Вот и закончилась годичная эпопея нахождения лейтенанта Птицы "за речкой". Самолёт из Кабула, 10 января 1981 года, коснувшись колёсами взлётно-посадочной полосы аэропорта в городе Ташкенте, как бы подвел окончательную черту пребывания Влада Птицы на территории Афганистана. Можно было с облегчением выдохнуть последний, чудом задержавшиеся остатки воздуха "дружественного государства" из лёгких, и начать заново привыкать к другой, уже мирной жизни. А жизнь, как это бывает всегда при изменении обстановки коренным образом, рисовалась Владиславу в самых отрадных, самых ярких цветах. Тем более это актуальнее для всех тех, кто ещё совсем недавно с опасностями и угрозой для жизни был на "ты". От Афганистана на настоящий момент остался напоминанием явно бросающийся в глаза южный загар, да несколько напряжённый взгляд, который, хоть и непроизвольно, но постоянно пытался отыскать во время поездок по дорогам родной страны, среди городской суеты и в сельской местности, места, откуда возможно было ожидать опасность внезапного вооружённого нападения врага. Сознание явственно говорило, что душманов здесь никогда не было и нет в настоящее время, а вот подсознание работало в сторону из обнаружения. Привычка, от которой освободиться можно было, ох как не скоро!
Так как отпуск за 1981 год Владу был не предусмотрен, то и послеафганский отдых боевого офицера, в связи с этим, откладывался на довольно неопределённое время. Естественно, что для любого нормального человека, приехать на родную землю после долгой отлучки и не заехать к себе домой, будет выглядеть верхом идиотизма. Да и дела, которые нужно было решить в срочном порядке, неумолимо тянули на малую Родину. Вот поэтому-то Влад, прежде чем прямиком отправиться к новому месту службы, заехал в город Новоград-Волынский. А дело, которое предстояло решить, действительно не терпело отлагательства. Состояло оно в том, что наш герой, отгуляв после окончания училища в "махровых" холостяках более полутора лет, решил, наконец-то, связать свою дальнейшую судьбу с человеком, которого знал, казалось, всю предыдущую жизнь. В общем, Влад вместе со своей невестой Татьяной приняли решение сыграть свадьбу. Договорённость уже была, и, оставалось только самая малость - подать заявление в ЗАГС, добиться того, чтобы не пришлось ожидать положенный советским законом месяц, "пострадать" на своём личном "гулянии" первый, а потом и второй день и оказаться в строю "женатиков-желторотиков".
Говоря откровенно, в данном конкретном случае Владислав шел на изрядный риск. Ему-то в предписании было конкретно указано, когда надлежало явиться в Управление кадров Прикарпатского военного округа. В этих вопросах работники кадровых органов были довольно скрупулёзными. Положено на дорогу всего всяким пять дней - изволь явиться в указанный срок. Один день задержки они могли простить. Но ведь задержка "по домашним делам" у Влада планировалась на значительно более длительный срок. В общем, как это и бывает обычно, вовремя нашлись помощники, сочувствующие, связи. Дело "выгорело" по довольно обыденной схеме. Была приобретена соответствующая справочка из военного медицинского учреждения Новоград-Волынской дивизии об очень уж "фуникулерной ангине и постельном режиме", полученная за пузырь коньяка и огромный, в три кулака размером гранат из жаркого Ташкента. Действие, скажем без утайки, в корне противозаконное. Но по-иному сделать ничего было нельзя. Вернее, можно было, конечно, подождать до наступления очередного отпуска и устроить всё чин-чинарём, не переступая той черты законности, которую все мы так боимся. Кстати говоря, в качестве маленького уточнения, уже после 1981 года было узаконено предоставлять заменившимся из Афганистана офицерам и прапорщикам очередной отпуск в год замены на 45 суток сразу же после пересечения границы. Разумное решение во всех отношениях. В первую очередь по той причине, что, вернувшись из пекла войны, офицер или прапорщик имел возможность отдохнуть, восстановить поверхностно и пусть чисто "условно" нервную систему и с новыми силами прибыть к месту дальнейшей службы. Дополнительно к этому, на новом месте службы ему уже не требовалось предоставлять отпуск в этом году. Ещё один "плюс" заключался в том, что человек мог использовать положенные для заграницы 45 суток отпуска, а не 30 для внутренних округов. Именно это время и использовали воины-интернационалисты, чей статус был пока ещё в разряде "холостяков", на обзаведение семьёй. У Птицы такой официальной возможности представлено не было, поэтому он сделал данное деяние совершенно на неофициальной основе.
В общем, судите его за этот проступок не особенно строго, но 23 января состоялась свадьба Татьяны и Владислава. Годы ожидания этого счастливого дня подошли к своему логическому завершению. Не стоит пытаться угадать, для кого это мероприятие было важнее. А, гадать то, в общем-то, и нет нужды. И жених, и невеста были счастливы. В описание процесса свадьбы и в целом всего этого дня вдаваться не стоит. Ни для кого, кто уже прошёл весь данный процесс по первому разу, не станет открытием то, что, хоть данный день, порой, является самым счастливым в семейной жизни, но, кроме общих торжественных моментов и довольно смутных воспоминаний у молодых он в памяти ничего не оставляет. Всё, как в тумане. Страшнейшая усталость от физических упражнений, типа: "Встать-сесть". Выполнение пьяных заявок гостей - "Горько". Выслушивание стандартных, знакомых давно тостов, наставлений и пожеланий. Так что, к моменту ухода со свадьбы последних гостей состояние молодых можно было-бы сравнить с ощущениями грузчиков, отпахавших полную смену на разгрузке вручную корабля-сухогруза.
Учитывая, что с тем диагнозом, который был "поставлен" в медицинской справке Влада, больше двух недель "постельного режима" явно не предусматривалось, уже через пару дней после свадьбы, Птица, оставив на родине молодую жену, отправился к месту службы. Расставание - дело, скажем прямо, гадкое. Особенно, если приходится расставаться с вновь приобретённой супругой, да и ещё в период "медового месяца". Правда, одной из хороших новостей для Влада было то, что в управлении кадров Прикарпатского военного округа оказался знакомый, который, вполне возможно, смог бы "оказать покровительство" молодому офицеру.
26 января 1981 года лейтенант Птица прибыл в штаб Прикарпатского военного округа в городе Львове. По тогдашним общепринятым меркам Советского Союза это был далеко не самый плохой военный округ. Даже наоборот, учитывая то, что районом дислокации округа была Западная Украина, можно с полной уверенностью утверждать, что многие люди в погонах считали за счастье попасть служить в этот военный округ. Одной из отрицательных черт округа было то, что местное население - коренные хохлы "западэнцы" - относились к русским, да и вообще, к русскоязычному населению СССР, мягко говоря, не дружелюбно. "Москали" были здесь не в почёте. Явно это аборигенами не высказывалось, дабы не иметь возможности сменить умеренный климат Украины на холода Магадана, но, если бы ты во Львове попытался выказать свою принадлежность к кацапам, тебе дали бы явно поныть, что гостем ты не являешься и что тебя явно здесь не воспринимают как человеческую личность. Поверьте, что подобное отношение к русскоязычному населению можно было наблюдать ещё только в республиках Прибалтики и Чечне. Впрочем, суть не в том, как западные украинцы относились раньше к русским. Может быть, плохо и очень плохо, но - терпели.
В штабе округа Владу без особых проблем удалось попасть в Управление кадров. Найти знакомого подполковника, также оказалось делом, в целом, относительно простым. Пока что всё складывалось для Владислава успешно. Хотя, разговор с направленцем Управления кадров округа по артиллерии заставил призадуматься и на месте, без каких-то "консультаций", принимать самостоятельное решение. А суть дела была в следующем.
Вполне понятно и вполне естественно, что кадровик-направленец о существовании лейтенанта Птицы уже знал доподлинно. Знал он и о том, что ему нужно оказать посильную помощь этому офицеру. Удалось ему заранее ознакомиться и с личным делом Владислава, в котором "чёрным пятном" продолжала светиться всё та же, злополучная, училищная характеристика. Поэтому, к моменту прибытия Владика в штаб округа, уже имелись обдуманные определённые предложения, от принятия или отказа которых зависела будущая судьба данного офицера.
"Слушай меня, лейтенант! Учитывая твои боевые заслуги, наличие опыта ведения боевых действий, я мог бы предложить тебе очень неплохие места для дальнейшей службы. Даже здесь, непосредственно во Львове. Да и других, вполне комфортабельных гарнизонов, где имеются вакантные места командиров артиллерийских батарей, есть несколько. Всё это очень неплохо, если у тебя нет особого желания продвигаться "по служебной лестнице". Вполне спокойную жизнь там я тебе там смогу гарантировать, а вот получение вышестоящих должностей и званий - нет. Второй вариант. Я предлагаю тебе должность командира развёрнутой артиллерийской батареи в артиллерийской дивизии округа. Место дислокации, сразу же оговорюсь, весьма и весьма посредственное. Условия для жизни - тоже. Работать придётся много. Но и конечный результат можно заранее спрогнозировать. Предлагаю "джентльменский" договор. Даю тебе год срока службы в этом месте. Если на итоговой проверке через год у тебя будут не менее чем хорошие результаты, обещаю помочь с выдвижением на вышестоящую должность с последующим поступлением в Военную артиллерийскую академию. Дело стоящее. А своё слово я сдержу. Теперь решать только тебе. Причём, решать здесь и сейчас. Времени на это могу дать всего ничего - около часа. Сам понимаешь, у тебя и так срок прибытия к нам и так просрочен. Да и сегодня ты должен уже убыть в часть. Думай. Решение только за тобой. Если что-то не понятно, могу дать определённые дополнительные сведения", - именно в этом стиле сформулировал свои предложения подполковник.
Как бы Владу ни хотелось после Афгана пожить в относительно комфортабельных условиях, но и о дальнейшем карьерном росте не стоило забывать. Тем более, что даже обременённый молодой семьёй лейтенант особо не задумывался над тем, что бы планировать устройство "тёплого семейного гнёздышка" и жить до конца службы на одном месте службы. Только вот, в том то и состоит природа человеческая, что пока проблемы не встанут перед тобой наяву, о них и не думаешь. Думал ли Влад в момент беседы в управлении кадров округа о том, как ему придётся "крутиться" в поисках квартиры для молодой жены, обеспечении самыми необходимыми продуктами и вещами, планировании "бюджета" семьи? К сожалению, воспитание людей в духе "социалистического реализма", когда работа ставилась на первое место, а личная жизнь - на последнее, часто становилось причиной быстрой гибели молодой семьи. Естественно, в том случае, если эта молодая семья прекращала бороться с возникающими проблемами, "плыла по течению" своей жизни. Но это уже вопросы последующего освещения и к Птице отнюдь не касаемые.
Предложение поступило. Владиславу Сергеевичу Птице предстояло принимать решение и делать свой выбор. От этого выбора могла зависеть его последующая судьба, в ближайшие три-пять лет. А, может быть, и на больший промежуток времени. Думай, Влад, думай!
И, всё-таки, интуиция и до предела обострённое в Афганистане "шестое чувство" подсказало правильный выбор. Хотя, выбор тот был, впрочем, довольно очевидным. Мысленно перекрестясь, лейтенант Птица дал своё согласие на убытие в реактивный артиллерийский полк артиллерийской дивизии окружного подчинения. Говоря по правде, кадровик-направленец Управления кадров округа с тревогой ждал его окончательного решения. Видно было, что в глубине души он желал лейтенанту добра, надеялся на его правильный выбор. Но тот Чёрт, который сидит вторым "Я" в каждом из нас, "нашептывал" ему, что он ошибся в данном офицере, для которого удобство и спокойствие - дороже всего на свете. Поэтому ответом на согласие Влада был облегчённый выдох подполковника и крепкое рукопожатие.
На оформление всех необходимых документов в Управлении кадров много времени не потребовалось. Предписание в часть с указанием срока прибытия и должности предназначения, на которую направлялся офицер, воинские перевозочные документы до станции назначения, подробный инструктаж, как наиболее удобно туда добраться, пожелание удачи и подтверждение ранее данного слова. Вот, коротко, и вся процедура.
2
На следующий день Владу удалось добраться до нового места службы. Реактивный артиллерийский полк артиллерийской дивизии Прикарпатского военного округа размещался в военном городке недалеко от провинциального города. Сдав документы в строевую часть полка, представившись командованию полка, лейтенант Птица В.С. был направлен в первый реактивный артиллерийский дивизион командиром 1-й батареи 220-мм реактивных систем залпового огня "Ураган". Это, которые установлены на базе колёсного тягача ЗиЛ-135 лм и имеют "пакет" из шестнадцати 220-мм труб-направляющих.
Что бы было более понятно последующее повествование, следует ознакомиться с тем, что же собой представлял данный реактивный артиллерийский полк. Во времена сороковых - пятидесятых годов прошлого столетия подобные артиллерийские дивизии, в состав которых входили отдельные полки, имели статус дивизий Резерва Главного Командования (РГК). На вооружении подобные дивизии имели только артиллерийские системы большой и особой мощности, типа 203,2-мм гаубиц Б-4М, 130-мм пушек М-46, 240-мм миномётов М-240, 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20, 240-мм реактивных систем залпового огня БМ-24 и так далее. Реактивный артиллерийский полк данной артиллерийской дивизии совсем недавно был перевооружён на относительно новые 220-мм реактивные системы залпового огня "Ураган", поставленные на автомобильную четырёхмостовую базу ЗиЛ-135лм. До этого в полку основными системами были 240-мм РСЗО БМ-24. Естественно, что всё новое - должно быть значительно лучше, чем старое. Для этого и происходит перевооружение, требующее огромных вложений денежных средств и кардинальной переподготовки всего личного состава части.
В составе реактивного артиллерийского полка были три реактивных артиллерийских дивизиона, состоящих соответственно из трёх реактивных артиллерийских батарей по шесть боевых машин РСЗО в каждой. Итого, всего в полку было девять реактивных артиллерийских батарей, батарея управления и артиллерийской разведки, ремонтная рота, рота материального обеспечения. Вроде бы, основательная организация. Только вот всё дело в том, что данный полк был кадрированный. Развёрнутыми, то есть, имеющими солдат и сержантов срочной службы, во всём полку были только 1-я реактивная артиллерийская батарея, частично батарея управления и артиллерийской разведки, ремонтная рота и рота материального обеспечения. В остальных подразделениях имелись только командиры батарей, основной задачей которых являлось следить за общим и техническим состоянием боевой техники и вооружения, стоящей на длительном хранении. Впрочем, не совсем так. В кадрированных дивизионах, для проведения обслуживания техники и вооружения, были солдаты и сержанты срочной службы. Только вот из-за их крайне малого количества - по два-три человека в батарее, в учёт их особо не брали. Что такое девять солдат на дивизион? Мелочь. Да и ещё, если учесть тот факт, что военнослужащих в подобных подразделениях был явный некомплект, и разбосячившиеся комбаты кадр всеми правдами и неправдами стремились спихнуть своих подчинённых абы куды, лишь бы не заниматься их непосредственным воспитанием - на склады, в штаб части, на полигоны - то и вообще этих сержантов и солдат видно не было. Коню вполне понятно, что командиры кадрированных батарей особых забот не знали. Поставив боевые машины батарей на хранение, они лишь изредка проверяли соответствие правил их хранения, ходили по очереди в наряды, занимались артиллерийско-стрелковой подготовкой, да два раза в году выезжали на полевые выходы и боевые стрельбы. Самым большим преимуществом командиров батарей кадр было то, что они были изрядно далеки от проблем, связанных с личным составом. Как это говорилось раньше и не перестало быть актуальным до сих пор: "Нет человека - нет проблем!" Хотя, с другой стороны, на должности командира батареи кадра можно было сидеть вечно. Притерпевшись со своей "судьбой-злодейкой", большинство старых капитанов-комбатов, так и увольнялись в возрасте сорока лет на пенсию, обвиняя своих вышестоящих командиров в том, что они не дали им получить должностей начальников штабов дивизионов и поступить в военную академию.
