ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чеботарёв Сергей Иванович
Судьба нелёгкая, военная!

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.26*5  Ваша оценка:
  Судьба нелёгкая, военная...
  
  Это своё повествование я хочу посвятить моему отцу, Чеботарёву Ивану Егоровичу, инвалиду Великой отечественной войны II группы, полковнику. Прожил он долгую, трудную, но красивую жизнь, отдав все свои 88 лет служению Отечеству, воспитанию двоих детей, четырёх внуков и двоих правнучек. Не знаю, что другие люди видят и понимают под этими, упомянутыми мной цифрами, но я-то имел возможность убедиться, сколько сил, здоровья, знаний, навыков, а главное, богатейшего, объёмного опыта мой отец отдал всем нам. Вечная ему память, немеркнущая слава воина-освободителя, всеобщее уважение кадрового офицера-фронтовика, не проходящая благодарность нас, его потомков.
  Сколько их на настоящее время осталось в живых, тех, кто прошёл через бои и походы той, Великой Отечественной войны? Нет, не беря в учёт "ветеранов войны", "всплывших" на волне демократизации общества в последнее десятилетие прошлого века - начале этого столетия, родившихся в 30-х годах 20 века, "воевавших" пастухами и истопниками в партизанских отрядах и лагерях для гражданского населения в партизанских районах. Поверьте мне, таких, которым к концу войны было 8-16 лет, среди "ветеранов" сейчас достаточно. Настоящих ветеранов, имеющих право вспомнить и рассказать эпизоды своей боевой жизни, осталось очень и очень мало - несколько тысяч, в лучшем случае, десятков тысяч человек. Как подтверждение мной сказанного. За десять месяцев 2010 года только в городе Бобруйске ушли из жизни 59 ветеранов Великой Отечественной войны. Много это или мало, судите сами, если в мае 2010 года в этом же городе их было всего 686 человек. Скоро наступит такое время, что рассказать ПРАВДУ о той войне будет некому. Я считаю, что эта их (и наша) правда нужна. Нужна всем тем, кто остаётся жить дальше. Чтобы не возникала "потребность" некоторых отдельных лиц (развелось их сверх меры) фальсифицировать историю и "перекраивать" её в угоду себе или тем, кто хорошо за это платит. Целью этого рассказа является ПЕРЕСКАЗАТЬ ту правду, которую рассказал мне, сестре, моим и её детям наш отец - непосредственный участник, ветеран той войны.
  Рассказ я начну с родителей моего отца, своих дедушки и бабушки, чтобы отразить ту обстановку и атмосферу, в которой родился, рос и воспитывался папа, его брат и сёстры.
  Семья моего отца.
   Мой дед, Чеботарёв Егор Иванович родился 1 июня 1891 года в селе Новая Слобода Николаевского района Царицынской губернии в семье крестьянина. Практически весь трудоспособный отрезок своей жизни он был связан с сельским хозяйством. Правда, трудности и события начала ХХ-го века не позволили ему все свои силы отдавать привычному и любимому для него делу. В возрасте 23 лет мой дед был мобилизован на первую мировую войну. Учитывая его происхождение и лишь начальное поверхностное образование, защищать дело "батюшки царя" во время первой мировой войны ему пришлось в пехоте. Воевать дедушке довелось относительно недолго. В середине 1915 года, участвуя в боях с германскими войсками на территории бывшей Белой Руси, он получил тяжёлое ранение. Раненым был взят в плен немцами. В плену операцию, которая могла бы в дальнейшем избавить от хромоты, никто делать ему не стал. В германском военном госпитале деду залечили рану, и после этого он был передан русским войскам, уже как инвалид. За проявленную в бою храбрость и за полученное увечье, брат последнего коронованного русского царя Николая I Великий князь Константин уже в русском госпитале вручил ему солдатский орден Святого Георгия. С перебитой верхней голенью левой ноги и новеньким крестом Святого Георгия IV степени на груди, вернулся он в родное село. Стоит заметить, что в то время инвалиды войны, да ещё и награждённые орденами, имели некоторые льготы, позволяющие им не только иметь собственный надел земли, но и, в общем-то, получать на льготном основании определённые денежные средства для поднятия хозяйства. Да и налоги государству они платили несколько меньшие, чем все остальные крестьяне. Эти льготы позволили моему деду до революции относительно прочно "стать на ноги". Старательный труженик, рачительный хозяин, дед сумел выйти в число крепких середняков.
  После революции, которая для роста его благосостояния ничего нового не принесла, он женился на односельчанке Антонине Васильевне, которая была моложе его на два года. В 1919 году (2 сентября) у них появился первый сын Дмитрий. В отличие от основной массы крестьян того времени, дети в этой семье появлялись на свет не через год, а с некоторым промежутком времени. Даже в этом проявлялась крестьянская основательность и обдуманность действий моего деда и бабушки. 25 августа 1922 года в семье появился второй ребёнок - мой отец. Через два года - 14 октября 1924 года родилась дочь Мария, а ещё через три года - дочь Александра. Небольшое хозяйство деда позволяло довольно большой семье кое-как сводить концы с концами.
  До сих пор, когда вместе собирались братья и сёстры, вспоминали те счастливые моменты, когда семья жила в относительном, более-менее достатке. Особенно мне запомнился рассказ, когда в конце лета собирали урожай арбузов на бахче, выжимали из них сладкий сок, и потом, выпаривали из него в тазах сахар. Этот сахар в осеннее и зимнее время использовали вместо обычного, свекольного сахара. В конце приготовления сладкой массы, когда уже почти готовый продукт извлекался из тазов, для детей приятной "музыкой" звучала команда: "Тазы лизать!". Сейчас, когда в магазинах есть всё, были бы только деньги, это, для кого-то, вызовет смех. А тогда...
  В 1931 году, под давлением местных активистов и тяжестью налогов, которые наложила Советская власть на единоличных крестьян, мой дед вынужден был вступить в местный колхоз, которым, кстати говоря, руководил его родной брат Иван. Как было определено в те годы, при вступлении в колхоз семья обязана была передать в собственность коллективного хозяйства всё, что имело отношение к крестьянскому труду: землю, скот, инвентарь, посевы, семена и т.д. В общем, насколько я знаю из рассказов отца, в личной собственности оставалось только жильё, мебель, одежда и прочая, чисто домашняя утварь. Думы о том, как и чем потом придётся кормить свою большую семью, вынудили деда при передаче собственности в колхоз утаить 1,5 гектара своей, уже посеянной озимой ржи. Вполне понятно, что любое "тайное всегда становится явным". Так случилось и в этот раз. Узнав об не переданных посевных землях, колхоз, в лице родного брата, заявил об этом в прокуратуру. Было возбуждено уголовное дело, в результате которого семья Чеботарёвых была обложена в пользу государства дополнительным налогом. Как назло, этот год оказался засушливым, зерно сгорело на корню, сдавать государству оказалось нечего. Не выполнение налога повлекло за собой новый суд. Деда осудили на пять лет с конфискацией имущества и выселением в отдалённые районы России. Семья осталась без родной хаты, личных вещей (даже старые детские вещи были забраны и увезены в колхозные сараи), имущества. Ютиться бабушке с четырьмя детьми, старшему из которых было 11 лет, а младшей - четыре, пришлось в постройке, используемой ранее как летняя кухня. Без средств к существованию, без запасов продуктов, семья с трудом пережила зиму. Сыновья ходили по соседним деревням и подрабатывали где и чем только придётся. На Волге для еды и продажи ловили рыбу, в степи - сусликов, зайцев, птиц. Крепкая дружба, взаимопомощь в семье, неистребимая жажда жизни помогли бабушке с детьми выжить до лета 1932 года. Весной и летим "прикормкой" служили ягоды, грибы, травы. К этому времени был освобождён из-под стражи дед. Не знаю, что побудило правоохранительные органы изменить срок наказания - понимание слишком уж сурового наказания или жалость к его детям? Но, дед раньше срока вернулся к семье.
  Прожив с семьёй до конца года, дед, не найдя никакой работы на родине (в колхоз, как осужденного его уже обратно не приняли), вынужден был уехать в город Чёрный Яр Сталинградской области, куда он позднее, в 1933 году забрал всю свою семью. Инвалид войны, хромой на всю жизнь, мой дед с большим трудом мог найти себе работу, которая смогла бы прокормить семью. До 1934 года Егор Иванович работал конюхом.
  В 1934 году семья переехала в Дагестан, где дедушка стал работать конюхом на животноводческой ферме, а бабушка - там же дояркой. Небольшой приусадебный участок возле дома, щедрая на урожай земля и необычайное трудолюбие крестьянских рук, позволили семье более-менее стать на ноги. Росли дети. Старшие сыновья становились надёжными помощниками по хозяйству и на колхозных работах. Местные жители, сами труженики и уважавшие подобных себе тружеников, относились к приезжим дружелюбно. Постепенно жизнь налаживалась. Семья перестала голодать, в доме стало появляться, хоть изредка, мясо.
  Только вот беда не хотела сдавать свои позиции и оставлять в покое Чеботарёвых. В 1937 году по наговору "доброжелателя" дед был арестован и осуждён судом на два года за то, что он, якобы, доставляя рабочим в поле пищу, не додавал положенную им норму, утаивая в свою пользу. "Разбирательство" было быстрым и... поверхностным. Суд состоялся, приговор был оглашён, и понадобилось несколько месяцев, чтобы в кассационном порядке его обжаловать и полностью снять обвинение. И опять же весь этот период, пока дед находился в следственном изоляторе, семье пришлось столкнуться и с голодом и с бедой. Помогали соседи, выручало трудолюбие и желание выжить самим и помочь своим близким. Мне, всем моим родным и двоюродным братьям и сёстрам приходится порой удивляться, откуда бралась и берётся у отца, его брата и сестёр такая любовь, нежность и забота друг о друге. Она воспитывалась в те далёкие для нас года трудностей, голода и испытаний! Её, эту любовь, воспитали родители, мои дед и бабушка. Воспитала неистребимая жажда жизни всей семьи.
  Однако, грянул грозный 1941 год. Фашистские войска рвались к центру России. Страшась агрессивности и ненависти к русским проживавших недалеко от Дагестана чеченцев, семья возвращается в родное Поволжье. Опять пришлось начинать жизнь по-новому в родном, для моего деда и отца, селе Политотдельское Сталинградской области. Дед, как инвалид, от военной службы был освобожден, да и возраст 50 лет не позволил бы ему идти на фронт. Старший сын Дмитрий сразу же был призван в армию. Отец в декабре 1941 года поступил учиться в Камышинское танковое училище.
