ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Дроканов Илья Евгеньевич
Почему Россия не Китай?

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Почему Россия не Китай?", Илья Дроканов. Эта книга тоже о войне...О войне между двумя соседними странами, которая не состоялась, несмотря на то, что разные силы в мире были заинтересованы в этом.О войне, которая, по глубокому убеждению автора, не разразится в ближайшем обозримом будущем. Хотя россияне привыкли к тому, что их постоянно запугивают перспективой войны с Китаем.Книга представляет собой итог размышлений, анализа и прогнозов китаиста, политолога, выпускника Военного института иностранных языков, полковника запаса, имеющего двадцатипятилетний опыт в военной разведке.
  
  
  Илья ДРОКАНОВ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОЧЕМУ РОССИЯ НЕ КИТАЙ?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  2013
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Аннотация
  
  ПОЧЕМУ РОССИЯ НЕ КИТАЙ?
  Несколько лет назад вышла в свет книга Андрея Паршева "Почему Россия не Америка?", в которой автор отвечает на собственный вопрос на основании тщательного анализа климато-географического, экономического и политического факторов. При ответе на вопрос "Почему Россия не Китай?" во главу угла, скорее всего, следует поставить политический фактор. Ведь неблагоприятное воздействие природы на жизнь наших стран примерно уравновешивается. Экономические условия на старте у нас были почти одинаковые. Но результаты на сегодняшний день зримо отличаются. Наша страна с конца 80-х годов утратила большинство своих позиций, соседи - за тот же период времени мощно рванули вперед. В чем дело? Может, в политической мудрости? Нельзя же на каждом отрезке исторического развития страны рушить все "до основанья, а затем...". Китайцы, по их собственному выражению, последовательно "шаг за шагом идут к великой цели", не торопя ход времени. Можем ли мы так же? Вряд ли. Другой вопрос - нужно ли России действовать по китайскому образцу? Так ли привлекателен для нас китайский образ жизни? Непременно следует учитывать имеющиеся отличия в ментальности. Православную культуру, лежащую в основе развития разных сфер бытия нашего общества, и конфуцианство, которое, как тысячелетия назад, заложено во взглядах общества на повседневную жизнь у восточного соседа. С кем быть России в будущем: с Западом, к которому мы тяготеем культурно, или с Китаем, с которым мы столь близки географически? Может, России нужен третий, собственный путь?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Автор выражает глубокую признательность научным консультантам книги - конфликтологу, кандидату философских наук, доценту Анатолию Алексеевичу Анискину, а также писателю, востоковеду Евгению Михайловичу Анташкевичу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  С О Д Е Р Ж А Н И Е
  
  Предисловие.
  
  Часть первая. Могли бы идти вместе.
  
  Глава 1. Китайские товарищи - прилежные ученики товарища Сталина.
  1. Стихи и проза.
  2. Стопроцентный ханец.
  3. По следу тигра.
  4. Русский с китайцем братья вовек.
  5. СССР-2 (Made in China).
  
   Глава 2. Мао Цзэдун - Кассандра советских лидеров.
  1. Смена вождей.
  2. Пророчество Мао.
  3. Трещина становится пропастью.
  4. Большие скачки Мао.
  5. "Революционные" 60-е годы.
  
   Глава 3. Горбачев не стал учить китайский урок.
  1. "Враг номер один".
  2. Закат "Красного солнца".
  3. Господин "товарищ Дэн".
  4. "Не в коня корм" (СССР не смог пойти по китайскому пути).
  5. А нужен ли России китайский путь?
  
   Часть вторая. За что боролись...
  
   Глава 4. Легко ли быть гигантом?
   Глава 5. Соседские склоки.
  1. Пекин не захочет Цусимы.
  2. "А если кит и слон, то кто кого взборет?".
  
   Глава 6. Локомотив азиатской гонки вооружений.
   Глава 7. Прежде идеология, потом экология.
   Глава 8. Страна за Великой стеной в эпоху глобализации.
  
   Часть третья. Каждому - свое.
  
   Глава 9. Последователи Иисуса Христа и последователи Конфуция
   идут своими путями.
   Глава 10. Мы и они.
  1. Национальные особенности памяти.
  2. Особенности национального бизнеса.
   Глава 11. "Родная сестра Руси".
   Глава 12. Куда смотрит двуглавый орел?
   Основные источники и литература.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ
  
  
  Почему Россия не Китай?
  А, действительно, почему?
  Это первый вопрос, который невольно возникает или может возникнуть у читателя, взявшего в руки эту книгу. Но может возникнуть и другой вопрос: а почему Россия должна быть или стать Китаем, другими словами, почему Россия должна, а тем паче, обязана воспользоваться китайским управленческим инструментарием, для того чтобы о ней, России, как о Китае, заговорили как о "чуде". Ведь Китай - чудо!
  Исследование Ильи Евгеньевича Дроканова об этом.
  В середине 90-х годов любой китаист, который был знаком с современностью, испытывал крайнее неудобство, когда соплеменники-россияне, ориентированные на себя, весьма эмоционально вопрошали бедного человека, когда-то выучившего китайский язык, мол, ну, что же вы? Ведь Китай идёт вон как, а мы? Они имели в виду, что всё просто! Будем, как Китай, и всё у бывшего СССР будет хорошо. А китаист, только что вернувшийся из Поднебесной не мог в эмоциональную речь собеседника даже слово вставить о том, что китайский крестьянин (их 60% населения, то есть почти миллиард человек) живёт дома на земляном полу. В Китае нет юридического понятия "пенсионер", есть физиологическое понятие "старый человек"; нет учреждения под названием "городская поликлиника", где можно получить медицинскую помощь и ещё погрозить кулаком врачу, выходя из кабинета; где образование среднее стоит денег малых, высшее - больших, а в совокупности, всё это стоит денег. Где есть пассажирское вагоны общего пользования, описание которых даже русскому человеку, прошедшему гражданскую войну (в начале 20-го века) казалось бы немыслимо. А особенно трудно было что-то объяснить "грамотному" соотечественнику, если он только что недели две праздно принимал китайские моционы в Шанхае, Гуанчжоу, Гонконге или на острове Хайнань в качестве туриста.
  Пришлось быть свидетелем того, как один китаец бормотал себе под нос в адрес другого китайца, недовольного меню китайского ресторана в Москве, мол: "ругается, ха-ха, а у себя дома кроме риса, сдобренного соевым соусом, ничего не видит!"
  Китай огромный и очень разный. Китаю пять тысяч лет и три из них он жил до нашей эры, то есть те три, в течение которых на земле никто не говорил, что это наша эра, а это - до. Китаец умел передавать мысль письменно тогда, когда понятие "эры" в Европе ещё было некому придумать.
  Почему Россия не Китай?
  Своё постфеодальное движение обе страны начали почти одновременно. Базовое население обеих стран (и там 80% и тут 80%) состояло из людей, не имевших возможности поднять глаза от пахотной борозды. Похожие революции, в Китае - Синхайская, а в России дуплет из Февральской и Октябрьской, случились почти одновременно, даже в Китае несколько раньше (1911 год). И сразу в обеих странах началась гражданская война: в России с 1918 по 1922 г.г., а в Китае с 1911 по 1949 г.г. И, когда Мао Цзэдун готов был начать с нуля, Сталин уже победил Гитлера и Микадо, а Черчилль погрузил мир в холодную войну.
  Среди востоковедов, в особенности китаистов, ходит злая шутка, они знают, когда придёт конец света - когда китайцы начнут есть рис как гарнир.
  Почему Китай не Россия?
  Потому что он стар, мудр, нетороплив и ведёт национально ориентированную политику. Под богато плодоносящей сливой хорошо всем: и обезьяне, и тигру, и дракону, и собаке, и свинье.
  А почему Россия не Китай читатель найдет ответы в книге практического китаиста, военного переводчика Ильи Дроканова.
  Евгений Анташкевич, востоковед, член Союза писателей России.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  МОГЛИ БЫ ИДТИ ВМЕСТЕ
  
  
  
  
  
   "Русский с китайцем братья вовек", -
  советская песня 50-х годов
  "Москва-Пекин".
  
  
  
  
  Глава первая.
  
  КИТАЙСКИЕ ТОВАРИЩИ - ПРИЛЕЖНЫЕ УЧЕНИКИ ТОВАРИЩА СТАЛИНА
  
  
  1
  
  Стихи и проза
  
  
  У китайцев в крови уважение к старому тигру - "Лаоху" - даже мертвому.
  Китайцы никогда не воевали со Сталиным после его смерти. Разоблачение культа личности "отца народов", произошедшее в Москве на XX съезде КПСС в 1956 году, китайское руководство в Пекине восприняло формально. В Поднебесной ни один памятник генералиссимусу не был демонтирован, ни одна из многочисленных улиц и площадей, названных в его честь, не оказалась переименованной. В то же время в других странах социализма от Монголии до Польши и Чехословакии этот процесс происходил бурно.
  Вождь китайских коммунистов Мао Цзэдун внимательно изучал сталинский опыт по строительству социалистического государства. Советский Союз образца сороковых - пятидесятых годов XX века фактически стал матрицей для создания Китайской Народной Республики. Мао высоко оценивал роль Сталина в мировой политике, считая, что только с его помощью можно возродить и преобразовать Китай.
  У этих вождей было немало общего. Оба вышли из небогатых семей и достигли огромных успехов благодаря упорству, труду, самообразованию. Как один, так и другой, в своих странах принимали активное участие в гражданских войнах, поднялись на вершины политического Олимпа, демонстрируя непоколебимую волю и безжалостное отношение к оппонентам. При этом у обоих железных политиков проявлялась тяга к лирике: они писали стихи. Только Сталин занимался поэтическим творчеством в юности, и в зрелые годы не возвращался к нему, хотя был признан в дореволюционной грузинской литературе. А Мао уделял внимание работе со стихотворными формами всю жизнь, издав несколько томов своих поэтических произведений. Вместе с тем оба лидера оставили после себя солидное теоретическое наследие.
  Теоретические труды руководителя китайских коммунистов и создателя КНР впервые были изданы в Пекине в 1951 году в трех томах. В 1952 - 1953 году особая комиссия советских переводчиков под руководством академика Н.Т. Федоренко выпустила сверенный с оригиналом русский перевод этого собрания сочинений в четырех томах (объемный третий том китайского оригинала в переводе был разделен на два). С тех пор в нашей стране произведения "великого кормчего" не печатались. В Китае в 1960 году вышел четвертый том, в котором содержались статьи и выступления, относящиеся к 1921 - 1949 годам. В 1977 году после смерти Мао Цзэдуна вышел пятый том собрания сочинений с предисловием его официального преемника Хуа Гофэна.
  Для сравнения можно привести объемы полных собраний произведений других главных персон международного коммунистического движения, творивших во второй половине XIX - первой половине XX столетия. Лидером среди них является В.И. Ленин с 55 томами работ. Далее следуют совместные труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса, сведенные в 50 томов. Замыкает четверку классиков марксизма-ленинизма И.В. Сталин с 16 томами произведений. Мао Цзэдун заметно отстал от них. И все же в своих трудах он создал вполне работоспособную революционную теорию, адаптированную к местным условиям, годную к восприятию простыми красноармейцами и неграмотными крестьянами.
  Мао очень редко цитировал Маркса и Энгельса, используя в своих произведениях главным образом выдержки из традиционной китайской литературы: трактаты конфуцианцев и даосов, народный фольклор и художественные книги. Статьи Ленина упоминал, но не всегда. Зато цитаты из сталинских работ Мао Цзэдун приводил часто: фактически он применил к китайской действительности многие идеи советского вождя. Источником маоистской доктрины классовой борьбы, диктатуры пролетариата, пресловутого "скачка", "коммун" и "культурной революции" являлись сталинские теории.
  В России партия большевиков пришла в революционное движение во имя борьбы за социальную справедливость и мировую пролетарскую революцию, в которой большевики отводили своей стране место военно-экономического плацдарма. Мао Цзэдуном и его приверженцами в компартии Китая двигали идеи национального освобождения собственной родины и ее последующего усиления путем воплощения в жизнь традиционной идеи "сильного государства и богатого народа". И в этом заметно сходство с позицией Сталина, утверждавшего приоритет сохранения российской социалистической государственности над всеми остальными проблемами мирового коммунистического движения.
  Внимательно изучая опыт успешного развития Советского Союза, Мао калькировал прагматическую теорию Сталина, которая легко прижилась на подготовленной не одним тысячелетием почве китаецентризма. На заре становления КНР он мечтал о возвращении своей стране утраченного величия и мощи, утверждая, что трудолюбие и мужество огромного народа должно сделать Китай первой страной мира. Шестьдесят лет спустя его мечты стали близки к реальности.
  
  
  
  
  
  
  2
  
  Стопроцентный ханец
  
  
  Представители титульной нации в Китае именуются ханьцами, "ханьцзу" - по-китайски. Китайское название собственной страны - "Чжунго", то есть Срединное государство, "государство в центре мира". Мао Цзэдун родился в крестьянской семье в одной из деревень провинции Хунань, в самом середине того старого Срединного государства, которое отгородилось Великой стеной от окружавших стран варваров. Этого человека по рождению вполне можно назвать стопроцентным ханьцем.
  Год его появления на свет - 1893-й - относится к сложному периоду в жизни Китая, который во второй половине XIX века фактически потерял государственную самостоятельность. Это печальное для китайцев обстоятельство стало результатом поражений в Первой и Второй опиумных войнах (1840 - 1842 и 1856 - 1860 годы), которые правители одряхлевшей Цинской династии, находившейся у власти третье столетие, вели против мощных капиталистических государств Англии, Франции и Соединенных Штатов Америки. Напрашивается историческая параллель, потому что именно в то же время, в 1853 - 1856 годах, Англия и Франция, истинные молодые мировые хищники, нанесли тяжелое поражение в Крымской войне другой дряхлеющей династии - русских царей Романовых, которая тоже находились на троне третье и последнее столетие в своей истории.
  В 1860 году в Пекине была подписана конвенция, в соответствии с которой китайское правительство обязалось выплатить державам-победительницам огромную контрибуцию, Англия получила во владение полуостров Цзюлунь по соседству с Гонконгом, англичане и французы отныне могли вывозить из Поднебесной почти дармовую рабочую силу - кули. Американцы, также как англичане и французы пользовались свободным правом заходить в китайские морские порты и порты на реке Янцзы. Города Тяньцзинь и Шанхай становились городами для иностранцев, где права местных жителей сильно ограничивались. Таким образом, поражение в Опиумных войнах оказало сильное влияние на дальнейшую историю Китая.
  В 1911 году китайские национальные силы совершили Синхайскую революцию, которая смела с пекинского престола Цинскую династию и провозгласила республику на просторах Поднебесной. Сонная жизнь древней империи сменилась вихрем больших перемен. Крестьянский сын Мао Цзэдун, захваченный революционными событиями, уехал из родной деревни и полгода служил солдатом в восставшей Новой армии. Потом понял, что ему нужно учиться, чтобы достичь в жизни успеха. Двадцатилетний Мао выдержал экзамен и поступил на учебу в четвертое провинциальное педагогическое училище в городе Чанша, административном центре провинции Хунань. Пять лет занятий и пребывания в среде образованных людей, горько переживавших униженное положение собственной страны и мечтавших о новом Китае, дало естественный толчок в формировании мировоззрения деревенского парня, учившегося в городе. После окончания учебы он уехал в Пекин и нашел себе работу в библиотеке столичного университета.
  Дальше жизнь будущего вождя завертелась еще стремительнее. Познакомившись с идеями марксизма, он понял - это его судьба. В 1919 году Мао возвратился в Хунань и принял участие в революционном движении "Четвертого мая". В 1920 году организовал в городе Чанша кружок по изучению марксизма. Уже через год активиста из Хунани направляют участвовать в работе 1-го съезда Компартии Китая. Свою кипучую энергию молодой член партии направляет на то, чтобы организовать из местных крестьян обученные армейские подразделения, подготовленные к ведению партизанской войны. Через несколько лет он попадает в руководство партии, становится членом ее Центрального Комитета. Деятельный и непримиримый коммунист назначается политкомиссаром 4-го корпуса Красной армии, которую КПК создавала для вооруженного решения своих задач. Красноармейцы сражались с регулярными войсками гоминьдановского правительства и освобождали целые районы страны, где устанавливали собственную власть.
  Мао Цзэдун прекрасно понимал роль вооруженной силы в борьбе за достижение поставленных целей. В тридцатые годы он выдвинул знаменитый тезис "винтовка рождает власть" и, пользуясь им, жестоко боролся с врагами партии и своими недругами внутри ее рядов. Ему удалось быстро продвинуться в партийной иерархии на самый верх. Мао был одним из руководителей так называемого Великого похода Красной Армии, во время которого ее полки и дивизии, ведя постоянные бои с правительственными войсками, ушли за 6000 километров в труднодоступные районы в северо-западной части страны. Там образовался Особый район Китая, фактически первая коммунистическая республика в Поднебесной. Мао Цзэдун решительно занял пост руководителя Военного совета ЦК КПК и стал авторитетным лидером китайских коммунистов.
  В 30-е годы международная организация, объединявшая коммунистические организации в различных странах мира - Коминтерн - стала активнее работать с Компартией Китая. Мао Цзэдун приобретал международную известность. Вожди Коминтерна и, главным образом, Сталин всерьез приглядывались к бывшему партизанскому вожаку, сосредоточившему в своих руках партийную, советскую и военную власть в Особом районе Китая. Лидеру КПК тоже приходилось внимательно относиться к контактам с Коминтерном: из Москвы по линии этой организации шла немалая материальная помощь китайским коммунистам. Представителем Коминтерна при ЦК КПК был известный деятель международного коммунистического движения Ли Лисань.
  
