ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чеботарёв Сергей Иванович
По дорогам афганским пришлось мне проехать немало

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  По дорогам афганским пришлось мне проехать немало.
  
   Дороги. Они сопровождают нашу современную жизнь всегда и везде. Без дорог невозможно было раньше, да и сейчас, представить себе жизнь. Наиболее развитые государства с гордостью оповещали и оповещают весь мир о том, что у них имеется дорожная сеть общей протяжённостью ...00 000 тысяч километров. У кого дороги находятся ещё в зачаточном состоянии, попросту стараются умолчать перед общественностью этот вопрос. Однако, что бы мне ни говорили, дороги в наши дни можно чисто условно представить в виде кровеносных сосудов живого человека. Именно по ним осуществляется снабжение всего "организма государства" всем необходимым для жизни и деятельности. Не говоря уж о том, что эти самые дороги служат, в определённые промежутки времени, для перемещения по ним военных колонн. Своих или чужих. Припомните, для примера, хотя бы сетования командования фашистской Германии на то, что "их план молниеносного разгрома Красной Армии СССР рухнул из-за плачевного состояния дорог в России". Не зря ведь в русском народном фольклоре говорили, что на Русь всегда камнем преткновения были "дураки и дороги". Однако, речь пойдёт не о дорогах бывшего Советского Союза, а о "жизненных артериях" совершенно иной страны. Афганистана.
  
   За два года службы в Афганистане многие дороги этой страны для меня стали слишком хорошо знакомы. Удивляться здесь не приходится. Ведь по многим из них пришлось передвигаться десятки раз. Где в составе батальонной колонны. Где - смешанными группами или даже парными БТРами. Довольно часто даже одиночной машиной. Были и такие, которые с первого раза их "посещения", намертво закреплялись в мозгу. Кажется, что и сейчас, доведись мне по ним ехать, не потребуется помощь навигатора. Всё до сих пор, спустя более трёх десятков лет, зримо стоит в глазах. Конечно, я даже приблизительно не хочу сравнивать себя с водителями рот и батальонов бригады материального обеспечения армии. Вот им порой каждый день приходилось ехать по одним и тем же, набившим оскомину, дорогам. Не одна тысяча километров, накрученных на коленвал ЗиЛов, КАМазов и Уралов отразилась красными звёздочками на дверцах кабин. Это была их работа, конкурировать с которой нет смысла. Бесполезное занятие. Но и мне, как и остальным моим товарищам по третьему горнострелковому батальону, тоже довелось изрядно поколесить по дорогам Афганистана. Достоверно я сейчас не смогу сказать, сколько же километров афганских дорог мне пришлось увидеть через лобовое стекло ГАЗ-66 в общем и целом. Хотя, во время рейдовых операций я, чисто из спортивного интереса, вёл собственный учёт пройденного машинами пути. Чисто для себя. Так вот. Этот путь составляет 4 920 километров. Кто-то скажет, что это мизер. Согласен. Не очень много. Чуть ближе чем от Минска до Владивостока. Такое расстояние можно легко проехать меньше чем за неделю. Особенно по хорошей дороге и на современной легковой машине. Только, не путайте "Божий жар с яичницей". Одно дело ехать пассажиром в комфортабельном автомобиле по трассе Ленинград-Одесса, лениво посматривая из окошка на мелькающий справа и слева мирный пейзаж. Совершенно другое - передвигаться по дорогам страны, где любой встречный "мирный житель" является потенциальным врагом, из любого дома или зарослей кустарника может прозвучать выстрел гранатомёта или "бура", любая ямка на дороге может оказаться миной или фугасом. Ну да, что уж "давить на жалость". Тех, кто там был, убеждать нет необходимости. Остальным, кто имеет об Афганистане только поверхностную информацию, даже доказывать ничего не стану. Поймут - хорошо. Не поймут - их личная трагедия.
  
   Выскажу своё личное восприятие автомобильной дорожной сети Афганистана. С поправкой на те, три с хвостиком десятилетий, которые прошли с момента моего крайнего счастливого пересечения границы между СССР и этим государством. То есть, возвращения на Родину. В начале восьмидесятых годов прошлого столетия дороги в Афгане представляли собой весьма удручающее состояние. Мало того, что действительно стоящие дороги там можно было пересчитать по пальцам, для чего, по-моему, хватило бы и одной руки, так ещё и минная война, колёса и гусеничные ленты всевозможного транспорта сороковой армии, добили их до конца. Хотя, по большому счёту, добивать то было нечего. В зоне наших действий, имеется в виду, 201 мотострелковой дивизии, что-то собой ещё представляла трасса Термез-Кабул. Достаточно было с неё свернуть куда-то в сторону, как мы сталкивались или с жалким подобием дороги, или с тем, что дорогой назвать можно было только с огромным приближением. В первом случае это такие дороги, как на город Мазари-Шариф и далее до Шибергана, дорога на Баглан. Второй случай и раскрывать не хочется. Хотя, во время перемещений при проведении рейдовых операций, приходилось передвигаться и по таким дорогам, которые предназначались в лучшем случае для арбы, а не для механических транспортных средств. Первый раз с подобным мне довелось столкнуться при проведении рейдовой операции недалеко от Шибергана, в районе кишлака Карайлу. Дороги в том районе каждый местный "водитель кобылы" прокладывал для себя в индивидуальном порядке, в зависимости от погодных условий и настроения. Порой складывалось впечатление, что не "погоняло" руководит животиной, запряженной в оглобли, а сама тягловая сила выбирает себе маршрут передвижения, руководствуясь инстинктом, или даже просто настроением в тот или иной промежуток времени. Допустим, при въезде в систему гор, свернув с дороги от Шибергана, мы оказались у развилки более чем пяти грунтовых дорог, расходящихся веером. Рассудив логически, командир батальона повёл колонну по той дороге, которая больше всего соответствовала направлению к дальнейшему пункту назначения. Иначе и быть не могло, так как на картах масштаба 1:100 000, съёмки местности 1942 года, подобных дорог просто ещё не существовало. Через какой-то промежуток времени нашего движения, мы вышли на очередной узел, образованный сходящимися уже дорогами. Что бы представить эту картинку, проще всего мысленно взглянуть на карту мира. Меридианы точно так же выходят из одной точки и потом сходятся в единый пучок. Не стоит, наверное, распространяться о качестве этой дорожной сети. В летнее, засушливое время, по ним передвигаться ещё можно было относительно неплохо. Сплошные кочки, "стиральную доску" и прочие неровности дорог в учёт не берутся. Грунтовая дорога там была значиќтельно хуже, чем у нас в самом захудалом сельском районе. Такой агрегат, как грейдер, по ней никогда не ходил. Хотя, в описываемые времена для всех нас это не являлось существенной проблемой. И по таким дорогам можно было перемещаться. "Не до жиру, быть бы живу"! Только эти самые дороги имели ещё одну негативную сторону. Из-под колёс техники поднимались огромнейшие клубы пыли, проникающие внутрь боевой техники даже через закрытые тенты, двери и люки. Столб пыли, поднятый нашей колонной, порой стоял сплошной линией, не рассеиваясь практически, в стороны. Видиќмость составляла от силы метров 20. Скорость движения практически не превышала 10-15 км/час. Зато в тот период времени, когда небо Афганистана швыряло на землю влагу всех видов, от дождя и до снега, местные грунтовые дороги превращались в сплошную непролазную грязь. А, ни дай Бог, если дорога оказывалась в какой-нибудь естественной или искусственной впадине. Подобные болота с величайшим трудом преодолевали даже армейские вездеходы и гусеничные машины. Не говоря уж о только заднеприводных грузовиках. Подобное мы все видели и проходили. Приходилось только удивляться, как здесь выходили из положения местные жители, у которых вездеходов и отродясь не было? А ведь выходили! Порой, прокладывая новые дороги в обход подобных естественных преград или "барьерных участков". Или же, вытаскивая застрявший транспорт с использованием старого русского способа: "Навались, с раскачкой! И-и-и-раз, и-и-и-два!". У афганцев этот способ использовался также часто, как и у русских. В общем, говоря откровенно, автомобильная дорожная сеть в этом средневековом государстве тогда явно оставляла желать лучшего. Не стану гадать, как сейчас.
  
   Теперь перейду, пожалуй, к своим передвижениям по дорогам Афганистана. С вашего позволения, к большинству из рейдовых операций возвращаться не стану. Расскажу о том, как лично мне доводилось выполнять ещё один род деятельности, несколько отличавшийся от боевых выходов батальона в полном составе. Наверное, многим приходилось сталкиваться с таким понятием, как сопровождение военных колонн. Приходится констатировать как факт, что не все советские военные колонны в Афганистане удостаивались чести получить для своего прикрытия боевое подразделение или же даже просто пару БТРов. Сие делалось вышестоящим начальством только тогда, когда зримо возникала опасность того, что советская военная колонна с запасами горючего и иных материальных средств, не имеющая боевого конвоя, до места назначения просто не дойдёт. Её или полностью сожгут, или же захватят душманы. Ведь всем известно, что по основной трассе Термез-Кабул, где имелись стационарные советские военные гарнизоны, наши колонны армейской бригады материального обеспечения, батальонов материального обеспечения дивизий и рот материального обеспечения полков, ходили зачастую без особого прикрытия. Если таковым не считать ЗУ-23-2, установленных на кузовах ЗиЛов, Уралов и КамАЗов. Так вот. Пару раз и мне пришлось действовать в качестве прикрытия военных колонн. Обычный воинский конвой. Возможно, возникнут сомнения в правдивости моих слов. "Весьма жалкое прикрытие от миномётчиков на ГАЗ-66"! Согласен. Мог бы подтвердить правильность подобной мысли. Однако, и, тем не менее, данный факт имел место. Расскажу по порядку.
  
  1. Поездка в город Кундуз.
  