По большому счёту, все трудности в полку были "мужественно" сброшены на плечи командира первой реактивной артиллерийской батареи. Наибольшее количество солдат и сержантов срочной службы было именно в этой батарее. Если говорить конкретнее, то в составе именно этой батареи было три взвода. Два огневых взвода и взвод управления батареи. Практически все огневые расчёты были укомплектованы на 80-90%, что позволяло выполнять все задачи боевого предназначения штатным составом.
Командирами взводов, как это было свойственно кадрированным полкам в Советской Армии, были офицеры, призванные в армейский строй на два года из запаса. Их так тогда и называли - "двухгодичники" или "пиджаки". Вся их глобальная проблема состояла в том, что они обучались в разнообразных гражданских высших учебных заведениях, где им дополнительно на военной кафедре давались довольно поверхностные знания по определённой военной специальности. На предпоследнем курсе обучения военная кафедра института студентов вывозила на месячный полевой выход, где эти посредственные теоретические знания, данные им за время предыдущего обучения, пытались подкрепить не менее слабыми практическими навыками. Венцом обучения на военной кафедре института были "выпускные государственные экзамены", по результатам которых составлялись соответствующие документы, являющиеся основанием для присвоения студентам первичного офицерского звания. Лично мне ни разу в прежние советские времена не довелось слышать, что кто-нибудь из студентов "завалил" экзамены на военной кафедре. Вот так и появлялись в нашем обществе офицеры запаса. "Наштамповали" их во времена Советского Союза очень даже много. А вот, сколько практического толку в этом? Мизер. Да и что, по большому счёту, можно было требовать с молодого человека, который получал офицерское звание по принуждению, а не по призванию? А в реальности, ещё "вилами на воде писано", что ему, когда-нибудь придётся служить в армии. Зато мобилизационный резерв Вооружённых Сил СССР звена командиров взводов был создан с огромным запасом. И до сих пор они зачастую предназначаются на офицерские должности в части сокращённого состава.
В каждом огневом взводе по два расчёта были развёрнутыми и имели учебно-боевые машины, а последняя машина взвода являлась боевой, весь расчёт которой, как правило, состоял из командира и водителя. Соответственно, во взводе были три командира боевой машины, два наводчика, несколько номеров расчёта, три механика-водителя боевых машин и механики-водители транспортно-заряжающих машин. Взвод управления также был "куцего" состава. Пара разведчиков, пара связистов, пара топогеодезистов и водители машин управления. В общем и целом в батарее, кроме офицеров и прапорщиков, было чуть более сорока человек. Вроде бы, солидное количество подчинённых. Ан, нет. Бедный командир первой батареи мог видеть своих подчинённых в строю в полном составе лишь изредка.
Можно было, конечно, ещё и вспомнить, что в батарее управления и артиллерийской разведки, ремонтной роте и роте материального обеспечения полка также было какое-то количество личного состава. Да, было. И даже не "какое-то"¸ а довольно солидное. Всё дело заключалось в том, что батарея управления и артиллерийской разведки находилась в прямом подчинении начальника штаба полка и занималась непосредственным обеспечением управления полка. Работа на узле связь, писаря в службах, наряды по штабу и прочие мелкие и не очень мероприятия. Ремонтной ротой "рулил" заместитель командира полка по технической части. Парковая территория была их вотчиной. Естественно, наряд по парку выставлялся от этого подразделения. Функционирование пункта технического обслуживания и ремонта (ПТОиР), аккумуляторных, складов технической направленности - вот тот объём жизнедеятельности, обеспечиваемый данным подразделением. Роту материального обеспечения "курировал" заместитель командира полка по тылу. Это было самое "непонятное" и привилегированное подразделение в любой части. Складчики вещевых и продовольственных складов, которых, кстати говоря, в штатном расписании не было, писаря тыловых служб, водители командирских УАЗиков и транспортных машин, повара, хлеборезы, охранники всевозможных гостиниц и общежитий, свинари на подсобных хозяйствах. В общем, три десятка человек "растворялось в пучинах бурной тыловой деятельности" без остатка. Да и вообще. Самым заметным подразделением в полку была первая батарея, на которую было взвалено в полку всё - наряды, караулы, работы, обслуживание боевых стрельб, боевая подготовка, сдача всевозможных проверок - от плановых итоговых до неплановых.
Первое знакомство Влада Птицы с представителями его "родной" батареи произошло ещё днём, сразу после прибытия в полк. Как это бывало и до этого времени, батарея в полном составе находилась в наряде, обеспечивая охрану и оборону всему полку. Свободными от наряда оставались ещё пара-тройка человек. Прибыв в расположение батареи, Владислав к своему ужасу обнаружил, что дневального возле тумбочки на входе в казарму нет. Больше того. Комната для хранения оружия также никем не охраняется. Дежурный по батарее в спальном расположении, в довершению ко всему, аналогично обнаружен комбатом не был. Только из-за двери с надписью "Кладовая 1-й батареи" доносились голоса, на повышенных тонах и явно не за мирной беседой. Большинство слов имели выраженное не литературное содержание. Суть разговора Владу понять было трудно, так как разговор, судя по всему, вёлся уже давно. Да и само содержание "беседы" не особо волновало нового командира батареи. Важнее всего было сразу же разобраться с ситуацией в подразделении и поставить подчинённых на место.
Войдя в каптёрку, Птица увидел сидевшего за столом солдата и, положившего свою задницу на этот же стол, сержанта, у которого на левом предплечье висела обшарпанная, потерявшая форму и последние оттенки кумача, повязка "Дежурный по батарее". При входе в помещение офицера ни сержант, ни солдат не проявили никакого желания выказать элементарные признаки воинской вежливости, то есть, оторвать самую тяжёлую часть тела от мест опоры и принять строевую стойку. Более того, их лица, повернувшиеся на скрип дверных петель, выражал искренне глубочайшее недоумение, типа: "А чего это лейтенанту здесь нужно? Чего он припёрся? Да и ещё посмел войти без разрешения!"
У спокойного в обычной статистической обстановке Владислава кровь, что называется, "ударила в голову". За всю недолгую офицерскую службу ему ещё не доводилось встречаться с таким явным неуважением старших по званию. Поэтому и вопрос его прозвучал, довольно-таки, холодно и резко:
"Товарищ сержант. Насколько я могу судить, Вы - дежурный по батарее. Почему нет дневальных на положенном ему месте? Почему Вы сами не находитесь на месте дежурства? И вообще, что за бардак творится в расположении батареи?"
"Лейтенант! Кто ты такой и чего из-под меня хочешь? И вообще. Шёл бы ты своей дорогой", - прозвучал ответ строптивого дежурного по батарее.
Такой вольности в отношении с собой Птица перенести не смог. Быстро подойдя к дежурному по батарее, Влад схватил его сзади за шиворот и несколько раз сильно встряхнул. При попытке сержанта нанести удар кулаком в область лица, он перехватил руку дежурного по батарее в районе локтя, крутанул на себя, стремясь вывести из равновесия, и довольно чувствительно ударил подушками раскрытой ладони прямо в лоб. Удар был направлен именно в лоб с целью приведения сержанта в чувство. По лицам двоих своих будущих подчинённых комбат видел, что такого они от него явно не ожидали. Не давая им опомниться, Влад приказал:
"Дежурный! Навести в расположении порядок, собрать весь наряд по батарее и всех оставшихся свободными от несения службы возле канцелярии батареи. По готовности - доложить мне".
Такого оборота событий никто из этих военнослужащих срочной службы не предполагал. Владислав вышел из кладовой, не торопясь, прошёл по расположению в канцелярию и, попутно просматривая документацию батареи, начал ожидать доклад дежурного. Ждать пришлось относительно недолго. Все распоряжения нового командира батареи были выполнены с вполне терпимой старательностью и в относительно незначительный промежуток времени. Хотя и чувствовалось, что многие вопросы, особенно касаемые повышенной требовательности нового офицера, были его подчинённым пока что не совсем понятны. Такое в полку раньше не происходило. Учитывая специфику системы "через день - на ремень", внутреннему наряду в казарме позволялись определённые вольности, к чему относилось и отсутствие дневальных на положенном месте возле тумбочки, и относительный беспорядок в расположении, и отдых в дневное время.
Буквально в этот же день, только уже вечером, после проведения с личным составом батареи подведения итогов несения службы в карауле и нарядах по полку, в канцелярию батареи постучался и попросил разрешения войти тот рядовой солдат, который находился в кладовой в момент выше описанной сцены. Он, оказывается, числился неофициальным каптёрщиком, что само по себе, было весьма привилегированной должностью в любом подразделении.
"Товарищ лейтенант. Разрешите обратиться? Товарищ лейтенант, Вы уж нас простите за нетактичное поведение. Мы же не знали, что Вы наш новый командир батареи. В нашем полку в звании лейтенантов есть только "двухгодичники". Сами понимаете, какое к ним отношение. А кадровых офицеров в звании ниже капитан у нас раньше не было. Вот мы и подумали..."
В принципе, инцидент на этом и закончился. Хотя, сам по себе случай, поведал Владиславу очень о многом.
Во-первых, Птица понял, что ему придётся очень многое сделать для личного состава батареи, чтобы люди поверили в него и прониклись уважением. Отношение к себе как: "Эй! Лейтенант!" он вытерпеть бы не смог. Чисто силовой метод приобретения авторитета был для него совершенно не приемлем. Значит, нужно было искать какие-то другие методы.
Во-вторых, с дисциплиной в батарее, и как общий итог - в полку, было не всё гладко. Чувствовалось, что военнослужащим срочной службы здесь очень многое разрешалось. Связано это было, скорее всего, с тем, что офицеры и прапорщики, зачастую, как-то зависели от этих самых солдат и сержантов. Этот - складчик и может "подкинуть" что-нибудь из дефицита. Тот - водитель УАЗика командира полка. Ни дай бог, что-нибудь расскажет шефу такое, что скомпрометирует тебя. Кого-то офицеры изредка брали себе для помощи в домашнем хозяйстве (перенести, прибить, отремонтировать и так далее). В общем, взаимная заинтересованность подчинённых и начальников наложила определённую печать на всю систему взаимоотношений в армейской среде этого полка. Так, довольно часто, было во многих воинских частях кадрированного состава. И с этим предстояло Владиславу упорно бороться.
В-третьих, предстояла напряжённая учёба, что бы в кратчайший срок не только полностью освоить совершенно незнакомую технику, но и стать абсолютным мастером в использовании своих реактивных систем залпового огня. И не только штатных систем, типа 220-мм реактивные системы залпового огня "Ураган", но и старенькой 130-мм реактивной установки БМ-13 "Катюша", являвшейся заменителем в батарее. В общем, работы предстояло очень и очень много. Работы интересной, творческой, напряжённой.
Уже со следующего дня началась напряжённая работа и учёба. К сожалению, на остальных троих офицеров-"двухгодичников" в батарее надежд было довольно маловато. С ними самими ещё следовало упорно заниматься, поднимать их авторитет, пытаться заставить поверить в свои силы и свои знания. Уже с самого первого дня Владик понял, что впереди у него предстоит крайне напряжённая борьба с командованием дивизиона и полка, что бы переломить ту систему, которая сложилась, судя по всему, годами, в отношении первой реактивной артиллерийской батареи. Суть её заключалась в том, что не только разнообразного вида караулы и наряды полкового масштаба взвалили в основном именно на эту батарею, но и львиная доля всех работ в полку выполнялась военнослужащими названной батареи. Попросту говоря, между нарядами и работами оставалось крайне мало времени для обслуживания техники и вооружения подразделения, занятий с личным составом по боевой подготовке. И всё это на фоне практически вольготной жизни солдат и сержантов в батарее управления и артиллерийской разведки, ремонтной роте и роте материального обеспечения полка. Не удивительно, что в первой реактивной артиллерийской батарее служить военнослужащим срочной службы считалось более тяжело и менее престижно, чем в остальных подразделениях сокращённого состава. Да и с воинской дисциплиной в этих "элитных" подразделениях было гораздо проще. Там военнослужащие срочной службы, зачастую, признавали только своих прямых начальников, то есть, командира полка и его заместителей. Командиры взводов, батарей и рот, а, порой даже и командиры дивизионов авторитетом для них не являлись. Да и свои собственные командиры рот и взводов порой солдатами и сержантами не признавались. Что такое прапорщик, лейтенант или капитан, если задачу на день солдату ставит непосредственно подполковник или полковник? Порой, получив какое-то приказание от своего командира роты, солдат отказывался его выполнять, ссылаясь на то, что его уже "озадачил" заместитель командира полка. Поди, проверь, так это или не так! Не всякий пойдёт. А ведь зачастую это было явным враньём. И с этим предстояло упорно бороться. Бороться, что бы уровнять нагрузку на всех военнослужащих срочной службы полка, уничтожить привилегии и "особ приближённых к Его императорскому величеству". Влад Птица отдавал себе отчёт, что в ряде вопросов ему, лейтенанту, будет не под силу сражаться со всей системой, которая сложилась годами и устраивала всё командование полка. Но и мириться с тем, что бытовало на настоящий момент в отношении ЕГО батареи, тоже было недопустимо. Как ещё одна причина, подтолкнувшая Владислава к началу "конфронтации" - его врождённое стремление к справедливости, доставлявшая и до этого момента Птице огромную массу неприятностей. Однако, все шишки, сыпавшиеся на него "до того", своей явной воспитательной цели не достигли. "Горбатого - могила исправит", - гласит народная мудрость. На то она и народная, что бы отображать в деяниях постоянство, достойное данному выражению в устной фольклорной форме.
3
Как это ни парадоксально, но вот с командиром полка полковником Потовым отношения у Влада Птицы сразу же как-то не заладились. Почему? Видимо этот человек сумел интуитивно почувствовать в новом командире батареи "ярого реформатора". Не исключается и такая возможность, что момент прибытия в часть командира батареи лейтенанта Птицы, совпал с очередным всплеском отрицательных эмоций у командира полка. В общем, этот факт остаётся фактом.
