Я крещен в православие. Морозным декабрьским днем 1949 года, воспользовавшись тем, что отец был в командировке, мать с бабушкой пригласили священника домой и окрестили меня. Крестик этот матушка сохранила и, когда я в 95 году уезжал в Чечню, повесила его мне на шею. Позже, жена купила в церкви недорогой, серебряный. Так вот, я крещенный. А вот по-настоящему верующий или нет судить не мне. В церковь хожу редко, не пощусь, не причащаюсь и не исповедуюсь. Это я к тому, что верю в судьбу, в какое-то особое предзнаменование, особые приметы и так далее. Как это соотносится с православием, не знаю. Безусловно, 1989 год был особым в моей жизни. Судите сами. Год сорокалетия (см. главу "День рождения"), В январе мы покупаем автомобиль, я получаю права и начинаю ездить, (Это была такая эпопея, но как-нибудь в другой раз). Летом я еду с сыном отдыхать в Сухуми, попадаю в первую сухумскую войну (об этом тоже в другой раз, вы не думайте, я еще много книжек напишу, НО ЭТО ПЕРВАЯ) и когда я, наконец, получаю возможность позвонить в Москву, жена сообщает, что умер мой дед - Чернов Михаил Дмитриевич* (О людях, помеченных звездочкой, см. биографический указатель). И, наконец, осенью 1989 года я впервые поехал в "горячую точку".
1. Дорога в Карабах.
Самолет в Баку улетал из Внуково в 6 утра. Я долго пытался заказать такси (не забывайте, 89 год, это сейчас спрашивают - какой марки машину вам подать). Кончилось тем, что я позвонил начальнику (Евгений Владимирович Калинкин* - ныне покойный, царствие ему небесное), разорался, что не на юг отдыхать еду, и за мной прислали машину. Сейчас, по прошествии стольких лет, я прекрасно понимаю, что я ужасно мандражировал, отсюда мой крик и излишняя разговорчивость и общительность (правда, по-моему, это черты моего характера.). В Бакинском аэропорту меня встречал Андрей Новиков*. Со своим напарником (не помню, как его звали, он служил в Московском округе) они работали в Бакинской ВОГ (войсковая оперативная группа) и повезли в Бакинское МВД, где эта самая ВОГ располагалась. Помню, что перед отлетом мне позвонила мама Андрея и попросила захватить для него рубашки с коротким рукавом, т.к., несмотря на осень, там стояла страшная жара. Самолет в Степанакерт улетал только на следующий день (летали мы только регулярными рейсами) и весь день был посвящен разным бытовым мелочам - оформлением в местном полку проездных документов, устройством в гостиницу, пересказом местных и московских новостей. Показал я некоторые свои программы, которые вез с собой. Местному лейтенанту - азербайджанцу, который устраивал мои бытовые дела, очень понравилась программка, которая печатала разные смешные знаки и надписи (помните знак, запрещающий курить - в кругу перечеркнутая сигарета) и я ему их распечатал, что привело его просто в детский восторг (Дикие люди эти горцы - шутка!). Питались члены ВОГ в расположенном неподалеку ресторане по талонам, и вечером был ужин в мою честь. Прилично выпили. Кстати должен заметить, что в книге будет много застольных сцен ("Что-то много вы пьете", - сказал на встрече "ментам" тогдашний министр МВД Рушайло. Что делать, таковая Российская жизнь. Как будто сам опером не пил). Поздно вечером был доставлен в гостиницу, я не помню, как она называлась. Одна из двух высотных стекляшек, расположенных неподалеку от центральной площади Баку. Поселили меня в двухместном номере и, поскольку оперативная обстановка в городе была сложной, посоветовали из номера никуда не выходить. Ночью в номер ввалился мой сосед - толи геодезист, толи кто-то в этом роде из России и заставил меня выпить еще. Протрепались полночи. Что мне еще запомнилось в Баку? Утром следующего дня впервые услышал муэдзина, который пел на расположенном рядом минарете. Да какая-то маленькая демонстрация молодежи под зданием МВД с зелеными исламскими флагами. Чего-то они там хотели. Для меня это все было впервые. В середине дня меня отвезли в аэропорт и посадили на отлетающий в Степанакерт ЯК-40. Ребята провожали меня как на войну. В "отстойнике" было много