ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Фарукшин Раян
Михаил Шикин: от Афгана до Югославии

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]

   Об офицере Шикине я впервые услышал еще в середине 90-ых. От друга, воевавшего срочником в сводном батальоне 7 воздушно-десантной дивизии в Чечне более года. Рассказывая за чашкой чая о своем участии в осаде дагестанского села Первомайское, мой друг несколько раз положительно отозвался о своем ротном, и как о командире, и как о человеке. Тогда, на кухне, вчерашний солдат срочной службы делил старших по званию строго, всего на две черно-белых категории: на "шакалов" и офицеров. Шикин попал в раздел офицеров, с небольшим дополнением "настоящий мужик, без понтов и соплей".
   Месяц назад, один из моих друзей, подполковник спецназа в запасе, порекомендовал встретиться "с одним заслуженным ветераном, но чрезвычайно скромным человеком", о котором "почему-то еще никто нигде не писал", и исправить эту оплошность СМИ.
   Буквально через день, известный любому десантнику командир, из настоящих героев первой чеченской войны, дал номер телефона: "Тебе будет интересно поговорить, человек много и хорошо воевал. Рекомендую".
   Я позвонил. Так, через 11 лет после знакомства заочного, состоялось наше знакомство "в живую".
  

Михаил Александрович Шикин, майор запаса.

  
   - Родился в 1961 году в городе Балаково Саратовской области. После школы более года служил в рядах Советской Армии в Сызрани, откуда был направлен для поступления в Рязанское десантное училище.
   РВДКУ закончил в 1985 году. Распределили в 97 парашютно-десантный полк в Алитус. Оттуда попал в Афганистан. Служил командиром 1 взвода 1 роты 357 пдп в Кабуле в 1987-1989 годах. Награжден двумя орденами "Красной Звезды".
   Самый памятный случай? Как, находясь в боевом дозоре, едва не подорвался на гранате. Шли вдвоем с командиром 2 взвода Геннадием Митаром медленно, по правилам, и под ноги вроде внимательно смотрели, но! Митар заметил натянутую над землей белую капроновую нитку, растяжку, а предупредить не успел, я ее уже зацепил сапогом. Памс, кольцо сорвало, а взрыва нет! Пот градом, мурашки по коже, однако, нагибаюсь, смотрю: граната пряталась за корнем дерева, рычаг ее уперся в толстый жесткий корень, зацепился, так вот, волей случая, сохранив нам жизни. Мы, живые и радостные, отошли от греха подальше, отдышались, да расстреляли гранату из автоматов. Она взорвалась. К счастью, не нанеся нам никакого вреда.
   Выполнял обязанности командира роты в крупной операции "Магистраль" в провинции Хоста. За два месяца постоянных стычек с моджахедами, рота не потеряла ни одного бойца.
   Участвуя в этой операции, при подрыве БМП погиб мой товарищ по училищу Дмитрий Бондарь. Он служил в "полтиннике", 350 полку, шел по ущелью в колоне, а я на блоках над ними в горах стоял, и по рации слышал, как объявляли о подрыве.
   Бронемашина Димы остановилась на дороге в месте прохождения подземного путепровода. Управляемый фугас бахнул прямо под БМП. Говорят, жуткий был взрыв!
   Пару суток спустя, мы ехали этой дорогой, и один из офицеров сумел сфотографировать место взрыва - от БМП остались только задние двери десантного отделения и кусок кормы...
   Всегда вспоминаю, как Дима, совсем незадолго до смерти, через весь город приезжал ко мне на другой конец Кабула "в гости". Ночью приезжал, на такси, чтобы в последний раз увидеться перед выходом на боевые.
   Осознать, что Дима погиб, не мог долго, обидно было очень! До вывода войск недолго, и тут страшная смерть друга!
   Над ущельем, напротив наших блоков, всего в 4-5 километрах, стояли блоки 345 парашютно-десантного полка, и со ставшей известной, после выхода одноименного фильма, 9 ротой, мы пересекались неоднократно. Там еще один товарищ мой по учебе воевал, Виктор Гагарин. Недавно с ним виделся, он рассказал, что на премьеру фильма его приглашали в Москву, и он съездил.
