ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чеботарёв Сергей Иванович
Рутина

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  Рутина.
  
   Отличительной чертой лично моего пребывания на территории Афганистана было то, что вся жизнь в этот период времени подчинялась основному закону - "Движение - это жизнь". Не хотелось бы всех вводить в этакое заблуждение, что все два года службы там я только что и делал, что бегал, прыгал, ползал и вообще, стремился между приёмами пищи попросту интенсивно растрачивать энергию перевариваемых каши, мяса и супов. Просто сами подумайте. Будучи в возрасте от двадцати трёх до двадцати пяти лет, просто ещё не возникало подсознательной потребности полдня просидеть на лавке в осмысленном созерцании окружающей жизнедеятельности. Наоборот, хотелось что-то делать полезное и необходимое не только в данный момент, но и с прицелом на последующую перспективу. Тем более, ещё не иссякла надежда на получение вышестоящих должностей и новых воинских званий. Именно поэтому, в силу вышеизложенного, служебное рвение в Афганистане у меня было на самом высоком уровне. Благо, к этому с успехом располагала сама служба в нашем третьем горнострелковом батальоне. Статус рейдового батальона заставлял постоянно находиться в напряженном ожидании предстоящего выхода на операцию, не говоря уж о самом участии в оном мероприятии. Сами рейдовые операции против бандформирований "духов" зачастую проходили с большим вложением душевных и физических сил. Расслабляться было не просто некогда, но и опасно. Даже сейчас, анализируя большую часть своих выходов из пункта постоянной дислокации полка, могу без особой погрешности сказать, что они были интересными, поучительными и динамичными. Именно большая часть. Однако, во всяком правиле имеются и исключения. Вот именно к ним, к этим самым исключениям, и хотелось бы обратить ваше внимание. То есть, осветить те периоды своей жизни "за речкой", когда лично мне было не особо интересно, скучно и даже тоскливо. Грубо говоря, когда в силу сложившихся обстоятельств, приходилось заниматься рутинной, не интересной работой, которую также нужно было выполнять. Условно я их, подобные эпизоды своей жизни "там", разделю на пару разделов, которые вам и изложу.
  
   "Скучные" рейдовые операции. К сожалению, а, может быть, к счастью, в моей памяти остались и такие понятия, как скучные выходы против местных бандформирований. Вполне возможно, что подобное мнение о данных рейдовых операциях сложилось только лично у меня. Можно предположить, что в то время, как для меня ничего интересного и запоминающегося в этот период времени не было зафиксировано, другие мои сослуживцы, находившиеся где-то на небольшом расстоянии от меня, получили изрядный заряд адреналина. Да и, что греха таить, во время этих самых "скучных" операций, в нашем батальоне случались потери, говорящие уже сами за себя. Однако, именно впечатления неинтересности этих периодов боевой деятельности мной зафиксированы, и найти в них что-то поучительное я сейчас не смогу. Или могу с трудом. Ведь всякий опыт, заработанный лично тобой, всё-таки, остаётся опытом. Тем более, чего греха таить, определённые интересные и поучительные моменты во время проведения этих самых операций, всё-таки имели место. Пусть и косвенно меня касающиеся.
  
  1. Рейдовая операция в район Айбака, Пули-Хумри и находящейся между ними "Зелёной долины".
  
   Эта операция проводилась ближе к концу августа месяца 1981 года. Буквально за неделю до неё наш третий горнострелковый батальон изволил вернуться с боевой операции в район Шибергана - Меймене. Личный состав батальона успел отдохнуть, привести в порядок вооружение и имущество, отмыться и отоспаться. Офицеры и прапорщики изрядно отхлебнули горячительных напитков из всех имеющихся и найденных запасов, опохмелились и "мужественно" вернулись к непосредственному выполнению своих служебных обязанностей. Каждое подразделение батальона успело по паре раз заступить в полковой наряд. По сути дела, тот переломный момент, когда полностью отдохнули от предыдущего рейда, и уже устали от нахождения в пункте постоянной дислокации полка, ещё не наступил. Не хватило до этого всего недели - полторы. В общем, судя по последующему приобретённому мной в Афганистане опыту, такие маленькое промежутки времени между выходами "на войну", случались не часть. Хотя, случались. В зависимости от складывающейся обстановки в зоне ответственности 201 мотострелковой дивизии и разведывательной информации. В общем, суть дела в том, что 13 августа 1981 года командование батальона получило приказ на выход нашего батальона на очередную рейдовую операцию. Как обычно мы, то есть, звено от командира взвода и ниже, до последнего солдата, особой информации о том, куда, зачем и на какой промежуток времени выезжаем, не имели. Сказали - "Ехать", а мы всегда готовы. А там, как масть ляжет.
  
   Продолжу. Выехали из расположения полка 13 августа за несколько минут до полуночи. Колонна по пустой дороге Термез-Кабул в этот раз двигалась резво, сделав всего один короткий привал в районе Источника. Так что уже в три часа пятнадцать минут 14 августа батальон сходу стал в излюбленном порядке построения в виде "слоёного пирога" на привал возле командного пункта второго мотострелкового батальона нашего же полка, в "столице" провинции Саманган городе Айбаке. Командование батальона вместе с заместителем командира полка подполковникам Ковалёвым А.И. убыло на КП 2-го мотострелкового батальона. Как обычно, всем было дана команда от своих машин никуда не уходить, водителям осмотреть машины и подготовиться к дальнейшему движению. Командиры подразделений, отдав соответствующие распоряжения, потихоньку собрались возле своих передних машин в ожидании возвращения командования. Так было почти всегда. Для чего? Для того, что бы, не растягивать время на получение задачи от командира батальона. Всё равно по возвращении командования командиров подразделений будут собирать. Тук уж лучше командирам рот, батареи и отдельных взводов находиться в одном месте, не дожидаясь вызова к командиру батальона по средствам связи или через посыльных. Вполне понятно, что к командирам подразделений потихоньку присоединились и командиры линейных взводов. Естественно, во время постановки задачи командиром батальона они никогда не присутствовали, стараясь находиться где-то вне его очей, что бы, "не попасть под раздачу". Зато потом, когда командиры рот и батареи убывали к своим подразделениям, в головах колонн подразделений их уже ждали свои офицеры и прапорщики. Ну, а до прихода командования батальона, как обычно, в районе техники взвода связи собиралась солидная группа командного состава батальона. Первое время меня это несколько удивляло, особенно в свете инструктажей и традиционных зачиток приказов, с описанием наиболее ярких эпизодов негативных примеров других частей сороковой армии. Случись какой-нибудь обстрел, и можно было бы лишиться большинства офицеров и прапорщиков батальона. Благо, в нашем батальоне подобного никогда не случалось. Со временем привык к подобному сборищу и я, по привычке на привалах и во время ночёвок, по инерции, направляя свои ноги туда, где обычно собирались командиры подразделений. Так было и в этом случае. Мысли о том, что бы ослушаться приказа командира батальона и уйти на командный пункт второго батальона у меня не возникало, однако и отказать себе в удовольствии побалагурить среди ночи с такими же как и я, полусонными офицерами, не смог. И, правильно сделал, что подошёл.
  
   Поверьте, хоть мы проезжали мимо Айбака довольно часть, и практически всегда останавливались возле командного пункта местного батальона на кратковременные и длительные привалы, однако прибытие нашего батальона для местной военной братвы было событием не повседневным. В первую очередь это была очередная возможность узнать свежие новости из полка. Да и с друзьями увидеться тоже было делом не последним. В общем, при нашей остановке здесь к нам всегда выходили офицеры и прапорщики гарнизона. Что бы пообщаться, обменяться парой фраз, забрать почту или даже какие-то передачи. Так было и в этот раз. Из ворот расположения местного мотострелкового батальона к нам подошли несколько офицеров, среди которых оказался мой однокашник по училищу лейтенант Степуренко Александр. Четыре года мы с ним учились в одном взводе. Прибыли в Афганистан практически одновременно. Назначены были на одинаковые должности старших офицеров миномётных батарей мотострелковых батальонов. В общем, было что вспомнить и о чём поговорить, поделиться впечатлениями. Жаль, что времени для разговора было отмерено не очень много. Не успели опомниться, как их тех же ворот, откуда вышел Сашка, появились подполковник Ковалёв, капитан Сергачёв и капитан Куроленко. Поневоле пришлось попрощаться со Степуренко и бодро порысить к своим машинам.
  
   На постановку задачи командирам подразделений ушло буквально несколько минут. Нам, командирам взводов, и вообще сказали только пару слов:
  
   "Работаем в провинции Саманган. "Чистим" вместе с "зелёными" ближайшие кишлаки. Плановые мероприятия".
  
   Говоря откровенно, даже этой информации для нас было много. Что в провинции Саманган, что в Балх, что в Баглан, нам тогда было совершенно безразлично. Хотя, опять же, оговорюсь, для меня система блокировок кишлаков и их зачистка тогда ещё, именно на этой операции, была внове. Не приходилось как-то до сих пор участвовать в блокировке сходу, "с колёс". В пешем порядке что-то подобное мы проводили в Карайлу на прошлой операции. Опыта как такового не было. Всё-таки это была только третья моя рейдовая операция. Две предыдущие как-то имели иную направленность, совсем не похожую на предстоящую. Задавать уточняющие вопросы у меня даже язык не повернулся, поэтому, внутренне махнул рукой и понадеялся на авось. В процессе действий всё станет ясным и понятным. Если что не так, более опытные офицеры покажут, подскажут, помогут.
  
   В половине пятого утра колонна батальона начала движение в район предстоящих действий. По своему смыслу их трудно назвать боевыми. В общем, работать должны были в семи километрах юго-восточнее Айбака. Известный кишлак Дарайи-Зиндан и соседние с ним населённые пункты вдоль реки Хульм. Здесь действовало несколько небольших банд басмачей, одна из которых, под руководством Дин-Мамата просто терроризировала всю окружающую местность. Поймать этого главаря и разогнать банду, у местного батальона не хватало ни сил, ни средств. Говоря откровенно, дело это было весьма трудное. Большинство состава банды было из числа местного населения. Информаторов, вполне понятно, из состава этого же местного населения, было больше чем достаточно. Вдобавок к этому, средств оповещения о том, что в сторону размещения банды выходят шурави, у банды и информаторов было выше крыши, начиная от визуальных и кончая радио. Причём, технические средства зачастую на порядок превосходили по своим качествам все те, что имели советские кадровые подразделения. Удивляться здесь нечему. Имея деньги, всегда можно приобрести себе за границей то, что нужно именно в данном случае. Попробуй, окружи и уничтожь эту банду, если она, как ужака из-под вил, уходит, порой, не давая нам шанса войти в непосредственное соприкосновение. Именно поэтому, при проведении блокировок и чисток кишлаков вокруг Айбака, основной упор делался на ликвидацию информаторов бандитов, изъятие средств связи и вооружения, задержание потенциальных "резервистов", готовых к уходу в банду. Ну и, как сопутствующий вопрос, набор солдат в состав "зелёных". Своеобразный "призыв в армию".
  