К слову сказать, командир реактивного артиллерийского полка полковник Потов относился к категории ярко выраженных "психологических вампиров". Есть такая категория людей, поведение которых, на первых порах общения с ними, кажется не совсем понятным. Но, достаточно более тщательно разобраться с их индивидуальным характером, поставить их мысленно на ту ступеньку умственного развития, которой они достойны, вычислить все их слабые места и привычки, и всё, в целом, становится на свои места. Причём, в дальнейшем, даже увидев их издалека, проанализировав выражение лица, походку, движения, услышав первые слова, произнесённые этим человеком, можно с точностью прогнозировать, что ждёт его подчинённых в ближайшие два-три часа, и даже на более значительный промежуток времени. Основная, самая неприятная черта характера "психологических вампиров" заключается в том, что, находясь в домашних условиях, эти люди являются ярко выраженными "ведомыми" в своей семье. То есть, полностью лишёнными всякой инициативы и "права голоса". Находясь в таком положении весь промежуток времени с момента ухода с работы и до момента выхода из дома для следования на рабочее место, такие люди накапливают внутри себя отрицательные эмоции. Порой, давление со стороны "второй половинки" в семье доходит до таких пределов, что "психологический вампир" с трудом может дождаться "счастливого момента", когда он сможет отправиться на свою работу. Вот здесь уж, имеется в виду на работе, подчинённые - держись. Поводом для "разноса", крика, взысканий может послужить любая, самая незначительная малость. Как правило, достаётся, в первую очередь, тем, кто вызывает личную антипатию. Но, может случиться и так, что "выгребет" первый попавшийся. Обычно, "выпускание пара" "психологическим вампиром" происходит в течение одного-двух часов. "Стравив давление" такой человек успокаивается, у него на лице появляется улыбка удовлетворения. Он готов к относительно нормальной работе. Он-то лично готов. Однако, у окружающих его людей, настроение безнадёжно испорчено. Дела "не клеятся". Всё "валится из рук". Грубо говоря, "психологический вампир" сумел "высосать" все жизненные силы и энергию у своих подчинённых. Ну и последней чертой, которой обладают все люди, относящиеся к категории "психологических вампиров", это то, что они патологические трусы. Смелость их и независимость имеют чисто внешние, показные стороны. Достаточно хотя бы один раз дать таким людям решительный отпор, и больше уж "удовольствия" общения с ними в момент кризиса вы иметь не будете. Однако, и у этого есть и другая, отрицательная сторона. С данного момента вы вноситесь "в личный список заклятых врагов". Вредить он вам будут при каждом удобном и неудобном случае. Вредить, как правило, чужими руками. К этому нужно быть готовым. А в отношении командира реактивного артиллерийского полка полковника Потова лейтенант Влад Птица к такому обороту событий готов не был. Более того, он даже не мог представить, что непосредственно именно "психологический вампир" встретился на его пути. И, встретится в таком солидном звании и на такой, не менее солидной должности.
Вторым аспектом начала службы в полку явилось то, что после тёплых и братских отношений между офицерами и прапорщиками в 66-й отдельной мотострелковой бригаде в Афганистане, Владу пришлось привыкать к несколько иным отношениям здесь, в Советском Союзе, а конкретно, в Прикарпатском военном округе. Отношениям непростым, где уже в то время начинали наглядно вырисовываться черты "подсиживания", наговоров, "системы курятника". И ещё один штрих-дополнение уже к выше сказанному. В Вооружённых Силах Советского Союза в тот период времени офицеры-"афганцы" имелись лишь в единичных экземплярах. Владислав Сергеевич Птица, например, не только в этом полку, но и во всей артиллерийской дивизии был, на данный момент времени, в единственном числе. Мало того, что на обычные вопросы своих сослуживцев об Афганистане, обусловленные простым житейским любопытством, он просто обычно молчал или даже переводил разговор в совершенно другое русло, так и ещё, подсознательно, в силу нахлынувших воспоминаний, к которым, по сути дела, и подталкивали задаваемые вопросы, становился сумрачным и замкнутым. Некоторые, по своему неведению, приписывали такое поведение Влада его чрезмерной "гордости и барству". У кое-кого невольно появилась уверенность, что, в общем-то, Птице и рассказать, по большому счёту, нечего. "Ничего не видел, нигде не бывал. Просидел год безвылазно в "тёплом местечке". В общем, толкований поведения Владислава в коллективе было много. В большинстве своём - неверные. Только вот, поди, и переубеди людей в обратном! Первое впечатление, порой, изменить довольно сложно. Особенно если оно ещё и подкрепляется "отблесками личной неприязни".
Продолжим с прерванного. В общем, под руководством и при непосредственном участии командира полка начался процесс "обстругивания и воспитания" молодого командира первой батареи. Сказать по правде, в общем-то "обстругивать и воспитывать" молодых людей, а в особенности офицеров, любят всегда и везде. Всё-то кажется, относительно более старшему поколению, что молодёжь "и то делает не так, и это - не то". Проблемы "Отцы и дети" существовала всегда, везде и без существенных изменений по своей структуре. Вот поэтому все офицеры полка, разве что только не подчиненные Владу командиры взводов, "засучив рукава", приступили "к творческому процессу обучения".
Стоит заметить, с самого начала это "дело" Птице явно не понравилось. Знаете, как это бывает довольно часто, от скуки ли, из благих побуждений каждый, даже мало знакомый, стремится подсказать, указать, научить, поправить и так далее и тому подобное. Первоначально подобные вещи воспринимаешь относительно нормально. Терпишь. Потом это становится явно в тягость. И вот уж предел долготерпения оказывается в непосредственной близости. Более-менее сдержанные "переходят" данный предел медленно и без особо опасных взрывов. У кого же личный темперамент ближе к кавказскому, для тех взрыв эмоций и негодования происходит мгновенно:
"Какого ... вы все ко мне пристали? Вам что, больше не о чем поговорить? Занимайтесь, лучше, воспитанием своих детей и близких. И выгоднее, и спокойнее, и дешевле!"
Именно так, в более-менее культурной форме, происходило и в случае с Владиславом Птицей. Первыми свою "порцию" отповедей получили командиры батарей из соседних, следует отметить, кадрированных дивизионов полка. Эти, с позволения сказать, престарелые капитаны, ожидавшие с года на год своего срока уволиться на пенсию по предельному возрасту, мыслили уже не критериями последующего карьерного роста, а положением: "День прошёл, ну и ... с ним". Их советы и "помощь" исходили только из положений и принципов, где и как лучше схалявничать, увильнуть от очереди идти в наряд, не поехать на стрельбище или полигон. По сути дела, других проблем у них в жизни уже более не возникало. С течением времени и накапливанием у Влада опыта и знаний, "под раздачу" стали попадать офицеры с большими звёздами и двумя просветами на погонах. Правда, в отношении к этой категории Владика всё-таки сдерживало чувство субординации и воинской вежливости. Поэтому, и "отгавкивался" он в более-менее культурной форме. Вполне понятно, что чем выше было служебное положение "доброжелателя и советчика", тем больше Птице приходилось сдерживаться. И, всё-таки, школа выживания, которую прошёл Влад в училище, многому научили его, закалила, сделала стойким к ударам жизни. "Достать" его просто так стало уже не таким лёгким делом. Постепенно число "учителей и благожелателей" уменьшилось до единиц. И, в тоже время, пока что, не удавалось ничего поделать с наскоками и подковырками командира полка. По поводу и без повода, практически каждый день полковник Потов, хоть по мелочи, но цеплял КБ-1. Наконец у Владислава наступил предел терпения. Долго к этому морально готовился командир первой батареи. Готовился психологически. морально и юридически. Ближе к лету 1981 года мелкие придирки "психологического вампира" с погонами полковника так достали его, что порой, казалось, дело может дойти до серьёзного рукоприкладства. Для этого, по сути дела, не хватало лишь небольшого толчка. И это случилось!
Как-то в один из парковых дней, когда весь личный состав первой реактивной артиллерийской батареи, во главе со своим командиром, занимался обслуживанием техники и вооружения в парковой зоне, командир полка вместе со своим заместителем по технической части изволил произвести обход территории в парке боевых машин. В принципе, ничего неожиданного в этом не было. Подобные обходы территории с проверкой хода выполнения работ, были далеко не редкостью. Да и, в общем-то, в то время подготовка к проведению паркового дня проходила основательно, по давно отработанной и проверенной схеме. Документация было готова ещё за день до этого. Материальное обеспечение соответствовало тем работам, которые были запланированы. Инструктаж по мерам безопасности под роспись каждого военнослужащего в индивидуальном порядке проведён перед началом работ. В целом, командир батареи был полностью уверен, что замечаний быть не должно.
Порой становится удивительным для самого себя, когда слышишь фразу: "Замечаний быть не должно!" От этой фразы попахивает какой-то казёнщиной. Как будто бы, вся цель нашей работы заключается не в конечном результате, а именно в отсутствии каких-то замечаний от начальства в процессе выполнения самой работы. Это - какой-то нонсенс.
Проверку качества подготовки и проведения работ в парке командир полка начал именно с первой реактивной артиллерийской батареи. Уже при выходе командира из контрольно-технического пункта, по выражению лица и целеустремлённости полковника, Влад понял, что предстоит "буря". Тут уж ничего поделать было невозможно. Хоть "из штанов выпрыгни", а "головомойки" не избежать. Как обычно, Птица приготовился "мужественно и стойко перенести тяготы и лишения воинской службы", то есть, сжав зубы, в очередной раз выслушать "бредовые мысли" командира полка, дождаться его ухода, "перекурить" эту очередную неприятность и продолжить выполнять свои непосредственные обязанности. Долготерпение, оказывается, способно подавлять волю даже "железных" людей. Да и в самой отдалённой точке мозжечка, всё-таки, теплилась надежда, что командиру полка, в конце концов, не к чему будет придраться, и он пойдёт искать объект, на ком можно будет "сорвать зло" в другом месте.
К сожалению, в данный момент времени действия полковника Потова имели явно целенаправленный характер. "Цепляться" к мелким огрехам он начал сразу же после доклада ему командира батареи о том, что "в первой реактивной артиллерийской батарее проводятся мероприятия по обслуживанию техники и вооружения".
"Почему комбинезоны у водителей грязные? Почему перед воротами хранилища земля не выровнена граблями? Где пожарный расчёт? Что, личные задания водителям тяжело было выложить на стол перед воротами хранилища?" И так далее и тому подобное.
Последней каплей терпения стало заявление: "Что-то, лейтенант, не особо качественно у тебя идёт служба? Может быть, тяжело тебе быть на этой должности? Это тебе не в Афганистане дурака валять. Здесь нужно служить и работать". Без всякого сомнения, "тормозные колодки" у Влада постепенно начало "срывать" со своих мест. Хватило только выдержки, здравого смысла и ума сообразить и подать команду: "Батарея, десять минут перерыв! Всем выйти в курилку за территорию парка".
Как только последний солдат батареи вышел за ворота парка боевых машин, Влад повернулся к командиру полка и вполне спокойным тоном сказал:
"Теперь, товарищ полковник, я готов вас выслушать. Без присутствия моих подчинённых. Какие конкретно претензии вы ко мне имеете? Что в моей работе вам не нравится? Почему вы при подчинённых позволяете себе меня оскорблять?
Полковник Потов в тайне уже давно в тайне ожидал такого всплеска эмоций со стороны молодого офицера, поэтому сразу же приступил к "полному уничтожению", в моральном плане, личности командира первой батареи. Оскорбления с использованием нецензурной брани на повышенных тонах из уст полковника внезапно были прерваны прямым ударом кулака. Не выдержав этот "словесный понос", Владислав применил известную всем форму защиты - нападение. Говоря о его темпераменте, как уже отмечалось ранее, стоит напомнить, что в определённые моменты его действия подчинялись не здравому смыслу, а всплеску эмоций. В такие моменты мозг как бы отключался, и все действия были подченины скорее подсознательному инстинкту, заложенному в любом из нас нашими же древними предками. Всё направлено на "спасение своего существа", независимо от того, что последует потом. Главное - найти выход из затруднительного положения. Главное - сохранить, не дать себе исчезнуть. Зачастую подобный врождённый инстинкт спасал жизнь даже в самых безвыходных ситуациях. Хотя, говоря откровенно, у ряда людей подобные рефлексные действия могли привести к ещё худшим последствиям. Например, бегство от опасности навстречу более серьёзным проблемам. Только вот это уже к Владу не относилось. Хотя, анализируя значительно позже данный инцидент, Птица отдавал себе отчёт, что контроль над своими действиями в ту минуту он полностью потерял. Кровь взыграла. В глазах появился "туман бешенства". Мозг прекратил контролировать тот, часто говоривший в нас "внутренний голос". Даже мысли не возникло в указанный момент, что всё это происходило при свидетеле (заместителе командира полка по технической части), а не по самой безопасной в данной ситуации формуле - "один на один". В общем, что случилось, то случилось.
А случилось то, что принято называть "реакцией боксёра". Под воздействием уже сказанного, правая рука Влада нанесла прямой удар полковнику в нос. То ли от неожиданности, то ли, действительно от силы удара, задница обидчика оказалась на бетонном полу. Из разбитого носа ручейками побежала кровь. Находившийся возле ворот с внешней стороны хранилища первой батареи заместитель командира полка по технической части, резво исчез из поля зрения, тем самым, создав видимость, что весь данный инцидент произошёл без свидетелей, один на один. Без звука командир полка покинул парковую зону, прижав платок к разбитому носу, оставив "поле битвы" за лейтенантом Птицей. Даже в хранилища других подразделений полка не соизволил заглянуть. Где там? С окровавленным лицом? На посмешище всему личному составу полка? Для него же было не секрет, что большая часть офицеров, прапорщиков и военнослужащих срочной службы относятся к нему с чувством, весьма далёким от понятий "любовь и уважение". Случившийся инцидент мог вызвать у них только ликование и сознание, что "возмездие свершилось".
После этого самого случая, осознав до конца случившееся инцидент, командир первой реактивной артиллерийской батареи впал в депрессию. Кому-нибудь доводилось, находясь в армейском строю допустить фактор физического воздействия в отношении старшего по званию? А если ещё и учесть отягчающее обстоятельство рукоприкладства в отношении непосредственного командира? Вот то-то и оно. Не часто раньше случалось, что бы лейтенант, командир батареи позволил себе набить морду полковнику, командиру полка. В царской России за подобное действие лишали воинского звания, всех наград и отправляли на Кавказ бороться с абреками. А это было равносильно смертному приговору. Во время войны за подобные проступки отправляли в штрафные роты, что, как правило, приводило всё к той же смерти. Чего следовало ждать теперь Птице? Ничего хорошего. Во всяком случае, возмездие за подобные случаи в Советской Армии следовало неотвратимо. Вот именно поэтому Владислав Сергеевич Птица, после содеянного, весь остаток дня, вечер, ночь и последующие за этим несколько дней находился в подавленном состоянии. Хуже нет, чем "ждать и догонять". В данном случае, нужно было ждать своей участи. Сколько дум и мрачных ожиданий промелькнуло в голове лейтенанта за это время? Сколько картинок "в багровых тонах" - одна страшнее другой? В общем, этот период времени, прожитый в томлении, стоил годов нормальной жизни. Заодно и по количеству нервных клеток, здоровью, выкуренным папиросам и выпитой водке.