   То, о чём я хочу рассказать, произошло в канун нового 1982 года. Буквально за пару дней до этого наш 122-й мотострелковый полк переехал в новый пункт постоянной дислокации, расположенный в семи километрах юго-восточнее от старого места расположения. Новоселье осталось позади. Хотя, какое к чёрту это было новоселье. Подготовка к переезду вытрепала все нервы и забрала остаток сил. Всем стало к моменту переезда не до веселья. Вечером 28 декабря 1981 года командир миномётной батареи старший лейтенант Паша Бурмистров передал мне приказ командира батальона выехать на двух БТР-70 для сопровождения небольшой колонны полка в город Кундуз. Обычное мероприятие обеспеченческого характера. Что-то сдать, что-то получить, о чём-то договориться, забрать накладные и документы для поездки на окружные склады в Термез. Особо я и вникать в подробности этой тыловой суеты не стал. Сказали ехать, значит, придётся ехать. Обычное дело. Даже возмущение тем, что посылают не командира мотострелкового взвода, чьи машины, по сути дела, назначены в конвой, а меня, миномётчика, в голове не высветилось. Единственно, что составило некоторое опасение, так это близость Нового года. Так ведь можно было реально застрять в Кундузе, и встретить этот праздник "всухую". А ведь поверье - "Как встретишь Новый год, так и проведёшь весь год" - сопровождало всех нас всю службу. Да, что - службу. Всю жизнь. Может быть это и предрассудки, однако, из головы их выкинуть было довольно тяжело. Или, невозможно.
  
   Утром 29 декабря 1981 года я, облачившись и вооружившись соответствующим образом, прибыл в парк боевых машин полка и получил под своё начало два бронетранспортёра БТР-70 из седьмой горнострелковой роты нашего третьего батальона. Как обычно, на сопровождение колонны экипажи боевых машин состояли только из командиров, механиков-водителей и башенных стрелков. Больше никого из пехоты с собой брать не имело смысла. На выходе с территории полка меня уже ждала колонна ЗиЛов и Уралов из роты материального обеспечения полка. В люк головного БТРа сел один из офицеров от управления полка. Он то и был старшим колонны. Второй БТР под моим началом стал в замыкании колонны. В летний период времени, находиться в замыкании колонны было бы делом весьма неприятным. Вся пыль была бы твоей. Иное дело - зимой. И вероятность попасть под раздачу душманской засады сводилась к своему минимальному значению. В общем, в 10 часов 15 минут колонна начала своё движение. Как обычно, выскочили на трассу Термез-Кабул и по ней доехали до города Ташкурган. Потом уж свернули на дорогу к Кундузу. Этот путь, только в противоположном порядке, мне уже довелось проделать тогда, когда я только приехал в Афган и следовал в свой полк. Изменилось только время года. С лета на зиму. Да и то сказать, что с погодой нам в это время явно повезло. Сухая, безветренная, в меру тёплая. Отсутствие снега в самый разгар зимы, температура воздуха, пусть и в районе десяти градусов, однако, со знаком плюс. Примерно так же, как в средней полосе России в начале октября. "Бабье лето", или в переводе на афганский язык, "лето ханум". В общем, сплошной комфорт. Степь, по которой мы проезжали, не очень сильно отличалась по своему виду от летней картинки. Те же захирелые кустики растений. Барханы. Скопления "перекати поле" в тех местах, где имелись маломальские, зацепившиеся корнями за землю кустики. Естественно, никакой живности в округе наблюдать не довелось. Грызуны спрятались на зимовку в свои норки. Вараны также попрятались. Пернатые хищники, в виду отсутствия подходящей для утоления голода добычи, бесполезных полётов не совершали. Сплошное оцепенение природы. Даже "глаз положить" было не на что. Может быть по этой причине, никаких остановок до самого Кундуза делать не стали. Проскочили эти 150 километров на одном дыхании. Если бы ещё и колёсные автомобили не задерживали движения, вообще могли бы к обеду быть в штабе дивизии. Хотя, спешить то было некуда. Всё равно, все мероприятия по разгрузке-погрузке предстояло делать только на следующий день. Такова уж была предварительная договорённость. Что здесь было поделать. Без подобной договорённости с начальниками складов, подкреплённой бакшишем, можно было ждать своей очереди не один день. Даже при отсутствии самой очереди как таковой.
  
   По прибытию в гарнизон Кундуз, колонна мгновенно расползлась в разные стороны. Свои БТРы я поставил на площадку возле палаток для размещения командировочного люда. Решил вопрос с размещением на ночь и питанием днём временно подчинённого личного состава и себя лично, сдали оружие в пирамиды под охрану и отправились в палатки убивать время. Больше заняться, кроме как спать и читать книжки, было нечем. Союзное развлечение в виде просмотра телевизора или посещения Дома офицеров здесь было непозволительной роскошью. Искать кого-то из знакомых было лень. Да и шесть человек временных подчинённых, как-то сковывали всякую инициативу искать приключения. Пойдёшь к друзьям, загульбанишь до утра, упустишь контроль. Кто знает, что придёт в голову сержантам и солдатам срочной службы? Ни дай Бог, ненароком нарвутся на неприятности в виде кого-то из дивизионных начальников. Проблем не оберёшься. Не зря ведь направили старшим конвоя? Возложили ответственность. Лучше уж перестраховаться. Что я и сделал. В качестве перерывов в процессе лежания на армейской кровати в палатке УСБ для прикомандированных офицеров и прапорщиков, регулярно посещал палатку сержантов и солдат и контролировал, чем они заняты в настоящий момент. Естественно, в ночное время контроль был мной снят. Не хватало ещё и ночью ходить проверять!
  
   Весь следующий день 30 декабря занимались каждый, кто, чем хотел. С некоторой оговоркой - после завтрака отвёл оба экипажа к БТРам и подготовили в течение пары часов боевые машины к движению обратно в полк. Лучше уж всё проверить на месте, чем во время движения мужественно бороться с неисправностями. Здесь, в Кундузе, можно было даже устранить какие-то мелкие поломки. Тем более, что в Афганистане понятие взаимовыручки было далеко не абстрактным явлением. В крайнем случае, всегда можно было обратиться за помощью в ближайший ремонтный орган дивизии или соседнего полка. Отказ мог последовать только в том случае, если данной запчасти в наличии не оказывалось. Да и то, обзвонили бы всех соседей и сделали бы так, что бы машина в рейс неисправной не ушла. Дело-то, в конечном итоге, заключалось в том, быть экипажу живыми или нет.
  
   Ещё один момент, который запомнился мне в то время, когда пришлось служить в Афганистане. Не стану утверждать, что после 1983 года всё сохранилось в подобном же порядке. Даже наоборот. Смею предположить, что изменилось в худшую сторону. Для этого существовали веские причины. Касался этот момент, вопросов размещения и питания командировочных. Хотя, не стоит игнорировать и тот факт, что за два года нахождения "там", мне лично ни разу не выписывали командировочное предписание, куда бы и на какой срок времени я не ехал. В Кундуз, Меймене, Пули-Хумри. Всё это считалось своим родным районом. Так вот. Разместиться на ночь и устроить своих подчинённых нигде и никогда не составляло особой проблемы. Если не оказывалось в наличии отдельного помещения для размещения прибывших в гарнизон военнослужащих из других частей, место находили в палатках и модулях подразделений данной части. Благо, что всегда имелись подразделения, убывшие накануне в рейд или какой-то иной выезд. Командиры, в этом случае, шли навстречу без всяких ненужных уговоров. Боевое братство - дело святое. Казалось бы, ладно, ночёвка не стоит каких-то материальных затрат. Кровать не поломается. А постельные принадлежности можно и сменить. Не велика проблема. Питание в армии - дело иное. Здесь счёт идет на количество полученных со склада продуктов. Соответственно - выход порций. Однако, и этот вопрос до 1983 года и в Кундузе и в Пули-Хумри решался легко и просто. На довольствие становиться не было необходимости. Приходи в любую ближайшую столовую, и тебя накормят как родного. Единственным неписаным правилом для всех командировочных было то, что следовало в столовую приходить ближе к окончанию приёма пищи. Для чего? Всё очень просто. Что бы, не создавать трудности штатным питающимся. Они в столовую приходили в привычное для них время, садились на привычные места, рассчитывали своё время таким образом, что бы успеть на какое-то последующее мероприятие. Представьте себе, что ты прибыл в столовую, а твоё место уже занято каким-то незнакомым офицером. Начинаешь искать свободное время. Уходит время. Нервничаешь, смотришь на часы, торопливо глотаешь пищу. Дискомфорт, который может привести к упадку настроения на весь текущий день. Вот именно поэтому лично я предпочитал приходить в столовую другой части за полчаса до окончания приёма пищи. Спокойно садился на свободное место, которых, к тому времени, была тьма, и ждал, пока солдат-официант принесёт еду. Отказов в "накормить" не было. Несколько это положение ухудшилось с начала 1983 года, когда в офицерских столовых дивизии стали работать вольнонаёмные женщины. Им, почему-то, было дело до того, свой офицер или из другой части. Как-то даже мне пришлось поднять шум и вызвать начальника столовой, что бы доказать своё право на "пайку". Впрочем, всё решилось для меня положительно. Ведь не секрет, что в армейской среде есть правило: "Десять человек могут прокормить одного". Если в полку на довольствии стоит тысяча военнослужащих, то без особых трудностей можно накормить ещё 100 человек. Вот такие невесёлые дела.
  
   Вечером этого дня ко мне в палатку зашёл старший нашей колонны и сообщил, что утром 31 декабря должны начать движение обратно в полк. Нужно было быть готовым. Место сбора колонны - возле выезда из гарнизона Кундуз. Для меня это было долгожданное известие. Ведь, чем раньше выедем к себе в Ташкурган, тем раньше окажемся дома. Сразу же поставил в известность экипажи своих БТРов. Поставил задачу на подъём, завтрак, получение оружия и подготовку техники. Разжевал, как это и принято в армейских условиях, всё до мелочей, что бы потом не было срывов.
  
