ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чеботарёв Сергей Иванович
Уроки военного альпинизма

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.85*9  Ваша оценка:
  Уроки военного альпинизма.
  
  Горы! Можно перечислить десятки, и даже сотни писателей, живописцев, и вообще, других всевозможных деятелей культуры, которые обращали свой пристальный взор в сторону разнообразных возвышенностей, поднимающихся над уровнем остальной местности от 1000 метров и выше. Слёзы умиления, открытое и, порой, явно подобострастное преклонение перед всевозможными высотами и пиками, покорёнными советскими, российскими, "импортными" альпинистами. Восторги мужеством и силой духа покорителей поднебесных вершин. "Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал!" - слова из знаменитой песни Владимира Высоцкого, изрядно популярной в прежние времена и не потерявшей этой же популярности до настоящего времени. По правде говоря, что-то меня берут сомнения, что многие из тех, кто выражал своё "щенячий" восторг по поводу горных вершин, испытал хоть раз те трудности, которые таят в себе восхождения и спуски на этих самых горах. Это здорово, "покорять" горные вершины, не выходя из тёплого дома и не поднимая "пятой точки" из мягкого кресла. Всё крайне легко, и доступно. Издали можно говорить что угодно об альпинизме. Люди не знающие тебя поддержат, а те, кто хоть раз "окунулся" в это море романтики, или, из скромности, промолчат, или поленятся, не захотят вступать в полемические споры. Возьму на себя смелость, и на всякий случай, постараюсь, хоть и не в "прямой видимости гор", но, основываясь на старом опыте и памяти, более-менее правдиво описать свою точку зрения на самую суровую и неблагодарную ветвь альпинизма - военную.
  
  Кто ни разу не сталкивался с военным альпинизмом, может "с полной ответственностью" заявить: "А в чём собственно, отличие военного от обычного, общепринятого альпинизма? Нашли тему для обсуждения. Тоже мне, неоценённые герои горных троп!" Отчасти, они может быть и правы. Среди видов спорта и спортивных игр, к счастью или, к сожалению, никто не видел военного альпинизма. Хотя, и военное многоборье в своём обычном виде распространено только среди людей с наклонностями "милитаристского угара". И, в тоже время, военная высокогорная подготовка существует, и разговаривать о ней есть смысл. Ведь ОБЫЧНЫМ альпинизмом, как видом спорта, занимаются люди по своему собственному желанию и в силу увлечения. Военный альпинизм, в преобладающем большинстве случаев - вынужденное занятие, порой, через силу, и уж, поверьте мне, никак не по собственному увлечению. Предприму попытку произвести высказывание свого, чисто субъективного понимания данного вопроса в более углубленном виде.
  
  Немного истории и современности.
  
  Не стану вспоминать "военных альпинистов" из армий генерала Ганибалла и фельдмаршала Суворова. Слишком уж далеки их подвиги от нашего времени. Кое-кто, в силу своего возраста стал о них забывать. Молодёжь же, напротив, в силу "дефекта образования" о них никогда не слышала, поэтому ей и забывать то нечего. "Зацеплюсь" лучше за общеизвестные примеры европейских армий прошлого и нынешнего веков. Благо, практически во всех этих, более-менее "солидных" армиях существовали и существуют сейчас профессиональные подразделения, части и соединения горного профиля деятельности. Взять, хотя бы, общеизвестную и, ставшую благодаря советским солдатам, прославленной во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов дивизию немецко-фашистских войск "Эдельвейс". Элита горных стрелков. Прекрасно укомплектованные, подготовленные, оснащенные и экипированные воинские части и подразделения, в отличие от советских войск, оборонявших Кавказ, воевали в своей "стихии". Получить на головной убор эмблему горного цветка мог только человек, прошедший ещё во время своей гражданской жизни основательную альпийскую подготовку. С него и требовать мастерства было правильно и обоснованно.
  
  А современные горнопехотные воинские части! И они, далеко не новички в горных условиях, и даже наоборот - профессионалы высшего класса. Согласен! И в Российских Вооружённых Силах есть специальные горные подразделения. Только, какова их численность и где они применяются? Хотя, в свете последних сокращений армий, в России и других бывших республиках СССР, сейчас под сомнения попадает и само существование у нас горных стрелков. Пожалуй, только силы специальных операций - так называемый, спецназ ГРУ, КГБ, МВД, - подготовленные к действиям в любых условиях местности - могут довольно успешно выполнять свои специфические задачи в горах.
  
  К чему это я веду? Зачем устроил такое длинное и пространственное вступление? Ведь речь, судя по всему, должна вестись об Афганистане времён нахождения в нём советских войск? Именно так. К тому и разговор, что воевать "там" многим из нас пришлось в условиях горного ландшафта, да и ещё, порой, в горнострелковых батальонах. Громкое и гордое название воинского формирования. А было ли, что-нибудь, кроме прибавления буквы (г) к общему названию подразделения (3-й мсб (г), хоть отдалённо связанное с этим смысловым термином? Было! Характер и условия выполнения боевых задач. Да! Зачастую горнострелковым батальонам приходилось воевать в условиях горной местности, пытаться "загнать в угол" душманов, для которых эта местность - родная и привычная с детства. Что, кроме энтузиазма и стремления выполнить поставленную задачу любой ценой, мы могли им противопоставить? Солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров, порой, видевших горы только в кино и на экранах телевизоров? Горную экипировку, состоящую, в лучшем случае, из горных ботинок и ледорубов? А не слишком ли это мало для успеха? Оказывается - вполне достаточно. "Но ты же советский человек!" - фраза из анекдота, ставшая, практически, лозунгом всех наших удач, попыток и просчётов.
  
  Я, как и большая часть личного состава нашего 3-го горнострелкового батальона, до Афганистана даже не помышлял, что когда-нибудь мне придётся ощутить себя "скалолазкой". Ну, не тянуло меня в горы. Не было в душе того романтического всплеска, который заставляет с воодушевлением "кувыркаться" над пропастью. Даже, наоборот. Любая высота, более 15 метров заставляла сжиматься сердце, стараться за что-нибудь уцепиться и добровольно не отпускать рук. Что поделать, если вестибулярный аппарат моего организма не переваривал и не переваривает даже теперь подобных нагрузок. В общем, прибыв в июне 1981 года в батальон, я был подготовлен к военному альпинизму на уровне тюленя или бобра - никакой, даже поверхностной практики, а тем более, опыта.
  
  Первый мой боевой выход в составе батальона в рейд проходил без пешего передвижения по пересечённой местности. Конечно, в процессе марша батальона в населённый пункт Саманган удалось увидеть вдалеке горы, и даже проехать по дороге, проходящей через ущелье возле Ташкургана (в районе источника). Можно сказать, что первый, робкий и только визуальный шаг к альпинизму мной был сделан. Шаг, как у новорождённого ребёнка, неуверенный, пугливый, больше основанный на восприятии родителей, а не на своих мироощущениях. Но, в то же время, свой.
  
  Пробегая глазами по своему дневнику времён пребывания в ДРА, не мог не отметить такую особенность, которая в то время сразу меня не особо затронула. То ли по велению своей судьбы, то ли, благодаря военному счастью, но война "вливалась" в мою жизнь малыми, осторожными и запоминающимися "капельками". Словно сама суровая боевая действительность стремилась подготовить всё моё мироощущение к тем испытаниям, которые должны были произойти в дальнейшем, постепенно, строго отмеренными дозами. Это напоминало адаптацию организма к воздействию сильных ядов. Сперва, по миллиграммам, потом - всё больше и больше. В результате я не стал "кровожадным", не потерял уверенности в своих силах, возможностях, своей "звезде". Вывод подкреплю фактами.
  
  Первую "живую" боевую мину противника, которую мне удалось увидеть на трассе, мне показали во время следования в Северный городок под Кундузом. Она не взорвалась под БТРом, и не привела к гибели наших военнослужащих. Её, при подъезде к месту закладки, обнаружил профессиональным взглядом многоопытный офицер-сапёр, сидевший на броне первой боевой машины. И способ её уничтожения - не извлечением взрывателя, а расстрелом из пулемёта - я запомнил на всю службу. Урок! Не стоит рисковать и испытывать судьбу. Пусть пострадает, и без того изрытая взрывами дорога, но останутся живыми и невредимыми люди.
  
  Первая рейдовая операция по длительности своего проведения, было, пожалуй, самой скоротечной. Пять дней без особого напряжения и практически на одном месте. Опять мне довелось малыми дозами узнать, что здесь стреляют и могут убить, что банды, как правило, в открытый бой не вступают и предпочитают нападать из-под тишка, под покровом ночи, используя старые "добрые" традиции среднеазиатских басмачей. Шальная пуля, а может быть и нет, вывела из строя командира батареи старшего лейтенанта Витю Корниенко - ещё один урок. Без надобности не высовывайся и не лезь вперёд. Враг - не дурак. В руках у него не палки и не копья. Стрелять из стрелкового оружия они умеют не хуже тебя, а, вероятнее всего, в подавляющем своём большинстве, лучше.
  
  И опять учёба, учёба, учёба. Постановка минных полей гранатами Ф-1 на растяжках, использование подручных средств в качестве ориентиров для миномётов, укрытие техники от обстрела в условиях каменистого грунта. Всё впитывал мозг, "отодвигая в дальние уголки своих ячеек", ненужную уже информацию мирного времени, и аккуратно "раскладывая" всё то, "что необходимо на войне".
  
  Вторая рейдовая операция стала очередным уроком. Уроком горной подготовки. Длительность её проведения также не превысила физических возможностей моего организма того времени. Хотя, сознаюсь заранее, дневные переходы по горам порой были такими изнурительными, что на ночёвку становились совершенно обессиленными. "Тяжело в учении - легко в бою!" - мудрые слова великого Александра Суворова. А как быть, если в бой без учения? А ведь так оно и было. Кто нас учил в артиллерийском училище, да ещё и Одесском, ориентированном на артиллерийские системы большой и особой мощности, воевать в пехотном строю? Где та школа горной подготовки? Так и хочется в рифму выразиться народным языком...
  
  После первой рейдовой операции, в которой мне пришлось участвовать, промежуточный этап нахождения в пункте постоянной дислокации полка, для летнего периода времени, был, на всеобщее удивление, слишком затяжным. Наш батальон не трогали 36 дней. Насколько я помню, связано это было с тем, что горнострелковые роты батальона были задействованы на охране открывающегося железнодорожного моста в Хайратоне. Хотя, это только смутные воспоминания, точно не помню и боюсь ошибиться. Как бы то ни было, в ППД нас "замордовали" по полной программе. Караулы, наряды, хозяйственные работы, занятия, стрельбы и по новому очередному кругу. В общем, атмосфера, свойственная огромному хозяйству мотострелкового полка в "усечённом" составе подразделений. Под рукой только один горнострелковый батальон и подразделения непосредственного полкового подчинения. Два мотострелковые и танковый батальоны, артиллерийский дивизион разбросаны в зоне ответственности полка по гарнизонам. В ППД людей мало, а выполнять работы и самому себя охранять нужно. Всем понятно, а накопившаяся от этих мероприятий усталость требует отдыха. А что может быть лучшим отдыхом? Конечно! Перемена обстановки и характера занятия. Спасти от полного отупения может только новая рейдовая операция.
  