   Благодаря тому, что дорога в район Дарайи-Зиндан была относительно неплохой, батальон выскочил в район размещения данного кишлака относительно быстро, сразу же двумя ротами охватив его со всех сторон. Миномётная батарея осталась вместе с командным пунктом батальона и отдельными взводами, закрыв тем самым "горлышко" полного периметра блокировки. Заняли господствующие высотки, развернули боевой порядок и стали ожидать подход "зелёных", которые, в принципе, и должны были осуществлять саму зачистку кишлака. Ждать долго не пришлось. На грузовых машинах подъехали афганские солдаты с представителями местного ХАД, рассредоточились вдоль одной из окраин населённого пункта и вошли в кишлак. Суть зачистки подробно расписывать не стану. Коротко. ХАДовцы работали самостоятельно, опираясь на вооружённую поддержку афганских аскеров. Их задачей было арестовать по наводке информаторов банды и изъять средства связи и вооружение. Остальные "зелёные" попросту проверяли документы у местных жителей, задерживая тех, у кого не было соответствующего аусвайса или справки о службе в армии. Женщин, стариков и детей, понятное дело, не трогали. Всех задержанных сгоняли на противоположную окраину кишлака. Там происходила сортировка. Мужчин призывного возраста забирали в отдельные машины. Неблагонадёжных - в другие. Этот транспорт под вооружённой охраной направлялся в Айбак. Весь состав блокировки снимался с позиций и также резво перемещался к очередному кишлаку. Там весь порядок действий повторялся без особых вариаций. Таким образом, к обеду нам удалось дойти до самой окраины Айбака и даже захватить частично юго-восточную его часть. Дальнейшая блокировка теряла свой смысл, так как не только в Айбаке, но и во всех близлежащих населённых пунктах уже знали о том, что шурави с "зелёными" чистят всю округу. Кому угрожала опасность - ушли и спрятались. В принципе, результаты подобных действий нас не особо интересовали. Выполнили поставленную задачу, и то хорошо.
  
   На следующий день, 15 августа 1981 года, батальон опять вышел производить блокировку. На этот раз действовать предстояло в восемнадцати километрах северо-восточнее Айбака. Отдалённые кишлаки среди горных хребтов. Высоты колебались от 1300 до 2450 метров. О дорогах ничего хорошего говорить не приходилось. Обычные грунтовки, пробитые местными жителями на арбе по кратчайшему пути. В общем, для армейских БТРов и вездеходов дороги вполне проходимые, хотя пыль при движении поднималась неимоверная. О какой скрытности движения колонны можно было вести речь? Не успели мы съехать с трассы на грунтовку, как в небо поднялся столб песчаной взвеси, оповестив тем самым, что мы идём к селениям с какой-то целью, о которой только полнейший кретин мог не догадаться. В общем, хоть порядок действий, и наш, и "зелёных", совершенно не изменился, результат данного дня нельзя было оценить положительно. Да и нам это было совсем до фонаря. Никакого ощутимого результата для себя при проведении подобных блокировок мы и не ожидали. Единственно, что радовало, так это то, что всё движение было на транспорте. Приехали, заняли боевой порядок, постояли на месте, в лучшем случае наблюдая за тем, как внизу копошатся афганские аскеры и суетятся представители местного населения, получили команду на свёртывание боевого порядка, вышли в район сбора колонны, совершили перемещение к очередному кишлаку, и всё заново по прежнему плану. Во второй половине дня вернулись в Айбак. Плохо при проведении прочёсывания было то, что в этот период времени практически не представлялось возможности проводить занятия с личным составом. Конечно, проводить тренировку командиров миномётов и наводчиков вполне было можно, однако, остальной личный состав просто "бил балду", зачастую приняв изготовку для стрельбы лёжа, и наблюдая за подступами к огневой позиции. Да и говоря откровенно, подобные действия во время операции попросту расслабляли. Из-за неопределённости обстановки и невозможности хотя бы примерно рассчитать имеющееся время, приходилось самому и подчинённым находиться в томительном ожидании. Чего? Или возможного прорыва душман на одном из участков блокировки, или команды на свёртывание боевого порядка. И то и другое прогнозированию по времени не подлежало.
  
   16 августа 1981 года. Третий день нахождения нашего батальона в районе города Айбак прошёл всё в тех же самых действиях. Переместили свою работу несколько севернее самого города. Там дороги вообще были в страшном виде. Если не сказать более честно - дорог не было совершенно. Где когда-то проехала арба, там и шла наша колонна. Как в той местности ориентировался командир батальона, просто уму непостижимо. Как бы то ни было, колонна ни разу не блуканула, и сразу же выходила к требуемому кишлаку. Это при всём, притом, что вокруг простирались горные хребты, возвышавшиеся на 2300 метров. В одном из кишлаков удалось блокировать какую-то перепуганную банду, которая пыталась прорваться из кольца блокировки в сторону гор. Частично её уничтожили, частично рассеяли по округе. В общем, по отчёту прошло, что одной банды численностью до пятидесяти человек в провинции Саманган больше нет. Верите? Я тоже не верю. Не верю хотя бы потому, что на место убитых "духов" потом пришли другие. Если, конечно, главарю удалось вырваться из блокировки. Если же нет, то оставшиеся бандиты вполне могли присоединиться к другим бандам. Кто был убит, тот уж в рядах непримиримых стал святомучеником и отправился на встречу с Аллахом. Сколько их, никто сказать точно не сможет, так как все трофеи достались "зелёным". Да и на свой счёт они так же записали ликвидацию банды. Вот вам и двойной учёт.
  
   17 августа 1981 года наш третий горнострелковый батальон покинул зону ответственности 122-го мотострелкового полка и, "перескочив" через перевал, вошёл зону ответственности 395-го мотострелкового полка нашей же 201-й мотострелковой дивизии. Сам перевал, должен констатировать как факт, представляет собой весьма гиблое место. Во-первых, вблизи перевала наших военных гарнизонов не было вообще. Ни со стороны нашего полка, ни со стороны соседей. Во-вторых, дорога с обеих сторон была зажата горами. Максимальная высота в районе перевала составляла около 1400 метров. Милое дело для тех, кто задумывал сделать в этом месте засаду. Одновременно выстрелами из гранатомётов или стрелкового оружия подожги первую и последнюю машину в колонне, и вся колонна оказывалась в ловушке. Развернуться не представляло возможности из-за узости дороги. Прорваться вперёд - тоже. Сиди себе и потихоньку, как в тире, жги остальные машины. Что, в принципе, на моей памяти и сделали басмачи с советской колонной наливников. Долго потом нам проходилось проезжать мимо обуглившихся скелетов топливозаправщиков на базе Урал-375, и КамАЗ которые валялись в районе перевала на обочинах дороги. Страшное напоминание о том, что здесь шла не менее страшная партизанская война. Подобное кладбище техники мне довелось позднее видеть только в районе города Баглана, где на протяжении десятка километров валялось несколько десятков единиц сожжённой советской техники. Ну да, не в этом дело и не об этом речь. После спуска с вышеуказанного перевала начиналась привычная для глаза степь. Впрочем, степь не слишком на большом протяжении. Буквально десятка полтора километров. Потом, в районе кишлака Гургурак, начиналась зелёная долина. Не сплошная заросль деревьев и кустарников, а как-то, пятнами. Довольно неприятное и опасное для нас место. Вообще. Насколько я любил в родной Белоруссии леса и сады, настолько ненавидел их в Афганистане. Сам чёрт не знал, кто и что может скрываться за кустарником и деревьями "зелёнки". Проезжая через "зелёную зону", постоянно приходилось находиться в напряжении. Прощупывать глазами обе стороны дороги. А вдруг да прозвучит оттуда одиночный выстрел. Да и внушительные засады "духов" могли подстерегать на всём протяжении этой долины. Вот именно в этом районе нам и предстояло действовать весь последующий этап данной операции.
  
   На ночёвку в этот день приехали в район расположения 395-го мотострелкового полка. Довольно интересное место. От города Пули-Хумри до расположения 395 мотострелкового полка было около 10 километров. Военный гарнизон, в котором располагались 395 мотострелковый полк, часть армейской бригады материального обеспечения, военный госпиталь, армейские склады боеприпасов, вещевого имущества, продовольствия и ещё какие-то мелкие части, был размещён в большом котловане, со всех сторон окружённом горами. Охранение вокруг этого гарнизона находится как перед самими горами, так и на господствующих вершинах хребтов. На повороте к гарнизону протекала река с одноимённым с городом названием - Пули-Хумри, на которой советские специалисты в то время строили плотину электростанции. Место расположения довольно хорошее. Легенды рассказывали, что где-то в этих местах, в XIX веке, афганцы разгромили английский экспедиционный корпус регулярных войск. Насколько это правда, судить не берусь. Да и каких-то следов пребывания английского корпуса в этой местности, кроме оружия британского происхождения, мне видеть не довелось. Ну и, Аллах с ними, с британцами. Своих проблем у нас в то время было выше крыши. Приехав в гарнизон, построили колонну батальона в привычном уже порядке. Сразу же взвод обеспечения батальона принялся за приготовление пищи. Пользуясь тем, что воды в гарнизоне было достаточно, организовали мытьё личного состава. Благо, в условиях летнего зноя не обязательно было заниматься подогревом воды в бане. Холодной водой обмыться даже приятнее. В связи с тем, что команды на длительный отдых от командования не поступило, никаких глобальных мероприятий на вечер и следующий день не планировали. Наоборот, предоставили личному составу весь вечер отдыхать, при этом строжайше запретив покидать стоянку машин батальона. Не сделай мы подобного запрета, пришлось бы весь батальон до утра собирать по всему гарнизону. Землячество - это страшная разрушающая сила воинских коллективов. Особенно землячество узбеков, таджиков и прочих национальностей детей Востока.
  
   18 августа 1981 года рано утром, сразу же после завтрака, батальон выехал из гарнизона Пули-Хумри в обратном направлении, и за развилкой дороги на город Баглан, вошёл в "зелёную зону". Хотя, наверное, будет более правильным сказать, что батальон вошёл в "зелёнку", но без нас, миномётной батареи и хозяйственного взвода. А ведь должен был двигаться в полном составе. Если бы не стечение обстоятельств. Всё дело в том, что свернув с трассы, мы проехали в районе придорожного кишлака через участок ровной местности, в виде поляны среди деревьев, диаметром примерно в двести метров. Просёлочная дорога шла через небольшой каменный мостик над арыком. БТРы седьмой горнострелковой роты и управления батальона сходу проскочили этот самый мостик. Первая машина ГАЗ-66 миномётной батареи с командиром батареи старшим лейтенантом Пашей Бурмистровым также благополучно минула эту преграду, а вот под правым передним колесом следующей машины прозвучал взрыв, отбросивший вырванную покрышку колеса метров на тридцать в сторону. Понятное дело, что ГАЗ-66, как табуретка на трёх ножках, просела вправо. Со стороны водителя открылась дверь кабины, и из неё ошалевшие выскочили, сперва водитель, а потом и старший машины. Правда, оба с автоматами в руках. Естественно, всё колонна батальона остановилась. Наводчики башенных пулемётов усиленно закрутили маховики механизмов наведения. Однако, вести огонь, по большому счёту, было некуда. Выстрелов со стороны "зелёнки" не последовало. Что это было? Мина с перетирающимися контактами? Управляемая по проводам или радио противотанковая закладка? Точно определить никто не смог. Да и на проведение тщательной экспертизы времени не было. Машину с помощью БТРа оттащили с моста назад, на ровный участок местности. Мостик тщательно осмотрели на предмет наличия ещё одной мины. Чисто! Командир батальона, во избежание очередных подрывов машин, приказал все колёсные машины оставить на полянке, прикрыв их расположение тремя БТРами. Все остальные бронемашины, для которых подобные подрывы навроде комариного укуса, проследовали дальше в зелёную зону, выполнять поставленную задачу. Что хорошо у БТР-70, так это наличие восьми колёс. В случае подрыва на мине, одно колесо улетает, а ступица на балансирах опускается почти до земли. Но и при наличии этого самого "почти", можно успешно продолжить движение до безопасного моста. При определённых благоприятных условиях, БТР может потерять половину колёс - по два с каждой стороны, - и остаться жизнеспособным. Если невозможно поставить новое колесо, ступицу попросту подвязывали выше с помощью проволоки, дабы не создавать неприятного скрежета при соприкосновении с грунтом, и можно было продолжать выполнять задачу. Это только маленькое отступление.
  