   Утром последнего дня старого года всё пошло по плану. К половине девятого мы на двух БТР-70 уже стояли в районе западного шлагбаума гарнизона Кундуз в ожидании сбора всей нашей колонны. Минный тральщик на гусеничном ходу ждал подхода всех тех, кто был заранее вписан в заявку. В 9.35 начали движение. Муторное это дело - ехать за тральщиком. У него скорость движения всего около шести километров в час. Стоять и ждать, пока он пройдёт участок пути, а потом его догонять, тоже дело кислое. В это время "духи" могут установить новую закладку мины или фугаса. Или же попросту активировать ранее установленную закладку. Поэтому, пришлось час тянуться за громыхающей на кочках колымагой с тралами, с черепашьей скоростью. Благо, минный тральщик сопровождал колонны только в пределах зелёной зоны. Потом, с выходом на ровный участок местности, колонны расходились каждая по своему маршруту. Вот здесь-то мы и начали нагонять потерянное время. Ехали всё по той же степи, без какой-то явно выраженной видимости дороги, на максимально допустимой для наших ЗиЛов и Уралов скорости. Любоваться окружающей местностью было пустым делом. Ничего выдающегося вокруг не наблюдалось. Только глаза автоматически регистрировали участки степи, возможные для душманских засад. Хотя, учитывая тот факт, что мы, по сути дела, ехали не по какой-то конкретной дороге, а по стрелке компаса, спрогнозировать маршрут движения колонны, для басмачей было бы глупой тратой времени. Соответственно, выставление засады в какой-то конкретной точке - фантастика на грани волшебства.
  
   В 13 часов 15 минут наша колонна благополучно прибыла в пункт постоянной дислокации полка. Головной БТР остановился возле штаба полка. Колёсные машины без остановки рванулись к местам разгрузки. Проехали всего всяким 300 км. Я на замыкающем БТРе остановился рядом с головной машиной. Дождался, пока старший колонны доложил начальству о нашем прибытии, и по его сигналу, погнал свою технику в парк. Достаточно было просто пересечь ворота парка, что бы с меня была снята всякая ответственность за порученную технику и личный состав. Командиры боевых машин самостоятельно поставили бронеобъекты на штатные места, прибыли в своё расположение, сдали оружие и имущество и начали подготовку к встрече Нового 1982 года. После доклада командиру своего батальона о выполнении приказа, я с лёгким сердцем отправился в свою комнату No 10 офицерского модуля, где узнал последние новости, план предстоящих мероприятий и порядок последующих действий. Учитывая то, что я прибыл из командировки, хотя, по большому счёту, ничего там трудоёмкого не делал, меня освободили от всех подготовительных мероприятий к празднику, велев только отдыхать и заниматься своими вопросами. Почистил автомат, перезарядил магазины и улёгся на койку.
  
   Встречу Нового 1982 года подробно описывать не стану. Отмечали праздник всем составом офицеров и прапорщиков батальона в коридоре нашего модуля, где попросту поставили столы, накрыли их с максимально возможным армейским размахом, в меру выпили горячительного, и в районе часа ночи разошлись по своим комнатам. Кто - отдыхать. Кто - добирать из личных запасов то, что не допил за столом. Что ещё можно было придумать в условиях Афгана? Просмотр традиционного новогоднего "Голубого огонька" в то время для нас был непозволительной роскошью, хотя, кое-где телевизоры имелись и даже что-то показывали с плохеньким качеством. Только это уже совершенно иная история.
  
  2. Не состоявшаяся рейдовая операция в районе города Баглан.
  
   К сожалению, и таковые были в период моей службы в Афгане. Не думаю, что кого-то подобное может удивить. Ведь в жизни может всё случиться. Где-то не всё правильно рассчитали. В другом случае, противоборствующая сторона внесла свои существенные коррективы в планы начальства. Знаете, как по канонам тактики всегда говорили. Если у противника выбивается от 25 до 30 процентов техники и личного состава, от наступления противник попросту отказывается. И не по тому, что испугался или не имеет сил восстановить потери, а по той причине, что столкнулся с более сильным, чем предполагалось противником. В общем, даже не знаю, как стоит оценивать именно этот выход из пункта постоянной дислокации полка. Впрочем, предоставлю возможность произвести оценку вам самим.
  
   8 января 1982 года нашему третьему горнострелковому батальону поступила команда на выход для проведения рейдовой операции в районе города Пули-Хумри. Если быть уж более точным, то даже не в Пули-Хумри, а в Баглане. Признаюсь, что по рассказам старожилов, в зимнее время года операции против бандформирований проводились крайне редко. Отсутствовала в подобных мероприятиях смысловая основа. Как правило, душманы в холодное время года предпочитали спускаться с гор в свои родные кишлаки, дабы не испытывать ненужных трудностей и не морозить задницы в пещерах. Понятное дело, рассосавшись по окрестностям, банды уже не представляли собой боевых единиц, "растворялись" среди местного населения и вычислить их становилось весьма проблематично. Нет, конечно, "компетентные органы", и наши, и афганские, определёнными сведениями владели. Только вот, стоило ли срывать с места рейдовый батальон, для того, что бы методично "выковыривать" по одному среднестатистических рядовых "духов" в селениях, разбросанных на десятках гектаров площади. "Овчинка выделки не стоит". Бывали, естественно, случаи, когда силами роты блокировали главаря банды с охраной в каком-то кишлаке и, таким образом, обезглавливали какую-то боевую единицу исламистов. Это касалось, как правило, наиболее воинственных и надоевших своей навязчивостью главарей. Вот поэтому, выход составом батальона на операцию в начале января месяца, было действительно событием неординарным. Впрочем, особо мыслям и анализу никто из нас тогда не стал предаваться. Получили приказ, значит так надо. Загрузили всё необходимое в боевые машины, проверили, всё ли готово к движению и жизнедеятельности в условиях, пусть и южной, но зимы. Приходится признаться, что и нам выезжать на операцию особо большого желания не было. Да и погода не особо располагала к полевым выходам. При температуре воздуха от + 10№С до - 5№С, то падал мокрый снег, не задерживаясь в твёрдом виде на поверхности земли, но моросил дождь. Вся почва превратилась в сплошную грязь, налипавшую на наши истерзанные ботинки солидными кусками. Особо и на улицу выходить желания не возникало. Разве что для несения службы в нарядах, да выполнения хозяйственных работ. В модулях было установлено паровое отопление, которое создавало определённый комфорт. В солдатских палатках топились печки, поддерживая приемлемую для обитания температуру. И вот из этого, пусть и явно приблизительного уюта, предстояло на длительное время выезжать куда-то в горы. Или предгорье. А там, что не удивительно, можно было спрогнозировать даже движение в пешем порядке по горам, под дождём и ветром. Б-р-р-р!
  
   Как бы то ни было, но в 8 часов 10 минут 9 января 1982 года колонна нашего батальона закрутила колёсами по маршруту Ташкурган - Айбак - Пули-Хумри. В машинах, с включенными отопителями, ехать было вполне приемлемо. В кузовах машин расчётам было несколько хуже. Хотя, одетые в тёплое обмундирование, на матрасах, уложенных поверх ящиков с боеприпасами, укрывшись одеялами, сержанты и солдаты срочной службы открыто не жаловались. Хотя, кому было жаловаться? Не тем же, кто выехал вместе с ними на операцию? Они также выполняли один и тот же приказ. И в горах шли на равных. В 10 часов 50 минут проехали Айбак. В район расположения 395 мотострелкового полка прибыли в 17 часов. Расположились на краю котлована возле полкового стрельбища. В обычном, ставшем привычным порядке построения колонны на ночёвках. Командование батальона убыло в штаб местного полка для уточнения задач. Вернувшись оттуда, особо о предстоящих действиях не распространялись. Так, вскользь сообщили командирам подразделений, что, скорее всего, батальон будет находиться в резерве командира дивизии. Ведение боевых действий маловероятно. Хотя, человек предполагает, а Бог располагает. Не расслабляться и быть готовыми к выезду по первой команде. Никаких занятий вне лагеря батальона не проводить. Личный состав не отпускать даже в магазин. В общем, готовность No 2.
  
   Утром 10 декабря поступили сведения, что рейдовый батальон 149 мотострелкового полка, следовавший к нам на операцию, попал в засаду. Был серьёзный бой с душманами. Потрепали наших коллег довольно сильно. По слухам, потери батальона составили 22 человека. Опять этому батальону не повезло. К сожалению, шестое чувство у командования данного рейдового батальона в очередной раз не сработало. Не скажу с нужной достоверностью, какие выводы в дивизии сделали из всего случившегося, однако, в 11 часов 15 минут нашему батальону дали команду возвращаться в пункт постоянной дислокации своего полка. Видимо, эта засада на дороге, кардинально изменила ситуацию, и дальнейшее проведение рейдовой операции стало нецелесообразно. Хотя, это только мои догадки, основанные на тех куцых сведениях, которыми я обладал в тот период времени. Удивляться здесь не приходится. Слишком уж мизерной была моя командная должность в тот период времени.
  
