ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Дроканов Илья Евгеньевич
Под прицелом пиратов

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.14*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть "Под прицелом пиратов". Российский теплоход с грузом оружия для одной из восточных стран попал в ситуацию, когда вокруг него разворачивается борьба между российскими и зарубежными спецслужбами.Сокращенный вариант повести под названием "Выгодный фрахт" опубликован в Альманахе "Подвиг" Љ 12 2012 года.
  Илья Дроканов
  
  
  
  
  
  
  ПОД ПРИЦЕЛОМ ПИРАТОВ
  
  
  
  
  
  Современный морской детектив
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Книга не про искателей приключений, а про тех,
  кого приключения находят сами
  
  
  
  
  Старый студенческий тост
  
  Однажды на свет появился симпатичный мальчу-ган. Выглядел он, как все новорожденные, вот только вместо пупочка у него была аккуратная га-ечка. Мальчик немного подрос и, когда стал с ин-тересом рассматривать свою гаечку, услышал голос свыше:
  - Все у тебя в жизни будет замечательно. Но
  помни - никогда не отвинчивай свою гаечку!
  Мальчик рос, ему всегда покупали лучшие игруш-ки, а желания исполнялись мгновенно. Но как-то раз он решил отвинтить гайку и посмотреть, что будет. Взял ключ, повернул, ... и у него отвалилась попка.
  Так выпьем же за то, чтобы никто не искал при-ключений на свой собственный зад!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  О Г Л А В Л Е Н И Е
  
  
  Внимание! Просьба к читателю не искать в книге Главу 13. Ее там нет и быть не может по причине моряцкой суеверности ав-тора.
  
  Первая часть. Неожиданное назначение.
  
  Глава 1. Как начинаются детективные истории?
  Глава 2. Сон с четверга на пятницу - вещий!
  Глава 3. Секретный груз уходит в море.
  Глава 4. Злой умысел (О чем мы не знали - 1).
  
  Вторая часть. В морях и за морями.
  
  Глава 5. Конкуренты делают ход (О чем мы не знали - 2).
  Глава 6. О важности телефонных разговоров.
  Глава 7. Под постоянным контролем.
  Глава 8. Глубины Бискайского залива.
  Глава 9. За Геркулесовыми столбами.
  Глава 10. Такое разное Средиземное море.
  
  Третья часть. Жертвы обстоятельств.
  
  Глава 11. Пассажиры специального назначения.
  Глава 12. Морской бой.
  Глава14. Из огня да в полымя.
  Глава 15. Что это было?
  Глава 16. Проваленная операция (О чем мы не знали - 3).
  Глава 17. Предчувствия не оправдались.
  Глава 18. Московские тайны (О чем мы не знали - 4).
  Глава 19. Тайное становится явным.
  
  Словарь морских терминов и редко употребляемых слов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Первая часть. Неожиданное назначение.
  
  Глава 1
  
  КАК НАЧИНАЮТСЯ ДЕТЕКТИВНЫЕ ИСТОРИИ?
  
  Любое злоключение имеет свой исток в абсолютно безобид-ной ситуации. Довольно давняя история, почти острая драма, су-лившая невзгоды тем, кто в нее угодил, началась в тихий осенний день под мирным петербургским небом.
  В самом центре огромного города радует глаз архитектур-ными формами старинное трехэтажное здание. Некогда им владел то ли один из представителей многочисленной венценосной фамилии, то ли некий крупный военачальник, стоявший в ближнем окружении российского престола. Недавно выполненный косметический ремонт фасада вернул к очередной молодости особняк, самые славные годы истории которого остались в глубине времен. Рядом с единственным парадным входом, щедро украшенным кудрявой лепниной, на стене здания красуется бронзовая табличка с надписью "Судоходная компания "ОАО Российские перевозки "река-море".
  Массивные дубовые двери ведут в строгий холл, откуда на-чинаются ступени парадной лестницы из серого сибирского мрамора того самого сорта, что пошел на облицовку Мраморного дворца графа Григория Орлова. Холл и начало лестницы представляют со-бой до того гармоничную композицию, что киношники обеих сто-лиц не раз использовали этот интерьер для съемок фильмов о доре-волюционной красивой жизни. Некоторые сцены из телевизионной экранизации романа Алексея Толстого "Хождение по мукам" роди-лись у первых ступеней парадной лестницы. Можно назвать этот режиссерский объект полным антиподом знаменитой астраханской луже посреди улицы с деревянными домами XIX века, где снимались колоритные кадры таких советских картин, как "Двенадцать стульев", "Не может быть!" и прочих.
  Мраморная лестница плавным изгибом уходит на второй этаж, который начинается за изящной балюстрадой. В тихий коридор этажа, застланный мягкой ковровой дорожкой, близоруко смотрят двери с матовыми стеклами и полированными табличками. Здесь неслышно бьется сердце судоходной компании, размещается ее штаб или, выражаясь современным языком, - "топ-менеджмент" Акционерного общества. В дальнем конце коридора за неприметной темной дверью скрывается кабинет генерального директора компании. Дверь имеет большое сходство с известным всему миру скромным входом в апартаменты британского премьер-министра на Даунинг-стрит, 10 в Лондоне.
  За дверью ощущение пребывания в Альбионе не отпускает. У порога приемной вполне к месту установлена английская деревянная стойка для длинных зонтов. Немногочисленная мебель в комнате выглядит в высшей степени респектабельно и покойно. Наконец, большой старинный камин справа от окна создает законченность картины. Вкус ей всегда придавал аромат крепкого свежезаваренного кофе.
  За столом элегантно расположилась секретарь генерального, немолодая миловидная женщина в очках, с безукоризненно уло-женной прической. Она оторвала взгляд от монитора компьютера и посмотрела на входившего посетителя. Седовласый мужчина энер-гичной походкой направился вглубь приемной к закрытой двери в соседнее помещение. Кивая головой, он коротко спросил:
  - У себя?
  - Да, Андрей Петрович ждет вас, - исчерпывающе ответила дама. С начальником департамента экономической безопасности Денисовым они виделись по нескольку раз в день и хорошо ладили.
  Андрей Решетов, генеральный директор компании, без пид-жака, в белой рубашке с фирменным сине-белым галстуком, укра-шенным серебряной эмблемой пароходства, вышел из-за стола на-встречу одному из самых надежных своих помощников. У кресел в углу кабинета, жестом пригласил садиться.
  - Владимир Васильевич, фрахт заманчивый появился, - с хо-ду взял быка за рога гендиректор.
  Вошедший внимательно посмотрел на своего моложавого начальника. Они были похожи: оба рослые, широкоплечие, с гус-тыми шапками жестких волос. У генерального, правда, седины, было поменьше - все же пятнадцать лет разница в возрасте.
  - Ты что, Андрей Петрович, решил лично за фрахтовый отдел поработать? - с улыбкой спросил Владимир Васильевич. Он-то сразу догадался, что заниматься поступившим предложением они будут только вдвоем.
  Эти люди прекрасно понимали и дополняли друг друга. Один последовательно прошел все должности управления судами компании, был целеустремлен и напорист. Второй в прошлом носил погоны с большими звездами и занимался организацией эконо-мической безопасности государства. Славился большой осторож-ностью и скрупулезностью в работе. Сейчас терпеливо ждал, что скажет шеф.
  Андрей Петрович отрыл кожаную папку, достал и положил на низкий столик несколько документов.
  - Смотри. Фирме "Техсервис", организации, близкой к "Оборонэкспорту", нужно перевезти из Петербурга в Иран ком-плекты зипов для подводных лодок "Кило", которые Россия не-сколько лет назад продала иранцам. Грузоотправитель заинтересован именно в нашем судне, потому что из Персидского залива с морскими глубинами надо пройти в мелкую речку и разгрузиться на пятачке у заводского причала. При удачном завершении первого рейса не исключено, что к нам обратятся еще не раз. Предлагают большие деньги. Это - именно то, что сейчас нас выручит.
  Собеседник ответил не сразу, ведь он в полной мере пред-ставлял сложное финансовое положение компании. Внимательно прочитал разложенные деловые бумаги, отложил их в сторону и за-думался. Грузы на Иран суда компании, как правило, возили по Волго-Каспийскому пути, этот маршрут быстрее и надежнее других. Но сейчас накануне зимних холодов можно не успеть пройти по Волге до ледостава, особенно, если в этом году он будет ранним. Нетрудно организовать мультимодальную перевозку: комбинируя разные виды транспорта, сначала до Астрахани по железной дороге, а через Каспийское море - грузовым теплоходом.
  Но Решетов безальтернативно предложил необычный для компании способ перевозки, вокруг Европы, через Суэцкий канал и Красное море. Зачем ему это надо? Может, кто-то настойчиво по-просил? Наверное, попросили, потому что прежде ни один из наших теплоходов за Суэцкий канал не заходил. Не наш маршрут. Такое решение руководителю трудно дается. Глядя в глаза генеральному, Денисов сказал:
  - Необычный маршрут. А на выходе из Красного моря пираты не атакуют наших моряков? Там в районе Африканского Рога много этой нечисти развелось. Прямо тигру в пасть людей пошлем. Головорезы любое судно готовы сцапать, а коли узнают, что оно везет запчасти для боевой техники, их интерес резко увеличится.
  - Вот зачем я тебя и пригласил, - быстро откликнулся Реше-тов. Он ожидал, что его зам по экономической безопасности поста-вит вопрос именно так.
  - Владимир Васильевич, ты возьми документы, проработай их по всем вопросам фрахта. Это - первое. Второе. Надо договориться с военными моряками по поводу физической защиты судна, экипажа и груза. Я понимаю, эсминец для эскорта нашего "грузовичка" не дадут. Но должны быть какие-то взаимоприемлемые варианты, чтобы овцы были целы и волки сыты. Подумай. Все же го-сударственное дело делаем, а не каким-нибудь "контрас" из джунг-лей патроны везем. И третье. О характере груза ни одна душа в компании знать не должна. Я проинформирую только капитана в части касающейся. Это - высокотарифицированный груз на Иран, запчасти для транспортной техники. Пусть инструктирует экипаж: все, что связано с рейсом - коммерческая тайна, язык держать за зубами. А ты проследи, чтобы народ на берегу поменьше нос совал не в свое дело.
  Вопросы были исчерпаны. Оба встали, обменялись рукопо-жатием и разошлись.
  Так закончился первый акт драматической истории.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 2
  
  СОН С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ - ВЕЩИЙ!
  
  
  Дальнейшие события развивались довольно быстро. После решения одного вопроса следовал переход к следующему, и так до завершения процесса подготовки судна к отходу. Образно можно представить картину падения костяшек домино, выстроенных друг за другом.
  Начальник департамента экономической безопасности ком-пании по известным ему каналам вышел на крупного чина из военно-морского командования. Их долгая частная беседа после окончания шумной встречи компании бывших сослуживцев закончилась так, что на следующий день адмирал точно в условленный час вошел в известную нам приемную генерального директора и был приглашен в кабинет. Третьим на беседе присутствовал Владимир Васильевич Денисов. Хозяин кабинета сам плотно затворил двойные двери после того, как на столике у кресел появились дымящийся кофейник с чашками, граненый хрустальный штоф с коньяком и коньячными рюмками, пахучие дольки лимона на блюдечке и шоколадные кон-феты.
  Полноватый вице-адмирал с простецким лицом и проница-тельными глазами с хитрецой, казалось, заполнил собою простран-ство кабинета. Он, грузно поворачиваясь всем корпусом, с интересом внимал обоим собеседникам, уточнял неясные моменты, а потом четко по-военному доложил по сути дела:
  - Боевой корабль в сопровождение, конечно, никто не даст. Но я получил предварительное "добро" командования ВМФ по размещению на нашем грузовом судне группы спецназ в составе двух человек. По нормам международного морского права огне-стрельное оружие на гражданских судах иметь не полагается, по-этому подберем таких людей, которые этих пиратов без шума и пыли порвут, как Тузик грелку. Прибудут они на борт в Средиземном море незадолго до подхода к Суэцкому каналу. После преодоления районов опасного плавания парней снимут с судна, нечего им по заграницам загорать. В Аравийское море на боевую службу как раз идет "единица" из Владивостока. Обеспечение питанием офицеров на судне - ваша забота, все остальное - наша. Вот так! Если имеются неясности, готов разъяснить. Если нет, позвольте откланяться. Завтра буду в Москве, подготовлю соответствующий приказ. Вы мне сообщите точное время выхода судна из порта Петербург и расчетное время подхода к Порт-Саиду. Благодарю за угощение. До свидания!
  Денисов, проводив адмирала до мраморной лестницы, вер-нулся в кабинет. У балюстрады второго этаж он обратил внимание на то, с каким любопытством служащие компании поглядывали на человека в красивой военно-морской форме, да еще с адмиральскими погонами.
   - Лихой адмирал, - сказал он Решетову и улыбнулся. - Го-лыми руками, значит, спецназовцы будут рвать пиратов. Занятно. Ка-кое судно ты решил отправить в этот рейс?
  Андрей Петрович подошел к рабочему столу, поднял одну из бумаг - дислокацию судов компании - и ответил:
  - Пойдет "Композитор Бородин", он сейчас в Питере, стоит у причала на Набережной Лейтенанта Шмидта. Пароход новый, все параметры соответствуют. Капитан Постников - работник опытный, не раз в рейсах мог в задницу попасть, но всегда его чутьё моряцкое выручало. Верю, что и сейчас непростая задача ему будет по плечу. С Постниковым я уже беседовал, к выходу он готов. Так что этот вопрос закрыт. Ты, Владимир Васильевич, проконтролируй вопросы погрузки и отправки судна!
  - Андрей Петрович, я полагаю, на "Бородина" следует на-значить капитана-наставника из департамента безопасности море-плавания, конкретно, из числа наших отставных военморов. Пойдет представителем руководства компании для поддержки капитана при возникновении экстренных ситуаций. Мы ведь не исключаем, что таковые будут возникать по мере приближения судна к месту на-значения.
  - Добро!
  Слова, прозвучавшие в эту минуту в кабинете генерального директора, решили мою судьбу на несколько последующих месяцев. По телефону меня вызвали в "главный коридор", в кабинет на-чальника департамента экономической безопасности, который рас-порядился отложить в сторону все текущие дела и готовиться к вы-ходу в море. После его сложного инструктажа меня без промедления пригласили в отдел кадров, где вручили паспорт моряка с пропиской на теплоходе "Композитор Бородин" и внесли в список экипажа, именуемый Судовой ролью. Времени на размышление никто не дал.
  Выходя от кадровиков, я нос к носу столкнулся со своим до-брым знакомым Юрием Васильевичем Постниковым, у которого, как выяснилось позже, тоже выбора не было. Он обрадовано вос-кликнул:
  - Ба-а, какие люди! Я намедни краем уха слышал, что вы с нами в очередной рейс идете. Ваш покорный слуга на Каспии неод-нократно в Иран ходил, и в советские времена, и после. Но кружным путем, огибая Европу, да через Суэцкий канал и Красное море - это впервые! Долгое путешествие у нас получится, массу тем за это время обсудим. Так что, готовим вам хорошую каюту и ждем на судне.
  Я представлял сложность предстоящей работы в море, но знал и то, капитан Постников был опытным капитаном. Прежде мы пару раз ходили на его новом судне до Англии и Франции, а потом вокруг Европы в Средиземку, Черное и Азовское моря. Никогда не забуду его решительный бросок через Таганрогский залив в Ростовский порт, когда из Азовского моря зимними ветрами сгоняло воду. Диспетчер по радио предупредил все подошедшие суда, что вода уходит. Нагонного ветра ждать придется долго. Юрий Алек-сандрович тогда померил шагами рубку, постоял у иллюминатора, что-то прикинул, посчитал, и отдал команду "Малый вперед!". Он четко осознавал последствия посадки на грунт, но был уверен в своих расчетах и осторожно направился в порт. "Композитор Боро-дин" последним из каравана сумел зайти в Ростов-на-Дону, когда глубины под килем оставалось не больше, чем на граненый стакан с ободком. Остальные капитаны в нерешительности стояли в заливе и смотрели, что будет с "Бородиным", и в результате проторчали в заливе до Нового года.
  Ясно, что Постников уверенно проведет "Бородина" в Иран и вернется обратно. А моя задача - избежать возможной встречи с пиратами.
  Из пароходства я прямиком направился на Черную речку, в Военно-Морскую академию, к своему знакомому, который только-только защитил диссертацию по вопросам противодействия мор-скому пиратству. Суть инструктажа, проведенного со мной час на-зад, не допускала никакой двойственности. Меня назначили на судно, которое с важным грузом направляется в те моря, где пиратов больше, чем чаек над волной. Из этого следует, что надо подгото-виться вступить с ними в противоборство не мощью оружия, кото-рого у нас и не будет, а силою знаний. И никто, кроме этого препо-давателя с кафедры военно-морской разведки, на текущий момент не обладал большим объемом этих знаний.
  Вот монументальное здание на Набережной Адмирала Уша-кова, построенное накануне Великой Отечественной войны в стиле "сталинского" ампира. Мимо вахтенного матроса прошел через проходную и попал в просторный мраморный зал первого этажа, украшенный мощной колоннадой. На широкой парадной лестнице, именуемой по флотскому обыкновению трапом, уже ждал улыбчи-вый капитан 1 ранга. Мы вместе отправились в учебный класс, где он днем вел занятия со слушателями академии, и расположились за столом с документами по современному морскому пиратству. На несколько часов я стал самым прилежным его учеником. Меня ин-тересовали данные об атаках мирных судов, курс которых проложен в районе Африканского Рога, тактика действий бандитов, успешные действия экипажей по отражению нападений и рекомендации экипажу судна, которое собирается идти в опасный район.
  Засиделись мы долго: уже стемнело, когда я собрался домой. Вряд ли остались вопросы, которые бы мы не обсудили, пропустив через себя массу информации. Даже свежий осенний ветер с Боль-шой Невки не мог остудить мою разгоряченную голову, наполнен-ную сведениями о новых флибустьерах. Все впитанное медленно укладывалась "по полочкам", пока я ехал к себе, сидел и жевал ужин, привычно собирал вещи в дорогу. Видавшая виды сумка через плечо наполнилась самым необходимым, свободного места осталось немного. Вспомнил, что в дорогу хотел взять что-нибудь почитать, скорее всего, шотландца Роберта Льюиса Стивенсона, певца "романтиков с большой дороги".
  Полез на верхнюю полку книжного шкафа, пошарил рукой в поисках нужной книги. Схватил что-то наугад и потянул на себя. Тут же вниз посыпались газеты, морские карты и некий пластмассовый предмет, хлопнувший меня по макушке. С нижней полки обвалом сшибло модель парусника, изготовленную руками младшего сына. Я чертыхнулся от досады на собственную неловкость и наклонился к полу, чтобы собрать выпавшие вещи. Пластмассовый предмет оказался видеокассетой с советским триллером "Тайны мадам Вонг" про предводительницу пиратов Юго-Восточной Азии. Мистика! Морские бродяги начали преследовать меня еще дома, на Комендантском проспекте. С обложки кассеты на меня смотрела сама мадам Вонг, прекрасно сыгранная актрисой Ириной Мирошниченко.
  Спал в ту ночь я плохо. Дома включили батареи отопления, и стало жарко, а в голове роилось множество мыслей, которые мешали сну. Отпустило лишь под утро, когда дрема, наконец, навалилась всею силою. Пришли тяжелые сновидения. Море. Встречный быстроходный катер. Пираты. Абордаж. На нашем судне сосредо-точились лучшие силы международной борьбы с пиратством. Не подозревавшие подвоха бандиты попали в ловушку, и были плене-ны. В ярости они катались по палубе, рвали на себе грязные свитера, кусали свои шерстяные шапочки, на гортанном языке оромо кричали проклятия в наш адрес. Но мы победили эту банду!
  Только их предводитель, худой юркий человек, сумел вы-рваться и заметался по судну в надежде прыгнуть за борт. Темная балаклава полностью скрывала лицо пирата, вскочившего на фальшборт. И все же от судьбы не уйдешь, бандит был схвачен за джинсы крепкими руками в последний момент. На его тонких запя-стьях щелкнули наручники с двухметровой стальной цепью, кото-рую пристегнули к одному из рымов, металлических колец на па-лубе, служащих для крепления контейнеров. Пленник обреченно застыл, склонив голову. Один из бойцов резким движением сорвал с него маску, и в тот момент остолбенеть пришлось нам, окружившим пирата.
  Схваченный бандит оказался женщиной! В стальных оковах на палубе стояла красивая эфиопка с тонкими чертами лица, отли-чающими жительниц этой страны от представительниц остальных африканских народов. Точеный профиль ее лица и длинная, как у царицы Нефертити, шея, создавали благородный облик, не имею-щего ничего общего с физиономиями арестованных кровожадных пиратов. И, тем не менее...
  На просьбу представиться женщина назвала свое имя - Мадам Нго-Нго. Она хорошо говорила по-английски, и я спросил ее:
  - Почему вы связались с этим сбродом? Что вами движет? Жажда наживы? Вам нужны деньги, чужие суда, ценные грузы?
   Мадам Нго-Нго презрительно посмотрела вокруг и высоко-мерно ответила:
  - Вам этого не понять! Впрочем, если хотите, можете по-слушать. Мой муж был вождем прибрежного племени. Ради полу-чения средств на выживание своих людей в условиях голода, ему пришлось заняться морским пиратством. В одной из схваток его убили, и тогда судьба распорядилась так, чтобы я заняла его место. Как-то на одном из иностранных кораблей я захватила в плен капи-тана. Он был очень сильным и отважным человеком, не побоялся остаться со мной. Три года мы были вместе, но потом капитан по-кинул меня и поклялся, что я никогда не разыщу его. Я долго пыта-лась найти своего возлюбленного, бросалась на все проходившие пароходы в надежде узнать что-либо о нем! Но, похоже, капитан оказался прав. Теперь я сама попала в плен, и, вряд ли, смогу кого-то найти. А денег у меня вполне достаточно, чтобы самой жить без нужды и платить этим босякам за службу. Что же касается вашего судна или груза, то поверьте, они никому не нужны!
  В этот момент мой странный сон прервался. Я открыл глаза и повторил последнюю фразу пиратской атаманши: "Ваш груз никому не нужен". Эти бы слова, да Богу в уши.
  Я встал, потому что уже наступило утро. У настенного ка-лендаря рука машинально передвинула красную рамочку с четверга на пятницу. Календарь у меня был с фирменным логотипом нашей судоходной компании и яркой фотографией одного из лучших ее судов ... - теплохода "Композитор Бородин". Стоп! Так, в эту ночь, именно с четверга на пятницу, сон по народным приметам может оказаться вещим...
  Посмотрим!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 3
  
  
  СЕКРЕТНЫЙ ГРУЗ УХОДИТ В МОРЕ
  
  Главный герой нашего повествования - теплоход класса "ре-ка-море" с табличкой "Композитор Бородин" спокойно дремал на швартовах в невской воде ровно посреди исторической части Санкт-Петербурга, не подозревая о тех событиях, которые уже второй день разворачивались вокруг него. До причала от станции метро "Василеостровская", можно сказать, два шага шагнуть. Поэтому свой недолгий путь я проделал пешком в предвкушении того мо-мента, когда за камнем и пылью городских улиц откроется панорама величественной водной шири. Здесь среди морских заводов и причалов в самом своем необъятном месте Нева готовится к встрече с Финским заливом. И просторная речная гладь в обрамлении ожерелья дворцов и соборов представляется уже частью Балтики. Корабельные мачты по рукотворному изяществу смотрятся вполне сопоставимо со шпилями Адмиралтейства и Петропавловской кре-пости. Под одной из этих мачт мне предстояло непростое и про-должительное путешествие.
  Тому, кто интересуется, какие суда уходят в море, должен непременно сообщить характеристики "Бородина". Это - универ-сальный сухогрузный одновинтовой теплоход с носовым подрули-вающим устройством, предназначенный для перевозки трех тысяч тонн генеральных, навалочных, лесных или контейнерных грузов, с неограниченным районом плавания. Со своей девяностометровой длиной и пятиметровой осадкой кораблик на морских и океанских путях порой кажется малой щепочкой, подхваченной грозной сти-хией. Однако в лабиринтах жилой надстройки судна вполне поме-щаются двенадцать человек, дюжина опытных моряков, которые наперекор той стихии спокойно везут в двух трюмах доверенный им груз от одного порта к другому, нередко - от континента до конти-нента.
  Корпус судна, наконец, открылся моему взору. У него удачно по цвету контрастировали между собой белая надстройка и черный корпус с белой полосой на баке. Примерно так имеющий вкус человек подбирает себе аксессуары одежды, чтобы все соответст-вовало общему стилю. На кожухе трубы, расположившейся сразу за ходовой рубкой, поблескивали под скупым октябрьским солнцем триколор российского флага и сине-белые стрелы эмблемы судо-ходной компании. Всё аккуратно подкрашено, никакой ржавчины, будто вчера со стапелей. На самом деле "Бородин" пять лет гулял по морским просторам. Хорошо команда следит за своим "кор-мильцем", отметил я, подходя к кромке причала.
  Новгородский круглолицый парень, матрос Лесовиков, при-ветливо поздоровался со мной у трапа и повел к капитану. На палубе свою бессменную вахту по сохранению заведования нес боцман Хозин, здоровенный бородач с бритым черепом. В темной подво-ротне встретишь такого - сердце оборвется. Но он помахал мне ру-кой и скупо улыбнулся, как старому знакомому. Подъем по внут-реннему трапу, широкий коридор и - открытая дверь капитанской каюты. Юрий Александрович и его грузовой помощник разбирались с документами за рабочим столом, стоящим между двумя ил-люминаторами. Мы поздоровались, потом штурман отправился по своим делам, а Постников включил кофеварку и поставил на низкий столик у дивана чашки из сервиза и пару рюмок. Он стоял передо мной в черных флотских брюках и синем форменном свитере, невысокий, коренастый, с коротким ежиком светлых волос.
  - Коньячку или вискарика? Впрочем, о чем говорю, ведь помню, что в это время суток сэр предпочитает уиски, - весело произнес капитан и добавил:
  - Завтра уже нельзя: в 9 утра пойдем грузиться в Первый район порта. А сейчас - самый раз немного причаститься за встречу и за успех нашего непростого предприятия!
  Из бара на столик переместилась бутылка "Балантайнс" и широкие стаканы для ее содержимого, лед, черный шоколад куби-ками, порезанные апельсины, а из холодильника вынырнули две бутылки минералки. Мы удобно расположились на диване и скре-стили стаканы с золотистой жидкостью, которая через мгновение с мягким дымным вкусом разбежалась по каждой клеточке организма.
  Проблеме правильного пития моряками настоящего скотча, айриша или бурбона вообще-то следует посвятить целую оду, а ес-ли присовокупить к ней суть речей участвующих в процессе, то тема будет неисчерпаемой. Но об этом в другой раз.
  Поговорив для начала о том и сем, мы постепенно свернули к теме предстоящего рейса. Я поинтересовался, готова ли судовая коллекция карт. Постников утвердительно кивнул и добавил, что третий штурман сегодня с утра ездил в навигационную камеру, где получил недостающие морские карты и лоции Красного и Аравий-ского морей, Ормузского пролива и Персидского залива. После это-го разговор пошел по моей теме, потому что прежде, чем на судне займутся проработкой маршрута перехода, капитан должен узнать все о районах, где существует угроза пиратских нападений, и воз-можных путях их обхода. В ходе импровизированной лекции очень удобно было пользоваться конспективными записями, сделанными вчера в Военно-Морской академии. В заключение мы с Юрием Александровичем договорились, как будем проводить тренировоч-ные занятия с экипажем по технике противодействия пиратским атакам.
  Дел у капитана перед отходом судна обычно невпроворот, да и мне за два дня до ухода из Петербурга хотелось решить массу во-просов, поэтому мы на время распрощались с Постниковым, поре-шив встретиться в Морском порту на погрузке.
  Для прояснения обстановки в предстоящем рейсе я решил позвонить в Москву знакомым офицерам, которые служили в Глав-ном Штабе ВМФ и являлись весьма компетентными людьми. Собе-седники сразу же выразили удивление по поводу того, как я попал в этот рейс. В свою очередь я поинтересовался, чем вызвано их удив-ление. Ответ столичных штабных меня озадачил: пароход повезет оборудование для подводных лодок "Кило", в комплектах которого будут находиться образцы новой техники, которые Россия прежде не продавала за границу. Полученную информацию пришлось тут же похоронить в недрах памяти. Так спокойнее, когда ничего не знаешь.
  На 19-й причал порта, где грузился "Композитор Бородин", я пришел вечером следующего дня. Работа была в разгаре. Электрокар вывозил из пакгауза большие деревянные ящики зеленого цвета и укладывал их в штабель. На крышках белели трафаретные буквы "Техсервис" и висели свинцовые пломбы. Портальный кран нето-ропливо захватывал ящики и опускал один за другим в глубину трюма. Было темно, дождливо и по-осеннему холодно. Погрузочная площадка и чрево трюма освещались желтым светом прожекторов. Увиденная картина мне показалась довольно мрачной и похожей на какой-то военный кинофильм: для завершения антуража не хватало угрюмых солдат-охранников в мокрых плащ-палатках, с автоматами наперевес и свирепо лающих овчарок. Что ж, в море скоро пойдет секретный груз.
  Мое мрачное видение улетучилось, как только я попал в теп-лый, ярко освещенный коридор судна, где царил обычный предот-ходный ажиотаж: все были заняты, бегали по трапам вверх-вниз, кто-то кого-то разыскивал, словом, буйным цветом цвело царство суеты.
  Не буду подробно останавливаться на процессе подготовки грузового судна к отходу, потому что некогда я делал дневниковые записи, своеобразные "зарисовки с места событий". Попробую воспользоваться своими воспоминаниями.
  
