Аннотация: Вторая афганская командировка - в Джелалабад
Предисловие
Сейчас об Афганской войне Советского Ограниченного Контингента много чего написано и снято. Не знаю, может так и было, а может и нет. Во время службы в Джелалабадском 335 вертолетном полку, я вел дневник. Дневник собственной жизни и службы и жизни моих ближайших товарищей. Дневник- вещь субъективная, но основные события в жизни эскадрильи и полка в нем отражены. Весь его, наверное, нет смысла приводить, но некоторые части, а также уклад жизни, я надеюсь, могут быть кому - то интересны.
Еще одна причина, почему я пишу эти строки - прошло уже четверть века. Многие мои товарищи уже ушли из жизни. Хочется рассказать о них и о тех, кто живет.
Мы не были героями "без страха и упрека", но честно делали свое дело. И, хотя, воевали мы не за Родину, а по ее приказу, трусов из нас были единицы.
Мы очень гордились своей страной - Союзом Советских Социалистических Республик, любили жизнь во всех ее проявлениях, любили летную работу, ценили дружбу и товарищество.
Вообще, судя по дневнику, ребята мы были резвые и оперативные: "После обеда идем в баню, а в 16: 30 уже куда то летим, а с наступлением темноты уже грузимся в самолет и летим в командировку..."
Может создаться впечатление, что жизнь у нас была сплошной отдых- купание, загорание, баня. Но очень много времени мы провели в готовности к немедленному действию- или в готовности No1 (немедленно, из положения сидя в кабине на рабочем месте), или в готовности No2 (в течении 20 минут обязательный взлет- как правило взлетали раньше).
Или мы находились в модуле на кроватях в положении "по вызову"- то есть должны были немедленно усилить собой действие назначенных пар и звеньев.
Подготовка и отъезд в Афганистан.
Как всегда, "эстафета" (план замены в Афганистане) "приехала" в наш Магдагачинский 398 вертолетный полк в конце января 1987 года. Требовалось больше 10 экипажей.
Мы с другом Сергеем Новиковым после первого Афганистана договорились, если одного берут, другой просится за компанию. Его назначили командиром звена и включили в боевой расчет в Афганистан. Я пошел к командиру полка и сказал, что готов идти с Новиковым ведомым.
В виде поощрения за инициативу мне разрешили дописать посадки при минимуме погоды ночью для подготовки на первый класс авторучкой и подать на подпись готовые документы. В Магдагачах очень трудно было "поймать" плохую погоду, а времени до Афгана уже не оставалось.
Всех нас отправили в отпуск. Я поехал в Хабаровск и взял семейную путевку под Ленинград
Хотел покататься на лыжах в Карельских лесах. Почти каждый день бегал там "десятку" по пушистому снегу в красивом еловом лесу. В марте вернулся в Магдагачи, начали подготовку - отлетать контрольные проверки. Отъезд был назначен на вторую половину апреля.
Командиром эскадрильи был назначен подполковник Нелипович Николай Брониславович. Мы все его уважали за справедливость, порядочность, он был во многом для нас примером. Из той породы командиров, которые могут все организовать - полеты, стройку, учебу, пирушку. И все это без того, чтобы "развернуться" на чьем нибудь самолюбии. И еще он был отличным летчиком, летчиком- новатором.
6 апреля у меня случился "летный инцидент".
Проводились полеты днем. Мне запланировали один полет на полигон, стрельнуть с пикирования одной неуправляемой ракетой. Ми- 8, на котором предстояло лететь, долго не могли подготовить к полету - что то там было с автопилотом. Наконец, командир велел лететь - план "горит" (на этой машине должен был лететь кто то еще после меня).
В экипаже у меня был мой штатный летчик - штурман Александр Огородников и борттехник Андрей Чакир. Запустили двигатели - вырулили на перемычку перед полосой для взлета. Вертолет завис и пошел в разгон. И вдруг, когда под нами уже мелькали стоянки Ми-6 (высота была уже метров 70, скорость уже была больше 100 км/ч), я почувствовал, что правая педаль встала на упор. Но вертолет то пустой, взлетный вес ниже нормы - этого никак не должно было быть. Дал команду одевать парашюты. Экипаж мгновенно выполнил команду. Начал лихорадочно одевать парашют сам - лямки системы оказались великоваты, но влез. На первом развороте осторожно пошевелил педалями, вроде действуют.
Начались сомнения - а вдруг показалось - если сейчас сядешь на вынужденную, а окажется "ложная" тревога- "заплюют" же.
Вот такие "амбициозные" мысли мелькали в голове пока летели по кругу до третьего разворота.
"А, была, не была - полигон то рядом - стрельну ракетой и на посадку".
Дошли до полигона - стрельнули, ракета куда то улетела, куда- не увидел (весь полигон был в снежных пятнах).
Зато педали перестали влиять на управление вертолетом. Начал вспоминать инструкцию экипажу - раздел особые случаи в полете.
Вертолет летел в горизонте, не вращаясь, но со скольжением - явно отказ управления рулевым винтом (привод рулевого винта был исправен и лопасти рулевого винта встали автоматически на угол минус один градус).
Доложил об отказе. Потом попросил освободить мне гражданскую взлетную полосу с курсом 313 градусов.
В 1985 году в Кабуле я однажды наблюдал посадку Ми- 8 с аналогичным отказом. Тогда вертолет выкатился с полосы вправо, пилоту удалось удержать его от опрокидывания.
Начал пробовать, с какой скорости начинает вращать вертолет - оказалось, примерно 110- 120 км/ч. Ушел подальше - км на 20 от торца ВПП (взлетно- посадочная полоса). Проинструктировал борттехника, чтобы при касании ВПП выключал сначала левый, потом правый двигатели (чтобы уменьшить разворачивающий момент). Идем на посадку. Чисто машинально оттриммеровал ручку управления в посадочное положение.
В начале захода скорость была 170 км/ч. В процессе захода и снижения скорость гасла. Вот до земли оставалось 2- 3 метра. Интуитивно чуть приподнял нос и чуть- чуть взял шаг- газ вверх для мягкой посадки (а делать так как раз и не следовало).