   В 11 часов 45 минут колонна батальона снялась с места ночёвки и боевые машины начали наматывать километры на коленвал, унося нас от непогоды к тёплым помещениям пункта постоянной дислокации своего полка. Скажем так. Особого расстройства от этого приказа, поступившего вовремя, никто из нас не испытал. Хотя, в полку нас ждали всё те же наряды по несению службы, каждодневные работы по благоустройству района расположения военного городка, занятия и прочие мероприятия. Без каких-то трудностей и неприятностей преодолели весь отрезок пути от Пули-Хумри до Ташкургана, и в 18 часов 50 минут зашли в парковую зону своего родного гарнизона. Всего за этот выезд проехали 348 километров. Техника в парке. Имущество разгружено. Оружие военнослужащих срочной службы поставлено в комнаты для хранения оружия. Новый наряд назначен. Личный состав, под руководством старшины, убыл в баню. Хоть этот выход на операцию "сжевал" выходные дни, так как выехали в субботу, а возвратились в воскресенье, отдохнуть можно было и на предстоящей неделе. Тем более, что в Афганистане особой разницы между будними и выходными днями попросту не существовало. В общем, так и прошёл этот выезд, пусть несколько "припорошенный" окружающей опасностью, однако, пустой и не интересный.
  
  3. Сопровождение колонны в район города Меймене.
  
   Хотя опыт сопровождения советских военных колонн, перевозящих грузы, у меня уже имелся, приказ на выход из расположения полка в состав конвоя, на этот раз для меня был явно неожиданным. В чём особенность? Хотя бы в том, что предстояло выезжать на сопровождение в составе моего миномётного взвода, то есть, на трёх машинах ГАЗ-66. Говоря откровенно, я явно не совсем представлял себе объём предстоящего выполнения задачи. Для чего, по большому счёту, миномётный взвод переносных миномётов в составе конвоя? Чем мы можем помочь личному составу мотострелковой роты в случае нападения на колонну? Пока мы развернём свои миномёты, половина колонны будет уже в огне. Да и разворачивать под огнём противника те же самые миномёты - дело тухлое. Ведь дорога, как ни посмотри, место открытое. Выщелкают мой личный состав "духи" за милую душу в несколько минут. А, если и не выщелкают, то уж голову поднять точно не дадут. В общем, любые размышления, подкреплённые уже имеющимся боевым опытом, ни к каким позитивным выводам меня не приводили. Приходилось предполагать, что сделано это было, скорее всего, для придания весомости конвою и создания иллюзии массовости. Хотя, что я мог сделать, кроме как выполнить приказ. Исходя из полученного приказа, поставил задачу командирам миномётов на подготовку машин и миномётов к выходу в конвой, загрузку имущества и боеприпасов. Получил на всех сухой паёк на семь суток (так было указано в приказе), на всякий случай взял у старшины ящик консервов с кашей, кое-какие не скоропортящиеся продукты, казан, чайник, треногу и паяльную лампу. Проверил, что бы у водителей имелся запас масла и бензина. После выполнения всех подготовительных мероприятий, доложил командованию о готовности взвода к движению. В принципе, ничего особенного в порядке подготовки не было, кроме того, что предстояло двигаться и выполнять задачу с совершенно незнакомыми подразделениями, так как и танковый взвод, и мотострелковая рота на БМП-2, и, тем более, рота подвоза горючего, были не из нашего полка. Это и составляло всю особенность данного выезда, так как предстояло обеспечивать себя полностью автономно, не надеясь на то, что что-то можно будет пополнить из запасов взвода обеспечения батальона. Что, само по себе, представляло определённые трудности. Трудности, сопровождавшие советского офицера всю его службу. А что, не так? Любой кадровый военный сможет подтвердить правильность этих слов. Ежели он командир, а не кто-то другой. Продумать, спланировать обеспечение своего подразделения в полном объёме - задача любого командира, будь он взводным или командующим армией. Только звену взвод-рота это несколько труднее, хотя и объёмы меньше. Ведь заместителей и начальников служб у этой категории нет. Подсказать и выполнить за них какую-то часть работы некому. Это не в качестве жалобы, а для конкретизации. В общем, на выезд подготовился я основательно и с определённым запасом, взяв у старшины всё, что только было возможно. Впрочем, проблем здесь возникнуть не могло. Без каких-то скандалов и ругани мне дали даже больше, чем я просил.
  
   18 февраля 1982 года в 10 часов 20 минут выехал с территории гарнизона полка со своим миномётным взводом и повёл три машины ГАЗ-66 к перекрёстку дорог Кабул - Термез - Мазари-Шариф. Именно там и должна была собираться колонна, прибывающая из Союза. Благо, ехать нужно было всего ничего. Каких-то семь километров. Да и маршрут знаком был до мелочей. Проезжать нужно было мимо бывшего пункта постоянной дислокации полка. С некоторым сожалением посмотрел на то, что осталось от бывшего нашего гарнизона. Развалины домиков, утрамбованные в землю булыжники дорожек и плаца. Теперь этот участок местности ничем особо не отличался от заброшенных афганских кишлаков, которых в округе было довольно много. Перед тем как переехать на новое место дислокации, всё то, что представляло определённую ценность, включая и деревянные изделия, было извлечено из строений и ограждений. После нашего ухода, в гарнизоне также "попаслись" местные афганцы, которые подобрали начисто всё оставленное за ненадобностью или в спешке шурави. Так что уже через полтора месяца там нельзя было найти ничего, представлявшего хоть какую-то ценность. Да и для меня в тот момент времени, искать что-то в бывшем гарнизоне не возникло желания и необходимости, поэтому моя небольшая колонна из трёх машин, резво проскочила мимо знакомого до боли места, и через пару минут оказалась на указанном в приказе месте сбора колонны. Все участники предстоящего выезда были уже на месте. Автомобильная роты подвоза горючего стояла в этом месте уже со вчерашнего вечера. Мотострелковая рота на БМП-2 ночью обеспечивала их охрану. Мой взвод подошёл вовремя. Танкисты должны были присоединиться к нам в Шибергане. Так что, ничто теперь не задерживало начало движения. После моего доклада начальнику колонны о прибытии на усиление, мне указали место в голове колонны сразу же за пехотой, и потихоньку началось построение походного порядка.
  
   Стоит отметить, что мотострелковая рота на БМП-2, которой-то и отводилась главная задача прикрытия колонны, была прекрасно вышколенная. Все военнослужащие роты слушались командира безукоризненно, выполняя его приказы рысью. Чувствовалось, что все командиры здесь на месте. Рота, по всей видимости, в полном составе находилась постоянно, вероятнее всего, состояла в рейдовом батальоне. Это сразу стало видно в момент построения колонны. Без лишних команд и понуканий боевые машины почти одновременно тронулись с места и заняли определённые командиром роты места. С прохождением определённого количества КамАЗов, очередная БМП вклинивалась в колонну и продолжала своё движение в общем строю. БМП, которые должны были осуществлять замыкание, стояли на обочине дороги, дожидаясь своей очереди на начало движения. В общем, дисциплина в мотострелковой роте сразу бросалась в глаза, и данный факт меня явно порадовал. Если мотострелки с самого начала показывают свою управляемость, то и в реальном бою не подведут. Это вам не парадная, показушная слаженность, привычная по меркам Союза.
  
   А вот об автомобильной роте, которую предстояло сопровождать до Меймене, подобного сказать было нельзя. Вот уж где о воинском порядке, водители не слышали очень давно. Знаете, как это бывает? Два объекта наблюдения находятся на противоположных чашах весов. Достаточно только отпустить "стрелку равновесия", как одна чаша стремительно опускается вниз, а вторая - взлетает вверх. Так было и здесь. Вроде бы, два командира в одинаковых должностях и равные по званию. Один с лёгкостью, даже несколько картинно управляет сотней своих подчинённых. Второй, "бьётся как рыба об лёд", пытаясь добиться выполнения своих приказов. Такого командира даже порой становится жалко. Ведь он тратит гораздо больше сил и нервов на то, что не должно, казалось бы, вызывать затруднения. Хуже всего в автомобильной роте бросилось в глаза то, что сами водители не особо обращали внимание на крики и мат своего командира, делая в это время то, что им самим пришло на ум. Да и помощи от командиров взводов заметно не было совершенно. Более того, сами командиры взводов залезли в кабины машин и "не встревали в процесс управления ротой". В общем, только через час после прибытия моего взвода к месту сбора, колонны смогла вытянуться начать планомерное движение. Перекрёсток дорог на Кабул-Термез-Шиберган в 11 часов 15 минут остался позади. Впрочем, стоит отметить, что во время движения особых нарушений со стороны водителей КамАЗов не замечалось. От боевых машин они старались не отставать. В связи с холодным временем года, двигатели машин у них не кипели. Непредвиденных самовольных остановок "для оправления естественных надобностей" или какой-то иной причины, автомобилисты старались не делать. Оно и понятно. Отстанешь от колонны - останешься в поле один-одинёшенек. А это - на 90 % твой смертный приговор.
  
   Сделав небольшой привал через два часа после начала движения прямо на обочине дороги, наша колонна в половине пятого вечера, прибыла в город Шиберган. За день проехали 210 километров. На ночёвку остановились в 17 часов 50 минут в районе командного пункта танкового батальона нашего полка. Автомобильная рота, почти что повзводно, стала в общей куче нагромождения машин с прицепами (иначе это построение подразделения и назвать было затруднительно). Вокруг неё расположилась мотострелковая рота, заняв оборону на случай возможного нападения. Я машины своего взвод поставил внутри кольца охранения, только на некотором расстоянии от скопления машин автомобилистов. Знаете, как это бывает? Как-то невольно хотелось оградить своих подчинённых от контакта с водителями автомобильной роты. Что бы они не "заразились" той не дисциплинированностью и расхлябанностью, которая витала вокруг этого подразделения. Да и не только витала, но и, скажем откровенно, свила долговременное гнездо внутри этого подразделения. Даже пришлось строжайше запретить сержантам и солдатам уходить с места стоянки своих машин, придумав для этого оправдание тем, что "нужно быть в постоянной готовности к отражению возможного нападения со стороны "духов". Впрочем, мои подчинённые уже неплохо меня знали, да и дисциплина стала для них далеко не абстрактным понятием. В общем, мой запрет выполнялся неукоснительно. На ночь назначил дежурные смены, освободив от дежурства только водителей. Три расчёта разделили ночь на три равные части и обеспечили отдых всем остальным, свободным от дежурства в охранении. Пользуясь возможностью абсолютного единоначалия во взводе, и не получив дополнительного распоряжения от начальника конвоя, миномёты из кузовов приказал не извлекать, только освободили их от вьюков, да замки ящиков оставили открытыми. В принципе, рядом с танковым батальоном и под охраной мотострелков, нападения можно было не бояться.
  