армян-беженцев из Баку с огромным количеством вещей. По доброте душевной я помог им загрузить все это в самолет. Два часа лета и мы опустились на Степанакертсткий аэродром, который со всех сторон был окружен горами, что делало посадку очень сложным делом, да к тому же с этих гор он был, как на ладони и легко мог быть обстрелян. Вот почему наши (ввешные) самолеты практически на нем не садились (смотри главу "Как я встречал Шаталина"). Оставил вещи на борту я первым слетел по трапу и попал в объятия Кости Питонова, которого я прилетел сменять. Кстати, сменщиков в ВОГах всегда очень тепло встречают. Поскольку я им обещал беженцам, что помогу разгрузить вещи, а объятия наши затянулись, на борту раздавались негодующие крики армянских женщин - "Куда делся этот чертов майор?" (С женщинами всегда так - как только окажешь им какую-то услугу, они считают, что ты им обязан все). Характерная деталь, на борту находился мвдэшный капитан - азербайджанец, который даже пальцем не шевельнул, когда я таскал узлы. Но тут было полно своих ребят, и я быстро организовал солдат на разгрузку. Костя усадил меня в "Волгу" и мы поехали в город.
Примечание.
В 2005 году я нашел через Орловский форум друга детства - Юрия Терникова. В разговоре выяснилось, что в это же самое время он был коммедантом гостиницы в Баку, где я провел ночь (он служил в милиции и тоже был отправлен в командировку). Тогда встретиться не удалось.
Первые шаги
Итак, мы сели в белую "Волгу" и поехали в город. Я беспрерывно крутил головой. Блок-посты повсюду, палаточный военный городок возле вокзала. Словом, алягер ком алягер. Проехали центральную площадь города с величественным зданием обкома партии в сталинском стиле и остановились у гостиницы "Карабах". Первое армейское правило по отношению к гостям - накормить, второе - разместить. Мы начали со второго. Константин договорился, что меня пропишут в двухместный номер с ванной, что было большой удачей по местным меркам. Кстати о ванной. Когда я звонил Константину перед отъездом и спрашивал, что с собой привести , он сказал: "Привези затычку от ванны". "Да", - подумал я, - "крепко мужику досталась, совсем крыша поехала". И, как часто со мной бывает, был не прав. Дело в том, что в Степанакерте проблемы с водой, ее могут давать днем на несколько часов, когда мы на службе. Но, имея затычку в ванной, можно попросить горничную заполнить днем ванну водой.
Корни 1
Как мой дед чуть было Котовского не застрелил.
В нашем роду Черновых три поколения служили во Внутренних Войсках. То, что много служивших в двух поколениях, я знаю, вот о трех что-то не слыхал. Вот об этих-то поколениях и будут мои лирические отступления "Корни". Мой дед - Чернов Михаил Дмитриевич, 1901 года рождения, уроженец деревни Удеревка, Колпнянского района Орловской области. В 1920 году его призвали на действительную воинскую службу, и он попал в 348 полк конвойной стражи, который выполнял задачи, аналогичные оперативным частям ВВ в настоящее время. У отца сохранилась его красноармейская книжка. Когда я об этом рассказал в нашем Центральном музее ВВ, у меня, ее долго выцыганивали, но мы не отдали. Когда началось восстание в Тамбовской губернии, они несли там караульную службу - охраняли важные объекты. Дед был вторым номером пулеметного расчета, охранявшего водонапорную башню, стоящую на берегу реки. Лежат они как-то с напарником за пулеметом, вдруг на противоположный берег выскочили какие-то всадники. Ну какие, у наших конницы не было, значит - антоновцы. Они по ним из пулемета. Всадники скрылись за увалом, а на пригорок выскакивает всадник на белом коне, снимает фуражку и кричит: "Прекратить сопротивление, Я Котовский, иначе будете уничтожены!". Они ведь тоже не знали, кто там на том берегу. Оказывается, бригаду Котовского спешно перебросили на Тамбовщину. Ну, тут обрадовались - "Наши пришли!". Просто как в анекдоте про Чапаева. "А, правда дедушка, что вы последним видели Чапаева?". "Правда, внучки. Лежу за пулеметом, он плывет. Я дал очередь. Больше Чапаева никто не видел".
