ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Дмитренко Александр Владимирович
Макс

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Записки о тех, с кем довелось служить. О разных. Кто, возможно, помнит меня. И кого, совершенно точно, помню я.
   Макса я впервые встретил в расположении 2-го мсб гвардейского N-ского мсп, куда сам попал по распределению после учебки. Худющий, примерно моего роста (около 180см, чуть заторможенный пацанчик с хрупкими плечиками, длинными руками и дрожащими тонкими пальцами. Давно стриженый. Зашуганный. Можно сказать, полузомби. "Полу" - потому, что иногда он, обычно молчаливый, мог вдруг, совершенно неожиданно для окружающих, поддержать разговор на некоторые темы, а в его по-девичьи огромных, почти синих, глазах загоралась некая живая искорка. В первую очередь это были разговоры о наших мамах. Он оживлялся: "А моя мама работает там-то... Мне моя мама... Мама... " Я точно не знаю, но отца у него, вроде, не было. По крайней мере, с ними он не жил и о нем Макс никогда ничего не рассказывал. Во внутреннем кармане шинели Макс бережно хранил мощную стопку писем, сложенную в целлофановый пакет, которые он в очень редкие свободные минуты доставал и перечитывал, стараясь не обращать внимания на насмешки и подначки окружающих на тему "носимых с собой свитков". При чтении писем он как бы отгораживался от всего окружающего мира, лицо его из землисто-серого, словно оттаивая, становилось слегка румяным, плечи расправлялись, пальцы рук, обычно постоянно что-то теребящие или просто дрожащие, теперь крепко держали тетрадный лист, исписанный красивым, эталонно-каллиграфическим женским почерком. Это были только мамины письма. Макс читал, усевшись на подоконник, иногда отводил взгляд в сторону от маминых строчек, задумывался о чем-то , тер пальцем стекло, тяжко вздыхал. Потом тщательно упаковывал письма и убирал их обратно в шинель. Для него было истинной трагедией, когда какой-то мудак, по крысиному обшаривая повешенные в шкафу шинели, просто распотрошил и выбросил эту пачку писем в кучу мусора, которую потом убрали дневальные.
  Мы не были друзьями. Я был поборзее, быстро нащупал в полку земляков старшего призыва, обрастал нужными связями. У меня были совсем другие замуты и движения. Через день мне приходилось заступать дежурным по батальону, водить остатки батальона, основная часть которого несла службу в "районе", на разводы, вечеруху, в столовую. Макс однажды попал ко мне в наряд дневальным, да еще как-то попросился записать его в рабочую команду, убывающую куда-то в город - там обещали накормить "гражданским" обедом. В наряде, когда после отбоя был наведен порядок, Макс немного растормозился, найдя во мне собеседника, и с охоткой рассказывая о родном Тосно и немного о прежнем месте службы. Мне было интересно. Я отмечал про себя его склонность к романтике, которую я усмотрел в красочных, с жестами и междометьями, описаниях рыбалки, природы. А еще мы сошлись на теме чтения - оба любили приключенческую литературу. Вот так ночью, в наряде - он на тумбочке, я за столом дежурного - тихонько обсуждали произведения Жюля Верна, Луи Буссенара...
  В "район" Макс уехал раньше меня на пару недель в составе 6 роты. Когда со следующей колоной в пвд полка приехал я, то с удивлением узнал, что Макс по собственному желанию перевелся в разведроту вместе с еще десятком "слонов" 2 и 3 батальонов. Следующий месяц я тащил потихоньку службу в составе 4 мср, которая на выезды не ездила, а, раскидав позиции взводов вокруг лагеря по сектору Ачхой-Мартан - Бамут, выполняла роль охранного рубежа. Макса я неоднократно встречал на паках, когда выпадала моя очередь ходить с термосами за едой для взвода. Там мы перебрасывались несколькими фразами, курили, обменивались новостями "солдатского радио". Я отмечал то опухшую скулу у Макса, то добрый синяк под глазом. На все вопросы он отвечал несколько невпопад своим тонким, но старающимся быть твердым голосом: "Ничегооо!... Прорвемся".
  По рассказам сослуживцев я знал, что служба у "слонов" в разведроте была черезвычайно нелегка во всех отношениях. Кто же тогда знал, что мне предстоит то же самое...