Вертолет начал плавно вращаться влево, жму на правую педаль- ноль реакции. Садиться дальше нельзя, пойдем кувырком,(скорость больше ста) надо уходить от земли- разгонять скорость. Сунул ручку управления вперед и влево - на разгон (как потом выяснилось - тангаж (наклон вперед) был минус 17 градусов и крен 47 градусов.) В остеклении кабины неба не видно, только бешено несущаяся влево земля. Мелькнула мысль- кажется, конец! Первый вираж мы сделали что то очень низко и очень быстро, когда пошли на второй- воля к жизни у меня ослабла, я ослабил нажим на ручку управления. Ручка была оттриммерована в посадочном положении и загрузочные пружины потянули ее назад. Вертолет подпрыгнул вверх метров на двадцать(это нас спасло - на перроне гражданского аэропорта стояло 5 самолетов АН- 12). Мы прошли над хвостами.
К этому времени командир полка подполковник Белов уже успел добежать до вышки руководителя полетами и подал мне команду в эфир: "Ручку от себя!". Я выполнил. На третьем вираже вертолет разогнал скорость и вышел из вращения.
Ощущение сильнейшего стресса. Под ложечкой печет, будто стакан водки опрокинул натощак. Руководитель полетами предлагает мне попробовать еще разок. Не соглашаюсь. Уж если я "собранный" допустил где то ошибку, то после стресса все может пойти еще хуже.
Выдаю в эфир решение на вынужденное покидание. Мне рекомендуют набрать 1000 метров и летать над площадкой десантирования ,ждать команды.(в 11 км от Магдагач). Площадка небольшая - 200 на 400 метров.
Начали нарезать круги. Летали минут 40. За это время борттехник со штурманом открутили все панели в грузовой кабине (на предмет обнаружения и устранения дефекта). Но, как потом выяснилось, дефект в полете был неустраним. На ремзаводе в Иркутске рабочий не законтрил гайку в концевом редукторе хвостового винта, гайка от вибрации открутилась, управление хвостовым винтом расстыковалось.
Мой экипаж успел два или три раза покурить, предложили мне, отказался. Стресс начал проходить. Андрей Чакир был мускулистым, но небольшого роста. Ходил в кабине не нагибаясь. Заходит в своих валенках, в парашюте, но на голове абонентская гарнитура (наушники). Выясняется, что он еще ни разу не прыгал с парашютом. Просительно: "Командир, может сядем, а ?!".
Спрашиваю у него: "Сколько лет этой машине?". Оказывается 17.
- Не, - говорю,- Андрюха, будем прыгать.
Велел ему снять гарнитуру и надеть зимнюю шапку (на улице минус 5 и сугробы выше колена). Он надел шапку и мне повязывает мою поверх мехового шлемофона. Я посмотрелся в приборы - нет, не красиво. Снял шапку. Начали готовиться к покиданию. Снял с себя наколенный планшет, пижонские темные очки, зато достал из портфеля летную книжку (только что оформленную), засунул ее глубоко за пазуху под парашютную систему. То же велел сделать штурману с секретными картами (только взыскания по 010 приказу нам и не хватало). Тут снова заходит в кабину Чакир, выкручивает из приборной доски бортовые часы и засовывает себе в боковой карман комбинезона. Кричу ему: "Брось сейчас же! В тайгу ведь будем прыгать, об дерево стукнешься, в животе тикать будут!".
Он послушно достает их из кармана и с размаху бьет об пол кабины (только стекла брызнули).
Ушел в грузовую кабину, через пять минут приходит снова и кладет на пол рядом со мной большую отвертку и пассатижи (он их начал в грузовой кабине в карманы засовывать, но Шурик его отговорил). Летаем дальше.
Наконец, с земли мне дают команду сбросить боевые блоки с пилонов, двери, и в установленной последовательности покидать, предварительно выключив перекачивающие насосы топлива. Блоки УБ 16 от аварийного "сброс" просто канули куда то вниз, а мой левый "блистер" улетел красиво - по параболе. Выключил насосы. Установил шаг газ на 5 градусов (со снижением 3 метра в секунду). Развернул вертолет на юг- в тайгу, вышел на начало площадки и махнул рукой, чтобы прыгали. Андрей с Шуриком тут же ушли. Я выглянул - парашюты у них открылись - порядок, пора о себе подумать. Сунулся в свой левый дверной проем, застрял, залез обратно. Лихорадочно вспомнил инструкцию экипажу - куда руки - ноги ставить. (нужно встать, выйти в проход между сиденьями) Оттолкнулся ногой от чашки сидения и вылетел из кабины головой вперед. Правда, площадку я уже почти пролетел.
Лечу, кувыркаясь, за кольцо не дергаю (прибор должен открыть, а запасного все равно нет). Пролетел вниз метров 100, может больше, потом из положения вниз головой, но вверх лицом заметил, как пошли стропы, купол...
Потом "хрясь!" - резкий рывок (хруст в спине). Очень сильно крутануло - неподогнанные лямки... В голове мысль - как бы еще на сосну верхом не сесть. Начинаю тянуть клеванты (красные бобышки, управляющие куполом парашюта). Сел все таки на снег, на самом краю соседней площадки. Оттащил парашют подальше от деревьев, расстелил, зажег и отбросил в сторону ПСНД (сигнальный патрон красного дыма).
С удовольствием растянулся на парашюте - такой кайф! Потом огляделся - поисковый вертолет Палыча Долматова уже заходит подбирать моих товарищей, поднял глаза вверх- "Мать честная...!".
А наш то борт "раздумал" падать (перед уходом я включил канал крен - тангаж автопилота) и, преспокойно у нас над головой "вьет" какие то косые петли.
Вот он завис - повисел, наклонился вперед и влево и со снижением начинает разгоняться, с пикирования переходит вверх на кабрирование, инерция заканчивается, снова зависает. При этом его носит ветром туда- сюда.
Нас уже привезли на аэродром, Нелипович полетел сбивать его ракетами, но, как положено, двигатели встали на 23 минуте и наш борт "произвел" посадку самостоятельно без двигателей на живот в тайгу. Правда, шаг перед землей взять было некому и он стукнулся о землю с вертикальной скоростью больше 10 м/сек. Восстановлению больше не подлежал. Вертолет потом на внешней подвеске привезли на аэродром. Вернули нам все наши вещи, сняли средства объективного контроля, нашли причину отказа.
