ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чеботарёв Сергей Иванович
Юность лейтенантская моя... Начало

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  Юность лейтенантская моя...
  
   Как ни посмотри, приходится констатировать, как свершившийся факт, что стрелка моего собственного жизненного циферблата часов времени, уверенно "перевалила" рубеж трёх четвертей того уровня жизни, который отмерен Господом Богом среднестатистическому мужчине нашей планеты. Впереди остался "участок прямой", ведущий к тому рубежу, который в народе называют "до гробовой доски". Волей неволей в таком возрасте, память возвращает любого здравого человека в прошлое, стараясь "всколыхнуть" те эпизоды прожитой жизни, которые начинают "стираться и размываться" в своей ясности. Пожалуй, прав тот, кто говорит, что "тупой карандаш лучше самой острой памяти". Я - не исключение. Те воспоминания, которые переложены мной же в электронный вид в моих собственных повествованиях, существенно освежают память, одновременно оставаясь наследием потомкам. А, может быть (льщу себя несбыточной надеждой), пригодятся и ещё кому-нибудь. Когда-нибудь и где-нибудь!
  
   Лично у меня было достаточно тех временных отрезков, на которые была поделена жизнь с момента появления на этом свете. Если раннее детство включая нахождение в детском садике, вспоминается явно с большим трудом, да и то, порой только в виде коротеньких отрывков, то уже со школьной скамьи начинаются воспоминания, имеющие более-менее цельную "картинку". Учёба в первом классе начальной школы No5 в городе Бобруйске. Переезд к новому месту службы отца в Германии. Три года учёбы в школе No81 в Олимпишесдорфе (олимпийской деревне). Возвращение в Бобруйск после увольнения отца из армии. Учёба в течение шести лет и окончание средней школы No5 в родном Бобруйске. Учёба в Одессе в высшем артиллерийском командном училище. Ну а дальше, начинаются, прямо скажем, довольно-таки короткие эпизоды службы, продолжительность которых определялась моими переводами к новым местам службы на офицерских должностях. Ракетный дивизион в Тоцких лагерях (Оренбургская область) - чуть больше года. Учебный артиллерийский полк в городе Бузулук (Оренбургская область) - пол года. 122-й мотострелковый полк в Афганистане - два года. Артиллерийский полк в городе Порт Ильич (Азербайджан) - восемь месяцев. Армейская артиллерийская бригада в городе Цейтхайн (Германия) - около двух лет. В той же бригаде, только уже в городе Ошац - год. Мотострелковый полк в городе Риза (Германия) - два года. Артиллерийский полк в городе Марьина горка (Беларусь) - год. Танковый полк в городе Бобруйск (Беларусь)- пятнадцать месяцев. Механизированная бригада в городе Бобруйск (Беларусь) - чуть меньше десяти лет. Служба гражданским специалистом в военном комиссариате города Бобруйск (Беларусь) - восемнадцать лет. И теперь окончательный отрезок пути на пенсии - сколько Бог отмеряет. Впрочем, не стану расписывать подробно эти самые временные отрезки (о них уже говорилось гораздо раньше), ведь само название этого повествования говорит само о себе. Служба в первом офицерском звании.
  
   Наиболее яркие воспоминания связаны у меня со службой в Приволжском военном округе и в Афганистане. Уточняю. Прибыл я в Тоцкие лагеря сразу же после окончания военного училища. Из Афганистана выехал спустя почти четыре года опять же после окончания училища. И весь этот временной период я находился в статусе совершенно не обременённого собственным семейством холостяка. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Думаю, изначально всем всё понятно. Впрочем, даже если и понятно всё, не для того я затевал это повествование, что бы сразу его и закончить. Тем более, без сущей назойливости повторюсь, что сие "упражнение" имеет целью "всколыхнуть" собственную память, сделать свою собственную "картинку в голове" более яркой. А то, ни дай Бог, наступит период "провала памяти". Так хоть, перечитав собственные воспоминания, что-то более-менее конкретное смогу восстановить. А может быть, и порадоваться, что в жизни имелся период этакой беззаботности и ответственности только за самого себя.
  
  1.
  
   Конец лета 1979 года. Выпускной в военном училище уже остался в прошлом. Первый офицерский отпуск, венчающий собой переходный период от курсантской жизни к службе кадрового военного закончился. В кармане шелестит внушительная по тем временам сумма денег более четырёхсот рублей качестве отпускных и денежного содержания за сентябрь месяц. В качестве уточнения. Лейтенант в те года получал "грязными" двести пятьдесят рублей. За вычетом налогов на то, что он был не обременён семьёй, называемых в то время "налогом на яйца", получалось "частыми" чуть больше двухсот тридцати рублей. Сумма более чем весомая для того, чтобы жить холостяку месяц безбедно, позволяя себе определённые вольности. При определённой экономии, можно было себе позволить даже отложить что-то "на чёрный день". Вполне понятно, что определённые лейтенанты, для которых понятие "бережливость" находилось за гранью понимания, удосуживались "спустить" причитающуюся зарплату за пару недель. Потом уж наступал период голодухи и одалживания денег у товарищей. Это приводило только к тому, что с получением нового денежного содержания за очередной месяц и возвращения долгов, остатков едва хватало вновь где-то на пару недель. И, новый круг. Не возвратить деньги "кредитору" являлось делом весьма опасным. Мало того, что этот самый "кредитор" имел возможность вернуть свои кровные денежки прямо у начальника финансовой службы части (такое имело место), так и существовали прочие негативные составляющие для должников. Во-первых, с лёгкостью можно было получить по физиономии. Во-вторых, молва мгновенно включала такого человека в "черный список" со всеми вытекающими последствиями. Ну и, наконец, о какой-то дружбе с сослуживцами можно было забыть, так как подобное поведение приравнивалось к категории "внутренней нечистоплотности", а в офицерской среде это воспринималось весьма негативно. Впрочем, речь-то не о подобных людях. За всю свою жизнь я ни разу не одалживал денег ни у сослуживцев, ни у государства. И даже мои собственные родители были лишены "счастья" ссудить меня деньгами. Чем и горжусь.
  
   Первый свой отпуск я провёл весьма скромно. Без фанатизма. В меру погулял с одноклассниками и однокашниками. Съездил в Ленинград опять же с такими же лейтенантами, как и я. Учитывая то, что отпуск проводил у своих родителей, денег в запасе осталось вполне достаточно. Даже более того, так как в то время я даже предположить не мог, что могло бы меня ожидать на первом месте службы. Как обычно бывает, всегда готовишься в более плохому, чем будет на самом деле. В Тоцкие лагеря, благодаря советам отца, ехал с самой необходимой кладью, отправив весь остальной груз пассажирской скоростью в багаже. Для тех, кому не совсем понятно. Существовала тогда в СССР такая услуга, как отправка багажа к месту следования пассажирским поездом. В результате, багаж мог приехать или вместе с тобой, или, в худшем случае, на пару дней позже. Далее он хранился в багажном отделении железнодорожного вокзала до того момента, пока ты соизволишь его забрать. Быстро, удобно и надёжно. Именно по этой причине к месту службы я прибыл только с чемоданом. На станции прибывающих офицеров встречали, пусть без оркестра и митинга, однако на машинах. Даже на билет автобуса тратиться не пришлось.
  
   Справка. Было в то время в Приволжском военном округе одно место, о котором, пожалуй, знало практически большинство население Советского Союза. Тоцкие лагеря или Тоцкий полигон. Для тех, кто не в курсе дела, поясню. Именно здесь в первой половине пятидесятых годов прошлого столетия, был произведёт реальный ядерный взрыв, после чего через зону полученного радиоактивного заражения "пропустили" наших военнослужащих на боевой технике. Чисто с "научной" и познавательной целью. "А как радиация влияет на боевую технику и организм человека"? Проверили. Изучили. Провели тщетные попытки лечения принимавших участие в эксперименте от лучевой болезни и "мужественно" захоронили умерших от этой самой болезни. Жертвы эксперимента, кто смог уцелеть, значительно позднее получали от государства какие-то льготы. На Тоцком полигоне, в воронке, оставшейся от взрыва, поставили памятный знак. А на всей необозримой территории полигона продолжали заниматься, проводить учения, стрелять, водить, в общем, топтать радиоактивную пыль советские военнослужащие Тоцкого гарнизона, курсанты Бузулукской "учебки" и военных училищ тогдашнего Приволжского военного округа. Не говоря уж о местных жителях, которые впитывали в себя радиацию постоянно. Пожалуй, смею предположить, это продолжается и ныне. Разве думал тогда кто-то из начальства, что радиация способна "храниться" в земле десятки лет? Да и нормативы "лёгкого", "среднего" и "тяжёлого" облучения были тогда у нас изрядно завышенными. До момента трагедии на Чернобыльской АЭС.
  
   Продолжу с прерванного. Сразу же с вокзала (громко будет сказано), прибывших офицеров повезли в штаб 213 мотострелковой дивизии местного гарнизона. Стоит ещё отметить, что до конца лета 1979 года эта дивизия мирно существовала в качестве полностью кадрированной. Во всех воинских частях офицеров было раз-два и обчёлся - от командира роты и выше. За вычетом специалистов узкой направленности. Как правило, личный состав срочной службы занимался только обслуживанием техники и вооружения, стоящего на длительном хранении. Частью постоянной боевой готовности и укомплектованной до полного штата являлся только отдельный ракетный дивизион. Во времена Советского Союза бытовала масса анекдотов и песенок про кадрированные части:
  
   - "Хочу служить директором кадрированной пасеки"!
   - "А что это такое"?
   - "Это когда мёд есть, а пчёл - нет".
  
   "По широкой по долине, едет полк в одной машине.
   Нам не страшен серый волк. Мы - кадрированный полк"!
  
   Вот для укомплектования выше названной дивизии практически до полного штата, в Тоцкие лагеря и направили выпускников военных училищ 1979 года. Ни много, ни мало, а более двухсот человек. Согласитесь, цифра весьма солидная. Пробудить из многолетней спячки такую махину, как мотострелковую дивизию - дело весьма не простое. Особенно в плане перестроения мировоззрения командиров всех степеней. Многие из офицеров дивизии практически всю свою жизнь прослужили здесь, без выезда из Тоцкого. Обросли барахлом в бытовом плане, имели квартиры, дачи, привычки, выработанные годами. Служебные обязанности порой заключались в контроле за техникой, стоящей на длительном хранении, да несении службы в нарядах. Все навыки по проведению занятий с подчиненными были полностью и окончательно утрачены. Главная задача любого рабочего дня - сбежать "втихаря" после очередного построения к себе домой и сделать что-то полезное для семьи. И тут, неждано, негадано, началось развертывание дивизии с укомплектованием личным составом. И, пусть не до штатов военного времени, однако, близко к тому. Да не с целью проверки, а на долгие года. Рухнули все надежды на спокойную службу до самой пенсии.
  