   Ночь прошла тихо. Хотя, судя по рассказам, находясь возле расположения советской воинской части, личный состав данной автомобильной роты изрядно нажился на продаже контрабандного спиртного нашим военнослужащим различных категорий. Ведь не секрет, что именно автомобильные роты батальонов и бригады материального обеспечения являлись основными поставщиками водки узбекского завода Денау на территорию Афганистана. В чём её, родимую, только не провозили? И в ресиверах, и в баллонах запасных колёс, и в ящиках с боеприпасами и в ёмкостях с горючим. Однако, стоит заметить, наибольшее количество водки всё-таки перевозилось именно в цистернах с горючим. Попробуй найти на таможне водку, которая утоплена в цистерне с бензином, керосином или другой легковоспламеняющейся жидкостью! Не станешь ведь сливать топливо на грунт ради того, что бы найти контрабанду. А увидеть стеклянную бутылку с прозрачной водкой в толще горючего практически не возможно. Во всяком случае с помощью имевшихся в то время на таможне средств. А в одной цистерне могло быть перевезено пара-тройка ящиков водки. Купленный за 75 рублей ящик водки, при реализации в Афганистане давал чистого навара около полутора тысяч рублей. И чем дальше от границы, тем больше повышалась цена. Арифметика простая. Естественно, подобной спекуляцией занимались не все. Однако, многие. Очень многие. Не нажиться там, где для этого имелась реальная возможность, считалось уделом простаков. Это уж в качестве лирического отступления.
  
   19 февраля 1982 года в районе семи часов утра к нам подошли танки. В этот день подъём объявили рано, но пока позавтракали, пока вытянули колонну, организовали охрану и взаимодействие, прошло довольно много времени. К слову сказать, "публика" в составе колонны подобралась не самая дисциплинированная. Это касалось именно водителей автомобильной роты бригады материального обеспечения. Солдатики привыкли к самостоятельности, всё время находились в отрыве от "зимних квартир". Надзора над собой со стороны начальников особо не ощущали. Да и командиры, как я уже отмечал выше, не горели желанием что-то менять в этой ситуации. И как результат, военнослужащие срочной службы чувствовали себя свободными, раскрепощёнными, даже, несколько развязными. Если водители боевых подразделений накануне легли отдыхать только тогда, когда полностью проверили свои машины и убедились, что они утром заведутся с пол-оборота и проедут весь день без поломок, то у водителей КамАЗов с вечера особого рвения я не заметил. Поэтому колонна смогла продолжить своё движение к Меймене через Акчу только в половине девятого. Опять задержка произошла чисто из-за водителей КамАЗов. Что-то не смогло завестись сразу и пришлось прибегать к буксировке. Какая-то машина перекрыла дорогу остальным машинам из-за того, что водитель куда-то отлучился. Это при всём притом, что построение машин с вечера, как я уже отмечал, представляло собой автомобильную свалку. В общем, бардака хватало. Как бы то ни было, но поехали. Колонну возглавил танк, который и задавал скорость движения. Сами понимаете, танк Т-62 это не КамАЗ. Особо голопировать он не может. В среднем, скорость движения составляла не более 20 километров в час. Да и дорога особо не располагала к соблюдению стандартного для армии скоростного режима. Вообще, после Шибергана дорога, как таковая, окончилась. Именно в том понимании, как мы называем сами по себе дороги. Грунтовая дорога в Афганистане в это время года превратилась в сплошное море грязи, доходившей порой до ступиц колёс. На обочинах снег, а на самой дороге - непролазная жижа. Страшное дело. Если для танка, который "грязи не боится", и БМП, подобная жижа представлялась незначительной преградой, то колёсные машины попросту стали в тупик. Особенно техника автомобильной роты. На вооружении у них состояли КамАЗы типа 5320, то есть, только с задними ведущими мостами. Передний мост был попросту пассивным. Нагруженные в кузовах двумя бочками с топливом, да ещё и с прицепом сзади, машины по такой дороге попросту не могли двигаться с необходимой скоростью. Достаточно было задним колёсам попасть в небольшую ямку, залитую грязью, как они попросту превращались в фонтаноизвергающие грязевые установки. Из-под колёс на максимальных оборотах летели струи светло коричневой воды, но машина оставалась стоять на месте. Приходилось одной из БМП сдавать назад и цеплять застрявшую машину на буксир. Первое время пытались в качестве буксировщиков использовать танки. Однако, это дорого стоило автомобильной роте. От рывка танка, буксирный трос выдёргивал крюк бампера вместе с болтами. У тех же КамАЗов, на которых имелось гнездо для буксировки с пальцем, ухо танкового троса попросту в него не влезало. В общем, вся трудность буксировки сотни машин легла на плечи мотострелков. Это притом, при всём, что задачу охраны и обороны колонны с них никто не снимал. Вот и выходило, что танки и штук шесть БМП-2 становились по периметру наиболее непроходимого места, а остальные бронемашины по очереди вытаскивали КамАЗы. Долгое по времени мероприятие. Да и нудное до невозможности.
  
   В первом таком месте мне также предложили помощь в преодолении огромной лужи на дороге, однако я от неё гордо отказался. Собрал своих водителей, проинструктировал их по порядку преодоления труднопроходимого участка и приказал следить за движением своей головной машины, не пытаясь без моей команды начинать движение. На первой пониженной скорости, не сбавляя темпа движения, моя машина, как крейсер, прошла трудный участок. После этого, сопровождаемые восхищёнными взглядами танкистов и пехоты, и завистью автомобилистов, две остальные машины повторили мой маневр. В первую очередь данный случай вселил в меня самого уверенность в превосходности технических качеств автомашин ГАЗ-66. Лучшей машины придумать тогда не могли. Неприхотливая в эксплуатации, экономная в топливе, простая по устройству эта машина обладала массой положительных сторон. Слабым местом у ГАЗ-66 было то, что при своей небольшой ширине, центр тяжести у неё располагался довольно высоко. При боковом наклоне машина становилась неустойчивой и могла лечь на бок. Пару раз мне пришлось лично столкнуться с подобным недостатком ГАЗ-66. Неприятное ощущение, должен вам доложить. В кабине, в виде аквариума, кувыркаться - удовольствие ниже среднего. Однако, успокаивало то, что для того, что бы ГАЗ-66 перевернулся, нужно создать угол бокового крена более тридцати градусов. Впрочем, в горах подобное случалось сплошь и рядом. Благо, сами афганцы, которые предпочитали нагружать свои машины выше бортов, стремились "пробивать" дороги в более-менее ровных местах. Наклон дороги у них не превышал 20-25º. А это не страшно. Хотя, вру, страшно. Особенно когда едешь по такому серпантину, с одной стороны которого стена горы, а с другой - пропасть или крутой склон. Так и кажется, что сейчас машина потеряет устойчивость и кувыркнётся вниз. Умом понимаешь, что такое не должно произойти, а сердце заходится от ужаса. Жить-то хочется! И не в качестве инвалида.
  
   Скажу сразу, все последующие труднопроходимые места машины моего взвода преодолевали в едином строю, гуськом, тем самым заслужив всеобщее уважение. За этот день все устали смертельно. Да и до вечера удалось проехать довольно скромное расстояние - всего 114 километров. В 19 часов 50 минут наша колонна стала на ночёвку в районе Файзабада возле местного афганского пехотного батальона. Это не тот Файзабад, который располагался на стыке трёх границ на северо-востоке Афганистана. Впрочем, населённых пунктов с одинаковыми или созвучными названиями в этой стране было довольно много. Кишлачёк Файзабад, возле которого мы отдыхали той ночью, малозаселённый. Большая часть домов Файзабада была занята аскерами (афганскими солдатами). Естественно, о какой-то ухоженности и обжитости глинобитных домов говорить особо не приходилось. Даже домашних животных в округе не было видно. Мы, то есть, наша колонна, стали на окраине населённого пункта, обеспечив полностью свою автономную охрану и оборону. Довериться "зелёным" не хватило смелости. Да и на кой чёрт мы им были бы нужны? У них - свои задачи, у нас - свои.
  