  
  
  
  
  
  3
  
  По следу тигра
  
  Не только Сталин заинтересовался фигурой руководителя Особого района, Мао Цзэдун и сам стал внимательно изучать советского вождя. Читал его статьи, переведенные на китайский язык, знакомился с его революционной биографией. Людей из своего окружения, бывавших в Советском Союзе, Мао любил расспрашивать о личности Сталина, особенностях его поведения. Часто разговаривал о нем с Петром Парфеновичем Владимировым, который в те годы работал в Китае в качестве корреспондента ТАСС и связного Коминтерна при руководстве КПК. Владимиров был кадровым советским разведчиком, направленным из Москвы в Яньань - столицу Особого района - для изучения обстановки в этой закрытой от посторонних глаз зоне деятельности руководства партии, которая имела цель встать во главе огромной страны, лежащей рядом с советскими границами. В то время в Яньани находилось немало советников из СССР, военных и штатских, но именно Владимиров оставил подробные записи обо всем, что происходило в конце тридцатых годов в Особои районе.
  Воспоминания П.П. Владимирова были опубликованы в 1973 году его сыном, выдающимся советским спортсменом, олимпийским чемпионом, штангистом Юрием Власовым, в книге под названием "Особый район Китая" (М., 1973). В ней есть, к примеру, такие строки, образно характеризующие диалоги Мао с московским представителем:
  
  "- Сталин - революционер? А любит красный перец? Настоящий революционер обязательно ест красный перец. Александр Македонский наверняка обожал красный перец. Он великий человек и революционер в своем деле. И Сталин, конечно, ест красный перец".
  
  Для Мао представляли интерес любые сведения о хозяине Кремля. Он уже слышал о знаменитых сталинских желтых глазах и мягкой походке, слегка топорщившихся усах и оспинках на щеках. Даже иностранные дипломаты отмечали, что такие особенности придавали Сталину сходство со старым тигром (Кеннан Дж. Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана - М., 2002). Могучим, жестоким и коварным "Лаоху", зверем, который для китайцев с возраста восприятия детских сказок казался почти священным. Мао был стопроцентным китайцем. Он не считал себя похожим на тигра, но тоже был силен, коварен и жесток. Он думал о встрече со Сталиным. О встрече на равных. Поэтому в беседах с Владимировым позволял себе критиковать советского вождя:
  
  "Сталин не знает и не может знать Китая. А в то же время он хочет обо всем судить. Все его так называемые теории о нашей революции - дурацкая болтовня".
  
  Но Мао Цзэдун не был бы самим собой, если бы уповал лишь на Советский Союз, как на свою главную опору в долгой борьбе против правительственных войск Чан Кайши и армии японских интервентов, занявших в 30-е - 40-е годы огромные территории в Китае. В 1941 году, когда германские войска подошли к Москве, возникла угроза японского наступления из оккупированной ими Маньчжурии на советский Дальний Восток и Забайкалье. Коминтерн послал Ли Лисаню директиву, предписывающую убедить политическое руководство китайской Красной Армии начать активные действия против японцев с целью сковать их вооруженные силы внутри Китая.
  Ли Лисань саботировал эту директиву, попросту отказав в помощи Советскому Союзу. Но коминтерновец Ли Лисань не был самостоятельной фигурой, за его спиной стоял Мао Цзэдун, который без колебаний нарушил считавшийся священным долг коммуниста - помочь СССР, первому в мире социалистическому государству. Мао тогда, как и в более поздние времена, в своих поступках исходил из наличествующей расстановки фигур на "мировой шахматной доске", руководствуясь древнекитайской мудростью о хитрой обезьяне, которая исподтишка наблюдает за битвой двух хищников, чтобы после самой воспользоваться ее плодами.
  В конце 1941 года Мао Цзэдун не верил в то, что Советскому Союзу удастся победить гитлеровскую Германию, ему казалось, что Москва вот-вот падет под ударами немецких войск. Выступать против Германии он однозначно не собирался, даже высказывался в том плане, что и Германия, и Италия, и Япония - бедные страны, поэтому нет выгоды воевать с ними. А если разбить какую-то богатую страну, например, Англию, Францию или США, то можно получить солидную добычу. В случае военного поражения СССР Мао лишился бы той доли значительных денежных средств, которые шли из Москвы в Яньань. Но наряду с советской помощью хитрый глава КПК получал помощь от США и Великобритании, которых он в глубине души мечтал разбить и пограбить. П.П. Владимиров сообщал, что, отказывая Советскому Союзу в поддержке, Мао в то же время вел какие-то тайные переговоры с американцами.
  Коварство Мао Цзэдуна заключалось и в том, что он стремился на всякий случай официально выглядеть лояльным по отношению к СССР. Ли Лисань по линии Коминтерна в 30-е годы работал в Москве, где его постигла известная на то время участь стать "врагом народа" и подвергнуться аресту. Мао послал в Москву своего верного сторонника Чжоу Эньлая, который добился освобождения Ли Лисаня из застенков НКВД. Мао Цзэдуну позже было бы легко уйти от ответственности за свое бездействие в трудный для СССР момент, свалив вину на антисоветизм Ли Лисаня. Впрочем, во время Великой Отечественной войны советскому руководству было некогда разбираться в тонкостях политики верхушки КПК.
  Но после разгрома в 1945 году Германии, а затем и Японии, эта пора пришла. Сталин долго раздумывал, на кого из лидеров Китая опереться. Ему требовались хорошие связи с Поднебесной для проведения в Азии собственной политики противостояния с Соединенными Штатами, отношения с которыми окончательно испортились после Второй Мировой войны. Мао Цзэдуна он поначалу считал крестьянским лидером, который, как редиска, "сверху - красный, а внутри - белый". Чан Кайши ему казался надежнее. Но как только Сталин понял, что у руководителя КПК железная хватка, что это сильная, жестокая и перспективная личность, генералиссимуса Чан Кайши тут же сбросили со счетов, превратив во "врага китайского народа".
  Помощь Советского Союза Компартии Китая и ее Красной Армии заметно усилилась, что позволило нанести гоминьдановцам ощутимые военные удары и очистить от них большую часть континентального Китая. А президент США Гарри Трумэн наоборот стал поддерживать только правительство Чан Кайши, поскольку счел рвущихся к власти коммунистов крайне недемократической силой. Правда американская поддержка уже не спасла чанкайшистов, обломки их государственной машины и остатки войск переправились через пролив и укрылись на острове Тайвань под охраной боевых кораблей Тихоокеанского флота США. Красная Армия Китая не имела сил и средств для осуществления десантной операции, поэтому Мао Цзэдуну и его сподвижникам пришлось, стиснув зубы, согласиться с новым раскладом сил. Отношения с Америкой подверглись заморозке на полтора десятка лет. Зато расцвела "великая советско-китайская дружба".
  
  
  
  
  
  
  
  
  4
  
  "Русский с китайцем - братья вовек!"
  
  К созданию современного китайского государства Мао Цзэдун шел почти шесть десятков лет своей жизни. В день образования КНР 1 октября 1949 года ее создателю было пятьдесят шесть без трех месяцев. Марксистом он объявился в двадцать семь лет, столько же - двадцать семь лет - прожил до кончины в собственноручно созданной новой стране.
  Он начинал строить ее в тесном союзе со своим сильным и авторитетным северным соседом. Континентальный Китай к тому времени находился в полной политической изоляции на международной арене, кроме того, начавшаяся "холодная война" развела мировые политические силы в непримиримые лагеря на диаметрально противоположных полюсах. Мао Цзэдун со свойственным ему максимализмом намеревался в кратчайшие сроки превратить свою страну, лежащую в руинах после двадцати лет войны, в развитую современную державу. Исходя из исторически обусловленных стратегических задач, руководство КНР взяло курс на тесное сотрудничество с Советским Союзом.
  Еще задолго до этого китайский лидер излил на советского вождя поток славословий, так как рассчитывал этим простым путем заручиться безграничным доверием Сталина. В июле 1949 года в Москву пошел доклад ЦК КПК, в котором излагалась позиция Мао: "Мы желаем, чтобы ЦК ВКП(б) и товарищ Сталин постоянно и без всяких стеснений давали бы свои указания и критиковали бы работу и политику КПК". В Кремле давно привыкли к подобному проявлению верноподданнических чувств от собственных граждан и зависимых от Москвы политиков, но в ответ на откровенное заискивание со стороны руководства крупного суверенного государства Сталин вынужден был категорически возразить, мол, мы можем вам только советовать, но не указывать.
   В декабре 1949 года "отец народов" отмечал 70-летие. Мао Цзэдун заранее известил о своем желании посетить в это время Москву, с тем чтобы "лично поздравить тов. Сталина с днем рождения". При этом он довел до сведения советской стороны, что одна из главных целей его первой зарубежной поездки - отдохнуть и подлечиться. Это было учтено в Кремле, поэтому персонально для Мао количество официальных мероприятий оказалось ограниченным. Впоследствии иностранные журналисты расценили сложившуюся ситуацию, как отсутствие должного внимания московского лидера к пекинскому.
  16 декабря Председатель Китайской Народной Республики товарищ Мао Цзэдун литерным поездом приехал на Ярославский вокзал Первопрестольной, где попал в объятия советских руководящих товарищей. По существовавшему дипломатическому протоколу Сталин не выезжал встречать и провожать высоких гостей в аэропорт или на вокзалы. Но с приехавшим китайским вождем он встретился в тот же день, причем, их беседа носила очень теплый и взаимно уважительный характер. Это опровергает слухи о том, что Сталин относился к Мао без должного внимания и уважения. Сомнительна и распространенная позже версия о том, что глава СССР стремился оставить на долгие времена советские войска на Ляодунском полуострове и, в частности, в Порт-Артуре и Дальнем. Надо помнить о том, в конце 40-х годов значительная часть территории Советского Союза лежала в послевоенных руинах, а сотни тысяч молодых крепких мужчин, владеющих разными специальностями, вынуждена была выполнять воинский долг за границами своей родины.
  Поэтому Сталин предложил вывести войска по возможности скорее. Но гость выразил несогласие, ссылаясь на реальную угрозу иностранной агрессии. Он предложил вернуться к решению этого вопроса позже, когда окрепнет власть коммунистов в Китае.
  21 декабря на торжественном заседании по случаю сталинского юбилея Председателю Мао первому из иностранных гостей было предоставлено слово. Он поднялся с отведенного ему самого почетного места в президиуме на трибуну и произнес яркую и эмоциональную речь. На приеме, когда настало время для тостов в честь руководителей и народов социалистических стран, юбиляр предложил первый тост за высокого китайского гостя. Это расценивалось как проявление наивысшего расположения к главе КНР. Позже Мао Цзэдун несколько раз встречался со Сталиным, провел успешную серию переговоров. По их результатам стороны достигли соглашения о том, что СССР предоставит КНР обширную и всестороннюю помощь.
   14 февраля 1950 года в Кремле состоялось подписание важнейших документов для развития и укрепления советско-китайского сотрудничества:
  - Договора о дружбе, союзе и взаимопомощи между СССР и КНР;
  - Соглашения о Китайско-Чаньчуньской железной дороге (это - КВЖД и ее южная ветка до Дальнего - прим. автора), Порт-Артуре и Дальнем;
  - Соглашения о представлении Советским Союзом кредита правительству КНР.
  При заключении советско-китайского договора Сталин по собственной инициативе отдавал все, что СССР получил по соглашению с Чан Кайши от 14 августа 1945 года. Советский вождь не скупился на щедрые подарки. Он смотрел далеко и осознавал, что для Советского Союза альянс с Китаем в тот момент был тоже очень выгодным, так как означал политическую и военную интеграцию огромной страны в лагерь социализма, появление мощной военно-стратегической базы на Дальнем Востоке, приобретение сильного партнера в Азии. Политические интересы совпадали с экономическими, ведь КНР представлял собой необъятный рынок для сбыта советской продукции. Экономическое развитие Китая по советскому образцу предполагало ускоренную индустриализацию страны и создание современного промышленного комплекса. В результате росла мощь стран социалистического лагеря, противостоявшего миру капитализма.
  Одной из основных форм советской поддержки Китая явилось предоставление финансовой помощи. Выделенные кредиты заметно оздоровили финансовую систему и денежное обращение нового государства. СССР предоставил несколько долгосрочных кредитов на сумму около 2 миллиардов рублей, выделенных на льготных условиях по низким процентным ставкам. Кредиты использовались, главным образом, для закупки в Советском Союзе машин и оборудования, необходимого для развития народного хозяйства КНР. Это притом, что СССР сам испытывал огромный дефицит в этой технике и оборудовании для восстановления страны, для дальнейшего развития экономики и укрепления обороноспособности: ведь США и созданный военный блок НАТО не скрывали агрессивных планов в отношении Страны Советов.
  В рамках научно-технической помощи китайской стороне передавалась техническая документация по строительству предприятий металлургической, химической, угольной, машиностроительной промышленности, по возведению гидроэлектростанций, транспортных сооружений, объектов легкой промышленности, сельского хозяйства и культурно-бытового назначения. Ведомственная техническая документация по вопросам организации производства на предприятиях разных отраслей промышленности, учебные планы и программы шли более чем по 400 специальностям. Всего за период с 1950 по 1960 годы Китаю было передано более 24 тысяч комплектов научно-технической документации, в том числе проекты на строительство 1900 крупных предприятий, лицензии на изготовление машин и комплектного оборудования для шахт, заводов и фабрик. Для наладки оборудования из Советского Союза приезжали специалисты.
  В ту пору из репродукторов в городах и селах нашей страны часто звучала песня, написанная композитором Вано Мурадели на слова Михаила Вершинина с говорящим названием "Москва - Пекин":
  
  Русский с китайцем братья вовек.
  Крепнет единство народов и рас.
  Плечи расправил простой человек,
  С песней шагает простой человек,
  Сталин и Мао слушают вас.
  
  Припев:
  
  Москва - Пекин.
  Москва - Пекин.
  Идут, идут вперёд народы.
  За светлый путь, за прочный мир
  Под знаменем свободы.
  
  Слышен на Волге голос Янцзы,
  Видят китайцы сиянье Кремля;
  Мы не боимся военной грозы;
  Воля народов сильнее грозы;
  Нашу победу славит Земля.
  
  Припев.
  
  В мире прочнее не было уз;
  В наших колоннах ликующий Май.
  Это шагает Советский Союз;
  Это могучий Советский Союз,
  Рядом шагает новый Китай!
  
  Припев.
  
  Песня была переведена и на китайский язык.
  
  
  5
  
  "СССР - 2" (made in China)
  