Мы написали потом горы объяснительных, по 20 раз слово в слово. Последующую ночь после прыжка мы снимали стресс алкоголем (но курить я так и не начал).
Вины моей конкретно так и не нашли, люди спасены, а это главное. А на претензии типа: "Ты свою шкуру спасал, а надо было вертолет и т.п.", я наплевал. Война все спишет. История получила продолжение. Мой младший брат Шурик навестил меня в Чирчике (он шел в Афган на два месяца позже - в Баграм - командиром на Ми-24).Мы выпили. Под коньяк я подробно рассказал обо всем этом летном происшествии - какие я допустил ошибки и как надо было действовать. Через три месяца (уже в Баграме) у него происходит точно такой же отказ - он удачно сажает вертолет - получает ценный подарок. Тут я немного забежал вперед.
15 апреля мы заявились на аэродром с вещами. Новиков ночевал у меня, и мы с утра отмывали холодильник (с похмелья). После короткого митинга, на вертолетах нас отвезли в Серышево на аэродром "стратегов", где нас уже ждал ИЛ 76, в котором уже сидели ребята с гаровского и оборского полков и 40 человек солдат нашей будущей эскадрильи.
Дело в том, что меня Нелипович попросил побыть начальником штаба эскадрильи и помочь без происшествий довезти эскадрилью до места. В том числе и солдат. На самом деле обязанности НШ довольно хлопотные. Снятие, постановка на все виды довольствия, ночлег, оформление всяческих документов, назначение в различные виды дежурств, контроль за всеми, и т.п.
Солдаты нам достались все до единого узбеки. Видимо, отдали нам, что самим не нужно. Но, лучше солдат, как оказалось, ни у кого не было. Мы месяц находились в Чирчике под Ташкентом, комэска всем офицерам- прапорщикам дал по неделе отпуска (отдыха). И всем нашим солдатам от 3 до 5 суток отпуска (по- человечески, на войну ведь едем). Они тоже по- честному все вернулись в срок (правда, приехавшие родители намекали на выкуп, но, в конце концов, с уважением отнеслись к нашему командиру, уехали по домам).
В Афгане с этими узбеками у нас ни разу не было проблем с дисциплиной. Ни разу никто из них не уснул на посту, не напился, не дезертировал.
16 апреля ночью, под проливным дождем, со второй попытки, наш ИЛ 76 произвел посадку в Чирчике. Город Чирчик - маленький "Париж" Средней Азии. Город очень зеленый, везде арыки с ледяной водой, текущей с гор. Так что даже летом на его улицах прохладно. Приветливые жители, яркие базары (играет монотонная восточная музыка), вкусные лепешки, шашлыки, домашнее вино... в общем, за месяц я оставил там две зарплаты.
Нам хватило времени прослушать всякие лекции, пострелять на стрельбище из всех видов оружия. Полетать днем, полетать ночью, снова полигон, на этот раз я его увидел. Горная площадка со взлетом в пропасть (сердце подпрыгивает где то у горла).
16 мая. Ночь перед отлетом в Афганистан выглядела интересно. В казарме до 2 часов ночи стоял дым коромыслом. Впечатление Запорожской Сечи перед решающим сражением. Вот сейчас все- все выпьем, всем закусим, а утром в последний бой, и наверное, все погибнем.
Суматохи добавили местные "вещевики". Им месяца на выдачу обмундирования не хватило. Выдача началась в три часа ночи (а в 4:30 отъезд).
С большим трудом в начале пятого мне удалось построить личный состав. Тут, как всегда, кого то нет, кому то достался спьяну не тот размер. Меня чуть "кондратий" не хватил на нервной почве.
Когда, наконец то, я замыкающим забрался на рампу ИЛ 76, после погрузки имущества и личного состава, я вздохнул с таким облегчением - не передать!
Полтора часа полета - и мы в Кабуле. Здесь предстоит перегружаться в АН- 26 и в несколько ходок ночью лететь в Джелалабад (аэродром Джелалабада мог принять максимум АН -12, а ночью потому, что днем безопасность такого перелета не обеспечивалась).
Сошел на землю Кабула. Стойкое ощущение "Дежавю". Словно был здесь не полтора года назад, а всего лишь месяц в отпуске. Те же белесые горы вокруг, яркое солнце, тот же северный горячий ветер, несущий пыль, даже в будке солдата - охранника играет та же музыка. Сердце прихватила тоска (какого Лешего меня сюда принесло!). Но поздно пить боржоми...
Оазисы Джелалабада
Около полуночи 17 мая выгрузились на Джелалабадском аэродроме. Позывной Омар, взлетная полоса асфальтно- битумная 2200 на 40 метров с запада на восток.
Душная, липкая ночь, москиты, в ноздри бьет запах эвкалипта (потом перестаешь замечать и москитов и эвкалипт). Нас, конечно, встречают. Мы меняем вторую эскадрилью МИ- 8 Героя Советского Союза майора Райлян. Была еще первая ВЭ на МИ- 24 под командованием подполковника Прохорова, и смешанная третья ВЭ Ми- 8 и МИ-24. Она в основном работала то в Гардезе, то в Хосте, с ними мы работали мало.
Оказалось, что война здесь уже другая. Завершалась эпоха крупных операций. Американцы завезли в Афган духам очень много ПЗРК "Стингер".
Наша вертолетная авиация заметно снизила дневную активность, "упала" на предельно малые высоты (ПМВ). Начали работать по перевозкам по ночам.
Что из себя представлял район нашего пребывания. Центр провинции Нангархар, а так же гарнизон в 120 км к северо- востоку - Асадабад (провинция Кунар, на одноименной речке).
Высота аэродрома - всего 560 метров над уровнем моря. До Кабула 120 км на запад, до пакистанского Пешевара 35 км на восток. С Кабула через Джелалабад течет речка Кабул, сливаясь у города с речкой Кунар.
Где - то посредине, между Кабулом и Джелалабадом, река Кабул за тысячелетия изрезала равнину целым полем каньонов, глубиной до 150 метров. Перепад высот Кабул- Джелалабад 1300 метров.