   От нечего делать, вместе с начальником колонны и командиром роты БМП ходили в гости к командиру батальона. Комбат - молодой старший лейтенант, лет 25. Замполит тоже примерно такого же возраста и звания. Домик, в котором находилось и управление батальона, и место для отдыха офицеров, внешне ничем особо не отличался от остальных местных строений. С уверенностью сейчас даже не могу сказать, то ли его заняли под размещение войск в уже готовом виде, то ли построили заново. Две комнаты домика, размером около 9 м² были отведены под рабочие места штаба. Здесь стояли простенькие деревянные столы, табуретки, что-то напоминающее шкаф для книг, пирамида для оружия. Никаких намёков на ковры и украшения не было совершенно. Всё просто, скромно, с существенным акцентом на аскетизм. Единственно, что висело на стенах - плакаты с гербом Афганистана, наглядной агитацией на фарси и довольно примитивная карта провинции. Ещё одна, третья комната в домике была отведена для отдыха командира и замполита батальона. Размеры комнаты позволили поставить две кровати, одна из которых была металлическая, наподобие нашей армейской, а вторая - деревянная, с низенькой спинкой в голове. Обстановку дополняли небольшой столик, типа журнального, и пара стульев. Шкафы отсутствовали. Вешалку заменяла доска с крючками, прибитая прямо к стене. Возле окна, как дополнительные места для сидения, стояли два деревянных сундука с рисунками и резьбой по всей поверхности. Уют несколько создавала навесная полка, на которой были аккуратно расставлены посуда, глиняные кувшины, какие-то предметы, предназначение которых я так и не определил, а спросить постеснялся. Освещение комнаты производилось стеклянно-металлической лампой, работающей на бензине. Лампа, конечно, уникальная. Изготовлена была в Китае. Корпус из никелированной меди. Светящая часть была набрана из длинных стеклянных пластин. Освещение от этой лампы, при максимальном включении, было раз в пять больше, чем от наших керосиновых ламп. Оба наши хозяина по-русски говорили довольно прилично. В гостеприимстве им отказать трудно. И стол накрыли хороший, и по сто грамм нашлось для "шурави". Вообще, пообщаться с ними было очень интересно. Хоть мы на рейдовых операциях часто воевали с "зелёными" бок о бок, но о них практически ничего не знали. Возможно, это было простое недоверие к "собратьям" по оружию. А, скорее всего, что ближе к истине, в боевой обстановке от усталости вечером не хотелось ни с кем общаться. Оказалось, что и мусульмане также лихо умеют пить водку. По их словам, когда заходит солнце, Аллах не видит, что делают правоверные на земле, тем более, если они спрятались под крышу. Именно в это время они и "балуются" спиртным. Второй для меня новостью было то, что оклад (зарплату) афганские военные получали за имеющиеся у них звания. Поэтому, как правило, получив более высокое звание, афганцы стремились уйти на должность, не связанную с риском и ответственностью. Часто это приводит к тому, что младшие офицеры командовали солидными подразделениями и частями, а полковника можно было увидеть на должности начальника склада. В общем, полученная от афганцев информация заслуживала внимания. Так вот посидели, пообщались, обменялись информацией на интересующие обе стороны темы. После этого - разошлись. Естественно, спать мы, советские офицеры, отправились к себе в колонну. Заодно, проверили несение службы своими подчинёнными. Особых замечаний к ним не возникло. Даже молодежь уже втянулась и интуитивно чувствовала не только опасность для себя, но и ответственность за жизни своих товарищей.
  
   В качестве небольшого уточнения. Перед тем как пойти в гости к командованию афганского пехотного батальона, я поставил задачу своему заместителю командира взвода сержанту Фаворскому, перед тем, как отправить личный состав взвода отдыхать, провести инструктаж, назначить дежурные смены и организовать службу. К моему удовольствию, всё было сделано правильно, даже может быть и лучше, чем это делал я сам. Сам Фаворский бодрствовал, ожидая моё возвращение. Ну, а если командир не спит, то и дежурная смена не смеет заниматься непотребиной. В общем, это дало мне повод чаще привлекать своего заместителя к непосредственному управлению личным составом взвода. Естественно, пришлось делать ему определённые льготы, что нисколько не сделало его службу легче. Наоборот. Реже ему теперь приходилось быть старшим дежурной смены ночью, зато вставать для проверки качества несения службы подчинёнными ночью - чаще. Не подменяя меня. Добавляя мои проверки своими, дополнительными. Собственный график контроля я выполнял неукоснительно. Это здорово поднимало авторитет Фаворского не только как сержанта, но и как заместителя командира взвода. Маленький эпизод, но со значительными выводами. Кстати. В добросовестности и бдительности Фаворского мне пришлось убедиться значительно раньше, в последний день лета 1981 года. Благодаря его бдительности во время проведения рейдовой операции в районе Мармоля, моя группа осталась живой и без существенных потерь, когда "духи" ночью пытались напасть на наш батальон. Вот именно из подобных эпизодов слагалась система доверия друг к другу на афганской земле. По принципу: этому можно доверять на все сто процентов, а этот - требует контроля.
  
   Ночи прошла тихо. Даже со стороны афганских аскеров, которые были явными любителями поживиться за счёт шурави, стянув что-то ценное у зазевавшегося советского солдата, никаких активных действий замечено не было. Что здесь было первичным - бдительная служба внешнего охранения мотострелковой роты или запрет командира афганского пехотного батальона, - гадать не берусь. Хотя, если бы охранение "щёлкнуло клювом", никакие запреты афганского командования, аскеров не остановило бы. Что поделать? Может быть, я и ошибаюсь, но нечистоплотность афганцев в отношении неверных, да и своих же собратьев, явно бросалась в глаза. Особенно это касалось детей. А то, что заложено с детства, не может бесследно исчезнуть и с возрастом.
  
   20 февраля 1982 года. "Постоянство - признак мастерства". Это можно было с полным основанием сказать и в отношении водителей автомобильной роты. Опять подъём был объявлен в шесть часов утра, однако почти три часа понадобилось колонне на то, что бы начать новый дневной марш в направлении Меймене. Честно говоря, это уже попросту раздражало. Привыкнув к тому, что наш рейдовый батальон обычно через час после подъёма, умытый и позавтракавший, уходил в район предстоящих действий, мне было непонятно, что можно было делать ещё два дополнительных часа. Как результат. Пока автомобилисты, как вши в грязном белье, копошились возле своих КамАЗов, танкисты, мотострелки и миномётчики сидели в готовности к движению в своих машинах и с тоской созерцали весь этот бардак. А ведь судя по вчерашнему переходу, трудностей на предстоящий день ожидалось не меньше, а, может быть, даже и больше. В общем, это изрядно нервировало. Соответственно, персональное отношение всех нас к водителям автомобильной роты от этого улучшиться не могло.
  
   На удивление, но с выходом из Файзабада, дорога несколько улучшилась. Хотя, стоит допустить и тот факт, что после вчерашнего плаванья в грязи, нам уже было "море по колено". Во всяком случае, то, что дорога не стала хуже, можно было сказать с полной уверенностью. Или же, такая же, как вчера, или - несколько лучше. Хотя, судя по картам, улучшение дороги могло быть связано и с тем, что всё-таки мы потихоньку поднимались вверх, так как высота окружающих нас гор, стала приближаться к 1000 метров. Километрах в двадцати от самого города Меймене нам всё-таки довелось столкнуться с изрядными трудностями. В районе одного из перевалов, дорога стала полностью непроходимой. Вдобавок к этому, из-за узости самой дороги, зажатой горами и крутым откосом, машины приходилось затаскивать наверх в буквальном смысле по одной. Благо, БМП имели возможность разворачиваться на месте, что позволяло им возвращаться за новым КамАЗом не пятясь задом. Преодоление перевала заняло у нас более трёх часов. Вот когда мы вдосталь наматерились в адрес водителей сопровождаемой колонны. Их медлительность при подготовке к движению, вопиющая неорганизованность стали причиной затягивания времени прибытия на конечную точку маршрута. В общем и целом, на военный аэродром города Меймене наша колонна прибыла только в 18 часов 50 минут, преодолев с грехом пополам аж 63 километра. Лихо? За десять часов движения проехать 60 км? Шесть километров в час. Даже ниже средней скорости движения пешехода. Всего в итоге расстояние от полка до Меймере оказалось 370 километров. Впрочем, сильно расстраиваться из-за этих показателей маршевой скорости колонны никто не стал. Да и думать об этом не было нужды. В одну сторону марш совершён. Находимся под охраной своих мотострелков из первого мотострелкового батальона полка. Какая ни есть, а всё-таки охрана по внешнему периметру аэродрома. Стали лагерем прямо на окраине аэродрома. Как и было принято, каждое подразделение разместилось обособленно от других. Так-то проще. Всё равно обеспечение у каждого своё. Внутреннюю службу приходится организовывать самостоятельно. Пару дней, пока КамАЗы автороты должны были сливать привезённое топливо в цистерны аэродрома, можно было отдохнуть и подготовиться к совершению марша в обратном направлении. Хотя, скажем откровенно, погода особо не располагала к комфортному отдыху. Хоть и юг, однако, на дворе стоял февраль месяц. Палаток и печек с собой не брали, что заставляло в дневное время греться у костров, а уж в ночное - обогреваться своим внутренним теплом в кузовах, кабинах и боевых отделениях техники.
  
   21 февраля 1982 года с самого утра автомобильная рота приступила к сливу привезённого топлива в хранилища аэродрома. Учитывая специфику перевозки керосина и бензина в обычных металлических ёмкостях без насосов, приходилось опорожнять цистерны самотёком или с использованием насосов самих хранилищ. Довольно длительная работа, учитывая тот факт, что к одной врытой в землю цистерне можно было одновременно поставить только не более двух машин. Хотя, данные трудности нас, то есть, состав конвоя, особо не волновали. У нас в этот день своих забот хватало. Водители занялись обслуживанием машин и подготовкой их к маршу. Остальной личный состав, не привлекаемый к данным мероприятиям, чистил оружие и тяжёлое вооружение, наводил порядок в кузовах и боевых отделениях, оборудовал расположение своих мест стоянки, что бы иметь возможность в более-менее подобающих условиях проводить время. Да и позаботиться о твёрдом топливе, в виде дров и угля для костров, стоило. Наиболее пронырливые сержанты и солдаты, с разрешения своих командиров, отправились в обход территории военного аэродрома, что бы обнаружить требуемые запасы топлива. Где просьбами и уговорами, где с помощью незаконных и уголовно наказуемых действий, в виде хищения, на несколько дней удалось создать запасы дров. А что прикажете делать? Запрещать подобные действия я не имел морального права, так как и сам предпочитал посидеть возле костра, а не мёрзнуть в кабине или под открытым небом. Но и разрешать не мог, дабы не стать явным соучастником "преступления". Просто в нужный момент отворачивался или делал вид, что не вижу. Осуждаете? Я уже покраснел! Пусть это дела минувших лет, каяться не буду. Делалось это не ради личной наживы, а для блага коллектива. Учитывая специфику своего места расположения на аэродроме, проводить занятия с личным составом взвода по специальной подготовке было делом невозможным. Хотя, в силу привычки, небольшие тренировки с расчётами я проводил. Без фанатизма. Чисто с профилактической и взбадривающей целью. Дал возможность отдохнуть и выспаться. Пусть мне сейчас скажут, что и так за прошедшие три дня никто, кроме водителей и старших машин, чувствительной нагрузки не получил. Что там? Сиди себе в кузове на спине и отдыхай. Приходилось вам когда-нибудь ездить в кузове грузового автомобиля по дорогам, не имеющим даже отдалённого понятия, что такое асфальт? Именно в кузове, а не на мягком сидении в салоне легкового автомобиля или автобуса. Причём, десять-двеннадцать часов сряду, без существенных перерывов. Даже на мягких сидениях и по шоссе, через пять часов все конечности, весь корпус затечёт до судорог. От такой дороги устаёшь. А если ещё и тряска, сильная боковая качка - вообще дело труба. Знаю по себе. Поэтому, и сам отдыхал, и подчинённым дал возможность делать то же самое.
  