  Китайцы любят копировать то, что их впечатляет. Они копировали и выпускали на своих заводах советские самолеты, японскую радиотехнику и компьютеры, американские автомобили и тому подобное. Получалось не совсем то же самое, но похоже. Самый же первый опыт клонирования мировых брэндов они получили, создавая под советским руководством собственную копию СССР.
  Множество советских специалистов 50-е годы работали непосредственно на китайских предприятиях или в качестве советников при руководящих органах КНР. Они командировались в Китай для проведения изыскательских работ при проектировании предприятий, работ на монтаже и пуске советского оборудования, консультантами в руководящих органах КНР, для совместной работы, в частности, в геологических экспедициях, а также для обучения кадров в стране. Большое значение для повышения квалификации китайских специалистов среднего звена имела производственная практика в СССР. В Советском Союзе обучались китайские студенты, аспиранты и стажеры. К 1960 году их было подготовлено свыше 11 тысяч, при этом советская сторона брала на себя 50% расходов по их обучению.
  С помощью Советского Союза в КНР были созданы новые отрасли промышленности: автомобильная, авиационная, тракторостроительная, радиотехническая, разные направления химического производства, введены в действие крупнейшие предприятия, оборудованные передовой техникой. Экспорт советских машин и оборудования способствовал успешной индустриализации Китая, развитию его транспорта и сельского хозяйства и подъему уровня жизни всего населения страны в целом.
  Особое внимание руководство СССР уделяло укреплению обороноспособности нового союзника. Решение на высшем уровне состоялось 19 сентября 1949 года, а уже в начале октября специалисты начали работу по развертыванию в Китае шести летно-технических школ. К концу декабря в Народно-освободительную армию Китая (НОАК) уехало более одной тысячи советских военных специалистов. В кратчайшие сроки они многое сделали для подготовки китайских летчиков, танкистов, артиллеристов, моряков.
  Когда возникла угроза воздушного нападения гоминьдановцев с тайваньских аэродромов на города КНР, советские специалисты приняли активное участие в отражении налетов их авиации. В феврале 1950 года Совет Министров СССР принял постановление о создании группы советских войск для участия в противовоздушной обороне Шанхая. Ее возглавил известный военачальник генерал-лейтенант П.Ф. Батицкий (будущий Маршал Советского Союза). После первых воздушных боев, закончившихся поражением гоминьдановских летчиков, налеты на Шанхай прекратились. Советские специалисты приступили к обучению китайских военнослужащих советской технике ПВО.
  В 1949 году СССР стал оказывать помощь Китаю в создании собственных военно-воздушных сил и начал поставки боевых самолетов. В 1953 году КНР получила лицензии на производство авиационной техники, там стали производить аналоги МиГ-15, МиГ-17 и МиГ-19. Одновременно шла подготовка китайских пилотов.
  В городе Далянь (порт Дальний) появилась военно-морская академия, основу преподавательского состава которой представляли советские моряки. В 1954 году при поддержке офицеров и адмиралов из СССР проводилась реформа ВМС КНР, благодаря которой появились три новых штаба флотов: Северного, Восточного и Южного. В те же годы началось обсуждение создания совместного советско-китайского Тихоокеанского флота.
  И, наконец, работы по созданию собственного атомного оружия в начале 1950 - х годов Китай тоже начал вести при активной помощи СССР.
  По советским "лекалам" в КНР возникли не только новые производственные отрасли, но и органы руководства ими. Московские специалисты высшего звена помогали разворачивать в Пекине многие министерства, являвшиеся прямыми аналогами их собственных столичных учреждений. Отраслевые штабы следующего уровня создавались в административных центрах китайских провинций и автономных районов. Причем, это касалось не только сферы промышленности, транспорта и сельского хозяйства, но и юстиции, национальной безопасности и обороны. Советский человек, проходивший мимо здания министерства обороны КНР, мог запутаться: где он - в центре Пекина или в Москве на Арбате, потому что новая форма офицеров и генералов НОАК шилась очень похожей на советскую военную форму.
  Юридические документы КНР 1949 года, которые предусматривали воссоздание правовой системы, исходили из советской модели. На Верховный суд возлагалось руководство всеми новыми судами. Была создана прокуратура, призванная утвердить принцип социалистической законности. В 1950 - 1951 годах появились законы о браке, о профсоюзах, об аграрной реформе, о судебной организации. Большая проблема заключалась в том, что не хватало подготовленных юристов. Функции судов зачастую выполняли органы полиции и государственной безопасности. В 1952 - 1953 годах принцип законности, утверждавшийся с большим трудом, подвергся нападкам: критиковалось отделение права от политики, независимость судов, юридический формализм и т.п. Тем не менее, китайцы от советской модели не отказывались, и в итоге принцип социалистической законности должен был восторжествовать. Эту тенденцию подтвердила Конституция КНР 1954 года, построенная по образцу Конституции СССР 1936 года.
  Много труда приложили советские чекисты, чтобы помочь китайцам создать эффективные органы государственной безопасности. В Поднебесную оправились представители руководства МГБ СССР и опытные оперработники из Москвы и территориальных управлений, главным образом, с Дальнего Востока. Причем органы госбезопасности коммунистического Китая начали создаваться не после образования КНР в 1949 году, а четырьмя годами раньше. В августе 1945 года Советская Армия разгромила японскую Квантунскую армию в границах марионеточного государства Маньчжоу-Го на северо-востоке Китая. На освобожденной земле, куда чанкайшисты не имели доступа, власть в свои руки взяли китайские коммунисты во главе с представителем руководства КПК Гао Ганом, которому Сталин вполне доверял. Именно Гао Гану, присматривавшему по заданию Кремля за Мао Цзэдуном, была передана под контроль огромная территория, освобожденная Советской Армией. Она стала базой снабжения китайских коммунистов со стороны СССР. В Харбине и на местах стала создаваться новая структура власти. Одновременно с одобрения советской стороны начали действовать органы безопасности, которые помогали организовывать наши чекисты по личному указанию руководителя Советского Союза.
  В последствии, после 1949 года, опыт Северо-Восточного Китая распространили на всю страну. В Пекине появилось Министерство общественной безопасности КНР ("Гунаньбу"), в котором было много советников из СССР. Это министерство явилось клоном советского НКВД: даже порядковые номера управлений министерства соответствовали московскому аналогу. Китайских сотрудников "Гунаньбу" в начале 50-х годов готовили в Высшей школе КГБ при Совете Министров СССР, что у Белорусского вокзала столицы. Забегая вперед, следует заметить, что сотрудники госбезопасности обеих стран раньше других начали сотрудничество, они же в середине 50-х годов первыми и свернули его. Причем, по инициативе китайских товарищей.
  Итак, в Китае сложилась социалистическая модель государства со всеми, как пишут современные историки, присущими ей компонентами:
  - мощной бюрократией, стоящей во главе;
  - репрессивной системой труда;
  - подавлением частной собственности и рынка;
  - мощной идеологической машиной.
  В декабре 1953 года ЦК КПК утвердил программный документ под названием "Бороться за мобилизацию всех сил для превращения нашей страны в великое социалистическое государство". Провозглашенный курс на социализм предполагал решение двух задач - осуществление социалистической индустриализации и установление социалистических производственных отношений во всех сферах народного хозяйства. (В.Н. Шевелев. Мао Цзэдун - Великий кормчий. http://www.eastlib.narod.ru/modern/mao.htm).
  Мао Цзэдун был доволен плодами своего труда, все шло, как надо. У него даже имелось мудрое изречение на эту тему: "Вообще говоря, то, что завершается успехом - правильно. А то, что терпит неудачу - ошибочно". От фразы веет прямо ленинской мудростью, ведь Ильич в свое время аналогично констатировал, что "учение Маркса всесильно, потому что оно верно". (В.И. Ленин "Три источника и три составные части марксизма", ПСС, т. 23).
   Самое время бы китайскому вождю спокойно почивать на лаврах, верным курсом двигаясь к социализму под руководством "Большого старшего брата "Лаодагэ" - СССР. Но умер Сталин. Старого тигра "Лаоху" не стало. Следовательно, подошел черед Мао выходить на первые позиции в международном коммунистическом движении и на мировой арене.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава вторая.
  
  МАО ЦЗЭДУН - КАССАНДРА СОВЕТСКИХ ЛИДЕРОВ
  
  
  1
  
  Смена вождей
  
  В марте 1953 года, получив известие о смерти Сталина, Мао Цзэдун не приехал на его похороны. Это - известный исторический факт. Распространились слухи о нездоровье главы КНР, которые хоть как-то объясняли его отсутствие на помпезной траурной церемонии в Москве, где собралось большинство руководителей социалистических стран и лидеров коммунистических партий всего мира. Сегодня можно делать любые предположения на этот счет, так как уже никто точно не скажет, в чем на самом деле заключалась причина такого шага Мао.
  Анализ последующих действий "хозяина" Поднебесной подсказывает, что наиболее близка к истине версия известного советского китаиста, дипломата, историка и писателя Н.Т. Федоренко. По его мнению, Мао Цзэдун, дождавшись смерти Сталина, решил, что настает его звездный час. Он готовился заступить на освободившееся место лидера международного коммунистического и национально-освободительного движения (Федоренко Н.Т. Между Сталиным и Мао // Аргументы и факты. 1998. No 41, с. 15).
  Момент был удобный. Корейская война, несмотря на ее ничейный исход, укрепила позиции Китая в мире и авторитет Мао Цзэдуна. Для Сталина в разгар той войны было важно, чтобы конфликт, в котором страны Запада под эгидой США столкнулись с Китаем, ограничился Корейским полуостровом. А СССР формально так и остался в стороне от него, демонстрируя свое миролюбие и нежелание идти на конфронтацию с развитыми капиталистическими странами. Сталин многое сделал для того, чтобы максимально нарастить научно-техническую, экономическую и военную помощь КНР. Тем самым, решая военно-политическую задачу, он содействовал тесному сближению двух держав, сделав едиными интересы Китая и СССР. Союз Москвы и Пекина стал крепкой основой содружества стран социализма, раскинувшегося от центра Европы до Тихого океана и ото льдов Арктики до джунглей Индокитая. Странам Запада в то время было трудно эффективно противостоять этому содружеству.
  В дни болезни Сталина советское посольство в Пекине было завалено телеграммами китайских врачей, которые предлагали свою помощь в лечении с использованием многовековых рецептов традиционной китайской медицины. После сообщения о смерти советского вождя мимо советского посольства бесконечные колонны китайцев шли и безутешно рыдали, глядя на огромный портрет Сталина, вывешенный на фасаде здания. Советским дипломатам приходилось час за часом стоять в почетном карауле перед этим портретом. Мао Цзэдун первым приехал в посольство СССР выразить соболезнование. Говорят, в его глазах стояли слезы.
  С уходом Сталина идеологическое воздействие Москвы на ход событий в Китае постепенно сошло на нет. Одновременно укрепилась самостоятельность верхушки КПК, главным образом Мао Цзэдуна. Появилось немало причин для этого. Прежде всего, в руководстве КПСС не осталось теоретика, который, с одной стороны, был бы способен внести свой вклад в решение насущных задач КПК, а с другой, - обладал бы таким авторитетом, чтобы в Пекине к нему прислушивались. Сам же Мао, вслух называвший себя простым учителем, но считавший себя выдающимся философом, решил в дальнейшем никому не уступать идейного лидерства в коммунистическом мире. Тем более что новые лидеры КПСС фактически устранились от участия в разработке теории экономического и общественного развития Китая, низведя свою роль до обсуждения текущих вопросов делового сотрудничества с руководством КПК. С этого времени претензии Китая на право определять правила поведения в международном коммунистическом движении стали угрозой для его единства, которое было достигнуто волевыми усилиями Сталина.
  Наследники умершего советского вождя - в первую очередь, Г.М. Маленков, Л.П. Берия, Н.С. Хрущев, Н.А. Булганин, - с головой ушли в борьбу за лидерство в собственной партии и стране. Она не только отвлекала их от решения более широкого круга задач, но и порождала необходимость иметь китайских руководителей среди своих союзников. Новые советские вожди не хотели лишаться расположения Мао Цзэдуна, который в отсутствии Сталина стал наиболее заметной фигурой в международном коммунистическом движении. В 1953 - 1955 годах Хрущев, ведя борьбу за единоличную власть, заручился поддержкой Мао Цзэдуна. За нее он потом рассчитался с китайским партнером сторицей, а именно:
  - во много раз увеличил разностороннюю советскую помощь Китаю;
  - выдал на расправу окружению Председателя КПК их врага Гао Гана - сталинского комиссара при Мао Цзэдуне;
  - ликвидировал смешанные советско-китайские общества, на создание которых Мао при Сталине пошел, скрепя сердце;
  - распорядился вывести на родину из Порт-Артура и Дальнего и других гарнизонов советские боевые корабли, части и соединения сухопутных войск и авиации.
  Советские военные, уходя, оставили в Китае подготовленную за десять лет инфраструктуру: жилые городки, хранилища, подъездные пути, морские причалы и аэродромы. Китайские военнослужащие получили в большом количестве современную боевую технику советского производства, стоявшую на вооружении выводившихся частей. В знак благодарности они очень тепло провожали своих советских коллег.
  Наши летчики позже вспоминали, что, оставшись "безлошадными", то есть без своих самолетов, ехали из гарнизонов Дальнего и Шэньяна в пассажирских поездах в таком приподнятом настроении, что на первой советской пограничной станции Забайкальск в зале ресторана с высоким потолком устроили оригинальное соревнование. Один за другим офицеры выстреливали в потолок пробками от открываемых бутылок с шампанским, состязаясь, чья пробка полетит выше всех. Это был своеобразный салют пеной шампанского в честь военного сотрудничества Советской Армии и НОАК.
  
  
  2
  
  Пророчество Мао
  
  В сентябре 1953 года Хрущев одержал крупную победу над своими соперниками: его официально избрали Первым секретарем ЦК КПСС, что давало ему почти неограниченную власть в партии. В этом статусе он начал готовиться к личной встрече с Мао Цзэдуном. В сентябре - октябре 1954 года советская правительственная делегация, возглавляемая Хрущевым, находилась с официальным визитом в Китае. Советский и китайский лидеры сели за стол переговоров. В результате их работы были подписаны важные соглашения по экономическим вопросам:
  - Соглашение о научно-техническом сотрудничестве;
  - Совместное коммюнике о строительстве железной дороги Ланьчжоу - Урумчи - Алма-Ата и организации прямого железнодорожного сообщения между Китаем и СССР;
  - Протокол об оказании Советским государством помощи Китайской Народной Республике в строительстве дополнительно 15 промышленных предприятий и увеличении объема поставок для 141 предприятия".
  За время пребывания в КНР советская партийно-правительственная делегация передала в дар китайскому народу сельскохозяйственную технику и оборудование для зернового хозяйства "Дружба", площадь которого насчитывала 20 тысяч гектаров. Китайцам досталось 98 тракторов, 100 комбайнов, 30 грузовых и 9 легковых автомобилей, 10 мотоциклов, а также иная техника: плуги, сеялки, культиваторы, станков для ремонтных мастерских и пр. Кроме того, с советской выставки достижений экономического и культурного строительства, действовавшей в Пекине, были подарены 83 комплекта станков и сельхозмашин.
   Запущенный Сталиным и Мао Цзэдуном механизм тесного взаимодействия двух соседних социалистических государств действовал по инерции еще несколько лет. Первые противоречия появились после антисталинского доклада Хрущева на XX съезде КПСС в феврале 1956 года. Выступление советского лидера на закрытом заседании съезда с докладом "О культе личности и его последствиях" стало неожиданностью не только в СССР, но и во всем мире. В нем была озвучена новая точка зрение на недавнее прошлое, с перечислением многочисленных преступлений тридцатых - пятидесятых годов, вина за которые возлагалась на Сталина. Руководство Китая, впрочем, так же как и других стран социализма, были вынуждены лишь молча воспринять сообщения из Москвы, смысл которых с ними никто прежде не обсуждал.
  Мао Цзэдун сразу занял двойственную позицию по вопросу культа личности, так как сам являлся культовой фигурой в собственной стране. В тот момент ему не хотелось вызывать раздражение хрущевского руководства, от которого зависело столь выгодное Китаю сотрудничество, поэтому Мао выступил с ограниченной критикой Сталина. К тому же эти дозированные порции выдавались только в беседах с советскими представителями с глазу на глаз. Официальная позиция китайского руководства в печати обозначалась, как "70 к 30", означавшая, что заслуги в деятельности Сталина составляли 70%, а ошибки - 30%. Мао говорил, что к оценке Сталина нужно подходить диалектически, отбрасывать все отрицательное, что у него было, и защищать все положительное. Он считал Сталина великим марксистом, выдерживавшим по большинству крупных проблем верную линию.
  Однако деятельность Хрущева, которая впоследствии была определена в Пекине, как ревизионистская, оказала влияние на умы некоторых китайских лидеров, дышавших в затылок Мао Цзэдуну. Так, в сентябре того же года вождю досталось и от собственных соратников по партии. В ходе работы очередного VШ съезда КПК с отчетным докладом выступил первый заместитель Мао Цзэдуна Лю Шаоци, генеральный секретарь ЦК Дэн Сяопин сделал доклад об изменениях в уставе партии, а премьер Госсовета Чжоу Эньлай - доклад по второму пятилетнему плану развития КНР. Сам Председатель КНР выступил с речью на открытии съезда. Ход работы съезда и его решения свидетельствовали, что позиции группировки сторонников Мао оказались поколеблены. Из принятого устава партии изъяли положение о том, что идейно-теоретической основой партии являются идеи Мао Цзэдуна.
  Дэн Сяопин, который присутствовал на XX съезде КПСС в Москве, где представлял китайских коммунистов, в своем пекинском докладе говорил о необходимости соблюдения принципа коллективного руководства и борьбы с культом личности. Дэн заявил, что руководители партии должны показывать пример во всем и поддерживать связь с массами, а самой партии чуждо обожествление личности. Это был выпад против Председателя и его возрастающего культа личности. По предложению самого Мао съезд принял постановление, запрещавшее широко отмечать юбилеи партийных руководителей, увековечивать их имена в названиях населенных пунктов, улиц и предприятий. Он пытался таким способом отвести от себя выпад Дэна. Роль Мао, несмотря на критику, после съезда продолжалась считаться ведущей и в партии, и в государстве.
  Непростым оказался для Мао Цзэдуна 1956 год, произошедшие тогда события на всю жизнь врезались в его память. Он был человеком злопамятным, и ответил на брошенные ему вызовы. С противниками его группировки в руководстве КПК Лю Шаоци и Дэн Сяопином, которых можно назвать сторонниками рыночного развития страны в противовес "левакам"-маоистам, он свел счеты десятью годами позднее, в период "культурной революции".
  Однако все же главной неожиданностью для Мао был доклад Хрущева с критикой культа личности Сталина. Китайский вождь иногда позволял себе критиковать советского, вместе с тем, он почти обожествлял кремлевского властителя, считая, что лишь он поможет возродить и преобразовать Китай. Недаром его самого нередко именовали китайским Сталиным. После XX съезда у Мао Цзэдуна возобладало враждебное отношение к Хрущеву. Глава КНР считал, что тот нарушил святую заповедь о непоколебимой верности своему вождю. По его мнению, "московский выскочка" грубо попрал многовековые конфуцианские традиции уважения авторитетов. Стопроцентный ханец Мао, воспитанный в уважении к конфуцианским нормам, не мог иначе отнестись к действиям нового руководителя КПСС.
  К тому периоду относится историческая фраза Мао Цзэдуна, которая предрекала гибель Советского Союза. Будучи твердо убежденным в том, что речь Хрущева вредна и объективно играет на руку империалистам, он говорил: "Хрущев вложил меч в руку врага и поможет ему расправиться с нами. Если Советам меч не нужен, то мы никогда не выпустим его из своих рук и распорядимся оружием как следует. Пусть в Советском Союзе оскорбляют своего вождя, но мы всегда будем чтить его память и считать мудрейшим из политиков XX века".
  (В.Н. Шевелев. Мао Цзэдун - Великий кормчий. http://www.eastlib.narod.ru/modern/mao.htm).
  Три с половиной десятилетия спустя СССР прекратил свое существование. Среди главных причин этого события тогда называли экономический крах страны, вызванный огромными военными расходами и резким падением цен на нефть в мире, внутренний коллапс из-за неспособности КПСС преодолеть кризис, активную антисоветскую подрывную деятельность Запада и, прежде всего США, и прочие. Но мало кто в том богатом событиями 1991 году вспоминал пророчество Мао Цзэдуна. Китайский лидер в свое время быстро понял, что удар по Сталину обернется для социалистического Советского Союза ударом по самим социалистическим основам существования государства. Импульсивный Хрущев во многих вопросах большой политики "рубил сплеча", не задумываясь глубоко о возможных глобальных последствиях своих резких действий.
  