Эти каньоны стояли на пути душманских караванов из Черных гор в центр Афганистана - в Баграмскую долину, Панджшер и т.д. Каньоны тоже были зоной нашей ответственности. Там были кишлаки Шахидан, Митерлам, а дальше на запад Суруби (там работали кабульцы). С Кабула в Пешевар мимо нашего аэродрома (буквально в 5 метрах) шла асфальтная автодорога. Северо- западнее города Джелалабада находилась Дарунтийская плотина, ГЭС, ну и водохранилище, которое питало водой всю Джелалабадскую "зеленку" (кишлаки, поля, деревья и т.п.). "Зеленка" подступала почти вплотную к аэродрому. Южнее аэродрома была система блокпостов, снабжаемых автотранспортом. Севернее аэродрома было несколько блокпостов на не очень высоких (300 - 500 метров выше нас), но очень крутых горушках. В 5 км восточнее нас базировалась (в Шамархейле) пехота, спецназ, госпиталь, прокуратура.
Вокруг аэродрома, прямо на границе летного поля проходил канал. Там, за высоким бруствером, ребята еще до нас очистили кусок канала, сделали настил, лесенки для выхода из воды. Получилось - типа курортного бассейна. Называлось все это - "Бучило".
Запрещалось купаться в трусах и мыться мылом (естественно, это был чисто мужской клуб). Женщины купались где то в стороне.
В торце полосы на восточной окраине (в районе нашей стоянки) находилось так называемое "командирское Бучило". Когда то его сделали ребята с МИ-8. Там было небольшое овальное озерцо 15 на 30 метров с фильтрующейся водой, прямо на берегу баня. Все это было обсажено джидой и другими кустарниками, так что ни пыль, ни другой мусор, даже звуки туда не долетали. Вода была чистейшая (на глубине 2 метра отчетливо было видно 10 копеечную монету). И жила там стая больших красных китайских карасей, которые брали хлеб из рук. После того, как создатели заменились, руководство полка прибрало этот оазис себе. Если на основном Бучиле купались все, то с карасями купалось только начальство.
Ну и мы втихаря, когда дежурили рядышком в дежурном домике ПСС (поисково спасательной службы).
Жили мы в небольшом барачно- модульном городке в ста метрах от ВПП, рядом перрон, каменное здание аэропорта с каменной вышкой руководителя. На первом этаже был большой класс без окон, так же командный пункт (КП), в подвале штаб полка, со всеми службами. Прямо под вышкой апартаменты командира и ЗАМов.
Наш модуль был крайним у ВПП, рядом открытый кинозал с экраном и рядами скамеек. Окно нашей комнаты выходило прямо на ВПП (правда стекла не было - было забито одеялом). Всю ночь и весь день обычно взлетали и садились самолеты - вертолеты. Под этот рев мы спокойно спали (зато перед выводом, когда настала тишина - сон пропал).
В нашей комнате было 4 койки в один ярус. Перед входом стоял шифоньер - как бы отделял нас от двери. Поскольку окно было забито, освещалась комната огромной 500 Вт лампой. Был кондиционер, каждый сам себе сделал надкроватную лампочку - такая интересная конструкция из цокаля лампочки и деревянных ячеек от взрывателей неуправляемых ракет (НАР). Еще стоял полированный канцелярский стол, тумбочки, 3 стула - вот и вся мебель. В наследство нам досталось "военная" хлебница. Это был корпус от пластиковой итальянской мины. Верхняя часть ее закручивалась по резьбе (ни один таракан не влезет), и входило в нее ровно 2 буханки хлеба.
Кроме командира звена Сергея Новикова, был его штурман звена Иван Тарелко - белорус среднего роста, в одно время с нами в 1981 году окончивший Саратовское ВВАУЛ. На голове у Вани намечалась лысина. А сам он был такой "мохнатый", что ни груди, ни спины не было видно (как он сам сказал в шутку, показывая на такого же "мохнатого" начальника РЭБ (дело было в умывальном контейнере) : "Смотри, Слава, наш дедушка только недавно упал с дерева и сломал себе хвост").
Ваня тоже попал в Афган второй раз, причем снова в Джелалабад, эвкалипты, им тут посаженные, уже выросли до 5- 6 метров. Ваня был хорошим товарищем и толковым штурманом.
Мой летчик - штурман Александр Огородников - выше среднего роста, худощавый, спокойный, нормально разбирался в штурманском деле, хорошо пилотировал- в общем на него можно было положиться. Хобби у него было - радиоэлектроника. Он на аэродроме постоянно копался на свалке разбитых и списанных вертолетов, распаивал радиодетали (всякие транзисторы-терристоры) и рассовывал по спичечным коробкам, которые потом склеивал между собой, в общем, готовил ремонтную базу (очевидно, собирался конкурировать с "Силиконовой долиной").
В свободное время (когда не спали), мы пили чай, играли в шахматы и спорили до хрипоты на всякие темы. Особенным спорщиком был Сергей Новиков - он был всегда не согласен. Звено наше состояло еще из пары Толи Макарова, его штурмана Григория Зяблицкого, его ведомого Айрата Миниярова (по кличке "Хан") и штурмана Сергея Шпанова - молодого лейтенанта. Борттехники были Валера Куракин, Сергей Костин, Володя Мягков и Володя Стекачев.
Летали мы со штатными борттехниками редко. Какой борт дадут - на том и летишь. Но общались в основном с Мягковым и Стекачевым.
Володя Стекачев прошел два Афгана и погиб на выводе, когда шли на Украину. На борту No86, который Стекачев принял у Плотникова на время перегона, отказал главный редуктор (по "раздолбайству" Плотникова). Сам Плотников остался жив - опоздал на вылет полка в Душанбе.
Володя Мягков погиб в начале 1989 года - его в снежной пыли задавил аэродромный тягач под Хабаровском.
Все наше звено (командиры) состояло из однокашников. Все тут были по второму разу. Айрат Минияров вообще вернулся в Джелалабад всего через 8 месяцев. Застал еще старых знакомых. Мы с ним чаще других играли в шахматы (по 100 партий в день). Миниханыч хоть и недавно стал командиром, но в летном деле показал способности. Например: летчика I класса Коруевского после проверки не стали посылать в Асадабад ночью, а летчика II класса Миниярова посылали. Однажды он должен был высадить людей и грузы на очень неудобный 308 блокпост, дважды заходил -не получалось. Айрат не стал рисковать - ушел на аэродром и честно доложил, что не смог .Я его за это сильно зауважал .Сам то я в аналогичной ситуации все же сел туда (не смог преодолеть самолюбие).В результате, после посадки вертолет зацепил хвостовой пятой за камень-от гибели нас отделяло каких-то десять сантиметров....Это так, к слову.