   Следующий день, 22 февраля 1982 года, продолжали стоять на месте. Судя по всему, наше нахождение на военном аэродроме Меймене явно могло затянуться. Пришлось столкнуться ещё с одним примером непродуманности действий командования уровня взвод-рота. При вчерашнем осмотре танков, которые сопровождали нас от Шибергана до аэродрома, обнаружилось, что масла в двигателях у них ниже допустимой нормы. Для того, что бы они имели возможность пройти чуть меньше двухсот километров в обратном направлении, срочно необходимо было двигательное масло. Причём, в солидном количестве. Приходилось только догадываться, как вообще танки могли выйти из пункта постоянной дислокации не только без необходимого запаса, но и даже с низким уровнем масла в самих двигателях. Видимо, бронелисты трансмиссий у них давно никто не поднимал. Стояли себе спокойно в окопах на охранении и не думали даже, что придётся куда-то ехать. На месте, даже при прогреве, двигатель вряд ли "стуканёт" из-за отсутствия масла. Ещё раз внутренне похвалил сам себя за то, что выехал из полка с запасами масла, бензина и продуктов. Зато теперь мог с некоторым превосходством смотреть в сторону и танкистов, и личного состава автомобильной роты. Правда, через узел связи первого мотострелкового батальона, в полк подал заявку на обеспечение танкистов маслом. Пообещали в полку при первой возможности подвести масло с помощью вертолётов. Однако, и в этом вопросе были свои трудности. Во-первых, вертолёты всё-таки были дивизионного подчинения, что заставляло подстраиваться к их личному графику. Во-вторых, в феврале месяце, как это ни странно, большинство дней можно было отнести к категории "нелётная погода". Зачастую из-за моросящего дождя со снегом и туманов. В связи с вышеизложенным, приходилось запастись терпением и ждать. Всё равно, пока подвезут масло, пока это самое масло окажется в двигателях танков, меньше одного полного дня не пройдёт.
  
   Решили, что бы как-то потратить появившийся избыток времени, которого теперь оказалось даже слишком много, съездить на экскурсию в город Меймене. Когда позднее удалось бы выполнить подобное мероприятие? Скорее всего, больше такого случая и не представится. Инициатором данного мероприятия выступил командир мотострелковой роты. Понятное дело, что транспортным средством для совершения поездки выбрали БМП-2. Не брать же ГАЗ-66 или КамАЗ? Всё-таки, БМП солиднее, да и безопаснее. Конечно, существовали и отрицательные моменты, в частности, определённая неповоротливость этой многотонной бронированной машины на узких улочках афганских городов. Типа слона в посудной лавке. Зато, никакие углы и стены для неё были не страшны. В общем, "экскурсионный автобус" с бортовым номером 241 довольно споро доставил нас с военного аэродрома в сам Меймене.
  
   Городишко, так себе, средней руки. Навскидку можно предположить, что население в нём не превышало 20 000 человек. А то и ещё меньше. Этак размером два на два километра. С северо-востока Меймене протекала речушка с одноимённым названием. Именно ей, скорее всего, был обязан своим появлением этот населённый пункт. Узенькие улочки, замкнутые глинобитными стенами дувалов и двухэтажных домов. Хотя, с двухэтажными я явно приврал. Зачастую сами дома из-за дувалов разглядеть было невозможно. В районе геометрического центра городка, дома были явно двухэтажные, так как на первом этаже, чаще всего, располагались духаны. Как и во всех населённых пунктах Афгана, основу жизнеобеспечения населения составляла торговля, будь то мелкая или средней руки. Причём, торговля осуществлялась всем, что пользовалось или могло пользоваться спросом у местного населения. От свежих и сушёных фруктов до дублёнок, посуды и радиоаппаратуры. Понятное дело, что иные вопросы, в частности даже историко-культурного и религиозного плана, нас в тот момент не интересовали. В связи с отсутствием, как обычно, лишних денежных знаков в своих карманах, в основном мы только глазели на товар, найдя финансово возможным только купить себе за чеки по порции шашлыка и бутылке фанты. Ну и за бесценок несколько сувениров подарочного плана. Особых впечатлений от города Меймене у меня в памяти не сохранилось. Примерно так же, как от тех многочисленных населённых пунктов Афганистана, которые довелось проезжать мимо, или посещать во время блокировок. Ни тебе площадей. Ни парков. Ни крупных мечетей. Ни каких-то промышленных предприятий, на которые можно было бы "положить глаз". Отъехал двести метров по дороге и начисто забыл это место.
  
   После почти двух часов отсутствия, вернулись на военный аэродром, который находился на северо-западной окраине городка. Никаких существенных изменений в лучшую или худшую сторону за время нашего отсутствия не произошло. В нашем лагере было тихо и спокойно. Солдаты аэродромного охранения из своих землянок даже не появлялись. Да и вообще, в обозримом просторе движения не было совершенно никакого. А если кто-то и появлялся вблизи или дали, то только для оправления естественных надобностей. Возле машин мотострелковой роты и моего миномётного взвода лениво прохаживались часовые с автоматами. Автомобильная рота подобными излишествами себя не напрягала. Танкисты попросту закрылись в боевых отделениях и мирно спали. А что им сделается? Попробуй-ка их достать за 200-милиметровой бронёй! В общем, не лагерь, а сонное царство с парой "драконов" на посту. Хотя, что можно требовать? Сохранность оружия и имущества обеспечена в каждом подразделении. Ждать нападения в дневное время со стороны душманов - дело безнадёжное. Не такие они дураки, что бы открыто лезть под стволы полутора десятков пушек и примерно такого же количества пулемётов. Тем более, что уже поживиться-то и нечем. Лёгкая добыча, в виде пожароопасных наливников, перестала быть таковой.
  
   23 февраля 1982 года. Как ни крути, но был праздничный день. Исполнилось 64 года Советской Армии и Военно-морского флота. Со школьных лет этот праздник был весьма ожидаемым днём среди мужского населения нашей страны. Теперь же, будучи уже семь лет в армейском строю, грех было бы не отметить очередную годовщину Вооружённых Сил СССР. Единственно, что явно мешало провести в нужном русле торжество, так это всё тоже отсутствие в запасе денежных знаков. О том, что бы купить с рук бутылку "Огненной воды", речи и вообще не велось. Да и в одиночку пить - гиблое и поганое дело. К этому ни тогда, ни теперь я не приучен. Попытка "упасть на хвост" более богатым соседям, как-то меня не вдохновляла. В общем, принял я мужественное решение отметить праздник внутри себя, проведя весь день в кругу подчинённых. Не скажу что это очень весело, зато полностью безопасно. Не потянет кого-нибудь из моих сержантов и солдат "на подвиги", когда рядом находится бдительный взводный. Особо жировать на стандартном сухом пайке также не приходилось. Дневная пища всех моих подчинённых, и моя, заодно, ничем не отличалась от всех остальных дней. Что поделать? Издержки производства. Хотя, стоит, наверное, взять в учёт, что о предстоящих праздниках перед выездом в этот "поход" я напрочь забыл. Во время службы в Афганистане, говоря откровенно, многие праздничные дни, в череде обыденных забот, попросту отходили на второй план, а то и полностью проскальзывали мимо восприятия и памяти. Хорошо, если о них напоминали наши "политребята". В общем, о самом 23-м февраля я тогда забыл, и вспомнил только потому, что мне о нём как-то вскользь напомнили уже в Меймене. Это, поверьте, никак не оправдание. Суровая правда жизни. В общем, получили мы из полка поздравления с праздником и передали их своим подчинённым. Поздравил всех своих военнослужащих с очередной годовщиной Советской Армии и получил от них ответное поздравление и небольшой сувенир-брелок в виде миниатюрной копии пистолета Парабеллум.
  
   Вечером этого дня я всё-таки немного почудил. Не скажу сейчас, что меня побудило к этому, но перед самым отбоем, дал команду развернуть один миномёт и подготовить осветительные мины. Стреляли за ближайшее ограждение аэродрома, дабы ненароком хвостовик мины не зашибить кого-то своего. Под крики ликования окружающих, повесил пяток мин на максимальной высоте, таким образом, что бы дорожка горящего фосфора не долетала до земли. Естественно, о предстоящей стрельбе никого из начальства не предупредил. Заранее подготовил детскую отмазку, типа, "провожу тренировку личного состава в освещении местности на случай внезапного нападения "духов". Отмазка пригодилась, когда от коменданта аэродрома прибежал посыльный. В общем, это моё самоуправство, сошло мне же с рук. Зато, всем было весело наблюдать этот импровизированный фейерверк военного образца.
  
   А масло в этот день так и не привезли. Видимо в полку не смогли решить вопрос о выделении вертолётной пары. Или, не решились сообщить дивизионному начальству в преддверье праздника, о таком "проколе" своих подчинённых.
  
