... Эту замечательную поэтическую строку великого русского поэта А.Пушкина весьма логично продолжить не менее замечательной сентенцией великого украинского писателя Н.Гоголя: "Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!"
А знал ли ее сам Николай Васильевич - урожденный украинский шляхтич Яновский, вошедший в историю мировой литературы как великий русский писатель Гоголь? Над этим, скорее риторическим, вопросом наверняка задумывались многие литераторы двух минувших столетий, да и просто умеющие думать читатели его гениальных произведений. И ночь в гоголевской прозе - не просто поэтический образ, метафора. Ночь, как естественная противоположность дня, нередко воспринимается как теневая сторона жизни людей. И не только современников Николая Гоголя, но и нас, ныне живущих на украинской земле.
Сдается мне, как сказал бы один из гоголевских персонажей, что именно эта сторона человеческого бытия больше всего интересовала писателя, в ней он искал и находил какие-то зерна истины, стремясь отделить их от плевел повседневности, обильно зараженных ложью, подлостью, предательством. Ведь что есть на самом деле поэма Гоголя "Мертвые души", по сути, венчающая всё его творчество? Это гротеск на современных ему хозяев Российской империи - групповой портрет помещичьего класса, представленного в виде живых мертвецов. Его сатирические образы выходят далеко за пределы разоблачения феодально-крепостнического общества 19-го века. Кто сейчас сумел бы так броско и беспощадно описать жизнь современного украинского села, как и прежде, закрепощённого мертвенной властью теперешних Плюшкиных и Маниловых?
Но еще менее способны нынешние мастера слова дать подлинную характеристику денежного человека - Чичикова 21-го века, разъезжающего по стране с одной единственной целью: скупать всё и вся! Подлец ли Чичиков? - спрашивает читателя Гоголь. "Почему же подлец, зачем же быть так строгу к другим? Теперь у нас подлецов не бывает, есть люди благонамеренные, приятные... Справедливее всего назвать его: хозяин, приобретатель". Вот, оказывается, в чём вина всего: приобретение!
А разве в наши дни что-либо изменилось категорически? Нет и нет! Чем больше миллиардов "баксов" и "евриков" скапливается на закордонных счетах украинских олигархов, тем более нищает простой человек, нередко уже не имеющий не только хлеба насущного, но и возможности его заработать. Тема "мертвых душ" в поэме Гоголя возникает и как мертвая душа тех самых денег, отвергающая живую человеческую душу; для неё не существует ничего человеческого, для неё человек - лишь носитель чужого денежного мешка. И здесь, как и во многих других произведениях Гоголя, доминирующую роль играет противопоставление жизни и смерти, света и тьмы, дня и ночи...
Так воспринимал Н.Гоголь окружающую действительность на склоне своей, столь непродолжительной жизни. А каково было его мировосприятие на заре писательской биографии, каким он сам был тогда? "Зри в корень", - сказано у Козьмы Пруткова. Корень же Николая Гоголя, как известно, украинский. Родился он 1 апреля (не с тех ли пор отмечается День смеха?) в Сорочинцах на Полтавщине в 1809 г., а учился в Нежинской гимназии на Черниговщине. И лишь в 19-летнем возрасте отправился он для поступления на службу в столицу империи Санкт-Петербург.
В ту пору он еще далек был от писательского творчества, мечтая лишь о государственной деятельности в области юстиции. В одном из гимназических пи-сем Николай признается в этом своему дяде, поясняя, почему он хотел бы отдать свои силы подвигам именно на этом поприще: "Неправосудие - величайшее в свете зло, более всего разрывало мне сердце". Государственная служба представлялась юному Гоголю благороднейшим трудом во имя счастья сограждан, а его идеалы, далёкие от официозных представлений, были согреты гуманизмом, патриотическим и гражданственным пафосом.
С такими возвышенными мечтами появляется нежинский гимназист в суровой и серой северной столице. Все здесь холодно и равнодушно к нему, к его восторженным мечтаниям. Попав все же, после долгих хождений, попыток и унижений, на государственную службу, Гоголь испытывает жестокое разочарование. "Здесь всё подавлено, - пишет он матери, - всё погрязло в бездельных, ничтожных трудах". Осуществить свои мечты, быть полезным соотечественникам оказалось невозможным!..
Царский Петербург оказался иным, чем представлялось в провинциальном Нежине. И Гоголь обращается всеми своими помыслами к животворному источнику: к народу. Он глубоко затаил едкую горечь разочарования, в душе его откладывались столичные чиновничьи впечатления, чтобы впоследствии оформиться в классические Петербургские повести. Но и они не могли вырасти на пустом месте - плодородной почвой для них стали детские и юношеские впечатления народной жизни его родины, вылившиеся в "Вечерах на хуторе близ Диканьки".
Первые литературные успехи Н.Гоголя были замечены самим великим Пушкиным, который и вдохновил молодого писателя, вывел из унылого одиночества. Их дружба, завязавшаяся в 1831 г., стала одной из самых счастливых и гордых страниц нашей литературы, символизирующей неразрывность российской и украинской культуры. Гоголь обязан Пушкину темами и сюжетами своих главных произведений - "Ревизор" и "Мёртвые души". Давая их молодому писателю, мэтр российской литературы ставил перед ним большие общественные, исторические задачи - еще более глубокой разработки критического начала в искусстве. Гоголь выполнил эту задачу, углубив народное начало русской литературы, утвержденное Пушкиным, сделал его еще более непосредственным, еще прямее связав литературу с жизнью, мышлением, языком народа.
Может быть, глубже всех других ощутил Гоголь и тягу народа к веселью - смех и слезы, при всей их противоположности, часто переходят друг в друга в его произведениях. Но не чужд ему и пафос национально-патриотической героики, особенно ярко проявившийся в величественной повести "Тарас Бульба". В ней Гоголь привлек внимание читателей к истории украинского народа в момент его высокого подъема, когда проверяются характер и традиции нации. "Тарас Бульба", по словам литературной критики, это выражение братской, нежной и мужественной любви русской литературы, русского народа к Украине. "Это поэтическое утверждение того прекрасного и великого, что есть в национальных характерах народов-братьев, русского и украинского, того, что роднит их друг с другом и делает их неразрывными!"
Патриотизм старого казака Тараса Бульбы, его любовь к Украине неотделимы от осознания братства с русским народом, великим заступником народа украинского. Но и здесь, как и во многих других произведениях Гоголя, все громче звучит тема борьбы добра со злом, света с тьмой. "Я тебя породил, я тебя и убью", - произносит отец, поднимая меч на своего сына, предавшего Отчизну. А разрывающая душу сцена казни ляхами самого Тараса заканчивается восклицанием старого казака, особенно глубоко отзывающимся в сердце русского человека:
- Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая пересилила бы русскую силу!
Не было, нет и не будет никогда такой силы! - можем ответить мы всем тем, кто отрицает или переиначивает на другой лад великое пророчество нашего славного земляка, украинского писателя Николая Гоголя - классика всемирной литературы.
11.03.2013 г.
ГЕНИЙ РУССКОГО СЛОВА
К 195-летию И.С.Тургенева (9.11.1818 - 3.9.1883)
Об этом человеке - русском дворянине, прожившем большую часть сознательной жизни в зарубежье, говорить можно бесконечно, ибо таково его обширное литературное наследие: оно не знает границ ни во времени, ни в формах. И всё, что написал Иван Тургенев - стихи и поэмы, рассказы и очерки, пьесы и повести, и, конечно же, шесть его знаменитых романов - вызывает восторг у каждого, кто ценит русскую литературу, любит великий русский язык.
А я хотел бы начать свой опус с цитирования самого юного Тургенева - из его первой автобиографии: "Мне 17 лет было тому с неделю. Я хочу написать всё, что я знаю о себе - всю мою жизнь... Написав свою жизнь теперь, я не стану трогать этой тетради лет до пятидесяти (если доживу), и тогда мне наверное приятно будет вспомнить, что я думал, что я мечтал в то время, когда я писал эти строки..." Мне лично неизвестно, осуществил ли Иван Сергеевич это свое намерение когда-либо за прожитые им 65 лет, но зато я доподлинно знаю, насколько насыщенны и плодотворны были все его последующие годы. И вот этим знанием хотелось бы поделиться с нынешним читателем.
Широкую известность И.С.Тургеневу принесли его первые романы - "Рудин" и "Дворянское гнездо", хотя, на мой взгляд, ранее написанные им произведения иных форм были отнюдь не менее талантливы. А всё дело в том, что у романов оказалась значительнее социальная и даже социально-политическая окраска. К ним большинство читателей отнеслись пристрастнее, и мнения их были не-редко противоречивыми. Если в ранних рассказах, пьесах и повестях Ивана Тургенева критикой отмечались весьма меткие характеристики персонажей ("Записки охотника"), а в особенности - превосходные описания русской природы, то в романах того же автора виделось уже нечто новое, заставлявшее задуматься о пороках в общественной жизни и в государственном устройстве Российской империи. В своем Предисловии к романам, написанном в 1880 году, И.С.Тургенев отверг обвинения критиков в отступничестве, в изменении однажды принятого им направления. "Мне кажется, - писал он, - что меня скорее можно упрекнуть в излишнем постоянстве... Автор "Рудина", написанного в 1855-м году, и автор "Нови", написанной в 1876-м, является одним и тем же человеком". Спорить с Иваном Сергеевичем по поводу его взглядов на себя самого, думаю, не имеет смысла. Но, что касается поэзии Тургенева и его малой прозы, то их автор и вышеупомянутый автор шести романов всё же кажутся мне весьма различными людьми. И дело, очевидно, в том, как с годами некогда юный романтик превращался, под влиянием нового окружения, в оппозиционного царизму философа и демократа.
Вначале это был "Современник" - литературный журнал пушкинской "закваски", в котором начинал печататься молодой Тургенев. Он близко сошёлся с его постоянными авторами - Добролюбовым, Герценом, с Некрасовым, который стал редактором журнала, подружился с "неистовым Виссарионом" - Белинским. А они, сразу оценив громадный литературный талант молодого писателя, усилен-но подвергали его "огранке", естественно - со своих революционно - демократических позиций. Но задача эта была не из лёгких - после нелестной рецензии Добролюбова на роман "Накануне" отношения между ними резко ухудшились. И уже в следующем романе - "Отцы и дети" - Тургенев очень узнаваемо описал Добролюбова, придав многие его черты главному герою - Базарову.
Не прошли бесследно для гениального литератора и репрессивные дейст-вия власти, сославшей его на три года в деревню - в родное ему Спасское - Луто-виново. Именно там, на Орловщине - в родовом имении его матери - прошло детство Ванюши, и большая часть персонажей тургеневской прозы и поэзии почерпнуты в этом живописном, исконно русском крае. Внезапная смерть в 1852 го-ду любимого писателя Н.В.Гоголя подтолкнула жившего в ту пору в Петербурге Ивана Сергеевича к написанию статьи, которую цензура изъяла из печати. Но автор был человеком упрямым и сумел опубликовать ее в Москве, за что и оказался в ссылке. Собственно, истинной причиной опалы стали его "Записки охотника", вышедшие тогда отдельной книжкой, - Александр II cчитал Тургенева "бельмом на глазу". А, попав из ставшей уже привычной обстановки столичного бомонда в патриархальную среду своего детства, Тургенев испытал новый прилив жажды творчества, создав в тот период ряд рассказов и свой первый роман "Рудин".
Не могли не отразиться в творчестве И.С.Тургенева и романтические перипетии его собственной жизни. Первой его любовью, в 15-летнем возрасте, стала красавица и поэтесса княжна Екатерина Шаховская, которая была старше него и "закрутила" роман с его отцом - отставным кирасирским полковником и отъявленным ловеласом. В последующем юный студент не был столь опрометчив, и очередной его роман состоялся лишь 6 лет спустя. Хотя, скорее это был лишь физиологический акт близости с белошвейкой Лукерьей Ивановой, но именно вследствие этого Тургенев стал отцом. Позднее свою дочь, названную Полиной, он увёз из России и ввел ее в дом Виардо, где и сам прожил остаток жизни. Со знаменитой французской певицей Иван Тургенев познакомился в 25-летнем возрасте, и вспыхнувшая тогда любовь к ней во многом определила внешнее течение его жизни. Хотя сама европейская звезда первоначально не обратила особого внимания на еще мало известного писателя. Но, несмотря на это и неодобрение матери, Иван Сергеевич по окончании петербургских гастролей Полины Виардо поехал с ней в Париж, с тех пор на протяжении нескольких лет сопровождая ее в заграничных турне. Возвращение в Россию, ссылка, разрыв с "Современником", водоворот двусмысленных отношений с Виардо и воспитывавшейся в Париже дочерью накладывали негативный отпечаток и на характер Тургенева и на всё его творчество. А жизнь его, после 1856 года, начинает делиться на "европейский, зимний" и "российский, летний" сезоны.
В 1862 году едва не случился разрыв отношений с Полиной Виардо, но уже год спустя произошло их новое сближение. До 1871 года они живут в Бадене, а после окончания франко-прусской войны возвращаются в Париж. Там Тургенев близко сходится с Г.Флобером и через него с братьями Гонкурами, А.Доде, Э.Золя, Г.де Мопассаном, а с 1874 года организует с ними прославившиеся "холостяцкие обеды пяти" в парижских ресторанах. Он фактически становится посредником между русской и западными литературами, при этом стремительно растет его общеевропейская слава. В 1878 г. он был избран вице-президентом на Международном литературном конгрессе в Париже, а в следующем году становится почётным доктором Оксфордского университета.
