Аннотация: Повесть "Под прицелом пиратов".
Российский теплоход с грузом оружия для одной из восточных стран попал в ситуацию, когда вокруг него разворачивается борьба между российскими и зарубежными спецслужбами.Сокращенный вариант повести под названием "Выгодный фрахт" опубликован в Альманахе "Подвиг" No 12 2012 года.
Илья Дроканов
ПОД ПРИЦЕЛОМ ПИРАТОВ
Современный морской детектив
Книга не про искателей приключений, а про тех,
кого приключения находят сами
Старый студенческий тост
Однажды на свет появился симпатичный мальчу-ган. Выглядел он, как все новорожденные, вот только вместо пупочка у него была аккуратная га-ечка. Мальчик немного подрос и, когда стал с ин-тересом рассматривать свою гаечку, услышал голос свыше:
- Все у тебя в жизни будет замечательно. Но
помни - никогда не отвинчивай свою гаечку!
Мальчик рос, ему всегда покупали лучшие игруш-ки, а желания исполнялись мгновенно. Но как-то раз он решил отвинтить гайку и посмотреть, что будет. Взял ключ, повернул, ... и у него отвалилась попка.
Так выпьем же за то, чтобы никто не искал при-ключений на свой собственный зад!
О Г Л А В Л Е Н И Е
Внимание! Просьба к читателю не искать в книге Главу 13. Ее там нет и быть не может по причине моряцкой суеверности ав-тора.
Первая часть. Неожиданное назначение.
Глава 1. Как начинаются детективные истории?
Глава 2. Сон с четверга на пятницу - вещий!
Глава 3. Секретный груз уходит в море.
Глава 4. Злой умысел (О чем мы не знали - 1).
Вторая часть. В морях и за морями.
Глава 5. Конкуренты делают ход (О чем мы не знали - 2).
Глава 6. О важности телефонных разговоров.
Глава 7. Под постоянным контролем.
Глава 8. Глубины Бискайского залива.
Глава 9. За Геркулесовыми столбами.
Глава 10. Такое разное Средиземное море.
Третья часть. Жертвы обстоятельств.
Глава 11. Пассажиры специального назначения.
Глава 12. Морской бой.
Глава14. Из огня да в полымя.
Глава 15. Что это было?
Глава 16. Проваленная операция (О чем мы не знали - 3).
Глава 17. Предчувствия не оправдались.
Глава 18. Московские тайны (О чем мы не знали - 4).
Глава 19. Тайное становится явным.
Словарь морских терминов и редко употребляемых слов.
Первая часть. Неожиданное назначение.
Глава 1
КАК НАЧИНАЮТСЯ ДЕТЕКТИВНЫЕ ИСТОРИИ?
Любое злоключение имеет свой исток в абсолютно безобид-ной ситуации. Довольно давняя история, почти острая драма, су-лившая невзгоды тем, кто в нее угодил, началась в тихий осенний день под мирным петербургским небом.
В самом центре огромного города радует глаз архитектур-ными формами старинное трехэтажное здание. Некогда им владел то ли один из представителей многочисленной венценосной фамилии, то ли некий крупный военачальник, стоявший в ближнем окружении российского престола. Недавно выполненный косметический ремонт фасада вернул к очередной молодости особняк, самые славные годы истории которого остались в глубине времен. Рядом с единственным парадным входом, щедро украшенным кудрявой лепниной, на стене здания красуется бронзовая табличка с надписью "Судоходная компания "ОАО Российские перевозки "река-море".
Массивные дубовые двери ведут в строгий холл, откуда на-чинаются ступени парадной лестницы из серого сибирского мрамора того самого сорта, что пошел на облицовку Мраморного дворца графа Григория Орлова. Холл и начало лестницы представляют со-бой до того гармоничную композицию, что киношники обеих сто-лиц не раз использовали этот интерьер для съемок фильмов о доре-волюционной красивой жизни. Некоторые сцены из телевизионной экранизации романа Алексея Толстого "Хождение по мукам" роди-лись у первых ступеней парадной лестницы. Можно назвать этот режиссерский объект полным антиподом знаменитой астраханской луже посреди улицы с деревянными домами XIX века, где снимались колоритные кадры таких советских картин, как "Двенадцать стульев", "Не может быть!" и прочих.
Мраморная лестница плавным изгибом уходит на второй этаж, который начинается за изящной балюстрадой. В тихий коридор этажа, застланный мягкой ковровой дорожкой, близоруко смотрят двери с матовыми стеклами и полированными табличками. Здесь неслышно бьется сердце судоходной компании, размещается ее штаб или, выражаясь современным языком, - "топ-менеджмент" Акционерного общества. В дальнем конце коридора за неприметной темной дверью скрывается кабинет генерального директора компании. Дверь имеет большое сходство с известным всему миру скромным входом в апартаменты британского премьер-министра на Даунинг-стрит, 10 в Лондоне.
За дверью ощущение пребывания в Альбионе не отпускает. У порога приемной вполне к месту установлена английская деревянная стойка для длинных зонтов. Немногочисленная мебель в комнате выглядит в высшей степени респектабельно и покойно. Наконец, большой старинный камин справа от окна создает законченность картины. Вкус ей всегда придавал аромат крепкого свежезаваренного кофе.
За столом элегантно расположилась секретарь генерального, немолодая миловидная женщина в очках, с безукоризненно уло-женной прической. Она оторвала взгляд от монитора компьютера и посмотрела на входившего посетителя. Седовласый мужчина энер-гичной походкой направился вглубь приемной к закрытой двери в соседнее помещение. Кивая головой, он коротко спросил:
- У себя?
- Да, Андрей Петрович ждет вас, - исчерпывающе ответила дама. С начальником департамента экономической безопасности Денисовым они виделись по нескольку раз в день и хорошо ладили.
Андрей Решетов, генеральный директор компании, без пид-жака, в белой рубашке с фирменным сине-белым галстуком, укра-шенным серебряной эмблемой пароходства, вышел из-за стола на-встречу одному из самых надежных своих помощников. У кресел в углу кабинета, жестом пригласил садиться.