   Вполне понятно, в штабах дивизии и воинских частей в этот период работы стало не впроворот. Кадровики принимали и распределяли на должности прибывающих молодых офицеров. Тыловики сбились с ног, распределяя холостяков по общежитиям, которых было совсем мало. Хотя и удалось к сроку построить временные, в виде сборно-щитовых конструкций. Офицерская столовая работала в три-четыре потока. В общем, "кадрированная пасека" превратилась в настоящий "муравейник".
  
   Мне довелось прибыть в Тоцкие лагеря в самое "жаркое" время. Хотя, признаюсь, если к самому началу я и не поспел, то и в числе "закрывающих сезон", к счастью, не оказался. Иначе, встретился бы с массой проблем, связанных с размещением в общежитии. А, может быть, вся моя дальнейшая военная служба, пошла бы совершенно по иному руслу. В общем и целом, теперь уже ни гадать, ни сожалеть об этом не стоит. Как случилось, так случилось.
  
   В штабе дивизии, вновь прибывшие на укомплектование дивизии лейтенанты (а именно они составляли преобладающее большинство) сразу же были распределены по потокам, в зависимости от военной специальности: мотострелки и танкисты - отдельно, артиллеристы - отдельно, зенитчики, связисты, сапёры, автомобилисты - отдельно. Само собой, политработники уводились свои кадры совершенно в другое место, так как ими занимались специалисты собственного направления. Артиллеристами же занимался направленец отдела кадров по артиллерии. Тогда я ещё и не ведал, что вместе со мной в Тоцкие лагеря прибыло 29 выпускников высших артиллерийских командных училищ: Ленинградского, Одесского, Коломенского, Хмельницкого и Тбилисского. Сумское уже тогда готовило специалистов самоходной артиллерии, поэтому выпускников этого училища на буксируемую артиллерию направляли крайне редко. Да и выпускники Коломенского, специализирующиеся больше на службе в воздушно-десантных войсках и спецназе, встречались не часто. Если бы не необходимость укомплектовывать первичные командные должности артиллерийской разведки, то и представителей Ленинградского ВАКУ можно было бы не увидеть. Примите это чисто как справку, к которой сделаю ещё маленькое дополнение. В то время, о котором ведётся речь, молодых лейтенантов-выпускников Одесского, Хмельницкого и Тбилисского артиллерийских училищ можно было слёту различить по их внешнему виду. Естественно, в военной форме одежды. Тбилисские выделялись непомерно большими фуражками выгнутой формы, ушитыми до неимоверности брюками и обтягивающими икры голенищами сапог. Хмельницкие лейтенанты-выпускники, шитые фуражки не носили, зато любили приталенные кителя и узкие бриджи. Одесситы носили фуражки с большими тульями, напоминающие морские, расклешенные брюки и сапоги с лакированными головками. В общем, выпустившись из своего родного военного училища, каждый старался в дополнение к выданной государством форме, сворганить ещё комплект, не предназначенный для строевого смотра. Впрочем, вынужден отметить, что с прибытием в войска, лейтенантам пришлось на время забыть о повседневно-выходной форме одежды. Чаще всего их можно было увидеть в полевой форме или комбинезонах.
  
   Вернусь к нашему распределению на новые должности. По вполне понятным причинам, с каждым вновь прибывшим офицером беседа кадровиком проводилась в индивидуальном порядке. За время наших отпусков, наши личные дела успешно доставить в Тоцкое-2, поэтому, их успели хорошо изучить и наметить в общих списках предназначенные должности. Могу предположить, что списки уже были согласованы и утверждены командованием различных категорий. Так что, сама беседа с офицерами имела чисто формальный характер. Из чего я делаю подобный вывод? Да просто из того, что когда в кабинет зашел я, меня сходу ошарашили тем, что я направляюсь на должность начальника расчёта пусковой установки в первую стартовую батарею отдельного ракетного дивизиона дивизии. На первые пару минут я даже опешил, после чего предпринял тщетную попытку отмазаться от подобной "чести":
  
   - "Ведь я же окончил артиллерийское училище. С ракетными войсками сталкиваться не приходилось. Материальную часть и боевую работу совершенно не знаю. Всё это может крайне затруднить мою дальнейшую службу. Нельзя ли отравить меня служить в артиллерию"?
  
   На всю эту мою тираду последовал категорический ответ:
  
   - "Вопрос с вашим назначением решен окончательно. Ракетную установку и её использование быстро изучите. Офицеры дивизиона вам в этом помогут, так как лично заинтересованы в том, что бы офицер быстрее "стал в строй". Все волнения излишни".
  
   Пожалуй, на этом беседа и закончилась. Если не считать того момента, что распределив прибывших этим поездом офицеров, их собрали в зале для совещаний в штабе и накоротке с ними побеседовал командир дивизии и начальник политического отдела. Потом отдельно с артиллеристами провёл беседу начальник ракетных войск и артиллерии дивизии полковник Кудлач. В артиллерии за глаза его называли "папа Кудлач". Ну а уж потом, после проведения всех этих мероприятий, лейтенантов отправили к местам дальнейшего расквартирования, то есть, по общежитиям. Что бы они могли оставить свои личные вещи, переодеться в парадную форму и прибыть представляться командованию своих воинских частей. Естественно, с предписаниями, выданными в штабе дивизии. Докладывать командиру о прибытии к новому месту службы следовало именно в парадной для строя форме одежды. Таков уж был и остаётся воинский ритуал.
  
   Создам картинку всего того, что окружало военный городок Тоцкое-2. Именно так тогда называлось место расположения мотострелковой дивизии. Городок Тоцкое, являвшийся аж районным центром, находился рядом с железнодорожным направлением Куйбышев-Оренбург. Железнодорожная станция носила одноименное название. От станции до военного городка была хорошая дорога, протяженностью в три километра. На реке Самара, являвшейся естественной границей Тоцкого-2, перед мостом через неё имелся контрольно-пропускной пункт. Проехать или пройти на территорию городка можно было, только предъявив удостоверение личности или специальный пропуск. Благодаря "армейскому бюрократизму", весь транспорт, следовавший в обе стороны, записывался в специальные журналы. Причём, пропускной режим был действительно строгим. Насколько я помню, река Самара, которая в дальнейшем шла вдоль железной дороги в Куйбышев была в районе Тоцкого, довольно узкой и мелкой. Только вот русло её проходило по довольно глубокому оврагу. Своим причудливым изгибом русла, Самара, как бы окольцовывала военный городок с юга и востока, создавая природную границу. С севера к городку примыкал обширный полигон, именуемый Тоцкими лагерями. Не хотелось бы сочинять, однако в памяти осталось, что протяженность полигоны была около сорока километров. Во всяком случае, ракетные установки и артиллерия имели возможность проводить стрельбы штатными снарядами и ракетами именно там. Въезд на территорию полигона гражданскому населению был строго-настрого запрещён. Впрочем, местные жители это правило полностью игнорировали. Проехать в военный городок со стороны полигона по грунтовым дорогам не составляло особой проблемы. Зная эти самые дороги с детства.
  
   От КПП дорога шла по дамбе и уже непосредственно перед военным городком разветвлялась. Влево можно было проехать к расположениям основной массы полков и штабу дивизии. Практически в северном направлении можно было проехать к так называемому артиллерийскому городку, и, минуя оный, добраться непосредственно до полигона. Между территорией штаба дивизии и артиллерийским городком располагались многоэтажные дома для проживания семей военнослужащих. В этом же районе был Дом офицеров, магазин и офицерская столовая. В общем, военный городок имел тот минимум, который обеспечивал более-менее комфортное проживание в нём семей военнослужащих. Хотя, для того, что бы помыться в "цивильной" бане и сходить в более солидный магазин, нужно было на рейсовом автобусе ехать в районный центр Тоцкое. Самое натуральное село, не доросшее в то время даже до статуса посёлка городского типа. Хотя, имевшее с десяток многоэтажных (двух и трёх этажных) зданий.
  
   В артиллерийском городке на тот момент размещались все воинские части артиллерийской направленности: отдельный ракетный дивизион, артиллерийский полк, противотанковый и реактивный артиллерийские дивизионы, батарея управления и артиллерийской разведки дивизии. Всё компактно, со своими собственными парками, столовой, магазином, винтовочным полигоном, казармами и так далее. Дорога на полигон проходила рядом с забором городка. Следуя по этой дороге, метров через пятьсот, размещались сборно-щитовые общежития офицеров.
  
   На этом, пожалуй, с описанием военного городка Тоцкое-2 я и закончу. По мере необходимости, в процессе повествования буду дополнять подробностями.
  
   Как было сказано значительно выше, после размещения в общежитии No3, оставив личные вещи и переодевшись в парадную форму, я отправился представляться командиру отдельного ракетного дивизиона. Благо, по пути в общежитие, мне показали, куда следует позднее держать путь.
  
   Эпизод с представлением командиру дивизиона майору Маркачёву, начальнику штаба дивизиона майору Котову и командиру стартовой батареи капитану Цветкову я упускаю. Это были мои первые, однако, далеко не последние представления старшему начальству. А вот структуру отдельного ракетного дивизиона того времени, по памяти воспроизведу.
  
   Скажем прямо, по количеству вооружения, техники и личного состава, данная воинская часть была довольно таки мелкая. Основные подразделения: штаб и службы дивизиона; две стартовые батареи (Сбатр); ракетно-технический взвод (РТВ); взвод связи; автомобильный взвод; ремонтный взвод, хозяйственный взвод и склады. Вот, вроде, всё. Общая численность личного состава дивизиона не дотягивала до двух с половиной сотен человек. В каждой стартовой батарее было по две ракетные пусковые установки (расчёт - 5 человек), отделение вычислителей (6 человек), два топогеодезические отделения (по 4 человека), метеорологическое отделение (4 человека). Всего всяким двадцать пять человек. В описываемое время на вооружении состоял тактический ракетный комплекс 2К6 "Луна" с пусковыми установками 2П16 на базе плавающего танка ПТ-76. Учитывая тот момент, что это был первый в СССР образец ракетной пусковой установка тактического назначения, созданный в конце пятидесятых годов прошлого столетия, тактико-технические характеристики он имел довольно посредственные. При весе самой ПУ с артиллерийской частью чуть более пятнадцати тонн и ракетой около двух тонн, она могла передвигаться по пересечённой местности с максимальной скоростью до 40 км/час. На вооружении стояли два вида ракет: 3Р9, с фугасной боевой частью, несущей около трёхсот шестидесяти килограммов взрывчатки на дальность от 12 до 44,5 километров (сами ракетчики называли эту ракету "летающим ломом", так как при диаметре 415 мм, она имела длину 9,1 метров); 3Р10, со специальной боевой частью, имеющей мощность 10 килотонн, способной поражать цели на дальности от 10 до 40 километров. Ракеты, естественно, были неуправляемые и наводились с помощью артиллерийской части ПУ. Бытовала такая песенка у ракетчиков:
  
   "3Р9 пролетает над селом Кукуево.
   Ну, куда ж ты полетела, железяка х..."?
  