   С Алексеем Романовым, будущим Героем России за взятие Шатоя в горах Чечни, встречались в Кабуле, он служил заместителем командира роты, охранявшей ставку Варенникова в Кабуле.
   В январе 1989 года силами своего взвода построил две заставы, чем способствовал выводу ОКСВА, и горжусь этим. Комбат Владимир Петров, ныне доктор исторических наук, писатель, знал меня еще с училища, и доверял, поддерживал молодых инициативных офицеров, а я старался командира не подводить, служил честно, старался. Петров всегда хвалил меня за расторопность, ставил в пример другим командирам взводов и рот, а я на все лады хвалил свой взвод, отличные были ребята, сильный, сплоченный, трудолюбивый коллектив. За полтора года войны мы не потеряли ни одного человека! Всего один был контужен, механик-водитель, при подрыве БМП он пострадал, и все!
   Границу пересек 4 февраля. Сидя на броне, глядя в красивое чистое небо, я радовался, думал войне моей конец. Оказалось, жестоко ошибся, самое страшная война - война на земле родной страны - была далеко не за горами, приближалась со страшной силой.
   Всего через год участвовал в наведении порядка на территории Азербайджана. Нашу 103 дивизию тогда передали в ведение КГБ, мы щеголяли в шинелях с зелеными погонами и в зеленых фуражках. Дурацкая была ситуация: оружие применять нельзя, а вооруженную толпу остановить надо. Три месяца таким путем порядок наводили. Да какой там порядок в полном беспорядке?
   В 1992-ом готовились в командировку в Абхазию, в качестве миротворцев. Когда батальон выезжал, меня вдруг приказали дома оставить. Думаю: что за дела? Дочь родилась, вот комбат и решил меня поздравить таким образом, с семьей не разрывая.
   Первая командировка в Чечню - в июле 1995-го. В должности командира роты я временно заменял Тучина Алексея. (Позже Алексей перевелся в Сасово, в спецназ, во время проведения одной из специальных операций попал в плен и был жестоко убит.) В августе я заболел, вертушкой меня перебросили в госпиталь Владикавказа, где сделали операцию, потом перевезли в Краснодар. После недолгого лечения вернулся в Новороссийск.
   Второй раз на Ханкалу я прибыл 8 января 1996 года в должности заместителя командира роты в составе пополнения сводного батальона 7 воздушно-десантной дивизии.
   Утром 9 января разнеслась весть, что родственник Дудаева боевик Радуев с бандой головорезов напал на город Кизляр. 10 января две группы от нашей дивизии и группа 22 бригады спецназа ГРУ загрузились в вертолеты и полетели блокировать Радуева на пути к селу Первомайское. Дни шли, ребята на базу не возвращались, операция затягивалась. 16 января пришел мой черед лететь в Дагестан к Первомайскому.
   Летели тремя вертолетами, сели в открытом поле, недалеко от Терека. Пока мы выгружались, боевики обстреляли нас НУРСами, прихваченными на складе аэродрома в Кизляре. Стреляли из обычной алюминиевой трубы, куда примотали батарейки с контактами. Вроде примитив, а одну машину едва не подбили!
   Дошли до КП командующего СКВО Геннадия Трошева, сели кругом в ожидании приказа. Сначала всех вновь прибывших хотели оставить в резерве и для комендантской службы на КП, но потом подполковник Анцибор поставил иную задачу:
   - Бери свою вторую роту и за мной, в помощь спецназу.
   Рота - это громко сказано! Со мной было 20 бойцов, плюс командир взвода Олег Ковальский и техник роты прапорщик Йонис. Солдаты, в подавляющем большинстве, кроме нескольких добровольцев из старослужащих, повторно изъявивших желание покинуть теплый берег Новороссийска и повоевать, впервые попали на боевую операцию, и заметно нервничали, но держались молодцом. Вооружение не впечатляло количеством: два гранатомета, два пулемет РПКС, автоматы с тремя рожками патронов на каждого. И все.
   Подошли с Анцибором к позициям 22 бригады. Нас встретил высокий моложавый майор, представившийся заместителем командира батальона. Сказал, что у него слишком большой по площади участок и нехватка личного состава, поэтому часть территории, примерно 250 метров, он отдает под мою группу. Сказал сидеть на месте, без приказа никуда не выдвигаться, в случае появления боевиков - отражать их атаку. "Понял!" - говорю. Анцибор посмотрел, как мы размещаемся, да убыл на КП командующего СКВО, командовать резервом.