- Владимир Васильевич, фрахт заманчивый появился, - с хо-ду взял быка за рога гендиректор.
Вошедший внимательно посмотрел на своего моложавого начальника. Они были похожи: оба рослые, широкоплечие, с гус-тыми шапками жестких волос. У генерального, правда, седины, было поменьше - все же пятнадцать лет разница в возрасте.
- Ты что, Андрей Петрович, решил лично за фрахтовый отдел поработать? - с улыбкой спросил Владимир Васильевич. Он-то сразу догадался, что заниматься поступившим предложением они будут только вдвоем.
Эти люди прекрасно понимали и дополняли друг друга. Один последовательно прошел все должности управления судами компании, был целеустремлен и напорист. Второй в прошлом носил погоны с большими звездами и занимался организацией эконо-мической безопасности государства. Славился большой осторож-ностью и скрупулезностью в работе. Сейчас терпеливо ждал, что скажет шеф.
Андрей Петрович отрыл кожаную папку, достал и положил на низкий столик несколько документов.
- Смотри. Фирме "Техсервис", организации, близкой к "Оборонэкспорту", нужно перевезти из Петербурга в Иран ком-плекты зипов для подводных лодок "Кило", которые Россия не-сколько лет назад продала иранцам. Грузоотправитель заинтересован именно в нашем судне, потому что из Персидского залива с морскими глубинами надо пройти в мелкую речку и разгрузиться на пятачке у заводского причала. При удачном завершении первого рейса не исключено, что к нам обратятся еще не раз. Предлагают большие деньги. Это - именно то, что сейчас нас выручит.
Собеседник ответил не сразу, ведь он в полной мере пред-ставлял сложное финансовое положение компании. Внимательно прочитал разложенные деловые бумаги, отложил их в сторону и за-думался. Грузы на Иран суда компании, как правило, возили по Волго-Каспийскому пути, этот маршрут быстрее и надежнее других. Но сейчас накануне зимних холодов можно не успеть пройти по Волге до ледостава, особенно, если в этом году он будет ранним. Нетрудно организовать мультимодальную перевозку: комбинируя разные виды транспорта, сначала до Астрахани по железной дороге, а через Каспийское море - грузовым теплоходом.
Но Решетов безальтернативно предложил необычный для компании способ перевозки, вокруг Европы, через Суэцкий канал и Красное море. Зачем ему это надо? Может, кто-то настойчиво по-просил? Наверное, попросили, потому что прежде ни один из наших теплоходов за Суэцкий канал не заходил. Не наш маршрут. Такое решение руководителю трудно дается. Глядя в глаза генеральному, Денисов сказал:
- Необычный маршрут. А на выходе из Красного моря пираты не атакуют наших моряков? Там в районе Африканского Рога много этой нечисти развелось. Прямо тигру в пасть людей пошлем. Головорезы любое судно готовы сцапать, а коли узнают, что оно везет запчасти для боевой техники, их интерес резко увеличится.
- Вот зачем я тебя и пригласил, - быстро откликнулся Реше-тов. Он ожидал, что его зам по экономической безопасности поста-вит вопрос именно так.
- Владимир Васильевич, ты возьми документы, проработай их по всем вопросам фрахта. Это - первое. Второе. Надо договориться с военными моряками по поводу физической защиты судна, экипажа и груза. Я понимаю, эсминец для эскорта нашего "грузовичка" не дадут. Но должны быть какие-то взаимоприемлемые варианты, чтобы овцы были целы и волки сыты. Подумай. Все же го-сударственное дело делаем, а не каким-нибудь "контрас" из джунг-лей патроны везем. И третье. О характере груза ни одна душа в компании знать не должна. Я проинформирую только капитана в части касающейся. Это - высокотарифицированный груз на Иран, запчасти для транспортной техники. Пусть инструктирует экипаж: все, что связано с рейсом - коммерческая тайна, язык держать за зубами. А ты проследи, чтобы народ на берегу поменьше нос совал не в свое дело.
Вопросы были исчерпаны. Оба встали, обменялись рукопо-жатием и разошлись.
Так закончился первый акт драматической истории.
Глава 2
СОН С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ - ВЕЩИЙ!
Дальнейшие события развивались довольно быстро. После решения одного вопроса следовал переход к следующему, и так до завершения процесса подготовки судна к отходу. Образно можно представить картину падения костяшек домино, выстроенных друг за другом.
Начальник департамента экономической безопасности ком-пании по известным ему каналам вышел на крупного чина из военно-морского командования. Их долгая частная беседа после окончания шумной встречи компании бывших сослуживцев закончилась так, что на следующий день адмирал точно в условленный час вошел в известную нам приемную генерального директора и был приглашен в кабинет. Третьим на беседе присутствовал Владимир Васильевич Денисов. Хозяин кабинета сам плотно затворил двойные двери после того, как на столике у кресел появились дымящийся кофейник с чашками, граненый хрустальный штоф с коньяком и коньячными рюмками, пахучие дольки лимона на блюдечке и шоколадные кон-феты.
Полноватый вице-адмирал с простецким лицом и проница-тельными глазами с хитрецой, казалось, заполнил собою простран-ство кабинета. Он, грузно поворачиваясь всем корпусом, с интересом внимал обоим собеседникам, уточнял неясные моменты, а потом четко по-военному доложил по сути дела:
- Боевой корабль в сопровождение, конечно, никто не даст. Но я получил предварительное "добро" командования ВМФ по размещению на нашем грузовом судне группы спецназ в составе двух человек. По нормам международного морского права огне-стрельное оружие на гражданских судах иметь не полагается, по-этому подберем таких людей, которые этих пиратов без шума и пыли порвут, как Тузик грелку. Прибудут они на борт в Средиземном море незадолго до подхода к Суэцкому каналу. После преодоления районов опасного плавания парней снимут с судна, нечего им по заграницам загорать. В Аравийское море на боевую службу как раз идет "единица" из Владивостока. Обеспечение питанием офицеров на судне - ваша забота, все остальное - наша. Вот так! Если имеются неясности, готов разъяснить. Если нет, позвольте откланяться. Завтра буду в Москве, подготовлю соответствующий приказ. Вы мне сообщите точное время выхода судна из порта Петербург и расчетное время подхода к Порт-Саиду. Благодарю за угощение. До свидания!