   Не лишним будет отметить, что по сравнению с оснащением находившегося рядом артиллерийского полка дивизии, ракетчики было обеспечены специальной техникой и вооружением гораздо лучше. Судите сами. В каждой стартовой батарее имелось по два топопривязчика: один - оперативно-тактический на базе машины ГАЗ-66, второй - на базе УАЗ-452. Имелось своё метеорологическое отделение, оснащённое комплектами ветрового зондирования и ветровым ружьем. На каждую пусковую установку работали по два вычислителя. ПУ были оснащены собственными радиостанциями Р-118 или Р-123. В артиллерийской батарее, да и в дивизионе того времени, о таком даже мечтать не смели. В лучшем случае у начальника штаба артиллерийского дивизиона имелся запотопный, простенький метеопост, а у реактивщиков - ветровое ружье. С навигационной аппаратурой и вообще было туго. Вот такая петрушка.
  
   Характерной особенностью отдельного ракетного дивизиона было то, что всё хозяйство он имел полностью своё собственное. За исключением, впрочем, вопросов питания (питались в столовой артиллерийского полка), и банно-прачечного обслуживания (это уж было делом дивизионного масштаба). Всё хозяйство, включая склады, располагалось на территории парковой зоны, вход в которую осуществлялся по специальным пропускам. А как же иначе? Ведь техника и вооружение тогда были под грифом "Секретно", включая и внешний вид самих пусковых установок. Причём, на пропусках имелись специальные оттиски, позволяющие пройти: в казарму дивизиона; на территорию парка; непосредственно в хранилища стартовых батарей. Даже, если тебя наряд знает в лицо, но ты ненароком забыл взять с собой пропуск, тебя ни в казарму, ни в парковую зону не пропустят, и придётся идти в секретную часть дивизиона за разовым пропуском. Причём, нотаций от начальника штаба дивизиона, в этом случае, тебе было не избежать. Ведь даже разовые пропуска были документами строгой отчетности, об их расходовании ежедневно докладывали именно начальнику штата дивизиона.
  
   Ещё немного отвлеку ваше внимание. Вам - всё равно, а мне погрузившемуся в различные мелкие воспоминания - приятно.
  
   Командирами 1-й и 2-й стартовых батарей дивизиона были однокашники по Тульскому высшему артиллерийскому (ракетному) командному училищу капитаны Цветков и Клюнников. Цветков - высокий, худощавый, размеренный в своих действиях и движениях офицер, с неторопливой походкой. Очень спокойный и корректный. Клюнников - явная его противоположность. Ростом "метр с кепкой", кряжистый, склонный даже к полноте, больше сравнимый со "ртутью на наклонной поверхности", крайне подвижный, нетерпеливый, готовый "взорваться" в любой момент. Оба они были истинными военными людьми, помешанными на воинской дисциплине и выполнении всех воинских ритуалов. Во внеслужебное время - верные друзья, о которых принято говорить - "не разлей вода". Зато, в служебной деятельности - вечные конкуренты и соперники. Их можно понять. В дивизионе были только два подразделения - стартовые батареи, - которые могли соперничать по номиналу друг с другом. Они и соперничали, благодаря "направляющей и организующей деятельности" начальства всех степеней. Выгодно это было всем. Социалистическое соревнование приводило только к тому, что уровень боевой подготовки в подразделениях рос прямо на глазах. В прошлом году, допустим, по результатам боевой выучки первое место заняла вторая СБ. Реальный стимул для первой СБ в этом году обогнать конкурента, найти новые "фишечки", которые помогут ей опередить соперника, и стать первыми. А, для того, что бы конкуренция была обоюдовыгодной, в дивизионе "лидер" периодически проводил показательные занятия, делясь своими наработками.
  
   Самым опытным начальником расчёта пусковой установки в дивизионе того времени был старший лейтенант Саша Мартынов. Кадровый ракетчик с довольно большим стажем службы. Впрочем, как ракетчик, Саша в то время был уже бесперспективным. Свою работу он знал досконально, однако, долгое "сидение" на должности взводного, окончательно притупило его стремление к карьерному расту. Да и внутренние наклонности Мартынова были более всего направлены на ремонт техники. Вот здесь он был "в своей тарелке". Его было "хлебом не корми" - дай покопаться в моторе машины. Насколько я в курсе дела, года через два после моего ухода из дивизиона, Мартынов таки перешел служить в дивизионный ремонтно-восстановительный батальон.
  
   Что бы уж совсем окончательно высказаться о службе и системе ракетчиков, выражу своё личное мнение, которое, вполне возможно, кадровым ракетчикам не понравится. Однако, "слово из песни не выкинешь". Да и это самое собственное мнение сформировалось у меня не только во время службы непосредственно в качестве ракетчика, но и окончательно окрепло в процессе дальнейшей службы в артиллерии. Все ракетчики, грубо говоря, были и остаются "тупыми исполнителями" решений старшего начальника. Я имею в виду не глупость и безволие ракетчиков. Преобладающее большинство их - грамотные и инициативные командиры. Они знают своё дело и стремятся к выполнению обязанностей наиболее качественно. Однако, работа всех ракетчиков заключается в том, что бы вывести материальную часть на стартовые позиции, выполнить комплекс мероприятий по подготовке пуска, произвести запуск ракеты и уйти в район ожидания. Ни тебе разведки цели, ни выбора наиболее важной из них, ни корректирования огня, ни ответственности за принятое решение, ни определения способа поражения и расхода боеприпасов. Начальство сделает всё за тебя. Даст координаты цели, её характер, и даже мощность боеприпаса и вид взрыва. Всю подобную работу в артиллерии с лёгкостью выполняет командир взвода - старший офицер на батарее. Разве я не прав? Всё это я понял практически после первичного ознакомления с объемом своей последующей службы в качестве ракетчика, начальника расчёта пусковой установки. И внутренне этому воспротивился. Последующий опыт только укрепил эту мою точку зрения.
  
   Не зря, даже тогда, более сорока лет назад, говорили:
  
   "Даже плохой артиллерист может стать хорошим ракетчиком. Но даже самый хороший ракетчик не сможет быть артиллеристом".
  
   В качестве небольшой справки. И Цветков и Клюнников запросто могли в одиночку "сработать" за всю стартовую батарею. То есть, произвести привязку и предварительное ориентирование позиции, вывести пусковую установку на стартовую позицию, перевести её в боевое положение, рассчитать исчисленные данные по цели, произвести точную наводку, осуществить пуск ракеты. Разумеется, ракета должна быть на направляющей. Это мероприятие можно выполнить только коллективной работой всего расчёта ПУ и РТВ. Единственная трудность - перегнать по одной все требуемые для работы машины на стартовую позицию. Это требует значительной затраты времени. И, тем не менее, на такое эти командиры батарей были способны. Лично для меня подобные возможности стали этаким эталоном профессионализма. В дальнейшей своей военной службе я часто задавал себе вопрос: "А смогу ли я сделать подобное в своём подразделении"? Если же мысленно я убеждался, что какой-то этап действия мне в одиночку не под силу, это давало мне стимул освоить проблемный вопрос до полного совершенства. Мой совет молодым специалистам всех уровней. Проанализируйте, сможете ли вы выполнить обязанности подчинённых в полном объеме и качественно. Ежели нет, постарайтесь этот казус ликвидировать. Иначе вы не руководитель. Вернее, руководить попросту не имеете морального права.
  
   Продолжу с прерванного момента. Я невольно, в то время, задавал себе вопрос, а нужно ли было мне "корячиться" в училище четыре года, что бы потом всё забывать и становиться пассивным исполнителем решения других? Это было чуждо моему мышлению. Именно поэтому, наиболее важной для меня задачей, стало добиться любой ценой возвращения в артиллерию. Естественно, наряду с качественным овладением своей новой специальностью, так как метод ухода из ракетного дивизиона в качестве не справившегося со своими обязанностями или как нарушителя воинской дисциплины, то есть, "с волчьим билетом", мог поставить под сомнение всю последующую службу в качестве кадрового военного. А вот добиться перевода, имея хорошую характеристику, да ещё и в качестве неплохого специалиста, - совершенно иное дело. Это было не только моё собственное решение. Его поддержал и ещё один мой сослуживец Славик Алымов. А два человека - сила несомненная. Именно поэтому, при всех самых удобных и не совсем случаях, мы на пару досаждали начальника артиллерии дивизии и командующего РВ и А Приволжского военного округа с просьбой о нашем переводе в артиллерию. Не сразу, но наша мечта сбылась. Но об этом расскажу несколько позднее.
  
   На этом, пожалуй, пора и заканчивать краткий экскурс по ракетному дивизиону.
  
  2.
  
   Лейтенанты! В 1979 году в 81-й отдельный ракетный дивизион 213-й мотострелковой дивизии их прибыло пять человек. Начальником расчёта пусковой установки 1-й стартовой ракетной батареи назначили меня. Во вторую стартовую батарея прибыли два выпускника Казанского университета лейтенанты Круглов и Кислухин. Их во времена существования Советского Союза в войсках называли "двухгодюшниками" или "пиджаками", так как они имели за "спиной" только военную кафедру университета и по существующему тогда закону, призывались служить в качестве офицеров на два года. Командиром взвода РТВ был назначен лейтенант Евдохович. Он, как и мы, закончил высшее артиллерийское командное училище в этом же году. Какое конкретно - на помню. Помню только, что, по его собственным словам, "служить ракетчиком была его давняя мечта". Кому в жизни что предназначено? Пятым был мой однокашник по Одесскому артиллерийскому училищу лейтенант Славик Алымов. Его назначили заместителем начальника штаба - начальником разведки дивизиона. Зачем была нужна должность начальника разведки дивизиона - ума не приложу? Средств для разведки в дивизионе, как таковых, кроме биноклей, не было никаких. Что-то разведывать у вероятного противника нужды не имелось, так как координаты всех возможных целей, дивизиону давало старшее начальство. В общем и целом, вся работа Алымова сводилась к банальному "копанию" в штабных бумажках.
  