   24 февраля 1982 года. День начался без похмельной головной боли. Да и откуда взялось бы похмелье, если праздник прошел "всухую"? Впрочем, это имело свою положительную сторону. В противном случае пришлось бы включаться в поиски средств для поправки здоровья. Кое-кому на аэродроме этим заниматься пришлось. Включая, что не удивительно, рядовых водителей автомобильной роты. Особо в предыдущий день я за ними не наблюдал, в связи с чем, обыденного бытового пьянства не заметил. Зато утром были весьма даже заметны последствия вчерашнего возлияния. Ну да, это были трудности их командира, который также имел возможность отметить праздник подобающим образом.
  
   Продолжали в этот день ждать подвоза масла для двигателей танков. У соседей по конвою к концу стали подходить продукты, взятые с собой на этот выезд. Всё правильно. В указаниях на выезд было приказано иметь запасы сухого пайка на неделю. Неделя заканчивалась именно в этот день. Ревизия имеющихся у меня продуктов показала, что без особых проблем ещё пару-тройку дней протянуть мы должны. Конечно, это уже за счёт того, что удалось взять дополнительно у своего старшины. В законном порядке следующий день мы должны были перейти "на подножный корм". Понятное дело, что о проблемах с продуктами было сообщено в полк. Вполне возможно, именно факт нехватки продовольствия, подстегнул начальство к активизации действий. Пообещали на следующий день обеспечить и маслом, и сухим пайком. Говоря откровенно, однообразный ассортимент сухого пайка одной и той же партии, за неделю уже смертельно надоел. Хоть на аэродроме кашу с тушёнкой разогревали в казане и даже пытались приготовить какой-то супец, только вот два вида каши - гречка и рис, - в горло уже не лезли. Благо, несколько разнообразила меню перловая каша, которую я взял про запас у своего старшины батареи. Делать ничего не хотелось, да и дел особых не было. Отдыхали в преддверье начала обратного движения домой.
  
   25 февраля 1982 года в десять часов утра на вертолётах привезли 4 бочки (800 литров) двигательного масла для танков и БМП. Через небольшой промежуток времени прилетела ещё одна пара вертолётов и выгрузила дополнительно 2 бочки (400 литров) такого же масла и сухой паёк на двое суток. У нас подобное случалось довольно часто. "То пусто, то густо". Что поделать? Порой на одну и ту же просьбу откликалось и непосредственное начальство, и вышестоящее. Так было и на этот раз. Командование дивизии проявило заботу и прислало 800 литров масла. Ну и командование полка, выполняя заявку, подбросило ещё 400 литров масла и сухой паёк. В общем, заявка, поданная с явным запасом, была перевыполнена в три раза. Мне-то это масло было без надобности. А вот танкисты создали себе солидный резерв.
  
   Бочки сразу откатили к танкам, и там закипела подготовительная работа. Судя по всему, воспользовавшись случаем, на танках полностью сменили двигательное масло. Ну да, это меня не особо интересовало. В роте БМП также готовились к маршу. Оставшееся масло загрузили в КамАЗы автороты, что бы в Шибергане сгрузить на командном пункте танкового батальона. Не оставлять же добро валяться на аэродроме? Здесь бы оно, стопроцентно, ушло на продажу местным афганцам. Вместе с бочками. Начальник колонны собрал всех командиров подразделений и сообщил, что завтра, в шесть часов утра, начинаем движение в обратном направлении. Командиры подразделений конвоя с улыбкой посмотрели в сторону автомобильной роты. "Как же, щас. Начнём мы движение вовремя. Уже навидались за прошедшую неделю".
  
   Подъём 26 февраля произвели с расчётом готовности к движению в шесть часов. К половине шестого мои миномётчики уже позавтракали и стояли возле своих машин в ожидании команды "По местам". Наблюдая за лагерем автомобильной роты, можно было с подачей этой команды не спешить. Там порядок подготовки к движению ничем не отличался от всех предыдущих дней. Полнейший бардак. Захотел водитель проснуться - проснулся. Хочет завтракать - его дело. Сухой паёк всем им выдали ещё с вечера. Кто не успел поесть до начала движения, может ехать голодным. В общем, руководство жизнью и деятельностью ротой отсутствовало полностью. Могу предположить, что такое положение дел ротного даже устраивало. Он уже в отличие от второго дня поездки, не бегал и не кричал. Стоял себе возле головного КамАЗа и ждал, пока его орда раскачается. Хоть нам остальным было совсем не безразлично, когда мы начнём движение, однако встревать в дела автороты никто не стал. Да и зачем? Бесполезное это дело. И не благодарное. С грехом пополам в 7 часов 35 минут выехали с территории аэродрома Меймене и, проехав мимо городка, вышли на уже знакомую трассу. За прошедшие дни дорога явно просохла и стала симпатичнее. Освобождённые от груза на кузовах КамАЗы шли более уверенно. В 8 часов 25 минут минули тот самый перевал, на котором в прошлый раз потратили более трёх часов своего времени. В общем и целом, без каких-то происшествий и остановок даже на привалы, к вечеру достигли города Шиберган и остановились на ночёвку возле танкового батальона. Несмотря на довольно плохую дорогу, проехали за этот день 200 километров. Не зря ведь говорится, что дорога домой значительно короче и легче.
  
   27 февраля движение от Шибергана в сторону пункта постоянной дислокации полка начали в 7 часов 30 минут. Не хочется вновь вспоминать КамАЗистов. "Горбатого могила исправит"! Теперь дорога, хоть и не отличалась особым качеством, разительно отличалась в лучшую сторону по сравнению с ранее пройденным отрезком пути. Всё-таки - некоторое подобие асфальта. В общем, колонна шла резво, не имея во главе своей медлительных танков. Они остались в Шибергане. Да и надобности в них уже не было совершенно. В 13 часов 15 минут вышли к той точке, откуда и начинали движение. Теперь наши пути расходились в разные стороны. Автомобильная рота направлялась в район Хайратона, что бы там, или непосредственно в Союзе взять новую партию топлива и везти её в новый пункт назначения, или заправившись на перевалочном пункте, опять же, отправиться в очередной рейс. Уже без конвоя. Мотострелковая рота возвращалась к себе в Кундуз. Самый короткий отрезок пути нужно было совершить мне - в пункт постоянной дислокации 122 мотострелкового полка. Всего за этот день проехал 170 километров, с общей цифрой пробега за весь выезд в 779 километров. 740 километров статистического пути и 39 километров поездок в местах ночёвок.
  
   Да парка доехали мигом. Разгрузку машин и отправку личного состава взвода поручил своему заместителю командира взвода сержанту Фаворскому, а сам, как был, только с вещевым мешком на плече, отправился докладывать командиру батальона о выполнении поставленной задачи и возвращении взвода в полк. Самое главное, вернулись без потерь, поломок и чрезвычайных происшествий. Пока я докладывал командиру батальона, подошёл из парка личный состав взвода. Оружие поставили в комнату хранения оружия, вещевые мешки сдали в каптёрку старшине. После этого я передал личный состав в ведение старшины батареи, который должен был организовать баню, смену белья и приведение формы одежды сержантов и солдат в надлежащий вид. Впрочем, я сам занялся теми же самыми делами. Только уже без опёки со стороны старшины.
  
   На этом очередной выезд закончился. Без каких-то осложнений. Хотя, возможно, что нам просто повезло. Район этот был всегда довольно неспокойным. Буквально пару месяцев назад наш батальон участвовал в разгроме учебного центра "духов" недалеко от Шибергана в кишлаке Джаркудук. Не исключена вероятность и того, что душманы тогда ещё не смогли опомниться после той операции, хотя, даже по разведывательным данным в том районе остались более 600 активных штыков басмачей. Впрочем, не берусь гадать, почему на нашу колонну никаких нападений не было. Не было и не было.
  
   Пожалуй, стоит на этом месте, и закончить своё повествование о передвижениях по дорогам Афганистана в те далёкие восьмидесятые годы прошлого столетия. Впрочем, смею заметить ещё раз, что данные случаи имели точные временные и пространственные границы, зафиксированные в моём дневнике. Примерно так же, как и все рейдовые операции нашего третьего горнострелкового батальона, в которых лично мне довелось участвовать. А вот фиксировать все свои неплановые поездки, допустим, за покупками в город Мазари-Шариф, за продуктами в Айбак, за стройматериалами в Айбак или за солдатом срочной службы, который слишком долго "залежался" в госпитале в Пули-Хумри, за дровами в Хазрати-Султан и прочее, и прочее, как-то у меня не возникло желания. А ведь именно подобные поездки и составляли львиную долю всех моих перемещений по территории Афганистана. Пусть в день мне приходилось проезжать всего ничего, каких-нибудь сотню-полторы километров. А то и меньше. Всё это суммировалось в недели, месяца, годы. Даже сейчас, анализируя все года службы в армейском строю, прихожу к выводу, что всё-таки в Афгане мне приходилось ездить чаще и больше, чем до него и после него. Невзирая на опасность. Всё очень просто. Просто в том отношении, что выезжать из парка или из гарнизона было значительно легче, чем в Союзе. Там я был сам себе хозяин. Хозяин всему тому, что входило в состав моего взвода и гарнизона. Спрашивать разрешение на выход машины не было необходимости. Да и просто так, ради развлечения, в Афганистане не ездили. Вот вам и результат. По афганским дорогам мне, так же, как и многим другим, пришлось проехать не мало. Не одна тысяча километров была отмечена колёсами моего ГАЗ-66. Важнее всего во всём выше изложенном то, что все эти поездки по земле Афганистана, для меня остались только в памяти, не сделав "зарубок" на теле, в виде ранений и увечий, и не сведя в могилу. Хвала Богу и Аллаху за это!
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023