В то же время Тургенев не теряет связи с земляками, оказывает материальную и творческую помощь русским эмигрантам. Популяризация русской художественной литературы на Западе стала тогда его ревностной и постоянной заботой. А в свой приезд на родину в 1879 году Иван Сергеевич встретил восторженный прием - после долгих лет охлаждения к нему как писателю молодежь 70-х вернула ему и горячие симпатии, и признание его литературно-общественных заслуг. Но в правительственных кругах восторженная оценка творчества писателя вызвала недовольство и ему дали понять, что желателен его скорый отъезд из Петербурга. И всё же в следующем году Тургенев принял участие в открытии в Москве памятника А.С.Пушкину, перед которым он преклонялся с юных лет, считая его своим учителем.
В 1882 году проявились первые признаки тяжелой болезни, и Тургенев долго и мучительно умирал на чужбине, тоскуя по родине. Он написал тогда своему другу, поэту Я.П.Полонскому: "Когда вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу - родине поклонитесь, которую я уже, вероятно, никогда не увижу". Тургенев скончался от миксосаркомы 22 августа (3 сентября н.с.) 1883 г. в Бужевиле неподалеку от Парижа. Тело его по инициативе родственников было перевезено в Россию и 27 сентября, при небывалом стече-нии народа, что вызвало серьезную тревогу власти, было погребено на Волковом кладбище Петербурга. Смерть Тургенева стала событием, отозвавшимся во всем культурном мире. "Европа единодушно дала Тургеневу первое место в современной литературе", - писал лондонский журнал "Атенеум". Другой западный журнал отмечал: "Если теперь за границей читают Пушкина, Лермонтова, Достоевского и Писемского, то это вследствие того, что сочинения Тургенева проложили путь за границу его предшественникам и преемникам".
В некрологе на смерть писателя Щедрин писал: "Тургенев был человек высокоразвитый, убеждённый и никогда не покидавший почвы общечеловеческих идеалов. Идеалы эти он проводил в русскую жизнь с тем сознательным постоянством, которое и составляет его главную и неоценённую заслугу перед русским обществом. В этом смысле он является прямым продолжателем Пушки-на, и других соперников в русской литературе не знает". Точнее выразиться просто невозможно!.. Зато новый Государь всея Руси Александр III промолвил лишь: "Одним нигилистом меньше". А в прокламации народовольцев, распространявшейся тогда в Петербурге, прозвучал голос революционной молодежи: "Барин по рождению, аристократ по воспитанию и характеру, "постепеновец" по убеждениям, Тургенев, быть может, бессознательно для себя самого своим чутким, любящим сердцем сочувствовал и даже служил русской революции. Не за красоту слога, не за поэтические и живые описания картин природы, наконец, не за правдивые, неподражаемо талантливые изображения характеров вообще - так страстно любит Тургенева лучшая часть нашей молодежи, а за то, что Тургенев был честным провозвестником идеалов целого ряда молодых поколений, певцом их беспримерного, чисто русского идеализма, изобразителем их мук и душевной борьбы..."
А в заключение мне хотелось бы привлечь внимание публики к такому тургеневскому жанру как романс. Еще в молодые годы писал он тексты для салонных исполнителей, а после знакомства с Полиной Виардо Иван Сергеевич сочинил специально для неё целый цикл романсов. Но истинно народным, который зачастую именуют просто "старинным", стал романс "Утро туманное". Текст его был написан Тургеневым в ноябре 1843 года, буквально накануне его знакомства с французской певицей. Но именно это доказывает, что в этом стихотворении, названном "В дороге", отражены не переживания в связи с любовью к ней, на чем настаивают многие.
Утро туманное, утро седое, Нивы печальные, снегом покрытые, Нехотя вспомнишь и время былое, Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Как раз тогда подошёл к концу его довольно продолжительный роман с Татьяной Бакуниной, сестрой известного революционера-анархиста. Их знакомство произошло в июне 1841 г., после его возвращения из Берлина, где он изучал философию Гегеля. Семья Бакуниных жила в то время в своем тверском имении Премухино. Таня была младшей дочерью в семье и, - по свидетельствам современников, - имела тонкую, экзальтированную натуру, склонную к идеализму и мечтательности. Красивая, начитанная блондинка с синими глазами, казалось, была создана для молодого Тургенева. При первой встрече с ним ей показалось, что она ждала его всю жизнь. Молодые люди с самого начала увлеклись друг другом: долгожданные встречи с прогулками, беседы и жаркие споры сменялись томительными разлуками, заполняемыми оживленной перепиской.
Вспомнишь обильные, страстные речи, Взгляды, так жадно и нежно ловимые. Первая встреча, последняя встреча, Тихого голоса звуки любимые ...
Их роман продолжался и в Москве, и в Премухино, и в Шашкино, орловском имении Бееров, друзей Бакуниных. Однако, чувства Татьяны не разбудили в ней глубокую и самозабвенную страсть, хотя ей и казалось, что она любит Тургенева: " ... я готова ненавидеть вас за ту власть, которой я как будто невольно покорилась ... расскажите кому хотите, что я люблю вас, что я унизилась до того, что сама принесла к ногам вашим мою непрошеную, мою ненужную любовь ". А Тургенев становился все более и более холоден к ней: " ... клянусь вам богом, я говорю истину, я никогда ни одной женщины не любил более вас - хотя не люблю и вас полной и прочной любовью ... ". В этом же письме он называет ее "сестрой" и "лучшей единственной подругой". В 1843 г. в их отношениях возникла трещина, а вскоре наступил окончательный разрыв.
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной, Многое вспомнишь родное далекое, Слушая говор колес непрестанный, Глядя задумчиво в небо широкое.
Положенные позднее на музыку, эти душевные стихи стали любимым романсом для многих поколений россиян. Но вопрос об авторе музыки дискутируется и в наши дни. В старинных нотных изданиях романса "Утро туманное" на месте колонтитулов с авторами слов и музыки нередко можно встретить инициалы В.В., с фамилией Абаза, или без нее. Этот "В.В." - не кто иной, как певица Варвара Абаза, жена одного из братьев Абаза. Она издавала многие романсы, входящие в ее вокальный репертуар, под своим именем, и тем самым закрепляла за собой их авторство. Фамилия Абаза встречается нередко и с другими инициалами. Но Елене Мещерской в рукописях своего отца удалось обнаружить материалы, где он рассказывает о своих бывших однополчанах. В 1843-50 годах А.В. Мещерский служил в лейб-гвардии Гусарском полку, где вместе с ним проходили службу и трое братьев Абаза - Эраст, Александр и Василий. Все трое братьев владели гитарой, сами писали романсы. Подлинным же автором романса "Утро туманное" Елена Александровна, ссылаясь на мемуары отца, называет Эраста Абазу, самого талантливого из братьев этого молдавского дворянского рода. Командуя батальоном при обороне Севастополя, Эраст Аггевич Абаза погиб, но память людская сохранила это имя - наряду с именем великого Тургенева - как подлинного автора прекрасного романса.
8.11.2013 г.
ЖИЗНЬ В БОРЕНЬЕ
К 200-летию М.Ю.Лермонтова (3.10.1814 - 15.7.1841)
"Литература имеет то роковое свойство, - писал Альфред де Виньи, - что положение в ней никогда не бывает завоевано окончательно". И литературный путь поручика Михаила Лермонтова, прожившего неполных 27 лет, подтверждает верность суждения известного французского писателя XIX века. Почти каждое его новое произведение выглядело как дебют, причем не всегда удачный. Ведь даже роман "Герой нашего времени", признанный многими современниками "изумительным", тогда же имел и весьма негативные отзывы. А что уж говорить о ранних поэтических опытах Лермонтова!.. Но имя его в мировой литературе стоит рядом с великими именами Пушкина и Байрона. Россия впервые узнала его по стихотворению "На смерть поэта" и сразу же полюбила 22-летнего корнета, признав творческим наследником Пушкина. Но он не был простым продолжением великого поэта - даже в тех произведениях, где Лермонтов развивает пушкинскую тему или его мысль, на первом плане у него противоборство. "Как жизнь скучна, когда боренья нет!" писал поэт.
Современники неоднократно отмечали львиную натуру Лермонтова, "его страшный и могучий дух". Однако и в этих оценках выдающегося поэта нет единства. Немало мемуаристов делали акцент на демоничности его натуры, пытаясь идентифицировать автора поэмы с ее персонажем, сопоставляя бытовое поведение гвардейского офицера с творческими сюжетами. Но близко знавшие Мишеля люди видели в нем иное, отмечая замечательную выдержку. "Он не сказал ни одного слова, которое не отражало бы черту его личности, - писал его друг и родственник А.П.Шан-Гирей. - Он шел прямо и не обнаруживал никакого намерения изменить свои горделивые, презрительные, а порой и жестокие отношения к жизни".
Едва вышедший из детства Михаил Лермонтов совершил свой первый подвиг, когда встал на защиту великого поэта, павшего жертвой режима. И как просто он встретил ту славу, которая внезапно свалилась на него, еще вчера капризного и насмешливого гусара, отличавшегося разве что на кавалерийских маневрах под Царским Селом да в дружеских попойках - на Невском. В его короткой, стремительно прожитой земной жизни было оставлено столько противоречий и загадок, что маститые литературоведы и до сих пор не могут решить, кто он - романтик или реалист. И без малого два столетия не снижается читательский интерес к его поэзии и прозе...
Основу творчества загадочного Михаила Лермонтова составляет принцип объединяющего контраста. Точно так же, как и основу его личности составляет нечто как будто несоединимое. Его душе одинаково близки Мцыри - идеал цельности, воплощение одной страсти, одной думы, и его антипод - Демон, "дух отрицанья и сомненья". Подобно своему первому знаменитому персонажу, он не обнаруживает намерения менять собственные убеждения, и в то же время не понимает - "убежден ли он в чем или нет".
Лермонтов не скрывал, что в стихах он зачастую подражал Байрону, но, как сказала Анна Ахматова, "...всем уже целый век хочется подражать ему самому. Но совершенно очевидно, что это невозможно - слово слушается его, как змея заклинателя!" И это - в поэзии, а в прозе, по ее же определению, "он обогнал самого себя на сто лет". Мастер прозы Антон Чехов о его "Тамани" сказал восторжен-но: "Написать бы такую вещь - тогда и умереть можно". Такая оценка дорогого стоит! Но сам Лермонтов не был падок на хвалебные отзывы, зная свою истинную цену, и еще в юности он оспаривал общее мнение:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
В его системе мышления имели цену лишь те идеи, что были рождены страстью: "Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии". Кабинетный способ жизни его не устраивал, так же как теоретические устремления, разлученные с действительностью. Потому, взрослея, Михаил Лермонтов испытывал тягу к перемене мест, к смене обстановки, ощущений. Нежно любимую им Москву сменил Петербург, а университетские аудитории - "Пестрый эскадрон", как называли Школу гвардейских юнкеров.
***
Но все же любовь всегда была наиболее сильным чувством, с юных лет побуждавшим Мишу Лермонтова к стихосложению. Рано потерявший мать и воспитанный в родовом имении Тарханы бабушкой, беззаветно любившей своего единственного внука, он отвечал ей взаимностью и старался ничем ее не огорчать. Елизавета Алексеевна Арсеньева стремилась, чтобы ее Мишель ни в чем не знал нужды. Она дала ему прекрасное домашнее образование, определила в Благородный университетский пансион в Москве. Бабушка всегда была его ангелом-хранителем.
Хотя с внешней стороны жизнь Лермонтова была вполне благополучна, но с его характером, с его душой и талантом поэт не вписывался в окружающую его действительность. Он жил со смутным воспоминанием чего-то прекрасного, почти божественного, соотнеся с этим образом все, что встречалось на жизненном пути. Первым сильным увлечением Мишеля, еще в юношеском возрасте, была Екатерина Сушкова, с которой он познакомился в доме своей приятельницы А.М. Верещагиной.
Восемнадцатилетняя столичная барышня, с черными глазами, сводившими с ума многих, не обратила особого внимания на "неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати", а он был без памяти влюблен в эту Miss Black Eyes. Она искала удачного замужества, но Лермонтов в качестве жениха её не привлекал: слишком юн. Сушкова подсмеивалась над Мишелем, а он спорил с ней до слез, доказывая свою правоту. Свои первые стихи Лермонтов посвящает, конечно же, ей. А Екатерина Александровна не удосужилась даже фамилию его запомнить! Он был для нее просто Мишелем, "чиновником по особым поручениям", которому давались на сохранение шляпа, зонтик, перчатки...
Дачное лето закончилось, и они расстались на четыре года, вновь встретившись в Петербурге. К этому времени в жизни обоих произошли большие изменения: Лермонтов стал офицером Лейб-гвардии Гусарского полка, а за Сушковой прочно установилась репутация кокетки. Она собиралась выйти замуж за Алексея Лопухина, друга Лермонтова, хотя родные Алексея были против этого брака. О намерениях Лопухина Лермонтов знал из писем Верещагиной, которая, считаясь подругой Екатерины, однако разделяла мнение своей родни на ее счет. Видимо, Верещагина и "благословила" Лермонтова на спасение "чрезвычайно молодого" Алексея от "слишком ранней женитьбы".
