ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чернышёв Юрий Иванович
Недописанный Роман

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К 136-й годовщине Александра Грина
  НЕДОПИСАННЫЙ РОМАН
  (К 136-й годовщине Александра Грина)
   Так уж устроено человеческое общество, что одного и того же своего представителя оно в разные периоды начисто забывает - как будто и не было его никогда и ничего выдающегося он не совершил, а затем, как бы прозрев, видит в том самом человеке если и не героя вроде Прометея, подарившего людям огонь, то по крайней мере личность неординарную, достойную памяти потомков. Именно так сложилась судьба Александра Степановича Гриневского, вошедшего в историю мировой литературы под псевдонимом Александр Грин.
   Очевидно, небу было угодно, чтобы он, сын польского шляхтича Стефана Гриневского из Дисненского уезда Виленской губернии, увидел свет в затрапезном городке Слободской вблизи Вятки. За участие в Польском восстании 1863 года его отец получил три года тюрьмы, а затем был сослан в Сибирь, и там, в Колывани Томской губернии, мыкался на разных приработках, пока ему не было разрешено поселиться в губернском городе Вятка на севере европейской России. Там бывший аристократ со временем превратился в сильнопьющего больничного счетовода. В 1873 году Стефан женился на юной русской медсестре Анне Лепковой и уже вдвоем они пытались выбиться из нищеты. Хотя для этого им пришлось на несколько лет перебраться в уездный городок Слободской, где жизнь была несколько дешевле. Там и родился летом 1880 года их первенец Александр. Правда, сам он родным городом считал Вятку, куда семья вскоре возвратилась, и где Саша получал образование. Вначале родители сами занимались с ним, и читать он научился в пять лет, а первой его прочитанной книгой стала "Путешествие Гулливера в страну лилипутов".
   В девять лет Сашу отдали в подготовительный класс Реального училища. Но в этом престижном учебном заведении "Грин-блин", как его прозвали одноклассники, долго не продержался. В отчёте училища отмечалось, что поведение Александра Гриневского было хуже всех остальных, и в случае неисправления он может быть исключён. Всё же Александр смог окончить подготовительный класс и поступить в первый, но там, имея пятерки по истории, географии, закону божию, он по математике и языкам имел двойки и единицы, а больше всего доставалось ему за тройки по поведению. Именно по этой причине Саша был на год исключен из училища и, как он сам писал, "прожил это время, не очень скучая о классе". Учителя говорили: "Гриневский способный мальчик, память у него прекрасная, но он ... озорник, сорванец, шалун". По возвращении в "лоно училища" он пробыл в нем еще только год. "Меня погубили сочинительство и донос", - написал он в своей автобиографии. В подражание Пушкину он сочинил "Коллекцию насекомых", где персонажами оказались его учителя. Шутка была воспринята одноклассниками, за исключением сына пристава, поляка Маньковского. Тот вырвал из рук Саши листок со стихами и две недели издевался над юным поэтом, угрожая показать учителю.