  
  Запись из личного дневника
  
  От причала мы отошли все же во вторник. Стрелки на ци-ферблате показывали первые полчаса второго дня недели. Получи-лось как надо. Потому что вряд ли найдется капитан, который легко согласится выйти в море в понедельник, к тому же трина-дцатого числа. Моряки твердо знают, что так поступать нельзя. Даже если начальство на берегу сильно настаивает. Неписанные правила моряцкой службы в таких случаях берут верх над прагма-тичными бизнес-планами энергичных менеджеров судоходных ком-паний.
  Нет, на судне никто, конечно, не станет оспаривать полу-ченное распоряжение уйти в рейс сразу после завершения погрузки. В понедельник, так в понедельник. Наш вахтенный помощник свое-временно вызвал комиссию на отход, указал лоцману время прибы-тия на борт, а береговой швартовой команде - на причал. Однако сочетание временных зазоров между всеми портовыми делами не-ведомым путем привело к тому, что ровный рокот запущенной су-довой машины раздался лишь после сигналов точного времени, из-вестивших о том, что первый день недели, наконец, завершился.
  Понедельник выдался по определению тяжелым. День перед выходом из порта всегда бывает суматошным. С раннего утра по коридорам палуб вереницей движется люд из большого и малого берегового начальства. А капитан, стармех, старпом и прочий комсостав из экипажа, позабыв о положенном организму отдыхе после ночной вахты, сопровождает в свои заведования и обратно к трапу представителей грузоотправителя, руководителей погрузки, важных персон из управления порта, пожарников, снабженцев, врачей и прочих сухопутных личностей, пекущихся о благе флота. Прибывшие пристально осматривают состояние грузовых трюмов, наличие штатного имущества, изучают расписания, подго-товленные к любым превратностям в море, проверяют, не завелась ли вредоносная живность в хозяйстве повара, решают со своими "поднадзорными" массу прочих вопросов, после чего по-свойски оседают в их каютах.
  Там береговые раскладывают папки с документами на пус-том столе, не без интереса отмечая, что на ровной поверхности появляются чашечка ароматного кофе с печеньицем, рюмка конья-ку с приветливо раскрытой пачкой заморских сигарет или, на худой конец, чай из пакетиков с дежурным бутербродом. Это - закон флотского гостеприимства, который тоже происходит из старых правил моряцкой службы. Бывает, что во вместительных портфелях и сумках посетителей исчезает бутылка с красивой наклейкой, блочек сигарет или коробка конфет. В трудные несытые годы бабушка-врач не отказывалась и от пакета макарон из камбузных запасов. Не будем никого осуждать, все стараются, чтобы в море легче служилось. Однако стремлением в лучшем виде исполнить собственный долг они порой доводят команду до нерв-ной чесотки перед началом рейса.
  С окончанием рабочего дня в береговых учреждениях поток посетителей иссякает, трудовая дисциплина тут соблюдается четко. Судно пустеет. В его чрево опускаются последние партии груза, крышки трюмов закрываются и опечатываются. Теперь экспортный товар поплывет в далекое зарубежье. Приходит черед работы комиссии - пограничников и таможенников, дающих "доб-ро" на выход за границу. У каждого члена экипажа в паспорте мо-ряка появляется яркая отметка о выезде из родной страны. Про-цедура завершается.
  Комиссия с трапа - лоцман на трап. Он снимает мокрый от осенней сырости дождевик и привычно меряет шагами просторную ходовую рубку. На мостик поднимается капитан в свежей белой рубашке, погоны с четырьмя золотыми полосками поблескивают на его плечах. Отход - церемония торжественная. Вахтенный штурман и рулевой матрос своим серьезнейшим видом тоже соответствуют важности момента. В рубке негромко звучат ка-питанские команды, которые мгновенно эхом разносятся по палу-бам, усиленные динамиками трансляции на баке и на юте. Легкая вибрация от работающего двигателя создает иллюзию, будто судно само дрожит в нетерпении избавиться от привязи канатов и уйти на морской простор. Отрывается от берега и крепится на борту трап, принятые швартовые концы убраны на вьюшки, за-метно шире становится полоска воды между бортом и причальной стенкой. Все! Мы пошли! Порт остается за кормой.
  Поначалу вокруг плещется море электрического света, под-мигивают на прощание портовые прожекторы, люстры в кварти-рах домов на Канонерском острове, огни стоящих и снующих кругом судов и суденышек. Незаметно бегут первые минуты нового рейса, яркое зарево уходит вдаль, глаза привыкают к темноте, которая смыкается вокруг судна. Последняя ниточка, незримо связывающая судно с портом, обрывается, когда сходит лоцман. Пенный бурун от его катера исчезает среди волн на виду у освещенного Кронштадского рейда, а наш незаметный след ведет в ночную тьму на запад.
  Финский залив невелик, но идти по нему непросто с самых первых миль. Путь от приемного буя Петербургского порта до острова Гогланд порой зовут "бедой для судов и капитанов". Фар-ватер проложен зигзагами мимо многочисленных каменистых островов, где чуть промедлишь со сменой курса, так тут же пе-ресчитаешь острые камни под собственным днищем. Напомина-нием об опасности судоводителям служит ржавый корпус совет-ского грузового теплохода "Кура", четвертый десяток лет по-коящийся на скале Малый Соммерс. Вахтенный штурман "Куры" проспал точку поворота на зюйд-вест и навсегда посадил теплоход на камни. Тогда в конце семидесятых годов матросы кораблей Балтийского флота, занимавшихся боевым тралением в заливе, вместо срезанных донных мин долго вылавливали смытые в море деревянные бочонки с прекрасным вологодским сливочным маслом, шедшим за границу.
  Как-то мой давний знакомый капитан С. тоже попал в та-кую беду. Судно его, правда, сняли с камней, но санкции ожидались суровые. В разговоре при встрече я спросил:
   - Как начальство настроено, неужели диплома лишат?
   - Да, черт бы с ним, с дипломом, - грустно сказал опыт-нейший моряк. - Пароход до слез жалко, мы же ведь только из ре-монта вышли. Все довели до ума, и тут такое... Никогда себе не прощу, что второго штурмана "на мосту" одного здесь оставил. Перед выходом я третью ночь на ногах был. Знаешь же вечные за-морочки у нас в порту, да еще после ремонта. Пошли когда, лоцма-на сдали, мне уж невмоготу стало. Думал, погода хорошая, обста-новка спокойная, пойду чуток отдохну. Как видишь, и этого хва-тило.
  В ответ осталось лишь выразить сочувствие.
  Наше судно, между тем, без приключений обогнуло остров Гогланд, темная громадина которого стала медленно уменьшаться в размерах. Наутро Финский залив заканчивается, справа по борту где-то в дымке остается Хельсинки, слева на горизонте глаз цепляется за иголку телебашни в Таллине. Скоро начнется от-крытая Балтика, свежеет ветер, поднимается волна, палуба под ногами плавно уходит то в одну, то в другую сторону. Наступает привычная морская жизнь, экипаж втягивается в размеренную службу, которая будет идти месяц за месяцем.
  Время к полудню - в кают-компании шумно от разговоров, звона посуды и звука работающего телевизора. Заступающие на вахту торопливо дожевывают обед, запивая традиционным флотским компотом. Они уходят, а их места занимают те, кто только что сменился. Лишь капитанское место неприкосновенно, что определено все теми же неписанными правилами. Повариха в белоснежном хрустящем колпаке деловито выглядывает из окна раздачи камбуза, именуемого в обиходе "амбразурой". Она прове-ряет, кто еще не пообедал. Вот сверху спускается капитан, за столами уже почти пусто, народ расходится по местам.
  В ходовой рубке в послеобеденные минуты людно, здесь не только второй помощник с рулевым. Проверить приборы приема метеосводок зашел начальник радиостанции, которого все зовут по отчеству - Глебыч. По делу из машинного отделения в све-женьком рабочем комбинезоне поднялся вахтенный механик Слава и с озабоченным видом оглядел кнопки судовой сигнализации. Удов-летворенно качнул головой, подошел к иллюминатору, открытому с подветренного борта, закурил и хитро прищурился. Саша Сергеев, второй штурман с крепкой спортивной фигурой мягко передвигал по красному ковролину свои ступни в белых носках с "адидасовской" эмблемой-трилистником. Снятые туфли аккуратно стояли у выхода на открытое крыло мостика. Экипаж давно знал о его чудачестве, но механик все же спросил:
  - Саша, тебя мастер не гоняет за то, что ты на вахте бо-сиком шлепаешь?
  Рослый штурман неторопливо подошел к светящемуся эк-рану локатора, проверил расстояние до точки поворота и, не по-ворачивая головы, привычно объяснил:
  - Так он знает, что я не могу четыре часа в туфлях просто-ять, потому что ноги начинают болеть. Я на срочной службе по-пал в спортивную роту, там приходилось днем и ночью многокило-метровые кроссы в кирзовых сапогах бегать на время. Ступни с тех пор в хлам разбиты.
  Стоявшему рядом Глебычу тут было не сдержаться. Он на судах отработал лет двадцать, но дня не мог прожить без флот-ской "травли". Ему нравилось относить себя к ветеранам ВМФ, потому что после окончания Горьковского речного училища при-шлось два месяца отслужить курсантом на тральщике Каспийской военной флотилии. Глебыч решил активизировать вялый трёп и обратился к механику:
  - Да, не мед служба солдатская, но на флоте она не слаще. Слава, рассказал бы, за что тебя из военно-морского флота выгна-ли?
  Механик был капитан-лейтенантом в запасе, до начала 90-х годов служил в Хабаровске, в соединении речных кораблей, которое по традиции именовали Краснознаменной Амурской флотилией или просто "КАФ". Гражданская жизнь привела его на торговый флот, но память офицера крепко хранила множество историй о прежней службе. Он прекрасно понимал, что Глебыч не цепляется к нему, а лишь хочет услышать одну из баек. Поэтому Слава с улыбкой ответил:
  - Успокойся, нормально я отслужил, не выгнали меня. На-оборот, начальство расстроилось при моем увольнении. Но встре-чались и такие товарищи, от которых все буквально рыдали, когда они только приходили служить на корабль. Как-то появился у нас старлей Толя Шумов. Характер его совершенно не соответствовал фамилии, он не шумел, а, наоборот, все норовил проспать. Парень закончил Нахимовское, я многих его выпускников-"питонов" знал, поспать они были не дураки. Но Толя там, видать, в чемпионах хо-дил. Потом пять лет спал на задней парте в училище Фрунзе и, не просыпаясь, попал на "Королевский флот".
  - Черноморский то бишь, ЧФ, Чи Флот - Чи не Флот, - со знанием дела вставил Глебыч.
  Сергеев и молодой вахтенный матрос Лесовиков внима-тельно слушали.
  - Да, спросонок Шумов вышел на железнодорожном вокзале в Севастополе и прямиком с чемоданом потопал на свой "пароход". На его беду возле трапа стояли два старлея из хохмачей. По-здоровались с будущим сослуживцем, приветливо похлопали по плечу и, не сговариваясь, в один момент разыграли новичка, кото-рый собирался идти представляться командиру. Повезло тебе, го-ворят, в нужный момент приехал. У "кэпа" дочка родилась - не забудь поздравить молодого отца с радостным событием. Толя и не заметил, что у обоих собеседников физиономии просто лучились от предвкушения хохмы. С чемоданом в руках он прошел к коман-диру корабля, капитану 3 ранга, с проседью на висках, вид которо-го менее всего соответствовал облику счастливого папаши. Мор-ской волк суровым взглядом из под козырька шитой на заказ фу-ражки оглядывал внешний вид прибывшего лейтенанта, двое суток проспавшего, не раздеваясь, в поезде. У командира нервно задерга-лась щека, когда новый подчиненный, улыбаясь, поздравил его с по-явлением на свет долгожданной дочери. Хохмачи не довели до све-дения новичка, что это - уже третья дочь в семье потомственного военного моряка, который так мечтал о наследнике и продол-жателе семейных традиций. В экипаже сей факт старательно обходили молчанием, но Толю "подставили", и тот попал, как кур в ощип. Можете себе представить, какая жизнь на корабле ожида-ла молодого "лейтеху".
  - Слава, а ты где с этим парнем познакомился, тоже на ЧФ служил? - поинтересовался Саша Сергеев.
  - Нет, - ответил механик. - Я после училища в Пушкине сразу на Амурскую флотилию попал, а Толю к нам попозже переве-ли. В Севастополе командир корабля его гонял, как вшивого по бане. Спать лейтенанту не удавалось, нарушение биологического ритма вызвало внутренний разлад. У него все из рук валилось, для успокоения он стал принимать из бутылки "микстуру" сорокагра-дусную. Один из хохмачей стал его командиром боевой части, и уже глубоко раскаялся, что способствовал тяжелому началу службы своего подчиненного, потому что Шумов оказался ходячим "ЧеПэ". Второй изобретатель хохмы поступил в академию и забыл в Ленинграде о Толе. А бедолагу спасла лишь необходимость отправить одного из молодых офицеров к нам в Хабаровск на ко-рабль-новострой. Желающих в Севастополе больше не оказалось, хороших офицеров с кораблей кто же отпустит, а когда Толя вы-нужденно согласился, ему по случаю перевода из теплых краев в холодные даже звание старшего лейтенанта присвоили. На Амуре условия службы сложные: широта-то крымская, зато долгота - колымская. Офицера, готового к переводу, кадровики решили не обижать. А с переводом тем другой занятный случай связан.
  Слава забрался в кожаное кресло на высоких металлических ножках возле иллюминатора, удобно расположился и продолжил:
  - На "пароходе", где случилась сия история, мичманец был с интересным хобби: лепил из гипса бюсты сослуживцев. Талантом парня бог не обидел, схожесть художественной копии с оригиналом была полная. Толя, как и все офицеры, обзавелся гипсовым про-изведением искусства, которое, по отзывам, довольно точно пере-давало черты его сонной физиономии. Он сознавал, что за про-шедшие два года они с командиром достали друг друга до печенок, но обида на начальство всегда бывает большей, чем на самого себя. Поэтому Шумов решил "последний тайм" оставить за собой. Представляться командиру по случаю перевода он пошел, прихва-тив гипсовую "парсуну". После доклада служебной скороговоркой он проникновенно добавил, что хотел бы оставить о себе добрую память и вручил в подарок "каптри" собственный бюст. Пока тот задумчиво взвешивал на ладони шедевр корабельного скульптора, прикидывая, как бы половчее расколоть его об голову бывшего подчиненного, Толя счел за лучшее не искушать судьбу, пулей вылетел из командирской каюты и через минуту стоял на пирсе со своим чемоданом.
  - Выходит, он иногда просыпался? - под общий смех спросил матрос Лесовиков.
  В этом месте рассказ неожиданно прервался. Внимание на-ходившихся в рубке сосредоточилось на быстро приближавшемся катере береговой охраны Швеции. Небольшой катерок пятнистой камуфляжной окраски под сине-желтым королевским флагом, пе-реваливаясь через волну, замедлил ход, прошел вдоль правого борта и исчез из виду за кормой. Через несколько минут шведы с увеличе-нием скорости появились слева и быстро пошли вперед.
  Всезнающий Глебыч сказал:
  - "Прибежали санитары и зафиксировали нас", Владимира Семеновича Высоцкого при всех случаях жизни вспоминаю. Берего-вая охрана сопредельного государства нас идентифицировала. Между прочим, у них в компьютере на борту все проходящие ко-рабли и суда в память "забиты". Наше название и порт приписки прочитали, теперь им все ясно, про всех знают.
  - Да, их "кэп" сейчас начальству докладывает, что Глебыч опять в море вышел, - усмехнулся второй штурман. - А информа-ция эта - секретная!
  - Они наш след проверяли: не травим ли мы солярку в чистые балтийские воды. Шведы тут строго следят, со времен викингов это море своим внутренним считают, - добавил механик Слава и решил завершить свои воспоминания о службе:
  - Теперь о том, как Толя Шумов появился у нас. В высоком штабе тогда что-то изменилось, и черноморец вместо нового ко-рабля оказался на стареньком катере-торпедолове, мертво сто-явшем у причала в хабаровском Артиллерийском затоне. Зима на Амуре ранняя, все сковано прочным льдом, морозы каждый день по двадцать градусов с ветерком, что сильно впечатляет с непри-вычки. С жильем было туго, Толе пришлось снимать угол в частном деревянном домишке с неинтеллигентными хозяевами. Герой наш не стал оригинальничать, и стресс снимал традиционным способом. Запил, одним словом. Командование взвыло, когда разобралось, что за "подарок" из Севастополя прибыл. На Шумова посыпались "фи-тили", но он по инерции и из чувства противоречия продолжал свои выкрутасы. Как-то в дивизионе сыграли тревогу со сбором комсостава, а Толя в ту ночь "гудел". Подруга его, словно санитарка раненного бойца, на своих девичьих плечах занесла товарища в такси и привезла к воротам КПП части. Вместо того чтобы тихо "зашхериться" в своем заведывании и позже как-нибудь объяснить опоздание, Шумов нетвердым шагом с закры-тыми глазами прибыл на совещание старших офицеров и сурово спросил у командира: что с Родиной, зачем протрубили сбор. Пря-мо оттуда парня препроводили на гауптвахту, после чего с его по-гон скололи третью звездочку. Немолодого лейтенанта ждала тяжелая судьбина, если бы он не "завязал". Подруга оказалась из местных, а в Краснофлотском районе Хабаровска, на "базе КАФ", испокон веков дамы моряков окружают заботой и лаской. Под женским влиянием Шумов потихоньку пришел в норму и начал, на-конец, служить. Я уже уходил с флота, но слышал, что ему снова старшего лейтенанта присвоили. Вот что любовь делает, понял, Глебыч? Ну, ладно, заболтался я с вами. Пойду в машину, а то сей-час мастер наверх придет, разберется тут с некоторыми без-дельниками.
  В ходовой рубке вновь воцарилась тишина. Молча склонился над картой штурман, матрос стоял у штурвала. Звякали от виб-рации металлические части внутренней обшивки, на одной ноте тихо жужжало электричество в приборах управления, а в от-крытый иллюминатор доносился рокот волн, налетавших одна за другой на носовую часть судна. Изрядно качало, выкрашенная в бе-лое высокая надстройка вежливо кланялась влево и вправо седому пенистому морю. Тяжелые осенние тучи оставляли совсем немного места для светлого неба над вздутыми барашками волн. В этом пространстве горластые чайки чертили крыльями замысловатые фигуры, опускаясь к самой воде или взмывая ввысь. Море и чайки волновались, но те, кто идет в море, в такие минуты в душе ощу-щают спокойствие. Некая неявная тревога порой появляется в полный штиль, когда чувствуешь, что непривычное спокойствие на море окончится новым погодным катаклизмом. А ветреное и волнующееся море именуется "рабочей погодой", при которой как сейчас, переползая с волны на волну, получая хлесткие удары дож-девых струй и ветра, судно следует вперед проложенным курсом.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 4
  
  ЗЛОЙ УМЫСЕЛ
  (О ЧЕМ МЫ НЕ ЗНАЛИ - 1)
  
  Из Санкт-Петербурга и Финского залива читателю придется возвратиться на две недели назад в Москву.
  В помещениях первого этажа солидного здания постройки начала XX века на одной из центральных улиц столицы, где вполне комфортно расположилась процветающая организация под назва-нием "Акционерное общество "Техсервис", шел обычный рабочий день. Руководители организации проводили планерки с начальни-ками отделов и прочими командирами подразделений, солидные представители смежных фирм с пачками документов заглядывали в двери нужных кабинетов, в которых трудились люди разного воз-раста и пола. Лишь две юные девушки-секретарши, нарушая общий рабочий ритм, сидели в кожаных креслах в отсеке для курения, и с тонкими сигаретками в наманикюренных пальчиках оживленно об-суждали события прошедших выходных. Все было, как обычно. У входных дверей, рядом с трехпалой стальной "вертушкой", стояла на посту дежурная смена плечистых охранников, оберегавших покой компании от врагов внешних. Выявлением врагов внутренних занимался отдел по защите коммерческой тайны, который по старой привычке с советских времен работники именовали "Первым отде-лом".
  Охранять было что. АО "Техсервис" появилось на свет божий в сложном 1992 году, когда вместе со всем наследием СССР рушился огромный морской флот, занимавший почти по всем па-раметрам второе место в мире. Помимо многих морских пароходств, суда которых с эмблемой "Серп и молот" на трубах десятилетиями уважительно принимались во всех портах мира, прекратил сущест-вование целый ряд научно-исследовательских учреждений флота. Один из таких НИИ, располагавшихся в Москве, не то чтобы совсем умер, но пребывал в тяжелом инфарктном состоянии. Тогда-то и началась деятельность новой структуры - компании "Техсервис", которая взяла на себя часть функций дышащего на ладан НИИ, а именно, занялась разработкой технических, информационных и коммерческо-правовых условий перевозок при взаимодействии морского и других видов транспорта в смешанных международных сообщениях.
  Главной отличительной чертой "Техсервиса" от других по-добных организаций стало то, что он работал под эгидой "Оборон-экспорта", то есть занимался отправкой за границу образцов отече-ственного вооружения, проданного нашей страной иностранным государствам. В середине 90-х годов этот вид бизнеса набрал хо-рошие обороты, поэтому трудовой коллектив "Техсервиса" на судьбу не жаловался. При этом его сотрудники как должное вос-принимали все ограничения, которые на них накладывало то об-стоятельство, что им приходилось работать с документами, заклю-чавшими в себе коммерческую, а порой и государственную тайну.
  В предобеденный час в кабинет, где сидели специалисты от-дела сопровождения грузов, вошел их новый начальник с подходя-щей фамилией Новиков и объявил, что через десять минут у него в кабинете состоится рабочее совещание. Он недавно сменил ста-рейшего работника компании, трудившегося еще в прежнем НИИ, согласившегося, в конце концов, с необходимостью выйти на пен-сию. Новый руководитель отдела был капитаном 1 ранга в запасе, про которого знающие люди поговаривали, что до исполнения 55 лет он служил в частях разведки. Человек был невредный, но как-то уж очень внимательно относился к поведению подчиненных, ста-рался быть в курсе всех их дел и проблем. Впрочем, дамам даже импонировало неожиданное внимание со стороны начальства, а мужики старались не обращать на эту особенность никакого вни-мания.
  На совещании при закрытых дверях Новиков сообщил, что его подчиненным поручается разработать пакет документов, необ-ходимых для оправки на экспорт комплектов запасных частей и оборудования для российских подводных лодок "Кило", проданных несколько лет назад Ирану. Груз, упакованный в ящики, находится в складских помещениях судостроительного завода "Адмиралтейские верфи" в Санкт-Петербурге. Из петербургского торгового порта две тысячи тонн груза необходимо отправить судном типа "река-море" в порт Абадан, находящийся в Персидском заливе. Начальник назвал точную дату выхода судна в море и срок представления готовых документов. Времени оставалось мало, поэтому он попросил приложить все силы и закончить работу вовремя. В размерах квартальной и годовой премии исполнителям все зачтется. При этом, как обычно, от всех присутствующих требуется держать язык за зу-бами.
  Народ, недовольно гудя по поводу жестких сроков исполне-ния документов, разошелся по рабочим местам. Один из специали-стов отдела сел за стол, собрал какие-то бумаги в объемистый ин-дийский атташе-кейс "V.I.P.", выключил компьютер и сообщил:
  - У меня сегодня библиотечный день. Всем пока!
  В ответ он услышал традиционный отзыв "Пока, Стас!" и вышел из кабинета. Это был Стас Княжев, который несколько лет числился соискателем ученой степени кандидат экономических наук в одном из институтов Российской академии наук. Без спешки работая над диссертацией, он не особенно напрягался в выполнении утвержденного годового плана, оправдываясь перед научным руководителем постоянной занятостью в "Техсервисе". В подтвер-ждение своей верности научным интересам Стас привозил руково-дителю оригинальные сувениры из заграничных командировок, на-пример, из Индии или с Кипра, в которые его иногда отправляли с учетом хорошего знания английского языка. Всеми привилегиями, положенными соискателю, он пользовался в полной мере, чтобы иметь право свободного ухода с работы. Правда, в последнее время новый начальник всерьез "достал" расспросами, насколько продук-тивно Княжев использует полученные возможности.
  Стас - внешне довольно молодой человек в возрасте за три-дцать, невысокого роста, щуплого телосложения, в очках и с жидкой прядкой русых волос на рано облысевшем челе. Он получил хорошее воспитание и образование, помимо свободного владения английским языком, обладал широкой эрудицией и познаниями в разных научных сферах. В частности, он стал одним из первых продвинутых пользователей персональным компьютером, которые только-только появились на столах работников "Техсервиса". Именно таких людей за глаза обычно называют "ботаниками".
  Княжев вырос в семье морского офицера, который до выхода на пенсию служил в управлении тыла ВМФ, располагавшемся на Разгуляе. Мать тоже имела прямое отношение к военно-морскому флоту, потому что ее отец в звании флагман 2 ранга, что соответст-вовало сегодняшнему "контр-адмиралу", занимал высокие морские командные должности до ареста в 1938 году. Он сгинул в лагерях, а восьмилетняя дочь, навсегда разлученная с матерью, в одночасье ставшей "членом семьи изменника Родины", до совершеннолетия воспитывалась в детском доме. Бывшие сослуживцы отца, в том числе сам Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов, который в молодости слу-жил под началом флагмана, по возможности помогали сироте. Отца посмертно реабилитировали в 1956 году, и дочери частично вернули прежний статус: предоставили квартиру в "адмиральском" доме на Ленинградском шоссе возле станции метро "Войковская" и помогли устроиться на работу в Главном штабе ВМФ, где она познакомилась с будущим мужем.
  Культ репрессированного деда, "красного военмора" времен Гражданской войны, долго царил в семье Стаса. В начале 70-х годов вместе с матерью он ездил на дачу к опальному Главнокоман-дующему ВМФ, военному пенсионеру Николаю Герасимовичу Кузнецову, где пятнадцатилетнего парня поразила вера старого ад-мирала в справедливость. Откуда она, думал юноша, если власть легко калечила судьбы людей: незаслуженно снимала авторитетных флотоводцев с должностей, а то и вовсе лишала жизни? Нет, он не верил в справедливость.
  Служить на флоте по семейной традиции Стас Княжев не стал по состоянию здоровья и из-за полного отсутствия желания идти по этой стезе. Мать уговорила его окончить Ленинградский кораблестроительный институт, знаменитую питерскую "корабел-ку", чтобы хоть частично соответствовать тому самому статусу. Выучился "башковитый" Стас, и с "красным" дипломом вернулся в Москву, где его пристроили работать в упомянутый НИИ, который в годы "перестройки" уже не давал своим работникам чувства уве-ренности в завтрашнем дне. Молодой специалист еле-еле сводил концы с концами, уповая лишь на помощь родителей. Те неожиданно женили его на бойкой адмиральской дочке, соседке по дому. Семейный корабль молодых уже через пару лет получил неиспра-вимую пробоину, и супруги без шума разъехались по отеческим квартирам, иногда случайно встречаясь рядом с домом. Бывшую жену Стас как-то видел с мужчиной под ручку, а сам так и жил "бобылем", затаив обиду на весь женский пол.
  Даже собственная фамилии раздражала: нет, чтобы Князев, то есть "князь", "хозяин"! А то - Княжев, то есть из "княжьих людей", "холоп" стало быть. Оттого и зовут до сих пор почти сорокалетнего мужчину не иначе, как Стас, хотя кругом все ровесники - давно "Иван-Петровичи"!
  "Деньги есть - Иван Петрович; денег нет - дурак и сволочь", - повторял он частенько придуманную кем-то "формулу успеха".
  Жизнь немного стала светлее, когда пригласили трудиться в новую фирму "Техсервис". Там регулярно платили зарплату, давали возможность летать в командировки за границу, убедили в необ-ходимости работать над получением степени кандидата наук, и приплачивали за это. Сам Стас дополнительно "халтурил" перево-дами с английского в Библиотеке иностранной научно-технической информации, регулярно получая там гонорары. Он купил подер-жанную иномарку и наконец, стал ощущать себя более-менее обес-печенным человеком. Но доходы никогда не поспевали за расту-щими запросами, поэтому неудовлетворенность жизнью не прохо-дила. Мысли о том, как разнообразить хлеб насущный маслицем с икоркой, не покидали его талантливую голову.
  Однажды ему представился удачный случай. Как-то днем он работал в бывшей "Ленинке", недавно ставшей просто Государст-венной библиотекой, изучая тексты рефератов чужих диссертаций, чтобы не особенно умничать со своей. Направленность поиска со-ответствовала сфере его интересов, а именно о применении под-водных аппаратов в различных областях производства. Неожиданно сосед, сидевший справа, встал из-за стола и подошел к нему. Из-винившись, он спросил, как долго Стас намеревался работать с од-ним из заказанных рефератов, лежавших на столе. Его интересовала примерно та же тема, и работница библиотечного зала подсказала, кто работал с нужным рефератом. С соседом они оказались ро-весниками, да еще с общими интересами, поэтому разговорились и сразу сошлись во взглядах.
  Словоохотливый сосед предложил после библиотеки зайти посидеть где-нибудь в кафе, у него был повод, поэтому он угощал. Стас легко согласился. Новый знакомый назвался Вальтером. Он был из русских немцев, репатриировавшихся на родину предков в Герма-нию. Получив гражданство ФРГ, он возвратился в Россию и стал работать в совместном российско-немецком предприятии. В тот день как раз прошел ровно год, как он поселился в Москве. Стасу Вальтер понравился, они продолжили знакомство, при этом Княжев подробно рассказал, где работает и чем занимается. Выяснилось, что фирма Вальтера привозит из Германии и других зарубежных стран различные подводные аппараты и продает их в России. Для успешного бизнеса фирме требуются хорошие русские консультан-ты. Именно такую работу за соответствующую оплату Вальтер пред-ложил Стасу.
  Через несколько дней они вместе поехали в фирму Вальтера, которая называлась "Наутилус", где Княжева представили началь-нику информационного отдела невысокому бородатому крепышу Эриху Краузе. Немец неплохо говорил по-русски, и после ознако-мительной беседы без обиняков изложил свой интерес к будущему консультанту совместного предприятия: Стас должен собирать всю информацию по использованию подводных аппаратов, производя-щихся на предприятиях России, обобщать ее и передавать лично господину Краузе. Сведения о российских дизельных подводных лодках тоже представляли несомненный интерес. Материалы за-крытого характера будут оцениваться особо. В заключение встречи немец вручил новому работнику первые триста немецких марок в качестве аванса.
  Дома Стас глубоко задумался. Он быстро сообразил, что немцы могут завербовать его и использовать в качестве агента. Вальтер на его пути возник не случайно: в "Ленинке" "случайный сосед" выяснил научные интересы Стаса, а потом, должно быть, следил и узнал о работе в "Техсервисе". Именно такой, как он, че-ловек с большими возможностями по добыче информации немцам и требовался в качестве консультанта. А может и агента? Стасу стало не по себе, ведь он знал, как у него на родине поступают со шпионами. Но вид иностранных денег, которые сулили ему жиз-ненный комфорт и неизведанные блага, все же перебил появившиеся опасения. И он занялся подбором материалов для "Наутилуса".
  Передавая господину Краузе первую пачку документов, Княжев подумал, что его тут же завербуют. Однако никто не за-ставлял его подписывать какие-нибудь обязательства или что-то обещать немцам. Его просто поблагодарили и вручили новую пачку дойчмарок. Краузе просмотрел документы и попросил в следующий раз обратить внимание на те вопросы, перечень которых тут же отдал своему новому русскому консультанту.
  Откуда Стасу было знать, что осторожные немцы вовсе не собирались проводить в Москве какие-либо агентурные мероприя-тия, чтобы не подставлять под удар фирму "Наутилус". Несомненно, Вальтер и Эрих Краузе были связаны с германскими спецслужбами, об этом свидетельствовал стиль их работы и сфера интересов, но действовали они очень аккуратно. Им было абсолютно ясно, что Княжев за деньги готов принести в "Наутилус" любые материалы, которые у него появятся, даже секретные. Вербовать или подписы-вать с ним служебный контракт вовсе ни к чему. Хватало и устных договоренностей, что намного безопаснее. В своих предположениях они не ошиблись, новый консультант работал продуктивно.
  Стас, получив на служебном совещании в "Техсервисе" ин-формацию о подготовке к оправке комплектов запасных частей и оборудования для российских подводных лодок "Кило", проданных Ирану, поспешил двинуться к своим немецким друзьям, чтобы поделиться новостями. Его видавший виды синий "Форд-Сиерра", постреливая пробитым глушителем, аккуратно ехал по внешней стороне Садового кольца. Сразу за зданием Театра Образцова Стас повернул направо в Пименовский тупик, проехал полкилометра, остановился и припарковал машину на небольшой дворовой стоянке. Дальше пошел пешком, обходя с тылу двухэтажный особнячок. Та-ких домишек до недавнего времени в Москве можно было найти довольно много. Они скромно держались в тени многоэтажных зданий, выходящих монументальными фасадами на большие маги-страли центральной части столицы.
  Домик в Пименовском тупике радовал глаз своим светлым и крепким видом. С фасада приветливо смотрели окна обоих этажей, а единственный подъезд четко делил особняк на две равные части. Когда-то здесь помещалось восемь квартир, в которых выросло и состарилось несколько поколений коренных москвичей. Но к началу 90-х последние жильцы покинули этот дом-ветеран. Его капитально отремонтировали снаружи и внутри и сдали в долгосрочную аренду совместному российско-германскому предприятию "Наутилус". На стене у подъезда красовалась металлическая табличка с названием фирмы на двух языках. Новая деревянная дверь, выполненная под старину, легко распахивалась и открывала дорогу внутрь. Из прежнего интерьера подъезда старого московского жилого дома осталась только изразцовая печь слева от первых ступеней лестницы. В былое доброе время ее топил дворник-татарин, живший здесь же в дворницкой, печь хорошо держала тепло, и в студеные дни домашний уют начинался с лестницы.
  Теперь на площадке первого этажа за стеклянным барьерчи-ком сидела белокурая девушка-администратор, которая направляла посетителей предприятия в нужный кабинет. Аккуратный евроре-монт не оставил внутри дома никаких напоминаний о полутора ве-ковой истории особняка. А немецкие фамилии на табличках у дверей кабинетов и вовсе переносили посетителей в центр Европы. Кабинет Эриха Краузе находился на втором этаже. Именно туда в очередной раз направил свои стопы Стас Княжев.
  В кабинете, вальяжно устроившись на мягких выпуклостях дивана, Стас подробно рассказал обо всем, что узнал в тот день на совещании в кабинете начальника отдела сопровождения грузов компании "Техсервис" Новикова. Краузе внимательно выслушал своего консультанта и сказал:
  - Благодарю Вас, господин Княжев. Это действительно ин-формация, заслуживающая серьезного внимания. Она будет высоко оценена. Однако Вам надлежит в обязательном порядке в следую-щий раз принести копии документов об отправке этого груза, а также перечень комплектов механизмов, которые будут отправлены в Иран.
  Стас вышел из особняка, но не стал возвращаться сразу к машине, а прошел вперед к заброшенной церквушке с куполом без креста, которая скрывалась между большими ветвистыми деревьями. Он давно обнаружил ее среди плотных рядов построек, наступавших со всех сторон. Только не у кого было узнать, чьим именем освящена церковь, потому что, сколько бы он не обращался к спе-шащим по своим делам прохожим, ничего вразумительного в ответ так и не услышал.
  Каждый раз после визита к немцам Княжев останавливался возле старой березы, прижимался к ней спиной, снимал шапку и долго смотрел на церковь. Его губы что-то шептали - он молился, как мог, ведь родители-атеисты не учили сына молитвам. Перед тем как уйти он обычно просил: "Спаси и сохрани!". Умом понимая, что злой умысел отмолить сложно, Стас в душе надеялся на лучшее.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Вторая часть. В морях и за морями.
  
  
  Глава 5
  
  КОНКУРЕНТЫ ДЕЛАЮТ ХОД
   (О ЧЕМ МЫ НЕ ЗНАЛИ - 2)
  
  
  Эрих Краузе был опытным работником в сфере информации. Обрабатывая ежедневно массу сообщений, умел отличить зерна от плевел. Он чувствовал, что сведения, поступившие от нештатного консультанта "Наутилуса" Княжева, очень интересны, и могли принести ему хорошие дивиденды, если толково распорядиться ма-териалами русских экспортеров оружия. Проводив своего инфор-матора, Краузе выдвинул длинный ящик с папками, где хранилось обширное личное досье, которое он подбирал долгие годы. Паль-цами зацепил за корешок нужной папки, вынул из ящика, раскрыл ее и стал перебирать листы с записями. Вот и справка, которую он ис-кал. Память его никогда не подводила.
  
  Российские подводные лодки для ВМС Ирана
  
  "Советский Союз 17 мая 1990 г. подписал соглашение с Ира-ном, в соответствии с которым взял на себя обязательство по-строить для Иранских военно-морских сил на Ленинградском судо-строительном заводе "Адмиралтейские верфи" шесть дизель-электрических подводных лодок проекта 877ЭКМ и поставить для них необходимое вооружение.
  Строительство лодок этого проекта, также именуемого "Варшавянкой", так как планировалось вооружить этими лодками флоты стран-участниц организации Варшавского договора, велось в СССР с 1982 года. Проект 877ЭКМ ("Экспортный Капитали-стический Модернизированный") разработан специально для дей-ствия в тропических условиях. Он получил наименование "Палтус". В странах НАТО оба этих проекта обозначаются, как подводные лодки "Кило".
  Водоизмещение подлодки составляет в подводном положе-нии 3040 тонн, максимальная подводная скорость 17-19 узлов при рабочей глубине погружения в 240 метров. Лодка приводится в действие тремя дизель-генераторами по 1000-1500 кВт или глав-ным электродвигателем мощностью до 5500 л.с. Вооружение - шесть носовых торпедных аппаратов калибра 533, автономность плавания - 45 суток.
  Дополнительным соглашением от 24 апреля 1991 года пла-нировалось оказать Ирану помощь техническую помощь в создании и дооборудовании в Бендер-Аббасе шести объектов берегового базирования подводных лодок проекта 877ЭКМ с поставкой специ-ального имущества. Общая сумма обоих контрактов составила 1,6 млрд. долларов, причем каждая лодка стоила 250 - 300 млн. После распада Советского Союза Российская Федерация гарантировала выполнение всех заключенных ранее соглашений.
  Первую из заказанных Ираном подводных лодок с бортовым номером "Б-175" заложили на стапеле "Адмиралтейских верфей" 5 апреля 1991 года, 24 сентября того же года спустили на воду, а приемный акт подписали 25 декабря 1991 года. В учебном центре ВМФ в Риге (Латвия) прошли подготовку к эксплуатации кораблей этого проекта два иранских экипажа подводников.
  24 сентября 1992 года подводная лодка "Б-175" ушла из Ри-ги в Иран, правительство которого оплатило весь переход. Лодка шла в сопровождении вспомогательного судна Балтийского флота "Плутон", на котором российский экипаж потом возвратился в Санкт-Петербург. Субмарина благополучно прибыла в иранский порт Бендер-Аббас и 21 ноября 1992 года была передана заказчику, который присвоил ей наименование "Тарег" и бортовой номер 901. Через два дня ее продемонстрировали общественности в порту Бендер-Аббас.
  В последующие годы Россия построила и передала Ирану еще две однотипные подводные лодки. Три этих корабля стали основной ударной силой иранского флота. По мнению географических соседей Ирана, они представляют собой серьезную угрозу для всего региона Индийского океана, в том числе и из-за своего низкого уровня шумности, что делало их незаметными. На Западе субмарины этого проекта стали называть "Черной дырой". Основной целью использования подводных лодок российской постройки для Ирана являлось установление собственного контроля в Ормузском заливе, на который приходится четвертая часть нефтяных запасов мира.
  Официальные лица США неоднократно делали попытки предотвратить передачу подводных лодок Ирану. В январе 1992 года государственный секретарь США Джеймс Бэйкер поднял проблему продаж субмарин и оружия на встрече с президентом Ельциным и другими российскими высокопоставленными лицами в Москве. Несколько ранее американские опасения по поводу экспор-та оружия в Иран были высказаны в ходе визита в Россию делега-ции во главе с заместителем государственного секретаря по меж-дународной безопасности Реджинальдом Бартоломью.
  В дальнейшем под давлением Вашингтона российско-иранское сотрудничество в военно-технической сфере все же было свернуто, и прежние соглашения выполнены не в полном объеме".
  
  Другой документ в той же папке касался остроты взаимоот-ношений между Россией и США в этом вопросе, поскольку амери-канские официальные лица делали все, от них зависящее, чтобы прекратить поставки военной техники из России в Иран.
  
  О возможных санкциях США в отношении России
  
  "Газета "Нью-Йорк Таймс" от ... опубликовала статью, в которой говорится о существовании некоего документа, согласно которому Россия обязалась прекратить поставки вооружения и боевой техники Ирану после 31 декабря 1999 года. В свою очередь американская сторона подтвердила свое обещание не накладывать на Россию экономические санкции, под которые автоматически попадают все государства, поставляющие оружие странам, ко-торые поддерживают террористов".
  
  Диссонансом со статьей в американской газете звучало вы-ступление министра иностранных дел Российской Федерации, ко-торый заявил, что язык санкций - не тот язык, на котором можно раз-говаривать с Россией. "Российская сторона строго выполняет международные обязательства как в торговле вооружением с Ираном, так и с другими странами. Россия строго выполняет все международные обязательства и в том, что касается режима нераспространения оружия массового уничтожения. Если у кого-то имеются какие-то озабоченности, то нужно эти озабоченно-сти обсуждать, рассматривать в рамках конструктивного диало-га, с тем чтобы такие озабоченности снимать".
  
  Российские официальные представители прямо указывали на то, что США и сами были не прочь заняться прибыльным бизнесом, торгуя оружием с Ираном. Текст на одном из листочков досье сви-детельствовал:
  "4 марта 1987 года американский президент Рональд Рейган выступил по телевидению и признал факт ведения переговоров с Исламской Республикой Иран о продаже американского оружия через Израиль взамен на освобождение американских заложников. В конечном счете, иранцы получили необходимое им для продолжения войны с Ираком американское оружие, которое служило и их иракским противникам. Многие детали этого скандала навсегда останутся неизвестными".
  
  Краузе вынул из ящика новую папку и внимательно про-смотрел короткую справку. Она касалась основного экспортного конкурента российских подводных лодок "Кило".
  
  Германская подводная лодка типа 209
  
  "Скорость надводная 11,5 узлов, подводная - 21,5 узлов. Ра-бочая глубина погружения 200 метров, предельная - 280 метров. Автономность плавания - 50 суток. Экипаж - 30 человек. Стои-мость - около 200 млн. долларов. Силовая установка - четыре ди-зель-генератора (4х1250 л.с. и 4х900 кВт). Вооружение: восемь но-совых торпедных аппаратов калибра 533 мм".
  