   От повествования о Круглове, Кислухине и Евдоховиче я попросту воздержусь. С ними мы встречались только в условиях служебной обстановки, да и то, особо общаться не приходилось. У них было своё собственное мировоззрение, проблемы, взлёты и падения. В общем, своя жизнь. Ни в душу, ни в дела их я не лез. Не имел такого желания. А вот со Славиком Алымовым мы были родственными душами, имевшими массу общих дел и тем для разговоров. Причём, что бы попросту дать мозгам отдохнуть от служебных обязанностей, которые ни его, ни меня особо не радовали, зачастую сходились во время перерывов в курилке и "чесали языками". Просто так.
  
   Из всех пятерых тогдашних молодых лейтенантов дивизиона, только мы со Славиком были холостяками и проживали в общежитии в одной комнате. Остальные, как обременённые семьями офицеры, получили свои собственные квартиры. Третьим, постоянным компаньоном в нашей общей комнате был лейтенант Саша Мелентьев. Должность его в то время была - заместитель командира батареи управления и артиллерийской разведки дивизии по политической части. Его и поселили в одну с нами комнату видимо по той причине, что техника этой батареи стояла в одном с нами парке. Так было легче оповещать офицеров в случае объявления тревоги. Учтите, что все трое были одного возраста, только что вырвавшиеся из курсантской среды, из-под опеки взводных командиров. Именно по этим причинам тогда нас и связывала крепкая дружба, общие интересы и свободное от службы время.
  
   Славик Алымов. Ниже среднего роста, довольно плотный, круглолицый молодой человек, приятный в общении, неплохо эрудированный, умеющий поговорить и даже просто поддержать беседу. Честный и прямолинейный. Умел отстаивать своё мнение, впрочем, без особой грубости. Мнение своё другим не навязывал, хотя посоветовать дельное мог всегда. Во время учёбы в Одесском артиллерийском училище я его попросту не знал. Да и не мудрено! Четыре сотни курсантов учебного дивизиона запомнить довольно трудно. Тут в своей батарее, плотно не общаясь, и то кого-то знал хорошо, а кого-то и не запомнил. Только уж в Тоцком-2 мы со Славиком действительно стали друзьями. Пусть эта дружба и продлилась всего чуть более полутора лет. По независящим от нас причинам. Скажем так. Последний раз с ним я смог увидеться весной 1981 года. Какое-то время переписывались, а затем связь оборвалась. Где-то лет десять назад он появился в "Одноклассниках", а потом исчез окончательно. Совсем не мудрено. Повзрослели. Выработали свои собственные точки зрения. Да и время, скажем откровенно, сыграло свою роль. Тем более, как я могу предположить, семейные неурядицы сделали нас несколько отдалёнными друг от друга.
  
   Сашка Мелентьев. Уникальный в своём роде человек. Это сказано совершенно без преувеличений. Высокий, с фигурой спортсмена, подвижный мужчина. Одной из главных его внешних отличительных черт была огненно-рыжая шевелюра и рыжие конопушки по всему лицу и телу. Видимо поэтому его все и называли "Рыжим". Общительный, никогда не унывающий, заводила во всех компаниях, заботливый о друзьях, сослуживцах и подчинённых. Умеющий поговорить и поддержать словом. Бог дал ему светлый ум, прекрасную память и умение наполнять свою голову самыми необходимыми знаниями и сведениями. А ещё, Сашка пользовался огромным успехом у женской половины. Впрочем, это совершенно никаким образом не связывало его личную свободу. Да и пользоваться этим успехом он не шибко хотел. Зато уж другом Мелентьев был настоящим. Последний раз с Сашкой нам довелось увидеться в начале июня 1981 года в Афганистане. Сейчас у нас имеется связь только в "Одноклассниках". В сущности, именно он и побудил меня заняться сим повествованием. Исподволь. Не навязчиво. Своими краткими воспоминаниями в виде приветов и пожеланий.
  
   Как мной было отмечено несколько ранее, метрах в пятистах от ворот воинской части располагалось общежитие для офицеров, представляющее собой довольно длинный сборно-щитовой барак, в торце которого располагался вход. Коридор, шириной около трёх метров, разделял два ряда комнат и всяческих подсобных помещений. Стоит отметить, что общежитие No3 имело практически всё необходимое для нормальной жизни. Естественно, по меркам того времени. Кроме комнат для размещения офицеров, имелся общий умывальник, канализация, кухня и даже холодильники. Горячая вода предусмотрена не была, поэтому душевую упоминать не стану. Ею можно было пользоваться только в условиях жары. В каждой комнате могли проживать пять-шесть человек. Это с учётом того, что прибывших в 1979 году офицеров было довольно много. После того, как женатые офицеры привезли свои семьи, им дали собственные квартиры (которых было ещё достаточно), и плотность заселения в общежитии уменьшилась. Ну а уж после января 1980 года, когда первая партия военнослужащих от дивизии была отправлена на замену в Афганистан, свободных мест оказалось больше чем достаточно. Ну да об этом поведаю несколько позднее.
  
   Учитывая тот момент, что комнаты в нашем общежитии были довольно скромных размеров, - где-то площадью метров 12-15, - поселено в каждой было по три-четыре человека. В одной из них и поселили нас троих: Славика Алымова, Сашу Мелентьева и меня.
  
   Не лишним, думаю, будет отметить, что "команда" нашей комнаты подобралась на удивление удачная. Даже, больше того. Волей судьбы нас троих поселили в одну комнату, видимо, неспроста. Хотя каждый из нас троих был чем-то особенным, в отличие от остальных, вместе мы составили именно тот комплект комнаты, который и подобрать-то сразу не возможно. Впрочем, дело-то не в самом составе. Признанным лидером среди нас сразу же стал Сашка Мелентьев. Да, иначе и быть не могло! Он лидером был прирождённым. Видимо, с самого своего рождения. Причём, все его начинания и решения проводились как-то мягко, вскользь, без особого нажима. Вроде бы он что-то предлагал нам, но так, что даже при длительном обдумывании этого предложения нами, ничего более стоящего придумать было не возможно. Конечно, в ходе обсуждения вносились определённые добавления и уточнения, которые сути дела-то и не меняли. Зато окончательным результатом все мы всегда были довольны.
  
   Первое время, что вполне естественно, прием пищи всеми нами осуществлялся в гарнизонной офицерской столовой. Что было, откровенно говоря, несколько не удобно. Почему? Да просто по той причине, что от места расположения нашей части до офицерской столовой нужно было идти минут десять. Быстрым шагом. На движение от общежития добавлялось время ещё минут десять-пятнадцать. Плюс к этому, благодаря внушительному наплыву лейтенантов-холостяков, нужно было в столовой самообслуживания отстоять солидную очередь. Еда, возвращение из столовой. Всего-всяким, на любой приём пищи уходило не менее часа. Три раза в день - три часа минус. Сами можете понять, что это было слишком уж внушительное время. Что-то нужно было кардинально решать с вопросом приёма пищи. Предложение Сашки было не только выигрышным, но и наиболее оптимальным из всех возможных в то время. Кстати, наш опыт позднее стали использовать и другие обитатели нашего общежития. Кому это было не в тягость. Расскажу более-менее подробно, так как это того стоит. Просто для того, чтобы этим методом последовали и в нынешнее время.
  
   Первая часть нашего общего решения состояла в том, что бы не ходить в столовую три раза в день, а заняться приготовлением пищи на всю компанию непосредственно в общежитии. Благо, возможности для осуществления данной затеи в общежитии имелись - своя собственная кухня. Подобное всегда широко использовалось студентами в гражданских институтах. Ничего нового в этом не имелось. Во-первых, все мы выигрывали во времени, минимум полтора часа. Во-вторых, существенный выигрыш был в деньгах. Сами понимаете, что питание в столовой включало в себя не только стоимость продуктов, но и приготовление пищи и само обслуживание. Так что в цене мы выигрывали более 70%. Ну и, в-третьих, еда была рассчитана на нас самих, так что меню мы могли выбирать исходя из собственного желания и наличия продуктов, а не от решения администрации общественной столовой.
  
   Вторая часть новшества состояла в том, что после каждой получки мы на покупку продовольствия сбрасывались по пятьдесят рублей. Только на продукты. Ещё почти столько же - на спиртное. В один из ближайших после получки дней, устраивали совместный поход в магазины, где и закупались на месяц. Крупы, макароны, сахар, чай, соль, мясные продукты и консервы. Естественно, спиртное. В свободном остатке оставались деньги на хлеб, булки, скоропортящиеся продукты и НЗ. Кстати, по совместному решению, остатки денег хранились у Сашки Мелентьева. Это было выгодно со всех сторон. Сашка частенько бывал в штабе дивизии, возвращаясь откуда, имел возможность посещать магазин и закупать скоропортящиеся продукты, типа хлеба, мяса и прочего. Усомниться в его порядочности и честности мы не могли совершенно. Тем более, что в конце месяца, когда мы подбивали "баланс", каждый отчитывался (что было совершенно лишним), за всё, что он купил в течении месяца в общий счёт. Делалось это -чисто формально, так как уже через пару месяцев мы стали доверять друг-другу без колебаний. Продолжу. Водку ставили под одной из кроватей, хотя это больше относилось скорее к "запасам на всякий случай", чем к потребности ежедневного применения. Порой водки с предыдущего месяца оставалось больше, чем нам требовалось, в результате чего мы её заново не закупали, используя высвободившиеся деньги "на улучшение ассортимента". Зато, она была всегда, "на крайняк". Совместными усилиями был выработан наиболее оптимальный объем требуемого продовольствия на месяц (с запасом), так что бедствовать и голодать нам не приходилось совсем.
  
