, связанная с постоянным напряжением, изрядно подрывала боевой дух. Знаете, в такое время притупляется "нюх", чувство опасности, начинает бурно цвести "пофигизм" и "абыякавасць да жыцця". Хотя все уже ощущали "запах дороги" в полк. В общем, все ждали только команды на обратный путь. Только командование решило использовать до конца наш потенциал, а заодно и пощипать небольшие банды, которые больше занимались вредительством местному населению и препятствовали властям безбоязненно заезжать в селения. Короче, скорее всего, выполнялась просьба руководителей провинции, а не далеко идущие планы командования дивизии и армии.
  В этот день подъём объявили в 2 часа ночи. Завтрак уже был готов, так что все сборы заняли около часа. Уже в 3.35 колонна начала движение к ущелью Куру, которое находится в 6-ти км от входа в ущелье Вальян. Предприняли попытку выскочить к кишлаку на машинах, так как подъём не очень крутой, однако ГАЗ-66 не смогли проехать. БТРы вполне справились бы с подъёмом, но на склоне горы довольно крупные камни, и объехать их довольно сложно. Пришлось технику оставить у подножья горы, в миномёты тащить на руках. Благо расстояние не очень большое. В 7.25 вышли на высотку и заняли огневые позиции. Пристрелку окрестностей производить не стали, чтобы не обнаружить себя раньше времени. "Зелёные" пошли на прочёсывание. В 10 часов дали команду сворачиваться и собираться в колонну. В 10.35 выехали из ущелья и в 11.20 поехали чистить ущелье Ходжасаид. На этот раз нам повезло. К кишлаку (название которого, к сожалению, в моём блокноте не сохранилось) имеется дорога, по которой можно спокойно подъехать на расстояние 500 метров. Сходу на бронетехнике окружили кишлак. Управление батальона и миномётная батарея разместились в районе рощи шелковицы. Буквально в 100 метрах протекает речушка, берущая своё начало, видимо, в горах. Вода чистая, холодная. Глубина по колено, но русло реки довольно широкое - около 20 метров. Представляю, какое течение здесь во время ливней. Стрельбы, по-прежнему, не слышно. Такая тишина немного расслабляет. Вполне возможно, что банд в этой местности нет, и работа "зелёных" заключается только в том, чтобы набрать пополнение в армию. Не исключается, что под шумок ХАД забирает из кишлаков неблагонадёжных жителей и пособников бандитов. Главное, не забивать свою голову лишними проблемами, и внимание не обращать, чем занимаются афганцы. Пользуясь соседством речки, мы не упустили возможности искупаться в ней, побрились и даже помыли голову. В холодной воде, естественно, это большого удовольствия не составило, но чувствовать себя чистым и свежим, гораздо приятнее. Пока что "зеленые" начали прочёсывание кишлака с противоположной от нас стороны. Когда прошли немного в глубину кишлака, внезапно нарвались на довольно активное огневое сопротивление. Возможно, что по аскерам стреляли всего из несколько стволов, но ответный огонь создал видимость серьёзного огневого боя. Естественно, "зелёные" залегли, и поднять их даже с помощью крана теперь невозможно. Начальник штаба батальона, чтобы ускорить процесс прочёсывания, дал команду начать движение с нашей стороны, выдавливая бандитов (а возможно, что только простых жителей, оказавших сопротивление от отчаяния) на окраину кишлака. Предупредил, чтобы не усердствовали, на рожон не лезли, и в случае сопротивления со стороны "духов", блокировали место, не пытаясь штурмовать. Чисто из любопытства, предложил начальнику штаба батальона пойти с пехотой артиллерийским корректировщиком огня миномётов. Тем более, что на батарее остались командир батареи и все остальные взводные. "Добро" было получено, и я, взяв с собой радиотелефониста, присоединился к нашим горнострелкам. Естественно, как это и положено корректировщикам, двигался за группами прочёсывания вместе с командиром роты. Ещё на позиции меня заинтересовали два дома, стоящие на нашей окраине кишлака, недалеко от дороги. Дома, судя по всему, местных денежных воротил, так как имеют по два этажа, на крыше имеется что-то напоминающее беседку, да и забор с воротами отличается ухоженностью и качеством работы. Предложил командиру роты дать мне отделение, чтобы осмотреть эти дома и "просмотреть кишлак с крыши второго этажа". Дали мне пятерых человек, во главе с сержантом. Где перебежками, где вдоль дувалов, мы быстро прошли в ближайшему дому. Ворота, вопреки