Денисов, проводив адмирала до мраморной лестницы, вер-нулся в кабинет. У балюстрады второго этаж он обратил внимание на то, с каким любопытством служащие компании поглядывали на человека в красивой военно-морской форме, да еще с адмиральскими погонами.
- Лихой адмирал, - сказал он Решетову и улыбнулся. - Го-лыми руками, значит, спецназовцы будут рвать пиратов. Занятно. Ка-кое судно ты решил отправить в этот рейс?
Андрей Петрович подошел к рабочему столу, поднял одну из бумаг - дислокацию судов компании - и ответил:
- Пойдет "Композитор Бородин", он сейчас в Питере, стоит у причала на Набережной Лейтенанта Шмидта. Пароход новый, все параметры соответствуют. Капитан Постников - работник опытный, не раз в рейсах мог в задницу попасть, но всегда его чутьё моряцкое выручало. Верю, что и сейчас непростая задача ему будет по плечу. С Постниковым я уже беседовал, к выходу он готов. Так что этот вопрос закрыт. Ты, Владимир Васильевич, проконтролируй вопросы погрузки и отправки судна!
- Андрей Петрович, я полагаю, на "Бородина" следует на-значить капитана-наставника из департамента безопасности море-плавания, конкретно, из числа наших отставных военморов. Пойдет представителем руководства компании для поддержки капитана при возникновении экстренных ситуаций. Мы ведь не исключаем, что таковые будут возникать по мере приближения судна к месту на-значения.
- Добро!
Слова, прозвучавшие в эту минуту в кабинете генерального директора, решили мою судьбу на несколько последующих месяцев. По телефону меня вызвали в "главный коридор", в кабинет на-чальника департамента экономической безопасности, который рас-порядился отложить в сторону все текущие дела и готовиться к вы-ходу в море. После его сложного инструктажа меня без промедления пригласили в отдел кадров, где вручили паспорт моряка с пропиской на теплоходе "Композитор Бородин" и внесли в список экипажа, именуемый Судовой ролью. Времени на размышление никто не дал.
Выходя от кадровиков, я нос к носу столкнулся со своим до-брым знакомым Юрием Васильевичем Постниковым, у которого, как выяснилось позже, тоже выбора не было. Он обрадовано вос-кликнул:
- Ба-а, какие люди! Я намедни краем уха слышал, что вы с нами в очередной рейс идете. Ваш покорный слуга на Каспии неод-нократно в Иран ходил, и в советские времена, и после. Но кружным путем, огибая Европу, да через Суэцкий канал и Красное море - это впервые! Долгое путешествие у нас получится, массу тем за это время обсудим. Так что, готовим вам хорошую каюту и ждем на судне.
Я представлял сложность предстоящей работы в море, но знал и то, капитан Постников был опытным капитаном. Прежде мы пару раз ходили на его новом судне до Англии и Франции, а потом вокруг Европы в Средиземку, Черное и Азовское моря. Никогда не забуду его решительный бросок через Таганрогский залив в Ростовский порт, когда из Азовского моря зимними ветрами сгоняло воду. Диспетчер по радио предупредил все подошедшие суда, что вода уходит. Нагонного ветра ждать придется долго. Юрий Алек-сандрович тогда померил шагами рубку, постоял у иллюминатора, что-то прикинул, посчитал, и отдал команду "Малый вперед!". Он четко осознавал последствия посадки на грунт, но был уверен в своих расчетах и осторожно направился в порт. "Композитор Боро-дин" последним из каравана сумел зайти в Ростов-на-Дону, когда глубины под килем оставалось не больше, чем на граненый стакан с ободком. Остальные капитаны в нерешительности стояли в заливе и смотрели, что будет с "Бородиным", и в результате проторчали в заливе до Нового года.
Ясно, что Постников уверенно проведет "Бородина" в Иран и вернется обратно. А моя задача - избежать возможной встречи с пиратами.
Из пароходства я прямиком направился на Черную речку, в Военно-Морскую академию, к своему знакомому, который только-только защитил диссертацию по вопросам противодействия мор-скому пиратству. Суть инструктажа, проведенного со мной час на-зад, не допускала никакой двойственности. Меня назначили на судно, которое с важным грузом направляется в те моря, где пиратов больше, чем чаек над волной. Из этого следует, что надо подгото-виться вступить с ними в противоборство не мощью оружия, кото-рого у нас и не будет, а силою знаний. И никто, кроме этого препо-давателя с кафедры военно-морской разведки, на текущий момент не обладал большим объемом этих знаний.
Вот монументальное здание на Набережной Адмирала Уша-кова, построенное накануне Великой Отечественной войны в стиле "сталинского" ампира. Мимо вахтенного матроса прошел через проходную и попал в просторный мраморный зал первого этажа, украшенный мощной колоннадой. На широкой парадной лестнице, именуемой по флотскому обыкновению трапом, уже ждал улыбчи-вый капитан 1 ранга. Мы вместе отправились в учебный класс, где он днем вел занятия со слушателями академии, и расположились за столом с документами по современному морскому пиратству. На несколько часов я стал самым прилежным его учеником. Меня ин-тересовали данные об атаках мирных судов, курс которых проложен в районе Африканского Рога, тактика действий бандитов, успешные действия экипажей по отражению нападений и рекомендации экипажу судна, которое собирается идти в опасный район.
Засиделись мы долго: уже стемнело, когда я собрался домой. Вряд ли остались вопросы, которые бы мы не обсудили, пропустив через себя массу информации. Даже свежий осенний ветер с Боль-шой Невки не мог остудить мою разгоряченную голову, наполнен-ную сведениями о новых флибустьерах. Все впитанное медленно укладывалась "по полочкам", пока я ехал к себе, сидел и жевал ужин, привычно собирал вещи в дорогу. Видавшая виды сумка через плечо наполнилась самым необходимым, свободного места осталось немного. Вспомнил, что в дорогу хотел взять что-нибудь почитать, скорее всего, шотландца Роберта Льюиса Стивенсона, певца "романтиков с большой дороги".