  
  3
  
  Трещина становится пропастью
  
  Во второй половине 50-х годов Мао Цзэдун вынужденно скрывал свое неприязненное отношение к Хрущеву. В обмен на лояльность он рассчитывал получить от советского лидера максимальную помощь Китаю. Главным вопросом, который интересовал Мао, был получение от "Лаодагэ" ("Большого старшего брата") советского ядерного оружия. Председатель резонно считал, что у китайской армии на вооружении должна иметься атомная бомба. Он говорил: "В нынешнем мире мы не может обойтись без этой штуки, если хотим, чтобы нас не обижали", добавляя при этом, что Запад с пренебрежением относится к Китаю, потому что у него нет атомной бомбы, а есть лишь ручные гранаты.
   Впервые Мао Цзэдун поднял перед Хрущевым вопрос об оказании помощи в создании ядерного оружия во время его визита в Китай в октябре 1954 года. Глава Советского Союза не дал никаких обещаний и посоветовал собеседнику отказаться от ядерных амбиций, поскольку в КНР нет необходимой для этого промышленной базы и финансовых средств. Правда, немного позже, в 1955 - 1958 годах стороны все же подписали несколько соглашений по развитию китайской атомной отрасли. Как это происходило на практике, вспоминает доктор исторических наук Виктор Усов ( "Время новостей" No 143 от 06.08.2003 г.).
  Соглашение от 20 января 1955 года предусматривало совместные геологические исследования в Синьцзяне и разработку урановых рудников. В обмен правительство КНР обязалось поставлять излишки урана в СССР. Геологи из Китая, Советского Союза и других социалистических стран начали исследование залежей редких и цветных металлов в Синьцзяне, а также поиски урановых месторождений на всей территории КНР. Выяснилось, что Китай неплохо обеспечен атомным сырьем. Первое место по его запасам принадлежит северо-западным районам, где с 1957 года неподалеку от города Чугучак начал работать комплекс урановых шахт. Подписанное 7 апреля 1956 года советско-китайское соглашение об оказании помощи в строительстве гражданских и военных объектов предусматривало строительство новой железной дороги от Актогая до Ланьчжоу, дающей возможность доставлять оборудование на первый испытательный центр ядерного оружия в Лобноре.
  В 1956 году ЦК КПК принял решение сделать ключевыми проектами в военной сфере ракетостроение и атомные исследования. Судя по имеющимся документам, Хрущев в 1954 - 1957 годы соглашался лишь на сотрудничество в области мирного атома. Но Мао Цзэдуну этого оказалось мало. Как писал глава китайского ядерного проекта маршал Не Жунчжэнь, после кризиса 1956 года в Польше и Венгрии Хрущев "стал более уступчивым в предоставлении Китаю сложной технической помощи". В сентябре 1957 года китайская делегация направилась в Москву для переговоров. Хрущев, только что одержавший во внутрипартийной схватке верх над Молотовым и его сторонниками, очень хотел, чтобы Мао Цзэдун лично принял участие в Совещании коммунистических и рабочих партий 1957 года в Москве, косвенно поддержав тем самым Хрущева. Мао умело использовал ситуацию, заявив, что приедет в Москву лишь после подписания военно-технического соглашения, включающего передачу КНР материалов и макетов для производства ядерного оружия и средств его доставки.
  15 октября 1957 года было подписано соглашение, по которому СССР согласился предоставить учебный макет, а также чертежи и документацию атомной бомбы. В первой половине 1958 года в Китай начали прибывать советские специалисты, отвечавшие за передачу модели атомной бомбы и соответствующих производственных технологий. По китайским данным, Москва предоставила также в качестве образцов две ракеты ближнего радиуса действия типа "земля - земля ". К середине 1958 года китайские инженеры подготовили зал, где должен был моделироваться механизм действия атомной бомбы. Но советские эксперты несколько раз откладывали испытания из-за низкого уровня безопасности.
  Апогеем атомного сотрудничества Пекина и Москвы стал июнь 1958 года, когда в НИИ атомной энергии АН Китая вступил в строй построенный при активном содействии СССР первый экспериментальный ядерный реактор на тяжелой воде. Выступая на торжественном митинге, посвященном этому событию, зампремьера Госсовета маршал Не Жунчжэнь заявил: "Мы предупреждаем американских империалистов, чтобы они опомнились, так как в нынешнюю эпоху атомное оружие отнюдь не является их монополией". Тогда же было завершено строительство экспериментального циклотрона. "Эти две установки - результат великой и бесценной помощи, которую Советский Союз оказал нашей стране в ее научно-техническом развитии в области атомной энергии. Завершение строительства установок означает вступление Китая в эпоху атомной энергии", - писал летом 1958 года пекинский журнал "Дружба".
  А на Московском Совещании коммунистических и рабочих партий в ноябре 1957 года Мао Цзэдун выступил, как и обещал. Его образная, по обыкновению, речь на сей раз нимало удивила кремлевскую аудиторию. Слышавшие ее старые и молодые революционеры из разных стран мира только развели руками, а мировая общественность, ознакомившись с московскими газетами, вошла в ступор. Мао говорил о "полезности" будущей атомной войны, которая, по его мнению, не может быть продолжительной... Когда все атомные и водородные бомбы будут сброшены, начнется война с применением традиционных видов оружия, обычная война. Председатель ставил цель - в будущей войне поскорее смести капитализм. "В этом смысле я - милитарист", - шутил он. При этом на полном серьезе утверждал, что гибель десятков миллионов человек в этой войне - ничто по сравнению достижением ее конечной цели по уничтожению капитализма.
  Окончательно точки над i в вопросе передавать или нет советское ядерное оружие Китаю, были расставлены во время неофициального визита Хрущева в Китай 31 июля 1958 года. В беседе с глазу на глаз с китайским руководителем советский лидер заговорил об особой ответственности двух великих держав СССР и США в ядерную эпоху. Мао ответил, что это он понимает, но Китаю чрезвычайно важно иметь у себя ядерное оружие. Хрущев возразил, что Советский Союз готов защищать союзника, как самого себя. "Китай - великая и суверенная держава, нам самим нужно иметь это оружие, - гордо заявил Мао. - Если не хотите им делиться с нами, помогите с технологией создания бомбы". Московский гость пытался разубедить собеседника и пояснил, что создание атомной бомбы - дело дорогостоящее. На это Председатель отрезал: "Ну, что ж, справимся своими силами".
  В этот же период времени СССР и КНР не нашли взаимопонимания и в вопросе о создании китайского атомного подводного флота при советском участии. Кроме того, Мао осенью 1958 года потерпел неудачу в попытке втянуть Хрущева в конфликт с Тайванем. Во всех последующих беседах двух лидеров сквозило недопонимание и взаимное неудовольствие, предвещавшие близкую ссору между Москвой и Пекином. Она растянется на два десятка лет. Вскоре состоялась их последняя встреча, которая в подробностях была описана на страницах британской газеты "Гардиан".
  
  Переломный момент наступил 2 октября 1959 года в Пекине, куда Хрущев прибыл непосредственно с исторической встречи в Кэмп-Дэвиде с президентом США Дуайтом Эйзенхауером.
  Советский лидер подозревал, что недавний инцидент на китайско-индийской границе спровоцирован с целью срыва его усилий достичь ослабления напряженности в отношениях с США.
  "Зачем Вам надо было убивать людей на границе с Индией?" - спросил он. Не без сарказма проигнорировав ответ Пекина, смысл которого состоял в том, что индусы начали стрельбу первыми, Хрущев прокомментировал его: "Да, конечно, они (индийские солдаты) начали стрелять, и сами же себя поубивали".
  Когда бывший генерал и министр обороны Чэн И, удостоенный почетного звания маршала, вмешался в спор, Хрущев пришел в ярость.
  "Посмотрите на этого левого, - воскликнул он, - смотри товарищ Чэн И, если ты будешь (и дальше) так клониться влево, то можешь закончить тем, что повернешь вправо".
  Чэн И продолжал гнуть свое и ответил Хрущеву: "Я не боюсь Вашей ярости".
  На это Хрущев резко ответил: "Не надо плевать с высоты своего маршальского звания. Слюны не хватит".
  Воодушевленный теплым приемом в США, Хрущев не смог понять, что Пекин боится остаться в изоляции от обеих примирившихся супердержав. Мао был сильно задет утверждением советского превосходства над Китаем, которое он квалифицировал как недопустимое поведение "отца по отношению к сыну". Он также обвинял СССР в отказе от коммунистических принципов. Для Вас есть только один ярлык, Вы - оппортунисты", - сказал он Хрущеву. Затем он пожаловался на то, что декларация советской стороны о нейтралитете в отношении конфликта на китайско-индийской границе "осчастливила всех империалистов".
  С обычной своей бестактностью Хрущев начал встречу, передав требования США освободить шестерых американских граждан, арестованных китайцами по подозрению в шпионаже. Переводчики обратили внимание, что Мао был заметно разозлен.
  Это была последняя встреча двух лидеров до того, как раскол в советско-китайских отношениях стал явным в 1963 году. Китай обвинил Советский Союз в отказе помочь ему стать ядерной державой и в том, что тот продался американскому империализму. Советский Союз стал утверждать, что Мао хочет спровоцировать ядерную войну.
  
  Джон Джиттингс (John Gittings) "The Guardian", Великобритания, 27 ноября 2001.
  
  
  4
  
  Большие скачки Мао
  
  
  Конфликты с Хрущевым окончательно убедили Мао Цзэдуна, что ему вряд ли удастся еще что-нибудь заполучить у Советского Союза в будущем. Тогда зачем Китаю такой "Лаодагэ"? Мао в глубине души никогда не считал СССР "братом навек". Это можно понять, в частности, из его диалога с Чжоу Эньлаем, приведенного в книге выдающегося советского разведчика Юрия Ивановича Дроздова "Вымысел исключен" (М.: "Вымпел", 1997). Во время военного парада в Пекине в честь первой годовщины образования КНР в 1950 году Председатель спросил у Премьера Госсовета:
  
  - Ну что? Несбыточное, как видишь, с советской помощью осуществилось.
  - Теперь бы с их помощью и удержаться, - ответил Чжоу.
  - Удержимся. Но не будешь же ты их считать постоянными союзниками, - бросил Мао.
  
  Хитрый Мао Цзэдун всегда держал в голове варианты поиска новых союзников, за счет которых в дальнейшем можно поживиться. Его время наступило. Он твердо верил в свою исключительность и упивался собственной непредсказуемостью. Даже выходя на обычную прогулку, он всегда возвращался не тем путем, которым уходил. У Мао было почти мистическая вера в роль лидера. Он никогда не сомневался в том, что под его и только под его руководством Китай будет спасен и преобразован. Между тем, Китай постепенно превращался в "полигон" для рискованных экспериментов Великого Кормчего. Первым из них был "большой скачок".
  Успешные результаты выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства КНР (1953 - 1958), достигнутые благодаря использованию опыта СССР и при содействии советских специалистов, позволили Мао навязать своим сторонникам в КПК идеи о том, что китайскому народу под силу еще более высокие темпы развития, а методы строительства должны быть более простыми, чем в других социалистических странах, не требующими глубоких знаний. И главное, что наличие у Китая гигантского, в большинстве своем неграмотного населения, требует применения таких форм государственного и хозяйственного строительства, которые позволили бы превратить это обстоятельство в важный положительный фактор.
  Для осуществления этих идей Мао Цзэдуну требовалась санкция высших партийных органов. Этого ему удалось добиться на 2-й сессии VIII съезда КПК, проведенной в мае 1958 года. В решениях сессии, на первый взгляд отразивших единство высшего руководства партии в намерении пересмотреть прежнюю концепцию экономического развития, были очерчены контуры новой генеральной линии, соответствующей взглядам Мао по воплощению новой модели коммунизма в Китае. Эта программа получила название курса "трех красных знамен", под "знаменами" подразумевались: новая генеральная линия, "большой скачок" и народные коммуны. "Большой скачок" в производстве подразумевал скорое построение социализма в Китае. Эту цель предстояло достичь на основе утверждения таких форм общественной организации, которые могли бы обеспечить небывалую экономическую эффективность, способствовали бы укреплению главенствующего положения Мао Цзэдуна в партии, а КПК и КНР - в международном коммунистическом движении и на мировой арене.
  Конкретные предложения Председателя состояли в требовании резкого повышения урожайности и эффективности сельскохозяйственного производства, в привлечении огромных масс населения к ирригационному строительству, что должно было бы обеспечить радикальное изменение положения в сельском хозяйстве. Он предлагал наряду с развитием крупного производства создать среднюю и мелкую промышленность, что позволило бы использовать массу живого труда. В частности, им было выдвинуто предложение развернуть создание небольших сталеплавильных заводов с целью резкого увеличения производства стали. Некоторые из идей, высказанных Мао Цзэдуном, вряд ли можно было воспринимать серьезно, тем не менее, впоследствии, в период большого "скачка", они были реализованы. Большое значение он придавал ликвидации во всей стране "четырех вредителей": крыс, воробьев, мух, комаров. После досрочного выполнения пятилетки требовалось за 15 лет догнать Англию, а за 20 - США, с Японией сравняться по развитию сельского хозяйства в течение трех лет.
  Для участия в "большом скачке" была мобилизована вся страна. Огромные массы собирались для осуществления амбициозных ирригационных проектов. В отдельные дни на сооружение водохранилищ выходило до ста пятидесяти миллионов китайцев. Сам Председатель выезжал поработать над созданием водохранилища в 30 километрах севернее Пекина. Заниматься физическим трудом были обязаны не только рабочие и крестьяне, но и представители высшей партийно-государственной номенклатуры. Поработав полчаса, Мао Цзэдун отложил в сторону лопату, однако пропагандистское значение этой акции было велико: все китайские газеты напечатали фотографии Председателя ЦК КПК, копающего землю.
   Миллионы людей приняли участие и в "битве за сталь". Требовалось соорудить более 10 тысяч малых и средних металлургических печей, ежегодной производительностью 20 млн. т чугуна. Небольшие металлургические печи, строившиеся на основе традиционной технологии, создавались как в городах, так и в сельской местности. К осени 1958 года в Китае варили металл более 700 тыс. кустарных доменных печей, в непромышленном производстве металла было занято до 100 млн. человек. В усиленном темпе работала и вся промышленность, причем предприятия стремились максимально увеличить объем производства, не заботясь о рациональном использовании ресурсов.
  Известный журналист Всеволод Овчинников работал в то время в Пекине в качестве корреспондента газета "Правда". Позже он вспоминал о тех днях:
  
  Под лозунгом "Обгоним Англию!" стали варить сталь чуть ли не в каждом дворе. А я с китайскими коллегами неделю таскал на коромысле корзины с землей, помогая строить близ Пекина Шисаньлинское водохранилище. "Прыжок в коммунизм" закончился бедствием для страны и народа.
  ...Крестьян заставили не только коллективно трудиться, но и есть из общего котла.
  (В.Овчинников. "К истокам китайского чуда" "Российская газета" 29.09.2009).
  
  К концу 1958 года в Китае в общей сложности было выстроено порядка двух миллионов мелких доменных печей и сталеплавильных установок. Такие домны и вагранки сооружались повсюду: в деревнях, рядом с заводами и фабриками, во дворах учреждений и учебных заведений. На строительство таких печей уходило три - четыре дня, их объем не превышал нескольких кубометров, а обслуживало их не больше полутора десятка человек. Из-за несовершенства конструкции, низкого качества топлива, а также технической неграмотности обслуживающих их работников эти домны либо выпускали некондиционный чугун, непригодный для выплавки стали, либо вообще выдавали шлак, спекшуюся руду. Себестоимость "рукотворного" чугуна или стали оказалась в десять и более раз выше, чем на современных предприятиях. К 1960 году почти все мелкие домны были заброшены. "Битва за металл" закончилась полным провалом, показав несостоятельность экономической политики "большого скачка". Эпопея с "малой металлургией" осталась навечно символом гигантской по размерам бессмысленной растраты человеческой энергии и материальных средств.
  "Большой скачок" сопровождался повсеместным объединением китайского крестьянства в "народные коммуны". Эти два из "красных знамен" имели общие черты, главная из которых - стремление перепрыгнуть через этапы развития, одним махом построить в Китае всеобщее процветание в формах социализма и даже коммунизма.
  Основной принцип, на котором должны были основываться народные коммуны, состоял в тотальном обобществлении всей жизни их членов. Начать, разумеется, следовало с экономики, посему в деревне подлежали отмене приусадебные участки, распределение по труду, личные доходы отдельных дворов. Более того, обобществлению в перспективе должны были подвергнуться и бытовые стороны жизни, включая снабжение и питание членов коммун. Мао Цзэдун учил: "Приусадебные участки ликвидируются. Куры, утки, деревья возле домов пока остаются в собственности крестьян. В дальнейшем и это будет обобществлено... Надо продумать вопрос об отказе от системы денежного жалования и восстановлении системы бесплатного снабжения". Великий кормчий прямо ставил вопрос о том, что именно народная коммуна должна стать основой будущего идеального общественного строя в Китае: "Народная коммуна, - писал он, - является лучшей формой постепенного перехода от социализма к коммунизму и в своем развитии она будет исходной структурой будущего коммунистического общества".
  Более того, народные коммуны, как универсальная форма перехода к коммунизму и основа будущего коммунистического общества в Китае, должны создаваться не только в сельской местности, но и в городах. Каждый завод и городской район следовало превратить в городскую коммуну на тех же принципах, что и сельские коммуны. Там, где это представлялось возможным, предполагалось создать сельско-городские коммуны, своего рода объединение аграрного и промышленного производства.
  Последователям Мао удалось добиться феноменальных успехов в реализации идеи "коммунизации" общественной жизни в стране, в первую очередь в сельских районах. Потребовался всего лишь месяц, чтобы в коммуны вошло почти 100% крестьянских дворов. К концу 1958 года по всей стране из 740 тысяч кооперативов были созданы 26 тысяч коммун, включавших 120 млн. крестьянских дворов, причем в каждую коммуну входило в среднем около 20 тысяч человек. Одновременно в связи с созданием коммун, охватывавших зачастую население целой волости, были введены изменения в политический механизм страны. Коммуны становились низовыми местными административными структурами.
  Организация труда и жизни в коммунах носила военизированный характер: из крестьян формировались полки, батальоны, роты. Коренным образом изменилась система оплаты труда, которая сводилась к уравнительному распределению доходов. Повсюду в коммунах были организованы общественные столовые, в которых в обязательном порядке должно было питаться все население. Естественным результатом создания коммун являлась тотальная уравниловка, принудительное обобществление личного имущества, хаос в управлении, которые сопровождались увеличением отчислений в различные общественные фонды. Это не могло не привести к снижению производственной активности, чему в ряде случаев сопутствовала чрезмерная активность в проедании накопленных запасов в общественных столовых.
  В китайской печати было объявлено об огромных достижениях в области сельского хозяйства. Утверждалось, что собранный урожай достиг почти 300 млн. т, однако в действительности было собрано намного меньше. Впоследствии в Китае было признано, что приписки коснулись не только показателей промышленного развития, но и сельскохозяйственного: они составляли треть от объявленных показателей, или 100 млн. тонн зерна. Не удивительно в связи с этим, что, несмотря на объявленные огромные достижения, уже в середине декабря в стране стала ощущаться нехватка продовольствия. К весне следующего 1959 года возник острый дефицит овощей, рыбы, масла и даже чая. Страна вступила в полосу острого кризиса, что не могло не вызвать обострения политической борьбы в руководстве КПК. Косвенным подтверждением того, что позиции Мао Цзэдуна ослабли в результате бедствий, постигших страну в ходе "большого скачка", было то, что была удовлетворена его просьба не избирать его на пост Председателя КНР на следующий срок. Вслед за этим на состоявшейся сессии ВСНП на этот пост был избран Лю Шаоци. Вновь этот человек встал Мао поперек дороги.
  Катастрофические для страны последствия политики "трех красных знамен" выявились со всей очевидностью. Сельскохозяйственное производство падало, ощущалась нехватка зерна даже для проведения весенних полевых работ, диспропорции между отраслями народного хозяйства и инфляция приняли угрожающие масштабы, еще более ухудшалось снабжение городов продовольствием, положение, сложившееся на транспорте, было угрожающим. И над всем этим нависало страшное бедствие - голод. В начале 60-х годов Китай оказался на грани хозяйственной катастрофы.
  В связи с этим руководству КНР пришлось принимать срочные меры. На девятом пленуме ЦК КПК (январь 1961 г.) была выработана программа урегулирования народного хозяйства. Прежде всего ставилась задача обеспечить население страны хотя бы минимумом продовольствия, чтобы спасти людей от голодной смерти. Это в свою очередь потребовало переориентации внимания и усилий на восстановление сельского хозяйства. В деревню возвратились десятки миллионов людей, пополнивших ряды рабочих в годы реализации политики "большого скачка". В коммунах восстановили оплату по труду и личную собственность. Сами коммуны превращались главным образом в административные единицы, тогда как руководство хозяйственной работой перешло в производственные бригады.
  