  Немцы к осени 1942 года вышли к Сталинграду. Расположенные на левом берегу Волги колхозы все свои силы отдавали на обеспечение войск Сталинградского фронта продуктами питания, одновременно подвергаясь обстрелам артиллерии и налётам авиации немцев. Время было трудное. Нужно было выстоять, и они выстояли. Описывать трудности военного времени нет необходимости. Об этом сказано уже много. Счастьем для семьи было то, что с войны живыми, вопреки статистике, вернулись оба сына. Оба - офицерами, с боевыми орденами и медалями на груди. После войны младший сын выбрал для себя судьбу военного, а старший стал работать на радио (потом теле-) заводе в Каунасе. Постепенно семья разлетелась по всему бывшему Советскому Союзу. Дочери вышли замуж за офицеров и разделили с ними "прелести" кочевой жизни военных. В 1947 году дед с бабушкой переехали к сыну Дмитрию в Каунас, где уже тяжело больная бабушка умерла 4 июня 1947 года (в 11 часов 35 минут). Мой отец не смог приехать на похороны бабушки, так как в это время служил в Польше. Дедушка прожил 74 года и умер 18 июня 1965 года (в 11.00) от кровоизлияния в мозг. Деду посчастливилось увидеть всех своих восьмерых внуков и внучек, знать, что род Чеботарёвых продолжился в новой ветви. Похоронен дед вместе с бабушкой в одном месте на кладбище Петрушане города Каунаса.
  Судьба военного.
  Мой отец, Чеботарёв Иван Егорович родился 25 августа 1922 года в селе Политотдельское Сталинградской (ныне Волгоградской) области в семье крестьянина. Родился в год образования Советского Союза. Время было тяжелое, голодное. Только недавно окончилась гражданская война. В Поволжских степях продолжали "гулять" и бесчинствовать банды, грабя и убивая активистов и местных крестьян. Страна лежала в развалинах, со всех сторон государство было окружено врагами. Сельское хозяйство насильственно переводилось на колхозный строй. Дед - инвалид войны, имел своё хозяйство, хоть и не богатое, но способное обеспечить сносное существование семьи. Тридцатые годы принесли в Поволжье страшные засухи и неурожаи, что заставило в 1934 году, спасаясь от голода, семье переехать в Дагестан.
  1941 год. Спасаясь от ненависти чеченцев, семья возвратилась в Поволжье, на старое место жительства. Старший брат Дмитрий сразу был отправлен на фронт.
  Голод и лишения отразились на здоровье моего отца. У него возникли серьёзные проблемы со зрением. Возможно, ухудшение зрения у отца было связано и с теми переживаниями, которые свалились на семью Чеботарёвых за последние 5-10 лет. Только поздней осенью 1941 года отец смог пройти в военном комиссариате города Камышина медицинскую комиссию и его направили в школу подготовки младших специалистов стрелковых и пулемётных подразделений. Не известно, как бы сложилась дальнейшая служба и судьба отца, если бы после подготовки в этой школе он попал на фронт. Как общеизвестно, на фронте, в пехоте, командиры отделений, впрочем, как и стрелки, погибали наиболее часто. Видимо, судьбе было угодно, чтобы отец выжил. Проучившись в этой школе меньше месяца, папу вызвали в строевую часть школы, и сообщили, что по ошибке военного комиссариата его направили не в то место, куда он предназначался ранее. Оказывается, направление отцу было в военное училище. Так в январе 1942 года отец начал учёбу в близком к родному дому Камышинском танковом военном училище. Учёба проходила по ускоренному курсу, напряженная и тяжёлая. Учили только тому, что необходимо на войне. Трудности в учёбе сказывались и в том, что за спиной папы было только базовое образование (девять классов отец к тому времени ещё не окончил). Изредка в училище к отцу приходила моя бабушка. Это мной было сказано не для "красного словца". Село Политотдельское находилось от Камышина почти в трёх десятках километрах, и для того, чтобы туда прийти, нужно было встать затемно, пройти это расстояние, встретиться с сыном и вернуться обратно. Мало того, что ей приходилось за день проходить такое большое расстояние, так она ещё приносила сыну передачки, отрывая еду от своих скудных запасов. Сама не доедала, а сыну несла! Отец рассказывал мне, что постоянно выговаривал матери: "Нас в училище кормят хорошо, еды хватает". Но, мать есть мать. Ей всегда казалось, что её дети не доедают.
  Осенью 1942 года, когда германские войска прорвались к Сталинграду, училище было эвакуировано в Казахстан в район города Актюбинск. Кроме учёбы, курсантам приходилось на новом месте создавать заново хоть некоторое подобие материальной базы учёбы, обустраивать землянки и бараки, строить столовые, стрельбища и танкодромы. В январе 1943 года отец с отличием окончил танковое училище, ему, в числе немногих, было присвоено звание "лейтенант" (после выпуска из училища по ускоренной программе обучения, обычно присваивали звание "младший лейтенант").
  Молодые командиры-танкисты 14 января 1943 года, были сразу направлены в 3-й запасной танковый полк города Горький на танковый завод, где изготавливали средние танки Т-34. На заводе были сформированы маршевые роты, которые должны были доставить боевую технику в действующую армию. Боевые машины и пополнение ждали на фронте. Так оцу пришлось перегонять танки Т-34 в воинские части на фронте. Чаще всего командование 3-го запасного танкового полка старалось не отдавать офицеров и механиков-водителей в действующие части. Поэтому, предписания им, как правило, выписывали с пометкой об обязательном возвращении в Горький.
  В начале мая 1943 года маршевая рота, в которой отец был командиром танка, прибыла в 18-ю гвардейскую танковую бригаду 3-го гвардейского танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии. С 13 по 21 марта 1943 года пять танковых батальонов этого корпуса в беспрерывных боях на рубеже Борисовка, Томаровка, Козычев, упорно сдерживали наступающую крупную группировку противника. Несмотря на большие потери, 3-й гвардейский Котельниковский танковый корпус задержал противника, не допустив его к Белгороду. После боёв корпус был выведен во второй эшелон, где производилось доукомплектование бригад личным составом и техникой.
  Маршевая рота технику сдала, а вот свободных должностей командиров взводов для офицеров в бригаде не оказалось. Офицеры и солдаты маршевой роты должны были опять убыть в Горький за техникой, чтобы вновь перегнать её в войска. Отец, вместе со своим земляком, пошли к командиру бригады, и уговорили его оставить их у себя в бригаде на должностях командиров танков, с перспективой в дальнейшем получить в подчинение взвод. В этой 18 гвардейской Минской ордена Ленина Краснознамённой орденов Суворова и Кутузова II-й степени танковой бригаде с 15 мая 1943 г. и по 15 января 1946 года мой отец прошел всю войну и, как хорошо зарекомендовавший себя офицер, остался служить после проведения демобилизации большинства своих товарищей.
   Первое боевое крещение отец принял 12 июля 1943 года в знаменитом танковом сражении в районе населённого пункта Прохоровка на Курской дуге. По данным советских источников (которые в настоящее время всё чаще ставятся под сомнение), в этом сражении с обеих сторон участвовало около 1200 танков и самоходных орудий. В результате этой битвы бронированных машин, управляемых людьми, главная наступательная танковая группировка немецко-фашистских войск была разгромлена. По рассказам отца, в начале сражения чувство страха, как таковое, отсутствовало. Бригада, в которой он воевал, наступала в центре советской танковой группировки.
  Отец рассказывал этот эпизод так:
  "Через командирский смотровой прибор видны были движущиеся параллельными курсами соседние танки взвода, роты, батальона... Поле, в пределах видимости, перекрывал сплошной вал танков. Большое количество танков. Казалось, что такой армаде танков ничего не может противостоять. Сперва танки немцев были не видны. Но вот появилась пыль от движения массы вражеских бронированных машин. Потом стало возможным различить идущие впереди немецкие тяжёлые танки. За ними, создавая вторую волну, двигались средние танки Т-III и Т-IV. А сзади, следуя обычной немецкой системе наступления, следовали устаревшие средние танки и мотопехота на бронетранспортёрах. Наступление немцев поддерживала артиллерия. Предстояло в открытом бою встретиться с лучшими танковыми и моторизованными соединениями немецкой армии, в основном прославленными, элитными дивизиями СС. Чьё мастерство, выдержка и воля к победе окажутся лучшие? Если немцы прорвутся через наши танковые боевые порядки, то пехоте, стоящей сзади, придётся туго. Это понимали все, от генералов и до солдат. Когда прозвучали первые выстрелы орудий, никто не заметил. Я только увидел, как остановился и вспыхнул танк из моего взвода, справа от меня. Через какой-то промежуток времени был подбит танк, двигавшийся слева. Вот "болванка" бронебойного снаряда ударила по корпусу моего танка и отрикошетировала вверх. Вспыхнули закреплённые на трансмиссии личные вещи, которые перед боем экипаж убрал из боевого отделения в целях пожарной безопасности. Танк остановился. Только я вместе с экипажем выскочил через командирский люк с целью потушить пожар, как 88-ми миллиметровый снаряд немецкой танковой пушки попал в прицел орудия моего танка. Именно там находилось штатное место командира танка. Быстрота реакции и везение помогли остаться живым. Дальнейший ход сражения мы наблюдал со стороны. Вообще то наблюдать особо времени не было. Нужно было осмотреть танк, выяснить, что в нём повреждено и постараться, своими силами, или с помощью ремонтников, быстрее вернуть его в строй. Страх пришёл уже после окончания боя, когда немцы были отброшены, рёв двигателей и грохот орудийных выстрелов переместился далеко вперёд. Даже не страх, а какой-то нервный упадок сил. Вокруг моего танка со всех сторон стояли наши и немецкие подбитые танки. Часть из них горела. Были с перебитыми гусеницами, без башен, перевёрнутые взрывами вверх днищами. Впечатление складывалось такое, что какой-то крестьянин-великан прошёл по полю гигантским цепом для обмолотки колосьев зерна. Подошли ремонтные машины бригады. В первую очередь они занимались восстановлением тех боевых машин, которые можно было ввести в строй в ближайшее время. Мой танк, как раз, попадал в эту категорию. Учитывая, что от попадания снарядов электропроводка в башне не сгорела, восстановить нужно было только прицел орудия, заварить пробоины от снарядов и устранить некоторые мелкие неисправности. Это удалось сделать только через два дня, т.к. затруднение возникло с восстановлением прицела орудия. Но вот танк восстановлен. Нам повезло, что в нашем подбитом танке никто не погиб. Все остались живы, танк на ходу, прицелы выверены, пристреляно орудие. Можно продолжать воевать".
  Следующим крупным этапом боевого пути 3 гвардейского танкового корпуса являлось его участие в изгнании немецко-фашистских захватчиков с левобережной Украины, форсирование реки Днепр и участие в боях за правобережный плацдарм севернее г. Киев. Когда наши войска после разгрома немецких войск на Курской дуге вступили на территорию Украины, пришлось неоднократно встречать на своём пути хорошо подготовленные и оборудованные в инженерном отношении танковые засады.
  В районе деревни Свиридовка корпус поступил в оперативное подчинение 38-й армии и во взаимодействии с ее соединениями продолжил преследование противника, а затем с ходу форсировал реку Днепр севернее г. Киев.
  Во время боевых действий 1-му танковому батальону 18 гвардейской танковой бригады была поставлена задача, наступать в направлении совхоза Ильичёвка. По данным разведки, в совхозе противника не было. Поэтому, танковая колонна шла спокойно, порой на повышенных скоростях. Однако, перед самим совхозом командир батальона, видимо что-то почувствовав, дал команду развернуться в боевой порядок. В самом совхозе оказалась немецкая танковая засада. На окраине села были установлены в окопы самоходные штурмовые орудия, среди которых были и "Фердинанды". С первых же выстрелов в командирский танк отца попал бронебойный снаряд, пробив броню и лишив танк возможности двигаться. Как это ни удивительно, но серьёзного пожара в танке опять не возникло. Приказав экипажу покинуть танк, так как он превратился в неподвижную мишень, отец покинул танк через командирский люк. В этот момент очередной бронебойный снаряд немцев попал в башню танка. Задержись экипаж хоть на 30 секунд внутри танка, гибель командира или заряжающего была бы не минуемой. Видно, и на этот раз судьбе было угодно сохранить жизнь моему отцу. Потери в батальоне были большие, но совхоз взяли. За ночь в отцовском танке была заменена башня, и утром он в составе батальона продолжил наступление в направлении города Прилуки.