От былой влюбленности Лермонтова к тому времени не осталось и следа. В письме к Марии Лопухиной, говоря о склонности ее брата к Екатерине, он дает Сушковой резкую характеристику: "Эта женщина - летучая мышь, крылья которой цепляются за все, что они встречают! - было время, когда она мне нравилась, теперь она почти принуждает меня ухаживать за нею... но, я не знаю, есть что-то такое в ее манерах, в ее голосе, что-то жесткое, неровное, сломанное, что отталкивает...". Изобразив влюбленность в Екатерину Александровну, Лермонтов повел с нею расчетливую игру. Не понимая этого, Сушкова, по ее словам, действительно в него влюбилась.
Позднее, объясняя свой отказ от "верного счастья" с Лопухиным, она писала: "Но я безрассудная была в чаду, в угаре от его рукопожатий, нежных слов и страстных взглядов... как было не вскружиться моей бедной голове!" Когда Лопухин вернулся в Москву, Лермонтов в письме к Верещагиной рассказал о своей интрижке с Сушковой, заключив повествование так: "Теперь я не пишу романов - я их делаю. Итак, вы видите, что я хорошо отомстил за слезы, которые кокетство mlle S. заставило меня пролить 5 лет назад; о! Но мы все-таки еще не рассчитались: она заставила страдать сердце ребенка, а я только помучил самолюбие старой кокетки". Эта интрига нашла отражение в незаконченной повести "Княгиня Лиговская", где Сушкова стала прототипом Елизаветы Николаевны Негуровой.
***
Среди юношеской лирики Лермонтова четыре стихотворения озаглавлены инициалами Н.Ф.И. - первое из них относится к 1830 году. "Любил с начала жизни я угрюмое уединение", - признается Лермонтов вдохновительнице этого задушевного обращения и делится с ней сомнениями, которые прежде бережно таил от других. Инициалы Н.Ф.И. оставались нераскрытыми в продолжение целого столетия, потому что А.Шан-Гирей и П.А.Висковатов не оставили для Натальи Федоровны Ивановой места в биографии Лермонтова, связав лирику 1831-32 годов с именем Варвары Александровны Лопухиной.
Дочь драматурга Ф.Ф. Иванова была вторым, и снова кратковременным, увлечением юного поэта. "Открытие" Ивановой, естественно, повлекло за собой переадресацию юношеских лирических посланий. К ранней весне 1832 года относится большое прощальное послание "К***", в котором как бы подведен итог этому мучительному и напряженному чувству. С горестным упреком обратился на прощание поэт к еще недавно любимой им девушке: " Я не унижусь пред тобою".
Подлинно глубокую и потому чистую и возвышенную страсть испытывал Михаил Лермонтов к младшей сестре своего друга Алексея Лопухина - Варваре, Вареньке. Из воспоминаний Акима Гирея: "Будучи студентом, он был страстно влюблен... в молоденькую, милую, умную, как день, и восхитительную Варвару Александровну Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая... Как теперь помню ее ласковый взгляд и светлую улыбку. Эту любовь Лермонтов пронес через всю свою жизнь".
Они познакомились весной 1831 года. Компания аристократической молодежи собиралась ехать в Симонов монастырь ко Всенощной. Уселись на длинные "линейки", запряженные шестеркой лошадей, и покатили вверх по Арбату веселым караваном. Случайно Лермонтов в этой поездке оказался рядом с Варенькой Лопухиной... С наступлением лета Лопухины поехали погостить в подмосковное имение Середниково к Столыпиным. Сюда же приехала Елизавета Алексеевна Арсеньева (урожденная Столыпина) с внуком Мишелем. Уединенные прогулки в аллеях старого парка сблизили Вареньку с юным Лермонтовым.
Но уже вскоре они расстались - Лермонтов уезжал в Петербург. Словно предчувствуя, что они расстаются навсегда, что в будущем судьба подарит им всего лишь несколько коротких встреч, Варенька тяжело переживала предстоящую разлуку. Она призналась Лермонтову в любви, обещала ждать его возвращения. Чувством любви было переполнено и сердце поэта. По приезде в Петербург он буквально засыпает письмами ее старшую сестру - Марию. Но адресованные старшей сестре письма предназначались для Вареньки. И читать их нужно, как говорят, между строк...
"Прощайте же, любезный друг, не говорю до свидания, потому что не надеюсь увидеть вас здесь. А между мною и милою Москвой стоят непреодолимые преграды, и, кажется, судьба с каждым днем воздвигает их все больше... теперь я более, чем когда-либо, буду нуждаться в ваших письмах; они доставят мне величайшую радость в моем заточении; они одни могут связать мое прошлое и мое будущее, которые расходятся в разные стороны, оставляя между собой барьер из двух печальных тяжелых лет... возьмите на себя этот скучный, но милосердный подвиг, и вы спасете мне жизнь... Я прошу у вас не любезности, а благодеяния..."
В эти трудные дни образ Вареньки Лопухиной возникал перед ним не только в письмах, но и в стихах. Чувство Лермонтова к ней оказалось самым сильным и продолжительным. Лопухина была адресатом или прототипом, как в ранних стхах, так и в более поздних произведениях: "Валерик", посвящение к VI редакции "Демона"; образ ее проходит в стихотворении "Нет, не тебя так пылко я люблю", в "Княгине Лиговской" (Вера).
***
И все же самый большой и яркий след в литературном наследии Лермонтова оставила украинская красавица Мария Щербатова. Знакомые единодушно говорили о 19-летней вдове князя Щербатова: "Так хороша, что ни в сказке сказать, ни пером описать". Они познакомились в 1839 году в литературном салоне Карамзиных, который Лермонтов стал посещать годом ранее. Мария Алексеевна была дочерью крупного украинского землевладельца А.П. Штерича, но воспитывалась она в Петербурге, в семье бабушки, точнее - мачехи своего отца.
В 17 лет она вышла замуж за князя А.М. Щербатова, штаб-ротмистра Лейб-гвардии Гусарского полка, в котором служил и Лермонтов. Брак не был счастливым - молодой князь оказался злобным и весьма распущенным человеком, что и привело к его смерти в деревне спустя полтора года после свадьбы. Вскоре после знакомства Лермонтов стал навещать молодую вдову в доме бабушки на Фонтанке и на даче в Павловске. Редко читавший свои произведения в светских гостиных, поэт делал исключение для княгини Щербатовой. Однажды после чтения у нее поэмы "Демон" она сказала Лермонтову: "Мне ваш Демон нравится: я бы хотела с ним опуститься на дно морское и полететь за облака".
Щербатова "чувствовала себя несчастной у своей бабушки Серафимы Ивановны, которая ненавидела Лермонтова и хотела непременно, чтобы на ней женился Мальцев". Жизнь Марии Алексеевны была осложнена и теми сплетнями и злословием на ее счет, которые были связаны прежде всего с завещанием покойного мужа (согласно ему, потеряв маленького сына, она лишилась бы почти всего состояния, перешедшего в основном обратно в род Щербатовых).
А.И. Тургенев в своем дневнике писал: " Был у княгини Щербатовой. Сквозь слёзы смеётся. Любит Лермонтова". А Лермонтов не знал, любила ли она его, он говорил ей: "Мне грустно, что я вас люблю, и знаю, что за этот легкий день нам придется дорого рассчитаться". И предчувствие не обмануло поэта! В феврале 1840 года на балу у графини Лаваль у Лермонтова произошло столкновение с сыном французского посланника Э. Барантом. В "Памятных заметках" Смирновой говорится: "...он влюбился во вдову княгиню Щербатову ... за которою волочился сын французского посла барона Баранта. Соперничество в любви и сплетни поссорили Лермонтова с Барантом... Они дрались...". Аким Шан-Гирей пишет также, что "слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта ... и на завтра назначена была встреча".
18 февраля состоялась дуэль Баранта и Лермонтова, окончившаяся примирением - стрелявший первым Лермонтов выстрелил в воздух, соперник же ранил его в руку, к счастью - легко. А Мария, еще ничего не зная о дуэли, видимо, после какой-то размолвки с Лермонтовым, уехала в Москву. Там она и получила два страшных известия. Третьего марта умер ее маленький сын, пятого - похоронен, а через неделю, одиннадцатого марта 1840 года, командир гвардейского корпуса Великий князь Михаил подписал приказ об аресте Лермонтова за дуэль.
Запись в дневнике Щербатовой, сделанная 21 марта 1840 г.: "Что меня бесконечно огорчает, это отчаяние госпожи Арсеньевой, этой чудесной старушки, которая, вероятно, меня ненавидит, хотя никогда меня не видела. Я уверена, что она осуждает меня, но если бы она знала, насколько я сама раздавлена под тяжестью того, что только узнала. Я всегда придерживаюсь моего старинного правила: Женщина, замешанная в каких-то слухах, самых нелепых, самых неправдоподобных, всегда виновата".
Из материалов, имеющихся в "Деле об опекунстве над имением и сыном покойного штаб-ротмистра князя Щербатова", выясняются следующие обстоятельства. Отъезд М.А. Щербатовой из Петербурга вскоре после дуэли Лермонтова, 22 февраля 1840 г., был вынужденным. В Москве Щербатова рассчитывала скрыться от толков и пересудов, злословия петербургского света. Даже болезнь и смерть малолетнего сына, скончавшегося в Петербурге, не смогли поколебать принятого ею решения.
Соопекун Щербатовой, П.А. Делин, имевший от нее доверенность на ведение дел по наследству, объяснял отсутствие княгини на похоронах сына необходимостью ее отъезда в калужское имение. Наследницами были объявлены в связи со смертью Михаила Щербатова родные сестры его покойного отца, А.М. Щербатова, Екатерина и Анна, с выделением четвертой части имущества вдове князя. Однако М.А. Щербатова уступила свою часть имущества княжнам Щербатовым за 45 тысяч рублей.
И великий поэт имел право, восхищаясь стойким характером и независимостью Марии Алексеевны, написать о ней:
Как племя родное,
У чуждых опоры не просит
И в гордом покое
Насмешку и зло переносит
***
Лермонтов тем временем был предан военному суду; под арестом его навещают друзья и знакомые. Там состоялось и новое объяснение Лермонтова с Барантом, ухудшившее ход дела. В апреле 1840 г. был отдан приказ о переводе поэта в Тенгинский пехотный полк, в действующую армию на Кавказ. 10 июня Лермонтов прибыл в Ставрополь, в главную квартиру командующего войсками Кавказской линии генерала П. X. Граббе и уже на следующий день был зачислен в кавалерийский отряд Галафеева. Поход в Дагестан обещал военный успех, что давало надежду друзьям поэта, в числе которых был и сам командующий, на представление его к награде, а значит - и на помилование. Но пристально следил за бывшим гусаром император Николай I...
Генерал Галафеев представил отличившегося в сражении при Валерике поручика Лермонтова к награде и ходатайствовал о "переводе его в гвардию тем же чином". И командующий кавалерией князь Голицын присовокупил свой рапорт - о награждении Лермонтова золотой саблей с надписью "За храбрость". А всех опередила бабушка Арсеньева, по просьбе которой "государь император высочайше повелеть изволил: офицера сего, ежели он по службе усерден и в нравственности одобрителен, уволить к ней в отпуск в С.-Петербург сроком на два месяца". Когда же император узнал, что приказ его нарушен, и опальный офицер в Тенгинский пехотный полк так и не прибыл, он вычеркнул фамилию Лермонтова из всех наградных списков.
Сам Михаил Юрьевич узнал об этом лишь по прибытии в столицу и, поняв, что возвращения на Кавказ ему не избежать, сразу же отправился на бал к Воронцовым. В свете это было расценено "неприличным и дерзким". А он и дальше игнорировал приказы и мнения царедворцев, откладывая и оттягивая свой отъезд. В Москве Лермонтов сумел не только встретиться с Марией Щербатовой, но и отправиться в путь вместе с ней. Она возвращалась в свою родную Украину, а он, скорректировав маршрут на Ставрополь, до самого Харькова сопровождал ее - свою последнюю любовь...
Как ночи Украины,
В мерцании звезд незакатных,
Исполнены тайны
Слова ее уст ароматных...
9 мая 1841 года Лермонтов прибыл в Ставрополь, и вновь командующий отправил его не в Тенгинский полк, а в Темир-Хан-Шуру, где готовилась очередная экспедиция - "заслуживать отставку". Чтобы побыстрее убрать опального поэта с глаз множества любопытных, генерал Граббе распорядился немедленно выдать ему подорожную...
Но доехать туда поручику не судилось! В крепости Георгиевской, где он с сопровождавшим его другом и родственником А.Столыпиным (Монго) пережидали проливной дождь, им повстречался знакомый офицер Магденко, направлявшийся в Пятигорск. И судьба великого поэта, надежды всей просвещенной России, была решена с помощью ... полтинника, брошенного Лермонтовым: "если решетка - едем в Пятигорск". Жить ему оставалось два месяца ...
Но и они прошли у неугомонного Михаила Юрьевича Лермонтова в непрерывном боренье - с властью, с обществом, с судьбой!
3.10.2014 г.
