ArtOfWar. Фарукшин Раян. Где Вера

Бывая в воинских частях, а также пунктах временной дислокации армейцев и различных спецподразделений на Северном Кавказе, я часто встречался с самобытными и интересными людьми, в том числе в рясе и с наперсным крестом. С православными священниками. А иногда и с теми, кто пытался себя за священнослужителей выдать.

Да, случалось всякое.

Однажды, на окраине одной из кавказских столиц, у возведённой военными часовни, нас встретил набожного вида мужчина средних лет в соответствующего вида религиозных одеяниях. Пыльных таких, выжженных под южным солнцем, пообношенных, пообтёртых. Наверное, поэтому и внушающих людям доверие. К тому же, в немытых ладонях мужчина сжимал священное писание в обтрёпанной обложке.

Посоветовав следовать за ним, деятель уверенно вошёл в церковную постройку и встал в центре зала. Мы, втроём, перешагнув через невысокий порог, робко столпились у входа. Обведя нас строгим прищуром, "хозяин" часовни хорошо поставленным голосом, изредка приглаживая распоясавшиеся неостриженные локоны грязных волос, вещал нам о Боге, силе, Вере, любви и покаянии. Затем мерно отвечал на наши вопросы о совместимости службы Господу и участию в войне и, лучась завидным оптимизмом, отмечал, что с радостью смотрит в завтрашний - полный добра и света - день. А я, внимательно слушая его, восторженно взирал на небольшую иконку Георгия Победоносца на подоконнике.

Круглая, сантиметров пятнадцать в диаметре, она была выполнена на спиле дерева. Краска потрескавшаяся, неяркая, но образ Великомученика уверенный, смелый и по-военному мужественный. Новодел, конечно, но красивый.

Мужчина закончил монолог. Его осыпанное мелкими морщинками лицо намекало, что цели всякого входящего в храм воина должны быть чисты, а намерения благи. Кивнув на фанерный ящичек для пожертвований, человек в рясе покинул помещение. Широкая прорезь на крышке привлекала взгляд. Но денег с собой у меня не было. Стыд собственного невежества и эгоизма воспламенил мои щёки и, на всякий случай - а вдруг Всевышний меня сейчас слышит - я мысленно перечислил свои прежние дела, которые можно было отнести к богоугодным.

Разинув рот, я осмотрел часовню. Она сияла светом и светилась чистотой. Молодцы строители-бойцы, из правильного места руки растут, не только до основания разрушать умеют, но и замечательно строить!

В тот момент мысли мои стали возвышенными и ликующими, хотелось оставить все военные страсти и устремиться к исключительно благородным целям, отвергая всё низменное и бескорыстно заботясь о благе других.

Такое обычно приходило мне в голову в мобильных и передвижных храмах, где я становился свидетелем различных духовных обрядов, куда часто вовлекали солдат-срочников, и реже - контрактников и офицеров, по своей светлой воле отравлявшихся креститься или просто молится, поставить свечу или даже пройти таинство причащения.

В общем, я был впечатлён. Не менее, чем от общения со священниками, "приписанными" к воздушно-десантным войскам, и побывавшими с крылатой пехотой в самых разных передрягах. Или разговора с Вячеславом Ярцевым - майором спецназа ФСБ и мастером восточных единоборств, получившим духовное образование и помогающим прихожанам в одном из храмов Подмосковья. Честное слово, когда я с ним случайно столкнулся на стрельбище одного легендарного отряда и полчаса толковал о жизни, был крайне удивлён его необычной (для спецназовца) внешностью и манерой общения, потому что тогда не знал, что статный майор давно в отставке и служит в "иной организации".

Сопровождавшие меня офицеры лёгким покашливанием: "опаздываем", грубо намекнули на истекшее для экскурсии время и вывели моё "второе я" из духовной эйфории.

Уходя, я обернулся. Я чувствовал потребность вернуться.

И я через какое-то время я вернулся.

Часовня пустовала. Круглая выцветшая иконка одиноко лежала на запылённом подоконнике. Ящичек для пожертвований отсутствовал. Пустой бак для святой воды тускло отражал солнечный свет проржавелыми швами боковин. В подсвечнике скрючились две догоревшие до половины свечи. Видимо, тьма тут ненадолго вытеснила свет.

Зато недалеко от часовни выросла полукруглая металлическая курилка - беседка со старательно выкрашенными деревянными лавками вдоль стен. Лысый опрятный подполковник в начищенных удобных берцах, старательно смоливший самокрутку, ответил на мой вопрос твёрдо и без усмешек.