   Получилось, меня прикомандировали в усиление левого фланга обороны 173 отряда 22 бригады спецназа ГРУ. Спецназ, на мой взгляд, человек 50, затем моя группа, и слева мотострелки (?) из Владикавказа. Больше никого не видел, до групп Петрова мне было далековато, они справа от спецназа окопались. Расстояние между бойцами ГРУ и ближайшей ячейкой моих парней - приблизительно 50 метров.
   Оружия у ГРУшников было в достатке, все бойцы щеголяли с пистолетами Стечкина. Видел у них и пулеметы, и автоматические гранатометы, и РПО "Шмель". Из техники видел БРДМ и ГАЗ-66, но у владикавказцев. Помню, среди спецназовцев было много офицеров: артнаводчик, врач, связисты, командиры взводов. Линия обороны спецназа была устроена вдоль дамбы (канала). Там по всей длине вал метра три высотой, в котором спецназовцы проделали ячейки для стрельбы, вот вам и готовый окоп. Река делает глубокую петлю прямо за позициями спецназовцев. Дюкер - трубопровод, соединявший берега реки, шириной метр-полтора, с перилами - по которому свободно можно перейти на противоположный берег и скрыться, виднелся позади командного пункта спецназа. Дюкер был обозначен на картах, и о нем прекрасно знали жители села. И карты, и жители, были в руках Радуева. Стоит ли удивляться, почему он, опытный противник, выбрал местом прорыва именно это направление?
   Моим бойцам достались готовые ячейки, которые я приказал занять попарно. Одному сидеть в своей яме в ожидании боевиков в голом поле и днем, и ночью в постоянном напряжении - очень страшно, и физически трудно, можно бед натворить. А по двое - есть с кем поговорить, на кого опереться, с кем разбить время на бодрствование и отдых.
   Сухпайков брал на три дня. Прошелся, посмотрел, как люди устроились, раздал бойцам сухпай, чтобы потом голова не болела. Проверил, как они разместились, приказал вести наблюдение, и наказал - без моего разрешения со своих мест - никуда!
   Духи постреливали в нашу сторону, но не опасно, вал надежно нас защищал от пуль.
   Поставил единственную палатку, утеплил ее печкой. Радиостанция у меня была одна, настроенная на волну штаба группировки войск, стянутых к Первомайскому. Связь со штабом поддерживал сам, с 22 бригадой связи не было. Причина - отсутствие дополнительных радиостанций и проблема с батареями к имеющейся.
   На небольшом отдалении от крайних домов села высилась небольшая ферма, где у боевиков был выносной пост. Хорошо оборудованный, с окопом. Расстояние до фермы - 500 метров. Там арыки повсюду, сельскохозяйственные ирригационных системы, боевики могли такой арык углубить, укрепить по-всякому. Дозор "духов" всегда находились на посту, и подойти (я видел, в ту сторону уходили разведчики спецназа) близко не давали, открывали огонь. Место было открытое, ровное, похоже на пойму реки. Думаю, когда Терек разливался, мог затапливать весь этот участок. От села до фермы боевики прорыли проход в человеческий рост, по которому могли передвигаться скрытно, мы такие их передвижения отследить не могли. "Духи" появлялись на разных участках своих ходов, и бессистемно пуляли в нашу сторону. То оттуда стрельнут, то отсюда, показывали, что они контролируют подходы к селу.
   Заминировать подходы к валу я не мог, мин у меня не было. Приказа выходить за вал для каких-то атакующих действий не поступало. Сам я высовываться вперед не собирался, операция длилась несколько дней, и до нашего прилета тут могли мин навтыкать кто угодно, и "духи" и спецназовцы. Я еще летом 1995-го усвоил, как много "необязательных потерь" получается на таких вот нигде неучтенных минах и растяжках.
   17 января день прошел относительно спокойно. На нашем направлении интенсивного огня не наблюдалось, шум стрельбы и взрывов доносился с противоположной окраины села.