  
  5
  
  "Революционные" 60-е годы
  
  Осуществление политики "трех красных знамен" сопровождалось ужесточением курса компартии Китая в районах национальной автономии. Там в годы "большого скачка" национальные кадры заменялись ханьцами, представителей титульной государственной национальности в массовом порядке переселяли в места проживания национальных меньшинств. В период этой кампании гонениям подверглась значительная часть местных кадровых работников в Цинхае, Синьцзяне, Внутренней Монголии, Тибете.
  Естественное недовольство местного населения принимало формы вооруженных восстаний или массового ухода за пределы КНР. Весной 1959 года вооруженное восстание под лозунгами независимости началось в Тибете. Власти жестоко подавили выступления тибетцев, несколько десятков тысяч человек погибли, около 80 тысяч бежали за пределы Китая. В их числе находился и Далай-лама. В 1961 году в результате гонений около 60 тысяч жителей Синьцзян-Уйгурского автономного района перешли государственную границу и нашли убежище в Советском Союзе.
  В эти же годы изменилась внешняя политика КНР. Пекинское руководство предприняло ряд действий, которые вызвали обострение ситуации на границах страны. В самый разгар "большого скачка" в августе 1958 года артиллерия НОАК начала обстрелы островов в Тайваньском проливе, занятых гоминьдановскими войсками. Разразился международный кризис, в воронку которого легко могли попасть сторонники "двух Китаев". США немедленно направили в Тайваньский пролив корабли своего 7-го флота, а Советский Союз, связанный с КНР союзническим договором 1950 года, даже не был поставлен Мао Цзэдуном в известность о готовящихся военных действиях. Позже он пытался втянуть Хрущева в разгорающийся военный конфликт с Тайванем, но Никита Сергеевич в этом вопросе продолжил линию Сталина, который в 1949 году отказал Пекину в поддержке ограниченных военных действий против Чан Кайши.
  Осенью 1959 года Китай спровоцировал боевые столкновения на границе с Индией, поддерживавшей дружеские отношения с СССР и другими социалистическими странами, поставив их в сложную дипломатическую ситуацию.
  В начале 60-х годов резко ухудшились отношения КНР с главным союзником - СССР. Причин тому имелось много. Руководство КПК стремилось к тому, чтобы максимально освободиться от опеки Советского Союза. Китайские лидеры стремились занять ведущие позиции в мировом коммунистическом движении, обойти СССР на пути "движения к коммунизму". Теоретически это обосновывалось тем, что Китаю отводилось место государства, усиленными темпами строящего коммунизм, а СССР оказывался страной, замедлявшей развитие на этапе социализма. Социалистическую Югославию сочли государством, вставшим на путь реставрации капитализма.
  Вескими причинами отхода китайского руководства от дружбы и сотрудничества с Советским Союзом и другими социалистическими странами были и несогласие руководства КПК с оценкой сталинизма, данной в середине 50-х годов в СССР, и личные амбиции руководителей двух крупнейших социалистических стран. Идеологической причиной разногласий между КПСС и КПК стала взаимоисключающая оценка отношений между социалистической системой и капиталистическими странами. Советское партийное руководство подчеркивало необходимость мирного сосуществования двух систем, а китайское во главе с Мао Цзэдуном в ту пору призывало не бояться новой мировой войны - "главного средства" победы коммунизма в мире.
  Последующие события в истории КНР, правда, показали, что Мао Цзэдун говорил одно, а замышлял совсем другое. Во второй половине 60-х начался осторожный поиск путей для восстановления контактов с Соединенными Штатами Америки. Как известно, первый китайско-американский саммит состоялся в Пекине в 1972 году. Сворачивая дружбу и разностороннее сотрудничество с Советским Союзом, Мао Цзэдун вполне вероятно, как и в годы Второй мировой войны, думал о выгодах, которые можно получить от Америки. Американцы, кстати, тоже были не против разрушить мощный тандем СССР-КНР и привлечь китайцев на свою сторону.
  Несмотря на неоднократные призывы советской стороны воздержаться от перенесения идеологических разногласий на межгосударственные связи, китайское руководство продолжало форсированно ухудшать отношения с Советским Союзом. Одним из проявлений этой линии стали многочисленные факты недоверия к советским специалистам, создания невыносимых условий для их работы и жизни. В августе 1960 года правительство СССР было вынуждено отозвать специалистов из Китая. С того же 1960 года начались нарушения советско-китайской границы гражданами КНР, а в конце года Китай отказался от импорта комплектного оборудования из СССР.
  Осенью 1964 года в результате заговора представителей высшего звена кремлевского руководства Хрущев был снят с поста Первого секретаря ЦК КПСС и отправлен на пенсию. Его место у руля советского государства занял Брежнев. Мао Цзэдун, казалось бы, мог насладиться изгнанием своего московского недруга и улучшить отношения КНР и СССР. Но его явно привлекали иные планы. Брежневское руководство "великий кормчий" охарактеризовал так: "Это тот же самый хрущевский ансамбль. Политическая карьера его центральных фигур неразрывно связана с Хрущевым". В средствах китайской пропаганды они были названы "стоящими у власти, но идущими по капиталистическому пути" и "оторвавшимися от народа коррумпированными партократами". Противостояние Советского Союза и Китая нарастало.
   Так уж совпало, что в октябре того же 1964 гола в КНР успешно прошли первые испытания собственной атомной бомбы. Мао Цзэдун осуществил свою мечту: его страна в кратчайшие сроки стала пятой по счету ядерной державой в мире.
   Однако укрепление авторитета на международной арене происходило на фоне ослабления позиций Мао и его сторонников в самом Китае. После провала политики "большого скачка" в руководстве КПК нарастала критика Мао Цзэдуна, со стороны его оппонентов, недовольных экспериментами своего лидера. Тогда старый хитрец задумал и в привычном стиле решительно осуществил свою главную политическую авантюру - так называемую "культурную революцию".
  Молодые последователи "великого кормчего" в 1965 году теоретически обосновали идею о том, что "недобитая буржуазия" стремится к реставрации в китайском обществе. Пролетариат в ответ должен ответить ей сокрушительным ударом, с помощью новой идеологии и культуры изменить духовный облик всего общества. Под нажимом Мао в августе 1966 года 11-й пленум ЦК КПК принял "Постановление о великой пролетарской культурной революции". Это стало началом его очередного этапа борьбы за лидерство в партии. В ходе "культурной революции" он ставил перед собой две главные задачи: разгромить оппозицию и "зажечь" новой революционной идеей бедствующие народные массы. Свою вину за провал "большого скачка" Мао Цзэдун свалил на внутреннюю оппозицию и внешнего врага в лице "ревизионистского" Советского Союза.
  Все внутренние враги подлежали "перевоспитанию", если же они продолжали упорствовать в своих "заблуждениях", то должны быть уничтожены. Мао Цзэдун сделал ставку на отряды малообразованной молодежи: хунвейбинов и цзаофаней, которым позволили действовать фактически безнаказанно. Общее руководство толпами бунтарей осуществлялось специальными группами "китайского Берии" Кан Шэна - руководителя органов безопасности КНР. Этот человек со страшной репутацией оказался главным помощником Мао по организации "культурной революции" и уничтожению "классовых врагов".
  Под расплывчатые определения классовых врагов мог попасть любой: от обычного крестьянина до высшего партийного работника. Первыми мишенями подручных "великого кормчего" стали виднейшие представители оппозиции в руководстве КПК, которые пытались провести идеи о реформах экономики с частичным внедрением в нее рыночных механизмов. Среди них видное место занимал Председатель КНР Лю Шаоци, а также ряд его сторонников, в том числе Дэн Сяопин. Они были обвинены в "правом уклонизме" и "ревизионизме", а затем как "агенты капитализма" сняты со всех государственных и партийных постов. Для Лю Шаоци кампания шельмования окончилась трагически - он умер в 1969 году. Смерть ожидала и десятки тысяч других старых кадровых работников, попавших в руки бесчинствующей молодежи. Дэн Сяопину, прошедшему сквозь все круги ада, удалось выжить: ему еще предстояло сыграть важнейшую роль в современной истории Китая.
  Жертвами "культурной революции" за два года стали миллионы простых китайцев. Отряды хунвейбинов и цзаофаней уничтожали многочисленные культурные ценности, в частности, тысячи древнекитайских исторических памятников, книг, картин, храмов. Волна ниспровержения авторитетов докатилась до села, где родился Конфуций. Ниспровергатели поклялись покончить с влиянием старого мудреца на китайское общество раз и навсегда, разбивая мемориальные доски и уничтожая могилы Конфуция и его потомков. В Тибете разрушили почти все монастыри и храмы, сохранившиеся к тому времени.
  Банды бунтарей в конечном итоге полностью вышли из-под всякого контроля, "огнем и мечом" пройдя по всей стране, они стали сражаться между собой. Мао Цзэдуну в 1968 году пришлось использовать армию, чтобы взять страну под контроль. Многие города, находившиеся под контролем хунвейбинов, армейским подразделениям приходилось брать штурмом с использованием артиллерии и бронетехники. В течение нескольких "революционных" лет под репрессии попало около 5 миллионов членов КПК, в том числе заслуженных руководителей, ветеранов революционных войн. Позже на их места пришли миллионы других. Таким образом, Мао Цзэдун заменил "старых" членов партии на новых партийцев, которые буквально боготворили своего вождя и сравнивали его с "красным солнцем". Это было именно то, чего он добивался, начиная свой "революционный" эксперимент.
  Ни один из государственных институтов не избежал шедших волна за волной потрясений. По всей стране местные правительства были распущены в ходе насильственных стычек с "массами", чего требовала пропагандистская машина Пекина. Образовательную систему Китая - до того являвшуюся основой китайского общественного порядка - довели до развала, занятия на неопределенное время прекратились, открыв возможность молодому поколению перемещаться по стране и воплощать в жизнь призыв Мао "учиться революции, делая революцию".
  Дипломатия тоже оказалась разваленной. Внешний мир рассматривался "революционерами" как нечто находящееся за пределами понимания для Китая, злившегося в собственной ярости на страны социалистического блока во главе с Советским Союзом, на западные державы, на собственную историю и культутру.
  "Культурная революция" возвела антисоветизм в ранг государственной политики Китая. Для ее поддержки были организованы многочисленные провокации. Обучавшиеся в СССР последние группы китайских студентов устроили антисоветскую демонстрацию на Красной площади в Москве. Хунвейбины несколько раз громили посольство СССР в КНР, нападали на жен и детей советских дипломатов в пекинском аэропорту в момент их эвакуации на Родину. Толпы обезумевших молодых людей совершали акты грубого насилия над экипажами задержанных в китайских морских портах советских торговых судов "Загорск", "Свирск", "Туркестан", "Камчатсклес", "Комсомолец Украины". А в провокационных акциях на советско-китайской границе в 1964 - 1968 годах с китайской стороны было задействовано около 25 тысяч человек.
  Власти КНР искусственно накаляли обстановку, сосредоточив в приграничных с СССР районах воинские части и многочисленные подразделения так называемой "трудовой армии". Велось строительство крупных военизированных госхозов, фактически являвшиеся воинскими поселениями. Создавались "кадровые отряды" народного ополчения, которые привлекались к охране границы и использовались для поддержания "чрезвычайного положения" в прилегающих к границе населенных пунктах. Местные жители в приграничных районах были разбиты на группы, возглавляемые кадровыми работниками общественной безопасности.
   В феврале 1967 года министр иностранных дел КНР Чжэнь И, касаясь перспектив китайско-советских отношений, заявил: "Возможен разрыв отношений, возможна война". А Премьер Госсовета Чжоу Эньлай в одном из своих выступлений отмечал, что кроме большой войны существуют "пограничные войны", что "пограничная война между Китаем и СССР начнется раньше, чем война с США". Имеющий уши, да услышит! Мао Цзэдун устами своего приближенного открыто сказал, что для Китая Советский Союз - больший враг, чем Соединенные Штаты. В Америке с энтузиазмом восприняли "месседж" Председателя. А тот продолжил: объявил о территориальных претензиях КНР к СССР, в соответствии с которыми китайская сторона претендовала на территории Хабаровского и Приморского краев, Восточной Сибири и ряда районов Средней Азии.
  Китайцы воспользовались тем, что ряд участков по Амуру и другим пограничным рекам не были должным образом оформлены, и начали провокации на границе. Самой значительной из них стал вооруженный конфликт в районе острова Даманский. От китайского берега его отделяла протока в 70 метров, до советского берега простиралось русло реки Уссури шириной около 800 метров. СССР считал остров своим в соответствии с протоколами Пекинского договора 1860 года. Китайцы по факту периодически заготавливали на нем хворост и песок и считали его своим. Военнослужащие НОАК не раз устраивали настоящие потасовки с советскими пограничниками в районе Даманского. 2 марта 1969 года они открыли огонь по наряду с заставы старшего лейтенанта И. Стрельникова. В том бою погибли 32 наших пограничника, но подоспевшая подмога выдворила нарушителей с советской территории. Через две недели 15 марта китайцы вновь пытались захватить остров силами пехотного полка. Бой разгорелся с новой силой, в нем с советской стороны уже участвовали танки и реактивная артиллерия. Залпом дивизиона реактивных установок "Град" большая часть наступавших была уничтожена, остальные отступили на свой берег. Наши потери в обоих боях составили 58 человек, потери противника оцениваются в 600 человек.
  Испытав силу советского оружия на Дальнем Востоке, пекинское руководство решило проверить надежность границ в Средней Азии, на казахстанском участке у горного прохода Джунгарские ворота. В мае 1969 года хорошо вооруженные подразделения НОАК пытались закрепиться на советской территории у поселка Дулаты, а в августе того же года произошел бой у озера Жаланашколь. В обоих случаях нарушителей вынуждали отступать назад. Советские пограничники потеряли двух человек, китайцы - более двадцати. После боя у озера выяснилось, что у противника в этом вооруженном конфликте участвовало специально подготовленное диверсионное подразделение, которое так и не смогло выполнить поставленную задачу. Китайская сторона, видимо, сделала выводы из произошедшего: больше на казахском участке советско-китайской границы провокаций не было. На реке Уссури в районе острова Даманский до сентября 1969 года остановка оставалась неспокойной: китайцы еще не раз пытались пробраться на остров, но их встречал плотный огонь с советской стороны.
  В сентябре 1969 года умер первый вьетнамский президент Хо Ши Мин. Советскую партийно-правительственную делегацию на похоронах лидера братской социалистической страны возглавлял Председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин. После завершения траурной церемонии в Ханое ему предстояло выполнить весьма ответственную миссию: встретиться с представителями высшего руководства КНР и договориться о прекращении вооруженных столкновений на советско-китайской границе. Самолет Косыгина 14 сентября уже находился в воздухе на пути в Москву, когда по дипломатическим каналам, наконец, были решены все вопросы о встрече в Пекине. Косыгин провел переговоры с Чжоу Эньлаем прямо в столичном аэропорту "Шоуту". Подписанное там соглашение сохраняло статус-кво государственной границы и исключало применение оружия при решении спорных вопросов.
  Мао Цзэдун, похоже, и не намеревался продолжать эскалацию военных действий против СССР. Он достаточно ясно продемонстрировал всему миру и вашингтонским политикам, в частности, что Советский Союз - враг Китая, и непримиримое противостояние будет продолжаться долго. Мао продемонстрировал новую идею: противники Советского Союза могут найти общий язык между собой. Контакты с американцами, принесшие в дальнейшем многие выгоды Китаю, начались в начале 70-х годов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава третья.
  