  Ладно. Хватит лирики. Поведаю-ка я лучше об "ускоренных курсах моего самообразования" и о своём первом уроке военного альпинизма.
  
  26 июля 1981 года. Наконец-то дали долгожданную команду на убытие в рейдовую операќцию. Батальон, как всегда, в своём обычном составе. Управление батальона, 7-я и 8-я горнострелковые роты, миномётная батарея (с приложением буквы "г"), разведывательный взвод, взвод связи, противотанково-огнемётный взвод, взвод автоматических гранатомётов, хозяйственный взвод и медицинский пункт батальона. 9-я мотострелковая рота, хотя и с (г) после названия, постоянно находится в городе Мазари-Шариф на охране советских специалистов в Департаменте, а зенитно-ракетный взвод охраняет пункт постоянной дислокации полка. Зато, "взамен" отсутствующих подразделений с нами выходит инженерно-сапёрное отделение от инженерно-сапёрной роты полка на БТР-60, радиостанция от роты связи и ЗСУ-4-23 "Шилка" от зенитно-артиллерийской батареи. Это усиление, хоть и минимальное из того, что требуется, но крайне необходимое. Без специалистов-сапёров в условиях минной войны нам просто не обойтись. Связь - это нервы армии. Попробуйте вовремя не выйти на связь! Все ваши нервы начальство "накрутит на барабан". А вот "Шилка" - в афганском простонародном лексиконе - "шайтан-арба", нужна не для отражения налётов авиации противника, а для создания, в случае необходимости, "моря огня по духам". Так сказать, средство психологического воздействия и "успокоения". Таким образом, хоть сил и маловато, но все они подобраны классически и в необходимой "концентрации".
  
  На этот раз выезд был запланирован на северо-запад Афганистана в направлении Шиберган-Меймане. Впервые проехал по городу Мазари-Шариф. Город, по сравнению с нашими, современными городами, не потянет даже на посёлок городского типа. Самое высокое строение в городе - "Голубая мечеть". Сооружение, по своей красоте, прекрасное. Есть на что посмотреть. Ведь не зря эта мечеть считается второй по значимости, после Мекки. От самой земли до кончиков минаретов вся мечеть украшена керамической плитќкой лазурного цвета с орнаментом. Да и вокруг мечети создан целый ансамбль восточных украшений. Описать эту красоту тяжело. Это нужно видеть. Ну, а если воображение не позволяет насладиться красотами данной восточной жемчужины, советую обратиться к Интернету. Благодаря этой красоте наш полк, за всё время располоќжения вблизи города, ни разу не подвергался серьёзному обстрелу или нападению. В своё время командир полка полковник Изварин через посредников предуќпредил главарей банд, находящихся поблизости, что если расположеќние полка подвергнется обстрелу, на следующий день "Голубая меќчеть" взлетит на воздух. Насколько правдивым было это заявление, суќдить не буду. Однако, угроза подействовала. Хотя, об этом я уже рассказывал. Получилось как в рекламе: "Хотите, чтобы я повторил ещё раз? Извольте!"
  
  До первой ночёвки ехали по асфальту. Хоть дорожное покрытие во многих местах изрядно повреждено минами и колёсами автомобилей, но, ехать можно. В целом, движение было без особых приключений. Во всяком случае, кроме изнуряющей жары и духоты, которую не в состоянии были уменьшить даже открытые фрамуги в кабине машины ГАЗ-66, унылого, однообразного пейзажа пустынной местности, окружавшей дорогу и боли с отёчностью в области поясницы и в тыльной стороне тазобедренных костей, я ничего в своей памяти не зафиксировал. Хорошо и спокойно ехать в середине мощно вооружённой колонны боевого батальона, под бдительной охраной головной и тыловой застав.
  
  В качестве справки. Чтобы не забыть и не упустить в процессе рассказа, стоит отметить такой факт. За два года перемещений по территории Афганистана пришлось проехать, пройти и пролететь довольно изрядные расстояния. Как это иногда говорится, район своих боевых действий изъездил вдоль и поперёк. Не удивительно, что порой, во время воспоминаний уже почти через тридцать лет, местность встаёт перед глазами в том виде, какой я её запомнил тогда. Большую часть поездок мне пришлось провести в кабине автомобилей или на броне бронетранспортёров. Желательно сказать без похвальбы и внутреннего самодовольства. За всё время, что мне пришлось быть старшим машины или БТРа, я не позволил себе задремать, или, ни дай Бог, уснуть. Как бы ни был физически изнурён, как бы не хотелось, хоть на минутку, закрыть глаза, в какое бы время не совершали марш - днём или ночью, какое-то внутреннее чувство заставляло отказаться от данного поступка. Что в этом превалировало - чувство внутреннего самосохранения или ответственность? Не смогу с полной уверенностью ответить на этот, самим же заданный вопрос. Казалось бы, знаешь дорогу наизусть, можешь с уверенностью сказать, где стоит ждать засады, а где можно двигаться спокойно и уверенно. "Шестое чувство" сигналов не подаёт. Ан, нет! Бодро смотришь на дорогу или по сторонам. Поверьте мне. Когда водитель видит рядом сидящего бдительного старшего машины, уверен в том, что в случае опасности, которую он может просмотреть, офицер вовремя предупредит, оплошностей и ошибок в его стороны будет очень мало. Вот и получается. Взаимодоверие - гарантия жизни и успеха.
  
  Зато, стоило мне только забраться на заднее сидение легкового автомобиля, в кузов машины, десантное отделение БТР или БМП, а тем более, в "брюхо" вертолёта МИ-6 или МИ-8, организм резво приступал к накоплению сил и энергии. Глазёнки делали "хлоп", голова находила мало колеблющееся положение, руки приспосабливали автомат в удобное положение, а в процессе всех этих перечисленных, проделанных автоматически действий, сам уже находился в дрёме. Только какой-то подозрительный звук сквозь шум двигателей был способен мгновенно перевести тебя из "режима ожидания" в "режим боевой готовности".
  
  Продолжу прерванный рассказ. Где-то ближе к обеду головная застава батальона ликвидиќровала группу вооружённых басмачей из 7 человек. Глупенькие, они попытались поќмешать движению колонны боевого горнострелкового батальона. Около 40 БТРов, более 80 пуќлемётов. С такой огневой мощью можно двигаться по дорогам Афганиќстана без особого опасения. Нет, не стоит сбрасывать со счетов, что банды могли бы выставить в засаду изрядные силы, мало уступающие нам по численности и вооружению. Были случаи в моей практике, когда нападали на колонны рейдовых батальонов с целью не только нанести существенное поражение, но и с задачей задержать и дать своим силам возможность отойти. Но, для этих целей выделялись силы в 200 и более "активных штыков" басмачей. Но, никак не один-два десятка. Хотя, немного пофантазировав и поставив себя на место этой, уже не существующей группы "духов", можно предположить, что они приняли наш дозор за маленькую колонну. Ошиблись? Тем хуже для них.
  
  Да и стоит, наверное, отметить, что система действий каждого человека в колонне батальона было отработана до автоматизма. Порядок движения при совершении марша, да и вообще, любого, маломальского перемещения, оставался всегда неизменным. В голове колонны следовали БТРы взвода разведки, как головная походная застава. В отдельных случаях их заменяли одним из взводов горнострелковых рот батальона. Как правило, в голове колонны, после головной заставы, следовал командир батальона с взводом связи. За ним - 7-я горнострелковая рота. Следующие в колонне - машины миномётнойя батареи. За ними - 8-я горнострелковая рота. Далее - машины взвода обеспечения. Замыкали колонну бронетранспортёры противотанково-огнемётного взвода и взвода АГС. Порядок следования приданных сил и средств обычно варьировался. Если нас усиливали танковым взводом, то колонну возглавляли танки, задавая тем самым темп движения. Радиостанция Р-140 "Чайка" или Р-142 следовали за управлением батальона. БТР-60 сапёрной роты предпочитал в движении находиться возле взвода обеспечения. Там же находилась машина, нагруженная минами и сапёрным имуществом. А вот ЗПУ-23-4 "Шилка" могла быть в любом месте колонны. Там где её укажет место командир батальона.
  
  Кроме порядка движения существовал твёрдый, никогда не нарушаемый порядок остановки на привал со свёртыванием колонны. В данном случае, в общем обиходе это называлось "слоеным пирогом". Колонна управления батальона останавливалась на уменьшенных дистанциях до 1-2 метров машина от машины. С интервалом метров 10-15 от неё становилась колонна 7-й горнострелковой роты. Дальше, подобным же образом выстраивались колонны остальных подразделений батальона. Таким образом, получалось, что со всех сторон "легкобронированные" автомобили ГАЗ-66, ЗиЛ-131 и Урал-375 были прикрыты бронёй БТРов. Часть БТРов от горнострелковых рот выдвигались на охранение лагеря батальона, и в зависимости от условий местности, располагались в 200-400 метрах по периметру. Это построение полевого лагеря было неизменным и позволяло не только быстро стать на отдых, но и вытянуть колонну батальона для движения за 5-7 минут.
  
  Ещё одна особенность движения и боевой готовности колонны батальона. Эта особенность сохранялась и при остановках колонны батальона вдоль обочины дорог. Башни бронетранспортёров всегда располагались по системе "ёлочка". Для тех, кто был "там", система известная до боли. У головного БТРа башня была повёрнута "рыльцами" пулемётов вправо. Следующая боевая машина "смотрела" прицелом башенного стрелка влево. И так далее. Это позволяло держать под контролем обе стороны дороги равным количеством глаз башенных стрелков. В случае обнаружения засады или даже предположения на оную, немедленно следовал доклад командиру машины и дальше по команде. Стрелок, обнаруживший цель, немедленно открывал огонь, не ожидая дополнительной команды. Это давало возможность не только прижать противника к земле, но и трассами очередей произвести целеуказание для прочих БТРов. Дальше, по команде командира все башенные стрелки открывали огонь по обнаруженной цели. Если ответный огонь был малой интенсивности, то башни, развёрнутые в противоположную от объекта внимания сторону, оставались смотреть в своё направление. Бдительность, вполне закономерно, повышалась в разы. Не стану утверждать или даже предполагать, но мои личные наблюдения показали, что, независимо от того, видит ли башенный стрелок цель или нет, огонь открывался из всех имеющихся стволов, независимо от того, в какую сторону повёрнута башня. Эффект был потрясающий. В случае, если замеченная засада "духов" была только отвлекающим маневром, увидев, что и по другой стороне дороги с нашей стороны был открыт огонь, другая засада тоже не выдерживала и "открывала" своё местоположение. Заметил я ещё и другое. Многие опытные башенные стрелки стреляли "в слепую" короткими, экономными очередями из 7,62 мм пулемётов ПКТ. Патроны 14,5 мм пулемётов КПВТ экономили. И не по тому, что боеприпасов было мало, а по причине довольно длительного времени, требовавшегося на перезаряжание пулемётов, отстрелявших всю коробку боеприпасов. В общем, для тех, кто хоть однажды сталкивался с этим порядком действия, я своим рассказом, ничего нового не открыл. Сделано это было только с той целью, чтобы самому вспомнить подробности, напомнить другим и рассказать незнающим. А вдруг, в других районах и подразделениях что-то было иное, более интересное, новаторское?
  