  Неожиданно, с приказом о наборе пополнения к нам заявился командир разведроты и отобрал из "четверки" восемь человек плюс еще одного большеголового крепкого башкира из участвующей в ВМГ "девятки". Так началась моя служба в разведроте , откуда я и дембельнулся в хмуром апреле 2002-го года.
  При встрече Макс обрадовался мне, а я отметил про себя, что он стал много увереннее в общении. Макс старался побыстрее ввести меня в курс дел, уклад разведроты. Он торопливо советовал что-то, знакомил с пацанами нашего призыва, заположняками, обычаями, рассказывал о каждом из "дедов", о выездах, выходах... Я заметил, что он и ростом стал повыше меня на пару сантиметров. Форма у него была чистой, выстиранной, берцы туго зашнурованы. Вместо камуфлированной шапки-"пидорки" он носил подшлемник- маску, как многие в роте. Иногда мне казалось, что тот хрупкий, худенький пацанчик в шинельке из 2 бата и вот этот, слегка наевший щеки, раздавшийся в плечах и вытянувшийся боец со сбитыми костяшками пальцев и обветренным лицом - два совершенно разных человека.Только взгляд остался тот же. "Деды" прозвали Макса "Мальвиной" за его огромные, с синевой, глаза. Обидно, конечно. Он терпел. Макс, вообще, являл собой просто какой-то образец фанатичного терпения. Он выхватывал прикладом, саперной лопаткой, поленом, просто с кулака любящего и заботливого "дедушки"... Но никогда он не позволил себе выйти из строя при ежедневно отдаваемом на утреннем построении приказе покинуть роту военнослужащим, не желающим проходить дальнейшую службу в ее составе. Ни разу. Сейчас я понимаю, что на его примере я наблюдал как раз тот самый процесс становления хлипкого юноши, "маменькиного сыночка", настоящим мужчиной. Макс неутомимо выносил все пресловутые тяготы и лишения воинской службы, никогда не ныл и не жаловался ни на что. Из хлюпающего носом на первом году службы тонконогого ребятенка армия к дембелю сделала Макса широкоплечим парнем под 1,90м. Он бодро выносил все выходы в заснеженном лесу и горно-лесистой местности, легко держал темп на маршбросках, ритмично отмеряя метры своими ходулями, на всех стрельбах отстреливал упражнения не ниже "4"-ки, а в ведении огня из подствольника, вообще, был одним из лучших. В "головняке" он не ходил, но в ядре был просто, что называется - на своем месте.
  Да, письма. Макс все так же часто получал их от мамы. Уже в ППД, каждый раз, когда я забирал полагающуюся разведроте стопку писем из уютной каптерки художников и приносил их в наше расположение, меня сразу окружала толпа наших пацанов, сразу бросающих все свои личные дела. Я замечал неторопливо и уверенно подходившего Макса, который терпеливо ждал, пока все расхватают заветные конверты и так же, не спеша, брал у меня одно-два письма от мамы. К концу службы он даже стал их несколько стесняться! Макс в письмах просил маму, чтобы она не трудилась писать ему почти каждый день, что у него все хорошо, что он уже скоро будет дома... Но все так же каждую неделю он получал от нее по несколько конвертов с листками, начинающимися со слов "Здравствуй, дорогой мой сыночек!.."
  С течением службы я постепенно рос в званиях, шагая от должности разведчик далее до старшего разведчика, командира отделения... Макс способности к командованию не имел, да и не стремился к этому. Он исправно нес службу в должности старшего разведчика, и лишь под дембель получил звание младшего сержанта.
  Увольнялся я раньше его на несколько дней. В тот день почти вся рота убыла в город на блокирование аэропорта, ж/д вокзала и автостанции - сбежали два мудака из артполка, прихватив оружие. С ротой я простился утром (а до этого, само-собой, и вечером, после отбоя). Пацаны экипировались и убыли ловить "СОЧников", а меня пошли проводить и посадить на маршрутку Макс и еще два моих приятеля, тоже к тому времени "дембеля" с билетами домой на руках. Крепко пожав друг другу руки, мы с Максом обнялись. Он ощутимо хлопнул меня по плечу, пожелал хорошего дембеля. На меня глянули вроде все те же огромные, с синевой , глаза, да только смотревшие уже твердо и уверенно, из под нахмуренных, со шрамами бровей. Глаза настоящего мужчины.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023