Полез на верхнюю полку книжного шкафа, пошарил рукой в поисках нужной книги. Схватил что-то наугад и потянул на себя. Тут же вниз посыпались газеты, морские карты и некий пластмассовый предмет, хлопнувший меня по макушке. С нижней полки обвалом сшибло модель парусника, изготовленную руками младшего сына. Я чертыхнулся от досады на собственную неловкость и наклонился к полу, чтобы собрать выпавшие вещи. Пластмассовый предмет оказался видеокассетой с советским триллером "Тайны мадам Вонг" про предводительницу пиратов Юго-Восточной Азии. Мистика! Морские бродяги начали преследовать меня еще дома, на Комендантском проспекте. С обложки кассеты на меня смотрела сама мадам Вонг, прекрасно сыгранная актрисой Ириной Мирошниченко.
Спал в ту ночь я плохо. Дома включили батареи отопления, и стало жарко, а в голове роилось множество мыслей, которые мешали сну. Отпустило лишь под утро, когда дрема, наконец, навалилась всею силою. Пришли тяжелые сновидения. Море. Встречный быстроходный катер. Пираты. Абордаж. На нашем судне сосредо-точились лучшие силы международной борьбы с пиратством. Не подозревавшие подвоха бандиты попали в ловушку, и были плене-ны. В ярости они катались по палубе, рвали на себе грязные свитера, кусали свои шерстяные шапочки, на гортанном языке оромо кричали проклятия в наш адрес. Но мы победили эту банду!
Только их предводитель, худой юркий человек, сумел вы-рваться и заметался по судну в надежде прыгнуть за борт. Темная балаклава полностью скрывала лицо пирата, вскочившего на фальшборт. И все же от судьбы не уйдешь, бандит был схвачен за джинсы крепкими руками в последний момент. На его тонких запя-стьях щелкнули наручники с двухметровой стальной цепью, кото-рую пристегнули к одному из рымов, металлических колец на па-лубе, служащих для крепления контейнеров. Пленник обреченно застыл, склонив голову. Один из бойцов резким движением сорвал с него маску, и в тот момент остолбенеть пришлось нам, окружившим пирата.
Схваченный бандит оказался женщиной! В стальных оковах на палубе стояла красивая эфиопка с тонкими чертами лица, отли-чающими жительниц этой страны от представительниц остальных африканских народов. Точеный профиль ее лица и длинная, как у царицы Нефертити, шея, создавали благородный облик, не имею-щего ничего общего с физиономиями арестованных кровожадных пиратов. И, тем не менее...
На просьбу представиться женщина назвала свое имя - Мадам Нго-Нго. Она хорошо говорила по-английски, и я спросил ее:
- Почему вы связались с этим сбродом? Что вами движет? Жажда наживы? Вам нужны деньги, чужие суда, ценные грузы?
Мадам Нго-Нго презрительно посмотрела вокруг и высоко-мерно ответила:
- Вам этого не понять! Впрочем, если хотите, можете по-слушать. Мой муж был вождем прибрежного племени. Ради полу-чения средств на выживание своих людей в условиях голода, ему пришлось заняться морским пиратством. В одной из схваток его убили, и тогда судьба распорядилась так, чтобы я заняла его место. Как-то на одном из иностранных кораблей я захватила в плен капи-тана. Он был очень сильным и отважным человеком, не побоялся остаться со мной. Три года мы были вместе, но потом капитан по-кинул меня и поклялся, что я никогда не разыщу его. Я долго пыта-лась найти своего возлюбленного, бросалась на все проходившие пароходы в надежде узнать что-либо о нем! Но, похоже, капитан оказался прав. Теперь я сама попала в плен, и, вряд ли, смогу кого-то найти. А денег у меня вполне достаточно, чтобы самой жить без нужды и платить этим босякам за службу. Что же касается вашего судна или груза, то поверьте, они никому не нужны!
В этот момент мой странный сон прервался. Я открыл глаза и повторил последнюю фразу пиратской атаманши: "Ваш груз никому не нужен". Эти бы слова, да Богу в уши.
Я встал, потому что уже наступило утро. У настенного ка-лендаря рука машинально передвинула красную рамочку с четверга на пятницу. Календарь у меня был с фирменным логотипом нашей судоходной компании и яркой фотографией одного из лучших ее судов ... - теплохода "Композитор Бородин". Стоп! Так, в эту ночь, именно с четверга на пятницу, сон по народным приметам может оказаться вещим...
Посмотрим!
Глава 3
СЕКРЕТНЫЙ ГРУЗ УХОДИТ В МОРЕ
Главный герой нашего повествования - теплоход класса "ре-ка-море" с табличкой "Композитор Бородин" спокойно дремал на швартовах в невской воде ровно посреди исторической части Санкт-Петербурга, не подозревая о тех событиях, которые уже второй день разворачивались вокруг него. До причала от станции метро "Василеостровская", можно сказать, два шага шагнуть. Поэтому свой недолгий путь я проделал пешком в предвкушении того мо-мента, когда за камнем и пылью городских улиц откроется панорама величественной водной шири. Здесь среди морских заводов и причалов в самом своем необъятном месте Нева готовится к встрече с Финским заливом. И просторная речная гладь в обрамлении ожерелья дворцов и соборов представляется уже частью Балтики. Корабельные мачты по рукотворному изяществу смотрятся вполне сопоставимо со шпилями Адмиралтейства и Петропавловской кре-пости. Под одной из этих мачт мне предстояло непростое и про-должительное путешествие.