"ПРЕКРАСНОДУШНЫЙ ДОН-КИХОТ"
К 160-летию В.Г.Короленко (27.7.1853 - 25.12.1921)
Что есть для любого человека его национальность? Прежде всего, очевидно, кровное его родство с предками; хотя сразу же может возникнуть дилемма - по отцу считать или по матери. Не менее важна и национальная культура, религия, в которой рос и воспитывался человек. Всё это так. Но нередко ведь случается, что кровей в жилах человека намешано несколько, да и родители ходят в различные церкви. И что тогда? Кем же должен воспринимать самого себя, подрастая, этот человек? ЯЗЫК - вот что чаще всего определяет сознание ребенка. Язык, на котором говорят родители, на котором он сам говорит и думает, является определяющим его принадлежность к нации. "Вначале было Слово, - говорится в Библии, - и Слово было Бог. В нём была жизнь, и жизнь была свет человеков".
Владимир Короленко родился в губернском Житомире, в смешанной семье. Мать его - Эвелина Йосифовна (в девичестве Скуревич) - была дочерью польского шляхтича, отец - Галактион Афанасьевич - происходил из старинного казацкого рода. Детские годы Володи, проведенные в Житомире, были окрашены кровавыми межнациональными столкновениями. В январе 1863 г. вспыхнуло восстание в царстве Польском, охватившее и Западный край империи. А один из его водоразделов пролег непосредственно через семью Житомирского уездного судьи Галактиона Короленко. Отец, государственный чиновник, считал, что правительство имеет право подавлять это восстание и принимать любые меры, т.к. "не нужно было бунтоваться" и "вы присягали - и баста". Он мыслил категориями феодального мира, в котором сословное выше национального, и восстание - это нарушение данного слова.
Мать же, пани Эвелина, регулярно посещавшая костёл, была сторонницей национальной независимости Польши и оправдывала действия восставших. Между родителями то и дело вспыхивали споры о сути происходившего, а однажды они обратились, как к третейскому судье, к своему десятилетнему сыну. Смысл Володиного ответа заключался в том, что человек должен держать свое слово и быть верным присяге, но и отстаивать свой мир он также должен. Ребенок стремился освоить паритет взглядов своих родителей, а через них - понять смысл происходящего в обществе.
Позднее, в своих воспоминаниях Короленко писал: "Я сознавал, что ссора не имела личного характера. Они спорили, и мать плакала не от личной обиды, а о том, что было прежде и чего теперь нет. Отняли родичи отца: они сильнее. Мать плачет, потому что это несправедливо, их обидели... В душе моей, как заноза, лежали зародыши новых вопросов и настроений". Всё это усиливалось еще тем, что именно в тот период Владимир Короленко стал осознавать не только свою польскость, но и свою русскость. "Так как я не был ни русским, ни поляком, или вернее, был и тем и другим, то отражения этих волнений неслись над моей душой как тени бесформенных облаков, гонимых бурным ветром", - писал он. Именно тогда у него родилась позиция: "Я православный, но я не хочу, чтобы оскорбляли веру моей матери".
На фоне польского восстания у юного Володи произошло и личное событие, серьезно повлиявшее на его национальное сознание. Его друг Кучальский был поляк, веривший в победу повстанцев и воссоздание польского государства. Когда же восстание было разгромлено, Кучальский стал избегать Короленко, а попытки Володи наладить отношения оказались тщетными. "Тебе до этого не может быть дела, - ответил бывший друг, - ты москаль". Глубоко обиженный этим Володя чуть не плакал, но всё же подлинное сочувствие и понимание, которые он испытывал, позволили ему забыть обиду и еще раз попытаться помириться с другом. Поводом послужило высказывание учителя-украинца Буткевича: "Ти не москаль, а козацький онук i правнук, вiльного козацького роду". Когда эту фразу узнал Кучальский, он непримиримо заявил: "Это еще хуже! Они закапывают наших живьем в землю". Примирение стало невозможным, а в душе Короленко поселилось "ноющее и щемящее ощущение утраты..."
Вопрос о том, малоросс ли он, для Володи большого значения не имел, хотя именно им-то он и должен был считаться. Но его отец, несмотря на происхождение из казацкой шляхты, считал себя русским, а учитель тот, недавно пришедший к ним в пансион, не внушал доверия своим ученикам, взяв с самого начала неверный тон. При попытках Буткевича заговорить с ним по-украински Володя "потуплялся, краснел, заикался и молчал". Не отличавшийся тактом учитель приписал эту его реакцию "ополячиванию" и дурно отозвался о его матери-"ляшке". "Это был самое худшее, что он мог сказать, - писал Короленко. - Я очень любил свою мать, теперь это чувство доходило у меня до обожания".
В те сложные времена Эвелина Короленко не примкнула к суете экзальтированных польских патриоток, но и не перестала ходить в костёл, несмотря на предупреждения мужа. Сам же судья был известен в Житомире своей принципиальностью и неподкупностью, для него на первом месте были Бог и Закон. Ведя дела арестованных повстанцев, он многим из них, следуя при этом строго по закону, максимально смягчил приговоры, избавил их семьи от конфискации имущества, а некоторых даже спас от казни.
В.Г. Короленко писал: "Вопрос о моей национальности остался пока в том же неопределенном положении. Но и неоформленный и нерешенный, он всё-таки лежал где-то в глубине сознания, а по ночам, когда пёстрые впечатления дня смолкали - он облекался в образы и управлял моими снами. Теперь мне кажется, что этот клубок был завязан тремя национализмами, из которых каждый заявлял право на владение моей беззащитной душой, с обязанностью кого-нибудь ненавидеть и преследовать".
И вот сегодня, спустя почти полтора столетия, в том же Житомире, как, впрочем, и по всей "независимой" Украине, националистические страсти вновь разгораются с новой силой. Неужто же ошибались правившие здесь более 70 лет коммунисты, утверждая, что "советский народ представляет собой единую общность" всех проживающих в СССР наций? Очевидно, именуемое ныне патриотизмом зло национализма неистребимо, как неистребимы ящур, чума, холера - нужны лишь определенные условия, чтобы они вновь поразили общество! Так кто же в том виноват, что мы вновь оказались почти в обстановке XIX века, что на горизонте замаячили призраки петлюровских репрессий и волынской резни? Не те ли, кто отверг братский союз наций, кто проголосовал за незалежнiсть.
Владимир Галактионович Короленко из своего опыта национального противостояния вынес два главных представления. Первое: человек непременно должен бороться за свои идеалы и торжество справедливости (которая, заметим, весьма субъективна). И второе: у человека появляется обязанность кого-нибудь ненавидеть. То есть перед нами вырисовывается образ революционера, каковым и стал впоследствии Короленко. А в обществе, пережившем межнациональный конфликт, непременно образуется большой контингент молодых, т.е. наиболее дееспособных, людей, заранее готовых самым решительным и безоговорочным образом активно участвовать в коррекции существующего порядка вещей. Современное украинское общество должно осознать это и быть в готовности к долговременным последствиям такой, труднопредсказуемой коррекции.
В Москве и Петербурге, где В.Г. Короленко безуспешно пытался получить образование, он увлёкся идеями народничества, участвовал в студенческом движении, а с 1879 г. его "академиями" стали тюрьмы и ссылки, которые и сделали его, по сути, писателем. Настроенный оппозиционно к царскому правительству, он выступал со страстными очерками против произвола властей, а, считая себя "беспартийным социалистом", к Февральской революции 1917 г. отнёсся как к возможности демократического переустройства страны.
Октябрьскую же революцию Короленко не принял, полагая, что "сила большевизма всякого рода в демагогической упрощенности" и что "возможная мера социализма может войти только в свободную страну". С началом Гражданской войны он выступал против красного и против белого террора, ходатайствуя перед любыми властями о спасении жизни людей. Короленко осуждал раскулачивание и продразверстку как безнравственное и безумное прекращение нормальных экономических отношений.
Он требовал свободы слова, считая, что "лучше даже злоупотребление свободой, чем её отсутствие". Шесть безответных писем послал он одному из видных большевиков А.В. Луначарскому, требуя отказа новых властей от невозможного в отсталой стране социализма и коммунизма, за что и был назван им "прекраснодушным Дон Кихотом". Но тот же Луначарский в 1917 г. на вопрос, кому быть первым президентом Российской республики, не задумываясь, ответил: Короленко!
Всей своей жизнью Владимир Короленко подтвердил данную ему современниками характеристику "нравственного гения". Он не стал ни поляком - по матери, ни украинцем - по отцу, выбрав единственно возможную для его масштаба личности национальную принадлежность - великорусскую, испокон веков объединяющую вокруг себя всех славян и людей других национальностей, говорящих на русском языке и воспитанных на ценностях русской культуры.
В своей биографии Короленко написал: "Я нашёл тогда свою родину, и этой родиной стала прежде всего русская литература". В своем же творчестве великий писатель соединил вещи, казалось бы, несовместимые: сильное религиозное чувство и пытливый интерес к естественным наукам, страстность публициста и сдержанность бытописателя, темперамент поэта и аскетизм документалиста. И не утверждение какой-либо идеи, но стремление найти пути к гармонизации различных позиций и представлений определяет ту специфику великого русского писателя В.Г.Короленко.
26.07.2013г.
ФЕЛЬДМАРШАЛ ИЗ ГОРОШЕК
К 200-летию Отечественной войны 1812 года
Чудный край - украинское Полесье! Глухие дубравы, теряющиеся в болотах дороги и тропы, тихие речушки с удивительно чистой водой и густо поросшими берегами. И вдруг, как бы ниоткуда взявшиеся, возникают светлые пятна песчаных полян, порой до километра в окружности. Еще удивительнее встретить в лесу огромные замшелые валуны, немые свидетели Ледникового периода. А вслед за тем, за недалекой опушкой, возникают гранитные скалы, столбы, россыпи.
Не случайно же порой называют житомирское Полесье малым Уралом: чего только нет в тех россыпях, в распадках горных пород, просто в земных толщах!.. В старину местные жители отдавали предпочтение ярким камешкам, в изобилии находимым на полях и в огородах. Самоцветы те шли на изготовление бус, сережек, для украшения сундуков и шкатулок, пользовавшихся спросом на киевских, житомирских, бердичевских рынках и ярмарках.
В южной части этого края, там, где пустоши преобладают над лесами и болотами, в 40 верстах от губернского Житомира размещалось имение М.И. Голенищева-Кутузова. Владеть им знаменитый полководец стал после того, как в 1793 году, по Третьему разделу Речи Посполитой, весь этот древнерусский край был возвращен в лоно Российской империи. Немало выдающихся людей получили тогда в собственность имения и наделы на Полесье. За отличия в русско-турецкой войне императрица Екатерина Великая наградила генерала Голенищева-Кутузова тем имением.
Власти на Полесье менялись, а жителями его, основным населением края, были все те же полещуки - потомки старинного славянского племени древлян. И названия многих населенных пунктов оставались все теми же, данными им далекими предками. Главный город края все так же именовался "Хлебным городом" - Жито + Мир. А поселение, данное в собственность генералу, носило непрезентабельное, на первый взгляд, название Горошки - от покрывавших поля черных шариков, напоминавших видом горошины. Это позднее уже ученые определили, что в них содержится очень ценный металл - титан. Вот в тех самых Горошках проживал, занимаясь хозяйством, будущий победитель Наполеона Бонапарта Михаил Илларионович Кутузов. Проживал по воле императора, в очередной раз удалившего из армии великого полководца, чей неоценимый опыт и талант был так необходим Отчизне...
К началу XIX века, когда на российский престол взошел Александр I, генералу от инфантерии М.И.Кутузову шел уже шестой десяток лет, а за плечами его были десятки сражений и войн, в которых он получил немало ран и был отмечен многими наградами. И новый император счел уместным назначить в 1801 году столь славного и чтимого героя столичным генерал-губернатором. Но уже через год, за "неисправности в полицейской службе", он же уволил Кутузова в отставку, на целых три года превратив первого из современных ему полководцев в заурядного полесского помещика.
Жил Михайла Ларионыч, как именовали его окружающие, в Горошках уединенно, занимаясь сельским хозяйством, стараясь сделать имение культурным и прибыльным. Его то охватывала тоска обреченного на бездействие военного человека, то начинались метания и порывы сделать что-то по хозяйству, добыть хоть какие-то деньги. А война в Европе тем временем продолжалась. К 1805 году Наполеон успел уже дважды разгромить коалиции феодальных государств, и угроза его высадки на Британских островах стала настолько реальной, что Англия поспешила создать новую коалицию - вместе с Австрией и Россией. По плану коалиции собранная на Дунае объединенная русско-австрийская армия должна была двинуться против империи Наполеона. Но кому вести войска?
И так же, как пять лет назад Павел I вынужден был просить отставного Суворова, так теперь сын его Александр обратился с письмом к Кутузову. Воспрянувший духом генерал немедленно вступил в командование собранной на Волыни 50-тысячной армией. Но это была лишь часть 180-тысячной армии, которую обязался выставить Александр I, хотя именно ей и пришлось выдержать основную тяжесть борьбы. Европа уже познала Наполеона - героя Тулона, предводителя Итальянского и Египетского походов, полководца, разбившего многие европейские армии. Полководческое же дарование Кутузова тогда еще не развернулось в полной мере, великая слава ждала его впереди...