   Очередной рассказ отца относится уже к 20 сентября 1943 года:
  "В бою за освобождение города Прилуки, танковый батальон вторично попал в танковую засаду. Только перед этим в танках пополнили запас боеприпасов. Кроме снарядов, уложенных в боеукладку, несколько ящиков с боеприпасами уложили в башне на днище. Только вышли из деревни, как увидели немецкие танки, которые веером расходились из соседней деревни. Из-за домов, опять внезапно, по нашим танкам ударили самоходные штурмовые орудия "Фердинанд". Их 88-мм зенитные орудия довольно эффективно боролись с бронёй нашего основного танка. Видимо, немцы сразу увидели мой танк. В этот раз снаряд смог поджечь танк. Выскакивая из башни, я зацепился комбинезоном за люк. Комбинезон был из крепкого материала, отцепиться сразу не удалось, пришлось рвать его с силой. И я чуть не сгорел вместе с танком. Только экипаж выскочил из танка и отбежал в сторону, как боеприпасы в танке сдетонировали. От взрыва башню сорвало с "погона" и она отлетела в сторону. Одновременно я получил множественное осколочное ранение бравого и левого бедра. К счастью, больше никто из экипажа не пострадал. Экипаж отнёс меня в ближайшее укрытие, где меня уже забрали санитары. В медицинской роте бригады мне сделали операцию по извлечению осколков и собирались отправить в тыловой военный госпиталь. От эвакуации в тыл я категорически отказался, боясь, что после выздоровления не смогу вернуться, в ставшую для меня родной, танковую бригаду. После лечения во взводе выздоравливающих медицинской роты бригады, куда меня определили после операции, мне посчастливилось 25 октября 1943 года вернуться в свой батальон."
  Бои за освобождение Украины продолжались с нарастающим ожесточением. Хотя наши войска уже устали от непрерывных наступательных боёв, а немцы начали терять уверенность в возможности удержать наступающие советские войска, бои продолжались. Причём, бои упорные и кровопролитные. Нередко немцы переходили в контратаки. Случалось, что отрезанные от основных своих сил, группы танков и мотопехоты противника стремились по нашим тылам прорваться в сторону отодвигающегося фронта. И не просто прорваться, но и в боях нанести поражение советским войскам, не ожидающим удара с фланга и тыла.
  Очередной рассказ отца посвящён именно такому эпизоду:
  "Здесь же, на Украине, произошёл интересный случай, чуть не стоивший всему экипажу моего танка жизни. Вместо сгоревшего танка, мне дали новый танк Т-34. 18 гвардейская танковая бригада, в которой мы служили, совершала ночной марш к новому району боевых действий. В целях соблюдения маскировки, танки двигались с потушенными фарами. Механики-водители со своего места видели только небольшой участок дороги. Для того, чтобы помочь управлять танком во время движения в сплошной темноте, быть дополнительными "глазами" механика-водителя, я сидел во время движения не на своём штатном месте, в башне танка, а на броне, возле люка водителя. Как мы вдвоём просмотрели подбитый немецкий танк, стоявший на обочине дороги? На всём ходу танк врезался правым "ленивцем" (передним, поддерживающим гусеницу колесом, которое не касается земли и не связано с двигателем) в многотонную немецкую машину. Никто не пострадал, и даже гусеница не слетела. Однако от удара на креплении "ленивца", видимо появилась скрытая трещина. Когда утром батальон вошёл в деревню, откуда должен был вводиться в бой, наш танк, как по закону подлости, наскочил правой "гусеницей" на бревно, и от дополнительного удара "ленивец" в месте повреждения отвалился. Машина стала неподвижная, так как без "ленивца" "гусеницу" танка закрепить было невозможно. Как на грех, нужной новой запчасти ни у кого не оказалось. И надо же, именно в этот момент немцы начали наступление на деревню. Неподвижный танк мог стать лёгкой добычей для противника. Командование роты и батальона, занятые управлением боем, на запросы по рации не отвечало. После этого боя танков в батальоне оставалось всего три - командира батальона, мой и ещё один из другой роты. Что делать с танком? Бросить его исправным, подорвать или остаться в нём и вести бой? Было принято решение, продолжать бой, используя танк, как неподвижную огневую точку. На моё и всего экипажа счастье, немцы перед деревней были остановлены и начали окапываться, а потом отошли. Через некоторое время ремонтники подвезли новый "ленивец". "Разули" машину, заменили "ленивец" и установили "гусеницу" на место. Уже к утру неисправность была ликвидирована. Я по радиостанции доложил командиру батальона о готовности к движению и получил от него внезапную задачу - выйти на западную окраину ближайшего населённого пункта и при появлении противника не дать ему возможности дальше продвинуться вперёд. Мой танк на этой окраине деревни оставался один. А всего в батальоне к этому времени оставалось только три исправные танка.
  Как потом оказалось, группа немецкой мотопехоты при поддержке танков пыталась выйти во фланг нашей наступающей бригады с целью нанести удар и приостановить её наступление. В районе, где перемещалась эта группа противника, других советских подразделений, кроме моего танка, не оказалось. Ставя задачу мне, командир батальона, естественно, обрекал и меня самого и экипаж танка на верную гибель. Но, приказ получен, и его нужно выполнять. За невыполнение - та же смерть, только более позорная и от рук своих.
  В общем и целом, вывел я свой танк в указанное место, выбрал удобную основную и запасные позиции, маршруты перемещения и подготовился к бою. Не буду описывать то, что испытывал в тот момент, свои настроение и переживания. Даже очень хорошо "обработанный" в идеологическом отношении человек, если он не совершенный маньяк, способен испытывать, если не страх, то какие-то отголоски этого чувства. Если опасность приходит внезапно, то времени для дум и переживаний просто не остаётся. В противоположность этому трудно переносить ожидание возможной гибели, и, причём в возрасте 21-го года. А времени для ожидания и размышлений у меня в тот момент было достаточно.
  Как бы то ни было, ожидаемая немецкая группа всё-таки вышла к деревеньке, возле которой занял оборону мой танк. Причём, группа довольно значительная, если учесть, что в авангарде двигалось до усиленной роты средних танков противника. При выходе противника на дальность прямого выстрела, я открыл огонь из 76-мм орудия своего танка. Бой начался, причём, бой неравный. Не стану гадать, что заставило немцев отступить - неожиданность нападения, неверие в то, что им может оказывать сопротивление только один советский танк или что-то иное. Во всяком случае, группа от проведения флангового удара по нашей бригаде отказалась, начала отход.
  В этом бою я подбил три средние танка немцев Т-IV. Один из них взорвался сразу, после попадания снаряда и экипаж, видимо, сгорел. Экипаж второго танка успел выскочить и кинулся убегать. Я мог из башенного пулемёта перебить весь экипаж. Но не сделал этого. "А вдруг и со мной когда-то будет такое-же?". Жалость? А может простое сострадание, человечность? Ведь и у немцев были родители, семьи. Ведь и их кто-то ждал дома. Третий танк мне удалось поджечь, предварительно перебив "гусеницу" и лишив его подвижности. За этот бой и уничтожение танков немцев я был награждён медалью "За отвагу". Это была моя первая боевая награда.
  После этих тяжёлых боёв наша 18 гвардейская танковая бригада в составе 3-го гвардейского танкового корпуса было выведена на укомплектование в район города Прилуки (Украина). Получив пополнение до полного штата и новенькие танки Т-34, бригада в составе корпуса продолжила наступление, действуя в составе 2 Украинского фронта (с 26.02.1944 г. по 25.05.1944 г.) по освобождению Украины, а затем и в Румынии".
  1 января 1944 года отца назначили на вышестоящую должность адъютантом штаба 1-го танкового батальона 18 гвардейской танковой бригады, что по современной военной структуре соответствует должности помощника начальника штаба батальона. Должность хлопотная и не безопасная. Командиры танков, взводов, рот и батальонов по полю боя передвигались в своих бронированных боевых машинах. А вот штаб батальона следовал в боевых порядках на грузовой машине, как правило, на "полуторке". А от боевых подразделений батальона оторваться было и опасно, и невозможно. Все приказы и распоряжения командира батальона командирам рот и взводов в случае отсутствия радиосвязи в то время должен был доводить именно адъютант штаба батальона. Посыльный с погонами офицера на плечах.
  24-го апреля 1944-го года по приказу Ставки Верховного Главнокомандующего корпус вновь был возвращен в состав 5-ой гвардейской танковой армии, которая находилась в Румынии.
  В Румынии бригаде пришлось воевать в условиях горно-пересечённой местности. Немцы и здесь повсеместно использовали в качестве неподвижных огневых точек зарытые и замаскированные тяжёлые и средние танки. Наступление корпуса в направлении Плоешти было остановлено. Немецкая авиация господствовала в воздухе. Постоянно вражеские самолёты-разведчики и бомбардировщики висели в небе. Бомбили их бомбами, гранатами в кассетах, бросали старые бочки и рельсы для шума и поднятия паники. Не спасали "щели", отрытые в каменистом грунте. Во время бомбёжек экипажи стремились спрятаться под днищем танка. От прямого попадания это спасти не могло, а вот от осколков - спасало. Советской авиации почему-то не было видно. Или она действовала на других, более важных направлениях, или её там было так мало, что привлекать для воздушного прикрытия танкистов считали "непозволительной роскошью". Этот период войны отец всегда вспоминал как страшный сон. Послушав его рассказы о том, как их батальон и бригаду бомбили немцы, как было страшно и трудно, как от прямого попадания бомб приходили в полную негодность танки, превращаясь в "братскую могилу" для всего экипажа, и самому становилось тоскливо и страшно. Что только ни пришлось пережить этому поколению во время войны? Как измерить стоимость их незаметного, постоянного, будничного подвига?
  Особенно трудно было в начале мая 1944 года. В 1-м батальоне 18 гвардейской танковой бригады, как впрочем, и в остальных батальонах бригады, были очень большие потери, особенно в личном составе.