   И сделал это! Сказать дома отцу, что его снова исключили из училища, Саша не насмелился и прямиком, через загородный сад, отправился в ... Америку. Съев колбасу и хлеб, припасенные для дальней дороги, он пришел домой поздно, однако "страшного суда" избежать не удалось. Как не удалось и отцу на этот раз добиться в училище прощения сына. В местную гимназию Сашу также не приняли, прослышав о его проделках. И пришлось ему со следующей осени идти в городское училище, имевшее весьма дурную славу. Там все было проще и, не без происшествий, но в 1896 г. Александр Гриневский получил аттестат, позволявший без экзаменов поступить в Херсонские мореходные классы, что было тогда его самой большой мечтой. Мать Саши была местной уроженкой, и в Вятке жило немало ее родственников - близких и далеких. Одним из них был протоиерей кафедрального собора Чернышев, а его сын Сергей, ранее также исключенный из семинарии, сумел окончить те мореходные классы и даже совершить в качестве матроса кругосветное путешествие. Рассматривая цветную фотографию своего родственника, Саша буквально влюбился в его флотский наряд - голландку с тельником и бескозырку с надписью "Императрица Мария" и золотыми якорями, отпечатанными на черной ленте. Когда же весной Сережа Чернышев, ходивший. как он сам говорил, уже на океанском лайнере "Саратов" Добровольного флота, приехал на побывку к родителям, Саша не решился пойти к нему. "Сам себе казался я таким ординарным, жалким в своей серой блузе с ремнем, длинными, зачесанными назад волосами и узкими плечами, что не мог предстать перед блистательным существом в фуражке с лентой, да еще проделавшим кругосветное путешествие", - читаем в "Автобиографической повести". К тому времени мать скончалась от чахотки, а мачеха подобрела к Саше лишь когда стал очевиден скорый его отъезд в Одессу. Отец дал ему на дорогу 25 рублей - больше он просто не мог при стольких ртах, остававшихся на его иждивении, да при окладе больничного бухгалтера в 60 рублей. Так, на пароходе, отправлявшемся из Вятки в Казань, началась самостоятельная жизнь Александра Гриневского, еще не ведавшего, кем он станет, а лишь мечтавшего о дивных морях и блистательных городах...
   В Одессе все пошло не так, как виделось в мечтах Саши. Для поступления в мореходные классы требовался 6-месячный опыт плавания, а поступить матросом на какое-то судно не удавалось - кому нужен хилый юнец, ничего не смыслящий в морском деле... И потянулись будни босяцкой жизни в одесском порту, со случайными заработками и ночлегами где попало. Пока стар-пом парохода "Платон", курсировавшего вдоль северного побережья Черного моря, не согласился взять его учеником. Но ученикам не полагалось жалования, да еще и за питание нужно платить, а работать - наравне с матросами. Пока "Платон" стоял под погрузкой, Саша получил от отца телеграфный перевод и смог заплатить старпому восемь рублей с полтиной. В этом каботажном плавании - от Одессы до Батума и обратно - Александр научился многому, хотя еще больше необходимого для матроса проходило мимо его внимания. Наибольшее впечатление произвела на него Ялта, а Крым стал как бы землей обетованной, куда его в дальнейшем всегда тянуло. Второй рейс на "Платоне" оказался для Саши последним: старпом снова требовал деньги за продовольствие, а отец смог прислать лишь три рубля, наказав в дальнейшем рассчитывать на самого себя. И снова пошли босяцкие будни в Одессе, кошмарный рейс на кулацком "дубке" до Херсона, за который он остался еще должен шкиперу двадцать копеек. В Одессу Саша вернулся "зайцем" на рейсовом пароходе, где никто его не стал ругать, а кок после захода солнца налил отощавшему матросику с полведра борща, кинув туда фунт мяса, и дал целую булку.
   Почти всю зиму юный мореман проработал маркировщиком в пакгаузах, тропический аромат которых он помнил всю жизнь, а ранней весной устроился матросом на пароход РОПиТ "Цесаревич". Это было его единственное загранплавание - в египетский порт Александрия, давшее массу впечатлений, столь пригодившихся ему в литературной работе. На обратном пути, во время стоянки в Смирне, Гриневский был уволен после того, как публично высмеял капитана за его пристрастие к гребле на шлюпках. Остаток пути Саша проделал уже в качестве пассажира, ничего не делая. До лета он жил тем, что продавал оставшееся от "Цесаревича" обмундирование да подрабатывал погрузкой угля, а в июле его неудержимо потянуло домой, в Вятку. В доме отца Александр прожил год, меняя одну работу на другую. Отец требовал денег, а денег не было, и он снова уехал на поиски счастья, на этот раз - в Баку. Там он перепробовал еще ряд профессий - был рыбаком, чернорабочим, работал в мастерских. Летом Саша вернулся к отцу, но вскоре снова ушёл в странствия - на Урал. В марте 1902 года Гриневский прервал череду странствий и стал солдатом в 213-м Оровайском резервном пехотном батальоне, расквартированном в Пензе.