Но, если французский император был единственным и полновластным руководителем своих войск, генерал Кутузов вел свою армию на запад, чтобы стать под командование австрийского императора. А из России вдогонку ему скакали гонцы с царскими приказами, лишавшими его самостоятельности. Союзные войска в той кампании преследовали неудачи: Ульм, ставший символом позорной капитуляции 70-тысячной армии Мака, затем Вена, взяв которую, Наполеон объявил о мире с Австрией и продолжении войны с Россией. Хотя в сражении при Шенграбене, где на 5 русских солдат приходилось 30 французов, Кутузов продемонстрировал пример аръергардного боя, сумев вывести свою армию из окружения.
И тогда австрийский император Франц, сдавший врагу свою столицу и половину страны, потребовал, чтобы Кутузов остановился и дал Наполеону генеральное сражение. Но славные боевые полки повел на гибель под Аустерлицем сам русский царь. Его присутствие "при армии" лишало Кутузова инициативы, и военный гений Наполеона вновь торжествовал над косным монархизмом. Когда же всем стало известно, что виновник Аустерлицкого фиаско сам русский император, а не Кутузов, Александр I еще больше возненавидел генерала и удалил его из армии, назначив генерал-губернатором Киева. И уже оттуда наблюдал Михаил Илларионович, как в 1806 году затрещало под ударами Наполеона призрачное военное могущество Пруссии. А России был навязан Тильзитский мир, по которому Наполеон получил полную свободу действий в Европе. Россия одобрила его захваты и подчинилась континентальной блокаде Англии, получив взамен Финляндию и обещания поделить Турцию.
Но обещать - не значит сделать! В том же году Наполеон натравил Турцию против России и всячески поддерживал султана в его войне с царем. Наполеон был великий стратег и в планируемой им новой, невиданной по масштабам, войне против России он отводил Турции ответственную роль. Одновременно с вторжением его корпусов с берегов Немана, от Днестра и Дуная вторглась бы 100- тысячная турецкая армия и, пройдя через Украину, присоединилась бы в Белоруссии к наступающей французской армии...
Война, развязанная турками на Дунае, длилась 5 лет - до 1811 года. Русской армией командовали то Михельсон, то Прозоровский, которого сменил Багратион, а того - Каменский. Они брали крепости, разбивали турецкие войска, но не сумели добиться такой решающей победы, которая заставила бы турок просить мира. И лишь когда стала очевидной неотвратимость новой войны с Францией, Александр I понял, что "замирить" турок сможет только Кутузов, и назначил его Главнокомандующим Дунайской армией. Кутузов сразу же отказался от осады и штурма укрепленных позиций и крепостей.
- Важно не крепость взять, а войну выиграть, - говорил мудрый Главком своим соратникам.
Кутузов знал, что в открытом полевом бою русские войска дерутся неизмеримо лучше турецких и, если отразить первые атаки турок, они потеряют решимость. Блестящую победу одержал новый Командующий под Рущуком, но преследовать турок он не стал, больше того - взорвал и разрушил крепость, взятие которой стоило больших жертв, после чего перешел со всей армией на левый берег Дуная. Турецкий визирь не понял его маневра и донес в Константинополь о своей победе. Не поняли этого и Наполеон с царем Александром - первый радовался успеху турок, второй гневно требовал объяснений. А рвавшимся в бой офицерам Главком Кутузов объяснил:
- Если пойдем за турками, то, вероятно, достигнем Шумлы, но потом что будем делать?.. Гораздо лучше ободрить моего друга Ахмет-бея, и он сам опять придет к нам...
И Кутузов терпеливо ждал, пока ободрившийся визирь не двинул против русских главный отряд численностью в 50 тысяч, оставив на правом берегу свой лагерь с 20 тысячами резерва, со знаменами, с огромными запасами продовольствия и вооружения. Темной осенней ночью отправил Кутузов отряд генерала Маркова численность в 7,5 тысяч штыков и сабель, велев переправиться через Дунай в удаленном месте выше по течению, и нанести удар. Успех был полным: русские взяли около 20 тысяч пленных и огромные запасы противника, при самых минимальных потерях.
Быстро установив в захваченном лагере пушки, марковцы открыли огонь в тыл основных сил турок. Одновременно Кутузов атаковал их с фронта, и вся армия великого визиря оказалась блокированной. А вскоре Турция подписала долгожданный мир. Но и в этот раз царь, вместо благодарности, удалил Кутузова от армии, прислав на замену ему своего флигель-адъютанта адмирала Чичагова. И Кутузов, сдав дипломатические и военные дела в своей резиденции в Бухаресте, попрощался с войсками 12 мая 1812 года и отправился снова на Волынь, в свои Горошки.
Именно там, в разгар сельской страды, узнал великий полководец о вторжении в Россию наполеоновских войск, почти два десятилетия не знающих поражений и занявших чуть не всю Европу. 24 июня Наполеон, без объявления войны и говоря все время о мире, начал свой последний поход от берегов Немана. Шли десятки тысяч кавалерии, могущественная артиллерия, шла гордость Наполеона - его императорская гвардия. Двигались на Россию и польские легионы, баварские и саксонские, австрийские и прусские, итальянские и голландские, швейцарские и португальские полки! Европа в напряженном молчании ждала развязки событий.
В том, что русская армия будет разбита в первом же приграничном сражении, никто там, очевидно, не сомневался. И не только потому, что всемогущим казался Наполеон, но и потому, что Александр I весьма плохо подготовил свою страну к этой войне. Континентальная блокада сократила экспорт России и пагубно отразилась на ее экономике. Финансы империи были сильно расстроены не-прерывно ведущимися войнами. Разрыв с Англией после Тильзитского мира бил по интересам дворянства, которое открыто выражало недовольство политикой царя. Недовольна была и зарождавшаяся буржуазия, поскольку развитие промышленности тормозилось крепостным правом. Не были проведены обещанные Александром I реформы, и крестьянство глухо роптало.
Достигнутые накануне войны дипломатические успехи несколько облегчали положение России, но коренным образом соотношение сил в Европе не изменили. Победа Кутузова и заключенный им Бухарестский мир позволили перебросить часть войск с Дуная на Неман. Освобождал войска с финляндского театра и договор со Швецией, а союз с Англией принес царю финансовую помощь. Но вооруженной поддержки ожидать было не от кого, и перед лицом Франции, за которой шла почти вся Европа, Россия в войне 1812 года оказалась одна. Против полумиллионной армии Наполеона на западных границах России было всего около 200 тысяч войск.
Но эти двести тысяч русских воинов были достойными противниками войскам Наполеона. На берегах Немана стояли полки и дивизии, штурмовавшие Измаил и форты Италии, одолевшие вершины Альп и польские болота, побеждавшие на берегах Дуная и Финского залива. Там были ветераны сражений генералиссимуса Суворова, герои походов Кутузова, дважды сходившиеся с французами и не уступавшие им храбростью в бою. А напуганный Аустерлицем Александр I присмирел и предоставил передовым русским генералам руководить боевой подготовкой армии. Сам же он в Петербурге разыгрывал маневры по отражению десанта на Васильевский остров!..
Война 1812 года призвала в строй множество отличных офицеров, вроде Андрея Болконского, выведенного Львом Толстым в романе "Война и мир". Среди них были вернувшиеся из отставки суворовцы, появилась и боевая молодежь, которая вела в бой роты, эскадроны, батареи. Русская армия насчитывала немало замечательных дивизионных и корпусных генералов. Был Дохтуров, сумевший вывести из окружения остатки войск под Аустерлицем. Был и Ермолов, преследуемый при Павле, но увенчавший в сражении под Прейсиш-Эйлау свое имя боевой славой. Были Раевский и Коновницын, Лихачев и Неверовский, Монахтин и многие другие. Руководили двумя армиями России, сосредоточенными на западной границе, лучшие генералы - Барклай-де-Толли, бывший перед войной военным министром, и Петр Багратион, три десятилетия проведший в боях и походах. Третья армия Тормасова прикрывала на Волыни киевское направление и фланг Багратиона.
В ночь на 24 июня бал в честь царя, лишь накануне прибывшего в Вильно, чтобы "состоять при армии", давал барон Бенингсен. Он в этой войне был еще без должности и хотел ее получить. Веселье было в полном разгаре, когда в зале появился гонец с грозной вестью о вторжении в Россию войск Наполеона. Царь со своим штабом тут же убыл в Свенцяны, а назначенный Главнокомандующим Барклай начал отход к укрепленному лагерю в Дриссе. Теперь Барклай и Александр руководили войсками не только из двух штабов, но и из двух отдаленных друг от друга пунктов. Пагубность этого больше всего сказалась на положении Багратиона. Опытный и разумный генерал еще в начале года писал царю, что "опасность с каждым днем увеличивается, война неизбежна, необходимо оградить себя от внезапного нападения, выиграть время, по крайне мере шесть не-дель, дабы сделать первые удары и вести войну не оборонительную, а наступательную". И предлагал разработанный им план. Но царь предпочел план прусского генерала фон Пфуля - его советника еще с 1806 года, когда он выпросил его у короля, чтобы поучиться военному искусству.
Этот бездарный план обрекал 1-ю и 2-ю армии на разгром поодиночке. Армия Барклая, растянутая почти на 200 километров в районе Вильно, должна была отходить под давлением Наполеона к Дриссе. А растянутой на 100 километров в районе Волковыска армии Багратиона было предписано атаковать французов во фланг и тыл. Но Пфуль не учел, что Наполеон, имея 500 тысяч солдат, мог сосредоточить превосходящие силы против обеих армий одновременно и, пользуясь их разобщенностью, разгромить обе. Что и произошло в первые дни войны.
Главными силами Наполеон занял Вильно и вклинился между русскими армиями. Несколько дней Багратион находился в неведении, не получая никаких приказов и не зная о положении 1-й армии. Затем получил приказ поддержать Платова, атакующего войска, наступающие против Барклая. Через два дня - новый приказ: отходить на соединение с 1-й армией. Багратион был полностью дезориентирован. Двигаясь форсированным маршем, 2-я армия достигла Слуцка, где выяснилось, что корпус Даву уже занял Свислочь, а брат императора Иероним атакует арьергард Платова. А разрыв между русскими армиями достиг уже 300 километров.
Когда армия Барклая достигла дрисского лагеря, царя удалось, наконец-то, убедить, что тот станет ловушкой для армии. План Пфуля был опровергнут жестокой действительностью, а нового плана действий не было. Под натиском противника русские армии продолжали отходить и результат "руководства" царя становился очевиден: новая, еще более страшная, чем Аустерлиц, катастрофа. Великий князь Константин умолял своего венценосного брата заключить мир, пока не поздно. А наиболее разумные в свите царя советовали ему "для спасения России" покинуть армию, что тот и поспешил сделать. Однако перед отъездом он не указал, кто же из двух командующих будет теперь Главкомом.
Единственно разумное, что мог в сложившейся обстановке сделать Барклай - это продолжать отход, ибо он уже стал не маневром, а вынужденной необходимостью. Город за городом занимал Наполеон, война охватывала все новые губернии. Однако пророчество Наполеона, что армии Барклая и Багратиона никогда не встретятся, не сбылось. Генералы, проявив замечательное искусство вождения войск, встретились у Смоленска, где и дали первый серьезный бой агрессорам. Смоленск пылал огромным костром, а русские войска продолжили отход. Багратион был против отхода, жаждали боя и войска, но Барклай счел необходимым и "дальше ослаблять Наполеона отходом вглубь страны". Но так дальше не могло продолжаться: русской армии нужен был полководец, который сумел бы найти правильный путь к победе, ибо теперь стоял вопрос о судьбе Отечества. В это тревожное время Кутузов приехал из Горошек в Петербург, где был избран Начальником петербургского и московского ополчений. Днем он встречался с людьми, а по ночам, запершись в кабинете, часами просиживал над картой театра войны, изучая движения войск. В одну из таких ночей ему доставили срочное письмо императора.
"Михаил Илларионович! - писал Александр I генералу Кутузову, назначая его Главнокомандующим. - Известные военные достоинства ваши, любовь к отечеству и неоднократные опыты отличных подвигов приобретают вам истинное право на сию доверенность. Избирая вас для сего важного дела, я прошу всемогущего бога да благословит деяния ваши к славе российского оружия, и да оправдаются тем счастливые надежды, которые отечество на вас возлагает".
Царь продолжал ненавидеть Кутузова, но был вынужден сделать это назначение, ибо того желали все слои населения России. "Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтоб Кутузов командовал армией, ... мне оставалось только уступить единодушному желанию", - писал царь своей влиятельной сестре Екатерине. Но, желая умыть руки в случае неудачи, он подбор Главкома доверил специальному комитету и подсунул в качестве начальника штаба Беннигсена, чтобы при необходимости заменить им Кутузова.
- О, эта "старая лисица Севера"! - многозначительно воскликнул Наполеон, узнав о назначении Кутузова. На что Кутузов с присущей ему скромностью отозвался:
- Постараюсь доказать великому полководцу, что он прав.
С искренней радостью провожаемый народом, полководец отправился к своим войскам, отходившим к Москве. В пути, продолжая изучать обстановку, он рассылал запросы, приказы, распоряжения, требовал сведений о новых формированиях, ополчении, о действиях противника. С дороги отправил он Милорадовича с резервными войсками навстречу отходящим частям, считая главной задачей "приращение армии". Позиция у Царева Займища, где Главком 17 августа встретился с войсками, его не удовлетворила, и он велел отступить, чтобы найти удобную позицию, соединиться с подходившими войсками Милорадовича и ополчением и дать генеральное сражение.