Корни 2 Из воспоминаний М.Д. Чернова
(стиль автора сохранен)
Во второй половине 1919 года пригласили в армию и наш год рождения, в том числе и меня Чернова Михаила Д. Опишу свое пребывание в Красной Армии во время гражданской войны. Когда мне мобилизовали и сразу направили в город Орел в 20йзапполк, в етом полку формировали маршевые роты. После трехнедельного обучения обмундировали, погружали в товарные вагоны по 30 человек, становили на дверях часовых у каждова вагона и отправляли на фронт. А без охраны сильно убегали домой, условия были очень невыносимые, кормили лишь бы только жив был, обмундировывали прямо в вагонах, иначе боялись уйдет и унесет обмундирование. Казармы в Орле все были обнесены колючей проволокой и кругом стояли часовые. Тиф был бичем нашей армии сильней фронта. Косил подряд. После некоторого пребывания в маршевой роте, заболел и я, и угодил в госпиталь в Орле. Тем временем мою роту угнали на фронт. Пролежал в госпитале 5 недель - на комиссию, комиссия послала мне в выздоравливающую команду для укрепления здоровья. Тут же в Орле находились в мужском монастыре. Из команды нас 30 человек, тех , кто знал военную службу забрали в караульную роту, находящуюся тут же в Орле. Мы охраняли разные объекты, примерно винный завод и так далее. Потом нас перебросили в город Курск в конце 20-го года. В Курске стоял полк, в казармах условия были неважные, кормили плохо, обмундированы были плохо, полураздетые и полуразутые. Тиф все-таки оставался бичем всей армии. И вот пришел приказ нашему начальству предоставить 300 бойцов на пополнение какой-то части для отправки на фронт. Моя рота, в какой я находился, остается на месте. С нас со всех остающихся все что было терпимое из обмундирования посняли и обмундировали мало мало тех, кого отправляют, а с тех старье отдали нам. Тех угнали, а мы остались почти на произвол судьбы. Продуктов негде наше начальство не добьется, казармы не топились, зима, голод, холод. Начальство нам оставили новое, почти из простых бойцов. Вот тут-то тиф и сделал свое дело, начал валить подряд. Кто еще здравый под руки водили в лазарет и там наваливали, некуда девать. Заболел и я, привели меня , сдали в етот лазарет, а там лежат на полу человек сто, вроде проходят карантин. Если трое суток выживет и немного придет в себя, отправляют в госпиталь по мере там освободившихся мест. А кто на месте умер, не выжил 3-е суток, тот идет по своей дороге. Трое суток я выжил, перевезли и меня в госпиталь на санях дежуривших с деревни мужиков. Задача которых была возили мертвых из госпиталя на погост и перевозили больных куда нужно. В госпитале я пролежал 6 недель, повлиял тиф на глаза. Один глаз закрылся, месяцев 5 в последствии плохо видел. Комиссия отпустила меня на месяц домой отдохнуть. По отбытии отпуска я явился в Малоархангельск, в военкомат. Меня направили в Орел в распоряжение коменданта. В начале 21 года война к тому времени ослабла, верней на фронте был перевес на нашей стороне. Все внимание было обращено в тамбовскую губернию на разбушевавшего там Антоновской банды. В комендантской я пробыл три недели, пока набрали партию людей для отправки в город Кирсанов Тамбовской губернии. Набрали 300 человек, погрузили нас в вагоны, телячьи, как их тогда называли. Дали на трое суток скудный паек и отправили из Орла до Кирсанова. Везли нас 12 суток, где-нибудь отцепят и стоим, по 3 суток стояли. На ст. Льва Толстого питались кто как сумеет, кто побирался, кто воровал. Потом доставили нас до места назначения Кирсанов. Нас распределили на места нашего пребывания. Штаб полка был в Кирсанове и занимал оборону железной дороги от Антоновской банды, Банды разрушали мосты, разбивались водокачки, пускали поезда под откос. И вот нашему полку был дан участок положенного размера. Нас 9 человек назначили на охрану водокачки при ст. Ломовис, на пополнение караульного