   По сути дела, мы, миномётная батарея, хозяйственный взвод и горнострелковый взвод, остались в резерве командира батальона. Бронемашины поставили по периметру стоянки. Миномёты развернули на огневой позиции в виде полукруга, и начали восстанавливать подорвавшуюся машину. Стоит отметить, что больших повреждений от взрыва машины не было. Покрышка с камерой были перебиты в месте взрыва. Диск колеса изрядно помяло, так что заниматься его восстановлением не имело смысла. Вдобавок к этому, немного помяло "корону" венца ступицы, что затрудняло откручивание шаек крепления колеса. Машину подняли на домкратах. С помощью кувалды и какой-то матери, "корону" выпрямили и сняли диск. На наше счастье, ступица и передний мост машины остались не повреждёнными. Поставили новое запасное колесо, и машина вернулась в строй, совершенно боеспособной. Осталось теперь просто дожидаться возвращения батальона.
  
   В это время бронегруппа батальона блокировала близлежащие кишлаки, занимаясь, по сути дела, тем же, чем занимались в районе Айбака. Только с несколько более углубленной задачей. Насколько я понимаю сейчас, нужно было попросту вспугнуть местные банды, и заставить их отойти в близлежащее ущелье. Примерно так же, как при подметании комнаты. Мусор со всей площади комнаты, сперва сметают в одно место, а уж потом, заметают на совок.
  
   Во второй половине дня основная ударная сила батальона вернулась с зачистки к нам назад. Полевой лагерь развернули на той же поляне, на которой были оставлены колёсные машины миномётной батареи и хозяйственного взвода. Понятное дело, что в целях безопасности, дополнительно выставили усиленное охранение, перекрыв все возможные подходы к лагерю. По большому счёту, место для лагеря было вполне приемлемое. Вода рядом. Буквально в сотне метров за арыком находилась обширная бахча, на которой уже в то время было много спелых арбузов и дынь. Да таких по размеру и вкусу, каких я ни разу не видел до этого в Союзе. Представьте себе арбуз диаметром более сорока сантиметров, и весом около двадцати килограммов. Или дыню в вид торпеда, такой же длины. Больше двух-трёх ломтей дыни нормальному человеку съесть было невозможно. Слишком сладкие. А арбузы и вообще, съедали только сердцевину, которая при разрезании арбуза оказывалась как бы отдельной глыбой в центре ягоды. Мякоть возле корки не трогали, что бы, не возиться с косточками. Эти остатки попросту выбрасывали. В принципе, местные жители только так их, эти арбузы, и едят. Кожуру арбуза с прилегающей мякотью скармливают домашним животным.
  
   19 августа по плану командования батальону был дан день отдыха. Если быть принципиальным в данном вопросе, то по плану более высокого начальства. Милое дело - отдых. Хотя, говоря откровенно, пока что отдыхать, было не с чего. Кроме обычной моральной нагрузки, больше никаких трудностей мы за прошедший период операции не испытали. Исключение составляли только водители, которым, естественно, досталось. Постоянно в движении. Постоянно в напряжении. Да и вождение в колонне - самый трудный способ передвижения в войсках. Чуть "щёлканул клювом" - можно увидеть задний борт впереди идущей машины у себя в радиаторе. Бронетехнике несколько проще. Да и то, бывали случаи, когда при столкновении двух БТРов, на обоих лопались швы брони. Именно поэтому, и водителю и старшему машины во время движения приходилось быть в постоянном внимании.
  
   Впрочем, от отдыха никто из нас отказываться не собирался. Да и что говорить, если от подобных мероприятий, установленных по приказу вышестоящего начальства, не откажешься. Всё по плану. Всё предусмотрено. И вообще, если бы не "стратегические планы", предусматривавшие предоставление возможности бандам собраться в одно место, нам день отдыха никто бы не выделял.
  
   Чем занимался батальон целый день? Тем же, чем всегда на дневках. Мылись, чистились, обслуживали технику и вооружение, спали. Плюс к этому, ели дармовые бахчевые культуры. В общем, за прошедшие сутки именно эту соседнюю бахчу ополовинили изрядно. Хотя, это больше с жадности, так как сразу же во всех машинах был создан солидный запас этих ягод. Подобное мародёрство сейчас можно списать на издержки войны. Хотя, для очистки совести, командиры всех степеней предупредили своих подчинённых, что бы они на бахчу не ходили. Ни-ни! Ага! Пожалуй, этот запрет возымел силу. И арбузы и дыни ели все. Никто не отказывался. Так что, пусть нас простят за это местные афганцы. По большому счёту, даже наше пребывание вблизи бахчи, нанесли весьма скромный урон её хозяину. Всё равно, вывозили на продажу эти сельскохозяйственные культуры дехкане крайне редко. Не пользовались арбузы и дыни у афганцев особым спросом. Конечно, кое-кто из шустрых местных торгашей организовывал на дорогах продажу проезжавшим мимо шурави бахчевых культур. Однако, этот бизнес, на мой взгляд, особого навара не приносил. Копеечный товар. Много ли с него возьмёшь? Если взять ещё в учёт то, что вдоль дорог было достаточно "дармовых" арбузов и дынь на бахчах. Думаете, на них не "паслись" наши военные? Что-то я сомневаюсь.
  
   20 августа 1981 года рано утром батальон с места своего отдыха по уже знакомому мосту отправился вглубь "зелёнки". Зелёная зона скоро окончилась, и перед нашими глазами появился уже знакомый до боли горный пейзаж. Присыпанные песком горные склоны, на которых, вероятнее всего, никакая растительность ужиться была не в состоянии. Да и о какой растительности можно говорить, когда прошло уже почти три месяца изнурительного зноя? Тут и мексиканские кактусы, наверное, завяли бы на корню. В общем, пейзаж удручающий. Тем более, когда подумаешь, что по этим горным хребтам придётся двигаться пёхом. Благо, что пока что всё движение происходило на транспорте. Работать, судя по всему, предстояло по правой стороне ущелья. Видимо параллельно нам, на удалении вне зрительной связи, двигалось какое-то другое подразделение шурави. А, может быть, "зелёные". Лично у меня в то время, достоверной информации не было. А позднее, даже где-то в глубине мозга не появилась мысль поинтересоваться более подробно этим вопросом.
  
   Благодаря ясной погоде, колонну с воздуха постоянно прикрывали вертолёты МИ-8. Понятное дело, что они, то уходили вперёд, то, делали круги и заходили с хвоста вдоль нашей колонны. Подобное сопровождение с воздуха создавало иллюзию спокойствия и безопасности. Тем более, что на переднем БТРе командира батальона сидел авианаводчик со своей специальной радиостанцией. В своей выгоревшей песчанке, от здорово, по внешнему виду, отличался от всех нас. Уже тогда мелькнула мысль, что ему не стоило, бы особо выпендриваться и выходить с нами на операцию в подобном обмундировании. Хорошо ещё, что синий комбинезон не додумался одеть в горы. Вот было бы тогда весело наблюдать за тем, как его пытаются подстрелить "духи". Хотя, что же здесь весёлого? Ведь авианаводчики и артиллерийские корректировщики всегда были излюбленными мишенями для душманских снайперов. Да ещё и офицеры. Полёты улетавших вперёд вертолётов изредка сопровождались очередями пулемётов. Видимо кто-то попадал в поле зрения вертолётчиков, и они "салютовали" им огнём. Во всяком случае, на пути нашей колонны пока что не попадались какие-то видимые следы живой жизни. Оно и не мудрено. Дали бандам целый день форы, что бы те смогли оторваться от нас. Впрочем, уже после обеда моё впечатление было решительно опровергнуто. Хоть колонна передвигалась с черепашьей скоростью, но, или кое-кто из басмачей не успел отойти вглубь ущелья, или же, крупной бандой были оставлены небольшие заслоны. Ближе к отметке высоты хребтов в 2000 метров, стали попадаться отдельные группы вооружённых людей, явно пытавшихся скрыться от пристального взора наводчиков башенных пулемётов БТР. Тщетно. То и дело в голове колонны раздавалось неторопливое постукивание 14,5 мм пулемётов КПВТ. Причём, всё происходящее совершалось без замедления движения колонны. Этак, вскользь. Будто нехотя. Учитывая тот факт, что грунтовая дорога, пробитая по горному хребту местными видами транспорта, явно отличалась от привычного шоссе, колонна постоянно имела вид ползущей змея. Бывали моменты, когда голова, середина и хвост колонны находились на одной линии, напоминающей палочку знака доллара $. Скуки ради я глазел по сторонам, пытаясь найти хоть что-то интересное в окружающей меня картине. Не тут-то было. Что можно найти интересного в однообразном пейзаже? Это вам не восторг Ивана Грозного при виде современной Москвы: "Лепота!" Тем более, что жара и поднятая колёсами колонны пыль свели бы на нет любые красоты окружающего пейзажа. В общем, как итог прошедшего дня, в свой актив батальон записал пару групп басмачей, которые были уничтожены на месте, да десятка три километров горных дорог, преодоленные колонной вглубь ущелья. К вечеру, выбрав относительно равное плоскогорье, батальон расположился на ночлег. В принципе, в колонне остались стоять только бронемашины управления батальона, да колёсные машины миномётной батареи и хозяйственного взвода. Две горнострелковые роты батальона создали охранение в виде двух колец, находящихся одно в другом. Спать в эту ночь легли рано, так как командир батальона предупредил, что выезд утром предстоит очень ранний.
  
   21 августа 1981 года. В 4 часа утра батальон, после ночёвки и завтрака, отправился завершать зачистку ущелья от местной банды. Опять двигались колонной на машинах и бронетехнике по горным дорогам. Впереди нас, как и вчера, работали вертолёты огневой поддержки. На всякий случай "обрабатывали" склоны гор и возможные огневые точки "духов". По дороге, где шла колонна нашего батальона, изредка встречались следы "работы" авиации - убитые люди и животные, в основном одиночные. Кое-где возле трупов валялось стрелковое оружие, в основном 7,62 мм английские винтовки, называемые у нас "Бурами". Как отголосок войны англичан в Южной Африке. Странное дело, но вид убитых верблюдов, а тем более афганцев, меня тогда совершенно не волновал. Как будто бы видел через стекло кабины ГАЗ-66 не живую картинку с реальными трупами, а смотрел кино, в котором подобных убитых имитируют артисты и муляжи, которые, после очередного дубля, встанут и пойдут пить кофе, или же их перенесут в другое место. Становилось как-то не по себе от такого очерствения души. Ведь буквально вчера этот афганец в своей голове носил какие-то планы на дальнейшую жизнь, о чём-то мечтал, кого-то любил. Теперь только Аллах сможет говорить с ним на своём языке. Нет, внутренней паники в себе я не наблюдал. Да и в последующем подобные мысли стали посещать голову всё реже. Видимо, привык. Стал более безразличным к чужим страданиям. Тем более, страданиям врагов.
  