За 10 дней до назначения царь пожаловал Кутузова титулом светлейшего князя. А назначение Кутузова вызвало патриотический подъём в армии и народе. Сам же Кутузов, как и в 1805 году, не был настроен на решительное сражение против Наполеона. По одному из свидетельств он так выразился о методах, которыми будет действовать против французов: "Мы Наполеона не победим. Мы его обманем". Большое превосходство противника в силах и отсутствие резервов вынудили Кутузова отступать вглубь страны, следуя стратегии своего предшественника Барклая де Толли. Дальнейший отход подразумевал сдачу Москвы без боя, что было недопустимо как с политической, так и с моральной точки зрения. Получив незначительные подкрепления, Кутузов решился дать Наполеону генеральное сражение, первое и единственное в Отечественной войне 1812 года.
Бородинское сражение, одна из крупнейших битв эпохи наполеоновских войн, произошло 26 августа. За день боя русская армия нанесла тяжёлые потери французским войскам, но и сама, по предварительным подсчётам, к ночи того же дня потеряла почти половину личного состава регулярных войск. В ходе 12-часового сражения французской армии удалось захватить позиции русской армии в центре и на левом крыле, но после прекращения боевых действий французская армия отошла на исходные позиции. Таким образом, в русской историографии считается, что русские войска "одержали победу".
Известен такой отзыв императора Наполеона о сражении: "Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми". Бородинская битва во всем мире считается самой кровопролитной в истории однодневных сражений. В итоге баланс сил очевидно не сместился в пользу русских. Кутузов принял решение отойти с бородинской позиции, а затем, после совещания в Филях, оставил Москву. Тем не менее, русская армия показала себя достойно в битве при Бородино, за что Главком Кутузов 30 августа был произведён в генерал-фельдмаршалы.
Сдав Москву французам, Кутузов не проиграл войну - он превратил ее в Отечественную, т.е. Всенародную. И первыми в нее вступили специально созданные группы поджигателей. Благословляя на это деяние славного партизанского командира Фигнера, Кутузов произнес пророческую фразу: "Москва станет последним торжеством Наполеона". И первое же пробуждение императора в захваченном Кремле было ужасно: в окна дворца било зарево грандиозного пожара. Но и тогда Наполеон еще не понял, что еще больший пожар, в котором погибнут его армия и его слава полководца, разгорается за стенами Москвы - беспощадная война русского народа с иноземными захватчиками. Сдача Москвы и последовавший за ней гениальный марш-маневр армии - вершина полководческого искусства Кутузова. Дойдя до Красной Пахры, Главнокомандующий приказал арьергарду отходить дальше на Рязань, заманивая французов, а сам с главными силами быстро и скрытно повернул на Калужскую дорогу. Став близ деревни Тарутино, русские устроили укрепленный лагерь, угрожая коммуникациям французской армии. Свой замысел Кутузов прикрывал военной хитростью и глубокой военной тайной. Мудрый и осторожный, он стремился к победе малой кровью, сберегая жизни солдат и офицеров своей армии. Так обозначился перелом в ходе войны.
К лагерю Кутузова подходили все новые и новые отряды ополчения, но активных действий фельдмаршал пока не предпринимал, стараясь усыпить Наполеона. Но царь не смог и на этот раз понять замысел своего полководца, все настойчивее требуя нового сражения с французами, в чем "подпевал" ему Беннигсен, продолжавший порочить Кутузова. Удалить его, однако, из армии на этот раз Александр не решился, понимая, что за ним стоят армия и народ. Нашлись и в его свите разумные люди, в ответ на очередной донос Беннигсена заявившие: "Каждый день его "бездействия" стоит победы!"
Сидя в сожженной Москве, Наполеон ждал, что русские сами предложат мир, но парламентеры все не появлялись. И тогда пришлось ему проявить инициативу - через оставшихся в Москве дворян Тутолмина и Яковлева. Царь не откликнулся. А на армию захватчиков явственно надвигался голод. Французы находились как бы в осаде, и отряды фуражиров, рассылаемые по окрестным деревням, все чаще попадали в засады. Не могли пробиться к Москве и обозы с продовольствием из Польши и Пруссии. Наполеон не понял России и ее народа, хотя получал обширнейшую информацию от своих шпионов. Он не понимал, почему взятие Берлина и Вены приносило мир, а Москва приносила одни лишь бедствия. Честолюбие великого полководца мешало ему признать себя проигравшим.
В октябре, когда к голоду прибавился все усиливавшийся холод, Наполеон решил послать парламентера к Кутузову, напутствовав его словами отчаяния: "Мне нужен мир, нужен во что бы то ни стало, спасайте только честь..." Но "старый лис" на переговоры не пошел, хитря и деликатничая на французский манер. И тогда маркиз де Лористон, забыв о дипломатии, прямо заявил, что Наполеон предлагает кончить войну.
- Кончить войну? - переспросил туговатый на ухо Кутузов. - Да ведь мы ее только начинаем...
Так ни с чем и уехал Лористон, а Наполеон понял, что надо отступать. Когда же ему доложили, что выдвинутый к Тарутину Мюрат разбит и отошел, император приказал готовить наступление на Калугу. У него еще оставалась стотысячная армия, Кутузов имел под ружьем 97 тысяч, не считая партизан и ополчения. Терпение и выдержка русского полководца победили, его предвидение сбылось и Наполеон бежит. Хотя и говорит своим маршалам, что покидает Москву, дабы расположить армию на зимовку в Смоленске.
А в штабе Кутузова закипела работа: получив донесения о движении французских корпусов, фельдмаршал приказал преградить им путь на Калугу, где нетронутые запасы продовольствия, и вынудить Наполеона отступать по старой Смоленской дороге. Сражение под Малоярославцем (вернее манёвры Кутузова) явилось крупной стратегической победой русской армии, которая завладела инициативой, не допустила выхода противника в южные губернии и без большой битвы вынудила его к отступлению по разорённой Смоленской дороге, что имело для французской армии фатальные последствия из-за острых проблем со снабжением. Наполеон потерял в том сражении относительно немного людей, однако марш отступления начал верно истреблять "Великую Армию".
Французские части подходили к Смоленску, где надеялись найти богатые припасы и отдых, но где их не оказалось. После Смоленска планомерное отступление французской армии превратилось в губительное бегство. Солдаты перестали подчиняться офицерам, поняв, что гибнут за чужие интересы, а офицеры бросили на произвол голодных солдат, оберегая лишь свое, награбленное в Москве имущество. Французская гвардия грабила вестфальские части, между поляками и пруссаками, французами и итальянцами возникали смертные побоища из-за хлеба, из-за теплых вещей, за место у костра на биваке.
А русская армия с невиданной стремительностью и смелостью преследовала бегущего противника. К Смоленску у Наполеона оставалось уже лишь 40 тысяч солдат, после сражения у Красного их стало вдвое меньше, а к переправам на Березине дошли и вовсе лишь каждый десятый из стотысячной армии, вышедшей из Москвы. Смоленская дорога стала длинным кладбищем наполеоновской армии. Сам Наполеон шел уже пешком вместе с солдатами, когда ему доложили, что переправы заняты подошедшими частями 3-й армии Чичагова. Лишь нерешительность Чичагова и неторопливость главных сил Кутузова, считавшего, что на переправах справятся без них, позволили удрать Наполеону с жалкими остатками "Великой армии" за Березину, где он оказался уже в безопасности...
- Нельзя не содрогаться, - говорил Наполеон, анализируя свое поражение уже будучи ссыльным на острове Святой Елены, - при мысли о такой громаде, которую невозможно атаковать ни с боков, ни с тыла, тогда как она безнаказанно выступает на вас, наводняя вас в случае победы или же отступая в глубь льдов, в недра смерти и печали. Не это ли мифический Антей, с которым нельзя справиться иначе, как схватив его тело и задушив в объятиях? Но где найти Геркулеса?
Нынешний год в истории многих государств Европы отмечен знаменательной датой - ДВУХСОТЛЕТИЕ победы над Наполеоном в Отечественной войне. Наиболее масштабными юбилейные мероприятия будут, конечно, в Российской Федерации. Не останется, наверняка, в стороне и Беларусь. Хотелось бы, чтобы и наша независимая Украина достойно отметила славную годовщину подвига наших общих предков, не забыв и главного героя войны 1812 года генерал-фельдмаршала князя Смоленского Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Сто лет назад, когда отмечался аналогичный юбилей, среди объектов празднования оказалось и житомирское Полесье. Царским указом селение Горошки было переименовано в Кутузово.
К сожалению, недолго поселок носил славное имя - большевики сочли нужным переименовать его в честь своего агитатора Володарского, застреленного в 1918 году террористом-эсером. Никакого отношения к Житомирщине Моисей Гольдштейн, уроженец Острополя Староконстантиновского уезда, не имел, да и заслуг особых за ним не числилось. Просто его убийство совпало по времени с покушением на Ленина, и ЦК решил уважить, дав его "псевдо" ряду населенных пунктов страны. Нынешний юбилей Победы - весомый повод вернуть полесскому райцентру Володарск-Волынскому славное имя бывшего его гражданина и мецената фельдмаршала М.И.Кутузова.
12.08.2012 г.
ПИКОВЫЙ ИНТЕРЕС
Изгнание Наполеона из России в 1812 году было, несомненно, величайшим историческим событием, принесшим новую славу русским воинам, а императору Александру I - роль всеевропейского лидера. Народу же российскому от того по-бедного "пирога" ничего не досталось. Крестьянство и дальше оставалось в рабском статусе крепостных, а дворянство, вынужденное платить все больше налогов в казну, выжимало последние соки из своих холопов. Реальными переменами в монархической России запахло лишь в 1815 году, после возвращения армии из Европейского похода. Недовольство героев-солдат, вернувшихся в родные пенаты, где они по-прежнему считались крепостными, находило горячие отклики в офицерской, преимущественно дворянской среде, пропитавшейся в Европе идеями свободы, равенства и братства. В столице стали создаваться тайные общества, а в провинции - их филиалы. Итогом этого революционного процесса явилось восстание 14 декабря 1825 года на Сенатской площади Петербурга, во время так называемой "переприсяги" новому императору Николаю I.
Александр Сергеевич Пушкин в ту пору оказался вне столицы, будучи выслан за свои стихи на юг, где пытался исполнять чиновничьи функции. Правда, летом 1824 года он, по просьбе одесского губернатора Воронцова был уволен с государственной службы и отправлен в имение матери (в девичестве - Ганнибал), под надзор местных властей. Вот там, в селе Михайловском, и узнал поэт о трагедии своих друзей-декабристов. Имя Пушкина в списках заговорщиков не значилось и вскоре он стал хлопотать о своем возвращении в столицу. Через псковского губернатора ему было передано приглашение нового царя в Москву, где тот находился по случаю коронации. Николай милостиво разрешил опальному поэту проживать где угодно ... кроме Санкт-Петербурга. Въезд в столицу был разрешен ему лишь в мае 1827 года, причем царь вызвался быть его личным цензором.
Вновь погрузившись в жизнь столичного бомонда, Александр Пушкин сделал несколько попыток сватовства и, огорченный отказом, испросил разрешения поехать на Кавказ, где русская армия под командованием генерала Паскевича вела войну с горцами. Получив отказ Бенкендорфа, Александр Сергеевич весной 1829 года отправился туда самовольно, горя желанием принять участие в сражениях. Удалось это ему лишь однажды, но вел он себя на поле боя так безрассудно, что сам командующий вынужден был потребовать отъезда знаменитого поэта из действующей армии. Но впечатлений из этой своей поездки Пушкин вывез множество, в том числе - и от встреч со старыми друзьями, сосланными на Кавказ за причастность к восстанию на Сенатской. Одним из них был Захар Чернышев, бывший ротмистр Кавалергардского полка, дальний родственник Александра Сергеевича. Породнились Чернышевы и Пушкины в 18-м веке - через древний княжеский род Ржевских. Супругой прадеда Александра была Сарра Юрьевна Ржевская, а внучка ее родной сестры Анны - Елизавета Квашнина-Самарина - стала матерью Захара, выйдя замуж за Григория Ивановича Чернышева, обершенка императорского двора. Таким образом, Захар и Александр были четыреюродными братьями! Да и по отцовской линии у Захара была такая же степень родства: его
прадед Григорий Петрович, основатель графской династии Чернышевых, был женат на Авдотье Ивановне Ржевской, известной как любовница Петра Великого.
Будучи практически ровесниками - Захар был старше Александра на полтора года - и принадлежа к одному кругу столичной "золотой" молодежи, братья поддерживали приятельские отношения. Когда же провалился мятеж в столице и декабристов пропустили через "мясорубку" царского суда, Захар Чернышев оказался на каторге. А ставший уже известным поэтом Пушкин отправляет туда, в Нерчинские рудники, свое стихотворное послание "Во глубине сибирских руд". Курьером же он выбрал родную сестру Захара Александру, в числе первых жен-декабристок отправлявшуюся в Читу к своему мужу Никите Муравьеву, одному из основателей тайного общества в Петербурге.