- Священник? Да какой он "такой" священник? Мошенником оказался. Сбежал.

- Как так? - я растерянно взметнул руки к небу, как слишком известный отечественный футболист, стабильно и талантливо не попадающий в пустые ворота с одного метра.

Наблюдая за моей неожиданной реакцией и не отводя внимательных глаз от затухающей папиросы, подполковник пожал плечами.

- Да тут "контрабас" один появился, шарящий в этих церковных делах. Он легко и быстро вычислил самозванца. Потом батюшку позвал настоящего, чтобы окончательно "расколоть" и "пригвоздить" болтуна. А тот, шустрик, дожидаться анафемы не стал, одежды свои сбросил, забрал отсюда, чего смог, и убежал, куда глаза глядят. Да и шут с ним!

Сказать, что я был разочарован - ничего не сказать. Меня трясло и ломало. "Негодяй" - это самый мягкий эпитет, которым я тогда наградил самозванца.

"Не всё то золото, что блестит. Не всё то цыган, что черно. Хорош ликом, да душа пришита лыком. Снаружи красота, да внутри пустота. Не по виду суди, а по делам гляди. Не тот хорош, кто лицом пригож, а тот хорош, кто на дело гож" - мысленно загибая пальцы и не замечая ничего вокруг, я понуро брёл из часовни в сторону казарм и вдруг наткнулся на памятник погибшим в первой чеченской войне. Практически врезался в него. И как я не замечал его раньше?

Огромная чёрная плита, собранная из десятка мелких. Под белыми цифрами 1994-1996 высечено несколько сотен фамилий. Напротив нескольких - скромно добавлено "ГРФ" (Герой Российской Федерации). Имён и отчеств нет, только инициалы. Даты рождения и гибели отсутствуют.

"Вот и всё-ё, что оста-анет-ся после меня-аа" - завертелись в голове строчки из шедевра группы ДДТ.

Вот и всё, что осталось от вас, ребята. Вряд ли вы были двухметровыми силачами с благородными лицами мучеников и крыльями за прямой спиной. "Но свою жизнь за наше Отечество вы отдали" - вслух произнёс я, зачитывая фамилии, и пытаясь найти знакомые, или запомнить хотя бы Героев. Куда там...

Событий было много, впечатления наслаивались одно поверх другого, перемешиваясь, путая даты и города. Вскоре, естественно, я забыл о псевдобатюшке.

Но однажды, после очередной встряски, перемалывая зёрна многих событий, я раз за разом мысленно возвращался к встрече с тем неизвестным мужчиной в рясе. Ведь он произвёл на меня благоприятное впечатление. Думаю, как и на большинство посещавших часовню. А значит, многие сотни бойцов и офицеров, получивших там положительные эмоции, вспоминали того дядьку добрым словом, улыбкой, светом в душе. Может, и чёрт с ним, что мошенник? Как говорится, от меня до Бога - долгая дорога...

После того случая я несколько лет подряд раз за разом так или иначе соприкасался с темой священников на войне, в армии и спецслужбах. Иногда попадались очень интересные собеседники из священнослужителей, например бывший офицер морской пехоты и ветеран войны в Афганистане - о них тоже надо будет когда-нибудь рассказать. Затем я пару лет не видел людей "с крестом поверх военной формы". До лета 2014 года, когда на российско-украинской границе как минимум трижды беседовал с бегущими от гражданской войны мужчинами в рясе. Но это несколько иная тема.

Недавно, находясь в гостях у своего товарища - командира отдела специального назначения "Сатурн" УФСИН России по городу Москве Бориса Николаева - я обратил внимание на одного крепкого бородатого офицера с нестандартной для спецназовцев причёской. Даже среди матёрых воинов он как-то необычно выделялся, внутренней силой, наверное. Завязался разговор. Оказалось, офицера зовут Олег, и он - действующий спецназовец и одновременно православный священник - сотрудник синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами.

Олег рассказал, что служит в храме Архангела Михаила при университете МВД России имени Кикотя. А ранее был клириком домового храма Смоленской иконы Божией Матери, что в Национальном исследовательском ядерном университете МИФИ, где и сейчас возглавляет спортивно-исторический центр и преподаёт.