  Хорошие лодки, подумал Краузе, но староваты по сравнению с русскими, потому что "клепают" их еще с конца 60-х годов. Кому только Германия их не продавала, являясь крупнейшим европейским экспортером дизельных подводных лодок. Вот еще справочка:
  
  "Немецкие подводные лодки типа 209 на 100% формируют военно-морские силы Турции, Кипра и всех стран Латинской Аме-рики, располагающих возможностями содержать неатомный под-водный флот. По расчетам, страны НАТО и, главным образом Германия, способны выпускать 19 дизельных подводных лодок ежегодно, а внутренняя потребность стран НАТО - всего две-три субмарины в год. Постоянно существует большая необходимость продажи остальных полутора десятков кораблей. Для продвиже-ния своих продаж Германия использует соглашения, гарантирую-щие поставки запасного оборудования, в том числе, новейших раз-работок. Такие контракты уже заключены с Южной Кореей, Ин-дией и Аргентиной. Латиноамериканцам давно по душе лодки именно этого типа, потому что они практически идеальны для прибрежных действий в позиционном положении. Малая шумность и небольшие размеры делают ее почти неуловимой на мелководье. Например, во время англо-аргентинского военного конфликта вокруг Фолклендских островов аргентинская подлодка "Сан Луис", закупленная в Германии, избежала обнаружения со стороны мощных противолодочных сил английского флота.
  Однако с начала 90-х годов заказы на лодки этого типа резко сократились, вопросы с подписанием новых контрактов стали решаться очень тяжело".
  
  "А тут русские со своим проектом "Кило" объявились и на-чали перекраивать международный рынок, - продолжал размышлять Краузе. - Хорошо еще, что немцам удалось перехватить у них инициативу и буквально вырвать из рук Москвы контракт с Индией. В ответ русские договорились с Ираном и подготовили соглашение с Китаем". Нет, Эрих не просто протирал штаны вдали от родных мест, в этом "Наутилусе", и перебирал бумаги, его на этот пост направили руководители германского концерна "Хотвальд", ав-торитетного производителя неатомных подводных лодок. На него рассчитывают, как на штатную боевую единицу, которая должна участвовать в жестокой войне с конкурентами и обеспечивать концерну приоритеты для подготовки новых экспортных контрактов. В войне за огромные деньги!
  Размышления господина Краузе, основанные на тщательном анализе проданной ему Стасом Княжевым информации о транспор-тировке запчастей для подводных лодок из России в Иран морем на грузовом теплоходе, привели к тому, что в педантичной немецкой голове сложился четкий план. Главной целью этого плана являлась дискредитация русских торговцев подводными лодками "Кило" на мировом рынке вооружений для того, чтобы немецкие производи-тели субмарин на фоне разразившегося международного скандала получили хоть временное преимущество в продвижении собствен-ной продукции в те страны, которые колебались в выборе между главными конкурентами, между Россией и Германией. Для дости-жения поставленной цели сведения о теплоходе, перевозящем тот самый груз, пойдут из "Наутилуса" в Гамбург руководителям кон-церна "Хотвальд", чтобы боссы своевременно договорились с вла-стями об обязательной задержке русского судна и досмотре его груза. Русский капитан, скорее всего, поведет теплоход коротким путем через Кильский канал, расположенный в Северной Германии, чтобы сэкономить время в пути. На входе в канал, в Кильском порту, судно нужно задержать. В грузовых документах запчасти для суб-марин будут обозначены, как совершенно мирный груз. На этом несоответствии русского капитана следует поймать, а судно арестовать для проведения расследования. К расследованию под-ключить прессу, пусть журналисты пошумят на весь мир о том, что русские тайно снабжают оружием государство, поддерживающее террористов. Конечно, через месяц-два российская сторона докажет, что перевозки осуществляются на законном основании, юристы у них сильные. Но кому в мире после громкого скандала нужна истина, если дело уже сделано?
  Да, Эрих Краузе хорошо знал свое дело. Он дождался дня, когда Княжев появился у него с копиями всех документов, входив-ших в пакет по экспортному грузу на Иран из Петербурга. В них указывалось название теплохода - "Композитор Бородин" - и точ-ная дата его выхода в море из порта погрузки. Весь пакет срочной почтой полетел из Москвы в Гамбург. Краузе толково распорядился доставшейся ему в руки информацией и получил за ее реализацию от своих боссов хорошее вознаграждение, на порядок превышавшее те суммы, с которыми выходил из его кабинета Стас Княжев.
  Через несколько дней после описанных событий, происхо-дивших в центре Москвы, в другой части Европы, точнее, в большом немецком портовом городе Гамбург проводилась конференция ру-ководящего и конструкторского состава всех судостроительных и судоремонтных предприятий Германии. Устроители этого еже-годного всегерманского форума использовали для своих нужд вме-стительное здание гамбургского Конгресс-центра. Шестиэтажная громадина из стекла и бетона как-то обыденно вписывалась в го-родские постройки между улицами Ам-Даммтор-штрассе и Марсель-штрассе недалеко от площади Генземаркт. Двенадцать залов Кон-гресс-центра, каждый из которых мог принять одновременно до пяти сотен гостей, совершенно не пустовали: так много участников всякий раз собирало это мероприятие.
  На просторной площадке с натертым до блеска янтарным паркетом возле широкой лестницы, по которой вверх и вниз двига-лись участники и гости конференции, во время перерыва между за-седаниями собралась группа людей. Их внешний вид и манера дер-жаться указывали на то, что здесь собрались представители высшего звена руководства германского судостроения. Приколотые к лацканам их пиджаков пластиковые "бейджики" свидетельствовали, что двое из этих господ входили в число владельцев судострои-тельного завода "Хотвальд", специализировавшегося на производ-стве подводных лодок. Судя по всему, тема их беседы вызывала единый интерес у всей группы.
  - Есть сведения, господа, что русский грузовой теплоход "Композитор Бородин" везет из порта Санкт-Петербург запчасти и оборудование для подводных лодок "Кило", которые Россия про-дала в Иран. Груз направляется в иранский порт Абадан, - сообщил собеседникам высокий седой господин в дымчатых очках, куривший трубку.
  - Вы намерены как-то использовать эту информацию, герр Штуде? - поинтересовался один из его партнеров.
  - Да, мы предполагаем, что судно "Композитор Бородин" пойдет из Балтийского в Северное море коротким путем через Кильский канал. В порту Киль судно будет поставлено к таможен-ному причалу, а груз подвергнется досмотру в связи с тем, что имеются основания считать эту партию груза явным нарушением международных требований, определяющих порядок торговли оружием с рядом стран, которые подвергаются санкциям мирового сообщества.
  - Какие причины позволяют считать, что в этом случае име-ются нарушения?
  - Русские везут новые образцы техники, которые созданы недавно и прежде никогда не продавались за границу.
  - Вы думаете, что этих причин достаточно, чтобы предъяв-лять русским претензии по поводу нарушений?
  - Если в результате досмотра не будет выявлено никаких на-рушений, владельцу груза будут принесены официальные извинения. Но мы думаем, что нарушения будут найдены. Кстати, такого же мнения и наши деловые партнеры из Соединенных Штатов.
  - Каким образом американцы подключились к этому делу?
   - Вы, наверное, слышали мое выступление на сегодняшнем пленарном заседании. Уже не секрет, что наша верфь намерена продать лицензию на строительство нескольких подводных лодок коллегам из-за океана. Они не так давно получили разрешение своего государственного департамента на такую деятельность. Теперь у нас с ними взаимовыгодное сотрудничество, поэтому мы сочли возможным поделиться с единомышленниками полученной инфор-мацией. Кроме того, их помощь будет необходима в том случае, если теплоход "Композитор Бородин" не пойдет по каким-то причинам через Кильский канал, а направится в сторону Датских проливов. Тогда придется проводить досмотр интересующего нас груза в ка-ком-то другом месте.
  Беседа германских судостроителей и судовладельцев про-должалась минут десять. Мимо них проходили другие участники конференции, останавливались, что-то спрашивали, спускались вниз по лестнице. Но беседовавшим господам казалось, что содержание их разговора больше никого не интересует, поэтому спокойно продолжали беседовать друг с другом.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 6
  
  О ВАЖНОСТИ ТЕЛЕФОННЫХ РАЗГОВОРОВ
  
  Судно ушло от причала и, направляясь в море, прервало не-посредственный контакт с берегом. С этого момента налаживается его незримая связь со всем остальным миром, который простирается за пределами окруженного водой пространства. Днем и ночью судно буквально опутано незримыми линиями связи, по которым ведутся переговоры его экипажа с людьми, находящимися на берегу, на других судах и даже с летчиками в небе над морем. Сегодня контакт установить предельно просто - у каждого члена экипажа есть один или несколько телефонов мобильной связи, при помощи которых можно поговорить с самой далекой точкой планеты, где действует оператор его компании. Нет проблем и с подключением к Интернету, благодаря которому из любой страны осуществляется беспрепятст-венная связь по "Скайпу".
  А лет двенадцать-пятнадцать назад, то есть в то время, о ко-тором идет речь в этой книге, и сами "трубки", и связь по ним об-ходились очень дорого, поэтому были привилегией незначительного числа людей, работавших в море. Связь с судном тогда устанав-ливалась, как правило, радистом через береговые радиостанции, которые соединяли его с нужным телефонным абонентом на берегу. Мы поведем сейчас речь о частных звонках, отложив до поры до времени тему служебных переговоров.
  На тех судах, где приходилось работать мне, разговоры с до-мом начинались с объявления начальника радиостанции о том, что в период, к примеру, с 20 до 22 часов по московскому времени он будет выходить на связь с портовыми радиостанциями в Санкт-Петербурге. Тотчас желающие поговорить с родными и знакомыми на берегу несли ему записочки с номерами телефонов в Петербурге, Череповце или ином населенном пункте.
  В указанное время в небольшом прокуренном помещении радиорубки начальник радиостанции начинал вращать ручки на-стройки, а из эфира сквозь какофонию попискиваний и потрескива-ний уже слышались обрывки частных разговоров наших судов в Балтийском, Северном или Средиземном море. Докричавшись до строгой женщины-оператора, начальник радиостанции сообщал ей название своего парохода и количество телефонов для набора в разных городах. В ответ получал номер очередности среди ожи-дающих выхода на связь судов.
  - Мы - четвертые, сразу после "Волго-Нефти 261", - объяв-лял начальник, и начиналось ожидание.
  Те члены экипажа, кто собирался звонить попозже, уходил к себе, а первоочередные оставались в радиорубке. Они автоматически становились невольными соучастниками телефонных диалогов. В абсолютном большинстве разговоры между моряками и их бере-говыми визави были однообразными: "Как дела? Нормально! Как дети? Учатся (болеют, балуются). Когда домой? Уже скоро!". Но даже после такого коротенького и малозначимого общения с близ-кими людьми, оставшимися на берегу, настроение моряка могло на глазах улучшиться или ухудшиться в зависимости от контекста.
  Случались очень эмоциональные диалоги, участники кото-рых, казалось, напрочь забывали о том, что их слышат десятки лю-дей:
  - Ой, Мишенька, я уже не могу, когда же ты, наконец, дома появишься?
  - Ну, потерпи, Любочка, уже скоро, через три месяца...
  - Не знаю, выдержу ли я...
  - Тогда, Любаша, я к тебе больше не вернусь, точно!
  (Дальше в трубке слышались рыдания).
  Иногда соучастники хохотали до слез:
  - Нинок, привет!
  - А-а, Димочка, здравствуй, как ты там, милый?
  - Всё нормуль, Нинок, скоро в Питер вернемся!
  - Да ты что?! Классно! А машину-то купил?
  - Ага, Нинуль, "тачка" уже на борту!
  - Ну, Димуля! Молодчинка! Какая машина, "Жигули"?
  - Не-а, я "бэху" взял в Роттере!
  - Ах, Димон, паразит! Кобелина ты проклятый! Сколько я с тобой бьюсь, а ты все туда же!
  - Ты чё, Нинок, чем недовольна? Мы же договаривались!
  - Мы договаривались, что ты машину купишь! А ты "шма-ровозку" везешь! Ну и кобель, как тебя только земля носит?
  Как в таких случаях не вспомнить известный в морских па-роходствах анекдот о том, что супруга в телефонном разговоре с ушедшим в загранрейс мужем просила купить ей новый бюстгаль-тер. Рассеянный муж поинтересовался, какой размер нужен, а умная жена посоветовала спросить у радиста, который слушает переговоры и запоминает все размеры.
  Бывали такие ситуации, когда кто-то из моряков беседовал со своим береговым партнером по "темному бизнесу". Из их пере-говоров в эфир проливалось столько информации о способах добы-вания денежных знаков в обход Уголовного кодекса, что у бывалых сотрудников компетентных органов волосы бы встали дыбом, ус-лышь они такое!
  Постепенно подходила наша очередь, "переговорщики" один за другим садились на рабочее место начальника радиостанции, брали в руку пластмассовую трубку с тангентой. Они на несколько минут переносились из морских далей в родной дом, старались вникнуть во все проблемы своих близких, но потом мираж с "теле-портацией" рассеивался, а в трубке слышались короткие гудки.
  Как и по поводу всех прочих общеколлективных дел, на судне вокруг частных телефонных звонков выстраивалась череда веселых баек, разыгрывались "приколы" друг над другом. Мой приятель Глебыч, начальник радиостанции на одном из судов компании, рассказал о занятном случае. В их экипаже многих донимал новый повар, молодой и наглый детина. Он постоянно "прыгал" с парохода на пароход, нигде подолгу не задерживаясь, с людьми не уживался. Повсюду за ним гуляла нелицеприятная кличка "Негодяй", на которую он сам, естественно, не откликался. Но, когда моряки с разных судов вдруг в разговорах называли повара по прозванию "Негодяй", все тут же вспоминали, о ком идет речь.
  Глебыч проводил обычный сеанс телефонной связи с Петер-бургом, на который записался и повар. Все очередники поговорили и разошлись, береговая операторша набрала номер телефона для "Негодяя", но он в радиорубке так и не появился. Глебыч разыскал его по внутреннему телефону:
  - Ну, ты чего, дружок, где ходишь то?
  - Да, сейчас приду, не шуми!
  - Очередь наша уже прошла, можешь не торопиться!
  - Так еще разок вызовешь, в чем проблема-то? Мы тут у боцмана в "козла" как раз заканчиваем играть.
  Начальник радиостанции в данный момент столкнулся с от-кровенным хамством: во-первых, повар был младше по возрасту, во-вторых, во внутрисудовой иерархии начальник радиостанции - чет-вертый человек по рангу, носит на погонах офицера торгового флота две широкие и одну узкую полоску, как второй штурман или второй механик. Не полагается вызывающе вести себя по отношению к старшим. И, в-третьих, совсем непростительно было требовать повторить вызов Петербурга после того, предыдущий сорвался только из-за твоего разгильдяйства. Глебыч решил сурово проучить "Негодяя". По телефону он сказал повару:
  - Сам тут будешь себе налаживать, мне некогда. Или "чифа" попросишь.
  Вдвоем со старпомом они обсудили идею заговора, тот под-держал Глебыча в желании разыграть своего подчиненного.
  Начальник радиостанции путем нехитрых манипуляций под-ключил гарнитуру радиостанции к системе внутрисудовой радио-связи. Сам пошел на ют, чтобы включить переговорное устройство и осуществить коварную задумку, а старпом остался в радиорубке контролировать ситуацию. Дальше дело происходило так. Повар пришел и получил из рук старпома трубку для разговора с домом.
  Повар: - Алло, алло! Светка, это - я!
  Мужской голос: - Светы пока нет.
  Повар растерянно: - А где она?
  - В магазин пошла.
  - Ты сам-то кто и чего делаешь в моей квартире?
  - Я - Толик, живу здесь сейчас, а ты кто, чего звонишь?
  - Я - муж Светки, я тебя убью, урод!
  - Хватит орать, лучше предупреди, когда ты приедешь...
  Завершающая часть беседы велась с использованием ненор-мативной лексики. Старпому с трудом удалось сдержать разбуше-вавшегося повара и сообщить ему, что он стал жертвой розыгрыша. В доказательство подошедший Глебыч передал привет от "Толика". Негодованию "Негодяя" не было предела, но против двух ува-жаемых и физически крепких людей парень выступать не стал. Не-сколько дней он ходил злой и угрюмый, но потом все вернулось на круги своя.
  Столь подробно остановившись на описании частных теле-фонных разговоров, можно перейти к служебным. Ежедневно капи-тан, старший помощник или старший механик по служебным во-просам связывались через зарубежные радиостанции с береговыми инстанциями, как в России, так и в других странах. Велись перего-воры с властями портов, в которые направлялось судно, с судовыми агентами в этих портах, с шипчандлерами, то есть организаторами снабжения судов продовольствием и оборудованием, и прочая, прочая. Приходилось звонить и в свою судоходную компанию, и ее представителям за границей. Нередко бывало и так, что кто-то из береговых должностных лиц связывался с судном и вызывал для переговоров капитана или "деда".
  В тот день, когда теплоход "Композитор Бородин" находился в юго-западной части Балтийского моря на дальних подступах к Кильской бухте и входу в Кильский канал, вахтенные позвали на мостик капитана Постникова. Третий штурман сообщил ему, что на связь вышел представитель нашей судоходной компании в герман-ском порту Гамбург Александр Николаевич Левченко. Постников и Левченко когда-то вместе учились в Ленинградском институте вод-ного транспорта, вместе начали работать на судах загранплавания и даже капитанами стали одновременно. Они поддерживали дружеские отношения многие годы. Не так давно руководство судоходной компании направило Александра Николаевича, одного из лучших капитанов, в свое зарубежное представительство в Германии, офис которого располагался в Гамбурге. Капитаны продолжали поддерживать связь друг с другом, и Левченко часто звонил из сво-его рабочего кабинета Постникову на судно.
  Содержание состоявшегося разговора следует привести под-робно, во-первых, потому что он не был приватным (хотя, по сути, должен был быть таковым), его слышали по разным причинам не-сколько человек из команды. Вахтенная смена - третий штурман и рулевой матрос, начальник радиостанции, зашедший зачем-то на мостик, и электромеханик, ремонтировавший выключатели плафо-нов - все они слышали весь разговор. Во-вторых, то, что сказал Левченко, оказалось предтечей всех сложных событий, в гущу ко-торых был вовлечен экипаж "Композитора Бородина" в том злопо-лучном рейсе. Мне Постников рассказал о разговоре сразу же после его окончания, пригласив по традиции перед обедом к себе в каюту.
  Поздоровавшись, Левченко спросил, каким путем Постников собрался идти из Балтики в Северное море, кратчайшим, через Кильский канал, или дальним, через Датские проливы вокруг мыса Скаген. Потом порекомендовал идти дальним путем, потому что у входа в Кильский канал на судно могут нагрянуть местные власти, чтобы проверить груз, к которому у них возникли претензии. Суть претензий заключалась в том, что по некоторым сведениям на борту "Бородина" перевозится боевая техника, предназначенная для Ирана. С этими перевозками всегда есть риск попасть в сложную ситуацию.
  Постников поинтересовался, откуда взялась странная ин-формация о характере груза на его судне, потому что по документам он везет транспортное оборудование. Левченко объяснил, что на днях он принимал участие в большой конференции немецких судостроителей, где присутствовали не только специалисты по строительству гражданского флота, но и представители военных верфей. Главные конкуренты российских коллег на мировом рынке оружием руководители верфи "Хотвальд", которая специализиру-ется на строительстве известных немецких дизельных подводных лодки, живо обсуждали тему о грузе на "Композиторе Бородине". Немцы не знали, что случайный свидетель их разговора Левченко свободно говорит на языке Гёте, поэтому не особенно стеснялись присутствия иностранца. По их мнению, судно из России везет в Иран запчасти для подводных лодок "Кило". Причем, некоторые образцы этой техники созданы недавно и впервые проданы за гра-ницу. Откуда к ним попала эта информация, узнать не удалось. Но немцы очень ревниво относились к тем, кто торгует с иностранными государствами такими же видами оружия, которые производятся и на заводах Германии. Они собирали эту информацию по всему миру. Немецкие создатели подводных лодок проявляли серьезную озабоченность в отношении российских международных контрактов.
  Левченко уже сообщил руководству компании о том, что ему удалось узнать на прошедшей конференции в Гамбурге. Генераль-ный директор Андрей Решетников очень расстроился, получив тре-вожное сообщение своего представителя в Германии, но изменить что-либо сейчас было не в его власти. Своим звонком на борт "Бо-родина" Александр Николаевич решил предупредить Постникова, чтобы тот постарался подготовиться к возможным осложнениям по ходу рейса.
  Мы с капитаном сидели и молча обдумывали те сведения, которые сообщил Левченко. Постников был мрачнее тучи и ругал на чем свет стоит тех "головастиков" в московских структурах, ко-торые "слили" сведения о такой деликатной сфере международной деятельности, как торговля оружием. Они там, языками треплют, демонстрируя собственную значимость, а нам, скорее всего, при-дется расхлебывать чужую кашу, бушевал капитан, шагая из угла в угол своей просторной каюты.
  Но, как и генеральный директор судоходной компании, Юрий Александрович Постников уже ничего не мог сделать, чтобы переиграть сложившийся расклад. Теплоход "Композитор Бородин" уже прошел Балтийское море, а завтра выйдет в Северное.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 7
  
  ПОД ПОСТОЯННЫМ КОНТРОЛЕМ
  
  
  При выходе из Балтийского моря в пролив Зунд, первый из разветвленной системы Датских проливов на нашем пути, вахтенный штурман по инструкции доложил дежурному берегового поста контроля за движением морского транспорта. Он сообщил о том, что теплоход "Композитор Бородин" с радиопозывными... под российским флагом, порт приписки Санкт-Петербург, следует из порта Санкт-Петербург в порт Абадан (Иран) с двумя тысячами тонн генерального груза. Наше судно зафиксировали, занесли в электронную базу данных, и график движения "Бородина" отныне подлежал дальнейшему контролю на добром десятке подобных бе-реговых постов вплоть до выхода в Красное море. Любая служебная инстанция вправе обратиться на такой пост, чтобы получить достоверные сведения о том, в каком районе движется нужное судно. Вот мы и оказались "под колпаком", и будем под ним находиться на всем протяжении рейса. Следующий пост контроля ждал нас на входе в пролив Ла-Манш, потом - после выхода из него, и так далее. Широки морские просторы на планете Земля, а пройти незаметно по маршруту из "пункта А в пункт Б" грузовому судну в наше время не удастся.
  Однако, вернемся в пролив Зунд. Слева по борту на берегу острова Зеландия показались точеные башенки готического замка Кронборг - главной достопримечательности датского города Хель-сингер. На английском языке название этого города произносится, как "Эльсинор", это и есть всемирно известное место действия пьесы Шекспира "Гамлет, принц датский". Внутри замковых покоев Кронборга и в закрытом дворе не раз с успехом ставился самый знаменитый спектакль английского драматурга. Обладатели счаст-ливых билетов рукоплескали героям шекспировской трагедии, вы-ступавшим в фактическом антураже Эльсинора. Остальным зрителям из числа тех, кто осматривал романтический силуэт замка только в морской бинокль с проходящих мимо судов, к сожалению, ни разу не удалось заметить тень отца Гамлета в лучах заходящего солнца.
   Из Зунда судно вышло в широкий пролив Каттегат, который за мысом Скаген становится проливом Скагеррак. Выдвинутая из береговой черты полуострова Ютландия длинная песчаная полоска, именующаяся мысом Скаген, является крайней северной точкой Датского королевства. Мыс делит море на два пролива, а постоянно меняющиеся течения и частые штормы делают это место на карте опасным в действительности. В водах у Скагена начинается зона разделения движения судов: часть из них, как и мы, забирает к зюйду и идет вокруг Европы, другие направляются на норд в порты Норвегии, а кто-то курсом вест прямиком бежит в Северную Аме-рику. Этот морской район похож на дорожный перекресток без све-тофора. Пробок вокруг не наблюдается, но транспортные происше-ствия происходят. В былые времена столкновений судов случалось не менее десятка за год. После организации зоны разделения столк-новений стало меньше, но опасность по-прежнему остается.
  В моем рабочем блокноте записано, что 6 октября 1994 года судно, на котором я находился, в 15 час. 15 мин. (время московское) с трудом разошлось с норвежским балкером "Western Tiger" водоизмещением 15 тысяч тонн. Могучий "Тигр", превосходящий нас в пять раз по размерам и в два раза по скорости, не глядя по сторонам, несся из Норвегии в Балтийское море. На отчаянный рев нашего тифона и настойчивые призывы по радио выйти на связь никто не реагировал. Свой маневр по уходу от столкновения балкер начал в последний возможный момент, поэтому борта обоих судов оказались на расстоянии менее полкабельтова, когда мы прошли мимо друг друга. На нашем пароходе уже сыграли общесудовую тревогу, и члены экипажа в надетых спасательных жилетах с трево-гой наблюдали за расхождением. От столкновения всех отделяло несколько минут. Встречная махина на полном ходу раздавила бы нас, как пустую яичную скорлупу. Судьба оказалась добрее. На от-крытом крыле мостика норвежского балкера появился вахтенный начальник афронорвежского происхождения и приветливо помахал рукой, мол, не трусьте, все в порядке. Мы угрюмо всматривались в белозубую улыбку на темнокожем лице новоявленного викинга.
  С тех пор утекло много времени, и я много раз на других су-дах шел мимо Скагена, выбросив из памяти тревожный эпизод. Сейчас этим путем прошел теплоход "Композитор Бородин" и уст-ремился на юг ... в Северное море. Не стану претендовать на истину, но у меня сложилось устойчивое убеждение, что после всесезонно холодного и дождливого Балтийского Северное море встречает долгожданным теплом. Объяснением сему взгляду служит теплое атлантическое течение, "подогревающее" эту воду, "удачное" ме-стоположение моря, которое оказалось на пять градусов ближе к югу, чем Санкт-Петербург и Хельсинки. И, наконец, чисто зрительно более светлые воды Северного моря воспринимается теплее темных вод Балтики. Не надо кутаться в теплую одежду даже в зимние месяцы, чтобы выйти на открытую палубу.
  Писать о движении по Северному морю и не упомянуть о знаменитой рыбалке на мелководных банках у западного побережья Ютландии, просто невозможно. Помню случаи, когда судно оказы-валось в таком положении, при котором приходилось идти "в ни-куда", не имея нового рейсового задания. В ожидании получения приказа о следовании в тот или иной порт капитаны вели свои суда без какой-либо спешки, руководствуясь общими рекомендациями менеджеров, вроде, "идти к Англии!" или "возвращаться в Балтий-ское море!". Капитан в таком случае, будучи в душе заядлым рыба-ком, обнадеживал свой экипаж обещанием пойти на лов трески в известных рыбацких местах.
  На морских картах отмечено одно из подобных мест, которое в просторечье именуют банкой "Огурец". Немало экипажей судов разных компаний хватали через край положительные эмоции во время удачной рыбной ловли. При хорошей погоде капитан стопо-рил машину, и судно ложилось в дрейф. Рыбаки извлекали из че-моданов собственные снасти, хвастаясь друг перед другом новыми блеснами и супернадежной леской, а потом, пустив их в дело, долго стояли у фальшборта в ожидании прихода ловецкого фарта.
  Тот, кто всю жизнь покупал треску в магазине и ни разу не пробовал продукт, только что выловленный из моря, ничего не мо-жет сказать о вкусе этой замечательной рыбы. Наши рыбаки один за другим снимали с крючка и бросали себе под ноги увесистые эк-земпляры морской добычи, долго продолжавшие бить хвостами и прыгать по палубе. Через часок-другой повар ставил на стол в кают-компании круглое блюдо с ломтями жареной трески, аппетитно призывавшей намять ее с вареной картошкой! Судовые виртуозы-кулинары умели вполне квалифицированно бланшировать треско-вую печень, куски которой, залитые растительным маслом, покои-лись на полках холодильников в закатанных стеклянных банках. Готовые консервы спокойно ждали того часа, когда их поставят на стол и употребят в дело под добрую стопочку. Поистине, люби-тельская рыбалка в Северном море - волшебное дело!
  В южную часть Северного моря наше судно шло среди мно-гочисленных островов. По правому борту оставались рукотворные острова - морские буровые платформы, которые появились среди морских волн с 70-х годов прошлого века, с момента начала про-мышленной добычи шельфовой нефти в этих местах. По левому борту тянулись Фризские острова. У самого крупного из цепочки Западно-Фризских островов - голландского острова Тексел - начи-нается очередная зона разделения движения судов, откуда часть из них следует к проливам Па-де-Кале и Ла-Манш, а другие - к вос-точному побережью Англии и Шотландии. Британское направление мне в свое время очень нравилось, и я написал немало строк о Соединенном Королевстве в своем дневнике.
  
  
  Запись из личного дневника
  
  
  "Без лишних слов и громкой фразы,
  В любых условиях, везде,
  Большое дело водолазы,
  Спокойно делают в воде".
  