А.С.Пушкин в письмах и беседах не раз упоминал: "Мы с Чернышевыми в родстве". Он принимал участие и в судьбе детей Муравьевых, оставленных родителями-декабристами на попечении родни, ввиду царского запрета взять их с собой в Сибирь. Бывал поэт и в доме княгини Голицыной Натальи Петровны, урожденной Чернышевой, статс-дамы при шести (!) императорах. В ее особняке на углу Малой Морской и Гороховой балы и приемы для столичной знати проводились регулярно, и такой "светский лев", как Александр Пушкин, никак не мог их обойти. Именно там отыскал он будущих персонажей своей повести "Пиковая дама", а знакомство с одним из внуков княгини подсказало и ее сюжет. Сергей Голицын поделился как-то с ним тайной бабушки, которая помогла ему выпутаться из карточных долгов.
Тайну трех карт - тройка, семерка, туз - открыл давно в Париже еще юной красавице Наталье Чернышевой, дочери русского посла, сам знаменитый граф Сен-Жермен. Тогда это помогло ей, а много лет спустя выручило и ее внука. Но, когда дворецкий прочитал ей эту историю в пушкинском изложении, княгиня пришла в негодование. "Такова будет твоя благодарность? - сказала она Сергею. - Не умеешь держать язык за зубами - завтра же покинешь Петербург и отправишься в деревню!" Внук и не пытался возражать своей властной бабушке - ну, не смог он удержаться, чтобы не рассказать другу о своем карточном спасении. Кто ж знал, что Пушкин все это пропишет, да еще так узнаваемо!.. А старая княгиня, перестав выезжать в свет, пережила еще и Пушкина, правда, всего лишь на полгода. Особняк же тот и поныне стоит в северной столице, и старые питерцы продолжают именовать его "Дом пиковой дамы".
7.06.2013
ОФИЦЕРСКАЯ ЧЕСТЬ
Честь - понятие скорее духовное, чем материальное, но дать ему более полное и однозначное определение не взялась пока ни одна институция. Не возьму на себя и я эту задачу, а всего лишь проиллюстрирую деяния людей чести широко известными примерами. И - как потомственный военный - сосредоточусь на офицерской чести, всегда и повсюду наиболее высоко ценимой обществом.
Начну с середины минувшего века, когда в СССР, после кончины Сталина, к власти прорвался юзовский "отморозок" Никита Хрущев. Его волюнтаристские реформы уже вскоре привели к снижению уровня жизни простых людей страны, а повышение цен на мясо и масло с 1 июня 1962 года вызвало взрыв негодования рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода. И новый советский "царь" не придумал ничего умнее, как подавить протест мирных людей с помощью армии! Для осуществления этой операции в Новочеркасск прибыли два члена Президиума ЦК КПСС - Микоян и Козлов, которые поставили задачу командующему Северокавказским военным округом генералу Плиеву, а непосредственным руководителем выделенными войсками назначили его первого заместителя генерал-лейтенанта танковых войск Матвея Кузьмича Шапошникова. На первом же совещании в резиденции московских "тузов" он высказал опасения, что войска выведены с оружием - как бы беды не вышло. Но Козлов грубо оборвал генерала: "Командующий округом получил все необходимые указания". И все равно Шапошников, прибыв к месту сосредоточения войск, отдал приказ: "Автоматы и карабины разрядить, боеприпасы сдать под ответственность командиров рот". То же самое он приказал и в отношении танковых боеприпасов. Когда же утром 2 июня из ворот завода колонна рабочих в 7-8 тысяч, с красными стягами и плакатами, двинулась в направлении города, генерал Шапошников получил от командующего округом приказ: "Задержать, не пускать!" А на его ответ, что не хватит сил сдержать такую массу народа, последовал приказ Плиева: "Атакуйте танками!" Заслуженный генерал-фронтовик, Герой Советского Союза дал на это категорический ответ: "Я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать танками"... К сожалению, в самом Новочеркасске генерал Шапошников не успел предотвратить трагедию - автоматчики КГБ открыли огонь по безоружной толпе. Но честь офицера он не замарал, отказавшись воевать со своим народом, за что вскоре был уволен из армии, а затем и исключен из партии.
Другой пример относится к периоду, когда Хрущева уже свергли с "трона" кремлевские заговорщики во главе с днепропетровским "отморозком" Леонидом Брежневым. Во время празднования 58-й годовщины Октябрьской революции на Балтике вспыхнул мятеж на военном корабле. Капитан 3-го ранга Валерий Саблин - пламенный большевик - поднял его с целью очистить руководство страны от коррумпированных "маразматиков". Большой противолодочный корабль "Сторожевой" под его управлением в ночь на 9 ноября направился из Риги в Ленинград, где мятежный замполит намеревался сделать его площадкой, с которой будет провозглашена программа Четвертой русской революции, направленной против правящей бюрократической верхушки. Но он даже не представлял, на какие крайние меры готовы пойти кремлевские "бонзы", отстаивая свою власть и привилегии! А Брежнев, получив доклад о бунте на корабле, распорядился: "Разбомбить к е... матери и потопить". И главком ВМФ адмирал Горшков, выполняя этот мерзкий приказ, организовал погоню за "Сторожевым". Были привлечены два авиаполка и целая армада кораблей, получившие задачу не выпустить беглый БПК из Ирбенского пролива. Но от самой Риги параллельно "Сторожевому" шли катера пограничной бригады, призывавшие его остановиться. Бунтовщики дали ответный семафор: "Мы не изменники. Идем в Кронштадт". Командир бригады капитан 1-го ранга Нейперт немедленно передал этот текст в Лиепаю, начальнику военно-морской базы, на что вскоре получил ответ - уже от командующего пограничным округом генерала КГБ Секретарева: "Немедленно открыть огонь и уничтожить корабль". Но комбриг Алексей Сергеевич Нейперт был человеком чести и он принял решение не выполнять преступный приказ. Через несколько дней его отстранили от должности, а затем и уволили в запас.
Примером же для подражания этим подлинным людям чести советского времени был царский адмирал Николай Семенович Мордвинов - единственный из членов Верховного уголовного суда, не подписавший в далеком 1826 году смертный приговор декабристам. Совершив моральный подвиг, он вошел в историю как человек чести. Как и его советские последователи, не позволившие себе замарать офицерскую честь. К сожалению, нет пока подобных примеров в украинском войске, которое по приказу нового днепропетровского "отморозка" брошено в бой против своего народа в юго-восточных регионах страны. Хотя, возможно, требуется какое-то время, чтобы общество смогло узнать имена носителей подлинно офицерской чести...
6.05.2014 г.
ГАЛЫЧЫНА - НА НАШУ ГОЛОВУ!
Значительная часть нынешнего населения Восточной Галиции, а это три, точнее - две с половиной области (Ивано-Франковская, Львовская и половина Тернопольской) на западе Украины, считают себя "галычанамы", т.е. потомками галилеян, относя в то же время своих предков к древнеславянскому племени тиверцев. Но что-то здесь определённо не вяжется: то ли галычане, то ли тиверцы?
Так кто же они на самом деле, эти носители экстремистской идеи ортодоксального украинского национализма? Известный киевский учёный и политик Дмитрий Табачник неоднократно в своих устных и письменных выступлениях называл их неславянским народом, чьи предки пришли когда-то в Приднестровье с Ближнего Востока. Именно эти высказывания, а не его семитское (как и самих галилеян!) происхождение, стали причиной той "анафемы", которой многие западно-украинские политики предавали тогдашнего министра образования и науки. Однако доктор исторических наук Д.Табачник отнюдь не сделал при этом никакого открытия - исторического или этнографического. Он всего лишь процитировал некоторых "щирых" идеологов украинского национализма. А вот что сообщают об этом подлинные древние источники...
1. ГАЛИЛЕЯНЕ - СОПЛЕМЕННИКИ ИИСУСА ХРИСТА?
Жители палестинской области Галилея сохраняли ханаанский элемент с особенным упорством, потому что находили себе постоянное подкрепление из соседней Финикии. Истые иудеи, гордясь большею чистотою крови, относились к галилеянам с высокомерным пренебрежением. На самом деле, однако, галилеяне отличались крепкой преданностью Моисееву закону и большими массами посещали Иерусалим во время годичных праздников. Также тщательно они обрабатывали землю и довели культуру своей области до высокой степени. По словам историка и писателя Иосифа Флавия, "область Галилея всегда славилась храбрыми людьми, и трусость никогда не была их недостатком". Галилеяне были непримиримыми врагами римлян, первыми во время мятежей выступали против их легионов и причиняли правителям множество затруднений. В последней борьбе с Римом погибло до ста тысяч галилейской молодежи. Даже император Тит, чтобы поднять дух своего войска, ставил ему в пример геройство галилеян.
Греческое образование, к которому с крайним недоверием относились тогда иудеи, находило среди галилеян горячих приверженцев; а в некоторых галилейских городах преобладающим языком был греческий. Да и своим выговором жители Галилеи резко отличались от южных иудеев, вследствие чего раввины относились к галилеянам. как к провинциальным неучам, "людям земли". Апостол Петр во время суда над Христом был признан за галилеянина, потому что "речь его обличала его". По причине указанного недостатка в произношении еврейских слов, строгие иудеи не дозволяли галилеянам читать святое Писание в синагогах. А вследствие важной роли, принадлежавшей галилеянам в продвижении христианства, "галилеянами" стали со временем нередко именовать всех христиан. Римский император Юлиан и умер со словами: "Ты победил меня, галилеянин"...
Так кто же они в действительности - галилеяне?
Народ, населявший Галилею, родился во 2 веке до Рождества Христова, при правлении там династии Селевкидов. Галилеяне есть результат этнической инкорпорации сирийских арамеев в эллинское общество. При этом арамейская составляющая галилеян была незначительной и никак не изменила эллинов. Арамеи в составе галилеян фактически стали эллинами. Возможно, в составе галилейского народа присутствовали и другие, в т.ч. еврейские этнические составляющие, но численность их при этом вероятно была небольшой. Как самобытный народ галилеяне осознали себя с начала Христианской эры, при правлении тетрарха Антипы. При нём число галилеян значительно возросло, а в Галилее появились многочисленные цветущие города. В книге "Жизнь", составленной во 2 половине 1 века по Р.Х., Иосиф Флавий сообщил, что в Галилее того времени было 204 города. Население самых больших городов Галилеи могло достигать 50 тысяч человек. Особенно населённым в начале Христианской эры было побережье Генисаретского озера. "Страна, окружавшая озеро, была во времена Господа самою населённою из областей Палестины", - сообщает источник. При этом берега Генисаретского озера "кипели некогда жизнью и деятельностью". Так же много городов в Галилее было расположено вдоль главных дорог, причём города эти порой располагались не более чем в часе ходьбы между ними. До сих пор сохранились их руины - "попадаются вдоль дорог земляные курганы, внутри которых сохранились развалины древних городов".
Иерусалимские иудеи, ненавидя всё галилейское, дискриминировали даже прозелитов иудаизма из Галилеи, которых фарисеи чрезвычайно редко вербовали в этой стране, как об этом говорил Иисус Христос. Этих прозелитов, а точнее - полупрозелитов, поскольку таких галилеян не обрезали, евреи называли - себоменои. Себоменои не допускались в училища иудаизма, в местечковых синагогальных собраниях их не вызывали к чтению Ветхого завета. "Галилеяне не допускались из-за их произношения". Разумеется, эта фарисейская мотивация дискриминации сама по себе оскорбительна, и не способствовала увеличению полупрозелитов иудаизма в Галилее.
Естественно, в ответ галилеяне испытывали к евреям неприязнь. Так, "население Акко выказывало особенно сильную ненависть к евреям". Правда, ответная ненависть оказалась ещё более сильной: в 66 году, в самом начале иерусалимской революции, евреи из Иудеи учинили погром в Акко. Но галилеяне вскоре выбили их из своего города, пролив при этом "много еврейской крови". Так было и ранее. По смерти Ирода в 4 году до Р.Х. восставшие галилеяне преследовали не только римлян и наёмников Ирода, "не щадили они и иудеев, если последние попадались к ним в руки". Об отношении к галилеянам евреев свидетельствует Евангелие, повторившее еврейскую фразу: "из Назарета может ли быть что доб-рое". Евреи всегда презирали жителей Назарета.
"Назарянин - так называли иудеи Христа, желая подчеркнуть его происхождение из презираемого, незначительного города". После проповедей Иисуса Христа среди галилеян в 30-33 гг. жителей Галилеи особенно возненавидели вожди иудаизма. Иудейский источник XIX века связывает возникновение христианства в Галилее с вторжением в неё римской карательной армии в 67-м году. Этот источник считает, что "в Галилее появились тогда разные сильные духом мечтатели, которые организовывали секты с целью добиться политической и духовной свободы. Тогда же в Галилее возникло и Христианство. Конец этим смутам положили Веспасиан и Тит". Иными словами, иудеи считают, что легионы Флавиев появились в Галилее для того, чтобы уничтожить христианство истреблением первых христиан, то есть галилеян. Так это или нет, но римляне тогда опустошили именно Галилею, хотя принято считать, что римские каратели появились в Палестине для пресечения еврейской революции. Иерусалим был взят в 70-м году, и, видимо, потому, что вожди иудейства перестали контролировать ход революции.
