А у нас опять задул "афганец",

Горы снова скрыла пелена.

Водку глушим с лейтенантом Саней,

Саню год, как бросила жена.

Спорим про политику и звания,

Поминаем изредка войну.

Назовет сынишку Женькой Саня,

Я наверно Юркой назову.

Пьем за всех еще живых знакомых,

И за мертвых, встав на третий тост.

Под четвертый говорим о доме,

Чем жилось тогда, и как жилось.

Сане в этом месяце замена,

Мне грешно загадывать вперед --

Завтра вертолет, на взлете кренясь,

Нас к вершинам синим унесет.

В люк десантный прыгнув, страх задвинув

Глубоко, до мирного "потом",

А вертушки, плача журавлино,

Круто взяв, нас осенят песком.

И солдат-ровесник нервно скалясь

Будет рядом зло идти вперед.

После, эхом бросившись о скальник,

Вдруг ударит сверху пулемет.

Это будет завтра, а сейчас, как прежде,

Мы о главном так и промолчим,

Что роднит -- особенно и нежно --

Непривычных к нежности мужчин.

1987