Однако, как это ни удивительно, но факт рукоприкладства лейтенанта Птицы в отношении командира полка не вышел за пределы хранилища с техникой первой реактивной батареи. Владу хватило здравого смысла не выставляться напоказ своей "смелостью". А у командира полка - не рассказывать никому о том, что его, грубо говоря, побил его же подчинённый. Говоря откровенно, если бы данный инцидент "всплыл бы на поверхность" и стал достоянием гласности, пострадали бы оба его участника. Командир батареи - за рукоприкладство в отношении старшего по должности и по званию, а командир полка - за словесное оскорбление подчинённого в грубой форме. В целом, конфликт, вроде бы закончился вполне благополучно. Только вот, закончился ли он?
Как уже было отмечено раньше, командир полка полковник Потов, по своей сущности был хамоватым трусом. Активные действия он предпринимал в отношении всех, кто не давал ему отпор. Причём, в первую очередь доставалось тем, кто изволил терпеть издевательства этого "психологического вампира" сжав зубы. Как это всем известно, что наибольшее удовольствие получается именно в тех случаях, когда результат действий виден сразу же. Разве станешь подшучивать над человеком, который показывает наглядно, что он не реагирует на твои придирки и шутки? Получишь удовольствие от замечаний, на которое никто не обращает внимания? Вот к КБ-1 полковник Потов любил "цепляться". Молодой лейтенант на все замечания, особенно несправедливые, реагировал всплесками едва сдержанных эмоций. До поры до времени. Можно с огромной достоверностью предположить, что мордобоя со стороны Птицы командир полка не ожидал. Такого в его практике ранее ещё не было. Да, бывало, что ему давали отпор в словесной форме. Бывало, что даже один на один предупреждали о возможности физической расправы. Всё это было прогнозируемо. В зависимости от обстоятельств, Потов или терял к таким людям всякий интерес, стремясь их постепенно выжить из круга своего общения, или же старался сделать их своими приятелями. В случае с Владом командир полка здорово испугался. Не являясь по своему внешнему виду из категории спортсменов, он прекрасно понимал, что хорошо физически подготовленный Птица мог его запросто в пылу своей ненависти изувечить. А если ещё и взять в учёт тот факт, что офицер прибыл из Афганистана и, вполне возможно, убивать ему реально приходилось не один раз, то и за свою жизнь полковнику приходилось теперь опасаться. От активных действий в отношении лейтенанта полковник Потов отказался. Зато бóльшего врага в полку у Владислава Птицы уже не было. Врага всемогущего и коварного, способного исподволь уничтожить все мечты о карьерном росте офицера. В этом Влад убедился уже сразу же через пару недель после инцидента.
У Владислава Птицы, как на грех, произошёл ещё один, не совсем приятный инцидент служебного характера, который мог бы обернуться полной "служебной катастрофой" для его последующего карьерного роста. Случай, сам по себе, из категории обыденных для данного полка, и при данной сложившейся обстановке в этой воинской части. Сущность его заключалась в том, что личный состав военнослужащих срочной службы полка проживал в одной казарме. Только боевые подразделения - в одном крыле, а подразделения обеспечения, в частности батарея управления и артиллерийской разведки, ремонтная рота и рота материального обеспечения полка - в другом. Как это бывает в обычных условиях воинских частей кадрированного состава, боевые подразделения были ещё более-менее управляемые. А вот уж о подразделениях обеспечения, этой полковой "элите", говорить, как о воинских подразделениях можно было с довольно большой натяжкой. Пользуясь тем, что часть военнослужащих данных подразделений на вполне законном основании имела "плавающий" распорядок дня, остальные их сослуживцы правдами и неправдами сумели приобщить и себя к подобной льготе. В чём суть? А в том, что, допустим, связисты, дежурившие в ночное время на узле связи, были освобождены от утренней физической зарядки и прочих мероприятий перед завтраком. То же самое, порой, касалось и писарей, которым, в зависимости от срочности выполнения какой-то работы, давали задания на ночь. Водителям машины командира полка, дежурной машины, других машин транспортной группы, вернувшихся из рейса уже после общего отбоя, также давалась возможность спать до завтрака. В общем, из общей массы подразделений обеспечения, человек десять могли на законном основании спать после команды "Подъём". Этим же правом, только уже не законно, по своей воле, стремились воспользоваться и другие сержанты и солдаты срочной службы, как правило, из категории старослужащих. Подъём личного состава военнослужащих срочной службы полка, по инструкции, производил лично дежурный по полку. В целях того, чтобы не дать возможности некоторым недобросовестным сержантам и солдатам отдыхать после подъёма, у дежурного по подразделениям обеспечения должен был иметься список тех, кому разрешено на законном основании продолжать отдых. Ещё одно требование, не оговоренное Уставом - завязывать полотенце на спинку кровати в ногах отдыхающего военнослужащего. Это позволяло сразу же, наглядно определить, кому положено отдыхать, а кому - нет. В общем, меры к пресечению незаконного сна после подъёма принимались. Тольке, говоря военным языком, в ряде случаев они, эти меры, были малоэффективными. Всё дело было в том, что дежурными по полку ходили офицеры из категории командиров батарей, начальников штабов дивизионов и начальников служб полка. Многие из них в полку служили долго, порой, очень даже долго, с лейтенантских лет и до выхода на пенсию. Перспектив у них, как правило, уже не было. Вот они и "отбывали повинность", по принципу: "День прошёл, ну и ... с ним!". Ругаться с военнослужащими срочной службы, а тем более, с представителями подразделений обеспечения, им просто не хотелось. Всё это, выше сказанное, привело к тому, что зачастую, подъём производился только в боевых подразделениях полка. Они же выходили на утреннюю физическую зарядку, по распорядку дня производили умывание, заправку постелей, утренний осмотр и так далее, до момента прибытия в расположение подразделений офицеров данных подразделений. Во втором же крыле казармы перечисленные мероприятия проводились только с военнослужащими, отслужившими менее года в Вооружённых Силах СССР. Остальная часть "элиты", которой, даже по грубым подсчётам, было в этих подразделениях около половины, были попросту предоставлены сами себе.
Понятное дело, что и в реактивном артиллерийском полку существовали офицеры, во время дежурства которых распорядок дня выполнялся неукоснительно всеми сержантами и солдатами. Беда в том, что таковых было довольно мало. Поэтому, узнав, что дежурным заступил, к примеру, майор Лютый, все настраивались на жизнь в этот день по Уставу. Зато, когда дежурил капитан Лютиков, можно было делать всё, что душе угодно, не боясь "нарваться на неприятность".
Так вот. Прибыв в полк и познакомившись с данной системой положения дел в полку, командир первой реактивной артиллерийской батареи лейтенант Птица В.С. сразу же принял решение бороться с ней всеми имеющимися силами и средствами. По большому счёту, его, в принципе, мало интересовали те дела, которые творились в соседних подразделениях. Как это говорилось: "Да заплыви у других оно всё г..м!". За дисциплину и порядок в своих "родных" подразделениях отвечали их же командиры. Вот пусть и "воюют" сами со своими разгильдяями. Беспокоил бардак в подразделениях обеспечения только в том плане, что это негативно сказывалось на состоянии воинской дисциплины и в своей батарее. Этакий, "эффект стадности". Как это было здорово подмечено в комедии "Семь стариков и одна девушка". Помните фразу: "А в соседней группе уже в волейбол играют!" Так было и в полку. Послабления, которыми пользовались военнослужащие, скажем, в роте материального обеспечения полка, не давали спокойно служить остальным солдатам и сержантам срочной службы. По принципу: " Почему им можно, а нам - нельзя". Вот Влад и предпринял мужественную попытку уровнять всех солдат и сержантов срочной службы в своих правах.
И начал свою деятельность он именно с того, что в первое же своё дежурство по полку дал всем понять, что церемониться ни с кем не станет. Всё по Уставу. Всё по Распорядку дня. Тем более, что от того, как покажешь себя сразу же, будут зависеть и дальнейшие отношения к тебе. Отметим сразу же одну особенность любого армейского коллектива. Эта особенность, в той либо другой мере проявлялась во всех воинских частях Вооружённых Сил Советского Союза. Заключалась она в том, что с приходом любого нового начальника, от командира взвода и выше, личный состав срочной службы предпринимал акции по проверке данного офицера "на вшивость". Говоря нормальным языком, создавались всевозможные ситуации, в которых должны были ярко проявиться особенности характера и темперамент "тестируемого". Как он реагирует на попытки "панибратства"? Строгие ли у него требования в вопросах воинской дисциплины? Человек практических действий или ярко выраженный болтун? Умеет ли управлять воинским коллективом? И ещё масса особенностей, от которых может зависеть спокойствие дальнейшей военной службы военнослужащих срочной службы. Этим проверкам подвергались все, без исключения. С некоторыми, "тестирование" проводилось по-наглому. С другими осторожничали, пытаясь прощупать их не торопясь, и без особого риска. Стоит, наверное, заметить, что порой достаточно было пары дней, что бы военнослужащие срочной службы составили полнейшее представление о том или ином новом в части человеке. Причём, характеристику безошибочную.
Продолжим. Заступив в наряд дежурным по полку, лейтенант Птица уже с момента проведения плановых вечерних мероприятий постарался дать почувствовать всем, что досконально знает всю систему воинского порядка, дисциплины и службы войск. Нет, наверное, необходимости подробно останавливаться на всём процессе руководства внутренним нарядом и личным составом полка с момента окончания рабочего дня и до восхода солнца. Кому-то это, может быть, интересно. А у кого-то появляется чувство, схожее по своим ощущениям с предшествующим посещением зубоврачебного кабинета. В общем, первые попытки "тестирования" лейтенанта Птицы оказались далеко не в пользу "экзаменаторов". Однако, судя по всему, наши советские солдатики поставили себе задачу проверить молодого лейтенанта "по полной программе". Одно не учли. Слишком хорошую школу возмужания прошёл данный офицер, будучи ещё курсантом и в Афганистане. Год этой "школы" можно было прировнять к десятилетке в мирных условиях жизни.
Перед проведением общего "Подъёма" личного состава полка, как это и положено, за четверть часа до времени "Ч", дежурный по полку лейтенант Птица был уже в расположении подразделений. Распорядок дня, утверждённый командиром полка, предусматривал осуществление побудки заместителей командиров взводов за десять минут до общего подъёма остального личного состава подразделений. Время это отводилось на то, что бы сержанты имели возможность не торопясь подняться, сходить в туалет, уточнить форму одежды на утреннюю физическую зарядку, одеться и, "с чувством, с толком, с расстановкой" осуществить организованный подъём и выход подчинённых из расположения подразделений. Влад имел возможность в очередной раз убедиться, что даже этот первый пункт распорядка дня практически не выполняется в основной массе подразделений полка. Если в его "родном" подразделении побудка сержантов была, всё же, "через пень-колоду" осуществлена, то уже в соседнем расположении подразделений ЧМО (не подумайте ничего плохого, просто "чрезвычайно мощные подразделения") вопрос дежурного: "А почему до сих пор не поднялись заместители командиров взводов?" вызвал недоумевающие взгляды всего наряда. Хоть и с опозданием, но сержантов всё же подняли. По большому счёту, поднятые с опозданием ЗКВ свои непосредственные обязанности уже выполнить с необходимым качеством не смогли. Ладно. Это можно было пережить.
Очередные трудности возникли сразу же после команды "Подъём". Опять же. Первая реактивная артиллерийская батарея, под неусыпным контролем командира батареи в лице ещё и дежурного по полку, с сожалением покинули кроватки, осуществили все необходимые мероприятия и покинули расположение, отправившись взбадривать свой разнеженный сном организм лёгким бегом и комплексами утренней физической зарядки на шестнадцать счётов. Очередь пришла провести контроль того, как это всё произошло в соседнем крыле казармы. Дежурный по полку лейтенант Птица, к превеликому своему удивлению обнаружил, что данное расположение покинуло менее половины сержантов и солдат. Мало того - больше того, из оставшихся в расположении, не считая внутреннего наряда, по расположению с уборочным инвентарем ползало от силы пару человек уборщиков. Остальные преспокойно продолжали "давить подушки головами". В дополнение ко всему этому, свет в расположении ограничивался только лампочками дежурного освещения, дабы не мешать продолжать сон.
"Дежурный по роте! Почему не осуществлён подъём личного состава подразделений обеспечения? Что за бардак?", - задал вполне уместный вопрос Птица.
"Товарищ лейтенант. Это отдыхают писаря, водители машин и наряд"? - последовал чёткий доклад дежурного по роте.
Будь на месте Влада другой, не такой дотошный офицер, на этом бы всё и закончилось. И все бы знали, что новый лейтенант - балбес, которому ничего не стоит "навешать лапши на уши". Ан, не на того напали. И Влад начал дотошно разбираться с каждым, кто остался спать в кроватях. Реально, из более чем трёх с половиной десятков человек, законное право на отдых, оказывается, имели только около десяти человек. Остальные просто самовольно относили себя к привилегированной части данных подразделений. Произошло то, что и должно было произойти. Теперь, очередным этапом проверки лейтенанта стал тот момент, что некоторые их охамевших солдатиков просто не реагировали на команду дежурного по полку подняться и убыть на зарядку. Венцом всему этому стал сапог, запущенный из одного из тёмных углов в дежурного и прошелестевший над головой у Владика. Вот уж этого комбат вытерпеть не смог. До этого корректный и спокойный офицер превратился в дикого зверя. Рука автоматически потянулась к кобуре с пистолетом. Молниеносно 9-мм пистолет Макарова оказался в руке. Щелчок предохранителя, сухое клацанье затвора - патрон в стволе. Выстрел дежурного из пистолета вверх в потолок над своей головой в этом полусонном помещении прозвучал как внезапный удар грома в тихую погоду. Сам звук от произведённого выстрела немного отрезвил и лейтенанта Влада Птицу. Запах же пороховых газов и посыпавшаяся с потолка штукатурка наоборот вызвала новый всплеск адреналина. Нет. Это было не просто возбуждение, достигшее какого-то предела. Это уже было злость за вымазанный побелкой китель, негодование от того унижения, которое вызвал кирзовый сапог, запущенный чьей-то солдатской рукой в офицера. В то же время, ошарашенные выстрелом и каким-то нечеловеческим рыком, вырвавшимся из горла Птицы, нарушители продолжали в оцепенении лежать на своих кроватях. Очередная ошибка, которая могла в пылу кому-нибудь стоить жизни. Владик просто уже начинал терять контроль над собой. Да и что можно было бы требовать с человека, получившего относительно довольно недавно контузию? Видя продолжающееся неповиновение, дежурный выстрел за выстрелом отправил всю обойму пистолета в потолок. Только тогда, когда прозвучал последний выстрел и затвор остался в заднем положении, Влад угомонился. Да и то сказать, что не угомонился, а просто начал приходить в себя. Видел, как, схватив под мышку брюки и сапоги, стремглав вылетали из расположения его непроизвольные обидчики. Как застыл с округлившимися глазами дежурный по роте, и спрятались в туалетной комнате дневальные. Для того, что бы прийти в себя, понадобилось несколько минут. В течение этого времени Владислав не торопясь прошёлся по всему расположению, вынул из пистолета пустую обойму и вставил на её место запасную, убрал оружие в кобуру, дал последние указания дежурным по дальнейшему выполнению распорядка дня и убыл в помещение дежурного по полку.