   Третья и наиболее существенная часть совместного решения. Суточное дежурство "на камбузе". Точнее, не совсем таки суточное. Суть его заключалась в следующем. По сути дела, "вахту" нужно было принимать с вечера. То есть, после того, как отдежуривший кормил всех ужином и мыл посуду. Теперь, согласовав пожелания коллектива на следующий день, нужно было приготовить что-то на завтрак, обед и ужин (в качестве экономии, готовилось одно какое-то блюда: каша, макароны, картошка с мясной составляющей), первое блюдо в виде супа, борща или щей. Другого свободного времени для приготовления пищи не имелось. Да и возможностей тоже. Утром, пока все занимались умыванием и наведением порядка в комнате, дежурный грел завтрак. В обед его обязанностью было заранее прибыть в общежитие и нагреть обед. Вечером - всё по-новой. Естественно, могли произойти определённые форс-мажоры. Служба есть служба. Тогда подогревом еды занимался кто-то другой, свободный в это время. Однако, греть - это не готовить. В общем, выработанная нами система имела право на существование. Сбоев не давала. Зато головной боли не имелось совершенно. Ещё один плюс. Все мы трое научились неплохо готовить. Особенным удовольствием составляло услышать похвалу товарищей. Это придавало сил и желания сделать в следующий раз что-то ещё лучше. Кстати, стоит заметить. В общежитии, как это было положено, круглосуточно находилась на смене одна из женщин-дежурных. От нечего делать, эти дежурные помогали нам готовить пищу. Заодно, учили премудростям поварского искусства. За что им огромное спасибо.
  
   Не лишним будет заметить, что подобные дежурства существовали и в вопросе уборки комнаты. Знаете, жить среди грязи - весьма сомнительное удовольствие. Не так уж много нужно усилий, что бы пару-тройку раз в день убрать со стола и подмести комнату. Зато у нас в комнате был всегда относительный порядок. Во всяком случае, нареканий извне мы не получали.
  
   Где-то в октябре месяце 1979 года у нас родилась совместная внезапная мечта приобрести себе механическое транспортное средство передвижения. Естественно, на легковую машину "замахнуться" мы не имели возможности. А вот что-то двухколёсное с двигателем внутреннего сгорания - вполне по силам. Сбросились и купили мотороллер. Как его тогда называли, "скамейка с мотором". Рассчитано это транспортное средство по своим характеристикам было на двух человек. Мы же использовали его втроём. Один человек "рулил", а на пассажирском месте размещались двое. Да ещё и умудрялись держать сумка и "авоськи". Куда на нем только мы не ездили? В магазин. В Дом офицеров. В субботу в баню посёлка Тоцкое. По необходимости, могли использовать даже в служебных нуждах. По сути дела, этот мотороллер стал нашей "палочкой-выручалочкой". Был он не новый, однако, благодаря постоянному уходу, не подводил. Уже весной 1980 года у меня возникло желание купить лично для себя мотоцикл. То же, подержанный. Нашелся даже продавец мотоцикла "Ковровец". Хорошая, "двухгоршковая" машина. Мощная и надёжная. Однако, при её опробовании оказалось, что свеча одного цилиндра была сорвана с резьбы. На малых оборотах она держалась. А вот при повышенной скорости вылетала как пробка. Пришлось мне отказаться от индивидуального транспортного средства. Когда наша компания распалась из-за независящих от нас причин, свой мотороллер мы продали и поделили деньги поровну.
  
   Развлечения. Это отдельный вопрос в Тоцких лагерях. Скажу на чистоту, в то время в Тоцком-2 вопрос с досугом военнослужащих решен был крайне плохо. И дело совершенно не в том, что никому не было дела до того, что молодые лейтенанты в свободное время были предоставлены самим себе. Так было не только в Тоцком. Сие бытовало повсеместно на всей территории Советского Союза. Это - неоспоримый факт. Что нам было предложено в качестве занятия в свободное время? В будние дни, вернувшись со службы, (хотя, возвращались мы довольно поздно - уже в районе 19 - 21 часа), поесть и улечься на койку. В лучшем случае - посмотреть телевизор. В субботу рабочий (парково-хозяйственный) день заканчивался в обед. Если тебе не выпадала доля быть ответственным по подразделению, можно было сходить в баню. Потом наступала пора думать о том, как "убить" оставшееся до ночи время. В гарнизонном Доме офицеров имелись следующие варианта времяпровождения: сходить на танцы, посмотреть в кинозале художественный фильм, посетить кафе, поиграть в бильярд. Танцы особо не привлекали, так как партнёрш там имелось очень мало. Да и это "мало" было давно распределено по определённым кавалерам. Стоять же вдоль стенки - занятие не совсем приятное. Видимо по этой причине, посетив танцы несколько раз, наша компания от данного мероприятия напрочь отказалась. Кино. Изредка нам завозили неплохие фильмы, на которые можно было сходить. Учитывая то, что Сашка Мелентьев всегда был в курсе репертуара кинозала Дома офицеров и клуба в артиллерийском полку, мы изредка позволяли себе посещать данные заведения. Посещать же кафе делом было неблагодарным со всех сторон. Как обычно там всё сводилось к выпивке. Или к поглощению блюд пищи местного приготовления. Вкупе с предыдущим пунктом. Дорого и не доставляло особого удовольствия. Тем более, что в этом заведении с лёгкостью можно было попасть в неприятную историю. Подогретые винными парами отдельные субъекты из числа посетителей, могли организовать драку, последствием которой были бы неприятности с начальством. "Гонять шары" на зелёном столе никому особо не нравилось. Ведь там, в выходные дни, собирались местные настоящие умельцы, с которыми нам, дилетантам, ровняться не приходилось. Что бы поднабраться опыта и навыков, нужно было время. Да и возможности. Впустую же стоять и глазеть на игру других - ненужная трата времени. Из всего сказанного выше вытекает один вывод. Гарнизонный Дом офицеров - не самое лучшее место времяпровождения. Поэтому, всё своё свободное от службы время мы проводили в общежитии. Или же, в теплый период времени года, - на природе.
  
   Что ещё вспоминается из нашей жизни непосредственно в общежитии. Как мной было замечено ранее, благодаря своей внешности и общительности Сашка Мелентьев всегда пользовался вниманием у слабой половины человечества. Не исключением были и дежурные по общежитию. Сейчас не время вспоминать кого-то конкретно. Тем более, что это не совсем корректный вопрос. Что было - то было. Во всяком случае, эти симпатии женщин к Сашке нам со Славиком приносили определённые выгоды. В первую очередь, это касалось существенных послаблений, которыми мы все и пользовались. Во-вторых, время от времени, дежурные, заступая на сутки, баловали нас разными вкусняшками, которые готовили для нас сами. Что-то из наших продуктов. Что-то - принося из дома. В-третьих, в общежитии категорически запрещалось заниматься всевозможными и не очень опасными экспериментами. Пример. Мы, как и все нам подобные в силу возраста, не могли долго обойться без некоторых сладостей. Особым спросом пользовалось сгущенное молоко. В чайной оно продавалось банками по 400 граммов. Довольно часто его туда завозили в жестяных банках по 5 литров. Сие добро у нас никогда не переводилось. Особенно нравилось всем варёное сгущенное молоко. Только для этого его нужно было кипятить в воде не менее 3-4 часов. Что мы и делали. Причём, не взирая на категорические общежитиевские запреты. Как-то один раз мы не уследили за процессом варки сгущенки, вода из кастрюли выкипела, в результате чего банка со сгущенным молоком попросту взорвалась. Всё бы ничего, если бы следы сгущенки, коричневого цвета, не оказались на потолке. Долго нам потом пришлось соскребать её. Сгоревшая кастрюля пошла в утиль. Причём, этот случай прошел без особых последствий. Второй пример. Хоть в общежитии имелось стационарное паровое отопление, в период сильных зимних морозов, в комнатах бывало довольно-таки, свежо. Как-то нужно было поднимать градус температуры до приемлемого значения. Мелентьев со службы принёс уникальный электрический обогреватель от радиостанции, который мог работать от сети 220 вольт и от 24 вольт. С вентилятором. Мощности обогревателя хватало, что бы минут за тридцать поднять температуру в комнате градусов на пять - семь. Однако, пользоваться подобными обогревателями было запрещено категорически. Они могли, при одновременном включении в нескольких комнатах, не только выбить электрические пробки, но и привести к замыканию электропроводки. Этот вопрос постоянно контролировался дежурными методом обхода. В соседних комнатах обнаружение обогревателя приводило к скандалу и конфискации запрещённого прибора. У нас в комнате при обнаружении только следовала команда на выключение запрещённого электроприбора.
  
   Хочется попутно остановиться на климате в Оренбургской области. Конечно, эта местность имеет свои отличительные особенности. Не зря ведь её называют - Оренбургские степи. Летом здесь жарко. Порой, даже очень. Плюс 40ºС считается вполне обычным и привычным. Зато и зимы отмечаются своей лютостью и снежность. Насколько я помню, в 1980 году морозы порой достигали минус 43-45ºС. Для местных жителей это было вполне привычным делом. Для меня же, привыкшего к более мягким погодным условиям, это было смерти подобно. И если жара меня особо не пугала, тем более после четырёх лет учёбы в Одессе, где летом солнце на улице буквально поджаривало и плавило асфальт, то холод я всегда переносил очень плохо. Осень в Оренбуржье особо не отличалась от привычного для меня климата. Пасмурно, сыро, не уютно. Зато зима с 1979 на 1980 год началась сразу по календарю и отметилась сильными морозами, ветрами и вьюгами. Честно говоря, на улице находиться было не только неуютно, но и попросту тоскливо. Если учесть тот факт, что на втором курсе учёбы зимой в Одессе я удосужился подморозить руки и ноги, то после этого любой холод от минус десяти градусов, вызывал болевые ощущения в отмороженных местах. Однако, приходилось терпеть. Боевую подготовку никто не отменял. Да и место взводного во время занятий предусматривалось на "свежем воздухе", а не в тёплых помещениях и КУНГах. В общем, те ещё испытания. Особенно холодно было утром бежать на службу. Мороз - жгучий. Снег на обочинах дороги по пояс, а то и выше. Бежишь в повседневной форме одежды, хромовых сапожках и шинели на построение, и мысленно ругаешь про себя всё, что только можно ругать. А впереди ещё целый трудовой день. Периодические выезды на полигон "верхом" на броне. В общем, пережить пришлось трудностей достаточно. Благо, что в Приволжье служил только две зимы, да и отмораживать уже было нечего. Что можно - то отморозил задолго до этого.
  