  Возобновлю повествование. Ночёвка прошла спокойно. Построили "слоёный пирог", выставили охранение. Назначили на ночь охранение внутри колонны - каждый в своём подразделении. Назначение его производилось не только для готовности к отражению возможных нападений, сколько ещё и для того, чтобы в тёмное время суток военнослужащие соседних подразделений не могли "поживиться" имуществом других. Оружие и боеприпасы никому "там" не были нужны, а вот вещевой мешок, одеяло или что-нибудь другое утащить могли. Такова наша жизнь и привычна некоторых отдельных индивидуумов.
  
  27 июля 1981 года. Рано утром позавтракали и продолжили движение в район проведения рейдовой операции. Вот теперь мне и довелось познакомиться с суровой действительноќстью афганских дорог. Асфальт кончился. Грунтовая дорога значиќтельно хуже, чем у нас в самом захудалом районе Рязанской или Новгородской области. Сплошные кочки и "стиральная доска". Но самое страшное - мелкая пыль, которая прониќкает через все щели в машине. Столб пыли, поднятый нашей колонной, стоит сплошной линией, не рассеиваясь, практически, в стороны. Поднятая колёсами пыль в безветренную погоду способна стоять, не оседая, довольно длительное время. Фрамуги кабин плотно закрыты, стёкла дверей подняты до упора. И всё равно, пыль проникает во всевозможные щели дверей, через двигательный отсек, в общем, везде, где только возможно. Сидим с водителем в кабине, напоминающей большой аквариум, только наполненный не водой, а взвесью мелких частиц глины и песка. Мало того, что жара вызывает обильное потоотделение, так ещё и воздушная взвесь "разукрашивает" все открытые участки тела причудливым рисунком. Ручейки пота, стекающие по лицу и шее, только способствуют созданию картинки, достойной кисти художника. Видиќмость "за бортом" - метров 20. Скорость движения практически 10-15 км/час.
  
  Вошли в горное ущелье. Хотя это назвать горами можно только условно - просто высокие сопки. Холмы возвышаются над головами и уровнем дороги где-то на 100-150 метров, изредка на 200-300 метров. Да и дорога ли это? Что-то отдалённо напоминающее верблюжью тропу. По ней, вполне возможно, когда-то перемещались дехканские арбы и даже автомобили. Понятно, что первоначально, при "прокладке дороги, выбирали более-менее ровные участки местности. Создали местами даже наезженные колеи от колёс. Только вот во время дождей низменные участки этой дороги заполнились водой и стали недоступными к передвижению транспортных средств с "двигателями" в одну лошадиную силу. Да и более мощная техника, судя по следам, не всегда успешно боролась с грязью. Как результат - появились объездные дороги, создавшие причудливую двух-трёх, а порой и четырёх полосную "трассу". Вполне возможно, что для некоторых жителей сельской местности такое положение дел вполне привычно. Для меня же, увидевшему это впервые, такая дорога стала "открытием".
  
  Пыль по-прежнему сопровождает колонну. На привалах, когда начинаем отряќхивать её с обмундирования, столб окружающей пыли становится ещё плотней. Поэтому, отпадает всякое желание проводить это просто бессмысленной действо. На ночёвку стали в небольшой горной долине. Построение техники класќсическое: колонна БТРов управления батальона - колонна минометной батареи - колонна БТРов 7-ё горнострелковой роты - колонна автомоќбилей хозяйственного взвода и ремонтников - колонна БТРов 8-й горќнострелковой роты. Всё тот же "слоёный пирог" из бронетехники и автомобилей. На соседние вершины выставили боевое охранение. Находясь в низине, мы ставим себя под угрозу обстрела с соседних высоток. Только выбора нет. Командиры рот распределили бронетранспортёры "ответственными" за те из сопок, на которых нет нашего охранения. Пулемётные башни заранее наведены на эти участка, так что, в случае обстрела в ночное время хоть кто-нибудь из башенных стрелков нечаянно сможет засечь вспышки выстрелов и быстро "погасить" активность "духов" своим огнём.
  
  28 июля 1981 года. Ещё одним преимуществом постановки техники в колонны является удобство начала движения. Колонна не строится, а просто начинает движение по мере своего вытягивания. Утром к нам присоединилась колонна афганского пехотного батальона. Мы должны в ходе данного рейда прикрывать их при проведении прочёсывания и ведеќнии боя. Продолжаем движение всё по той же дороге. Странно только, что "зелёные" - подразделения правительственной армии - "мужественно" уступили нам право двигаться первыми. Кто кого поддерживает? Хотя, в условиях местных дорог, это, в принципе, нам на руку. Не придётся глотать пыль, поднятую разнокалиберной техникой афганского батальона. А техника, действительно, напоминает партизанский отряд. Создаётся впечатление, что это не единое подразделение, а какая-то "сборная солянка" собранная из разных мест различных организаций. Пара-тройка БТР-60, несколько БРДМ-2, Газ-66, ЗиЛ-130 и ЗиЛ-131, Газ-53 и ещё прочая автомобильная техника советского и импортного производства. Мрак, да и только!
  
  Прошли километров пятнадцать, и вышли к населенному пункту Карайлу. Представьте себе относительно ровную площадку между сопками, размерами 200 на 400 метров, сужающуюся в своём начале и конце. От входа из-за поворота дороги на эту площадку до кишлака довольно ровное место около 300 метров в длину. Сам кишлак начинается сплошным глинобитным дувалом высотой около 3 метров, к которому в нескольких местах с внутренней стороны пристроены дома. Определить их место можно визуально по небольшому возвышению крыши над уровнем дувала. В принципе, дувал как бы перегораживает эту площадку, отделяя жилую зону от форштадта. В разрыве дувалов имеется проход, перегораживаемый чем-то наподобие шлагбаума. С обеих сторон этого прохода имеются некие земляные инженерные сооружения, имеющие явно военную направленность. Первоначально создаётся впечатление, что находишься возле небольшой старинной крепости. С обратной окраины кишлака вид практически идентичный лицевому. Хотя, это уже спорный вопрос, где лицевая, а где обратная сторона кишлака. Далее, в глубь кишлака, дома располагаются в хаотическом порядке. Импровизированной геометрической осью остаётся всё та же дорога, по которой наши объединённые советско-афганские силы приехали и изволили почтить посещением этот удалённый уголок афганской земли. В стороне от основной массы жилья расположены прилепленные к подножью горы жилые и хозяйственные постройки ещё на одну-две семьи.
  
  Уже потом, после боя, я имел возможность более детально познакомиться с условиями жизни и бытом жителей кишлака, практически полностью оторванных от цивилизации. Признаюсь честно и без какого-то кривляния. Зрелище удручающее. Более примитивных условий для жизни мне не доводилось наблюдать ни до, ни после службы в Афганистане. Нас, я имею в виду военнослужащих рейдовых батальонов, которым постоянно приходилось контактировать с местным населением, нередко обвиняли и обвиняют в "трофейщине" и мародёрстве в отношении к местному населению Афганистана. Дескать, всё, что оставалось "бесхозным" в покинутых жителями домах, "прилипало к рукам" наших солдат. Бред! Что можно взять у нищего афганского дехканина? Глиняную миску, чашку? Затёртый годами и ногами многих поколений афганцев ковёр? Самодельную лопату или кетмень? Мало того, что эти вещи нам были без надобности, так ещё и таили в себе "малый набор" паразитов и инфекционных вирусов. А вообще, как они жили? В дома, расположенные в самом населённом пункте за основным дувалом кишлака мне зайти не "посчастливилось". Оказалось вполне достаточным для удовлетворения любопытства и познания, посещение других домов.
  
  Удивительно то, что несколько домов находились вне пределов "крепости", и как бы составляли "форштадт" кишлака. Естественно, не в плане оборонительных сооружений, а по своему местоположению. Эти дома лепились возле подножья гор, и при осмотре оказалось, что их хозяева использовали пещеры, отрытые в самой горе, как подсобное помещение. Чего меня потянуло смотреть именно эти элементы кишлака Карайлу? Любопытство? Тяга к натуралистическим знаниям? Жажда военных приключений? Да всё сразу. Что я уже видел к этому времени здесь, в этой стране? Каким опытом и знаниями мог похвастаться? Ни-ка-ким! А тут выпала возможность пойти с одной из наших групп для осмотра местности. Нет, не подумайте, что это были туристы с гидом. Да и осмотр был совершенно другого характера. Не на предмет изучения музейных экспонатов (хотя, по нашим меркам многое из того, что довелось здесь видеть, в Союзе было бы ценнейшим экспонатом), а на предмет возможного нахождения душман, оружия и военного имущества. Так называемое прочёсывание. Вот я и "прицепился" к одной из таких групп, усилив её ещё одним автоматом да парой глаз. С нами пошли несколько "зелёных" с переводчиком. Прежде чем зайти в пещеру или любое другое подсобное помещение, афганцы-аскеры на своем языке что-то громко кричали, видимо предлагая мирным жителям выходить. Через минут пять в помещение или пещеру, которое невозможно визуально осмотреть со стороны выхода, летела граната, запущенная одним из наших солдат или офицеров. В общем, "ненужного героизма" не проявляли. Да и зачем? Патроны и гранаты, в условиях нахождения рядом батальонного транспорта с боеприпасами, стоили все вместе взятые гораздо меньше, чем получение ранения, или, ни дай Бог, смерть одного из людей. Афганцы же свои боеприпасы тратили очень экономно. Теперь можно было заходить в осматриваемое помещение, не опасаясь выстрела в упор.
  
  Посмотрели пару домов, чтобы иметь хоть общее представление. В основном это интересно только тем, кто видит такое впервые. Большинство строений в Афганистане созданы были из саманного кирпича. Это обычная глина, перемешанная и сухой травой, разложенная в формы и высушенная под солнцем. Эти кирпичи для соединения между собой промазывали всё той же глиной, создавая довольно прочные и тёплые "цельнолитые" глиняные стены. Конечно, необожжённая глина способна со временем осыпаться, но и материал для ремонта стен искать и привозить не нужно. Вот он, под ногами!
  