отряда, оттуда 9 человек демобилизовали по старости и 9 осталось, и мы прибыли, итого отряд состоял из 18-ти человек. Первое время было опасно, Антоновцы активно действовали, раза два три были серьезные столкновения с ними. Но мы всегда с их встречей были готовы. Помещение водокачки было прочное порядочное. Кирпичное здание было с трех сторон окружено речкой. Оружие у нас было во всех винтовки, большой запас патрон, гранаты и ручной пулемет. Кругом здания были устроены бойницы, сложены из земельного дерна. Но через некоторое время в связи с ликвидацией основных фронтов, перебросили сюда в тамбовскую губернию много войска, и бандиты ослабли и ослабили свою деятельность. Начали сдаваться, складать оружие. К концу 21 года совсем было все ликвидировано. И нашу часть перебросили на Кавказ , влили в 28-ю дивизию СВО, то-есть северокавказского округа, в город Владикавказ для ликвидации банд в Кавказских горах. По прибытии туда наше начальство получило приказ , чтобы с нашего полка отправили 90 человек на курсы гренадеров на 6 месяцев в город Краснодар, где собрались со всей 28-й дивизии с каждого полка по 90 человек, верней по роте. Собрали целый полк. В число отправляющихся попал и я. Пробыли 6 месяцев, кончили курсы. Не смотря на молодость Советской власти, требования с нас были строгие. Все девять образцов гранат, в том числе пять иностранных, изучаемых нами, все сдавали на пробу, то-есть метание в цель при боевом порядке. Занятия по всем видам армейской выучки были строго выполнимы. Ну а снабжение было не хватало пайка на полусуществование; надежда была на хозяев, где квартировали. Пребывание наше среди казаков позволило нам войти в курс их жизни, их порядков, их духа отношения к советской власти. Надо сказать, плохого не замечалось, люди неплохие. Жили, надосказать, от нашей побирушичьей Орловщины далеко не родня. Да и климат совсем мягче. Некоторые наши бойцы показали себя недостойно в поведении, выявили свою русскую слабость на руку, то-есть прибирали где что плохо лежит из продуктов. Поступили жалобы в нашу часть во Владикавказ от местной казацкой власти. Правда и винить то наших ребят не за что. Они ведь полуголодные. Хорошие если хозяева покормят. И как раз етим временем там в их краях обитали голодающие весь Воронеж и все Поволжье. Сотни нищих ходили, запрудили все станицы. Вернули нас в свою часть город Владикавказ, а сейчас он переименован городом Ордженикидзе. Из нас курсантов гренадеров создали 1-ю роту (рота по экстренным вызовам (т.е. теперешний спецназ- автор). Большую часть нашего пребывания в Ордженикидзе мы мало участвовали. На занятиях днем отдыхали, а ночью были при полной боевой, одеты, на чеку, готовность на любой вызов. А вызов был почти каждую ночь. Люди в етой местности неспокойные, скандальные. Особенно не ладили казаки с горцами. Казаки серчали на горцев за землю, отданную горцам, находящуюся около гор. Часто водили нас наши командиры в горы на ликвидации банд, состоящих из богатых казаков, прятавшихся в горах и наносивших большой вред советской власти. Часто приходилось находить их гнезда и ликвидировать, а также наводить порядок во взбунтовавшихся станицах терских казаков. В конце 1922 года мне посчастливилось вернуться домой по демобилизации. Нас сменил молодой набор 1902 -3 годов.
Первые шаги (продолжение)
Устроившись, пошли в Комендатуру. Она располагалась в двух кварталах от гостиницы, на Красноармейской улице, в здании областного УВД. Это был комплекс из двух зданий - УВД и областного управления КГБ, с общим двором, обнесенным высоким глухим забором. Там же располагалась внутренняя тюрьма, куда мы помещали пойманных боевиков (независимо от национальности). На входе - все по взрослому: двое часовых в "сферах" и бронниках, с примкнутыми штыками на автоматах. ВОГ было на втором этаже, а на первом продолжало функционировать УВД.