Закончилось служебное время, и мы с Олегом, попивая крепкий чай, несколько часов проговорили о важном и насущном для нашей любимой Отчизны. О вере, дружбе и государевой службе. Я вспоминал о разнообразных необычных случаях из жизни своей и своих товарищей, пытался проанализировать произошедшее, делился впечатлениями, советовался, переживал. Услышал много интересного и от Олега. Священник в погонах - это интересно.

Олег: где Вера - там - правда!

- Крещён я был типичным для советского времени образом: по инициативе бабушки, тайно, в подмосковном городе Электроугли. Но тогда для меня, трёхлетнего, а потом, к сожалению, двадцатилетнего, это ровным счётом ничего не значило.

После окончания школы я вёл достаточно праздный образ жизни, потом почти десять лет работал журналистом на телевидении. Взрослел, как казалось, мужал, много читал. Работа нравилась, но появилась назойливая мысль серьезно поменять стиль жизни и заняться настоящей мужской работой. Однажды утром я проснулся, совершенно чётко осознал, чего мне не хватает. И вернулся к занятиям боевыми единоборствами с убеждением, что должен защищать Родину и пойду в спецназ. Потому что там наиболее востребованы таланты воинские, и там, где война, человек может встретить Бога, потому что, ступая по грани между жизнью и смертью можно понять, для чего ты живёшь и кто ты таков.

Через годы я осознал, что это и было началом моей дороги к Богу.

На тренинге по ближнему бою у Иосифа Линдера я познакомился с заместителем (тогда) командира отряда "Сатурн" Борисом Николаевым. Мы пообщались. Мне стало интересно, захотелось узнать, что происходит внутри таких известных спецподразделений, как проходит процесс тренировок, какова мотивация личного состава. Я напросился посетить отряд. Пришёл, посмотрел, почувствовал царивший там дух "железа" и понял, что хочу служить именно в "Сатурне". У меня было среднее специальное медицинское образование, а отряду нужен был медик, повезло.

Получилось пройти медкомиссию, профотбор, сдать тестовые экзамены и стать бойцом спецназа ФСИН. Параллельно получил высшее образование, с отличием окончив юридический факультет Российского государственного института интеллектуальной собственности.

Через несколько лет мне показалось, что стены и решётки стесняют меня, захотелось романтики и работы на "острие ножа". Поэтому перешёл в спецназ центрального аппарата Федеральной службы по обороту наркотиков "Ника", позже переименованного в "Гром".

Командиром у нас был Алексей Савченко, ветеран Группы "А", участник спецопераций в Будённовске и на Дубровке, человек опытный и верующий. Бывало, что кроме коллег из других спецподразделений к нему приезжали и священники.

Так, нас посетил и протоиерей Алексей Новичков из храма Тихвинской иконы Божией Матери села Душоново Щёлковского района Московской области. Поговорили с ним. Мне стало жутко интересно посмотреть на сельский храм, в котором служит такой незаурядный человек, возникло желание поступить в семинарию.

Отец Алексий моим желаниям удивился, но пригласил приехать. И вот, 8 марта, погода унылая, на душе "кошки скребут", а я смотрю в окно и думаю: пойти на ранее назначенное свидание с девушкой или тащиться за тридевять земель в храм. Будет ли у меня ещё возможность со священником переговорить? А девушка поймёт? Ну, если не поймёт, может, такая мне и не нужна. Я поторопился на остановку, думая, что вернусь из Душоново к вечеру и на свидание успею. Думал, а вернулся - через неделю!

Воодушевлённый, я покинул спецназ и начал воцерковляться, ходить в православную классическую гимназию "Ковчег", возглавляемую отцом Алексием. Затем поступил в Московскую духовную семинарию. Позже, был рукоположен в сан диакона, потом священника.

Начальник Управления специального назначения и охраны ФСКН России Валерий Билль при помощи руководителя синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами отца Сергия Привалова помог вернуться в систему ФСКН и надеть погоны. С разрешения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла я мог регулярно окормлять сотрудников службы, в том числе во время зарубежных командировок.

Нести Благую Весть и проповедовать о Христе оказалось делом нелёгким, среди битых жизнью бойцов процветали языческие верования в древние славянские традиции. Объяснял им всё с азов, иногда и на пальцах.

Когда в результате реформ ФСКН прекратила своё существование, полковник Николаев предложил мне вернуться в спецназ ФСИН. Конечно, я с радостью согласился.

Вернувшись, с Божьей помощью организовал молельную комнату, в которой люди постепенно воцерковляются и принимают осознанное участие в Таинствах Церкви.