  Сами жилые дома оставляли весьма убогое впечатление. Условия жизни просто ужасают. Грязь, первобытный уровень, отсутствие элементарных приспособлеќний для более-менее сносного существования. И запах. Специфический запах жилого помещения вперемешку с "ароматом" редко мытых тел. Как правило, внутренняя территория дома делилась, а насколько я уверен, и сейчас делится на две части - мужская и женская половины. Пол или земляной, или глинобитный. О деревянном покрытии пола афганцы и мечтать не смели. Окошки очень маленькие и находились почти под самым потолком, видимо для того, чтобы сохранять зимой тепло, а летом спасать от изнуряющей жары. Да и скрытность содержания жизни каждой семьи такие окошки соблюдали неукоснительно. В одном из домов из самодельных кирпичей был стожен камин, а в других и вообще я печей не видел. Возможно, в зимнее время для отопления использовали переносные железные печи.
  
  Мебели, кроме грубо сколоченных топчанов или лежаков размером где-то 2х2 метра, не было вообще. Это и место для отдыха, и для употребления пищи, и для приёма гостей (мы к ним в данную минуту не относились), и для игр детишек. На стенах были подвешены примитивно сделанные полки, на которых стояли кувшины, пиалы и ещё какая-то домашняя утварь, предназначение которой, без знания дела, определить было трудно. О столах и стульях даже речи быть не могло. На лежаках лежала куча какого-то тряпья, в виде потрепанных ковров и одеял. Кое где стояли сундуки, показываемые иногда в старых фильмах, предназначенные для хранения одежды и всяких-разных вещей, применение которых в данный период времени не планировалось. Импровизированная "напольная" малогабаритная кладовка. Больше глазу уцепиться было не за что. Но и в сундуках ничего стоящего найти было невозможно. Осмотр их производился в основном с целью обнаружения незаконных вещей: оружия, боеприпасов, литературы. Любому понятно, что отличить Коран от антиправительственной книги сможет только тот, кто умеет читать арабскую вязь. Поэтому досмотром этих "кладовых" занимались, как правило, афганцы. Да и копаться в вещах местного населения - удовольствие ниже среднего. Вот и подумайте сами, могла ли возникнуть у нас здесь, в подобных условиях, мысль о мародёрстве? У меня - нет. Да и у основной части моих сослуживцев, я уверен, тоже.
  
  Единственно, что пользовалось у нас, имеется в виду советских людей, в Афганистане спросом, так это местные кувшины. Да и то, не всякие. Нет, не по той причине, что у нас не хватало емкостей для воды. Технология изготовления отдельных местных кувшинов славилась тем, что вода, залитая в них, сохраняла свою прохладу очень долгое время. Иногда казалось, что вода становилась даже более холодной. Поэтому, если удавалось найти кувшин с закрывающимся горлышком, оный тщательно отмывался с использованием всего достояния химической промышленности Советского Союза, и после этого занимал почётное место в домиках офицеров и прапорщиков. Возить его с собой в машинах было неудобно и чревато быстрым выводом из строя.
  
  Приготовление пищи у местного населения производилось во дворе, где, под навесом, стояла обычная кирпичная или каменная печь, печь в виде полуконической бочки для лепёшек, что-то наподобие стола, полки для посуды и кухонной утвари. Туалета и умывальника я не обнаружил. Видимо для этого имелись специальные места, не обозначенные какими-то строениями или отгородками. А вот подсобных построек было довольно много: отдельно для каждого вида живности, отдельно для хранения продуктов питания, отдельно для фуража. Не подумайте только, что всё это было "исполнено" в виде сараев. Нет, в виде отдельных пещер в горе. То ли естественного происхождения, то ли рукотворных. Вместо дверей в пещерах использовались жердяные заборчики, подпираемые камнями и другими подсобными приспособлениями.
  
  Естественно, в связи с дефицитом дерева и железа, изделия из этих материалов встречались редко. В основном преобладали изделия из глины и камня - строения, посуда, украшения, игрушки для детей. В целом, впечатление убогости, нищеты, неустроенности. Конечно, любое впечатление основывается на сравнении. Если всю жизнь прожил в городских условиях, пользовался благами XX века, средневековье действует угнетающе. Ведь об электричестве, водопроводе, отоплении и горячей воде из крана многие афганцы, жившие вдалеке от крупных населённых пунктов, тогда слушали и воспринимали как фантастические рассказы.
  
  Что-то я сильно отвлёкся описанием жизни местного населения. Не для всех эти сведения имеют практический интерес. Да и действия нашего батальона уже возле кишлака Карайлу идут полным ходом. Отвлекусь и, возможно, упущу какую-нибудь подробность. Поэтому, продолжу повествование.
  
   Как я уже отмечал, колонна батальона выскочила на прямую видимость кишлака. По голове колонны немедленно был произведён обстрел из стрелкового оружия. "Бабахнуло" какое-то, неизвестное оружие, вызвав, действующий на нервы, свист шрапнели. Все, кто находился на броне БТРов, юркнули в люки. Теперь им огонь из стрелкового оружия был не страшен. Только вот находящимся в кабинах автомобилей, типа "аквариума" ГАЗ-66, спрятаться было некуда. Благо, что бронетранспортёры сразу нас прикрыли от обстрела своей бронёй. 7-я горнострелковая рота развернулась в линию и обстреляла кишлак из пулемётов. Десант двух наших горнострелковых рот спешился. Сходу начали выдвижение для окружения кишлака с двух сторон, чтобы не дать улизнуть бандитам. Пехота 7-й роты пошла по левому хребту гор, а 8-й роты - по правому. Миномёты под прикрытием бронетехники развернули в боевое положение и обстреляли ближнюю окраину кишлака. Откуда ведут по нам огонь, определить я не смог. Возможно, это было связано с отќсутствием опыта. Видел, как из-за дувала в его проходе стреляло что-то похожее на орудие. Потом оказалось, что это была толстостенная железная труба диаметром около 60 мм, загнутая и заклёпанная с одной стороны, и прикреплённая к здоровенной коќряге. В детстве мы делали наподобие этого "орудия" себе самопалы. Здесь же это "приспособление" стреляло в нас "по-всамделешному" обрезками металла и камнями. Страшный вой получался при этом выстреле. После того, как "Шилка" выпустила пару очередей из всех своих четырёх стволов, рвение у обороняющихся маленько поубавилось и постепенно сошло на нет. В принципе, я в этом бою первый раз был под более-менее серьёзным обстрелом. Впечатление, прямо скажу, ниже среднего. Ещё один практический урок, причём без неудовлетворительной оценки.
  
  Пока мы обстреливали кишлак, наша пехота по гребням обошла его со всех сторон. "Зелёные" медленно начали продвиќгаться к кишлаку. Особого рвения с их стороны идти в атаку я не увиќдел. При малейшей опасности цепь ложилась, и поднять её не представлялось возможности. Тоже мне, "горе-вояки".
  
  В результате боя и чистки, в кишлаке Карайлу было уничтожено приблизительно человек 30-35 вооружённых афганских повстанцев. Восьмерых, по моим наблюдениям и скромным прикидкам, накрыл я из миномёта, когда они забежали в сарай. Мина пробила крышу и разорвалась внутри. Смотреть результат идти поленился (дальность около 1,5 км). Основная часть банды в спешке отошла. Населения в кишлаке не осталось смовершенно. Все куда-то ушли или спрятались. Вполне возможно, что этот маневр с исчезновением населения был проделан заблаговременно, в то время, когда мы стояли на последней ночёвке.
  
  Выдвижение и бой за кишлак Карайлу заняли гораздо больше времени, чем планировало наше начальство. Поэтому всякое дальнейшее движение вперёд было отменено. Тем более, что дорога в глубину гор становилась малопроходимая для нашей техники. Остаёмся для днёвки. Вокруг кишлака на горках было выставлено охранение из БТРов. Безопасность свою, вроде бы, обеспечили полностью. Разведывательный взвод батальона и выделенные от горнострелковых рот дозоры, отправились осматривать ближайшие окрестности.
  
  Недалеко от кишлака, обнаружили две брошенные "брубухайки" с высокими бортами и под тентами. Вот здесь мы явно сплоховали. Не учли пронырливости "зелёных". Пока наши осматривали одну машину, в которой оказались внушительные ящики с чаем, афганцы успели залезть во вторую, в которой оказались местные деньги - афгани. Сумма, как видимо, очень приличная. Срезу же, как по волшебству, возле этой машины появилось довольно много "зелёных", которые немедленно заняли вокруг неё оборону. Подойти к машине, без конфликта и явно намечающегося боя, стало невозможно. Да и законное право трофеев осталось на стороне правительственных войск. Ничего здесь не поделаешь. Афганская армия на вполне легальных основаниях всё, что захватывает у "духов", а под шумок и у местного населения, берёт себе на обеспечение данного подразделения. Зато вот машину с чаем мы успели изрядно ополовинить, пока афганцы решали с нашим командованием вопрос с передачей её в своё пользование. Чай, прями скажу, превосходный. Уложен был в фанерные ящики размером где-то 60х60х60 сантиметров. Китайский, крупнолистовой и очень ароматный. Когда его завариваешь не слишком круто, получаешь напиток зеленоватого цвета. Достаточно добавить немного сахара, как цвет чая в стакане меняется на розовый. Пару ящиков этого чая досталось и миномётчикам. Использовали мы его месяцев восемь. Причём, использовали не жалея. Кое-кто даже употреблял этот чай в качестве чифиря.
  
  После обеда, как это делалось всегда до меня и уже при мне, провели чистку миномётов, автоматов, восполнили из машин взвода обеспечения израсходованные боеприпасы, освободились от порожней укупорки, и, воспользовавшись временной передышкой, занялись активным отдыхом. Во время боя, как это стоило ожидать и даже прогнозировать, часть домашних животных местного населения, не угнанная в горы, попала под наш огонь и погибла. Наши "умельцы" из числа офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат, в основном уроженцы Закавказья и Средней Азии, быстренько "освободили" их от шкур и кожи, и в скором времени над кострами в казанах началось приготовление мяса. Казан в батарее был свой, заведённый ещё в самое первое время ввода полка в Афганистан. В принципе, в каждом подразделении батальона имелась подобная походная посуда. Мясо, плов, шурпу и другие блюда из местной кухни, но изготовленные своими руками, готовилось на весь личный состав. Хоть и не большими порциями, но, как дополнение к общевойсковому пайку, доставалось всем. Если бы ещё по чарке водки, было бы настоящее праздничное застолье. Но спиртное во время рейдовых операций офицеры и прапорщики батальона не употребляли. Увлечения спиртным в преддверии возможного боя, как показала практика, до добра не доводит.
  