Тому, кто интересуется, какие суда уходят в море, должен непременно сообщить характеристики "Бородина". Это - универ-сальный сухогрузный одновинтовой теплоход с носовым подрули-вающим устройством, предназначенный для перевозки трех тысяч тонн генеральных, навалочных, лесных или контейнерных грузов, с неограниченным районом плавания. Со своей девяностометровой длиной и пятиметровой осадкой кораблик на морских и океанских путях порой кажется малой щепочкой, подхваченной грозной сти-хией. Однако в лабиринтах жилой надстройки судна вполне поме-щаются двенадцать человек, дюжина опытных моряков, которые наперекор той стихии спокойно везут в двух трюмах доверенный им груз от одного порта к другому, нередко - от континента до конти-нента.
Корпус судна, наконец, открылся моему взору. У него удачно по цвету контрастировали между собой белая надстройка и черный корпус с белой полосой на баке. Примерно так имеющий вкус человек подбирает себе аксессуары одежды, чтобы все соответст-вовало общему стилю. На кожухе трубы, расположившейся сразу за ходовой рубкой, поблескивали под скупым октябрьским солнцем триколор российского флага и сине-белые стрелы эмблемы судо-ходной компании. Всё аккуратно подкрашено, никакой ржавчины, будто вчера со стапелей. На самом деле "Бородин" пять лет гулял по морским просторам. Хорошо команда следит за своим "кор-мильцем", отметил я, подходя к кромке причала.
Новгородский круглолицый парень, матрос Лесовиков, при-ветливо поздоровался со мной у трапа и повел к капитану. На палубе свою бессменную вахту по сохранению заведования нес боцман Хозин, здоровенный бородач с бритым черепом. В темной подво-ротне встретишь такого - сердце оборвется. Но он помахал мне ру-кой и скупо улыбнулся, как старому знакомому. Подъем по внут-реннему трапу, широкий коридор и - открытая дверь капитанской каюты. Юрий Александрович и его грузовой помощник разбирались с документами за рабочим столом, стоящим между двумя ил-люминаторами. Мы поздоровались, потом штурман отправился по своим делам, а Постников включил кофеварку и поставил на низкий столик у дивана чашки из сервиза и пару рюмок. Он стоял передо мной в черных флотских брюках и синем форменном свитере, невысокий, коренастый, с коротким ежиком светлых волос.
- Коньячку или вискарика? Впрочем, о чем говорю, ведь помню, что в это время суток сэр предпочитает уиски, - весело произнес капитан и добавил:
- Завтра уже нельзя: в 9 утра пойдем грузиться в Первый район порта. А сейчас - самый раз немного причаститься за встречу и за успех нашего непростого предприятия!
Из бара на столик переместилась бутылка "Балантайнс" и широкие стаканы для ее содержимого, лед, черный шоколад куби-ками, порезанные апельсины, а из холодильника вынырнули две бутылки минералки. Мы удобно расположились на диване и скре-стили стаканы с золотистой жидкостью, которая через мгновение с мягким дымным вкусом разбежалась по каждой клеточке организма.
Проблеме правильного пития моряками настоящего скотча, айриша или бурбона вообще-то следует посвятить целую оду, а ес-ли присовокупить к ней суть речей участвующих в процессе, то тема будет неисчерпаемой. Но об этом в другой раз.
Поговорив для начала о том и сем, мы постепенно свернули к теме предстоящего рейса. Я поинтересовался, готова ли судовая коллекция карт. Постников утвердительно кивнул и добавил, что третий штурман сегодня с утра ездил в навигационную камеру, где получил недостающие морские карты и лоции Красного и Аравий-ского морей, Ормузского пролива и Персидского залива. После это-го разговор пошел по моей теме, потому что прежде, чем на судне займутся проработкой маршрута перехода, капитан должен узнать все о районах, где существует угроза пиратских нападений, и воз-можных путях их обхода. В ходе импровизированной лекции очень удобно было пользоваться конспективными записями, сделанными вчера в Военно-Морской академии. В заключение мы с Юрием Александровичем договорились, как будем проводить тренировоч-ные занятия с экипажем по технике противодействия пиратским атакам.
Дел у капитана перед отходом судна обычно невпроворот, да и мне за два дня до ухода из Петербурга хотелось решить массу во-просов, поэтому мы на время распрощались с Постниковым, поре-шив встретиться в Морском порту на погрузке.
Для прояснения обстановки в предстоящем рейсе я решил позвонить в Москву знакомым офицерам, которые служили в Глав-ном Штабе ВМФ и являлись весьма компетентными людьми. Собе-седники сразу же выразили удивление по поводу того, как я попал в этот рейс. В свою очередь я поинтересовался, чем вызвано их удив-ление. Ответ столичных штабных меня озадачил: пароход повезет оборудование для подводных лодок "Кило", в комплектах которого будут находиться образцы новой техники, которые Россия прежде не продавала за границу. Полученную информацию пришлось тут же похоронить в недрах памяти. Так спокойнее, когда ничего не знаешь.
На 19-й причал порта, где грузился "Композитор Бородин", я пришел вечером следующего дня. Работа была в разгаре. Электрокар вывозил из пакгауза большие деревянные ящики зеленого цвета и укладывал их в штабель. На крышках белели трафаретные буквы "Техсервис" и висели свинцовые пломбы. Портальный кран нето-ропливо захватывал ящики и опускал один за другим в глубину трюма. Было темно, дождливо и по-осеннему холодно. Погрузочная площадка и чрево трюма освещались желтым светом прожекторов. Увиденная картина мне показалась довольно мрачной и похожей на какой-то военный кинофильм: для завершения антуража не хватало угрюмых солдат-охранников в мокрых плащ-палатках, с автоматами наперевес и свирепо лающих овчарок. Что ж, в море скоро пойдет секретный груз.
Мое мрачное видение улетучилось, как только я попал в теп-лый, ярко освещенный коридор судна, где царил обычный предот-ходный ажиотаж: все были заняты, бегали по трапам вверх-вниз, кто-то кого-то разыскивал, словом, буйным цветом цвело царство суеты.
Не буду подробно останавливаться на процессе подготовки грузового судна к отходу, потому что некогда я делал дневниковые записи, своеобразные "зарисовки с места событий". Попробую воспользоваться своими воспоминаниями.