  
  "Когда я служил под знаменами герцога Кумберлендского!", - эту фразу мой брат часто произносит, вторя одному из героев старого советского фильма "Остров сокровищ". Там долговязый пират Джордж Мерри в таверне "Подзорная труба" вспоминал свою боевую молодость. Фильму уже три четверти века, и брат пользуется фразой лет пятьдесят, поэтому она отложилась в мо-ей памяти как устный памятник истории. О самом герцоге и о его ветеранах я долго ничего не знал. Каково было мое удивление, когда однажды история ожила. Для этого лишь потребовалось попасть в Англию.
  Судно наше стояло в морском порту Берик-апон-Твид, рас-положенном на севере Англии у границы с Шотландией, проходя-щей, как известно, по реке Твид. Мне удалось воспользоваться сво-бодными часами и оправиться бродить по узким улицам маленького городка, вокруг которого многие столетия складывались коллизии драматических отношений двух соседних народов. Таблички на старых зданиях извещали, что Берик тринадцать раз переходил от англичан к шотландцам и наоборот. В конце концов, остался по английскую сторону, хотя его кварталы построены на левом, шотландском, берегу. В романах Вальтера Скотта встречается выражение "по ту сторону Твида", - так шотландцы называли огромную территорию, лежавшую к югу от их родины.
  Неподалеку от Берика на поросших вереском пустошах, ши-роких просторах, именуемых "Пограничьем", не раз вспыхивали жестокие сечи между отрядами вольных горцев и регулярной ар-мией английских королей. К высокому берегу Твида, где громоздятся развалины шотландского рыцарского замка, эхо до сих пор при-носит отголоски хриплых команд Уоллеса и воинственных криков его дикого войска, атакующего сомкнутые ряды хладнокровного противника. Неудивительно, что королева Елизавета I, удачливая соперница шотландки Марии Стюарт, распорядилась обнести по-граничный город мощнейшими в Северной Европе оборонительными сооружениями. Стены и бастионы, созданные в традициях итальянской фортификационной школы, пребывают в прекрасном состоянии с момента постройки в конце XVI века по сию пору, то есть к началу века XXI.
  Один из бастионов крепости, обращенный в сторону Шот-ландии, к моему удивлению имел название "Кумберлендский"! Меня словно током ударило, когда я прочитал в артиллерийском дворе бастиона бронзовую табличку со знакомым с детства словом. Внутренний голос подсказывал: "Ищи, и сам герцог должен быть где-то рядом". Увы, в Берике остался лишь именной бастион и восковые фигуры его солдат в красных мундирах и черных тре-уголках, а следы королевского отпрыска вели дальше на север, в Шотландию. Почитав оказавшиеся в моих руках документы об ушедших временах, я выяснил, что войска под его знаменами про-славились именно там.
  Случай благоволил продолжению исследований: судно полу-чило рейсовое задание идти грузиться солодом для петербургских пивоварен в шотландский порт Инвернесс. Переход морем был ко-ротким по расстоянию и непродолжительным по времени, но не-простым по обстановке.
  Из Берика мы вышли в новогоднюю ночь, точнее в первые часы 1 января, в высокую приливную воду. Вечерком накануне выхода экипаж посидел за новогодним столом, порадовался обилию празд-ничных блюд и символической бутылке шампанского, одной на всех. Встали из-за стола - и за работу. Из порта в море вел узкий судоходный канал, по обоим берегам которого расстилались аккуратные газоны со стриженой травой. Судно неторопливо двигалось по каналу, а по левому борту всего метрах в двадцати от наших иллюминаторов красиво гарцевали две всадницы. Лошади под амазонками были разных мастей: вороная и соловая, почти бе-лая в темноте. Чудно было смотреть: у нас в Петербурге сейчас публика снежными забавами тешится, а на севере Англии по зеле-ной траве, освещенной электрическим светом, как в замедленной съемке скачут незнакомки на прекрасных лошадях.
  Канал закончился, началось открытое море. В этом месте романтические воспоминания придется сменить прозаическими. Читатель, не обессудь: это - не дамский роман, а рассказ моряка. "Ну, кто ж из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ру-гался?", - поднял эту тему задолго до меня поэт Сергей Есенин. Со мною под утро приключилось такое же, правда, в каюте, а не на палубе. Меня чуть не сбросило с койки от сильнейшей бортовой качки, начало которой я спокойно проспал. Морской болезни я мало подвержен, но у берегов Шотландии приступ подкрался внезапно. В следующий после пробуждения момент я двумя прыжками под-скочил к умывальнику и... успел. Затем, ругаясь страшно на непо-году, тщательно ликвидировал следы произошедшего безобразия. При этом с удивлением обнаружил, что вчерашние маринованные грибочки лежали в раковине как новенькие. Странно, а ведь хорошо вчера шли грибочки, вкусно было, хоть собирай их и снова в салат-ник!
  Мелькнувшую глупую мысль быстро унесло, потому что
  пришлось опять ругаться. Наше небольшое по морским меркам судно тяжело укладывало с борта на борт; уцепившись правой ру-кой за поручень, а левой помогая ногам, я забрался по трапу в рубку. Видимо, туда до меня уже заглядывали люди с зелеными лицами, поэтому вахтенные в один голос крикнули, что до точки поворота осталось несколько миль, там пойдем по ветру, качать будет меньше. Им самим, бедолагам, у штурвала нелегко дались часы ходовой вахты. Суровое испытание устроила Шотландия, явно не желая делиться со мной сведениями о своем враге герцоге.
  Морской переход завершился поздно вечером в Инвернессе, портовом городе, который помимо всего прочего известен тем, что многие союзные морские конвои во время Второй мировой вой-ны уходили в Советский Союз именно отсюда. Главной же всемир-ной достопримечательностью окрестностей является озеро Лох-Несс, расположенное рядом с городом. Шотландский лоцман с по-дозрительно красным носом, заводя судно в порт, заверил нас, что ископаемое чудовище на самом деле до сих пор живет в озере. Его даже можно увидеть, только для храбрости перед экскурсией сле-дует выпить как можно больше виски. К озеру съездить времени у меня не было, но удалось разузнать еще об одном историческом месте неподалеку от Инвернесса, селении Каллоден.
  Здесь в 1746 году состоялось последнее полевое сражение на территории Британских островов. Здесь Шотландия окончатель-но потеряла свою независимость. Здесь герцог Кумберлендский, сын английского короля Георга II из Ганноверской династии и Бранденбургской принцессы, то есть чистокровный немец, бился за единство Великобритании. Здесь его противником был прямой по-томок британских королей и претендент на корону Карл Эдуард Стюарт, собравший последнюю шотландскую армию. Здесь полко-водец герцог Кумберлендский выиграл свое единственное в жизни сражение, хотя воевал еще и на Континенте, но терпел поражение за поражением и в Войне за австрийское наследство, и в Семилет-ней войне. Здесь английское войско сумело решить исход битвы всего за двадцать минут. Здесь шотландцы проявили отчаянную храбрость, а английские солдаты оказались не только храбрыми, но и умелыми воинами.
  Они могли потом гордиться, что под знаменами герцога Кумберлендского одержали победу, эти бывалые английские сол-даты. Их называли "бифитерами", поедателями говядины: еже-дневно каждому из них полагалась добрая порция говяжьего стей-ка с кровью. Победителей следовало хорошо кормить, ведь им предстояло еще столько войн. Войн, в которых через несколько лет они воевали в едином строю бок о бок со своими недавними врагами шотландцами.
  Я думал об этом, стоя на площади в самом центре Инвер-несса. С неба сыпались крупные холодные капли надоевшего много-часового дождя. Погода была такой же, как в день сражения при Каллодене. Передо мной высился памятник жителям города, по-гибшим в составе шотландских полков армии Соединенного Коро-левства в сражениях XIX и XX веков. Множество имен теснилось на мемориальных досках рядом с указанием дат и мест их гибели. Индия, Китай, Индокитай, Африка, Европа, Ближний Восток - ни-где шотландцы не щадили своих молодых жизней в боях за честь и славу Британской империи. Той империи, за независимость от ко-торой гибли их предки. Интересная страна, эта Британия.
  Сколько здесь встречается всего, казалось бы абсолютно несовместимого! На старинных узких, мощеных брусчаткой улочках Берика каким-то чудом разъезжаются шикарные "Ягуары" и "Бентли". За стенами исторического особняка, построенного в XV веке, вдруг оказывается вполне современный супермаркет, где толпятся многочисленные туристы, исследующие центр древнего города. На ратушной площади участники клубов исторической ре-конструкции в кольчугах со стальными мечами демонстрируют фрагменты вторжения норманнов в Британию. За ними с интере-сом наблюдает группа молодых солдат из Шотландской пехотной бригады в натовской форме оливкового цвета и национальных шотландских шапочках с пером. Над замшелыми развалинами средневековой крепости с оглушительным ревом проносятся сверхзвуковые "Торнадо" Королевских ВВС. Их грозный вид с бом-бами и ракетами над мирным пейзажем впечатляет своей несо-поставимостью так же, как черный силуэт подводной лодки на фоне разноцветных маленьких рыбацких суденышек, снующих на выходе из порта Инвернесс.
  И все же наибольшее впечатление остается от живого об-щения с людьми, населяющими эту страну. Скажите, кто мог за-ставить немолодого шотландца в килте, клетчатой национальной мужской юбке, с голыми ногами, под дождем и пронизывающим ветром играть в центре города на старинной волынке? Праздный туристический люд, подняв капюшоны курток, бежал мимо него в теплые гостиничные номера. А шотландец играл сам по себе, не прося платы за музыку, как это привычно делается в городах ста-рой Европы или у нас. Можно сказать, что это - чудак-человек. Но нет, он был потомком горцев и считал, что в выходной день ему обязательно нужно поиграть на волынке, чтобы люди послушали. Так делали его отец и дед.
  Общения с другими жителями островов было достаточно, чтобы эти эпизоды хранила память. Приятной оказалась встреча с рыбаком, ловившим на спиннинг возле нашего судна с высокого портового причала в Берике. Он рыбачил часа три, потом собрал снасти и поднялся к нам на борт. Подошел к вахтенному матросу, поздравил его с наступающим Новым годом и вручил осьминога хо-роших габаритов: щупальца морского моллюска свисали к земле на полметра. При этом рыбак пожелал экипажу не грустить о дале-ком доме в праздник. Блюдо из осьминога получилось отличным. На столе соседствовало с новгородскими маринованными грибочками. Теперь часто вспоминается тот добродушный англичанин.
  Бывают, конечно, и чопорные британцы. С одним из них мне не посчастливилось встретиться в одном из портов южной Анг-лии. Он владел частным причалом, у которого мы стояли несколько дней. К этому причалу его соотечественник пригнал из соседнего города свою машину на продажу. Машина оказалась именно той, что нужно, и по состоянию, и по цене. Как говорится, надо брать. Осталось лишь договориться с хозяином причала. Мы нашли его в ближайшей портовой таверне играющим в бильярд. Бизнесмен выглядел человеком лет около сорока, рослым, плотного телосложения с полным лицом и ранней лысиной.
  Мы познакомились и начали беседу издалека, то есть с про-гноза погоды. Но как только англичанин уяснил наш план восполь-зоваться его причалом, чтобы погрузить на судно купленную ма-шину, тут же заявил, что он запрещает такие операции. "Вы не можете сделать этого!", - рефреном звучал ответ на все наши доводы.
  - Мы же все сделаем сами!
  - Yоu can not do it!
   Для русских слово "нельзя" является не запретом, а досад-ным препятствием, которое хочется обойти.
  - Мы вам заплатим!
  - You can not do it!
   Собеседник наш стоял, расставив ноги и опираясь на биль-ярдный кий, который держал вертикально перед собой. Лицо его выражало непреклонность.
  - Мы даже не будем далеко заезжать на причал, наймем
  плавкран и погрузим машину на судно!
  - You can not do it!
  Похоже, наша удачная сделка срывается из-за непроходи-мости этого британца, а жаль...
  - Ах, ты ж вредный капиталист! Ну, гуд бай тогда!
  - You can not do it! Good bye!
  Так и расстались: судно пошло в Россию, а непроданная ма-шина осталась у хозяина.
  Принято считать, что англичане - чопорные, а русские - "безбашенные" и не дураки выпить. Жизнь порой опрокидывает стандартные представления. Один случай навсегда переменил мое представление об англичанах.
  Дело было в начале 90-х годов в порту Фой или Фовэй, кому какое название больше нравится. Во время перешвартовки судна от одного причала к другому наш третий штурман, командовавший рутинной операцией на юте, допустил непростительную оп-лошность, в результате которой швартовый канат попал под корму. Часть каната мгновенно намоталась на винт, судно оказа-лось "стреноженным" и не могло двигаться.
  Капитан рвал и метал: ему предстояло, "посыпав голову пе-плом", докладывать руководству судоходной компании о произо-шедшем ЧП. А потом связываться с нашими представителями в Англии и решать проблему, как освободить винт от капронового швартова. Придется расходовать немалые средства, к тому же причал надо освобождать для очередного судна. Третий штурман, злополучный "трёха", грустно понурился, он представлял, каких денег ему придется лишиться.
  Решение вопроса оказалось неожиданно скорым. У капитана в каюте сидел местный судовой агент, который стал свидетелем случившегося переполоха. Он предложил капитану не мучиться и воспользоваться услугами команды водолазов-любителей из Фоя, которые за умеренную плату готовы выполнить несложные под-водные работы. Капитан одобрил идею, и агент помчался за водо-лазами. Почти весь экипаж замер на палубе у борта в ожидании прибытия спасителей.
  Неожиданно с противоположного борта послышался звук лодочного мотора и просьба спустить штормтрап. С резиновой лодки на палубу поднялся рослый рыжеволосый малый в черном гидрокомбинезоне аквалангиста. Капитан отправил виновника происшествия договариваться с англичанином. Тот объяснил при-шельцу суть проблемы и поинтересовался ценой вопроса. Водолаз сообщил, что его команда из четырех человек освободит винт в течение получаса, за это каждому следует заплатить по 250 анг-лийских фунтов. По лицу штурмана рыжеволосый понял, что ты-сячу фунтов русский заплатить не в состоянии. Тогда водолаз произнес фразу, услышав которую, умилились все члены экипажа:
  - Хорошо. Вы здесь все русские, у вас должна быть водка. Мы сейчас решим вашу проблему, а потом вы дадите нам столько водки, сколько мы захотим. Пойдет?
  Собеседники ударили по рукам. Англичанин спустился в лодку и объяснил своим товарищам, что надо сделать. Пока водолазы ныряли и резали "в лапшу" загулявший кусок швартового каната, наш штурманец обходил все каюты с просьбой поделиться в долг имеющимся запасом крепких спиртных напитков. Вскоре на столе в кают-компании стояли четыре бутылки 70-градусной водки "Распутин" с хитро подмигивающим глазом "старца" на гологра-фической этикетке и пара бутылок 45-градусного эстонского ли-кера "Ванна Таллинн".
  Водолазы спокойно сделали свое дело. Двое ныряли, один управлял лодкой, а старший руководил. Вскоре они отошли от суд-на и крикнули, что можно проверить, свободен ли винт. Зарычал судовой двигатель, винт сделал несколько оборотов, и на поверх-ность воды всплыли обрезки капронового каната. Англичане сдер-жали свое обещание и поднялись по штормтрапу на ют, с интере-сом ожидая ответного слова русских. Гостей в кают-компанию пригласил старший помощник (молодой штурман упросил его за-няться иностранцами, так как сам был еще слабоват в англий-ском).
  Прямо на палубе перед входом в надстройку водолазы стя-нули с себя гидрокомбинезоны и пошли в кают-компанию по-простецки в теплом водолазном белье из верблюжьей шерсти. Они громко переговаривались между собой и внимательно рассматри-вали внутренние помещения незнакомого судна. У накрытого стола дружно сели и наполнили компотные фужеры "распутинской" водкой. Хлопнув по первой, с удивлением взяли в руки бутылки с ли-кером. Попробовали его на вкус - не оценили и не проявляли к бла-городному напитку больше никакого интереса.
  Примерно через час после начала "заседания" ко мне подошел капитан и попросил сменить за столом старпома, которому следует отдохнуть перед вахтой. Когда подошел мой черед об-щаться с бражничавшими англичанами, выяснилось, что остро-витяне пьют, не закусывая. Я разыскал повариху и получил из ее рук большое блюдо, полное бутербродов с сыром. Мое прибытие водолазы встретили одобрительными возгласами, а на бутерброды воззрились с явным непониманием. Мол, зачем нам это, мы дома хорошо позавтракали! Я объяснил басурманам, что русские тоже могут выпить много, но любят при этом закусывать.
  Среди рыжеволосых и рыжебородых здоровенных мужиков оказался один шатен с тонкими чертами лица и более скромной статью. При знакомстве выяснилось, что он - француз и зовут его Пьером. Остальные в один голос заявили, что он все же хороший парень, потому что родился и вырос в Англии, а потом вместе с ними несколько лет служил водолазом Королевских военно-морских сил. Именно Пьер освобождал наш винт, а второй ныряльщик лишь помогал ему. За это и выпили...
  Потом мне захотелось внести общую застольную тему и расспросить местных жителей о спортивной жизни их города. Но вместо сообщений о легкоатлетических или боксерских поединках парни сразу завели речь о любимой футбольной команде. И хоть она не была именитым клубом, вроде "Манчестер Юнайтед" или "Арсенала", а играла в низшем дивизионе, болельщики показали мне, как они поддерживают на стадионе своих любимцев. Обхватив друг друга за плечи, они в полный голос заревели одну из фанатских "кричалок", которую мне захотелось завершить возгласом "Зенит" - чемпион!". Ну, что ж, значит, за спорт!
  Бутылки на столе одна за другой пустели, и мне показалось, что наши спасители осуществили свою идею попить водки вволю. Сбросив теплые фуфайки, они сидели в легких футболках и облива-лись потом. Языки их шевелились с большим трудом, речь стано-вилась неразборчивой. По всему видно, что люди уже изрядно пе-ребрали. Но плохо я знал британских водолазов! Опустошив оче-редной фужер, их старший спросил меня, где можно найти того штурмана, который обещал выдать столько водки, сколько они захотят. Пришлось идти за новой порцией, и на столе вновь поя-вились полные бутылки. Ну, за британских львов!
  Продолжение мероприятия можно не описывать, водолазы падали, вставая из-за стола, а кое-кто и в туалет ползал на чет-вереньках. Правда, принесенное они все же допили. Плохо видящими глазами старший группы отыскал часы и заявил, что пора в путь, так как им надо добраться еще до одного судна, где их ждут. С трудом парни облачились в свою амуницию и выбрались на палубу.
  Глотнув свежего воздуха, они попросили дать им с собой еще пару бутылок. Очередную порцию "огненной воды" аккуратно уложили в пластиковый пакет. Первый водолаз начал спуск по штормтрапу в лодку. Веревочная лестница оказалась очень неус-тойчивой, парень раскачивался в разные стороны, извивался на каждой ступеньке, даже стукался головой о борт судна. Следую-щий полез на трап, держа в левой руке пакет с гостинцем. При-шлось изъять у него ценную ношу, пока содержимое не преврати-лось в груду битого стекла. Пакет мы сами плавно опустили в лодку на длинном шкерте.
  Напротив нашего причала стояло трехэтажное здание управления порта. У его больших окон столпились, возможно, все служащие учреждения, в основном, женщины. Они весело жести-кулировали, смеялись и обсуждали между собой небывалую картину выгрузки пьяных людей с судна. Зная, что судно из России, кон-торские клерки, наверное, говорили между собой, ох, уж эти рус-ские! Между тем, все наши гости без падений в воду спустились по штормтрапу и заняли свои места в лодке. Мы тревожно смотрели на них сверху, ведь потонут, черти! Но, нет. Слабо чихнув, завелся подвесной мотор, и лодочка быстро поплыла вдаль. Никаких происшествий в порту в тот день не случилось, значит, отставные Королевские водолазы благополучно завершили все свои дела.
  Я часто вспоминаю этих бравых англичан и думаю, что именно такие несгибаемые парни служили когда-то под знаменами герцога Кумберлендского!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 8
  
  ГЛУБИНЫ БИСКАЙСКОГО ЗАЛИВА
  
  
  Теплоход "Композитор Бородин" вошел в узкое водное про-странство, отделяющее Англию от Франции и всей материковой части Европы. Это - Па-де-Кале или Дуврский пролив с водным пространством, шириною менее 30 километров, где с разных берегов друг на друга смотрят французские порты Кале, Булонь и Дюнкерк и английский Дувр. Здесь находится вход со стороны Северного моря в пролив Ла-Манш, он же Английский канал. Ла-Маншем пролив называют французы и весь мир. Англичане - с патриотизмом островитян и упорством, достойным уважения, величают его Английским каналом. Континент и остров соединены между собой железнодорожным туннелем, по которому в обе стороны ежедневно снуют десятки поездов с пассажирами, автомобилями и контейнерами. Над морской гладью налажен воздушный мост, самолеты разных типов и размеров везут пассажиров и грузы из Парижа в Лондон и обратно. Несмотря на обилие новых видов транспорта, традиционному, морскому, по-прежнему уделяется са-мое большое внимание.
  Узкое горло Па-де-Кале пересекает множество морских па-ромов, рассчитанных на разные вкусы пассажиров. Кому-то по душе большие комфортабельные теплоходы, преодолевающие расстояние от Дувра до Кале за полтора часа. Кто-то не любит ждать и пользуется скоростными пассажирскими катамаранами, способными уложиться на пути от Булони до Дувра в пятьдесят минут. Общая картина складывается таким образом, что из английских и французских портов через каждые пятнадцать-двадцать минут на-встречу друг другу уходят очередные паромы. Они на приличной скорости пересекают узкую проливную полосу, идущие справа, по международным правилам (МППСС - Международные правила предупреждения столкновения судов - священная книга судоводи-телей) имеют преимущество перед тем множеством прочих кораб-лей и судов, которые в это же время идут перпендикулярным курсом из Северного моря в Ла-Манш и наоборот. Сюда же надо при-плюсовать многочисленных яхтсменов и владельцев иных мало-мерных пассажирских плавсредств, облюбовавших эти морские угодья для собственного отдыха. Если посмотреть на картинку су-ществующего морского трафика с воздуха, сложится представление, что в Па-де-Кале творится полная неразбериха. Тем не менее, капитаны уверенно ведут свои суда нужным курсом через пролив.
  Условия движения усложняются, когда проливную зону на-крывает густая пелена тумана, что случается довольно часто. Вот и "Композитор Бородин", сбавив ход, вошел в белую словно молоко полосу тумана. Протяжно ревела сирена на невидимом плавучем маяке, предупреждая судоводителей об опасности. Капитан Пост-ников внимательно следил за обстановкой на мониторе судового радиолокатора "Фуруно", где синий фон экрана оказался почти полностью закрытым белыми точками с хвостиками, обозначавшими движение судов в разных направлениях. Семечек в спелом арбузе бывает меньше, чем здесь появилось белых точек. В этой каше тре-бовалось пройти очень аккуратно, хотя в разлившемся тумане нам не было видно даже собственной грузовой палубы. Юрий Александрович негромким голосом отдавал короткие команды мо-лодому третьему штурману, стоявшему в этот час на вахте. Наше судно кабельтов за кабельтовым преодолевало сложный участок движения.
  Когда на траверзе оказался Дувр, туман по правому борту немного рассеялся, и в его просвете на английской стороне показа-лись белые домики портового города. Дальше потянулись обрыви-стые меловые берега главного британского острова. Картину с ме-ловыми берегами можно считать своеобразным символом Англии, именно ее на протяжении тысячелетий видели те, чьи корабли шли в эту страну. Характерные для этих берегов меловые обрывы дости-гают высоты более ста метров. Предельная отметка - 162 метра - принадлежит самой высокой меловой скале в Великобритании. Го-ворят, что она известна, как одно из излюбленных мест для само-убийц, сводящих счеты с жизнью затяжным прыжком вниз. Красивое и страшное место быстро скрылось из глаз в новой волне на-плывшего мокрого тумана.
  В тот день пелена долго скрывала от нас белый свет, солнце неожиданно блеснуло где-то у острова Уайт. Клочья низких обла-ков, волочащихся над водой, быстро разлетелись под напором по-рыва ветра, пролетевшего вдруг над Английским каналом. От-крывшаяся взору морская дорога понемногу пустела от расходя-щихся в разные стороны участников трафика и становила шире. Французский берег с портами Гавр, Шербур и Брест уже давно от-далился от линии фарватера, постепенно уходил вдаль и берег Анг-лии. Его последней точкой перед выходом в Атлантику является скалистый мыс Лендс-Энд, то есть "Край земли", расположенный на крайнем западе полуострова и одноименного графства Корнуолл. Дальнейший путь теплохода "Композитор Бородин" лежал через воды Бискайского залива.
  В том рейсе повезло с погодой, и мы быстро миновали первый кусок Атлантического океана, лежащий у берегов Франции и Испа-нии. Огромным треугольником залив врезается в сушу между материком и Пиренейским полуостровом. Бискай отличается боль-шими глубинами, в заливе под днищем судна покоится толща воды высотой от двух до пяти километров. Печальную известность в прошлые времена это место получило благодаря частым штормам, особенно в зимние месяцы. Былым мореходам на парусных судах не всегда удавалось удачно пройти путь от английского порта Плимут, к примеру, до испанского Бильбао. Да и сейчас можно вспомнить, как мы по несколько дней прятались от непогоды у французского Бреста или со скоростью три-четыре узла против лобового ветра и огромных волн ползли вдоль побережья полуострова Бретань к порту Руан в нижнем течении реки Луара.
  Однажды посреди спокойного на удивление Бискайского за-лива произошло событие, которое запомнилось мне надолго. Вос-пользовавшись моментом пока судно не валяло с одного борта на другой, я отправился в сауну. В небольшом помещении на нижней палубе все было устроено по правилам финского банного искусства, со вкусом и тщательностью именно для того, чтобы дать моряку возможность попариться в свое удовольствие, отдохнуть после на-пряженной вахты и помыться до скрипа кожи. В главном отделении сауны, отделанном дубом, приятно пахло эвкалиптом от экзотиче-ских веников, которые члены экипажа заготовили в Испании во время предыдущего рейса. В просторном отсеке для отдыха, кото-рый соседствовал с душевой, на столике перед диваном парил рус-ский самовар. Мне удалось за пару часов согнать семь потов в сухом стоградусном пару, помыться без спешки и даже попить горячего чаю с мятой. Время было за полночь, когда я вернулся в каюту.
  Собравшись подняться на мостик, чтобы узнать вечернюю обстановку, я вдруг ощутил, что исчезла вибрация корпуса и стих ровный рокот судовой машины. Судно сбросило ход, значит, что-то произошло. Из иллюминатора мне было видно, как на грузовой па-лубе собирается народ, поэтому я поспешил туда. В районе бака стояли боцман, матросы и кто-то из механиков. Погода стояла теп-лая, несмотря на конец ноября. На мой вопрос, в чем дело, боцман молча показал рукой в ту сторону, где среди ночной тьмы что-то серебрилось в полоске лунного света.
  Теплоход самым малым ходом описывал циркуляцию и при-ближался к неизвестному предмету, который постепенно приобретал очертания качавшейся на волнах лодки. Наконец, мы поравнялись с полузатопленной пластиковой яхтой, изломанный рангоут которой вместе с остатками парусов полностью свесился в воду. Наш капитан в мегафон с мостика приказал боцману и матросу спустить штормтрап, подтянуть яхту под борт и в спасательных средствах перейти на нее для осмотра. Остальные стояли на палубе, готовые в любую минуту оказать им помощь. Потерпевшая кораблекрушение яхта в эти ночные часы, при слабом свете луны производила жутковатое впечатление.
  Разгоняя мрак, разом вспыхнули огни судовых прожекторов, стало светло, и наши парни с фонарями в руках начали осматривать внутренние помещения несчастного суденышка. У всех отлегло от сердца, когда боцман громко крикнул, что внутри никого нет. На-верх передали выловленные из воды какие-то документы и непро-мокаемую карту яхтсмена. Используя полученные сведения, капитан сообщил на пост береговой охраны Франции, что в точке с ко-ординатами ... обнаружена полузатопленная английская яхта. В от-вет словоохотливый французский офицер поблагодарил за бди-тельность и рассказал, что найденная нами яхта потерпела крушение четыре дня назад во время сильного шторма. Её владельца успели снять спасательным вертолетом, из всех вещей он взял с собой лишь судовой журнал и навигатор "ДжиПиЭс". Яхта полностью за-страхована, поэтому ее эвакуацией заниматься никто не собирается до тех пор, пока обломки не прибьет к берегу.
  Наши ребята извлекли из затопленной водой каюты мото-помпу и кое-что из электрооборудования. "Композитор Бородин" дал ход и пошел прочь с места кораблекрушения. На следующий день я увидел, как за борт в море полетела и просушенная мото-помпа, и электроинструменты. После проверки их состояния оказа-лось, что соленая морская вода полностью вывела из строя все, что полоскалось в ней несколько суток. А у меня дома по сию пору ле-жит оттертая от склизи, промытая и высушенная карта яхтсмена с обозначенным черным кружочком местом крушения яхты в южной части Бискайского залива.
  О бесшабашных яхтсменах пришлось вспомнить еще раз, ко-гда мы подходили к берегам Испании. Погода резко испортилась, наше судно входило в зону очередного атлантического циклона. Во время буйства непогоды - дождя, ветра и волн - капитана вызвал на связь пост береговой охраны Испании. Оператора интересовали наши координаты, потому что проводилась операция по спасению очередной терпящей бедствие яхты. Мы оказались далеко от ее ме-стоположения, спасать двух яхтсменов шли другие суда. А нам ос-талось лишь удивляться безумной смелости людей, увлеченных страстью хождения под парусами.
  На память приходит и забавный случай, связанный с перехо-дом через Бискайский залив. При ясной погоде с солнышком и не-значительным ветерком мы спокойно пересекали его от английского "Края земли" - мыса Лендс-Энд к испанскому "Концу земли", то есть мысу Фенистерре. Со своим завтраком я припозднился, допивал утренний чай в кают-компании в полном одиночестве. Из "амбразуры" выглянула повариха, наша Оксана, непревзойденный мастер по украинскому борщу и прочим "заграничным" блюдам, вроде вареников или картопляников. Она поинтересовалась, где сейчас идет судно. Я ответил, как есть. Оксана спросила, чем зна-менит этот самый залив. Без всякой задней мысли я сказал, что Бискай известен своей глубиной, добавив, что под нами пять кило-метров воды. В ее глазах отразился подлинный ужас, вдруг потонем, а здесь так глубоко! Успокаивать пришлось суровой реальностью, что и на небольшой глубине метров в двадцать тоже лучше не то-нуть, а спокойненько идти вперед, как мы идем, и не думать о грустном. Повариха, поразмыслив, вроде успокоилась, потому что обед, как всегда был высококачественным.
  Через Бискайский залив лежит ближайший путь ко многим портам Атлантического побережья Франции, где мне не раз прихо-дилось бывать, судя по давним записям в путевых дневниках. При-веду один из отрывков, посвященный пребыванию на земле древней Аквитании.
  
  
  
  Запись из личного дневника
  
  Терпеть не могу опаздывать. К чужим опозданиям отношусь спокойно и снисходительно: мало ли, какие обстоятельства не позволили человеку вовремя оказаться на месте. Но сам испы-тываю почти физические муки, если чувствую, что мне не поспеть куда-то к сроку. Для самого себя этим ощущениям имеется вполне логичное объяснение: после опоздания, к примеру, на транспорт моральные издержки мгновенно обернутся материальными. Хотя, бывает, что моральные издержки от опоздания оказываются куда весомее материальных. В таких размышлениях я невесело сидел в приятно ароматизированном салоне легкового "мерседеса"-такси, везущего меня по улицам одного из портовых городов Франции.
  Город-порт растянулся многокилометровой полосой вдоль полноводной реки. Его жилые кварталы, историческая и деловая части свободно покоились на обоих берегах реки в виде некого ядра, а причалы, предприятия, склады и элеваторы вытянулись це-почками вниз по течению. Причалов для морских судов всех разме-ров и типов устроено было великое множество. Некоторые из них носили собственные названия, но большинство имели только номе-ра. Наше судно встало под разгрузку к одному из них, с порядковым номером 33 в грузовом районе Валери. Улучив несколько свободных часов, я поехал в центр города с четким планом, предусматривав-шим, как лучше возвратиться на пароход своевременно к указан-ному капитаном часу отхода.
  В незнакомом французском городе удалось решить постав-ленные вопросы настолько успешно, что поездку можно было при-знать продуктивной. К назначенному часу я решил возвращаться на городском такси, которые целой колонной стояли на площади. Навстречу пассажиру приветливо распахнулась дверца "мерседе-са", призывающая его нырнуть в удобный салон и откинуться на мягких кожаных подушках. Я сел и показал табличку с записанным по-французски названием района порта и номером причала, так-сист кивнул, а машина плавно зашелестела по улицам.
  Через десять минут убаюкивающей езды моих познаний о местности вполне хватило, чтобы понять ошибку моего "шефа": он вез меня не в ту сторону. Француз абсолютно не говорил по-английски, что, в принципе, свойственно этой континентальной нации. А я по-французски мог грамотно перечислить только имена трех мушкетеров и сказать "мерси боку". Тем не менее, мне удалось убедить его, что нам следует направиться в другую сторону. Так-сист связался с кем-то по рации, долго выяснял, переспрашивал, потом хохотал, видимо, слушая анекдот собеседника. Наконец, он кивнул мне и пробормотал междометие, похожее на "о кей!". Стрелки моих часов показывали, что времени оставалось в обрез.
  Мы поехали дальше в верном направлении, но остановились в другом районе, не добравшись до нужного. Отправились искать свой причал. Реку с автострады не было видно из-за множества по-строенных у берега зданий промышленного назначения. Таксист рыскал в узких проездах между ними, но найти нужное место не удавалось. Тогда я вспомнил, что рядом с искомым причалом номер 33 находилась крупная городская электростанция, и попытался объяснить по-английски, мол, старичок, "пауэр плант" надо разы-скать. Француз смотрел на меня с чувством безнадежности.
  В тот момент меня осенило, и я гордо произнес слова "ста-цион электрик", как истинный парижанин. Водила явно проникся уважением к своему пассажиру. Утвердительно кивнул и поехал вперед. Часы печально свидетельствовали о том, что я близок к опозданию, а, соответственно, к потере собственного лица, как го-ворят мудрые китайцы.
  Среди неприятных размышлений мне на память вдруг в тему пришла забавная история, которую давным-давно рассказывал мой знакомый по Дальнему Востоку капитан-лейтенант Дима Рожнов. Молодым офицером он служил на дизельной подводной лодке, которая стояла на ремонте у причала "Дальзавода" во Владивостоке. Несколько раз в неделю лодка отходила от стенки для ходовых испытаний. Подводники отдавали швартовы рано утром, а к вечеру становились к причалу, и свободные от вахты разъезжались по квартирам. Однажды Дима, к которому приехала молодая жена, элементарно проспал дома и опоздал к отходу лодки. Он один стоял на пустом пирсе, а субмарина потихоньку выходила в бухту Золотой Рог. Рожнов понимал, что за "прогул" командир его будет долго гнобить взысканиями, а с супругой придется увидеться не скоро. Такой оборот событий офицера не устраивал.
  Мгновенно сработала флотская смекалка: Дима знал, что лодка сейчас погрузится, а всплывет в своем районе на выходе из соседней бухты Диомид. Командир на испытаниях поступал так каждый раз. Рожнов нанял рыбака-частника с мощным катером, и объяснил, куда ему нужно попасть. Вместе с рыбаком они своими глазами видели, что лодка погрузилась там, где обычно. Катер помчался в предполагаемый район всплытия. Интуиция Диму не подвела: из воды показался перископ, черная рубка, а потом и над-водная часть корпуса. "Красотка-подводная лодка" медленно дви-галась рядом с катером. Дима ловко перебрался на палубу родной субмарины и по скобам полез к верхнему рубочному люку, который уже открывали изнутри. Надо было видеть выражение лица ко-мандира, который первый показался из люка и нос к носу столкнул-ся со своим подчиненным, поднимавшимся снаружи на рубку лодки, только что всплывшей из морской пучины. Первые произнесенные словосочетания соответствовали глубокому удивлению морского офицера. Шуму было много, но Диму с учетом его находчивости и верности долгу подводника, не наказали.
  Мне, видимо, отошедшее судно придется догонять на вер-толете и спускаться по веревочной лестнице на палубу. Я улыбнулся своим невеселым мыслям, а водитель в ответ моей улыбке тоже заулыбался, остановил машину и отчетливо произнес известные мне слова "стацион электрик". Такси стояло рядом с электростанцией, а в нескольких шагах от "мерседеса" в сумерках темнел корпус нашего судна. Я поднялся на борт за пять минут до прибытия лоцмана. Значит, вовремя!
  Такой казус с французским таксистом со мной случился еди-ножды, и я привел его в своей записи только для того, чтобы под-черкнуть: возможность установить контакт с людьми, не зная их языка, имеется всегда. Во Франции редко встречаются люди, го-ворящие по-английски, особенно в небольших городах. Все инфор-мационные надписи выполнены только на родном языке. Не часто в глубинке попадаются и туристические бюро с брошюрами на английском, чтобы с их помощью прояснить обстановку. Но боль-ших сложностей в общении с местными жителями никогда не возникало. Наши суда класса "река-море" по французским рекам поднимались далеко вглубь страны. По Сене, например, можно дойти до Руана или до предместья Парижа, по Луаре мы ходили в Нант, по Жиронде - в Бордо. Но чаще приходилось стоять в ма-леньких портах на морском побережье, таких как Ле Трепор, Ле Сабль-д"Олон, Ля Нувель и ряде других. Ни в одном из них у наших моряков не было проблем.
  В этой связи мне нередко вспоминается порт на реке Адур, небольшой город-труженик Байонна на атлантическом юге Фран-ции, живущий напряженной рабочей жизнью рядом с известным праздным курортом Биарриц. Байонна - город французских басков, к югу от него проходит граница с Испанией, а на западе плещут волны Бискайского залива. Заснеженные вершины Пиренейских гор можно видеть невооруженным взглядом прямо с городских улиц. Департамент Атлантические Пиренеи называют французской Басконией, а Байонна является центром баскской культуры в стране. Недаром на машинах и домах города рядом с националь-ным флагом прикреплены красно-зелено-белые флаги басков.
  Так уж распорядилась морская судьба, что этот порт мы посетили вместе с моим старшим сыном - третьим штурманом экипажа судна. Мы оба относим себя к большим любителям исто-рических исследований, поэтому решили сходить в центр Байонны не с целью шопинга, а для пополнения интеллектуального багажа. Сперва нагрянули в попавшееся нам по дороге турбюро и набрали рекламных буклетов на английском, которые читали прямо на ходу. Потом в старом городе неутомимо действовали как юные скауты, изучавшие незнакомую местность. Для создания полной картины вполне хватило мемориальных досок у исторических мест, надписей на памятниках и, наконец, собственных наблюдений и сопос-тавлений. Неизвестный прежде город, белое пятно для нас, постепенно становился хорошо знакомым фрагментом мировой ис-тории.
  Нам стало известно, что жители в тех местах появились задолго до наступления нашей эры. Римские легионеры, завоевавшие эту территорию, обнаружили на берегу реки Адур небольшой порт и рыбацкую деревушку. В IV веке нашей эры строители возвели рядом с деревней крепость и обнесли постройки каменной стеной. После падения Римской империи последовала двухсотлетняя темная полоса отсутствия информации о разраставшемся се-лении. Однако аксиома неразрывной связи времен позволяла ут-верждать, что городок на этом месте продолжал жить своей жизнью. Его обитатели росли и множились, ремесленничали, тор-говали, путешествовали. А в основном воевали.
  В истории Франции на VI - X века приходится период фор-мирования, расцвета и распада Франкского государства. Байонна территориально входила в состав Аквитанского королевства, ря-дом с ней простирались земли государств Наварра и Кастилия. В те лихие времена битвы за передел собственности между королями и вассалами не затихали. В конце XI века на руинах римской крепости жители возвели большой замок Шато Вью, который со-хранился до нашего времени и стоит в историческом центре как шедевр романского стиля. В период средневековья его хозяевами становились то король Наваррский, то король Кастильский. В те годы обитатели Байонны разбогатели и решили обнести растущий город новой каменной стеной. Среди местных ремесленников наибольший авторитет обрели мастера оружейного цеха, чья ар-тель располагалась на улице у Испанских ворот. Они навеки про-славили имя своего города, создав холодное оружие, которое в раз-ных странах используется и поныне. "Bayonett" или багинет, а по-современному просто штык - родом из Байонны.
  В XV веке этот город в раздробленной Франции попал под эгиду провинции Гасконь. Объединитель страны король Людовик XI, "хитрый лис", навещал замок Вью, дабы склонить простодуш-ных храбрецов-гасконцев служить под его знаменами с тремя ко-ролевскими лилиями. В XVI столетии Байонну подчинили себе со-седние испанцы, но гасконцы быстро одолели завоевателей. Сле-дующим титулованным обитателем городского замка был Карл IX, который в тиши старинных покоев, возможно, обдумывал детали ликвидации лидеров протестантов-гугенотов, что послужило прологом Варфоломеевской ночи.
  Надо заметить, что в Байонне с давних времен гугеноты мирно уживались рядом с добрыми католиками. В центре города стоит средневековый католический собор готического стиля с двумя шпилями. Его внутреннее убранство подавляет сверкающей позолотой и сочными красками огромных полотен библейской те-матики, служащих удачным фоном для звуков органа и акустики церковного хора. А в ближайшем пригороде Буко действует не ме-нее древний протестантский храм, впечатляющий своим аскетиз-мом. Возвратившись к католическому собору, можно увидеть ря-дом с ним здание гостиницы, где в 1614 году несколько дней жила юная королева Анна Австрийская. Именно она десять лет спустя в Париже неосмотрительно подарила английскому протестанту герцогу Бэкингему алмазные подвески. И чего бы она делала, если бы не королевские мушкетеры?
  В Шато Вью гостил ее сын - двадцатилетний "Король Солнце" Людовик XIV, направлявшийся в местечко Сен-Жан-де-Люз на границе с Испанией для бракосочетания с инфантой Испанской и подписания Пиренейского договора. Испания после гибели в море Непобедимой Армады утратила былое могущество и оказалась по-вязана союзническими узами. Но Людовик решил, что береженного бог бережет, и направил в Байонну выдающегося военного инже-нера маршала Вобана, который возвел вокруг города мощные фортификационные сооружения с опорой на берега городских рек. На правом берегу Адура построили цитадель.
  Добравшись до стен Вобана, мы с сыном вынырнули из давней истории Франции, открывшейся нам в старом городе. Дальше наш путь лежал на правый берег Адура в новейшую историю и со-временность.
  Салютом в честь нового XIX века для Байонны стал грохот наполеоновских пушек. В 1808 году сам император посетил город вместе с молодой супругой Марией-Луизой для того, чтобы встретиться с сувереном Испании. Встреча состоялась, а в каче-стве приложения к дипломатическим протоколам за Пиренеи от-правился французский экспедиционный корпус маршала Сульта. Не справившись в итоге с партизанским движением испанских "ге-рильяс", французские батальоны возвратились в Байонну. К тому времени наполеоновская эпоха катилась к закату. В начале 1814 года на подступах к Байонне появились английские войска герцога Веллингтона. Вот когда стали востребованными укрепления мар-шала Вобана! Сражение у городских стен длилось с февраля по май без особого военного успеха англичан. Крепость сама прекратила сопротивление после взятия Парижа союзными войсками и первого отречения французского императора.
  Так, век за веком, от войны до войны шла жизнь разных по-колений города Байонны. Гости города нередко останавливаются возле ухоженного памятника участникам Парижской революции 1830 года, погибшим за идеалы свободы и демократии. Есть и ме-мориал в честь всех сынов Байонны, павших за Францию в двух ми-ровых войнах, в войнах в Индокитае и Корее в 1945-54, в Алжире, Марокко и Тунисе в 1954-62 годах. А также двум солдатам, уби-тым в 1991 году во время военной операции НАТО в Персидском заливе. В тот день, когда мы стояли у монумента, ранней весной 1999 года, бравые молодые солдаты в красных беретах из 1-го па-рашютного полка морской пехоты стояли на посту у ворот воен-ного гарнизона в цитадели. Может, и они собирались ехать вое-вать в Югославию и гибнуть за родную Францию.
  Переполненные впечатлениями мы возвратились на свое судно, которое готовилось уйти в море. Занятная оказалась исто-рия у небольшого города с населением в сорок пять тысяч человек. Жаль, что ни Александр Дюма, ни Морис Дрюон не обратили на нее должного внимания.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 9
  