Кроме того, следует вспомнить имя римского императора, который направил в Галилею для истребления сопротивления войска. Это был Нерон, до безумия ненавидевший христиан. Тот самый Нерон, который в 64-м году сжёг Рим лишь для того, чтобы истребить в нём христиан. Тот самый Нерон, который в 67-м году замучил до смерти апостолов Петра и Павла. Тот самый Нерон, которого христиане того времени считали антихристом. Вторгшиеся в Галилею римские каратели, "не отдыхая ни днём, ни ночью, опустошали поля, грабили имущество поселян, убивали каждый раз способных носить оружие, а более слабых продавали в рабство. Убийство и пожары наполняли всю Галилею. Никакие бедствия и несчастья не остались неиспытанными". Большую часть галилеян римские каратели истребили или продали в рабство. Прежняя Галилея, вместе с гибелью большинства своего населения, перестала существовать. Галилея после вторжения римских карателей исчезала год за годом, города приходили в запустение, поля и сады лишились ухода, постепенно начали исчезать леса и оливковые рощи. Уже через несколько десятилетий вид страны заметно изменился - Галилея без своего народа, убитого римлянами, умирала. Уцелевшие в бойне галилеяне расползались всё дальше от родных мест - на восток и на запад от Земли обетованной.
Таким образом, приведенные выше цитаты исторических документов позволяют сделать ряд выводов. Во-первых, искусственно созданная эллинско-иудейская нация галилеян прекратила спустя два столетия свое существование на одноименных Ближневосточных землях, будучи частично уничтоженной, а частично выселенной в отдаленные территории Римской империи. Потомки галилеян получили новое имя - тиверцы, значительная часть которых обосновалась в Каппадокии, унеся с собой не только привычную иудейскую религию, но и генетическую ненависть к близким по крови евреям. И это - второй вывод: откуда у современных галычан та патологическая юдофобия, которой "прославились" во время Второй мировой войны отряды т.н. бандеровцев.
2. ТИВЕРИЯ - ТЕРРИТОРИЯ ССЫЛКИ?
Следы потомков галилеян до сих пор легко обнаруживаются во многих странах Европы по топонимике ряда городов и территорий. Помимо Галиции - в Польше и Украине, легко отыскать Галлию - историческое название значительной части нынешних Италии и Франции. Известен город Галле в Германии, Галац - в Румынии, тот же Галич в Прикарпатье, его тезка в России, пролив Геллеспонт ( ныне Дарданеллы), река Галие и государство Галатия на ее берегах...
Напомним еще раз исторические события: в 70 (при императоре Веспасиане) и 135 (при императоре Адриане) годах н. э. Римская империя потопила в крови первое и второе Иудейские восстания. Было уничтожено много палестинских городов, в т.ч. Иерусалим, и фактически совершен геноцид на всей территории Палестины. Иудеям под страхом смерти было запрещено появляться в Иерусалиме, сам он был переименован на Aelia Capitolina (в честь императора Адриана), а Иудея стала римской провинцией Сирия Палестина. Поскольку галилеяне также были участниками боевых действий, изменили и Галилейские топонимы, в частности, Галилею переименовали в Тивериаду - по имени Тиверии - столицы тетрарха Галилеи и Перии, названной так в честь императора Тиберия. Соответственно, галилеяне стали называться тиверийцами.
Более полувека почти сплошных войн и восстаний, иудейского давления и римского преследования христиан заставили остатки галилеян-тиверийцев покидать насиженные места. Естественно, что они пошли на север, к этнически близким Каппадокии и Галатии, а далее двинулись на благодатные земли Приднестровья. Очевидно, основные волны галилеян-тиверцев прибыли в низовье рек Прут, Днестр и Буг в I-II вв. н. э., что совпадает с сообщениями о стремительном распространении христианства на территории юго-западной Украины. "Тиверцы и уличи были христианами еще до Никейского собора 325 года", - сообщает апостол Филипп.
Но еще до перехода галилеян-тиверцев из Палестины в Приднестровье к ним приобщилась и значительная часть галатов. Дело в том, что первой территорией, которая полностью оказалась под христианским влиянием, была Малая Азия. А преследование христиан римскими императорами, начиная с Нерона и до Диоклетиана, способствовало вытеснению христиан за пределы Римской империи. Похоже, именно миграция стала главной причиной, что до III-IV вв. на территории Малой Азии на смену языку галатов пришёл греческий язык, которым пользовалось большинство галилеян. Таким образом, на территории Приднестровья состоялось дуальное взаимодействие галилеян-тиверцев с местным населением, вследствие чего сначала возникла Тиверия, а уже позднее появилось могучее объединение племен под названием Антский союз. Так неистребимая энергия галилеян-тиверцев и там - в ссылке! - позволила им доминировать на огромной территории среди местных, не столь активных славянских племен.
Анты являлись восточными славянами и представляли собой связующее звено между скифами и позднейшими славянами (русичами) в территориальном, культурном и этнографическом отношении. Есть сведения, что некогда существовало единое славянское государство, которое затем распалось. Царём этого государства был Мах из племени венедов. Историки считают, что венеды - это древнейшее собирательное имя всех славян, обитавших в то время между Эльбой и Доном. Русы и словены были единым народом, но между ними вспыхнула междоусобица. Восточная часть управлялась князьями и воеводами, западная - выборными начальниками. По этой причине единый народ распался на два - восточные продолжали называть себя русами, а западные стали называться словенами. От венедов - прямых предков западных славян - произошли склавины и анты. На Волынь переселилось племя невров, обладавшее высокой по тому времени культурой. Под давлением венедов они отходили на восток, что способствовало рождению позднее и в Приднепровье родственной с венедами антской культуры.
Задолго до Рюрика, якобы основавшего Русское государство, существовали различные образования, военно-политические союзы наших предков - антов. Известно объединение волынян с их князьями Межамиром и Издагом, сражавшимися с аварами, объединение Рос под предводительством князя Божа, боровшимся с гетами. Существует мнение, что объединение антов послужило ядром древнеславянской народности. "Народ этот (русы) могущественный и телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства, не убегает ни один из них, пока не убьёт или будет убит. В обычае у них, чтобы всякий носил оружие", - писал арабский летописец. Его земляк в IX веке подтверждал: "И если какое их племя (род) поднимается против кого-либо, то вступаются они все. И нет между ними розни, но выступают единодушно на врага, пока его не победят. Они храбры и мужественны, и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью".
Значение Антского союза в образовании Киевского государства надо признать весьма большим. Возникновение его относится к первым векам новой эры, во время борьбы с готами, которые пришли от Вислы к Чёрному морю. Уничтожение готских держав гуннами, а затем и разгром самих гуннов в 451г., поставили антов в благоприятные условия существования. Они остались единственно значимой силой в борьбе с Восточно-Римской империей. В VI в. имя антов было знаменито в Черноморье, мужество и опытность их создали такую славу, что германцы называли их исполинами, а историки с удивлением отзывались о силе и храбрости. Поэтому греческие императоры охотно приглашали их к себе на службу. В 20-е годы VI в., при византийском императоре Юстиниане, славяне разрушают оборонительные сооружения на Дунае и проникают на Балканы. Образуется южная ветвь славянских народов (протоболгары, сербы, хорваты и др.).
3. ОТ АНТОВ К ГАЛИЦКОМУ КНЯЖЕСТВУ
К VII в. Антский союз распался на ряд племён, перечень которых упоминется в русских летописях. Создаются предпосылки для возникновения нового государства в Приднепровье, которое позднее здесь складывается с центром в Киеве. Славяне после падения владычества аваров занимались мирным трудом - историки до IХ в. не говорят об их войнах с чужими племенами. Русь в историческом развитии несомненная преемница антов. К VII веку в хозяйственном, культурном и общественно-политическом развитии славяне достигли таких высот, каких варяги - только к IX веку. Варяги, как разрозненные группы наёмников, не могли создать никакой новой культуры, не могли повлиять на социальные отношения, сложившиеся на Руси. Поэтому горстки варягов, искателей приключений, попали в старую, устойчивую культуру Приднепровья и очень быстро растворились в ней. Влияние варягов на славян - это злонамеренный миф, созданный позднее норманистами. Предпосылки к возникновению государства Ярослава Мудрого начали складываться не в IХ веке, а за 300 лет до варягов. Поэтому историю Киевской Руси надо начинать не с Рюрика и Олега, а с Божа и Мезамира, с первых походов антов на Византию в VI веке.
Но где же здесь галилеяне-тиверцы?
А они, как было сказано выше, расселились на берегах Днестра, ассимилировавшись с местным славянским населением и приняв его язык, но сохранив свое искусственное имя "тиверцы". Как считают многие современные ученые, население нынешней территории Украины в III - YII вв. составляли, в основном, пять племенных групп - поляне, древляне, волыняне, тиверцы и уличи. Историки допускают, что в начале 60-х годов X века земли Галиции и Волыни были присоединены к Киевской Руси Святославом Игоревичем, но после его смерти в 972 году были захвачены соседним Королевством Польским. Киевский князь Владимир в 981 г. овладел на западе землями вятичей, радимичей, дулебов и хорватов. Но после его возвращения в Киев эти народы отказались подчиняться ему и Владимир в 982 г. снова овладел землей вятичей, а в 984 г. - землями радимичей, дулебов и тиверцев.
Поскольку "столицей" тиверцев был Галич, то их княжество в составе Великого княжества Киевского было названо Галичским, а тиверцы - галичанами. Великий князь Киевский назначал во все подчиненные ему периферийные княжества князей только из своей династии. Но против этого были тиверцы-галичане, а поэтому они просто убивали князей, присланных им князем Киевским. Таким путем галичане добились, чтобы их бояре обирали князя Галичины, а Великий князь Киевский утверждал его в этой должности. В 992 году он покорил белых хорватов и окончательно подчинил Руси Подкарпатье. Но в 1018 г. польский король Болеслав Храбрый воспользовался межусобицами русских князей и захватил Червенские города. Они пребывали под его властью 12 лет, пока Ярослав Мудрый не вернул их в походах 1030-31 годов. Далее с Польшей был заключён мир, который закреплял за Русью Червен, Белз и Перемышль.
К середине XI века земли Галиции и Волыни окончательно закрепились в составе Киевской Руси. Среди них главное место занимала Волынь - многолюдная земля с развитыми городами и торговым путем на запад. Столицей западно-русских земель был Владимир-Волынский, где находился княжеский престол. Киевские монархи долгое время удерживали эти стратегически важные территории, сберегая их от дробления на удельные княжества. В 1084 г. в землях Галиции к власти пришли Ростиславичи - князья Рюрик, Володарь и Василько. В результате войн с волынскими и киевскими князьями в конце XI века они добились для себя отдельных княжений. В 1141 г. эти княжества были объединены Владимиром, сыном Володаря Ростиславича, в единое Галицкое княжество со столицей в Галиче. Оно поддерживало связь с киевскими и суздальскими князьями, а также половцами для противостояния с польскими, волынскими и венгерскими правителями. При Ярославе Осмомысле, сыне Владимира Володаревича, Галицкое княжество получило контроль над землями современной Молдавии и Придунавья. После смерти Осмомысла в 1187 году бояре не приняли объявленного им наследником внебрачного сына Олега, и поэтому "случился великий заговор в Галицкой земле", в результате которого она была оккупирована венгерскими войсками короля Белы III. Только при помощи императора Фридриха Барбароссы и Польши Галич был возвращён последнему князю из ветви Ростиславичей - Владимиру Ярославичу.
В отличие от скорого преобразования Галиции в отдельное княжество, стратегически важная для Киева Волынь пребывала в зависимости от него до 50-х годов XII века. Её обособление от Киева начал князь Изяслав Мстиславич, внук Владимира Мономаха, в период киевского правления Юрия Долгорукого. Сын Изяслава Мстислав сумел оставить Волынь своему потомству, и с того времени волынская земля развивалась как отдельное княжество. Объединение Галиции и Волыни было совершено волынским князем Романом Мстиславичем, сыном Мстислава Изяславича. Воспользовавшись беспорядками в Галиции, устроенны-ми боярами-тиверцами (кем же еще!), он впервые занял её в 1188 году, но не смог удержать под натиском венгров, которые также вторглись в галицкую землю по просьбе все тех же бояр. Во второй раз Роман присоединил Галицию к Волыни в 1199 году, после смерти последнего галицкого князя Владимира Ярославича из рода Ростиславичей. Он жёстко подавил боярскую оппозицию, которая сопротивлялась его попыткам централизовать управление, и этим положил основу для создания единого Галицко-Волынского княжества.
Одновременно Роман вмешался в борьбу за Киев, который получил в 1201 году, и принял титул Великого князя Киевского. В 1202 и 1204 годах он совершил несколько успешных походов на половцев, чем завоевал популярность среди на-селения. В списках летописей он носит титул "великого князя", "самодержца всея Руси" и также называется "царём в Русской земле". Погиб Роман в битве при Завихосте в 1205 году во время своего польского похода. Вследствие этого, в период малолетства его сыновей Даниила и Василька, в Галицко-Волынском княжестве возник вакуум власти - Галицию и Волынь охватила череда непрекращающихся междоусобиц и иностранных интервенций. В первый год по смерти Романа его вдове и детям удавалось удерживать Галич с помощью венгерского гарнизона, но в 1206 году вернувшаяся в Галич из изгнания боярская группировка Кормиличичей способствовала приглашению в Галицко-Волынское княжество сыновей новгород-северского князя Игоря (1206-11гг.).