Запись из личного дневника
От причала мы отошли все же во вторник. Стрелки на ци-ферблате показывали первые полчаса второго дня недели. Получи-лось как надо. Потому что вряд ли найдется капитан, который легко согласится выйти в море в понедельник, к тому же трина-дцатого числа. Моряки твердо знают, что так поступать нельзя. Даже если начальство на берегу сильно настаивает. Неписанные правила моряцкой службы в таких случаях берут верх над прагма-тичными бизнес-планами энергичных менеджеров судоходных ком-паний.
Нет, на судне никто, конечно, не станет оспаривать полу-ченное распоряжение уйти в рейс сразу после завершения погрузки. В понедельник, так в понедельник. Наш вахтенный помощник свое-временно вызвал комиссию на отход, указал лоцману время прибы-тия на борт, а береговой швартовой команде - на причал. Однако сочетание временных зазоров между всеми портовыми делами не-ведомым путем привело к тому, что ровный рокот запущенной су-довой машины раздался лишь после сигналов точного времени, из-вестивших о том, что первый день недели, наконец, завершился.
Понедельник выдался по определению тяжелым. День перед выходом из порта всегда бывает суматошным. С раннего утра по коридорам палуб вереницей движется люд из большого и малого берегового начальства. А капитан, стармех, старпом и прочий комсостав из экипажа, позабыв о положенном организму отдыхе после ночной вахты, сопровождает в свои заведования и обратно к трапу представителей грузоотправителя, руководителей погрузки, важных персон из управления порта, пожарников, снабженцев, врачей и прочих сухопутных личностей, пекущихся о благе флота. Прибывшие пристально осматривают состояние грузовых трюмов, наличие штатного имущества, изучают расписания, подго-товленные к любым превратностям в море, проверяют, не завелась ли вредоносная живность в хозяйстве повара, решают со своими "поднадзорными" массу прочих вопросов, после чего по-свойски оседают в их каютах.
Там береговые раскладывают папки с документами на пус-том столе, не без интереса отмечая, что на ровной поверхности появляются чашечка ароматного кофе с печеньицем, рюмка конья-ку с приветливо раскрытой пачкой заморских сигарет или, на худой конец, чай из пакетиков с дежурным бутербродом. Это - закон флотского гостеприимства, который тоже происходит из старых правил моряцкой службы. Бывает, что во вместительных портфелях и сумках посетителей исчезает бутылка с красивой наклейкой, блочек сигарет или коробка конфет. В трудные несытые годы бабушка-врач не отказывалась и от пакета макарон из камбузных запасов. Не будем никого осуждать, все стараются, чтобы в море легче служилось. Однако стремлением в лучшем виде исполнить собственный долг они порой доводят команду до нерв-ной чесотки перед началом рейса.
С окончанием рабочего дня в береговых учреждениях поток посетителей иссякает, трудовая дисциплина тут соблюдается четко. Судно пустеет. В его чрево опускаются последние партии груза, крышки трюмов закрываются и опечатываются. Теперь экспортный товар поплывет в далекое зарубежье. Приходит черед работы комиссии - пограничников и таможенников, дающих "доб-ро" на выход за границу. У каждого члена экипажа в паспорте мо-ряка появляется яркая отметка о выезде из родной страны. Про-цедура завершается.
Комиссия с трапа - лоцман на трап. Он снимает мокрый от осенней сырости дождевик и привычно меряет шагами просторную ходовую рубку. На мостик поднимается капитан в свежей белой рубашке, погоны с четырьмя золотыми полосками поблескивают на его плечах. Отход - церемония торжественная. Вахтенный штурман и рулевой матрос своим серьезнейшим видом тоже соответствуют важности момента. В рубке негромко звучат ка-питанские команды, которые мгновенно эхом разносятся по палу-бам, усиленные динамиками трансляции на баке и на юте. Легкая вибрация от работающего двигателя создает иллюзию, будто судно само дрожит в нетерпении избавиться от привязи канатов и уйти на морской простор. Отрывается от берега и крепится на борту трап, принятые швартовые концы убраны на вьюшки, за-метно шире становится полоска воды между бортом и причальной стенкой. Все! Мы пошли! Порт остается за кормой.
Поначалу вокруг плещется море электрического света, под-мигивают на прощание портовые прожекторы, люстры в кварти-рах домов на Канонерском острове, огни стоящих и снующих кругом судов и суденышек. Незаметно бегут первые минуты нового рейса, яркое зарево уходит вдаль, глаза привыкают к темноте, которая смыкается вокруг судна. Последняя ниточка, незримо связывающая судно с портом, обрывается, когда сходит лоцман. Пенный бурун от его катера исчезает среди волн на виду у освещенного Кронштадского рейда, а наш незаметный след ведет в ночную тьму на запад.
Финский залив невелик, но идти по нему непросто с самых первых миль. Путь от приемного буя Петербургского порта до острова Гогланд порой зовут "бедой для судов и капитанов". Фар-ватер проложен зигзагами мимо многочисленных каменистых островов, где чуть промедлишь со сменой курса, так тут же пе-ресчитаешь острые камни под собственным днищем. Напомина-нием об опасности судоводителям служит ржавый корпус совет-ского грузового теплохода "Кура", четвертый десяток лет по-коящийся на скале Малый Соммерс. Вахтенный штурман "Куры" проспал точку поворота на зюйд-вест и навсегда посадил теплоход на камни. Тогда в конце семидесятых годов матросы кораблей Балтийского флота, занимавшихся боевым тралением в заливе, вместо срезанных донных мин долго вылавливали смытые в море деревянные бочонки с прекрасным вологодским сливочным маслом, шедшим за границу.
Как-то мой давний знакомый капитан С. тоже попал в та-кую беду. Судно его, правда, сняли с камней, но санкции ожидались суровые. В разговоре при встрече я спросил:
- Как начальство настроено, неужели диплома лишат?