обычаям, приоткрыты. Перед домом довольно большой двор, практически со всех сторон окружённый подсобными помещениями. Загоны для скота все пустые, однако, аккуратно прикрыты перегородками. Сразу видно, что скот планово выгнан на пастбище, а не уводился в панике. Да и вообще, все подсобные помещения закрыты на засовы, но без замков. Дом довольно большой, этак метров 30 по фасаду и метров 15 в глубину. На первый этаж ведут три двери. Вход на второй этаж по наружным лестницам, ведущим на открытую веранду. Сюда же выходят две двери с краёв веранды и довольно большие окна, сделанные под европейский стиль. С целью найти вход на крышу, вместе с радистом и одним автоматчиком сразу поднялись на второй этаж. Снаружи этого входа не видно. Значит он внутри. Вот теперь мне представилась прекрасная возможность осмотреть дом без всяких проблем. Конечно, это далеко не пятикомнатная квартира с видом не Московский кремль, но лёгкий налёт цивилизации на национальном колорите заметен невооружённым глазом. На стенах висят ковры, полы укрыты дорожками и напольными коврами. Кое-где фотографии в рамках, картины религиозного и национального толка, то есть на них совершенно отсутствует изображение женщин и детей. Подставки для ваз, графинов, курительных трубок и прочих "причендалов" стоят возле лежаков и диванов. Не стану врать, всё самое ценное из самой большой комнаты было или вынесено, или просто стояло где-то в другом месте, так как на подставках было только по 1-2 предмету, и то, не заслуживающее внимания. Но догадаться о предназначении подставок мне не составило труда. На окне, выходящем на веранду, стоял шикарный японский двухкассетник, правда, не новый. Каюсь, в голове появилась мысль "прихватизировать" данный предмет роскоши. Ведь в Союзе в это время самыми массовыми и навороченными были магнитофоны типа "Электроника", "Парус", "Тоника", которые по своим характеристикам, как техническим, так и весовым, в подмётки не годились японской аппаратуре. Подошёл к окну и встретился взглядом с полковым особистом. Понял, моя мечта упала в глубокий колодец. Этой вещью будет пользоваться кто-то другой. И вот тут то и проявилась славянская натура - не мне, так и никому. Отошёл на несколько шагов от окна, и "шанахнул" по магнитофону из автомата. Только запчасти полетели во все стороны. Особист долго мне потом выговаривал: "Что же ты такую хорошую "машину" угробил!". На что я ему неизменно отвечал: "Брать чужое нельзя, боженька покарает!" В целом, этот дом действительно был в несколько раз лучше, чем все, которые мне приходилось видеть раньше в Афгане. Выход на крышу я нашёл, но в целях ведения разведки она оказалась бесполезной, так как с неё, в лучшем случае, просматривались пору ближайших дворов, движение в которых начисто отсутствовало. Вышли из дома, догнали своих и продолжили прочёсывание. В 15 10 закончили работу и начали движение на прежнее место в районе Вальяна. В 16.20 поставили технику на прежние места. Дальнейшее описание операции к сущности излагаемого мною вопроса не относится, в связи с чем я его упускаю.
  Вообще, изучив за время пребывания "за речкой" условия жизни афганцев (это получилось как-то само собой, ведь в эту "загранкомандировку" я приехал далеко не с целью проведения научно-изыскательской работы), я пришёл к определённому выводу. Суть его сводится к тому, что все строения у афганцев в большей мере приспособлены не только и не сколько для жилья сколько для защиты. Каждая семья строит дом и огораживает его дувалом с целью создания своеобразной крепости. Кто там был, пусть припомнит, видел ли он хоть в одном доме, за исключением современных построек в городах, чтобы окна выходили на тыльную сторону дома. Если посмотреть на отдельное жильё среднего афганца, увидишь только со всех сторон глухую стену, высотой в полтора человеческие роста, а то и выше. Эта особенность приспосабливать жильё для отражения нападения не раз спасало наших ребят в Афганистане. Только благодаря этому группа старшего лейтенанта Шестопалова Сергея, попавшая в засаду басмачей, смогла почти сутки отражать атаки превосходящих в несколько раз сил банды, и не была полностью уничтожена. Да! Афганцы привыкли находиться в состоянии войны. Вечно их кто-то завоёвывал, пытался "перестроить" на свой лад, заставить подчиняться. А они боролись, сражались, погибали, но не сдавались.