Служба в Джелалабаде
Я сдал командиру все штабные бумаги и встал в строй. Передача дел эскадрильи прошла быстро. Запомнилось, на одном вертолете в грузовой кабине во все стороны были натянуты фалы (веревки). Борттехник рассказал удивительную историю. Однажды, на высадке десанта, едва он открыл дверь грузовой кабины, в грудь ему попала 12, 7 мм пуля из ДШК. Его спас нагрудный парашют ПН - 58. 49 ти граммовая пуля не пробила парашют. Удар был такой силы, что парня отбросило к противоположному борту, но он отделался синяком на груди. С тех пор он и протянул эти фалы, чтобы везде в вертолете можно было зацепить карабин парашюта.
С нами провели занятия о потерях за последний год. Невысокий, с лицом и усами запорожского казака, майор Райлян поделился опытом ведения боевых действий в горах. За год полк понес серьезные потери. Было потеряно больше десяти вертолетов. Некий "инженер Гафар"- душман, недоучившийся в Кабульском Политехе действовал предельно дерзко ..Однажды, его группа заняла позицию в зеленке за речкой напротив аэродрома и сбила ПЗРК прямо над взлетной полосой два вертолета. Почти все летчики погибли...
В результате, за головой Гафара началась охота с воздуха (при получении информации о нахождении Гафара в каком - либо кишлаке - этот кишлак тут же перепахивался тяжелыми бомбами. Забегая вперед, однажды разведка донесла, что после особо свирепого налета Гафар был увезен в Пакистан тяжелораненым. Больше мы о нем не слышали.
А вертолеты стали летать на предельно малых высотах. Вывозил нас по кругу Зам командира полка подполковник Гришин. Мы летали с ним на высоте от 5 до 10 метров. Как то так вышло, что командира полка не было. ВРИО командовал подполковник Крушинин, этот летал везде и полк водил сам. А вот чтобы Гришин дальше круга куда- нибудь летал, мы не слыхивали.
Руководителем полетов был наш бывший магдагачинский комэска подполковник Гусев. Начальником штаба полка тоже бывший магдагачинский же НШ подполковник Тетушкин.
Дней через пять улетела по домам эскадрилья Райляна, мы переселились из казарм в модуль, жизнь вошла в колею. 29 мая началась последняя крупная операция из района Джелалабада в сторону Парачинарского выступа (км 60 на юго- запад от аэродрома). В высадке десанта наша пара не участвовала, но в район боевых действий слетали и даже там выключались. При запуске у Новикова отказал турбостартер правого двигателя. Меня вернули под конвоем пары МИ- 24.
Почему то со всех наших МИ- 8 были сняты балочные держатели (кому то из начальства показалось летать с оружием в тягость). Поэтому какое то время мы летали только с носовым пулеметом, под конвоем МИ-24.
Дневник
31.05
В 11:15 в районе операции был сбит ПЗРК и сгорел МИ- 24. Экипаж старшего лейтенанта Лукьяненко погиб.
2. 06
Провожали ребят на Родину. Полк, выстроенный на перроне .В тишине над нами с рокотом носится пара "Двадцатьчетверок".
Летать стали мало. Активность в воздухе стали заменять зачитыванием в классе всевозможных приказов, указаний. Видимо, ничего нового придумать не могли - раз за разом зачитывали нам потери за последний год.
В одном из таких собраний нам довели о посадке немца Руста на Красной Площади .Реакция летного состава- раздался громкий хохот. Пока мы тут воюем за идеалы Апрельской революции, в Сердце Родины творится черти - что...
4.06.
По плану должны были парой подменять пару ПСО на завтрак. Только вылезли из автобуса в 6:00, а Терещенко с Анпаловым уже раскручивают винты - порулили на взлет. Следом умчалась шестерка Ми-24. Мы с Шуриком забрались на вышку дежурного по стоянке - на юго-западе, примерно в двадцати километрах хорошо было видно столб черного жирного дыма. Гореть так в том районе было нечему. Слышно было отдаленное уханье взрывов НАР (на Ми-24 использовались С-8 - 80-ти миллиметровые).
Потом прилетел Анпалов - показывает скрещенные руки. После выключения узнаем подробности. Экипажу капитана Сечко на Ми-24 ракета ПЗРК попала прямо в патронный ящик пушки. Вертолет вспыхнул и огненным метеором размазался по земле. Экипаж погиб. Ведомый Сечко, увидев все это, инстинктивно сбросил шаг и, зацепив землю, снес своему вертолету "бороду" (прицелы наведения и управления управляемых ракет). Тоже был на грани, но отскочил и сел на вынужденную.
5.06
Провожали экипаж Сечко. Только накануне мы вместе загорали и купались на Бучиле, и вот снова в тишине над нами летает пара двадцатьчетверок.
Такое начало деятельности нас насторожило. Обсудили, почему горят двадцатьчетверки . И что мы можем противопоставить этому "стингеру". Работать надо, гореть не хотелось.
С Ми-24 выявили две причины. Одна тактическая, на сопровождение пары Ми-8 летала четверка или шестерка Ми-24(мы то были безоружные). Большие группы были неповоротливы - когда Ми-8 приземлялись для досмотра караванов, группа прикрытия ходила сверху с большими радиусами, не вписываясь в рельеф. Вторая причина была техническая - диаметр лопастей несущего винта на Ми-24 был меньше, чем на Ми-8 на четыре с лишним метра. А взлетный вес, при тех же двигателях, был больше. Высокогорье, плюс сорок пять градусов цельсия. Там где мы влезали в каньон или между сопочками на скорости 60-80 км в час - Ми-24 не могли летать на скорости меньше 100-120 км в час. Не могли за нами вписаться в узость, на меньшей скорости они просто падали. Им приходилось подниматься выше над препятствиями и их становилось видно издалека.