- Да, черт бы с ним, с дипломом, - грустно сказал опыт-нейший моряк. - Пароход до слез жалко, мы же ведь только из ре-монта вышли. Все довели до ума, и тут такое... Никогда себе не прощу, что второго штурмана "на мосту" одного здесь оставил. Перед выходом я третью ночь на ногах был. Знаешь же вечные за-морочки у нас в порту, да еще после ремонта. Пошли когда, лоцма-на сдали, мне уж невмоготу стало. Думал, погода хорошая, обста-новка спокойная, пойду чуток отдохну. Как видишь, и этого хва-тило.
В ответ осталось лишь выразить сочувствие.
Наше судно, между тем, без приключений обогнуло остров Гогланд, темная громадина которого стала медленно уменьшаться в размерах. Наутро Финский залив заканчивается, справа по борту где-то в дымке остается Хельсинки, слева на горизонте глаз цепляется за иголку телебашни в Таллине. Скоро начнется от-крытая Балтика, свежеет ветер, поднимается волна, палуба под ногами плавно уходит то в одну, то в другую сторону. Наступает привычная морская жизнь, экипаж втягивается в размеренную службу, которая будет идти месяц за месяцем.
Время к полудню - в кают-компании шумно от разговоров, звона посуды и звука работающего телевизора. Заступающие на вахту торопливо дожевывают обед, запивая традиционным флотским компотом. Они уходят, а их места занимают те, кто только что сменился. Лишь капитанское место неприкосновенно, что определено все теми же неписанными правилами. Повариха в белоснежном хрустящем колпаке деловито выглядывает из окна раздачи камбуза, именуемого в обиходе "амбразурой". Она прове-ряет, кто еще не пообедал. Вот сверху спускается капитан, за столами уже почти пусто, народ расходится по местам.
В ходовой рубке в послеобеденные минуты людно, здесь не только второй помощник с рулевым. Проверить приборы приема метеосводок зашел начальник радиостанции, которого все зовут по отчеству - Глебыч. По делу из машинного отделения в све-женьком рабочем комбинезоне поднялся вахтенный механик Слава и с озабоченным видом оглядел кнопки судовой сигнализации. Удов-летворенно качнул головой, подошел к иллюминатору, открытому с подветренного борта, закурил и хитро прищурился. Саша Сергеев, второй штурман с крепкой спортивной фигурой мягко передвигал по красному ковролину свои ступни в белых носках с "адидасовской" эмблемой-трилистником. Снятые туфли аккуратно стояли у выхода на открытое крыло мостика. Экипаж давно знал о его чудачестве, но механик все же спросил:
- Саша, тебя мастер не гоняет за то, что ты на вахте бо-сиком шлепаешь?
Рослый штурман неторопливо подошел к светящемуся эк-рану локатора, проверил расстояние до точки поворота и, не по-ворачивая головы, привычно объяснил:
- Так он знает, что я не могу четыре часа в туфлях просто-ять, потому что ноги начинают болеть. Я на срочной службе по-пал в спортивную роту, там приходилось днем и ночью многокило-метровые кроссы в кирзовых сапогах бегать на время. Ступни с тех пор в хлам разбиты.
Стоявшему рядом Глебычу тут было не сдержаться. Он на судах отработал лет двадцать, но дня не мог прожить без флот-ской "травли". Ему нравилось относить себя к ветеранам ВМФ, потому что после окончания Горьковского речного училища при-шлось два месяца отслужить курсантом на тральщике Каспийской военной флотилии. Глебыч решил активизировать вялый трёп и обратился к механику:
- Да, не мед служба солдатская, но на флоте она не слаще. Слава, рассказал бы, за что тебя из военно-морского флота выгна-ли?
Механик был капитан-лейтенантом в запасе, до начала 90-х годов служил в Хабаровске, в соединении речных кораблей, которое по традиции именовали Краснознаменной Амурской флотилией или просто "КАФ". Гражданская жизнь привела его на торговый флот, но память офицера крепко хранила множество историй о прежней службе. Он прекрасно понимал, что Глебыч не цепляется к нему, а лишь хочет услышать одну из баек. Поэтому Слава с улыбкой ответил:
- Успокойся, нормально я отслужил, не выгнали меня. На-оборот, начальство расстроилось при моем увольнении. Но встре-чались и такие товарищи, от которых все буквально рыдали, когда они только приходили служить на корабль. Как-то появился у нас старлей Толя Шумов. Характер его совершенно не соответствовал фамилии, он не шумел, а, наоборот, все норовил проспать. Парень закончил Нахимовское, я многих его выпускников-"питонов" знал, поспать они были не дураки. Но Толя там, видать, в чемпионах хо-дил. Потом пять лет спал на задней парте в училище Фрунзе и, не просыпаясь, попал на "Королевский флот".
- Черноморский то бишь, ЧФ, Чи Флот - Чи не Флот, - со знанием дела вставил Глебыч.
Сергеев и молодой вахтенный матрос Лесовиков внима-тельно слушали.
- Да, спросонок Шумов вышел на железнодорожном вокзале в Севастополе и прямиком с чемоданом потопал на свой "пароход". На его беду возле трапа стояли два старлея из хохмачей. По-здоровались с будущим сослуживцем, приветливо похлопали по плечу и, не сговариваясь, в один момент разыграли новичка, кото-рый собирался идти представляться командиру. Повезло тебе, го-ворят, в нужный момент приехал. У "кэпа" дочка родилась - не забудь поздравить молодого отца с радостным событием. Толя и не заметил, что у обоих собеседников физиономии просто лучились от предвкушения хохмы. С чемоданом в руках он прошел к коман-диру корабля, капитану 3 ранга, с проседью на висках, вид которо-го менее всего соответствовал облику счастливого папаши. Мор-ской волк суровым взглядом из под козырька шитой на заказ фу-ражки оглядывал внешний вид прибывшего лейтенанта, двое суток проспавшего, не раздеваясь, в поезде. У командира нервно задерга-лась щека, когда новый подчиненный, улыбаясь, поздравил его с по-явлением на свет долгожданной дочери. Хохмачи не довели до све-дения новичка, что это - уже третья дочь в семье потомственного военного моряка, который так мечтал о наследнике и продол-жателе семейных традиций. В экипаже сей факт старательно обходили молчанием, но Толю "подставили", и тот попал, как кур в ощип. Можете себе представить, какая жизнь на корабле ожида-ла молодого "лейтеху".