Сложив вещи в своей комнате и, познакомившись со своим замом - майором Борисом Камакиным из Кемерово, пошел представляться непосредственному начальнику - начальнику штаба полковнику Воронину из Горького. И уже вместе с ним к Коменданту Нагорно-Карабахской АО и района Агдама Азербайджанской ССР, генерал-майору Сафонову.
Он поздравил с благополучным прибытием и сказал: "Принимай дела, время на раскачку не даю, оперативная обстановка сложная, завтра утром жду сводку". И добавил: "Не урони планку, при Косте она была на высоте". Я тут же нашелся: "Не уроню, товарищ генерал. Когда майоры старшим лейтенантам уступали?" Он улыбнулся: "Сработаемся!". Так оно и вышло.
Костя Питонов, несмотря на свою "жуковатость" в бытовых вопросах (имел свою машину "Волгу", снабжая водилу ночными пропусками. Я это дело, конечно" похерил, ездил поочередно с доктором на нашем газике), программистам был классным. Он написал неплохой комплекс для сбора оперативной информации о результатах СБД (служебно-боевой деятельности), мне ничего менять не пришлось, только добавил небольшой блочок обработки статистики и анализа. Комнату ВЦ с нами (мной и помощником) делил помощник Коменданта по работе с местным населением. В то время ее занимал капитан Володя Василевский* - начальник курса Минской Высшей школы милиции, курсанты которого несли ППС в Степанакерте. Высокий черноволосый парень. Мы с ним подружились и общались после. Он ко мне в Москву с дочкой приезжал, но об этом потом.
"Оперативки"
В 19 часов мы отправились на ежедневную оперативку, которая проходила в актовом зале УВД. На ней подводились итоги дня, ставились задачи на завтра. Обычно присутствовали свободные члены Комендатуры и командиры частей, дислоцированных в Степанакерте. А раз в месяц собирались расширенным составом - съезжались все командиры частей подведомственного района.
Помню, как на одной из таких месячных оперативок, Сафонов долго и нудно читал составленную мной справку о результатах СБД. От недосыпа я задремал и упал головой на спинку переднего кресла. Зал лег. Сафонов, вытирая слезы, сказал: "Оружейник, выдай "Науке" (он меня так называл) персональную "сферу", а то, не дай Бог, голову расшибет, как мы без него!". Два дня надо мной все прикалывались.
Но это я отвлекся. В тот день Сафонов "наехал" на начмеда - Володю Просина, который прибыл туда на неделю раньше. - "В Физулях (Физулинский район НКАО) стреляли, есть "трехсотый", почему Вы еще здесь?". Володя пытался оправдываться: "Товарищ генерал, ранение легкое, в предплечье, навылет, кость не задета, первая помощь оказана".
- Ничего не знаю. Поезжайте и разберитесь лично. Завтра доложите.
Одним словом, спал я в тот день на Володькиной постели.
Бытовуха
На другое утро мы проводили с Борисом Костю на самолет до Баку и начались наши серые армейские будни.
Разместился я в двухместном номере вместе с начмедом майором Владимиром Просиным. Из удобств - туалет с ванной (с привезенной мной затычкой) и черно-белый телевизор, берущий первую программу, но с гнездом для подключения видака, о чем позже. Холодильник. Наличие телевизора (да и ванны) сделало нашу комнату своеобразным клубом, куда вечером собирались все наши друзья, включая начальство. Сам Сафонов не приходил, а начштаба с замполитом - частенько.
Завтрак в 8 утра в гостиничном ресторане, превращенном в столовую, к 9 на службу. Впрочем, я, как и в Москве, обхожусь чашкой черного кофе с печеньями.
Обед в 13часов. В 19 - оперативка, после ужин, и, если ты не на службе, свободное время.
Выходной - в воскресенье после обеда.
Кормили сытно, но однообразно. Преобладали ленивые голубцы, которые умел готовить повар, солдат - срочник. Где-то месяца через полтора прислали повара - прапора (одновременно зам. начпрода). Сначала было ничего, потом освоился, завел связи с местными и начал подворовывать. Помню, как однажды на оперативке, начальник штаба прилюдно устроил головомойку начпроду Николаю, обвиняя его, как сейчас бы сказали, в коррупции.