  ГОРБАЧЕВ НЕ СТАЛ УЧИТЬ "КИТАЙСКИЙ УРОК"
  
  
  1
  
   "Враг номер один"
  
  В начале 70-х годов центральные и провинциальные китайские газеты были заполнены статьями о "коварных советских ревизионистах". Выполнялась установка пекинских идеологов считать Советский Союз "врагом номер один" для Китая. На дальневосточных пограничных реках Амур и Уссури китайский берег во многих местах "украсили" своеобразные "дацзыбао" (дословно с китайского: "газета больших иероглифов", т.е. "объявление") - огромные щиты с лозунгами. На белых досках черной краской были начертаны иероглифы в человеческий рост: "Советский Союз - враг No 1", "Долой новых царей", "Смерть советским ревизионистам". Иногда иероглифы выкладывали из темных камней прямо на светлом речном песке, видимо, из соображения экономии. Немногочисленным жителям прибрежных сел на нашем берегу такие тексты мало о чем говорили из-за незнания мудреного языка соседней страны. Но советским пограничникам и воинам армейских и флотских воинских частей командование разъясняло суть зарубежных "прокламаций".
  После вооруженных столкновений на советско-китайской границе весной и летом 1969 года анализ произошедших событий стал предметом серьезного рассмотрения в Москве, в Политбюро ЦК КПСС. В результате принятых на высшем уровне решений на всем протяжении границы между враждующими государствами развернулось строительство целой системы оборонительных укрепрайонов (УР). Они отличались тем, что помимо обычных для подобных инженерных сооружений дотов и дзотов, минных полей и рядов колючей проволоки, в новых УРах разместилось множество танков, артиллерийских систем и бронепоездов, а также обслуживающих их частей и подразделений.
  У советских офицеров в конце 60-х и начале 70-х годов самыми распространенными назначениями на новые должности являлись направления "на китайскою границу", то есть в Дальневосточный, Забайкальский и Среднеазиатский военные округа. В некоторых военных училищах молодые лейтенанты целыми выпусками уезжали в эти неблизкие края. К войне с бывшими "нашими китайскими друзьями" готовились пехотинцы и летчики, танкисты и моряки, связисты и ракетчики в трех развернутых почти по военным штатам округах и на Тихоокеанском флоте. Решением Политбюро ЦК КПСС войска укомплектовывались и переводчиками. В московском Военном институте иностранных языков в 1970 году в группы по изучению китайского языка было набрано без малого шестьдесят слушателей-первокусников, что почти вдвое или втрое превышало численность китаистов предыдущих и последующих лет. В Хабаровском и Читинском педагогических институтах и Дальневосточном университете во Владивостоке на факультетах иностранных языков в те годы выпускники китайских отделений, юноши и девушки, в большинстве своем одевали военную форму. В дипломированных специалистах со знанием языка вероятного противника нуждалось не только военное командование, но и органы КГБ СССР.
  Следует отметить, что в противостоянии двух огромных социалистических государств советские чекисты играли очень важную роль, как по линии разведки, так и по линии контрразведки.
  Генерал-майор Юрий Иванович Дроздов в 1964 - 1968 годах был резидентом Первого Главного управления КГБ СССР в Пекине (политическая разведка). О событиях, которые разворачивались на его глазах, он позже вспоминал, рассказывая об особенностях работы своей резидентуры:
  
  Незадолго до штурма посольства хунвейбинами нашим сотрудникам удалось побывать в провинции Хэйлунцзян и Харбине и встретиться с нашими престарелыми соотечественниками. Один из них рассказал, что китайские власти выселили его с принадлежавшей ему пасеки, превратили ее в огромный ящик с песком, какие бывают в классах тактики военных академий. Представленная на нем местность отображает участок сопредельной советской территории. Восьмидесятичетырехлетний амурский казачий офицер был этим очень озадачен.
  Представитель фирмы "Крупп" в Пекине в беседе со мной обозвал русских дураками, которые не видят, что делается у них под носом. Он выражал обеспокоенность, поскольку бывал там, куда советских давно не пускали.
  Мои западные коллеги, наблюдавшие за советско-китайскими пограничными отношениями, осторожно давали понять, что китайцы усиливают войсковую группировку на границе с СССР.
  Мы обобщили эти и другие данные и направили сообщение в Центр, изложив просьбу проверить информацию средствами космической, радиотехнической, военной и пограничной разведки.
  Ю. Дроздов "Записки начальника нелегальной разведки" (М., "Олма-пресс, 2000).
  
  Советское партийное руководство настоятельно требовало от КГБ создания широкой агентурной сети в Китае. В книге Юрия Уфимцева "Сквозь бамбуковый занавес: КГБ в КНР" есть строки, в которых правдиво говорится о задачах чекистов по разведке дальневосточного соседа.
  
   Необходимо было знать, что думают китайские коммунисты, влиять на эти думы. В душевном порыве председатель (КГБ) Андропов даже сказал, что даст орден тому, кто первым завербует китайца. В 60-е перед внешней разведкой была поставлена задача по выявлению и разоблачению подрывных планов Пекина против СССР и международного коммунистического движения в связи с враждебной позицией руководства КНР СССР на международной арене. Последний советский советник китайцев, генерал-лейтенант КГБ Питовранов, например, в своих донесениях в центр докладывал, что лидеры КНР отвергают советскую политику мирного сосуществования с капиталистическими странами, считая ее уступкой империализму; отвергают также концепцию мирного перехода к социализму в развитых странах. Это противоречило основным постулатам марксистской идеологии, и такие донесения шли по высшей разметке - то есть моментально ложились на стол первым лицам советского государства.
  В соответствии с наказом партии, в 70-х годах была разработана советская разведывательная доктрина, в которой указывалось, что, "в связи с резким усилением фактора внезапности в ракетно-ядерной войне, главная задача разведки заключается в предотвращении внезапного нападения на Советский Союз. В этих условиях советская внешняя разведка выполняет следующие основные задачи: в военно-политической области - своевременно выявляет политические, военно-политические и экономические планы и намерения, особенно долгосрочные, главных империалистических государств, а так же группы Мао Цзэдуна в отношении Советского Союза и других социалистических стран. Осуществляет захват и нелегальную доставку в СССР лиц, являющихся носителями важных государственных и иных секретов противника, образцов оружия, техники".
  Итак, доктрина была разработана, работа проводилась, а отношения с Китаем все ухудшались и ухудшались. И тогда в Центре состоялась дискуссия, - а не пришло ли время теперь квалифицировать Китай, как "главного противника" (последним всегда являлись США)? Все же, памятуя о социалистической основе азиатского соседа, было решено "главного" оставить за Штатами, а Китаю именоваться "основным". Одновременно было принято решение усилить работу по основному противнику. В связи с этим, ПГУ значительно увеличило число сотрудников, работающих по КНР. В 1972 поступило предложение о создании на базе 2-й службы управления, нацеленного, прежде всего, на агентурное проникновение в спецслужбы США, НАТО и КНР (впоследствии ставшего управлением "К").
  К 1976-му году резидентом КГБ в Пекине стал Михаил Турчак, и пекинская резидентура стала одной из самых мощных разведточек за рубежом. Резидентуры за рубежом стали получать из Центра сводок о Китае больше, чем о других странах. Лично и сам Андропов постоянно интересовался китайским коммунизмом. Еще, будучи секретарем ЦК КПСС, Андропов пригласил к себе вернувшегося из Китая резидента.
  "И сейчас помню этот кабинет на Старой площади, - писал резидент уже 33 года спустя. - Помню, как он встал из-за стола, с улыбкой пошел навстречу... Познакомились, поздоровались друг с другом, и он попросил: "Садись, рассказывай о всех своих впечатлениях, какие у тебя сложились после полугодового пребывания там, в Китае...". Я заметил, что на это потребуется очень много времени, которое вряд ли позволительно отнимать у секретаря ЦК. Он, улыбнувшись, "приказал": "Начинай, рассказывай... Для Китая у нас времени достаточно". Встреча продолжалась около четырех часов. Я не знаю, насколько ценными были сведения, сообщенные мной в той беседе. Но Андропова интересовали именно впечатления, наблюдения, моя точка зрения на то, каким образом можно разрубить узел советско-китайских противоречий. Зная сложность этого вопроса, я в шутку заметил: "Видимо, следует наложить на марксизм ленинизм, потом маоизм, затем все просветить, и что будет сбоку марксизма - отрезать". Он улыбнулся, ответил, что это уже пробовали".
  (Сайт www.agentura.ru. Юрий Уфимцев "Сквозь бамбуковый занавес: КГБ в КНР").
  
  В силовом противостоянии с советской стороны участвовали не только армия, флот и спецслужбы. Самым мощным аргументом являлось советское ракетно-ядерное оружие, которое в 60-е годы было развернуто на территории Забайкальского и Дальневосточного военных округов. О ракетных полках, бригадах, дивизиях, которые стояли в готовности нанести сокрушающий удар по главным городам Китая и важнейшим военным объектам, можно сейчас прочитать много литературы. Недавно появилось сообщение о том, что в ту пору для прикрытия границы с Китаем Советская Армия готовилась использовать ядерные мины.
  
   А дело тогда обстояло так. В случае войны КНР с северным соседом на его территорию хлынули бы настоящие полчища, состоящие из соединений Народно-освободительной армии Китая и ополчения - миньбин. Только последнее, заметим, значительно превосходило по численности все полностью отмобилизованные советские дивизии. Вот почему на рубежах, отделяющих СССР от Поднебесной, в дополнение к множеству вкопанных в землю танков якобы планировалось прибегнуть к установке ядерных мин. Каждая из них была способна, по сведениям американского журналиста и бывшего советского офицера Марка Штейнберга, превратить в радиоактивную преграду участок погранзоны протяженностью 10 километров.
  Константин Чуприн "Адские машины" ядерной эпохи" ("Военно-промышленный курьер" No 3 26.01.2011).
  
  Сокращать свою огромную вооруженную группировку, развернутую вдоль всей линии советско-китайской границы, СССР начал только в середине 80-х годов. Тогда в руководстве КНР появились новые люди прагматического склада, Мао Цзэдун ушел в иной мир, о планах начать новую войну против Советского Союза никто из пекинского руководства больше не заявлял.
  
  
  
  
  2
  
  Закат "Красного солнца"
  
  Мао Цзэдун умер в ночь на 9 сентября 1976 года. В 0 часов 10 минут из его спальни вышел пожилой врач и сообщил собравшимся членам Политбюро ЦК КПК о смерти Председателя. Все замерли, хотя были давно готовы услышать эту весть, из глаз полились слезы. Они вошли в комнату, где лежало тело их вождя, и остановились перед ним, склонив в молчании головы.
  Соратники давно ожидали ухода Мао, заранее подготовили все документы, определявшие порядок прощания китайского народа со своим "Красным солнцем", как его официально именовали в период "культурной революции". И все же смерть есть смерть, она стала тягостным моментом для тех, кто десятки лет следовал за Мао Цзэдуном. Возникла некоторая психологическая пауза. Однако вскоре она была нарушена. Как и после смерти Сталина в СССР, все члены китайского руководства готовились к борьбе за власть со своими политическими противниками. Именно это занимало их мысли.
  В три часа ночи началось экстренное заседание Политбюро, на котором говорили о похоронах Мао. Быстро обсудили вопрос о создании комиссии, текст обращения к народу, организацию прощания, порядок проведения траурного митинга. Но когда заседание подходило к концу, началась перепалка между Цзян Цин, вдовой Председателя, и старейшими членами руководства партии.
  Бурный обмен репликами показал, что на первый план борьбы вышли Цзян Цин, которая возглавляла группу выдвиженцев "культурной революции", и маршал Е Цзяньин, фактически оставшийся старшим среди прежних руководителей, еще входивших в состав Политбюро ЦК КПК. Крикливая вдова Мао, которая выступала в роли "старой хозяйки", в качестве главного козыря в своей борьбе за лидерство выдвинула вопрос об исключении из партии все того же Дэн Сяопина, являвшегося главным раздражителем и камнем преткновения во взаимоотношениях "старых" и "новых" членов пекинского руководства. Если бы на заседании приняли решение о его исключении, оно повлекло бы за собой процесс изгнания из КПК других старейших членов руководства партии и вообще большого количество старых партийцев.
  В душе большинство из присутствующих на том заседании испытывало чувство неприязни к Цзян Цин, им было тяжело думать, что эта женщина не проявляет никакого такта к чувствам скорби по умершему и нетерпеливо попытается злоупотребить властью. Но лишь маршал Е Цзяньин сумел найти верные слова и возразил вдове, что наступил трудный момент в жизни партии, всем ее членам нужно плотнее сплотиться вокруг Центрального Комитета и вместе преодолеть сложности. Цзян Цин временно отступила. Промолчали и ее сторонники, которые входили в так называемую "банду четырех". Борьба была ненадолго прекращена.
  Официальное сообщение в средствах массовой информации о смерти Мао Цзэдуна поступило во второй половине дня 9 сентября. По всему Китаю началась траурная церемония, которая длилась девять дней и закончилась 18 сентября на площади Тяньаньмэнь перед бывшей резиденцией императоров. Спустя некоторое время там был построен величественный мавзолей, куда поместили тело умершего основателя КНР. Экстренное возведение траурного дворца велось под лозунгом "Превратим скорбь в силу!".
  Посмертная судьба Мао Цзэдуна оказалась лучше, чем сталинская. В Китае, где культ предков привит в каждой семье, не были возможными ни обвинения ушедшего человека в заблуждениях и пороках, ни вынос тела вождя из мавзолея. И в этом кроется одна из причин, почему Россия не Китай. Пришедшие на смену Мао китайские руководители прекрасно сознавали, что преемственность - залог стабильности и укрепления государства. До сих пор центральную площадь Пекина украшает огромный портрет китайского мудреца и бунтаря, ставшего вождем великого народа. Теперь он принадлежит только истории, человек с достоинствами и недостатками, который сначала привел страну к победе, а потом завел ее в тупик. Наследники Мао Цзэдуна являлись в первую очередь патриотами, для которых демонстрация величия родной страны остается главной заботой.
  После похорон ушедшего вождя разыгрался один из последних актов острой борьбы за власть в Поднебесной. На высший пост группа старейших руководителей партии выдвинула умеренную фигуру Хуа Гофэна, вхождение которого в пекинскую элиту началось при Мао. В ту пору китайские цветные журналы, которых издавалось совсем немного, печатали репродукцию помпезной картины, на которой пожилой Мао жмет руку энергичному преемнику. Картина называлась "Ни баньши, во фансинь!" - "Когда дело в твоих руках, я спокоен!". В апреле того же 1976 года Хуа Гофэн получил должность Премьера Госсовета КНР, освободившуюся после смерти Чжоу Эньлая. После смерти Мао Цзэдуна он стал Председателем КНР. В ответ на проявление доверия старших товарищей Хуа Гофэн довел до конца борьбу с выдвиженцами "культурной революции".
  Арест лидеров левой фракции и их соратников произошел 6 октября 1976 года. Против них была развернута широкая пропаганда, в ходе которой они получили название "банда четырех". Члены банды были обвинены во всех беспорядках эпохи "культурной революции" и попытке захвата власти после смерти Мао Цзэдуна. Название группировка получила после высказывания "Великого кормчего", которое он сделал в качестве предупреждения своей жене Цзян Цин. Мао говорил ей, что не стоит собирать "банду" ради получения власти в стране. Кроме Цзян Цин, в состав "банды четырех" входили высокопоставленные партийные деятели Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань и Ван Хунвэнь, являвшиеся выходцами из Шанхая. Некоторые отношения с "бандой" имел и обер-палач Кан Шэн, уже умерший к тому времени.
  Руководство КПК назвало членов "банды четырех" наряду с дискредитированным бывшим министром обороны маршалом Линь Бяо опаснейшими контрреволюционными силами и предало их суду. Цзян Цин и Чжан Чуньцяо получили смертные приговоры, которые позже были заменены на пожизненное заключение. Яо Вэньюаню дали срок двадцать лет лишения свободы, а Ван Хунвэню удалось избежать наказания. Цзян Цин покончила с жизнью в 1991 году, Ван Хунвэнь умер в 1992 году, а двое остальных - в 2005 году. Они проиграли последний раунд борьбы против своего врага Дэн Сяопина, которого считали "каппутистом", то есть "идущим по капиталистическому пути".
  Председатель КПК Хуа Гофэн вместе со старым маршалом Е Цзяньином сформировали новое ядро партийного руководства, в которое ввели недавно реабилитированного Дэн Сяопина. В июле 1977 года пленум ЦК утвердил Дэна заместителем Председателя партии. Это было окончательное возвращение к власти будущего лидера страны, испытавшего в своей судьбе несколько изгнаний с политического Олимпа.
  