   Использование крупных танковых соединений в горных областях Карпат и западной Украины показали нецелесообразность этих мероприятий. Поэтому 5-я гвардейская танковая армия была отведена на пополнение личным составом и техникой в тыл. По решению Ставки Верховного главного командования 3-й гвардейский танковый корпус был погружен на эшелоны и переброшен в Белоруссию, в район Орши. Когда эшелон, в котором ехал мой отец, следовал из Румынии в Белоруссию, произошёл такой случай. Где-то недалеко от границы Румынии, почти в самом начале движения, на этот эшелон налетела немецкая авиация. Видимо машинист паровоза был опытный, и в начале бомбёжки самолётов он резко затормозил, в результате чего бомбы упали далеко впереди паровоза, не повредив его. Личный состав, в том числе и отец, выскочили из вагонов, и отбежали от эшелона. Второго захода для бомбёжки эшелона немецкие самолёты не сделали. Но на поле начались взрывы. Один, второй, третий... Последовала команда "Мины". Все остановились на тех местах, где их застала команда. Когда отец огляделся вокруг, то увидел, что вокруг него тянутся проводки немецких натяжных противопехотных мин. Для танка эти мины не страшны, он их проходит как мелкие камешки. Для людей они представляют смертельную опасность. Только случайность и везение уберегли его от подрыва на такой мине. Медленно, с оглядкой, отец вышел с минного поля. Убитых на этом минном поле не было, но несколько человек получили ранения. Раненых погрузили в санитарный вагон, все заняли свои места, и эшелон продолжил движение в Белоруссию.
  Нахождение в тылу при проведении укомплектования подразделений личным составом и техникой папа вспоминал всегда как "чёрные" периоды военной жизни и деятельности. Оказывается, "отдых" боевых частей и подразделений тоже имел свои негативные стороны. Конечно, отдохнуть от боёв, помыться в бане, выспаться, в конце концов, дело хорошее и необходимое для нормальных людей. Но и эти мероприятия в Советской Армии умели не только испортить, но и превратить в мучения. В первую очередь, как это ни удивительно, с выводом в тыл сразу же урезался паёк довольствия. Причём, урезался серьёзно и основательно. На фронте еды всегда хватало. И даже тогда, когда тыловые подразделения значительно отставали от боевых подразделений, в танке имелся неприкосновенный запас, который, в трудный период использовали "по назначению". В тылу приходилось ходить с полупустым желудком. Во-вторых, для "поддержания должной воинской дисциплины" ужесточались требования к несению внутренней и караульной службы. А с кого всегда самым строгим образом спрашивали за нарушения, совершённые солдатами и сержантами? Конечно, с командиров. В-третьих, опять же для поддержания боевого духа и внутреннего напряжения, и днём и ночью проводились усиленные занятия по боевой подготовке. Смотры, строевые занятия, тренировки, стрельбы, и опять смотры. После недели-двух такого "отдыха" все начинали вспоминать фронтовые бои и будни как настоящий отдых. Вот такой расклад получался.
   Операция по освобождении. Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. Именно здесь в период с 23 июня по 29 августа силами 1-го Прибалтийского, 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов, Днепровской военной флотилии и партизан была проведена операция "Багратион" - одна из крупнейших стратегических наступательных операций Великой Отечественной войны. Фронты получили значительное усиление за счёт резервов Ставки: 4 общевойсковые и 2 танковые армии, 52 стрелковые и кавалерийские дивизии, 6 танковых и механизированных корпусов, 33 авиационные дивизии, около 215 тысяч человек маршевого пополнения. В четырёх фронтах насчитывалось 20 общевойсковых, 2 танковые, 5 воздушных армий, 12 танковых и механизированных корпусов. Всего 2,4 миллиона человек, 36,4 тысячи орудий и миномётов, 5,2 тысяч танков и САУ, 5,3 тысячи боевых самолётов. Советским войскам противостояла группа армий "Центр" (три полевые и танковая армии), которую поддерживала авиация 6-го и частично 1-го и 4-го воздушных флотов. В их составе имелось 1,2 миллиона человек, 9,5 тысяч орудий и миномётов, 900 танков и штурмовых орудий, 1350 боевых самолётов. В связи с тем, что германское командование считало, что Красная Армия предпримет в Белоруссии лишь второстепенный удар, оно исключало необходимость иметь здесь достаточные резервы.
  Операция "Багратион" началась 23 июня. По характеру боевых действий и содержанию выполненных задач она делится на 2 этапа. На первом этапе (с 23 июня по 4 июля) проведены Витебская, Оршанская, Могилёвская, Бобруйская и Полоцкая операции, завершено окружение минской группировки противника. В ходе этих операций советские войска прорвали его оборону на всём фронте, окружили и быстро ликвидировали вражеские войска в районе Витебска и Бобруйска. За 12 дней наши войска продвинулись на 225-280 км, освободили большую часть Белоруссии. Главные силы группы армий "Центр" потерпели катастрофическое поражение.
  На втором этапе Белорусской операции (5.07-29.08.1944) фронты провели пять наступательных операций: Шяуляйскую, Вильнюсскую, Каунасскую, Белостокскую и Люблин - Брестскую. К середине июля была ликвидирована окружённая восточнее Минска группировка противника, а передовые соединения фронтов вышли на линию Волковыск, Слоним, Пинск, начали форсирование реки Неман.
  Что запомнилось моему папе в этот период, так это почти триумфальный характер действий танковых соединений и подразделений в этих боях. Привожу его воспоминания об этом периоде войны:
  "В составе своей бригады мне пришлось участвовать в освобождении Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. При подготовке к наступлению нам приходилось незаметно, с соблюдением маскировки и секретности, передвигать танки через болота к рубежам атаки. Часто танки перемещали по созданным сапёрами гатям практически вручную, не заводя двигатели. Для этого, ставили двигатели на нейтральную передачу, вставляли ломы в ведущее колесо и "ленивец" и одновременным усилием проворачивали колёса, заставляя 30-тонную машину, по сантиметрам, продвигаться вперёд. Командование, перед проведением операции "Багратион", основной задачей нам поставило не вытеснить немцев с территории Белоруссии, а нанести им наибольшие потери, привести в небоеспособное состояние части и соединения гитлеровцев.
  26 июня 1944 года наша 18 гвардейская танковая бригада в составе 3-го гвардейского танкового корпуса была введена в прорыв в полосе наступления 5-й армии и начала наступать вдоль шоссейной дороги Москва-Минск в направлении Борисов-Минск. Приходилось "отсекать" группировки противника и захватывать их в "кольцо". В первый же день наступления наш 1-й танковый батальон перерезал железную дорогу Борисов-Орша. У нас на глазах в направлении станции Орша прошел немецкий эшелон с личным составом и техникой. Немцы, казалось, сами лезут в подготовленный для них "мешок". Эшелон мы, естественно, пропустили. Через некоторое время немцы очухались, и решили, с целью прорыва, атаковать наш батальон. Масса немецкой пехоты пошла в атаку против танков. Началась сплошная бойня. От разрывов танковых снарядов и огня приданной нам зенитной батареи на поле боя лежали кучи трупов врага. Только небольшой части немецкой пехоты удалось прорваться из окружения, но и она попала под огонь другой, соседней бригады нашего корпуса, и была полностью уничтожена.
  Помнится и бой в районе села Большие Ухолоды (Белоруссия). В районе этого села батальон встретил танки противника. К этому времени немцы уже стали какие-то чумные, запуганные. Им везде чуялись окружение и "котлы". Стремясь не попасть в окружение, немцы сломя голову рвались на прорыв, не произведя разведку, не пытаясь найти слабое место в обороне. Так и здесь, противник ринулся в атаку. Завязался напряжённый, хоть и скоротечный, бой. Не выдержав нашего интенсивного огня, не сумев прорвать оборону наших танкистов (которые, кстати сказать, действовали без поддержки пехоты) немцы отступили, понеся потери в танках и личном составе. У противника были сожжены 4 танка. У нас потерь не было.
  Продолжая наступление, 18 танковая бригада участвовала в форсировании реки Березина и после этого, в освобождении города Борисов. И там противник сопротивлялся очень упорно. Особенно тяжёлые бои были при прорыве обороны вокруг самого города. В 3 часа 20 минут 1-го июля 1944 года наша бригада, в составе 3-го гвардейского танкового корпуса ударом с севера и юга овладела городом Борисов. Противник поспешно отошел на Минск.
  Овладев городом Борисов, бригада продолжила наступление в направлении г. Минск. В одном из населённых пунктов, название которого я уже не помню, наш 1-й танковый батальон встретил упорное сопротивление противника. Немцы оборудовали там сильную противотанковую оборону. Весь передний край был густо напичкан противотанковыми орудиями и зенитными пушками. Командир 1-го танкового батальона майор Ракитный приказал мне произвести разведку боем. На танке Т-34 я начал продвигаться в направлении огневых точек противника. В это время с нашей стороны велось наблюдение за передним краем обороны немцев, с целью засечки их противотанковых и зенитных орудий. Мне в этот момент очень повезло. Выбранное мною для движения направление оказалось удачным. С флангов немцы сделали только пару выстрелов из орудий, после чего потеряли мой танк из виду. Продвигаясь почти по открытому месту, я произвёл несколько выстрелов из пушки по предполагаемым местам размещения немецких орудий. Выдвинувшись на пригорок, я увидел два зенитных орудия противника. Открыв по ним огонь, я уничтожил оба орудия. Для дополнительной проверки, продвинулся ещё немного в глубь обороны, но не обнаружил противника. Доложил командиру батальона о выполнении задачи и о том, что в этом районе обороны противотанковых средств немцев больше нет. Наступление нашего танкового батальона было успешно продолжено. За этот бой я был награждён орденом "Красная звезда".
  Самое приятное и памятное было то, что наша бригада принимала участие в освобождении города Минска. Бригада прорывала немецкую оборону в районе Минска с севера, со стороны Борисова. Бои были тяжелые. Немцы сопротивлялись упорно, зная, что отступать им уже некуда. Тем более что часть группировки уже попадала в "котёл". В город танки 18 гвардейской танковой бригады, под командованием подполковника Есипенко, ворвались 3 июля 1944 года с севера первыми. Атаку бригады поддерживал огнём и гусеницами 1436 самоходно-артиллерийский полк САУ-85 под командованием подполковника Немковича. По какой улице наши танки продвигались к центру города, определить было уже невозможно, так как город был весь в развалинах и горел. В самом городе немцы особо яростного сопротивления уже не оказывали. Да и средств для борьбы с нашими танками они уже в достаточном количестве не имели. Хотя даже отдельный закопанный танк противника на узких улицах мог остановить наступление целого батальона. На одной из улиц закопанный "Тигр" ненадолго застопорил продвижение бригады, но после его уничтожения танки нашего 1-го батальона смогли продолжить наступление по сожжённому и разрушенному Минску. Запомнилось радушие встречи жителями Минска.
  А больше всего запомнилась встреча со стариками, старухами, детьми - с населением Белоруссии, пережившим оккупацию. Такой радостной встречи я ни ранее, ни позднее нигде не видел. Несли всё, кто что имел, чтобы хоть как-то отблагодарить своих освободителей. Слёзы радости, объятья, цветы".
  Тем самым было завершено окружение восточнее Минска основных сил 4-й полевой армии и отдельных соединений 9-й полевой армии группы армий "Центр" (105 тысяч человек). Ликвидация окружённой вражеской группировки была осуществлена в период с 5 по 11 июля войсками 33-й армии 3-го Белорусского фронта и частью сил 50-й и 49-й армий 2-го Белорусского фронта. Противник потерял свыше 70 тысяч человек убитыми и около 35 тысяч пленными (в том числе 12 генералов). За освобождение Минска, бригада в числе 52 соединений и частей, действовавших при освобождении Минска, получила почётное наименование "Минская", а всему личному составу Верховным Главнокомандующим была объявлена благодарность.