   Около 6 часов утра вошли в непосредственное огневое соприкосновение с бандой. Пришлось всем спешиваться и двигаться по горам. Теперь о транспорте пришлось забыть. "Духи" вдоль дорог отходить бы не стали. Да и, судя по всему, отходить они особо не хотели. Или им было некуда. Душманы нас методично обстреливали с нескольких огневых точек. Особенно беспокоил огонь из винтовок, ведь после одиночного выстрела определить место огневой точки практически было невозможно. Да и самим соваться под прицельный огонь как-то охоты не возникало. Ну, его, к господу Богу, страдать и гибнуть за Апрельскую революцию. В общем, батальон залёг. В лощине между двумя высотками, ближе к одной из вершин, я развернул огневую позицию своего взвода. Второй огневой взвод батареи во главе с командиром батареи Пашей Бурмистровым и командиром взвода прапорщиком Мишей Грошеком действовал с соседней ротой и находился несколько правее от нас. Вызвали, с помощью авианаводчика, вертолёты огневой поддержки. Обозначили себя оранжевыми дымами. Мой огневой взвод, как уже было сказано, находился почти на вершине сопки, назвать которую, даже приблизительно, "горной вершиной", просто не поворачивается язык. Все лежали, ожидая того моменты, когда "отработают" вертолёты и можно будет попытаться двигаться дальше вперёд. Миномёты были приведены в боевое положение. Несколько мин уже улетело в сторону противника. Но, с прилётом авиации стрелять не решались, дабы случайно, по закону подлости, не попасть на траектории полёта мины в свои винтокрылые летательные аппараты. Или вертолётчики неправильно поняли ориентировку, или приняли нас за "басмуту", но они "клюнули" носами и накрыли НУРСами мою огневую позицию. Не знаю, что сработало - шестое чувство или что-то иное, однако в момент разрывов НУРСов все мои почти два десятка сержантов и солдат оказались на противоположном от стороны атаки вертолётов скате сопки. Хорошо, что басмачи, в ожидании атаки вертолётов, также попрятались и прекратили обстрел. Оказались то мы у них на виду, как на ладони. Стреляй - не хочу. Ощущение ниже среднего. В горле застрял комок из пыли, с привкусом сгоревшего тротила. Уши заложило. На счастье никого не задело. Воронки от разрывов неуправляемых снарядов никто не считал, но они равномерно располагались вокруг миномётов и вьюков с минами. Везение? Сказочное везение! Мат в сторону вертолётов и в адрес авианаводчика (чисто за компанию и без особой злости), новые оранжевые дымы и целеуказательные ракеты красного дыма в сторону басмачей. Вот и всё, что мы могли тогда сделать, так отреагировать на такой сюрприз со стороны "поддержки с воздуха". Второй заход вертолёты сделали значительно лучше, чем предыдущий. В целом, НУРСы легли где-то в районе обороны басмачей. Хотя, саму эту оборону визуально определить было трудно. Во всяком случае, обстрел вероятной позиции врага вселил в нас некоторую уверенность¸ а басмачей заставил призадуматься. Я так предполагаю.
  
   Однако, с отлётом вертолётов на дозаправку и перезарядку пакетов, "духи" выползли из своих щелей и вновь прижали поднявшуюся пехоту к земле. Практически сразу же в это время поступило сообщение о том, что в живот получил огнестрельное ранение прапорщик Грошек. Этого стоило ожидать. Наш "дед", прослуживший в Афганистане уже более полутора лет, решил покрасоваться. Как ехал в кабине машины в хлопчатобумажных брюках и рубашке с погонами, так в этой же одежде пошёл в горы. Рубашка, к сожалению, сильно отличается по цвету от хлопчатобумажной куртки. Видимо снайпер басмачей высмотрел Мишку по одежде среди остальной однообразной массы, и начал "гоняться" за ним, стреляя одиночными выстрелами. Кувыркания привычного к боевым условиям Миши Грошека, только несколько отсрочило неминуемое попадание. Где-то к концу обоймы, пуля всё-таки попала в бок живота, выйдя с противоположной стороны. Сквозное ранение. Мишку вытащили в укромное место, перевязали и сделали уколы в два кубика Промедола. Уложили на плащ-палатку и вызвали вертолёт эвакуации. Сами понимаете, что ранение в живот в большинстве случаев относится к тяжёлым, а порой и к смертельным ранениям. Стоило в этот момент посмотреть на "деда". Наркотик укола подействовал почти сразу. Мишка несколько окосел. Воду пить не просил, да её бы и не дали, а вот сигарету потребовал. Лежит себе на спине, на плащ-палатке, и курит сигарету "Охотничьи". И смех и грех. Смеяться, скажем так, ни у кого в тот момент желания не возникало, так как все серьёзно переживали за Грощека. Но эпизод этот ещё долго потом вспоминали в кругу офицеров и прапорщиков батальона. Благо, вертолёт скоро прилетел и Грошека эвакуировали в госпиталь Пули-Хумри.
  
   Стоит отметить, забегая вперёд, что, приблизительно через неделю, он вернулся из госпиталя в часть. С незажившей окончательно раной. Надоело прапорщику лежать на койке и подчиняться строгой лечебной дисциплине. Благо, пуля оказалась "счастливой". Прошла через всё брюшную полость, не задев жизненно важных органов. Оставила на память только входное и выходное отверстие. Да и ещё, орден Краской звезды, который стал второй наградой Миши за Афган, дополнив предыдущую награду - медаль "За отвагу".
  
   Впрочем, не знаю по какой причине, но дальше батальон продвигаться вперёд не стал. Да и продолжать атаки опорного пункта басмачей смысла не было. По приказу командира батальона, израсходовали по этому самому опорному пункту "духов" все имеющиеся мины, свернули боевой порядок, и отошли к технике батальона. Уложили имущество и вооружение в кузова. Почти сразу же начали движение на выход из ущелья. К вечеру вышли почти к самой трассе Термез-Кабул и стали на ночёвку.
  
   Дали батальону команду возвращаться назад в часть. 22 августа, сразу же после завтрака, колонна вытянулась в направлении на Айбак. Ближайший привал был намечен возле командного пункта второго мотострелкового батальона. Однако, не доезжая района перевала, командир батальона капитан Сергачёв В.А., дал команду сделать неплановую остановку. Колонна прижалась к обочине дороги и остановилась. Приблизительно минут через двадцать, нашу колонну обогнала колонна на БМП рейдового батальона 149 мотострелкового полка нашей дивизии. Ещё через минут десять начали движение и мы. Когда наша колонна подошла почти к самому Айбаку, до нас донеслись густые выстрелы из автоматического оружия, раздававшиеся со стороны населённого пункта Ларган.. Оказывается, душманы сделали засаду и напали на колонну рейдового батальона, которая совсем недавно нас обогнала. Командир батальона капитан Сергачёв В.А. дал команду седьмой горнострелковой роте при поддержке взвода 82-мм автоматических миномётов "Василёк", отправиться на помощь соседям. Эта поддержка подоспела вовремя. Под прикрытием бронетранспортёров, "Васильки" съехали с дороги на ровную площадку, развернулись для стрельбы прямой наводкой и открыли огонь. Правда, два автоматические миномёта 2Б-9 сразу же после первых выстрелов вышли из строя. Из-за выгорания запирающего поршня, произошёл прорыв пламени из канала ствола и воспламенение пороховых зарядов в кассетах. Брак в результате длительной эксплуатации миномётов. Только один "Василёк" продолжал вести огонь. Но и его огня оказалось более чем достаточно. Седьмая рота, развернувшись в линию, справа от дороги, предприняла попытку зайти с тыла засады душман. Басмачи, почувствовав угрозу окружения и уничтожения, мгновенно отошли, скрывшись среди зарослей кустарников и деревьев. Преследовать их не имело смысла. Найти противника, бегом отходящего в зелёной зоне также маловероятно¸ как утку-подранка в камышах. Собака это может сделать успешно. К сожалению, таковых животных у нас не имелось отродясь. Потери в батальоне 149 мотострелкового полка были незначительные. Хотя, пришлось констатировать как факт, не остановись наш батальон ранее на внеплановый привал, засада басмачей досталась бы нам. Шестое чувство командира батальона его не подвело.
  
   После привала, колонна батальона продолжила движение в пункт постоянной дислокации полка, куда и прибыла без последующих приключений. Буквально через три дня батальон по тревоге вышел на очередную рейдовую операцию, которая говоря откровенно, было тяжёлой и напряжённой. В отличие от той, с которой вы могли ознакомиться выше. Конечно, и она, рассказанная вам рейдовая операция, имела некоторые запоминающиеся моменты, однако... Рутина!
  
  2. Рейдовая операция в район Пули-Хумри, Андараб и Айбак.
  
   Ещё одна рейдовая операция, не оставившая в памяти каких-то особых интересных моментов, кроме того, что это была заключительная операция, в которой наш третий горнострелковый батальон принимал участие в качестве рейдового. Через десять дней после её окончания, наш батальон сменил на охранении второй мотострелковый батальон нашего же 122 мотострелкового полка.
  
   Эта операция проводилась почти через год после той, описание которой было представлено выше. Начало операции приходится на 2 августа 1982 года. Выход на операцию имел плановый характер. Накануне командование батальона получило приказ на выход. Времени на подготовку и загрузку в транспорт всего необходимого было больше чем достаточно. С вечера всё было проверено и личный состав подразделений батальона смог отдохнуть, пусть и не в мягких постелях, так как ватный матрас нельзя сравнить с пуховиком, но на стационарных койках, а не вповалку в кузовах машин. В 7 часов пятнадцать минут наш батальон начал движение из пункта постоянной дислокации полка по трассе Термез-Кабул в сторону города Пули-Хумри. Тогда мы ещё не знали и даже не догадывались о том, что следующий выход из пункта постоянной дислокации полка нам предстоит для того, что бы занять гарнизоны вдоль трассы от города Ташкурган до перевала в районе города Айбак, и начать привыкать совершенно к другой жизни. Отчасти - более лёгкой, отчасти - к более ответственной. В личном плане.
  
   172 километра до места расположения советского военного гарнизона в Пули-Хумри, батальон проехал не особо торопясь, с привалами и остановками, за десять часов. Жара в это время стояла почти такая же, как и год назад. Наша техника, изрядно потрепанная за два с половиной года нахождения в Афганистане, начинала уже давать сбои. Как результат, если год назад мы были в состоянии подобный марш совершить часов за шесть-семь, то теперь приходилось жалеть колёсные машины и БТРы, которые при такой жаре и скорости движения в тридцать километров в час, начинали кипеть. Хотя, стоит отметить такой факт, что за полтора года нахождения в составе рейдового батальона, все двенадцать машин ГАЗ-66 нашей миномётной батареи получили новые двигатели и другие серьёзные агрегаты. И не за счёт поставок агрегатов законным образом через техническую часть полка, а за счёт трофейных машин. Первое время мы как-то пытались пригонять в полк автомобили, взятые в рейдовых операциях у душманов. Однако это оказалось неблагодарным занятием, так как машины в полку разбирали и пускали на ремонт той техники, которая числилась неисправной. Наши ведь машины "бегали", не требовали среднего, а, тем более, капитального ремонта. А вот в других батальонах полка, стоявших на охранении, с запчастями было туго. Вот после этого несправедливого распределения благ, мы решили, что незачем делать подарки другим, если это нам самим нужно. В последующем ни одна трофейная машина ГАЗ-66, захваченная нами у "духов", в полк не пришла. Прямо на месте машины полностью разбирались, всё ценное грузилось в кузова, и уже на месте, в парке боевых машин, производилась замена узлов и агрегатов на более новые. Старые, снятые с машин узлы и агрегаты, частично разукомплектовывали. Остальное - передавали за ненадобностью в ремонтную роту полка. Хотя стоит заметить, что по закону, всю технику и вооружение, взятую у душманов, мы обязаны были передать безвозмездно местным властям, как их собственность. Если, конечно, она не проходила по номерному учёту в сороковой армии. Это означало, что практически девяносто процентов трофейной техники через определённый промежуток времени вновь оказывалось у тех же самых душманов. Вот вам и "круговорот воды в природе". Уже позднее, будучи на положении гарнизонных команд, и нам пришлось столкнуться с явной нехваткой запасных частей и агрегатов. Благо, что этот "голод" начал ощущаться только в 1983 году. Именно поэтому, головная боль о том, где найти аккумулятор или раздаточную коробку для ГАЗ-66, меня затронула только в конце моего пребывания в Афганистане. Однако, такое всё-таки имело место. Опять же, спасибо нужно сказать тому, что, до этого машины привели в надлежащий вид, и они всё время были в состоянии постоянной боеготовности.
  