  Вечером командир батальона собрал на совещание командиров подразделений. Предварительная задача - выдвигаться в пешем порядке в глубину гор, выдавливая банды "духов" на верхнее плато. Там их должен встретить группа от 1-го мотострелкового батальона нашего полка. Проверили оружие, боеприпасы, подготовили миномёты и мины, завьючили их, запасы воды и сухой паёк на сутки - в вещевые мешки, и к выдвижению готовы. На ночь выставили охранение в самом лагере и легли отдыхать. Подъём ожидается ранний.
  
  
  29 июля 1981 года. Утром, после завтрака, получили команду начать в пешем порядке продвигаться в глубину гор. По закону, мы должны следовать за афганским батальоном правительственных войск. Этот закон, почему-то, чаще всего нам "выходил боком". Даже несведущему в военных делах человеку, с первого взгляда было ясно, что большинство подразделений такого рада воевать не горят желанием. Исключение составляли подразделения активистов и специальных батальонов "партийцев". Эти воевали не за страх, а за совесть. Им терять уже было нечего. В случае пленения им надеяться на лёгкую смерть не приходилось. Поэтому и они пощады басмачам не давали. Приходилось мне встречаться и разговаривать с представителями таких "батальонов смерти". Только вот в этот раз с нами идут совершенно другие "зелёные". Чувствовалось, что многие из них "призваны" в армию их местных жителей путём принудительного призыва. Вполне понятно, что "ж.. рвать" им не было смысла. Ну, отслужат, ну, вернуться? Что им ждать дома от местных антиправительственных элементов, своих же душман, кроме вероятной смерти? Вот и старались эти "вояки" не выделяться своим рвением из общей толпы. А вдруг да удастся, потом, оправдаться, что с правоверными не воевали. Пусть активничают те, кому это надо. К чему я веду речь? А к тому, что пока мы ждали начало движения "зелёных", солнце поднялось над горами и дало нам понять, что предстоящая ходьба по горам доставит нам крайне мало удовольствия. День, как и вчерашний, обещал быть дюже жарким.
  
  Миномёты взяли на вьюки, мины для удобства уложили не в стандартные вьюки, а в вещевые мешки. Чтобы взять больше боеприќпасов к миномётам, решили нести в горы только два миномёта. Освобоќдившиеся номера расчётов несли по 6 миномётных мин в своих вещевых мешка. Каждая весит по 3,5 кг. Кроме этих 21 кг нужно нести ещё автомат, 300 патроќнов к нему, две гранаты, сухой паёк на сутки, 1,6 литра воды, каску, саќпёрную лопатку. Вес получается приличный. Хорошо, если физически развит неплохо и фигурой Бог не обидел. А если сам щуплый и самым большим физическим упражнением до армии было поднятие ложки ко рту, дело совсем дрянь. А ведь и действительно, в моём взводе был наводчиком миномёта Вася Горнак из Белоруссии. Ему по штатному расписанию приходилось переносить трубу миномёта, которая по своей длине не намного была ниже роста Василия. Только вот выносливости Горнака можно было позавидовать. Идёт, вроде бы с великим трудом, из-за трубы миномёта, вещевого мешка и автомата его самого не видно, но никогда не попросил помощи. Молодец, бульбаш!
  
  Движемся двумя групќпами по параллельным хребтам гор. С одной ротой выдвигается командир взвода управления старший лейтенант Вася Чаус с полубатареей и одним миномётом, с другой ротой в подобном же составе я. Это на случай, что соседняя рота выйдет из поля видимости управления батальона и миномётчики не в состоянии будут оказать ей огневую поддержку. А так огонь миномётов обеспечен полностью всем подразделениям. Да и целеуказания давать нет необходимости. Командир группы, он же артиллерийский наводчик всегда под рукой, рядом.
  
  Честно признаюсь, этот первый урок правил и техники передвижения по горам и пересечённой местности мне самому дался очень и очень тяжело. Не так уж это, оказывается, легко приноровиться к особенностям ходьбы в условиях значительных перепадов высот. Хоть сопки, по которым нам приходилось идти, были не особенно высокими, но, в тоже время, мне, невольно, в голову приходила старая народная присказка: "Умный, в гору не пойдёт - умный, гору обойдёт!" Чего бы проще, идти по дороге, не стремясь "оседлать" господствующие вершины? В мирной обстановке я, скорее всего, так бы и сделал. Только вот условия - не те. Враг - хитёр и коварен. Приходилось своими ногами "рисовать" все изгибы местности. Знаете, мне раньше казалось, что труднее подниматься в гору, чем спускаться с неё. Прежний опыт ходьбы в походы по пересечённой местности Белоруссии (самая высокая точка около 300 метров над уровнем Балтийского моря) подсказывал, что в гору поднимаешься с трудом и медленно, а вот с горы можно даже сбежать, сохраняя силы и отдыхая на бегу. Данный мне урок военного альпинизма, в корне опроверг мою, казалось бы, правильную точку зрения. Не всегда спуск с горы легче, чем подъём не неё. А, порой, даже наоборот. Частенько подъём происходил медленно, но, в тоже время, планово и расчётливо. А спуск - быстро и хаотично. Не один квадратный километр хлопчатобумажной материи с задней части брюк оставили советские солдаты на память горам Афганистана. Шишек, синяков, ссадин, переломов и вывихов, и вообще не сосчитать. Может быть, со мной кто-то не согласен? Попытайтесь опровергнуть! Пустая трата времени.
  
  Ещё до начала нашего движения по горам, как бы вскользь наши пехотные офицеры бросили фразу, которая гвоздём застряла в мозгу: "В горах, кто занимает господствующие вершины, тот и "король положения". Убедиться в правильности сказанных слов мне удалось уже в этот же день. Даже несколько стрелков противника, "нависнув" над нашими головами, в состоянии застопорить движение превосходящих в несколько раз сил. Вынудить этих стрелков отойти можно только угрозой полного окружения или уничтожением. А для этого необходимо произвести обходные манёвры на флангах, пройти под обстрелом значительные расстояния, атакой со всех сторон уничтожить засаду. В общем и целом, мороки, пота и крови потребуется на много больше, чем в случае использования тактического приёма - "скачки" с одной господствующей высоты на другую. Это уже из области теории военного искусства. Но ведь военная история учила и продолжает нас учить тому, что уже было, и тому, как избежать повторных ошибок наших предков в будущем. Жаль, что сейчас на изучение этого предмета обращают мало внимания, ссылаясь на то, что, типа, и обстановка изменилась, и способы ведения вооружённой борьбы не те, и технический прогресс скакнул вперёд, и... В общем, отговорок много, а ошибок - ещё больше. Хуже всего, что за этими ошибками стоят живые люди, смерть и увечья которых могут стать новой главой в теории военного искусства.
  
  Первые пару километров шли довольно бодро. Хотя скорость движения изрядно затормаживали "зелёные". Ребятишки явно не торопились на встречу с местной бандой. Хотя, должен констатировать как неоспоримый факт, нагружены они были гораздо меньше нас. Автомат АК-47, подсумок с магазинами, фляжка с водой, одеяло в скатке и небольшой мешок или сумка с продовольствием. Можно было издали наблюдать, как их офицеры батальона и советские военные советники выбивались из сил, чтобы заставить увеличить темп движения. В принципе, с одной стороны нам это было на руку. Медленнее выдвигаясь, мы сохраняли определённый запас сил. С другой стороны, выполнение поставленной задачи ставилось под срыв. Не выполнишь вовремя задачу - потеряешь весь смысл задуманного действа. Банды уйдут в горы, и попробуй их, потом, найти и блокировать в другом месте. Вся рейдовая операция будет проведена впустую. В общем, и так плохо, и по другому - не хорошо. Гораздо легче выполнять задачу самостоятельно своим батальоном, ни от кого не завися. Но, выбора нет. Мы обычно были "завязаны" на афганскую армию.
  
  Пройдя уже около пяти километров, усталость незаметно подкралась и к нам. Первыми "сдохли", как это ни удивительно, узбеки из состава молодого пополнения. Постепенно, то один, то другой садились на землю со словами: "Нэ магу больш!". Поднять их ни уговорами, ни пинками, было уже не возможно. Пока более выносливые сержанты и солдаты их не разгрузили, продолжать движение было бесполезно. Правда, я запретил забирать у уже "выдохшихся" солдат автоматы. Нужно было с самого начала прививать всем военнослужащим из состава молодого пополнения, а таковых в батарее было почти 80 процентов, не зыблемое правило - автомат и боеприпасы к нему никому, ни в каких случаях не отдавать. Только вьюки с миномётом, боеприпасами и вещевые мешки. Да и то, дав немного отдохнуть в движении, на ближайшем же привале приказывал вернуть обратно всё имущество. Иначе, с полуторной нагрузкой все остальные, более-менее крепкие парни, быстро выбились бы из сил. Сам я тоже частично "спёкся". Передвигаться и "держать марку" помогали только гордость и желание "не ударить в грязь лицом". В первом горном походе это для меня было очень важно. На меня смотрели не просто, как на офицера, а оценивали всё моё поведение, выносливость, надёжность. В общем, через силу, но старался не только передвигать усталыми ножками, но и командовать, морально поддерживать подчинённых, выбившихся из сил. Вроде это мне удавалось сделать, хотя и с переменным успехом. К тому моменту, когда за спиной осталось уже две трети запланированного перехода и мы, наконец-то вышли на относительно ровную площадку перед очередным афганским кишлаком, от тех сил, с которыми мы вышли из Карайлу, осталось, мне кажется, процентов 20. Да и ещё запасы воды, взятые с собой, незаметно подошли к своему естественному, логическому концу. У меня во второй фляге плескалось ещё глотков пять, но этот запас я решил сохранить на самый крайний случай.
  
  В общем-то, насчёт относительно ровной площадки перед кишлаком я выразился не совсем точно. Скорее всего, этот участок местности можно назвать промежуточной межгорной равниной, что-то наподобие площадки в гигантской лестнице. До этого мы шли по горам, напоминавшим довольно крутые сопки, постепенно поднимаясь на более высокий уровень. Та равнина, на которую батальон вышел, была типа подножья огромного обрыва, на вершину которого вела только одна дорога - серпантин. Кроме этой дороги подняться на следующую "ступеньку", на первый взгляд, было не возможно нигде. Подъём практически под углом 80-85№. Сами можете представить, что это такое. Конечно, подготовленный альпинист проделает этот маршрут довольно легко. А только, какие из нас альпинисты? Как из г.. пули!
  