   Нравы воинской службы существенно усилили революционные настроения Александра. Спустя шесть месяцев, из которых половину провёл в карцере, он дезертировал. Вскоре рядовой Гриневский был пойман в Камышине, но снова бежал. В армии он познакомился с эсеровскими пропагандистами, которые оценили молодого бунтаря и помогли ему скрыться в Симбирске. С этого момента Гриневский, получивший партийную кличку "Долговязый", искренне отдаёт все силы борьбе с ненавистным ему общественным строем. Однако участвовать в исполнении террористических актов он отказался, ограничившись пропагандой среди рабочих и солдат разных городов. Впоследствии он не любил рассказывать о своей "эсеровской" деятельности. Эсеры же ценили его яркие, увлечённые выступления. Грин рассказывал позже, что член ЦК эсеров Быховский как-то ему сказал: "Из тебя вышел бы писатель". За это Грин называл его "мой крёстный отец в литературе". Вспоминая этот период, Александр Степанович писал: "Уже испытанные море, бродяжничество, странствия показали мне, что это всё-таки не то, чего жаждет моя душа. А что ей было нужно, я не знал. Слова Быховского были не только толчком, они были светом, озарившим мой разум и тайные глубины моей души. Я понял, чего я жажду, душа моя нашла свой путь". Душа его, действительно, нашла тогда свой путь - он начал всерьез писать. Но тело его продолжало свой путь - путь истязаний и мук. Грин продолжал подпольную работу в Киеве и Севастополе, а царская охранка все время шла по следу.
  Осенью 1903 года он был в очередной раз арестован в Севастополе за "речи противоправительственного содержания" и распространение революционных идей, "которые вели к подрыванию основ самодержавия и ниспровержению основ существующего строя". За попытку побега он был переведён в тюрьму строгого режима, где провёл больше года. В январе 1904 г. министр внутренних дел Плеве (незадолго до эсеровского покушения на него) получил от военного министра Куропаткина донесение о том, что в Севастополе задержан "весьма важный деятель из гражданских лиц, назвавший себя сперва Григорьевым, а затем Гриневским". Следствие тянулось больше года из-за двух попыток побега Грина и полного его запирательства. Судил Грина в феврале 1905 года севастопольский военно-морской суд. Прокурор требовал 20 лет каторги, но известный петербургский адвокат А.С.Зарудный, позднее защищавший мятежных матросов крейсера "Очаков", сумел снизить меру наказания до 10 лет ссылки в Сибирь. Но в октябре 1905 г. Грин был освобожден по общей амнистии, однако в январе 1906 г. снова арестован. Случилось это уже в Петербурге, а в тюрьме, за отсутствием знакомых и родственников, его стала навещать (под видом невесты) Вера Абрамова, дочь богатого чиновника, сочувствовавшая революционным идеалам. В мае Грина выслали на четыре года в город Туринск Тобольской губернии. Однако там он пробыл всего лишь три дня, сбежав в родную Вятку, где с помощью отца раздобыл паспорт на имя Мальгинова и вновь уехал в Петербург.
   В Севастополе Грину довелось жить осенью, когда воздух кажется прозрачной теплой влагой, как бы залитой в улицы и бухты, а самый малейший звук проходит по ней нежнейшей и несмолкаемой дрожью. Сам писатель признавался: "некоторые оттенки Севастополя вошли в мои рассказы". Но читатели и без того узнавали в его описаниях Зурбагана облик Севастополя - города прозрачных бухт, дряхлых лодочников, солнечных отсветов и военных кораблей. Если бы не было в его жизни Севастополя, не было бы и гриновского Зурбагана с его сетями, ночными ветрами, стройными мачтами и переливом огней, пляшущих на рейде. Ни в одном городе России не чувствуется так явственно как в Севастополе, лирика морской жизни, описанная Грином. Годы в Севастополе и Петербурге стали переломными в биографии Александра Гриневского - он стал писателем. Летом 1906 г. были написаны два рассказа - "Заслуга рядового Пантелеева" и "Слон и Моська". Первый рассказ был подписан "А. С. Г." и опубликован осенью того же года. Он был издан как агитброшюра для солдат-карателей и описывал бесчинства армии среди крестьян. Гонорар автор получил, но весь тираж был конфискован в типографии и уничтожен полицией, сохранились лишь несколько экземпляров. И второй рассказ постигла подобная судьба - он был сдан в типографию, но не напечатан. Только начиная с декабря рассказы Грина начали доходить до читателей; и первым "легальным" рассказом стал написанный осенью 1906 г. "В Италию", подписанный "А. А. М-в". Если в первом случае автор использовал свои собственные инициалы, то во втором - из чужого паспорта, на имя Мальгинова, которое стало его первым литературным псевдонимом.