Сели, подсчитали, как можно уменьшить вероятность попадания ракеты. "Стингер" - очень хорошая ракета. Угол захвата ее головки самонаведения(ГСН) - 40-50 секунд(практически игла). Хорошая скорость, ,килограмм очень мощной взрывчатки гарантировали почти 100% пожар или взрыв. Как правило, перебивались шланги гидросистемы, через 4-5 секунд вертолет начинал переворачиваться вправо. Выживших было мало. Против этих ракет на вертолетах у нас устанавливались так называемые "уши" - ЭВУ(экранновыхлопные устройства). Они рассеивали тепло выхлопа в два раза. Под двигателями находились кассеты с тепловыми ловушками АСО-2В. Было два режима отстрела. Через 6 секунд и через 2 секунды. Но количество ловушек было ограничено - на весь полет точно не хватит. И еще была станция помех "Липа". Она исправно уводила старые ПЗРК: типа "Стрела-2" или китайские "Ху-Нинь". Но вот "Стингер" она притягивала, поэтому в Джелалабаде мы ее не включали.
Попробовали психологически просчитать саму ракету и ее оператора. У оператора было всего 4 химических аккумулятора для раскрутки гироскопов ракеты. Каждый из них работал 1 минуту. То есть, оператор должен увидеть вертолет, включить аккумулятор, навести ракету на цель, дождаться горения зеленой лампы, сигнализировавшей о захвате цели, и только потом пуск. Если мы будем лететь на предельно малой высоте - скажем, 10-15 метров и при этом каждую минуту - две будем прикрываться препятствиями или деревьями, то, учитывая большую угловую скорость, вероятность пуска и попадания ракеты сильно снизится. Мозгов у ракеты нет .Она летит туда, где видела цель последний раз, догадаться, что вертолет выскочит с другой стороны сопочки или дерева, она не может. Плюс ко всему, теплый фон от нагретых камней поднимается до 20-30 метров. Скорее всего, оператор в такой ситуации вообще не будет пускать ракету. Три промаха и ему "кирдык".
Следуя этому правилу, наша эскадрилья за год потеряла от ПЗРК только 1 вертолет. Он поднимался вверх по узкому отрогу, спрятаться ему было негде, и ракету он получил с близкого расстояния спереди, в двигатель. Ну и, конечно, нам просто везло. Хотя, как-то разведчики передали, что "духи" жалуются на "стингер" - мол, шурави летают низко, ракета не хочет их брать (теплый фон от камней).
Полуофициально у нас объявили, кто первый возьмет "стингер", получит звезду Героя. В этой связи в дальнейшем имела место следующая история : За стингером началась охота. В районе Гаджоя пара Ми8 со спецназом наткнулась на душманскую команду с ПЗРК. Из наших сбит никто не был, духи же были почти все перебиты. Взяли два стингера в упаковке. Сначала кандидатов на Героя было пять , потом три. Потом остался один. Потом этому кандидату дали орден Красного Знамени, а генерал в штабе получил орден Ленина. Наш Нелипович в феврале 1988 тоже захватил стингер в упаковке, но вообще никак за это отмечен не был.
7.06
Неожиданно, Степа Нечесов (борттехник) внес изменения в наш распорядок дня. Он работал днем на вертолете, ему напекло "маковку" и он свалился с капотов с четырехметровой высоты вниз головой на аэродромную железку. Как был он в грязных замасленных штанах - так его и увезли на самолете в Ригу - делать трепанацию черепа. В первом Афгане он упал с верхней койки головой на ребро нижней. Тогда обошлось - забинтовали и все. В этот раз война для него закончилась, вылечившись, он вернулся прямо в Магдагачи. Ну а у нас официально запретили работать на технике с 10 до 16.
После Афгана, уже в Магдагачах, Степан шел как-то, выпивши, через дворы домой. Навстречу ему комэска Нелипович с супругой шел в кино. Степа застеснялся и отвернул голову прочь (типа, я вас не вижу и вы меня тоже), но идти не перестал. Произошло столкновение со столбом, а они там все из лиственницы (поллица в занозах).
Вернемся к Афганистану. Примерно в это время мы своими силами стали реставрировать эскадрильскую баню. Сразу после завтрака, после построения наряд сил выдвигался в баню. Чтобы нас никто не подстрелил- решили сделать высокий забор. Столбы выглядели интересно: две гильзы от танковых выстрелов, сваренные "попка к попке" (это нижняя часть), верхняя - длинный контейнер из под управляемой ракеты "Штурм". Поперек столбов - брусья от бомботары.
В виде штакетника - состоящая из ДВП верхняя часть ящика от наших 57мм неуправляемых ракет. Остальная часть ящика - ценные доски для отделки. Даже деревянные ложементы шли в дело - из них делали беседки.
9. 06
Подул сильный ветер с пылью, обычно для Джелалабада не характерный. Приезд артистов отменили. Кажется, ждали Александра Розенбаума. Даже новую сцену сколотили. Так к нам никто и не прилетел.
16. 06
Работали по обеспечению постов. Пост No308 - прямо над аэродромом, выше метров на 300, но горка крутая и площадка маленькая, с уклоном. Я привез воду, сел против ветра, носом на уклон. Бойцы вынесли всю воду - порыв ветра, чувствую, переднее колесо поднялось и вертолет плавно встал на хвостовую пяту. Сколько там оставалось хвостовому винту до камней - не знаю, 5 см или 5мм. Я толкнул ручку управления вперед и вытер со лба холодный пот (боясь подумать, что было бы, если бы отлетел хвостовой винт).
Летаем по - прежнему мало. По первому - второму маршруту в каньоны в сторону Кабула. Туда - обратно около часа. По третьему - четвертому маршруту - "шерстим" сопочки южнее аэродрома. Здесь совсем рядом - за постами (именно там и сбили Сечко). Полчаса в оба конца. В этих сопочках духи "повадились" устанавливать ЭРЭСы (старая советская разработка систем залпового огня). Духи выставляли до 40 ЭРЭСов на камнях. Батарейки, провода - запуск от будильника. Наши вертолеты летают по этим маршрутам дважды в день - в 5 утра и в 16 вечера. К этому шаблону духи привыкли, так что встречаться нам не приходится.