  При выходе на эту равнину и подходе к зелёной зоне в направлении отвесќной стены гор, попали под обстрел из небольшого кишлака под названием Кальбулак. Место для его расположения было выбрано очень красивое и, наверное, экономически выгодное. Хоть по близости никаких естественных источников водоснабжения не наблюдалось, но, в тоже время, фруктовые деревья произрастали довольно густо и обильно. Вдоль дороги, ведущей к кишлаку, раскинулись бахчи местных жителей. Хоть лето уже было в полном разгаре, однако спелых арбузов и дынь ещё не наблюдалось. Разрезанные арбузы были лишь слегка розоватого цвета. Зато их целительная влага неплохо утоляла жажду. Правда, ненадолго. Хоть и не спелые арбузы, только сок уже выделяли сладковатый. Через некоторое время после их употребления пить хотелось ещё больше. А вот зелёные дыни, по вкусу напоминающие огурец, жажду утоляли гораздо лучше. Узбеки и таджики из наших подразделений, советовали, есть именно их. В общем, хоть бахчи, мимо которых двигались афганский и наш батальоны, были довольно обширные, однако брешь в их будущем урожае мы сделали весьма изрядную.
  
  Попав под обстрел из стрелкового оружия, ведущийся "духами" со стороны кишлака, "зелёные" залегли, и идти дальше вперёд ни в какую не хотели. Все попытки офицеров батальона поднять афганских аскеров не увенчались успехом. Мы, то есть 3-ё горнострелковый батальон, как это было определено характером наших действий, двигались всё время сзади в 200-300 метрах за афганцами, и, когда они залегли, повторили их маневр, не предпринимая никаких попыток выйти вперёд. Зачем? Стоит ли подставлять под пули свои головы, если задача на это не стоит? Нам приказано только поддерживать "зелёных", но никак не выполнять за них работу.
  
  Прибежал из афганского батальона советский советник при командире батальона в звании подполковника и попытался заставить командира батальона повести наших солдат впереди афганцев.
  
  "Давай, капитан, выдвигай роты вперёд, иначе задача будет не выполнена".
  
  Командир батальона капитан Сергачёв ему в ответ:
  
  "Мне командованием поставлена задача, прикрывать действия правительственных войск, а не выполнять за них задачу. Тем более, что терять своих людей напрасно я не хочу".
  
  Уговоры советника быстро закончились и начались угрозы в адрес капитана Сергачёва.
  
  "Я доложу главному военному советнику о том, что срыв выполнения боевых мероприятий произошел по Вашей личной вине и вине Вашего батальона. У Вас будут большие неприятности!"
  
  Своќлочь! С него спрашивали за выполнение поставленных задач и за потери "зелёных". А потери советских солдат его волновали очень мало. Всё-таки, мало у нас ранее ценилась жизнь советских людей. Да и сейчас ценится больше на словах, а не на деле.
  
  Комбат его послал..., отдал приказ развернуть миномёты и подавить огневые точки душман. Привели миномёты в боевое положение, и я немного "покидал" мины в сторону кишлака. Цели опять не видел. Стрелял больше по интуиции и для самоуспокоения. Но боевой дух и наших военнослужащих, а главное, афганцев поднял. После первых разрывов мин, огонь со стороны кишлака ослаб, а потом и вовсе прекратился. В конце концов "зелёные" всё-таки поднялись и продолжили движение. Не исключено, что будь на месте нашего командира батальона кто-нибудь другой, менее опытный и уверенный в своих силах, пришлось бы нам прикрывать своей грудью афганских аскеров. Это привело бы к неминуемым потерям с нашем батальоне, причём потерям неоправданным. Страшный это "рычаг" - "доложу начальству и вас накажут!" Прав ты или допускаешь ошибку, попробуй потом докажи, что "не верблюд". Да ещё и ярлык "трус" повесят. Случаи, подобные описанному выше, в условиях боевых действий в Афгане были не единичными.
  
  За "зелёными" и мы продолжили движение. Вдалеке увидели уходящие в сторону гор машины. Из имеющегося в распоряжении батальона оружия до них нам было не достать. Поддерживающей или приданной артиллерии в обозримом просторе не наблюдалось. Вертолёты на этот раз наши боевые действия не поддерживали. Ушли машины. Что было в них? Уверен, что не мусор.
  
  Через Кальбулак прошли без затруднений. Как и в Карайлу, местных жителей здесь не оказалось. Покинутые дома, отсутствие всякого движения в округе. Хотя, по всему видно, кишлачёк более зажиточный, чем все, ранее виденные мной. Только вот на этот раз, времени его разглядывать, не было совершенно, да и силёнки "пели свою прощальную песню". В общем и целом, кроме общих внешних впечатлений и вкуса недозрелых дынь от этого кишлака у меня в памяти больше ничего не осталось.
  
  Подошли к серпантину. Кто не знает, постараюсь разъяснить. Это подъём дороги в горах в виде зигќзага. Используется там, где необходимо подняться по крутым склонам наверх горы. Если вам приходилось когда-нибудь подниматься в гору, то общеизвестно, что идти напрямую к вершине гораздо тяжелее, чем выполнять задуманное восхождение в виде "змейки". Понятно, что путь удлиняется в несколько раз, но и сил на это тратишь гораздо меньше.
  
  Сверху, со среза обрыва нас опять обстреляли из стрелкового оружия. Вновь развернул миномёт и обстрелял засаду душман. Хотя, вести огонь можно было только наугад. Поди, определи, где засел стрелок, если обрыв поднимается метров на 200-300. Под прикрытием наших миномётов и автоматических гранатомётом АГС "Пламя", афганская пехота пошла вперёд. Часть сил командир батальона направил слева и справа от серпантина, с задачами: любой ценой найти обходные тропинки, ведущие вверх, на этот чёртов хребет. Приходилось только удивляться опыту и прозорливости капитана Сергачёва. Наши "горные стрелки" обнаружили более-менее проходимые тропинки в 300 метрах от серпантина. Видимо местные жители, чтобы сэкономить время и не подниматься пешком по дороге, проложенной для транспорта, "изобразили" для себя эти пути прохода на плато от самих своих жилых домов. Где прошёл местный житель, там пройдёт и наш солдат. Стоит предположить, наверное, что, не направив две группы в обход серпантина, Сергачёв не вынудил бы "духов" отойти. А для того, чтобы не дать "зелёным" и нашему батальону подняться на плато по единственной дороге, было бы вполне достаточно пяти-десяти неплохих душманских стрелков.
  
  Как бы то ни было, понятие "если бы" отпало по своей ненадобности. Поднялись на более-менее ровную площадку, размерами где-то 4 на 3 километра. Своеобразное плато в горах. Со стороны нашего подъёма обрыв довольно крутой. Западный склон чуть более пологий, а вот южная и юго-восточная сторона плато спускается вниз под углом, где-то 40-45№. Вышли к кишлаку Астанабаба. Это, если не считать 3-4 одиночных домов в восточной стороне, единственный кишлак на всём плато. Хотя и сам кишлак не очень большой. С пяток жилых домов и хозяйственных построек, размещённых на небольшой возвышенности плато. Обычные у местных жителей трёхметровые дувалы, глухие ворота, полнейшая внешняя изоляция от посторонних глаз. Высота где-то чуть больше 1400 метров над уровнем моря. Превышение над кишлаком Карайлу, где остался наш лагерь около 800 метров. Пишу это по смутным воспоминаниям и с использованием карт и схем. Предложи мне в тот день, когда я совершил свой первый "горный поход" что-нибудь рассказать, я, уверен полностью, поведать вразумительно не смог бы ничего. Силы практически покинули бренное тело. Понимаю, что в случае каких-то экстренных обстоятельств, нашлись бы какие-то внутренние резервы. Только вот в тот момент времени, просто хотелось лечь и отдохнуть минуток 150. Пока командование батальона по радиостанции докладывало о выполнении задачи и уточняло порядок последующих действий, весь личный состав батальона прилежно согревал "пятую точку" и лопатки о разогретую жарким солнцем землю. "Мечтой идиота" для большинства из нас было желание спрятаться под зонтик в тенёк, выпить холодного пивка, или, на худой конец (а других у нас тогда быть не уже могло) водички из холодильника. А, в прочем, не совсем уверен, что и эти мысли и желания посещали наши головы в тот конкретный промежуток времени. Во всяком случае, моя голова уже начала "болеть" о том, как придётся возвращаться назад, в лагерь.
  
  После довольно длительного привала поступила команда возвращаться назад в свой лагерь. Спустились по серпантину вниз. Устали смертельно. По себе я чувствовал, что на обратный путь сил больше не осталось. Даже если учесть, что идти придётся уже не по горам, вдоль дороги, ведущей от Кальбулака к Карайлу, а по самой дороге. Да и не взбираться вверх, а постепенно спускаться. Как не прикидывай, но и этот путь пролегал не на равнине. Да и местами сама дорога, кое-где, проходила над небольшими ущельями. В общем и целом, с учётом усталости и времени начала обратного выдвижения, батальону "светила" возможность возвратиться в лагерь уже после полуночи.
  
  На окраине Кальбулака нас ожидал приятный сюрприз, который подготовил командир батальона. Оказывается, он дал команду своему заместителю по технической части разгрузить в лагере машины миномётной батареи и попытаться с ними проехать нам навстречу. Комбат, по-видимому, не сообщал нам о выходе колонны по той причине, что сам был не уверен в успехе задуманного им предприятия. Зампотеху батальона удалось каким-то образом "протащить" по горным тропам все 10 машин ГАЗ-66 миномётќной батареи. На наше счастье, там, где БТРы не смогли бы пройти в связи со своими габаритами и массой, наши машины высокой проходимости ГАЗ-66, с трудом, но пролезли. Вот на них то мы и вернулись в лагерь. Забили кузова машин под завязку людьми, вооружением и имуществом, и на малой скорости, потихоньку и осторожно проехали весь маршрут обратного пути. Опять же, вынужден признаться откровенно. Передвижение по горным дорогам даже на машине, мне удовольствия не доставило. Более того, были моменты, когда душа уползала к днищу кабины. Особенно много страха пришлось пережить при преодолении участков дороги, проходящими над обрывами. И не столько по тому, что из окна кабины видел только сам обрыв, сколько от того, что машина двигалась с большим поперечным наклоном именно в сторону обрыва. Мне уже пришлось переворачиваться на ГАЗ-66-м. Машина, должен вам доложить, очень узкая и неустойчивая, особенно в том варианте, когда движется без груза. При загрузке кузова хотя бы одной-полутора тоннами груза, устойчивость её повышается в разы. Вот и в описанном случае, я очень сильно боялся, что машина в любой момент потеряет устойчивость и вместе с людьми, сидящими в кузове, покатится в пропасть. Молодцы, водители! Браво, технике! Проехали удачно и без приключений вернулись на нашу временную базу. Пешком обратно, в скором времени, вряд ли пришли. За день прошли где-то 35-40 км.
  