Но русский человек нигде не пропадет. Скорешился я с солдатами, которые готовили еду для Сафонова и другого руководства (маленькая кухня - столовая прямо под окнами моего кабинета во дворе). Я им на ночь отдавал ключи от кабинета, где они резались в игры на компьютере, а они за это кормили нас с Борисом на генеральской кухне. Даже заказы принимали, например, на жареную картошку. Уплетая которую, генерал и не подозревал, кому он обязан таким деликатесом. Правда, потом этот прапорщик ворюга пытался брать с меня деньги (кормили нас бесплатно) за обеды на особицу. Но опыт общения с прапорами у меня был еще московский, так что он быстро отстал. Иногда даже магарыч приносил за левую работу (сводки всякие на компе набить и т.п.).
Ванная у нас в номере была, но мыться в ней практически было невозможно ввиду частого отсутствия не только горячей, но и холодной воды. Поэтому, по воскресеньям, в "личное время" мы ездили в Шушу, которая в то время была еще азербайджанской. Там была настоящая турецкая баня, с мраморными полами и т.д. Но это было далеко и неудобно, т.к. приходилось кому-то сторожить одежду с документами и оружие. Поэтому мы вскоре пристроились ездить в калачевскую ОБРОН (Отдельная бригада оперативного назначения, г. Калач-на-Дону). Хозяйственный хохол Коля Гнесь - командир бригады, соорудил настоящую русскую баню из двух палаток (предбанник и помывочная) с пристроенной к одной из них настоящей парной. Да и выпить там после бани было проще. Правда, чтобы не смущать народ, делали мы это в его или замполита палатке, а потом шли ужинать в общую столовую, в которой питались все, включая командование части. Готовили у них хорошо, даже пельмени бывали.
Кстати, с этими банями был связан такой случай. Возвращались мы как- то их бани, умиротворенные и слегка поддатые. Причем не на войсковой машине, а на рафике, бывшем такси маршрутном. К калачевцам мы ездили в спортивных костюмах, только сверху бушлаты накидывали (не май месяц, ночи там холодные). Располагалась бригада на окраине города рядом с ж/д вокзалом. На вьезде - блок пост, а машина то у нас гражданская, вот нас и тормознули. А я крутой, да и поддатый, сидел рядом с водителем, говорю: "Давай в объезд". Знаю я эту канитель на полчаса.
А начкар попался тоже крутой сержант, он как звезданет очередью перед колесами. Я ссыпался с сидения бегу к нему: " Ты че, охренел?". Разобрались. Я извинился, даже шоколадку бойцам подарил - нашлась в бушлате. Больше я никогда так "не выступал". Ни там, ни в Чечне.
Следователь по особо важным делам
(посвящается Голландцу Шульцу в благодарность за напоминание).
Как-то захожу я к оперативному дежурному и смотрю, сидит какой-то майор в "песчанке" и читает мою оперсводку. Я сходу помдежу: "Ты чего посторонним секретные материалы даешь?"
Майор поднялся и представился: "Следователь по особо важным делам Ростовской областной прокуратуры, советник третьего класса(?) Алексей Вышинский.
- тому Вышинскому не родственник?
- даже не однофамилец!
Потом с Лешкой подружились. Случалось, выпивали вместе. Особенно сошлись на преферансе - оба были заядлые игроки.
Как-то звонит мне (а "квартировал" он в здании областного КГБ, которое, как я уже писал располагалось в одном комплексе с нашей комендатурой): "Сань, я сегодня дежурный на сутки, приходи в преферанс играть."
- Дурней нету. К вам попадешь, месяц из подвалов не выползешь. А вдруг ты захочешь отомстить мне за прошлый раз, когда трешку проиграл?
Много чего у нас было. Вместе давали интервью ЦТ, когда Коля Березкин захватил вертолет с оружием из Армении и мы устроили в комендатуре выставку трофейного оружия.
После Карабаха часто бывал в Ростове (я курировал СКО ВВ), но с Лешкой встретиться не довелось.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