По прибытию командира полка лейтенант Птица подробно доложил ему весь инцидент, включая и факт не санкционированного, но жизненно необходимого применения оружия. По большому счёту, за этот проступок дежурному по полку грозило серьёзное взыскание. Только вот делать теперь было нечего. Или факт применения оружия выйдет за пределы полка, и тогда "не поздоровится" всем, начиная от командиров подразделений обеспечения и кончая командиром полка. Или же скрыть данный случай и постараться принять все доступные меры, для того, что бы избежать в последующем подобных конфликтных ситуаций. Командир полка решил, что второй вариант более приемлем. Начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения получил команду восстановить израсходованные Птицей патроны за счёт резерва на проведение занятий по огневой подготовке из стрелкового оружия. Командиры батареи управления и артиллерийской разведки, ремонтной роты и роты материального обеспечения полка "выгребли по полной программе" за отсутствие дисциплины в своих подразделениях. Одновременно они получили строжайший приказ присутствовать каждый день во время отбоя и подъёма в своих расположениях до наведения полнейшего уставного порядка в подразделениях. На сем данный случай, в общем-то, и закончился.
Что положительного поимел Птица с этого всего? В первую очередь то, что всякая сволочь и нарушители воинской дисциплины в полку стали его попросту бояться. Было от чего! Причём, эта его "слава" передавалась из поколения в поколение, даже тогда, когда он был уже исключён из списков этой части в связи с убытием к новому месту службы. "Перекрытие кислорода" в батарее управления и артиллерийской разведки, ремонтной роте и роте материального обеспечения полка позволило ещё больше укрепить дисциплину в первой реактивной артиллерийской батарее. Уже не оставалось повода сказать: "А вот в роте...". Авторитет Владика среди офицеров и прапорщиков полка скакнул не невиданную высоту. Раньше никто не рискнул бы вытащить и применить оружие для наведения должного порядка. Да и после этого, желающих "пострелять" в расположении подразделений уже особе не находилось. Не было в этом теперь необходимости. В общем, из всего, самого плохого, можно извлечь и что-то хорошее.
А время то уже подходило к получению Птицей очередного воинского звания "старший лейтенант". В то время, как его сослуживцы по Афганистану больше чем пол года щеголяли в новом звании, Владу "светило" получить такое же звание с изрядной задержкой. Теперь, ждать, пока командир реактивного артиллерийского полка полковник Потов подпишет представление на присвоение очередного воинского звания "репрессированному" командиру батареи, в ближайшие половину года не приходилось. Обидно до слёз. И за что такие напасти? Ведь всё, на первый взгляд, было хорошо. Поступил в училище. Получил офицерские погоны. Попал к "чёрту на кулички", но смог, благодаря вводу войск в Афганистан, покинуть Среднеазиатский военный округ, где люди служили, порой, десятилетия. Смог вернуться из Афгана живым и даже замениться на Украину. Лейтенантом, через полтора года после выпуска из училища, получил должность командира батареи. И вот тебе, на. Из-за того, что не смог, сжав зубы и собрав волю в кулак, выдержать притеснений комполка, придётся "перехаживать" лейтенантом.
И, всё-таки, как это часто говорится, "есть Бог на свете". Хотя, в те далёкие восьмидесятые годы прошлого столетия, борьба с религией, пусть и с гораздо меньшим накалом, в советском обществе продолжалась. Да и дело не в том, верили в Бога в то время или нет. Важно то, что Владику приходилось искать запасные пути к тому, что бы решить свои личные проблемы. И он их искал. И не только искал, но и находил. "Ларчик открылся" довольно таки просто. Хотя, это как ещё посмотреть на данный вопрос со всех, возможных и невозможных сторон нашей бренной жизни.
По складу своего характера, Владик Птица был человеком доброжелательным и общительным. Поэтому, с большинством своих сослуживцев он поддерживал хорошие отношения. Если взять во внимание его безотказность при предоставлении всевозможной помощи, то многие офицеры и прапорщики любой воинской части или учреждения, где приходилось служить Птице, считали себя обязанными прийти на помощь этому человеку. Не хотелось-бы подчёркивать данный факт, дабы не создалось впечатление о Владе, как о том пресловутом "банщике" из кинофильма "Ты мне - я тебе". Как раз-то он стремился как-то обойти "отдачу" в свою сторону. Но, чего уж греха таить, в определённых затруднительных ситуациях, от помощи не отказывался, а порой и не стеснялся её просить. Так было и в данном, конкретном случае.
Не безызвестно всем, что присвоение очередных воинских званий, поощрение военнослужащих "по поводу и без повода" осуществляется с подачи и при непосредственном выполнении кадровых органов, каковыми в полках являются отделения кадров и строевого. На счастье лейтенанта Птицы, старший помощник начальника штаба полка по кадрам и строевой, был с ним в хороших отношениях. Если на данный вопрос посмотреть даже более пристально, то им неоднократно приходилось сидеть за одним столом за "рюмкой чая". Вот и пришлось в начале июня 1981 года Владику идти в штаб полка, дабы "провентилировать" вопрос с оформлением представления на очередное воинское звание. Хоть факт допущения лейтенантом Птицей в отношении полковника Потова вышеупомянутого мордобоя в полку явно не афишировался, но слухи-легенды существовали. Вдобавок, офицеры, которым на своей шкуре приходилось неоднократно испытывать воздействия сбрасывания негативной энергетики "главного полкового психологического вампира", стояли, пусть и не в открытую, но на стороне Птицы. Да и в штабе полка гораздо лучше знали все замыслы полковника Потова в отношении "опального комбата" лейтенанта Птицы. Поэтому, Влад и решил попытаться найти стоящий выход из сложившегося тупикового положения. Лучше, чем после окончания рабочего дня, в доверительной обстановке посидеть в узком кругу за бутылкой водки, обсудить имеющиеся варианты, ничего придумать было нельзя.
В общем, собрались люди, в надёжности которых были все уверены. Вдобавок к этому, люди, наделённые определёнными возможностями в штабе полка - заместитель начальника штаба полка, старший помощник начальника штаба полка по кадрам и строевому и командир первой реактивной артиллерийской батареи. И начали, в промежутках между тостами, думу думать. Оно и понятно, что после первых двух-трёх рюмок, голова начинает работать лучше и в нужном всем направлении. А где одна голова - хорошо, две - лучше, три - вообще прекрасно. Вариант нашёлся довольно легко. Всё дело в том, что командир полка был в длительном отъезде. Не суть важно, где. Скажем так, в отпуске. За него обязанности исполнял его первый заместитель, он же - начальник штаба полка. Соответственно, "цепочка" сдвигалась и дальше, то есть, обязанности начальника штаба полка выполнял заместитель начальника штаба полка. Было решено, что документы - представление на присвоение очередного воинского звания лейтенанту Птице, - будут подготовлены заранее. В один из дней, когда начальник штаба полка уедет с разрешения командира дивизии на пару дней по своей надобности, за него, по логике вещей, останется очередной исполняющий обязанности начальника штаба. То есть, вся полнота власти и право подписи документов с наложением печати, будет предоставлено ему. Вот именно в данный момент и будет произведена подпись и отправка документов. Когда же документы уйдут из полка, их будет уже поздно возвращать, так как они пойдут секретной почтой. В общем-то, план простой и выполнимый, как всё гениальное.
Вот именно таким "Макаром" это и было сделано. Не стоит удивляться, что вся эта манипуляция с представлением оказалась покрытой тайной для основного командного состава полка, включая и самого командира. Для него было полной неожиданностью то, что практически в положенный срок в полк пришла выписка из приказа Министра обороны СССР о присвоении лейтенанту Птице очередного воинского звания "старший лейтенант". Хочешь - не хочешь, а погоны с одним просветом и тремя звёздочками пришлось вручать своему врагу перед строем всего полка. С "зубным скрежетом", сдерживая гримасу злости и давая себе слово отплатить за всё мятежному командиру батареи "по полной программе".
4
Ситуация, смею заметить, сложилась весьма непростая. Взбешённый полученным командиром первой батареи очередным званием "через его голову", командир полка возобновил цикл давления на "мятежного" комбата посредством всех доступных ему методов. Скажем так, что в открытую трогать Птицу он теперь побаивался, дабы не получить "в пятак". Но ведь есть и другие методы воздействия. Допустим, "вздрючить" командира дивизиона за какую-нибудь мелкую провинность его подчинённого. Дальше уж, как снежный ком, катящийся с горы. Чем ниже, тем больше скорость и меньше возможности этот, увеличивающийся в размерах ком остановить. Отличилась первая батарея на стрельбах или по результатам контрольной проверки - всем грамоты, премии, ценные подарки, кроме командира данной батареи. Вроде бы, мелочь, а по самолюбию бьёт на отмаш. Зато уж, ни дай бог, если что-то случится с участием подчиненных Птицы! Наказание по полной программе. В общем, страсти вокруг конфликта КБ-1 - КП, если это уж можно было назвать конфликтом, накалялись и в конечном итоге могли привести к непоправимой трагедии. Могли бы!
Светлым пятном в жизни Птицы в этот период времени стало рождение первого сына - Павла. Всё произошло так, как это он и планировал. Уже тогда, когда жена вполне проверенно и официально заявила ему о том, что она беременная, Влад, с присущей ему иногда категоричностью заявил: "Будет сын". В те времена наша отечественная медицина была ещё бессильна, с точностью определить пол будущего ребёнка. Для этого, с малым приближением, использовали всевозможные расчётные таблицы, гадалок и прочую сущую ерунду. Чаще всего бывало так, что все эти "гадания на кофейной гуще" оказывались ошибочными, и рождалась дочь вместо сына или наоборот. Третьего варианта, кроме рождения двойни - мальчик и девочка, - было не дано. А тут - такое заявление. Что ни говори, но 25 мая 1982 года в семье Владислава Сергеевича Птицы появился первенец. Застолье Владом для почти всего состава офицеров реактивного полка было организовано с размахом. Сам Влад на этом торжестве, вопреки известной в народе традиции - "пьяный отец новорожденного" - удосужился выпить всего 150 граммов водки. Это уже, сама по себе, была изрядная доза, если учесть, что с момента болезни желтухой и лихорадкой в Афганистане, он полностью отказался от спиртных напитков. Почти год обходился без пива, водки, коньяка, вина и прочих горячительных напитков. Даже на своей личной свадьбе.
В очередной раз судьба-зладейка сжалилась над Владом в его обострившемся конфликте с командиром полка и прислала ему "амнистию" и полнейшее избавление. Избавление не запланированное и нежданное. Опять вспомним о Боге. Летом 1982 года, когда предел терпения Владислава уже ясно высвечивался в недалёком будущем, внезапно пришло распоряжение об отправке полковника Потова на должность командира армейского артиллерийского полка в Афганистан. В те времена, когда происходили только первые плановые замены в Афганистане, это мероприятие, имеется в виду оформление документов и отправка "за речку", происходило очень быстро. Ни о каких "согласиях или несогласиях" речь не заводилась. Медицинские комиссии на предмет годности к службе в условиях жары и горно-пустынной местности не проводились. Офицеру объявлялось решение об отправке "туда", предоставлялся очередной отпуск, ежели таковой им не был ещё израсходован. В установленные сроки ему предстояло пройти всю цепочку "торжественного общения" с дивизионным, армейским и окружным начальством, дабы они могли дать ему свои напутствия и пожелать "Счастливого пути"!
Так произошло и в этот раз. Командир реактивного артиллерийского полка полковник Потов в сжатые сроки передал дела и должность своему начальнику штаба, собрал необходимые для убытия к новому месту службы вещи, "трогательно" попрощался с личным составом полка и убыл исполнять свой интернациональный долг. Учитывая явно сволочной характер полковника, при расставании с ним никто из его подчинённых слёз не лил. Зато все те, кто находился во главе его личного "чёрного списка" заклятых врагов, а среди них и Влад Птица, смогли вздохнуть с искренне выраженным облегчением. Надолго ли? Кто придёт ему на смену? Как сложатся отношения с новым командиром полка? Не зря говорят в народе: "Не желай ухода начальства. На его место может прийти ещё более плохой!"
Дабы окончательно закрыть вопрос с полковником Потовым, есть, пожалуй, необходимость сообщить некоторые сведения о его "героической" службе в Афганистане. Как это и следовало ожидать, методику своей работы с подчинёнными этот офицер не поменял и в условиях боевой обстановки. "Горбатого могила исправит!" Так оно получилось и в данном случае. Благо только, что без могилы. Вроде бы, имея уже опыт общения с "афганцами", полковник мог бы поостеречься. Однако, жизнь показала, он так и не понял сущности общения с этой опасной категорией людей. Где-то, как-то, с кем-то он сделал что-то не то. Без конкретизации. В общем, в полку, которому достался этот "психологический вампир" назрела такая взрывоопасная обстановка, что командованию 40 общевойсковой армии пришлось в спешном порядке освобождать данного командира от дальнейшего управления воинским коллективом и переводить в другое место службы. Там он благополучно закончил свой срок отбывания на территории Афганистана, благополучно пересёк границу с СССР и бесследно затерялся на бескрайних просторах нашей Родины. Кто его знает, где он теперь? Да и желание, как-то, не возникает уточнять этот скользкий момент. Нет и нет.
В начале ноября 1982 года произошло одно приятное для Влада событие. В полк пришёл Указ Президиума Верховного совета СССР о награждении его боевым орденом Красная Звезда за Афганистан. Стоит, наверное, в очередной раз посетовать на "совершенство" нашей наградной системы в те времена. С момента, когда лейтенант Птица покинул пределы Афганистана, прошло без малого два года. Срок, скажем прямо, очень и очень большой. За это время люди, учувствовавшие в боевых действиях имели ни один раз реальную возможность погибнуть. Да и те, на которых в Афгане писали наградные листы, уже успевали забыть о своём представлении, потеряли надежду получить заслуженную награду. Что это было? Невнимание? Безразличие к людям, которые не щадили себя в бою? Разгильбяйство чиновников? Появляется желание сказать извечное русское народное выражение: "Да и Чёрт с ними!". Хотя, от этого ничего не изменится. Тем более, что Влад Птица, уже и не ожидавший этот орден, был обрадован его получению. Пусть и через такой длительный срок. На этот раз застолье было более результативным. Сняв с себя "табу" на употребление спиртных напитков в конце мая этого же года, Птица назюзюкался при обмывании боевой награды по полной программе. Оно и не мудрено. Попробуйте-ка сходу выпить полный стакан водки, в котором на дне "плещется" пятиконечная звёздочка ордена с рубиновыми лепестками. Да и ещё в процессе этого, достаньте её из этого же стакана с помощью рта. Вероятность её проглатывания практически нулевая. Но проблем от этого не убавляется. В общем, к концу этого мероприятия Владик "Му" говорил со страшным среднеазиатским акцентом. До дверей родной квартиры его всё-таки довели благополучно. Последнее, что он помнил, так это изумление жены Татьяны, момент, когда он стал протягивать ей красную коробочку с орденом и не менее красную орденскую книжку, почему-то "набегающий" на него палас - первое семейное приобретение. В сознании ещё зафиксировалась развалившаяся на две части красная коробочка и котящаяся впереди лица алая звездочка... Всё! Дальше - провал. Ни как жена снимала с него шинель, сапоги и остальную форму, ни как, здоровенного дядьку, дотащила да кровати, Влад не помнил.