   Продолжу с прерванного. Приехав в котлован гарнизона Пули-Хумри, батальон, как обычно, разместился на своём излюбленном месте возле местного полигона. Видимо там было определено постоянное место для всех, кто сюда приезжал по делам. Естественно, это касалось только больших колонн. Отдельные машины или же маленькие колонны предпочитали останавливаться ближе к расположению 395-го полка. Ещё в пункте постоянной дислокации своего полка нас всех заранее предупредили об очередных требованиях нового командования сороковой армии в вопросе экипировки солдат и офицеров, уходящих в горы на операцию. Был дан целый перечень укомплектования вещевых мешков, размеров сухого пайка и количества боеприпасов. Этот перечень качественно и количественно не соответствовал тому комплекту, который мы обычно брали с собой, исходя из имеющегося боевого опыта. В частности, требовалось иметь запас сухого пайка на трое суток. В вещевом мешке должны были лежать семь пачек патрон к автомату. Гранатный подсумок у каждого военнослужащего, да ещё и запас "карманной артиллерии" в вещевом мешке. Всё остальное соответствовало практически требованиям Союза. Запас подворотничков, нитки, иголки, комплект нательного белья и портянок, сапожные принадлежности, одёжная щётка, фурнитура, и так далее, и тому подобное. В общем, этот перечень добавлял явных пару килограмм ненужного веса, который пришлось бы тащить на своих плечах в горы. В своём кругу можно было долго возмущаться подобным шаблонным подходом начальства, не знавшего, что такое передвижение пешим порядком в горах, да ещё и в условиях боя. Изменить что-то, а тем более высказать на строевом смотре своё негодование - дело опасное и бесперспективное. Поэтому попросту смирились и выкручивались так, как кто сможет. Старшина нашей миномётной батареи прапорщик Коля Ганиев выход нашёл самый оптимальный. Он попросту тщательно укомплектовал ещё один вещевой мешок на каждого военнослужащего батареи с бирками и прочими атрибутами, в котором было заложено всё, что требуется на строевой смотр. Вот именно с этими вещевыми мешками мы и выходили на строевые смотры, проводимые вышестоящим начальством. Сразу же после смотра, эти самые вещевые мешки складывались в отдельную машину. У всех военнослужащих в остальных машинах на штатных местах, лежали те вещевые мешки, с которыми непосредственно выходили в горы, так называемые, боевые. Комплект их был самым оптимальным, не обременённый ненужными предметами. Пара банок тушенки, сухари, запас воды в пластмассовой фляге, плащ-палатка и боеприпасы. Дополнительную воду и сухой паёк нам вертолётами подвозили постоянно. Боеприпасов у каждого на нормальный бой должно было хватить. Тем более, что в каждой группе один из военнослужащих обязательно нёс пару цинков патронов к автомату. В общем, каждая вещь, уложенная в вещевой мешок военнослужащего, была многократно взвешена опытом и здравым смыслом. Кстати, именно на эту операцию с нами выезжал новый старшина миномётной батареи прапорщик Женя Овчинников. Это был его первый и заключительный выход в рейдовую операцию. Зато ему можно было потом говорить, что в реальных боевых действиях на операциях доводилось участвовать.
  
   Вечером этого же дня батальону был устроен строевой смотр, который проводил какой-то полковник с дополнительными клерками из Кабула. Благодаря выше рассказанной методике, смотр прошёл удовлетворительно. Без недостатков, естественно, не обошлось. Впрочем, к недостаткам мы были готовы, и быстро их устранили. Теперь можно было смело делать то, к чему привыкли, не боясь новых смотров. "Галочка" в плане подготовки и проведения операции была поставлена, и возврат к этому пункту плана становился делом попросту невозможным.
  
   Пользуясь соседством гарнизонного полигона, с утра 3 августа 1982 года мы занялись проверкой и пристрелкой миномётов. Естественно, с тренировкой расчётов миномётов. Понятное дело, что в артиллерии подготовка коллективного оружия к боевому применению в основном осуществляется методом выверок прицельных приспособлений. Пристрелка, хоть метод и более быстрый, однако имеет свои минусы из-за разности баллистических данных боеприпасов и метеорологических условий. Ну, да это вопрос более профессионального толка, заниматься подробным описанием которого - дело не очень интересное. В основном все миномёты батареи я выверял заранее, ещё в пункте постоянной дислокации полка. Пристрелка перед выходом в горы была только поводом к тренировке командиров, наводчиков и расчётов миномётов. В общем, в этот день израсходовали полсотни мин к 82-мм миномёту "Поднос" и 82 мины к 82-мм автоматическому миномёту "Василёк". В качестве познавательных сведений. 82-мм мины подходят и к миномёту 2Б14 "Поднос", и к миномёту 2Б9 "Василёк". Разнятся они только своей комплектацией в окончательно снаряжённом виде. К "Васильку" подходят взрыватели М-6 с мембранами и предохранительными колпачками, и дополнительный дальнобойный заряд в виде мешочка. А вот мина "Подноса" комплектуется взрывателем М5 и дополнительными зарядами в виде круглых пластин, напоминающими бублик с прорезью на боку поперёк по радиусу. Мину "Василька" можно было успешно использовать для "Подноса". А вот наоборот - дело опасное. Дело в том, что взрыватель М5 срабатывал только от торцевого удара о преграду. М6 был более чувствительным при соприкосновении с преградой, и взрывался даже при касательном ударе. Да и баллистика этих взрывателей немного отличалась. Вот именно поэтому при расходе боеприпасов к миномётам, учёт их производился каждого в отдельности.
  
   После обеда расчёты миномётов занялись чисткой вооружения и пополнением запаса боеприпасов в машинах. Да и вообще, готовили всё к выходу непосредственно в район боевых действий. Работа привычная и выполнялась быстро, слажено и без каких-то понуканий.
  
   Офицеры батальона были собраны в расположении 395 мотострелкового полка в большой палатке УСБ для постановки задачи на операцию. Это стало новой методикой после смены командования сороковой армии. Хоть поверхностно, но общую задачу и замысел предстоящей операции тогда доводили всем офицерам и прапорщикам. В принципе, это вполне соответствовало требованиям Боевых уставов, когда каждый военнослужащий обязан был знать свой маневр. По памяти постараюсь воспроизвести задумку той операции в свете того, как нам это было доведено. Насколько я понял, данная операция проводилась в масштабе всей сороковой армии против группировки басмачей Ахмад Шаха Масуда в Панджшерском ущелье. Так, по слухам, в операции должны были участвовать пятнадцать рейдовых и парашютно-десантных батальонов. Конкретно наш батальон должен был перекрывать один из периферийных выходов из Панджшерского ущелья в районе перевала Саланг. Приходится признаваться, что непосредственно на самом Саланге мне быть так ни разу и не довелось. Хотя, видел его и с правой стороны, и с торца. Ущелье Вальян и вообще проходило рядом с самим перевалом. Ну да это не важно.
  
   Остаток дня после постановки задач командованием и весь следующий день были посвящены непосредственной подготовке к боевым действиям. Готовили боеприпасы для переноски в пешем порядке, вьюки миномётов. Чистили стрелковое оружие и перезаряжали магазины. В общем, занимались всем тем, что было привычно в условиях ожидания предстоящих действий. Ужин 4 августа сделали ранним и уже в двадцать часов весь лагерь батальона, кроме охранения, погрузился в сон. Только кое-где можно было увидеть огоньки переносных ламп над двигательными отсеками БТРов, да повара хозяйственного взвода заканчивали подготовку котлов полевых кухонь к приготовлению раннего завтрака.
  
   В четыре часа утра 5 августа 1981 года в лагере объявили подъем. Наскоро умылись, позавтракали и в пять часов десять минут колонна начала движение на выход из котлована гарнизона на трассу, ведущую к Салангу. Направление на населённый пункт Чаугани. Солнце ещё не взошло, и по прохладе ехать было милое дело. Выспавшиеся за ночь водители строго держали дистанцию на марше. Колонна ходко бежала по дороге, на которой в это время вообще никакого движения не было. Ближайшие советские колонны, двигавшиеся в направлении Кубула, остались стоять где-то в Пули-Хумри. Через перевал Саланг в это время колонны, следовавшие в Союз ещё не прошли. Афганский транспорт также в такую рань на дорогах не появлялся. Вот и оказались мы единственными законными хозяевами дороги. В восемь часов пятнадцать минут проехали населённый пункт Доши, и дорога повернула на Чаугани. За полчаса до полудня колонна батальона остановилась на восточной окраине населённого пункта Чаугани, возле входа в ущелье Андараб. Хотя, может быть я, и ошибаюсь, назвав так данное ущелье. Просто по его дну протекала река именно с таким названием. Вдоль русла реки с обеих сторон были густо рассыпаны кишлаки. Хотя, отдельными кишлаками их можно было назвать чисто условно. Просто расположенные обособленно друг от друга хутора, или как они там правильно называются у афганцев, составляли целую цепь обитаемых мест, окружённых бахчами, огородами и участками, засеянными зерновыми культурами. Учитывая климатические условия, позволявшие афганцам собирать по два урожая зерновых культур в год, кое-где на полях в это время уже колосилась пшеница восковой спелости второго урожая. Наличие реки, от которой к полям отводилась целая сеть арыков, делало эту местность весьма привлекательной для занятия земледелием. В нормальных условиях, жители в этой местности могли бы жить безбедно. Это, в худшем случае. Или весьма зажиточно. В лучшем. Именно поэтому такие места как Андарабское ущелья и находящееся рядом Вальянское ущелье были настоящим рассадником басмаческих банд. Ещё бы! Доярка появляется только там, где есть, кого доить. Не станет же она заниматься дойкой птиц? Так и здесь. Богатство, или, во всяком случае, безбедность местных жителей, обеспечивали существование в ущелье Андараб нескольких банд "духов". Вполне понятно, что этот факт не радовал местную власть, которая не имела возможность спокойного сбора налогов всё с того же самого местного населения. Да и после сбора бандитами своей мзды, властям мало что оставалось. Арифметика простая. Пользуясь действиями шурави в этом районе, власти провинции не упустили возможности "пощипать" банды ущелья Андараб, тем самым, решив хоть в приблизительном виде свои личные, шкурные проблемы.
  
   От входа в ущелье наша колонна углубилась совсем немного, буквально на пару километров. Много ли можно проехать по бездорожью за сорок минут? В общем, в двенадцать часов десять минут колонна батальона стала на привал недалеко от обрывистого берега реки Андараб. Место для привала было выбрано удачное и вдобавок ко всему, признаюсь вам честно, красивейшее. До ближайшего подножья гор было примерно около двух километров. Причём, горы небольшие, всего около двух с половиной тысяч метров. Буйная растительность, даже в это время изнурительной жары, радовала глаз. Бездонное, голубое, с некоторым оттенком серого цвета небо. Чистый, горный воздух, который резко контрастирует со зноем на дорогах. Холодная, прозрачная река. Курортное место, не уступающее прелестям Крыма. Построй в этой местности санаторий или базу отдыха - от отдыхающих отбоя не будет. Один только существенный минус. Душманы, довольно таки солидными бандами бродили в округе этого сказочного места. Того и гляди, могли испортить весь беспечный отдых туристов. Поэтому, скорее всего, и отдыхающих в округе на 500 километров увидеть в то время было делом явно затруднительным. Может быть, когда-нибудь, со временем, когда угомонятся страсти вокруг этой мусульманской страны, перестанут по горам бегать вооружённые толпы бородатых правоверных, кто-то и сварганит в этом месте свой персональный бизнес. Хотя, слишком уж за последние три с лишним десятка лет у всех на слуху был Афганистан. И Советский Союз, и Америка, и большинство государств Европы привозили оттуда гробы с останками своих граждан в военной форме одежды. Такое запоминается надолго, давая потомкам резко отрицательные эмоции при произношении названия этого Среднеазиатского государства. Ну, да это нам, в тот момент времени, было не помехой отдохнуть от "трудов праведных". До ближайших кишлаков от места нашей стоянки расстояние было более километра. Местность, открытая во все стороны. Ровная площадка на берегу горной реки. Как обычно, батальон стал в виде "слоеного пирога", только седьмая горнострелковая рота стала по периметру в охранение. Судя по всем этим приготовлениям, до следующего утра каких-то активных действий батальон вести был не должен. Попросту отдыхали.
  