  
  3
  
  Господин "товарищ Дэн"
  
  Дэн Сяопин родился в 1904 году в семье зажиточного землевладельца в деревне примерно в 100 километрах от города Чунцина, административного центра самой крупной китайской провинции Сычуань. Эти места в Поднебесной известны блюдами очень острой кухни и "шипящим" местным диалектом, который всегда легко узнавали в других частях страны, хотя и не все понимали. Юный Дэн с интересом учился в школе, когда по всей стране прокатились революционные события.
  Весной 1919 года, 4 мая, с мощной демонстрации пекинских студентов началось новое революционное движение, в котором большую роль играла интеллигенция, затем его поддержали рабочие промышленных предприятий. "Движение 4 мая" стало источником кадров китайских революционеров. Многие из участников движения через два года образовали коммунистическую партию, а другие стали организаторами отъезда во Францию в 1919 и 1920 годах нескольких сотен молодых людей, стремившихся получить передовое европейское образование. Среди них были Чжоу Эньлай и его будущая жена Дэн Инчао, будущий министр иностранных дел в правительстве Мао Цзэдуна Чэнь И, а также невысокий юноша из Сычуани - едва достигший шестнадцатилетнего возраста Дэн Сяопин.
  Молодые китайцы жили во Франции в довольно стесненных условиях, большую часть времени им приходилось тратить на то, чтобы заработать себе на жизнь. Дэн Сяопин обосновался в пригороде Парижа и работал в цехах автомобильного завода компании "Рено". Позже ему пригодились трудовые навыки, полученные во Франции, когда в период "культурной революции" его сняли со всех постов и отправили работать слесарем-механиком на тракторном заводе в Наньчане для "перевоспитания". Непосредственно на учебу у китайской молодежи за границей оставалось мало времени, тем более что требовалось выучить сначала французский язык. В соответствии с национальными традициями они оказывали друг другу помощь, поэтому именно в то время во Франции образовалось китайское землячество.
  В начале 20-х годов в Западной Европе ширилось революционное и рабочее движение, и иностранные рабочие принимали в нем активное участие. Китайцы не были исключением. Дэн Сяопин в 1922 году стал членом молодежной коммунистической организации, а в 1924 году - членом французской секции КПК. Руководил этой секцией Чжоу Эньлай, который на всю жизнь сохранил дружеские отношения с Дэном, проявившим себя очень способным, принципиальным и трудолюбивым товарищем.
  Французская полиция охотилась за своими революционерами, но не упускала из внимания и иностранных коммунистов. В начале 1926 года полицейские готовились произвести обыски и аресты в общежитиях, где проживал Дэн Сяопин и его земляки. Однако ворвавшиеся в здание "ажаны" никого не застали на месте. Группа молодых китайских коммунистов уже находилась в международном поезде, следующем из Парижа в Берлин, а далее в Москву.
  В столице Советского Союза Дэн прожил несколько месяцев, обучаясь в Университете имени Сунь Ятсена. Там он встретил много своих соотечественников, потому что Советское правительство и Коминтерн уделяли серьезное внимание развернувшимся на Дальнем Востоке и в Китае революционным процессам и подготавливали кадры для участия в них. В 1926 году перед слушателями Университета выступали с лекциями, как Сталин, так и Троцкий. Вполне вероятно, что Дэн Сяопин слушал выступления признанных лидеров мирового коммунистического движения.
  В то время в Москве будущие крупные функционеры компартии Китая учились не только в Университете имени Сунь Ятсена, но и в Коммунистическом университете трудящихся Востока, а также в ряде военных академий. В числе слушателей академий находился будущий маршал КНР Е Цзянин, фактический руководитель Китая после "культурной революции", спасший Дэн Сяопина от очередной расправы в 1976 году. Учился в Москве азам оперативной работы и "китайский Берия" Кан Шэн. Перед каждым обучающемся в столице СССР китайским учащимся стояли собственные задачи, кто-то из них прожил в нашей стране несколько лет, кто-то гораздо меньше. Дэн Сяопин в сентябре 1926 года возвратился в Китай и стал политкомиссаром военного училища в Сиани.
  В конце 20-х - начале 30-х годов судьба Дэна оказалась похожа на судьбы остальных руководителей КПК. Он участвовал в создании частей и соединений китайской Красной армии, был политкомиссаром 7-го полевого корпуса, устанавливал советскую власть в районах его дислокации. В 1931 году состоялось его знакомство с Мао Цзэдуном, они как соратники принимали участие в боях и во внутрипартийных дискуссиях. Причем, словесные схватки с однопартийцами оказывались не менее опасными, чем настоящие бои с гоминьдановцами. Первые обвинения в адрес Дэн Сяопина прозвучали в 1932 году: его обвиняли в том, что он проводит "кулацкую линию" в тех районах, которые находятся в его ведении. Партийные лидеры вменяли ему в вину то, что его подчиненные не трогали крепких середняков в деревнях, а наделяли бедняцкое население землями, изъятыми только у самых крупных богатеев или местных чиновников.
  Товарищеская критика закончилась кратковременным арестом и трехлетней опалой. Только в 1935 году Дэн дождался своей первой реабилитации, после которой стал работать редактором армейской газеты "Хун син" ("Красная звезда"). Во время "Великого похода" Красной армии в северные районы Китая он вернулся непосредственно в боевые части и стал политкомиссаром 129-й дивизии. В Особом районе Китая он находился до 1945 года, до полной капитуляции японской оккупационной армии. Затем четыре года сражался с войсками правительства Чан Кайши. Торжества по случаю образования Китайской Народной Республики 1 октября 1949 года Дэн Сяопин встретил в Пекине в должности политкомиссара 2-й полевой армии.
  После победы революции Дэн возглавлял бюро КПК Юго-Западного административного района Китая, огромной территории, в состав которой входили четыре провинции. В ходе выборов в парламент - Всекитайское собрание народных представителей его назначили руководителем Центральной избирательной комиссии, а в мае 1954 года как отличного организатора назначили Генеральным секретарем ЦК КПК. VIII съезд партии в 1956 году выдвинул Дэн Сяопина в руководящее звено КПК, по существовавшей иерархии Дэн занял шестое место среди высших лиц страны. На этом же съезде в докладе Генсека впервые прозвучала критика " идей Мао Цзэдуна".
  Дэн в силу занимаемой должности находился в центре внутрипартийной борьбы. Олицетворяя выдвинутую Мао Цзэдуном "линию масс", он вынужден противостоять Председателю партии. Генеральный секретарь старался сохранить саму партию, защитить ее аппарат, сдержать с его помощью "классовую борьбу" Мао, "разгоняемые" им многочисленные кампании по ускорению темпов. Так Дэн Сяопин постепенно превратился в мишень номер два в период "культурной революции" (мишенью номер один стал Председатель КНР Лю Шаоци).
  В разгар "культурной революции" на пленуме ЦК КПК, собравшемся в октябре 1968 года, Лю Шаоци сняли со всех постов, исключили из партии и официально назвали "предателем, провокатором, штрейкбрехером, цепной собакой империализма, ревизионизма и гоминьдановской реакции". Он умер 12 ноября 1969 года в Кайфынской тюрьме от воспаления легких. Дэн Сяопина подвергли менее жесткой критике, тем не менее, он вновь, как и тридцать лет назад, попал в тюрьму, а затем был отправлен в ссылку в провинцию Цзянси. Для "перевоспитания" Дэна и его жену ежедневно водили на тракторный завод, где он работал слесарем, а она зачищала шурупы. "Слесарю" пригодился опыт работы в цехах французского автозавода "Рено", полученный в молодости.
  Вторая ссылка Дэн Сяопина завершилась в 1973 году. К тому времени Мао Цзэдун вынужденно признал, что относительно успешное разрушение партийных и государственных органов в период "культурной революции" отнюдь не приблизило "великую мечту", а привело к анархии, не расчистило место для продолжателей великого дела, а породило безудержных карьеристов и вероятность прихода военной диктатуры. Вновь потребовались организаторы и строители, среди которых наряду с Чжоу Эньлаем наибольшим опытом располагал Дэн Сяопин. Возвращенного из ссылки Дэна назначают одним из 12 заместителей премьера Госсовета. Началось его новое вхождение во власть: через несколько месяцев он становится членом Политбюро ЦК КПК, а в январе 1975 года - начальником Генерального штаба Народно-освободительной армии. Иногда по его совету Мао Цзэдун менял командующих военных округами, отрывая генералов от созданных ими баз политической власти.
  В течение 1974 - 1975 годов Дэн Сяопин плодотворно работал рука об руку с тяжело болевшим Чжоу Эньлаем. Они стремились к скорейшему восстановлению тех экономических показателей КНР, которые оказались утраченные за прошедшее десятилетие политической смуты. Прежде всего, на свои посты возвращались прежние заслуженные руководители, сосланные в школы для перевоспитания кадров. Именно тогда Премьер Госсовета со своим заместителем начали разрабатывать политику "четырех модернизаций" страны для того, чтобы превратить Китай в процветающее сильное государство, которое располагало бы современным сельским хозяйством, промышленностью, вооруженными силами, наукой и технологиями. Момент был благоприятным: в 1972 году Пекин посетили президент США Никсон и премьер-министр Японии Танака. Возобновились на высшем уровне политические отношения, получили широкое развитие экономические связи, в страну пошли западные кредиты.
  Именно "капиталистические устремления" Дэна вызвали очередную волну его критики со стороны леворадикальной группировки в руководстве КПК. Жена Мао Цзэдуна Цзян Цин и ряд ее сторонников из числа выдвиженцев "культурной революции" вспомнили о том, что Дэн Сяопин когда-то высказывался, что Китай может пойти не только по коммунистическому пути, но и по капиталистическому: "Не важно, какого цвета кошка - белая или черная, лишь бы она ловила мышей". Травля соратника Чжоу Эньлая особенно усилилась с того момента, когда Премьер Госсовета скончался после тяжелой болезни. Это случилось 8 января 1976 года. "Банда четырех" выразила мнение о том, что Чжоу Эньлая следует поскорее забыть, а продолжающего его дело Дэна необходимо свергнуть.
  4 апреля 1976 года в Китае в соответствии с лунным календарем отмечали день памяти усопших. На следующий день в центре Пекина на площади Тяньаньмэнь состоялась народная демонстрация в память Чжоу Эньлая, в которой приняли участие десятки тысяч людей. В ее организации обвинили Дэн Сяопина, который, якобы, стремился захватить власть в свои руки. Газеты, находившиеся в руках "банды четырех" писали, что он "продолжает идти по пути капитализма и не раскаивается". Дэна в очередной раз лишают всех официальных постов, но оставляют членом партии с испытательным сроком. От окончательной расправы его спасает смерть Мао Цзэдуна и поддержка со стороны старейших членов партии.
  Полная реабилитация Дэн Сяопина произошла только после ареста "банды четырех" и суда над ее членами. В течение 1977 - 1978 годов он вновь занял ведущие посты в руководстве партии и государства. Перед ним стояли огромные задачи по модернизации КНР, чем он немедленно и занялся. При этом Дэн Сяопин не стал сводить счеты с умершим Мао Цзэдуном, справедливо полагая, что такая политика не сплотит, а расколет население страны. Мудрый старец знал, что нельзя устранить Мао из прошлого, не задевая будущего. В 1980 году, выступая на пленуме Центрального комитета КПК, он выразил эту мысль следующим образом:
  
  "Если обойти молчанием идеи Мао Цзэдуна или неправильно оценить заслуги и ошибки товарища Мао Цзэдуна, то с этим не согласятся старые рабочие, а также бедняки и низшие середняки, прошедшие через аграрную реформу, и тесно связанные с ними кадровые работники. Знамя идей Мао Цзэдуна ни в коем случае нельзя отбрасывать. Отбрасывание этого знамени фактически означает отрицание славной истории нашей партии. Если бы не было Компартии Китая, не были бы совершены новодемократическая и социалистическая революции и не установился бы социалистический строй, то сегодня наша страна оставалась бы старым Китаем. Все наши успехи неотделимы от руководства Коммунистической партии Китая и товарища Мао Цзэдуна".
  Денеш Барач "Дэн Сяопин" (М., "Международные отношения", 1989).
  Остаток жизни Дэн Сяопин посвятил кропотливой работе по преодолению последствий "культурной революции" и созданию в своей стране таких условий, которые помогли бы Китаю занять подобающее ему место среди наиболее развитых стран мира. Он не уставал внушать новым руководителям КНР, пришедшим на смену прежнему "революционному поколению", что курс реформ и открытости - это важнейшая мера, от которой зависит судьба Китая. У Дэна хватило авторитета и политической воли для того, чтобы предать необратимый характер глубоко продуманной им политики модернизации всех сфер жизни китайского общества.
  Примечательно, что те рубежи развития страны, намеченные "отцом китайских реформ" в 80-е годы, неуклонно достигаются его последователями на протяжении трех прошедших десятилетий. Чтобы доказать сказанное достаточно вновь обратиться к упомянутой книге венгерского исследователя Д. Барача "Дэн Сяопин", изданной в 1989 году. Тогда никто не мог предположить, насколько реальными оказались прогнозы Дэн Сяопина в 1986 году.
  
  "По мнению Дэна, если Китай будет развиваться и далее так же, как в течение последнего десятилетия, то можно сделать прогнозы на период до середины следующего столетия, особенно если удастся до 1990 года в основном осуществить городскую реформу. Национальный доход на душу населения в соответствии с планами к 2000 году увеличится до 800-1000 долл., а в последующие 30-50 лет вырастет еще в 4 раза и достигнет 4000 долл. Когда осуществится план "четырех модернизаций, то Китай, который к тому времени будет насчитывать 1,5 млрд. жителей, приблизится к уровню развитых капиталистических государств".
  Денеш Барач "Дэн Сяопин" (М., "Международные отношения", 1989).
  Дэн Сяопин и сам успел увидеть правоту своих прогнозов. Он скончался в Пекине в возрасте 93 лет в 1997 году.
  
  
  4
  
  "Не в коня корм"
  (СССР не смог пойти по китайскому пути)
  
  Говорят, что у Горбачева как-то спросили: "Почему вы не пошли по китайскому пути?", он ответил вопросом на вопрос: "А где же мне было взять столько китайцев?". В те годы, когда новый Генсек ЦК КПСС закрепился у руля советского государства (во второй половине 80-х годов), соседний Китай уже удивлял весь мир темпами экономического развития: ежегодно почти по 10% роста! Этот феномен поражал воображение: бывшая нищая и голодная страна в кратчайшие сроки превращалась в современное преуспевающее государство.
  В Советском Союзе внимательно наблюдали за переменами, происходившими в соседнем государстве. В Международный отдел ЦК КПСС стекалась информация из министерств иностранных дел и внешней торговли, от спецслужб (ПГУ КГБ СССР и ГРУ ГШ), из представительств различных советских организаций в китайских городах (например, "Аэрофлот", Министерство морского флота), от частных граждан, посещавших КНР по линии родственных связей (так называемых представителей "народной дипломатией") и т.д. Можно однозначно утверждать, что руководство СССР получало исчерпывающие сведения о том, насколько успешно претворялась в жизнь политика "четырех модернизаций" в постмаоцзэдуновском Китае.
  Интерес к улучшению межгосударственных отношений в то время проявляли обе стороны. В результате этих усилий возрос объем советско-китайской торговли, обмен в сферах науки, культуры и образования. Постоянно расширялось общение между гражданами КНР и СССР. В 1982 году после обмена письмами министров внешней торговли двух стран между провинциями Северо-Восточного Китая и советским Дальним Востоком возобновилась приграничная торговля.
  Главные шаги в направлении нормализации советско-китайских отношений сделал Горбачев. Его выступления 28 июля 1986 года во Владивостоке и 16 сентября 1988 года в Красноярске стали проявлением нового политического мышления СССР, основанного на принципах открытости всему миру. 15-18 мая 1989 года М.С.Горбачев, являвшийся Председателем Президиума Верховного Совета СССР и Генеральным секретарем ЦК КПСС, посетил Китай с визитом, в ходе которого провел переговоры с китайскими руководителями - председателем Военного совета ЦК КПК Дэн Сяопином, Председателем КНР Ян Шанкунем, Генеральным секретарем ЦК КПК Чжао Цзэмином и Премьером Госсовета Ли Пэном. Дэн Сяопин после встречи с Горбачевым 16 мая объявил о полной нормализации отношений между КНР и СССР.
  В 80-е годы активизировалось широкое изучение китайского опыта в Советском Союзе. Сотни научных сотрудников в исследовательских институтах Академии наук СССР писали статьи и защищали диссертации по полузакрытой длительное время теме об особенностях социалистического строительства в КНР. В Пекин, Шанхай и другие крупные города Поднебесной одна за другой отправлялись делегации ученых, хозяйственников, партийных и административных работников из разных советских областей и республик. Как результат этих поездок в нашей стране регулярно начали проводиться научные форумы, служебные совещания, общественные встречи по обсуждению увиденного и услышанного за границей у дальневосточного соседа. Тогда же все громче зазвучали призывы активнее использовать прогрессивный китайский опыт для оздоровления впавшей в стагнацию экономики СССР, которая нуждалась в переменах.
  Опыт трансформации экономики Китая оказался уникальным для мировой практики и по естественным причинам вызывал у нас повышенный интерес. Поэтому процесс реформ экономик обеих стран, развивавшихся по директивам своих госпланов, начинался примерно одновременно. Но, как показало время, по разным моделям.
  Китай в начале 80-х годов оставался аграрной страной, в которой более чем две трети населения составляло крестьянство. Деревня жаждала получить возможность самостоятельно трудиться на собственных земельных наделах. Реформы Дэн Сяопина начались с раскрепощения сельхозпроизводителя. От этого деревня немедленно ожила, сельхозпроизводитель получил экономический стимул к наращиванию производства. Между хозяйствами началась жесточайшая конкуренция, результатом которой стало производство продукта, достаточного, чтобы прокормить себя и резко возросшее население города. Притом, продукта очень дешевого, что сразу обеспечило экономике Китая ее главное конкурентное преимущество - дешевый рабочий труд в промышленности. Решив задачу реформирования сельскохозяйственной отрасли, Дэн Сяопин взялся за реформирование промышленности и других отраслей народного хозяйства.
  И Советский Союз нуждался в трансформации сельскохозяйственной сферы. Эту задачу пытался решить каждый из советских руководителей от Хрущева до Горбачева. Но шанс на развитие реформы по китайскому образцу был упущен еще в 50-х годах. Тогда вместо организации интенсивного развития сельского хозяйства в условиях изменения баланса городского и сельского населения было принято решение улучшить положение экстенсивным способом - освоением целины. Позже наша страна уже не имела возможности использовать тот вариант, который применили китайцы. В наших условиях пришлось бы сначала ощутимо ухудшить положение населения, что было неприемлемо. А Китай в 70-х годах пребывал в таких тяжелых условиях, которые ухудшить невозможно - любые изменения там только улучшали жизнь.
  Примерно то же можно сказать и об экономике в целом. Развитую, многоотраслевую и многопрофильную экономику Советского Союза, являвшегося одной из двух сверхдержав в то время, было труднее перестраивать, чем захиревшую после "культурной революции" традиционную экономику КНР. Неимоверно трудно было на ходу трансформировать и сложный социальный организм более развитого государства с огромной прослойкой людей, связанных с управлением, обороной, безопасностью. Немаловажно также, что в Союзе социальное обеспечение находилось на сравнительно высоком уровне, удержать который в ходе реформенного процесса было непросто. В Китае же, напротив, соцобеспечение пребывало в зачаточном состоянии, и население в этом смысле не пострадало от начавшихся радикальных реформ. Если бы в СССР пошли сразу таким же путем, то советскому народу пришлось бы лишиться целого ряда социальных благ, которыми он обладал на протяжении нескольких десятилетий. Общество в нашей стране не было подготовлено к такому повороту событий. Не был готов и лидер советской перестройки.
  Проводить в жизнь назревшие реформы в СССР и в КНР выпало двум несравнимо разным политическим фигурам. В Китае за дело взялся многоопытный, "непотопляемый" Дэн Сяопин, обладавший заслуженным авторитетом в обществе. Он мог позволить себе самые смелые шаги на пути трансформации страны и не опасаться критики в свой адрес. За свою долгую жизнь он испытал много взлетов и падений, но никогда не отказывался от собственной точки зрения. В Советском Союзе эта задача легла на довольно молодого партийного аппаратчика, не имевшего нужного количества сторонников нового курса. Он только набирал политический вес в партии и государстве, поэтому долгое время обладал возможностью экспериментировать лишь в пределах узких рамок, позволенных лояльной к нему частью старого партаппарата. В то время как китайский лидер уверенно шагал по намеченному пути, одну за другой выполняя продуманные и далеко идущие задачи, его советский коллега вынужденно маневрировал и решался на незначительные перемены, порой лишенные смысла или вовсе вредные.
  Партийно-государственный аппарат в КНР к 80-м годам был основательно потрепан двумя десятилетиями политических бурь эпохи Мао Цзэдуна. Он не имел сил, чтобы противостоять упорному и энергичному Дэну. К тому же, многие представители как старшего, так и младшего поколений поддерживали новые веяния, осознавая необходимость крупномасштабных перемен. Совсем иначе обстояло дело в СССР. Сплоченные долгими годами совместной работы и общими интересами аппаратчики крепко держали рычаги управления страной в своих руках и были готовы противостоять любым покушениям на изменение сложившихся устоев жизни.
  Советскому Союзу в сложившихся условиях путь реформ по китайским лекалам оказался не под силу. Аппарат, на который вынужден был опираться Горбачев, совсем не стремился становиться движущей силой рыночных преобразований, как это получилось в Китае. Более того, силы, власть предержащие в СССР, поднялись против Горбачева, когда он стал делать первые шаги по направлению к рынку.
  Несхожими были и международные условия, в которых обе страны пошли на реформы. Китай за счет своей последовательной "антигегемонистской", читай - антисоветской, политики 60 - 80-х годов наладил устойчивые дружественные связи с Соединенными Штатами и другими странами Запада, которые охотно поддерживали Пекин экономически. В КНР широким потоком шли инвестиции, кредиты, технологии и товары. Советский Союз на такую поддержку рассчитывать не мог: во взаимоотношениях с западными странами действовали всевозможные ограничения, вроде пресловутой поправки Джексона - Вэника и т.п.
  Кроме того, у Китая изначально не имелось проблем с привлечением иностранного капитала. Китайская диаспора или "хуацяо" является одной из самых многочисленных в мире, и ее представители никогда не прерывали связей со своей родиной. Даже во времена "культурной революции" эмигранты не переставали вкладывать деньги в так называемые "совместные предприятия". Еще при Мао Цзэдуне только из Гонконга в Китай инвестировалось по 150 млн. долларов в год. А с момента объявления о начале курса реформ доля иностранных инвестиций росла каждый год. Если в 1976 году в Китае существовало 760 тысяч частных фирм с капитализацией 2,2 миллиарда юаней, то в 2000 году эта цифра добралось уже до 1700 миллионов предприятий с 24 миллионами наемных рабочих и сотрудников.
  Вот на этом факте совершенно ясно видно, что Россия - не Китай. Ведь с начала 90-х годов, когда новые российские "акулы бизнеса" получили возможность вести свои дела за границей, деньги от этих предприятий потекли мощным потоком из России на Запад, а не наоборот.
  Первые попытки Горбачева развернуть СССР в сторону рынка убедили самого советского лидера и его единомышленников, что сами по себе экономические преобразования не получатся. Было понятно, что преодолеть сопротивление влиятельнейших слоев правящего класса не удастся. Никто и не стал пытаться. В 1987 году Горбачев провозгласил политику демократизации как средство пробуждения энергии народа, направления ее на слом антиперестроечных позиций партгосаппарата и ВПК. Таким образом, Горбачев, может, вначале и думал о том, как пойти по китайскому пути, то есть начать реформы с экономики, но натолкнулся на серьезные препятствия. Тогда и отдал приоритет политическим и идеологическим реформам.
  В Китае реформы начинали вершиться по иному алгоритму. С начала 80-х годов регулярно организовывались различные Всекитайские совещания по экономике, по сельскому хозяйству, по науке, по обороне (за год не менее ста совещаний, информационные сообщения о которых появлялись в центральной прессе). Дэн Сяопин таким путем решал две задачи. Во-первых, участники совещаний в лице кадровых партийных и государственных работников, "ганьбу", со временем начинали понимать, в каком состоянии находится их отрасль, втягивались в работу и осознавали необходимость исправлять положение. То есть, помимо своей воли, они включались в "общую игру" в качестве участников, делились на тех, кто "за" и кто "против", при этом, противники выбывали. Во-вторых, "лаобайсин", то есть простые крестьяне, получившие, наконец, собственные наделы земли, работали на них и получали материальную отдачу от работы. Они видели, что их "ганьбу" заняты делом, от которого жизнь у всех будет лучше и лучше. Так, при общем понимании в обществе смысла происходящего в Поднебесной начинались реформы, которые привели страну к сегодняшним успехам.
  Конечно, Советский Союз - не Китай, но надо понимать, что выделенный участок земли в 50 му (примерно четыре сотки по-нашему, т.е. меньше, чем советские дачные "угодья"), являлся для китайца не менее важным элементом социального обеспечения, чем для советского гражданина бесплатная квартира, право на работу или отпуск. Все же у нас и у них были разные стартовые высоты, но в СССР никто и не надеялся, что завтра вдруг заживем лучше.
  Дэн Сяопин, внимательно следя за реакцией народа на реформы, понимал, откуда можно ждать беды, а откуда нет. Он не торопился. Соединенные Штаты предоставили ему так называемый "антисоветский" кредит 5 млрд. долларов на закупку в Японии списанного оборудования для разных отраслей легкой промышленности. С этого кредита начался путь к китайскому экономическому "чуду". А китайцы еще в начале 90-х с гордостью показывали иностранным гостям освоенную ими сложную японскую технику (устаревшую к тому времени лет на десять).
  Горбачев же, решив перейти к рынку, наткнулся на глухую стену: народ в большинстве своем не понимал, что такое экономическая инициатива, и времени для понимания проблем экономики и политики уже не было. Время Горбачева уходило, а дело не двигалось, были одни слова. Советский лидер стал путаться, делать ошибки, к которым его усиленно подталкивали многие, особенно те, кто Западом был к этому подготовлен.
  Недаром китайцы говорят: "Торопиза нада нету!".
  