  За освобождения города Минск 3-й гвардейский танковый корпус, был награжден орденом Красного Знамени. После этой операции корпус с боями вышел в Прибалтику.
  В качестве справки:
  "В ходе Минской наступательной операции войска 3, 2 и 1-го Белорусских фронтов 3 июля 1944 г. освободили столицу Беларуси г. Минск. 52 частям и соединениям, отличившимся при освобождении города, присвоены почетные наименования "Минских". В честь освобождения столицы Беларуси в Москве был дан салют 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий. Впервые в наступательных действиях Красной Армии противник был окружен и разгромлен в результате параллельного и фронтального преследования на глубине 200-250 км от переднего края его обороны. В освобождении города участвовали: 220-я (полковник В.А. Полевик), 352-я (генерал-майор М.М. Стриженко), часть сил 173-й стрелковой дивизий (полковник М.И. Зайцев); 926-й самоходный артиллерийский полк (подполковник А.М. Хухрин) 36-го стрелкового корпуса; 25-я (полковник Д.Е. Клинфельд), 26-я (полковник С.К. Нестеров), 4-я (полковник А.А. Лосик) гвардейские танковые бригады; 4-я гвардейская мотострелковая бригада (подполковник М.С. Антипин), 401-й гвардейский (майор Ю.М. Степанов), 1500-й (майор Т.П. Зотов) самоходный артиллерийские полки 2-го гвардейского танкового корпуса 31-й армии; 3-я (подполковник К.А. Гриценко), 18-я (подполковник В.И. Есипенко), 19-я (подполковник Г.А. Походеев) гвардейские танковые бригады; 2-я гвардейская мотострелковая бригада (полковник Д.Н. Долганов), 1436-й (подполковник Р.С. Немкович); 1496-й (майор М.С. Борзенков) самоходные артиллерийские полки 3-го гвардейского танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии; (часть сил) 1-й гвардейской штурмовой (полковник С.Д. Прутков), 4-й гвардейской истребительной (полковник В.А. Китаев) авиадивизий 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса, 240-й истребительной (полковник Г.А. Зимин), 334-й бомбардировочной (полковник И.П. Скок) авиадивизий 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта; часть сил 110-й (полковник С.М. Тарасов), 385-й (полковник М.Ф. Супрунов) стрелковых дивизий 38-го стрелкового корпуса 50-й армии 2-го Белорусского фронта; 348-я стрелковая дивизия (генерал-майор М.А. Никитин) 35-го стрелкового корпуса, 15-я (полковник К.Г.Кожанов), 16-я (полковник П.А. Лимаренко), 17-я (полковник Б.В. Шульгин) гвардейские танковые бригады; 1-я гвардейская мотострелковая бригада (генерал-майор Г.М. Филиппов) 1-го гвардейского танкового корпуса 3-й армии 1-го Белорусского фронта; авиация дальнего действия -- часть сил 1-й (полковник И.Ф. Балашов) и 6-й (полковник С.И. Чемоданов) гвардейских авиадивизий 1-го гвардейского авиакорпуса, часть сил 2-й (генерал-майор А.И. Щербаков) и 8-й (полковник В.Г. Тихонов) гвардейских авиадивизий 2-го гвардейского авиакорпуса".
  После освобождения Белоруссии 5-я гвардейская танковая армия была направлена в Литву, освобождала Вильнюс и дальше, обходя Каунас с севера, направилась в направлении на Мемель. Директивой Ставки от 4 июля была поставлена задача: главными силами наступать в общем направлении на Вильнюс, Каунас и не позднее 10-12 июля освободить Вильнюс и Лиду от фашистов. Вильнюсская операция 1944 года была частью наступательной операции 3-го Белорусского фронта.
  Немецко-фашистское командование пыталось остановить продвижение советских войск на заранее подготовленном рубеже Даугавпилс - Вильнюс - Лида, на котором сосредоточивало отступавшие части и соединения 3-й танковой и 4-й полевой армий. Особенно сильную группировку оно создало в районе Вильнюса, который являлся крупным узлом обороны.
  7-8 июля войска 5-й гвардейской танковой армии под командованием генерал-лейтенанта танковых войск П.А.Ротмистрова и 3-го механизированного корпуса, который возглавлял генерал танковых войск В.Т.Обухов, вышли к городским укреплениям, прорвали их и, обойдя Вильнюс с севера и юга, совместно с соединениями 5-й армии окружили вражеский гарнизон.
  Придавая большое значение этому важному узлу обороны, прикрывавшему подступы к Восточной Пруссии, немецкое командование сосредоточило в Вильнюсе крупную группировку войск. Сюда оно стянуло отступавшие части и соединения 3-й танковой армии. Гарнизон города насчитывал 15 тысяч солдат и офицеров. Кроме того, в район Вильнюса было подтянуто несколько немецких дивизий.
  Гитлеровцы укрепили дальние подступы к Вильнюсу, оборудовали там несколько полос обороны, усилив их противотанковыми, противопехотными препятствиями и заграждениями. На позициях были расставлены противотанковые пушки и полевая артиллерия, танки и самоходные орудия, зарытые в землю. Гитлеровцы и сам город приспособили к длительной обороне. На вторых и третьих этажах уцелевших зданий обосновались пулеметчики, автоматчики и снайперы, на нижних этажах были оборудованы орудийные и пулеметные гнезда, в подвалах - убежища и склады, на чердаках и башнях костелов - наблюдательные пункты. Были укреплены стены зданий, подготовлены амбразуры для стрельбы. Опорные пункты и узлы сопротивления прикрывались противотанковыми препятствиями и противопехотными заграждениями. Площади и улицы простреливались пулеметным, минометным и орудийным огнем. Гитлеровцы хвалились, что город будут защищать отборные силы германской армии и что это является "лучшей гарантией мощи немецкого оружия".
  9 июля 1944 года развернулись бои по уничтожению окруженных войск. В ходе 5-дневных напряженных боев, советские войска уничтожили окруженную группировку и освободили столицу Литовской ССР город Вильнюс.
  13 июля 1944 года столица Литвы была свободна от немецких войск, которые более трех лет, с 23 июня 1941 г. по 13 июля 1944 г., владели Вильнюсом.
  Далее воспоминания отца касались боёв в нынешней Калининградской области:
  "4 августа 1944 года в районе Мемеля в Восточной Пруссии я был второй раз тяжело ранен в правый бок осколком мины. При продвижении к Мемелю мы встретили упорное сопротивление немецких танков, которые нас остановили и сами перешли в атаку на позиции нашего 1-го батальона. Танки батальона начали пятиться назад. Как всегда в таких случаях, пропала радиосвязь. Никто на вызов командира батальона майора Ракитного не отвечал. В это время я уже был назначен адъютантом батальона, поэтому именно мне комбат приказал выяснить причину отказа радиосвязи и остановить отход танков. Без этого невозможно было отразить атаку немецких танков. Получив задание командира батальона, я начал бегать от танка к танку и передавать приказ командира батальона. Сделать это было трудно, так как люки танков были закрыты, и приходилось на ходу залазить на каждый танк и стучать в люк. В это время немца начали артиллерийский и миномётный обстрел. Когда я залазил на очередной танк, одна мина разорвалась сзади меня, в результате чего я получил осколочное ранение в правый бок. Я упал возле танка. Это заметил мой сослуживец, командир взвода. Он остановил свой танк и забрал меня в башню, а потом передал в медсанбат бригады. В результате своего ранения я не смог до конца выполнить приказ командира батальона, но атака противника была отбита при поддержке артиллерии и противотанковых орудий. Положение удалось восстановить. Меня эвакуировали в корпусной госпиталь. В госпитале, также как и при первом ранении, мне предложили эвакуироваться в стационарный фронтовой госпиталь в тылу, но я отказался от этого предложения, так как из госпиталя, как правило, отправляли в другие части, а я хотел вернуться в свою родную бригаду. После этого ранения 8 сентября 1944 года я снова смог вернуться в 18 гвардейскую танковую бригаду".
  Но вот части вышли к государственной границе СССР. Теперь воевать отцу и его сослуживцам предстояло на чужой территории, территории врага. Чтобы не отходить от истины, вновь обращусь к рассказу и воспоминаниям папы:
  "В дальнейшем были бои в Польше. Наш корпус был переброшен в район Млавы. Освобождение Гданьска и Гдыни, вместе в воинскими частями Войска Польского. Были тяжёлые бои за овладение городами Цопот и Данцыг. Во время наступления и взятия города Цопот (в Восточной Пруссии), нашей бригадой было захвачено много складов противника: продовольственных и вещевых. Богатейшие склады. Солдаты и офицеры нашего батальона хорошо "поживились" на этих складах шоколадом, коньяком и другими дефицитными для нас продуктами питания. В этом же районе рота нашего батальона под командованием старшего лейтенанта Ковалёва уничтожила колонну гружёных автомобилей противника, пытающихся прорваться на Запад. Было захвачено 30-35 автомобилей противника с имуществом и продовольствием. Пока на трофеи не "наложили лапу" представители трофейных команд корпуса и армии, можно было что-то взять себе. На вещевое имущество особо никто не зарился, так как в танке места мало и забивать его всяким барахлом - себе дороже. А вот от хорошего продовольствия и спиртного никто не отказывался.
  Бригада вышла на берег Балтийского моря. Особенно часто немцы наносили по нашим наступающим подразделениям и частям артиллерийские удары. Наиболее сильные артиллерийские обстрелы были из дальнобойных крупнокалиберных орудий немецких морских кораблей. За бои в Польше меня наградили орденом "Отечественной войны" II степени и двумя польскими медалями.
  С выходом к Балтийскому морю части корпуса были переброшены в район Штетена, форсировали там реку Одер и наступали севернее Берлина в направлении города Росток. Там, в этом районе произошла наша встреча с американскими войсками. Темп наступления был такой стремительный, что наши тылы постоянно отставали. Спасало то, что немцы также не успевали уничтожать свои запасы топлива и продовольствия. С боеприпасами дело обстояло несколько хуже, так как немецкие снаряды основного калибра 88-мм не подходили для наших 85-мм пушек. Один раз даже на станции наш танковый батальон захватил цистерну со спиртом.
  Прежде чем командование спохватилось и наложило "лапу" и "изолировало" цистерну со спиртом, многие из наших солдат и офицеров сделали солидные запасы этого "зелья". Правда, стоит, не кривя душой, отметить и тот факт, что сильного пьянства в батальоне не было. С этим боролись и командир батальона, и замполит, и командиры рот. Да и "наркомовские" 100 граммов были на фронте вполне обычным и привычным делом. Просто к законным 100 граммам некоторые старались прибавить ещё "прицеп". Когда я смотрел кинофильм "Освобождение", эпизод с захватом на станции цистерны со спиртом, напомнил мне "нашу" цистерну. Вполне возможно, что таких случаев было за время войны много, но и нельзя исключить, что этот эпизод был рассказан создателям фильма кем-то из моих бывших сослуживцев.