   Бой начался 18 января около четырех часов утра. Дежурил лейтенант Ковальский, а я спал, и проснулся как раз от шума стрельбы. Вскочил, темно, не видно ничего толком. Смотрю по направлению стрельбы, вроде, боевики прут правее, значит, на позиции спецназа. Приказал Ковальскому бежать на стык позиций наших и спецназа, помочь ГРУшникам огнем, организовать оборону своих позиций. За укрепления, в открытое поле выходить запретил, в темноте, да в пылу боя, у него никто паролей спрашивать бы не стал, скосили бы вместе с боевиками. Солдатам крикнул, чтобы лишнего не дергались, не боялись, и огонь открывали только когда увидят противника, чтоб вслепую своих не завалить! Побежал к Ковальскому. На позициях спецназовцев прогремел мощный взрыв, а оттуда навстречу мне вышли раненый солдатик и офицер без оружия, но с ранением... в палец. Неприятельская пуля попала в приклад его автомата и рикошетом раздробила палец. На вопрос о взрыве, офицер ответил, что покидая свои позиции, подорвал склад боеприпасов, где было много патронов и гранат к АГС. Подорвал, чтобы боевикам не досталось.
   Как я понял, "духи" сразу вышли на командный пункт спецназа (там горел костер, их было хорошо видно) и убили находившихся там офицеров. Вроде, из гранатомета накрыли, или НУРСом. Когда утром собирали трофеи, много таких приспособлений для ведения стрельбы валялось в поле. Естественно, взрывом и рации спецназовцев вывело из строя, вот они передать никому и не смогли об атаке боевиков.
   Тут началось! В течение минуты еще один раненый боец спецназа на мои позиции пришел, затем офицер, вроде майор, контуженый, затем еще двое: врач и разведчик. Тут и замкомбата их. Он доложил по моей рации "наверх" о прорыве Радуева к Тереку. Из темноты выплыл неизвестный в шубе, представившийся дагестанцем, сбежавшим заложником. Его бойцы мои издалека заметили, схватили, когда приблизился и привели ко мне. Заложник этот рассказал, что боевики лекарств наглотались, вели себя неестественно, но догадались впереди себя группу заложников вести, для прикрытия.
   Боевики собирали своих раненых на месте бывшего КП спецназовцев. Отчетливо слышал их крики на родном языке и стоны, видел небольшое движение, там что-то горело, в темноте ночи демаскируя небольшой участок. Приказал Ковальскому выстрелить туда из гранатомета РПГ-7. Олег выстрелил. Ждем, взрыва нет. Что такое? Первый раз за годы службы с таким непонятком столкнулся. Олег выстреливает повторно. Есть! Видно и слышно - разрыв. Попозже, когда мы к этому место подошли, увидели чудную картину - первая граната убила боевика даже не разорвавшись, а просто воткнувшись ему в живот! В итоге, специалисты минно-взрывного дела гранату эту, специфическую, ликвидировали, чтобы не разорвалась, когда не надо. Бойцы мои пуляли из стрелкового оружия мало, только когда были полностью уверены, что на мушке боевики, а не заложники, напомню, было очень темно!
   Весь бой продолжался не более получаса! Получается так. Радуевцы скрытно, по заранее прорытым ходам доходят от села до фермы. Вылезают, бегут вперед и бьют массой в направлении дюкера. Еще им помогло то, что напротив вала позиций спецназа была насыпь довольно высокая, за ней "духи" могли сосредоточится перед главным ударом, собраться. Радуев и Исрапилов явно не кретины, наверняка заранее продумывали варианты. Спецназ, не в силах сдержать превосходящего по численности противника, покидает позиции и расходится по соседям: кто-то ко мне, кто-то к Петрову, а те, кому не повезло оказаться в центре линии обороны, погибает. Это война! Осознал там: если бы лавина радуевцев вышла на меня, не удержал бы. А как удержишь, когда двадцать против четырехсот? Погибли бы наверно.
   Да, точно помню, в предыдущую ночь артиллерия и авиация постоянно делала подсветку местности, а в ночь прорыва подсветки не наблюдалось, как специально "забыли".