  У меня имелась возможность посмотреть также условия жизни афганских военных, правда не в военных городках, размещение в которых, скорее всего, строилось по "шаблону" наших войск, так как советниками в воинских частях опять же были наши военные, а на так называемых "точках". Во время сопровождения нашей колонны "наливников" с авиационным топливом из бригады материального обеспечения армии на аэродром в районе Маймане мы останавливались возле батальона афганской армии. Это было 19 февраля 1982 года. Приведу этот случай без особых изменений, как записано в моём дневнике.
  В этот день подъём объявили рано, но пока позавтракали, пока вытянули колонну, организовали охрану и взаимодействие, прошло довольно много времени. К слову сказать, "публика" в составе колонны подобралась не самая дисциплинированная. Это касается именно водителей бригады материального обеспечения. Солдатики привыкли к самостоятельности, всё время находятся в отрыве от "зимних квартир", надзора над собой со стороны начальников особо не ощущают. И как результат, чувствуют себя свободными, раскрепощёнными, даже, несколько развязными. Если водители в боевых подразделений легли отдыхать только тогда, когда полностью проверили свои машины и убедились, что они заведутся с пол-оборота и проедут весь день без поломок, то у водителей КамАЗов особого рвения я не заметил. Поэтому выехать с места ночёвки смогли только в 8.30. Колонна выехала на Маймане через Акчу. Дорога - хуже не придумаешь. На обочинах снег, а на самой дороге - непролазная грязь. Транспортные машины еле ползут, а в некоторых местах их приходится тащить на буксире. Естественно, продвигаемся очень медленно. Мои машины ГАЗ-66 пока "ведут" себя хорошо. Обходимся без помощи со стороны пехоты. Только часто приходится стоять на месте и ждать, пока вся колонна соберётся и можно продолжать движение дальше. На ночёвку остановились только в 19.50 в районе населённого пункта Файзабад. За день проехали только 114 километров. В этом кишлаке средних размеров находится афганский пехотный батальон. Вместе с начальником колонны и командиром роты БМП ходили в гости к командиру батальона. Комбат - молодой старший лейтенант, лет 25. Замполит тоже примерно такого же возраста. Домик, в котором находится и управление батальона, и места для отдыха офицеров, внешне ничем особо не отличается от местных строений. С уверенностью не могу сказать, то ли его заняли под войска в уже готовом виде, то ли построили заново. Две комнаты размером около 9 м² отведены под рабочие места штаба. Здесь стоят простенькие деревянные столы, табуретки, что-то напоминающее шкаф для книг, пирамида для оружия. Никаких намёков на ковры и украшения нет. Всё просто, скромно, с существенным акцентом на аскетизм. Единственно, что висит на стене - плакат с гербом Афганистана и довольно примитивная карта провинции. Ещё одна комната, отведена для отдыха командира и замполита батальона. Размеры комнаты позволили поставить две кровати, одна их которых металлическая, наподобии нашей армейской, а вторая - деревянная, с низенькой спинкой в голове. Обстановку дополняет небольшой столик, тира журнального и пара стульев. Шкафов нет. Вешалку заменяет доска с крючками, прибитая к стене. Возле окна, как дополнительные места для сидения, стоят два деревянных сундука с рисунками и резьбой по всей поверхности. Уют несколько создаёт навесная полка, на которой аккуратно расставлена посуда, глиняные кувшины, какие-то предметы, предназначение которых я не определил, а спросить постеснялся. Освещение комнаты производится стеклянно-металлической лампой, работающей на бензине. Лампа, конечно, уникальная. Изготовлена в Китае, корпус из никелированной меди, светящая часть набрана из длинных стеклянных пластин. Освещение от этой лампы, при максимальном включении, раз в пять больше, чем от наших керосиновых ламп. Оба наши хозяина по-русски говорят довольно прилично. В гостеприимстве им не откажешь. И стол