20.06
Работали по постам. Возил продукты на 311, 310, 309 посты. Система захода несколько не привычная - снизу. На предельно - малой разгоняешься, подходишь к горушке- ручку на себя, и, с отстрелом ловушек, наверх. В районе вершины скорость гаснет - остается только поставить колеса на маленькую площадочку. Пока сидел на постах- с интересом смотрел по сторонам. Бойцы бегают в трусах и ботинках. Часовой стоит тоже в трусах и ботинках, только еще бронежилет на голое тело и в каске. Тела у них худые, покрытые пылью (воды только попить привозим, а дождь когда еще пойдет...). Хмурый лейтенант узнав, что я привез полный вертолет минометных мин ,а еды совсем не привез - громко выматерился.
21.06
Рано утром летали со спецназом по каньонам. Живописное зрелище, каньоны глубиной до ста пятидесяти метров, только узковато- приходится быть все время начеку, можешь не вписаться в поворот. На развороте приходится смотреть на солнце широко открытыми глазами
Когда шли над водохранилищем, ведущий Новиков левым колесом зацепил за воду (фонтан был метров 20 вверх). Сергей тут же подпрыгнул вверх и больше так низко над водой не ходил.
А в водохранилище уже когда то "нырнул" афганский МИ- 8, из воды торчала втулка несущего винта с обрубками лопастей.
23. 06
Летали за больным. Наша пара, пара МИ-24, и на высоте пара штурмовиков СУ- 25 с Баграма. А лететь тут всего 7 км.
Вечером вводились в строй ночью. Темень, как густой, вязкий кисель. Без огней, фары гасим на 20 метрах, не выше (в мирной жизни фары гасятся в метрах на 80 или 100).
Оригинальный заход на госпитальную площадку - по какой- то веранде. Там светились два окошка. Последнюю площадку делал, было поздно, окошки погасли - пришлось "шарить" фарой. Машина попалась непривычно сильная- сбрасываешь шаг- газ почти на упор, а она не хочет снижаться.
25. 06
На строительстве бани кончились доски. Источник стройматериалов один - ящики из под НАР. Тут же запланировали полет на полигон. На самом деле никакого полигона не было. Взлетели, набрали 1800м., взяли курс 255 ̊ и с этим курсом прошли 6 минут (на скорости 200 км/ч- 20 км). Ничегошеньки, конечно, не видно- внизу заброшенные кишлаки, никого, кроме духов там быть не может. Нажал кнопку "Пуск" - все 64 ракеты улетели во тьму, мелькнув снопом искр. Уже в развороте ночь осветилась сполохами взрывов.
28. 06
После дежурства ПСО ходили поздравлять Володю Мягкова- ему исполнилось 32 года.
1. 07
Заступили дежурить ПСО на аэродроме (в домике на стоянке). Первый обстрел ЭРЭС. Ночью в 2 часа начало бухать вокруг. Мы проснулись - лежим, лениво переговариваемся (в дежурном домике почти полуметровые глиняные стены). Бахнуло совсем рядом- с потолка посыпалась пыль. Я встал, натянул штаны, выглянул за дверь. Метров в двухстах горит небольшой островок камыша. В общем, ничего интересного. Остальные даже не стали вставать. Утром выяснилось, два вертолета из нашей эскадрильи повредило осколками.
3-4. 07
Возил спецназовских саперов - ставили мины на караванных путях. Мины хитрые, система "Охота". 5 кг железные банки с усиками. Реагируют на человеческие шаги, ставятся группами. Одна подпрыгивает, косит все вокруг шариками, остальные взводятся. Если кто то остался жив и снова шаги - выпрыгивают еще несколько.
6.07
Поздравили Хана с днем рождения. Накануне я перезагорал, сидел темно красного цвета. Подарили чемодан (вроде подарка Винни Пуха)
10.07
В полку проводились соревнования по плаванью. В районе ТЭЧ были сделаны дорожки. Наша эскадрилья заняла четвертое место. Первое у первой. Абсолютным чемпионом у них был оператор Стратович - "профессиональный" пловец, разве за ним угонишься.
14. 07
Встали в 5:00, построились, поехали на стоянку. До 10 разбирали ящики, работали по обустройству бани. Потом отдых, купались, загорали. Проба машин где- то около 15 часов. С этой пробой интересная ситуация. Требования мирного времени - перед полетами обязательная проба машин. 15- 20 минут гоняешь вертолет на всех режимах, потом снимается и дешифрируются пленка в группе объективного контроля. Но, а как быть, если мы готовы летать и ночью и рано утром и вообще весь день? Начальство нашло выход - пробуем машины во- второй половине дня и вот она- пленочка для отчета (а то, что эта машина час назад летала, остыть еще не успела и проба бессмысленна- кого это волнует... ).
15. 07
Летали в 6 утра за тяжело раненым на пост в сторону Кабула. Душная, липкая атмосфера. Не потеешь, просто течешь. Выключились после полета - сразу купаться. Вода плюс 35̊ . 15 минут плаваешь, не охлаждает. Вылез, натягиваешь штаны - снова в липком поту.
17. 07
Ночью пополам с Новиковым барражировали над аэродромом - пугали врага своим тарахтением. Задача - при обнаружении пусков ЭРЭС постараться навести на них артиллерию. Ночь темная. Почти как в космосе. Крупные звезды, серпик луны, огни города, взлетной полосы и черная, невидимая земля. Иногда внизу мелькают сполохи взрывов и выстрелов, веером разлетаются трассеры... Война мерно дышит...
18.07
Отсыпались до 10 часов. Сегодня в эскадрилье праздник - запустили в эксплуатацию баню с парилкой.
20. 07
Утром летали со спецназом.
На занятиях прослушивали информацию о положении в Афганистане. Газеты и телевидение вещают народу - вот мол, еще чуть- чуть, и будет совсем хорошо. А на самом деле еще чуть - чуть - и хуже некуда. Пропагандистская кампания с национальным примирением - дутый пузырь.
26.07
Начали работать "по - новому". Пара "восьмерок" без оружия впереди (но с тремя десантниками на борту) и пара "двадцатьчетверок" сзади. И по паре тех и других сидят в готовности на "точке".
Кроме этого доведен строжайший приказ об ответственности за любую поломку вертолета, а так же приказ летать не ниже 15 метров.