   Ещё один эпизод, касаемый местных морозов. В канун 23-го февраля в Советской армии была традиция, отправлять офицеров в близлежащие деревни для проведения лекций колхозникам по поводу праздника. Подобные мероприятия планировались и проводились политотделами соединений с привлечением командиров. Вполне естественно, лекторов назначали "по распределению" от всех частей. Кого? Да, самых молодых. Вот по этой причине накануне 23-го февраля 1980 года меня направили в штаб дивизии, вручили заранее подготовленную лекцию на 10-15 минут, посадили с подобными же мне на автобус и поехали развозить по усадьбам колхозов. Форма одежды - парадная для строя, то есть в кителях, сапогах и шинелях. На улице - лютый холод. Пока ехали к своим местам проведения лекции, окоченели окончательно. Выкинули меня возле правления какого-то колхоза в деревеньке посреди степи. Благо, в конторе было хорошо натоплено. Развозили лекторов заблаговременно, так, чтобы к 18 часам все были на своих местах. Чтобы привлечь слушателей, которым и дела не было до лекторов и самой лекции, на опосля мероприятия должны были показать художественный фильм. В общем, "по просьбе трудящихся масс" свою лекцию я провел по ускоренной методике. Посмотрел кинофильм (деваться то было некуда), и потом почти до полуночи ждал, когда же меня заберут обратно в гарнизон. В общем и целом, к штабу дивизии мы подкатили далеко за полночь. Пока добрался до общежития, время приблизилось к рассвету. Трохи согрелся, позавтракал и бегом на службу. Ведь за участие в мероприятии отгулов никто не обещал. Мало того, что потратил даром своё личное время, так ещё и ходил весь день как сонная муха.
  
   Отвлекусь на некоторые подробности своей службы в ракетном дивизионе. Именно свои, а не касаемые всего дивизиона.
  
   Осенью 1979 года, накануне сезона дождей, командование решило провести перекрытие крыш хранилищ с боевой техникой. Полностью снять с крыши старый рубероид, утеплительную шлаковую подушку, и залить новыми слоями. Работа довольно долгая и трудоёмкая, учитывая то, что высота перекрытий составляла более шести метров. Что бы ускорить работы, было решено утеплитель сгребать кучами, с последующей перегрузкой на самосвалы. Видимо, Бог решил немного обезопасить солдат, работавших наверху хранилища, так как во время обеденного перерыва, одна плита не выдержала веса собранного на неё мусора, и рухнула внутрь хранилища. Как раз на направляющую моей пусковой установки. Столкнувшись с металлом, плита сломалась, и своими концами изрядно зацепила стоявщие рядом топопривязчик и машину метеоотделения. В общем, две машины пострадали сильно, а пусковая установка, в качестве боеготовности, стала условной. Всё таки, на "рога" направляющей упали три тонны железобетона. Погнулись они, или не пострадали? Калибром это проверить не удалось. Рисковать и пробовать проверить боевым пуском никто не решился. В общем, решено было отправить ПУ на средний ремонт, где имелась возможность провести проверку с помощью соответствующих приборов. Понятное дело, от дальнейшего использования, даже в учебных целях, пусковая установка была временно отстранена. Как состоящая в ожидании ремонта. Пока в службе ракетно-артиллерийского вооружения дивизии оформляли соответствующие документы, я оставался "безлошадным", хотя, во всех плановых занятиях батареи и дивизиона участвовал в качестве обучаемого. Дополнительно, пользуясь моей временной "свободой", меня чаще привлекали к несению службы во всевозможных нарядах. Причём, подобная практика в отношении меня продолжалась довольно долго.
  
   Учитывая то обстоятельство, что в Приволжском военном округе имелась своя собственная база ремонта артиллерийского вооружения, документы на проведения среднего ремонта ПУ пришли довольно быстро. Заказали платформу для ПУ и теплушку для караула, произвели погрузку и закрепление техники, оформили все необходимые документы у железнодорожников. Практически в конце погрузки, пользуясь тем, что мне нужно было ехать в город Сердобск Пензенской области, служба РАВ дивизии подсуетила мне дополнительный груз. Партию старых револьверов Наган на утилизацию. По своему незнанию и явному попустительству начальства, я принял груз поштучно, в чем и расписался в накладной. А принимать нужно было 423 револьвера в 11 ящиках. Я, по Уставу гарнизонной службы, обязан был принять груз только в закрытом и опломбированном виде. Однако начальник склада, прапорщик, настоял на том, что бы я пересчитал револьверы и расписался за их количество, а не за принятую тару с грузом. За это я и поплатился. Причём, очень сильно. Дело в том, что пока я считал один ящик, прапорщик опломбировал своей пломбой уже посчитанный. Каким-то образом, ему удалось спереть один револьвер. Этого, понятное дело, я не знал. Даже не догадывался. В общем, когда в Сердобске на ремонтной базе начали пересчитывать револьверы, оказалось, что одного не хватает.
  
   Военная прокуратура округа возбудила уголовное дело. Хищение огнестрельного оружия - дело серьёзное, особой важности. Дело вёл следователь по особым делам капитан Аполлонов. Я его запомнил на всю жизнь. Умел человек "жилы наматывать на кулак". За тот месяц, который я провел под следствием, сперва в Сердобске, а потом в Пензе, нервы он мне потрепал изрядно. Каждый день допросы, следственные эксперименты, очные ставки и так далее. Даже не хочется теперь это вспоминать. Благо, жил я в военных гостиницах, мог свободно передвигаться и кроме времени нахождения в Военной Прокуратуре, мог заниматься тем, чем захочу. Целый месяц. То того моменты, пока начальник склада, который сдавал мне оружие, под давлением другого следователя, не признался в содеянном, и не отдал украденный револьвер. Прапорщика посадили, а мне, за недосмотр, объявили строгий выговор. В "довесок" к месяцу нервотрёпки.
  
   Что я вынес из данного случая? Принцип: "никому не верь, и никто не подведёт"! И ещё. Практически всю свою службу, до звания подполковник, меня, учитывая огромный опыт общения с работниками Прокуратуры, назначали в частях военным дознавателем. Для меня это было мало приятной нагрузкой. Не люблю копаться в чужом белье!
  
   Чем же мне запомнился город Сердобск? Учитывая тот момент, что с территории базы выходить мне было запрещено, город я не обследовал. Зато, сама ремонтная база мне понравилась. Чистенькая. Общежитие для командировочных красивое, ухоженное. Столовая для персонала и местных военных большая. Готовили тогда там просто прекрасно. Так как основную массу персонала составляли гражданские, военнослужащие срочной службы питались из одного с ними котла бесплатно. Цены были совсем низкие. Имеется в виду, для гражданских и командировочных. В общем, впечатления от этой базы были самые хорошие.
  
   Пенза. Город на больших холмах. Транспортная инфраструктура хорошая. Гостиница для офицеров, прямо скажу, дрянная. Древнее строение, замызганные комнаты, армейская мебель. Питаться приходилось в столовой на первом этаже. Не взирая на солидные цены, кормили в ней довольно посредственно. Спасало то, что на завтрак и ужин я покупал себе что-то в магазинах. Это было дешевле, вкуснее, а, главное, не приходилось посещать данную столовую. На то время, в продовольственных магазинах можно было купить и молочные продукты, и выпечку, и какую-никакую колбасу. По городу походить удавалось только вечером, когда меня отпускали из Прокуратуры в гостиницу. Учитывая тот фактор, что на улице было начало зимы, всё было в снегу и частенько морозно, особо по городу бродить не хотелось. В общем, Пенза мне не понравилась совсем. Хотя, возможно я не прав, а просто был тогда не в настроении.
  
   В Тоцкое-2 я возвратился к середине декабря. Выслушал в свой адрес от начальства массу упрёков, и приступил к исполнению служебных обязанностей в усечённом виде. Учился ракетному делу со всей серьёзностью. Благо, изучать приходилось совсем мало. Полную подготовку данных для производства пуска я знал. Только пришлось научиться работать с использованием логарифмической линейки. Приборы ориентирования и привязки мы изучали в училище. Вот кодировочные таблицы пришлось изучать с нуля. А так, всё было мало-мальски знакомо и понятно.
  
  3.
  
   В январе 1980 года началась грандиозная масштабная эпопея с отправкой офицеров и военнослужащих срочной службы на замену тем, кто был призван из запаса для ввода в Афганистан. По сути дела, исходя из разнарядки, присланной в нашу дивизию, особо выбирать то и не имело смысла. Практически все прибывшие в Тоцкое лейтенанты, подлежали отправке. В свободном остатке из артиллеристов остались всего четыре человека. Три лейтенанта, попавшие служить в ракетный дивизион, так как в ракетчиках нужды в Афганистане не было, и командир взвода артиллерийского полка Сергей Ленский. Он был забракован в связи с тем, что перед этим его судили судом офицерской чести за конфликт со старшим начальником. Сашку Мелентьева также отобрали на отправку. В пехоте, танкисты, связисты, зенитчики, сапёры, автомобилисты и прочие кадровые представители военной братии, стали готовиться к отъезду. Всем был предоставлен очередной отпуск за 1980 год со сроком возвращения не позднее 10 - 12 февраля. Настали в нашей дивизии трудные времена. В отпуске одновременно около двух сотен офицеров. Кому нести службу в нарядах? Тоска. А до очередного выпуска лейтенантов из училищ, ещё более восьми месяцев. В результате, всю боевую подготовку свернули на нет, заниматься стали только обеспечением нарядов, хозяйственными делами и обслуживанием техники.
  
   К середине февраля 1980 года в гарнизоне опять стало оживлённо. Возвращались лейтенанты. Сразу же стали рассчитываться в своих воинских частях и "гудеть" по полной. Их-то привлечь уже никуда не могли. Не имели прав. А до отправки эшелона время то оставалось. В этот период я чуть было не попал в списки на отправку в Афганистан. Дело в том, что один из отпускников вовремя не вернулся, и меня назначили его дублёром. Правда, это моё счастье продлилось совсем не долго. Пусть с опозданием, лейтенант таки прибыл.
  
   Я уже точно и не помню когда, но отправка эшелона в Афганистан произошла. Во второй половине февраля. Нам, остающимся в Тоцком, было дано официальное разрешение проводить своих товарищей на станцию Тоцкое. Молодость не знает слёз расставания. Жалко было прощаться с товарищами, немного грустно от того, что они - уезжают, а мы - остаёмся. Только всё это прошло, как только хвост эшелона исчез из поля зрения. Служба вернулась на круги своя. Конечно, на оставшихся в дивизии легла дополнительная нагрузка, так как нас стало во много раз меньше.
  
   Не ждано, ни гадано, в начале марта назад вернулся Сашка Мелентьев. Оказалось, что замполиты батареи управления в Афганистане на данный момент не требуются. Пришлось ему из Термеза возвращаться самостоятельно. Вернулся назад не только Сашка, так как с собой он привёз веселье, задор и ... подарки нам со Славиком. У меня до сих пор хранится тот солидный охотничий нож, который в Термезе купил Сашка Мелентьев персонально для меня. В общежитии на тот момент свободных мест было хоть завались, однако мы так и остались жить втроём в своей комнате.
  