накрыли хороший, и по сто грамм нашлось для "шурави". Вообще, пообщаться с ними было очень интересно. Хоть мы на операциях воюем с "зелёными" бок о бок, но о них практически ничего не знаем. Возможно, это просто недоверие к "собратьям" по оружию, а, скорее всего, в боевой обстановке от усталости не хочется ни с кем общаться. Оказалось, что и мусульмане умеют пить водку. По их словам, когда заходит солнце, Аллах не видит, что делают правоверные на земле, тем более, если они спрятались под крышу. Именно в это время они и "балуются" спиртным. Второй для меня новостью было то, что оклад (зарплату) афганские военные получают за полученное ими звание. Поэтому, как правило, получив высокое звание, афганцы стремятся уйти на должность, не связанную с риском и ответственностью. Часто это приводит к тому, что младшие офицеры командуют солидными подразделениями и частями, а полковника можно увидеть в должности начальника склада. В общем, полученная от афганцев информация заслуживает внимания. Естественно, спать отправились к себе в колонну. Заодно, проверил несение службы своими миномётчиками. Особых замечаний к ним нет. Молодежь за пол года службы уже втянулась и чувствует не только опасность, но и ответственность за жизни своих товарищей.
   На этом, с вашего позволения, описание условий жизни афганского населения, я и закончу. Больше чем уверен, многие, кто прочитает эти воспоминания, смогут дополнить их своими наблюдениями, вспомнить интересные подробности. Тема для размышлений есть.
  
  3. А так МЫ.
  
  Теперь постараюсь описать условия жизни наших войск в Афгане. Поверьте мне, в разных местах условия жизни были разные. Простой пример. В конце мая 1981 года, когда я только прилетел по замене в Кабул, мне удалось побывать в расположении артиллерийского полка в Тёплом стане. Уже тогда офицеры и прапорщики полка жили в "модульных" щитовых блоках. И условия жизни у них были приближены к привычным для людей XX века. Да и в Кундуза штаб дивизии и расположение 149 мотострелкового полка имели вполне современный вид. А вот батарея управления и артиллерийской разведки (БУиАР) 201 дивизии, которая располагалась в Северном городке под Кундузом, жила не в модуле, а в отдельной большой палатке УСБ. Правдами или неправдами, но офицерам БУиАР удалось отстоять своё "право на самостоятельность" и остаться жить в палатке, хотя им предлагали переселиться в модуль. Замполит батареи управления и артиллерийской разведки лейтенант Сашка Мелентьев 6 июня 1981 года с пересылки в Кундузе забрал меня к себе на ночёвку, поэтому я имел возможность ознакомиться с их условиями жизни. Устроились офицеры и прапорщики здорово. Часть палатки УСБ, где-то три четверти площади, была перегорожена брезентом, и там находились койки для отдыха. Обстановка в этой части напоминала обычное и привычное для всех общежитие. Ничего лишнего, всё на своих местах, явно заметна экономия площади. В оставшейся части что-то наподобие импровизированной кухоньки с печкой, полочками, посудой, местами для хранения продуктов и имущества. Хотя официально БУ и АР стояла на довольствии в артиллерийском полку и питалась в столовой, иметь своё место приготовления пищи в экстренном порядке, совсем неплохо. Задний выход палатки ведёт в небольшой дворик, огороженный маскировочной сеткой со всех сторон, включая и верх. Вот здесь то и находятся "предметы роскоши". Конечно, это может понять только тот, кто сталкивался с условиями жизни в полевых условиях в жарких районах. Небольшая банька с парилкой на двух-трёх человек, отделанная досками. Душевая кабинка. Бетонный бассейн 3х3 метра по верху и около 1,5 метров глубиной. К нашему приезду баня была натоплена, так что после недели "отлучения" от банно-прачечного обслуживания, я имел возможность впервые смыть афганскую пыль и грязь со своего тела. Возможно, именно эта процедура усилила положительное впечатление от условий жизни в батарее управления и артиллерийской разведки дивизии.