Сейчас исполняю функции нештатного инструктора БСП, как священник духовно помогаю бойцам "Сатурна", ранее участвовал в специальных мероприятиях: охране должностных лиц министерства юстиции, задержаниях преступников, совершивших побег из-под стражи, пресечении групповых неповиновений, массовых беспорядков и других противозаконных действий в местах лишения свободы, и прочее. Например, принимал участие в решении задач, связанных с задержанием и дальнейшей отработкой банды киллеров, действовавших по указке руководства известной нефтяной компании. Там банда численностью до двадцати человек занимались ликвидацией неугодных своим боссам чиновников и предпринимателей. Те ещё... (задумался) твари Божии.

С оставшимися в живых преступниками из банды убийц и грабителей, известных как "ГТА", пытавшихся бежать из-под стражи в Московском областном суде, тоже работали мы. Достаточно жёстко. Ведь надо понимать, что граждане, находящиеся в спецучреждениях, далеко не так безобидны, как пытаются себя преподнести, неспроста же государство изолировало их об общества.

Конечно, когда я был обычным бойцом спецназа, я действовал одним образом, сейчас же я канонически стараюсь не преступать пределов, которые положены священнику. Но если некоторые люди, лишенные религиозной парадигмы сознания, воспринимают человека доброго и мягкого за слабого, они ошибаются. Я способен "и любить грешника, и ненавидеть грех", поэтому могу, в критической ситуации, дать адекватный ответ. Ибо вера в Бога даёт следующее понимание: кто бы что ни говорил, я должен жить. И разница между выполнением воинского долга и убийством - бездонна. Потому что убийство - это сознательное лишение жизни из корыстных или человеконенавистнических мотивов, это отношение одной личности к другой. А военнослужащий при исполнении если и лишает жизни другого человека - противника, то делает это по необходимости, защищая жизни своих товарищей.

Настоящий воин, если его обижают, должен терпеть, но когда обижают ближнего, он обязан ближнего защитить. И такой воин, ради спокойствия своей страны, своих соотечественников, порой жертвует собой.

Каждый здравомыслящий человек обязан понимать: если кто-то совершает противоправные действия, а он вдруг оказывается рядом, он обязан преступника остановить! И неважно, военнослужащий он, полицейский, священнослужитель или абсолютно гражданский человек! Он должен сопротивляться злу силой живущего в нём добра. Противопоставляя себя злу, мы познаём себя. Познать себя очень важно, это позволяет помочь и себе, и через границу своей Веры впоследствии помочь другим.

Воинская служба, как и наша жизнь - многогранна. В ней и подвиг, а по временам - комизм. Вспоминаю два эпизода. Первый связан с первым боевым выездом в качестве бойца "Сатурна", второй - бойца спецназа ФСКН.

Тревога! В одном из московских СИЗО - массовое неповиновение. Баррикадирование дверей и "все вытекающие последствия". Я, переполненный адреналином, как пружина, на взводе. Но меня, как молодого сотрудника, тогдашний командир - Виктор Петрович Кондрюков оставляет в дежурной части.

Группа выдвинулась на задачу, а я в полной экипировке сел и загрустил у телефонов и пультов, глаза потухли. Тут по лестнице спускается начальник управления - добрый генерал по фамилии Злодеев. "Боец, ты чего здесь сидишь?" - удивляется генерал. Объясняю ситуацию. "За мной!" - уверенно приказывает Злодеев.

На генеральской "Волге" уезжаем в СИЗО. Успеваем. Работаю в группе. Успешно. Всё заканчивается восстановлением порядка.

Иногда вспоминаю взгляд одного из "бунтарей": наглый и агрессивный. Тогда я пожалел его. Не стал "ломать" до логического конца. И до сих пор размышляю: правильно ли я установил границу? Ведь в ситуации иной, он бы меня, наверняка, не пожалел. Хотя, как человек, стремящийся быть православным, возможно, я поступил как должно.

А на следующее утро была жёсткая выволочка. Я же не исполнил распоряжение непосредственного начальника и оставил дежурку. Все мои ссылки на команду сурового генерала не помогали, командир топал ногами и разносил меня в пух и прах. Когда в конце "разноса" я поднял на него глаза и робко сказал: "Виктор Петрович! А у меня сегодня день рождения...", Кондрюков неожиданно улыбнулся: "Чего стоишь тут, мнёшься? Валяй домой!" Такая в "Сатурне" есть добрая традиция, всегда поднимающая настроение и искупающая трудности и лишения службы в конкретный день. Я благополучно отчалил домой.