  ЗА ГЕРКУЛЕСОВЫМИ СТОЛБАМИ
  
  Участок нашего маршрута в Атлантическом океане вокруг Пиренейского полуострова с расположенными на нем Испанией и Португалией запомнился лишь огромными плавными волнами оке-анского наката и обилием мелких суденышек португальских рыба-ков, которые в некоторые моменты буквально лезли под форштевень "Композитора Бородина", держа в голове только мысли о своем улове и забывая о правилах безопасности мореплавания. Хотя штормовые заряды нас не коснулись, умчавшись в сторону, но ощутимое волнение после шторма сохранялось. Приходится долго ждать, пока на огромные просторы океана придет успокоение. Де-вяностометровый корпус "Бородина" высокие валы раскачивали, словно фанерную прогулочную лодочку от волны встречного кате-ра на тихой речке. А как рыбаки на своих "челнах" при таких волнах умудрялись не только на поверхности держаться, но и рыбу ловить - вообще оставалось за гранью понимания.
  В свободное время заядлые футбольные болельщики из на-шего экипажа настраивали спутниковую телевизионную антенну и ловили качественную картинку, которая позволяла нам следить за матчами внутренних чемпионатов Испании и Португалии. Устро-ившись на диванах и креслах в кают-компании перед телевизором, мы шумно болели за далекие "Сарагосу" или "Порту", как за род-ные российские команды. Тем более что на испанских и португаль-ских футбольных полях в те годы неплохо играли и забивали голы наши соотечественники-легионеры. Только никак было не прино-ровиться к разнице во времени между соседними странами: Испания жила по Центральноевропейскому времени с разницей два часа от Москвы, а находящаяся совсем рядом Португалия, как и островная Великобритания, - по Западноевропейскому времени, по Гринвичу, с разницей на три часа.
  Оказавшийся на траверзе Лиссабон напомнил о мало осве-щенном в нашей исторической литературе факте "лиссабонского сидения" русского флота под командованием прославленного ад-мирала Сенявина в 1807-08 годах. Тогда измотанная долгим пере-ходом и штормами в тех же местах, где проходил "Композитор Бо-родин", черноморская эскадра Сенявина вынуждена была укрыться в Лиссабонском порту, и оказалась там между двух огней. С суши в португальскую столицу вошли наполеоновские войска, а с моря го-род блокировали их враги - англичане. Большая политика того пе-риода вылилась в заключение Тильзитского мира между Россией и Францией и создание временного военного союза русских с Напо-леоном. Император Александр I потребовал от Сенявина атаковать английский флот, но адмирал, весьма критически относившийся к Тильзитским соглашениям и понимавший, что сражение с англича-нами погубит его потрепанную эскадру, впервые в жизни не вы-полнил указа своего государя.
  Британский адмирал Коттон тоже не горел желанием сойтись с русскими в морском бою, сулившем тяжелые потери. Адмиралы начали переговоры и заключили конвенцию, согласно которой рус-ская эскадра отдавалась "на сохранение" английскому правитель-ству, обязавшемуся после заключения мира с Россией возвратить ей все корабли, их команды и офицеров во главе с адмиралом. В 1808 году эскадра Сенявина покинула "негостеприимный" Лиссабон и перешла в английский порт Портсмут. Экипажи кораблей русской эскадры в навигацию следующего 1809 года были перевезены в Ригу на английских транспортах, а из принятых англичанами судов только два в 1813 году возвратились в Россию. За остальные же, пришедшие в ветхость, англичане заплатили петербургскому Адмиралтейству по их тогдашней стоимости.
  Потомки оценили заслугу флотоводца Сенявина в сохранении жизней вверенных ему людей, но Александр I счел необходимым отправить своего непокорного адмирала в отставку. Англичанами события в Лиссабоне трактуются, как интернирование целой эскадры русских кораблей и непременный успех британских адмиралов.
  Немного дальше от Лиссабона на Пиренейском полуострове находятся и другие места боевой славы британского флота. Прежде всего - это мыс Трафальгар, возле которого в 1805 году английская эскадра разгромила союзный франко-испанский флот. В Трафаль-гарской битве нашел свою гибель и вечную славу в мировой истории английский командующий адмирал Нельсон.
  Недалеко от исторического мыса начинается Гибралтарский пролив, соединяющий Атлантический океан и Средиземное море. В проливе расположена заморская территория Соединенного Коро-левства в Южной Европе, она же военно-морская база Великобри-тании и НАТО Гибралтар. Эту удобную во всех отношениях часть суши Англия захватила у Испании в начале XVIII века и долгое время отстаивала всей мощью своего флота. Территория включает в себя Гибралтарскую скалу и песчаный перешеек, соединяющий ее с Пиренейским полуостровом. Она занимает стратегическую позицию над Гибралтарским проливом и позволяет контролировать потоки судов, идущих из Средиземного моря в Атлантику и обратно. Недаром на красно-белом флаге Гибралтара символически изобра-жается крепость и ключ.
  Гибралтарская скала является одним из легендарных Герку-лесовых столбов, как в античные времена обозначались высоты, обрамляющие вход в Гибралтарский пролив. В качестве южного столба со стороны Северной Африки принято считать гору Абила, расположенную рядом с Сеутой, африканской территорией Испании, хотя другие источники называют южным столбом гору Джебель-Муса в Марокко. Геркулесовы столбы были той точкой, которая служила границей для античных мореплавателей, а в переносном смысле - краем света или пределом мира.
  Наш теплоход в отличие от античных предков подошел к этому "краю света" с другой, океанской стороны. Но глядя на аф-риканский и европейский берега узкой и спокойной водной глади, многие на "Композиторе Бородине" ясно понимали, что спокойствие для нас скоро может закончиться и "предел мира" в ином смысле этих слов грозит наступить на восточном, противоположном краю Средиземного моря. Моря, в котором мы начинали отсчитывать первые мили, которое так величественно и красиво смотрелось в ранние утренние часы перед восходом солнца.
  Судно шло курсом девяносто градусов, строго на восток. Из иллюминаторов ходовой рубки было хорошо видно, как прямо по курсу ярко разгоралась розовым цветом линия горизонта, где еще не было видно самого светила. Вот показался тонкий краешек золотого блюдца. И вдруг, без какого-то промежутка, на красно-голубом небосклоне оно появилось сразу всё, словно большой резиновый мяч, который притопили под водой, а потом быстро отпустили, позволив ему резко выскочить на поверхность. Я много раз наблюдал, как начинается новый день над спокойным Средиземным морем, и всегда эта картина завораживала своей красотой и необычностью.
  На выкрашенной суриком палубе и серых крышках грузовых трюмов утром появлялся белый налет. Уровень солености воды в этих местах настолько велик, что воздух ночных испарений тоже оставлял на поверхности соляной след. Хорошо здесь купаться, ко-гда можно беззаботно лежать в воде на спине и не шевелиться. По-добные мысли были не случайны: мы проходили недалеко от все-мирно известных купальных мест - Балеарских островов с пляжами и отелями Мальорки, Менорки и Ибисы.
   Обычно эти названия ассоциируются только с безмятежным отдыхом, но в моих дневниковых записях есть и другие впечатления от пребывания у этих географических точек.
  
  
  Запись из личного дневника
  
  Наш рейс из заснеженного и по-зимнему притихшего Санкт-Петербурга в солнечный и шумный итальянский порт Ливорно оказался долгим и непростым. Теплоход то все силы отдавал борь-бе с могучими волнами и двигался вперед очень неспешно, то не-сколько дней укрывался от декабрьских штормов за каким-нибудь высоким мысом, то по утихомирившемуся морю мчался изо всех своих сил в желании наверстать упущенное время. Удалось спо-койно вздохнуть только после Гибралтарского пролива, в теплом и безветренном в дни нашего появления Средиземном море. Путь лежал мимо Балеарских островов, где продолжался международ-ный сезон отдыха. В бинокли можно было рассмотреть берега островов Мальорка и Менорка и сновавшие между ними прогулоч-ные катера, роскошные яхты под флагами разных стран и пасса-жирские теплоходы. Атмосфера чужой праздной жизни притяги-вала, звала воспользоваться прекрасной погодой и присоединиться к отдыхающим.
  Капитан уловил настроение команды и распорядился вечером готовить праздничный ужин по случаю дня рождения кого-то из членов экипажа. На шлюпочной палубе быстро появился мангал, задымили давно заготовленные на всякий случай дрова и уголь, за-пахло маринованным луком и чем-то вкусно пряным. Процесс при-готовления на углях сочного люля-кебаб, нанизанного на короткие шампуры, много времени не занял. Трапеза на открытой палубе под куполом южного звездного неба с музыкой, летевшей из двух динамиков, стала прекрасным отдыхом для всех. Казалось, что мы на миг стали беззаботными пассажирами комфортабельного мор-ского парома, плывущего к месту отдыха в теплой ночной мгле, где вдалеке ярко сверкали гирлянды береговых фонарей и огни встречных судов. А над палубой летела сладкая мелодия со словами: "Пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка...".
  Никто из нас тогда даже представить себе не мог, что не пройдет и десяти дней, как мы вновь окажемся в этом месте, со-вершенно в другой обстановке, с другим настроением, преследуемые совсем другой погодой.
  Разгрузка в порту Ливорно оказалась не по-южному быст-рой: за пару дней из наших трюмов на причал переправились мно-гочисленные рулоны газетной бумаги. Теперь на продукции Кондо-пожского целлюлозно-бумажного комбината итальянский медиа-магнат Сильвиио Берлускони мог сколько угодно печатать все свои газеты. В Северной Италии в течение трех дней нашего пребывания стояла теплая солнечная погода. Неделя спокойствия в Среди-земном море усыпила сознание - казалось, такая благодать уста-новилась, если не навсегда, то надолго. Легкие облака и ветерок появились, только когда лоцман выводил наш теплоход из порта в море. Пришло новое рейсовое задание из Петербурга, в соответ-ствии с которым портом погрузки назначался французский порт Ля Нувель на южном берегу Франции в Лионском заливе Средизем-ного моря. До него из Ливорно было чуть больше суток хода.
  Весь следующий день погода по маршруту становилась все более отвратительной. Сильный юго-западный ветер гнал волну, которая тяжело била судно в левую скулу. Озабоченный капитан сообщил, что в порт нас не заведут, потому что береговые власти закрыли Ля Нувель из-за сильного ветра. Подойдем к нему поближе, повернем на волну и будем штормовать в открытом море. Фран-цузские и итальянские метеостанции прогнозировали к вечеру усиление ветра до ураганной силы в 20-25 метров в секунду, что предвещало очень тяжелый шторм.
  И вот к нам в Лионский залив пришел обещанный шторм, с ревущим ветром, огромными волнами и свинцовым небом, не пред-вещавшим ничего хорошего. Капитан, как и планировал, повернул против ветра. За кормой остался закрытый порт и несколько су-дов, стоявших на мелководье в ожидании погоды. А прямо по курсу на фоне сверкавших молний и проливного дождя расстилался пус-тынный горизонт с бесновавшейся морской стихией. Мы шли без груза, пустой грохочущий железный корпус кидало с одной волны на другую, словно спичечный коробок. Каждый удар встречного вось-миметрового водяного вала стопорил натужно шедшее судно. Вскоре выяснилось, что мы не движемся вперед, то есть судовая машина перестала выгребать против ураганного ветра. Замер его скорости показал, что бешенный воздушный поток несется с юга на север с новым рекордом - 30 метров в секунду! Такого прогноза не давал ни один метеоцентр.
  По радио раздался сигнал "Пан-пан, пан-пан, пан-пан", обо-значающий возникновение аварийной ситуации, при которой судно и его пассажиры подвержены конкретной угрозе. С какого-то гру-зового теплохода, штормовавшего в районе порта Марсель, сооб-щили, что за борт смыло старшего механика, переходившего по открытой палубе из надстройки в машину. Люди просили о помо-щи, но они находились слишком далеко. Наш капитан тоже свя-зался с берегом и запросил помощь буксира, потому что сами уйти в открытое море подальше от берега мы уже не могли. Из фран-цузской военно-морской базы Тулон на помощь пошел буксир-спасатель.
   Продолжавшийся несколько часов шторм нагнал к мелково-дью в районе порта Ля Нувель большое количество воды, которая своей дикой силой подняла и бросила на прибрежные камни и песок четыре судна, стоявшие на внешнем рейде порта на якорях. В эфире на дежурном радиоканале поднялся гвалт. Те, кому не повез-ло, подали сигнал "Мэйдэй! Мэйдэй! Мэдэй!", использующийся при серьезной опасности. Они сообщали о пробоинах в корпусе, о воде в машинном отделении, о наличии раненых на борту. Портовые вла-сти пытались успокоить терпящих бедствие и обещали по воз-можности оказать помощь. Среди тех судов оказался украинский сухогруз с экипажем из Одессы. Одесситы, не теряя присутствия духа, еще пытались по радио хохмить в своем отчаянном положе-нии. Одному из судов удалось соскочить с прибрежной мели, и его потерявший от штормовой непогоды голову капитан-турок наду-мал ворваться в порт без разрешения властей. Но на входе в узкий портовый канал мощные волны посадили теплоход на бетонную стену волнолома. Снова по радио сигнал "Мэйдэй!", снова крики о воде, поступающей во внутренние помещения, снова мольбы о по-мощи.
  Мощный французский буксир-спасатель, пробившийся сквозь волны нам на поддержку, побоялся сближаться на дистанцию ме-нее двух кабельтовых из-за реальной опасности столкновения. Два наших судна на водяных валах, как на гигантских качелях, пооче-редно взлетали кверху или низвергались вниз, причем кого куда ки-нет в следующий раз было не известно, наверное, даже морскому богу Нептуну. После нескольких тщетных попыток завести бук-сирный трос к нам на бак сделать ничего не удалось. Расписавшись в беспомощности, французский капитан пошел обратно в Тулон. Наше судно на внешнем рейде Ля Нувеля осталось единственным, продолжавшим биться со стихией. Но и мы видели, что в условиях продолжающегося шторма, огни берега за кормой, становятся час от часу все ближе. В восемь часов вечера капитан сыграл общесу-довую тревогу и объявил по трансляции членам экипажа быть го-товыми при необходимости покинуть борт судна.
  Я всматривался в лица своих товарищей, собравшихся по тревоге в жилом коридоре у трапа, ведущего в ходовую рубку. Многие из них впервые в жизни попали в ситуацию, когда судьба могла обернуться самой скверной своей стороной. Вот молодой матрос, шутник и анекдотчик, через каждые несколько минут ог-лядывается по сторонам, произнося одну и ту же фразу: "Поку-рить бы сейчас". Вот наша единственная женщина - судовой по-вар - стоит в модном петербургском пальто, поверх которого очень странно смотрелся надетый оранжевый спасательный жи-лет. На голове у нее простенькая шерстяная шапочка, ей жарко, под глазами и на подбородке выступили капельки пота. Она не за-мечает их и стоит, крепко сжимая левой рукой связанные в трубку носилки, а в правой ладони держит большую зеленую сумку с наши-тым красным крестом. Быть санитаром - её обязанность в случае необходимости.
  В такую минуту резко возрастает авторитет капитана. Совсем недавно кто-то втихомолку ругал его за излишнюю при-дирчивость, кто-то открыто спорил, обвиняя в каких-то грехах. Сейчас все смотрели на своего "мастера" с надеждой. От его со-средоточенности и мастерства зависит судьба судна и команды.
  Через два часа на глубине десять метров наш капитан при-казал отдать оба якоря. До береговой линии, скрытой под нагнан-ной ветром водой, осталось чуть меньше одной мили.
  Старший помощник и боцман отправились по грузовой палу-бе на бак, чтобы привести в действие механизм лебедки, выпус-кающей якорные цепи из клюзов в воду. Надо иметь немалое муже-ство и хорошие навыки морской службы, чтобы в условиях тво-рившегося природного хаоса пройти несколько десятков метров от выхода из надстройки до лебедки. Они двигались вперед, низко пригнув головы, руки их крепко держались за спасительный металл фальшборта. Приседали на корточки, когда на них сверху с регу-лярностью автомата обрушивались сотни литров воды из очеред-ной налетевшей волны. Наконец, смельчаки дошли до цели, выпол-нили задачу, и оба якоря легли на дно. Судно прекратило движение к берегу, но продолжало скакать на волнах. Якорь-цепи удержива-ли его, словно поводья норовистого жеребца, пытающегося встать на дыбы.
  Баковая команда с теми же мерами предосторожности возвратилась в помещения надстройки. Переодевшись в сухое, старпом поднялся на мостик, и поделился впечатлениями от "про-гулки" по штормовой палубе. Он сказал, что напор ветра настоль-ко велик, что невозможно ртом глотнуть воздух. Приходилось по-ворачиваться спиной к ветру, чтобы отдышаться.
  Потянулись часы напряженного ожидания, во время кото-рых все гадали, что случится раньше - стихнет ураганный ветер или не выдержат его бешеного напора стальные якорь-цепи. В та-ком напряжении прошла вся ночь. Под ударами ветра и волн судно вздыбливалось почти до вертикального положения, удерживаясь на прежнем месте якорями и "молотившим" полным ходом дви-гателем. Затем палуба резко опускалась вниз. И так происходило бессчетное количество раз в течение ночи. Приход серого рассвета ничего не изменил: все тот же ветер, все те же волны. Я ненадолго спустился из рубки в каюту, присел на койку, и услышал с палубы отчаянный крик, который в переводе с флотского на лите-ратурный язык означает "всё, конец!". Бегом взлетел на мостик, и узнал, что вот только-только левая якорная цепь без якоря, как обычный порвавшийся шпагат, вылетела из воды и грохнулась сна-чала на палубу остатком своих звеньев, а затем под собственной тяжестью ушла в воду.
  Капитан отдал распоряжение механикам выжать из маши-ны самый полный ход, а сам напряженно следил за показаниями приборов. Вахтенный штурман из-за его плеча неуверенно сообщил, что судно получило движение вперед и уже ушло на целый ка-бельтов от опасного места стоянки. Капитан отметил, что пройдено два кабельтова, пять, миля, две... Поехали! Немного по-годя, он приказал поднять правый якорь и выбрать остатки левой якорь-цепи. Каково же было общее удивление, когда вместо правого якоря были выбраны такие же обрывки якорной цепи. Оказалось, что какую-то часть ночи мы стояли лишь на одном якоре, пока ветер не оборвал и его. Оба они остались на дне Лионского залива. Вспомнилась старинная морская поговорка: "Прочность якорной цепи равна прочности самого слабого ее звена". В наших цепях, увы, нашлись слабые звенья.
  Обо всем происходившем с теплоходом за прошедшие сутки капитан регулярно докладывал по радио руководству судоходной компании. Теперь в Петербурге узнали и о том, что судно осталось без якорей, и пока не решится вопрос об установке новых, вход в порт Ля Нувель для него закрыт, даже после того, как стихнет шторм. В ответ поступило распоряжение идти в море и ожидать сообщения, когда и где на теплоход будут поставлены новые якоря. Капитан объявил экипажу свое решение: идти на юг к Балеарским островам, где придется ходить кругами до нового распоряжения. Судно наше становилось похожим на знаменитого "Летучего голландца", мы так же шли в никуда, нас нигде никто не ждал. Единственное отличие от судна-призрака - у нас весь экипаж находился на борту.
  Прямо по курсу показались гористые острова Минорка, Мальорка и Ибиса, мимо которых мы проходили в прекрасном на-строении почти десять дней назад. Теперь их не узнать: низкое темное небо, резкий ветер и порывы дождя испортили откры-точный вид лучших европейских курортных мест. В море вокруг островов стало малолюдно, спрятались по укрытиям прогулочные катера и яхты, лишь несколько больших теплоходов, не боявшихся волны, повстречались нам на пути.
  Пока обошли вокруг Ибисы, ветер начал стихать, а море успокаиваться. Чтобы поберечь топливо, капитан приказал за-стопорить машину и лечь в дрейф. В то время как мы дрейфовали, из Петербурга прилетело обещанное сообщение: идти в порт Ля Нувель, где нас будет ожидать ремонт якорей и погрузка перед новым рейсом. Похоже, приключения заканчиваются.
  На подходе к злосчастному порту в бинокль можно было рассмотреть все три судна, выброшенные штормом на мелково-дье. Они подобно огромным черным морским рыбинам лежали на боку. Не скоро их смогут убрать с просторного песчаного пляжа Ля Нувеля. Вот и нас при более печальном раскладе могла ждать такая же участь, но пронесло...
  У ремонтного причала в порту Ля Нувель уже стояла ав-тофура с голландскими номерами, из которой краном выгружали новые якоря и цепи. Рядом стояло такси представителя Морского Регистра России, который специально прилетел на юг Франции издалека и должен был записать в судовых документах, что на теплоход поставили именно те якоря, которые требовались. Дальше все пошло по плану.
  Сойдя на берег в маленьком южном французском городке, я пошел бесцельно бродить по его улицам - организм просил "зазем-ления" после пережитой морской свистопляски. Неожиданно на площади мне попался телефон-автомат, и стало понятно - это именно то, что мне требовалось. Я накупил местных телефонных карточек и начал нажимать кнопки на телефонной панели, вспо-миная знакомые номера с кодом России "007". Поговорил с родны-ми, друзьями, добрыми знакомыми, расспросил, как у них жизнь, что нового произошло. Ответил на вопросы, когда вернемся домой, где мы и как в море. Сказал, что в море иногда штормит, но не сильно.
  Лишь тогда, после нескольких минут оживленных разговоров с людьми, находившимися далеко отсюда, я почувствовал, что груз пережитых впечатлений, наконец, перестал давить на плечи. Произошедшие в Лионском заливе события стали всего лишь оче-редной темой для записи в личном дневнике.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 10
  
  ТАКОЕ РАЗНОЕ СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ
  
  Над Средиземным морем солнце и безветрие. Казалось бы, спокойная обстановка - плыви и плыви! Но кое-кто уже готовился к войне: встречный корабль с бортовым номером 9 - американский атомный крейсер "Лонг Бич" - проводил военно-морские учения. Над нами со свистом проносились реактивные самолеты палубной авиации, базировавшиеся на невидимом нашему локатору авианосце. Над палубой крейсера зависали, взлетали и садились корабельные вертолеты. Сама громадина надвигавшегося встречного корабля вдруг изменила курс и отвернула вправо, направляясь, видимо в сторону Италии, где базировался штаб 6-го флота ВМС США. Пара биноклей у иллюминаторов ходовой рубки теплохода "Композитор Бородин" долго сопровождала выкрашенный светло-серой краской корпус с косой белой "девяткой" под носовым клюзом.
  Крейсер растворился в белесом плазменном мареве, стелив-шемся над теплой морской поверхностью до самого горизонта. Он ушел, но, видимо, прислал нам привет издалека, потому что из-под низкого вечернего южного солнца вдруг вынырнула и накрыла нашу палубу большая тень, следом за которой по барабанным перепонкам ударил тяжелый гул авиационных двигателей. Над теплоходом пролетел четырехмоторный винтовой самолет "Орион" базовой патрульной авиации США. Эти морские шпионы имеют обыкновение летать очень низко, незаметно и бесшумно приближа-ясь к своей цели. Конечно, наш радиолокатор давно зафиксировал полет этой хищной птицы, но визуально она проявилась только в непосредственной близости от "Бородина". Самолет прошел, почти задевая мачту, неспешно развернулся, сделал круг над судном и ушел курсом на север. "Орион" прилетел к нам с дальних наземных аэродромов, и туда же намеревался вернуться после отработки своих 18 часов в воздухе без дозаправки.
  Никто на судне не мог догадаться об истинной причине по-явления в воздухе самолета-разведчика, между тем причины име-лись. Теперь, как оказалось, заморские рыцари плаща и кинжала прознали, как мы выглядим и где мы находимся. Пал Андреич Кольцов, он же "адъютант его превосходительства", когда-то при-нял легендарный шпионский сигнал: "Литерный" проследовал Уз-ловую". Это почти про нас.
  Юрий Александрович Постников, капитан решительный, по-сле ухода американского крейсера и самолета "Орион" нашел способ достойно ответить на происки НАТО и объявил общесудовую тре-вогу "Человек за бортом". Судно сбавило ход до самого малого, спустило на воду спасательный вельбот, команда которого стара-тельно собирала с поверхности воды большие картонные ящики из-под сигарет "L&M", заблаговременно сброшенные боцманом за борт. Только были спасены все "выпавшие за борт", подняты на борт оранжевый вельбот и белые спасательные круги, как зазвенели звонки новой тревоги - "Пиратское нападение. Угроза захвата суд-на".
  Самый обычный гражданский теплоход в считанные минуты ощетинился подручными средствами и пришел в готовность отби-ваться от приближавшихся врагов, не давая возможности морским разбойникам пойти на абордаж. Следовало отметить, что по мере удаления от Петербурга мирные моряки из экипажа "Бородина" все охотнее и внимательнее действовали по расписанию этой учебной тревоги. Прекратились потоком сыпавшиеся поначалу смешки и шуточки друг над другом, в глазах у людей появилась серьезность и уверенность в том, что суворовское правило "тяжело в учении - легко в бою" применимо и к нашему случаю. Каждый на своем месте готовился достойно встретить предстоящее испытание.
  Пока происходили морские экзерсисы, судно прошло мимо берегов Алжира и начало огибать побережье Туниса. Маршрут пролегал далеко в море, земли видно не было, ее очертания можно было разглядеть только на экране локатора. Оставшийся позади Алжир воскресил в памяти трагикомичную историю, которая про-изошла на другом судне пару лет назад. Так же, как и сейчас, мы пришли в Средиземное море из Петербурга. После долгого перехода запасы продуктов в холодильниках и пресной воды в цистернах заметно истощились. Капитан объявил о том, что механики вводят режим экономии воды, которую будут подавать в умывальники дважды в сутки: утром и вечером. Ограничения вводились на пару дней, потому что скоро в Алжире нас ждали два места разгрузки - небольшой порт Скикда и сама столица страны порт Алжир. Там можно получить и воду, и продукты.
  Пришли в Скикду, административный центр на северо-востоке страны. В процессе выгрузки судно "по самую завязку" наполнили свежей водой, и команда весело помчалась мыться и стираться. Закупили немного продуктов, только самых необходимых, потому что у местных снабженцев-шипчандлеров на руках был очень уж короткий перечень имевшихся наименований. Этот факт никого не опечалил, потому что скоро предстояло покидать этот пустынный порт, а от него до столицы ходу - одна ночь.
  На следующее утро мы уже стояли на внешнем рейде боль-шого морского порта. Судовой агент сообщил, что наш причал сей-час занят, придется постоять на рейде сутки или двое. Двое суток переросли в четверо, потом календари отсчитали неделю, а мы все стояли на якоре. Воды имелось вдоволь, но еда почти закончилась. Оставались запасы муки, из которой повар сам выпекал булочки. На завтрак члены экипажа получали сладкий чай с булочкой, на ужин в охотку шла презираемая в сытные времена манная каша с такой же булочкой. На обед на столе вкусно пахла уха из морской рыбы, а в нагрузку к ней ставилась тарелка той же манной каши. Иногда появлялись порции жареной рыбы.
  Рыбу наши штатные рыбаки целыми днями и по ночам ловили сами, расположившись на юте. В прибрежных водах попадалась скумбрия хороших размеров, еще какая-то рыбка неведомого сорта, похожая на ставриду, но больше всего на коллективное питание шла летучая рыба. Несмотря на имеющиеся крылышки, летала она мало, и в основном жадно клевала наживку на крючках. Мелковатая "птицерыба" попадалась: всего сантиметров 20 в длину, но есть с го-лодухи можно и такую.
  В темное время суток с борта к воде спускали прожектор-"люстру", и ловили на свет. Улов был хорошим, пока под борт не подплывали лодки с местными рыбаками. Они с удовольствием разворачивали свои снасти и конкурировали с оголодавшими рус-скими в размерах улова. Добытчики у нас на борту кричали и руга-лись с алжирцами, кидали в них пустые банки в надежде прогнать конкурентов, но те в ответ лишь грозили кулаками и продолжали расхищать чужую добычу.
  На алжирском рейде мы стояли долго, теряя надежду ступить на земную твердь причала. От отчаяния выходили по радио на российское консульство, сообщив чиновным соотечественникам о своем бедственном положении. В ответ от них услышали мудрый совет набраться терпения и подождать немного. Только через пят-надцать дней причал освободился, и наше судно завели в порт. В стране в ту пору свирепствовали террористы, которые убивали иностранцев, поэтому местные власти категорически запретили выход моряков в город, за высокий бетонный забор, охранявшийся вооруженными солдатами. Такими грустными подробностями за-помнился рейс на Алжир.
  Визит в соседний Египет оказался более веселым, об этом свидетельствуют очередные страницы записей в моем дневнике.
  
  
  Запись из личного дневника
  
  
  Досадное жужжание будильника удалось прекратить сон-ным движением руки. Но больше двигаться не хотелось, голова еще пребывала в дрёме. Медленно открывшиеся глаза фиксировали темноту и расплывчатые очертания каюты. Семь утра, стало быть. По Москве. А мы идем краешком Средиземного моря, где жизнь спокойно, по-восточному, течет себе на два часа позже, чем в дорогой моей столице.
  Ночь совсем. Но заснуть не удастся. Не только от того, что пора вставать, делом заниматься. А потому что с пробуждением пришло ощущение весьма заметной качки. Судно кренится то в од-ну, то в другую сторону, и по койке перекатывает с боку на бок. Спокойно лежать невозможно, да и одеваться надо по правилам эквилибристики, хватаясь одной рукой поочередно - то за стену, то за шкаф, то за стол. Еще несколько дней тренировок - и в цирк примут! Непогода нас преследует вторую неделю по всему маршруту из Черного моря в Мраморное, из Эгейского в Средизем-ное. Эта небесная катавасия, наконец, закончится сегодня у побе-режья Египта, когда придем на рейд Александрийского порта. Перспектива добрая, с этой мыслью спускаюсь вниз на завтрак.
  Вид кают-компании в первые утренние часы - словно от-ражение состояния просыпающегося человека. Просторное поме-щение сумеречно, под потолком горит всего пара светильников, тихо и малолюдно. Днем, а особенно вечером, все будет залито яр-ким электрическим светом, лучики которого весело поскачут по блестящим металлическим предметам. Станет шумно от разго-воров и музыки, звучащей из колонок телевизора. А пока - почти сонное спокойствие. У пустых столов утренний чай не спеша по-пивают двое. Старший механик, он же "дед" по-судовому, недо-вольно вопрошает начальника радиостанции:
   - Глебыч, вот объясни мне, что за противную погоду ты принимаешь в радиорубке? Который день в машине толком ничем заняться нельзя. На волне "штивает" так, что гаечные ключи из рук выскакивают. Когда уж оно замерзнет, это море!
  - "Дед", вопрос не ко мне, я лишь передаточное звено. А ре-монтироваться ты мог, когда прятались от шторма под остро-вом Лесбос. Но ты с мостика не сходил, в бинокль весь Лесбос про-смотрел. Кого ты там искал, расскажи, пока никто не слышит!
  Глебыч - высокий крепыш с соломенной шевелюрой - с бело-зубой улыбкой смотрел на собеседника. Седобородый "дед" в от-вет лишь махнул рукой, поставил чашку на влажную салфетку, встал и досадливо бросил:
  - Балабол!
  Через пару часов по оживлению на палубе уже можно по-нять, что судно идет в порт. "Чиф", то есть старший помощник капитана, назидательно инструктировал боцмана, чтобы на сто-янке постоянно держал задраенными все металлические двери, ве-дущие во внутренние помещения. Открытым держать один вход с грузовой палубы под надзором вахтенного матроса, чтобы не бе-гать потом по внутренним коридорам в поисках чрезмерно любо-пытных посетителей. Они ж, словно тараканы расползутся, об-разно закончил инструктаж старпом.
  Многоопытный "дед" рассказывал матросам, как египет-ские трудяги-грузчики виртуозно голой пяткой вывинчивают креп-ко закрученные медные пробки на палубе. При этом они могут пре-данно смотреть тебе в глаза, кивать в знак согласия при каких-то указаниях, но тяжелую медяшку утащат с собой для продажи, стоит лишь нашему зазеваться. Сотворить такое чудо босоногий грузчик способен при любой погоде, даже когда на раскаленной от солнца палубе в туфлях-то стоять приходится, словно на дымя-щейся жаровне.
  Экипаж приводил судно в порядок после многодневного буй-ства ветра и волн: все, что было сорвано с мест и каталось по па-лубе, вновь водружалось на место. Исправлялось то, что было по-ломано. Окаченная из шлангов палуба заблестела чистотой. Завтра при выгрузке здесь все затопчут, зазвучит разноязыкий гвалт, будет суетиться множество людей. А пока установилась недолгая тишина и покой.
  
  Сквозь заботы дня подкрались вечерние сумерки. За два часа до подхода к египетскому берегу прямо по курсу занялось электри-ческое зарево. Это невидимая пока Александрия включила город-скую иллюминацию. Вот город появился в окулярах биноклей. Под-ходим и становимся на якорь на внешнем рейде, в порт поведут с утра. Там и почувствуем колорит древнего Востока. Несколько часов привычного ритма осталось экипажу и судну.
  
  Утром мимо дверей кают по коридору кто-то быстро про-топал и нарушил уходящую ночную тишину жизнеутверждающими протяжными возгласами не по-нашему:
   - Hello-o-o!
  - Wodka ?!
  - Bye-by-y-y-e!
  На шум распахнулась дверь капитанской каюты, мастер недовольным голосом крикнул:
   - Вахта! Почему иностранцы на борту, кто пропустил без разрешения?
  Сверху, над ступенями трапа из ходовой рубки мгновенно показалась голова вахтенного штурмана.
   - Никаких иностранцев на борту пока нет! Это Глебыч спозаранку разминается, в английском упражняется, - успокаи-вающе отрапортовал он.
   - Разминается! Чего в английском упражняться, коли здесь все говорят по-русски, - проворчал капитан.
  Следует запомнить утверждение знающего человека, скоро представится возможность убедиться в их правоте: вон уже ме-стные чиновники на своих катерах с двух сторон мчатся к судну. Через несколько минут на палубе один за другим с важным видом появились представители портовых властей.
  Их нашествие напоминало высадку абордажной команды противника на борт мирного судна. Команда вторжения выглядела довольно многочисленной. Первыми к дверям надстройки победно прошествовали служащие портового контроля в синих свитерах с погонами, увитыми золотыми шевронами. Их пытались догнать и перегнать офицеры иммиграционной полиции в застегнутых наглу-хо черных мундирах и в фуражках с круто заломленной тульей. Полными антиподами первым господам по форме выглядели чи-новники санитарной службы в белых брюках и белых кителях с се-ребряными пуговицами. Замыкал процессию наш судовой агент, выглядевший как невозмутимый британец среди туземных коллег: в белой рубашке с коротким рукавом и легких светлых брюках. Температура на солнышке в тот день поднялась почти до три-дцати градусов по Цельсию, ведь египетская весна была в самом разгаре.
  Из рубки за происходившим на палубе наблюдало несколько пар глаз. События оперативно обсуждались. "Дед" держал слово:
  - В Европе все портовые дела решает один судовой агент, а здесь вон какой отряд "янычар" нагрянул. Это сколько же им при-дется вручить подарков, "бакшиш" по-арабски! В качестве "бак-шиша" хорошо идет кофе в банках, кола. Виски они любят. Но главный сувенир - пачка сигарет. "Мальборо" - это общепризнан-ный знак уважения. Мой приятель часто в этих водах ходил, в том числе через Суэцкий канал, где обязательно требуется лоцманская проводка. Он рассказывал, ни один местный лоцман не возьмется за дело, пока не получит блок сигарет в качестве презента. Наши между собой Суэцкий канал "Мальборо"-каналом зовут...
  Представители портовых властей разошлись по каютам, где их ждали капитан, старший и грузовой помощники. Дело, судя по всему, было поставлено правильно, бюрократические процедуры оформления документов не затягивались. Вскоре в английской речи гостей стали зазвучали одобрительные возгласы на русском:
  - Kharacsho! Kharacsho!
  Действительно, нашествие закончилось "кхаращо". Судно завели на внутренний рейд, где началась разгрузка. Аккуратно за-пакованные штабеля досок из Прионежья отправились на обуст-ройство оазисов в долине Нила. Одновременно с грузчиками на па-лубу высадился десант коммивояжеров. Каждый из них старался ухватить "руси" (русского) за руку и предложить купить жене флакончик духов, золотые украшения, кожаную куртку или туфли. В крайнем случае, хотя бы классический местный сувенир - папи-русный свиток. Периодически палубу "тралили" старпом, боцман и матрос, которые вежливо выпроваживали коробейников восвояси. Но их место быстро занимали новые пришельцы. Все свои товары они нахваливали по-русски, каждый бил себя в грудь, что он - че-стный торговец, "не баламут!".
  