  Приехав в полк, я столкнулся с условиями жизни, значительно отличавшимися от тех, что мне уже удалось увидеть. В полукилометре от трассы Термез-Кабул начинался пункт постоянной дислокации (ППД) полка. Вместе с управлением полка размещался рейдовый горнострелковый батальон, в описываемое мной время это был наш, 3-й батальон. Кроме нас в городке располагались отдельные подразделения полка: разведывательная рота, зенитно-артиллерийская батарея, батарея ПТУР,инженерно-сапёрная рота, рота связи, ремонтная рота, рота материально-технического обеспечения, взвод химической защиты, медицинский пункт полка, оркестр. Кроме того, время от времени в ППД размещалась одна из артиллерийских батарей нашего артиллерийского дивизиона.
  Зенитно-артиллерийская батарея, зенитно-ракетные взвода мотострелковых батальонов, которые забрали из батальонов за их ненадобностью и батарея ПТУР, постоянно стояли в охранении по периметру полка. В дневное время их боевые машины БРДМ-2 и БТР-70 уходили сопровождать колонну водовозок к источникам воды в Мазари-Шариф или Ташкурган. Охранение жило в землянках, прямо на своих постах. Учитывая то, что их задача всегда оставалась неизменной, обживались на постах эти подразделения по своему усмотрению и наличию материалов для обустройства землянок. Пищу им подвозили из столовой РМО, освещение осуществлялось или керосиновыми лампами или от аккумуляторных батарей, контроль санитарного состояния постоянно производили полковые медики, так что рассказывать, как жили эти подразделения - в пустую тратить время. Кто как устроился, тот так и жил.
  Остальные подразделения располагались в строгом соответствии с уставными нормами размещения в полевых лагерях. Передняя линия была обозначена импровизированным плацем, отличавшимся от остальной территории только тем, что эта площадка в период дождей была засыпана камнем-голышом, который полностью ушёл в землю, создав плотное покрытие. На краю "плаца" замполиты установили стенды наглядной агитации, свойственной всем военным городкам. Далее проходила дорожка, отороченная бордюрным камнем, и начинались палатки для сержантов и солдат. Ничем особым оборудование палаток не выделялось, за исключением того, что вместо нар стояли двухъярусные кровати и сделаны были вешалки для шинелей. Метрах в десяти от второго ряда палаток находились домики, в которых с одной стороны, обращённой к палаткам, размещались комнаты для хранения оружия, в которых вместо дверей располагались решетки, а с противоположной стороны - кладовые подразделений. Домики сложили из саманного кирпича (размачивали глину, добавляли в неё траву, верблюжью колючку и другую растительность, заливали эту "кашу" в ящики из-под ручных гранат и высушивали на солнце), крышу перекрыли брёвнами, обшили досками, на которые уложили рубероид, брезент, шифер и другие материалы. За кладовыми начиналась ровная площадка, шириной около 80 метров и длиной по всей линии городка, которая заканчивалась дорожкой перед офицерскими домиками, огороженную бордюрным камнем и крупными булыжниками.