   Когда всем объявили о проведении в этом месте днёвка, по привычке осмотрелись на местности. Район прекрасный, да ещё, вдобавок, и "курортная зона". Река в двух шагах. Есть возможность искупаться, выстирать обмундирование, поваляться на травке вблизи воды. Ветерок, дующий вдоль ущелья по руслу реки, значительно снижал температуру воздуха, делая всю обстановку весьма комфортной. Полдня ничего-не-деланья в таких условиях - милое дело. В общем, эмоции выплёскивались у всех нас через край. Все, кроме охранения, которому полный комплекс удовольствий пообещали обеспечить позднее, бросились на берег речки. Купания в воде горной реки, от которой зубы сводило, мелкие постирушки, загорание на южном солнце. Вроде бы расслабляющий комплекс был выполнен в полном объёме. Чего ещё можно желать от данной днёвки? Оказывается, можно было найти ещё не одно развлечение. Одно из них, не знаю только, по своей фантазии или по "невинной" подсказке окружающих, нашёл наш командир батальона майор Аксёненко С.А..
  
   Как это и положено природой, в данной речушке была обнаружена рыба. Не буду точно утверждать в каких видах, и в каких количествах. Не специалист я в вопросах определения вида рыбы по её внешности. Конечно, щуку от пескаря я отличить смогу сразу. Да и сушёного леща узнаю. На большее не претендую. Судя по рассуждениям сведущих людей, большинство представителей местной водной стихии составляла форель. Причём, в прозрачной воде речки, в глубину чуть больше одного метра, эта живность прекрасно наблюдалась невооружённым глазом. Были обнаружены и места явного скопления рыбы. В комплект бронетранспортёров и колёсных машин, к сожалению, рыболовные снасти не входили, поэтому было принято решение использовать подручные средства. Выбора особого то и не было, поэтому комбат, продумав план обеспечения личного состава своего батальона свежей рыбкой, поставил задачу солдатам и сержантам отдельных взводов батальона, снять куртки КЗС (комплект защитный сетчатый), стоя в воде ниже по течению, перегородить речку этими импровизированными "сетями". Чтобы рыбка быстрее и без особого сопротивления зашла в подготовленные "неводы", выше по течению решили бросить пару гранат РГД-5. Всё-таки, и осколков меньше, и разлёт их всего около 40 метров. Да и вода была в состоянии затормозить разлетающиеся от взрыва смертоносные кусочки оболочки граниты. Непосредственным исполнителем упражнения по метанию ручных наступательных гранат стал лично комбат. Первые пару гранат упали туда, куда их и планировала положить рука опытного пехотного офицера. После взрывов на поверхности речки появились представители глушенной рыбы. Её с успехом извлекли из воды, и рыбины, пока ещё в состоянии "невесомости" оказалась на берегу. К месту "рыбной ловли" стали собираться зрители, заинтересовавшиеся данным развлечением. Как это и положено, часть из них стояла на бережке, созерцая сам процесс извлечения рыбы из воды, а часть, в ком проснулся зов рыбака, с энтузиазмом бросилась на помощь. Разработанный командиром батальона план безопасного глушения рыбы, из-за вмешательства зрителей, начал "трещать по швам". Вдобавок к этому, одна из гранат, брошенная в речку, до воды не долетела, и приземлилась возле среза воду на бережке. Раздался крик: "Ложись!". Реакция подготовленных воинов не подвела. Те, кто стоял на берегу, попадали там, где и стояли. В принципе, из-за того, что берег возвышался над урезом воды метров на шесть, непосредственная опасность прилёта осколков к ним была минимальной. Хуже было тем, кто оказался у воды или прямо в воде. "Ложиться" пришлось в воду. В общем, сложилась ситуация, предвещавшая явное нарушение мер безопасности со всеми вытекающими негативными последствиями. Видя это, комбат плюнул, "свернул" рыбную ловлю и строжайше запретил кому-либо повторять данное развлечение. Так и закончился этот случай. На счастье, никто не пострадал. Да и поблизости не оказалось рыбнадзора в чалмах и с "бурами" наперевес. Поэтому и "штрафные санкции" прошли стороной. Впрочем, глушенной рыбы оказалось вполне достаточно, что бы на вечер сварить уху и накормить ей весь батальон. Хотя, вполне возможно, продолжись эта рыбалка успешно ещё некоторое время, создан был бы изрядный запас, который, дабы не попортить продукт при отсутствии холодильника, засолили бы и к концу операции имели бы в вяленом виде. Жаль только что, пиво в Афганистане не было вообще.
  
   Масса свободного времени, наличие рядом реки, до которой идти от колонны нужно было всего метров пятьдесят, бдительная охрана района расположения экипажами БТРов, превратило нашу днёвку в настоящий курорт. Почувствовал, что организм требует охлаждения, и по спине потекли струйки пота - сходил к реке и искупался. Нечем заняться - садись на бережке и смотри на воду. Благо, всем известна истина, что: "Можно смотреть бесконечно на огонь, на воду и на то, как работают другие". В общем, хоть на этой операции мы ещё и трудиться то не начали, а от нагрузок в пункте постоянной дислокации за четыре дня уже успели отдохнуть, эта днёвка и отдых запомнились надолго.
  
   На следующий день, 6 августа, с началом движения явно никто не торопился. Как будто бы все, включая командование, хотело подольше отдохнуть в этом благодатном месте. Во всяком случае, всем удалось ещё по пару раз окунуться в воду реки, намочить и высушить куртки и брюки х/б, поглазеть на плещущуюся рыбу, которая, как бы в насмешку, стайками сновала почти возле самого берега. Типа:
  
   "Вот мы рядом. Попробуй-ка достать! Глушить-то без разрешения не решишься? Близок локоть, да не укусишь".
  
   В одиннадцать часов десять минут колонна нашего батальона покинула место стоянки и направилась дальше вглубь ущелья. Дорога проходила большую часть пути вдоль всё той же реки Андараб. В окне кабины машины расстилалась всё та же привлекательная местность горной долины, изобилующая зеленью полей и садов. Понятное дело, что жильё местного населения густой россыпью встречалось по обе стороны русла реки. Именно не сбившиеся плотной кучей в кишлаки, где одно хозяйство граничило с другим, соседним, а напоминающее Польшу, с её хуторами, расположенными довольно далеко друг от друга. Ну, не совсем далеко, однако метров двести-триста, а то и полкилометра друг от друга. На карте масштаба 1:100 000, каждый дом был нанесён условным знаком обособлено, составляя в группе какой-то единый населённый пункт. Всё логично. Не станешь же называть отдельный хутор кишлаком Хази-Мухтар? Так и названий не хватит. А вот группу хуторов, разбросанную на площади в десяток квадратных километров - дело другое. Так было и здесь. Хотя даже сейчас, глядя на карту этой местности, я с трудом смог бы определить, какой хутор входит в состав данного кишлака, а какой - нет.
  
   Движение проходило в общей колонне батальона. Очередной привал был сделан в половине первого пополудни. Успели проехать всего четырнадцать километров. Самую жару простояли на месте, правда, уже не в таком красивом месте, как прошлый день. Потихоньку ущелье начало сужаться, речка мелеть, плодородная земля меняться на каменистые россыпи. С удалением от Чаугани жилища стали встречаться немного реже. В общем, чувствовалось постепенное удаление от цивилизации. Хотя, будь такое в мирных условиях, и имей здесь дачу - о лучшем бы мечтать не приходилось. Натуральное хозяйство, все условия для труда и отдыха, удалённость от докучливых соседей. Что ещё нужно? Живи - не хочу!
  
   В шестнадцать часов двадцать минут дали команду продолжить движение. Никаких сведений о бандах пока не поступало. Да и о чём может идти речь, если с местным населением общаться нам не приходилось? Не обстреливали нас. Отходящих или убегающих вооружённых людей пока не было видно. Звуков стрельбы и разрывов не слышали. Значит, всё спокойно и душманы где-то далеко. В четверть седьмого вечера остановились на ночёвку, пройдя за день всего двадцать три километра. Такое расстояние мы легко до этого проходили на предыдущих операциях пешком. А тут на транспорте. В общем, конечным результатом подобного движения были только боли в мягком месте у старших машин и водителей. Военнослужащие, находившиеся в кузовах и боевых отделениях БТРов, предпочитали в движении лежать на ватных матрасах. Можно было, и вздремнуть под неспешное покачивание кузовов. Глазеть по сторонам во время движения по грунтовым дорогам особого удовольствия не представляло. Во-первых, пыль, поднятая десятками колёс транспорта, в основном застилала всю ближайшую видимость. Во-вторых, смотреть то можно было только через боковые, маленькие окошки, так как передние и задние тенты кузовов старались закрыть по плотнее, что бы уменьшить проникновение поднятой пыли внутрь кузовов.
  
   Ночь прошла без каких-то неожиданностей. Посменно дежурили, охраняя себя самих и весь лагерь. За предыдущий день отдыха выспались про запас, поэтому спящей дежурной смены обнаружить не довелось. Да и расплата за сон в охранении была у нас всегда очень серьёзной. Поэтому, теперь военнослужащие предпочитали добросовестно отстоять свою смену, дабы потом спокойно отдохнуть под охраной другой смены.
  
   7 августа 1982 года. Мы остались стоять на том же месте, где и ночевали. Что-то наподобие резерва, на случай чрезвычайных обстоятельств. По слухам, впереди нас двигался какой-то рейдовый батальон, который уже вошёл в соприкосновение с душманами. Упорных боев пока не было, но взаимные перестрелки и минная война шли полным ходом. По тем же слухам, у передовых советских частей имелись некоторые потери. На мине подорвалась 122-мм гаубица Д-30 и вышел из строя БТР-70. Скорее всего, от нас до того батальона было довольно приличное расстояние, так как ни взрывов, ни звуков стрельбы до нас не доносилось. Для нас же вся задача заключалась чисто в ожидании. Впрочем, начальство можно было понять. Ввести батальоны в ущелье на значительную глубину, и не прикрыть пути отхода другими подразделениями, было бы безумием чистейшей воды. За почти два года нахождения советских войск в Афганистане, на подобные "грабли" шурави приходилось наступать уже не единожды. Видимо по этой причине мы и прикрывали "горлышко" ущелья. В общем, для нас это было время вынужденного безделья, во время которого, и позаниматься чем-то отвлечённым стало бы явным нарушением поставленных задач. Как это было определено с давних времён, для поддержания боевой готовности батальона и предотвращения внезапного нападения на лагерь батальона какой-нибудь шальной банды "духов", в ночное время силами офицеров и прапорщиков организовали дежурство. Полночи мне пришлось шататься между боевыми машинами и взбадривать передовое и непосредственное охранение. Дело привычное, хотя и не совсем комфортное. Представьте себе, каково это в кромешной тьме передвигаться из одной точки маршрута в другую по военному полевому лагерю, занимавшему около двух гектаров. Без фонарика, так как это было явной роскошью в связи со значительной стоимостью батареек к ним. Естественно, фонарики были у каждого, однако, пользовались ими только в крайнем случае. Да и не безопасно было ходить ночью во время операций, освещая себя электрическим светом. Можно было легко схлопотать пулю какого-нибудь душманского снайпера. И выдать, заодно, места расположения постов охранения. В общем, перемещаясь ночью из одного места в другое, стоило опасаться разбить себе лоб о броню БТРа, или подвернуть ногу в какой-нибудь ямке. И то, и другое было совсем не желательно, особенно если брать в расчёт то, что подобная незначительная травма не лишает человека боеспособности окончательно, а только затрудняет выполнение им своих служебных обязанностей в последующем. Вот и приходилось ходить медленно, порой прощупывая перед собой землю и вытянув руки вперёд, дабы уберечь голову и корпус от столкновения с преградой.
  