Осенью же 1982 года до командира первой батареи старшего лейтенанта Владислава Птицы дошли сведения, которые не только его расстроили, но и заставили несколько пересмотреть свои дальнейшие планы службы. В момент своего первого прибытия в Прикарпатский военный округ и беседы с направленцем Управления кадров по артиллерии, ему подполковник пообещал всяческую поддержку в случае его "ударной" службы в реактивном артиллерийском полку. Памятуя о том, что Влад сам к небожителям и ангелам всякого звания никакого отношения не имеет и, в дополнение к этому, существенной поддержки земных "высокопоставленных родственников и знакомых" у него нет, он всё-таки, в порыве детских иллюзий хранил смутную надежду на то, что ему могут помочь представители штаба округа в решении кое-каких вопросов. А сеть новости, которая, в некотором роде, повергла Птицу в уныние, заключалась в следующем. Оказывается, буквально за неделю до того, как эти официальные сведения дошли до реактивного артиллерийского полка, группа офицеров штаба округа, в числе которой был и знакомый Владу подполковник из Управления кадров округа, следуя на служебном автомобиле к месту проведения очередной проверки, попали в автомобильную катастрофу, в результате которой все пассажиры погибли. Так вот и оборвалась единственная "ниточка" со штабом Прикарпатского военного округа, сулившая получение хоть какой-то помощи с поступлением в военную артиллерийскую академию. Прискорбен сам факт катастрофы. Не вернёшь уже погибших офицеров. Жаль, но теперь ничего поделать было уже невозможно.
Через определённый промежуток времени в реактивный артиллерийский полк артиллерийской дивизии Прикарпатского военного округа прибыл новый командир - полковник Юльин Борис Михайлович. В первую очередь новый командир части отличался от прежнего командира полка, уже хотя бы своим внешним видом. Офицер, который следит за своим внешним видом, формой одежды, походкой, физическим состоянием, только одним этим говорит о многом. Уже при первом построении полка в момент своего представления и знакомства с подчинёнными, он заставил даже тех офицеров, которые служили здесь почти всю свою службу и постепенно деградировали как военные люди, немного встряхнуться и застыдиться своего внешнего вида. Во вторую очередь, между Юльиным и Птицей сразу же, как-то незримо протянулась ниточка взаимной симпатии. Не последнюю роль в этом сыграло то, что оба они прошли Афган, оба были отмечены наградами, оба были настоящими артиллеристами в прямом смысле слова. И, вдобавок к этому, оба любили до беспамятства свою работу, свою профессию, да и просто АРТИЛЛЕРИЮ во всей её красоте и притягательности. Да и то, что единственной в полку развёрнутой реактивной артиллерийской батареей командует именно "афганец", тоже о многом сказало полковнику. Значит, офицер отказался от неофициального "заслуженного отдыха" на спокойной должности командира батареи кадра! Значит, есть желание служить и стремление к служебному росту! А такому офицеру не грех и помочь.
Стоит отметить, что сам полковник относился к категории относительно спокойных людей, знающих и думающих офицеров. Прежде чем принять какое-то серьёзное решение он любил услышать мнение других, всё тщательно взвесить, обдумать, и только потом, принять своё окончательное решение. Не стоит думать, что, боясь личной ответственности, он стремился как-то, даже в чисто моральном плане, переложить часть ответственности на плечи других. И от принципа единоначалия он не отходил. Просто, советуясь со своими подчинёнными, пытаясь услышать их личные мнения по сути вопроса, он старался подкрепить своё, уже принятое решение, новыми аргументами. Именно данный способ помогал уйти от грубых ошибок в решении многих важных дел.
Вполне понятно, что с момента прибытия нового командира началось его тщательное изучение всех своих новых подчинённых. Как это бывает обычно, первым делом командир полка выслушал всех своих заместителей, которые в сжатой форме охарактеризовали своих непосредственных подчинённых. Следующий шаг - беседа с командирами дивизионов, которые ознакомили его с офицерами и прапорщиками своих подразделений. Офицеры штаба, каждый по своему направлению, обрисовали общую обстановку в полку. Беглое знакомство с личными делами офицеров и просмотр служебных карточек позволил составить лично своё первичное мнение о подчинённых. Правда, пока только теоретическое, "бумажное". Впереди была ещё работа по более углубленному изучению коллектива полка.
Не станем подробно останавливаться на самом процессе "знакомства" полковника Юльина со всеми офицерами полка. Это может отвлечь от сути повествования. Да и кроме всего прочего, имея богатый жизненный опыт, этот командир смог сразу же распознать и правильно распределить своих подчинённых по всем трём категориям: лидерам, "болоту" и нарушителям. Если первые и последние представляли определённый интерес, то уж со второй, самой многочисленной группой, приходилось только мириться, изредка пытаясь вытянуть в лидеры, одного из более-менее не безнадёжного офицера.
Влад Птица сразу же был выделен Борисом Михайловичем, как вдумчивый и перспективный офицер. Командира радовало то, что человек "горел" на военной службе, отдавал все свои силы и знания работе с личным составом батареи. Было мгновенно, с первого взгляда видно, что за неполный год своей службы в реактивном артиллерийском полку командир батареи сумел не только досконально изучить технику и вооружение, находившееся в батарее, освоил все особенности использования реактивной артиллерии, но и прекрасно подготовить своих подчинённых к выполнению непосредственных функциональных обязанностей. Первые же практические комплексные контрольные занятия, которые с батареей провёл командир полка, показали, что это подразделение довольно таки неплохо управляемое. Понятно, что ошибки, пусть и незначительные, но артиллеристами допускались. Не всё было слишком гладко и с выполнением более сложных нормативов. Хотя, в глаза бросалось то старание, которое проявляли при этом все, от командира батареи до последнего номера расчёта. В общем, если командир батареи начал вызывать у командира полка определённую симпатию, то и новый командир полка своими действиями настроил комбата на хороший рабочий лад. Взаимоотношения командир-подчинённый, начали строиться на взаимовыгодной основе и с пользой для дела.
Итогом полнейшего налаживания взаимоотношений послужила доверительная беседа, которая прошла по инициативе командира полка в формате "с глазу на глаз". К чести полковника Юльина стоит отметить тот факт, что своей доброжелательностью, явно выраженной заинтересованностью в своём офицере, он сумел расположить командира батареи на проведение открытого, чистосердечного разговора, в котором обе "высокие договаривающиеся стороны" сумели найти все точки пересечения взаимных интересов. Скажем по-простому, отбросив в сторону дипломатические термины. Командир полка высказал свои требования к офицеру, определяющему в целом полновесную оценку полку по боевой подготовке и служебной деятельности, и предложил те средства отдачи, которые получит от него командир этой батареи в случае успеха.
А теперь, что бы в последующем было более понятно, раскроем более подробно все пункты договора. Вот здесь то и осуществилась простейшая и так "презираемая" нашим обществом схема действий "ты мне - я тебе". К сожалению, духовные критерия нашего бытия остаются только чисто моральными аспектами, а материальные блага и стремления к ним пока что ещё никто не отменял. И основной принцип социализма, в дополнении к уже сказанному, подчёркивал на юридическом уровне законность вышеназванной формулы. Он гласил, если не забыли: "От каждого - по способности, каждому - по труду". Для непонятливых, разъясняю. Работай - как можешь, но получишь -только по результатам, как работаешь.
Так вот. Командир полка предложил старшему лейтенанту Птице следующие условия. Во-первых, первая реактивная артиллерийская батарея, оставаясь в положении одной из лучших батарей сокращённого состава в дивизии, на предстоящих состязаниях среди артиллерийских батарей должна занять призовое место в округе. Этот пункт, сам по себе, был вполне выполнимым. Во-вторых, оценка полку по итоговой проверке, обеспечиваемая оценкой батареи, должна быть не ниже "хорошо". При благополучном выполнении условий командира полка, командиру батареи было гарантировано получение должности начальника штаба реактивного артиллерийского дивизиона с предоставлением в последующем возможности поступления в Военную артиллерийскую академию имени Калинина в городе Ленинграде.
Естественно, что Владислав в свою очередь добился определённых льгот для своих подчинённых. В первую очередь это касалось предоставлению батарее больше возможностей для усиленных занятий по предметам боевой подготовки. Конечно, обеим "высоким договаривающимся сторонам" было понятно, что этот пункт договора был возможен для практического исполнения только в определённых пределах. Ведь для того, что бы разгрузить первую батарею, нужно было повысить нагрузку на батарею управления и артиллерийской разведки, ремонтную роту и роту материального обеспечения полка. Да и то, возможности этих трёх подразделений были не безграничны. Можно допустить, что трое суток нарядов и работ они бы смогли вытянуть за счёт своих свободных остатков. Но вот уж на четвёртый день приходилось задействовать реактивщиков первой батареи. Да и то, это уже, слава богу, не "через день на ремень". Иметь хотя бы два-три занятных дня в неделю - это довольно большая поддержка для батареи. Вторым условием, которого раньше добиться было очень трудно, если не сказать - невозможно, было требование командира батареи вернуть всех своих сержантов и солдат в строй батареи. Понятно, что это требование не для всех понятно, требует дополнительного разъяснения. Всё дело в том, что в полку некоторые должности, занимаемые личным составом срочной службы, были не предусмотрены. Допустим, по штатному расписанию в управлении полка предусматривалось только три писаря - по одному в штабе полка, тылу и технической части. А реально их имелось, допустим, семеро. Вот этих четверых писарей, мужественным решением командиров разных степеней, отбирали за счёт номеров расчётов первой реактивной батареи. Подобным же образом подбирались кладовщики на всевозможные склады, дневальные, причём, постоянные, в гостиницы, свинари и так далее и тому подобное. По большому счёту это можно было, да и нужно было делать за счёт ремонтной роты и роты материального обеспечения полка. Но ведь проще всего было "урвать" с более солидного подразделения, каковым и являлась первая реактивная артиллерийская батарея. И вот этих-то людей комбат требовал вернуть обратно в батарею. На худой конец, если уж они так незаменимы, поставить их на должности во всё те же ремонтную роту и роту материального обеспечения, оставив в батарее должности вакантными до ближайшего призыва. Это позволило бы по прибытии молодого пополнения в полк произвести полное укомплектование батареи до штатов мирного времени.
Договор был заключён. Теперь начался период подготовки к выполнению всех его пунктов. Важнее всего, что, заручившись поддержкой командира полка, командир первой реактивной артиллерийской батареи получил полнейшую возможность делать из батареи ту, послушную его воле "игрушку", с которой было бы не стыдно предстать перед комиссией любого уровня, выполнить любую учебно-боевую задачу. Если сказать по правде, то, как это было ни трудно, но данный образ жизни сразу же понравился не только офицерам батареи, но и всему остальному личному составу подразделения. Что может быть более упоительное, чем техника, послушная тебе, снаряд, летящий в цель, подразделение, способное полностью повиноваться твоей воле и командам. Да и однообразие несения службы в карауле или внутреннем наряде другого рода, уже изрядно надоели всем.
Как небольшое дополнение, обойти которое просто нельзя. Как ни велика было разница в должности, воинском звании, да и просто в возрасте между командиром полка полковником Юльиным Борисом Михайловичем и командиром батареи старшим лейтенантом Птицей Владиславом Сергеевичем, между ними, тем ни менее, установились действительно доверительные, дружеские отношения. Можно использовать для этого определения их взаимоотношений такой редко применяемый термин, как служебная дружба. То есть дружба, находящаяся в рамках военной субординации и взаимного уважения.
5
Не стоило бы особо акцентировать на этом внимание, но, как ни говори, о чём не рассуждай, дела и в первой батарее и в полку в целом пошли "семимильными шагами". Всё-таки, очень большое дело, когда тебя понимают, поддерживают, дают с полной отдачей заниматься любимым делом. Если на службу идёшь в приподнятом настроении, зная, что всё, что тобой запланировано на этот день, будет выполнено, а если и произойдут какие-то экстренные изменения, то они будут в дальнейшем компенсированы сторицей, дела будут спориться. Ещё одним, очень важным аспектом было то, что в любой обстановке офицеры-"афганцы" старались помочь друг другу. "Братаны" не бросали своих ни в беде, ни в радости. Не стану спорить, что бывали случаи, причём довольно многочисленные, когда кое-кто, прошедший дорогами Афганистана и сумевший добиться высоких должностей и больших звёзд на погонах, не только отказывал в помощи себе подобным воинам-интернационалистам, но и стремился, порой, всеми средствами их "утопить". Всё бывало. Нет правил без исключения. Скорее всего, именно благодаря способности "забыть" о своих товарищах, отмеченные выше люди и имели возможность получать вышестоящие должности и звания. Не будем "гадать на кофейной гуще". Пусть данный аспект нашего рассуждения останется на совести тех, кто поступал непорядочно в отношении других, дабы добиться личных благ любой ценой.
Ближайшая же проверка реактивного артиллерийского полка, а в его составе и первой реактивной артиллерийской батареи командованием округа прошла успешно, как никогда. По всем предметам боевой подготовки первая батарея была оценена не ниже "хорошо". Те проблемы, которые возникали с уровнем общей командирской подготовки офицеров подразделений кадра, были решены в процессе самой итоговой проверки, и в целом, пусть и "авансом", но реактивному полку была выставлена общая оценка за год "хорошо". Причём, эта оценка было важна не столько своим моральным аспектом, сколько подтверждением правильности принятия решения командиром полка. Ведь нет выше оценки, которой ты сам себя оцениваешь. Конечно, если ты не страдаешь "манией величия". Ни полковник Юльин Б.М., ни старший лейтенант Птица В.С. подобную болезнь в себе отметить не могли. Да! После самой проверки появилось чувство удовлетворения, которое, не столько успокоило, сколько скорее просто, вселило уверенность в "завтрашнем дне", уверенность в том, что всё теперь под силу. Эта же уверенность позволила не только не ослаблять темпов подготовки, но и наоборот, повысить её накал. В общем, первая реактивная артиллерийская батарея уверенными темпами двигалась к следующему рубежу договора - призовому месту среди артиллерийских батарей округа. А ведь до этого мероприятия оставалось совсем мало времени.