   Когда рассвело, замкомбата спецназовцев организовал поиск своих погибших. Их собрали и сложили в ряд, 12 "двухсотых", если не ошибаюсь. Врач там владикавказский суетился, помощь оказывал раненым. Да мы вместе ходили вдоль вала и до Терека, собирали оружие, убитых и раненых "духов" подтаскивали в кучу. Анцибор еще с бойцами 1 роты со стороны штаба Трошева появился, в помощь. Где-то 50 убитых радуевцев мы насчитали. Замкомбата спецназовцев сказал мне, что у него несколько человек без вести пропали, все их искал. А боевики, почуяв близость спасения, бросили ставших ненужными заложников, и ушли налегке, только нескольких ОМОНовцев захватили. И вот из заложников человек 40 в поле осталось, они к нам сбились. Помогали "духов" опознавать. К сожалению, среди мертвых, местные дагестанцы узнали двоих своих односельчан. Запомнился араб мертвый. В халате длинном женском, на ногах жгуты намотаны, в рюкзаке ворох различных медикаментов, бинтов, обезболивающих средств, наркотиков. На месте боя много всяких лекарств валялось, бинтов, тряпок. Боевики-то аптеки в Первомайском обчистили, да и из Кизлярской больницы наверняка что-то уперли.
   У некоторых убитых боевиков мы нашли документы с надписями на арабском, с фотографиями и печатью. Интересно, что они одноразовые гранатометы и автоматы тащили в сетках для хранения картофеля. Примерно как Никулин в "Бриллиантовой руке". Смешно, стволы торчат во все стороны.
   Несколько бойцов ОМОНа мы в арыке отыскали. Они прятались там. В форме прям своей. Мы туда раз - стволами в их сторону, а он кричат: "Мы - свои, мы - менты, мы - заложники!"
   Потом Трошев появился. На вертолете прилетел. С толпой из охраны и заместителей. Журналисты с ними, фотографируют, на камеры снимают. Прапорщик Йонис нашел чемоданчик средних размеров, а это - спутниковый телефон Радуева. Трошев телефон увидел и забрал. Я кинжал нашел старинный, большой и красивый, очень острый. Ковальский пистолет ПМ обнаружил, с дарственной надписью. Сдали, конечно, трофеи, куда положено.
   Солдаты шустрые, до прилета командования успели снять с убитых хорошую обувь, оставив их разутыми, чем дали повод одному генералу заявить, что радуевцы в целях маскировки бежали в атаку босиком.
   Кто-то из чинов дал команду на мой отход к группам Бориса Петрова. Подошли с бойцами туда. Мне офицеры Петрова рассказали, что сам он тяжело ранен взрывом гранаты, а Дубовик контужен. Вроде Дмитрий больше испугался, чем покалечился: граната, ранившая Петрова, хвостовым оперением царапнула Дубовика по переносице и ошарашила воздушной волной. Смешно вроде, но жизнь, даже счастье, ведь эта граната могла ему и голову оторвать.
   К вечеру мы все вместе вернулись на Ханкалу, отдохнули немного. Потом ребята с другими офицерами полетели на операцию в Новогрозненский, а я остался на ПВД заниматься ремонтом техники и организовывать колонны к Дому Правительства, его наш батальон охранял в купе с ВВшниками. Затем были походы на Шали, и горы, горы, горы.
   В мае проходила большая замена в батальоне, впервые меняли целыми ротами, много новых солдат и офицеров прибыло, и я, вместе с командиром роты Антошиным, вернулся в Новороссийск.
   В ноябре отправили в Псков на двухмесячные сборы перед перелетом в Боснию. После грязи, недоедания, холода, и постоянных боестолкновений в Чечне, год службы на территории бывшей Югославии в составе "Международных сил стабилизации мира" показался необычайно легким. Представляете, там нам еще и деньги платили!
   Прилетаю из Боснии домой, радостный, а жена встречает с медалью ордена "За заслуги перед Отечеством 3 степени", улыбается: "Миша, тебе медаль дали за Чечню".
   С началом второй чеченской кампании служил в рембате дивизии, и на войну меня не отправляли, должность не та, обязанности другие. В запас ушел в 2005 году, но десант "не отпускает", душа за своих болит, вот и занимаемся с товарищами ветеранскими делами в нашей общественной организации "Союз десантников России".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023