   Были у него и другие подписи, а псевдоним А.С.Грин впервые появился под рассказом "Случай" - в газете "Товарищ" от 25 марта 1907г. Первый авторский сборник А.Грина "Шапка-невидимка" вышел в начале 1908 года; большинство рассказов в нём об эсерах. Другим знаковым событием стал его окончательный разрыв с эсерами. Существующий строй Грин ненавидел по-прежнему, но он начал формировать свой позитивный идеал, который был совсем непохож на эсеровский. Третьим важным для него событием стала женитьба: его мнимая "тюремная невеста" 24-летняя Вера Абрамова стала женой Грина. В 1910 году вышел второй его сборник "Рассказы". Большинство включённых туда произведений написаны в реалистической манере, но в двух - "Остров Рено" и "Колония Ланфиер" - уже угадывается будущий Грин-сказочник. Действие этих рассказов происходит в условной стране, по стилистике они близки к более позднему его творчеству. Сам Грин считал, что начиная именно с этих рассказов его можно считать писателем. Ежегодно он печатал тогда по 25 рассказов. Годы унижений и голода уходили, правда - медленно, в прошлое. Первые месяцы свободного, а главное - любимого труда казались Александру Степановичу просто чудом.
  Но уже вскоре он был снова арестован - по старому делу о принадлежности к партии социал-революционеров. Год просидел он в тюрьме, ожидая приговора, а затем был выслан в Архангельскую губернию - в Пинегу, позднее в Кегостров. В ссылке Грин много писал, читал, зани мался своими любимыми охотой и рыбалкой, в общем - отдохнул от прошлой каторжной и подпольной жизни. А в 1912 г. он возвратился в Петербург, где начался лучший период его жизни, своего рода "болдинская осень". В то время Грин писал почти непрерывно и очень много читал, стремясь побольше узнать, чтобы потом перенести это в свои рассказы. А вскоре он повез отцу в Вятку свою первую книгу - очень уж хотелось ему порадовать старика, давно смирившегося с тем, что из его первенца вышел никчемный бродяга. С большим трудом удалось убедить стоявшего на краю могилы отца, что Александр все-таки стал "человеком".
   Признан был Грин и читающей публикой России. Как новый оригинальный и талантливый российский литератор он знакомится с Алексеем Толстым, Леонидом Андреевым, Валерием Брюсовым, Михаилом Кузьминым и другими крупными литераторами; особенно сблизился он с Куприным. Впервые в жизни Грин стал зарабатывать много денег, которые у него, впрочем, не задерживались, быстро исчезая после кутежей и карточных игр. Но недолгим было это его счастье! 27 июля 1910 года охранка наконец обнаружила, что писатель Грин - это беглый ссыльный Гриневский. Он был арестован в третий раз и осенью 1911 г. сослан вновь в Пинегу. Вера поехала с ним, им разрешили официально обвенчаться. В ссылке Грин написал "Жизнь Гнора" и "Синий каскад Теллури". Срок его ссылки был сокращён до двух лет, и в мае 1912 г. Гриневские вернулись в Петербург. Вскоре последовали и другие произведения романтического направления: "Дьявол оранжевых вод", "Зурбаганский стрелок". В них окончательно формируются черты вымышленной страны, которая впоследствии будет названа "Гринландия". Осенью 1913 года Вера решила разойтись с мужем. В своих воспоминаниях она жалуется на непредсказуемость и неуправляемость Грина, его постоянные кутежи, взаимное непонимание. Александр сделал несколько попыток примирения, но без успеха. На своём сборнике 1915 года, подаренном Вере, Грин написал: "Единственному моему другу". С первой женой они разлучились, а вот с ее портретом он не расставался до конца жизни, как и с фотографией вскоре умершего отца. В воспоминаниях супруги Грина Нины Николаевны приводятся его слова о том, как он провёл богемные предвоенные годы: "Меня прозывали "мустангом", так я был заряжен жаждой жизни, полон огня, образов, сюжетов. Писал с размаху, и всего себя не изживал. Я дорвался до жизни, накопив алчность к ней в голодной, бродяжьей, сжатой юности, тюрьме. Жадно хватал и поглощал её. Не мог насытиться. Тратил и жёг себя со всех концов. Я всё прощал себе, я ещё не находил себя".