И в полку и в дивизии уже уверились в способностях командира первой реактивной артиллерийской батареи, его целеустремлённости и умении управлять своим подразделением. Авторитет, завоёванный кропотливым трудом, укреплялся день ото дня. Как это бывает в обычной жизни, трудно добиваться первоначальных успехов, особенно в коллективе, где царит этакий духовный застой. Наиболее это явственно наблюдалось и наблюдается до нынешнего дня, в частях "голубой кадры". Здесь, среди всеобщего отупения и деградации командиров подразделений, не имеющих в подчинении ни одного человека, когда стремление к карьерному росту постепенно притупляется отсутствием перспективы "шагать" наравне с единственным командиром подразделения сокращённого состава, выделиться очень трудно. Да и "доброжелателей", способных "подставить подножку" этому командиру развёрнутой батареи больше чем достаточно. По принципу "курятника". "Чем хуже дела у соседей, тем лучше у меня". Зато, когда твоё подразделение достигает каких-то, более-менее серьёзных успехов, мелкие недостатки и ошибки просто сглаживаются. Так оно было и у Владислава Птицы. Трудно найти офицера, взвод, батарею, дивизион, в котором полностью отсутствуют промашки. И, в то же время, есть лидирующие подразделения, и есть такие, которые постоянно плетутся в "хвосте". Всё в этом случае зависит от командира. А ведь, если взять в расчёт простейшую статистику, на должностях командиров развёрнутых подразделений офицеры долго не "сидят". Ежели они не удовлетворяют предъявляемым им командованием требованиям, грубо говоря, "не тянут" своей должности, то от них мужественно избавляются. Или отправляют при первой возможности в другое место службы, или предлагают должности "с меньшим объёмом работы". Зато "лидеров" ждут и повышения по службе, и награды, и дополнительные стимулы к успешной службе.
На ближайшем полевом выходе артиллерии, как это и прогнозировал командир полка, состоялись состязания среди реактивных артиллерийских батарей Прикарпатского военного округа. Мероприятие, стоит заметить, весьма трудное, напряжённое и хлопотливое. Суть его, если описывать коротко, заключается в том, что данную батарею, "брошенную под танки", комиссия штаба ракетных войск и артиллерии округа проверяет "по полной программе". Всё, что касается боевой подготовки артиллерийских подразделений, выворачивается на изнанку.
Начинается любое состязание со смотра готовности батареи к проведению состязания. Этот, первый этап, стоит, как правило, командиру батареи, массы труда и нервов, ведь на смотре проверяется не только внешний вид всего личного состава, что само по себе не главное, но и готовность боевой техники, документации, и, что самое неприятное, боевой экипировки. Что это такое? Это именно то, что приходилось делать всем офицерам-артиллеристам своими руками из подсобного материала. Флажки командиров орудий, всевозможные блокноты, бланки записей, вешки, рейки, ограждения для приборов, ограничители на артиллерийские системы, приборы малой механизации, номограммы, таблицы и прочее и прочее. К величайшему сожалению, всё это было действительно необходимо для успешного выполнения огневых задач, но военной промышленностью не изготовлялось. Вот именно здесь, каждый "изгалялся" так, как мог. Жёны офицеров шили флажки из кумача и простыней на швейных машинках. Они же изготавливали и чехлы к флажкам. Зачастую офицеры за свои же деньги закупали ученические тетради, которые потом вручную "превращали" в блокноты записи. Умельцы занимались конструированием всех остальных вешек, реек, ограждений для приборов, ограничителей на артиллерийские системы, приборов малой механизации. В общем, во всех Вооружённых Силах Советского Союза невозможно было найти двух одинаковых экипировок артиллерийских батарей. "Геморрой" с этим вопросом был ещё тот. Что бы подстегнуть офицеров к "творчеству" по совершенствованию учебно-материальной базы батареи и дивизиона, смотры экипировки данных подразделений производились не реже двух раз в году - в начале каждого периода обучения. Передовики - поощрялись. Отстающие - наказывались. Ну, а при проведении состязаний батарей за состояние экипировки добавлялись поощрительные баллы. Бывало так, что при реальной боевой работе и стрельбе какая-то батарея была хуже, чем соседи, но "выплывала" за счёт показной учебно-материальной базы.
Следующий этап состязаний - проверка выполнения индивидуальных и групповых нормативов всеми категориями личного состава батареи. В этом вопросе, обычно, подготовленная к состязанию батарея "заплывов" не имела. Не секрет, что опытный и умный офицер всегда начинал любые занятия с отработки нормативов. Цель не столько в изматывании солдат и сержантов, сколько в "разогреве" подразделений. Методик и способов при этом существовало тьма. От соревнований среди расчётов, до отработки взаимозаменяемости в расчётах и экипажах.
После всех этих мероприятий в районе сосредоточения, подходило время к проведению проверки тактических действий батареи. Вот здесь-то уж проверяющие офицеры комиссии могли "поизголяться" в своё удовольствие. Правда, что бы все артиллерийские батареи, участвующие в состязаниях, были в одинаковых условиях, сценарий проверки существовал в данный момент однотипный для всех конкурсантов. Оставление района сосредоточения, совершение марша, отражение нападения наземного и воздушного противника, занятие подготовленной и неподготовленной огневой позиции, учебная стрельба, оставление огневой позиции, перемещение в новый район, опять занятие огневой позиции, перемещение, возвращение на первую огневую позицию, которая уже считается подготовленной, опять учебная стрельба, опять перемещение и так по несколько раз. Всё, естественно, по секундомеру, с проверкой качества и полноты выполнения, точности и так далее.
Заключительным этапом состязания артиллерийских батарей являлось управление огнём с боевым выстрелом. Для этой цели из лимита боеприпасов, выделенных на боевую подготовку, выделялось достаточное количество боевых ракет. В каждой артиллерийской части к донному важному мероприятию боеприпасы тщательно проверялись, сортировались и откладывались в отдельный штабель, из которого брать ракеты строго запрещалось. Ни дай бог, если во время состязаний произойдёт несход ракеты с направляющей, или она поведёт себя не так, как должна повести. Это - чрезвычайное происшествие. Боевая стрельба батареи являлась высшим оценочным критерием во время данных состязаний. Здесь-то уж никакие результаты "подтасовать" было невозможно. Всё до безобразие просто. Стали на огневую позицию, провели полный комплекс мероприятий по подготовке к стрельбе и соблюдению мер безопасности, доложили о готовности к выполнению огневых задач. Ну что ж, комбат! Вот тебе цель на местности. После доклада об уяснении цели, секундомер включён и остановится только после разрыва снарядов на мишенном поле. Десятки глаз следят за целью. Все имеющиеся в распоряжении комиссии приборы разведки и определения координат разрыва нацелены именно туда. Есть разрыв! Тщательная обработка результатов стрельбы, вплоть до выезда к месту падения ракеты, проведение расчётов и замеров расхождения координат цели и разрыва, занесение данных в специальные бланки и, новая цель. И так до тех пор, пока не будут выполнены все задачи Курса подготовки артиллерии для данной системы. Как правило, что бы легче было производить средние расчёты результатов боевой стрельбы, задач планировалось выполнить ровным счётом десять. Проценты подсчитать было уже плёвым делом. Каждая оценка - 10%. Средняя оценка предварительно была известна уже после проведения последней стрельбы. Учитывая тот момент, что вокруг комиссии находились такие же профессионалы своего дела, как и члены комиссии, результат и оценка батареи были известны практически сразу. Хотя только предварительно. Комиссия могла добавить поощрительные баллы за какие-то новшества и использование средств малой механизации или снять "очки" за некоторые ошибки. Но это уже мелочи, которые учитывались в том случае, если пару артиллерийских батарей по своим оценочным показателям оказывались на одном уровне. В случае, если батарея была явным лидеров в состязании, никакие баллы испортить итог её работы были не в состоянии.
Конечно, приведённый сценарий состязаний артиллерийских батарея имел различные вариации, в зависимости от решения комиссии. Если состязания проводились на довольно большом по площади полигоне, то выполнение огневых задач боевым выстрелом могло происходить на фоне оценки тактических действий батареи. Это было более трудно, так как приходилось настраиваться не только на простое "мотание" по полигону, но и на тщательность подготовки к стрельбе. Но это уже нюансы. Многие артиллеристы прошли через подобное мероприятие. Большинство из них из года в год участвовали в подобных мероприятиях, до тех пор, пока не переходили на более высокую ступеньке своего служебного положения.
Если уж говорить откровенно и правдиво, подобные состязания на звание лучшей батареи в большинстве случаев имели ярко выраженный характер показушности. Начиная с того, что на смотр готовности порой выносилась сборная со всего полка боевая экипировка. Поди докажи, что этот планшет принадлежит третьей батарее, а не первой. Часто и расчёты орудий комплектовались за счёт самых лучших солдат всего полка, которых приказом по полку на время состязаний переводили в ту батарею, которая представлялась на состязание. Было ещё масса способов "надувательства" комиссии. Правда, это уточнение имеет общий в Вооружённых Силах характер, и не касался большинства воинских частей и конкретно Влада Птицу. Да и конечные результаты состязаний проконтролировать никто не мог. Демократии в Армии не было и никогда не будет. Какую батарею комиссия "сделает" лучшей, никто даже догадаться не мог. Дело в том, что каждая батарея проверялась в индивидуальном порядке, в разное время и на различных полигонах. Видеть в реальности результаты конкурентов никто не мог. Поэтому, честность результатов состязаний зависела от уровня честности и принципиальности комиссии. Хорошо, если вышестоящий начальник, подписывающий результаты состязаний, знал не понаслышке, чего способна та или иная батарея. В данном случае его обмануть было весьма затруднительно. А, если он "ни сном, ни духом" не владел реальной обстановкой? Обман в данном случае был не исключён. Для чего? Да просто для того, что командир батареи, занявшей первое место на состязании, получал ряд преимуществ перед своими товарищами, начиная от перспективы назначения на вышестоящую должность до присвоения очередного воинского звания досрочно. Скажете, что "овчинка выделки не стоит"? А вот и нет! Стоит. Ведь все данные деяния сулят повышение денежного содержания и уход от множества проблем, которые лежат на плечах командира батареи. Опять же, конкретизирую. Эта информация имеет чисто информативный характер. Подобные негативы с "надувательством" были явлением крайне редким. Но, были. И о них забывать не следует. Главное, что в случае с командиром первой реактивной артиллерийской батареи всё было по-честному. Благо, и комиссия была принципиальная, и "вытягивать" кого-то "избранного" на высшую ступеньке пьедестала ей задачу явно не ставили.
Владу Птице довелось на этом состязании взойти на высшую ступеньку оценки среди реактивных артиллерийских батарей Прикарпатского военного округа. Ещё один пункт договора с командиром полка был успешно выполнен.
Последствием занятия на состязаниях первого места среди артиллерийских батарей Прикарпатского военного округа первой реактивной батареей реактивного артиллерийского полка артиллерийской дивизии этого округа стало то, что слава об этой батарее дошла аж до командования Ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск СССР. Как результат, поступил приказ в июне 1983 года направить батарею в распоряжение начальника Ленинградской военной артиллерийской академии имени М.И.Калинина для проведения показных артиллерийских стрельб. Чем необычно данное распоряжение? Да тем, что в каждом военном округе имелась подобная же артиллерийская дивизия, в которой по штату был и реактивный артиллерийский полк, вооружённый 220-мм реактивными системами залпового огня "Ураган". В европейской части Советского Союза Прикарпатский военный округ из всех соседних округов был, пожалуй, самым удалённым от города Ленинграда. Хотя, по удалённости с ним мог поспорить ещё и Одесский военный округ. Зато рядом находились Белорусский, Прибалтийский и непосредственно сам Ленинградский военные округа. Да и Киевский военный округ был гораздо ближе, чем Прикарпатский. Значит, не нашлось там достойных реактивных артиллерийских батарей? А какой, поќќќќќќќќќќќќќќќќќ-вашему, ещё можно сделать из этого вывод? Видимо, так оно и было. В общем, что ни говори, но именно первая реактивная артиллерийская батарея под непосредственным руководством Владислава Птицы, загрузившись на воинский эшелон, совершила марш железнодорожным транспортом на учебный центр под Лугу. А это, всего в 100 километрах от северной столицы государства Российского - города Ленинграда.
В общем-то, основной целью пребывания этой реактивной артиллерийской батареи старшего лейтенанта Птицы в Луге было, как это трактовалось в то время в Советской Армии, решить задачи экспериментального характера, показать слушателям Военной артиллерийской академии и Центральных артиллерийских офицерских курсов огневую мощь реактивной артиллерии и, как итог, провести показные артиллерийские стрельбы. Экспериментальные цели заключались в исследовании реактивной артиллерии в свете опыта боевого применения её в Афганистане, типа, практически в войсковых условиях определить оптимальные направления и возможности боевого применения реактивных артиллерийских батарей большой мощности в условиях наступления и ведения оборонительного боя. Прочие цели трактовались в системе: посмотрели - изучили - прониклись уважением - запомнили - применили на практике в войсках.
Говоря на чистоту, ничего нового и необычного в этих боевых стрельбах ни для Птицы, ни для его батареи не было. Обычная боевая учёба, обычные тактические действия с боевой стрельбой, только уже на глазах очень высокого начальства. Да и ещё, учитывая фактор того, что на огневой позиции будут "шарахаться" военные люди в солидном звании, которых Птице не только не рискнёт послать на три весёлые буквы, но и просто не сможет умерить их ретивость, могли возникнуть предпосылки к пагубному нарушению мер безопасности. Те, кому доводилось участвовать в показных занятиях, знают, как бывает трудно старшему лейтенанту противостоять напору подполковников и полковников, которые стремятся наглядно показать свои знания и опыт окружающим. Порой стремление подобных "знатоков" вмешаться в практическую работу доходит до абсурда, срывая всю плановость выполнения мероприятий. А, самое страшное заключается в том, что эти дяди с большими звёздами не несут никакой ответственности за свои действия. Хочешь или не хочешь, но за всё, что происходит на огневой позиции, отвечает только непосредственный начальник, будь то, старший офицер на батарее или начальник штаба дивизиона. Но, никак не "советник" с непонятным статусом - то ли обучаемого, то ли наблюдателя. К слову сказать, Влад с подобными случаями уже встречался и выработал определённый, порой, довольно грубый метод противостоять попыткам вмешиваться в работу должностных лиц батареи во время боевой работы. Да и, по большому счёту, бояться ему тогда было некого и нечего. Ну, подумаешь, придёт потом в штаб Прикарпатского военного округа бумага, что старший лейтенант в пылу боевой работы обложил матом какого-то полковника. Что с того? И привлечь его к ответственности, по большому счёту, не за что. А если и попытается этот "посланный" начальник показать прямо на месте, "не отходя от кассы", свою значимость и поставить строптивого старшего лейтенанта по стойке "смирно", то и опять не грех его послать, только уж, куда в более далёкое путешествие. Главное, не "перегнуть палку", и в пылу справедливого гнева не обложить какое-нибудь более значимое лицо.