  Все офицеры батальона жили в отдельных домиках слоќженных из саманного кирпича по подразделениям. Домики батальона размещались в одну линию, стена к стене, причём домик управления батальона ничем особенным не отличался от остальных в батальоне. Строились домики каждого подразделения по "индивидуальному проекту", разрабатываемому с учётом имеющихся и найденных строительных материалов. Естественно, это наложило определённый отпечаток на устройство каждого жилища. Выполнено было только одно требование - передняя и задняя стенки домиков должны находиться на одной линии, не выступая наружу и не утопая внутри. Зато в высоту никаких ограничений не было. Однако строили надёжно, с 200, а порой и 300% надёжностью. У нас в батарее, как и в других подразделениях, была довольно большая комната, размеров где-то 5х5 метров, веранда, отгороженная маскировочной сеткой, в которой размещался импровизированный душ, "сляпанный" из 200-литровой бочки. На передней стенке, в самом верху к крыше крепилась рама со стёклами, так что на веранде постоянно было светло, да и в комнату, несмотря на то, что стена веранды прикрывалась маскировочной сеткой, поступал свет. Обстановка в комнате была максимально приближена к спартанской. Ничего лишнего. Деревянный пол, покрытый синей плёнкой, добытой в трубопроводном батальоне, солдатские кровати в один ярус, тумбочки армейские, табуреты, стол посередине комнаты, на стенах возле кроватей - домашние коврики с закреплёнными фотографиями, пару полок для книг, печка-"буржуйка", обложенная булыжником - вот и всё. Личные вещи хранили в чемоданах, которые на время операций закрывали в кладовой батареи. В общем, условия самые, что ни на есть, полевые, хотя всё было устроено, хоть и без комфорта, но с долей своеобразного уюта. Наш батальон имел свою столовую, которая примыкала к нашему батарейному домику. Пропускная способность столовой была рассчитана на 24 человека одновременного приёма пищи. В батальоне была сделана небольшая банька с парилкой на 3-4 человека. Для нагревания воды и парилки использовалась полевая кухня КП-2-48, снятая с колёсного хода, для хранения холодной воды - 400 литровые емкости ЦВ-4. С баней у нас был связан интересный случай. Как-то после возвращения с операции командир взвода 8-й горнострелковой роты старший лейтенант Серёжка Юдин решил первым помыться в нашей бане. В плавках и с полотенцем под мышку он "рванул" в баню, и буквально через секунд 10 выскочил из бани и побежал в свой домик. Оттуда он выбежал с автоматом и опять юркнул в баню. Никто ничего понять в первую минуту не смог. Из бани донёсся выстрел автомата. Это нас насторожило и все, кто стоял на улице, захватили из домиков автоматы, а потом подтянулись к выходу из бани. В голове пронеслись различные предположения: душман в бане, хищное животное, разборки с чужаком... Всё оказалось и страшнее и проще, когда Серёжка вышел из бани, таща за хвост полутораметровую кобру. Эта гадина, прячась от солнца, заползла в баню и устроилась возле бака с водой. Когда Юдин зашёл в баню, змея свернулась в кольцо, подняла голову и распустили "капюшон". Принятие "стойки" перед броскам, позволило увидеть опасность и молниеносно среагировать. Точный выстрел из автомата устранил опасность. Правда, после этого случая, прежде чем заходить в помещение, особенно в баню, внимательно осматривались все углы. За линией домиков офицеров располагались подсобные помещения полка. Далее шла линия туалетов. Командование полка жило справа от общего лагеря в вагончиках на колёсах, которые, в первое время "прозрачности" границы, вывезли из Союза. За вагончиками, в отдельном домике, размещался медицинский пункт полка.
  Слева от общего лагеря размещался парк боевых машин, огороженный забором из колючей проволоки. Вся техника стояла на открытых стоянках. Единственным в то время капитальным строением в парке был контрольно-технический пункт, являющийся одновременно и технической частью полка. Кроме того, в парковой зоне были развёрнуты походные мастерские по ремонту автомобильной, бронетанковой техники и имущества службы РАВ. Служба в парке была налажена идеально. Хотя, выйти технике из парка не составляло особого труда. Достаточно было дежурному по парку позвонить заместителю командира полка по технической части, получить от него разрешение на выход машины, и техника, без всяких нарядов и других формальностей, выходила для выполнение внезапно возникающих задач. Конечно, это было связано в первую очередь с тем, что наш батальон в любой момент мог быть поднятым по тревоге, и уйти на выполнение боевых задач. Кстати, машины в парке стояли в полной боевой готовности, загруженные боеприпасами, вооружением, имуществом. И ни у кого не возникало потребности что-нибудь из машин "утянуть". По периметру проволочного ограждения стояли наблюдательные вышки для часовых. Это позволяло в дневное время часовому наблюдать за всем, что происходит в парке и на прилегающей территории, а начальнику караула следить за правильным выполнением своих обязанностей часовыми, так как караульное помещение было построено недалеко от парковой зоны. Хоть вышки были построены в соответствии с Уставом, в нашем жарком климате это сооружение становилось сущим наказанием. Особенно это пришлось прочувствовать летом 1981 года, когда жара в тени доходила до 55-60ºС. Часовых приходилось менять через каждый час, а кое-когда и отравлять разводящего на временную подмену часового, чтобы он мог намочить панаму водой и сполоснуть лицо.