   В 1914 году Грин стал сотрудником популярного журнала "Новый сатирикон", издал в качестве приложения к журналу свой сборник "Происшествие на улице Пса". Работал Грин в этот период чрезвычайно продуктивно. Он ещё не решался приступить к написанию большой повести или романа, но лучшие его рассказы этого времени показывают глубокий прогресс Грина-литератора. Тематика его произведений расширяется, стиль становится всё более профессиональным. После начала Германской войны некоторые из рассказов Грина приобретают отчётливый антивоенный характер. Из-за ставшего известным полиции "непозволительного отзыва о царствующем монархе", Грин с конца 1916 года был вынужден скрываться в Финляндии. Но, с восторгом узнав о Февральской революции, он бросил в местечке Лунатиокки все свои вещи и книги и пешком отправился в Петроград, поскольку поезда уже не ходили. Весной 1917 года Грин написал рассказ-очерк "Пешком на революцию", свидетельствующий о его надежде на обновление. Но революционная действительность разочаровала писателя. После Октябрьской революции в журнале "Новый сатирикон" и в небольшой малотиражной газете "Чёртова перечница" один за другим появляются заметки и фельетоны Грина, осуждающие жестокость и бесчинства. Он говорил: "В моей голове никак не укладывается мысль, что насилие можно уничтожить насилием". Весной 1918 года журнал вместе с другими оппозиционными изданиями был запрещён. Грина арестовали в четвёртый раз и чуть было не расстреляли.
   Летом 1919 года Грина призвали в Красную Армию связистом, но вскоре он заболел сыпным тифом и почти на месяц попал в Боткинские бараки. Максим Горький прислал тяжелобольному Грину мёд, чай и хлеб. После выздоровления ему, при содействии Горького, удалось получить академический паёк и жильё - комнату в "Доме искусств" на Невском проспекте, где А.Грин жил рядом с Н.Гумилевым, В.Рождественским, О.Мандельштамом и В.Кавериным. Соседи вспоминали, что Грин жил отшельником, почти ни с кем не общался, но именно здесь он написал своё самое знаменитое, трогательно-поэтическое произведение - "Алые паруса". Новый брак Грина состоялся весной 1921 г. - его супругой стала 26-летняя вдова погибшего на фронте Короткова, медсестра Нина Миронова. Они познакомились ещё в начале 1918 года, когда Нина работала в газете "Петроградское эхо". Новая их встреча произошла в январе 1921 года - Нина отчаянно нуждалась и продавала вещи. В течение отведённых Грину судьбой одиннадцати последующих лет они не расставались, и оба считали свою встречу подарком судьбы. Грин посвятил Нине феерию "Алые паруса", завершённую в этом году. Супруги сняли комнату на Пантелеймоновской, перевезли туда свой скудный багаж - связку рукописей, немного одежды, фотографию отца и неизменный портрет Веры Павловны. Сначала Грина почти не печатали, но с началом НЭПа появились частные издательства, и ему удалось опубликовать новый сборник "Белый огонь", который включал и яркий рассказ "Корабли в Лиссе", который сам писатель считал одним из лучших.