Вторая же история о слаженности и блатной "благородности". На выходном. Звонок. Бегу от остановки автобуса к расположению. Всё-таки первый выезд! Залетаю к убытию. Будучи стажёром, вооружают резиновой дубинкой и шокером длиной почти... в метр! Выезжаем брать крупного дилера с его подельниками.

Ожидание. Команда: "Штурм!". Выпрыгиваем из микроавтобуса. И в суете я теряю своего "первого" из вида. Вижу суетящегося "гражданского". Пытаюсь его крутить. Он не "крутится". А лицо то, со "спины" - знакомое. И тут, он на матерном русском начинает мне объяснять: "Братан! Ты чё, дурак?!" Медленно, как в кино соображаю, что это начальник другого отделения. Адреналин. Хорошо, что стажёр. А не с боевым. Не надо терять своего напарника из вида. А далее? Далее я перевязывал, оказывая первую помощь, гуляющими же от адреналина руками, задержанного товарищами цыгана.

А через полгода меня пытались вызвать в суд. Как "оказалось", тому цыгану, с его слов, я голову не перевязывал, а пробивал. Такая вот "благодарная блатная благородность". Служба, однако, у нас такая, и тонкая красная линия - граница - между нами и нечистью.

Вот, ты спрашиваешь: что такое граница? Граница - это рубеж. Рубеж всегда отделяет белое от чёрного, одних людей от других, свет от тьмы. Пограничники - это люди, стоящие на рубеже нашего мира и мира другого. Подчас хитрого, злого и опасного, чуждого нашему. Пограничник - это лицо государства, он первым встречает и гостя нашей страны, и врага, первым смотрит в лицо и друга, и неприятеля. От пограничника зависит, вторгнется ли чужое и чуждое к нам. И душа пограничника - это рубеж. Если душа его чиста, верна Богу, Родине и соотечественникам, если душа его стойка к соблазнам и искушениям, значит, и граница наша крепка.

Да, жизнь вокруг наполнена искажением правды, и мы иногда сами запутываемся, теряем свою дорогу, уходим со света во тьму. Да, дорог много: порой государство учит нас одному, окружающие - другому, сами мы думаем третье, а истина - во Христе. И мы молимся за то, чтобы Господь даровал мир и прекратил распри.

В нашей стране, как правило, люди декларируют, что они православны, при этом оставаясь православными лишь на словах, забывая, что жить надо с Богом, а не с телевизором, где все лукавят и хают друг друга. Человек должен смирять себя, бороться со страстями, внутренне и внешне быть спокойным и миролюбивым. А интриги и хаос телешоу - это пустые страсти, и тебя лично не касаются. А касается тебя то, что, встав с утра и помолившись Богу, ты идёшь на свою работу заниматься своим делом, к которому тебя призвал Господь. После, приходя с работы домой, обними родных людей и радуйся тому, что есть, люби их и землю свою, береги своё. Терпи и не раздражайся на ближних, уважай их. Надо быть самим собой, и надо быть честным перед собой и Богом. Земная жизнь - лишь краткий отрезок нашего пути, а впереди - вечность. Как и с чем мы войдём в эту вечность? Хорошо бы, чтоб с миром в душе. Подумай и помолись, ибо когда между человеком и Богом возникнет доверие, всё вокруг изменится.

Быть священником и не служить Литургию невозможно. Невозможно верить в Бога и не участвовать в Таинствах. Невозможно быть офицером, и не верить в торжество Закона. Я верю. А где Вера - там - правда!

"Добро должно быть с кулаками" - подумал я, глядя на форму и погоны Олега.

Невозможна ли истинная Вера без соблюдения ритуалов? Не знаю, наверное, возможна. Добрые дела, в первую очередь, помощь нуждающемуся, доброе слово.

Соглашусь, на войне без Веры - никуда. Причём, сейчас я говорю о войне риторически, обобщая, намекая, в первую очередь, на войну с самим собой, своими слабостями, отчаянием, злобой и бессилием.

Дорогу осилит идущий.

Комментарии: 5, последний от 14/09/2018. © Copyright Фарукшин Раян (politician-g@mail.ru) Размещен: 14/09/2018, изменен: 14/09/2018. 22k. Статистика. Статья: Кавказ Иллюстрации: 4 штук. Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: немного о вере

Фарукшин Раян Где Вера - там Правда

Фарукшин Раян
Где Вера - там Правда