  За парком, метрах в 200, начинались склады полка: вещевой, продовольственный, инженерного имущества, технической части, и другие. Часть имущества находилось в палатке, часть под навесами или даже просто под открытым небом. Территория складов была огорожена забором из колючей проволоки. Самый дальний склад был ракетно-артиллерийского вооружения. По периметру его была сделана земляная обваловка. Здесь имелось даже здание, построенное из саманного кирпича, хотя ящики с боеприпасами хранились на улице, частью под навесами, частью - укрытые брезентом.
  Вот таким мне запомнилось первое место расположения 122 полка.
  Перед самым Новым 1982 годом расположение полка было перенесено в новое место, километров на пять ближе к Ташкургану, но опять же, недалеко от дороги. Строили новый ППД около двух месяцев, правда, наш батальон участвовал в строительстве только в перерывах между рейдовыми операциями. Лично мне пришлось строить штаб полка. На новом месте планировка несколько отличалась от старой. Исчезли убогие домики для офицеров и прапорщиков, а на левой стороне лагеря разместились модульные общежития из щитовых блоков. Отопление модулей производилось котельной. Палатки для размещения солдат и сержантов сделали с бетонным фундаментом и почти метровыми бетонными стенами, в которых имелись открывающиеся для проветривания палатки ниши. Столовая для офицеров и прапорщиков стала одна на весь полк, собранная из металлических ферм. В летнее время в столовой стояла неимоверная жара. Хорошо! Отбивало всякий аппетит. Освещение, как и в старом ППД, осуществлялось с помощью дизельных электродвигателей. В целом, условия и улучшились, и одновременно стали несколько непривычными. Появился магазин Военторга, в котором кроме напитков, сладостей и консервов ничего найти было невозможно. Во всяком случае, после обилия товаров в дуканах, на наш магазин смотреть было просто жалко. На новом месте в полку появились первые вольнонаёмные женщины: продавщица, библиотекарь, машинистка и официантки в офицерской столовой. До этого командир полка стремился избегать присутствия женщин на территории полка. Это нововведение способствовало появлению первых конфликтных ситуаций среди старших офицеров. Не хочется описывать эти конфликты, да это и не интересно. А кому интересно - пусть поинтересуется у сведущих в этом людей.
  23 августа 1982 года поступил приказ нашему батальону сменить на охранении магистрального трубопровода 2-й мотострелковый батальон нашего полка. На этом для нас закончились выезды в рейдовые операции. Одновременно с этого момента подразделения батальона разбросали вдоль дороги на расстоянии более 100 километров. Я принял гарнизон по охране большого железобетонного моста Кабульской трассы в 15 километрах от города Саманган. Мост, длиной около 60 метров, проходил над оврагом с небольшой, метров 8 шириной, речушкой. Глубина оврага была более 15 метров, так что в случае подрыва моста на восстановление движения ушло бы довольно много времени, а так как по мосту проходили две трубы для перекачки горючего, то и обеспечение Кабула дизтопливом и керосином с помощью трубопровода было бы приостановлено. Место красивое, благоустроенное в меру, неплохо оборудованное. Площадка, где располагался гарнизон, возвышалась над окружающей местностью, и находилась за мостом слева от дороги. Правую сторону моего гарнизона прикрывал крутой обрыв к речке, подняться по которому, без специального оборудования, было невозможно. Вдоль дороги были отрыты окопы, соединённые траншеями. Дополнительно мы отрыли окопы для трёх миномётов "Поднос" и одного "Василька". Слева и сзади гарнизона находилась открытая местность, просматриваемая на несколько километров. Но и там оборудовали окопы для стрельбы из автоматов. По всему периметру был установлен забор из колючей проволоки, высотой около двух метров. На противоположной стороне моста находился блиндаж с бронекалпаком для установки пулемёта. Такого оружия у меня не было, поэтому, как правило, блиндаж пустовал. Подходы к мосту со стороны низины прикрывало минное поле их противопехотных и сигнальных мин. Несколько раз на этих минах, порядок расстановки