   Ночь прошла тихо. Ничего подозрительного в округе не наблюдалось. С утра 8 августа, позавтракав, я улёгся в кузове своей ГАЗ-66 спать на матрасах. Обычно моим привычным местом для сна был гамак в кабине машины. Это в прохладную погоду. Или же на матрасе сверху на кабине машины. При температуре выше двадцати градусов по Цельсию. Ночью это было вполне приемлемо. Учитывая то, что спал я всегда спокойно, перспектива свалиться с кабины на землю мне не грозила. Хотя, сам понимаю, что это было не самое хорошее место для сна. Сейчас я бы не решился на подобное. В дневное время, особенно во время жары, спать приходилось укладываться под тент кузова. Хотя, доложу вам, гиблое это дело - спать днём под тентом. Уже часам к десяти утра, солнце нагревало всю машину, включая и тент, градусов до сорока. Отсутствие в кузове ветра превращало сон в сплошной кошмар. Только усталость и бессонная ночь помогали организму сразу же заснуть, что бы хоть немного восстановить силы. Так я проспал до обеда, периодически просыпаясь и обтираясь мокрым полотенцем. Молодому организму и этого отдыха вполне хватило, что бы чувствовать себя более-менее бодро.
  
   После обеда на двух БТРах, с разрешения командира батальона майора Аксёненко С.А., офицеры и прапорщики, изъявившие желание искупаться, поехали на руку. Благо, от нашего лагеря до неё было всего ничего. Холодная, чистая как хрусталь вода, взбодрила лучше, чем предыдущий дневной сон. Да и смыть пот и пыль с тела было делом отличным. Это вам не мытьё утром с помощью армейской кружки. Плюхнулся в воду, разогнал руками мурашки, побежавшие по всему телу от обжигающей ледяной воды, выбросил голосовыми связками в воздух весь восторг от этого мероприятия, и потом уж, привыкнув к холоду, начинаешь впитывать в себя энергию водной стихии. Хорошо!
  
   9 августа. Очередной день нахождения в статусе резервного батальона. Отдыхать попросту надоело. Созерцать приевшийся ландшафт совсем не осталось желания. Да и не тот у меня был тогда возраст, что бы тратить время, отведённое на активную жизнедеятельность, на пустое сидение и наблюдение за округой. Все работы, которые можно было придумать для себя и подчинённых, давно были переделаны. Попусту гонять сержантов и солдат ненужными занятиями, тем более в жару, совсем желания не появлялось. Да и самому попросту стало лень выползать на солнцепёк. Появилась возможность отоспаться про запас. Хотя и это полезное занятие имеет свои пределы. Примерно по такой схеме. После недели трудов праведных можно поспать днём часа два-три. Следующий день, при условии полноценного ночного отдыха, дневной сон самим организмом сокращается раза в три. Ну, а уж на третий день, или вообще не заснёшь, или сон продлится минут двадцать, от силы. "Аккумуляторы заряжены полностью". Теперь только ночное дежурство в состоянии было их "разрядить".
  
   Потихоньку из глубины ущелья начали возвращаться наши войска. В первую очередь эвакуировали неисправную технику. Благо, рейдовые батальоны привыкли средний ремонт своей техники проводить сразу же на месте. Требовалось вывозить только то, что без специальных ремонтных органов возвратить в строй было не возможно. При выезде на прикрытие отвода советских войск из глубины ущелья, подорвались два наши БТРа из восьмой горнострелковой роты. Как обычно, на минах потеряли по одному колесу. Подобная неисправность устраняется за полчаса. Дольше потом оформлять бумаги на списание резины и дисков. Будь на месте наших БТРов БМП, не говоря уж о БМД, возиться пришлось бы значительно дольше. Траки замени. Гусеничную ленту натяни. Отрегулируй натяжение. А, ни дай Бог, полетит гидравлика! Проблем не оберёшься. То же самое, касалось и танков. Да и вообще, всей гусеничной техники.
  
   Ночью опять по графику пришлось дежурить. Хоть личный состав на нынешней рейдовой операции особо не перетрудился, однако, этой ночью без эксцессов не обошлось. Несколько раз во время обхода позиций охранения заставал спящих солдат. Не обошлось без встрясок. Вынужденное безделье явно расслабило личный состав подразделений. Приходилось удивляться такой беспечности. Ведь и ёжику понятно, что когда начинается отвод наших войск от линии соприкосновения с душманами, бандиты начинают их преследовать по пятам, стараясь нанести максимальные потери. Чаще всего, отдельные группы "духов", опережали по гребням гор и одним им известным дорогам шурави, заходили в головы колонны и делали засады. Под "раздачу", порой, попадали и войска, обеспечивающие безопасный выход. Подойди подобная группа басмачей к нашему лагерю, получила бы возможность сделать внушительный переполох. Особенно в условиях ночи, когда "все кошки серые". Именно в свете подобных мыслей, пришлось мне всю ночь без перерыва сновать между постами охранения. Да и внутреннюю охрану подразделений периодически взбадривать. К утру, хоть и оставался вполне бодрым, хоть сна не было ни в одном глазу, однако, ноги налились свинцовой тяжестью и не желали переходить на ускоренное передвижение. Утром, доложил командиру батальона, что за ночь ничего не произошло, позавтракал и уселся в кабину своей машины. Ложиться спать в кузов не имело смысла, так как планировалось начинать выход из ущелья.
  
   В 10 часов 40 минут 10 августа 1982 года колонна нашего батальона оставила место такой длительной стоянки и начала движение в сторону Чаугани. Ехали по уже знакомым местам. Особо не торопились. Ровно через час после начала движения, на мине подорвался БТР взвода связи No 301. Пришлось ненадолго колонне задержаться на месте. К счастью, при подрыве никто не пострадал. А ведь это была машина командира батальона. Вот вам и "знакомые места"! Несколько дней назад мы проехали по этой самой дороге. После нас по ней же прошёл транспорт, эвакуировавший повреждённые машины. Значит, минёры "духов" побывали на дороге совсем недавно. И мины поставили так, что бы шурави, в пылу злости, не излили всю свою желчь, усиленную свинцом, на местные селения. Подрыв произошёл в таком месте, где до ближайших селений дальности прямого выстрела наших пулемётов явно не хватало. Или же этих самых жилых строений было не видно вообще. Всё сделали "духи" с умом и понятием.
  
   К половине второго дня вышли к месту своей первой ночёвки в этом ущелье Андараб. Там, где довелось половить рыбку. О том, что мы здесь когда-то стояли, явно напоминали следы жизнедеятельности советских военных. Дабы соблюдать меры санитарной безопасности, лагерь разбили несколько в стороне. Хотя, это нисколько не испортило приятного впечатления о местности. Опять купались, стирали обмундирование, загорали. Только глушить рыбу, помня строжайший запрет командира батальона, никто не отважился. Приходилось ещё какое-то время прикрывать отход передовых батальонов. Хотя, до Чаугани - рукой было подать. Ещё день - другой и можно было сказать "Прощай, ущелье Андараб!".
  
   Однако, долго стоять на одном месте и наслаждаться красотами афганских гор, нам не позволили. Уже в 10 часов 15 минут 11 августа наш третий горнострелковый батальон свернул свой полевой лагерь и начал выход из ущелья Андараб. Причём, судя по ускоренности совершения марша, нас явно с тыла подпирала какая-то колонна наших войск, выходившая из глубины ущелья. Вот именно по этой причине, мы, совершив марш протяжённостью в шестьдесят три километра, уже за десять минут до часа дня, сходу стали привычным для нас лагерем в котловане гарнизона Пули-Хумри. Очередной день ожидания дальнейших команд. Опять же, по сложившейся традиции, если мы становились на днёвку во второй половине дня, никогда никаких глобальных мероприятий уже не планировали. Только делали самые неотложные вещи, типа осмотра и подготовки транспортных средств к дальнейшему движению, очистку кузовов и десантных отделений от пыли и грязи, чистку стрелкового оружия, и, если перед этим применяли миномёты, то - обслуживание миномётов. В общем, всё то, что должно было обеспечить немедленную боеготовность. По большому счёту, привыкший к этому порядку личный состав подразделений, без каких-то дополнительных команд, проводил все перечисленные мероприятия, не откладывая в долгий ящик, заранее зная, что это делать необходимо, и чем быстрее и качественнее сделаешь, тем скорее сможешь отдохнуть. Только уже после выполнения подобного цикла работ, командиры миномётов и отделений докладывали о готовности к завтрашним действиям командирам взводов, а то в свою очередь - командирам рот и батареи. Не подумайте только, что подобные доклады имели парадный вид. Наоборот, без налёта панибратства, доклады имели повседневный характер. Типа:
  
   "Товарищ старший лейтенант! Всё сделали в полном объёме. Нужно в боеукладку заложить два ящика мин. Рахманов сильно порвал правый ботинок, у старшины взяли подменный фонд. Расчёт готов. Разрешите отдыхать?"
  
   Подобная традиция и привычка к порядку, со значительными потугами приживавшаяся в нашей миномётной батарее с лета 1981 года, имела ряд положительных сторон. В первую очередь это касалось полноты и правдивости докладов со стороны сержантского состава. Приученные на своём горьком опыте к тому, что только в моменты именно таких коротких днёвок можно тщательно подготовиться к последующему выходу в горы, сержанты становились явно заинтересованными в этом лицами. С получением команды на спешивание с машин, и начало движения пешим порядком, заниматься своей подготовкой и подготовкой подчинённых было уже поздно. Ну, а в горах, когда до бронегруппы расстояние становилось около пары часов движения пёхом по пересечённой местности, любая пропущенная мелочь могла вырасти в огромную проблему. Забыли уложить во вьюк дополнительные заряды для мин, значит, стрелять можно будет только на основных (вышибных) зарядах. Максимальная дальность полёта мины при этом около четырёхсот метров. На такую дальность мы стреляли крайне редко. Значит, мины в горы принесли попусту. Придётся их нести обратно. Мало того, что это изрядный вес, висящий на твоих плечах, так и ещё фактор срыва боевой задачи. Пехота будет оставаться без огневой поддержки. Конечно, можно понадеяться на то, что выручит командир взвода, у которого в вещевом мешке всегда находится небольшой запас вышибных и дополнительных зарядов. Так, на всякий случай. Однако это будет стоить командиру миномёты изрядной потери нервных клеток потом, после возвращения к своей технике. Плохо почистил подчинённый свои магазины к автомату, значит, в трудный момент ведения боя можно лишиться так нужного именно в этот момент "ствола". Порой, подобное могло стоить кому-то жизни. В общем, как итог. Разъясняя на примерах и уча на своём же опыте, удалось добиться того, к чему все и стремились. Полнейший обмен информацией снизу доверху. Нет, не стукачество. О каком стукачестве может идти речь, когда речь идёт, в конечном итоге, о вопросе качественного выполнения поставленной боевой задачи? Тут уж не до сантиментов. Понятное дело, что те вопросы, которые сержанты могли решить самостоятельно, без вмешательства командира взвода, они решали сами. Однако же, проинформировать командира о сделанной работе, было их обязанностью. Не для того, что бы "загрузить" информацией голову взводного. Для того, что бы он полностью владел обстановкой о том, что происходит в его подразделении. Всё равно он узнает. Не от сержанта, так от старшины или командира батареи. Сокрытие информации может выйти командиру миномёта "боком". Ну, да это, просто частное отступление от повествования в качестве общей информации. Что бы все вы "владели обстановкой".
  