Для тех, кому ни разу не доводилось побывать на прославленном Лужском учебном центре, стоит, наверное, ознакомиться с небольшой информацией общего характера. Размеры территории, которую занимал полигон, в целом впечатляли. На учебных полях в состоянии были проводить боевые артиллерийские стрельбы с применением штатных снарядов из артиллерийских систем, стреляющих на дальности до сорока километров. "Ураган", со своими 35,8 километрами вполне вписывался в допустимые рамки, дабы не "запулить" ракету за границы полигона. Ещё одной из особенностей полигона было то, что при относительно небольших перепадах высот на мишенном поле, из-за наличия изрядной холмистости, создавалось довольно много, так называемых, "полей невидимости". То есть, с любого наблюдательного пункта могли просматриваться только около половины площади лежащей впереди местности. Снаряд, выпущенный с незначительным перелётом, мог разорваться за бугром, что создавало явные предпосылки его не увидеть. Очередной особенностью полигона было то, что практически постоянно в будние дни на полигоне гремели артиллерийские выстрелы и разрывы снарядов всевозможных калибров. Уровень своей подготовки повышали слушатели Военной артиллерийской академии и Центральных артиллерийских офицерских курсов, курсанты Ленинградского высшего артиллерийского командного училища, артиллерийские подразделения частей Ленинградского военного округа, да и просто проводились экспериментальные стрельбы под руководством профессорско-преподавательского состава названных учебных заведений. Сколько неразорвавшихся снарядов валялось на мишенном поле, сколько десятков тонн железа, вылетевшего из каналов артиллерийских стволов, "удобрило" землю полигона, не смог бы ответить никто. Следующей негативной особенностью данного полигона было то, что магнитные стрелки артиллерийских приборов здесь зачастую просто врали. С чем это было связано? Частично с магнитной аномалией. Частично с чисто природными явлениями. В общем, сам полигон, казалось, был создан чисто для того, что бы заранее создать трудности артиллеристам, научить их действовать в экстремальных условиях.
Ладно. Вернёмся к "нашим баранам". В указанное время первая реактивная артиллерийская батарея, совершив своим ходом, марш с железнодорожной станции разгрузки, прибыла в указанный ей район сосредоточения. Птица отправился в учебный центр, где ему была поставлена задача на ближайшие дни. Дабы не дёргать технику батареи без надобности, было решено сразу же, занять район огневой позиции, где поблизости разбить полевой палаточный лагерь со всеми "прибамбасами". Цели действий батареи были конкретно расписаны. Ничего нового. Ничего экстраординарного. Всё знакомо до мелочей. Занять огневую позицию, осуществить полный комплекс мероприятий подготовки к ведению огня, оформить положенную документацию, организовать мероприятия по инженерному оборудованию, маскировке, охране и самообороне, и прочее, и прочее. Главный упор всех действий был нацелен на то, что бы показать обучаемым, как это должно быть на самом деле. Допускались элементы показухи, бытовавшей в армейской среде с того момента, когда в руках в первого человека появилось примитивное оружие. Лучше можно, хуже - нет.
Батарея заняла позиции. До начала показных занятий оставалось ещё достаточно времени. Но и реальной работы предстояло ещё выполнить "выше крыши". Это, тебе, не просто так - стрельбы в штатном режиме. Здесь нужно было показать что-то необычное, "красивое", ранее не виданное. А чем, в сущности, можно было бы удивить офицеров, за спиной которых были десятки лет службы на командных должностях? И, всё-таки, начали придумывать, не сильно отходя от канонов Наставления по ведению боевых действий артиллерии, Правил стрельбы и управления огнём артиллерии, всевозможных пособий и методических указаний, которыми, на всякий случай, укомплектовали Птицыну батарею "под завязку". В тот, описываемый период времени, вопреки уже солидному опыту боевых действий в Афганистане, очень много внимания уделялось внешним атрибутам, в частности, всевозможным полосатым ограждениям буссолей, гирокомпасов, ветровых ружей, метеорологических постов, коллиматоров специальными чёрно-белыми треугольниками, которые, по задумке руководства, предназначены были для того, что бы повысить видимость данных приборов на местности и не позволили бы их нечаянно сбить пробегающему по позиции личному составу батареи. К сожалению, эти ненужные "заборы" не только не помогали в работе, но и затрудняли подход к приборам. Ещё одна глупость, бытовавшая в Советской Армии того времени - выделять на местности боевой порядок. Примером этого служили треугольники под треногами приборов, с площади которых врезался дёрн и вся площадь данного треугольника, ярко выделяющаяся на местности, засыпалась жёлтым или белым песком. Ещё одна дурость. От капониров орудий и боевых машин к взводным погребкам с боеприпасами и к машине старшего офицера батареи прокладывали ровные и параллельно-перпендикулярные дорожки, которые также посыпались песком. Брустверы окопов покрывали срезанным где-то в стороне дёрном, и, для красоты, по периметру обсыпались ровненькой линией песка. Что бы создать законченную "картинку", всё, что было засыпано песком, тщательно выравнивалось граблями. Так что, ни по дорожкам, ни по брустверу окопов, ни возле приборов ходить не разрешалось, дабы не нарушить созданную идиллию. Типа, здесь никто не ходит попусту. Представьте себе весь вид боевого порядка, где боевая техника была "замаскирована" строгими геометрическими фигурами каркасов с натянутыми на них маскировочными сетями, и на местности выделялся ярко жёлтыми песчаными линиями дорожек, окопов и ограждений приборов. Такую огневую позицию было видно даже на удалении нескольких километров. Не говоря уж об авиаразведке. "Дикость" несусветная. Однако, у кого внешние атрибуты "красоты" были лучше, тот и являлся лидером по всем вопросам боевой подготовки. Так мы и учили своих подчиненных тому, ЧТО НЕ НУЖНО НА ВОЙНЕ! Не зря в то время бытовала фраза, утрировавшая знаменитое изречение В.И.Ленина: "Учиться настоящему делу военным образом". Зато, начальство было довольно, что помимо необходимой боевой работы наши сержанты и солдаты выполняли явно ненужные дополнительные мероприятия. Некоторые "изобретатели", которым некуда было применить свою фантазию, удосуживались ещё на флангах огневой позиции создавать крупные надписи с обозначением наименования принадлежности подразделения, типа: "первая артиллерийская батарея 1070 артиллерийского полка 45 мотострелковой дивизии". Ничего, что открытое наименование воинской части и соединения. Зато, как красиво и наглядно. Любой начальник накрепко запомнит командира батареи, у которого боевой порядок наикрасивейший.
Благо, большинство из вышеперечисленных "глупостей" Владу делать не пришлось. Зная бесполезность подобных мероприятий, которые, кроме как для изматывания подчинённых, другой пользы не приносили, Птица просто проигнорировал их, ссылаясь на свою неосведомлённость и отсутствие данных мероприятий в перечне Руководства по боевой работе огневых подразделений. Но, всё равно, кое-что дополнительное было сделано на огневой позиции под руководством посредника, выделенного от Военной артиллерийской академии.
К установленному сроку на огневой позиции первой реактивной артиллерийской батареи, все плановые и неплановые мероприятия были закончены. Повторная проверка командиром батареи готовности огневых расчётов и ячейки управления старшего офицера батареи никаких расхождений с руководящими документами не выявила. Наступил период томительного ожидания прибытия обучаемых офицеров. Хуже нет ничего, чем ждать и догонять! Когда есть излишек времени, так и кажется, что что-то сделано не так, где-то имеются слабые места. Всё твоё существо так и тянет проверить ещё раз, убедиться, что "внутренний голос" действительно ошибается, "несёт бред". Неугомонность характера не даёт спокойно посидеть на месте и отдохнуть перед напряжённой работой.
Для того, что бы избежать всевозможных планово-неплановых эксцессов, которые и предусмотреть-то было заранее невозможно, Влад напоследок собрал всех своих подчинённых и сделал подробнейший инструктаж:
"Запомните одно правило, которое нарушать строжайше запрещаю. На огневой позиции старший, имеющий право отдавать приказы только один - это я. Мой помощник и заместитель по всем вопросам - старший офицер на батарее. Кто бы ни пытался вам что-то приказать, заставить через нашу голову выполнить свою волю, будь то хоть сам Министр обороны СССР, должен всё решать только через меня. Здесь только я - "царь бог и воинский начальник"! Если вам что-то приказывают или даже просто говорят в виде замечания, вы обязаны просто тупо передать мне. Во время ведения огня или при проведении подготовки к оному действию, слушать только то, что вам говорю я. В этот период вы реагируете только на мой голос. Все помнят мой голос? Или ещё раз освежить слуховые ассоциации? Ни с кем в конфликт не вступать. Быть крайне вежливыми. Можете даже просто делать вид, что никого не слышите, так как заняты, в данный момент, очень важным делом. Прежде чем произвести пуск, в обязательном порядке убедитесь, что на безопасном удалении и в створе с пакетом стволов установки нет людей. Время проведения пуска не имеет значения, если есть хоть малейший признак нарушения мер безопасности. Во время боевой работы категорически запрещаю допускать посторонних, не имеющих отношения к батарее людей, к боевым машинам, а тем более, разрешать садиться в кабины и подходить близко к выносным пультам стрельбы. Быть крайне внимательными во всём. Не "тушеваться" в присутствии больших начальников. Считайте, что это пришла экскурсия артистов, которые оделись в военную форму только для того, что бы сняться в очередном эпизоде в кино".
Этот подробный инструктаж возымел свой результат. Благо, что для сержантов и солдат срочной службы данные запрещения и разрешения были очень даже приятны.
"Как же! Иметь возможность на вполне законном основании проигнорировать приказ какого-то полковника! Потом можно будет об этом рассказывать своим друзьям. А ответственность ляжет только на Птицу. Хоть он и "правильный пацан", и подставлять его нет необходимости. Но, в тоже время - здорово!"
Вот и появились "зрители". По плану занятия, им было предоставлено некоторое время, ознакомиться подробно и "воочию" с порядком подготовки и оборудования огневой позиции батареи 220-мм реактивных систем залпового огня "Ураган". Благо, что они были разбиты на небольшие группы, в каждой из которых имелся преподаватель, дававший комментарии ко всем элементам осмотра. Это избавило Птицу от ненужных забот. Хотя, когда очередная группа подходила к машине старшего офицера батареи, слушатели пытались задавать каверзные и не очень вопросы, с задачей "испытания на прочность" знаний Влада. Только вот, не на того напали. Уж он-то, "наблатыкался" во всех тонкостях использования реактивной артиллерии. Да и вообще. Кто хоть непродолжительное время имел возможность непосредственно "общаться" с реактивными системами залпового огня, будь то 122-мм БМ-21 "Град", 220-мм "Ураган" или 300-мм "Смерч", влюбляется в них на всю оставшуюся жизнь. Это ни с чем не сравнимое удовольствие управлять огнём этой "чудо-техники". Огневая мощь их несравнима ни с чем. Когда за несколько секунд батарея обрушивает на врага от 72 до 240 снарядов - это впечатляет даже далёкого от всякой "военщины" человека.
Первый этап занятия - посещение и "экскурсия" по огневой позиции - подходил к концу. Последним аккордом данного этапа должен был быть боевой пуск реактивного снаряда. Вот здесь то и начались первые проблемы. Всё дело в том, что перед проведением пуска реактивного снаряда, в целях соблюдения мер безопасности, обучаемых отвели на безопасное удаление от машин, и выстроили за специальными ограждениями. С командно-наблюдательного пункта прошла команда на поражение цели. Началась привычная, размеренная работа всего коллектива батареи. Даже издалека можно было видеть, что каждый знает своё дело, работает сноровисто, без лишних движений и суеты. Транспортно-заряжающие машины осуществили подачу снарядов в пакеты направляющих. Если говорить откровенно, то этот процесс должен был быть произведён до занятия огневой позиции. Только это бы значило, что во время нахождения "экскурсантов" на боевом порядке, снаряды находились бы в пакетах. "А вдруг! Ни дай Бог, не санкционированный пуск!" Поэтому и решили не рисковать. Заодно, слушатели могли наяву пронаблюдать весь процесс заряжания боевых машин.
Вот именно с момента проведения заряжания боевых машин и появились первые проблемы. Солидные дядьки с большими звёздами на погонах, как пацаны, украдкой стали пробираться поближе к боевым машинам РСЗО "Ураган". Их, в общем-то, понять можно было. Большинство из них видели эту артиллерийскую технику наяву, а не на картинках, первый раз. А, тем более, в действующем виде. Как это бывает обычно, пример к нарушениям подали офицеры с фотоаппаратами: "Можно сфотографировать этот момент?" Конечно, можно, только осторожно. И вот тут-то весь данный процесс принял необратимый характер. Что можно одному-двум - можно и всем. Толпа "просочилась" непосредственно к окопам машин, и, что бы, ни дай Бог, кого-то не придавило, Владику пришлось прекратить процесс до момента восстановления полного порядка на огневой позиции. С выходом последнего "зрителя" за пределы ограждения, заряжание продолжилось и благополучно завершилось.
Подобное случилось ещё раз в момент подготовки реактивной установки к выстрелу. С началом поднятия пакета и наведения его по цели, неизвестно откуда возле машин обнаружились офицеры, которые без малейшего опасения рассматривали и фотографировали работу расчёта. Бывает же такое? Произойди в данную минуту пуск, и они, вероятнее всего, оказались бы в створе с пакетом. Вероятность того, что они бы уцелели в пламени сошедшего снаряда, ничтожно мала. Пришлось Птице, в очередной раз прекратить работу батареи, дабы убрать посторонних с огневой позиции. Грош цена тому показному занятию, на котором нарушаются меры безопасности. А, тем более, если из-за этого кто-нибудь пострадает. Это ведь прописные истины! Хочется, конечно, показать всё так, как оно должно быть на самом деле, не отклоняясь от статей Инструкций, наставлений и прочих "Букварей". Да! Не всегда это получается так, как было задумано. Тем более, если обучаемые "зрители" из категории славянского люда, которым свойственны чисто наши национальные черты: любознательность, непосредственность, непредсказуемость действий и крайне низкая дисциплинированность.
В конечном итоге, слушатели академии были водворены на положенное им место за ограждения. Что бы, в конечном итоге, обезопасить себя от последующих нападок со стороны руководителей занятия, которые, будучи на наблюдательном пункте и не имея возможности наблюдать всё ту вакханалию, которая имела место вокруг огневой позиции батареи, Влад всё-таки по радиосвязи рассказал причину задержки, умело прикрывшись статьями Наставления о возможных нарушениях мер безопасности. "Добро" на задержку выстрела было получено, поэтому это позволило без особой спешки провести все мероприятия с необходимым качеством.
И вот, наконец-то, убедившись в полной готовности, лично удостоверившись в том, что все мероприятия мер безопасности полностью соблюдены, Птица доложил о готовности к открытию огня. С командно-наблюдательного пункта поступила команда "Основной машиной. Один снаряд боевым. Огонь!". 220-милиметровый снаряд, выбросив из пакета направляющих шлейф огня и дыма, с рёвом устремился в облака. Даже для личного состава батареи, уже привыкшего с подобным звукам, царившим на огневой позиции во время стрельбы, и кроме того, ожидавшим момент схода снаряда, слишком уж громкий рёв был, в общем-то, внезапным, и заставил вздрогнуть. Что же говорить об обучаемых? Они не только стояли ошарашенными, но и, кое-кто, от неожиданности, инстинктивно присел. Что ни говорите, но первый выстрел, первый разрыв снаряда, первый всплеск огня заставляют даже людей, привычных к этой "музыке войны" невольно вздрагивать и поступать так, как поступают все нормальные люди. Вот так и начался этот этап боевых стрельб.