  На территории Германии нашей бригадой было освобождено несколько концентрационных лагерей с узниками из Советского Союза и других государств мира. Эти лагеря представляли собой очень удручающее зрелище. С немецким педантизмом на ровной местности строились ряды аккуратных деревянных бараков, огороженных двумя-тремя рядами колючей проволоки. По углам и периметру ограждений - вышки для охранников. Административные здания и казармы охраны размещались на удалении от лагеря, чтобы, ни дай бог, немцы не подхватили какой-нибудь инфекции. Всё выровнено и вымерено. И на фоне этой "идиллии" - измождённые, доведённые да крайней степени истощения, заключённые. Как они нас встречали! Сколько было радости, слёз, слов признательности. Только за их страдания стоило "сломать хребет" всем тем, кто был виновен в этом. После случаев освобождения узников концентрационных лагерей, все мы сражались ещё злее, беспощаднее, смелее".
  День Победы 9 мая 1945 года. Как встречали этот долгожданный день фронтовики и население Советского Союза, рассказано и показано в фильмах много раз. Все эти фильмы и рассказы роднит одно - всеобщее, бьющее через край ликование, радость, счастье. Вот как отец мне рассказывал об этом дне:
  "Известие об окончании войны застало нашу бригаду восточнее города Росток. Отмечали долгожданную Победу радостно и бурно. Всех переполнял восторг оттого, что закончились бои, что остались живы, что теперь впереди только счастливая жизнь. Праздновали это событие всем составом своего батальона. Хотя недалеко от нас располагались другие батальоны, которые, также как и мы, встречали первый день мира, сидя за столами. В землю врыли столбы, сделали длинные столы и лавки.
  Скатертей не было, и их заменяли куски брезента, простыни и другие подсобные материалы, подвернувшиеся под руку. Праздновали в полевых условиях, по-солдатски, пышно, с размахом. На столах были поставлены тарелки, миски и котелки с кашей, мясом, колбасой, банки с тушеным мясом, хлеб. И, конечно, спиртное. Что у кого было в запасе, несли на стол. По этикеткам бутылок, привезённым немцами их разных стран, и доставшихся нам, как трофеи, можно было подумать, что вся Европа празднует с нами этот День Победы.
  Как это ни прискорбно отмечать, но и в сам этот день, и даже после Победы у нас в бригаде гибли люди. Были случаи, что погибали от рук фашистских фанатиков, а было, что и по собственной глупости. Расслабление после окончания войны стоило кому-то жизни".
  За мужество и героизм, проявленные в годы войны мой отец награждён орденами Отечественной войны I-й и II-й степени, Красной звезды, медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "За победу над Германией", двумя польскими медалями "За Одер, Ниссу и Балтику" и "За освобождение Польши".
   После войны папа до 1951 года служил в Польше. В первый свой послевоенный отпуск отец отправился на Родину, в село Политотдельское Сталинградской области. Сообщать родным о своём приезде, не было времени и возможности, поэтому ехал без извещения. От Бреста до Камышина добрался поездом, а дальше, как это много раз делал ещё в детстве, пешком в родное село. Недалеко от села на дороге папу встретили обе родные сестры и двоюродный брат. Они, также как и все родственники, не ждали его приезда. Просто, так сложились обстоятельства, что они оказались именно на этой дороги и именно в это время. Радостная, тёплая встреча, восторг, следующие нескончаемые расспросы и ответы, и остаток пути до дома пролетел незаметно. Мой дед, папин отец, в этот момент занимался ремонтом какого-то домашнего инвентаря во дворе (дед без дела сидеть не мог и до конца жизни не умел). Отец его окликнул, подбежал, они обнялись, расцеловались. А вот как папа встретился с моей бабушкой, он, в последнее время, так вспомнить и не смог. Так получилось, что отпуска отца и его брата Дмитрия совпали, и семья снова оказалась вместе. Счастье этой семьи было ещё и в том, что оба сына вернулись домой живыми, офицерами, орденоносцами, крепкими и возмужавшими. Гордость семьи, укор недоброжелателям. Кто-то из родственников как-то сказал моему деду такую фразу: "Я не думал, что из твоих сыновей будет толк!" Многие не верили, что, пережив столько трудностей, лишений, невзгод, люди смогут остаться порядочными, честными и добросовестными. Чья здесь заслуга? Государства? Общества? Я считаю, что в этом заслуга только родителей, близких, семьи. А государство и общество могут только "шлифовать" эти уникальные качества.
  С 1951 до 1961 года отец служил в Белорусском военном округе в озёрно-лесном краю - станция Заслоново, где он женился, где родились моя сестра Таня и я. Уже служа в Белоруссии окончил вечернюю среднюю школу с серебряной медалью в 1958 году.
  С 1961 по 1967 года - в 193 танковой дивизии города Бобруйска.
  С 1967 по 1969 года - в Группе советских войск в Германии.
  Читая послужной список отца, я неоднократно обращал внимание на то, как служба "кидала" его с должности на должность, из воинской части в другую часть. Воинские части, в которых он служил, сокращались, переформировывались, и для того, чтобы остаться служить в числе кадровых офицеров, приходилось соглашаться на любую предложенную, порой и нижестоящую должность. Кто-то может сказать: "А чего было держаться за службу? Уволился бы из армии, устроился работать на "гражданке, и не знал бы трудностей". Всё, может быть, и так. Только куда можно было пойти, не имея образования, профессии? Да и службы военного, офицера, стала привычной, понятной, родной.
  События в Чехословакии 1968 года.
  Могу предположить, что для определённого количества людей, читающих этот рассказ, название данного периода жизни моего отца ничего не скажет. Конечно, возможны кое-какие отголоски в памяти, связанные с Чехословакией 1968 года. Я, в то время 10-летний пацан, был пассивным и сторонним свидетелем тех событий. А вот мой отец - их непосредственным участником. Удивительнее всего, что этот период своей службы папа вспоминать не любил. Только мои настойчивые приставания, желание узнать о том, что происходило в ЧССР в это время, позволили составить хоть какую-то картинку о пребывании отца в этой стране, на этой "войне".
  Для начала, чисто информационно, введу в курс событий.
  "Пра́жская весна́" (чеш. "Pražské jaro", словацк. "Pražská jar") - период политической и культурной либерализации в Чехословакии с 5 января по 20 августа 1968, закончившийся вводом в страну войск стран Организации Варшавского договора (кроме Румынии).
  С приходом к руководству Коммунистической партией Чехословакии Александра Дубчека, Чехословакия начала демонстрировать все бо́льшую независимость от СССР.
  Политические реформы Дубчека и его соратников, которые стремились создать "социализм с человеческим лицом", не представляли собой полного отхода от прежней политической линии, как это было в Венгрии в 1956, однако рассматривались руководителями СССР и ряда социалистических стран (ГДР, Польша, Болгария) как угроза партийно-административной системе Советского Союза и стран Восточной и Центральной Европы, а также целостности и безопасности "советского блока".
  Как это всегда было и происходит в настоящее время, любую революцию (если она завершилась победой), или мятеж (если поражением) делали и делают деньги какой-то заинтересованной стороны. Есть деньги, значит можно "купить" молодёжь, подкрепив и "разогрев" её "свободолюбивые политические настроения", поддержать обиженных властью представителей писательских слоёв. А дальше - "эффект стадности" поднимет массы на открытое неповиновение власти. Причём, как правило, все революционные действия начинаются и проходят в столичных городах. Глубинка - в ожидании результатов. А там - поддержим сильнейшего и примеримся со случившимся. А, заодно, "смешаем с грязью" и заклеймим позором проигравшую сторону. Таковы мои мысли и моё мнение.
  "Обработка" руководства Чехословакии правительствами соседних с ним социалистических государств, проводилась почти восемь месяцев. В ход были пущены все способы: политического, экономического, морального и военного плана. К концу августа 1968 года возникла непосредственная угроза "потерять" это государство для Варшавского договора. Тогда-то и было решено ввести на территорию Чехословакии войска.
   Непосредственная подготовка войск началась 17-18 августа. Прежде всего, готовилась к длительным маршам техника, пополнялись запасы материальных средств, отрабатывались рабочие карты, проводились другие мероприятия военного характера. Таким образом, к 20 августа была готова группировка войск, первый эшелон которой насчитывал до 250 тысяч, а общее количество - до 500 тысяч человек, около 5 тысяч танков и бронетранспортеров. Для осуществления операции привлекались 26 дивизий, из них 18 советских, не считая авиации. Советские войска были представлены в них соединениями и частями 1-й гвардейской танковой, 20-й гвардейской общевойсковой, 16-й воздушной армиями (ГСВГ), 11-й гвардейской общевойсковой армией (БВО), 13-й и 38-й общевойсковыми армиями (ПрикВО) и 14-й воздушной армией (ОдВО).
  20 августа 1968 года в 23.00 в частях, участниках ввода, объявили боевую тревогу. По каналам закрытой связи всем армиям, дивизиям, бригадам, полкам и батальонам был передан сигнал на выдвижение. По этому сигналу все командиры воинских частей должны были вскрыть один из пяти хранящихся у них секретных пакетов (операция была разработана в пяти вариантах), а четыре оставшихся в присутствии начальников штабов сжечь не вскрывая. На всю боевую технику нанесли опознавательные белые полосы, чтобы легко можно было отличить "своих" (участников ввода) от "чужих" (Вооружённых сил Чехословакии).
  В случае сопротивления бесполосные танки и другая боевая техника подлежали уничтожению без предупреждения и без команд сверху. При встрече с войсками НАТО (такой вариант не исключался) приказано было немедленно останавливаться и без команды не стрелять.
  В ночь на 21 августа войска СССР, Польши, ГДР, Венгрии и Болгарии с четырех направлений в двадцати пунктах от Цвикова до Немецка в режиме радиомолчания пересекли чехословацкую границу.
  Из южной части Польши был введен советско-польский контингент войск по направлениям: Яблонец-Кралове, Острава, Оломоуц и Жилина. Из южной части ГДР вводился советско-восточногерманский контингент войск по направлениям: Прага, Хомутов, Пльзень, Карловы Вары. Из северных районов Венгрии входила советско-венгерско-болгарская группировка по направлениям: Братислава, Тренчин, Банска-Бистрица и др. Наиболее крупный контингент войск был выделен от Советского Союза.
  Одновременно с вводом сухопутных войск на аэродромы Водоходи (Чехия), Турокани и Намешть (Словакия), а также на аэродромы под Прагой с территории СССР были переброшены контингенты ВДВ.
  Основные усилия десантников направлялись на захват зданий ЦК КПЧ, правительства, Министерства обороны и Генерального штаба, а также здания радиостанции и телевидения. По заранее разработанному плану к основным административно-промышленным центрам ЧССР направлялись колонны войск. Соединения и части союзных войск размещались во всех крупных городах. Особое внимание уделялось охране западных границ ЧССР.
  Спустя четыре часа после высадки первых групп десантников важнейшие объекты Праги и Брно оказались под контролем союзных войск.
  200-тысячная чехословацкая армия (около десяти дивизий) не оказывала практически никакого сопротивления. Она оставалась в казармах, выполняя приказ своего Министра обороны, и до конца событий в стране оставалась нейтральной. Среди населения, главным образом в Праге, Братиславе и других крупных городах, проявлялось недовольство происходящим. Протест общественности выражался в сооружении баррикад на пути продвижения танковых колонн, действиях передвижных и подпольных радиостанций, распространении листовок и обращений к чехословацкому населению и военнослужащим стран-союзниц. В отдельных случаях имели место вооруженные нападения на военнослужащих введенного в ЧССР контингента войск, забрасывание танков и прочей бронетехники бутылками с горючей смесью, попытки вывести из строя средства связи и транспорт, уничтожение памятников советским воинам в городах и селах Чехословакии.