   Итак, описанный выше комплекс работ был выполнен полностью. К счастью, мероприятий было крайне мало. Миномёты, по сути дела, ни в этот день, ни накануне, не применялись. Лёжа в чехлах в штатной укупорке они даже не запылились. Да и тогда, когда их разворачивали на огневых позициях, старались чехлы со стволов не снимать. Это предохраняло миномёты от попадания пыли во внутрь ствола. Пополнять боеприпасы также не было нужды. Машины водители проверили сразу же после остановки лагерем. Почистить автоматы и навести порядок в кузовах, было делом не более двух часов. Так что уже в районе четырёх часов пополудни, практически весь личный состав, за исключением смены внутреннего охранения, был свободен, и имел возможность отдыхать. Впрочем, спать уже особо никто не хотел. Выспались основательно за предыдущие дни. Отлучаться из расположения полевого лагеря батальона в местный гарнизон, всем военнослужащим было запрещено. Поэтому, большинство личного состава расположилось в теньке машин и занималось полуленивым трёпом. В ожидании ужина и команд на дальнейшие действия. То ли ложиться спать, то ли начинать выдвижение куда-то в сторону полка.
  
   После ужина командир батальона собрал командиров подразделений и сообщил, что получен приказ выдвигаться в сторону зоны ответственности нашего 122-го мотострелкового полка, по пути проводя зачистку районов от местных банд. Благо, таковых в Афганистане было великое множество. Часть из них - непримиримые противники местной власти и советских войск. Вторая часть - нейтральные бандюки, с явно выраженной уголовной направленностью. Были и такие, которых с большой долей достоверности можно было отнести к "местной самообороне". То есть, вооружённые местные жители, для которых врагами являлись и басмаческие банды, и местная власть. Впрочем, и "духи" и представитель местной власти, по сути своей деятельности для дехкан были одинаковы. И те и другие были шкурно заинтересованы в сборах податей на обеспечение своего существования. Чем больше "выжмут" из местного населения, тем лучше будут жить сами. Вот поэтому отряды самообороны не пускали к себе ни душманов, ни активистов государственного уровня. А, значит, являлись "незаконными вооружёнными формированиями". До поры, до времени. Пока законная власть не предпринимала попытку их "взять в оборот" с использованием военной силы "зелёных" или шурави. Уж тогда-то эта третья категория становилась в число активных борцов против "советских оккупантов". Думаю, я всё правильно объяснил. Хотя, могу предположить, с моей точкой зрения некоторые не согласятся.
  
   В шесть часов утра 12 августа 1982 года наша батальонная колонна покинула место расположения 395 мотострелкового полка и, пройдя город Пули-Хумри, направилась в сторону "зелёнки". Предстояло нам осуществить блокировку кишлака Лархави в этой самой зелёной зоны. Как-то мы здесь уже работали, проводя подобные мероприятия. На этот раз всё повторялось в одном и том же порядке. Получили задачу. Совершили марш. Вышли в прямую видимость населённого пункта. Сходу охватили его по периметру. Заняли боевой порядок. Дождались подхода "зелёных". Понаблюдали за тем, как проходит прочёсывание кишлака. С выходом "загонщиков" на противоположную окраину, свернули свой боевой порядок, вышли в район сбора колонны, получили новую задачу и покинули данный участок местности. На этот раз, прочёсывание несколько затянулось. Да и к месту блокировки "зелёные" прибыли довольно поздно. В общем и целом, только в половине второго дня нам удалось начать движение колонной батальона в сторону Айбака. В районе четырёх часов дня, проехав за день 67 километров, колонна батальона стала лагерем на ночёвку. Как всегда на ровном участке местности в районе командного пункта второго мотострелкового батальона. Место до такой степени привычное, что казалось, даже в воздухе с предыдущего раза остался ещё запах нашего здесь пребывания. Каждая кочка, каждый кустик чахлой растительности был знаком. Хотя, стоит отметить, на все эти знакомые мелочи рельефа, уже не обращали внимание. Просто мозг автоматически фиксировал тот оптимальный маршрут, которым следовало передвигаться в тот или иной промежуток времени.
  
   Этот день, 13 августа 1982 года, запланирован был в качестве использования нашего третьего горнострелкового батальона по очистке города Айбак. Довольно часто нам приходилось заниматься блокировкой этого населённого пункта и обеспечением работы местных "зелёных". Да и вообще, в зоне ответственности нашего 122-го мотострелкового полка это был самый неблагополучный район. Удивляться этому не приходилось совершенно. Проходившая через провинцию Саманган стратегическая автомобильная дорога Термез-Кабул, делала эту провинцию слишком привлекательной для размещения массы душманских формирований. Ещё бы! Не удалось поживиться за счёт местных дехкан, у которых попросту нечего уже было взять - выходи на трассу и грабь любую проходящёю машину. Желательно, что бы она следовала без сопровождения и со стороны границы. Тогда имелась возможность попросту взять из неё в виде налога или товаром, или деньгами определённую мзду. Что сможет сделать обычный водитель против вооружённых бандитов? Ничего, если у него ещё не пропало желание, хоть немного пожить. Да и существовал второй способ заработать. Проведение минной войны с шурави. Вполне выгодное дело. Веди любые потери со стороны "неверных", щедро оплачивались всяческими исламскими комитетами и партиями. Всё имело свою цену, будь то солдат, сержант, офицер, машина, БТР, танк или вертолёт. Именно по этой причине в Айбаке и его окрестностях существовало несколько банд, против которых мы и затевали разнообразные зачистки, блокировки, рейды. Хотя, нет. Не мы, а вышестоящие начальники, с подачи местных органов контрразведки и государственной безопасности. Нам, говоря по правде, эти банды и вообще, вся эта вооружённая борьба властей и душманами, была чужда. Пусть бы себе стреляли друг в друга, не поднимая оружия против нас. Какое нам дело до афганцев? Это их личное дело, гражданская война, в которой любое вмешательство третьей стороны, воспринимается как интервенция. А что, не так? Очередное отступление.
  
   Чаще всего, блокировка Айбака имела своей целью не столько выявить и уничтожить отдельных "духов", сколько попросту ликвидировать систему информирования бандитов, или же, взять в заложники близких родственников верхушки банд. Тогда ХАДовцам можно было проводить работу по снижению активности именно этих банд, путём переговоров и шантажа. В общем, это направление деятельности местных представителей госбезопасности мы все знали, но старались в неё не лезть. "Меньше знаешь - крепче спишь"!
  
   Зачистка Айбака отняла довольно продолжительный промежуток времени. С семи часов утра и до часа дня мы занимали позиции по периметру города. Стояли и тупо взирали на глинобитные стены высоченных дувалов, заросли фруктовых деревьев, узенькие улицы, на которых с момента нашего выхода на позиции, никакого движения наблюдать не приходилось. Город как будто вымер. Ясное дело, что под шальную пулю ни у кого из местных жителей желания лезть не было. В такое время лучше всего было сидеть в своих домах, спрятав, на всякий случай, всё самое ценное и недозволенное для хранения. В общем, если в это время афганцы переживали за результаты их проверки на лояльность к местным органам власти, мы изнывали от безделья и тоски, не имея практически никакой возможности заниматься чем-то посторонним, что бы "убить" время. Пусть и дурная, но, всё-таки, боевая задача, невыполнение которой могло привести к определённым неприятностям. А, ни дай Бог, из-за твоей невнимательности или беспечности какая-то банда решилась бы прорываться с боем именно через твою позицию? Можно было самому и подчинённым запросто лишиться жизни. В общем, как нам не было в это время тоскливо и скучно до зевоты, которая сводила челюсти, расслабляться не стоило. Вот и приходилось лупать глазами по сторонам, периодически взбадривая подчинённых, которым подобное однообразие не менее надоело.
  
   Получив приказ на окончание блокировки, быстро свернули боевой порядок и выдвинулись в район командного пункта нашего местного батальона. Там уже был готов обед. Причём, по скорости его раздачи и той торопливости, с которой хозяйственный взвод начал сворачивать кухни, стало понятно, что предстоит какое-то перемещение. Здравый смысл, обширный опыт и интуиция подсказывали, что это перемещение будет означать только окончание данной рейдовой операции. Довольно редким, если не сказать больше, исключительным явлением было проведение новых блокировок в послеобеденное время. Слишком уж это длительное мероприятие, требующее определённых расчётов, а, главное, внезапности. Ни один здравомыслящий душман, которому, в свете нахождения в Айбаке целого рейдового батальона, угрожала опасность попасть в руки шурави, не рисковал оставаться днём в черте населённого пункта. А в горах его поймать было целой проблемой. Тем более, если брать в учёт то, что горы для него были "домом родным", а для нас - "тёмным лесом". Значит, исходя из видимых фактов, наш батальон должен был выдвигаться в пункт постоянной дислокации полка. Так оно и произошло. В половине третьего дна колонна батальона начала марш в сторону населённого пункта Ташкурган. На этот раз колонна двигалась довольно быстро. Таким образом, уже в половине пятого дня мы прибыли в район расположения полка. За день проехали 132 километра. Это, вроде бы, не такой большой путь. Не большой, если брать в расчёт только движение колонной по дорогам. В то же время, от Айбака до расположения полка было всего восемьдесят километров. Остальные полсотни километров мы проехали, колеся по самому городу Айбак. Для относительно небольшого городка, это довольно внушительное расстояние. Что теперь ни говори, но на этом данная рейдовая операция закончилась. Теперь предстояло только выполнить определённый комплекс послеоперационных мероприятий, который был всем привычен и отработан до автоматизма.
  
   Тогда, после возвращения с операции, мы ещё не знали, что это была заключительная рейдовая операция нашего батальона. Через десять дней наш третий батальон, загрузив в транспорт всё своё имущество, выехал из пункта постоянной дислокации полка менять на охранении второй мотострелковый батальон. Подразделения батальона, после занятия гарнизонов на трассе Термез-Кабул, оказались разбросанными на протяжении восьмидесяти километров. В общую кучу его собрать уже стало невозможно ни при каких обстоятельствах. У каждого отдельно взятого подразделения появилась своя собственная задача, свой кусочек ответственности.
  
   Как все могут понять, рассказанные выше две рейдовые операции, хоть и несли в себе определённые эпизоды, связанные со смертельной опасностью и трудностями, в то же время в памяти сохранились как малоинтересные и не особо напряжённые. Большую часть времени во время их проведения подразделения батальона попросту скучали в ожидании более активных действий. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Особенно для тех, кому активный образ жизни стал повседневной потребностью. Знаете, довольно трудно переносить вынужденное безделье, если с момента выезда из расположения полка настроил себя на определённую волну. А настраивать приходилось. Весь организм во главе с мозгом, предполагая предстоящие трудности, готовился к их мужественному преодолению. И определённое сопротивление вызывало в этом случае их отсутствие. Как бегун-спринтер, начав своё ускоренное движение, остановиться сразу резко вдруг не может. А уж остановившись, продолжить прерванный бег с прежней скоростью не в состоянии. Так было и со мной. Душа требовала деятельности, а приказы командиров эту деятельность тормозили. Видимо, именно по этой причине, эти две выше рассказанные операции вызывают у меня не совсем лестные эпитеты. Рутина, одним словом.
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023