27.07
Проснулись утром от шума дождя. Небывалое дело летом в Афгане- настоящий тропический ливень. Везде лужи и не жарко (всего плюс 25̊).Резко запахло эвкалиптом . Звон капель и лужи по всему модулю.
Заступили дежурить ПСО прямо в модуле (снова сменили место дежурства).
31.07
До обеда работали по благоустройству бани. После обеда поступила команда лететь звеном в Кабул.
1.08
В третьем часу ночи прилетели в Кабул. Сравнительно быстро устроились в гостиницу. Поскольку мы с Сергеем вошли первые в комнату, то не удержались и заняли центральные койки - подальше от стенок с клопами. Переходим на ночной образ жизни - днем спать, ночью возить грузы и личный состав в Газни, Гардез и на "ЧАйку" (191 пехотный полк в 12 км от Газни).
Несколько слов о работе в Кабуле. Местный пятидесятый смешанный авиаполк (в просторечии "полтинник") уже сам со всеми задачами давно не справлялся. Там постоянно работали прикомандированные экипажи. И к 1987 году для них уже построили отдельную модуль - гостиницу и даже отдельную ангар- столовую. Вот с баней были проблемы - приходилось к кому- нибудь проситься. Этим летом вывезли все войска из Бамиана -самого высокогорного аэродрома. Начали сбивать вертолеты - снабжать стало затруднительно.
С апреля по октябрь в Кабуле ежедневно дует ветер с севера до 15- 20 метров в секунду. Ветер несет пыль. Высота аэродрома 1850 метров над уровнем моря. Высокогорье. Вода жесткая- компот и чай соленые, волосы толком не промываются.
Начали работать ночью. К 23-24 часам ветер стихал. Мы грузились и по одному с интервалом в пять минут взлетали, набирали над "точкой" пять тысяч метров ("по стандарту"- то есть по уровню моря, Р- 760 мм).
Дальше шли на Гардез, на Газни. Обычно туда возили молодое пополнение, оттуда "дембелей". Если в Кабуле на аэродроме до полуночи было еще тепло, то на высоте в 5 тысяч метров и выше - 0̊ и ниже. До Газни и Гардеза лету всего около часа.
После посадки приходилось час ждать, пока вся группа загрузится и обратным порядком, с интервалом в пять минут - назад на Кабул.
В Газни (позывной "Скоба") на аэродроме встретили старого "знакомого"- это был большой рыжий пес Дух. Предыдущий раз мы виделись с ним в 1985 году. Сейчас он уже скакал на трех лапах, подорвался на мине. Но все так же приветливо вилял обрубком хвоста всем, кто был в советской форме.
В Кабул возвращались под утро - около 4 часов, иногда позднее - небо уже светлело. Быстренько разгружались, вертолет на стоянку, сами в столовую и спать.
5. 08
Слетали в Газни. Вернулись около 4 утра. Наши наземники узнали, что в дуканы за забором тут ( в Кабуле) принято ходить в три часа ночи. Очевидно,подарки домашним купить хочется, а попадешься патрулю - "заметут" в комендатуру- неприятности. А в три часа ночи в дуканах кипит жизнь, горит яркий свет, вовсю идет торговля.
7. 08
Кроме пассажиров вез на "Чайку" 500 кг "духовной" пищи - листовки, плакаты, журналы с арабской вязью и добрыми чеканными лицами Наджибуллы "со товарищи". Агитация за национальное примирение. После взлета со "Скобы" на "Чайку" ночью у меня сработал речевой информатор - РИ 65 (в просторечии "Рита"). Усталым женским голосом она сообщила нам об отказе основной, а затем и дублирующей гидросистемы. Жуть! В голове бьется одна мысль: "Успею - не успею сесть!". Успел лишь быстро развернуться на 180̊ и начать снижение. Дальше "Рита" стала рассказывать про отказ генераторов переменного тока. С учетом того, что световая сигнализация не включилась и управление работало, я понял - "Рита" шутит (ложное срабатывание). Но напугать нас у нее получилось. Садиться не стал - пошел на "Чайку". Луна светит, как огромный фонарь. С высоты 600м отчетливо видна тень вертолета.
В ночь на 7.08 прилетело еще одно наше звено. Пары Крапивко и Иванкина.
8. 08
Мы передали свои машины кабульцам. У них операция в км15 от Кабула и до обеда они сделали по 15 ходок на высадку десанта.
9. 08
Снова получили свои машины для ночных рейсов. Только вместо Головина старшим стал Крапивко (Замкомэска).
10. 08
До обеда отдыхали, вечером взлетели на Газни сравнительно рано - в начале десятого. В грузовой кабине десять парашютов для десятерых пассажиров. Вернулись к часу. Можно было сделать еще ходку, но у Новикова затемпературила "АИШка" (вспомогательный двигатель для запуска основных двигателей). А у меня перегорела левая посадочная фара. Отказ- есть отказ. Дальше не полетели.
Встретили в Кабуле Валеру Садовникова со Стекачем - они гонят в Союз на ремонт борт No69.
11. 08
Огородников вырвал зуб. Вместе с ним отстранили и меня. Новиков тоже не летал. Испортилась погода - пыль, плохая видимость.
12. 08
У Новикова "АИШка" "выплюнула" лопатки турбины. Теперь будут ждать замены. Я ходил с "газнийцами" третьим. Вернулись около 4 утра.
14. 08
Прилетело звено наших МИ- 8 из Джелалабада. Снова передаем свои машины кабульцам- теперь для вывоза десанта.
15. 08
Собрались улетать домой. Новикову из Кандагара привезли АИ- 9, установили - не работает. Наша пара осталась в Кабуле.
16. 08
Праздник - День Авиации. АИ- 9 у Новикова так и не работает. Мой экипаж хотели отправить возить почту, но почему то передумали. Соседний Баграмский аэродром (в 60 км от Кабула на север), духи обстреляли среди бела дня. Баграмские МИ- 8 перелетели в Кабул - переждать обстрел. Передал с ними для своего младшего брата Шурика (он в Баграме летал на МИ- 24) эвкалиптовые веники для бани. Вечером слегка отпраздновали День Авиации - выпили спирта, закусили консервами. Праздник впрок не пошел - впервые "познакомился" с амебиазом (кишечная зараза)- еле оклемался - у Шурика нашлись таблетки Индестопана...