  Стремительный и согласованный ввод войск в ЧССР привел к тому, что в течение 36 часов армии стран Варшавского Договора установили полный контроль над чехословацкой территорией.
  В это время мой отец служил в 83-м гвардейском мотострелковом Нежинском ордена Красной Звезды полку 35-й мотострелковой Красноградской Краснознаменной дивизии 20-й гвардейской общевойсковой армии Группы советских войск в Германии. В конце июля 1968 года всю дивизию подняли по тревоге и вывели к границе с Чехословакией.
  Отец об этом периоде рассказывал так:
  "Полк, в котором я был начальником штаба, вводился в Чехословакию для участия в подавлении антиправительственного мятежа. Проведение передислокации всей нашей дивизии, сначала до границы, а потом - в район Праги, прошло быстро и организовано. Хотя при проведении марша по горным дорогам погиб экипаж танка из танкового батальона соседнего мотострелкового полка. Около сотни мирных жителей, подстрекаемых экстремистами, перегородили горную дорогу. В этой толпе основную массу составляли женщины и дети. Когда танк на полной скорости выскочил из-за поворота, перед ним внезапно оказалась эта группа гражданских людей. Объехать их было невозможно. Тормозить уже не имело смысла. Командир танка успел среагировать и приказал механику-водителю направить танк в пропасть. Экипаж танка погиб. Мирные жители остались живыми и не вредимыми. За этот подвиг весь экипаж был посмертно награждён орденами, а командир и механик-водитель получили посмертно звание Героев Советского Союза".
  Описанный выше случай нашёл своё отражение в донесениях и отчетах того времени: "Экипаж танка 64 МСП (64 мотострелковый Слуцко-Померанский Краснознаменный орденов Суворова и Кутузова полк) 35 МСД (35 мотострелковая Красноградская Краснознаменная дивизия) (старшина сверхсрочной службы Андреев Ю. И., младший сержант Махотин Е. Н. и рядовой Казарик П. Д.) на пути движения встретили организованную контрреволюционными элементами толпу молодежи и детей. Стремясь избежать жертв со стороны местного населения, они приняли решение на обход его, во время которого танк опрокинулся. Экипаж погиб". Этот случай у меня остался в памяти ещё с того времени, когда я учился в 81-й средней школе военного городка Олимпишесдорф в ГДР. У нас в классе, да и со всеми учениками школы проводились "Уроки мужества". А что может быть действеннее и нагляднее, чем настоящие Герои, совсем ещё недавно жившие с тобой рядом и погибшие, выполняя свой воинский долг? Так нас учили патриотизму, закаляли идеологически, воспитывали патриотами своей Родины.
  Но, продолжу рассказ папы:
  "Наш мотострелковый полк дислоцировался в полевом лагере в пригороде столица Чехословакии - Праги. Приходилось очищать город от складов с оружием, нести караульную и патрульную службу, обеспечивать работу хлебопекарней и предприятий, снабжать местных жителей продуктами питания. Вместе с нашими войсками в подавлении мятежа участвовали войска из Польши, Венгрии, Болгарии и Германской Демократической республики".
  Несколько раз я слышал рассказ отца о том, как к ним в полевой лагерь приходил пожилой чех. Естественно, кроме общения и разговоров с местным жителем (по-русски он говорил бегло) в полку его всегда хорошо кормили. В благодарность за это чех всегда приносил корзину яблок, помидор, ягод. Не хотелось бы ставить под сомнение слова отца, но, по его рассказам, чех ругал руководство страны за необдуманность действий и хвалил Советскую Армию за то, что она очень дружески относится в местному населению. Именно так, дружески и с большим терпением. Совсем недалеко от 83 полка располагался полк Национальной народной армии ГДР. Отец рассказывал, что восточногерманским солдатам также приходилось нести службу по охране и обороне важных объектов в Праге. Немцев местный народ не любил, и стремился как-то оскорбить, спровоцировать на какой-нибудь инцидент. И если советский солдат просто терпел такие действия, то немцы принимали самые суровые и действенные меры. Как пример, приведу, не дословно, а по смыслу, один случай, рассказанный папой. На одном из постов возле правительственного здания стояла бронемашина армии ГДР. В дневное время возле неё начала собираться толпа молодёжи, выкрикивающая оскорбления, угрозы, лозунги. Видя, что толпа всё ближе и ближе подходит к бронетранспортёру, немецкий солдат мелом нарисовал круг вокруг машины, радиусом метров 20, похлопал рукой по автомату и уселся на броню машины, поигрывая на губной гармошке. Толпа, не обращая внимание на линию, всё ближе подходила у БТРу. Как только нога первого человека пересекла линию, немецкий солдат взял в руки автомат, передёрнул затвор и дал очередь над головами чехов. Толпа отступила за линию. Немец выразительно показал автоматом, что в следующий раз будет стрелять прямо в толпу. Привыкнув к тому, что советские солдаты иногда могут угрожать, но никогда не применяют оружие по мирным жителям, демонстранты решили "испытать судьбу" и вновь пересекли линию. Немец, не торопясь, поднял автомат и дал короткую очередь прямо в толпу. После этого митингующие бросились наутёк, не забыв забрать раненых, а возможно и убитых. Я не отношу себя к приверженцам жестоких мер, однако, только такие действия, порой, позволяют избежать лишних жертв. Ведь никто больше из этой толпы не осмеливался испытывать терпение немецких солдат. Да и другим, я уверен, не советовали проводить подобные эксперименты.
  17 октября 1968 г. начался поэтапный вывод союзных войск с территории Чехословакии, который завершился к середине ноября.
  В документах отца я нашёл очень ценную для меня и интересную для истории записку, в которой отмечаются периоды действий 83 гвардейского мотострелкового полка в Чехословакии. Приведу её полностью и без искажений:
  "24.7.68 г. вышли в район сосредоточения к границе с ЧССР.
  20.8.68 г. в 23.45 перешли границу.
  21.8.68 г. в 7.30 вошли в Прагу.
  30.8.68 г. в 2.00 снята охрана с объекта ?2 - караульный городок Министерства обороны.
  6.9.68 г. в 3.00 снята блокада с объекта ?40 - Министерство государственной безопасности ЧССР.
  7.9.68 г. в 5.00 снята блокировка с объекта ?6 - Генеральный штаб ВС ЧССР.
  11.9.68 г. в 0.20 снята 1 танковая рота с объекта ?1 - караул батальона охраны Министерства обороны.
  11.9.68 г. в 20.00 вышли из Праги и расположились в 4 км западнее Праги.
  15.9.68 г. в 21.00 заменена комендатура в г. Литомержище (возвращена в часть).
  10.10.68 г. Организована комендатура в Прага-7 (старший - заместитель командира полка п/п-к Беляев).
  9.11.68 г. проведена погрузка танков в 2 эшелона.
  11.11.68 г. вышли из Чехословакии.
  12.11.68 г. в 13.30 прибыли в пункт постоянной дислокации".
  Возвращение наших войск из Чехословакии проходило очень торжественно. От самой границы колонны советских воинских частей сопровождали почётные эскорты ННА ГДР. Ну, а дома всех ждали жёны и дети, которых они не видели почти пол года. Я, хоть и был ещё мальчуганом, отлично помню момент, когда мотострелковый полк отца вернулся из Чехословакии. Всех нас, школьников, учителя вывели на Бранденбургское шоссе, которое проходило возле забора части, встречать возвращающиеся войска. Вывели с таким расчётом, чтобы ожидания не заставили скучать ребятишек. И вот, появилась колонна. Оркестр заиграл марши. Впереди на трёх зелёных военных машинах "Трабант", с флагами СССР и ГДР ехал почётный эскорт ННА ГДР. За ним - управление полка с боевым знаменем, и дальше - мотострелковые батальоны на БТР-152, транспортные и специальные машины. Колонна въехала через ворота КПП на территорию части. Чтобы сократить путь до штаба полка, я перелез через забор (мальчишке всё можно) и почти одновременно с машинами штаба полка был на месте. Встретил отца, расцеловались с ним, он быстро расспросил меня о маме, сестре, сказал, чтобы я бежал домой, а он через часик-другой придёт. Не хотелось уходить (уж больно соскучился, и вокруг было слишком много интересного), но отца нужно было слушать, иначе имелась возможность "получить на орехи". За успешное выполнение правительственного задания отец был награждён второй медалью "За боевые заслуги".
  Несмотря на то, что при вводе войск стран Варшавского Договора боевые действия не велись, потери имелись. Так, в ходе передислокации и размещения советских войск (с 20 августа по 12 ноября) в результате действий враждебно настроенных лиц погибло 11 военнослужащих, в том числе один офицер; ранено и травмировано 87 советских военнослужащих, в том числе 19 офицеров.
  Кроме того, погибло в катастрофах, авариях, при неосторожном обращении с оружием и боевой техникой, в результате других происшествий, а также умерло от болезней - 87 человек.
  В 1969 году отец был уволен из рядов Вооружённых Сил, прослужив, в общем и целом 28 лет, в звании подполковника. В 2001 году папе, как инвалиду войны, было присвоено очередное воинское звание полковник.
  Службу проходил в должностях:
  -командир танка (с 14.1.1943 г. по 15.5.1943 г.);
  -командир танкового взвода(с 15.5.1943 г. по 1..1944 г.);
  -адъютант штаба батальона ( помощник начальника штаба батальона) (с 1.1.1944 г. по 1.6.1946 г.);
  -начальник штаба батальона (с 1.6.1946 г. по 1.12.1948 г.);
  -помощник начальника штаба полка по учёту личного состава(с 1.12.1948 г. по 17.5.1951 г.);
  -ПНШ полка (с 17.5.1951 г. по 4.2.1961 г.);
  -СПНОО штаба дивизии (с 4.2.1961 г. по 22.5.1962 г. );
  -начальником штаба полка (с 2.5.1962 г. по 1.7.1969 г.).
  Маленькие штрихи.
  Хотелось бы ещё не один раз сказать моему папе огромное спасибо за всё, что он сделал для меня, моей сестры, наших детей и внуков. Это не пустые слова, которые "принято говорить после смерти" близкого нам человека. И фраза: "О покойных или хорошее, или - ничего" не сможет заставить меня, даже в этот момент, говорить что-то не искреннее, заведомую ложь, "подслащенную правду". Я хочу, и буду говорить правдивое восприятие своего отношения к моему отцу, отмечать всё то, что заставило меня стать именно таким, каким я есть, а не каким-то другим.