   Тогда же Грин решился приступить к своему первому роману, который назвал "Блистающий мир". В 1924 г. роман был напечатан в Ленинграде, продолжал он писать и рассказы. На гонорары Грин устроил пир, съездил с Ниной в свой любимый Крым и купил квартиру в Ленинграде. Затем он продал эту квартиру и переехал в Феодосию. Инициатором переезда была Нина, которая хотела спасти Грина от пьяных петроградских кутежей и притворилась больной. Осенью 1924 года они купили квартиру на Галерейной улице, 10 и стали обживаться на новом месте, изредка навещая в Коктебеле М.Волошина. В Феодосии Грин написал роман "Золотая цепь", а осенью 1926 г. он закончил главный свой шедевр - роман "Бегущая по волнам", над которым работал полтора года. В этом романе соединились лучшие черты таланта писателя: глубокая мистическая идея о потребности в мечте и воплощении мечты, тонкий поэтический психологизм, увлекательный романтичный сюжет. Два года автор пытался опубликовать роман в советских издательствах, и лишь в конце 1928 г. книга увидела свет. С большим трудом в 1929 г. удалось издать и его последние романы - "Джесси и Моргиана", и "Дорога никуда". Грин грустно отмечал: "Эпоха мчится мимо. Я не нужен ей - такой, какой я есть. А другим я быть не могу. И не хочу".
   В 1927 году частный издатель Л.Вольфсон начал издавать 15-томное собрание сочинений Александра Грина, но вышли только 8 томов, после чего Вольфсона арестовало ГПУ. Приближался конец НЭПа, и все попытки Грина настоять на выполнении контракта с издательством приводили только к огромным судебным издержкам и разорению. У Грина снова стали повторяться запои, но благодаря Нине Николаевне им всё же удалось выиграть процесс, отсудив семь тысяч рублей. Но квартиру в Феодосии пришлось продать и в 1930 г. семья переехала в Старый Крым, где жизнь была дешевле. А советская цензура запретила переиздания произведений А.Грина с мотивировкой: "вы не сливаетесь с эпохой" и ввела ограничение на новые книги - по одной в год.
   Семья Гриневских стала бедствовать, нередко просто голодать; то Нина, то Саша стали болеть. Грин, по старой памяти, пытался охотиться на окрестных птиц, изготовив кое-как себе лук и стрелы. Но такое "вооружение" редко приносило удачу. Роман "Недотрога", начатый Грином в это время, так и не был закончен, хотя некоторые критики считают его лучшим в его творчестве. Грин мысленно продумал до конца весь сюжет и сказал Нине: "Некоторые сцены так хороши, что, вспоминая их, я сам улыбаюсь". В конце апреля 1931 года, будучи уже серьёзно больным, Грин в последний раз ходил через горы в гости к Волошину. А летом он съездил в Москву, но ни одно издательство не проявило интереса к его новому роману. По возвращении Грин устало сказал Нине: "Амба нам. Печатать больше не будут". На просьбу о пенсии от Союза писателей ответа не было, как не было ответа и от Горького. Лишь в мае 1932 г. пришел перевод на 250 рублей от Союза писателей, адресованный почему-то "вдове писателя Грина", хотя Александр Степанович был еще жив. В воспоминаниях Нины Николаевны этот период охарактеризован одной фразой: "Тогда он стал умирать".
   Александр Грин скончался утром 8 июля 1932 года, на 52-м году жизни, в Старом Крыму, от рака желудка. За два дня до смерти он попросил пригласить священника и исповедался. Похоронен писатель на городском кладбище Старого Крыма. Нина выбрала место, откуда видно море, а на могиле его установлен памятник "Бегущая по волнам". Жизнь А.С.Грина, как и его последний роман, оборвалась на полуслове...
  Но живут его неповторимо-яркие, в полном смысле слова - феерические произведения, любимые молодыми людьми многих поколений. И не постесняюсь высказать собственное мнение, что и в более солидном возрасте чтение историй страны "Гринландии" дает истинное наслаждение. Если, конечно, любишь и умеешь читать!
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023