- Слава, а ты где с этим парнем познакомился, тоже на ЧФ служил? - поинтересовался Саша Сергеев.
- Нет, - ответил механик. - Я после училища в Пушкине сразу на Амурскую флотилию попал, а Толю к нам попозже переве-ли. В Севастополе командир корабля его гонял, как вшивого по бане. Спать лейтенанту не удавалось, нарушение биологического ритма вызвало внутренний разлад. У него все из рук валилось, для успокоения он стал принимать из бутылки "микстуру" сорокагра-дусную. Один из хохмачей стал его командиром боевой части, и уже глубоко раскаялся, что способствовал тяжелому началу службы своего подчиненного, потому что Шумов оказался ходячим "ЧеПэ". Второй изобретатель хохмы поступил в академию и забыл в Ленинграде о Толе. А бедолагу спасла лишь необходимость отправить одного из молодых офицеров к нам в Хабаровск на ко-рабль-новострой. Желающих в Севастополе больше не оказалось, хороших офицеров с кораблей кто же отпустит, а когда Толя вы-нужденно согласился, ему по случаю перевода из теплых краев в холодные даже звание старшего лейтенанта присвоили. На Амуре условия службы сложные: широта-то крымская, зато долгота - колымская. Офицера, готового к переводу, кадровики решили не обижать. А с переводом тем другой занятный случай связан.
Слава забрался в кожаное кресло на высоких металлических ножках возле иллюминатора, удобно расположился и продолжил:
- На "пароходе", где случилась сия история, мичманец был с интересным хобби: лепил из гипса бюсты сослуживцев. Талантом парня бог не обидел, схожесть художественной копии с оригиналом была полная. Толя, как и все офицеры, обзавелся гипсовым про-изведением искусства, которое, по отзывам, довольно точно пере-давало черты его сонной физиономии. Он сознавал, что за про-шедшие два года они с командиром достали друг друга до печенок, но обида на начальство всегда бывает большей, чем на самого себя. Поэтому Шумов решил "последний тайм" оставить за собой. Представляться командиру по случаю перевода он пошел, прихва-тив гипсовую "парсуну". После доклада служебной скороговоркой он проникновенно добавил, что хотел бы оставить о себе добрую память и вручил в подарок "каптри" собственный бюст. Пока тот задумчиво взвешивал на ладони шедевр корабельного скульптора, прикидывая, как бы половчее расколоть его об голову бывшего подчиненного, Толя счел за лучшее не искушать судьбу, пулей вылетел из командирской каюты и через минуту стоял на пирсе со своим чемоданом.
- Выходит, он иногда просыпался? - под общий смех спросил матрос Лесовиков.
В этом месте рассказ неожиданно прервался. Внимание на-ходившихся в рубке сосредоточилось на быстро приближавшемся катере береговой охраны Швеции. Небольшой катерок пятнистой камуфляжной окраски под сине-желтым королевским флагом, пе-реваливаясь через волну, замедлил ход, прошел вдоль правого борта и исчез из виду за кормой. Через несколько минут шведы с увеличе-нием скорости появились слева и быстро пошли вперед.
Всезнающий Глебыч сказал:
- "Прибежали санитары и зафиксировали нас", Владимира Семеновича Высоцкого при всех случаях жизни вспоминаю. Берего-вая охрана сопредельного государства нас идентифицировала. Между прочим, у них в компьютере на борту все проходящие ко-рабли и суда в память "забиты". Наше название и порт приписки прочитали, теперь им все ясно, про всех знают.
- Да, их "кэп" сейчас начальству докладывает, что Глебыч опять в море вышел, - усмехнулся второй штурман. - А информа-ция эта - секретная!
- Они наш след проверяли: не травим ли мы солярку в чистые балтийские воды. Шведы тут строго следят, со времен викингов это море своим внутренним считают, - добавил механик Слава и решил завершить свои воспоминания о службе:
- Теперь о том, как Толя Шумов появился у нас. В высоком штабе тогда что-то изменилось, и черноморец вместо нового ко-рабля оказался на стареньком катере-торпедолове, мертво сто-явшем у причала в хабаровском Артиллерийском затоне. Зима на Амуре ранняя, все сковано прочным льдом, морозы каждый день по двадцать градусов с ветерком, что сильно впечатляет с непри-вычки. С жильем было туго, Толе пришлось снимать угол в частном деревянном домишке с неинтеллигентными хозяевами. Герой наш не стал оригинальничать, и стресс снимал традиционным способом. Запил, одним словом. Командование взвыло, когда разобралось, что за "подарок" из Севастополя прибыл. На Шумова посыпались "фи-тили", но он по инерции и из чувства противоречия продолжал свои выкрутасы. Как-то в дивизионе сыграли тревогу со сбором комсостава, а Толя в ту ночь "гудел". Подруга его, словно санитарка раненного бойца, на своих девичьих плечах занесла товарища в такси и привезла к воротам КПП части. Вместо того чтобы тихо "зашхериться" в своем заведывании и позже как-нибудь объяснить опоздание, Шумов нетвердым шагом с закры-тыми глазами прибыл на совещание старших офицеров и сурово спросил у командира: что с Родиной, зачем протрубили сбор. Пря-мо оттуда парня препроводили на гауптвахту, после чего с его по-гон скололи третью звездочку. Немолодого лейтенанта ждала тяжелая судьбина, если бы он не "завязал". Подруга оказалась из местных, а в Краснофлотском районе Хабаровска, на "базе КАФ", испокон веков дамы моряков окружают заботой и лаской. Под женским влиянием Шумов потихоньку пришел в норму и начал, на-конец, служить. Я уже уходил с флота, но слышал, что ему снова старшего лейтенанта присвоили. Вот что любовь делает, понял, Глебыч? Ну, ладно, заболтался я с вами. Пойду в машину, а то сей-час мастер наверх придет, разберется тут с некоторыми без-дельниками.