   Во-первых, благодаря папе и маме я появился на свет. Что такое растить детей, большинство из вас знают. Растить двоих детей в семье военного - это дополнительная трудность. В отличие от гражданской "ячейки общества", семья военного человека получила от государства неограниченную возможность "посмотреть мир". Хорошее выражение, только вот, сколько трудностей и невзгод оно подразумевает? Народная пословица гласит: "Два переезда приравниваются к одному пожару". Это не утрирование! Часто вещи на второй раз после разборки-сборки рассыпались на запчасти, и к дальнейшему использованию становились не пригодными. Человек в погонах, особенно во времена Советского Союза, имел возможность "поездить по свету" в полном объёме этого выражения. Мой отец вкусил "прелести" переездов семь раз. Причём, эти переезды он совершил вместе с семьёй. Во времена существования СССР, в среде гражданских людей, особенно среди неудачников, бытовало мнение: "Вот, офицер, почти ничего не делает, ничего не производит, ходит в одежде (военной форме), выданной государством, получает большие деньги, да ещё и на пенсию уходит в 45 лет!" Внешне для кого-то это выглядит именно так. Но, не все понимают, сколько трудностей, напряжения, лишений скрыто под этим? Не хочу углубляться в полемику и "обсасывание" данного вопроса. Кто знает - поймёт, кто не знает - тому никогда и ничего не докажешь. В таком случае мне всегда хочется задать два вопроса: "Неужели, государство у нас было совсем бестолковое, что так много внимания уделяло армии? А кто вам мешал пойти в военное училище, прослужить "ничего не делая" 25 и более лет, и в 45 лет уйти на пенсию?"
  Во-вторых, практически всё, что я умею делать, закладывалось у меня с детства под непосредственным руководством моего папы. Всем известно, что если глава семьи ничего не умеет, забивает гвоздь в стену тремя ударами, один из которых - по пальцу, не знает, с какой стороны подойти к сантехнике, в этой семье, как правило, дети также ничего не умею. Да и откуда им всему научиться? Ведь нет наглядного примера. Мой отец умел делать всю "мужскую" работу. Именно - всю. Подтверждением этого может служить тот факт, что у него всегда был полный набор простейших, свойственных XX веку инструментов, необходимых для проведения работ с металлом, деревом, бетоном, керамической плиткой, кожей, пластмассой и другими материалами. Отличительной чертой папы было то, что если он задумывал что-то сделать серьёзное, эта работа начиналась с составления подробного чертежа и скрупулёзных расчётов. После этого, производилась подготовка необходимых заготовок, подгонка и только после этого - сборка изделия. То, что было сделано моим отцом в его и моей квартире, квартирах сестры и племянницы, стоит до сих пор. Качественные, прочные, надёжные шкафчики, антресоли, полочки, тумбочки и так далее. Плитка в кухне и ванной уложена тоже его руками. Поверьте мне, эта плитка положена на века, прочным (не "песочным") раствором. Ровненько, гладенько. Ремонт обуви производил он тоже сам, используя "фамильный" инструмент моего деда. Да разве можно перечислить, всё, что за свою жизнь делал и сделал отец. Всему этому папа с детства обучал и научил меня и мою сестру. И теперь, для того, чтобы выполнить любую работу по дому, ни мне, ни сестре нет необходимости вызывать узких специалистов.
  В-третьих, являясь сам образцом педантизма, тщательности и продуманности всех действий, отец этому учил и нас, своих детей и внуков. Не удивительно, что и сейчас любая поездка, или даже выход на длительный промежуток времени из дома, сопровождается у всех нас составлением списка вещей, которые необходимо взять с собой. Только вот методы отмечания в списке взятых уже вещей у каждого свой собственный. Отец просто вычёркивал в списке, я - отмечаю "галочкой". Возможно, это у кого-то вызовет усмешку. "Записывают те, у кого нет памяти!" Не правда! Даже обладающий феноменальной памятью человек не в состоянии всего "упомнить". Составление списка заставляет всё продумать, взвесить, рассчитать. Да и укладывать вещи значительно легче, когда по списку "распределяешь" их объём и вес. Опять же, поверьте мне на слово, эта система отца здорово помогает в жизни и учит вдумчивому отношению ко всем вопросам. Он научил меня, я научил своих детей, а они, надеюсь, научат своих детей. Хорошее должно продолжать жизнь из поколения в поколение.
  В-четвёртых. Сам, уйдя воевать с неполным средним образованием и получивший аттестат об окончании 10-ти классов только в 1958 году, отец умел и любил получать новые знания. Не зря у него имелась, как приложение к аттестату, серебряная медаль. В отличие от папы, хоть учёба мне давалась легко, но "сидеть за партой" мне не очень нравилось. И, опять же, "умением учиться" я обязан отцу. Именно он помогал мне создавать свою систему более лёгкого восприятия и усвоения всего нового. Это касалось и запоминания таблицы умножения, и тригонометрических функций, и истории, и химии. Он учил нас правильно строить свой ответ, что в дальнейшем помогало готовить любое выступление перед любой аудиторией. Повторюсь, во всём была система, плановость, продуманность.
  В-пятых, "школа" отца всегда помогала и до сих пор помогает в работе. Папа учил: "Не нужно "лебезить" перед начальством, "лезть в глаза", подстраиваться и подлизываться. Таких людей не любят не только окружающие, но и презирают сами начальники. Веди себя естественно, выполняй свои обязанности, "болей" за порученное дело. Твой труд, твои старания всегда заметят и достойно вознаградят!" Он был прав не на 100, а на 200%. Как работника, руководителя, исполнителя отца ценили везде и всегда - и в армии, и в народном хозяйстве. Не любили его начальники только за то, что в любой ситуации он высказывал всю правду "в лоб", не сдерживался тогда, когда это было можно, когда руководитель был в корне не прав, но стремился свою правоту доказать властью. Поэтому, в большинстве его армейских характеристик можно прочитать фразу: "Учиться быть сдержанным". Папа знал за собой этот недостаток, но вот в силу характера сдержаться не мог. А вот меня сдержанности он научил. Научил вместе с мамой, которая в любых ситуациях была "дипломатом". Поэтому, отец гордился моими достижениями в службе. Гордился достижениями и успехами внука и внучек. Гордился тем, что везде и всегда работники семьи Чеботарёвых ценились и были на хорошем счету.
  В-шестых, сам практически не употребляя спиртных напитков, отец научил и нас смотреть на все "горячительные" напитки как на бытовое "зло", может быть иногда и нужное, но без чего обойтись можно и нужно. Семейная традиция, установленная папой, а может быть, даже, скорее всего, кем-то из его предков, требовала быть умеренным в употреблении спиртного. "Можешь выпить, но знай меру! Оставайся в любом случае человеком!"
  В-седьмых, пройдя большую часть службы на штабных должностях, папа выработал свою систему и "школу" штабной культуры. Очень красиво писал, прекрасно чертил, неплохо рисовал, умел "работать" с любыми печатными и графическими документами. Смею вас уверить, эта черта характера не "даётся от рождения". Термин "штабная культура" приобретает свой смысл только тогда, когда её "шлифуют" из года в год, постепенно повышая уровень. Но вот основы её можно и нужно заложить с детства. Ведь этот термин определяет не только военный смысл, но и гражданский. Он подразумевает тщательность, аккуратность и продуманность выполнения любого документа, любой официальной бумаги, любой схемы и чертежа. У кого-то может возникнуть вопрос: "А для чего это нужно?" Разъясняю. Представьте себе, что вам принесли какую-то бумагу, заявление, просьбу, написанную "корявым", неразборчивым подчерком, с массой грамматических ошибок. Для того, чтобы прочитать эту бумагу, разобраться в смысле написанного, у вас уйдёт масса времени и нервов. Мало того, в процессе чтения и "разбора каракуль" в вашей душе, постепенно, начнёт накапливаться непроизвольное раздражение и негативное отношение к составителю этого документа. Как вы думаете, это заявление будет рассмотрено быстро и с положительным результатом? Меня же отец, на своём примере, учил писать разборчиво, кратко, доходчиво. Сам, обладая каллиграфическим подчерком, он и меня учил, как сделать подчерк лучше, понятнее. Всё очень просто. В рукописном письме слова папа писал "отрывая" букву от буквы. Этакое "книжное" написание слов. Действительно, выписывая буквы, хоть и ровненько, однако, раздельно в словах, можно было добиться повышения разборчивости подчерка. Я научился и научил этому своих сына и дочь. Хоть подчерк папы был уникальным и его невозможно было спутать с другим чьим то, однако, стиль этот не утрачен. Он перешёл в следующие поколения.
  Можно продолжать перечень всего того, чем я, все мы, обязаны нашему папе и дедушке. Список этот огромен. Каждый из его потомков может с благодарностью вспомнить что-то своё, близкое, памятное. И то, как дед прибегал к своей старшей внучке, чтобы помочь нянчить правнучку. И то, как учил всех собирать ягоды в лесу. И то, как он умел петь. А пел он уникально. Обычно, в компании, когда пели песни, отец "вёл" не первую, сольную партию, а вторил. Пел не громко, но очень чисто, никогда не сбиваясь с тональности и не фальшивя. Кто хоть немного знаком с музыкой, знает, как это трудно - петь вторым голосом. Это, несомненно, большой талант.
  
  Моему поколению, родившемуся через 10-20 лет после Великой Отечественной войны, не довелось застать военный и послевоенный голод, разруху и восстановление тех мест, по которым "прокатилась" эта война. Многое мы не видели, но, по рассказам наших отцов и матерей, дедов и бабушек, ветеранов той страшной поры, были знакомы. Да! Историю и этапы второй мировой войны знали все мои сверстники. Мы воспитывались на этой истории. Впитали её в себя с молоком матерей. Да и идеология бывшего Советского Союза строилась, в первую очередь, не том, чтобы воспитать молодёжь патриотами своей страны. Не хочется говорить за всю молодёжь того времени, однако, факт остаётся фактом. Большинство из нас были готовы "до хрипоты" спорить с теми, кто пытался очернить лидирующую роль народа СССР в разгроме фашистской Германии. А стать военным и защищать свою Родину мечтали многие мальчишки моего времени. Я застал ещё то время, когда конкурс для поступления в военное училище составлял более 10 человек на место. Сам я прослужил в Вооружённых Силах 27 лет. И мне искренне жаль, что ТО ВРЕМЯ кануло в лета.
  Не ставлю себе задачей ругать новое поколение молодёжи. Так было в далёкие времена, так происходит и сейчас. Каждое поколение считает, что их дети делают что-то не так, как сделали бы они. Ругать молодёжь - право возраста. Но и хвалить ведь порой бывает не за что. Как-то несколько раз мне пришлось в канун Дня защитника отечества вместе с ветеранами Великой Отечественной войны выступать перед школьниками местных школ. Неприятно ударило по сознанию то отношение детей к рассказам ветеранов, которое эти ребятишки явно продемонстрировали в процессе выступлений этих участников боевых действий. Методом беседы я попытался выяснить, что же кроется за этим безразличием и невниманием. "Ларчик" открылся совсем просто. Оказалось, современные школьники имеют довольно смутное представление о том, что происходило в мире, и конкретнее, на территории Белоруссии, России и Украины в период 1941-1945 годов. Им это было не интересно, скучно, "до фонаря"! Почему? В чём причина? Неужели для того, чтобы помнить подвиги своих предков, необходима очередная военная "встряска"? Как можно так быстро (всего чуть больше чем через пол века) забыть те десятки миллионов жизней, которые забрала эта война? Нет, нельзя! Не должны! Не имеем право. Пусть для этого, хоть малой толикой, послужит этот рассказ. Повествование о том, кто видел смерть, кто горел в танке, залечивал полученные в боях раны на койках госпиталей, освобождал города, посёлки и концентрационные лагеря.
Оценка: 8.26*5  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023