  В еженедельном журнале "Однако" за 2 мая 2011 года опубликовано интервью с Н. И. Рыжковым, являвшимся в 1985 - 1990 годах председателем Совета министров СССР. На вопрос журналиста "Вы жалеете, что мы не пошли по китайскому пути?" Николай Иванович ответил:
  "- Жалею. Спустя пять лет после отставки меня несколько раз приглашал председатель правительства Китая Ли Пэн, и в конце концов я полетел туда. Мне организовали поездку по стране, я много беседовал с ним. Он говорил по-русски, потому что учился у нас в институте энергетики. Он говорил: "Николай Иванович, мы с вами встречались в 1990 году. Вы мне рассказывали о том, как смотрите на перспективы модернизации экономики. Но она же должна была идти примерно по нашему пути..." Я отвечал: "Не совсем так. У вас своя почва, у нас своя. Но по некоторым принципиальным положениям - да, экономики похожи". И премьер Китая спросил: "Так почему вы не пошли по этому пути и вильнули непонятно куда?" Так вот я и сейчас считаю, что надо было идти по пути типа китайского, и была бы совершенно другая картина".
  
  Начавшийся процесс демократизации в СССР оживил центробежные силы в национальных республиках, привел к формированию идеологической оппозиции КПСС. Общество расслоилось, в нем развернулась острая борьба между различными политическими объединениями, идеологическими течениями, социальными группами, между центром и провинцией, республиками и национальными группировками. Причем Горбачев лишь запустил процесс, который дальше развивался своим путем. Быстрая демократизация тоталитарных обществ в разных странах приводила к нарастанию напряженности - достаточно вспомнить гражданскую войну в Югославии, раскол Чехословакии. В огромном многонациональном Советском Союзе острота политического кризиса не могла не быть еще большей.
  Политический кризис нарушил управление экономическими процессами. Центр уже не был в состоянии разработать единую комплексную стратегию экономических преобразований. Тем более не мог он реализовать такую стратегию на практике. В итоге, не поддавшись реформированию, советский строй, управляемый коммунистической партией, рухнул. А заодно рухнуло и все многонациональное государство.
  В канун 80-летия М.С. Горбачева, отмечавшегося в марте 2011 года, общественность дискутировала по многим вопросам, связанным с его ролью в истории нашей страны. Мог ли он не допустить развала СССР? Другой вопрос - если бы в 1985 году генсеком КПСС выбрали иного человека, как бы развивались события и развалился бы СССР в таком случае или бы пошел по китайскому пути (отказ от социализма при сохранении единства страны)? На этот вопрос ответили известные политологи:
  
   Политолог Сергей Марков:
  1. Без сомнения, Горбачев мог сделать так, чтобы не развалился СССР. Для этого нужно было проводить экономическую модернизацию и рыночные реформы раньше демократизации. В какой-то мере по примеру Китая. И тогда к демократии народ пришел бы уже более подготовленным и не таким разрозненным. Нужно было также ликвидировать право на отделение республик, и никто бы тогда не отделился. Конечно, были бы проблемы с прибалтийскими республиками. Но нужно было бы решить их вопрос по-другому. Можно было бы взять и отделить их, как Малайзия отделила Сингапур.
  2. Если бы к власти пришел не Горбачев, СССР мог бы просуществовать дольше. Во-первых, известно, что когда как-то Ельцина спросили, если бы он тогда возглавил СССР, отдал бы он власть, он ответил: "Ни за что!". Если бы на месте Горбачева оказался более жесткий человек, были бы аресты, были бы расстрелы, он бы не позволил не то что Союзу развалиться, он бы не позволил путчу произойти. Во-вторых, кто бы ни пришел, необходимо было проводить реформы по модернизации. В это время уже сформировался мощный советский средний класс, который требовал больше свободы, и это было необратимо. Если бы все эти моменты руководство СССР учитывало, то и Союз бы сохранился как единое, но уже не социалистическое, государство со всеми его огромными плюсами. И жизнь, например, в Украине, была бы на более высоком уровне, чем сейчас.
  
  Директор Киевского Центра политических исследований и конфликтологии Михаил Погребинский:
  1. Не мог Горбачев сделать так, чтобы не развалился СССР. Как говорил сам Михаил Сергеевич, процесс слишком далеко зашел. Говорят, а если бы не было никакой гласности и перестройки, а был бы реформаторский курс в китайском стиле? Я думаю, это нереалистичный план. Мы - не китайцы, а годы застоя и абсолютного безверия не позволяли даже представить себе, что можно как-то еще выжить в этой системе. Китайский вариант: нельзя отменять руководящую роль партии и нельзя быстро вводить свободное предпринимательство - это плавный путь управляемого выхода на рынок при руководящей роли партии. Но мне кажется, для СССР это было уже нереально.
  2. Без Горбачева, возможно, развал произошел бы не так
  быстро. Агония системы немного бы затянулась, но СССР все равно развалился.
  
  Директор российского Института национальной стратегии Станислав Белковский:
  1. До 1989 года Горбачев мог сделать так, чтобы не развалился СССР, но позже уже процессы приняли необратимый характер, которые Горбачев уже не мог контролировать. Но до этого он мог осуществить революцию сверху, предложив новую концепцию единого государства, но уже не связанного с коммунизмом, поскольку к этому моменту жители СССР разуверились в достижении коммунизма, а в этой связи СССР перестал им быть нужным. Но Горбачев плыл по течению, и в этом случае он очень напоминал арабских правителей Туниса, Египта и Ливии, которые схватились за реформы, когда уже было поздно".
  2. Даже если бы Горбачев не пришел к власти, то Союз просуществовал бы дольше всего на 2-3 года. Коммунистическая идеология в середине 1980 -х вошла в стадию вырождения, начался кризис, как неизбежный наследник застоя. И в этих условиях я не вижу никого другого, кто бы мог тогда руководить лучше, чем Горбачев. И при других было бы жестче, но консервация процессов распада привела бы только к отсрочке 93-94 годов, но не предотвратила бы сам развал.
  (Ковальчук Ирина http://www.segodnya.ua/news/14228212.html).
  
  5
  
  А нужен ли России китайский путь ?
  
  Значительные преобразования в нашей стране продолжились в постсоветский период. Но они разительно отличались от китайских реформ, причем, отличия были никак не в сфере политики или идеологии, они касались только чистой экономики. В то время как Россия начала реформу с разрушения старой экономической системы, сразу же приватизировав государственные предприятия и банки, уничтожив государственное планирование, Китай начал с построения новой. Китайцы во всем действовали более основательно и продуманно, поэтому, прежде всего, создали адекватную законодательную и юридическую базы.
  Согласно закону "О компаниях", принятому в КНР в 1993 году, государство могло не вмешиваться в хозяйственную и финансовую деятельность предприятий в некоторых отраслях. При этом ставка делалась именно на сферы экономики, в которых на тот момент чувствовался дефицит. Частные фирмы появились на рынке одновременно с государственными предприятиями и вступили в конкурентную борьбу с ними. Работа частников не только притягивала финансовые ресурсы и формировала рынок, но и приводила к появлению необходимых капиталистических институтов, таких как банки, системы страхования и бухгалтерского учета или реклама. Таким образом, внутри плановой экономики росли структуры, которые должны были обеспечить эффективность будущей приватизации.
  Вслед за этим начался процесс, в результате которого государственные предприятия лишались субсидий и были вынуждены брать кредиты под процент у частных банков. Одновременно им приходилось начать конкурировать с частными компаниями, в результате чего большинству госпредприятий пришлось реструктуризироваться, а многим - вообще закрыться. Оставаясь в собственности у государства, предприятия, по сути, функционировали как частные, хотя процесс официальной приватизации начался лишь в начале 2000-х годов.
  Либерализация цен происходила очень медленно, на протяжении десяти с лишним годов. Китайское правительство также сохранило контроль над валютным курсом и не позволило частным банкам и капиталу участвовать в биржевых операциях. Однако в сфере социальной политики руководство КНР пошло на радикальные изменения. Государство сейчас не несет обязательств перед своими гражданами. Некоторые социальные гарантии имеют лишь лица, работающие на государственных предприятиях, количество которых сократилось за годы реформ с 94% до 10%. Эти люди имеют право на медицинское обслуживание и небольшую пенсию. Остальные китайцы вынуждены откладывать деньги на образование, медицину и старость и даже не ждут заботы государства.
  Если разложить по пунктам все составляющие "китайской модели", то в остатке будут такие факты:
  - 12-часовой рабочий день;
  - 6-дневная рабочая неделя;
  - сверхдешевый труд работников со средней зарплатой по стране 200 долларов в месяц;
  - единственный официальный отпуск продолжительностью шесть суток за весь год;
  - отсутствие пенсионного обеспечения;
  - более 200 миллионов безработных, готовых на любую работу;
  - две трети населения страны проживает в сельской местности и обеспечивает городских жителей дешевым продовольствием.
  К тому же население Китая воспитано в традициях конфуцианства, что позволяет ему находиться в состоянии душевного спокойствия, не смотря на суровую действительность.
  Нашей стране невозможно идти по пути, проторенному соседней Поднебесной державой, потому что ради "китайской модели" нам пришлось бы отказаться от большинства социальных достижений, а именно:
  - отменить пенсии;
  - сократить в разы продолжительность отпусков;
  - увеличить продолжительность рабочего дня и рабочей недели;
  - понизить зарплаты;
  - устроить гигантскую безработицу;
  - половину городского населения отправить безвозвратно в сельскую местность.
  При этом не забывать год за годом улучшать демографическую ситуацию в обществе.
  Вряд ли нам по силам выполнить такие задачи.
  Сопоставляя Россию и Китай, не следует оставлять без внимания один принципиально важный фактор, определяющий различия между странами. Современный Китай по сей день является не просто страной социализма, а "социалистическим государством народно-демократической диктатуры". К каким целям идут наши государства? По Конституции, Россия - к созданию процветающего демократического государства. В Конституции КНР сказано, что Китай стремится к превращению в высокоцивилизованное и высокодемократическое социалистическое государство.
  Советский Союз уже строил социализм, Россия не пойдет вновь по пройденному пути.
  Какая модель общества видится в перспективе китайским руководителям сегодня сказать сложно. В нашей стране не прижился даже "социализм с человеческим лицом", а в Китае, может, и сложится собственная формула социалистического счастья с национальной спецификой. Хотя, верно и то, что в современном мире счастье и диктатура как-то мало сочетаются.
  
  "Дело не в том, что в реальности на одно упоминание китайскими руководителями Мао Цзэдуна, Ленина или Маркса в официальной пропаганде КНР приходится не один десяток ссылок на Конфуция, Суньцзы, а в последние годы еще и на "примкнувшего к древним мудрецам" Збигнева Бжезинского. Начиная с 2007 года, китайское руководство сделало ставку на то, что, условно говоря, можно обозначить как наращивание "мягкой силы" в качестве ресурса внутреннего развития и внешнеполитического влияния.
  С учетом того, что такое решение принято на фоне признания в мире очевидного краха так называемого "вашингтонского консенсуса", построенного на утверждении безальтернативности неолиберального сценария глобального развития, актуализация проблематики социалистического выбора в виде создания гармоничного общества внутри Китая и гармоничного мира за его пределами имеет принципиальное значение для любого исследования современных китайских реалий.
  При этом не обязательно рассыпаться в комплиментах по поводу успехов компартии Китая, особенно впечатляющих на фоне того провала, который потерпели ее политические антагонисты из ЦК КПСС. Тем более что этот провал Мао Цзэдун и его политический союзник Энвер Ходжа, лидер албанских коммунистов, предсказали еще в конце 50-х годов.
  Поучительность китайского опыта для современной России состоит в том, что социалистические ценности, рожденные реалиями XX века и выстраданные историческим опытом, а не заблуждениями предшествующих поколений, в современных условиях оказались куда меньшей преградой на путях модернизации экономики и общества в целом, нежели идеалы "бандитского капитализма", с которыми связала свое будущее Россия в недобрые 90-е годы". Такова позиция петербургского конфликтолога Анатолия Анискина, многие годы внимательно следящего за обстановкой в Китае.
  
  Так все же нужно России походить на современный Китай?
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023