  30 июля 1981 года. Получили приказ повторить вчерашнюю "прогулку" по тому же самому марќшруту. Представьте себе ощущения и настроения людей, только вчера вернувшихся из похода совершенно обессиленными. И вот сегодня, опять, идти по тому же маршруту. Что нам понадобилось в том месте, где уже побывали до этого? Может быть, это психологический эксперимент нашего командования? По принципу: "Снаряды дважды в одну и ту же воронку не попадают?" Басмачи, нас вновь в уже проверенных и прочёсанных населённых пунктах не ждут? Остаётся только гадать. Только тот, кто планировал и проводил эту операцию, знал достоверно ответ на все наши вопросы. Не вызовет удивление и тот факт, что, скорее всего, где-то в действиях наших сил произошёл "прокол", что-то пошло не совсем по выработанному плану, результат получился не тот, какой ожидали. Чтобы было о чём докладывать "наверх", нужны действительные результаты. Какой ценой, какими силами - не особо волнует. Скажите на милость, кого из проводящих планирование боевых действий особо интересовали те трудности, с которыми придётся столкнуться исполнителям? Как бы то ни было, приказ получен, отдан нашему батальону и мы идём его выполнять.
  
  Возле кишлака Астанабаба мы должны реально соединиться с отрядом от 1-го мотострелкового батальона нашего полка. Это уже логический итог всех наших действий. Вчера мы не имели возможности лицезреть своих коллег. Может быть, по этой причине наш выход повторяется. Может быть... Маршрут уже знаком и идти значительно легче. Хотя, ближе всего к истине, это только самоуспокоение. Просто, человек ко всему привыкает. И к трудностям - тоже. Да и злость от выполнения непонятного для нас решения командования, придаёт силы.
  
  Всё лишќнее оставили в лагере. Только оружие и боеприпасы с собой. Хотя, что такое - лишнее? Просто пересмотрели свои вещевые мешки и выбросили то, что на наш взгляд, не нашло своего применения во вчерашний день. Те же боеприпасы, запасы воды, амуниция. Может быть, только на пару банок консервов меньше. Да и то, уповая на то, что позавтракали плотно и вообще, в жару мясорастительные консервы особо в горло не лезут. Вот и всё "облегчение". Но и те 250-500 граммов, на которые нагрузка стала меньше, внутренне "греют сердце".
  
  Жара страшная, градусов под 50. Постоянно хочется пить. Пересиливаю себя и стараюсь воду беречь. Да и вообще, не думать о том, что способно литься. На удивление, это удаётся довольно легко. А вот с военнослужащими срочной службы дело значительно хуже. Трудно в жару и под палящим солнцем объяснить нашим подчинённым, что выпитый глоток воды через пару минут "выскочит" наружу через пот. Облегчения это не принесёт. Скорее, наоборот.
  
  Как-то довольно быстро добрались до ровной местности перед кишлаком Кальбулак. Опять прохоќдили мимо бахчи. Опять, знакомый вкус маленьких дынь, по вкусу напоминающих знакомый с детства огурец. Жажду утоляют хорошо, и то польза. Бедная бахча. После двух наших посещений от неё остались "рожки да ножки". Нутром чувствую, что результаты разорения бахчи выльются неприятностями для наших войск, дислоцирующихся в районе Шиберган-Меймене. Не исключено, что местные банды пополнятся новыми добровольцами. Но, что поделать? На то она и война. И нам хочется жить, и местному населению - тоже. А без живительной влаги воевать трудно. Да и запретить другим срывать плоды труда декхан как-то не хватает решимости. Посмотришь на солдата, который тащит на себе груз в 35-40 килограмм, в покрытых потом и пылью хлопчатобумажных куртка, с грязными, в подтёках от пота, измождёнными физиономиями, и про себя подумаешь: "Да и чёрт с ними, с местными жителями! За кого мы страдаем? Нам это надо? Переживут!"
  
  Не доходя до кишлака, помня вчерашний инцидент с обстрелом в нашу сторону, залегли и развернули все имеющиеся у нас огневые средства. "Профилактически" обстрелял окраины кишлака из миномётов и АГС. На всякий случай, пристрелял серпантин и край обрыва. Практически, ответных обстрелов со стороны противника не наблюдалось. По всему чувствовалось, что нас, или не ожидали, или уже ушли в глубину горного массива. Не торопясь, по проверенной и отработанной вчера схеме, поднялись на плато. Соќединились с 1-м мотострелковым батальоном. Привал до получения команды был для нас как подарок судьбы. Не нужно двигаться пешим порядком, находиться в постоянной готовности к отражению нападения "духов". Можно расслабиться и передохнуть. Но это нам, миномётчикам так хорошо. Горнострелковые роты, по указанию командира батальона, выставили усиленное охранение, которое и обеспечивало отдых остальных. Как я понял, заќдачей рейда в эту местность было уничтожить или хотя бы выкурить банду из этого района. Удалось ли задуманное командованием, или нет, судить не нам.
  
  После обеда, когда солнце начало свой путь к линии горизонта, получили команду на возвращение в свой лагерь под Карайлу. Попрощались с 1-м батальоном, спустились по серпантину и пешком вышли на окраину Кальбулака. Здесь, как и вчера, нас уже ждала колонна машин. Возвратились на машинах к месту ночёвки. Задача дня выполнена. Не стану давать оценку, но, на мой взгляд, успешно. Обстрелов, как таковых, не было, потерь - тоже. Чем не положительный результат?
  
  В этот день произошёл один интересный случай, запомнившийся мне своим оригинальным и прибыльным завершением.
  
  Лагерь нашего батальона и лагерь батальона афганской армии всё это время располагались по соседству. Особо мы не контактировали, но и поводов не доверять друг другу пока не было. Хотя, взаимно в гости мы к ним, а они - к нам, тоже не ходили. Так, сосуществовали на равных условиях и на одном гектаре местности.
  
  Ближе к вечеру, когда все отдыхали после сытного ужина, в район нашего лагеря прилетели из Меймене вертолёты. Не смогу сейчас с полной уверенностью заявить, чьи это были вертолёты - советские или афганские. И те и другие летали на одинаково окрашенных в защитный цвет вертолётах МИ-8. Да, в принципе, суть не в том. Просто эти вертолёты сбросили в лагерь мешки с консервами сухого пайка в металлических банках. Сухой паёк предназначался афганскому батальону, так как у нас запасов продуктов в виде сухого пайка и котлового довольствия было ещё на несколько суток питания.
  
  Как это бывает довольно часто, часть мешков, по ошибке ли, по замыслу ли пилотов, приземлилась в нашем лагере. Хоть в батальоне сухого пайка, как я уже отмечал, было достаточно, если не сказать, что в избытке, но "трофеи" сразу же попытались "заныкать". И не без результата. Афганцы мгновенно же "прочухали", что могут лишиться законного питания. Сразу же появились верещащие на непонятном языке "наблюдатели" и "группы захвата". Что-то им удалось конфисковать сходу. Но, далеко не всё. Не скрою, что мясорастительными консервами (кашей с мясом) никого, включая последнего солдата, в нашем батальоне прельстить, было затруднительно. Скорее всего, этот "захват" чужого сухпайка, делался больше из озорства, и в отместку за ту машину с афганями, которую у нас из под носа "увели" "зелёные". В общем и целом, нашим достоянием стали около сотни банок консервов. К всеобщему удивлению, в мешках оказались мясорастительные консервы, только перловую, гречневую или рисовую кашу в них заменили бобовые культуры. Приходилось ли вам когда-нибудь есть фасоль в соусе, консервированную с бараниной или говядиной? Смею вам заявить с полной ответственностью, весьма питательный, полезный, а, главное, вкусный продукт. Не скрою, мне эти консервы пришлись по вкусу. Изготавливались эти консервы в Болгарии и были наивысшего качества. Как это ни удивительно, но многие из моих сослуживцев от данных консервов отказались. Ну и что? На вкус и цвет товарищей нет. Не хотите, как хотите. Мне достанется больше. Вполне естественно, на долго той части "трофеев", что досталось нашей батарее, не хватило, но в дальнейшем, при проведении совместных рейдов с афганцами, зная, что их обеспечивают именно такими консервами (не берусь гадать, почему), я нередко менял наши каши на фасоль. Кое-где обмен проходил равно выгодный - банка за банку. В других случаях афганцы, в силу своей врождённой привычки к торгашеству, "ударялись" в спекуляцию, прочувствовав явную заинтересованность шурави к товару. Меняли, кое-кто за банку фасоли - две банки каши. Бывало, что и наглели, предлагая более высокий курс обмена. Кашу, скажем так, не жалко. В комнатах и кладовых она стояла ящиками, невостребованным грузом. Но ведь и совесть противоположной договаривающейся стороне нужно иметь! Да и сам процесс поторговаться и сбить курс, порой, доставлял огромное удовольствие. Кто кого? Дитя XX века или воспитанник XIX. В общем, это уже совсем другая история.
  
  Можно считать, что повествование о первых уроках "горного мастерства" закончено. На этом можно было бы рассказ и закончить. Только вот рейдовая операция ещё продолжалась. Позволю себе несколько злоупотребить вашим вниманием и довести своё повествование до конца. Потерпите. А вдруг впереди будет что-то интересное? Не хочу утверждать, что это так. Кому уже не в моготу от моего пространственного "излияния", что ж, воля ваша! Никто, как это бывало в школьные годы, не потребует прочтения произведения от начала и до самого конца. А я, всё таки, продолжу.
  
  31 июля 1981 года. Наши действия в этом, уже осточертевшем всем месте, закончены. Возвращаемся в часть. Едем по тому же ущелью, по какому и въезжали в район операции. Правильное его название лощина Карайлу. Всё уже знакомо, да и следы десятков военных машин, прошедших здесь пару дней назад не позволяют усомниться в правильности выбранного пути движения обратно. Говоря по правде, особого морального удовлетворения от посещения данного района я не получил. Радовало только то, что потерь нет. Да и опыт участия в боевых действиях понемногу прибавлялся. Уже не чувствовал себя беспомощным, ничего не знающим, ничего не умеющим. И коллектив батальона, что ощущалось уже по всем признакам, принял тебя на законном основании в свои ряды. И это уже не традиционное "принятие" в ходе застолья, а, как будто, с полной оценкой твоей профессиональной пригодности. Помните, как в фильме "В бой идут одни старики"? Одно слово - "Слетаемся". Это можно было прочувствовать даже на примерах общения с офицерами и прапорщиками. Далеко не бережное отношение к новичку, а, общение на равных, как с проверенным боем.
  
  Вышли к дороге на Шиберган и стали на ночёвку. Построение лагеря прежним порядком. Компактно, слаженно, надёжно. Охранение, ввиду незначительного удаления от района боевых действий, усиленное. Всё хорошо в этом месте ночёвки, только недостаток воды уже начинает беспокоить. Дело совершенно не в том, что введено ограничение на питьевую воду. Этого, как раз-то хватает с избытком. А вот помыться основательно стоило бы. Ведь скоро будет неделя, как весь личный состав батальона лишён возможности помыться в бане или под душем. Будь поблизости хоть какое-нибудь, самое захудалое водохранилище или речушка, можно было бы позволить себе и подчинённым смыть пыль, пот и грязь. Пока приходится терпеть. Командир взвода обеспечения воду их водовозки наливает отнюдь не щедро. Да и сами понимаем, что вода предназначена, в основном, для пищевых нужд. Потерпим.
  