   Наша жизнь вернулась в привычное русло. Всё та же служба, занятия, учения, наряды (которых стало в разы больше), коротание вечеров в общежитии, довольно нечастые выходные дни, похожие своим однообразием. Правда, благодаря молодости и изобретательности, наша компания нет-нет, да находила выход из скучного прозябания. Особенно, когда удавалось в выходной день собраться всем коллективом вместе. Как я уже отмечал ранее, Сашка Мелентьев пользовался успехом у женского пола. В связи с этим, довольно часто дежурные по общежитию баловали нас разными вкуснятинами, типа пельменей, мантов, пирожков, блинчиков и тому подобным. Естественно, в процессе приготовления этих блюд, участвовали всем кагалом. В меру умения и знания. Конечно, кому-то доставалась роль повара, а иному - подсобного рабочего. По принципу "три П": подай, принеси, пошел... Само собой, за подобными трудами день до обеда пролетал за одно мгновения. После сытного обеда - отдых. Смотришь, выходной день пролетел незаметно. Ознаменовывая, тем самым, начало новой трудовой недели.
  
   С приходом тёплого времени, развлечений у нас прибавилось. Ездили в свободное время в посёлок Тоцкое. Пару раз удалось даже побывать на знаменитой ярмарке в Сорочинске. Благо на поезде в сторону Оренбурга ехать нужно было всего километров сорок. Зато, каждый вернулся с традиционным оренбургским пуховым платком. Чем не подарок близкому человеку? Тем более, что выбор этого добра имелся огромный, а цена, по тем временам - копеечная. На более длительные поездки, типа в Куйбышев или Оренбург, нужно было спрашивать разрешение у начальства. Да и, по правде говоря, как-то это особо не интересовало. Что можно увидеть в незнакомом городе? Музеи, театры, магазины, злачные заведения? А нужно ли это? Другое дело, если в областные центры отправляли в служебную командировку. Подобное случалось. Мне, например, довелось как-то побывать в Оренбургском зенитно-ракетном училище. Понятное дело, что, выполнив задание и имея в запасе свободное до поезда время, немного побродил в окрестностях вокзала. Особых впечатлений не осталось. Чего-то полезного для себя не приобрёл. Так, отдельный эпизод в службе. Зато, отметка. Был в Оренбурге!
  
   Ближе к лету 1980 года во время месячного полевого выхода на Тоцкий полигон, на базе нашего ракетного дивизиона проводились занятия военной кафедры Казанского университета. Студенты выпускного курса готовились по военной специальности на начальников расчётов пусковой установки "Луна". Пара учебных ПУ, несколько тренажеров на базе грузовых автомобилей, транспортные машины, техника тыла, - вот и вся учебно-материальная база военной кафедры. Понятное дело, во время наших плановых занятий в составе стартовых батарей и дивизиона в целом, студенты имели возможность наблюдать за нашей работой. В конце лагерного сбора студентов, был экзамен, в котором офицеры дивизиона приняли участие. Преподаватели кафедры составили на студентов документы, подготовили представления на присвоение звания лейтенант запаса. После этого сбора студенты на поезде отбыли в Казань. А вот их технику загрузили на эшелон и под охраной караула, начальником которого назначили меня, отправили в столицу Татарстана. Командировка довольно приятная, тем более, что почти на целую неделю освободила меня от "тягостей и лишений" службы в дивизионе. В Казани сдал технику на платформах преподавателям военной кафедры, состав караула загрузили в машину и отвезли в университет. Там сдали оружие и боеприпасы в оружейную комнату, устроил своих четырёх солдат в университетском общежитие, провёл инструктаж по порядку поведения и сам отправился в город. Благо, свободного времени имелось уйма, - аж до утра следующего дня.
  
   Казань мне понравилась. Внушительный и ухоженный Кремль. Красивая набережная. Оживлённые улицы. Солидные магазины. В общем, посмотреть было на что. Часа полтора гулял только в Кремле. В центральном универмаге в отделе детских игрушек приобрёл интереснейшие сувениры. Масштабные металлические модели ракетных установок "Луна". Изготовлены они были в ГДР. Точность изготовления изумляла. Если на боевой ПУ имелся ящик для ЗИП, то и на модели он был исполнен. Зачем были нужны мне эти модели? Да просто по той причине, что командир дивизиона с начальником штаба всем "плешь проели" с соблюдением режима секретности даже внешнего вида ПУ. Поэтому я из вредности купил модели командиру, начальнику штаба, командиру своей батареи и себе. По возвращению в часть, всем сделал подарки. Моя модель долгое время хранилась у родителей в Бобруйске. Только вот, к сожалению, куда-то пропала. А, жаль!
  
   Чтобы потом не возвращаться, немного расскажу о летнем полевом выходе на полигон нашего дивизиона. Совсем недалеко от места расположения части, на берегу реки Самара в лесочке разбили полевой лагерь. Всё, как положено. Палатки для личного состава. Полевая столовая. Парк боевой техники. И прочие атрибуты. Занятия проводились непосредственно на самом полигоне. Понятное дело, что весь личный состав постоянно находился на месте лагеря. Хотя до нашего общежития можно было дойти пешком минут за десять. Для меня этот полевой выход был отличной школой в постижении специальности ракетчика. Приобрёл солидные знания и опыт в работе на технике, имевшейся на вооружении в стартовой батарее. Причём, не теоретические, а практические знания. Позднее, всё это мне пригодилось уже в артиллерии. Кроме того, смог принять участие в пуске заменителя штатной ракеты. На ПУ закреплялась направляющая от реактивной установки БМД-20. По специальным таблицам рассчитывали данные для пуска снаряда МД-20. Конечно, трёхметровый реактивный снаряд значительно уступал по своим габаритам штатной ракете. Да и дальность полёта его более чем в два раза была меньше. Однако, учитывая тот факт, что реактивная установка БМД-20 уже очень давно была снята с вооружения, а самих снарядов на складах осталось много, целесообразность подсказывала использовать их для обучения ракетчиков практическим пускам. Что и осуществлялось весьма успешно. Один такой пуск довелось сделать самостоятельно и мне.
  
   Пока моя пусковая установка находилась на среднем ремонте в городе Сердобске, мне скучать не пришлось. По сути дела, львиная доля нарядов на службу пришлась на меня. А когда ещё и отправили практически всех лейтенантов дивизии в Афганистан, стало ещё хуже. Мало того, что нужно было нести службу во внутренних нарядах в дивизионе, так ещё на наш дивизион и артиллерийский полк "повесили" гарнизонный караул по охране арестованных в дисциплинарном порядке на гауптвахте и нескольких дополнительных объектов. Всего, насколько я помню, пять постов. Вот и пришлось ходить в караулы посменно с артиллерийским полком. Моим личным рекордом было четырнадцать раз в один месяц стоять начальником гарнизонного караула. Практически, через день. Хорошо бы, если бы только один месяц! А так, из месяца в месяц. Когда - десяток, а когда и больше. Уже в караульное помещение приходил как в дом родной. Причём, выход на следующий день после смены на службу никто не отменял. Сменился вечером, сдал оружие и утром, "как штык", на построении. Перед обедом лично проинструктировался у начальника штаба дивизиона, пару часов отдохнул в общежитии, и на общий инструктаж караула, получение оружия и боеприпасов, развод, заступление на дежурство. Совсем не весёлая картинка, скажу вам.
  
   Не лишним будет заметить, что пусковая установка в Сердобске была довольно недолго. Всего около трёх месяцев. Потом она была возвращена в часть. Пришлось мне проводить её выверку и подготовку к боевому применению. Однако, у службы ракетно-артиллерийского вооружения дивизии результаты ремонта и присланный акт вызвали сомнение в безопасности дальнейшего применения установки. Короче. В Министерство обороны направили документы о целесообразности проведения капитального ремонта пусковой установки с полной заменой артиллерийской части. Такой ремонт, как это ни удивительно, можно было провести только в Украине. Уже к лету 1980 года пришли соответствующие документы. Установку загрузили на платформу, и я с выездным караулом отправился в командировку. Это был самый длительный мой выездной караул за всю мою службу. По времени, а не только по расстоянию. Из раскрытых дверей теплушки, в которой находился караул, мне пришлось посмотреть массу городов среднего Поволжья, Подмосковье, включая саму Москву (в качества вокзалов и станций), Калужскую и Брянскую области, пересечь всю Украину и закончить своё "путешествие" в городе Шепетовка. На весь этот путь ушло почти две недели. Только в один конец. Обратно, пассажирским поездом, путь занял около двух суток.
  
   База ремонта артиллерийского вооружения в городе Шепетовка несколько озадачила лично меня. Готовясь к сдаче ПУ в капитальный ремонт мы, согласно инструкциям, укомплектовали её всеми запасными частями и принадлежностями. Это дело совсем не простое, учитывая то, что техника находилась в эксплуатации довольно длительное время. При сдаче на база ПУ, у меня принимали всё по ведомостям ЗиП. До лампочки. До ключика. До винтика и пружинки. На это ушло почти половина дня. Потом, всё принятое сложили в ящики и загрузили в ковш погрузчика. Всё принятое было отправлено на металлолом, с последующей переплавкой. Зачем? Затем, что бы после капитального ремонта укомплектовать всё новеньким ЗиП. А разве нельзя было бы оставить старый ЗиП в части, дабы иметь возможность доукомплектовать им остальные три установки дивизиона? Нельзя! Это противоречит порядку учёта и отчётности. В общем, подобное отношение к материальным ценностям меня крайне удивило. Впрочем, с подобным мне довелось столкнуться уже значительно позднее, в начале двадцать первого века в Беларуси. Тогда я сдавал на разбраковку списанный топопривязчик на базе УАЗ-452. Мне, откровенно говоря, "вынесли мозг" при приёме ЗиП этой машины. Проверяли всё, включая предохранители и пружинки. Помог только огромный жизненный опыт и умение уговаривать людей. Пара флаконов "жидкой валюты" помогли сдать всё без недочётов. Затем, всё с запасными частями повторилось, "как под копирку". В утиль.
  
   Чем мне запомнился город Шепетовка того времени? Да, в общем-то, ничем особо примечательным. Затрапезный провинциальный городишка вблизи государственной границы. Единственной достопримечательностью того времени был музей автора романа " Как закалялась сталь" Островского. Да и то, в свете нынешних событий в Украине, я испытываю крайние сомнения в том, что ныне этот музей может ещё существовать. Всё-таки, он всегда был символом Советской власти и патриотизма комсомольцев!
  