которых мы не знали, подрывались шакалы, овцы и один раз даже корова. По середине гарнизона стояли два небольшие одноэтажные здания. Первое - из сборных щитов, в котором находилась ленинская комната и комната для отдыха офицеров и прапорщиков (кроме меня на гарнизоне находился командир 3-го огневого взвода моей батареи и старшина батареи). Второе здание было сложено из саманного кирпича и предназначалось для хранения вещевого имущества батареи. Между этими двумя зданиями была установлена наблюдательная вышка, сделанная из труб диаметра 100 мм. Сержанты и солдаты размещались в двух больших землянках, облицованных внутри досками от ящиков из-под снарядов. В отдельной землянке размещался склад с боеприпасами. Сзади щитового домика под навесом была установлена кухня КП-125, возле которой в землянке хранились продукты. В низине, недалеко от домиков, была построена баня из саманного кирпича. Емкость ЦВ-4 с водой нагревалась дизельным топливом с помощью самодельной форсунки. В тёплое время мыться было относительно неплохо, а вот зимой, чтобы не замёрзнуть, мытьё проходило "в темпе вальса". Освещение на гарнизоне осуществлялось с помощью керосиновых ламп. Воду набирали прямо из речки. Продукты и всё необходимое для жизнедеятельности получали на складе батальона в Самангане. Вот так мы и жили на гарнизоне. Но у меня условия жизни были ещё хорошие, а вернее, вполне приемлемые. На других гарнизонах было значительно хуже.
  Командиру взвода управления батареи лейтенанту Полушкину достался самый опасный гарнизон, находящийся где-то в 500-600 метрах от дороги сзади небольшого кишлака Лархау. Место во всех отношениях поганое. Даже днём туда проехать было весьма проблематично из-за отвратительной и узкой дороги. А уж ночью ждать подмощи, не было смысла. Гарнизон располагался на возвышении. На самом "пупке" горы было построено двухэтажное здание с площадкой для наблюдения и ведения огня. Склон горы весь изрыли окопами и траншеями, обложили камнями, установили миномёты "Поднос". Всю территорию гарнизона обнесли колючей проволокой - где забором, где рогатками. На подходе к "колючке" растянули малозаметное препятствие МЗП. Освещение с помощью керосиновых ламп. Всё остальное обеспечение, включая воду, привозное. Солдаты, сержанты размещались на первом этаже дома в комнатах с маленькими окошками. Полушкин и командир 2-го огневого взвода батареи прапорщик Лоза жили в отдельной комнатке, в которой с трудом поместились две койки, столик и пара табуретов. Кухонька размещалась в отдельном месте. Склад с боеприпасами - в землянке. Проходы внутри здания узкие, тёмные даже в дневное время. А ведь на этот гарнизон только на моей памяти, было несколько нападений. В общем, когда приезжал на этот гарнизон и видел эту обстановку, надолго оставалось угнетающее настроение. А вот Серёжка Полушкин никогда не поддавался упадническому настроению. Вечно он что-то изобретал, усовершенствовал на своём гарнизоне. Не всегда всё получалось так, как задумывал. Ничего. Переделывал заново, экспериментировал, стремился сделать лучше, удобнее, надёжнее.
  В общем-то, как было мною отмечено раньше, в разных местах условия жизни наших военнослужащих были разные. Всё зависело от стремления начальника любой категории к проведению совершенствованию мест жизни и отдыха. Если человек "опускал руки", "ложился на должность", и сам он жил в первобытных условиях, и подчинённые его страдали, опускаясь постепенно до уровня местных жителей.
  Мне кажется, рассказ получился слишком объёмным, хотя я постарался высказать в нём только все свои мысли и рассуждения по вопросу, как жили во время моего пребывания в Афганистане местные жители, и в каких условиях пришлось жить нам. Возможно, служившие "за речкой" в более поздний период, смогут почерпнуть интересные для них подробности, сравнить условия жизни свои с нашими. Поверьте. Я ничего не выдумывал, не очернял и не приукрашивал. Конечно, в рассказе есть доля субъективизма, но ведь мир мы видим своими глазами, воспринимаем всё своей душой и передаём своим языком. Кто делает по другому - "пляшет под чужую дудку".
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023