  На следующий день мне по судовым делам пришлось ока-заться на берегу. Мы шли по причалу вдвоем с судовым агентом, я с удовольствием слушал прекрасный английский язык египтянина и старался не ударить в грязь лицом в своих ответах. Неожиданно рядом появился босоногий мальчишка, одетый в традиционную ме-стную одежду - длинную рубаху "галабию". Десятилетний купец не распознал во мне русского и по-английски предлагал купить у него все тот же папирусный свиток, на который после вчерашнего "ба-зара" глаза не смотрели.
  - Mister, papyrus, please, 10 dollars!
  Спокойно идем дальше. Черноголовый мальчуган следом.
  - Mister, papyrus, please, 5 dollars!
  Разговор наш сбился, мальчишка явно мешал деловому об-щению. А он, психолог-самоучка, почувствовал, что на него обра-тили внимание и усилил натиск:
  - Mister, papyrus, 2 dollars! 2 dollars!
  Пришлось остановиться, топнуть ногой и прикрикнуть по-русски на надоедливого пацана, чтобы шел своей дорогой. Проси-тельное выражение лица юного продавца сменилось сердитой гри-масой, он отпрыгнул и хрипло выкрикнул что-то короткое и до бо-ли знакомое:
  - Kh--!
  Мне приходилось слышать рассказы друзей-переводчиков, что в прежние годы арабы быстро усваивали от многочисленных приезжих из бывшего Советского Союза русскую лексику, в том числе ненормативную. Этот заход в Александрию состоялся в на-чале 90-х. Видать, "педагоги" надолго заложили плоды своего про-свещения в светлые головы учеников. Я посмотрел вслед убегающему полиглоту и спросил у собеседника, понял ли он, что крикнул мне мальчишка. Агент ответил, что не уловил, сказано было не по-арабски. Зато я уяснил, как мальчуган говорит по-русски. И надо же на чужом языке так ловко ввернуть бранное словцо!
  
  Наша стоянка в Александрии заканчивалась через двое су-ток, поэтому агент предложил назавтра совершить однодневную познавательную экскурсию к пирамидам. До Каира от Александрии по хорошему шоссе ехать не больше двух часов, а там перед вами откроется одно из чудес света! Когда еще представится шанс, убеждал он, к тому же вас будет сопровождать гид, говорящий по-русски.
  Сложно устоять от соблазна в таком деле, поэтому наш капитан согласился.
  Рано утром шесть российских моряков вышли из ворот порта на городскую улицу. Из стоящего рядом вместительного "рено-универсала" вышел худощавый водитель, подошел к нам, вежливо произнес "Здравствуйте!" и с поклоном пожал каждому руку.
  - Пирамида, - полуутвердительно-полувопросительно ска-зал наш гид.
  - Да, - в один голос выдохнули мы.
  Нет, не соврал агент, действительно гид - русскоговорящий. Машина мчалась по гладкой автостраде уже около часа, когда "шеф" притормозил у серого бетонного строения с яркой рек-ламой, расписанной арабской вязью.
  - Кофе, - произнес он и кивнул головой в сторону домика.
  Нам дважды повторять не потребовалось, один за другим мы перебрались из машины за столики кафешки. Официант быст-ро осчастливил каждого чашечкой прекрасного кофе. После не-скольких глотков настоящей бодрости путешествие можно было продолжать. Вскоре за окнами появились строения пригородов, а потом и городские кварталы египетской столицы. На какой-то улице машина вновь остановилась, и водитель, пытливо поглядывая на нас, спросил:
  - Парфюм?
  Возражений не было, потому что об обязательном посеще-нии египетской парфюмерной фабрики все уже знали. Около часа фабричный специалист по рекламе, назвавшийся арабским сту-дентом из Москвы, убеждал нас приобрести разные флакончики со сладко-пахучими духами. Пришлось купить кое-что, чтобы быст-рее добраться до цели нашего вояжа. Гид, убедившись, что все пассажиры на месте, неторопливо поехал через центр Каира, по красивым набережным древнего Нила. Дворцы и дорогие гостиницы спустя некоторое время сменились однообразными серыми многоэтажками. Оставив позади очередной квартал, наш "коман-дир" с шиком развернул "рено" на какой-то стоянке, где вокруг уже не было домов.
  У кромки асфальтированной площадки начинался бесконеч-ный египетский песок. Впереди среди пустынного пейзажа, словно мираж, в облаках пыли и солнечном мареве вполне буднично и узна-ваемо смотрелись пирамиды. Как в школьном учебнике. Так, мы уже в Гизе, древнем Городе фараонов! А три больших и несколько малых пирамид - это и есть одно из чудес света? Наши восторженные размышления были прерваны фразой водителя, которую мы пропустили мимо ушей и не разобрали. Он повторил вновь не-понятные слова:
  - Ублюды гони...
  Мы затихли, ожидая, что гид объяснит по-русски то, что он хочет сказать. Ведь может по-русски. Вместо этого он с на-растающим раздражением, отделяя слово от слова, произнес:
  - Ублюды. Гони.
  Потом он махнул рукой вперед. Кто-то ответил ему, мол, не понимаем тебя, парень. Тогда он повернул к нам смуглое морщи-нистое лицо с желтыми сердитыми глазами и вновь с расстановкой сказал:
  - Ублюды. Гони.
  Мы наперебой заговорили, ну, "ублюды", ну, "гони", дальше то что? Рассердившийся водитель, как ошпаренный, выскочил из машины, несколько раз ткнул пальцем в сторону группы арабов-погонщиков, державших под уздцы верблюдов и лошадок. Потом посмотрел с видом победителя на своих туристов и гордо изрек:
  - Ублюды и гони. Руски! Понимать?
  И только тогда до нас дошел смысл его слов, оказалось, что он говорил нам по-русски, как мог. А мы родного языка не поняли. Верблюды и кони, как все просто! Мы быстро выбрались из салона машины и, с хохотом крича "Ублюды! Гони!", побежали осваивать новый вид транспорта, на котором предстояло гарцевать от автостоянки до пирамид. Погонщики услужливо посадили всех в седла, и конно-верблюжий караван без спешки двинулся в пески.
  Нас аккуратно спешили у пирамид, где на достопримеча-тельности Гизы, как волны прибоя, наплывали группы иностранных туристов. Народу вокруг было много, а огромные сооружения вблизи не производили прежнего величественного впечатления. С желанием продлить торжество момента мы решили посмотреть, как выглядит пирамида изнутри. Под суровыми взглядами египетских полицейских, бдительно следивших за тем, чтобы приехавшие немцы, французы, итальянцы и прочие варвары не от-колупывали от древних святынь камушки на сувениры, наша группа подошла к узкому проему в боковой поверхности пирамиды.
  Внутрь исторической достопримечательности вел длинный коридор с редкими лампочками под сводом. В прохладе, по деревян-ному настилу, мы долго двигались гуськом сначала вниз, потом вверх. Путь завершился в погребальной камере пирамиды, которая предстала перед нами в виде обычной комнаты средних размеров, освещенной сверху двумя электрическими светильниками. Посредине в каменном полу зияло прямоугольное отверстие, где прежде, надо полагать, стоял саркофаг с мумией. В отверстии лежало нечто, сопоставимое с той же мумией. Вокруг еще толпилась предыдущая группа туристов с фотоаппаратами, которые интенсивно "щелкали" отверстие и его содержимое.
  Через несколько минут мумия вдруг громко заговорила:
  - Ладно, мужики, вытаскивайте меня, сколько можно здесь валяться! Если кто-то хочет, ложитесь сами, а я "пофоткаю".
  Мумия вещала выраженным южнорусским говором. Мы по-братались с соотечественниками, оказавшимися моряками из Ростова, с судна, стоявшего в Порт-Саиде. Мир тесен: с кем еще можно встретиться внутри египетской пирамиды? Конечно, с нашими! Извлеченный из отверстия человек, прекрасно справив-шийся с ролью мумии, в жизни был судовым поваром, коком, со-вершенно не похожим на Хеопса - "второго фараона IV династии". Но, несмотря на этот досадный нюанс, впечатление от посещения пирамиды у всех осталось самое глубокое.
  А главное - мы вновь убедились в правоте нашего капитана, который предупредил, что здесь все говорят по-русски.
  Даже мумии.
  
   Гид на обратном пути демонстрировал отменную любез-ность. Со словами "ресторан, ресторан!" отвел обедать на от-крытую террасу напротив Большого Сфинкса. На выезде из Каира ненадолго завез в магазин сувениров, что было продиктовано обя-зательной программой поездки. А потом без остановок плавно домчал свой "рено" до проходной порта, где получил из рук каждо-го заслуженный "бакшиш".
  Через сутки мы снова ушли в море, египетская сказка оста-лась позади. Но гортанные крики "Ублюды!" и "Гони!" еще долго эхом звучали по помещениям судна.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Третья часть. Жертвы обстоятельств.
  
  
  
  Глава 11
  
  ПАССАЖИРЫ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ
  
  
  Форштевень "Композитора Бородина" свободно рассекал легкую волну в юго-восточной части Средиземного моря. Мы про-ходили мимо Ливии и Египта в хорошую погоду, когда высоко стояло теплое солнце и поддувал слабый ветерок. Продолжался "бархатный сезон", как в Крыму, когда хочется плескаться и не-житься в морских волнах. В такую погоду в этих широтах капитаны обычно выбирают безопасное место, чтобы лечь в дрейф, командуют "стоп машина!", спускают шлюпку на воду и дают экипажу на-купаться вволю.
  Но капитану Постникову в этом необычном рейсе было не до купания, а команда и не обращалась к нему с такой просьбой. К этому моменту всем, включая матросов, стало абсолютно ясно, что мирное судно везет военный груз по опасному маршруту. Радио и телевидение нередко сообщали о захватах беззащитных торговых судов пиратскими бандами на выходе из Красного моря. Нам туда меньше пяти суток хода. Можно было бы надеяться проскочить как-то потихоньку этот район, но мы понимали, что о зеленых ящиках с клеймом "Техсервис" в грузовом трюме известно слишком многим из тех, кому не следовало бы. Общее настроение экипажа на тот момент можно назвать мрачной решимостью. Оставалась, правда, надежда, что родной военно-морской флот не подведет и пришлет в помощь своих спецназовцев. С ними было бы спокойнее лезть в за-падню.
  Надежда оправдалась, военные моряки слово свое сдержали. В международных водах перед точкой поворота на Порт-Саид наше судно кто-то вызвал по-русски на частотах дежурного радиоприема. Постников ответил на вызов и шепнул мне, что с нами связался российский военный корабль и запросил координаты рандеву. Ко-рабль шел из Севастополя и находился немного севернее нас. Через полтора часа в бинокли мы разглядели плавбазу подводных лодок, не спеша "гребущую" в нашем направлении. Не было большим секретом то, что в сирийском порту Латакия на постоянном базиро-вании находится одна из российских плавбаз. Видимо, флотское командование на этот месяц назначило им смену, это судно шло на стоянку в Сирию, а заодно получило задачу посодействовать "Ком-позитору Бородину" в трудный момент его биографии.
  В назначенном месте оба судна пошли самым малым ходом, расстояние между ними сократилось до двух кабельтовых. Коман-дир плавбазы сообщил, что в его экипаже есть два человека, кото-рым необходимо перейти к нам. Встать борт к борту на волне не получится, потому что плавбаза размерами больше "Бородина", может навалиться и повредить судно. Придется пересаживать людей на шлюпке. При этом офицер пожаловался, что у него на корабле возникли проблемы со спуском шлюпки, поэтому он рассчитывает на помощь с "Бородина".
  Юрий Александрович по радио ответил "Добро, спускаем вельбот", а выключив приемник, разразился витиеватым матюком в адрес командира плавбазы и его подчиненных.
  - Вот орлы морские, вечно у них не понос, так золотуха! Ну, что такое, шлюпку не спустить?! Это в спокойную-то погоду! Чему их там учат?! Ладно, хрен с ними, готовим вельбот по левому бор-ту...
  По внутренней связи он вызвал старшего механика и второго штурмана и распорядился спустить вельбот на воду. По совести сказать, и на "Бородине" спуск спасательного плавсредства на воду не прошел так гладко, как бы хотелось. Сначала механизм спуска капризничал, потом движок вельбота не заводился. Капитан шумел на "деда", что тот позорит в глазах военных моряков лучшее пе-тербургское судно. В конце концов, дело пошло на лад, и вельбот со штатной спасательной командой отправился к высокому борту плавбазы, которая была выкрашена, как все корабли ВМФ в шаро-вый цвет.
  В открытые иллюминаторы ходовой рубки было хорошо видно, как наши подошли и затабанили возле спущенного шторм-трапа. По нему сноровисто спустились один за другим два человека и нырнули в люк вельбота, который, не мешкая, развернулся, пых-нул сизым дымком выхлопа и пошел в обратную сторону. Через двадцать минут его на талях уже поднимали на борт "Композитора Бородина". Капитан пошел лично поприветствовать долгожданных гостей у себя на судне.
  Из вельбота на шлюпочную палубу, выбрались два высоких плечистых молодых человека в возрасте около тридцати лет, одетых в спортивные костюмы. В руках оба держали по увесистой черной сумке. Парни с интересом огляделись и подошли к вышедшему навстречу капитану. Приветливо улыбаясь, они представились:
  - Капитан-лейтенант Беляков!
  - Капитан-лейтенант Ушаков! Прибыли к вам на усиление!
  Юрий Александрович в свою очередь представился и поин-тересовался:
  - Зовут-то вас как?
  - Николай, Анатолий!
  - Ну, что Коля и Толя, добро пожаловать! Знакомьтесь с но-вым местом службы. Боцман, отведи офицеров в каюту. Он, между прочим, ваш бывший коллега - боец спецназа Балтфлота.
  - Главный старшина запаса Хозин, срочную служил в Па-русном, - доложил офицерам наш боцман.
  - Ну, вот, нас уже трое. Правда, мы - черноморцы, - отклик-нулся Беляков, он был старшим группы.
  - Товарищи офицеры, как разместитесь - прошу ко мне, так сказать, для более тесного знакомства, - завершил разговор Пост-ников.
  Через полчаса в каюте капитана за столом чинно сидели наши гости, мы с капитаном, "дед" с "чифом", да начальник радиостанции - то есть весь судовой "бомонд". Капитан провозгласил тост за знакомство. Все выпили и закусили, а потом попросили Колю и Толю рассказать, что можно, о себе. Так полагается по флотской традиции, ведь в экипаже все живут бок о бок и хорошо знают друг друга. И в трудную минуту на судне действует принцип "один за всех и все за одного", как у легендарных мушкетеров.
  Старожилы кратко представились, кто есть кто, кто откуда. Пришел черед вновь прибывших.
  Николай Беляков по флотской специальности был штурма-ном, но после окончания военно-морского училища в Санкт-Петербурге распределился служить не на корабль, а в часть спецназ Черноморского флота. "По блату", как он выразился в шутку, - его батя с молодости дружил с командиром той части. Вот и решили между собой два капитана 1 ранга, что богатырю Николаю самое место среди тех, кого называют "фрогмэн", "человек-лягушка", то есть бойцов спецназа ВМФ. О жизненной метаморфозе, в результате которой вместо размеренной службы на корабле судьба уготовила сплошное беспокойство, Беляков-младший ни разу не пожалел. Да, и в море приходилось находиться подолгу: за его плечами четыре длительные боевые службы в Средиземном море и в Атлантике.
  Другой богатырь, Анатолий Ушаков, учился в Рязанском воздушно-десантном училище, а перед получением лейтенантских погон подал рапорт о направлении в спецназ ВМФ, потому что кроме воздушного океана его манили дали океана Мирового. Ви-димо, его звала славная морская фамилия. Начальство удовлетво-рило необычную просьбу, и на строевом плацу при выпуске из учи-лища рядом с однокашниками в голубых беретах он стоял в черном. Попал в ту же часть, что и Беляков, только годом позже. У него на счету одна командировка в Чечню и две океанские боевые службы.
  Повеселевший "дед" без дипломатических условностей прямо спросил офицеров, есть ли у них боевые награды. Коля утверди-тельно кивнул и ответил за двоих: у него медаль "За отвагу", а у товарища - Орден Мужества. При этом парни скромно умолчали, за что получили награды. А остальные, сидевшие за столом, понимали, что спецназовцам такие вопросы не задают, раз они сами по-малкивают.
  После первого знакомства собравшиеся еще посидели за сто-лом, поговорили, повспоминали что-то из жизни, а потом разошлись по каютам, оставив деловые вопросы на завтра. Пожимая руки офицерам, Юрий Александрович сказал:
  - С сегодняшнего дня ваш юридический статус меняется, бу-дете теперь пассажирами теплохода "Композитор Бородин". Так и внесем вас в Судовую роль.
  - Пассажирами специального назначения, - добавил я, и все рассмеялись.
   Утром Коля с Толей и мы с капитаном закрылись в капи-танской каюте для обсуждения сложившейся ситуации и выработки общего плана действий. Беляков с первых слов ошеломил нас пре-отвратительной новостью. Перед убытием в командировку офицеры прошли инструктаж у начальника разведки Черноморского флота. Севастопольский контр-адмирал велел сообщить капитану По-стникову, что, по имеющимся сведениям, судовым грузом "Компо-зитора Бородина" заинтересовалась американская разведка.
   - Час от часу не легче, - угрюмо произнес Юрий Александ-рович. - Уже и "церэушники" про нас знают. Попали мы в переплет. Эти ребята будут посерьезнее пиратов, если заварят какую-нибудь кашу, расхлебывать тяжело придется!
  В ответ все только развели руками. Наша тревога усилилась, хотя вслух об этом никто говорить не стал. Дальше речь на военном совете пошла о готовности судна миновать опасный участок, где есть угроза атаки судна катерами сомалийских пиратов. Постоянной охраны гражданского судоходства боевыми кораблями между-народных сил под эгидой ООН в ту пору еще не было, поэтому ежегодно по несколько торговых судов и прогулочных яхт попада-ло в пиратский плен. Хотелось приложить максимум усилий, чтобы выйти из Красного моря в Аравийское и следовать дальше на Иран с минимальными проблемами. Для такого успешного расклада у нас были возможности.
  Курс "Бородина" прокладывали с учетом мнения эксперта таким образом, чтобы сократить опасность насколько это возможно. Экипаж за месяц пути из Петербурга регулярно тренировался отражать нападение бандитов, и получил неплохие навыки в этом деле. И самое главное - у нас на борту появилась группа спецназ, готовая защитить экипаж, судно и груз.
  Наши "пассажиры" получили "добро" капитана на доско-нальное изучение устройства судна, чтобы грамотно подготовить его оборону. Помогать им отправились второй механик и боцман, которые обеспечивали спецназовцам доступ в любой помещение на всем пространстве от киля до клотика.
  Мы с капитаном шли в каюту старшего механика, где все должны были собраться после осмотра судна. Постников задумчиво сказал:
  - Не верится мне, что Коля-Толя без оружия у нас появились, с голыми руками. При них были такие огромные баулы, в каждый из которых вполне по спецназовцу войдет, не то, что пара стволов и гранаты. Впрочем, не в этом дело, главное сейчас - проскочить мимо пиратов, остальные проблемы будем решать по мере их возникновения, как учил товарищ Сталин.
  В каюте у "деда" пыхтел чайник, можно было налить себе кофе или чайку. Заглянули на огонек "пассажиры" и сообщили, что посмотрели на судне все. От кофе отказались и ушли к себе. Второй механик рассказал, что ребята очень внимательно исследовали по-мещения судна, заглядывали даже под пайолы в трюме.
  "Дед" сразу же взвился:
  - Вот видишь, люди только появились на судне и уже видят, где что не так. А ты, дружок, когда в последний раз туда загляды-вал? Небось, и не помнишь! Ох, доберусь я до вас с электромехани-ком, найду ваши "косяки", пощады не ждите...
  Разговор между начальником и подчиненным продолжился на повышенных тонах. Капитан махнул рукой и ушел, "разборки" между механиками он справедливо считал их внутренним делом.
  Пока происходили все описанные выше события, судно по-дошло к входу в Суэцкий канал и получило свою очередь для дви-жения в составе каравана ожидающих судов. Мимо нас на выход в Средиземное море проследовало десятка два судов, канал освобо-дился, и суда, направляющиеся на юг, в Красное море, по одному, без спешки втянулись в узкую горловину. Через полсуток, так же по одному, суда каравана вышли из канала и, повысив обороты, помчались по своим планам.
  Практически все соседи "Композитора Бородина" по Суэц-кому каналу были крупными океанскими танкерами, контейнерово-зами или "риферами" (рефрижераторными судами), со скоростью хода до двадцати и более узлов. Скромному "Бородину" с его "па-радным" ходом двенадцать узлов держаться за ними в кильватере и тягаться в скорости не представлялось возможным. Поэтому он бы-стро отстал от всей группы и шел в одиночестве. Мелькнуло срав-нение: так и печально знаменитый конвой PQ-17 в 1942-м рассеялся, а его участники навстречу своей судьбе двигались поодиночке в полярных морях. Красное море оставалось еще теплым, несмотря на позднюю осень, но славилось стаями зубастых акул, что очень неприятно.
  Капитан рассчитал скорость таким образом, чтобы Аравий-ское море открылось нам в утреннюю пору, и опасный участок пришлось преодолевать в светлое время суток. Спокойного пути оставалось совсем немного, экипаж при содействии офицеров спецназа начал подготовку судна к возможной встрече с врагом. Фальшборт по периметру опутали колючей проволокой. Пожарные рукава раскатали по палубе, чтобы в любой момент подключить их к гидрантам и пустить мощную струю воды. Все инструкции были вы-полнены, экипаж занимался обычными судовыми делами, а Коля и Толя, расположились загорать на крышках трюмов со своей лю-бимой игрой в нарды или "шешбеш", если называть ее по-флотски. Известно, что сам легендарный капитан Флинт уделял должное внимание этой игре. С ней в море однообразная жизнь команды движется незаметно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 12
  
  МОРСКОЙ БОЙ
  
  
  Ранним утром мы протиснулись узким Баб-эль- Мандебским проливом в Аденский залив. Началось Аравийское море, последнее открытое море на нашем пути в Иран. Из него скоро нырнем в за-крытый с трех сторон Персидский залив, где нас давно ждет порт выгрузки и окончание долгого и опасного путешествия. Несколько часов в то утро мы шли бескрайним морем в полном одиночестве. "Композитор Бородин" спокойно пыхтел судовой машиной, как нам казалось, не привлекая к себе постороннего внимания. Погода сохра-нялась солнечной, но ветерок немного посвежел, а по водной поверхности загуляла волна. На судне она пока никак не отражалась, раскачать его корпус с грузом не удавалось.
  Вчера в лоции прочитали - Баб-эль-Мандеб переводится с арабского языка - "ворота слез, скорби". Такое название пролив получил в давние времена из-за опасности плавания в этом районе. Но с тех пор тысячелетия прошли, может, и нет больше опасностей, из тех, что пугали древних мореходов. Идем же спокойно, и радио давно молчит, никто вокруг в реально обозримом времени сигнал SOS не подавал. Какая же здесь опасность плавания?
  В ходовой рубке находились вахтенный штурман и рулевой матрос, капитан, я и старший спецназовец Коля. Несмотря на мор-ское спокойствие все молчали, явно не доверяя окружающей тиши-не. Наш локатор, к которому все подходили по очереди, до сих пор не обнаруживал ничего опасного в радиусе двенадцати миль вокруг.
  - Юрий Александрович, справа по курсу пробивается мало-размерная цель. Движется в нашем направлении со скоростью около двадцати узлов. Дистанция до нее восемь миль, - будничным го-лосом прозвучало сообщение второго помощника.
  Коля мгновенно испарился из рубки.
  - Началось, - мрачно откликнулся капитан.
  Я от злости хватил кулаком по штурманскому столу, где ле-жали карты:
  - Черт возьми! Такое впечатление, что их специально на нас навели по спутнику. Ведь мы идем там, куда пираты обычно не су-ются - в нескольких милях левее по курсу расположен полигон ар-тиллерийских стрельб боевых кораблей 5-го флота ВМС США. Се-годня более опасным курсом, чем у нас, подальше к берегам Афри-ки, прошли два десятка судов, ни на кого из них не напали. Наш пароход долго искали, как пить дать! Интересно, кто так страстно желает, чтобы нас схарчили?
  Моя тирада не вызвала никакой реакции. На мостике остро ощущалось волнение людей, с минуты на минуту ожидавших начала жестокой схватки, результата которой в тот момент предугадать никто не мог. Направление полета бандитской пули предсказать никому еще не удавалось. Молчание наше стало еще более напря-женным: кто-то языком облизывал пересохшие губы, кто-то сжал поручень так, что побелели костяшки пальцев. Во всей суровой ре-альности приближался тот момент, которого никто из нас не желал. Мы долго думали о нем, как о чем-то абстрактном, которое, то ли наступит, то ли нет. Но абстракция начала переходить в действи-тельность. В бинокль сквозь рябь можно было рассмотреть, как прыгал по волнам вражеский катер, в котором сидели не менее де-сяти вооруженных людей.
  Юрий Александрович Постников в полной мере владел си-туацией, как и положено опытному капитану. Он подошел к при-метной красной кнопке и энергично нажал на нее несколько раз. По судну полетел резкий электрический звон судовой тревоги, и тут же громкая трансляция разнесла по всем помещениям и открытым па-лубам властный голос:
  - Внимание! Внимание! Общесудовая тревога! Приготовиться к отражению атаки пиратского катера! Экипажу занять места со-гласно штатному расписанию. Судовому повару - развернуть в ка-ют-компании пост приема и первичной обработки раненых. На-чальнику радиостанции - передать в эфир сообщение о нападении морских пиратов на теплоход "Композитор Бородин" в точке с ко-ординатами..., запросить помощь находящихся поблизости военных кораблей! Вахтенному матросу - поднять флаг Российской Федерации, пусть эти сволочи видят, на кого полезть вздумали!
  
  В этом месте следует заметить, что судно на ходу государст-венный флаг на мачте обычно не несет, он развевается по ветру только в своем или иностранном портах. В чужих территориальных водах и портах наш флаг поднимается вместе с флагом принимаю-щего государства.
  Пока вахтенный матрос разворачивал, закреплял и поднимал ввысь бело-сине-красное полотнище, из надстройки на грузовую палубу пробежали, даже скорее пролетели, две почти невидимые фигуры. Наши Коля и Толя оделись в облегавшие их мощные фи-гуры серые комбинезоны. На головах были надеты шерстяные ша-почки такого же серого цвета, сложенные на манер фесок. Ноги бойцов были обуты в легкую обувь, делавшую их похожими на японских ниндзя. За плечами у спецназовцев висели небольшие рюкзаки, а в руках каждый держал какую-то светлую трость, очень напоминавшую алюминиевую лыжную палку. Большими прыжками парни проскочили мимо грузовых трюмов и на наших глазах буквально растворились в воздухе, будто их только что не видели на палубе. Даже в наведенный бинокль невозможно было разобраться, где они замаскировались.
  В рубку через боковую дверь вошел боцман Хозин и доложил капитану, что его заведование на палубе приведено в боевую готовность. Постников принял доклад и поинтересовался:
  - Боцман, ты заметил, где Коля и Толя замаскировались? И что за лыжные палки появились у них в руках, знаешь?
  - На моих глазах Коля "шхерился" на баке, а где укрылся Толя, я так и не понял. В руках у них, Юрий Александрович, если не ошибаюсь, мощные пневматические ружья, которые бесшумно стреляют на суше и под водой маленькими стрелами. Примерно, такими, как в "дартс" играют. Только стрелки у них стальные и чуть длиннее. "Плюнут" в толпу такой игрушкой из трости, пятерых запросто насквозь прошьют!
  - Ясно. Давай, боцман, всем по местам. Будьте там осторож-нее, - напутствовал Хозина капитан.
  Мчавшийся к нам пиратский катер на глазах увеличивался в размерах, в бинокль стали различимы фигуры бандитов. Меня вдруг озадачила странная мысль, а нет ли среди атакующих нас людей той самой мадам Нго-Нго, которая приснилась мне дома. Я даже головой замотал о такого дикого предположения. Ответ моим мистическим домыслам прозвучал из уст второго штурмана, пристально рассматривавшего нападавших:
  - Ну и рожи у этих флибустьеров! Вот, дуболомы! Пресло-вутый капитан Флинт по сравнению с ними смотрелся бы мирным университетским профессором. Их бы, как в старину, вздернуть всех, чтобы на солнышке посушились!
  - Не кажи гоп, паря..., - начал в ответ капитан. И в этот мо-мент мы заметили длительную вспышку пламени у ствола их пуле-мета.
  Пиратские пули веером легли в нескольких метрах от правого борта. Через секунду долетела барабанная дробь пулеметной очереди.
  Постников по громкой трансляции крикнул:
  - Внимание экипажа! Головы и все остальное берегите! На-падающие начали обстрел судна. Отойти от иллюминаторов, от-крытых дверей, бегом убраться из простреливаемого пространства. Домой нам лучше возвращаться живыми, а не в морозильнике!
  Не успел его голос затихнуть, как пули полетели вновь и на сей раз защелкали по корпусу судна. Несколько подарков с против-ным звоном влепились где-то рядом рубкой. Стекла иллюминаторов, однако, остались пока не побитыми.
  - Паразиты, весь правый борт нам продырявят. Шпаклюйся потом, как хочешь, - бурчал капитан, пригнувшись пониже.
  Все находившиеся на мостике согнулись в три погибели, как могли, укрылись за переборками и металлическими кожухами ап-паратуры. Но продолжать обзор было необходимо, поэтому стара-лись смотреть в иллюминаторы из глубины помещения, чтобы блики стекол биноклей не провоцировали пиратов на новый обстрел мостика.
   Пиратский катер принял право руля и пошел в направлении на форштевень "Бородина". На расстоянии полутора кабельтовых от нашего борта пираты развернулись, чтобы пройти вдоль судна. Может, хотели подробно осмотреть будущую добычу, может, хоте-ли дать еще пару очередей по иллюминаторам для острастки.
  "Вот, ребятки, вы и сделали ошибочку в своих военных дей-ствиях. Привыкли воевать с безоружными. Снизили скорость атаки и подставили собственный бочок. Щас придет серенький волчок и укусит за бочок! Профессионалы таких ошибок не прощают. А у нас на борту есть профессионалы!", - такие мысли пришли мне на ум, когда катер совершил свой маневр.
  В подтверждение моим умозаключениям из носовой части судна почти по настильной траектории в сторону незваных гостей полетели два маленьких предмета. Спустя какое-то мгновение раз-дался сильный шум, и у борта катера выросли два фонтана от взры-вов гранат. Нападавшие застопорились от неожиданности, а потом включили форсаж и умчались нам за корму.
  - Есть! Молодцы, Коля-Толя, пуганули мерзавцев!
  Мы даже зааплодировали от радостных чувств, хотя пре-красно понимали, что эти взрывы налетчиков только разозлят, и они продолжат свои атаки.
  Капитан подскочил к никелированному раструбу внутренней связи и отрывисто крикнул в нее:
  - В машине!
  - Слушаю, Юрий Александрович!
  Голос старшего механика из внутренностей машинного от-деления прозвучал, как медвежий рык.
  - "Дед", поднимай обороты до самого полного и держи их, сколько возможно. Надо поскорее уходить из этого богом прокля-того места, - сказал капитан.
  - Добро! Исполняю!
  Усилившаяся вибрация показала, что наши механики выжи-мали из машины все, что можно. Судно двигалось на своей пре-дельной скорости. Но для быстроходного пиратского катера мы все равно оставались удобной мишенью. Бандиты развернулись на пенной дорожке, тянущейся за судном, и с набором оборотов пошли вдоль левого борта, поливая судно длинной пулеметной очередью. Пули громко колотили по металлу корпуса, звенели разбитые стекла иллюминаторов, одна из пуль пробила дырку в толстом стекле рубочной двери, через которую недавно входил боцман, и впилась под потолок рубки.
  Проскочив вперед, катер описал циркуляцию прямо по курсу перед нами. В момент, когда он сбросил скорость для разворота, рядом с ним один за другим прогремели четыре взрыва. На пиратов обрушился ливень морской воды от фонтанов, поднимавшихся од-новременно с грохотом. Мы внимательно смотрели в бинокли и поняли, что их не только водой обрызгало. Катеру и людям, похоже, досталось от взрывов. Пираты засуетились, стали махать руками и о чем-то кричать друг другу. Потом подвесной мотор с трудом завелся, и пираты двинулись в сторону от судна. Вслед катеру по-летели еще две гранаты, которые взорвались у него за кормой. Пи-ратский двигатель заглох окончательно. Волнами и течением на-летчиков понесло в сторону. Один из чернокожих бадитов вскочил в катере в полный рост, замахал кулаками и что-то закричал в наш адрес. Другой схватил пулемет и прямо с рук дал еще одну непри-цельную очередь, пули от которой на сей раз веером легли далеко от борта судна.
  Подбитый катер качался на волнах уже в сторонке, а теплоход "Композитор Бородин" полным ходом под громко хлопавшим на ветру российским флагом выходил с победой из своего первого морского боя. На палубе возле надстройки боцман с матросом хри-пло запели:
  "Врагу не сдается наш гордый "Варяг",
  Пощады никто не желает!".
  Но капитан, далекий в мыслях от эйфории, объявил по гром-кой трансляции:
  - Отставить песню! Палубной команде осмотреться за бор-тами и кормой! Надо убедиться, парни, никого у нас не смыло? В заведованиях ответственным произвести осмотр и доложить о на-несенном ущербе! Старшему механику и старшему помощнику ка-питана обойти все помещения и проверить, есть ли у нас жертвы? Жду докладов на мостике!
  Только после этого Юрий Александрович дал волю эмоциям. Открыв дверь на крыло мостика, он проорал в сторону пиратов:
  - Ну, что, уроды, взяли? Вот вам!
  Капитан выразительно поднял вверх правую руку со сжатым кулаком, а левой ударил ее под локоть. Потом повернул голову по направлению к баку, сложил ладони рупором и крикнул:
  - Коля и Толя! Вы - молодцы! Классно поработали! Обще-судовая благодарность вам!
  Я решил спуститься вниз и тоже осмотреться, что у нас про-изошло за время быстротечного боя с пиратами. "Чиф" с "дедом" открывали двери во все каюты и громко подсчитывали и записывали в блокноты, где разбито стекло иллюминатора, где плафоны люстр упали и раскололись, где нанесен какой другой ущерб от боя. Что и говорить, после атаки пиратов урон на судне имелся. Спустившись в помещение кают-компании, мы обнаружили там электромеханика с перевязанным лицом, которому побледневшая женщина, наш повар, дрожащими руками давала лекарства из судовой аптечки. Ей самой было очень скверно после случившейся заварухи. Но она держала себя в руках, стараясь помочь пострадавшему, словно настоящая медсестра на поле брани.
  Ранение электромеханик получил у себя в каюте, когда пули разбили стекло иллюминатора, а осколки стекла попали ему в щеку и висок. Мы все в один голос заговорили, что он в рубашке родился: стекло ведь - не пуля, а щека - не глаз. Могло бы и гораздо хуже кончиться. К счастью, электромеханик был нашим единственным раненым во время пиратского обстрела. Мы начали оживленно обсуждать подробности закончившегося морского боя. Каждый спешил вспомнить собственные впечатления. Напряжение отпустило людей, шуму было много.
  В этот момент по громкой трансляции послышался голос ка-питана:
  - Капитана-наставника прошу срочно подняться на мостик!
  Недоумевая, что еще могло стрястись в злополучный день, я быстро пошел наверх.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 14
  
  ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
  
  
  Я шел по жилому коридору и заметил, что Коля и Толя захо-дят в свою каюту. Подошел, обнял обоих, долго жал им руки и по-вторял:
  - Ну, молодцы, ну, орлы! Как вы эту банду уделали! Высший пилотаж!
  Парни в ответ лишь пожали плечами:
  - Да, чего там. Мы их только припугнули для начала, а они на утек подались. Если бы эти пацаны на борт к нам полезли, вот тогда фарша было бы много! А так - пустяки! Не стоит разговоров...
  Коля добавил:
  - Пусть бандюганы запомнят: у нас на флоте бабочек не ло-вят!
  Все засмеялись.
  - Меня зачем-то капитан на мостик зовет, не знаете, что там такое? - спросил я.
  - Какой-то вертолет к нам летит. Вроде, "штатовский".
  На мостике снова царило оживление. Капитан в бинокль следил за летевшим на небольшой высоте иностранным военным вертолетом. Увидев меня, Юрий Александрович пояснил причину, по которой позвал меня на помощь:
  - Вон вертолет летит, хотя пока, похоже, не к нам. А с норда в нашу сторону "пылит" большой военный корабль, судя по его размерам и скорости на локаторе. Такая складывается обстановка, что скажете?
  Я внимательно осмотрел сквозь окуляры бинокля пролетев-ший рядом с нами вертолет и сказал:
  - Вертолет военно-морских сил США "Си Хок", "Морской ястреб". Такие аппараты обычно базируются на боевых кораблях. Предполагаю, что этот прилетел именно с того корабля, который направляется в нашу сторону. Чего хотят американцы, мы скоро узнаем, они ребята прямые, стесняться не приучены, сами расскажут, что им нужно. По поводу вертолета скажу так: на мой взгляд, он летит в ту сторону, где дрейфуют наши знакомые африканские "флибустьеры". Может, эти события - отклик на наше сообщение по радио о нападении пиратов. Хотя, сомнительно. Тот, кто захотел помочь, сначала связался бы с нами по радио. Но, ни один военный корабль на наш призыв о помощи не откликнулся. Значит, те, кого мы видим, действуют по собственным планам.
  Немного погодя, с той стороны, куда улетел вертолет, мор-ской ветер принес в открытые иллюминаторы отдаленную дробь стрельбы, которая прекратилась после двух взрывов, последовавших один за другим. Мы с капитаном понимающе переглянулись:
  - Вероятно, следует помолиться о заблудших душах напа-давших на нас бандитов. Вертолетчики, вряд ли оставили им шансы на спасение, раз катер взорвался. С одной стороны, американцы могут сказать, что уничтожили группу пиратов, атаковавших мир-ные суда. Но с другой, складывается твердое убеждение, что при нас сей момент были спрятаны концы в воду, в прямом смысле слова. Те, кто наводил пиратский катер на "Бородина", позаботились о том, чтобы пираты никогда никому ни о чем не рассказали. Тем более что бандиты не оправдали возложенных на них надежд. Для чего кому-то понадобилось, чтобы наше судно оказалось в плену у пиратов, мы, наверное, в ближайшее время поймем. События не заставят ждать.
  Жужжание двигателя вертолета, летевшего издалека, посте-пенно перешло в грохот. Винтокрылая машина серого цвета с опо-знавательными знаками ВМС США кружила над нашими головами, свистела винтами и яростно гудела двигателем. Тут же проснулся радиоприемник у нас в рубке. Из динамика полетели странные не-членораздельные звуки:
  - И-и аэиаа эиоуээ. И-и ай!
  Постников застыл в недоумении:
  - Что за галиматья?
  Наморщив лоб, я пытался вникнуть в суть звуков, вылетавших из динамика раз за разом.
  - Сдается мне, что вещает пилот вертолета, мол, "это амери-кан хеликоптер", "повторяю", выходите на связь! У него полный рот жевательной резинки, зубы не смыкаются, вот согласные звуки в речь и не попадают. Представьтесь ему, Юрий Александрович, на квалифицированном английском, может, диалог наладится.
  С горем пополам капитан объяснился с летчиком, который хотел, чтобы теплоход "Композитор Бородин" вышел на связь с американским военным кораблем на радиочастоте ... Вертолет, на-конец, перестал бить нас по ушам своим грохотом и полетел в сто-рону ощетинившейся узкими стрелами ракет серой военной махины, которая подбиралась все ближе к нам. Постников раздраженно пощелкал тумблерами радиоприемника и связался с командиром корабля 5-го флота ВМС США, в зону ответственности которого входит западная часть Индийского океана и Персидский залив. На правах самого главного начальника всего Аравийского моря некий коммандер решил "подравнять и построить" старого морского волка Постникова:
  - Капитан, с вами говорит командир фрегата ВМС США коммандер Кларк. Вам надлежит сбавить ход и проследовать в точку с координатами..., где встать на якорь и ожидать прибытия нашей мобильной группы для проведения досмотра судна и груза.
  Но не так прост был наш капитан. Услышав неожиданное предложение командира иностранного военного корабля, он разра-зился витиеватой фразой на флотском непечатном сленге, а затем удивленно добавил:
  - Это с какой же стати я должен "остоповаться", чтобы янки спокойно шарили у меня по карманам?
  Юрий Александрович с хитроватым прищуром посмотрел на меня и поинтересовался, правильно ли он сделает, если вежливо пошлет наглеца коммандера подальше. Убедившись, что мы с ним не расходимся в мыслях, он четко проговорил в микрофон:
  - Коммандер, с вами говорит капитан российского грузового теплохода "Композитор Бородин" Постников. Не могу выполнить вашего распоряжения, так как не вижу для этого юридических ос-нований. Мое судно во фрахте следует из России в Иран, по усло-виям контракта я должен доставить груз в указанный срок. Сегодня мы подверглись нападению морских пиратов, что вызвало задержку в пути. Я не имею права тянуть время по иным причинам, потому что из-за опоздания буду вынужден платить неустойку грузополучате-лю.
  - Капитан, выражаю сожаление по поводу того, что ваше судно было атаковано пиратами. Кстати, как вам удалось от них успешно отбиться?
  - Коммандер, благодарю вас за сочувствие. Кстати, откуда у вас сведения о том, что мы успешно отбились от пиратов? Должно быть, внимательно следите за обстановкой? Сожалею, что вы не пришли к нам на помощь. Уйти от пиратов помог счастливый слу-чай: нас обстрелял быстроходный катер, у которого вдруг заглох двигатель. Поэтому он прекратил погоню, а мы проследовали своим курсом.
  - О кей, капитан. И все же вам придется сбавить скорость и принять на борт досмотровую группу, которую я высылаю к вам. У нас имеются основания полагать, что ваше судно нарушает Между-народную конвенцию о морской торговле оружием, которая под-тверждается резолюцией Совета Безопасности ООН за номером ... от ... года. Я буду вынужден арестовать вас и ваше судно, если вы не подчинитесь моему распоряжению и не примите на борт досмотро-вую группу.
  Американский корабль уже шел рядом с "Бородиным" па-раллельным курсом. Бортовой номер 56 на его борту свидетельст-вовал, что нашим агрессивным соседом оказался ракетный фрегат "Симпсон" типа "Оливер Х. Пери", о чем я сообщил Посникову. Вертолет, который недавно кружил над нашими головами, аккуратно примостился на посадочной площадке в кормовой части корабля. Зенитные и противокорабельные ракеты фрегата заметно повышали авторитет командира корабля на фоне капитанов сновавших по Аравийскому морю грузовых "лаптей". Что поделаешь, безоружным приходится подчиняться вооруженной силе. Нашим спецназовцам Коле и Толе никто не ставил задач по подрыву боевой мощи американского флота, а иной военной силы, кроме двух офицеров, у нас не было. Оставалось только гадать, что последует дальше.
  Из-за кормы "Симпсона" показалась моторная надувная лод-ка, которая быстро заскользила к нашему борту. В ней сидели четыре человека. Юрий Александрович заметно погрустнел и сыпал мрачными шутками:
  - Доконает меня сегодня "семейка "Симпсонов"! Сейчас Би-вис и Бадхед полезут к нам в трюм, откроют ящики, а там - секрет-ные запчасти к подводным лодкам. Как считаете, за каждый перископ сколько лет мне дадут по законам штатов? Ладно, пойдем малым ходом, может, зачтут, как явку с повинной?
  Постников не случайно вспомнил американский мультик "Симпсоны", один из наших матросов принес на судно видеокассету с бесконечными сериями про эту семейку с Бивисом и Батхедом. Мультики периодически кто-нибудь из молодежи смотрел в кают-компании, хотя все остальные плевались от их содержания.
  - Юрий Александрович, - крикнул вахтенный штурман. - У американцев проблемы с надувной лодкой, смотрите!
  В иллюминатор было видно, что лодка продолжала двигаться в нашем направлении, но ее корпус на глазах погружался в воду. Видимо, где-то получил пробоину, которую не заметили, когда спускали с фрегата.
  - Сейчас у нас под бортом бравые янки пузыри начнут пус-кать. Так не пойдет, мы на флоте служим, - отреагировал Постников. Он подошел к кнопке звонка, нажал ее и объявил по судну:
  - Внимание экипажа! Человек за бортом! Тревога! Спустить вельбот с левого борта!
  В этот раз спуск вельбота прошел без сучка и задоринки, словно на морском параде у Дворцового моста. Возможно, даже американцы на фрегате поаплодировали мастерству русских моря-ков, спешно отправившихся на выручку их незадачливым коллегам. Вельбот вовремя завел двигатель и начал маневр, потому что двое американцев уже плавали в воде у нашего борта, а двое стояли в тонущей лодке по пояс в воде. В волнах белели спасательные круги, на которых выделялась ярко красная надпись "Т/х "Композитор Бородин". Санкт-Петербург". Людей и круги подобрала наша спа-сательная команда, а пробитую лодку вытащили на палубу судовой лебедкой.
  Вместе с нашими спасателями из вельбота на палубу выбра-лись мокрые американцы. С их заморской форменной одежды ручьем лилась вода, головные уборы отсутствовали, мокрые и спу-танные волосы подчеркивали жалкий вид спасенных моряков. Правда, личное оружие никто из них не утопил - у каждого на боку висел тяжелый "кольт" в кобуре, из которой тоже стекала струйка морской воды. Гостям предложили обсушиться, погреться и одеть что-нибудь сухое из запасов боцмана. Хозин принял их казус близко к сердцу и всячески старался помочь пострадавшим парням. Но старший их группы категорически отказался от предложенного и потребовал отвести к капитану.
  Оставляя на палубе и на трапе мокрые следы, американцы поднялись наверх. Навстречу им из рубки вышел щеголеватый По-стников в белой форменной рубашке с погонами, на которых под солнцем горели капитанские шевроны. Отглаженные черные брюки и элегантные легкие туфли как бы выставлялись напоказ рядом с вымокшим представителем другой страны. Молодой офицер пред-ставился капитану и поблагодарил за помощь, которую его группа получила после того, как их лодка вышла из строя. А дальше младший лейтенант понес такое, что многие на "Бородине" пожа-лели о спасении этого вояки из воды.
  - Мне не совсем удобно, сэр, но я - офицер и обязан выпол-нить свой долг. Прошу вас, сэр, вести судно самым малым ходом. На своих постах разрешается остаться только вашей вахтенной смене. Остальным офицерам экипажа следует собраться на мостике, а прочему личному составу прибыть в кают-компанию и находиться там до особого распоряжения. Свободное передвижение по судну воспрещается. Прошу выполнить мои указания.
  Капитан объявил все услышанное по громкой трансляции. Народ взвыл от злости на иноземное коварство. Больше других не-годовал боцман, который, обращаясь ко всем, сказал:
  - Ну, "пиндосы" - они "пиндосы" и есть! Это же надо такое удумать! Мы их, можно сказать, от акульих зубов спасли, на сухую палубу подняли. А они враз на эту палубу и нагадили! Что за люди?
  Под бдительным присмотром мокрых американцев штурманы, механики и начальник радиостанции собрались на мостике, где уже стояли мы с капитаном. Остальные члены экипажа, включая пассажиров Колю и Толю, расселись по креслам в кают-компании и включили телевизор. Один из американцев остался с ними, а двое прохаживались по палубе с обоих бортов. Офицер забрался на крышку трюма и выстрелил вверх красной сигнальной ракетой.
  Через несколько минут с фрегата взлетел вертолет, который быстро преодолел расстояние до "Бородина". Машина зависла над нашей палубой и осторожно опустилась на крышку трюма. Пока лопасти продолжали вращаться, из вертолетного нутра выпрыгнули человек десять. А внутрь залезла мокрая команда вместе со своей дырявой лодкой. Вертолет улетел на фрегат.
  В составе американского десанта, высадившегося на палубе российского судна, было несколько матросов, один офицер и трое субъектов в гражданской одежде. Всем скопом они направились в ходовую рубку. Постников, наблюдавший за ними сверху, предпо-ложил:
  - Эти парни в бейсболочках и джинсах, по идее, и есть "це-рэушники".
  Первым на мостик поднялся офицер, поздоровался и пред-ложил капитану пройти в каюту, чтобы предъявить прибывшим американским экспертам документы по грузу, находящемуся на судне.
  - Эксперты, блин, в штатском, - негромко бурчал Постников, направляясь к себе в каюту в сопровождении неожиданных контролеров. Из экипажа вместе с ним пошел грузовой помощник. Они закрылись за дверью и почти час занимались бумагами.
   На протяжении всего безумного дня у меня впервые появи-лась возможность спокойно обдумать ситуацию, в которой мы ока-зались после целой цепочки приключений, свалившихся на наши головы. Логика событий, происходивших в течение месяца с мо-мента отхода из Петербурга, мне была уже более-менее ясна. По-этому в тот момент мне больше всего хотелось понять, что про-изойдет в дальнейшем. Обвинение в незаконной перевозке воору-жения и боевой техники из одной страны в другую ничем хорошим для экипажа "Композитора Бородина" обернуться не могло.
  Безусловно, мне было ясно, что у такой страны, как России не могло быть "незаконных перевозок оружия". Межгосударственные соглашения и документы по ним оформлены в духе требований Совета Безопасности ООН. Любой суд с участием квалифициро-ванных юристов-международников оправдает капитана и снимет арест с судна и груза. Но, как показывает практика, от момента ареста перевозчика до суда иногда утекает слишком много времени. В те годы на память приходили детали западни, в которую угодили летчики российского самолета ИЛ-76, перехваченного в небе над Афганистаном и вынужденного приземлиться на аэродроме города Кандагар. Одноименный фильм тогда еще не вышел, но и по сооб-щениям прессы мы понимали, какая невеселая жизнь была у летчи-ков в талибской тюрьме.
  Американцев с талибами, понятное дело, равнять не стоит, но в случае нашего ареста узилище и будет узилищем, где бы оно не находилось. ЦРУ пронюхало об образцах новой техники, лежавшей в трюмах "Бородина" и сделало все, чтобы они попали в руки их сотрудников. Сейчас прилетевшие на вертолете ребята в бейсболках выпотрошат все ящики с грузом, заберут себе то, что их интересует, а нас, скорее всего, объявят задержанными для дальнейшего разбирательства. Судно под конвоем отведут в ближайший к нам порт Аден или на базу 5-го флота США на острове Бахрейн в Персидском заливе. Дальнейшая судьба экипажа может иметь варианты, о которых думать не хотелось.
  Пока я размышлял, на палубе появились американские мат-росы и "эксперты в штатском", как верно их поименовал Постников. Наш второй механик включил механизм подъема крышек трюмов, а грузовой помощник капитана стоял около американцев, жаждущих добраться до груза. И у него, и у экспертов в руках были видеокамеры для фиксации происходившего процесса. Юрий Алек-сандрович, мрачнее тучи, молча вернулся на мостик. Во рту он держал зажженную сигарету, хотя обычно воздерживался от куре-ния.
  Матросы из команды "Симпсона" сорвали пломбу и открыли крышку первого ящика. Из него на белый свет появились какие-то шарниры и узлы агрегатов. Эксперт приказал открыть другой ящик, рядом с которым легли аналогичные штуковины. Эксперт ткнул ногой третий ящик, в котором покоилась длинная зеленая деталь, явно не относящаяся к подводной технике, с фирменной надписью желтой краской "Ивановский завод подъемного оборудования".
  Из иллюминаторов ходовой рубки на палубу напряженно смотрели все, кто находился там во время проверки груза. На наших глазах разворачивались непонятные события, потому что мы ожидали увидеть в ящиках одно, а внутри оказалось совершенно другое. Головы отказывались верить увиденному. Замешательство присутствовавших усиливалось.
  - Блябуду, не зипы это, - неожиданно громко и просто выра-зил общие эмоции наблюдавший за процессом "дед". - Какие тут, на хрен, подводные лодки? Это же запчасти для автомобильного подъемного крана...
   Американцы переходили от одного ящика к другому и, как заведенные, вытаскивали наружу и складывали обратно все те же промасленные железяки, малопригодные для комплектования со-временных дизельных подводных лодок. На мостик поднялся второй механик и рассказал, что проверяющие янки находят в ящиках не те запчасти, что им нужны. Уже начали сердиться и ругаться между собой всякими "факами". В рубке кто-то не выдержал и буквально заржал в голос. Нервы! Остальные заулыбались, обстановка разряжалась. Только капитан пока упорно не верил своим глазам. Ребята в бейсболках полезли во второй трюм и сами стали вскрывать ящики, но после каждого испытывали прежнее разочарование.
  К нам поднялся американский офицер и спросил, нет ли на судне других помещений для хранения грузов. Постников ответил отрицательно и предложил офицеру самому пойти и осмотреть судно. Офицер и пара матросов в сопровождении "деда" и боцмана отправились "шмонать" пароход. "Бейсболки" нервно курили на палубе, зато наш капитан, наконец, разгладил морщины и разразился тирадой:
  - Да, сели ребятки в лужу. Я же им показывал документы, где черным по белому написано, что в ящиках упакованы запчасти для транспортного оборудования. И никаких зипов для подводных лодок! Кто вообще эту чертовщину придумал? Они мне не повери-ли. Теперь вот носятся, как собаки, у которой сахарные косточки украли. Вахта, передайте этим штатским, что у нас на палубе не положено курить, пожар еще мне устроят!
  Осмотр судна закончился, когда стало темнеть. Офицер со-общил Постникову, что досмотровая группа убывает на фрегат для доклада командиру корабля. В темноте к судну подлетел вертолет, включивший свои мощные прожектора. Наша палуба освещалась собственным освещением. Вертолет почти не касался закрытых крышек трюмов, когда в него прыгали члены досмотровой группы.
  Через некоторое время на связь по радио вышел коммандер Кларк:
  - Мистер капитан Постников! От имени правительства Со-единенных Штатов Америки я выражаю вам сожаление по поводу за-держки судна. Проверка окончена, замечаний по характеру груза нет. Можете следовать своим курсом.
  - Коммандер, я буду подавать Морской протест по поводу ваших необоснованных действий!
  - Это ваше право, капитан. Удачи, до свидания!
  - О кей! И вам не хворать...
  Огни уходящего прочь фрегата "Симпсон" понемногу рас-творялись во тьме ночного южного моря. Покурив и выразив в полный голос неодобрение действиями мирового жандарма, все члены экипажа "Композитора Бородина" разошлись по своим мес-там, свободные от вахты расположились на отдых после напряжен-ного дня, а вахтенные занялись своими обязанностями.
  Юрий Александрович зашел ко мне в каюту и с хитрой улыбкой на усталом лице вопросил:
  - А не хлопнуть ли нам по рюмашке?
  - Заметьте, не я это предложил, - откликнулся я, поддерживая диалог из культового фильма "Покровские ворота".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 15
  
  ЧТО ЭТО БЫЛО?
  
  
  - В замки врезаются ключи, и вынимаются харчи, - заговор-щицки молвил Постников, открывая дверцу холодильника в своей каюте. С харчами было не густо - все же "Композитор Бородин" больше месяца шел из Питера, не имея возможности пополнить за-пасы продовольствия. Всех выручали консервы, поэтому нашу ночную трапезу из нескольких вареных картофелин с камбуза раз-нообразили маринованные огурчики, ветчина в банке, шпроты и черный хлеб. Для людей, не избалованных разносолами и делика-тесами, у нас состоялся вполне обильный стол, соответствовавший напряженности момента. Ликвидировать эту напряженность в наших сердцах могла только бутылка хорошей водки, единодушно решили мы. Юрий Александрович твердой рукой налил сразу ударную дозу грамм по сто "с прицепом" для первого раза. Процесс пошел!
  - А теперь подумаем серьезно, что с нами произошло в этом рейсе, - утолив голод, задумчиво произнес капитан. Я молча слушал его, откинувшись на подушки дивана.
  - Мы пошли в море, получив инструктаж руководства судо-ходной компании по поводу огромной важности нашего груза. Хотя по документам на борт погрузили запчасти для транспортного обо-рудования. В Балтийском море представитель компании из Гамбурга предупредил нас по телефону, чтобы мы не совались в Кильский канал, а шли вокруг Скагена, потому что в Киле судно могли при-тормозить для уточнения характера груза. Левченко "по секрету" сообщил нам, используя открытый канал связи, что мы везем не сельхозинвентарь, а запасные части к подводным лодкам в Иран.
  Мне разжевывать не надо, понятно - международная торговля оружием с Ираном - тема деликатная. Вроде бы никому нельзя, но многим очень хочется, ибо деньги за контрактами стоят большие. Россия продала иранцам подводные лодки "Кило", а в Германии тоже производят неплохие дизельные подводные лодки. Немецким торговцам оружием было обидно упустить хороший куш, значит в отместку надо "подстроить козу" русским коллегам. Кто-то слил информацию, что на "Бородине" везут технику военного назначения, причем некоторые детали разработаны недавно и за границу продаются впервые. Так появилась необходимость сунуть нос в наши опечатанные ящики и вытащить из них все интересное. На русских можно шлепнуть клеймо нарушителей международных конвенций, а самим заняться промышленным шпионажем со взло-мом.
  Но мы Кильским каналом не пошли. Нападение на "Бороди-на" случилось через три недели в Аравийском море. От пиратов от-бились. Тогда появились америкосы, которые нас внаглую застопо-рили и обыскали все помещения судна. Дальше произошло неверо-ятное: в ящиках лежали действительно запчасти для транспортного оборудования, а не зипы для подводных лодок. Командиру фрегата "Симпсон" вместо медали на грудь теперь накостыляют по шее за нарушение тех же международных конвенций, только о защите торгового мореплавания. Недаром он расшаркался при прощании, "mister captain Postnikoff!", чует кошка, чье мясо съела...
   Юрий Александрович приумолк и снова пододвинулся к столу. Я решил добавить к его рассказу собственное видение слу-чившегося с нами:
  - Американцы, безусловно, обрадовались, когда получили из немецких источников сведения о рейсе "Бородина". Через Колю и Толю до нас дошла информация военной разведки России о том, что ЦРУ на нашу беду что-то замыслило. Я предполагаю, что через свою агентуру в пиратском стане "церэушники" подготовили катер для нападения на судно. Наш экипаж им был ни к чему, поэтому пираты должны были пострелять, как можно больше членов команды, чтобы потом спокойно разбираться с грузом. Для решения спе-циальной задачи назначили фрегат "Симпсон", на борту которого находились эксперты по морскому оружию. Пиратов, которые должны были захватить теплоход, при любом раскладе пустили бы в расход, такова их незавидная учесть. Первый прокол в операции ЦРУ случился, когда мы ушли от пиратов. Коммандеру Кларку пришлось трудиться вместо них. Но он был уверен в успехе, поэто-му действовал так нахраписто. А тут второй прокол - груз оказался не тот, о котором они получили агентурные сведения. Все, кто меч-тал на нем поживиться, впали в недоумение. По правде сказать, с грузом ничего не ясно и нам самим.
  - Вот-вот, - откликнулся Постников. - У меня сейчас новая беда на носу маячит: придем в Иран, а грузополучатель откажется получать груз с сорванными пломбами, который выкладывали-перекладывали. А, может, и вовсе не тот, который они ожидали. Прицепятся к нам, заявят, что груз мы сами подменили потихоньку. Кто окажется в такой заварухе крайним? Правильно - капитан теп-лохода "Композитор Бородин", ваш покорный слуга. Я дал теле-грамму генеральному директору компании, в которой сообщил о всех вчерашних событиях и возможных проблемах со сдачей груза. Но он рекомендовал не беспокоиться насчет груза, а по поводу произвола американцев подать Морской протест и представить собственный рапорт в компанию, там надеются поднять шум через Министерство иностранных дел РФ. То есть состояние груза теперь никого не волнует. Тогда что это было?
  - Юрий Васильевич, помните, я вам рассказывал свой сон с четверга на пятницу? Это, конечно, бред, но выходит, что сон ока-зался вещим: хотя самой мадам Нго-Нго среди пиратов не было, но ее пророчество о том, что наш груз никому не нужен, подтверди-лось! А почему мы влипли в темную историю, попытаюсь разо-браться.
  Под утро мы закончили свой затянувшийся ужин и отправи-лись, наконец, подремать.
  В каюте меня разбудил громкий шум подлетевшего к судну вертолета. Американцы решили устроить досмотр "дубль-2", - первое, что мелькнуло в мозгу. Я быстро оделся и поднялся на мос-тик. Капитан находился уже там и сообщил мне, что час назад на связь по радио вышел командир российского большого противоло-дочного корабля "Адмирал Пантелеев", который только что подо-шел в Аравийское море из Владивостока. С БПК выслали вертолет, который перебросит спецназовцев Колю и Толю от нас к тихооке-анцам.
   Корабельный вертолет Ка-27 завис над нашими грузовыми трюмами. Весь экипаж вышел проводить людей, которые вчера спасли столько жизней. Скромняги-офицеры смущенно отнекива-лись, жали руки и благодарили за теплые слова и доброе отношение. Они бросили свои огромные сумки в открытый люк вертолета, а потом исчезли в нем сами. Винтокрылая машина сразу же взлетела и взяла курс на корабль, которого не еще было видно за горизонтом.
  Так закончилась боевая история нашего рейса.
  Но происходили события, о которых мы не знали.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 16
  
  ПРОВАЛЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ
   (О ЧЕМ МЫ НЕ ЗНАЛИ - 3)
  
  
  Информация о том, что российский грузовой теплоход "Композитор Бородин" направился в Персидский залив с грузом запасных частей и оборудования для подводных лодок "Кило", проданных Россией Ирану, преодолела расстояние от Германии до Соединенных Штатов очень быстро. В здании гамбургского Кон-гресс-центра еще продолжалась конференция руководящего и кон-структорского состава немецких судостроительных и судоремонт-ных предприятий, когда сведения, поступившие от руководителей концерна "Хотвальд", уже анализировались специалистами Цен-трального Разведывательного Управления США. В комплексе зда-ний, расположенном в городе Лэнгли, что лежит в восьми милях от американской столицы Вашингтона, штат Вирджиния, собрались люди, которые проявляют профессиональный интерес ко всему, что происходит в мире. Особенно, когда речь заходит о такой острой теме, как международная торговля оружием. К тому же, когда партнерами по заключенным торговым договорам оказываются Россия и Иран. От сочетания таких фраз в полученных конфиден-циальных документах у бывалых работников аппарата управления, отвечающего за проведение разведывательных операций и вербовку агентуры за пределами территории США, реально усилилось сердце-биение и поднялось настроение. Руководитель европейского отдела управления немедленно собрал подчиненных на оперативное сове-щание.
  В одном из полученных от немецких партнеров документов находился перечень всех комплектов оборудования для подводных лодок, в котором значились агрегаты усовершенствованных ди-зельных установок к проданным за границу субмаринам проекта "Кило". Усовершенствованные образцы двигателей русские прежде не продавали на экспорт, поэтому они не стояли на тех лодках, на которые у американских специалистов имелся свободный доступ. Например, на польскую "Варшавянку", которая уже несколько лет являлась боевой единицей объединенных военно-морских сил НАТО в Европе. Интерес для экспертов из Вашингтона представляла и новая конструкция перископа, также значившаяся в полученном перечне комплектов оборудования.
  Аналитики, изучившие поступивший документ, в один голос указывали на то, что такие образцы оборудования следует заполу-чить в свое распоряжение любыми возможными способами. Особый интерес к этим деталям и приборам возник и в связи с тем, что Государственный департамент США принял решение о приобрете-нии у Германии лицензии на строительство дизельных подводных лодок. Это означало то, что у Соединенных Штатов, долгие годы производивших только атомные субмарины, в ближайшие годы должна появиться новая отрасль судостроения, продукция которой предназначается на экспорт в развивающиеся страны. В создание этой отрасли направлены большие деньги, следовательно, амери-канским разведчикам необходимо всеми силами отстаивать нацио-нальные интересы.
  В другом документе речь шла о том, что ящики с перечис-ленным оборудованием уже отправлены из торгового порта Санкт-Петербурга на борту российского теплохода "Композитор Боро-дин". Его маршрут проложен из Балтийского моря вокруг европей-ского континента в Средиземное, а потом в Красное и Аравийское моря. У немецкой стороны имелся план задержать судно для про-верки груза в порту Киль перед входом в Кильский канал. Но рус-ский капитан повел судно другим путем - через Датские проливы, поэтому в европейских портах обследовать интересующий груз не получилось.
  На оперативном совещании в ЦРУ прозвучало предложение задержать "Композитора Бородина" на входе в Суэцкий канал или на выходе из него. Но в этом случае потребовалось бы привлечь к операции спецслужбы Египта, что по ряду причин представлялось нецелесообразным. Кроме того, в Порт-Саиде или в Суэце довольно сложно было бы изъять груз с задержанного судна. Тогда у опе-ративников возникла идея имитировать нападение пиратов на рус-ский теплоход где-нибудь в районе Африканского Рога. После та-кого нападения груз с захваченного судна можно, не поднимая шума, вывезти куда угодно. Такой вариант операции был принят ру-ководством европейского отдела в качестве основного.
  Детальным планом операции предусматривалось слежение за движением судна на всем пространстве Средиземного моря, чтобы держать под контролем сроки его подхода к Суэцкому каналу и вы-ходу в Красное море. К выполнению этой части плана привлекались корабли 6-го флота США в Средиземном море и самолеты базовой патрульной авиации "Орион", постоянно дежурившие над морем.
  Особая роль в операции отводилась резидентам ЦРУ, рабо-тавшим в странах Восточной Африки, главным образом, вокруг Африканского Рога. Из Лэнгли в их адреса пошли шифрованные указания срочно сообщить о возможности установления контакта с представителями сомалийских племен, обитающих на морском по-бережье, которых можно было бы привлечь к операции по задер-жанию русского судна.
  Резиденту в Адене ставилась задача связаться с командова-нием 5-го флота ВМС США в Индийском океане, чтобы подобрать один из кораблей, находящийся в Аравийском море. Главным делом было подготовить его командира для проведения специальной операции по изъятию всей партии груза с русского теплохода, после имитации захвата судна сомалийскими пиратами. В помощь командиру корабля в Аден командировались три сотрудника ЦРУ из числа экспертов по иностранному вооружению и боевой технике.
  Специальная операция ЦРУ вступила в активную фазу.
  ... В портовом городе Момбаса, втором по величине городе восточноафриканской страны Кении, на террасе второго этажа дома на узкой тенистой улице в плетеном кресле сидел человек. Это был грузного телосложения немолодой американец с седой кучерявой шевелюрой над загорелым лбом. Пятидесятидевятилетний Фил Чакетта, резидент ЦРУ в Кении, обтирая платком мокрое от пота ли-цо, поглядывал на часы и ждал появления своего агента. Вообще-то у него имелись прекрасные апартаменты в кенийской столице Найроби, где он мог не мучиться от жары и влажности. Но в Мом-басе Филу в интересах дела приходилось держать конспиративную квартиру в трехэтажном доме, на первом этаже которого находилась принадлежащая ему же автомастерская, а над ней - несколько комнат с террасой. Здесь было удобно встречаться с агентами, которые из соображений конспирации оставляли свои автомобили в мастерской и поднимались по внутренней лестнице наверх.
  Чакетта более тридцати лет служил в ЦРУ, проехал Африку вдоль и поперек, все знал и умел, но больше всего в данный момент хотел выйти на пенсию и уехать домой на север Соединенных Шта-тов. В штате Мичиган он купил себе дом с участком, вокруг кото-рого простирались Великие озера, где никогда не было этой черто-вой африканской жары с влажностью. Он регулярно отправлял в Вашингтон рапорты об отставке, ругался с начальством, которое уже несколько лет водило его за нос и никак не отпускало со службы. Однако, как старая рабочая лошадь, разведчик продолжал мастерски решать поставленные Вашингтоном задания. Вчера он получил шифровку с задачей подобрать головорезов, способных захватить в море торговое судно. Поэтому и приехал в Момбасу на встречу с агентом, который имеет возможности для решения этого непростого вопроса.
  Звонок у входной двери известил о появлении визитера. Фил впустил в квартиру высокого африканца, одетого в цветастый со-малийский бурнус. Агент действительно был сомалийцем и зани-мался торговлей в таких бандитских районах соседней страны, куда немногие его соотечественники имели смелость совать нос. Хозяин и гость уселись в кресла, закурили и не спеша обсудили все деловые вопросы. Результат беседы был положительным: агент сразу изъявил готовность найти нужных людей и катер, но затребовал большую сумму денег. Опытный Чакетта уменьшил ее на треть, агент начал было резко возражать, но затем вынужденно согласился, после чего сделку можно было считать состоявшейся. Резидент назначил сомалийцу время следующей встречи, на которой сообщит название судна, его координаты, и передаст радиостанцию для связи "флибустьеров" с руководителями операции. Агент поспешил выполнять задание своего босса, а резидент возвратился в Найроби и отправил в Вашингтон подробный доклад о проделанной работе. Не забыл при этом очередной раз напомнить о своем желании выйти в отставку. Не вставил в текст лишь несколько непечатных слов, которыми он наградил тех, кто за океаном решает его судьбу.
  Один из высокопоставленных руководителей ЦРУ в Ва-шингтоне прочитал доклад, пришедший из Найроби, и сказал:
  - Чакетта - есть Чакетта. Остальные резиденты, получившие наши указания до сих пор в потолок плюют, размышляя, как их вы-полнить. А у Чакетты уже готовый результат в кармане, чувствуется стиль мастера своего дела. Я с Филом в восьмидесятые годы в Анголе вместе служил, мы были молодыми и горячими, много перцу тогда русским под хвост насыпали. Есть, что вспомнить. Только время идет, он теперь все время на пенсию просится, а заменить специалиста такого уровня нам пока некем. Ладно, закончим опе-рацию с его головорезами, тогда будем решать вопрос с пенсией.
  ...Идущий в Средиземном море теплоход "Композитор Бо-родин" разошелся с американским крейсером "Лонг Бич". Вахтен-ный офицер крейсера в полном соответствии со служебной инст-рукцией зафиксировал название шедшего встречным курсом ино-странного торгового судна с координатами точки расхождения и автоматом направил сообщение на пост контроля за гражданским судоходством ВМС США. Там полученные данные погрузились в компьютерную память, которая тут же выдала сигнал о том, что российский теплоход "Композитор Бородин" из Санкт-Петербурга представляет особый интерес. Оператор поста контроля переслал сообщение по некоему цифровому адресу, указанному в инструкции.
  Сообщение пришло в офис ЦРУ, оборудованный при штаб-квартире 6-го флота ВМС США в итальянском городе Гаэта, близ Неаполя. Американские разведчики, служившие в этом офисе, как один носили для прикрытия белую военно-морскую форму, в кото-рой ходили все вокруг. Указание о слежении за перемещениями русского судна пришло к ним "с самого верха", поэтому к инфор-мации вахтенного помощника крейсера "Лонг Бич" офицеры отне-слись с особым вниманием. Дежурный сотрудник офиса поспешил связаться с командованием базовой патрульной авиации и передал целеуказание, которое штабные авиаторы отправили на борт бар-ражировавшего над центральной частью Средиземного моря само-лет "Орион". Пилоты патрульного самолета обнаружили в точке с указанными координатами идущий на восток грузовой теплоход, сделали его облет на малой высоте и произвели фотографирование.
  Качественные цветные фотографии теплохода "Композитор Бородин" незамедлительно оказались у американских разведчиков в Гаэте, а затем и в "главной конторе" ЦРУ в Лэнгли. Оттуда руко-водители операции переслали своим резидентам, работавшим в районе Африканского Рога, фотографии судна в комплекте со справкой по самому теплоходу и характеру его груза.
  Фил Чакетта на очередной встрече передал своему агенту-сомалийцу полученные из Штатов документы и инструкции по ор-ганизации связи на время проведения операции. Держа в руках фо-тографии русского теплохода, на палубе которого были отчетливо видны фигуры членов экипажа, Фил подумал: надо бы помолиться за упокой этих русских - говорят, что они тоже христиане.
  ... Резидент ЦРУ в йеменском порту Аден полковник Адамс согласовал с командованием 5-го флота ВМС США вопрос о выде-лении для решения задач специальной операции американской раз-ведки одного из американских боевых кораблей, действовавших в Аравийском море. Выбор пал на ракетный фрегат "Симпсон" типа "Оливер Х. Пери" с бортовым номером 56. С командиром корабля коммандером Кларком Адамс провел исчерпывающий инструктаж и представил ему трех экспертов по иностранному оружию, при-бывших в Аден из Вашингтона для участия в заключительной фазе операции.
  По плану командир фрегата имел задачу отследить время выхода теплохода "Композитор Бородин" из Суэцкого канала и его дальнейший маршрут. Координаты судна следовало в указанный час несколько раз повторить на радиочастоте ___. С использованием средств радиолокации с фрегата нужно контролировать, в каком месте и когда произойдет нападение пиратского катера на теплоход. В дальнейшем от командира корабля требовалось сблизиться с захваченным пиратами судном, физически ликвидировать всех пи-ратов вместе с катером, а судно с остатками экипажа отбуксировать к побережью, где изучить содержимое груза русских и перегрузить его на фрегат. В дальнейшем действовать в соответствии с инст-рукциями, которые ему передадут находящиеся на борту фрегата со-трудники ЦРУ - эксперты по иностранному оружию.
  