  1 августа 1981 года. Первый день последнего месяца лета. Дали день отдыха в связи с каким-то праздником у афганцев. Чистим оружие и миномёты, приводим в порядок себя и технику. Эта работа, хоть и однообразная, постоянная и привычная, однако, пока ещё требующая контроля качества её выполнения. Часть молодых ещё командиров миномётов пока не почувствовали себя воинскими начальниками. Курсанты учебного подразделения, а не сержанты, младшие командиры. Ничего. Костяк сержантского состава уже вырисовался. Знаешь, хоть ещё и не в полной мере, кто, на что способен и на кого можешь положиться. Походы по горам дали возможность убедиться в выносливости большинства сержантов и солдат. Причём, порой, на выносливость некоторых сослуживцев надеялся до этого похода, на деле оказались слабыми. И, наоборот, внушавшие неуверенность в своих физических силах, опровергли это впечатление, и оказались людьми, на которых можно опереться в любых ситуациях. Несказанно радует то, что среди "братьев-славян" слабоков практически не оказалось. В подавляющем численном превосходстве в составе батареи выходцев Средней Азии над славянами, на мой взгляд, того времени, это было очень здорово. Всё-таки, я так раньше считал, надёжность русских, белорусов и украинцев более реальна. Всё познаётся во времени, в опыте и на личных ошибках. В последующем я убедился, что среди узбеков, таджиков, татар, азербайджанцев, армян встречаются более верные и преданные люди, чем среди некоторых славян. Примеры этого в памяти есть.
  
  2 августа 1981 года. Проводили "призыв" солдат в афганскую армию. Мы блокируем кишќлаки, а "зелёные" прочёсывают их. У кого нет справки, что он уже служил в армии, забирают насильно. Исключение составляют больные, духовенство и старики. Одновременно "хадовцы"-контрразведчики по наводкам агентуры и местных проправительственных активистов выявляют неблагонадёжных и сочувствующих душманам. Наша же задача - не дать никому выйти из кишлака. В остальном, роль военнослужащих нашего батальона - зрители. Ничего, естественно, особо интересного в данном процессе нет. Хотя, от однообразия жизни также порой мутит. Наблюдать за действиями представителей афганской власти, за неимением лучшего развлечения, бывает интересно.
  
  В тот период времени, о котором я повествую, опыта у меня было ещё "с гулькин нос". Я не мог ещё толком определить, что стоит за теми или иными действиями нашего начальника. Трудно было выделить главное, важное, среди потока событий. Естественно, тогда я не мог знать, что проведение блокировок кишлаков и набор афганцев в правительственные войска - это "звоночек" к окончанию рейда. Да и нужно ли мне это было, по большому счёту, в то время? Я имею в виду, что поездки в рейдовые операции, были значительно интереснее. Всё увлекательно, всё ново, всё "в первый раз". А что нас ждало в пункте постоянной дислокации полка? Наряды, работы, построения, однообразное проведение вечеров за нардами, или, если сильно устанешь за день - сон после ужина и до утра. Скукотища. Вот и не стремились обратно в полк. Хотя, само понятие "стремились - не стремились" было абстрактным. Что могли в условиях жесткой воинской дисциплины решать взводные, ротные или даже батальонные командиры? По большому счёту, ничего. Желать и решать - два взаимно противоположные понятия в армейских условиях.
  
  3 августа 1981 года. Утром поехали в сторону города Шиберган. Возвращаемся в полк. Вернее, пока только пытаемся возвратиться. Хоть в баках боевых машин ещё плещется бензин, только для совершения почти 170-километрового марша его явно не хватит. Да и рисковать - отправляться колонной в обратный путь без запасов топлива -было бы верхом неразумности. Батальонные топливозаправщики уже пустые. Ждём заправщики с топливом из полка.
  
  Ноќчевали в районе командного пункта танкового батальона нашего же полка. Всё-таки, намного спокойнее располагаться по соседству с советскими подразделениями. Они местные, всё и всех знают, имеют сведения об оперативной обстановке в своём районе. Хотя, отлаженная система организации охранения в нашем батальоне, сбоев, пока, не давала. Даже под прикрытием танковых орудий батальона (скажу по правде, только номинально батальона, так как большинство танков стояло на охранении в различных точках провинции) командир батальона и ротные расслабиться никому не дают. Это здорово. Постоянная бдительность всего личного состава батальона видна всем, включая и афганских "наблюдателей". Попробуй, сделай попытку внезапного нападения на нас! Получишь по зубам.
  
  4 августа 1981 года. Заправили бензин и поехали в сторону города Мазари-Шариф. Страшная жара и жгучая солнечная радиация продолжают подрумянивать нашу кожу. В хлопчатобумажном обмундировании сидеть в кабине просто невозможно - спина мгновенно стаќновится мокрой и прилипает к спинке сидения. Не спасают открытые фрамуги кабины и работающий вентилятор. Что толку, если он гоняет по кабине раскалённый воздух? Спасает немного куртка КЗС (комплект защитный сетчатый). В ней хоть не создаётся сплошной, хрустящей от высохшего пота поверхности на плечах и спине. К металлическим предметам не дотронуться. Обжечься не обожжешься, но и удовольствия от этого контакта не получишь.
  
  Километрах в 40 не доезжая Мазари-Шариф на моей маќшине сорвало топливный шланг в районе карбюратора, и вспыхнул двигатель. Водитель от испуга, вместо того, чтобы прижаться к обочине и остановить машину, бросил руль и чуть не выскочил из кабины. Что поделать, если и он ещё новичок в Афганистане, как и я. Опыта явно не хватает. Хотя и я, признаюсь, растерялся. Представьте себе, что можно подумать, если во время движения из-под крышки двигательного отсека и вообще, из всех щелей в кабину шурануло пламя и дым? Машина скатиќлась под откос. Расчёт, сидевший в кузове, после остановки сразу же выскочил ни дорогу. Совместными усилиями начали спасать машину от полного уничтожения. Кое-кто из читателей, наверное, уже подумал, что с помощью огнетушителей это можно было сделать быстро и без особых проблем? Откуда на военной машине, да и ещё в Афгане огнетушитель, а тем более, исправный и заряженный? Нет. Тушить пришлось с помощью кусков брезента и придорожного песка. Благо этого добра, я имею в виду песок, вокруг не меряно. Удалось довольно быстро затушить огонь. Удачно! А ведь в кузове было загружено 330 окончательно снаряжённых миномётных мин, ящики с гранатами, цинки с патронами. Вдобавок к этому там же сидел расчёт миномёта. Ни дай Бог, огонь перекинулся бы в кузов. Быть беде. Непоправимой беде. В кабине сгорела моя куртка с "поплавком" - знаком об окончании училища. Дополнительно к этой "потере", с обратной стороны "поплавка" на закрутке был закреплён личный номер офицера. Что значок превратился в кусок обгорелого и оплавленного металла, что личный номер.
  
  В связи с этим инцидентом колонна вынуждена была остановиться на длительный привал. Всем водителям приказали проверить хомуты бензопроводов на машинах и бронетранспортёрах. Обгоревшую машину вытянули на ровную площадку, определили "комиссией" во главе с заместителем командира батальона по технической части капитаном Шрамковым, возникшие в процессе пожара неисправности и приступили к их устранению. А устранять было что. Все резиновые, пластмассовые, стеклянные и полихлорвиниловые части на двигателе превратились в сажу и золу. Если к этому прибавить тот песок, который щедро с помощью лопат лёг на двигатель, то картина и вообще приобретает мрачные краски. И, всё-таки, решено машину восстановить на месте. В машине технической помощи у зампотеха оказалась полная электрическая "гирлянда" на автомобиль ГАЗ-66, шланги, лампочки, в общем, всё необходимое для восстановления машины. Пока "техническая мысль" решала проблемы с запчастями, подогнали водовозку и водой смыли афганский песок с советского двигателя. Все 12 водителей миномётной батареи в течение двух часов полностью заменили сгоревќшую проводку и шланги, провели регулировки и наладку двигателя. Дальше машина пошла своим ходом. Прихоќдилось только удивляться нашим водителям. Чувство плеча, взаимопоќмощь всегда помогали им держать машины миномётной батареи в постоянной боевой готовности. Возможно, именно в таких критических моментах воспитывалась сплочённость и дружба.
  
  5 августа 1981 года. Вернулись в полк. За операцию потерь нет. Уже появляется некоторый опыт боевых действий. Чувствую, что "шестое" чувство начинает раќботать более обострённо. Хотя пока особого страха я не испытал. Моќжет быть это связано с тем, что в толпе зайцев и лев не страшен.
  
  Три дня на отдых, помывку в бане, обслуживание техники и вооружения, наладку повседневной деятельности в батальоне. Из-за очень сильной жары, доходящей порой до 60 градусов, командир полка изменил распорядок деятельности всего личного состава. Для караула установлено время несения часовыми службы на постах до одного часа. Начиная с 12 часов и до 16 часов дня, жизнь в городке полностью замирает на вполне законном основании. Тихий час. Все прячутся в палатках, домиках, вагончиках. Только это от жары не спасает. Все ходят в одних трусах и разнообразной облегчённой обуви. Спать днём невозможно. Даже намочив простыню в воде, не выжимая её, и сразу же укрываясь "живой" водой, имеешь возможность насладиться прохладой максимум в течение пяти минут. В общем, испытание на прочность продолжается. Уроки жизни в Афганистане не имеют каникул. Ну, что же. Значит, так оно и должно быть. "Век живи - век учись - д... останешься!"
  
  Это был мой первый урок военного альпинизма. Скажу прямо, знакомство с горами не визуально, а практически, особых положительных эмоций у меня не вызвало. Я не воспылал любовью к горным вершинам. Тем более, во мне не проснулось фанатическое желание "покорения новых высот". Напротив. Осадок от этого знакомства остался весьма и весьма гадкий. Горы - это неимоверные трудности. Их можно преодолеть, опираясь на свои силы, плечи товарищей, в конце-концов, сжав зубы и, даже через "не хочу". А зачем? Стоят ли они этого. Кому-то, не спорю, альпинизм нравится. Кому-то... Но не мне. Конечно, за два года в Афгане пришлось ещё не раз лазить по горам. Да и горы были значительно более "серьёзные", чем в районе Меймене. Поэтому, я благодарен тому, что первый урок был не таким уж суровым. Это дало мне возможность осмыслить свой небогатый опыт, научиться простейшим приёмам передвижения по горным тропам и кручам, выработать навыки по экономии сил. Самое ценное, что принёс мне данный поход, это умение экономить влагу. До сих пор мой организм приучен к малому употреблению воды. Многие мне говорили и говорят, что это плохо, вредно для здоровья. Может быть... А может и нет.
  
Оценка: 8.85*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023