   Это я поведал ещё об одном эпизоде своей лейтенантской юности. Ведь было же, о чём вспоминать, чёрт возьми!
  
   После возвращения назад в Тоцкое-2, жизнь возвернулась на круги своя. Прибытие утром на службу, проверка личного состава, занятия, работы, обслуживание техники и вооружения (которого у меня ещё было достаточно, так как за взводом числились два топопривязчика), караулы, дежурства по части, и прочее, и прочее. После шести дней в неделю на службе, с нетерпением ждали единственного выходного, на который мог прийтись очередной наряд. Тогда, ожидание откладывалось ещё на шесть дней. В тот период времени в Советской армии так называемые "отгулы" за выходные дни предусмотрены не были. Благо, начальство старалось не ставить в наряд два выходных подряд, что бы не довести людей до полнейшего отчаянья. И физической усталости.
  
   Летом, когда стало действительно тепло, если не сказать, жарко, в свободное время своей компанией выбирались купаться в реке Самара. Благо, до неё можно было добраться относительно легко. При желании, минут за 30-40 - пешком. А так, выручал мотороллер, хотя, скажем прямо, дорога туда была откровенно плохой. Песок, крутые горки, разбитая колея. Вот и приходилось выбирать, ехать или идти. Да и вообще, стоит ли на это тратить время?
  
   Когда подошло время вызревания арбузов, а бахчи в оренбургских степях всегда славились своим изобилием, новым развлечением в выходные стало создание запасов этих ягод на неделю. Чем неудобен арбуз? Большей, тяжелый, а съедается мгновенно. В военном городке бахчевые культуры продавались в магазинах и на импровизированном рынке. Стоимость, в виду большего количества этого продукта на близлежащих бахчах, была копеечная. Картошка и прочие овощи стоили на порядок дороже. Однако, даже мы втроем со Славиком и Сашей, больше трёх арбузов зараз принести не могли. Запас - на три дня. В будние дни просто так за ними не сходишь. Нет времени на это. А, хочется! Как-то Сашка Мелентьев подбил нас в один выходной день на авантюру, что было явно в его стиле. Правдами или неправдами, ему удалось из парка "угнать" машину ГАЗ-69, на которой была установлена радиостанция. Какая - уже сейчас и не вспомню. Главное, в этой машине было довольно много свободного места. И, отправились мы на этой машине к ближайшей от нас бахче, о которой знали доподлинно. Где-то вблизи границы Тоцкого полигона. Захватили с собой "символическую плату" за арбузы. Сторож бахчи разрешил нам взять арбузы по своему выбору и в том количестве, которое сможем увезти. Этого добра никто не жалел. Загрузили машину, как говорится, "под завязку". Довольные "уловом", стали возвращаться назад в общежитие. И, надо же такому случиться? По пути встретили машину командира нашего ракетного дивизиона майора Маркачева. Нам-то со Славиком Алымовым особых неприятностей быть не могло. А вот Мелентьев, за угнанную из парка самовольно машину, мог отгрести по-полной. Благо, что можно было тогда спросить с лейтенанта? Да и Маркачев, судя по всему, ехал не просто "покататься", а явно, за арбузами. В общем, этот поход закончился для нас вполне благоприятно. Хотя вечером, уже разгрузив машину в общежитии, и забив всё свободное место в комнате сладкой ягодой, следующий рабочий день ждали "поджав хвосты". В прочем, молодость и дерзость позволили надеяться только на положительный исход данной авантюры. Зато, запасов арбузов хватило очень надолго.
  
   Ещё один момент нашего бытия. Напомню, не навязчиво. В нашем общежитии, а, тем более, в нашей комнате, проживали исключительно холостяки. Молодой офицер, тем более, не обременённый семейными узами, пользовался во все времена, неизменной популярностью у женского пола. Завидные женихи, с хорошим денежным содержанием, перспективой роста, как в должностях и званиях, так и в заработной плате. В общем, с развёртыванием нашей дивизии и прибытием лейтенантов, жизнь в гарнизоне закипела, как в большем котле на жарком пламени. Более того, там, где раньше девушки считались без перспективными, потенциальных невест стало явно не хватать. Хотя, на состоянии нашей компании это никак не отразилось. Более того, пару раз посетив танцы в доме офицеров, мы попросту перестали посещать места, числившиеся в списке "смотрин будущих жен". Впрочем, это совершенно не означало, что наша компания полностью отмежевалась от женского общества. Наоборот, это самое общество попросту нас самих отыскало. О Сашке Мелентьеве говорить не приходится. Его почти сразу "отобрали и зарезервировали". Причём, крепко и без каких-то обязательств в последующем. Сашка знает, а мне на этот счёт распространяться как-то не с руки. Слава Алымов тоже не очень долго ходил в одиночку. Как-то быстро он познакомился с телефонисткой гарнизонного узла связи Татьяной. Вопреки нашим увещаниям, дело закрутилось стремительно, и уже к весне 1980 года вопрос коснулся предстоящей свадьбы. Женитьба совершилась в отпуске Славы, а уж по возвращению в Тоцкое, состоялось застолье, окончательно констатировавшее свершившийся факт. В складчину с Сашкой мы подарили молодоженам холодильник. Слава перебрался жить к родителям жены, хотя, тесную связь мы не потеряли. Благо, служили в одном коллективе.
  
   Теперь о себе. Я, в общем-то, никогда не чурался женского общества. Хотя, завзятым сердцеедом себя не считаю. Женская красота, и в особенности, общение с умными женщинами, меня всегда восторгали. Однако, в женском обществе я почему-то чувствовал себя несколько сковано. Недостаток? Вполне возможно. А уж если женщина явно себя навязывает, меня это сразу же напрягало. Включался "предохранитель". Здравый рассудок подсказывал, что подобное явно не спроста. Дальнейшее вполне понятно. Ни о каких серьёзных или не совсем отношениях, речи быть не могло. В нашем дивизионе тогда практиковались пикники с выездом на природу. Ныне подобное называется корпоративном отдыхом. Понятное дело, что присутствовали на подобных пикниках только кадровые военные и вольнонаёмные. Моя мама "наградила" меня абсолютным слухом и неплохим голосом, что способствовало тому, что в атмосфере всеобщего "подпития", мне приходилось исполнять популярные песни по "заявкам слушателей". Не только в хоре, но и в сольном исполнении. Видимо по этой причине, без меня, как правило, выезды на природу не обходились. Вдобавок к этому, к моей персоне начала проявлять повышенное внимание машинистка штаба. Имени её я уже и не помню. Зато помню, что это внимание стало таким навязчивым, что совсем недалеко стало до знакомства с её родителями. Поверьте, меня этот аспект совершенно не радовал. Более того, никакого подобия тёплых чувств к этой персоне я не испытывал. Невольно пришлось всячески избегать контактов с машинисткой, что в условиях службы в одной части, довольно затруднительно. Однако, на моё счастье, данная девица поняла бесперспективность дальнейших отношений, и окончательно отстала. Причём, даже заклятым врагом не стала. Так, разошлись как в море корабли.
  
   Где-то поздней осенью 1979 года к нам в общежитие стала приходить сестра заведующей общежитием Ангелина. Обе сестры были по национальности гречанки. Их предки уже очень давно жили в Самарской губернии, поэтому иностранцами их считать было затруднительно. Ангелина жила и училась в городе Куйбышеве, а в Тоцкое-2 приезжала в гости к сестре. Как я понимаю, старшая сестра Тамара предпринимала настойчивые попытки устроить судьбу младшей, сосватав её за подходящего холостого лейтенанта. Грубо сказано? Да ведь сама жизнь дело не всегда ласковое. Впрочем, стоит сказать, положа руку на сердце, Ангелина была красивой и умной девушкой. Ещё одним неоспоримым её достоинством служило умение больше слушать, чем попусту болтать языком. В целом, достойную для себя партию она имела возможность с лёгкостью создать и без помощи сестры. Однако, тем не менее, Тамара взяла инициативу в свои руки, и познакомила меня с Ангелиной. Не скрою. Девушка мне очень понравилась. Хотя, строить какие-то серьёзные отношения было проблематично. Под неусыпным взором Тамары. Именно тогда я доподлинно узнал, что подобные знакомства и жесточайший контроль за ходом развития дальнейших событий, в состоянии разрушить самые серьёзные планы. Как итог. Наш, так называемый "роман" продлился ровно до того момента, когда меня перевели к новому месту службы в город Бузулук. Встречаться далее возможностей не стало, а, соответственно, "костёр погас". Хотя, воспоминания этого эпизода жизни, нет-нет, да возвращают меня в те далёкие времена. Возможно, эти воспоминания содержат в себе долю сожаления, пусть и запоздалого. Чему быть, того на миновать. И наоборот.
  
   В октябре 1980 года нашей компании по комнате в общежитии суждено было распасться, по не зависящим от нас тогда причинам. Исполнилась наша со Славиком Алымовым давняя мечта, и мы, наконец-то, были переведены из ракетного дивизиона в артиллерию. Только вот Слава из ракетчиков был напрямую отправлен служить в Афганистан. А меня направили для дальнейшего прохождения службы в учебный артиллерийский полк на должность командира учебного взвода. В город Бузулук. Как ни посмотри, но должность то была капитанская. Да и служба в учебном полку была на порядок легче, чем в ракетном дивизионе. Но, об этом немного позднее. Одновременно со Славой в Афганистан направили и Сашу Мелентьева. Так что, состав нашей комнаты освободил жилую площадь практически одновременно. Всё, что было нажито совместными усилиями, мы продали соседям без ущерба для себя. Вырученные деньги разделили поровну.
  
   В дальнейшем мне довелось повидаться со Славой и Саней только по одному разу. Алымов весной 1981 года приезжал из Афганистана в Тоцкое к жене в отпуск. Я на встречу с ним приехал из Бузулука. Посидели, поговорили, выпили за встречу, и расстались. С Мелентьевым я встретился уже в Афганистане, когда прибыл на замену в нашу 201-ю мотострелковую дивизию. Однако, эту встречу я уже описал в предыдущих своих повествованиях, поэтому повторяться не стану.
  
   По сути дела, первый временной отрезок своей лейтенантской юности, я описал даже более, чем подробно. Теперь стоит рассказать о следующем отрезке своей лейтенантской юности, который, с моей точки зрения, не менее интересен. Согласитесь. Не каждому офицеру доводилось раньше за незначительный временной период от лейтенанта до старшего лейтенанта сменить три места службы! Два года. Но, какие!
  
  Продолжение следует (как в фильмах)
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023