  
   P.S.
  Вся эта тщательно, до мелочей спланированная операция, оказалась проваленной из-за активной работы русской разведки. После разбора неудавшегося оперативного мероприятия строгие взыскания получили руководитель европейского отдела управления ЦРУ, отвечающего за проведение разведывательных операций и вербовку агентуры за пределами территории США, а также командир фрегата "Симпсон" коммандер Кларк. Рези-денту ЦРУ Филу Чакетте отодвинули срок ухода на пенсию еще на один год.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 17
  
  ПРЕДЧУВСТВИЯ НЕ ОПРАВДАЛИСЬ
  
  "Композитор Бородин" своевременно пришел в порт вы-грузки. После окончания швартовки у борта теплохода на причале появились вооруженные охранники в военной форме. Такая суровая встреча не предвещала ничего хорошего. Капитан Постников с тревогой ждал появления на судне официальных сотрудников пор-товых властей и представителей грузополучателя. Когда многочис-ленные гости, поднявшиеся с берега, скрылись в каюте Юрия Александровича, весь экипаж напряженно замер в предчувствии продолжения неприятностей.
  К счастью, наши мрачные предчувствия не оправдались. Портовые власти спокойно приняли все имевшиеся у капитана гру-зовые документы и прочие официальные бумаги, осмотрели со-стояние груза и сошли с борта. Охрану с причала быстро убрали, место солдат с автоматами заняли два автомобильных крана, кото-рые приступили к разгрузке судна. К выгруженным на причал зе-леным ящикам от компании "Техсервис" с оторванными пломбами никаких претензий от грузополучателя не поступило. Мы спокойно простояли трое суток в порту выгрузки, латая повреждения обшивки корпуса, нанесенные пулями пиратского пулемета. В нужный час, как всегда, на борт поднялся лоцман, и мы с большой радостью пошли в родную сторонку.
  Обратный путь оказался по времени более продолжительным, чем первая часть нашего путешествия. Но он оказался настолько спокойным и обыденным, что совершенно не сохранился в памяти. Только заметки в личном дневнике позволили восстановить цепь событий тех месяцев.
  Из Ирана наше судно в балласте отправилось в Турцию. На выходе из Персидского залива мы попали в состав большого кара-вана судов, который, не торопясь, миновал Аравийской море без каких-либо эксцессов с пиратами. Из турецкого порта Исдемир в Средиземном море отвезли груз металлопроката в итальянский го-род Салерно. Потом с юга Франции груженные пшеницей пошли в Англию. И, наконец, со свежими овощами из Роттердама "Компо-зитор Бородин" в разгар зимы направился домой в Петербург.
  В этом месте я вновь прибегну к своим старым записям.
  
  Запись из личного дневника
  
  Судно миля за милей привычно режет балтийскую волну. Вдалеке слева по борту остаются острова Готланд с Эландом, справа приближается Моондзунский архипелаг. Завтра на борт поднимется лоцман и поведет в Морской канал к причалу Торгового порта. Бывает, конечно, что экипаж работает на линии и под-ходит к устью Невы каждые десять дней или раз в неделю. Тогда эмоции проявляются спокойнее, чем у тех, кто хоть пару месяцев не был дома. Ведь наплывающий издалека купол Кронштадского собора, открывающийся взору по расписанию, не дарит той ост-роты ощущений от ожидания встречи с родным городом, которую испытывают те, кто покинул его много дней тому назад.
  Дни складываются в недели, недели в месяцы. Вокруг про-стирается только равнина моря, ее бескрайняя даль. И волны, ко-торые разнятся всюду на протяжении долгого плавания. В океане - могучий накат, даже в спокойную погоду его гигантская плавная волна поднимает и опускает так, что может полностью спря-тать из виду идущий навстречу огромный танкер или контейнеро-воз размером с двадцатиэтажный дом. Из просторов открытого океана ближе к берегу морская волна иная: легкая, незаметная при слабом ветре и крутая, жесткая, когда свежеет. А в закрытой чаше Балтийского моря ветру с океана и вовсе не разгуляться, он гонит свою волну - короткую и злую, которая упорно лупит в скулу парохода, будто в отместку за то, что недавно здесь стоял полный штиль.
  Порой морские волны беснуются, а ветер по-разбойничьи свистит в антеннах. Его напор настолько велик, что трудно вздохнуть полной грудью, оказавшись на палубе. По внутренним коридорам приходится буквально карабкаться, держась за поруч-ни вдоль переборок, когда волна швыряет с борта на борт. Судовое железо натужно скрежещет при подъеме на водяной вал. Затем следует провал в бездну, и палуба исчезает под бурлящей водой, которая с шипением в клочьях пены нехотя скатывается обратно. Ревущий ветер готов оторвать гребень подступающей волны и, словно мячик через сетку, перебросить тонны воды над палубой. Через минуту-другую форштевень вновь зарывается, и, кажется, что так будет до бесконечности.
  Но у всего на свете есть начало и конец. Шторм стихает. Качка еще продолжается, а сосредоточенные лица членов команды уже светлеют, раздаются шутки, и ко времени обеда в кают-компании становится людно. Море успокаивается и меняет гроз-ную черноту на присущий только ему собственный цвет. Ведь ка-ждое из них имеет отличие в окраске, чем ближе к южным широ-там, тем богаче оттенки. Лазоревые воды Ионического нельзя спутать с аквамарином Северного моря. И Балтика в спокойные часы под ясным солнцем тоже выглядит неповторимо. По ее неф-ритовым волнам мы идем курсом на Петербург.
  Только что красивой белой птицей навстречу пролетел пас-сажирский паром, торопливо везущий в ганзейский порт Киль ту-ристов с берегов Невы. Вчера вечером их, как обычно, шумно про-водили в путешествие от стенки Морского вокзала на Васильев-ском острове. Раздавалось много добрых пожеланий, хлопали пробки, звенели стаканы. Правильно поется в песне, что морские волны - не то, что рельсы в два ряда. Проводы собравшихся в море всегда отличаются бесшабашностью. Провожающие излишней веселостью прикрывают естественную грусть перед долгим рас-ставанием и невольные размышления о возможных превратностях дальнего пути. Уходящие сердцем еще остаются с теми, кто на берегу, но умом понимают, что пребывают уже не на земле, под-нявшись на борт судна. Они переходят в новую стихию, а сидящие в их каютах друзья, оставаясь в привычной домашней обстановке, скоро будут произносить традиционный тост "За тех, кто в мо-ре!" и вспоминать о них. Память долго хранит в запасниках две-три истории о таких случаях.
  Как-то раз судно наше стояло в ожидании отхода у причала Набережной Лейтенанта Шмидта, в центре города. Вечером на-кануне подъехали мои старые друзья, Сергей и Саша, два боевых "капраза" в запасе. Желание соблюсти морскую традицию у офи-церов оказалось столь велико, что джип, на котором они приехали, остановился вплотную к кромке набережной, левым колесом акку-рат возле парадного трапа. Вахтенный матрос даже попросил их сдать машину назад, чтобы не повредить судовое имущество. Провожающие привезли в подарок огурцы домашней засолки, ко-торые, несомненно, украсят жизнь в долгом переходе до Алжира. Крепко пожимая друг другу руки, мы решили порезать один огурчик на пробу под тост за уходящих в море. Через некоторое время, удобно устроившись в каюте на диване, весельчак-одессит подвод-ник Саша увлеченно рассказывал о буднях своего атомохода в Гре-михе, а его антипод, суровый противолодочник Сергей, топорща черные усы, убеждал, что на флотской службе пребывал в готов-ности топить все, что двигалось под водой. Перед тем, как от-кланяться, они традиционно пожелали мне "семь футов под ки-лем". В банке на столе одиноко плавал последний огурец.
  Запомнился необычный случай при отходе в рейс из Лесного порта, куда провожающим нет свободного доступа. На борту уже работала комиссия, дающая "добро" на отход. Вдруг к причалу подъехала черная машина, из которой на трап поднялся мой бывший сослуживец Станислав в форме с золотыми капитанскими шевронами на рукавах. На светло-бежевой парадной тужурке вы-делялись нагрудные знаки и орденские планки - напоминание о безупречной службе в военно-морском флоте. Проводить уходящего в море он примчался с торжественного мероприятия, которое по некому важному поводу проводилось в управлении порта. Румяное лицо и ощутимый запах марочного коньяка неопровержимо свидетельствовали, что неожиданный визитер только что покинул банкет, но ни у кого на судне язык не повернулся прямо упрекнуть его в нарушении порядка, запрещающего появление посторонних лиц во время работы комиссии. На неодобрительное ворчание кого-то из официальных лиц он, интеллигентно поправляя очки, твердо заявил, что непременно должен пожелать другу спокойного плавания и удалиться, так как совершенно не располагает сво-бодным временем. Удивительно, но даже въедливая смена тамо-женников не стала чинить препятствий скупому проявлению мор-ского братства.
  Впрочем, петербургские таможенники - люди ко всему при-вычные. Не так давно один капитан крейсерской яхты и его эки-паж уходили из нашего города в дальнее и непростое плавание. Пе-ред отходом от пирса родного яхт-клуба друзья и близкие тради-ционно бурно проводили в путь трех смелых людей. Из Малой Невы лодка неспешно прошла в пассажирский порт к таможенному по-сту. С заполненными по всем правилам документами капитан под-нялся в офис. Старший дежурной смены, взглянув на посетителя, подозрительно спросил: "Капитан, Вы выпивши?". Ответ прозву-чал честно и лаконично: "Так точно. А у вас что, пост ГАИ? Если по таможенной части вопросов нет, честь имею!". Примиритель-но таможенники поинтересовались, куда следует яхта. Вопросы были сняты, когда узнали, что маршрут проложен к Северному Полярному кругу, как будто именно этого они ждали от морского волка. Через минуту яхта зарокотала дизельком и быстро отпра-вилась своим курсом. В течение четырех последующих месяцев спортсмены поднялись к полярным широтам, прошли через многие испытания, и, в конце концов, мимо Архангельска Беломоро-Балтийским каналом вернулись в Питер.
  Вот и мы к нему все ближе и ближе. Еще десяток лет назад многие из экипажа накануне возвращения в родной порт шли в штурманскую, склонялись над картой и циркулем вымеряли по курсу время прибытия. Теперь проще: вахтенный в рубке нажмет кнопку нужного прибора, на дисплее которого выскочат цифры даты и времени подхода к приемному бую. Впрочем, уже прозвучало сообщение: "Завтра - Петербург!". Сегодня мы еще остаемся чле-нами единого судового коллектива, от слаженности действий и профессионализма каждого зависит общий конечный результат. А завтра произойдет смена экипажа и начнется долгожданный от-пуск. Мы, наконец, окажемся дома, среди самых близких людей. Атмосфера этого события психологически очень точно отражена в стихотворении поэта-мариниста Бориса Орлова, капитана 1 ранга в запасе:
  
  Конец походу - рюмки всклень полны.
  В квартирах наших - жены, а не вдовы:
  Вернулись все - ни мертвых, ни больных!
  И флаг трепещет, и скрипят швартовы.
  Зачеркивали дни в календаре -
  И жизнь быстрей летала, чем в романе.
  Нас берегла любовь - на корабле
  Кружились тени из воспоминаний.
  Святое дело - выпить двести грамм,
  Приправив парой боцманских историй.
  Мы пили за любовь, за милых дам.
  И только после - тост: "За тех, кто в море!"
  
  Слова написаны о военных моряках, но их может считать своими любой, кто ходил в море.
  Завтра мы сойдем на берег и растворимся в сутолоке ог-ромного города. Появятся десятки дел и забот, которых мы долго не касались, находясь в плавании. У старпома плохо учится сын-семиклассник, совсем от рук отбился, пока отца не было дома. У "деда" дочка замуж выходит, его нетерпеливо ждут, чтобы орга-низовать свадьбу. Капитан кряхтит: жена обмен жилплощади затеяла, а проценты по старому кредиту не выплачены. И так у каждого, потому что мы, наконец, приходим домой.
  Завтра - Петербург...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 18.
  
  МОСКОВСКИЕ ТАЙНЫ
   (О ЧЕМ МЫ НЕ ЗНАЛИ - 4)
  
  
  В одном из районов Москвы находится военный городок, обнесенный высоким забором. Обычный с виду: может быть, это - госпиталь военного министерства, может - штаб обороны столицы, а может - секретный исследовательский институт. Стриженые сол-датики рысцой бегают открывать глухие металлические ворота для проезда машин, сержанты-дембеля с видом хозяев положения стоят неприступным барьером на контрольно-пропускном пункте, а у бюро пропусков толпится очередь из посетителей учреждения. Од-ним словом - стандартный объект, одна из многих тысяч однооб-разных войсковых частей, разбросанных по стране. И все же это - не обычная часть. За бетонной оградой просматриваются верхушки зданий, которые один "умник" в своей книге, вышедшей "за буг-ром", назвал "Аквариумом". Здания скрывают внутри своих стен одну из самых известных в мире спецслужб - Главное разведыва-тельное управление Генерального штаба Вооруженных Сил Рос-сийской Федерации или коротко - ГРУ. Здесь кроется парадокс - организация-то известная, но о ней, о ее работе, а главное, о ее лю-дях, говорят очень мало. Такая существует особенность, что и внутри нашей страны, и за ее пределами редко, кто вслух произносит аббревиатуру из этих трех букв, хотя знают ее многие. Прочие аббревиатуры можно услышать гораздо чаще.
  Как-то пенсионер-ветеран военной разведки вспоминал о своем давнем коротком служебном вояже в некую дальневосточную страну. В качестве советского журналиста он участвовал в работе международного научного форума. Официальное мероприятие закончилось, гости расслабились, сидели в гостеприимных ресто-ранных залах, гуляли в тенистых садиках с фонтанчиками. Между нашим журналистом, который отдыхал после решения своих задач, и молодой шведской журналисткой, которой тоже делать было осо-бенно нечего, состоялся ничего не значащий обмен мнениями о фо-руме. Потом шведка поинтересовалась, из какой страны приехал ее собеседник, так хорошо говоривший с ней по-английски. Ответ "Из Советского Союза" немного озадачил белокурую ундину и она, с иронической улыбкой произнесла: "О-о-о, КаГэБэ-э?!". Тут уж со-ветскому гражданину пришлось, так же иронично улыбаясь, стыдить шведскую блондинку, которая ничего не знает о соседней северной стране, кроме того, что в ней работала такая секретная служба. "Не все в Советском Союзе из КГБ", - убеждал он девушку совершенно искренне. И не врал - ведь он был не из КГБ, он был из ГРУ.
  В самом высоком из зданий упомянутого военного городка от этажа к этажу бесшумно и неспешно двигался лифт. На площадке перед лифтом начинался коридор, войти в который можно было только через массивную дверь с кодовым замком. За дверью - цар-ство безмолвия. Ковровая дорожка скрадывала звуки шагов шедше-го по коридору человека. Неяркий свет люминесцентных ламп рас-сеивал его внешний вид. Одинаковые двери без табличек не позво-ляли запомнить, какую именно он закрыл за собой. Хотя малоза-метные бирки с номерами кабинетов, были привинчены к каждой двери сверху: все же военная организация. Строгий уставной поря-док присутствовал и там.
   В просторном кабинете стояло немного канцелярской мебели и всего два письменных стола. Их хозяева в элегантных костюмах и непременных у обитателей этого коридора светлых сорочках с модными галстуками вели между собой негромкий разговор. Только что вошедший полковник с седыми усами по фамилии Синицын спросил соседа:
  - Что у нас новенького по операции "Купеческий интерес"? Я на неделю оторвался от дел, пока в командировку на Кавказ летал, а ты, наверное, в курсе событий?
  Хозяин другого стола, подполковник Смирнов, выглядевший помоложе соседа, обстоятельно рассказал:
  - Операция вступает в заключительную фазу. Ждем оконча-тельных сообщений о теплоходе, хотя по предварительной инфор-мации, вроде бы, все в порядке. Вот-вот должен подойти офици-альный документ из Департамента Морского флота. А того хитрого мужичка из компании "Техсервис" "пасут" постоянно. Сегодня к нашему генералу от "соседей" представители подойдут. Будем ре-шать, что с ним делать дальше. Теперь - это их объект интереса, мы уже получили то, что нужно. Для нас он больше не представляет ценности. Ну, и главное - ждем сообщений от нашей агентуры на Востоке, которая заблаговременно была нацелена на участие в этой операции. Шифровки агентам отправлены давно, пора и результатам появиться. Честно говоря, я особо рассчитываю на "Кочевника" - он ведь в Адене сейчас. Там всегда кто-то что-то знает. Недаром гово-рят, что Аден - это ворота на Восток. Возле ворот всегда много народу толпится. Их послушаешь, сам умным станешь.
  Полковник улыбнулся в усы:
  - Ты и сам уже, словно восточный мудрец, заговорил.
  Они замолчали и занялись изучением документов.
  ... По окраинным улицам Адена на выезд из города в север-ном направлении мчался серебристый джип "Лэнд Круизер". Ма-шина выскочила из тесных объятий городских кварталов и легко покатила по гладкому асфальту пустынной магистрали в сторону городка нефтедобывающей компании "Бритиш Петролеум", име-нуемого местными жителями "Литл Аден". За рулем джипа сидел мужчина средних лет в темных очках, без головного убора, в форме офицера военно-морских сил Республики Йемен. Знаки отличия указывали, что он имел звание, которое по-арабски называлось "раид бахри" и соответствовало морскому званию "капитан 3 ранга". Ах-мед Аббас, так звали офицера, служил в штабе военно-морской базы Аден и занимал высокий пост во флотской иерархии своей страны.
  Этот человек в конце 80-х годов добровольно связал себя с советской военной разведкой. После политических перемен, про-изошедших немного позже в Москве, он продолжил работать с рос-сийскими офицерами-разведчиками. Ему было безразлично, какой политический строй существует в той стране, которую он считал такой же близкой, как и родной Йемен. Когда-то офицер учился в Советском Союзе, где с ним произошли события, которые ему не за-быть всю жизнь. Русские врачи спасли, точнее сказать, вернули с того света его жену и кроху-сына. Сейчас вся его большая семья в добром здравии живет вместе с ним. А в те страшные дни Ахмед Аббас молился, чтобы беда обошла их стороной, и клялся, что сде-лает все для тех людей, которые пришли на помощь иностранцу в чужой стране. Дальше сложилось так, что он сам предложил свое содействие русским разведчикам. Многие последующие годы он активно выполнял их задачи и ни разу не пожалел об этом. Недавно из Москвы пришло новое задание, и "Кочевнику", такой псевдоним он избрал себе, удалось получить сведения, которые от него ждали.
   Проехав километров двадцать, "Лэнд Круизер" сбавил ско-рость и свернул с трассы на неприметную дорогу, которая петляла среди камней в направлении городских водоочистительных соору-жений. Через некоторое время машина остановилась в безлюдном месте. Сюда редко заезжали люди: уж больно неприятные запахи канализации наполняли горячий воздух. Впрочем, если не обращать на это внимания, можно было полюбоваться стаями больших красивых птиц, известных всему миру розовых фламинго, которые с давних пор облюбовали этот район.
  Ахмед Аббас достал с заднего сидения большую сумку и из-влек из ее глубин спутниковую радиостанцию. Профессионально быстро настроился на нужную частоту и нажал кнопку "Старт". В течение нескольких секунд в эфир улетело цифровое шифрованное сообщение. Немного погодя индикатор радиостанции показал, что радиограмма принята адресатом. Офицер аккуратно спрятал аппа-ратуру, включил двигатель машины, и мощный джип рванул в об-ратную сторону.
  Переданное сообщение получили операторы на радиоузле разведки Черноморского флота России, расположенном в южном регионе нашей страны на расстоянии в три с половиной тысячи ки-лометров от йеменского порта Аден. Расшифрованный текст лег на стол контр-адмирала, который раскрыл папку из красной кожи и прочитал донесение на стандартном бланке шифртелеграммы:
  
  "___" декабря 199_ г. 17:50. По информации достоверного источника, сегодня утром на базе ВМС США в Адене резидент ЦРУ полковник Адамс встретил вертолет с фрегата бортовой номер 56. На вертолете прибыли трое американцев в штатском, которые уехали в одной машине с Адамсом в его городской офис. Десять дней назад эти люди прибыли в Аден из США, потом находились на борту фрегата. Полагаю, именно они являются офицерами ЦРУ, которыми интересуется Центр. Их фотографии представлю отдельно.
   По непроверенным сведениям, фрегат США бортовой номер 56 на днях отразил атаку пиратского катера на торговое судно под флагом России.
  "Кочевник".
  
  Из штаба Черноморского флота шифртелеграмму срочно от-правили в Москву. Начальник 3-го управления ГРУ ГШ генерал-лейтенант ..., прочитав сообщение, красным карандашом наложил резолюцию:
  
  "Сообщение агента "Кочевник" приобщить к делу переписки по операции "Купеческий интерес".
  
  В тот же день в указанном в генеральской резолюции деле переписки были подшиты еще два документа.
  Первый документ:
  
  "Справка.
   Министерство транспорта РФ направило в МИД РФ док-ладную записку, в которой сообщается, что теплоход "Компози-тор Бородин", принадлежащий Судоходной компании "ОАО Рос-сийские перевозки "река-море" ( порт приписки Санкт-Петербург) "___" декабря 199_г. в 15 час. 40 мин. (время московское) в Аравий-ском море в точке с координатами ... подвергся атаке пиратского катера, но сумел уйти от преследования. Час спустя после напа-дения пиратов теплоход был задержан и обыскан досмотровой группой с фрегата ВМС США "Симпсон". Все ящики с грузом транспортного оборудования для иранской компании "..." были вскрыты и осмотрены, имевшиеся на них пломбы сорваны. Груз остался на борту. Капитан теплохода "Композитор Бородин" Ю.А. Постников подготовил Морской протест. Судно, получившее небольшие повреждения после пиратского обстрела, следует своим ходом по прежнему маршруту в порт Абадан (Иран). Все члены экипажа теплохода живы".
  
  Последнее предложение было дважды подчеркнуто гене-ральским карандашом. Рядом на полях стоял восклицательный знак.
  Второй документ:
  
  "Начальнику разведки ВМФ вице-адмиралу ...
  Уважаемый ...!
  Прошу Вас срочно командировать в мое распоряжение офи-церов группы спецназ Черноморского флота, выполнявших задание на борту грузового теплохода "Композитор Бородин". В между-народный аэропорт Аден сегодня за ними направлен самолет Ил-76 военно-транспортной авиации. При офицерах должны быть все фото- , видео- и картографические материалы, а также их личные отчеты о командировке.
  Заместитель начальника ГРУ ГШ генерал-полковник...".
  
  Подполковник Смирнов аккуратно подшил все бумаги в пап-ку дела Љ___, убрал ее в чемоданчик с печатями и отправился с ним в кабинет к генералу, где его уже ждали.
  В просторном генеральском помещении за столом для сове-щаний, кроме хозяина, сидел коллега Смирнова полковник Синицын, а по другую сторону стола - гость, полковник контрразведки, начальник одного из отделов Московского областного управления ФСБ. Генерал предоставил ему слово.
  - Мы по вашему заданию постоянно контролируем поведение сотрудника Акционерного общества "Техсервис" Княжева Стани-слава Павловича, 1960 года рождения, который проходит в вашей переписке под псевдонимом "Умник". Выявили все его связи, среди них нет иностранцев, за исключением известных нам сотрудников российско-германского совместного предприятия "Наутилус" Эриха Краузе и нашего бывшего соотечественника, а ныне гражданина ФРГ Вальтера Подольского. Подольский, кстати, позавчера улетел из Москвы в Гамбург. Надо думать, его миссия здесь закончена. Краузе продолжает работать, копается в своем досье, с Княжевым больше не встречался с тех пор, как получил от него весь пакет документов по рейсу теплохода "Композитор Бородин". Как вы, товарищ генерал, и предполагали, рыбка заглотила наживку вместе крючком. Я здесь сегодня для того, чтобы нам совместно определить линию дальнейшего поведения в отношении "Умника".
  Генерал встал и прошел вдоль стола, затем облокотился обеими руками на спинку стоявшего рядом с ним стула, помолчал и сказал собравшимся:
  - Я считаю, что "Умника" сейчас трогать нецелесообразно, мало ли какая еще ситуация возникнет, когда через него нужно будет "дезу" слить. Предъявить ему обвинение в умышленном раз-глашении секретных сведений и посадить за решетку всегда успеется. Та техническая информация, которую он носит Краузе, ущерба стране не наносит. Документацию о специальном рейсе теплохода он передал с нашей подачи. Так что пусть пока побегает. Ну, а то, что сделано по этой линии сотрудниками ФСБ, мы высоко ценим, и оценку пришлем вашему руководству установленным порядком. Так что, спасибо, и до новых встреч!
  Контрразведчик встал, пожал присутствующим руки, побла-годарил и вышел из кабинета. А генерал, обращаясь к своим офи-церам, продолжил:
  - Операцию "Купеческий интерес" завершаем. Мы выявили в Москве каналы утечки за границу служебной информации. Наша агентура в Европе определила среди иностранных конкурентов по торговле оружием круг тех лиц, кто активно играет против нас. Это очень важно! Мы проследили цепочку дальнейшего распростране-ния информации за океан и, наконец, вскрыли все методы их работы. Методы работы иностранных спецслужб по-прежнему остаются весьма жесткими, несмотря на дружеские жесты политиков. Будем иметь это в виду в дальнейшей деятельности. Если бы не наша своевременная операция, под удар вероятного противника могли бы попасть другие российские перевозчики военных грузов. Теплоход "Композитор Бородин" шел под нашей защитой, поэтому с ним все в порядке. Он выполнил те задачи, которые на него возлагались. Мы получили в результате то, чего ожидали.
  Товарищи офицеры, подготовьте итоговые документы мне на подпись. Ну, и благодарю за службу!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 19.
  
  ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ
  
  
  В Петербурге снова хозяйничала осень. То она сыпала мелким дождичком, то бросалась вдоль бульваров охапками разноцветных листьев, а то из озорства вдруг на часок показывала в разрывах между серыми тучами яркое, почти летнее солнышко. Спешившие по улицам прохожие кутались в плащи, поглубже натягивали кепки и шапочки, отбивались от непогоды зонтиками или, наоборот, ненадолго распахивались навстречу выглянувшему светилу. В такие короткие дни, а особенно в темные сырые вечера людей часто тянет спрятаться где-нибудь в тепле, под крышей.
  Мы с капитаном Посниковым не были исключением. Созво-нившись и встретившись у штаб-квартиры компании часов в шесть вечера, мы, прыгая среди луж, быстрыми шагами под куполами зонтов направились прямиком на Сенную площадь. Решение осесть в каком-нибудь гостеприимном месте и вспомнить пережитое пла-нировалось заблаговременно. Пустые столики в одном из павильо-нов-кафе у метро ждали именно нас.
  Под навесом у входа в кафе стоял и, как обычно, курил свои любимые сигареты "Кент" мой старый товарищ Станислав Георгиев, капитан 1 ранга в запасе, в недавнем прошлом офицер военно-морской разведки. Издали своей мощной фигурой в куртке из тонкой кожи, по которой ручьями струилась дождевая вода, он производил впечатления атланта, поддерживающего низкий свод. У нас с ним была договоренность о встрече в этом месте.
  Станислав познакомился с Постниковым, и мы неторопливо расселись на лавки, сделали заказ, а потом сосредоточенно тянули пиво из высоких кружек и жевали соленую рыбу. Похлебав вдоволь, я поставил кружку и взглянул на капитана.
  - Юрий Александрович, как этот год-то сложился?
  Капитан закончил расправляться с рыбой, помолчал и пожал плечами.
  - Да, как обычно. Мы же тогда с вами вернулись из Ирана, и пошли всем экипажем в отпуск. Потом отработали еще один четы-рехмесячный контракт, все лето с парохода не сходили, а сейчас под осенний дождичек и в отпуск разошлись. Может, хоть с грибами повезет. Впрочем, я не о том хотел. Не отпускают меня воспо-минания прошлого года, когда мы попали в переплет с "секретным грузом". Есть у вас что-нибудь по той истории?
  - А вас отметили как-то по результатам того рейса? Все же план выполнили, ущерба ни компании, ни себе не причинили...
  - Генеральный своим приказом денежную премию в размере оклада выписал всему экипажу. Вам тоже?
  - У меня в кабинете от него грамота в рамочке на стене висит. Я знаю, что наших спецназовцев Колю и Толю директор Де-партамента речного флота, в ведении которого мы работаем, награ-дил знаками "Отличник речного флота".
  - Оригинально наши ведомственные значки будут смотреться у парней среди орденов и медалей на парадных флотских тужурках, их коллеги обзавидуются, - улыбнулся Постников, вытирая после рыбы руки салфеткой.
  - Да. И как будто бы им в военное ведомство послали хода-тайство о награждении государственными наградами за образцовое выполнение задач по защите торгового судоходства. Только, кто же знает, наградят или нет?
  - Хорошо, с этим понятно. Но удалось ли вам выяснить какие-нибудь подробности нашего странного рейса?
  - Именно об этом, Юрий Александрович, и собирался вам рассказать. В прошедшем августе я ездил на Нижнюю Волгу, в Ас-трахань. С родней повидался, рыбы наловил, арбузов настоящих попробовал. Встретился со своим бывшим сослуживцем, который несколько лет назад вышел в запас и подался в бизнес. Сейчас ру-ководит логистической компанией, которая через Астрахань грузы туда-сюда отправляет, в том числе, на Каспий, в Иран. Посидели с ним, поговорили. Я ему про наш рейс рассказал и про путаницу с "секретным грузом". А он меня огорошил: оказывается, той же прошлой осенью, когда мы шли через Суэцкий канал, его фирма без всякой шумихи перегрузила пришедший из Москвы по железной дороге груз на морское судно, которое быстро доставило его в Иран. Как вы думаете, какой груз? Правильно, зипы для подводных лодок "Кило". Никто, заметьте, никто об этом нигде не обмолвился. Мы выгружали в Иране свои ящики с сорванными пломбами, а запчасти к подводным лодкам уже давно у них на складах лежали. Поэтому грузополучатель никаких претензий к "Бородину" не выдвигал.
  Капитан с досадой спросил:
  - А мы, что же дымовой завесой при этом были? Головы свои, значит, ни за что, ни про что под пули подставляли? У пиратов-то пулемет настоящий был, и стреляли они не холостыми патронами по нам!
  От возмущения Постников даже толстым дном кружки по столу стукнул так, что на нас настороженно посмотрел официант в полупустом зале.
  В этом месте в разговор вступил Станислав, которого я давно посвятил в суть коллизий того рейса и просил, используя оставшиеся связи в столице, пролить свет на темные места:
  - Я наводил в Москве кое-какие справки по старой памяти. Никто, конечно, мне в открытую ничего не рассказал. Но из полу-ченных обрывков фраз, недомолвок и моего собственного анализа ситуации сложилась довольно полная картина того, что произошло с вами в море. "Оборонэкспорт" в прошлом году заключил контракт на поставку в Иран этих самых зипов. На фоне отправки военного груза из России началась интересная история, в которой вам пришлось поучаствовать. Наша военная разведка, которая с "Обо-ронэкспортом" пребывает в партнерских отношениях, решила про-вести операцию дезинформации иностранных конкурентов по тор-говле оружием, а также по выявлению каналов утечки сведений о международных поставках вооружения и боевой техники. Для этого одновременно с подготовкой отправки зипов через Астрахань, что спокойнее, быстрее и логичнее, чем вокруг Европы, разведчики придумали отвлекающий маневр. Решили отправить груз-дублер, который поручили транспортировать вам. На всех совещаниях о переброске ящиков с запчастями из Петербурга морем говорили, как об основном и единственном варианте. Про Астрахань не проронили ни слова. Когда "Композитор Бородин" отправился из Питера, утечка сведений про ящики на каком-то этапе уже произошла. Вы стали свидетелями этому сами, когда представитель судоходной компании из Гамбурга, Левченко, кажется, его фамилия, посоветовал капитану не ходить Кильским каналом, чтобы избежать задержания судна и проверки груза в Германии. Значит, немцы знали об отправке зипов. Более того, может, через них, может, по другим каналам информация попала в руки ЦРУ, и специалисты в Лэнгли сочли ее заслуживающей внимания. Американцы решили сорвать хороший куш - захватить новые образцы техники и ославить русских на весь мир за снабжение оружием государства, которое они считают одной из "стран-изгоев", поэтому янки "нажали на все педали". Однако, как вам известно, их удар пришелся по пустому месту. Надо думать, что наши военные разведчики поставленных целей добились и, отслеживая цепочку распространения сведений о грузе, компетентные товарищи выявили каналы утечки. Заодно, амери-канцам нос утерли с вашей помощью.
  - Ёлки-палки, мирный пароход в такое дерьмо сунули! - не выдержал Постников.
  Станислав развел руками и слегка улыбнулся:
  - Да, Юрий Александрович, вы с "Композитором Бороди-ным", можно сказать, в мировую историю вошли. Шутка ли, из двух тяжелых поединков победителем вышли. Когда-то фельдмаршал Суворов, получив известие о победе Федора Федоровича Ушакова в битве при Корфу, восхищенно написал адмиралу, что хотел бы уча-ствовать в том деле хотя бы мичманом. Теперь и вам будут завидовать современники...
  Капитан шутку не принял и воскликнул:
  - А как насчет появившихся седых волос и моего гипертони-ческого криза после того рейса? Хорошо, что никого в экипаже пу-лей не зацепило!
  Георгиев выслушал возмущенную реплику, вынул сигарету из лежащей на столе белой пачки, закурил и так же серьезно ответил:
  - Для минимизирования людских потерь флотское командо-вание, несущее ответственность на безопасность гражданского су-доходства, посадило на "Бородина" группу спецназ. Пираты при-мчались к вам в Аравийском море только с подачи агентов ЦРУ, а при другом раскладе они могли и не появиться. Те оперативные офицеры, которые разрабатывали в Москве план спецмероприятия, просчитывали такую вероятность, как 50 на 50. Ваш экипаж с по-мощью профессионалов-спецназовцев от бандитов-наемников от-бился, домой из нелегкого путешествия моряки вернулись живыми. Как говорится, война окончена, всем спасибо! Что же касается про-явления людских эмоций, то большой "Конторе", они ведь безраз-личны. ГРУ - очень серьезная организация и решает задачи госу-дарственного масштаба без оглядки на цену вопроса. Вот такой, друзья, на мой выпуклый военно-морской взгляд оказалась разгадка вашего прошлогоднего ребуса. И, наконец, последнее. В ответ на ваши упреки, Юрий Александрович. Вы участвовали в операции, которая постоянно контролировалась нашими. В результате нее, канал утечки информации, очевидно, выявлен и локализован. А иностранным охотникам за чужими секретами больно стукнули по лбу, так что они надолго запомнят. Таким образом, следующее суд-но, которое когда-нибудь пойдет в море с неким конфиденциальным грузом, уже не попадет в тяжелую ситуацию. Вы, Юрий Александ-рович, в том непростом рейсе помогли своим коллегам-морякам. И это доброе дело.
  Станислав, поблескивая стеклами очков в золоченой оправе, внимательно посмотрел на своих собеседников. Над столиком на несколько минут повисло молчание, потом Постников задумчиво протянул:
  - Ну и дела! Я думаю, за то, что в таком деле наши головы остались целы, надо еще по кружечке пива заказать.
  - Мудрое решение, товарищ капитан. Возражений не будет!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Санкт-Петербург,
  2012 год.
Оценка: 5.14*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018